Омск - 300 лет: историко-культурологический, литературно-художественный альманах «Тобольск и вся Сибирь», кн. № 27 - Перминов Ю.П.

Автор: Перминов Ю.П.

Теги: краеведение страноведение история россии литературный альманах исторический альманах

ISBN: 978-5-98178-098-1

Год: 2016

Похожие

Атлас Сибирских линий: фортификационная подготовка границ Российской империи в XVIII веке

Походная канцелярия вице-канцлера Петра Павловича Шафирова. Часть III. 1715-1723 годы

Покорение Сибири. Войны и походы конца XVI – начала XVIII века

Традиционные костюмные комплексы Вятского края. Проблемы формирования, взаимовлияния, современного состояния

Текст

Эмблема Омской крепости
на карте 1765 г.

альманах

тобольск

вся

сибирь

а л ь м а н а х ъ
и вся сибирь
Первый герб Омска (1785)

Герб Омска (1973)

омск –
300 лет
Современный герб Омска.
Утвержд¨н 16 апреля 2014 г.

тобольск
2016

редакционный совет

УДК 908(571.12-21)(082)
ББК 26.89(2Рос-4Тюм)
Т50

председатель
В.Н. Фальков
А.Л. Вычугжанин

Издание осуществлено общественным благотворительным фондом
«Возрождение Тобольска» и региональным благотворительным фондом
«Духовное наследие» при финансовой поддержке
Правительства Омской области

Архиепископ тобольский и тюменский
Димитрий
С.Р. Дубинский
Е.С. Зашихин

Т50

Омск – 300 лет: историко-культурологический, литературно-художественный альманах «Тобольск и вся Сибирь», кн. № 27 / гл. ред. Ю.П. Перминов; оформление Г.И. Метченко. – Тобольск: Издательский отдел ТРОБФ
«Возрождение Тобольска», 2016. – 896 с. с илл.
Очередная книга альманаха «Тобольск и вся Сибирь» посвящена 300-летию Омска. Очерки, научные исследования, архивные изыскания, воспоминания, произведения изобразительного искусства, поэзия, проза – такова содержательная палитра настоящего издания, ярко и
многогранно представляющая историю одного из важнейших культурных, исторических,
промышленных центров не только Сибири, но и России в целом. Авторы открывают и доселе неизвестные страницы омской истории, возвращают многие выдающиеся имена, память о
ключевых, но в силу ряда причин «затерявшихся во времени» событиях. Богатейший иллюстративный материал, тонко и со вкусом подобранный, позволит оказаться в глубинах истории,
ощутить животворное дыхание времени, которое от нас никуда не ушло, хотя и осталось в
прошлом.

И.А. Иванов
Ф.Ф. Конюхов
Ю.М. Лощиц
Д.А. Мизгулин
А.К. Омельчук
С.В. Павлова
Ю.П. Перминов
Л.К. Полежаев
М.Н. Пономарев
Ф.Г. Сайфитдинов
Г.В. Смирнов
Н.Н. Яшкин

ISBN 978-5-98178-098-1

© Ю.П. Перминов, составление, 2016
© Г.И. Метченко, макет, оформление, 2016
© Тюменский региональный общественный
благотворительный
фонд «Возрождение Тобольска», 2016
© Правительство Омской области, 2016
© Омский региональный благотворительный
фонд «Духовное наследие», 2016

Издательский отдел
общественного
благотворительного фонда
«возрождение тобольска»

«Князь Гагарин, получа известие от подполковника Бухолца, нетокмо представление
ево за благо принял, но и послал к нему
для дополнения полков 1300 рекрут в трех
партиях и так немедленно крепость при
реке Оми строить начали. Артилерии поручик Каландер имел опять смотрение над
строением. Избрали место на южном берегу
Оми около 50 сажень от ея устья. Ниской
земляной вал в фигуре правильного пятиугольника обнесен палисадом с пятью таких
же болверков на углах и со рвом, около которого были поставлены рогатки. Сие крепостное строение еще до зимы приведено
в полное состояние и назвали ее по ея положению Омской крепостью».
Из летописи Сибирской
Ивана Черепанова

напутственное

Вид г. Омска с реки. 1879 г. Бумага, карандаш. Тайлор. Гравировал Лаплант.
По фотографии из коллекции П.И. Дрейлинга. ОГИК музей

На Любинском проспекте.
Г.С. Катилло-Ратмиров. 2002 г.
Бумага, цв. литография. 44х33. ГМИО

Указ
Президента Российской Федерации
О праздновании 300-летия
основания г. Омска
В связи с исполняющимся в 2016 году 300-летием основания г. Омска
постановляю:
1. Принять предложение органов государственной власти Омской области о
праздновании в 2016 году 300-летия основания г. Омска.
2. Правительству Российской Федерации утвердить по представлению органов
государственной власти Омской области:
состав организационного комитета по подготовке и проведению празднования
300-летия основания г. Омска;
план основных мероприятий, связанных с подготовкой и проведением
празднования 300-летия основания г. Омска.
3. Рекомендовать органам исполнительной власти субъектов Российской
Федерации и органам местного самоуправления принять участие в подготовке
и проведении празднования 300-летия основания г. Омска.
4. Настоящий Указ вступает в силу со дня его официального опубликования.
Президент
Российской Федерации
В. Путин
Москва, Кремль
11 января 2007 года
№ 24

Губернатор Омской области
Распоряжение
от 25 января 2007 г. № 19-р

О праздновании 300-летия
основания города Омска
(в ред. Распоряжения Губернатора Омской области от 19 марта 2009 № 48-р,
Указа Губернатора Омской области от 12 апреля 2010 № 32)
В связи с необходимостью организации подготовки к проведению
празднования в 2016 году 300-летия основания города Омска и во исполнение
Указа Президента Российской Федерации от 11 января 2007 года № 24
«О праздновании 300-летия основания г. Омска» постановляю:
1. Создать рабочую группу по разработке предложений, связанных с
подготовкой и проведением празднования 300-летия основания города Омска
(далее – рабочая группа).
2. Утвердить состав рабочей группы согласно приложению к настоящему
распоряжению.
3. Рабочей группе в срок до 15 февраля 2007 года подготовить для
представления в Правительство Российской Федерации предложения по:
1) составу организационного комитета по подготовке и проведению
празднования 300-летия основания города Омска;
2) плану основных мероприятий, связанных с подготовкой и проведением
празднования 300-летия основания города Омска.
4. Рекомендовать органам местного самоуправления Омской области
обратиться к руководителям организаций всех форм собственности, трудовым
коллективам и жителям города Омска с предложением принять активное
участие в подготовке и проведении празднования 300-летия основания города
Омска.
5. Контроль за исполнением настоящего распоряжения оставляю за собой.
Губернатор Омской области
Л.К. Полежаев

История,
не ушедшая от нас
В и к т о р Н а з а р о в,
Губернатор Омской области

Рабочая встреча Президента РФ В.В. Путина с Губернатором Омской области
В.И. Назаровым в Кремле

Губернатор с будущими чемпионами

стория страны складывается
из истории больших и малых
городов, сёл, из истории людей,
живущих в них. И понятно, что нельзя
познать истории всего государства,
не зная прошлого и настоящего
своей малой родины, земли, где
ты родился и вырос. И тем более
понятен интерес к родному краю,
когда речь идёт о таком богатом,
разнообразном и всегда значимом для
России регионе, как Сибирь, в истории которой город Омск
занимает одно из главных мест. Вспомним слова выдающегося
историка П.А. Словцова: «Без Омской крепости не произошло
бы прирастание России Сибирью...»
Судьбы городов похожи на судьбы людей. Кто-то бурно
расцветает, а затем быстро угасает, стираясь из памяти потомков.
Но есть и те, кто неуклонно, шаг за шагом добивается успеха
и признания. Таков Омск – город-труженик.
Славная история нашего города – это одна из многих страниц
в летописи Отечества, в которой было всё: победы и взлёты,
исторические трагедии, покаяние, возрождение духовности
и милосердия, выдающие люди, прославившие город во
всех сферах – в политике, науке, промышленности, культуре,
медицине, спорте.
Немало потрудились наши историки и краеведы, писатели и поэты,
художники и музыканты, люди труда и созидания, чтобы сложилось
и откристаллизовалось своеобразное лицо Омска. Их свершения,
исследования, жертвенные дары не в целях тщеславия, а по
глубоким патриотическим побуждениям сохранены, в том числе,
в народной памяти в названиях улиц и площадей, уникальных
зданий и памятников культуры и, конечно, в книгах.
19

На строительстве омского водопровода. 1915 г.

Один из первых омских рейсовых автобусов рядом с одной из первых автобусных остановок. 1923 г.
Фото из архива В. Селюка

У афишной тумбы на остановке
«Площадь Ленина». 1960-е гг.

Наводнение в Омске. 1928 г.

Омск. Бессмертный полк. 2015 г.
Фото В. Кудринского

Губернатор Омской области В.Н. Назаров
и полпред Президента РФ в СФО Н.Е. Рогожкин

напутственное

300 лет – дата особая, во многом ключевая в историческом
аспекте. И, несомненно, Омск, его история, новые поколения
омичей заслуживали и нового издания самого высокого уровня –
неповторимого, самобытного, яркого.
Над его созданием трудились, в основном, ведущие
представители творческих профессий нашего города. Авторский
коллектив проделал колоссальный объём работы в поисках
доселе неизвестных страниц омской истории, возвратив ей
многие выдающиеся имена, вернув память о ключевых, но в силу
ряда причин «затерявшихся во времени» событиях. Богатейший
иллюстративный материал, тонко и со вкусом подобранный,
позволит чуть ли не «вживую» оказаться в глубинах истории,
ощутить животворное дыхание времени, которое от нас никуда
не ушло, хотя и осталось в прошлом.
Уверен, труд создателей этой книги по достоинству будет
отмечен современниками и, бесспорно, останется в благодарной
памяти последующих поколений.

мой город
«Крылатый гений» на фронтоне драмтеатра.
Скульптор В. Винклер

За песочным золотом
К истории основания Омской крепости

Павел Брычков

Начало

На 21 карте «Чертёжной книги Сибири», почти за 20 лет до основания первой Омской крепости,
С.У. Ремезовым в месте, где Омь впадает в Иртыш, была сделана пометка: «Пристойно вновь
быти городу»

дою, а от Тары до Тоболска
в пять дней. И естли соизволит ваше величество промысел чинить к тому месту
из Тоболского, то кроме того
не можно, что подселитца
городами к тому месту, того
ради, что от Ямышева озера
до Эркети кочюют калмыки
и будут противитца, как им
возможно, чтоб не допустить
в тех местах строить городов, дабы оного им промыслу не терять».
Чтобы более ясно представить обстановку, перенесёмся мысленно в
1714 год. Сибирская губерния, которой
правил её первый губернатор князь Гагарин раскинулась от Казанской губернии
до Тихого океана. Всего русского населения в губернии было 680 тысяч человек, из них 80 тысяч казачьего служилого. Вот этими силами и сохранялось
огромное пространство. Можно себе
представить, что это были за люди! Не
зря предки нынешних монголов называли русских «лоча», что значит «чёрт»,
за смелость и ловкость. Столицей губернии был Тобольск. А самым южным русским поселением на Иртыше – Такмыцкая слобода.
Вообще, южное Прииртышье было
самым беспокойным направлением. Из
степей то и дело совершали набеги на
русские и татарские деревни то казахи
(«казачья орда»), то теленгуты, то калмыки – жители сильного Джунгарского ханства, куда и планировалась экспедиция.

знурительная война со шведами,
продолжавшаяся
уже полтора десятилетия,
постоянно требовала увеличения расходов государственной казны. И поэтому
Пётр I всегда поощрял тех,
кто, как бы сегодня сказали, пополнял доходную
часть бюджета. И вот однажды, по преданию, к нему пришёл Гагарин и предложил попробовать нового табачку, а сам
набил трубку золотым песком и табаком
только присыпал сверху. Пётр попытался
раскурить трубку – не получается! Выбил
содержимое на ладонь, а там – золото. На
вопрос, что бы это значило, сибирский
губернатор поведал, что такого золота
возле города Эркеть (современный Яркенд на территории Северо-Восточного
Китая) хоть лопатой греби!
Неизвестно, был ли случай с трубкой,
но то, что золотой песок царю показывался, подтверждается документально. В архивах имеется донесение об этом князя
Гагарина Петру I:
«Доношение о золоте, объявленном вашему
величеству, которое называют песошным.
Городок калмыцкой Эркеть, под которым на реке Дарье промышляют песошное
золото, в разстоянии от Тоболска по сказке
еркецких жителей, что доходят из Эркети
до Тары в полтретья месяца (т. е. в два с
половиной месяца. – П.Б.) нескорою ез-

Мой город

Джунгарское ханство просуществовало
до 1756 года, когда его завоевали китайцы. Китайцы вырезали всех, вплоть до
младенцев, и спаслись только те из калмыков, кто сумел убежать в Россию.
Как предприимчивый государственный деятель, князь Гагарин решил с помощью экспедиции убить сразу двух зайцев: пополнить государственную казну и
обезопасить южные границы в Западной
Сибири строительством крепостей вверх
по Иртышу. В своём доношении он предлагает создать 2–3 регулярных армейских
полка и поставить первую крепость возле Ямышева озера (в 40 км южнее современного Павлодара), а «оттоле, усмотря,
где надлежит, делать и иные городы. А на
строение оных крепостей и на содержание
их, кроме афицеров и инженера, управлятца
можно из Сибирской губернии». Оговорка насчёт офицеров и инженера не случайна.
Офицеров в русской армии не хватало,
как и инженеров. Поэтому не гнушались
и пленными шведами.
Направление экспедиции совпало к
тому же и с давним желанием Петра разведать водный путь до Индии, поэтому он
собственноручно написал на доношении
Гагарина: «Построить у Ямыш-озера, а буде
мочно и выше. А построя крепость, искать
далее по той реке вверх, пока лодки пройти
могут... Для сего определить 2000 или по нужде полторы (солдат. – П.Б.). Также сыскать
из шведов несколько человек, хотя года на три,
которые умеют инженерства, артилерии,
также, кои, хоть мало умеют около минералов. Также и афицеров несколько, однако ж,
чтоб их было не более трети. Майя 22 день,
1714. На Котлином острову».

Павел Брычков. за песочным золотом

Автограф основателя Омской крепости И.Д. Бухолца

И.Д. Бухолц. Рис. худ. В. Резниченко

Подписан был этот указ на адмиралтейской галере «Святыя Наталия».
Возглавить же экспедицию за песочным золотом было поручено подполковнику Ивану Дмитриевичу Бухолцу1, он получил указание Петра подчиняться во всём
губернатору Гагарину. В Санкт-Петербурге
ему выделили двух сержантов и шесть солдат из Преображенского полка, и с ними
он должен был отправиться в Москву, а оттуда в Сибирь для формирования полков.
Однако уже в самом начале обозначились
трудности. Скоро сказка сказывается, да не
скоро дело делается! Ни подъёмные, ни
кормовые, ни прогонные деньги никто не
торопился Бухолцу выдавать. Князь Гагарин, хоть и писал, что в этом деле можно
в расходах «управлятца из Сибирской губер-

1
До сих пор нет единого мнения о том, как правильно пишется фамилия основателя нашего города. В Омске официально принято – Бухольц (Бухгольц), точно так же пишут и многие омские авторы.
Но во ВСЕХ первоисточниках, по утверждению историков-источниковедов А.В. Контева и В.Б. Бородаева, а также писателя П.А. Брычкова, специально исследовавших эту тему, пишется только «Бухолц»
или даже «Бухалт» (но это искажение). Произношение «Бухгольц» появилось лишь после издания статьи российского историографа немецкого происхождения Г.Ф. Миллера 1761 г., где фамилия была
написана на немецком «Buchholz», и в том же году в переиздании статьи на русском была воспроизведена как «Бухгольц» (это просто обратная транслитерация). С тех пор именно такое написание вошло
в литературу. В настоящем издании во всех материалах фамилия основателя Омска исправлена на
БУХОЛЦ, если имело место другое написание. – Ред.-сост.

нии», решил попытаться использовать государственную казну и обратился в Сенат:
«Сиятельнейшим господам Правительствующего Сената. По именному его Царского Величества указу, определен в Сибирскую губернию подполковник Бухалт для строения малых городов.
О даче ему подвод, також и при нем будущим
двум сержантам да шести человекам солдатам,
да четырем человекам денщикам противу указу
великого государя, что ваше сиятельство укажет. Матвей Гагарин. 1714 июня 2 день».
Казалось бы, что такое – отправить
13 человек. Но потребовалось специальное решение Правительствующего Сената,
который 4 июня постановил: «...подвод давать на чем им съехать. А прогонные деньги на
те подводы, также и кормовые давать из Сибирской губернии из неокладных доходов. К губернатору князю Матвею Петровичу Гагарину с
товарищи о вышеписанном объявить и чинить
по его великого государя указу. У подлинного написано тако. Князь Григорий Волконский».
Такое решение, надо думать, не обрадовало Гагарина. А у подполковника Бухолца это была не последняя трудность
в предпринятом деле. Тем не менее на
двадцати подводах он в конце июня добрался до Москвы.

был неблизкий – без малого две с половиной тысячи вёрст, и ни тебе железных
дорог, ни тебе автострад! И хотя царь не
любил волокиты в делах, о чем боевому
офицеру, участнику Полтавской битвы
Бухолцу, конечно же, было прекрасно известно, тем не менее он пробыл в Москве
почти полтора месяца. Причина всё та
же – бумажная волокита.
А главное, что нужно было сделать:
найти офицеров, желательно боевых и
опытных. Но таковые, надо думать, во
время войны по домам не сидели. Но, в
конце концов, с помощью военной канцелярии подполковник Бухолц нашёл себе
сподвижников: 1 майора, 2 капитанов,
2 поручиков и 2 прапорщиков. Конечно,
семь человек маловато, но что делать!
Список их не приводится, но по документам, касающимся экспедиции за золотом
и появившимся позднее, со стопроцентной уверенностью можно утверждать, что
среди них были майор Вельяминов-Зернов, капитан Ступин, поручики Каландер
и Трубников, прапорщик Микулин… Поручик Каландер, кстати, из пленных шведов, специалист по артиллерии и строительству крепостей.
Выбран был и путь, коим двигаться в
Сибирь, самый надёжный – водный. По
рекам Москве, Оке, Каме и Чусовой, а за
Уралом по Туре и Тоболу. Однако, как
показал в отчёте об экспедиции перед
Сенатом Бухолц, на судне дошли только
до устья Чусовой, а «от Чусовой до Тобольска на подводах зимним путём». Но,
чтобы отправиться, нужны были деньги.

Из столицы – в столицу
Из Москвы подполковнику Бухолцу и его
небольшому отряду предстояло добраться до Тобольска – столицы Сибирской
губернии, как уже отмечалось, самой обширной из восьми губерний России. Путь

Мой город

и рентерея, нависшая подобием арки
над верхом Прямского взвоза. Впрочем,
строительство на территории тобольского кремля тогда ещё продолжалось,
и вёл его известный архитектор и картограф Семён Ульянович Ремезов. Он
тогда заканчивал возведение Воскресенской церкви. Население было весьма пёстрым: в основном, конечно, русские, но
четверть – татары. Много было в городе
пленных шведов, к которым князь Гагарин благоволил и баловал их деньгами.
По свидетельству иностранца Блюгера,
он раздал им до 15000 рублей. Впрочем,
давал, видимо, не зря. С помощью шведов он выкопал канал, благодаря чему
изменил место впадения Тобола в Иртыш и избавил город от вечной непролазной грязи.
Ознакомившись с положением дел,
Бухолц приуныл: в Тобольске его не ждали, и для местного начальства он стал
страшной свалившейся вдруг на голову
обузой и заботой. Отсутствие Гагарина,
оставшегося по делам вышневолоцкой
системы шлюзов, только усугубляло положение. Уезжая в столицу 1 января
1714 года, Гагарин оставил вместо себя
обер-коменданта, бывшего тарского воеводу, стольника Семёна Карпова. Хотя
с 1709 года до приезда Гагарина в Тобольск обер-комендантом был бывший
туринский воевода стольник Иван Бибиков. И уже во время пребывания Бухолца
в Тобольске 1 января 1715 года Бибиков
вновь назначается обер-комендантом, каковым и был до своей смерти в 1716 году.
Надо полагать, что эти перестановки во
время формирования экспедиции были
не случайны, ибо Бухолц постоянно жаловался на невнимание к своим делам. И
вынужден был обратиться к губернатору:
с кем же ему работать в его отсутствие?
И получил от Гагарина такой ответ: «…в
небытность в Сибири губернатора, велено весь
отпуск готовить, до указу великого государя,
тоболскому каменданту Дорофею Афанасьеву
сыну Траурнихту; и о том отправлении, о
даче людей и аммуницыи и артилерии, и де-

И тут не обошлось без сибирского губернатора Гагарина, который, кстати, из
девяти лет своего губернаторства (с 6 марта 1711 года по 11 января 1719 года) пять
лет провёл вне Сибири. Царь постоянно
призывал его по каким-либо делам. В начале 1714 года он был вызван для осмотра
каналов, соединяющих Балтийское море
с Чёрным и Каспийским и вернулся в Тобольск только к середине 1715 года, перед
самым отплытием Бухолца из Тобольска.
Вот что Бухолц писал позднее: «А на
наем судна и на подъем деньги даваны из доходов Сибирской губернии. Да на подъем выдано ему по приказу губернаторскому на Москве,
из Сибирского Приказу, да у Соли-Камской по
100 рублев, муки ржаной 50 четвертей, вина
простова 100 ведер в жалованье, да на Москве
и в Сибири, получал он по имянному царского
величества изустному указу полковничье, офицерам и прочим жалованья дача была деньгами и провиантом по их рангам из доходов
Сибирской губернии».
Годовое жалованье полковника составляло 100 рублей, майора – 46, капитана – 33, поручика – 26, прапорщика –
16 рублей 22 алтына. Для сравнения:
лошадь в Сибири стоила 3,5 – 4 рубля, пуд
ветчины – 23 коп., ведро вина около 2 рублей, седло примерно 16 алтын…
Как бы там ни было, отправившись
в августе из Москвы, они прибыли в Тобольск 13 ноября. То есть были в пути
почти три месяца. Это, конечно, не значит, что все передвигались с такой скоростью. Нарочные с письмами покрывали
путь между двумя столицами за месяц, а
то и ещё скорее.

«И был без команды…»
Тобольск того времени, как и положено
столице, был самым видным и красивым
городом Сибирской губернии. Здесь
был единственный на всю Сибирь белокаменный кремль с Гостиным двором и
впечатляющим Софийским собором. Недалеко от собора – Архиерейский дом

Павел Брычков. за песочным золотом

го Сената по поводу прогонных денег,
другой человек, близко знавший Бухолца,
прапорщик Василий Микулин, посланный Бухолцем из Ямышевской крепости с
письмами к царю: «Посылан я был из Сибирской губернии ис Тоболска от господина подполковника Бухолцова с письмами до царского величества…» (РГАДА,
ф. 248, оп. 7, кн. 373, л. 72). В Российском
государственном архиве древних актов
(РГАДА) сохранилось письмо Бухолца с
оттиском на сургуче его печатки, на котором изображена птица, скорее всего,
болотная выпь – «бухало». Е. Евсеев не
исключает происхождения родового прозвища от этой птицы. Он же опубликовал в сборнике документов «Из истории
Омска» (1967 г.) формулярные сведения
из смотрового списка Сибирского гарнизона Якутского полка о службе бригадира И.Д. Бухолца. Там в графе «Из каких
чинов и где вспомещены и что за ними
или их отцами матерми мужска полу душ»
значится: «Из шляхетства (т. е. из дворянства. – П.Б.), испомещен в Вяземском,
Смоленском, в Можайском, в Кашинском,
в Митревском уездах, а мужеска полу имеется 500 душ)». Итак, Бухолц – дворянин,
имеющий поместья в пяти уездах России.
Если допустить, что у него была немецкая кровь, то он настолько обрусел, что
об этом можно забыть. Ведь не считаем
же мы Пушкина эфиопом, а Лермонтова
шотландцем…
Однако поборники немецкого происхождения основателя Омской крепости
игнорируют напрочь эти факты. Хотя в
документах, написанных самим основателем Омской крепости и людьми, близко знавшими его, – кабинет-секретарём
Макаровым, князем Матвеем Гагариным,
князем Меншиковым, Петром I, – нет ни
одного варианта «Бухгольц», а только
«Бухолц» с редкими искажениями типа
«Бухалт» и «Буколц». И не надо искать
«г» в его подписи, там её тоже нет. Достаточно взглянуть на подлинные автографы основателя Омской крепости. В нашем распоряжении имеются фотокопии

нег, и что надлежит его подполковничью отпуску из сенату или из двора царского величества, все велено отправлять ему, тоболскому
коменданту».
Траурнихт был в Сибири фигурой довольно известной. В Сибирском летописном своде о нём говорится: «В Якутьску
в 206 году столник и воевода Дорофей
Афанасьев сын Траурнихт». С его именем
связано освоение не только Якутского
края, но и Камчатки. Тут надо сказать, что
Иван Дмитриевич Бухолц был женат на
дочери Траурнихта Марье Дорофеевне.
Это обнаружил и впервые опубликовал в
своём очерке «Иван Бухолц» и в научной
статье, посвящённой экспедиции, омский
историк-архивист Е.Н. Евсеев. Он же в
ряде публикаций, на основании подлинных архивных первоисточников с автографами основателя Омской крепости и
сфрагистики, показал, что руководитель
экспедиции за песочным золотом Иван
Бухолц был из русского дворянского рода.
Это подтверждается также следующими
документами, обнаруженными мною в Сибирском летописном своде: «1715-го году
по зиме поехал (точнее – «приехал». –
П.Б.) из Санкт-Питербурха полковник
господин Иван Дмитриевичь БУХАЛЦЕВ
и с ним другие афицеры». Здесь же чуть
ниже говорится, что в 1723 году в Сибирь
приехал «генерал и маэор иноземец Вилом Иванович Геннинг да с ним другой
ему товарищ иноземец Иван Иванович
Берместер». Как видим, о том, что приехали иноземцы, в летописи специально
подчёркнуто, а Бухолц воспринимался
как русский, и даже фамилия написана на
русский манер. 21 января 1715 года Дорофей Траурнихт писал коменданту Тюмени
Эверлакову: «В нынешнем 715 году велено
ис тобольских и с тюменских, и с туринских служилых людей и казачьих детей
выбрать пятьсот человек и отдать подполковнику г-ну БУХОЛЦОВУ на оставку
в гарнизонех…» Уж Траурнихт-то знал,
наверное, как пишется фамилия его зятя!
А вот что пишет в доношении, обращаясь в канцелярию Правительствующе-

Мой город

задачей. Но людей всё равно не хватало,
так что приходилось брать и арестантов
из тюрем. В своих донесениях в столицу
Бухолц постоянно жаловался на неопытность солдат, на то, что они «экзерциции
не знают».
Сложности были и с вооружением.
Прибыв в Тобольск, Бухолц обнаружил
там всего лишь две годных пушки. Пришлось отливать новые тут, в Тобольске.
Поручик Каландер привлёк для этого
дела пленных шведских офицеров. Особенным умельцем в этом деле оказался
штык-юнкер Ренот. К лету было вылито
пять медных пушек: одна шестифунтовая
и четыре трёхфунтовых (калибр определялся весом ядра. – П.Б.) и также одна
пудовая мортира и четырнадцать шестифунтовых. Хотя и приказал князь Гагарин отправляться из Тобольска весной,
но из-за неготовности экспедиция задерживалась.
13 мая 1715 года в Тобольске случился сильнейший пожар, который, надо
полагать, также не способствовал ускорению дела. Летописи сообщают, что на
нижнем посаде сгорели 4 церкви, 4 богадельни, 2 кружала, 39 амбаров, 953 двора,
25 юрт и 194 лавки.
Состояние дел в полной мере предстает из доношения подполковника
И.Д. Бухолца царю Петру, написанного
9 июня 1715 года. Из него следует, что, за
исключением мелочей, Бухолца больше
всего волновало три момента. Во-первых,
отсутствие дощаников и лодок, без которых невозможно было отправиться вообще. Во-вторых, беспокоило и то, что он
не нашёл ни одного человека в Тобольске, который бы точно сказал, что возле
Яркенда есть золотой песок: «А подлиннова и вернава ведомца о песошном золоте близ
Еркета господин губернатор мне не дал, а
тоболские жители, которые бывали в Еркете,
не единой не сведом о том золоте подлино, а
привозят то золото в Тоболск бухарцы и продают». И, наконец, одной из главных забот
было оружие. «В ружье, государь, самая мне
нужда, понеже малое число годного; всего, го-

семи автографов Бухолца под разными
документами. Здесь публикуем некоторые из них. В Черепановской летописи
тоже только вариант «Бухолц», а написана она в 1760 году, и Черепанов мог
беседовать с участниками экспедиции
за золотом. Правда, летописец многое
списал из «Истории о песошном золоте…» немецкого историка Г.Ф. Миллера,
который встречался в Селенгинске с Бухолцем. Что дало некоторым историкам
основание утверждать, что «Бухгольц»
по-немецки пишется Buchholz и, мол, после перевода появился «Бухольц».
Уважаемые историки, ещё раз обращаю внимание, что в архивных первоисточниках нет ни «Бухгольца», ни «Бухольца». Для начала признаем хотя бы это!
Ведь не говорим же мы, что светлейший
князь Александр Данилович – немец, на
том основании, что его фамилию пишем
«Меншиков» (а по-немецки «менш» – человек), а не «Меньшиков». Кстати, немец
Миллер вряд ли бы забыл указать на то,
что Бухолц – его соотечественник. Но он
ничего не пишет о его национальности.
Неизвестно, насколько повлияло
родство Бухолца с комендантом Тобольска на выбор его руководителем экспедиции и на назначение тестя начальником
по подготовке экспедиции, но можно
предположить, что ускорению дела способствовало не очень. Ибо впоследствии
Бухолц отмечал, что «приехал он, Бухолц,
ноября 13 числа того же 1714 году, и был
без команды генваря по 9 число 715 году»,
то есть почти три месяца.

«Доношу вашему
пресветлому величеству…»
В январе стали приходить рекруты из
окрестных деревень, не более чем по одному человеку с четырёх дворов. Кому
идти в рекруты, решала община, ибо в
Сибири крепостного права не было. Из
них ещё надо было сделать солдат, что
при нехватке офицеров было непростой

Омский острог. Берег Иртыша. Акварель М.С. Знаменского. 1888

Макет первой Омской крепости из экспозиции ОГИК музея

Мой город

Павел Брычков. за песочным золотом

К ним, фузеям, нагалищ – 1813. Палашей – 2000, пушек разного калибра – 13,
мортир – 14.
Из провианта: муки ржаной 8677 четьи
(чети) по цене 4260 рублей 11 алтын (то
есть пуд муки стоил примерно 12 коп.), сухарей – 1331 четьи на 469 рублей, ветчины
2264 пуда на 526 рублей 12 алтын.
Всего же по справке, присланной в Сенат за подписью ландрихтера Чепелева в
1715 и 1716 годах, на экспедицию было потрачено 115373 рубля 24 алтына 3 деньги.

сударь, по нынешнее число у меня, из которого
стреляем, восемьсот фузей, и то разных калибров. <…> К тому ружью к замкам делаю
пружины из простого укладу, а не из стали;
и о стали просил я господина губернатора,
чтоб позволил прислать с Москвы, чего и по се
число не прислано, а в Сибири стали достать
не мочно; которые худые пружины и починивают укладом простым, ни мало не прочны».
Однако уже перед самым отплытием
экспедиции губернатор Гагарин сдержал
своё слово и прислал из Москвы 2000 фузей «немецкаго добрава дела» и столько
же палашей. Но 9 июня их ещё не было,
и подполковник Бухолц пишет царю, что
он готов отправиться до Ямышева озера
и заложить там крепость с имеющимся
оружием, чтобы в той крепости дождаться обещанных фузей. Забегая вперёд,
можно сказать, хорошо, что этот вариант
не осуществился, иначе результаты экспедиции могли быть весьма печальными.
Из собранных рекрутов были созданы
три полка: Санкт-Петербургский, Московский и Драгунский общей численностью
2797 человек, которые были соответственно обмундированы.

отвал был назавтре в 30-м числе, в четверток,
со всяким воинским управлением и з запасы».
Итак, 29 июня 1715 года состоялся молебен, а 30 июня на 33 дощаниках и 27 больших двенадцативёсельных лодках отряд
отплыл из Тобольска. Только на паруса,
с учётом, видимо, запаса, было принято
35700 аршин холста.
Событие для Тобольска было далеко
не рядовое. И наверняка торжественный
молебен по такому случаю служил бы не
архимандрит Знаменского монастыря, а
митрополит «всея Сибири» Иоанн Максимович, который находился в Сибири
с 15 августа 1711 года. Однако в ночь на
10 июня митрополит умер. Его нашли в
собственной келье на коленях, как бы в
молитве, после того как взломали дверь.
Подполковник Бухолц был тому свидетелем. Иоанн был весьма благочестивым, написал несколько книг. Позднее был причислен к лику святых и до современных
лет оставался единственным сибирским
священником, удостоенным такой чести.
Сибирскую епархию возглавил вновь
митрополит Филофей Лещинский, в монашестве Феодор. Он уже был митрополитом Сибири с 1702 по 1711 год и много
сделал для распространения православия в Сибири.
Плыть по Иртышу против течения –
дело непростое. Использовать приходилось все средства: и паруса, и вёсла, и бечевник. К середине июля отряд прибыл
в Тару, где подполковник Бухолц пересадил своих драгун на лошадей, которых,
как он писал, «принял тысячу пятьсот».
В другом ведении сохранилась более
подробная запись: «К артелерии, под драгун и под ящики куплено 1425 лошадей по цене
5076 рублев 1 алтын, 194 лошади, которые
взяты на Таре томской присылки по цене
776 рублев». Отсюда легко подсчитать, что
одна лошадь стоила 3,5 – 4 рубля.
10 августа отряд был в Татмыцкой
слободе. Отсюда Бухолц отправил письмо царю с известием о своих делах. Впереди был почти двухмесячный путь к
Ямышеву озеру.

Отплытие
Крепостная башня

Убыль отряда объясняется прежде
всего бегством солдат, как уже указывалось, в солдаты рекрутировали даже колодников. Не случайно царь Пётр 7 августа 1716 года в письме князю Гагарину
особо отметил: «Он же Бухолт пишет, что
много солдат у него ушло, и всегда бегут, понеже в сибирских городах их принимают, что
зело противно указу чинитца, и ежели ему вред
от того учинитца, то взыщется все на вас».
Архивные документы-первоисточники сохранили подробнейшие сведения об
имуществе, бывшем в отряде. Ещё 9 июня
1715 года подполковник Бухолц жаловался царю: «В Тоболску, государь, как я прибыл,
припасов воинских: лядунок, перевезей, портупеев, лапаток, заступов, кирок, мотык, ломов,
топоров, буравов, долот, ни к пушкам ядр и никакой амуницыи, ни телег походных, ни ящиков патронных, ни людем мундиру – ничего не
было, о чем о всем сведом господин губернатор,
а делал все вновь и всем давал я обрасцы…» Но
в конце концов всё было сделано, и обеспечение и вооружение отряда можно
считать хорошим. При отряде имелась
даже походная церковь, на строение которой было потрачено 13 косяков камки,
крашенины 474 аршин, тесем 450 аршин,
верёвок 400 сажень. Количество фузей
уже указано 2711, из них 2000 новых.

«А что, государь,
при мне ныне…»
Впрочем, численность полков в ходе экспедиции постоянно менялась в сторону
уменьшения. По ведению, посланному
канцелярией из Тобольска в Сенат, численность отряда на момент отплытия
составляла 2932 человека, из них 2862 человека солдат и драгун и 70 мастеровых.
Но уже 8 августа 1715 года, то есть через
месяц с небольшим, Бухолц в табели, посланной из Татмыцкой слободы, указывает численность 2797 человек. Позднее, в
1719 году, на допросе в Сенате, когда началось следствие по делу князя Гагарина,
он называет это же число. В ведомости,
посланной из Ямышевской крепости от
29 декабря 1715 года, он указывает численность 2536 человек.

Весь провиант с пушками, ядрами, гранатами и порохом был погружён на дощаники, и отряд был готов к отплытию. Вот
как об этом событии говорится в Сибирском летописном своде: «Их приняв по сем
от руку архимандричью на брань благословение и знамя на прапер в день святых апостол
Петра и Павла и сошел с войским на суды, и

Офицер драгунского полка. 1700–1732 гг.

Мой город

В устье речки Преснухи

ностью достроить крепость не успели.
Непосредственно в стенах крепости поставили только церковную палатку. Из-за
наступивших морозов не успели вырыть
и погреб для пороховой казны. Поэтому
весь порох оставили на дощанике недалеко от крепости, вмёрзшем на Иртыше.
Это решение Бухолца могло в дальнейшем иметь самые трагические последствия для отряда. Но об этом позднее.
В крепости началась обычная армейская жизнь. Между тем до контайши
дошли сведения о продвижении отряда,
и он приказал своему двоюродному брату Церен-Дондобу (русские называли его
Черен-Дондук) узнать о цели движения
солдат. В это время из Тобольска с полковником Толбузиным прибыли в Ямышевскую крепость посланцы контайши
во главе с Эрке Тарзакоем. И стали спрашивать, почему крепость строится и по
какому указу, означает ли это войну против контайши. Бухолц уверил их, что воевать с контайшой не хочет, а идёт для разведывания руд. С посланцами в крепости
встречались и гонцы от Церен-Дондоба.
Их Бухолц уверял в том же. Кроме того,
он послал к контайше поручика Маркела Трубникова с письмом, выделив ему
50 драгун. С Трубниковым он отправил
и посланцев контайши, дав им лошадей,
ибо у них лошадей и верблюдов отбили
перед этим казахи. В письме Бухолц писал контайше, что «он с ним войны иметь
не будет». Но весь отряд Трубникова с
посланцами контайши захватили всё те
же казахи. Таким образом, контайша не
получил никаких объяснений и посчитал
экспедицию Бухолца военным вторжением в собственные владения.

1 октября 1715 года отряд прибыл к Ямышеву озеру. Это озеро расположено в 40
километрах южнее нынешнего города
Павлодара. Точнее говоря, прибыл он к
устью речушки Преснухи, вытекавшей из
небольшого пресного озера. Однако крепость, которую позднее заложили, назвали Ямышевской, как и на вопрос: «Куда
идёшь?» отвечали уже много лет: «До
Ямыш-озера», хотя само Ямышево озеро
находилось в пяти верстах от Иртыша.
Дело в том, что Ямышево озеро было знаменито на всю Сибирь: здесь добывали
самосадную соль, которая была очень высокого качества и, по утверждению очевидцев, была «чиста, аки лед-ясенец». За
год осадок составлял полтора-два вершка, а где не трогали больше времени, так
и пол-аршина! Поэтому соль ломали, как
лёд. К Ямыш-озеру снаряжались специальные отряды солеников, которые и
снабжали почти всю Сибирь ямышевской
солью. В XIX веке в озеро пробились
пресные ручьи, и концентрация соли значительно уменьшилась.
Добыча соли была небезопасной,
постоянно угрожали кочевники, и о необходимости закладки здесь крепости
говорили давно. Подполковнику Бухолцу
и предстояло решить эту задачу. Отряд
начал подготовку к зимовке. Возле Преснухи, в низине, построили землянки для
солдат, обнесли надолбами и рогатками.
Саму крепость решили поставить на высоком обрывистом берегу Иртыша по
соседству. Впрочем, слово подполковнику Бухолцу: «Прибыв туда, зачал строить
крепость тогож октября 29 числа и строил
ноября по 10 число. Да при той же крепости
построил острожек артилерной и кругом
квартир зделаны надолбы».
Крепость поставили в виде половинки шестиугольника, стенами обращённого в сторону степи. Часть дощаников
из-за отсутствия леса была разобрана на
стены. Возле стен возвели небольшой
вал и вырыли ров. Однако до зимы пол-

Нападение
9 февраля 1716 года в метельную ночь «с
четвертка на пятницу сырныя недели»
джунгарские калмыки внезапно напали на
Ямышевскую крепость. Неожиданность
нападения была обусловлена тем, что

Павел Брычков. за песочным золотом

Митрополит Сибирский и Тобольский Филофей (Лещинский)

А к контайше посылал с известием, что при
Ямышеве город зделал и отписал к нему, дабы
он с войском царского величества был в мире и
до указанного места итти не претил…» Но
посольство поручика Трубникова, как мы
уже говорили, захватили казахи.
Нападавших было в четыре раза больше, и командовал ими Черен-Дондук.
Калмыки хотели вырезать солдат сонными и были близки к этому. Вот что пишет
о нападении ямщик Черепанов в своей
летописи: «Первое счастье то получили себе
калмыки, что они могли отъезжие караулы
скрасть, при том отогнали и табун драгунских лошадей. А караульных всех, которые

буквально перед сырной неделей от калмыков в крепости было дружеское посольство, с которым Бухолц обменялся богатыми подарками и показал всю крепость. На
самом же деле это была разведка…
Конечно, это не значит, что Бухолц
исключал возможность «противности» со
стороны калмыков, для того и крепость
ставил, но старался быть с ними в мире.
29 декабря 1715 года он писал кабинет-секретарю А.В. Макарову: «С калмыки, теленгуты, которых десять тысяч кочуют недалеко
от Ямышева утвердился писмами, чтоб им с
людми царского величества ссор не иметь. Для
лучшей верности взял у них аманатов добрых.

Мой город

хотели противиться, тех прибили, а иных
живых в полон брали». Но счастье в какойто мере улыбнулось и русским. Одному
солдату удалось спастись. Он спрятался
в табуне, а когда лошадей погнали, уцепился за гривы двух коней. В кустах упал
и прибежал в крепость.
Караульный наряд спал. Бухолц сначала даже не поверил солдату и арестовал его – настолько был успокоен дружеским посольством. Но на всякий случай
объявил тревогу. Перегородили въезд
рогатками и стали ждать. Показались
кони. «Бухолц нечаял, что то неприятель,
но думал, что гонят драгунских коней, и
того точно за ночной темнотою рассмотреть было невозможно, приказал выпалить
из нескольких фузей под верх, дабы кого из
своих не повредить. А неприятель, видя то,
скоростию поскакал на конях к гобвахте и
оне за темнотою тут бывших рогаток не
разсмотрели, как сами себя, так и коней своих на тех рогатках накололи. И так неприятель не получил своего желания, тщился о
том, чтоб рогатки разорвать и ворваться в
крепость, того ради учинил жестокий приступ и первое их нападение было жестоко,
иные стреляли из винтовок, другие пущали
из луков стрелы».
Бой продолжался двенадцать часов
без перерыва. На короткое время калмыкам удалось даже захватить непосредственно крепость. За стенами они уже
громко ликовали, считая, что победили,
но были сразу же выбиты оттуда.
Второй счастливой удачей для отряда
Бухолца была история с порохом. В ночь
нападения калмыки проезжали по льду
Иртыша мимо дощаника с порохом. Часовой трижды окликал, как положено, а после «отважился, было, по ним палить, но
ружье ево либо было неисправно, или Божия десница их для спасения прикрыла».
В ходе боя Бухолц вспомнил о порохе и
послал роту солдат, чтобы его перевезти
в крепость.
Когда стало светать, Черен-Дондук
приказал допросить пленных, захваченных у табунов, чтобы узнать, где порох.

Пленные отговаривались незнанием.
Тогда солдата Петра Першина стали
сечь плетьми, затем подвесили к дереву
и жгли огнём. Першин умер, но правды о

Павел Брычков. за песочным золотом

Течение Иртыша в районе Ямышевского озера.
Фрагмент сводной карты реки Иртыш
из «Херогравской чертежной книги»
С.У. Ремезова

порохе не сказал, а указал на амбары, где
хранился провиант.
Яростным штурмом калмыки овладели амбарами. В поисках пороха выбрасы-

Мой город

21 февраля Черен-Дондук прислал
подполковнику Бухолцу письмо, в котором писал, что «война де стала, что указу государева о строении города нету, и
город де построен ложными словами».
Грозил заморить голодом, если Бухолц
не отступит. Бухолц отвечал, что «не обык
боятся угроз и, будучи снабжен довольным числом съестных припасов, может переждать без
нужды до того времени, пока ис Тоболска, куда
он уже писал, болше войска на вспоможение…»
Хотя и отвечал так Бухолц, но положение было сложным. В том числе и
с продовольствием: часть его была потеряна во время захвата калмыками амбаров. А все вестники попадали в плен.
Помощи ждать было неоткуда. А после
двухмесячного сидения в крепости появились страшные болезни – моровая (сибирская) язва и скорбут (цинга). Численность отряда начала быстро сокращаться.
В иные дни умирало по 20–30 человек.
В таком положении, если бы даже пришла помощь, дальнейшее продвижение в
Джунгарию было бы невозможным. Когда начался ледоход на Иртыше, удалось,
наконец, отправить двоих гонцов в Тобольск, обложив на льдине лодку кусками
льда. Но это уже не могло изменить положение дел. И на военном совете было
решено уходить. Как объяснял впоследствии Бухолц Сенату, «опасаясь дабы многая артилерия и амуниция не досталась в
руки неприятелю, и весьма б интерес царского
величества не утратился, понеже тем летом
секурсу вскоре от Тоболска притить к нему
было невозможно, и готовых войск в Сибири
малое число».
Ямышевскую крепость разрушили,
погрузились на 18 дощаников и 28 апреля 1716 года отплыли вниз по Иртышу.
Калмыки не препятствовали отходу. На
радостях отпустили даже священника и
комиссаров при денежной казне, захваченных у Корякова Яра. В отряде Бухолца осталось всего 700 человек, четверть
от первоначальной численности. Г.Е. Катанаев в своём незавершённом труде о
первом сибирском губернаторе князе Га-

вали кули с мукой на улицу и строили из
них укрытия. Засев в амбарах, калмыки
досаждали оттуда защитникам крепости
своей стрельбой. Бухолц приказал бить
по ним из пушек. Но «бомбардиры были
инженерству неискусны, более бомбы
метали наудачу, нежели, как надобно»,
поэтому лишь под вечер, когда две бомбы попали-таки в амбары, калмыков удалось оттуда выбить. Бомбы для калмыков
были в диковинку. Они сначала пытались
заколоть их копьём, потом пробовали
зажать убийственную силу войлоком,
наваливаясь на него кучей, и только наученные горьким опытом стали затем
прятаться от них.
Не взяв крепость приступом, ЧеренДондук прекратил атаки и приступил
к правильной осаде, окружив крепость
плотным кольцом. Ни один из посланных
в Тобольск гонцов не прошёл. Не зная о
случившемся, князь Гагарин послал из
Тобольска в Ямышевскую крепость торговый караван в семьсот человек с ротой
солдат. У Корякова Яра, в пятидесяти
километрах от Ямышева озера (в районе современного Павлодара), калмыки
внезапно напали на караван и после боя,
длившегося весь день, захватили оставшихся в живых в плен.

В осаде
Пленных, захваченных у Корякова Яра,
провели мимо Ямышевской крепости
в виду её защитников, так сказать, для
«поднятия духа». Некоторые историки, в
частности П. Словцов, и краеведы упрекают в связи с этой акцией Бухолца в
трусости: мол, не попытался даже отбить
пленных и «разогнать их громом пушечным» (Словцов). Но такие претензии,
очевидно, несправедливы. Какие были в
отряде пушкари, мы уже знаем по истории с амбарами. А выйти в чистое поле
с плохо обученным войском против конницы, в четыре раза превосходящей по
численности, равносильно самоубийству.

Речной вокзал. Место основания первой Омской крепости

Место высадки отряда И.Д. Бухолца отмечено старинной пушкой, установленной перед зданием
бывшего Речного вокзала

Мой город

Павел Брычков. за песочным золотом

да дощаники пришли к устью
Оми. Но, зная скорость течения Иртыша, можно сказать,
что произошло это 4–5 мая
(ст. ст.) 1716 года, на что справедливо указал омский историк Е.Н. Евсеев. С этого момента начинается собственно
история Омска.
Евсеев же впервые опубликовал отрывок из летописи ямщика И. Черепанова, в котором
говорилось о закладке Омской
крепости: «Князь Гагарин, получа
известие от подполковника Бухолца, нетокмо представление ево за
благо принял, но и послал к нему
для дополнения полков 1300 рекрут
в трех партиях и так немедленно
крепость при реке Оми строить
начали. Артилерии поручик Каландер имел опять смотрение над
строением. Избрали место на южном берегу Оми около 50 сажень от
ея устья. Ниской земляной вал в
фигуре правильного пятиугольника
обнесен палисадом с пятью таких
же болверков на углах и со рвом,
около которого были поставлены
рогатки. Сие крепостное строение
еще до зимы приведено в полное состояние и назвали ее по ея положению Омской крепостью».

Омская крепость

Башни и ворота Омской крепости

гарине указывает без ссылки на источник,
что 133 человека были убиты, 419 попали в плен и половина отряда умерла от
болезней. Аналогичное число пленных
указывает и капитан Унковский, бывший
в 1722 году с посольством в Джунгарии.
Однако, скорее всего, большинство пленных были там из числа захваченных у Корякова Яра.
Ни в одном из известных на сегодня
документов по экспедиции подполковника Бухолца не указан точно день, ког-

Итак, место было выбрано на возвышении, в ста с небольшим метрах от Иртыша
на левом берегу Оми. По чину строения
крепостей её закладку начали с освящения места, где должен был стоять храм.
Такой храм был заложен и в Омской
крепости – церковь Сергия Радонежского, день памяти которого отмечается
6 июля. Известный историк Г.Ф. Миллер,
побывавший в середине тридцатых годов XVIII века в Омской крепости, писал:
«В крепости строения имеется: церковь Сер-

реки палисад мерою 77 1/2 сажень (154 м).
Також и ворота к Иртышу имеются».
Таким образом, из указанных сведений можно сказать, что сама крепость находилась в районе от «ленинской горки»
до Музыкального театра, а Спасские ворота стояли на ул. 10 лет Октября недалеко
от моста.
22 декабря 1716 года подполковник
Бухолц был отозван в Тобольск, и строительство крепости заканчивалось под началом майора Вельяминова-Зернова.
Неудача экспедиции и строительство
Омской крепости стали своеобразным
толчком к более систематизированному
освоению Верхнего Прииртышья. К этому времени изменилась и внешнеполитическая обстановка. Джунгарское ханство
втянулось в трудную войну с Китаем и не
могло уже столь активно, как во время похода Бухолца, противостоять намерениям
князя Гагарина в строительстве крепостей
на Иртыше. Именно этим обстоятельством объясняется то, что небольшим по
численности отрядам капитана Ступина,
полковника Матигорова и майора Лихарева в течение 1717–1721 годов удалось
поставить южнее Омской крепости Железинскую, Ямышевскую, Семипалатинскую и Усть-Каменогорскую крепости. Это
коренным образом изменило обстановку
в регионе: закрыло барабинских татар и
Кузнецкий край от набегов казахов и способствовало освоению Южной Сибири
русскими землепашцами и казаками.

гея Радонежского чудотворца, гауптвахта,
канцелярия, двор командующего офицера да
двор управительской и казармы.
За крепостью, по обеим сторонам реки
Оми, стоят многие обывательские дворы, из
которых Омская слобода состоит и которые с северной стороны оной реки особливым
острогом обведены. Близ крепости сделан через реку мост. Гарнизон сей крепости состоит во 150 человек, да в 200 человек казаков,
над которыми капитан каманду имеет».
В одном из самых ранних описаний
Омской крепости, обнаруженном и опубликованном Е.Н. Евсеевым, содержатся
более подробные сведения о крепости:
«Против церкви ворота крытые, командирский двор, от церкви ж у Знаменских ворот
артилерной подвал с выходом, в котором имеется зелейная пороховая казна. У Спасских
ворот стоит гауптвахта с перерубом, крыта
на четыре стороны тесом. Подле оной, у тех
ворот, три магазина да два подвала с выходами. У оной крепости проезжие трое вороты к
Иртышу и Оме. Первые Спасские, вторые в
степную сторону Знаменские. Над оными воротами башня рубленная. Третьи по Тобольской дороге Никольские. На пяти бастионах
восемь батарей».
Здесь же содержатся сведения о размерах крепости, которые не поражают
воображение величиной, так как определялись военной целесообразностью
и наличием строительного материала:
«А через крепость от Спасских до Знаменских
ворот длины 120 сажень (242 м), от берега
102 3/4 сажени (220 м). Подле Знаменских
ворот построены в степи казармы – 5. Вокруг
оной крепости палисад стеновой и выкопан
ров, а мерою 432 сажени (890 м), глубиною три
четверти аршина (очевидно, 3 с четвертью
аршина. – П.Б.), да вокруг оной же крепости
надолбы и рогатки обложены от крепости
до Иртыша-реки, по Луговой слободе палисад
поставлен. Ров копаной мерою 195 сажень
(421 м), глубиною в сажень (2,16 м). Надолбы
поставлены и рогатки обложены вокруг оного
палисаду. На железинской дороге ворота, называемые Сергиевские, над оными башня. Вкруг
оной слободы вниз по Иртышу по берегу Оме-

Две судьбы
Итак, выехав из Тобольска 22 декабря
1716 года, Бухолц прибыл в столицу Сибирской губернии 31 декабря, перед самым Новым годом. Здесь он получает
указ от князя Гагарина двигаться вновь
вверх по Иртышу, выполнить указ царя
о песочном золоте. Но Бухолц уверен,
что таким числом до указанного места не
дойти, и добивается личной аудиенции
у Петра. С этой целью он обращается к

Мой город

тебе в Сибирь и там розыскать о худых поступках бывшаго губернатора Гагарина о всем
против данного тебе реестру подлинно… Между тем трудитца всеми мерами освидетелствовать, по сказкам помянутого Гагарина
и подполковника Бухолца, о золоте эркецком:
подлинно ли оное есть и от кого Гагарин сведал. Тех людей сыскать, также и других ведомцов, и ехать с ними до тех крепостей, где посажены наши люди и там, разведав старатца
сколко возможно дойтить до Зайсана озера…
Также розыскать о подполковнике Бухолце, каким образом у него Ямышевскую крепость контайшинцы взяли, также о прочих
его худых поступках освидетелствовать…»
Майор Лихарев исправно исполнил
это указание. В Тобольске он допросил
около восьмидесяти человек, но «верного ведомца» о золоте не нашёл. С отрядом
400 человек он дошёл до Зайсан-озера, отбил наскок калмыков во главе с сыном
контайши Галдан-Цереном и основал
Усть-Каменогорскую крепость. Историк
П. Словцов по этому поводу пишет: вот,
мол, как надо было действовать Бухолцу.
Однако не учитывает, что калмыки не
могли выделить войска из-за войны с Китаем и у Лихарева были прочные тылы –
Омская, Ямышевская и Семипалатинская
крепости.
Об этих крепостях, как о своих детищах, заботился князь Гагарин, уже находясь под арестом. 19 января 1719 года
он послал в Сенат доношение, в котором,
хлопоча о жаловании гарнизонным людям, писал: «А пушек и пороху в тех крепостях не малое число и тако имею в том великую опасность, чтоб, тех крепостей не
оставя, не разбежались. Також чтобы ныне за
удержанием посылки к ним жалованья, также
и других припасов не учинили неприятельские
люди тем крепостям и людям какого вреду, и
чтоб то не было взыскано на мне». Сенат
в своём указе по данному доношению
определил содержать новопостроенные
крепости «по-прежнему из Сибирской
губернии», о чём был послан указ новому
сибирскому губернатору Алексею Михайловичу Черкасскому.

князю Меншикову и кабинет-секретарю
Макарову. Хлопоты увенчались успехом,
Бухолц был вызван в столицу и 2 сентября 1717 года прибыл в Санкт-Петербург.
Вскоре туда же был вызван и сибирский губернатор Гагарин. По доносу
обер-фискала Нестерова началось следствие по якобы имевшим место злоупотреблениям властью и хищениям государственной казны. Однако какое-то
время первым лицам государства было
не до них. Разгоралось куда более сложное дело. Дело царевича Алексея. В своей неприязни к деяниям отца он дошёл
до прямого предательства, спрятался за
границей, но был там схвачен и привезён
в Санкт-Петербург. Пётр не стал решать
судьбу царевича сам, а отдал на усмотрение Верховного суда. Членами этого суда
стали и Гагарин, и Бухолц. Их подписи
в числе других стоят под приговором
суда царевичу Алексею. Ему был вынесен
смертный приговор. Алексей якобы умер
в тюрьме, но ходили упорные слухи, что
он задушен подушкой капитаном Румянцевым и Толстым.
Следствие по делу Гагарина двигалось
не в его пользу, и 11 января 1719 года он
был уволен с поста сибирского губернатора и взят под караул. 22 января уже Бухолц
отвечал перед Сенатом о причинах неудачи похода за песочным золотом. Здесь
обозначилось основное расхождение
между показаниями Гагарина и Бухолца
о причинах неудачи экспедиции. 29 января Гагарин, отвечая перед Сенатом, говорил, что неудача произошла из-за того,
что Бухолц озлобил калмыков и на словах
якобы передал поручику Трубникову, чтобы тот сказал контайше, что он, Бухолц,
имеет особый от государя указ, который
он должен распечатать в Яркенде, и что
в том указе, он не ведает. Из-за этого нарушился мир, и началась война. Бухолц о
словесном наказе Трубникову ничего не
упоминает.
Видя, что истину по этому делу не открыть, царь посылает в Сибирь майора
Лихарева со следующим указом: «Ехать

Павел Брычков. за песочным золотом

После возвращения Лихарева дело
по князю Гагарину ускорилось с трагическим для него финалом. 11 марта 1721 года он допрошен с пытками,
14 марта Сенат вынес ему смертный приговор с обвинениями по восьми пунктам
о хищениях и взяточничестве, а 16 марта 1721 года князь Гагарин был повешен
перед окнами Юстиц-коллегии, затем
труп перевесили к Новой бирже, а когда
верёвка перегнила, 25 ноября 1721 года
по указанию царя перевешен на цепь.
Не сохранилось и его портрета, что
представляется странным, ибо сподвижники Петра I куда более низкого ранга
сохранились на своих парсунах, то бишь
портретах.
Подполковник Бухолц признан невиновным и назначен в 1720 году комендантом Нарвы. А в 1723 году направлен
опять в Сибирь селегинским комендантом. Здесь он много сделал для укрепления границы с Китаем. В 1740 году бригадир Иван Дмитриевич Бухолц уходит в
отставку с повышением чина до генералмайора. Умер в 1741 или 1742 году. Место
захоронения неизвестно.
Словарик старинных слов и выражений
Аки – как.
Алтын – 3 копейки.
Аманаты – заложники.
Архимандрит – высшее звание иеромонаха,
обычно настоятеля мужского монастыря.
Аршин – мера длины, равная 71,12 см.
Бечевник – тропа на берегу, которой идут тянущие бечевой судно.
Ведение – официальное извещение, ведомость.
Вершок – мера длины, равная 4,44 см. Аршин
равен 16 вершкам.
Вогулы – манси.

Генварь – январь.
Гобвахта – гауптвахта.
Деньга – полкопейки, 2 полушки.
Дощаник – большая плоскодонная лодка с
парусом.
Зело – очень.
Камка – шёлковая ткань с разводами китайского происхождения.
Контайша – правитель Джунгарии.
Кружало – кабак.
Лядунка – зарядница.
Мортира – короткоствольное орудие для стрельбы навесным способом, обычно по крепостям.
Нагалище – чехол.
Остяки – ханты.
Полон – плен.
Понеже – потому что.
Рентерея – хранилище казны.
Сажень – мера длины, равная 3 аршинам
(7 футам или 213,36 см).
Самоеды – ненцы.
Секурс – помощь.
Сие – это.
Стольник – на Руси до XVII века придворный
чин, степенью ниже боярина.
Сфрагистика – вспомогательная историческая
дисциплина, объектом изучения которой являются
печати (от греческого слова «сфрагис» – печать).
Сырная неделя – последняя неделя перед Великим постом.
Уклад – низкокачественная высокоуглеродистая сталь.
Фузея – кремневое ружье со штыком.
Фунт – мера веса, равная 409,512 г.
Четверток – четверг.
Четь – то же, что четверть – 4 пуда.
Экзерциция – упражнение, учение.
Ярл – в Швеции то же, что на Руси наместникбоярин.
…В 206 году – то есть в 7206 году от сотворения мира. Чтобы перейти на современное летоисчисление, нужно отнять 5508 лет. Таким образом, получается 1698 год.

Вторая Омская крепость
и её устроитель
Ольга Безродная
Александр Лосунов

мск,
возникший
как крепость на
границе со степью,
на протяжении двух веков
имел геополитическое значение во взаимоотношениях Российской империи и
Центральной Азии. Он был
своего рода со стороны
России «воротами» в Азию.

ние и разрешить закладку
крепости на Оми1. Вскоре
разрешение было получено. Под руководством
пленного шведа артиллерии поручика И. Каландера из дерева возводится
первая Омская крепость,
строительство которой к
осени 1716 г. было завершено2. «…Старая Омская
крепость походила скорее
на поспешно устроенный
укреплённый лагерь и расположена была на открытом поле по пригорку…
Крепостная ограда состояла из пяти бастионов, связанных между собою полисадом с небольшим рвом.
Впереди крепости, к Иртышу, лежал форштадт (обозначенный на картах как
«Луговая слобода». – Авт.),
населённый пахотными казаками; в тылу же её, вверх
по Оми, находились провиантские магазины, а за Омью, через которую летом наводился наплавной мост, квартировали
три роты драгун и резервная команда.
Все эти предместья были ограждены бревенчатым заплотом с канавою вроде рва
и, подобно самой крепости, обнесены ро-

Возникновением своим наш город обязан в
какой-то степени воле случая. Экспедиция, отправленная Петром Великим
на разведку за «еркетским»
золотом под начальством
И.Д. Бухолца, не удалась.
После зимней осады джунгар у Ямышева озера измотанный и сильно поредевший отряд вынужден был
возвращаться по Иртышу
в Тобольск. Достигнув к
маю устья реки Оми, он
решил сделать привал и разбить лагерь,
соорудив временные укрепления. Как
военный специалист, Бухолц сразу оценил стратегическое значение местности.
Он посылает сибирскому губернатору
М.П.
Гагарину отчёт о происшедших
событиях, просит прислать подкрепле-

Миненко, Н.А. Омск в панораме веков / Н.А. Миненко, С.В. Фёдоров. Омск, 1999. С. 50.
Палашенков, А.Ф. Памятники и памятные места Омска и Омской области / А.Ф. Палашенков.
Омск, 1967. С. 15.
1
2

В галерее Денежной кладовой. 2010 г.

Мой город

на месте нынешних площадей Ленина и
Театральной) и более здесь уже не появлялся, продолжая свою воинскую службу
в Селенгинске, в должности коменданта и в звании бригадира. В то время как
И.И. Шпрингер провёл в Омске 7 лет
(с осени 1763 г. [или весны 1764 г.] по
весну 1771 г.). За это время он оказал
большое влияние не только на внешнюю
и военную политику Российской империи
по отношению к кочевой степи, но и, основав вторую Омскую крепость, дал новое рождение нашему городу.

гатками…», – такое описание даёт один
из историков конца XIX в.3 В крепость
вело несколько ворот. Застройка её была
хаотической. В центре на площади стояла
деревянная церковь во имя Сергия Радонежского. Вокруг церкви располагались
казённые постройки. Гарнизон крепости
в 30-х гг. XVIII в. состоял из 150 казаков
и 200 солдат, а в 1742 г. всего населения
при ней насчитывалось 1092 человека4. Шло время. Уже к середине 50-х гг.
XVIII в. первая Омская крепость сильно
обветшала, поэтому подверглась реконструкции в 1761–1762 гг.
Постоянные набеги кочевников давали о себе знать. Сказывались близость
и прозрачность южной Сибирской границы. После свирепой войны с Китаем
некогда могучее Джунгарское ханство в
1757 г. было стёрто с лица земли. Многие из высокопоставленных особ этого
в прошлом могучего и агрессивного народа вынуждены были искать убежища
в русских землях, которые ими в своё
время неоднократно разорялись. После
разгрома джунгар китайцы стали нашими
соседями. Появление последних на русской границе вызвало обеспокоенность в
Санкт-Петербурге.
Осенью 1763 г. императрица Екатерина II отправляет сюда, в Омск, в должности начальника над всеми пограничными
линиями, генерал-поручика и кавалера
орденов Св. Георгия и Св. Анны Ивана
Ивановича Шпрингера. К великому сожалению, имя этого человека известно
сегодня лишь узкому кругу историков и
краеведов, а между тем он по праву считается вторым после И.Д. Бухолца основателем нашего города. Ведь, при всём
уважении к персоне Ивана Дмитриевича,
мы должны признать, что он в 1716 г.
только заложил первую Омскую крепость (находилась на левом берегу Оми,

Генерал-устроитель
Иоганн (Иван Иванович) Шпрингер… До
революции 1917 г. имя командира войск
Сибирского корпуса в 1963–1771 гг., основателя второй Омской крепости было
известно практически каждому омичу. Но
тогда, как и сейчас, сведения о личности
и биографии генерала Шпрингера оставались отрывочными, что совершенно
не соответствует заслугам этого человека. Первым биографом И.И. Шпрингера
стал Пётр Алексеевич Золотов (1823–
1879) – омский краевед, преподаватель
русского языка в Сибирском кадетском
корпусе, один из членов-учредителей
Общества исследователей Западной Сибири. Он собрал много архивных документов по истории заселения киргизской
степи и формирования Сибирского казачьего войска. Среди этих бумаг попали
к нему сведения и об основателе второй
Омской крепости, рассказать о котором
историк посчитал своей священной обязанностью: «…нечаянный случай, некогда вручивший нам некоторые из деловых
бумаг покойного, налагает на нас священную обязанность поставить бюст его на
заслуженный пьедестал». Как отмечает

3
Путинцев, Н.Г. Хронологический перечень событий из истории Сибирского казачьего войска со
времени водворения Западно-Сибирских казаков на занимаемой ими ныне территории / Н.Г. Путинцев. Омск, 1891. С. 6.
4
Кочедамов, В.И. Омск. Как рос и строился город / В.И. Кочедамов. Омск, 1960. С. 9.

Схема второй Омской крепости

План Омской крепости, сочинён 1755 году с прожектом. Авторы Михаил Борисов
и Яков Уксусников. Омск. 1755 г. Рукописный. РГВИА. Ф. 349. Оп. 27. Д. 1063.

Ольга Безродная, Александр Лосунов. Вторая Омская крепость и её устроитель

Фрагмент типографского воспроизведения Генерального плана Омской крепости 1803 г.
Опубл.: План города Омска с окрестностями. Составлен в 1917 г. при Военно-топографическом отделе
Штаба Омского военного округа. Из личного архива А.П. Сорокина.

Золотов, пользовался он и сведениями
Палласа, описавшего радушие и любезность, кои высокий военный начальник
проявил к известному путешественнику.
Некоторые сведения были им почерпнуты и из «Исторического обозрения Сибири» П.А. Словцова. Работа П.А. Золотова
была сначала опубликована в «Акмолинских областных ведомостях» в 1877 г., а
затем уже вышла и отдельной брошюрой.
По предположению П.А. Золотова,
который мог пользоваться не только
письменными свидетельствами, но и дошедшими до него устными сообщениями,
на что он прямо указывает, говоря о «преданиях» о Шпрингере, «оставшихся… от
дедов и отцов», генерал происходил из
остзейских дворян. Эта группа этнических немцев, силою исторических судеб
ещё во времена Тевтонского ордена оказавшихся в Прибалтике. Само название
с немецкого Ost-See означает Восточное
море, т. е. Балтийское, которое восточнее
Германии. Уже в XVI в. остзейские дворяне перешли из католичества в лютеранство, И.И. Шпрингер был этого же вероисповедания. Дату рождения, какие-либо
сведения о его родителях до сих пор обнаружить не удалось.
По предположению того же Золотова,
он мог стать военным благодаря окончанию I Кадетского корпуса и Шляхетской
академии, учреждённых в 1731 г., куда
доступ немецким дворянам из Прибалтики был открыт. Но это предположение

Автограф И.И. Шпрингера

не подкреплено письменными источниками, на что уже указывалось В.Б. Бородаевым и А.В. Контевым5. В рассмотренном ими именном списке учившихся в
корпусе офицеров и других изданиях,
посвящённых истории этого учебного заведения, имя И.И. Шпрингера не значится. Не подтверждаются документально и
сведения о том, что на военной службе
И.И. Шпрингер с 1738 г.
Благодаря изысканиям В.Г. Бородаева
и А.В. Контева стали известны и некоторые дополнительные факты из доомского
периода службы И. Шпрингера. В 1752 г.
он на протяжении двух лет участвует в
миссии обер-квартирмейстера Ганса фон
Веймарна в Польше6, в ходе которой собирает разведывательную информацию
среди высших слоёв общества. Именно
эта миссия, по предположению авторов,
стала причиной его карьерного роста.

5
Омское Прииртышье и город Омск на картах, планах и чертежах XVII – начала XX века. Тобольск, 2015. С. 215.
6
Веймарн фон Ганс Генрих (Иван Иванович). По некоторым сведениям родился в 1718 г. на
острове Эзель (Сааремаа) Лифляндской губернии и был сыном Йобста фон Веймарн. Генерал-поручик
Русской Императорской Армии, в 1732–1740 гг. обучался в кадетском Сухопутном шляхетском корпусе в Петербурге. Служил в составе русского офицерского корпуса в Германских странах и в Швеции.
В первую кампанию Семилетней войны (1757–1758 гг.) в звании генерал-майора находился на должности генерал-квартирмейстера русских войск у князя Апраксина в Пруссии. В 1759–1762 гг. – командующий войсками на Сибирских линиях. В 1763 г. был переведён в Петербург. В 1764 г. императрица
Екатерина II назначила его послом к польскому королю Станиславу-Августу и командиром русских войск в Польше. Этот важный пост Веймарн занимал до 1772 г. С 1776 г. проживал в своём родовом
имении Вольмарсгоф Лифляндской губернии, где и скончался 22 марта 1792 г. Похоронен там же.
Считался в России одним из самых высокообразованных генералов своего времени. В начале 1760 г.
написал две оригинальных этнографических работы о казахском народе на немецком языке («Записки
о киргиз-кайсаках» и «Записки об эксплуатации природных богатств Сибири и её управлении, а также о
пограничных с Сибирью народах»). Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Т. 10. Спб., 1892.

Шведский план Омска 1750 г. из Королевского военного архива (Krigsarkivet), входящего
в Шведский Национальный архив (Riksarkivet). Проект второй Омской крепости. Ryssland. Omsk.
Oma mit dem Project

Мой город

ном собрании законов Российской империи, а также воспроизведённого П.А. Золотовым, позволяет сделать вывод о том,
что главной задачей было укрепление
юго-восточных границ, дальнейшее продвижение в бывшие земли Джунгарского
ханства и воспрепятствование экспансии Китая на запад. Особым повелением
предписывалась и организация торговли.
Шпрингеру указывалось первым делом
озадачиться строительством крепости в
устье реки Бухтармы «для воспрепятствования входу из озера Зайсана по реке Иртышу неприятельским судам и для торга с
Бухарею и Индиею».
В делах «Сибирского приказа и управления Сибирью» из коллекции Государственного архива Российской империи,
ныне хранящегося в Государственном
архиве древних актов, нами обнаружена
копия данной Инструкции, заверенная
А.М. Голицыным7. В сопроводительном
письме в Коллегию иностранных дел указывалось, что копия сделана 18 октября
1763 г., должность Шпрингера здесь уже
значится как генерал-поручик. Анализ
текста инструкции, размещённой в Полном собрании законов Российской империи, и обнаруженной нами копии свидетельствует об их идентичности. К копии
инструкции приложены дополнительные
поручения, основанные на донесениях генерал-майора К.Л. Фрауендорфа.
Характеризуя Инструкцию, П.А. Золотов делает вывод о том, что столь подробные указания имели целью не только дать вновь назначенному командиру
необходимые наставления в первоочередных задачах его деятельности, но и
некоторые чрезвычайные полномочия,
ставившие его в относительную независимость в своих решениях от сибирских
властей. «Вдумываясь в Инструкцию, мы
невольно останавливаемся на том, что
она не только поставляла Шпрингера в
совершенную независимость от Сибирского губернатора и губернской канцеля-

В 1752 г. он состоял ещё капитаном, но
уже в 1757 г. получил чин генерал-майора.
С Гансом фон Веймарном его связывают
и дальнейшие события жизни. Шпрингер
принимает участие в Семилетней войне
1756–1763 гг., во время которой состоит при штабе генерал-квартирмейстера
И.И. Вильбоа и его помощника И.И. Веймарна. К слову сказать, последний, помимо успехов на военном поприще, слыл
большим интриганом в делах дворцовых
и политических. Вместе со своим шефом,
командиром русской армии фельдмаршалом князем С.Ф. Апраксиным, И.И. Веймарн оказался замешанным в заговоре
против Елизаветы Петровны. Итог – опала и отсылка в Сибирь, в Омск, в качестве
командира Сибирского корпуса. 5 апреля 1759 г. именным указом Елизаветы
И.И. Веймарн в ранге генерал-майора
был назначен командующим войсками в
Сибири, сменив на этом посту умершего
генерал-майора Христиана Киндермана.
А Иван Иванович Шпрингер продолжал службу. При Петре III он в течение
нескольких месяцев являлся шефом Белозерского пехотного полка. Но вскоре
становится преемником своего бывшего
начальника и товарища по Штабу И.И. Веймарна. Интересен тот факт, что генерал
Веймарн тоже был родом из остзейских
дворян и являлся выпускником Первого
кадетского Шляхетского корпуса. Предположение В.Г. Бородаева и А.В. Контева о
возможной связи двух генералов, близких
по национальному происхождению, требует дальнейших изысканий.
15 июля 1763 г. Шпрингер получает
от Военной коллегии приказ о следовании в Сибирь с принятием командования
над пограничными линиями. 19
сентября государыня императрица Екатерина
II издаёт Инструкцию, в которой подробнейшим образом расписывает для
Шпрингера план действий по прибытии
к новому месту назначения. Подробный
анализ текста, опубликованного в Пол7

Иртышские ворота. Открытка начала XX в.
Располагались на берегу Иртыша у устья Оми.
Восстановлены в 2011 г.

Иртышские ворота бывшей Омской
крепости (1794). Фото 1903 г.

Тарские ворота. Открытка начала XX в.

Омские крепостные ворота. 1920-е гг.

РГАДА. Ф. 24. Оп. 1. Д. 24. Л. 1–9об.

Тобольские ворота. Фото начала XX в.

Тобольские ворота Омской крепости
и памятник гербу России

Ольга Безродная, Александр Лосунов. Вторая Омская крепость и её устроитель

Офицеры перед зданием Омского окружного
штаба. Начало ХХ в.

Гауптвахта и Военное собрание со стороны
плаца. Начало ХХ в.

Военное собрание.
Открытка начала XX в.

Генералитетский дом. Фото М.И. Фрумгарца.
1970-е гг.

Вид на крепостной плац. Конец XIX в.

ной экспедиции мнения источников тоже
расходятся. В.Г. Бородаев и А.В. Контев
называют следующий состав: генералмайор К. Фрауендорф, инженер-майор
Ларс Малм и вахмистр Иван Андреев.
П.А. Золотов приводит другие сведения.
В состав экспедиции входили «майор
Мальм, поручик Гезенер и прапорщик
Зелёный», указывается ещё и конвой при
одной полковой пушке и двух мортирах.
Как видим, совпадают сведения только
относительно топографа и инженера
майора Л. Малма. Возможно, в дальнейшем источники прольют свет на эту загадку. Приводимые П.А. Золотовым подробные сведения позволяют проследить
весь ход экспедиции. Путь, проделанный
Шпрингером и его товарищами, был нелёгким и проходил не только по равнинной местности, но и горами. В 20 верстах
от Усть-Каменогорска лёгкие двухколёсные тележки, устроенные под обоз, пришлось заменить вьючными лошадьми.
Следуя по единственной дороге, проторенной когда-то зюнгарскими караванами, испытывали серьёзные затруднения,
«артиллерийские же орудия в конвое не
только при спуске с гор, но и по косогорам везлись людьми». В конечной точке
похода Шпрингера ожидало некоторое
разочарование, указанная под крепость
местность и с военной, и с хозяйственной
точки зрения оказалась непригодной. Новое место было обнаружено в 3 верстах
выше устья Бухтармы, на правом берегу
Иртыша. Майором Малмом был составлен подробный топографический план.
В период пребывания на должности
командира войск Сибирского корпуса в
1763–1771 гг. Иван Иванович проделал
большую работу по укреплению Сибирской пограничной линии. Именно под
его руководством велись работы по строительству новой Колывано-Кузнецкой
пограничной линии в районе правобережной части современных Восточно-Казахстанской области и Алтайского края.
По его инициативе Омская крепость
стала фактически военной столицей Си-

рии; но и выделяла ему некоторую долю
власти того и другого по отношению к
пограничным делам в смысле политическом и торговом».
Подробный
анализ
Инструкции
предполагает возможность подвергнуть
сомнению и ещё одну часто тиражируемую точку зрения о том, что именно
И.И. Шпрингер избирает Омскую крепость для пребывания «главного тем местам командира». Наше мнение совпадает
с мнением В.Г. Бородаева и А.В. Контева
о том, что «ставкой» командующего, с
оставлением главной квартиры в Тобольске, Омская крепость становится ещё
до пребывания И.И. Шпрингера. Выбор
Х. Киндермана в пользу развития строительства Ишимской линии не до Чернолуцкой слободы, а до Омской крепости
предопределил значение последней как
наиважнейшего стратегического пункта,
«центра военного управления ТоболоИртышским пограничьем».
Инструкция заканчивалась наставлением об исполнении порученного: «Мы
уповаем впрочем, что по рабской своей
должности, порученное Вам дело исправлять и о пользе интересов Наших труды
ваши прилагать и радеть вы не преминете; за что и милостью Нашей оставлены
не будете».
Несмотря на срочность приказа, к
месту нового назначения И.И. Шпрингер последовал лишь зимой 1764 г. Нам
не дано знать, что именно стало причиной его задержки. В феврале указанного
года он прибывает в столицу Сибири Тобольск. К слову сказать, источники расходятся в указании дат. Нам доподлинно
неизвестно, какими именно документами
пользовался П.А. Золотов, который указывает, что Шпрингер прибыл в Сибирь
ещё в 1763 г. и зиму пробыл в Омской крепости. Дату же февраля 1764 г. называет
историк А.И. Андреев.
Весной 1764 г. Шпрингером была
предпринята поездка вверх по Иртышу,
сначала в Усть-Каменогорскую крепость,
а затем к устью Бухтармы. О составе дан-

Мой город

писав при этом, что он был для них не
генералом, а «отцом родным».
Наряду с воинской службой Иван
Иванович также выполнял обязанности
евангелического проповедника среди
генералитета (из числа иностранных военнослужащих) полевых полков, расквартированных на Сибирских пограничных
линиях. Он всеми силами способствовал
распространению европейских форм образования, культуры и искусства среди военных пограничников.
Будучи высокообразованным человеком своего времени, Иван Иванович
всячески поощрял повышение культурного уровня не только своих подчинённых, но и всего населения в целом. При
его ближайшем участии стали открываться первые массовые школы, где обучались солдатские, драгунские и казачьи
дети. Расцветали географическая, геодезическая и фортификационная науки.
И.И. Шпрингер сам целыми днями пропадал в омской чертёжной, проектируя
сибирские крепости и сочиняя различные карты. Так, предпринятое им путешествие по Алтаю носило не только военный, но и научный характер. А в Омской
крепости появился невиданный доселе
театр, т. н. оперный дом. Население отмечало любезность и радушие Ивана Ивановича, особенно эти два качества были
хорошо заметны в сравнении с его недавним предшественником – мелочным
и придирчивым бригадиром К.Л. фон
Фрауендорфом. Однако, поощряя науки
и образования, «полируя» дворянскую
молодёжь, мог ли И.И. Шпрингер догадываться о чёрной неблагодарности со
стороны потомков!
Он умер весной 1771 г. и был погребён на Иноверческом кладбище только
зарождающегося города. Его могилу (находилась в 15–20 метрах от нынешнего
«круглого» цветочного магазина, что на
ул. Лермонтова) украшал чугунный памятник с надписью о том, кто покоится под
ним. Так, омский краевед П.А. Золотов в
70-х гг. ХIХ в. в частности писал: «Пятьде-

бири. Прибыв на место, Иван Иванович
понял, что самой удобной для нахождения начальника Сибирской пограничной
линии является только Омская крепость.
«Сия крепость – середина как Иртышской, так и Новой (т. е. Пресногорьковской. – Авт.) линиям, – доносил он в
Военную коллегию. – Тож и из земли и
городов Тары и Тобольска через Абацк
по новопроложенной дороге, через реку
Иртыш к Чернолуцкой слободе, еще ж и
от Татмыцкой слободы вверх по Иртышу, и все дороги, яко в центре, сошлися».
Поэтому именно здесь, в устье реки Оми,
по убеждению генерала, и «должно находиться главному тем линиям командиру».
Сосредоточив здесь управление военными и пограничными делами, он понял,
что Омская крепость должна изменить и
свой облик. В 1767 г. за ревностную службу на сибирской границе Иван Иванович
был награждён орденом Св. Александра
Невского.
Деятельность Ивана Ивановича на
занимаемом им посту способствовала активному развитию русско-казахских отношений. Между оседлым и кочевым населением бойко велась торговля. Генералу
Шпрингеру принадлежала инициатива
посылки к казахским старшинам мулл из
сибирских татар, которые способствовали распространению грамотности среди
казахского населения. С его подачи в
казахской степи, по примеру русских, начались первые земледельческие опыты.
Вообще, за время пребывания Шпрингера на посту командующего Сибирским
корпусом казахи полюбили его. Узнав о
тяжёлой болезни Ивана Ивановича, зимой 1771 г. старшина казахов Кульсарабатырь прислал трогательное письмо и
кусок заколдованной соли, которую степняки рекомендовали принимать больному исключительно по пятницам. Кульсара
также писал, что они гадали и молились о
здоровье генерал-поручика, чтобы он выздоровел. Даже гордый и хитрый Аблайсалтан выразил ему своё соболезнование
по поводу одолевающего его недуга, на-

Зимний вид в Омской крепости. Открытка начала XX в.

Улица Шпрингеровская. Начало XX в.

Ольга Безродная, Александр Лосунов. Вторая Омская крепость и её устроитель

Дом комендантов Омской крепости.
В настоящее время – Литературный музей им. Ф.М. Достоевского

время в Омской крепости находился большой по тому времени коллектив военных
инженеров. Здесь над проектами фортификационных сооружений трудились
инженер-майор Малм (Маллм), прапорщик Я. Уксусников, инженер-прапорщик
Я. Зелёный, И.Г. Андреев, Романовский
и другие. Главным автором проекта, как
полагает В.И. Кочедамов, был инженер
Малм. Им и генералом Шпрингером был
подписан чертёж, датированный 28 февраля 1765 г., который и был отвезён на
утверждение в Петербург Я. Зелёным.
Военный инженер-топограф, краевед, этнограф И.Г. Андреев (1744–1824) в своей
«Домовой летописи» отмечает: «В зимнее
же время находился в Омской крепости у
сочинения планов и наложения на оные
прожектов: ибо к весне (1765 г. – Авт.) поехал с планами и прожектами от ГенералПоручика Шпрингера в Петербург Инженер-Прапорщик Зеленой. В сию же зиму
к Рождественской неделе учрежден от
Генерала был в чертежной, для полирования молодых людей, оперной дом, где и
чинили представления разных трагедий
и комедий, под смотрением и предводительством моим, при чем на расходы со
зрителей сбиралось довольно денег и употреблялись на разныя платья и уборы…»
Вместе с проектом было направлено в
Петербург «мнение», где объяснялась целесообразность строительства новой крепости на правом берегу Оми, отдельно
от старой (которую предлагалось упразднить), а также способы её сооружения.
Работы по строительству новой крепости, согласно изысканиям старейшего
омского историка А.Д. Колесникова, начались 2 (13) мая 1768 г.8 Эту дату основания крепости называет в своих «Записках
путешествия» и академик Фальк. Начатые работы велись весьма энергично.
Например, известно, что в следующем,
1769 г. здесь работало 78 каменщиков,
150 драгун и 1691 ссыльный. Кроме того,

сят лет тому назад в Омске, на юго-восточной стороне площади, вокруг ПророкоИльинской церкви виднелись развалины
памятника, на чугунной плите которого
находилась надпись: “Генерал-Поручик
и кавалер Иван Иванович фон Шпрингер”… Вросшие в землю следы этого памятника, чуть-чуть заметные теперь около
решётки генерал-губернаторского парка
(против дома купчихи Богомоловой), без
сомнения, скоро вовсе исчезнут; но тень
погребённого тут не перестанет бодрствовать над нами и говорить за него перед
лицом сибирской истории». Его могила
так и исчезла бесследно.
До начала 1920-х гг. имя И.И. Шпрингера носили две улицы Омска, которые
были переименованы в советский период.
Остаётся только сожалеть, что имя этого
человека не нашло отражения в топонимике нашего города. Хотя, как уже отмечалось выше, среди историков и краеведов он по праву считается вторым, после
И.Д. Бухолца, основателем нашего города.
Собственно говоря, из заложенной им крепости впоследствии и вырос наш город!

Проектирование второй
Омской крепости
и её строительство

Кордегардия. Открытка начала XX в.

Прибывший в 1764 г. новый командир
Сибирского корпуса генерал-поручик и
кавалер И.И. Шпрингер нашёл положение Омской крепости неудобным и опасным, поскольку во время ледохода она
оказывалась отрезанной от другой части
города. Ещё в 1757 г. был разработан проект, при котором усиливалась старая и
дополнительно создавалась новая, правобережная крепость. Иван Иванович окончательно решает перенести её на возвышенное место, на правый берег Оми.
К развёрнутому проектированию новой крепости приступили в 1764 г. В то

8
Колесников, А.Д. Основание Омской крепости и её роль в заселении Прииртышья / А.Д. Колесников // Известия Омского отдела Географического общества Союза ССР. Выпуск 7 (14). Омск, 1965. С. 142.

Мой город

К 1771 г. крепостные укрепления
были в основном сооружены, а казённые учреждения перенесены из старой
крепости. Первоначально все постройки
внутри крепости были деревянными, но
начиная с 1769 г. закладываются и возводятся каменные строения. Первым
каменным зданием Омска явился Воскресенский крепостной собор, постройка которого окончена осенью 1773 г.
К началу XIX в. окончательно сформировался внутренний облик крепости.
Центральным местом в ней был «Плацпарад». Севернее его возвышались: «каменная о двух этажах» гауптвахта и Крепостной Собор. На восточной стороне
красовались Генералитетский дом и Немецкая кирха во имя Св. Вмц. Екатерины.
На западе находилась каменная казарма,
в которой размещалось пограничное и
другие правления, а на юге – дом коменданта крепости и большое деревянное
здание, где жил инженерный генерал.
Если при первой Омской крепости посадское население селилось в так называемых слободах, то при новой крепости к
началу XIX в. на их основе возникают уже
форштадты. На правом берегу Оми, там,
где находилась крепость, их было пять:
Подгорный, Кадышев, Бутырки, Выползки, Мокрый. Если верить А. Щекатову, то
«…сии три последние состояли из таких
хижин, которые не заслуживали наименования домов…»9
На другом берегу Оми находились
два форштадта: Ильинский и Казачий.
Первый был самый древний и самый
большой, поскольку постепенно занял
территорию старой крепости. Второй же
был отстроен лучше всех остальных. Такая планировка и облик города сохранились вплоть до 1829 г. Изменений было
мало. Росло только число частновладельческих домов, да появлялся в Казачьем
форштадте ряд новых казённых зданий,
а в Бутырском произвели основательную

1500 человек подвозили землю и лес на
лошадях, т. е. в один сезон было занято
3419 человек. На строительстве крепости
основной рабочей силой были арестанты
и казаки. Руководили строительными работами вначале инженер Малм (Маллм),
а затем инженер Шестинский. Новая крепость была построена по системе Вобана,
отвечала последнему слову тогдашней военной техники, это была единственная в
Сибири крепость второго класса. Она занимала площадь около 30 гектаров, имела четыре бастиона и три полубастиона.
Линия вдоль реки была укреплена тремя
редантами. Крепостной вал начинался
на берегу Оми Омским полубастионом
(на территории бывшей ТЭЦ-1), рядом
с ним был Ильинский полубастион, дальше шёл Подгорный бастион, а за ним
Степной (западнее драмтеатра). Следующими были Тарский и Форштадтский
бастионы, у берега Иртыша находился
Иртышский полубастион. Валы крепости
не были вооружены. Пушки, мортиры и
единороги, в количестве двадцати двух
штук, стояли в крепости перед цейхгаузом. Земляной вал имел высоту 3,5 метра,
а благодаря высокому берегу, он со стороны Иртыша возвышался на 12 метров
над водой. С внешней полевой стороны
вал был обведён широким сухим рвом
глубиной 2,4 метра. В крепость вели
четверо ворот: Омские со стороны моста через Омь, Иртышские около устья
Оми, Тобольские к Иртышу и Тарские
на северной стороне. Перед Омскими и
Тарскими воротами были сделаны подъёмные мосты.
Из Тарских ворот дороги веером
расходились на Тобольск, Тару, на Барабинскую степь, вдоль Иртыша. В 1791–
1794 гг. деревянные крепостные ворота
были перестроены в кирпичные. С началом нового строительства на берегу Иртыша были поставлены заводы, где начато были изготовление и обжиг кирпича.

Воскресенский собор. 1912 г.

Лютеранская кирха. Открытка. 1910 г.

Щекатов, А. Словарь географический Российского Государства, описывающий Азбучным порядком / А. Щекатов. Ч. 4. Отд. «М.-П.». М., 1805. С. 853.
9

Мой город

домов, не представлял ничего приятного для глаз». Для того чтобы согласиться
либо опровергнуть данное утверждение,
необходимо рассмотреть архитектурноисторический комплекс зданий, находящийся на территории Омской крепости.

реконструкцию госпиталя. Но следует заметить, что именно в 20-х гг. в Петербурге разрабатывается новый генеральный
план застройки города. Толчком к его
созданию послужил опустошительный
пожар 1823 г. По вновь разработанному
плану увеличивалась не только территория города, но и предусматривались
противопожарная безопасность и возведение ряда каменных домов. Но, утверждённый в начале 1829 г., план был
воплощён в жизнь только в последующее
время. Во многом благодаря претворению в жизнь именно этого плана южная
часть дореволюционного Омска, простирающаяся на левом берегу реки Оми, получила планировку и стала застраиваться
в виде прямоугольных кварталов.
Северная же часть, наоборот, в последующие годы стала застраиваться по радиально-кольцевой схеме. «Виновником»
такой планировки данной части города
явилась вторая Омская крепость, поскольку именно она здесь, в правобережной части реки Оми, во второй половине
XVIII – начале XIX в. явилась системообразующим ядром города.
В 1805 г. Омская крепость считалась
одной из лучших в Сибири. Её гарнизон
тогда насчитывал 92 обер-офицера и
3463 солдата.
Один из первых омских краеведов
П.А. Золотов даёт следующее описание
Омской крепости, относящееся к первой
половине XIX в.: «Крепость, окружённая
широкой экспланадой (открытые поле
или площадь. – Авт.), выглядела чем-то
вроде уединённого монастыря, и казавшаяся замкнутость её осязательно поддерживалась тем, что её башни (ворота)
на ночь были постоянно запираемы на замок, а перед прилегающими к ним мостами через ров снаружи, по линии рогаток,
шедших по гласису, опускались тяжёлые
шлакбаумы. Правда, и тогда между строениями было немало каменных, но простота их казённой архитектуры, а тем более
вид преимущественно низменных или от
ветхости вросших в землю деревянных

Крепостные постройки
Территория второй Омской крепости застраивалась в несколько этапов. Самый
первый из них приходится на 60-е
гг.
XVIII в., когда большинство зданий были
деревянными. Само собой разумеется, что
они не сохранились до наших дней. Второй этап приходится на 1770–1800 гг. От
этого периода до нас дошли несколько зданий. В первой половине XIX в. продолжается возведение крепостных зданий. Некоторые из них сохранились до наших дней,
поэтому мы склонны относить третий этап
застройки именно к этому времени. Есть
отдельные образцы застройки и от второй
половины XIX в. Здания, возведённые в
прошлом, ХХ в., также представляют любопытный объект для архитектурно-планировочного анализа. Хронологически
данный этап можно разбить на дореволюционный и советский периоды. Отличительной чертой их обоих стало то, что
строящиеся теперь сооружения предназначались в основном для чисто гражданских учреждений. Рассмотрим некоторые
из них, относящиеся к XVIII в.

Воскресенский собор
О строительстве нового каменного храма
воинское начальство стало задумываться
уже при разработке проекта второй, или
так называемой новой, Омской крепости.
Поскольку вновь возводимой Омской
крепости отводилось центральное место
в тогдашней Сибирской пограничной
линии, то и крепостной храм должен
был иметь соответствующий вид и размеры. Своей архитектурой он должен был

Ольга Безродная, Александр Лосунов. Вторая Омская крепость и её устроитель

К сентябрю 1773 г. вновь построенная
крепостная церковь засияла в своём великолепии. Однако дождаться освящения нового храма Ивану Ивановичу
Шпрингеру было не суждено. Он умер в
самый разгар строительства. Достраивал
Воскресенскую церковь уже его преемник – генерал-поручик и кавалер Иван
Александрович де Колонг.
Освящение церкви шло попрестольно. Первым был освящён 21 сентября
1773 г. южный престол во имя Преподобного Сергия Радонежского, затем, 29 сентября, главный – во имя Спасительного
Воскресения Христова. 17 ноября состоялось освящение третьего престола во
имя Святой Великомученицы Екатерины.
По инициативе солдат и обер-офицеров
Колыванского полка под хорами, в трапезной, по правую сторону иконостаса
был сооружён четвёртый престол во имя
Смоленской иконы Божией Матери. Его
торжественно освятили 4 ноября 1778 г.
Финансировали строительство собора военные. Они же и составляли основную массу прихожан. В 1832 г. (по другим
сведениям в 1838 г.) храм был передан в
ведение военно-инженерного ведомства.
16 января 1895 г. Воскресенскому собору
был присвоен статус кафедрального. Таковым он оставался недолго, лишь только до дня освящения омского Успенского
кафедрального собора.
Воскресенский собор вызывал восхищение у многих известных путешественников и учёных, бывавших в Омске.
Так, посетивший крепость на Иртыше в
1771 г. известный учёный и путешественник Пётр Симон Паллас отметил: «[…]
строится же еще одна прекрасная церковь
[…]». Тесно был связан собор и с людскими судьбами. В нём служили известные в
Омске протоиереи Димитрий Пономарёв
и Стефан Знаменский. На богослужениях
в храме бывал и ссыльный каторжанин,
впоследствии ставший цветом и гордостью русской литературы, Ф.М. Достоевский. В 1856 г. в Соборо-Воскресенской
церкви крестили замечательного русско-

символизировать не только мощь российской государственности на границе с
кочевым миром, но и подчеркнуть истинность и превосходство православия над
глубоко укоренившимся в Сибири язычеством. Поэтому И.И. Шпрингер обращается за разрешением на возведение каменной трёхпрестольной церкви во имя
Спасительного Воскресения Христова к
митрополиту Тобольскому и Сибирскому
Павлу. Разрешение таковое было получено ещё в 1764 г., но «за разными переменными обстоятельствами» закладку церкви произвели лишь 8 июня 1769 г. Этому
торжественному событию предшествовала интересная и любопытная история.
Дело в том, что какой-то инженер,
либо чертёжник, работавший над проектом новой Омской крепости, допустил
ляпсус: нарисовал проектируемый храм
алтарём не на восток, как того требовали
церковные каноны, а на север.
Ошибка была замечена слишком
поздно, уже после того, как императрица Екатерина II утвердила чертёж. Иван
Иванович Шпрингер не очень хотел вносить в высочайше утверждённый проект
свои изменения. Это могло иметь нежелательные последствия. А посему в своих
письмах он пытается убедить духовное
начальство в строительстве храма алтарём на север. Тобольский епископ Варлаам брать на себя такую ответственность
не захотел и посоветовал И.И. Шпрингеру обратиться с этим вопросом в Св. Синод. Но переписка с Синодом при уровне
тогдашнего делопроизводства обещала
быть долгой, а материал и люди были
уже готовы. На свой страх и риск генерал
Шпрингер решил: «[…] несколько план
поверить, подыскав удобное место по
древнероссийским обычаям, то церковь,
чтоб она алтарем на восточную сторону
[…]». Вчерне здание храма было готово
уже к осени 1772 г. Проектирование и
возведение церкви велось под непосредственным руководством и наблюдением
тобольского ямщика, талантливого архитектора и живописца Ивана Черепанова.

Мой город

Ольга Безродная, Александр Лосунов. Вторая Омская крепость и её устроитель

Гауптвахта

Дом коменданта
Омской крепости

Вблизи собора в 1781 г. было заложено
двухэтажное кирпичное здание гауптвахты. Кстати, сегодня это самое старое здание в нашем городе. На его нижнем этаже
располагалось комендантское правление
и крепостной караул.
Несколько позднее, уже в 1789 г., на втором этаже была размещена первая в Сибири
Азиатская школа, в которой готовили толмачей-переводчиков. Здание гауптвахты, возведённое в стиле раннего русского барокко,
сверху было увенчано деревянной башней с
часами и колоколом. Утраченная в 1938 г.,
она была вновь восстановлена совсем недавно, всего около трёх лет назад. До 1809 г.
здание стояло неоштукатуренным. Сегодня
в нём размещается облвоенкомат.

В 1799 г. в юго-западной части второй Омской крепости возводится дом для коменданта. Более 60 лет здесь проживали коменданты Омской крепости. Последним
из них был А.Ф. де Граве (1793–1864), назначенный на эту должность в 1841 г., он
более известен, чем его предшественники, поскольку принял деятельное участие
в судьбе Ф.М. Достоевского.
В октябре 1864 г. Омская крепость и
комендантское правление были упразднены, а в бывшем комендантском доме разместились офицерские квартиры. К сожалению, со временем было утрачено одно
крыло дома и изменена внутренняя планировка здания. В советское время здесь
находились Омское областное отделение
ВООПИК и жилые квартиры. В 1982 г.
после реконструкции в историческом здании был открыт литературный музей им.
Ф.М. Достоевского, экспозиция которого
рассказывает не только о четырёхлетнем
пребывании писателя на каторге в Омске,
но и о многих других литераторах, связавших свою судьбу с нашим городом.

Лютеранская кирха
Карта Омского уезда из рукописного «Атласа географического Тобольского наместничества» 1784 г.

В 1927 г. храм был закрыт. За опустевшее здание стали бороться военные
и музейщики. Для оценки исторической
и художественной ценности собора была
создана специальная комиссия. Несмотря на то, что комиссия, осмотрев здание
бывшего крепостного собора 25 октября
1928 г., пришла к выводу, что «[…] как
памятник искусства и старины он должен
использоваться под музей, книгохранилище, архивохранилище и т. п., но с непременным сохранением его наружного и
внутреннего вида […]», окружные власти
всё же передают его под клуб военным.
В 1930-х гг. с закрытого храма снимают
купола, а в 1958–1959 гг. он вовсе исчезает с лица земли. Последним его хозяином
была Омская картографическая фабрика.
В настоящее время Правительством
Омской области принято решение о восстановлении первого каменного храма
нашего города, в котором в будущем разместится музей. В январе 2016 г. были начаты земляные и строительные работы.

го художника М.А. Врубеля. В 1891 г. в
храме молился будущий император всероссийский Николай II. А в 1905 г. здесь
служил Божественную литургию святой
праведный Иоанн Кронштадтский.
Следует отметить, что данная церковь являлась прародительницей Омского архива, библиотеки и музея. Именно
здесь хранился ценный документальный
материал по храмам Омска и прилегающих к нему селений. В стенах собора
имелась большая духовная библиотека,
которая на 1867 г. насчитывала более
1020 изданий, а к началу ХХ в. их численность возросла до 2000. Были в соборной
церкви и особо чтимые реликвии: напрестольное облачение, крест, дискос и
Евангелие, пожертвованные храму самой
императрицей Екатериной II, а также три
казачьих знамени, относящихся к 1711 г.
На протяжении 150 лет Воскресенский собор являлся одним из духовных
центров дореволюционного Омска, особенно для лиц военного сословия.

В 1792 г. на восточной стороне крепостного плаца вблизи генералитетского дома
была построена каменная лютеранская
кирха, сохранившаяся до наших дней. Это
одноэтажное здание, с восточной стороны к нему пристроена полукруглая абсида
алтаря. На главном фасаде – небольшой
выступ, завершающийся треугольным
фронтоном, на котором укреплена плита с готической надписью, указывающей,
что эта церковь названа во имя Святой
Екатерины и построена в 1792 г. Первоначально здание по центру украшала
небольшая барочная восьмигранная башенка с остроконечным шпилем. Но в
начале ХХ в. её перенесли на южную сторону кирхи, а впоследствии и вовсе разобрали. В 1972 г. здание кирхи в связи с
постройкой Дома культуры им. Дзержинского было капитально отремонтировано.
В ходе реконструкции убрали пристройку,
которая долгое время скрывала алтарную
абсиду. Здание было переходом соединено с Домом культуры. В настоящее время
в нём, недавно отремонтированном, находится Музей УВД Омской области.

Тобольские ворота
Единственные уцелевшие из четырёх крепостных ворот. Были построены в 1792 г.
По конструкции они близки Тарским, но
имеют более удлинённую форму, и вместе
с тем боковые стены поддерживаются парными контрфорсами. В середине XIX в. ворота были отреставрированы и приобрели
черты классицизма, и в этом виде простояли до XX в., тогда их облик был растиражирован на различных почтовых открытках.

Здание денежной кладовой
Было построено вблизи Тобольских ворот в 1793 г. для хранения казны. Первоначально здание перед главным фасадом

Мой город

города. В 1782 г. Омск становится уездным городом Тобольского наместничества, но уже через 14 лет «оказался “за
штатом”», т. к. Омский уезд ликвидировали. Но ненадолго. В 1804 г. статус уездного Омску был возвращён, а в период
с 1822-го по 1838 г. он является уже областным городом. В связи с этим, учреждаются новые органы власти: областной
начальник, областной совет (из председателей частных областных управлений),
областное правление (исполнительная и
казённая экспедиции), областной суд и
областной прокурор. Омский областной
начальник соединял функции гражданского губернатора и командира Сибирской казачьей линии10.
Была попытка, правда, неудачная,
сделать Омск центром Западно-Сибирского генерал-губернаторства. Её предпринял генерал-губернатор Западной Сибири Пётр Михайлович Капцевич. Герой
Отечественной войны 1812 г., участник
заграничного похода русской армии, он
в 1819 г. был назначен командиром Отдельного Сибирского корпуса. Получив
в 1822 г. губернаторскую власть над Западной Сибирью, он решает для удобства
управления и из геополитических соображений перебраться из Тобольска в Омск.
В 1824 г. наш город становится резиденцией генерал-губернатора. П.М. Капцевич пытается добиться официального
признания Омска как столицы Западной
Сибири, но получает отказ. И всё же в
1825 г. он своей волей переводит в Омск
Совет Главного управления Западной Сибири. Тобольские чиновники не хотели
перебираться из своего благоустроенного
города в Омск и начали писать в столицу
жалобы и доносы на своего начальника.
Их поддержало тобольское купечество.
В результате Тобольск вплоть до 1839 г.
остался столичным городом, а Капцевича
убрали с губернаторской должности. Но
за своё пребывание он сделал немало для

имело галерею на 8 столбах. Денежная
кладовая имеет секционную планировку
в старорусских палатных традициях, возведена из местного красного кирпича, на
её окнах сохранилась решётка XVIII в.,
выполненная в стиле «в расщеп», характерном для нежилых помещений. Эта решётка имеет широкие железные полосы
с выступающими по краям заусенцами. В
40-х гг. прошлого века здание разобрали,
а в 2010 г. его отстроили по найденным
фотографиям.
Наряду с постройками XVIII в. в на
территории Омской крепости появились здания, возведённые в XIX и даже
в ХХ в. К таковым, например, следует отнести артиллерийский цейгауз (1832 г.),
казарму дисциплинарной роты (1833 г.),
инженерную мастерскую (1843 г.), дома
протоиерея Воскресенского собора (ул.
Спартаковская, 7) и Корпус военных топографов (Спартаковская, 9), возведённые в 1850-х гг., а также здание Военного
собрания (ныне Дом офицеров), построенное в 1861 г.
Начало прошлого века также привнёсло свои новации в архитектурнопланировочный облик второй Омской
крепости. В это время на её территории
были возведены здания кухни со столовой Омского резервного батальона
(1902 г.), Обозный сарай (1902 г.), а также целый ряд жилых домов для военнослужащих омского гарнизона и членов их
семей (1914–1915 гг.).

От крепости
к городскому району
С возникновением второй Омской крепости не только переносится городской
центр на правый берег реки Оми, но и
постепенно изменяется и статус самого

Ольга Безродная, Александр Лосунов. Вторая Омская крепость и её устроитель

Омска: поставил на казённое содержание
войсковое училище, добился, чтобы за
внутренним порядком в городе следили
не жандармы, а казаки, выступил инициатором и организатором суконной фабрики, а также отстроил в Омске ряд казённых зданий.
Его преемник на посту губернатора Иван Александрович Вельяминов –
тоже боевой генерал, участник походов
1806–1807 гг. и 1812–1814 гг., прошедший
хорошую школу на Кавказе, слыл человеком учёным и образованным. Имел шикарную личную библиотеку, увлекался
литературой; несмотря на требование от
подчинённых лаконичных докладов, он
сам, имея прекрасный слог в прозе, писал
красноречивые проекты своих предложений различным министрам и Государю.
«Ему понравился Тобольск, и он перевёл
туда корпусной штаб. Омск осиротел!..» –
вспоминает один из его современников11.
Забрал Вельяминов из Омска в Тобольск
и казачий оркестр вместе с его организатором С.Б. Броневским.
В 1839 г. по почину нового генерал-губернатора Западной Сибири П.Д. Горчакова Омск становится официально признанной столицей. Сюда переезжает ряд
учреждений, да и сам губернатор, который поселился на территории второй Омской крепости, в генералитетском доме
(до нашего времени не сохранился).
В 1847 г. на территории Омской крепости располагалось 12 каменных зданий
и 21 деревянный дом, 5 каменных и 2 деревянных караульни, 2 пороховых погреба, деревянный арестантский острог,
соляной магазин, 1 каменный и 2 деревянных цейхгауза, училище батальона
военных кантонистов, деревянная баня,
каменная казарма, 4 деревянных амбара, конюшня, мастерские и другие стро-

ения12. Население крепости в подавляющем большинстве составляли военные,
хотя на её территории и имелись обывательские дома13.
К середине XIX в. Омская крепость
утратила своё значение. Хотя на внешнем
облике этого фортификационного сооружения данная перемена не сказалась никоим образом. Крепостные постройки попрежнему окружали земляной вал и ров,
а попасть на её территорию можно было
только через Иртышские, Омские, Тарские и Тобольские ворота. Более того, в
1849–1850 гг. Военное ведомство разработало план обновления омских укреплений. Он предусматривал строительство
мощных каменных оборонительных казарм. Данные сооружения планировали
возвести с толстыми стенами, узкими окнами-бойницами и прочными воротами.
В 1857 г. по распоряжению генерал-губернатора Г.Х. Гасфорта между Подгорным
и Степным бастионами начинается строительство первой такой казармы.
Некоторые исследователи пытаются
связать так до конца и не проведённую
модернизацию крепости с вхождением
в состав России территории современного Казахстана и подчинением её Омску в
административном плане. Однако современники Гасфорта более категоричны.
Так, известный идеолог сибирского областничества и знаменитый путешественник Г.Н. Потанин называл подобное действо со стороны губернатора не иначе как
«феноменальным затмением ума». Вот
что он писал на этот счёт: «Омская крепость в первой половине XVIII столетия
стояла на самой границе государства,
но в половине XIX, во время Гасфорта,
граница отодвинулась на 1000 вёрст к
югу, крепость потеряла всякое значение,
а Гасфорт задумал укреплять её, начал

10
Ремнёв, А.В. Самодержавие и Сибирь. Административная политика в первой половине XIX в. /
А.В. Ремнёв. Омск, 1995. С. 86.

11
Из воспоминаний первого Омского Областного начальника С.Б. Броневского. Публ. А.В. Ремнёва // Известия ОГИК Музея. № 8. Омск, 2000. С. 11.
12
ГУ ИсА в г. Омске. Ф. 14. Оп. 1. Д. 283. Л. 57–57об.
13
Алисов, Д.А. Культура городов Среднего Прииртышья в XIX – начале XX в.: монография /
Д.А. Алисов. Омск, 2001. С. 56.

Мой город

Здание Военного собрания
(ныне Дом офицеров). 2000-е гг.

строить вооружённые казармы, и это не
более, как только за десять лет перед тем,
как крепость решено было упразднить и
срыть валы».
И действительно, в 1864 г. Омская
крепость была упразднена, поскольку к
этому времени она утратила всякое военно-оборонительное значение. Ранее обособленная крепостная территория превратилась в часть города.
Здесь по-прежнему находились военно-административные учреждения, казармы, склады и квартиры военных чиновников. В связи с передислокацией ряда
воинских частей Омского гарнизона в
Среднюю Азию, на территории крепости
резко сократилось число дворов, занимаемых военнослужащими. Так, к 1877 г. их
насчитывалось всего 4914.
С упразднением второй Омской крепости её наименование, однако, осталось
на картах Омска. К началу ХХ в. это был
городской район, где не только размещались военные учреждения, но и проживали военнослужащие со своими семьями.
14

Там же. С. 57.

Советский период, несмотря на незначительную застройку территории бывшей второй Омской крепости жилыми
зданиями и учреждениями, сопровождался утратой архитектурных и исторических памятников. Так, в конце 1950-х гг.
были снесены остов Воскресенского собора и Тарские ворота, а в конце 1970-х –
генералитетский дом и здание окружного
штаба.
С 1990-х гг. стала набирать силу тенденция восстановления утраченных сооружений. Заново были возведены Тарские ворота и здание окружного штаба.
На месте Воскресенского крепостного собора вначале появился поклонный крест,
а затем был раскопан фундамент храма.
Шесть лет назад территорию крепости
украсили заново построенные Иртышские и Омские ворота.
Многие из сооружений, находящиеся
на территории второй Омской крепости,
сегодня не только радуют взор омичей,
но и являются экскурсионными достопримечательностями для гостей нашего
города. Достаточно только вспомнить
здания гауптвахты, комендантского дома,
лютеранской кирхи, денежной кладовой
и, конечно же, Тобольские ворота. Все
эти сооружения позволяют нам соприкоснуться с давно уже минувшей и забытой
эпохой – второй половиной XVIII в.
В настоящее время вызывает серьёзные опасения возможность застройки
территории Омской крепости жилыми и
офисными зданиями современной архитектуры, а также снос и неумелая реновация некоторых из объектов (к примеру,
здания обозного сарая) её исторической
застройки. Хотелось бы верить, что в год
300-летия Омска, равно как и в последующее время, мы сохраним для наших потомков все исторические здания, расположенные на территории второй Омской
крепости, и сделаем её незаменимым
местом в экскурсионно-туристических
маршрутах.

Страницы омской истории
Владимир Селюк

Первые форштадты

Луговской – в луговой
части левого коренного берега Оми.
Ильинский – получил
название от расположенной
здесь Ильинской церкви.
К востоку от Ильинского форштадта, на месте
Слободской слободы позднее образовался Слободской форштадт.
В некотором расстоянии на юг от Ильинского форштадта появилось поселение, позднее получившее
название Казачий форштадт, имевшее
одно время другое название – Омская
станица, так как находилось оно в подчинении станичного управления.
Дом, в котором я жил с мамой, бабусей и дедом, был построен в первой половине XIX в. на южной окраине Омска, в
Казачьем форштадте. В конце века улица,
на которой дом стоял, получила название
Старковской по имени городского головы, казачьего атамана, генерал-майора
Старкова. Кстати, его большой дом на каменном фундаменте, обшитый тёсом, располагался недалеко от нашего.
Несколько улиц в Казачьем форштадте были названы фамилиями известных
атаманов. Наша улица шла от Иртыша, от
Станичной (Комиссаровская), и доходила до улицы Фабричной (Пушкина), располагалась между Кузнечной (Маяковского) и Перевозной (Масленникова). Здесь
жили многие представители известных
фамилий: Шайтановы, Грязновы, Поспе-

виду того, что Омск
основан как военная крепость, исторически планы города показывают его в развитии
с прирастанием форштадтов. Самый полный план
города – крепости и форштадтов – был создан петербургским архитектором
Гесте в 1829 г. В границы современного
Центрального округа входит вся историческая часть Омска: это Кадышевский,
Бутырский, Мокринский форштадты,
Выползки и Ржевская слобода, на левой
стороне Оми – форштадты Луговской,
Ильинский, Слободской, Казачий. Они
образовались в конце XVIII в., интересна
их топонимика.
За крепостью в 70-х гг. XVIII в. размещались провиантские склады, начальником которых был майор Герасим
Семёнович Кадышев. В то время склады
называли хозяйством Кадышева, позднее
это название распространилось на весь
Кадышевский форштадт. Умер Кадышев
в 1779 г. и похоронен на одноимённом
кладбище.
Бутырский форштадт произошёл от
наименования Бутырского полка, отставным солдатам которого было выделено
место для поселения.
Мокринский – по местности в низинной части города, часто заливаемой при
наводнении.

Мой город

Первый перспективный план города Омска, составленный петербургским архитектором
В.И. Гесте. 1829 г.

завод Жернакова, мельницы Суханова и
Хаберева, дрожжевой завод Поклевского-Козел, мыловаренные заводы Мягкова
и Долгих, скотобойни – до революции,
и первые советские заводы – Сибзавод,
«Красный Пахарь», судоремонтный, мыловаренный Юргенсона, обозостроительный, мясокомбинат, мебельная фабрика.
Первые сто лет Омск застраивался неказистыми избами, только богатые офицеры и немногочисленные купцы могли
позволить себе построить дом на каменном фундаменте – пятистенный или крестовый. Очень хорошие деревянные
дома стали строить в конце XIX в. с приходом в Омск железной дороги и прибытием мастеров из Вятской губернии.
Они ставили деревянные дома с богатой
отделкой и резьбой, которые простояли
более 100
лет и неплохо сохранились.
Деревянные дома составляли большую
часть жилого фонда города Омска.
До середины XIX в. каменные дома
были в основном казёнными. С увеличением купечества и его обогащением стали
появляться первые одно-, двухэтажные
частные каменные дома в центральной
части города, с обширными подвалами
и магазинами на первом этаже. Это дома
Терехова, Кузьмина, Баранова, Часовити-

ловы, Дороховы, Михайловы, Белкины,
Правдины, Разумовские, Бабаевы, Сидельниковы, Мездричи, Ароновы, Левины, Саметник, Самсоновы, Поповы, Миляевы, Спировы, Фёдоровы, Жеромские,
Путинцевы, Палагины, Вяткины, Ивановы. Многие знали друг друга поколениями, поэтому были как родные. Потомки
этих людей составили основу Общества
коренных омичей, собравшись впервые
в 1994 г.
Долгое время эта часть города носила
имя политического и хозяйственного деятеля Валериана Куйбышева, рождённого
в этом же районе на Новой (Чкалова) улице, но в конце XIX в. Куйбышевский район объединили с Центральным. И теперь
Центральный административный округ
занимает всю историческую часть: от Иртыша до Пороховых (Амурский посёлок),
от Сибзавода через Омку до цирка.
История округа начиналась от первой и второй Омской крепости. Именно на этих землях развивалась омская
промышленность. Это казачья суконная
фабрика, кирпичные заводы Печенина,
Боборыкина, Гришаева, Кандаурова, Жарких, пивзаводы «Бавария», Степанищева,
Чистякова, Мариупольского, литейные
заводы Куликова, Рандрупа, лесопильный

Владимир Селюк. Страницы омской истории

Тарском округе. На них перевозили различные грузы – людей, телеги, различный
крупнорогатый и мелкий скот. Вплоть до
открытия моста паромом переправляли
стада коров для забоя на мясокомбинате
на улице Московской (К. Маркса).
В Омске места для пастбищ находились за городом. В восточной части скот
направлялся на загородные пастбища по
улицам Крестьянской, Томской, Плотниковской, Перевозной, Бульварной (Нейбута, Лермонтова, 20 лет РККА, Масленникова), в северо-восточной части города – по
улицам Тарской, Тобольской, Бутырской,
Скорбященской (Орджоникидзе, Герцена,
Гусарова). Для жителей, имеющих крупный рогатый скот, были отведены два сенокосных участка: Пушкарский луг (от улицы Степной до Новой Загородной рощи) и
Пленниковский остров (Зелёный остров).
В Омске стада крупного рогатого скота жителей города просуществовали до 1947 г.

на, Зайцева, Липатникова, Коробейникова, Кузнецова, Шаниной.
Ещё в 1874 г. в целях безопасности от
пожаров был определён трубочист – рядовой отставной Бомба. Оплата производилась по таксе, по согласованию с ним и
городской управой.
Большим толчком в развитии города
стало строительство первого автомобильного моста через Иртыш в 1959 г. В XIX в.
уже действовали два парома в Омске.
Один – в Казачьем форштадте, другой –
в Кадышевском, которые действовали
регулярно с 1892 г. Пятнадцатисильный
пароход на Казачьем форштадте топили
дровами, его обслуживали два штурмана
и 15 рабочих. Пароходом владело товарищество «Курбатов и Игнатов». Грузы
привозили на платформе размером не
меньше 14 саженей в длину, которую тянул за собой пароход. Строил платформы
купец Прокопий Семёнович Бородин в

Типичное состояние немощённых улиц во время распутицы.
Улица Скорбященская (Гусарова). Начало ХХ в.

Мой город

Для благоустройства пляжа были
устроены общественные купальни.
Центральный округ города занимает
сегодня площадь немногим больше, чем
весь Омск на 1916 г. Так как жилой фонд
Омска состоял из одноэтажного жилого
сектора, то и плотность его была значительно ниже. А в настоящий период жителей в одном округе значительно больше, чем во всём городе до революции.
Именно в бывшем Казачьем форштадте сохранилось большое количество
памятников архитектуры, в основном они
в неплохом состоянии, за исключением
памятников деревянного зодчества, которые одновременно являются памятниками истории и культуры, из-за событий,
которые происходили в этих зданиях. Таких памятников не менее 20, требующих
незамедлительного внимания к их состоянию и скорейшей реставрации.
Первый фотографический павильон
Тёмкина появился у Кадетского корпуса
ещё в середине XIX в., а первый газетный
киоск – здесь же в 1909 г.
Славился в Казачьем форштадте и базар, на котором всегда в избытке торговали мясом, рыбой, маслом, мукой, ягодами,
орехами, хмелем, табаком, мылом, свечами, холстами, овчинами, дёгтем, смолой.
Колониальными товарами торговали в
магазинах на центральных улицах, вином
и водкой – в «монополках». Оригинально
производилась продажа свежего гороха,
который скашивали и привозили на больших возах, отпускали охапками, довольные покупатели выбирали свежие стручки.
На Казачьем рынке находилась паровая мельница Суханова, которую он
приобрёл на Первой Западно-Сибирской
торговой, промышленной и сельскохозяйственной выставке в 1911 г. Крестьяне
привозили зерно, а взамен получали муку
и отруби, торгуя этими товарами здесь же.
В 1915 г. с вводом в эксплуатацию
водонасосной станции в Казачьем форштадте появились первые каменные водоразборные колонки. Вода отпускалась
за деньги: копейка – ведро.

В постановлении Омской городской
думы от 16 декабря 1892 г. было сказано:
«По применению мер против могущей
повториться с наступлением весенне-летнего времени бывшей в городе Омске
эпидемии холеры. Необходимо наименовать все улицы и переулки города Омска
и прибить таблички с названием улиц,
ибо во время бывшей эпидемии на нахождение квартиры больного тратилось
врачами больше времени, чем на исследование нескольких больных». Это постановление было принято по предложению
врачей города.
Озеленение в городе производилось
по плану, особенно это касалось деревьев, высаживаемых в городской роще,
а принимались они к расчёту после трёх
лет пребывания в грунте.
Чтобы упорядочить городскую застройку, плотность заселения города и избежать по возможности пожаров, Омская
городская дума 11 сентября 1907 г. утвердила размеры кварталов, а также участков
домовладельцев. Длина по улице участка
не должна превышать 10 сажен (20 метров), а в глубину – 15 сажен, что составляло 150 кв. сажен, то есть 600 кв. метров
площадь участка. Если расстояние между
домами было очень близким, то новый
хозяин был обязан ставить брандмауэр
(кирпичную стенку).
В эти же годы из-за отсутствия городского водопровода была упорядочена
работа водовозов. На дуге упряжи располагался номер хозяина. Ввиду того, что
лошадям приходилось тянуть телегу с
бочкой по плохой дороге в гору, «во избежание истязания бедных животных»
разрешалось одной лошади везти бочку с
водой вместимостью не более 20 вёдер, а
двум лошадям – 40-ведёрную.
При этом часть омичей, живущих
вблизи реки, предпочитали полоскать
бельё в Иртыше с мостков, а зимой – в
прорубях, для чего сооружали защитные
щиты из тёса или плах от ветра, в виде палатки, высотой не менее сажени, сверху
также покрытые тёсом.

Баня купца Коробейникова, построенная в 1910 г.

Детский сад-парк, устроенный женой акмолинского губернатора Санникова, на месте бывшего
Кадышевского кладбища (в настоящее время – у КДЦ «Маяковский»). Начало ХХ в.

Владимир Селюк. Страницы омской истории

Общественные купальни на Иртыше. Начало ХХ в.

Склад и магазин по продаже сельхозмашин фирмы «Эльворти». 1914 г.

позднее выделена специальная городская земля под военный госпиталь. Вблизи – архитектором Хвориновым – была
построена первая городская деревянная
больница, которая дала название Больничному переулку.
Первая ТЭЦ (или ЦЭС – Центральная электростанция), построенная ещё
до революции, была запущена в эксплуатацию только в 1921 г. инженером
М.А. Лебедевым.
На территории Омской крепости
открылась первая школа для обучения
офицерских и солдатских детей. Сохранились два здания военкоматов этого
округа – Сталинский и Куйбышевский, из
которых отправилась на защиту Родины
большая часть мобилизованных жителей
города Омска. И здесь же, в новом сквере им. Дзержинского (бывшая Базарная
площадь), омичи узнали об окончании
Великой Отечественной войны.
И первый подземный переход (на
площади Ленина).
До революции, чтобы обеспечить
себе безбедную старость, часть старших
офицеров, имея деньги, строили большие дома. Излишки жилой площади
сдавали внаём приезжим на службу семейным военным и чиновникам. Дома
эти располагались между улицами Тобольской и Тарской, по Губернаторской
(Красногвардейской). Именно в этих
домах снимали квартиры семьи Клодта,
Врубеля, Анненского. На этих землях в
1915 г. были построены Переселенческие
склады сельхозмашин (в недавнем прошлом – обувная фабрика).
Памятным местом для омичей является Мокрый (или Мокринский) форштадт. Это был весьма оживлённый участок города, так как рядом был городской
базар, а внизу – Сенной, который дал название главной сохранившейся улице
Сенной. Это обусловило наличие многочисленных гостиниц, постоялых дворов,
трактиров. Здесь, вблизи крепости, самый
большой дом в 40-х гг. XIX в. построил
комендант Омской крепости Алексей Фё-

Асфальта не было, только в 1904 г. несколько улиц замостили булыжником.
Сама история обязывала округ быть
первым по ряду событий: мост через реку
Омь, получивший название Ильинский от
стоявшей на горке церкви, впоследствии
названный омичами Железным или Французским. Именно здесь появился первый
общественный транспорт, сначала биржа
извозчиков, а затем – автобусы и трамваи.
И даже новая общественная баня купца
Коробейникова, построенная вблизи Оми
на улице Часовитинской (Пушкина), получила название Центральной. И вблизи
неё – первая конфетная фабрика Близорукова Ивана Васильевича на Подгорной
улице. И чудные кондитерские Васильева, Иордан и Зонова. От колбасных Коха,
Фалька, Войсовича остались только каменные здания. И гостиницы тоже открывались в центре города – Грязнова, Зайцева, Щепановской, коммерческие номера,
а в советское время «Центральная», одна
из лучших гостиниц, построенная архитектором Капустиным на углу улиц Республики и Профессиональной.
Именно в этом районе располагался самый старый пляж в Омске, и здесь
же – яхт-клуб, основанный сто лет назад.
Первый стадион и красивейший речной
вокзал, который сегодня, к сожалению,
используется не по прямому назначению.
Закономерно, что Центральный рынок
тоже здесь, также как Центральная площадь и лучшие старейшие театры: драматический, музыкальный, кукольный. Первый роддом и первые кладбища. Первые
гимназии и первые институты.
Первые культовые сооружения разных конфессий находились здесь же:
церкви, кирха, мечеть, костёл, синагоги,
молельный дом. Самое старинное сохранившееся деревянное культовое здание,
построенное 140 лет назад, – синагога.
И первая городская аптека, которая
дала название улице Аптечной (Карла
Маркса), находилась в самом центре
Омска. Не случайно первое лечебное заведение было сначала при крепости, а

Мой город

ные приставы, медицинский университет, госпиталь для ветеранов – в бывших
магазинах, ветеринарный институт – в
епархиальном училище, развлекательный комплекс «Атлантида» – в техническом училище.
Надо отметить высокий уровень образования омичей. Ещё с конца XVIII в.
появились первые школы для солдатских и казачьих детей, казачье училище – в 1813 г. С середины XIX в. стали
открываться приходские школы, вслед
за ними – первые мужская и женская
гимназии, сначала за счёт средств благотворителей, позднее лучшие из них
стали государственными. С развитием
промышленности и торговли возникла
необходимость в появлении механикотехнических, ремесленных, музыкальных
и коммерческих школ. С учётом национальностей при культовых учреждениях
открылись школы польские, немецкие,
еврейские, татарские.
Как известно, сначала население состояло из военных и присланных на поселение крестьян, в основном из Тобольской
губернии. Офицеры были люди грамотные, находились на государственном довольствии и имели прислугу, которая была
из народа, многих привозили из европейской части России. Они несли культуру своих господ, старались всем походить на них,
волей-неволей оказывали положительное
влияние на жителей города. Самым характерным примером стало появление в Омске «Оперного Дома» в XVIII в.
По инициативе Ивана Ивановича Шпрингера молодыми офицерами,
местными и прибывшими из Петербурга
по службе, стали устраиваться долгими
зимними вечерами спектакли, которые
пользовались большим успехам и были
просмотрены гарнизоном крепости и жителями города.
Изучение вновь открытых для России казахских степей стало толчком для
привлечения иногородних учёных, как
итог – появление своих учёных, что повлияло на создание в Омске Западно-Си-

дорович де Граве. Возвращаясь в 1859 г.
из Семипалатинска, Ф.М. Достоевский посетил в Омске А.Ф. де Граве в его доме,
где его «принимали как равного».
Единственный дом, сохранившийся
в этой части города, помнящий имена середины XIX в., – дом чиновника Я.С. Капустина, женой которого была Екатерина
Ивановна (в девичестве – Менделеева).
Мальчиком приезжал сюда Дмитрий Иванович Менделеев, о чём написал в своей
повести «Менделеев» писатель-эмигрант
Борис Григорьевич Пантелеймонов, уроженец села Муромцево. В этом доме собирались молодые офицеры, чиновники:
Валиханов, Семёнов-Тянь-Шанский, Дуров, Тхоржевский. Этот гостеприимный
дом, возвращаясь из ссылки, также посетил Ф.М. Достоевский.
К истории Центрального района относятся имена многих известных людей
не только Омска, но и России: генерал
Дмитрий Карбышев, конструкторы Андрей Туполев и Сергей Королёв, архитекторы Эдуард Эзет и Иллиодор Хворинов,
артисты Пётр Некрасов, Вацлав Дворжецкий и Михаил Ульянов, музыканты
Виссарион Шебалин и Юрий Янкелевич,
писатели и поэты – Павел Васильев и Леонид Мартынов, Роберт Рождественский
и Тимофей Белозёров.
Проходят годы. Как и положено, центральная часть города наиболее благоустроена и ухожена. В каком бы районе
ни жили омичи, они хорошо знают центр
города.
Но особенностью центра является то,
что здесь отчасти сохранилось всё коренное – и люди, и здания, и улицы.
До трёх раз сменялись здания, построенные на этой земле, но здесь сохранилась радиально-кольцевая планировка.
Со строительством железной дороги
несколько раз в своей истории Омск претерпевал значительный рост населения.
Улицы несколько раз были переименованы, а в домах, специально построенных для одних целей, разместились
совершенно другие учреждения. Судеб-

Коммерческое училище, открытое в Омске в 1910 г. в доме купца Липатникова

Плац-парад и гауптвахта в Омской крепости. 1890-е гг.

Владимир Селюк. Страницы омской истории

Доставка вина по улице Бутырской (Герцена). Начало ХХ в.

Улица «красных фонарей» – Госпитальная, в народе получившая название Срамной.
Начало ХХ в.

Отдельно хочется рассказать о банях.
Первая солдатская баня появилась во
второй Омской крепости одновременно
с постройкой казарм. В форштадтах люди
мылись в собственных банях, которые
топились чаще всего «по-чёрному». Но
вскоре наряду с солдатскими банями в
самом конце XIX в. появились торговые
частные бани Хаймовича, Алчедаева, Колпакова, Мариупольского, Коробейникова.
В те времена бани приносили гарантированный доход и являлись своего рода
общественными центрами, что сравнимо
с «московскими кухнями» в годы оттепели. Огромные очереди в зале ожидания
способствовали откровенным разговорам
на различные темы. В бане, построенной Георгием Осиповичем Кулолаевым
в Новом форштадте в 1930 г., был примечательный зал ожидания. В нём на стене висели большие (с колодезный люк)
чугунные медальоны Ленина и Маркса.
Здесь же располагались парикмахерские,
в мужском зале мастерами были только мужчины, которые стригли и брили
многолетними инструментами: механической машинкой, опасными бритвами и
специальными алюминиевыми кустарного производства расческами. Стригли до
помывки, а после – бритьё и освежение
«Шипром» или «Тройным одеколоном».
Особую картину представляло помывочное отделение. В то время мальчикам
до семи лет разрешалось мыться в женском отделении, а старших по возрасту
одинокие матери просили мужчин с детьми взять с собой и помочь им помыться.
Моему деду, с которым я мальчишкой
постоянно ходил в баню, часто приходилось заниматься подобной опекой. Тогда
мне – ребенку – было жутко смотреть на
мужчин, покалеченных войной, многие
без рук, без ног, со следами тяжёлых ранений на теле вызывали искреннее сострадание, и, конечно, им оказывалась
всевозможная помощь: принести таз с
водой или потереть спину.
Определённый ритуал сохранялся многие годы при выходе из бани. На

бирского отдела Императорского географического общества.
Привлечение иностранных преподавателей из Петербурга в Кадетском
корпусе в те же годы способствовало появлению Музыкального общества, что
привело к повышению общего культурного уровня жителей города.
Двести лет Омск не знал ливневой
канализации, да и не нужна она была в
связи с отсутствием водопровода. Только при создании водоканала появилась
необходимость в канализации глубокого заложения для отвода нечистот. Улицы, особенно в распутицу, представляли
грустную картину. Надо было обладать известной ловкостью, чтобы перейти лужу
и грязь, но у радивых домовладельцев
порядка было больше, по крайней мере –
на тротуарах. Они поддерживали в должном состоянии канавы вдоль дороги, куда
стекали излишки воды с тротуаров. Над
канавами, напротив ворот, устраивались
мостки. Это правило неукоснительно соблюдалось, что практически освобождало городские власти от необходимости
дополнительного благоустройства придомовых участков. А вся критика горожан
и усилия администрации направлялись
на улучшение качества дорог.
Триста лет назад местность, где находится славный город Омск, представляла
собой степь. Новые шаги в озеленении
город почувствовал при организации
Первой Западно-Сибирской, торговой,
промышленной и сельскохозяйственной
выставки, когда были применены самые
передовые методы: устроен фонтан, высажены тысячи цветов и сотни деревьев.
Развитие техники, появление заводов,
кинематографии заставило Городскую
думу устроить Центральную электрическую станцию. Но революция сдвинула
сроки, и станция была запущена только в
1921 г., хотя частные домовладельцы пользовались электричеством уже с начала
века. Это магазины Шаниной, Овсянникова, Омский драматический театр, некоторые здания крепости, военный госпиталь.

Мой город

20 гектаров. Здесь хоронили генерал-губернаторов, известных архитекторов, директоров Кадетского корпуса и преподавателей гимназий, врачей и чиновников,
учёных и литераторов. Самыми заметными могильными памятниками были надгробья купцов Барановых и Халдеева. Последние захоронения относятся к 1947 г.
Кладбище делилось на четыре участка: православное, католическое, кадетское и холерное. Католический участок
размещался на юго-востоке кладбища.
Хоронить здесь стали с 60-х гг. XIX в.,
когда в Сибирь прибыло много ссыльных
поляков. Этот участок был заметен издалека своими чёрными каменными крестами без перекладин.
Тридцать лет сохранялись могилы и
здание Всехсвятской церкви. Затем в части территории была построена детская
областная больница. Позднее на оставшемся участке по инициативе Общества
коренных омичей произведено благоустройство, высажены берёзы, выстроен
храм и установлен камень с именами воинов, умерших от ран в госпиталях и похороненных в этой земле в 1941–1945 гг.
Ровесником города можно считать
бывшее кладбище, размещавшееся на
юго-востоке будущего плаца второй Омской крепости (на правом берегу Оми).
Здесь, в Омской (Воскресенской) слободе, в те же годы была сооружена деревянная Ильинская церковь.
Со строительством второй Омской
крепости в конце 60-х гг. XIX в. за эспланадой между дорогами, ведущими в Загородную рощу и Тобольск (современные
улицы Красный путь и Орджоникидзе),
было устроено кладбище, невдалеке от
которого, ближе к Иртышу, находились
провиантские склады. Хозяйством заведовал генерал-провиант майор Герасим Семёнович Кадышев. Городской форштадт,
возникший здесь, получил название по
его имени. А позднее Кадышевским стало
называться и кладбище. Здесь хоронили
строителей и военных второй Омской
крепости. Например, 21 марта 1776 г. в

первом этаже, под лестницей, продавали
из дубовых бочек клюквенный морс и отдельно, в стороне – газировку с сиропом
в стеклянных конусах-колбах. В многочисленных закусочных, располагавшихся
в одноэтажных домах, по пути из бани
домой всегда можно было купить кружку
пива или рюмку водки, закусить пирожком с ливером или краковской колбасой.

…И погосты
За всю историю Омской крепости и дореволюционного Омска на его территории
в тогдашних границах было семь православных кладбищ: четыре на правом берегу Оми, три – на левом. Все эти кладбища не сохранились. По разным причинам
и в разное время они исчезли, но память
о них мы должны сохранять.
Первое православное кладбище размещалось за стенами Омской крепости
там, где сейчас располагается сквер им.
Карбышева. Отпевали усопших в Сергиевской крепостной церкви.
С ростом города уже в конце XVIII в.
открылось Ильинское городское кладбище, в квадрате улиц Учебной (Старомогильная), Почтовой, Декабристов
(Варламовская), Успенского (Каинская).
В последний путь умерших горожан отправляли священники Ильинской церкви. Это кладбище просуществовало пятьдесят лет.
В 40-м г. XIX в. решено было открыть
за городской чертой Казачье кладбище,
где возвели стараниями купца Кузнецова в
1859 г. храм во имя Всех Святых. По мере
роста города и строительства новых церковных зданий отпевали умерших в основном в шести храмах – в Ильинской церкви,
Никольском казачьем соборе, Всехсвятской церкви на Казачьем кладбище, Параскевиевской церкви, церкви во имя Св.
Михаила Клопского, Знаменской церкви,
Никольской и церкви Кадетского корпуса.
Казачье кладбище было одним из самых больших, общей площадью свыше

Владимир Селюк. Страницы омской истории

поселились отставные солдаты Бутырского полка. На этом кладбище похоронены
многие известные люди: великий русский
металлург П.П. Аносов, генералы М.Л. Булатов, И.Я. Фалькенберг, И.В. Потёмкин.
В центре кладбища в 1906 г. был заложен
храм во имя Божией Матери («Утоли Моя
Печали»). Захоронения происходили до
80-х гг. XIX в. Со временем кладбище
стало малопосещаемым, а перед Великой
Отечественной войной началась застройка заводскими зданиями.
На северо-восток от Бутырского
кладбища по улице Кладбищенской
(Чернышевского), за улицей Тюремной
(5-й Армии) простиралось самое большое
в Омске кладбище – Шепелёвское, получившее название от имени полковника
Шепелёва, с конца XVIII в. на этом месте
происходили артиллерийские стрельбища, находившиеся в его ведении. Сначала здесь хоронили горожан, а в 1888 г.
был открыт военный участок низших чинов воинских частей. Позднее здесь предавали земле воинов, павших на фронтах
Русско-японской и Первой мировой войн.
В 1902 г. была построена кладбищенская
церковь во имя преподобного Павла Комельского Чудотворца, а с 1914 г. открыт
участок на юго-востоке кладбища для
пленных, умерших от болезней и ран в
концентрационных лагерях, размещённых в Омске. Кладбище просуществовало
до 40-х гг. XX в. Сегодня на этом месте
выстроены многоэтажные дома.
Многие красивые кресты и мраморные памятники после ликвидации в
г. Шепелёвского кладбища оказа1940
лись на Северном (Старо-Северном) кладбище с перебитыми фамилиями и другими табличками. Часть из них мы можем
видеть и на Старом Еврейском кладбище.
Немало погостов возникло в России
во время и после Великой Отечественной войны. Далёкий тыловой город Омск
принял тысячи раненых бойцов, многие
из которых умирали от ран в госпиталях.
Их хоронили в омской земле, сначала на
старых городских кладбищах, но к зиме

возрасте 40 лет умер казачий атаман всех
иртышских крепостей Фёдор Иванов Анциферов, отпевали его в старой Ильинской церкви, а похоронили на Кадышевском кладбище. В 1778 г. здесь захоронено
20 лиц мужского пола и 6 женского, а через 10 лет – 256 и 36 соответственно. По
мере роста населения города росло и количество умерших. Сохранились в архиве
фамилии некоторых погребённых здесь:
Пахотины, Шкуловы, Накладовы, Губины,
Фёдоровы, Поспеловы, Алгазины, Пахомовы, Куртуковы, Серебренниковы, Оконешниковы, Краснопёровы.
Интересными представляются сведения о профессиональных занятиях погребённых: капельмейстер Тарас Бедров,
инженерного корпуса плотник Василий
Зайцев, секунд-майор Алексей Сумароков, штаб-лекарь Иван Кресто, винный
пристав Иван Шестаков, соляной пристав Фёдор Евтив, тобольской гарнизонной артиллерии капрал Иван Еремеев,
острожский колодник Михаил Бибиков,
прапорщик Иван Лапин, гарнизонный
солдат Яков Коробейников, сержант
Асафий Вагин, гарнизонной артиллерии
канонир Игнатий Митаев, уездный казначей коллежский асессор Данила Семёнович Ульянов, омской городовой команды
солдат Тимофей Охотников, омский купец Степан Оборин, уездный стряпчий
подпоручик Киприян Коновалов, крепостного острога невольник Михаил Боженко, сиротского отделения кантонист
Фёдор Гапин. Кладбище было закрыто в
1810 г., а до 1921 г. разрешалось делать
подхоронения.
На плане Омска 1782 г. было зарезервировано место для следующего кладбища – Бутырского, что разместилось
между возникшими улицами Бутырской
(Герцена) и Скорбященской (Гусарова),
в границах Центрального переулка и Крестовоздвиженской улицы (Рабиновича).
Кладбище появилось в 1810 г., в настоящее время это территория завода им. Козицкого. Вновь заселённый форштадт получил название Бутырский, так как здесь

Мой город

Приехав в Омск, я сказал своей маме, что
хорошо бы в таком стиле установить арку
при входе на военное кладбище. Дело в
том, что все эти годы моя мама – Селюк
Валентина Прокопьевна ходила сюда и
возлагала цветы на могилу красноармейца Ивана Данько, уроженца Ростовской
области. Мама долго искала его родных,
но, к сожалению, никто не откликнулся.
Сама участница Великой Отечественной
войны, военфельдшер, она перенесла
все её тяготы, на её руках умирали бойцы. Осенью 1994 г. я узнал, что кладбище
будет приводиться в порядок, и упросил
архитектора М.М. Хахаева превратить
мой рисунок в добротный чертёж. После обоюдных согласований чертёж арки
был сделан. С ним я отправился к известному омскому строителю С.Н. Оркишу,
который и по сей день руководит фирмой «Стройподряд», показал ему чертёж и попросил выполнить это святое
дело. Он согласился. Для выбора места
под арку на кладбище приехали В.П. Рощупкин, Г.Д. Копейкин, В.В. Шалак,
М.М. Хахаев. Там я убедил их построить
её с иконой покровителя русских воинов,
святого благоверного князя Александра
Невского и крестом на куполе. Руководители сомневались, что ветераны поддержат этот проект, но согласились. Все
клёны были спилены, и весной посажены
берёзки. Арка была открыта в День Победы. Был и я с мамой на этом дорогом для
всех людей месте. Сделали фотографию.
Это фото оказалось последним в жизни
моей мамы.
Каждый год мы приходили и возлагали цветы на могилу Ивана Данько, для
нас он стал родным, но в год 70-летия могилы «исчезли», а имена воинов, похороненных на этом кладбище, оказались на
общей бронзовой доске.
Почти одновременно с Северным
кладбищем было открыто Восточное
(Старо-Восточное), около старого мусульманского. Там похоронили многих эваку-

1941–1942 гг. поток раненых и умерших
увеличился. На первом участке Северного кладбища хоронили омичей и эвакуированных. Одной из первых похороненных там была Селюк-Попова Мария
Андреевна. В тот же год мой дед увидел,
как возчик доставляет металлические
ажурные кресты с Шепелёвского кладбища в «чермет», и попросил один из них
на могилу сестры. Крест простоял более
двадцати лет, и однажды, во время очередного посещения родных могил, Прокопий Андреевич сказал мне, что крест
зарыт глубоко потому, что в нижней части его есть табличка, и поведал эту историю. Уже после смерти деда я, поправляя крест и помня его рассказ, вытащил
крест, и там оказалась табличка: «Анатолий Ручкин». Ручкин был приказчиком у
купчихи М.А. Шаниной. Сейчас табличка
в музее, а крест – на прежнем месте.
Военный участок на вновь открытом
загородном Северном кладбище появился в начале 1942 г. на окраине Омска. Там
в течение пяти лет хоронили умерших
в госпиталях. Всего с 1942 г. по 1946 г.
здесь были погребены 598 бойцов из многих областей России. После войны могилы обиходили и на каждой поставили
деревянный обелиск со звездой, были и
таблички. Эти скромные надгробные памятники простояли более двадцати лет
и были заменены бетонными, с мраморными табличками. Могильные холмики
соединили, получился зелёный партер,
окантованный бетоном. Тогда же высадили клёны. К 50-летию Победы было решено установить на военном участке стелу.
За год до празднования юбилея мне
довелось побывать в Париже. Там я увидел, с какой заботой и любовью сохраняются могилы русских людей на кладбище
Сент-Женевьев-де-Буа, какие архитектурные формы установлены. Здесь же располагается Часовня Успения Божьей Матери, возведённая по проекту А. Бенуа1.
Истинно русским духом повеяло от неё.
1

Всехсвятская церковь на территории бывшего Казачьего кладбища

Заложена в апреле 1938 г. и освящена 14 октября 1939 г. – Ред.

Памятная арка на Старо-Северном кладбище в Омске

Мой город

ированных, так как вблизи располагались
большие военные заводы. Отдельный
участок – для заключённых, умерших в
колониях, находившихся поблизости.
С закрытием Казачьего кладбища некоторые могилы перенесены на Восточное –
Б.С. Вейсброда, П.Л. Драверта, В.Ф. Семёнова, др. Там же образовались семейные
захоронения Разумовских, Пляскиных,
Елизаровых, Галкиных, Фёдоровых, Поспеловых. Много здесь похоронено репрессированных, которые вернулись из
лагерей. В 2007 г., на главной аллее Старо-Восточного кладбища в конце улицы
10-летия Октября Общество коренных
омичей установило памятный камень с
надписью: «Жертвам политических репрессий».
Во второй половине XIX в. возникли
ещё два кладбища: в районе нынешнего
Чкаловского посёлка – мусульманское,
которое существует и поныне, другое –
на правом берегу Оми, в районе улицы
Береговой – Еврейское. Хоронили там
до 1960 г. по старому обычаю: налево от
главной аллеи – женщин, направо – муж-

чин. Некоторые захоронения датируются
1970-ми гг. Кладбище сохраняется и поддерживается силами еврейской общины.
Нельзя не сказать ещё про одно дореволюционное кладбище, существовавшее с конца XIX в. на южной окраине
Омска, в районе посёлка Порт-Артур.
Здесь хоронили железнодорожников,
участников Русско-японской, Первой мировой, Гражданской и Великой Отечественной войн, а также жителей Ленинского района. Напротив кладбища была
построена при женском монастыре церковь во имя иконы Казанской Божьей
Матери, освящённая в 1916 г. В конце
XX в. кладбище было закрыто, а в начале нынешнего с целью благоустройства
территории было принято решение заложить в его границах парк. В центральной части возвели памятную часовню, а
перед ней – камень, повествующий об
истории кладбища.
Все мы смертны, все мы уходим в мир
иной. Но остаются кладбища, которые
сохраняют и передают память о предшествующих поколениях.

Город и мост
Иван Петров

етом 1996 года
омичи
отметили
280-летие родного
города. Славная годовщина невольно затмила собой другую, более
скромную дату, приходившуюся на тот же 1996 год,
а именно – 100-летие сооружения в Омске железнодорожного моста через
Иртыш1. Того самого моста, что не просто соединил два берега
большой реки, а стал мостом в будущее,
в более развитую экономику города и
края в целом.
Известно, что Транссибирская магистраль явилась могучим ускорителем
как промышленного, так и сельскохозяйственного развития Сибири.
Без Транссиба и этого старого моста
Омск не был бы таким, какой он есть
сегодня. Без них ему была бы уготована
судьба современных Тобольска и Тары,
оставшихся в стороне от магистральных
путей сообщения.
А начиналось всё в 1891 году, когда на
огромных пространствах от Челябинска
до Владивостока развернулись работы по
сооружению Транссибирской железнодорожной магистрали. Дело было задумано
грандиозное, не имевшее себе равных в

целом мире. Отсыпалось
полотно и укладывались
рельсы самой длинной
на земле железной дороги. Причём, в крае очень
трудном по природным
условиям, отдалённом от
промышленных центров,
к тому же малонаселённом.
Решиться на столь масштабное дело могла только сильная страна. Тем
более что с самого начала было решено
все работы выполнить исключительно
своими силами, то есть не привлекать
иностранных инженеров и не применять привозные материалы. При этом
построенная магистраль по качеству не
должна была ни в чём уступать западноевропейским дорогам. Не менее важным
условием была быстрота и дешевизна
строительства.
Перечисленные требования оказались вполне по силам России, которая
в этом отношении шла впереди самых
развитых стран Европы. Неслучайно
французское правительство, замышляя
строительство железной дороги в северной Сахаре, предварительно посылало в
Россию инженеров для изучения опыта
наших специалистов при сооружении дороги в песках Средней Азии.

Центральный пляж Куйбышевского района. 1960-е гг.
1
Точно так же осталась незамеченной и новая «скромная дата» на фоне подготовки к празднованию 300-летнего юбилея Омска – 120-летие сооружения железнодорожного моста через Иртыш. Редакция решила хотя бы частично исправить этот пробел, опубликовав очерк замечательного писателякраеведа И.Ф. Петрова (1920–2012) с любезного разрешения его дочери – Л.И. Петровой.

Мой город

И вот 9 февраля 1893 года сия бумага
за номером 514 и подписью барона Таубе
ушла в Санкт-Петербург. Суть дела в ней
была изложена следующим образом:
«Омское городское общественное
управление, не обладая достаточными
средствами, не в состоянии содержать
через Иртыш переправу даже в том неудовлетворительном состоянии, в каком она находится в настоящее время,
и потому городское население нередко
терпит недостаток в дровах, мясе, хлебе, сене и прочих доставляемых по преимуществу (особенно дрова и сено) из-за
Иртыша. Кроме того, усилившееся в последние годы переселенческое движение
встречает крайние затруднения именно
в переправе через Иртыш... Поэтому возможное удовлетворение Комитетом Сибирской железной дороги ходатайства
о приспособлении железнодорожного
моста для движения экипажей и пешеходов было бы истинным благодеянием для
населения всей области, равно, как и для
переселенцев» (Государственный архив
Томской области, ф. 216, оп.1, ед. хр. 16,
стр. 93).
Комитет Сибирской железной дороги, получив этот документ, передал его
на рассмотрение министра путей сообщения Кривошеина, поскольку исполнение
просьбы омичей требовало дополнительных средств и времени для строительства
моста. Кривошеин, в свою очередь, поручил специалистам министерства изучить
возможности исполнения того, что просят сибиряки, и просчитать, во что это
может обойтись казне. В результате ответ
Комитету был послан такой:
«Приспособление железнодорожного моста через Иртыш для экипажного
и пешеходного движения может быть
произведено тремя различными способами. Первый из них состоит в установлении рядом с железнодорожным
мостом на общих опорах особого моста
под проезжую дорогу, так, что железнодорожная езда может производиться
независимо от экипажей. Пример по-

Также совершенно неслучайно и то,
что в 1900 году на Всемирной выставке в
Париже из двух железных дорог – Транссибирской и Трансамериканской, строившейся одновременно с нашей, связавшей
Тихоокеанское побережье материка с Атлантическим в Канаде, гран-при был присуждён Транссибу.
Приведённые факты общеизвестны.
Упоминания о них можно найти во многих работах историков, посвящённых
Транссибу. Здесь же мне хочется рассказать об одной давно забытой истории,
тесно связанной с упомянутым строительством, – об эпизоде, относящемся к
Омску. Дело в том, что город, насчитывающий к тому времени 175 лет своего
существования, не имел надёжной переправы через Иртыш, отчего происходили
большие неудобства для жителей и для
всех проезжающих через Омск – как на
восток, так и на запад. Существовавшая
в те дни паромная переправа была ненадёжной, осуществлялась не во всякую погоду, вызывала массу хлопот у местного
начальства.
И вот, когда развернулись работы
на трассе магистрали и стало ясно, что
мост через Иртыш будет сооружаться в
непосредственной близости от Омска,
городские власти решили обратиться в
Комитет Сибирской железной дороги
в Петербурге с просьбой приспособить
этот мостовой переход одновременно и
для нужд пешеходного и экипажного сообщения. Кому пришла на ум эта блестящая мысль, установить невозможно, но
она сразу же всем понравилась.
Особую поддержку она нашла в городской думе. Ещё бы! Ведь появилась
возможность исполнение старой трудной
задачи переложить на железнодорожное
ведомство. Отцы города с жаром ухватились за это и стали сочинять соответствующую бумагу. Однако представлять свою
просьбу решили не от городской думы, а
от имени генерал-губернатора Степного
края барона Таубе, что, несомненно, придавало ей больший вес и значение.

На строительстве Омского железнодорожного вокзала. 1894 г.
Музей омских железнодорожников

На одном из участков строительства Транссиба. Фото из книги «Великий путь.
Виды Сибири и Великий Сибирской железной дороги».
Виды сняты фотографом И.Р. Томашкевичем (Красноярск: М.Б. Аксельрод и Ко, 1899)

Иван Петров. Город и мост

Испытание первого пролёта моста через Иртыш

Станция Омск. Открытка. 1915 г.

15 марта 1896 г. по результатам испытаний комиссия Комитета постановила:
«Допустить движение поездов по мосту и первый поезд из Омска в Челябинск
через Иртышский мост пропустить 19 марта 1896 года.
Временную станцию “Левый Иртыш” закрыть».
Таким образом, 19 марта 1896 г. фактически открылось беспересадочное движение по Транссибу
на участке Челябинск – Омск – Обь.
Берега соединил шестипролётный металлический мост,
построенный по проекту русского инженера Н.А. Белелюбского

производилось не одновременно с железнодорожным, а лишь в промежутках
времени между проходом поездов, подобно тому, как это существует на мосту
через Днепр Харьковско-Николаевской
железной дороги близ города Кременчуга. При этом способе расходы составят
147325 рублей, а полная стоимость была
бы 2547325 рублей.
Способ этот, вызывающий наименьшие расходы, предполагает, однако,
значительное неудобство как для железнодорожного, так и для конного движения. Незначительный случай в виде поломки оси телеги или колеса, падения
лошади и тому подобное повлечёт задержку поезда».
В заключении, уже от самого Кривошеина, было указано, что любое удорожание проектируемого моста нежелательно. К тому же это вызвало бы задержку
начала и окончания его строительства.
Что же касалось доводов степного генерал-губернатора, то министр путей сообщения посчитал необходимым высказать

добного устройства представляет мост
через реку Рейн близ города Мангейма.
Стоимость постройки такового отдельного моста потребует излишнего расхода 1881099 рублей, а полная стоимость
сооружения моста через Иртыш вместе с
железнодорожным мостом составит сумму 4281099 рублей.
Второй способ заключается в устройстве двухъярусного моста, в котором по
нижней части должно производиться
железнодорожное, а по верхней – экипажное и пешеходное движение. Мосты
такой конструкции есть на нескольких
русских дорогах, и наибольший из них
устроен в городе Екатеринославе через
Днепр. Этот способ вызывает излишний
расход 1453512 рублей, так что полная
стоимость моста при этих условиях определяется в 3853512 рублей.
Наиболее дешёвым способом было
бы приспособление полотна железнодорожного моста для проезда по нему
экипажей в уровне рельсов таким образом, чтобы экипажное сообщение

Иван Петров. Город и мост

Ферма железнодорожного моста через Иртыш, взорванного колчаковцами 13 ноября 1919 г.
Восстановлен 15 апреля 1920 г.

Рабочие на субботнике по восстановлению железнодорожного моста через Иртыш.
7 декабря 1919 г.

жение с одного берега
следующее:
«Затрудна другой гораздо знанения в переселенчечительнее, чем может
ском движении едва
быть на Иртыше, не
ли будут иметь место
приспособлен к экис окончанием строипажному сообщению;
тельства
Сибирской
во время же ледохода
железной дороги, так
отправляются особые
как несомненно двиперевозочные поезда,
жение переселенцев и
на которые устанавперевозка грузов будут
л и в а ю т с я п о д в о д ы
направляться по рельи лошади.
совому пути. Что касаНа основании изется собственно гороложенного и принида Омска, который, по
мая во внимание, что
заявлению
степного
Министр путей сообгенерал-губернатора,
щения во избежание
нередко терпит недовсякого
замедления
статок в дровах, мясе,
в производстве работ
хлебе и прочем, допо сооружению Сибирставляемом по преимуской железной дороги
ществу из-за Иртыша,
разрешил уже в июне
то потребности эти на- Инженер-мостостроитель
Н.А. Белолюбский – автор проекта
сего года приступить к
столько незначитель- железнодорожного моста через
изготовлению верхнены, что вполне могут Иртыш в Омске
го строения моста чебыть удовлетворены
существующею паромною переправою рез Иртыш без приспособления оного к
через Иртыш, тем более, что в течение экипажному и пешеходному сообщению,
почти шестимесячной зимы переезд че- соединённое присутствие полагало такое
рез называемую реку производится по распоряжение Министра путей сообщения утвердить.
льду» (Там же, стр. 95).
Управляющий делами Комитета СтатсВот с таким заключением омская бумага вернулась в Комитет Сибирской секретарь А. Куломзин» (Там же, стр. 104).
Так печально закончилась попытка
железной дороги, где вскоре состоялось
её обсуждение. Передо мной выписка из омичей приспособить строящийся жеЖурнала Соединённого присутствия Ко- лезнодорожный мост для повседневных
митета и Департамента Государственной нужд города... обида была большая. Одэкономии Государственного Совета 1 и нако Омск в этом отношении оказался не
в единственном числе. Ещё больше был
14 декабря 1893 года.
«Слушана записка Министра путей обижен Томск, который вообще оказалсообщения от 23 ноября № 2077 о при- ся в стороне от магистрали. Томичам не
способлении моста через Иртыш к эки- помогло даже обращение к самому царю.
пажному и пешеходному движению. При В целях удешевления строительства
обсуждении Министром финансов – тай- трасса пролегла в 80 километрах южнее
ным советником С. Витте, было заявле- по прямой линии Омск – Красноярск,
но, что он, разделяя вполне заключение такая же судьба постигла старый купечегофмейстера Кривошеина, не может не ский город Колывань, а также Каинск, коуказать в дополнение на то, что желез- торые тоже остались в стороне от дороги.
Что же касается самой магистрали,
нодорожный мост, сооружённый около
Сызрани через Волгу, на которой дви- то при общей длине в 7474 версты все

Железнодорожный мост через Иртыш. Наши дни.
Фото О. Деркунского

Иван Петров. Город и мост

Железнодорожный мост через Иртыш. Открытка. Начало XX в.

работы на ней были выполнены в срок.
Отдельные участки даже сдавались досрочно. Так, мост через Иртыш вступил
в строй действующих 14 марта 1896 года,
а такой же через Обь – 31 марта 1897
года. В 1900 году было открыто движение уже по всей линии, за исключением
небольшого маньчжурского участка и
отрезка Кругобайкальской дороги, где
была налажена паромная переправа,
вполне обеспечившая бесперебойную
работу пути.
Качество работ повсеместно было
признано хорошим. Это засвидетельствовали и иностранные инженеры, ревниво
следившие за ходом строительства, и зарубежные корреспонденты из разных
стран. Все они не скрывали своего восхищения быстротой и добротностью выполненной работы. В Европе много в те
дни говорилось о значении нового пути.
Парижская газета «Ля Франс» назвала
её «позвоночным хребтом русского великана». Она писала: «После открытия
Америки и сооружения Суэцкого канала
история не отмечала события более выдающегося и богатого прямыми и кос-

венными последствиями, чем постройка
Сибирской железной дороги».
Последствия строительства и впрямь
были огромными. Не касаясь стратегических аспектов дела, скажем лишь, что
для самой Сибири вновь построенная дорога явилась, как уже было отмечено, могучим ускорителем развития экономики
края. В Сибирь хлынул поток переселенцев. Круто возросло производство хлеба,
масла, мяса. Большой толчок получила
каменноугольная промышленность, золотодобыча, лесозаготовки, кожевенное
и мукомольное дело, возросло население, стали появляться фабрики и заводы.
Очень обязан Транссибу и Омск. И хотя
особая просьба его в ходе строительства
удовлетворена не была, главное заключалось не в ней, а в том втором дыхании,
которое открылось у города с вводом в
строй моста через Иртыш и открытием
движения по линии.
Транссибирская магистраль действует и поныне. Это грандиознейший памятник материальной культуры великого
народа, памятник её талантливым строителям – рабочим и инженерам.

Вид на железнодорожный мост через Иртыш с правого берега. Начало XX в.
Ветка по льду между левым и правым берегом Иртыша. 1895 г.
Музей омских железнодорожников

Геннадий Гурьев, Людмила Огородникова. Улицы города Омска

Улицы города Омска
Геннадий Гурьев
Людмила Огородникова

стория улиц города Омска, его топонимика издавна
интересовали не только
омских историков, краеведов, но и работников
органов исполнительной
власти, учреждений коммунального хозяйства и других отраслей, связанных
с ней спецификой своей
работы. По данной теме
имеется достаточно много публикаций. Частично
эта тема отражена в солидных изданиях по истории
Омска, тезисах докладов
различных научных конференций. Но в основном
это газетные публикации,
где в большинстве случаев прослеживается история отдельных улиц, чаще
всего находящихся в центральной части города.
Списки улиц можно найти
и в ведомственных справочниках – почтовых, транспортных. И во многих этих
работах – противоречия, неточности, разночтения. Поэтому омская топонимика
приносит большое количество загадок и
вопросов.
В 2001 г. Государственный архив Омской области издал справочник «Улицы
города Омска», который дал ответы на
многие вопросы. Далее значительные
изменения в административно-террито-

риальном делении города
(к Омску были присоединены многие близлежащие
посёлки, ранее входившие
в состав Омского района,
на карте города появилось
около 150 новых улиц и
другие
топонимические
объекты) вызвали необходимость подготовки и
издания второго, дополненного варианта справочника (Омск, 2008).
Истоки омской топонимики связаны с основанием нашего города, со
строительством крепости,
появлением первых слобод, форштадтов, улиц.
Шло время, город рос и
развивался.
Разрабатывались и воплощались в
жизнь планы застройки
Омска, авторы которых
пытались придать этому
процессу
планомерный
характер, помешать хаотичному строительству объектов. В 1825 г. архитектор
Гесте составил проект генерального плана города Омска, используя в качестве
основы городской план 1770-х гг. Первоначальная идея схематичной регулярной
разбивки кварталов с широкими прямыми улицами получила дальнейшее развитие и усовершенствование. Архитектор
выделил в квартальной жилой застройке площади для приходских церквей и

Открытка «Привет из Омска. Общий вид северо-западной части города»
(на переднем плане здание общего собрания)

и переулками. Но город был невелик, необходимости в присвоении улицам официальных названий не возникало. Достаточно было сказать или написать на
бумаге «Ильинский форштадт, дом вдовы
унтер-офицера Екатерины Ивановны Чуклиной», – и адресата находили.
В 1860 г. при Омском общем окружном управлении была создана комиссия
по устройству г. Омска. В одном из её отчётов читаем:
«…Комиссия рассмотрела вновь предполагаемое урегулирование гор. Омска в врачебном, полицейском и хозяйственном отношениях и при оном нашла:
В отношении народного здравия: расположение улиц вполне достаточно для доставления свободного движения чистому воздуху;
кроме того, по возвышенной, сравнительно с
противоположным берегом р. Иртыша, плоскости, на которой расположен город, исклю-

торговли. С января 1826 г. этот проект
находился в Омске «для сверки с натурой» и позднее дорабатывался в СанктПетербурге, будучи возвращённым с рядом частных замечаний и предложений
28 января 1829 г.
В Ведомости Омского городничего
о состоянии областного города Омска
в 1824 г. значилось в городе 30 улиц без
мостовых, 37 переулков, 3 площади без
мостовых1. Через 16 лет Омское полицейское управление за 1840 г. отчиталось о
наличии в городе одного деревянного
моста через реку Омь, уже 99 улиц и переулков, 3 площадей. В 1853 г. омская городская полиция представила в Тобольское
губернское правление табель, в котором
в Омске значилось 2 квартала, 1 крепость, 31 большая улица, 82 переулка2.
Формировались городские форштадты, делившиеся на кварталы с улицами
1
2

ГИАОО. Ф. 11. Оп. 1. Д. 27. Л. 546–546об.
ГИАОО. Ф. 14. Оп. 1. Д. 45. Л. 147–148об.

Мой город

Извозчик на улицах Омска. Начало ХХ в. ГИАОО. Фотофонд

чая низменного Мокринского форштадта,
улицы пролегают по сухим местам… Четыре
площади, не предположенные к застроению,
вполне достаточны для содействия чистоте
воздуха и находятся не на местах, бывших под
кладбищами…
В отношении полицейском:
а.) размещение улиц удобно для полицейского надзора по совершенному отсутствию
глухих переулков и по свободному между собою
сообщению частей города через два существующих моста в случае пожаров; исключая,
впрочем, местности, называемой Кучугуры,
расположенной по правому возвышенному берегу р. Оми. Построенные здесь в горе лачужки
необходимо перенести на другое место…»3
Тогда многие улицы получали неофициальные названия – народные. В документах Омской городской думы середины 1870-х гг. встречаются наименования
улиц: Тарская, Ильинская, Скорбящих.
Точно не установлено, когда улицы официально получили свои имена, таких до3

кументов не выявлено. Можно предположить, что это произошло в 80–90-е гг.
XIX в. 7 июня 1883 г. на заседании Омской городской думы Городской голова
доложил думе отношение омского полицмейстера о прибитии на обывательских
домах дощечек с надписями звания и фамилии домовладельцев. Акмолинский губернатор заметил, что «многие улицы города вовсе не имеют названий, что некоторым
поперечным улицам по I части и Казачьему
форштадту присвоены наименования линиями (первая линия, вторая линия и т. д.),
что такое наименование улиц линиями, притом в двух частях города, крайне затрудняет в отыскании не только домов, но и самих
улиц и что все без исключения дома в городе не
имеют вовсе дощечек с номерами, что также
представляет большое неудобство в разыскании кого-либо в городе – изволит ему поручить
придать всем улицам и переулкам в городе разнородные наименования, войти в соглашение
с городским управлением как об изготовлении

Геннадий Гурьев, Людмила Огородникова. Улицы города Омска

Чернавинский проспект. Общий вид. Начало ХХ в. ГИАОО. Фотофонд

по числу улиц и переулков досок с наименованием тех и других, причем должно быть соблюдено то непременное правило, чтобы доски
по улице были на углах каждого переулка, и не
только при начале и конце улицы, так и о
снабжении каждого дома дощечкою с номером дома, причем нумерация должна быть
произведена в таком порядке, чтобы с одной,
например, с правой стороны улицы были четные номера, а с другой, левой, – нечетные».
Губернатор препроводил при этом изготовленный план города, на котором им
были нанесены наименования улиц. Дума
постановила обязательно для домовладельцев города иметь на воротах дома
прибитую окрашенную дощечку с надписью имени, отчества и фамилии хозяина
дома, номера дома по оценочному городскому табелю; для однообразия дощечек
поручила городской управе изготовление
таковых для всех домовладельцев и раздачи им, взыскав с них стоимость дощечки4. А по мнению краеведа В.И. Селюка,
4

ГИАОО. Ф. 3. Оп. 2. Д. 2902. Л. 53–59.

100

инициаторами присвоения наименований улицам в Омске были врачи, которые
в 1892 г. обратились в городскую думу с
этим предложением.
Первым дошедшим до нас официальным документом с наименованием всех
улиц Омска того периода является План
города 1898 г., составленный чинами
Корпуса военных топографов. Именно
этот год можно считать точкой отсчёта
официальной топонимики омских улиц.
Какие же имена имели и получили улицы
старого Омска?
Топонимический анализ показывает,
что их называли: по находящимся объектам: Архиерейская, Тюремная, Банная; в
честь именитых жителей Омска, занимавших высокие посты: С.Б. Броневского,
А.П. Хрущёва, Н.И. Санникова и др.; по
фамилиям жителей, чьи дома стояли на
улице: Варламовская, Сажинская... Часть
улиц получили географические названия: по близлежащим городам или трак-

ИАОО. Ф. 30. Оп. 1. Д. 18. Л. 73–74.

101

Мой город

Открытка «Омск. Тобольская улица». Общий вид. Начало XX в. ГИАОО. Фотофонд

там, которые вели к ним – Сыропятская,
Томская, Каинская. Улицы Кузнечная,
Войсковая, Мясницкая... говорили о занятиях людей, проживавших на них, а Кривая, Непроезжая, Грязная – об условиях
обитания.
Одни и те же улицы в пределах
разных форштадтов именовались поразному. В Новослободском находилась
улица Часовитинская, а в Казачьем её уже
именовали Фабричной. Продолжением
Губернаторской в Кадышевском форштадте была Сергиевская в Бутырском.
Санитарное состояние улиц во все
времена вызывало в Омске недовольство
и городских властей, и жителей. В 1847 г.
Омская городская дума издала обязательное постановление, запрещавшее складывать на улицах около домов и на берегах
какие-либо материалы, для этого необходимо было испрашивать разрешение с
оплатою за место. В письме омского по-

лицмейстера приставам частей от 2 июня
1847 г. был приложен список домохозяев,
которые имели у домов, на берегах и около них лес, требовалось немедленно его
убрать, потребовав от хозяев, что ни под
каким предлогом этого быть не должно.
Наблюдение требовалось и на будущее
время.
17 марта 1898 г. Омская городская
дума приняла постановление об устройстве в г. Омске тротуаров5, в котором
констатировала, что «полное уничтожение
грязи на улицах в настоящее время для Омска
невозможно, так как это может быть достигнуто только устройством хороших мостовых,
которое, в свою очередь, может быть осуществимо только постепенно. […] Лучшим
средством для этого […] была бы планировка
улиц и устройство сточных канав и тротуаров». Дума обязала владельцев дворовых
мест Омска устраивать по линиям своих
дворов тротуары и сточные канавы по

5
Доклад комиссии по устройству тротуаров и исправлению улиц г. Омска, избранной на заседании
думы 16 июня 1897 г.

102

Геннадий Гурьев, Людмила Огородникова. Улицы города Омска

Весенняя распутица в городе. Грузовой автомобиль, застрявший в грязи на улице Орджоникидзе.
1953 г. Автор съёмки М.В. Горохов. ГИАОО. Фотофонд

чертежу, составленному городской управой, предоставив право домовладельцам
устраивать тротуары и канавы, по их желанию, из дерева или из кирпича и камня.
Ежегодно определялись улицы, на которых они должны были быть устроены. Не
позже 1 октября 1898 г. это требовалось
сделать на улицах Дворцовой, Атаманской, на всех поперечных улицах, идущих
от Атаманской и Дворцовой к р. Иртышу,
на Полицейской от Ильинского моста до
пересечения её Сажинской улицей, на Часовитинской и Сажинской от р. Оми до
пересечения их с Полицейской улицей.
Требовалось сделать и сточные канавы в
местах, примыкающих к городским улицам, площадям6.
В 1906 г. в «Акмолинских областных
ведомостях» также было опубликовано
Обязательное постановление Омской
городской думы для местных жителей о
порядке устройства тротуаров и сточных
6

канав на некоторых улицах г. Омска. Все
владельцы дворовых мест обязаны были
устроить тротуары и сточные канавы по
линиям своих дворовых мест, примыкающих к городским улицам, площадям и
набережным по чертежам, данным им
городской управой, и согласно техническим правилам устройства тротуаров, утверждённым думой 14 апреля 1906 г. Также на всех площадях в районе этих улиц
на период 1 сентября 1906 года – 1 сентября 1910 г.
После 1910 г. у всякого строящегося
дома должен был устраиваться тротуар
без всякого особого о том напоминания
со стороны городской управы или полиции. В типографии Штаба Сибирского
военного округа были опубликованы Технические правила устройства тротуаров
в г. Омске: ширина тротуара – не менее
2 аршин, возвышение тротуара над землёй – 6 вершков. Канава должна была от-

ГИАОО. Ф. 14. Оп. 1. Д. 1184. Л. 4, 9.

103

Мой город

Улица К. Либкнехта, затопленная после ливня. Общий вид. 1957 г.
Автор съёмки М.В. Горохов. ГИАОО. Фотофонд

делана деревом, камнем или кирпичом.
Материалом для устройства тротуаров
могли служить дерево, кирпич, бетон, асфальт или каменная плита.
Улицы меняли свои имена и в старом
Омске. Так, в 1900 г. появились вместо
прежних Полицейской, Костюринского переулка, Юрточной улицы Думская,
Ядринцевская, Гасфортовская. В 1911 г.
гласный
Омской
городской
думы
Н.А. Иванов подал заявление городскому голове о переименовании улиц Омска
в связи с 50-летием отмены крепостного
права, утверждая, что «освобождение крестьян должно быть отмечено со стороны
города, помимо официального участия
городского самоуправления в праздновании, иными, более реальными знаками
сочувствия омичей к этому событию. […]
С этой точки зрения было бы полезно дать некоторым городским улицам соответствующие празднуемому событию

наименования. Напр[имер], Любинский
проспект можно было бы переименовать в “Проспект Императора [Александра] II”, Атаманскую улицу в улицу “Освобождения”, Тобольскую улицу в улицу
“19 февраля”, Бутырскую улицу можно
было бы назвать улицей “Царя Освободителя”. Пользуюсь случаем, – писал
Н.А. Иванов, – чтобы указать вообще
на неудовлетворенность названий большинства омских улиц. Большинство улиц
имеют названия, совершенно нехарактерные и сбивчивые – так в г. Омске имеется
несколько “Взвозов”, несколько “Мокрых
переулков”, несколько “Кривощековских” и т. д.»
Гласный посчитал своевременным и
полезным пересмотреть вообще названия улиц, сделать их более удобными для
различения и запоминания и вместе с тем
почтить память великих русских людей и
событий, дав их имена и названия луч-

104

Геннадий Гурьев, Людмила Огородникова. Улицы города Омска

Вид на сквер имени 30-летия ВЛКСМ от здания Управления Омской железной дороги. 1955 г.
ГИАОО. Ф. 1212. Оп. 1. Д. 238. Л. 26

шим улицам города. Некоторые улицы,
как, например, Непроезжая, Непрохожая, он предложил назвать именами тех
городских деятелей, при которых город
пришёл в состояние, так хорошо охарактеризованное этими наименованиями:
«Напр[имер], “Непроезжую” улицу можно было бы назвать улицею “Остапенки”,
“Непрохожую” – “Старо-Управской”» и
т. д. Но Городская дума проигнорировала
это предложение7.
В 1911 г. в городе уже значилось:
а) улиц – 131, переулков – 13; б) общее их
протяжение – 124 версты 101 саж. (62101
пог. саж.); в) общее протяжение мощёных улиц и переулков (в пог. саж.) – 1208,
13 площадей; 6 городских общественных
садов, бульваров и улиц, обсаженных деревьями, – один8. В 1914 г. вместо Том7
8

ской появилась Лермонтовская улица. На
последнее решение жители Томской улицы выразили протест: «Мы, домовладельцы и жители Томской улицы, ближайшим
образом заинтересованы в нежелательном для нас переименовании Томской
улицы, как сибиряки, дорожа историческими и в то же время дорогими для нас
воспоминаниями, считаем своим нравственным и патриотическим долгом высказываться против этого переименования и, желая впредь навсегда сохранить
это название улицы Томская, имеем честь
покорнейше просить Городскую думу об
отмене состоявшегося постановления о
переименовании Томской улицы в Лермонтовскую». Ознаменовать столетний
юбилей Лермонтова они предложили
наименованием расположенного в цен-

ГИАОО. Ф. 172. Оп. 1. Д. 152. Л. 11–12.
ГИАОО. Ф. 172. Оп. 1. Д. 135. Л. 584–585.

105

Общий вид улицы Республики
со здания краеведческого музея.
Омск. 1930-е гг. ГИАОО. Фотофонд

Мой город

Вход в Центральный городской сад. 1950-е гг. ГИАОО. Фотофонд

тре города, напротив кадетского корпуса,
одного из лучших садов города, «служащего местом отдохновения жителям города не одной только Томской улицы»9
и не имеющего никакого собственного
названия, кроме Казачьего, Лермонтовским. И, наоборот, жители Цыганской
улицы в 1917 г. обратились к городскому
управлению о её переименовании, информируя, что на этой «Цыганской» улице проживает исключительно коренное
русское население, посчитав это название
некультурным и предложив наименовать
эту улицу Преображенской10. В 1920 г. постановлением Омского губревкома эта
улица и 1-я Загородная вошли в состав
вновь образованной 1-й Северной улицы.
В 1916 г. на чрезвычайном заседании
Омской городской думы было принято
решение о переименовании Дворцовой
и Атаманской улиц в проспект императо-

ра Петра Великого. Но и это решение не
было реализовано. Через 4 года они объединятся и улица получит имя Ленина11.
После событий 1917 г. был поднят
вопрос о новых названиях улиц – этих
перемен требовала изменившаяся политическая обстановка. Документы
Исторического архива Омской области позволяют опровергнуть бытующее
мнение, что инициатором переименования улиц была советская власть. Ещё
в феврале 1919 г. городская управа рассматривала вопрос об упорядочении
наименования улиц, предлагая ввиду
упразднения форштадтов присвоить
одинаковое название улице на всем её
протяжении, заменить устаревшие и
неблагозвучные названия, применить
английскую или американскую систему,
присвоив улицам на окраинах города порядковые номера.

ГИАОО. Ф. 172. Оп. 1. Д. 253. Л. 3–4.
«Омский вестник». 1917. 2 сентября. № 192.
11
ГИАОО. Ф. 172. Оп. 1. Д. 191. Л. 25.
9

Геннадий Гурьев, Людмила Огородникова. Улицы города Омска

Здание гостиницы «Октябрь» на углу улиц Ленина и Партизанской. Общий вид. 1940-е гг.
ГИАОО. Фотофонд

В декабре 1919 г. городской инженер,
зав. дорожно-строительным подотделом
Д.А. Вернер обратился в коллегию коммунального отдела об упорядочении нумерации домов в Омске: «За последние
годы Омск сильно застроился, образовался ряд новых кварталов среди новых
улиц, и вместе с тем затруднилось нахождение адресатов, т. к. в большинстве
случаев не поставлены ни названия улиц,
ни номера домов. Кроме того, в существующих частях города при перестройках
угловых домов утрачены многие таблицы
с названием улиц, а в нумерации домов
введена такая путаница, что руководствоваться №№ почти не представляется возможным»12. В другой записке Д.А. Вернер
обращал внимание коммунального отдела, что «упорядочение наименования
улиц и нумерация домов преследует,
главным образом, лёгкость и удобство
нахождения адресатов, но наименование

улиц имеет также значение, как средство
закрепить в народной памяти воспоминания о всевозможных исторических событиях, о именах великих людей и т. п.
В Омске, крайне разнообразном по
системам своего плана, легко применимы
различные способы наименования улиц.
Имея в виду, что всякая ломка в номенклатуре вносит очень большие затруднения и
временную путаницу, желательно давать
новые названия только улицам с совершенно неустановившимися названиями
и, вообще, стараться оставлять все старые
более или менее приемлемые названия.
Исходя из таких соображений, в Омске следует:
1. Дать одно название каждой улице,
имеющей на своём протяжении несколько названий.
2. Переименовать главные, ходовые
улицы, придав им более осмысленные и
соответствующие духу времени названия.

108

ГИАОО. Ф. 74. Оп. 1. Д. 8. Л. 25–25об.

109

Мой город

Деревянный мост через реку Омь. 1896 г. ГИАОО. Фотофонд

Такими улицами должны быть: Капцевичева, Казнаковская, Колпаковская, Архиерейская, Гасфортовская, Яцкинская, Перфильевская, Санниковский проезд, все
улицы крепости, Дворцовая, Атаманская,
Думская, Русиновская и Анциферовская.
3. В части города на восток от Шкроевской и Скаковой улиц ввести систему
английскую, т. е. наименовать все улицы,
идущие с севера на юг, линиями, начиная со Шкроевской улицы наименовать
таковую 1-й, 2-й линией, а остальные последовательно 2-я, 3-я и т. д., улицам же,
идущим от Иртыша, оставить старые названия. Такой способ имеет в виду большую правильность и однообразие этой
части города, наиболее выгоден в смысле
лёгкой ориентировки, а с другой стороны
все названия улиц, идущих с севера на юг,
ничем не обоснованы, не характерны,
трудно запоминаются и не успели укорениться среди жителей…»

Окончательно вопрос был решён в
феврале 1920 г., когда Омгубревком утвердил переименование 84 улиц и появление 8 новых. В центральной части города вместо прежних появились улицы в
основном с революционными наименованиями, именами пролетарских вождей –
Ленина, Троцкого, Интернациональная,
Красноармейская, а на окраинах – многочисленные номерные линии, Северные.
Именно 1920 г. стал точкой отсчёта
массового переименования улиц. С карты города стали исчезать названия, имевшие хоть какое-то отношение к прежней
власти. Давались имена и новым улицам.
В их названиях – отражение истории всей
нашей страны, края, города. Новые времена требовали новой топонимики. Омские улицы называли по географическим
объектам всей Страны Советов – Мурманская, Хабаровская, Литовская. С возникновением на небосклоне государства

110

Геннадий Гурьев, Людмила Огородникова. Улицы города Омска

новых политических звёзд, героев дня в
Омске, как и в других городах, появлялись улицы с их именами. Закатывалась
звезда, улица меняла своё название. Появились и исчезли улицы Бухарина, Спиридоновой, Ежова. В 1930-е гг. стали непопулярными имена героев Гражданской
войны Егорова, Блюхера.
В 1957 г. поменяли своё название
улицы Будённого, Стаханова, Шолохова... Улицы переименовывали и в честь
юбилейных дат общесоюзного и местного значения. Новые события (освоение
целины, полёты в космос и т. д.) давали
повод для новых названий.
В результате этого многие улицы
неоднократно меняли свои имена. Так,
улица Староводопроводная успела побывать Зиновьева, Декабристов, в настоящее время – Чайковского, а нынешняя
улица Суворова была Садовой, Егорова,
Юмашева.
Наименование и переименование
улиц – процедура, имеющая определённые правила и порядок. Райисполкомы
по своей инициативе или по ходатайству
учреждений, лиц принимали решение,
горисполком утверждал его. Иногда требовалось утверждение облисполкома и
Совета Министров страны. При этом решение могли не утвердить, изменить или
просто забыть о нём. Так, горисполком
не утвердил решение Сталинского райисполкома 1958 г. о переименовании улиц
Горной и Кулибина в Маслопромовскую
и Детсадовскую. Западная улица согласно решению Кировского райисполкома существует с 1948 г., а горисполком
присвоил ей это наименование только в
1958 г. А решения горисполкома о наименовании в Советском районе улицы
Мате Залки (1976 г.), а в городке Водников улицы маршала Чуйкова (1985 г.) не
реализованы до сих пор. А вот обратный
пример: улица Попова согласно решению
горисполкома существует с 1977 г., а Советский райисполком вспомнил об этом
в 1986 г. Улица Крылова была переименована в Полярную в 1939 г. Забыв об этом,

улицу Крылова в 1954 г. назвали Мурманской, а в 1958 г. вновь всплыло, что она –
Полярная.
В обход законодательства наименования улицам присваивали коммунальные и строительные организации. Когда
на пустом месте планировалось строительство новых кварталов, то на планах
и картах появлялись и новые улицы. Некоторые названия даже утверждались
решениями горисполкома. Ну а потом,
когда дома уже были построены, о принятых решениях могли и не вспомнить. Это
касается, например, Сталинградской и
Курортной улиц в Порт-Артуре (решение
горисполкома 1941 г.). Совершенно другие названия улиц появились на левобережье вместо, например, Восточной, или
в пос. Чкалова вместо Есенина. С другой
стороны, проектное название, например,
Сибирский проспект, вошло в обиход и
спокойно используется до сих пор, хотя
никем и никогда не утверждалось. Пример не единичный. Так, на улице 30 лет
ВЛКСМ имеется мемориальная доска,
на которой значится, что улица названа
так в 1948 г. Однако так предлагалось назвать другую улицу – Кемеровскую, а для
нынешней улицы 30 лет ВЛКСМ предлагалось иное наименование – Комсомольская. В 1948 г. этот вопрос был отложен
«до окончательного разрешения… в СМ
РСФСР». В результате таблички на улице
с нынешним названием появились через
10 лет без всякого на то разрешения.
В 1965 г., к 20-летию Победы в Великой Отечественной войне, большое число улиц получили имена омичей – Героев
Советского Союза. И если с переименованием старых улиц проблем не было, то с
наименованием новых произошла путаница. В Ленинском районе спустя некоторое время улицы появились почти там,
где они должны были появиться, а в Советском районе об этом решении забыли.
А между тем в литературе значилось, что
эти улицы существуют. Брат погибшего
Героя Советского Союза Ю.В. Тварковского в 1975 г., прочитав в книге Г. Шлев-

111

Мой город

ко «Ради жизни на Земле» (Омск, 1972)
о том, что имя его брата носит «красивейшая улица в Советском районе», обратился к городским властям с просьбой
показать ему, где же эта улица находится.
Понятно, что после подобного письма такая улица появилась. Значительно позднее срока и совсем в иных местах были
увековечены и другие имена героев. При
этом улицы Шакурова и Бенеша оказались вообще на противоположном конце
города (Шакурова – на Московке, а Бенеша – в Черёмушках).
Немало вопросов возникает с юбилейными датами. В 1954 г. отмечалось
300-летие воссоединения Украины с
Россией. Было принято решение увековечить имя Богдана Хмельницкого. Согласно первоначальному проекту, имя
Б. Хмельницкого присваивалось улице
Щорса. Потом решили, что не стоит менять имя одного украинского героя на
другое, и имя Б. Хмельницкого получила
улица 10-я Линия. Однако и улицу Щорса в этом же году переименовали в честь
35-летия Советской Армии.
В 1958 г. появился ряд новых улиц в
Нефтяниках. В первоначальном проекте
решения Сталинского райисполкома, впоследствии отклонённом, значатся Жигулёвские переулки, расположенные «перпендикулярно ул. Крупской». В окончательном
варианте, представленном для утверждения в горисполком, говорилось уже о Магистральных переулках и улице. Видимо,
из-за ошибки делопроизводителя в горисполком попал первоначальный проект решения, и в результате в печати появилась
информация об улицах, которых в действительности никогда не существовало.
Тема непринятых, отклонённых, проектных наименований улиц достаточно
интересна сама по себе. Нет на карте
нашего города улиц Гастелло, Громовой
и др. Не стоит, наверное, жалеть об отсутствии улиц Детсадовской, Маслопромовской, им. 40 лет ДОСААФ, но были и
очень любопытные и интересные предложения – Эсперанто, Сибзавода и др.

Целые кварталы и даже посёлки принадлежали различным предприятиям
и организациям. Огромные жилищные
массивы застраивались самовольно. Понятно, что в таких местах наименования
улиц возникали стихийно. Периодически
власти требовали прекращения самовольного названия и переименования
улиц. Но они появлялись, попадали в
тексты различных документов, печать и
вносили путаницу в омскую топонимику.
При этом наряду с оригинальными,
хотя и ненужными Омску названиями
(Шахтёрская, Сессионная) в городе появились многочисленные Зелёные, Береговые и Школьные улицы. Положение
усугублялось тем, что границы города постоянно менялись. Уже с начала 1930-х гг.
когда в состав Омска вошли города Ленинск и Ново-Омск, появились проблемы с одноимёнными названиями улиц. Во
всех были улицы Ленина, Красный Путь,
Омская… Даже в одном Ленинском районе в 1938 г. существовали улица Садовая
в пос. Будённого и улица Садовая в пос.
Сталина. А улиц Пушкина в Омске в 1930–
1940-е гг. насчитывалось около десяти.
Наличие одноимённых улиц приводило к интересным совпадениям. Так, улица Алтайская в Сталинском районе была
переименована в 1954 г. в Новгородскую,
а спустя 30 лет в Ленинском районе произошло аналогичное переименование.
Неудивительно, что возникающие из-за
перепутанных названий улиц неточности
постоянно присутствуют на страницах
краеведческой литературы. Так в «Списке улиц», изданном Омским почтамтом в
1988 г., перепутаны улицы Байкальские в
Ленинском и Советском районах, а в сборнике «Ex-libris», выпущенном областной
библиотекой им. А.С. Пушкина в 2015 г.,
утверждается, что нынешняя улица Степная в 1923 г. носила имя М. Спиридоновой, хотя это была совсем другая Степная.
В 2004 г. официальным решением Омского горсовета на Левобережье появилась
улица Кулибина, хотя одноимённая улица
в городе существует с 1958 г. Эти явления

112

Геннадий Гурьев, Людмила Огородникова. Улицы города Омска

происходят и поныне – так, в 2005 г. произошло очередное переименование улиц
в связи с вхождением в состав Омска новых территорий.
Сталкиваются исследователи омской
топонимики с рядом ошибок, годами кочующих по страницам весьма серьёзных
изданий. Стоит взять любой справочник
улиц Омска, и везде говорится, что улица
Марченко – это бывшая 1-я Ленинская,
хотя в действительности это 7-я Ленинская; что недалеко от неё находится улица 25 лет Октября (есть на любой карте
Омска), хотя в действительности это улица 25-го Октября (решение по этому названию улицы было принято в 1921 г.).
Существующая ныне улица Паровозная, оказывается, на самом деле Перевозная. Решением райисполкома она получила именно это имя. И так далее.
Со специфическими трудностями
приходится сталкиваться при попытках
объяснить происхождение многих городских топонимов. Уже в 1919 г. названия
многих улиц были признаны устаревшими и «ничего не говорящими». С тех пop
многие пытались трактовать наименования улиц и до сего времени не пришли
к единому мнению. К удивлению составителей, оказалось невозможным найти
сведения о некоторых лицах, чьими именами названы улицы города. Отсутствуют документы, позволяющие уточнить,
в честь кого из Шмидтов или Жуковских
названы улицы; улица Сазонова в ряде
публикаций считается названной в честь
Героя Советского Союза – омича, но оказывается, что на момент присвоения этой
улице названия будущему герою было десять лет. Наконец, омичи, проживающие,
например, на улице Желиховского, не могут сказать, кто же это такой.
Улиц, сохранивших своё первоначальное название, немного. Наибольшее их количество – в Старом Кировске.
Некоторые из них вернули своё первое
наименование после нескольких после13

дующих переименований. Так, в 1990 г.
городские власти приняли решение о возвращении прежних названий ряду улиц.
Вновь появились Ильинская и Почтовая,
а в 1997 г. – Думская улицы13. В настоящее
время многие улицы города носят имена деятелей революционного движения,
государства, мировой и отечественной
культуры, науки, полководцев и т. д.
Спорным является отнесение некоторых улиц к числу существующих или исчезнувших. Так, улиц Рабфаковской или
Цукановой официально нет, однако по
ним можно пройтись, хотя стоящие на
них дома относятся к другим улицам. В то
же время улиц Усть-Каменогорской или
Эстонской не существует фактически, но
официально они значатся.
Достаточно загадок привносят и другие топонимические объекты. Так, значительное число городских площадей
имеют стихийно сложившиеся названия,
официально не утверждённые (Ленинградская, Театральная). С другой стороны, есть площади, об образовании которых имеется решение, а самих площадей
нет (Лагоды, Гоголя). Нынешняя Соборная площадь после сноса Успенского
собора (1935 г.) не именовалась вообще
никак, пока в 1957 г. не получила «оригинальное» название Центральная, хотя
уже в 1937 г. официальным решением получила имя Г.К. Орджоникидзе. Площадь
в Старом Кировске в одних источниках –
площадь Восстания, в других – площадь
имени Борцов Революции. В городе с
2005 г. имеется две площади Победы.
Ещё хуже ситуация с объектами зелёного строительства. Многие сады и скверы
имеют стихийно сложившиеся названия,
отсутствуют и сведения о датах их закладки, судьба многих неизвестна.
Словом, омская топонимика – это довольно широкое поле для исследования.
И неизвестно, придёт ли такое время,
когда можно будет поставить точку в изучении этой проблемы.

ГИАОО. Ф. 235. Оп. 2. Д. 4641. Л. 146–153.

113

«Во главе города…»

Алексей Сорокин. «Во главе города…»

Главы омского городского самоуправления
во второй половине XIX – начале XX в.
Алексей Сорокин

ородское самоуправление в Российской
империи появилось
при Екатерине II. В 1785 г.
была принята «Жалованная грамота на права и
выгоды городам Российской Империи». Городское
управление складывалось
из «собрания городского
общества», «общей думы»
и шестигласной думы, исполнительного органа для решения повседневных вопросов, руководимых городским головой. Почти каждое решение
думы требовало санкции Министерства
внутренних дел. Местное самоуправление на основе «Жалованной грамоты» в
целом в России просуществовало до начала буржуазных реформ 1860-х гг.
Старые органы городского управления не соответствовали тем задачам, которые им предстояло решать в условиях
капиталистического развития. Поэтому
была осуществлена городская реформа
1870 г. К учреждениям управления относились городские избирательные собрания, городские думы и городские управы.
В выборах участвовали лица, достигшие
25-летнего возраста, владеющие недвижимостью и представляющие любое сословие. Думы могли избирать из своей
среды голов и членов городских управ,
устанавливать им оклады, устанавливать
налоги, принимать решения о займах
от имени города, утверждать городской
бюджет. Было введено тайное голосова-

ние. Городовое положение
11 июня 1870 г. просуществовало до начала контрреформ 1890-х гг.
Городовое положение
1892 г. предусматривало
ужесточение надзора со
стороны государственных
учреждений за деятельностью органов городского
самоуправления. Был введён имущественный ценз –
не менее 1000 рублей. Система местного
самоуправления на основе закона 1892 г.
просуществовала до 1917 г.
Местное самоуправление появилось
в Омске в последней четверти ХVIII в.,
когда Омская крепость получила городской статус. Омск был признан «малолюдным», и в нём была организована
ратуша. Она состояла из двух комиссий:
по уголовным и гражданским судам. Все
лица городского управления избирались
на три года.
В 1782 г. в «малолюдном городе»
Омске появился орган городского самоуправления – магистрат. Он стал ведать
посадским населением: ремесленниками,
крестьянами, разночинцами, купцами.
В канцелярии были староста, секретарь
и несколько приказных служителей.
По реформе М.М. Сперанского в
1822 г. административный статус города
повысился, Омск стал центром образовавшейся Омской области. Организация
местного самоуправления в Омске была
изменена, были созданы полицейское и

114

Здание Омской городской думы. Вид с почтовой открытки на ул. Думскую (Полицейскую).
Не ранее 1907 г.

хозяйственное управления под руководством городского старосты и городской
суд. Во главе городского хозяйственного
управления встал городовой староста,
ему в помощь горожане избирали двух
гласных, работавших на общественных
началах.
В 1839 г. Омск стал центром Западно-Сибирского генерал-губернаторства.
Была создана городская дума. Структура
городского общественного управления
складывалась из собрания городского
общества – представители от всех сословий, «общей думы» – собрания городских представителей и «шестигласной
думы» – представители от шести сословий купцы (ремесленники, священники,
мещане, свободные профессии, крестьяне, приписанные к городу). В 1840 г.
в Омске была организована городская
дума. Избирательное право получили
223 человека.
Омская городская дума и вместе с ней
должность омского городского головы
были учреждены 2 января 1840 г. на осно-

ве принципов «Жалованной грамоты городам» и Городового положения 1785 г.,
21 апреля – т. е. избранием от «общества
градского» «общей» и «шестигласной»
думы. Первым городским головой Омска
был избран купец 3-й гильдии Н. Николаев. «Шестигласная» дума просуществовала в Омске до 1864 г., когда были избраны гласные от всех сословий (на основе
модели, применённой в пореформенной
Московской городской думе), а городским головой – почётный гражданин
В.П. Кузнецов.
По городской реформе 1870 г. распорядительные функции в городе возлагались на думу, исполнительные – на
управу. Думу и управу возглавлял городской голова. Императором Александром
III в 1892 г. утверждено новое Городовое
положение, подчинившее деятельность
городских дум и управ контролю администрации. Городское общественное
управление в первую очередь осуществляло содержание правительственных
учреждений, полиции и пожарной коман-

115

Мой город

Зал заседаний Омской городской думы на 2 этаже. На переднем плане – урна для баллотировки
шарами. 1901 г.

ды, отбывание квартирной повинности,
организацию городского управления,
содержание и устройство городских сооружений или предприятий, городских
имуществ, уплату налогов казне и долгов
по займам и обязательствам.
Всесословная дума на основе цензового права по Городовому положению
1870 г. была введена в конце 1872 г. Избирательное право по нему получили
1346 человек, а 4 марта 1873 г. дума начала работу, избрав городским головой
Фёдора Леонтьевича Чернавина (1831–
1879), преподавателя Сибирской военной гимназии. После смерти последнего
всесословного городского головы Эдуарда Ивановича Эзета (1838–1892) и городской контрреформы, осуществлённой
правительством Александра III, последующие головы избирались на основе Го-

родового положения 11 июня 1892 г., существенно повысившего избирательный
ценз и сократившего число избирателей
(по Положению 1892 г. избирательное
право получили всего 280 человек). Рост
экономического значения города в конце
ХIХ – начале ХХ в. оказал заметное влияние на деятельность органов самоуправления. В 1911 г. между членами управы
было проведено разграничение обязанностей по всему комплексу вопросов.
С 1 января 1911 г. стал выходить в печать журнал «Вестник Омского городского общественного управления». Эта дума
просуществовала до лета 1917 г.
16 июля 1917 г. была избрана дума на
основе всеобщего избирательного права (для граждан старше 20 лет), которая
просуществовала до 18 января 1918 г.,
когда решением Омского Совета рабо-

116

Алексей Сорокин. «Во главе города…»

Полицейское управление и городская управа. Конец XIX в. ОГИК музей

чих, солдатских и крестьянских депутатов была распущена. После мятежа чехословацкого корпуса Омская городская
дума была восстановлена 8 июня 1918 г.,
на следующий день после падения Советской власти в Омске. Уполномоченный «Временного Правительства Автономной Сибири» А.А. Кузнецов 8 июня
в 10 часов утра на заседании впервые
после роспуска большевиками Омской
городской думы заявил о назначении
его «диктатором» в Омске до восстановления городского самоуправления и
земских учреждений. Новым городским
головой на втором заседании думы был
назначен Скороходов с годовым окладом
в 1200 рублей, а товарищем городского
головы – Колосов с годовым окладом в
1000 рублей. Данные лица заявили о своей неготовности к работе, ссылаясь на
то, что данная должность и обязанности,

связанные с нею, не соответствуют ни их
здоровью, ни их моральным качествам и
что они считают себя не вправе занимать
столь высокий пост. Городская дума ещё
несколько раз избирала гласных на эти
две должности, но все избранные лица,
не желая принимать на себя такую ответственность, после непродолжительной работы отказывались от исполнения
возложенных на них обязанностей, вероятно, ввиду политической неопределённости обстановки, которая сложилась на
тот момент в Омске, и нежелания местных деятелей рисковать собственным положением в случае очередной перемены
власти. В новых условиях «демократической контрреволюции» в сентябре 1918 г.
Омская городская дума была переизбрана на основе имущественного ценза, но
с партийным представительством. В переизбранной Омской городской думе

117

Мой город

были представлены следующие партии:
«…Социалистов-революционеров, Социал-демократов, меньшевиков и фракция
народов Сибири, фракция домовладельцев». За время с осени 1918 г. по 1919 г.
председателем думы был Новиков, а его
заместителем – Науман. На должность
городского головы в рассматриваемый
период избирался кадет Н.И. Лепко, а
его заместителями – В.В. Пшеничников
и бывший акмолинский депутат 1-й Государственной думы, меньшевик-интернационалист, врач В.И. Ишерский.
В конце 1918 г. было принято решение о перевыборах в гласные городской думы. Выборы были назначены на
11 сентября 1919 г. Город был разделён
на 7 избирательных округов, в округе по
2 участка. Право голоса получили русские
подданные, достигшие двадцатилетнего
возраста, проживавшие в городе Омске
на то время, а также те из отсутствовавших, которые были связаны с Омском
занятием, службой или домашним обзаведением. Продолжительность проживания в городе не имела значения.
Перепись избирателей была поручена
квартальным комитетам и статистическому отделу Омской городской управы. На
проведение выборов было ассигновано
20000 рублей. По предложению совета
старейшин выборы в гласные думы были
перенесены на 16 ноября 1919 г. «ввиду
общего тревожного положения». Назначенные перевыборы 16 ноября проведены не были, так как городская дума
и городская управа, а вместе с ними и
пост городского головы были 14 ноября
1919 г. окончательно ликвидированы советской властью, с падением «Омского»
правительства адмирала А.В. Колчака.
* * *
Ключевой фигурой местного самоуправления в городе, или, как тогда говорили
чаще, «городского общественного управления», являлся городской голова. В его

функции входили: охрана установленного порядка при общественных выборах
и представление избранных на утверждение лиц, заведывание общественным хозяйством, председательство в городском
сиротском суде, представление приказу
общественного призрения в благотворительных заведениях городского ведомства, ведение дел по городскому депутатскому собранию, участие в составлении
и раскладке земских повинностей, равно
как и рассмотрение отчётов в употреблении собранных на них сумм, а также участие в производстве оценки имущества,
предназначенного для государственного либо общественного употребления.
В соответствии с замыслом законодателя, поскольку самоуправление предназначалось исключительно для городских
сословий, поначалу эту выборную должность занимали гильдейские купцы (каковых, кстати сказать, в Омске было немного). С 1840 по 1844 г. во главе городского
самоуправления стоял купец 3-й гильдии
Н. Николаев, с 1864 по 1870 г. – первогильдейский купец В.П. Кузнецов, с 1870
по 1873 г. – омский купец Е.А. Терехов,
в 1879 г. – купец 2-й гильдии А.А. Вараксин, а в 1893 г. – второгильдейский купец
С.С. Волков. При действии Городового
положения 1870 г. акцент сместился в
сторону более демократических слоёв –
«разных чинов». Эту должность занимали
и военные (вышедшие со службы), каковых в Омске было большинство, однако
это был либо преподаватель Военной
гимназии (кадетского корпуса) Фёдор
Чернавин (занимал эту должность в 1873–
1879 гг.), либо отставные генерал-майоры Василий Маслов (1879–1883) и Фёдор
Старков (1892–1893). Особняком стоит
фигура известного далеко за пределами
Омска областного архитектора Эдуарда
Эзета (1883–1891), правда эта должность
стала для него и последней, на которой
он и скончался. С 1893 г. наступило торжество чиновной гражданской бюрократии, олицетворяемой фигурой средней руки судебного чиновника Николая

118

Городской голова
Н.П. Остапенко. ОГИК музей

Омский купец 1-2-й гильдии
С.С. Волков. И.о. городского
головы в 1893 г.

Городской голова
В.А. Морозов. ОГИК музей

Бывший Омский городской
голова В.А. Морозов
в эмиграции в Харбине.
1920-е гг. Фотокопия
из архива потомков
В.А. Морозова

В.В. Пшеничников –
председатель Омской
городской думы в 1917 г.
Фото 1911 г. ОГИК музей

Городской голова Э.И. Эзет.
ОГИК музей

Городской голова В.В. Маслов.
Фото из коллекции
А.В. Ремнёва

Мой город

Остапенко, занимавшего эту должность
целых 17 лет, и сменившего его почётного мирового судьи Василия Морозова,
при котором Омску довелось встретить
200-летний юбилей. 1917 г. принёс ненадолго торжество многопартийного самоуправления, а колчаковское правительство – «технократа», железнодорожного
инженера-строителя Николая Лепко, последнего омского городского головы
перед окончательным торжеством советской власти. Особенностью смены главы города в Омске всегда было наличие
фигур, временно занимавших этот пост,
или, как тогда говорили, «исправляющих
должность». Правда все эти люди были (в
отличие от времён минувших и нынешних) неординарные, оставившие глубокий след во многих сферах деятельности,
профессиональной и общественной.
Подробное описание их жизни и деятельности требует глубокого и всестороннего исследования, не все документы
разысканы или сохранились в должной
мере, поэтому мы можем рассказать подробней только о некоторых из наших
героев, наиболее известных. В конце мы
приводим список всех известных городских голов Омска, составленный благодаря трудам руководителя фонда 300-летия Омска Г.А. Павлова и краеведов
А.М. Лосунова, В.И. Селюка и П.Г. Шевченко, д. ист. н. А.Г. Киселёва, издателя
И.А. Кольца и многих других.

Баранов Гавриил Лукич
(1834/1836–1910)

Из купеческой семьи. Родился в 1834 г.
Представитель омского купеческого рода
Барановых. В 1857–1859 гг. тюкалинский
1-й гильдии купец, с 1859 г. – копальский,
позднее – омский купец 1-й гильдии.
Состоя «сряду и непрерывно 11 лет» в
1-й гильдии, исходатайствовал в департаменте герольдии Правительствующего
Сената потомственное почётное гражданство. Позднее – «коммерции советник».

Видимо, исполнение Барановым «общественной службы» на посту городского
головы при генерал-губернаторе А.О. Дюгамеле (как и в случае с Кузнецовым) дало
ему необходимый «стаж» для перехода в
сословие «почётных граждан».
С 1870 г. постоянно проживал в Омске. В этом же году департамент герольдии Правительствующего Сената присвоил ему звание потомственного почётного
гражданина. Дела его, видимо, шли хорошо. В 1880 г. на углу Дворцовой (Ленина)
и Новой (Чкалова) улиц Баранов строит
новый двухэтажный каменный дом рядом
со своим старым деревянным. Сегодня в
надстроенном и перестроенном здании
Авиационного техникума им. Жуковского с трудом угадываются стены дома Баранова. Торговал мануфактурой (оптом
и в розницу), золотыми и серебряными
вещами, игрушками.
На общественной стезе Баранов до
скончания века неоднократно избирался
гласным думы, кандидатом в директора
Городского общественного банка, был
членом – учредителем местных отделений Общества Красного креста и Императорского Общества спасания на водах,
а также директором Попечительного
о тюрьмах общества. Член Западно-Сибирского окружного управления Общества попечения о раненых и больных воинах (с 1881); Акмолинского областного
комитета Попечительного о тюрьмах
общества (1892), Степного окружного
правления Российского общества Красного креста, Акмолинского окружного
правления Общества спасения на водах
(1893), Общества попечения об Ольгинском приюте трудолюбия для детей-сирот, Омского Епархиального Комитета,
попечительного совета 1-й женской гимназии почётных граждан Поповых и прогимназии (1890-е); директор Тюремного
комитета (1897); церковный староста
домовой церкви Сибирского кадетского корпуса. С 1893 г. вновь избирался
гласным Омской городской думы. В мае
1895 г. Г.Л. Баранов и С.С. Волков, при-

120

Алексей Сорокин. «Во главе города…»

Дом омского купца 2-й гильдии Г.Л. Баранова по ул. Дворцовой. Конец XIX в.

сутствуя в составе омской делегации на
коронации Николая II, имели честь отобедать в Кремле в присутствии Государя
Императора.
В 1890-е Гавриил Лукич являлся
клиентом московской мануфактурной
фирмы «Э. Циндель и Ко», среднегодовой оборот которой в 1894–1900 гг.
составлял 900
руб. Величину торговых
оборотов косвенным образом характеризует наличие в его лавке на Дворцовой
улице товара общей стоимостью около 1000 руб. В декабре 1897 г. эту лавку обокрали – похищены драгоценные
вещи (серьги, кольца, брелки, ордена)
на сумму 899 руб. Эта и другие причины
привели к упадку дела. В 1900-е Баранова
уже нет среди преуспевающей части деловых кругов Омска. Продолжал торговать теми же товарами, но только в розницу, по 2-й гильдии, хотя и оставался
на виду в общественной жизни города.
По данным 1897 г., 1905–1906 гг., член
учётного комитета Омского городского
общественного банка, получал в виде

суточных 450 руб. годового содержания.
Хотя в начале XX в. торговые дела Баранова пошли хуже, своей общественной
деятельности он не оставил, занимался
благотворительностью.
В потомственном же гражданстве
вместе с Гавриилом Лукичом состояли
его жена Анна Александровна и сын Иннокентий. Проживал на Дворцовой улице
в собственном доме. Одно время у него
квартировал известный омский коммерсант, общественный деятель и гласный
думы П.Д. Подшивалов.

Кузнецов Владимир Петрович
(1819/20–1870)

Владимир Петрович Кузнецов в 1864–
1870 гг. был омским городским головой,
избранным на два срока. Будучи вначале красноярским (1844), колыванским,
затем – канским и варшавским второ- и
первогильдейским купцом, В.П. Кузнецов приложил массу усилий, дабы за-

121

Мой город

служить общественное признание. В период за 1857–1864 гг. он поочерёдно, в
Омске, прошёл все три купеческие гильдии. Торговал, и весьма удачно, в нашем
городе вином, водкой и табаком. Данную
продукцию производили принадлежавшие ему заводы и фабрика. Всего же у
Кузнецова в Омске имелось до 7 торговых заведений.
Владимир Петрович был одним из
первых русских купцов, кто активно занимался поиском и разработкой руды и
золота в Киргизской степи.
Торгуя с русской тогда Кульджой, т. е.
с Западным Китаем, Кузнецов прокладывал сухопутные маршруты через русский
Туркестан, в поисках кратчайшего пути
исследовал озеро Балхаш и реку Или.
Получил в 1854 г. сроком на 15 лет Высочайшую привилегию на учреждение и
содержание пароходства на них, но по
не зависящим от него причинам так и
не смог воспользоваться этим. Изыскал
кратчайший колёсный путь из Омска в
Туркестан, проектировал пароходство на
озере Балхаш, добывал медь и золото в
Киргизской степи, составлял карты.
Известен был Кузнецов и своими богоугодными делами. На свои средства построил в Каркаралинской станице деревянную церковь, за что и был награждён
императором Александром II в 1856 г.
орденом Св. Анны III степени. Также его
усердием на Казачьем кладбище в Омске
была возведена в 1859 г. Всехсвятская
церковь.
В 1855 г. Кузнецов получает для себя,
жены Елизаветы, сыновей и дочери потомственное почётное гражданство. А в
1869 г. Государь Император пожаловал
Кузнецову звание «коммерции советника», предоставляющее ему право личного
дворянства.
Владимир Петрович активно участвовал и в общественной жизни Омска. Являлся директором и казначеем Омского
попечительского о тюрьмах общества,
был действительным членом Императорского Русского географического обще-

ства, Вольно-экономического общества,
а также Московского общества сельского
хозяйства. Во всех этих организациях он
не просто числился, а работал. Поэтому стоит ли удивляться, что 22 декабря
1864 г. его заботы и старания были должным образом вознаграждены? За «отличное исполнение обязанностей по заведыванию хозяйственной частью Омского
тюремного отделения и за сделанные им
значительные сбережения и пожертвования» В.П. Кузнецову был пожалован орден Св. Станислава II степени.
Занимая пост городского головы, Кузнецов довольно много сделал для благоустройства Омска, отремонтировал ветхий
деревянный мост через Омь. Именно при
нём наш город в 1868 г посетил первый
представитель династии Романовых – великий князь Владимир Александрович.
Всё оборвалось неожиданно. «В 11 часов вечера 28 марта 1870 г. бывший городской голова Кузнецов умер от удара…
Искренно жаль этого человека», – записал в своём дневнике генерал-губернатор
Западной Сибири А.П. Хрущёв. 1 апреля почившего раба Божьего Владимира
при большом стечении народа отпели в
Свято-Никольской войсковой казачьей
церкви. Причём об упокоении его бессмертной души молились два известных
омских протоиерея: Стефан Знаменский
и Александр Сулоцкий. После его безвременной кончины родственники умершего обратились к генерал-губернатору
Западной Сибири А.П. Хрущёву с просьбой: похоронить усопшего на Казачьем
кладбище, в церкви, им построенной.
Генерал-губернатор связался по телеграфу с архиепископом Тобольским и Сибирским Варлаамом и получил ...отказ.
Его Высокопреосвященство ответил, что
усопшего нельзя хоронить в освящённой
церкви. Так и похоронили Владимира Петровича рядом с храмом. Остаётся только сожалеть, что мы не имеем ни портрета, ни фотографии этого замечательного
человека, рано ушедшего из жизни от своего чрезмерного рвения.

122

Алексей Сорокин. «Во главе города…»

Ул. Дворцовая. Конец XIX в.

Чернавин Фёдор Леонтьевич
(1831–1879)

Фёдор Леонтьевич Чернавин родился
в феврале 1831 г. в Пермской губернии.
Обучался в Тобольской губернской гимназии (1838–1845) и на математическом
факультете Казанского университета
(1847–1852). По окончании университета
до 1877 г. преподавал математику, физику, химию и космографию в Сибирском
кадетском корпусе в Омске (с 1866 г. –
Сибирская военная гимназия). Одновременно с этим он служил инспектором
классов в Омской женской гимназии и состоял членом её распорядительного совета (свыше 10 лет).
На общественном поприще Ф.Л. Чернавин был в числе учредителей Общества исследователей Западной Сибири
(1868) – первого научно-исследовательского общества в Омске (совместно с И.Я. Словцовым, А.И. Сулоцким и
П.А. Золотовым, под покровительством
генерал-губернатора А.П. Хрущёва).
30 июня (ст. ст.) 1877 г. Чернавин стал

участником собрания действительных
членов Императорского Русского географического общества, под руководством
генерал-губернатора Н.Г. Казнакова учредивших в Омске ЗСО ИРГО, членом-сотрудником которого Чернавин оставался
до самой смерти, активно участвуя в первых начинаниях отдела. Одним из таких
начинаний, активно поддержанных Чернавиным и лично, и как должностным
лицом, стала проведённая по почину Акмолинского областного статистического
комитета и его председателя И.Я. Словцова 10 апреля 1877 г. однодневная перепись населения Омска. Чернавин участвовал в её подготовке и проведении,
изыскал средства из городской казны.
Вершиной общественно-государственной деятельности Ф.Л. Чернавина
стало его избрание в конце 1872 г. (по
другим данным – весной 1873 г.) первым
омским городским головой, избранным
по Городовому положению 1870 г. (из
1318 избирателей явилось 385, которые
избрали 66 гласных и 5 человек Управы
[вместе с Головой]). 4 марта 1873 г. после

123

Мой город

литургии в Ильинской церкви Ф.Л. Чернавин вместе с гласными принёс присягу городскому обществу. В 1877 г. почти
единогласно Чернавин был вновь переизбран городским головой. На выборах
4–11 февраля 1877 г. числилось в списках
1346 избирателей. Из них в третьем разряде, т. е. плативших не свыше 9 руб. в
год городского налога, числилось 1200,
из которых явилось только 52, в том числе и сам Ф.Л. Чернавин, не сколотивший
огромного состояния.
Городские доходы не превышали в
1870-х гг. 20 тыс. рублей в год, и тем не
менее Чернавину удалось укрепить городскую казну, выстроить деревянные
здания городской больницы, гостиных
рядов, ряда учебных заведений (не сохранились). Больница и богадельня были
взяты на городское содержание, открылась Мужская гимназия, был учреждён
Городской общественный банк (1875).
Фёдор Леонтьевич умер 4 (17) марта
1879 г. в Омске. В память о нём главная
улица города была названа Чернавинским проспектом (ныне ул. Ленина).

Эзет Эдуард Иванович
(1838–1892)

Эзет Эдуард (Евграф) Иванович родился в 1838 г. в Санкт-Петербурге.
В 1860 г. окончил Императорскую СанктПетербургскую академию художеств. Под
началом архитектора Высочайшего двора профессора А.И. Штакеншнейдера
участвовал в строительстве церкви при
Собственной императорской даче в Петергофе; за «усердие и труды» Э.И. Эзет
награждается бриллиантовым перстнем.
В 1860–1861 гг. Эзет выполнял чертежи,
рисунки и шаблоны для отделочных работ Ново-Михайловского дворца в СанктПетербурге (для великого князя Михаила Николаевича, 1857–1861), позднее в
нём разместился Русский музей. С 1863 г.
Эзет назначен омским городовым архитектором. Одновременно с этим Эзет в

1865–1869
гг. – войсковой архитектор
Сибирского казачьего войска, директор
«тюремного» отдела (с 1868 г.), чиновник
по технической части при генерал-губернаторе Н.Г. Казнакове (в 1877–1881 гг.).
В качестве городского архитектора
Эзет осуществлял надзор за строительством Крестовоздвиженского собора
(1865–1870 гг., архитекторы Ф.Ф. Вагнер и
К.А. Лазарев). По проектам Эзета в Омске
выстроен ряд зданий в стиле неоренессанса и поздней эклектики: Первая мужская
гимназия на ул. Тарской (1876 г., перестроено; ныне – ИПКРО), пристройка – самый
длинный фасад в Омске – к зданию Кадетского корпуса (1877–1879), здание Первой женской гимназии почётных граждан
Поповых (1879–1882 гг.; общество «Знание»), Центральная фельдшерская школа
(1882–1883 гг.; ныне – областная прокуратура), ряд особняков восточной стороны
Любинского проспекта. Кроме того, Эзет
выстроил ряд деревянных зданий, до наших дней не сохранившихся: старое здание Учительской семинарии (1876 г.; угол
Семинарской и Никольского проспекта
возле Казачьего рынка, окончательно снесено в 1997 г.); здание городского театра
на эспланаде крепости (1874 г.; сгорело
в том же году). Эзету принадлежат также общий проект застройки крепостной
эспланады, который им же и начал реализовываться с 1870-х гг., а также ряд других
проектов: Крестовоздвиженской церкви,
Омской с.-х. школы, перестройки Учительской семинарии.
На общественном поприще Эзет проявился как действительный член ЗСО
ИРГО в 1885–1891 гг. 30 октября 1883 г.
Эдуард Иванович был избран городским головой Омска (вместо умершего
в 1882 г. генерал-майора Маслова), каковую должность Эзет с честью исполнял в
течение 8 лет. За это время городские доходы возросли с 55 до 63 тыс. руб., было
открыто несколько приходских школ,
Общество попечения о начальном образовании (1884) и бесплатная народная
библиотека.

124

Алексей Сорокин. «Во главе города…»

Семья омского 1-й гильдии купца С.С. Волкова

Умер Э.И. Эзет 1 января 1892 г. в Омске, был отпет в лютеранской кирхе в
крепости и похоронен на иноверческом
кладбище.

Волков Стефан Семёнович
(1841–1918)

С.С. Волков родился в 1841 г. Омский
купец 2-й, затем – 1-й гильдии. Торговал
мануфактурой и галантереей. Сын купца.
Потомственный почётный гражданин.
Видный
общественный
деятель:
с 1873 по 1910 г. неоднократно избирался
гласным Омской городской думы и членом городской управы, товарищем директора Городского общественного банка
(в 1878–1880, а в 1905–1906 гг. – членом
его учётного комитета). Мы видим Волкова на фотографии среди гласных думы
созыва 1893–1897 гг. Гласный Волков активно выступал по различным вопросам,

в том числе об открытии коммерческого
училища. Волков избирался гласным «по
выбору представителей от жителей г. Омска» на четырёхлетия 1873–1877, 1881–
1885, 1889–1893, 1893–1897, 1901–1905,
1910–1914 гг.
Волков более тяготел к различного
рода благотворительности и попечительной деятельности. Вероятно, именно поэтому он и сложил с себя обязанности
городского головы, уступив в итоге их более расположенному к чиновничьим обязанностям Н.П. Остапенко. Будучи избираемым уже на основе нового Городового
положения 11 июня 1892 г., повысившего
ценз, а в результате сократившего и число избирателей, и число самих гласных,
19 апреля 1893 г. Стефан Семёнович
переизбирается в думу, а 1 июня 1893 г.
утверждён МВД в должности омского городского головы, от которой 6 июня тем
же министром внутренних дел И.Н. Дурново «уволен по болезни». Несмотря на

125

Мой город

эпизодичность момента, ранее ускользавшего от внимания исследователей, стоит
отметить этот факт в анналах истории омского городского самоуправления.
В мае 1896 г. Стефан Семёнович сопровождал в качестве ассистента вместе
с Г.Л. Барановым омского городского голову Н.П. Остапенко на коронацию императора Николая II в Москву. Делегация
преподнесла от омского городского общества на торжественном обеде в Кремле 14
мая императорской чете складень из трёх
икон: св. царицы Александры, св. Николая
Чудотворца и св. княгини Ольги. В связи
с этой почётной миссией Волков был награждён серебряной медалью на андреевской [голубой] ленте «В память Св. Коронования их Императорских Величеств».
В 1897 г. ключарь и староста Омского Успенского кафедрального собора
Волков, до этого, ещё в 1884 г. ставший
церковным старостой кафедральной
тогда Омской Соборо-Воскресенской
церкви, выступил в качестве учредителя
православно-патриотического Омского
общества хоругвеносцев при Успенском
соборе. Некоторые исследователи считают это общество организацией черносотенного толка, однако имеющиеся у
нас факты требуют признать её скорее
православно-монархической. Общество
пожертвовало несколько хоругвей собору, жертвовало на благотворительность:
500 руб. в фонд «Акмолинского степного
Попечительства о вдовах и сиротах воинов, призванных от населения края на войну на Дальнем Востоке», (в 1904 г.), ещё
100 руб. добавил лично Волков.
Сам Стефан Волков снискал себе
известность бескорыстными заботами
об учебных заведениях, образовании и
храмах. Более 25 лет Волков состоял попечителем Крестовоздвиженского приходского училища и женской прогимназии, основанной Казнаковым, избирался
почётным блюстителем учебных заведений: омского уездного училища (с 1882
по 1894), тюкалинского городского приходского женского училища (1898), по-

печителем лузинской смешанной школы
(1897) и красноярской второклассной
приходской школы с 1899 г. Общественные деяния Волкова были отмечены Министерством народного просвещения и
церковными иерархами золотой и серебряной медалями «За усердие» на орденских лентах Станислава и Анны.
Помимо попечения об учебных заведениях, особенно женских (четыре дочери),
Волков уделяет значительное внимание
заботе о заключённых: ещё на заре своей
карьеры, в 1882 г. Стефан Семёнович высочайше утверждается по представлению
МВД в должности директора Акмолинского областного комитета Попечительного
о тюрьмах общества, в 1888 г. избирается
«в попечители по содержанию в Омске заключённых лиц по приговорам уездных
судей». В 1902 г. и эта его деятельность
удостаивается золотой медали.
Волков в 1903 г. стал одним из организаторов Омского биржевого общества,
избирался старшиной Биржевого комитета. В 1904 г. ходатайствовал перед ярмарочным Комитетом Нижегородской
ярмарки в поддержку строительства Тюмень-Омской железной дороги. В 1910 г.
из 39 заседаний Комитета Волков посещает 21. В 1911 г. он в числе старшин.
В 1906 г. на выборах депутата 1-й Государственной думы от Акмолинской области, несмотря на их откровенно партийный характер (победил с.-д. Ишерский с
794 голосами), «общественник» Волков
набирает – единственный из беспартийных кандидатов – 69 избирательных записок (1%, XIV место). Да и своё почётное
гражданство Волков получает не только
за пребывание 20 лет в первой гильдии,
но и за свою общественно-полезную деятельность.
Волков – представитель весьма влиятельного сибирского купеческого рода
Волковых. Жена Стефана Семёновича – Евдокия Исааковна (р. в 1851), сын Александр
(р. 2 июля 1870), дочери Татьяна (р. 30 декабря 1883), Павла (р. 1 февраля 1869) и
Анна (р. 3 февраля 1875). Дочь Елизавета

126

Алексей Сорокин. «Во главе города…»

Дом с мезонином за Ильинской церковью, арендованный под городское самоуправление.
1870–80-е гг. ОГИК музей

(р. 26 октября 1880) позднее была замужем
за известным ботаником В.Ф. Семёновым,
пожертвовавшим в конце 1940-х гг. один из
бывших домов Волкова (Баррикадная, 35)
Географическому обществу.
По данным городской думы, в качестве избирательного ценза в 1895 г. Волков имел имущества на сумму 19950 руб. и
три каменных дома: в Омске, Таре и Тюкалинске (1896). Собственный кирпичный
особняк Волкова на углу Екатерининской
(Фрунзе) и Тобольской (Орджоникидзе)
и по сей день украшает город. Ныне там
располагается компания «Оша».

Остапенко Николай Петрович
(1856–?)

Городскому голове Николаю Петровичу
Остапенко, занимавшему эту должность
почти 17 лет – с лета 1893 по апрель
1910 г., как и его современнице Марии
Шаниной, не повезло с биографами.
Ушедший в отставку из-за конфликта с
членами омского биржевого общества,

постепенно составившими большинство
в городской думе и управе, Остапенко был
обвинён в финансовых злоупотреблениях, что послужило поводом для Н.В. Горбаня, а в дальнейшем и для советских
историков и краеведов представлять
«дело» Остапенко как наглядный пример
хронической недееспособности местного
самоуправления в дореволюционной России и всей «царской» администрации в
целом. Только в последнее время, в частности, историк Н.А. Миненко обратила
наше внимание на то, что непрофессионализм бухгалтерского учёта городских
доходов и расходов, а вернее, почти полное отсутствие профессионализма при
Остапенко само по себе давало повод для
обвинения скорее в халатности, которое
так ничем и не завершилось. Подобная
практика продолжалась и дальше.
Так или иначе, но именно в эти 17 лет,
при четырёх генерал-губернаторах, Омск
превратился в экономический и культурный центр края, поэтому характеристика
омских городских голов без Остапенко
будет неполной.

127

Мой город

Будущий омский городской голова
Николай Петрович Остапенко, вероисповедания православного, родился в 1856 г.
в купеческой семье. Обучался и окончил
курс юридических наук в Императорском
университете Св. Владимира (в Киеве. –
А.С.). По окончании курса с 6 октября
1877 по 7 января 1879 г. занимал должности тарского окружного судьи, советника
Томского губернского суда в 1879 г. с 7 января, а с 17 июня того же года по 31 марта
1880 г. – товарища председателя этого же
суда. В 1880 г. переезжает в Омск, где назначается на должность омского уездного
судьи, в каковой и находится до своего
утверждения министром внутренних дел
на должность омского городского головы
17 августа 1893 г.
Остапенко стал первым омским городским головой, избранным 9 июля
1893 г. уже на основе нового городового
положения, существенно повышавшего
избирательный ценз, а значит, и сокращавшего число избирателей. При этих
условиях судебный чиновник Остапенко
четырежды (в 1893, 1897, 1901 и 1905 гг.)
переизбирался в гласные, а затем автоматически и на должность головы голосами, прежде всего, крупных омских домовладельцев и купцов, из которых на
выборы являлись (до 1909 г.) не более
130–150 человек. Вероятно, именно этим
объясняется «долгое сидение» Остапенко на своём посту. Остапенко владел в
Омске каменным домом по Слободской
улице, что обеспечивало ему, в том числе и избирательный ценз. На 1897 г. дом
был оценён в 3010 руб. Имея чин надворного советника (на 1900 г. – статского),
Остапенко как городской голова получал
содержание 2000 руб. в год, в середине
1900-х – 2500 руб.
В мае 1896 г. Н.П. Остапенко возглавлял омскую делегацию представителей
городского населения на коронацию императора Николая II в Москву. Делегация
преподнесла от Омского городского общества на торжественном обеде в Кремле
14 мая императорской чете складень из

трёх икон: св. царицы Александры, св. Николая Чудотворца и св. княгини Ольги.
За годы службы Остапенко был удостоен
орденов Св. Владимира IV ст., Св. Станислава II и III ст., Св. Анны III ст., а также
был награждён серебряной медалью на
андреевской [голубой] ленте «В память
Св. Коронования Государя Императора
Николая II» и «В память царствования
Императора Александра III».
Тем не менее недовольство деятельностью Остапенко со стороны либерально настроенной публики возрастало постепенно и настолько, что даже резко
повысило явку среди омских избирателейдомовладельцев, «прокативших на вороных» Николая Петровича дважды – 26 сентября 1909 г., не избрав на новый срок, и
21 марта 1910 г. на повторных выборах. На
выборах головы 4 июня Остапенко набрал
13 белых и 38 чёрных шаров. Отставленный от выборных должностей, Остапенко
продолжал числиться по городскому общественному управлению, в делах есть его
формуляр на 1914 г., однако дальнейшая
его судьба пока неизвестна. И, что совершенно не типично для того времени, все
формулярные списки отмечают, что Николай Петрович в свои сорок с лишним лет
оставался по-прежнему холост.

Яшеров Павел Борисович
(1845–1928)

Павел Борисович Яшеров остался в истории Омска, прежде всего, своей научной
и общественной деятельностью, акклиматизацией яблонь на сибирской земле,
одна из которых растёт, по преданию,
перед зданием краеведческого музея.
Отставной полковник и домовладелец,
основатель и бессменный председатель
(с 1892 г.) Омского общества правильной
охоты, действительный член Русского географического общества и председатель
его Западно-Сибирского отдела (в 1905–
1911 гг.) П.Б. Яшеров неоднократно избирался в гласные Омской городской думы,

128

Алексей Сорокин. «Во главе города…»

а также в старшины Омского биржевого
комитета, учреждённого в 1905 г.
Павел Борисович родился 4 (16) марта 1845 г. в с. Гаврилово Лукояновского
уезда Нижегородской губернии (ныне
Лопатинский сельсовет Лукояновского
района Нижегородской области) в дворянской семье. Рано лишившегося матери мальчика отец решил приобщить
к военной карьере, отдав в обучение в
престижный Павловский кадетский корпус в Санкт-Петербурге. По окончании
корпуса в 1862 г. молодой прапорщик
лейб-гвардии был зачислен в один из
гвардейских полков, расквартированных
в Варшаве, где вскоре началось польское
восстание 1863 г. После вынужденного
участия в польской кампании Яшеров
выходит в отставку, но вскоре, после
смерти отца и раздела родового имения
между родственниками, вновь поступает
на военную службу в Восточную Сибирь
(ст. Олочи близ Нерчинского завода, на
китайской границе). Через три года, в
1877 г., Яшеров переводится в Иркутск,
где командует местной солдатской командой, участвует в тушении грандиозного
иркутского пожара 1879 г., состоит действительным членом Восточно-Сибирского отдела ИРГО и местного общества
правильной охоты.
В декабре 1880 г. Яшеров вновь выходит в отставку, первоначально в чине
майора, и в 1888 г. переезжает в Омск,
где проживает в собственном доме на
2-й Подьяческой улице в Кадышевском
форштадте (не сохранился), который
находился на месте современной многоэтажной застройки в районе набережной
Тухачевского. Наличие городской недвижимости позволяет отставному подполковнику Яшерову числиться «омским домовладельцем», избираться в городскую
и Государственную думу, служить членом
Омской городской управы, а также иметь
средства к существованию и свободное
время для бурной общественной деятельности и научных изысканий. П.Б. Яшеров
неоднократно избирался с 1901 г. в глас-

ные Омской городской думы, а также в
старшины Омского биржевого комитета,
учреждённого в 1905 г. Активно участвует
в организации Первой Западно-Сибирской сельскохозяйственной, лесной и
торгово-промышленной выставки 1911 г.
Редактор газеты «Степной край».
Бурный 1905 г. увлёк Яшерова, как
и активистов многочисленных омских
научных и культурно-просветительных
обществ, в водоворот политической
борьбы. Вместе с чиновником по особым
поручениям Ф.Ф. Штумпфом они создают в Омске местный комитет кадетской
партии. 21 мая 1906 г. Яшеров, возглавлявший в то время местных кадетов, баллотируется в депутаты Государственной
думы от Акмолинской области. Вместе
с податным инспектором Ф.Ф. Вереденко и начальником отделения Казённой
палаты В.И. Пищиковым они занимают
«почётное» второе место (с 33,6% голосов) после социал-демократов. Политические репрессии и изменение ситуации
в стране заставляет омских либералов
перенести центр тяжести своей деятельности в биржевой комитет и органы местного самоуправления. Омская городская
дума, бывшая в 1893–1909 гг. полностью
подконтрольна бессменному городскому
голове Н.П. Остапенко, становится ареной политической борьбы между «либеральной» группировкой «биржевиков» и
городским головой вместе с его ближайшим окружением.
Одним из поводов для столкновения
стал вопрос об открытии в Омске коммерческого училища, задуманный ещё в
1905 г. и возбуждённый перед думой и министерством в конце 1908 г. В этом конфликте, развернувшемся в январе 1910 г.,
Яшеров как член управы занял половинчатую позицию. В связи с истечением
полномочий Остапенко с апреля по июнь
1910 г. Яшеров исполнял обязанности
городского головы, видимо, потому, что
как член управы устраивал обе стороны
конфликта. 4 июня, в первом туре выборов головы, Яшеров собрал треть голосов

129

Омская городская дума созыва 1887–1892 гг. В центре в овале –
городской голова В.В. Старков. Фото 1892 г. ОГИК музей

Омская городская дума созыва 1897–1901 гг.
В центре – городской голова Н.П. Остапенко. ОГИК музей

Омская городская дума созыва
1910–1914 гг. ОГИК музей

Мой город

гласных, однако во втором туре отказался
от борьбы. Это, однако, не помешало ему
в дальнейшем оставаться в числе членов
управы, возглавлять комиссии и продолжать вести активную деятельность в думе.
В ведении члена управы П.Б. Яшерова
в 1910-х гг. находились: «содержание и довольствие чинов городской полиции, пожарных команд и обоза; постройка, содержание и ремонт состоящих на попечении
города мостовых, тротуаров, колодцев,
сточных труб и канав; мосты, набережная,
площади, улицы, бульвары и сады…»
В 1917 г. Яшеров переезжает из Омска
в Тобольск, где находится весь бурный
период Гражданской войны (вплоть до
1923 г., когда возвращается в Омск). Проживая в Тобольске, Яшеров разбивает первый плодовый сад и формирует вокруг себя
кружок садоводов-энтузиастов. С 1924 г. он
был членом президиума Памятнико-охранительной комиссии ЗСО РГО.
П.Б. Яшеров умер на 83-м году жизни
6 февраля 1928 г. в Омской хирургической больнице Артура Фогеля на современной ул. Орджоникидзе (снесена), на
организацию которой он, как член управы, положил в своё время немало сил.
Похоронен на Казачьем кладбище.

Морозов Василий
Александрович
(1863–?)

Василий Александрович Морозов, последний омский дореволюционный городской
голова был тесно связан с той средой, из
которой рекрутировались гласные думы и
чиновники средней руки. Его отец, Александр Павлович Морозов, служил вместе
с прежним головой Остапенко, когда тот
ещё занимал должность омского уездного
судьи. Его избрание на должность стало
результатом компромисса между «биржевиками», уверенно набиравшими большинство в думе, и «домовладельцами».
Показательна в этом отношении и процедура избрания. Морозов, вставший на сто-

рону «биржевиков» в конфликте вокруг
открытия Омского коммерческого училища, продемонстрировал свою лояльность
и способность договариваться. Поскольку
основной целью думского большинства
было не допустить очередного переизбрания Остапенко, то, вероятно, именно
поэтому В.А. Морозов оказался наиболее
приемлемой кандидатурой. Во всяком
случае, после довыборов в думу 21 марта
1910 г. (до этого 26 сентября 1909 г. из
60 гласных удалось избрать только 53) выборы городского головы 4 июня впервые
проходили в Омске в условиях довольно жёсткой конкуренции. В первом туре
записками было выдвинуто 15 человек,
причём Морозов набрал только 8 голосов
(из 51). Зато во втором, видимо, после закулисных консультаций осталось только 8
кандидатов, и среди них уверенно прошёл
Морозов (30 белых и 20 чёрных шаров).
Гласные ещё до выборов определили новому городскому голове размер содержания в 5000 руб. в год.
Василий Александрович Морозов родился 30 декабря 1863 г. в Омске в семье
писаря конторы Омского военного госпиталя, образование получил в Омской
учительской семинарии, в июне 1882 г.
назначен учителем Крестовоздвиженского мужского приходского училища.
В 1885–1894 гг. преподавал русский язык
и русскую историю в Омском уездном
училище, исполнял должности библиотекаря и секретаря педагогического совета училища, в 1887–1890 гг. преподавал
также в Омском техническом училище.
В 1891 г. произведён в титулярные советники и награждён орденом Св. Станислава III ст. С 1897 г. в чине коллежского
асессора назначен делопроизводителем
в канцелярию Степного генерал-губернатора, где прослужил по 1902 г. В 1902 г.
редактировал
«Сельскохозяйственный
листок», затем по 1906 г. служил в различных должностях в Семипалатинской
области: советника областного правления, и. о. вице-губернатора, директора
Семипалатинского областного комитета

132

Петиция омских купцов городскому голове Ф.Л. Чернавину.
8 апреля 1877 г. ГИАОО

Титульный лист Городового Положения
1785 г. СПб., 1817 г. ГИАОО

Выписка из журнала Омской градской полиции
за 1840 г. о наводнении в Омске.
30 мая 1840 г. ГИАОО

Мой город

Попечительного о тюрьмах общества,
председателя ярмарочного управления.
27 июля 1907 г. Высочайшим приказом
по гражданскому ведомству переведён советником в Акмолинское областное правление в Омск, где и состоял до утверждения 11 июля 1910 г. в должности омского
городского головы. 1 декабря 1908 г. произведён в статские советники. Морозов
был награждён орденами Св. Станислава
II ст. (1904), Св. Анны III ст. (1901) и II ст.
(1908), Св. Владимира IV ст. (1911) и медалями «В память царствования Императора Александра III» и светло-бронзовой
«В память 300-летия дома Романовых».
Морозову пришлось управлять городским хозяйством как в период бурного
экономического роста начала 1910-х гг.,
так и в сложных условиях Первой мировой войны. Именно в этот период в Омске открылось коммерческое училище и
учительский институт, был поднят вопрос
об учреждении на базе сельхозучилища
высшего учебного заведения. В Омске
проектировалась электростанция и городской трамвай, издавался журнал городской думы «Вестник Омского городского
общественного управления». Именно при
Морозове в Омске состоялась Первая Западно-Сибирская сельскохозяйственная,
лесная и торгово-промышленная выставка
1911 г., в августе 1916 г. под руководством
городского головы впервые планировалось отметить «день города» – 200-летний
юбилей Омска. В 1915 г. Морозов возглавляет Омский комитет Всероссийского союза городов, участвует в организации Западно-Сибирского городского съезда. И хотя
в бурный 1917 г. Морозов выходит в отставку, в 1918 г, после падения советской
власти, его вновь избирают гласным думы.
В 1908–1911, 1911–1914 и 1914–1917 гг. Морозов исполнял обязанности почётного
мирового судьи Омского окружного суда,
на каковую должность он и был вновь назначен уже во времена Верховного Правителя А.В. Колчака, 16 апреля 1919 г. министром юстиции Старынкевичем. Далее
судьба Морозова пока не прослеживается.

Лепко Николай Иванович
(1870–?)

После Февральской революции Омская
городская дума была переизбрана 16 июля
1917 г. на основе всеобщего избирательного права (старше 20 лет). Дума просуществовала до 18 января 1918 г., когда решением Омского Совета рабочих, солдатских
и крестьянских депутатов была распущена.
Восстановлена 8 июня 1918 г., после падения советской власти. Переизбрана вновь в
сентябре 1918 г. на основе имущественного
ценза, но с партийным представительством.
В послереволюционных думах количество гласных увеличилось (в 1917 г. до
105), в их составе сложились партийные
фракции, должность председателя думы
была отделена от должности городского
головы, возглавлявшего управу и избиравшегося думой.
В городской думе после возобновления
её деятельности в июне 1918 г. ряд гласных,
избиравшихся городскими головами, сложили с себя полномочия под разными предлогами. В конечном итоге осенью 1918 г. городским головой был избран гражданский
инженер, бывший комиссар Временного
Правительства Николай Иванович Лепко.
Потомственный почётный гражданин Николай Иванович Лепко родился
28 октября 1870 г., православный, окончил Александровский кадетский корпус в
1888 г., в 1894 г. – институт гражданских
инженеров. В том же году причислен к
МВД по Главному строительному комитету с чином коллежского секретаря (Х кл.).
Жена Лепко – потомственная почётная гражданка Нина Николаевна, урожд.
Рождественская, 29 января 1916 г. у них
родилась дочь Галина.
В 1895 г. Лепко прикомандирован к
отдельному корпусу Пограничной стражи
Министерства финансов в качестве техника Эриванской бригады (современная
Армения. – А.С.).
В 1897 г. Лепко поступает помощником начальника участка службы пути на
Полесскую [железную] дорогу. 6 июля

134

Алексей Сорокин. «Во главе города…»

1902 произведён в коллежские асессоры (старшинство с 25 апреля 1901 г.).
В 1906 г. переведён в МПС.
1 января 1910 г. Лепко причислен
к Главной строительной комиссии но
постройке казарм (позднее – Главное
управление по квартирному довольствию
войск ) в качестве мл. техника Войсковой
Х строительной комиссии. С 1912 г. –
старший техник Омской Войсковой
Х строительной комиссии. В 1916 г.
Н.И. Лепко, уже инженер комиссии, проживает в Омске по ул. Тарской, 7.
Политическая карьера Лепко начинается в марте 1917 г: 4 марта Коалиционный
комитет назначает его акмолинским вице-губернатором, а затем он выдвигается
на пост омского (так в документе 1919 г.;
в 1917 г., вероятно, ещё акмолинского. –
А.С.) областного комиссара Временного
Правительства. Судя по его дальнейшим
неоднократным контактам с В.А. Жардецким и Н.Д. Буяновским (последний – ещё
и председатель Омской городской думы
летом 1918 г.), следует предполагать активное участие Н.И. Лепко в работе Омского
Коалиционного комитета и его кадетскую
ориентацию, а также причастность к иным
кадетским «проектам» – Омскому отделу
«Союза возрождения России» и т. п.
В июне 1917 г. Лепко утверждается
в должности областного комиссара по
ведомству МВД, в каковой «...состоял до
большевистского переворота». После разгрома восстания 2-й школы прапорщиков
12 ноября 1917 г. 4 декабря (по данным
П.П. Вибе; в формуляре – 6 декабря) Лепко был вместе с В.А. Жардецким арестован и доставлен в Дом Республики, откуда
Жардецкий был препровождён в Томскую
тюрьму. Лепко же, напротив, с 21 января
1918 г. содержался в Омской областной
тюрьме (и ныне ещё благополучно функционирующей) с санкции Следственной
комиссии Омского Ревтрибунала «за возстание против советской власти», на 1 мая
1918 г. вносился в списки амнистируемых,
но был «вновь возвращён в тюрьму по
распоряжению Омского ЧК по борьбе с

контрреволюцией» и находился в заключении до 7 июня 1918 г.
После падения советской власти, с
7 июня по 6 ноября 1918 г. Лепко состоял
председателем отдела Омского областного военно-промышленного комитета
(позднее Центропром). С 6 ноября 1918
по осень 1919 г. по избранию думы исполнял должность омского городского головы. Постановлением Совета Министров
«Омского» правительства причислен к
МВД. Формуляр Лепко, составленный
19 мая 1919 г., был затребован Омским
окружным судом после назначения министерством юстиции Н.И. Лепко 16 апреля
того же года почётным мировым судьёй
«на трёхлетие с 1 января 1919 г.».
Перевыборы Омской городской думы
были назначены на 11 сентября 1919 г., но
ввиду «общего тревожного положения»
перенесены на 16 ноября. Окончательно
дума, а вместе с ней и пост городского головы были ликвидированы в ноябре 1919 г. с
падением Правительства Колчака.
После падения Правительства Колчака Николай Иванович вновь арестован
5 февраля 1920 г., 12 февраля препровождён в Омскую областную тюрьму, в апреле 1920 г. значится в списке заключённых.
Дальнейшая судьба пока неизвестна.

Приложение.
Омские городские головы,
исполнявшие обязанности на основании
городового положения 1785, 1870, 1892 гг.
и в 1917–1919 гг.
По городовому положению «Жалованной грамоты на права и выгоды городам Российской
Империи» 21 апреля 1785 г.:
1. Бурнакин Назар (р. ок. 1800 – ум. не позднее
1856)
Заступающий место городского головы,
1840 г.
Омский купец 3-й гильдии, в 1830 – начале
1840-х гг. владел вторым по величине в Омске

135

Мой город

салотопенным заводом (3000 пудов в год, 3 наёмных рабочих).
2. Николаев Николай Николаевич (р. 1794–?)
Городской голова в 1840–1844 гг., омский
купец 3-й гильдии, избран в 1840 г.
3. Богомолов Иван Иванович (р. 1820–?)
Городской голова в 1847–1852 гг., омский
купец 2-й гильдии.
4. Кириллов Ефим
Городской голова в 1852–1855 гг., омский
купец 3-й гильдии.
5. Андреев Григорий Петрович (1798 [1800]–1867)
Городской голова в 1855–1859 гг., омский
купец 3-й гильдии, записан в купцы в 1853 г. из
мещан Петропавловской крепости. В 1862 г.
пожертвовал 4124 руб. на строительство Крестовоздвиженской церкви.
6. Кириков Фёдор
Городской голова в 1860–1862 гг., омский
купец 3-й гильдии.
7. Баранов Гавриил Лукич (1834/36–1910)
Городской голова в 1862–1864 гг., омский
купец 3-й, затем 2-й гильдии.
8. Кузнецов Владимир Петрович (1819/20–1870)
Городской голова в 1864–1870 гг., купец
2-й, затем 1-й гильдии, потомственный почётный гражданин, коммерции советник.
9. Терехов Егор Акимович (1822–?)
Городской голова в 1870–1873 гг., омский
купец 3-й, затем 2-й гильдии, владелец салотопенного завода (1550 пудов в год, открыт
в 1860 г.), писчебумажного магазина (с 1882).
В 1880–1890 гг. вносил пожертвования в различные благотворительные общества.

2. Вараксин Александр Андрианович
Городской голова в апреле – сентябре
1879 г., омский купец 2-й гильдии.
3. Соколов Иван Фёдорович (ум. после 1902 г.)
Исполнявший должность городского головы в 1879 г. Избран думой на должность в
сентябре 1879 г., но не утверждён акмолинским губернатором В.С. Цытовичем. Член
ЗСО ИРГО в 1877–1902 гг., надворный советник (полковник), один из основателей первой
метеорологической станции в Омске. В Омске
проживал с 1862 по 1902 г.
4. Алфимов Аполлон Степанович (1831–?)
Исполнявший должность городского головы в 1879 г. Член окружного военного совета от Военного министерства (в 1890-х гг.).
Предлагался думе в 1879 г. акмолинским губернатором В.С. Цытовичем вместо И.Ф. Соколова.
5. Маслов Василий Васильевич (1812–1889)
Городской голова в 1879–1883 гг. Отставной генерал-майор. Умер в Омске и был похоронен на Казачьем кладбище. Избран в сентябре 1879 г. 24 против 14 голосов думы вместо
И.Ф. Соколова и А.С. Алфимова.

Алексей Сорокин. «Во главе города…»

2. Остапенко Николай Петрович (1856–?)
Городской голова в 1893–1910 гг. Избран
9 июля 1893 г., утверждён 17 августа, переизбирался на четырёхлетия 1893–1897, 1897–1901,
1901–1905 и 1905–1909. Не переизбран на новый срок гласным 26 сентября 1909 г.

моченный «Временного Правительства Автономной Сибири» («дерберовского»), по
другим данным – «Временного Сибирского
Правительства», восстановивший Омскую
городскую думу и объявивший себя «диктатором» Омска.

3. Яшеров Павел Борисович (1845–1928)
Заступающий место городского головы в
апреле – июне 1910 г.

3. Скороходов А.А.
Исполняющий обязанности городского
головы с 11 по 14 июня 1918 г. С.-р., член управы, избран думой городским головой на заседании 11 июня 1918 г. 40 голосами против 11,
«отказался по здоровью» 14 июня.

4. Морозов Василий Александрович (1863–?)
Городской голова в 1910–1917 гг. Избирался на четырёхлетия 1910–1914 и 1914–1918.
Не избран после выборов думы на основе всеобщего избирательного права 16 июля 1917 г.,
вновь избран гласным в 1918 г.
На основе буржуазно-демократических
принципов:
1. Паскевич Василий Васильевич
Городской голова с августа по ноябрь 1917 г.
Городской голова, избранный думой, существовавшей с 16 июля 1917 г. по 18 января 1918 г.
2. Кузнецов А.А.
Исполняющий обязанности омского
городского головы 8 июня 1918 г. Уполно-

4. Колосов Валентин Андреевич
Исполняющий обязанности городского
головы с 14 по 25 июня 1918 г. Будучи товарищем городского головы, избран думой на заседании 14 июня 1918 г. после отказа А.А. Скороходова, затем заявил о сложении полномочий
на заседании 25 июня.
5. Лепко Николай Иванович (1870–?)
Городской голова в ноябре 1918 – ноябре
1919 г. Переизбран в сентябре 1918 г. вместе
с думой на основе цензовых выборов, городской голова с 6 ноября 1918 г., перевыборы
назначались на 11 сентября, затем 16 ноября
1919 г.

6. Трусов Василий Макарович (?)
Городской голова в 1883 г., 14 января –
30 октября.
7. Эзет Эдуард (Евграф) Иванович (1838–1892)
Городской голова в 1883–1891 гг. Избран
30 октября 1883 г., переизбирался в 1887 г.
8. Старков Алексей Васильевич (1821–1915)
Городской голова с 7 января 1892 г. по
май 1893 г. Отставной генерал-майор.
По городовому положению
11 июня 1892 г.:

По городовому положению 16 июня 1870 г.:
1. Чернавин Фёдор Леонтьевич (1831–1879)
Городской голова в 1873–1879 гг. Избран
4 марта 1873 г., переизбран на новый срок
4 февраля 1877 г.

1. Волков Стефан Семёнович (1841–1918)
Гласный думы в 1873–1877, 1881–1897,
1901–1905, 1910–1914 гг., заступающий должность городского головы с июня 1893 г. по
6 июля 1893 г.

136

Вид на омскую набережную и здание городской думы. Начало XX в.
ОГИК музей

Флагманы омской
промышленности

Сергей Прокопьев. Флагманы омской промышленности

Для этой статьи взяты три промышленных предприятия нашего региона.
Выбор пал на них отчасти потому, что в год 300-летия Омска
они тоже празднуют юбилеи. Моторостроительному объединению
им. П.И. Баранова исполняется 100 лет,
производственному объединению «Полёт» – 75, а ООО «НПО “МИР”» – 25.
Если первые два «звёздные часы» пережили в советское время,
НПО «МИР» создано в новой России и прочно утвердилось
на промышленной карте страны
в период социально-экономических реформ.

Сергей Прокопьев

Сто пламенных
лет
оторостроительное объединение
им. П.И. Баранова начиналось в далёком
1916 г. на берегах Днепра
в городе Александровск
(с 1921 г. – Запорожье). Петербургское акционерное
общество «Дюфлон, Константинович и К» (сокращённо «Дека»)
приобрело в 1915-м в Александровске
участок с промышленными корпусами,
созданными под чугунно-литейное производство. Развитие «Деки» совпало
с бурной индустриализацией царской
России в начале XX в. Фирма реализовывала крупные государственные заказы
оборонного характера, один из них получила в 1916 г. на выпуск 100 авиамоторов 150-сильных типа «Бенц», 20 моторов типа «Мерседес» мощностью
100–105 л. с., 135 моторов «Мерседес»
мощностью 129 л. с. Стоимость заказа исчислялась 2394800 руб.

Поначалу сборку моторов делали в Александровске на новом заводе
из деталей и узлов, изготавливаемых в Петербурге. В августе 1916 г.
был собран вертикальный шестицилиндровый
«Мерседес» водяного охлаждения – первое изделие запорожских моторостроителей. Мотор был
разработан инженером Воробьёвым и
получил название «Дека М-100». День
сборки первого «Мерседеса» принято считать днём рождения завода им.
П.И. Баранова.
Становление производства прервала
Гражданская война. Только через шесть
лет, в 1923 г. предприятие получило
первый крупный госзаказ на серийный
выпуск авиадвигателей М-6 мощностью
300 сил. В частности, таким двигателем
оснащался самолёт По-2.
В 1929 г. Запорожский моторостроительный завод стал «номерным», получил
название Государственный союзный за-

138

В одном из цехов завода № 29 им. П.И. Баранова. 1943 г.

вод № 29, в 1933 г. прибавил к нему «имени П.И. Баранова»1.
Тридцатые годы прошлого века стали эпохой авиации. Героями нации были
лётчики. Каждый второй мальчишка
мечтал о небе. Один за другим создавались новые авиазаводы. Конструкторы
Туполев, Поликарпов, Петляков, Мясищев, Сухой создают новые типы самолётов. Знаменитые на весь мир лётчики

В. Чкалов, В. Коккинаки, В. Гризадубова,
П. Осипенко устанавливают мировые
рекорды по дальности полётов. Совершаются перелёты через океан, через Северный полюс. К этим рекордам запорожские моторостроители имели самое
непосредственное отношение. Утверждение «сердце самолёта – двигатель», – не
поэтический образ. Восьмисотсильный
двигатель М-85, производства моторо-

1
Баранов Пётр Ионович (1892–1933) – советский государственный деятель. Участник I мировой
войны. Во время Гражданской войны был командующим 4-й Донецкой армией, членом Реввоенсовета
1-й, 8-й и 14-й армий, Южной группы войск, Восточного и Туркестанского фронтов. С августа 1923 г.
был заместителем, а с декабря 1924 г. – начальником ВВС РККА. Одновременно в 1925–1931 гг. был
членом Реввоенсовета СССР. С 1931 г. был членом Президиума ВСНХ СССР и начальником Всесоюзного авиационного объединения. С января 1932 г. – зам. наркома тяжёлой промышленности и начальник Главного управления авиационной промышленности. Был руководителем авиационного сектора
Осоавиахима, инициатором развития планеризма и легкомоторной авиации, одним из организаторов
среднего технического и высшего авиационного образования в СССР (по его инициативе созданы
Московский, Харьковский и Казанский авиационные институты). Погиб в авиационной катастрофе
недалеко от Подольска. Урна с его прахом захоронена в Кремлёвской стене. – Ред.

139

Мой город

строительного завода № 29, стоял на
самолётах-рекордсменах «Родина», «Москва», АНТ-44. Этот двигатель стал для
29-го технологическим прорывом. При
его запуске в серию впервые внедрена и
отработана пооперационная сборка моторов и отдельных узлов. Впервые в истории авиастроения она поставлена на конвейер. Бесценный опыт пригодился при
выпуске последующих изделий завода,
высококлассных авиадвигателей воздушного охлаждения М-86, М-87, М-88, М-89,
М-90 и их модификаций. Ими оснащались
самолёты А.Н. Туполева, П.О. Сухого,
С.В. Ильюшина.
Нападение фашистской Германии на
Советский Союз 22 июня 1941 г. перевело
работу завода на военные рельсы. Фронт
требовал тысячи новых самолётов, а их
основа – моторы. Продвижение врага на
восток потребовало эвакуации 29-го завода. 12 августа 1941 г. на Запорожский
моторостроительный поступил приказ
наркома авиапромышленности А.И. Шахурина о подготовке предприятия к эвакуации вглубь страны – в Омск. Под новую производственную площадку была
отведена территория строящегося моторостроительного завода № 166.
В 1936 г. на окраине Омска был заложен авиаремонтный завод. Надо сказать,
эти годы характерны для Омска тем, что
начато строительство сразу нескольких
промышленных предприятий: завода автоприцепов, филиала Горьковского автозавода, кордной фабрики, шинного завода. Омск должен был со временем стать
промышленным центром. В 1940-м наркоматом авиастроения СССР принято решение перепрофилировать строящийся авиаремонтный на двигателестроительный.
Наладить на нём выпуск моторов водяного охлаждения. Будущему заводу присвоили № 166. К началу войны 166-й завод
имел несколько готовых корпусов. В июле
1941-го на площадке завода разместились
эвакуированные из Москвы авиазаводы
№ 156 и 81. Объединённому заводу (ему
присвоили № 166) была поставлена за-

дача наладить выпуск пикирующих бомбардировщиков Ту-2. Однако в сентябре
Москва решила 166-й перебазировать
на соседнюю менее оборудованную производственную площадку – строящийся
филиал Горьковского автозавода, а территорию моторостроительного передать
заводу № 29. Решение было правильным.
Самолёт Ту-2 ещё только предстояло запустить в серию, для этого понадобился год,
а двигатель М-88Б, выпускаемый 29-м заводом, с нетерпением ждали авиационные заводы, работающие под лозунгом:
«Всё для фронта, всё для победы!»
Темпы пуска в строй завода на новом
месте были более чем рекордные. Последние эшелоны (всего из Запорожья
прибыло 1056 вагонов с оборудованием
и 11178 рабочих и членов их семей) со
станками и специалистами 29-го завода
пришли в Омск в сентябре 1941 г. А уже
ранним утром 7 ноября 1941 г. на испытательный стенд поступил авиадвигатель
М-88Б. Его собрали из деталей и узлов,
изготовленных в Запорожье. Ровно через
два месяца со стенда после испытаний
был снят первый двигатель, полностью
изготовленный на сибирской земле.
Параллельно с выпуском двигателя М-88Б завод № 29 зимой 1942-го приступил к освоению двигателя конструкции А. Швецова АШ-82ФН мощностью
1850 л. с. Мотор стал самым мощным в
мире в своём классе. Изделие предназначалось для истребителей и бомбардировщиков. Отличные тактико-технические данные, малый удельный вес,
минимальный «лоб» мотора наряду с
совершенством конструкции и вооружения самолётов истребительной и бомбардировочной авиации обеспечили
господство Советского Союза в воздухе.
Неуязвимые до сих пор немецкие «мессершмидты» и «фокке-вульфы» в больших количествах гибли в боях с самолётами Лавочкина и Туполева. Омскими
моторами оснащались истребители Ла-5.
Этот мотор позволял им набирать скорость до 650 км в час и достигать потолка

140

Сергей Прокопьев. Флагманы омской промышленности

Проходная ОМО им. П.И. Баранова

в 11000 метров. На Ла-5 советские лётчики громили врага под Сталинградом, на
Курской дуге и в других сражениях Великой Отечественной войны. В конце
1943 г. АШ-82ФН начали устанавливать на
истребителе Ла-7. Трижды Герой Советского Союза И.Н. Кожедуб, совершивший
330 боевых вылетов и сбивший 64 немецких самолёта, летал поначалу на Ла-5ФН,
затем на Ла-7. Прославленный лётчик
вспоминал: «На Ла-7 я не боялся вступать в бой с любым количеством самолётов противника и побеждал его. Были
случаи, когда мы парой “Лавочкиных”
вели бой против 40 вражеских самолётов
и одерживали победу». АШ-82ФН ставился на бомбардировщики Ту-2 и Пе-8.
Двигатель был настолько удачным, что его
производство продолжалось до 1959 г. Им
оснащался пассажирский самолёт Ан-12,
который в течение длительного времени
являлся основным многоместным скоростным пассажирским самолётом Гражданского воздушного флота.
В связи с дефицитом определённых
типов авиамоторов в номенклатуру выпускаемых заводом № 29 изделий в те-

чение всего периода войны постоянно
вносились изменения. Так, уже в феврале 1942 г. по решению ГКО на завод возлагается обязанность наряду с выпуском
моторов М-88 (850 шт.) организовать производство авиамоторов М-82 (1250 шт.).
Но в марте 1942 г. завод освобождается
от производства М-82, однако в августе
1942 г. вновь было принято решение о
производстве моторов М-82 в Омске.
В апреле 1943 г. завод получил задание
наладить производство авиадвигателей
М-82ФН (250 шт.), сократив выпуск М-88
(1530 шт. во втором полугодии). В 1944 г.
завод начал осваивать выпуск новой модели авиамотора АШ-82ФН.
Дни и ночи завод работал на Победу. Несмотря на все трудности, связанные с тем, что 29-й на протяжении всего
периода войны продолжал строиться,
постоянным изменением объёмов и номенклатуры продукции и, соответственно, технологии производства, нехваткой
квалифицированных кадров, заводчане
делали всё необходимое для наращивания выпуска авиадвигателей. Если за весь
1944 г. было выпущено 2232 авиамотора

141

Осмотр турбостартера

Контроль сборки

Совет с конструкторами

Конструктор за работой

В сборочном цехе завода № 29 им. П.И. Баранова

Мой город

М-88, 1075 – АШ-82ФН, то только за первый квартал 1945 г. соответственно 507 –
М-88 и 532 – АШ-82ФН.
29 апреля 1944 г. завод им. П.И. Баранова за образцовое выполнение заданий
правительства по серийному производству авиамоторов награждён орденом
Трудового Красного Знамени. А 13 сентября 1945 г. предприятие было удостоено
ордена Ленина за вклад 29-го завода в Победу над фашисткой Германией.
Завод им. П.И. Баранова своим рождением обязан вхождению человечества
в эпоху авиации, и весь свой век работал в основном на авиастроение, однако
предприятию было уготовано вложить
свой вклад и в создание ракетной и космической техники. В конце 50-х гг. прошлого века в Омске был создан ракетный
центр под выпуск баллистической ракеты Р-12 (8К63), разработанной в ОКБ-586
под руководством главного конструктора
М.К. Янгеля. Это была то изделие, о котором Н.С. Хрущёв говорил, что мы делаем
ракеты, как сосиски. Р-12 сыграла свою
роль в разрешении Карибского кризиса
в 1962 г. США почувствовали реальную
угрозу ядерного удара по своим городам.
СССР развернул на Кубе ракетные комплексы Р-12, несущие ядерные боеголовки. Саму ракету выпускал в Омске завод
№ 166 (ныне – ПО «Полёт»). Изготовление ЖРД – жидкостно-реактивного двигателя РД-214 (8Д59), созданного в ОКБ-456
(главный конструктор В.П. Глушко), для
Р-12 было поручено 29-му моторостроительному. Завод в короткие сроки освоил
новую продукцию.
Ракетная тема была продолжена серийным выпуском двигателей 8Д712 и
8Д713, соответственно для 1-й и 2-й ступеней межконтинентальной баллистической ракеты Р-16, Р-16У (8К64, 8К64У),
созданной также в янгелевском ОКБ-586.
Двигатели работали на высококипящих
компонентах топлива. Ракета выпускалась в СССР на нескольких заводах, в том
числе в Омске на 166-м, она стала базовой
при создании в Советском Союзе группи-

ровки межконтинентальных баллистических ракет в ракетных войсках стратегического назначения. Без малого двадцать
лет (с 1958-го по 1975-й) завод им. П.И. Баранова изготавливал для ракетной техники маршевые и рулевые ЖРД.
Наряду с жидкостно-реактивными
двигателями завод приступил к освоению
газотурбинных двигателей (ГТД) для истребительной и бомбардировочной авиации, военной и гражданской авиации.
Внедрение в производство ЖРД и ГТД потребовало перестройки всего производства, освоения новейших технологий. Это
касалось горячей обработки металлов,
обработки металлов в защитных средах,
сварки, порошковой металлургии, применения прогрессивных методов гальваники и химической обработки металлов. На
заводе получили прописку голубое фосфатирование, хромирование алюминия, хлористо-аммонийное кадмирование и сотни
других новейших технологий. В 1983 г.
был введён новый литейный корпус. Оснащённый самым современным оборудованием, он предназначался для литья лопаток авиадвигателей.
Двигателями МПО им. П.И. Баранова оснащались боевые машины: истребитель-бомбардировщик Су-17, штурмовики – Су-24, Су-24М, Су-24ТМ, Су-24МК,
В 80-х гг. прошлого века объединение
освоило серийный выпуск ГТД четвёртого поколения РД-33. Он предназначался
для новейшей боевой машины МиГ-29 и
её модификаций – МиГ-29К, МиГ-29УБ.
Наряду с моторами для военной авиации
завод внедрил в серию двигатели ТВ7-117
для гражданского воздушного флота, самолётов Ил-114, силовую установку ВСУ10 для лайнеров Ил-86, Ил-96, Ил-96-300.
Двигателем ТВД-20 комплектовались самолёты малой авиации Ан-3Т, Ан-38.
О многих достижения моторостроительного объединения приходится говорить в прошедшем времени. Девяностые
годы превратили самое крупное предприятие Омской области (работало более
30 тысяч сотрудников) и страны в скром-

144

Сергей Прокопьев. Флагманы омской промышленности

Су-17 на заводской площади

ный завод. Так называемые социальноэкономические реформы привели к тому,
что были утрачены многие уникальные
технологии, сошла на нет отработанная
система подготовки кадров, отсутствие заказов повлекло за собой массовый отток
высокопрофессиональных специалистов.
Упадок авиационной промышленности,
а долгие годы количество выпускаемых в
России новых самолётов исчислялось единицами (буквально – хватало для подсчёта пальцев одной руки), привёл к деградации авиастроительных заводов, а значит,
и моторостроительных. Мы летаем на «боингах», а где Ту, Илы, Яки? В прошлом.
Но всё же пятой российской колонне
не удалось столкнуть авиапромышленность в точку невозврата. Сегодня ОМО
им. П.И. Баранова является филиалом
АО «Научно-производственный центр газотурбостроения “Салют”». Совместно
с «Салютом» производит двигатель для
учебно-боевого самолёта Як-130. Выпускает
по-прежнему двигатель ВСУ-10, блоки при-

водов и слежения для унифицированного
подвесного агрегата заправки УПАЗ-1, занимается ремонтом двигателей для самолетов Су-24 и МиГ-29. На предприятии
прекратились задержки зарплаты, идёт постепенное омоложение квалифицированных кадров, что даёт надежду на возрождение славного прошлого.

Полёт в будущее
В год 300-летия Омска свой юбилей празднует одно из крупнейших промышленных
предприятий города – производственное
объединение «Полёт» – филиал ФГУП
«ГКНПЦ им. М.В. Хруничева». Заводу исполняется 75 лет.
Через два дня после начала Великой
Отечественной войны, 24 июня 1941 г.,
Совет народных комиссаров СССР принял постановление о перемещении в тыл
из прифронтовой полосы оборудования
и основных кадров авиационной про-

145

Мой город

Первый директор авиазавода
№ 166
А.В. Ляпидевский

С.П. Королёв

М.К. Янгель

мышленности. 27 июня Политбюро ЦК
ВКП(б) утвердило план размещения авиазаводов, эвакуируемых на Восток. 2 июля
СНК принимает постановление, а 4 июля
наркомат авиационной промышленности издаёт приказ об организации в городе Омске авиационного завода на базе
Московского опытно-конструкторского
авиазавода № 156 и Тушинского серийного авиазавода № 81. Под промышленную площадку отводилась территория
двух омских предприятий: строящегося
моторостроительного завода № 166 и завода автоприцепов № 6 им. Коминтерна.
18
июля народный комиссар авиапромышленности А.И. Шахурин издал приказ
об объединении заводов № 166, 81 и 156
в один с присвоением ему № 166. Директором 166-го был назначен А.В. Ляпидевский. Прославленный полярный лётчик,
обладатель медали Героя Советского Союза под № 1, А.В. Ляпидевский до войны
возглавлял московский авиазавод № 156.
С ним он приехал в Омск, а 24 июля Ляпидевский издал приказ по новому заводу
за № 1, в котором довёл до сведения работников предприятия решение наркома
авиапромышленности Шахурина о создании 166-го авиазавода, эта дата и считается днём рождения «Полёта».

На опытном московском авиазаводе № 156 в состоянии сборки находился
в канун войны пикирующий бомбардиТуполева –
ровщик конструкции А.Н.
Ту-2 (первоначально имел обозначение
«103»). Машина, обладавшая уникальными тактико-техническими данными, могла существенно усилить советские ВВС и
отнять у немцев преимущество в воздухе.
Но для этого необходимо было запустить
её в серию в Омске. В июле началась эвакуация из Москвы 81-го и 156-го заводов,
погрузка в эшелоны шла круглосуточно.
Слесарь Н.А. Морозов рассказывал об
эвакуации из Москвы: «Командировку
мне оформили на три месяца, а она растянулась на всю жизнь… Поезд на Восток
тащился 11 суток, пропускал все идущие
на Запад воинские эшелоны. Недостатка
в пище мы, работники 81-го завода, не
испытывали. В нашем составе имелся целый продовольственный вагон. В какой
город приехали, мы узнали не сразу, такова была секретность. А когда выгружались, вокруг собрались местные жители
посмотреть на “чудовище”: целый завод
со станками, рабочими и инженерами».
Первый частично собранный опытный самолёт Ту-2 («103 В») и задел по серийному Ту-2 («103 У») были доставлены

146

Ту-2 в сборочном цехе

Вручение переходящего Красного знамени Государственного комитета обороны
заводу № 166. 1944 г.

Сергей Прокопьев. Флагманы омской промышленности

М.П. Васякин

Сборочный цех истребителей Як-9

Колонна машиностроительного завода № 166 на праздничной демонстрации. 1960-е гг.

А.Н. Туполев

в Омск вместе с заводом № 156. В августе
1941-го в недостроенном корпусе началась досборка опытного самолёта «103 В»
и одновременно подготовка к серийному выпуску самолётов «103 У». Основную
роль в организации производства играло
туполевское КБ, которое входило в состав эвакуированного в Омск вместе с
авиазаводами ЦКБ № 29 НКВД – особого
подразделения НКВД, в котором были
собраны ведущие авиационные конструкторы страны. Будучи заключёнными, они
работали над несколькими проектами
новейших военных самолётов. По прибытии в Омск часть из них, в количестве
24 человек, была освобождена. Туполев
приехал в Омск уже свободным. Среди
заключённых ЦКБ № 29 приехал в Омск
и будущий основоположник практической космонавтики С.П. Королёв. Жили
заключённые-туполевцы в здании по
2-й Транспортной, 24. В конце 1942 г.
Королёва отозвали в Казань, в ОКБ моторостроительного завода № 16, которое возглавлял ещё один будущий гений
практической космонавтики В.П. Глушко.
В Казани Королёв и Глушко были досрочно освобождены из заключения 27 июня
1944 г. за разработку и внедрение реактивных ускорителей для самолётов.
Общее руководство и функции главного

конструктора завода № 166 ещё до своего
официального назначения 7 октября осуществлял А.Н. Туполев. По воспоминаниям заводчан, он зачастую круглосуточно
находился в цехах или в ОКБ.
Бомбардировщик Ту-2 был цельнометаллическим, технологически очень
сложным, имел в своей конструкции
принципиально новые системы и агрегаты. Группу конструкторов-заключённых,
среди них был и С.П. Королёв, направили
в цеха для руководства внедрением бомбардировщика в производство.
Поначалу авиазавод был размещён
на территории строящегося моторостроительного завода № 166. Однако потом
было решено эвакуировать в Омск Запорожский моторостроительный завод
№ 29 им. Петра Баранова. Только что
установленное оборудование 166-го пришлось срывать с места и перемещать на
территорию автосборочного завода, филиала Горьковского автозавода. Его тоже
начали строить перед войной, он имел
всего один готовый корпус. В состав 166-го
был передан Завод автоприцепов № 6
им. Коминтерна (позже он стал заводом
им. К. Маркса). В кратчайшие сроки был
выполнен огромный объём работы по
становлению 166-го завода. Здесь большую роль сыграл А.В. Ляпидевский, вы-

149

Монтажно-испытательный корпус космодрома Байконур

Мой город

полнив за два с половиной месяца гигантский объём работы по организации
производства на новом месте. Однако
1 октября 1941 г. Москва прислала нового директора – Л.П. Соколова, он руководил 166-м по 1946 г.
В цехах нового авиазавода москвичи
работали бок о бок с сибиряками. Не хватало специалистов рабочих специальностей,
в первые месяцы войны на завод пришли
сотни подростков, они становились токарями, слесарями, фрезеровщиками. Надо
сказать, что население Омска возросло с
288 тысяч перед войной до 349 832 человек к 1942 г. Где только не ютились семьи
москвичей, приехавших с 156-м и 81-м заводами. Новому предприятию приходилось
одновременно налаживать производство
самолётов, строить корпуса цехов и жильё
для заводчан. Но все трудности так или
иначе преодолевались.
По указу Президиума Верховного Совета СССР в июле 1941 г. на время войны
был установлен 12-часовой рабочий день.
К этому добавлялись регулярные переносы и фактические отмены праздничных и
выходных дней. Осенью 1941-го на 166-м
вышел приказ, запрещающий оставлять
рабочие места до момента выполнения
полученного задания. Смена могла продолжаться по 14, 16 и даже 18 часов подряд. При необходимости бригаду, участок, цех переводили на казарменное
положение. Рабочие после окончания
смены ложились спать у своих станков.
Хлебного пайка, даже максимального, в
800 г, всё равно не хватало, за деньги ничего не купишь – магазины пусты. Энтузиазм заводчан вызывался одним желанием – помочь фронту, приблизить Победу.
В ноябре 1941-го завод собрал опытный образец Ту-2. 15 декабря самолёт поднял в воздух лётчик-испытатель М.П. Васякин. Это была первая трудовая победа
нового завода. Но самолёту потребовалось много доработок, поэтому испытания закончились только 1 августа 1942 г.
Боевая работа Ту-2 началась 14 сентября
1942 г. в составе 3-й Воздушной армии

под Калинином. Новый бомбардировщик
имел целый ряд преимуществ по сравнению с бомбардировщиком Пе-2, стоявшим на вооружении. Ту-2 имел на 100 км/
час большую скорость, нёс значительно
больший запас бомб, отличался повышенной живучестью. Его высоко оценили лётчики, однако в 7 октября 1942 г.
вышло постановление Государственного
комитета обороны о прекращении выпуска Ту-2 в Омске, фронту нужны были
истребители, 166-му заводу поручалось
наладить выпуск Як-9. Всего в Омске выпущено 80 Ту-2. В 1943-м их производство
было налажено в Москве на авиазаводе
№ 23 им. М.В. Хруничева.
В октябре 1942-го 166-й завод приступил к постановке производства Як-9,
самого массового истребителя Великой
Отечественной войны. Более 14,5 тысяч
Як-9 было выпущено для фронта. Из этого числа 166-й собрал 3800 боевых машин
двух модификаций. Под Курской дугой
на Яке омского завода дрался с врагом
Герой Советского Союза Пётр Шемендюк. Без левой руки он 7 июля 1943 г.
сбил вражеский истребитель. Яками
166-го завода были укомплектованы полки
303-й Авиационной истребительной дивизии, которой командовал генерал-майор Г.Н. Захаров. В это соединение входила эскадрилья, а затем полк французских
летчиков «Нормандия-Неман».
На средних высотах Як-9 превосходил
по маневренности и скорости истребители «Люфтваффе» «Мессершмитт-109G-2»
и даже «Фокке-Вульф-190A3», уступая им
поначалу только в вооружении. Позже
за счёт замены дерева на дюралюминий
удалось значительно облегчить истребитель. Было усилено и вооружение. Истребители модификации Як-9У (омский
завод выпускал их с мая 1944-го) удерживали господство в воздухе в заключительный период войны.
Головную серию Як-9 М-105 удалось
собрать на 166-м в начале 1943-го. В первом квартале на заводе закончили подготовку производства и начали выпуск сле-

152

Ракетный двигатель РД-170
в сборочном цезе ПО «Полёт».
Конец 1980-х гг.

Сергей Прокопьев. Флагманы омской промышленности

Космодром Плесецк. Специалисты ПО «Полёт» на стартовой площадке РН «Космос-3М»

Первый пуск РН «Ангара-А5». 23 декабря 2014 г.

дующих серий, уже полностью из своих
деталей. В 1943 г. 166-й, как и другие заводы НКАП, начал переход на поточные
методы производства, их внедрение дало
возможность справиться с чрезвычайно
сложными задачами.
Производственная программа за
1944 г. была выполнена заводом к 7 декабря, собрано 1599 самолётов, из них 480
модификации Як-9 М-105 и 1119 – Як-9
М-107А (или Як-9У). Завод достиг уровня
выпуска 5 машин в день.
В 1944 г. Омский авиационный стал
одним из передовых в отрасли. В январе
166-му присуждается 2-е место по НКАП,
в апреле – переходящее Красное Знамя
Государственного комитета обороны. Вот
как рассказал об одном из таких событий
ветеран «Полёта» С.Ф. Рожков, он начинал трудовой путь на 166-м в 1942 г. учеником трубогибщика: «Возле проходной
была сооружена сцена, на неё поднялись
два офицера – Герои Советского Союза и
вручили знамя директору завода. Л.П. Соколов встал на колено, поцеловал полотнище. В это время в небе показался наш
самолёт… Чувства, которые я тогда пережил, наверное, самые сильные в жизни».
Правительство по достоинству оценило подвиг омских авиастроителей. Указом
Президиума Верховного Совета СССР от
2 июля 1945 г. завод № 166 был награждён
орденом Трудового Красного Знамени, а
321 работник завода и треста № 2 (строившего 166-й) награждены орденами и медалями. Из заводчан орденом Ленина были
награждены: директор Л.П. Соколов,
главный инженер Н.И. Полонский, парторг ЦК ВКП(б) А.В. Зиновьев, начальник
производства К.Н. Касаткин, штамповщик Б.В. Красенков. Орденом Трудового
Красного Знамени – 31 работник завода.
Орденом Красной Звезды – 47 человек,
орденом «Знак Почёта» – 85, медалью «За
трудовое отличие» – 65, медалью «За трудовую доблесть» – 85. И ещё 1200 заводчан были удостоены медали «За доблестный труд в Великой Отечественной войне
1941–1945 гг.».

В послевоенный период завод снова вернулся к бомбардировщику Ту-2, с
июля 1945-го по декабрь 1949 г. выпустил
227 машин модификации Ту-2Н. А затем
началась на авиазаводе эра реактивной
авиации. В мае 1949 г. 166-й начал осваивать серийный выпуск реактивного
фронтового бомбардировщика Ил-28.
В кратчайшие сроки была осуществлена коренная перестройка производства,
освоены новые технологии для обеспечения высоких технических требований
к самолёту. В октябре 1950-го собраны
первые две машины Ил-28. Самолёт выпускался по август 1955 г. Было передано
заказчику 758 бомбардировщиков. В отдельные периоды 166-й завод выпускал
до одной машины в день.
И ещё один мощный технологический скачок осуществил 166-й в 1950-е гг.
19 января 1955-го вышло постановление
Совета министров СССР о внедрение в
производство первого советского реактивного лайнера Ту-104 на заводе № 166.
Его предстояло выпускать на четырёх
авиазаводах страны, но 166-й был определён головным. В этом сказались и технический рост предприятия при освоении
Ил-28, и отношение А.Н. Туполева к сибирякам. Главный конструктор знал с войны: омичи умеют работать. Темпы были
сумасшедшие. Параллельно шло техническое перевооружение завода, подготовка
производства, выпуск плазово-шаблонной оснастки, строительство сборочного
цеха, новой взлётно-посадочной полосы,
освоение сотни технологий. Уникальный
случай в мировой практике реактивного
пассажирского самолётостроения – окончательная сборка первого омского Ту-104
произведена под открытым небом. Здесь
же проведены все наземные испытания.
Самолёт первый раз поднялся в воздух
3 августа 1956 г. Воздушное судно производилось в Омске до 1960 г. Всего 166-м
выпущен 61 Ту-104. Руководил заводом в
эти годы один из легендарных директоров «Полёта» – Б.П. Еленевич. На этом
посту он был с 1949 г. по 1957-й. Принял

155

Мой город

166-й в тяжёлые времена для предприятия, когда решалась судьба – быть или
не быть заводу, а передал преемнику
Я.В. Колупаеву (ещё одной легенде «Полёта») одним из ведущих заводов авиапромышленности. Современное производство, высокий научно-технический
потенциал,
высокопрофессиональный
коллектив – всё это было в активе 166-го,
и всё это сыграло определяющую роль в
выборе завода для решения совершенно
новых задач.
Колупаеву предстояло выводить 166-й
на новые высоты. 4 октября 1957 г. с запуском первого советского спутника
Земли началась эра освоения космоса.
За этим стояла гонка вооружений, создание ракетно-ядерного щита. В этом
декабря вышло постановже году 31
ление ЦК КПСС и Совета Министров
№ 1475-665, согласно которому 166-му заводу поручалось с августа 1958-го организовать изготовление баллистической
одноступенчатой ракеты среднего радиуса действия Р-12 (8К63) для наземных и
шахтных стартовых комплексов, разработанной в ОКБ-586 «Южное» (г. Днепропетровск, главный конструктор М.К. Янгель). Вышел ряд правительственных
постановлений, которые придавали Омску статус центра ракетной промышленности СССР, второго по значению после
Москвы. К выпуску Р-12 подключались
омские предприятия: завод им. П. Баранова № 29 – выпускал двигатель РД-214;
агрегатный им. Куйбышева № 20 – автоматику для пневмо-гидравлической системы; «Электроточприбор» – измерительно-преобразовательные головки системы
управления дальностью и системы боковой и нормальной стабилизации полёта;
завод электротехнический им. К. Маркса
№ 373 и завод им. Козицкого № 210 – бортовые системы управления. Также принимается решение о строительстве в Омске
электромеханического завода № 216 и
завода наземного оборудования (подъёмных машин) № 316 на территории Омского комбайносборочного завода. Серийное

производство ракет потребовало полного
технического перевооружения 166-го завода. Но уже в 1958-м была изготовлена
первая омская ракета, в апреле 1959-го
она совершила успешный полёт с полигона Капустин Яр. Ракета выпускалась в Омске до 1962 г., всего произведено 517 изделий Р-12 и Р-12У. Следует отметить,
что Р-12 стояла на вооружении СССР до
1989 г. Только горбачёвское ура-разоружение привело к уничтожению нескольких
сотен этих надёжнейших изделий.
Именно за Р-12 17 июня 1961 г. 166-й завод был награждён высшей наградой
СССР – орденом Ленина.
В 1961 г. 166-й приступает к освоению
серийного выпуска ещё одного изделия
ОКБ-586 «Южное» М.К. Янгеля – двухступенчатой межконтинентальной баллистической ракеты на высококипящих
компонентах топлива Р-16 (8К64). Предназначенная для наземных и шахтных
стартовых комплексов, она могла нести
заряд 1,4–2,1 тонны на расстояние до
10500 км, с лёгкой головной частью дальность стрельбы достигала 13000 км. До
1972 г. Р-16 была одной из основных ракетных составляющих ракетно-ядерного
щита Советского Союза. В Омске выпускалась до 1966 г., 166-й произвёл 330 ракет Р-16 и Р-16У.
Шестидесятые годы XX в. были для
завода ракетными. С 1967-го по 1969 г.
166-й выпускает баллистическую ракету
УР-100 (8К84) разработки В.Н. Челомея.
Сварной конструкции, она могла стоять в
заправленном состоянии 20 лет и более.
А значит, имела высокую степень боевой
готовности. 166-м выпущено УР-100 порядка 85 изделий, кроме этого в кратчайшие сроки освоено производство транспортно-пусковых контейнеров (ТПК)
для этой ракеты и её модификаций. ТПК
в космос не летали, но по размерам, металлоёмкости и трудоёмкости мало чем
уступали производству ракет. Завод выпустил более 1000 ТПК. Российская лёгкая
ракета-носитель «Рокот» создана на базе
одной из модификаций УР-100.

156

Сергей Прокопьев. Флагманы омской промышленности

Семидесятые и восьмидесятые годы
стали для завода ракетно-космическими.
В январе 1969 г. запущена в производство
ракета-носитель «Космос-3М», разработанная янгелевским ОКБ-586 и ОКБ-10
(г. Красноярск-26, гл. конструктор М.Ф. Решетнев). Выпуск носителя был практически поставлен на поток. Завод изготовил за тридцать с небольшим лет более
760 «Космос-3М» двух модификаций.
В классе лёгких РН «Космос-3М» является, по оценке международных экспертов,
самой надёжной в мире. Это достигнуто
за счёт высокой культуры производства,
профессионализма рабочих и ИТР.
В феврале 1969 г. предприятие приступило к изготовлению космических
аппаратов «Циклон-О» и «Сфера». Параллельно с выпуском ракетной техники начинается освоение производства
спутников. Высокой оценкой труда заводчан становится награждение 16 декабря
1970 г. предприятия орденом Октябрьской Революции. Завод осваивает новые
и новые изделия, участвует в международных космических программах. В частности в создании Международной спутниковой системы спасения терпящих
бедствие «Коспас-Сарсат» (СССР, США,
Франция, Канада). Для неё в КБ ПО «Полёт» был разработан спутник «Надежда»,
а изготавливал его «Полёт» (с 1975 г.
166-й завод носит название ПО «Полёт»).
В 1972 г. завод возглавил С.С. Бовкун,
директор, с именем которого связано сразу несколько программ, которые по праву
можно назвать эпохальными как для «Полёта», так и для страны в целом. В 1982 г.
завод приступил к выпуску спутников для
глобальной навигационной спутниковой
системы «ГЛОНАСС». Более 20 лет система оснащалась космическими аппаратами только омского производства, их изготовлено «Полётом» 89 штук.
В 1978 г. ПО «Полёт» в соответствии
с постановлением ЦК КПСС и Совета министров СССР от 3 марта 1978 г. № 224-77
подключён к последней грандиозной космической программе Советского Союза –

созданию многоразовой космической
системы «Энергия-Буран». «Полёту» поручается развернуть производство сверхмощных двигателей РД-170 и РД-171,
работающих на экологически чистых компонентах топлива (кислород и керосин),
для РН «Энергия» и РН «Зенит». Кроме
этого завод подключался к производству
комплектующих для самих ракет-носителей «Энергия» и «Зенит». Что касается
двигателей, «Полёту» предстояло освоить совершенно новую для себя продукцию. Освоить сотни технологий, до того
не применяемых в своём производстве.
Практически с нуля построить завод в заводе. Насколько рационально было отдавать новый двигатель не двигательному
предприятию – это не нам судить. Решение принималось на самом высоком уровне. Волюнтаристским его не назовёшь,
была уверенность – «Полёт» справится.
Объединение поистине совершило трудовой подвиг и решило эту грандиозную
задачу – наладило выпуск двигателей. Более 1000 научных центров и предприятий
Советского Союза принимало участие в
реализации проекта «Энергия-Буран»,
одна из ключевых ролей была отведена
«Полёту».
Но грянула перестройка, и готовое
производство было просто-напросто
уничтожено. Как и уничтожен сам, доведённый до лётных образцов, проект. Два
успешных полёта осуществила РН «Энергия». Вторым пуском сверхмощный носитель вывел в космос многоразовый орбитальный самолёт «Буран» (15 ноября
1988 г.), который в автоматическом (!)
режиме совершил космический полёт
и приземлился на Байконуре. Это был
триумф советской научной, конструкторской, технологической и инженерной
мысли. Триумф, за которым последовала
трагедия.
Следует отметить, что двигательное производство сделало «Полёт»
уникальным предприятием в ракетнокосмической отрасли СССР, которое
одновременно изготавливало спутники,

157

Мой город

ракеты-носители и ракетные двигатели.
Но вдруг нагрянули времена, когда государство не стало нуждаться ни в первом,
ни во втором, ни в третьем. Госпредприятие (как и тысяча других) было брошено
на произвол судьбы.
Годы социально-экономических преобразований прошлись по «Полёту» самым жестоким образом. С грустной иронией можно сказать, как ни реформировали
предприятие, оно выжило. С огромными
потерями, выстояло. Пусть сковородки
не штамповало (крылья для автомобилей – да), был освоен выпуск среднего
самолёта Ан-74 и лёгкого Ан-3Т. Однако
сборка этих воздушных судов за отсутствием денежных средств у заказчиков была
прекращена. Завод подключался к проекту изготовления российско-украинского
самолёта Ан-70, и это направление в итоге
оказалось нежизнеспособным. В результате реформ завод лишился всей социальной базы, части новых производственных
корпусов, численно сократился более чем
в 4 раза подошёл к той грани, за которой
было банкротство.
Лишь с включением по Указу президента РФ за № 127 от 3 февраля 2007 г.
ПО «Полёт» в состав Государственного
космического научно-производственного
центра им. М.В. Хруничева (г. Москва)
предприятие начало возрождаться. Объединение было подключено к выпуску
ракет-носителей «Протон» и «Рокот»,
но главное – ему была отведена ведущая
роль в серийном выпуске семейства новых российских ракет «Ангара». Было поручено внедрить в производство изготовление универсальных ракетных модулей
первой степени (УРМ-1). В соответствии
с этой программой на «Полёте» проведена глубокая модернизация производства
и освоен выпуск УРМ-1, из которых комплектуются первые ступени ракет семейства «Ангара».
В 2014 г. в рамках системной реформы ракетно-космической отрасли России
была разработана Программа оздоровления ГКНПЦ им. М.В. Хруничева. Среди

ключевых точек Программы – концентрация производства РН «Ангара» в Омске. Стоит задача впервые в мире организовать поточное производство ракет с
расчётной мощностью предприятия – изготовление в год от 70 до 100 ракетных
модулей 1-й и 2-й ступеней тяжёлой РН
«Ангара-А5» и 1-й ступени носителя лёгкого класса «Ангара-1.2». Из Омска изделия будут отправляться на космодромы
Плесецк и Восточный. К 2020 г. завод
должен выйти на поточное производство
«Ангары» и стать крупнейшим ракетостроительным центром России, выпускающим продукцию, с которой связано будущее российской космонавтики.
В 2014 г. успешно осуществлены первые пуски лёгкой РН «Ангара-1.2ПП» и
тяжёлой РН «Ангара-А5». В изготовлении этих ракет «Полёт» принимал непосредственное участие. В настоящее
время предприятие ведёт сборку УРМ-1
для следующих РН «Ангара», параллельно с этим ведётся техперевооружение и
реконструкция предприятия под новую
идеологию построения производства.
Правительство Омской области и мэрия
Омска оказывают деятельную поддержку планам развития предприятия. Один
из совместных проектов – строительство
вблизи «Полёта» микрорайона для работников объединения, к его реализации
предприятие, город и область приступили в 2015 г.

Работы на объекте заказчика

В лучших традициях
российского
предпринимательства
Первое, что удивило при знакомстве с омским научно-производственным объединением «МИР», – величественное (в плане – круглое) здание Управления объединения. Нас за последние два десятилетия приучили к угловатым, из стекла
и металла, офисным башням, коробкам,
бездушно собранным, будто по лекалам
конструктора «Лего», и вдруг… Второй

158

Опытное производство

Сергей Прокопьев. Флагманы омской промышленности

Председатель Правительства РФ Д.А. Медведев и генеральный директор НПО «МИР»
А.Н. Беляев
Комплекс лазерной резки

раз удивился – в холле (он, как храмовое
пространство устремлён под купол потолка) висела на уровне второго этажа большая икона. И сразу задался ещё одним
вопросом: неужели церковь, что стоит в
ста метрах от этого здания, тоже имеет
отношение к «МИРу»? Оказалось, да –
храм в честь Рождества Пресвятой Богородицы возведён предприятием на свои
средства на своей территории. Пришлось
удивиться в третий раз в течение пяти минут. Почему-то на территориях колоний,
в тюрьмах устройство часовен, церквей
стало едва не обыденным явлением, тогда как часовня на территории предприятия – из ряда вон случай. Будто бы тем,
кто находится в узах, это нужно больше,
чем тем, кто честно трудится на свободе.
НПО «МИР» – предприятие нового
мышления, новых подходов к производству, формирования коллектива. Образовано объединение группой специалистов
в 1991 г. Ставка изначально была сделана
не на быстрые деньги, а на производство.
«МИР» не только пережил лихие девяностые и все финансовые кризисы, не

только выстоял, но и нарастил научный,
производственный, людской потенциал,
обрёл своё лицо в промышленности Омской области и страны в целом. Достаточно сказать, что арифметика заказчиков
НПО «МИР» исчисляется не одной сотней, а география «присутствия» простирается от Сахалина до Калининграда, от Казахстана до Крайнего Севера. Спрашиваю
исполнительного директора НПО «МИР»
А.И. Рейтера: «Кто ваши самые серьёзные
заказчики?» Александр Иванович в ответ
улыбается: «Бери десять самых крупных
предприятий России…»
Есть ёмкая поговорка: везёт тому,
кто везёт. Это случилось в период становления предприятия. Его руководитель, Александр Николаевич Беляев,
отправился в командировку на тюменский север к нефтяникам. Во время его
разговора с директором месторождения
разразилась сильнейшая гроза, которая
стала причиной отключения целого ряда
трансформаторных подстанций, что в
свою очередь повлекло за собой остановку десятков насосов, обслуживающих

Установка поверхностного монтажа

161

НПО «МИР». Здание управления (в центре),
произволственный корпус,
храм Рождества Пресвятой Богородицы

Мой город

добычу нефти. Форс-мажорная ситуация.
Для выхода из неё с минимальными потерями необходимо вовремя запустить
скважины, пока не «остыли». Беляев пояснил директору: если бы стояла система
телемеханики на всех подстанциях, можно было в кратчайший срок возобновить
добычу. Диспетчер видел бы полную картину последствий аварии и мог оперативно принимать решения. Так гроза помогла предприятию получить первый заказ
на автоматизированную систему трансформаторных подстанций.
Особенность работы нефтяников в
том, что их энергетические объекты удалены друг от друга на десятки, сотни километров. Системы, разрабатываемые и
производимые НПО «МИР», позволяют
в режиме онлайн проводить мониторинг
режимов работы и состояния оборудования трансформаторных подстанций,
управлять их функционированием, производить технический и коммерческий
учёт электроэнергии, контролировать
несанкционированный доступ к данным
объектам. Сегодня нефтяники – одни из
основных заказчиков НПО «МИР».
В настоящее время «МИР» широко
производит и внедряет такие свои продукты, как автоматизированные телекоммуникационные системы и автоматизированные системы коммерческого
(технического) учёта электроэнергии.
Чтобы не говорить долго о последних, стоит привести пример. Относительно недавно одна из нефтяных компаний, что ведёт
добычу в Томской области, ежемесячно
отправляла вертолёт на свои трансформаторные подстанции, расположенные
глубоко в тайге (куда только вертолётом
и можно долететь), дабы снять показания
счётчиков и передать данные энергоснабжающим организациям. Сегодня, благодаря системе учёта НПО «МИР», данные
показания через спутниковый терминал в
любой момент времени знает и потребитель, и поставщик электроэнергии.
Человек тройственен по своей сути –
дух, душа, тело. Много составляющих

определяют работу предприятия. Но
кроме плановых показателей и заботы об
эффективности производства у предприятия, как и у человека, должна быть такая субстанция, как душа и, конечно, дух.
Только тогда коллектив будет живым,
мобильным, организмом, а не составленным из отдельных специалистов, по схеме уже упоминаемого выше конструктора
«Лего». Предприятие живо традициями,
смыслами, целями.
О традициях поговорим чуть ниже,
а сейчас хочу заострить внимание на основополагающих целях объединения.
Знаменательно в этом плане выступление
генерального директора НПО «МИР» в
июне 2014 г. в Правительстве России при
вручении предприятию Премии Правительства РФ в области качества. Стоит отметить, что этой престижнейшей премии
«МИР» удостоен второй раз, первый – по
итогам 2007 г. В 2014-м такую премию
получило семь предприятий России. Всего семь! А за Уралом «МИР» был единственным награждённым. И ещё один
восклицательный знак – ни разу до этого
промышленное предприятие страны не
получало эту награду дважды.
По данному поводу генеральный директор НПО «МИР» А.Н. Беляев сказал
следующее: «На церемонии, когда премьер-министр Дмитрий Анатольевич
Медведев вручил приз Премии, мне выделили несколько минут на ответное слово. Я сказал, что оцениваю награду как
орден, который нам дало Правительство
за особые заслуги перед Родиной. Значит,
мы достигли своей цели быть лучшими,
и я привезу нашим сотрудникам зримое
подтверждение этого. Далее в своей
речи я отметил, что на нашем предприятии внедрено зрительное и целевое
управление. Я хожу по подразделениям и
спрашиваю цели на год, на месяц. Свои
цели все видят и все отвечают. Но каковы цели нашей страны – никто не знает.
В СССР цели были всегда на виду. Ясны
и понятны, мы на них выросли. Я попросил премьера обозначить, обнародовать

164

Здание управления. Выступает хор НПО «МИР»

Туристы НПО «МИР» на слёте

Сергей Прокопьев. Флагманы омской промышленности

Один из производственных корпусов НПО «МИР»
Генеральный директор НПО «МИР» А.Н. Беляев (второй слева) на вручении Премии Правительства
РФ в области качества

цели, – они есть у нашей страны – хорошие, главные цели, чтобы все от пенсионера до школьника их знали. Это улучшит
жизнь в стране. На что Премьер ответил:
“Вам ставлю цель стать третий раз лауреатом, Бог любит Троицу”. А над моими
словами он обещал подумать.
Цель нашего НПО “МИР” знает каждый работник, быть лидерами в области
производства энергоэффективных технологий и оборудования, стать лучшим предприятием в России. Эта цель на несколько
лет вперёд. Чем её измерить и чем подтвердить? Один из показателей – получение Премии Правительства РФ в области
качества… Значит, идём правильно».
К сожалению, премьер над предложением Беляева озвучить цели государства
ещё думает, тогда как «МИР» продолжает
двигаться к своим целям – быть лучшими. В связи с этим не захочешь, да задашь

вопрос: за счёт чего «МИР» имеет столь
высокий авторитет у заказчиков? Всё объясняется просто – цена и качество. Когда
много лет назад жизненно важно встал
вопрос повышения качества изделий, к
общепринятой в промышленности системе качества «МИР» разработал свою –
«систему контрольных точек». В цикл
изготовления продукции введён ряд дополнительных контрольных операций,
тестирований, которые проводятся на
всех шагах изготовления продукции.
Процент возврата из эксплуатации, который ранее мог достигать 20 процентов,
ушёл в сотые доли процента.
Как бы мы ни иронизировали над советским лозунгом: «Экономика должны
быть экономной», но чем дальше, тем
больше «должна быть». В начале девяностых доля электроэнергии в себестоимости нефти составляла 3–4%, сегодня она

Территория НПО «МИР». На переднем плане храм Рождества Пресвятой Богородицы

167

Мой город

Губернатор Омской области В.И. Назаров (справа) в НПО «МИР»

доходит до 25%, и это не предел. Тарифы на энергоресурсы ежегодно растут на
10–20%. Проблема неэффективного использования энергоресурсов существует
не только у нефтяников, она имеет общий характер для российских предприятий. Энергоёмкость ВВП России превышает энергоёмкость ведущих мировых
экономик в 2–3 раза. Снижение удельного расхода энергии на производство товара – это и улучшение экологии (меньше
сжигается угля, газа), и экономия средств.
Много лет НПО «МИР» работает с
крупнейшим производителем энергетического угля компанией ОАО «СУЭК»
(компания занимает первое место в России по объёмам производства и седьмое
в мире). Ещё в 2010 г. главный энергетик
компании Игорь Волокитин говорил в
интервью: «Совместно со специалистами
НПО “МИР” мы создали автоматизированную информационно-измерительную

систему коммерческого учёта электроэнергии и мощности на предприятиях
“СУЭК” в Кузбассе. За 2006–2009 годы система принесла компании более 300 млн
руб., и это при затратах всего в 40 млн
руб. Представляете, какой возврат инвестиций?»
В основу энергосберегающих проектов НПО «МИР» заложена уникальная
технология снижения затрат на электроэнергию – автоматизированная система
постоянно действующего аудита. Это аппаратный и программный комплекс, позволяющий вести автоматизированный
мониторинг и анализ энергоэффективности всех подразделений и всего оборудования предприятия с одного рабочего
места, оперативно визуализировать цели
по экономии электроэнергии.
У НПО «МИР» есть девиз, гласящий:
«Качество, лучшие российские традиции и
культура во всём». Скептики скажут: какое-

168

Сергей Прокопьев. Флагманы омской промышленности

то школярство – девиз у промышленного
предприятия. Ну, слоган, ладно… Это
ведь производственный организм, а не общественная организация. Однако поразителен не сам факта наличия такого девиза у товаропроизводителя, поразительно
то, что он в полной мере реализуется на
практике. О составляющей «качество» уже
сказано, стоит посмотреть, что стоит за
«российскими традициями и культуре во
всём». Известный учёный Дмитрий Лихачёв когда-то высказал мысль, что бескультурный человек экономически невыгоден.
А заслуженный артист СССР Сергей Юрский в одном из интервью категорично
отметил: надо молиться не экономике, а
Богу. Эти две формулы дополняют друг
друга. И, по большому счёту, воплощаются
в деятельности НПО «МИР», давая, в том
числе, и серьёзную прибыль.
«Будучи в ноябре 2012 года на VII Российском Лин-форуме в Москве, – вспоминает генеральный директор НПО “МИР”
А.Н. Беляев, – я заинтересовался выступлением Хиромицу Хайасиды, бывшего директора по производству завода “Тойота”.
Поразили его слова: “Если хочешь быть
успешным, имей фундаментальную во
все времена ценность – культуру”. Тогда
я был удивлён, но позже понял, почему
это так. Что такое культура? Это высокий
уровень развития и совокупность производственных, общественных и духовных
достижений людей. Это богатство, опыт,
уровень достижений общества, страны
или предприятия. Культура – это то, что
объединяет и отличает людей».
Беляев говорит, что выступление
японца было для него откровением,
но сам-то претворяет в жизнь «линтехнологии» (бережливое производство)
давным-давно. Культура НПО «МИР» –
плод более чем двадцатилетнего развития предприятия. Культура производства
в период становления предприятия не закончилась созданием в меру комфортных
и безопасных условий труда, соблюдением экологических аспектов предприятия.
Без этого нельзя работать, это заложено в

нормативных актах. Но тот факт, что во
многих рабочих кабинетах стоят аквариумы, много цветов, на всех территориях
объединения есть специальные комнаты
отдыха, – это характерная черта «МИРа».
Существует целый ряд сугубо «мировских» материальных доплат и льгот:
частичная компенсация стоимости питания, организация доставки сотрудников
транспортом, предоставление отгулов
«мобильному персоналу», путёвок выходного дня лучшим сотрудникам, новогодние подарки детям, а также материальная помощь на свадьбы, рождения детей.
Ежеквартально на предприятии подводятся итоги результативности работы
сотрудников и лучшие награждаются на
торжественных линейках. Итоги года
традиционно подводятся на Рождественском балу. В последние годы бал украшает выступление хора предприятия, который организован в 2006 г. и стал одним из
лучших в Омске.
«Из чего же состоит наша производственная культура? – говорит А.Н. Беляев. –
Реальностью и частью жизни НПО “МИР”
стала Божественная литургия, которую
регулярно совершает священник Николай
Лукий. Храм Рождества Пресвятой Богородицы, построенный нашим объединением, – одно из красивейших зданий города. С нашей помощью возведён келейный
корпус Большекулачинского монастыря.
Сохраняя российские традиции благотворительности, поддерживаем церкви и
монастыри, детские дома, православную
гимназию и лицей, центр защиты материнства “Нечаянная радость”, помогающий нуждающимся семьям и одиноким
мамам. Мы отмечаем такие православные праздники, как Рождество Христово,
Крещение Господне, Пасха, Неделя Жёнмироносиц, Рождество Пресвятой Богородицы, День Петра и Февронии, День
памяти Георгия Победоносца. С 1993 года
мы отпускаем своих сотрудников на десятидневные рождественские и короткие
пасхальные каникулы. Наши предки всегда отдыхали в это время».

169

Мой город

В последние годы на формирование
производственной культуры НПО «МИР»
начали оказывать влияние принципы
Сувеликого русского полководца А.В.
ворова. У предприятия есть своё знамя
с изображением герба и логотипа НПО
«МИР», размещённых под известной фразой великого полководца «С нами Бог!»1.
«С 2010 года, – делится “фирменными” наработками НПО “МИР” Лариса
Владимировна Суханова, начальник отдела по работе с персоналом, – на ежеквартальных линейках, посвящённых
чествованию передовиков, лучшие подразделения награждаются переходящими
знамёнами. Лучшие работники по итогам
года получают помимо денежной премии
памятные значки со словами А.В. Суворова “Победа Вас любит!” Традиция подъёма флага НПО “МИР” на торжественных
линейках, исполнение гимна России укрепляет наши корпоративные ценности,
сплачивает и усиливает чувство гордости
и преданности своему предприятию».
С у в о р о в с к и е п р и н ц и п ы д л я
«МИРа» – это не только крылатые слова Александра Васильевича на знамени
и значках. Великий полководец, не проигравший ни одного из девяноста трёх
своих сражений, разработал целую науку,
отразив её суть в знаменитом своём труде
«Наука побеждать». Принципы суворовской науки применимы, в том числе, для
организации успешной работы производственного коллектива. На их основе созданы методики современных российских
специалистов в области управления. Данные наработки используются «МИРом»
для обучения руководящего состава и
тех своих специалистов, кто ежеднев-

но внедряет «науку побеждать» в жизнь
Бапредприятия. Приведу слова А.В.
ранова, основателя российской школы
лин-технологий: «Довольно уже искать
секреты “менеджмента”! Отечественная
история знает величайший пример лидерства – А.В. Суворов и его непревзойдённая до сих пор “Наука побеждать”.
Кладезь управленческой силы и мудрости – столь родной по духу, сколь и дефицитной в наши дни!»
Суворов был человеком глубоко верующим, любил повторять: «Бог нас водит. Он нам генерал». Каждая его битва
начиналась с молитвы и благословения
священника. «Безверное войско учить, –
наставлял генералиссимус, – что перегорелое железо точить». Эффективному
внедрению науке Суворова необходима
православная почва, в НПО «МИР» она
бережно культивируется.
«В кризисное время (2008-й год), –
рассказывает генеральный директор
НПО “МИР” А.Н. Беляев, – мы взяли на
вооружение управленческую практику Суворова. Великий полководец учил: надо
чётко обозначить и изучить “противника”, определить задачи, которые предстоит решить, направление главного удара,
разработать стратегию и тактику основных операций, т. е. план действий для
каждого подразделения, обучить “солдат”
и “командиров” и нацелить “армию” на решение наступательных задач. А дальше –
“быстрота и натиск”. Почему мы выбрали
наступательную стратегию? Принятый в
2009 году Федеральный закон “Об энергосбережении и повышении энергетической эффективности” открыл перед нами
возможность значительно расширить ры-

1
Думаем, здесь уместно процитировать великого полководца полностью: «Мы окружены горами...
окружены врагом сильным, возгордившимся победою... Со времени дела при Пруте, при Государе Императоре Петре
Великом, русские войска никогда не были в таком гибелью грозящем положении... Нет, это уже не измена, а явное
предательство... разумное, рассчитанное предательство нас, столько крови своей проливших за спасение Австрии.
Помощи теперь ждать не от кого, одна надежда на Бога, другая – на величайшую храбрость и высочайшее самоотвержение войск, вами предводимых... Нам предстоят труды величайшие, небывалые в мире! Мы на краю пропасти! Но мы – русские! С нами Бог! Спасите, спасите честь и достояние России и её Самодержца!.. Спасите
сына его...» (Речь Суворова, записанная со слов Багратиона на военном совете в монастыре Св. Иосифа.
1799 г.). – Ред.

170

Сергей Прокопьев. Флагманы омской промышленности

нок сбыта продукции в России».
Предприятие приступило к ежедневной работе по снижению затрат без снижения качества. Весь персонал был вовлечён в работу. Каждое подразделение с
того времени регулярно получает планы
по подаче предложений по уменьшению
себестоимости продукции. Интересный
нюанс – не поддерживаются предложения по сокращению штатов, так как это
нарушает базовые принципы предприятия, к которым относятся, в частности:
сохранение персонала, создание в коллективе семейной атмосферы. Суть линтехнологий в том, что их внедрение не
есть разовая акция (сделал, а дальше пойдёт по накатанной), нет, – это постоянная, не прекращающаяся, скрупулёзная
работа. Предложения от подразделений
ежемесячно аккумулируются, оцениваются, выбираются лучшие из них.
В суворовских заповедях есть такая:
«Ноша службы легка, если поднимают
её многие». А чтобы её поднимать сообща и в радость, генералиссимус учил возрождать в каждом подчинённом чувство
собственного достоинства, подвигать его
к творческому отношению к делу. При
этом призывал бережно относиться к
личности, заботиться о быте подчинённого, его профессиональном развитии и
нравственном состоянии. Ежемесячно в
подразделениях НПО проводятся собрания, на которые приглашается руководство, и даётся оценка их деятельности.
Выделяются самые достойные труженики, лучшие подразделения и лучшие работники заносятся на Доску почёта. «Стоянием города не берут», – учил Суворов, а
также: «Деятельность есть величайшее из
всех достоинств». Это стало нормой жизни коллектива НПО «МИР».
Есть ёмкая формула: «Скажи мне, кто
твой друг, и я скажу, кто ты». Она верна
и в следующей интерпретации: «Скажи
мне, кто твой заказчик, я скажу, кто ты».
Среди заказчиков НПО «МИР» известные компании: ОАО «ТГК-9», ОАО «Тюменьэнерго», ОАО «Лукойл», ТНК-ВР,

АК по транспорту нефти «Транснефть»,
«Газпромнефть», ОАО НК «Роснефть»,
ОАО НГК «Славнефть», ОАО «Варьеганэнергонефть», ОАО «Красноярская генерация», ОАО «МРСК Северо-Запада»,
ОАО «МРСК Волги», международный
аэропорт Алматы, АО «КазТрансОйл»,
ОАО «Владивосток Авиа»…
Сегодня системы НПО «МИР» по
решению проблем роста энергозатрат
внедрены более чем на 240 крупных
предприятиях. Эффективность решения
задачи энергосбережения определяется
своевременностью выявления источников потерь, разработкой энергосберегающих мероприятий и эффективной
их реализацией, дабы деньги, которые
«вылетают в трубу», инвестировались в
развитие производства. «МИР» создаёт
системы диспетчерского управления для
электрических сетей и сетей наружного
освещения, тепловых сетей и сетей водоснабжения.
Одно из энергозатратных «производств» – наружное освещение городов.
Автоматизированная система диспетчерского управления наружным освещением
«МИР-СВЕТ» предназначена для централизованного управления сетями наружного освещения с непрерывным измерением
и контролем текущих электрических параметров, потарифным учётом электроэнергии, диагностикой состояния оборудования и линий наружного освещения.
Эта система «накрыла» такие города, как
Сургут, Нижневартовск, Урай. В Омске
внедрена на улицах Красный Путь, Масленникова, Орджоникидзе, 24-я Северная,
21-я Амурская, Гагарина, сад «Сибирь»,
Метромост им. 60-летия Победы и др.
Бич энергетиков – несанкционированные потери. Попросту – воровство
электроэнергии. В масштабах страны –
потери чудовищные. Сегодня одно из
ноу-хау НПО «МИР» – система «Светофоры». С её помощью можно видеть в режиме онлайн на экране монитора на карте
Омской области все районы в «светофорном» цвете. Если потери зашкаливают –

171

Мой город

район на карте окрашен красным, потери
в допуске – зелёным, на грани – жёлтым…
Более того, система позволяет тут же вычислить до фидера (контроль тотальный), где происходит «утечка», куда
высылать бригаду хватать вора за руку.
Проект пока не реализован, разработан
на опережение, но жизнь обязательно заставит обратиться к нему.
Завершить рассказ о НПО «МИР» хочу
тем, с чего начал повествование – разговором о здании управления, которое удивило поначалу внешним видом, затем внутренней планировкой. Его необычная для
офисного здания форма возникла не по
прихоти архитектора, в «камне» отражена
философия предприятия, в основе которой ценности православия, патриотизма.
В разрезе управление выглядит как круг,
внутри которого – крест, его образуют
внутренние переходы. Здание повторяет
товарный знак НПО «МИР», он состоит из
круга, креста и буквы «М». Круг – символ
неба, крест – символ христианства, с буквы М начинается название предприятия.

Строилось управление по русским
правилам, которые создавались на основе византийской культуры и архитектуры. Это выразилось в отсутствии острых
углов, наличии купола. В цветовом решении каждого из этажей отражается одно
из времён года. Первый – осень, второй –
лето, третий – весна, четвёртый – зима.
Четвёртый этаж отдан под галерею фотохудожника Владимира Кудринского.
В лучших традициях российского
предпринимательства и благотворительности НПО «МИР» подарило Омску
церковь Рождества Пресвятой Богородицы к 300-летию города. Символичный подарок. «МИР» приблизил город
к себе, сделав кого-то из омичей прихожанами своей церкви, одновременно
«МИР» приблизился к городу, вручив
ему духовный центр предприятия. Понятие «мир» вмещает в себя и прекрасную в своём многообразии вселенную,
и общество, и общину людей, живущих
единой целью, единым порывом, единой верой…

Первый,
он же – единственный
Юрий Перминов

1. Правда –
всегда объём
жизни человека, по
большому счёту, всего две главные дороги – по одной в юности
он покидает родительский
дом, а по другой в зрелые
годы возвращается в отчий край. Совершенно не
имеет значения, что представлял собой родительский дом, в котором ты родился – был ли это маленький
домик в захолустной деревеньке, дом на
городской окраине или квартира, но память о нём сохраняется до тех пор, пока
течёт время твоей жизни. А течёт оно –
сколько Бог прикажет…
Но есть время, которое не заканчивается никогда: оно живёт нашей памятью,
оно будет жить памятью наших потомков,
и чаще всего речь идёт о людях, сопричастных к делам, которые имеют отношение
ко всем, которые так или иначе отражаются на судьбах каждого из нас – в масштабе страны, области, города… Потому-то и
бытует, кочует из очерка в очерк в названиях: «Эпоха такого-то» или ещё кого-то.
Правда, в последнее время в списки «эпохальных» людей вносят и живших исключительно для себя, ради собственной славы, пусть и чем-то знаменитых…
Леонид Константинович Полежаев…
Можно ли назвать время, все эти двадцать с лишним лет, когда он руководил
Омской областью, «эпохой Полежаева»?

Безусловно. Да только сам
герой сих заметок с автором едва ли согласится,
хотя так и хотелось вынести именно эти слова в заголовок. А всё очень просто: он не из тех, кого мы
только что упомянули. Как
ни расценивай его деятельность на посту губернатора.
А, собственно, как?
Каждый из нас, оглянувшись назад, пусть сам и ответит. По
правде. Правда – она не плоская, правда –
всегда объём. И, конечно же, не газетные
формулировки или площадные лозунги…
Одни гнут свою линию, другие – настаивают на своей. Такой вот параллельный
процесс. Но вспомним-ка геометрию Лобачевского: на горизонте параллельные
линии всегда сходятся.
Подводя же итог вступительной части нашего повествования, следует сказать и то, с чем, на мой взгляд, согласятся
все: Леонид Полежаев – один из тех, кто
определяет содержание эпохи. Пишу в
настоящем времени, поскольку эпоха эта
не закончилась, и, может быть, она ещё
не имеет своего определения…

2. Своими руками
«Четыре подпорки у человека в жизни:
дом с семьёй, работа, люди, с кем вместе
править праздники и будни, и земля, на
которой стоит твой дом», – писал Валентин Распутин.

173

Мой город

Первый губернатор Омской области
Л.К. Полежаев

…Дом, где родился Полежаев, стоял
на улице Моховой, что в Порт-Артуре.
Конечно, не в том, знаменитом дальневосточном, но омский посёлок получил
своё название в дни, когда «настоящий»
Порт-Артур был сделан главной базой
русского военного флота на Тихом океане (кстати, первыми здесь, 16 марта 1898
года по старому стилю, высадились воины-сибиряки – 9-й Восточно-Сибирский
стрелковый полк). Тогда только-только
закончилось строительство железнодорожного моста через Иртыш, а рядом с
ним и возник посёлок. Они и походили
друг на друга – омский и дальневосточный – неблагоустроенные, с небольшим
населением: в Порт-Артуре, например,
проживало тогда около четырёх тысяч
человек, едва ли больше их было и в омском посёлке. Бытует и менее «героическая» версия: с Дальнего Востока были

привезены заключённые, которые «до
этого» строили железнодорожный мост
через Амур. Горожане к вынужденному
соседству с зэками отнеслись холодно и
окрестили этот район в честь порта, который был якобы на слуху, а заключённых
назвали «порт-артурцами». Правда, строительство омского моста завершилось в
конце 1885 года, а вот дальневосточного – позднее, в 1916-м… Так что никакие
зэки не могли поднатореть на строительстве мостов к описываемому нами времени, никто никогда в Российской империи
не возил их с Дальнего Востока в Сибирь,
а первыми переселенцами, здесь обосновавшимися, были всё-таки железнодорожники, и мост через Иртыш строили
силами вольнонаёмных рабочих (как,
впрочем, и через Амур).
Омский историк Д.А. Алисов назвал
культуру Порт-Артура гибридной между

174

Юрий Перминов. Первый, он же – единственный

деревенской и урбанистической. Но в
конце 1930-х – начале 1940-х годов, да и
почти до конца прошлого века, когда там
стали появляться даже девятиэтажки,
Порт-Артур более походил на большую
деревню (ничего уничижительного в
этом слове нет и не может быть). Походил по внешним признакам, но таковой
не являлся: в деревнях, да, случались
драки стенку на стенку, даже не драки –
честные кулачные бои, иногда, довольно
редко, по пьяному делу, сосед мог покалечить или даже порешить соседа, но бандиты, гопники и прочие «криминальные
элементы» всё-таки не водились. Они не
были мифическими «потомками зэков
с Дальнего Востока»: так уж повелось в
России, что бывших зэков, освободившихся из мест заключения после отбытия
наказания, селили как можно дальше от
городских улиц, а чтобы считаться таковыми, мало было административной принадлежности к городу. Сам, аз грешный
(аз, да едва не увяз), появился на свет
на окраине Омска, и помню, как жители
моего посёлка на вопрос, куда, мол, собрался (в таких случаях надевали обычно
выходные одежды), торжественно отвечали: «В город!»
Были и другие отличия, но сейчас
речь не о них. А народ там, конечно,
жил больше трудовой, мастеровитый.
Вот и отец Леонида – Константин Антонович – сработал дом на Моховой своими руками, к труду был приучен сызмальства, родился и жил более двадцати лет
в деревне, где народ во всём обходился
исключительно своим умением и старанием, почти всякий мужик был компетентен почти во всякой работе. Чуть
плотник, чуть каменщик и т. д. В общем,
как говорится, забрось с одним топором
в любую Сибирь, он тотчас пойдёт себе
рубить избу.

3. Отцы и дети
Иван Сергеевич Тургенев, разумеется, не
«изобрёл», не «придумал» это словосочетание – оно было и ранее. Но именно после
одноимённого романа Тургенева конструкция «конфликт отцов и детей», или «проблема отцов и детей», стала устоявшейся.
Особенно она обостряется в переломные
моменты развития общества, когда старшее и младшее поколение становятся выразителями идей двух разных эпох. Попытками устранить извечный конфликт
пестрит вся история человеческой мысли.
От лет древних и до сегодня выдумываются всё новые и новые способы, как бы
вернее этот конфликт обойти, а единожды
возникший – уже погасить поскорее…
В одном из своих интервью Леонид
Константинович рассказывал: «Дед (Антон Яковлевич Полежаев. – Ю.П.) намеревался передать хозяйство моему отцу.
Это был конец двадцатых годов, отцу
шёл 21 год. В стране, охваченной вихрем
перемен, ещё не растерявшей революционного энтузиазма, молодому человеку
не очень-то хотелось навсегда быть привязанным к земле, тем более что братья
его подались в большую увлекательную
жизнь. Естественно, что на этой почве
у отца с дедом возникли препирательства. А дед был человек крутой1, сказал
как отрезал: “Не хочешь наследовать хозяйство – уходи!” И отец действительно
ушёл2. В чём был сел на поезд, то есть
взобрался на крышу вагона, и поехал куда
глаза глядят. Вот так судьба привела его
в Омск. Он потом признавался, что слез
с вагонной крыши, потому что замёрз.
А было бы теплее – поехал дальше.
Любопытная вещь: судьба, общественные катаклизмы, необходимость
кормить семью не дали отцу возможности серьёзно учиться, получить какое-то

1
Дед, по словам Л.К. Полежаева, был «крепким хозяином», держал несколько лошадей, обрабатывал землю, но в колхоз не вступал, за что, наверное, был «раскулачен», правда, сослан не был. – Авт.
2
Семья А.Я. Полежаева проживала в Саранске, входившем тогда в состав Средневолжской области, в 1928 г. ставшем административным центром Мордовского округа, затем Мордовской автономной области, а с 20 декабря 1934 г. – столицей Мордовской АССР. – Авт.

175

Мой город

Отец Константин Антонович
Полежаев
Мать Ефросинья Ивановна
Полежаева
Дед Антон Яковлевич
Полежаев

Омск. Паровоз «Ответ Чемберлену». 1927 г.

образование. Но природным умом он обладал незаурядным, сметкой и хваткой,
которые позволили сделаться ему профессионалом высокого класса…»
А на первых порах своего проживания в Омске пришлось Константину
Антоновичу поработать грузчиком в речном порту, сходить на следующий год в
навигацию и уже в 1928-м, освоившись
на новом для себя месте, «записаться» в
железнодорожники – по набору, на контрактной основе.
Выбор был осознанным. Может быть,
запало в душу многодневное путешествие
на крыше вагона, и захотелось уже самому вести состав, точно зная станцию назначения. Да и в Омске обживался неподалёку от железнодорожных путей, и
паровозные гудки, особенно звучные в

ясные зимние вечера, будоражили душу,
будто звали за собой в дальнюю дорогу…
И полились навстречу рельсовые ручьи,
а те самые природный ум, сметка и хватка
довольно скоро помогли достичь небывалой, как ещё недавно казалось саранскому
парню, высоты – стать машинистом.
Женился, встретив ту самую, единственную: его избранница, будущая мама
Леонида Константиновича Ефросинья
Ивановна, батрачила в Омске по найму,
перебравшись в город из деревни…
Не знаю, не спросил об этом Леонида Константиновича, не о том и разговор
был у нас: простил ли непослушного сына
Антон Яковлевич. Но в книге замечательного писателя Михаила Шангина «И не
только характер…»1 есть эпизод, где рассказывается о приезде Константина Анто-

С женой
Татьяной
Петровной

С сыновьями Алексеем (слева)
и Константином (справа)

1
Шангин, М. И не только характер…: док.-худож. повесть / худ. С.М. Бердников. Омск: Наследие.
Диалог-Сибирь, 2002. 390 с.: ил.

176

Дядя, Герой Советского Союза
Семён Антонович Полежаев

Мой город

новича в родной дом после двадцатипятилетней разлуки:
«…Перед дверью отец остановился. Обвёл
детей глазами, в которых читалось: “Ну что,
дети, делать? Не знаю ведь, как примут... Уехал, оставив родителя в ссоре, – пропал с концом: четверть века никаких вестей. Однако,
коль приехали, надо входить”.
Вошли.
Дед Антон Яковлевич, широкоплечий, бородатый, сидит за столом – большим, когдато вся его многочисленная семья умещалась за
ним. Обстановка в доме – более-менее городского типа.
Бабушка хлопочет у печки. Обернувшись
на дверной стук, сразу узнала сына. Замерла,
оцепенела с тряпкой в руках: “Костя!..” – и
больше ничего, застряли слова в горле.
Антон Яковлевич смотрит на нежданных гостей молча: прямой, крупнотелый,
окладистобородый – величественным таким
показался Лёве1.
Отец расцеловался с бабушкой. Та всплакнула. Дед даже не встал из-за стола. Говорит,
показывая глазами место подле стола:
– Ну, садись... что ль...
Отец сел. Дед на детей, жавшихся у порога, кивает:
– Все твои?
– Все...
Глаза деда потеплели:
– Хо-о-орошо. Два внука – хорошо...
Лёва со старшим братом оказались почти единственными внуками у Антона Яковлевича, у остальных его детей – внучки.
<…>
Настоящим родовым потомством Антон Яковлевич считал, что дети от сыновей
должны быть – чтобы не прерывалась отцовская линия.
Простил Антон Яковлевич всё своему своевольному сыну за-ради этих двух внуков. Очень

уж доволен был, что так вот чин по чину –
продолжится род Полежаевых...»
Троих сыновей забрала война у
Антона Яковлевича, вернулся только
один – Семён, Герой Советского Союза,
лётчик… Да вот и Константин – вернулся. Не с фронта, но вернулся, чтобы…
спустя несколько дней свидания с отцом
и матерью уехать обратно, в Исилькуль,
куда 1944-м его перевели начальником
паровозной колонны. Его фронт был трудовым, не менее тяжёлым и опасным, недаром в годы войны так и говорили: Железнодорожный фронт…
Константин Антонович медленно,
держа сына за руку, удалялся от отцовского дома, и даже скрип закрываемой за его
спиной двери показался ему родным и
знакомым, как многие годы назад…

Сельхозинститут
им. С.М. Кирова.
1959 г.

Но вернёмся в ноябрь 1944 года. Дом
на Моховой пришлось продать, жалко –
не то слово, не купленный, не подаренный, не чужой – построенный своими руками, казалось бы, надолго… Но приказы
не обсуждаются, тем более на фронте…
Вспомнилось откуда-то: родиной является область с радиусом, равным расстоянию, которое может пройти за сутки
рождённый здесь человек (гипотетически,
конечно). Оказывается, есть и такое, «геометрическое» определение. А какие «походы»
могли быть тогда у трёх-четырёхлетнего
Лёвы, не говоря уже о более ранних месяцах его жизни? Двор, немного улицы…
Двор – вот о нём-то и сохранились
первые неясные детские воспоминания,
вернее, лишь обрывки от них… А ещё калеки – безногие инвалиды войны, – выезжавшие по утрам невесть откуда на своих тележках: в пивную или к проходной танкового
завода, где располагался базарчик…

Автобусы
на окраине г. Омска.
Начало 1960-х гг.
Из архива
В.П. Баженова

1
«Когда мы ещё жили в Омске, моя мама одно время сильно болела, – вспоминает Л.К. Полежаев, – и за мной приглядывала соседка. Её сын Лев ушёл на фронт и почти сразу погиб, и соседка меня
называла именем сына, потом и родители стали звать Лёвой, и по сей день никто в семье Леонидом
меня не называет… Так что живу я за двоих – за себя и за того убиенного солдата, которого я никогда
не видел…». – Перминов, Ю. История семьи – история России // Тобольск и вся Сибирь: литературнохудожественный, историко-культурологический альманах. Кн. 25: Сибиряки и Победа. Т. 4, ч. 2: В труде
как в бою. С. 625. Тобольск: Возрождение Тобольска, 2015.

178

Главный корпус ОмГАУ им. П.А. Столыпина

Юрий Перминов. Первый, он же – единственный

Зима в бывшем городском саду. Рядом – поруганный Никольский казачий собор
(в пристрое справа – общественный туалет). 1965 г.

В памяти остался и день расставания
с родным домом…
Паровоз отца, с прицепленной к нему
теплушкой, стоял в Куломзине. Там, в
теплушке, уже находился весь семейный
скарб и мать с двумя детьми – братом и
сестрой Лёвы, которого оставили на попечение соседки, как раз той, что и дала
ему это имя, ставшее более родным, чем
«метрическое».
Константин Антонович вернулся
за Лёвой, в последний раз окинул нелёгким взглядом дом, ставший уже чужим – по принадлежности, не по рождению. Резкий порыв морозного ветра
качнул плохо закреплённые новой хозяйской рукой ставни, и они заскулили
по-собачьи прощально…
Дорога в Куломзино, если напрямки,
была только одна – через рано промёрзший Иртыш, но она убаюкивала и согревала под мерное биение большого отцовского сердца: вот так, за пазухой, и нёс
младшего сына железнодорожник Полежаев, раздумывая попутно о будущем обустройстве в Исилькуле, через который не
раз водил составы на запад...
В теплушке было холодно, и Константин Антонович взял четырёхлетнего Лёву
к себе – в паровозную будку, где, над лотком с углём, имелся довольно вместительный стеллаж для чайника с водой, сундуков, личных вещей железнодорожников.
Вот там и ехал до нового места свой
жизни будущий первый губернатор Омской области, и заворожённо смотрел на
работу подчинённых отца: кочегар ловко
управлялся с раскалённой задвижкой,
раскрывая створки топки, а его помощник, большой и молчаливый, давно скинув бушлат1, бросал туда тяжёлой лопатой уголь. Выхлёстывало пламя, готовое,
казалось бы, спалить всё вокруг…
Вот это пламя, а ещё гимнастёрку помощника кочегара – тёмную, латанную –
больше всего Лёва и запомнил…

«Омский острог, знавший Достоевского, –
не какая-нибудь сколоченная из теса наспех
ГУЛаговская пересылка…» (А.И. Солженицын)

За окном паровоза темнело. В той стороне, где скрылось солнце, на другом конце земли остался первый в жизни большой город, но тогда, в сознании мальца,
он полностью вмещался в родительский
дом, двор и часть Моховой улицы – вот и
весь, пожалуй, «радиус».

4. Первые путешествия
Дом на Моховой давно снесли, и часть
этой улицы ныне занимает территория
«Трансмаша»…
Подростком и чуть постарше Леонид
Полежаев потом бывал в Омске: садились
с друзьями в состав, который шёл из Омска
до Пикетного – паровоз там останавливался, чтобы заправиться углём и водой, а мальчишки добирались до города уже на другом,
потом из Омска – в Пикетное, зная, когда
их, «исилькульский», паровоз отправится
обратно. Правда, когда по этому маршруту стал ходить электровоз, приходилось и
спрыгивать и запрыгивать уже на ходу поезда… Летнее мальчишеское увлечение, как
говорит Леонид Константинович.
Одна из таких поездок – на футбол…
В 1957 году команда ЦСК МО летела
на кубковую игру в город Сталинск (совре-

1
Чтобы «завести» холодный паровоз и поднять в ней давление пара до рабочих 14 атмосфер, нужно топить локомотив часа четыре, перебросав в топку около полутонны угля. – Авт.

Студентки Омского СХИ. Начало 1960-х гг.

181

Мой город

Центральный рынок. Начало 1960-х гг.
Съезд с моста на Ленинградскую площадь. 1960 г.

менное название – Новокузнецк). По пути
было решено сделать остановку и сыграть
товарищескую игру 20 августа в Омске. Но
в этот день команда «Красная звезда» (название «Иртыша» в том году) находилась
в дальневосточном турне. В соперники
армейцам отрядили сборную города. А в
составе ЦСК МО играли ведущие футболисты страны: И. Беца, Г. Апухтин, А. Крутиков, В. Емышев, Ю. Беляев, а в воротах
блистал знаменитый Б. Разинский, олимпийский чемпион, правда, получивший
свою медаль спустя полвека. Ему в тот
вечер было не так жарко, как его визави,
пропустившему шесть мячей1.
На стадион «Динамо», где проходил
матч, исилькульские ребята «проникли»
задолго до начала матча и почти полдня
просидели там в его ожидании. Билеты у
них были входные, без мест, но какое это
имело значение? Как и то, что омичи проиграли с таким счётом. Доехали тогда уже

до Куломзино, из Куломзино же – домой, а
надо было не ошибиться с поездом, могли
сесть и в тот, что идёт на Тюмень, а надо в
тот, что на Челябинск… «Нужный» вычисляли по семафорам: «Опытные были», –
улыбается Леонид Константинович.
Этот «опыт» пригодился Полежаеву,
когда он учился в техническом училище в Петропавловске (Казахстан): ездил
компанией, а в ней были и девчонки, в
Исилькуль на танцы…

5. Обед без прописки
– Учась в исилькульской школе, в 14–15 лет
ходил на строительную площадку, – рассказывает Леонид Константинович, – там
работал подсобным рабочим. Уже в 16 лет
полюбил специальность каменщика.
Полежаев утверждает, что и сейчас
может печь сложить. Верю. Ну, то есть,

1
Сокуров, В. Гордость омского футбола. Александр Петров. Официальный сайт ФК «Иртыш»
(Омск). Режим доступа: http://fc-irtysh.ru/novosti/2131-gordost-omskogo-futbola-aleksandr-petrov.

182

Станция Омск. 1960 г.

Мой город

при этих словах, у меня не вырвалось,
к примеру: «Ну да?!» или что-то вроде.
В беседе он говорит неторопливо, негромко – основательно. Как говорит, так и живёт. Можно добавить – последовательно,
когда любая неудача не останавливает, а
наоборот, подвигает на поиски новой дороги, не менее, а то и более трудной.
В 1958 году Леонид окончил школу
в Исилькуле и в первый раз, как он выразился, «легально» приехал в Омск, поступать в речное училище – Константин
Антонович дал немного денег на первое
время, может, и не одобрив выбор сына,
поскольку хотелось (а какому отцу не хочется?), чтобы тот пошёл по его стопам.
Но и не возражал особо, специальностьто надёжная, трудовая, да и как было не
вспомнить расставание со своим отцом…
– Со мной ещё приятель был, – продолжает вспоминать Полежаев, – пришли с
ним в приёмную комиссию, написали, как положено, заявления, а нам говорят: «Документы принять не можем, у вас нет омской прописки». Понятно, удивился: «Так я родился
здесь, вот моя метрика, посмотрите!» Нет,
они гнут своё: «Прописки нет, вы не имеете
права на проживание в городе». Омск-то «закрытым» городом был, а чего «закрывать»
от обычных парней, живущих в той же области? Вот такие перегибы, я считаю, были,
не отошли ещё от «разоблачений агентов иностранных разведок», хотя и тридцатые годы
давно позади были, и война тринадцать лет
назад закончилась… В общем, ушли несолоно
хлебавши, ну куда мог пойти парень, которому и восемнадцати ещё нет, искать правду – в
городе, где у него и родных-то не было…
Перешли через Железный мост Омку, увидели столовую. Робея, впервые в жизни переступили порог такого заведения, да ещё в центре
города. Но голод не тётка, взяли по борщу,
котлете и компоту. Помню, пять рублей заплатил, немалые тогда деньги, дореформенные ещё…
Друзья, немного повеселев после сытного обеда, побродили какое-то время по
городу, а потом отправились на железно-

Юрий Перминов. Первый, он же – единственный

дорожную станцию, сели на товарняк и
вернулись в Исилькуль. Стали думать: а что
теперь делать? И тут Лёву осенило: «А вот у
нас тут Петропавловск рядом, давай туда!»
Тогда, понятное дело, никто и не думал, что это вот – Россия, а это – Казахстан, был «единый и неделимый», или,
как пелось в гимне, «нерушимый» Советский Союз.
Терять было нечего, думалось, что
если Петропавловск – областной центр,
то он ничуть не меньше и не хуже Омска.

6. «Мы – кузнецы...»
Хуже или лучше – вопрос из разряда «жениться или не жениться», сердце само
решает, а вот то, что в областном центре
можно найти, куда пойти учиться, выглядело бесспорным. Петропавловск, правда, оказался, после омских впечатлений,
совсем небольшим городом, с «купеческим» центром, да никакого значения это
обстоятельство уже не имело, почти сразу
же парни увидели объявление о приёме
на учёбу в техническое училище № 10 завода им. Куйбышева.
– Меня тогда не то что бы совсем не интересовало высшее образование, но не хотелось
поступать сразу, было поначалу какое-то отчуждение, – признаётся Леонид Константинович, – хотя брат уже учился в институте. Хотелось «пощупать» чего-то другого,
более настоящего, как мне казалось.
В училище нас приняли охотно, предложив на выбор несколько специальностей – токаря, фрезеровщика, сварщика… У меня всё
это энтузиазма не вызвало, а когда было произнесено слово «кузнец», я безоговорочно решил:
это то, что мне нужно: грохот, огонь, размах
богатырский… Да и читал я уже тогда много, знал, что в мифологии кузнец – сильный
и отважный человек не только внешне, но и
внутренне.
Действительно, в давние времена без
мастерства кузнецов нельзя было ни на
пахоту, ни на войну выйти. Ремеслу ты-

184

Награждение передового района

сячи лет! А если вспомнить древнегреческого Гефеста, гоголевского Вакулу,
лесковского Левшу…
Вот только Левша второй половины
двадцатого века уже не занимался творчеством – в его руках был сложный процесс
изготовления штампованных изделий,
при том что сама технология осталась
практически без изменений. Металлическую заготовку нагревают в печи до нужной температуры, затем подают на ковочный молот и доводят до определённых
форм. Кузнец клещами по транспортёру
или специальными машинами подаёт заготовку под молот, делает удар (силой в
несколько тонн), получает штамповку,
после чего на обрезном прессе удаляет
облой1. И так на протяжении нескольких
часов «горячей» смены под аккомпанемент постоянного грохота, в гари остывающего и взвеси частиц раскалённого
1

металла. Бывший школьник становится
мужчиной – у него расправляются плечи,
появляются мышцы…
Сам я, отслужив в армии, работал на
танковом заводе им. Октябрьской революции (ПО «Трансмаш»), на гальванике, но зашёл однажды в кузнечный цех к
своему соседу по лестничной площадке
(у меня закончилась первая смена, а он
вышел во вторую), стал, на положенном
по технике безопасности расстоянии, наблюдать за его работой и… забыл про всё
на свете, настолько заворожил меня этот
величественный труд (надо же, какой
эпитет высверкнул из-под клавиатуры, а
все другие словно испарились)…
Потом сосед говорил мне: «Кузнец –
интересная профессия, она не однотипная: детали все разные, как и технологические процессы, здесь нет однообразия.
Кузнец должен быть думающим».

Облой (от слова «облить») – излишки материала, остающиеся на детали после обработки.

185

Мой город

А Лёва-Леонид Полежаев, освоив за
год профессию, ещё столько же трудился
на петропавловском заводе, зарабатывая
приличные деньги…
Казалось бы, живи и радуйся, тем более уже и уважение к тебе со всех сторон
имеется. Но поселилось в душе скребущее чувство неудовлетворённости собой,
словно что-то важное мимо проходит,
бесследно теряется. Читал, как здесь уже
было сказано, кузнец Полежаев много,
и совсем не приключенческие романы,
хотя и без них не обходилось, а всё больше классику, исторические книги… Замечено: чтение высоких и умных книг делает человека прямоходящим, не гнущимся
в поясе, и это главное. И нет, не чувство
превосходства над теми, с кем вместе работал, возникло, да и откуда ему взяться,
если он был таким же, как все они, в поте
лица своего добывающим свой обожжённый, пропахший потом хлеб. Он был с
ними на равных в этом, но в другом – всётаки отличался: не было никакого интереса ко всем этим обычным, для заводских
мужиков, разговорам (понятно, каким),
выходным, когда для тела – кровать, если
кто диваном не обзавёлся, а для души –
поллитровка… Вот уже и приличная зарплата перестала приносить удовлетворение, если вообще приносила…
А тут и брат пишет: «Приезжай, если
так, в августе экзамены, ты поступишь…»
Машиностроительный завод им. Куйбышева (№ 239) был эвакуирован в Петропавловск из Подмосковья в 1941 году,
и выпускал в основном продукцию для
военно-морских сил: морские мины, глубинные бомбы, торпеды. Не только во

Есть о чём поговорить с Черномырдиным…

время войны, но и после1. Поэтому ему
давали квоты на поступление в Ленинградский кораблестроительный институт2, то есть молодые рабочие, хорошо
зарекомендовавшие себя в производстве
бомб и торпед, уничтожающих корабли,
вполне могли научиться и строить их. Полежаева вызвали в отдел кадров, что есть
и для него такая квота.

С Президентом РФ В.В. Путиным

7. «Городской асфальт –
не моя “почва”»
Ленинград показался сибиряку слишком
далёким городом, да и сомнение возникло: а хватит ли ему знаний, чтобы не
опозориться там, всё-таки вуз более чем

1
Преобразован в рамках государственной приватизации в 1994 г. в АО «ЗИКСТО», в настоящее
время производит полувагоны, колёсные пары грузовых вагонов, канистры, паяльные лампы для внутреннего рынка и на экспорт в Россию.
2
Санкт-Петербургский государственный морской технический университет (до 1990 г. – Ленинградский ордена Ленина кораблестроительный институт, в 1990–1992 гг. – Ленинградский государственный морской технический университет). Как сообщает Википедия, единственный в России
технический вуз, который на трёх основных факультетах готовит морских инженеров-специалистов
мирового класса по проектированию, постройке и технической эксплуатации морских судов, боевых
надводных кораблей и подводных лодок, технических средств обеспечения разведки и добычи нефти,
газа и других полезных ископаемых на морском дне.

186

С Патриархом Московским и всея Руси Алексием

С Полежаевым
интересно всем
(слева – Р.А. Абрамович,
справа В.А. Третьяк)

С министром
обороны РФ
С.К. Шойгу

Ким Чен Ир
на своём знаменитом
бронепоезде
добрался из Пхеньяна
до берегов Иртыша.
Август 2001 г.

На Крапивинском
месторождении

А.И. Солженицын
в Омске. 1994 г.

Митрополит
Омский и Тарский
Феодосий и
губернатор
Омской области
Л.К. Полежаев

Мой город

серьёзный, а у него за плечами районная
школа, да и два года уже после её окончания прошло? Поразмышлял, поразмышлял и… в северную столицу не поехал.
Отправился в Омск – в сельскохозяйственный институт, тогда – им. С.М. Кирова1, сдал, по совету старшего брата,
документы на гидрофак, дескать, это перспективно, интересная инженерно-строительная работа, а тут ещё полосы газет
о Каракумском канале (тогда как раз достраивали вторую очередь, а впереди
были ещё и третья, и четвёртая, и пятая,
вплоть до 1988 года) и других «великих
стройках коммунизма».
Довольно легко Леонид Полежаев
сдал вступительные экзамены…
Шёл 1960 год, запрет на постоянную
прописку продолжал действовать, но
институты давали временную на срок
обучения.
– Таким вот «лимитчиком» я и жил в
Омске во все годы учёбы в сельхозинституте, который окончил в 1965 году, – пожалуй, без какой бы то ни было обиды в голосе говорит
Леонид Константинович и продолжает: –
Те годы казались мне самыми благополучными из всех прожитых к тому времени – была
хрущёвская «оттепель», если помните, названная так по одноимённой повести Ильи
Эренбурга. Но тем не менее это было и сложное
время. Стипендия по тогдашним деньгам небольшая – 230 рублей. Нужно было заплатить
за общежитие, одеться, питаться… Кому-то
помогали родители. Но я считал себя самостоятельным человеком и стеснялся у них что-то
просить. Тем более отец у меня был на пенсии.
Поэтому зарабатывал деньги сам – разгружал
баржи. Когда открывалась навигация, мы ходили бригадой – подбирались крепкие ребята.
Осенью нас увозили в совхозы на уборку… На заработанные деньги и жил…
Помню, украли у меня пальто в институтской столовой, и полтора месяца я «ще-

Юрий Перминов. Первый, он же – единственный

голял» в обычной фуфайке, то есть был «ватником», как сейчас говорят. Накопил денег на
дешёвенькое пальто, переоделся…
Главное событие тех лет – женился.
Жена – Татьяна Петровна – омичка, из Ленинского района.
Но предстояло новое расставание с
Омском, самое длительное – почти на
23 года.
В Омске Леониду Константиновичу
оставаться не хотелось, и дело тут не в
каких-то юношеских обидах или в том,
что этот город не пришёлся к сердцу.
Омск не мог быть для него чужим, хотя и
не принял в своё время, впрочем, не сам
город, а те, кто объявил его «закрытым».
Ладно бы только для иностранцев…
А тогда, в середине 1960-х, он рассуждал так: «Не тянуло получить распределение
в Омск, где моей профессии инженера-гидротехника не было в то время реального практического применения, потому здесь я мог
просиживать штаны в конторе, быть мальчиком на побегушках, тратить молодость на
бумажную работу… Городской асфальт – не
моя “почва”…»
Но распределение, к счастью для Полежаева, было другим.
Похожие слова были сказаны и спустя 47 лет, 12 мая 2012 года, когда он в
последний раз общался с журналистами
в ранге руководителя Омской области:
«Я не пустым человеком хотел быть. Я здесь
родился. Поэтому я бы хотел провести отведённое мне время с большей пользой. А должности... На Востоке есть такое определение:
лучше быть головой мухи, чем задницей слона.
Поэтому я задницей слона не хотел быть ни
в какие времена. У меня всегда были самостоятельные участки работы, которые мотивировали и к творчеству, и к хорошим результатам деятельности».

1
Постановлением Правительства РФ № 389 от 24 апреля 1994 г. и Приказом Минсельхозпрода РФ
№ 128 от 31 мая 1994 г. на базе трёх вузов – Омского сельскохозяйственного института, Омского государственного ветеринарного института и Омского института переподготовки кадров и агробизнеса –
создан Омский государственный аграрный университет. В 2011 г., по инициативе губернатора Омской
области Л.К. Полежаева, получил имя П.А. Столыпина.

190

Губернатор Омской области Л.К. Полежаев и президент объединения
АООТ «ОНПЗ» И.Д. Лицкевич (1946–1995)

8. С верой в людей
Здесь мы не будем подробно рассказывать о
23 годах отсутствия Полежаева в Омске. Зачем повторять то, о чём рассказано и самим
Леонидом Константиновичем (в книгах,
интервью), и уж тем более перелопачивать
домыслы и сплетни, которыми обросла его
биография уже в родном городе. Не сама по
себе обросла, а как в одном дамском романе: «…На галереях толпились журналисты
и литераторы. Отчаянно скрипели перья,
газеты выходили с броскими заголовками.
Некоторые досужие писаки уже набрасывали планчик пьесы или романа».
Сам, было дело, проиграл губернатору иск о защите чести и достоинства, хотя
таких «планчиков» не набрасывал, слухов не распускал, сплетен не цитировал.
Жаль, не решился в те годы записаться к
нему на приём, думаю, принял бы…
В 2014 году, когда мы вместе с президентом фонда «Духовное наследие»
Л.К. Полежаевым и руководителем фонда «Возрождение Тобольска» А.Г. Елфимовым ездили в Тару представлять книгу,
посвящённую этому городу (совместный

проект двух благотворительных организаций), вышедшую в издательской серии
«Альманах “Тобольск и вся Сибирь”», я
вспомнил об этом эпизоде своей биографии. Правда, перед этим мы уже не раз
пообщались, и я задал ему все свои прежние вопросы, и каждая наша встреча, каждый его ответ были для меня открытием
этого человека. Так вот, моё «признание»
никак не переменило нашего тона общения и его содержания.
Но из этого не надо делать вывод, мол,
Полежаева эти нападки никак не задевали.
Быть может, только святые радовались,
когда их оскорбляли и клеветали на них,
памятуя девятую заповедь блаженств: «Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать
и всячески неправедно злословить за Меня.
Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша
награда на небесах: так гнали и пророков,
бывших прежде вас» (Мф. 5: 11–12)…
Вот процитировал Евангелие от Матфея и тут же вспомнил историю «картофельных бунтов» – когда крестьяне сажали только что появившуюся в России
картошку, но не знали, что нужно употреблять в пищу её клубни, и пытались есть

191

Мой город

ядовитые картофельные плоды – что
приводило к отравлениям. Тогда они гневались на картошку и на правительство,
которое её ввезло.
Не стоит и говорить, чем стал со временем этот продукт для России, и… не
был ли я сам таким же «крестьянином»,
даже если говорить уже не о картошке?..
…И всё-таки пройти мимо 23 лет пребывания Л.К. Полежаева нельзя и в книге,
где заявлена другая тема. Мало ли, вдруг
кто-то не знает, чем он занимался в Казахстане? Многие, кстати, до сих пор убеждены в том, что он… «замаскировавшийся
этнический казах», Омск для него чужой
на все четыре стороны, в соседней республике он руководил крупной ОПГ, а когда
переехал в наш город, «организовал банду по торговле человеческими органами»
и гнал (в личных целях) местную нефть
в Папуа – Новую Гвинею (это в Океании,
там ещё на хири-моту говорят, любимом
языке первого омского губернатора).
Всего лишь процитирую кратко.
С 1965 г. работал мастером, прорабом,
начальником
строительно-монтажного
управления «Целинкрайводстрой» (г. Павлодар, Казахстан), был главным инженером
Павлодарского областного управления мелиорации и водного хозяйства, заместителем
начальника областного управления сельского
хозяйства, управляющим трестом «Иртышканалстрой» в Павлодарской области Казахской ССР;
1976–1982 гг. – начальник управления
строительства канала Иртыш – Караганда;
1982–1987 гг. – первый заместитель
председателя исполкома Карагандинского областного Совета народных депутатов.
В 35 лет – начальник крупнейшего
строительства… Это сейчас появились
уже и 30-летние министры, тяжелее, к
примеру, авторучки ничего в своей жиз-

ни не державшие. Впрочем, несколько
перефразируя одного отечественно-киношного «крёстного отца», зачастую «министр – это не должность, это счастье».
Но в те времена для такой должности
нужно было обладать высочайшими профессиональными качествами, кои устанавливаются не по анкетной бумажке:
– Там словоблудием и шелухой никому голову не заморочишь. Тебя раскусят за пять
минут, – ответил не так давно Леонид Полежаев на вопрос корреспондента «Делового Омска»1. – Пришлось показывать
характер. Были очень авторитетные люди,
с которыми я сразу отказался работать.
Главный инженер строительства, его зам…
Уволил! Это были люди другой крови. Они не
вписывались в мою систему управления…
А так Леонид Константинович говорил на своей последней, в должности губернатора, пресс-конференции на посту2:
– Что такое, например, строительство
канала Иртыш – Караганда? Союзная стройка, сложнейшие климатические, географические условия. Это всё, что связано с организацией не площадочной, а линейной стройки.
Это не какая-то площадка, это не Концертный зал, например, и не «Арена Омск». Это
стройка, развёрнутая на протяжении 600 километров. Её надо видеть, её надо знать, надо
учитывать все детали. А когда у тебя не хватает опыта... Меня назначили начальником
строительства, когда мне было всего 35 лет.
Я и до этого, конечно, не был неизвестным,
а был управляющим треста там же. Но это
всё-таки трест, ограниченный коллектив и
ограниченный участок работы. Это было совершенно иное качество, и недостаток опыта,
безусловно, сказывался. И я мог этот недостаток наверстать только огромной работоспособностью – подменяя кого-то, перекладывая
рычаги управления с каких-то участков на
себя, очень много двигаясь, вникая, работая с
людьми, прислушиваясь к опыту зрелых спе-

Жоглик, С. Леонид Полежаев: «Священников на троне не бывает…» // Деловой Омск. 2015.
№ 4 (057), 3 февраля.
2
См.: Криль, Е. Заключительная пресс-конференция губернатора Омской области Л.К. Полежаева // ИА «Омск Здесь». Режим доступа: http://omskzdes.ru/interviews/22499.html.
1

192

Успенский кафедральный собор. Фото О. Деркунского

Собор Рождества Христова
на Левобережье.
Фото О. Деркунского

Главный храм Ачаирского Крестового
монастыря Успенский собор с колокольней.
Фото О. Деркунского

Мой город

Юрий Перминов. Первый, он же – единственный

Понятно, что дни его работы в министерстве были сочтены, поэтому он
и принял предложение ЦК Компартии
Казахстана работать первым заместителем председателя Карагандинского облисполкома.
– Что такое Карагандинская область,
вам рассказывать не надо. Таких промышленных узлов в Советском Союзе было несколько – Караганда, Донбасс, Кузнецкий комбинат и, пожалуй, всё. Это очень сложная
работа, и, безусловно, там я приобрёл тот
необходимый опыт, который мне пригодился в Омске… – Леонид Константинович
замолчал, словно в ожидании нового вопроса, но «повествовательное» расстояние от Караганды до Омска не предполагало долгой паузы.
Продолжение последовало спустя
несколько секунд, откуда и стала понятной причина возвращения Полежаева на
родину…
Никольский казачий собор. Фото О. Деркунского

циалистов. Шла учёба. Пожалуй, это был
сложный период, потому что мне приходилось
догонять. Я не могу сказать (ни тогда не говорил, ни сейчас), что был готов к этой миссии.
Вера в меня была у людей, потому что тогда
это непросто происходило – это утверждалось
в ЦК КПСС, там просвечивали, рекомендации
давали, за меня отвечали ещё люди. И не подвести этих людей, не подвести себя, не сдуться,
выдать продукт – было главной задачей. Поэтому, конечно, это были сумасшедшие годы
с точки зрения и жизни, и деятельности, и
организации такого предприятия.
В официальных биографических
сведениях не сообщается о предполагавшихся назначениях, даже когда за ними
стоят конкретные предложения. Но их
подоплёка зачастую бывает «ключевой»
в оценке личности, если под оной понимать человека, живущего не «внутри
себя» и для себя.
…В начале 1980-х «наверху» возникла идея перебросить в Волгу для попол-

нения бассейна Каспийского моря стоки
рек северо-запада России, в частности
Северной Двины. Уже было принято решение о начале подготовительных работ.
И город Вологда назначался центром
переброски, где должна была готовиться
строительная база для переброски.
Когда Леонид Константинович получил предложение принять участие в
реализации этого проекта, то первым
делом поехал ознакомиться «вживую»
с предполагаемым маршрутом и с проектными проработками, которые оказались, мягко говоря, «сырыми». Пошёл в Министерство мелиорации, в ЦК
КПСС, заявил: «Можете вы это делать,
но без меня».
– Я точно представлял, что было бы с
северо-западной частью нечерноземной полосы России, если бы реализовался этот проект, – спустя годы поведал журналистам
Л.К. Полежаев. – Мы утопили бы под гидроузлами и руслом этой магистрали половину северо-запада…

196

9. Кровь не пролилась
Кто из нас в начале второй половины
1980-х годов мог догадываться, что маховик распада Советского Союза был уже
запущен? А в конце 1986-го Полежаев
это уже понимал, поскольку стал непосредственным участником декабрьских
событий в Казахстане. Всё началось в Алма-Ате, когда 15 декабря, буквально в течение нескольких минут, 75-летнего первого секретаря ЦК компартии Казахской
ССР Кунаева заменили на Колбина, которого привезли из Ульяновска, и на следующий день молодёжь вышла на митинг
против этого назначения, с требованиями избрать на этот пост казаха или хотя
бы казахстанца. Как пишет генерал КГБ
Филипп Бобков, «…перед собравшимися выступило несколько руководителей
республики, пытаясь уговорить их разойтись, но всё было безрезультатно. В целях
недопущения беспорядков к площади
1

приказали подтянуть внутренние войска.
<…> Уговоры не увенчались успехом, зато
дали результат призывы подстрекателей.
Собравшиеся на площади с громкими
криками бросились на штурм здания ЦК,
пытаясь опрокинуть шеренги солдат, милиции и пограничников. Завязалась драка. В ход пошли колья, арматура, камни,
солдаты вынуждены были применить
ремни и дубинки. Число погромщиков
множилось…»1
А 19 декабря начались волнения в Караганде…
Уличную проблему фактически пришлось решать Полежаеву, а ситуация
была сложной, тем паче нашлись «умники», предложившие ввести в город войска
или натравить на студенческую молодёжь
шахтёров. И в том, что в Караганде, в отличие от Алма-Аты, не было жертв, немалая
заслуга именно первого заместителя председателя облисполкома. Что интересно,
потом эти же «умники» на заседании бюро
обкома требовали суровых наказаний для
студентов, и только Полежаев призывал
никого не отчислять, не сажать в тюрьму – кровь-то не пролилась… В итоге
репрессии в Караганде были менее жёсткими, в разных источниках говорится
только о пяти арестованных, правда, партийное руководство с настороженностью
стало смотреть в сторону первого зампреда. А он ещё и от партийных должностей
отказывался, например, не поехал секретарём обкома в Гурьев…
Его никогда не прельщала эта работа,
а тогда Леониду Константиновичу стало
понятно, что распад Советского Союза не
за горами. Конечно, причины были куда
глубже, чем замена казаха на русского во
главе республики.
– Это чувствовалось в национальных республиках, хотя Россия ещё спала. Я понял,
что время русских в Казахстане закончилось,
а следовательно, и моё, – подводит итог своим воспоминаниям о Караганде Леонид
Полежаев.

Бобков, Ф.Д. КГБ и власть. М.: Ветеран МП, 1995.

197

Мой город

10. Возвращение
Итак, возвращение в Омск спустя два
с лишним десятка лет. А его могло и не
быть. Или… не могло не быть?
Спрашиваю:
– Когда возвращались, имели представление, чем будете заниматься?
– Знал, конечно. Я общался с омским облисполкомом. Тогда заместителем председателя
облисполкома по сельскому хозяйству был Евгений Григорьевич Коновалов, толковейший человек, замечательный профессионал, он потом
работал и моим заместителем. А в тогдашней
структуре облисполкома было областное управление водного хозяйства. Это была ничтожная
организация, которая почти ничего не строила, совершенно не использовала ресурс мелиоративного строительства, за счёт которого
можно было очень много сделать, в том числе
и гидроузел на Иртыше. Так вот, её начальник выходил на пенсию, и мне предложили эту
должность. Правда, стеснительно, я же был
первым заместителем председателя Карагандинского облисполкома, а что такое Караганда с областью? Это месторождения золота,
молибдена, вольфрама, цинка, свинца, марганца… Это Карагандинский угольный бассейн,
крупные предприятия машиностроения, металлообработки и пищевой промышленности.
Это не только Караганда, но и Темиртау,
Джезказган… «Всесоюзная кочегарка», как называли тогда эту область, где я был, по сути,
хозяйственным руководителем, поскольку председатель-казах был фигурой номинальной: у
меня был прямой провод с первым секретарём
обкома, с ним и общался, когда возникала необходимость (секретарь занимался в основном
партийными делами, а я – хозяйственными).
На предложение омичей ответил, что
мне без разницы, только жильём обеспечьте, это мой выбор. В итоге приехал в Омск
в 1987 году. В Минводхозе, в Москве, где меня
хорошо знали, никаких препятствий не

чинили, мол, делай, что хочешь, будем помогать. Там были даже рады, что появился квалифицированный человек в системе.
Я сразу реорганизовал управление в объединение «Омскводстрой», свёл в одно целое все водохозяйственные организации (они были разрозненными), организовал несколько новых,
начал строить железобетонный завод, завод
по производству полиэтиленовых труб, завод
по производству дождевальных машин «Фрегат» в Таврическом районе…1
Потом, в 1989 году, ушёл из жизни
В.К. Карпенко, начальник облплана, первый
заместитель председателя Омского облисполкома… Уже шла «перестройка», во всю дербанили «мелиорацию», помните все эти крики
«творческой интеллигенции» про уничтожение почвы, порчу рек, экологический вред и
прочий бред? Кстати, вся критика советской
власти началась именно с мелиорации…
Меня вызвали в обком и предложили занять должности умершего Карпенко. Я ответил: «Конечно, я благодарен вам, вы дали мне
должность, жильё, но следует понимать, что
вы обязательно столкнётесь с неприятием вашего решения. Вы не опасаетесь, что за моё,
известное всей стране, мелиоративное прошлое на вас может обрушиться критика?»
Ничего, ответили, переживём.
Так состоялось моё новое назначение.
В 1990 году председателя облисполкома избрали первым секретарём обкома КПСС, а
меня – на его место…
Так что руководил я областью именно с
того времени… Спустя год – путч, и 11 ноября 1991 года был назначен главой администрации Омской области…
– Леонид Константинович, а какой вы
застали Омскую область в 1987 году?
– Должен сказать, что тогда область в
основном билась за рекордные надои, урожай, и
была некая иллюзия всеобщего благополучия, от
которой многие омичи не избавились и поныне. Да, о покойных принято либо не говорить

1
«Достроить не удалось, застала, или, лучше сказать, помешала “революция”. Ещё бы два-три года
(успел поработать только полтора) – и он, ничтоже сумняшеся, видел в Омской области мощную водохозяйственную систему... Не дано было...» (Шангин, М. И не только характер…: док.-худож. повесть /
худож. С.М. Бердников. Омск: Наследие. Диалог-Сибирь, 2002. 390 с.: ил.

198

Юрий Перминов. Первый, он же – единственный

вообще, либо говорить хорошо, но это если речь
идёт о простых людях, но мы говорим о руководителе области, каким в тогдашней государственной иерархии являлся первый секретарь
обкома. Конечно, Манякин долгое время возглавлял область, целое поколение при нём выросло,
а вообще-то, с моей точки зрения, руководителем он был недальновидным и допустил много
ошибок в структуре построения экономики области. По сути дела, он создал нерабочую экономику. Парадокс: аграрный регион не имел
до девяностых годов прошлого века никакой
перерабатывающей промышленности, будучи
мощным производителем продовольственной
продукции! Это как Россия сидит на одной нефтегазовой игле, так и Омская область сидела
при Манякине на одном сельском хозяйстве, а
сельское хозяйство при отсутствии местной
переработки сырья мало что даёт. Представляете, Лузинский комплекс не имел собственной переработки! Скот забивали, туши – в
холодильник, а потом их куда-то отправляли.
Был один молочный завод в Омске, который делал кислый кефир, и это вся тогдашняя омская
перерабатывающая промышленность.
Ситуацию необходимо было исправлять.
Пищевая промышленность при мне в области
создана практически с нуля, и стала давать
доходов в областной бюджет столько же, сколько «Сибнефть», а почему тогда этим не занимались, не знаю. От них требовали пуды
хлеба, литры молока, тонны мяса, и они это
гнали. Не было никакой гражданской промышленности, одна «оборонка». А когда она
рухнула, Омская область села на мель… Но
проклинать начали меня, дескать, это я развалил оборонную промышленность, а что я
мог в тех условиях сделать – танки заказывать, при том, что государству они стали не
нужны? Или самолёты делать? Зарплату людям нечем было платить…
– Не трудно было на первых порах?
Всё-таки не были частью сложившейся
здесь номенклатуры, семьями не дружили, на охоту вместе не ездили, в одной
бане не парились…
– Я и сейчас на охоту не езжу, всю жизнь
у меня были другие интересы – книги, отечественная история, мировая философия…

Что касается трудностей… Нет, у меня
их не было. Потому что за моей спиной уже
были все те проблемы, которые потом переживала Россия в связи с распадом, – они происходили в Караганде начиная с 1986 года. Забастовки, стачки, митинги… Я бы никому
не посоветовал видеть разъярённых шахтёров,
тем более пытаться с ними разговаривать.
Но мне удавалось. Поэтому здесь были нормальная работа и перестройка одного механизма госуправления на другой, одной экономической системы на другую.
Но и «оборонка» всё-таки не рухнула,
удалось спасти предприятия…

11. Шевелить мозгами
Ещё в 90-е годы по инициативе губернатора Омской области Леонида Полежаева и
под эгидой межрегиональной ассоциации «Сибирское соглашение» была разработана программа «Сиб ВПК Нефтегаз».
Её основная идея – перепрофилирование
части мощностей оборонных предприятий Сибири на выпуск оборудования для
нефтяной и газовой промышленности.
Эта программа позволила тогда загрузить
многие сибирские заводы заказами и спасти их от уничтожения.
Цитирую сообщение ИА «Омскрегион»:
«Омский опыт поддержки оборонной промышленности войдёт в окружную программу
развития ОПК. Такое решение было озвучено
на выездном заседании Совбеза РФ в Бийске, в
котором принял участие губернатор Омской
области Леонид Полежаев. В заседании под
председательством Николая Патрушева принимали участие главы регионов Сибирского
федерального округа, рассказали корреспонденту ИА “Твой Омск” в пресс-службе регионального правительства. В своём выступлении
губернатор Омской области Леонид Полежаев рассказал об омском опыте системной
поддержки оборонных предприятий. Региональное правительство в сложные 90-е годы
делало всё возможное для спасения отрасли:
предоставляло налоговые льготы и выплачи-

199

Реконструированный
Концертный зал

Омский
государственный
театр куклы, актёра,
маски «Арлекин»

Многофункциональный
спортивный комплекс
«Арена Омск»

Органный зал

Омская
государственная
областная научная
библиотека
им. А.С. Пушкина

«Арена Омск».
Здесь принимает
своих соперников
«Авангард»

Мой город

вало зарплату рабочим. Благодаря этой целенаправленной поддержке омские оборонные
предприятия не только выжили, но и стали
полноправными участниками федеральных
холдингов. Среди них – ПО “Полёт”, ОМО
им. П.И. Баранова, Омский НИИ приборостроения, ПО “Иртыш” и другие. Участники
заседания признали, что позитивный опыт
сохранения и развития оборонной отрасли
имеет ценность для всей Сибири и России в
целом. Поэтому он войдёт в окружную программу развития ОПК.
– В 2011 году оборонные предприятия
дали в бюджет области первые крупные
деньги в виде налога на прибыль, – подчеркнул Леонид Полежаев на заседании Совбеза. – Двадцать лет этого не было. Но мы
содержали эти предприятия, даже зарплату давали этим предприятиям. Сегодня
государственный заказ имеют практически
все омские предприятия, они даже перегружены. Я скажу, это хорошая плата за то
терпение, с которым мы хранили эти заводы, не давая их ни раскулачить, ни приватизировать, ни разбить. Сегодня в Сибири
около 70 предприятий оборонного комплекса. Только в 2011 году объём инвестиций в
оборонные предприятия Омской области
был увеличен на 41%»1.
Из интервью губернатора Омской области Л.К. Полежаева «Российской газете»:
«…Потенциал “оборонки” огромный,
поколения людей выросли на этой идеологии.
Но прагматически мы должны понимать,
что здесь необходима решительная адаптация к новым условиям. В 1991–1992 годах,
когда в “оборонке” ещё было что “проедать”,
родилась первая комплексная программа
“Конверсия оборонных предприятий Омской
области”. Двигаясь по пути конверсии оборонных предприятий, мы и начали заниматься освоением гражданской продукции.

Прежде всего освоением производства импортозамещающего оборудования на оборонных
предприятиях для нефтяной и газовой промышленности»2.
Никакого сверхзнакомого, по нынешним временам, слова не заметили? Правильно, «импортозамещение». Произнесено оно было за 10 лет до того, как о нём
заговорили, фактически объявив общероссийской панацеей… А работа в этом
направлении в Омской области началась,
когда в стране царил экономический, социальный, финансовый хаос…
Из итоговой пресс-конференции в
должности губернатора Омской области
Л.К. Полежаева:
«В этот период были разные мнения в
правительствах разных премьеров, разного состава Госдумы, когда приезжали и с возмущением говорили, почему я вот это всё не закрыл,
не демонтировал, почему в цехах нет торговых
комплексов, а у вас ещё станки стоят, что вы
за такой управленец. Я много наслушался за
эти годы. А теперь, когда стране понадобилось заниматься проблемами перевооружения
армии, оказалось, что негде размещаться производствам, нет новых технологий. И Омская
область оказалась в том месте и в то время,
когда она готова принимать любые заказы, и
вы видите это по оживлению наших промышленных предприятий»3.
Конкретный пример (из репортажа
ГТРК-Омск от 17 ноября 2011 г.):
«Антикризисная программа предприятия, инициированная несколько лет назад
главой региона, сегодня приносит очевидные
результаты. В этом году завод имени Баранова вышел на безубыточную работу, кредиторская задолженность сократилась в четыре раза. Несколько лет назад эти цеха почти
не отапливались, зарплату рабочие ждали
по несколько месяцев. Говорят, руки опуска-

1
См.: Федералы учтут опыт омской «оборонки» // ИА «Омскрегион». Режим доступа: http://
omskregion.info/news/2236-federal_uchtut_omskiy_opt_spaseniya_oboronki/. Дата обращения: 14.03.2016 г.
2
Леонид Полежаев: Омск – открытый город. Российская газета. Федеральный выпуск № 3878.
20.09.2005 г.
3
См.: Криль, Е. Заключительная пресс-конференция губернатора Омской области Л.К. Полежаева // ИА «Омск Здесь». Режим доступа: http://omskzdes.ru/interviews/22499.html.

202

Юрий Перминов. Первый, он же – единственный

Памятник омичам – труженикам тыла Великой Отечественной войны

лись. Многие не выдержали и ушли искать
более прибыльное занятие. Остались те,
кто верил. Те, кто надеялся на свои силы и
профессионализм. Сегодня опытному мастеру сложно объяснить выпускнику училища,
только начавшему свой трудовой путь, что
такое отсутствие заказов и голодная семья.
Настроение на Баранова совершенно другое.
Полным ходом идёт модернизация, в рамках
партнёрских договорённостей на завод поступает новейшее обрабатывающее оборудование.
Леонид Полежаев осматривает реконструированный цех, где в единую цепочку собрана
технологическая линия производства деталей авиадвигателей. Всё это сделано в рамках
антикризисной программы, инициатором
которой стал губернатор.
– Я не отчаивался. Я потратил 15 лет
борьбы за эти заводы все. Всё под нож косили –
и “Полёт”, и Баранова, и “Трансмаш”, –
вспоминает губернатор Леонид Полежаев. –
Пятнадцать лет жизни. Доказать, что

это нужно, стране нужно! Поэтому большая
благодарность людям, рабочим, кто остался,
кто верил в это…
“Барановцы” делают то, что мало кто
может в стране. Московские специалисты
говорят, что даже в столице, с её более высокими зарплатами в промышленности, не
удалось сохранить многие машиностроительные профессии. В Омске развалиться оборонке не дали.
Возрождение завода имени Баранова началось в 2006 году. Первым шагом стало
решение губернатора о реструктуризации
задолженности в региональный бюджет.
Только после этого федеральный центр обратил внимание на предприятие, Баранова вошло в крупный моторостроительный
холдинг с головным предприятием “Салют”. Более того, правительство региона
неоднократно поддерживало завод финансово, в частности была выделена 50-миллионная субсидия. Одновременно в Москве шли

203

Мой город

сложные переговоры о дальнейшей судьбе
одного из крупнейших оборонных предприятий региона.
– Проделана огромная работа. Ну и сами
технико-экономические показатели предприятия об этом говорят, что впервые за 15 лет
мы выйдем из зоны убыточности. И уже будет давать какую-то прибыль и отчисления
в региональный и муниципальный бюджет.
Это очень важно. Важно с точки зрения того,
что завод можно считать спасённым, твёрдо
стоящим на ногах, имеющим определённую
перспективу, ведущим осознанную, грамотную
технологическую политику, действующим
как одно из звеньев всего нашего обрабатывающего комплекса. То, что мы считаем обрабатывающим кластером машиностроения, –
рассказал в ходе визита на завод журналистам
Леонид Полежаев…»
Ни один из омских заводов, работающих на «оборонку», за 20 с лишним «полежаевских» лет в Омске не был потерян!
Следует помнить ещё и о том, что
кризис в Омской области начался не в
2008 году, а в 2005-м, когда «Газпром» купил «Сибнефть», изменил юридический
адрес предприятия и, следовательно, налоги ушли в Петербург. Бюджет Омской
области лишился почти трети доходной
части. Какую-то часть Минфин возместил,
но стало ясно: эта прореха – навсегда.
И надо чем-то её латать, чтобы область
удержала свои позиции. Прежде всего,
речь шла о сохранении социальных мандатов и гарантий. Регион при Полежаеве,
кстати, всегда 70–75 процентов бюджета
тратил на решение социальных задач.
И область, по словам Леонида Константиновича, просто вынуждена была в качестве ответной меры вести агрессивную внешнеэкономическую политику по
поиску инвесторов, «и в результате мы
запустили более трёх десятков новых
проектов, по сути, инициировав процесс
диверсификации экономики».

Из интервью Л.К. Полежаева «Комсомольской правде»:
«Мы не растерялись... Так кризис же
и помог! Это такой толчок или пинок под
задницу, который заставляет шевелить
мозгами: надо что-то делать! Здесь выбора
нет: или паразитировать на тех доходах,
которые без приложения усилий идут, и область живёт на этом, ничего не делая, не
развиваясь, а потребляя только, или вкалывать, создавая объекты производства,
развития. Поэтому нам ничего не оставалось, как включить мозги и разработать
антикризисную программу в связи с этими
обстоятельствами. И тогда были нащупаны и запущены мероприятия – с бизнесом и
собственные, чтобы в течение трёх лет возместить утраченный доход. Мы навалились
на стройиндустрию, на малый и средний
бизнес. И оставалась ещё инвестиционная
составляющая: то есть кто нас полюбит,
кто придёт с деньгами, кто создаст объёмные объекты с большой численностью рабочих мест…»1
В результате в период кризиса в
Омской области появилось более 30 новых производств. Среди них – крупнейший за Уралом стекольный завод, завод
строительных материалов, крупяной
завод. А в 2010 году область возглавила
двадцатку лучших регионов России по
динамике социально-экономического
развития2.
Факты всегда красноречивее болтовни…

12. Для города – реально
– Выходит, занимая пост губернатора области, вы много времени уделяли и Омску, те же рабочие заводов – горожане,
они должны жить, а не выживать, иметь
нормальное жильё… Да и не только

1
См.: Гамов, А. Леонид Полежаев, губернатор Омской области: «В кризис мы не растерялись. Просто включили мозги» // Комсомольская правда. Режим доступа: http://www.kp.by/daily/24588/757310/.
2
Справка «РГ». Российская газета. Федеральный выпуск № 5331 (252). 09.11.2010 г.

204

Юрий Перминов. Первый, он же – единственный

это, – продолжаю словно спрашивать
Полежаева, а вопросов уже не получается, поскольку многое давно уже понятно,
но вспоминаю своего спивающегося соседа, к месту и не к месту вставляющего в
беседу домовых старушек: «Всё развалил
и украл Полежаев!», и…
Несколько удивлённо, и его понять
можно, Леонид Константинович отвечает:
– Конечно… Омск всегда был в центре моего внимания. И хотя я не находил, в должной
мере, поддержку у населения города… Дело в
том, что местный истеблишмент изначально воспринял меня в штыки, мол, варяг из Казахстана, как будто пастух какой-то пришёл
с кнутом и стал ими командовать, и только директора оборонных предприятий были
объективны. Городская власть там никогда
не появлялась, как будто это не их дело, ни
при Советах, ни потом. А я верил, что государство всё равно вспомнит о ВПК, поэтому
моей задачей было – не разбазарить эти заводы. Меня в цехах знали лучше, чем любого
директора.
Если говорить, что я реально делал для
города, так этого же словно и не видно. Если
я что-то построил, то мэрия рассказывает
в своей прессе, что это они сделали: раз строят в городе, народ считает, что это город и
строит, а народу ещё и подсказывают… А я
занимался и улицами, и ЖКХ… Почему в
«мои» годы не было зимой такого безобразия, как сейчас? Областное управление дорожного строительства я не акционировал,
и оно, будучи государственной структурой,
находилось в подчинении правительства
области. Сильные дорожные организации
были везде – в Исилькуле, Калачинске,
Тавричанке… И когда зима наступала, я
стягивал эту технику в Омск чистить от
снега улицы. Омичи, конечно, этого не знали. Главное, чтобы снег с улиц был убран.
А летом все улицы в Омске асфальтировало
Калачинское ДРСУ. В городе-то асфальтового завода не было, нет и сейчас.
Я хотел, чтобы в Омске появились гражданские предприятия, и они появлялись, например, научно-производственное объединение
«Мир» – сейчас это крупнейший производи-

тель и поставщик приборов и систем; группа
компаний «Титан», «Мостовик», стекольный завод на Левом берегу; привлекли бельгийцев к созданию современного пивоваренного
производства, там полный бардак был, и многое другое. Это всё – плательщики в бюджет.
«Сибнефть» была создана именно как региональная нефтяная компания, но разве позволят, чтобы такой лакомый кусок находился в
провинции… Как только она встала на ноги,
как только стала приносить прибыль, её сразу отобрали…
– Но были и проекты, реализованные
областью, их уже никто не мог приписать
в заслугу кому-то ещё… Назову лишь несколько объектов, которые буквально
преобразили город: Иртышская набережная, самая протяжённая в Сибири, спортивный комплекс «Арена Омск», кукольный театр «Арлекин», новый Концертный
зал, визитная карточка города – железнодорожный вокзал, наконец, наша жемчужина – восстановленный Успенский кафедральный собор, чьим именем названа
центральная площадь города.
– А вы откройте страницы газет того
времени или посмотрите сюжеты телевизионных компаний, кроме «12 канала». Вы
прочитаете и увидите там всё: критику, недоверие, иронию или просто охаивание. Если
строится Успенский собор, то, значит,
губернатор уничтожает городской сквер,
омскую святыню с оленем. Да ещё строит
напротив памятника Ленину. Если делаем
железнодорожный вокзал, то, значит, уничтожаем памятник архитектуры, а новый
никогда не построим. Если строится набережная, то множество «экспертов» объясняют горожанам, как это опасно для реки
и для домов на Иртышской набережной, которые непременно сползут в Иртыш. Если
«Арена Омск», то её обязательно первым паводком снесёт в реку…
Да, но сейчас и гостей своих туда все
везут, или, встречая на вокзале, кивают:
эвона как, а у вас? Таксист знакомый рассказывал: бывало, тормознёт его человек
приезжий, скажет, мол, есть у меня пара
часов до поезда (самолёта), столько дел

205

Мой город

Метромост им. 60-летия Победы

Вверху: Ночной метромост. Внизу: Иртыш на закате. Фото О. Деркунского

было, а собор ваш не посмотрел… А ктото из местных идёт мимо храма и уже не
плюёт, как бывало, о пивные бутылки
спотыкаясь, а тот, кто верует, осеняет
себя крестным знамением, а кто не верует – даже «пихитоску» прижечь робеет,
матом слова не скажет…
Это всё останется, а где останемся
мы, когда нас уже не будет?
А зал органный? А библиотека имени Пушкина? А музей имени Врубеля?
А новый Концертный зал? А… Вглядеться бы каждому, вдуматься, что без всего
этого и многого другого жили бы в мы
большом «обезьяннике», в отравленной
среде обитания, овеваемой, в порядке
«культурной программы», «радужными»
сифонами:
Как у наших у ворот
Бобик Шарика …
А потом, наоборот –
Шарик Бобика …

Юрий Перминов. Первый, он же – единственный

До того дошли, что отмахиваемся от
самого очевидного, лишь язвим и болтаем. Как, не заметили? Тут было столько
всего интересного, милые мои. Идите,
изучайте матчасть, прежде чем высказываться. Здесь, после того «А» с отточием,
что несколько выше, можно ещё многое
поставить, но если так ничего и не узрим,
то к другому «А» придём, душераздирающему, растянутому на время полёта в
пропасть…
Увы, есть люди, не доверяющие своему рассудку, не склонные рассуждать,
не ищущие истину, а подводящие всё
разнообразие реалий под известные
только им «правильно – неправильно».
По сути – они живут иллюзиями, считая
их своими «наказами» тому же губернатору, и «наказы» эти обязательно должны исполняться. Такие граждане больны расстройством желаний точно так
же, как люди бывают больны расстройством желудка или печени. Так ещё в

206

древности считали1. А тут ещё мрачные
сочинители подвывают: «Всё пропало,
всё пропало!»
Да ничего не пропало, кто хочет – тот
делает. А расстройства излечиваются,
для этого надо научиться вглядываться в
то, что сделано не лично для тебя, а для
твоего города, в нашем случае. Но если
для города, разве не для тебя?

13. Торжество духа
над временем,
насилием и ложью
«Не одно и то же – желать и каким образом желать, ибо желать… есть принадлежность естества, потому что это свойственно всем людям, а то, каким образом

желать, есть свойство не естества, но нашей души, избирающей направление и
решающейся», – так считал преподобный
Иоанн Дамаскин2.
Есть желание – досказать здесь о многом, ничего не упустить, но… тает, безжалостно тает пространство, какое определил «внутренний редактор» для этих
заметок…
Успенский кафедральный собор.
Взорванный, стёртый с лица земли, казалось бы, навсегда…
Он строился не при «бывшем губернаторе Полежаеве», а воссоздан решением и волей губернатора Омской области
Л.К. Полежаева, вопреки многим возражениям и протестам части населения
города. Сейчас это памятник истории и
архитектуры, которым по праву гордит-

1
Чертков, В.Г. Римский мудрец Эпиктет, его жизнь и учение (Серия «Жизнь и учение мудрецов»).
М., Республика, 1995.
2
Иоанн Дамаскин, преподобный. Точное изложение православной веры. М., 1992. С. 154.

207

Мой город

ся город. Но Успенский собор – лишь
небольшая часть программы областной
администрации 1990-х годов, названной
«Дорогой к храму».
Предоставим слово самому Л.К. Полежаеву, в настоящее время – президенту регионального общественного фонда
«Духовное наследие»:
– Началась эта программа с понимания,
что вырубание духовных корней русского этноса, неспособного в своё время защитить свою
историческую веру, ведёт к усыханию дерева
жизни. Если мы это поймём, возрождение станет неизбежным, если нет – никакие нефть и
газ нам не помогут. Дорога к храму для жителей области началась с возрождения Ачаирского женского монастыря, которому решением
председателя облисполкома Л.К. Полежаева
было передано 37 га земель, это решение было
вызовом тогда ещё существующей партийной
власти, с соответствующей реакцией на него.
В 1990 году на месте бывшего лагеря заключённых был поднят поклонный крест, его поднимали 2 человека, архиепископ Омский и Тарский Феодосий и Л.К. Полежаев. Так началось
«второе крещение» – термин, рождённый тогда и переселённый сейчас в уста руководителей
страны и Русской православной церкви.
Всего лишь два документа, напоминающих, как это было. Речь идёт о распоряжении Губернатора о воссоздании собора
от 11 июля 2005 года и о его выступлении
на открытии собора 15 июля 2005 года.
ПРАВИТЕЛЬСТВО ОМСКОЙ ОБЛАСТИ
Распоряжение
от 11 июля 2005 года № 167-рп
О воссоздании памятника истории и
культуры омской области Успенского кафедрального собора.
В целях возрождения традиционных духовных ценностей, восстановления и сохранения историко-культурного наследия Омской
области:

1. Обратиться к руководителям предприятий, учреждений, организаций и общественных объединений, жителям города Омска и
Омской области с предложением принять
участие в воссоздании памятника истории
и культуры Омской области Успенского кафедрального собора.
2. Рекомендовать Мэру города Омска
осуществить необходимые мероприятия по
оформлению разрешительных исходных данных под строительство памятника истории
и культуры Омской области Успенского кафедрального собора.
3. Поручить Министерству имущественных отношений Омской области совместно с Министерством культуры Омской области в срок до 31 июля 2005 года
подготовить необходимые документы об участии Омской области в качестве учредителя Фонда воссоздания памятника истории
и культуры Омской области Успенского кафедрального собора.
4. Создать Попечительский совет по воссозданию памятника истории и культуры
Омской области Успенского кафедрального собора (далее – Попечительский совет).
5. Утвердить положение о Попечительском совете (приложение № 1) и его состав
(приложение № 2).
6. Главному управлению по делам печати, телерадиовещания и средств массовых
коммуникаций Омской области обеспечить
активное проведение информационной и
пропагандистской работы по воссозданию
памятника истории и культуры Омской
области Успенского кафедрального собора в
средствах массовой информации, организовать регулярное освещение хода работ по его
воссозданию.
7. Пресс-центру Губернатора Омской области опубликовать настоящее распоряжение
в средствах массовой информации.

208

Губернатор Омской области,
Председатель Правительства
Омской области
Л.К. Полежаев
г. Омск.

Встреча Л.К. Полежаева с омскими журналистами

Не тесно в губернаторском кресле?

Мой город

Торжественное обращение Губернатора Омской области, председателя Попечительского совета по воссозданию
памятника истории и культуры Омской
области Успенского кафедрального собора Л.К. Полежаева 15 июля 2007 г.:
Сегодня наступил долгожданный день для
всех, кто пришёл на Соборную площадь, кто
видел церемонию освящения храма на экранах
своих телевизоров. Люди верующие и неверующие, люди разных конфессий испытывают
волнующие чувства встречи с возвращённой
историей.
Успенский собор был воздвигнут желанием
и трудами людей глубоко верующих. Для них
вера была основополагающим принципом их
жизненного уклада, морального и нравственного состояния. А строительство собора необыкновенных форм и красоты было высшим
достижением их духовного мира.
Разрушая собор в годы богоборчества, разрушали духовный мир не только этих людей,
но и следующих поколений, разрывая их с
историей и православной культурой. Не удалось разрушить только память, восхищавшую
нас цельностью духовного состояния омичей
конца ХIХ века.
Возрождение собора – показательный пример торжества духа и веры над временем и насилием.
Время дало свою оценку истории и лицам,
в нём пребывавшим. Человек, закладывавший
этот собор, не изменивший ни своему народу, ни
православной вере, взошёл на свою голгофу и далее
в вечность. Храм стал местом упокоения архипастыря Сильвестра, не пожелавшего оставить
свою паству в чёрные годы. Время дало нам, живущим, шанс для осмысления и силу духа для его
возрождения. Вновь воссозданный на намоленном месте Успенский собор – реквием народу, его
создавшему и пережившему все драматические
годы двадцатого века. Это память высоких
идей и культуры, носителями которых были
наши земляки конца девятнадцатого – начала двадцатого века. Сегодня воспроизведённый
вновь собор для общества, воспитанного на богоборческо-атеистической идеологии, – не только
явление нашей истории, это её осмысление.

Звон колоколов собора несёт голоса людей,
его когда-то создавших, соединяя времена нашей истории, возвращая веру и утраченное
достоинство. Нам не суждено знать будущего,
но нам, живущим, суждено сделать то, что
может определить духовное состояние наших
детей, внуков, правнуков, которые будут творить неведомое нам будущее. Можно быть за
него спокойным тогда, когда оно воспримет
деяния и наш духовный порыв сегодня. Возведение собора за прошедшие 2 года сделало это
место для горожан и гостей города одним из
самых интересных с точки зрения познания
утраченной собственной истории.
«Без Бога нет порога», – говорили наши
верующие предки. Хочу пожелать всем жителям Омской области, всего Омского Прииртышья в своей долгой дороге к Храму, с мятущейся
до сих пор душой каждого русского человека, с
верой переступить этот порог, обретя этим
таинство веры, надежды, любви. Храм скрупулёзно воспроизводит черты его предшественника, и этим он обязан своим новым создателям,
которые вместе с Попечительским советом с
любовью в сердце воссоздали этот собор.
Для меня воскрешение собора – это моё покаяние перед живущими за грех, совершённый
бездумными людьми. Да будет вечным второе
пришествие Успенского собора на омскую землю!
Многие лета ему, и да хранит нас всех Господь!

Со своей командой. После гала-матча с участием звёзд «Авангарда» прошлых лет.
7 ноября 2015 г. Фото И. Хахалина

Об истории Успенского кафедрального собора, истории его восстановления
написаны книги, сняты документальные
фильмы, правительством Омской области выпущен альбом «Успенский кафедральный собор. Омская святыня»…
Более подробно уже не расскажешь,
да и незачем…
От себя добавлю: тогда, в 2005–
2007 годах, на омской земле свершилось
чудо духовного единства, и тысячи омичей могли бы повторить вслед за князем
П.А. Вяземским:

210

Храня в душе моей отцов простую веру,
Я следовать люблю народному примеру.
И лепту я мою спешу «на храм»
принесть.
Два губернатора. «Арена Омск», празднование 65-летия омского хоккея. 7 ноября 2015 г.

Мой город

Скажу: и моего тут капля мёду есть,
Скажу: и моего тут будет капля масла,
Чтоб пред иконою лампада ввек не гасла,
Чтоб тихий свет её лик Спаса озарял
И в душу скорбную отрадой проникал.
И безыменною молитвой обо мне
Помянут верные в далёкой стороне.
Не один Успенский собор был восстановлен, построен в городе и области,
благодаря пониманию Леонидом Полежаевым того, что обезбожение сознания,
разрушение духовной иерархии ценностей, длившееся десятилетиями, – это
дорога в бездну, несмотря ни на какие
«социальные гарантии», на «колбасу по
2.20», «бесплатное жильё», «лучшую в
мире систему образования», билет в кино
за 50 копеек и всего лишь две за киловатт… Всё только что перечисленное и
многое другое, конечно же, возражений
не вызывает, но государство, появившееся через большую кровь братоубийственной войны, через разрушение святынь и
забвение прошлого, обречено.
Да, не произошло внезапного падения, но в последние годы советской власти всё явственнее ощущалось зловоние
погибели, когда за шаг за шагом, ступень
за ступенью, «к коммунизму на пути», происходило погружение во тьму, несмотря
на маршевые увещевания: «Будет людям
счастье, счастье на века…»
Ничего не произошло в одночасье,
ничего не обрушилось, не обвалилось
внезапно… И многие из нас ещё годы с
тоской поглядывали наверх, где теплился
слабый спасительный свет. Да, на всё Божья воля, но говорится и другое: «На Бога
надейся, да сам не плошай». «Вера без дел
мертва», – говорит Апостол (Иак. 2, 26),
но и «дела мертвы без веры», – свидетельствуют многие святые отцы.
Без Веры – не выкарабкаться из пропасти, не преодолеть отвесные острые

выступы, никогда не вернуться на солнечную поляну.
А государственному деятелю необходима ещё и «политическая воля». Недостаточно принять ценностную платформу, недостаточно принять правильно,
верно разработанную стратегию, недостаточно принять верный план действий, помимо всего этого, как считают
социологи, нужна ещё концентрация
внутренних усилий для достижения поставленной цели. А святые отцы говорят
и другое: человек без Веры далеко не
всегда способен употребить свою сильную волю на служение добру и во благо
окружающим.
У Полежаева всё это было, остаётся
и по сей день – и концентрация, и Вера.
Приходилось преодолевать не только неприятие, но и откровенный бойкот, превозмогать себя, не отвлекаясь на клевету,
«экспертные мнения», «протесты общественности».
Он строил храмы, театры, спортивные комплексы, библиотеки; отводил,
отреставрировав, лучшие исторические
здания города под органный зал, литературный музей, художественный музей
имени Врубеля, издавал собрания сочинений Достоевского, Бунина, провёл
полномасштабную реконструкцию Концертного зала1, и на всё требовалась политическая воля, поскольку не вписывались эти решения в общие, назову их
корректно, тенденции тогдашнего «социально-экономического» мировоззрения.
И что интересно, даже те, кто с партийно-публицистических трибун перманентно вопил о «гибели культуры, образования, нравственности», только услышав
о том или ином полежаевском проекте,
тут же обращали мощь своей вербальной
диспепсии, сиречь словарный понос, на
реальные дела во спасение и культуры, и
нравственности.

1
«Поразительным явлением» назвал реконструированный зал народный артист России маэстро
Валерий Гергиев, выступивший в Концертном зале филармонии с симфоническим оркестром Мариинского театра, и это только одна из множества восхитительных оценок.

212

Юрий Перминов. Первый, он же – единственный

Вот и получается, что истерические
площадные вопли этих ораторов и писунов о безумной любви к России, к Омску
ни в чём не превосходят по значимости
наколку на груди уголовника «Не забуду
мать родную».
Да, помним, Пушкин написал про таких: «Слюною бешеной собаки разводит
опиум чернил».
– Вот недавно смотрел передачу о том,
что не нужен Красногорский гидроузел, –прощаясь с журналистами в должности губернатора, рассуждал Леонид Константинович. – А там, кстати, и выбора-то нет: если
его не построить, Омск придётся расселять,
поскольку обмелевший Иртыш не сможет напоить мегаполис. Не нужен был завод офсетных красок, который по доходам сравним с
нефтезаводом. Не нужен был мусороперерабатывающий завод, и теперь утопаем в грязи.
Не нужен метромост, над которым до сих пор
иронизируют, мол, мост есть, а метро нету.
А что бы делали сейчас без этого моста? Не
нужны были ни храмы, ни набережная, ни газификация. Не нужна была и «Арена Омск».
И это на Левобережье, где вообще нет спортивных объектов. Но пережили и это.
Библиотека имени Пушкина… Величественная, бесценная содержанием… Пожалуй, про неё не говорили, что
«не нужна», наоборот с помпой начали
строить в 1986 году, планируя открыть
её в 1989-м, к столетию первой омской
библиотеки. В 1985 году проект библиотеки даже экспонировался на ВДНХ
СССР и был удостоен диплома II степени. Но… не достроили, прекратил существование Советский Союз, начались,
как их сейчас называют, «лихие» или
«разрушительные» девяностые. Страна
напоминала тонущий под крики «спасайся, кто может!» корабль. Спасаясь
сами, единицы топили многих других.
До библиотеки ли было губернатору?
Решение было принято, но ещё надо
было получить финансовую поддержку
на уровне Москвы, что было, мягко говоря, не просто. Удалось.

А чего стоило это Полежаеву… Об
этом знает он один, ведя область, как корабль через мины, а по нему ещё и палили из береговых орудий.
Нет, почему один-то – а семья? Семья
была его нерушимой крепостью, его опорой, что есть – вместе, чего нет – пополам,
а иначе как выдержать, когда, например,
многотысячная толпа, ведомая козламипровокаторами, ходит под окнами твоего
дома и скандирует: «Долой!»
Библиотеку открыли 28 апреля
1995 года, сейчас туда, наверняка, ходят
дети и внуки тех, кто участвовал в том
скандировании. Может, и сами…
Но статейки по сей день появляются
на тему «А причём тут Полежаев?»
А при всём том же – концентрации
сил, вере и политической воле. Да какое
значение тогда, в девяностых, имело постановление Совета Министров РСФСР
1981 года?
И таких примеров – десятки…
Памятник омичам – труженикам тыла
Великой Отечественной войны 1941–
1945 годов… Памятник маршалу Жукову…
С последним связана целая история, берущая своё начало в Москве, на
одном из заседаний Госсовета, которое
проводил тогдашний Президент России
Б.Н. Ельцин.
Обсуждались мероприятия по достойной встрече 60-летия Великой Победы. Разные высказывались предложения,
но все они не вызывали большого энтузиазма у главы государства. Тогда губернатор Омской области Леонид Полежаев,
сидящий прямо напротив Ельцина (шеф
президентского протокола почему-то
всегда решал именно так, хотя, может,
решал вовсе и не он), чётко, громко так,
насколько это приличествовало, но чтобы взбодрились истомившиеся, сказал:
– Борис Николаевич, нужно поставить
в Москве памятник «Маршалу Победы»
Жукову! И обязательно на Красной площади! Давно этот вопрос обсуждается…
Ельцин заметно оживился:
– О! То, что надо!..

213

Мой город

Первое организационное заседание попечительского совета
по восстановлению Воскресенского собора

И в сторону, кому следовало:
– Запишите… К исполнению!
Тут, конечно, и Лужков опомнился:
да-да, Борис Николаевич, верное решение, мудрое, все москвичи как один поддержат…
Уже в самолёте, возвращаясь домой,
Полежаев решил: быть памятнику Жукову и в Омске!
8 мая 1995 памятник Жукову работы
скульптора В.М. Клыкова был установлен
в Москве на Манежной площади (всётаки не на Красной).
В тот же день памятник Жукову был
открыт в нашем городе (скульпторы
А.А. Цымбал, В.А. Шамардин, Л.И. Семёнов, архитекторы Ю.А. Захаров, О.В. Колесникова; подпорные стенки украшают
геральдические барельефы с названиями
дивизий, сформированных в Омске и отправленных на фронт в годы Великой Отечественной войны).

14. Время –
это ответственность
Есть мнение, что время с годами становится всё скоротечнее. Учёные даже стали замерять его сокращение. Но можно
ли измерить то, что служит мерой всего
сущего? Тем не менее учёные мужи, неведомо по каким расчётам, пришли к выводу, что сегодня 24 часа проходят так же
быстро, как раньше проходили всего 16.
То есть мы уже потеряли третью часть
времени своей жизни или половину того
времени, в течение которого мы находимся в активном состоянии. Впрочем, и
отцы, подвизающиеся в пустынях Святой
Горы, отшельники наших дней, говорят
то же самое: время сегодня течёт намного быстрее, чем раньше…
Может быть, с такими выводами согласится и Леонид Константинович,
спрашивать его об этом не стану. По од-

214

Юрий Перминов. Первый, он же – единственный

ной причине, о которой я пока только начал догадываться: для него время – это
не «который час?» и даже не «утро вечера
мудренее», не вода, течения которой не
замечаешь. Для него время – это ответственность, которая, в свою очередь, – величина постоянная. Так было всегда – в
любой работе, учёбе, в любой должности,
в семье… «Положивший руку на плуг и
озирающийся вспять, не благонадёжен
для Царства Небесного»1. Полежаев не
озирался никогда.
Ответственность – от слова «ответ».
А спрашивают – Бог, люди, совесть. Полежаев – отвечает. Делами. Реальными.
Многие, к сожалению, только видимость
создают, хотя, казалось бы, куда-то бегут,
что-то подписывают, выступают, даже
с ног валятся со словами: «Сил моих
нет…». Такая активность – от пустоты
внутреннего содержания. Праздность, то
есть внутренняя пустота, – это не только
Обломов, это ещё и Штольц, всё время
занятый «делами». Какими, для чего? –
когда отвечаешь на эти вопросы, хотя бы
задумываешься над ними, многое о человеке становится понятно.
Красиво и правильно сказал Экзюпери: мы всегда будем в ответе за тех, кого
приручили.
Но судьба распорядилась так, что Полежаев большую часть своей жизни был
в ответе и за тех, кого или что приручить
нельзя, – за людей, не только близких,
знакомых, но и за многих и многих других, даже незнакомых ему по имени. Перед временем. Не только настоящим, но
и прошлым. Не личным. Тем прошлым,
в которое вмещается история страны, города, области, фактически заново осваивая и возвращая оное, поскольку многое
в нашей жизни порушено до основания,
до неузнавания.
Он не отправился ни в Совет Федерации, ни за бугор, как думали многие, не
предался отдохновению и, к большому
удивлению «борцов за справедливость»,
1

не ударился в «бизнес». А то как же, он
ежели и пьёт морковный фреш, то исключительно по цене подержанных «Жигулей». Где-нибудь в Казахстане или, на худой конец, в Швейцарии. Многие, кстати,
до сих пор удивляются: «Он что, вправду
в Омске?»
В Омске, на родине. «Священную память храня обо всём», восстанавливает
утерянное, возвращая городу забытые
имена и события; велика заслуга фонда
«Духовное наследие», которым он руководит, в издании уникального пятитомника «Сибиряки и Победа» совместно с
фондом «Возрождение Тобольска», книги, посвящённой городу Таре… Конечно,
немало реализовано и собственных издательских проектов, с них всё начиналось,
ими же и продолжается деятельность
фонда «Духовное наследие».
И не только ими… Послушаем самого
Леонида Константиновича:
– Мне интересна история нашей области, её культура, духовное развитие.
То, что, я надеюсь, очень нужно и важно
не только страшим поколениям. Им небезынтересно, в какой области они прожили
и какая у них была история, культура,
каковы значительные личности, которые
сделали историю. Мы много знаем людей,
которые создавали на протяжении 300 лет
эту область, город? Я хочу открыть эти
имена, хочу, чтобы они были известны
жителям, жизнь не заканчивается интересами одного живущего поколения. Жизнь
является сопоставимостью факторов и
преемственности всех поколений, которые
основали этот город, строили его, создавали его культуру, духовный мир. Я думаю,
что это очень интересный раздел нашей
жизни, непознанный. И если что-то удастся в этом отношении сделать, я думаю,
что это будет благодарная память нашим
предшественникам, которые закладывали
этот город, строили, создавали тот социум, в который мы входили и будут входить
другие поколения.

Лк. 9, 62.

215

Мой город

А в январе 2015 года Леонид Константинович Полежаев возглавил Попечительский совет по воссозданию Вознесенского собора.
Из корреспонденции фонда «Духовное наследие»
– Леонид Константинович, Вы взялись за
воссоздание Воскресенского собора. У многих
есть сомнение, что это возможно или даже
нужно в наше время. Средств не хватает, в городе нет дорог, детских садов и многого другого, а здесь опять собор. Вам-то зачем это нужно? В городе другие хозяева. Был бы он нужен,
его и без вас построили. Вряд ли омичи будут
довольны, если даже Вы построите это собор.
Пенсионеры, ветераны труда
Центрального округа
То же самое мне говорили и писали по поводу другого собора, Успенского. Сожалели об уничтожении мной «детского» парка. Всё это было.
Вопрос другой. Вот сейчас вы можете представить город Омск без этой жемчужины архитектуры? Возможно, кто-то и может. Комуто роднее умирающий, грязный сквер с оленем.
Но в целом город гордится собором, частью возвращённой истории, памятью о тех людях, которые более ста лет назад с любовью и верой создавали его для себя, для своей спокойной жизни.
Думаю, что мы сейчас тоже хотим с любовью и верой обустраивать город, теперь для
своей спокойной жизни. Но для этого нужно
вернуть восприятие той целостности исторической среды, в которой жили все поколения
омичей. Если не всё, то хотя бы ту часть,
которая весьма значима в устройстве всего
исторического городского пространства.
Есть и другая причина, что делает Воскресенский собор значимым объектом культурного наследия не только Омска, но и всей
России. Этот собор посещал в период отбытия
омской каторги Фёдор Михайлович Достоевский. Здесь, в этом соборе, происходило духовное
перерождение, начало его пути к вере, которое
стало основополагающим фактором его писательского и философского гения, вызывающего
до сих пор интерес не только в России, но и во
всём мире. Только по этой одной причине оми-

чи обязаны вернуть собор, связанный с судьбой
одного из величайших российских гениев.
Наконец, ещё один, заслуживающий внимания, исторический факт. К открытию
Воскресенского собора российская императрица Екатерина II, памяти которой так много
сейчас уделяется внимания, подарила Евангелие. Не всякий российский храм удостаивался
такого подарка.
На счёт ваших сомнений, построим или
нет в это тяжёлое время. Во-первых, во всей
многовековой истории России никогда не было
лёгких времён, мы всегда жили на нерве, и сейчас
живём на нерве. Наиболее активное строительство храмов и церквей на Руси исторически велось в самые тяжёлые времена, когда особенно
важно было духовное обретение народом.
Что касается, как вы говорите, других
хозяев города. Нет других хозяев у Омска кроме нас с вами, жителей города. И если у нас
плохие дороги, дворы и не хватает многого, то
это потому, что мы с вами, горожане, плохие
хозяева. Из-за нашего равнодушия, косности,
моральной лености появляется возможность
политическим дельцам, коммерческим проходимцам делать из города торжище, уродуя его
исторический и будущий облик. Воскресенский
собор мы построим с теми людьми, которые
есть и которым дорога история и судьба города. Это будет наше покаяние за людей, которые его разрушили в своё время, и за тех людей,
которые пытаются сейчас разными способами повлиять на людей, его воссоздающих.
Л.К. Полежаев.
К сказанному добавить нечего…
И последнее в этой главе. В Омске
есть немало историков, краеведов, наперечёт знающих всех прежних глав области, как бы они ни назывались. Когда
родились, где родились…
И только один из них родился в Омске. Сказать, кто?
P.S. Почему я написал «в этой главе»,
а не «в конце очерка»? Да потому что он не
окончен, далёк от завершения… Как далеки
от завершения всё новые и новые дела, заботы
и чаяния Первого Губернатора…

216

сибирский
изборник

Евгений забелин

Евгений Забелин

Основание Омска1
Сданы в архив минувшие века,
И об отцах не вспоминают дети...
Пусть город мой из сумрака столетий
Своим быльём томит сибиряка.
Пленённому служилыми людьми,
Среди степей широкогрудых сразу
Ему пришлось по царскому указу
Встать крепостью над берегом Оми.
В июле рдел медовым зноем склон,
Зимой лежал под молчаливым снегом,
Но в даль глядел, грозившую набегом,
Бессонными глазами бастион.
Тревожно надрывалось сквозь туман
Горнистов металлическое пенье;
Не раз сжигал глухое поселенье
Огнём вражды джунгарский дикий хан.
Где пушки сторожили тишину,
Где осыпалась ржавчина бурьяна, –
Ботфортами гвардейскими улана
Гагарин перетаптывал страну.
Наместником, поставленным Петром,
Сгибал стрелу кочевничьей отваги,
Чтоб на литых колёсах колымаги
Разблескивались шины серебром.

Таёжную взбуянил глухомань...
Айрат в дома, закованные в камень,
Морозными, седыми соболями
Носил к нему смирившуюся дань.
Всё ж тёмен путь у княжеской судьбы.
Князь был в Москве, хмельной от ассамблеи,
За воровские, лютые затеи
Нещадно бит и вздёрнут на дыбы.
...Здесь крепостной перегибался ров –
Теперь река зализывает кручи,
И памятью, тяжёлой и дремучей,
Обвеяны рассказы стариков...
Качаясь, выплывают облака,
Сгорает день за предосенним садом...
Пергаментным, истлевшим листопадом
Отшелестели прошлые века.
1927

1
«Рабочий путь». 1927. 25 декабря. К стихотворению поэт дал примечание: «По указу Петра I в
1716 году был основан Омский крепостной форштадт. Комендантом его являлся князь Гагарин, казнённый впоследствии за произвол и хищение».

Неизвестный художник. Несущий крест. 1910-е гг. Бумага. Омский музей изобразительных искусств им. М.А. Врубеля

Вождь на Музейной. Фото О. Деркунского

Александр Вощакин

Омск

Алексей Ачаир

На берегу двух рек, раскинувшись широко,
Среди степей Сибирской стороны
Стоит он, город мой – столица воли Рока,
В дни смутные, в дни тяжести войны.
С времён Петра он видит прохожденье
Судеб изменчивых родной его земли.
Он видел сумраки и видит возрожденье.
Так жизнь его – в снегах или в пыли.
Он – колыбель бело-зелёных флагов,
Отец Сибирских, вольных казаков,
Свидетель горестный (по мудрости Варягов)
Усталых звонов ржавеющих оков.
В его руке сжат узел нитей жизней,
Как переплёт бесчисленных дорог.
Он – гордый сын страдающей Отчизны,
Отдавший силы ей, какие только мог.
На берегу двух рек, раскинувшись широко,
Среди степей Сибирской стороны
Стоит он, город мой – столица воли Рока,
В дни смутные, в дни тяжести войны.
23 марта 1919 г.

220

Омску
Ex oriente lux1 – сказали:
Так возрождение свершится.
Вот веют флаги на вокзале
Над новою столицей.
Прикрыв лицо степного зверства
Культурной беженскою пленкой,
Такою хрупкою и тонкой,
Возникли в Омске Министерства.
Во всем подобие столицы:
1

В двенадцать пушка бухнет ровно,
И Любинский – Тверская словно,
Сменились экипажи, лица.
Там, где некрашеные зданья
Глядят так жалко и так гадко,
Рысят киргизы на лошадках
В своих восточных одеяньях.
Свистя проходят англичане,
Французы в шапочках помятых,
В плаще и брюках полосатых
Такой красивый итальянец.
Трепещут флаги. С пеньем дружным
Идут сибирские стрелки.
Колышутся так ровно ружья,
Поблескивают штыки.
Так едешь долго до вокзала.
Пыхтят, ревут, трещат автомашины,
А всюду в окнах и витринах
Видны портреты Адмирала.
1919

С Востока свет! (лат.)

221

сибирский изборник

Беженцы

Георгий Вяткин

По длинным и вязким дорогам,
Под частым осенним дождём
К чужим, незнакомым порогам
Устало и хмуро идём.
Оставлены сёла и пашни,
Деревьев родимая сень…
Как трудно забыть о вчерашнем
И верить в сегодняшний день!
И всё же идём мы и верим:
На голос тревоги и мук
Раскроются многие двери,
Протянутся тысячи рук.
И кто-то, меж залпами битвы,
В суровый и трепетный час,
Вздохнувши, прошепчет молитву,
Тоскливо взирая на нас:
– О, Боже, храни и спаси их
До новой, до светлой весны!
Мы дети единой России,
Единой великой страны.
1917

Магазины по ул. Ленина. Конец 1920-х гг.
Свято-Никольский Казачий собор. Фото О. Деркунского

Старый Омск
Г. Вяткину

1
Призыв горниста радостен и звонок,
Плывя над степью, душу не томи! –
Кандальных девок и клеймённых жёнок
Пригнали летом в крепость на Оми.
Казаки гоготали на площадке,
И быстро осмотрели фельдшера
Баб, пригнанных из Вологды и Вятки
Приказом императора Петра.

Леонид Мартынов

Приказ Петра – и ликованье в войске:
Дарёных жён по жребию делить,
С упрямыми расправиться по-свойски –
Не лаской, так нагайкой вразумить.
Когда же совершалась лотерея,
Казённый поп венчал два дня подряд –
Зима, муштруя, лето, мощно грея,
Взрастили поколенье казачат.

223

Не раз переменились гарнизоны.
И площадь населения росла.
Был ров глубок и крепки бастионы.
И не страшна кайсацкая стрела.
2
Сраженья и пожары за Уралом,
Но в городке, который позабыт,
Едва ли меньше дела генералам,
Чем на полях, где Бонапарт стоит.
Угрюма степь в своём обличье зверском,
Но городок шумлив и освещён –
Встречает знать в собранье офицерском
Из Петербурга выписанных жён.
Под их поклажей гнулся горб верблюжий,
Их путь отряды войска стерегли –
Вновь через горы, скованные стужей,
Европеянки в Азию пришли.
Но этих жизнь пройдёт в приятной спячке,
Их охраняют пушки и штыки,
Услуживают юные казачки,
И подают мантильи денщики.
Настали дни побед и благоденства.
Кайсаки отступили на восток.
И занято работой «чиновенство» –
Для первых ссыльных строится острог.
3
Над сетью улиц низеньких и пыльных
Колоссом серым высится тюрьма.
И стали в ряд курные избы ссыльных
И гордые чиновничьи дома.
Мечеть и месяц – герб Степного края –
Украсил губернаторский дворец;
Военщина бледнеет, обмирая,
И за купцом является купец.

Г.С. Баймуханов. Зима на Слободской. Омск. 1999 г.

Их сбереженья в Азиатском банке.
Их кабаки над Омкою стоят.
Как в непогодь растут грибы-поганки,
Так разрастался Мокринский форштадт.

Двадцатый век стучится у порога,
И ожила степей седая даль.
Отстроена железная дорога –
Сибирская большая магистраль.

Но нити судеб спутаны и тонки,
И вёл к тому непогрешимый рок,
Чтоб с правнучкой этапной бледной жёнки
Вошёл в союз чиновничий сынок.

Пронёсся вихрь, туман веков развеяв.
В Сибири родословья не в чести.
И лишь в пыли архивов и музеев
Мне удалось рассказ про Омск найти.

Там появились шкеты и калики,
Ракло одесский, жулик костромской.
И в кабаках ножовщина и крики.
И раздаёт пинки городовой...

4
О, перьев скрип, бумаг казённых шорох,
Насилия и косности века, –
Того ль искала в девственных просторах
Петра неутомимая рука?..

И чтоб потомок дерзостных кайсаков
Был званьем гражданина наделён,
И стал для всех живущих одинаков
Республикою созданный закон.

А дни идут размеренно и строго,
Сливая жизни в мощное одно.
Так мельницы (под Омском мельниц много)
Размалывают спелое зерно.
1924

224

225

сибирский изборник

Баллада о композиторе
Виссарионе Шебалине
Что,
Алёша,
Знаю я о Роне,
Что я знаю о Виссарионе,
О создателе пяти симфоний,
Славных опер и квартетов струнных?
Мне мерещатся
На снежном фоне
Очертанья лир чугунных.
Это
Не украшенья
На решётках консерваторий.
Это будто бы для устрашенья,
И, конечно, не для утешенья
Выли ветры на степном просторе
Между всяких гнутых брусьев-прутьев
Старых земледельческих орудий,
Чтобы вовсе к черту изогнуть их
Безо всяких музыкальных студий...

Старый мир!
Пузырился он, пухнул,
А потом рассыпался он, рухнул.
И уж если прозвучало глухо
Это эхо вздыбленного меха
И к чертям развеянного пуха,
То, конечно, уж определённо
Где-то в музыке Виссариона,
Чтоб внимало новому закону
Волосатое земное ухо.
Впрочем,
Музыка всегда бездонна.
Это значит –
Хвалят иль порочат –
Каждый в ней находит то, что хочет.
Хочет – сказки, хочет – были,
Крылья эльфов или крылья моли,
Колокол, рожок автомобиля...
Ведь свободны мы, как ветер в поле,
Ветер в поле, хоть и полном пыли,
Той, какую сами мы всклубили.
1967

Выпускной класс 1-го Сибирского императора Александра I кадетского корпуса. Май 1913 г. Из фондов ОГИК музея

Сергей Марков

Пусть
Десятки
Музыкальных судий
Разберутся, как скрипели доски
Старых тротуаров деревянных
В городе, где шлялись мы, подростки...
Это были первые подмостки.

«Не с молитвой, не с поклонами –
Со штыками на весу
Шли долинами зелёными
От Казани на Осу.
Подневольные солдатушки,
Говорю вам не шутя –
У моей ли горькой матушки
Разнесчастное дитя.
Чем её теперь порадую,
Хоть и радовать готов, –
Угоняют всей бригадою
В славный город Кокчетов!»

Школа.
Разумеется, и школа.
Но и этот скрип полозьев санных,
И собор – наискосок костёла,
Возвышавшийся вблизи мечети,
Оглушая колокольным соло,
Да и крик муллы на минарете...
А из крепости, из старой кирки,
Плыли воздыхания органа.

Омск, 1919
Пришельцам казалось – на веки веков
Земля остаётся звенящей пустыней,
Зелёные плечи хэмпширских стрелков
Несли на восток угасающий иней.

Но гремели
В цирке
Барабаны,
Ролики скрипели в скетинг-ринге,
Стрекот шёл из недр иллюзиона
И, уже совсем не по старинке,
Пели ремингтоны по конторам
В том безумном городе, в котором
Возникал талант Виссариона.

И, в землю уставив разбойничий взор,
С угрюмым лицом, беспокойным, как пламя,
Спешит атаман в Никольский собор –
Поцеловать Ермаковское знамя.

Композитор В.Я. Шебалин

226

И снег, и сугробы… Штыки и заря…
А ночью – и темень и холод, хоть тресни!
По чёрному мосту гремят егеря
И хором поют беспокойные песни:

Безумье надежды в застольных речах!
Штыки и эфесы ещё горделивы.
Но ты проиграешь, бессонный Колчак,
Ты спутал просторы морей и проливы!
И, в тамбуре тесном ногами скользя,
Стуча оторочьями мёрзлого меха,
Зелёные братья, степные друзья
Берут на рогатину рослого чеха.
Я жизнь обглодал, как сухую тарань,
Я грезил восстаньями в сумрачных странах.
А в Омске на окнах доныне герань
Растёт не в горшках, а в шрапнельных
стаканах.
1929

227

сибирский изборник

Павел Васильев
Вид из окна жилого дома на стрелку
Оми и Иртыша. 1964 г.

Расставанье с милой
Чайки мечутся в испуге,
Я отъезду рад, не рад, –
Мир огромен,
И подруги
Молча вдоль него стоят.
Что нам делать? Воротиться?
День пробыть – опять проститься –
Только сердце растравить!
Течь недолго слёзы будут,
Всё равно нас позабудут,
Не успеет след простыть.
Ниже волны, берег выше, –
Как знаком мне этот вид!
Капитан на мостик вышел,
В белом кителе стоит.
На одну судьбу в надежде,
Пошатнулась, чуть жива.
Ты прощай, левобережье –
Зелёные острова.
Волны кинулись в погоню,
Заблестел огонь вдали, –
Не с гитарой, не с гармонью,
А с баяном парни шли –
Звонким тысячным баяном,
Золотым, обыгранным,
По улицам, по полянам,
По зелёным выгонам.

Павел Васильев

Ты прощай, прощай, любезный,
Непутёвый город Омск,
Через реку мост железный,
На горе высокий дом.
Ждёт на севере другая,
Да не знаю только, та ль?
И не знаю, дорогая,
Почему тебя мне жаль.
Я в печали бесполезной
Буду помнить город Омск,
Через реку мост железный,
На горе высокий дом.
Там тебе я сердце отдал…
Впереди густой туман.
«Полным ходом-пароходом!» –
В рупор крикнул капитан.
И в машинном отделении
В печь прибавили угля.
Так печально в отдалении
Мимо нас бегут поля.
Загорелись без причины
Бакены на Иртыше…
Разводи пары, машина, –
Легше будет на душе!..
1933

Сверкни, Иртыш, их перстнем золотым!
Сон не идёт, заботы их не точат,
Течением относит груди им
И раки пальцы нежные щекочут.

Иртыш

Катайте бочки, сыпьте в трюмы хлеб,
Ссыпайте соль, которою богаты.
Мне б горсть большого урожая, мне б
Большой воды, грудные перекаты.

Камыш высок, осока высока,
Тоской набух тугой сосок волчицы,
Слетает птица с дикого песка,
Крылами бьёт и на волну садится.
Река просторной родины моей,
Просторная,
Иди под непогодой,
Теки, Иртыш, выплёскивай язей –
Князь рыб и птиц, беглец зеленоводый.
Светла твоя подводная гроза,
Быстры волны шатучие качели,
И в глубине раскрытые глаза
У плавуна, как звёзды, порыжели.
И в погребах песчаных в глубине,
С косой до пят, румяными устами,
У сундуков незапертых на дне
Лежат красавки с щучьими хвостами.

228

Маши турецкой кистью камыша,
Теки, Иртыш! Любуюсь, не дыша,
Одним тобой, красавец остроскулый.
Оставив целым мёду полковша,
Роскошествуя, лето потонуло.
Мы встретились. Я чалки не отдам,
Я сердца вновь вручу тебе удары...
По гребням пенистым, по лебедям
Ударили колеса «Товар-пара».
Он шёл, одетый в золото и медь,
Грудастый шёл. Наряженные в ситцы,
Ладонь к бровям, сбегались поглядеть
Досужие приречные станицы.
Как медлит он, теченье поборов,
Покачиваясь на волнах дородных...
Над неоглядной далью островов
Приветственный погуливает рёв –
Бродячий сын компаний пароходных.

Я б с милой тоже повстречаться рад –
Вновь распознать, забытые в разлуке,
Из-под ресниц позолочённый взгляд,
Её волос могучий перекат
И зноем зацелованные руки.
Чтоб про других шепнула: «Не вини...»
Чтоб губ от губ моих не отрывала,
Чтоб свадебные горькие огни
Ночь на баржах печально зажигала.
Чтобы Иртыш, меж рек иных скиталец,
Смыл тяжкий груз накопленной вины,
Чтоб вместо слёз на лицах оставались
Лишь яростные брызги от волны!
1934

229

сибирский изборник

Пётр Драверт

Болид

Ян Озолин
***
Хоть этот –
исподволь
грязный лик,
всё же, Иртыш,
ты суров и велик...

Столица
на Иртыше
Чтобы Иртыш, меж рек иных
скиталец,
Смыл тяжкий груз накопленной
вины...
П. Васильев

Кому ты служил,
Иртыш,
скажи,
чьи по волнам
катил барыши?
Кого
от Зайсана
до Омских степей
нёс на могучей
груди своей?
То, что в степях
купец украл,
дальше нёс
твой крылатый
вал,
к низовьям –
мимо станиц
и сёл –
купцы увозили
муку и соль.
Иртыш,
ты мчался,
в ночи дрожа,
дорогой широкою
грабежа,
купцов
и лабазников
тёмный путь,
на дне ты скопил
преступлений муть...

Зол берегов твоих
волчий оскал, –
под крутояром
вздыбленный вал.
Бури простуженной
хриплый вой,
песни станичной
голос хмельной.
Утра сибирского
дрожь,
тоска,
скрежет
прибрежного песка.
Ты был недоволен
судьбой своей,
Иртыш,
оглушённый
звоном церквей.
В бессильной злобе
против врага
молчал, когда
застывала шуга.
***
Много воды утекло...
человек
стал поворачивать
русла рек;
на Иртыше
поредели кресты,
вместо церквей
зазвенели мосты.
Ветром весенним
шумит камыш.
Новые песни
ты слышишь,
Иртыш.
У великолепных
твоих

230

берегов –
славная жизнь
колхозных дворов.
Старое
нынче уходит
вспять.
Кто посмеет
тебя укорять?
Кто обвинит
тебя теперь,
сильный,
степной,
разумный зверь?

Здесь была заложена первая Омская крепость.
Фото О. Деркунского

Пётр Драверт

Когда над смутною громадой древних гор
Медлительно скользит по небу метеор
И шелест слышится загадочный в эфире, –
Вперяя жадный взор в огнисто-дымный след,
Я думаю о том, чего уж больше нет,
О кончившем свой век каком-то малом мире.
Из бездн Галактики свершив далёкий путь,
Он скоро должен был низвергнуться на грудь
Земли, где мы живём, светилом дня согреты;
Но воздух, тормозя его, не допустил,
Лишив в слепой борьбе первоначальных сил,
Упасть в объятия чужой ему планеты.
Над гладями морей и паутиной рек,
В холодной высоте свой завершая бег,
В тончайший, зыбкий прах распался
плотный камень;
И ярко озарив полуночную тьму,
В предсмертный краткий миг сопутствовал ему,
Как факел вспыхнувший, чудесный алый
пламень.
Омск, 1943

Зима в старом городе. С.Е. Сочивко

Тимофей Белозёров
Виктор Васильев

Омск
Тебя я помню стареньким, седым,
С булыжником на Любинском проспекте.
Но ты мне дорог даже и таким,
Теперь ко мне явившийся из детства...
Ты был когда-то, город милый мой,
Горбатеньким, скучающим и пыльным.
И по единственной булыжной мостовой
Извозчики усатые катили.
И жалась к домикам зачахлая сирень,
Цветы поникшие у неба пить просили,
И свиньи спали у заборов целый день,
И гуси по Гусаровой ходили...
По вечерам на улицах старухи
Болтали о прошедшем житие,
А ночи висли – сумрачны и глухи –
Темны лицом, как и старухи те...
Иртыш, под руку Омку подхватив,
Лениво плыл под солнцем камышовым.
Кустарщину на полках разложив,
Пестрели лавки ситчиком дешёвым.
А вечерами зимними на льду

Оми-реки, умевшая перечить,
Шпана заречная приречную шпану
Бросалась гирькой, ножиком калечить...
Твои я вспоминаю тополя –
Их говор мне волнует душу снова...
Но прошлое, мой город, у тебя
Жизнь колуном тяжёлым расколола!..
С тех пор немало отзвенело вёсен,
И город наш стал истинно другим.
Великолепья будущего просинь
Всё шире разрастается над ним!..
А зори яркие, по-прежнему павлиньи,
Встают и падают над древним Иртышом.
Плывут по небу стрелы журавлиные,
И чайки в воду целятся крылом...
Мне детства жаль, ушедшего далёко,
И синих щук, скользящих в камышах…
Держи, мой город, голову высоко
И крепко стой на этих берегах!..
1976

234

Город на Иртыше
Коротая
Охотничьим
Промыслом век,
На пустынное место
Пришёл человек.
Вытер лоб рукавом,
Сбросил лёгкую кладь,
Под руками двуречье,
Простор, благодать!
Застучал в сосняке
Головастый топор,
Опоясал избу
Островерхий забор.
Потянул над берёзами
Синий дымок...

235

Но один
Человек оставаться
Не мог!
И пошла по засекам
Упрямая весть:
– Место крепости есть!
Место городу есть!
Словно пальцы в кулак,
Собирался народ –
Балалайки, орехи
У новых ворот.
На базаре – телеги,
Отрезы парчи.
Над пожарным сараем
Верста каланчи.
Над рекой закачались
Огни фонарей,
Плахи сходен, канаты,
Чугун якорей...
...Плыл
Размеренный век
По ступеням крыльца,
Люди в узел двух рек
Завязали
Сердца!
1962

сибирский изборник

брезгливо спрашивать:
«Дневной?»
И возмущаться,
а потом
почти что половину дня
крикливо выбирать батон,
плохую выпечку
кляня.
Устроить за день сто шумих,
ругая нервных продавцов.
Тогда

мы жили в Омске.
Жмых
для нас был слаще
леденцов.

Роберт Рождественский

Тогда

Билет в детство

Тогда

Где-то есть город, тихий, как сон.
Пылью тягучей по грудь занесён.
В медленной речке вода как стекло.
Где-то есть город, в котором тепло.
Наше далёкое детство там прошло...

мы жили в Омске.

Там
в сорок втором году
в весну
мы радовались не цветам,
а рассыпному толокну.
Я помню всё:
и лебеду,
и очереди без числа...
На клумбах
в городском саду
картошка запросто росла.
Не смейте, люди, забывать
об этих днях,
о той весне.
Тогда б

я не сумел понять,
что это значит:
свет в окне.
Как это можно:
спать
взасос,
и говорить не о еде,
и слышать на сковороде
урчание
яичных солнц.
Ходить спокойно по земле
и в булочной очередной,
румяным пальцем тыча в хлеб,

Ночью из дома я поспешу,
В кассе вокзала билет попрошу:
«Может, впервые за тысячу лет
Дайте до детства плацкартный билет!..»
Тихо ответит кассирша: «Билетов нет...»
Так что ж, дружище! Как ей возразить?
Дорогу в детство где ещё спросить?
А может, просто только иногда
Лишь в памяти своей приходим мы сюда?..
В городе этом сказки живут.
Шалые ветры в дорогу зовут.
Там нас порою сводили с ума
Сосны – до неба, до солнца – дома.
Там по сугробам неслышно шла зима.
Дальняя песня в нашей судьбе.
Ласковый город, спасибо тебе!
Мы не вернёмся, напрасно не жди.
Есть на планете другие пути.
Мы повзрослели.
Поверь нам.
И прости.

236

Калитка. Г.П. Кичигин. 1993 г. ГМИО

Владимир Макаров

Омску
Асфальты как озёра,
вдоль улиц – тополя...
Здорово,
добрый город,
сибирская земля!

По Иртышу

Иртышская набережная. День города. Фото О. Деркунского

Омские улицы

Михаил Сильванович

Угрюмым берегам на радость
гудок
в шаляпинский размах!
Шаманит эхо, растворяясь
в прибрежном тальнике, в лугах.
Прёт теплоход,
большой и статный,
от самой Тазавской губы,
шестые сутки
без устатку
косматит серых волн чубы.

О, твой июль усеян
газонами цветов!
Тебе сосед твой – Север
шлёт пару тёплых слов.
Он поживает крепко,
гуляет на моржа,
тебе шлёт леса клетки
с низовий Иртыша.
А наливные баржи
в особину отметь, –
в цистернах плещет важно
берёзовская нефть!

Фонари, от снежинок мерцая, щурятся,
Каждый дом золотыми огнями горит.
Я люблю, я люблю наши омские улицы
В этот час, когда светят кругом фонари.

И сказочный,
былинный кто-то
нам достаёт из рукава
бесчисленные повороты,
неведомые острова.

Я Севером окачен,
его святой водой.
Как будто стал богаче,
как прежде –
молодой!

Для меня все дороги к тебе потеряны.
Все мечты о тебе от зари до зари,
И всегда жду тебя я на площади Ленина
В этот час, когда светят кругом фонари.

Распадки. Кедр на сизой круче.
Вот – отмель, лодка, ковыли.
Вот к берегу весёлой кучей
дома посёлка подошли.

По городу шагаю,
деревья дарят тень.
День встречи с отчим краем –
значительнейший день!

Не идёшь… А снежинки, мерцая, падают.
Не идёшь!.. И грустят фонари в полутьме.
Я ищу среди тысяч огней мерцающих
Огонёк, что в заветном горит окне.

Ночами звёзды промывая,
днём отражая облака,
течёт река не уставая,
хотя течёт издалека...

Я не знаю, когда наша встреча сбудется,
Я не знаю, какой к ней короче маршрут,
Только знаю – вечерние омские улицы
Приведут, непременно к тебе приведут.

Приеду, снова за работу,
зажгу в ночи своё окно.
Мне знать немало поворотов,
а русло всё-таки
одно.

238

239

сибирский изборник

Татьяна Четверикова

Стихи об Омске
1.
Ты чуда в этот день не проворонь,
Оно доступно и почти понятно.
У снегопада мягкая ладонь,
Доверься ей и не спеши обратно.
Белым-бело!
И кажется, снега
Заполонили землю на полсвета.
Пройди над Омью.
Эти берега
Хранят следы известного поэта.
За стадионом – старые дома
Ссутулились под снегом.
А быть может,
Тревожит их не новая зима,
А то, что век их безнадежно прожит.
Да, время их пометило перстом:
Заметно покосились, обветшали.
Но дальше!
Дальше – мост,
А за мостом
Кусты сирени примеряют шали.
Всё в блёстках:
ставни,
клёны,
провода.
Из-за размытых снегом очертаний
Покажется, что не был никогда
Среди деревьев этих, этих зданий.

Скорей туда, где для тебя огонь
Зажжён в окне, что на земле одно лишь...
Но снегопада тёплую ладонь
И свежее дыханье ты запомнишь.

2.
В тряском трамвае вперёд и вперёд:
Школа,
тюрьма,
проходная
прядильной.
Как ребятня обалдело орёт,
Из подворотни – и в ливень обильный,
Что там на лицах – нетрудно прочесть:
Страх и восторг,
и презренье запрета.
Предчувствие лета. О.Р. Кадикова. 2007 г. Холст, масло. 60х90. ГМИО

Татьяна четверикова

Вот оно счастье и светлая весть:
Мальвы и ливень,
окраина, лето.
В тряском трамвае – назад и назад,
В детство, где бегала летом арапкой,
Где ещё жив угловой палисад –
Дедом посажен и вынянчен бабкой.
Это бывает, наверно, у всех,
А на меня вот сейчас накатило...
Колет гроза за орехом орех,
И удивляя, и радуя силой.
Ливень ли, лето упругой стеной,
И дребезжащее тело трамвая...
Ангел, летящий сейчас надо мной,
Душу верни!
Я живая,
живая.

3.
Зажигает окна синий вечер
И глядит в иртышскую волну
Город, вставший некогда в двуречье,
Бережно хранящий старину.
Прохожу по Тарской и Почтовой,
Где покоем дышат вечера.
Омск наследник славы ермаковой
И великих помыслов Петра.
Город мой – ты песня и легенда,
С детства берегу в своей душе.
Тихой Омки голубую ленту,
Белый теплоход на Иртыше.
Здесь вольготно и цветам и птицам,
Хоть уходят зданья в облака.
Сын Сибири, Родины частица,
Ты глядишь в грядущие века.
Зажигает окна вечер синий,
Лунным светом серебрит листву.
Город мой, прекрасный и былинный,
Для тебя пою я и живу.

сибирский изборник

Юрий Перминов

На раскопках
Успенского собора
Пока – раскопки… Лучше позже,
чем никогда… Господь, продли
тепло… Взорвать смогли, но всё же
с корнями вырвать – не смогли
собор…
На камень, как на рану,
безбожник смотрит веково,
и… Красный путь* дорогой к храму,
быть может, станет для него.
2005

* Красный путь – одна из центральных улиц Омска.
На Соборной площади стартует Сибирский международный марофон

как это было

Cибирский губернатор Гагарин
и основание крепости на Оми
Вадим Бородаев
Аркадий Контев

течение
XVII
в.
Тарский, Томский,
Кузнецкий и Красноярский уезды являлись
пограничными на юге Западной Сибири. Южные
рубежи этих уездов образовывали границу Российского государства в ИртышскоЕнисейском междуречье.
На протяжении XVII – начала XVIII в. эта линия,
хотя и не была определена
какими-то письменными
соглашениями, оставалась
относительно стабильной.
Сложившееся в течение столетия традиционное восприятие южной границы Сибири претерпело
принципиальное изменение во втором десятилетии
XVIII в. Решительное продвижение России к истокам
Оби и Иртыша связано с
именем первого сибирского губернатора Матвея Петровича Гагарина (1658–1721). В январе 1706 г. он, будучи
московским комендантом, одновременно
был назначен руководителем Сибирского приказа, располагавшегося в Москве1.
О намерении разделить страну на губер-

нии Пётр I объявил указом
в 1708 г.2 Тогда же столичный Сибирский приказ
был преобразован в Московскую канцелярию Сибирской губернии. Именным указом от 6 марта
1711 г. руководителя этого
ведомства князя М.П. Гагарина велено было «писать»
сибирским губернатором3.
Именно Гагарин, став
губернатором, заявил о значительных территориальных притязаниях России
на земли южных соседей
Сибири. В июне 1713 г., отправляя в ставку ойратского
правителя-хунтайджи (контайши) своего посланца,
тарского казачьего голову
Ивана Дмитриевича Чередова, Гагарин в специальной инструкции (наказе)
разъяснял: «А ежели контайша будет говорить о барабинцах или о иных иноземцах, також и о
остроге, которой на Бии и Катуне, которой
люди его разорили, что они на их землях, и
ему, Ивану, ответ чинить: Барабинцы живут
на земли его царского величества; також и
город тот построен на земли ж царского

1
Акишин, М.О. Гагарин Матвей Петрович, князь (1658–1721) // Власть в Сибири XVI – начала
ХХ века. 2-е изд., перераб. и доп. Новосибирск, 2005. С. 511–512.
2
ПСЗ РИ–1. Т. 4: 1700–1712. № 2218. С. 436–438.
3
Акишин, М.О. Гагарин Матвей Петрович, князь (1658–1721)… Новосибирск, 2005. С. 513.

Мемориальная доска Матвею Петровичу Гагарину в Тобольске

245

как это было

величества, потому что те земли на сибирских реках его царского величества»1.
В этом документе Матвей Петрович
Гагарин, по-видимому, впервые сформулировал тезис, который вскоре был
положен в основу всех территориальных притязаний России на юге Сибири.
Большинство крупных рек этого региона
имеют истоки в южных горах и текут на
север. Нижнее течение Иртыша, а также
нижнее и среднее течение Оби и Енисея
были присоединены к Русскому государству в XVII столетии. Верхние бассейны
этих рек к началу второго десятилетия
XVIII в. находились за пределами российских владений. Теперь же, по инструкции
Гагарина, посол должен был заявить, что
реки – сибирские, то есть от устья до истоков принадлежат России; следовательно и земли, прилегающие к верховьям сибирских рек, тоже принадлежат России.
«А ежели он станет говорить, что он,
контайша, кочюет на тех землях, и ему отповедь чинить на то слово: многие иноземцы кочюют и не подданные на землях
царского величества под городами Астраханью, и Самарою, и Царицыным, и под
иными многими городами его царского
величества, а своею землею николи не называют и ссоры с людми царского величества те иноземцы никогда не чинят»2.
Таким образом, Чередов должен был
объявить ойратскому правителю, что земли Верхнего Обь-Иртышья, на которых
западные монголы и их подданные кочевали уже не одно столетие, принадлежат
русскому царю, поскольку находятся в
верховьях сибирских рек.

К тому времени ни один российский
подданный ещё не был в истоках Иртыша, что не помешало Гагарину объявить
эти земли российскими и планировать
военное продвижение ещё дальше в Центральную Азию. Целью такого похода был
захват золотых промыслов, расположенных недалеко от города Яркенда в Малой
Бухарии, как тогда называли Восточный
Туркестан (совр. Синьцзян-Уйгурский автономный район КНР).
Во время своего первого пребывания
в Тобольске в качестве сибирского губернатора (октябрь 1712 – декабрь 1713)
М.П. Гагарин проявил интерес к азиатскому золоту, которое изредка привозили
в столицу Сибири из соседних стран.
«Как приехал я в Тоболеск, увидел в
продаже песошное золото, – рассказывал
Гагарин в Сенате в 1719 г. – И зоветца
оное эркецкое. И сказали мне о нем, что
то самородное золото, и промышляют
его под Эркетем…»3 Так Матвей Петрович Гагарин узнал, что в Малой Бухарии
ведётся добыча драгоценного металла.
Первого января 1714 г. Гагарин выехал
из Тобольска в столицу. Купленный золотой песок он решил лично представить
царю и рассказать про «городок калмыцкой Эркеть, под которым на реке Дарье
промышляют песошное золото». Плавильный мастер Блюэр в присутствии самого
царя опробовал образец, доставленный из
Тобольска, и подтвердил, что песок почти
целиком состоит из чистого золота4. По сведениям Г.Ф. Миллера, часть этого золотого
песка была передана на хранение в старейший российский музей – Кунсткамеру5.

1
СПФ АРАН. Ф. 21. Оп. 4. Д. 14. Док. № 86, л. 195–203. Цит. по: Памятники сибирской истории
XVIII века. Кн. 1: 1700–1713. СПб., 1882. Док. № 122. С. 516.
2
Там же. С. 517–518.
3
РГАДА. Ф. 248. Оп. 7. Кн. 373. Л. 218.
4
Записки Фридриха Вебера о Петре Великом [Электронный ресурс] // Русский архив. 1872. № 6.
Стб. 1069–1070. Опубл.: URL: http://adjudant.ru/lib/rus_archive_1872-06.htm (01.08.2015).
5
Миллер, Г.Ф. Известие о песошном золоте в Бухарии, о чиненных для оного отправлениях, и
о строении крепостей при реке Иртыше, которым имена: Омская, Железенская, Ямышевская, Семипалатная и Устькаменогорская // Миллер Г.Ф. История Сибири. М., 2005. Т. 3. С. 474. Переписка о
передаче в Кунсткамеру золотого песка хранится в Архиве Санкт-Петербургского института истории
РАН, в фонде 104 (Путеводитель по Архиву Ленинградского отделения Института истории. М.; Л.,
1958. С. 347).

246

Фрагмент письма сибирского губернатора М.П. Гагарина из Тобольска от
2 мая 1716 г. в Петербург кабинет-секретарю А.В. Макарову с сообщением
о перспективах военного похода вверх по Иртышу после сдачи Бухолцем
Ямышевской крепости и о необходимости возвести новую крепость на
устье Оми

Текст в передаче современным гражданским алфавитом:
И сего, мой государь, маия 2 дни послал я к нему наскоро, чтоб он отнюдь
не уступал от крепости той. Но по писму его не чаю застать его в той крепости
тому куриеру.
Изволь, мой государь, донести его царскому величеству, что хотя по воли божии
учинилась трата людем, в сей притчине, тако хотя он и отступит и разорит тое
крепость, но измешки великой в том деле нам не будет.
Но точию одно есть поношение, но и в том владычество воли божии.
Ныне же в скорости посылаю в прибавку к нему людей тысячю человек и велю
делать ему против государева указу город на Зайсане озере. Також надобно, мой
государь, и на Оми реке зделать крепость для положения правианту и всяких
припасов.
<…>
Что, мой государь, подновитца впредь, о том писать буду.
[Автограф:] О сем раб твой, государя моего, Матвей Гагарин
Из Тоболскаго 1716
маия 2 дня.

как это было

Гагарин письменно сообщил царю,
что путь к драгоценной россыпи «лежит
от Тоболского до половины рекою Иртышем, которая река под Тоболским. И от
той реки на калмыцкое кочевье, где ныне
кочюет контайша». По словам купцов, дорога до Эркета обычно занимала чуть более двух с половиной месяцев «нескорою
ездою»1.
Сибирский губернатор предложил на
усмотрение государя план возможного
военного похода для завоевания эркетских золотых промыслов. По его мнению,
для того чтобы продвигаться вглубь ойратской территории, необходимо одну за
другой строить русские крепости по направлению к городку Эркеть2. Первое такое
укрепление следовало возвести на берегу
реки Иртыш около Ямышевского озера.
Далее дорога к «песошному золоту», по
сведениям Гагарина, поворачивала от
реки на юг и шла степью. Следующие русские города он советовал построить вдоль
этого пути.
Золото с далёкой бухарской реки заинтересовало Петра I. На доношении сибирского губернатора 22 мая 1714 г. царь
собственноручно написал резолюцию:
«Построить город у Ямыш озера, а буде
мочно и выше. А построя крепость, искать далее по той реке вверх, пока лотки

пройти могут. И от того итти далее до
города Эркети»3.
В тот же день Пётр сам подобрал руководителя будущей военной экспедиции –
капитана лейб-гвардии Преображенского
полка Ивана Дмитриевича Бухолца (1672–
1741)4. Царь перевёл гвардейца в армейские подполковники и на галере «Святые
Наталии» продиктовал текст предназначенной для него подробной инструкции.
Бухолцу было приказано построить крепость около Ямышевского озера, зазимовать там, а весной 1715 г. «иттить далее к
помянутому городку Еркету» и «трудитца
тот городок достать». Во время продвижения по территории Ойратского государства приказывалось в удобных местах
строить редуты «для складки провианту и
для камуникации» на расстоянии шестисеми дней пути друг от друга, оставляя в
них небольшие гарнизоны.
В августе Иван Бухолц с небольшим
отрядом отправился из Москвы в Тобольск, куда приехал лишь 13 ноября5.
Сибирские реки к тому времени сковал
лёд, о походе на Ямышевское озеро в
1714 г. уже не могло быть и речи.
С ноября 1714 г. в Тобольске начались приготовления к иртышскому походу за «песошным» золотом. При отъезде
из Тобольска в январе 1715 г. М.П. Га-

В. Бородаев, А. Контев. Cибирский губернатор Гагарин и основание крепости на Оми

гарин вручил И.Д. Бухолцу указ («пункты»), в котором подполковнику предписывалось с отрядом в 2000 пехоты,
500 драгун и 500 казаков весной отплыть
на судах вверх по Иртышу и заложить
крепость у Ямышевского озера. Казаки
назывались «гарнизонными» и предназначались для оставления в новопостроенных крепостях.
Отправиться в плавание весной, сразу после вскрытия Иртыша, Бухолцу не
удалось. Нехватка людей, оружия и судов
заставили подполковника задержаться в
Тобольске до конца июня. К этому времени были сформированы два пехотных полка, которые получили названия
Петербургского и Московского1. Первым командовал сам подполковник, вторым – армейский майор Иван Вельяминов-Зернов, ранее служивший в Киевском
пехотном полку2. К команде Бухолца он
присоединился в Москве летом 1714 г.3
30 июня 1715 г. полки погрузились
на суда и отправились в плавание вверх
по Иртышу4. Флотилия Бухолца состояла из 33 крупных речных судов-дощаников и 27 больших лодок5. 24 июля отряд
прибыл в Тару. Под командованием подполковника в Санкт-Петербургском полку имелось 840 солдат, а вместе с командирами и обслуживающим персоналом
1 056 человек; в Московском полку значилось 1 067 человек; драгун – 540 рядовых, всего 604; артиллеристов – 70. При
отправлении из Тары 8 августа 1715 г.

Бухолц в сопроводительном письме указывал: «А всего со мною войска всякаго
чина людей две тысячи семьсот девяносто пять человек»6.
10 августа Бухолц достиг Такмыкской
слободы – последнего административного центра Тарского уезда на Иртыше.
Оттуда он послал в царский Кабинет
письмо, в котором сообщал: «прибыв… к
Ямышеву и зделав крепость, как возможно, нынешнею осенью пойду далее против указу, хотя и поздо»7.
Тяжело гружёные суда плыли вверх
по течению медленно. Конечную цель
первого этапа экспедиции – Ямышевское
озеро – удалось достичь только 1 октября. Очевидно, к этому времени Бухолц
уже принял решение остановиться на
Ямышевском озере до весны. По его собственным словам, к строительству земляной крепости отряд приступил лишь через четыре недели, 29 октября8. Видимо,
почти весь октябрь солдаты и драгуны
занимались устройством зимнего лагеря.
До начала возведения крепости были построены жилые избушки-казармы, а также деревянный острожек для размещения артиллерии. На постройку земляной
крепости ушло две недели: к 10 ноября
укрепление, обнесённое рвом и валом,
было готово9.
О постройке Ямышевской крепости
Бухолц информировал царя и сибирского губернатора. В письме к царю от 27 декабря 1715 г. подполковник рапортовал,

РГАДА. Ф. 248. Оп. 7. Кн. 373. Л. 221.
Настоящее название – Яркенд. Авторы применили различные варианты написания, основываясь
на документах, которые были использованы при работе над конкретными частями текста.
3
Там же. Л. 221об.
4
Год рождения определяется записью в послужном списке: «1722 г. января 15. Иван Дмитриев сын
Бухалцов, 49 лет» (РГАДА. Ф. 248. Кн. 8338. Л. 62. Цит. по: Сенатский архив. Т. 7. СПб., 1895. С. 680; Русско-китайские отношения в XVIII веке: материалы и документы. [Электронный ресурс] Т. 2: 1725–1727.
М., 1990. Док. № 4, прим. 7. URL: http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/China/XVIII/1720-1740/
Russ_kit_otn_18_v_II/1-20/4.htm). По сведениям Е.Н. Евсеева, «Иван Дмитриевич Бухолц родился в
1672 г. Семнадцатилетним юношей в 1689 г. поступает на военную службу» (Евсеев, Е.Н. Основание
Омской крепости отрядом И.Д. Бухолца (гл. I, раздел 2) // Очерки истории города Омска. Т. 1: Дореволюционный Омск. Омск, 1997. С. 32). О смерти Бухолца в 1741 г. сообщал омский краевед Дмитрий
Николаевич Фиалков (1909–1995), к сожалению, не указывая источника цитируемых сведений (Фиалков, Д.Н. Иван Дмитриевич Бухольц // Судьбы, связанные с Омском. Омск, 1976. С. 29). В РГАДА хранится «1742 г. Дело о вступлении бригадира Якобина в должность коменданта Селенгинской крепости
взамен умершего коменданта Бухольца» (РГАДА. Ф. 248. Оп. 7. Кн. 418. Д. № 31, 1742 г. Л. 358–360. См.:
Сенат и его учреждения (Объединённый фонд). Оп. 7 [Электронный ресурс] // РГАДА. Аннотированный реестр описей. URL: http://rgada.info/opisi/248-opis_7/0263.jpg (01.08.2015)).
5
РГАДА. Ф. 9. Отделение 2 – входящие письма. Оп. 3. Кн. 23. Л. 32; РГАДА. Ф. 248. Оп. 7. Кн. 373.
Л. 197об. Опубл.: Памятники сибирской истории XVIII века. Кн. 2: 1713–1724. СПб., 1885. Док. № 39-6,
с. 145; Из истории Омска (1716–1917 гг.): очерки, документы, материалы. Омск, 1967. Док. № 8, с. 52.

1
Названия полков приводятся в документах: РГАДА. Ф. 9. Оп. 3. Отд. 2. Кн. 23. Л. 30 (август
1715 г.); Ф. 248. Оп. 7. Кн. 373. Л. 75 (1716 г.), 453 об. – 454 (1720 г.).
2
Зезюлинский, Н. К родословию 34-х пехотных полков Петра I [Электронный ресурс]. Пг., 1915.
С. 11. URL: http://adjudant.ru/petr/zezulinsky04-02.htm (01.08.2015).
3
Евсеев, Е.Н. Экспедиция И.Д. Бухолца и основание Омской крепости… Новосибирск, 1974.
С. 47–59. Цит. по: Мосты жизни нашей… Евгений Евсеев: исследования, публикации [Электронный
ресурс]. URL: http://lib.omsk.ru/ip/evseev/node/175 (01.08.2015). Е.Н. Евсеев указывал инициалы майора: И.Л. Вельяминов-Зернов.
4
РГАДА. Ф. 9. Отд. 2. Оп. 3. Кн. 23. Л. 32.
5
Там же. Ф. 248. Оп. 7. Кн. 373. Л. 95–95 об. Цит. по: Памятники сибирской истории XVIII века.
Кн. 2: 1713–1724. СПб., 1885. Док. № 39, с. 130.
6
РГАДА. Ф. 9. Отд. 2. Оп. 3. Кн. 23. Л. 32.
7
Там же.
8
Там же. Л. 38 об.
9
Там же. Ф. 248. Оп. 7. Кн. 373. Л. 198об. Опубл.: Памятники сибирской истории XVIII века. Кн. 2:
1713–1724. СПб., 1885. Док. № 39-6. С. 146; Из истории Омска… Омск, 1967. Док. № 8. С. 53.

248

249

1
2

как это было

что крепость построена, но к Эркети идти
за малолюдством небезопасно1.
По словам Г.Ф. Миллера, руководил
возведением Ямышевской крепости поручик артиллерии Иван Каландер, который «отправлял при том должность
инженера»2. О человеке, спроектировавшем и построившем этот российский
форпост на Иртыше, известно немного.
Шведский штык-юнкер (сержант) Яган
Каландр3 во время Северной войны служил в артиллерии и попал в русский
плен при разгроме армии Карла XII под
Полтавой в июне 1709 г.4
Очевидно, в шведской армии Каландер служил вместе с другим известным
в Сибири артиллеристом Иоганом Густавом Ренатом. В списках пленённых
под Полтавой их фамилии стоят по соседству5. В бумагах Леонтия Дмитриевича Угримова (1700–1750), русского
посланника к ойратскому правителю в
1731–1733 гг., сообщается, что попавший
в 1716 г. в ойратский плен шведский артиллерист Ренат «поехал в Ямышеф капитана Каландера посетить»6.
Документов, рассказывающих о судьбе пленного артиллериста в 1709–1714 гг.,

нам выявить не удалось. Достоверно известно только то, что к лету 1714 г. Каландер в чине поручика артиллерии уже
состоял на службе в российской армии.
БуКак вспоминал подполковник И.Д.
холц, когда в августе 1714 г. он поехал в
Сибирь, с ним «з бомбардирами и с кинонерами отправлен был из Москвы артилерии порутчик Каландер»7.
В ноябре «порутчик иноземец Иван
Колендер»8 прибыл в Тобольск вместе с
Иваном Бухолцем9. В других документах
того времени он именовался «артилерийским порутчиком Иваном Каландером»10,
Гагарин в своих воспоминаниях называл
его «капитан порутчик Каландар»11. Здесь
нет противоречия, поскольку ранг поручика артиллерии тогда приравнивался
к рангу армейского капитана-поручика.
В иртышском походе И.Д. Бухолца артиллерист Каландер выполнял обязанности инженера: под его руководством
были построены Ямышевская крепость в
1715 г., а затем и Омская в 1716 г.
В ночь с 10 на 11 февраля 1716 г. русский отряд, ожидавший весну рядом с
новой крепостью, подвергся нападению
многочисленного ойратского войска.

РГАДА. Ф. 248. Оп. 7. Кн. 373. Л. 209.
Миллер, Г.Ф. Известие о песошном золоте в Бухарии… // Сочинения и переводы, к пользе и
увеселению служащия. СПб., 1760. Январь. С. 37–38.
3
Позднее в русских документах фамилия писалась Каландер, иногда Каландар, Каландыр (РГАДА.
Ф. 199. Портф. 481. Ч. 4. Л. 93). Возможно, последней гласной в фамилии не было, и верным следует
считать запись 1709 г.
4
РГАДА. Ф. 381. Оп. 1. Д. 952. Л. 22об. Опубл.: Полтавская битва 27 июня 1709 года: док. и материалы. М., 2011. Док. № 340. С. 478, 641; Архив Военно-исторического музея артиллерии, инженерных
войск и войск связи (ВИМАИВиВС). Ф. 2. Оп. 1. Д. 40. Л. 123. Опубл.: Ефимов, С.В. Шведские артиллеристы в русском плену (1709–1721) // Война и оружие: новые исследования и материалы. Труды
Четвёртой Междунар. науч.-практ. конф. 15–17 мая 2013 г. СПб., 2013. Ч. II. С. 167.
5
РГАДА. Ф. 381. Оп. 1. Д. 952. Л. 22об. Опубл.: Полтавская битва 27 июня 1709 года. Док. № 340.
С. 478, 641 (Ренат назван Ренгарт); Архив ВИМАИВиВС. Ф. 2. Оп. 1. Д. 40. Л. 123. Опубл.: Ефимов,
С.В. Шведские артиллеристы в русском плену… С. 167 (Ренат назван Кенат).
6
АВПРИ. Ф. «Зюнгорские дела». Оп. 113/1. 1733–1734 гг. Д. 1. Л. 259. Цит. по: Моисеев, В.А. Новые материалы о Ренате // Россия, Сибирь и Центральная Азия (взаимодействие народов и культур):
материалы 2 регион. конф. 22 окт. 1999 г. Барнаул, 1999. Прил. 2. С. 26.
7
РГАДА. Ф. 248. Оп. 7. Кн. 373. Л. 201об.
8
ГАТюмО. Ф. 47. Оп. 1. Д. 3165. Л. 89. А также л. 87, 88. Опубл.: Ефремов, В. Материалы для
истории оружейного производства в Тобольской губернии XVIII столетия // Лукич. Тюмень, 2000.
№ 2 (12). Ч. 2. С. 90.
9
РГАДА. Ф. 248. Оп. 7. Кн. 373. Л. 201об. Опубл.: Памятники сибирской истории XVIII века. Кн. 2:
1713–1724. СПб., 1885. Док. № 39-6. С. 148; Из истории Омска… Омск, 1967. Док. № 8. С. 54.
10
РГАДА. Ф. 248. Оп. 7. Кн. 373. Л. 110.
11
Там же. Л. 217об.
1
2

250

В. Бородаев, А. Контев. Cибирский губернатор Гагарин и основание крепости на Оми

Командовал этим отрядом двоюродный
брат хунтайджи Цэрэн-Дондоб Старший
(в русских источниках Черен-Дондук)1.
С 11 февраля началась осада. Окружённые российские полки «не могли ни вспоможения получить, ниже о своем состоянии подать в другия места известие»2.
Ойраты окружили укрепление плотным
кольцом и, угрожая взять его измором,
потребовали от Бухолца вернуться на
российские земли3.
Осада ойратами Ямышевской крепости длилась два с половиной месяца, с
11 февраля по 28 апреля 1716 г. Хотя боевые действия не велись и продовольствия
было достаточно, запертые в крепости войска испытывали лишения, поскольку в
лагере начались цинга и эпидемия сибирской язвы. От болезней ежедневно «человек по дватцети и болши помирали»4.
Миллер указывал, что этот «неприятель»
«гораздо был опаснее, нежели осада»5.
Единственным требованием ойратов,
осадивших Ямышевскую крепость, был
уход российских войск с их территории.
«И станем жить в совете и в любви, ежели
с места съедешь», – писал Цэрэн-Дондоб
Старший Бухолцу 21 февраля 1716 г., через десять дней после начала осады. Однако у российской военной экспедиции
никакой альтернативы зимовке в крепости не было. Победить численно превосходящего противника в открытой степи
даже не пытались. После пленения ойратами на Коряковом яру (не доходя 52 версты до Ямышева озера)6 подкрепления,
посланного из Тары и Томска, надеяться
на прибытие нового отряда раньше лета
не приходилось. Отступить вниз по Иртышу в Тарский уезд Бухолц тоже не мог:

почти всех лошадей отогнали ойраты во
время нападения, пешим строем уйти по
заснеженной степи было невозможно, а
корабли стояли вмёрзшими в лёд. Осаждённым ничего не оставалось делать, кроме как сидеть в крепости и ждать весны.
Вскрытие Иртыша в районе Ямышевского озера обычно происходит в первой половине апреля (по юлианскому
календарю). Как сообщал Г.Ф.
Миллер,
дождавшись ледохода, осаждённые смогли отправить двух человек в Тобольск с
письмом Бухолца. «Посадили вестников
ночным временем в лодке на большую
льдину и оклали льдом вокруг так высоко, что из оного ни лодки, ни людей
видеть не можно было. Таким образом
вестники между неприятелями прошли
благополучно. Потом они, видя себя в
безопасности, спустили лодку на воду,
сели в нее и привезли губернатору в Тобольск известие»7.
2 мая 1716 г. сибирский губернатор
сообщил в Кабинет Петра, что получил
письмо Бухолца, датированное 12 апреля. Из него М.П. Гагарин впервые узнал о
том, что произошло с российским экспедиционным отрядом в феврале – апреле
1716 г. Известие о нападении ойратов на
крепость не удивило и не испугало губернатора, поскольку он считал, что «в том
опасения бы иметь не для чего: калмыки николи крепостей у нас и малых не
берут ни при малых людех». Более всего
Матвея Петровича возмутило решение
подполковника отступить, разрушив крепость. «Пишет в том писме, что первое
число сего маия хочет разорить крепость
Ямышевскую и плыть с войским назад в
Тарской уезд к реке Оми или в Тагмыц-

Миллер, Г.Ф. Известие о песошном золоте… М., 2005. Т. 3. С. 484.
Миллер, Г.Ф. Известие о песошном золоте в Бухарии… СПб., 1760. Январь. С. 44–45.
РГАДА. Ф. 248. Оп. 7. Кн. 373. Л. 200–200об. Опубл.: Из истории Омска… Омск, 1967. Док. № 8.
С. 53–54; РГАДА. Ф. 196. Оп. 1. Д. 1543. Л. 159–163. Опубл.: Русско-джунгарские отношения (конец
XVII – 60-е гг. XVIII в.). Документы и извлечения. Барнаул, 2006. Прил. 2, с. 273–277.
4
РГАДА. Ф. 198. Оп. 1. Д. 431. Л. 1об.
5
Миллер, Г.Ф. Известие о песошном золоте в Бухарии… СПб., 1760. Январь. С. 49; Миллер, Г.Ф. Известие о песошном золоте… М., 2005. Т. 3. С. 486.
6
Миллер, Г.Ф. Известие о песошном золоте… СПб., 1760. Январь. С. 48.
7
Там же. С. 49.
1
2
3

251

как это было

кую слободу, которая от Тары в двух
днях», – сообщал Гагарин кабинет-секретарю Петра I в своём письме от 2 мая1.
Познакомившись с посланием Бухолца, губернатор в тот же день отправил
к нему курьера с требованием, «чтоб он
отнюдь не уступал от крепости той». При
этом Гагарин понимал, что время потеряно, и Ямышевская крепость, возможно,
уже сдана.
Так и случилось. Бухолц начал эвакуацию 28 апреля, немного раньше запланированного срока2. По словам Г.Ф. Миллера, который беседовал в 1734 г. с
участниками тех событий, оставление
крепости произошло «без всякого сопротивления от калмыков». Войска погрузились на восемнадцать сохранившихся
дощаников и отплыли вниз по Иртышу3.
Деревянные постройки были разломаны
и испорчены, земляная крепость частично взорвана4. Как писал сам Бухолц, «с
ним вышло тысеча шестьсот человек, в
том числе больные и раненые»5.
В конце декабря 1715 г. в Ямышевской крепости у Бухолца было 2656 человек6. Следовательно, за январь – апрель
1716 г. численность отряда сократилась
более чем на тысячу человек. Таких потерь русские войска в Западной Сибири
ранее никогда не несли. Из этой тысячи 281 человек погиб в боях или попал
в плен, остальные умерли в осаждённой
крепости.
Понимая, что курьер с приказом, запрещающим сдавать крепость, не успеет,
Гагарин спокойно оценивал ситуацию и

не воспринимал возвращение Бухолца
как завершение военного похода к городку Еркету. «Хотя он и отступит и разорит
тое крепость, – писал губернатор 2 мая
1716 г. А.В. Макарову, – но измешки [помехи. – Авт.] великой в том деле нам не
будет»7.
Гагарин решил остановить отступающий отряд на устье реки Омь, чтобы «на
Оми реке зделать крепость для положения правианту и всяких припасов». Отсюда, по его замыслу, войско во главе с Бухолцем, получив подкрепление в тысячу
человек, должно было вновь отправиться
вверх по Иртышу: «И велю делать ему
против государева указу город на Зайсане
озере»8.
По Ямышевской крепости губернатор уже 2 мая принял принципиальное
решение: восстановить её немедленно
и оставить там российский гарнизон на
зиму 1716–1717 гг. Для этих целей Гагарин решил Бухолца уже не привлекать.
«А к Ямышевской крепости посылаю, мой
государь, ныне сибиряков, хотя он и отступит от нее. А им велю, починя оную,
и сидеть в ней, прося помощи от бога,
двумстам человеком»9. Такой фразой
Матвей Петрович ясно подчёркивал, что
в Сибири при осаде решающим является
не многочисленность обороняющихся, а
их умелые действия. По этому критерию
губернатор гораздо выше, чем гвардейца
Бухолца, оценивал сибирских офицеров,
привыкших воевать не числом, а умением. Дальнейшие события показали его
правоту.

РГАДА. Ф. 9. Отд. 2. Оп. 3. Кн. 26. Л. 460.
Там же. Ф. 198. Оп. 1. Д. 431. Л. 1об.
3
Миллер, Г.Ф. Известие о песошном золоте… СПб., 1760. Январь. С. 51.
4
О подрыве крепости известно из писем М.П. Гагарина: РГАДА. Ф. 9. Отд. 2. Оп. 3. Кн. 26. Л. 471
(письмо от 17.09.1716); Кн. 32. Л. 125 (письмо от 15.05.1717).
5
Там же. Л. 462. Г.Ф. Миллер писал, что при эвакуации из Ямышева «офицеров и рядовых считалось не больше семи сот человек» (Миллер, Г.Ф. Известие о песошном золоте… СПб., 1760. Январь.
С. 51). Нам неизвестно, на основании каких материалов Миллер указал такое число уцелевших. С тех
пор эта ошибочная цифра неоднократно повторялась разными авторами.
6
РГАДА. Ф. 9. Отд. 2. Оп. 3. Кн. 23. Л. 34.
7
Там же. Кн. 26. Л. 461.
8
Там же. Л. 461об.
9
Там же.
1
2

252

В. Бородаев, А. Контев. Cибирский губернатор Гагарин и основание крепости на Оми

Карта 1718 г., поданная М.П. Гагариным в Сенат 1 февраля 1719 г.

Плавание вниз по Иртышу от Ямышевской крепости до устья реки Оми занимало около семи дней1. Бухолц начал
отступление 28 апреля, следовательно
устья Оми он мог достичь примерно 5 мая.
К такому же выводу пришёл известный ис-

следователь истории Омской крепости
Евгений Николаевич Евсеев (1927–2013).
По его подсчётам, возвращавшаяся флотилия должна была прибыть к устью Оми
«примерно 4–5 мая по старому стилю (15–
16 мая) 1716 г.»2. Если такая реконструк-

Там же. Ф. 248. Оп. 7. Кн. 373. Л. 625–625об.
Евсеев, Е.Н. Экспедиция И.Д. Бухолца и основание Омской крепости… Новосибирск, 1974.
С. 47–59. Цит. по: Мосты жизни нашей… Евгений Евсеев: исслед., публикации [Электронный ресурс].
URL: http://lib.omsk.ru/ip/evseev/node/175?page=2 (01.08.2015); Евсеев, Е.Н. Основание Омской крепости отрядом И.Д. Бухолца (гл. I, раздел 2) // Очерки истории города Омска. Т. 1: Дореволюционный Омск. Омск, 1997. С. 34. Эту же дату повторяют и другие исследователи, см. например: Миненко,
Н.А., Фёдоров, С.В. Омск в панораме веков. Омск, 1999. С. 50.
1
2

253

как это было

ция событий верна, то Бухолц остановился
на Оми ещё до получения распоряжения
Гагарина строить здесь крепость. Однако
архивных источников, подтверждающих
эту версию, до сих пор не найдено.
Единственным документом, в котором указан точный день прибытия дощаников Бухолца на устье Оми, является
письмо М.П. Гагарина от 26 июля 1716 г.,
адресованное А.В. Макарову. В нём сибирский губернатор просил кабинет-секретаря: «Изволь, мой государь, донести
его царскому величеству, что подполковник господин Бухалц от Ямышевской крепости приплыл назад в Тарской уезд сего
1716 году июня в 10 де[нь]»1. Поскольку
дальше омского устья отряд Бухолца не
плыл, можно уверенно считать, что речь
в письме Гагарина шла о прибытии и
остановке на устье реки Оми.
Непонятно, что стало причиной такой большой задержки, но у нас нет оснований не верить сообщению М.П. Гагарина, который писал эти строки всего через
полтора месяца после событий. Если Бухолц вернулся в пределы Тарского уезда
только 10 июня, то к этому времени посланный Гагариным в начале мая курьер
уже должен был доставить подполковнику приказ губернатора строить крепость
на Оми. В таком случае Бухолц являлся

исполнителем распоряжения Матвея
Петровича Гагарина, который ещё 2 мая
1716 г. принял решение о возведении
крепости на Оми «для положения правианту и всяких припасов» и о немедленном
восстановлении Ямышевской крепости2.
Письмо М.П. Гагарина от 26 июля 1716 г.
позволяет скорректировать устоявшуюся
версию о возведении Омской крепости:
строительство началось не весной, а в начале лета; инициатором закладки крепости был не Бухолц, а сибирский губернатор М.П. Гагарин3.
Выбор места для новой крепости был
неслучайным. С XVII в. именно здесь, по
рекам Камышлов и Омь (левому и правому притокам Иртыша), проходило русско-ойратское разграничение. Это нашло
отражение на сибирских картах конца
XVII в.
Позднее, на допросе в Сенате подполковник рассказывал: «И на устье реки
Оми, ниже Ямышева по Иртише реке, по
мнению ево, во штистах верстах или болши, построил он другую крепость теми
ж драгуны и салдаты, которые при нем
были, и с присланными ис Таболска и ис
Тары в дополнение в компле[к]т»4. Инженерное руководство строительством
укреплений осуществлял поручик артиллерии Каландер.

РГАДА. Ф. 9. Отд. 2. Оп. 3. Кн. 26. Л. 462.
Там же. Л. 461об.
2
О том, что Бухолц начал строительство Омской крепости, получив приказ Гагарина, уже писал
известный советский историк архитектуры В.И. Кочедамов (Омск: как рос и строился город. Омск,
1960. С. 4). Однако в литературе со времён Г.Ф. Миллера преобладает версия, что инициатором строительства выступил Бухолц, который «губернатора известил и представлял, не удобно ли будет на сем
месте заложить крепость» (Миллер, Г.Ф. Известие о песошном золоте… СПб., 1760. Февраль. С. 103;
Колесников, А.Д. Основание Омской крепости и её роль в заселении Прииртышья // Известия Омского отдела Географического общества СССР. 1965. Вып. 7 (14). С. 133–134; Евсеев, Е.Н. Основание
Омской крепости отрядом И.Д. Бухолца (гл. I, раздел 2) // Очерки истории города Омска. Т. 1: Дореволюционный Омск. Омск, 1997. С. 34).
3
РГАДА. Ф. 248. Оп. 7. Кн. 373. Л. 201. Опубл.: Памятники сибирской истории XVIII века. Кн. 2:
1713–1724. СПб., 1885. Док. № 39-6, с. 147; Из истории Омска… Омск, 1967. Док. № 8. С. 54.
1
1

Первая Западно-Сибирская…
Иван Петров

На Семинарской площади
Омска
б Омске дореволюционном чаще
всего говорят с пренебрежением. Эпитеты «грязный», «захолустный», «пыльный», «чиновничий» сопровождают почти каждый отзыв о нём.
При этом ссылаются на Ф.М. Достоевского. Значительную часть его населения и
в самом деле составляли чиновники и
военные, и он действительно долгое время был мало благоустроенным и тихим
городком.
Но однажды ему суждено было «прозвенеть», что называется, на всю Европу.
Случилось это летом 1911 года, когда в
городе была открыта Первая ЗападноСибирская сельскохозяйственная, лесная
и торгово-промышленная выставка, вызвавшая большой резонанс не только в
России, но и далеко за границей.
Разразившаяся вскоре Первая мировая война, а затем революция и гражданская война
заслонили собой память об
этом ярком событии. Сейчас даже из омских старожилов редко кто вспоминает
о ней. Между тем выставка
эта представляла собой
очень интересную страницу
сибирской истории.
Это было время, когда
в Сибири повсеместно наблюдался подъём экономической жизни, обуслов-

ленный, с одной стороны, проведением
Транссибирской железнодорожной магистрали, а с другой – последствиями столыпинской аграрной реформы, которая,
благодаря усилившемуся переселению в
Сибирь, способствовала росту производительных сил и хозяйственному освоению огромных земельных площадей.
На основе эксплуатации дешёвого
труда в Сибири стали развиваться капиталистические отношения не только
в зарождающейся промышленности, но
и в сельском хозяйстве, возникли торговые земледелие и скотоводство. Сибирь стала играть заметную роль в экономической жизни государства в целом.
Увеличился удельный вес её и в международных торговых оборотах. Это о сибирском маслоделии писал в 1910 году
Столыпин, что оно даёт золота стране
больше, чем вся сибирская золотопромышленность. Много отсюда вывозилось скота, особенно много хлеба.
Мысль об открытии
выставки в Западной Сибири вынашивалась не один
год. Инициатором явилось
Правление омского отдела Московского общества
сельского хозяйства, которое на своём заседании от
14 февраля 1909 года приняло решение выступить
с ходатайством перед властями о разрешении устроить выставку в городе Омске, с целью представить,

255

как это было

насколько это окажется возможным,
наглядную картину Западной Сибири в
естественноисторическом и культурноэкономическом отношениях, ознакомить
с природными богатствами края, с состоянием различных отраслей сельского
хозяйства, промышленности и торговли,
учебного дела и медицины.
В Омском государственном архиве сохранилась копия ходатайства, с которым
Правление обратилось тогда к местному
губернатору. «Всему населению Западной
Сибири, – говорится в нём, – приходится
переживать последствия того огромного
подъёма местной жизни, который наблюдается за последние 10–15 лет и который
подверг резким изменениям как экономические перспективы края, так и весь
уклад жизни его населения. Под Западной Сибирью разумеются губернии Тобольская, Томская, отчасти Енисейская,
области Акмолинская, Семипалатинская
и отчасти Семиреченская.
Очерченный район, кроме самых северных его окраин, с проведением великого Сибирского пути, начал жить совсем
новой жизнью, темп которой из года в
год ускоряется.
Заселение края идёт настолько быстрыми шагами, что лишь за последние
четыре года население его увеличилось
более чем на 30 процентов. Как повлияли на экономическое развитие края проведение железной дороги и увеличение
его населения, можно судить по тому,
что вывоз, например, хлеба, до 1905 года
не превышавший 18 миллионов пудов в
год, а до проведения железной дороги
колебавшийся от 2 до 3 миллионов в год,
в 1908 году достиг 50 миллионов пудов;
масла, отправлявшегося до проведения
железной дороги всего в количестве
лишь нескольких десятков тысяч пудов, в
1908 году только по сентябрь месяц вывезено через Челябинск к русским портам в
количестве свыше 2600 тысяч пудов.
Ввоз в Западную Сибирь сельскохозяйственных машин и орудий, десять лет

тому назад едва достигавший двух миллионов рублей, в 1908 году лишь по заказам
одних складов переселенческого управления превысил пять миллионов рублей,
а вместе с торговлею частных фирм должен исчисляться в сумме свыше 15 миллионов рублей.
Приведённые цифры настолько красноречивы, что было бы совершенно излишне доказывать положение о том, что
край начинает жить заново и что от старого уклада жизни в ближайшем будущем
не суждено, быть может, остаться ничему.
Переход к новому в Сибири сознаётся как местным населением, так, в особенности, целою массой иностранных
предприятий и фирм, направляющих
сюда всё большие и большие капиталы.
Дальнейшее развитие Западной Сибири
имеет значение не только для коренного населения её, местной торговли и
промышленности, но ещё в более значительной степени представляет общегосударственный интерес по колоссальному
росту экспорта и импорта, не говоря уже
про колонизационное значение края,
ежегодно удерживающего на своей территории до 80 процентов переселяющихся за Урал.
Надо всесторонне изучить производительные силы края, ознакомиться с источниками его богатств, теми средствами
к достижению преуспеяния, какими он
обладает, наконец, что даёт и может дать
самостоятельность его населения. Но,
кроме того, не менее необходимо также
знать, где взять то, в чем нуждается Западная Сибирь».
Ходатайство это вначале в Омске,
а затем и в Петербурге было удовлетворено. Началась успешная подготовка к
выставке. Первым шагом на этом пути
явилось создание выставочного комитета, почётным председателем которого
был провозглашён генерал-губернатор
Степного края Е.О. Шмит, а главным комиссаром – генерал-лейтенант Г.Е. Катанаев – известный сибирский историк и
краевед, автор большого труда «Западно-

256

Иван Петров. Первая Западно-Сибирская…

План территории выставки

Сибирское служилое казачество» и многих других работ.
Сразу же встал вопрос, где разместить
выставку. По предварительным сведениям, участие в ней должны были принять
не только представители сибирской промышленности и торговли, сельского хозяйства и науки, в Омск обещало приехать
также множество предпринимателей и
представителей научных учреждений со
всех концов России и из многих стран Европы и из Америки. Следовательно, площадь должна была быть не только удобной, но и достаточно обширной.
Учитывая всё это, Омская городская
дума предложила выставочному комитету
место в Загородной роще. Однако устроители выставки нашли его неудобным, так

как территория эта находится в северной
части города, вдали от железнодорожного вокзала. Тогда дума предложила сразу
три новых места – на фабричном лужке, у
детского сада и в южном форштадте. Ни
одно из этих мест также не удовлетворило выставочный комитет.
В обсуждении достоинств и недостатков предложенных думой мест принимала вся омская общественность. В большинстве своём она также приходила к
выводу, что все эти территории мало
подходящие для размещения выставки,
которая, по всем приметам, будет иметь
широкое международное значение.
Тогда в выставочный комитет явился
местный купец Д. Рзянин со следующим
письменным предложением:

257

как это было

Главный вход Западно-Сибирской выставки. 1911 г.
Литография Н.А. Иванова

«В комитет
по устройству выставки в Омске.
Данилы Тимофеевича Рзянина
ЗАЯВЛЕНИЕ.
Настоящим честь имею представить на
рассмотрение комитета следующие соображения: Омская выставка, несомненно, будет
иметь не местное и даже не обще-сибирское, а
всемирное значение. Надо полагать, ни к одной еще русской выставке иностранцы не относились с таким интересом, как к Омской.
Сибирь для иностранцев представляется золотым дном, страной сказочных еще не исследованных нетронутых богатств во всех областях промышленности, как добывающей, так
и обрабатывающей. В ней они видят будущее
России и бесконечно широкую арену для применения своих капиталов.
Поэтому мы, русские, должны особенно
внимательно отнестись к первой сибирской
выставке, имеющей такой широко космополитический характер, и принять все меры к
тому, чтобы она действительно отвечала той
великой роли, которую ей предстоит сыграть
в торгово-промышленном развитии Сибири…
Выставка должна сидеть просторно, в здоровой местности, должна быть обильно обеспе-

чена водой для водопроводов, механических двигателей, турбин, образцовых фабрик, мельниц
и т. п. Выставка должна быть привлекательна и красива не только по составу и разнообразию экспонатов, но и с внешней стороны по
той простой, понятной каждому коммерсанту причине, что товар лицом подается.
На основании всего вышеизложенного, я
предлагаю комитету устроить выставку на
левом берегу Иртыша в Ново-Омске, на принадлежащем мне участке земли, причем со
своей стороны, придавая выставке громадное
значение и идя навстречу интересам комитета, предлагаю следующие условия:
1. Потребную для выставки площадь земли на берегу реки Иртыша, на вышеозначенном красивом месте, с лесом, расположенном
неподалеку, я отвожу на все время выставки
безвозмездно. На берегу этого участка имеется колея железной дороги, которую, возможно,
железная дорога продлит к моему участку.
По этой дороге экспоненты могут доставлять
все экспонаты, машины и другие предметы, не
тратя излишне на гужевую перевозку. Строительные материалы, лес, железо и кирпич на
левом берегу имеются более чем в достаточных
количествах.
2. Постройки комитета, а именно главный павильон, машинный павильон, кон-

258

15 июня 1911 г.
состоялось
освящение и
торжественное
открытие
выставки
Главный вход
на выставку
был сделан
в русском стиле
с высокими
башнями

Главный павильон

Билет одного из участников
выставки, дающий право
на бесплатный вход

Иван Петров. Первая Западно-Сибирская…
Архитектор выставки
Л.А. Чернышов

Главный комиссар
выставочного
комитета –
генерал-лейтенант
Г.Е. Катанаев

цертный зал и ресторан я согласен принять
на себя за 30 процентов их стоимости.
3. Со своей стороны я, Рзянин, даю комитету выставки обязательство организовать
правильную перевозку пассажиров из Омска и
с вокзала к выставке на пароходах или моторных катерах… причем плата максимальная
за перевозку пассажира 7 копеек – обычные
места и 15 копеек – второй класс. При этом
предоставляю право комитету самому организовывать флотилию, если он найдет это для
себя выгодным».
Предложение было очень заманчивым, но отсутствие надёжной переправы
через Иртыш, кроме железнодорожного моста, стало главным препятствием
к принятию услуг Данилы Рзянина. Флотилия из катеров и мелких пароходиков
на такой реке, как Иртыш, при огромном
скоплении людей не могла служить во
всякую погоду надёжным средством сообщения, а это неминуемо сказалось бы
на числе посетителей выставки.
В конце концов, после долгих споров
комитет и городская дума остановили
свой выбор на Семинарской площади,
расположенной между учительской семинарией и садом кадетских лагерей,
ограничивающейся с одной стороны
Скаковой улицей, а с другой – складами
военного ведомства и занимавшей территорию в 27 десятин. Вплотную к ней
примыкал ипподром скакового общества, который также был передан в распоряжение комитета выставки. Расстояние
от центра города составляло не более
десяти минут езды. Самое же главное достоинство этой площади состояло в том,
что всего в 200 метрах от неё пролегала
линия железнодорожной ветки.

Почётный председатель выставочного
комитета – генерал-губернатор
Степного края Е.О. Шмит

Ф.Ф. Штумпф

Словно город
фантастичный
Как и ожидалось, выставка привлекла
внимание не только сибиряков. На неё
съехались предприниматели из ПетерП.С. Комиссаров

бурга и Москвы, из Одессы и Ростова-наДону, из Самары и Нижнего Новгорода,
из Вятки и Перми, из Уфы и Оренбурга и
многих других городов Средней России,
Кавказа и Туркестана. Сюда прибыли также представители различных фирм США,
Англии, Франции, Германии, Дании и
Швеции. Царское правительство, идя навстречу проникновению иностранного
капитала в Сибирь, временно на всех русских таможнях освободило от пошлины
тех, кто пожелал принять участие в затеваемом предприятии.
Программа выставки охватывала
16 отделов: география края (климат,
флора и фауна, почвы), полеводство и
травосеяние, огородничество, бахчеводство и садоводство, животноводство и ветеринария, молочное хозяйство, сельскохозяйственная и строительная техника,
сельскохозяйственные орудия и машины,
переселенческий,
кустарно-ремесленный, лесной, горный и торгово-промышленный отделы, местные промыслы, учебное дело и сельская медицина. В качестве
девиза выставки было принято латинское
изречение ora et labora! (молись и работай!), которое непременно присутствовало на всех официальных бумагах.
Выставочный комитет затратил немалую по тем временам сумму – 150 тысяч
рублей – на сооружение главных павильонов . Наиболее обширными из них были
Общенаучный, Машинный, Молочный с
ледником, Лесной, Переселенческий и
Кустарный. Остальные были несколько
меньше.
Много внимания комитет уделил
оформлению выставки. Так, входные ворота были задуманы и исполнены в духе
Московского Кремля. Преобладающим
же стилем в архитектуре основных сооружений стал процветавший в то время модерн. Некоторые павильоны, в
особенности частные, были оформлены
в самых неожиданных экзотических стилях – Научный, например, в египетском,
а ресторан – в мавританском. Перед Научным павильоном стояли шесть больших

261

как это было

сфинксов. В центре выставки высилась
могучая фигура завоевателя Сибири Ермака Тимофеевича, а неподалеку от него
ещё две скульптуры – гениального учёного-сибиряка Д.И. Менделеева и генерал-адъютанта Н.Г. Казнакова, бывшего
генерал-губернатора и командующего войсками Западной Сибири. Тут же был сооружён огромный фонтан. Все павильоны
были иллюстрированы электричеством и
плошками, украшены бесчисленным количеством флагов и вензелями.
Словно город фантастичный
В царстве будущего века
Тешит взоры необычно,
Цедишь, видя: «Эко! Эко!» –
писал не без юмора омский поэт после осмотра выставки.
Вот тут здание пузато,
Стиль отечественно-русский,
Рядом с ним стоит палата,
С башней мавританско узкой.
Это выглядит уродским,
Вкусу мало оказалось –
Рококо с нижегородским:
Недомыслие иль шалость.
Но зато смотрите: в этом
Павильоне виден гений –
Архитектором-поэтом
Выбран он из сновидений.
Декадентство с ренессансом –
Всё пестреет залихватски,
Здесь прогресс мы свой авансом
Всем покажем азиатский.
Пусть увидят все и судят,
Не давая нам потачки,
Может быть, нас тем пробудят
От хмельного и от спячки.
«Выставка растёт со сказочной быстротой, – писал другой автор, – где вчера
ещё было гладко и пусто… теперь грома-

ды стройные теснятся дворцов и башен.
Правда, деревянных, но тем не менее
стильных, замысловатых и импозантных.
Энергия, труд, знание, талант, чувство
соревнования и деньги, деньги, деньги –
всё соединилось воедино, чтобы создать
перед изумлённым взором обывателя ту
блестящую декорацию богатства, высокоразвитой техники и культуры, которая является прообразом заманчивого будущего самого города и всего края. Выставка
оставит глубокий и многогранный след
на всех сторонах нашей материально и
духовно скучной и нудной жизни».
Программа и план выставки были
отпечатаны на русском, французском,
английском и немецком языках и продавались при входе, а почётным гостям
раздавались бесплатно. Ежедневно комитетом издавался «Вестник Первой Западно-Сибирской выставки». Плата за вход
была определена в 35 копеек, кроме того,
продавались сезонные билеты по 7 рублей 50 копеек за 30 посещений.
Для популяризации выставки А. Гартер и К° из Лондона предложили комитету услуги рекламировать её световой
рекламой на центральных местах Лондона, Берлина, Гамбурга, Брюсселя и
Франкфурта-на-Майне.
Для обслуживания посетителей и
гостей были приглашены итальянская
опера братьев Гонсалес, симфонический
оркестр сибирского казачьего войска,
состоящий из 40 человек, а также драматическая труппа Кравченко. Кроме того,
был сооружён кинотеатр. По соседству с
оренбургским предпринимателем был открыт «дом свиданий».
По поводу последнего заведения газета «Омский телеграф» осуждающе писала
на своих страницах: «Омск уже прославился тем, что там, в районе ЗападноСибирской выставки появилась вывеска:
“Дом свидания для господ приезжающих”. Можно с уверенностью сказать, что
этот дом будет не единственным учреждением этого рода на выставке. Заключаем об этом потому, что торговцы живым

262

Выставка
расположилась
в 4 верстах от
центра города,
на Семинарской
площади,
протяжением
в 27 десятин
земли

Павильоны фирм
российских
предпринимателей

Лесной
павильон

Иван Петров. Первая Западно-Сибирская…
Экспозицию в Научном
павильоне открывал отдел
«Сибирское казачье войско
1582–1911 гг.»
Павильон
«Копи Л.А. Михельсона»

Молебен перед открытием выставки

товаром съезжаются туда отовсюду. Так,
8 июня с поездом № 12 через Челябинск
из Оренбурга приехали восемь жертв
общественного темперамента, законтрактованных одним оренбургским предпринимателем. Полагаю, что этот “господин” будет эксплуатировать на выставке
80–90 женщин, большинство из которых
тоже проехали через Челябинск в двух вагонах третьего класса в мае месяце».
Заботясь о возможно большем привлечении людей, комитет задумал организовать на территории выставки, кроме
всего прочего, шумные авиационные торжества. С этой целью из Москвы и Петербурга были специально приглашены три
авиатора (среди них один из лучших лётчиков того времени Александр Алексеевич Васильев), которые должны были не
только познакомить публику со своими
летательными аппаратами, но и показать
их в полёте.
Немалую диковину для посетителей
должна была представлять собой и электростанция, сооружённая по последнему
слову техники в специальном шестиглавом павильоне. Будучи своеобразным
экспонатом, она одновременно освещала
всю территорию выставки, включая подсобные помещения, конторы и увеселительные заведения.
Торжественное открытие выставки состоялось в 10 часов утра 15 июня
1911 года «после молебствия с водосвятием» с участием архиерейского хора,
при огромном стечении публики. После
речи генерал-губернатора и оглашения
приветственной телеграммы Императора Николая II был исполнен государственный гимн.
По окончании церемонии толпы любопытствующего народа устремились в
многочисленные залы павильонов.
Кто же и что экспонировал на выставке? Меньше всего на ней были представлены простые крестьяне. Павильоны в
основном были отданы в распоряжение
владельцев богатых имений, сибирских
земледельцев, а также для экспонатов на-

Председатель распорядительного комитета
Б.Ф. Трувеллер

учных учреждений, торговых и промышленных фирм, предприятий и учебных
заведений Сибири.
Богатая коллекция различных сортов
пшеницы, ржи и кукурузы была представлена сибирским казачьим войском. Вообще, надо сказать, зерновые культуры на
выставке занимали много места. Тут были
яровые минусинские пшеницы: Черноколоска, Голоколоска, Кубанка, Белотурка;
яровая пшеница, выращенная в Тарском
и Тюкалинском уездах, – ледянка, а также
южные, степные: Чубильдай и Благодать.
Кроме того, озимые пшеницы: Семиреченская, Курганская, Тюкалинская и другие.
В отделе полеводства и травосеяния особый интерес вызывали экспонаты И.М. Карзина из Исилькуля, который
проводил широкие работы по акклиматизации различных сортов пшеницы и
особенно трав. В его посевах проходили
испытания клевер, тимофеевка, овся-

265

З.И. Жданова
и авиатор
А.А. Васильев.
Харбин. 1925 г.

Эстрада с оркестром и павильон фотографа Антонова

Авиатор А.А. Васильев
перед полётом

Фотосалон З.И. Ждановой. Внутренний вид. 1910 г.

как это было

ница луговая, костёр безостый, житняк,
эспарцет и другие. Лучше, чем по другим
травам, И.М. Карзин получил результаты
по житняку, который даже в сильно засушливые годы давал устойчивые и довольно высокие урожаи, достигая роста
12 с половиной вершков.
Много интересных экспонатов было
выставлено Томской опытной фермой, в
особенности по огородничеству и приготовлению консервов и вин, а также пчеловодству. Здесь были выставлены образцы силоса из таёжных трав, вызвавшие
немалый интерес публики.
В центре внимания в павильоне лесоводства и садоводства неизменно находился уголок, отведённый известному
сибирскому садоводу Павлу Саввичу Комиссарову. Большой энтузиаст, талантливый экспериментатор, смелый, настойчивый человек, переселившись из
Казанской губернии в Сибирь, вопреки
всем прогнозам и насмешкам вырастил
на суровом берегу Иртыша, в нескольких
десятках километров от Омска, огромный плодово-ягодный сад. (В настоящее
время в саду установлен памятник его
основателю. На постаменте выбиты слова: «Воля и труд человека дивные дивы
творят»). На выставке представлены
были акклиматизированные им яблони,
вишни, американский клён, различные
ягодники и цветы. Кроме того, экспонировалась коллекция солений и варенья
из плодов его сада.
Довольно широко была представлена здесь и сельскохозяйственная техника – всевозможные кустарные и заводские орудия для обработки почвы: сохи,
сабаны, плуги, культиваторы, окучники,
картофелекопалки, бороны, скарификаторы, лугорезы, кочкорезы и такие орудия, как косы, серпы, тачки, арбы, телеги,
жатки – лобогрейки, самосброски, сноповязалки, сенные прессы, конные грабли.
Экспонировались также модели, чертежи
и рисунки ветряных и паровых мельниц,
крупорушек, маслобоен, сельских построек – деревянных, саманных, плетневых –

юрт, жилищ северных народов, модели
различных кровель – тесовых, берестяных, железных, камышовых, соломенных
и прочих.
Хорошо было представлено и животноводство Сибири – различные его отрасли: коневодство, крупный рогатый скот,
верблюды, овцы, свиньи, в основном
местных пород, а также улучшенных путём скрещивания с породистыми выписными производителями и путём подбора
лучших местных производителей. Были
здесь и олени, маралы, северные собаки,
домашняя птица, пчелы и т. д.
Кроме того, целый павильон занимали продукты животноводства, в частности молочные: молоко пастеризованное,
стерилизованное и консервированное,
сливки, сметана, казеин, масло сливочное: экспортное (из пастеризованных
сливок), парижское (солёное и несолёное), сладкое, топлёное, сыры, кумыс, кефир и другие продукты.
В торгово-промышленном отделе
были представлены мукомольное производство, хлебопекарное, винокуренное,
маслобойное, кожевенное, литейное, механическое, кирпичное, стекольное, соляной промысел, производство красок, а
также судостроение и торговля. В горном
отделе демонстрировались геологические карты, образцы горных пород с Алтая, образцы машин, орудий, приборов,
сооружений, описания и фотографии приисков, судженских копей, каменоломен.
Были представлены и местные промыслы: рыболовство, звероловство, охота,
а также кедровый промысел и ягодный.
В кустарно-ремесленном отделе демонстрировались колёсное дело, экипажное, бондарное, щепное, столярно-токарное, рогожное, плетевое, смолокуренное,
гончарное, ткацкое, кружевное, портняжное, шапочно-картузное, изделия из кости, рога, щетины и других материалов.
Здесь же были выставлены экспонаты сибирских тюрем: Тобольской каторжной тюрьмы, Томской губернской
тюрьмы и других – образцы кустарных из-

268

Вход
в Лесной
павильон

Павильон
Т-ва бр. Овсянниковых
и Ганшина

Отдел лесной
организации
Переселенческого
отдела

как это было

делий, выполненных заключёнными, гончарные изделия, слесарные, токарные,
вязальные, а также художественные произведения – картины, писанные маслом,
акварелью, карандашом и тушью.

Затея вовсе
не увеселительная
На выставке были представлены и частные лица из простого люда. Так, например, некто К. Моргунов из Кургана демонстрировал кормушки для свиней, омский
кузнец Ф. Волков – подковы, дьякон церкви села Итатского Мариинского уезда
Томской губернии И. Паршев – изобретённые им замок от воров и стиральную
машину, А. Гусельников из Перми – борону собственного изобретения, ещё одну
борону представил Лещинский из Петропавловского уезда, модель снегопаха привёз Ернулев из Павлодара, некий Сурин
показывал зерносушилку. Техник А.
Валевич из Красноярских железнодорожных мастерских – аппарат, названный им
«Панограф», который мог измерять весь
подвижной состав поезда, указывать пробег оси в вёрстах и быстроту хода, сколько
израсходовано топлива и т. д. А крестьянин из села Вознесенского Енисейской
губернии Е. Соловьёв привёз на выставку
сделанную им модель «Рабочий кружок».
При вращении рукой маховичка приходило в движение 22 предмета, каждый
из которых выполнял свою задачу. Здесь
были представлены: 1) мельница с тремя
рабочими, из которых один несёт мешок с
зерном, другой засыпает его в ковш, а третий набирает муку в мешок; 2) молотилка с двумя рабочими – мужчина задаёт, а
женщина подаёт ему снопы; 3) два кузнеца
бьют молотами; 4) двое рабочих строгают
тёс; 5) четверо пилят лес; 6) четыре плотника строят избу; 7) женщина стирает бельё; 8) четыре человека качают пожарную
машину, а пятый направляет рукав на горящую избу; 9) хоровод девушек, которому
музыкант играет на скрипке, и т. д.

Рядом с животноводческим павильоном двумя хантами, прибывшими из
Берёзова, был построен берестяной конусообразный чум, в котором они жили
до конца выставки как экспонаты, демонстрируя свой образ жизни и предметы
житейского обихода.
Заграничные фирмы экспонировали
всевозможные машины для маслодельной промышленности, для обработки почвы, жатвенные машины и другие. Здесь
же были выставлены три трактора – три
«двигателя-самохода», как называли их
тогда. Поблизости в поле представителями американских фирм, рекламировавших свои трактора, были организованы
испытания этих «двигателей-самоходов»,
которые проходили при большом стечении любопытных не только крестьян, но
и городских жителей.
Ещё больший ажиотаж публики вызывали полёты авиатора Васильева над
территорией выставки. Местная печать
писала об этом: «Интерес к летательному
аппарату был так велик, что зрители, поместившиеся в местах около забора, долго тянулись вслед двигавшейся диковине.
Против первых трибун аппарат остановили, и публика с жаром высказывала
свои соображения об его устройстве.
– Игрушка! Сделан из проволочек,
тряпочек и палочек!..
– Неужели полетит?
– Затрещал мотор.
Видно, как одевается в меховое авиатор.
Уселся.
Механик закружил пропеллер.
– Летит!
Плавно отделилась от земли созданная человеком птица.
Она поднимается выше…
Обогнув аэродром, Васильев опускается, пробыв в воздухе полторы минуты».
Не меньшее оживление царило на
выставке и по вечерам (увеселительная
часть здесь продолжалась до трёх часов
ночи). К услугам посетителей было два
театра, два оркестра, ресторан и кинотеатр. Итальянская опера давала главным

270

Иван Петров. Первая Западно-Сибирская…

Машинный павильон Западно-Сибирской выставки. 1911 г. Литография Н.А. Иванова

образом классику: «Фауста», «Травиату»,
«Тоску», «Риголетто». Драматическая
же труппа из вечера в вечер предлагала
нечто совершенно противоположное:
«Счастье только в мужчинах», «Бэбэ дают
слабительное», «Коллекция подвязок»,
«Лихой сердцеед», «Милый Жорж и графиня Эльвира», «Наши этуали (шансонетки в лицах)» и т. д. и т. п. Фривольность многих сцен этих спектаклей была
настолько выразительна, что местная
пресса вынуждена была выступить с осуждением их.
«Что нам даёт труппа господина Кравченко? – писал в своей рецензии известный сибирский поэт Георгий Вяткин в
газете «Омский вестник», – “Шайка апачей”, “Дурища”, скабрезный “Рубикон”, в
которых фигурируют неприлично одетые
глупости и едва ли не совсем раздетые пошлости! Выставка – затея вовсе не увеселительная, а гораздо более серьёзная, и
театр при ней должен стоять на известной моральной высоте, являясь средством действительно художественного

наслаждения, а не возбудителем грубых и
низменных инстинктов толпы. Есть лица,
имеющие неосторожность утверждать,
что для выставки именно такой характер театра и нужен. О вкусах не спорят.
Но когда вопрос касается общественного
дела, приходится рассматривать его, прежде всего, с общественной точки зрения.
Очищать театр от грязи, а не размазывать
её под флагом выставки – вот что мы хотим этими строками предъявить выставочному театру, руководствуясь горячей
любовью к искусству как величайшему и
ответственному фактору прогресса».
Однако подобные выступления против откровенной и замаскированной пошлости на сцене тонули в громких кликах
одобрения, ежевечерне раздававшихся
в зрительном зале театра. Подгулявшие
купчики, состоятельные сынки сибирских
фабрикантов и владельцев всевозможных
промыслов, провинциальное чиновничество, вырвавшееся на выставку, не теряли
времени даром: из павильонов они поскорее шли в буфет, из буфета в ресторан, из

271

Иван Петров. Первая Западно-Сибирская…

Башня из вёдер около павильона Т-ва «Антон Эрлингер и К°»

ресторана в театр, а оттуда в «дом свиданий». Многие из них потом возвращались
домой с пустыми карманами.
Таких случаев было много. Тем более
что некоторых, кроме того, ещё и обворовывали. «Берегите карманы!» – слышалось на выставке повсюду. Те же газеты сообщали: «Буфет в последние дни
принял совершенно хулиганский вид:
там уже с 11 часов дня начинаются драки, слышатся резкие возгласы “караул”,
“городовой” и видны какие-то субъекты,
улепётывающие во все лопатки от буфета,
мимо музыкальной эстрады». К тому же
совершенно дикие цены. Обеды, водка и
пива стоили в выставочном буфете и ресторане в 2–3 раза дороже, чем в городе,
даже фруктовая вода стоила на выставке
примерно столько же, сколько в городе
платили за водку.
Ресторатор в погоне за бешеной выручкой совершенно не уделял внимания
качеству обедов. Было много случаев отравления.
Несмотря на все нелепости, выставка оставила неизгладимое впечатление
у омичей. Отражая настроение горожан,
местный поэт-сатирик Ваня Весёлый с
грустью писал перед закрытием выставки:
Но час пробьёт – губящий рок
Всему живущему кладёт препоны…
Мне жалко выставки, красивый уголок…
Лужайки изумрудные, цветущие газоны…
Фонтан из чрева водяных богинь,
Симфонии Будницкого, как солнце…
И в павильоне ароматных вин,
Что в тереме, замоскворецкое оконце…
И крутобёдрых сфинксов жаль
(Их думы грустные мне близки, близки!),
Торчащие египетские обелиски,
С высокой башни пестроту и даль…
Научный павильон – чердак
С его порядком бестолковым,
Во фрунт поставленный Ермак
И Менделеев с Казнаковым.

Переселенческий павильон

Всего выставка просуществовала полтора месяца – до 1 августа. За это время

её посетило 70 тысяч человек, из них
тысяч приезжих крестьян. Учитывая,
5
что население Сибири было в то время
небольшим, а пространства огромные,
следовательно, дороги дальние, а также то, что никаких бесплатных путёвок
и времени на выставку никто никому не
предоставлял, эти цифры следует признать внушительными.
В последние дни работы выставки
гражданским губернатором Неверовым,
по решению жюри, возглавлявшегося
московским профессором Придорогиным, наиболее отличившимся участникам были розданы награды – большие
золотые, малые золотые, серебряные и
бронзовые медали. Однако награждали
чаще всего не по принципу больших заслуг перед краем, а по принципу больших
заслуг перед жюри выставки, благодаря
чему золотые медали были вручены таким богачам края, как пивовар Миней
Мариупольский, росссийский винодел
граф Воронцов-Дашков, владелец большого имения Штумпф и другие.
Более того, несмотря на наказ комитету выставки «наблюдать за правильностью присуждаемых наград… Первое,
чтобы награды присуждались производителям, но не торговцам и посредникам,
второе, чтобы при присуждении наград
соблюдалась постепенность, то есть чтобы присуждалась награда следующей степени после имеющихся, кроме особо уважительных случаев, третье, чтобы одному
и тому же экспоненту не назначалось несколько наград», многие получили по две
и по три медали. Так, тот же Штумпф был
отмечен сразу четырьмя медалями – за
жеребцов, за хлеб, за сыры и по совокупности представленных экспонатов. А такой заслуженный садовод-экспериментатор, как П.С. Комиссаров, достижениями
которого восхищались все посетители
выставки, был удостоен одной и то лишь
малой серебряной медали. Дело приняло
скандальный характер. В газете «Омский
вестник» по этому поводу были напечатаны стихи следующего содержания:

273

как это было

Члены выставочного комитета и комиссариата около Научного павильона

За что и кому дали медали,
Комитет знает едва ли…
После закрытия выставки с 1 по
10 августа в Омске заседал съезд деятелей сельского хозяйства, обсуждавший
итоги выставки и проблемы дальнейшего
его развития. На этом съезде с речью выступил П.С. Комиссаров. Он резко критиковал людей, от которых зависит судьба
сельского хозяйства в Сибири, говорил о
том, что они мало заботятся о распространении грамотности среди крестьян, что
затрачивается много средств на транспортировку кустов и деревьев из России
для посадок, а толку от этого никакого
нет, потому что люди не знают, где и что
может расти. «А если вы посетите мой
сад, то увидите для Сибири дивное дело.
Что может здесь расти!.. кто не постигнет
трёх тайн, тот не сможет разводить деревья: тайны почвы, тайны климата, тайны
растений. Ещё раз повторяю, что высшее
сельскохозяйственное училище для нашей местности необходимо…

Выставка нам показала, какие чудесные пшеницы, даже южные, могут родиться… какие породистые овцы и бараны,
породистые кони, быки, коровы, и даже
кавказские пчёлы. О породистой птице
и говорить не буду. Растут огурцы, дыни,
лён, горчица, кормовая свекла, сахарная
и даже скороспелая кукуруза… виктория
для варенья. Нужно лишь настоящее образование, которого теперь нет».
Но это страстное выступление не
было оценено по достоинству. От него
попросту отмахнулись. Сочувствующий
автор так писал об этом в том же «Омском вестнике»:
Победителю сибирского
Павлу Саввичу Комиссарову:

274

Панорамный вид техники
и павильонов Т-ва «Столь и К°»

климата

Среди людей бумажных и мундирных
Вотще искать оценщика себе,
К любителям окладов жирных,
Постигнувших лишь А и Бе,
Но опыта не внявших букве,
Признавших только номера бумаг,

Павильон Вольского завода
А.Б. Зейфера

Павильон Т-ва «Довборы»

Один из иностранных павильонов

Павильон Т-ва «Культиватор»

Павильон акционерного общества братьев Эльворти
Фонтан у Главного павильона

как это было

Ты обратился, садовод – волшебник – маг…
Так знай: на опыте не отличат
Горох от брюквы!
И всё-таки приходится признавать,
что при всех несправедливостях при оценке достижений отдельных участников выставки и прочих неравных условиях для
них Первая Западно-Сибирская выставка
сыграла большую роль в истории края.
Она показала возможности Западной Сибири и направления, по которым должно развиваться её сельское хозяйство и
промышленность, продемонстрировала
талантливость и трудолюбие местного населения, поставила в повестку дня насущный вопрос организации ряда средних и
высших учебных заведений.

Так, уже через несколько лет в Омске
были открыты сельскохозяйственный и
ветеринарный, а вскоре и медицинский
институты. Высшие учебные заведения
стали появляться и в других сибирских
городах. В повестку дня встал вопрос о
создании собственной, а не привозной
машинной базы сельского хозяйства края.
Ну, а что же сталось с территорией
выставки, с её павильонами? Их не сломали, а сдали в аренду различным конторам
и учреждениям. Потом, когда началась
Первая мировая война и в Сибирь стали
поступать военнопленные в больших количествах, часть павильонов была переоборудована для них под жильё. К сожалению, время ни одной из тех интересных
построек не пощадило.

Дом Кулолаевых. Братья Кулолаевы (Кулалаевы) были подрядчиками
Западно-Сибирской выставки и строителями многих её павильонов. Фото 1978 г.

Прорыв из окружения
Виталий Куриляк
Михаил Трофимов

звестный
герой
Великой
Отечественной войны
Дмитрий Михайлович Карбышев (14 [26] октября
1880 – 18 февраля 1945)
был родом из сибирских казаков. Как и многие сибирские казаки, он принимал
участие в Русско-японской
войне. Подробности этой
службы в советское время
замалчивали, по крайней
мере, по двум причинам.
Во-первых, советская историография воспринимала
Русско-японскую войну как
войну за империалистические интересы и несправедливую и для России, и
для Японии. Во-вторых,
репутация советского героя не должна была быть
запятнана службой самодержавию.
Страницы жизни Дмитрия Михайловича Карбышева в период
Русско-японской войны и в самом деле
слабо изучены. Хотя благодаря опубликованным источникам нам известно, что
Д.М. Карбышев за всю кампанию ранен
и контужен не был и награждён пятью
боевыми орденами (Святого Владимира
IV степени с мечами и бантом, Святого

Станислава III степени,
Святого Станислава II степени, Святой Анны IV степени «За храбрость», Святой Анны III степени «За
храбрость»).
Благодаря
одному только ордену Святого
Равноапостольного
князя Владимира IV степени с мечами и бантом,
стоявшему только на ступень ниже ордена Святого
Георгия IV степени, отличившийся становился потомственным дворянином
Всероссийской империи.
Это была очень высокая
награда, которую Дмитрий
Михайлович получил 9 декабря 1904 г.1
Получить пять орденов за Маньчжурскую
кампанию офицеру того
времени, говоря современным молодёжным сленгом, – это очень круто.
Для примера, сибирский казак подъесаул
Иван Миронович Берников, командир
3-й сотни 5-го Сибирского казачьего полка, покрыв себя славой лихого казака, за
отличия в делах против японцев награждён тремя орденами: Святой Анны IV степени с надписью «За храбрость», Святой
Анны III степени с мечами и бантом, Свя-

1
См.: Приказы по Инженерному Корпусу за 1904 год. О назначении, утверждении, переводах, отчислений. Ф. 67. Оп. 2. Д. 2270. Л. 11.

279

как это было

Поручик Д.М. Карбышев. 1904 г.

Штабс-капитан Д.М. Карбышев. 1914 г.

того Станислава II степени с мечами1. Поэтому с уверенностью можно сказать, что
славный боевой путь Д.М. Карбышева начался ещё в годы Русско-японской войны.
О службе на этой войне Евгений Григорьевич Решин в своей документальной
повести «Генерал Карбышев» даёт только общие сведения: «Осенью 1900 года
Дмитрий… получил звание подпоручика. Вскоре его назначили ротным командиром в Восточно-Сибирский сапёрный
батальон, который находился тогда в Китае. <…> В июле 1903 года его производят
в поручики… Воинское соединение, в которое входил Восточно-Сибирский сапёрный батальон, совершило сложный и тяжёлый переход в Маньчжурию. Солдаты
были ещё в пути, когда вспыхнула русскояпонская война… 29 марта 1905 года ему
пришлось производить рекогносцировку
маршрута от Хайуена и пунктов переправ

через реки Ляохэ и Маятадазыхе, северо-западнее Инкоу. При этом Дмитрий
Михайлович всюду делал съёмки местности, промеры рек... Поручик Карбышев
командовал гелиографистами – их отряд
шёл во главе войсковых колонн и поддерживал связь между ними. Не раз, идя
впереди, солдаты Карбышева вступали в
перестрелку с японскими заставами. Но
это были уже привычные для Карбышева
стычки с врагом. Примерно за полгода до
этого Дмитрий Михайлович, командированный в Порт-Артур, попал в пути в засаду японцев. Собрав казачьи посты, он
сумел их вывести из окружения и присоединиться к батальону»2.
При знакомстве с документальной повестью Е.Г. Решина возникает ряд вопросов, на которые автор, к сожалению, не
даёт ответы. Как попал в засаду молодой
поручик Карбышев? Как ему удалось со-

1
2

См.: ГИАОО. Ф. 67. Оп. 2. Д. № 2300. Т. 3. Л. 541об, 548об.
Решин, Е.Г. Генерал Карбышев. М.: Издательство ДОСААФ СССР, 1973. С. 66–68.

280

Виталий Куриляк, Михаил Трофимов. Прорыв из окружения

Захват японского фуража. Плакат. 1904 г. Москва. Литография товарищества И.Д. Сытина

брать казачьи посты? Наконец, каким образом он сумел вывести казаков из окружения и присоединиться к батальону?
Ответ на эти вопросы частично приоткрывается уже в дореволюционном опубликованном источнике: «Русско-японская война» (в 9 томах): «В г. Фучжоу с
26 мая находилась 5-я сотня 5-го Сибирского каз[ачьего] полка подъес[аула]
Буторина; туда же для установки гелиографа прибыла команда сапёр В[осточно]С[ибирского] сап[ёрного] бат[альо]на
пор[учика] Карбышева. <…> Находясь
на оптической станции у мыса Конь
(40 вёр[ст] южнее г. Фучжоу) и получив
гелиограмму о наступлении противника
только в 3 ½ ч[аса] дня 2 июня, пор[учик]
Карбышев прибыл в г. Фучжоу, японцами

не занятый, в 10 ч[асов] утра 3 июня и,
соединившись здесь с казаками 5-й сотни
5-го Сибирского каз[ачьего] полка с заставы и с оптической станции у Мачана
(всего составилось 66 чел[овек]), пошёл
к Вафангоу долиной р. Фучжоохэ; на своём пути он натыкался на японские заставы и биваки, имел перестрелки, потерял
3 чел[овека] ранеными и 5 чел[овек] отставшими и к рассвету 4 июня, проблуждав всю ночь в горах, вышел в 5 вер[стах]
к северу от ст[анции] Вафангоу; далее в
течение 4 июня он следовал вдоль линии
жел[езной] дороги через Ванзелин до Сюнечена, нигде не встретив противника…»1
Подробности роли Д.М. Карбышева в
этом деле можно обнаружить уже в официальном документе, находящемся в Госу-

1
Русско-японская война 1904–1905 гг. СПб.: Типография Т-ва А.Ф. Маркс. Т. 2. Ч. 2.: Бой под Вафангоу и военные действия до боя у Ташичао. С. 7, 144–145.

281

Виталий Куриляк, Михаил Трофимов. Прорыв из окружения

Казаки во время Русско-японской войны

Сибирские казаки

дарственном историческом архиве Омской
области. Мы обратились к данному документу благодаря статье омского историка
и краеведа Альбины Павловны Раковой:
«Неизвестный подвиг Дмитрия Михайловича Карбышева». В статье даётся ссылка
на архивные данные: фонд 67, опись 2,
дело № 23001. Это собрание документов
войскового хозяйственного правления Си-

Сбор казачьей кавалерии перед боем

бирского казачьего войска (3 тома общим
количеством 632 листа). Здесь хранится переписка, рапорты, циркуляры, приказы по
штабу 1-й маньчжурской армии, сведения о
частях дивизии с начала Японской войны
(первый документ датирован 24 февраля
1904 г., последний – 12 февраля 1906 г.).
Изученный нами в 67 фонде документ
является копией рапорта молодого офи-

1
Ракова, А.П. Неизвестный подвиг Дмитрия Михайловича Карбышева (по документу Государственного исторического архива Омской области) // Недбаевские исторические чтения. Омск: Издательство ОмГПУ, 2012. C. 245–247.

283

как это было

Страницы рапорта поручика
Дмитрия Карбышева.
ИсАОО. Ф. 67. Оп. 2. Д. 2300

цера 1-го Восточно-Сибирского сапёрного
батальона поручика Карбышева. Оказывается, 2-го июня 1904 г. Д.М. Карбышев
получил две телеграммы, сообщавшие
о наступлении японцев, от начальника
промежуточной гелиографной станции
Мачана. В последней телеграмме сообщалось: «Японцы продолжают наступать,
сотня ушла, застава снята, гелиографная
станция Фучжоу снята. Прошу распоряжений». На что последовал быстрый и короткий ответ Д.М. Карбышева: «Приеду сам».
В тот же день он прибыл на место в 8 часов
вечера, где была гелиографная станция,
но никого не обнаружил. Переночевав в
ущелье, в 4 часа утра выступил в Фучжоу,
куда прибыл к 10 ½ часам. В леске остановился и дал коням передохнуть. В это
время приехал вольноопределяющийся

казак Зимин и
доложил, что примерно в
6 верстах стоят казаки 5-й сотни, снятые с
застав, к которым присоединились промежуточные гелиографные станции с 8 казаками, – всего 44 человека.
Поручик Карбышев приказал Зимину послать за упомянутыми казаками, от
которых он узнал, что в Фучжоу японцев
нет, но что они стоят в деревнях Айшилипу и Эршилипу. Оказалось, что мимо
этих деревень поручик Карбышев только что проходил и дорога, по которой
он уже шёл и опять предполагал идти,
занята японцами. Таким образом, путь
был перекрыт японцами с двух сторон.
Решив идти южнее, Д.М. Карбышев приказал уряднику «сделать расчёты по 2, по

284

Виталий Куриляк, Михаил Трофимов. Прорыв из окружения

3 для лавы» и назначил передний и боковые дозоры. В 4 ½ часов он выступил
с полусотней, пойдя рысью на деревню
Саотходзы. Отойдя вёрст 5, остановился
в леске, дав коням отдохнуть, и заметил
на одной из горных вершин японского
часового. Отдохнув, двинулся с полусотней дальше и, подойдя к речке у деревни
Саотходзы, заметил шагах в 600 японскую
кавалерию, очевидно, на водопое. Между
тем из этой деревни прискакал дозорный
казак и доложил, что в ней засада и часовой убит. Д.М. Карбышев решил воспользоваться эффектом неожиданности
и, скомандовав полусотне «правое плечо вперёд», стал обходить деревню, но
переходя речку, попал на топкое место.
Японцы не успели воспользоваться моментом, так как даже в мыслях не ожидали увидеть противника столь близко. Дав
казакам подтянуться, поручик Карбышев
приказал идти рысью мимо деревни, откуда был открыт очень частый и беспорядочный огонь. В результате этого огня
ранены казак и лошадь. Зная, что слева
пехота, а справа кавалерия, храбрый поручик приказал двигаться напрямик в
гору, перейдя которую был закрыт от
огня деревни Саотходзы. Так как приходилось снова переходить реку, приказал
спешиться, перевести лошадей в поводу.
Скомандовал «смирно» и поблагодарил
полусотню за порядок под огнём.
В это время Д.М. Карбышев заметил
слева колонну пехоты на привале и голову обоза. Пехота огня не открывала,
вероятно, приняла отряд за своих. Когда же неприятель увидел казачьи пики,
тогда он открыл очень частый, беспорядочный и неметкий огонь. Карьером полусотня пошла опять в гору и, заскакав
на вершину, очутилась наверху отвесной
скалы. Сзади, в деревнях Саотходзы и
Таньгятопуне, стояла пехота, по всем
направлениям скакали гонцы с донесениями, с обеих сторон вдали поднялись
столбы пыли – кавалерия пошла в обход,
впереди над горой стоял обоз, загораживающий единственный путь через крутой

и узкий спуск. За обозом была артиллерия, а дальше виднелась голова пехотной
колонны, тянувшейся через перевал. Решив атаковать обоз, поручик Карбышев
приказал части казаков спешиться и обстрелять его. Открытым казаками редким, но метким огнём было убито в обозе 5 человек и 3 вьючных лошади. Огонь
сверху для обоза, окружённого своими
войсками, был так неожидан, что в нём
произошло замешательство, он скучился,
дав отряду свободный проход. Полусотня
стояла открыто на скале и обстреливала
неприятеля, хотя и неприятель обстреливал перекрёстным огнём сзади. В этот момент справа японцы начали выкатывать
орудие. «Полусотня, за мной!» – скомандовал не мешкая Д.М. Карбышев. Казаки
быстро спустились по крутому каменистому скату и карьером пошли через обоз и
речку в лощине. Тем временем из орудия
было сделано 2 выстрела: один – недолёт,
другой – перелёт. Отряд, отправившись в
ущелье, скрылся за горой, но, проходя по
скату горы в ущелье, был обстрелян сильным огнём пехоты и пулемёта. Укрывшись от огня в ущелье и перевалив ещё
2 горы, полусотня остановилась в леске.
Там перевязали раненых, напоили коней
и отправились дальше.
Проходя уже в сумерках мимо одной
деревни шагов на 100 из другой соседней
деревни, отряд был обстрелян редким огнём (очевидно, посты человека в 3–5), но
карьером укрылся за гору. Шли по горам
без отдыха часов до 10. Следуя на северовосток, отряд подходил к выходу из горы
и наткнулся на сильно освещённый вражеский бивак. Подавшись влево и снова
перевалив несколько гор, отряд последовательно натолкнулся на 4 бивака. Наконец, поднявшись на одну гору и заметив,
что слева тянутся биваки, Д.М. Карбышев принял смелое решение: идти между
биваками.
Остановившись в лощине и дав полусотне подтянуться и отдохнуть, он распорядился спускать по одной лошади с
горы, чтобы не производить излишнего

285

как это было

шума по камням. Такой способ и в самом
деле позволил пройти между биваками
бесшумно и незаметно. Около часу ночи
отряд вышел из горы в поле и только
под утро на рассвете наткнулся на неприятельскую заставу приблизительно в
роту. Застава заметила полусотню, приняла её за своих и огня не открыла; часовой даже не окликнул. Пройдя безостановочно 16 часов, казаки приблизились
к станции Вафангоу. Остановились на
1 час для отдыха в верстах 3–5 от этой
станции; дозор же отправился до неё и,
не найдя там никого и ожидая, вскипятил чай. Между прочим, чай для казака
был продуктом первейшей необходимости, с которым он мог расстаться лишь

тогда, когда ему приходилось отказаться
от всего («дороже чая только пшеничный калач и булка»1).
Передохнув, из Вафангоу направились в Ванзелин и, не останавливаясь, –
до Сюнечена. Полусотня находилась в
движении почти 30 часов и понесла потери людьми, лошадьми и имуществом.
Судя по документу, установить точное
количество потерь не удалось, так как полусотня, из которой до Сенючена дошло
39 человек, была немедленно поставлена
в строй и отправлена дальше2.
Так, благодаря нескольким страничкам архивного документа раскрывается
один из пяти подвигов удалого поручика
Карбышева в Русско-японскую войну.

Как адмирал Колчак стал
Верховным правителем
Павел Брычков

оябрь – «колчаковский» месяц.
4 ноября 1874 года
Александр Васильевич
Колчак родился. 4 ноября
1918 года он указом Директории был назначен военным и морским министром,
а через две недели, 18 ноября 1918 года, в результате
правительственного переворота провозглашён Верховным правителем России. Через год 12 ноября 1919 г. он покинул Омск за два дня до
взятия его красными. В данной статье мы
остановимся подробнее на перевороте.

Военный министр

1
См.: Катанаев, Г.Е. При-Иртышские казаки и киргизы Семипалатинского уезда в их домашней
и хозяйственной обстановке (к вопросу о культурном взаимодействии рас) // Записки Западно-Сибирского Отдела Императорского Русского географического общества. Омск: Типография Окружного
Штаба, 1893. Книжка 15. Вып. II. С. 19.
2
См.: ГИАОО. Ф. 67. Оп. 2. Д. 2300. Т. 3. Л. 533–535об.

Колчак прибыл в Омск 13 октября
1918 года с Дальнего Востока в штатской
одежде без каких-либо амбиций с единственной целью добраться на юг России
в Добровольческую армию Алексеева и
Деникина, однако сразу по приезде он
оказался в центре внимания. И это не случайно: в Сибири в то время не было известной личности такого масштаба.
На встречах с главнокомандующим
белыми силами и членом Директории
Василием Болдыревым и генералом Константином Сахаровым он весьма пессимистически оценивал ситуацию на Дальнем
Востоке, считая его практически потерянным. При этом уже тогда он высказал
мнение, что рассчитывать на помощь со-

юзников не стоит и лучше
обойтись своими силами.
Отметил, что «притязания
Америки весьма крупные»
и она преследует какие-то
скрытые цели.
В связи со «скрытыми
целями» уместно упомянуть книгу «Подлинная
судьба адмирала Колчака», в которой автор Олег
Грейгъ утверждает, что
главная заслуга Колчака как учёного состоит в том, что он в ходе полярных экспедиций установил, что пространство
между Обью, Енисеем и Леной в силу особых геологических условий содержит до
90% полезных ископаемых земной коры.
Доклад Колчака якобы был передан из
РГО масоном Семёновым-Тян-Шанским
в Америку, и с той поры вся её политика направлена на овладение этими богатствами. В этой же книге автор пишет,
что Колчак не был расстрелян и утоплен
в проруби, а был вывезен из Иркутска
Бокия и долгие годы инкогнито служил
Советской России и товарищу Сталину.
Правда, при этом автор не утруждает себя
какими-либо ссылками на свидетельства
и документы…
Уже 16 октября генерал Болдырев
беседовал с Колчаком о назначении его
военно-морским министром. Тот в принципе не возражал, но интересовался, кто
будет министрами внутренних дел (он
хотел видеть на этом посту И.А. Михайлова), финансов и снабжения.

287

как это было

Адмирал А.В. Колчак. Фото из альбома капитана
106-го пехотного полка Британской миссии в Сибири
Ноэля Луи Сен-Пьер Банбери

Председатель Директории Авксентьев проталкивал на пост министра внутренних дел эсера Роговского. Колчак категорически возражал. Генерал Сахаров
писал в своих воспоминаниях: «Около
того же времени прибыл особым поездом,
с пулемётами и целой командой, одетой в
новенькую солдатскую форму с сине-белыми погонами, член Комуча Роговский.
…Оказалось, что председатель Директории Авксентьев дал в Уфе обязательство своей партии обеспечить
портфель министра полиции для члена
Комуча, которым и был намечен Роговский… Соглашение, достигнутое с сибиряками, вновь расстроилось».

Директория – орган временной всероссийской власти. Создана 23 сентября 1918 г.
на Уфимском государственном совещании под
давлением чехов, требовавших единой власти.
На совещании присутствовало 170 представителей различных областных правительств,
организаций и партий (преобладали эсеры –
100 чел.). Борьба за власть развернулась между
Комитетом членов учредительного собрания
(Комуч) и Временным Сибирским правительством. В итоге была избрана Директория в составе 5 человек: Н.Д. Авксентьева,
Н.И. Астрова, В.Г. Болдырева, П.В. Вологодского и Н.В. Чайковского. Поскольку Астрова
и Чайковского не было на Волге и в Сибири,
вместо них в состав Директории вошли их за-

288

Павел Брычков. Как адмирал Колчак стал Верховным правителем

местители В.М. Зензинов и В.А. Виноградов.
В Омск Директория переехала 9 октября в таком составе: Авксентьев (эсер), Зензинов (эсер),
Вологодский (беспартийный), Болдырев (Союз
возрождения России), Виноградов (кадет).
Колчак оказался втянутым в противоречия между Советом министров и Директорией. И дело было не только в кандидатуре
Роговского. В воздухе носилась идея единовластия. Противники Директории видели в ней аналог Временного правительства
эсера Керенского, погубившего страну.
Генерал Болдырев записывает в дневнике
28 октября: «…В общественных и военных
кругах всё больше и больше крепнет мысль
о диктаторе. Я имею намёк с разных сторон.
Теперь эта идея, вероятно, будет связана с
Колчаком». И 29 октября: «…Вечером вместе с Колчаком явились ко мне Жардецкий,
Лопухин и представитель рабочих Атаманской станицы. Идут ва-банк, намекая
на упразднение Директории и сохранение
одного Верховного главнокомандования,
которое они считают единственным приемлемым решением Уфимского государственного совещания…»
Генералу Болдыреву и самому неоднократно предлагали установить военную диктатуру, но он отказывался,
считая, что нужно сохранить демократическую систему.
В конце концов, после долгих дебатов
Роговский не получил министерский портфель, а Колчак 4 ноября назначен военным
и морским министром. Уже на следующий
день, 5 ноября, он имел беседу с лидером
кадетов В.Н. Пепеляевым, будущим премьер-министром, с которым Колчак и будет
расстрелян. Пепеляев сообщил ему, что
Национальный центр рассматривает Колчака как кандидата на пост диктатора. Колчак в принципе не возражал и высказался в
том смысле, что если надо будет, он готов
принять роль диктатора как «жертву».
7 ноября Колчак выехал на фронт с
инспекционной поездкой. Некоторые
историки полагают, что эта поездка была
инспирирована организаторами переворота, чтобы отвести подозрения от Колчака.

Председатель Всероссийского
правительства П.В. Вологодский

В преддверии переворота
При словах «переворот Колчака» многим
представляется, что группа офицеров
арестовала Директорию и сказала адмиралу: «Правь нами!» На самом же деле всё
обстояло не так однозначно и в истории
переворота много нюансов. Невольным
ускорителем переворота стала, возможно, сама Директория.
13 ноября состоялся банкет по случаю приезда французской миссии в Омск.
После речей оркестр исполнял вместо
российского гимна «Марсельезу». Присутствовавшие русские офицеры потребовали исполнять «Боже, царя храни», «причём часть офицеров пела его словами».
Представитель правительства на банкете
Л. Тренденбах подошёл к казачьему полковнику и попросил прекратить гимн, так
как просит слова представитель Сербии.
Узнав, кто он такой, казачий полковник,
а это был Красильников, сказал: «Пошёл
прочь, паршивый эсер!» Тренденбах отошёл. А когда ужин закончился, полковник
продолжил выяснять, кто он такой. Представитель правительства сказал в этот

289

Павел Брычков. Как адмирал Колчак стал Верховным правителем

Адмирал A.B. Колчак в кругу приближённых генералов

Прибытие А.В. Колчака в Омск

раз, что он работал секретарём
у Сапожникова. Тогда полковник, протягивая руку, сказал:
«А, так вы у Михайлова и состояли в распоряжении Сапожникова. Имейте в виду, что мы
всегда по первому зову пойдём
за Михайловым и Вологодским,
великодушно простите…»
«Я на другой день узнал об
этой истории, – писал Болдырев, – по телефону спросил Матковского (начальник омского
гарнизона. – П.Б.), арестовал ли
он виновных. Матковский от- Проект флага Верховного правителя
ветил, что он всё ещё выясняет
таковых, а затем спросил: “А если среди ров, арестовала Авксентьева, Зензинова,
виновных окажется сам Красильников – и Роговского и Ракова и отвезла их в штаб
его арестовать?” – “Конечно, арестовать. Красильникова, располагавшийся в здаВы заставляете меня учить Вас Вашим нии сельскохозяйственной школы в Загородной роще, где уже находился ареобязанностям”».
Именно угроза ареста и отправки на стованный дома Аргунов. Все историки
фронт заставили заговорщиков действо- дружно называют исполнителями перевать. 17 ноября в Омск вернулся Колчак. ворота Красильникова, Катанаева и ВолУ него за несколько часов до переворо- кова, хотя, как мы увидим далее, с юридиЛебедев, ческой точки это не совсем справедливо.
та побывали полковник Д.А.
Досье переворотчика. КРАСИЛЬНИомский комендант полковник В.И. Волков, войсковые старшины А.В. Катанаев, КОВ Иван Николаевич – родился в 1880 г.
И.Н. Красильников, генерал А.И. Андонг- Есаул Оренбургского казачьего войска с 1917 г.
ский и др. Некоторые их них прямо го- С июня 1918 г. командовал партизанским отворили, что Директории скоро не будет, рядом. За отличие в боях против красных за
нужна единая власть, и предлагали Кол- Иркутск приказом по Сибирской армии от
чаку возглавить переворот. Колчак отка- 13 июня 1918 г. произведён в войсковые старзался, заявив, что у него нет армии и он шины. После переворота приказом Верховного
здесь человек посторонний. Однако, от- правителя Колчака от 19 ноября 1918 г. проказавшись возглавить переворот, он не изведён в полковники. Командовал бригадой
выдал заговорщиков, хотя после них к имени есаула Красильникова, а затем – отдельной егерской бригадой, участвовавшей в
нему приходил Авксентьев.
подавлении партизанского движения в тылу.
Умер в Иркутске от сыпного тифа в 1920 г.
Рано утром 18 ноября собралось эксПереворот
тренное заседание Совета министров. Вои переворотчики
логодский сообщил об аресте двух членов
Вечером на квартире у Роговского со- Директории. Для большинства членов
брались 10 человек эсеров с гостями из правительства это событие оказалось неоАрхангельска на совещание. Около полу- жиданным, какое-то время не могли прийночи дом был оцеплен казаками, охрану ти к какому-либо решению, но в перерыве
Роговского выманили на улицу и разо- Михайлов обработал министров, и дело
ружили. В дом ворвалась группа офице- сдвинулось. Отклонили предложение Во-

291

как это было

логодского арестовать Красильникова.
В ходе прений член Директории Виноградов сложил с себя полномочия. Директория была признана несуществующей.
Совет министров в своём Постановлении
отмечал, что Директория «с самого своего возникновения не имела единства воли
и действия, не пользовалась в глазах населения и армии должным авторитетом»
и что после случившегося тем более ничего не может сделать и Совет министров
берёт всю полноту власти на себя. Но все
понимали, что в Совете министров будет
ещё труднее добиться единства воли.
И оставалось одно – диктатура. В этом
смысле высказался и Колчак. Министр
снабжения Серебренников вспоминал:
«Колчак, как я потом убедился, мог временами говорить хорошо и сильно, действуя
на слушателя убеждённостью и большой
искренностью своих слов. И на этот раз
он говорил убедительно и сильно».
Затем приступили к выборам Верховного правителя. Колчак предложил
генерала Болдырева, министр путей сообщения Устругов предложил генерала
Хорвата. Выдвинули и Колчака. Перед
началом обсуждения кандидатур Колчака попросили удалиться в кабинет Вологодского. Приступили к тайному голосованию. В итоге из 14 избирательных
записок, 13 было подано за Колчака, за
Болдырева был подан один голос. Таким образом, главным переворотчиком,
по сути, являлся Совет министров. Тут
же им были приняты Указ о производстве вице-адмирала Колчака в адмиралы
и постановление о передаче ему всей
полноты Верховной власти. Верховному
правителю было положено жалованье
4 000 рублей в месяц и 16 000 рублей ежемесячно на представительские расходы.
На следующий день было опубликовано обращение «К населению России»,
составленное с участием В.Н. Пепеляева, полковника Д.А. Лебедева и генерала
А.И. Андонгского:
«18 ноября 1918 года Всероссийское временное правительство распалось.

Совет министров принял всю полноту
власти и передал её мне – Адмиралу Русского
Флота, Александру Колчаку.
Приняв Крест этой власти в исключительно трудных условиях гражданской войны
и полного расстройства государственной
жизни, – объявляю: я не пойду ни по пути реакции, ни по гибельному пути партийности.
Главной своей целью ставлю создание боеспособной Армии, победу над большевизмом
и установление законности и правопорядка,
дабы народ мог беспрепятственно избрать
себе образ правления, который он пожелает,
и осуществить великие идеи свободы, ныне
провозглашённые по всему миру.
Призываю вас, граждане, к единению, к
борьбе с большевизмом, труду и жертвам!»
Среди первых посетителей к Верховному правителю были полковник Волков,
войсковые старшины Красильников и
Катанаев. Они сказали Колчаку, что арестовали членов правительства «руководимые любовью к родине» и других сообщников не имели. Колчак сурово сказал,
что, выполняя постановление Совета министров, он вынужден отдать их под суд.
Уже на следующий день все получили повышение в чине.
Суд проходил под председательством
начальника омского гарнизона генералмайора Матковского. Членами суда были
генерал-майор Бржезовский и полковники Сторожев и Берников. Защитниками
выступали В.А. Жардецкий и полковник
Киселёв.
Показания немногочисленных свидетелей все были в пользу обвиняемых.
Так, начальник штаба 2-го Степного корпуса полковник Василенко показал, что
во время обыска в доме гражданки Рерих были взяты документы Иностранного отдела Комуча, в которых содержался план партии эсеров по разложению
армии. Планировалось убить видных
военных деятелей, а конкретно Роговскому надлежало устранить членов Директории Болдырева и Вологодского.
Естественно, суд вынес оправдательный
приговор.

292

Группа колчаковцев на отдыхе, 1919 г. Значительная часть бойцов носит шапки-«колчаковки» –
прообраз будущих шапок-ушанок

Бронеавтомобиль «Бенц» в Омске. Май 1918 г.

Павел Брычков. Как адмирал Колчак стал Верховным правителем

Управление Омской железной дороги (до революции)

Приказ генерал-лейтенанта А.И. Деникина о подчинении
адмиралу А.В. Колчаку

Досье переворотчика. КАТАНАЕВ Апполос Всеволодович – родился 2 сентября
1890 г. В 1908 г. окончил Сибирский кадетский корпус, с 1 июля 1918 г. командир
1-го Сибирского казачьего полка, с 22 сентября 1918 г. войсковой старшина, с 19 ноября
1918 г. – полковник. С января 1920 г. начальник 4-й Сибирской казачьей дивизии.
Убит в 1930 г. на ст. Пограничная. Племянник известного историка генерал-лейтенанта Георгия Катанаева, ездившего в качестве
председателя следственной комиссии к атаману Семёнову.

Здание Омского
государственного
университета путей
сообщения. Здесь
находилась Ставка
Верховного правителя
России адмирала
Колчака

Непростое признание

Бывший особняк купца Батюшкина.
С конца декабря 1918 по ноябрь 1919 г. –
резиденция А.В. Колчака

Арестанты Авксентьев, Зензинов, Роговский и Аргунов 21 ноября 1918 г. были вывезены из Омска в сопровождении русскоанглийского конвоя. Им разрешено было
выехать за границу, что они и сделали и
там немало напакостили Колчаку. При
этом при отъезде не побрезговали, взяли
пособие по 25 тысяч франков, а Аргунов

как человек семейный получил 47 тысяч.
Колчак при допросе в 1920 году называл
сумму 75 000–100 000 рублей каждому.
Первым своим указом от 18 ноября
1918 г. Колчак освободил от исполнения
обязанностей главнокомандующего генерал-лейтенанта Василия Болдырева.
Вечером 19 ноября состоялся трудный
разговор между ними по прямому проводу. Болдырев отказывался подчиняться и сказал Колчаку, что «его слушать не
будут». В сложившейся ситуации, когда
было два главнокомандующих, Ян Сыровы приказал войскам исполнять только
его приказы.
Из дневника Болдырева:
«Челябинск, 20 ноября
Продолжается мучительная работа мозга. “Что делать?” – вопрос этот отнюдь не
потерял своей остроты.
Дальше оставаться в Челябинске не было
смысла, если не подымать оружия против
Омска.
Голос благоразумия всё настойчивее убеждал временно уйти, не делать новых осложне-

295

как это было

ний в армии. У каждого политического деятеля и своё время и своя судьба.
Омск, 21 ноября
По дороге в поезде разговор о том же. Меня,
конечно, гнетёт пассивность решения и тревога, что, не начав борьбы с переворотчиками, я этим самым, может быть, создаю новые
тяжёлые испытания для будущего России.
Среди общих разговоров остановились и на
личной судьбе. Представлялась возможность
ареста, но это стоило бы большой крови –
52 офицера с пулемётами были при мне в поезде и поклялись, что даром не умрут.
В 3 ½ часов вечера прибыли в Омск. Встретил штаб-офицер Ставки, доложил, что адмирал очень просит меня к нему заехать».
Колчак предложил Болдыреву на
выбор любую должность, но самолюбие
оказалось выше общего дела. Получив
пособие, Болдырев через Владивосток уехал в Японию. После Гражданской войны
вернулся в Советскую Россию, жил в Новосибирске. В 1933 году был расстрелян.
Его сделали организатором белогвардейско-казачьего заговора, в Омске был якобы филиал этого заговора. Автором этих
строк по материалам архива ФСБ написан
документальный очерк «Заговор, которого не было».
Вскоре со всех сторон в Омск стали
поступать поздравления Колчаку и уведомления о признании его власти. Но
всеобщего признания не было. В Екатеринбурге собрались члены Учредительного собрания и пытались поднять народ
и войска против Колчака. Но 3 декабря
Колчак приказал арестовать их. Главари
во главе с Черновым разбежались, а 30 человек были арестованы.
Не признали Колчака атаманы Семёнов и Калмыков. Семёнов при этом был
недоволен, что переворотчиков отдали
под суд. В это время не по вине Семёнова были задержаны поезда с амуницией и
прерывалась связь. Колчак объявил Семёнова изменником и принял решение
подчинить его силой оружия. С этой целью в Иркутск был послан новоиспечённый генерал-майор Вячеслав Волков. Ему

Личный
самолёт
А.В. Колчака

А.В. Колчак
и сын полка

А.В. Колчак во время поездки на фронт. 1919 г.

поручалось сформировать в Иркутске войска и направить их против Семёнова. Но
в дело вмешались японцы, которые заявили, что не допустят военных действий
между русскими единомышленниками.
В конце концов, весной следующего года
Семёнов признал Колчака.
В своих воспоминаниях Семёнов писал, что его конфликт с Колчаком был
недоразумением, что он не знал, что суд
над участниками переворота – это инсценировка. И конфликт возник из-за интриг
начальника колчаковского штаба Лебедева, который дезинформировал Колчака,
скрывал от него истинную информацию.
Возможно, отчасти это и так. Но осведомлённый и проницательный барон Будберг, видя вред атаманщины, писал, что
Колчак обязан был ликвидировать этот
нарыв, пусть даже ценой собственного
поражения.
Досье переворотчика. ВОЛКОВ Вячеслав
Иванович – родился в 1877 г. Войсковой старшина 1-го Сибирского казачьего полка. В мае
1918 г. организовал восстание в Петропавлов-

296

Солдаты
на платформе
станции Омск.
Автор фото –
Джон Уэллс
Рахил. 1919 г.

Адмирал Колчак, его офицеры и представители союзников. 1919 г.

Слева направо в первом ряду: адмирал А.В. Колчак, генерал М.М. Плешков. Харбин. Лето 1918 г.
На Колчаке – защитная форма с необычными знаками различия; возможно, это шефский мундир,
который подарили адмиралу орловцы в конце мая 1918 г.

Экспозиция Центра изучения Гражданской войны в Омске

Павел Брычков. Как адмирал Колчак стал Верховным правителем

ске. С ноября 1918 г. полковник, начальник
1-й Сибирской казачьей дивизии, комендант
Омска. С 19 ноября 1918 г. генерал-майор.
С 24 декабря 1918 г. по 17 февраля 1919 г.
главный начальник Иркутского военного округа. С 18 марта 1919 г. командир сводного казачьего корпуса, с 20 ноября 1919 г. Сибирской
казачьей группы 2-й армии. Участник Сибирского Ледяного похода. Убит в феврале 1920 г.
в бою с красными партизанами.
Генерал Деникин сразу выразил удовлетворение случившимся в Омске событием. Но когда понял, что признание требует подчинения, замялся. И подчинился
Колчаку лишь в мае 1919 года, объявив об
этом своим приказом № 145. В ответ по
предложению Колчака Совет министров

постановил утвердить должность заместителя Верховного главнокомандующего, а Колчак своим указом назначил на эту
должность Деникина.
Без особых проблем последовало
признание прихода к власти Колчака иностранными представителями в Омске, но
на государственном официальном уровне
правительство Колчака так и не было признано. Эсеры не угомонились и всё время
подтачивали подпольной работой и противодействием Верховную власть. В итоге
они организовали восстание в Иркутске и
арестовали с помощью чехов Колчака, но
власть удержать не смогли. Уже через десять дней её перехватили большевики, и
Колчак оказался в их руках.

Ресторан «Колчакъ» в Омске

Верховный правитель Российского государства
А.В. Колчак. А.Г. Шибанов. Бумага, гуашь, кисть.
2013 г.

Памятник адмиралу Колчаку у входа в ресторан его имени

Виктор Кочедамов. Озеленение города

Творчество профессора архитектуры Виктора Ильича Кочедамова принадлежит
к ярким явлениям художественной жизни страны середины ХХ века. Оно замечательно
по своей широте и особому влиянию на исследовательскую мысль архитекторов,
искусствоведов, историков, культурологов, посвятивших свою деятельность изучению
теории и истории архитектуры. Профессиональный архитектор, наделённый
блестящим аналитическим даром, В.И. Кочедамов заявил о себе как успешно
практикующий специалист, талантливый педагог, истинный учёный, подготовивший
и издавший значительные труды об архитектуре Петербурга, Средней Азии и,
что особенно ценно для его земляков, – книги о становлении и развитии
городов Сибири и в частности Омска.
Представляем вниманию читателей одну из глав легендарной уже книги
В.И. Кочедамова «Омск. Как рос и строился город»
(Омск: Омское книжное издательство, 1960),
где рассказывается о том, как зарождался город-сад, и немного помечтаем…

Озеленение города
Виктор Кочедамов

а последние годы
Омск приобрёл известность
своими
успехами в зелёном строительстве. Но в прошлом у
него сложилась репутация
пыльного и продуваемого
степными ветрами города.
Летние номера старых омских газет полны призывами избавить жителей от
традиционного бедствия:
«Царящая в городе пыль настолько велика, и при малейшем колебании воздуха
такие пыльные столбы носятся по нашим
улицам, что зачастую обывателю приходится положительно задыхаться». Ещё
недавно в воздухе над городом, в жаркие летние дни, висело до 15 000 т пыли.
Если на площадях и улицах, не имевших
асфальтового покрытия, в 1 м³ воздуха
содержалось до 80 мг пылевых частиц,
то в обильно озеленённом районе Сельскохозяйственного института им. Кирова

их обнаруживали в 40 раз
меньше. Даже на мощёных
улицах, через десять дней
после осадков, в летние месяцы находилось до 40 мг
пыли, а после того, как
было проведено озеленение соседних территорий
и самих улиц, содержание
её понизилось в 4–5 раз.
О зелёных насаждениях, как положительном
факторе для изменения природных условий города, знали, конечно, и раньше.
В 1910 г. Городская управа пригласила
из Риги садовода Лассмана. Приехав в
Омск и проработав здесь около года,
внимательно изучив климат и почвенные
условия, он заявил: «Я пришёл к заключению, что Омск возможно легко сделать
настолько привлекательным садами и
насаждениями, что лет через десять он
будет служить для Западной Сибири образцом в этом роде. Как в Ригу, знамени-

302

тую своими садами, наезжает для осмотра
масса лиц из России и даже заграницы,
так и в Омск будут тогда ездить из всех
концов Сибири знакомиться с садоводством». Однако в своей практической
работе он встретил недоверие. Горькой
иронией звучат его слова: «Вражда эта не
может быть вызвана убеждением, а чисто
принципиальна, дескать, не нужна нам
европейская культура, здешний климат
мы лучше знаем».
То, о чём мечтал энтузиаст-садовод,
стало реальностью в наши дни. Летом
1958 г., например, проводилось зональное совещание по озеленению городов
Урала и Сибири. Местом совещания был
избран Омск, показавший наиболее убедительный и яркий пример успехов в
зелёном строительстве. К этому времени
город уже дважды, в 1956 и 1958 гг., был
удостоен премии Всесоюзной сельскохозяйственной выставки за успехи по озеленению, и за ним упрочилась известность
«города-сада».
Успех был завоеван не сразу. Решительные сдвиги в озеленении города
произошли только в последнем десятилетии. До этого многие годы без плана и
технических правил, а главное, без надлежащего наблюдения и охраны высаживались тысячи деревьев, которые вскоре
погибали.
В 1947 году Омск в пределах городской черты имел 2 100 га зелёных территорий, главным образом за счёт загородных
рощ. В заселённой части города зелень
составляла всего 217 га. Осенью того же
года впервые был составлен предварительный проект крупных озеленительных мероприятий. Предполагалось окружить город лесозащитной полосой. В её
систему входил и большой Центральный
парк культуры и отдыха, который собирались заложить на левом берегу Иртыша.
На границах городских земель в
1949 году были высажены первые гектары лесозащитной полосы. Работы велись
в последующие годы, но мешало отсутствие посадочного материала. В 1957 году

был заложен специальный питомник. Начато выращивание крупноразмерного
посадочного материала и доращивание
саженцев из других питомников города.
К 1957 году разрозненные участки зелёного пояса имели уже протяжение до
15 км. Сверх этого в систему пояса включены зелёные массивы коллективных и
производственных садов.
Создание полноценного живого барьера вокруг Омска ещё впереди. Закончить
его предстоит в ближайшее семилетие.
Одним из больших достижений в озеленении Омска является приусадебное
садоводство. За последнее десятилетие
в этой области достигнуты значительные
успехи. В 1948 году в городе было всего
18 индивидуальных садов общей площадью в 1,2 га. В следующем году, когда
впервые на их развитие было обращено внимание, появилось ещё 197 садов.
Дальше шли годы их планомерного роста, и в 1959 году в Омске насчитывалось
4 777 индивидуальных садов площадью в
150 га (это только зарегистрированные
сады, в которых на 100 м² сада имеется
10 прижившихся фруктовых деревьев и
15 кустарников).
Теперь примерно каждая десятая
усадьба города имеет свой сад.
Растёт и крепнет огромный природный озонатор и пылепоглотитель, самым
решительным образом сказывающийся
на микроклимате города.
Средний размер индивидуальных садов равен 312 м², но на этих площадях
любители садоводства собирают обильный урожай фруктов, достигающий в
сезон до 2 000 кг яблок европейских и
сибирских сортов, не считая большого
количества ягод.
Успехи в приусадебном озеленении стали возможны благодаря ряду целенаправленных решений Омского горисполкома.
В Омске сухой континентальный климат. Средняя годовая сумма осадков составляет 314 мм, что в 3–4 раза меньше,
чем требуется в условиях жаркого лета
для зелёных насаждений без искусствен-

303

как это было

ного орошения. Учтя это, горисполком
предоставил садоводам право пользоваться летним водопроводом по льготному тарифу.
Существенное значение сыграло бесперебойное, по доступным ценам снабжение садоводов качественным посадочным
материалом из государственных питомников. В настоящее время город имеет четыре питомника общей площадью в 340,2 га.
В главном из них – питомнике № 1 площадью в 120 га – расположен маточный
коллекционный сад, где культивируются
до 250 различных видов деревьев и кустарников и содержится оранжерейное
хозяйство площадью около 5000 м². Теперь омские питомники в год дают городу
и индивидуальным садоводам до 230 000
древесных саженцев, 460 000 кустарников,
35 000 плодовых деревьев и 55 000 ягодных кустов. Оранжереи выращивают до
60 000 цветов в банках и в изобилии снабжают город цветами для букетов. Кроме
того, здесь выращивается рассада для
5 млн цветов однолетников.
Озеленение родного города стало кровным делом всех омичей. Уже к 1959 году
были коллективно озеленены территории 105 школ, 85 лечебных учреждений и
140 организаций. В 1960 году эта работа
приняла ещё более широкий размах.
Значительный вклад в работу по озеленению города вносят промышленные
предприятия. Они проводят ежегодно до
38% всех озеленительных работ в Омске.
В прошлом пыльные территории заводов
и фабрик стали цветущими садами.
Большое пополнение зелёных площадей города идёт за счёт коллективных
садов. Первые из них были заложены в
1956 году на площади в 30 га, а через пять
лет на окраинах Омска уже цветут мощные
массивы садов общей площадью около
675 га. Большие успехи имеет Омск в зелёном благоустройстве своих улиц. Вдоль них
на 386 км протянулись зелёные посадки.
Так как при укрупнении кварталов в
будущей застройке старой части города
многие современные улицы исчезнут или

превратятся во внутриквартальные проезды, они постепенно перекрываются зелёными «пробками» небольших скверов.
Их уже 115. Подрастающие деревья ослабляют ветровые потоки, несущие пыль
с немощёных второстепенных улиц, а в
ненастную погоду не выносится грязь на
асфальт магистралей.
Богатством Омска являются его новые сады, скверы и бульвары. Их в городе
более 200 с общей площадью в 526 га.
В начальный период массового озеленения новые посадки ограждались низким чугунным штакетником. В 1947 году
их было установлено 5 000, а в следующем
году 22 400 погонных метров. Теперь эти
ограждения снимаются, как ставшие
практически ненужными. Любовь омичей к зелёному убору города стала гарантией его сохранности.
Многие сады, скверы и бульвары значительны по размерам и уже сложились
как полноценные объекты зелёной архитектуры. Наиболее интересные из них
сопутствуют главной магистрали Омска
между вокзалом и центром.
После реконструированного в
1959 году сквера на привокзальной площади идущая к центру улица Серова выводит к скверу на площади того же имени.
Он был спланирован в июне 1945 года во
время массового воскресника, но основные работы по посадке деревьев произведены осенью 1949 года (было высажено
12 000 деревьев и много кустарников).
Дальше, на улице Карла Маркса, напротив утопающего в зелени здания
Управления Омской железной дороги,
создан сквер им. 30-летия ВЛКСМ. Он
был заложен весной 1949 года на пустыре бывшего товарного двора городской
железнодорожной ветки. В последующие
годы неоднократно производилась подсадка новых деревьев. Сквер оградили
простой, изящного рисунка, низкой чугунной решёткой, поставленной на каменный цоколь.
При входе в сквер – широкий цветочный ковёр, а за ним площадка, от ко-

304

Первомайский сквер. У Тарских ворот. Фото начала 1950-х гг. Этот вариант совместного памятника
Ленину и Сталину, созданный после войны скульпторами В. Пинчуком и Р. Тауритом, был широко
распространён по всему СССР – за несколько послевоенных лет было установлено несколько сотен
таких монументов

Первомайский сквер. Улица Тарская. Справа – здание школы № 19 им. В.И. Ленина, где учились
композитор Виссарион Шебалин, поэты Леонид Мартынов и Роберт Рождественский.
Фото конца 1950-х гг. Из архива В.И. Кочедамова

как это было

Виктор Кочедамов. Озеленение города

Фонтан в сквере на пл. Дзержинского. Середина 1960-х гг. Фото И.П. Дрейлинга

торой расходятся лучи пешеходных дорожек. Центр площадки занят фонтаном,
установленным в 1956 году и символизирующим своей формой шар изобилия.
Несмотря на свой молодой возраст, этот
сквер теперь – одно из лучших в городе
мест отдыха (архитекторы В.Д. Досс и
И.Н. Ратько).
Дальнейшее движение к центру города идёт по двум параллельным улицам –
Республики1 и Карла Маркса. Между ними
заключён один из наиболее крупных зелёных массивов Омска – его городской сад2
площадью 5,6 га. В нём расположены здания кинотеатра, музыкальной комедии,
летнего театра, ряд павильонов и беседок.

С северной стороны городской сад
граничит с усадьбой музея изобразительных искусств и краеведческого музея.
Перед главным фасадом здания – хорошо благоустроенный сквер им. Масленникова3. Расположенный на рельефе, он
ограничен с северной и западной сторон
подпорными стенками. Горизонтальная
площадка приподнята над уровнем соседней предмостной площади, что придаёт
скверу торжественность, вполне соответствующую его мемориальному характеру.
Сквер был разбит в 1951–1952 годах на
месте небольшого и запущенного садика4.
В 1956 году он обогащён большим цветником перед главным фасадом здания музея.

1
Южная часть современной улицы Ленина. Шла от реки Оми до здания Водоканала. Просуществовала с 1920-го по 1963 год.
2
В 1980-е годы ХХ века именовался Театральным сквером, поскольку с северной его части находились здания Музыкальной комедии и ТЮЗа, а в южной – здание Концертного зала и Зал органной и
камерной музыки (в ныне действующем Свято-Никольском казачьем соборе).
3
В настоящее время сквер им. Борцов Революции. В 1923 году здесь был установлен памятник,
а 6 ноября 1967 года зажжён Вечный огонь.
4
Остатки этого сада можно видеть и сегодня. Они находятся с задней стороны здания Омского
государственного историко-краеведческого музея и кафе «Старый Омск».

306

«Шар изобилия». 1970-е гг.

За сквером им. Масленникова – широкая асфальтированная предмостная
площадь Ленина. Она ограничена с восточной стороны Ленинской горкой1, выступающей между двумя значительными
городскими улицами – 10-летия Октября
и Лермонтова.
Место, где прежде стояла Ильинская церковь, долгое время оставалось
неблагоустроенным. В 1948 году откосы
горки были спланированы и засажены
многолетними травами, построена широкая лестница и поставлено ограждение
верхней площадки. Одновременно здесь
были высажены многолетние деревья.
В том же году, 6 ноября, на горке был
установлен временный монумент В.И. Ленину. Он заменён постоянным 21 апреля
1957 года (скульптор Ф.Г. Абдурахманов).
Севернее Ленинской горки, за улицей
10-летия Октября, вдоль крутого берега

Оми, от старого (железного)2 до нового
трамвайного моста3 тянется набережный
бульвар.
Такой же, но более благоустроенный
бульвар украшает и противоположный
берег Оми. Он расположен по обе стороны старого моста. Нижняя его часть
была заложена на пустыре, образовавшемся после разборки большого деревянного здания кинотеатра «Гигант».
В 1946 году участники воскресника по
благоустройству города расчистили
площадь в 1,5 га и в течение двух дней,
16 и 17 мая, высадили более 2 000 крупных тополей, клёнов и кустов акаций.
В 1949 году сквер обогащён подсадкой
200 сосен и 5 000 декоративных кустарников. В последние два года вдоль Оми
были высажены двадцатипятилетние тополи, образовавшие красивые тенистые
аллеи. В сквере разбиты цветники; от

Ранее она называлась Ильинской и Пушкинской.
На его месте находится сегодня Юбилейный мост.
3
Имеется в виду Комсомольский мост.
1
2

307

как это было

Партизанской улицы он отделён оградой
из массивных бетонных балясин1.
Осенью 1954 года заложен бульвар на
том же берегу по другую сторону въезда
на мост. Здесь были высажены пятнадцатилетние деревья и разбиты большие
плоскости цветников.
Две важнейших городских магистрали – улица Ленина от старого и улица
МОПРа от нового моста, пройдя пойму
Оми, выходят на высокое плато её древнего коренного берега2. Здесь, в северном направлении, на пустыре бывшей базарной
площади, раскинулся один из наиболее
крупных скверов города (4,7
га). Зимой
1944 года горисполком и Омское отделение Союза советских архитекторов объявили конкурс на проект благоустройства
площади. Разбивка сквера на площади
Дзержинского была произведена весной
1944 года (по проекту архитектора П.М. Розенблюма). Земля бывшей торговой территории оказалась плотно утрамбованной и
засорённой отбросами. Её взрыли мощные
плуги, а трудящиеся Омска во время воскресников проделали трудную работу по
подготовке площади для посадок.
Молодой сквер быстро завоевал симпатии омичей. Его аллеи, созданные по
ранее сложившимся пешеходным путям,
постоянно наполнены народом.
При пересечении главных направлений образована площадь, убранство которой, несмотря на молодость сквера, имело
несколько этапов. Летом 1949 года в центре
большой ковровой клумбы была сооружена ваза высотой в 2 м, поверхность которой
составили более 4 000 ковровых цветов. В

1951 году вазу заменили цветочным шаром,
на котором вырисовывался контур СССР и
стран народной демократии.
Сезонные украшения в 1958 году заменил большой фонтан, состоящий из
круглого гранитного бассейна и чугунной
чаши сложного рисунка.
К сожалению, фонтан не масштабен
даже этому большому скверу.
По Музейной улице в 1957 году был
разбит эффектный партерный сквер им.
Мичурина (архитектор О.Е. Либготт).
Сквер приподнят над боковыми проезжими частями улицы и решён большими
плоскостями цветочных ковров. К улице
Ленина прилегает ряд сложившихся тенистых зелёных массивов. Два из них –
бульвары по обе стороны здания драматического театра – устроены ещё в первые
годы советской власти. В конце их, за зданием школы им. В.И. Ленина3, на пыльном
пустыре, в 1953 году был разбит Первомайский сквер4 площадью в 0,97 га (архитектор Е.А. Степанов). Несмотря на свой
незначительный размер, сквер достойно
украшает город. Он хорошо распланирован. Центральная площадка по длинным
сторонам окаймлена плотной стеной деревьев и кустов, ограждающих сквер от
транспортных проездов. Внутренняя линия зелёного барьера в четырёх местах западает, образуя углублённые в зелень места, где уютно расположены скамьи.
Перед каждой зелёной нишей – клумба, на одной из которых в глубине сквера
среди цветов на низком гранитном пьедестале – бронзовая скульптурная группа
В.И. Ленина и И.В. Сталина5.

1
Сегодня это Воскресенский сквер. В начале 1980-х годов сквер был реконструирован. Его украсили декоративный бассейн, разнообразные цветочницы и огромные светильники. В октябре 1980 года
в присутствии делегации из братской Венгрии здесь был установлен памятник революционеру-интернационалисту Карою Лигети (скульптор Ф.Д. Бугаенко, художник В.А. Десятов). В советское время
сквер назывался Молодёжным и сквером имени Лигети. В 2001 году без решения искусствоведческой
экспертизы мемориал в сквере имени Кароя Лигети был разрушен.
2
О существовавшем здесь когда-то коренном береге реки Оми сегодня свидетельствуют подъёмы
по ул. Ленина и Гагарина, которые начинаются сразу после ул. К. Либкнехта.
3
Сегодня в этом здании находится Институт развития образования Омской области.
4
Находится перед Тарскими воротами, с северной стороны.
5
Находилась перед Тарскими воротами. На место, где некогда стоял памятник, до сих пор указывает гранитное обрамление одной из цветочных клумб.

308

На тенистой аллее
с вождём. 1956 г.

Вид на сквер
им. 30-летия ВЛКСМ
с верхнего этажа Омского
института инженеров
железнодорожного
транспорта. 1950-е гг.

Фонтан в саду
ДК им. Лобкова.
1970-е гг.

как это было

Панорама сквера им. Масленникова (мемориальный сквер «Памяти борцов революции»).
Начало 1960-х гг.

На входе в сквер с улицы Ленина в
1957 году сооружён фонтан. Он состоит
из гранитного бассейна, посреди которого стержень поддерживает небольшую
чугунную чашу со струями воды, создающими красивый водяной шатёр.
Напротив Первомайского сквера, по
обе стороны Тарской улицы, расположены два значительных зелёных массива.
В первом из них – им. Павлика Морозова – среди регулярной партерной плани-

ровки возвышается монумент И.В. Сталина, поставленный в 1955 году1.
По другую сторону улицы – тенистый
Сад пионеров2. Он – наследник наиболее
древнего омского городского сада, существовавшего здесь ещё в XVIII веке. Его
благоустройство началось в 1936 году, но
основные работы произведены только через десять лет. Сад был ограждён металлической решёткой и обильно дополнен
деревьями и кустарниками.

Виктор Кочедамов. Озеленение города

Вдоль южной границы Сада пионеров
по улице Ленина в 1956 году был устроен
большой цветочный партер (архитекторы
И.Н. Ратько и П.И. Круткин). Длинная красочная полоса цветов, окаймлённая деревьями, выводит к первому Дому Советов1.
У Дома Советов главная городская
площадь завершает собой цепь скверов
и бульваров центральной части Омска.
Небольшой, но полный очаровательной
простоты сквер перед Домом Советов
известен группой елей, посаженных ещё

в 1923 году. Они хорошо привились и теперь, разросшись полукольцом, окружают небольшой монумент В.И. Ленина2.
Зелёные массивы центральной части
города далеко не единственны. На бывших окраинах города всё чаще и чаще
возникают новые сады и скверы.
В создании зелёной архитектуры Омска важную роль сыграли агрономы-садоводы, среди них Г.Г. Шкулов, Е.А. Кудрешова, Р.К. Кисснер, А.А. Кремнева и
Н.А. Борисович.

Находился там, где ныне на площади Победы возвышается орденоносная стела. О стоящем здесь
когда-то памятнике И.В. Сталину сегодняшним экскурсантам напоминает её гранитное основание.
2
Был уничтожен в связи с восстановлением Успенского кафедрального собора в 2005–2007 годах.

Ныне это здание занимает Законодательное собрание Омской области.
Памятник был демонтирован вскоре после освящения вновь восстановленного Успенского кафедрального собора. Сегодня он украшает, как экспонат, один из залов Омского государственного
историко-краеведческого музея.

310

311

как это было

Шахматистылюбители в саду
ДК им. Лобкова.
1970-е гг.
Трудовые будни
Горзеленхоза.
Конец 1950-х гг.
Из архива
В.И. Кочедамова

В парке «Зелёный остров». Наши дни

Представление о зелёном убранстве
города было бы неполным, если не сказать о его цветах, которых в 1959 году,
например, было высажено около 13 млн
(вместе с приусадебными садами), что
составляет в среднем по 23 цветка на
одного жителя города. Среди цветочных пород культивируются такие редкие, как гладиолусы. Красивый, нежный
цветок прекрасно уживается в резко
континентальном климате Омска, где,
кстати, часов солнечного сияния на
200 больше, чем в Москве, и только на
407 часов меньше, чем в Ялте. (Ялта –
2 185, Краснодар – 2 110, Омск – 1 778,
Тобольск – 1 607, Москва – 1 575, Свердловск – 1 480 часов).
На омских клумбах можно видеть в
изобилии флоксы, пионы, лилии, тюльпаны, розы, георгины, нарциссы, гиацинты
и многие другие редкие цветы.

За последнее десятилетие нашлись
многие организационные формы быстрого и технически высококачественного озеленения. Достаточно сказать, что
теперь общая площадь всех видов зелени в городе составляет 3 970 га. В этом
числе (в га): леса – 1360, коллективные
сады рабочих и служащих – 675, скверы и
бульвары – 376, питомники – 340, плодовые сады производственного значения –
333,69, участки учреждений и промышленных предприятий – 281, озеленение
жилых кварталов и приусадебные сады –
195, парк культуры и отдыха – 127, озеленение железных дорог – 57, участки
детских яслей и больниц – 34,39, стадионы – 23,49, городские сады 23, парки пионерлагерей – 84,7.
В недавно почти совсем лишённом
общественной зелени Омске теперь её
норма составляет 9 м² на жителя.

312

Посадка елей на Иртышской
набережной. 1976 г.
Фото М.И. Фрумгарца

как это было

Интенсивное озеленение Омска продолжается. Только за весну 1960 года
было высажено 1 800 000 деревьев и кустарников.
Теперь важно количественные достижения совместить с художественным качеством посадок. Обилие зелёного материала в некоторых омских садах и скверах
часто непропорционально их площадям.
Густые заросли деревьев всё ещё не создают гармоничных сочетаний отдельных
групп с гладью газонов, декоративным
богатством кустарников и цветников. Но
и в этом направлении за последнее время
проделана значительная работа.
В Омске в 1959 году было засеяно
144 га газонов. Садоводы отказались от

южных растений, сосредоточив своё внимание на местных декоративных породах.
В 1958 году был разработан сводный проект переустройства всех скверов (архитекторы Б.В. Антипов и В.Г. Веселовский)
северной части центра Омска. Говоря об
успехах в зелёном строительстве Омска,
следует отметить, что своими достижениями город обязан трудовому порыву и активному участию всего населения.
1960

Источник: Кочедамов, В.И. Омск. Как
рос и строился город. Омск: Омское
книжное издательство, 1960.

Вступительное слово А. Гуменюк.
Примечания А. Лосунова.

святая Русь

Собор святых Омской
митрополии
Иерей Вячеслав Суховецкий

очитание святых
угодников
органично вошло в
чин христианской жизни.
Прославляя святых, мы в
первую очередь прославляем действие силы Божией в человеке и человека,
сумевшего найти в себе
решимость следовать заповедям Спасителя.
Кто же всё-таки – святые, какие критерии используются для
прославления в лике святых?
Во святых Церковь прославляет Бога,
Божественное действие Духа Святого, в
человеке люди прославляют выдающиеся
таланты, служащие зачастую не Богу, а людям, не духовной стороне, а материальной.
Что прославляем мы, когда прославляем людей как героев человеческого
духа, героев и подвижников культуры?
Мы прославляем человеческие таланты,
служащие славе человеческой. Мы прославляем великих художников, учёных и
инженеров, писателей, философов, историков, политических деятелей и военачальников за их выдающиеся таланты,
действующие в земной области, развивающие эту земную область бытия, но и погибающие вместе с ней.
Человек, развивая имеющиеся у него
таланты, служит ими земным людям и целям и бывает прославляем от людей за
успехи в их достижении. Таланты человека зачастую и развивают земную, тленную
сферу бытия. Инженер – техническую, де-

лая условия не духовной,
а материальной жизни более
комфортабельными,
историк пишет о земной
истории, а не о небесной,
философ развивает психологическую сферу помышлений, которая, по слову
Писания, вся погибнет
вместе с человеком: изыдет дух и возвратится в землю
свою, в тот день погибнут вся
помышления его (Пс, 145:4).
Удивительна и славна бывает история
великого полководца, одержавшего множество побед и послужившего земному
Отечеству, и потому члены земного Отечества заслуженно прославляют его, ставят
ему памятники и воспевают его подвиги
и заслуги в произведениях искусства. Но
чтобы быть прославленным Церковью,
для этого нужно, прежде всего, иметь своей целью служение Отечеству Небесному,
искать, прежде всего, Царства Божьего,
чтобы всё остальное, если то будет Богу
угодно, явилось всего лишь приложением к этому главному. Недостаточно быть
всего лишь добропорядочным, христиански настроенным человеком и просить,
чтобы Господь помог одержать победу
над врагом, чтобы это исполнилось, ибо в
этом случае мы призываем Бога Небесного и Вечного служить земному и временному. Нужно, чтобы человек избрал это
Небесное центром своей жизни.
В рекомендациях к деятельности
епархиальных комиссий по канонизации

316

Иерей Вячеслав Суховецкий. Собор святых Омской митрополии

святых в епархиях Русской Православной Церкви в частности указывается:
«Не следует направлять в Синодальную
комиссию по канонизации святых материалы в отношении лиц, о сути духовного подвига которых мало известно. Известность человека как строителя или
возобновителя монастыря, как государственного деятеля, военачальника или
лица, иным образом прославившегося в
истории, – сама по себе не может быть
признанной достаточной причиной для
канонизации».
Если это подвиг мученика, то всем
должно быть ясно, что это подвиг именно мученика. Древние христианские мученики издревле почитались как святые
уже по самому факту пролития ими крови
за Христа.
Русская Православная Церковь, как
и в древности, руководствуется основными критериями святости: православие
безукоризненное, высокая христианская
жизнь и подвиг во имя Христово, чудеса
при жизни и по смерти по молитвенному
предстательству праведника, почитание
церковным народом.
Православие безукоризненное – исповедание православной веры. Если есть
малейшее сомнение в православии человека, то прославлен он не будет.
Высокая христианская жизнь (подвижническое житие) – исполнение человеком всех нравственных заветов и правил. Попросту говоря, исполнял ли он
заповеди. Приведём пример из ХХ века.
Находясь в заключении, испугавшись мучений или трудностей, человек соглашался на ложные показания, подписывая их,
тем самым нарушая заповедь «не лжесвидетельствуй». А часто, согрешив в одном,
не мог уже остановиться, начиная клеветать на других, становясь причиной мучений или смерти невинных людей.
Чудеса при жизни и по смерти по молитвенному предстательству праведника.
Почитание церковным народом.
В зависимости от вида духовного подвига различают лики святых.

Святители – архиереи, почитаемые за
свою праведную жизнь и пастырскую деятельность.
Преподобные – монашествующие, почитаемые за подвижническую жизнь.
Праведные – священнослужители из
числа белого духовенства и миряне, почитаемые за праведную жизнь.
Мученики – люди, принявшие насильственную смерть за свою веру. Среди мучеников различают ещё несколько чинов.
Священомученики – мученики, имевшие священнический сан.
Преподобномученики – мученики за
веру из числа монахов.
Исповедники – претерпевшие мучения за Христа и при этом умершие своей
смертью.
Подвижники благочестия – люди,
прожившие праведную жизнь, но пока не
причисленные к лику святых для почитания православной церковью.
В день кончины земной жизни святого было принято совершать особое
богослужение в его память. Создавались богослужебные тексты, постепенно количество служб святым стало
больше, чем возможно совершить в
течение календарного года. Типикон
(церковный устав) предписывает порядок совершения служб и их соединения, при этом не учитывая дни памяти
святых, прославленных последние три
века. В результате целому ряду святых
богослужения не совершаются. Особо
это сильно заметно для дней памяти
святых, прославленных последние два
десятилетия.
Для того чтобы воздать должное почитание как можно большему числу святых, были созданы соборы святых, в состав которых вошли угодники Божии,
основным местом подвигов которых стали какая либо местность, или монастырь,
или событие. И хотя эти соборы не всегда исчерпывающие, они позволяют совершить особо торжественные богослужения, привлекая внимание верующих к
духовному подвигу святых.

317

Святая Русь

Иерей Вячеслав Суховецкий. Собор святых Омской митрополии

27 мая 2015 г. Святейший Патриарх Кирилл утвердил Собор святых Омской митрополии с днём празднования
13/26 февраля в следующем составе:
Сильвестр (Ольшевский), архиепископ Омский, сщмч.: 1920;
Серафим (Звездинский), епископ
Дмитровский, сщмч.: 1937;
Михаил Пятаев, сщмч.: 1930;
Иоанн Куминов, сщмч.: 1930;
Николай Цикура, мч.: 1918;
Димитрий Волков, мч.: 1942;
Никита Сухарев, мч.: 1942.

Священномученик
Сильвестр (Ольшевский),
архиепископ Омский
Cвященномученик Сильвестр (в миру
Иустин Львович Ольшевский) родился
31 мая 1860 г. в селе Косовно Сквирского
уезда Киевской губернии в семье диакона
местной церкви. В 1883 г. после окончания Киевской духовной семинарии поступил в Киевскую духовную академию,
которую закончил в 1887 г. со степенью
кандидата богословия.
Становится епархиальным миссионером.
2 февраля 1892 г. по особому разрешению Святейшего Синода был рукоположен в сан иерея (целибат) епископом
Полтавским Илларионом (Юшеновым).
С октября 1892 г. по 1896 г. он также
исполнял обязанности руководителя и законоучителя женской воскресной школы
г. Полтавы.
С 15 октября 1896 г. Иустин Львович
был назначен епархиальным наблюдателем церковных школ Полтавской епархии.
В начале 1901 г. вышло из печати
его практическое пособие по борьбе с

Сильвестр, архиепископ Омский
и Павлодарский. 1919 г.

вредоносным штундизмом «Борьба со
штундой», заключавшее в себе материалы бесед о штундизме, проведённых
на педагогических курсах в г. Карловке
Константиноградского уезда Полтавской области1.
2 мая 1902 г. был награждён саном
протоиерея.
10 декабря 1910 г. Высочайше утверждённым всеподданнейшим докладом
Святейшего Синода протоиерей Иустин
Ольшевский был назначен епископом
Прилуцким, викарием Полтавской епархии с пострижением в монашество. В субботу 15 января 1911 г. в Санкт-Петербурге
в зале заседания Святейшего Синода произошло наречение архимандрита Сильвестра в епископа Прилукского.

1
Шту́нда (штундизм; от нем. Stunde – час, для чтения и толкования Библии) – христианское движение протестантской направленности, получившее распространение в России в XIX в. в среде немецких колонистов, а также части населения южнорусских губерний. В обличительной «антисектантской»
литературе, в публицистике и в официальном делопроизводстве конца XIX – начала XX в. термин
«штундисты» иногда применялся расширительно – к русским баптистам, евангельским христианампашковцам, адвентистам и последователям ряда иных религиозных течений. – Прим. ред.

318

Икона священномученика Сильвестра Омского.
Омские епархиальные иконописные мастерские,
2005 г. Храм пророка Илии, с. Красноярка
Омской области

16 января 1911 г. над архимандритом
Сильвестром (Ольшевским) была совершена хиротония в Санкт-Петербурге в
Свято-Троицком соборе Александро-Невской лавры. Её совершил митрополит
Московский Владимир и митрополит
Киевский Флавиан в сослужении ряда
других архиереев. Владыка Сильвестр
получил назначение на кафедру епископа
Прилукского и одновременно стал викарием Полтавской епархии.
13 ноября 1914 г. епископ Сильвестр
был определён на Челябинскую кафедру,
викарием Оренбургской епархии.
4 июня 1915 г. назначен епископом
Омским и Павлодарским.
8 августа 1915 г., прибыв в Омск, преосвященный Сильвестр сказал: «Христов
мир вам, возлюбленные братие, сестры
и чада! ...Уже второй год дорогое Отечество наше переносит допущенное
Господом тяжёлое испытание в виде жесточайшей войны с просвещёнными за-

падноевропейскими варварами. Множество семейств оплакивает потерю своих
кормильцев. И степной край наш разделяет общую судьбу скорбей и тягостей.
...Степной край Господь изобильно благословил всякими дарами Своими. Потому
устремились сюда люди на жительство из
разных мест. Благодарение Господу, принесли они с собой деятельную силу, верующие сердца, доброе настроение. С великим трудом и усилиями, как это обычно
у новосёлов, они устрояют свой телесный
и духовный быт. Но удовлетворение духовных их потребностей встречает часто
близкие к непреодолимости затруднения,
именно в деле устроения храмов Божиих
и определимости подготовленных пастырей. Есть и иные тормозы. Вместе с
верными святой Православной Церкви
сынами явились сюда во множестве и
люди иного устроения духовного: явились сюда люди, отравленные немецкой
верой. Всем ясно, что именующие себя
баптистами, евангельскими и духовными
христианами, сознательно или несознательно, составляют собою передовые отряды врагов наших, разрушающих наши
духовные твердыни. Хитростью отнимая
у народа Православие, они тем вносят
смуту и ослабляют его. Вот что глубоко
заботит сердце пастыря Омской церкви».
Осенью 1915 г. организовано законоучительное Епархиальное Братство.
Разработаны и опубликованы в «Омских
епархиальных ведомостях» основные тезисы для собора материалов для издания
Сибирского патерика.
В 1916 г. в Омской епархии прошли празднования в честь канонизации
святителя Иоанна (Максимовича), последнего святого, канонизированного
Русской Православной Церквью перед
революцией. 29 февраля и 7 марта под
председательством епископа Сильвестра (Ольшевского) прошло совещание
духовенства градо-Омских церквей, на
котором слушали и обсуждали постановление Святейшего Синода от 12 февраля 1916 г. относительно прославления

319

Святая Русь

святителя Иоанна (Максимовича), митрополита Тобольского и Сибирского.
Ввиду того, что святитель Иоанн конец
жизни провёл в Сибири и Омская епархия входила частью в состав его митрополии, общим собором Омского духовенства было признано необходимым в
день открытия мощей этого святого провести в Омской епархии торжественные
богослужения 9 и 10 июня. К этому дню
отпечатали 10000 экземпляров листков
о житии святителя Иоанна (Максимовича), труд этот был поручен священнику
Илье Фокину, как составителю жития
святителя для будущего патерика Сибирских святых. Были собраны 500 рублей,
и изготовлена лампада для раки с мощами святителя. Организовано паломничество к мощам святителя.
Торжество прославления святителя
Иоанна Тобольского вдохновило епископа Сильвестра обратиться в Синод
с просьбою установить особый день памяти для молитвенного прославления
Сибирских святых. Уже 7 ноября 1916 г.
Священнейший Синод определил: «Установить для Омской епархии ежегодный
праздник 27 ноября в честь Собора Святых
Угодников Божиих, подвизавшихся в Сибири:
Святителей Иннокентия Иркутского, Иоанна Тобольского и св. Праведного Симеона Верхотурского с отправлением в этот день торжественнаго богослужения в честь помянутых
Угодников Божих и разрешить в духовно-учебных заведениях и церковно-приходских школах
помянутой епархии начинать в указанный
день занятия после посещения учащимися Божественной литургии».
Данный праздник не успел прижиться на омской земле, революция перевернула всю жизнь.
Великим постом 1917 г. совершились
события, перевернувшие уклад жизни
всей страны. От престола отрёкся император Николай II. 10 марта, после совершения панихиды по павшим в борьбе за
веру, отечество, благо и свободу народную и молебна о ниспослании благословения Божия на труды нового Времен-

ного правительства, епископ Сильвестр
сказал слово, в котором призвал молящихся помолиться о помощи Божией
членам нового Временного правительства, а также пригласил помолиться за
тех, кто положил жизнь свою за благо и
свободу народную. В тот же день епископ
Сильвестр на центральной площади прочитал молитву на снятие клятвы верности прежнему императору.
15 августа 1917 г. в Москве открылся
Поместный Собор. От Омской епархии
в работе Поместного Собора принимала участие делегация в составе епископа
Сильвестра, одного священника и диакона, и трёх мирян.
Святитель Сильвестр (Ольшевский)
вместе со священномучеником Андроником (Никольским) и другими отстаивал применение церковно-славянского
языка в богослужениях Церкви. Среди
важных предложений, актуальных и сейчас, прозвучавших со стороны священномученика Сильвестра, были следующие:
желательно издание отдельных книжек с
параллельными текстами, заключающих
в себе церковно-богослужебные молитвословия, также желательно широкое
ознакомление с церковно-славянским
языком богослужения как чрез изучение
его в школах, так и путём разучивания
церковных песнопений с прихожанами
для общецерковного пения. Не допуская
мысли о переходе на обыденный язык в
богослужении, он считал, что «полезным
и желательным делом будет издание богослужебных книг о двух параллельных текстах, с
исправленным церковно-славянским текстом
и с переводом на современный русский язык, но
можно заменить русский перевод соответствующими примечаниями».
Тем временем власть в стране захватили большевики. К февралю 1918 г.
советская власть в Омске достаточно
укрепилась. После выхода декрета об
отделении Церкви от государства представители местной власти потребовали
очистить здание Духовной консистории.
Из-за этого владыка отложил свою по-

320

Иерей Вячеслав Суховецкий. Собор святых Омской митрополии

Мощи священномученика Сильвестра
в Успенском кафедральном соборе

ездку на Собор в г. Москву. 4 февраля
после литургии совершил крестный ход
с духовенством и прихожанами города,
на котором было прочитано обращение
Святейшего патриарха Тихона о гонении на Церковь. Дальше, со слов архиепископа, события развивались в такой
последовательности: «Ночью на 6 февраля в 3 часа по полуночи у главных дверей архиерейского дома оказался отряд
вооружённых людей в военной одежде,
который требовал открыть дом. Мною
через прислугу предложено было приходить днём. Дверей не открыли. Стали
ломиться. Опасаясь грабёжного нападения, исполняющий обязанности эконома устроил набат на соборной колоколь-

не. Соборному звону ответили на всех
городских колокольнях. Стал сбегаться
народ. Я вышел к народу. Вооружённые
люди, оказавшиеся матросами, отступили. Успокоенный мною народ стал расходиться. В это время ворвались матросы, потребовали архиерея, я назвал им
себя, и они с неистовством, цинизмом
и кощунством повлекли меня в “Дом республики”. Размахивая во все стороны
оружием, они убили эконома [мученика
Николая Цикуру]»1.
У архиерейского дома была поставлена
стража. В четыре часа дня в городе власти
объявили осадное положение. «По их приказанию разгоняли народ выстрелами из
пулемётов, стреляли в звонарей, в храмы,

1
Приспело время подвига. Документы Священного Собора Православной Российской Церкви
1917–1918 гг. О начале гонений на Церковь. М., 2012. С. 251.

321

Святая Русь

на алтарной стене, например, Никольского
казачьего собора имеются следы от пуль
более полусотни. Стреляли по большей
мере поверх голов, но были убитые и раненые. Весь день 6 февраля прошёл в великом возбуждении народа, и это выступление православного верующего населения,
несомненно, повлияло на ход событий»1.
8 февраля епископа Сильвестра отпустили под подписку о невыезде. К празднику Пасхи 1918 г. Патриархом Тихоном
награжден саном архиепископа.
Вскоре началась Гражданская война.
Омск и вся Сибирь оказались отрезанными от России линией фронта. В ноябре
1918 г. в Томске состоялась Сибирское
церковное совещание, в котором приняло участие 13 архиереев. Необходимость
организации и управления церковной
жизнью в отрезанном от патриаршего попечительства крае вызвала создание Высшего временного церковного управления
(ВВЦУ), возглавил которое архиепископ
Омский Сильвестр. В октябре 1918 г. в
Омск прибыло Временное всероссийское
правительство. При встрече владыка так
охарактеризовал советскую власть: «К великому горю всех верующих людей, бывшие доселе представители власти, вопреки заветам нашей тысячелетней истории,
не только не призывали Божие благословение на величайшее по важности своё
служение, но в своих государственных
актах даже избегали сего Святейшего
Имени. Бывшие пред сим власти явили
собою прямое богоборство и нераздельное с ним человеконенавистничество:
они подвергли расстрелу святые храмы
Божии, следы чего имеются и в нашем городе, изобильно проливали, как и ныне
проливают, братскую кровь, разрушали и
разрушают всё нужное для жизни»2.
В июне 1919 г. в Омске состоялись
архиерейские хиротонии: епископа Варлаама (Новогородского) и Софрония
(Арефьева).
1
2

Когда стало ясно, что военный натиск
большевиков не сдержать, архиепископ
Омский и Павлодарский Сильвестр в октябре 1919 г. дал своё архипастырское
благословение, чтобы отступление войск
проходило под Покровом Пресвятой Богородицы. Для этого генералу Дитерихсу
из Успенского кафедрального собора был
передан древний образ Знамения Божией Матери.
В конце 1919 г. Белая армия оставила
Омск, в который вскоре вошли большевики. 14 (1) января 1920 г. священномученик Сильвестр (Ольшевский) вместе с
членами епархиального совета призвал
церковных пастырей своей епархии к
исполнению окружного послания Святителя Тихона, в котором содержался призыв к православному клиру и мирянам
не вмешиваться в политическую борьбу,
удаляться от политической борьбы, ибо
дело Церкви есть дело мира. Обращаясь
к православному населению Сибирского
края, архиепископ Сильвестр особо подчёркивал, что «ныне у нас народно-государственная Советская власть, и мы все
имеем долг законного подчинения ей»:
«Происходящее ныне отделение церкви от
государства направляет пастырей и пасомых
христиан на церковную деятельность исключительно молитвенную и благотворительную.
Великое море горя окружает нас. Тяжко
больные заразными болезнями в г. Омске и в
других городах имеются почти в каждом доме.
Болезни протекают в деревни.
Есть случаи, когда все жильцы дома свалены болезнью. Другие люди не лежат больными, но полураздетые и голодные ходят по
улицам города, как тени. Возвращаясь с войны к своим пепелищам, они молят только о
кратковременном приюте и буквально о куске
хлеба.
Братия! Наш христианский и общественный долг помочь и облегчить тяготу
страждущих кто как может: кто вещественно, кто личным трудом, кто советом и уча-

Приспело время подвига... С. 252.
Сибирский Вестник. №42. 1918. 11 октября. С. 3.

322

Иерей Вячеслав Суховецкий. Собор святых Омской митрополии

стием. При этом согласно наставлению Спасителя в притче о милосердном самарянине,
в благотворении не должно быть различия
ни по партиям, ни по религиям, ни по национальностям».
В ответ на это обращение советские
газеты развернули кампанию против архиерея, обвиняя его в контрреволюции,
поддержке Колчака и его правительства.
Будучи тяжело больным, вскоре архиепископ Сильвестр умер.
Дата смерти архиепископа Сильвестра 10 марта (26 февраля по старому стилю) 1920 г.
В ноябре 1998 г. священномученик
Сильвестр архиепископ Омский прославлен в лике святых для местного почитания. На юбилейном архиерейском соборе
2000
г. прославлен для общецерковного
почитания и имя его внесено в церковный
календарь. При подготовительных работах по воссозданию Успенского кафедрального собора 20–21 июля 2005 г. были обретены святые мощи, после необходимых
процессуальных действий честные останки
были переданы верующим. 15 июля 2007 г.,
в день освящения собора, рака с мощами
была торжественно перенесена в восстановленный храм, где находится ныне.

Священномученик Серафим
(Звездинский), епископ
Дмитровский
Родился 7 апреля 1883 г. в семье единоверческого священника Иоанна Звездинского. В возрасте трёх лет мальчик
остался без матери. С 1899 г. Николай
Звездинский – учащийся Московской
духовной семинарии. В 1902 г., на втором курсе семинарии, когда Коле было
19 лет, он тяжело заболел лимфангоитом, болезнью, тогда практически неизлечимой, но чудесным образом был исцелён по молитве перед привезённым
игуменом Саровской пустыни Иерофеем
образом ещё не прославленного старца
Серафима.

Икона священномученика Серафима
(Звездинского)

Семинарию Николай Иванович Звездинский окончил в 1905 г. одним из лучших учеников и поступил в Московскую
духовную академию.
По дороге в Лавру, в день пострига,
Николай Иванович попросил сопровождавшего его игумена Зосимовой пустыни отца Германа (Гомзина) сказать своё
наставление. «Будь воином Христовым, –
сказал отец Герман, – чувствуй себя всегда
стоящим в строю перед лицом Начальника твоего, Спасителя Бога. Не видишь, а
сердцем чувствуй, зри Его близ себя. Весь
будь в струнку, всегда неопустительно.
Знаешь, солдат стоит в строю, начальник
отошёл... воин не видит его, но чувствует
его присутствие и стоит начеку, так и ты
не забывай, что Бог всегда с тобой!»
26 сентября 1908 г. после всенощного
бдения совершился монашеский постриг
Николая Ивановича с именем Серафим в
честь преподобного Серафима Саровского.
В день Казанской иконы Божией Матери, 22 октября 1908 г., в академическом

323

Святая Русь

Покровском храме ректор посвятил монаха Серафима в иеродиакона, а 8 июля,
на Казанскую следующего, 1909 г., совершилось его посвящение во иеромонаха.
В этом же году он окончил Духовную академию со званием кандидата-магистранта
богословия и вскоре получил назначение
преподавать историю Церкви в Вифанской семинарии.
Жил он строго, много молился и постился: супа 8 ложек, по числу слов молитвы Иисусовой: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного».
Маленькие порции обеда делил пополам.
21 сентября 1912 г. отца Серафима перевели в Московскую Духовную семинарию на должность преподавателя гомилетики и соединённых с нею предметов.
10 июня 1914 г. иеромонах Серафим
был возведён в сан архимандрита, назначен помощником наместника Чудова монастыря.
С августа 1914 г. по август 1915 г. он
исполнял обязанности столичного наблюдателя церковноприходских школ.
Исполняя обязанности настоятеля
монастыря, архимандрит Серафим был
строг к себе и другим в соблюдении уставов монашеского жития. «Миряне несут
тяготу на фабриках, заводах, в трудах, –
говорил он братии, – поэтому монахам
должно со смирением являться на молитвенное бдение в урочный час».
В Чудовом монастыре пережил отец
Серафим обстрел Кремля в 1917 г.
Мощи святителя Алексия, главную
Чудовскую святыню, с начала обстрела 27
октября / 9 ноября 1917 г. перенесли в
деревянном гробе в пещерную церковь,
в подземелье, где 300 лет назад томился
в заключении священномученик Патриарх Ермоген. Здесь, под нескончаемый
грохот орудий, денно и нощно молились
о России архимандрит Серафим со всей
братией и гостями Чудова монастыря, делегатами Поместного Собора.
С весны 1918 г. власти начали выселять
монахов. 26 июля 1918 г., в день празднования Собора Архистратига Гавриила, епи-

скоп Арсений и архимандрит Серафим навсегда покинули Чудов монастырь.
В конце лета 1919
г. архимандрит
Серафим был вызван Святейшим Патриархом Тихоном в Москву. Патриарх
объявил, что имеет в нём нужду и желает
видеть в епископском сане. Старец Алексий благословил отца Серафима на архиерейское служение.
3 января 1920 г., в день святителя
Петра, митрополита Московского, в храме Троицкого подворья Святейший Патриарх Тихон совершил епископскую
хиротонию архимандрита Серафима в
сослужении митрополита Владимирского
Сергия (Страгородского), архиепископа
Харьковского и Ахтырского Нафанаила
(Троицкого), епископа Вятского Никандра (Феноменова) и епископа Аляскинского Филиппа (Ставицкого).
Вручая посох новопоставленному
епископу, Святейший сказал: «Господь
призвал тебя быть епископом и сподобил
сего великого сана в день празднования
первого святителя Московского Петра.
Сказано в тропаре сему святому, что он
был утверждением граду Москве. Желаю,
чтобы ты был для града Дмитрова тем
же, чем был святитель Пётр для Москвы.
Будь и ты утверждением граду Дмитрову».
Во время праздничного обеда митрополит Сергий (Страгородский), взяв
свою столовую ложку, заметил: «Советую,
владыка, запастись ложкой, придётся Вам
в тюрьму идти. Не забывайте этого предмета, он там будет очень нужен».
Патриарх Тихон, напутствуя епископа
Серафима на труды архиерейские, сказал:
«Иди путём апостольским... где придётся
пешком – пешком иди. Нигде ничем никогда не смущайся. Неудобств не бойся,
всё терпи. Как ты думаешь, даром разве
кадят архиерею трижды-по-трижды? Нет,
недаром. За многие труды и подвиги, за
исповеднические его болезни и хранение
до крови веры Православной».
Три года, проведённые им в Дмитрове, остались для жителей города незабываемыми. Пламенная молитва, приобще-

324

Иерей Вячеслав Суховецкий. Собор святых Омской митрополии

ние отпавших, взыскание заблудших,
утешение старцев, воспитание подростков, непрестанное поучение словом Божиим – таким было его служение.
В годы служения в Дмитрове владыка
учредил братство Животворящего Креста
Господня, имевшее целью «в молитвенном единении почерпать духовные силы
к созиданию своей жизни по заветам Господа нашего Иисуса Христа – служить
Христу и во Христе и ради Христа ближнему». Сыновняя преданность святой
Православной Церкви и послушание всем
её узаконениям утверждались уставом
как прямой долг братчиков. Особенно
должны стараться братчики проводить в
жизнь самую главную евангельскую заповедь: «Любите друг друга».
Однажды, когда епископ Серафим
приехал к своему старцу Алексию, тот
благословил его прозрачным тёмно-красным, как кровь, крестом и прочитал тропарь священномученический: «И нравом
причастник, и престолом наместник апостолом быв, деяние обрел еси, богодухновенне, в видения восход: сего ради слово
истины исправляя, и веры ради пострадал еси даже до крове».
На Пасху 1922 г. епископа Серафима вызвали в Дмитровский исполком.
Собрался народ, требовал его возвращения: «Отдайте нам нашего владыку!»
Власти разрешили ему выйти на балкон,
однако и после этого народ не успокаивался, кричал. Тогда владыку отпустили.
Народ с торжественным пением «Христос воскресе!» вернулся в собор со своим пастырем. В конце года пришла повестка – епископа вызывали в Москву.
В день Знамения Пресвятой Богородицы, 10 декабря 1922 г., владыка Серафим
в последний раз служил в Дмитрове торжественное богослужение.
12 декабря, прибыв в Москву, направился на Лубянку, где был арестован. После окончания допросов его перевели в
Бутырскую тюрьму. Обильным потоком
потекли передачи. Владыка Серафим делился всем, что получал. В строках его

письма 1923 г., посланного из Бутырской
тюрьмы духовным чадам, хорошо видно
устроение его сердца: «Мир вам и радость
от Источника радости Христа Господа,
все дорогие, родные дети мои, непрестанно в темничной молитве моей поминаемые: благослови вас Господь, слава Богу
за всё – и за тюрьму, слава Ему, что не обошёл Он меня своею милостию... Благодарю вас всех за вашу любовь ко мне. Милость Божия и Покров Царицы Небесной
да будет над всеми вами. Ваш богомолец
Е. Серафим».
В Бутырках сложил епископ Серафим
акафист Страждущему Христу Спасителю:
«В несении креста спасительного, десницею Твоею мне ниспосланного, укрепи
меня, вконец изнемогающего».
В полночь под праздник иконы Божией Матери «Нечаянная Радость», 14 мая
1923 г., поезд увёз владыку в ссылку этапом в Усть-Сысольск. Прощаясь с духовными детьми, владыка писал: «Слава Богу
за всё. Праздную, светло торжествую четвёртый месяц душеспасительного заключения моего».
«1923 г. Июля 19 дня, батюшки преп.
Серафима. ...Цветите для Царствия Божия, завяньте совсем для ада. Будьте Божии, а не вражьи. Друг друга любите, друг
друга прощайте, не укоряйте, не судите,
гнилых слов не говорите. В мире со страхом Божиим живите, смертный страшный час воспоминайте и суд Христов
нелицеприятный никогда не забывайте,
храм Божий усердно посещайте, в грехах
кайтесь. Св. Христовых Тайн причащайтесь. Милость Божия и Покров Царицы
Небесной да будет со всеми вами отныне
и до века. Аминь. Е.С.»
Отношение Владыки к обновленцам
полно выражено в его словах: «Умоляю
вас, яко детей своих родных: бойтесь волков в овечьей шкуре, живцов. Они полны
дьявольской гордыни, самочиния, бесчиния, они сладко говорят, но горько их
слушать, на языке у них мёд, а на сердце
лёд. Яд аспидов под устами их, гроб отверст – гортань их, и, когда они говорят,

325

Святая Русь

говорят ложь, яко чада отца лжи – диавола. Блюдитесь от них, не молитесь с ними.
Они лишают души спасения. Храни вас
Господь в вере православной тверды и незыблемы – о сём ежедневно молитвы мои
к Пастыреначальнику Христу возсылаю».
Весной 1925 г. окончился срок ссылки. В день Благовещения Пресвятой Богородицы пришла бумага об освобождении.
Вскоре у него возобновились приступы каменно-печёночной болезни, случавшиеся по два раза в месяц. Иногда боли,
доводившие его до потери сознания, продолжались в течение девяти часов.
13 июля 1926 г. владыку вызвали на
Лубянку. В полдень он вернулся на Влахернское подворье и сказал: «Требуют выезда из Москвы. Предложили Новгород,
я попросил Дивеев. Получил назначение
выехать на шесть месяцев в Дивеев или
Саров. Сказали: “Будем организовывать
Синод, а вы помешаете”».
22 сентября были арестованы епископы Серафим и Зиновий, игумения Александра, старшие сестры и духовенство.
Владыка выехал из Дивеева в одном с
игуменией тарантасе, за кучера – владыка
Зиновий и милиционер. Всех заключили
в Арзамасскую тюрьму.
17 октября 1927 г. епископов неожиданно вызвали в Москву. Их пригласил
Тучков1, принял вежливо. Предложил:
– Кого будем вам посылать для посвящения – посвящайте. Вот Вы, епископ Зиновий, и Вы, епископ Серафим, поезжайте, управляйте епархиями. Побывайте у
митрополита Сергия, приходите, договоримся и поедете.
– Я морально не могу, – отвечал владыка Зиновий.
– Я монах, при посвящении во епископы давал обет управлять по каноническим
правилам, – сказал епископ Серафим.

– Тогда в 24 часа выезжайте из Москвы подальше.
– Я – в Муром, – решил епископ Зиновий.
– А я – в Меленки, – сказал владыка
Серафим.
– Ну что же, езжайте, только живите
тихо, – предостерёг Тучков.
Епископ Серафим подал митрополиту
Сергию прошение об увольнении за штат.
Дмитровцы, узнав новое местопребывание епископа, навестили его. Приезжало духовенство, дмитровское и московское, монашествующие и миряне.
Извозчики, выезжая за архиерейскими
гостями, сами указывали его место жительства. Шли пешком странники, богомольцы к владыке Серафиму, и «никто же
тощ и неутешен от него отыде».
25 апреля 1932 г. во время приступа
желчной болезни владыку отконвоировали в Москву на Лубянку и поместили во
внутреннем изоляторе, где уже находился епископ Арсений (Жадановский); его
вскоре отпустили, а епископ Серафим
остался в заключении. В июне с Лубянки
перевели в Бутырскую тюрьму, и 7 июля
1932 г. был вынесен приговор – три года
ссылки в Казахстан.
За короткое время три места ссылки:
Алма-Ата, Гурьев, Уральск. В Крещенский
сочельник, когда епископ Серафим готовился к водосвятию, пришёл представитель ОГПУ и объявил, что ссыльного
переводят на жительство в Омск.
23 января 1935 г., в 35 градусов мороза, выехали из Уральска, но, к счастью,
через Москву. 28-го вечером провожали
в Омск с Ярославского вокзала, принесли
на дорогу денег и гостинцев, чем очень
поддержали.
30 января прибыли в Омск. После
пяти дней пребывания в Омске ОГПУ

1
Е.А. Тучков – сотрудник ЧК – ГПУ – ОГПУ – НКВД (с 1918–1939); в 1922–1929 гг. начальник
6-го отделения СО ГПУ-ОГПУ, к компетенции которого относилась борьба с религиозными организациями в СССР. С октября 1922 г. по ноябрь 1929 г. – секретарь Комиссии по проведению декрета
об отделении церкви от государства при ЦК РКП(б) – ВКП(б) – Антирелигиозной комиссии при ЦК
ВКП(б). По роду службы нёс в 1920-е гг. непосредственную ответственность за выработку и реализацию религиозной политики. – Прим. ред.

326

Иерей Вячеслав Суховецкий. Собор святых Омской митрополии

Первое клеймо. Убиение святых мучеников Михаила и Иоанна Омских. Омские епархиальные
мастерские, 2003 г. Успенский собор Ачаирского женского монастыря
Второе клеймо. Убиение мученика Николая Омского. Омские епархиальные мастерские, 2003 г.
Успенский собор Ачаирского женского монастыря

приказало немедленно выехать в Ишим.
Прибыли туда 3 февраля 1935 г. ночью.
Срок ссылки закончился, но освобождения владыка не получил. Только осенью пришли документы. Выбрал местом
жительства город Ишим.
В ночь с 23 на 24 июня 1937 г. в Ишиме арестовали 75 церковнослужителей.
Владыка был еле жив, вновь начались
сердечные приступы, добавилось кишечное заболевание, температура 40°.
В ответ на передачи писал дрожащей
рукой, прося помощи, но тюремные
стражи говорили, что температура не
избавляет от этапа... 18 июля разрешили свидание, предупреждая: «Прощайтесь навсегда. Больше никогда его не
увидите».
Когда поезд уходил из Ишима, владыка трижды перекрестился и осенил поархиерейски обеими руками остающихся.
В одной из записочек он написал:
«Я светел, бодр и радостен. Господь под-

крепляет и окрыляет сознанием своей
правоты, несмотря на тяжкие условия».
23 августа 1937 г. тройка при Управлении НКВД по Омской области приговорила епископа Серафима (Звездинского)
к расстрелу. 26 августа 1937 г. приговор
был приведён в исполнение. Погребён в
общей могиле на Шепелёвском кладбище (закрыто в 1941 г.) города Омска.

Священномученики
Михаил Пятаев
и Иоанн Куминов
Михаил Максимович Пятаев (1891–1930),
священномученик.
Память 15 февраля и в Соборе новомучеников и исповедников Российских.
Родился в 1891 г. в селе Мачкасы Кузнецкого округа Пензенской губернии в
семье крестьянина Максима Пятаева.
Окончив сельскую школу, учился в Мо-

327

Святая Русь

Иерей Вячеслав Суховецкий. Собор святых Омской митрополии

Священник Михаил Пятаев

скве, затем переехал в Саратов, где преподавал русский язык и литературу.
Женился на Ефросинии, дочери саратовского купца Фрола Иванова. По столыпинской переселенческой программе
молодая семья отправилась в Омск.
Первое время продолжал преподавать, но затем принял решение посвятить
свою жизнь служению Господу.
В 1917 г. поступил псаломщиком в Крестовоздвиженский собор города Омска.
В 1918 г. рукоположен в сан диакона архиепископом Сильвестром (Ольшевским).
До 1921 г. служил в Омске, а затем, в
связи с тем, что с большой семьёй стало
трудно прокормиться в городе, был переведён в Богоявленский храм села Малокрасноярка.
В 1923 г. был рукоположен во священника.
С большой любовью относился к своему приходу. Вокруг храма посадил сирень, обсадил сиренью аллею, ведущую к
храму. Прихожане стали называть её «пятаевской».
Для бедняков совершал крещения,
венчания, отпевания бесплатно. Его духовный авторитет был так велик, что к

Священник Михаил Пятаев с семьёй и прихожанами. С. Малокрасноярка. 1927 г.
Икона священномученика Михаила Пятаева.
Омские епархиальные иконописные мастерские,
1999 г. Казачий Никольский собор, г. Омск

нему ходили люди из 30 окрестных сёл и
деревень. Если кто из прихожан побогаче
жертвовал, он отдавал эти приношения
беднякам. Многие из нищей братии находили у него поддержку и пропитание.
Для этой цели сам ловил рыбу и большую
её часть раздавал беднякам и нищим.
3 января 1930 г. к Дорофею Гришманову, бывшему когда-то членом церковного совета, один из крестьян принёс
списки верующих для перерегистрации
общины, сказав, что их дал ему отец Михаил и предложил взять кого-нибудь пограмотней из твёрдо верующих и обойти
со списком село. Вместо этого Гришманов пошёл в сельсовет и заявил о том,
что 3 января в село Большеречье ночью
приезжал священник Михаил Пятаев и
без ведома сельсовета послал граждан
для производства какой-то регистрации.

328

5 января членами сельсовета в соответствии с этим сообщением был составлен акт: «Усматривая поповские ночные визиты подозрительными в связи
с коллективизацией, а также без ведома
сельсовета, постановили составить настоящий акт для передачи в административный отдел на предмет расследования и
привлечения к ответственности».
После праздника Рождества уполномоченный ОГПУ принялся допрашивать
крестьян. Большинство из них отказались лгать на священников. Показания
давали председатели сельсовета и колхоза и их жены.
Отец Михаил по всему видел, что власти собираются его арестовать.
За два дня до ареста жена предложила ему уехать:
– Давай-ка собирайся и уезжай.
– Нет, Евфросиния, – сказал отец Михаил, – я никуда не уеду, я дал присягу.
Как я могу изменить Богу и народу? Никогда! Я знаю, что иду на верную смерть,

но такова воля Божия! А ты детей всех
вырастишь и с Божьей помощью воспитаешь, никого не растеряешь.
– А детей-то сколько!.. – всплеснула
руками жена (в это время у них было семеро детей, восьмой ребенок – дочь Юлия –
родилась уже после расстрела отца).
– Ну что же сделаешь, воспитаешь...
с Божьей помощью.
8 января 1930 г. арестован вместе с отцом Иоанном Куминовым и отправлен в
тюрьму в город Каинск.
В тюрьме подследственных жестоко
пытали. У живых людей клещами вырывали зубы с золотыми коронками, беспощадно били, так что у многих заключённых
были выбиты все зубы и поломаны рёбра.
Следователь ОГПУ на допросах безжалостно избивал священников, а однажды
с издёвкой приказал надзирателям вылить на отца Михаила содержимое параши. Однако, несмотря на мучения, пастыри отказались лжесвидетельствовать, как
того требовал следователь, заставлявший

329

Святая Русь

их подписаться под показаниями, что
священники и члены церковного совета
занимались организацией крестьян на
борьбу с колхозами и советской властью.
Отец Михаил, отвечая на вопросы
следователя, сказал:
«В селе Малокрасноярка я служу
с 1921 г. Сначала был диаконом, а с
1923 года был рукоположен в священника... Второй священник, Иоанн Куминов,
служит с 1928 года. За время моей с Куминовым службы мы нигде и ни в чём противозаконном не участвовали. Исполняли
только свой религиозный долг... Во время богослужений я проповедовал исключительно по Божественному Писанию.
Священник Куминов проповедует чаще,
но также только по духовным книгам, а о
власти и о проводимых ею мероприятиях
никогда не говорит. Он просто призывал
молящихся и молодёжь по-христиански
молиться Богу и находить время для этого, ходить по праздникам в церковь».
На допросе ему предлагали отречься
от веры и идти работать учителем, но он
не принял этого. Последнее слово его
было: «Верить в Бога – это есть людям
радость и счастье. Это не значит, что я совершаю преступление».
7 февраля 1930 г. заключённых священников ознакомили с постановлением
о предъявлении обвинения. В нём было
написано: «Означенные граждане изобличаются в том, что на почве органической ненависти к советской власти, её
мероприятиям, проводимым на селе, и,
используя своё положение священнослужителей, Пятаев и Куминов использовали религиозные предрассудки несознательного крестьянства и при поддержке
зажиточной части деревни проводили
контрреволюционную деятельность на
срыв мероприятий, запугивая крестьян
провокационными слухами о близком падении советской власти, якобы на основании “Писания Божия”. В конце декабря
1929 года на общем собрании граждан
единогласно было принято – записаться
в коллектив. Член группы, священник

Пятаев, на второй день обходом индивидуально каждого хозяйства проводит якобы запись в общество верующих, между
тем как следствием установлено – последний проводил агитацию против сплошной коллективизации села».
Прочитав обвинение, отец Михаил
написал: «Виновным себя не признаю.
Был в объезде сёл в течение двух суток.
Списки на запись верующих составлял по
словесному распоряжению милиции для
перерегистрации церковной общины.
К отцу Иоанну Куминову ездил на квартиру только по своим церковным делам».
21 февраля 1930 г. тройка ОГПУ приговорила священников Михаила Пятаева
и Иоанна Куминова к расстрелу, а их семьи – к ссылке на север.
28 февраля отцу Михаилу дали свидание со старшей дочерью Анной, приехавшей в Каинск. Свидание было через
решётку. Священник попросил:
– Анна, дай мне свою косу.
Она протянула ему через решётку косу,
и вся коса у неё была потом мокрая от слёз.
– Папа, что ты плачешь? – спросила она.
– Мне очень тяжело, потому что вас
так много и вы остаётесь одни.
В эту ночь Анна увидела во сне, как
Божия Матерь причащает из золотого потира отца Михаила. Проснулась она с мыслью, что отец будет освобождён. Радостная поспешила она в тюрьму с передачей.
– Пятаев? – переспросил надзиратель. – Да он сегодня ночью расстрелян.
Священник Михаил Пятаев был расстрелян 28 февраля 1930 г. вместе с отцом Иоанном Куминовым. Когда отца
Михаила вели на расстрел, то палачи увидели на руке отца Михаила обручальное
кольцо. Его попытались снять, но ничего
не получалось. Тогда ему отрубили палец
с кольцом и только потом расстреляли.
Погребён в общей могиле в городе
Каинске недалеко от тюрьмы. Впоследствии на месте захоронения был построен завод, и могилы были уничтожены.
Семья отца Михаила осталась в тяжелейшем положении: семерых детей и

330

Иерей Вячеслав Суховецкий. Собор святых Омской митрополии

Священник Иоанн Куминов

беременную матушку в лютый мороз, полуодетых, погнали в ссылку. Но Господь
сохранил их всех.
Реабилитирован в 1993 г.
В 1999 г. канонизирован к местному
почитанию в Омской епархии.
На Архиерейском Соборе Русской
Православной Церкви в августе 2000 г.
был причислен к лику святых новомучеников Российских для общецерковного
почитания.
Иоанн Иванович Куминов (1877–1930),
священномученик.
Память 15 февраля и в Соборе новомучеников и исповедников Церкви Русской.
Родился в 1865 г. в селе Куликовском
Тюкалинского округа Тобольской губернии (ныне с. Куликово Омской области)
в семье крестьянина.
В 1877 г. семья переехала в Омск.
Здесь окончил учительскую семинарию и,
пройдя испытание при Омской классической гимназии, был назначен инспектором народных училищ Тарского округа.
В этой должности он прослужил до 1922 г.
В 1922 г. рукоположен во священника. Служил в храмах Омской епархии.

Икона священномученика Иоанна Куминова.
Омские епархиальные иконописные мастерские,
1999 г. Казачий Никольский собор, г. Омск

В 1928 г. направлен в Богоявленский
храм села Малокрасноярка, где служил
вторым священником. Настоятелем храма был отец Михаил Пятаев.
В 1930 г., по окончании Рождественской литургии отец Иоанн произнёс проповедь, в которой, в частности, сказал
прихожанам: «Посылайте своих детей в
церковь, и пусть они там молятся Богу.
Не слушайте, кто вам что говорит, вас и
так задавили непосильными налогами
и теперь агитируют и хотят ввести в заблуждение».
Одна из прихожанок – Дарья Баркова, выйдя из храма, стала всем говорить,
будто отец Иоанн произнёс антисоветскую проповедь, сказал, что «вас советская власть задавила непосильными налогами, вас одурманивают, ваших детей
не пускают в церковь и в школах не учат

331

Святая Русь

Иерей Вячеслав Суховецкий. Собор святых Омской митрополии

ствии на месте захоронения был построен завод, и могилы были уничтожены.
Реабилитирован в 1993 г.
В 1999 г. канонизирован к местному
почитанию в Омской епархии.
На Архиерейском Соборе Русской
Православной Церкви в августе 2000 г.
был причислен к лику святых новомучеников Российских для общецерковного
почитания.

Мученик Николай Цикура

Арест священника. И.А. Владимиров. 1918 г.

божественному, не верьте, что вам говорят советские работники, они вам затуманивают головы».
Впоследствии, вызванная на допрос,
она же лжесвидетельствовала о священнике, сказав, что «Куминов систематически
занимается антисоветской агитацией».
8 января 1930 г. был арестован вместе с настоятелем храма и заключён в
тюрьму г. Каинска. Вместе со священниками арестовали члена церковного совета Романа Никитича Дроздовского (он
был приговорён к пяти годам заключения в концлагерь) и Наталью Кирилловну Севастьянову, жену купца Василия Севастьянова, казнённого большевиками
в начале революции. Её арестовали как
хозяйку квартиры, где с декабря 1928 по
ноябрь 1929 г. жил отец Иоанн. Кроме
того, она носила ему в тюрьму передачи
и письма от родных.
На допросе отец Иоанн сказал:
«В Рождественский праздник мной была
сказана в церкви проповедь верующим,
которая была посвящена исключительно Рождеству Христа, но к этому было
добавлено о трезвой жизни верующих, о
том, чтобы они чаще ходили в церковь.

Как мы смотрим по-христиански – шесть
дней работай, а седьмой посвящается
Богу. В конце проповеди я призывал повиноваться законам; каких-либо антисоветских высказываний я не допускал...
Против коллективизации нигде никому
ничего не говорил».
7 февраля 1930 г. заключённых священников ознакомили с постановлением о
предъявлении обвинения. Священник Иоанн Куминов, прочитав обвинение, написал: «Виновным по предъявленному мне
обвинению себя не признаю. Дополняю,
что накануне ареста слышал разговор про
Баркову, которая говорила в отношении
проповеди, что я говорил в ней законам
не подчиняться и власть не признавать, а
я говорил наоборот. Не знаю, из чего исходила Дарья Баркова, искажая мою проповедь, так как церковь она посещала...».
21 февраля 1930 г. Особой тройкой
при Полномочном представительстве
ОГПУ в Сибирском крае приговорён к
расстрелу, а семья – к ссылке на север.
Был расстрелян 28 февраля 1930 г.
вместе со священником Михаилом Пятаевым. Погребён в общей могиле в городе
Каинске недалеко от тюрьмы. Впослед-

332

Исполняющий обязанности эконома архиерейского дома в 1918 г. 6 февраля во
время первого ареста священномученика
Сильвестра (Ольшевского), пытаясь препятствовать аресту владыки, организовал
колокольный набат, за что был убит. Это
был тихий, смиренный послушник лет 30,
который не мог оказать какого-нибудь сопротивления солдатам. Причислен к лику
святых на Юбилейном Архиерейском Соборе РПЦ в августе 2000 г.

Мученики Димитрий
Волков, Никита Сухарев
Мученик Димитрий родился в 1871 г. в деревне Островищи Покровского уезда Владимирской губернии в крестьянской семье.
Грамоте, как и вере христианской, он был
научен родителями, пастырями и богослужением в храме; переехав в город ОреховоЗуево, Дмитрий работал столяром.
Мученик Никита родился в 1876 г. в
деревне Починки Егорьевского уезда Рязанской губернии в семье крестьян Андрея
Кузьмича и Анисии Алексеевны Сухаревых. Никита окончил сельскую школу и работал ткачом на одной из орехово-зуевских
фабрик. Ко времени ареста Никита Андреевич по преклонности лет был на пенсии.
Оба были прихожанами храма в честь
Рождества Пресвятой Богородицы в городе Орехово-Зуево, оба на пенсии. Всё
время посвящали церковным делам.

В 1939 г. храм закрыли, несмотря на
то, что это был последняя церковь на
весь город и округу.
Начали хлопотать об открытии. Выбрали двадцатку. Стали собираться каждую субботу около двух часов дня в храме,
куда в это время могли прийти помолиться и прихожане.
На одном из собраний двадцатка
приняла решение обратиться к председателю Орехово-Зуевского горсовета с
просьбой разрешить зарегистрировать
священника.
Пока верующие занимались поисками священника, власти под разными
предлогами стали отказывать им в разрешении на открытие храма, указывая, что
сначала должен быть сделан ремонт, а затем только зарегистрирован священник.
Прихожане собрали три тысячи рублей,
на них уплатили за бездействующий храм
все налоги и сделали ремонт; после этого
староста храма Дмитрий Волков и член
двадцатки Никита Сухарев пришли на
приём к председателю горсовета с просьбой об открытии храма, но тот ответил,
что ничем помочь им не может, так как на
митингах рабочие местных фабрик требуют закрытия храма.
Верующие пошли уговаривать жителей города. На очередном заседании члены двадцатки единогласно постановили
добиваться открытия храма в вышестоящей инстанции – в Мособлисполкоме. Был
нанят в Москве адвокат, который составил
соответствующее прошение. Дмитрий
Иванович и Никита Андреевич в течение
двух дней ходили за ответом на это прошение к чиновникам Мособлисполкома и,
в конце концов, его получили: поскольку
рабочие Орехово-Зуева на собраниях протестуют против открытия церкви, то и они
не могут дать разрешение на возобновление богослужения; этот вопрос может
разрешить только вышестоящая инстанция – Верховный Совет РСФСР.
Вернувшись в Орехово-Зуево, Дмитрий Иванович и Никита Андреевич рассказали о результатах своей поездки, и

333

Святая Русь

Димитрий Волков

Иерей Вячеслав Суховецкий. Собор святых Омской митрополии

Никита Сухарев

члены двадцатки приняли решение продолжать хлопоты и обратиться с жалобой
в Верховный Совет.
15 мая 1941 г. Дмитрий Иванович и
Никита Андреевич отправились в приёмную Верховного Совета с жалобой на
действия местных властей и с просьбой
открыть храм.
Как доносил осведомитель, руководящую роль в хлопотах по открытию храма
играл Никита Андреевич Сухарев, который, исходя из своих глубоких религиозных убеждений, и ходатайствует за его открытие. «Никита Андреевич обижается
на советскую власть, потому что советская
власть закрывает церкви, – сообщил осведомитель. – 31 мая 1941 года Никита Андреевич сказал: “Дали нам конституцию, по
ней мы имеем право хлопотать, а на самом
деле хлопотать очень трудно, – значит, конституция одно, а на деле другое...” В апреле
1941 года в церкви... Никита Андреевич говорил: “Всё, что делается у нас в стране сейчас... взято с римского времени: как раньше было гонение на христиан... так и у нас
сейчас делается. Вот взять учение МарксаЭнгельса, – этим учением одурачили наш
народ, и народ отошёл от Церкви... Какие
выпустили законы! – за каждый малейший
проступок судят, сажают в тюрьму”».

Икона мученика Дмитрия Волкова.
Иконописец Егор Минин, 2015 г. Храм пророка
Илии, с. Красноярка Омской области

О старосте Дмитрии Ивановиче также были собраны доносы, что он «ведёт
активную борьбу за сколачивание церковного актива и открытие бездействующей
церкви в городе Орехово-Зуево. Является
ходоком и пишет заявления руководителям партии и правительства... призывает
верующих к активным массовым действиям за открытие церкви, намеревается войти в сношения с иностранными посольствами и просить их оказывать помощь в
деле открытия церкви»
В самый день начала войны, 22 июня
1941 г., руководство Московского НКВД
постановило арестовать ходоков; на следующий день староста храма Дмитрий
Иванович Волков и член церковной двадцатки Никита Андреевич Сухарев были
арестованы.
В июле 1941 г. немецкие войска стали стремительно продвигаться к Москве, и город был объявлен на военном
положении. Следователи, ведшие дела
арестованных, отбыли в глубокий тыл,
в город Омск, туда же этапом вслед за

334

ними были отправлены и подследственные. Сотрудники НКВД за хлопотами
эвакуации не успели допросить в качестве свидетелей секретных осведомителей, и дело оказалось лишённым показаний свидетелей. Дмитрий Иванович
и Никита Андреевич были заключены
в омскую тюрьму, и с 3 сентября 1941 г.
круглосуточные изнурительные допросы возобновились.
4 сентября 1941 г. следствие было закончено, и следователь в обвинительном
заключении написал: «Учитывая, что в
контрреволюционной деятельности Сухарев и Волков изобличаются оперативными материалами, которые не могут
быть использованы в судебном заседании, следственное дело целесообразно
направить на рассмотрение Особого Совещания при НКВД СССР».
27 декабря 1941 г. Особое Совещание
при НКВД приговорило Дмитрия Ивановича Волкова и Никиту Андреевича
Сухарева к пяти годам ссылки в Омскую
область. Несмотря на приговор к ссылке, они, однако, не были освобождены из
тюрьмы. Преклонный возраст, едва переносимые условия этапа, изнурительные
круглосуточные допросы, содержание в
тюрьме на голодном пайке, да ещё во вре-

Икона мученика Никиты Сухарева.
Иконописец Егор Минин, 2015 г. Храм
Пророка Илии, с. Красноярка Омской области

мя войны, когда и солдаты не получали
в достатке продуктов, быстро приблизили их смерть. Церковный староста Дмитрий Иванович Волков скончался 4 марта
1942 г. в омской тюрьме № 1. Член церковной двадцатки Никита Андреевич Сухарев скончался в той же тюрьме через
четыре месяца, 4 июля 1942 г. Они были
погребены в безвестной могиле на СтароСеверном кладбище города Омска.
Собором 2000 г. прославлены в святых.
Использованы материалы книг:
1. Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века Московской епархии.
Июнь – август. Тверь, 2003.
2. Игумен Дамаскин (Орловский). Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви ХХ столетия. Жизнеописания и материалы к ним. Книга 5. Тверь:
Булат, 2001.
3. Жития новомучеников и исповедников
Российских ХХ века, составленные игуменом Дамаскиным (Орловским). Июнь. Тверь, 2008.

335

Иконы Омска:
из истории иконописания

Татьяна Ерёменко. Иконы Омска: из истории иконописания

Конец XX – первое десятилетие XXI в.
Татьяна Ерёменко

…В наши дни едва ли не сильнее и убедительнее
звучит по всему миру… безмолвная, но такая
красноречивая проповедь православной Иконы.
Иконописец о. Зинон (Теодор)

емногим
более
четверти века прошло с тех пор, как
в 1988 г. Россия отметила
великую дату в истории
государства – 1000-летие
Крещения Руси. С этого
времени стремительными
темпами повсеместно стала возрождаться деятельность Русской Православной Церкви.
В настоящее время жители Омского
Прииртышья являются свидетелями замечательных достижений в области обновления духовной жизни: после долгих
десятилетий запустения и забвения восстановлены полуразрушенные городские
и сельские храмы и часовни, повсюду возведены новые церковные сооружения.
Доступны для посещений заповедные
места нашего края – Ачаирский СвятоУспенский Крестовый монастырь, Свято-Никольский мужской монастырь в
Большекулачье, Свято-Серафимовский
женский монастырь в селе Татьяновка
Марьяновского района и др.

Сегодня повсюду на
Омской земле, как и в старину, храмы украшаются
иконами. В Омске с 1996 г.
действуют
иконописные
митрополичьи (или епархиальные) мастерские.
Они объединяют десятки
талантливых людей – мастеров художественной
резьбы по дереву, золотчиков, иконописцев. Работа
епархиальных мастерских достигла определённых высот, а специалисты в области
церковного искусства пользуются заслуженным авторитетом. Благодаря их труду
сооружаются иконостасы; десятки икон
образуют живописные ансамбли. Новописанные образы составляют яркую страницу современного церковного творчества
и приобретают значение культурного и
исторического наследия края1.
В новейшей истории Омско-Тарской
епархии из неисчислимого множества
больших и малых дел, совершённых за
четверть века (с 1986 по 2011 г.), возможно остановиться лишь на главных. Несо-

1
В епархиальных мастерских с 1996 г. работали художники-иконописцы: Г.А. Адаев, А.Г. Адаева,
Т.И. Голубева, Р.В. Кисс, М.В. Лысенко, Е.В. Спирина (с 2003 г.), Л.Н. Яковлева; художники по дереву:
И.Ю. Ильин, И.Н. Кляцкий, Д.А. Яковенко, В.И. Никифоров, В.Л. Малых; столяры: А.А. Демченко,
В.И. Михеев, В.В. Оглобля, В.В. Прохоров, А.К. Филатов, В.П. Харчевников, Ю.Г. Шерешило; резчики
по дереву: Ю.С. Асеев, Е.В. Каюков; шкурильщик: Е.С. Коноплева; позолотчики: О.Д. Зотин, В.А. Челпанов. Руководители подразделений (живописцев и прикладников): Г.А. Адаев, В.Л. Малых.

336

Свято-Успенский собор Ачаирского Крестового монастыря. Интерьер подземной церкви в честь
новомучеников и исповедников Российских, другое название церкви – Сибирская Голгофа

мненно, наиболее значимыми событиями являются: строительство Ачаирского
Успенского Крестового монастыря, канонизация новомучеников и исповедников
российских, возведение омского собора
Рожества Христова, обретение мощей
новопрославленного священномученика
архиепископа Омского и Павлодарского
Сильвестра (Ольшевского) и восстановление омского Свято-Успенского кафедрального собора. Развитие современного омского иконописания самым тесным
образом связано с процессом восстановления Омской епархии.
Ревностными трудами на этом поприще была отмечена деятельность одного из
видных представителей современной Русской Православной Церкви – Высокопреосвященнейшего митрополита Омского
и Тарского Владыки Феодосия (в миру

Игорь Иванович Процюк). Под духовным
окормлением его Высокопреосвященства
в Омской области разворачивается масштабное церковное строительство, среди прочего сооружается величественный
храмовый ансамбль – Ачаирский СвятоУспенский Крестовый монастырь.
В 1991 г. митрополитом Феодосием
было определено строительство Ачаирского Крестового монастыря на месте одной из сибирских Голгоф, на территории
бывшей колонии № 8 ГУЛАГа, в которой
погибло около двухсот тысяч репрессированных соотечественников. Работы по
возведению новой обители были освящены посетившим в 1993 г. Омскую епархию
Святейшим Патриархом Московским и
Всея Руси Алексием II.
Сегодня на освоенных монастырём
тридцати восьми гектарах земли воздвиг-

337

Святая Русь

нуты семь храмов, пять часовен, кельи
для монахинь, трапезные и небольшая
гостиница для паломников. В сакральное
пространство монастыря также включены: купель со святым источником и
рядом расположенный пруд, закладной
крест на холме (Владыка благословил
именовать холм Горой Блаженств, подобно той, что находится в Палестине),
канавка с невысокой насыпью (напоминание о Богородичной канавке в Саровской
пустыни), яблоневые деревья и красивые
цветущие луга. А небольшие лесные колки из берёзовых и хвойных деревьев придают монастырю вид райского уголка.
К художественному оформлению церквей Ачаирского монастыря были привлечены лучшие силы епархии – иконописцы,
резчики, золотчики. Среди них и иконописец Людмила Яковлева. Она неожиданно для себя получила благословение
на написание икон для нижнего придела,
возведённого на территории монастыря
Успенского собора. Возглавил работы по
художественному оформлению известный
иконописец и зодчий – Г.А. Адаев1.
Церковь Святого Живоносного Креста Господня, что находится в подземной
части Успенского собора, символизирует
собой Сибирскую Голгофу, имеет три престола: центральный – во имя Крестных
Страстей Господних и сонма новомучеников и исповедников Российских, правый
(южный) – в память Царственных жёнмучениц (царицы Александры Фёдоровны
с дочерьми), левый (северный) – во имя
Новомучеников Омских. Все три придела
имеют невысокие иконостасы, в местном
ряду которых можно увидеть иконы Богоматери «Феодоровской», «Семистрельной», «Иверской», «Оплакивание Христа»
и три иконы «Христа Вседержителя». Венчают иконостасы ряды икон «Новомучеников Российских и Сибирских».

Внутреннее пространство нижней
церкви примечательно тем, что оно
имеет единое стилевое художественное
решение: стены и массивные опорные
столпы украшают житийные иконы «Новомучеников и Исповедников Российских». Создателем этого уникального в
современном сибирском иконописании
цикла и является иконописец Людмила
Яковлева.
Работа над серией образов была начата в 2001-м и завершена в 2003 г. Житийные иконы новомучеников имеют
внушительные размеры: 150х125 см; они
исполнены на ДВП (древесноволокнистая плита) в технике яичной темперы.
Первая икона, с которой начинался
весь «страстной, мученический» цикл, –
«Убиение Святых Царственных мучеников и иже с ними». Она посвящена
страшной трагедии, развернувшейся в
Екатеринбурге в июле 1918 г., когда была
уничтожена семья последнего российского императора Николая II. Несмотря на
все технические сложности, перенесённые художником в ходе работы (отсутствие опыта работы на досках большого
размера и др.), икона получилась достойной в профессиональном плане.
Затем последовали иконы: «Убиение
преподобномученицы Елисаветы и иже
с нею», рассказывающая о христианском
подвиге великой княгини Елизаветы
Фёдоровны Романовой, погибшей в Алапаевске; «Помяни, Господи, всех новомучеников, иже имена веси» (ведаешь),
посвящённая памяти сибирских мучеников; «Пленение мучеников в Вятке», прославляющая деяния священнослужителей далёкого села Вятка Усть-Ишимского
района Омской области. Икона представляет местночтимых святых: священника
Алексея (Каменева) и псаломщика Калистрата (Глуховцева).

1
Адаев Геннадий Анатольевич – омский иконописец и зодчий. С 1996 г., при архиерействе митрополита Феодосия, возглавил Омские митрополичьи иконописные мастерские. Автор многих замечательных иконописных образов и архитектурных проектов. О нём см.: Кутейникова, Н.С. Иконописание
России второй половины XX века. Изд. 2-е, доп. и перераб. Спб.: Знаки, 2005. С. 59–62; Энциклопедия Омской области: в 2 т. Т. 1. А–М / под общ. ред. В.Н. Русакова. Омск: Омское книжное изд-во, 2010. С. 51–52.

338

Убиение Святых Царственных мучеников и иже с ними. 2003 г. Л.Н. Яковлева. Икона для церкви
Сибирская Голгофа Успенского собора Ачаирского монастыря

Святая Русь

За четыре года иконописец Людмила
Яковлева для ачаирской церкви Сибирская Голгофа выполнила монументальную серию икон, в их числе: «Погребение св. Иллариона Троицкого», «Св.
Патриарх Тихон в заточении в Донском
монастыре», «Убиение праведников на
полигоне в Бутово», «Убиение мученика
Николая Омского (Цикуры)», «Безбожники разоряют Троицкую Сергиеву Лавру
и оскверняют св. мощи», «Заключение в
зимовье Хе и убиение свщмч. Петра Полянского», «Убиение свщмч. Кирилла
Казанского и иже с ним», «Свщмч. Владимира Киевского ведут на казнь», «Свщмч.
Серафим Звездинский», «Закрытие Саровского монастыря и похищение св.
мощей прп. Серафима Саровского», «Безбожники осуждают Вениамина Петроградского на смерть», «Убиение св. священников Михаила и Иоанна Омских»,
«Убиение свщмч. Сильвестра Омского»,
«Убиение Андроника Пермского и Гермогена Тобольского», всего восемнадцать
большеформатных икон. Ряд церковных
сюжетов составлен таким образом, что
прославляет как российских (киевских,
московских, петроградских, казанских и
др.), так и сибирских священнослужителей, принявших от рук палачей мученическую смерть.
Талантливо исполненный Яковлевой
цикл икон притягивает внимание значимостью самой темы, общей трагической
историей российского священства после
1917 г., оригинальностью и свежестью
художественного исполнения. За основу живописно-пластического решения
была взята средневековая иконописная
система с привнесением в неё элементов
искусства экспрессионизма XX в., придавшим образам особую остроту и напряжённость.
Одновременно с работами по возведению Ачаирского женского монастыря
продолжались кропотливые изыскания в
области истории репрессий XX в. и выявления мучеников, пострадавших за веру
Христову на земле Прииртышья.

В 1998 г. впервые состоялась канонизация архиепископа Омского и Павлодарского священномученика Сильвестра
(Ольшевского). Архиепископ Сильвестр (Иустин Львович Ольшевский.
1860–1920), принявший мученическую
кончину, был канонизирован в чине местночтимых святых. На Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной
Церкви в 2000 г. причислен к лику общецерковных Новомучеников и Исповедников Российских.
На момент канонизации никто не
знал, где были захоронены останки омского новомученика. Они неожиданно
были обнаружены в 2005 г., во время проведения археологических работ на месте
возрождаемого городского Успенского
кафедрального собора. Как выяснилось
позже, мощи святого Сильвестра были
погребены в подземной крипте, которая
располагалась в южной подземной части
собора, под верхним Никольским приделом, и о существовании которой до археологических работ никто не подозревал.
По традиции, каждому святому ко
времени прославления в лике святых
пишется икона. К моменту канонизации
иконописцем Г.А. Адаевым была написана первая икона «Св. священномученика
Сильвестра». Ныне этот образ хранится в
Никольском Казачьем соборе.
При создании иконного образа
Сильвестра иконописцем Г.А. Адаевым
совместно с Владыкой Феодосием обсуждались многие детали. Так, вновь
написанная икона предполагает иметь
определённый уровень обобщения. Опираясь на классические традиции русского
иконописного искусства, Г.А. Адаев создает «в каноне» обобщённое поясное изображение свщмч. Сильвестра в полном
архиерейском облачении, лику святого
иконописец придаёт портретные черты.
На иконе св. Сильвестр представлен
в ярко-красном саккосе, в красной митре,
с крестом в правой руке и кодексом в левой. На груди святого – крест и панагия
«Богоматерь Знамение», митру по центру

340

Татьяна Ерёменко. Иконы Омска: из истории иконописания

Иконостас южного придела во имя иконы «Богоматерь Киево-Братская». 2008 г.
Свято-Успенский кафедральный собор

украшает «Деисус» – поясное изображение Спасителя, Богоматери и Иоанна
Крестителя в окружении шестикрылых
серафимов. С тех пор Г.А. Адаев создал
десятки рукотворных образов свщмч.
Сильвестра – это ростовые и поясные
изображения Сильвестра для церквей
Ачаирского монастыря: ц. Дмитрия Солунского, ц. Сильвестра Омского (нижний придел ц. Веры, Надежды, Любови и
матери их Софии), для Свято-Успенского
собора Ачаирского монастыря.
Тогда же Г.А. Адаевым и другими иконописцами митрополичьих мастерских
были исполнены для храмов Омской
епархии около десятка аналойных икон
«Св. Сильвестра» (размером 40х30 см).
В 2000-е гг. Г.А. Адаевым были написаны ещё две иконы свщмч. Сильвестра:
одна для алтаря городского кафедрального собора Рождества Христова (изображение в рост), другая для управления
Омско-Тарской епархии, где временно,
после обнаружения, находились мощи

святого (изображение поясное). В этот
же период для местного ряда иконостаса церкви Серафима Саровского, что находится на железнодорожной станции
Любино Омской области, была написана
большая ростовая икона «Св. Сильвестра
Омского».
Самой значимой в этом ряду является
большая храмовая икона с изображением
св. Сильвестра, написанная Г.А. Адаевым
для местного ряда иконостаса возрождённого омского Успенского кафедрального собора. На ней святитель Сильвестр
представлен в рост на фоне старинных
омских храмов – Ильинской церкви и
старого Успенского кафедрального собора (с голубыми куполами). Особенностью вновь разработанного иконографического извода является примечательная
деталь: иконописец поместил на земле у
ног святого розы. Рассматривая цветы,
можно заметить их сходство с розами,
запечатлёнными на знаменитых плафонах М.А. Врубеля, хранящихся в Омском

341

Святая Русь

музее изобразительных искусств. Введением цветочного мотива в живописную
ткань образа мастер проводит замечательную мысль о том, что сам гениальный
художник М.А. Врубель, уроженец Омска,
мог положить эти чудесные цветы к ногам новомученика.
Важная дата в истории человечества – 2000-летие христианства – была
ознаменована строительством в Омске
Христорождественского кафедрального
собора. Храм удостоился быть главной
достопримечательностью левобережной
части города. Многоярусная колокольня
примыкает вплотную к притвору храма и
составляет с ним единое целое. Высота
стройной колокольни составляет сорок
два метра.
Златоглавый пятикупольный храм
Рождества Христова – это крупное, вместительное церковное сооружение, выполняющее также роль храма-памятника.
В оформлении фасадов здания, выстроенного из красного кирпича, отчётливо
видны элементы древнерусской архитектуры: закомары, арочные проёмы, пилястры. Для храмового сооружения характерен вертикальный динамизм, удачно
подчёркнутый устремлёнными ввысь
белыми пилястрами, эффектно выделяющимися на красном фоне стен. Благодаря
своему удачному местоположению храм
хорошо виден с дальнего расстояния, а
блеск золотых куполов заметен в отдалённых местах растянувшейся вдоль Иртыша городской застройки.
Торжественное открытие Христорождественского собора состоялось
7 января 2001 г. во время празднования
Рождественских святок. Храм Рожества
Христова явился своеобразным символом «утверждения качественно новых
взаимоотношений Церкви и государства,
основанных на осознании общности их
исторических корней, и символом покаяния светской власти за то, что она свои-

ми руками когда-то разрушила» (из речи
губернатора Омской области Л.К. Полежаева)1. К этому времени наблюдается
единение власти духовной и власти мирской, сопровождающееся плодотворным
сотрудничеством митрополита Омского
и Тарского Владыки Феодосия и губернатора области Л.К. Полежаева.
Внутреннее пространство возведённого Христорождественского собора наполнено светлой радостью, это ощущение создают выбеленные стены, светлые,
цвета слоновой кости, фасады центрального иконостаса и большие «праздничные» иконы в нарядных бело-золотистых
киотах, расположенные по стенам и
опорным столпам. Во внутреннем убранстве храма заметно стремление к гармонии общего художественного решения.
Иконостас был выполнен в мастерских
«Софрино» – крупнейшего российского
художественно-производственного предприятия по изготовлению церковной
продукции.
Большие праздничные иконы «Преображение Господне», «Успение Богоматери», «Крещение Господне», «Ветхозаветная Троица», «Вознесение Господне»,
а также парные ростовые иконы: «Свв.
Ксении Петербургской и Матроны Московской», «Свв. Татьяны и Варвары»,
«Свв. Трифона и Пантелеймона» и ряд
небольших икон с изображением ангелов
и архангелов выполнены талантливым
иконописцем епархиальных мастерских
Татьяной Голубевой.
На рубеже веков в Омске самыми чудесными путями появились две иконы
Ахтырской Богоматери. С их пребыванием в Омске связаны достопримечательные истории.
Известно, что во время своего благодатного пребывания в 1993 г. на Омской
земле Святейший Патриарх Московский
и всея Руси Алексий Второй преподнёс в
дар Владыке Феодосию старинную икону

1
Полищук, Н.В. Наш кафедральный – Рождества Христова // Омские епархиальные ведомости.
2005. Спецвыпуск (186), февраль. С. 2.

342

Святые Священномученики Сильвестр, Иоанн, Михаил. 2001 г. Г.А. Адаев.
Икона находится в собрании Музея имени М. А. Врубеля.

Воскресение – Сошествие во ад. 2008 г. Г.А. Адаев. Икона для праздничного ряда иконостаса
храмовой церкви свщмч. Сильвестра Свято-Успенского кафедрального собора

Святая Русь

Ахтырской Богоматери, что явилось ярким свидетельством признания ревностных трудов омского архипастыря на благо
Русской Церкви. Другая икона Ахтырской
Богоматери была преподнесена Митрополиту Феодосию 7-го января 2002 г., в день
его славного 75-летнего юбилея, губернатором области Л.К. Полежаевым.
Икона «Богоматерь Ахтырская» получила своё название от городка Ахтырка на
Украине, где она чудесным образом была
обретена в 1739 г. Образ Ахтырской Богоматери сложился в церковном искусстве
под влиянием живописи барокко, выразившейся в трактовке лица Богоматери
как миловидного, полнощёкого с широко
поставленными большими глазами. В основе иконографии лежит легенда, согласно которой Деве Марии в ранние годы
было видение Креста с распятым на нём
Её будущим Сыном, поэтому на иконе Богоматерь изображена юной, с распущенными волосами.
«Богоматерь Ахтырская», преподнесённая Владыке Феодосию Алексием
Вторым, несколько отличается от той,
которую подарил ему Л.К. Полежаев.
Дело заключается в том, что иконописец
Г.А. Адаев, трудившийся над подарком
губернатора, взял в пример не барочные
иконы XVIII столетия, а образ, созданный
в конце 1990-х гг. в иконописной школе
при Московской духовной академии. Московский образ и на его основе созданный омским иконописцем обращают нас
к памятникам византийской живописи.
На иконе омского мастера представлена Богоматерь, облачённая в синеголубой мафорий, цвет которого подчёркивает чистоту и девство Марии. Её
лик, обращённый к Кресту с распятым
Спасителем, наполнен необыкновенной
скорбью. При создании нового образа

Г.А. Адаев разнообразил композицию введением в нижней части средника иконы
архитектурного ансамбля Ачаирского монастыря, а также размещением на полях
фигур святых Феодосия Черниговского,
Иоанна Тобольского (в круглых медальонах) и ростовые (миниатюрные) изображения омских новомучеников Сильвестра, Иоанна, Михаила и Александра.
Таким образом, к святыням Омской
земли относится не только Ачаирский
Крестовый монастырь, но и связанные с
ним две дивные иконы Ахтырской Богоматери, преподнесённые в дар за великие
труды Митрополиту Феодосию, и которые невидимыми нитями соединяют прошлое, настоящее, будущее.
По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла
установлено общероссийское празднование образа Богоматери Ахтырской-Ачаирской, отмечаемое 15 августа по новому
стилю. Он становится главным символом
Ачаирской обители.
Духовный подъём, охвативший широкие слои нашего общества, способствует
тому, что в кратчайший срок, в течение
двух лет, с 2005-го по 2007 г. в Омске восстанавливается уничтоженный в 1930-х гг.
старинный Успенский кафедральный
собор. За прошедшие годы заново отстроенный храм, ставший неотъемлемой
частью городского ландшафта и культурной жизни горожан, продолжает обустраиваться и наполняться святынями и Божьей благодатью.
В создании трёх дивных иконостасов
для верхней Успенской церкви на едином
дыхании трудились свыше трёх десятков талантливых мастеров. Осуществляли руководство творческим процессом
Г.А. Адаев и В.Л. Малых1. Иконописцами
были выполнены живописные иконы для

1
В работах по художественному оформлению омского Свято-Успенского собора приняли участие
тридцать три мастера, среди них художники по дереву: В.В. Берестов, И.Ю. Ильин, И.Н. Кляцкий,
Д.А. Яковенко, В.И. Никифоров, В.Л. Малых; столяры: А.А. Демченко, В.И. Михеев, В.В. Оглобля,
В.В. Прохоров, А.К. Филатов, В.П. Харчевников, Ю.Г. Шерешило, а также художники-иконописцы:
Г.А. Адаев, А.Г. Адаева, Т.И. Голубева, Р.В. Кисс, М.В. Лысенко, Е.В. Спирина (надписи, орнаменты),
Л.Н. Яковлева. Руководители процессов: Г.А. Адаев, В.Л. Малых.

344

Татьяна Ерёменко. Иконы Омска: из истории иконописания

Убиение святых Андроника Пермского и Гермогена Тобольского.
2005 г. Л.Н. Яковлева. Икона для церкви Сибирская Голгофа
Успенского собора Ачаирского монастыря

центрального иконостаса и двух приделов: южного во имя Николая Чудотворца
и северного во имя равноапостольной
Марии Магдалины.
Центральный трёхрядный иконостас украшают двадцать четыре иконы;
в нижний, или местный ряд входят:
«Спас на престоле», «Богоматерь на престоле», «Св. Феодосий Черниговский»,
«Св. Сильвестр Омский», «Архангел Михаил» и «Архангел Гавриил». В «праздничный» ряд вошли: «Рождество Богоматери», «Введение Богоматери во храм»,
«Рождество Христово», «Крещение»,
«Сретение Господне», «Вознесение Господне», над вратами – «Тайная вечеря».

Третьим рядом идёт «Деисус» из пяти
икон – это ростовые изображения Воскресшего Христа, Богоматери, Иоанна
Предтечи, апп. Петра и Павла.
Иконостасы северного и южного
приделов, посвящённые святым Марии
Магдалине и Николаю Чудотворцу, состоят из двух рядов икон. Северный
придел Марии Магдалины украшают
следующие образы: «Св. Лаврентий»,
«Св. Татиана», «Богоматерь Благодатное
Небо», «Св. равноапостольная Мария
Магдалина», «Св. первомученик Стефан».
Вторым «праздничным» рядом идут:
«Распятие», «Снятие со Креста», «Оплакивание Христа», «Сошествие во ад», «Яв-

345

Святая Русь

ление Христа Марии Магдалине», «Воздвижение Креста Господня». Царские
врата украшены иконами святых евангелистов Марка, Матфея, Луки, Иоанна и
сценой «Благовещение». Над ними развёрнута композиция «Ужин в Эммаусе».
Южный придел в честь святителя
Николая Чудотворца украшают иконы:
нижний ряд – «Христос Вседержитель»,
«Богоматерь Валаамская», «Св. Леонид
Египетский», «Св. Царь-мученик Николай
II», «Свт. Николай Чудотворец»,
«Св. равноап. Константин Великий»;
верхний ряд – «Сошествие Св. Духа на
апостолов», «Преполовение», «Нагорная проповедь», «Воскрешение Лазаря»,
«Вход Господень в Иерусалим», «Преображение Господне». Над царскими
вратами композиция «Ужин в Эммаусе».
Всего для трёх алтарных преград верхней
Успенской церкви живописцами было
выполнено шестьдесят две иконы.
Яркая сочная живопись икон в сочетании с золотом резных иконостасов,
освещаемые потоками льющегося из
высоких окон света, создают ощущение
праздничного великолепия.
Говоря о церковной живописи начала XXI в., нельзя не сказать о направлении, которое условно можно назвать
традиционным, ибо представляющие
его омские мастера, на примере их работы в Успенском кафедральном соборе, в
иконографии, стилистике, технических
приемах многое унаследовали из опыта
своих предшественников, творивших на
рубеже XIX–XX вв.
Иконописцы соединили традиции
поздней церковной академической школы с элементами искусства модерна.
Чувство высокого стиля усвоили у признанных авторитетов прошлого В.М. Васнецова, М.В. Нестерова и др.
В нижней соборной церкви Сильвестра Омского был также устроен иконостас. Автором нового архитектурного замысла стал Г.А. Адаев. Мастер, сообразуясь
с важной особенностью помещения, его
низкими потолками, разработал архитек-

туру новой алтарной преграды. Иконостас
представляет деревянное резное сооружение с тремя вратами и тремя рядами икон.
Главной темой богословско-художественной программы алтарной преграды
является крестный путь архиепископа
Сильвестра. Поэтому знаковыми становятся тематика «мощей» и общее строгое,
как бы «постное» содержание церковной
среды. Если верхняя Успенская церковь
восхищает своим просторным светлым
интерьером, торжественно оформленными вызолоченными иконостасами, то
нижняя, подземная часть собора необычно скромна. Через многочисленные изображения Святого Креста, крестных страданий Спасителя символически раскрыт
мученический подвиг омского святителя.
Царские врата и дьяконские двери
иконостаса решены в форме триумфальных арок, украшенных выступающими
колонками. Вверху на фронтальной стене
Царской арки разместилась двухчастная
символическая композиция «Евхаристия» («Причащение святых апостолов»).
Она делится на две иконы – «Причащение апостолов хлебом» слева и «Причащение апостолов вином» справа, соединённых друг с другом маленькой круглой
иконой «Спаса Нерукотворного», расположенной строго по центру.
В нижнем «местном» ряду иконостаса
находятся главные иконы нижней церкви – «Спас в терновом венце» и «Богоматерь Ахтырская-Ачаирская». Справа и
слева от них, на дьяконских дверях, дополняя местный ряд, находятся ростовые
изображения «Ангела Хранителя» и «Св.
свщмч. Сильвестра». Вверху вторым рядом располагается «Страстной цикл» из
шести икон. Завершает композицию иконостаса образ «Воскресение Христово».
Для главных икон местного ряда
иконописец Г.А. Адаев избирает образы,
в которых с наибольшей полнотой раскрылись темы Креста и Страданий. Образ Христа-Страстотерпца представлен
в иконе «Спас в терновом венце» (другое
название – «Христос Царь Иудейский»).

346

Татьяна Ерёменко. Иконы Омска: из истории иконописания

На иконе фигура Христа изображена
фронтально, чуть ниже пояса. Христос запечатлён в багрянице (красной мантии),
прикрывающей левое плечо. Руки связаны и сложены у пояса крестом, в правой
руке – трость. Голова Спасителя увенчана
тернием, наклонена, взгляд опущен. Источником иконографии послужило евангельское повествование о том, как Христос после суда Пилата был отдан в руки
римских солдат на поругание: «…воины
правителя, взяв Иисуса в преторию… и,
раздев Его, надели на Него багряницу;
и, сплетши венец из терна, возложили
Ему на голову и дали Ему в правую руку
трость; и, становясь перед Ним на колени, насмехались над ним, говоря: радуйся, Царь Иудейский! И плевали на Него
и, взяв трость, били Его по голове» (Евангелие от Матфея: 27, 27–30).
К особо чтимым Богородичным образам местного ряда следует отнести написанную на золотом фоне «Богоматерь
Ахтырскую-Ачаирскую». Созданная в едином композиционном ключе с иконой
Христа (также «широко» и монументально), она в полной мере раскрывает тему
материнской скорби и страданий.
На северных дьяконских дверях помещено ростовое изображение «Ангела
Хранителя» с большим деревянным крестом. В иконе заложена важная мысль,
что у каждого человека есть Ангел Хранитель и свой Крест, который он несёт
по жизни. Но представленный на вратах
иконостаса «Ангел» с большим крестом
символизирует непомерную тяжесть Креста, который возложил на себя архиепископ Сильвестр. Самого св. Сильвестра
живописец запечатлел на южных дьяконских вратах в рост, в ярко-красном святительском облачении с белым крестчатым
омофором на плечах. Святой Сильвестр,
держит в покровенных руках явленную,
чудесно обретённую икону «Киево-Братской Божией Матери».
Северные и южные дьяконские врата
увенчаны (вторым рядом-чином) редкими, если не единственными для омских

церквей, иконами «Спас Недреманное
Око» и «Престол уготованный». Эти сюжеты имеют древнее происхождение и
известны в храмовых декорациях Византии и Средневековой Руси.
Иконография образа «Спас Недреманное Око» была разработана, опираясь на тексты пророчеств, песнопений,
апокрифических сказаний. Считается,
что спящий с открытыми глазами юный
Христос предвидит Свою грядущую мученическую смерть и последующее Воскресение.
Над южными дьяконскими дверями с
большой ростовой иконой св. Сильвестра
помещён «Престол Уготованный», содержащий глубокий эсхатологический, связанный с «последними временами», смысл.
В верхней части композиции «Престол Уготованный» изображён Престол
(стол) с Евангелием. К нему спереди приставлен тёмный восьмиконечный Крест.
Икона «Престол Уготованный», находящаяся над образом «Св. свщмч. Сильвестра», предсказывает скорби и грядущие
страдания омского святителя.
Иконографическая программа выше
расположенного праздничного ряда также тщательно продумана. Его основу составляет Страстной цикл из шести икон,
посвящённый жертвенной смерти Христа и Его страданиям на Кресте. В Страстной цикл включены «Распятие», «Снятие
со креста», «Положение во гроб» («Оплакивание Христа»), «Явление ангела жёнам-мироносицам у гроба Господня»,
«Явление Христа жёнам-мироносицам»,
«Уверение Фомы». Омские мастера, следуя православной традиции, подчёркивают «спасительное значение размышлений о страданиях Христа».
Композиция, венчающая собой иконостас, – «Воскресение Христово» – символизирует победу Спасителя, упраздняющего
смерть. В центре изображения – Христос,
«Начальник вечной жизни, в силе Святого Духа излучающий божественные энергии», энергичным движением выводящий
из ада праотцев Адама и Еву.

347

Соборная площадь с высоты птичьего полёта

Святая Русь

С художественной точки зрения иконостас Сильвестровской церкви представляет целостный, продуманный в деталях художественный ансамбль. Он ёмко
раскрывает главное предназначение всей
нижней церкви – прославить «в Господе»
подвиг свщмч. Сильвестра.
В 2007–2008 гг., в связи с устройством
подземной церкви во имя свщмч. Сильвестра и южного придела в честь иконы «Киево-Братской Божией Матери»,
Владыкой Феодосием было принято решение о положении в этой части храма
мощей св. Сильвестра и устройства над
ними кивория (или сени).
Мощи новомученика Сильвестра с
догматической точки зрения воспринимаются «сосудом Святого Духа», отсюда
происходит их благоговейное почитание.
Поэтому сегодня они являются одним
из главных сакральных центров Омской
Церкви и становятся столь популярными
у народа.
В истории Омско-Тарской епархии
впервые приступили к созданию сени,
она была спроектирована в русско-византийском стиле. Для сени омского храма
была применена существующая сотни
веков классическая архитектурная форма – деревянный балдахин (навес), покоящийся на четырёх каменных колоннах.
Под навесом, над ракой с мощами, по
традиции, разместили житийную икону
«Св. свщмч. Сильвестра». Она представляет собой живописный триптих с центральным образом св. Сильвестра и четырьмя боковыми житийными клеймами.
Сень (или киворий) – ритуальный
балдахин, установленный над ракой с
мощами св. Сильвестра, имеет значение
славы и благодати Божией, окутывающей
останки архиепископа Сильвестра, «как
самую великую святыню».
В изготовлении кивория приняли участие столяры, мастера художественной
резьбы по дереву, работающие в митрополичьих мастерских: Игорь Ильин, Юрий
Берестов, Игорь Кляцкий, Евгений Каюков, Дмитрий Яковенко. За краткий срок

они осуществили сложную и необычную
для них работу. Золотильщиками по дереву выступили Олег и Елена Зотины, Вадим
Чулпан. Наблюдал за работой столяров художник по дереву В.Л. Малых. Общее руководство осуществлял иконописец и архитектор Г.А. Адаев. Им же был исполнен
центральный образ триптиха св. Сильвестра Омского, над житийными клеймами
трудилась иконописец Мария Лысенко.
С восстановлением омского СвятоУспенского кафедрального собора, по
его благословению Владыки Феодосия,
устанавливается или возрождается культ
многих святых: равноап. Марии Магдалины, свщмч. Сильвестра, мц. Татианы, св.
мч. Леонида и др.; утверждается почитание более двух десятков Богородичных
икон. Среди них особую славу обретает
икона Киево-Братской Божией Матери.
Известно, что во время археологических работ в помещении маленькой
подземной крипты (места тайного погребения архиепископа Сильвестра) неожиданно была обнаружена вмонтированная
в стену маленькая иконка Богоматери с
Младенцем. Она была исполнена в технике «ростовской финифти» (росписи
по эмали) и представляла на белом фоне
Богоматерь в ярком малиновом покрывале, с золотой короной на голове, и Божественным Младенцем на левой руке,
прильнувшим головой к Её щеке.
Чуть позже было определено, что
вновь чудесно обретённый образ является уменьшенным повторением одноимённой святыни далёкого Киево-Братского
мужского монастыря на Украине.
На месте подземной крипты, где были
обретены мощи св. Сильвестра, устроен
небольшой придел в честь обретённой
иконы «Богоматерь Киево-Братская».
Всё пространство этой своеобразной маленькой церковки заполнено остатками
каменных стен и перегородок от прежнего строения, а в её новом однорядном
иконостасе центральное место слева от
царских врат занимает большая красивая
икона «Богоматерь Киево-Братская».

350

Явление ангела жёнам-мироносицам. 2008 г. Г.А. Адаев. Икона для праздничного ряда иконостаса
храмовой церкви свщмч. Сильвестра Свято-Успенского кафедрального собора

Святая Русь

На иконе изображена Богоматерь с
Младенцем Христом на левой руке. Мария облачена в красновато-коричневый
мафорий с золотой каймой и синий хитон,
Младенец – в бело-золотистых одеяниях.
В лике Богоматери с одухотворёнными
тонкими чертами прочитывается грусть.
Весь облик Пречистой Девы воплощает
бесконечную печаль и беспредельную любовь, она нежно поддерживает Младенца
руками, склонив к Нему голову.
Образ Богоматери Киево-Братской,
отличающийся большой внутренней силой, «с превеликим тщанием» написан талантливым иконописцем Анной Адаевой.
Отныне он навсегда связан с городом на
Иртыше, с его главным кафедральным
собором, ставшим когда-то своеобразной
усыпальницей свщмч. Сильвестру.
Наряду с Киево-Братским образом Богоматери в иконостас придела включены
небольшие иконы страстотерпцев, принявших мученическую смерть за Христову
веру (с 1918 по 1938-й г.). В этом ряду имена
омских святых: архиепископа Сильвестра
(Ольшевского), архиепископа Алексея
(Орлова), иерея Иоанна (Куминова), иерея Михаила (Пятаева), диакона Николая
(Цикура). Решением Владыки Феодосия
в список новых икон были включены не
только образы омских страстотерпцев, но
и образы предстоятелей Русской Церкви,
принявших мученическую смерть в других
регионах России. Среди прочих: свщмч.
Владимир (Богоявленский), митрополит
Киевский; Вениамин (Казанский), митрополит Петроградский; Пётр (Полянский),
митрополит Крутицский; Андроник (Никольский), архиепископ Пермский; Илларион (Троицкий), архиепископ Верейский; Серафим (Звездинский), епископ
Дмитровский; Серафим (Чичагов), митрополит Петроградский. Тем самым их подвиг прославлен в далёкой Сибири, в главном храме Омского Прииртышья.
Двенадцать святых символически
представляют всю замученную, растерзанную и расстрелянную Русскую Православную Церковь. Иконы написаны с

несомненным мастерством. Святые изображены по пояс в архиерейских мантиях, саккосах, в клобуках и митрах; в
руках в них – кодексы, архиерейские посохи, а также кресты, которые являются
символом жертвенной смерти. Омские
новомученики написаны в красных одеяниях – символ пролитой за Христа крови, – подкрепляя Его изречение: «Кто
около Меня, тот около огня». Иконостасная преграда с иконами святых новомучеников превращается, по образному выражению отца Сергия Булгакова, в «стену
палящего, озаряющего и возрождающего
огня». Все двенадцать икон выполнены
талантливым молодым иконописцем –
матушкой Марией Лысенко. Её произведения отличаются тонким стилем, определённой свободой исполнения.
За четверть века омскими умельцами
были созданы сотни икон. Они украшают десятки церквей и часовен. Однако
в свете сегодняшнего дня наиболее символичным оказался образ, созданный
иконописцем Г.А. Адаевым, – это икона
«Чернобыльский Спас».
В 2011 г. человечество вспоминало
о трагических событиях, произошедших четверть века тому назад на Чернобыльской атомной электростанции на
Украине. 26 апреля 1986 г. на четвёртом
энергоблоке произошёл взрыв. Он был
настолько мощным, что радиоактивному
загрязнению подверглись значительные
территории Белоруссии, Украины, России. За прошедшие годы полмиллиона
людей, жертвы аварии, покинули этот
мир. В странах и городах установлены памятники жертвам чернобыльской аварии,
повсеместно действуют союзы «Чернобыль», ежегодно проводятся памятные
мероприятия. Все эти годы Русская Православная Церковь возносит молитвы о
жертвах аварии. В память о погибших и
во здравие выживших в Киеве в 2003 г. по
благословению Блаженнейшего митрополита Киевского и всея Украины Владимира была создана икона «Чернобыльский
Спас». Её автором стал киевский иконопи-

352

Икона «Чернобыльский Спас». 2011 г. Г.А. Адаев

Святая Русь

Свято-Успенский кафедральный собор после воссоздания. Торжественно освящён 15 июля 2007 г.

сец Владислав Горецкий. Икона на Украине пользуется большой любовью у народа,
получила она известность и в России.
В преддверии 25-летия со дня трагедии Омский союз «Чернобыль» обратился к митрополиту Омско-Тарской епархии
Владыке Феодосию за благословением
на написание иконы для местного молитвенного поклонения. Чернобыльцы,
придя к Владыке Феодосию, принесли с
собой в качестве образца изображение
киевского образа.
Композиция киевского образа «Чернобыльский Спас» делится на две части,
в верхней изображен Деисус – Христос
Пантократор, Богоматерь и Архангел Михаил. Внизу слева в экспрессивной манере – души умерших в белых погребальных
саванах. Справа – группа ликвидаторов
в противогазах. В центральной части, на
фоне мрачного полыхающего зарева, стоит обгоревшее дерево в виде гигантского

трезубца, над ним пролетает комета – это
мистическая звезда Полынь. У самого горизонта – силуэт Чернобыльской станции.
Митрополит Феодосий, обсуждая с
иконописцем Г.А. Адаевым иконографию будущего образа, благословил написать икону в каноническом стиле, а
вместо Архангела Михаила написать
образ священномученика Сильвестра,
покровителя Омской земли, выходца из
Киевской губернии.
Новый иконный образ Спаса, созданный Г.А. Адаевым в традициях русской
канонической живописи, наполнен чертами мягкой созерцательности и лиричности. Рассматривая образы Спасителя,
Богоматери, Сильвестра, можно отметить изящную красоту их точёных ликов,
спокойную величавость движения боковых фигур Богоматери и Сильвестра,
обращённых в сторону Всемилостивого
Спаса. Степенные, ритмичные движения

354

Татьяна Ерёменко. Иконы Омска: из истории иконописания

Марии и Сильвестра к духовному центру – фигуре Спаса – создают ощущение
общего объединяющего начала. По мысли создателей образа, живые и мёртвые
должны объединяться и вместе молить
Спасителя о даровании Божией милости.
Центральная фигура Христа написана
монументально, левой покровенной рукой Он держит раскрытое Евангелие с
текстом: «Придите ко Мне вси труждающиеся и обременении, и Аз упокою вы;
возмите иго Мое на» (Евангелие от Матфея: 11. 28–29).
Пресвятая Богородица, чей образ
раскрывает тему Материнской любви,
изображена в позе моления с поднятыми к груди руками. Их жест символизирует сердечную молитву Богоматери к
Сыну. Фигура св. Сильвестра расположена справа в трёхчетвертном повороте к
Спасителю. Лик святого с высоким лбом,
правильными благородными чертами обрамлён седоватыми волосами и широкой,
угловатой по форме, седоватой бородой.
Святой Сильвестр обеими руками держит
закрытое Евангелие.
Богоматерь и св. Сильвестр молят
Христа о спасении Чернобыля, о предотвращении новых техногенных катастроф.
Они ходатайствуют о спасении сотен и тысяч людей (запечатлены в нижней части
иконы), обретших с этой иконой свой надёжный духовный щит. Сегодня люди повсюду испытывают бесконечную скорбь,
но святой образ подаёт всякому луч надежды, является источником утешения.
В начале апреля 2011 г., когда работы были почти завершены, судьба омской
иконы получила новое направление.

В связи с 25-летием со дня трагедии мероприятия стали набирать всё больший
масштаб. В Омске стало известно, что
на Украину отправляется делегация,
возглавляемая Президентом России
Медведевым и Святейшим ПатриД.А.
архом Кириллом. Омский союз «Чернобыль» и местная Церковь, выражая чувство солидарности, решили преподнести
эту икону Святейшему Кириллу «на молитвенную память».
Группой священников икона была
благополучно доставлена в Москву, её
сопровождало письмо омского архипастыря Феодосия, в котором прозвучали
следующие важные слова: «Учитывая
опасность новых техногенных катастроф
и понимая в этой связи необходимость
соборного молитвенного стояния всей
Русской Православной Церкви, чернобыльцы решили преподнести эту икону
Святейшему Патриарху Кириллу к 25 годовщине трагедии…»
С 25 по 27 апреля 2011 г. состоялся
первосвятительский визит Святейшего
Патриарха Кирилла на Украину. Во время
посещения в Киеве Национального института рака Святейший Кирилл подарил
детскому отделению медицинскую аппаратуру и передал икону из Омска со словами: «Пусть этот “Чернобыльский Спас”,
написанный по инициативе омских чернобыльцев, напоминает вам о вашем призвании, о благодарности людей тем, кто
отдаёт себя другим, и пусть он будет благословением Патриарха».
Стоит надеяться, что «безмолвная проповедь» «Чернобыльского Спаса» будет
приносить добрые плоды в сердцах людей.

Дела мирские, но насущные
Страницы хозяйственной и экономической жизни
Омской епархии на рубеже ХIХ–ХХ вв.
Александр Лосунов

началу ХХ в. российская экономика,
наряду с политикой, стала играть первостепенную роль. В систему
экономических и производственных отношений
оказались втянутыми не
только многие государственные институты, но и
даже Русская Православная Церковь. Не осталась в
стороне и Омская епархия, появившаяся
в 1895 г. на церковно-административной
карте Российской империи как ОмскоСемипалатинская. Но для правильного
и эффективного хозяйствования необходима была, выражаясь сегодняшним языком, «база данных» по входившим в неё
приходам. Так появилось две справочные книги. Состоявшийся в июне 1899 г.
съезд духовенства Омской епархии поручил работу над первым подобным изданием священнику Клименту Скальскому,
кстати, с его же подачи. На следующий
год книга уже увидела свет. Назывался
этот труд так: «Омская Епархия. Опыт
географического и историко-статистического описания городов, сёл, станиц
и посёлков, входящих в состав Омской
Епархии». Помимо истории строительства церквей и образования приходов, в
нём указывались краткие сведения о доходности приходов, годовом жалованье
духовенства и т. п.
Автором второй справочной книги
стал священник Иоанн Голошубин. Свою

«Справочную книгу» он составил также по поручению
7-го Епархиального съезда,
проходившего в Омске в
1912 г. Цель своего издания И.С. Голошубин определяет как «чисто практическую – дать духовенству
Омской епархии […] точное и подробное описание
всех церквей и приходов
[…] епархии». При этом
автор-составитель сразу делает оговорку,
что «дать целостное изображение церковно-приходской жизни, обнимающее все
её стороны, со всеми её подробностями…
не мог». Этому препятствовали следующие обстоятельства: 1) многие священники не дали просимую от них информацию
о приходах вообще; 2) некоторые из духовенства предоставили весьма противоречивые данные; 3) целый ряд присланных
ответов сложно поддавался прочтению.
Отсюда, по чистосердечному признанию
автора-составителя, сведения по многим
приходам приведены им фрагментарно.
И.С. Голошубин собрал и систематизировал лишь тот материал, который ему предоставили батюшки в виде анкет. С некоторым разочарованием автор-составитель
отмечает: «[…] хотя в некоторых местах я
лично убеждён, что сведения неправильны. […] В данном случае я омываю руки.
Преследуя настоящей книгой одну только задачу – знакомство со всеми сторонами церковно-приходской жизни каждого
прихода […]».

356

Александр Лосунов. Дела мирские, но насущные

Отведённую ему епархиальным духовенством роль автора-составителя
И. Голошубин выполнил великолепно.
При подготовке своей рукописи к печати он, во-первых, отсеял ненужный, хотя
и интересный материал, который не помогал решить ему поставленную задачу,
а во-вторых, на протяжении всей книги
выдержал чёткую структуру. Отец Иоанн
Голошубин при составлении своего труда преследовал одну единственную задачу – дать, насколько это возможно, исчерпывающую информацию о приходах в
географическом и экономическом плане.
У него, в отличие от К. Скальского, содержатся данные не только по экономике, истории и статистике самих приходов,
но и по населённым пунктам, где они располагались.
О том, как протекала более столетия
назад хозяйственная жизнь в соборах и
монастырях Омской епархии, и пойдёт
наш рассказ.

Благоустройство
Успенского кафедрального
собора
Несмотря на то, что Успенский кафедральный собор был освящён в 1898 г.,
официальной и окончательной датой завершения строительства следует считать
7 мая 1901 г. Именно тогда техническостроительный комитет МВД, рассмотрев
на своём заседании представленную из
г. Омска техническую и отчётно-финансовую документацию, постановил, что
«постройка Собора в г. Омске закончена и к совершению в нём Богослужения
препятствий не встречается. Исполнительная смета поверена и утверждена
в сумме 169 308 руб. 48 коп.». При этом
отметим, что первоначально посланная
в Санкт-Петербург из канцелярии Степного генерал-губернатора исполнительная смета по сооружению Успенского
кафедрального собора насчитывала
172 751 руб. 86 коп.

С постройкой собора к нему частью
отошли и ранее принадлежавшие Воскресенскому собору приписные церкви,
кладбище, а также и церковно-приходская школа. Она была открыта в сентябре
1897 г. С октября 1899 г. это учебное заведение переехало в собственный дом,
выстроенный на средства омского Воскресенского собора и пожертвования
прихожан. На начало ХХ в. в ней обучалось 28 мальчиков и 7 девочек. К 1913 г.
ежегодно на содержание этого учебного
заведения отпускалось из церковных
средств 180 руб.
В 1914 г. между соборным причтом и
городскими властями имело место быть
следующее недоразумение, относящиеся к содержанию церковно-приходской
школы. 24 января 1914 г. Омская городская дума в своём 2-м очередном заседании тринадцатым по счёту вопросом
рассматривала правомерность решения
городской управы относительно ходатайства о выдаче пособия на содержание
церковно-приходской школы Успенского
кафедрального собора в 1911 г.
Дело обстояло так. Начиная с 1911 г.
в городскую смету был внесён расход в
сумме 120 руб. на содержание церковно-приходской школы Успенского кафедрального собора, но в 1911 г. это пособие не было взято соборным причтом и
было зачислено в запасной капитал города. 2 декабря 1913 г. кафедральный протоиерей Александр Соловьёв обратился
к акмолинскому губернатору А.Н. Неверову с прошением, в котором излагал,
что не получил пособие в 120 руб. на содержание школы, что городская управа
не уведомила причт храма о назначении
пособия, и то, что этих денег она не выдала, хотя, узнав о начислении пособия,
причт дважды обращался по данному поводу в управу. Отец Александр указывал
также на то обстоятельство, что в школе
бесплатно обучаются в первую очередь
дети городских обывателей, а не духовенства. Настоятель Успенского собора
слёзно просил Александра Николаевича

357

Вид Успенского
кафедрального
собора.
Омск. Фото с
дореволюционной
открытки

В Новорыбинской церковноприходской школе. 1909 г.
Фото Н.Г. Катанаева

Архиерейская
дача с храмом при
Покровском монастыре

Певчие храма
ст. Новорыбинской.
1909 г. Фото
Н.Г. Катанаева

Зарисовка сцены,
происходящей в далёком
сибирском почтовом
отделении. В фуражке,
вероятно, начальник почты,
а справа – крестьянин
с удочкой. Скорее всего, он не
умеет читать, а новости ему
сообщают, судя по реакции
женщины, очень неприятные.
Середина XIX в. Неизвестный
автор (иностранный турист)

Строили всем миром...
Фото конца XIX в.

Святая Русь

Неверова сделать распоряжение о том,
чтобы Омская городская управа беспрепятственно выдала пособие, а в случае
отказа доложила о его причинах городской думе.
Акмолинский губернатор лично передал прошение отца Александра Соловьёва в городскую управу. Там чиновники,
изучив архивные дела, выяснили, что
причт кафедрального собора по этому
поводу не обращался, поскольку в делах
писем найдено не было.
Рассмотрев прошение, городская управа вынесла вердикт: «ходатайство отклонить и о своём решении доложить Думе».
На заседании некоторые гласные
не замедлили высказать, что церковноприходская школа, видимо, в деньгах
не нуждается и вполне может содержать
себя без дотации со стороны города,
якобы причт вспомнил о пособии случайно, да и то по прошествии двух лет.
А посему они полностью поддерживают
решение управы. Утвердив единогласно
постановление городской управы об отклонении ходатайства кафедрального
протоиерея, присутствующие, однако,
намеревались вновь вернуться к этому
вопросу, но уже при сбалансировании
сметы на 1914 г.
Помимо церковно-приходской школы в приходе Успенского кафедрального
собора к 1913 г. числилось также два приходских училища.
Успенский храм был построен в бывшей городской роще, существовавшей
в нашем городе с XVIII в., но к началу
ХХ в. об этом факте мало что напоминало. Территория, прилегающая к собору,
несколько лет не была благоустроена.
На это обстоятельство обратил своё внимание второй Омский епископ Сергий
(Петров). Именно он благословил ключаря кафедрального собора Димитрия
Алексинского за весну и лето 1902 г. благоустроить прилегающую территорию
и разбить на ней садик. В своей резолюции епископ Сергий писал следующее:
«…Ограду Омского Кафедрального со-

бора можно принять за скотный двор по
обилию пасущегося там скота, который я
ежедневно вижу. Вменяю в непременную
обязанность соборному причту блюсти
Святое место в чистоте. Средства для
этого изыщет причт. Надо нанять особого сторожа, исправить ограду, вспахать
всю площадь и засеять овсом, подсаживать новые деревья и поддерживать старые, после служб ворота запирать, чтобы
Святая ограда не обращалась в проезжий
двор…» Согласно этой резолюции были
приняты конкретные меры. Первая из
них заключалась в том, что была образована специальная комиссия. После подсчёта оказалось, что смета на все работы составит 150 руб. Выделение же этой
суммы из соборных средств было весьма
затруднительным, поэтому ключарь предлагал следующий выход: деньги от свеч,
проданных исповедникам в течение Великого поста, перечислить на устроительные работы. Таким путём было собрано
167 руб. 85 коп. Однако затраты превзошли собранную сумму на 24 руб. 89 коп.
Помимо этого 30 руб. было необходимо,
чтобы выплатить жалование садовнику за
2 месяца, а 20 руб. 11 коп. для того, чтобы
оплатить подённые работы и произвести
оплату других непредвиденных расходов.
Полученная сумма в 75 руб. была взята
взаймы из фонда, предназначенного на
ремонт Иверской часовни.
Надо отметить, что к благоустройству
садика вокруг Успенского собора подключились и представители светской власти.
Так, военный губернатор Н.И. Санников
вместе с отцом Димитрием Алексинским
не только тщательно разрабатывает подробную смету, но и участвует в закупке
необходимых предметов и производстве
выплат. Согласно распоряжению епископа Сергия, содержать устроенный садик
должен был причт собора на деньги, полученные от продажи свечей. На 1903 г.
планировали также составить смету на
улучшение ограды, провести второй ряд
её изнутри с оставлением широких аллей
для проезда в экипажах.

360

Александр Лосунов. Дела мирские, но насущные

В период с 1904 по 1906 г. в соборном саду было высажено до 800 деревьев. Поскольку выстроенный в 1905 г.
полутораэтажный дом акмолинского
губернатора находился рядом с Успенским кафедральным собором, то его
хозяин вынужден был наряду с благоустройством своего земельного участка
заниматься вопросами озеленения и
соборного сада. В 1914 г. озеленением
сквера занималось «Степное общество
любителей садоводства и древонасаждения» с использованием труда военнопленных. Городская дума ассигновала
на эти работы 2500 руб. Руководителем
и вдохновителем проводимого озеленения выступил известный учёный-лесовод В.В. Барышевцев (именно он, уже
в советское время, высказал мысль об
устройстве в саду фонтана, которая впоследствии и была воплощена в жизнь).
Помимо внешнего благоустройства,
в Успенском соборе проводилось техническое оснащение и внутри. Так в 1908 г.
протоиерей Александр Голосов сообщил
о неисправности отопления. После технического осмотра выяснилось, что на
стенах собора, где проходят дымовые
трубы, пропрела кладка, однако угрозы
его устойчивости не наблюдалось. Пневматическая система отопления при помощи калориферов стала давать сбои.
Система правильной вентиляции отсутствовала. Конструктивное устройство
калориферов оставляло желать лучшего. Требовался ремонт трёх крылец, покрытие и покраска крыши, золочение
куполов, а также было необходимо произвести строительство двухэтажного
трёхквартирного дома для причта и сторожки. В 1910 г. отопление для собора
взялся делать инженер А.Ф. Рожновский.
Подрядчик обязывался устроить паровое отопление и вентиляцию так, чтобы при уличной температуре в –45° по
Цельсию в соборе температура была бы
не ниже +12° по Реомюру. К концу лета
1910 г. устройство отопления было завершено. Зимой 1911 г. установленные

батареи должны были пройти апробацию. В общих чертах система отопления представляла собой следующее: в
самом соборе были установлены гладкие
радиаторы, а в подвале – ребристые батареи, усовершенствованные котлы системы Стреля давали экономию топлива
до 30%. Всё это удовольствие обошлось
причту в 7 тыс. руб., которые собирались
буквально по крупицам.
Омский кафедральный собор, как,
впрочем, и другие городские и сельские
храмы, имел свой земельный участок, находившийся в 35–40 верстах от Омска,
в Кулачинской волости Тюкалинского
уезда. Приобретён он был с разрешения
епархиального начальства у Казны в ноябре 1870 г. причтом Воскресенского собора, на его собственные средства. Размер участка исчислялся в 840 десятин
600 квадратных саженей (из них одной
удобной земли [усадебной, пахотной,
лесной и сенокосной] было 713 десятин
1700 квадратных саженей). С переходом
статуса кафедрального собора к Успенскому, этот участок был разделён на две
части, одна из которых оставалась в ведении Воскресенского собора, а другая
была отдана кафедральному. Участок содержал как пахотную, так и сенокосную
землю, а также лес, который шёл на заготовку дров для отопления собора. Иногда, при острой необходимости в деньгах, часть дров с разрешения Омской
духовной консистории продавалась, а
вырученные от этой операции деньги
шли на погашение долгов, числящихся
за собором. В 1918 г. этот участок был
национализирован крестьянами деревни Малокулачинской. В результате весной 1918 г. собор остался без собственных дров. С приходом белой власти
кафедральный протоиерей А. Соловьёв
возбудил ходатайство о возвращении
участка. После долгой переписки кафедральному собору, наконец, разрешили
производить вырубку леса на дрова. А в
октябре 1918 г. причтом уже велась заготовка дров.

361

Воскресное чтение в сельской школе. Н.П. Богданов-Бельский. 1885 г.

Святая Русь

Святитель и хозяйственная
жизнь
Пребывание священномученика Сильвестра на Омской и Павлодарской кафедре – это одна из тех тем, которая пока
до конца не изучена. Почему? К великому
сожалению, архивные документы отложились в делах различных учреждений
и ведомств, а единого фонда, посвящённого омскому новомученику, нет. Так,
например, фонд Омской духовной консистории, числящийся в Госархиве под номером 16, содержит весьма разноплановые документы за период с 1915 по 1918 г.
Через «Омские епархиальные ведомости» преосвященный Сильвестр обратился к пастве. В частности, в «Слове
к земледельцам» он высказал мысль о
том, что именно земледельческий труд
есть основа благосостояния России, что
именно крестьяне не должны ни в коем
случае прекращать своих работ, что задача тылового города – помогать тем, кто
на фронте.
Из Слова священномученика Сильвестра: «Ясно, что выход из создавшегося
положения (на фронте) – это всемерное
напряжение сил в нашем тылу, кипучая
энергия в организации сельскохозяйственных работ, так сознаем же, отцы и братья,
ясно эту повелительную задачу переживаемого момента. Сельский пастырь совместно со своими прихожанами, объединяющими и направляющими приходскую
жизнь, может много сделать в указанном
направлении именно путём разъяснения
крестьянам всей важности полного засева
полей, воодушевления их на дело общественной взаимопомощи, умелой организации приходской помощи».
Вот несколько штрихов, которые характеризуют деятельность владыки Сильвестра. Епархиальное братство, которое
находилось в церкви «Утоли мои печали»
(там, где сегодня располагается завод
им. Козицкого), рапортовало о том, что в
пользу братства за 1915 г. было собрано
45 руб. 73 коп. Резолюция владыки такая:

«Братство мало порадовало духовенство,
нужно учинить усердие, соответственную
заботу об этом должен также приложить
совет братства. В дальнейшем быть более
бдительным. Епископ Сильвестр».
А вот ещё одна резолюция. Журнал
Омской духовной консистории повествует нам, что экономом архиерейского
дома архимандритом Мелхиседеком был
представлен счёт на усмотрение преосвященнейшего Сильвестра следующего
содержания: сколько потрачено денег на
закупку продуктов и, в том числе, 8 руб.
60 коп. за мясо, которое бралось по заборной книге. Резолюция владыки от 10 августа 1915 г. такая: «По приложенным при
сём счетам удовлетворить. Но впредь заведующий экономической частью архиерейского дома должен знать, что мясное
питание для обитателей архиерейского
дома вредно, впредь кормить мясом в положенное уставом время только мирских
в доме работников. Епископ Сильвестр».

Монастырское хозяйство
К 1913 г. в Омской, ещё сравнительно
молодой епархии насчитывалось семь
монастырей (5 женских и 2 мужских).
Предпочтение со стороны епархиального начальства отдавалось строительству
женских обителей, нежели мужских. Бурный рост женских монастырей на рубеже
XIX–XX вв. некоторые исследователи
объясняют «качественным изменением
колонизационных процессов, которые в
свою очередь влекли за собой ряд изменений в сословно-социальной структуре».
Монастыри, как светильники благочестия
и важные духовные центры привлекали к
себе те категории лиц, которые выпали
из привычной среды социально-зависимых связей: вдов, сирот, старых дев, инвалидов и других женщин, не сумевших
найти индивидуальную нишу в рамках
мирской жизни. В территориальной ретроспективе из семи монастырей, находящихся на территории Омской епархии в

364

Александр Лосунов. Дела мирские, но насущные

дореволюционный период, три обители
(2 женских (Казанская и БогородицеМихаило-Архангельская ) и 1
мужская
(Покровская)) располагались в границах
Омской области, а остальные – на территории современного Казахстана.
Первой обителью на Омской земле
стала Покровская. Как уже отмечалось
выше, её основателем стал епископ Григорий. Вскоре, сразу же после своего прибытия в наш город, он дал распоряжения
Омской духовной консистории приступить к сбору документов, необходимых
для учреждения обители, а также истребовал разрешение от Св. Синода на сбор
пожертвований в пределах Империи для
устройства монастыря в Омской епархии.
Однако пожертвования много не дали. И
тогда Его Преосвященство решил ходатайствовать перед Св. Синодом об уступке земли для архиерейской дачи, а заодно
с этим и для монастыря. 8 марта 1897 г.
данная просьба была Высочайше удовлетворена. С этой даты и начинается история Покровского мужского монастыря
Омской епархии. Монастырь находился в
15 верстах к северу от Омска, в районе Кулачинской волости Тюкалинского уезда
Тобольской губернии, посередине двух
переселенческих деревень выходцев из
Курской губернии, возникших в 1852 г. и
названных в честь российских императоров – Александровской и Николаевской.
Обитель располагалась на высоком
берегу Иртыша. Перед взором либо проплывавшего по реке, либо следовавшего
по дороге путника представлялась следующая картина. Небольшой деревянный
на каменном фундаменте храм, освящённый 25 августа 1902 г. епископом Сергием
(Петровым) во имя Святителя и Чудотворца Николая, был обнесён довольно
широкой деревянной оградой. Напротив
западных дверей храма для монастырской братии был построен весьма вместительный деревянный дом. Верхний его
этаж был сооружён из леса, а нижний из
кирпича. За оградой имелся небольшой
четырёхкомнатный деревянный дом с

хозяйственными постройками. К их числу относились: людская, сараи, амбары
и скотный двор. Тогда же, в 1902 г. в монастыре собирались строить и большой
трёхпрестольный храм во имя Покрова
Пресвятой Богородицы, вместимостью
до 800 человек. К тому времени были и
собраны средства для строительства. Ни
много ни мало – 19 000 руб. А горный инженер А. Сборовский разработал проект
храма и составил смету на его возведение.
К сожалению, по невыясненным пока
нами причинам, проект сей так и не был
реализован. Заложенный в 1907 г. фундамент предполагаемого собора остался
незастроенным, хотя на его кладку ушло
700 000 штук кирпича. На 1913 г. удобной и неудобной монастырской земли
имелось 730 десятин. Трудами братии из
них обрабатывалось только 70 десятин.
Остальная же земля сдавалась в аренду
александровским и николаевским крестьянам. Небогатое монастырское хозяйство насчитывало к тому времени 12 лошадей, 20 коров и 20 овец.
Монастырь имел своё подворье с церковью в г. Омске, а также два дома в г. Новониколаевске (ныне Новосибирск). До
1916 г. к Покровскому монастырю был
приписан храм во имя Иоанна Златоуста
на заимке А.Д. Кузьмина, которая в 1916 г.
была передана жителям с. Китайлы.
С установлением советской власти в
1917 г. была конфискована земля, принадлежащая монастырю. Жители окрестных
поселений Николаевки и Александровки вспахали принадлежащие некогда
обители земли. Монастырский скот был
обречён на голодную смерть, поскольку
благодаря «бдительности беднейшего
крестьянства» на сенокосные пастбища
он просто не допускался.
В монастыре в это время наряду с насельниками разместились воины-инвалиды, получившие свои увечья на фронтах
Первой мировой войны. Взаимоотношения у них с александровскими крестьянами, мягко говоря, не сложились. Поселяне обвиняли увечных воинов, что они

365

Святая Русь

самовольно захватывают монастырскую
землю, распоряжаются по своему усмотрению сельскохозяйственным инвентарём и пр.
Многие из крестьян в дореволюционный период арендовали и обрабатывали
монастырскую землю, которую уже привыкли считать как бы своей. Советские
административные органы выступили,
однако, на стороне инвалидов. Так, Омский областной комиссариат земледелия
и землеустройства своим постановлением от 10 апреля 1918 г. за № 126 передал
земельный участок монастырской земли
со всем инвентарём, лесом и имуществом
во временное пользование Комитету
увечных воинов.
С приходом белой власти монастырская братия обратилась с ходатайством
о возвращении монастырской земли к
Земельной управе Временного Сибирского Правительства. Своим решением
Акмолинская областная управа от 5 июня
1918 г. постановила отвести монастырю
125 десятин сенокоса из конфискованного «советами» монастырского участка.
Однако на практике вернуть этот земельный участок оказалось не таким-то простым делом. Александровские и николаевские крестьяне вернуть монастырю
уже засеянную ими к тому времени землю
отказывались. Ссылались они на то, что
эти земли были им переданы советской
властью не менее чем на год. В конце концов, монастырская братия Покровского
монастыря получила 3 июля 1918 г. лишь
только 65 десятин земли. С окончанием
братоубийственной Гражданской войны
и установившейся диктатурой пролетариата для Покровского мужского монастыря наступили чёрные дни. Его движимое
и недвижимое имущество было конфисковано, братия разогнана, а сам монастырь к 1930-м гг. и вовсе прекратил своё
существование.
Теперь остановимся на обителях женских. В нескольких километрах южнее
Ачаира находится СПК (ранее – совхоз)
с одноимённым названием «Ачаирский».

Мало кто из сегодняшних омичей знает,
что именно там, в 56 верстах от нашего
города, до революции располагался Богородице-Михаило-Архангельский женский
монастырь, который по праву считается
предшественником Ачаирского Крестового монастыря.
История образования этой обители
такова. В конце XIX в. Войсковая администрация Сибирского казачьего войска по
«Положению» 1877 г. стала наделять офицеров и чиновников войска земельными
участками. Памятуя о печальном опыте
в Донском войске, когда казаки, не имеющие времени на обработку земли, продавали только что выделенные им участки на сторону, войсковое хозяйственное
правление раздавало участки, но без документов на право собственности. «Данные» (т. е. документы на собственность)
выдавались нехотя и в исключительных
случаях (например, при пожертвовании
земли церкви или монастырю).
После выхода в отставку в 1896 г. экзекутор войскового хозяйственного правления, коллежский секретарь Михаил
Маркович Бубеннов получил земельный
участок в несколько сот десятин земли.
Будучи глубоко верующим человеком и,
видимо, имея некоторые затруднения
в обработке столь большого земельного участка, Бубеннов решает выстроить
церковь и пожертвовать часть земли под
монастырь, а на остальную, пользуясь
случаем, получить «Данную». На это благое дело он получает благословление от
Омского епископа Григория. В 1902 г. каменная церковь вместимостью на 75 чел.
была выстроена. Её возведение обошлось
благотворителю в 12.000 руб.
Годом позже храм был освящён во
имя Архистратига Божия Михаила (небесного покровителя дарителя). Ходатаем в деле устройства монастыря выступила вдова надворного советника Марина
Алексеевна Малахова. Устройство же монастыря началось с организации женской
общины. Она, по внешнему устройству
и образу жизни, напоминала монастырь,

366

Церковный староста. И.М. Прянишников. 1885 г. Холст, масло.
Государственная Третьяковская галерея

Крестины. П.И. Коровин. 1896 г. Холст, масло. Государственная Третьяковская галерея

Святая Русь

однако её члены не принимали на себя
монашеских обетов, но исполняли все
правила и условия послушниц настоящих
монастырей. Таким образом, община
представляла собой своеобразную переходную ступень от мирской жизни к монашеству. Учреждение общины привлекло и новых дарителей. Одной из таковых
выступила омская купчиха Дарья Волкова, которая решила на территории будущего монастыря устроить церковь. Для
освящения места под будущий храм она
пригласила о. Иоанна Кронштадтского,
который совершенно неожиданно принял приглашение и прибыл в наш город.
В ночь с 8 на 9 сентября 1905 г. освятил
на территории монастырской общины
предполагаемое под строительство храма место.
Строительство церкви во имя Великомученика и Победоносца Георгия было
завершено только 24 октября 1907 г. Через четыре дня после этого на нём были
установлены кресты. Всего на сооружение деревянного храма ушло 20.000 руб.
Когда же возник вопрос, быть или не
быть общине, то Д.Ф. Волкова стала хлопотать о переносе церкви в Омск, что и
было сделано в 1909 г. 29 июня 1909 г. на
омском подворье Михаило-Архангельского (Казинского) женского монастыря
состоялась вторичная торжественная закладка храма, а 22 ноября того же года он
был торжественно освящён епископом
Омским и Семипалатинским Гавриилом.
Все беды общины начались после
смерти М.М. Бубеннова в июне 1906 г.
Поскольку при его жизни не было получено разрешение Св. Синода о принятии
дара, то после кончины благотворителя
весь участок, по духовному завещанию,
перешёл к его вдове М.Н. Бубенновой.
Мария Никитична постоянно обещала
передать землю общине, но при этом
выдвигала всё новые и новые условия
и сокращала количество выделенной
для передачи земли. Так, в конце 1906
г., узнав, что по представлению Омской
духовной консистории Высочайше при-

нято решение о наименовании общины
в честь иконы Божией Матери «Утоли
моя печали», Бубеннова просит епархиальное начальство наименовать общину
Михаило-Архангельской и принять для
неё выстроенную церковь вместе с 300-ми
десятинами земли. Несмотря на то, что
Омское епархиальное начальство добилось переименование общины в 1907 г.
в Богородице-Михаило-Архангельскую,
землю от Бубенновой община так и не получила. Казачьей вдовой, подогреваемой
наследниками, выдвигались всё новые
и новые условия, которые имели своей
целью оставить некоторое количество
предназначенной для пожертвования
земли за собой. Их поведение объясняется тем, что земля после десяти лет функционирования Великого Сибирского
железнодорожного пути вблизи г. Омска
резко поднялась в своей цене. Судебное
разбирательство ни к чему не привело,
поэтому епископ Гавриил (Голосов) был
уже готов упразднить общину, её насельниц перевести в Казанский монастырь, а
каменную церковь приписать к соседней
Ачаирской церкви. И так наверное бы и
случилось, если бы на Омскую кафедру
не получил назначение епископ Владимир (Путята). Вновь назначенный Преосвященный решил взять земли столько,
сколько в то время давала Бубеннова. Её
количество к тому времени сократилось
уже до 200 десятин, вместо пожертвованных 400! Только благодаря этому шагу тянувшаяся не один год тяжба наконец-то
была прекращена. В 1912 г. община была
преобразована в монастырь.
Небезынтересна и некоторая социально-хозяйственная статистика, имеющая прямое отношение к общине, а затем
и к монастырю. Всего в 1908 г. в общине
жило 32 насельницы, из которых число
монахинь было не велико – 6 человек.
Возраст членов общины ограничивался
цензом от 7 до 98 лет. Наиболее же преобладали насельницы в возрасте от 40 до
70 лет. По социальному происхождению
в количественном порядке они распола-

368

У исповедника. С.Д. Милорадович. 1915 г. Холст, масло.
Вязниковский историко-художественный музей

Встреча иконы. К.А. Савицкий. 1878 г. Холст, масло. Государственная Третьяковская галерея

Святая Русь

гались так: крестьянки, казачки, жёны,
вдовы и дочери чиновников, купчихи,
мещанки. На 1912 г. в монастыре состояли 1 монахиня и 25 белиц-послушниц.
Сёстры занимались рукоделием, хлебопашеством, огородничеством и животноводством (на хозяйственном дворе в то
время имелось: 5 коров, 3 тёлки, 4 лошади и 5 овец).
За корыстные и меркантильные дела
в 1919–1920 гг. семейство Бубеннова постигла кара. Участок со всем хозяйством
и посадками площадью около 500 десятин был национализирован и передан артели «Наш путь». Так что Никите Михайловичу Бубеннову, сыну жертвователя,
приходилось с протянутой рукой обивать
пороги контор с просьбой о возврате некогда принадлежащего ему имущества.
В довершение ко всему, он к 1925 г. был
лишён избирательных прав и вынужден
был покинуть город. Местожительством
его теперь стал посёлок Ново-Атамановский Ачаирского района. Что же касается
монастыря, то он в начале 1920-х гг. был
закрыт, а храм со всей утварью передан
в 1922 г. общине верующих посёлка Ново-Покровского
Покрово-Иртышской
волости Омского уезда в «бессрочное
и бесплатное пользование». Монахини
бывшего монастыря разъехались по разным селениям. После закрытия здание
бывшего храма пустовало, а после Великой Отечественной войны в нём открыли
пекарню. После 1948 г. здание пекарни в
течение 3–4 лет было разобрано.

Быт и заботы
сибирского духовенства
Повседневная жизнь «служителей Алтаря Господня» включала в себя не только
богослужение и исполнение различных
треб (крещение, венчание, отпевание,
молебны), но и ведение хозяйства в сочетании с воспитанием семьи. На протяжении XVIII – начала ХX в. служба в
храме и вышеупомянутые требы вместе

взятые составляли и труд, и радость как
городского, так и сельского духовенства.
Во многом именно они до мельчайших
подробностей определяли характер
быта
священно-церковнослужителей.
Богослужение в то время начиналось с
4-х часов утра. В суровые сибирские морозы храм быстро выстужался, поэтому
уже к концу службы пальцы рук основательно коченели. Разъезды по требам в
дождь, гололедицу и вьюгу тоже были
малоприятными. Однако долг был превыше всего! Строжайшее подчинение
церковным уставам в то далёкое время
порой доходило до крайности. К примеру, считалось совершенно неприличным
в Великий пост идти в церковь в хорошей и крепкой одежде. Поэтому иногда
на пальто либо кафтан нашивались заплаты, а на рукавах подпарывались швы.
«Помни язвы Господа!» – говорили тогда
в народе.
Заметим, что такой строгий церковный взгляд имел громадное духовновоспитательное значение. Он не только
умерял требования и пожелания православного воцерковлённого человека, не
давая ему выбиваться из колеи приходского пастыря, но и оберегал от различных искушений мысль священника о его
высоком предназначении. В результате
батюшка осознавал себя единым целым с
храмом и приходом, понимая при этом,
что без своего «служебника» или «требника» он никто и ничто.
Образ жизни тогдашнего духовенства
был достаточно прост. В сёлах и небольших городах священник жил в деревянном доме. Гардероб его был добротным,
но без особых изысков. Повседневной
одеждой служил кафтан-подрясник из домашней ткани. Нередко за домашними
и хозяйственными хлопотами батюшку
можно было увидеть исключительно в
лаптях. Сапоги же им надевались только в храм либо в гости. Жена его, «поповна», с любовью именуемая в народе «матушкой», наряжалась обычно в сарафан,
надевала толстые коты с напускными

370

Александр Лосунов. Дела мирские, но насущные

чулками и повязывала на голове платок
с узелками на лбу. В праздничные и высокоторжественные дни её одеяние украшали: душегрейка, кокошник, а иногда и
вязаный колпачок с кисточкой.
Работало сельское духовенство два с
половиной века назад наравне с крестьянами. Бывало, в страдную пору можно
было наблюдать такую картину. Чинно и
не спеша, рано поутру, идёт на своё поле

священник из села или из небольшого города. На его плече поблёскивает на солнце крюк-коса, а в руке деревянное ведро
с квасом. Чуть позади сопровождает его
матушка с серпом в одной руке и с годовалым ребёнком в другой. А после нелёгкой
полевой работы, дома, этих тружеников
ждёт весьма незатейливая трапеза. Вот
так тогда жили, молились и трудились
православные пастыри!

Проект Успенского кафедрального собора. Передний фасад

Достоевский и Евангелие
Владимир Захаров

происходил из
семейства русского и благочестивого, – писал Достоевский в 1873 г. – С тех пор
как себя помню, я помню
любовь ко мне родителей.
Мы в семействе нашем знали
Евангелие чуть не с первого
детства. Мне было всего лишь
десять лет, когда я уже знал
почти все главные эпизоды
русской истории из Карамзина, которого
вслух по вечерам нам читал отец. Каждый
раз посещение Кремля и соборов московских
было для меня чем-то торжественным. У других, может быть, не было такого рода воспоминаний, как у меня» (Д., XXI, 134).
Достоевский с тёплым чувством вспоминал воспитание в семье: «идея непременного и высшего стремления в лучшие люди
(в буквальном, самом высшем смысле слова)
была основною идеей и отца и матери наших,
несмотря на все их уклонения» (Д., XXIX,
кн. II, 76).
Была в семье «святыня», «драгоценная
память» – книга, по которой Фёдор и другие дети учились читать, – это «Сто четыре
священные истории Ветхого и Нового Завета». Об этой книге и домашнем воспитании вспоминал младший брат Андрей:
«Первою книгою для чтения была у всех
нас одна. Это Священная История Ветхого
и Нового Завета на русском языке собственно
Сто Четыре Священных Истории Ветхого и
Нового Завета. – При ней было несколько довольно плохих литографий с изображением:

Сотворения Мира, Пребывания Адама и Евы в раю, Потопа, и прочих Главных Священных фактов. – Помню, как в
недавнее уже время, а именно
в 70-х годах, я, разговаривая с
братом Фёдором Михайловичем про наше детство, упомянул об этой книге; и с каким
он восторгом объявил мне,
что ему удалось разыскать
этот же самый экземпляр
книги (т. е. наш детский) и что он бережёт
его как Святыню.
Я уже упомянул выше, что не мог быть свидетелем первоначального обучения старших
братьев азбуке. Как я начинаю себя помнить,
я застал уже братьев умевшими читать и писать и приготовляющимися к поступлению в
пансион. Домашнее их пребывание без выездов
в пансион я помню непродолжительное время
год, много полтора.
В это время к нам ходили на дом два учителя. Первый это диакон, преподававший Закон Божий. Диакон этот чуть ли не служил
в Екатерининском Институте; по крайней
мере; наверное знаю, что он там был учителем. К его приходу в Зале всегда раскладывали
ломберный стол, и мы четверо детей помещались за этим столом, вместе с преподавателем. Маменька всегда садилась сбоку в стороне, занимаясь какой-нибудь работой.
Многих впоследствии имел я законоучителей, но такого, как отец диакон, не припомню. Он имел отличный дар слова, и весь
урок, продолжавшийся по старинному часа
1½ 2, проводил в рассказах, или как у нас го-

372

Владимир Захаров. Достоевский и Евангелие

ворилось в толковании Св. Писания. Бывало
прийдёт, употребит несколько минут на
спрос уроков и сей час же приступит к рассказам. О потопе, о приключениях Иосифа,
о Рождестве Христове он говорил особенно хорошо, так, что бывало и маменька, оставив
свою работу, начинает не только слушать,
но и глядеть на воодушевляющегося преподавателя. Положительно могу сказать, что
он своими уроками и своими рассказами
умилял наши детские сердца. Даже я, тогда
6-летний мальчик с удовольствием слушал
эти рассказы нисколько не утомляясь их
продолжительностию. Очень жалею я, что
не помню ни имяни, ни фамилии этого почтенного преподавателя, мы просто звали
его Отцом диаконом.
Несмотря на всё это, уроки он требовал
учить буквально по руководству, не выпуская
ни одного слова, то есть как говорится в дол-

Портрет Ф.М. Достоевского. В.А. Фаворский.
1929 г. Бумага, ксилография

Ф.М. Достоевский

бёшку, потому что тогда при приёмных экзаменах всюду это требовалось. Руководством же
служили известные Начатки Митрополита
Филарета, начинавшиеся так: Един Бог, в
Святой Троице поклоняемый, есть вечен, то
есть не имеет ни начала ни конца Своего Божия, но всегда был, есть и будет… и т. д. Это
скорее философское сочинение, нежели руководство для детей. Но так как руководство это
обязательно было принято во всех учебных заведениях, то понятно, что и сам отец диакон
придерживался ему».
Во время домашних чтений дети Достоевских приобщались к мировой литературе. Знаменательны слова Михаила,
написанные в мае 1838 г.: «Папинька! Как
мне благодарить Вас за то воспитание, которое Вы мне дали! Как сладко, как отрадно
задуматься над Шекспиром, Шиллером, Гёте!
чем оценяются эти мгновения!» [1].
По поздним воспоминаниям А.М. Достоевского, круг семейного чтения включал и русскую литературу: стихи и прозу
Державина, Карамзина, Жуковского, Пушкина. В середине тридцатых годов Достоевские выписывали журнал «Библиотека
для чтения», в котором печатались произведения современной литературы – её будущие шедевры. Сам Фёдор Михайлович

373

Святая Русь

считал, что в детстве необходимы «впечатления прекрасного» (Д., XXX, кн. I, 212).
В 1880 г., определяя программу детского чтения, Достоевский писал: «Скажу лишь вообще: берите и давайте лишь то,
что производит прекрасные впечатления и
родит высокие мысли». Заключая свои советы, писатель указывал: «Над всем, конечно, Евангелие, Новый Завет в переводе. Если
же может читать и в оригинале (то есть на
церковнославянском. – В.З.), то всего бы
лучше. Евангелие и Деяния Апостольские –
sine qua non» (Д., XXX, кн. I, 237–238) [2].
За этими советами стоит духовный опыт
самого писателя, который метко назван
одним из знатоков Достоевского «гениальным читателем» [3].
Сложным испытанием был литературный дебют, когда писатель отстаивал
свои религиозные убеждения в спорах и
ссорах с атеистическими властителями
дум. Об этом с негодованием Достоевский рассказывал в записных тетрадях к
«Бесам» – эти слова автор предполагал
отдать Степану Трофимовичу: «О, в действительности и в понимании действительных вещей Белинский был очень слаб. Тургенев правду сказал про него, что он знал очень
мало даже и научно, но он понимал лучше
их всех. Ты смеёшься, ты как бы хочешь сказать: “Много всё-то понимали”. Друг мой,
я не претендую на понимание частностей
действительной жизни. Я заговорил о Белинском, я помню писателя Д – тогда еще почти
юношу, Б обращал его в атеизм и на возражение Д, защищавшего Христа, ругал Христа
по-матерну. “И всегда-то он сделает, когда я
обругаюсь, такую скорбную, убитую физиономию”, – говорил Бе, указывая на Д с самым добродушным, невинным смехом”» (Д., XI, 73).
Искренне, но в рамках литературных приличий этот эпизод раскрыт в
«Дневнике писателя» за 1873 г. Достоевский застал Белинского «страстным социалистом», и он прямо начал «с атеизма»: «Учение Христово он, как социалист,
необходимо должен был разрушать, называть его ложным и невежественным человеколюбием, осуждённым современною наукой

и экономическими началами; но всё-таки
оставался пресветлый лик Богочеловека, его
нравственная недостижимость, его чудесная
и чудотворная красота. Но в беспрерывном,
неугасимом восторге своём Белинский не
остановился даже и перед этим неодолимым
препятствием, как остановился Ренан, провозгласивший в своей полной безверия книге
“Vie de Jésus”, что Христос всё-таки есть
идеал красоты человеческой, тип недостижимый, которому нельзя уже более повториться даже и в будущем» (Д., XXI, 10–12).
Достоевский не только спорил и не
боялся быть смешным в полемике с Белинским – свои убеждения он отстаивал
среди петрашевцев.
Об этом вспоминал С.Д. Яновский:
«…посещая своих друзей и приятелей по влечению своего любящего сердца и бывая у Петрашевского по тем же самым побуждениям,
он вносил с собою нравственное развитие человека, в основание чего клал только истины
Евангелия, а отнюдь не то, что содержал в
г.
себе социал-демократический устав 1848
Фёдор Михайлович любил ближнего, как
только можно любить его человеку верующему
искренне, доброты был неисчерпаемой и сердцеведец, которому подобного я в жизни моей не
знал. Он везде составлял свой кружок и в этом
кружке любил вести беседу своим особенным
шепотком; но беседа эта была всегда или чисто литературная, или если он в ней иногда
и касался политики и социологии, то всегда
на первом плане у него выдавался анализ какого-нибудь факта или положения, за которым
следовал практический вывод, но такой, который не шёл вразрез с Евангелием» (Ф.М.Д.
в воспоминаниях современников, I, 169).
По роковому стечению обстоятельств
Достоевскому предъявили обвинение за
чтение атеистического письма Белинского к Гоголю, с идеями и пафосом которого он явно был не согласен. 23 апреля
1849 г. он был арестован по «делу Петрашевского», на «пятницах» которого
(в приёмный день) собирались петербургские вольнодумцы, которые читали разрешённые и запрещённые книги,

374

Евангелие, подаренное сосланному на каторгу Ф.М. Достоевскому в 1850 г. в Тобольске
жёнами декабристов П.Е. Анненковой, А.Г. Муравьёвой и Н.Д. Фонвизиной.
В книгу вложена закладка с вышитым инициалом «Д.». НИОР РГБ

Титульный лист Евангелия, принадлежавшего Ф.М. Достоевскому. НИОР РГБ

Святая Русь

чаще изданные на французском языке,
обсуждали государственные и политические вопросы, в том числе о крепостном
праве и солдатской службе, мечтали о
свободном бесцензурном слове. Власть
приняла их за заговорщиков, хотя до настоящего заговора ещё не дошло.
В Петропавловской крепости Достоевский написал «Детскую сказку», позже
названную «Маленький герой», в котором
рассказано о пробуждении любви в душе
юного героя: он, как верный «паж», спасает честь дамы своего сердца и совершает
свой «рыцарский» подвиг самоотверженной любви – подвиг служения другому
человеку.
По поводу этого рассказа Достоевский
говорил Вс.С. Соловьёву: «…мне тогда судьба помогла, меня спасла каторга… совсем новым человеком сделался… Когда я очутился
в крепости, я думал, что тут мне и конец,
думал, что трёх дней не выдержу, и – вдруг
совсем успокоился. Ведь я там что делал?..
я писал “Маленького героя” – прочтите, разве
в нём видно озлобление, муки? Мне снились тихие, хорошие, добрые сны, а потом чем дальше,

В.Н. Захаров представляет в Тобольске
факсимильное издание личного экземпляра
Евангелия Ф.М. Достоевского – шедевра
мировой книжной культуры из фонда
рукописей Российской государственной
библиотеки. Проект осуществлён в 2011 г.
РГБ, издательством «Русскiй Мiръ» при
финансовой поддержке Российского
гуманитарного научного фонда. Издание
состоит из двух томов. В первом публикуется
факсимиле и постраничное описание помет,
которые делал писатель.
Во второй том – «Исследования. Материалы
к комментарию» – включены статьи
президента Международного общества
Ф.М. Достоевского доктора филологических
наук В.Н. Захарова и заведующего научноисследовательским отделом рукописей РГБ
доктора исторических наук В.Ф. Молчанова,
а также материалы к комментарию
президента Российского общества
Достоевского доктора филологических наук
Бориса Тихомирова.
На снимке также – главный редактор
альманаха «Тобольск и вся Сибирь»
Ю.П. Перминов (слева) и председатель
Президиума общественного
благотворительного фонда «Возрождение
Тобольска» А.Г. Елфимов.
В настоящее время фонд «Возрождение
Тобольска» осуществляет трёхтомный
издательский проект «Евангелие Фёдора
Михайловича Достоевского»

376

Факсимильное издание личного экземпляра Евангелия
Ф.М. Достоевского (М.: «Русскiй Мiръ», 2011)

Святая Русь

тем было лучше. О! это большое для меня было
счастие: Сибирь и каторга! Говорят: ужас, озлобление, о законности какого-то озлобления
говорят! ужаснейший вздор! Я только там и
жил здоровой, счастливой жизнью, я там себя
понял, голубчик… Христа понял… русского
человека понял и почувствовал, что и я сам
русский, что я один из русского народа. Все
мои самые лучшие мысли приходили тогда в
голову, теперь они только возвращаются, да и
то не так ясно» (Ф.М.Д. в воспоминаниях
современников, II, 199–200).
Эти факты объясняют то «перерождение убеждений», которое началось на Семёновском плацу и свершилось на каторге.
22 декабря 1849 г., когда был объявлен приговор и были сделаны приготовления к казни осуждённых, Достоевский
был уверен, что через несколько минут
умрёт и «будет с Христом». Нежданное помилование он пережил как воскрешение
из мёртвых. Позже это не раз припомнилось в романах и в разговорах с современниками, но впервые рассказано в письме
брату, написанном в тот удивительный
день, когда в течение нескольких минут
его жизни сошлись Голгофа и Пасха.
В этом письме он прощался с прежней
и начинал новую жизнь: «Брат! я не уныл
и не упал духом. Жизнь везде жизнь, жизнь в
нас самих, а не во внешнем. Подле меня будут люди, и быть человеком между людьми и
остаться им навсегда, в каких бы то ни было
несчастьях, не уныть и не пасть – вот в чём
Кордегардия – помещение для караула
и содержания арестованных под стражей –
одно из деревянных сооружений Омской
крепости, построенное в 1790-е гг.

жизнь, в чём задача её. Я сознал это. Эта идея
вошла в плоть и кровь мою. Да правда! та
голова, которая создавала, жила высшею жизнию искусства, которая сознала и свыклась с
возвышенными потребностями духа, та голова уже срезана с плеч моих. Осталась память
и образы, созданные и ещё не воплощённые
мной. Они изъязвят меня, правда! Но во мне
осталось сердце и та же плоть и кровь, которая также может и любить, и страдать, и
желать, и помнить, а это всё-таки жизнь!»
(Д., XXVIII, кн. I, 162).
Самым страшным на каторге для него
было лишение возможности писать – эта
мука уже томила его: «Неужели никогда я не
возьму пера в руки? Я думаю, через 4-ре года
будет возможно. Я перешлю тебе всё, что напишу, если что-нибудь напишу. Боже мой!
Сколько образов, выжитых, созданных мною
вновь, погибнет, угаснет в моей голове или
отравой в крови разольётся! Да, если нельзя
будет писать, я погибну. Лучше пятнадцать
лет заключения и перо в руках» (Д., XXVIII,
кн. I, 163).
Предвосхищение будущей жизни
окрашено светлым чувством: «Нет желчи
и злобы в душе моей, хотелось бы так любить
и обнять хоть кого-нибудь из прежних в это
мгновение. Это отрада, я испытал её сегодня,
прощаясь с моими милыми перед смертию.
Как оглянусь на прошедшее да подумаю,
сколько даром потрачено времени, сколько его
пропало в заблуждениях, в ошибках, в праздности, в неуменье жить; как не дорожил я
им, сколько раз я грешил против сердца моего
и духа, – так кровью обливается сердце моё.
Жизнь – дар, жизнь – счастье, каждая минута могла быть веком счастья. Si jeunesse
savait! [4] Теперь, переменяя жизнь, перерождаюсь в новую форму. Брат! Клянусь тебе,
что я не потеряю надежду и сохраню дух мой
и сердце в чистоте. Я перерожусь к лучшему. Вот вся надежда моя, всё утешение моё»
(Д., XXVIII, кн. I, 164).
22 декабря 1849 г. Достоевский пережил второе рождение.
Он ощутил себя новым человеком,
и жизнь поначалу оправдывала восторженные чаяния. Этим ожиданием новой

378

Владимир Захаров. Достоевский и Евангелие

Портрет Ф.М. Достоевского работы омского художника Г. Кичигина
в Омском государственном литературном музее
им. Ф.М. Достоевского

жизни пронизано ликующее прощальное
письмо брату из Петропавловской крепости; это радостное чувство припомнилось и через четыре года, уже после
выхода из каторги, в рассказе о том, как
в праздничные дни от Рождества до Крещения везли его, Дурова и Ястржембского из Петербурга в Тобольск по необъятной России.
Особого значения был исполнен переезд из Европы в Сибирь: «Грустная была
минута переезда через Урал. Лошади и кибитки завязли в сугробах. Была метель. Мы вышли из повозок, это было ночью, и стоя ожидали, покамест вытащат повозки. Кругом снег,
метель; граница Европы, впереди Сибирь и
таинственная судьба в ней, назади всё прошедшее – грустно было, и меня прошибли слёзы»
(Д., XXVIII, кн. I, 168).

Во время почти двухнедельного пребывания в Тобольском тюремном замке
недавние петрашевцы почувствовали
«живейшую симпатию» и участие «ссыльных старого времени» и их жён. И здесь
Достоевскому был первый знак судьбы:
жёны декабристов вручили ему символический дар – Новый Завет в русском переводе издания 1823 г.
Этот дар стал событием в жизни Достоевского, залогом его будущего «перерождения убеждений», основанием его
«новой жизни».
Началась «новая жизнь» заточением
в Мёртвом доме. Достоевский вспоминал каторгу с разными чувствами, подчас
тяжёлыми; но чем старше становился
писатель, тем благодарнее был судьбе за
этот урок жизни. И всё же исчерпывают

379

Святая Русь

правду сказанные им, позже не раз повторённые слова: «те 4 года считаю я за время,
в которое я был похоронен живой и закрыт в
гробу» (Д., XXVIII, кн. I, 181).
Как жил эти годы, Достоевский рассказал в «Записках из Мёртвого дома», но
каторжная, полная лишений жизнь была
для него прежде всего духовным испытанием. Писатель воспринял каторгу как
очистительное страдание, сопричастное
Голгофе и воскрешению Христа. Отправляясь на каторгу, Достоевский сознавал:
«Теперь, переменяя жизнь, перерождаюсь в
новую форму. Брат! Клянусь тебе, что я не
потеряю надежду и сохраню дух мой и сердце
в чистоте. Я перерожусь к лучшему. Вот вся
надежда моя, всё утешение моё» (Д., XXVIII,
кн. I, 164).
Ожидание исполнилось – на каторге
произошло «перерождение убеждений».
Суть того, что случилось, Достоевский
выразил ёмкой формулой: «идеи меняются, сердце остается одно» (Д., XXVIII,
кн. I, 208).
«Перерождение убеждений» – трудная тема для самого Достоевского. В этом
он признавался брату сразу после выхода
из каторги: «Что сделалось с моей душой, с
моими верованиями, с моим умом и сердцем в
эти четыре года – не скажу тебе. Долго рассказывать. Но вечное сосредоточение в самом себе,
куда я убегал от горькой действительности,
принесло свои плоды» (Д., XXVIII, кн. I, 171).
В другом письме, письме А.Н. Майкову, он сознаёт невозможность высказаться
на бумаге: «Тут нужно говорить глаз на глаз,
чтоб душа читалась на лице, чтобы сердце
сказывалось в звуках слова. Одно слово, сказанное с убеждением, с полною искренностию и без
колебаний, глаз на глаз, лицом к лицу, гораздо
более значит, нежели десятки листов исписанной бумаги» (Д., XXVIII, кн. I, 206).
На каторге Достоевский узнал народ:
«Сколько я вынес из каторги народных типов,
характеров! Я сжился с ними и потому, кажется, знаю их порядочно. Вообще время для
меня не потеряно. Если я узнал не Россию,
так народ русский хорошо, и так хорошо, как,
может быть, не многие знают его. Но это моё

маленькое самолюбие! Надеюсь простительно» (Д., XXVIII, кн. I, 172–173).
Это знание отличает Достоевского от
всех писавших и пишущих о народе: для
него народ не был предметом изучения.
Достоевский жил с народом, разделил
его судьбу и верования: «Уверяю Вас, что
я, например, до такой степени родня всему
русскому, что даже каторжные не испугали
меня, – это был русский народ, мои братья
по несчастью, и я имел счастье отыскать не
раз даже в душе разбойника великодушие, потому собственно, что мог понять его; ибо был
сам русский. Несчастие моё дало мне многое
узнать практически, может быть, много
влияния имела на меня эта практика, но я
узнал практически и то, что я всегда был русским по сердцу. Можно ошибиться в идее, но
нельзя ошибиться сердцем и ошибкой стать
бессовестным, то есть действовать против
своего убеждения. Но зачем, зачем я Вам всё
это пишу? Ведь знаю, что ничего не выскажу»
(Д., XXVIII, кн. I, 208–209).
О «перерождении убеждений» Достоевский говорил в письме Э.И. Тотлебену:
«Я был осуждён законно и справедливо; долгий
опыт, тяжёлый и мучительный, протрезвил меня и во многом переменил мои мысли»
(Д., XXVIII, кн. I, 224). И далее: «Мысли
и даже убеждения меняются, меняется и весь
человек, и каково же теперь страдать за то,
чего уже нет, что изменилось во мне в противоположное, страдать за прежние заблуждения, которых неосновательность я уже сам
вижу, чувствовать силы и способности, чтоб
сделать хоть что-нибудь для искупления бесполезности прежнего и – томиться в бездействии!» (Д., XXVIII, кн. I, 225).
В напряжённой духовной работе исчезли «заблуждения», «ошибки ума», но
остались «убеждения сердца». Изменились политические воззрения Достоевского, но сам писатель утвердился в идеале и в «новых» идеях, многие из которых
он высказывал и до каторги. На смену
«вольнолюбивым мечтам» пришло «почвенничество». Всем сердцем писатель
воспринял народную правду и веру. Достоевский дорожил этим обретённым в

380

Памятник Ф.М. Достоевскому в Тобольске. Скульптор М. Переяславец (Москва).
Установлен при участии общественного благотворительного фонда
«Возрождение Тобольска» в 2011 г. Фото А. Елфимова

Острог, в котором
находился
в заключении
Ф.М. Достоевский.
Гравюра
неизвестного
художника. 1897 г.

Примерно таким
увидел Омск
Ф.М. Достоевский.
Вторая пол. XIX в.

Через Тарские ворота
23 января 1850 г. в Омск
въехали две впряжённые
в кибитки тройки. В них
сидели закованные в
кандалы «петрашевцы» –
писатель Ф.М. Достоевский
и поэт С.Ф. Дуров.
Открытка конца XIX в.

Фотография Омска
середины ХIХ в.

Дом в Омске,
оштукатуренный Достоевским
(здание гарнизонного
военного суда, сейчас – корпус
медицинской академии).
Гравюра неизвестного художника
по фотографии. 1897 г.

Вид города Омска
в 1854 г. А.Н. Померанцев.
Бумага, литография.
12,4х34,6. ОГИК музей

Святая Русь

страданиях знанием народа, новообретённым пониманием его жизни.
Достоевский не идеализировал народ, но в грубых, грязных, подчас страшных людях он увидел идеальное лицо
народа. «Идеал народа – Христос», – вот
главный пункт новых убеждений.
Это выразилось в личном символе
веры, который Достоевский изложил в
известном письме Н.Д. Фонвизиной, отправленном из Омска вскоре после выхода из каторги: «Я скажу Вам про себя, что
я – дитя века, дитя неверия и сомнения до сих
пор и даже (я знаю это) до гробовой крышки.
Каких страшных мучений стоила и стоит
мне теперь эта жажда верить, которая тем
сильнее в душе моей, чем более во мне доводов
противных. И, однако же, Бог посылает мне
иногда минуты, в которые я совершенно спокоен; в эти минуты я люблю и нахожу, что
другими любим, и в такие-то минуты я сложил в себе символ веры, в котором всё для меня
ясно и свято. Этот символ очень прост, вот
он: верить, что нет ничего прекраснее, глубже, симпатичнее, разумнее, мужественнее и
совершеннее Христа, и не только нет, но с
ревнивою любовью говорю себе, что и не может
быть. Мало того, если б кто мне доказал, что
Христос вне истины, и действительно было
бы, что истина вне Христа, то мне лучше хотелось бы оставаться со Христом, нежели с
истиной» (Д., XXVIII, кн. I, 176).
«Перерождение убеждений» стало
обретением духовной «почвы», народной
правды, осознанием Истины и полным
приятием Христа и Евангельского Слова.
Евангелие Достоевского вобрало в
себя следы многолетнего чтения и раздумий писателя над страницами вечной
книги, впитало каторжный пот и грязь,
хранит самые ранние каторжные пометы – отметы ногтем. Оно осеняет жизнь и
творчество гения.
На каторге Достоевский читал Евангелие и дозволенные духовные сочинения. Читать иные книги было запрещено,
но самое страшное – писатель был лишён
права писать. Поразительно, что и здесь
Достоевский остался писателем.

Расставаясь с братом, он утешал его:
«А выйду из каторги – писать начну. В эти
месяцы я много пережил, в себе-то самом много пережил, а там впереди-то что увижу и
переживу, – будет о чём писать…» (Ф.М.Д.
в воспоминаниях современников, I, 192).
Запрет писать страшил помилованного
петрашевца: «Лучше пятнадцать лет заключения и перо в руках» (Д., XXVIII, кн. I,
163). О целых томах «чёрного, горемычного быта», которые сложились в его голове на каторге, Достоевский писал брату
в феврале 1854 г. и Ап. Майкову 18 января
1856 г.
На каторге Достоевский нарушил запрет. Вопреки приговору он писал – сначала, по-видимому, на отдельных листах
во время пребывания в госпитале; позже,
когда появилась возможность безопасного хранения записей, он свёл их в отдельную тетрадь, которая заполнялась
вплоть до конца 1850-х гг. (последняя запись хронологически отмечена знаменательной датой, о ней пойдёт речь ниже:
«Eheu: отъезд М. 6 Сентябр 860»).
Достоевский создал удивительное
произведение, которое он назвал «тетрадкой каторжной», а исследователи –
«Сибирской тетрадью». Эта самодельная
тетрадь в одну восьмую листа до сих пор
хранит в себе следы скрытной, урывками
продвигавшейся работы.
Как фольклорно-этнографические записи собирательский труд Достоевского
всегда ценили чрезвычайно высоко, но в
этом и состояла их недооценка. Сейчас,
благодаря многолетним разысканиям
В.П. Владимирцева, обобщённым в данном томе (Ѳ.Д., III, 766–848), мы можем
по достоинству оценить духовный подвиг Достоевского, который и на каторге
остался Писателем – и иначе быть не могло. В.П. Владимирцев раскрыл художественную природу этих записей, их подлинно народное многоголосие, увидел
в них наброски будущих произведений,
наброски, в которых писатель добился
предельной концентрации и лаконизма
художественных смыслов.

384

Владимир Захаров. Достоевский и Евангелие

Одежда каторжника. Фрагмент экспозиции «Достоевский и Сибирь»
в Омском государственном литературном музее им. Ф.М. Достоевского

«Сибирская тетрадь» в полной мере
являет услышанный Достоевским голос
русского народа. Благодаря его сознательному отбору, записи образуют художественное целое – единство, которое
создают сцены, пословицы, поговорки,
«острожный говорок», каторжный юмор,
сюжеты будущих произведений.
По формату «Сибирская тетрадь» совпадает с Евангелием, и это неслучайное
совпадение. В Евангелии Достоевский
хранил самые дорогие и памятные вещи.
Зная об этом, я в своё время предположил,
что Достоевский хранил «Сибирскую тетрадь» в Евангелии. И вот, когда на моём
столе в читальном зале рукописного отдела Российской государственной библиотеки наконец-то оказались рядом «Сибирская тетрадь» и Евангелие, я получил
подтверждение своему предположению:
«Сибирская тетрадь» идеально вкладывается в середину и в конец Нового Завета.
Евангелие было для Достоевского воистину «Благой Вестью», давним и вечно
новым откровением о человеке, мире и
правде Христа. Из этой книги Достоевский черпал духовные силы в Мёртвом
доме, по ней он выучил читать и писать

по-русски дагестанского татарина Алея,
который признался ему на прощание, что
он сделал его из каторжника человеком.
Он никогда не расставался с ней и
брал с собой в дорогу. Во время творческих ночных бдений она лежала на виду
на письменном столе. Когда ложился
спать, всегда клал так, чтобы Евангелие
было под рукой. По этой книге он поверял свои сомнения, загадывал свою судьбу и судьбы своих героев, желая, как и гадавший по «старой Библии» герой поэмы
Н. Огарёва «Тюрьма»,
Чтоб вышли мне по воле рока –
И жизнь, и скорбь, и смерть пророка [5].
По отношению к Достоевскому можно сказать: христианского пророка.
Это Евангелие описано Достоевским
в романе «Униженные и оскорблённые»
(1861): «На столе лежали две книги: краткая
география и новый завет в русском переводе, исчерченный карандашом на полях и с отметками ногтем» (ѲД., IV, ). По этим книгам
старик Смит учил читать и понимать мир
свою внучку Нелли: «Дедушка купил Новый
Завет и Географию и стал меня учить; а иногда
рассказывал мне какие на свете есть земли и какие люди живут, и какие моря и что было прежде и как Христос нас всех простил. Когда я его

385

Владимир Захаров. Достоевский и Евангелие

сама спрашивала, то он очень был рад; потому
я и стала часто его спрашивать, и он всё рассказывал и про Бога много говорил» (ѲД., IV, ).
В мировой литературе было немало
писателей, которые превосходно знали
Священное писание, изучали его, использовали идеи и образы в своём творчестве.
Но вряд ли найдётся кто-либо ещё, кто, как
Достоевский, не только четыре года читал
только одно Евангелие, но пережил и прожил его как свою судьбу – страдания, смерть
и воскрешение Христа как свою смерть в
Мёртвом доме и своё воскрешение в новую
жизнь. Эта книга вобрала в себя не только
страдания, но и духовный опыт писателя –
его пометы карандашом и чернилами и отметы ногтем в тексте и на полях.
Итогом этих каторжных обдумываний стала сочинённая, но не записанная
статья «О назначении христианства в
искусстве», о которой он написал барону А.Е. Врангелю в Страстную пятницу
1856 г.: «Всю её до последнего слова я обдумал
ещё в Омске. Будет много оригинального, горячего. За изложение я ручаюсь. Может быть, во
многом со мной будут не согласны многие. Но
я в свои идеи верю и того довольно. Статью
хочу просить прочесть предварительно Ап.
Майкова. В некоторых главах целиком будут
страницы из памфлета. Это собственно о назначении христианства в искусстве. Только
дело в том, где её поместить?» Статья так и
осталась ненаписанной – негде было поместить, но взгляд Достоевского на эту
тему выражен во всём его творчестве.
У Достоевского была почти религиозная концепция творчества. Как
священник на исповеди, писатель был
исповедником своих героев. Их грехи
становились его грехами, увеличивая тяжесть его креста. Свою вину герои и их
автор разрешают самим актом творчества: исповедью, покаянием и искуплением своих и чужих грехов.
Эта идея позже была выражена в служении и поучениях старца Зосимы: сделать
себя ответчиком за чужой грех. Виноваты
все. У каждого своя мера вины. Одни виноваты в том, что сделали, другие – в том,
Памятник Ф.М. Достоевскому в Омске. Скульптор С. Голованцев, архитектор А. Каримов.
Фото О. Деркунского

что не сделали. Кажущаяся невиновность
лишь иллюзия: каждый в ответе за мировое зло. Возможны духовное воскрешение
и спасение любого человека (обращение
Савла в Павла). Этот искупительный путь
человека – метафора спасительной жертвы Христа и его воскрешения.
Евангелие даёт для понимания Достоевского больше, чем любые исследования о нём, включая гениального Бахтина.
Эстетический принцип множественности
точек зрения в тетра-евангелиях предвосхищает «полифонический роман» и диалогизм поэтики, христианская концепция
человека и мира во многом объясняет
антропологические открытия Достоевского. Оригинальность Достоевского состоит не в исключительной новизне, а в
последовательном и бескомпромиссном
следовании евангельским истинам.
Достоевский был одним из тех, кто своим творчеством выразил идею христианского реализма. Христианский реализм – это
реализм, в котором жив Бог, зримо присутствие Христа, явлено откровение Слова.
Известному принципу «Человек –
мера всех вещей» он противопоставил
иной: «Христос – мера всех вещей». Достоевский дал новое понимание искусства как
служения Христу, смысл которого он видел в его апостольском призвании (проповеди Святаго Духа).
Путь русской литературы в её высших
свершениях последних столетий – это путь
обретения русским реализмом Истины, которая явлена Христом и «бысть Словом».
Евангельское слово проницает текст
Достоевского. Мерцанием Истины оно
озаряет творчество русского гения.
Примечания:
1. Памятники культуры. Новые открытия.
1980. М., 1981. С. 78.
2. Sine qua non (лат.) – непременное условие.
3. Бем, А.Л. Достоевский – гениальный читатель // О Достоевском. Прага, 1933. С. 7–24.
4. Если бы молодость знала! (фр. – Ред.)
5. Oгарёв, Н.П. Избранные произведения.
М., 1956. Т. 2. С. 212.

387

Духоносный наставник
Архипастырь Омский и Тюменский Феодосий

Юрий Перминов

еисповедимы пути
Божии, неисповедимы и человеческие дороги, наторенные
свыше… Жизненный путь
христианина – это стезя,
ведущая к небу. Путь архипастыря – это не только
собственное шествование
по этой стезе, но и водительство многих других в
Царство Небесное, это и
несение немощей своей паствы, и ограждение Церкви, веры, нравственности от
искажений и потрясений.
Владыка Феодосий… В конце 1980-х годов для многих тоболяков, да и вообще
жителей Тюменской области это имя
было очень хорошо знакомо, большинство из них сегодня, спустя более четверти века, может с уверенностью сказать:
«Он зажёг во мне светильник веры…»
Носитель не только многовековой
русской духовной традиции, но и христианской культуры, духоносный наставник
своей паствы в любой аудитории, Владыка Феодосий всегда находил то единственное, доверительное слово, которое доступно ощущению, слышимо, мог
достучаться до сердца каждого. С его
именем связаны начало возрождения
Абалакского Знаменского монастыря,
возвращение в лоно Русской Православной Церкви храма Петра и Павла, Софийско-Успенского кафедрального собора;
благодаря стараниям Владыки, возродилась, можно сказать, «из пепла» старей-

шая сибирская духовная
школа – Тобольская духовная семинария…
Тобольск – начало Сибири, Ангел ея, первая столица…
«Русскому
человеку,
особенно сибиряку, не побывать в Тобольске непростительно», – эти слова
принадлежат выдающемуся русскому писателю и мыслителю Валентину Распутину…
Тобольск и сегодня – первый город
Сибири. Не по нынешнему, конечно,
административно-политическому
раскладу – по историческому, духовному и
культурному смыслам. За свою более чем
четырёхвековую историю удостаивался
этот город титулов, характерных только
для российских столиц: «ворота Азии»,
«отец городов сибирских», «богоспасаемый град Тоболеск», «Тобольск град царствующ Сибирь», «Тобольск – жемчужина Сибири», «город, ангелу подобный»,
«стольный град Тоболеск». На протяжении столетий он и был столицей Сибири.
Духовно-исторические связи двух городов – Омска и Тобольска – длятся на
протяжении трёх столетий. Вспомним,
что именно в Тобольске, некогда «стольном граде Сибири», огромной территории от Урала до Тихого океана, выдающийся деятель науки и культуры Сибири
второй половины XVII – первой четверти
XVIII века С.У. Ремезов на одной из карт

388

Юрий Перминов. Духоносный наставник

созданной им «Чертёжной книги Сибири», почти за 20 лет до основания первой
Омской крепости, в месте, где Омь впадает в Иртыш, сделал пометку: «Пристойно
вновь быти городу». Именно в Тобольске
первый губернатор Сибири князь Матвей Петрович Гагарин подписал 6 мая
1716 года указ о закладке Омской крепости. Именно Тобольск, уже в наши дни,
решением Священного Синода, наряду
с Москвой и Санкт-Петербургом, был назван одним из главных духовных центров
России. Можно вспомнить ещё и том, что
в дореволюционные годы, особенно во
второй половине XIX века, пастырский
состав на территории современной Омской области состоял либо из уроженцев
Тобольска и Тобольской губернии, либо
из лиц, получивших образование в Тобольской духовной семинарии…
По
Высочайше
утверждённому
февраля 1895 года докладу Святей18
шего Синода была образована Омская
епархия в составе Акмолинской и Семипалатинской областей, 92 церквей Тюкалинского, Ишимского, Тарского округов
Тобольской губернии и 11 церквей Бийского округа Томской губернии1.
История Омской епархии неотделима от истории Сибири и России в целом на протяжении всего XX и начала
XXI века. Будучи частью общества, Церковь преодолевала и внутренние надрывы, имевшие место и в Омской епархии,
и, как могла, противостояла гонениям на
неё, превозмогая богоборческое иго.
И можно сказать, что Русская Церковь, равно и Омская епархия, это гонение выдержала, вынесла это испытание.
И в противостоянии злу победила. Хотя и

лишилась очень многих из своих чад, но
приобрела множество святых.
…В конце 1937 года Омская епархия практически прекратила своё существование из-за репрессий со стороны
советской власти. В 1937–1942 годах на
территории Сибири не было ни одного
правящего архиерея. Первым правящим
Владыкой в Сибири после пятилетнего
упразднения церковного правления стал
епископ Лука (Войно-Ясенецкий), ныне
прославленный в лике святых, который
с 1937 года находился в ссылке на территории региона. С 1937 по 1942 год он являлся единственным архиереем Сибири,
который мог совершать Таинства, в том
числе рукополагать в священный сан.
Поэтому святитель Лука включён в диптих архипастырей Омской и Тобольской
епархий как правящий архиерей2.
1946–1986 годы – период, отмеченный не только преобразованием ОмскоТарской епархии в Омско-Тюменскую
(1947), но и активной деятельностью
омских архипастырей, направленной на
возрождение поруганных храмов и монастырей и на воцерковление паствы.
В 1947 году Омско-Тарская епархия была
преобразована
в
Омско-Тюменскую.
В этих границах она просуществовала до
1990 года, когда вновь была преобразована в Омско-Тарскую3.
За более чем 120-летнюю историю
Омской епархии ею управляло 40 владык.
Первым архиепископом на Омской кафедре был священномученик Сильвестр
(Ольшевский), а первым митрополитом
стал в 1997 году Предстоятель Русской
Православной Церкви на Омской земле
владыка Феодосий, 27 июля 2011 года

1
Указ Тобольской духовной консистории от 12 апреля 1895 года (Тобольские епархиальные ведомости, 1895, Отд. оф., № 9, с. 87–99.). В упомянутом на официальном сайте Омской епархии (http://
omsk-eparhiya.ru/history) «Указе об учреждении Омской епархии» от 14 марта того же года содержатся
предписания епархиальным архиереям Тобольскому, Томскому и Омскому во исполнение Высочайше
утверждённого доклада. (Древо. Открытая православная энциклопедия. Омская епархия. Режим доступа: https://drevo-info.ru/articles/8117.html.)
2
Лосунов, А. 110 лет Омской епархии: этапы становления и развития // Журнал Московской Патриархии. № 4, 2005. С. 45–55.
3
31 января 1990 г. Тюменская область отошла к восстановленной Тобольской епархии. – Авт.

389

Святая Русь

почисленный на покой с выражением
благодарности «за многолетние труды
по возрождению Омской епархии, выразившиеся в открытии и строительстве
новых храмов и монастырей»1.
Владыка Феодосий родился на Волыни, в семье священнослужителя, начинал
служить в 1945 году в селе под названием Сильце, под городом Дружкополем, в
храме Святого Симеона Столпника, где
его помнят как отца Игоря.
Затем он учился в Ленинградской духовной семинарии и академии, получил
учёную степень кандидата богословия.
В 1962 году был пострижен в монашество с именем Феодосий, в память святителя Феодосия Черниговского. 29 ноября
состоялось его наречение и возведение
в сан архимандрита с монашеским именем Феодосий. А 2 декабря 1962 года по
решению Священного Синода архимандрит Феодосий в Трапезном храме Троице-Сергиевой лавры был рукоположен во
епископа Черниговского и Нежинского.
Возглавлял Черниговскую, Полтавскую,
Черновицкую и Смоленскую епархии.
9 сентября 1978 года возведён в сан
архиепископа. С декабря 1984 года по
1986 год был архиепископом Берлинским
и Среднеевропейским, Патриаршим Экзархом Средней Европы. 29 июля 1986 г.
назначен на Омскую кафедру с титулом
архиепископа Омского и Тюменского…
В наш город архиепископ Омский и
Тюменский Феодосий прибыл 13 декабря
1986 года.
– Омск был известен как город ссыльных, где отбывал каторгу Ф.М. Достоевский. Уроженец Волыни, прослуживший
много лет на тёплой Украине, никогда не
думал, что буду здесь нести службу, – вспоминал Владыка Феодосий незадолго до
почисления на покой, – и, когда Божи-

им Промыслом суждено было перебраться в
Омск, до глубины души тронуло искреннее,
доброе отношение духовенства, мирян, которые в позднюю декабрьскую ночь встречали
меня – приехавшего архиерея. И я тогда глубоко сожалел и каялся, что шесть месяцев
оттягивал поездку, боялся Сибири. Помнится, когда меня везли из аэропорта поздним вечером, я, конечно же, обратил внимание на Никольский собор. «Какой хороший
храм», – говорю. Водитель в ответ: «Это
не храм, это органный зал». А я себе думаю:
«Ничего, будет наш». И Господь дал.
Признаюсь, что ехал в Сибирь с уверением покойного митрополита Сергия, в то
время управляющего делами Патриархии, который сказал: «Владыка, побудете там три
года и вернётесь в Смоленск». И была у меня
несколько раз возможность претендовать на
архиерейскую кафедру в Украине, но я не стал
этого делать. Север требует большого труда и
от земледельца, и от пастыря. И поскольку
открывать приходы и строить монастыри – это благодатное начинание, и что-то
получалось – куда же мне было стремиться?
А суровость климата – только к крепости
духовной. Так что с Сибирью я породнился.
Прикипело сердце2.

Архиепископ Омский и Тюменский Феодосий и председатель Тобольского горисполкома
А.Г. Елфимов. 1988 г.

Уже 8 января 1987 года архиепископ
Омский и Тюменский отправился в поездку по епархии, вдвое превышающей
суммарную территорию Франции и Великобритании, и, конечно же, не миновал и
Тобольск, куда потом приезжал неоднократно. Надо сказать, что Владыка Феодосий, по его собственному признанию,
поначалу больше трудился в Тюменской
области, особенно в Тобольске, увидев
небывалые перспективы этого древнего
города с первого дня архиерейского служения на Сибирской земле.
– Ведь Тобольск – это древняя столица
Сибири, – рассказывал спустя годы митрополит Омский и Тарский Феодосий, –

Журналы заседания Священного Синода от 27 июля 2011 г. Журнал № 66.
Владыка Феодосий… Беседа с митрополитом Омским и Тарским Феодосием // Смоленск. № 01
(149), январь 2013 г.
1
2

390

Вручение юбилейной памятной медали «400-летие Тобольска» архиепископу Омскому
и Тюменскому Феодосию. 1987 г.

Святая Русь

там очень много сохранившихся храмов. В
годы советской власти они в большинстве
были закрыты, обветшали. Но меня это не
пугало, и, как только повеяли первые ветры
перестройки, я принялся с удвоенной энергией трудиться на благо Церкви. Если в Омске
оставалось на всю епархию 8 закрытых храмов, то в Тюменской епархии – 94! За Тобольск я начал сражаться ещё в застойные
годы – приходилось биться не на жизнь, а на
смерть. К чести сибиряков необходимо отметить, что успели сделать много. В Тобольске
удалось добиться возвращения Софийского собора в Кремле. Это я до сих пор считаю делом
жизни...1
Но… Тобольск тоже «не сразу строился». Биться, да, приходилось, но, благодаря по крайней мере двум представителям тогдашней власти, всё-таки не
«насмерть». Во-первых, повезло с тогдашним уполномоченным Совета по делам религий по Тюменской области. Им
был Николай Яковлевич Замятин, в прошлом журналист, партийный работник,
человек высокой культуры, порядочный
и совестливый, к сожалению, ныне покойный. По признанию бывшего бла-

гочинного Тюменского округа, а ныне
почётного настоятеля Вознесенско-Георгиевского храма в Тюмени протоиерея
Валерия Гордеева, «…он очень лояльно
относился к церкви. Всё делал в рамках закона, но стоял на стороне церкви.
И это очень помогало тюменскому священству. В других областях в этой должности были люди… как бы помягче сказать, звери. По-другому и не назовёшь»2.
А протоиерей Александр Пивоваров так
вообще называл Николая Яковлевича
«Божьим человеком»3.
Но немаловажную роль в передаче
величественнейшего Софийского собора
Тобольского кремля и главную – в передаче Петропавловского собора в ведение
РПЦ сыграл тогдашний председатель Тобольского горисполкома Аркадий Григорьевич Елфимов, ныне возглавляющий
общественный благотворительный фонд
«Возрождение Тобольска».
Владыка Феодосий поначалу просил у
властей «разрешения на открытие в городе Тобольске епархиального миротворческого центра». Причём под этот центр
он хотел получить придел Софийского
собора.

Там же.
Лысов, В. Первый в Тюмени возрождённый храм // Русское воскресение: православное обозрение. Режим доступа: http://www.voskres.ru/articles/lisov.htm.
3
Протоиерей Александр Иванович Пивоваров родился 8 июня 1939 г. в г. Бийске Алтайского
края. В 1960 г., окончив Одесскую духовную семинарию, приехал в распоряжение Управляющего
архиерея Новосибирской епархии Доната. 17 июля того же года рукоположен во диакона в Вознесенском кафедральном соборе г. Новосибирска, а 24 июля – во иерея к храму в честь Покрова Пресвятой Богородицы г. Красноярска. С июня 1965 г. о. Александр – клирик Петропавловской церкви
города Томска. Заочно окончил Московскую духовную академию со званием кандидата богословия.
16 апреля 1968 г. возведён в сан протоиерея, с июня 1968 г. – благочинный в Томске. В феврале
1975 г. был переведён в Новокузнецк в храм Архангела Михаила. Три года (1975–1978) о. Александр
служил в Вознесенском кафедральном соборе Новосибирска, затем трудился в Прокопьевске и
Ачинске. С 20 ноября 1979 г. о. Александр – в должности секретаря Новосибирского епархиального
управления. С осени 1982 г. нёс послушание настоятеля Успенского собора города Енисейска. Под
надуманным предлогом был арестован в 1983 г. Осуждён на 3,5 года, наказание отбывал в лагерях
Тувы. В 1986–1992 гг. служил настоятелем Покровского храма и храма Святой Софии в Тобольске.
В 1990 г. Омско-Тюменская епархия разделилась, образовалась Омско-Тарская и отдельная Тобольско-Тюменская. Архиепископ Омский и Тарский Феодосий пригласил о. Александра под свой омофор и с 1992 г. назначил его настоятелем вновь открытого и освящённого храма во имя святителя
Иоанна, митрополита Тобольского в городе Омске. С 1 октября 1993 г. о. Александр – настоятель
Спасо-Преображенского собора в Новокузнецке, благочинный церквей 2-го Новокузнецкого округа.
Организовал при соборе духовное училище.
Трагически погиб 12 мая 2006 г. в автокатастрофе, возвращаясь с заседания Епархиального совета, по дороге из Кемерово в Новокузнецк.
1
2

392

Юрий Перминов. Духоносный наставник

На это обращение Управляющего
Омско-Тюменской епархией Аркадий
Григорьевич вынужденно ответил отказом, поскольку, во-первых, единолично он такое решение принять не мог,
во-вторых, в документах тех лет фигурировала цифра, свидетельствующая
о том, что к тому времени, начиная с
1980 года, на реставрацию Софийского
собора было потрачено более 600 тысяч государственных рублей, а после
её завершения основной объём собора
планировалось использовать под музей древнерусской живописи. Собор
не был бесхозным, входил в состав Тобольского историко-архитектурного музея-заповедника, в Северном приделе
располагался единственный в то время
выставочный зал (картинная галерея).
И вот так, с наскока, перешагнуть через
всё это Елфимов никак не мог (речь шла
о госимуществе, и за самовольное распоряжение им сажают даже в нынешние времена), ну и потом это решение,
как здесь уже было сказано, нужно было
провести через горсовет, поставив его
на голосование. Как раз тогда городская
власть занималась подготовкой к празднованию 400-летия Тобольска, что в те
годы означало выполнение определённых «социалистических обязательств»,
среди которых – асфальтирование улиц,
тротуаров, благоустройство десятков
скверов, ввод в эксплуатацию здания
нового ЗАГСа, Дома быта, пищеблока
больницы, строительство мемориала
воинам-тоболякам, реконструкция стадиона… Полный список – огромен, да
и реставрационные работы шли полным
ходом. Цитирую небольшой отрывок из
интервью председателя горисполкома
А.Г. Елфимова, опубликованного 7 июля
1987 года в газете «Тобольская правда»:
«Очень многое сделано в кремле – побелены
стены, раскрыт от лесов Софийско-Успенский собор, начали заниматься монашеским
корпусом, побелкой рентереи, выполнено асфальтовое покрытие территории. С будущего года здесь начнутся работы по мощению

брусчаткой, устройству пешеходных тротуаров крупноразмерной плиткой.
На днях тоболяки стали свидетелями
ещё одного события – установления креста
на колокольне Софийского собора. С большим
трудом добились разрешения поработать у
нас мастерам-позолотчикам из Москвы. Теперь всё позади – отныне главная вертикаль
кремля приобрела законченный вид. Много
вопросов возникает по бывшей церкви Михаила Архангела. Надеюсь, в июле намеченное по
плану выполним. Обновятся к праздничным
торжествам Спасская церковь, подгорный
корпус педагогического института…»
Так что дел руководителю города более чем хватало, но «отказ» не был простой
отпиской, Елфимов прекрасно осознавал, что без возвращения храмов Русской
Православной Церкви никакого духовнонравственного возрождения Тобольска
быть не может, без этого город никогда
не обретёт своё прежнее культурно-историческое значение. Потому-то своёго рода
намёком на то, что лично он готов всемерно содействовать восстановлению исторической справедливости, было предложение «выделить для православной общины
здание памятника архитектуры XVIII века
церковь Крестовоздвижения».
Было и ещё одно обстоятельство, вернее, мнение «наверху» о несвоевременности такой постановки вопроса, о чём Владыку сочувственно поставил в известность
уполномоченный Совета по делам религии по Тюменской области Н.Я. Замятин.
Но уже тогда стало понятно, что Владыка всё равно не отступится, что он нашёл союзников и в лице представителей
власти, пусть они и не занимали первых
мест в партийно-административной иерархии области…
…20 июня 1987 года архиепископ
Омский и Тюменский Феодосий прибыл
в Тобольск, дабы провести архиерейские
служения день церковных торжеств по
случаю 400-летия первой сибирской столицы, а 23 июня прозвучало его Архипастырское слово:

393

Святая Русь

Тобольск. 200-летие книгопечатания в Сибири. В центре: архиепископ Омский и Тюменский Феодосий,
заместитель председателя горисполкома И.В. Сергеева, митрополит Волоколамский и Юрьевский
Питирим (за ним слева – председатель горисполкома А.Г. Елфимов), второй справа – благочинный
храмов Тюменского епархиального округа протоиерей Фёдор Олексюк. 12 сентября 1989 г.

Возлюбленные о Господе всечестные пастыри, братие и сестры, и все чада Русской
Православной Церкви, проживающие в пределах Омско-Тарской епархии! Сегодня православные насельники богоспасаемого града Тобольска вместе со множеством благочестивых
паломников, прибывших в Тобольск на праздник в честь Святителя Иоанна, Митрополита Тобольского и всех Святых в земле Сибирской просиявших, торжественно празднуют
400-летие Тобольска.
Четыре столетия прошло с тех пор, как
отважные русские землепроходцы, возглавляемые Даниилом Чулковым, построили на берегу Иртыша напротив реки Тобол храм во
имя Святой и Живоначальной Троицы и вокруг него острог – так было положено начало
граду Тобольску – одному из знаменитейших
городов Русской земли. Четыре столетия исполнилось «начальному граду Сибири», как

называют Тобольск Сибирские летописи, ибо
Тобольск получил и сохраняет всемирно историческую известность как древняя столица
Сибири и первопрестольный град сибирских
архипастырей.
Тобольск, будучи одним из важнейших
церковных и административных центров
Русского государства, исполнял ответственную задачу в освоении русскими обширнейшего
Сибирского края и в объединении русского народа со всеми народами Сибири в религиознопатриотическом и культурном отношении.
Историческое прошлое Тобольска, тобольские
памятники древности, как церковно-архитектурные, так и письменные, – всё это свидетельствует об исключительной важности
культурно-просветительной роли Тобольска
для всей Сибирской земли.
С Тобольском неразрывно связана история Православия и Сибири. Матерь Божия

394

Юрий Перминов. Духоносный наставник

На приёме у председателя горисполкома А.Г. Елфимова в дни празднования 400-летия Тобольска
(слева направо): настоятель Свято-Покровского кафедрального собора о. Александр Пивоваров,
епископ Пермский и Соликамский Афанасий, архиепископ Курский и Белгородский Ювеналий,
архиепископ Омский и Тюменский Феодосий, главный редактор «Церковного Вестника»
протоиерей Василий Строганов, благочинный храмов Тюменского епархиального округа
протоиерей Фёдор Олексюк. 1987 г.

прославила этот град своими чудотворными
иконами Абалацской и Тобольской. Святители Тобольские Иоанн, Димитрий, Нектарий,
Филофей, Антоний I, Павел II и Валаам I просияли в сонме угодников Божиих. Ныне Сибирь
свято чтит память их и с ними – память
всех Святых в земле Сибирской просиявших.
Нынешние церковные торжества, посвящённые 400-летию Тобольска, побуждают
нас вознести благодарственную молитву Богу
нашему, во Святой Троице славимому, просветившему землю Сибирскую светом Евангельского учения и насадившему здесь святую
православную веру нашу.
Хвалится ныне благословенный град Тобольск, находясь под молитвенным покровом
Матери Божией и Святителей Тобольских.
Радуются чада Русской Православной Церкви,
празднуя в канун славного 1000-летия Крещения Руси 400-летие древнего Сибирского града
Тобольска. Вознесём же, возлюбленные, свои
молитвы ко Господу о благоденствии и про-

цветании Тобольска, о богохранимой стране
нашей, о мире всего мира и о спасении всякой
души христианской.
По молитвам Святителя Иоанна, Митрополита Тобольского, и всех святых в Сибирской земле просиявших да благословит Господь
наступающий пятый век исторического бытия Тобольска Своим небесным благословением.
23 июня 1987 г.
г. Тобольск
Феодосий,
Архиепископ Омский и Тюменский.
Благодаря омскому историку Александру Лосунову в моём распоряжении
оказался весьма ценный документ, а
именно – заметки под названием «Паломничество к святыне Сибири», скромно
подписанные «Участник Юбилея». Можно предположить, что принадлежат они

395

Святая Русь

перу о. Алексия Сидоренко1. Думается, не
лишним будет представить их читателю
хотя бы в сокращении, тем более, никогда ранее эти заметки не публиковались.
Пожалуй, это единственное подробное
описание церковных торжеств, посвящённых 400-летию Тобольска, и участия в
них Владыки Феодосия. Тем более, чтобы
оказаться в Тобольске, паломники проделали немалый путь по Иртышу, в направлении обратном тому, каким добирался
к месту будущей Омской крепости Иван
Дмитриевич Бухолц со своим отрядом.
Этим словно подчёркивалась исторически-духовная связь двух сибирских городов. Даже не двух – на пути паломников
была ещё и Тара…
Наше паломничество началось 17 июня в
Омском речном порту, на берегу Иртыша. Ко
времени отправления белокрылого теплохода
«Родина» сюда собрались все наши паломники во главе с настоятелем собора Воздвижения
Креста Господня Иоанна Мельника, настоятелем св. Никольской церкви города Омска архимандритом Димитрием и другими священнослужителями. Здесь же и достойные наши
гости – представители Троице-Сергиевой
лавры о. Алексий и Захария, редактор «Церковного вестника» – протоиерей о. Василий
Строганов, протоиерей Алексий Пантелеймонов и другие. Остаются считанные минуты
до отплытия. Прибывает святитель, Высокопреосвященнейший Архиепископ Омский и
Тюменский Феодосий. Теперь все паломники
в сборе, и, благословясь, начинаем юбилейное

Юрий Перминов. Духоносный наставник

паломничество. На берегу масса провожающих – наши епархиальные, соборные и церковные сотрудники, певчие клиросов, – слышатся
возгласы с добрыми пожеланиями пути, просьбы поклониться Святителю Иоанну…
Всё скорее и плавнее набирает скорости
наш теплоход, и вот уже окрестности Омска,
а далее мы плывём среди цветущих июньской
летней красотой и красками берегов, всё севернее отдаляясь от дома…
На палубе группами расположились наши
паломники, в одном месте читают Акафист
Святителю, батюшки пробуют петь величание Святому Иоанну, чтобы получилось гармоничнее, слаженнее; кто-то рассказывает о
предстоящем долгом пути: ведь нам предстоит в течение двух суток находиться на воде, и
так в позднюю ночь продлевается этот первый
совместный вечер водного пути по Иртышу.
<…>
* * *
Наступили третьи сутки нашего паломничества. Иртыш стал здесь особенно величавым, протекая среди высоких скалистых
берегов. И вдруг, совершенно неожиданно, изза очередного поворота реки открылась прекрасная панорама Тобольского кремля: горит
яркой белизной, как утренняя свеча, высокая
колокольня, ещё трудно различимы контуры
соборов и строений вокруг неё, город в рассветной мгле, персты складываются для крестного
знамения, уста шепчут благодарственную молитву за успешный путь наш, и все мы, в единодушном порыве, поём тропарь Святителю и
величание: «Величаем Тя, Святителю Отче

1
Сидоренко Алексей Константинович родился в 1955 г. в деревне Кольцово Омской области.
По окончании восьмилетней школы поступил в Омский техникум транспортного строительства, который окончил в 1974 г. Затем работал старшим инженером в одной из омских организаций. В 1982 г. –
с отличием окончил дневное отделение филологического факультета Омского государственного университета. Работал в сельской школе учителем русского языка и литературы. В 1983 г. – был принят кочегаром в Никольский храм г. Омска. Нёс клиросное послушание. В 1986 г. рукоположен в сан дьякона,
а на следующий год – в сан священника. В 1987–1990 г. – клирик Крестовоздвиженского собора г. Омска,
исполнял обязанности секретаря Архиепископа Омского и Тюменского Феодосия. Заочно окончил Московскую духовную семинарию и Московскую духовную академию. В 1990 г. о. Алексий был направлен
на преподавательскую деятельность в Тобольскую духовную семинарию. Также являлся заведующим
регентским отделением при духовной школе, нёс послушание проректора семинарии. В 1994 г. возведён в сан протоиерея. В 1997–2002 гг. – исполнял обязанности благочинного Ханты-Мансийского округа
Тобольско-Тюменской епархии. Заведовал кафедрой теологии в Сургутском госуниверситете. Кандидат
богословия, доктор философии. Награждён наградами РПЦ и государственными наградами. Отошёл ко
Господу в ночь с 7 на 8 июня 2012 г. после тяжёлой и продолжительной болезни.

396

наш Иоанне и чтим святую память Твою. Ты
бо молише о нас, Христа Бога нашего».
Вот уже наш корабль пришвартовывается
к причалу, гремит якорная цепь. На берегу дорогие лица встречающих, лиловые камилаки
о. настоятеля Покровского собора Александра
Пивоварова, настоятеля церкви Семи Отроков Ефесских о. Николая Чернущика, словом,
все наши дорогие тоболяне вышли встречать
паломников.
…Прибываем в собор1. Как около благодатного священного муравейника, трудятся
соборяне, прихожане и паломники. Благоукрашается зеленью фронтон собора, состригается травка на газонах, песочком иртышским
посыпаются дорожки и тропинки, словом –

последние приготовления. А в соборе уже полно
народа волнующегося, все ожидают Владыку.
И вот торжественная встреча, с пением тропаря церковного все проходят к св. Мощам, и
многократным величанием прославляется
святой виновник этого торжества. По апокрифическим сказаниям, в день своей памяти
угодник приближен, предстоит Престолу у
Царя Небесного, чтобы особо просить Владыку неба и земли о своих сородичах, соотечественниках, о своей кафедре, о своём земном
Отечестве. <…>
Божественную литургию в кладбищенском храме на Завальном кладбище2 совершал
епархиальный духовник иеромонах Евтихий
(Курочкин).

1
Речь идёт о Тобольском (зимнем) кафедральном соборе в честь Покрова Пресвятой Богородицы. Сооружён в 1743–1746 гг. при митр. Антонии (Нарожницком) как храм Антония и Феодосия.
Расширен в 1850 г. В 1867 г. пристроен северный придел, освящённый как Антоние-Феодосиевский, а
главный храм переосвящён в Покровский. Закрыт в 1937 г., в 1945 г. возвращён верующим и более не
закрывался, придел переосвящён во имя Иоанна Тобольского.
2
Церковь Семи Отроков Эфесских – единственная из всех храмов Тюменской области, которая не
закрывалась в тяжёлые годы гонений. – Ред.-сост.

397

Святая Русь

Сдержанно пел за литургией хор студентов и воспитанников Ленинградской
духовной академии под управлением Ангелины Пивоваровой. А когда на вселенскую панихиду вышло всё духовенство
во главе с Владыкой, пение стало всенародным, полный храм молящихся от глубины сердечной молился об упокоении
душ усопших, преждепочивших отцов и
братий и сестёр наших, здесь лежащих и
повсюду…
На следующий день, в воскресенье, Владыка
совершал Божественную литургию и молился
о здравии всех прибывших в паломничество с
разных городов нашей Родины. Молитвенно и
проникновенно звучали возгласы священнослужителей, отлично пел архиерейский хор, прибывший из Омска, чтобы почтить Праздник.
А после службы совершался Крестный ход по
старому, Завальному кладбищу, где так много
дорогих сердцу и памятных могил. Здесь похоронены декабристы, писатели П. Ершов и
П. Грабовский, здесь покоится семья знаменитого русского учёного Д. Менделеева1 и многих
других.
В тот же день вечером, после акафиста,
началось празднование юбилея докладом о
Святителе Иоанне, который был прочитан
благочинным Тюменского округа, протоиереем заслуженным, о. Феодором Олексюком.
В заключение, после доклада, хор исполнил ряд церковных песнопений, приличествующих дню и событию.
22 июня – годовщина начала страшной
и кровопролитной Великой Отечественной
войны. Этот день для всех нас, собравшихся
в Тобольске, как и для всех граждан нашего
Отечества, был днём самоуглубления и днём
воспоминаний. Вспоминались те далёкие уже
дни, когда столько человеческих надежд и грёз
рушилось после зазвучавших динамиков, огласивших войну! А далее – годы страданий, кровопролития, миллионные жертвы, море материнских слёз, не иссохших даже до сего дня. В
тот день к нам обратились многие верующие
Тобольска, ветераны Великой Отечественной
1
2

войны, и попросили о встрече с Владыкой Феодосием в один из праздничных дней. Владыка
благословил встречу на 24 июня…
22 июня, в 9 часов утра, мы все расположились в Покровском соборе и оттуда попарно
отправились на холм, где расположена братская могила и памятник Ермаку Тимофеевичу. Здесь были возложены два венка живых
цветов и совершена заупокойная лития с прочувственным «Вечная память».
А в 10 часов открылся юбилейный праздничный акт. Под сводами Феодосиевского придела Софийского собора2 прозвучала молитва
«Царю Небесный» – молитва ко Святому
Духу, в которой просим Утешителя и Жизнеподателя прийти и вселиться в нас Господа,
чтобы спасти нас от всякой скверны и спасти души наши.
Во вступительном слове Владыка Феодосий
приветствовал прибывших высоких гостей –
Владыку Афанасия, епископа Пермского и Соликамского, представителей Троице-Сергиевой
лавры и Данииловского монастыря, представителей Издательского отдела и ОВЦС.
Далее следовали обстоятельные доклады.
Первый, о 400-летии Тобольска и грядущем
1000-летии Крещения Руси, был прочитан
настоятелем Омского кафедрального собора,
митрофорным протоиереем о. Иоанном Мельником. Второй доклад, о св. Иоанне Тобольском как духовном писателе, был оглашён настоятелем Тобольского кафедрального собора
о. Александром. Здесь рассказывалось о громадной роли Святителя как воспитателя и образователя народа в доброй нравственности,
в религиозной вере и искреннем патриотизме.
После доклада Владыка Феодосий огласил
Указ Святейшего Патриарха Пимена о награждении Тобольского собора орденом св. кн.
Владимира. Пением «Многая лета!» Святейшему Патриарху было ознаменовано чтение
Указа…
В заключении акта протоиереем Борисом
Пивоваровым был зачитан третий доклад –
«О видных Иерархах Сибири».

На Завальном кладбище покоятся отец и сестра Д.И. Менделеева. – Ред.-сост.
Покровского, придел – Иоанна Тобольского. – Ред.-сост.

398

1000-летие Крещения Руси. Литургия перед Софийским собором

Фотография на память в кабинете председателя Тобольского горисполкома. В центре – А.Г. Елфимов
и архиепископ Омский и Тюменский Феодосий, слева от них – о. Фёдор Олексюк, между ними –
о. Александр Пивоваров, справа – о. Алексий Сидоренко. 1989 г.

Святая Русь

Пением молитвы «Достойно есть» закончился юбилейный акт, после которого были
возглашены подобающие многолетия.
Во второй части всем участникам акта
было предложено посмотреть церковный
фильм о грядущем 1000-летии.
В 15.00 по местному времени началось акафистное пение Святителю Иоанну.
К этому времени прибыл долгожданный гость
из Курска, Владыка Архиепископ Курский и
Белгородский Ювеналий.
Вечером, в 18.00 – праздничное всенощное
бдение, которое протянулось в поздний вечер,
чтобы после окончания, краткого ужина совершить молитвенное правило говеющим и
общую исповедь народа, проводимую архиепископом Афанасием.
23 июня – День Свт. Иоанна Тобольского
и всея Сибири Чудотворца. Собор Сибирских
Святых Угодников.
В эту ночь, которая предваряла наш
Праздник, мало кто спал: все прихожане и
паломники не расходились из собора, пели
священные песнопения из Служб церковных,
слушали прекрасные душеспасительные проповеди и поучения, сказанные святыми отцами.
Многие не ушли домой, а остались до 5 часов
утра, когда совершалась первая Божественная
литургия для говеющих. её совершали монашествующие во главе с о. Димитрием, архимандритом и настоятелем Св. Николаевской
церкви гор. Омска.
Вторая литургия, в 8 часов утра, совершалась в кладбищенском храме. А в 10 часов
утра – поздняя литургия, которую совершали
соборяне архиерейского чина, все наши высокие преосвященные гости: Владыка Пермский
и Соликамский Афанасий, Владыка Курский
и Белгородский Ювеналий и наш Владыка Феодосий. Дивно и проникновенно совершалась
эта святая литургия, и, поистине, ангелы
сослужили в ней, потому что такое умилительное пение, такие сердечные слова редко
можно услышать. Пел архиерейский хор из
Омска, пели студенты регентского курса Ленинградской духовной академии, замечательно слаженно пело духовенство в алтаре, а когда подоспело время Символа Веры и весь народ

запел: «Верую во Единого Бога, Отца Вседержителя…», и далее, Никео-цареградское исповедание, то духовный прекрасный настрой
охватил всех без исключения…
После службы был совершён Крестный ход
со св. мощами Иоанна, святыми иконами и
соборной святыней. Можно только себе представить неповторимую красоту сверкающих
на солнце хоругвей, священных облачений и
множества верных, которые с детской, искренней верой толпились, чтобы поклониться под Евангелие, чтобы прикоснуться Святительского гроба, торжественно, на все четыре
стороны воздвигаемого при стоголосом пении:
«Господи, помилуй!»
Тоболянам радостно было осознавать,
что это священный момент будет запечатлён для Тысячелетия в киносъёмочной плёнке.
День праздника прошёл в духовной радости и религиозном подъёме, а вечером, после
вечерни и акафиста, Омский архиерейский
хор предложил многочисленным паломникам
и тоболянам ряд церковных песнопений из
Всенощного бдения и литургии…
24 июня. Этот последний день в Тобольске прошёл для всех нас волнующе, потому что
сегодня, по благословению Владыки Феодосия,
предстояло встретиться всем с многочисленными ветеранами и участниками Великой
Отечественной войны. Было радостно видеть,
как в переполненном соборе, на Божественной
литургии собрались заслуженные люди Тобольска и окрестностей, которые прибыли на
встречу, как на свой Праздник воспоминаний
и предостережений нынешнему поколению.
У многих грудь украшена высокими правительственными наградами, орденами и медалями СССР. Многие – увечные, с протезами,
но это воспринимается как наглядный урок
для всех собравшихся, говорит об их мужестве,
героизме, о решении твёрдом всю жизнь положить на защиту дорогого Отечества!
После службы наши гости собрались на
праздничную встречу в Феодосиевском приделе,
где Высокопреосвященный Владыка Феодосий в
приветственном слове выразил от лица Церкви и собравшегося духовенства глубокое уважение к подвигу ветеранов тыла и участников

400

Юрий Перминов. Духоносный наставник

Богослужения, в котором участвовали все: духовенство во главе с Иерархами, иподиаконы,
чтецы, певцы, трудившиеся Христолюбцы,
все-все без исключения… Уходящие, уезжающие,
улетающие увозили с собой как благословение
от Святыни Сибирской образочки Святителя Иоанна, Собора Сибирских Чудотворцев,
благословенную просфору с помянутыми частичками за родных и близких, память о заупокойной молитве, которую мы творили на
Завальном кладбище и в соборе, словом – переполненную душу мирных настроений и благодатных воспоминаний.
Сгладились острые переживания неудобств пути, они ведь также были, как в
обыденной жизни, но всё утолила жажда молитвенности и всепрощения, и к концу нашей
юбилейной встречи уже не стереотипом, а
поистине христианским смиренным, благожелательным словом звучало наше церковное,
православное «Спаси Господи!»…
О. Александр Пивоваров

Великой Отечественной войны. Со словами
приветствия выступили также Владыка Ювеналий и Владыка Афанасий.
Собравшиеся делились воспоминаниями о
войне, о своём участии, о немаловажной роли
нашей Церкви и духовенства, о сборе для воинов
тёплых вещей, продуктов питания, о моральной поддержке, которую получали все: воины,
получающие весточки и подарки от родных, и
гражданское население, ожидавшее, как праздника, знаменитых треугольников – писем с
фронта от своих отцов, братьев, сыновей и
дочерей – героического цвета нашей Отчизны!
С восторгом приняли собравшиеся выступления нашей церковной молодёжи – регента
хора студентов Сергея Николаевича и Ангелины Александровны Пивоваровой с концертной
духовной программой…
Окончилось юбилейное праздничное торжество. Снова предприняты труды путешествия – это уже разъезд в свои родные обители,
свои города и селения. Как же много духовных,
нравственных ценностей уносили с собой
участники юбилея! Радость от встречи друг с
другом, волнующее чувство от соприкосновения
с красотой и глубиной нашего православного

К сему остаётся добавить, что председатель Тобольского горисполкома
А.Г. Елфимов вручил Архиепископу Омскому и Тюменскому Феодосию памятную
медаль «400-летие Тобольска», тогда же
состоялась их обстоятельная беседа, где
Владыка, памятуя о разговоре с Замятиным, поднял вопрос о передаче уже «хоть
какого-то храма», и разговор быстро перешёл к церкви во имя апостолов Петра
и Павла…
Спустя годы Аркадий Григорьевич
вспоминает:
– Не могу сказать, что я очень хорошо
знал Владыку Феодосия. Встреч с архипастырем было всё-таки немного, но каждая из них
оставила глубокий след в моей судьбе, живые и
яркие впечатления в моём сердце.
В обеденное время я тогда часто ходил пешком по центру города, и всегда – мимо храма
Петра и Павла, поскольку он был совсем рядышком с горисполкомом, и видел, как рушится
свод, потому что кровли нет, дождь, заморозки
«рвут» кладку… И постоянно вспоминался
мне разговор с Владыкой. Понимал, что восстановить храм городу не по силам, реставра-

401

Святая Русь

ционная мастерская по десять лет «сидела» на
одном объекте, не имея достаточных ресурсов, а
ценнейшему памятнику нашей истории – храм
был заложен в 1768 году! – грозит окончательная погибель… Вот из этих соображений, а не
потому, что я тогда был глубоко верующим человеком (лукавить не буду, не был…), я решил
вынести вопрос о передаче Петропавловского
храма на заседание исполкома городского Совета, полагая, что епархия сумеет спасти храм
от разрушения, восстановит его…
…Спустя восемь месяцев после празднования 400-летия Тобольска, 16 февраля 1988 года, горисполкомом принято
решение «О передаче церкви Петра и
Павла общине православных верующих
г. Тобольска».
11 марта 1988 года получает письмо
от Владыки:
«Уважаемый Аркадий Григорьевич!
Позвольте выразить Вам и в Вашем лице
Руководству города Тобольска сердечную благодарность за то, что Вы вошли и сочли благовременным передать нам здание церкви свв.
Петра и Павла.
Мы расцениваем это как свидетельство
положительного сдвига и благотворных перемен во взаимоотношениях между государством
и церковью.
Позвольте заверить Вас, что усилия православных верующих в миротворческом делании не будут ослабевать и в дальнейшем.
Архиепископ Омский и Тюменский Феодосий».
Но решение прошло на «тоненького»,
перевесом в один голос, причём Елфимову пришлось услышать массу нелицеприятных слов и несколько позднее – на
заседании партийно-хозяйственного ак-

тива города, на котором только депутатов
было 276 человек. Аркадий Григорьевич
до сих пор помнит выступление заслуженной учительницы, заявившей с трибуны,
что поскольку председатель горисполкома «ударился в религию», его нужно
исключать из партии. И такое «мнение»,
мягко говоря, не было одиноким.
Выгнали бы из партии – убрали бы
из горисполкома. С «волчьим билетом».
Но… обошлось, опять же, на «тоненького», да и обком КПСС «особо не воспитывал», как выразился Елфимов.
Но
необходимо
помнить,
что
1988
год – был годом празднования
1000-летия Крещения Руси; в те дни,
когда Аркадий Григорьевич добивался
передачи храма Петра и Павла Церкви, в
Москве принималось решение на снятие
запрета на освещение религиозной жизни в СССР, всё чаще и чаще звучали предложения о восстановлении разрушенных
храмов, в газетах стали появляться статьи о Русской Церкви как хранительнице
народной культуры и духовности...
После торжественного празднования
в 1988 году 1000-летия Крещения Руси1
в отношении государственной власти к
Церкви наметились положительные изменения. В атмосфере тех благих перемен
стало возможным и возрождение духовных
учебных заведений. 14 октября 1989 года
Священный Синод Русской Православной
Церкви принял решение об открытии Тобольской духовной семинарии, готовившееся по инициативе Учебного Комитета
при Священном Синоде и по ходатайству
Высокопреосвященнейшего архиепископа Омского и Тюменского Феодосия...
В результате Петропавловский храм,
освящённый 19 декабря 1989 года архимандритом Макарием (Веретенниковым),

1
Немаловажная деталь: 1988 г. объявило Годом Крещения Руси ЮНЕСКО (специализированное
учреждение Организации Объединённых Наций по вопросам образования, науки и культуры). Государство, конечно, не могло оставаться безучастным к тому, как оно будет выглядеть в глазах мировой
общественности. Для Церкви же самым большим подарком государства накануне праздника стало увеличение лимита на издание церковной литературы, особенно же – Библии и Евангелия; ведь печатать
тогда можно было только в государственных типографиях. Хотели дать протечь маленькому ручейку,
чтобы остальное оставить за крепким заплотом, а снесло всю плотину. – Авт.

402

Поднятие креста на колокольню Софийского собора

Святая Русь

стал семинарской церковью. Первым
семинаристам приходилось больше трудиться, чем учиться. Надо было восстанавливать храм, готовить аудитории, которые
располагались здесь же. Там, где стояли
парты, находились и корыта с цементом…
Но вернёмся в 1988-й год. После передачи храма Петра и Павла Омско-Тюменской епархии в Тобольский горисполком обратились и мусульмане с просьбой
о возвращении им здания мечети, где в
ту пору размещался кинотеатр «Ялкын».
Дескать, уже «в трёх церквях верующие
представители русской нации могут удовлетворить свои коллективные религиозные потребности», а вот в их распоряжении нет ни одной мечети. При этом
мусульмане Тобольска сослались ещё и на
высказывание… В.И. Ленина: «Не должно быть никакой “господствующей” веры
или церкви. Все веры, все церкви должны
быть равны перед законом».
Понятно, что и в этом случае решение горисполкома было положительным.
За короткое время мусульмане реконструировали мечеть, возвели новый
минарет, такой же, какой был до революции. Реставрация осуществлялась под
руководством имама-хатыба Ибрагима
Сухова и исключительно за счёт пожертвований верующих…
…Наступило утро 21 июня 1988 года. Нежаркое солнце тысячами золотистых искр
рассыпалось в высоких волнах Иртыша,
бивших о борт теплохода, медленно пристающего к берегу. Как сообщила «Тюменская
правда», теплоход «Механик Калашников»
прибыл в Тобольск раньше означенного в
расписании времени, но его «уже ожидали
празднично одетые горожане».
В статье Н. Яковлева под названием
«У стен древнего кремля» довольно подробно рассказывалось о проведённых в

Тобольске «торжествах, посвящённых
1000-летию введения христианства на
Руси», слово «Крещение» по-прежнему
было нежелательным на страницах партийной печати. Тем не менее областная
газета, многие годы кормившаяся в том
числе от атеистической пропаганды,
была явно расположена к событию…
Владыка оставался верен себе – именно с Тобольска начал он свою поездку по
городам и весям епархии в дни празднования 1000-летия Крещения Руси.
– В Тобольске многое начиналось впервые, – говорил на приёме священнослужителей в горисполкоме его председатель А.Г. Елфимов. – Освоение Сибири,
начиная с шестнадцатого века и кончая сегодняшним днём, связано с нашим городом.
Тоболяки были пионерами многих славных
дел в истории Отечества. Мы никогда не
умаляли доброго вклада православной церкви
в утверждение передовой русской культуры, в
образование, нравственное и духовное просветительство.
Привожу несколько абзацев из упомянутой статьи:
«Участники встречи узнали и о будущих
преобразованиях в городе: выделены средства не
только на расширение промышленности, но и
социальной сферы. Предстоит восстановление
памятников истории и культуры, в том числе и культовых.
– Охотно начинаем восстановление
храма Петра и Павла, – продолжил мысль
председателя горисполкома архиепископ
Феодосий. – Готовы взять на себя и заботу
о находящемся в ныне бедственном положении Абалакском монастыре – древнейшем в
Сибири.
Во время очередного церковного служения
архиерей познакомил тоболяков с итогами
недавно закончившегося Поместного собора
Русской православной церкви1, участником
которого он был, рассказал о торжествах в
Москве.

1
Четвёртый в истории Русской Православной Церкви Поместный собор во Втором Патриаршем
периоде (с 1917 г.), который проходил 6–9 июня 1988 г. в Троице-Сергиевой лавре, в Трапезном храме.
Проводился в связи с 1000-летием Крещения Руси. – Ред.-сост.

404

Письма и телеграммы
Владыки Феодосия
на имя А.Г. Елфимова

Святая Русь

– Эти акты ещё раз подтвердили, что
добрые отношения, которые сложились
между государством и церковью, продолжают развиваться, наполняться новым содержанием…»
…На Чукманском мысу, откуда открывается панорама «нижней» части
Тобольска, стоит памятник первопроходцу Сибири Ермаку Тимофеевичу.
Неподалёку – две братские могилы: в
одной из них покоятся красноармейцы,
погибшие в 1919 г., в другой – жертвы
антибольшевистского вооружённого выступления 1921 г.
В последний день юбилейных торжеств, 24 июня 1988 года, участники их,
в том числе и Владыка Феодосий, возложили венки к подножию памятника и на
мрамор надгробий.
Три дня продолжались торжества в
Тобольске, затем был месячный перерыв,
после которого Владыка отправился по
маршруту: Ишим – Ялуторовск – Тюмень…
…Возвращение Софийского собора
Русской Православной Церкви – вот о
чём были неустанные молитвы и чаяния
архиепископа Омского и Тюменского.
13 октября 1988 года Владыка пишет
письмо на имя председателя Тобольского горисполкома:
«Глубокоуважаемый Аркадий Григорьевич! Имеем почтительный долг вторично
обратить Ваше внимание на наше прошение
о передаче нам для нужд Омско-Тюменкой
епархии Софийского собора – этой жемчужины древнего церковного зодчества. <…> Этот
собор – Святыня всей Сибири, будет использоваться совместно с музеем, как это имеет
место в таких выдающихся храмах, как Троице-Сергиева лавра, Владимирский собор, Смоленский собор и другие. <…> Церковные службы в этом соборе будут совершаться в большие
праздники и воскресные дни, и тогда мог бы
быть следующий распорядок:
8.00–11.00 – Церковная служба;
11.30–16.30 – посещение Собора экскурсиями и туристами (вход платный, в пользу
музея);

17.00–20.00 – вечернее Богослужение».
На просьбу Управляющего епархией
на сей раз последовал положительный
ответ:
«Исполнительный комитет... рассмотрел обращение архиепископа Омской и Тюменской епархии о передаче православной
общине Софийско-Успенского собора для реставрации и в дальнейшем для эксплуатации
данного памятника архитектуры совместно
с Тобольским государственным историко-архитектурным музеем-заповедником.
Исполком считает возможным передачу
Софийско-Успенского собора Русской Православной Церкви для совместной эксплуатации
с музеем».
Сей документ был принят 27 января
1989 года, а через три месяца, 26 апреля,
вопрос о передаче обсуждался в Москве
на заседании Совета по делам религии
при Совете Министров СССР. Выписка из
протокола № 5 заседания Совета гласит:
«…Постановили: разрешить передачу
здания бывшего Софийско-Успенского собора в
г. Тобольске Тюменской области зарегистрированному в г. Тобольске религиозному обществу Русской Православной Церкви для использования в молитвенных целях».
А Владыка Феодосий продолжал
добиваться возвращения храмов Омско-Тюменской епархии в лоно Русской
Православной Церкви, да и голос православного народа стал звучать всё громче.
Правда, до принятия федерального закона «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения,
находящегося в государственной или муниципальной собственности» оставалось
ещё более 10 лет, и многие храмы продолжали оставаться в руинах…
«Наблюдая его беседы с местными
уполномоченными или с главой области,
я всегда поражался тому юношескому
огню, который пылал в его сердце, – поведал в одной из своих работ книгоиздатель, историк, публицист Н. Шеметов
(псевдоним С.С. Бычкова), приглашённый Владыкой в 1989 году в Тюмень на богословско-научную конференцию. – Это

406

Юрий Перминов. Духоносный наставник

постоянное горение не могло оставить
равнодушными даже чиновников…»1
Владыка будто чувствовал, что ему
уделено совсем немного времени для трудов в Тюменской епархии…
Он ещё не раз приезжал в Тобольск,
по его инициативе было организовано
очередное паломничество в Тобольск из
Омска на теплоходе «Механик Калашников» в июне 1989 года2. Особенно памятным стало участие Владыки в Празднике
Славянской письменности и культуры,
посвящённом 200-летию книгопечатания в Сибири. А самым дорогим гостем
был председатель Издательского отдела
Московской Патриархии, митрополит
Волоколамский и Юрьевский Питирим,
любезно подаривший тоболякам редкое
факсимильное издание «Остромирова
Евангелия».
Да, именно в Тобольске положено
начало сибирскому летописанию, книгопечатанию, светскому просвещению.
5 апреля 1789 года открылась типография В.Я. Корнильева, а в сентябре вышел
первый в Сибири журнал «Иртыш, превращающийся в Ипокрену»3. С. Мамеев
в работе, посвящённой столетию первой
сибирской типографии, так оценивает

работу типографии: «…она выпустила в
свет такое количество печатных изданий,
какого в конце прошлого столетия (речь
о XVIII в. – Ю.П.) не выпускала ни одна
из провинциальных частных типографий
в России. В типографии печаталось три
журнала и девять других разных сочинений в объёме 49 томов и в количестве
приблизительно 14500 экземпляров»4.
Одним из самых главных организаторов торжеств, посвящённых 200-летию
книгопечатания в Сибири, была Ирина
Владимировна Сергеева – в конце 1980-х –
начале 1990 годов она занимала должность
заместителя председателя горисполкома
по культуре и образованию, курировала
социальные вопросы, была в постоянном
контакте с религиозными конфессиями и,
понятно, чаще других чиновников встречалась с архиепископом Омским и Тюменским Феодосием. Даже спустя более
четверти века её отношение к иерарху исполнено радостного благоговения:
– От него веяло необъяснимой духовной силой, умиротворяющей и сосредотачивающей.
Он изумлял меня своими знаниями – мы,
тоболяки, столько не знали о наших святынях, сколько знал Владыка, хотя и приехал к
нам издалека… Многие помнят, как Архипа-

1
Шеметов, Н. Митрополит Феодосий и его книга // Феодосий (Процюк), митрополит Омский
и Тарский. Обособленческие движения в Православной Церкви на Украине с 1917 по 1943 годы. М.,
2004. С. 633–634.
2
В отчёте об этом паломническом путешествии к Сибирским святыням о. Алексий Сидоренко писал: «Радостное чувство ощущения своей общности паломниками слегка омрачалось тем, что до сих пор
опыт организованного паломничества ко святым местам, несмотря на перестройку, в Русской Православной Церкви, пока так и не вышел за пределы Омско-Тарской епархии, да и там всецело зависит от личной
инициативы правящего архиерея (выделено мной. – Ю.П.). К сожалению, в нашей стране опыт возвращения к одной из самых славных традиций русского православия – странствию ко святыням – на епархиальном уровне пока единичен, несмотря на то, что во внецерковных кругах видоизменения паломнических путешествий (разнообразные “марши мира”, “поезда дружбы” и т. п.) занимают сейчас едва ли не
приоритетное место в неформальном межконфессиональном, межэтническом и межгосударственном
общении». Иными словами, Владыка Феодосий первым из архиереев стал организовывать коллективные
паломничества в России после семидесяти лет гонений на Церковь и атеистической пропаганды. – Авт.
3
Журнал просуществовал недолго: с 1789-го по 1791 г. Всего за этот период было выпущено 24 номера журнала. Средства на его издание давал Тобольский приказ общественного призрения, а редакция журнала была возложена на учителей Тобольского главного народного училища, которые в то же
время являлись и главными сотрудниками журнала. Редактором и фактическим издателем журнала
был внучатый племянник знаменитого драматурга и поэта XVIII в. А.П. Сумарокова, тоже поэт и переводчик, Панкратий Платонович Сумароков. (Иртыш, превращающийся в Ипокрену // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: в 86 т. (82 т. и 4 доп.). СПб., 1890–1907).
4
Мамеев, С.Н. Тобольские фабриканты Корнильевы // Тобольские губернские ведомости. Сотрудники и авторы. Книга I / сост. Ю. Мандрика. Тюмень, 2004. С. 333.

407

Святая Русь

стырь радел за возвращение Церкви Софийского собора, храма Петра и Павла, но многие же
и забыли, что возрождение Абалакского монастыря началось именно с него…
Немного истории.
В 1585 году отряд Ермака одержал победу под Абалаком над превосходящим
его во много раз войском Кучума. В краткой Сибирской (Кунгурской) летописи
сообщается о явлении Святителя Николая Ермаку вскоре после битвы под Абалаком, в котором он возвестил, что этому месту суждено стать «жилищем Бога».
В летописных источниках можно обнаружить упоминания о чудесных знамениях,
неоднократно предвосхищавших появление на этом месте монастыря
В XVII веке здесь поселяются русские,
бок о бок с татарами, мирно уживаясь с
ними. В 1636 году одной вдовице Марии
в селе Абалак было чудесное видение.
Четыре раза Святитель Николай передавал Марии повеление Божией Матери
построить на Абалакском погосте деревянный храм в честь Её образа «Знамение». Икона Абалакской Божьей Матери
была написана по примеру этой древней
новгородской иконы, но отличалась от
прототипа двумя предстоящими святыми – Николаем Чудотворцем и Марией
Египетской.
В XVII–XVIII веках здесь были построены храмы, ставшие в 1783 году частью монастыря: Знаменский собор, храм
во имя Николая Чудотворца, храм Марии
Египетской с колокольней.
В дореволюционное время Абалакская
икона являлась самой почитаемой святыней на Урале и в Сибири, а её списки находились во многих храмах и монастырях в
разных городах: Омске, Красноярске, Челябинске, Томске, Иркутске, Тюмени, Ишиме
и других. В Тобольске у иконы молилась
семья бывшего императора Николая II,

о чём была оставлена запись в дневниках
опального царя. Во время Гражданской войны монастырь был разграблен, исчезла
чудотворная икона. До сих пор точно не
установлено, кто причастен к её пропаже.
В 20-е годы XX века монахи из монастыря были подвержены гонениям. Вообще, конечно, некоторые реалии советского времени не перестают поражать.
Храмы и монастыри закрывались, и чего
только в их зданиях не устраивали. Хорошо, если это были музеи, архивы, учебные
заведения и другие службы. Но когда в
церквях организовывали конюшни, овощехранилища, то, конечно, горестно об
этом думать любому человеку – верующему или нет. В советское время в Абалакском монастыре размещались пересылочный лагерь НКВД, где с января по август
1927 года содержался местоблюститель
Патриаршего Престола митрополит Коломенский и Крутицкий Пётр (Полянский), колония для малолетних преступников, школа-интернат, хозяйственные
заведения, кузня, гараж, МТС…
Только в 1989 году началось возвращение обители Русской Православной
Церкви1.

Храм Петра и Павла напротив памятника Ф.М. Достоевскому в Тобольске. 2015 г.

– Именно при Владыке Феодосии духовная
жизнь Тобольска стала не контрастировать
со светской, а сливаться с нею, – продолжает Ирина Владимировна. – В сентябре
1988 года мы отмечали 200-летие книгопечатания в Сибири, в городе проходили различные конференции, встречи, в которых участие принимал и архиепископ. Одна из таких
встреч состоялась в педагогическом институте, и, помню, один из тогдашних депутатов,
побывав на ней, пенял мне: «Что ты устроила? Не пединститут, а какая-то духовная семинария!» Но надо было видеть, с каким живым интересом студенты слушали Владыку…
Да, главный храм Сибири – Софийско-Успенский собор был освящён 26 июня

1
Полностью ансамбль практически полностью разрушенного монастыря был передан ТобольскоТюменской епархии в 1992–1994 гг. Юридически Свято-Знаменский Абалакский монастырь был зарегистрирован 22 ноября 1996 г. Устав монастыря был зарегистрирован в 1999 г. – Ред.-сост.

408

Тобольский кафедральный (зимний) собор в честь Покрова Божией Матери

Святая Русь

1994 года Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Алексием II в сослужении
архипастырей и священников. Но первыми иерархами, совершившими там молитву спустя
почти 70 лет после закрытия собора, были
митрополит Волоколамский и Юрьевский
Питирим и архиепископ Омский и Тюменский Феодосий, как раз в дни празднования
200-летия книгопечатания в Сибири. По их
просьбе мы открыли собор, там было пусто,
мусор какой-то валяется, постелили травы,
собралось немало тоболяков…
12 сентября 1889 года, в день празднования
200-летия книгопечатания в Сибири, Владыка Феодосий совершил богослужение в храме преподобной Марии Египетской в Абалаке…
К своему стыду, я там до этого ни разу
не была, меня туда пригласил за какое-то
время до праздника Владыка. Идём по разрушенному монастырю, заходим в храм Марии
Египетской – грязь, мусор, в углу стоит гроб
с наваленными туда костями, наверх (храм
двухэтажный) подняться нельзя – лестницы
разрушены… Идём дальше, в одном из зданий – коррекционная школа для детей с задержкой развития, и Владыка крайне обеспокоенно спрашивал, где эти дети потом будут
учиться (здесь предполагалось устроить монашеский корпус)…
Конечно, к началу праздника территорию
монастыря более-менее прибрали, навели порядок и в храме, соорудили лестницы-времянки,
застелили домашними дорожками, побелили
стены… Владыка приехал из Омска с другими священнослужителями и паломниками на
теплоходе «Механик Калашников», и на следующий день должен был отправиться в Абалакский монастырь. Я приехала туда рано утром,
смотрю на только что побелённую колокольню
и с ужасом вижу на самом верху… надпись из
трёх букв, видимо, сделанную зажжённым факелом. Что-то исправить мы уже не успевали,
а помимо Владыки в Абалак приехали и фольклорные коллективы, и вообще многие гости
праздника, также подошли местные жители – это несколько сотен людей…

Владыка, конечно же, надпись заметил,
ничего сразу не сказал, но у всех нас было гнетущее настроение… Архипастырь поднялся на
второй этаж и обратился к собравшимся с проповедью, многие, конечно, остались на улице, но
слышно было каждое слово, так как была организована трансляция. С первых же его слов нам
стало легче, а он говорил о том, что мы здесь
собрались для того, чтобы начала уходить из
общества вот эта темнота, чтобы положить
начало приобретению духовных ориентиров,
что жизнь приносит испытания, преодолеть
которые можно лишь укрепившись нравственной чистотой и облекшись в правду…
Все слушали его проповедь затаив дыхание. Так 200-летие книгопечатания в Сибири и фольклорный фестиваль приобретали
новое звучание…
И ещё одно событие, связанное с Владыкой, – Рождество 1990 года… Тогда ещё «полулегальный праздник». Но мы тогда провели
празднование Рождества в здании Тобольского
драматического театра, собрались семинаристы, священнослужители, обычные жители
города, куда при содействии Владыки приехали замечательные регентские хоры, фольклорные коллективы…
…19 января 1990 года после божественной литургии в Покровском соборе Тобольского кремля архиепископ
Омский и Тюменский Феодосий прошёл
Крестным ходом по нижнему посаду города до Иртыша. Совершил каждение полыньи-иордани, трижды освятил большим
напрестольным крестом воду Иртыша…
Это было первым открытым для народа водосвятием спустя десятилетия…
А через несколько дней вышло постановление Священного Синода «О восстановлении Тобольско-Тюменской епархии
и о присвоении Архиепископу Феодосию
титула “Омский и Тарский”»1.
Говорят, что скорбь Владыки была велика, именно из-за переживаний, связанных с расставанием с Тобольском, он был

1
Постановление Священного Синода от 24 января 1990 г. // Ом.-Тюмен. епарх. ведомости. 1990.
Февр./март (вып. 2). С. 1.

410

Юрий Перминов. Духоносный наставник

Абалакский Знаменский монастырь

госпитализирован, а осенью того же года
он перенёс тяжёлую операцию.
Со смирением и верой в промысел
Божий Владыка это принял, пережил и,
проявляя мужество, сосредоточил все
свои силы на благоустроении Омской
епархии…
…Незадолго до своего архипастырского расставания с Тюменской областью
Владыка Феодосий обратился с Рождественским посланием «Боголюбивым и
благословенным пастырям, монашествующим и мирянам Омско-Тарской епархии», в котором, в частности, были такие
слова:
«…Чем же мы, на закате 20-го века от
Рождества Христова можем послужить нашему Господу? Нашей жертвенной Любовью.
Нужно возлюбить Господа всем сердцем, всей
душой, всем помышлением и ближнего свое-

го, как самого себя. По милости Божией мы
вступаем в 1990 год по Рождестве Христовом.
Для Омско-Тарской епархии это особый год,
в который предстоит отпраздновать после Пасхи 370-летие Тобольской епархии и
23 июня – 275-летие со дня блаженной кончины святителя Иоанна митр. Тобольского
и всея Сибири Чудотворца. В святой Софии
Тобольской, в Абалацком монастыре, в Тобольском замке и во многих строящихся и
реставрируемых храмах тружеников Божиих
ожидают спасительные труды во Славу Божию и Его Пречистой Матери, во благо нашей Православной Церкви. Многоразличным
стало служение Церкви в делах милосердия,
воспитания и просвещения. Во многих общинах церковных организованы сестричества
милосердия, члены которых бескорыстно
служат несчастным людям – болящим, бедным, сиротам. Это самые лучшие дары как
людям, так и Христу Богомладенцу. Он ждёт

411

Святая Русь

нашего сострадания к ближним, ко всем скорбящим, обездоленным, отчаявшимся от неправд и злобы человеческой. В уходящем году
было много благословенных встреч священнослужителей с детьми, школьниками, студентами, педагогами, заключёнными, было
много выступлений церковных хоров в домах
культуры. Всё это сделано, чтобы более и более прославлялось имя Божие на земле. Но ещё
во многих городах и районных центрах Омско-Тюменской епархии православные люди не
имеют у себя храма или молитвенного дома,
просят об открытии прихода, а за недостаточностью священников в епархии остаются
без пастырей духовных. Благодарение Богу,
что Он, взирая на крайнюю нашу нужду в священниках, послал нам великое утешение через
возрождение первого духовного очага просвещения в Сибири – Тобольской Духовной Семинарии. Кругом, на необъятных просторах нашей епархии, жизнь духовная пробуждается,
видны благословенные плоды преображения
нашего общества. Это вселяет в нас твёрдую
веру, что и наступивший Новый 1990-й год
будет годом благодатным и мирным для нашего трудолюбивого народа, для Православной
Церкви. Мы горячо молимся о прекращении
междоусобных распрей, стихийных бедствий
в нашем Отечестве и во всём мире.

Всечестнии отцы, братья и сестры! Сердечно поздравляем Вас с праздником Рождества Христова! Призываю на Вас, на Ваши
домы и семьи, на всех людей Божие благословение и желаю всем обильной помощи Божией,
счастья, духа, страха Божия и Бог мира и
любви да пребудет с нами. Аминь.
С любовью во Христе смиренный
ФЕОДОСИЙ.
Архиепископ Омский и Тюменский.
Рождество Христово. Омск. 1990 год».
В этом послании, мне кажется, весь
Владыка, и добавить что-то ещё к его необычайной личности трудно…
За минувшие годы многое судил Господь сделать и пережить митрополиту
Феодосию1. Однако во всех жизненных
испытаниях он всегда являл пример верности Святой Церкви.
Многие и сейчас всё ещё ищут, на что
опереться, им кажется: то, что было опорой в их жизни раньше, по сей день лежит в обломках…
Отче, Сыне и Душе Святой! Просвети
нас светом Твоим, нас, омрачённых нерадением о своём спасении…

Уже завершалась предпечатная подготовка этой книги, когда 28 мая 2016 года пришло
горькое известие о кончине Святейшего Владыки Феодосия…
Более трёх лет он был прикован к постели, тем не менее окружающих поражала его сила
духа и воли, с которой он преодолевал тяжёлый недуг.
Упокой, Господи, душу русского архипастыря, так вдохновенно воспевшего Тебя в своих благодарственных молитвах! Да будет же ушедший Владыка заступником нашим перед Божьим
судом…

Возведён в сан митрополита 23 февраля 1997 г.

Единица
хранения

Общество художников
и любителей изящных
искусств Степного края
К 100-летию объединения омских меценатов

Ирина Девятьярова

2016 году исполняется 100 лет со
дня
официального учреждения в Омске
Общества художников и
любителей изящных искусств Степного края. Его
деятельность, проходившая во время революций
и войн, восхищает энтузиазмом и подвижничеством
сибирских благотворителей. Отчёт Общества – бесценный документ, хранящийся в Государственном
историческом архиве Омской области.
Он раскрывает имена участников объединения и демонстрирует результаты их
энергичной работы, коренным образом
изменившие культурную жизнь города1.
Из отчёта Общества известно, что
его история начинается значительно
раньше, ещё в начале 1900-х годов, когда
местные художники из числа преподавателей учебных заведений города собирались на квартирах. Подготовленная ими
первая выставка с участием И.В. Волкова,
В.А. Коневой, А.С. Михайлова, Н.К. Молочникова и Г.Г. Платонова открылась
в 1907 году. Знаменательно, что её раз-

вернули в музее ЗападноСибирского отдела Русского
Императорского
Географического общества
(ЗСОИРГО), давно поддерживавшего культурные
начинания омской интеллигенции. Большая роль в
консолидации творческих
сил Омска принадлежит
союзу томских художников, где по инициативе
Г.Н. Потанина было создано Общество
любителей художеств (1909–1918). На
деятельность этого первого художественного объединения в Западной Сибири
равнялись омичи. О наличии в Омске
творческих сил свидетельствовали и последующие выставки, организованные
в 1909, 1911 и 1913 годах. Открывшаяся в Торговом корпусе в конце марта
1915
года выставка, устроенная Управлением землеустройства и земледелия и
Акмолинским Временным комитетом помощи призванным на войну чинам ведомства, явилась очередным свидетельством
наличия в городе плодотворно работающих художников, а также любителей и
владельцев художественных коллекций.

Ирина Девятьярова. Общество художников и любителей изящных искусств Степного края

Экспозицию впервые составили произведения одиннадцати авторов – «разнообразный материал высокой художественной ценности от шумных городов Китая
до тихого захолустного Змеиногорска»2.
Более 60 работ представил на выставке
прибывший по делам службы инженер
В.Н. Бутузов. Впервые экспонировались
произведения из частных коллекций известного исследователя лесов Сибири,
деятельного члена ЗСОИРГО П.Ю. Арндта, семьи крупного омского коммерсанта С.Х. Рандрупа, ряда других владельцев,
имена которых в каталоге даны инициалами. Участие местных коллекционеров
обогащало экспозицию, позволяло знакомить омского зрителя с оригинальными
произведениями русских и зарубежных
художников, развивало у публики вкус к
собирательству. Участниками выставки
вновь был поднят вопрос об организации
Общества художников, задачи которого –
оказание материальной и нравственной
поддержки художникам и скульпторам,
устройство лекций о прикладном искусстве, организация выставки картин и пр.3
Результаты усилий единомышленников проявили себя уже в первой половине 1916 года. Предварительные обсуждения местных художников и любителей
изящных искусств, решивших объединить свои силы, были выражены в ходатайстве заместителя председателя Омской судебной палаты В.В. Едличко перед
акмолинским губернатором об устройстве 30 апреля собрания учредителей для
обсуждения проекта устава: «В течение
последних двух лет местными художниками, при деятельном участии любителей
художеств, устраивались под председательством В.В. Барышевцева выставки
картин. Ныне указанные лица желают
основать общество любителей художеств
Степного края…»4

В апреле 1916 года в дни работы выставки, организованной Акмолинско-Семипалатинским управлением земледелия,
в его помещении на Тобольской улице (современный адрес: ул. Орджоникидзе, 4)
состоялись собрания с приглашением учредителей нового Общества, а также всех желающих и сочувствующих. Зарегистрированный акмолинским губернатором 23 мая
1916 г., устав Общества ставил следующие
цели: 1) объединение художников Степного края и любителей изящных искусств
на почве художественных интересов;
2) устройство художественно-промышленной школы; 3) распространение художественных идей в широкой публике путём
организации постоянных и передвижных
выставок, публичных заседаний Общества
с чтением докладов по художественным
вопросам, лекций об искусстве и художественных изданий; 4) изучение художественного творчества местного населения, охрана памятников художественной
старины и устройство экскурсий в этих
целях; 5) устройство художественно-промышленного музея с библиотекою по отрасли художеств и искусства; 6) оказание
материальной помощи нуждающимся
художникам и ученикам художественной
школы путём устройства ссудо-сберегательной кассы5. В начале июля выбрали
правление, куда вошли начальник Акмолинского управления земледелия и государственных имуществ В.В. Барышевцев,
художники И.В. Волков, В.Ф. ФранцкевичИванова и А.Н. Клементьев, заведующий
лесными складами Переселенческого
управления Б.В. Трувеллер и Ю. Арндт.
Председателем был избран В.В. Едличко.
Успешно проходила запись в члены Общества. От художников взамен членского
взноса (5 рублей) принимались их работы
для будущего музея. Наиболее крупные
пожертвования в фонд художественно-

Омский вестник. 1915. 7 апреля.
Среди художников // Омский вестник. 1915. 1 октября.
4
Отчёт. Л. 15.
5
Отчёт. Л. 1.
2

Отчёт Общества художников и любителей изящных искусств Степного края с 4/VI 1916 г. по
4/VI 1918 г. [Сост. Б.В. Трувеллер] // Государственный исторический архив Омской области. Ф. 1075.
Оп. 1. Д. 37. Л. 1–18. Далее: Отчёт.
1

414

415

единица хранения

В.В. Едличко, старший председатель Омской
судебной палаты. Собиратель, меценат.
Фрагмент фотографии. 1910-е гг. ОГИК музей

промышленной школы (далее – Худпром)
поступили от В.В. Едличко, В.В. Барышевцева и С.А. Ковлера. Поддерживая омичей, самый большой дар – 500 рублей –
сделал щедрый меценат тюменский купец
А.И. Текутьев. Воодушевление и подъём,
царившие на заседаниях, вселяли надежду
на то, что Худпром может открыться уже в
конце года.
Первые собрания Общества проходили в здании Судебной палаты, в новом,
недавно отстроенном краснокирпичном
доме на углу Томской и Учебной улиц.
Выбор помещения объяснялся просто:
в нём служил, занимая должность заместителя председателя Судебной палаты,
В.В. Едличко – меценат и собиратель произведений искусства. В Общество входило
6
7

70 человек – состоятельные и известные
в городе люди, принадлежавшие к различным социальным группам и профессиональным отрядам интеллигенции.
Среди них – начальник военно-топографического отдела Н.Д. Павлов, председатель
окружного суда М.А. Подгоричани-Петрович, управляющий контрольной палатой
Т.Ф. Николаев, управляющий Сибирским
банком А.А. Скороходов, присяжные поверенные А.С. Спасский и С.Л. Окулич-Казаринов, маклер омской биржи А.Г. Франк,
счетовод акцизного управления Ф.Д. Васин, врачи С.А. Ковлер, Ф.С.
Отрошкевич, Н.И. Чуловский, Г.Г. Варман,
Н.А. Гогниев, Е.В. Архангельская, литераторы Н.В. Феоктистов, А.Е. Новосёлов,
И.Н. Скрыпченко, педагоги А.Н. Седельников, О.Я. Хворинова, Н.Г. Яцкина, художники И.В. Волков, А.Н. Клементьев,
И.К. Куртуков, Н.П. Молочников и др.
В конце 1916 – начале 1917 года в Общественном собрании стали устраивать
художественные вечера-понедельники,
приобщавшие широкий круг омичей к
художественной культуре6. За зиму было
устроено десять таких вечеров. Они собирали художников и тех, кто заинтересованно наблюдал за работой рисовальщиков и мог «наглядно изучать, кто лучше
из них схватывает сходство и каким путём
этого добивается»7. Модель одевали в какой-нибудь национальный костюм, освещали рефлектором и рисовали в течение
трёх часов углём, карандашом, красками;
занимались лепкой. Во время сеансов звучала музыка, исполняемая местными музыкантами – пианистами и скрипачами.
Расходы по организации вечеров в большинстве случаев оплачивались председателем Общества В.В. Едличко. Портреты
поступали в собственность Общества для
продажи в фонд школы имени Врубеля
и отбирались для будущей выставки. Исполненные на вечерах рисунки оказались
позднее в музее ЗСОИРГО, в 1920 году их

Восточная коллекция В.В. Едличко в музее
омского Худпрома. Фотография. 1910-е гг.
Омский музей изобразительных искусств
им. М.А. Врубеля

Комната в восточном стиле в доме В.В. Едличко.
Фотография. 1910-е гг. ОГИК музей

Отчёт. Л. 6.
Там же.

416

Комната в доме В.В. Едличко. Фотография. 1910-е гг. ОГИК музей

единица хранения

передали в музей вновь образованного
Худпрома, затем в Западно-Сибирский
краевой музей. Сейчас они хранятся в
ОГИК музее8. Профессионализмом отмечены листы Н.К. Молочникова «Девушка в русском народном костюме» (1916),
«Украинка» (1917) и «Портрет неизвестной», экспрессивной манерой – рисунок
«Шаман» Б.В. Трувеллера. Выразительны
некоторые графические портреты, авторство которых пока установить не удалось.
Главная и несомненная заслуга членов
Общества – организация художественных
курсов, директором которых стал преподаватель рисования в Кадетском корпусе
петроградский художник А.Н. Клементьев. Курсы можно назвать первым шагом
на пути создания Худпрома. С декабря
1916 года занятия с учениками, разделёнными на три группы, проходили в Ильинском женском начальном училище четыре раза в неделю. Желающие заниматься
проходили экзамен, представив рисунок
орнамента. В младшей группе давались
сведения по первоначальной технике карандашом и кистью, началам перспективы,
рисованию бытовых предметов и несложного орнамента; в средней группе – орнамент углём, карандашом, тушью и акварелью, композиция и стилизация, части тела
и маски; в старшей группе – понятия об анатомии, изучении мускулов головы, рисунок
и живопись с живой натуры. Занятия по
лепке (руководитель – чешский скульптор
из числа военнопленных В.Ф. Винклер)
включали изучение орнаментов, понятие
о барельефе и горельефе, лепку головы и
масок. И.К. Куртуков по воскресным дням
преподавал живопись9. На курсах начинали свои первые шаги в профессиональном
образовании будущий народный художник

Узбекистана В.И.
Уфимцев и иллюстратор детской книги В.А. Тронов. Советская
власть, установившаяся в Омске в ноябре
1917 года, не помешала образовательному
процессу, и весной 1918 года учебный год
завершился выставкой работ учеников.
Однако на этом курсы прекратили своё существование.
Яркие воспоминания у омичей оставил
вечер художников, организованный 9 февраля 1917 года в пользу школы имени Врубеля и бесплатных воскресных курсов при
ней с отчислением 10% с чистого сбора в
помощь землякам-военнопленным. Вечер
привлёк не только художников и любителей, но и широкую состоятельную публику.
Программа вечера включала: «1. Шествие
народов из царства зла к свету. 2. Цветочный рынок в Афинах (живая картина).
3. Деревенская масленица. 4. Бой цветов
и серпантин. 5. Розыгрыш произведений
искусства»10. В зале собрания, декорированном в виде таинственных болотных зарослей с лабиринтами, разместили уголок
нимф и хижину рыбака. Особый интерес
зрителей вызывал Пан, исполненный «по
Врубелю» скульптором В.Ф. Винклером. На
сцене разворачивалось эффектное представление, – словом, всё было устроено в
расчёте на широкую зрительскую аудиторию и её щедрость. Проданные билеты,
розыгрыши и лотерея дали большую прибыль – 2476 рублей 95 копеек. Деньги зачислили в фонд школы имени Врубеля,
открытый в Государственном банке. От
вечера остались для будущего музея пейзаж И.К. Куртукова и скульптура «Пан»
В.Ф. Винклера11.
С первых дней своего существования
Общество проявляло заботу о формировании научной библиотеки и музея. Пред-

8
О них см.: Ерёменко, Т.В. Из истории художественной жизни Омска 1900–1910 гг. // Науч. конф.
памяти Н.М. Ядринцева (29–30 октября 1992 г.). Секция: История культуры Сибири – опыт, традиции,
проблемы развития: [тез. докл. конф.] / Ом. гос. ун-т [и др. ; редкол.: П.П. Вибе и др.]. Омск: [б. и.],
1992. С. 62–65.
9
Отчёт. Л. 8–13.
10
Омский вестник. 1917. 9 февраля; Программа вечера художников, устроенного в пользу школы
имени Врубеля в г. Омске 9 февраля 1917 г. ОГИК музей. ОМК-7788 № 6.
11
Отчёт. Л. 7.

418

Утро в лесу. Ю.Ю. Клевер. Холст, масло. Омский музей изобразительных
искусств им. М.А. Врубеля. Ранее – в собрании В.В. Едличко, Омск

Бегущий олень. Кристоф Фратен.
Середина XIX в. Бронза, патинирование.
Омский музей изобразительных искусств
им. М.А. Врубеля. Ранее – в собрании
В.В. Едличко, Омск

Ваза. Императорский стекольный завод.
1830-е гг. Стекло. Омский музей
изобразительных искусств им. М.А. Врубеля.
Ранее – в собрании В.В. Едличко, Омск

единица хранения

полагалось в собрании музея представить
хотя бы по одной, но лучшей картине каждого художника, члена Общества: «ведь
эта коллекция – наглядная страница
культурного вклада омских художников
в историю просвещения Омска», – писал в отчёте Б.В. Трувелер12. В.В. Едличко пожертвовал для будущего музея
художественные предметы своей коллекции – живопись и произведения декоративно-прикладного искусства восточных
мастеров. Первые книги для библиотеки
подарили также В.В. Едличко и А.М. Рандруп, жена владельца омского плугостроительного завода С.Х. Рандрупа.
Одной из форм деятельности Общества были выставки. Они демонстрировали творческие результаты художников,
выявляли круг владельцев художественных ценностей, помогали увеличивать денежный фонд будущего Худпрома. В первой выставке, открытой Обществом в
октябре 1916 года, наряду с местными
художниками участвовали и томичи. Среди омских авторов экспонентами выставки стали не только профессионалы, но
и художники-любители Б.В. Трувеллер,
Е.Н. Иващенко, а также владельцы частных коллекций – С.А. Ковлер, В.В. Едличко, А.М. Рандруп, представившие на выставке картины, гравюры и скульптуру из
своих собраний. Писатель А.С. Сорокин
в разделе частных коллекций показал
13 работ В.К. Эттеля из своего собрания.
Нестабильность социально-политической атмосферы в 1917–1918 годы сыграла противоречивую роль в художественной жизни Омска. С одной стороны, она
способствовала притоку в город свежих
творческих сил, которые с воодушевлением включились в работу Общества, с другой – способствовала разрушению сплочённого единства.
Несмотря на революционные события, вторая выставка Общества, откры-

тая осенью 1917 года, прошла с успехом.
В ней приняли участие 17 художников,
которые экспонировали работы разных
видов и жанров, а также владельцы коллекций: В.В. Едличко, М.А. ПодгоричаниПетрович, М.Э. Шестакова, А.М. Рандруп,
А.С.
Сорокин, К.М. Щербакова, «госпожа Кизилерская», «г-н Петров». Печатного каталога не было, но в музее имени
М.А. Врубеля сохранился весьма ценный
машинописный экземпляр13. Красноречива напечатанная литографским способом
обложка каталога с легко прочитываемой
идеей о независимости художника: два рыцаря сошлись в боевой схватке, а над ними
за монастырской стеной среди лилий и винограда пишет образ мадонны художник.
Третья весенняя выставка Общества
стала крупным художественным событием 1919 года, когда Омск стал ненадолго
столицей Белой России. От предыдущих
выставок её экспозиция отличалась, прежде всего, большим числом участников:
51 экспонент представил 400 произведений живописи, графики и декоративноприкладного искусства. Наряду с омскими авторами приняли участие приезжие
художники. В состав выставки вошла открытая на неделю раньше экспозиция работ латышских художников. Новые имена
появились и среди владельцев художественных произведений, благодаря которым экспозиция была обогащена произведениями И.И. Шишкина, Г.И. Гуркина,
Д.Д. Бурлюка, А.Э. Тюлькина, мастеров
западноевропейской школы. Один из залов заняли конкурсные рисунки и эскизы
государственного герба и орденов «Возрождения России» и «Освобождения Сибири». Конкурс, организованный Обществом, был объявлен в феврале 1919 года
в связи с попытками Колчака реформировать внешнюю атрибутику. Авторы эскизов в каталоге не указаны. Известно, что
ни один из представленных рисунков гер-

Ирина Девятьярова. Общество художников и любителей изящных искусств Степного края

Б.В. Трувеллер, учёный-лесовод, организатор
лесопромышленного дела в Сибири.
Собиратель, меценат, художник-любитель.
Учредитель и член правления Общества,
товарищ председателя Общества с января 1919 г.
Фотография из альбома «Первая ЗападноСибирская сельскохозяйственная, лесная и
торгово-промышленная выставка 1911 года»

ба не получил одобрения, а лучшим проектом ордена был признан эскиз художника Г.А. Ильина14.
Успешно выступил на весенней выставке Общества художников А.Н.
Клементьев и ученики его студии Виктор
Уфимцев, Николай Мамонтов, Анатолий
Тычина и др. Обозреватель выставки отмечал в газете «Наша заря» одарённость
подающих надежды студийцев и озабоченно высказывался о необходимости открытия в Омске художественного училища15.
В рамках деятельности Общества зимой 1919 года на заседаниях литературно-

художественного кружка прочитали лекции об искусстве И.Д. Шадр, Б.П. Денике,
Н.М. Тарабукин.
События Гражданской войны существенно повлияли на состав Общества
в 1918–1919 годах. Умер В.В. Едличко,
погиб А.Е. Новосёлов, уехали на восток
В.Ф. Винклер и А.Н. Клементьев. Членами Общества стали несколько человек
из числа вновь прибывших, среди них –
военный инженер управления Омской
железной дороги Е.К. Белевич и такие
видные фигуры, как товарищ председателя судебной палаты, затем председатель
Совета министров Временного Сибирского правительства П.В. Вологодский, врач
В.И.
Ишерский, занимавший на общественном поприще роль руководителя
социал-демократической группы «Единство», затем – учредителя Омского отделения Союза возрождения России.
Оставшиеся во главе с исполняющим
обязанности председателя Общества
Б.В. Трувеллером его немногочисленные, но активные члены не сдали позиций и продолжили работу, планомерно
продвигаясь к поставленной цели – созданию Худпрома имени Врубеля. Прибывший в Омск с лекциями и выставкой
в марте 1919 года Д.Д. Бурлюк во время
своих знаменитых сибирских гастролей
часть дохода от вечеров – «грандиозаров»
предоставил в фонд будущего Худпрома.
Думается, убедили в этом «отца российского футуризма» местные художники и
любители искусства, и прежде всего его
добрый знакомый по Уфе В.И. Ишерский.
«Почтите память Врубеля. Ознакомьтесь
с душой века – футуризмом», – призывал
омичей анонс «грандиозно-экстраординарных лекций-вечеров» Бурлюка в газете «Наша заря» (1919, 4 марта).
В июле 1919 года на совещании представителей Общества и учебного отдела

Отчёт. Л. 2.
13
Общество художников и любителей изящных искусств Степного края. Осенняя выставка. [Машинописный экземпляр каталога]. Омск, 1917.

14
См.: Девятьярова, И.Г. Глеб Ильин – художник колчаковских проектов // Первые Ядринцевские чтения: материалы Всеросс. науч.-практ. конф., посв.170-летию со дня рождения Н.М. Ядринцева.
Омск: ОГИК музей, 2012. С. 38–40.
15
Наша заря. 1919. 12 июня.

420

421

единица хранения

Министерства торговли и промышленности было принято решение об открытии
Худпрома и музея в октябре16. Но время
распорядилось иначе. Осенью 1919 года
колчаковская армия и ведомства Белой
столицы отступили на восток. С ними ушли
и многие представители Общества, активные созидатели художественной культуры
в Омске. Согласно требованиям новой
идеологии в советском Омске они оказались забытыми на долгие десятилетия.
Первенство в этом списке замечательных деятелей сибирской культуры
занимает действительный тайный советник Вячеслав Вячеславович Едличко
(1857–1919), известный в Сибири собиратель произведений искусства и меценат17.
Выпускник юридического факультета Петербургского университета, В.В. Едличко
учился в прославленном учебном заведении в те же годы, что и М.А. Врубель. Не
исключена возможность их знакомства.
В Омск В.В. Едличко приехал в 1912 году
после службы в Симбирске, Перми, Ташкенте, Ашхабаде. Вполне вероятно, что
именно Вячеславу Вячеславовичу принадлежит идея создания в 1912 году в Омске художественного объединения имени
М.А. Врубеля, которое через четыре года
выросло в возглавляемое им Общество.
Учредитель Общества, председатель его
правления, он финансировал его деятельность и завещал своё собрание городу.
Цельностью темы отличалась коллекция
произведений декоративно-прикладного восточного искусства, основу которой
В.В. Едличко заложил во время службы в
Ташкенте и Ашхабаде. Каталог выставки
Общества 1917 года даёт о ней некоторое
представление: «198. Азиатские ручной
работы вышивки шёлком; 199. Столик
самаркандской работы. 200. Персидской
работы павлин. 201. Кокандской работы

кумганы. 202. Бронза»18. Архивные фотографии помогли обнаружить в фондохранилищах музея имени М.А. Врубеля и
ОГИК музея художественные предметы
из собрания мецената.
После революционных событий в марте 1917 года В.В. Едличко был арестован
вместе с генерал-губернатором Степного
края Н.А. Сухомлиновым и другими «начальствующими лицами» и отправлен в
Петроград. Министра юстиции Временного правительства А.Ф. Керенского извещали в военной телеграмме: «Вреднейшая,
крупная по местным условиям фигура
реакции... Человек большой активности,
объективно опасен в переходные моменты установления нового строя... Арест
вызван прямыми требованиями государственной безопасности»19. При А.Ф. Керенском началось разрушение прежней
судебной системы, и судебные деятели
массами удалялись со службы без всяких
объяснений, иногда на основании телеграммы какого-нибудь присяжного поверенного. Так произошло и с В.В. Едличко.
Приказом Временного правительства он
был уволен с должности старшего председателя Омской судебной палаты. В июне
ему разрешено было вернуться в Омск.
Отстранённый от службы, В.В. Едличко продолжает заниматься общественной
работой: участвует в деятельности Общества Красного Креста, археологической
комиссии ЗСОРГО и по-прежнему возглавляет Общество. Но социально-политические условия тех дней были неблагоприятными для занятий искусством. В мае
1918 года Едличко составляет для Общества письмо, в котором пишет: «…если
Обществу удастся добиться, чтобы для музея Общества было отведено помещение
бывшего дома Акмолинского губернатора
(находился близ Успенского собора; не со-

Русская армия. 1919. 4 июля.
О нём см.: Девятьярова, И.Г. Художественная коллекция В.В. Едличко в омских музеях //
Известия Омского государственного историко-краеведческого музея. 2014. № 19. С. 160–164.
18
Общество художников и любителей изящных искусств Степного края. Осенняя выставка.
[Машинописный экземпляр каталога]. Омск, 1917. С. 12.
19
ГИАОО. Ф. 661. Оп. 1. Д. 44. Л. 14.
16
17

422

Плакат Третьей весенней выставки Общества
художников. 1919 г. Омский областной музей
изобразительных искусств им. М.А. Врубеля

Третья весенняя выставка
Общества художников
и любителей изящных
искусств Степного края.
Каталог. Омск, 1919.
Обложка. Иркутский
художественный музей
им. В.П. Сукачёва

Общество художников
и любителей изящных
искусств Степного края.
Осенняя выставка 1917
года. Каталог. Омск, 1917.
Обложка. Омский музей
изобразительных искусств
им. М.А. Врубеля

колонтитул

хранился), мною будут переданы этому музею по особому списку те картины и предметы искусства, художества и древности,
которые я в течение своей жизни собирал
в России, Туркестане и Сибири, за исключением незначительного количества, составляющего мою личную и семейную
ценность»20. Однако, к осени 1918 года в
Белом Омске, каждый день принимавшем
тысячи беженцев и эвакуированные ведомства, при острейшем дефиците жилья
решить вопрос со зданием в городе было
невозможно. Не дожидаясь исполнения
поставленного им условия и чувствуя, что
здоровье оставляет его, Едличко передает
Обществу свою коллекцию, которая с этого времени и до начала 1920 г. хранилась в
музее Географического общества (списки
не обнаружены).
В январе 1919 года В.В. Едличко
умер. Редактор газеты «Сибирская речь»
А.И. Булдеев писал в некрологе: «Вчера
похоронили Вячеслава Вячеславовича
Едличко, скончавшегося после тяжкой
продолжительной болезни. Мысль как-то
не мирится с тем, что В.В., этот неутомимый, постоянно полный энергии человек
умер. Всю свою жизнь он провёл на службе по судебному ведомству. Последнее
время он был старшим председателем
Омской судебной палаты. На этом посту
В.В. встретил революцию, которая не
пощадила его и выбросила за борт привычной служебной деятельности. Можно безошибочно сказать, что В.В. был
смят и раздавлен революцией. Я говорю
не о том, что В.В., человек старой государственной школы, был насильственно
лишён возможности отдавать всего себя
любимой службе, которая для него была
почти личным делом, до такой степени
он сросся с ней всем своим существом.

Нет, я разумею чисто общественную и политическую сторону всей нашей смуты,
которая разрушением всех ценностей –
духовных, культурных и материальных –
загнала всех русских людей в душный
склеп, где можно было лишь умирать, а
не жить»21.
Собравшись через месяц после кончины своего руководителя на очередное
заседание, члены Общества выбрали комиссию для выработки проекта художественно-промышленной школы имени
М.А. Врубеля, которую предполагалось
устроить осенью текущего, 1919 года22. Во
вновь созданном художественном музее
решили поместить портрет В.В. Едличко
для увековечения его памяти.
Крупной фигурой в истории Общества был главноуправляющий государственными имуществами по Акмолинской
и Семипалатинской областям Степного
края действительный статский советник
Василий Васильевич Барышевцев (1855–
1936) – учёный, лесовод, педагог, общественный деятель, член и почётный член
Западно-Сибирского отдела Русского Географического общества23. В 1918 году с
установлением в Омске советской власти
В.В. Барышевцева уволили со службы. Но
летом того же года Временное Сибирское
правительство призвало его вернуться
к прежним обязанностям начальника
управления земледелия, и вскоре он был
назначен вторым товарищем министра.
В октябре 1919 года Барышевцев был
эвакуирован в Иркутск, где в 1920 году
его арестовали, но вскоре отпустили с
правом занимать должности в советских
учреждениях. В.В. Барышевцев вернулся в Омск. Читал курс истории искусств
в музыкальном техникуме, в Сибирской
академии состоял членом лесного кружка

Отчёт. Л. 16–17.
Булдеев, А.И. В.В. Едличко // Сибирская речь. 1919. 11 (24) января.
22
В Обществе художников и любителей изящных искусств // Сибирская речь. 1919. 25 (12) февраля.
23
О нём см.: «...Хвалил их за красоту». Из воспоминаний В.В. Барышевцева. Вступительная статья
и подготовка текста к публикации И.В. Спириной // Известия ОГИК музея. 1999, № 7. С. 329–333; Спирина, И.В. Преподаватели Худпрома (В.В. Барышевцев, А.М. Монбланов, К.П. Трофимов) // Известия
ОГИК музея. 2001. № 9. С. 214–217.

М.А. Подгоричани-Петрович, председатель
Омского окружного суда. Член Общества.
1910-е гг. Фотография. Архив Б.С. Каплана,
Москва

Портрет П. А. Ширинского-Шихматова.
К.К. Каневский. 1861. Холст, масло.
Омский музей изобразительных искусств
имени М.А. Врубеля. Ранее – в собрании
М.А. Подгоричани-Петровича, Омск

20
21

424

С.А. Ковлер. Врач. Собиратель, меценат,
художник-любитель. Учредитель Общества,
член экспертной комиссии. Фрагмент
фотографии. Частное собрание, Омск

единица хранения

и в звании доцента преподавал дендрологию. В 1921 году он пришёл на работу
во вновь созданный Худпром, в котором
вёл историю искусств, естествознание,
а также предмет, характерный для того
времени, – историю и социологию художественной формы. Из «Воспоминаний»
живописца К.П. Белова: «Этот на вид невзрачный старичок был министром лесоводства в царское время, объехал всю
Европу. Большой знаток живописи; скульптуры и архитектуры. Слушали мы его с
удовольствием. Он иногда забывался. Например, говорит о плачущем грибке – разрушителе подвалов и погребов. Вдруг он
уже в Риме, на куполе Святого Петра. Сидели мы вокруг него за столом, наш курс
был – всего двенадцать человек. Он обнимал по очереди то одного, то другого:
“Если вы будете в Италии, непременно
зайдите туда-то”, – и так он переберёт все
страны. Человек с университетским образованием, имеет много изданных трудов.
Знал иностранные языки. В то время ему
было лет 75. Он был знаком с Головиным,
Коровиным, Шаляпиным и другими видными деятелями искусства и культуры.
Сам занимался живописью. В молодости
хотел поступить в Академию, но раздумал. Как он говорил: “Большим художником я не стал бы, а посредственным не
захотел”»24.
Один из энтузиастов Общества –
преподаватель рисования в Кадетском
корпусе Алексей Николаевич Клементьев (1872–1946), приехавший в Омск из
Петрограда по направлению Военного
ведомства в 1914 году25. Отличавшийся
высокой культурой и образованностью,
он совершенствовал своё художественное мастерство сначала в мастерской
И.Е. Репина в Петербурге, затем в Мюнхенской академии А. Ашбэ, в мастерских
Ш. Холлоши в Венгрии, Ф. Кормона в

Париже. Уже с 1902 года он представлял
свои работы на выставках, стал постоянным участником академической выставки в Петербурге, работал графиком
в издательстве «Нива» Маркса, был главным рисовальщиком фирмы Голике и
Вильборга. В Омске Клементьев прожил
только пять лет, но для развития местной
культуры эти годы были весьма плодотворными. Учредитель и член правления
Общества, он возглавил художественные
курсы, где преподавал живопись.
После падения первой советской
власти от Клементьева, активно с ней
сотрудничавшего, отвернулись многие
прежние его единомышленники, и в ноябре 1918 года с утверждением власти адмирала Колчака он вынужден был уйти из
состава Общества. Поскольку рисовальные курсы прекратили работу, он открыл
студию, которая находилась в его квартире в здании Кадетского корпуса. В студии
учились бывшие ученики рисовальных
курсов, и среди них Виктор Уфимцев, Николай Мамонтов, Борис Тронов, Евгений
Клементьев, сын педагога. Уроки Репина
и зарубежных педагогов, опыт иллюстратора и плакатиста помогали Алексею Николаевичу делать занятия с молодёжью
полными ярких впечатлений, увлекательными и полезными. Летом 1919 года вместе с эвакуированным Кадетским корпусом Клементьев покинул Омск.
Прочно связал своё имя с Омском
Сергей Александрович Ковлер (1882–
1960) – сын крупного омского дельца
Аарона Ковлера, владевшего мукомольной мельницей и солодовенным заводом, зять известной предпринимательницы М.А. Шаниной26. Единственный из
большой семьи, Сергей Ковлер получил
высшее образование, к тому же за рубежом – в Германии. В студенческие годы
раскрылись художественные склонности

Мальчики, пускающие на море парусную модель. А. Торслоф. Холст, масло. 141х81.
Омский музей изобразительных искусств им. М.А. Врубеля

Белов, К.П. О моей жизни. Омск, 2005. С. 84.
Девятьярова, И.Г. Кадетский корпус, квартира 13 // Омская старина. Омск, 1994. № 2. С. 36–47.
26
См.: Девятьярова, И. Замечательный собиратель // Омская муза. 1977. № 11–12; Бродский, И.Е.,
Ястребов, В.К., Шпынов, С.Н. Ковлеры – Шанины: вклад в культуру Омска. Омск, 2008.
24
25

426

Венеция. Канал. А. Брунетто. Конец XIX в. Бумага,
акварель. Омский музей изобразительных искусств
им. М.А. Врубеля

единица хранения

М.Э. Шестакова-Липгарт после ареста. Омск.
1921 г., февраль. Фотография из следственного
дела М.Э. Шестаковой-Липгарт.
Архив Н.Н. Весниной, Санкт-Петербург

юноши, чему, безусловно, способствовала возможность видеть подлинные произведения искусства в музеях Дрездена,
Мюнхена, Берлина. Именно в Германии
Ковлер увлёкся собирательством, а его
любимой темой стал Восток. В 1912 году
он окончил медицинский факультет Иенского университета со званием доктора
медицинских наук и вернулся в Омск.
Здесь его приняли в свою среду единомышленники – представители омской
интеллигенции, одержимые страстным
желанием оживить культурную жизнь города, создать в нём музей и художественное училище. В Обществе С.А. Ковлера
избрали членом правления и председателем экспертной комиссии. Художник-любитель, Ковлер экспонировал свои этюды
и копии, а также произведения собственной коллекции – гравюры и акварели.

Привлекала Ковлера и исследовательская работа. В 1918 году на берегу Иртыша, недалеко от Омска, он открыл одну из
крупнейших в Сибири стоянок древнего
человека. Заметный след оставил Ковлер
и в жизни Географического общества,
выступая на его заседаниях с научными
докладами и принимая горячее участие
в создании Архива войны и отдела охраны памятников старины Сибири. А когда
осенью 1920-го года открылся Худпром,
Сергей Александрович подарил в его музей 100 предметов декоративно-прикладного искусства, живописные и графические произведения мастеров Таиланда,
Индонезии, Японии (сейчас они хранятся в музее имени М.А. Врубеля и ОГИК
музее). Всецело поглощённый медицинской практикой, Сергей Александрович
продолжал увлечённо собирать произведения искусства, подружившись на почве
любви к прекрасному с омскими врачами
М.А. Плисецким и А.И. Фогелем. Часто
бывал Ковлер и в краевом музее, где в
1924 году открылся художественный отдел. Здесь особенно дорожили мнением
опытного эксперта и знатока искусства.
С.А. Ковлер покинул Омск после войны
и до конца дней жил в Риге. Здесь он помог латвийским коллегам в организации
восточного отдела при музее зарубежного искусства, передав в фонд музея часть
своего собрания. Инструменты китайских и тибетских врачей Ковлер подарил
рижскому музею истории медицины.
Активными экспонентами выставок
Общества была семья Шестаковых27. Согласно каталогам 1916 и 1917 годов, их художественную коллекцию составляли картины И.Е. Репина, А.Н. Новоскольцева,
А.Н. Бенуа, К.П. Степанова, П.И. Пузыревского. Ведущее место занимали в коллекции работы академика живописи, высоко
ценившегося в кругу петербургской знати,
Э.К. Липгарта. И это не случайно, так как
придворный художник Николая II прихо-

27
Веснина (Шестакова), Н.Н., Веснин, С.А. Российские дворянские роды фон Липгарт и Шестаковы: материалы к истории. СПб., 2014.

428

Портрет молодой женщины. (Портрет дочери художника Марии Эрнестовны Липгарт.)
Э.К. Липгарт. 1900-е гг. Холст, масло. 133х101, 5. Государственный Эрмитаж

единица хранения

Встреча Петра I с Людовиком ХV. Э.К. Липгарт. Конец 1890-х – начало 1900-х гг. Холст, масло.
ОГИК музей. Ранее – в собрании М.Э. и Б.В. Шестаковых, Омск

дился отцом Марии Эрнестовне Шестаковой (1891–1921). Выпускница Смольного
института, в начале 1910-х годов она вышла замуж за потомственного дворянина
Владимирской губернии, офицера Бориса
Владимировича Шестакова (1882–1937),
который в 1915 году по делам службы был
направлен в Омск. В Омске Мария Эрнестовна преподавала в музыкальной школе
Омского филармонического общества по
классу фортепиано, активно участвовала
в работе Общества. В конце 1919 года супруги Шестаковы официально развелись.
О Б.В. Шестакове, служившем в армии
Колчака в чине полковника, известно, что
в советское время его неоднократно арестовывали. В 1930-е годы он жил в Игарке,
где работал уполномоченным горсовета.
Арестован в августе 1937 года, расстрелян
в декабре этого же года в Красноярске
(реабилитирован в 1956 году).
Трагична и судьба Марии Эрнестовны. После окончания Гражданской во-

йны она оказалась причастной к деятельности белогвардейской военной
организации «Сибирский крестьянский
союз». После её ареста в ночь с 16 на
17 февраля 1921 года следствие установило, что Шестакова-Липгарт помогала
членам подпольной организации, предоставляя им убежище у себя на квартире.
По приговору Омского ГубЧК она была
расстреляна в мае 1921 года (в 1992 году
реабилитирована). При аресте изъяли
художественную коллекцию – 21 произведение. Семь картин через год вернули, и
они остались у Б.В. Шестакова, свекрови
и детей. Судьба четырнадцати картин до
сих пор неизвестна. Возможно, в их число входит эскиз Э.К. Липгарта «Встреча
Петра I с Людовиком ХV», при невыясненных обстоятельствах поступивший в
ОГИК музей в конце 1970-х годов.
Значительную роль в деятельности
Общества сыграл Борис Владимирович
Трувеллер (1873–1925) – известный в Си-

430

Ирина Девятьярова. Общество художников и любителей изящных искусств Степного края

бири организатор лесопромышленного
дела. В Омск он прибыл в 1902 году из
Москвы. Служил заведующим складами и
управляющим лесопильным заводом Переселенческого управления. В 1911 году
был избран председателем распорядительного комитета Первой Западно-Сибирской сельскохозяйственной, лесной и
торгово-промышленной выставки. Занимая крупные должности и ведя большую
общественную работу, Трувеллер проявил себя в Омске как художник-любитель
и покровитель искусств. Он выступил учредителем, вошёл в правление Общества,
с января 1919 года после смерти В.В. Едличко занял должность товарища председателя Общества. Участвуя в выставках
1916–1917 годов, он проявил себя и как
художник-любитель, и как владелец художественной коллекции. В 1919 году занимался конкурсом на составление проектов российского государственного герба
и орденов «Возрождение России» и «Освобождение Сибири». В 1918 году Борис
Владимирович составил подробный отчёт Общества. В конце 1919 года Трувеллер с семьёй покидает Омск. В 1920 году
он служит начальником лесоэксплуатационного отдела Управления земледелия и
государственных имуществ во Владивостоке. Возможно, Трувеллер не вернулся
бы в Сибирь, но двух его сыновей, студентов Дальневосточного университета и
бывших подпоручиков Андрея и Василия
отправили на запад, предположительно
в Москву28. В Новониколаевске их неожиданно сняли с эшелона и поместили
в тюрьму для выяснения обстоятельств
офицерской службы у белых. Трувеллер
спешит в Новониколаевск, где его с радостью принимают на должность коммерческого директора в синдикат «Сиблес».
Ходатайства об освобождении сыновей,

не принимавших участия в боевых действиях, а лишь окончивших артиллерийское училище, к счастью, были приняты к
сведению. В Новониколаевске Борис Владимирович умер, его семья перебралась в
Москву29.
Помощником Б.В. Трувеллера весной
1919 года выступил Владимир Иванович
Ишерский (1872 или 1874–1937 или 1942).
Выпускник медицинского факультета Казанского университета, он служил в Казани, Петербурге, Оренбурге. В начале
XX века переехал в Омск, где работал
врачом железнодорожной больницы и занимался общественной деятельностью.
В 1906 году был избран в I Государственную думу, где входил в социал-демократическую фракцию. За противоправительственную
деятельность
подвергался
арестам, суду и ссылке. С конца 1917 года
снова жил в Омске, возглавлял местную социал-демократическую группу «Единство».
Был женат на Елизавете Эдуардовне Эзет,
дочери известного омского архитектора
Э.И. Эзета. Во время Гражданской войны
был личным врачом Председателя Совета министров Правительства А.В. Колчака – П.В. Вологодского. По завершению
Гражданской войны Ишерский переехал в
Читу, где работал в институте народного
образования, в 1923 году вместе с институтом – во Владивосток. В 1930-х годах, опасаясь преследований и ареста, вскоре покинул Владивосток. Скончался в 1937 году
(по некоторым данным в 1942 году) в Саратове30. Покидая Омск осенью 1919 года,
картины своей коллекции, и среди них –
два пейзажа Д.Д. Бурлюка «Деревня осенью» и «Деревня весной», он оставил в
музее ЗСОРГО.
Так поступали многие члены Общества. Теплилась надежда, что жизнь наладится и появится возможность воз-

28
Архив УФСБ по Омской области. Личное дело № 538 на бывшего подпоручика Василия Борисовича Трувеллера.
29
О нём см.: Письмо А.Б. Трувеллера (Москва) автору 29 ноября 1977 года; Девятьярова, И.Г. Портреты из имения Петрово // Заветная нить поиска. Рассказы о музее. Омск, 1988. С. 24–31.
30
Девятьярова, И.Г. Художники в стане Колчака //Третья столица. Омск 1918–1919: Изобразительное искусство. Литература. Омск, 2012. С. 28.

431

единица хранения

вратиться в родной дом. Мирились и с
другим исходом, при котором семейные
реликвии всё-таки не погибнут, хранители музея сохранят их для потомков, и
они, как и прежде, будут восхищать и радовать людей. Вернуться назад не пришлось, и замечательные произведения
искусства навсегда остались в Омске.
В 1920 году их передали в музей вновь
созданного Худпрома. Художественные
ценности тогда при содействии ГубЧК
разыскивались по всему городу – в разнообразных учреждениях, магазинах,
на чердаках и в подвалах брошенных
беженцами домов. К концу 1920 года
в Худпроме сосредоточилось разнообразное по видам и жанрам собрание,
помогавшее будущим художникам производства знакомиться с историей искусства и основами художественного
мастерства на подлинных памятниках
культуры. После закрытия Худпрома в
1930 году коллекции поступили в художественный отдел Западно-Сибирского
краевого музея. Год от года пополняясь
поступлениями из Государственного музейного фонда, в 1940 году художественный отдел обрёл самостоятельность и
за семь с лишним десятилетий вырос в
крупнейшую сокровищницу Сибири –
музей изобразительных искусств имени
М.А. Врубеля.
Произведения искусства, принадлежавшие некогда членам Общества, живут
полнокровной музейной жизнью: экспонируются в залах музея имени М.А. Врубеля, участвуют в выставках, в том числе и выездных. Наряду с упомянутыми
пейзажами Д.Д.
Бурлюка из собрания
В.И. Ишерского, следует вспомнить живописные, графические произведения,
скульптуру и предметы декоративно-прикладного восточного искусства из собрания В.В. Едличко. В фонде зарубежного

искусства хранятся произведения, принадлежавшие семье датского предпринимателя С.Х. Рандрупа31. Его жена Анна
Михайловна, внучка самого богатого купца в Сибири Я.А. Немчинова, принимала
активное участие в выставках Общества,
экспонируя произведения Г.Ф. Ярцева,
В.А. Ватагина, Н.А. Мартынова, у которого, вероятно, училась в художественной
школе в Москве, датского живописца Августа Торслэфа, писавшего море и жанровые сценки. Рандруп, вероятно, был дружен с художником, чьих произведений
в доме богатого предпринимателя было
немало. Об этом свидетельствуют каталоги омских выставок. Картина А. Торслэфа
«Мальчики, пускающие на море парусную
модель», ранее находившаяся в музее
Худпрома, хранится сейчас в музее имени
М.А. Врубеля.
Здесь же находится написанный
польским художником К.К. Каневским
«Портрет
П.А. Ширинского-Шихматова». Министр народного просвещения,
поэт и переводчик, он приходился дедушкой председателю Омского окружного суда, действительному статскому советнику графу Михаилу Александровичу
Подгоричани-Петровичу (1854–1920)32.
Входивший в число членов Общества
Подгоричани-Петрович
экспонировал
произведения живописи из своей коллекции на выставке 1917 года. Во время
Колчака Подправления адмирала А.В.
горичани-Петрович был назначен сенатором Правительствующего сената.
В ноябре 1919 года, когда части Красной
Армии подходили к Омску, он с семьёй
отправился вместе с другими многочисленными беженцами на восток, а фамильную реликвию – портрет П.А. Ширинского-Шихматова – оставил на временное
хранение музею ЗСОРГО. Известно, что
сенатор, лишённый всех чинов и званий,

Киселев, А.Г., Нильсен, П., Нильсен, Н. С.Х. Рандруп и его деятельность в Западной Сибири в
конце XIX – начале ХХ века // Вопросы истории. 2010, № 4. C. 88–96; Руденко, Е.Г. След. Омск, 2014.
С. 15–58, 225.
32
О М.А. Подгоричани-Петровиче см: Гос. исторический архив Омской области. Ф. 10. Оп. 1.
Д. 1235. Л. 1–26.
31

432

Ирина Девятьярова. Общество художников и любителей изящных искусств Степного края

окончил свои дни в Иркутске, где похоронен на старинном городском кладбище.
После установления советской власти в Омске в ноябре 1919 года Общество прекратило свою деятельность.
Многие его члены покинули город, а те,
кто остался, не проявляли прежней активности в общественной работе и не
предлагали свои сокровища для экспонирования на выставках. Собрания были
не в почёте, а если они и проводились, то
под новыми лозунгами. Но был открыт,
жил и боролся за своё существование
Худпром – детище Общества. Рождён-

ный благодаря подвижничеству омской
культурной интеллигенции и покровителей искусства, он определил творческие
судьбы своих питомцев, всю жизнь с благодарностью вспоминавших alma mater.
Спустя столетие, следует отметить, что
Общество сыграло огромную роль не
только в становлении и развитии художественной жизни города, но и Сибири
в целом. Проходившая в сложный социально-политический период деятельность Общества яркой страницей дополняет историю развития отечественного
искусства в переломные годы.

Шаман. Б.В. Трувеллер. 1916 г. Бумага, графитный карандаш.
Омский государственный историко-краеведческий музей

Людмила Чебоксарова. «Это прелестное малотиражное издание…»

«Это прелестное
малотиражное издание…»
Временник Гублитосекции и Сибирского художественно-промышленного
практического института

Людмила Чебоксарова

последнее десятилетие XX века многие
исследователи обращались и к изучению истории художественной жизни Омска того же времени.
Этот период невозможно
представить без Художественно-промышленного
практического института
им. М.А. Врубеля (Худпром)1. В 1920-е годы он
был единственным в Западной Сибири
учебным заведением с двумя уникальными специальностями: «художник-техник
для художественной промышленности»
и «художник-педагог». Идея его создания
возникла ещё до революции в Обществе
художников и любителей изящных искусств Степного края.
В институте было пять отделений:
живописно-декоративное,
полиграфическое, деревообделочное, текстильное
и архитектурное. Для организации учебного процесса при нём были открыты
скульптурная, живописная, декоративнотеатральная и архитектурная мастерские.
Кроме них функционировали учебно-показательные мастерские – деревообде-

лочная, ткацкая, литографская и типографская, была
создана химическая лаборатория для изготовления
красок. Худпром имел уникальный музей, где были
представлены произведения русского, западноевропейского и восточного
искусства. Учащиеся располагали обширной библиотекой, в которой можно
было найти литературу по истории и теории мирового искусства, по общим вопросам изобразительного и прикладного
искусства, археологии, истории, эстетике,
книговедению, полиграфии. Многие из
этих изданий в настоящее время составляют «золотой фонд» коллекции редкой
книги ООМИИ им. М.А. Врубеля.
Полиграфическое отделение института было основано в 1920 году. Из архивных документов известно, что учреждению передали 4-ю государственную
типографию. Судя по описи, предприятие
было достаточно хорошо оснащено оборудованием, а учебная литография имела
в своём распоряжении две литографские
машины «Вернер-Штейн» и скоропе-

1
С 1920-го по 1930 год это учебное заведение имело несколько названий: 1-я Сибирская художественно-промышленная школа (октябрь 1920 – август 1921); Сибирский художественно-промышленный практический институт (август 1921 – апрель 1923); Сибирский художественно-промышленный
техникум (апрель 1923 – июль 1930, в мае 1923 присвоено имя М.А. Врубеля).

434

Обложка журнала искусств, литературы и техники
«Искусство» (№1, октябрь, 1921)

чатную «Вальтер-Скотт», четыре станка,
300 литографских камней: машинные и
оригинальные. Типография являлась не
только мастерской для учащихся, но и
выполняла различные заказы: в отчёте за
ноябрь 1928 года указаны книги, таблицы, бланки, афиши для театра. Для музея
и библиотеки института печатались карточки, книги хронологического каталога,
формуляры, изготавливались переплёты
книг. В 1921 году заведующим полиграфическим отделением был назначен Владимир Константинович Эттель. При его
непосредственном участии и содействии
в Омске появился журнал искусств, литературы и техники – «Искусство». Издание
1

журнала многие современники приняли
с огромным интересом. Какое удивление
и восхищение он вызывал у всех, кому
посчастливилось держать его в руках и
перелистывать страницы с великолепными и красочными иллюстрациями, наслаждаться опубликованной поэзией и
прозой. В нём было всё необычным – от
«одежды» до содержания.
По признанию известного критика
и литературоведа Ефима Беленького,
«крупным событием в литературной жизни города начала 20-х годов было издание
журнала “Искусство”»1. Добавим, что не
только в литературной, но и художественной жизни Омска и всей Сибири.

Беленький, Е. Из сибирской тетради: Очерки и портреты. Новосибирск, 1978. С. 66.

435

единица хранения

Первый номер журнала вышел в свет
в октябре 1921 года, тираж его составил
четыреста экземпляров. Второй, и последний, номер, тиражом в пятьсот единиц был издан в конце 1922 года. Ответственным редактором временника был
заведующий гублитосекцией А.П. Оленич-Гнененко. Литературной частью руководил Г.А. Вяткин, учебно-технической –
М.И. Стрельников, а художественную
часть возглавлял В.К. Эттель; кроме того,
все они были членами редакционной коллегии. Этот творческий союз художников, поэтов и писателей и содействовал
успеху издания. Журнал сразу привлёк
внимание читающей публики своим художественным оформлением, обилием
чёрно-белых и цветных иллюстраций.
Необходимо помнить о том, что в первые послереволюционные годы издания
были очень скромно «одеты», порой напечатаны на дешёвой, некачественной
газетной бумаге серого цвета. Омский
журнал выглядел роскошным среди
остальных изданий своего времени.
В отделе редкой книги Омского областного музея изобразительных искусств
им. М.А. Врубеля хранится дореволюционное издание Императорского Строгановского центрального художественно-промышленного училища – «Русския
древности», выпуск № 2. Издание представляет собой отдельные листы – снимки известного фотографа-художника Ивана Фёдоровича Барщевского. Его обложка
была примечательна тем, что впоследствии послужила образцом для омского
журнала «Искусство» – на приглушённом
зеленовато-сером фоне расположены
стилизованные цветы более светлого оттенка. В названии использованы два вида
художественного шрифта. На четвёртой
стороне обложки, в центре, в букву «С»
художественным шрифтом внесён текст:
Графика Строгановского училища (в омском
варианте – Графика Сибирского ХудожПро1
2

мИнститута). Ещё одна деталь отличает
обложки: у «строгановского» издания в
центре дано изображение геральдического двуглавого орла. Обложку нашего журнала украшает сложная композиция: в
центре круга с зубчатым краем на чёрном
фоне изображены горящий факел между
лирой и палитрой, свитки, стопка книг,
чернильница с перьями. Основанием
изображения служат дубовая и лавровая
ветви, соединённые театральной маской.
Автором композиции является один из
лучших сибирских графиков В. Эттель, о
чём свидетельствует монограмма художника: В.Э. Видимо, не случайно издатели
решили выпустить омский временник в
такой обложке, подчеркнув тем самым
преемственную связь «юного Худпрома»
со строгановским училищем, имеющим
вековую историю, и напомнить ещё раз о
том, что многие преподаватели Худпрома были выпускниками этого старейшего в России учебного заведения художественного профиля. По поводу обложки
высказался известный сибирский критик
В. Правдухин: «Прекрасно одетая книжка, выгодно выделяется среди скромно
облачённых в прозодежду изданий сибирских госиздатов»1.
В первом номере каждого нового
журнала или альманаха было принято
публиковать программу, направление
и основные задачи издания. Не стал исключением из правил и вышеупомянутый
временник: во вступительном слове «От
редакции» была помещена подробная
программа,2 содержащая восемь пунктов:
1. Лучшие рассказы, стихи и небольшие
пьесы местных сибирских авторов, главным
образом, рабочих, крестьян и красноармейцев.
2. Перепечатки лучших художественных
произведений и выдержек из статей, помещаемых в изданиях Лито и Тео наркомпроса и
Всероссийского совета пролеткультов.
3. Статьи по вопросам Музо, Изо, Лито,
Тео, Кино, Фото.

Рабочий путь. 1921. 11 декабря.
Приводится без редактирования.

436

Рисунки, плакаты, иллюстрации, реклама из журнала искусств,
литературы и техники «Искусство» (№№ 1–2, 1921, 1922)

единица хранения

4. Статьи по вопросам общего и прикладного искусства, художественной промышленности, критики и техники.
5. Библиография.
6. Литературно-инструкторская страничка (указания начинающим авторам, примерный разбор произведений и пр.).
7. Хроника культуры и искусства.
8. Полубеллетристические очерки политико-просветительной и производственной
работы, впечатления, сценки с натуры и т.
п. живой и наглядный материал, производящий гораздо больший эффект, чем сухие деловые статьи и теоретические построения.
Далее редакция сообщала, что временник будет уделять одинаковое внимание как поэзии, беллетристике и критике, так и искусству, художественной
промышленности и технике, аргументируя это тем, что главной задачей издания

является пропаганда искусства во всех
его проявлениях.
Кроме того, редакция предполагала
ввести специальный тематический раздел
по художественному образованию и воспитанию, считая это необходимым условием
для «основы развития искусства». Таким
видела редакция литературное и художественное кредо нового омского журнала.
Первый номер журнала состоял из
четырёх разделов: «Стихи и беллетристика», «Статьи», «Техника», «Хроника».
Каждый из них предварялся текстовым
шмуцтитулом, но лишь первый дополнен
и украшен виньеткой К. Померанцева. Открывает номер поэзия Г. Вяткина, А. Оленича-Гнененко, Вс. Иванова, П. Драверта.
Здесь же помещён рассказ К. Соколова и
прозаический эскиз А. Куммиа, посвящённый Вс. Иванову.

438

Рисунки, плакаты, иллюстрации, реклама из журнала искусств,
литературы и техники «Искусство» (№№ 1–2, 1921, 1922)

единица хранения

В раздел «Статьи» вошёл очерк профессора Г. Круссера о поэте «мировой революции» У. Уитмене, статья Г. Вяткина о
творчестве А. Блока, критический обзор
театрального сезона Омского государственного театра с рисунками Г. Бибикова.
Перевернув шмуцтитул с названием
«Техника», читатель попадает в волшебную страну игрушек с яркими иллюстрациями, выполненными в технике литографии. Александр Бенуа, известный
русский художник, историк искусства, в
своей статье рассказал о том, как он начал собирать игрушки. «О возможности
возрождения в игрушке народного творчества» в одноимённой работе написал
Н. Бартрам, график, искусствовед, инициатор создания Музея игрушки. Для очерка
А. Бакши, посвящённого художественной
литографии, превосходным зрительным

рядом стали работы В. Эттеля, Ф. Кулезнева, Е. Барышевой и В. Соколова. В. Эттель в своём исследовании «Графика и
книга» даёт представление об искусстве
древнерусской книги, о прогрессивных
видах репродукционной техники, об
истории и развитии книжной графики –
«царицы» книги. Завершает раздел заметка художника В. Каменева «На выставке
работ и в музее Сиб. худож.-промышленного института».
Объём издания составил сто десять
страниц, в том числе шесть ненумерованных, на которых напечатаны рекламные
объявления о приёме заказов на различные виды услуг мастерскими Худпрома.
В номере тридцать шесть иллюстраций,
хотя в оглавлении указано двадцать семь:
пропущены одна заставка и работа Соколова «Сапожник», а два листа с семью ил-

440

Рисунки, плакаты, иллюстрации, реклама из журнала искусств,
литературы и техники «Искусство» (№№ 1–2, 1921, 1922)

единица хранения

Людмила Чебоксарова. «Это прелестное малотиражное издание…»

он занимает своё особое и вполне самостоятельное место. В оформлении журнала, кроме В. Эттеля, принимали участие Ю. Куртуков, Е. Папенгут и другие
художники. Для воспроизведения работ
применялись различные техники: ксилография, литография, линогравюра. Объём второго номера составил сто тридцать
две страницы.
Л. Мартынов вспоминал, с каким восторгом он встретил выход яркого, эффектного временника, во втором номере были напечатаны его стихи из цикла
«Moulin Rouge»:
Мы – футуристы невольные,
Все, кто живёт сейчас.
Звёзды пятиугольные
Вместо сердец у нас.

люстрациями к статье В. Каменева, предположительно, были включены позднее.
Они представляют собой чёрно-белые
фотографии, наклеенные на листы тонированной бумаги. Каждая статья в журнале начинается с инициала, а заканчивается оригинальной подписью – факсимиле
автографа автора. Все иллюстрации выполнены на высоком профессиональном
уровне студентами института в учебно-показательной хромолитографии Худпрома
и цинкографии топографического отдела
Омского военного округа.
По структуре второй номер журнала
не отличался от первого, лишь в разделе «Хроника» к традиционным рубрикам
(«Лито», «Изо», «Тео», «Музо», «Наука и
техника») добавились новые: «Литературная жизнь в Омске», «Критика и библиография». На страницах журнала, наряду
с известными читателю именами, появились новые – Рябов-Бельский, Н. Калмыков, Н. Семёнов, С. Орлов, К. Урманов,
А. Сорокин, Л. Мартынов. Статьи Г. Круссера и Г. Вяткина посвящены творчеству
Ф.М. Достоевского и Н.А. Некрасова.
«Киргизская» тема была одной из главных

у А. Сорокина, она прозвучала в его рассказе «Джурабай». Театральный обзор «дяди
Вани» состоял из двух частей с рисунками
В. Виноградова: в первой была представлена Сибирская государственная опера,
во второй – омские драматические труппы. Рисунки и сейчас актуальны для тех,
кто изучает театральную графику Омска.
В разделе «Техника» В. Эттель продолжает публиковать свои проблемные статьи.
В опубликованном очерке об искусстве
плаката художник рассказал историю западного и русского плаката, обозначил
основные моменты этого современного и
востребованного вида графики. В данный
раздел вошла и статья М.И. Стрельникова, подготовленная к первой годовщине
открытия Худпрома. В своеобразном обзоре автор подробно изложил структуру
института, учебные планы, финансовые и
творческие проблемы.
Второй номер временника также насыщен графикой (из тридцати одной
иллюстрации шесть принадлежат В. Эттелю, десять – Н. Виноградову). В двух
номерах журнала рисунок является не
только иллюстративным материалом,

442

Л. Мартынов писал в 1982 году, что
«это прелестное малотиражное издание,
вышедшее на берегах Иртыша в городе
Омске»1 уже стало библиографической
редкостью, сравнимой по значению с
тобольским журналом екатерининских
времен «Иртыш, превращающийся в
Ипокрену».
К сожалению, волею судеб, времени
и обстоятельств, мечты редакции не осуществились, временник не превратился в
постоянный периодический журнал литературы, искусства и техники и после выхода двух номеров прекратил своё существование. Но он сыграл значимую роль
в литературной и художественной жизни
Сибири и проложил путь созданию нового журнала «Сибирские огни». Георгий

1
2

Мартынов, Л. Черты сходства. М.,1982.
Рабочий путь. 1922. 17 марта.

Вяткин в заметке для газеты «Рабочий
путь» подвёл своеобразный итог: «На
смену “Искусству” возник литературно-художественный и политико-просветительный журнал “Сибирские огни”»2.

Библиография:
1. Искусство: Журнал искусств, литературы и
техники: Временник Гублитосекции и Сибирского Художественно-промышленного практического института. В 2-х номерах. – Омск, 1921,1922.
2. ГАОО. Ф. № 300. Оп. 1. Д. № 3, 4, 21, 365,
467, 510, 538, 638, 813, 857, 891, 1012.
3. ГАОО. Ф. № 300. Оп. 2. Д. № 2–4, 15, 21, 22.
4. Беленький, Е.И. Из сибирской тетради:
Очерки и портреты / Е.И. Беленький. – Новосибирск, 1978.
5. Мартынов, Л. Черты сходства / Л. Мартынов. – М., 1982.
6. Девятьярова, И.Г. Художественная жизнь
Омска XIX – первой четверти XX века \ И.Г. Девятьярова. – Омск, 2000.
7. Мороченко, Н.П. Художественная жизнь
Омска 1910–1990-х годов / Н.П. Мороченко. –
Омск, 2002.
8. Сибирская советская энциклопедия:
в 4 т. – Новосибирск, 1929–1932.
9. Художественная жизнь Томска, 1917–
1918. – Томск, 2001.
10. Художественная жизнь Сибири. XX век. –
Омск, 2002.
11. Художники народов СССР: Библиографический словарь. В 6 т. – М., 1970–1983.
12. Чебоксарова, Л. Журнал «Искусство»
в собрании отдела редкой книги ООМИИ
им. М.А.
Врубеля: каталог / Л. Чебоксарова,
М. Абельдинова. – Омск, 2005.

История омской
фотографии в лицах

Ольга Дьякова. История омской фотографии в лицах

Ольга Дьякова

з трёхсот лет омской истории последние полтора
века в той или иной степени нашли своё отражение в
работах фотографов. Если
имена мастеров фотографии досоветского периода хранят фирменные паспарту или штампы, то их
биографии установить, к
сожалению, не всегда удаётся. Буквально по крупицам собираются
сведения о фотографах прошлых лет. Так,
практически ничего неизвестно о первом
профессиональном мастере нашего города – А.Г. Тёмкине, ателье которого начало
работу в 1855 г. «Фотозаведение А.Г. Тёмкина» находилось напротив почтовой конторы, расположенной в районе пересечения современных улиц Жукова и 10 лет
Октября. Из выполненных им портретов
горожан в Омском государственном историко-краеведческом музее сохранились
единицы: 2 снимка супругов Ивана Ильича
и Анны Илларионовны Фирстовых, портрет учителя из г. Ялуторовска Константина Николаевича Кизерова, а также снимки
двух преподавателей 1-й омской женской
гимназии почётных граждан Поповых –
В.П. Шаврина и (предположительно)
В.В. Родевича. Все эти снимки выполнены
в 1880-е – 1890-е гг.
Второе по времени открытия фотозаведение Омска (1870 г.) принадлежало
Исааку Ермолаевичу Кесслеру и располагалось в крупнейшем районе города –

Ильинском
форштадте.
Он оставил нам не только
многочисленные
индивидуальные и групповые
портреты омичей, но и
первые видовые снимки
города с установленным
авторством. Ему принадлежат панорамы строящегося Любинского проспекта,
виды старейших построек
в крепости, храмов, учебных заведений и улиц Омска. Исаака Ермолаевича можно назвать и первым фотохроникёром города: именно ему было
доверено запечатлеть приезд в 1891 г. цесаревича Николая Александровича.
Оставил свой след как один из первых
профессионалов-фотографов
в
Омске и юрьевский (по другим источникам – маловышерский) мещанин Николай Александрович Ермолин, который
в 1872–1878
гг. держал фотопавильоны
в Санкт-Петербурге, а позднее приехал
в Омск. В коллекции Омского историкокраеведческого музея всего два групповых
портретных снимка его «общедоступной
по ценам» мастерской; ещё один видовой
павильонный снимок называется «Рога
ископаемого быка, найденные в Иртыше,
около Усть-Ишима, в 1882 г.». «Проездом
из Санкт-Петербурга» фотограф работал
и в Тобольске, и в Бийске, и, возможно, в
других городах Сибири. Известно также,
что в 1899–1901 гг. Николай Александрович сотрудничал с Музеем антропологии
и этнографии (Кунсткамера), присылая

444

Матч между Г. Уфимцевым и Измайловым. 1929 г.

из г. Бийска фотоколлекции по казахам
Алтая. В Бийске заведение Н.А. Ермолина располагалось в доме Д.И. Елисеевой
с 1897 г., но в связи с низкой доходностью
было закрыто в начале века.
Ермолина можно назвать преемником Тёмкина, так как его заведение в Омске первоначально располагалось в бывшем ателье этого мастера; преемником
И.Е. Кесслера по той же причине называют А.А. Антонова. Принято считать, что
Антонов начал работу в нашем городе в
конце 1880-х гг.; между тем все имеющиеся в музее снимки его работы выполнены
в XX столетии. Есть также информация о
том, что в 1896–1900 гг. в г. Ельце Тамбовской губернии существовало фотозаведение козловского мещанина Александра
Антоновича Антонова. Затем это ателье
было хозяином продано. Можно лишь
предполагать, что полные тёзки Антоновы из Ельца и из Омска – одно и то же
лицо и, стало быть, Александр Антонович
начал работу в Омске после 1900 г. На
оборотной стороне хранящихся в ОГИК
музее портретных снимков горожан, да-

тируемых 1900-ми гг., можно прочитать:
«Московская фотография А.А. Антонова. Главная: Ильинский форштадт, дом
Кесслера. Отделение: угол Тобольской и
Губернаторской». На снимках 1910-х гг.
чаще всего встречается только лаконичная надпись с именем автора и названием города, иногда с красивой виньеткой
в стилистике модерна. Видимо, в это
время омичам уже хорошо стал известен
выстроенный Антоновым высокий деревянный павильон со стеклянным фасадом, расположенный на Любинском проспекте, напротив гостиницы «Россия».
Его внутренние и внешние виды, также
как и портреты самого фотохудожника,
по счастливой случайности сохранились
благодаря потомкам другого омского
фотографа, подруги и ученицы Антонова
Зои Ивановны Ждановой. Известно, что
в 1907 г. предприниматель открыл своё
фотографическое издательство, где печатались открытки и фотоальбомы. Самое
популярное его издание – фотоальбом, запечатлевший устроителей и виды Первой
Западно-Сибирской сельскохозяйствен-

445

Старожилы Сибири. А. Антонов

Портрет семейной пары. А. Антонов

Семейный портрет.
А. Антонова

Студия А. Антонова. Внутренний вид

Ателье А. Антонова
на Любинском проспекте

единица хранения

ной, лесной и торгово-промышленной
выставки 1911 г. в Омске. Сам фотограф
подготовил ряд большеформатных портретных и видовых снимков, которые
были использованы для оформления научного отдела выставки, что было отмечено награждением автора золотой медалью. Хочется отметить, что благодаря
Антонову сохранились уникальные на сегодняшний день фотографии магазинов
в Торговом доме братьев Овсянниковых
и Ганшиных, а также Акционерного общества братьев Эльворти. И, безусловно,
большую ценность имеют выполненные
им на высоком профессиональном уровне портреты омичей и этнографические
картины быта казаков, казахов и других
народов Алтая и Туркестана.
Вполне закономерно предположить
родственные связи между Александром
Антоновичем Антоновым и А.А. Антоновой, владелицей фотомастерской по
адресу Сергиевская, д. 54, хотя никаких
подтверждений на этот счёт нет. В музее сохранились три кабинет-портрета
на фирменном паспарту этой дамы; один
из них запечатлел омского архиепископа
Владимира. Антонова работала в Омске
и после революции; имеются, например, фотокопии трёх выполненных ею
в феврале и апреле 1920 г. видов восстановления разрушенного колчаковцами железнодорожного моста. В Музее
омских железнодорожников хранится
фотография членов Управления Омской
железной дороги, датируемая 1930 г. На
паспарту снимка – штамп «Фотография
А. Антоновой и И. Сенникова. Омск, рядом с гостеатром». К сожалению, других
сведений о деятельности А.А. Антоновой
пока не найдено.
Первые снимки Василия Георгиевича (Егоровича) Коркина, хранящиеся
в фотофонде ОГИК музея, относятся к
1898–1899 гг. Это портреты сосланных
в Сибирь политических преступников
А. Заложиной, Н. Сборовского, И. Николаева. Имя автора стоит и на фотографиях известных в Омске людей, таких как

Н.Н. Мартынов, 1960-е гг.

учёный и педагог А.Н. Седельников, предприниматели С.В. Хаберев и Я.И. Эннс.
На групповых снимках – выпускницы
1-й женской гимназии 1904 г. и депутаты
Сибирского казачьего войска на войсковой съезд в 1903 г. Омск был не единственным местом, где работал В.Г. Коркин. Практически в одно и то же время
он снимает в собственной мастерской,
расположенной в Подгорном переулке в
Томске, и в собственном доме на улице
Пановской в Омске. Известно, что около 1908 г. Василий Георгиевич стал владельцем фотоателье в Петербурге, на углу
Невского проспекта и Садовой улицы; с
1910 г. он упоминается в петербургских
справочниках также как владелец ателье
на углу Кронверкского проспекта и Дункиного переулка. Можно было бы предположить, что Коркин переехал в конце
1900-х гг. на постоянную работу в северную столицу, но в фондах ОГИК музея
имеются его снимки, которые не могли
быть сделаны ранее 1909 г. (фотокопии
чертежей основных павильонов выставки
1911 г.). Трудно сказать, был ли В.Г. Коркин только организатором бизнеса или
он действительно «кочевал», занимаясь
фотосъёмкой в разных городах. По крайней мере, практика работы фотографов

448

Наводнение 1928 г. У редакции газеты «Рабочий путь». В. Сбруев

В.А. Сбруев (Збруев)

единица хранения

Портрет омского предпринимателя
С.В. Хаберева и оборот фотографии. В. Коркин

Ольга Дьякова. История омской фотографии в лицах

Преподаватель физики и математики
В.П. Шаврин. А. Тёмкин

одновременно в нескольких центрах в
начале XX века существовала. Добавим
также, что фотоателье Коркиных было и
в Ташкенте; его владельцами значились
сначала братья Коркины, а потом один из
них – Егор Егорович.
В двух городах – Омске и Томске – работал и Ицхок (Исай) Иудович Кадыш; в
нашем городе его ателье располагалось
в собственном доме на улице Томской, в
Томске – на 1-м уч., в доме Розова. В публикациях краеведов встречается информация о том, что фотографом был и Иуда
Кадыш, отец братьев Соломона и Исая.
Всего шесть визит-портретов в фотофонде музея с фамилией «Кадыш» на паспарту
не дают нам оснований ни опровергнуть,
ни подтвердить данную информацию. На
двух из этих снимков перед фамилией
стоят инициалы «И.I.»; остальные фото
наклеены на одинаковые паспарту с надписью «И. Кадыш». Если учесть, что дореволюционное написание имени Иуда

предполагало в начале слова букву I (и),
то можно считать, что документальных
подтверждений (по крайней мере, в нашем музее) работы фотографа Иуды Кадыша в Омске нет. Интересно также то,
что на групповом снимке членов Первой
художественной артели в Омске (1931 г.)
есть портреты двух дам разного возраста:
«С. Кадыш» и «Т. Кадыш». Очевидно, проживая в Томске с 1890 г., для работы в омском ателье И.И. Кадыш привлёк своих
родственников, которые продолжили занятие фотографией и в советское время.
Небольшими сведениями располагаем мы и о личности Иосифа Михайловича Кулаги, который, судя по имеющимся
снимкам, начал работу в Омске в 1910-е гг.
Отделения его «Артистической фотографии» располагались по улице Думской, 15
и по улице Войсковой, 31/14. Иосиф Михайлович продолжал работу в советское
время: в фондах музея хранятся групповые снимки, выполненные фотографом в

450

1918–1925 гг. В 1921 г. под руководством
И.М. Кулаги в нашем городе была создана
«1-я артель первоклассных фотографовпрофессионалов “Искусство”», но просуществовала она недолго, так как была национализирована, и всё её оборудование
перешло в распоряжение Наробраза.
Единичными снимками представлены в музее и другие омские фотографы
начала XX века: Г. Басарев, Ю. Дивиш,
З.И.
Жданова, В.И. Пуксов, Петруйтес,
Т.Л. Степанова, А. Киршнинг, А.А. Тульчинский, а также «Сибирская фотография в Омске» и «Общедоступная фотография». Судьбы этих фотографов, как
и вышеупомянутых мэтров омской фотографии, ещё ждут своих исследователей.
Говоря о фотографах-профессионалах, нельзя забывать и о так называемых
фотолюбителях, многие из которых гораздо более известны, нежели владельцы
дореволюционных мастерских. Достаточно сказать, что первое объединение

омских фотографов – фотографическая
комиссия при Западно-Сибирском отделе
Императорского Русского географического общества – было создано 30 марта
1894 г. по инициативе генерал-лейтенанта Георгия Ефремовича Катанаева, председателя Войскового хозяйственного
правления Сибирского казачьего войска
в 1889–1906 гг. и председателя ЗСО ИРГО
в 1893–1897 гг. Этот выдающийся общественный деятель и историк Сибирского
казачьего войска всячески содействовал
организации фоторабот во время экспедиций учёных по Степному краю и пополнению фотофонда научного музея. Из
различных мест – от губернатора Семиреченской области, из Петербурга, от генерал-губернатора Степного края – были
получены фотографические аппараты,
которые хранились в специальной комнате при ЗСО ИРГО и использовались
во время экспедиций. Благодаря прежде всего его инициативе и усилиям, в

451

единица хранения

фондах Омского историко-краеведческого музея была сформирована богатая
коллекция по истории и этнографии сибирского казачества, народов Сибири и
Средней Азии; большую ценность имеют
и выполненные членами отдела видовые
снимки Омска. Авторами значительного
количества работ являются сам Георгий
Ефремович и его сын Николай Георгиевич. Активно работали члены фотографической комиссии: преподаватель и музыкант Л.С. Буланже, военный топограф
Н.А. Креков, есаул П.А. Старков и др.
Высокой оценки заслуживает не только
документальная, но и художественная
ценность снимков этих фотолюбителей,
прежде всего – Николая Авксентьевича
Крекова (1857–1921), который в 1898 г.
возглавил фотографическую комиссию
ЗСО ИРГО. По долгу службы производитель картографических работ в Западно-Сибирском военно-топографическом
отделе Н.А. Креков совершил много поездок по территории военного округа, что
позволило ему сделать серии уникальных
снимков, которые не раз представлялись
автором на выставках. Так, серебряной
медали Всероссийской промышленной и
художественной выставки 1896 г. в Нижнем Новгороде был удостоен альбом
из 60 фотографий видов Акмолинской
и Семиреченской областей, отснятый
во время летних поездок 1894–1895 гг.
В 1900 г. на Парижской выставке демонстрировалась коллекция Н.А. Крекова
«Виды и типы Семиреченской области и
Кульджинского района». В 1911 г. малой
золотой медалью топограф был награждён как участник 1-й Западно-Сибирской
сельскохозяйственной, лесной и торговопромышленной выставки в Омске.
Снимки «фотолюбителей» – это, пусть
и не павильонные, но всё-таки в основном
постановочные портреты и пейзажи, хотя
имеются в фондах ОГИК музея и собрания
репортажного содержания. К ним можно
отнести, например, фотоальбомы «Общественные работы в Акмолинской области
в 1911–1912 гг.», «Весенние и летние обще-

ственные работы в Акмолинской области
1911 г. по случаю неурожая 1910 г.». Фоторепортаж начинает «царствовать» во второй половине 1920-х гг., когда этому способствовали и политические установки, и
творческие потребности фотографов.
После Октябрьской революции фотография в нашей стране стала осознаваться, наряду с кино, мощнейшим средством
пропаганды советского образа жизни и
воспитания. 27 августа 1919 г. В.И. Ленин
подписал декрет о национализации фотои кинопромышленности; осуществление
декрета возлагалось на организованный
тогда же при Народном комиссариате
просвещения (Наркомпрос) Всероссийский фотокиноотдел (ВФКО). В декабре
1922 г. ВФКО был преобразован в Центральное государственное кино-фотопредприятие (Госкино); в 1924 г. было
осуществлено преобразование Госкино
во Всероссийское фото-кинематографическое акционерное общество («Совкино»).
Соответственно 3 февраля 1920 г. возникла Омская губернская фотокиносекция, а
в сентябре 1922 г. был создан Сибирский
фотокинокомбинат «Сибфотокино»; в
конце октября 1923 г. «Сибфотокино»
реорганизовано в Сибирское отделение
Госкино. Наряду с действующей системой
Госкино в России работало акционерное
общество «Пролеткино» («Пролетарское
кино»). В 1924 г. Сибирское отделение
Госкино перешло в ведение «Совкино» и
стало называться Сибирское отделение
«Совкино». Череда административных
изменений не меняла главного: производство и прокат кинофильмов и использование фототехники должно было находиться под контролем государственных
органов. Оборудование фотомастерских
было национализировано и выдавалось
по специальным разрешениям фотоартелям и другим организациям. По строгим
квотам присылался из Москвы и распределялся и расходный материал: фотопластины, химикаты и прочее.
В таких условиях фотокорреспондентами газет и штатными фотографа-

452

З. Жданова
и А. Антонов

Наводнение у Дворца труда.
И. Шульгин

Наводнение 1928 г. Вид на ул. Ленина от горсовета. И. Шульгин

единица хранения

ми крупных организаций становятся
молодые люди, не чуждые новых политических веяний, имеющие тягу к
технике и интерес к наблюдению за
стремительно меняющейся российской
действительностью. К сожалению для
нас, не заботясь о рекламе, новое поколение фотографов редко подписывало свои работы. К тому же, снимки
фотокорреспондентов первой советской омской городской газеты «Рабочий путь» использовались в 1920-е гг.
как источник сюжета для рисунков; имя
автора сюжета под оттисками рисунков
не ставилось. Тем не менее, из разных
источников нам известны имена таких
фотографов первого советского десятилетия, как Н.Н. Мартынов, В.А. Сбруев, Г.А. Уфинцев, А.А. Тартаковский,
А. Рыжиков, И.С. Шульпин, М. Корсаков, И.Д. Чечурин. Пятерых первых из
названных авторов объединяет работа
в Западно-Сибирском краевом музее
(ГЗСКМ) и «Государственной электрофото-лаборатории», которая была создана при музее в августе 1928 г. Она
просуществовала всего около года, сыграв при этом заметную роль в развитии
фотодела в Омске. Фотолаборатория
была самостоятельной структурой и работала на принципах самоокупаемости.
Музей помогал лаборатории в получении фотоматериалов; администрация
музея взяла в пользование и фотоаппаратуру. Первым заведующим лабораторией был, по всей видимости, Владимир
Алексеевич Сбруев; в январе 1929 г. у
руководства фотомастерской стоял уже
Гавриил Андреевич Уфинцов (Уфинцев, Уфимцев). О направлениях работы фотолаборатории говорят тексты
рекламных объявлений: «Принимаем
на себя выполнение всякого рода фоторабот. Выпускные группы, альбомы-витрины, жизнь и быт, всевозможные табло на большие размеры, микросъёмка,
увеличение и т. п.». Подробное описание лаборатории дал Г.А. Уфинцов в неопубликованной заметке «Там, где были

конюшни Его Превосходительства» для
газеты «Рабочий путь»:
«Большая, светлая, тёплая мастерская... На стенах картины, украшавшие
раньше царские и княжеские дворцы...
На потолке особо устроенные отражатели
света (софиты), боковые экраны, электрические солнца на треножниках... Длинные
белые столы с прессами, картоном, бланками... Рядом с мастерской две специально
оборудованные лаборатории с промывными ваннами, водопроводом, с особого
устройства фонарями. Длинные полки
вдоль стен, уставленные банками, склянками, флаконами... Стеклянные шкапы с
аппаратами, объективами и досками...
Эта большая мастерская – фотостудия ГЗСКМ; это центр омской фотографической жизни. Многочисленные любители фото из кружков... смело приходят в
свою 1-ю Государственную фотолабораторию за советами, указаниями, рецептами,
испытанием купленных аппаратов, бумаги, пластинок и т. д. …Главным же образом лаборатория освещает жизнь и быт,
организует выставки в сёлах и деревнях,
восстанавливает целый ряд документов

454

Типы дунган. И. Кесслер

Портрет мужчины. И. Кадыш

Вид на ул. Береговую, Омск. И. Кесслер

единица хранения

по истории революции, производит ряд
картин (репродукций) краевого характера и сохраняет памятники старинной архитектуры и зодчества...»
Фотографы надолго не задерживались в штате музейной лаборатории. Так,
25 июля 1929 г. Г.А. Уфинцов уже работал
заведующим фотокабинетом при Омском
окружном бюро профсоюзов. В феврале
1929 г. заведующим музейной фотомастерской был А.А.Тартаковский; в том же году
Тартаковский числится старостой Первой
омской художественной кооперативнопромысловой фотографической артели
(«Фото-артель»). Сотрудником этой же
артели стал и Аркадий Рыжиков, фамилия
которого также упоминается в связи с деятельностью музейной фотомастерской.
Он, например, несколько раз принимал посылки с фотоматериалами, присланными в
музей из Москвы. Биографическими сведениями о А.А. Тартаковском и А. Рыжикове мы не располагаем; нет в фонде ОГИК
музея и аннотированных снимков этих авторов. Пока можно только предположить,
что известный московский фотохудожник
Александр Арнольдович Тартаковский
(1902–1986), фотограф журнала «Городское хозяйство Москвы» в послевоенное
время, автор фотоиллюстраций к книгам
«Московский Кремль» (1966, 1976) и «Государственная оружейная палата Московского кремля» (1958), а также комплекта
открыток «Москва» (1948), и омский фотограф А.А. Тартаковский, следы которого
теряются в начале 1930-х гг., – одно лицо.
Имена В.А. Сбруева (Збруев) и
Г.А. Уфинцова (Уфимцев) навеки соединила и Книга памяти Омской области:
Сбруев был арестован 4 апреля 1935 г. и
приговорён к 3 годам лагерей, Уфимцева
арестовали 22 июля 1937 г. и расстреляли
17 сентября того же года «без ссылки на
закон». На момент ареста Владимир Алексеевич служил фотографом Облдортранса, а Гавриил Андреевич – инспектором
шахматно-шашечного спорта.
Владимир Алексеевич Сбруев родился
в 1889 г. в г. Владимире. Есть основания

Группа девушек. И. Кулага

полагать, что он – тот самый Владимир
Сбруев, который значится в списке выпускников Сибирского кадетского корпуса за 1907 г. По крайней мере, его жизнь
была связана с армией; в трудовой книжке
фотографа, сохранившейся в музее, есть
запись: «1918–1926. Служил в Красной Армии на разных командных должностях.
Демобилизован по болезни». В графе о военном учёте значится: «Состою. Командный состав. Средняя группа 5 категории».
25 августа 1928 г. Владимир Алексеевич
был назначен на должность заведующего фотолабораторией музея, 25 января
1929 г. переведён на должность заведующего художественной частью лаборатории. В трудовой книжке есть отметки и о
командировках 1929 г., которые подтверждают, что именно Владимир Алексеевич
выполнял большой заказ Зернотреста на
съёмку совхозов Омской области: «Овцевод» Марьяновского района, Черлакский
зерносовхоз, совхозы «Суворовский», «Борисовский», «Чаглинский», «Бобровский»,
«Алаботинский», «Северный». Благодаря
фотографу фонды ОГИК музея пополнились снимками хорошего качества, отражающими новые тенденции в развитии сельского хозяйства и быта сельчан.
В.А. Сбруевым был выполнен и заказ Маслосоюза, в результате которого появился
альбом «Молочная кооперация в Омской
области». Кроме того, выявлено семь серий негативов, снятых В.А. Сбруевым и
запечатлевших жизнь и отдых пионеров
конца 1920-х гг., первые спортивные соревнования и автопробеги в Омске, работу водолазов по осмотру водопроводных
сооружений на дне Оми и эпизоды омских
карнавалов. Авторство Сбруева не вызывает сомнения и в отношении 11 фотографий, 8 из которых представляют собой
фотохронику наводнения 1928 г. Именно
эти фотокартины наиболее ярко демонстрируют творческую индивидуальность
и мастерство фотографа. Нельзя не заметить, например, что один из характерных
приёмов автора – тонирование снимка коричневым цветом. Хочется добавить, что

456

Оборот фотографии И. Кулаги
«Семейный портрет»

Вид Омска у железного моста. Н. Креков

единица хранения

Владимир Алексеевич – один из немногих
фотографов, чей портрет сохранился в музее благодаря А.Ф. Палашенкову.
Первые в городе массовые шахматные
матчи и первый Дом отдыха для рабочих
в Чернолучье, быт водников и работа профсоюзов, виды музейных экспозиций и
Ботанического сада при ЗСКМ – это круг
тем, которые оказались запечатлены на
сохранившихся стеклянных негативах
Г.А. Уфинцова. Интерес автора к спортивной теме особый и не случайный: он
известный в Омске шахматист и педагог,
основатель шахматно-шашечной школы.
Гавриил Андреевич Уфинцов (1885–
1837) родился в Бийске, в дворянской
семье. В 1903 г. юноша окончил Сибирский кадетский корпус, где учился и
друг его детства Валериан Куйбышев,
затем – Павловское общевойсковое училище в Санкт-Петербурге. Служил в 11-й
Сибирской стрелковой артиллерийской
бригаде, принимал участие в боевых действиях Первой мировой войны, был контужен. В июне 1918 г. его мобилизовали в
армию Колчака, с которой он отступал до
Красноярска, а затем попал в плен. Преступной деятельности за ним не нашли,
и в июле 1920 г. Уфинцова направили на
службу в Красную Армию начальником
мобилизационного управления войск
Сибири. После демобилизации в 1922 г.
Гавриил Андреевич работал счетоводом, потом посвятил свою жизнь шахматам и фотографии. Неоднократный
чемпион Омска по шахматам, он стал
инициатором создания и руководителем
городского шахматного клуба, активно
пропагандировал этот вид спорта в городе, проводил различные соревнования:
массовые турниры, матчи, сеансы. Гавриил Андреевич много внимания уделял
и воспитанию молодых шахматистов, в
том числе в шахматном кружке Дома пионеров. Эту плодотворную деятельность
видного омского шахматиста и замечательного фотографа прервал, как уже
говорилось, арест и скорый расстрел по
приговору «тройки»...

Фотографией в 1920-е гг. занимался
и омский художник Иван Степанович
Шульпин (1894–1972), публиковавший
свои снимки под псевдонимом «ВанПин». Сохранились 17 выполненных им
работ для выставки «Наводнение 1928 г.
в Омске»; выставка была организована
редакцией газеты «Рабочий путь» и состояла из снимков сотрудников этого издания. Фотографии Шульпина хранятся в
ОГИК музее и в личном архиве художника и его жены Надежды Викторовны.
Иван Степанович родом из деревни
Троицкой в Пензенской губернии; из личных документов следует, что в 1911 г. он
окончил Самарскую торговую школу, в
1917 г. состоял членом Самарского профсоюза чертёжников и техников, в начале
1920-х гг. служил в Западно-Сибирском военно-топографическом отделе. Документы 1923 г. свидетельствуют о его работе художником кинотеатра «Художественный»
и газеты «Сибирский водник»; параллельно он обучался в Омском художественно-промышленном техникуме, который
окончил в 1927 г. С 1924-го по 1957 г., до
выхода на пенсию, местом работы Шульпина становится газета «Рабочий путь»,
переименованная в 1934 г. в «Омскую
правду». Фотография не стала делом всей
жизни Ивана Степановича, уступив место
художественному творчеству.
Через увлечение фоторепортёрской
деятельностью прошёл и другой наш замечательный земляк – Николай Николаевич Мартынов.
Один из крупнейших советских поэтов Леонид Николаевич Мартынов в
своих «Воздушных фрегатах» несколько
раз вспоминает о старшем брате Николае. Именно ему он показал своё первое
стихотворение, именно Николай ввёл
младшего брата в дом своего друга и
одноклассника Виссариона Шебалина
и приобщил к кругу литераторов и художников Омска. Зная об этом, нельзя
не обратить внимания на фотографии
в фондах ОГИК музея, подписанные
именем Н.Н. Мартынова. Это снимки

458

Экскурсия на Омском аэродроме. Н. Мартынов. 1929 г.

Китайский продавец игрушек на улице Омска.
Н. Мартынов

Оборот фотографии И. Кадыша
«Портрет мужчины»

единица хранения

Семейный портрет. И. Кулага

1920-х гг., запечатлевшие жанровые сценки на улицах Омска, суда Карской экспедиции, первые самолёты в Омском аэропорту. Фоторепортажи Н.Н. Мартынова
сохранили не только виды старого Омска,
но и атмосферу жизни горожан. Николай
Николаевич оказался единственным фотографом, чьи снимки запечатлели виды
Введенской ярмарки и Казачьего рынка.
Видимо, эти обыденные для того времени
сюжеты уже осознавались Н.Н. Мартыновым как уходящая натура. Им были также
подробно отсняты виды Ботанического
сада при Западно-Сибирском краевом музее, отдела природы и этнографического

отдела музея, выставки казахского быта
1926 г.; несколько снимков запечатлели
В. Уфимцева и его выставку в здании агропедтехникума. Представляют безусловный интерес фотографии внутреннего и
внешнего вида Воскресенского собора в
1930-м г., картина разрушения СерафимоАлексеевской часовни, виды омских улиц,
эпизоды первых спортивных соревнований в советском Омске... Это далеко не
полный перечень тем и сюжетов, сохранившихся на фотографиях и негативах
Н.Н. Мартынова.
«Это был тихий, деликатный человек.
Очень начитанный, хорошо разбирав-

460

колонтитул

шийся не только в литературе, но и в точных науках. ...Он даже написал учебное
пособие по химии.
...Он был скромен во всём. Никогда
не афишировал себя, своего близкого знакомства со всеми поэтами и прозаиками,
жившими в Омске в двадцатые и тридцатые годы, что в молодости он и сам писал
стихи...», – так вспоминал известный омский краевед и писатель Иван Фёдорович
Петров о Николае Мартынове, с которым
был знаком лично.
Действительно, в своих автобиографиях Николай Мартынов никогда
не упоминает о себе как о литераторе.
Между тем известно, что в 1920-е гг. он
был популярен в Омске как поэт, публиковавшийся под псевдонимом «Н. Семёнов». Его литературная деятельность
началась ещё в гимназическом литературном кружке, с публикаций в ученических журналах «Опыты» и «Струны». Вот
что по этому поводу можно прочесть в
«Воздушных фрегатах»: «Написав этот
стих, я пошёл показать его брату. Мне
его мнение тем более было ценно, что
брат в начале войны ездил на каникулы
в Москву, наблюдал немецкий погром и,
вернувшись, написал и напечатал в гимназическом журнале “Струны” хорошее
стихотворение».
Из «Воздушных фрегатов» известна
и история некогда очень популярного в
Омске Эраста Чайникова – омского варианта Козьмы Пруткова: «...Самым талантливым из нас тогда был Н. Калмыков,
мой соученик по гимназии... Он охотнее
общался теперь с моим старшим братом
и с В. Шебалиным, чем со мной... И в начале 20-х годов нас с ним объединила...
затеянная моим братом и В. Шебалиным
литературная игра в Эраста Чайникова.
...От имени Эраста Чайникова нами выдавались пародийные стихи, писались всевозможные буриме, сонеты на заданную
рифму и т. п.»
Ещё одно упоминание о литературной деятельности брата у Леонида Мартынова встречается в главе «Зеркаль-

щик», посвящённой поэту и художнику
В. Уфимцеву и изданному им сборнику
«Футуристы». Рассказывая о содержании
сборника, Леонид Николаевич называет
страницу со стихами и портретом Н. Семёнова; называется он и в числе сотрудников, подготовивших сборник.
Имя Н. Семёнова значится и в числе
создателей известного сборника «Искусство», № 2, вышедшего в Омске в 1922 г.
как «временник» ГубЛито и Сибирского
художественно-промышленного института. В этом сборнике опубликованы два небольших стихотворения и рассказ «Между обедом и ужином», автором которых
является Н. Семёнов (Мартынов).
Стоит упомянуть и о статье «Первые
шаги», увидевшей свет в сборнике «Литературный Омск», в разделе «Из литературного прошлого». Жанр публикации
Н. Мартынова обозначен здесь как воспоминания, но, по сути, это литературоведческое эссе, демонстрирующее прекрасное владение автора словом, его глубокое
понимание поэзии и литературных процессов 1920-х гг.
Николай Николаевич Мартынов родился 12 сентября 1899 г. в Омске. Учился в Первой Омской мужской гимназии,
затем поступил на механический факультет Томского технологического института. «Вследствие заболевания не смог
учиться и возвратился в Омск, где жил у
родителей», – пишет Мартынов об этом
периоде жизни. Можно предположить и
то, что учёбе помешали бурные политические события 1918 г. в Сибири.
С мая 1920 г. по декабрь 1922 г. он служил помощником инспектора Сибирской
окружной рабоче-крестьянской инспекции путей сообщения (РКИПС); следующий же этап жизни Мартынова был связан с работой в музее и в ОСОАВИАХИМе.
В автобиографии Николай Николаевич
так пишет об этом: «В 1924 году слушал
курсы краеведения при Западно-Сибирском краевом музее и остался при нём
на работе в качестве препаратора до
1926 г. В 1930 г. был снова приглашён

461

единица хранения

в музей на должность научно-технического работника, продолжая работу в
ОСОАВИАХИМе...»
Покинул музей Николай Николаевич в
связи с учёбой на физико-математическом
факультете Омского педагогического института, по окончании которого в 1936 г.
он работал лаборантом в Омском педагогическом институте, а позднее преподавал в Омском финансово-экономическом
техникуме (1937–1943) и служил лаборантом в Сибирском автодорожном институте. Затем Николай меняет род занятий и
переходит на службу в Омскую областную
гидрометеослужбу на должность аэролога
и синоптика (июнь 1945 – сентябрь 1946).
С декабря 1946 г. местом работы Мартынова стал Омский машиностроительный
завод Министерства авиационной промышленности, или завод № 166 (будущее
объединение «Полёт»). На заводе, как
пишет Мартынов, он работал на разных
должностях, от заместителя начальника
отдела до бригадира учебного цеха.
С 8 сентября 1951 г. и до дня смерти
Николай Николаевич преподавал в Омском машиностроительном институте, по
совместительству оставаясь некоторое
время бригадиром учебного цеха при отделе подготовки кадров на заводе МАП. В
институте он был зачислен преподавателем химии; в 1963 г. его избрали на долж-

ность старшего преподавателя кафедры
химии. Скончался Николай Мартынов 16
ноября 1966 г.; похороны и гражданская
панихида состоялись 18 ноября в здании
политехнического института на улице
Долгирева.
Николай Мартынов не был женат,
не имел детей, и до середины 1950-х гг.
проживал в родительском доме на улице Красных Зорь. С братом Леонидом их
долгое время разделяли ссора и взаимная
обида. Иван Фёдорович Петров рассказывал в своих воспоминаниях, что в середине 1950-х гг. Николай Николаевич показал ему небольшую книжку с дарственной
надписью «Брату Николаю», которую
прислал Леонид. «Николай Николаевич с
облегчением сказал: “Решили помириться”. И добавил: “Хочу съездить к нему”...
Было видно, он рад, что многолетняя размолвка с братом кончилась».
Биографию и послужной список Николая Николаевича Мартынова удалось узнать благодаря его личному делу, хранящемуся в архиве Омского политехнического
института, но далеко не всегда находятся
документы, проливающие свет на судьбы
омских фотографов. Хочется надеяться,
что в будущем нам откроются и другие
личности тех творцов, которые сохранили
в своих работах лица омичей и облик города в разные периоды его развития.

Книжные древности Омска
Лариса Пономарёва

мску суждено было
«родиться» в бурную эпоху преображения Московской Руси
в Императорскую Россию.
Данное обстоятельство во
многом объясняет состав
и структуру омской коллекции книжных редкостей. Старопечатные книги кирилловского шрифта
XVII
в. и книги гражданской печати XVIII в. повлияли на становление русскоязычной цивилизации в пространстве Омского Прииртышья. Важно
понимать особенности тех книжных традиций России, которые являют истоки
формирования «книжного мира» Омска.
Культурное пространство Омска частично соприкасается с многовековой
рукописной книжной культурой Древней
Руси. В Омском регионе мы можем встретить единичные рукописные экземпляры
книг XVII в. Например, в библиотеке Омского государственного педагогического
университета хранится подлинный экземпляр рукописной книги эпохи царя
Алексея Михайловича (1645–1676) – Азбуковник. Омский экземпляр принадлежит к типу алфавитных иностранных
словарей. Он должен был помочь тому,
кто без знания языков попытается «своеумием» объяснять иноязычные слова. Азбуковники – высший тип древнерусской
лексикографии. В омском Азбуковнике
сохранилось 45 пустых листов между разделами, что позволяло составителю сво-

бодно продолжать вносить
дополнения, т. е. вписывать слова, начинающиеся
с буквы, которая определяла раздел Азбуковника
(в омском экземпляре она
представлена в форме изящно
прорисованного
киноварью
ломбарда).
В азбуковниках большую
роль играли поля. В омском экземпляре на полях
встречаются отсылки от слова к слову,
а также пометы «зри», активизирующие
внимание, библиографические справки в
виде сокращённых названий источников
библейских книг. Каждый выявленный
экземпляр рукописной книги, выполненный в жанре азбуковника, является уникальным документом для археографов,
филологов, историков в деле изучения
древнерусской книжности.
Омск хранит «дыхание» старопечатных книг традиции Ивана Фёдорова, являющей собой гениальный синтез европейской графики и русской рукописной
книжной культуры XV–XVI вв., где особое
место занимает Троице-Сергиев монастырь как центр русского книжного искусства. Фёдоровская традиция проявляется
в следующих омских экземплярах книг
кирилловского шрифта: «Апостол» (1606,
1631), «Евангелие» (1628, 1649, 1652),
«Око церковное» (1633), «Псалтирь»
(1633–1636), «Октоих» (1638), «Службы и
житие Николая» (1641, 1643), «Пролог»
(1641, 1642, 1643). Главная особенность

463

единица хранения

Переплёты старинных книг, хранящихся в омских библиотеках

данных старопечатных изданий – это их
внутренняя взаимосвязанность и согласованность. Все они образуют единый «ансамбль» книг, который позволяет разным
текстам существовать как единый «гипертекст» русской православной традиции,
обладающий потрясающим полифоническим звучанием, кто попадает в центр
этого многоголосия, тот становится сопричастным к сакральной глубине мира.
Здесь сохраняется «корневая система»
русского мира, которую в разные эпохи
героически защищали лучшие люди России, таким борцом «незримой брани» в
своё время стал и Иван Фёдоров, который с помощью новой структуры орнаментики заложил основу «ансамблевого»
звучания новых по форме изготовления,
старопечатных книг. На примере небольшого количества омских экземпляров
книг можно увидеть общую модель орнаментики старопечатной книжной традиции, которая окончательно оформилась
уже после смерти Ивана Фёдорова.

Книжники определённым набором
разных элементов убранства книги (иконографические изображения, орнаментальные заставки разного формата, вязь,
инициалы, ломбарды, маргинальные
рамки) показывали «место» издания в
иерархической структуре книг Русской
Православной Церкви. Центральное место в мире книг кирилловского шрифта
занимает Евангелие, только в нём самое
большое количество иконографических
изображений – 4 образа евангелистов,
они задают в пространстве книги индивидуальное сосуществование 4 текстов
как органического целого, как многомерность одного события – явление «Благой
Вести». «Вторым чином» располагаются
книги, где есть одно иконографическое
изображение. В омской коллекции это
книги «Апостол» с образом евангелиста
Луки и «Псалтирь» с гравюрой царя Давида. «Третьим чином» следуют книги, где
мерность текста задаётся орнаментикой
заставок, в этих книгах нет иконографи-

464

Лариса Пономарёва. Книжные древности Омска

ческих изображений, что свидетельствует о том, что данные издания являются
«производными» от главных книг, они
выполняют вспомогательную функцию в
процессе проникновения в глубину смыслов центральных книг. В омской коллекции к таким книгам относятся «Октоих»,
«Око церковное», «Службы и житие Николая», «Пролог».
«Образная ткань» книг старопечатной орнаментики слагается из следующих ключевых элементов. На фоне белой
бумаги сосуществуют два цвета – чёрный
и красный (символ Воскресения). Красным цветом промаркирована смысловая
структура книги: функцию красной строки выполняют ломбарды (инициал малого формата) или заглавные буквы красного цвета, в качестве рубрикатора глав
используется вязь, исполненная киноварью; красным выделены комментарии
или примечания, колонтитулы и различного рода маргинальные пометы к основному тексту. Контраст чёрного и белого в
заставках, выполненных в техники ксилографии, создаёт особое эмоциональное
напряжение; композиция каждой фёдоровской заставки наполнена определённым смыслом, каждый растительный элемент обладает символическим звучанием,
но это тема специального разговора, она
за рамками данной статьи.
Важно отметить, что при последующем ремесленном, не творческом повторении фёдоровских композиций, при желании украсить, сгладить шероховатости,
в которых сказывалось первородное напряжение мастера-творца, из гениальной
фёдоровской орнаментики постепенно
исчезает красота («живой дух» творца) и
проявляется «лакированная красивость»
(мёртвый повтор ремесленника). До середины XVII в. в образе православных
книг ещё теплится дух фёдоровской традиции, и в омских экземплярах мы можем
созерцать красоту наших первопечатных
книг. Продуманность пропорций зеркала текста и полей, графика шрифта,
восходящая к московскому полууставу

XV–XVI вв., декоративное единство гравюры, заставок, инициалов – во всём этом
сокрыт секрет гармонии «образа» старопечатных книг. Вязь (тип текста, где буквы сближаются или соединяются одна с
другой и связываются в непрерывный
орнамент) являла собой мягкий переход от заставки к тексту. Она появилась
в книжной культуре тогда, когда возникла необходимость уместить заголовок в
одну строку. Иван Фёдоров в «Апостоле»
1564 г. создал оригинальные красивые
композиции вязи геометрической формы, придал новые очертания мачтовым
лигатурам. В омских экземплярах воспроизводится фёдоровская традиция вязи.
В старопечатных русских изданиях
отсутствовал титульный лист, его функцию выполнял колофон (греч. Κολοφώνας,
«концовка» или «последняя строка») –
текст на последней странице, в котором
сообщались данные о книге. Почему колофон, а не титульный лист преобладает
в древнерусской книжности? Обратимся
к послесловию омского экземпляра «Апостола» 1606 г.: «Напечатана же была сия
богодухновенная книга художеством и
трудами многогрешного Ивана Андроникова сына Невежина и прочих соработников, трудившихся любезными трудами».
Не Иван напечатал книгу, но «богодухновенная книга» (не человеком созданная) была напечатана Иваном, только
после «богодухновенного» текста следует
«концовка» о том, где, когда и кем была
создана книга. Книжник как автор раскрывается в послесловиях, которые были
одновременно и полемическими текстами и литературными памятниками своего
времени. В послесловиях омских экземплярах книг первой половины XVII в.
доминирует литературный этикет – торжественный, церемониальный, восхваляющий правителя Руси, мудрого, всесильного, богоизбранного, власть которого
предначертана свыше. Сегодня многие
экземпляры книг кирилловского шрифта
XVII в. потеряли свои колофоны (исторические события XX в. этому способство-

465

единица хранения

вали). Омичи приносят старые книги кириллической печати в Омскую областную
библиотеку на экспертизу с целью определения года и места издания. Радостно, что для многих эти книги являются
семейной реликвией. Благодаря замечательным библиографам – А.С. Зёрновой,
А.А. Гусевой, А.В. Вознесенскому – можно
по отдельным элементам книги установить данные выхода книги в печать.
Необходимо отметить одну важную
деталь. Буквы в книгах кирилловского
шрифта выполняли функцию цифр, т. е.
определённая буква соответствовала
опредёленному числу. Первенство буквы
над цифрой – это особый знак Древней
Руси: сначала вещи даётся имя (буквенное
начертание), а затем вещь исчисляется
(получает цифровое обозначение). В начале XIX в. Российское библейское общество произвело подмену кириллических
цифр арабскими, изменило кегль кириллической буквы, когда Ѯ, ѯ (кси) и некоторые другие кириллические буквы не будут
прочитываться, и всё это для того, чтобы
отлучить русского человека от главных
заветных книг (свято хранимых, передаваемых с молитвой от поколения к поколению). В эпоху Николая I деятельность
Российского библейского общества будет
приостановлена, однако отчуждение русского читателя от книг кирилловского
шрифта состоялось, для многих кириллица становится «чужестранной» (тотально
этот процесс проявится в XX в.), но это
тема особого разговора, а пока вернёмся
к старопечатным книгам.
В первой половине XVII в. тираж издания колебался от 500 до 1200 экз. Книга
стоила дорого из-за высокой цены бумаги,
ибо Россия ещё не производила своей и
была вынуждена пользоваться продукцией европейских бумажных фабрик. После
Смутного времени (1598–1613) Михаил
Фёдорович Романов первым делом стал

восстанавливать книгопечатание. Все
книги, издававшиеся тогда Московским
печатным двором, подвергались цензуре
самого патриарха, для печатания требовался указ царя, цена на них назначалась
государем, при начале набора каждой
книги служился молебен. От той эпохи в
Омске сохранился экземпляр Евангелия
напрестольного 1628 г. из библиотеки
Омского государственного историко-краеведческого музея.
Омский экземпляр Евангелия 1628 г.
представляет собой напрестольное Четвероевангелие (Евангелие-тетр) четьего типа1. Такое Евангелие хранилось в
алтаре на престоле, как одна из главных
святынь в храме, символизируя живое
присутствие Христа. В православной традиции чтения Евангелия за богослужением, составляющие центральную часть
литургии оглашенных, а также праздничной и воскресной утрени и ряда особых
служб, совершаются диаконом, священником или епископом. Для быстрого поиска необходимого фрагмента в тексте
книги киноварью выделены номера «зачал» и «указания», когда читается тот или
иной отрывок Евангелия. В тексте Евангелия от Матфея выделено 116 зачал, в
Евангелии от Марка – 71, от Луки – 114,
от Иоанна – 67.
Литургические книги всегда роскошно украшались. Разворот начальных листов каждого Евангелия оформлен как
торжественный вход в сакральный мир
Царства Божия. Здесь всё в гармонии
созвучий: и гравюра с изображением
евангелиста, как икона, и орнаментика
(заставка, вязь, инициал и маргинальная рамка), как бесконечно цветущая
жизнь. В омском экземпляре Евангелия
1628 г. рисунки с изображением евангелистов выполнил русский иконописец
Строгановской школы Прокопий Чирин,
гравировал рисунки знаменитый мастер

1
В Древней Руси библейские книги функционировали в трёх своих разновидностях: служебный тип,
четий тип и толковый тип. Четий тип предназначался для келейного (в монастырях) или домашнего
чтения, во всей истории древнерусской литературы имел весьма ограниченное распространение. – Ред.

466

Четьи-Минеи: Апрель (М., 1693). Экземпляр из ОГОНБ им. А.С. Пушкина

единица хранения

Печатного двора Кондрат Иванов, он же
изготовил крупный шрифт и все элементы орнаментального убранства книги в
духе «фёдоровской традиции».
В книжных гравюрах остаётся неизменным канон изображения фигуры
евангелиста, где проявляется несогласованность руки и лица как антиномия
человеческого (рука, воспроизводящая
«земными» буквами сакральные письмена
«иного мира») и божественного (лицо человека, преображающееся в «лик» светом
«небесного» мира). В книжной гравюре
в ликах евангелистов ключевыми становятся изображения лба (образ мыслительного процесса) и глаз (образ видения
«иного мира»). В пространстве гравюры
евангелист пребывает под «покровом»
орнаментальной рамки, которая является
образом «божественной сени», сохраняющей «прикровенную тайну» мира. Орнаментальная рамка являет образ пышного
и нескончаемого райского цветения, данного как ансамблевое звучание в органичном сочетании архитектурных элементов
и цветочных композиций. Центром в орнаментальных рамках является изображение символов евангелистов (по Иринею
Лионскому). Евангелист Матфей символизируется с образом ангела (мессианское посланничество в мир Сына Божия),
евангелист Марк – с образом орла (высота
евангельского учения), Луку изображают
с тельцом (жертвенное, искупительное
служение Спасителя), Иоанна – со львом
(в ознаменование могущества и царственного достоинства Христа).
В омском экземпляре заглавная буква
первого слова каждого Евангелия необычайных размеров и роскошных композиций. В них аккумулируется энергия монументального текста, который следует за
этой буквой. В Омской коллекции только
Евангелие 1628 г. хранит такого масштаба инициалы. Евангелие напрестольное
отличалось от других богослужебных
книг большим форматом, огромными полями и самым крупным размером шрифта. Например, в Евангелии 1628 г. на ли-

сте бумаги всего 15 строк, а в Евангелиях
1649 и 1652 гг. того же формата на каждом листе 25 строк. К сожалению, омский
экземпляр подвергся варварской обрезке
листов при процедуре вторичного переплёта: утрачено огромное пространство
белого листа, масштаб которого был хорошо просчитан книжниками, ибо он задавал размер орнаментального убранства
книги. При обрезке частично потеряны
фрагменты маргинальных рамок. В омском экземпляре в своё время произошла
деформация листов от чрезмерной влажности воздуха. В годы гонения на Церковь
книги хранились либо на чердаках, либо
в подвалах, бумага почти каждого омского экземпляра несёт следы того времени
отчуждения и сиротского существования.
«Вторым чином» в ансамбле богослужебных православных книг следует
книга «Апостол». В государственных хранилищах омского региона самой древней
книгой кириллической печати является
экземпляр «Апостола» 1606 г. из библиотеки Омского государственного историко-краеведческого музея. Омский экземпляр старопечатного «Апостола» 1606 г.
относится к служебным книгам четьего
типа. Он содержит полные непрерывные
тексты деяний и посланий апостольских,
расположенных в традиционном порядке следования книг Нового Завета, с разбивкой текста на 335 зачал с указанием
дней использования каждого и формулы, прибавляемой в начале чтения. «Зачала», «указания», «формулы» выделены
в тексте киноварью, что помогает читающему во время богослужения быстро
находить необходимый отрывок текста.
Служебный «Апостол» предназначен для
седмичных чтений (с понедельника по
пятницу) в период пения Октоиха (от
Пятидесятницы до подготовительных
недель к Великому посту). Все 22 текста
деяний и посланий апостолов были украшены заставками и инициалами среднего формата, а оглавление и «сказание»,
где сообщалось из какого рода апостол,
где проповедовал, как погиб, где погре-

468

Леонтий Магницкий. Арифметика (М., 1703). Экземпляр из библиотеки ОМГУ им. Ф.М. Достоевского

Кормчая (М., 1653). Экземпляр из омского частного собрания

единица хранения

бён, сопровождались заставками малого
формата и ломбардами. Иван Фёдоров в
своём издании «Апостола» 1564 г. использовал 48 заставок с 20 досок, Андроник
Невежин в «Апостоле» 1597 г. – 52 заставки с 22 досок, его сын – Иван Невежин в
«Апостоле» 1606 г. (именно из этого тиража омский экземпляр) повторил количество заставок из издания отца.
В старопечатных книгах XVI–XVII вв.
часто встречаются надписи. Обычное место нахождения надписей – нижнее поле
правой страницы. В омском экземпляре
«Апостола» 1606 г. есть такая запись, но
скоропись XVII в. внизу на лицевой стороне первых 34 листов закрашена чернилами. Для XVI–XVII вв. это явление скорее закономерное, чем исключительное.
Практика бытования книг в Московской
Руси показывает, что каждый экземпляр
в течение столетия два-три раза менял
владельца. Наиболее часто встречающаяся форма перехода книги из рук частного
владельца – это переход её в церковь с
«вкладной надписью» о пожертвовании.
Первопечатные издания стоили почти
столько же, что и рукописные ( рукописный «Апостол» – 1 руб. 30 коп., печатный – 1 руб. 20 коп.), причём книжный
рынок отдавал предпочтение печатным
книгам. В то время годовой заработок работных людей редко превышал 1 рубль,
каждый экземпляр книги являлся дорогой вещью. Передавая книгу в дар храму
или монастырю, жертвователь обеспечивал себе поминание души своей и своих
родственников навсегда (так он полагал). Однако книги по разным причинам
покидали стены храма и попадали к другому владельцу. Тогда-то и шли в ход чернила, надо было избавиться от «шлейфа»
прежнего владельца. Видно, такая история случилась и с омским экземпляром
«Апостола».
В Омске в частном собрании находится удивительный экземпляр Псалтири,
собранный из листов трёх изданий московского печатника В.Ф. Бурцова – 1633,
1634, 1636 гг. В круге чтения православно-

го человека Псалтирь занимала главное
место, поэтому экземпляры Псалтири
сохранились в небольшом количестве и
в крайне ветхом состоянии. Все листы,
входящие в омский экземпляр, напечатаны единым «бурцовским шрифтом» и
украшены оригинальными заставками
Бурцова. При первом просмотре омского
экземпляра сразу становится очевидным
преобладание печати в одну краску. Одноцветной чёрной печатью выделялись
среди московских книг Псалтири Бурцова
1634 и 1636 гг. где использовались инициалы из Острожской Библии: белые буквы
на чёрном фоне гравированного прямоугольника и наборный орнамент. Бурцов
стремился сделать книгу дешевле, его
книги отличаются небольшим форматом,
он первый в Москве стал применять наборный орнамент, теперь от наборщика,
а не художника, зависело орнаментальное
убранство книги. В 1630-е гг. Бурцев ещё
неумело использует наборный орнамент:
отдельные «раппорты» (элементы орнамента) иногда у него перевёрнуты, ритм
их использования сбивается, форма вязи
более простая, чем раньше. В омском
экземпляре 22 листа имеют печать в две
краски, это очень редкие листы старопечатной Псалтири: встречаются ломбарды,
выполненные киноварью, а также инициалы Бурцова, которые расположены только в Псалтири 1633 г., и затем ни в одном
издании Московского Печатного двора
они ни разу не употреблялись. Основу омского экземпляра Псалтири составляют
листы издания 1636 г. (свыше 200 листов).
Помимо печатных страниц в нём встречаются два типа рукописных листов. Омский экземпляр Псалтири являет пример
бережного отношения православного
читателя к Псалтири дониконовской печати, собранной в новый книжный блок
из истлевших от времени и ежедневного употребления листов. Псалтирь была
главной учебной книгой в Древней Руси.
Научившись читать по Псалтири, русский
человек уже никогда не расставался с ней.
В омских семьях сохраняются старинные

470

Лариса Пономарёва. Книжные древности Омска

Пролог (М., 1642). Экземпляр из ОГОНБ им. А.С. Пушкина

экземпляры Псалтири, и часто, осуществляя экспертизу книг на предмет определения точной даты и места издания,
испытываешь особое неповторимое волнение, когда видишь особого рода истёртые страницы Псалтири, которые читали
православные люди «на расставание души
и тела». «Неусыпаемая Псалтирь» удивительным образом сохраняет «древо» русской цивилизации.
В омском экземпляре сохранилась
гравюра Давида. Автор многих покаянных псалмов царь Давид на собственном
горьком опыте познал, что такое грех и
покаяние, что такое помощь Божия и наказание Божие и какова милость Господня грешнику кающемуся. Царь Давид научил нас покаянию и молитве. Книжная
гравюра передаёт в образе Давида сердце
сокрушённое и смиренное.
В Омской государственной областной
научной библиотеке имени А.С. Пушкина
сохранился старопечатный экземпляр
«Октоиха» 1638 г. Название этой книги

состоит из двух частей: οκτο (греч). – восемь и ηχος (греч). – глас. Дословный перевод названия этой книги – «Осьмогласник». В Омске сохранилась лишь вторая
часть «Октоиха», где были опубликованы
четыре «гласа» – с 5-го по 8-й. Каждый
глас печатался с нового листа и сопровождался заставкой в стиле фёдоровской
традиции, которая плавно сменялась вязью, витиевато перетекающей в букву кирилловского шрифта.
Седмица начинается с воскресенья, а
день, как мы знаем, начинается с вечера.
Поэтому каждый глас начинается со службы, которая называется «в субботу вечера», а кончается службой «в субботу утра».
Значит, в субботу вечером, на воскресной
всенощной происходит смена гласа. Тексты «Октоиха» соответствуют литургическим темам дней седмицы. Каждый день
святится своей особой памятью: воскресенье – память тайны искупления, запечатлённого воскресением Христовым;
понедельник посвящён прославлению

471

единица хранения

Ангелов; вторник призывает пророков
и главного среди них – Иоанна Предтечу; среда – день воспоминания предания
Иисуса Христа на страдание и смерть;
четверг посвящается Церковью святым
апостолам и св. Николаю Мирликийскому; пятница вспоминает страдания и
смерть Иисуса Христа и «древо» «животворящего Креста»»; суббота прославляет
память Святых и всех усопших. Каждый
глас хранит свою тональность: 1-й глас важен и величествен, способен настраивать
душу к возвышенным чувствам; 2 глас –
нежный, трогательный, сладостный, располагающий к умилению и состраданию;
3 глас – плавный, тихий, спокойный,
твёрдый, способный укрощать страсти;
4 глас – быстрый, торжественный, восхитительный, возбуждающий к радости
и веселию; 5 глас – томный, унылый, но
вместе с тем торжественно растворённый радостными надеждами; 6 глас – печальный, способный расположить душу
к покаянию, привести к духовному покою; 7 глас – мужественный, вносящий
бодрость, упование; 8 глас – печальный и
в некоторых местах плачевный, выражающий глубокую скорбь души.
В омском экземпляре «Октоиха»
встречается запись скорописью XVII в.
внизу на лицевой стороне листов через
каждые восемь листов с 8-го по 136, однако прочитать её невозможно, при новом
переплёте поля листов были срезаны.
Самая бедная по орнаментике в омском собрании старопечатных книг –
«Око церковное», экземпляр которого
находится в Омском государственном
историко-краеведческом музее: всего 10
заставок, 1 инициал и пять ломбардов в
пространстве 582 листов. Устав, или «Око
церковное», содержит указания на то, в
какие дни и часы, при каких Божественных службах и в каком порядке должны
быть возносимы молитвословия.
Основными в истории православного
богослужения были Уставы Иерусалимский и Студийский. Устав 1633 г. ориентирован на Иерусалимский, который

отображал литургическую жизнь палестинских монастырей. Один из переводов Иерусалимского Устава на церковнославянский язык под названием «Око
Церковное» был выполнен учеником
преп. Сергия Радонежского – преп. Афанасием Высоцким, первое печатное издание Устава в России относится к 1610 г.
В Омске на данный момент находится 4 экземпляра старопечатного «Пролога»: первая публикация 1641 г. (декабрь –
февраль) из частного собрания, вторая
публикация 1642 г. (декабрь – февраль) из
фондов Омской государственной областной библиотеки, 2 экземпляра издания
1643 г. (март – август) из библиотеки Омского государственного педагогического
университета и (март – май) из частного
собрания. «Пролог» (греч. prologos, от
pro – перед, logos – слово) вобрал в себя
произведения разных жанров из книг
древнерусской письменности нравоучительного характера, помогающие православному христианину стать мудрым и мужественным. Читая «Пролог» перед (pro)
тем как пойти в храм, человек обретал
тот уровень нравоучительных сюжетов
праведной христианской жизни, который на литургии позволял слышать глубину-высоту «Слова» (logos). В «Прологе» встречаются тексты из «Патериков»,
богослужебных «Миней», «Златоуста»,
«Торжественника» и многих других книг.
Старопечатный «Пролог» был предназначен для повседневного чтения дома, в
кругу семьи или за трапезой в монастыре.
Человек, читающий «Пролог», каждый
день пребывал в измерении многовекового опыта христианской жизни. Бумага
омских экземпляров «Пролога» имеет
многочисленные следы от капель воска.
Мерность текста «Пролога» определяют орнаментальные заставки и ломбарды: каждый месяц начинается с заставки
среднего формата и вязи, внутри месяца
повествование каждого сюжета начинается с ломбарда, именно они придают
«Прологу» неповторимую красоту орнаментального убранства. Например, в эк-

472

Октоих (М., 1638). Экземпляр из ОГОНБ им. А.С. Пушкина

Псалтирь (М., 1633–1636). Экземпляр из омского частного собрания

единица хранения

земпляре 1643 г. (март – август) их встречается 715 изображений. Для каждого
ломбарда книжник изготовлял особую
доску, стараясь создавать разные вариации в изображении одной и той же буквы, например, буква «С» употребляется в
книге в формате ломбарда 201 раз.
«Пролог» 1641 г. очень скоро подвергся исправлению и в 1642–1643 гг.
по указанию царя Михаила Фёдоровича
Романова был перепечатан. Из первого
издания 1641 г. было исключено около
40 статей, посвящённых малоизвестным
на Руси греческим историческим лицам.
Вместо этого в сборник были добавлены более 20 статей о русских деятелях:
о Киприане Московском, Иоанне Новгородском, Сергии Радонежском, Авраамии
Ростовском, Александре Невском и др.
В «Прологе» 1643 г. впервые появляется
имя Дмитрия Донского. Основное предназначение Пролога 1643 г. определено
в послесловии: «Пролог» явлен на «просвещение и украшение Святым Божиим
Церквям», для «умиления души», «сокрушения сердца» и «смирения ума», ибо
главное – чтобы на Руси «благочестие
сияло». Сохранилась владельческая надпись на форзаце экземпляра из библиотеки педагогического университета: «Книга
Пролог принадлежит гражданину села
Чинчурина тойже волости Казанской губернии Тетючискаго уезда / Затару Феодоровичу/ Прикащикову».
В половине XVII в. московская типография достигла такого цветущего состояния, что, по свидетельству иностранцев,
могла стоять в ряду с лучшими европейскими учреждениями этого рода. Здание
типографии отличалось изяществом и
роскошью архитектуры в русском стиле.
На фасаде резных ворот изображён был
«лев и единорог»: этот герб употреблялся
и на книгах, выходивших из Московской
типографии. В омском экземпляре эта эмблема встречается на переплётной крышке Псалтири 1633–1636 гг.
В омском собрании книг сохранилось три экземпляра изданий, связанных

с именем патриарха Никона, – Псалтирь
1653 г., Кормчая 1653 г., «Жезл правления» Симеона Полоцкого 1667 г. Все экземпляры находятся в частных собраниях омичей. Экземпляр Псалтири 1653 г.
плохо сохранился: блок трансформирован, без переплёта, отсутствуют 30 листов,
большая часть листов без номеров, углы
листов загрязнены и истёрты. Патриарх
Никон, после смерти Иосифа, остановил
выпуск из типографии части экземпляров
Кормчей 1650 г., и, произведя в них перемены, выпустил их в 1653 г. с некоторыми
дополнениями. Это издание получило название Никоновской Кормчей и употреблялось в Церкви до времён Екатерины
II. В 1667 г. Симеон Полоцкий написал
книгу «Жезл правления» с обличениями
старообрядчества. Книга являла собой
типичный образец схоластической риторики. Участники соборов 1666–1667
дважды ссылались на это сочинение во
время обсуждения, оно сразу же было
опубликовано и рекомендовано для чтения и просвещения христиан. Однако
спустя несколько лет книга была осуждена за содержащиеся в ней католические
ереси. Старообрядцы изначально резко
отрицательно отнеслись к этому сочинению, назвав его «Жезлом кривления».
Сохранность омского экземпляра хорошая, на форзаце нижней переплётной
крышки надпись: «Сия книга Жезл села
Пово[?]нева Церкви Воздвижения Честнаго и Животворящаго Креста Господня
[?] священника [?]. 1834 года / Октябрь,
25 день». В экземпляре три гравюры –
жезл, рука благословляющая, крест.
В омской коллекции сохранились
издания эпохи Петра I: пять книг из
ОГОНБ им. А.С. Пушкина – «Жития Святых» Димитрия Ростовского (Киев, 1689),
«Минея служебная: Апрель» (М., 1693),
«Новейшее основание и практика артиллерии» Эрнеста Брауна (М., 1710), «Введение в историю европейскую» Самуила
Пуфендорфа (СПб., 1718), «Рассуждение
о причинах Свейской войны» П.П. Шафирова (СПб., 1722); издание из библиотеки

474

Лариса Пономарёва. Книжные древности Омска

Новейшее основание и практика артиллерии Ернеста Брауна (М., 1710).
Экземпляр из ОГОНБ им. А.С. Пушкина

Омского государственного университета
имени Ф.М. Достоевского – «Арифметика» Л. Магницкого (М., 1703); книга из библиотеки Исторического архива Омской
области – «Духовный регламент» Петра I
(СПб., 1721); издания из омских частных
собраний – «Минея общая с праздничной» (М., 1685) и др.
В начале XVIII в. книгопечатание в
России кардинально изменяется. Если ранее все силы печатников были направлены на созидание книжной продукции для
Русской Православной Церкви, то при
Петре I книгопечатание было поставлено
на службу государства. Смерть патриарха
Адриана (октябрь 1701 г.) дала Петру возможность прекратить надзор патриархов
над изданием книг и облегчила реформу
книгопечатания. При разработке новой
гражданской азбуки были исключены
знаки ударений, сокращений, были введены арабские цифры. Эскизы букв азбуки

делал сам Пётр. Работа по корректированию и установлению буквенного состава азбуки проводилась с 1708 до 1710 г.
Если в книгах кирилловского шрифта использовалась 41 буква, то в состав гражданского шрифта вошло лишь 32 буквы
славянского алфавита. Принципиально
изменилась графика букв гражданского
шрифта: её построение осуществлялось
по подобию европейского шрифта «антиква» на основе круга и квадрата; при этом
не была забыта и традиция русской скорописи, которая использовалась в российских деловых документах на рубеже
XVII–XVIII вв. Создание азбуки гражданского шрифта – крупнейшее достижение
русской культуры начала XVIII в.
Рассмотрим наиболее знаковые для
петровского времени омские экземпляры книг кирилловской и гражданской
печати. Книга кирилловского шрифта
петровской эпохи не похожа на старопе-

475

единица хранения

чатные издания XVI–XVII вв., ансамблевый характер книг фёдоровской традиции исчезает (а с ним незримо исчезает
«охранительный дух» Древней Руси, оберегающий «образом» книги святыню «богодухновенных текстов»). В православных книгах стали употреблять заставки и
концовки из светских книг, ксилография
сменяется гравюрами на меди, чаще употребляется одноцветная печать. После
завершения церковной реформы по исправлению текстов, в эпоху патриарха
Иоакима, Московский печатный двор
издания с исправленным текстом стал
особо отмечать четырёхконечным крестиком наверху заставок. В омском экземпляре «Четий-Миней» 1693 г. все заставки
с таким крестиком. В книгах исчезают колофоны и утверждается титульный лист,
где первоначально торжественно возносят имя императора, а затем следует
«богодухновенный текст». В эпоху Петра I были разработаны заставки с новой
композицией: растительный орнамент
заменяется отвлечёнными архитектурнодекоративными элементами в стиле фасадной скульптуры (происходит подмена
животворного символа мёртвой эмблемой). При внешней праздничности «Четий-Миней» 1693 г., эта книга «другая» по
отношению к «образу» старопечатных изданий, многие православные люди остро
чувствовали подмену, староверы будут
хранить дониконовские книги как святыню и при благоприятных условиях, в начале XX в., подарят России удивительные
факсимильные издания книг фёдоровской традиции.
В Омской государственной областной
научной библиотеке сохранилось первое
киевское издание «Жития Святых» Димитрия Ростовского 1689 г. Текст на
страницах киевских изданий в отличие
от московских обычно был обрамлён –
линейной рамкой или полосами наборных украшений, или же гравированным
бордюром сложного и красивого рисунка. В орнаментике украинских изданий
совсем иные элементы «образной тка-

ни»: большое количество гравированных инициалов с изображениями птиц и
людей, пейзажей, заставки с сюжетными
композициями. В омском экземпляре три
иконографические сюжетные заставки:
Рождество Богородицы, Покрова Богородицы, Святые Косма и Дамиан. Димитрий Ростовский работал над составлением книги «Жития святых» в течение
20 лет, его знаменитые «Четьи-Минеи»
стали излюбленным чтением православных людей.
Житие святого хранит удивительную
поэзию идеального преображения жизни. В личности святого просветляется не
реальность временного, а идеальность
вечного. Духовные подвиги святых свидетельствуют о существовании «кромешных» (в смысле «предельных», «пограничных») рубежей мира, кто становится
сопричастным к этому духовному миру, в
том возгорается особого рода спасительная молитва.
В Омске хранится замечательная
книга кирилловской печати – «Арифметика» учителя математической и навигаторской школы Леонтия Филипповича Магницкого, изданная в Москве в
1703 г. Символично, что омский экземпляр этого редкого издания находится
в библиотеке Омского государственного
университета имени Ф.М. Достоевского,
в центре фундаментальных и прикладных наук; именно с «Арифметики» Магницкого начинает свой отсчёт книжный
фонд Омского классического университета. Магницкий умело воспользовался
не только кириллицей, но и греческими и латинскими шрифтами, арабскими
цифрами и очень красивыми скобками;
страницы книги в рамках из наборных
украшений, текст с рисунками, чертежами и таблицами. Книжники Московского
печатного двора создали стройную пропорцию страничного набора. В омском
экземпляре сохранились на отдельных
ненумерованных листах гравюра на тему
«Арифметика практика», гравюры – сфера мира и роза ветров, созданные Михаи-

476

Переплёты русских книг (гражданский шрифт), хранящихся в омских библиотеках

П.П. Шафиров. Рассуждение о причинах Свейской войны (СПб., 1722).
Экземпляр из ОГОНБ им. А.С. Пушкина

единица хранения

лом Карновским. «Арифметика» Магницкого была издана в количестве 2 400 книг.
Задолго до появления труда Магницкого
в России существовали рукописные математические книги. В 1699 г. появилось
печатное руководство по арифметике
на русском языке Ильи Копиевского, изданное в Амстердамской типографии Яна
Тессинга. Но «Арифметика» Копиевского
не получила большого распространения
в России. Роль проводника арифметических знаний в России успешно выполнила «Арифметика» Магницкого, в которой
излагались сведения энциклопедического характера по различным отраслям
математики и естествознания (геодезии,
навигации, астрономии). «Арифметика»
Магницкого сыграла большую роль в
истории русского просвещения первой
половины XVIII в., по этой книге учился
М.В. Ломоносов, называвший её «вратами учёности».
В Омске фонд книг гражданской печати начинает свой отсчёт с книги 1710 г.,
воспроизведём дословно текст титульного листа омского экземпляра: «Новейшее
основание и практика артилерии Ернеста
Брауна капитана артилерии во Гданске
1682 года. Напечатано славенски повелением Царскаго Величества в Москве
Лета Господня 1710 го в иулии месяце».
В начале XVIII в. Пётр I поставил вопрос
о создании унифицированной книги по
артиллерии и сформулировал принципиальные требования к намеченному
руководству, в основу которого были
положены достижения отечественной
и иностранной артиллерии. В условиях
напряжённой политической обстановки
1708–1709 гг., когда судьба страны решалась на полях сражений Северной войны, работы по созданию отечественной
артиллерийской книги были прерваны.
Поэтому пришлось издавать книги по
артиллерии иностранных авторов. Сочинение Э. Брауна «Новейшее основание и
практика артиллерии» было переведено
Даниилом Протопоповым и Фёдором Борисовым. Книга Брауна состояла из пре-

дисловия, шести частей и оглавления.
На гравированном фронтисписе омского
экземпляра воспроизведён артиллерист,
который огнём из двух мортир поражает
турок. Ведущие мастера гравюры петровской эпохи – Пикарт и Девит – скопировали с немецкого экземпляра гравюры
для издания 1710 г. В омском экземпляре
сохранились 23 листа иллюстраций.
В Петербурге, основанном в 1703 г.,
уже в 1711 г. начинают выходить в свет
непривычные для российского читателя
книги гражданского шрифта. В Омске находятся два довольно знаковых для своего
времени экземпляра – книги Самуила Пуфендорфа (СПб., 1718) и Петра Шафирова (СПб., 1722). Эти книги имели свои особенности: одноцветная печать; отсутствие
заставок; титульный лист с огромным
количеством слов (в издании Шафирова
1722 г. титул состоит из 118 слов); заглавные листы составлялись из литер разных
кеглей, различных гарнитур, расположение которых отвечало определённому
замыслу типографа (особенно это занимательно в издании Пуфендорфа). Первоначально эти издания покупались лишь
как «диковинка», не для чтения. В эпоху
Петра I многие тиражи книг так и не были
распроданы, интерес к книгам петровского времени появится значительно позже,
их полный репертуар будет установлен в
фундаментальной библиографии лишь
в 1955 г. замечательными книговедами –
Т.А. Быковым и М.М. Гуревичем.
«Введение в историю европейскую»
Самуила Пуфендорфа (немецкого юриста-международника, историка, философа) было переведено с латинского издания 1684 г. Гавриилом Бужинским и
опубликовано в 1718 г. Омский экземпляр
являет собой формат научного издания.
Отличает эту книгу правильный, хорошо
организованный набор текста, чёткое деление на параграфы и абзацы. Сочинение
Пуфендорфа представляло собой первое
в Новое время обстоятельное изложение
истории европейских стран, где о России
было сказано много нелицеприятного.

478

Лариса Пономарёва. Книжные древности Омска

Общий лексикон для учёных всех отраслей знаний (Лейпциг, 1726).
Экземпляр из ОГОНБ им. А.С. Пушкина

В многотрудную эпоху реформ Пётр I хотел, чтобы книга вышла на русском языке
без купюр. Книги Пуфендорфа на латыни,
на немецком и русском языках имелись
практически во всех крупных российских
личных библиотеках в первой половине
XVIII в. Более того, как показывает сохранившийся каталог библиотеки князя
Д.М. Голицына, помимо официальных
переводов, в России предпринимались
самостоятельные переводы трудов немецкого мыслителя, которые хранились
в рукописях.
«Рассуждение о причинах Свейской
войны» («шведской»: швед. Svitjod – «наг.
род свеев») было написано в 1716
дипломатом, вице-канцлером Петром
Павловичем Шафирововым. Первая публикация сочинения состоялось в 1717 г.,
в Омске сохранился экземпляр третьего
издания 1722 г. В «Рассуждении» была

изложена история русско-шведских отношений за период с 1566 г. по 1714-й. Это
не только первое в России историческое
исследование, это первое сочинение на
международно-политическую тему. Шафиров аргументировано доказал, что
Пётр I был вынужден предпринять военные действия; факты свидетельствовали о том, что виновником длительного
кровопролития была Швеция. Третье издание вышло небывалым для России тиражом в 20 000 экземпляров, но книга не
нашла своего читателя: сохранились документы о том, что в 1756 г. в типографии
«мёртвым грузом» лежали 16 000 экземпляров. Сочинение Шафирова прежде
всего было обращено к европейскому читателю, для которого разъяснялось, почему возник военный конфликт между Россией и Швецией, утверждался тот факт,
что Россия не азиатское, а европейское

479

единица хранения

Исторический атлас (Амстердам, 1719). Экземпляр из ОГОНБ им. А.С. Пушкина

государство. Любопытен лексический
строй текста, он состоит из большого количества латинских слов, которые никогда не употреблялись до этого в русских
печатных изданиях. На страницах книги
встречаются такие слова, как «концепт»,
«партия», «потентанты» и др. Европейский читатель не знал русского языка, а в
русском обществе не было такого количества людей, которые бы пожелали читать
политические тексты.
Создавая новую азбуку в 1708 г., Пётр I
в первую очередь думал об издании русских военных и научных книг. В этом деле
для него высшим образцом книгопечатания были книги европейских издательств,
они определили «образ» русской книги
гражданской печати. В Омске сохранились
единичные экземпляры книг европейских
издательств. Самый древний омский экземпляр европейской книги находится в
библиотеке Омского аграрного универ-

ситета. Это прижизненное издание сочинения «In dioscoridis anasarbei de medica
material libros ovinova» доктора медицины
Аматуса Лузитанского, изданное в Лионе (Lugduni: Apud Matthiam Bonhomme,
1558). В древние времена Лион назывался
Лугдуном – Воронья гора, в омском экземпляре воспроизводится древнее название
города. В XVI в. Лион был важным центром книгопечатания в Европе. Аматус
Лузитанский (1511–1568) – португальский
врач и физиолог, открывший циркуляцию
крови, являлся одним из самых видных
представителей медицинского мира своего времени, его несколько раз приглашали в Рим для лечения римского папы
Юлия III. Из-за преследования евреев в
1558 г. переехал в Салоники, умер там от
чумы в 1568 г. Омский экземпляр являет
собой комментарий к книгам Диоскорида
(40–90 гг. н. э.), древнегреческого военного врача, фармаколога и натуралиста,

480

Исторический атлас (Амстердам, 1719). Экземпляр из ОГОНБ им. А.С. Пушкина

единица хранения

Метеорологический театр: Эфир. Воздух. Огонь. Земля. Подземный мир (Рим, 1660).
Экземпляр из ОГОНБ им. А.С. Пушкина

автора одного из самых полных собраний
рецептов лекарственных препаратов, дошедших до наших дней, известного под
названием «De Materia Medica».
В Омской областной научной библиотеке находится экземпляр римского издания 1660 г. «Метеорологический театр:
Эфир. Воздух. Огонь. Земля. Подземный
мир», автором которого был монах Франциск из монастыря Св. Августина Македонского. Наши Петербургские издания
Пуфендорфа (1718) и Шафирова (1722)
явно идут во след таким изданиям, как
римская книга 1660 г.: та же модель инициалов, деление научного текста на главы
и параграфы.
В XVII в. в Европе бурно развивалась
картография. Инструментальная съёмка
позволила существенно уточнить изображение земной поверхности, очертания
морских берегов, водных бассейнов. Лиде-

ром в издании географических атласов и
карт стала Голландия с центром в Амстердаме. В Омской областной библиотеке
хранится уникальный иллюстрированный
фолиант – «Исторический атлас», изданный в Амстердаме в 1719 г. Амстердамский
«Исторический атлас» – это удивительное
произведение книжного искусства, красоту его гравюр можно бесконечно созерцать. Однако голландская книга имеет
ещё и огромное научное значение, в ней
опубликована карта Азиатской России, а
следовательно, и нашего Омского региона, это уникальный подлинный источниковедческий документ начала XVIII в. Вот
как выглядит полный текст титульного
листа на русском языке: «Исторический
атлас, или Новое введение в историю,
хронологию, древнюю и современную
географию, представленное в новых картах, где отмечено образование первых го-

482

Лариса Пономарёва. Книжные древности Омска

сударств, самые древние империи мира,
длительность их существования, их падение, их правители: хронология императоров, королей, принцев от начала мира
до наших дней; генеалогические таблицы; история торговли восточных компаний и их открытий, отмеченных в картах
вместе с торговыми путями; выдающиеся
представители каждой нации; все сопровождается эстампами, рисунками, гравюрами по оригиналам, выполненными
самыми искусными мастерами и дающими представление о том, что есть самого
примечательного в религии, обычаях, обрядах и одежде народов азиатских стран».
«Исторический атлас» был выпущен знаменитым Издательским домом Шателен.
Омский экземпляр представляет собой
конволют из двух томов – пятого и шестого. Издательский дом Шателен – семья
французских картографов, работавших в
Голландии. Самый известный труд этого
издательского дома – Атлас в семи томах,
изданный между 1705 и 1720 гг. Атлас был
основан на картографических материалах
Гийома Делиля, а также других известных
картографов.
В завершение можно сказать о двух
экземплярах немецких книг, которые находятся в Омской областной библиотеке.
В Лейпциге в 1726 и 1731 гг. были изданы
энциклопедии «Лексикон для учёных» с
прекрасным гравированным фронтисписом и «Школьный лексикон», менее объёмный и без иллюстраций. В самом начале XVIII в. в Европе начинают издаваться

энциклопедии, отсчет этой традиции начинается с лондонского «Технического
лексикона» 1704 г. Омские экземпляры
немецких «лексиконов» являют собой
один из первых опытов издания универсальных словарей.
Омск за свою трёхсотлетнюю историю собрал огромные, многомиллионные книжные фонды, возраст которых мы
можем определить по трём параметрам.
• Омские фонды европейской книги
начинают свой отсчёт с 1558 г., с лионского издания Аматуса Лузитанского из библиотеки Омского аграрного университета (книгопечатание в Европе с 1445 г.).
• Омское собрание книг кирилловского шрифта начинается с московского
издания «Апостола» 1606 г. из библиотеки Омского историко-краеведческого
музея (книгопечатание кириллических
изданий в России с 1564 г.).
• Омские фонды книг гражданской
печати начинают свой отсчёт с 1710 г., с
московского издания Э. Брауна «Новейшие основания и практика артиллерии»
из Омской государственной областной
научной библиотеки имени А.С. Пушкина (книгопечатание книг гражданского
шрифта в России с 1708 г.).
Важно, чтобы мы помнили и свято
хранили «живые традиции» наших печатных книг. Омское собрание старопечатных изданий предоставляет возможность
прикоснуться к подлинным истокам
книжной культуры России.

Омский краеведческий музей:
прошлое и настоящее
Пётр Вибе

раеведческие
музеи – наиболее распространённые музеи комплексного профиля.
Они собирают, сохраняют,
изучают, экспонируют и пропагандируют исторические
памятники, естественно-научные и художественные
коллекции, произведения
народного искусства определённых географических
или административных территорий.
В России возникновение первых
«местных» музеев комплексного характера относится к концу XVIII – началу XIX в.
Они создавались при учебных заведениях,
палатах государственных имуществ, отделениях Русского географического общества. Причём Сибирь оказалась в авангарде музейного строительства. Так, в 1782 г.
по инициативе губернатора Ф.Н.
Клички и известных исследователей Сибири
Э.Г. Лаксмана и А.М. Карамышева появился музей естественных произведений при
городской школе в Иркутске, а в 1823 г.
был создан музей в Барнауле при управлении Колывано-Воскресенских заводов. Но
основная сеть дореволюционных «местных», или краеведческих, музеев сформировалась в пореформенный период.
Тогда же при Западно-Сибирском отделе
Императорского Русского географического общества (ЗСОИРГО) возник и музей

в Омске. Датой его основания принято считать
8 (21) июня 1878 г., когда
министр внутренних дел,
генерал-адъютант А.Е. Тимашев утвердил «Положение о Западно-Сибирском
отделе
Императорского
Русского Географического общества», которым
членам общества предписывалось
заботиться
«об устройстве собственного музея естественно-исторических, этнографических
и археологических предметов»1. У истоков его создания стояли выдающиеся
учёные, путешественники, исследователи
Сибири и Азии И.Ф. Бабков, Г.Е. Катанаев,
М.В. Певцов, И.Я. Словцов, Н.М. Ядринцев. Особую роль в создании отдела, а
затем и музея сыграл генерал-губернатор
Западной Сибири Н.Г. Казнаков, оказавший значительную поддержку на первых
порах его существования.
Немало сделавшие для Сибири, эти
люди большое значение придавали общеобразовательной и научной деятельности
«местных» музеев. Вот как восторженно
оценивал музеи известный сибирский публицист Н.М. Ядринцев: «Они соединяют общество и образованных людей, они
пробуждают любознательность в массе,
вот почему они должны быть публичными; они дают научный материал, живую

Пётр Вибе. Омский краеведческий музей: прошлое и настоящее

иллюстрацию, пособие тем, кто желает
учиться не на скамье, а в жизни, в обществе, во всяком возрасте, для того и другого пола; они указывают обществу высший
научный интерес, отвлекая это общество
от дрязг, обыденных мелочей, в которых
заедается, тухнет проблеск человеческой
мысли и лучших стремлений. Они напоминают, что есть у человека в жизни нечто такое, что объединяет всех, привлекает и соединяет более, чем промышленные
и торговые дела, даже собрания во имя
удовольствий и наслаждений. Они соединяют людей бескорыстно во имя идеи,
облагораживающей натуру и создающей
высшую цель жизни. Они заставляют чувствовать на минуту, что есть в жизни чтото высшее, благородное, чем обыденные
житейские стремления и страсти, объединяющее всё человечество, дающее ему полёт и вечное существование духа»1.
Провинциальные музеи, появившиеся
в России во второй половине XIX в., «начали интенсивно изучать территориальное пространство Российского государства, тем самым, расширяя его культурное
пространство». В своей деятельности они
были призваны «выявлять, сохранять и
передавать индивидуальное своеобразие
культуры разных регионов и городов, находить уникальное, способное развить и
обогатить не только свою, но и столичную
культуру». «Местный» музей, являясь, по
образному выражению одного из современных исследователей, «провинциальной академией наук», становился средоточием истории и культуры региона2.
Но первоначальное накопление достоверных сведений о нашем крае и о
Сибири в целом началось задолго до появления в Омске музея – в связи с вхождением обширных пространств за Уралом в
состав Российского государства. Особый
размах процесс изучения Сибири приоб-

рёл в эпоху Петра I. В 1701 г. была закончена «Чертёжная книга Сибири» С.У. Ремезова. Это был первый отечественный
атлас, который включал 23 карты Сибири
и севера Европейской России, составленных на основе материалов русских землепроходцев. Интересно отметить, что
на 21 карте «Чертёжной книги Сибири»,
почти за 20 лет до основания первой Омской крепости, С.У. Ремезовым в месте,
где Омь впадает в Иртыш, была сделана
пометка: «Пристойно вновь быти городу».
В XVIII в. начинается научное изучение Сибири. На протяжении столетия
правительство направляет за Урал целый
ряд экспедиций. Многие из них следовали через Омскую крепость, являющуюся
в то время лучшей в Западной Сибири.
Так, Г.Ф. Миллер в 1733–1743 гг. обследовал 20 архивов сибирских городов и
острогов, собрал ценнейший материал,
ряд уникальных рукописей. Результатом
этой работы стал фундаментальный труд
«История Сибири», широко используемый современными исследователями.
Омск посещали экспедиции И.Г. Гмелина, П.С. Палласа, И.П. Фалька и И.Г. Георги. В материалах всех этих экспедиций
есть описания Омска и других населённых пунктов Омской области.
Изучение же Омского Прииртышья
местными исследователями началось во
второй половине XIX в. С этого времени
можно говорить о складывании системы
краеведческих знаний. В 1868–1878 гг. в
Омске существовало Общество исследователей Западной Сибири, созданное при
непосредственном участии, прежде всего, преподавателей Сибирского кадетского корпуса И.Я. Словцова, П.А. Золотова,
Н.А. Абрамова, А.И. Сулоцкого и других.
И даже несмотря на то, что это объединение знатоков местного края не имело
каких-либо серьёзных научных достиже-

1
Летопись Западно-Сибирского географического отдела. 1877–1902 гг. // Юбилейный сборник
Западно-Сибирского отдела Императорского Русского географического общества. Омск, 1902. С. 3.

1
Ядринцев, Н.М. Из статьи «Научное значение местных музеев» // Известия Омского государственного историко-краеведческого музея. 1993. № 2. С. 5.
2
Мастеница, Е.Н. Региональный компонент деятельности современного музея // Важский край.
Источниковедение, история, культура: исследования и материалы. Вып. 2. Вельск, 2004. С. 142.

484

485

единица хранения

ний, тем не менее значение его заключается в том, что своим существованием
оно подготовило почву для создания в
Омске в 1877 г. ЗСОИРГО. Безусловно,
популяризации краеведческих знаний
способствовало и начало издания в Омске с 1871 г. первого печатного органа –
«Акмолинских областных ведомостей», в
неофициальной части которых часто публиковались материалы по истории края.
Важным событием для Омска и развития омского краеведения было проведение в 1877 г. однодневной переписи населения, материалы которой,
обработанные И.Я. Словцовым, были
опубликованы в 1880 г. в 2 томах. Свой
труд И.Я. Словцов посвятил генерал-губернатору Н.Г. Казнакову, «как дань глубокого уважения постоянному покровительству научным учреждениям Западной
Сибири». Следует особо отметить, что
это была одна из наиболее полных городских переписей, проведённых к тому
времени в Российской империи. В связи
с этим, из-за отсутствия соответствующих
российских данных, при проведении
сравнительного анализа И.Я. Словцов
был вынужден использовать сведения о
Лондоне и Берлине. Сам автор по этому
поводу писал: «Делая сравнения Омска
с мировыми столицами, мы не раз останавливались перед вопросом, выдержит
ли такой небольшой городок (25000 жителей обоего пола) это сравнение, и не
заслужит ли оно справедливые насмешки
над нашей работой. Продолжать труд побуждала нас твёрдая уверенность, что в
вопросах экономики, чрезвычайно сложных и запутанных и в то же время в вопросах первостепенной важности, чем
резче будут отличаться объекты сравнения, тем легче можно их обобщить и
сделать выводы более надежные...»1 По
оценке специалистов, И.Я. Словцов осуществил статистическое описание Омска
с такой роскошью, что и спустя несколь1
2

ко десятилетий оно не было превзойдено
ни в одном из других сибирских городов.
Предваряющая этот труд «Историческая хроника Омска», написанная
Словцовым на основе широкого
И.Я.
круга опубликованных и архивных источников, стала первым систематическим
изложением истории Омска за более чем
150-летний период. Тем самым И.Я. Словцов внёс выдающийся вклад в становление омского исторического краеведения.
Его «Хроника» впоследствии неизменно
использовалась историками города, но,
как ни прискорбно, зачастую без ссылки
на автора. Его незыблемый приоритет как
первого историка Омска некоторые краеведы пытаются оспорить и в наши дни.
Так, в сопроводительных текстах составители переизданной в 1996 г. книги Г.Е. Катанаева «Историческая справка о том, когда и как построен город Омск», её назвали
«первой работой по истории нашего города», а самого автора – «первым автором
очерка по истории Омской крепости».
Однако здесь уместно заметить, что свою
«Историческую справку» Георгий Ефремович подготовил для выступления с докладом на торжественном заседании Городской думы в 1916 г. по случаю 200-летнего
юбилея Омска, то есть спустя несколько
десятилетий после выхода в свет выдающегося труда своего предшественника
И.Я. Словцова. Необходимо также сказать, что Г.Е. Катанаев в своих воспоминаниях о И.Я. Словцове сам подчёркивал,
что для интересующихся историей города
Омска «Хроника» «представляет немалую ценность, особенно если принять во
внимание, что других трудов по истории
Омска, за исключением Миллеровского о
“песочном золоте”... не было»2.
В качестве источников при написании
«Хроники» И.Я. Словцов использовал документы архивов Акмолинской области и
Главного управления Западной Сибири
(многие из которых не сохранились до

Н.Г. Казнаков –
генералгубернатор
Западной Сибири
(1875–1881)

М.В. Певцов –
основатель музея
ЗСОИРГО

Г.Е. Катанаев – историк-краевед,
общественный деятель,
генерал-лейтенант, один из
создателей и активный деятель
Западно-Сибирского отдела
Императорского Русского
географического общества

А.Ф. Палашенков – русский
учёный, краевед, этнограф,
с 1943 по 1957 г. – директор
Омского краеведческого музея

И.Я. Словцов – исследователь
Сибири

Ю.А. Макаров – директор
ГОИЛ музея

Словцов, И.Я. Материалы по истории и статистике Омска. Омск, 1880. Ч. I–II.
Исторический архив Омской области (ИАОО). Ф. 366. Оп. 1. Д. 356. Л. 5.

486

единица хранения

наших дней), «Домовую летопись» капитана И.Г. Андреева, работы омского краеведа П.А. Золотова и другие материалы.
Несомненную ценность представляет и
приложенный к его очерку план Омска
и Омской крепости 1803 г. В своей «Хронике» И.Я. Словцов впервые предпринял
попытку периодизации первых полутора
веков омской истории. Принцип, который был положен в основу этой периодизации, – административный статус
города, – вполне оправдался. Он выделяет четыре периода: 1. Омская крепость
(1716–1804 гг.); 2. Уездный город Омск
(1804–1822 гг.); 3. Омск – областной город
(1822–1838 гг.); 4. Омск – окружной город
Тобольской губернии (1838–1869 гг.). В
каждом из этих периодов И.Я. Словцов
структурно разграничивает годы правления в Омске сначала командира Сибирского корпуса, а затем генерал-губернаторов Западной Сибири. Таким образом,
в «Хронике» появляются колоритные
исторические портреты И.И. Шпрингера, П.М. Капцевича, Г.Х. Гасфорта. Кроме
того, в этом труде читатель найдёт информацию о строительстве Омской крепости
и составе населения, о суконной фабрике
и Азиатской школе, о войсковом казачьем
училище и общественной жизни Омска.
С 1878 г. накопление исторических
знаний и артефактов в Омском Прииртышье неразрывно связано с «местным»
музеем комплексного характера при
ЗСОИРГО, а ныне Омским государственным историко-краеведческим музеем.
На первом этапе своего развития
(1878–1923 гг.) омский музей был неотъемлемой частью ЗСОИРГО. Поэтому
оценивать его влияние на местное историко-культурное пространство и роль в
изучении Омского Прииртышья следует
через призму деятельности самого отдела,
который на тот момент являлся центром
научной и культурной жизни в городе.
Именно тогда начинается систематиче-

ская научно-исследовательская и экспедиционная деятельность по изучению местного края и сопредельных территорий.
Экспедиционная деятельность
ЗСОИРГО в первые десятилетия находилась на достаточно высоком уровне.
С 1878 по 1922 г. он организовал и принял
участие в более 100 экспедиций и поездок с
научной целью по Сибири, Алтаю, Казахстану, Восточной Азии. Так, например, в 1882 г.
В.А. Лебединский исследовал природу Тарского округа, в 1895 г. К.Л. Гольде изучал
растительность в окрестностях Омска, а в
1886 г. М.А. Шестаков – этнографию Омского уезда. В 1893 г. А.П. Плахов проводил
археологические раскопки в окрестностях
Омска, в 1897 г. А.Е. Богдановский исследовал урманы Тарского округа в колонизационном отношении. В начале XX в. М.М. Сиязов осуществлял геоботаническое изучение
севера Акмолинской области, окрестностей
Тары, Омска, Ачаира и Черлака. В 1919 г.
С.Х. Боборыкин и А.А. Пахотин в селе Куликово, около Калачинска, осматривали
скелет мамонта на берегу Оми, а в 1920 г.
Е.Д. Денисова и В.Ф. Кузмич собирали «народную старину и песни» в Екатерининском
заводе Тарского уезда, а В.В. Семёнов обследовал растительность правобережья Иртыша в Омской губернии1.
О результатах своих научных изысканий члены ЗСОИРГО докладывали на
заседаниях отдела. Стабильной была издательская деятельность. В общей сложности было издано более 50 томов «Записок», «Известий», «Трудов». Ежегодно
печатались отчёты о деятельности отдела.
Кроме того, на этом этапе формируются первые музейные коллекции и создаётся научная библиотека. Причём формирование первых коллекций происходит в
основном за счёт экспедиционных сборов
членов ЗСОИРГО и добровольных пожертвований. Комплектование фондов происходило по двум основным направлениям,
характеризующим научные интересы чле-

Пётр Вибе. Омский краеведческий музей: прошлое и настоящее

нов отдела. С одной стороны, это были
геолого-минералогические, ботанические
и зоологические коллекции, с другой – археологические и этнографические сборы.
Уже в 1878 г. в музей поступило более 100 предметов от известных учёных и
общественных деятелей: Г.Н. Потанина,
М.В. Певцова, И.Я. Словцова, Н.М. Ядринцева и других. В дальнейшем в пополнении
коллекций музея активное участие принимали генерал-губернаторы Н.Г. Казнаков и
Г.А. Колпаковский, учёный-путешественник,
биолог А.М. Никольский, судовой священник крейсера «Владимир Мономах» В.В. Гиганов, передавший в музей в 1894 г. коллекцию «предметов экзотической природы»,
и многие другие. Существенно обогатился
музей поступлениями после Нижегородской (1896 г.) и Первой Западно-Сибирской
сельскохозяйственной, лесной и торговопромышленной (1911 г.) выставок1.
Значительный вклад в формирование и изучение музейных коллекций на
первом этапе, помимо упомянутых уже
выше учёных, внесли М.В. и С.П. Швецовы, П.Г. Игнатов, И.М. Розоноер, Н. Кудрин, А.Н. Седельников и другие. Тогда
же предпринимались и первые попытки каталогизации музейных коллекций.
Так, в 1884 г. была создана комиссия по
составлению каталога музея ЗСОИРГО в
составе М.В. Певцова, М.А. Водяникова
и В.А. Лебединского. В 1902 г. эту работу
продолжил А.Н. Седельников. Описанием этнографической коллекции в начале
века занимался С.П. Швецов. В 1911 г. музей издал систематические каталоги рыб
и гадов. В 1913 г. по результатам экспедиции С.П. Швецова на Алтай музей опубликовал этнографический каталог по
черневым татарам, который до сих пор
не утратил своей научной значимости.
Наряду с музеем при ЗСОИРГО была
создана и первая в Омске научная библи-

отека, основу которой составили книги,
переданные из Общества исследователей
Западной Сибири. И если в год своего основания библиотека располагала 321 изданием, то в январе 1917 г. в фонде библиотеки хранилось уже 23455 изданий
(из них 4205 на иностранных языках)2.
В настоящее время эти книги являются
составной частью фонда редкой книги
ОГИК музея и его научной библиотеки.
В 1897 г. ЗСОИРГО для музея и библиотеки было построено отдельное здание,
благодаря которому в Омске появился
первый топоним, имеющий «культурную»
окраску, – улица Музейная.
На первом этапе происходило зарождение и развитие в Омске музейных
традиций, приобретался всероссийский
и международный опыт экспозиционновыставочной деятельности.
Собирая, изучая и сохраняя образцы
культуры, воплощающие ценности, особо значимые для местного сообщества,
«местный» музей также рассматривался
как средство получения и пополнения
знаний. Передача знаний была связана
с непосредственным соприкосновением
с объектами культурного наследия. С самого начала своего существования музей
ЗСОИРГО активно участвовал в организации выставок, до появления собственного здания экспозиции разворачивались в
наёмных помещениях. Наряду с постоянной экспозицией музей устраивал выставки по итогам экспедиций ЗСОИРГО. Так,
в 1898 г. были представлены материалы
Озерной экспедиции и поездки М.В. Швецовой в Риддерский край на Алтае. Устраивались выставки отдельных коллекций.
В 1915 г. была организована выставка совместно с другими учреждениями Омска:
военно-топографическим отделом, лесным ведомством, переселенческим управлением, обществом пчеловодства3.

1
Семёнов, В.Ф. Очерк пятидесятилетней деятельности Западно-Сибирского Отдела Государственного Русского Географического Общества. Омск, 1927. С. 81–90.

Семёнов, В.Ф. Очерк… С. 17, 68.
Энциклопедия города Омска. Т. 1: Омск: от прошлого к настоящему (период с 1716-го по
2008 год). Омск, 2009. С. 184.
3
Семёнов, В.Ф. Очерк… С. 69 – 70.

488

489

1
2

единица хранения

Первой из крупных выставок была
Антропологическая выставка в Москве в
1879 г. Музей представил на ней 10 снимков
остяков Берёзовского округа, 2 деревянных остяцких идола, 4 металлические тарелки с изображением остяцких идолов и
животных, волокна крапивы с веретёнами
и челноком для тканья из крапивы и женскую остяцкую рубаху из крапивы. За участие в этой выставке музей ЗСОИРГО был
удостоен почётного адреса1. В 1887 г. экспонаты музея ЗСОИРГО выставлялись на
Сибирско-Уральской научно-промышленной выставке в Екатеринбурге. Делегатом
от ЗСОИРГО был И.Я. Словцов. Наградой
в тот год была золотая медаль2. В 1896 г.
музей участвовал во Всероссийской художественной и промышленной выставке в
Нижнем Новгороде. До отправки выставки она с успехом была представлена в Омске, где её посетило 4000 человек, а доход
ЗСОИРГО составил 282 рубля. За участие в
выставке музей был награждён дипломом
первой степени, а также отмечен благодарственным и поздравительным письмом вице-председателя Русского географического общества сенатора П.П. Семёнова. По
отзыву П.П. Семёнова: «Западно-Сибирская степная группа отличалась замечательной полнотой коллекций и привлекла
массу посетителей». ЗСОИРГО на выставке в Нижнем Новгороде представлял его
председатель Г.Е. Катанаев3. В 1900 г. музей ЗСОИРГО участвовал во Всемирной
Парижской выставке, а в 1902 г. принимал
участие в Международной выставке костюмов в Петербурге. В 1911 г. музей принял
самое активное участие в Первой ЗападноСибирской сельскохозяйственной, лесной
и торгово-промышленной выставке, состоявшейся в Омске4.
Второй этап в истории музея относится к 1923–1980 гг. Первое десятилетие

музей назывался Западно-Сибирским краевым, а с образованием в 1934 г. Омской
области стал называться Омским областным краеведческим музеем. Отличительной чертой этого этапа было оформление
музея в самостоятельное учреждение,
развитие на его основе музейно-краеведческой инфраструктуры в регионе.
В январе 1923 г. приказом уполномоченного Наркомпроса по Сибири музей
был изъят из ведения ЗСОРГО и передан
в ведение Омского губоно. С этого времени он является самостоятельным краеведческим музеем. В апреле 1923 г. постановлением губисполкома ему был передан
генерал-губернаторский дворец со всеми
надворными постройками. 1 января 1924 г.
музей был открыт в составе трёх отделов:
историко-археологического, этнографического и геолого-минералогического5.
Назначенный
директором
музея
Ф.В. Мелёхин был инициатором создания
новых структурных подразделений, призванных разнообразить деятельность музея.
Так, в 1924 г. Западно-Сибирским краевым
музеем была предпринята попытка создания своеобразного заповедника для научноисследовательской работы. В марте 1924 г.
по постановлению президиума Омского губернского исполнительного комитета краевому музею был передан бывший частновладельческий участок «Васин хутор», который
на тот момент принадлежал сельскохозяйственной коммуне «Пример». В планах музея по использованию участка стояли три
основные задачи: научно-исследовательская
работа, охрана окружающей среды, улучшение экономической базы музея.
Участок «Васин хутор», думается, был
выбран музеем не случайно. Большая площадь участка (850 десятин) позволяла
создать здесь зооботанический сад для
намеченной работы по акклиматизации

Одним из уникальных предметов
в фондах ОГИК музея является
знамя, изготовленное в Москве в
Мастерских Оружейной палаты в
1690 г. В 1712 г. оно было выдано
Московскому солдатскому
гарнизонному полку,
позже по месту дислокации
переименованному в Томский
казачий полк. Привезено в Омск
из Бийска по распоряжению
командира Сибирского
линейного казачьего войска
капитана К.Г. Бардина в 1787 г.
В музей передано из Никольского
казачьего собора г. Омска в
1924 г. В научный оборот вошло
под наименованием «Бийская
хоругвь»

Летопись Западно-Сибирского географического отдела… С. 8.
Там же. С. 16.
Там же. С. 28–30.
4
Семёнов, В.Ф. Очерк… С. 70.
5
Мелёхин, Ф.В. 1923–1928 г. Пять лет работы музея. Краткий отчёт // Известия Государственного
Западно-Сибирского музея. Омск, 1928. № l. С. 121, 131.
1
2
3

490

Монтаж скелета мамонта.
1982 г.

единица хранения

животных, некоторых видов фруктовых
деревьев, кустарников, лекарственных и
технических трав; наличие ряда озёр давало возможность для научно-исследовательской работы по ихтиологии и орнитологии. На территории участка находилась
старая берёзовая роща, площадью в 75 десятин, – единственная из сохранившихся
на всём течении Иртыша, что позволяло
отнести её к числу редких памятников
природы, а значит, давало возможность
создания луго-лесного заповедника.
На участке, переданном музею в пользование, была создана школа-коммуна
краеведения, в которую отбирались воспитанники детских домов. Организация при
музее такой школы объяснялась необходимостью подготовки своих кадров для научной работы, поэтому в первую очередь брали детей 14–16 лет с уже определившимся
интересом к естественно-историческим
знаниям; а также для нетрудоёмкой работы в зооботаническом саду, оранжерее, лабораториях-мастерских и т. п.
К сожалению, этот опыт оказался
неудачным. С первых дней своего существования школа-коммуна краеведения
подверглась ожесточённым нападкам со
стороны бывших членов коммуны «Пример», доведшим до упадка частновладельческий участок «Васин хутор» (именно
поэтому он был передан музею). Дело доходило до угроз огнестрельным оружием.
В результате перспективная работа музея
с подростками пошла на убыль1.
Наиболее успешным проектом Ф.В. Мелёхина по развитию музейной инфраструктуры в Омске было создание в 1924 г. на
втором этаже нового здания Западно-Сибирского краевого музея художественной
галереи. Предметы живописи и декоративно-прикладного искусства передавались
из Государственного музейного фонда,
созданного в 1918 г., а также из столичных

музеев – Русского, изящных искусств, Румянцевского. В 1932 г. в связи с закрытием
Художественно-промышленного техникума имени М.А. Врубеля фонды его музея
были переданы в Западно-Сибирский краевой музей. Так появились в нем картины
Э. Дюбюфа, А. Явленского, В. Кандинского,
Д. Бурлюка, а также разнообразная и богатая коллекция предметов декоративноприкладного искусства: китайский фарфор
и фаянс, изделия из камня, художественный металл. В 1930-е гг. это художественное собрание являлось самым значительным в Западной Сибири – 4230 экспонатов.
В 1940 г. художественный отдел ЗападноСибирского краевого музея обрёл самостоятельность и стал именоваться Омским
музеем изобразительных искусств.
В конце 1926 г. музею удалось недорого купить оборудование зверинца, после
чего начали собирать зверей для нового
подразделения. В результате в 1927 г. при
музее был создан первый в Сибири зооботанический сад. Он сразу же привлёк внимание омичей и стал самым посещаемым
отделом музея2.
Эти начинания Ф.В. Мелёхина были
неоднозначно восприняты некоторыми
его коллегами. В 1929 г. он был уволен из
музея «в связи с исключением из членов
профсоюза за социально чуждые классовые мероприятия». Но даже после этого
Ф.В. Мелёхин продолжал способствовать
развитию музейно-краеведческого движения в регионе. В 1931 г. он был выслан в
Тару, где создал Тарское бюро краеведения. Благодаря ему в Таре раньше, чем в
других районах Омской области, возникла идея создания своего музея3.
На протяжении второго этапа истории Омского краеведческого музея происходило становление его как центра
краеведческой работы в регионе. Первые годы самостоятельного существо-

Пётр Вибе. Омский краеведческий музей: прошлое и настоящее

вания музея совпали с так называемым
«золотым десятилетием» российского
краеведения. В 1920-е гг. при ЗападноСибирском краевом музее были созданы Омское общество краеведения,
отделение общества филателистов, организовывались краеведческие курсы,
действовали кружки юных краеведов,
начала работать библиотека, доставшаяся в наследство от ЗСОРГО. В 1928 г.
в Омске появилось первое музейное научное издание – «Известия Западно-Сибирского краевого музея», к сожалению,
не получившее в то время своего дальнейшего развития.
В 1937 г., после постановления Совнаркома РСФСР «О реорганизации краеведческой работы в центре и на местах»,
Омское бюро краеведения, объединившее в себе ещё ранее Омское общество
краеведения, отдел Географического общества и Омское бюро Общества изучения Сибири, было ликвидировано. С этого времени всю работу по изучению края
поручалось вести Омскому областному
краеведческому музею.
Несмотря на то, что научная работа
в 1930–1970-е гг. не была приоритетным
направлением в деятельности музея, всё
же она продолжалась благодаря усилиям
таких энтузиастов, как А.Ф. Палашенков
и С.Р. Лаптев. На деятельности известного омского краеведа А.Ф. Палашенкова,
следует остановиться отдельно. Работая
в омском музее, он исследовал огромную
в то время территорию Омской области,
включая Салехард, Берёзов, Тобольск,
Тару, а также территорию Северного Казахстана. Будучи ещё научным сотрудником, в предвоенные годы провёл учёт и
паспортизацию историко-революционных памятников на территории Омской
области, обследовал Тобольский кремль,
осуществил две археологические экспедиции. В тяжёлое для страны военное
время краевед выступал в защиту памят-

ников истории и культуры. 6 июня 1942 г.
А.Ф. Палашенков получил в облисполкоме документ, по которому всем организациям и отдельным лицам вменялось оказывать ему всяческое содействие в деле
обследования исторических, археологических и архитектурных памятников.
В 1943 г. Омский областной краеведческий музей издал брошюру «Об учёте памятников старины и революции в Омской
области», в которой содержалась подробная инструкция по выявлению и описанию объектов культурного наследия. Благодаря инициативе А.Ф. Палашенкова,
возглавлявшего Омский областной краеведческий музей в 1943–1957 гг., были
открыты его филиалы – музей сибирского садовода П.С. Комиссарова (1950 г.) и
музей Марьяновских боёв (1953 г.). В летнее время эти филиалы стали любимыми
местами посещения омичей, в особенности учащихся1.
В 1944 г. А.Ф. Палашенковым была издана книга «Основание Омска», в 1951 г.
под псевдонимом «А.Ф. Смоленский» –
книга «Историко-революционные памятники Омска», в 1956 г. – книга «Памятные
места Омска». Если учесть, что до А.Ф. Палашенкова об истории Омска были написаны и опубликованы ещё до революции,
в 1880 г. и 1916 г., всего лишь две заслуживающие внимания работы И.Я. Словцова
и Г.Е. Катанаева, у нас есть все основания
считать А.Ф. Палашенкова основоположником современного исторического краеведения в Омском Прииртышье.
С уходом А.Ф. Палашенкова на пенсию в
1960-х – первой половине 1970-х гг. экспедиционная и научно-исследовательская
деятельность в музее постепенно стали
отодвигаться на второй план. Главным
направлением в работе музея стала экспозиционно-выставочная деятельность. Это
объяснялось тем, что в советский период
задачи провинциальных музеев, получивших названия краеведческих, определя-

1
ИАОО. Ф. Р-209. Оп. 1. Д. 488; Козлова, С.А. Итоги научного строительства в г. Омске за первые
десять лет советской власти. Омск, 1930. С. 37.
2
Козлова, С.А. Итоги научного строительства в г. Омске… С. 36.
3
Вибе, П.П., Михеев, А.П., Пугачева, Н.М. Омский историко-краеведческий словарь. М., 1994. С. 143.

1
Лаптев, С.Р. Из истории музейно-краеведческой работы в Омске // Известия Омского отдела
Географического общества Союза ССР. 1968. № 9 (16). С. 189.

492

493

единица хранения

Экспозиция
«Сибирский град
Петров».
1 зал – «Освоение
русскими Сибири.
Основание Омской
крепости»
Сотрудники краеведческого музея с учёными Омска. 1964 г. Сидят (слева направо): Н. Сурин,
А.Ф. Палашенков, Н.Н. Болдырев, С.Р. Лаптев. Стоят: Н.А. Плотников, Л.Н. Сурина

лись общим характером государственной
культурной политики, во многом нивелировавшей региональное своеобразие
и подчинявшей их деятельность идеологическим установкам. Поскольку музеи
стали рассматриваться прежде всего как
идеологические форпосты, призванные
формировать марксистско-ленинское мировоззрение, тематика выставок, проведённых в 1960–1970-е гг. в музее, не отличалась оригинальностью: «В.И. Ленин в
Сибири», «Идеологические диверсии империализма», «Они были первыми (портретная галерея большевиков)», «Омск
советский», «За ленинское отношение к
природе» и т. д.
С 1980 г. начинается третий этап в
истории музея, продолжавшийся до конца 1992 г. Главной его отличительной
чертой было создание в 1980 г. в Омской
области первого в Сибири музейного объединения, получившего название Государственный объединённый исторический и
литературный (ГОИЛ) музей. Инициатива в этом вопросе принадлежала директо-

ру музея Ю.А. Макарову. В объединение
наряду с головным краеведческим музеем
на правах его филиалов входили также
музей В.В. Куйбышева (1981 г.), литературный музей имени Ф.М. Достоевского
(1984 г.), музей воинской славы омичей
(1985 г.). Все эти музеи создавались на основе фондов головного краеведческого
музея и при непосредственном участии
его научных сотрудников. В состав объединения вошли и некоторые музеи в районных центрах области. В 1984 г. ГОИЛ
музей получил новое здание, а в 1990 г.
открыл в нём постоянную историческую
экспозицию.
Другой отличительной чертой этого
этапа являлось возрастание роли музея
как научно-методического центра для
музеев Омской области исторического
профиля.
С 1980 г. ГОИЛ музей проводит областные семинары для музейных работников своих филиалов в Калачинске, Таре
и Большеречье, общественных музеев, а
также музеев предприятий и учебных за-

494

Экспозиция
«Сибирский град
Петров». 3 зал –
«Третий век омской
истории»

Пётр Вибе. Омский краеведческий музей: прошлое и настоящее

Экспозиция
«Сибирский град Петров».
2 зал – «Омск –
административный
центр Западной Сибири
и Степного края»

Авторская группа
экспозиционного
проекта «Сибирский
град Петров»

Вручение
документов на
«Омскую звезду»
директору ОГИК
музея П.П. Вибе

ведений. Начиная с 1985 г. сотрудники
музея готовят и издают методические
рекомендации для общественных музеев
Омской области. Всего за 1985–1992 гг.
было подготовлено 5 выпусков методических рекомендаций по разным вопросам
музейной деятельности1.
В начале 1990-х гг. децентрализация,
как характерная черта того времени, затронула и музейную жизнь в регионе. Наметилась тенденция к выделению из состава
музейного объединения некоторых филиалов. Так, в конце 1991 – начале 1992 г.
самостоятельными стали литературный
музей, музей В.В. Куйбышева, Большереченский краеведческий музей. В декабре
1992 г. постановлением главы администрации Омской области музейная сеть была
реорганизована: музейное объединение
расформировывалось, а головной музей
преобразован в Омский государственный
историко-краеведческий (ОГИК) музей.
Таким образом, в 1993 г. начался современный этап в истории ОГИК музея.
В первые годы продолжалась работа по
отделению филиалов. Этот процесс завершился в 1995 г., когда самостоятельными стали Тарский и Марьяновский
краеведческие музеи.
Наиболее характерной чертой этого
этапа является прежде всего активизация научно-исследовательской работы
музея и укрепление его научно-кадрового
потенциала. Участие научных сотрудников музея в международных, всероссийских и региональных научных конференциях и семинарах является одним из
основных показателей уровня развития
научно-исследовательской работы в музее. В 1993–2015 гг. они участвовали более чем в 200 подобных мероприятиях
в России (Москва, Санкт-Петербург, Екатеринбург, Нижний Новгород, Саратов,
Тюмень, Томск, Новосибирск, Иркутск,
Красноярск, Барнаул, Салехард, ХантыМансийск, Казань, Симферополь и др.),

Германии (Геттинген, Цилле), Украине
(Запорожье, Мелитополь, Судак) и Казахстане (Алматы, Павлодар). ОГИК музеем
был инициирован, организован и проведён целый ряд крупных научных мероприятий по проблемам изучения и сохранения культурного наследия в 1998, 2003,
2008, 2010–2015 гг. За последние годы сотрудниками музея подготовлены и успешно защищены полтора десятка кандидатских и одна докторская диссертация. Все
они посвящены вопросам изучения истории и природы Сибири. Высокий уровень
качества подготовки музейных работников в краеведческом музее подтверждается тем, что многие научные сотрудники,
прошедшие его школу, работали и работают в настоящее время директорами,
заместителями директоров, главными
хранителями, ведущими научными сотрудниками во многих музеях Омска.
Активизация научно-исследовательской работы в музее способствовала
развитию издательской деятельности.
В 1993 г., спустя 65 лет, музей возобновил издание своих «Известий». С тех
пор вышло в свет уже 18 номеров этого
популярного и авторитетного в Сибири
и за её пределами музейного сборника.
С 2003 г. в музее издано 6 номеров нового
научно-популярного альманаха «Омский
краевед», ориентированного на представителей общественного краеведческого
движения. В 2006 г. изданы «Труды по
археологии и этнографии ОГИК музея».
Широкой популярностью пользуются
три издания книги «1000 знаменательных
событий из истории Омска» (Омск, 1996,
1998, 2008), книги «Старый Омск. Иллюстрированная хроника событий» (Омск,
2000), «История и этнография немцев в
Сибири» (Омск, 2009), библиографический указатель «Омский государственный
историко-краеведческий музей» (Омск,
2009), многочисленные сборники статей,
документов, каталоги и другие издания.

1
Омский государственный историко-краеведческий музей. 1878–2008: библиографический указатель. Омск, 2009. С. 347.

497

единица хранения

Экспозиция «Сибирский град Петров». Скульптурная композиция «Пётр I и Бухолц»

В 2013 г. ОГИК музей начал издавать фундаментальную серию краеведческих трудов, не имеющую пока аналогов в Российской Федерации, – «Антологию омского
краеведения». В первый том были включены избранные труды А.Ф. Палашенкова. В 2014 г. авторский коллектив этого
тома был удостоен премии Губернатора
Омской области «За заслуги в развитии
культуры и искусства имени Ивана Григорьевича Андреева». А в 2015 г. вышел
в свет второй том антологии с трудами
П.П. Вибе, объединёнными общим названием «Музееведение, краеведение и
региональная история в современных исследованиях и практиках».
Не раз краеведческая литература
ОГИК музея становилась лауреатом престижных российских премий и конкурсов, таких как всероссийская премия им.
И.Е. Забелина в области научных исследований (дважды), общероссийский конкурс краеведческой литературы «Наше
культурное наследие», Красноярские музейные биеннале, конкурс гуманитарных

исследований им. М.Е. Бударина в Омске
и другие.
Ещё одной важной чертой современного этапа в истории ОГИК музея является глубокое научное исследование и популяризация музейного фонда региона на
основе современных информационных
технологий. Дело в том, что в конце XX в.
представление о миссии музея стало меняться. Во всем мире музей, в том числе и
региональный, стал рассматриваться как
информационный центр культурного наследия. Это предопределило появление
новых современных направлений в деятельности ОГИК музея. С конца 1990-х гг.
было создано несколько интернет-каталогов, сайт музея; сотрудники работают
над каталогизацией музейных коллекций,
ведётся их оцифровка. В 2003 г. в музее
была внедрена современная автоматизированная система учёта музейных фондов
«КАМИС–2000».
В последнее десятилетие качественно изменилась научно-методическая работа музея. Наряду с традиционной ме-

498

Пётр Вибе. Омский краеведческий музей: прошлое и настоящее

тодической помощью сотрудники ОГИК
музея стали активно вводить в научный
и культурный оборот коллекции муниципальных музеев. Сотрудниками музея
подготовлены и изданы «Каталог редких
и ценных предметов районных музеев
Омской области» (Омск, 2005), «Каталог:
этнографические коллекции районных
музеев Омской области» (Омск, 2009),
«Реликвии Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. в музеях Омской области.
Каталог» (Омск, 2011). В настоящее время
на базе ОГИК музея создаётся масштабный электронный ресурс – «Генеральный
каталог музеев Омской области», презентация которого состоялась в 2010 г. на областной выставке «Содружество музеев в
культурном пространстве региона».
В последние два десятилетия значительно разнообразней и результативней
стала экспозиционно-выставочная деятельность музея. За это время было реализовано большое количество крупных выставочных проектов, таких как «История
гражданской войны и Белого движения»,
«Искусство реставрации», «Возвращение
сибирской святыни», «Депортация», «Омскому хоккею – 50», «От стрелы до карабина», «За веру и верность», «Калейдоскоп
музейных коллекций», «Оружие: 90 веков
развития», выставочный мегапроект «Музейный диалог» и другие, получивших широкий общественный резонанс не только
в регионе, но и за его пределами.
Отрадно отметить, что музей стал
стабильной экспозиционной площадкой
для столичных музеев. Первым таким
проектом была выставка «Агрессия»,
представленная Центральным музеем
Вооружённых Сил (Москва) в августе
2000 г. В феврале 2006 г. в Омском государственном историко-краеведческом музее состоялось торжественное открытие
выставки «Сибирь и Российский флот.
Шедевры Морского музея России» из
фондов Центрального военно-морского
музея (Санкт-Петербург), в 2009–2015 гг.
работали выставки из фондов Государственного исторического музея: «Сибир-

ское взятие. Ермак и освоение Зауралья в
XVI–XVII вв.» и «Драгоценные узоры. Золото в памятниках декоративно-прикладного искусства и письменности», «Казаки
в Париже», «Образ Богоматери», «Дары
советским лидерам. От Ленина до Горбачёва». Музей принимал также выставки
из Санкт-Петербурга, Тобольска, Иркутска, Тюмени и других городов. В свою
очередь ОГИК музей экспонировал свои
выставки или участвовал в совместных
выставочных проектах в Женеве, Москве,
Санкт-Петербурге, Тобольске, Новосибирске, Тюмени, Салехарде, Ханты-Мансийске, Томске и других городах.
Из последних крупных выставочных
проектов ОГИК музея особо следует отметить масштабную выставку «Берёзовские
древности» в Московском государственном объединённом музее-заповеднике в
Коломенском в 2013 г. и выставку «Азиатская Россия» в Крымском этнографическом музее в 2015 г.
Успешная экспозиционная работа
была бы невозможна без реставрации
уникальных музейных предметов – ещё
одной важной черты современного этапа в истории музея. Из наиболее значительных реставрационных проектов последних лет следует назвать завершение
реставрации Знамени стрелецкого полка,
коллекции берёзовских икон и, прежде
всего, двух крупномасштабных храмовых
икон на холсте «Успенье Пресвятой Богородицы» и «Христос Вседержитель», а
также наиболее интересных работ из коллекции «Омского худпрома», китайских
львов Ши-Дзы, монгольской панцирной
рубахи.
На качественно новый уровень вышла
работа музея с посетителями и особенно
с молодёжной аудиторией. С 1996 г. ежегодно ОГИК музей проводит областную
молодёжную научную краеведческую конференцию «Омское Прииртышье: природа, история, культура». Участниками этой
конференции, а их число порой достигает 100 человек, могут стать учащиеся
старших классов и студенты 1–2 курсов.

499

единица хранения

К руководству секциями приглашаются
профессора и доценты омских университетов, научные сотрудники ОГИК музея.
Авторы наиболее интересных докладов
становятся лауреатами премии имени
А.Ф. Палашенкова, выдающегося российского краеведа, и награждаются памятными медалями и комплектами краеведческой литературы.
Ещё одной популярной формой работы ОГИК музея с учащимися является
областная интеллектуальная игра «Знатоки краеведения», которая организуется
с 1999 г. В ней ежегодно принимают участие до 60 команд из Омска и Омской области. Генеральным спонсором игры на
протяжении многих лет является ОАО
«Омское производственное объединение
“Радиозавод им. А.С. Попова”», которое
помогает формировать достойный призовой фонд игры.
Следует отметить также роль ОГИК
музея в развитии музейной сети региона.
При непосредственном участии музея и
его сотрудников создаются новые музеи
на предприятиях, в учебных заведениях
и государственных учреждениях, обновляются экспозиции в муниципальных музеях. Из крупных проектов последних лет
следует отметить новую экспозицию в Музейном комплексе воинской славы омичей (2010 г.), вновь ставшем филиалом
ОГИК музея, создание экспозиции в Центре изучения гражданской войны (2012 г.)
и создание нового филиала ОГИК музея –
Дома-музея М.А. Ульянова (2014 г.).
Наиболее масштабным проектом
ОГИК музея в последние годы является
создание историко-этнографического музейного комплекса под открытым небом
«Любино-Малороссы» в 50 километрах от
Омска. В настоящее время ведутся работы
по реконструкции административно-выставочного здания комплекса, осуществляется зонирование территории, разрабатывается концепция будущей экспозиции.
Выход за пределы города ведущего в
регионе исторического музея позволит
ему решить проблему дефицита экспози-

ционных площадей, приблизить к себе
значительную часть сельского населения
Омской области, представить гостям
региона единую картину многогранной
материальной и духовной культуры народов. Этот проект, безусловно, будет
способствовать сохранению быстро исчезающих и разрушающихся памятников
деревянного зодчества и элементов традиционной культуры населения, а также
развитию туристической инфраструктуры
региона и формированию его положительного имиджа.
Омский государственный историкокраеведческий музей активно включился в работу по подготовке к 300-летнему
юбилею Омска почти за десять лет до
памятной даты. Как известно, ещё 11 января 2007 г. Президент Российской Федерации В.В. Путин подписал Указ № 24
«О праздновании 300-летия основания
г. Омска». Первым председателем оргкомитета по подготовке и проведению
празднования юбилея Омска был назначен Герман Греф – выпускник ОмГУ.
25 января 2007 г. вышло распоряжение
губернатора Омской области № 19-р
«О праздновании 300-летия основания
города Омска». А 27 января 2007 г. было
подписано соглашение о сотрудничестве
в рамках подготовки к празднованию
между мэром Омска В.Ф. Шрейдером и
руководителями омских университетов
(ОмГУ и ОмГПУ), омских исторических
архивов, городского общественного фонда 300-летия города Омска и Омского государственного историко-краеведческого
музея. Уже при подписании этого соглашения нами были высказаны конкретные
предложения по изучению и сохранению
историко-культурного наследия города.
В последующие годы ОГИК музей доступными ему средствами способствовал
активизации историко-краеведческой работы в регионе и планомерно готовился
к 300-летию основания Омска. Это проявлялось как в повседневной работе музея,
так и в совместных партнёрских проектах. Вся традиционная работа с посетите-

500

Пётр Вибе. Омский краеведческий музей: прошлое и настоящее

Конституция (Основной Закон) Союза Советских
Социалистических Республик. [Омск], 1936.
31 лист. Ручное изготовление

Палаш. Россия. Вторая половина XVIII в.

Ковш. Россия. ХIХ в. Фирма «Фаберже».
Серебро, гранат. Чеканка, литьё, ковка, пайка.
В дно вставлена монета достоинством 1 рубль
1725 г.

лями теперь была ориентирована прежде
всего на юбилей города. Одним из первых резонансных проектов, посвящённых юбилею города, была акция «Омская
звезда», подготовленная ОГИК музеем
совместно со своими партнерами – Группой ОМСК, в результате которой в фондах музея в 2006 г. оказались уникальные
экспонаты о небесном объекте, носящем
имя нашего города.
В 2009 г. музей подготовил второй
том «Энциклопедии города Омска»
под названием «Хронограф Омска», а в
2010–2012 гг. сотрудники музея написали
около двухсот статей для третьего тома
«Энциклопедии города Омска» и двухтомной «Энциклопедии Омской области». В сентябре 2013 г. в музее работала
выставка-конкурс проектов «Городское
пространство “Омская крепость”», призванная определить дальнейшую судьбу
территории Второй Омской крепости.
На этой выставке музей представил свой
проект «Историко-археологическое исследование Первой Омской крепости»,
обратив тем самым внимание организаторов конкурса на необходимость первоочередного исследования территории
на левом берегу Оми, где и был основан
Омск. В 2014 г. при поддержке Группы
ОМСК музей провёл фотоконкурс «Омск
и омичи», пополнив свои фонды работами известных омских фотохудожников,
а осенью 2015 г. – фотовыставку «Семейный альбом: история Омска в истории
моей семьи», в которой приняли участие
многие горожане. В начале 2015 г. после
завершения проекта «Славное имя Омска», организованного Омским областным телевидением, музей создал мемориальный зал Героя Советского Союза,
генерала Д.М. Карбышева в филиале –
Музейном комплексе воинской славы
омичей. Именно Д.М. Карбышева назвали омичи своим самым знаменитым земляком. А в конце 2015 г., в развитие проекта «Славное имя Омска», фонды музея
пополнились 12 фигурами-миниатюрами,
изображающими выдающихся людей,

501

единица хранения

чьи судьбы были связаны с Омском.
Совместно с Омским региональным
отделением Союза краеведов России музей наладил систематическую работу краеведческого лектория, причём в 2015 г.
его работа активизировалась, развиваясь
в сторону дискуссионных круглых столов.
По запросу департамента культуры г. Омска учёный совет ОГИК музея и Омское
региональное отделение Союза краеведов России обсудили и высказали свои
рекомендации по созданию памятника
основателям Омска.
С 2008 г. по инициативе Международного благотворительного фонда имени Д.С. Лихачёва началась реализация
общероссийской просветительской программы «Путь Петра Великого», главная
идея которой – осмыслить историческую
роль Петра Первого в государственном
строительстве и культурной истории России. Цель программы – содействовать
культурной интеграции больших и малых
российских городов, которые обязаны
Петру I своим основанием или исторически связаны с его деятельностью. Как
известно, в петровское время было основано более 50 больших и малых городов:
Санкт-Петербург, Петрозаводск, Омск,
Екатеринбург, Нижний Тагил, Пермь, Таганрог и другие. За Уралом лишь два города – Омск и Бийск носят гордое звание
петровских городов. Главным событием
программы являются Конгрессы петровских городов, которые проходят каждый
год в Санкт-Петербурге в начале июня.
Обычно дата проведения Конгресса приурочена ко дню рождения Петра Великого.
Сотрудники ОГИК музея в 2009–
2012 гг. приняли участие в работе четырёх Конгрессов, доложив на них о подготовке к юбилею города, о реликвиях
петровской эпохи, хранящихся в ОГИК
музее, и презентовав книгу «Третья столица. Омск. 1918–1919 годы». Результатом
научных и творческих контактов, установленных на Конгрессах, стала Всероссийская научная конференция «Влияние
петровской эпохи на развитие сибирских

городов (история, краеведение, культура)», организованная ОГИК музеем при
поддержке Международного благотворительного фонда имени Д.С. Лихачёва
в 2010 г. В работе конференции принял
участие научный руководитель Института
Петра Великого д. и. н. Е.В. Анисимов.
Идея 300-летнего юбилея Омска была
в центре внимания и на других крупных
научных конференциях, организованных ОГИК музеем: 2011 г. – Всероссийская научно-практическая конференция
«Краеведение как феномен провинциальной культуры»; 2012 г. – Всероссийская научно-практическая конференция
«Первые Ядринцевские чтения»; 2013 г. –
VII Всероссийские краеведческие чтения;
2014 г. – Всероссийская научно-практическая конференция «Вторые Ядринцевские чтения». В ноябре 2015 г. состоялась
Всероссийская научно-практическая конференция «Третьи Ядринцевские чтения:
к 300-летию Омска».
На первом Конгрессе петровских городов в 2009 г., а затем и на конференции
в Омске в 2010 г. нами была высказана
идея археологического исследования
территории Первой Омской крепости с
целью определения её точных границ,
что сделает возможным установление
памятных знаков с целью обозначения
контуров крепости и её важнейших объектов. В 2013–2015 гг. музей осуществил
археологическую разведку на территории
Первой Омской крепости, пополнив свои
фонды пока что единичными находками,
среди которых было, например, пушечное ядро начала XVIII в. Вместе с тем
масштабные археологические исследования могли бы дать более существенные
результаты.
Но главным итогом работы ОГИК музея по подготовке к юбилею Омска должна была стать новая историческая экспозиция. Потребность в ней назрела давно,
т. к. два выставочных проекта «За веру и
верность» и «Из века в век», созданных в
начале 2000-х гг. и объединённых в единое экспозиционное пространство, вы-

502

Основное здание ОГИК музея

Здание генерал-губернаторского дворца (в настоящее время – ООМИИ им. Врубеля)

единица хранения

полнили свои функции и уже не отвечали
современным требованиям.
Новый экспозиционный проект «Сибирский град Петров» реализовывался в
рамках программы «Путь Петра Великого» и был приурочен к 300-летию города
Омска. Его название, с одной стороны,
свидетельствует о наличии общих закономерностей в развитии Омска и других
городов, основанных в эпоху Петра, с другой стороны, подчёркивает военно-политическую значимость нового сибирского
форпоста для укрепления границ будущей империи. В результате была создана
масштабная историческая экспозиция на
площади более 600 кв. м, хронологически
охватывающая период с конца XVI в. до
современности, аккумулирующая значительный информационный потенциал
и обладающая мощной художественной
выразительностью.
Экспозиция «Сибирский град Петров» состоит из трёх частей, объединённых общей исторической канвой: 1 зал –
«Освоение русскими Сибири. Основание
Омской крепости»; 2 зал – «Омск – административный центр Западной Сибири и
Степного края»; 3 зал – «Третий век омской истории».
Принципиальным отличием новой
исторической экспозиции является расширение её хронологических границ.
Если раньше, как правило, экспозиция
начиналась с основания Омской крепости, то теперь – с похода Ермака в Сибирь
и основания Тары – старейшего города
на территории Омского Прииртышья.
Ведь известно, что роль Тары в освоении
южных от неё территорий чрезвычайно
важна, а среди основателей Омска было
немало тарчан. При этом перед авторским коллективом ставилась задача обеспечить показ региональной истории в
контексте общероссийских исторических
процессов. Новизна экспозиции обеспечивалась также вводом в научно-экспозиционный оборот большого количества
совершенно новых музейных предметов
и реконструкций, поступивших в музей

недавно, специально для создания новой
исторической экспозиции «Сибирский
град Петров». Важно отметить, что большинство из них прошли апробацию на
выставках, являвшихся подготовительным этапом перед реализацией основного экспозиционного проекта.
На этих выставках омичам впервые
были показаны археологические находки, выявленные на территории Тарского
острога и Первой Омской крепости, репродукции известных акварелей Н.Н. Каразина со сценами из истории Сибирского казачьего войска, материалы историка
архитектуры В.И. Кочедамова – автора
книги «Омск. Как рос и строился город»,
личные вещи народного артиста СССР
М.А. Ульянова и первого секретаря Омского обкома КПСС С.И. Манякина, легендарный «народный» автомобиль «Москвич-400» и многое другое.
Особое место в новой экспозиции
заняли исторические реконструкции,
благодаря которым стало возможным,
используя методы архитектурного макетирования, воссоздать облик Тарского
острога, Первой и Второй Омских крепостей, павильонов Первой Западно-Сибирской сельскохозяйственной, лесной
и торгово-промышленной выставки.
С исторической достоверностью были
воссозданы отсутствующие в фондах музея образцы формы кадета и сибирских
казаков, артиллеристское орудие времён
Первой мировой войны, поднятое со дна
Оми, и знамя тарских партизан. Впечатляет посетителей картина мастера масштабных исторических полотен В.И. Сурикова
«Покорение Сибири Ермаком». Её копия
для экспозиции была предоставлена Русским музеем.
Опираясь на позитивный опыт использования в экспозициях историкоантропологических реконструкций (восковых скульптур) – «Колчак» в разделе
«Гражданская война» выставки «Из века
в век» (2007 г) и «Жуков» в экспозиции
филиала «Музейный комплекс воинской
славы омичей» (2010 г.), для новой исто-

504

Пётр Вибе. Омский краеведческий музей: прошлое и настоящее

рической экспозиции «Сибирский град
Петров» были изготовлены скульптуры:
«Ермак», «Пётр I и Бухолц», «Казнаков»,
«Туполев и Королёв», «Манякин». Использование
историко-антропологических реконструкций, по нашему мнению,
принципиально важно, т. к. трёхмерность изображения, психологическая наполненность персонажей, сюжетность,
композиционные и световые акценты –
всё это оказывает на современного зрителя сильное эмоциональное воздействие.
Яркая образность работ подобного рода
в новой исторической экспозиции ОГИК
музея создаёт особое поле, позволяющее другим музейным предметам зажить
новой жизнью. Практика показывает,
что историко-антропологические реконструкции, являющиеся экспозиционными доминантами, позволяют не только
грамотно и эффектно организовать пространство, но и вызывают устойчивый интерес у посетителей.
Важно отметить, что в новой исторической экспозиции появились принципиально новые темы, которые до сих пор по
разным причинам полноценно никогда
не освещались. К ним следует отнести,
например, темы «Генерал-губернаторы
Западной Сибири и Степного края», «Шарашка» (о пребывании в Омске А.Н. Туполева и С.П. Королёва), «Первый секретарь обкома КПСС С.И. Манякин».
Вместе с тем показ этих тем исторически
более чем оправдан.
Генерал-губернаторы обладали широкими правами и полномочиями в экономической, административной и судебной области, являлись одновременно
командующими Отдельным Сибирским
корпусом и войсковыми наказными атаманами Сибирского казачьего войска.
Будучи администраторами, в функции которых входило управление обширными
территориями, они оказывали заметное
влияние на развитие различных сторон
сибирской жизни. В омской же краеведческой литературе их роль долгое время
необоснованно принижалась, а порой и

вовсе замалчивалась. Генерал-губернаторы изображались не иначе как «типичными представителями царской администрации, осуществлявшей на дальней
окраине страны политику монархии». Несмотря на то, что в последние годы оценка деятельности генерал-губернаторов в
литературе принципиально изменилась,
в музейных экспозициях она ещё не получила должного отражения. В новой исторической экспозиции «Сибирский град
Петров» не только представлена полная
портретная галерея генерал-губернаторов, но и реконструирован кабинет одного из выдающихся генерал-губернаторов
Западной Сибири, в период правления
которого были учреждены первый сибирский университет в Томске и Западно-Сибирский отдел Императорского Русского
географического общества, – Н.Г. Казнакова в генерал-губернаторском дворце.
Академики, Герои Социалистического Труда А.Н. Туполев и С.П. Королёв – исторические личности мирового
уровня, трудились в Омске в Особом конструкторском бюро в 1941–1943 гг. В тяжелейших условиях начального периода
войны, в эвакуации в Омске А.Н. Туполев
сумел обеспечить развёртывание серийного производства одного из лучших
фронтовых бомбардировщиков войны
Ту-2, доведя его к середине 1942 г. до
уровня оперативной готовности. Макет
самолёта Ту-2 представлен в экспозиционном блоке «Шарашка». Именно в Омске С.П. Королёв начал разрабатывать
ракету дальнего действия – прообраз
будущих космических кораблей. Представление этих исторических личностей
в экспозиции музея способствует устранению «белых пятен» в истории края и
повышению имиджевой привлекательности региона.
Герой Социалистического Труда, почётный гражданин Омска С.И. Манякин
очень популярен в нашем регионе, о чём
свидетельствует установка бюста, который открыли в 2013 г. губернатор Омской
области В.И. Назаров и мэр города Омска

505

единица хранения

В.В. Двораковский. С.И. Манякин 27 лет
руководил областью (в 1961–1987 гг. –
первый секретарь Омского обкома
КПСС) в период активного роста города,
связанного с развитием нефтеперерабатывающего комплекса, строительством
новых заводов, интенсивным развитием экономики и агропромышленного
комплекса Омской области. Показ этой
исторической личности в экспозиции музея восполняет утраченные в последние
годы объективные оценки истории советского периода и говорит о толерантном
подходе музея к освещению исторического прошлого нашего края.
Таким образом, можно с уверенностью сказать, что первое учреждение
культуры в Омске – краеведческий музей – на протяжении почти полутора
столетий активно участвует в культурных

процессах, направленных на сохранение
и воспроизводство историко-культурного наследия региона, изучение истории
и природы региона. На каждом этапе
своего развития музей привносил новые
элементы в инфраструктуру историкокультурного пространства. Благодаря его
деятельности в регионе был сформирован многочисленный и разнохарактерный музейный фонд, известный далеко за
его пределами; сложилась сеть музейных
и других учреждений, обеспечивающих
сохранение культурного наследия; создан
мощный научный и культурный кадровый
потенциал, готовый решать поставленные перед ним задачи на самом высоком
уровне. Всё это позволяет с уверенностью
смотреть в будущее, что особенно важно
в преддверии приближающегося 300-летнего юбилея Омска.

Ствол 3-дюймовой полевой пушки образца 1902 г. – основного орудия
российской артиллерии того времени; за ней – самодельная пушка тарских
партизан

судьбы.
характеры

Первый начальник
Омской области
Евгений Евсеев

Жил и служил истине. Не думал о стяжании. Долгу и чести
не изменял. Имя Броневского связано с целым рядом полезных и добрых дел, стало в Сибири народным.
Из некролога
(Газета «Санкт-Петербургские ведомости», № 52, 1858)

Омская область на игральные картах, посвящённых территориям Российской империи
(ок. 1800–1833). Иллюстратор К.М. Грибанов

ктивная и плодотворная жизнедеятельность видного
российского государственного военного деятеля
Семёна Богдановича Броневского приходится на
первую половину XIX столетия. Времена, когда Сибирь вступала в «новый
период» своего исторического развития. Из почти
тридцатилетнего пребывания на «государевой службе» в «местах не столь отдалённых» четверть века он провёл в
Омске. На его долгом, по тем житейским
меркам, веку сменилось пять российских
«самодержцев»-императоров.
Военноадминистративная и политическая деятельность Броневского была наполнена
многими знаменательными – и не только
в плане личном – событиями. Но, к сожалению, биография этой исторической
личности всё ещё не стала предметом
специального научного или популярного
исследования.
Ещё в начале 60-х гг. [прошлого
века], занимаясь выявлением документальных материалов по истории Омска в
центральных и местных архивах, я, естественно, встречал в них и имя Броневского. Работая в рукописном отделе Ленинградской публичной библиотеки, я снял

для себя копии некоторых
страниц его воспоминаний
о службе в Омске. И даже
пытался в подготавливаемом мною источниковедческом труде – сборнике
документов по истории города к 250-летию Омска –
опубликовать небольшой
фрагмент его рукописи. Но
этот вполне безобидный
в идеологическом смысле
бытовой отрывок – как, впрочем, и многое другое – был изъят из сборника.
Как любят говорить историки, «время созрело» для освещения многих тем,
в том числе и в биографическом жанре.
Хотелось бы надеяться, что со временем
появится биографический очерк о Броневском, в котором его деятельность и
индивидуальность будут адекватно объяснены «академически», науковедчески,
что называется, в системе трёх «координат»: предметно-логической, социальноисторической, личностно-психологической. Документы в архивах есть. Было бы
желание исследователей. А пока в предлагаемом вниманию читателя очерке
приведём наиболее значимые факты биографии этой незаурядной личности.
3 февраля 1786 г. у помещика Болевского уезда тульского дворянина Богдана
Броневского родился сын. Поскольку по

509

Судьбы. характеры

православному месяцеслову отмечался
день святого Симеона Богоприимца, то
нарекли мальчика старым, народным
именем Семён. Его отец, отставной прапорщик лейб-гвардии Преображенского полка, в то время служил советником
Тверского губернского правления. Вскоре в семье появился и другой сын – Николай. Забегая вперёд, скажу, что оба
они стали генералами. Первоначальное
образование мальчики Сёма и Коля получили в Тверском дворянском училище.
В начале 1799 г., на рубеже двух веков, тринадцатилетнего дворянского недоросля
Семёна родитель определил сначала в
Шкловский кадетский корпус. Известную
роль в выборе этого учебного заведения,
а следовательно, и будущей военной профессии, сыграли сословные представления отца, бывшего гвардейского служаки,
о том, что «служба со шпагой» в дворянском обществе почиталась выше цивильной «службы с пером». Дальнейшее пребывание С. Броневского в Гродненском
кадетском корпусе не представляет особого интереса. Отметим лишь одно высказывание инспектора классов о том,
что Семён, подобно другим известным
военным деятелям, «не блистал успехами
в науках». Но, как свидетельствует жизнь,
не все «первые ученики» становятся первыми и на служебном поприще. Особенно на службе военной.
Осенью 1803 г., по прошествии полного курса обучения, он был выпущен в
армию с присвоением унтер-офицерского
звания – прапорщик. Служебное назначение получил на Кавказ, в действующую
армию. В знаменитый Нижегородский
драгунский полк, квартировавший на пограничной линии в городе Екатеринодаре.
Таково «стартовое» начало военной карьеры «безусого прапора» – сразу в боевую обстановку. Словом, начинал не в каптёрке,
«с пером за ухом», как раньше выражались,
что в переводе на армейский жаргон моего
времени означает – «не в придурках».
Шефом Нижегородского драгунского
полка, именуемого в дореволюционной

военной истории не иначе как «гордость и
радость нашей кавалерии», в то время был
другой, не менее известный военачальник,
генерал-лейтенант Г.И. Глазенап.
Послужной список Броневского отразил этапы Кавказской войны. Он участвовал и в Кабардинских экспедициях,
и в Дагестанском походе, при покорении горцев Дербентского и Кубинского
ханств, в осаде и взятии города Баку осенью 1806 г. Храбрый унтер был замечен
и представлен к первому обер-офицерскому чину подпоручика. А когда Глазенапа назначили командующим Кавказской пограничной линией, он, учитывая
одобрительную аттестацию Броневского
как думающего, исполнительного и расторопного офицера, взял его к себе вторым адъютантом. Дальнейшая служба
Броневского протекала в штаб-квартире
командующего – пограничной столице
кавказской линии Георгиевске. Напомним, что именно в нём ещё в 1783 г. был
подписан договор о дружбе между Грузией и Россией. О том, что Грузия перешла
под покровительство России.
В Георгиевске, под руководством Глазенапа, Броневский и осваивал азы штабной работы. Входил во вкус той административно-письменной
деятельности,
без которой во все времена не обходится
управление войсками.
Броневский – выдвиженец Глазенапа. При всех служебных перемещениях
генерал неизменно брал с собой любимого адъютанта. О своём «отце-командире»
Броневский оставил положительные воспоминания, в том числе внеслужебного
характера, под заголовком – «Глазенап и
моё семейство». Он обладал таким редким свойством характера, что и все последующие «первые лица» Сибири – генерал-губернаторы Сперанский, Капцевич,
Вельяминов «были к нему милостивы».
И даже наезжая в столицу по делам службы, он, несмотря на свой «мелкий чин»,
сумел расположить к себе военного министра Аракчеева и его преемников.
В Сибирь подпоручик Броневский попал

510

Герб Омской области, Высочайше
утверждённый 18 февраля 1825 г.

Описание герба Омской
области, Высочайше
утверждённого 18 февраля
1825 г. ГИАОО

Генеральная карта Омской области. 1825 г.

Судьбы. характеры

в 1808 г. Всё в том же качестве – адъютант
Глазенапа. Будучи его доверенным лицом,
находясь, что называется, «на службе и в
услужении». Генерал был уже в том возрасте, когда других отправляли в отставку.
К тому же на Кавказе у него были «трения»
с «верхним» командованием – генералом
Гудовичем. Вот его и «кинули» в нашу
«тьмутаракань» в качестве инспектора
Сибирской пограничной линии. Заметим,
что и здесь у Глазенапа не сложились отношения. Вёл «бумажную войну» с сибирским генерал-губернатором Пестелем...
Броневский, занимаясь устройством
его нехитрого быта, встретил командующего на пороге генералитетского дома в
Омской крепости. В котором ему и суждено было через десяток лет «окончить
достославное поприще». Прах Глазенапа
в 60-е гг. XIX столетия отвезли в родословное поместье. А тот самый памятник – серый параллелепипед с полустёртой надписью, устроенный по подписке
сослуживцев Глазенапа, мне доводилось
лицезреть ещё в довоенные школьные
годы. Виднелся за заборчиком против
старого здания музучилища, на бывшей
улице Костёльной. Там же, где покоился прах его предшественника – генерала
Шпрингера.
Специфика управления Западно-Сибирской окраиной определялась местными задачами царизма. Прежде всего
необходимостью укрепления пограничной линии. Пока в России шёл процесс
осмысления приспособления политического строя к буржуазным отношениям,
в Европе разгорался пожар наполеоновских войн. А поскольку внимание правительства было приковано к европейскому
театру военных действий, то с Сибирской
пограничной линии к западным границам империи были выведены все регулярные пехотные и драгунские полки.
И в этих условиях – ослабления обороноспособности пограничной линии – встал
вопрос о мобилизации местного населения на военную службу и формировании
новых гарнизонных частей.

Глазенап, как и его предшественники, руководство войсками осуществлял
при помощи приказов, команд. «А штабов, – писал Броневский, – никаких не
было. Я да три писаря обделывали все
предметы, которые ныне производит целый корпусной штаб». И вся инспекторская и пограничная часть лежала на нём.
Главная задача Броневского заключалась
в разработке штата линейного казачьего войска. С ней он довольно быстро и
успешно справился. «Из необразованной
толпы казачества» было сформировано
10 полков «на регулярную ногу по образцу улан» с конной артиллерией. С отчётом о проделанной работе курьером
проскакал 3 тысячи вёрст до Петербурга
за 11 дней. Граф Аракчеев одобрил его деятельность. 18 августа 1808 г. император
утвердил проект и пожаловал войску знамёна. По возвращении в Омск состоялось
их освящение и вручение полкам.
После церемониала казачки «...попивая винцо, славили Государя». У атамана
Телятникова была «...снаряжена пирушка
и многие на радостях подкутили...» Поначалу штабс-капитан Броневский был
помощником, а после смерти Телятникова в 1814 г. утверждён в атаманской
должности. С его именем связаны многие преобразования, происшедшие в войске. Обучение, снаряжение, бытовое
обустройство... Он предписывал поднять
дисциплину, «держать казаков в границах благонравия, наказывать за пьянство
и леность». Приказал истребить винную
продажу в местах, «где питейные дома не
положены». Особое внимание он уделял
подготовке кадров. В полках требовал завести училища, выделяя для них лучшие
помещения. Приказал казачьих мальчишек с 7-летнего возраста обучать грамоте, чтобы «не пребывали в шалостях
невежества, лености». Под его опекой
находилось и омское казачье училище.
Ряд указаний посвящён совершенствованию учебного процесса. Его заботами
основана училищная библиотека. Бывая
с отчётами в Петербурге, он привозил

512

Евгений Евсеев. Первый начальник Омской области

Легкокавалерийская сабля образца 1809 г.,
состоявшая на вооружении Сибирского
линейного казачьего войска

Кавалерийская сабля образца 1817 г.,
состоявшая на вооружении Сибирского
линейного казачьего войска

книги, преимущественно религиознонравственного и исторического содержания. Словом, говоря языком архивных
документов о политическом значении
казачьего войска, благодаря Броневскому
оно «было выведено из хаотического состояния». В канун Отечественной войны
это была единственная кавалерия в Западной Сибири. Она «утвердила порядок
и спокойствие» на приграничной территории. Сенатор Корнилов, позднее ревизовавший СКВ, докладывал, что оно «может с полным успехом твёрдо и навсегда
охранять границы Сибири от набегов
соседственных народов и облегчить империю от убыточного содержания там регулярных войск». За труды по устройству
Сибирской пограничной линии Броневский награждён орденом Св. Владимира.
Сенаторы Безродный и Куракин в
1828 г., осматривая войско, нашли в нём
«порядок во внутреннем устройстве и
хозяйственном заведении». За что Сенатским указом была объявлена «похвала и
признательность».
Назначенный на должность сибирского генерал-губернатора М.М. Сперанский летом 1819 г. посетил Омск. Объезжая с Броневским пограничную линию,
был «приятно изумлён повсеместным
устройством казаков по службе и в быту».
Встречаясь с народом, он слышал о Бро-

невском самые добрые отзывы. В том
числе от казахских соседей. Тогда же возникла мысль о дальнейшем административно-территориальном
обустройстве
округов Омской области. Эту работу он и
поручил Броневскому. По возвращении
в Петербург доложил царю, и 14 июня
1823
г. полковник Броневский был утверждён Омским областным начальником с правами военного и гражданского
губернатора.
Официальное торжество «открытия
присутственных мест» – учреждений Омской области проходило в день празднования святого Михаила Архангела. От
центральной власти присутствовал флигель-адъютант императора А.П. Мансуров.
По воспоминаниям Броневского, подтверждённым архивными источниками,
8 ноября 1823 г. состоялись парад войск,
иллюминация и «угощение народа по обычаю древнему при открытии губернии».
Для местного «бомонда» Броневский
устроил банкет и бал. Были приглашены
казахские султаны и иные «почётные киргизцы». Разработали и областную эмблему, «...выражающую характерную черту народа, обретающегося в Омской области».
8 августа 1824 г. Сибирский комитет утвердил этот областной гepб. В общем, «открыли, отметили и обмыли», вот только с
кадрами для этих самых «присутственных

513

Судьбы. характеры

мест» у областного начальника была, что
называется, «штатная напряжёнка». Толковые чиновники за годовой оклад на
подъём не хотели ехать в Сибирь. А среди тех, кого набрали «с бору по сосенке»,
попадались неважные работники. Проиллюстрируем характерными примерами
пренебрежения служебными обязанностями, выявленными нами из архивного
делопроизводства омского городничего.
Если кто-то думает, что «медвытрезвитель» при органах милиции – «советское
изобретение», то глубоко ошибается. Институт этот более древнего происхождения. И во времена Броневского продолжал успешно функционировать. Не будем
распространяться об атмосфере и нравах,
царивших в областных учреждениях в те
времена, но среди разнообразных традиционных пороков, нарушавших ритм работы государственных «присутственных
мест», пальму первенства, несомненно,
занимало пьянство. И тут даже такому начальнику, как Броневский, приходилось
от бессилия что-либо изменить закрывать
глаза, как ныне выражаются, на «нарушение трудовой дисциплины». Бывало,
беспробудное пьянство какого-нибудь чиновника просто парализовывало деятельность всего учреждения. В казначействе,
суде и других местах подолгу не решались
дела – некому было работать. А поскольку
назначение и увольнение чиновников в
подведомственных Броневскому учреждениях являлось прерогативой областного
начальника, а заменить «питуха» было некем, то появлялась на свет бумага такого
вот содержания: «Омскому городничему.
7 сентября 1823 г. Отыскать коллежского
регистратора Карачинцева, если пьян –
вытрезвить и просить его к исправлению
должности». Но Карачинцев – это мелкая
сошка, «крапивное семя», в канцелярской
«табели о рангах» – нижний чин, регистратор «входящих-исходящих». Oт него
и решение дел не зависело, а тормозило
движение бумаг – «ход дел».
А вот другое послание городничему
от 21 января 1824 г. о хроническом за-

пое: «Обретающего в пьянстве присяжного Омского окружного казначейства
Черкашенина отыскать, вытрезвить при
полиции и прислать на службу в казначейство». И с тех самых пор как некоторые господа-чиновники «загудели» при
«открытии областных присутственных
мест», так и приобрели хроническую привычку не просыхать неделями. Работали
они в лучшем случае, как сейчас говорят,
«до обеда». Ну, разве что переписчики,
эти «чернильные души» корпели над беловиками, разбирая начальственные каракули дольше обычного.
Если, скажем, рядового чиновника
бесцеремонно хватали «в стационар» при
полиции, «излечивали» и как oгypчика
свеженького доставляли «к исправлению должности», то со столоначальниками обхождение, выражаясь гоголевским языком, было «галантерейное».
Рискуя утомить читателя, ограничусь
лишь одним примером. Это письмо председателя областного суда городничему
коллежскому асессору Бардашевичу от
11 января 1824 г.: «Титулярный советник
Ширяев, находясь в подгулке, не может
исправлять своей должности… приказать приставить к нему в доме господина,
исправляющего должность областного
прокурора, титулярного советника Захарова полицейский присмотр из трезвых,
не допуская до пьянства, дабы он не мог
употреблять горячительного напитка
тайно. А когда вытрезвится, представить
в суд к исправлению должности». Комментарии, как говорится, излишни.
Давно известно, кто хорошо и исправно везёт, на того больше и нагpyжают.
Вот и в Броневском генерал-губернатор
Сперанский разглядел талантливого администратора – человека трудолюбивого,
заботливого – «вровень с предначертаниями правительства». И к этой должности – командующего линейным казачьим
войском – присовокупили другую, не
менее хлопотную в организационный
период – начальника Омской области. А
ещё раньше, в послевоенный период, с

514

Евгений Евсеев. Первый начальник Омской области

Г.И. Глазенап

образованием в 1816 г. очередной структурной единицы вооружённых сил –
Сибирского корпуса, его командующий
Глазенап привлёк Броневского и к этой
работе. Дефицит толковых исполнителей
был всегда. После смерти генерала Клодта фон Юргенсберга он был назначен ещё
и начальником штаба Отдельного Сибирского корпуса. Везде безбрежное море
неотложных дел. И кругом прорехи –
извечные насущные российские вопросы: «Что делать?» и «Где взять деньги?»
А Броневский – человек совестливый и
обязательный – стремился не столько понукать подчинённых, сколько сам делать
многое. На этих трёх должностях крутился, как белка в колесе. И так, работая до
изнурения, дабы везде и всюду поспеть
и устроить в лучшем виде, окончательно
выбился из сил и взмолился, чтобы освободили его от должностей казачьего
атамана и начальника Омской области.
С прибытием на «сибирское дежурство»
очередного генерал-губернатора Вельяминова ему пошли навстречу.
Новый хозяин Западно-Сибирской губернии, в противоположность Капцеви-

Портрет М.М. Сперанского. А.Г. Варнек.
1824. Холст, масло. Иркутский областной
художественный музей им. В.П. Сукачева

чу, не пожелал жить в Омской крепости
и вновь перевёл свой аппарат управления – корпусную штаб-квартиру в более
благоустроенный «стольный сибирский
город Тобольск». Так после двадцатилетней службы в Омске генерал-майор Броневский очутился в Тобольске. И хотя его
освободили от должностей командующего казачьим войском и начальника Омской области, главные и сложные вопросы дальнейшего её «устроения» внешних
округов «повесили» на него.
Одной из главных забот Броневского
на посту областного начальника «с правами
дивизионного командира» являлось проведение в жизнь административной реформы в так называемых «внешних округах»
Омской области. Первый опыт введения
«нового порядка управления в степных
районах Сибирского ведомства» Броневский осуществил лично при содействии казахских султанов из рода хана Букея.
Хаос, царивший в Среднем казахском
жузе (орде. – Е.Е.), – междоусобицы феодальных владетелей, взаимные набеги,

515

Из труда А.В. Висковатова
«Историческое описание
одежды и вооружения Российских войск с
древнейших времен до
1855 г.»:
Казак Сибирского линейного казачьего войска
в форме 1808–1812 гг.
Офицер и урядник
Сибирского линейного
казачьего войска
в форме 1808–1812 гг.
(оба вооружены легкокавалерийскими саблями
образца 1798 г.).
Обер-офицер, старший
и младший урядники
Сибирского линейного
казачьего войска в форме
1812–1825 гг.
Казаки Сибирского линейного казачьего войска
в форме 1812–1825 гг.
Резервный казак
Сибирского линейного
казачьего войска в форме
1812–1825 гг.
Казак и обер-офицер
Сибирской линейной
казачьей артиллерии
в форме 1816–1825 гг.
Казаки в походе. К.Н. Филиппов. 1851. Холст, масло. Центральный военно-исторический музей артиллерии,
инженерных войск и войск связи

Легкокавалерийская
сабля образца
1809 г., состоявшая
на вооружении
Сибирского линейного
казачьего войска

Исторические формы обмундирования сибирских казаков
(начало XIX – начало XX в.). Фото 1912 г., сделанное к 330-летию
Сибирского казачьего войска. Из коллекции В.А. Шулдякова

Сибирский казак в форме
1838–1845 гг.

Обер-офицер Сибирского
линейного казачьего войска
в форме 1845–1855 гг. Из труда
А.В. Висковатова «Историческое
описание одежды и вооружения
Российских войск с древнейших
времен до 1855 г.»
Казак и урядник Сибирского
линейного казачьего войска
в форме 1829–1838 гг. Из книги
А.И. Бегуновой «Сабли остры,
кони быстры…» (М., 1992)

Судьбы. характеры

разбои, грабежи торговых караванов, идущих в Сибирь, – тяжким бременем ложился, прежде всего, на народные массы. Всё
это свидетельствовало о неспособности
национальной верхушки без российской
помощи и услуг осуществить элементарное административное государственное
устроение. Не только воспоминания
Броневского, но и многие официальные
документы архивных фондов свидетельствуют, что казахские феодалы, как, впрочем, и некоторые киргизские, не раз «плакались в жилетку» омскому начальству с
просьбами защитить от «неподвластных
единоверцев», прислать войско для их
охраны. Словом, искали защиты «с непременным намерением подпасть под владычество Великого Государя императора».
Правительство России запрещало вмешиваться в их внутренние дела и раздоры.
А брать под своё покровительство только
тех владетелей, у которых будет не просто личное желание, но, прежде всего,
волеизъявление народа с присягой на
верноподданство. Всеми этими дипломатическими и военными делами успешно
занимался Броневский. Разрешал прикочёвывать в сибирские пределы, отводил
земли, развивал приграничную торговлю,
защищал от набегов...
В связи с неоднократными обращениями к правительству России «многочисленных почётных киргиз» (казахов. – Е.Е.)
об устройстве органов управления на основе «Устава о сибирских киргизах» Броневский в 1824 г. лично возглавил экспедицию по организации Кар-Каралинского
внешнего округа. Был устроен окружной
приказ – учреждение, ведавшее судебными, полицейскими и финансовыми делами. Проведены выборы старшего султана, заседателей, волостных старшин. По
просьбам «почётных киргизов», также
желавших «приобрести спокойствие и
тишину», он снаряжал множество мелких
казачьих отрядов в различные волости.
Всё это имело «успех и благотворное влияние на Среднюю орду». В бытность правления Броневского было организовано

несколько внешних округов с учреждением местной администрации – приказов.
Как и при открытии «присутственных
мест» Омской области, и здесь мероприятие сопровождалось торжествами, приведением администрации к присяге, раздачей подарков и наград, устройством
угощения и байгой по казахскому обычаю. Многие поселения при окружных
приказах, казачьи станицы, возведённые
русскими отрядами, впоследствии превратились в города. Вот только со временем некоторые «национальные по форме» правители забыли, кто им «строить и
жить помогал». Попутно замечу, что ещё
в 1960-е гг. из некоторых казахских учреждений обращались ко мне с просьбами
помочь выяснить обстоятельства возникновения и имена основателей городов. И
мною были выявлены и введены в научный оборот документальные материалы
о времени, обстоятельствах основания
Кокчетава, Акмолинска и именах их первооткрывателей.
Мы не рассматриваем здесь дальнейший период его службы за пределами Омской области. Отметим лишь, что осенью
1834 г. он «пошёл на повышение», сменив
на посту генерал-губернатора Восточной
Сибири Н.С. Сулиму, назначенного на
должность командира отдельного Сибирского корпуса, штаб-квартира которого находилась в Тобольске. Но это уже, как говорится, «другая жизнь и берег дальний»...
В эпоху Николая I усиление принципов самодержавия выражалось в централизации управления. Особенно на отдалённых от столицы окраинах империи.
На должность генерал-губернатора назначались только с «высочайшего повеления» лица, лично известные царю, потомственные дворяне, принадлежавшие
к первым четырём классам по «Табели
о рангах». Именно таким человеком был
и Броневский. Он выгодно отличался от
многих сановников своей деловитостью,
честностью, исполнительностью.
В отличие от военного Омска Иркутск
времён правления Броневского развивал-

518

Евгений Евсеев. Первый начальник Омской области

ся как административный и торговый
центр Восточной Сибири. Там верховодили богатые торговцы. Но и на новом месте
он, что называется, «пришёлся ко двору».
Как и его предшественники, отбывавшие
дежурство 2–3 года и возвращавшиеся в
столицу, Броневский тоже стремился вернуться поближе к отчим краям.
В столице у него жила 80-летняя
старуха-мать и учились сыновья. Семён
Богданович неоднократно просил императора перевести его из Сибири куданибудь в европейскую часть России. Но
и в те времена был дефицит толковых,
трудолюбивых администраторов. Столичные учреждения всегда были завалены жалобами из Сибири на «царских
сатрапов». Мздоимство, самодурство, взяточничество и т. п. Император приказал
навести справки о службе Броневского.
В инспекторском департаменте никаких
«проколов» не обнаружили. На очередную просьбу о переводе при личной аудиенции царь сказал: «Ты хочешь оставить
службу в Сибири? Послушай меня, поезжай опять туда. Ты хорошо знаешь край,
и тебя все любят...» О родственниках обещал позаботиться.
В Иркутске он пробыл до 1837 г. Как
говорится, «не было бы счастья, да несчастье помогло». Упал с лошади. Стал прихварывать. Вошли в положение – освободили от должности Восточно-Сибирского
генерал-губернатора. Но карьера его на
этом не закончилась. Государственный
муж, за плечами которого был огромный
опыт практической работы по управлению таким огромным краем, как Сибирь,
он был определён в высший административный орган – Правительствующий Сенат. Не в пример другим отставникам –
представителям высшей бюрократии,
«утомлённым службой», а посему мало
интересовавшимся делами государственными и «выслушивающим доклады почти
безмолвно», Броневский на этом поприще проявлял себя довольно активно.

Был «первоприсутствующим» сенатором
в 4-м департаменте, ведавшем апелляционными гражданскими делами, а затем и
в Межевом. Рассматривал отчёты с мест,
делился опытом, давал экспертные оценки на разного рода «прожекты, до Сибири касающиеся». В петербургский период
наступило «время собирать камни». Сенатор занялся мемуаристикой – подведением итогов пережитого. После него
остался довольно объёмистый рукописный фолиант «Записок...», так и не доведённых автором до конца.
Ему уже шёл 72 год... Скончался Семён Богданович 14 февраля 1858 г. Похороны состоялись в Петербурге. Своё
последнее пристанище обрёл он на Митрофаниевском кладбище, куда 18 февраля проводили его родственники и друзья.
Почитай, полвека минуло после смерти первого омского областного начальника и командующего СКВ, пока имя его
увековечили в уличном варианте.
С приходом железной дороги в Омск
активизировалась застройка пристанционного Атаманского хутора. Как грибы
после дождя вдоль Семипалатинского
тракта вырастали улицы, получавшие
имена войсковых атаманов: Телятникова, Волошина и других. Не забыли и
нашего героя, стоявшего у истоков государственного устроения СЛКВ. Одна
из новых улиц с полусотней домиков в
дореволюционный период носила имя –
Броневская.
И завершая это краткое повествование о заслуженном сибирском администраторе, возвратим читателя к началу.
Тому эпиграфу, в котором как бы сконцентрирован итог его жизни. Добавим лишь
высказывание его современников о том,
что «...он с редким вниманием заботился
о самых отдалённых частях Сибири. Поэтому сибиряки – от чиновника до полудикого киргиза и поселенца – его глубоко
любили и нелицемерно уважали». О его
последователях так не отзывались.

«Его стихи хороши
и печальны...»
К истории дружбы поэтов Георгия Маслова и Леонида Мартынова
Ирина Девятьярова

1960–1970 гг. поэт
Леонид Николаевич
Мартынов
(1905–
1980) работал над автобиографической
книгой
воспоминаний, задумывая
назвать её «Стоглав». Однако время и цензура не
позволили напечатать все
главы одновременно, потому последовательность
глав была нарушена. Первый сборник новелл «Воздушные фрегаты» вышел при жизни поэта (М.: Современник, 1974), дополнил его тремя
новеллами 3-й том собрания сочинений
Мартынова в 3 томах (М.: Художественная литература, 1977), второй сборник
«Черты сходства» издан уже после его
смерти (сост. В.В. Сякин; М.: Современник, 1982), и, наконец, в издании «Дар
будущему: Стихи и воспоминания» (сост.
Г.А. Сухова-Мартынова, Л.В. Сухова; М.:
Вече, 2008) были напечатаны все остальные новеллы книги «Стоглав».
Мемуарные новеллы «Стоглава» имеют не только большую художественную
ценность. Они обладают большой историко-культурной значимостью, помогая
восстановить забытые страницы истории Омска первой половины ХХ века и
судеб его обитателей – людей знаменитых и простых горожан. Воспоминания
позволили выявить немало интересных
эпизодов культурной жизни Белой столицы и участие в ней Леонида Мартынова,

тогда
четырнадцатилетнего подростка. Встреча с
петроградским поэтом и
литературоведом Георгием Владимировичем Масловым (1895–1920) стала
важным событием его биографии.
Разнообразные
архивные документы, периодика тех дней, воспоминания современников
помогли прочитать тексты
новелл «между строк», убедиться в достоверности фактов, изложенных мемуаристом, дополнить недосказанное им.
В конце 1918 г. в Омске, ставшем центром белой власти, обосновалось Правительство России во главе с Верховным
правителем адмиралом А.В. Колчаком.
Поток беженцев и эвакуированных, хлынувший в новую российскую столицу из
взятых Красной Армией городов Поволжья и затем Урала, присутствие огромного
числа служащих различных ведомств разительно изменили облик города. Журналист Л.В. Арнольдов писал: «И никогда ни
прежде, ни после Омск не будет столь колоритно красочным, как в описываемый
период, когда население его доходило до
шестисот тысяч, когда одних офицеров
числилось, по спискам комендантского
управления, чуть не с десяток тысяч, в воинских частях и по канцеляриям, когда
в Омске проживала вся интеллигенция,
дворянство, профессора, торговый класс,
духовенство из Казани, Самары, Симбир-

520

Леонид Мартынов. Новосибирск. 1926.
Фрагмент групповой фотографии.
Городской Центр истории
Новосибирской книги

Дом Леонида Мартынова.
Слева – дом А.П. Вальса. Омск.
Современный адрес:
ул. Красных Зорь, 30.
Фото автора. 2010 г., январь

Гасфортовская улица.
Омск. Вид от стрелки.
Справа – здание,
в котором в конце
1918-го – начале 1919 г.
проходили заседания
литературнохудожественного
кружка.
Современный адрес:
ул. К. Либкнехта, 4.
Фотография 1920-х гг.

Дом страхового
общества
«Саламандра»,
где в 1918–1919 гг.
размещалась Омская
мужская гимназия.
Современный адрес:
ул. К. Либкнехта, 3.
Фотография 1920-х гг.

Судьбы. характеры

ска, из Перми, Уфы, а, потом, Екатеринбурга, когда в Омске были представители
воинских частей и дипломаты чуть ли не
половины Европы»1.
Оказавшись вдали от дома, вновь
прибывшие стремились обрести в Омске
круг земляков и единомышленников. Они
формировали сообщества, которых до
сих пор не было в городе. Ведущее место
среди таких объединений принадлежало
созданному в декабре 1918 г. под крылом
омского отдела «Союза возрождения России» литературно-художественному кружку. Его заседания проходили в одной из
комнат на втором этаже в здании Союза
кооперативных объединений Западной
Сибири «Центросибирь» на Гасфортовской улице (сейчас – К. Либкнехта). В состав его участников входили местные и
приезжие писатели, поэты, журналисты,
искусствоведы. Л. Арнольдов, С. Ауслендер, А. Булдеев, А. Венедиктов, А. Вощакин, Г. Вяткин, Б. Денике, Вс.Н. Иванов,
Н. Каменский, В. Кирьяков, Л. Кирьякова,
Г. Маслов, А. Оленич-Гнененко, Н. Подгоричани, И. Славнин, Ю. Сопов, Е. Шамурин, Н. Шестаков, В. Язвицкий – вот
далеко не полный перечень посещавших
заседания кружка. Не было бы ошибкой
именовать его «Зелёная лампа». Языковед
Б. Горнунг рассказывал, что это название
идёт от кружка, образованного в Царском
Селе поэтом Г. Масловым в предреволюционные годы и возрождённого им в первые годы революции в Омске2.
Вспоминая кружок, Л. Арнольдов
писал: «…самым талантливым среди нас
был Георгий Маслов: душа этого юного
поэта, почти мальчика, который молод
был даже для своей студенческой тужурки поверх защитных галифе, отошла в небытие в страдные дни отступления от Омска. Маслов скончался в Красноярске, от
сыпного тифа. Звезда его таланта и года
не горела на небосклоне омского Парна-

са, но он успел всё-таки напечатать поэму
“Аврора”, его стихи печатались в лучших
омских газетах и потом долго, несколько
лет, перепечатывались после великого
отступления в газетах Харбина и Владивостока. Прирождённый мастер стиха,
нежно и трепетно влюблённый в тридцатые годы прошлого века, он был бы украшением всероссийского литературного
Пантеона, если бы не кровавая революция, не знавший пощады сыпняк. Парнасец и пластик, Георгий Маслов вдохновенно собирал мёд с цветов русской
поэзии. Юноша с едва пробивающимся
пухом на верхней губе, он был уже не “начинающим” и “подающим надежды”, а законченным мастером»3.
Студент историко-филологического
факультета Петроградского университета Георгий Маслов участвовал в работе
Пушкинского семинария профессора
С.А. Венгерова, входил в университетский «Кружок поэтов», с 1915 г. публиковал стихи в журналах. В 1916 г. женился
на поэтессе Елене Тагер и вместе с ней в
марте 1917 г. уехал в Симбирск для организации выборов в Учредительное собрание. До Поволжья Гражданская война докатилась в конце мая 1918 г. Летом, когда
Симбирск был захвачен русско-чешским
отрядом белогвардейцев под командованием подполковника В.О. Каппеля,
Маслов участвовал в формировании
антибольшевистских добровольческих
отрядов. Из-за этих событий он не окончил университет, хотя до формального
его окончания оставалось несколько экзаменов, и он был намечен к оставлению
при кафедре русской литературы и уже
приступил к своему неосуществлённому
кандидатскому сочинению. 12 сентября
1918 г. город снова взят частями Красной
Армии под командованием Г.Д. Гая. Осенью Маслов вместе с отступающими военными частями добрался до Омска, где

Арнольдов, Л.В. Жизнь и революция: гроза пятого года. Белый Омск. Шанхай, 1935. С. 203.
Чудакова, М.О. Жизнеописание Михаила Булгакова. 2-е изд., доп. М., 1988. С. 218.
3
Арнольдов, Л.В. Жизнь и революция: гроза пятого года. Белый Омск. Шанхай, 1935. С. 248–249.
1
2

522

Портрет Георгия Маслова.
Неизвестный художник.
1910-е. Холст, масло.
Отдел рукописей Российской
Национальной библиотеки,
Санкт-Петербург

Обложка сборника
«Восемьдесят
восемь современных
стихотворений»
(Петроград:
Издательство «Огни»,
1917), в котором
опубликованы стихи
Г. Маслова

Судьбы. характеры

служил рядовым в охране Колчака4. Л. Арнольдов дополняет: «1919-й, последний
год своей жизни, провёл в Омске, стуча
на машинке в министерстве внутренних
дел. Потом мобилизованным интеллигентом попал осенью в конвой к адмиралу Колчаку…»5
Внешность «мобилизованного интеллигента» Маслова совпадает с его характеристикой, данной Мартыновым при
встрече с ним: «Это был не свой брат –
гимназист. Не подросток, не мальчик. Конечно, это был молодой человек, но мне,
четырнадцатилетнему, он, естественно,
показался более чем взрослым. Он был
высокого роста, с задранной головой и
острым носом. Одет он был в военную форму,
но без погон (курсив мой. – И.Д.). На голове
была английская фуражка»6. Возможно, в
это время Маслов состоял в Особом отделе, созданном для дезорганизации советского тыла. Историк В.И. Шишкин упоминает некоего Г.В. Маслова, служившего
в Егерском батальоне Ставки Верховного
главнокомандующего и откомандированного в распоряжение Особого отдела на
должность помощника начальника политического отделения штабс-капитана
В.И. Ильинского7.
Пребывание в Омске Георгия Маслова было периодом наивысшего расцвета
его таланта. Его стихи появляются в газетах «Сибирская речь», «Заря», «Наша
газета» и журналах «Единая Россия» и
«Отечество». Он публикует поэму «Аврора», продолжая работать над ней, издаёт
пьесу «Дон Жуан».
Леонид Мартынов к весне 1919 г.
был учеником 4-го класса Омской муж-

ской гимназии, которая в это время занимала кабинеты на первом этаже дома
страхового общества «Саламандра»8. Его
встреча с Георгием Масловым произошла
летом 1919 г. Поводом для их знакомства
послужили книги. Перед летними каникулами классный наставник попросил Леонида принять участие в сборе книг для
формирования госпитальных библиотек.
«…Я не стал отказываться, – пишет Мартынов, – Нечего объяснять, как манили
меня книги и как трудно их было доставать в те годы. И в назначенное время я
пришёл на сборный пункт, куда другие
ребята свозили выклянченные у пожертвователей книжки. Этот сборный пункт
помещался в некоей бывшей лавке, и моя
роль сводилась к тому, чтоб разбирать
сваливаемые на прилавок книги – беллетристику, публицистику, научные издания
и поэзию, – расставлять их по полкам, где
прежде у лавочника лежали галантерея
и бакалея»9. Местонахождение этой «некоей бывшей лавки» удалось установить
благодаря однодневной газете «День солдата», выпущенной 4 августа 1919 г. Весь
сбор, полученный в ходе реализации газеты, должен был поступать на нужды
больных и раненых воинов Русской Армии. Это редкое издание, отпечатанное
на хорошей бумаге в Правительственной
типографии, хранится в Государственном
историческом архиве Омской области.
На 4-й странице помещено объявление
с просьбой взять для пошива скроенные
комплекты солдатского белья (за плату)
и призывом пожертвовать для раненых
и больных воинов деньги, табак, бельё
и книги. Отвечавший за выпуск издания

4
Дьяконова, Н., Дьяконов, М. Забытая поэма забытого автора // Нева. 2006, № 3. URL: http: //
magazines.russ.ru/neva/2006/3/d21.html. (дата обращения 6.09.2014).
5
Арнольд [Арнольдов] Л. // Их дальний путь лежал в изгнанье…: антология-хрестоматия произведений литературы и журналистики русского зарубежья Дальнего Востока / авт.-сост. С.И. Якимова и
др. Хабаровск, 2011. С. 57.
6
Мартынов, Л.Н. Пушкинист и футурист // Мартынов Л.Н. Черты сходства. М., 1974. С. 20.
7
Шишкин, В.И. Особый отдел управления делами верховного правителя и совета министров российского правительства (май – декабрь 1919 года) // Вестник Новосибирского государственного университета. Серия: История, филология. 2012. Т. 11. Вып. 8. С. 72.
8
Мартынов, Л.Н. Революция // Мартынов Л.Н. Воздушные фрегаты. Новеллы. Омск, 1985. С. 78.
9
Мартынов, Л.Н. Пушкинист и футурист // Мартынов Л.Н. Черты сходства. М., 1974. С. 20.

524

Ирина Девятьярова. «Его стихи хороши и печальны...»

Отдел печати при Управлении делами
Российского Правительства размещался
наряду с другими учреждениями в здании
на Гасфортовской улице, в бывшем доме
«Треугольника». В этом двухэтажном
доме с цокольным этажом, построенном
в 1914 г. по проекту петербургского архитектора В.В. Верёвкина, до революции
находилось представительство знаменитой Российско-Американской резиновой фирмы. В конце 1918 г. здесь в двух
бывших выставочных залах первого этажа, обозначенных на фасаде арочными
окнами и мощными колоннами, разместился госпиталь, а комнаты второго этажа заняли разнообразные учреждения, в
том числе и «Центросибирь», в одном из
кабинетов которого, как уже известно, в
декабре 1918 г. сформировалось объединение литераторов. В летние месяцы, к
тому же в условиях военных неудач, заседания
литературно-художественного
кружка не проводились. Ясно, что книги
приносили не в госпитальные палаты и
не в комнаты второго этажа, а куда-то в
подсобное помещение. Пройдя сегодня
через мрачную длинную проездную арку в
правой части здания, попадаешь во двор
и прямо перед собой видишь кирпичную
одноэтажную постройку с несколькими
закрытыми дверями на фасаде. За одними из них и могла находиться упомянутая
лавка – пункт для сбора книг.
Сюда же пришёл и Маслов – либо в
качестве одного из ответственных за формирование вагонов-читален (если предположить, что он всё-таки состоял в Особом отделе), либо обычного библиофила.
Здесь среди книг он и увидел любознательного гимназиста, погружённого в чтение повести Михаила Кузмина «Крылья».
Перед ним лежал поэтический сборник
«Восемьдесят восемь современных стихотворений, избранных З.Н. Гиппиус». Этот

сборник, выпущенный в Петрограде издательством «Огни» в 1917 г., представлял
собой небольшое, в 96 страниц, изящное
издание, одетое в двухцветную обложку
работы художника Д. Митрохина. В числе
его авторов – О. Мандельштам, А. Блок,
А. Ахматова, З. Гиппиус, А. Белый, И. Северянин, И. Бунин, Д. Мережковский,
М. Кузмин. Опубликованы в нём и три стихотворения Г. Маслова («Не нам весеннее
безумье...», «Урожай сберём хороший...»,
«Не к буйному безумству плоти...»).
В беседе выяснилось, что начитанный подросток знаком с поэзией Кузмина, Блока, Маяковского. «Когда он назвал
себя, – вспоминает Мартынов, – я сказал,
что знаю некоторые его стихи по газетам,
а когда он спросил, нравится ли мне его
творчество, я, помню, смутился, но затем
с неожиданной даже для себя уверенностью заявил, что его стихи хороши и
печальны»10. Поэт горячо рекомендовал
забрать поэтический сборник себе и вообще взять всё, что нравится, добавив
при этом: «Знаете, всё равно эти книжки
пойдут в прорву! Всё пойдёт в прорву!
Культура гибнет!»11 Леонид не преминул
последовать совету. Жаль, что не всё сохранилось. В новелле «Наша библиотека» Мартынов с сожалением вспоминает
о книгах, «которые действительно исчезли, потерялись, ушли из библиотеки ещё
в Омске»12. Среди них – стихотворный
сборник, который поэт ошибочно называет «77 современных поэтов».
Встреча с первым настоящим поэтом
произвела на Леонида сильное впечатление, и весь следующий день он провёл
в городской библиотеке, где тщательно
просмотрел все комплекты газет со стихами Георгия Маслова. Молодые люди
часто встречались, приходили друг к другу домой. Их маршрут был короток. Этим
путём, миновав два квартала от дома

Там же. С. 21.
Там же. С. 20–21.
12
Мартынов, Л.Н. Наша библиотека // Мартынов Л.Н. Дар будущему: Стихи и воспоминания /
сост. Г.А. Сухова-Мартынова, Л.В. Сухова. М., 2008. С. 599.
10
11

525

Судьбы. характеры

Мартынова на Никольском проспекте
(ул. Красных Зорь), за три минуты можно
пройти и сейчас. Маслов жил на Каинской
улице (ныне – Успенского), между Варламовской (Декабристов) и Степной. Улица
в самом центре города сохранилась, наряду с новыми кирпичными постройками
на ней стоят и старые деревянные дома.
Сложно, однако, определить точно, в каком из них снимал Маслов квартиру в полуподвале, как пишет Мартынов. Скорее
всего, в одном из тех, что ныне утрачены.
Нетрудно представить, насколько увлекательными были для Мартынова рассказы студента Петроградского университета, участника Пушкинского семинария
и университетского «Кружка поэтов». Согласно требованиям цензуры и соблюдая
необходимую для публикации в советском издании осторожность, Мартынов
в новелле «Пушкинист и футурист» намеренно демонстрирует свою «большевистскую» линию поведения в отношениях с
колчаковцем Масловым. Он отказывается
идти вместе с ним в редакцию газеты «Сибирская речь» и артистический подвал
«Берлога», дерзит поэту, давая отрицательную оценку его новым антисоветским
стихам, обвиняет его в пошлости. Сейчас
трудно сказать, было ли так на самом
деле. Скорее всего, нет. Подросток Мартынов был очарован Масловым – его образованностью, культурой, знакомством с
видными представителями современной
отечественной литературы. Безусловно,
Маслов перезнакомил гимназиста со всеми «залётными» литераторами. В их числе Николай Шестаков, Евгений Иванов,
Александр Вощакин, имена которых упоминаются в новеллах «Пушкинист и футурист», «Падшие ангелы», «Домик на колёсах». Запомнилась Мартынову и встреча с
Сергеем Ауслендером, чьё произведение
«Золотые яблоки» он прочёл в десять лет
и был восхищен им. Он жадно прочитывает омские журналы и газеты, в которых
в то время постоянно публиковались стихи заезжих поэтов. С тех времён ему запомнилось стихотворение «Калита» Все-

волода Н. Иванова, которое он цитирует
в новелле «Падшие ангелы».
Во время дружеского общения молодых людей, происходившего в августе – начале ноября, поэт много писал и
публиковал стихи в местной периодике.
Мартынов читал их одним из первых. Так
было, например, с пронизанным горькой
иронией стихотворением «Парижанину»,
опубликованным 11 сентября в «Нашей
газете», которую редактировал и издавал
в Омске Всеволод Н. Иванов. Стихотворение помещено рядом с редакционной статьей «Забыли пустяк – Россию!», в которой
излагается ситуация на заседании Парижской мирной конференции, когда депутат
французского парламента Андре Тардьё,
перечисляя все союзные воевавшие страны, не вспомнил Россию и её потери.
От хмеля победы горд,
Ты в весёлом кафе сидишь,
Но вскоре разгул обезумевших орд
Смятёт одряхлевший Париж.
Банкир, убегая, уютное жильё
Запрёт, тяжело дыша...
И наденет кружевное бельё
Любовница… апаша.
На аэроплане умчится Фош
Вербовать надёжные полки,
А ты, парижанин, в каморке замрёшь,
Изнывая от страха и тоски.
И будет сниться в краю чужом
Париж, как русским Москва,
А мы мириться вас позовём
На Принцевы острова.
Маслов твёрдо стоял на антибольшевистской позиции, и в стихах на темы современности он выражал свои высокие
патриотические чувства, призывая соотечественников к прозрению. Как всякий русский интеллигент, он тревожился о судьбе
России, скорбел о непоправимом ущербе,
который может быть нанесён её духовным
ценностям. Эти настроения получили отражение в его творчестве, проникнутом
мотивами отчаяния и безнадёжности, неизменно отмечавшимися Мартыновым.

526

Вид на Базарную площадь с колокольни Успенского собора. Омск. На дальнем плане в центре – доходный
дом купца П.А. Липатникова на Втором взвозе, в котором в 1919 г. размещались редакции газет «Сибирская
речь» и «Наша газета». Фотография 1920-х гг.

Бывший доходный дом П.А. Липатникова. Омск.
Здесь Л. Мартынов и Г. Маслов встретились с писателем
С. Ауслендером. Современный адрес: ул. Гагарина, 28.
Фото автора. 2011 г., октябрь

Судьбы. характеры

В русле влияний Маслова на мировоззрение юного Мартынова – отношение к
личности А.В. Колчака. Оно звучит в посвящённом памяти адмирала стихотворении, прочитанном следователю на допросе в Лубянской тюрьме 17 марта 1932 г.
Написанное в самом начале 1920-х гг., в
1922-м в изменённом варианте с названием «Воздушные фрегаты» это стихотворение, по-прежнему исполненное тревоги и
торжественной печали, было опубликовано в «Сибирских огнях»13.
Колчаку
Померк багровый свет заката,
Громада туч росла вдали,
Когда воздушные фрегаты
Над этим городом прошли.
Их паруса поникли в штиле,
Не трепетали вымпела.
«Друзья, откуда вы приплыли,
Какая буря привела?»
И через рупор отвечали
Таинственные моряки:
«О потонувшем адмирале
Не зря вещали старики».

предложил Леониду сыграть роль пажа
в спектакле, который должен был быть
представлен публике в день открытия литературно-художественного кабаре «Берлога» 13 сентября на 1-м Взвозе (ул. Краснофлотская, дом не сохранился). Пьеса
не была поставлена. Открытие кабаре
собрало довольно много публики, преимущественно писателей, журналистов и
художников. Из газет известны программа вечера и его участники. Стихи читали
поэты Г. Маслов, А. Вощакин, П. Волков
и Н. Шестаков. Затем знаменитая певица
Мария Каринская исполнила несколько
русских песен («На старой Калужской
дороге», «Московская тройка» и песенку
о Руси на слова, слышанные артисткой
от галлиполийских солдат). В числе гостей присутствовал, между прочим, генерал-лейтенант А.И. Дутов14. Вероятно, и
Мартынов побывал здесь, хотя в воспоминаниях он отрицает это. В пользу посещения им «Берлоги» и запомнившегося
интерьера говорят строфы из посвящённой памяти Г. Маслова поэмы «Арлекинада», написанной в 1920–1922 гг.:
Здесь, в этом городе убогом,
Где море грязи и бугры,
Таилась тёмная «Берлога»
В казённом доме у горы.
Туда входящему навстречу
Эстрада высилась во мгле.
Кривились гаснущие свечи
На белом мертвенном столе15.

Я помню: рейд, республиканцы.
«Колчак, сдавай оружье нам»,
Но адмирал спешит на шканцы
Оружье подарить волнам.
И море страшно голубое,
Жить, умереть – не всё ль одно!
Лети, оружье золотое,
Лети, блестящее, на дно. <...>
Одним из первых Мартынов познакомился с пьесой Маслова «Дон Жуан». Поэт

Достоверность описания Мартыновым подвала подтверждается отрывком
из газетной заметки: «В сущности, сия
“Берлога” с её длинными, накрытыми белыми пеленами столами, цветами в горшках и озарённая свечами, напоминала

Ирина Девятьярова. «Его стихи хороши и печальны...»

скорее церковный притвор в пасхальную
ночь в ожидании освящения куличей, нежели эдакий эстетически-артистический
вертеп»16. Здесь надо отметить, что свечи повсеместно, кроме важных государственных учреждений, использовались в
то время в Омске из-за отсутствия турбогенератора.
Последний раз друзья встретились
ноябрьским вечером, когда перед отступлением колчаковской армии на восток
Маслов забежал попрощаться. Весной в
советском Омске Леонид оставил гимназию, ставшую теперь, при новой власти,
Единой трудовой школой с её революционными, часто примитивными лозунгами. Это решение было ничем иным, как
выражением протеста и демонстрации
отношения к новой власти. «Да, я бросил
учиться, считая школу скучной и надеясь
больше на себя, чем на моих доброжелательных, но перепуганных (курсив мой. –
И.Д.) педагогов», – напишет позднее
Мартынов, из осторожности не объясняя
идейных причин ухода17. Тем не менее,
отношение поэта к советским реформам проскальзывает в воспоминаниях.
Пример тому – история с появившимся
в гимназическом классе благодаря революции сыном ломового извозчика Никифоровым, однажды грубо оскорбившим
учительницу французского языка мадемуазель Кучевскую. «Этот мрачный, с лицом
в оспинах, мальчик прекрасно понимал
свою историческую роль», – иронически
замечает Мартынов и завершает историю его недолгого пребывания в стенах
гимназии предположением, что он ушёл,
вероятно, в красногвардейцы18. Книжный
мальчик, знаток русской и зарубежной ли-

тературы, к тому же всегда отличавшийся
стремлением к независимости, Леонид
не принял новых правил, в том числе и
новой орфографии, к которой долго и
с трудом привыкал19. И в этом ему были
вполне близки настроения И.А. Бунина,
писавшего в апреле 1919 г.: «По приказу
самого Архангела Михаила никогда не
приму большевистского правописания.
Уж хотя бы по одному тому, что никогда
человеческая рука не писала ничего подобного тому, что пишется теперь по этому правописанию»20.
Прочная духовная связь с Масловым
имела своё продолжение, обозначенное в
конце новеллы «Пушкинист и футурист»
в нарочито лёгкой, небрежной форме:
«…один масловский приятель, друг его
юности, прапорщик из журналистов или
журналист из прапорщиков и, конечно,
в душе поэт, убежавший вместе с Масловым, сообщил мне, что Георгий Владимирович, добравшись до Красноярска, умер
там от сыпного тифа. А перед смертью
вспомнил обо мне и продиктовал мой
адрес...»21
Имя этого приятеля известно из новеллы «Домик на колёсах»22. Им оказался
Евгений Филиппович Иванов (псевдоним Филиппыч) (1895–1973) – сибирский
прозаик, поэт и журналист, член Союза
писателей СССР. Уроженец Симбирской
губернии, он учился на юридическом
факультете Казанского университета.
С 1910 г. публиковал стихи в симбирских
газетах, в Омске – в журналах «Отечество»
(1919, № 4, 7–8) и «Единая Россия» (1919,
№ 1) под псевдонимом Евгений Лесовой.
С 1920-х гг. сотрудничал в газете «Красноярский рабочий», затем в Новониколаев-

13
Центральный архив ФСБ России. Р-35052. Дело «Сибирской бригады». Протокол допроса Мартынова Л.Н. от 17 марта 1932 г. Автор благодарит Г.А. Сухову-Мартынову за возможность ознакомиться
с копиями документа.
14
В литературно-художественном кружке // Русская армия. 1919. 16 сентября.
15
Поэма впервые опубликована в 1990 г.: Мартынов, Л. Арлекинада (1920–1922). Публикация
Г.А. Суховой-Мартыновой // Книжное обозрение. 1990. 2 ноября. Ряд строф из неё сохранён в поэме
«Адмиральский час», опубликованной в журнале «Сибирские огни» (1924, № 5).

Соб. в «Берлоге» // Сибирская речь. 1919. 16 сентября.
Мартынов, Л.Н. Зелёная рука // Мартынов Л.Н. Воздушные фрегаты. Омск, 1984. С. 118.
18
Мартынов, Л.Н. Новый Джек // Мартынов Л.Н. Воздушные фрегаты. Омск, 1985. С. 136–137.
19
Мартынов, Л.Н. Россия, верная мечте // Мартынов Л.Н. Черты сходства. М., 1974. С. 31.
20
Собрание сочинений И.А. Бунина. Окаянные дни. Петрополис, 1935. Цит. по: Бунин, И.А. Окаянные дни. М.,1990. С. 88.
21
Мартынов, Л.Н. Пушкинист и футурист // Мартынов Л.Н. Черты сходства. М., 1974. С. 30.
22
Мартынов, Л.Н. Домик на колёсах // Мартынов Л.Н. Дар будущему: Стихи и воспоминания /
сост. Г.А. Сухова-Мартынова, Л.В. Сухова. М., 2008. С. 423.

528

529

16
17

Судьбы. характеры

ске в «Советской Сибири», с 1928-го по
1929 г. состоял в группе «Настоящее»23.
Важно отметить, что 2 февраля 1920 г.
(вероятно, в Красноярске) за службу в
армии Колчака Евгений Иванов был арестован и 10 апреля 1920 г. приговорён к
заключению в концлагерь до окончания
Гражданской войны. Но, видимо, ему
удалось избежать исполнения приговора, так как с Леонидом они встретились
где-то в конце мая – начале июня 1920 г.24
Заручившись поддержкой А.П. Оленича-Гнененко, в трудное и опасное время
Мартынов отправляется в Красноярск.
«Мне было пятнадцать! Всё казалось в
порядке вещей! Пропуска, удостоверения, запреты, кордоны не имели никакой
власти надо мною, не мешая моей творческой натуре формироваться так, как
она формировалась», – вспоминает Мартынов25. Евгений Иванов рассказал ему
о долгом, мучительном отступлении на
восток, показал стихи, написанные Масловым в пути – из цикла «Путь во мраке»,
«Беженку», особенно восхитившую Леонида. Вернувшись в Омск, он встречается
с подругой Маслова Таней Соловьёвой,
вместе с которой вспоминают поэта и читают его стихи. В таком общении дружба
с Масловым для Леонида как бы не прекращалась. В это время у него возник замысел поэмы, посвящённой памяти друга, – «Арлекинады»26. Возможно, Леонид
прочитал её московским «сибирякам»,
участникам омского литературно-художественного кружка, с которыми встретил-

ся весной 1922 г. в столице. Этот эпизод
пребывания в Москве подтверждает, что
Леонид был хорошо знаком с омским
литературным кругом Белой столицы и,
несмотря на возраст, был в нём своим
человеком. «В гостях у Николая Шестакова я застал большое застолье <…> за
столом собрались тонкие любители литературы, которые отличали суету сует от
истинно прекрасного, недаром за столом
главенствовал известный искусствовед,
профессор Борис Петрович Денике», –
вспоминает поэт27. Для подтверждения
этого действительно состоявшегося заседания важна краткая дневниковая запись
Б.П. Денике в 1922 г.: «В мае вечер памяти Маслова»28.
Мартынов постоянно вспоминал своего петроградского друга. До поездки в
Москву, 12 января 1922 г., на собрании
Артели поэтов и писателей он прочитал
о Маслове доклад, а спустя пять лет писал: «…стихи Георгия Маслова, участника
колчаковского отступления, погибшего
от тифа в Красноярске в 1920 году, войдут
в сибирскую литературу, потому что они
прекрасны»29. В 1932 г. Мартынов, арестованный по делу «Сибирской бригады»,
признавался следователю на Лубянке:
«Мы обсуждали произведения членов нашей группы, а также ряд политических
вопросов и читали стихи. В частности, я
читал стихи о Колчаке, о колчаковском
поэте Маслове и стихи Маслова»30.
Имя Георгия Маслова осталось для
Леонида Николаевича дорогим до конца

23
Иванов Евгений Филиппович / Яновский Н. Русские писатели Сибири XX века. Материалы к
словарю. Новосибирск, 1997.
24
Иванов Евгений Филиппович // Жертвы политического террора в СССР. Книга памяти Красноярского края. URL: http://lists.memo.ru/d14/f88.htm (дата обращения: 15.05.2014).
25
Мартынов, Л.Н. Домик на колёсах // Мартынов Л.Н. Дар будущему: Стихи и воспоминания /
сост. Г.А. Сухова-Мартынова, Л.В. Сухова. М., 2008. С. 423.
26
Мартынов, Л. Арлекинада (1920–1922). Публикация Г.А. Суховой-Мартыновой // Книжное обозрение. 1990. 2 ноября. С. 9.
27
Мартынов, Л.Н. Падшие ангелы // Мартынов Л.Н. Дар будущему: Стихи и воспоминания / сост.
Г.А. Сухова-Мартынова, Л.В. Сухова. М., 2008. С. 406.
28
«Он никогда никому не сделал зла…» (Памяти Б.П. Денике. Автобиографический дневник и
воспоминания друзей) / сост. Т. Алпаткина. М., 2006. С. 36.
29
Мартынов, Л. Отставшие // Рабочий путь. 1927. 3 апреля. № 76. С. 5.
30
Центральный архив ФСБ России. Р-35052. Дело «Сибирской бригады». Протокол допроса Мартынова Л.Н. от 17 марта 1932 г.

530

Ирина Девятьярова. «Его стихи хороши и печальны...»

жизни. Об этом пишет в мемуарах М. Чуковская, часто навещавшая поэта во время его болезни: «Как-то стал вспоминать
поэта Георгия Маслова. <…> Я сказала, что
хорошо знала его жену писательницу Елену Тагер. “А, так вот о ней стихотворение
«Вальс»! – И он по памяти прочёл стихотворение Маслова, посвящённое какой-то
неизвестной Елене: – «Помнишь, Лена,
первый вальс на бале, / Мы кружились до
потери сил, / И архивны юноши сказали, /
Что тебя я, верно, покорил. / Но бокалы
до края напенив, / Увели меня с собой
друзья, / Александр Иванович Тургенев, /
Улыбаясь, заменил меня...» А я и не знал!”
И я рассказала, как, приехав в Ленинград
в 1948 году, я зашла к нашей старой знакомой писательнице Софье Аньеловне Богданович. Жила она в писательском доме
на канале Грибоедова. И что же? Первое,
что я увидела, войдя в переднюю, – был
портрет молодого Маслова, белокурого,
голубоглазого, с открытым юношеским
лицом, в студенческом мундире с красными отворотами (ошибка памяти; с синими
бархатными петлицами. – И.Д.). Портрет
этот я неоднократно видела на квартире
у Е.М. Тагер. “Да откуда же у вас портрет
Маслова?” – воскликнула я. “Так это Маслов! – с удивлением отвечала хозяйка, –
А кого я не спрашивала, никто не знает,
кто это. В этой квартире жила семья Тагер
во время блокады, но мать и тетка её умерли, а самой Тагер и её дочери не было в
Ленинграде, когда мы получили квартиру...”. Я принесла Мартынову сохранившуюся в нашем архиве фотографию Тагер.
Он долго и внимательно рассматривал её.
“Так вот она была какая!.. Елена Тагер... Та
Лена, с которой Маслов танцевал вальс...
Да, интересно!.. А портрет надо бы передать в Пушкинский дом. Будете в Ленинграде – не забудьте”»31.
Позднее портрет оказался у известного филолога, университетского товарища
Маслова Ю.Г. Оксмана и после его смерти с

его архивом был передан в Российскую национальную библиотеку. Сейчас он хранится в Отделе рукописей в фонде Е.М. Тагер.
Была ли недолгая дружба «пушкиниста и футуриста» обоюдно плодотворной? Для юного Мартынова – безусловно.
Она сыграла свою решающую роль в его
профессиональном становлении, сложении его вкусов и ориентиров. Отсюда и
обращение к традиционным поэтическим жанрам (сонет, триолет, баллада),
интерес к крупным эпическим формам.
И даже в ранних стихах Мартынова, привычно относимых исследователями к
футуристическим, специфически-футуристического немного.
На вопрос о взаимной плодотворности дружбы, думается, ответ положителен и для Маслова. Неожиданная встреча
в чужом сибирском городе с «гиперборейским вундеркиндом» согревала отчаявшееся сердце поэта, и, может быть,
в его душе тогда вспыхнул луч надежды
на то, что гибель культуры в большевистской России смогут остановить такие талантливые молодые люди.
История дружбы двух поэтов, начинавшаяся со стихотворного сборника
Серебряного века, открывает забытые
страницы культурной летописи Омска.
Прочитанные в свете современной идеологии, мемуары Леонида Мартынова
позволяют почувствовать заключённый
между строк скрытый смысл, осознать
глубину и силу чувств их автора. В наполненном большим социальным содержанием стихотворении 1921 г. «Мы
футуристы невольные» он писал о драматическом времени своего отрочества:
«Разве что только под лупами / Станет
оно видней». Такая возможность сейчас
появилась, а это значит, что для читателя
откроются новые грани творческой биографии нашего замечательного земляка
и его первого литературного наставника
поэта Георгия Маслова.

31
Чуковская, М. Штрихи к портрету // Воспоминания о Леониде Мартынове. Сборник. М., 1989.
С. 89–90.

531

«Мы шли на бой, бросая жён
своих, дома и матерей…»
Анненков и анненковцы на Омской земле
Владимир Шулдяков

ет периода в истории Омска, более
значимого с военно-политической точки
зрения, чем время Гражданской войны. Именно
тогда наш город получил
статус «третьей столицы»,
став на один год центром
Всероссийского
Белого
движения, возглавлявшегося адмиралом Александром Васильевичем Колчаком. Именно
тогда через Омск прошли сотни и тысячи
выдающихся деятелей, ярких личностей,
принадлежавших ко всем лагерям кровавого междоусобья.
В этой череде героев и антигероев
Гражданской войны особое место занимает генерал-майор Борис Владимирович Анненков (1889–1927), знаменитый
белопартизанский атаман, давший своё
имя целому явлению того времени – «анненковщине» – и до сих пор не оставляющий равнодушными любителей русской
истории: у одних он вызывает восхищение и преклонение, у других – возмущение и гнев. А между прочим, почвой для
появления «анненковщины» как разновидности Белого движения стала наша
омская земля.
Потомственный дворянин Новгородской губернии, уроженец Киевщины
Борис Анненков навсегда связал свою
судьбу с сибирским казачеством, получив в 1908 г. после окончания Александровского военного училища назначение

младшим офицером в Семиречье в 1-й Сибирский
казачий Ермака Тимофеева
полк. Очень скоро молодой
офицер
зарекомендовал
себя как «во всех отношениях выдающийся офицер»,
вместе с тем в дисциплинарном плане требовавший
«тяжёлой руки» полкового
командира.
В Омске Анненков побывал ещё хорунжим. 23 июля 1911 г.
железной дорогой он доставил в центр
Степного генерал-губернаторства партию
в 13 породистых лошадей, закупленных
им в Европейской России для офицеров
Западно-Сибирской казачьей бригады.
На следующий день этих лошадей осмотрел Степной генерал-губернатор и
войсковой наказный атаман генерал от
кавалерии Е.О. Шмит. Генерал-губернатор «получил полное удовольствие
от осмотра» и в приказе Сибирскому казачьему войску № 97 от 28 июля 1911 г.
объявил Анненкову свою «искреннюю
благодарность». «Все лошади отличного
качества, – говорилось в приказе, – а уход
за ними выше всякой похвалы. Как в выборе лошадей, так и в уходе за ними виден
опытный, глубоко преданный и любящий
боевого товарища-коня офицер. Видно,
что возложенное на него очень серьёзное
и весьма хлопотливое поручение он выполнил честно, с большою любовью». Из
Омска с помощью сменной команды молодых казаков Анненков увёл эту партию

532

Владимир Шулдяков. «Мы шли на бой, бросая жён своих, дома и матерей…»

лошадей через степь и пустыню в Семиречье – к офицерам-заказчикам.
Борис Анненков – несомненно, один
из русских героев Первой мировой войны. В течение трёх суток в январе 1915 г.
5-я сотня второочередного 4-го Сибирского казачьего полка под его командованием героически прикрывала левый
фланг 28-й пехотной дивизии, отступавшей из Восточной Пруссии к г. Сувалки.
То был упорный, практически непрерывный бой, сопровождавшийся лихими рукопашными схватками, в которых
«отважный командир» сотни наряду со
своими казаками лично работал шашкой.
Сотне удалось сдержать «настойчивый
натиск» превосходящих сил противника и тем значительно облегчить отход
28-й дивизии. За этот подвиг Анненков
был удостоен Георгиевского оружия.
«Великое отступление» 1915 г. привело к оккупации германцами западных
районов Российской империи. И русское
командование попыталось использовать
опыт Отечественной войны 1812 г.: в
кавалерии стали создавать особые части
для развития партизанских действий в
тылу противника. Совещание полковых
командиров Сибирской казачьей дивизии решило, что наиболее подходящий
на возглавление Партизанского отряда
(Отряда особого назначения) дивизии
офицер – это сотник 4-го Сибирского казачьего полка Б.В. Анненков. 12 декабря
1915 г. он был назначен начальником
отряда и через две недели завершил его
формирование. Так будущий партизанский атаман стал командиром небольшой
(по штату 2 обер-офицера, 160 нижних
чинов), но отдельной и высоко боеспособной части. В партизаны шли так называемые «охотники», т. е. казаки, сами
вызвавшиеся из своих полков. Это был
народ не только лихой, но и опытный, т.
к. дивизия состояла из мобилизованных
казаков 2-й и 3-й очередей.
Новое назначение Борис Анненков
встретил без восторга, оно расстроило
его планы попасть в школу лётчиков, куда

Начальник Партизанской дивизии
полковник Б.В. Анненков в форме
1-го Сибирского казацкого атамана
Анненкова (в дальнейшем: ЛейбАтаманского) полка, 1918–1919 гг.
Фото из Государственного архива
Новосибирской области (Ф. П-11796.
Оп. 2. Д. 340). Предоставлено
Д.И. Петиным (Омск)

он уже «неоднократно просился». Между
тем из-за позиционной войны и глубоко
эшелонированной обороны собственно
партизанские действия не получались, и
после годичного эксперимента командование начало расформировывать партизанские отряды во фронтовых дивизиях.
В начале 1917 г. Б.В. Анненков ожидал
приказа о расформировании своего отряда, чтобы попасть, наконец, в лётную
школу. Однако его мечте о полётах не
суждено было осуществиться. Отряд особого назначения Сибирской казачьей дивизии спасла от расформирования… Февральская революция.
С началом революции отряд был снят
с позиции и переброшен в тыл Западного
фронта на охрану казённых учреждений,
железной дороги и гидротехнических
работ в Полесье. Когда до партизан Анненкова дошёл слух, что казаки родной

533

Судьбы. характеры

дивизии ставят им в вину службу в тылу, отрядный комитет принял 2 августа 1917 г.
постановление, в котором указал, что отряд был брошен в тыл командованием и
тыловой службы себе не выбирал. В постановлении говорилось: «Отряд совместно
со своими офицерами и впредь всегда с
полной готовностью беспрекословно рад
служить где угодно и нести какую угодно
службу на пользу родине». После присоединения к ударническому движению (вот
откуда у анненковцев 1918–1920 гг. чёрнокрасные нашивки) отряд участвовал в наступлении в Пинских болотах: в районе г.
Несвижа. Видимо, именно за бои под Несвижем Б.В. Анненков и получил солдатский Георгиевский крест 4-й ст. с серебряной лавровой ветвью, которым офицеры
награждались за храбрость по решениям
солдатских собраний.
После Октябрьского переворота в Петрограде есаул Анненков попытался увести свой отряд «на Дон к генералу Каледину». Однако это намерение было сорвано
отрядным комитетом, большинство казаков-партизан предпочло уходить с фронта в родное войско. По пути следования
железной дорогой в Сибирь большевики
четырежды пытались разоружить Партизанский отряд (в Слуцке, Пензе, Самаре,
Челябинске), но безуспешно. В отличие
от большинства казачьих частей, где хитростью, где силой Анненкову удалось
вернуться в войско со всем вооружением
и боеприпасами. В Омск Отряд особого
г.
назначения прибыл 24 декабря 1917
(6 января 1918) и был расквартирован в
пригородной Захламинской станице.
Анненков хотел сохранить и усилить свой отряд для предстоящей вооружённой борьбы с большевиками, в
чём сначала был поддержан Войсковым
правительством и начальником Сибирской казачьей дивизии генерал-майором
И.С. Ефтиным. В первой четверти января
1918 г. анненковцы приступили к набору в
полках, запасных сотнях и станицах «добровольцев-казаков для укомплектования
Партизанского отряда Сибирской каза-

чьей дивизии». Первыми добровольцами
нового типа (против большевиков) стали
начальник пулемётной команды («команды Кольта») штаба Сибирской казачьей
дивизии прапорщик Н.И. Размазин и его
подчинённый младший офицер той же пулемётной команды прапорщик А.М. Кучковский. «Команда Кольта» дислоцировалась в той же Захламинской станице.
Размазин и Кучковский присоединились к
Анненкову с 8 пулемётами, но без подчинённых (рядовой состав команды был из
солдат, а не казаков), которые демобилизовались и разъехались по домам.
Полный Георгиевский кавалер Великой войны Андрей Михайлович Кучковский был произведён в прапорщики за
боевые отличия из подхорунжих 1-го Сибирского казачьего Ермака Тимофеева
полка. Очевидно, Анненков хорошо знал
его как толкового, смелого казака по довоенной службе в 1-м полку. В числе девяти самых верных людей Кучковский уходил с атаманом в конце февраля – марте
1918 г. из-под Омска в Кокчетавский уезд.
Однако после выполнения задачи (укрытие казачьих знамён и пулемётов) в селе
Кантайка покинул отряд и уехал к себе домой в Акмолинскую станицу. Служил ли
он в дальнейшем в Партизанской дивизии, сведений нет.
Прапорщик же Н.И. Размазин «прикипел» к Анненкову надолго, войдя в
ближайшее окружение атамана. В отличие от А.М. Кучковского, он в силу возраста и учёбы не успел показать себя в
Великую войну. Родился Николай Иванович Размазин 24 ноября (ст. ст.) 1894 г.
Происходил из сибирских казаков Павлодарского уезда Семипалатинской области, но общее образование получил
в г. Омске. Окончив Омскую мужскую
гимназию, Размазин вступил 1 января
1916 г. в военную службу казаком. После восьмимесячного ускоренного курса
Оренбургского военного училища (окончил курс по 1-му разряду) был выпущен
из него с производством в чин прапорщика (1 июня 1917 г., со старшинством с

534

Владимир Шулдяков. «Мы шли на бой, бросая жён своих, дома и матерей…»

1 февраля 1917 г.). Он тоже ходил с Анненковым в Кокчетавский уезд, а после
возвращения к Омску (в район станицы
Мельничной) был послан атаманом с заданием в город. В апреле – мае 1918 г.
Николай Размазин работал в подполье и
участвовал в возрождении партизанского
отряда. Но в самом начале вооружённой
борьбы ему не повезло. Когда красные
попытались окружить станицу Мельничную и уничтожить стоявший в ней отряд,
Размазин был ранен, и, видимо, серьёзно,
так как в Партизанскую дивизию он вернулся только в следующем 1919 г.
Судя по всему, сотник Н.И. Размазин
явился к атаману в 1919 г. не один, а во
главе небольшого, снаряжённого и обученного отряда, сформированного им
в Павлодаре. Едва оправившись от ранения, он бросил клич станичникам: «Братья-казаки! Кому дорого наше родное
казачество, кому дорога родина и её возрождение – идите в ряды добровольцев
во вновь формируемую конную часть при
Павлодарском штабе пополнения партизанского отряда атамана Анненкова.
Верьте, станичники, что наши интересы у
всех общие – не дать погибнуть родине и
вместе – родному казачеству».
10 мая 1919 г. приказом Партизанской дивизии атамана Анненкова № 11
сотник Н.И. Размазин был назначен командующим Конным дивизионом Партизанской дивизии. Затем он попадает в
состав Конвойного партизанского полка,
переименованного вскоре в Атаманский.
В боях и походах сотник Атаманского
полка Николай Размазин выделяется так,
что 11 августа 1919 г. атаман Анненков
одним приказом по Партизанской дивизии производит его сразу в два чина:
подъесаула (со старшинством с 1 июля
1918 г.) и есаула (с 1 августа 1919 г.). Причём в есаулы – за отличия в делах против неприятеля. За доблесть всего личного состава Атаманского полка в боях с
большевиками Анненков переименовывает полк в Лейб-Атаманский. 9 октября
1919 г. приказом по Партизанской диви-

зии есаул Н.И. Размазин был допущен к
командованию Лейб-Атаманским полком
(с 1 октября 1919 г.). Именно он командовал данным полком на финальной
стадии «большой» Гражданской войны
в Семиречье, когда полк входил в Центральную группу Отдельной Семиреченской армии. Во главе Лейб-Атаманского
полка войсковой старшина Н.И. Размазин уходит в Китай.
Уже будучи в заключении в Урумчинской тюрьме, атаман Анненков послал
китайца (видимо, из своих бывших партизан) с письмом на розыски ушедших на
восток анненковцев. Тот нашёл эшелон
Лейб-Атаманского полка под началом
Размазина. В ответ 9 января (н. ст.) 1922 г.
на пикете Юй-Мын-Сянь Размазин написал атаману письмо, которое сохранилось
в деле Анненкова в Центральном архиве
ФСБ и опубликовано в книге московского
исследователя В.В. Марковчина:
«Привет! Дорогой брат атаман!
Пишу тебе второе письмо, не знаю, получишь ли. Как бы я был счастлив получить от
тебя ответ. Податель сего подробно описал
мне твою жизнь и положение.
Но не падай духом, брат атаман, – бог
даст, всё будет хорошо – всё ещё впереди. Сумеем отомстить за всё. Я с последним эшелоном в 33 чел. еду на Ланьчжоу-фу. Все прошли.
Полковник Илариев прошёл тоже. Лошадей
китаёзы заставили продать и отправляют
на арбах. У меня осталось 5 лошадей, которых
вели с собою, – не знаю, как будет дальше – сумею ли их прокормить. Кормить приходится
на свой счёт – а денег-то, сам знаешь – нет.
Бог даст, как-нибудь устрою.
Об нас не беспокойся – я и оставшиеся в
полку 275 человек остались верными тебе.
Из моего полка вышли 25 человек – большинство офицеры, поступившие последнее время
уже в Китае. У полковника Илариева ушло
50 человек. Как мы жили и что испытали,
писать не буду – ибо то время прошло – но
мы, во всяком случае, испытали меньше тебя.
Теперь у нас только одно желание – скорее
увидеть тебя и начать снова боевую работу.
Прошу принять привет от моего маленького

535

Судьбы. характеры

(33 чел.) эшелона – увидев этого китайца,
они как бы встретили родного, и каждый задаёт вопрос – где брат-атаман? Податель со
слезами на глазах рассказал всё, и многие прослезились и сказали: “Мы ещё покажем им –
врагам”. Писать можно очень много, но пока
ограничусь этим. Привет от нашего бати –
он с нами. Привет и лучшие пожелания.
Твой слуга войск[овой] старшина Размазин.
П[ост] С[криптум]. Привет генштабу и
всем твоим ребятам. Ещё раз шлю привет и
лучшие пожелания. Привет от есаула Чернова, сот[ника] Ведерникова, сот[ника] Колесниченко, хорунжего Савровского, подхорунжего
Перфильева, Сапрыгина и всех остальных.
Войскстаршина Размазин».
Письмо это, хоть и не скоро, но дошло до адресата. Анненков получил его
11 мая (н. ст.) 1922 г.
Из письма видно, что, несмотря на
все испытания и общий распад интернированных белых частей, Размазин смог
удержать под своим началом немало партизан: 275 человек! Это говорит как об
авторитете полкового командира, так и
о сплочённости вокруг него казаков. Обращает внимание верность, даже любовь
к «дорогому брату-атаману», выраженные
как лично полковым командиром, так и
его партизанами. Размазин пишет: «Как
бы я был счастлив получить от тебя ответ». Подписывает письмо: «Твой слуга…». Получив весточку от атамана,
многие партизаны плачут (и принёсший
её китаец – тоже). И что они просят сообщить своему атаману? Что «остались
верными» ему, что у них одно только желание – поскорее пойти под его началом
в бой! И ещё бросаются в глаза стойкость
духа Размазина («Об нас не беспокойся…», «…не падай духом, брат атаман»)
и жажда мести и у него, и у его партизан
(«Мы ещё покажем им – врагам», «Сумеем
отомстить за всё»).
Мечта лейб-атаманцев «начать снова
боевую работу» сбылась лишь наполовину. Бог дал им ещё один шанс скрестить
оружие с красными. Но в бой они пошли
без столь любимого ими атамана, которо-

Сотник Б.В. Анненков на Султане в прыжке
высотою в два аршина, опровергшем миф, что
«на казачьем седле нельзя высоко прыгать».
С фотографии хорунжего Попова. Из ж-ла
«Вестник русской конницы» (1912. № 8).
Фото предоставлено В.А. Новиковым (Пенза).
П.Н. Краснов в книге «На рубеже Китая»
вспоминал о Б.В. Анненкове как временно
командующем 1-й сотней 1-го Сибирского
казачьего Ермака Тимофеева полка: «Он часто
садился под поваленное дерево, имея на
руках своего фокса, и казаки сотни прыгали на
лошадях через своего сотенного командира»

го китайцы освободили из тюрьмы лишь
в 1924 г. Войсковой старшина Н.И. Размазин в 1922 г. привёл ядро своего ЛейбАтаманского полка в белое Приморье – во
Владивосток. 20 июля 1922 г. в рапорте на
имя командующего армией Временного
Приамурского правительства Н.И. Размазин писал: «После двухлетнего странствования по Китаю судьбе угодно было возвратить
нас на родину. Несмотря на всевозможные притеснения со стороны китайцев, претерпевая
большие лишения, как в пище, так и в одежде,
удалось сохранить часть боеспособной». Правда, людей у него в полку было мало: на
20 июля – 59 чел. (8 офицеров и 51 казак),
на 10 августа 1922 г. – 66 чел.
После оставления Приморья и интернирования в Китае полковнику Размазину
пришлось переходить на эмигрантское
положение и искать источники пропитания. В июне 1923 г. он торговал в «русской лавочке» на курорте Цей-тай-хо.
Когда в Китае вспыхнула Гражданская война, генерал Чжан Цзу-чан

536

Владимир Шулдяков. «Мы шли на бой, бросая жён своих, дома и матерей…»

Учебная команда 1-го Сибирского казачьего Ермака Тимофеева полка со своим начальником
сотником Б.В. Анненковым и частью комсостава полка. Джаркент, 1913 г.
Сидят офицеры и классные чиновники (слева направо):
1) подъесаул Рожнев Александр Михайлович (1882–1919) – командир 1-й сотни, в дальнейшем
Георгиевский кавалер (1916), осенью 1918 г. полковник, помощник и заместитель атамана
Партизанской дивизии, убит в бою на Урале 11 мая 1919 г.;
2) подъесаул Грибанов Пётр Гаврилович (1875–?) – командир 6-й сотни, в 1919 г. командующий
2-м Сибирским казачьим отдельным (кадровым) дивизионом, затем последовательно
командующий 6-м и 7-м Сибирскими казачьими полками;
3) есаул Баженов Анатолий Дмитриевич (1873–1943) – командир 5-й сотни, в 1919 г. полковник,
редактор войскового еженедельника «Иртыш», умер в Сан-Франциско;
4) войсковой старшина Шайтанов Виктор Дмитриевич (1866–1920) – в 1917 г. командир
8-го Сибирского казачьего полка, умер от тифа в 3-м Омском концлагере;
5) неизвестный;
6) медицинский врач Семёнов;
7) начальник учебной команды сотник Б.В. Анненков;
8) хорунжий Берников Евгений Андреевич (?–1919) – кавалер Георгиевского оружия (1917), в
Гражданскую войну войсковой старшина, командующий Казацкой бригадой Партизанской дивизии
атамана Анненкова, убит в конной атаке на Семиреченском фронте в марте 1919 г.;
9) ветврач Введенский.
Фото из Петропавловского краеведческого музея. Предоставлено О.Г. Шиловым (Кустанай)

приступил к формированию в своей
Шаньдунской армии Русской группы
(«Нечаевского отряда») для борьбы
против китайских группировок, ориентировавшихся на СССР. Белоэмигрантов привлекали не только деньгами как
простых наёмников. Им обещали, что
после разгрома «красных» китайцев Рус-

ская группа как сложившееся войсковое
соединение сможет возобновить вооружённую борьбу против советских коммунистов. Возможности снова повоевать,
с перспективой вернуться на Родину с
оружием в руках, Николай Размазин упустить не мог. Он сразу поднял группу
сибирских казаков-анненковцев, рабо-

537

Судьбы. характеры

Командный состав Партизанского отряда генерал-майора Б.В. Анненкова с высшим военным и
гражданским руководством Синьцзянской провинции Китая после совместного обеда у атамана.
Город Урумчи, 1 сентября 1920 г. Фото из Государственного архива Российской Федерации
(Ф. 6121. Оп. 1. Д. 73).
В центре атаман Анненков с командующим войсками Ян-Зын-Сином.
Верхний ряд (стоят, слева направо):
1-й – командир Лейб-Атаманского полка войсковой старшина Н.И. Размазин,
7-й – полковник артиллерии А.А. Госевский (в начале 1920 г. командир 1-го конно-артиллерийского
дивизиона Партизанского отряда),
8-й – старший отрядный врач Д.И. Казаков.
Третий ряд (сидят на ковре, слева направо):
1-й – отрядный адъютант Генерального штаба полковник Д.П. Артынов,
3-й – начальник штаба отряда Генерального штаба полковник Н.А. Денисов,
4-й – полковник артиллерии Г.Г.Ляпунов (в конце 1918 г. командир 3-й батареи 1-го Степного лёгкого
артдивизиона).
Четвёртый ряд (лежат на ковре):
2-й – войсковой старшина Лейб-Атаманского полка Фёдор Максимович Зотов (1897–1988,
Сан-Франциско), казак станицы Каркаралинской Сибирского казачьего войска

тавших на Фушуньских угольных копях,
и в конце 1924 – начале 1925 г. привёл её
из г. Тяньцзиня на станцию Ченг-Сиен
Тяньцзинь-Пукоуской железной дороги,
где Русская группа укомплектовывалась,
как уже готовую строевую часть. Отряд
Размазина стал 2-м эскадроном Конного
дивизиона полковника Бартеньева, а сам
он, как инициатор, – командиром этого

эскадрона. У Размазина и его казаков
в Китае было много лихих боевых дел,
включая доведённые до рубки и победы конные атаки на окопы противника.
В начале 1926 г. полковник Н.И. Размазин был ранен, а по выздоровлению
стал (с 1 марта 1926 г.) командиром Отдельного конного дивизиона 165-й бригады 65-й дивизии. В дальнейшем при

538

Владимир Шулдяков. «Мы шли на бой, бросая жён своих, дома и матерей…»

создании в 1926 г. русской кавбригады
его назначили командиром 2-го Конного
полка. Размазин снова был ранен и, выйдя окончательно в отставку, поселился
в г. Тяньцзине.
На исследователя и мемуариста
И.И. Серебренникова, познакомившегося с ним в Тяньцзине, Н.И. Размазин
произвёл «впечатление лихого человека». Другой современник П.А. Савич
поставил Николая Размазина в ряд
«блестящих офицеров старой школы».
Б.В. Анненков, давая чекистам краткие
характеристики на своих бывших соратников, игравших заметную роль в Нечаевском отряде, указывал (12 мая 1926 г.),
что полковник Н.И. Размазин «у своих
подчинённых пользуется довольно большим влиянием». Правда, Анненков полагал, что для его бывших партизан куда
более авторитетен другой лидер: полковник П.Д. Иларьев.
И.И. Серебренников, собирая материалы для своей книги «Великий отход:
Рассеяние по Азии белых Русских Армий»,
опросил кое-кого из бывших партизан дивизии атамана Анненкова. Благодаря этому мы знаем посвящённый Размазину шуточный стишок, представлявший, скорее
всего, фрагмент партизанского варианта
старинной солдатской песни «Журавель».
И.И. Серебренников скопировал его из
альбома анненковца Г.В. Степанова:
Урядник с лика,
Исполнен шика;
Наряжен дико,
Не вяжет лыка.
С ним присных клика.
Значок и пика!
Кто он – смекни-ка!
– Размазин Ника!..
Полковник Николай Иванович Размазин ненадолго пережил своего атамана, расстрелянного в г. Семипалатинске
24 августа 1927 г. Когда и как он умер,
точно не выяснено. Установлено лишь,
что в г. Мукдене, где его и похоронили.

Известно, что в 1936 г. сибирские казакибелоэмигранты, проживавшие в Мукдене, привели его могилу в порядок.
Вернёмся, однако, в самое начало
1918 г., когда анненковская эпопея только-только зачиналась. Мечте Анненкова о немедленном начале вооружённой
борьбы с большевиками не суждено было
сбыться. Против сохранения Отряда
особого назначения Сибирской казачьей
дивизии решительно выступили Войсковой совет казачьих депутатов и созванная
им конференция комитетов всех строевых частей Сибирского войска (Омск,
10–16 января 1918). Войсковое правительство было вынуждено считаться с постановлениями этой конференции. Как
ни уважали люди своего командира, но
усталость от трёх с половиной лет фронта и тяга к семьям оказались сильнее.
В ходе демобилизации строевых частей
большинство партизан разошлось по домам. Есаулу Б.В. Анненкову и его помощнику, младшему офицеру Отряда особого
назначения, сотнику Н.И. Матвееву удалось сохранить от распада только ядро,
самых верных: с ними остались 24 казака.
Да, к Анненкову в станицу Захламинскую
приехали ещё два офицера-добровольца (Е.А. Макаров и Плаксин), и количество офицеров в отряде достигло шести,
включая самого атамана. Но, конечно, с
такими мизерными силами открыто бороться с советской властью было невозможно. И сторонники активной борьбы
не смогли противодействовать захвату
власти в Сибирском казачьем войске Совказдепом (26 января 1918 г. ст. ст.).
Эти дни после свержения Войскового
правительства были для Б.В. Анненкова самыми тягостными. Если верить советской газете «Вольный казак», он в то
время ежедневно пьянствовал, то у себя
в отряде в Захламино, то в Омске в театре
«Одеон», причём в компании, возглавляемой неким «патриотом» Кручиным. Причина понятна – вынужденные бессилие
и бездействие. Однако повод проявить

539

Судьбы. характеры

себя и начать хоть как-то сопротивляться
очень скоро представился.
Советский декрет «О свободе совести» вызвал волнения православных по
всей России. Случились они и в Омске.
Прихожане Войскового Свято-Николаевского собора прислали к Анненкову делегацию с просьбой спасти из храма, от
большевистского поругания, войсковые
реликвии: Знамя Ермака и др. В ночь с
18 (05) на 19 (06) февраля 1918 г. атаман
с пятью своими партизанами (сотник
Н.И. Матвеев и др.) увёз реликвии из собора. Партизаны уходили из Омска под
«сильным ружейным огнём» красных, ранения получили два офицера-анненковца. Реликвии на тройке были доставлены
в отряд. Опасаясь реакции большевиков
на «налёт» на собор и столкновения с превосходящими силами, Анненков 19 февраля благоразумно увёл своих людей из
Захламинской. Красные, 20 февраля окружившие и занявшие станицу, не нашли отряд и не смогли напасть на его следы.
Судя по всему, в 20-х числах февраля
Анненков тщетно пытался начать вооружённую борьбу с большевиками. С помощью Знамени Ермака он хотел поднять и
повести на Омск станичников восточной
части Горькой линии, кроме того, предлагал полонизированным и украинизированным частям Омского гарнизона совместное выступление против советской власти.
После провала всех попыток Анненков на одном из немецких хуторов распустил по домам большую часть отряда, а
сам киргизскими зимовьями ушёл в Кокчетавский уезд. Его сопровождали девять
партизан: сотник Н.И. Матвеев, хорунжий
Герасимов, прапорщик Н.И. Размазин,
прапорщик А.М. Кучковский, подхорунжий Н.М. Мартемьянов, два брата Ставровских, 65-летний казак-доброволец,
присоединившийся к отряду перед самым уходом из станицы Захламинской, и
анонимный автор мемуаров об анненковской эпопее, скрывшийся за инициалами
М.П. Анненковцы спрятали казачьи реликвии в г. Кокчетаве у надёжного офице-

Метрическое свидетельство о рождении у
урядника станицы Омской М.Ф. Карбышева
сына Анатолия (в дальнейшем студента Омского
сельхозинститута). Документ из архива Омского
государственного аграрного университета им.
П.А. Столыпина. Копия предоставлена
В.В. Слабодцким (Омск)

ра, а часть оружия (3 пулемёта и большую
часть цинков с патронами) – в Щучинской станице в родном доме подхорунжего Н.М. Мартемьянова. В с. Кантайка Анненков свернул свой и без того мизерный
отряд. Оттуда наряду с А.М. Кучковским
уехали по домам братья Ставровские и
65-летний казак, последний – в Конюховскую станицу. С оставшимися пятью сподвижниками атаман направился обратно и
в начале апреля был уже в районе Омска.
Сам Анненков поселился в летней
землянке на пашне под станицей Мельничной, стоявшей в 21 версте от города,

540

Владимир Шулдяков. «Мы шли на бой, бросая жён своих, дома и матерей…»

в которой жили верные ему казаки, а своих людей с разными заданиями послал в
Омск. Он приступил к возрождению отряда сначала в виде подпольной организации: искал единомышленников, источники финансирования и связи с тайными
военными группами, лично разъезжал
по населённым пунктам и вёл в зажиточных кругах сельских жителей усиленную
антисоветскую агитацию, в переодетом
виде бывал в Омске на встречах с нужными лицами и совещаниях с казаками.
Его люди в то время находились в городе на подпольном положении, каждый
имел псевдоним. Генерал В.Е. Флуг упоминал, что Анненкову удалось договориться и начать получать «небольшую
поддержку от местных капиталистов».
О том, что атаману в то время «помогала
омская буржуазия», вспоминал Г.К. Гинс.
Важную роль сыграла поддержка зажиточных казаков и разночинцев-хуторян,
главным образом немецких колонистов,
занимавшихся хлебопашеством и скотоводством в районе станицы Мельничной.
Они стали помогать Анненкову продуктами и деньгами. Материальная помощь и
резкое ухудшение отношения сельского
населения к советской власти позволили
атаману с теплом, в апреле – мае, начать
восстановление партизанского отряда.
Его земляная избушка в 4 верстах от
Мельничной превратилась в штаб. Прибывавшие добровольцы размещались
по соседним хуторам под видом рабочих. Часть отряда ждала в Омске вызова.
Из города на укомплектование шли в
основном казачьи и пехотные офицеры.
Для доставки людей в отряд был налажен
специальный канал: из Омска добровольцы приезжали в станицу Захламинскую, в
конспиративный пункт, затем у Захламинской их переправляли на лодке на левый
берег Иртыша и далее к Анненкову.
Правой рукой атамана в этот период,
как и прежде, являлся сотник Николай
Иванович Матвеев (1895 – не ранее 1920),
не казак, а сын священника, уроженец
Харьковской губернии. Так же как Аннен-

ков, он разъезжал по станицам и вербовал казаков в отряд, предлагая каждому
добровольцу жалование в 300 руб. в месяц. Если правда, что Н.И. Матвеев после
окончания Харьковской двухклассной
семинарии подвизался цирковым акробатом и выступал в «балаганах» на ярмарках, то это был физически сильный и
ловкий человек. С началом мировой войны он поступил на военную службу
(с 22 сентября 1914) и в 1915 г. за храбрость был награждён Георгиевским крестом 4-й степени. Потом были Елисаветградское кавалерийское училище, служба
прапорщиком в 1-й Сибирской казачьей
запасной сотне и 6-й сотне 4-го Сибирского казачьего полка, из последней он
и перешёл к Анненкову в Отряд особого
назначения (13 апреля 1916).
Ценя Матвеева за бесстрашие, лихость, деятельное участие в борьбе с большевиками, Анненков сначала видел в нём
своего заместителя и пытался воспитать
его в соответствующем духе. Однако обуздать страсть помощника к женщинам,
вину и картам не удалось, и, разочаровавшись в нём, атаман в конце лета 1918 г.
при развёртывании отряда не дал ему ответственного поста. Обидевшийся Матвеев, согласно одному из мемуаристов,
ушёл из отряда и уехал в Харбин, а оттуда
в 1920 г. – в Читу, где два-три месяца просидел в советской тюрьме. Якобы он был
прощён и определён на военную службу,
на которой сделал карьеру, достигнув поста инспектора кавалерии Народно-революционной армии Дальневосточной республики. Дескать, осенью 1922 г. в боях
под Монастырищем Матвеев командовал
красной кавбригадой и действовал в том
числе против своих бывших братьев –
анненковцев. Однако информация об
уходе Николая Ивановича от Анненкова
в 1918 г., очевидно, неверна. В действительности, подъесаул 1-го Сибирского казацкого атамана Анненкова полка Матвеев был ранен и находился на излечении
в Семипалатинском военном госпитале
№ 5. Когда же он вернулся в Партизан-

541

Судьбы. характеры

скую дивизию, то был назначен помощником командира 3-го Партизанского конно-киргизского полка (1 сентября 1919)
и занимал эту должность, как минимум,
до середины января 1920 г. То есть если
Матвеев и уехал из дивизии в Харбин, то
только из Семиречья через Синьцзян и
не ранее весны 1920 г.
Каких людей Анненков с Матвеевым
зазывали к себе? Один пример. 20 мая
1918 г. в отряд вступил прапорщик Тимофей Александрович Фёдоров (1889–?),
происходивший из рядовых казаков станицы Конюховской Петропавловского
уезда. Грамоте он научился дома. В 1911 г.
ушёл на действительную службу во 2-й Сибирский казачий полк. С полком в 1914 г.
отправился на Кавказский фронт, где наряду с ранением (9 января 1915) получил
Георгиевские кресты 3-й и 4-й степеней,
Георгиевскую медаль 4-й ст. и, за боевые
отличия, чин прапорщика. Несмотря
на наличие семьи (жены и маленького
сына), Фёдорову дома явно не сиделось.
Это был типичный храбрец, рубака и,
между прочим, с семилетним опытом военной службы.
Большое значение для партизан имело установление контактов с одной из нелегальных военных групп Омска, которую
Анненков в 1926 г. на допросе обозначал
как организацию «Тринадцать». По его
словам, ею руководил старик из казаков пригородной станицы Атаманской
М.Ф. Карбышев. Судя по всему, организацией «Тринадцать» Анненков называл
«Особую секретную комиссию по выработке мер для борьбы с большевиками»,
которая была создана по приговору Атаманского станичного общества и в которую затем вошли представители ближайших станиц Омского уезда. «Комиссия»
управлялась, очевидно, коллегиально,
но «особой энергией» в ней выделялся
именно М.Ф. Карбышев. Тринадцать –
это, видимо, количество казачьих станиц,
вошедших в данное тайное объединение.
Вскоре связи упрочились настолько,
что Карбышев стал особо доверенным

лицом Анненкова, которому атаман поручил руководить всеми анненковцами,
находившимися на нелегальном положении в Омске и его пригородах. Союз
с Карбышевым дал Анненкову связи с
подпольными группами и дружинами в
станицах всего Омского уезда. Это позволяло поднять на новый уровень как
снабжение отряда, так и пополнение его
людьми. Станичники стали снабжать партизан хлебом и фуражом, произведя между собой постаничную развёрстку потребного. А главное, к Анненкову из станиц
«сразу же стали приезжать казаки-добровольцы, часть которых была с оружием и
лошадьми».
Отставной старший урядник Макарий Фёдорович Карбышев в своё время
долго был омским станичным атаманом и
членом приходского попечительства при
омской войсковой казачьей Никольской
церкви. В 1906 г. император наградил его
серебряной медалью с надписью «За усердие» на Станиславской ленте для ношения на шее. В Омске у Карбышева имелся
собственный дом. По возрасту это был
глубокий старик, но, видно, физически
ещё достаточно крепкий. После Февральской революции Макарий Фёдорович возвращается к активной общественной деятельности на ниве борьбы за сохранение
казачества. 9 (22) июня 1917 г. М.Ф. Карбышев как уполномоченный от Атаманской станицы председательствовал на
районном съезде станиц 2-го военного
отдела Сибирского казачьего войска.
В июле одностаничники выбирают его начальником («комиссаром») Атаманской
станичной милиции. Впрочем, в этой
должности он продержался недолго. Уже
в октябре 1917 г. был вынужден подать в
отставку, т. к. ввиду неравенства сил со
своими милиционерами не мог противостоять многочисленной, агрессивной
и лучше вооружённой красной гвардии
Атаманского хутора. Наверное, уже тогда
Карбышев понял, что остановить большевиков и победить их можно только военным путём.

542

Владимир Шулдяков. «Мы шли на бой, бросая жён своих, дома и матерей…»

Вступление Партизанского отряда есаула Б.В. Анненкова в Омск. 19 июня 1918 г.
Фото из Государственного исторического архива Омской области (фонд А.Ф. Палашенкова).
На переднем плане – отрядный оркестр. Анненков, по-видимому, за оркестром –
на лошади светлой масти, полуоборотом

С началом боевых действий в районе
Омска М.Ф. Карбышев уехал в отряд к Анненкову. Он участвовал в операциях на
Марьяновском фронте, в пополнении и
развёртывании отряда на станции Исилькуль. После бегства красных из Омска
Анненков в благодарственной телеграмме обществу Атаманской станицы особо
отметил роль Карбышева: «Старейший
почётный партизан Макарий Фёдорович
своим примером доказал, что атаманцы
остались теми же казаками-ермаковцами, какими были их предки». При торжественном вступлении партизанского
отряда в Омск вечером 19 июня 1918 г.
М.Ф. Карбышев ехал рядом с Б.В. Анненковым в голове колонны, держа в своей
руке отрядный значок. С Анненковым в
качестве казначея отряда Карбышев от-

правился на Верхнеуральский фронт. Не
оставил он атамана и позже, уйдя с Партизанской дивизией в Семиречье.
Макарий Федорович снова выходит
на заметные роли в дивизии, когда белым
опять пришлось туго, когда всё стало
рушиться. 3 декабря 1919 г. мы находим
Карбышева на одном из этапных пунктов
дороги Семипалатинск – Сергиополь.
За два дня до того, в ночь на 1 декабря,
восстал Семипалатинск (точнее, дислоцированный в нём Егерский батальон
поручика Шевелёва). После трёхчасовой
обороны здания штаба 2-го Степного
армейского корпуса уцелевшая горсть
белых: около 80 человек из состава офицерской и партизанской рот, – во главе
с комкором генерал-майором И.С. Ефтиным в сильнейший мороз ушла из города

543

Судьбы. характеры

Сибирские казаки-анненковцы.
Семипалатинск, 1918–1919 гг.
Фото из архива В.А. Шулдякова.
Слева казак станицы Конюховской
Петропавловского уезда П.Г. Шевелёв
На картинке справа: оборот фотографии

через Иртыш и направилась в Семиречье.
Опережая её, в Семиречье понеслась паника. Падение белой столицы – г. Омска
и переворот в Семипалатинске сами по
себе были фактами катастрофическими.
Более того, вдогонку за отрядом И.С. Ефтина могли спешить в Семиречье красные. В этих условиях нервы у многих не
выдерживали. Комендант этапа, на котором находился Карбышев, куда-то скрылся, да ещё прихватил с собой сто тысяч
рублей казённых денег. На этапе остался
«один есаул Карбышев», и с ним было
только два офицера.
Когда Семипалатинская группа РККА
перешла в решительное наступление
против Отдельной Семиреченской армии Б.В. Анненкова, советское командование решило парализовать сопротивление противника одним стремительным
и дерзким ударом. Из состава 75-го име-

ни Степана Разина кавполка (его ядром
являлись красные оренбургские казаки)
был выделен отборный конный отряд в
275 сабель при 10 станковых пулемётах,
которому была поставлена задача совершить налёт на село Уч-Арал (Стефановское) и разгромить находившуюся там
ставку атамана Б.В. Анненкова. Совершив двухсоткилометровый обход по пескам, отряд скрытно подошёл к Уч-Аралу.
От взятого языка красные узнали, что
штаб Анненкова занимает дом Хмырова,
и перед рассветом 25 марта 1920 г., сняв
часовых, проникли в село. Первым делом
они нашли дом Хмырова, через окна забросали его гранатами, потом ворвались
внутрь и расправились с остававшимися
ещё в живых анненковцами. Самого атамана среди них не нашлось. Его спасло
то, что в ту ночь он спал в другом доме –
Сушкова. Однако среди убитых в доме

544

Владимир Шулдяков. «Мы шли на бой, бросая жён своих, дома и матерей…»

Хмырова оказался обер-офицер для поручений при атамане есаул Макарий Фёдорович Карбышев, которому было на
тот момент 78 лет!.. Анненков смог отразить нападение на Уч-Арал. Весть о гибели своего «любимого старого партизана»
Макария Фёдоровича он воспринял как
тяжёлый удар.
Весной 1918 г. серьёзной проблемой
для отряда Анненкова была нехватка вооружения. В связи с неудачной попыткой подкупить заведующего оружием
1-го эскадрона омской Красной Армии и с
его помощью добыть 156 винтовок и 2 пулемёта «Льюис» на конспиративном пункте в станице Захламинской были арестованы (25 мая 1918) и расстреляны в Омске
(28 мая 1918) четверо анненковцев. Выручила партизан организация «Тринадцать»,
сумевшая провести успешный «налёт» на
склад 2-го отдела Сибирского казачьего
войска и похитить из него 113 винтовок
и 6000 боевых патронов. С добытыми оружием и боеприпасами «налётчики» присоединились к Анненкову, который теперь
смог довооружить свой отряд.
В мае 1918 г., воспользовавшись поддержкой местных казаков, Анненков со
своими партизанами явился в станицу
Мельничную, где занялся формированием отряда открыто. Его штаб разместился
в доме зажиточного казака М. Васильева,
сыновья которого вступили в отряд. Станица охранялась пикетами и разъездами
партизан. Конные разъезды анненковцев,
ведя разведку и устанавливая связи с тайными станичными дружинами, посещали
многие станицы восточной части Горькой линии: Степнинскую, Курганскую,
Орловскую, Покровскую, Волчью, Николаевскую и т. д., – и заходили на правобережье Иртыша: в Захламинскую станицу.
Этот переход от чисто подпольных к партизанско-повстанческим методам борьбы случился, вероятно, после известия о
первом Марьяновском бое с восставшими чехами (25 мая 1918).
Возросшая активность «известного
афериста в войске Анненкова» и «тём-

ных банд вооружённых людей» не могла
остаться незамеченной советскими властями. Западносибирский военно-оперативный штаб в объявлении № 65 от
31 мая 1918 г. предупредил: «…расправа
как с этими бандами, так и их укрывателями будет коротка и жестока. Участники
банд будут расстреляны, а укрывающие
их станицы и селения будут сровнены с
землёй». Видимо, последней каплей стал
захват семью партизанами под Омском
«автомобиля с комиссарами». Красные
начали против анненковцев боевую операцию: ввели войска в станицу Захламинскую и двинулись на Мельничную.
Замысел их заключался, очевидно, в том,
чтобы, наступая от р. Иртыша стрелковыми цепями, прижать партизан к естественной преграде – р. Камышловке (левому притоку Иртыша) – и уничтожить.
Ввиду превосходства противника
Анненков «вынужден был отказаться от
боя». Собственно боевые действия ограничились перестрелками разведок и ружейно-пулемётным обстрелом красными
станицы Мельничной, к тому моменту
уже оставленной партизанами. Однако
вследствие широты охвата пятью стрелковыми цепями красные всё-таки стали
прижимать партизан к Камышловке. Отряду пришлось спешно сооружать через
эту речушку с топкими берегами и дном
гать из нарубленных веток. Только благодаря этому тяжёлому и, безусловно, героическому форсированию партизанам удалось избежать окружения и ускользнуть.
Отряд отошёл в соседнюю станицу
Степнинскую (в 33 верстах западнее Омска), а затем двинулся на юго-запад – в
сторону Кокчетава. Выяснив, что чехи
должны быть в Исилькуле, Анненков,
оставив отряд в степи, с разъездом направился туда и действительно нашёл
на этой станции южной линии Транссиба два чешских эшелона во главе с капитаном Чанушем. «Радушная, братская
встреча с чехами» состоялась 29 (16) мая.
Анненков вошёл в оперативное подчинение к командиру 6-го Ганацкого стрелко-

545

Судьбы. характеры

вого полка. 3 июня анненковская конница в ходе глубокой разведки обнаружила
укреплённую позицию красных у станции
Марьяновки и выявила силы противника. 4 июня партизаны с чехами брали
станцию Москаленки. 22 конных казака
были приданы обходному отряду чехов и
в ночь на 6 июня отправились во вражеский тыл с задачей предотвратить взрыв
красными железнодорожного моста через р. Иртыш. 6 июня с 6-м Ганацким
полком Партизанский отряд участвовал
в большом бою и взятии станции Марьяновки. Свою роль во втором Марьяновском бою Анненков определял более
чем скромно: «Наши конные прикрывали
фланги чешской пехоты». Между тем реконструкция событий, происходивших
4–6 июня 1918 г. на западном омском
фронте, показывает заметную активность
конных казаков на коммуникациях противника, где они вели разведку, прерывали телеграфное сообщение, пытались
разрушать железнодорожное полотно и
захватить разъезд Алонский. Скорее всего, там действовали не одни станичные
дружины, а и поднимавшие их на восстание партизаны, посланные Анненковым.
После второго Марьяновского боя Анненков не пошёл вместе с чехами в Омск,
а вернулся со своим отрядом в посёлок
при станции Исилькуль. Это своё решение
в 1926 г. он объяснял тем, что ему не были
известны состав и цели образовавшейся в
Омске после ухода большевиков власти.
Вероятно, ему не хотелось идти в подчинение к социалистам; в другом месте своих показаний он назвал переворот в Омске 7 июня 1918 г. «восстанием эсеров».
Анненков решил продолжить формирование в Исилькуле, используя материальную помощь богатых заимщиков, поддерживавших его и ранее – в нелегальный
период, и опираясь на образовавшийся в
посёлке временный комитет. Созванное
по инициативе Анненкова собрание зажиточной части населения Исилькуля и его
района пошло ему навстречу и постановило временно взять на своё содержание

сто партизан. Между прочим, тогда в отряде как раз и было немногим более ста
бойцов. В посёлке Исилькуль Анненков
организовал портняжную и сапожную мастерские и в несколько дней одел отряд в
однообразную форму.
Уже в исилькульский период анненковцы отличились террором. Часть отряда под командованием штабс-капитана
К.В. Шеркунова была отправлена в
г. Ишим. Покидая 14 июня 1918 г. город,
Шеркунов захватил с собой семерых арестованных деятелей местного совдепа
и расстрелял их (по другим данным, он
расстрелял в Ишиме «около десятка человек»). Штабу 2-го Степного корпуса пришлось оправдываться перед общественностью, заявляя, что отряд Шеркунова
в рядах Западносибирской добровольческой армии не состоит, что его командир, скорее всего, психически нездоров
и что военные власти уже приняли меры
к расследованию. Военными властями
К.В. Шеркунов был арестован. Анненков,
уже выступивший к тому времени из Омска
на фронт, принялся бомбардировать штаб
2-го Степного корпуса телеграммами с
требованием вернуть ему штабс-капитана.
В конце концов, тот был освобождён и
вернулся в отряд, чтобы в августе 1918 г.
отличиться в самарском инциденте.
Штабс-капитан артиллерии Константин Владимирович Шеркунов был выпускником Сибирского кадетского корпуса 1900 г. После окончания военного
училища он служил в 24-м Восточно-Сибирском стрелковом полку в Хабаровске, в рядах 36-го Восточно-Сибирского
стрелкового полка участвовал в войне с
Японией, имел боевые ордена. После войны, видимо, увольнялся в запас. В Германскую – снова на фронте, был ранен,
лечился в Тамбове, потом перешёл служить в артиллерию. В Омске Шеркунов
вступил в нелегальную организацию Анненкова. В июне 1918 г. он сначала исполнял обязанности начальника штаба отряда, а после прибытия на эту должность
полковника И.А. Смирнова стал считать-

546

Владимир Шулдяков. «Мы шли на бой, бросая жён своих, дома и матерей…»

ся помощником атамана и заведующим
строевой частью отряда.
В ночь на 18 августа 1918 г. К.В. Шеркунов с 15 партизанами, в основном афганцами, приехал в Самару за боеприпасами и продовольствием для отряда.
Штабс-капитан с двумя юнкерами сразу
же отправился ужинать в ресторан «Националь». Возвращаясь, около пяти часов
утра анненковцы проходили мимо здания

Есаул Евгений Андреевич Берников (Бабай) –
летом 1918 г. командующий казачьей конницей
Партизанского отряда Б.В. Анненкова.
Фото 1917 г. Из частной коллекции.
Кавалер Георгиевского оружия. В 1919 г.
войсковой старшина, командующий Отдельной
казацкой бригадой Партизанской дивизии
атамана Анненкова. Убит в конной атаке на
Семиреченском фронте, скорее всего, 17 марта
1919 г. в бою за с. Андреевское Лепсинского уезда

Комитета членов Учредительного собрания и вдруг увидели на нём красный флаг
(это был государственный флаг Комуча).
Шаркунов вызвал коменданта здания и,
говоря ему: «Что за тряпка висит над зданием и кто приказал её повесить?» – «стал
делать попытки снять флаг». Комендантпоручик не позволил этому свершиться,
заявив, что флаг висит по распоряжению
Комуча и снят не будет. Тогда, «пригрозив, что сибиряки приедут и флаг снимут,
партизаны удалились». За такую дерзость
самарские власти решили задержать Шеркунова. Тот, чтобы избежать вооружённого столкновения, дал себя арестовать.
Но сопровождать начальника анненковцы отрядили двух вооружённых партизан,
ведь конвой мог и не довести арестованного до места (убийство в пути «при попытке бежать» – обычнейшая практика
любой гражданской войны). Дорогой
конвой попытался обезоружить этих
«телохранителей», но они оказали сопротивление. В результате скоротечной
перестрелки оба партизана были тяжело
ранены. Когда выяснилось, что анненковцы в кровопролитии не виноваты, Шеркунов чехами был освобождён.
Константин Шеркунов, судя по всему,
был лихим, решительным, но жестоким
и неуравновешенным человеком. Так, он
ударялся в крайности при допросах пленных большевиков. Глаза его наливались
кровью. Легко мог отдать приказание
расстрелять или повесить того или иного
арестованного. Вскоре после самарского
инцидента Шеркунов ушёл от Анненкова
и «поступил в Иркутске в сербский полк».
Но причиной его ухода была явно не
история с красным флагом Комуча и даже
не незаконные казни. Шаркунов плохо
зарекомендовал себя в боях под хутором
Вятским: в тяжёлый момент уехал в тыл.
Вот этого атаман простить ему не смог.
Последнее упоминание об этом офицере
относится к весне 1923 г., когда он лежал
в госпитале в Гензане (Корея).
Отряд Анненкова был вызван из
Исилькуля в Омск командиром Степно-

547

Судьбы. характеры

Атаман Б.В. Анненков с командным составом Лейб-Гвардии Кирасирского полка. Синьцзян (Китай),
1920 г. Фото из Государственного архива Российской Федерации (Ф. 6121. Оп. 1. Д. 73).
Левее Анненкова, судя по всему (единственный полковник на фото), командир Лейб-Гвардии
Кирасирского полка полковник Павел Дмитриевич Иларьев (?–1928) – питомец 1-го Сибирского
императора Александра I кадетского корпуса, герой Великой войны, награждённый Георгиевским
оружием и орденом Св. Владимира 4-й ст. с мечами и бантом, летом 1918 г. командир 1-й Сибирской
стрелковой роты Партизанского отряда Анненкова

го корпуса П.П. Ивановым (Риновым).
К вечеру 19 (06) июня 1918 г. отряд прибыл на станцию Омск. Шествие колонны
партизан, включавшей кавалерию из казаков, пехоту и пулемёты, с вокзала в город было, можно сказать, триумфальным.
Весь отряд был с погонами! Причём на
погонах и рукавах была отрядная эмблема – адамова голова (череп) с костьми.
Партизаны были в ермаковках с газырями, шароварах с генеральскими лампасами и т. д. Свидетельница этого вступления вспоминала: «…Вот уже близко и город.
В отдалении слышен колокольный звон – это
церкви приветствуют день освобождения. У самого города казачий отряд, и впереди него на
гнедом коне едет атаман Анненков. Лошадь
его гарцует в такт музыке, грациозно перебирая ногами. Смуглый, стройный, ещё совсем
молодой, но, судя по выражению энергичного

лица, очень волевой человек. И мы, и встречные женщины бросают цветы и машут платками. Многие старички в толпе плачут.
Как ярко светит солнце! Неужели перед нами
новая, лучшая жизнь?» Около 7 часов вечера отряд с оркестром духовой музыки
прошёлся ещё по самому центру города:
по Атаманской улице и Любинскому проспекту, – а затем разместился в здании Сибирского кадетского корпуса.
А уже через четыре дня Партизанский отряд есаула Б.В. Анненкова был
отправлен из Омска на Верхнеуральский
фронт. В это время он состоял из следующих частей: 1-я и 2-я Сибирские казачьи сотни (этим дивизионом казачьей
конницы командовал подъесаул Е.А. Берников), гусарский эскадрон (командир –
корнет В.А. Даниленко), 1-я Сибирская
стрелковая рота (поручик П.Д. Иларьев),

548

Владимир Шулдяков. «Мы шли на бой, бросая жён своих, дома и матерей…»

Войсковой старшина Н.И. Размазин (в центре) с командирами его Лейб-Атаманского полка.
Синьцзян, лагерь Весёлый на реке Боротале, 1920 г. Фото из Государственного архива Российской
Федерации (Ф. 6121. Оп. 1. Д. 73)

сербская рота (воевода Д. Милошевич) и
пулемётная команда (4 пулемёта, подхорунжий Н.М. Мартемьянов). Всего отряд
насчитывал около 400 человек. В Омске
был оставлен «отдел формирования» под
началом штабс-капитана Кандаурова с целью группировать и направлять на фронт
пополнения действующему отряду.
После Верхнеуральского фронта
было подавление крестьянского восстания в Славгородском и Змеиногорском
уездах Алтайской губернии. Затем – развёртывание отряда в Партизанскую дивизию в Семипалатинской области. Оттуда
в конце 1918 г. анненковцев начали перебрасывать в Семиречье. Там они и внесли
наибольший вклад в Белое дело, прославив имя своего атамана.
Борис Анненков – не только один
из самых выдающихся офицеров Сибирского казачьего войска периода Великой
войны 1914–1917 гг., но и фактически
инициатор вооружённой борьбы с большевиками в районе Омска. Пребывание

Анненкова в Омске и окрестностях в первой половине 1918 г. стало важным этапом в его жизни, послужив трамплином
к головокружительной военно-политической карьере в Гражданскую войну. Если
учесть малый количественный состав
белых партизан и обычное численное и
техническое преобладание противостоявших им красных войск, следует признать, что анненковцы сыграли исключительную роль и на начальном этапе
Гражданской войны в Сибири и на Урале.
Такое уникальное явление Белого движения, как «анненковщина», зародилось в
Омском регионе. Весна и лето 1918 г. –
это героико-романтический период в её
истории, время бескорыстного дерзания,
стремительного порыва, стойкого мужества, несомненных военных успехов,
чисто боевой славы, не омрачённой масштабными карательными расправами,
свойственными следующим периодам
жизни Партизанской дивизии атамана
Б.В. Анненкова.

549

Георгий Николаевич
Пантюков

Наталья Степанова (Пантюкова). Георгий Николаевич Пантюков

Под его руководством Государственный Омский народный хор поднялся
на вершину славы. В омской истории нет другого человека, к
оторый бы так сильно повлиял на музыкальную культуру города…
Наталья Степанова (Пантюкова)

января 1922 г. в Москве, на Ордынке, в
семье Николая Семёновича и Раисы Петровны Пантюковых родился
мальчик Юра – так, а ещё
Егором его называли близкие. И быть бы ему «шпаной замоскворецкой» в те
сложные времена, если бы
не строгий отец, который
частенько порол непоседливого и любознательного мальчишку,
кличка у которого была «ненормач» за
живость и своенравие. Вся семья, начиная с отца, который, помимо работы
бухгалтера, служил регентом в церкви,
была очень музыкальной. Старшая сестра Милитина так же, как и Юра, окончила музыкальную школу им. Стасова, а
в дальнейшем музыкальное училище им.
Октябрьской революции и преподавала
фортепиано. А младший брат Лев, будучи
самоучкой, очень мило пел, аккомпанируя себе на пианино. Всё лето дети проводили в Мышкине, на Волге, где жила
родня Раисы Петровны, родившейся в
Мологе, легендарном затопленном городе. Отсюда у будущего народного артиста, сугубо городского москвича, любовь
к простору и реке. Общеобразовательную
школу Юра закончил с отличием, а вот в
музыкальной учился из-под палки, убегая
с мальчишками гонять в футбол. Выучил-

ся благодаря Николаю Семёновичу, привившему ему
организованность и принципиальность.
В октябре 1940 г. Георгий был призван в ряды
Красной Армии и направлен в 1-е Ленинградское
авиаучилище.
Обучение
оказалось ускоренным. 22
июня 1941 г. началась война, которую он прошёл
с первого до последнего дня и Победу
встретил в Берлине. Участвовал в боях в
составе 242-го бомбардировочного авиаполка, старшим авиамехаником на самолёте с поршневым двигателем. О войне
Пантюков говорить не любил, слишком
тяжкими были воспоминания. Чего стоит один рассказ о том, как, открыв люк
самолёта после боя, поймал на руки разрубленное пополам тело лётчика. Демобилизован был в апреле 1947 г. и сразу по
возвращении в Москву поступил учиться
в музыкальное училище им. Октябрьской
революции, на вступительные экзамены пришёл в военной форме. На группу
взрослых людей, прошедших войну, с
удивлением и уважением смотрели юнцы,
вчерашние десятиклассники, среди которых был и А. Шнитке. Именно к этой
группе относилась и Зоя Петровская,
вернувшаяся с фронта, где она воевала в
составе войск ПВО с редкой военной спе-

550

Народный артист СССР,
художественный руководитель
Государственного Омского русского
народного хора Г.Н. Пантюков

циальностью «слухач». В весёлую красавицу с чудесным меццо-сопрано Георгий
влюбился сразу. Всего он добивался в
жизни – так и в этом случае добился её
расположения, и родилась новая музыкальная семья. Жили дружно и весело,
и учились, и работали в одном месте – в
ансамбле «Трудовые резервы», где наш
герой занимал должность главного хормейстера. Георгий прекрасно играл на
аккордеоне и по вечерам подрабатывал
тапёром в клубе фабрики «Гознак» на
трофейном немецком инструменте. Но
временно расстаться молодой паре, тем
не менее, пришлось…
Осенью 1951 г. Георгий Николаевич
был зачислен на сверхсрочную службу в
ряды СА и направлен на работу дирижёром ансамбля ВВС группы войск в ГДР,
где и прослужил до июля 1952 г. Отдыхать ему было некогда, и, вернувшись
домой, сразу поступил учиться в Московскую государственную консерваторию,
где учился у замечательных педагогов, в
числе которых были К.Б. Птица, В.Г. Соколов. Среди сокашников можно назвать
А. Пахмутову, Б. Тевлина, Н. Некрасова,

Р.
Щедрина и многих других прославленных музыкантов. Всю жизнь Георгий
был очень спортивен, вот и во время
учёбы участвовал во всех соревнованиях.
На состязаниях по футболу или волейболу с трибун неслось: «Длинный, давай!».
Консерватория с отличием закончена,
но останавливаться некогда – сразу аспирантура, а параллельно работа главным
хормейстером Государственного русского народного хора им. Пятницкого, куда
его пригласил тогдашний художественный руководитель М. Коваль. Одну из
репетиций коллектива посетил великолепный продюсер, директор Омской
филармонии Ю.Л. Юровский, искавший
замену скончавшейся Е.В. Калугиной, создателя и руководителя Омского хора. Его
чрезвычайно заинтересовал молодой, талантливый, эмоциональный и взрывной
музыкант, прекрасный организатор, уже
носивший звание заслуженного деятеля
искусств РСФСР, и Пантюков был приглашён на эту должность. Недолго посовещавшись с супругой, всегда ценившей
творческую свободу мужа, Георгий Николаевич отправился в Сибирь, простор
для творчества он предпочёл московской
прописке. Вслед за ним поехали и Зоя
Александровна с родившейся к тому времени дочкой Наташей.
Именно за творческой свободой приехал Пантюков в Омск. Ведь одно дело хормейстер, хоть и главный, и совершенно
другое – художественный руководитель!
Омский хор, созданный в 1950 г., к
тому времени уже имел своё лицо и был
всемирно известен, была завоёвана золотая медаль и звание лауреата на Всемирном фестивале молодёжи и студентов
в Бухаресте. Хормейстер И.Т. Иванова,
баянист В. Иванов и замечательные солисты М. Селиванова и А. Малахов уже
носили звание заслуженных артистов
РСФСР. Трепетно относясь к традициям,
Георгий Николаевич понимал, что застой
погубит коллектив. Будучи новатором, он
внёс в концерты элемент зрелищности,
эстрадности, отступив от аутентичности.

551

Судьбы. характеры

В программах появился принцип поточности, когда один номер естественно
переходит в другой, связанный с остальными единым творческим замыслом.
Режиссура – экспозиция, завязка, обязательные две кульминации (конец первого отделения – основная) стали основой
каждого концерта. Были пошиты новые,
доселе невиданные в народных хорах
узкие бархатные костюмы, женская хоровая группа встала на шпильки. За это
он получил разгромные статьи в прессе,
но Австралия, Новая Зеландия, Греция,
Кипр, Англия (гастроли 1964–1967 гг.)
были в восторге от красоты русских женщин, а новозеландская газета «Ивнинг
пост» писала: «Изумителен и потрясающ
этот спектакль. Группа из Омска большая не только по численности, но и по
разнообразию репертуара. Этому коллективу присуще нечто большее, чем виртуозность, ибо он выступает без дирижёра.
Звучание хора мягкое, но когда нужно,
он звучит мощно и заставляет человека
глубоко прочувствовать всё. Хор показал
свой собственный стиль, и это отличает
его от всего, что мы видели раньше».
То, что политики не могли сделать годами, у народного хора получалось за считанные минуты. Иностранцы узнавали,
что в России живут талантливые люди, а
не только медведи, такие как тот, что красуется на эмблеме Омского хора. Кстати,
всемирно известный медведь с балалайкой был придуман Г.Н. Пантюковым и
Ю.Л. Юровским.
Новаторским был и подход к рекламе. По прилёте в Сидней хор дал концерт
прямо возле трапа самолёта. Ошалевшие
корреспонденты буквально окружили самолёт. Щёлкают затворы фотоаппаратов,
жужжат кинокамеры, а зрители неистовствуют. Концерт под крылом самолёта –
такого им ещё не приходилось видеть.
Через час его уже смотрели с экранов
телевизоров, а дневные газеты пестрели
снимками. Билеты на все шестнадцать
концертов разобраны молниеносно. Или
случай в Ливерпуле. Утро 3 сентября

1967 г., огромный город – и нигде никаких сообщений о приезде советских артистов. Ни единой афиши, ни единого
снимка в газетах. Естественно, в кассах
не продано ни одного билета. А вечером
первый концерт. Тогда и родилась идея.
Все надели концертные костюмы, в том
числе медведи – бурый и белый, – и не
спеша пошли к театру через улицу, по которой сплошным потоком неслись машины. Не прошло и минуты, как возле этого
необыкновенного перехода собралась
огромная толпа. А где толпа – там и полицейские, а где полицейские – там и корреспонденты… Расчёт оказался точным.
«Медведи в центре Ливерпуля!», «Сенсация! Сибирские медведи захватили центр
города!», «Ливерпуль в руках русских!».
Ошеломляющие газетные шапки подтверждались не менее ошеломляющими
фотоснимками. К вечеру были распроданы билеты на всю неделю, предназначенную для выступления в этом городе.
«Любовь и гордость земли сибирской» – именно так назвал Омский народный хор один из зарубежных критиков после очередных гастролей коллектива тех
лет. «Дейли телеграф», одна из наиболее
популярных и многотиражных газет в Великобритании, дала высокую оценку программ Омского хора: «Омский народный
хор не назовёшь только реставратором и
хранителем старой народной песни. Он
сам – живое воплощение народного творчества наших дней, он выразитель массовых настроений, чаяний нашего времени.
Может быть, поэтому светлая мажорная
тональность решительно преобладает в
концертах. Редко кому из актёров удаётся
добиться такого контакта со зрителями…»
Тандем двух гениальных руководителей – главного балетмейстера, заслуженного артиста РСФСР, лауреата премии им.
Глинки, Я.А. Коломейского и художественного руководителя, хормейстера Г.Н. Пантюкова, привёл к созданию нового для народных хоров жанра, ныне используемого
всеми народными хорами. Это вокально-хореографические сцены. До сих пор

552

Георгий Пантюков (второй слева) и его
сослуживцы по ансамблю ВВС группы
войск в ГДР. Апрель 1952 г.

Хормейстер
Государственного русского
народного хора
им. Пятницкого
Г.Н. Пантюков

Артисты вокальной группы В. Градов и Н. Баженов

Георгий Пантюков (справа)
с однополчанином. 1945 г.

Главный балетмейстер
Государственного Омского
русского народного
хора, заслуженный
артист РСФСР, лауреат
Государственной премии
им. М. Глинки
Я. Коломейский

Судьбы. характеры

вызывают овации зрителей «Веретёнце»,
«Чай-чаёк», «Подгорна», «Пимы», «Ах, вы,
сени» и визитная карточка Государственного Омского русского народного хора
«Край сибирский богатырский».
До хрипоты спорили, ругались мастера около знаменитого рояля в кабинете
Пантюкова, но, как известно, в споре
рождается истина. Немало известных поэтов и композиторов побывало в этом кабинете в доме на ул. Масленникова, 3, в
шутку прозванном в народе «дворянское
гнездо». Это и В. Боков, и В. Пухначёв, и
Г. Пономаренко, сибирские композиторы Андрей Новиков и В. Лавриненко…
Двери гостеприимного дома всегда были
открыты для друзей и коллег. Великолепная хозяйка, Зоя Александровна, которую
любящий муж называл «моя Айка», потчевала беляшами и пельменями столичных
знаменитостей В.Г. Соколова, В. Шубарина, М. Кристалинскую… Именно жена и
дочь Наташа были первыми ценителями
произведений Георгия Николаевича – обработок и авторских песен. Наташа выросла, закончила ГМПИ им. Гнесиных и,
по улыбке судьбы, некоторое время работала хормейстером в ансамбле ГУ ПТО
г. Москвы, бывшем ансамбле «Трудовые
резервы», где служили её родители. А Зоя
Александровна, одарённый музыкант, с
1962-го до 1982 г. проработала завучем
ДМШ № 1 г. Омска.
Собственные произведения Пантюков начал писать не только по велению
души, но и в силу недостатка репертуара
для народных хоров. Среди авторских
произведений «Песня о моём городе»,
«Страдания под балалайку», «Сибирская
тройка», «Земляки-сибиряки», «Девичья
весна», «Не кукуй, кукушечка», «Соперницы», «Заливное», «Как на пяльцах девица
вышивала», «Ель-елушка», перечислять
можно очень долго. Поскольку профессиональные коллективы могли исполнять
лишь произведения членов Союза композиторов СССР, Георгий Николаевич
вступил в его состав в 1984 г. Обработки народных песен Пантюкова отличает

необычайная сложность гармонии, полифонизм, сложность в исполнении, поэтому помимо занятий с замечательным
хормейстером, заслуженной артисткой
РСФСР, лауреатом премии им. М.И. Глинки, И.Т. Ивановой, каждый артист хора,
а не только солисты, занимался с худруком индивидуально. Великолепный хормейстер, Пантюков досконально знал
хоровую структуру, обладал невероятным
чувством ансамбля, строя, тонким ощущением природы народного пения. Под
его руководством коллектив, состоящий
из самородков или артистов самодеятельности, приобретал высокопрофессиональное звучание со своей неповторимой манерой. Тончайшая нюансировка
«Ивушки», «Ель-елушки», «Веретёнца»
заставляла трепетать сердце, а мощь «Гибели Ермака», «По диким степям Забайкалья», «Славное море, священный Байкал»
вселяла гордость за сибирскую землю.
Широко образованный музыкант, он продолжал традиции, заложенные Е.В. Калугиной. Старые песни звучали по-новому
благодаря постоянному пополнению хорового и танцевального состава, омоложению коллектива. Артистов Пантюков
отбирал самостоятельно, принимал участие и в наборе танцевального состава.
Хор рос и развивался, в дополнение
к четырём баянам появилась струнная
группа, а затем и оркестр народных инструментов, первым руководителем которого был Л.В. Колесов. Разносторонний
музыкант, Пантюков создал и несколько
аранжировок для оркестра.
В 1960–1980 гг. хор был посланником
дружбы на декадах российской культуры
в странах ближнего и дальнего зарубежья, побывал более чем в 50 странах, и
это были поездки не ради одного концерта. В 1971 г. в США дали более 100 концертов, неделю работали в одном штате,
потом летели в другой. Для каждой зарубежной поездки Георгий Николаевич
создавал аранжировку народной песни
той страны, куда намечалась поездка. Для
Израиля это была «Хава нагила», для Гре-

554

Заслуженный артист России Л. Шароха
Г.Н. Пантюкову – 60!

Артист балетной группы А. Малахов

Артист балетной группы Г. Яничкин

Слева от Г.Н. Пантюкова – З. Кондратьева,
заслуженная артистка РСФСР

Судьбы. характеры

ции «Сиртаки», для Франции «Жаворонок», для Италии «Бэла, чао», для Англии
«Хэллоу, Долли», для Австралии «Вальсируй, Матильда», для Новой Зеландии
«Море зовёт» и т. д., причём исполнялись
песни на языке носителя. Показателем
значимости этих обработок может стать
то, что мэр Мельбурна на банкете в честь
артистов высказал предположение, не
сделать ли австралийскую песню «О бродяге» национальным гимном Австралии:
хор, по его словам, так хорошо исполнил
её на английском языке, что она стала самой популярной у австралийцев песней.
По сути, в период «железного занавеса»
на хор была возложена миссия полпреда
СССР. Именно в США коллектив выдержал огромное количество провокаций
сионистов, вплоть до того, что концерт
проходил в зале, где взорвались бомбы со
слезоточивым газом. Артисты мужественно продолжали исполнение, а зрители не
расходились!
География поездок по родной стране
охватывает всю карту СССР. Переезды –
гостиницы, поезда, самолёты, автобусы,
теплоходы, пароходы и репетиции, концерты, концерты, концерты…– вот жизнь
хора. Практически в любой поездке крутятся хоровые дети, каждого из которых
Георгий Николаевич знал по имени.
Не каждый руководитель позволит подобную вольность артистам, которым
иначе детей и увидеть-то некогда! Домой
коллектив приезжал как в гости. Омичи
с нетерпением ждали приезда родного
хора, и в зале всегда был аншлаг. А практически каждую весну и осень во время
посевной и уборочной страды теплоход с
артистами отправлялся от омского причала и шёл до самого Усть-Ишима, останавливаясь практически в каждом населённом пункте вдохновлять колхозников на
ударный труд. И ведь вдохновляли! В благодарность – ломящиеся от угощения
столы, накрытые прямо под открытым
небом, мешки зерна, кедровых орешков,
пучки наливных колосьев и бесконечные
рукоплескания. Где-то подарили белочку,

а на севере области в подарок преподнесли медвежонка, которого забрали к себе
домой Людмила и Леонид Шароха. Долго
не выдержали – медведь съел всю мебель,
пришлось отдать его в зоопарк. И повсюду – и на теплоходе, и за импровизированной дощатой сценой, и за столом – Георгий Николаевич с родными артистами.
В конце декабря 1971 г. состоялся
творческий конкурс народных хоров, в
котором Омский хор разделил первое
место с хором им. Пятницкого. В связи с
этим Г.Н. Пантюкову, Я.А. Коломейскому
и И.Т. Ивановой была присуждена Государственная премия им. М.И. Глинки.
Эта награда – безусловное признание
омского коллектива, признание его творческого поиска, соединяющего традиционные формы с новыми, в известной степени даже экспериментальными.
Специалисты по народному творчеству всегда упрекали Пантюкова в отступлении от фольклорных традиций своего
края с его неповторимым колоритом. Показателем отношения Георгия Николаевича к фольклору может служить интервью, данное им Т.Л. Саблиной накануне
25-летнего юбилея Омского хора. Вот это
интервью:
«Началось оно несколько необычно – с вопроса самого интервьюируемого, притом с того главного, который я намеревалась задать:
– Я догадываюсь, о чём Вы меня
спросите. Как мы храним традиции, заложенные коллективом в первые годы его
жизни, насколько бережно относимся вообще к фольклору? Как сохраняем и развиваем творческую манеру Елены Калугиной? Об этом?
– Да, конечно.
– Тогда позвольте мне начать с некоторых своих убеждений: вечная новизна всегда была и будет мерой достоинства любого произведения искусства, в
том числе народной песни и танца. Они
тоже – формы общественного сознания
и должны на протяжении десятилетий
претерпевать изменения вместе с этим

556

Наталья Степанова (Пантюкова). Георгий Николаевич Пантюков

сознанием. Ведь мы даже и представить
себе не можем, чтобы оно окаменело
раз и навсегда, чтобы оно осталось неподвластным времени. Мы стремились
и стремимся к новому прочтению фольклорного материала, стараясь не механически копировать и протоколировать
его. Народный хор – это не музей, где
все экспонаты разложены по полочкам в
своём первозданном виде и неприкасаемы. Народный хор – живой организм, и
я сторонник такого взгляда. Вот потому
мы ищем новые формы подачи фольклора на профессиональной сцене, ищем новые жанры песен, стили исполнения. А у
всякого поиска есть издержки. Кто ничего не делает или в деле своём лишь эпигонствует, с тем ничего не станется, он
даже не ошибётся никогда. А с нами это
случилось, потому что, ещё раз повторю,
народный хор – это развивающийся организм, и было бы странно предрекать ему
только гладкий путь.
– Как Вы отнеслись к тем критическим замечаниям?
– Лично я? Рассердился, конечно.
Потому что многие из рецензентов были
правы. Мы, действительно, несколько увлеклись зрелищностью своих программ,
в них появились некоторые признаки
эстрадности. Но здесь в немалой степени сказалось то обстоятельство, что хор
в конце шестидесятых – в начале семидесятых годов очень много выступал
перед зарубежным зрителем, а ведь он не
столько слушатель, сколько именно зритель – быть всепонимающим слушателем
ему мешает незнание нашего языка. Вот
потому нам приходилось опираться на такие художественные средства и на такую
сценическую атрибутику, которые приводили бы кратчайшим путём к взаимопониманию со зрительным залом. И вот тут
мы, видимо, не в меру увлеклись.
– Георгий Николаевич, многие специалисты по народному творчеству сравнивают его с рублёвскими шедеврами, с
произведениями древнерусского зодчества, требуя, чтобы и народные песни

были так же неприкасаемы, как, скажем,
Кижи, “застывшая музыка”, как их называют. Действительно, музыка эта “слышна”
народу любой национальности.
– Но ведь она застывшая! И потому
разрешите усомниться в точности подобного сравнения. Мне более по душе другое: фольклор – это та же книга, которая
в разные времена и разными людьми воспринимается по-разному. В детстве мы
видим в ней одно, в юности – другое, а к
старости нам открываются в этой самой
книге совсем иные достоинства и недостатки, которых мы раньше не замечали.
Вот так и народная песня. Она остаётся
неизменной в своей правдивости, простоте, целомудренности, богатстве эмоциональной ткани. Но отношение к ней
не может не меняться – и у слушателей,
и, тем более, у руководителей народных
ансамблей: им приходится всё более тщательно огранивать первозданный материал, чтобы добиваться глубокого эмоционального воздействия уже рождённого
номера программы. Они обязаны показывать зрителю художественно завершённые произведения. Но здесь очень важна
личность реставратора фольклора или
автора обработки, его творческое мировоззрение, здесь очень многое зависит
от его вкуса и мастерства. Ведь что такое
иная народная песня? Это только зерно.
Она может и зерном остаться, и розой
расцвести. Всё зависит от “садовника”. Вы
знаете, как я завидую Елене Калугиной?
– Почему?
– Конечно, ей безмерно трудно было
создать коллектив и целое десятилетие
работать с ним, идя тропой, поистине нехоженой. Но ведь как сладостно ей было
работать! Тогда, в пятидесятые годы,
ей могли попасться такие жемчужины
народного творчества, как “На калине
белый цвет” или “Вперёд, друзья!”, – готовые музыкально-поэтические скульптуры, которых надо было лишь слегка
коснуться профессиональным “резцом”
и можно было уже показывать зрителю,
рассчитывая при этом на его безусловное

557

Государственный Омский русский народный хор – сокровищница песенных
традиций, зажигательных самобытных плясок, непревзойдённый исполнитель
произведений современных композиторов, работающих в народной стилистике

Судьбы. характеры

признание. В те годы коллектив располагал огромным собранием фольклорного
материала. Тогда были Груня Оленичева, Николай Чернаков, Анна Мартынова,
другие знатоки и даже творцы сибирского
фольклора. С такими помощниками можно было украшать репертуар подлинно
народными произведениями, лишь слегка реставрированными и не нуждающимися в тщательной профессиональной
обработке. Сейчас с этим делом сложнее.
– Что Вы хотите сказать – родник иссяк?
– Нет, но он стал куда менее полноводным, чем прежде. Мы, конечно, тоже
ищем фольклорные изюминки, где только
можем – в кружке при пединституте, руководит которым Татьяна Георгиевна Леонова, в фольклорном отделении Союза
композиторов СССР. В 1973 году я записал
11 песен у Анны Кузьминичны Лукиной, песенницы из Мокшинского совхоза, пока она
была жива. Четыре из них вошли в репертуар хора: шуточная “Уж вы, кумушки, голубушки”, “Удаль моя молодецкая”, которая
так хорошо получилась у Леонида Шарохи,
плясовая “Кони берегом бегут” и лирическая “Как из бору-борочку”. Но ведь таких
песенниц становится всё меньше, всё труднее добывать истинно сибирскую песню,
которая бы, не претерпевая никаких изменений, пошла на сцену в своём первозданном виде. Чаще всего к ней приходится уже
основательно прикасаться тем самым “резцом”, давая ей как бы второе дыхание.
– Чтобы заставить слушателя “глубже
дышать”?
– Вот именно. Вы слышали, как звучит
сейчас “Гибель Ермака”? Сейчас это – торжественный хорал, реквием, памятник
легендарному герою. В сегодняшнем прочтении песни больше образности, эмоционального заряда. Но это, так сказать,
новое отношение к старому материалу. А
при встрече с фольклорным подлинником тем более возможны самые разнообразные и неожиданные повороты.
– Например?
– Ну, примеров сколько хотите. Както, приехав в очередной раз к Анне Кузь-

миничне Лукиной, я попросил её напеть
что-нибудь из того, что она знает. И она
завела какую-то маловыразительную, совершенно блёклую песню, но рефрен у
неё был изумительный. Вот такой:
Как из бору-борочку, как из зелёного,
Сидела голубушка, сидела сизая,
Крылышки-пёрышки всё перебирала,
Перебравши перышки, сама взворковала.
Песни нет – в нашем современном понимании, один только этот рефрен. Так
что делать? Выплёскивать с водой и ребёнка? Пришлось, опираясь на этот рефрен, дописывать песню. Песенно-танцевальный триптих “На зелёной луговине”
начинается с лирической предсвадебной
песни, переходящей в плясовую “Кони
берегом бегут”, и завершается хороводом
“Венок” – это своеобразный венок сибирских народных песен. Они очень хороши,
ибо созвучны с сегодняшними лирическими напевами и звучат так, как будто
сегодня только родились. Песня “Уж вы,
кумушки”, исполняемая Галиной Верской, в первозданном естестве какой-то
бесцветный мотив с настроением вполне
панихидным. Я тоже услышал её в исполнении Анны Кузьминичны и поначалу не
обратил на песню никакого внимания.
Потом попросил напеть ещё раз и понял,
что она может стать основой совсем для
другой – шуточно-игровой, что она может
жить, но только совсем в ином качестве, с
иным наполнением и мелодической окраской. И она получилась – новая песня на
старой фольклорной основе. Тут уж понадобилось серьёзное профессиональное
вмешательство. Или история с песней
“Удаль молодецкая”. В основе её дивный
напев, который может быть исполнен в
стиле нашей давней традиции – подавать
иные народные песни без музыкального
сопровождения. Но тема! Тема пьяной
удали, этакой размашистой, буйной вседозволенности не в меру разгулявшегося крикливого молодечества. А кому это
надо? Значит, надо было, сохранив му-

560

Тыльная сторона конверта с
грампластинкой фирмы «Мелодия»
с записью песен
в исполнении Омского русского
народного хора. 1980 г.

Этикетка грампластинки фирмы
«Мелодия» с записью песен в
исполнении Омского русского
народного хора. 1980 г.

Судьбы. характеры

зыкальную основу и богатейшее эмоциональное богатство песни, дать ей новую
тему. Так родилась песня о гордой самолюбивой удали, которую совершенно захлестнула, подкосила и вновь возвысила
любовь. Мы и сейчас придерживаемся
главного направления в своей работе –
возвращать народному творчеству его же
создания, обогащённые всем арсеналом
профессиональных средств – режиссурой, художественным оформлением, композицией. Мы не можем себе позволить
роль только бесстрастных фотографов
фольклора, мы обязаны быть его творческими интерпретаторами».
Пришла перестройка со своими законами и отношением к искусству. Залы
в Омске по-прежнему собирали аншлаги, гастроли по стране продолжались в
прежнем режиме, а вот в поездки за рубеж коллективу пришлось отправляться
в сокращённом составе. В Югославию хор
поехал в составе 27 человек, в Италию собирались отправить уже 19. Всю жизнь
Георгий Николаевич был оптимистом и
сопровождал события моментально рождающимися прибаутками и импровизированными стихами, вот и здесь родилось
двустишие, которое долго повторяли и
до сих пор помнят артисты: «Коллектив,
сбей бугор, / Руководитель Пантюков
Егор». В 1990 г. урезанным составом с
перекроенной программой отправились
в Мозамбик, где на ура прошло выступление в королевском дворце. Георгий Николаевич боролся за детище Калугиной и
своё как мог, и то, что коллектив не исчез
в это смутное время, – его заслуга.
В работе Георгий Николаевич был
очень требователен, его «химическая»
формула мастерства – 1 капля вдохновения и 99 капель пота. Соблюдалось
правило: на репетициях деспот, по окончании – предлагайте, спорьте. На праздниках был центром внимания – мог спеть,
станцевать, прекрасно владел фортепиано, мог с лёту подобрать любой шлягер.
База Омского хора, «Теремок», как ласково с подачи Пантюкова называют его в

коллективе, тоже был выбит им у администрации города. Отношения здесь всегда
складывались по-семейному, а Георгий
Николаевич – отец родной.
А.К. Зобов, нынешний художественный руководитель Государственного Омского русского народного хора, ученик
маэстро, вспоминает, как, начав в 1989 г.
работать главным хормейстером, услышал от своего коллеги Павла Бакланова
такую историю: «Георгий Николаевич уехал в командировку, мне поручил репетировать. Как ни бьюсь, хор не звучит. Все
требования Пантюкова знаю, выполняю,
а результат не тот. Появляется Пантюков, артисты его увидели – хор зазвучал».
В 1987 г. сбылась мечта Георгия Николаевича, всегда любившего детей.
Родилась внучка, Таня, Татка, как он её
называл. До боли обидно, что не дожил
он до того, чтобы водить её за ручку в
Стасовскую музыкальную школу, в которой она, как и дедушка, училась. Не смог,
азартный болельщик, переживать за неё
на соревнованиях по волейболу, в которых Татьяна, КМС, ученица школы Олимпийского резерва, участвовала.
За открытость, прямоту характера
его все считали сибиряком. Зрителям
подготовленных им программ в голову не приходило, что эти песни написал
или обработал столичный интеллигент.
А знаменитое «Веретёнце», авторское
произведение Георгия Николаевича, воспринимается как народная песня.
«В омской истории нет другого человека, который бы так сильно повлиял на
музыкальную культуру города», – считает
профессор ОмГУ Михаил Белокрыс.
Ветераны коллектива вспоминают,
что Пантюков всегда и везде – в автобусе,
вагоне, гостинице – был с коллективом и
стоял за него горой, подчёркивал: «Вы –
лучшие». О его человеческих качествах
говорит такой случай. Как-то на гастролях в Запорожье в коллективе произошло несчастье. Омский хор «открывал»
новый Дворец культуры. Здание было
построено по какому-то заграничному

562

Наталья Степанова (Пантюкова). Георгий Николаевич Пантюков

проекту. И в нём, как потом выяснилось,
нужно было по-другому делать освещение сцены. Но электрик коллектива этого не знал. В результате после концерта
артисты стали терять зрение. Пострадало
шестнадцать человек – те, кто стоял на
авансцене перед открытыми софитами.
У всех сгорели сетчатка и роговица глаз.
Пострадавших увезли на «скорой». Но в
больнице не оказалось лекарства. И пока
его готовили, артисты были вынуждены
сидеть на улице – внутрь их не пустили.
«Георгий Николаевич, – вспоминает
заслуженная артистка РСФСР Екатерина
Сонина, – тоже с нами всю ночь просидел. Ни на секунду не ушёл, а было холодно. Погода стояла промозглая. В общении он был лёгким, простым».
«В компании мог и шуточку пустить,
и сплясать, – вспоминает заслуженный
артист РСФСР Владимир Мартынов. – Никогда не подчёркивал дистанцию: “Я руководитель”. Держался скромно. Как-то
были на гастролях в Израиле. Он мне звонит в номер: “Володя, пошли играть”. Мы
тогда одну игру модную купили. И вот на
пляже вместе с ним часами кидали мячи
на расстояние метров 150. В то же время, если речь шла о работе, творчестве,
тут Георгий Пантюков был строг. Мог и
головомойку устроить, если кто заслуживал. На репетициях всегда была дисциплина. “Когда Пантюков говорил, все
молчали. Он закончил – вот тогда, пожалуйста, высказывайтесь”, – так говорили
артисты. Георгия Николаевича уважали
за его высокий профессионализм и самоотдачу. – На репетициях было приятно
присутствовать, – продолжает Владимир
Мартынов. – С них мы уходили с приподнятым настроением. Неуёмный темперамент Пантюкова передавался нам. Никогда не было такого, чтобы по пятнадцать
раз гоняли одну фразу. Нет, он раз, два
объяснил – на третий уже от хора идёт отдача. И ещё у него было святое правило:
песня, как он говорил, должна отлежаться. Вот мы её разучиваем, репетируем

каждый день. А потом на недельку “забываем”. После этого – по новой. Тогда
она уже ставится в программу. Мы так не
работали, что сегодня выучили – завтра
уже поём».
Георгий Пантюков был выдающимся
дирижёром-хормейстером. Как-то омичи
участвовали в концерте сводного хора на
сцене Большого театра. На репетиции у
дирижёра, который руководил этим сводным коллективом, долго не получалось
добиться гармоничного звучания. Тогда
за его спиной встал Георгий Николаевич.
«У него, – рассказывает заслуженная
артистка РСФСР Екатерина Сонина, –
были такие крепкие, такие выразительные руки. И он сразу весь этот сводный
хор собрал».
Георгий Николаевич Пантюков воспитал целую плеяду руководителей и артистов. 16 певцов и танцоров стали при
нём заслуженными артистами РФ. Он сам
первым в Омске получил звание народного артиста СССР. Был большим энтузиастом хорового пения, его пропагандистом, его внимание и поддержку получали
многие коллективы Сибири. В течение
нескольких лет возглавлял Сибирское
отделение Союза композиторов СССР,
являлся председателем Омского отделения Всероссийского хорового общества и оказывал хоровым коллективам не
только методическую, но и практическую
помощь. К ордену Отечественной войны
II степени и боевым медалям, полученным Пантюковым за участие в Великой
Отечественной войне, в мирное время добавился орден «Знак Почёта» – за заслуги
в развитии музыкального искусства.
Произведения Георгия Николаевича до сих пор звучат со сцены и по праву
считаются золотым фондом репертуара
Государственного Омского русского народного хора.
Скончался 10 июля 1994 г., похоронен на Старо-Северном мемориальном
кладбище Омска.

След
Иван Петров

Скажи:
Какой ты след оставишь?
След,
Чтобы вытерли паркет
И посмотрели косо вслед.
Или
Незримый прочный след
В чужой душе на много лет?
Леонид Мартынов

н а ч а л е н о я б р я
1961 года директор Омского нефтезавода Александр Моисеевич Малунцев вернулся из
Москвы, где принимал участие в работе
XXII съезда КПСС.
Приехал он очень воодушевлённым,
даже помолодевшим. Всегда отличавшийся неукротимой энергией, он в эти
дни был особенно возбуждён. Большие
чёрные глаза его лихорадочно блестели,
подвижные артистические руки при разговоре не находили себе места. Как истинный южанин (он был кавказец – армянин
по национальности), Малунцев обычно
подкреплял свои слова очень выразительными жестами рук. Теперь эти движения
были ещё более экспансивными.
– Слушай! – говорил он с заметным
кавказским акцентом, ухватив за пуговицу пиджака начальника управления нефтехимии Омского совнархоза. – Когда
я получу, наконец, давно положенные к
сдаче объекты?
Тот пытался было оправдывать строителей, не располагающих всеми необходимыми стройматериалами. Но Малун-

цев и слышать ничего не
хотел.
– Ах, дорогой! – отвечал он с иронией, – как не
стыдно, два года твердишь
одно и то же!
П о н я т ь М а л у н ц е в а
было нетрудно. Некоторое
время тому назад завод,
пересматривая свои планы
на семилетку, взял обязательство уже в 1962 году
достичь объёма переработки нефти, запланированного на 1965 год. Это было
сделано в расчёте на реконструкцию действующих установок и ввод в эксплуатацию двух новых АВТ (атмосферно-вакуумных трубчаток). Реконструкция прошла
успешно. Каждая из старых установок
давала теперь нефтепродуктов на десятьпятнадцать процентов в год больше, чем
раньше. А новые АВТ сдавались с большим опозданием. Одна из них вступила
в строй на год позже плана, а другая всё
ещё не была сдана, так же, как не были
сданы новая электрообессоливающая
установка и водяной блок. Само собой,
это ставило под угрозу выполнение обязательств завода.
Как человек, никогда не бросавший
слов на ветер, Малунцев переживал эти
задержки очень остро. Тем более что
обязательства были взяты в торжественной обстановке – на общем собрании
рабочих, инженеров, техников и служащих завода – о них писали в газетах, они
были посланы в министерство и, сле-

564

Иван Петров. След

довательно, были приняты к сведению
правительством.
Что и говорить, крепко их подвели
строители.
В тот же день он поехал в обком партии с просьбой немедленно разобраться
в делах строительного треста.
На другой день, предварительно созвонившись, Малунцев сам приехал в трест,
осуществляющий монтажные работы на
заводе. Пройдя к начальнику и тепло пожав руку, он справился о здоровье его супруги. Рассказал свежий анекдот. А когда
у собеседника от смеха выступили на глазах слезы, Малунцев неожиданно спросил,
думает ли тот всё-таки сдавать АВТ-8, новую установку ЭЛОУ и маслоблок?
– Ну, Александр Моисеевич! – взмолился начальник треста, торопливо вытирая платком глаза. – Ну войди ты в моё
положение! Как будто это моя злая воля!
– Ах, дорогой, – заволновался Малунцев. – Я прошу тебя войти в моё положение, а ты просишь, чтобы я вошёл в твоё.
Я не знаю, чья это воля – твоя или Господа Бога. Я знаю одно: строишь на заводе
ты. К тебе я и приехал.
– Александр Моисеевич! Да если бы у
меня были все необходимые материалы,
я бы давно тебе сдал эти объекты. Пойми
ты меня.
– Два года одна и та же песня! – взорвался Малунцев. – Как не надоело, честное слово! «Материалы, материалы»! Я,
что ли, должен доставать их тебе?
– Ну почему же ты! Так никто вопрос
не ставит.
– Но так получается. Ты меня кормишь отговорками, а заводу эти мощности нужны вот как! Имей в виду, дорогой,
я уже в обкоме поднял этот вопрос. Так
что, если будут какие неприятности, ты
уж на меня не обижайся, пожалуйста.
В ответ начальник треста лишь пожал
плечами.
Продолжать разговор было бесполезно, и Малунцев уехал к себе.
Вечером к нему зашёл Рябов – высокий, статный молодой человек, недавно

выдвинутый Малунцевым на должность
главного инженера. Всего шесть лет назад
этот чернявый паренёк приехал на завод
из Грозного после студенческой скамьи.
– Присаживайся, Виктор Андреевич.
Хочешь, я обрадую тебя новостями?
– Какими?
– А такими, которых лучше бы совсем
не иметь. По всей видимости, мы с тобой
в этом году не получим ни АВТ-8, ни новую установку ЭЛОУ, ни маслоблок.
– А как же нам тогда с обязательствами? – спросил Рябов. – Выходит, мы остаёмся в дураках?
– В дураках, не в дураках, но и не в умных. Умные люди слов на ветер не бросают, а мы разблаговестили на всю страну,
даже в Москве громко слышно было.
– Расчёт же строился на плановую
сдачу новых объектов.
Раздался телефонный звонок.
– Да! Да-да! Во сколько? Обязательно
буду. Очень хорошо, – Малунцев положил
трубку. – Из обкома. На четыре часа вызывают к секретарю. Меня и строителей.
Спасибо, быстро среагировали товарищи.
– Ну вот, – сказал удовлетворённо Рябов, – авось, всё обойдётся.
– Ну, посмотрим, посмотрим! – ответил Малунцев. – Надо, однако, подготовиться. Скажите, пусть мне принесут
акты сдачи последних установок. Я хочу
им кое-что напомнить.
...На другой день рано утром, проходя
коридором заводоуправления, Малунцев
заметил заплаканное лицо одной из уборщиц. Остановился.
– Вы чем-то расстроены? – спросил он
пожилую женщину.
Оказалось, у той тяжело заболел сын,
школьник.
– Врачу показывали?
Женщина махнула рукой.
– Даже двум.
– И что они говорят?
– Да что... вначале сказали – желтуха,
и лечили от неё, а теперь подозревают
почки. Говорят, со временем пройдёт, а
парнишка день ото дня тает...

565

Судьбы. характеры

– А ну, зайдите ко мне! – сказал Малунцев.
Сняв трубку, он велел кому-то соединить его с областной поликлиникой, а
затем стал упрашивать главного врача сегодня же обследовать больного мальчика.
Положив трубку, вызвал секретаршу.
– Шофёра! – сказал он ей.
На пороге появился средних лет мужчина в меховой куртке.
– Вот что, дорогой, – обратился к
нему Малунцев. – Поедешь с Марьей Ивановной.
Он указал взглядом на старую уборщицу.
– Отвезёшь и привезёшь, куда она
скажет.
Лицо женщины посветлело от надежды. Малунцев пешком направился на
дальние заводские установки.
...Завод! Вряд ли было в жизни Малунцева что-нибудь более дорогое, чем этот
огнедышащий гигант на окраине Омска,
который он собственноручно закладывал, строил, пускал и выводил в передовые предприятия страны. Он был для
него всем – работой, увлечением, самой
жизнью.
Малунцев приехал сюда из Москвы,
добровольно, оставив пост начальника
главка. До этого он работал главным инженером Бакинского, а затем директором
Краснодарского нефтезаводов. Бывал в
Соединённых Штатах Америки, знакомился с работой американских нефтепереработчиков. В Омск приехал, когда на
месте первенца сибирской нефтехимии
были одни траншеи да котлованы, приготовленные для фундаментов. Всё, что
здесь делалось потом, – делалось по его
указанию, под его контролем, при его непосредственном участии.
Особенно много внимания ему пришлось уделить кадрам. А это было не легче,
чем построить сам завод. Ведь в Сибири в
то время не было ещё подобных предприятий. Сибирская нефтехимия только-только зарождалась, это были её первые шаги.
Следовательно, негде было взять и специ-

алистов-нефтепереработчиков. Приходилось приглашать выпускников вузов, то
есть людей, не имеющих за плечами никакого опыта, а также набирать большие
контингенты молодёжи здесь, на месте, и
начинать обучение с азов.
Впоследствии он гордился тем, что
у него на всех командных постах стоят
молодые люди. Как опытный шахматист
находит на доске для каждой фигуры наилучшее положение, так Малунцев умел
расставить на заводе свои молодые кадры
самым наилучшим образом.
Кроме того, он с первых дней появления в Омске повседневно занимался
такими вопросами, как строительство городка нефтяников, газификация квартир
омичей, организация в Омске вечернего
филиала Московского нефтехимического
института и детского Дома культуры, разработка сотрудниками заводской лаборатории технологии получения различных
препаратов, строительство Дворца культуры нефтяников, организация в городе
шахматного клуба, для которого он сам
подыскал помещение, подарил собственную библиотеку и собственноручно сделал чертежи столиков.
Все, кто работал рядом с ним, знают,
как часто ему приходилось заниматься и
так называемыми чужими «личными» делами. Одному он доставал редкое лекарство, другому помогал получить квартиру,
третьему – устроить ребёнка в детский сад.
Люди ценили это. Его часто приглашали на семейные вечера. И Малунцев
почти никогда не отказывался. Как бы
ни был занят, он всегда находил десятьпятнадцать минут, чтобы приехать к людям. Был на редкость интересным собеседником, умел рассказывать смешные
истории и анекдоты, играл на пианино и
аккордеоне. Знал немало забавных фокусов и при случае не отказывался продемонстрировать их.
...Всю первую половину дня он провёл на заводе, а в половине четвёртого собрался ехать в обком. На площади перед
заводоуправлением остановил первую

566

А.М. Малунцев даёт интервью
в своём рабочем кабинете
Рабочее совещание в обкоме
КПСС. А.М. Малунцев –
крайний слева

Открытие печи первой
атмосферно-вакуумной
установки Омского НПЗ.
А.М. Малунцев (в первом ряду
второй справа). 1955 г.

Рабочий ОНПЗ. 1950-е гг. Фото Э. Савина.
Городской музей «Искусство Омска»

Так выглядел ОНПЗ 60 лет назад.
Архив ОНПЗ

Судьбы. характеры

встречную цистерну из-под реагентов и,
пристроившись рядом с шофёром, поехал в центр города.
Цистерна была пустая. Сзади гремела, свисая, цепь. Ехали, однако, быстро.
Шофёр, польщённый тем, что директор
не побрезговал его грязной кабиной и
сел с ним рядом на не слишком чистое
сиденье, старался ехать «с ветерком».
К обкому на грузовом транспорте
подъехать они не смогли, по центральной магистрали города разрешалось движение только легковых и пассажирских
машин. Малунцев сошёл на улице Герцена, квартала за три от обкома, и отправился дальше пешком.
...Возвратился он в тот день поздно.
В заводоуправлении, кроме Рябова, никого уже не было.
– Зайди ко мне, Виктор Андреевич, –
сказал ему с порога Малунцев. А войдя в
свой кабинет, разделся, достал из кармана завёрнутые в бумагу котлеты, развернул и принялся есть.
Вошёл Рябов.
– Угощайтесь, Виктор Андреевич. Обкомовские. Столовая уже была закрыта.
Взял в буфете. С утра ничего не ел.
– Вот опять сухомятка! – упрекнул Малунцева Рябов. – С вашим-то желудком,
Александр Моисеевич!
– А ничего ей, старой ведьме, не сделается!
Малунцев много лет страдал язвой
желудка, которую часто называл то старой ведьмой, то язвочкой.
– Ты лучше послушай, что сейчас
было в обкоме, – продолжал он, причмокнув. – С наших друзей при всём честном
народе сняли штаны и так отхлестали общими усилиями, как они того заслужили,
даже больше, чем заслужили.
– Наконец-то! – засмеялся Рябов.
– Но ты не смейся! – перебил его Малунцев. – Не смейся, потому что нам от
этого толку пока мало. Они действительно не могут развернуться. Но АВТ-8 на
днях всё-таки получим!
– Это уже неплохо!

– Конечно, Виктор Андреевич, конечно. Лучше поздно, чем никогда.
Малунцев доел котлету, вытер чистым листом бумаги руки, налил из графина стакан воды, выпил и, подумав немного, сказал:
– Теперь хоть будет над чем шевелить
мозгами. Собери-ка утром, кто поопытней из инженеров. Надо посоветоваться.
Утром у Малунцева собралась большая группа специалистов. Он рассказал
присутствующим о вчерашней встрече
в обкоме, сказал, что новую АВТ они на
днях получат. Но если не будут коллективом предприняты какие-то экстренные
меры, обязательство завода останется
всё-таки невыполненным.
– Давайте сообща подумаем здесь, что
можно сделать самим, чтобы сдержать
слово, данное правительству.
Наступила робкая тишина.
– Думай, не думай, – раздалось наконец из угла, – а лучшего не придумаешь,
как поставить министерство в известность, что обязательство нами бралось
в расчёте на своевременную сдачу новых объектов. И поскольку один из них
мы получили на год позже, а другой всё
ещё не сдан, следовательно, не наша
вина.
– Можно пойти и по такому пути, –
сказал Малунцев. – Причины действительно объективные. Вполне, так сказать,
уважительные. Особенно, если слезу пустить! – неожиданно съязвил он. При
этом большие чёрные глаза его сделались
колючими.
– А что делать? – зашумело сразу несколько голосов. – Ведь любая установка
не может дать больше, чем она может
дать. Ведь мы и так выжимаем из каждой
максимум, на что она способна.
– Верно, – сказал Малунцев. – Правильно. Мы из каждой научились выжимать максимум. Но разве никто из здесь
сидящих инженеров никогда не слышал,
что такое реконструкция установки?
– Так ведь мы уже реконструировали
всё, что можно.

568

Проспект Культуры.
На дальнем плане – строительство
ДК Нефтяников (с 1988 г. –
им. А.М. Малунцева)

Район улиц 22-го Апреля
и Мамина-Сибиряка.
Здесь жили первые
нефтепереработчики.
Фото конца 1960-х гг.

Хозмаг в городке
Нефтяников. 1950-е гг.

Судьбы. характеры

– А ту, что на днях получим? – сказал
Малунцев. – В глазах его мелькнул лукавый огонёк.
– Новую? Ещё не сданную? Ту, что не
получили? – посыпались вопросы.
– А что? Игра стоит свеч. Ну что нам
давали дополнительно старые установки?
Десять-пятнадцать процентов? Зато новая, рассчитанная на более высокую производительность, может дать нам втрое
больше! А?
– Так ведь её ещё надо получить.
– Не думайте, что реконструкция
«восьмёрки» (так называлась новая
АВТ. – И.П.) – такое простое дело! Это
вам не старые установки!
– Мы больше на этом потеряем, чем
добьёмся, – послышались голоса.
– Хорошо, хорошо. Я понимаю, риск
действительно большой. Нужна смелость. Я прошу только об одном. Не отвергайте идею сразу. Подумайте, взвесьте
все за и против. Потом поговорим ещё
раз об этом.
К концу недели был подписан наконец приёмный акт на новую АВТ и задуты форсунки. Установка, рассчитанная на
вдвое большую, по сравнению со старыми, мощность, вступила в строй. Начальником её Малунцев назначил опытного
нефтяника инженера А.Г. Осипова.
Ровно через день после пуска Малунцев снова вернулся к своей идее реконструкции новой АВТ. Он пригласил к
себе главного инженера Рябова, его заместителя Карпенко и начальника конструкторского бюро Чернышёву.
– Ну, что будем делать? – спросил он.
– Я по-прежнему остаюсь при своём мнении, более того, я уверен, что это вполне
осуществимое дело. Как полагаете, Леонтий Петрович? Вы же старый нефтяник!
– обратился он к Карпенко.
– Ну что ж, – ответил тот. – Можно попытаться.
– Раиса Дмитриевна, ваше слово.
– Меня беспокоит вот что, Александр
Моисеевич. Когда же мы сможем разработать и выдать такую уйму чертежей?

– Сочувствую, дорогая. Но что делать?
– Ведь это по крайней мере год не
знать покоя ни днём, ни ночью, – продолжала Чернышёва. – И ещё неизвестно,
чем всё кончится.
– Что вы говорите? Год? – переспросил Малунцев. – Ой, меня душит смех!
Раиса Дмитриевна, зачем тогда браться,
зачем огород городить? Тогда лучше поручить строителям. Они затратят полтора, зато нам никаких забот. Нет, дорогая,
если делать, то не год, а максимум пятьшесть месяцев. Только так, и ни дня больше. Подумайте хорошенько и постарайтесь привыкнуть к этой мысли. На днях
мы встретимся снова.
Два следующих дня Малунцев потратил на обход старых установок и лишний раз убедился, что взять с них больше ничего нельзя. Он лично проверял
режимы работы, советовал, как лучше
вести процессы, где какие лучше держать температуры, уточнял технологию.
Огромный опыт помогал ему на ходу решать такие вопросы, которые от другого
требовали долгих часов раздумий. Высокоталантливый инженер, он в совершенстве знал своё дело. С его именем были
связаны многие новшества не только на
заводе, которым он руководил, но и на
других предприятиях страны. Он был
инициатором многих ценных начинаний в нефтепереработке и даже имел
авторское свидетельство на одно серьёзное изобретение.
И вот теперь перед ним встала задача реконструкции новой АВТ. И Рябов, и
Карпенко, и Чернышёва отлично понимали все сложности и трудности задуманного Малунцевым дела. Достаточно сказать,
что подобных работ в стране до этого ещё
ни разу не проводилось. Но вера в своего
директора укрепляла их решимость.
Вскоре состоялся последний разговор на эту тему.
– Ну как? – спросил Малунцев, когда
у него собрались Карпенко, Чернышёва
и начальник новой АВТ Осипов. – К чему
мы, в конце концов, приходим?

570

Первая группа выпускников
Ленинградского химикотехнологического
и газотопливного техникума
прибыла в Омск. 1953 г.

Проходная Омского НПЗ.
1970-е гг.

Работы по расширению
проспекта Мира. 1960-е гг.

Судьбы. характеры

– Давайте попробуем! – сказал Карпенко. – Расчёты, которые мы тут сделали предварительно, показывают, что, кажется, действительно при относительно
небольших затратах «восьмёрка» может
резко увеличить мощность.
– Браво! Что именно надо сделать? –
интересуется Малунцев.
– Ну, само собой, поставить дополнительную колонну и блок обслуживающих
площадок.
– Это понятно, – торопит Малунцев. –
Что ещё?
– Увеличить тепловую производительность печей, укрупнить теплообменники, – добавляет Чернышёва.
– Но все эти работы надолго выведут
из строя установку, – замечает Осипов.
– Этого допустить нельзя ни в коем
случае, – возражает Малунцев. – Все работы будут вестись параллельно. И только
когда всё будет полностью готово, мы погасим печи, чтобы быстренько установить
колонну, реконструировать теплообменники и всё прочее. Ну, я очень рад, что
мы всё-таки нашли общий язык, – продолжал он. – Приступайте к делу немедленно. Начинайте с документации. Я уверен,
что не пройдёт и четырёх месяцев, как
мы успешно завершим все работы!
Карпенко и Чернышёва переглянулись.
С некоторых пор все, кто работал рядом с Малунцевым, стали всё чаще обращать внимание на лихорадочный блеск
его больших чёрных глаз, на землистый
цвет лица. Появились смутные предположения о том, что их директор серьёзно
болен.
Вскоре он и сам стал нередко жаловаться на боли. Но всякие разговоры о
том, что ему надо показаться врачу, оставлял без внимания.
В эти дни он много уделял времени
подготовке фронта работ на новой АВТ,
подолгу разговаривал с министерством,
доказывал необходимость реконструкции, ездил в обком и совнархоз, выбивая
необходимые для работ материалы, договаривался с трестом, чтобы за ним на

постоянно закрепили бригаду монтажников. И ежедневно торопил Чернышёву и
Карпенко с технической документацией.
Спал он теперь по четыре-пять часов
в сутки. Единственное, что он выгадывал
для себя в остальное время, так это лишь
полчаса, чтобы сыграть партию в шахматы, перед тем как отправиться домой.
Причём играл он чаще всего не глядя на
доску и нередко с двумя игроками сразу,
потому что один на один с ним редко кто
садился, так как знали, что такие эксперименты обычно заканчивались скорым
матом. Имей возможность уделять шахматам внимания больше, Малунцев, безусловно, достиг бы на этом поприще выдающихся результатов. Точно так же, как
он мог достичь блестящих успехов в музыке, хореографии, математике, в науке о
нефтепереработке и других областях.
Но, чтобы проявить себя подобным
образом, надо было пожертвовать другими интересами. Не такая, однако, это
была натура. Всякая узость ему претила.
Многогранная одарённость сказывалась
на каждом его шагу. Он не мог не интересоваться всем, что его окружало, и всему
находил время. Основное внимание он,
разумеется, уделял заводу, производству.
Скоро все необходимые материалы
для «восьмёрки» были подготовлены.
Прибыла и бригада монтажников. Конструкторское бюро выдало первую документацию. Работы развернулись полным
ходом.
...Уже смеркалось, когда они с Рябовым возвращались с «восьмёрки». Шли
пешком. Вечер был тихий, безветренный.
В окнах заводоуправления один за другим
зажигались огни. Высоко в небе вспыхивали первые звёзды. По мере приближения к
проходной глохли заводские шумы, меньше чувствовались терпкие запахи газов.
За воротами проходной перед ними
неожиданно выросла молодая чета – парень и девушка. Малунцев узнал в них
молодых специалистов с третьей АВТ,
год назад приехавших по распределению
Бакинского нефтяного института. Малун-

572

Иван Петров. След

цев сам беседовал тогда с ними, рассказал
о заводе, направил в один из лучших цехов, где они с помощью старых опытных
инженеров могли быстро освоиться на
новом месте. Часто бывая в третьем цехе,
Малунцев не раз интересовался, как идут
дела у новеньких. А недавно, узнав, что
они решили пожениться, подписал им
ордер на квартиру.
Молодая чета перегородила дорогу, и
парень, сбиваясь и явно волнуясь, сказал:
– Александр Моисеевич! Извините,
что мы прямо так вот, на дороге... Мы заходили в заводоуправление, но нам сказали, что вы на территории. Вот мы и решили подождать вас у проходной.
– А в чём дело? – спросил Малунцев.
– Да дело в том... – парень снова замялся, – в том, что у нас с Галкой завтра
вечером свадьба. Приглашаем вас с Виктором Андреевичем. Вот наш адрес. – Он
протянул маленький листок бумажки.
– Ах, вот оно что! – сказал тронутый
Малунцев. – Ну, спасибо! Боюсь, что я не
выберу времени, а вот Виктор Андреевич, наверное, придёт. Я сам его попрошу об этом.
– Спасибо! – ответили в один голос
молодожёны. – Но нам хотелось, чтобы и
вы обязательно пришли. Тем более что у
нас родителей у обоих тут нет.
– Ну, пожалуйста! Александр Моисеевич! – пропела жалобно невеста, вложив
в эти слова столько чувства и мольбы, что
Малунцев не выдержал и засмеялся.
– А иначе вы обидите нас, – снова запела она.
– Ну, хорошо, не буду заранее отказываться. Если можно будет, приду.
...И он пришёл. Ему в качестве посажёного отца отвели место рядом с молодыми. А дальше произошло вот что. Кто-то
из присутствующих инженеров, хорошо
знавших Малунцева, шепнул гостям, что
он мастерски танцует кавказские танцы и
что если его хорошо попросить, то он не
откажет.
Так оно и вышло. После того, как все
встали из-за стола, Малунцев действитель-

но согласился. Он вышел на круг, оглядел
комнату, как бы ища что-то, быстро подошёл к серванту, снял с него декоративную
вазу, повернулся лицом к гостям, лукаво
улыбнулся и поставил высокий сосуд на
голову. Затем он характерным движением резко опустил руки до уровня плеч, и,
когда они застыли в выразительном рисунке, полные страсти большие глаза его
устремились на баяниста. Тот понял, что
от него хотят, и зазвучали чёткие ритмы
огневой лезгинки.
С первыми аккордами Малунцев согнул одно колено. И, едва коснувшись вытянутыми носками пола, упруго поставил
ногу на всю ступню. Затем согнул другое
колено, снова легко коснулся носками
пола, и пошёл, пошёл, пошёл!
Баянист, глядя на Малунцева, вошёл
в азарт: ещё никто в жизни не танцевал
под его музыку столь вдохновенно. И он
прибавил огня, заметно убыстряя темп.
Малунцев распалился ещё более.
Гости в восторге.
А баянист наддаёт ещё. Малунцев не
уступает. Гости принимаются хлопать в
такт музыке в ладоши.
– Ай да Александр Моисеевич! Ай
да молодец! Нет, ты только погляди на
него, – несётся отовсюду.
Задние ряды напирают. Круг смыкается всё уже.
Малунцев неожиданно делает резкий
поворот, круто приседает раз, второй,
третий, затем быстро выпрямляется во
весь рост, разводит руки широко в стороны и замирает как вкопанный.
Гости разражаются аплодисментами.
Малунцев снимает с головы вазу и, извиняясь, осторожно передаёт её в протянутые руки хозяйки.
...Таким был этот человек, директор
Омского нефтеперерабатывающего завода
Александр Моисеевич Малунцев, многоопытный инженер, заботливый хозяйственник, сердечный, обаятельный человек – серьёзный и принципиальный, мастер на все
руки. Сказать, что его на заводе любили, –
мало. Его там попросту обожали.

573

Омск, пр. Мира. 1950-е гг.
Фото Е. Мамакина

Несмотря на рекордные темпы
строительства, к лету 1955 г.
нефтезавод всё ещё напоминал
огромную стройплощадку

Вид на проспект Мира
от перекрёстка
с ул. Химиков. 1971 г.

Укладка асфальта
на пр. Мира.
1960 гг.

Проспект Мира. Площадь
перед райисполкомом.
1960-е гг.

Судьбы. характеры

Не случайно, когда в начале 1962 года
в стране началась подготовка к выборам
в Верховный Совет СССР и на предприятиях Омска стали выдвигать кандидатов
в депутаты, собрание нефтепереработчиков было единодушным.
Кандидатуру Малунцева поддержали
коллективы завода СК, ТЭЦ-3, Сибзавода
и других предприятий. Вскоре по городу
были расклеены листовки с портретом и
биографией Малунцева.
Легко работалось агитаторам в те памятные омичам выборы 1962 года.
Оказалось, что Малунцева знают в
каждом доме, даже в тех семьях, в которых никто и никогда не был связан с
нефтезаводом. Популярность этого человека казалась поистине удивительной.
Она расширилась ещё более, когда о нём
стали писать в городских газетах, состоялись передачи по радио и телевидению.
Сам же Малунцев в то время дневал
и ночевал на установке. Он вмешивался буквально в каждую мелочь, делал на
ходу расчёты, проверял чертежи и, казалось, никогда не знал усталости.
Однако дни шли, и всё яснее становилось для окружающих, что Малунцев
болен не на шутку. Бросалась в глаза его
необычайная худоба. Он совсем осунулся,
почернел лицом.
В декабре его вызвали в Министерство нефтяной промышленности, и в Москве он неожиданно слёг. Из гостиницы
его увезли в Боткинскую больницу, где
после тщательного обследования сделали операцию. Но облегчения больному
она не принесла.
Время шло, а он по-прежнему не поднимался.
В Омске эта весть вызвала большое
беспокойство. И вскоре в Москву к больному Малунцеву была послана заводская
делегация. Люди знали, что он обрадуется заводчанам, и не ошиблись.
Радость его была безмерной.
– Ну вот, – сказал он, – теперь всё будет в порядке. Ведь вы же меня здесь не
оставите? Верно?

И он стал просить товарищей увезти его домой, в Омск, поближе к заводу.
Выполнить его просьбу было не так просто, ибо чувствовал он себя очень плохо.
Но врачи, наконец, согласились в надежде
на то, что это морально укрепит больного.
...Когда самолёт приземлился в Омском аэропорту, Малунцев попросил, чтобы его хоть ненадолго, прежде чем ехать
домой, завезли на завод. Ему хотелось поглядеть, как идут работы на «восьмёрке».
Его подвезли к установке.
Он поздоровался с Осиповым, Карпенко, Чернышёвой, с рабочими, попросил рассказать, как идут дела.
Все, кто стоял вокруг, были поражены его видом. Перед ними был смертельно больной человек, худоба его была ужасающей, лицо – зелёное, и только чёрные
глаза по-прежнему горели одухотворённо. Казалось, они стали ещё огромнее.
Самое поразительное было то, что
этот человек, с трудом превозмогавший
свои недуги, старался и виду не подавать,
что он едва держится на ногах. Он даже
пытался шутить. Не восхищаться им в эту
минуту было невозможно, а отказать в его
просьбе ещё труднее. Александр Моисеевич убеждал поторопиться с монтажом.
О тяжёлом состоянии Малунцева
вскоре узнал весь завод. Рабочие просили
ответить им, излечима ли болезнь Малунцева, почему он не в больнице.
Вскоре омские онкологи сделали директору вторую операцию.
Завод в эти дни только и жил, что
вестями из больницы. И вести эти обнадёживали весь коллектив. Операция принесла облегчение. Александр Моисеевич
Малунцев возвращался к жизни.
С каждым днём он чувствовал себя
всё лучше и лучше. Наконец, ему разрешили встать с постели.
Через три недели его выписали. А через четыре он пришёл на завод. Худой,
бледный, щёки впали, на лице появились
морщины, нос сделался каким-то особенно крючковатым. А в глазах был всё тот
же огонь.

576

Иван Петров. След

Технологические установки ОНПЗ. 2014 г.

На заводе его старались беречь.
Не разрешали много ходить, нервничать.
Но совладать с ним было очень трудно.
Каждый день его видели то на «восьмёрке», то в других цехах. Он, как и прежде,
проводил оперативки, производственные совещания. Был в курсе всех мельчайших дел заводской жизни.
Он как-то так умел распределять время, что его хватало буквально на все заводские дела. Очень много Малунцев
занимался в эту пору упорядочением
работы заводских буфетов, столовых и
фабрики-кухни. Он следил, чтобы обеды
были не только калорийными, вкусными,
но ещё и дешёвыми.
Многим старым рабочим долго было
памятно совещание у директора завода
в первые дни после пуска предприятия,
когда Малунцев, перед всеми поставив на
ноги своего заместителя по вопросам быта
и снабжения рабочих, сурово отчитал его.
– Обеды в наших столовых стоят почти
столько же, сколько в городских, – сказал
он, – а выбор даже беднее. Вам не кажется,

дорогой, что тем самым вы ставите в ложное положение не только себя, свой отдел,
но и меня в придачу? Если мы не можем
сделать лучше, то зачем же мы? Пусть в
таком случае городской трест столовых занимается организацией питания рабочих!
Сразу же после этого совещания было
решено завести подсобное хозяйство,
где стали выращивать свиней. На сорока
семи гектарах заложили фруктово-ягодный сад, продукция которого отпускалась
рабочим по ценам на тридцать-сорок процентов, а иногда и вполовину дешевле,
чем в торговой сети города. То же было
и с овощами. Теплицы, построенные по
указанию Малунцева прямо на территории завода, давали в год свыше четырёхсот центнеров помидоров и свыше трёхсот центнеров огурцов.
К этому же времени относятся его
хлопоты об открытии в городке Нефтяников книжного магазина, а на территории завода – его филиала. Он сам понимал толк в хороших книгах и любил
дарить их друзьям.

577

Судьбы. характеры

Вместе с работниками книготорга он ходил по городку,
подыскивал подходящее помещение, присутствовал на торжественном открытии магазина.
На заводе, в обкоме, а затем
и в совнархозе не раз настаивали на том, чтобы он взял отпуск
и поехал в санаторий отдохнуть,
набраться сил. Но все попытки
вести с ним разговор на эту тему
были бесполезными.
– Что вы меня агитируете? –
говорил он сердито. – На заводе
разгар работы по реконструкции ДК им. Малунцева. 2000-е гг.
новой установки, а я, заваривший всю эту кашу, должен удалиться на бережок синего моря,
и пятки кверху? Так, что ли? Вот
закончим начатые работы, наберёт «восьмёрка» мощность, тогда можно будет и на пицундский
пляж. Тогда появится полная гарантия тому, что обязательства
коллектива будут выполнены.
И хотя он был, как прежде,
неукротим и деятелен, хотя, попрежнему сосредоточенный и
серьёзный, он каждое утро являлся на работу и поздно уходил домой, внимательные глаза
его близких товарищей видели,
что выздоровления всё-таки не Дом, в котором жил первый директор Омского
нефтеперерабатывающего завода А.М. Малунцев. 2008 г.
случилось.
Однажды утром он не явил- Фото А. Жидченко
ся на оперативку. Спросили секретаря, та ответила, что он сегодня ещё мал, что дни его сочтены, но ни разу не
не приходил и не звонил. Вскоре выясни- подал и вида, что знает об этом.
В начале марта на «восьмёрке» было
лось, что он лежит дома. Ночью ему сдевсё готово для подъёма колонны. Когда
лалось совсем плохо.
Болезнь с каждым днём прогрессиро- об этом доложили Малунцеву, он очень
вала, уносила последние силы. И хотя он сожалел, что не может лично присутствоуже больше не вставал с постели, созна- вать при этом. Велел передать монтажникам его большую просьбу: успеть поние его было по-прежнему ясным.
Всех, кто видел его в эти дни, пора- ставить колонну к 8 Марта, чтобы сделать
жала та душевная стойкость, с которой он таким образом к женскому празднику свопереносил физические и нравственные еобразный подарок одному из руководистрадания, и то мужество, с которым он телей реконструкции Раисе Дмитриевне
глядел смерти в лицо. Он, конечно, пони- Чернышёвой. И когда это было выпол-

578

Иван Петров. След

нено, он слабеющей рукой дотянулся до
телефона и поздравил её.
Начальник конструкторского бюро
Чернышёва говорила потом, что ни
один подарок в жизни не растрогал её
так, как этот.
Наступил день выборов – 18 марта
1962 года. Этот день был последним в
жизни Александра Моисеевича Малунцева. До последнего часа он продолжал
интересоваться тем, что происходит за
стенами его квартиры, как идут выборы.
В первом часу ночи его поздравили с
единогласным избранием в депутаты Верховного Совета СССР.
А через несколько часов он умер.
Скорбная весть буквально за несколько минут облетела весь завод. Ночная
смена, в половине восьмого сдавшая вахту, в полном составе пришла прямо из
цехов к дому, где жил Малунцев. Дом и
квартира его с этого момента и днём и ночью осаждались толпами народа.
Подобных похорон Омск за всю свою
историю видел мало. Гроб покойного был
поставлен в Доме культуры «Строитель».
Рядом, утопая в цветах, на подушках лежали его награды – два ордена Ленина,
два ордена Трудового Красного Знамени
и четыре медали.
Несмотря на большой зал, просторное фойе и широкие двери, пробиться к
гробу было очень трудно.
Горе людей было глубоким и искренним. Один из рабочих, подойдя к гробу,
даже опустился на колени и, сняв шапку,
долго стоял перед ним, низко опустив голову. В толпе слышались причитания.
В день похорон у Дома культуры и
прилегающих к нему улиц было такое
стечение народа, что пришлось остановить уличное движение. Машина с гро-

бом двигалась среди моря народного, с
трудом прокладывая себе дорогу. Весь
многокилометровый путь от Дома культуры «Строитель» до Северного кладбища
процессия двигалась по плотному людскому коридору.
Над гробом прозвучали прощальные
речи, были перечислены заслуги, особо
подчёркнуты высокие гражданские и душевные качества Александра Моисеевича Малунцева. Последним говорил его
старый товарищ – инженер Владимир
Алексеевич Шевляков, – заключивший
свою речь так: «Он любил людей. И люди
любили его. Славная память о нём сохранится надолго».
Да, люди любили его, и славная память о нём сохранится на долгие годы.
Слава приходит к нам между делом,
Если дело достойно её.
Дела и жизнь Александра Моисеевича Малунцева достойны самого высокого
уважения людей.
Всего восемь с половиной лет прожил в Сибири Александр Моисеевич Малунцев, но попробуйте отделить друг от
друга эти два имени – Сибирь и Малунцев! Это совершенно невозможная вещь.
Одна из улиц Омска называется теперь
улицей Малунцева, и на одном из её домов есть большая мраморная доска, на
которой выбит его профиль и золотом
высечены слова: «В этом доме с 1956 г.
по 1962 г. жил Малунцев Александр Моисеевич, директор нефтезавода, видный
организатор
нефтеперерабатывающей
промышленности СССР». Историю сибирской нефтехимии невозможно представить без Малунцева, стоявшего, как
известно, у самых её истоков.

История с географией
Ивана Петрова

Светлана Васильева. История с географией Ивана Петрова

Светлана Васильева

По заветам
предков
мский писатель и
журналист
Иван
Фёдорович Петров
ушёл из жизни в 92 года и
оставил нам 28 книг, большинство из которых состоят из публицистических
очерков-исследований, посвящённых Сибири и сибирякам1. Сколько тайн в истории края открыл писатель современникам, сколько
представил читателям биографий могучих и сильных личностей!
«Неинтересных родословных в Сибири нет», – говорил Иван Фёдорович. Действительно, переселение в далёкий край
всегда связано с приключениями, потрясениями и такими личными качествами,
как сила духа и отвага.
К сожалению, большинство сибиряков не знакомы с прошлым своего рода,
не могут назвать даже родителей бабушек-дедушек. А Иван Фёдорович говорил, что ему удалось проследить свою
родословную на глубину лишь двух столетий! Для потомка крестьянского рода это
редкий результат. Ему всю жизнь было
важно знать и помнить о прапрадеде Петре Петрове, погибшем в войне с Напо-

леоном, о герое Шипки и
Плевны двоюродном деде
Дмитрии Петрове, об отце
Фёдоре Петрове, награждённом медалью «За храбрость» и Георгиевским
крестом в Русско-японскую
войну и ещё двумя медалями в Первую мировую. Сибирский крестьянский род
дал стране мужественных
патриотов и трудолюбивых людей во всех поколениях.
На таких семьях держалась Русьматушка. Осваивать суровый край, поднимать землю и хозяйствовать на ней с
разумом, не жалея сил, защищать Родину,
растить в добрых правилах многочисленное потомство – таковы были смысл и
суть векового уклада жизни. В ней по заветам дедов не было места ни рвачеству,
ни эгоизму. И это главное наследство, полученное писателем от предков.
Иван Фёдорович родом из деревни
Степанихи Крутинского района Омской
области, не выжившей после разора
30-х годов прошлого века и последующего зачисления в разряд неперспективных. На месте старинного форпоста, где
200 лет хорошо жили люди, остались
только едва приметные рвы и валы давних военных оборонительных сооруже-

1
К этому бесценному богатству стоит присоединить более 400 газетных и журнальных публикаций
разных лет. Это И.Ф. Петров придумал серию книг «Судьбы, связанные с Омском». Город оказался
тесен, и тогда писатель задумал историко-краеведческий альманах «Прииртышье моё», который, к сожалению, порадовал читателей лишь дважды. Детищем Петрова были четыре выпуска альманаха «Омская старина», зачахшего в суховеях экономических передряг. – Ред.

И.Ф. Петров

ний. А ещё осталась Степаниха в очерках
Ивана Петрова. 45 населённых пунктов
без следа исчезли в Крутинском районе.
О них, может быть, и не вспомнят, а Степанихе повезло быть родиной писателя,
который всегда с особым чувством нежности относился к земле своих предков.
Но много ли испытал счастья на своей
малой родине? Только в раннем детстве.
Год рождения Ивана Фёдоровича 1920-й, и ни один из суровых ветров
XX века не обошёл его стороной. Но и не
сломил. На Западе о таких, как он, говорят: сделал себя сам. Не было ни от кого
поддержки, всю свою жизнь он строил
на преодолении тяжких обстоятельств.
Сыну раскулаченных родителей приходилось в детстве просить подаяние, его
едва не исключили из школы. А потом
вместо желанной учёбы пришлось рано
начать работу. Сварщиком, вопреки меч-

те о капитанском мостике, а потом – о
театральной сцене. С малолетства любитель книжной премудрости, высшее образование Иван Петров получил только
в 38 лет, окончив Уральский университет.
И писателем стал, накопив большой жизненный опыт.

«Заслуги
не преувеличиваю»
Иван Фёдорович прошёл всю Великую Отечественную, причём служил на два года
больше, чем шла война (1940–1946 гг.).
Сначала – в Заполярье, а после мая 1945-го,
во время военных действий против Японии, – на Дальнем Востоке. У него были
награды за победу: ордена и медали. Однако нет ни одного очерка о собственном
военном пути. Я однажды спросила:

581

Судьбы. характеры

– Почему? Все ветераны написали
воспоминания, кроме ветерана-писателя.
– Считаю, что подвигов за мной особых не числилось.
– Несмотря на медали «За боевые заслуги», «За оборону Заполярья», «За победу над Германией», «За победу над Японией», орден Отечественной войны?..1
– А дедушка и отец были георгиевскими кавалерами. Двоюродный дед Дмитрий воевал под началом легендарного
генерала Скобелева. Я не хочу себя с
ними равнять. О войне пишу – о подвигах Филиппа Комкова, Марии Цукановой,
Петра Ильичёва. При чём здесь я?
Огромный жизненный опыт у писателя соединялся со скромностью. Нужно
было пережить, сколько пережил Петров, чтобы пришло философское отношение к собственным заслугам и успехам.
Тем более что Иван Фёдорович ступил на
стезю краеведения, которая привела его
в общество масштабных личностей, прославивших Россию в течение трёх веков.

В поисках жанра
Но прежде Иван Фёдорович стал журналистом и писателем-сатириком. Одиннадцать лет служил в Омском книжном издательстве.
Первые рассказы «Поросёнок погречески», «Кум королю» и другие весёлые истории публиковались и в Омске,
и в Москве. На них обратили внимание
известные писатели-сатирики Леонид
Лиходеев и Леонид Ленч. Лиходеев в
1966 году даже прислал сибиряку рекомендацию в Союз писателей. Вступить в
сообщество писателей тогда было трудно, оттого и почётно. Иван Фёдорович
был десятым в Омской писательской организации. Много позже юмор стал способом зарабатывания больших денег на
эстраде и в телешоу, потеряв при этом
1
2

Старший сержант Иван Петров. 1946 г.

связь с литературой. Передачи, подобные
«Аншлагу», стали символом пошлости и
дурного вкуса, а полвека назад «лёгкий»
жанр требовал изящества стиля и тонкого чувства юмора.
Ещё Иван Фёдорович попробовал
себя в роли драматурга. Вместе с уральским композитором Е. Родыгиным он создал оперетту «Счастье трудных дорог»2,
которая в 1963 году была поставлена в
Омском театре музыкальной комедии.

И.Ф. Петров с однополчанами.
Февраль 1945 г.

Об истории –
с любовью и болью
А призванием оказалась публицистика
на историческую тему. Когда-то, ещё в
счастливом раннем детстве, Ваня Петров
мечтал о путешествиях и приключениях,
у него был свой корабль – долблёное корыто – под названием «Пирога». «Пирога» стояла в «гавани» речки Ир. Однажды
мальчик, стоя у школьной географической карты, вдруг открыл, что раз Ир впадает в Ишим, Ишим в Иртыш, Иртыш в
Обь, то от его дома водным путём можно
достигнуть Северного Ледовитого океана и оттуда Атлантики, Тихого океана,
а значит, можно без пересадки доплыть
до Чили или острова Явы. Такая возможность будоражила.
Мечта о путешествиях осуществилась
нескоро, но не зря любимыми предметами в детстве были история с географией.
Буквально так, «История с географией»
называется книга очерков писателя –
одна из самых ярких и интересных в его
творчестве. Именно за неё писатель был
удостоен премии Администрации Омской области.
Иван Фёдорович путешествовал не
на Яву, а по Сибири, Дальнему Востоку,
Камчатке и Сахалину. Работа в журнале
«Земля Сибирская, Дальневосточная»,
которому он отдал 20 лет жизни (по-

Труд И.Ф. Петрова отмечен орденом Дружбы, многими медалями. – Ред.
Совместно с омским поэтом Игорем Листовым. – Ред.

582

Омская областная организация Союза писателей РСФСР.
Во втором ряду четвёртый справа – И.Ф. Петров. 1969 г.

Судьбы. характеры

следние одиннадцать был редактором),
подарила замечательные командировки.
И в каждом крупном городе писатель
охотно и подолгу работал в архиве. Какие
необыкновенные страницы прошлого он
открыл, какие истории, похожие на сказочные, рассказал читателям! Об основателе Омска Иване Бухолце и основателе
Тары Андрее Елецком. О своём любимом
герое идеологе областничества Григории
Потанине и его жене Александре Потаниной – первой женщине-путешественнице.
О писателях Петре Ершове, Вячеславе
Шишкове и Антоне Сорокине. Об Александре Колчаке и Анне Тимирёвой.
Однажды совершеннейшим чудом к
нему попал дневник одного из убийц царской семьи Ермакова. В то доперестроечное время тема екатеринбургского злодеяния была запретной, секретной. Ивана
Фёдоровича больше всего поразила гордость, с какой убийца похваляется своей
ролью палача. Нашлись воспоминания
других участников. Перебивая друг друга,
люди-звери спорят, кто больше стрелял,
чья пуля оказалась смертельной.
Очерки о трагедии в Ипатьевском
доме омского писателя-краеведа Ивана
Петрова были одними из первых в стране, они увидели свет до того, как начались массовые публикации на эту тему.
Последние двадцать лет отмечены
краеведческим бумом. А Иван Фёдорович
Петров начал свои исторические изыскания в пору, когда на это не было моды.
В советское довоенное время власть
даже объявляла войну краеведению.
Ведь исследование прошлого с неизбежностью выявляло, что все мы не «родом
из революции», что есть у народа более
глубокие корни. Вдумчивому собирателю
сведений о прошлом далеко не всё можно было опубликовать. Тема прорывалась через оковы на грани дозволенного.
Однажды в петербургском музее
Иван Фёдорович увидел заинтересовавшую его скульптуру. Это была уменьшенная копия памятника губернатору Муравьёву-Амурскому работы знаменитого

скульптора Александра Опекушина. Копия сохранилась, а сам памятник уничтожили при советской власти как враждебный новому строю.
– Я увидел этот экспонат и заболел
идеей вернуть памятник на своё место, – рассказывал Иван Фёдорович. –
Он стоял в Хабаровске на Амурском
утёсе. Муравьёв-Амурский был удивительной личностью с великими заслугами перед Родиной. Он сумел убедить
правительство выделить средства и людей для освоения огромного края, он
первый выдвинул идею строительства
Транссибирской магистрали. Как нужно
не любить историю своей страны, чтобы
вычёркивать из неё память о таком выдающемся человеке!
Иван Фёдорович боролся за воссоздание памятника своим пером, борьба
заняла годы. Соратницей была почётный
гражданин Хабаровска Антонина Константиновна Дмитриева. Вместе они добились справедливости. Жаль, что в 1992-м
он был болен и не смог побывать на открытии памятника над Амуром. А после
переписки писателя с французским посольством осуществилась и ещё одна мечта краеведа: прах Муравьёва-Амурского
перевезли из Парижа во Владивосток и с
почестями перезахоронили.

Дома, в рабочем кабинете…

Публицистика
высокой пробы
Сегодня, в эпоху краеведческого бума,
одна за другой выходят книги по истории
Сибири. Многие из них открывают малоизвестные факты (за что авторам честь и
хвала), но страдают наукообразностью,
похожи на доклады и диссертации, ибо
написаны учёными – исследователями,
но не мастерами пера. Книги Ивана Петрова – образцы публицистики на историческую тему. В каждой строке дышат
любовь, неравнодушие, а порой и боль о
том, как мы сегодня легкомысленно беспамятны. Прекрасный стиль, слог, бога-

584

Дом, в котором долгие годы жил и работал писатель И.Ф. Петров (ул. Ленина, 6)

Судьбы. характеры

тый русский язык, полемический задор,
особенно когда писатель в споре отстаивает честь основателя Омска, которого в
разное время и разные люди в чём только
ни обвиняли – в недальновидности, нерешительности, трусости, а на самом деле
это был человек чести и твёрдого духа.
Очерки о Сибири дают массу новой
информации пытливым читателям. Какую пищу для размышлений даёт, например, такой обнаруженный писателем
факт. Оказывается, после завершения
строительства Транссиба три города
остались в обиде: Томск, Колывань и
Омск. Ну, с Томском и Колыванью понятно, их миновала великая железнодорожная магистраль, сместившись к деревне
Кривощёково. Этот выбор места строительства моста через Обь (на нём настоял инженер-путеец и писатель Николай
Гарин-Михайловский) предопределил
будущее Новосибирска, выросшего из деревни в крупнейший город Сибири. А развитие Томска и Колывани затормозилось,
что и предвидели «отцы» этих старинных
и славных сибирских городов. А почему
Омск остался в числе недовольных? Оказывается, местные власти во главе с генерал-губернатором обращались в Комитет
строящейся дороги с очень важной для
омичей просьбой: приспособить новый
железнодорожный мост через Иртыш
для экипажного и пешеходного передвижения. Для этого просили устроить на мосту второй этаж либо расширить настил.
В губернском городе не было ни одного
моста через Иртыш. О том, чтобы городу «перешагнуть» реку, тогда никто не
мечтал. Но необходима была надёжная
связь с сельскохозяйственным левобережьем. Омская просьба рассматривалась
и в Комитете Сибирской железной дороги, и в Министерстве путей сообщения,
однако последовал отказ. Чиновники не
желали удорожания стоимости и без того
грандиозного строительства Транссибирской магистрали, да и сроки поджимали.
В результате первый коммунальный мост
через Иртыш появился в Омске только в

1959 году – Ленинградский. А если бы это
случилось на 60 с лишним лет раньше?
Вряд ли Новосибирск опередил бы наш
город по развитию. В деревне Кривощёково такая идея никому не могла прийти
в голову. Впрочем, это уже рассуждения
над фактом из книги Ивана Фёдоровича.
Истории, рассказанные писателем, будят
воображение.
И воспитывают. Петров в очерке
«О народном характере» рассказывает, как первопроходцы, преодолевая
немыслимые трудности, сооружали на
огромном пространстве Сибири пути сообщения, самые протяжённые на земном
шаре. И это в крае бесконечной тайги,
горных хребтов, полноводных рек! Они
не были романтиками. Не «за туманом»
и не «за запахом тайги» шли и ехали русские люди в неведомую Сибирь, пишет
автор. Он говорит о массовом героизме
первых поселенцев новоприобретённого
края. Тех, кто, придя в Сибирь, оседал в
ней, кто осваивал неласковую землю, заводил пашню и промыслы, строил города
и сёла, торил дороги, Иван Петров называет основателями характера, который
был назван позже сибирским. «Главные
черты его – выносливость, пытливость
и мужество. И ещё обострённое чувство
пространства». Очень интересен вывод,
что все эти качества формировали выходцы из Северной Руси, Русского Поморья,
чья роль в освоении Сибири, по мнению
писателя, ещё не раскрыта историками
полностью. В наши дни, когда популярно
совсем другое направление миграционных потоков – на запад, к материальным
благам столичных городов, этот пример
пытливости мужественных предков отрезвляет. Как нам не хватает такого преподнесения истории молодым. Коренной
сибиряк, носитель черт того самого сибирского характера Иван Петров героизирует пращуров, ничуть не греша против
истины. Просто эта истина оказалась неведомой, утраченной, и потомки героев
сегодня ощущают себя не сибиряками,
а провинциалами и тщатся эту провин-

586

Светлана Васильева. История с географией Ивана Петрова

циальность преодолеть, штурмуя зарвавшуюся в богатстве столицу. И не думают,
что звание сибиряка – само по себе повод
для гордости и источник сил. Кем был,
например, Василий Шукшин, всегда помнивший, откуда он родом? Сибиряком в
московском интерьере. А Михаил Ульянов? Исторические изыскания Ивана Петрова дают богатый, убедительно поданный материал для того, чтобы воскресло
самоуважение.

Ни дня без строчки
Иван Фёдорович был членом Союза журналистов1 и Союза писателей, возглавлял
Омское отделение Литфонда. С 1987 года
он состоял в президиуме Омского отделения Российского фонда культуры, а в
1996 году принят почётным членом в Петровскую академию наук и искусств. Лауреат всероссийских и областной премий.
Занесён в Книгу почёта деятелей культуры
города, посвящённую 300-летию Омска.
Что такое «заслуженный отдых»,
писатель не представлял. Он говорил:
«Я без работы не могу». И предпосылал
новеллам на злобу дня девиз: «Ни дня без
строчки». Эта крылатая фраза всем пишущим знакома как постоянный укор себе,
призыв избавиться от лени. А у Петрова

много-много лет обычные будни были –
это рождение строчек.
Его волновало всё, что происходит
вокруг. Кажется, сидел немолодой больной человек за столом в своём кабинете.
А душа о многом болела: о неграмотных
мемориальных табличках, небрежности
в сохранении омской истории. Писал в
газеты, обращался к градоначальникам.
Не всегда чиновники отвечали, но неизменной оставалась неравнодушная позиция к прошлому города Ивана Фёдоровича Петрова. Он мечтал о восстановлении
былой красы Омска – Успенского собора
и желал объективности в оценке такой
исторической личности, как Александр
Колчак. Сбылось. Он выступал в защиту
от забвения старинной омской топонимики и переживал за будущее русского языка, засоряемого иностранщиной, по его
выражению, «галашопией».
Иван Фёдорович был великий собиратель пословиц, поговорок, крылатых
фраз и мудрых мыслей. Так выходит, что
в его коллекции первое место отдано высказываниям на любимую писателем тему
патриотизма. Например, такое: «Есть на
земле места, святые для нас, как родители.
Бывают краше, но без этих мы сироты».
Сказано точно, ёмко и без лишнего
пафоса, в манере самого писателя Ивана
Петрова.

1
В конце 1958 г. Омское отделение Союза журналистов получило официальный статус, начался
приём в его ряды. Иван Фёдорович Петров по праву является одним из основателей этой некогда
влиятельной творческой общественной организации. В 1962 г. состоялась первая областная отчётновыборная конференция журналистов, И.Ф. Петров был избран в руководящие органы. – Ред.

«И это всё о нём…»
(О «шестидесятнике» Алексее Бухтиярове, созидателе)

Сергей Денисенко

…Есть высокая отвага –
породнить своей судьбой
личной жизни труд и благо
с государственной нуждой.
Анатолий Преловский

2013 году в эфире
ГТРК «Омск» была
показана передача
из цикла «Живая история»,
информационными поводами к созданию которой
стали установление в Омске бюста одному из самых
видных руководителей
Омской области прошлого столетия Сергею Иосифовичу Манякину, а также
90-летие со дня рождения не менее видного советского государственного, партийного, общественного деятеля Алексея Ивановича Бухтиярова (1923–2009),
который не один год «бок о бок» работал
с Манякиным. Мне очень понравилась в
предисловии к передаче одна из кратких
и ёмких формулировок её автора-ведущего – журналиста и историка Альберта Полеводова: «Алексей Бухтияров, человек, памятник которому пока не отлит в бронзе»…
Пока не отлит…
Благодарен Её Величеству Судьбе,
что, в канун осени 2013-го, она познакомила меня с дочерьми Алексея Ивановича –
Татьяной Алексеевной Красненко и Ириной Алексеевной Нестеровой. И прежде
всего за то благодарен, что я стал словно
сопричастен судьбе их отца. Совершенно
ясно понимаю сегодня: большинство из
того, чем сегодня гордится Омск (и как

инфраструктура, и как ГОРОД), связано с именем
Бухтиярова. И собственная
судьба вдруг начинает обретать незримую, но до мороза по коже «живую связь» с
человеком-созидателем по
имени Алексей Иванович
Бухтияров. И Омск снова
стал для меня городом моего детства, моей юности…
Вот наша семья переезжает
в начале 1960-х из бараков в «коммуналку» на площадку «А», а спустя пару лет – в
двухкомнатную на площадку «Б»… Вот я
гуляю с одноклассниками по роскошной
Иртышской набережной… Вот Дворец
культуры нефтяников, 1965-го «года рождения», куда я, начиная с 1970-го, чуть
ли не ежевечерне ездил на репетиции в
Театр поэзии, которым руководила Любовь Ермолаева… А вот Омский ТЮЗ, где
все 1980-е я был завлитом… А вот «Бухтияровка» (микрорайон Волочаевский),
где я живу уже четверть века… И всё
это – «среда обитания», в создании которой принимал самое непосредственное
участие Алексей Иванович Бухтияров.
Созидатель. «Шестидесятник»… Да, он
«каждой клеточкой своей» – именно «шестидесятник». И не только потому, что родился в 1920-е, не только потому, что был
высокообразованным интеллигентом, не

588

Сергей Денисенко. «И это всё о нём…»

только потому, что его взгляды сформированы «годами сталинизма, Великой Отечественной войны и “оттепели”» (это я
цитировал энциклопедию). Он прежде
всего любил Родину. Он был честен и неподкупен. Он любил людей. Он работал
для людей. Он был СОЗИДАТЕЛЬ!..
Из «Автобиографии»1: «Я, Бухтияров
Алексей Иванович, родился в 1923 году в селе
Сумы Каргатского района Новосибирской области в семье крестьянина-бедняка. До 1929 года
жил с родителями в с. Сумы. В 1929 году отец
уехал на строительство Кузнецкого металлургического комбината в г. Сталинск, где стал
работать землекопом на рытье котлованов
под цехи комбината. Через несколько месяцев
после уезда отца переехали в г. Сталинск мать
и мы – четверо детей2. Все последующие годы до
1941-го я жил с родителями в гор. Сталинске
Кемеровской области…
…В 1941 году закончил среднюю школу
№ 1, получив аттестат отличника, и поступил на 1-й курс Сибирского металлургического института. Но учёбу пришлось прервать в
связи с тем, что летом 1941 года был направлен курсантом в учебную эскадрилью Гражданского воздушного флота в г. Барабинск Новосибирской области.
В Барабинске пробыл до конца 1941 года
и после небольшого перерыва был направлен в
январе 1942 г. в г. Исилькуль Омской области
в III учебную эскадрилью ГВФ, где пробыл до
августа 1942 г. В августе 1942 года был призван в армию. Служил в Омском авиационном
училище до 1946 года – курсантом. В начале
1946 года от полётов на скоростных самолётах по состоянию здоровья был освобождён.
В августе 1946 года был демобилизован в запас
в звании ст. сержанта…»
Из рассказов Ирины Нестеровой (Бухтияровой): «Авиация – особая тема в жизни
отца. Это, в принципе, старт его судьбы.

В автобиографии он написал, что в 1946-м
был освобождён, по состоянию здоровья, от
полётов на скоростных самолётах. Отец рассказывал об этом так: он водил тяжёлый бомбардировщик дальнего действия; но однажды
случилась авария, ЧП, и отцу попало в глаза
авиационное топливо… Со зрением начались
большие проблемы. Если бы он сохранил хорошее зрение, – может быть, сделал бы даже карьеру лётчика (отец очень любил авиацию!),
дослужился бы до высоких чинов.
Ещё он рассказывал, что в Омском авиаучилище их “держали на случай возможной
войны с Японией”. Готовился авиаполк особого назначения, они находились в постоянной
боевой готовности. Было и такое, что их уже
и на вокзал отправляли…
Первая награда отца – медаль “За победу
над Германией”, которую ему вручили в марте
1946-го. На удостоверении – надпись: “За участие в Великой Отечественной войне… Красноармеец Бухтияров Алексей Иванович”.
На пенсию отец вышел в звании майора».
Партийный стаж Бухтиярова исчисляется с августа 1946-го. Комсомолец,
член профсоюза авиационной промышленности (с 1941-го), старший сержант,
красноармеец Алексей Бухтияров стал
членом КПСС – тогда ещё ВКП(б) – в
22-летнем возрасте. В Омске. В коммунисты его принимали в Политотделе Омского авиационного училища. Первый
партийный билет – за номером 00894843.
Но тогда, уезжая после демобилизации
домой, в Сталинск, молодой Алексей Бухтияров ещё не знал, что уже очень скоро
(менее, чем через полтора года) город
Омск навсегда станет главным городом
его судьбы, судьбы личной, государственной и отважной (это ведь действительное высокая отвага – «породнить своей
судьбой // личной жизни труд и благо //
с государственной нуждой»!).

1
Из «Личного дела Бухтиярова Алексея Ивановича». Государственный исторический архив Омской области (ГИАОО). Ф. П-17. Оп. 132. Д. 125.
2
Здесь в автобиографии допущена фактографическая неточность: в 1929-м г. в семье Бухтияровых
было трое детей – шестилетний Алексей, трёхлетняя Зинаида и годовалый Василий; их младший брат
Пётр родился в 1933-м г.

589

Судьбы. характеры

На легендарном Сталинском оружейном заводе № 526 его сразу приняли на
должность мастера. А через пару месяцев, в декабре 1946-го, Бухтияров вместе
с группой работников завода был направлен в Москву «на переподготовку и обучение» (завод собирался осваивать новое
изделие – и требовались профессионалы
для его изготовления). В Москве Бухтияров получил высококвалификационный
7-й слесарный разряд и был аттестован
как мастер. В июне 1947-го, по возвращении из Москвы, его назначили старшим
мастером – начальником – участка механической обработки и сборки Сталинского завода. А в конце 1947-го завод № 526
был передан из подчинения Министерству вооружения – Министерству угольной промышленности. Профиль производства менялся полностью. И накануне
Нового года (1948-го) старший мастер
Бухтияров увольняется с завода. Решение
принято: город его военной «авиаюности» Омск, завод № 29 имени Баранова.
И молодая семья Бухтияровых (Алексей,
жена Татьяна и полугодовалая дочь Танечка) переезжает в Омск. Уже в январе
Бухтияров принят на должность начальника инструментального хозяйства механического цеха № 11. До очередного
поворота судьбы остаётся одиннадцать
месяцев…
Лидерство и профессионализм молодого коммуниста Алексея Бухтиярова очевидны для всех. У цеха – высокие производственные показатели, сам Бухтияров
при этом успевает, кажется, всё: семья,
завод, пропагандистская работа, учёба
в вечернем университете марксизма-ленинизма при горкоме ВКП(б)… Хотя в
целом на заводе не всё уж так благополучно. Лучших при этом – всегда «бросали на
прорыв». То же случилось и с Бухтияровым. Алексей Иванович свой новый поворот в судьбе обозначит потом в «Личном
деле» одной строчкой: «В декабре 1948 г.
избран освобождённым секретарём парторганизации цеха № 27». И с этого момента трудовая книжка Бухтиярова переходит в от-

дел кадров райкома КПСС Молотовского
района (с июля 1957-го – Октябрьский).
Умение руководить людьми – руководить умно, грамотно, искренне, ответственно и целеустремлённо – было в Бухтиярове словно генетическим. Прекрасно
сформулировала Татьяна Красненко,
старшая дочь Бухтиярова, в одном из своих воспоминаний об отце: «Он был лидер по
личностной сути, а не по должности. Всегда
знал, что кому надо делать, – и в полной мере
брал на себя ответственность. Я замечала,
что в большинстве случаев на фото, начиная
со школьной, папа был как бы в центре группы. И по выражению его лица, по позе отчётливо понятно, что не он себя туда поместил,
так происходит само собой. Он не возвышался,
не старался выделиться, но вёл за собой».
Лидерство Бухтиярова, неизменно и
заметно приносящее «успех и победу», не
могло оставаться локальным. Пространство цеха было не его масштабом. О «нелокальности» личности Алексея Ивановича понимали и «вышестоящие» (и так
будет всегда, на протяжении всей восходящей судьбы Бухтиярова). Спустя всего
четыре месяца, в апреле 1949-го, Алексея
Бухтиярова избирают заместителем секретаря парткома завода имени Баранова. На этом посту он пробудет пять лет,
занимаясь сначала вопросами агитации и
пропаганды, а затем – организационными
и производственными вопросами. Пять
трудных и всё равно победных лет. Победных и для завода, и для него самого.
Приобретение колоссальнейшего опыта
руководителя. Приобретение труднейшего из умений – нести на себе груз ответственности «за всех и за всё».
Историки и краеведы неизменно отмечают, что созданный в годы Великой
Отечественной войны Молотовский район с 14 крупнейшими промышленными
предприятиями был и самым «трудовым»
(очень высокий процент населения Омска составляли именно работники заводов и фабрик этого района), и самым «образованным» (здесь сконцентрировались
лучшие кадры столичных конструктор-

590

Сержант А.М. Бухтияров. 1945 г.

Алексей Бухтияров (справа) с однополчанином. 1944 г.

В поле зрения – каждое производство… Начало 1960-х гг.

Заместитель секретаря парткома
завода им. Баранова А.М. Бухтияров

Пока – только на макете, но ненадолго… 1971 г.

Судьбы. характеры

ских бюро, именитые инженеры, учёные,
приехавшие с заводами в Омск). В июне
1954-го уже не «барановский» завод-гигант, а Молотовский район-гигант становится «локальным пространством» деятельности Бухтиярова. И с этого момента
в Омском обкоме КПСС, в секторе учёта
кадров, появляется новая папка: «Личное
дело. Бухтияров Алексей Иванович. Начато: 5 июня 1954 г.» (последняя запись там
будет сделана в 1988-м году, когда председатель Омского обкома профсоюзов Бухтияров выйдет на пенсию). На первых же
страницах «Личного дела» – рукописная
автобиография, Бухтияров написал её
первый раз в июне 1954-го (затем он перепишет её ещё раз, спустя полтора года,
в ноябре 1955-го, когда судьба сделает
очередной стремительный виток-вираж):
«…В июне-месяце 1954-го года избран вторым
секретарём Молотовского РК КПСС. Партийных взысканий не имею. Родственников
осуждённых нет, сам под судом не был. Родные
живут в г. Сталинске Кемеровской области.
Отец работает 25 лет на Кузнецком металлургическом комбинате, первое время строительным рабочим, сейчас служащий – кладовщик. Брат Василий – слесарь-лекальщик на
металлургическом комбинате. Сестра Зинаида – рабочая рыбтреста г. Сталинска, брат
Пётр – студент Сибирского металлургического института. Мать – домохозяйка. Моя семья состоит из 3-х человек – жена, дочь и я.
Жена работает преподавателем географии в
школе № 56».
Очевидно, что Бухтиярова в очередной раз вновь «бросают на прорыв».
С уже совершенно иной мерой ответственности. К чему добавляется также и
непосредственный контроль со стороны
обкома КПСС (а уж в тот год уровень
жёсткости и требовательности к каждому
коммунисту-руководителю был в целом
адекватен непростой «послесталинской»
политической ситуации в СССР).
…Работа – «на разрыв». Всё – одновременно (плюс учёба на историческом
факультете в педагогическом институте!). В поле зрения Бухтиярова – заводы

машиностроительный, шинный, 166-й,
имени Баранова, Кордная фабрика, фабрика «Большевичка», Авторемзавод,
ж/д узел Московка, Сажевый завод, артель «Кожизделия», артель «Автогенщик», Птицекомбинат, Кирпичный завод, Парк культуры и отдыха… В поле
зрения – строительство головного участка трассы промышленно-ливневой канализации, водопровода, асфальтирование
дорог и тротуаров, начальные мероприятия, связанные с освоением целинных
и залежных земель в Омской области…
«Мелочей» не было. Как и свободного
времени. Редкое счастье – вечера и выходной с семьёй… И надо быть уверенным всегда, потому что ты – впереди!
И тебе уже (или ещё?) 31 год… Время
летит стремительно. Дочка Таня уже пошла в 1-й класс…
Ну а причастность Алексея Ивановича не только к проблемам Молотовского
района, но и к городским – становится
статусной. 1955-й по количеству и мощи
нагрузок, проблем и ответственностей
был для Алексея Ивановича, как бы сказали сегодня, «судьбоносным». И, как всегда, – по восходящей траектории (включая
сюда завершение в июле учёбы в педагогическом институте и получение диплома
о высшем образовании). В январе члена
Бюро и Молотовского РК КПСС, 2-го секретаря Молотовского райкома Бухтиярова избирают кандидатом в члены Омского горкома КПСС; в феврале – депутатом
Омского городского Совета депутатов
трудящихся; в ноябре он уже избран членом горкома КПСС, а через два месяца –
и членом Омского обкома КПСС… А 6 октября того же «судьбоносного» 1955-го из
горкома партии, под грифом «Секретно»,
первому секретарю обкома Е.П. Колущинскому поступит документ за номером
«59с»: «Омский горком КПСС просит утвердить Первым Секретарём Молотовского райкома партии тов. Бухтиярова А.И.».
…«Успешно проводятся в жизнь решения партии и правительства по освоению целинных и залежных земель», – это

592

На омском телевидении.
1970 г.

Новостройки –
главная примета Омска
1970-х гг.

Разговор по душам.
1960-е гг.

Судьбы. характеры

была для Бухтиярова вовсе не «дежурная
фраза». Его организаторский талант, его
талант руководителя, агитатора, его, наконец, человеческий талант обеспечили
такой уровень участия жителей, трудящихся Молотовского района в «целинных» делах, что, вслед за полученной
Алексеем Ивановичем большой серебряной медалью Всесоюзной сельскохозяйственной выставки («За успехи в социалистическом сельском хозяйстве»), он
был удостоен правительственных наград:
медали «За освоение целинных земель» и
ордена «Знак Почёта» («За достигнутые
успехи в освоении целинных и залежных
земель, уборке урожая и сдаче хлеба государству в 1956 году»).
В должности (на посту!) первого секретаря Молотовского (Октябрьского)
РК КПСС Бухтияров был четыре года. Говорить, что эти годы были непростыми,
нет необходимости. Да и в самой стране
(даже несмотря на начало освоения космоса и успехи в использовании атомной
энергии) всё было не так уж и просто
(особенно после волнений в Польше и
подавления венгерского восстания, когда в ЦК «стартовала» политика «гонения
инакомыслящих» и по парторганизациям СССР начали рассылаться «Закрытые
письма ЦК КПСС»).
…1959-й подходит к концу. Дел и забот – невпроворот («Первая советская
семилетка – в действии!»). На XVIII партконференции Октябрьского района с заключительным словом выступает первый
секретарь Бухтияров. И даже не предполагает, что всеми вопросами и проблемами Октябрьского района он через месяц
будет заниматься уже как секретарь Омского городского комитета КПСС (равно
как вопросами и проблемами всех районов Омска).
«Пятилетка» Бухтиярова 1960–1964 годов – ещё стремительней в поворотах его
судьбы, чем в 1950-х. Стремительней и…
выше. И не с точки зрения должностей,
а с точки зрения меры ответственности.

Судьба словно готовит его к самым главным поворотам в недалёком будущем,
где будет ещё выше и выше (как в «Авиамарше», который часто пел лётчик Бухтияров в годы войны вместе с друзьями,
тоже курсантами авиационного училища:
«Всё выше, и выше, и выше // Стремим мы полёт наших птиц!..»).
«Границы» его поля зрения расширяются всё больше. Словно предчувствуя
грядущие перемены в своей судьбе и ускоряющийся ритм Времени (а ещё в большей степени – по внутренней потребности, потому что постоянное накопление
опыта и знаний было для него всегдашней необходимостью), член бюро Омского горкома и Омского обкома партии, секретарь Омского горкома КПСС Алексей
Иванович Бухтияров поступает в том же
1960-м во Всесоюзный заочный финансово-экономический институт на специальность «Экономика промышленности».
Теперь уже он получал письма-просьбы-требования от райкомов города, теперь уже он отчитывался перед обкомом
партии. А на каждом заседании бюро
было как минимум 25–30 вопросов. И все
требовали безотлагательного решения.
В ноябре 1960-го Бухтияров, по решению
бюро, присутствовал на отчётно-выборной конференции Центрального района.
Он же докладывал на бюро о том, как
прошла конференция. И вряд ли при
этом предполагал, что в январе 1963-го
его назначат («на прорыв», как всегда)
первым секретарём Центрального райкома КПСС.
А апрель 1961-го подарил Бухтиярову
абсолютную неожиданность: бюро Омского обкома КПСС единогласно приняло
решение: «Утвердить тов. Бухтярова А.И.
заведующим отделом партийных органов обкома КПСС, освободив его от обязанностей секретаря Омского горкома партии». Это будет и
«шаг вперёд», и, вместе с тем, «шаг назад».
Теория и практика давно уже стали для
Бухтиярова нераздельными понятиями,
причём с безусловным приоритетом практических действий. Здесь же, в отделе пар-

594

Сергей Денисенко. «И это всё о нём…»

тийных органов, было больше «теории»…
Но «партия решила – надо»!.. Это было
одно из последних постановлений обкома
за подписью Колущинского (в этом году
он уйдёт на пенсию). Это будет одно из
первых постановлений, которое вскоре утвердит новый первый секретарь Омского
обкома КПСС С.И. Манякин.
С Манякиным они сработались легко. И Сергей Иосифович очень быстро
оценил уровень Бухтиярова – и профессиональный, и человеческий (именно
Манякин станет теперь «бросать на прорыв» Алексея Ивановича, доверяя ему и
твёрдо зная: не подкачает!).
…Пятый год первой семилетки (1963-й)
Бухтияров встретил как первый секретарь
Центрального райкома КПСС, имея за
плечами уникальный накопленный опыт
секретарской партийной работы. Впрочем, – «такое же – и всё другое…» Центр
города, Центральный район. Завод имени
Козицкого, Сибзавод, ликёро-водочный,
фабрика головных уборов, 1-я суконная
фабрика, прядильная фабрика, завод
имени Куйбышева, ТЮЗ, драматический
театр... Уже через два месяца был образован и начал активную работу районный
комитет партийно-государственного контроля. Утверждены внештатные отделы
Центрального РК КПСС: отдел школ, отдел вузов и средних специальных учебных
заведений. Создаётся первичная партийная организация при Омском отделении
Союза писателей СССР…
…Если даже просто пролистать
«повестки дня» заседаний бюро и конференций за почти полтора года, в течение которых Бухтияров возглавлял
Центральный райком, – возникнет ощущение глобальности и всеохватности
дел. И при этом любое из них не бросается на полдороге, неизменно доводится
до конца («бухтияровский метод»!). А к
многочисленным ответственностям и
обязанностям Алексея Ивановича добавляются всё новые и новые: он избирается депутатом Центрального райсовета и
депутатом Омского областного Совета

депутатов трудящихся. В его ведении и в
его ответственности, как и раньше (как и
всегда!), – массово-политическая работа
и персональные дела, приёмы в партию
и подготовка к праздникам, промышленность района, строительство жилья, детских учреждений и школ, шефство над
детской воспитательной колонией, развитие художественной самодеятельности на промышленных предприятиях, в
учебных заведениях и школах, районный
штаб народной дружины, посадка картофеля и овощей предприятиями и организациями района…
…Из всех характеристик на Алексея
Ивановича, которые писались на него различными людьми (по количеству поворотов в судьбе Бухтиярова), самая ёмкая
та, которая подписана Голиковым и приложена к только что процитированному
Постановлению. Несколько выдержек из
характеристики: «…обладает большим опытом практической производственной деятельности, низовой и руководящей партийной
работы… Он работал мастером, старшим
мастером, начальником цеха, секретарём
партийной организации, заместителем секретаря партийного комитета завода, вторым и первым секретарём райкома КПСС,
секретарём горкома КПСС, заведующим отделом партийных органов Омского обкома
КПСС… На руководящей партийной работе
показал себя инициативным, энергичным работником, оперативно и квалифицированно
решает сложные партийно-организационные,
технические и экономические вопросы… Глубоко вникает в работу партийных организаций, обладает чувством нового, настойчиво
изучает и распространяет опыт работы лучших партийных комитетов и организаций…
Много внимания уделяет вопросам идеологической работы, хорошо знает жизнь творческих организаций… Умело сочетает вопросы
идеологического воспитания с конкретными
задачами производства…»
«И это всё о нём…» Да, это всё о
нём: о любящем конкретные задачи, об
энциклопедически разбирающемся во

595

Судьбы. характеры

всём, об удивительном человеке Алексее
Ивановиче Бухтиярове, который в декабре 1964-го станет почти на десятилетие
председателем исполкома Омского городского Совета депутатов трудящихся,
«хозяином» города, мэром…
Миллионы дел уже почти что миллионного города (население Омска составляло в то время около 800 тысяч человек). Времени «на раскачку» не было
(да и, тем паче, январь 1965-го начался с
крупной аварии на городском молочном
комбинате).
…«Меняться на глазах» – это не только фразеологизм-метафора. Омск действительно менялся на глазах. Мало того,
по итогам I квартала 1965-го года Омску
было присуждено первое место в социалистическом соревновании городов
РСФСР по благоустройству.
…Строится Почтамт, начинается
«проработка вопросов» в связи с «вышестоящим» решением провести в Омске
полуфинал 33-го Чемпионата СССР по
шахматам, заканчивается строительство
троллейбусного депо по улице Красный
путь. Легендарный «Мостопоезд-413»
(«Омскстроймост – Мостоотряд-63») начинает, в преддверии грядущего через
два года 50-летия Октября, строительство железобетонного однопролётного
моста через Омь, получившего название
«Юбилейный». В это же время в аварийном состоянии оказывается не так давно
построенная школа № 69 (её близкое соседство с мыловаренным заводом привело к тому, что сбросовые горячие воды
«мыловарки» начали дренировать через
грунт, затопляя подвал школы). Кратковременной передышкой – участие в мероприятиях (встреча в аэропорту, экскурсии, беседы, торжественный приём),
связанных с посещением Омска партийно-правительственной делегацией Монгольской Народной Республики во главе
с Первым секретарём ЦК Народно-революционной партии, председателем Совета министров МНР Юмжагийном Цеденбалом.

…У Бухтиярова заканчивается учёба
во Всесоюзном заочном финансово-экономическом институте. Красный диплом
уже почти очевиден, – но нужно готовиться к государственным экзаменам, а времени – катастрофически не хватает. (Мэр
Омска уедет на госы во второй половине
июня, и через несколько дней вернётся в
Омск «краснодипломным» мэром, получив квалификацию «экономист»). Надо
всё успеть, успеть!..
«Утвердить поквартальную разбивку
плана строительства дорог, тротуаров,
ливневой канализации и капитального ремонта дорог по городу Омску…»
«Для озеленения и благоустройства
фасадной площадки здания Дома печати… обязать Отдел зелёного строительства выделить и отпустить посадочный
материал и элементы паркового благоустройства…»
«Установить на летний период следующий режим работы садов и парка в городе: в
обычные дни сады и парк работают до 23.30
часов вечера; в праздничные дни, в воскресенье и в субботу – до 24.00».
«Для ухода за зелёными насаждениями на
набережной реки Иртыш в кварталах “А” и
“Б” и переоборудования сквера на проспекте
Маркса – увеличить Отделу зелёного строительства ассигнования в сумме 10-и тысяч
рублей».
«…В порядке исключения разрешить
Центральному райфинотделу выдать регистрационное удостоверение на право занятия промыслом по ремонту обуви престарелому тов. Ли-Цзин по месту его жительства:
ул. Герцена, 27...»
«Обязать городское управление коммунальных предприятий и благоустройства и
райисполкомы произвести проверку и съёмку
дна реки Иртыш в местах, отведённых для
купания трудящихся, и осуществить практические мероприятия по выравниванию дна
реки, ликвидации ям и обрывов…»
«Создать жюри для “Выставки зелёного строительства, садоводства и цветоводства”…»

596

Председатель Омского
облсовпрофа
А.М. Бухтияров

Делегация Омского облсовпрофа
в Кремле с М.А. Ульяновым
1 февраля 1971 г.
Торжественное
собрание по случаю
награждения Омска
орденом Трудового
Красного Знамени за
успехи, достигнутые
трудящимися города
в выполнении
заданий пятилетнего
плана и особенно по
развитию нефтехимии
и машиностроения.
Крайний слева –
первый секретарь
Омского обкома КПСС
С.И. Манякин,
А.М. Бухтияров –
третий справа

Вручение переходящего
Красного Знамени
победителям
соцсоревнования

Судьбы. характеры

Конечно же, одной из важнейших забот Бухтиярова стало озеленение Омска,
и он мощно продолжил «эстафету», начатую в 1950-е Николаем Рождественским, –
сделать Омск городом-садом. (Кстати, на
многих и многих проектах распоряжений
Бухтиярова после слов, связанных с необходимостью проведения каких-либо дорожных или строительных работ, – и если
там не было ни словечка о деревьях или кустарниках, – рукой Алексея Ивановича неизменно вписывалась эта строчка: «…без
сноса и нарушения зелёных насаждений»).
…Сегодня это кому-то кажется пафосом. А это был не пафос. Это была жизнь,
одна из самых главных составляющих которой – труд. Труд – как смысл. Не «погоня за прибылью», не «делание денег»,
а именно – труд. Во имя тех, кто будет
называться «следующими поколениями».
Кстати, большинство из этих поколений
вряд ли может сегодня представить – как
это: «…В связи с юбилейными датами у заводов им. Баранова, им. Козицкого, Машиностроительного, Кордной фабрики и других, –
поступает много просьб продать передовикам
производства за счёт дополнительных выделенных фондов мотоциклы, холодильники,
стиральные машины и ковры по представлению предприятий и организаций»…
…Тогда же, в 1960-е, зарождались
идеи (претворённые в жизнь!) будущих
комфортабельных зон отдыха в Омском
регионе. Вот один из характерных «бухтияровских» документов: «…Чернолучинская Лесная дача является одним из основных
мест отдыха населения Омска. Однако освоение этой территории ведётся неудовлетворительно… Для более подробного обследования
состояния Лесной дачи и подготовки предложений и мероприятий по её застройке, благоустройству… создать комиссию. Выводы и
предложения – до 1-го декабря 1965-го года».
…Начинался год 250-летия Омска.
Один из самых хлопотных, трудных,
праздничных, рабочих годов 1960-х...
Сотни строек… Заканчивается строительство стадиона «Красная звезда» (он
станет главной площадкой юбилейных

Будущие целинники.
Конец 1950-х гг.

торжеств); проверяются техническое
состояние и возможности дальнейшей
эксплуатации кинотеатров «Пионер» и
«Маяк»; завершается строительство пляжа в Советском районе; утверждается
смета на строительство сетей уличного
освещения; решаются вопросы (чтобы
не снесли!) со старейшим Свято-Никольским Казачьим собором, который в те
годы был уже кинотеатром «Победа»; даётся торжественный старт организованному обкомом и горкомом ВЛКСМ Всесоюзному пионерскому и комсомольскому
походу «Из искры возгорится пламя»...
«Ввиду того, что в Доме бракосочетания
имеется газон, требующий специального ухода, а работника, который мог бы заниматься этим, в штате Дворца нет, – обязать
общий отдел Горисполкома выплачивать
гардеробщице Логиновой К.Т. по уходу за газоном 7 рублей ежемесячно…»
«Отделам и управлениям Горисполкома
немедленно приступить к разработке проекта 5-летнего плана на 1966–70-е годы и к
24-му мая представить его в городскую плановую комиссию…
Городской плановой комиссии представить в Горисполком к 28-му мая одновременно с проектом 5-летнего плана проект сводного плана по жилищному строительству и
строительству детских дошкольных учреждений в целом по г. Омску…»
«В связи с подготовкой к празднованию
250-летия Омска… увеличить план финансирования на 2-й квартал на 40 тысяч рублей.
Одновременно уменьшить план 4-го квартала на эту же сумму…»
В преддверии торжеств 6-я сессия городского Совета депутатов трудящихся
10-го созыва учредила (возродила) звание
«Почётный гражданин города Омска».
…Ну а о 250-летии Омска можно
слагать оды! Таких праздников в городе больше не было никогда. Все (все!)
звёзды советского кино, театра и эстрады
приехали тогда в Омск, и в течение нескольких дней это было что-то феериче-

598

Омский
речной вокзал.
1966 г.

Омские работники
завода СК
на демонстрации.
1980 г.

Судьбы. характеры

ское!.. Но по-другому, думается, и быть не
могло. «Взаимоотношения» Бухтиярова с
искусством и с творцами были всегда не
просто «тёплыми», а дружескими и профессиональными…
…Кто-то из современных писателей
однажды сформулировал: «Главное – не
пропустить то, что назначено, и не просмотреть то, что адресовано». Слова эти
смело можно ставить девизом-афоризмом к судьбе Бухтиярова. Свет его предназначения осветил судьбу ещё в юные
послевоенные годы. И то, что ему «адресовано», – он будет видеть всегда, на каждом из этапов своей судьбы!.. «Адресован» ему был и Омский симфонический
оркестр: именно Бухтияров пригласил в
Омск Семёна Когана, который впоследствии стал первым дирижёром, создателем Омского симфонического (точно так
же, как Алексей Иванович способствовал и созданию творческого коллектива
«Омичи на эстраде»)…
В августе, в связи с 250-летием Омска,
Президиум Верховного Совета СССР наградит Бухтиярова почётной грамотой
«За активное участие в хозяйственном и
культурном строительстве». Очень точно: «хозяйственное и культурное»! Как
нераздельные, взаимодополняющие друг
друга понятия, которые – одновременны. Принимается решение «о прирезке земельного участка организации п/я № 19 под
промышленное строительство в Центральном районе с одновременным сносом домов и
расселением жильцов» – и тут же создаётся
комиссия «для разработки предложений
о создании в Омске художественного
комбината по выпуску художественно-декоративных изделий»; выписывается разрешение на прокладку резервного кабеля
к строящемуся Почтамту – и одновременно выходит распоряжение «Об увеличении
Управлению коммунальных предприятий и
благоустройства объёма государственных капиталовложений для строительства общественного туалета в городском саду»… А ещё
в августе – сентябре – решение множества вопросов, связанных с последствия-

ми апрельского землетрясения в Ташкенте. Много семей прибыли из Ташкента в
Омск, дети в срочном порядке распределялись в детские сады, ясли…
А в юбилейный Омск продолжают и
продолжают ехать гости, туристы, всевозможные делегации. Появляется даже
такое распоряжение Бухтиярова: «В связи
с частыми посещениями Омска делегациями,
обязать общий отдел Горисполкома приобрести за счёт экономии средств… 500 комплектов цветных открыток с видами Омска,
1000 штук юбилейных значков»… С «хлебом
насущным» – тоже серьёзные проблемы:
«Командировать по вопросам закупки картофеля зампредседателя исполкома А.В. Телеляева в Кострому, председателя исполкома
Кировского райсовета Н.И. Романча в Рязань,
председателя исполкома Центрального райсовета Н.В. Кукель-Краевского в Челябинск»;
«…Командировать зав. общим отделом Горисполкома тов. Минкевич в Минск и Москву по
вопросу организации закупа мяса»…
Многое вместил в себя юбилейный
1966-й, включая даже переход на «бескондукторное» обслуживание пассажиров. Добавим сюда строительство ДК Сибзавода,
открытие первого в городе «Художественного салона» на проспекте Мира, введение
в строй автовокзала на проспекте Маркса,
завершение строительства бассейна для
детей «Пингвин»… Из «не доведённого до
конца» – вопрос с гербом Омска (и хотя
был проведён открытый конкурс на его
создание, – победителя он не выявил); к
этому вопросу Бухтияров ещё вернётся, и
новый герб у Омска будет!..
Юбилейный омский год «плавно переходит» в юбилейный 1967-й. Более частыми становятся рабочие встречи Алексея Ивановича Бухтиярова с Гавриилом
Георгиевичем Шкуловым, заведующим
отделом зелёного строительства (был,
был ведь такой замечательный отдел с не
менее замечательным названием!): в Москве, на ВДНХ, началась работа по подготовке юбилейной выставки, и на ней с
особой миссией должен был предстать
Омск – показать опыт работы по озелене-

600

Панорама Юбилейного моста. 1969 г.

Омский железнодорожный вокзал. 1955 г. Музей омских железнодорожников

Вальс на перроне омского вокзала (встреча поезда «Москва – Пекин»). 1957 г.

Судьбы. характеры

нию города (кстати, в 1967-м Омск займёт
1-е место в соревновании городов по озеленению).
А в марте – скорбная весть из Чебоксар: скончался бывший председатель
Омского горисполкома Николай Александрович Рождественский1. От Омска
на церемонию прощания выехала делегация во главе с Бухтияровым…
…Частыми в 1967-м были командировки Алексея Ивановича в Москву, и не только в связи со строящимися юбилейными
объектами (прежде всего, Концертный
зал, ТЮЗ), но и в связи с тем главным, что
во многом определит дальнейшую судьбу
Омска, – Генеральным планом развития
города (разработка плана вступала в финальную стадию). А необходимо было и
мужество. Архитектор Альберт Каримов
именно о мужестве Бухтиярова вспоминал: «Это было трудное время для архитектуры: в самом разгаре – борьба с “излишествами”,
и строительство велось только по типовым
проектам, а индивидуальные проекты были
строго запрещены. И надо отдать должное
мужеству А.И. Бухтиярова, когда он, рискуя
карьерой (и даже бóльшим), организовывал проектирование уникальных и масштабных объектов, которые сегодня определяют архитектурный образ современного Омска».
«Хронограф» 1967-го перенасыщен
событиями: от состоявшихся первых концертов эстрадного коллектива Омской

филармонии «На эстраде омичи» до торжественного открытия реконструированного мемориального сквера имени Борцов революции и зажжения в нём Вечного
огня; от открытия магазинов «Детский
мир» и «Голубой огонёк» до торжественных встреч-приёмов с ветеранами Октябрьской революции; от реконструкции
площади Ленина до сдачи в эксплуатацию
новых зданий Театра юного зрителя и
Киноконцертного зала… Крупнейшие,
знаковые для города события «на фоне»
каждодневных забот и тревог…
«Председателю горисполкома Алексею
Ивановичу Бухтиярову – от омички Валентины Ивановны Плохих. Прошу Вашего разрешения на обмен моей комнаты (10 квадратных метров) на комнату в Кировском районе.
Я больная женщина, мне 73 года, мне нужен
покой. Сейчас на кухне 4 хозяйки и 13 человек в квартире коридорной системы. Меня затравили, мне нет покоя ни днём, ни ночью…
Теперь я нашла квартиру, где проживает всего
один человек. Но обменять мне не разрешают
в виду зоны сноса. Я старая женщина, мать
погибшего на войне сына. Мне осталось жить
немного. Прошу Вас – дайте мне возможность
остаток жизни прожить спокойно».
«РАСПОРЯЖЕНИЕ. Разрешить в виде
исключения и учитывая преклонный возраст
гр. Плохих В.И. произвести обмен комнаты

1
Рождественский Николай Александрович родился 26.01.(ст. неизвестен) 1909 г. в Нижнем Новгороде. Работал в сельхозкоммуне Нижегородского совнархоза. Карьера в Омской области началась с
должности помощника начальника политотдела Сосновского совхоза в 1933 г. Через три года Н.А. Рождественского перевели в Омск. Работал в обкоме ВЛКСМ, обкоме партии, секретарем Таврического и
Кировского райкомов партии, секретарем горкома КПСС. С 1949-го по 1958 г. – председатель Омского
горисполкома. В период работы Н.А. Рождественского председателем горисполкома в Омске были построены Комсомольский и Ленинградский мосты, новые здания железнодорожного и речного вокзалов, аэропорта, пошёл первый троллейбус, началось строительство телецентра, построен Омский нефтезавод. Благодаря Н.А. Рождественскому Омск получил славу города-сада. Ежегодно высаживались
сотни тысяч деревьев и кустарников, миллионы цветов. Центральные улицы по оси и вдоль тротуаров
были сплошь засажены цветами. Сооружены фонтаны, созданы городские скульптуры, украсившие город. В 1956 г. ВДНХ присудила диплом первой степени и три большие золотые медали за озеленение
Омска Н.А. Рождественскому, А.А. Родионову, Г.Г. Шкулову. В 1963 г. Рождественский был направлен
на работу в Чебоксары, где в 1967 г. скончался в результате второго инфаркта. В 1967 г. одна из улиц в
Ленинском округе г. Омска была названа его именем. Лит.: Богдыль В. Миллион алых роз… Николая
Рождественского // Новое обозрение-Версия [Омск]. – 2004. – 7-13 июля (№ 26). – С. 6-7: ил.; Рождественский Николай Александрович // Власть города Омска: история и современность / Глебов Ю.Я.,
Павлов Г.А., Шевченко П.Л. – Омск, 2006. – С. 94-95: портр.

602

Сергей Денисенко. «И это всё о нём…»

площадью 10 кв. метров в доме № 44 по улице Саженской в зоне сноса жилых строений –
на равную по площади комнату в Кировском
районе. А.И. Бухтияров».
«…Разрешить омскому нефтеперерабатывающему заводу при прокладке хозфекальной канализации от строящегося детского
комбината в 20-м квартале городка Нефтяников произвести снос деревьев в количестве
25-ти штук в возрасте до 3-х лет, с восстановлением их в осенний период 1967-го года за
счёт средств Нефтезавода».
«Назначить госкомиссию по приёмке моста через реку Омь…»
«В связи с психическим заболеванием ученицы школы-интерната № 5 Никоновой Любови
и материальной необеспеченностью её матери, пенсионерки В.М. Никоновой, разрешить
городскому отделу народного образования в
виде исключения выдать безвозмездно из обмундирования школы-интерната № 5 Никоновой
Любови: пальто зимнее, платье-форму шерстяную, ботинки утеплённые зимние, платок
тёплый, комплект белья. А.И. Бухтияров».
…А Генеральный план развития Омска,
его будущей застройки был уже практически
готов (через два года он будет утверждён
Советом министров РСФСР). 1968-й, 69-й,
канун очередного юбилея (100-летие со
дня рождения Ленина). Работаем!.. Город
ждёт!.. Скоро сдавать в эксплуатацию стадион «Юность» и организовывать хоккейную команду с таким же названием, скоро
надо начинать подготовку к проведению
Всесоюзной переписи населения, скоро
надо продумывать проведение в Омске уже
объявленной на 1969-й год «Декады украинской литературы и искусства», скоро, в
рамках генерального плана, реконструкция Красного Пути и улицы Герцена…
«Создать приёмную комиссию для приёмки в постоянную эксплуатацию набережной
Иртыша вдоль квартала “Б”, протяжённостью 900 метров…»
«В связи с 50-летием Сибзавода обязать
городское Управление торговли продать
передовикам производства завода: электро-

холодильников – 60 шт., ковров – 100 шт.,
ковровых дорожек – 300 метров…»
«Обеспечить начало работ по строительству областной клинической больницы…»
«В целях сохранения газонов, цветов и
зелёных насаждений от перегрева из-за высокой температуры – установить один день в
неделю для массового полива в организациях,
промышленных предприятиях, домоуправлениях, школах, больницах и квартальных
комитетах. Среда – с 5-ти до 8-ми утра и с
21.00 до 24.00…»
«Начать проектирование Дворца пионеров…»
«Создать госкомиссию для приёмки в эксплуатацию набережной реки Омь...»
…В те же годы начинается тесное сотрудничество омичей с венграми. Делегации из Венгерской Народной Республики
становятся частыми гостями Омска (включая сюда и «основополагающий» приезд
делегации из Пештской области во главе
с первым секретарём Пештского обкома
ВСРП Ф. Червенкой), и это тоже – в ряду
памятных встреч Алексея Ивановича, тем
паче, что встречи эти вскоре «аукнутся»
крупномасштабной «общественной нагрузкой» – Бухтияров будет избран председателем Омского отделения Общества Советско-Венгерской дружбы (ОСВД). (А в
1982-м году Бухтияров А.И. был введён в
состав Президиума Центрального правления ОСВД, вместе с лётчиком-космонавтом Валерием Кубасовым...)
…Он был и Человеком, и Победителем. А ещё – трудягой, «пахарем». Начавшиеся 1970-е – продолжение и продолжение Созидания. И частые появления
Бухтиярова на стройках и субботниках
(в сапогах, в фуфайке, с лопатой в руках) – это не для пафосных снимков из
цикла «В субботнике приняли участие сотрудники городской администрации». Это
было естественное состояние Руководителя. Первого. Который отвечал за всё. И за
«правильное» проведение 100-летия со
дня рождения Ленина, и за утверждение
технического проекта на строительство в

603

Судьбы. характеры

Омске первого подземного пешеходного
перехода по улице Лермонтова на пересечении с проспектом Маркса (равно как
и за запланированный на 1972-й год второй подземный переход – через улицу
Гагарина, в створе улицы Либкнехта), и
за участие Омска в юбилейной выставке
весенних цветов на ВДНХ, и за вопросы
по проектированию моста через Иртыш,
Музыкального театра, и за вступление в
строй 1-х очередей Молочного завода № 2
и Завода синтетических моющих средств,
и за максимально быстрое решение вопроса о строительстве в Омске 12-этажных домов, и за строящиеся дороги на
Иртышской набережной в квартале «В»
и на отрезке от площадки «А» до Ленинградского моста, и за завершение строительства стадиона «Шинник»…
Весной 1971-го был принят Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении города Омска орденом Трудового Красного Знамени за заслуги в
развитии народного хозяйства (таким же
орденом будет награждён и Бухтияров).
Торжественное заседание по этому поводу, с вручением Омску ордена, состоялось
почти под занавес года – 17-го ноября, в
Концертном зале… Награду принимал
Алексей Бухтияров.
…И снова – о Культуре. Не могу не
вспомнить слова заместителя директора Омского литературного музея им.
Ф.М. Достоевского Юлии Зародовой:
«Только в 1960–70-е годы ХХ века в Омске появился представитель власти, который понастоящему осознавал значение Культуры и,
в частности, музеев в сохранении духовного
наследия страны. Только благодаря личной
заинтересованности, неравнодушию и чувству высокой ответственности председателя
омского горисполкома А.И. Бухтиярова Дом
комендантов омской крепости получил своё
новое предназначение, стал Музеем».
У Юлии Зародовой хранится эксклюзивная аудиозапись, сделанная ею в
январе 1998-го, на вечере, посвящённом
15-летию музея. Среди почётных гостей –
Бухтияров. Говорит он:

– Вы представляете, что такое тó время? Я вижу в зале многих людей, которые ещё
то время помнят. А ведь всё тогда было просто предельно сложно.
В городе населения было в то время примерно 860 тысяч человек, а половина населения жили в бараках. Вот я до сих пор,
десять лет проработавший председателем
горисполкома, и уже на пенсии сколько времени нахожусь, – как только проснусь ночью,
цифры перед глазами стоят: 1242! Тысяча
двести сорок два барака было в Омске! Это
надо было всё расселить, потому что каждый день люди приходили – с криком, с плачем, время-то было сложное, трудное…
И вот музей наш, вот то, что мы с вами
имеем сейчас, был тогда дом, в котором жили
восемь семей. Это просто было решить такой
вопрос, казалось бы, на первый взгляд. Но вот
здесь вокруг, кроме вытрезвителя, сплошь были
развалившиеся бараки. Кругом! И вот когда
мы приняли решение (это ведь всё было на основании того, что общественность готовила) –
решение расселить этот дом и предоставить
его под музей Достоевского, сразу тогда возникла идея: а нельзя ли всё в округе облагородить и
сделать местом мемориальным?
И вот это решение повлекло за собой и
создание вот этого сквера, в котором был в
своё время запущенный сад офицеров, и различного рода другие дела. И все берега были
расчищены. И это повлекло за собой уже не
десять, не восемь, а значительно большее
количество расселённых семей. И это было
тяжело. Но было принято решение делать
музей!..
Когда было 250-летие Омска, ввели в эксплуатацию набережную до моста и первое
учреждение культуры в Омске, построенное
за годы советской власти, – это наш детский театр, Театр юного зрителя. А потом
появился Концертный зал, потом появился
цирк, потом театр музыкальный… Я вам
скажу, огромный толчок всему этому делу
дала писательская общественность и вообще
наша культура в целом.
Сейчас говорят, и всегда говорили, что
основа всех дел – это экономика. Правильно.
Но давайте сделаем несколько добавлений: а

604

Чернолучье – любимое
место отдыха омичей.
1960 г.

В пионерлагере
«Берёзка».
1966 г.

250-летие Омска,
стадион «Красная Звезда»

Судьбы. характеры

что без человека сделает экономика? Образованность, высокая культура – это не менее
значимое дело в развитии общества и человека. Культура – это сердце общества, это
его кровеносные сосуды. Когда они работают
хорошо, тогда общество здоровое и сильное!..
В книге «Очерки истории Омска»
(2-й том) читаем: «В 1960–1970-е годы Омск
превращается в один из ведущих индустриальных центров России. Его промышленный потенциал в эти десятилетия уступал только
Москве, Ленинграду, Горькому и Свердловску».
Созидатель Бухтияров продолжает
выполнять (нести) свою миссию во имя
и благо Омска! Генеральный план – в действии! Омск «повернулся к реке», кипело
строительство на левом берегу Иртыша,
был утверждён герб Омска, заканчивалось строительство нового цирка и нового здания областной клинической больницы, на подходе – сдача в эксплуатацию
Дома политпросвещения, кинотеатра
«Родина», ДК «Химик»...
1973-й. У председателя горисполкома, практически бессменного депутата
областного и городского Советов депутатов трудящихся, члена обкома и горкома
КПСС Алексея Бухтиярова – неожиданный (а может быть, и ожидаемый) поворот в судьбе...
Выписка из протокола № 42/К заседания бюро обкома КПСС от 27 июля
1973 года
О тов. Бухтиярове А.И.
Утвердить тов. Бухтиярова Алексея
Ивановича заместителем председателя исполкома Омского областного Совета депутатов трудящихся, освободив его от занимаемой должности.
Секретарь обкома КПСС В. ДЕМЧЕНКО
Из книги воспоминаний советского
партийного и государственного деятеля
Вениамина Семейкина: «Хотя юридически
должность зампреда облисполкома выше пред-

седателя горисполкома, – фактически это
было понижение. Председатель (мэр) такого
большого города, как Омск, является крупным
самостоятельным руководителем, с которым
считаются все руководители области. Было
понятно, что перевод Алексея Ивановича –
результат того, что в чём-то он поступил в
разрез с планами первого секретаря обкома.
Впоследствии Бухтияров рассказал мне, что
не поддержал намерение Манякина “привязать” к Омску строительство завода белково-витаминных препаратов, поскольку это
могло существенно ухудшить экологическую
обстановку в городе, которая и так-то была
весьма тяжёлой...»
Выписка из протокола № 5/К заседания бюро обкома КПСС от 20 мая 1974 года
О тов. Бухтиярове А.И.
Утвердить тов. Бухтиярова Алексея
Ивановича председателем областного Совета профессиональных союзов, освободив его
от занимаемой должности.
Секретарь обкома КПСС С. МАНЯКИН.
…А вообще-то – странно, что никем
не было в своё время внесено предложение о присвоении А.И. Бухтиярову звания
«Почётный гражданин города Омска», а
ведь можно (и нужно!) это было сделать,
например, в любой из тех пятнадцати
«послемэровских» годов (1974–1988), когда Алексей Иванович возглавлял Омский
областной Совет профсоюзов. Не говоря
уж о периоде после 1971-го, когда Омск
был награждён орденом Трудового Красного Знамени…
…Третий орден «Знак Почёта» будет
вручён председателю Облсовпрофа Алексею Ивановичу Бухтиярову в 1980-м (до
этого – 1957-й и 1967-й годы). Орден – Созидателю, чья высокая и непосредственная причастность к развитию и процветанию Омска давно уже стала легендарной.
Стремительная профсоюзная «пятнадцатилетка» Бухтиярова: середина 1970-х –
конец 1980-х… Стремительное время в

606

Улица Красный путь.
Фото Б. Подгорного
из набора открыток
с видами Омска
(изд. «Планета»,
М., 1971 г.)

Гостиница «Турист».
Фото Б. Подгорного
из набора открыток
с видами Омска
(изд. «Планета»,
М., 1971 г.)

Спортивноконцертный
комплекс имени
В. Блинова
(до 2000 г. –
СКК «Иртыш»).
Акт приёмки
в эксплуатацию
подписан
30 октября 1986 г.

Судьбы. характеры

жизни страны: от брежневского «застоя»
до «Перестройку начали с рассветом» и
развала страны… Стремительность масштабных планов и проектов в Омске, и
в каждом из них – след Бухтиярова, его
Сопричастность: открытие Дворца культуры «Химик», мемориального комплекса в Парке Победы, городского Дворца
пионеров и школьников, моста имени
60-летия ВЛКСМ, гостиницы «Турист»,
набережной реки Оми на участке от
проспекта Маркса до Речного вокзала,
памятника венгерскому революционеруинтернационалисту и поэту Карою Лигети, Музыкального театра, санаториев
«Колос» и «Омский», Торгового центра,
СКК «Иртыш»… Мощный и финально-победный марафон трудовой Судьбы!.. А в
1982-м Алексей Иванович был избран и
во Всесоюзный центральный совет профсоюзов…
Комментарием к «пятнадцатилетке» – три коротких (но «объёмных»)
фрагмента воспоминаний…
Из воспоминаний Степана Шалаева,
государственного и профсоюзного деятеля СССР, секретаря ВЦСПС (1968–
1980 гг.), председателя ВЦСПС в 1982–
1990 гг.: «…А сколько было в Омской области
построено в “бухтияровско-профсоюзное” время
санаториев-профилакториев, пионерлагерей,
клубов, домов культуры и других профсоюзных
объектов!.. Он не боялся трудностей и хлопот,
которые возникали при строительстве таких
объектов, он понимал, что строятся они для
людей, сибиряков, и не жалел своих сил. Будучи
лидером омских профсоюзов, Алексей Иванович
не менее активно занимался и всеми другими
направлениями профсоюзной работы – производственно-массовой, охраной труда, социальным страхованием, жилищно-массовой работой и многими другими. Он выделялся среди
своих коллег и членов ВЦСПС своей активностью и конкретностью, заботой о людях и
личной скромностью, большим авторитетом
и в области, и в профсоюзах страны. Большое
спасибо ему за всё то, что он сделал при жизни,
за всё то доброе, что он оставил после себя!..»

Из воспоминаний Татьяны Красненко (Бухтияровой): «Переход в Облсофпроф
не вызвал у отца какого-то упадка настроения или спада активности. Всё было как
раз наоборот. Сначала было знакомство с обстановкой и задачами, ну а после встречи с
Шалаевым в Москве отец вернулся как заново
рождённый. Он получил масштабное многоцелевое дело, полную свободу в принятии решений по всем вопросам его компетенции и даже
поддержку в исполнении. Сама атмосфера для
его созидательных дел была другой; если на
прежних должностях его результативность
была в определённом смысле не благодаря системе, а, скорее, вопреки, то здесь все отношения и действия выстраивались гармонично
и так, что соответствовали его внутренним
личностным установкам. Облсовпроф – это
был очень счастливый (может быть, самый
счастливый) и успешный период его жизни и
деятельности!.. Ну а насколько желания и
мысли отца были далеки от иерархических
продвижений, – понятно даже из простого
факта. Отцу почти сразу предложили работать в аппарате ВЦСПС. И он точно так
же (сразу!) раз и навсегда отказался. Он сказал: “Я во многом создал этот город, хочу
сделать то, что возможно на моей нынешней
работе, – создать мощную оздоровительную
базу”. И он её создал!..
И ещё одно важнейшее направление – международные отношения. Папа был председателем комиссии ВЦСПС по международным отношениям, и этот участок был очень важен
для государства… Это действительно была
работа государственного значения».
Из воспоминаний Тамары Гавриловой
(в 1980-е – зав. юридической консультацией Облсовпрофа): «…А в 1988-м году –
беспрецедентная, на мой взгляд, несправедливость. Алексею Ивановичу пришлось оставить
свою работу, хотя он был полон сил, энергии,
планов и не собирался уходить “по собственному желанию” (как напишут в его трудовой
книжке, – “в связи с уходом на пенсию”). Представляю, как было ему нелегко!.. Но, несмотря
на это, во время конференции, в перерыве, он
подвёл меня к новому председателю Облсовпро-

608

Сергей Денисенко. «И это всё о нём…»

фа (им стал первый секретарь горкома КПСС
В.А. Рыжов, который, кстати, через два года
попросил делегатов освободить его от обязанностей руководителя профсоюзов). Бухтияров
представил меня и сказал (помню дословно)
следующее: “Она – на своём месте. Работает
хорошо, но за себя постоять не может. Пожалуйста, не давайте её в обиду”... Мне до сих
пор удивительно (а уж особенно в “нынешней
жизни”): как в трудную для него минуту Алексей Иванович мог (и продолжал!) думать о других, даже хотел ещё и защитить!..»
…Думаю о Бухтиярове. И перечитываю крохотную миниатюру-шедевр Леонида Енгибарова под названием «Художнику»: «Дорога – это единственное, что тебе
никогда не изменит. Наскучит уют, остынет
любовь, и останется только Дорога, и где-то
далеко впереди – Надежда, что будет любовь,
покой... А сегодня ты снова в Дороге, и с тобой
снова Тревожность. И не лги себе: без неё ты не
можешь. Любовь и покой – это только мираж,
без которого не бывает Дороги...»
Дорога и Тревожность… А ведь так,
наверное, было всегда в жизни и судьбе
Бухтиярова. Всегда. Каждодневно. И можно только представить, что испытывал
Алексей Иванович в 1988-м… Но была
ещё ответственная работа в ВЦСПС, были
зарубежные командировки… Но была
и «перестройка»… А дальше – больше:
стать свидетелем разрушения страны…
А дальше – ещё больше: разрушения в
стране Культуры и Морали!.. А с тобой –
твоя Судьба, твоя Память, дела твои…
Он застанет всё, что происходило в
бывшем СССР… Всё… А в начале нового века, XXI-го, будет особенно сложно и
трудно… будет инсульт… и будет потеря

голоса… Но рядом всегда – семья. Дети,
внуки, жена…
Вспоминаю из недавнего разговора с
Ириной Нестеровой (Бухтияровой): «Слова, поступки, дела… Всё – во имя любимого
города! А какая была команда! Грицевич, Шевченко, Глебов, Павлов, Семейкин, Пляскин и
многие-многие-многие другие!.. С точки зрения веков, – один из этапов истории города
Омска. Как это всё сложно было, и, в то же
время, как это здорово было! Многое на энтузиазме делалось и на любви и вере, потому что
без любви, без веры ничего невозможно сделать.
И, как бы трудно ни было, эти люди верили и
знали, что созидают во имя Сегодня и во имя
Будущего!..»
Алексей Иванович Бухтияров возвращается в Сегодня. Во имя Завтра…
И вот уже Федерация омских профсоюзов обратилась в топонимическую
комиссию Омска с предложением увековечить имя Алексея Ивановича Бухтиярова – назвать его именем одну из улиц
Омска (и она скоро появится на Левобережье!)1, установить мемориальную доску
на доме по улице Лермонтова, где он жил
многие годы. Вышла в свет книга о жизни
и судьбе Алексея Ивановича – «“Шестидесятник” Алексей Бухтияров». Благодаря
стараниям краеведа и историка Сергея
Первых, в здании городской администрации создан Музей истории городского самоуправления. Во имя сохранения истории. Во имя сохранения памяти…
«Монолог» Алексея Ивановича Бухтиярова продолжает звучать в городе
Омске, в Его городе!.. И это – как свет
далёкой звезды, звезды яркой и вечной.
Негасимый свет!..

1
Ул. Бухтиярова расположилась в коттеджном посёлке параллельно ул. Толмачёва от ул. Видная
до ул. Проскурякова.

Арсений Горохов:
формула изобретения

Ирина Резник. Арсений Горохов: формула изобретения

Ирина Резник

Вместо
предисловия
огда рождается человек, ни мать, ни
отец не могут сказать, кем он будет, когда
вырастет. Об этом знает
только Создатель, определивший
предназначение
нового жителя Земли и наделивший его соответствующими способностями для исполнения
этого предназначения. Вот и родители
мальчика, названного ими Арсением, не
могли и предположить, что когда-нибудь
их сын сделает изобретение, которое
теперь называют «визитной карточкой
века», изобретение, перевернувшее многие понятия и представления, давшее толчок дальнейшему развитию различных
областей науки и сферы деятельности человека. «Устройство для задания программы воспроизведения контура детали» – так
будет называться изобретение в заявке,
посланной в Москву. Сам автор до сих пор
называет его «интеллектором». Мы называем его: персональный компьютер.
Без него сейчас трудно представить
нашу жизнь во всех её проявлениях, а молодое поколение, родившееся в компьютеризированное время, воспринимает
его, пожалуй, так, как другие необходимые предметы: тетрадь, чайник, газовая
плита, лампа, одежда и т. д. Печально,
что значение этого изобретения в нашей
стране стало понятно только тогда, когда

само устройство стали выпускать и пользоваться им
американцы, и, конечно,
продавать нам. Компания
Аpple стала известной всему миру, так же как и её
сооснователь и исполнительный директор, американский предприниматель
Стив Джобс, а вот имя
Арсения Анатольевича Горохова долгие годы оставалось в тени. Последнее время им всё
чаще стали интересоваться журналисты.
По заказу ГТРК «Культура» в 2013 году
был снят фильм «Интеллектор Горохова», объединённый с несколькими сюжетами под общей рубрикой «Обделённые
славой». Арсений Анатольевич говорит,
что ему не нравится название этой рубрики, так как он равнодушен к славе, а
в этом названии он усматривает неудовлетворённость героев сюжетов её отсутствием. Она ему неинтересна, поэтому к
ней он не стремится, он не любит тратить
время на интервью, он любит изобретать.

Из биографии
Арсений Анатольевич родился 5 октября
1935 года в селе Ново-Уральское Павлоградского района Омской области. Когда
началась война, ему ещё не исполнилось
шести лет. Отец – Анатолий Михайлович –
работал агрономом, на фронт его не забрали: не подходил по состоянию здоровья,

610

А.А. Горохов – изобретатель персонального компьютера

но уже в конце войны, в 1944 году, его отправили на Украину восстанавливать всё,
что было разрушено фашистами. Следом за
главой семьи поехала мать – Мария Михайловна, оставив всех детей с родственницей
и договорившись с ней, что она их позже
привезёт. Родителям надо было устроиться. И вот, получив письмо от матери, дети
в сопровождении тёти отправились в путь.
Арсений был вторым ребёнком. На какойто станции посторонняя женщина сказала,
глядя на Арсения, что он, наверно, больше
других детей мучается от голода, и тётя
спросила, что ему купить. Мальчик слабым
голосом ответил, что хочет вишни. Тётя
купила ему мисочку спелых ягод вишни, а
остальным детям сказала, что это для Арсения лекарство. Он ел, а другие дети смотрели, и никто из братьев не отобрал и даже
не попросил ни одной ягодки. Эта вишня
придала ему тогда немного сил...

Отца назначили первым секретарём
Чернухинского райкома ВКП(б) Полтавской области. С утра до позднего вечера
на паре лошадей он мотался по району,
стараясь как можно больше успеть сделать. Поля были заминированы, дотлевала пшеница в буртах и, обгорелая, была
не пригодна в пищу. Техники катастрофически не хватало. Арсений Анатольевич до сих пор помнит, как по разбитой
дороге каким-то чудом ехала машина, у
которой два колеса были нормальные, а
от двух передних – без покрышек и камер – остались только диски. Люди на
станции забирались на поезда с углём, которые останавливались для заправки водой, и потом ехали на платформах, сидя
прямо на угле.
В школе Арсений любил математику,
рисование, пение, по этим предметам получал пятёрки. С русским языком было

611

Судьбы. характеры

немного хуже, но зато потом, уже после
войны, когда он учился в техникуме, преподаватель русского языка и литературы сумела привить Арсению, как и многим другим учащимся, любовь к поэзии.
В школьной столовой детям давали на
обед жидкий суп из пшена. Летом полуголодных учеников отправляли в поля на
прополку, осенью – на сбор колосков, и
ни одного зёрнышка нельзя было утаить,
спрятав в карман или за пазуху. А взрослые понемногу утаивали зерно, чтобы
прокормить свои семьи, засеивали участки поля у дороги. Арсений ездил с отцом,
который снова вернулся к работе агрономом, на поля – проверять всходы. Мальчишка управлял лошадью, запряжённой
в телегу, а отец шёл пешком. Пройдя по
засеянному полю дальше к лесу, он видел, что там никаких всходов пшеницы
нет. Становилось ясно, что поля засеяны
только с краю. Потом отец, обычно спокойный, взволнованно выступал на колхозных собраниях, делая резкие замечания и задавая вопросы: кто так пашет и
сеет? Куда девалось зерно? Куда девалось
горючее?
Вскоре отцу разрешили уехать из
бывших оккупированных территорий, и
он увёз семью в деревню Фирстово Омской области. Их поселили в двухэтажном рубленом доме, построенном ещё до
революции. Достатка в семье никогда не
было, и уже в старших классах Арсений
задумывался, куда идти учиться после
школы, чтобы, получив специальность,
самому зарабатывать себе на жизнь.
Была у него мысль стать художникомоформителем, писать плакаты, тогда это
была очень востребованная профессия,
тем более что художественно одарённых
людей всегда меньшинство. Арсений
с детства любил рисовать, и у него неплохо получалось, поэтому отец покупал
ему – единственному из всех детей – акварельные краски. Он наставлял своих
детей: «Кто окончит техникум, тот будет
иметь гарантированное обеспечение на
всю жизнь».

По окончании школы Арсений, ещё
раз хорошо подумав, решил поступать в
речное училище и стал проходить медицинскую комиссию, которая сделала вывод, что для речного флота он совсем
не подходит из-за небольшого роста и
пониженного слуха. По совету дяди Бориса Михайловича, который работал в
Управлении Омской железной дороги, в
1950 году Арсений поступил в техникум
железнодорожного транспорта (потом
переименованный в техникум транспортного строительства, затем в колледж
транспортного строительства). Учился
хорошо, успевал играть в духовом оркестре, а затем увлёкся… кино, и не столько
просмотром, сколько показом. Ходил в
Дом культуры им. Лобкова в будку киномеханика, где тот обучал его премудростям своей профессии, время от времени
разрешая ученику крутить фильмы.
В 1954 году Арсений окончил техникум, получив специальность – механик путевых и строительных машин. Несколько
месяцев проработал слесарем 6-го разряда Мостопоезда 419 на Алтае. Вскоре его
призвали на службу в армию. Попал в авиацию. После окончания курсов получил
специальность авиамеханика. Полк осваивал самолёты МиГ-19. На службе рядовой Горохов придумал специальный клапан, позволяющий переливать горючее
без потерь. При этом керосин не попадал
на руки, что было особенно ценно при работе голыми руками зимой. Смекалистый
солдат продемонстрировал работу клапана начальству, которому понравился
результат, но тогда клапаны на ёмкости с
горючим так и не были изготовлены. Затем Арсений придумал удобную таблицу,
которая облегчила работу по учёту и списанию израсходованного топлива. Таблицей пользовались.
После армии Арсений поступил в Омский политехнический институт на механический факультет. Учиться не понравилось, так как всё, что изучалось на первом
курсе, ему было знакомо ещё из техникума. После одного года учёбы Арсений

612

Ирина Резник. Арсений Горохов: формула изобретения

Авторское свидетельство № 383005 по заявке
от 18 мая 1970 г.

забрал документы и поступил на электромеханический факультет Московского
заочного политехнического института: в
программе было нечто новое для пытливого, тянущегося к знаниям парня – изучение систем регулирования и следящих
систем.
В 1957 г. Арсений Анатольевич устроился на работу на погрузочно-разгрузочное предприятие при Омском отделении
железной дороги – тоже новое для него
дело, но эта новизна не особенно привлекала молодого человека, ему нужно было
просто зарабатывать. Его, как имеющего
диплом об окончании техникума, поставили заместителем начальника – техником-механиком на участок от Исилькуля
до Калачинска. На предприятии работали в основном бывшие заключённые,
которые после одного случая стали относиться к Арсению Анатольевичу очень
уважительно.

А случай этот произошёл зимой, ночью. К нему обратились рабочие за помощью: из вагона, наполненного упакованными товарами, нужно было достать
какую-то коробку с лекарствами для
лечения человека, находящегося в тяжёлом состоянии. Причём достать сейчас, так как лекарство было крайне необходимо больному. Дело осложнялось
тем, что на кране случилась поломка, и
никто не знал, как её устранить. Арсений Анатольевич поехал. Надел ватник
и сам полез на этот неисправный кран.
Благодаря его смекалке, достали нужную коробку с лекарством. Он тогда промёрз насквозь, и рабочие, бывшие зэки,
предложили ему выпить чифира, чтобы
не заболеть. Он выпил полкружки, и,
действительно, всё тогда обошлось: не
заболел, а его самого зауважали те, с кем
он работал.
В 1959 году Арсений Анатольевич
уволился с этого предприятия, так как
его направили работать секретарём
в Ленинский райком комсомола. Для
шестисот комсомольцев, стоящих на
учёте, он организовывал концерты художественной самодеятельности, турпоходы, поездки. Среди этих шестисот
оказалась девушка по имени Надежда,
она работала продавцом в магазине.
К тому времени Арсений уже понял, что
организация мероприятий – занятие не
для него. Отработав положенные два
года, ушёл с комсомольской работы,
благодаря которой встретил свою любовь. Вскоре они поженились. Родились дети: сын Андрей и дочь Галина
(сын окончил Новосибирский институт
водного транспорта, дочь – Институт
автоматики, телемеханики и информационных технологий (ИАТИТ) Омского государственного университета путей
сообщения, в настоящее время занимается схемами СЦБ, руководитель отдела
в проектном институте).
С 1961-го по 1962 год Арсений Анатольевич работал на Омском радиозаводе
им. Попова конструктором ОКБ.

613

Судьбы. характеры

Интеллектор
Наверное, всё-таки надо иметь особый
склад ума, чтобы изобретать. Ощущал
ли в себе эту «особину» Арсений Анатольевич Горохов? Может быть, хотя он утверждает, что изобретать может каждый
человек, просто одному мешает лень,
другому страх, третьему – неуверенность
или что-то ещё… А он в стремлении работать поближе к современным технологиям в 1962 году пришёл в НИАТ – омский
филиал московского НИИ авиационных
технологий при заводе им. Баранова, и
вскоре был назначен начальником КБ
создаваемого отдела автоматики, где, по
его мнению, сохранились традиции правильного подхода к работе, перспективные вопросы осваивались, завод выделял
на это деньги, заинтересовывая разработчика и поддерживая продвижение новаторских идей от их появления, разработки, выполнения чертежей, перевода их
на кальку до отправки «в работу». Тогда
появились программисты, перерабатывающие чертежи в формулы, которые наносились на перфокарты или перфоленты,
тщательно проверялись перед отправкой
на фрезерный станок, подключённый к
ЭВМ. Иногда ошибки всё-таки случались,
и если фреза ломалась два раза на одном
и том же месте, то это как раз и означало наличие ошибки на ленте или карте.
Не было гарантии, что при подготовке
программы кто-то не пропустит ошибку.
Приходилось процесс программирования начинать сначала, искать, исправлять, набивать, проверять... Арсению
Анатольевичу не давал покоя вопрос:
«Как найти случайную ошибку заранее?»
Он считал этот подготовительный период нерациональной тратой времени.
Примерно полтора года он вынашивал
идею решения вопроса о гарантированно безошибочной кодировке чертежа
перед отправкой программы на станок.
Постепенно складывался ответ на мучивший изобретателя вопрос. Но конечное
решение Арсения Анатольевича не со-

всем устраивало. О своём изобретении
он рассказал младшему брату Георгию.
Брат выслушал Арсения Анатольевича
и вынес вердикт: «Всё сделано правильно, конечная точка на экране совпадает
с начальной. И если фреза пришла на
определённую координату с небольшой
погрешностью, то станок этого “не заметит”, фреза не сломается».
– Когда я оформлял заявку новшества,
я всё никак не мог найти прототип, с которым можно было бы сравнить моё изобретение, – вспоминает конструктор. – Нужно было описать две ступеньки аналогов
изобретения, но я не мог их найти.
«Интеллектор» (так автор изобретения назвал своё детище) находился в
рабочем состоянии, хотя макет не был
выполнен полностью, так как не было
корпуса. На осциллографе имелись два
табло: задающее и следящее, а также системный блок с жёстким диском, оперативной памятью, видеокартой и прочей
«начинкой». Клавиатура была специально разработана и подключена, но «мышь»
отсутствовала. По сути, это была модель
нынешнего персонального компьютера.
Прибор Горохова мог создавать
чертежи, программы и делать это быстро. Подобного в мире техники тогда
не было. Директор НИАТа, выслушав
А.А. Горохова, сказал, что 80 000 рублей,
которые необходимы для изготовления
устройства, – это подозрительно дёшево,
а значит, несерьёзно. Целые отделы корпели неделями над созданием программ,
а тут какой-то инженер предлагает поставить машину, которая будет быстро
программу делать! И вообще, всё это
слишком просто, чтобы быть правдой.
На этом разговор был окончен. Комитет
по изобретениям в Москве ответил, что
нет зарубежного опыта производства таких устройств, значит, нужно подождать.
Самому раздобыть необходимые
80 000 рублей простому инженеру в советское время не удалось. Он взялся за новые проекты, а великое изобретение так
и осталось на бумаге.

614

ЭВМ более чем
полувековой давности
Harwell Dekatron
(Великобритания)

ЭВМ «ЛИТМО-1»
(СССР, 1956 г.)

Один из первых
персональных
компьютеров компании
Apple

Судьбы. характеры

Одновременно с «интеллектором»
Арсений Анатольевич изобрёл и графопостроитель, то есть плоттер, которые
уже в конце 1970-х годов стала выпускать
компания Hewlett-Packard, а вот прибор
Горохова, увы, в серию не пошёл…
А ещё раньше Apple начал массово
продавать свои компьютеры Apple II…
…В 1968 году, когда Арсений Анатольевич Горохов поставил точку в описании «интеллектора» – своего выстраданного изобретения, будущему основателю и исполнительному
директору корпорации Apple, американскому
инженеру и предпринимателю Стиву Джобсу
было только 13 лет (он родился 24 февраля
1955 года). Тогда Стив (Steven Paul Jobs) был
ещё школьником. Во время летней работы в
компании Hewlett-Packard он познакомился с парнем по имени Стив Возняк (Stephen
Wozniak) – человеком, во многом определившем
его дальнейшую судьбу. Стив Возняк, бросив
скучные занятия в Калифорнийском университете Беркли, устроился на работу в HewlettPackard – компанию, в стенах которой зарождалась вся индустрия Силиконовой долины.
Его привело туда страстное увлечение радиотехникой, и работать в компании ему было
значительно интереснее...

ОМИИТ
Пять лет Арсений Анатольевич вёл переписку с Комитетом по изобретениям,
отстаивая своё детище. В 1970 году он
устроился на работу в Омский институт
инженеров железнодорожного транспорта (ОмИИТ), в отдел изобретательства
и патентоведения научно-исследовательского сектора (НИСа). Арсений Анатольевич планировал писать и защищать
диссертацию по теме «Делитель импульсов», но потом передумал. В 1973 году он
получил, наконец, авторское свидетельство № 383005 на изобретение под названием «Устройство для задания программы воспроизведения контура детали»,
зарегистрированное в Государственном

реестре изобретений СССР 28 февраля
1973 года (и гонорар – 50 рублей).
Работая в НИСе в должности патентоведа, Арсений Горохов помогал омиитовским изобретателям правильно оформлять заявки, настоятельно рекомендуя
всем делать это прежде, чем публиковать
статью, раскрывающую смысл изобретения. Общий чертёж, идея программы «интеллектора» были опубликованы в советском «Бюллетене изобретений, открытий
и товарных знаков» после того, как он уже
имел на руках авторское свидетельство.
Информация стала открытой, была переведена на иностранные языки. Любой
технически подкованный человек мог
разобраться и на её основе начать программировать. Могла ли эта информация
попасть в руки американских инженеров?
Советские бюллетени и патенты в США
всегда переводили с особым тщанием.
А.А. Горохов два года отработал в ОмИИТе
и до получения авторского свидетельства на
«интеллектор» ему оставалось 5 месяцев,
когда Стив Джобс в 1972 г. окончил школу и
поступил в колледж Рид в Портленде, штат
Оригон, правда, отчислился после первого
семестра, сказав, что не видит в этом смысла, тем более что колледж был таким же дорогим, как Стэнфорд. Через 18 месяцев после
отчисления, осенью 1974 года, он вернулся в
Калифорнию, где вскоре встретился со своим
старым приятелем и «техническим гением»
Стивеном Возняком. По его совету он устроился техником в фирму, производившую популярные видеоигры, желая заработать денег на
поездку в Индию. Помимо увлечения Индией
и субкультурой хиппи, Стив интересовался
электроникой. Друзья начали посещать компьютерный клуб. Вскоре, прочитав об одном
интересном открытии американских радиолюбителей, Джобс и Возняк решили заняться изготовлением специальных устройств,
позволявших производить бесплатные звонки
на дальние расстояния, хотя этим они занимались недолго. После философского турне по
Индии Джобс немного повзрослел, вернувшись с
богатыми впечатлениями. Ему было 20 лет,

616

Ирина Резник. Арсений Горохов: формула изобретения

когда он увидел компьютер, который Возняк
собрал для собственного пользования, прочитав на английском языке интересную статью
в научном журнале с описанием устройства,
изобретённого русским инженером из далёкого
сибирского города Омска. Стив Джобс убедил
Возняка заняться изготовлением компьютеров для продажи, попросив войти в их дело чертёжника Рональда Уэйна. 1 апреля 1976 года
Джобс, Возняк и Уэйн основали компанию
Apple Computer Co. Вскоре они получили первый крупный заказ на 50 компьютеров от
магазина электроники. Ну а дальше… Стив
Джобс в 25 лет стал миллионером. Но смысл
всей этой истории, конечно, не в миллионах…

Вопросы, изобретения,
мечты
Чем объяснить, что российские изобретатели испокон веку работают, не видя
воплощения своих идей и той пользы,
которую они могли бы принести нашей
стране? Почему, по выражению Арсения
Анатольевича Горохова (не являющегося, кстати, заслуженным изобретателем),
они всю жизнь «работают на полку, причём этой полкой пользуются за рубежом»?
Вспоминая время от оформления заявки на изобретение и получение авторского свидетельства до появления изготовленных американцами персональных
компьютеров, сам Арсений Анатольевич
как-то заметил: «При наличии финансирования можно было бы за семь лет создать
в России отрасль по компьютеризации».

Горохов не любит слово «инновации»
(по его мнению, звучанием напоминающее «инъекции»), которое показывает, по
меньшей мере, странный подход к делу –
взять за рубежом и внедрить у нас. И слово
«внедрение» изобретатель тоже не любит,
потому что внедрять – значит вдавливать,
ломать и поломанное выбрасывать на помойку. «Надо не внедрять, а осваивать, –
убеждён Арсений Анатольевич. – Если
раньше в институтах преподавали курс
защиты интеллектуальной собственности,
то сейчас это сведено на нет. Советский
Союз был единственной страной, в которой получить патент, тогда называемый
авторским свидетельством, можно было
бесплатно. Но профессор Иосиф Мамиофа1 написал новое положение, по которому, как и во всём мире, изобретатель должен платить за патент, и уехал в США».
Арсений Анатольевич не любитель
давать интервью, но увлечённо может
рассказывать, как проходит процесс изобретения: сначала ставится задача, затем
начинается поиск технических решений,
приходят мысли, приближающие изобретателя к решению задачи, составляется
формула изобретения, которая может
меняться, и вот, в результате «мозгового
штурма» появляется творческое решение.
Горохов до сих пор впечатляет своими
изобретениями, которых в общем числе
больше 20, одно из недавних – пятимерный носитель информации. Дмитрий Иванович Менделеев считал, что его таблица
должна быть непрерывной, но на это никто не обратил внимания. А.А. Горохов до-

1
Мамиофа Иосиф Эммануилович (1927–1995) – доктор юридических наук (доктор юриспруденции; с 1989 г. – в эмиграции), профессор. Сферу его научных интересов составляли проблемы изобретательского права. В 1970 г. защитил докторскую диссертацию на тему «Современная научно-техническая революция и правовые проблемы охраны изобретений». Осуществил комплексное исследование
правовых проблем охраны изобретений в условиях научно-технической революции, проводимой во
второй половине XIX века (уточнено понятие объекта изобретения, рассмотрены правовые вопросы охраноспособности названных объектов, исследованы проблемы правового регулирования форм
экономического присвоения изобретений в СССР, влияния научно-технического прогресса на формы
присвоения изобретений в зарубежных странах, проблемы охраны авторского права изобретателей в
СССР и за рубежом). В числе наиболее значимых публикаций и изданий: «Патентная чистота». Учебное пособие (Рига, 1965); «Патентоспособность изобретения». Учебное пособие (Рига, 1965); «Стандарт патентоспособности изобретений в США» (Ленинград,1966); «Основы изобретательского права»
(Ленинград,1976); «Патентное право капиталистических и развивающихся стран» (Москва, 1987). Источник: http://az-libr.ru/index.htm?Persons&000/Src/0002/37d1db07.

617

Судьбы. характеры

казал, что это спираль, и подал заявку на
пространственную модель таблицы химических элементов. До того, как он получил
патент, ему уже позвонили из Германии,
интересовались спиралью. Вопросы Арсения Анатольевича: «Откуда узнали? И почему немцев интересует то, что не интересует нас?» – остаются без ответов.
– Я как Циолковский, над которым соседи смеялись, что он изобретал то, что никому при чистке картошки не требуется, –
говорит А.А. Горохов, – вот и я – изобретаю
никому ненужные вещи. Рельефный (3Д)
построитель. Это машина, которая строит
любой рельеф по программе. Может матрёшек красить, а может смоделировать
крыло самолёта. Программу можно по
сети передать. Интересно? Очень хочется
надеяться на создание в ближайшее время
организационных условий ускоренного
освоения огромного научно-технического
потенциала нашей страны...
Надеяться всегда хочется… А пока
и это изобретение Горохова тоже ждёт...
своего зарубежного изобретателя. А в
своё время Арсений Анатольевич на два
года раньше Рубика придумал и знаменитую теперь на весь мир «змейку»...

Имя Арсения Горохова включено в
книгу российских рекордов «Диво». Он
избран академическим советником Российской инженерной академии, мечтает,
чтобы в каждом вузе, который себя уважает, считает себя достойным оставаться
в системе образования, в программе обучения был обязательный предмет – патентоведение и чтобы у студентов, преподавателей рождались интересные идеи,
выраженные в формуле изобретения, а
затем воплощённые в России.
«Не нефть – будущее России, а изобретатели», – основная мысль Горохова
в статье «Система ускоренного освоения
изобретений», опубликованной в журнале «Интеллектуальная собственность» в
№ 12 за 2003 год.
Не нефть – это совершенно точно…
Источники (помимо личной беседы):
1. Омич Горохов изобрёл компьютер раньше Стива Джобса // РИА «Омск-Информ» / Ваш
Ореол. – Режим доступа: http://www.omskinform.
ru/news/49225 (18.07.2012).
2. Биография Стива Джобса // Истории
успеха. – Режим доступа: http://stories-of-success.
ru/biografiya_stiva_dzhobsa (21.12.2009).

вернисаж
Персональный компьютер Apple I, один из 200
созданных Стивом Джобсом, Роном Уэйном
и Стивом Возняком в 1976 г.

«О высоком мастерстве
и прекрасной жизни…»
Омский музей изобразительных искусств имени М.А. Врубеля
Основу собрания Омского областного музея изобразительных искусств имени
М.А. Врубеля составили произведения, переданные в течение 1924–1928 годов
из Государственного музейного фонда (ГМФ). Привезённые из Москвы
поздней осенью 1924 года первые экспонаты позволили открыть в ЗападноСибирском краевом музее художественный отдел. Высоко оценивая значимость
приобретённой коллекции, директор музея Ф.В. Мелёхин представил культурной
общественности Омска новый отдел как картинную галерею. Она открылась в
самом представительном зале бывшего генерал-губернаторского дворца 21 декабря
1924 года. В пригласительном билете значилось следующее: «Государственный
Западно-Сибирский Краевой музей просит Вас пожаловать на открытие картинной
галереи музея, имеющее быть в воскресенье 21-го сего декабря в 12 час. дня».
С указанных дня и часа начинается отсчёт истории крупнейшей за Уралом
художественной сокровищницы – Омского областного музея изобразительных
искусств имени М.А. Врубеля. Родившись в стенах Западно-Сибирского краевого
музея, галерея обрела самостоятельность 27 февраля 1940 года.
Ф.В. Мелёхин в залах галереи. 1920-е гг.

Фарида Буреева

Интерьер Омского музея изобразительных искусств. 1956 г.

озникновением галереи, или художественного
отдела,
мы обязаны первому директору музея Фёдору Васильевичу Мелёхину (1882–
?). Учитель из Самары, он
исколесил всю Европу, неустанно занимаясь самообразованием. Оказавшись в
Омске в годы Гражданской
войны, он надолго остался
в Сибири. Поступив в 1920 году в Западно-Сибирский краевой музей сначала в
качестве хранителя и затем назначенный
директором, Мелёхин вместе со своим
немногочисленным штатом сотрудников
занялся приведением в порядок музейного краеведческого фонда, за короткий
срок провёл учёт коллекций, смог нала-

дить работу в соответствии
с требованиями музейной
науки и практики. При
этом он задался целью создать в Омске крупный художественный музей. Читая в архивных документах
переписку Мелёхина с сотрудниками Наркомпроса,
восхищаешься
энергией
неутомимого директора,
его компетентностью в
вопросах искусствознания и музейного
дела. Мелёхин сам выезжал в Москву и
Ленинград для отбора произведений из
хранилищ Государственного музейного
фонда, и каждый раз после его командировок, в течение четырёх лет – с 1924 по
1928 год, в Омск передавались картины
русских и западноевропейских мастеров,

621

Вернисаж

гравюры, иконы, мебель, фарфор, бронза
и многие другие произведения искусства
и предметы роскоши из Румянцевского
музея, Ново-Михайловского, Ропшинского, Александринского, Каменноостровского и Мраморного дворцов, музея
Академии художеств, из коллекций, принадлежавших до революции именитым
москвичам и петербуржцам – Боткиным,
Рябушинским, Юсуповым, Барятинским,
Горчаковым, Фаберже и т. д.
В экспозиции открывшейся галереи
было представлено около ста произведений отечественного искусства, в том числе
работы выдающихся мастеров: И.К. Айвазовского, А.П. Боголюбова, И.И. Шишкина, И.И. Левитана, И.Э. Грабаря, А.Е. Архипова, К.А. Коровина, П.И. Петровичева,
М.В. Нестерова, В.Д. Поленова, Б.М. Кустодиева, К.Ф. Юона, А.Н. Бенуа, К.Ф. Богаевского, Г.И. Семирадского и др. Как писали
в прессе, «…картинная галерея подобрана
чрезвычайно тщательно. Здесь имеется
всё. Художники старой школы, передвижники, мир искусства – включительно до
новейших произведений».
Перечень работ известных русских
художник в последующие годы был существенно дополнен. В коллекцию музея
из Государственного музейного фонда
были переданы произведения А.Г. Венецианова, М.Н. Воробьёва, И.Е. Репина,
Н.Н. Дубовского, В.М. Васнецова, В.А. Серова, П.А. Сведомского, К.Е. и В.Е. Маковских, Н.К. Рериха, К.С. Петрова-Водкина,
И.И.
Машкова, М.Ф. Ларионова. Посетивший Омск в 1926 году во время своей
Трансгималайской экспедиции Н.К. Рерих в путевом дневнике писал о музее
«как о богатом собрании картин, умело
подобранных, характеризующих течения
русской школы».
В составленном в 1925 году для ГМФ
письме-запросе Мелёхин указал «список
сюжетов и имён художников», столь необходимых для Омска. И, конечно же, в
нём значилось имя Врубеля, родившегося
здесь 17 марта 1856 года. Факт сопричастности к судьбе гениального художника

Михаила Александровича Врубеля всегда волновал омичей и нашёл отражение
в культурной жизни города на Иртыше.
Так, в 1916 году было создано Общество
художников и любителей изящных искусств Степного края, имевшее главной
целью создание учебного заведения и художественного музея имени М.А. Врубеля. В 1920-е годы имя мастера присвоено
художественно-промышленному техникуму, в 1927 году Западно-Сибирскому краевому музею передан триптих М.А. Врубеля «Цветы» (1894) – единственное
живописное произведение художника за
Уралом. Наконец, с 1995 года решением
главы администрации Омской области
имя Врубеля носит региональный музей
изобразительных искусств.
По замыслу Ф.В. Мелёхина, отличавшегося широтой научных и собирательских интересов, коллекция музея должна
отражать не только развитие отечественного, но и мирового изобразительного
искусства. Именно поэтому в 1925 году
начинается активная работа по передаче
в Омск произведений западноевропейских мастеров. И только спустя два года
в отдел из ГМФ и Эрмитажа были переданы творения известных художников
Ж.-Б. Грёза, К.-Ж. Верне, Я.Ф. Хаккерта,
А. Кауфман, М. Хондекутора, Я. Веникса,
Я. Вейнантса, Г. Рени, С. Розы и др.
Следует отметить, что с самого начала
формирования художественного отдела в
нём были представлены не только живопись, но и графика, и скульптура. В основу
графического собрания легли творения
выдающихся мастеров – А. Дюрера, Ж. Калло, Д.-Б. Пиранези, Е.П. Чемесова, Н.И. Уткина, А.О. Орловского, А.Я. Головина,
Е.Е. Лансере. Залы генерал-губернаторского дворца украсили скульптуры А. де Вриса,
Э.-М. Фальконе, А. Ньюверкерке, А.М. Опекушина, М.М. Антокольского, П.К. Клодта,
Е.А. Лансере, Ф.П. Толстого и т. д.
Принимая во внимание нахождение
музея в здании дворца, «запущенном и
без всякой обстановки», из Государственного музейного фонда были переданы

622

Вид Иерусалима. М.Н. Воробьёв. 1836 г. Холст, масло. 110,5х183

Буря на Чёрном море. И.К. Айвазовский. 1873 г. Холст, масло. 134х172

Вернисаж

произведения декоративно-прикладного
искусства, в настоящее время составляющие гордость омского музея. Речь идёт
о майолике итальянского Возрождения,
фарфоре XVIII–XX веков заводов Мейсена, Севра, Неаполя, Вены, Копенгагена.
Значительную часть поступлений образуют изделия Императорских фарфорового и стекольного заводов, фабрик и товариществ Гарднера, Попова, Кузнецова,
Батенина, Корнилова, Юсупова. В Омске
сформировалась уникальная для региональных музеев коллекция дворцовой мебели отечественного и западноевропейского производства. Видное место в ней
занимает тронное кресло, поднесённое
императрице Александре Фёдоровне в
1908 году депутацией донских калмыков.
В это же время в музей были переданы
изделия прославленной фирмы Фаберже, предметы художественной бронзы,
в том числе французской мастерской
П.-Ф. Томира, произведения Петергофской, Екатеринбургской и Колыванской
гранильных фабрик, являющиеся образцами высокого камнерезного искусства
русских мастеров.
К концу 1928 года, когда передачи из
Государственного музейного фонда прекратились, коллекция художественного
отдела насчитывала 4230 экспонатов – наглядный результат подвижнической деятельности Ф.В. Мелёхина. В 1929 году он,
как «бывший офицер царской армии» и
«носитель буржуазной культуры», был отстранён от должности директора музея.
Но дело, начатое Мелёхиным, продолжало жить.
Значимым в истории комплектования
собрания отдела стал 1932 год, когда из
Третьяковской галереи поступили произведения А.А. Экстер, Н.С. Гончаровой,
М.Ф. Ларионова и др. В том же году из «кабинета искусств» расформированного Художественно-промышленного техникума
имени Врубеля (Худпром) передано свыше тысячи экспонатов, в числе которых
живописные произведения Д.Д. Бурлюка,
В.В. Кандинского и девять работ А.Г. Яв-

ленского – самая значительная в России
коллекция произведений выдающегося
мастера, ныне составляющая уникальную
часть музейного собрания.
Подобным образом может быть оценена и серия из двенадцати акварельных
листов «Жизнь и обычаи айнов» японского мастера середины XIX века Бёзана Хиросавы, переданная в музей в 1980-е годы
в составе обширной коллекции академика
Е.М. Лавренко (Ленинград). Она включает
три тысячи произведений гравюры, оригинальной графики, редких книг по искусству.
В эти же года, благодаря омским археологам В.И. Матющенко и Л.И. Погодину, музейная сокровищница дополнилась
рядом предметов из драгоценных металлов, оставленных носителями саргатской
культуры II века до н. э. – IV века н. э.
В последние три десятилетия XX столетия сформировалась коллекция искусства художников сибирского и омского
авангарда, главным образом, участников
объединения «Червонная тройка», возникшего в городе в 1921 году.
Сегодня динамично комплектуются разделы музейного собрания, посвящённые современному искусству: около
2 тыс. произведений живописи, графики,
скульптуры, предметов керамики и стекла были переданы из фондов Государственного музейно-выставочного центра
«РОСИЗО», частных коллекций и мастерских художников Москвы, СанктПетербурга, Омска, Новосибирска, Кемерово, Барнаула, Иркутска.
В настоящее время собрание Омского музея изобразительных искусств имени
М.А. Врубеля насчитывает более 30 тыс.
единиц хранения и охватывает период со
II тыс. до н. э. и до настоящего времени.
Произведения живописи, графики, скульптуры, предметы декоративно-прикладного искусства, редкие печатные издания
и документальные памятники созданы
художниками Западной и Восточной Европы, в том числе России, Центральной и
Средней Азии, Ближнего Востока, Северной Африки и Америки.

624

Осень. Усадьба. И.И. Левитан. 1894 г. Бумага, пастель. 48х63

Деревня весной. Д.Д. Бурлюк. 1917–1918 гг. Холст, масло. 66х66

Вернисаж

Традиционно лучшие произведения
собрания включены в постоянные экспозиции, представленные в двух зданиях музея
в центре Омска. Генерал-губернаторский
дворец справедливо называют «экспонатом
номер один». Он построен в 1859–1862 годах по заказу генерал-губернатора Западной
Сибири Г.Х. Гасфорта (архитектор Ф.Ф. Вагнер). Здание решено в благородных формах неоренессанса. Этот дом посещали русский путешественник Н.М. Пржевальский,
автор книг «Жизнь животных» А. Брем, исследователь Сибири и Центральной Азии
Г.Н. Потанин, казахский просветитель
Ч. Валиханов, известный художник Н.К. Рерих. Будучи ещё наследником престола,
побывал здесь в 1891 году и Николай II.
После революции в здании располагался
Штаб Сибирской армии Временного сибирского правительства, Совет министров
и Канцелярия Верховного правителя России А.В. Колчака, затем – Штаб 5-й Армии
под командованием М.Н.
Тухачевского, с
1923 года – Краевой музей.
Второе здание, в котором музей разместил свои сокровища, – бывший Торговый корпус – возведено в 1914 году по
проекту известного сибирского архитектора А.Д. Крячкова в стиле неоклассицизма. Долгое время в нём располагался Сибирский автомобильно-дорожный
институт, но в 1980-х годах принимается
решение о передаче корпуса музею. После реставрации сооружения в 1996 году
здесь открылась экспозиция русского и
западноевропейского изобразительного
искусства. Сейчас здание именуют Врубелевским корпусом, поскольку именно
здесь взорам посетителей предстают великолепные плафоны великого художника, призывавшего «будить душу от мелочей будничного величавыми образами».
Музеем ведётся активная работа по
изучению, реставрации, публикации и
представлению собрания не только на
собственной территории, но и в залах
музеев Сибири, Урала, Дальнего Востока,
Европейской России, в том числе Москвы
и Санкт-Петербурга.

В последние десятилетия значимыми
результатами исследовательской работы
сотрудников музея стали, прежде всего,
каталоги различных разделов собрания,
среди которых в первую очередь следует
отметить полные каталоги русской живописи, редкой книги, русской и советской
графики из коллекции Е.М. Лавренко,
живописи омских мастеров, изделий из
стекла.
Своеобразной визитной карточкой
музея является организуемая с 1997 года
ежегодная научная конференции «Декабрьские диалоги», посвящённая памяти первого директора музея Ф.В. Мелёхина. По традиции, в ходе работы
конференции озвучиваются итоги исследований в области археологии, теории
и истории искусств, истории музеев, изучения их коллекций, а также культурной
жизни России и Сибири, обозначаются
вопросы взаимодействия музея и посетителей, перспективы развития музейного
дела. Показателем не только научного, но
и организационного успеха «Декабрьских
диалогов» является обширный перечень
участников, представлявших различные
российские и зарубежные региональные
музейные и научные центры.
В 2004 году Омский музей изобразиВрубеля
тельных искусств имени М.А.
принял участие в крупнейшем Всероссийском выставочном проекте Государственной Третьяковской галереи – «Золотая
карта России», основанном на показе художественных коллекций региональных
музеев России. Омский музей представил
выставку «Сибирь неизвестная: сокровища курганов, Михаил Врубель, “Бубновый
валет”, “Червонная тройка” и другие».
Научный потенциал музея и профессионализм его сотрудников позволил
реализовать дискуссионно-выставочный
проект «Сибирский миф. Голоса территорий», направленный на выявление специфики современного сибирского искусства, ориентированного на постижение
древнейшего культурного наследия края.
Итогом проекта стал показ в 2008 году в

626

Жатва. Деталь композиции «Жатва», состоящей
из девяти частей. Н.С. Гончарова. 1911 г. Холст,
масло. 100х93

Этюд с церковью. Мурнау. В.В. Кандинский.
Около 1908 г. Картон, темпера, масло. 44,5х32,8

Павлин. М.Ф. Ларионов. 1907 г. Холст, масло. 157х197

Вернисаж

залах Русского музея произведений из собраний омского и тюменского музеев, из
частных коллекций Александра Иващенко (Иркутск), Олега Усачёва (Омск), из
мастерских художников Омска, Барнаула,
Горно-Алтайска, Иркутска, Новосибирска, Томска, Тюмени, Кемерово, Красноярска, Улан-Удэ.
Благодаря разнообразию и представительности собрания омский музей в
последние годы стал участником ряда
крупных отечественных и зарубежных
выставочных проектов, инициированных ведущими музеями страны: выставки
И.И. Левитана, Н.С. Гончаровой, Н.А. Мамонтова, В.И. Уфимцева в Третьяковской
галерее; В.В. Кандинского в Германии,
Италии, Бельгии, Бразилии; А.Г. Явленского в Италии, Швейцарии; посвящённая культуре айнов экспозиция в Японии;
изделия фирмы К. Фаберже в Москве,
Бельгии и т. д.
Выставки русского и зарубежного
искусства из фондов омского музея востребованы региональными музеями Новосибирска, Калининграда, Челябинска,
Екатеринбурга, Мурманска, Сургута, Томска, Самары, Ишима, Южно-Сахалинска.
Значительные
разделы
музейного собрания, в том числе редко экспонируемые, были представлены омской
публике благодаря масштабным выставочным проектам, в числе которых –
«Viva Academia! К 250-летию Российской
академии художеств», «Немецкий фарфор», «Чай. Кофе. Шоколад. Изысканный фарфор для изысканных напитков»,
«Бессмертная слава России. К 200-летию
Отечественной войны 1812 года», «Неизвестные сокровища Романовых. К 400-летию венценосной династии», «Хрустальный дворец. Художественное стекло
XVIII–XXI веков», «Русская живопись: избранное».
Тесные партнёрские связи с ведущими музеями страны обусловили возможность показа в залах омского музея ярких
проектов из фондов Государственного
центрального театрального музея име-

ни А.А. Бахрушина, Русского музея, музея-заповедника «Московский Кремль»,
Государственного Исторического музея,
Третьяковской галереи, Российского этнографического музея, Центрального военно-морского музея, Государственного
музея изобразительных искусств имени
А.С. Пушкина, Государственного музея
изобразительных искусств Республики
Татарстан.
Процесс подготовки выставочных
проектов, как правило, скрыт от глаз посетителя, который, возможно, и не догадывается о колоссальном объёме работ,
проводимых различными подразделениями музея. Среди них – реставраторы.
Обладая восемью реставрационными
мастерскими и специалистами высшей
категории, омский музей стал базой для
обучения этой профессии для сотрудников музеев Сибири и Урала. С этой целью
в 2005 году был организован семинар «Сохранение культурного наследия: консервация и реставрация памятников культуры» с приглашением реставраторов
Государственного научно-исследовательского института реставрации, музея-заповедника «Московский Кремль», Русского
музея и т. д. В 2013 году формат семинара
изменился: он приобрёл статус международного и теперь ориентирован на технико-технологические исследования и
реставрацию произведений голландских
и фламандских мастеров. Программа,
разработанная совместно с Фондом культурной инвентаризации (Нидерланды),
рассчитана на несколько лет.
Вся деятельность музея ориентирована на сохранение памятников искусства
и их представление общественности. Поэтому огромное внимание уделяется вопросам взаимодействия с посетителем.
Прежде всего, речь идёт о детско-юношеской и студенческой аудитории. В этом
аспекте существенные результаты даёт
работа по программе «Здравствуй, музей!», инициированной ведущим музейно-педагогическим центром при Русском
музее. Благодаря организуемым совмест-

628

Нестор-летописец. М.М. Антокольский. 1890 г.
Бронза. Высота – 63

Ваза с копией
картины Габриэля
Метсю «Завтрак»
(ок. 1660). Копиист
Е. Щетинин. Россия.
Императорский
фарфоровый завод.
Форма 1854 г.,
роспись 1857 г.
Фарфор, роспись,
золочение; бронза.
Высота – 127

Тарелка с росписью по мотивам
картины Андриана Брауэра «Хам
с официанткой в таверне»
(1630-е). Франция. Фабрика
Марка Шольшера. Первая
четверть XIX в. Фарфор, роспись,
золочение. Диаметр – 23,5

Вернисаж

но с ним семинарам, количество заинтересованных в этой программе педагогов
школ в последние годы постоянно увеличивается, и, как следствие, всё большее
количество учащихся посещают экспозиции, выставки, занятия в музее.
По-прежнему одной из уникальных
особенностей омского музея остаётся
«Театр живописи», репертуар которого
обогатился новыми постановками: «Замечательный этот Врубель» к 150-летию со
дня рождения М.А. Врубеля, «Сцены из
Мёртвого дома», приуроченная к 190-летию со дня рождения Ф.М. Достоевского,
«Песня в мастерской живописца» о творчестве омского мастера Г.П. Кичигина,
«Русский авангард. Спор в семи сценах»,
«В чём секрет волшебства…» по мотивам
русских народных сказок.
Говоря о перспективах, отметим,
что музею в ближайшие годы предстоит решить серьёзную задачу, благодаря
которой он поднимется на качественно
иную ступень своего развития. Речь идёт
об открытии центра «Эрмитаж-Сибирь»
в 2017 году. Омск встанет в один ряд с
такими городами, как Амстердам, Казань,
Выборг, где созданы официальные представительства одного из величайших музеев мира. В старинном здании страхового общества «Саламандра», построенного
в 1914 году по проекту петербургского
архитектора Н.Н. Верёвкина, после его

реставрации омичи получат возможность
знакомиться не только с коллекциями
Эрмитажа, но и с самыми большими разделами собрания музея имени М.А. Врубеля – отечественной живописью, графикой, скульптурой XX–XXI веков.

Избранная библиография:
1. Омский областной музей изобразительных
искусств им. М.А. Врубеля (археология, живопись, графика). Омск, 2004. 80 с.: ил.
2. Омский областной музей изобразительных
искусств имени М.А. Врубеля / авт. текста: А. Гуменюк, Н. Торопова, Л. Чуйко. Москва, 2004.
3. Спирина, И.В. История создания музея изобразительных искусств в Омске: 1870-е – 1930-е годы. Омск, 2004. 352 с.: ил.
4. Адрес музея: дворец. От картинной галереи к музею изобразительных искусств: альбом /
авт.-сост. А. Гуменюк. Омск, 2005. 104 с.: ил.
5. Живое прошлое: История Омского музея
изобразительных искусств. 1923–1960 годы: сборник документов. Т. 1 / сост. О.Н. Крепкая. Омск,
2006. 271 с.: ил.
6. Омский областной музей изобразительных
искусств имени М.А. Врубеля. Страницы истории:
краткий обзор коллекции / авт. Н.П. Торопова.
Омск, 2011. 64 с.: ил.
7. Омский областной музей изобразительных
искусств имени М.А. Врубеля: альбом. Омск, 2011.
264 с.: ил.

Охотничьи трофеи. Ян Веникс (Голландия). 1690-е гг. Холст, масло. 100х126,5

Мадонна с младенцем. Симон Вуэ (Франция).
Холст, масло. 52,5х76,5

Триптих «Цветы»
Михаила Врубеля

Ирина Девятьярова. Триптих «Цветы» Михаила Врубеля

Музей изобразительных искусств им. М.А. Врубеля – единственный
среди художественных собраний за Уралом обладающий
живописными произведениями гениального художника…

Ирина Девятьярова

ероев своих полотен
Михаил
Александрович искал не в
реальной жизни, а в классическом искусстве, фольклоре, поэзии. Его восхищали древние сказания и
русские волшебные сказки.
Искусство Италии эпохи
Ренессанса было ему особенно близко и дорого.
И потому он охотно
согласился исполнить заказ богатой москвички Елизаветы Дункер для её нового
особняка на Поварской улице. Три декоративных панно «Цветы» исполнены в
1894 году. Цветочные композиции предназначались для украшения потолка над
парадной лестницей. Круглые плафоны
располагались по обеим сторонам центрального плафона, имеющего сложную
форму. Подобные композиционные решения с иллюзией прорыва пространства
характерны для позднего Возрождения.
Таким приёмом Врубель реализует идею
заказа – создаёт произведение, «относящееся к эпохе Ренессанс».
Роскошные лилии, розы, хризантемы, гладиолусы переданы художником с
восхищением, как символы вечной красоты и величия природы. Цветы написаны широкими, энергичными мазками,
напоминающими камни средневековых

мозаик, красотой и сиянием которых всегда восхищался художник. Врубель
обращается к любимой им
теме ночи. В наступающих
сумерках преображается,
живёт таинственной жизнью сад. Вазы, наполненные цветами, брошенная
на перила тёмно-зелёная
драпировка (плащ романтического героя?) вызывают в воображении встречу Ромео и Джульетты в саду Капулетти.
В плафонах восхищает возвышенный строй образов, унаследованный Врубелем от академической школы. В них
нашли выражение флоральные мотивы,
к которым художник обращался на протяжении всего творческого пути. Любимый Врубелем бельгийский драматург и
поэт Морис Метерлинк писал: «Цветы,
как и деревья, дают пример всех великих душевных движений – должного
сопротивления, мирной отваги, порыва
вверх, скромной важности, молчаливой
победы и постоянства». Цветы у Врубеля – символ вечной, нетленной Красоты.
Они отражают стремление художника
найти в природе скрытое, неразгаданное, её «душу».
Так случилось, что плафоны не были
включены в список произведений, опу-

632

Розы и лилии. Левый плафон. 134х134,5 (круг)

Жёлтые розы. Правый плафон. 134,5х135,5 (круг)

Хризантемы.
Центральный плафон. 300х163

бликованный С.П. Яремичем в первой
монографии о творчестве художника
(М., 1911), и поэтому они на несколько
десятилетий выпали из поля зрения искусствоведов. Однако в ходе изучения
омских плафонов выяснилось, что о них
упоминает сам художник в «Автобиографии», написанной для журнала «Мир
искусства» по просьбе его редактора
Д.В. Философова в феврале 1901 года.
Они названы Врубелем как «три цветочных картуша для Дункер» (Врубель.
Переписка. Воспоминания о художнике.
Л., 1976).
Накануне революции плафоны оказались в собрании Рябушинских. После
национализации частных коллекций
«Цветы» поступили в Центральное отделение Государственного музейного
фонда. В 1927 году благодаря настоятельным просьбам директора Западно-Сибирского краевого музея Фёдора
Мелёхина их передали на родину художника.
В Омске не сохранился дом, где появился на свет Врубель, разрушен собор,
в котором его крестили. Но дух творчества нашего великого земляка живёт под
сводами Омского музея изобразительных
искусств, носящего его имя.

Георгий Кичигин и его
«Любинский проспект»

Владимир Чирков. Георгий Кичигин и его «Любинский проспект»

Владимир Чирков

книге, посвящённой
300-летию
Омска,
естественным, органичным представляется
рассказ о том, как один из
самых именитых омичей
Георгий Петрович Кичигин воспел сердце города –
Любинский проспект. Центральная и самая красивая
улица города видится не
просто красивым мотивом
в живописных произведениях художника,
она стала лейтмотивом творчества знаменитого живописца. Поводом и способом
его размышлений о городе, стране, его
родных, близких, об искусстве, о жизни.
То, что всё творчество Георгия Кичигина пронизано духом этого места, имеет глубокую и очень личную мотивацию.
Коренной омич, выпускник худграфа,
Георгий Петрович работает в мастерской
на Любинском проспекте – официально
доме № 10 по улице Ленина. Из окон его
мастерской Любинский проспект виден
круглосуточно – во всей своей бесконечно
меняющейся красе, во всём многообразии городской жизни, полной неожиданностей. Можно сказать и так: «скрытая
камера» Георгия Кичигина фиксирует
всё то, что происходит в реальной жизни, из которой художник отбирает самое
интересное и характерное. В результате
десятки картин, сотни набросков во всех
жанрах: картина, портрет, пейзаж, натюрморт, условная композиция. Подчеркну:
то не виды на, но сюжеты про – о жизни на

Любинском. Как говорят
учёные люди, в историческом и актуальном аспекте.
Георгий Кичигин наделён редкостным даже для
творческих людей даром: в
основании его художественного таланта лежит дар
драматурга и режиссёра.
Всё, что пишет живописец,
имеет грамотно выстроенный режиссёрский план, в
содержании которого предусмотрены различные драматургические линии развития
действия, а соответственно и уровни прочтения картин. Изобразительный «роман»
с Любинским у Георгия Кичигина начался
в самом начале 1980-х гг., когда он писал
одну за другой картины жанрового характера: про уличные карнавалы, про телевизионную съёмку, про бомжей в подземном
переходе, про молодёжные ночные гуляния. Словом, то были картины на актуальные для времени социальные сюжеты, раскрытые пронзительно остро, пластически
убедительно. Именно тогда, то есть практически в начале его творческого пути,
обозначились две взаимодополняющие
тенденции или линии в построении картин художника. Частое включение в композицию автопортретного изображения
и сочетание исторических и современных
мотивов, как правило, имеющих «родословную» окрашенность.
Такую «прослоённость» городского
и личного начал можно вести с картины
«Предки» (1991). Этой картиной худож-

634

Художник Геннадий Кичигин.
Фото О. Деркунского

ник обозначил для себя поле поисков на
долгие годы творчества: история и современность, их переплетение. В 2010 г. автор вернётся к картине, напишет её вариант под названием «Фотоальбом деда. Моя
Атлантида». Композиция обоих холстов
строится на мотиве Любинского проспекта, чем художник обозначил программный
характер своих поисков. Для их выражения – рассказа и показа – нужно было найти чисто профессиональное изобразительное решение. В этой связи вспоминаются
слова известного грузинского режиссёра
М. Туманишвили, который на примере театрального искусства говорит о двух творческих моментах: процессе извлечения из
пьесы смысла будущего спектакля и реализации этого смысла в форме: «Открытие содержания и изобретение формы».
Если для Георгия Кичигина содержанием
стала воображаемая историческая жизнь
проспекта и её пересечения с современно-

стью, то форму надо было найти. Работая
равно успешно, повторяю, практически в
любом жанре, автор в каждом искал компромисс между реальным и условным,
между видимым и воображаемым, между
достоверным и абсурдным.
Непростое, но сознательное погружение себя в «компаративное» – сравнительно-историческое – положение каждый раз
заставляет автора искать оптимальное
решение. В одних случаях он включает в
композицию ясно читаемые разновременные «сцены», исторические и современные персонажи («Прогулка Любы», 2008;
«Автопортрет. Несение мольберта», 2009;
«Любимое окно», 2008; «Непредсказуемое
прошлое. Утро», 2015). В других прибегает
к приёму палимпсеста, то есть когда одно
изображение «ложится» поверх другого
(«Незаконченная картина», 1996; «Параллели», 2011). Наконец, использует приемы
из арсеналов абсурдизма, сюрреализма,
гротеска («Сон сантехника», 1999; «Омск
времени глобального потепления. Диптих», 2002; «Энергия дня. Триптих», 2013).
Отдельно упомяну о пейзажных мотивах проспекта. Из экономии назову только диптих «Гроза на Любинском» (2005).
Это то произведение, в котором счастливо соединилась любимая кичигинская
тема «драматургии» места и собственно
живопись – сочная, яркая с эффектными
декоративными вкраплениями, лёгкими,
словно парящими в грозовой атмосфере
пастозными мазками, контрастами в освещении, которые при этом так деликатно,
так интеллигентно не мешают проявиться достоинствам тональных лессировок.
Георгий Кичигин в интервью после
одной из своих заграничных поездок ещё
в 1990-е гг. на вопрос, нет ли у него соблазна остаться «там», ответил как отрезал:
«Я художник омской выпечки. Где родился, там и сгодился». И правильно сделал.
Ещё и потому, что его осмысление Омска,
любимого Любинского проспекта стало,
кажется, эталонным для омичей: по глубине и красоте слияния человека и места,
где он родился и творит!

635

Пленэрная съёмка. Г.П. Кичигин. 1983 г. Холст, масло. 150х200. Корпоративная коллекция. Германия

Гадание. Г.П. Кичигин. 1991 г. Холст, масло. 130х150

Карнавал. Г.П. Кичигин. 1987 г. Холст, масло. 150х200. Дворец бракосочетаний, г. Омск

Сон сантехника. Г.П. Кичигин. 1999 г. Холст, масло. 70х80

Любимое окно. Г.П. Кичигин. 2008 г. Холст,
масло. 120х100

Вечерний разговор. Г.П. Кичигин. 2000 г. Холст,
масло. 100х80

Фотоальбом деда. Моя Атлантида. Г.П. Кичигин. 2010 г. Холст, масло. 112х144

Память старого альбома. Г.П. Кичигин. 2004 г. Холст, масло. 80х100

Непредсказуемое прошлое. Утро. Г.П. Кичигин. 2015 г. Холст, масло. 80х100

Диптих «Дождь на Любинском». День. Г.П. Кичигин. 2005 г. Холст, масло. 114х146

Прогулка Любы. Г.П. Кичигин. 2008 г. Холст, масло. 70х80

Осень на Любинском. Г.П. Кичигин. 2007 г. Холст, масло. 80х100

Виктор Вайнерман. Дело Мастера

Дело Мастера
Виктор Вайнерман

ыставка
«Чудеса
под микроскопом»,
летом 1995 года открывшаяся в Омском государственном литературном
музее имени Ф.М. Достоевского, вызвала большой
интерес омичей. Кузнечик,
играющий на скрипке, комары за шахматной доской,
блоха, на каждой лапке которой красовались крохотные золотые подковки, караван верблюдов в игольном ушке, крестик в разрезе
человеческого волоса, портреты и тексты
на рисовом зёрнышке, расположенном на
острие иглы, крохотные оригинальные
работы маслом на прямоугольничке из
бивня мамонта со стороной в несколько
миллиметров, работы под микроскопом и
без, всё – невиданное, невообразимое и к
тому же прекрасно оформленное. Кто это
сделал? Оказывается, наш, омич. Вот он –
скромный высокий человек с небольшой
бородкой, в очках. Анатолий Иванович
Коненко.
Народу на выставке всегда было много. Порой даже выстраивались очереди:
небольшой зал на 60 квадратных метров
не мог вместить всех желающих. Каждому
посетителю нужно было нагнуться, чтобы
заглянуть в окуляры микроскопов, рассмотреть художественные работы, взяв
в руку лупу. Для всего этого требовалось
время. Радовало, что эта выставка дала
возможность приходить в литературный
музей семьями. В музей спешили взрос-

лые всех поколений и дети.
Конечно, наибольший восторг у малышей вызывали
композиции с насекомыми. Им сложно было бы понять, за что жука-носорога
заковали в кандалы. Что он
такого сделал? Бодался с
другими жуками? Нападал
на деток?.. Детям интересно было, а играют ли в шахматы те комары, которые
часто звенят над ухом в лесу или на даче,
садятся и больно жалят. Почему бы им,
вместо того, чтобы причинять боль, не
поиграть в спокойную игру?.. Зато взрослые, глядя на жука-каторжанина, тут же
вспоминали Ф.М. Достоевского, великого
писателя, который был когда-то для царских властей как будто бы вот таким же
жуком, и с ним поступили так же, заковав
в кандалы на долгих четыре года…
Взрослые диву давались, увидев, что
обычный человеческий волос, тонкий и
ломкий, под микроскопом оказывается
толстым, как бревно. Что его можно распилить вдоль и вставить в него всё что
угодно. Например, выкованный из драгоценного металла цветок или крестик.
Взрослые хотели бы понять, как держатся
краски на бивне мамонта, как можно написать что-то на странице размером меньше одного миллиметра? Да ещё сшить эти
страницы в книгу, да сделать так, чтобы
эти страницы перелистывались и были
доступны для чтения… Именно так была
выполнена самая маленькая в мире книга,

642

А.И. Коненко

изготовленная Анатолием Коненко: рассказ А.П. Чехова «Хамелеон». Размер этой
книги 0,9х0,9 миллиметра. Эта книга заслуженно внесена в Книгу рекордов Гиннеса
как уникальное достижение в своём роде.
Рассматривая работы, представленные на той выставке, я не без удовольствия вспоминал, как почти десять лет до
этого Анатолий Иванович зашёл в музей
познакомиться и спросить, нет ли возможности сделать небольшую выставку
его работ. Я поинтересовался, что за работы. Анатолий Иванович неторопливо
стал рассказывать мне, как в поездке увидел церковь, построенную без единого
гвоздя. Это ажурное сооружение настолько поразило воображение, что он решил
выполнить его в миниатюре. Художник
что-то достал из портфеля, и протянул
мне ладонь. На ней стояла белоснежная красавица. Это был макет Преображенской церкви в Кижах. Высота макета
всего 54 сантиметра. Но воссозданы все
детали, все архитектурные фрагменты.
Подчёркнуто обозначена технология: без
единого гвоздя. Тогда мы договорились,
что Анатолий Иванович подумает над
изображением Достоевского, которое мы
могли бы включить в экспозицию для постоянного экспонирования.

Кроме того, я попросил его выполнить для музея макет каторжного острога. Используя только чертёж, который
мне удалось найти в Москве, в Центральном военно-историческом архиве, художник выполнил такой макет. А вместе с
ним и макет Дома комендантов – одного из самых старых зданий бывшей Омской крепости, построенного в 1799 году.
ДоВ этом доме когда-то бывал Ф.М.
стоевский, а с 1983 года располагается
литературный музей, названный именем
писателя. Прошло уже много лет, но эти
два макета: каторжного острога и комендантского дома – по-прежнему находятся
в экспозиции музея.
Во время работы выставки я обзванивал всех своих друзей и знакомых, приглашая их посмотреть уникальную экспозицию. Однажды заглянул на огонёк мой
знакомый художник, человек, хорошо
известный в Омске. К моему удивлению,
он рассматривал микроминиатюры с неподвижным и даже каким-то мрачным
выражением лица. С нетерпением дождавшись, когда он закончит осмотр, я,
заглядывая ему в глаза, спросил, понравилась ли ему выставка. Ожидал, что у Анатолия Ивановича после его слов появится
ещё один поклонник. Но мой знакомый,
помолчав, буркнул: «Да я бы за то время,
которое он потратил на ковыряние с этой
мелочёвкой, что-нибудь большое, внушительное сделал»… Я хотел было начать
спор, но вдруг понял, что спорить бесполезно. Есть слишком много факторов,
которые могли вызвать такую реакцию –
от художнической зависти до несоответствия творческих подходов: глобализм в
искусстве и микроминиатюра находятся
на противоположных полюсах.
Долгие годы общаясь с Анатолием
Ивановичем Коненко, я никогда не слышал, чтобы он откровенничал на какиенибудь темы. На прямые вопросы всегда
отвечал и отвечает так же прямо и не задумываясь. А вот чтобы самому начать
разговор, да спросить о чём-то… Поэтому
узнать о том, как он начал заниматься ми-

643

Вернисаж

кроминиатюрой, как она стала делом всей
его жизни, мне довелось спустя годы.
Ещё Достоевский писал, что «ничего
нет выше, и сильнее, и здоровее, и полезнее впредь для жизни, как хорошее
какое-нибудь воспоминание, и особенно вынесенное ещё из детства, из родительского дома». Таких воспоминаний у
Анатолия Ивановича множество. Он родился в г. Орске Оренбургской области.
Вскоре его семья, как многие в то время,
отправилась в Северный Казахстан на освоение целинных и залежных земель. По
словам Анатолия Ивановича, он «научился читать ещё до школы и ходил в сельскую библиотеку за книжками. Вышивал крестиком
на вафельном полотенце. Так как родители
жили в Оренбургской области, мама умела вязать пуховые оренбургские платки. Поэтому
шитьё, вязание и вышивка в семье было делом
обычным. До вязания платков у Анатолия
дело не доходило, лишь небольшие фрагменты в середине сплошного поля, а вот связать
носок или рукавичку получалось, хоть и при
постоянной консультации и помощи мамы».
Так случилось, что интерес и любовь к рукодельным навыкам мальчику прививала
не только мама, но и школа. В школе села
Успенка Северо-Казахстанской области
учитель рисования Василий Петрович
Манзя, сам талантливый художник, автор
лирических миниатюр и рассказов, человек, хорошо известный в г. Петропавловске, «учил сельских ребятишек владеть карандашом, кистью и резцом». Неудивительно,
что он разглядел и поддержал способности юного художника Анатолия Коненко.
Благодаря поддержке учителя «больше десятка линогравюр были опубликованы в районной газете “Ленинское знамя”. На них были
целинные поля, берёзки, журавли».
После окончания десятилетки в родном селе Анатолий Коненко поступает
в Омский строительный техникум обучаться на техника-архитектора, а уже

через год уходит в армию. Читая скупые
заметки Анатолия Ивановича, понимаю,
что всю жизнь его двигала вперёд поразительная жажда знаний, стремление
к неуклонному развитию своих возможностей. Служба в армии многое дала будущему Мастеру, многому научила. После
демобилизации закончив обучение в техникуме, Анатолий Иванович преподаёт в
нём рисунок, черчение, макетирование,
одновременно ведёт кружок прикладного искусства на Омском шинном заводе.
«Там занимался резьбой по дереву, делал из
шпона маркетри1, резал и печатал гравюры».
Не без гордости Анатолий Иванович отмечает: «Кружковцы принимали участие
в выставках молодых художников г. Омска.
В 1978 г. группу молодых художников-призёров наградили поездкой в г. Самарканд. Среди
них был и А. Коненко, который представил
на выставку серию цветных и ч/б гравюр на
воске по собственной технологии. Это была
его первая поездка в Узбекистан. В 2007 г. он
снова посетил Ташкент и Самарканд, но уже
как участник Российской национальной выставки и уже со своими микроминиатюрами
в составе омской делегации».
Жажда знаний, необходимость приобрести определённую статусность и
прочнее стать на ноги приводят Анатолия Ивановича сразу же после окончания
техникума на художественно-графический факультет Омского педагогического
института. Тяга к повышению своего квалификационного уровня и настойчивость
молодого преподавателя были оценены
руководством строительного техникума.
В общежитии техникума ему «выделили
несколько комнат для создания творческой
лаборатории (макетной мастерской), куда
входили: мастерская для работы с металлом,
токарная мастерская по дереву, фотолаборатория, кабинет рисования и лаборантская.
Были закуплены настольные станки по
металлу, дереву, фото- и кинооборудование.

1
Маркетри – вид декоративно-прикладного искусства – изготовление мозаичного изображения
или орнамента с помощью наклеивания на какую-либо основу тонких фигурных пластинок из различных по цвету и структуре пород дерева, слоновой кости и перламутра.

644

Работы А.И. Коненко

Эйфелева башня
на усике комара
Факел
Владимирская икона
на крыле бабочки
А.П. Чехов, «Хамелеон»,
0,9х0,9 мм
Кузнечик со скрипкой

Вернисаж

На это ушли годы, но для творческой мысли были созданы условия». Перечитывая
записки А.И. Коненко, хотел было пересказать их своими словами. Но, не боясь
большой цитаты, предпочту всё-таки дать
слово самому Мастеру:
«В техникуме каждый год проводилась
выставка технического и прикладного творчества учащихся. Лучшие работы оставались в
музее техникума (теперь колледжа) и принимали участие в творческих выставках среди
строительных техникумов страны. Руководство всегда шло навстречу, так как призовые
места на этих выставках являлись серьёзным
показателем их работы с учащимися. Много
талантливых ребят прошло через эту школу
творчества. Главное – научиться своими руками воплощать те фантазии, которые появляются в творческой голове. Чтобы учить
кого-то – вначале научись сам. Поэтому
приходилось многому учиться. Приходилось
делать макеты зданий и их интерьеры. Выполняя макеты интерьеров, всегда хотелось
заполнить их деталями – поставить миниатюрный шкаф, тумбочку, на стену повесить
картину, ковёр и т. д. И каждый раз предметы становились всё качественнее и с большей
проработкой деталей. Хотелось, чтобы шкафчик открывался, чтобы в нём были выдвижные ящички с красивыми ручками и шарнирами, чтобы кресло было обтянуто кожей, а
стол был резной в стиле барокко… Хотелось,
чтобы предметы при уменьшении сохраняли
как можно больше реальных деталей. Для изготовления миниатюрных предметов нужны
были особые материалы и инструменты».
В то время я решил написать статью
о творчестве Анатолия Ивановича для
журнала «Наука и жизнь». Чтобы статья
получилась не просто восторженной и
перечислительной, захотелось увидеть
Анатолия Ивановича в ряду с другими мастерами микроминиатюры. После долгих
поисков (Интернета тогда ещё не было)
во всевозможных технических журналах
я нашёл нескольких человек. Приводились их достижения. Восторженно указывались размеры миниатюр, их отличия
от всех иных. Но нигде не говорилось

ничего о том, как это делается, какие технологии используются. Если указывалось,
что та или иная вещь «самая маленькая
в мире», то всегда с оговоркой, что информация получена из «доступных источников», то есть если окажется, что в ней
есть неточность, то источники и виноваты. В Книге рекордов Гиннеса микроминиатюра тогда не выделялась как раздел
деятельности. Её тогда как будто не существовало.
Фактически омский микроминиатюрист сам устанавливал себе рекордную
высоту, сам выбирал пути и способы для
её покорения, сам намечал направление
для последующего движения. Как пишет
А.И. Коненко, «информации о мастерах,
работающих с малыми размерами, почти не
было. Не было и критериев оценки того, что
сделано. Всё приходилось сравнивать с самим
собой. Сегодня немного меньше и лучше, чем
вчера, а завтра меньше, но лучше, чем сегодня.
Во многом приходилось изобретать велосипед.
Чтобы не изобретать велосипед – поступил
на факультет методологии технического
творчества Омского института технического творчества и патентоведения ВОИР. Закончил его в 1989 г. с квалификацией – “методист технического творчества ВОИР”.
Дипломной работой было изобретение нового
микропинцета. Он даже был запущен в серийное производство».
Кроме микропинцета, Анатолий Иванович помогал хирургам-офтальмологам
затачивать инструменты. За это они позволяли ему пользоваться стереомикроскопами, чрезвычайно необходимыми
в работе микроминиатюриста. Микроскоп – главный инструмент. Парадоксально, но взять его было негде. Анатолий Иванович удивлялся: «у кого он есть,
не занимаются микроискусством, а у кого
нет, не знает где его взять». Трудно поверить, но первое время Мастер работал
со списанным школьным микроскопом.
«А это, – отмечает Анатолий Иванович, –
если вы понимаете, монокуляр, и смотреть
приходится одним глазом, причём изображение перевёрнуто. Рабочее расстояние очень ма-

646

Виктор Вайнерман. Дело Мастера

ленькое, что не позволяет инструментом манипулировать. Одним словом, одни минусы.
Но другого микроскопа нет, поэтому приходится вопреки всему работать с ним. Конечно
же, это было совершенно не то, что нужно, но
в то время он даже не знал, что нужно. Он не
знал, что существуют бинокулярные микроскопы, которые позволяют работать с прямым изображением при достаточном увеличении. Такой микроскоп у него появится позже,
а первую свою экспозицию, которую уже можно
было показать как персональную выставку, он
сделал именно под школьным микроскопом.
Первая экспозиция была представлена в этом
же музее им. Ф.М Достоевского в г. Омске под
названием “Мир увлечений” в середине августа
1986 г. Новые работы просто добавлялись в
экспозицию. Помимо портретов, пейзажей,
надписей на рисовом зёрнышке в экспозиции
были работы прикладного характера. По сообщениям агентства “Рейтер” и ТАСС, германскому мастеру удалось создать самую
маленькую в мире скрипку размером 14 мм.
И поэтому многие, кто приходили на выставку, спрашивали: “Ну как же так? Неужели мы
не можем сделать меньше?” А на выставке в
это время была представлена скрипка размером в 19 мм. Позднее удалось скрипку сделать
в 12 мм и ещё вложить инструмент и смычок
в лапки кузнечику. (Чуть позже была изготовлена скрипка в 6 мм. Она как раз помещается
на рисовом зёрнышке.) У посетителей стала
появляться гордость… как бы говоря, а мы
и не сомневались. Выполнены миниатюры и
для детей – “Стрекоза и муравей”, потом и
“Муха-Цокотуха”».
Омичи восторженно узнавали о том,
что в их родном городе живёт и создаёт
уникальнейшие произведения искусства
замечательный микроминиатюрист Анатолий Иванович Коненко. О достижениях Мастера писали омские газеты, был
отснят киножурнал «Сибирь на экране».
А вот начальство не торопилось делать
выводы. Видимо, ему ближе была позиция упомянутого художника, который
предпочитал произведение искусства
рассматривать не через окуляры микроскопа, а на солидном расстоянии…

Приходилось повсюду пробиваться
самому. Когда в Омск приезжала на гастроли какая-нибудь звезда, Анатолий
Иванович отправлялся к ней с подарком.
Так он встретился и познакомился с Екатериной Семёновой, Валерием Леонтьевым, Софией Ротару, Жанной Агузаровой,
Игорем Тальковым, Евгением Евтушенко… Собственными усилиями, совместно
с «Организацией свободного времени» и
производственным объединением «Лотус» барнаульского молодёжного центра
в феврале 1990 года Анатолию Коненко
впервые удалось открыть выставку в выставочном зале барнаульского университета по ул. Димитрова, 66. Алтай ахнул.
Никто из местных жителей не видел ничего подобного. Среди более семидесяти
миниатюр была подкованная блоха, золотой крестик внутри человеческого волоса. На рисовых и маковых (!) зёрнах были
выписаны портреты знаменитых людей.
Наверно, настоящее всегда пробивается тем вернее, чем большее сопротивление ему оказывают. Легко подняться
в благоприятном климате, при всесторонней и разнообразной поддержке.
А вот пробиться и стать на ноги в условиях начала девяностых, когда страна
жила в режиме капитальной перестройки, мог не каждый. Что делать простому
преподавателю техникума, у которого
двое детей и нет постоянного собственного жилья? Однако Анатолий Коненко
смог использовать сложившуюся ситуацию на благо себе, своей семье и своему
делу. В 1991 году он создал и возглавил
ООО «Сибирский Левша».
И вот уже новые выставки, поездки,
новые связи, знакомства. Информация об
омском Левше стала быстро распространяться по всей России. С успехом выставка микроминиатюр А.И. Коненко была
проведена в краеведческом музее г. Выборга, после чего в музее этнографии
г. Ленинграда. После выставки в г. Кургане работы вернулись в Омск и здесь впервые были представлены омичам в галерее
Союза художников. Как отмечает Анато-

647

Вернисаж

лий Иванович, «директор галереи Александр
Шафеев рисковал своей репутацией, позволив
этой экспозиции расположиться в галерее». За
этими скупыми словами драматическая
ситуация. Никто не мог знать, на какую
чашу весов склонится мнение десятков
омских мэтров от живописи. Все они привыкли к определённой традиции, исповедуют и защищают её, ведь именно на ней
основывается их творчество. Выставить
свои работы в главном выставочном зале
Омска означало пойти ва-банк, сделать
самую большую ставку. Весы судьбы могли качнуться в любую сторону… Однако,
вопреки тревожным ожиданиям, выставка прошла с большим успехом.
В той экспозиции было множество
новых и необычных работ. Например,
микроминиатюра с картины О. Кипренского «Портрет А.С. Пушкина», акварель
на пластине из бивня мамонта размером
6,5х7,8 мм. Рядом находилась композиция из миниатюрной чернильницы из янтаря, гусиного пера… из крыла бабочки.
И здесь же находилась работа, которая,
как отмечает Анатолий Иванович, «сыграла большую роль в целом направлении творчества». Посетители обращали внимание на
макет миниатюрной книжечки с автографом А. Пушкина. Рядом лежала страничка
из книги с гравированным микротекстом
о том, что происходило у Лукоморья. Эта
книжечка вызывала много вопросов у посетителей выставки. Всех интересовало:
«а есть ли внутри текст?» Этот интерес и
любопытство посетителей заставили Анатолия Коненко попробовать издать реальную миниатюрную книгу.
Что обозначало это решение – заняться миниатюрной книгой, в масштабе
творческой биографии Мастера? Идя от
одного собственного достижения к другому, он в каждой новой работе преодолевал сопротивление материалов. А ведь
оно вырастало в сотни раз при уменьшении обрабатываемой массы. Одно дело –
высекать скульптуру из глыбы мрамора,
используя грубые резцы и всё-таки имея
возможность исправлять погрешности,

другое дело, когда на острие специально
изготовленных уникальных инструментов, под тысячекратным увеличением –
тончайший срез редчайшего сырья, будь
то человеческий волос или крылья бабочки. При таких величинах одного неосторожного или не выверенного движения
достаточно, чтобы погубить всю работу.
Но микроминиатюры создавались одна за
одной, почти каждый раз сложность работы над ними возрастала. Придумывались
и становились всё разнообразнее сюжеты
микроминиатюрных композиций. Освоив, казалось, все мыслимые вершины,
преодолев все вообразимые сопротивления, создав немыслимые для человека,
живущего в реальном измерении, инструменты, волей-неволей задумаешься, а что
делать дальше?
Миниатюрная книга помогала Мастеру найти ответы на многие вопросы. При
изготовлении микроминиатюрной книги
приходится решать множество сложнейших задач в комплексе. Изготовить шрифты и напечатать многостраничный текст
в миллимикронном формате. Сброшюровать листы. Придумать и изготовить обложку. Сделать так, чтобы все страницы
перелистывались и были доступны для
чтения. Установить микроскоп на каждую
книгу, оборудовать «письменный стол»
таким образом, чтобы усилия, которые
будут прикладывать к перелистыванию
страниц люди любого возраста, не разрушали изделие, а помогали достичь цели,
поставленной Мастером. А именно: книга
остаётся книгой, несмотря на её размеры.
Её можно рассматривать, читать, перелистывать страницы в любом направлении.
Рассматривая
микроминиатюрные
книги А.И. Коненко, понимаешь, что
каждая из них – не только определённый
технологический, но и мировоззренческий прорыв. Над каждой своей работой
Мастер трудится в технологических областях, где нет ни одного изобретения.
Никто не знает, как это сделать. Он – находит и делает. В каждой книге он первооткрыватель в области книжного дизайна,

648

Работы А.И. Коненко

Скрипка, 6 мм
Портрет Паганини
на рисовом зерне
Колье для бабочки
на кедровом орешке
Аквариум на ладони
Самый маленький
аквариум в мире
с живыми рыбками
Бабочка с колье
и серьгами

Вернисаж

искусный переплётчик, гравёр, автор иллюстраций. Каждая книжечка переплетается и оформляется вручную. В 1997 году
в Москве на конкурсе мастеров переплётного искусства А.И. Коненко вошёл в тройку лучших переплётчиков России. В наше
время, когда всё больше людей книгу воспринимают не как источник информации,
а как ряд картинок, предложить им зрелище, которое поразит воображение, очень
непросто. Коненко удаётся это делать
практически в каждой работе. Можно сказать, что микрокниги Анатолия Коненко
открыли совершенно новую страницу мирового прикладного искусства.
Анатолий Иванович резюмирует:
«С 1994 г. издано более двухсот миникниг
(тиражом не более 30–99 экз. каждая). Из
них 35 мини- и 14 микрокниг А.С. Пушкина, за что в 1997 г. был принят почётным
членом Всемирного Пушкинского Клуба в НьюЙорке (почётными членами этого клуба от
России являются Е. Евтушенко, Б. Ахмадулина). К началу 2009 г. издал 30 микрокниг.
В 1999 г. вручена юбилейная медаль клуба.
Миниатюрные книги А. Коненко отличаются безупречным качеством переплёта, неповторимым изяществом берестяных орнаментов, а
некоторые поражают своей оригинальностью
(книги в виде гармошки: “Василий Тёркин”,
аккордеона “Сонеты” У. Шекспира, самовара
на футляре “Мухи-Цокотухи” К. Чуковского).
Новая конструкция применена при изготовлении книги “Письмо Татьяны к Онегину” и
“Письмо Онегина к Татьяне”. Конструкция
в сочетании с дизайном ставят её в ряд уникальных. Имеются дипломы. Фотографии
микроработ для выставок и каталогов выполняет сам. В 1997 г. используя свои умения в
области микроискусства, А. Коненко удалось
издать тиражную СУПЕРмикрокнигу размером менее 1 мм., причём по всем параметрам
(размер, количество страниц, строчек и букв
на странице, сшивной переплёт, даже цветные иллюстрации) она превзошла шотландскую (1x1,5 мм) изданную в 1986 г. Об этом
официально было объявлено на XV Всемирном
Конгрессе в г. Вефлееме (США), где А. Коненко
представил свою СУПЕРмикрокнигу А. Чехова

“Хамелеон” размером 0,9x0,9 мм. Новинкой
является и то, что рядом с каждым экземпляром для удобства расположены все 30 листочков
с текстом и иллюстрациями в натуральную
величину т. е. 0,9x0,9 мм. При издании этой
книги был применён ряд конструктивных изобретений мастера, над решением которых работают ведущие издательства мира. В 2002 г.
она была занесена в Книгу рекордов Гиннеса.
Этот рекорд поставил Россию на первое место
в мире в области издательского мастерства
микрокниг. Один экземпляр книги находится в библиотеке Президента России. Для девяти коллекционеров А. Коненко изготовил
самые маленькие в мире экслибрисы размером
0,5x0,7 мм. Они экспонировались на многих
выставках экслибрисов. Для Московского музея
экслибрисов выполнен самый маленький экслибрис размером 0,5х0,5 мм. Имеется сертификат Книги рекордов России. В 2006 г. издано
13 супермикрокниг (алфавиты народов мира)
размером 0,8х0,8 мм».
Работа над микрокнигами продолжается. В настоящее время художник увлечён
изготовлением миниатюрных апокрифических книг. Это берестяные и деревянные книги от «Азбуки» И. Фёдорова до
былин и гимнов древних славян. Каждая
из них – это диковинная конструкция и
необычный переплёт. «В 2014 году Международный союз книголюбов вручил Анатолию
медаль Ивана Фёдорова за большой вклад в издание и популяризацию миниатюрных книг».
В настоящее время Анатолий Иванович Коненко – по-настоящему титулованный и знаменитый на весь мир Мастер. Он
заслуженный деятель культуры Омской
области (2014 г.), член Союза художников
России (2003 г.), занесён в Книгу рекордов Гиннеса (2002 г.), в Книгу «Академия
рекордов мира» (World Records Academy,
2011 г.), в Книгу рекордов России (2005 г.),
является членом Всемирной ассоциации «Искусство народов мира» (2011 г.). В 2008 г.
А.И. Коненко стал президентом Омского клуба любителей миниатюрных книг.
«Миниатюрные работы Коненко находятся в престижных государственных музеях и
частных коллекциях в России, Германии, Че-

650

Виктор Вайнерман. Дело Мастера

хии, Канаде, США, Франции, Китае, Дании,
Испании. Микроработы с большим успехом
были представлены автором в Российском павильоне в Японии “ЭКСПО-2005”. Проведены
выставки в Пекине, Ташкенте, Праге, Вене,
Лейпциге, Франкфурте. Высокая оценка дана
экспозиции, выставленной в библиотеке Президента РФ, в выставочных залах Министерства иностранных дел РФ и Совета Федерации
России. Ежегодно проводится более 10 персональных выставок А. Коненко в музеях России.
Являясь автором книги “Тайны невозможных
фигур”, опубликовал более ста авторских композиций и фигур из области импоссибилизма,
систематизировал невозможные фигуры по
определённым признакам. Провёл исследования различных материалов (металл, дерево,
камень) для выявления способов их обработки
и применения в микроискусстве. Имеет большой практический опыт по изготовлению и
заточке микроинструментов».
Не каждый художник – живописец,
график или прикладник – может похвастаться более чем ста пятьюдесятью
персональными выставками, проведёнными за двадцать пять лет. Выставки
микроминиатюр А. Коненко повезло
увидеть не только городам России, среди которых Омск, Кемерово, Бийск, Барнаул, Челябинск, Екатеринбург, Курган,
Ишим, Киров, Ижевск, Нижний Тагил,
Новокузнецк, Абакан, Саяногорск, Иркутск, Улан-Удэ, Казань, Уфа, Хабаровск,
Комсомольск-на-Амуре,
Владивосток,
Хабаровск, Красноярск, Томск, Москва,
Сочи, Санкт-Петербург, Сургут, Тюмень,
Самара, Йошкар-Ола, Сыктывкар, но и зарубежным городам, среди которых Прага, Вена, Лейпциг, Амбуаз и Монтелимар
(Франция), Вифлеем (США), Жирона
(Испания), Токио и Киото (Япония), Пекин, Франкфурт, Ташкент и другие.
В 2005 году в Омском музее изобразительных искусств им. М.А. Врубеля открыта постоянная экспозиция микроискусства Анатолия Коненко.
Что дальше? Есть ли ещё непокорённые
вершины? Есть ли кто-нибудь за спиной –
следует ли кто-то за ним, как за лидером,

стремится ли догнать и сделать лучше? Анатолий Иванович соглашается, что микроминиатюра не может быть делом массовым.
Каждый человек в этой области – явление.
Длительное время ему практически в одиночку, на свой страх и риск приходилось доказывать всему художественному миру, что
микроминиатюра – это род и вид искусства,
а не что-то вроде хобби. Не сразу, но зато
убеждённо пришёл к микроминиатюре сын
Анатолия Ивановича Станислав. Его диссертация на соискание учёной степени кандидата философских наук на тему «Художественная микроминиатюра как средство
построения микрокосма культуры» была
защищена в 2009 году и стала первым теоретическим обоснованием микроискусства. В его диссертации, в частности,
говорится: «В последнее время “микроминиатюра” воспринимается как спектр
пластических видов искусств с бесконечными смысловыми возможностями. Эта
широта обусловлена тем, что в процессе
создания произведения происходит передача не столько информации, сколько
духовного образа: микроминиатюрные
произведения являются художественнообразными формами воспроизведения
действительности».
…Прогуливаясь по улицам Праги, я
вдруг зацепился взглядом за вывеску на
чешском языке. Буквы складывались в
слишком уж знакомую фамилию. Подошёл поближе, перечитал. Действительно, я не ошибся. Вывеска сообщала, что
в этом здании находится… музей миниатюр Анатолия Коненко. Увы! В тот день в
музее был выходной, и я в него не попал.
Всё оставшееся время поездки думал, что
в Омске, где человек с мировым именем
живёт и работает, нет отдельного здания,
где располагался бы его музей. А вот в
Чехии есть… Так умеем ли мы дорожить
собственным достоянием? Ведь нет таких
городов в мире, где жил бы человек, который на уровне человеческого волоса, макового или рисового зерна, крылышка комара или бабочки занимается живописью
и графикой, токарными и резными рабо-

651

Вернисаж

тами, вязанием и шитьём, изготавливает
микроминиатюрные ювелирные изделия,
иконы, книги… Ведь впервые именно у
Анатолия Ивановича Коненко появились
невообразимые композиции: кузнечик
со скрипкой, Эйфелева башня на усике
комара, картины на крыле бабочки и колье для неё, муравей-скульптор, часы для
осы, стрекоза с действующим олимпийским факелом… Снова вдруг представил,
что стою со своим знакомым художником
около новых работ Анатолия Ивановича
Коненко. Смотрит он на самую маленькую в мире мышеловку размером 3х6 мм
и ехидно спрашивает меня, надеясь, что
я не найдусь с ответом: «И где таких мышек взять, чтобы в эту мышеловку попали?» Но я не теряюсь. Таким же ироничным тоном, как он, говорю, показывая
на самые маленькие игральные карты
размером 6х8 мм: «А вот в такие картишки комарики, закончив шахматную партию, сыграют с большим удовольствием!» Самый маленький в мире аквариум
с живыми рыбками размером 10х5х7 мм
объёмом 0,35 мл знакомый художник рассматривает молча, немного угрюмо. Что
тут скажешь? «Аквариум был занесён в Книгу
академии рекордов мира. Видеоролик с аквариумом был показан по телеканалам многих
стран. В Японии через несколько дней после
известного землетрясения ролик показывали
по национальному телевидению как положительно влияющий на состояние людей после
перенесённой катастрофы».
Всегда пытался поставить себя на
место Анатолия Ивановича. Задавался
вопросом: «А я – смог бы?» И с таким же
постоянством, не задумываясь, отвечал:
«Нет, не смог бы». Выдержки бы не хватило. Терпения. Упорства. Излишняя эмоциональность стала бы мешать. Хотя в
нём разве нет эмоциональности, энергии?
Да есть, конечно! Вот только личностные качества в нём особого, необычного
свойства. А.И. Коненко движется неторопливо, говорит негромко. Но в разговоре
может быть резким, много жестикулиро-

вать. И при этом никогда не горячится.
Я бы сравнил его энергетику с холодным
пламенем. Наверно, это десятилетиями
наработанный способ трансформации
собственных сил. В нём заложена профессиональная необходимость их экономить,
накапливать, чтобы в нужный момент направить на решение важных задач. В Анатолии Ивановиче меня всегда поражали – да простит меня Мастер! – даже не
его уникальные работы, а свойства его
личности, которые позволяют ему достигать поставленных целей. Действительно,
невозможно работать в пространстве, где
всё неизвестно, если не находиться постоянно в состоянии полной мобилизации
всех ресурсов организма, если не уметь
привлекать из внешнего информационного поля подсказки, которые не найдёшь в
словарях, энциклопедиях, в многотомных описаниях тысячелетнего опыта человечества. Эти подсказки приходят на
уровне интуиции, озарения. Так же точно
к любому художнику, будь он живописец,
график, музыкант или писатель, приходит
картинка, линия, сочетание красок или
звук, слово, рифма, строка или целый сюжетный ход. Уверен: мало только видеть
работы Мастера. Важно хотя бы раз увидеть и пообщаться с ним самим. Потому
что именно в нём – разгадка всех тайн и
всех загадок, которые таит в себе любая
из созданных им микроминиатюр.
Во всём мире теперь слово «Омск»
ассоциируется не только с Михаилом
Врубелем, Иннокентием Анненским и
Леонидом Мартыновым, которые здесь
родились. Не только с Фёдором Достоевским, который четыре года провёл
на каторге в Омске и потом всю жизнь
вспоминал об этом в своих произведениях. Не только с хоккейной командой
«Авангард», чемпионом России 2004 года.
Но и с непревзойдёнными произведениями искусства, выполненными с фантастическим мастерством, в филигранной
технике, – микроминиатюрами омича
Анатолия Ивановича Коненко.

сибирское
зодчество

Архитектурный ансамбль
Любинского проспекта
Алла Гуменюк

юбинский
проспект – один из основных символов
Омска, самая красивая улица исторического центра,
без которой нельзя представить некогда главный
город Западной Сибири.
Формировался
проспект постепенно, вместе с
втекающими в него улицами Гасфортовской и Музейной, примыкающей к нему в нагорной части Базарной площадью и Санниковским
проспектом у начала Французского моста1.
Освоение этого знакового для омичей места началось после упразднения
в 1864 г. Второй омской крепости и разрешения Министерством внутренних дел
вести строительство по всей крепостной
территории. Наиболее важными событиями 1870–1880-х гг. явились создание
в нагорной части эспланады рыночной
площади с переносом сюда торговли из
Ильинского и Мокринского форштадтов
и строительством нескольких учебных
заведений, в том числе женской гимназии и женского пансиона. С обретением
крепостной эспланадой новых функций
в город приходит и новая столичная архитектура – деликатная эклектика петербуржца Э.И. Эзета, ставшего городовым

архитектором Омска, а
впоследствии и городским
головой.
Параллельно в те же
годы застраивается восточная
сторона
вновь
создаваемой главной улицы города – Любинского
(официально
Чернавинского) проспекта. Двухэтажные торговые дома с
большими окнами-витринами и пристроенными к ним «в строку»
купеческими лавками образовали единый
протяжённый фасад улицы. Архитектура
зданий представляла собой эклектический союз элементов и форм двух-трёх
исторических стилей – как правило, с доминантой сдержанного барокко.
В начале 1890-х гг. главным градообразующим фактором для дальнейшего
развития Омска явилось строительство
Великого Сибирского пути. «Памятником культуры XIX века, проявлением
русского национального величия, нравственным долгом перед лицом грядущих
поколений и достойным вступлением
Великой русской нации на порог двадцатого столетия»2 назвал современник это
грандиозное предприятие.
Омск активно включается в систему
российских и европейских рынков, стано-

Алла Гуменюк. Архитектурный ансамбль Любинского проспекта

вится районом экономических интересов
для американских предпринимателей.
Наряду с общим ростом города меняется
структура его центра. Вся деловая и коммерческая жизнь постепенно переносится на Любинский проспект. Активизация
торговли, усиление конкурентной борьбы за покупателя диктуют и новое отношение к архитектуре.
Восточная сторона Любинского проспекта начинает менять облик своих фасадов. Деликатная эклектика уступает место
пышному украшательству. Заветы Н.В. Гоголя, который со всей пристальностью
вглядывался в архитектуру своего времени и предлагал не мешать «в одном здании
множество разных вкусов и родов архитектуры»1, уже не вспоминают. Напротив, тенденция применения мотивов всевозможных стилей и, как следствие, откровенная
декоративность нарастают. Типичным
образцом стилевой системы эклектики в
её позднем, нарочито пышном варианте
явился Торговый дом Шаниной, возведённый в 1898–1900 гг. на углу Любинского
проспекта и Гасфортовской улицы по проекту архитектора И.Г. Хворинова. Именно
с лёгкой руки этого зодчего центральная
улица Омска будет застраиваться торговыми зданиями, где замысловатое сочетание
разновременных исторических «цитат»
станет повсеместным. Подвергнутся перестройке и вырастут на этаж купеческие
лавки, обретут купола и обилие внешнего
декора торговые дома, зазвучат в камне
«исторические воспоминания» о Средневековье и Ренессансе, барокко и рококо,
классицизме и древней Помпее. На обширном пространстве Базарной площади,
граничащей с Любинским, будет возведено и роскошно декорировано здание городского театра с огромным сводом, большим четырёхгранным куполом и фигурой
«крылатого гения».

С прокладкой железнодорожной магистрали путь на восток был открыт. Америкой будущего, страной, которую можно
сравнить с наиболее богатыми областями
американского Запада, назвали предприимчивые иностранцы Сибирь. Омск, по
их мнению, находился «в центре самых
роскошных на всём земном шаре пастбищ, занимающих площадь в две тысячи
квадратных миль»2. Представители российского бизнеса – финансового, промышленного, купеческого – стремились
широко развернуться в Омске, открывая свои конторы, отделения, магазины.
Местным рынком сбыта заинтересовались московские и лодзинские мануфактуристы, собственных агентов прислали
деловые круги Копенгагена и Чикаго.
Последний год XIX в. ознаменовался
подъёмом строительной деятельности:
началась широкая распродажа частным
лицам «под застройку домами» Любинской (Любиной) рощи. Той самой, появление которой так романтизировали
омичи, связывая её с именем молодой,
рано ушедшей жены генерал-губернатора
Западной Сибири Густава Христиановича
Гасфорта. В период застройки будущего
проспекта Любинская роща фланкировала его западную часть, но в Путеводителе
по Великой Сибирской железной дороге
от 1900 г. она уже не значится. На месте
рощи начинает расти вторая сторона
центрального проспекта с комплексом
Московских торговых рядов, возводимых по проекту московского архитектора
О.В. Дессина.
«…В Москве трамвай, в Москве газовый завод, электрическая станция. <...>
В Москве “Братья Елисеевы”, разящие
человека роскошью люстр и снеди; в Москве Пороховая мануфактура, парфюмерия Ролленко, сукна Бахрушина, машины
Лингарда. <...> Из чёрных фабричных

1
Любинский проспект – ныне ул. Ленина; ул. Гасфортовская – ныне ул. К. Либкнехта; Базарная
площадь – ныне ул. Ленина; Санниковский проспект – ныне ул. Партизанская; Французский (Железный) мост разобран, в настоящее время на его месте – Юбилейный мост.
2
В-ъ М. Несколько слов о Сибирской железной дороге / М. В-ъ. СПб., 1890. С. 28.

1
Гоголь Н.В. Об архитектуре нынешнего времени // Собр. соч.: в 4 томах / Н.В. Гоголь. Т. 4. М.:
Правда, 1968. С. 41.
2
Хахалкин А.А. Сибирь – Америка будущего / А.А. Хахалкин // Томская старина: краеведческий
альманах. 1991. № 1. С. 18.

654

655

сибирское зодчество

Г.Х. Гасфорт (1794–1874) – русский генерал,
генерал-губернатор Западной Сибири

корпусов, из дыма и скрежета окраин
идут эти воздушные ткани, эти удивительные фарфоры с нежнейшим цветком по
ультрамарину и золоту; идёт бронза фонарей и решёток, роскошные бонбоньерки, сверкающие пожарные каски, сукна,
подсвечники, тяжёлые чернильницы
и первый, появляющийся в это время,
телефонный аппарат, высокий, торжественный, похожий на памятник новой
торопливой эпохе»1, – такою представлялась Москва конца XIX в. художницей
Н.Н. Ватолиной.
Вторжение паровозных дымов и «фабричного духа» в патриархальную Москву
обозначило и новый этап в отношениях
первопрестольной с дальними провинциями России. В начале XX столетия начинается настоящая экспансия товаров
от московских производителей на сибирский рынок. Внушительными размерами

здания с ренессансно-барочными фасадами и огромными куполами французского
типа заявили о себе Московские торговые ряды на западной стороне Любинского проспекта; рядом с ними расположился отмеченный стильным, с элементами
модерна декором оптовый магазин «Товарищества мануфактур Викулы Морозова с сыновьями». Открытость здания
различным архитектурным стилям – ренессансу, барокко, классицизму и модерну – продемонстрировал крупный пассаж
Овсянниковых-Ганшиных, возведённый
представителями купеческой элиты из
Подмосковья. Купола-«ананасы», венчающие здание, эффектно продолжили силуэтную линию западной стороны Любинского проспекта.
Местные купцы и городские власти
отреагировали на столичную экспансию
строительством не менее прихотливой в
декоре трёхэтажной гостиницы «Россия»
по проекту И.Г. Хворинова, перекрывшего здание шлемовидными куполами,
и монументального, «имперской архитектуры» Городского торгового корпуса,
расположившегося напротив городского
театра. По существу, реализацией конкурсного проекта Торгового корпуса сибирский архитектор А.Д. Крячков завершил формирование Базарной площади,
замыкавшей Любинский проспект в его
нагорной части.
Характерная для всех зданий Любинского проспекта эклектичность фасадов – результат свободного смешения
исторических стилей, и отсутствие чёткой иерархии главных и второстепенных
элементов, их соразмерность друг другу,
ритмическое единообразие позволяют
говорить об ансамблевости застройки
главной улицы Омска. Ограничение высоты дома, его сомасштабность человеку,
дающая возможность комфортно воспринимать городскую среду, способность
приращивать объёмы, не нарушая приня-

1
Ледзинский В.С. Художественная ковка и литьё Москвы / В.С. Ледзинский, А.А. Теличко,
А.В. Зверев. М.: Машиностроение, 1989. С. 135.

656

Угол Любинского и Санниковского проспектов. Вид с Французского моста. 1914 г.

Любинский (Чернавинский) проспект. Вид с горы. 1890-е гг.

Вид на Юбилейный мост и Любинский проспект
(ул. Ленина). 2012 г.

Алла Гуменюк. Архитектурный ансамбль Любинского проспекта

Любинский проспект (справа) с высоты птичьего полёта. 2000-е гг.
Городской Торговый корпус. Фрагмент фасада.
Фото 2015 г.

Вид на ул. Гасфортовскую. Фото В. Кудринского. 2010 г.

той «строки», также являются признаками архитектурного ансамбля. Казалось,
что разнообразие в цветовом решении
зданий могло нарушить единство улицы,
но оно смягчалось акцентированием деталей фасадов более светлым тоном или
белым цветом. Выразительный силуэт
Любинского с его высотными доминантами в виде куполов и башен торговых домов, Серафимо-Алексеевской и Иверской
часовен, расположенных у реки и Базарной площади, также способствовал созданию целостного образа. По отношению
к стилевой системе эклектики, с её фрагментарным подходом в застройке, это выглядело необычно и даже новаторски.
Не каждый сибирский город может
гордиться подобным феноменом: возникновением в конце XIX – начале XX в.
(период бессистемного строительства)

нового градообразующего центра с ансамблевым звучанием улицы. И даже вопросы благоустройства, являвшиеся
частью градостроительной задачи, для
Любинского проспекта были успешно
решены. Долгие годы проспект оставался самой комфортабельной территорией
города: здесь были проложены первая
мостовая, пешеходные тротуары из кирпича, и, как важный признак городского
благоустройства, проведено электрическое освещение.
Подчёркивая стилевое единство
и ансамблевый характер Любинского
проспекта, невозможно обойти вниманием входящую под углом в его пространство улицу Гасфортовскую – часть
её со всей определённостью можно назвать «Итальянской улочкой». Здесь в
1913–1915 гг. по проекту петербургского

661

сибирское зодчество

архитектора Н.Н. Верёвкина были возведены монументальные здания страховой компании «Саламандра» и торгового
общества «Треугольник», рядом – по проекту А.Д. Крячкова – здание торгового общества Тверской мануфактуры. Посылом
к стилистическому единству памятников
и созданию ансамбля улицы стало использование образцов итальянских палаццо
эпохи Ренессанса с их пластической основой – ордерным строем и мотивом арки.
К признакам ансамбля, но уже ансамбля неоклассической архитектуры,
следует отнести также общность высотной красной линии, сомасштабность объёмов, тождественность ритмического
построения, колористическое и фактурное решения – оформление стен «под холодно-серый камень». Наряду с другими
монументальными зданиями Омска, возведёнными в 1910-е гг., дома по улице Гасфортовской напоминали образцы петер-

бургского неоклассицизма, что является
одной из особенностей омской архитектуры предреволюционного десятилетия.
Территориальный «союз ансамблей» двух
улиц обозначил очередное движение
провинции к архитектурным новациям
столиц: от поздней эклектики к неоклассицизму.
Ценность градостроительного ансамбля Любинского проспекта, примыкающих улицы Гасфортовской и бывшей
Базарной площади состоит в том, что архитектурные памятники этого знакового
места в течение более чем векового их
существования не претерпели кардинальных изменений. Они и сегодня являются
своеобразной энциклопедией архитектурных стилей в провинциальном городе.
А сам Любинский для омичей значит не
менее, чем Невский для петербуржцев,
Арбат для москвичей или Елисейские
поля для парижан.

Люба. С.В. Норышев. 1999 г.
Нержавеющая сталь. Фото О. Деркунского

Малый
эпос

Записки из Мёртвого дома
Отрывки из одноимённой повести

Фёдор Достоевский

Введение
отдалённых краях
Сибири, среди степей, гор или непроходимых лесов, попадаются изредка маленькие
города, с одной, много с
двумя тысячами жителей,
деревянные, невзрачные,
с двумя церквами – одной
в городе, другой на кладбище, – города, похожие более на хорошее
подмосковное село, чем на город. Они
обыкновенно весьма достаточно снабжены исправниками, заседателями и всем
остальным субалтерным чином. Вообще в
Сибири, несмотря на холод, служить чрезвычайно тепло. Люди живут простые, нелиберальные; порядки старые, крепкие,
веками освящённые. Чиновники, по справедливости играющие роль сибирского
дворянства, – или туземцы, закоренелые
сибиряки, или наезжие из России, большею частью из столиц, прельщённые
выдаваемым не в зачёт окладом жалованья, двойными прогонами и соблазнительными надеждами в будущем. Из них
умеющие разрешать загадку жизни почти
всегда остаются в Сибири и с наслаждением в ней укореняются. Впоследствии
они приносят богатые и сладкие плоды.
Но другие, народ легкомысленный и не
умеющий разрешать загадку жизни, скоро
наскучают Сибирью и с тоской себя спрашивают: зачем они в неё заехали? С нетерпением отбывают они свой законный

термин службы, три года,
и по истечении его тотчас же хлопочут о своём
переводе и возвращаются
восвояси, браня Сибирь
и подсмеиваясь над нею.
Они неправы: не только с
служебной, но даже со многих точек зрения в Сибири
можно блаженствовать.
Климат превосходный;
есть много замечательно
богатых и хлебосольных купцов; много
чрезвычайно достаточных инородцев.
Барышни цветут розами и нравственны
до последней крайности. Дичь летает по
улицам и сама натыкается на охотника.
Шампанского выпивается неестественно
много. Икра удивительная. Урожай бывает в иных местах сам-пятнадцать... Вообще земля благословенная. Надо только
уметь ею пользоваться. В Сибири умеют
ею пользоваться.
<…>

Мёртвый дом
Острог наш стоял на краю крепости, у самого крепостного вала. Случалось, посмотришь сквозь щели забора на свет божий:
не увидишь ли хоть чего-нибудь? – и только и увидишь, что краешек неба да высокий земляной вал, поросший бурьяном, а
взад и вперёд по валу, день и ночь, расхаживают часовые; и тут же подумаешь, что
пройдут целые годы, а ты точно так же по-

664

Фёдор Достоевский. Записки из Мёртвого дома

дойдёшь смотреть сквозь щели забора и
увидишь тот же вал, таких же часовых и
тот же маленький краешек неба, не того
неба, которое над острогом, а другого, далёкого, вольного неба. Представьте себе
большой двор, шагов в двести длины и
шагов в полтораста ширины, весь обнесённый кругом, в виде неправильного шестиугольника, высоким тыном, то есть забором из высоких столбов (паль), врытых
стойком глубоко в землю, крепко прислонённых друг к другу рёбрами, скреплённых поперечными планками и сверху заострённых: вот наружная ограда острога.
В одной из сторон ограды вделаны крепкие ворота, всегда запертые, всегда день и
ночь охраняемые часовыми; их отпирали
по требованию, для выпуска на работу. За
этими воротами был светлый, вольный
мир, жили люди, как и все. Но по сю сторону ограды о том мире представляли
себе, как о какой-то несбыточной сказке.
Тут был свой особый мир, ни на что не похожий, тут были свои особые законы, свои
костюмы, свои нравы и обычаи, и заживо
мёртвый дом, жизнь – как нигде, и люди
особенные. Вот этот-то особенный уголок
я и принимаюсь описывать.
Как входите в ограду – видите внутри
её несколько зданий. По обеим сторонам
широкого внутреннего двора тянутся два
длинных одноэтажных сруба. Это казармы. Здесь живут арестанты, размещённые
по разрядам. Потом, в глубине ограды,
ещё такой же сруб: это кухня, разделённая на две артели; далее ещё строение,
где под одной крышей помещаются погреба, амбары, сараи. Средина двора пустая и составляет ровную, довольно большую площадку. Здесь строятся арестанты,
происходит поверка и перекличка утром,
в полдень и вечером, иногда же и ещё по
нескольку раз в день, – судя по мнительности караульных и их уменью скоро
считать. Кругом, между строениями и забором, остаётся ещё довольно большое
пространство. Здесь, по задам строений,
иные из заключённых, понелюдимее и
помрачнее характером, любят ходить в

нерабочее время, закрытые от всех глаз, и
думать свою думушку. Встречаясь с ними
во время этих прогулок, я любил всматриваться в их угрюмые, клеймёные лица и
угадывать, о чём они думают. Был один
ссыльный, у которого любимым занятием в свободное время было считать пали.
Их было тысячи полторы, и у него они
были все на счету и на примете. Каждая
паля означала у него день; каждый день
он отсчитывал по одной пале и таким образом по оставшемуся числу несосчитанных паль мог наглядно видеть, сколько
дней ещё остаётся ему пробыть в остроге
до срока работы. Он был искренно рад,
когда доканчивал какую-нибудь сторону
шестиугольника. Много лет приходилось
ещё ему дожидаться; но в остроге было
время научиться терпению.
<…>
Когда смеркалось, нас всех вводили
в казармы, где и запирали на всю ночь.
Мне всегда было тяжело возвращаться
со двора в нашу казарму. Это была длинная, низкая и душная комната, тускло освещённая сальными свечами, с тяжёлым,
удушающим запахом. Не понимаю теперь, как я выжил в ней десять лет. На нарах у меня было три доски: это было всё
моё место. На этих же нарах размещалось
в одной нашей комнате человек тридцать
народу. Зимой запирали рано; часа четыре надо было ждать, пока все засыпали.
А до того – шум, гам, хохот, ругательства,
звук цепей, чад и копоть, бритые головы,
клеймёные лица, лоскутные платья, всё –
обруганное, ошельмованное... да, живуч
человек! Человек есть существо ко всему
привыкающее, и, я думаю, это самое лучшее его определение.
Помещалось нас в остроге всего человек двести пятьдесят – цифра почти постоянная. Одни приходили, другие кончали сроки и уходили, третьи умирали.
И какого народу тут не было! Я думаю,
каждая губерния, каждая полоса России
имела тут своих представителей. Были
и инородцы, было несколько ссыльных
даже из кавказских горцев. Всё это раз-

665

малый эпос

Омская крепость. Тарские ворота и военный суд. Конец XIX в.

делялось по степени преступлений, а следовательно, по числу лет, определённых
за преступление. Надо полагать, что не
было такого преступления, которое бы не
имело здесь своего представителя. Главное основание всего острожного населения составляли ссыльнокаторжные разряда гражданского (сильнокаторжные,
как наивно произносили сами арестанты). Это были преступники, совершенно
лишённые всяких прав состояния, отрезанные ломти от общества, с проклеймённым лицом для вечного свидетельства
об их отвержении. Они присылались в
работу на сроки от восьми до двенадцати
лет и потом рассылались куда-нибудь по
сибирским волостям в поселенцы. Были
преступники и военного разряда, не лишённые прав состояния, как вообще в
русских военных арестантских ротах.
Присылались они на короткие сроки; по
окончании же их поворачивались туда
же, откуда пришли, в солдаты, в сибирские линейные батальоны. Многие из
них почти тотчас же возвращались обратно в острог за вторичные важные пре-

ступления, но уже не на короткие сроки,
а на двадцать лет. Этот разряд назывался
«всегдашним». Но «всегдашние» всё ещё
не совершенно лишались всех прав состояния. Наконец, был ещё один особый
разряд самых страшных преступников,
преимущественно военных, довольно
многочисленный. Назывался он «особым
отделением». Со всей Руси присылались
сюда преступники. Они сами считали
себя вечными и срока работ своих не знали. По закону им должно было удвоять и
утроять рабочие уроки. Содержались они
при остроге впредь до открытия в Сибири самых тяжких каторжных работ. «Вам
на срок, а нам вдоль по каторге», – говорили они другим заключённым. Я слышал, что разряд этот уничтожен. Кроме
того, уничтожен при нашей крепости и
гражданский порядок, а заведена одна
общая военно-арестантская рота. Разумеется, с этим вместе переменилось и начальство. Я описываю, стало быть, старину, дела давно минувшие и прошедшие...
Давно уж это было; всё это снится мне
теперь, как во сне. Помню, как я вошёл в

666

Фёдор Достоевский. Записки из Мёртвого дома

острог. Это было вечером, в декабре месяце. Уже смеркалось; народ возвращался с
работы; готовились к поверке. Усатый унтер-офицер отворил мне наконец двери в
этот странный дом, в котором я должен
был пробыть столько лет, вынести столько таких ощущений, о которых, не испытав их на самом деле, я бы не мог иметь
даже приблизительного понятия. Например, я бы никак не мог представить себе:
что страшного и мучительного в том, что
я во все десять лет моей каторги ни разу,
ни одной минуты не буду один? На работе всегда под конвоем, дома с двумястами товарищей и ни разу, ни разу – один!
Впрочем, к этому ли ещё мне надо было
привыкать!
Были здесь убийцы невзначай и убийцы по ремеслу, разбойники и атаманы
разбойников. Были просто мазурики и
бродяги – промышленники по находным
деньгам или по столевской части. Были и
такие, про которых трудно было решить:
за что бы, кажется, они могли прийти
сюда? А между тем у всякого была своя
повесть, смутная и тяжёлая, как угар от
вчерашнего хмеля. Вообще о былом своём они говорили мало, не любили рассказывать и, видимо, старались не думать
о прошедшем. Я знал из них даже убийц
до того весёлых, до того никогда не задумывающихся, что можно было биться
об заклад, что никогда совесть не сказала
им никакого упрёка. Но были и мрачные
лица, почти всегда молчаливые. Вообще
жизнь свою редко кто рассказывал, да и
любопытство было не в моде, как-то не в
обычае, не принято. Так разве, изредка,
разговорится кто-нибудь от безделья, а
другой хладнокровно и мрачно слушает. Никто здесь никого не мог удивить.
«Мы – народ грамотный!» – говорили они
часто, с каким-то странным самодовольствием. Помню, как однажды один разбойник, хмельной (в каторге иногда можно было напиться), начал рассказывать,
как он зарезал пятилетнего мальчика, как
он обманул его сначала игрушкой, завёл
куда-то в пустой сарай да там и зарезал.

Вся казарма, доселе смеявшаяся его шуткам, закричала как один человек, и разбойник принужден был замолчать; не от
негодования закричала казарма, а так, потому что не надо было про это говорить,
потому что говорить про это не принято.
Замечу, кстати, что этот народ был действительно грамотный и даже не в переносном, а в буквальном смысле. Наверно,
более половины из них умело читать и
писать. В каком другом месте, где русский
народ собирается в больших массах, отделите вы от него кучу в двести пятьдесят
человек, из которых половина была бы
грамотных? Слышал я потом, кто-то стал
выводить из подобных же данных, что
грамотность губит народ. Это ошибка: тут
совсем другие причины; хотя и нельзя не
согласиться, что грамотность развивает
в народе самонадеянность. Но ведь это
вовсе не недостаток. Различались все разряды по платью: у одних половина куртки
была тёмно-бурая, а другая серая, равно и
на панталонах – одна нога серая, а другая
тёмно-бурая. Один раз, на работе, девчонка-калашница, подошедшая к арестантам, долго всматривалась в меня и потом
вдруг захохотала. «Фу, как не славно! – закричала она, – и серого сукна недостало,
и чёрного сукна недостало!» Были и такие, у которых вся куртка была одного серого сукна, но только рукава были тёмнобурые. Голова тоже брилась по-разному:
у одних половина головы была выбрита
вдоль черепа, у других поперёк.
С первого взгляда можно было заметить некоторую резкую общность во
всём этом странном семействе; даже самые резкие, самые оригинальные личности, царившие над другими невольно, и
те старались попасть в общий тон всего
острога. Вообще же скажу, что весь этот
народ, – за некоторыми немногими исключениями неистощимо-весёлых людей, пользовавшихся за это всеобщим
презрением, – был народ угрюмый, завистливый, страшно тщеславный, хвастливый, обидчивый и в высшей степени
формалист. Способность ничему не удив-

667

Милостыня.
Иллюстрация
к произведению
Ф.М. Достоевского
«Записки из
Мёртвого дома».
И.С. Глазунов. 1983 г.
Бумага, пастель. 98x67.
Собственность автора

Иллюстрация к «Запискам из Мёртвого дома».
Н.М. Каразин. 1893 г.

На каторгу. Н.М. Каразин. 1893 г.

Надевание кандалов

Сибирские каторжане. 1895 г.
Портрет
Ф.М. Достоевского.
С.С. Косенков. 1971 г.
Линогравюра

Типы и виды
сибирской каторги.
Штрафная камера.
Вторая половина XIX в.

Группа каторжан
в Сибири, по дороге
в районе Омска.
Конец XIX в.

малый эпос

ляться была величайшею добродетелью.
Все были помешаны на том, как наружно
держать себя. Но нередко самый заносчивый вид с быстротою молнии сменялся на
самый малодушный. Было несколько истинно сильных людей; те были просты и
не кривлялись. Но странное дело: из этих
настоящих сильных людей было несколько тщеславных до последней крайности,
почти до болезни. Вообще тщеславие,
наружность были на первом плане. Большинство было развращено и страшно
исподлилось. Сплетни и пересуды были
беспрерывные: это был ад, тьма кромешная. Но против внутренних уставов и
принятых обычаев острога никто не смел
восставать; все подчинялись. Бывали характеры резко выдающиеся, трудно, с
усилием подчинявшиеся, но всё-таки подчинявшиеся. Приходили в острог такие,
которые уж слишком зарвались, слишком
выскочили из мерки на воле, так что уж
и преступления свои делали под конец
как будто не сами собой, как будто сами
не зная зачем, как будто в бреду, в чаду;
часто из тщеславия, возбуждённого в высочайшей степени. Но у нас их тотчас
осаживали, несмотря на то что иные, до
прибытия в острог, бывали ужасом целых
селений и городов. Оглядываясь кругом,
новичок скоро замечал, что он не туда
попал, что здесь дивить уже некого, и неприметно смирялся и попадал в общий
тон. Этот общий тон составлялся снаружи из какого-то особенного собственного достоинства, которым был проникнут
чуть не каждый обитатель острога. Точно
в самом деле звание каторжного, решёного, составляло какой-нибудь чин, да ещё
и почётный. Ни признаков стыда и раскаяния! Впрочем, было и какое-то наружное смирение, так сказать официальное,
какое-то спокойное резонёрство: «Мы погибший народ, – говорили они, – не умел
на воле жить, теперь ломай зелёную улицу, поверяй ряды». – «Не слушался отца
и матери, послушайся теперь барабанной
шкуры». – «Не хотел шить золотом, теперь бей камни молотом». Всё это говори-

лось часто, и в виде нравоучения и в виде
обыкновенных поговорок и присловий,
но никогда серьёзно. Всё это были только
слова. Вряд ли хоть один из них сознавался внутренно в своей беззаконности.
<…>
Это факт. Конечно, тщеславие, дурные примеры, молодечество, ложный
стыд во многом тому причиною. С другой
стороны, кто может сказать, что выследил
глубину этих погибших сердец и прочёл в
них сокровенное от всего света? Но ведь
можно же было, во столько лет, хоть чтонибудь заметить, поймать, уловить в этих
сердцах хоть какую-нибудь черту, которая бы свидетельствовала о внутренней
тоске, о страдании. Но этого не было, положительно не было. Да, преступление,
кажется, не может быть осмыслено с данных, готовых точек зрения, и философия
его несколько потруднее, чем полагают.
Конечно, остроги и система насильных
работ не исправляют преступника; они
только его наказывают и обеспечивают
общество от дальнейших покушений злодея на его спокойствие. В преступнике же
острог и самая усиленная каторжная работа развивают только ненависть, жажду
запрещённых наслаждений и страшное
легкомыслие. Но я твёрдо уверен, что
знаменитая келейная система достигает
только ложной, обманчивой, наружной
цели. Она высасывает жизненный сок
из человека, энервирует его душу, ослабляет её, пугает её и потом нравственно
иссохшую мумию, полусумасшедшего
представляет как образец исправления
и раскаяния. Конечно, преступник, восставший на общество, ненавидит его и
почти всегда считает себя правым, а его
виноватым. К тому же он уже потерпел от
него наказание, а чрез это почти считает
себя очищенным, сквитавшимся. Можно
судить, наконец, с таких точек зрения,
что чуть ли не придётся оправдать самого
преступника. Но, несмотря на всевозможные точки зрения, всякий согласится, что
есть такие преступления, которые всегда
и везде, по всевозможным законам, с на-

670

Фёдор Достоевский. Записки из Мёртвого дома

чала мира считаются бесспорными преступлениями и будут считаться такими
до тех пор, покамест человек останется
человеком.
<…>
Арестанты почти все говорили ночью
и бредили. Ругательства, воровские слова, ножи, топоры чаще всего приходили
им в бреду на язык. «Мы народ битый, –
говорили они, – у нас нутро отбитое, оттого и кричим по ночам».
Казённая каторжная крепостная работа была не занятием, а обязанностью: арестант отработывал свой урок или отбывал
законные часы работы и шёл в острог.
На работу смотрели с ненавистью. Без
своего особого, собственного занятия,
которому бы он предан был всем умом,
всем расчётом своим, человек в остроге
не мог бы жить. Да и каким способом весь
этот народ, развитой, сильно поживший
и желавший жить, насильно сведённый
сюда в одну кучу, насильно оторванный от
общества и от нормальной жизни, мог бы
ужиться здесь нормально и правильно,
своей волей и охотой? От одной праздности здесь развились бы в нём такие преступные свойства, о которых он прежде
не имел и понятия. Без труда и без законной, нормальной собственности человек
не может жить, развращается, обращается в зверя. И потому каждый в остроге,
вследствие естественной потребности и
какого-то чувства самосохранения, имел
своё мастерство и занятие. Длинный летний день почти весь наполнялся казённой работой; в короткую ночь едва было
время выспаться. Но зимой арестант, по
положению, как только смеркалось, уже
должен быть заперт в остроге. Что же делать в длинные, скучные часы зимнего вечера? И потому почти каждая казарма, несмотря на запрет, обращалась в огромную
мастерскую. Собственно труд, занятие
не запрещались; но строго запрещалось
иметь при себе, в остроге, инструменты, а
без этого невозможна была работа. Но работали тихонько, и, кажется, начальство
в иных случаях смотрело на это не очень

пристально. Многие из арестантов приходили в острог ничего не зная, но учились
у других и потом выходили на волю хорошими мастеровыми. Тут были и сапожники, и башмачники, и портные, и столяры,
и слесаря, и резчики, и золотильщики.
Был один еврей, Исай Бумштейн, ювелир,
он же и ростовщик. Все они трудились и
добывали копейку. Заказы работ добывались из города. Деньги есть чеканенная
свобода, а потому для человека, лишённого совершенно свободы, они дороже
вдесятеро. Если они только брякают у
него в кармане, он уже вполовину утешен,
хотя бы и не мог их тратить. Но деньги
всегда и везде можно тратить, тем более
что запрещённый плод вдвое слаще. А в
каторге можно было даже иметь и вино.
Трубки были строжайше запрещены, но
все их курили. Деньги и табак спасали
от цинготной и других болезней. Работа
же спасала от преступлений: без работы
арестанты поели бы друг друга, как пауки в стклянке. Несмотря на то, и работа
и деньги запрещались. Нередко по ночам
делались внезапные обыски, отбиралось
всё запрещённое, и – как ни прятались
деньги, а всё-таки иногда попадались сыщикам. Вот отчасти почему они и не береглись, а вскорости пропивались; вот почему заводилось в остроге и вино. После
каждого обыска виноватый, кроме того,
что лишался всего своего состояния, бывал обыкновенно больно наказан. Но, после каждого обыска, тотчас же пополнялись недостатки, немедленно заводились
новые вещи, и всё шло по-старому. И начальство знало об этом, и арестанты не
роптали на наказания, хотя такая жизнь
похожа была на жизнь поселившихся на
горе Везувии.
Кто не имел мастерства, промышлял
другим образом. Были способы довольно оригинальные. Иные промышляли,
например, одним перекупством, а продавались иногда такие вещи, что и в голову не могло бы прийти кому-нибудь за
стенами острога не только покупать и
продавать их, но даже считать вещами.

671

малый эпос

Ф.М. Достоевский. Омская каторга. В.В. Архипов.
Холст, масло. 1988 г. КОХМ

Но каторга была очень бедна и чрезвычайно промышленна. Последняя тряпка
была в цене и шла в какое-нибудь дело.
По бедности же и деньги в остроге имели совершенно другую цену, чем на воле.
За большой и сложный труд платилось
грошами. Некоторые с успехом промышляли ростовщичеством. Арестант, замотавшийся или разорившийся, нёс последние свои вещи ростовщику и получал от
него несколько медных денег за ужасные
проценты. Если он не выкупал эти вещи
в срок, то они безотлагательно и безжалостно продавались; ростовщичество до
того процветало, что принимались под
заклад даже казённые смотровые вещи,
как-то: казённое белье, сапожный товар и
проч., – вещи, необходимые всякому арестанту во всякий момент. Но при таких за-

кладах случался и другой оборот дела, не
совсем, впрочем, неожиданный: заложивший и получивший деньги немедленно,
без дальних разговоров, шёл к старшему
унтер-офицеру, ближайшему начальнику
острога, доносил о закладе смотровых
вещей, и они тотчас же отбирались у ростовщика обратно, даже без доклада высшему начальству. Любопытно, что при
этом иногда даже не было и ссоры: ростовщик молча и угрюмо возвращал, что
следовало, и даже как будто сам ожидал,
что так будет. Может быть, он не мог не
сознаться в себе, что на месте закладчика
и он бы так сделал. И потому если ругался
иногда потом, то без всякой злобы, а так
только, для очистки совести.
Вообще все воровали друг у друга
ужасно. Почти у каждого был свой сундук

672

Фёдор Достоевский. Записки из Мёртвого дома

с замком, для хранения казённых вещей.
Это позволялось; но сундуки не спасали.
Я думаю, можно представить, какие были
там искусные воры. У меня один арестант, искренно преданный мне человек
(говорю это без всякой натяжки), украл
Библию, единственную книгу, которую
позволялось иметь в каторге; он в тот же
день мне сам сознался в этом, не от раскаяния, но жалея меня, потому что я её
долго искал. Были целовальники, торговавшие вином и быстро обогащавшиеся.
Об этой продаже я скажу когда-нибудь
особенно; она довольно замечательна.
В остроге было много пришедших за
контрабанду, и потому нечего удивляться, каким образом, при таких осмотрах
и конвоях, в острог приносилось вино.
Кстати: контрабанда, по характеру своему, какое-то особенное преступление.
Можно ли, например, представить себе,
что деньги, выгода, у иного контрабандиста играют второстепенную роль, стоят на втором плане? А между тем бывает
именно так. Контрабандист работает по
страсти, по призванию. Это отчасти поэт.
Он рискует всем, идёт на страшную опасность, хитрит, изобретает, выпутывается;
иногда даже действует по какому-то вдохновению. Это страсть столь же сильная,
как и картёжная игра. Я знал в остроге
одного арестанта, наружностью размера
колоссального, но до того кроткого, тихого, смиренного, что нельзя было представить себе, каким образом он очутился
в остроге. Он был до того незлобив и
уживчив, что во всё время своего пребывания в остроге ни с кем не поссорился.
Но он был с западной границы, пришёл
за контрабанду и, разумеется, не мог утерпеть и пустился проносить вино. Сколько
раз его за это наказывали, и как он боялся
розог! Да и самый пронос вина доставлял
ему самые ничтожные доходы. От вина
обогащался только один антрепренёр.
Чудак любил искусство для искусства. Он
был плаксив как баба и сколько раз, бывало, после наказания; клялся и зарекался

не носить контрабанды. С мужеством он
преодолевал себя иногда по целому месяцу, но наконец всё-таки не выдерживал...
Благодаря этим-то личностям вино не
оскудевало в остроге.
Наконец, был ещё один доход, хотя
не обогащавший арестантов, но постоянный и благодетельный. Это подаяние.
Высший класс нашего общества не имеет
понятия, как заботятся о «несчастных»
купцы, мещане и весь народ наш. Подаяние бывает почти беспрерывное и почти всегда хлебом, сайками и калачами, гораздо реже деньгами. Без этих подаяний,
во многих местах, арестантам, особенно
подсудимым, которые содержатся гораздо строже решёных, было бы слишком
трудно. Подаяние религиозно делится
арестантами поровну. Если недостаёт
на всех, то калачи разрезаются поровну,
иногда даже на шесть частей, и каждый
заключённый непременно получает себе
свой кусок. Помню, как я в первый раз
получил денежное подаяние. Это было
скоро по прибытии моём в острог. Я возвращался с утренней работы один, с конвойным. Навстречу мне прошли мать и
дочь, девочка лет десяти, хорошенькая,
как ангельчик. Я уже видел их раз. Мать
была солдатка, вдова. Её муж, молодой
солдат, был под судом и умер в госпитале,
в арестантской палате, в то время, когда и
я там лежал больной. Жена и дочь приходили к нему прощаться; обе ужасно плакали. Увидя меня, девочка закраснелась,
пошептала что-то матери; та тотчас же
остановилась, отыскала в узелке четверть
копейки и дала её девочке. Та бросилась
бежать за мной... «На, „несчастный“, возьми Христа ради копеечку!» – кричала она,
забегая вперёд меня и суя мне в руки монетку. Я взял её копеечку, и девочка возвратилась к матери совершенно довольная. Эту копеечку я долго берёг у себя.
<…>
Источник: Достоевский, Ф.М. Собр. соч.:
в 15 т. Т. 3. Л., 1988.

Непонятная песня
Антон Сорокин
Тише, о жизни покончен вопрос,
Больше не нужно ни песен, ни слёз.
И.С. Никитин

а Первой ЗападноСибирской выставке в Омске, недалеко от красиво выстроенных
павильонов, стояли юрты
киргиз. Немногие заходили
посмотреть эти юрты. Иногда из одной юрты выходил
молодой киргиз с балалайкой, садился возле юрты и
пел. Собирались киргизы
из других юрт вокруг певца,
а иногда подходили посетители выставки
и, послушав две-три минуты непонятную,
монотонную, заунывную песню, шли дальше. Я немного знаю киргизский язык: я
дослушал его песню до конца. Вот содержание этой непонятной песни.
Послушайте мою жизнь, сына Султанбая. Не все ли знали в степи Султанбая,
не паслись ли у него тысячи голов скота,
коров, быков, тысячи лошадей, десятки
тысяч баранов, козлов и сотни верблюдов.
Знаете ли вы, как исчезают снег и степи
весной – так и богатство Султанбая исчезло. И теперь – бедняк Султанбай и живёт джетаком на краю города Павлодара.
Один сын, доктор, живёт в большом городе, а другой вырабатывает соль на Каряковском озере или таскает соль в большие
баржи… Это я, несчастный сын Султанбая. Послушайте мою жизнь. Моя тоска
– тоска всех киргиз, моя печаль – печаль
всех киргиз. Ах, много было в степи горностаев, и продавали их по 2 копейки за шту-

ку, но теперь в городе дают
за горностая три рубля. Все
киргизы ловят горностаев
и продают по 3 рубля, а богатства нет у киргизов, что
было прежде: всё меньше и
меньше горностаев в степи,
настанет время, когда исчезнут все до одного. Мясо,
сало, масло, кожи, скот –
всё стало дороже, а богатство киргизов не прибавляется… Настало время трудное: так много
денег нужно киргизам – купи самовар, ситцу, чаю, сахару и муки. Нужно ли это киргизам? Это ли богатство… не лучше ли
самим есть масло, пить кумыс и угощать
гостей молодыми барашками и кониной?
Настанет трудное время. Джетаков всё
больше и больше, исчезнут киргизы, настанет время, исчезнет и последний джетак. Степной орёл ловит хитрую лисицу,
и от лисицы ничего не остаётся… Но кто
уничтожает киргиз? Но разве вы не видели в степи могилы киргиз, и могилы с
каждым годом прибывают, но разве вы не
видели такие памятники на могилах, которые строили прежде киргизы? Но разве
не родятся у киргиз дети – спросите вы, а
я вас спрошу: куда исчезли тысячи голов
скота у Султанбая? Разве не родились каждый год жеребята, телята и барашки, и
куда всё исчезло, – кто скажет? Кто знает,
кто мне ответит? Разве от джута умерли
они? Разве разбойники угнали и расхити-

674

Киргизы рядом с юртой. Открытка. 1913 г.

Типы киргизов. 1919 г.

малый эпос

ли? Сам Султанбай привёз этого врага из
города, страшного беспощадного врага, и
отнял этот враг всё: и славу, и уважение, и
дорогие подарки царские, и ковры из Мекки и Медины, и скот, и десятки белых юрт,
и тысячи аршин белой кошмы, и сына отнял этот враг. Кто же этот враг? Золото.
Джут и то менее страшен для киргиз.
Пусть вся степь покроется ледяной корой. Пусть голодают коровы, овцы и лошади, пусть бьют ногами о крепкий лёд
и не достать из-подо льда траву, пусть
половина скота превратиться в кутерме.
Не так страшно это киргизам. Разве Бог
один раз посылал такое наказание киргизам. Не один раз в ужасе и страхе бежали
киргизы со своих зимовок с плачем и тоской, оставляя трупы скота; а не вновь ли
возвращались на обглоданные волками
трупы лошадей, коров и ели падаль. Бог
даёт наказание, которое может перенести
человек. Но золото, золото! Золото беспощадно, медленно и верно губит оно киргиз, и сами киргизы лезут к нему, как волки
на сало. Не исчезают ли сотни голов скота,
загнанных степным ветром в бодпак, и не
остаётся следа. Не то ли сделало золото с
Султанбаем, где его тысячи голов скота? –
всё засосало золото. Слушайте повесть про
печальную жизнь Султанбая, про самого
богатого киргиза Теренгульской волости,
слава о богатстве которого неслась по всей
степи, доходила до Мекки и Медины, до
Самарканда и Константинополя. Спокойно, счастливо жил Султанбай, много услуг
оказали деды Султанбая Русскому Царю, и
пожаловал Царь почётные халаты и медали или на выбор землю на вечное время.
Но не взяли отцы и деды землю, а взяли
халаты и медали, и лежали сотни лет халаты и медали из золота в сундуках, и только почётным гостям Султанбай показывал
эти халаты и медали из золота.
Много было гостей у Султанбая, лучшие певцы и музыканты приезжали и
пели свои песни, и музыканты играли.
На каждого гостя резали по молодому барашку и особое блюдо из кишки молодых
кобылиц, для этого блюда нужно было за-

калывать двенадцать кобылиц… А сколько пили кумыса… А какую байгу устраивал Султанбай! Вся степь съезжалась и
лучшие бегунцы приводились; приезжали даже гости из Павлодара и дивились
богатству Султанбая, до Мекки, Медины,
до Самарканда и Константинополя…
Гости из города описывали городскую
жизнь и звали Султанбая в гости. И приехал Султанбай в город, и понравились
там Султанбаю лавки, полные товара, понравились дома и жизнь в городе. Часто
стал ездить Султанбай в город и гонять
в город сто лошадей, продавал скотину
и привозил подарки своим жёнам: шёлк,
ситец, чайники, чашки, самовары, лампы,
керосин, свечи, спички, конфекты, нитки, золотые кольца, и не уменьшалось
скота у Султанбая, когда одному сыну исполнилось десять лет, а другому девять.
Увёз Султанбай двоих сыновей в город, наняли учителей, и стали учителя
учить грамоте сыновей Султанбая. Один
сын учился хорошо, а другой выучил
только А, Б, В, Г, Д и сбежал, душно ему
было в четырёхугольной комнате: он мечтал о степи, о юрте, он тосковал об охоте с беркутом, о которой только слышал
рассказы отца и гостей, ему не хотелось
есть мясо с луком, перцем и солью, он
хотел есть молодых барашков и еремчик.
Бежал пешком в степь, упросил мать и не
стал учиться, а о сыне, который остался в
городе, говорили учителя Султанбаю, что
далеко пойдёт сын, будет доктором, адвокатом или инженером. И когда сын был
студентом, говорил Султанбай: «Многие
знают умного Алихана Букейханова, который смело защищал интересы киргиз и
говорил с министрами. Членом Государственной думы был. Кто знает Алихана
Букейханова, очарован бывает его умной
речью. Таков будет и мой сын…»
Пошла молва по степи, что беднеет
Султанбай: дорого стоило учение сына,
то и дело гоняли лошадей, верблюдов на
продажу. Но вот кончил сын университет
и стал доктором, не приехал к отцу… и
письма писать перестал, так как знал, что

676

Антон Сорокин. Непонятная песня

нет больше денег у старого Султанбая…
Но ошибся сын: на чёрный день сохранил ещё деньги старый Султанбай и поехал с женой и сыном к доктору…
Далека была дорога: ехали до Павлодара на лошадях, до Омска – на пароходе, а
потом сели в комнатку и вёз эти комнатки
железный конь. Три дня и три ночи ехали,
ноги заболели ехать в трясучей комнатке. Приехали в большой город, дома там
построены дом на доме, по шесть домов
в высоту, и на улицах ночью горят свечи
ярко, как месяц. Нашли доктора. Обрадовался отец, но разучился сын говорить на
родном языке, а отец плохо знал русский.
А жена у доктора каждый день носит новые платья. Разве мало красавиц степных?
Через два дня говорит доктор: «Поезжайте, откуда приехали»… Уехали.
Плакал старый Султанбай и сказал: «Нет
у меня сына…»
Прошёл год. Неожиданно приехал
к нему доктор с женой… Жена его носит
большую шапку, которая не проходит в двери юрты… и на пол не сели, и от еды и от кумыса отказались… Достали из своего ящика железные коробочки и ели маленькую
рыбёшку, величиной с указательный палец,
и вино пили, – говорил доктор, – шесть рублей бутылка, и просил сын-доктор денег…
Говорил: в карты проиграл… застрелюсь…
Последнее отдал отец, а мать – все подарки Султанбая и даже золотые медали,
подаренные царём за великие услуги…
С тех пор ничего не слышно о докторе. Всё

сожрало золото. И живёт Султанбай джетаком в городе Павлодаре, и вспоминает о
своём привольном житье, а другой сын, это
я, таскаю соль на большие баржи. Ах, если
бы знали, что не нужно золото киргизам, не
нужны самовары, ситец, чай, сахар и спички.
Было время, жили и без этого. Вот вы привезли товары, выстроили красивые дома…
Страшно вертятся машины, и видел я чудо:
со стоном летала машина с человеком.
Но проклятие дикаря, искреннее, страшное проклятие шлю вашей жизни и городу.
Как бы я счастлив был, если бы не знал, что
есть города, стоны, плач и страдания.
Обеднел Султанбай, и позор пошёл по
всей степи, до Мекки и Медины, до Самарканда и Константинополя. Уже наполняется степь тяжёлым воздухом, что идёт от
городов, и за сто вёрст можно почувствовать этот тяжёлый воздух… Ах, продавали
горностаев по две копейки, много было
горностаев в степи, а теперь продают по
три рубля… Кто же покупает такой дорогой ценой… Видел я шубу у жены доктора
из степных горностаев, и стоит шуба тысячу рублей… А видел я шубу у моей матери,
и стоит эта шуба три с полтиной.
Ах, много было горностаев в степи.
1911
Тест печатается по сб.: А. Сорокин. Смертельно раненные. СПб., 1912. Впервые рассказ опубликован в «Омском вестнике» в 1911 г. Государственный
исторический архив Омской области. А. Сорокин.
Ф. 1073. Оп. 1. Д. 276.

сибирь – не Чёрное море
то был хитрый мужичонко, «русский самородок». Лет тридцать
тому назад он был дрожжевым мастером.
Напившись пьяным, он думал: почему
лицо, не закрытое одеждой, не мёрзнет,
а тело мёрзнет, почему на юге фруктовые деревья дают плоды, а на севере нет.
И решил быть садоводом.

Стал приучать южные деревья к северному климату и добился многого. Через
двадцать лет его сад под Омском занимал
десять десятин. Сад требовал затрат, и потому Комиссарову приходилось изворачиваться, рекламировать свой сад, обивать
пороги у губернаторов. Притворялся глухим, чтобы слышать, что говорят о саде,
устраивал фокусы в саду, и действительно

677

Антон Сорокин. сибирь – не Чёрное море

Колчаковские пулемётные команды 1919 г.

Колчаковцы. Между боями… 1919 г.

было что посмотреть: трёхсаженные зелёные кипарисы и рядом – замёрзшая берёза. Необыкновенные цветы, иногда даже
окрашенные особым способом, особой поливкой, химическими составами.
От царя получил золотые часы, от
разных учёных обществ почётные грамоты и письма, субсидии. Получил звание
учёного агронома, а на выставках демонстративно стоял у яблок из своего сада в
одной рубахе, без пояса и босой.
На его рекламных листочках стояли
слова: «Ермак покорил Сибирь, а Комиссаров климат сибирский».
Шло время, была война, революция,
а теперь – Временное правительство Колчака. На автомобилях приезжал с англичанами и американцами сам Колчак. Подивились, похвалили и уехали.
Комиссаров решил отдать визит,
деньжонок достать, как доставать у губернаторов, а ведь это почти царь, а за удивление должно платить деньгами.
Неприветливо встретил садовода Комиссарова часовой у дворца Колчака и подозрительно покосился на огромный букет
с ярко-красными, с художественно разбросанными, как драгоценные камни-самоцветы, голубыми, жёлтыми, синими цветами.
Тревожный свисток. Десятки людей.
– В чём дело?
– Букет правителю Колчаку. Он был у
меня в саду и удивлялся. Я глухой, не слышу.
– Ещё бомбы в букете.
– Вот мои документы. Царские подарки имею. «Ермак покорил Сибирь, а
Комиссаров климат сибирский». Это из
приказа губернатора Надарова.
Рассматривают, пропускают, но ещё
сомневаются – докладывают Колчаку:
«Он босой и в одной рубахе, без шапки».
– Пустите этого чудака, он безвреден.
– Вид, ваше превосходительство, подозрительный, большевистский, нельзя
доверять, может быть, там в букете бомбы.

– Нет, я его знаю, был у него в саду,
хороший сад, достойный внимания. Был
у губернаторов – безопасен.
И вот с низким поклоном жене Колчака Анне Васильевне Тимирёвой босой
человек преподносит букет цветов.
– Ах, какая прелесть! – щебечет Анна
Васильевна и смеётся. – Чудные цветы!
И подносит к лицу, нюхает.
– Да, замечательные пунцовые розы!
Комиссаров докладывает о саде, как делал это губернаторам, и просит субсидии.
Колчак сух, неразговорчив. Коротко
обрезает.
– Я не могу дать субсидии. Не время
теперь разводить сады, когда всюду большевики.
– Ваше превосходительство, смею
вам доложить, это не розы, а пионы, и
Сибирь ведь не Чёрное море, это надо
учесть ваше превосходительство. Сибирь
не Чёрное море.
Колчак понял. Колчак вспомнил слова Гайды1.
– Уметь управлять кораблём – не значит управлять Россией!
И затопал ногами, истерически закричал:
– Вон его, мерзавца, негодяя, большевика!!!
Десятки услужливых рук стали толкать непонимающего старика.
Анна Васильевна от неожиданности
выронила большой букет, и он лежал
красным пятном на полу.
Колчак топал ногами и продолжал
кричать:
– Вон, негодяй!
– Это пионы, а не розы, не розы, а
Сибирь – не Чёрное море! – кричал Комиссаров.
Ещё не успокоился Колчак, ногами
пинал букет, как футбольный мяч, а букет
был крепкий и упругий.
1924

1
Радола Гайда – один из руководителей антибольшевистского выступления Чехословацкого корпуса, командующий Сибирской армией. 2 сентября 1919 года по распоряжению Колчака Гайда был
уволен из Русской армии, лишён всех наград и генеральского чина. – Ред.

Рука над городом. А.С. Сорокин. Бумага, гуашь.

Антон Сорокин со своей книгой. А.М. Громов
(Матвеев). 1918 г. Бумага, карандаш, тушь.
Антон Сорокин. Витание на облаке. А.М. Громов
(Матвеев). 1918 г. Бумага, карандаш, тушь, гуашь.

Автопортрет с Саваофом. А.С. Сорокин. 1919 г.
Бумага, цветная тушь.

Кувшинки. А.С. Сорокин. 1910-е гг. Бумага, тушь.
Портрет А. Сорокина.
Д.Д. Бурлюк. 1919 г.
Бумага, графитный
карандаш, акварель.

Нога, топчущая деву. В.К. Эттель,
А.С. Сорокин. 1923 г. Бумага, тушь.
Птица с домиками. А.С. Сорокин. Бумага, тушь.
Антон Сорокин с горящей свечой.
В.К. Эттель. Ок. 1917 г. Бумага,
литография, тушь.
Все работы находятся в Омском областном музее
изобразительных искусств им. М.А. Врубеля

Птица с черепом. А.С. Сорокин.
1910-е гг. Бумага, литография.

Нападение
Отрывок из романа «Полуденный зной»

Павел Брычков

олдат Першин сидит на нарах в землянке у маленького
оконца, закрытого куском
льда, и зашивает рукавицу,
готовясь заступить старшим в караул у пресного
озера, у одного из трёх табунов, в которых были все
драгунские кони.
Вошёл с мешком Митька Резаной, который вставал в караул с Першиным, и стал перекладывать полученный у каптенармуса
провиант в солдатские сумки.
– Масло коровье дал?
– Получил. Кого меняем-то?
– Не ведаю.
– Пётр, пошто мы ходим коней сих караулить, чё драгунов мало?
– То не наше дело, – снимая с подымка кафтан, сказал Першин, – чтоб служба
мёдом не казалась! Вам волю дам, дак и
на солдата походить не будете. Вот те,
Митрий, всё неймётся. Ведь секли тебя за
водку... Мало? А ты чё утворил – накупил
араки у калмыков и упился. Хорошо хоть
из офицеров никто не видал. Кабы не я,
так ведь попал бы под аркебузирование.
Подполковник в сих делах твёрд и слов
на ветер не бросает...
– Спасибо те, Пётр Михалыч, благодетель ты мой! – ёрничая, закричал
Митька. – Осточертел ты мне, спаситель! Чё ты ходишь за мной?.. Из-за
тебя, пожалуй, весны не дождусь, уйду к
дьяволу отсюда.

– Куды пойдёшь-то,
сколь говорить! Опять в
кандалы?.. А тут вернёшься, вольным будешь, дурак!
– Такой уж уродился,
сверху не закрасишь! Вольным... Что солдат, что арестант – одно житьё. Вот
сейчас идти на морозе стоять, чё доброго? Давно ли
стояли!..
– В тулупе не замёрзнешь... Всё лучше, чем пятки бить на плацу. Лядунку-то взял?
– Взял, взял!
Они пришли на конный двор и стали
седлать коней. От гауптвахты подошёл
поручик Княгинкин и, обращаясь к Першину, сказал:
– Глядите, чтоб ни одна лошадь не
ушла! Прошлая смена пять голов не досчитала. Ежели упустите, хоть одну, пеняйте на себя!
– Доглядим, господин поручик, –
успокоил Княгинкина Першин и крикнул
зло, ударив по морде мерина, то и дело
обнюхивавшего его шапку:
– Пошёл, падла!
Они ехали к табуну самому ближнему
из трёх по изрытому копытами снегу и
долго молчали.
– Никак к ночи-то снег будет, – не выдержал наконец Митька и повернулся к
помрачневшему с самого начала дороги
Першину, – челюсть заныла... Она у меня в
драке ломана, на непогоду всегда ноет... Чё
молчишь-то? Надулся, как мышь на крупу!

682

Павел Брычков. Нападение

– Тоска накатила, Митрий, на душе
неспокойно... Не вернусь я с сего походу,
вон и конь обнюхал – плохая примета...
Ежели что, дай знать жёнке...
– Да ладно те, Пётр Михалыч, закудахтал, как старая бабка! Мерин-от голодный, вот и вынюхивал, не дашь ли чего.
Вишь, все хвосты друг другу с голоду-то
пообгрызали...
Першин ничего не сказал, так молча
и доехал до землянки, сделанной на озере у самого истока речки Преснухи.
Сюда пригоняли пастухи из драгун табун к ночи на водопои и ночёвку.
В маленькой землянке, где караульные и пастухи могли спрятаться от мороза, сейчас никого не было, Першин позвал Митьку:
– Пойдём, воды приготовим.
Вдоль берега озера саженей на тридцать тянулся ледяной жёлоб-канава, куда
из проруби озера наливали воду для лошадей. Першин с Митькой отбили с боков
в жёлобе острые наросты наледи – следы уровня ранее налитой и смёрзшейся
воды – и стали наполнять желоб.
– Не рано льём, смёрзнется, – сказал
Митька.
– Не замёрзнет, должны вот-вот пригнать... Вишь завьюживает. Правду твоя
скула говорила...
– А то...
Першин оказался прав, не прошло и
часа, как табун пригнали. Лошади, тесня
друг друга, тянулись мордами с налипшими комочками снега к воде. Напившись,
привычно грудились на утоптанной поляне возле самых кустов у речки Преснухи.
– Все тут? – спросил Першин у пригнавших табун.
– Все на месте, бывайте! Мы поехали,
ишь как крутит... Вам седня можно спокойно спать. В буран их никуда чёрт не
понесёт.
Драгуны уехали.
Першин сказал:
– Митрий, я пойду пригляжу покуда...
А ты кашу сваргань. Не то задует, так наглотаешься дыму-то.

Митька прислонил фузею к стене, развёл в углу землянки на камнях костерок,
подвесил над ним медный котелок с водой, вытащил из волокового оконца над
дверью затычку из сухой травы и улёгся
на нары. Дым наполнил землянку и колыхался нижним слоем у самой груди. Было
тихо. Лишь потрескивал костерок. Когда
вода закипела, Митька засыпал пшено
и помешал своей деревянной ложкой.
И снова погрузился в приятную полудрёму, прерывая её, чтобы помешать кашу.
Когда каша сварилась, выглянул в непроглядную темень и позвал Першина. Тот
откликнулся и, войдя в землянку, откинул
на спину заснеженный башлык кафтана.
– Ох и закручивает! Нападает снегу,
бедным лошадкам корм-от добывать как!
Они съели кашу прямо из котелка и
Митька предложил:
– Выпьем по чарке?
– Оставь на завтра, намёрзнется, тогда... Я щас сполосну котелок, да чайку попьём.
Пётр вышел на улицу и вернулся с котелком воды, подбросил сучьев в костерок и прилёг рядом с Митькой.
– Сходил бы, Митрий, глянул на коней.
– Чё на них глядеть? Стоят, поди...
Конь не кошка, по ночам не бегат.
– Мало ли, зверь спугнёт...
– В таку погоду все звери в ухоронке
сидят, как мы с тобой.
– Сходи, сходи, погляди!
– Ну, Михалыч, как репей, пристал!
Попью чаю и схожу.
Напившись чаю, Митька потянулся и
сказал:
– Правда твоя, Михалыч, в карауле,
однако, лучше, хочешь – спи, хочешь –
нет. В крепости, чай, тапту отбили, а мы
тут сами себе хозяева, – и, зевнув, добавил: – Однако и нам пора спать. Пойду
гляну коников, да будем укладываться.
Выйдя наружу, Митька накинул на голову башлык, постоял, привыкая к темноте. В двух шагах ничего не было видно.
Буран зарядил, похоже, надолго. Он пошёл по направлению к табуну. Кони мир-

683

малый эпос

но стояли, опустив головы, изредка передёргивали кожей, сбрасывали налипший
снег. Митька повернул было назад, как
вдруг стоявший с краю жеребец вскинул
голову и пронзительно заржал. Митька
насторожился, скинул башлык и прислушался. Но кроме шума ветра ничего не
было слышно. Он подошёл к жеребцу, похлопал его по шее и, преодолевая внезапно накативший страх, сжал эфес палаша и
пожалел, что оставил фузею в землянке.
– Митре-е-ей! – услышал он вдруг
пронзительный крик Першина, тут же
осекшийся, и почуял, как вдруг весь табун
встрепенулся. Кони затоптались на месте,
как бывает перед тем, как их собираются
перегонять, и, подталкиваемый страхом,
Митька встал за жеребца, ближе к табуну.
И тут же услышал конский топот: совсем
рядом, так, что различимы были высокая
шапка и лук за спиной, проехал рысью
всадник, следом другой, третий...
«Калмыки!» – мелькнула мысль, и
Митька, пригнувшись, кинулся внутрь
уже тронувшегося табуна, соображая,
что делать. Сначала схватил за гриву подвернувшегося коня и хотел вскочить на
него, но сообразил, что могут заметить, и
побежал рядом, держась за гриву правой
рукой. Затем изловчился, схватил левой
рукой гриву скакавшего рядом коня и повис, подогнув ноги в коленях.
Коней угоняли от реки в степь. Руки
скоро онемели, и, когда ноги зацепились
за куст, Митька разжал пальцы, упал на
снег, перекувырнулся, обхватил голову
руками и нырнул под куст, молясь Богу,
чтоб пронесло. Казалось, никогда не кончится этот страшный топот копыт. Когда
он, наконец, внезапно оборвался, Митька
приподнял голову и тут же опять уткнулся лицом в снег: рядом проскакали угонщики. Наконец стало совсем тихо.
Митька вскочил и побежал сначала
в сторону крепости через степь по снегу,
но, сообразив, что может сбиться в темноте с пути или наткнуться на калмыков,
повернул по набитому табуном следу к
Преснухе. На реке взбежал на лёд и рва-

нул вдоль берега к крепости. Только тут
заметил, что потерял шапку. Накинул
башлык, но скоро вспотел и опять сбросил его, расстегнул на груди кафтан.
«Ладно хоть ветер в спину», – думал
Митька, стараясь бежать равномерно.
Вскоре он оказался перед бугром, за которым начинались рогатки.
Упёршись в рогатки, пошёл осторожно вдоль них к караулке, вглядываясь в
темноту. У въезда в крепость никого не
было видно. «Спят, раззявы!» – озлился
он и застучал ногой в дверь караульной
избушки-гауптвахты.
– Кто там? – послышался недовольный голос.
– Вставайте! – заорал Митька и матерно выругался. – Кто начальник караула?
В темноте мелькнули искры от кресала, кто-то запалил трут и возжёг сальную
свечу.
– Чё базлаешь? Я начальный, сержант
Урезов.
– Калмыки, господин сержант! Напали, коней увели!
– Какие калмыки? Отколь им взяться, от наших разъездов известий о них не
было...
– Говорю, калмыки! Веди к командиру!
– Ну пошли!
Они направились к избе Бухолца.
Митька опять побежал, заставив бежать
и сержанта.
Разбуженный, Бухолц встретил их в
накинутом на плечи мундире. Денщик зажёг две свечи.
– Где стоял и с кем?
– При табуне у озера с солдатом Першиным.
– Где оной солдат?
– Не ведаю, убитый аль взят в полон...
– Не может сего быть! – сердито воскликнул Бухолц. – Калмыки не могли
напасть. Они обещали быть со мной в
мире... Может, это люди казачьей орды?
– По говору и по шапкам – калмыки, –
твёрдо сказал Митька.
– Много их было?
– Не ведаю.

684

Павел Брычков. Нападение

Бухолц задумался. Взгляд его упал на
трясущиеся руки Митьки, и он закричал:
– Да ты ж опять пьяный! Бежал с караулу и небылицы плетёшь! Сержант, посади его на обвахту!
– Я пьяный? – дрожащим от обиды
голосом вскричал Митька. – Сейчас они
придут, перережут, как поросят, сонных...
Сажай! Попомнишь меня, подполковник!.. Моё дело петушиное – прокричал,
а там хоть не рассветай!
Сержант забрал у Митьки палаш и отвёл его на гауптвахту, где содержались
арестанты.
Иван Дмитриевич, оставшись один,
взволнованно заходил по избе. Не могут
калмыки напасть! Не верилось... Приветливость Санджиба вспомнилась, да и
Трубникова с посланцами послал с уверениями в дружбе... Но и людьми рисковать
не стоит, бережёного Бог бережет.
Он послал денщика к караулу на въезде и велел немедля перегородить дорогу
в крепость рогатками. Второго послал к
барабанщику и велел бить по крепости
тревогу.
Прибежавшим офицерам Бухолц объяснил причину тревоги и велел строить
людей у землянок и зарядить фузеи. Когда солдаты построились, он сказал майору Вельяминову-Зернову:
– Иван Львович, возьми первую роту
и поставь на взгорке против входа, подождём с час, и я там же буду...
Он с поручиком Каландером отправился в караульную избушку. Но едва
успели присесть, как вбежал стоявший на
часах солдат и крикнул:
– Кто-то едет!..
Бухолц с Каландером и вернувшимся
с гауптвахты сержантом Урезовым выскочили и встали за угол избушки, вглядываясь в темноту.
– Кони... Вроде без людей, – пробормотал Урезов.
– Может, наш табун гонят. Кричи, –
приказал Бухолц часовому.
– Кто идёт? – крикнул зычно солдат.
Но никто не ответил. Кони приближа-

лись. Часовой крикнул ещё дважды. Ответа не было.
– Стреляй поверх! – вполголоса приказал Бухолц и вдруг неожиданно совсем
рядом услышал насмешливый голос, прямо с другой стороны избушки:
– Эй, русак, выходи пива пить!..
Сержант Урезов выхватил из сумки гранату, запалил трут, прикрываясь
полой кафтана, скусил конец зарядной
трубки и зажёг её. Широко размахнулся
и кинул гранату прямо через избушку на
голос. Почти одновременно выстрелил и
часовой. В свете вспышки от разрыва гранаты Бухолц успел заметить бьющихся на
кольях рогатки, перегородившей дорогу,
коней, летящих через их головы всадников и оскал лошадиных морд напирающей и вздыбливающейся лавины.
Они бросились от избушки к построившейся на взгорке роте.
– Первая шеренга, на колено! Прикладывайся, пали! – громко скомандовал
майор Вельяминов-Зернов.
Ударил залп первой шеренги. У рогаток кишенье, ржанье и предсмертные
всхрапы коней, вопли людей...
Следом выстрелила вторая шеренга
и тут же присела, давая обзор третьей.
А первая уже заканчивала заряжать. На
третий залп в ответ полетели стрелы.
Вскрикнул, выронил фузею и схватился
за стрелу в груди солдат из середины шеренги, поднявшейся для залпа.
– Пали! – командовал майор Вельяминов-Зернов. Подбежавший к нему Бухолц
крикнул:
– Держись, Иван Львович, сейчас подмогу пришлю! Поручик Каландер, беги
на артиллерийский двор и бей из пушек,
гляди, могут и со степи пойти!
Поручик Каландер исчез в темноте.
Бухолц прибежал к стоявшей у его
избы второй роте и приказал поручику
Княгинкину:
– Поручик, бери всю роту к караульной обвахте, там майор Вельяминов с
первой ротой... Пусть он сам идёт сюда,
а ты бери обе роты под начало с сержан-

685

малый эпос

том Урезовым, и держаться до смерти!
Да пошли вестового к капитану Ступину,
пусть ведёт своих драгун сюда, ближе к
крепости, иначе их там в отдельности перебьют ещё... Слышь, у него уже стреляют
тоже, торопись!
Громыхнули первые выстрелы пушек,
за рогатками высветились опрокинутые
конусы огня, и раздался грохот разрывов
бомб. Это вызвало короткое замешательство в рядах калмыков, но затем они ещё
яростнее кинулись на штурм. Многие соскакивали с коней и пробирались через
рогатки и надолбы к караульной гауптвахте, которую только и можно было различить в темноте.
На вспышки фузей в шеренгах летело
столько стрел, что майор ВельяминовЗернов приказал отвести роту саженей на
пятнадцать. Подоспевшая рота поручика
Княгинкина сбила просочившегося за
рогатки противника и повела беспрерывную стрельбу.
Когда майор пришёл к командирской
избе, Бухолц встретил его на улице у дверей. Только что прибежал от второго табуна чудом спасшийся сержант Островский
и сказал, что лезут калмыки со стороны
степи к амбарам, и Бухолц послал туда
роту с прапорщиком Маремьяниновым.
– Ишь, какое дело, Иван Львович, –
хмуро сказал Бухолц, – облапошили меня
азиатцы хитрозадые! Кабы не тот солдат,
взяли бы нас, как мух сонных... Степан! –
крикнул он денщику, входя в избу. – Приведи солдата с гауптвахты, что от озера
пришёл. Да возьми десяток солдат и приставь караул к аманатам, чтоб не убежали!
– Слушаюсь!..
– Чаю, Иван Львович, круговую оборону придётся держать. Со всех сторон,
видать, обложили... Возьми четвёртую
роту и отведи к артиллерийскому двору,
часом не отбили б его. Сам же ко мне иди,
там поручик Каландер один справится.
Эх, писал ведь, что офицеров нехватка, а
сейчас хоть на части рвись!
– Иван Дмитрич, никак и в крепости
стрельба, там кто у нас?

– Полурота с сержантом. Продержатся покуда за стенами, сейчас главное – с
поля отбить...
Майор Вельяминов-Зернов ушёл.
Привели Митьку. Бухолц подошёл к нему
и сказал:
– Прости меня, братец, что не поверил... Обманули меня калмыки, мирными
прикинулись!
– Ладно, ваше высокоблагородие,
главное, что врасплох не взяли...
– Да, да, спасибо! Молодец! Вот выпей чарку, отобьёмся – награжу!
Митька выпил и попросил:
– Мне бы палаш и фузею.
– Конечно, конечно! Фузей, пожалуй,
к утру будет много свободных, – мрачно
сказал он и добавил: – А ты покуда при
мне побудь, вестовым...
Иван Дмитриевич вышел на улицу и
прислушался. Стрельба не утихала. Беспрерывно грохотали пушки. Молодец,
Каландер! При свете факела посмотрел
на часы. Прошло уже два часа, а казалось, что всё только началось. Послышался крик:
– Где подполковник?
– Кто таков, чего надо?
– Солдат Игнатьев, ваше высокоблагородие, от поручика Княгинкина. Заряды к фузеям выходят, просил прислать!
– Каптенармус, отправь патроны!
– Слушаюсь!
Подбежал от артиллерийского двора
майор Вельяминов-Зернов.
– Как там?
– Ничё, поручик пороху не жалеет!
«Порох!» – мелькнуло в голове Ивана
Дмитриевича, и спина его похолодела.
– Господин майор, Иван Львович!
Порох! Пороховая казна! – в отчаянии
воскликнул Бухолц. – Вовсе из головы
вылетело! Голубчик, бери роту и любой
ценой перевези порох с дощаника сюда,
пока не рассвело... Без него пропадём!
Ты ж, – обратился он к Митьке, – ступай
с майором, нет, поначалу попробуй у драгун добыть сани, чтоб было куда порох с
дощаника грузить...

686

Павел Брычков. Нападение

– Господин подполковник, крепость
взяли! – подбежал запыхавшийся капрал
Ботвин. – Выжали нас за стену... Сержант
их сюда из ворот не пускает, стрельбой
держит...
– Как взяли?
– От Иртыша с обрыву полезли через рогатки, как мураши, не смогли удержать... А оружие у них – копья и палки с
ножами на конце...
– Иван Львович, поспеши, голубчик.
Калмыки шли к стенам через Иртыш, могли увидеть дощаник. Ежели так, отбей и
держись до подкрепления. Я ж с двумя
ротами пойду брать стены...
Солдат Балашов Степан заступил в
полночь на караул у дощаника с пороховой казной. То ли от холода и ледяного
ветра, от которого он прятался у борта
дощаника, то ли оттого, что хотелось
спать, но ему казалось, что он давно отстоял положенные часы и клял сержанта
Урезова, который вместо того, чтобы исполнить положенный рунд1, дрыхнет в
тепле. А тут лишь снег, гонимый ветром
по льду, да стужа.
Неожиданно он услышал со стороны
крепости, вовсе отсюда невидимой, дробный глухой треск и ясно различимые удары – будто по бочке пустой били. Балашов в недоумении насторожился и вдруг
разглядел тёмные, бесшумно двигавшиеся мимо него к крепости тени.
– Стой! Кто идёт? – крикнул он. Порыв
ветра ударил ему в лицо снежной крупой.
Он крикнул ещё два раза, как учили, но
тени продолжали двигаться мимо. Приложился и спустил курок, но выстрела не последовало. Он лихорадочно открыл полку
фузеи, обдул, насыпал из лядунки свежего
пороху и, взведя курок, вновь спустил его.
Ударил кремень, высек искру, но выстрела опять не было. Балашов чертыхнулся,
попробовал выстрелить ещё раз, но опять
не вышло. Между тем тени исчезли.

Тут только до него дошло, что за удары и треск слышались из крепости. Он
ясно увидел вспышки разрывов, будто
кто возжигал свечу и тут же гасил её. Без
сомнения, в крепости шёл бой.
Сообразив это, Балашов засомневался: что делать. Стоять дальше – околеешь
от холода, уйти – по головке не погладят
за оставление поста.
Прошло ещё с час, терпеть уже было
невмоготу, Балашов потрусил уже к крепости, как впереди вновь замаячили
тени. Он отбежал к дощанику и, прижавшись к борту, крикнул:
– Кто идёт?
– Свои! Майор Вельяминов! – услышал
он, облегчённо вздохнул и перекрестился.
– Кто на часах?
– Солдат Балашов с первой роты.
– Помогай выносить порох на лёд!
На крепость напал неприятель... Тут никого не видел?
– Шли мимо, господин майор... Согласно артикулу кричал трижды – не услышали три раза стрелял – три раза осечка, виноват!
– Ты, Балашов, в рубашке родился!
Бог оградил тебя, да и нас тоже всех...
Ежели б выстрелил, забрали бы калмыки весь порох, без него мы – пропали!
Слышь, как в крепости палят?..
Когда бочонки с порохом были уложены на льду, подъехал Митька на лошади.
– Господин майор, одну лошадь токмо добыл, и то с-под самого носа у калмыков, едва увели...
Сани быстро загрузили, остальные бочонки разобрали солдаты и понесли их к
крепости, стрельба у которой стала ещё
сильней. «Кабы не буран, так быть бы нам
без пороховой казны», – подумал майор
Вельяминов-Зернов.
Десятка два солдат шли впереди с фузеями наготове, вроде авангарда. Но опасение – наткнуться внезапно на неприятеля – слава богу, не совершилось,

1
Рунд (нем. Runde – дозор) – обход с целью осмотра, проверки чего-л. Ефремова, Т.Ф. Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный. М.: Русский язык, 2000. – Ред.

687

малый эпос

Лишь когда уже поднимались на берег Иртыша, по льду в их сторону побежала разрозненная толпа калмыков. Майор Вельяминов быстро построил всех,
кто был без груза, и скомандовал залп.
В темноте послышались стоны, крики, и,
к удивлению майора, неприятель развернулся и кинулся прочь, оставляя на льду
убитых и раненых. Он не знал, что это
были остатки только что выбитых Бухолцем из-за стен крепости калмыков.
Едва Вельяминов-Зернов ушёл к дощанику с пороховой казной, подполковник Бухолц со всеми не занятыми в бою
солдатами направился ко входу в крепость, где его встретил командовавший
полуротой сержант Максим Потапов.
За стеной слышались радостные воинственные возгласы калмыков. В проёме стены, где должны были быть ворота,
мелькали факелы. Внутри крепости, кроме палаточной церкви, ничего не было, и
мнившим себя победителями поживиться особо было нечем. А когда они пытались лезть через проём, пули и гранаты
загоняли их обратно за стены.
– Как же, сержант, отдали! – с досадой
сказал Бухолц Потапову.
– С берегу поналезли, где стены нет,
не удержали... Послал к поручику Каландеру, чтоб пушками спробовал прогнать.
Но посланный солдат вернулся и доложил, что поручик Каландер говорит,
что из пушек во двор не попасть, понеже
стены близко, из мортир опасается по
своим в темноте ударить...
– Ладно, без мортир, может, обойдёмся, – сказал Бухолц и крикнул: – Сержант,
гренадёров и солдат, кои гранаты метать
умеют, ко мне!
Когда гранатомётчики были собраны,
он объяснил сержанту, как мыслит ворваться внутрь с меньшими потерями.
Рота, поставленная напротив проёма,
открыла беспрерывную пошереножную
пальбу так, что из проёма никто не мог
просунуться. Вторая рота с гранатомётчиками поднялась в это время к стенам
по обе стороны от проёма, сержант По-

тапов, как условились, зажёг факел, и Бухолц скомандовал:
– Прекратить пальбу!
А когда через проём по команде сержанта полетели гранаты внутрь крепости, и она озарилась вспышками разрывов, крикнул:
– В штыки, братцы! Навались!
И, выхватив шпагу, побежал к воротам, куда уже валила рота с Потаповым.
Вбежав внутрь крепости, Иван Дмитриевич в одно мгновение окинул взглядом двор.
В середине гигантским костром полыхала палаточная церковь, и всё вокруг
было хорошо видно. Гранаты сделали
своё дело. Ворвавшиеся солдаты очистили уже половину крепостного двора от
ошеломлённого неприятеля и теснили
его к берегу Иртыша, где не было стены.
У рогаток было тесно от калмыцких копий и ножей на коротких палках. Хорошо
бы ударить по толпе залпом, но свои мешают. Да и кто тут будет слушать команду.
Солдаты яростно сошлись в рукопашной,
кололи штыками, рубили палашами, шаг
за шагом очищая крепость.
Из темноты от стены откуда-то выскочил калмык и замахнулся на Бухолца
копьём. Стоявший рядом денщик Степан
махнул снизу вверх палашом, отбил копьё
и пронзил нападавшего в живот.
У церкви Бухолц заметил отца Василия с палашом в руке. Полотнище уже всё
сгорело, и теперь догорал лишь остов.
Прикрываясь рясой, он нырнул внутрь
догорающей церкви и выскочил обратно
с иконой в руках.
– Цела икона, солдаты, – басом крикнул
отец Василий на весь двор. – Не взял огонь
Николая угодника!.. Бей супостатов!..
Солдаты ещё яростнее заработали
штыками, и неприятель не выдержал и
побежал за рогатки. Солдаты грянули
«ура» и, подбежав к обрыву, стали стрелять вниз, где катились на лёд Иртыша
мёртвые и живые...
Остов церкви рухнул и догорел. Всё
вокруг погрузилось во тьму.

688

Павел Брычков. Нападение

Иван Дмитриевич, отдышавшись, пошёл к своей избе, то и дело спотыкаясь
об убитых. Заметил с облегчением, что
небо на востоке посветлело. Начинался
рассвет.
* * *
Предводитель десятитысячного войска Церен-Дондоб хмурый и злой ходил
по своей юрте, поставленной недалеко от
крепости у озера Пресного... Зайсанги Басан-Церен и Духар опасливо и виноватопреданно смотрели на него. Духар, разводя руками, говорил:
– Тайджи, мои люди все караулы сняли, коней угнали тихо. Но русаки не спали... Мои люди дерутся, как тигры!.. Но у
русских пушки, многие мои люди не слышали их грома и весьма боятся. Однако
Санджиб взял крепость, и утром со стен
мы перебьём всех пушкарей и к полудню
покончим с русскими!..
С последними словами в юрту вбежал
гонец, упал на четвереньки и коснулся
лбом сапог Церен-Дондоба.
– Тайджи, русаки отбили стены обратно... Санджиб-хан убит... Даржа просит
помощи...
Церен-Дондоб в ярости хлестанул
гонца плёткой и закричал Басан-Церену
и Духару:
– Десять тысяч лучших моих воинов
не могут победить кучку слепых русаков!
– Осмелюсь сказать, тайджи, мы не
знаем, сколько у русских людей. И у них
пушки...
– Надо, чтобы пушки замолчали! –
топнул ногой Церен-Дондоб.
– Цагалук рвётся беспрерывно к пушкам, однако и за рогатки пробиться не
может. Много людей падает от ружейного огня...
– Пушки стреляют порохом, надо захватить порох, и пушки замолчат!.. Где у
них порох?
– Санджиб не узнал...
– Привести сюда ясыря!

Через некоторое время в юрту втолкнули Петра Першина со связанными сзади руками. Через толмача Церен-Дондоб
спросил его:
– Куда идёт ваше войско?
– К городу Еркеню за золотым песком...
– Сколько людей в войске?
– Шесть тысяч... – не сразу ответил
Першин.
– Врёшь! – вскинулся Церен-Дондоб и
ударил Петра по лицу плёткой.
– Шесть тысяч, – упрямо повторил
Першин.
– Где лежит порох?
– Где, не ведаю, – ответил Першин, –
простым солдатам знать не положено...
По нетерпеливому знаку Церен-Дондоба его телохранители сорвали с Петра
кафтан, камзол, сбили с ног и стали хлестать плетьми поочерёдно с двух сторон.
– Где порох?
– Не ведаю...
Ударов с тридцать стерпел Пётр Михайлов сын Першин, но о дощанике не
обмолвился.
Тогда по приказу Церен-Дондоба
бившие схватили его за руки и за ноги
и подняли над горевшим посреди юрты
костерком. Когда рубашка на груди потемнела от пламени, Першин дико закричал и забился всем телом. «Господи,
смилуйся, дай силы вытерпеть муку... –
мелькали мысли. – Пропадут товарищи
без пороху...» А изо рта сам собой вырвался крик:
– Скажу, скажу!..
– Где?
– Везите к крепости... Покажу... – прошептал Першин. Его кинули на живот поперёк лошади к одному из телохранителей Церен-Дондоба, и, когда привезли к
крепости, над степью, чуть оторвавшись
краешком от земли, поднимался малиновый круг солнца.
Першин сотворил Иисусову молитву
и, оглядывая результаты боя и крепость,
старался не смотреть в сторону Иртыша,
где стоял дощаник с порохом. «Устояли,
слава богу!» – порадовался он.

689

малый эпос

– Показывай! – приказал Церен-Дондоб.
– Не ведаю где, солдату знать не положено...
Церен-Дондоб взвизгнул от ярости и
стал хлестать Першина плёткой. По его
приказу пленного отволокли к почти полностью вырубленному колку и, приподняв, подвесили к стволу тонкой берёзы за
руки. Под ногами развели костёр, и опять
дикая боль исторгла крик:
– В амбарах! В амбарах!..
– Тайджи, я знаю те амбары, – обрадовано воскликнул Духар, ездивший с Санджибом на разведку в крепость.
– В амбарах!.. В амбарах! – продолжал
кричать Першин, но его не снимали. Скоро он перешёл на шепот, твердя одно и
то же, а когда затих в беспамятстве, Церен-Дондоб выхватил у одного из своих
воинов копьё и пронзил им солдата насквозь. Ощерясь, приказал Басан-Церену
и Духару:
– Вы возьмёте амбары!
Когда совсем рассвело, калмыки отступили и встали в полуверсте вокруг
крепости. Лишь отдельные группки их
вылетали на конях к рогаткам, выпускали
стрелы и скакали обратно.
Иван Дмитриевич совершал обход по
всем самым горячим местам. Фузеи и пушки замолчали, и в тишине всё, что было
ночью, казалось бы кошмарным сном,
если бы не убитые, которыми были устланы рогатки, особенно перед караульной
гауптвахтой. Да, тут у поручика Княгинкина и капитана Ступина было жарче, пожалуй, всех...
Буран кончился ещё ночью, и сейчас
свежий снег алел у рогаток от крови. Трупы людей и животных образовали целый
вал. Некоторые из лошадей, налетевших
на рогаточные железные копья, бились в
предсмертной агонии... Совершив обход,
созвал офицеров на военный совет.
– Господа офицеры, злоковарное нападение, учинённое противником, слава
богу, нами отбито. Однако ожидаю, что в

скором времени опять будут атаковать...
Посему надлежит нам держаться всеми
силами, дабы не учинилась конфузия и
не утратился интерес нашего царского
величества. Солдат покуда держать на
позиции в полной готовности и выдать
немедля им сухим пайком. Капитан Ступин, тебе пуще всего беречь дощаники,
что в устье Преснухи. Чаю, надобно против дощаников сделать ретраншемент и
не давать оные дощаники неприятелю
повредить... У рогаток копать шанцы и
апроши. Поручик Каландер, некоторое
число пушек поставь в крепости на валу,
сколько, усмотря сам...
– Раненых надо в отдельные землянки
перевести и держать возле них смотрителей, кои в фельдшерстве понимают, –
сказал Вельяминов-Зернов. – На перевязки пустить тонкий холст.
– Порох, господин майор, – продолжал Бухолц, – покуда перенести в крепость за стены, после надобно вырыть
погреб... К вечеру подать всем сведения о
потерях в ротах...
Снаружи снова затрещали выстрелы,
грохнули пушки.
– По местам, господа! Опять пошли!..
Офицеры убежали к ротам. Иван
Дмитриевич с вестовым и денщиками
вышел из избы. Отсюда, с возвышения,
обозревалось почти всё вокруг. Лишь за
крепостными стенами не видно было, что
делалось.
Бросилось в глаза, что большие силы
противника устремились к амбарам. Бежали густо, и пушки Каландера производили изрядное опустошение.
– Ваше высокоблагородь! Глядите, чё
творят! – со смехом показал рукой денщик Степан.
Калмыки решили бороться как-то с
досаждавшими им бомбами. Увидев возле себя вращающуюся бомбу, они стали
подбегать к ней и колоть её копьями.
Уже несколько взрывов разметало подобных смельчаков. Тогда калмыки решили
действовать по-другому: как только бомба падала, на неё набрасывали войлочную

690

Павел Брычков. Нападение

кошму, а сверху наваливалось человек десять-пятнадцать, чтобы не дать выйти наружу убийственной силе. Но и это не помогало. Кучу малу раскидывало взрывом.
И лишь наученные таким образом, нападавшие стали при виде бомб разбегаться
и падать на землю.
Однако как ни били пушки, как ни палила рота прапорщика Маремьянинова,
неприятельский людской вал подкатывался к рогаткам. Вот уж иные калмыки и
на рогатках, и по трупам своих перелезли
и – к амбарам, к амбарам...
«Провиант решили отбить», – подумал Бухолц и послал в помощь Маремьянинову одну из бывших при нём резервных рот. Но помощь не успела. Солдаты
Маремьянинова под градом стрел учинили ретираду, и пришедшая рота ввязалась в рукопашный бой, лишённая выгоды залпового огня. А калмыки напирали,
оттесняя солдат. Вот уже победные раздались вопли – амбары были ими взяты, – а
они по-прежнему атаковали.
Иван Дмитриевич вывел последнюю
роту и ударил залпами во фланг, остудив
воинственный пыл нападавших. Но когда повёл было их на штурм амбаров, был
встречен не только тучей стрел, но и
плотной ружейной пальбой. Пришлось
отступить, оставив на поле боя несколько
десятков солдат.
Он послал вестового к поручику Каландеру и велел ему выкурить засевших в
амбарах.
Калмыки между тем в поисках пороха
выносили кули и мешки с мукой из амбаров, складывали их стеной и стреляли
из-за них. Не найдя пороха, Духар решил
сделать из амбаров маленькую крепость и
велел прорубить в их стенах бойницы, через которые открыли по русакам стрельбу.
Иные стрелы долетали почти до избы
Бухолца. А из ближнего к артиллерийскому двору амбара открыли ружейную пальбу по пушкарям.
Со стороны же поля артиллерийский
двор атаковали конные калмыки, и Каландер большинством пушек стал отби-

ваться от них. Получив приказ бить по
амбарам, он крикнул наиболее толковому
из пушкарей:
– Широков, заряжай мортиру, бей по
амбарам!
Пушкарь засыпал из шуфла порох, зарядил пудовой бомбой, и мортира ухнула.
Широков поглядел в сторону амбаров и
с досадой крякнул: бомба упала далеко в
поле. Он зарядил второй раз, сменил прицел, но опять вышел перелёт.
Ещё несколько раз менял Широков
прицел, но угодить в амбар пушкари так
и не смогли, хоть и взмокли. Опять вестовой от Бухолца прибежал к Каландеру.
– Подполковник недоволен, что не
можете угодить в амбары!
Конная атака была отбита, и Каландер занялся амбарами. После двух выстрелов он приказал Широкову:
– Подвысь ствол! Меньше, меньше...
Вот так! Заряжай! Пали!
Бомба угодила в укрытие из мешков с
мукой, и в воздухе повисло белое мучное
облако. Калмыки кинулись от мешков в
амбары.
– Так, уменьши заряд... Пали! – командовал Каландер.
Но и под его началом далеко не сразу
бомба разорвалась совсем рядом с амбаром и разворотила угол.
Увидев выбегающих из амбара калмыков, подполковник Бухолц скомандовал
штурм, и через четверть часа неприятель
был выбит за рогатки.
От остальных мест также был отбит
и, отступив, не предпринимал больше попыток нападения. Появились юрты, костры...
Бухолц приказал поставить усиленные караулы, остальным отдыхать. Посмотрел на часы. Бой продолжался двенадцать часов.
В крепости шла беспрерывная трудная работа. Рыли апроши почти вдоль
всех рогаток, насыпали ретрашемент на
берегу Преснухи возле дощаников, рыли
пороховой погреб за стенами крепости,

691

малый эпос

драгуны, ушедшие с левого берега Преснухи, ладили недостающие землянки,
хоронили убитых.
Отец Василий отслужил по убиенным
заупокойную литургию, и засыпали покойных в братских могилах за артиллерийским двором. Окоченевшие же трупы калмыков так и остались лежать в степи и на
рогатках. Как объяснили аманаты Бухолцу, что то есть в обычае их, калмыков, –
оставлять умерших в поле, не закапывая.
За прошедшие две недели лишь однажды неприятель серьёзно атаковал
днём, намереваясь опять, как и в ночь
нападения, завладеть крепостью со стороны Иртыша. Пушки здесь осаждённым
помочь не могли, и калмыки полезли на
штурм, карабкаясь по крутому берегу.
Однако им не удалось подняться даже
до рогаток. Гренадеры забросали неприятеля гранатами, а залпы фузейного огня
довершили дело. К тому же склон берега
был ночью полит водой, и взобраться на
него было непросто.
Двух курьеров посылал Бухолц ночами, но обоих схватили калмыки. Голову
первого курьера возили вокруг крепости
на копьё, а второго показали связанным,
насмехаясь над осаждёнными.
А однажды с белой тряпкой на копье
к въезду в крепость приехал от калмыков
всадник с письмом от Церен-Дондоба и
остался ждать ответ.
Бухолц подал письмо Богдану Берникову, тот посмотрел его и сказал:
– Иные слова по-ихнему не разберу...
С голосу толмачить могу, понимаю, а тут
пусть Аксубин пособит.
Привели Бакши Аксубина и вдвоем
они перевели письмо. Берников стал читать его Бухолцу и собравшимся офицерам:
– «Чирин-Дондук господину полковнику послал письмо. Наперед сего контайша с великим государем жили в совете и пословались, и преж сего русские
люди езживали, а города не страивали.

Война-де стала, что указу государева нету
о строении, и город-де построен ложными словами. И прежде сего контайша жил
с великим государем в совете.
И будет-де война, и я-де буду жить
кругом города и людей твоих никуда не
пущу, зиму зимовать и лето с весны и до
осени со всем житьем буду жить здесь и
воеватца. И запасы твои все издержатца,
и будете голодны, и город-де возьму.
И будет-де ты не будешь с войною, и
ты-де съезжай с места. И как прежде сего
жили, так будем и ныне жить и торговатца, и станем жить в совете и любви, ежели с места съедешь. И будет-де ты войною
будешь, и ты-де против сего писма дай отповедь...»
Бухолц встал, прошёлся по избе, заложив руки за спину, и сказал:
– Переводи, что я говорить буду, после запишете с Аксубиным... И, повернувшись к калмыцкому гонцу, сказал:
– Передай ты Черен-Дондуку, что я
прислан по указу его царского величества, дабы не токмо сию, но ещё и другие
крепости построить по реке Иртышу,
ибо сии земли всегда Российскому государству подвластны. Однако чрез то я не
намерен нарушать мир с контайшою, но
послан искать рудокопных мест, наипаче
может оттого соседственное дружество и
купечество между подданными обеих сторон больше укрепляться и распространяться...
Калмык, склонив голову к Берникову,
слушал, слегка кивая головой. Подойдя
к нему, Бухолц возвысил голос и сердито
продолжал:
– Ещё передай, что я не обык бояться
угроз, и будучи снабжён довольным числом съестных припасов, могу переждать
без нужды до того времени, пока не придёт на вспоможение мне из Тобольска
большое войско, куда я уже писал! Тогда
увидит Черен-Дондук, может ли он препятствовать намерениям его величества!

памятное

Наши мечты
Григорий Потанин

мск, где находился
кадетский корпус,
где я учился, стоит
у преддверия в Киргизскую
степь, тогда ещё мало исследованную. Наш инспектор класса, Ждан-Пушкин,
говорил, что нам придётся
служить в Киргизской степи, что мы можем попасть
в местности, где ещё не
бывала нога европейца, и,
описав их, можем внести вклад в науку.
С такими речами он особенно обращался
к кадетам казачьего происхождения; он
рекомендовал им выучиться маршрутной
съёмке, а преподавателя географии просил прочесть кадетам особенно и подробно географию Киргизской степи.
И к этому прибавились ещё два обстоятельства. Во-первых, мой отец совершил
до семи маршрутов, один раз он доходил
до Ташкента и Кокан[д]а (описание его
поездки в Кокан[д] напечатано в своё время в «Военном журнале»). У меня в руках
очутились его записные книжки, которые
он дополнил интересными рассказами.
Во-вторых, при мне поступил в корпус
маленький киргиз, султанский сын Чокан
Валиханов, сделавшийся впоследствии
моим другом. Это был очень талантливый мальчик. Местное начальство стало
смотреть на него как на будущего путешественника. Он очень много рассказывал о
киргизском быте; его рассказы так меня
увлекали, что я начал их записывать. Вскоре из его рассказов составилась у меня

толстая тетрадь. Чокан в
это время ещё плохо говорил по-русски и сам записывать не мог, но он умел
рисовать и иллюстрировал
мою тетрадь изображением
киргизского оружия, охотничьих снарядов, кожаной
посуды и т. п. К концу пребывания в корпусе Чокан
начал серьёзно готовиться
к миссии, на которую ему
указывали его покровители, читал о путешествиях по Киргизской степи и Туркестану, изучал историю Востока и т. д.
[…Наши дортуарные библиотеки
были очень бедны, в них не было совсем
беллетристики. Этим материалом корпусные читатели снабжались из города,
через ротных кадет. Таким путём к нам
проникли «Вечный Жид» Эжена Сю, «Три
мушкетёра» Александра Дюма, а также романы Диккенса: «Давид Копперфильд»,
«Домби и сын», «Мартин Чодзит», «Записки Пиквикского клуба» и многие другие. Я с особенным увлечением читал
Диккенса вместе с моим другом Александром Дмитриевичем Лаптевым. В то же
самое время увлекался Диккенсом и мой
друг Чокан Валиханов. Мы все трое воспитывались на этом писателе и унесли
уважение и благодарность к нему надолго
после того, как вышли за стены учебного
заведения. Тургенев оставался нам в корпусе неизвестен. Я познакомился с ним
года два спустя по выходе из корпуса. Мы
не имели также никакого представления

694

Григорий Потанин. Наши мечты

о крепостном праве и назревшей государственной потребности освобождения
крепостных крестьян. Слышали ли мы
тогда что-либо о декабристах, я сказать
не решаюсь. Вернее всего, что мы о них
ничего не слыхали. Неизвестны были нам
также и идеи социалистов.
Эскадронным кадетам много новостей приносил Чокан Валиханов. Омское
образовательное общество очень интересовалось этим кадетом; некоторые лица
из этого общества брали его в свой дом на
воскресный отпуск; это были очень интересные дома. Особенное влияние на его
развитие оказал бравший его по воскресеньям преподаватель всеобщей истории
Гонсевский. Поэтому мы, эскадронные
кадеты, немало были обязаны этому киргизскому аристократу с демократическими убеждениями.]1
Впоследствии, когда Чокан был уже
офицером, П.П. Семёнов2 писал о нём в
рекомендательном письме к своему дяде
как об удивительном молодом человеке,
который, живя в глухой провинции, сумел приобрести громадную начитанность
о Востоке.
Я был свидетелем непрерывных занятий Чокана; ему доставали для чтения
интересные книги по Востоку, и он делился ими со мной. Одновременно мы
прочитали путешествия Палласа в русском старинном переводе. Это было для
меня в высшей степени сенсационное
чтение. Страницы этой книги переносили нас в уральские степи на берега Яика.
С этих страниц пахнуло на меня ароматом полыни и степных губоцветных; я,

кажется, слышал крики летающих над рекой чеграк и чепур. Моя мечта о путешествии получила новую форму; Паллас мои
морские мечты превратил в сухопутные,
и, мало того, он приблизил их к той территории, где будет проходить моя жизнь
и моя служба. Он низвёл наши мечты
на почву действительности, указал нам
на тесные географические рамки нашей
действительности, по крайней мере, для
меня, если не для Чокана.
В 1852 году я расстался с Чоканом,
окончил курс и вышел из кадетского корпуса, а Чокан должен был остаться в нём
ещё на год. Собственно его одноклассники должны были после меня оставаться
ещё на два года, но Чокан выходил годом раньше их, потому что в последнем
классе корпуса преподавали специально
военные науки: тактику, фортификацию,
артиллерию и др., и правительство считало опасным для государства знакомить с
этими науками инородцев.
Когда мы, я и Чокан, оба жили в Омске, мы очень часто виделись; иногда он
приходил ко мне и просиживал целый
вечер, иногда я заходил к нему. Часто во
время этих свиданий он строил планы наших будущих совместных путешествий.
Сначала, он говорил, мы должны поехать в Петербург и поступить в университет, чтобы подготовиться к путешествию.
Там он поступит на восточный факультет,
а меня посылал на естественно-историческое отделение физико-математического
факультета. Во время путешествия он будет заниматься филологией восточных
племён, а я собирать коллекцию для Пе-

1
Потанин, Г.Н. Европа и Азия в кадетском корпусе // Валиханов Ч.Ч. Собрание сочинений. Т. 4.
Алма-Ата: Наука. 1961–1972. С. 541–542.
2
Пётр Петрович Семёнов-Тянь-Шанский (1827–1914) – выдающийся русский географ-путешественник, ботаник, энтомолог, статистик, экономист, общественный деятель. С февраля 1849 г. – член
Русского географического общества (РГО), вице-президент РГО (1873). В 1856–1857 гг. по заданию РГО
совершил ряд экспедиций на Алтай и в Среднюю Азию, первым из европейцев проник в Центральный
Тянь-Шань. Полученные учёным материалы внесли серьёзный вклад в развитие географической науки. По пути следования в экспедицию в июне 1856 г. посетил Омск и встретился с генерал-губернатором Г.Х. Гасфортом, который дал разрешение на поездку по Киргизской степи. В Омске Семёнов-ТяньШанский познакомился с Ч.Ч. Валихановым и Г.Н. Потаниным, которым дал добрые наставления и о
судьбе которых обещал позаботиться. Второй раз учёный посетил Омск проездом из Барнаула в начале
апреля 1857 г., его вновь принял Г.Х. Гасфорт. – Прим. ред.-сост.

695

Никольский казачий
собор. Открытка.
Начало XX в.

Г.Н. Потанин.
Фото 1880-х гг.

Г.Н. Потанин (справа) и журналист
А. Адрианов в казачьей
станице. Начало ХХ в.

Памятник Г.Н. Потанину на его могиле
в Университетской роще (Томск)

Фрагмент переписки
Г.Н. Потанина с его
второй женой Марией
Васильевой. ТОУНБ
им. А.С. Пушкина

Ночёвка киргизов у переправы через Иртыш.
Фото второй половины XIX в.

Портрет
Чокана Валиханова.
А. Костеев. 1951 г.

Киргизы в степи. Конец XIX в.
Сибирский кадетский корпус. Фрагмент фото 1880-х гг.
Фотограф И.Е. Кесслер. Из фондов ОГИК музея

Ч.Ч. Валиханов (при рождении –
Мухаммед-Ханафия)

памятное

тербургского ботанического сада и для
зоологического музея Академии наук. Он
в своих планах заносился далеко; в то
время границы Китая были ещё закрыты
для въезда европейцев, и можно было
мечтать только о путешествии инкогнито
в пределах этого государства. Он так и думал, под прикрытием какой-нибудь маски
проникнуть в загадочные недра Поднебесной империи. Мечтал достигнуть отдалённых берегов озера Кукунора и окружающих его гор патриархов, о которых
вычитал в «Asie Centrale» Александра Гумбольдта. Эту мечту он постоянно носил
в своей голове. И она обнаруживалась у
него невольно в его случайных фразах и
жестах.
Один мой одноклассник по корпусу,
артиллерийский офицер Колосов, впоследствии передавал мне сцену, которая
его сильно поразила. Группа кадет стояла у ворот двора кадетского корпуса, которые выходят на Иртыш; в этой группе
находился и Чокан. Перед глазами молодых людей открывалась картина: река
Иртыш, за нею поднимающаяся к горизонту киргизская степь. Валиханов жадными глазами посмотрел вдаль и сказал,
взглянув на свою ногу: «Бог знает, где эта
нога очутится впоследствии». Колосов
был тогда ещё мальчиком, года на четыре
моложе Чокана. Он потом сам говорил,
что эта фраза крепко ему запомнилась, он
как бы почувствовал, что перед ним стоял необыкновенный человек.
И в самом деле, для Чокана было невозбранно мечтать о далёких берегах Кукунора и вершинах Жёлтой реки. Совсем
в другом положении находился я.
Я был казачий офицер, а казаки – это
крепостные государства. Все они были
обязаны нести военную службу определённый срок, как простые казаки, так и офицеры. Казачий офицер должен был в то
время служить бессменно 25 лет; положе-

ние их было жалкое, жалованье получали
они скупое; тогда как пехотный офицер,
вышедший из того же кадетского корпуса,
получал жалованье 250 руб. в год, казачий
офицер получал только 72 руб., при этом
ему не полагалось ни квартирных, ни отопления, ни фуражных; а по окончании
службы – никакой пенсии. Казачий офицер 25-летнего срока не имел права отказаться от службы и не мог переменить
рода службы; он должен был служить
25 лет только в своём войске, т. е. сибирский казак – только в Сибирском войске,
оренбургский – в Оренбургском, и т. д.
Как же я мог угнаться за соблазнительными мечтами Чокана? Его мечта
была свободна, а я в своих планах был
ограничен. Не странно ли: я по происхождению принадлежал к державному
сословию, а Чокан был инородец, член
отсталой расы. Я был неправоспособен, а
он был свободный гражданин.
Когда Чокан развивал свои заманчивые планы, они не трогали меня. Твёрдая
вера и несбыточность совместного путешествия с Чоканом обсекала моё воображение. Чокан говорил о своих планах
с увлечением, пафосом, а между тем его
слова отлетали от меня, как горох от стены. Я привык мириться с мыслью, что
буду собирать коллекции для ботанического сада и зоологического музея Академии наук только в том районе, в пределах
которого совершаются походы и разъезды казаков Сибирского войска.
Хоть я мог служить офицером только
в Сибирском казачьем войске, а не в каком-либо другом, но в пределах этого войска я мог выбрать любой полк. Я выбрал
8-й, штаб-квартира которого находилась
в Семипалатинске.
Во-первых, мне, уроженцу Горькой
линии1, которая лежит между Курганом и
Петропавловском, хотелось увидеть юг, а
8-й полк – самый южный из полков Сибир-

1
Горькая (Ново-Ишимская) линия – одно из линейных укреплений между Яиком и Иртышом,
защищавших южные рубежи Российской империи с середины XVIII и до начала XX в. от набегов азиатских кочевников. Охрана таких укреплений традиционно была возложена на казаков. – Прим. ред-сост.

698

Обер-офицер и кадет эскадрона Сибирского
кадетского корпуса. 1845–1855 гг.

Обер-офицер Оренбургского Неплюевского и
кадет эскадрона Сибирского кадетских корпусов
(в парадной форме). 18 октября 1855 г.

Обер-офицер эскадрона Сибирского кадетского
корпуса (в парадной форме). К.К. Пиратский.
7 апреля 1856 г.

памятное

ского казачьего войска; во-вторых, мне
хотелось собственными глазами увидеть
горы, а значительная часть полка была
расположена в долинах Западного Алтая.
По прибытии в Семипалатинск я тотчас же взял отпуск у полкового командира
[и отправился] в Усть-Каменогорск, чтобы повидаться с жившим там моим дядей, и поехал туда вместе с моим отцом.
Половина дороги туда от устья р. Убы до
Змеиногорска гористая; тут я впервые
увидел настоящие горы и убедился, в какой степени мои детские представления о
горах расходились с действительностью.
Меня очень удивило, что я немало видел
в книгах [и на] картинах, изображавших
горные долины, верно передававших действительное, и тем не менее в моём мозгу
господствовала детская фантазия.
В Семипалатинске я прожил только
зиму, а весной меня уже назначили в поход. Две казачьи сотни были отправлены
из Семипалатинска в Киргизскую степь, в
Копал, в селение, основанное у подножия
Джунгарского Алатау. Отсюда они с присоединением роты солдат должны были
двинуться дальше на юг, за реку Или, чтобы при подошве Тянь-Шаня положить
основание новому русскому поселению,
нынешнему Верному1. Я был назначен в
состав этого отряда. Я провёл в Заилийском крае полтора года. Историю основания Верного опишу потом в особой главе.
Из Верного я возвратился в свой полк в
Семипалатинск.
В то время как П.П. Семёнов путешествовал в Тянь-Шане, вокруг озера
Иссык-Куля, я успел послужить в Семипалатинске, поссориться с полковым
командиром, перевестись в 9-й полк, который был расположен на Алтае, между

Усть-Каменогорском и Бийском, и, наконец, попасть в Омск на службу в войсковое управление.
[…Мой однокашник Чокан Валиханов <…> нередко заезжал ко мне по вечерам, и мы много спорили по поводу
тогдашних направлений в журналистике;
во многих пунктах наши взгляды не сходились, мы горячились, сердились друг
на друга и на самих себя и расходились
очень раздражёнными. Что мы теперь
расходились во мнениях, хотя на школьной скамье наши мнения были одинаковы, это было понятно. По выходе из
кадетского корпуса я уехал из Омска и
провёл несколько лет в глухих казачьих
станицах, в тысяче вёрст от Омска, умственного центра Западной Сибири, тогда как мой друг Чокан в это время жил
в этом умственном театре, принадлежал
к свите генерал-губернатора (он был его
личным адъютантом) и вращался в лучшем обществе. Пока я жил в захолустном
Алтае, кончилась севастопольская кампания, ослабли цензурные тиски, появились новые веяния и мечты; Чокан постепенно усваивал новые идеи, приносимые
книжками журналов, и, когда я вернулся
в Омск, это был преобразованный человек, а я остался при тех взглядах, с какими вышел из кадетского корпуса.]2
В то время, когда я был в Омске, сюда
приехал из своих путешествий П.П. Семёнов и познакомился со мною. Приехав в
Омск, он отыскал сначала Чокана, с которым уже был знаком по Верному, и они
вдвоём приехали ко мне. Я был занят в
это время вписками из архива «Военнопоходной канцелярии генерала Киндермана», которые составляют самые старые
тома Омского областного архива.

Григорий Потанин. Наши мечты

Фотопортрет П.П. Семёнова-Тян-Шанского.
Из архива РГО

П.П. Семёнов заинтересовался описанными мною документами, которые
служат данными для истории наших
сношений с ближайшими частями Средней Азии, потом пересмотрел гербарий,
составленный мной в долине Чарыша,
причём удивил меня тем, что мог каждому растению дать латинское название; и
пока он сидел у меня, он всё говорил мне,
что мне нужно выбраться в Петербург в
университет, а если останусь в Сибири, то
из меня ничего не выйдет, я так и останусь простым казачьим офицером. Чтобы
вырвать меня из Сибири, он придумал такое средство: он даст мне рекомендательное письмо к своему дяде, важному сановнику, который должен был в ближайшее
лето приехать в Омск ревизовать учебную часть в кадетском корпусе; этот дядя,

находившийся в дружеских отношениях
с графом Ростовцевым, попросит последнего рекомендовать меня генералу Верёвкину, бывшему начальнику управления
всех казачьих войск. Генерал Верёвкин
возьмёт меня к себе личным адъютантом,
и таким образом, я, не нарушая закона, не
выходя из казачьего сословия, оставаясь
казачьим офицером, переселяюсь в Петербург. «Ваша служба, – шутя говорил
П.П., – будет состоять только в том, что
вы будете приходить к генералу обедать
и оказывать услугу генеральше разнимать
жареную курицу».
Остался у меня в памяти визит к
П.П. Семёнову в Омске. Я застал его ещё
в постели; он вышел ко мне, накинув на
плечи лёгкую, изящную альмавиву. Он
показывал мне свои записки и учил работать, настаивал на экономии времени, советовал не зарываться в мелочах,
останавливаться на наиболее важном.
Всё это время я находился под обаянием другого, столичного мира. Незадолго
перед этим я прочитал в «Вестнике Географического общества» путевую заметку Семёнова, вероятно, написанную в
Тянь-Шане; автор вставил в статью две
строчки на английском языке из Байрона, о парящем над долиной орле; передо
мной был представитель богатого культурного мира, такая редкость в омском
захолустье, и этот высококультурный человек был потомком какого-то старого
боярина1.
П.П. Семёнов уехал из Омска, а я
остался ждать последствий его письма
к его дяде, но долго я не получал никаких известий из Петербурга и начал уже
думать, что нужно отказаться от надежды
на эту протекцию. Но отказаться от мысли поехать в столицу уже не мог. П.П. Семёнов разбудил во мне желание, которое
ранее было заглушено сознанием моего
крепостного положения. Я тоже начал

1
Верный (ныне – Алма-Ата) – город, военное укрепление, основанное русским правительством
4 февраля 1854 г. Вскоре разрослось и превратилось в крупную казачью станицу, куда активно прибывали поселенцы из центральных регионов России (Воронежской, Орловской, Курской губерний). В 1867 г.
Верный стал центром Семиреченской области. С 1927 по 1936 г. Алма-Ата была второй столицей Казакской АССР (в старом написании до 1936 г.), с 1936 по 1991 г. столицей Казахской ССР, с 1991 по 1997 г.
первой столицей Республики Казахстан. Крупнейший город Республики Казахстан. – Прим. ред.-сост.
2
Потанин, Г.Н. Встреча с С.Ф. Дуровым. // Валиханов Ч.Ч. Собрание сочинений. Т. 4. Алма-Ата:
Наука. 1961–1972. С. 549–550.

1
Дворянский род Семёновых, занесённый в VI часть родословной книги русского дворянства,
своими корнями уходит в XIV в. Предки Петра Петровича Семёнова принадлежали к рязанской ветви
старинного боярского рода. Липецкая энциклопедия. Т. 1. Липецк, 1999. – Прим. ред.-сост.

700

701

памятное

Григорий Потанин. Наши мечты

атаману. В то время атаманом был генерал Кринский1, человек либеральный,
родом из польских татар, но не мусульманин, а католик, приятель Спасовича2;
генерал в молодости читал «Увражи социалистов», как он сам выражался, читал
Прудона, Луи Блана и др.
Когда я изложил ему свою просьбу,
он сказал: «Великолепно, я вас одобряю.
Вы это прекрасно надумали, но ведь вам
нельзя, вам нужно 25 лет служить».
– По болезни, ваше превосходительство…
– А! По болезни? Это значит, вам нужно придумать какую-нибудь болезнь, какой у вас нет. Хорошо, это можно. И сам
попрошу войскового доктора, чтобы он
что-нибудь придумал.
Войсковым доктором был поляк Войткевич, добродушный старик: с благословения генерала он придумал мне грыжу, в котором боку, я теперь не помню,
будто бы мешающую мне ездить верхом.

Доктор, вручая мне свидетельство, повторил: «Смотрите же не забудьте, в котором
боку у вас грыжа».
Прошение моё пошло установленным порядком. Главное решение зависело от генерал-губернатора Гасфорта.
Когда начальник штаба пошёл к нему
с докладом, я решил ждать его возвращения у него в канцелярии. Все чины
и писари разошлись, и я бродил по пустым комнатам, мучимый сомнениями.
Наконец, начальник штаба вернулся. Генерал-губернатор согласился на отставку, но приказал только: если вы дадите
прошение в гражданскую службу, «не
откажет». Я ответил: выйду в отставку с
намерением поступить в университет и
даю вам клятву никогда не игнорировать
государственную службу.

Источник: Валиханов, Ч.Ч. Собрание сочинений. Т. 4. Алма-Ата: Наука. 1961–1972. С. 542–549.

Вид на здание Сибирского казачьего корпуса (слева). В настоящее время – Омский кадетский
военный корпус Министерства обороны

мечтать об университетской аудитории и
берегах Кукунора.
Надо было придумать какой-нибудь
[способ] выхода из казачьего сословия.
Выходы были, но очень редкие и затруднительные. Для офицера открывались
два пути: один – поступить в Академию
Генерального штаба, но я не рассчитывал
на успех на этом пути. Из Сибирского войска [был] только один случай выхода –
через Академию Генерального штаба.
Другой выход – по болезни. Но я, к сожалению, был здоров и не мог воспользоваться этим способом.
В эту пору моих мучений меня пригласили как-то на именины одного казачьего
офицера. В обществе гостей, состоявшем
из казачьих офицеров, я шутил по поводу
последнего приказа военного министра,
которым давалось военному начальству
право предлагать офицерам выйти в отставку без объяснения причин начальнического неудовольствия; и офицер,

получивший отставку, терял право быть
принятым вновь на службу. Я говорил
офицерам, что я бы с удовольствием воспользовался этим приказом, если бы мой
полковой командир ни за что ни про что
выгнал меня в отставку согласно этому
приказу, не объясняя причин, я был бы
ему благодарен.
Бывший среди гостей казачий полковник вмешался в наш разговор. Он
сказал мне: «Вы напрасно думаете, что находитесь в безвыходном положении; вы
можете подать прошение об отставке по
болезни, и вас отпустят».
– Я знаю, – ответил я, – но я здоров, следовательно, мне нужно добыть от доктора
ложное свидетельство, заплатив за него
порядочную сумму денег, а у меня их нет.
– Вздор, дадут и без денег.
– В таком случае я завтра же пойду к
атаману.
И, действительно, на другой день я
навесил на себя шашку и отправился к

702

Строевые занятия кадет на плацу Сибирского кадетского корпуса.
Конец XIX – начало XX в. Из фондов ОГИК музея

1
Кринский Платон Яковлевич – генерал-майор, позже генерал-лейтенант. Был назначен Наказным
атаманом в 1856 г. Происходил из дворян Гродненской губернии. Вступил на службу унтер-офицером в
1820 г. в лейб-гвардии Уланского полка. В 1855 г. произведён в генерал-майоры и прикомандирован к
образцовому кавалерийскому полку, откуда и был назначен Наказным атаманом СКВ. – Прим. ред.-сост.
2
Владимир Данилович Спасович (1829–1906) – юрист-правовед, выдающийся адвокат, польский
публицист, критик и историк польской литературы, общественный деятель.

Омский кадетский корпус
в конце XIX века
Отрывки из мемуаров1
Иннокентий Дамаскин

родился 22 октября
(ст. стиля) 1875 года
в городе Омске.
Мои родители были ещё совсем молодые люди: отец –
Сергей Илларионович, чиновник особых поручений
окружного интендантства
Западно-Сибирского военного округа, не достиг ещё
к тому времени 30-летнего
возраста, а мать – Анна Петровна, урождённая Молченко, была моложе своего мужа на 7 лет. <…>
При св. крещении меня назвали Иннокентием в честь покровителя Сибири св. Иннокентия, Иркутского Чудотворца. По случаю крещения новорождённого собралось
много друзей и знакомых. По сибирскому
обычаю, бабушка моя, Мария Львовна Молченко, двоюродная тётка моей матери, проживавшая в нашем доме и руководившая хозяйством, наготовила пельменей (любимое
сибирское кушанье) и разных других яств, и
гости шумно пировали, отпуская по моему
адресу разные шутки и пожелания.
Восприемниками при купели были:
друг нашего дома Василий Александрович Сперанский, офицер местного интендантства, сослуживец отца, и вышеупомянутая бабушка М.Л. Молченко.
Я, как в таких случаях полагается, мирно лежал в своей колыбельке, не подозревая, что все эти тёти и дяди, которые при1

ходят на меня посмотреть,
собрались исключительно
по случаю моего появления
на свет Божий, и, вероятно,
чувствовал себя недурно,
т. к. родился полновесным,
здоровым ребёнком, кормила меня сама мама, молодая
и здоровая, а колыбелька
моя была тёплая и мягкая.
Затем потекли счастливые годы моего детства.
Судя по сохранившейся у меня карточке
нашей семьи, относящейся к тому периоду, когда мне было около двух лет, я был
славным мальчуганом с вьющимися волосами и, как мне впоследствии говорила
моя бабушка, балуемым в доме всеми, начиная от отца и кончая нашей прислугой,
Прасковьей Мокроносовой, женой гарнизонного музыканта, служившей у нас спокон века.
Папа, возвращаясь из своих непрерывных поездок по округу, привозил мне
и моему старшему брату Мише, родившемуся на полтора года раньше меня, массу
подарков и сластей, и наша детская всегда была полна всевозможными игрушками и картинками.
Между тем родилась у моих родителей дочь Серафима, вскоре умершая, а через два года другая дочь, тоже Серафима.
Будучи беременной этой последней,
мама моя каталась в санях, на одном

704

Иннокентий Дамаскин. Омский кадетский корпус в конце XIX века

большом ухабе выпала в снег, результатом чего было преждевременное рождение ребенка и начавшееся после родов
общее ухудшение здоровья.
Несмотря на заботы отца, не жалевшего средств на лечение, мама заметно
стала чахнуть, но окончательно её подкосила неожиданная смерть папы, скоропостижно скончавшегося от апоплексического удара в одну из своих поездок в
г. Верном, Семиреченской области. <…>
Тогда начались для нас чёрные дни.
Хотя к тому времени мы жили в собственном доме, но папа, умерший 37 лет отроду,
не успел выслужить пенсии, обеспечивающей нашу семью. К тому же ещё более
обострившаяся болезнь мамы требовала
значительных затрат, что повело к постепенной продаже обстановки, и вскоре
наш дом, бывший полной чашей при жизни папы, опустел до неузнаваемости. А мы
с братом уже вступали в такой возраст, когда было надо начинать учиться, и Мишу
отдали к учителю, ссыльному за восстание
1863 года поляку Зарудельскому, для подготовки в находящийся в Омске Сибирский кадетский корпус, куда он и поступил
год спустя в 1-ый класс, блестяще выдержав конкурсный экзамен первым.
Меня же стала учить бабушка, и под
её руководством я постиг первую премудрость, научившись читать, писать и
считать, а затем поступил в приготовительный пансион к известной в Омске
учительнице А.А. Плешковой, успешно
готовившей мальчиков в корпус.
Госпожа Плешкова была отличным
педагогом, и моё ученье пошло очень
успешно с первых же шагов. Занималось
нас, мальчиков, человек 8 группой. Учительница наша сразу же сумела нас заинтересовать, и учились мы все более ли
менее прилично. Г-жа Плешкова была с
нами неизменно приветлива и терпелива,
и никогда не шла дальше по программе,
пока не убеждалась, что пройденное основательно усвоено.
Занимались мы ежедневно по 2 часа,
и когда часы-кукушка возвещали о конце

уроков, мы шумной толпой рассыпались в
разные стороны по домам с тем, чтобы на
следующий день снова встретиться под
кровом нашей учительницы.
Так прошла короткая в Сибири осень,
и когда в октябре наступили холода, маме
стало совсем плохо, а в ноябре 1884 года
её не стало. Остались мы с братом Мишей и маленькой сестрой Сарой круглыми сиротами, почти без всяких средств
к существованию. Опекуном назначили
В.А. Сперанского.
<…>
Впрочем, к счастью, мы не были одни:
с нами была наша дорогая бабушка, которая долгое время заменяла нам так рано
ушедших в вечность родителей.
Бабушка энергично принялась за
устройство нашего расшатанного хозяйства. Мы перешли в небольшой флигель,
а большой дом, где мы прежде жили, был
отдан квартирантам. Я продолжал заниматься у г-жи Плешковой.
Брат приходил по субботам в отпуск
домой, рассказывал нам о корпусной жизни и таким образом до некоторой степени
вводил меня в курс корпусных порядков.
Бабушку он неизменно радовал отличными отметками, не уступал никому своего
первенства в классе. Бабушка его баловала как могла и с правом гордилась перед
знакомыми своим старшим внуком.
Вероятно, успехи брата вызывали во
мне чувство соревнования, и я, преодолевая врожденную леность и не желая
огорчать бабушку, прилежно учился всю
зиму и к весне настолько преуспел, что
г-жа Плешкова решила даже немного
расширить программу для поступающих
в 1-ый класс и познакомила меня с французским языком, который начинался
лишь в 1-ом классе.
Летом заниматься трудно. Прежде
всего жарко: на омском солнце зреют
арбузы, а великая водная артерия Сибири – Иртыш – так манит к себе своими
прохладными водами. Да и мои уличные
товарищи Шулаевы, дети местного извозчика, неустанно зовут играть в мячик

705

памятное

или другие соблазнительные игры, когда
схлынет жара.
Но дело прежде всего. К тому же и бабушка довольно строга насчёт уроков – не
пускает из дома, пока не выучишь всего
задания к следующему уроку...
Между тем приближался и август,
время вступительных экзаменов в Корпус. А.А. Плешкова ведёт нас всех в Соборную церковь приобщиться Св. Тайн, с
наставлением особо усердно молиться о
выдержании экзамена, когда священник
выносит Св. Дары.
На другой день мы в лучших наших
костюмах шествуем в Корпус. На мне новая куртка, кудри мои причёсаны в вид
торжественный. Из подъезда Корпуса мы
входим в вестибюль, а затем через переднюю в общий зал, где производятся экзамены. Зал поражает своей величественностью. Посредине стоит большой стол,
покрытый зелёной скатертью, и за ним
сидит целый синедрион.
В стороне доски для писания мелом.
Наша учительница присутствует при всех
наших ответах.
По окончании экзаменов нам объявляют, что мы всё выдержали благополучно, а меня отдельно А.А. поздравляет с тем, что я отвечал лучше всех её
питомцев и на общем конкурсе оказался
вторым. Вот-то обрадуется бабушка, и
как жаль, что нет папы и мамы. Папа, конечно, изменил бы обо мне своё мнение,
которое он выразил в одном из своих последних писем к маме из Верного. Сообщая в этом письме о посылке подарков,
папа писал, что Мише, который хорошо
учится, он посылает иноходца, а мне за
то, что ленюсь, ишака.
Анна Алексеевна сообщает при выходе из Корпуса, что благодаря успешному
исходу экзаменов меня безусловно примут в Корпус, невзирая на то, что мне ещё
не исполнилось 10 лет.
В конце августа 1885 года я, напутствуемый бабушкой, в сопровождении моего
старшего брата Миши, уже теперь кадета
2-го класса, отправляюсь в Корпус. Мне

как-то не по себе: немножко страшно, и
вместе с тем берёт любопытство: как-то
меня встретят новые товарищи и не будут ли слишком строги преподаватели и
воспитатели. Миша меня успокаивает и
даёт наставления, как нужно себя вести в
Корпусе.
В случае каких-то недоразумений с
товарищами рекомендует обращаться к
нему, как кадету старшего класса в роте.
Но вот и Корпус. Сейчас войду в парадный подъезд, и входные двери этого
чудовища, раскинувшегося на громадном
пространстве, на несколько лет закроются за нами, и многим из нас заменят каменные стены далёкий отчий дом. Как
хорошо, что у меня есть бабушка, и я буду
ходить к ней в отпуск каждую субботу,
если буду прилежно учиться. И как должно быть тяжело моим товарищам, у кого
родители далеко, далеко, а знакомых и
родственников в Омске нет.
Миша ведёт меня в помещение младшей роты (3-ей). Всюду порядок, пахнет
свежей краской окон и полов. Представляюсь дежурному воспитателю. Тот
встречает Мишу как старого знакомого и,
узнав, что я его брат, гладит меня по голове и высказывает уверенность, что и я
буду себя вести и учиться так же хорошо,
как и мой старший брат. Затем меня ведут
в класс, где уже собралось много товарищей, среди них есть и мои знакомые «с
воли»: Серёжа Лашков, с которым меня
сажают на одну скамейку, Жорж Зощенко, Пономарёв и др. Но большинство незнакомы, если не считать вступительных
экзаменов, на которых все мы впервые
встретились.
Воспитатель нашего отделения, подполковник Семёнов, старый педагог,
проверяет нас по списку и рассаживает
по партам, а затем ведёт в цейхгауз, где
старый дядька пригоняет нам кадетское
платье, и мы рядами идём к первому казённому обеду в общую громадную столовую, где собираются постепенно все
кадеты. Следует общая молитва, которую
стройно поют кадеты, и нам показыва-

706

Иннокентий Дамаскин. Омский кадетский корпус в конце XIX века

ют, как нужно держать нож и вилку, ибо
далеко не все умеют обращаться с этими
инструментами. Таких дикарей немало:
в корпус, в то время единственный на
всю Азиатскую Россию, прибыли дети из
самых отдалённых углов Средней Азии
и Сибири. В большинстве случаев из захолустий Приамурья, Семиречья и Туркестана, отдалённых от Омска тысячами
вёрст грунтовых дорог – железная дорога
пропахала Сибирь значительно позже, и
мы лишь через семь лет впервые увидели
«чугунку» в Тюмени, едучи по окончании
Корпуса в военные училища.
Вся эта разношёрстная детвора скоро
свыкается с новой обстановкой, быстро
знакомится между собой, и после обеда мы все высыпали шумной гурьбой на
кадетский двор, выходящий на Иртыш,
и, разделясь на партии, играем в городки, излюбленную детскую игру нашего
времени. Потом нас собирают в класс,
и воспитатель знакомит нас с правилами корпусной жизни и заканчивает день
пожеланием всем хорошо учиться и слушаться старших. <…>
А завтра – первые уроки. Приходит
француз, рыжебородый Пётр Иванович
Мозер, гроза Корпуса, из-за которого, как
меня предупредил брат, больше всего накопляется второгодников. Но я его не
особенно боюсь: Анна Алексеевна Плешкова прошла со мной несколько параграфов из его учебника, и я уже умею читать
и писать по-французски. Он большой
чудак и вызывает кадет не полной фамилией, а сокращенно: monsieur Сему (Семухин), monsieur Засу (Засухин), monsieur
Голубь (Голубчников), Зощенку – Зозо.
Меня назвал monsieur Дамас, а мальчика Окорокова – monsieur 1е gembon, что
по-русски означает окорок. Вызвав меня,
убедился, что я немного подготовлен уже
по-французски, и сразу же меня стал выделять, сделав комплимент и по адресу
моего брата, как лучшего своего ученика
во 2-ом классе. Это сразу же подняло меня
в глазах моих товарищей, и ко мне стали
обращаться за помощью, т. к. многим

французский язык не давался, хотя Пётр
Иванович, составивший свой известный
учебник, преподавал в общем хорошо.
Затем явился Константин Васильевич Ельницкий, также пользовавшийся
известностью, и не только в Омске, по
своим многочисленным хрестоматиям
и другим трудам по русской литературе.
В отличие от Мозера, который не придавал большого значения своей внешности и, по-видимому, не часто прибегал
к услугам гребёнки, К.В. Ельницкий был
всегда безукоризненно одет в элегантный
вицмундир, тщательно причёсан, а свою
длинную бороду, за которую был прозван
кадетами Козлом, закладывал за воротник своей крахмальной рубахи.
В то время как Мозер с первых же шагов поражал нас своим громогласным голосом и нещадно коверкал русские слова,
хотя давно уже приехал в Россию и даже
был женат на русской, бывшей своей ученице Омской гимназии, где он также преподавал французский язык, и выгнал из
класса нескольких вновь испечённых кадет, неудачно начавших ему подражать, –
К.В. Ельницкий говорил тихо, избранными выражениями и весьма приветливо
улыбался, закрывая свои красивые глаза.
Мозер уже имел свою кличку от кадет – Барабанщик, данную за то, что, по
какой-то непроверенной информации, на
своей родине он исполнял это почётное
амплуа. Эти сведения были ни с чем не
сообразны, но мы им поверили и кличку
утвердили.
Закон Божий преподавал священник
Фащевский. Это был очень умный богослов, едкий и остроумный. На уроках у
него всегда была абсолютная тишина, и
самые недисциплинированные хулиганы
побаивались его языка. Про него рассказывали, что однажды при исповеди
один кадет на все вопросы – грешен ли в
том-то и том-то – отвечал отрицательно.
Фащевский позвал причетника и приказал ему принести кадило, т. к. де новый
святой объявился. Другому кадету, который принёс очень толстую свечу перед

707

Омский (Сибирский)
кадетский корпус.
Открытка. 1912 г.

Омск. Смотр войскам.
Конец XIX в.

А.Е. Редько –
генерал-лейтенант,
командир
8-й Сибирской
стрелковой дивизии.
1916 г.

Товарищество. Омский
кадетский корпус.
Начало XX в.
Из фондов
ОГИК
музея

Катание с ледяной горки. Начало XX в.
Из фондов ОГИК музея
Кадеты-музыканты
в летнем лагере корпуса.
Начало XX в. Из фондов
ОГИК музея

Выпуск Омского кадетского корпуса 1912 г.
Из фондов ОГИК музея
Кадеты за бильярдом.
Омск, 1913 г. Из фондов
ОГИК музея

памятное

исповедью, Фащевский сделал выговор,
что он, вероятно, хочет подкупить Бога,
и пообещал треснуть исповедуемого по
голове этой свечой для вразумления.
<…>
Фащевского сменил преподаватель
чистописания Эзерский, которого звали
Эйнишкой по имени его отца Эйнфана.
Он неизменно писал своим красивым
почерком на доске разные изречения, заставляя нас исправлять наши почерка, и
я ему до сих пор искренне признателен за
то, что он научил меня ровно и красиво
писать, что впоследствии имело большое
значение в моей судебной службе, и не
столько даже для меня лично, сколько
для моих сослуживцев, при чтении моих
следовательских и других писаний. Кто
много работал на судебном поприще,
тот поймёт, какое это благо – красивый
почерк и сколько проклятий несётся по
адресу следователей с нечётким почерком, каковых, к несчастью, бывает большинство.
Г. Эзерский преподавал у нас в корпусе не только чистописание, но ещё и
пение. На массовых спевках (ротных и
общекорпусных) он появлялся со своей
скрипкой и своим тенорком разучивал с
нами разные песни патриотического характера и молитвы. Изводили его кадеты
ужасно, умышленно детонируя или вставляя в текст песни ни к селу ни к городу его
кличку. На такие выходки учитель наш
реагировал обыкновенно ударом смычка
по чьей-нибудь особенно отличившейся
и расходившейся голове, а иногда пускалась в ход и самая скрипка.
Но вот первые уроки окончились.
За ними потянулась длинная вереница
других часов с приготовлением арифметики, рисования и пр. предметов. За первой неделей промелькнула другая, потом
третья.
Я учился хорошо, особенно по русскому и французскому языкам. Благодаря
искусной подготовке г-жи Плешковой,
заставлявшей нас ежедневно писать диктовки и переписывать с книги, а также,

может быть, и хорошей зрительной памяти, я быстро овладел техническими
трудностями русского правописания, в
особенности правильным употреблением
буквы «ять», и сразу же зарекомендовал
себя грамотеем, чем не могли похвастаться мои одноклассники, много огорчений
причинявшие К.В. Ельницкому.
В первый же отпускной день я принёс
бабушке вместе с кадетским обличьем несколько полноценных отметок и порадовал её своими успехами. Очутившись
впервые в кадетской форме на улице, я
неистово отдавал честь кому надо и не
надо, а придя домой, своим сподвижникам по детским дружеским играм с гордостью показывал свои погоны, про которые нам было сказано, что они отличают
военных от невоенных и что их надо носить безупречно. <…>
Так незаметно прошёл первый год
корпусной жизни. Мы с братом перешли
в следующие классы, наш класс, со значительно поредевшими рядами, главным
образом из-за Мозера и Ельницкого, делался старшим в младшей роте, и к нам
должны были на следующий год присоединиться второгодники из Мишиного
класса. Среди них оказался кадет Никанор Куртуков, порезанный тем же Мозером, приятель брата, по наследству ставший и моим другом.
<…>
Во втором классе появились у нас новые предметы, а с ними и новые преподаватели: по естественной истории – А.П. Куртуков, по немецкому языку – преподаватель
Пл. Ал. Леваневский. С немцем у меня сразу же установились наилучшие отношения,
и он стал меня награждать двухзначным
баллом. С естественником же, наоборот,
дело как-то не ладилось, и на первых же
его уроках я получил к нему какое-то необъяснимое отвращение, а с ним вместе и
к его предмету, который он, нужно отдать
ему справедливость, преподавал весьма
неискусно, несмотря на то, что в его распоряжении находились все необходимые
для успешного преподавания пособия.

710

Иннокентий Дамаскин. Омский кадетский корпус в конце XIX века

В младших классах Куртуков требовал,
чтобы ученики сидели в затылок друг
другу и не шевелились, что для малышей
2-го класса представлялось нестерпимой
пыткой. За свой длинный нос преподаватель носил кличку Руля и, зная об этой
кличке, всеми методами оберегал себя
от попыток со стороны кадет напомнить
ему о его физическом недостатке. И горе
тому кадету, который случайно или умышленно, сидя на парте, возьмётся за свой
нос. Подозрительному преподавателю
чудится в таком движении желание его
оскорбить, и кадет летит к двери, где его
всегда может увидеть инспектор классов,
и виновному обеспечен или карцер, или
оставление без отпуска.
На первых же уроках Куртуков поставил меня к двери, и при этом без всякой
вины. Для меня, хорошего ученика и никогда ещё до того не подвергавшегося
никакому взысканию, это была настоящая
пытка – стоять у двери, и я был, естественно, чрезвычайно взволнован. В это время
Куртуков обратился ко мне с каким-то вопросом, на который я в таком состоянии
не мог дать удовлетворительного ответа,
за что и получил первый в своей жизни в
Корпусе неудовлетворительный балл.
С переходом в 3-ий класс нас перевели в средний возраст (2-ю роту), где я
снова соединился со своим братом, перешедшим уже в 4-ый класс.
Французский язык и арифметика задержали во 2-м классе порядочное число
наших товарищей, но зато наши ряды пополнились второгодниками из 3-го класса.
С нашим воспитателем Н.И. Семёновым
нам пришлось расстаться, и к нам назначили нового воспитателя П.В. Нестеренко.
<…>
В моё время ещё не было различных
педагогических курсов для подготовки
воспитателей кадетских корпусов, и наши
доморощенные педагоги являлись к нам
непосредственно из строя, постигая профессиональную премудрость своим личным опытом, без всякой теоретической
подготовки.

И подполковник Н.И. Семёнов, и
П.В. Нестеренко не обладали какимилибо врождёнными педагогическими
способностями. С нами они обращались
гуманно, к наказаниям прибегали лишь
в случае необходимости. С детства нам
внушалось, что мы будущие офицеры, и
поэтому должны вести себя безукоризненно, быть послушными в отношении
наших воспитателей, прилежно учиться,
чтобы самим иметь должный авторитет
впоследствии, когда наденем офицерский мундир. Бережливо развивалось
чувство товарищества, как одного из
важнейших основ существования армии.
В случае проступков, носящих массовый
характер, наши воспитатели никогда не
прибегали к доносам для открытия виноватых, а всегда обращались к чувству товарищества самих виновников, призывая
их сознаться, чтобы не страдали ни в чём
не повинные кадеты. Всеми способами
развивалось и поддерживалось чувство
любви к Родине и Царю.
В Корпусе была великолепная библиотека, в которой было отведено почётное
место книгам патриотического содержания. Эта патриотическая нота проходила
и через многочисленные песни, распевавшиеся кадетскими хорами, а также и беседы и чтения, которые воспитатели вели
с нами в свободное от занятий время.
В частности, Н.И. Семёнов отличался
умением выразительно читать, и с первых же шагов моего вступления в Корпус
приохотил меня к чтению книг.
Обычным родом наказания было тогда постановка провинившегося под лампу в зале или коридоре на общее посрамление. Практиковались и более свирепые
наказания, как то: карцер, оставление без
отпуска, снимание погон и в исключительных случаях – увольнение из Корпуса. Телесные наказания не применялись.
Случаев спарывания погон я помню за
всё время корпусной жизни 2 или 3.
Один такой случай особенно запечатлелся в моей памяти. Был у нас старший
врач в Корпусе, статский советник Бела-

711

памятное

вин. Еженедельно, по субботам, он обыкновенно производил физический осмотр
кадетам. Почтенного эскулапа кадеты
прозвали «Шишкотряс». Как-то раз один
из кадет среднего возраста, высунувшись
из окна в корпусной двор, увидел на своё
несчастье идущего по двору доктора и во
всю глотку приветствовал его этой кличкой. Доктор успел заметить физиономию
кадета, и на педагогическом совете виновного решено было подвергнуть строжайшему взысканию – спороть погоны.
В назначенное время выстроился
весь средний возраст, вызвали виновника
печального торжества на середину, прочитали приказ по Корпусу, и затем ротный командир приказал дежурному барабанщику предоставить свой инструмент
для операции.
«Преступника» усадили на барабан,
и барабанщик, вооружившись ножницами, снял с мундира погоны. Виновника
отделили от других, как зачумлённого, и
он несколько дней питался за отдельным
столом без скатерти. Разговаривать с ним
было запрещено.
Бедняге было, вероятно, тяжело выдерживать такие унижения. Но он крепился, т. к. всё же исключение из Корпуса
было бы во сто крат хуже, ибо родители
его жили где-то далеко, и перспектива
встречи с родными после исключения из
Корпуса его ни мало не радовала. Впрочем, и сами товарищи всемерно облегчали наказанному его положение и не
особенно точно придерживались распоряжения о нравственном бойкоте. <…>
Говоря о практиковавшихся в нашем
Корпусе наказаниях, я забыл отметить
ещё одно наказание – оставление без
2-го или 3-го блюда. К этому, в сущности,
бесчеловечному наказанию прибегали у
нас, к сожалению, часто, в особенности в
младшем возрасте.
Дежурный воспитатель, рассчитывая
кадет на столы по 12 человек, мгновенно
прибавлял, указывая на провинившегося:
«Раз, два, на суп, три, четыре, без третьего, пять, шесть, на один суп». <…> Впро-

чем, товарищи восполняли наказанному
недостающее из своих порций.
В карцер сажали нас обыкновенно на
часы. Один раз, когда я был уже в 4-м классе, этого наказания удостоился и я. Когда
мы шли строем к обеду, уже при входе в
столовую какой-то служитель пересёк нам
дорогу. Шедший впереди меня кадет Семурин дал ему за это по шее. Это увидел
прикомандированный к Корпусу сапёрный поручик Редько, но благодаря своей
близорукости предположил, что ударил
служителя я, и отправил меня под арест.
Из страха оправдываться не полагалось, и
я, скрепя сердце, в первый и последний
раз за всю свою жизнь сел в карцер. <…>
Когда о случившемся узнал мой воспитатель подполковник г. Нестеренко, он немедленно пришёл ко мне в карцер и спросил меня, я ли ударил служителя. На это
последовал отрицательный ответ. На следующий вопрос, кто ж ударил, понятно,
я ответил незнанием. Выдать товарища,
даже в подобном случае, по нашим традициям было бы бесчестно. После этого
меня немедленно освободили из карцера.
Поступок пор. Редько мы почти все
осудили, и поделом: нельзя подвергать такому строгому взысканию, не расследовав
дело. Нужно сказать, что этого офицера
мы как-то сразу невзлюбили. Относился
он к нам достаточно высокомерно, хотя
впоследствии, будучи уже штатным воспитателем Корпуса, он изменился к лучшему.
С этим офицером много лет спустя произошло несчастье, послужившее вместе с
тем началом его необычной карьеры.
Когда Редько был уже подполковником, на его дежурстве утонул один кадет
во время прогулки в окрестностях Омска
(купался в озере). За это Редько был предан Военно-Окружному Суду, который и
приговорил его к заключению в крепости,
признав виновным в бездействии власти.
Вскоре, впрочем, это наказание по
Высочайшему повелению было заменено
отрешением от должности и прикомандированием к Тобольскому резервному
батальону.

712

Иннокентий Дамаскин. Омский кадетский корпус в конце XIX века

Там Редько проявил недюжинные
способности строевого офицера, и перед
самой Японской войной получил чин полковника с назначением командиром батальона. При объявлении мобилизации по
случаю войны с Японией батальон развернули в полк, и во главе этого полка Редько
отправился в составе славного 4-го Сибирского офицерского корпуса под командой
генерала Зарубаева на фронт.
Роль Сибирских частей за время
Японской войны известна. Полки покрыли себя неувядаемой славой и заслужили
Георгиевские знамёна. Редько был произведён в генералы, награждён Георгием
и Георгиевским оружием и получил бригаду, а потом и дивизию. Таким образом,
этот скромный воспитатель, чьи мечтания
не шли дальше ротного командира Корпуса, поднялся на верхи военно-иерархической лестницы, благодаря тому, что из-за
несчастного случая он был принужден покинуть Корпус. Поистине: «Не было бы
счастья, да несчастье помогло»...1
С 4-го класса по тогдашней программе начиналось преподавание алгебры и

геометрии. Каждому понятно, насколько важно усвоить начала каждой науки,
а наук математических в особенности.
К нашему несчастью, основы этих предметов преподавал нам не профессионалматематик, а временно прикомандированный для этой цели сапёрный офицер
А.В. Ивашкевич. Предмет свой он, может
быть, и знал, но преподавать не умел, и
поэтому в 5 класс мы перешли со значительными пробелами в знании математики, что и не замедлило обнаружиться по
приезде к нам из Москвы вновь назначенного математика Халилеева.
Это был молодой, весьма знающий
и любящей своё дело преподаватель, но
болезненный и очень раздражительный.
В минуты гнева за неудачный ответ он
терял душевное равновесие выходил из
себя, запускал мелом в отвечавшего и
ставил колы. Но обладая даром преподавания, он заставил быстро восполнить
пробелы прошлого преподавания и подтянул нас настолько, что даже самые ленивые знали предмет, как у нас говорили,
«на ять».

1
Редько Георгий Ефимович (1872–?). Уроженец Томской губ. Общее образование получил в Сибирском кадетском корпусе в Омске (1889). В службу вступил 01.09.1899. Окончил 2-е военное Константиновское училище (1891; по 1-му разряду). Выпущен в 3-й Вост.-Сибирский лин. батальон. Подпоручик (ст. 10.08.1890). Поручик (ст. 10.08.1894). Штабс-Капитан (ст. 06.05.1900). Окончил Николаевскую
инженерную академию (1901; по 1-му разряду с доп. курсом). Капитан (пр. 23.05.1901; ст. 23.05.1901; за
отличные успехи в науках) с переводом в военные инженеры. Участник похода в Китай 1900–01. Участник Русско-японской войны 1904–05. Подполковник (ст. 06.12.1910). Штаб-офицер для поручений Приамурского окружного инж. управления (с 28.02.1911). Руководил возведением зданий Алексеевской
церкви, кадетского корпуса и арсенала в Хабаровске, казарм в Благовещенске. Участник Первой мировой войны. Полковник (пр. 20.02.1915; ст. 06.12.1914; за отличия). Корпусной инженер 41-го арм. корпуса (1915–1916). Командир 212-го Романовского пех. полка (с 28.06.1916; на 11.1916 в той же должности)
и командующий бригадой 117-й пех. дивизии. Награждён Георгиевским оружием (ПАФ 31.07.1917).
Участник Белого движения на востоке России. Ген.-майор (21.01.1919). 23.04.1919 допущен к временному исполнению должности генерала для поручений Главного инженерного управления войск А.В. Колчака. Затем состоял в распоряжении командующего армиями Восточного фронта. 28.06.1919 допущен
к исполнению должности генерала для поручений при командующем фронта ген. М.К. Дитерихсе.
С 07.1919 командовал отрядом в составе Северной группы ген. П.П. Гривина во 2-й армии. 23.08.1919
назначен начальником резерва Гл-щего Восточным фронтом. Командующий Отдельной Тобольской
группой в составе 1-й армии (15.09.1919 – 20.12.1919). Под его командованием Тобольская группа нанесла крупное поражение 3-й армии РККА и взяла Тобольск (30.09.1919). Участник Сибирского Ледяного похода. Прибыл с остатками войск Тобольской группы в колонне ген. Вержбицкого 03.1920 в
Читу, Забайкалье. 06.11.1920 зачислен в резерв командного состава при штабе войск Временного правительства Дальнего Востока до назначения на должность. В войсках Временного Приамурского правительства 27.06.1921 назначен внештатным генералом для поручений при командующем войсками.
В 1922 – член Приамурского военного и военно-морского суда. С 11.1922 в эмиграции в Китае. Источник: Военный орден святого великомученика и победоносца Георгия. Биобиблиографический справочник. РГВИА,
М., 2004. – Прим. ред.-сост.

713

Встреча наследника
российского
престола Николая
Александровича
Романова в Омске.
14 июля 1891 г.

С великим князем
Константином
Константиновичем –
фото на память.
Омск, 1909 г.
Из фондов ОГИК музея

Гимназический
городок в лагере
Сибирского
кадетского корпуса.
Начало XX в.
Именно на таких
городках кадеты
играли в «кошки и
мышки». Из фондов
ОГИК музея

Цесаревич среди
воинских и казачьих
чинов в г. Омске.
15 июля 1891 г.

Обучение стрелковому делу.
Видимо, «стрельба дробинками
в мишень». Лагерь Сибирского
кадетского корпуса. Начало XX в.
Из фондов ОГИК музея

4-й класс
в 1912 г. Из фондов
ОГИК музея
Праздник
древонасаждения.
Посадка деревьев
с участием директора
корпуса генерала
А.А. Медведева. Омск,
22 апреля 1912 г.

памятное

Благодаря Халилееву, наш класс последние 2 года учился по математике
блестяще, и многие наши однокашники, будучи впоследствии в специальных
училищах и Академиях Инженерной и
Артиллерийской, с благодарностью вспоминали своего учителя, заложившего
прочные основания этого предмета.
К несчастью, этот выдающийся педагог не долго был украшением Корпуса.
Организм, подорванный чрезмерными
трудами, не выдержал, и Халилеев в расцвете своих сил скончался от развившейся чахотки.
С 4-го класса наша молодежь уже почувствовала себя достаточно зрелой, чтобы войти в контакт с представительницами прекрасного пола и начать ухаживать.
Этому способствовали и вечера, устраиваемые для кадет по случаю разных празднеств, на которых много и весело танцевали с приглашёнными барышнями, по
преимуществу ученицами местной гимназии и прогимназии.
С этого же времени я начал выступать
в составе нашего кадетского оркестра,
играть на скрипке. Слух у меня был хороший, и стремление к музыке я унаследовал от своего отца. Поэтому с 3-го класса
я попал в числе учеников на скрипке и
посвящал этому делу каждый вечер после
окончания вечерних занятий. Преподавателем нашим был казачий урядник Тырков, хороший музыкант местного казачьего оркестра.
За год я и мой одноклассник Набоков,
который, впрочем, и до того уже играл
на скрипке, настолько преуспели, что со
следующего года играли уже на скрипке в
кадетском оркестре. <…>
Моя первая любовь была девушка немного старше меня, ученица местной прогимназии, NN. Подруга одной из сестёр
Нестеровских, в доме коих я с ней и познакомился. Она была хороша собой, но
как-то не по годам серьёзна. Я втюрился в
неё с места в карьер, и т. к. скрывать своих чувств не умел, то вскоре всем стало известно, что Кеша, как меня все звали, за-

болел любовной лихорадкой. Роман мой,
впрочем, продолжался недолго. Моя возлюбленная окончила прогимназию и уехала из Омска учительницей и вскоре вышла
замуж. Я пережил свою первую любовную
драму нелегко, но молодость взяла своё,
и всё обошлось благополучно, хотя не
совсем. Дело в том, что благодаря этому
событию я как-то охладел ко всему. Забросил и ученье. По некоторым предметам,
как, например, языкам: русскому, французскому и немецкому – в старые заслуги
мне ещё ставили приличные отметки,
хоть я почти не раскрывал учебников, но
зато по другим предметам, где приходилось заниматься вновь, я ограничивался
лишь баллами «душевного спокойствия»,
подчас узнавая о том, что задано, лишь на
переменах перед самыми уроками. Словом, произошёл какой-то душевный надрыв, что не ускользнуло и от внимания
моего воспитателя П.В. Нестеренко, который неоднократно меня пытал: «Скажи,
какая тебя злая муха укусила?» <…>
Вообще с классом в последние три
года жизни в Корпусе отношения у меня
были хуже, чем в первых классах. Не
знаю, чему это приписать, но думаю,
что тут играло некоторую роль и то обстоятельство, что я был моложе всех и
окончил Корпус, не достигши 17-летнего
возраста, в то время, как некоторые мои
одноклассники были много старше меня.
Зато я очень подружился с одним кадетом моложе меня классом, Саней Панкиным. У него были две сестры, Мотя и
Наташа, обе очень милые девушки, уже
взрослые барышни. В их обществе я провёл последние годы кадетской жизни и
могу с уверенностью сказать, что многими хорошими сторонами своего характера я обязан этим прелестным русским
девушкам. Они были центром нашего
молодого общества и пользовались неограниченным авторитетом. В старшую –
Мотю – был без памяти влюблен Петя Нестеровский, а в младшую Наташу – Коля
Сапожников, тоже мой одноклассник,
присоединившийся к нашей компании

716

Иннокентий Дамаскин. Омский кадетский корпус в конце XIX века

уже в бытность нашу в 6-м классе. В первых классах Корпуса это был совершеннейший дикарь, приехавший в Корпус из
Восточной Сибири и первое время не ходивший в отпуск, благодаря чему свободно культивировавший свои наклонности
на тех поприщах, где можно было проявить свою физическую силу над более
слабыми товарищами. В короткое время
своего знакомства с Панкиными он усвоил культурные способы обращения с себе
подобными и стал славным малым и милым товарищем.
Сообща мы устраивали вечеринки,
танцы до упаду или под гармошку, или
под импровизированный оркестр. Веселье на этих вечерах царило неописуемое.
Особенно весело было на Святках. Тогда
наша дружная компания наряжалась в
разнообразные костюмы и отправлялась
на розвальнях «на огонёк». Все, кто желал в эти дни принять у себя маскированных, отворяли ставни дома и выставляли
в окнах свечи. Большей частью на огонёк
летели знакомые под масками, но случалось, что залетали и в незнакомые дома.
Мы обыкновенно путешествовали со своим оркестром, поэтому нас особенно радушно всюду принимали. Особым шиком
для нас, кадет, было забраться в квартиру к какому-нибудь воспитателю и там с
ним выпить водки. Это было, правда,
небезопасно, т. к. кадетам воспрещалось
маскироваться, а тем более употреблять
спиртные напитки, но маска до известной
степени гарантировала, и я не помню ни
единого случая каких-либо недоразумений на этой почве.
Такие забавы, впрочем, имели и опасную сторону. В декабре месяце в Омске
страшные холода, а костюмы у нас лёгкие: какой-нибудь матрос с голой шеей
или деревенский парень в рубашечке.
В таком виде бежим вприпрыжку в освещённый дом, где подчас нет большой передней, чтобы снять шубы. Поэтому шуба
оставляется в санях, и после танцев разгорячённые кавалеры находят её в обледенелом виде, надевают и мчатся дальше

до следующего дома. Там продолжается
та же процедура, и так до бесконечности,
с 6 часов вечера и до рассвета. Домой добирались обыкновенно, когда уже бабушка встала, тотчас же ложимся спать и засыпаем как убитые.
Простудиться при таких Рождественских забавах было не трудно. Но
молодость и крепкое здоровье, которым
мы, сибиряки, почти все обладали, спасали нас от заболеваний, и только один
из членов нашей компании поплатился своим здоровьем и самой жизнью:
мой брат Миша, который, будучи уже в
6 классе, схватил воспаление лёгких и
скончался 17-летним юношей от скоротечной чахотки. <…>
В день его смерти меня пробудили
рано утром и сказали, что брату плохо и
он меня зовёт. Я наскоро оделся и помчался в лазарет. Брата уже приобщили, и
он с каким-то особым «потусторонним»
выражением в лице лежал высоко на подушках. Около него были доктор, супруга
директора и бабушка, перед тем за несколько дней совсем перебравшаяся в лазарет и не отходившая от постели своего
любимца.
Миша сделал мне глазами знак, чтобы
я к нему приблизился, и когда я это исполнил, прошептал мне несколько слов,
которые я от волнения не разобрал. Через несколько минут началась агония...
Когда я выходил из палаты, меня
догнала директорша и спросила разобрал ли я, что мне сказал брат, и на отрицательный кивок сообщила: «Ваш покойный брат сказал Вам, чтобы Вы были
всегда верны Царю и Отечеству и честно
им служили».
Тогда я поклялся в душе свято исполнить завет брата, и клятву эту сдержал до
конца. <…>
Снова потекла корпусная жизнь. Экзамены были в полном разгаре. Наш класс
переходил в 6-ой, в 1-ю роту. Мы становились взрослыми.
Наступившее лето, равно как и предыдущие, я проводил целыми днями на Ир-

717

памятное

тыше. Там мы часами купались, плавали
на далёкие расстояния и рыбачили. Катались на лодке с песнями по вечерам при
луне. Иногда я уходил в так называемую
Загородную рощу, на нашем городском
берегу. Там было одно облюбованное место – при впадении маленького ручейка в
Иртыш – где ловилась рыба и на лески, и
на закидушки.
<…>
Жили мы с бабушкой это лето
1890 года, выражаясь фигурально – на
развалинах Карфагена. Дело в том, что
на нашей усадьбе при родителях было
три дома: два двухэтажных деревянных
и один флигель, окна которого были обращены в сад. Дома находились в достаточно ветхом состоянии, и поэтому мой
крёстный, в качестве опекуна, решил
снести дома, оставив лишь флигель, и на
их месте соорудить новый дом на каменном фундаменте. Целое лето подрядчик
Карташёв мучился со своей артелью рабочих, воздвигая большой барский дом в
2 этажа: нижний из кирпича, а верхний
из брёвен.
Мы с бабушкой переселились из
флигеля в новый дом, заняв три комнаты внизу, а наверху поселился некий чиновник Буторин Лев Павлович,
у которого было два племянника: один
старший, Сима, учившийся в местном
техническом училище, а другой Алёша –
в учительской семинарии. Квартира наверху была одна из самых просторных в
Омске, где дома преобладали одноэтажные и небольшие.
Состояла она из 6 комнат вверху, соединённых лестницей с нижним этажом,
где помещалась кухня и комнаты для прислуги. За всё это Буторин платил бабушке
в месяц 18 рублей, на которые бабушка
и ухитрялась жить, платя при этом долг
опекуну.
Сима Буторин был уже взрослый
юноша, на следующий год оканчивающий техническое училище. Алёша же –
мой сверстник. Жили мы вместе очень
дружно, и я до сих пор сохранил о них

наилучшие воспоминания. Дядя держал
своих племянников в чёрном теле: жили
они внизу и питались вместе с прислугой. Оба племянника были настроены
демократически, в особенности старший, Сима, который в следующем году,
когда к нам приезжал Наследник престола, а впоследствии столь трагически
погибший Государь Николай Александрович, был, как опасный элемент, заключён в тюрьму на все время пребывания Наследника в Омске. <…> Вскоре он
уехал в Петербург и там поступил в Лесной институт.
Смерть брата оставила в моём сердце
глубокий след, вызвав целую бурю протеста против новой несправедливости как в
отношении меня лично, уже потерявшего отца и мать, так и в отношении моей
бабушки, у которой со смертью брата
оставалась в моём лице единая надежда
и опора старости. Но последовавшее за
этим несчастьем лето и жизнь на лоне
природы под благодатным небом Сибири, с её целительным степным воздухом,
постепенно примирили меня с судьбой, и
следующий 6-ой год жизни в Корпусе прошёл нормально.
<…>
После перехода в 7-й класс мы должны были провести часть лета в лагере для
ознакомления со строем. Большую часть
дня мы проводили в поле с винтовками,
шагая в разных направлениях в сомкнутом и разомкнутом строе, или стреляли
дробинками в мишень. Наш ротный командир полковник Михаил Кузьмич Канищев устраивал нам даже подобие манёвров. Нелегко было этому, тогда уже
старому, человеку передвигать свои непослушные ноги по нестерпимой июльской
жаре, но он до того свыкся с Корпусом,
в котором прослужил долгие годы, и его
так пугала отставка, что он героически
выносил все невзгоды, справедливо думая, что уйди он на покой – тогда близок
его конец. Так впоследствии и случилось.
После выхода в отставку он от безделия
зачах и вскоре умер.

718

Иннокентий Дамаскин. Омский кадетский корпус в конце XIX века

Нужно отдать справедливость, что
дисциплину он поддерживал в Корпусе
строгую. С его авторитетом считались все
от последнего служителя и до директора
Корпуса. Вместе с тем, он был справедлив,
и поэтому кадеты в общем относились к
нему хорошо, добродушно подсмеиваясь
над его слабостями. Так, он очень любил
даже в строю делать замечания в стихах.
Бывает, шагаешь-шагаешь по полю до изнеможения. Уже и голова, и грудь мокры
от пота, а Кузьмич, как мы его звали, брякнет: «Руки, ноги не махать, прямо голову
держать», и, обращаясь к какому-нибудь
кадету, заметит: «Такой бравый молодец,
кренделем согнулся!» Или даст роте отдохнуть и начинает искать свою перчатку,
ищет всюду сам, пошлёт и барабанщика.
Тот мучается, бегает по полю, а потом
оказывается, что перчатка в собственной
Кузьмича руке находится. Ну, понятно, общий хохот. <…>
Конец лета мы проводили дома. Так
как в комнатах было душно, то я переселился «на дачу», в комнату при каретнике, где пользовался совершенной свободой, не стеснял бабушку и не беспокоил
её своими поздними возвращениями с
прогулок и рыбалок. Ко мне часто захаживали товарищи-кадеты и воспитанники
других учебных заведений Омска. Кроме
Симы и Алёши Буториных, о которых я
говорил выше, моими частыми посетителями были и гимназисты, с которыми
мы, кадеты, правда, нередко и вздорили
и даже дрались.
Среди этих гимназистов были братья Кремлёвы, мои соседи, и Гриша
Вербшонер, сын одного почтенного
чиновника, заведовавшего аптекарскими складами Омского военного округа.
Вербшонеры прибыли к нам откуда-то
из Европейской России и благодаря своему широкому гостеприимству быстро
завоевали неподдельные симпатии всех,
кто с ними входил в соприкосновение.
Сам Вербшонер был уже пожилой человек и очень любил молодёжь. Он был еврей, переменивший веру своих предков

вследствие женитьбы на немке, премилейшей Софье Ивановне, чьё гостеприимство не знало границ.
У них было две дочери: Софья, уже
взрослая девушка, и Вера, тогда заканчивавшая гимназию, обе девицы весьма
серьёзные и начитанные. Кроме того, два
сына: Александр, оканчивавший в Омске
классическую гимназию, и Гриша, мой
сверстник, учившийся в 6 классе той же
гимназии. Оба брата ничем друг на друга
не походили.
Старший Александр был очень талантливый юноша, окончивший гимназию с золотой медалью и потом поступивший в Институт инженеров путей
сообщения, который кончил с отличием,
и впоследствии составил себе имя при
постройке мостов Сибирской железной
дороги.
Гриша же был парень весьма легкомысленный, учился кое-как и гимназии
не окончил, вследствие чего поступил
вольноопределяющимся в Омский батальон, откуда был послан в Казанское
юнкерское училище, а по окончании его
вышел в Варшавский военный округ, где
после долгого перерыва судьба нас снова столкнула, но уже в совсем другой обстановке.
В этой милой семье я был принят как
свой. Вербшонеры были люди состоятельные и часто устраивали у себя вечера,
на которые собиралось много молодёжи.
Там можно было встретить и гимназистов, и кадет, и гимназисток. Из последних обращала на себя моё особое внимание Юлечка Олигер, дочь заведующего
Омским аптекарским складом. Это была
очень миловидная барышня, весёлая и
остроумная, с которой мы всегда очень
непринужденно болтали и много танцевали. И с ней мы встретились много лет
спустя в Киеве, когда она уже была замужем за моим сослуживцем по ВоенноПрокурорскому надзору Киевского в.о.
Суда Н.И. Булкиным.
Поистине – сколь тесен мир! Если не
ошибаюсь, брат Ю.Ф. Олигер, Николай

719

памятное

Олигер, впоследствии известный писатель1, тогда уже был в Петербурге.
Юлечка хорошо играла на рояле и
выступала в ученических концертах. Впоследствии она окончила консерваторию
и передала свои музыкальные способности и своей дочери Лиле, известной танцовщице Елизавете Никольской.
<…>
С детства я очень любил посещать
церковь. Ближайшая к нашему дому была
соборная церковь, старейшая в Омске,
куда я главным образом и заходил. Туда
кроме того привлекало меня и отличное хоровое пение, и замечательный бас
соборного дьякона. Это был красавец
мужчина, очень музыкальный и большой
ловелас. Не мало представительниц прекрасного пола соблазнил он на своём
веку, пленяя их и своей фигурой, и гривой чёрных волос, и красотой голоса.
Обычным местом свиданий он избрал т. наз. Загородную рощу, единственное место, где в знойное лето
омичам предоставлялась возможность
отдохнуть от палящих лучей солнца в
тени высоких берёз, на берегу красавца
Иртыша, в этом месте особенно быстрого, полноводного. Жертв своего темперамента он обыкновенно доставлял туда
на своих дрожках, запряжённых гнедым, старым, как Лир. На его удочку попадались не только замужние женщины,
видавшие виды, но и девушки из патриархальных семейств, о которых никакие
досужие языки не могли сказать ничего
дурного. <…>
Кроме соборной церкви, я иногда заглядывал и в Крестовоздвиженскую церковь, где также пел очень недурной хор.
Особенно мне нравились Великопостные

напевы, которые уносили меня далеко,
далеко от земли.
В свою же кадетскую церковь, хотя
славившуюся своим хором, я ходил
лишь по принуждению, когда собирался весь Корпус по торжественным дням.
Отталкивал излишний формализм, необходимость стоять навытяжку под перекрёстными взглядами надзирающих
воспитателей.
В частных церквах этого не было.
Чувствовалось свободно. Служили старые священники, к которым привыкли с
детства. В особенности импонировал своей благородной внешностью прот. Недосеков, говоривший проникновенным голосом святые слова молитвы. Когда, уже
будучи в старших классах Корпуса, я прочитал известное произведение Лескова
«Соборяне», то мне показалось, что главная фигура «Соборян» списана с нашего
протоиерея Недосекова. Впоследствии
мне неоднократно приходилось бывать
в столичных церквах и слушать хоры Архангельского, Александро-Невской лавры и Петербургской консерватории. Но
ни один из этих хоров не потрясал мою
душу в такой мере, как провинциальный
хор старой соборной церкви в Омске в
мои кадетские годы.
Любил я и колокольный звон нашей
церкви, какой-то глубокий, особенный.
Сам я не звонил, как это делали некоторые другие мои товарищи, достигшие на
этом поприще завидного совершенства,
выделывая на колоколах такие рулады,
которым мог бы позавидовать любой
профессионал, в особенности в торжественные дни светлого праздника Пасхи.
Тогда над целым городом носились
и плыли к небу глубокие звуки соборных

1
Олигер Николай Фридрихович [2(14).XII.1882, Омск – 27.XI.1919, Петроград]. Детство и юность
провёл в Омске. Был исключён из гимназии за «противоправительственные тенденции», вступил в
с.-д. партию, занимался подпольной работой. С 1906 печатал в «Новом журнале для всех», «Русском
богатстве», «Вестнике Европы» рассказы, очерки, повести. Наиболее значит. произв. О. посвящены
революц. подполью, тюрьме и ссылке: высоко оценённая В.Г. Короленко повесть «Смертники», рассказы «Опасные люди», «Об одном студенте», «За штатом», «Тимка», «Один», «При казённой бумаге» и
др. Источник: Краткая литературная энциклопедия / гл. ред. А. А. Сурков. М.: Сов. энцикл., 1962–1978. Т. 5:
Мурари – Припев. 1968. Стб. 423. – Прим. ред-сост.

720

Иннокентий Дамаскин. Омский кадетский корпус в конце XIX века

Царские ворота. Построены в 1891 г. в честь прибытия цесаревича Николая Александровича
(находились на территории нынешнего сквера им. Врубеля)

колоколов, которым вторили колокола
других 3 омских церквей, создавая непередаваемую гармонию торжества вечного
над скоропреходящим, добра над злом.
В такие минуты и в самой закоренелой душе безбожника рождались добрые
нотки благодарности к Творцу мира,
ради спасения человечества пославшего
Богочеловека на Землю, там распятого на
Кресте и воскресшего из мёртвых.
В это же лето 1891 года к нам приезжал Государь Император Николай II, в
то время ещё Наследник Престола. Нам
было известно о покушении на его жизнь,
произведённом в Японии со стороны одного фанатика, и о том, что Наследником
совершено кругосветное путешествие.
Весь город готовился к встрече высокого Гостя, воздвигались триумфальные
арки, заготовлялись спичи. Шли лихорадочные приготовления и у нас в Корпусе: строились, маршировали развёрнутым фронтом и колоннами, занимались

на приборах гимнастикой, разучивали
хором приличествующие случаю песнопения и в особенности приветственный
марш, сочинённый одним кадетом (Кириченко) и положенный на музыку другим
(Нагродским).
Наконец наступил давно жданный
день. Мы участвовали в общем параде, в
крепости, совместно с Омским батальоном, где в первый раз видели Наследника и его свиту; посетил Наследник и
наш лагерь, где мы старались превзойти
себя и в ломке фронта, и в прохождении
церемониальным маршем, и в пении.
По-видимому, Государь остался нами доволен, подарил обоим кадетам, авторам
марша, часы и мило с ними разговаривал.
Разумеется, всех нас он очаровал. Ещё
тогда нас всех поразили его грустные,
куда-то далеко, в глубь души, смотрящие
глаза. Мы приписывали это свойство
неявно пережитому в Японии эпизоду.
Позже мне ещё несколько раз пришлось
видеть Государя, и в последний раз на

721

памятное

Кавказском фронте за год до отречения.
Из 23-летнего молодого человека он превратился тогда уже в пожилого, но глаза
остались всё те же.
Государь прибыл к нам из Томска
лошадьми, т. к. железной дороги у нас в
Сибири тогда ещё не было. В Томске он
посетил знаменитую Хромовскую заимку,
где долго жил старец Феодор Кузьмич, в
лице которого легенда видела Императора Александра I. И это посещение, как
многие утверждали, совершённое ночью,
ещё более укрепляло эту легенду в умах
томичей.
Посещение Наследником нашего захолустья вызвало, естественно, много
разговоров в кадетской среде. Помимо
чувства очарования личностью молодого
Государя, нас занимала и цель его поездки
вокруг света, и те печальные события, что
произошли при его посещении столицы
Японии1. В то время газеты получались в
Омске с большим опозданием и кадетами
обыкновенно не читались, т. к. читалки
у нас не было. Своего же печатного периодического органа Омск не имел. Поэтому за разъяснением волновавших нас
вопросов приходилось обращаться к нашим воспитателям, которые и сами были
не сильны в политических делах, общения же с преподавателями мы не имели
по причине лагерного времени. Да и, по
правде сказать, некогда было особенно
углубляться в разрешение таких вопросов, т. к. одни торжества сменялись другими. Город был все время пребывания
у нас Наследника ярко иллюминирован,
при въезде в город воздвигнуты арки,
украшенные ёлками и цветами. Прекрасная погода способствовала праздничному
настроению народных масс. На площадях
устраивались народные гулянья. Но ког-

да после этого возбуждения я пришёл домой, то с ужасом узнал, что мой приятель
Сима Буторин уже несколько дней арестован и сидит в тюремном замке. Никто не
мог мне сообщить о причине его ареста,
и только когда уже празднества окончились и Наследник уехал из Омска, Симу
выпустили, и он мне сообщил, что его
арестовали по подозрению в неблагонадёжности. Впервые мне пришлось тогда
слышать о том, что люди разделяются на
благонадёжных и неблагонадёжных.
Быстро прошёл остаток лета, и с первыми арбузами, которые к нам доставлялись из Семипалатинска, расположенного
по Иртышу южнее Омска, мы снова в Корпусе, уже последнюю зиму, т. к. по окончании Корпуса разъезжаемся по разным
военным училищам. <…> За время пребывания в корпусе я жил со своим классом дружно: в младших классах делился
с товарищами разными вкусными вещами, приносимыми из дома, помогал мало
успевающим кадетам по разным предметам и т. п. Но в общем атмосфера Корпуса меня тяготила, и я с большим удовольствием расставался и со своим классом, и
с корпусной жизнью по праздникам, когда можно было пойти в отпуск домой, где
меня ждали с нетерпеньем моя бабушка и
мои добрые приятели «на воле».
<…>
В 6-м классе стали из нашей среды выделяться своими математическими способностями некоторые кадеты, которые в
младших классах учились весьма посредственно. Так, Михаил Окороков, каким-то
чудом проскочивший до 4-го класса у Мозера, с которым у него были постоянные
нелады из-за французского языка, оказался теперь прекрасным математиком.

1
Наследник престола, посетивший страну в рамках восточного путешествия, 29 апреля [11 мая]
1891 г. подвергся нападению полицейского Цуды Сандзо, когда вместе с двумя принцами – греческим
Георгом и японским Арисугавой – возвращался в Киото после посещения озера Бива. Цуда кинулся к
коляске, в которой рикша вёз Николая, и саблей успел нанести два удара. Хотя полученные Николаем
раны не были тяжёлыми, программа пребывания в Японии была нарушена; 1 [13] мая Николай вернулся на крейсер «Память Азова», где отпраздновал свой 23-й день рождения, а ещё через шесть дней
отплыл во Владивосток.

722

Иннокентий Дамаскин. Омский кадетский корпус в конце XIX века

С Мозером у него доходило до острых
столкновений, и однажды, в 3-м или
4-м классе, Пётр Иванович выругал Окорокова за какой-то неудачный ответ ослом, на что обиженный тотчас же ответил преподавателю соответствующим
комплиментом, обозвавши его рыжей собакой. Мозер рассвирепел и пинком ноги
вышиб Окорокова из класса с такой силой, что тот распахнул дверь, перелетел
«без мотора» весь коридор и «вонзился»
в шкап с шинелями...
По другим предметам Окороков также учился плохо. И вдруг теперь такая
перемена! Преподаватель Халилеев не
нахвалится им, и мы сами видим, что он
совсем как-то преобразился. Окороков
постепенно сделался нашим авторитетом
в математических вопросах и в течение
вечерних занятий всему классу объяснял
самые запутанные теоремы и решал задачи. Тем из нас, кто не отличался склонностью к математическим тонкостям, это
было манной небесной, т. к. можно было,
ограничиваясь объяснениями Окорокова, не раскрывать книги и всё-таки получать баллы душевного спокойствия. Начал также выделяться и Сергей Дашков,
в младших классах тоже весьма слабо
преуспевавший.
Меня по-прежнему интересовали
только словесные предметы. Помимо русского языка стала меня занимать и история. Наш историк Александр Иванович
Бекреев преподавал интересно и в младших классах. Но с 6-го класса интерес к
его предмету у меня особенно возрос, и
я с наслаждением слушал его лекции. Он
много читал нам в классе сверх курса и
тем старался нас развить и приохотить к
чтению. И можно сказать, что этот предмет мы знали вполне прилично. Полученные по истории знания пригодились мне
впоследствии, когда я стал готовиться в
Военно-Юридическую академию, для поступления в которую требовали весьма
солидной подготовки по истории.
Да и как можно было у Бекреева не
учиться! Мало того, что незнание урока

влекло за собой неудовлетворительную
отметку со всеми невыгодными её последствиями. Александр Иванович ещё
и высмеет за неудачный ответ так, что
и деваться не знаешь куда. В младших
классах, когда один кадет сказал ему, что
Александр Македонский отправился в поход по железной дороге, Бекреев совершенно серьёзно добавил: «И вернулся из
похода на пароходе».
Подъехать к нему, как это некоторые
практиковали в отношении к Куртукову,
преподавателю естественной истории, а
потом и физики, было невозможно.
Однажды, когда после Пасхальных
каникул мы снова собрались в Корпусе,
класс начал поздравлять Бекреева словами: «Христос Воскресе!» На это историк
односложно заметил: «Слышал», – и перешёл к спрашиванию.
Куртуков же в таких случаях пускался
в разговоры с классом, расспрашивал, кто
что делал на праздниках, и когда стрелки часов показывали скорое окончание
урока, наспех приступал к объяснению
следующего урока, на середине прерывал лекцию и уходил. Нередко случалось
с ним и то, что вывод какой-нибудь формулы ему совершенно не давался. Тогда
он останавливался на полдороги, чинил
мел, долго возился с циркулем, пока благодетельный звук горна или барабана не
возвещал окончания урока.
В отношении бестолковости своих
лекций Куртуков очень напоминал другого нашего преподавателя К.В. Ельницкого. Несмотря на плодовитость Ельницкого, написавшего массу разных учебников
и хрестоматий, и на то, что ему давалось
преподавание
самых
разнообразных
предметов: у нас в Корпусе – русского
языка, законоведения и географии, в женской гимназии – психологии, логики и педагогики, – едва ли найдётся кто-нибудь
из его бывших учеников, который вынес
что-нибудь из его лекций. Обычно это
был набор слов, весьма невнятно произносимых с закрыванием глаз, и если при
всём том были в нашей среде такие каде-

723

памятное

ты, которые недурно знали словесность и
толково писали сочинения, то это можно
объяснить только тем, что предмет сам
по себе был очень интересным и недостаток преподавания восполнялся самими кадетами путём чтения и бесед. Одно
можно поставить в заслугу Ельницкому:
он научил нас грамотно писать. Этого он
добивался беспрерывными диктовками в
младших классах.<…> С этими преподавателями мы перешли из 6-го класса в 7-ой.
В 7-ом классе мы становились старшими в целом Корпусе. Наше отделение
отлично училось, и из него выбран вицефельдфебель и много вице унтер-офицеров и так называемых «супоразливальщиков». Функции этих последних состояли в
том, что в строю они исполняли обязанности начальников отделения, а во время
приёма пищи в столовой раздавали своему отделению суп и другие блюда.
1-е отделение нашего класса очень
ревниво к нам относится: там кадеты
старше нас по возрасту, а между тем начальство выдвигает наше отделение, и
скрепя сердце 1-е отделение должно признать наш авторитет. Зато 1-е отделение
6-го класса, где также много второгодников и др. великовозрастных, ни за что не
может примириться с нашим верховодством. И в результате вспыхивает драка.
На одной из перемен к нам в класс
врываются наши соседи из 1-го отделения 6-го класса, «и грянул бой, кадетский
бой!». Несмотря на то, что у напавших
масса верзил: Астоллопов, Фёдор Шарпантье, Цитович и др., у нас же народ всё
мелкотравчатый, всё же мы дали надлежащий отпор и выгнали напавших, порядочно намявши им бока...
Хотя я и не гимнаст, но всё же прилично развит. Каждый день вечером и
утром я обмываюсь холодной водой, а
зимой и обтираюсь льдом. Лёд нам приносят с Иртыша с водой и наливают в
громадный медный умывальник. Я раздеваюсь до пояса, беру из умывальника
льдину побольше и всю высушиваю на
своём теле. Затем начинаю делать всевоз-

можные упражнения с крышкой от умывальника, весом около 2-х пудов, и, утомлённый, ложусь спать.
Зимой в спальне холодно: окна её выходят на Иртыш, откуда всегда дует ветер,
и как раз эта стенка, обращённая к Иртышу, говорят, дала трещину. Не удивительно, что у нас температура бодрящая. Тем
не менее, для закаления своего здоровья
я редко прибегаю к услугам одеяла, обыкновенно я сплю во все сезоны под одной
простынёй. Ничего, это пригодится мне
потом. Поэтому и я принимаю активное
участие в отражении нападения. Противник, по-видимому, не ожидал такого
сопротивления и обращается в бегство.
Мы ликуем и долго потом обсуждаем все
перипетии «боя».
Такая закалка полезна ещё и в другом смысле: отвлекает от дурных мыслей.
А эти мысли начинают закрадываться
в голову, будоражить молодое тело, не
дают спать по ночам. Уже не так идеально начинаешь смотреть на представительниц прекрасного пола. Некоторые
товарищи уже «перешли рубикон», соблазнились первым сближением с женщинами. Рассказы их полны чудес. Но всё
же большинство не рискует последовать
их примеру. <…>
В середине года уже начинают мечтать о военном училище. Из столиц идут
вести от юнкеров, бывших наших кадет.
Всякий кулик хвалит своё болото. Павловцы довольны своей драконовской
дисциплиной, александровцы пишут самые лучшие отзывы о Москве и своём
училище. Математики мечтают о специальных училищах: инженерном и артиллерийском. Есть среди нас и такой кадет,
что собирается поступать в Институт инженеров путей сообщения. Это – Рейнеке, сын директора Корпуса, перешедший
из гимназии в 7-й класс Корпуса. Он уже
в солидном возрасте, лет 20. Счастливец!
У меня выбора нет: по окончании
Корпуса – военное училище. Москва меня
прельщает больше, чем Петербург с его
туманами и дождями. Хоть я чувствую

724

Иннокентий Дамаскин. Омский кадетский корпус в конце XIX века

себя крепышом, но у меня опасное наследство: мама умерла в молодых годах от
чахотки; жертвой той же болезни сделался и мой старший брат. К тому же в Александровском училище приятель моего
брата, Саша Васильев, который в письмах
зовёт меня в Москву, в соблазнительных
чертах описывает московские театры: Малый и Большой. Да и дисциплина там не
такая, как в Павловском. Итак, решено, записываюсь в Александровское! Сообщаю
об этом бабушке и крёстному В.А. Сперанскому. Оба одобряют мой выбор.
В конце лагерного сбора становится
известным окончательно, кто куда едет.
В артиллерийское училище (Михайловское) попадает один Лашков, все остальные мои одноклассники растасованы по
пехотным училищам: Павловскому, Константиновскому и Александровскому.
В последнее записан и Голубятников, а
также мои ближайшие друзья Сапожников и Нестеровский. Будет сопровождать
нас воспитатель 1-го отделения 7-го класса подполковник Булатов, человек умеренно строгий. Значит, поездка в военное
училище будет приятной.
Нам предстоит разлука с Корпусом,
в котором большинство провело 7 лет, с
родственниками и знакомыми.
<…>
Мы делаем последние прощальные
визиты. Все трогательно нас напутствуют,
обмениваемся фотографиями и разными
сувенирами. Бабушка снабжает меня припасами и деньгами и обещает мне ежемесячно посылать в училище по 5 рублей:
целое состояние!

Рано утром следующего дня собираемся в лагерь, служится напутственный
молебен, прощаемся с персоналом. Нас
уже ждут 16 тарантасов, запряжённых
тройками, и мы рассаживаемся по три человека в каждый экипаж. Стоит августовская жара. Фордеки тарантасов накалены.
В экипажах чувствуешь себя как в печи.
Но у всех подняты нервы. Сзади – Омск
со школьными годами, а впереди – тысячи вёрст пути, из коих более 600 вёрст
на лошадях до первой железнодорожной
станции – Тюмени. А там – военное училище и столица! <…>
По приезде в Тюмень многие из нас
в 1-ый раз в жизни увидели железную
дорогу. На вокзале нас накормили и потом рассадили по вагонам. Вскоре поезд
помчал нас дальше на запад. Потом пересадка на пароход до Нижнего Новгорода,
новая пересадка на железную дорогу в
Нижнем, и наконец мы, александровцы,
у цели нашего пути – в Москве.
Нужно ли говорить, что эта поездка
произвела на нас ошеломляющее впечатление. За несколько дней пути мы постигли все способы передвижения: от элементарного тарантаса до роскошного речного
парохода. Прошли путь, равный Германии и Франции, вместе взятым, от убогого
сибирского захолустья до пышных столиц
нашей родины, в могущественности которой мы воочию убедились.

Источник: Дамаскин, И.С. Омский кадетский
корпус в конце XIX века: мемуары // Кадетская
перекличка. Нью-Йорк, 2004. № 75. С. 189–227.

Омск глазами европейцев конца XIX – начала XX в.

Омск глазами европейцев
конца XIX – начала XX в.
ак известно, французский писатель Жюль Верн в 1875 г. сочинил
приключенческий роман, в котором главный герой, родом из Омска,
знающий Сибирь «вдоль и поперёк», выполнял поручение царя Александра II. Роман называется «Михаил Строгов». И пускай это альтернативная история России второй половины XIX столетия, и в описании сибирских
городов полно ошибок, европейский читатель узнаёт о городе Омске уже в
первой части произведения (глава XIV): «Омск, один из главнейших городов
Западной Сибири, разделялся в то время на два квартала: в одном помещались присутственные места и сам губернатор, другой был населён коммерсантами. Город был окружён небольшой стеной с башнями по углам, но эта
защита была незначительна». Интересный факт: в 2013 г. Омск (в лице студентов К.С. Паньковой из ОмГПУ и Г.В. Романенко из ОмГУ им. Ф.М. Достоевского) выиграл конкурс на приз Правительства Франции, проходивший
среди городов России, которые, по роману Жюля Верна, посетил Михаил
Строгов.
Вспомним ещё один известный роман – «Похождения бравого солдата
Швейка», чешского писателя Ярослава Гашека. Главный герой находчивый
Йозеф Швейк призывается в армию и отправляется на театр боевых действий Первой мировой войны. Оказывается, в продолжении романа «Приключения бравого солдата Швейка в русском плену», которое написал Карел
Ванек в 1923 г, Швейк попадает в Омский лагерь военнопленных. А это уже
не выдумка. В Омске на южной окраине города действительно существовал
концлагерь, где размещались солдаты и офицеры разных наций: чехи, словаки, немцы, австрийцы, венгры, румыны и др. На месте этого лагеря в 1911 г.
проходила Первая Западно-Сибирская сельскохозяйственная, торгово-промышленная и лесная выставка, а ныне находится станция юннатов.
Дореволюционный Омск привлекал внимание не столько иностранных
писателей, сколько деловых людей. В 1904 г. в Лондоне выходит книга дорожных заметок британского журналиста Джона Фостера Фразера, совершившего путешествие по Сибирской железной дороге. В 1913 г. в Берлине
издаются путевые записки Отто фон Гёбеля, подготовившего специальный
отчёт для германского Министерства иностранных дел. Современному
читателю небезынтересно восприятие европейских авторов, побывавших
в Сибири, ведь они позволяют взглянуть на Омск со стороны и увидеть некоторые его особенности, незаметные для обывателя.

726

Отрывок из книги Джона Фостера Фразера
(Frazer J. F. The real Siberia together with an account
of Dash though Manchuria. – London, 1904. – P. 32–39).
Публикуется впервые

то было вечером в среду, когда
солнце огромным малиновым шаром на моих глазах скрылось за горизонт далеко позади нас, – подошедший
кондуктор объявил, что мы будем в Омске не позднее чем через час <…>. Наш
поезд тащился невероятно медленно. Но
далеко впереди я сумел разглядеть свечение множества электрических огней,
похожее на блеск луны. Поезд прогрохотал через огромный, длиной в 700 ярдов,
балочный мост через Иртыш. Под нами
поблескивали мачты стоящих на якоре
лодок, красные и зелёные огоньки парохода, накатывающего волны на причал.
Наконец, мы въехали на большой ярко
освещённый вокзал, заполненный толпой людей, в которой то и дело мелькала
красно-серая военная форма.
Ещё до остановки поезда жадная толпа носильщиков в синих блузах и белых
передниках забралась в поезд, буквально
сражаясь за право нести багаж и получить
полагающиеся чаевые. Двух моих сумок
хватило бы на двоих обычных носильщиков. Мой сопровождающий однако и слышать не желал о чьей-то помощи и дико
рявкал на всякого, кто её предлагал.
На поезд в Омске садился и другой
народ. Многие ехали на восток, а ещё
больше пришли встретить или проводить друзей. В хорошо освещённой столовой сновали вежливые официанты, и
повсюду слышались хлопки открываемых
бутылок.
И это в самом сердце Сибири! – подумал я про себя, с трудом осознавая этот
факт до конца. Если бы не некоторые детали, я вполне мог бы представить себя
в цивилизованном месте вроде Йорка. Я
подошёл к начальнику вокзала и на своём ломанном русском попросил порекомендовать мне лучшую в Омске гостини-

цу. Он щёлкнул пальцами, и перед нами
вырос гостиничный носильщик в тёмно-синем кителе, отороченном золотым
кружевом и с золотыми буквами названия гостиницы на фуражке. Он говорил
по-немецки, немецкий в России служил
деловым языком. Через две минуты мой
багаж погрузили на дрожки и понукаемая
кучером лошадь тронулась в путь.
Я уже упоминал о том любопытном
факте, что редкий вокзал расположен
вблизи города. Омск не стал исключением из правил, и потому от вокзала до самого Омска – три мили.
Обычной дороги не было, вместо неё
тянулась пыльная ухабистая полоска земли с лужами жидкой грязи.
Дрожки, в которых я ехал, были самые настоящие. То, что называется дрожками в Петербурге, представляет из себя
всего лишь неудавшуюся копию «Виктории» (тип экипажа). В подлинных дрожках сиденье горбатое, без спинки, и потому на каждом ухабе вас подбрасывает так,
что трещат кости, и вы постоянно рискуете быть выброшены в соседнюю лужу.
После одного из яростных толчков моя
сумка полетела в грязь. Я принял было
рассерженный вид, но кучер, вернувшись
за сумкой, только рассмеялся и крикнул
«Ничего!» Это слово помогает русским
радостней смотреть на жизнь и означает:
«Какая разница! Всё равно! Зачем беспокоиться!»
Была уже полночь, мы ехали в кромешной темноте. Наша лошадь, хотя и
жалкое создание, бежала неплохо – может, потому что торопилась в свою конюшню в Омске. Так или иначе, мы, трясясь, продвигались вперёд, оставив всех
далеко позади. Наш путь проходил по
унылой грязной равнине. Своего кучера,
здоровенного парня, я называл «голуб-

727

Станция Омск Западно-Сибирской железной дороги. 1910-е гг.

Почтовая
площадь. 1909 г.

Ольгинский приют
и Городское училище
на Александровском
проспекте (ныне
ул. Интернациональная).
1910 г.

Водонапорная башня. 1913 г.

На железнодорожной станции. Начало XX в.

Товаропассажирский
пароход «Фортуна»
(пароходство Курбатова
и Игнатова)
в устье Оми. 1912 г.

памятное

чик». Это считается хорошим способом
угодить извозчику, хотя на голубку он был
похож не больше, чем я на воина. Тем не
менее он был в восторге и продолжал нахлёстывать лошадь.
Омск ко времени нашего приезда, похоже, уже отошёл ко сну. Он был похож
на большую деревню с широкими неровными улицами. Дома, в большинстве
своём, были одноэтажные и довольно
ветхие. По углам стояли кривые, словно
подвыпившие, деревянные столбы, на
верхушках которых мерцали масляные
фонари, какие, бывает, используют на
кухне. Вокруг не было ни души.
Внезапно раздался стук-стук-стук деревянной трещотки. Этот звук я не слышал с тех пор, как был в Западном Китае.
Сибирь напрямую граничит с Китаем. Я
точно знал, что это такое – полицейский,
совершающий обход. В Англии констебли должны по ночам носить ботинки на
резиновой подошве, чтобы они могли
ступать бесшумно и застигнуть преступников врасплох. В Сибири полицейский не
расстаётся с трещоткой, и преступники
получают заблаговременное предупреждение о приближении стража порядка.
Сибиряков, так же как и китайцев,
бесполезно убеждать в глупости подобной затеи. Наш способ всё равно лучше, – утверждают сибиряки, – так как жители уверены, что полиция рядом.
Так я добрался до гостиницы, похожей на большой сарай, голый и холодный.
Спальня моя, однако, оказалась довольно
сносной, несмотря на то, что пружины
кровати торчали как у дивана в плохих
меблированных комнатах. Я умылся и отправился на поиски ресторана. Это была
просторная комната, освещённая гигантских размеров светильниками. На столе
в середине комнаты стояли две искусственные пальмы. На боковые столики
поставили крошечные цветы, в попытке
оживить комнату. Мой ужин ничем не отличался от ужина любого усталого британца: бифштекс, жареный картофель,
бутылка пива. И всё это в дикой Сибири!

В Омске размещалось управление
прилегающими степными территориями, но всего несколько лет назад он был
всего лишь деревней, посреди которой
стояли один или два белёных дома, где
и располагались власти. Остальную часть
города составляли сбившиеся в кучу домишки. Это была почтовая станция, где
проезжающие меняли лошадей и откуда
партии закованных каторжников рассылались по разным областям. Но вот уже
четыре года улицы не слышали кандального звона. Тюрьма есть, но туда попадают только местные нарушители закона.
Лишь иногда через Омскую станцию,
пыхтя, проходит поезд с зарешёченными
окнами, из которых выглядывают убийцы
и политические заключённые. Но это бывает редко.
Город чем-то похож на поселения
американского Запада – растущий, недостроенный. Несколько элегантных зданий уже начаты, но вокруг них грубые
бревенчатые хижины. Самые красивые
строения – церкви и пивоварни.
Река Иртыш течёт вдоль города. Я
был на борту пассажирского парохода,
который курсирует между Семипалатинском, недалеко от китайской границы, и
Обдорском, за Полярным кругом. На нём
были превосходные каюты, большая столовая и удобно обставленная диванная.
Иртыш и Обь, притоком которой он является, столь хороши для судоходства,
что каждое лето несколько пароходов из
Лондона, обойдя Северный Мыс и подножье Новой Земли, бросают якоря в Омске. В обмен на доставленные товары они
увозят в Англию пшеницу и кожи.
На широкой главной улице несколько больших магазинов. Собор Святого
Николая с его куполом-луковицей представляет из себя величественный образец богато украшенной византийской архитектуры.
Тот день, когда я был в Омске, оказался одним из «святых» дней-праздников.
Всего их в Российской империи около 200,
и в каждый нельзя работать. Я отправил-

730

Омск глазами европейцев конца XIX – начала XX в.

ся посмотреть на собор, когда прихожане
уже расходились. Все дамы были одеты
более или менее модно, в яркие летние
платья, шляпы, украшенные цветами, и
с пёстрыми зонтиками от солнца в руках.
Летняя одежда и зонтики от солнца в Сибири – сама мысль казалась невероятной!
Всё это, – сказали мне, пока я наблюдал, – один из знаков того, что цивилизация приходит в Омск. Четыре года назад
любая женщина – вроде вон той пожилой
дамы – могла появиться на улице только
в простом чёрном платье и чёрной шали
на голове. Но с тех пор, как сюда добралась железная дорога, многие стремятся
открыть здесь свой бизнес, а за ними едут
их жёны и дочери.
Над старым деревянным театром,
прослужившим три года, здесь посмеиваются. Но новое здание настоящей оперы
уже начато.
«Да, – сказал мне один из местных жителей, показывая мне окрестности, – театральные труппы приезжают в Омск. Они
не очень хороши, но зато готовы играть
всё, что угодно. Я как-то смотрел “Гамлета”, а на следующий вечер та же труппа
давала оперу “Фауст”».
В Омске 50000 жителей, двенадцать
или пятнадцать тысяч из них – солдаты.
Добрая половина «старых» поселенцев
(то есть тех, кто жил здесь до появления
железной дороги) – потомки осуждённых.
Даже сейчас в Омске живут ссыльные.
Широкой публике они не известны, только полиции. Эти люди могут свободно
заниматься бизнесом, единственное ограничение – они не должны покидать Омск.
Горожане, как я обнаружил, очень гордятся тем, что два знаменитых русских писа-

теля, Петропавловский1 и Достоевский –
тот, что написал «Записки из Мёртвого
дома», книгу, от которой даже в переводе
мурашки бегут по коже, – были сосланы
в Омск. Дома, где они жили, показывают
теперь гостям. Достоевского дважды жестоко секли розгами. Один раз за жалобы
на плохой суп, а другой – за то, что спас
тонущего арестанта. Во второй раз порка
была такой жестокой, что его посчитали
мёртвым. Когда он вышел из больницы,
его прозвали покойником, так он и остался «покойником» до конца жизни.
Нельзя забывать, что Омск находится в центре 2000 квадратных миль
лучших пастбищных земель в мире. Я
познакомился с двумя американцами,
торговавшими американскими сельскохозяйственными орудиями. Один из
них, представитель компании Deering
Manufacturing Company, сказал мне: «Сэр,
я объездил Соединённые Штаты вдоль и
поперёк, а в Омск по делам я приезжаю
уже третье лето. Я уверен, что Сибирь станет новой Америкой». Он рассказал мне,
что три года назад сумел продать всего
40 уборочных машин. В этом, 1901 году –
1500, а в следующем собирался привезти
4000. У компании Deering –первопроходца в этой области, дела идут успешно.
Правительство покупает их машины и
перепродаёт переселенцам в рассрочку.
Всего в Омске восемь представителей
американских производителей сельскохозяйственных машин.
«А англичане есть?» – спросил я.
«Ни одного», – засмеялся он в ответ.
Я заметил светившуюся в его глазах гордость Янки от того, как они, по его словам, обошли Джона Буля2.

1
Вероятно, речь идёт о Николае Елпидифоровиче Петропавловском (1853–1892) – русском писателе и политическом деятеле (псевдоним С. Каронин), но автор ошибается: действительно, КаронинПетропавловский находился в административной ссылке под гласным надзором полиции с 26 сентября 1881 г. до 1884 г., но не в Омске, а в Кургане, где жил с семьёй, которая вскоре (на этот раз из-за
ареста жены Варвары Михайловны Линьковой, занимавшейся акушерством, за распространение крамольных мыслей среди больных) была сослана ещё дальше – в город Ишим, и оставалась там до конца
ссылки (8 июля 1886 г.) – Прим. ред.-сост.
2
Джон Буль (John Bull) – типичный англичанин; по имени простоватого фермера в памфлете
Дж. Арбетнота. См.: Великобритания. Лингвострановедческий словарь. М.: Русский язык, 1980. С. 228.

731

памятное

Кроме американцев, торгующих сельскохозяйственной техникой, в основном
косилками и жатками, в Омске четырнадцать фирм включились в развивающуюся
сибирскую масляную торговлю с Англией. Самая крупная фирма принадлежит
русскому еврею, остальные тринадцать –
датчанам. Именно датчанин впервые
случайно увидел в Петербурге сибирское
масло. Превосходное качество продукта
поразило его. Три года назад 4000 бочонков масла, по 36 фунтов каждый, было
вывезено в Англию через Ригу и Ревель и
продано, я подозреваю, под видом «лучшего датского». Прошлым летом (в 1901)
из Сибири в Англию экспортировалось
30000 бочонков в неделю.
Я заговорил с датчанином, который
занимался торговлей маслом.
«Удивительно, как выросла торговля, – заметил он. – Но это всего лишь
начало. Вы видели какими жалкими выглядят коровы. Но пастбища так хороши, что в молоке семь процентов жира.
Во всей Сибири только две паровых маслобойки, всё остальное масло производится по старинке вручную. В таких условиях вкус масла не такой чистый, как
мог бы быть. И тем не менее масло превосходное. Ввиду малочисленного населения и устаревших методов, производительность невелика, а конкуренция при
покупке по-американски остра. Каждую
неделю я проезжаю по шестьсот, семьсот
вёрст по обеим сторонам железной дороги и покупаю масло у крестьян. К железной дороге его привозят в телегах. Но
крестьяне ничего не понимают в бизнесе. Я договариваюсь, что они доставят
мне в Омск какое-то количество масла
по определённой цене – этим летом цена
была около одиннадцати рублей за пуд;
но случись им в Омске встретить одного
из моих конкурентов, который предложит им на пару копеек больше, они без
колебания продадут масло ему. Когда я
пытаюсь возражать, мне просто говорят,
1

что другой заплатил больше. У них нет
никакого понятия о честности сделки».
«А как насчёт честности другого покупателя?» – спросил я у него.
«Это правда, – ответил датчанин, –
конкуренция заставляет вести войну. На
этой неделе из Омска в Ригу отправилось
пять поездов, гружёных одним только маслом. Вы, может быть, уже видели поезда,
оснащённые холодильным оборудованием по последнему слову техники. Русское
правительство в восторге от того, что происходит. Власти сделают для нас всё что
угодно. Только что издана брошюра на
русском языке, объясняющая, как сибирские крестьяне могут выгодно заниматься производством молочных продуктов с
помощью необходимых машин, начав со
взноса 500 рублей (£50)1. Русский крестьянин неповоротлив. Но таким бизнесом
уже занимаются евреи, и многие зарабатывают состояния. Моя фирма установила
несколько больших машин для переработки молока примерно в 400 верстах к югу
отсюда. Крестьяне не верили, что машина
может отделить масло от молока. Они говорили, что сам дьявол был в этой машине. В тех местах случилась засуха, и все
поверили, что Всевышний рассердился
на них за то, что позволил привезти “дьявольские” машины в Россию. Поэтому они
разгромили все наши сепараторы. Но это
пройдёт через год-два, когда они станут
более цивилизованными. Преимущества
машин уже очевидны даже им. Зимние
корма для коров раньше заготовлялись
вручную. Сейчас эти люди начинают понимать, насколько больше сена можно заготовить с помощью машин, что позволит
им держать в четыре-пять раз больше коров, а сепараторы производят молоко лучшего качества; так что некоторые из них
на пути к богатству» <…>.
Вечером в парке был праздник, я отправился туда с двумя американцами.
Собралось около семи или восьми тысяч
человек, в основном молодёжь. Если не

50 фунтов стерлингов.

732

Омск глазами европейцев конца XIX – начала XX в.

обращать внимания на военную форму,
одежда ничем не отличалась от того, что
можно увидеть в английском или американском городке. Тут же присутствовали
неизменный смех и кокетство.
На приподнятой платформе оркестр
выдавал вальсы, и все, кто смог взобраться на платформу, танцевали. Возможно,
вам случалось наблюдать танцы на Belle
Vue в Манчестере во время августовского праздника1. Там можно увидеть толпу
вспотевших парней и девушек, часами
кружащих в парах. Омская сцена представляла собой нечто подобное, только
в меньших масштабах. Кроме того, шло
представление в открытом театре. Из-за
скопления людей пробиться было невозможно. На расстоянии оно показалось
мне достаточно мрачным – некий русский
вариант «Восточного Линна». Я, кажется,
даже узнал смерть малютки Вилли.
Затем, в довершение всего, раздались
взрывы фейерверков. Из крутящихся ракет вылетали синие и красные звёзды,
великолепные узоры, раздавались крики
толпы – в точности как у Лондонского
Хрустального дворца2. Напоследок в небе
появилось имя царя в цветных огоньках,
увенчанное короной и с энтузиазмом
встреченное всеми.
Только подумать, что это происходило в далёкой Сибири, в 1805 верстах от
Москвы!
Текст, примечания и перевод данного отрывка любезно предоставил профессор, доктор исторических наук Александр Георгиевич
Киселёв.
Отрывок из книги Отто фон Гёбеля (Goebel О. Vom Ural bis Sachalin –Berlin,
1913. – S. 17–21.; Гёбель О. От Урала
до Сахалина / О. Гёбель; пер. с нем.

А.В. Бровиной; предисловие А.Г. Киселёва // Европейские общины в российской
провинции во второй половине XIX –
начале XX в. / отв. ред. В.А. Скубневский, Ю.М. Гончаров. – Барнаул: Азбука,
2010. – С. 280–284).
Город [Омск] бесконечно пространен. Дороги не были безупречны, но всё
же я шёл по всё ещё замёрзшей земле, и
местные жители, о которых в отеле рассказывали жуткие истории, смотрели на
меня с любопытством, но не враждебностью, даже если я бродил по их улицам и
дворам. Однако через восемь дней удовольствие окончательно закончилось.
Начался сильный дождь.
Повсюду была вода, массы снега
скользили с низких крыш, ледяные сосульки громыхали с водосточных труб,
и на улице всё превращалось в размазанную, разъезженную густую грязь. Сибирская весна! Пешком из отеля было невозможно выйти. По ту сторону озера грязи,
которое заполняло рыночную площадь,
возвышалось гордое здание городского
театра. Чтобы к нему подойти, нужно
было обходить вокруг четверть часа. Деревянные тротуары, которые также были
не безопасны из-за хлипких досок, вообще не использовались на перекрёстках.
Сибиряки в кирзовых сапогах, в случае
необходимости, могли перейти, а я же
должен был искать места, где брошены
солома или навоз. Ни то, ни другое в Сибири не ценится и зимой вывозится на
реку, чтобы весенний паводок унёс всё с
собой. Прыгая от одной навозной кучи к
другой, я добрался до центральной улицы, а затем через переулки до здания театра. Последнее стоило городу примерно
1 миллион марок. Приходила ли когданибудь омскому градоначальнику мысль
о том, что этот миллион было бы лучше

1
Августовский праздник – в Англии августовский день отдыха, последний понедельник августа
или первый день сентября; официальный выходной день (bank holiday) См.: Великобритания. Лингвострановедческий словарь. М.: Русский язык, 1980. С. 42.
2
Crystal Palace – Хрустальный дворец, огромный выставочный павильон из стекла и чугуна, построенный в Лондоне в 1851 г. в качестве выставочного павильона. Сгорел в 1936 г. См.: Великобритания.
Лингвострановедческий словарь. М.: Русский язык, 1980. С. 129.

733

Типы города (китайцы в Омске).
Конец XIX в.

Крестьянки
под Омском.
Начало XX в.

Коммерческие номера на Костёльной улице (район сквера им. Борцов Революции ближе
к пр. Маркса). Начало XX в.

Деревня
в окрестностях Омска.
Начало XX в.

Атаманский хутор, или «Царский» казачий посёлок, возник в 1898 г. на землях Сибирского казачьего
войска и полосе отчуждения железной дороги вблизи от станции Омск. Население посёлка состояло
преимущественно из казаков и железнодорожных служащих. Фото начала XX в.

Ильинская церковь. Начало XX в.

памятное

Чернавинский (Любинский) проспект. 1894 г. Из фондов ОГИК музея

направить на мостовую или гавань? Комнаты в отеле были достаточно хороши,
однако имели значительные недостатки.
Несколько дней я с осторожностью прожил в своей комнате, и ничто не мешало
спокойствию моих ночей, но о том, что
неделя была действительно спокойная,
я не подумал. Едва я оплатил проживание ещё 4 недель, как началась такая
кутерьма. Каждую ночь до самого утра
в большом зале отеля играл румынский
цыганский хор. Первый скрипач играл,
вероятно, совсем как настоящий цыган, однако настоящим он не являлся и
фальшивил так, что это вызывало дрожь.
Но восторженная толпа вопила и громыхала: «сначала!» Вскоре я предпочёл
быть среди шумящих вместо того, чтобы
находиться над ними. Внизу, где тут и там
разговоры, табачный дым, треск пробок
шампанского и пары сивухи, я мог лучше
воспринимать музыку. Гостиничный зал
был почти заполнен.

Чиновники и офицеры, сидящие вокруг графинов с бренди, некоторые с законными или незаконными супругами,
молодые торговцы маслом, которые ещё
несколько лет назад, будучи мелкими
фермерами, жили в Дании и Германии,
теперь имели относительно большие
доходы и с презрением относились к
экономии, обладая непоколебимым оптимизмом. Между тем, торговцы машинами были более серьёзными и озабоченными, их предприятия предъявляли
к ним более высокие требования. Самые
пьяные и самые шумные были служащие.
Порядочный и добросовестный русский
служащий боится трактира, он знает,
что однажды, когда он «в настроении»,
не сможет соблюсти меру. Тот, кто сидел здесь среди служащих, был, как правило, неисправимый пьяница или один
из тех, кто жил взятками. Почти каждый
вечер отвратительный тип шатался от
стола к столу, фамильярно хлопал по-

736

Омск глазами европейцев конца XIX – начала XX в.

купателей масла по плечу, толкал торговцев машинами в рёбра; земляк, с которым я сидел, испуганно положил мне
руку на плечо, когда я однажды громко
сказал, почему никто не вышвырнет эту
свинью: «Мы все должны притворяться
с ним, в его руках отправка наших вагонов с маслом, кто с ним общается, может
получить накладную, а это возможность
получить деньги до отправки масла».
За столом среди офицеров и батареи
пустых графинов бренди сидел тощий
в гражданском. Он поднялся, шатаясь,
подошёл к сцене, вскарабкался на неё
и, прерывая музыку, протянул руку даме
в жёлтом шёлковом наряде, приглашая
её к своему столу. Он занимал высокий
пост и мог себе это позволить.
С появлением немцев немецкий
язык в Омске можно было услышать через одного. Немцы, так или иначе, были
связаны с маслом или машинами, была
конкуренция, причин для вражды было
достаточно. Что делать тому, кто не обладал нравственной силой, в таком месте,
как Омск, и, из-за следующих друг за другом холода, грязи и пыли, не мог выйти
из дома, как не браниться и выпивать.
Среди коммерсантов страдала нравственность. Не каждый даёт безнаказанно взятки в течение долгих лет неверным
служащим, ездит без билета по железной
дороге и совершает подобные поступки,
от которых вряд ли сможет уклониться.
Для иностранца была нормой доплата половины стоимости билета II класса, за эти
деньги можно было купить место I клас-

са. Вопрос контроля казался изворотливо
решён; неверные контролёры должны
были наряду с зарплатой от государства
получать её и от объединённых кондукторов. Если кто-то однажды сюда попадал и
вторую зарплату брать не хотел, его пребывание было не долгим, находили средство, чтоб избавиться от него. В Сибири,
как и в других местах, можно сомневаться
в правдивости высказывания о том, что
честность – это дорога в мир! <…>
У обоих братьев, которых я навестил,
царили процветание, хорошие немецкие
обычаи и строгое воспитание детей. Оба
жили не далеко друг от друга, в домах,
построенных по канадскому типу, они соорудили маленькую паровую мельницу и
маслобойню. За полудикими сибирскими
свиньями на большом дворе следили слуги-киргизы. Оба брата арендовали у Омского казачьего управления 15000 моргенов земли, так называемую резервную
землю – практически не использованное
владение казачьего войска у сибирской
дороги, между Курганом и Омском. Подобные аренды заключили почти все немецкие поселенцы. На рыночной площади в Омске можно услышать немецкую
речь и обернуться от удивления, так непривычно она звучала среди киргизов с
верблюжьими повозками. Русские газеты
писали при случае о немецкой опасности
для Сибири, однако это преувеличение
не нужно понимать всерьёз.
Публикацию подготовил
Михаил Трофимов (Омск)

Константин Неклютин. Жизнь в Омске

алантливый русский бизнесмен, инженер и общественный деятель Константин Николаевич Неклютин родился в 1887 г. в семье Н.Г. Неклютина, самарского миллионера и городского головы Самары конца XIX в.
Успешно окончил Московское коммерческое училище, одно из лучших учебных заведений России того времени, а затем блестяще учился в Петербургском политехническом институте.
Проявив яркий интерес к инженерному делу, К.Н. Неклютин стал одним из пионеров авиастроения в России: он самостоятельно сконструировал и смог создать с
помощью своих друзей несколько летательных аппаратов, на которых и совершал
полёты. В 27 лет, после смерти отца, Неклютин был вынужден возглавить семейный бизнес, в чём значительно преуспел и стал известен в Самаре как деловой
человек. Он был избран членом Самарской городской думы.
В 1918 г. самарские большевики экспроприировали всю собственность Неклютиных. Сам Константин Николаевич был под угрозой расстрела, поэтому семья
была вынуждена бежать в Сибирь. Там К.Н. Неклютин присоединился к Белой
армии Колчака и был избран на должность Секретаря (министра) Комитета
правительства по поставкам продовольствия и обмундирования колчаковской
армии.
После падения колчаковского правительства К.Н. Неклютин пробирается на
Дальний Восток, вместе с семьёй переезжает сначала в Маньчжурию, а затем в
США. В Соединённые Штаты семья Неклютиных прибыла в 1923 г. Их первым
американским городом был Сиэтл, штат Вашингтон. Здесь К.Н. Неклютин проработал в течение двух с небольшим лет в компании «Boeing» в качестве механика, а затем ему удалось найти работу по специальности инженера в штате
Миссури.
Неклютин был одним из первых инженеров-конструкторов, приглашённых на работу в новую компанию Universal Match Co. в Миссури. Здесь он успешно занимался
разработкой методов повышения экономичности оборудования. Его наиболее
выдающееся достижение в области конструирования трансмиссий – разработка
и конструирование кулачковых систем в скоростном оборудовании. Одна такая
разработка сейчас известна как Ferguson Drive. Она позволяет создавать оборудование, скорость работы которого в два раза выше обычной.
В компании Universal Match Co. К.Н. Неклютин проработал с 1926-го по 1976 г.,
то есть полвека. За это время проделал путь от рядового инженера-конструктора до вице-президента компании. С этого поста в возрасте 89 лет ушёл на пенсию.
Последние два года своей жизни К.Н. Неклютин жил в небольшом американском
городе Накитош, в штате Луизиана, в семье своей внучки. Умер К.Н. Неклютин в 1978 г., в возрасте 91 года, в Накитоше, похоронен на одном из кладбищ
г. Сент-Луис, Миссури. В Северо-Западном университете Луизианы (г. Накитош)
в университетской бибилиотеке бережно хранится «русский» архив К.Н. Неклютина, переданный в дар его внуками. Именно этот архив позволил нам узнать о
незаурядном, талантливом и очень интересном русском человеке, который в любых самых сложных обстоятельствах оставался энергичным, честным и деятельным, – о Константине Николаевиче Неклютине.
В 1970-е гг. прошлого столетия К.Н. Неклютин пишет свои мемуары, адресованные его сыну Вадиму. Они не предназначались для печати, но были настолько
интересны и значимы для изучающих историю России, что был сделан их перевод
с английского на русский, и с разрешения администрации архивного фонда университета NSU (Natchitoches, Louisiana, U.S.A.) этот перевод был опубликован

738

в России: Неклютин, К.Н. От Самары до Сиэттла. Самара: Самарский дом
печати, 2011. Инициатором издания стал Музей истории города Самары в лице
его директора А.Ю. Чухонкина. Перевод сделан Т.А. Муравицкой.
Предлагаемый читателям альманаха «Тобольск и вся Сибирь» отрывок из воспоминаний К.Н. Неклютина – это описание событий, происходивших в Омске в
1918–1919 гг., когда Неклютин работал в правительстве Колчака.
Тамара Муравицкая,
доктор философских наук, независимый исследователь (Луизиана, США)

Жизнь в Омске
Константин Неклютин

конце концов, первого ноября мы добрались до Омска. Я со
своей семьёй решил остаться тут, но мои родственники
двинулись дальше на восток.
В Омске я встретил
своих знакомых предпринимателей из Самары. Они
рассказали, что среди них
ходили слухи о том, что я
якобы схвачен красными.
Они предложили нам временно занять
помещение, которое арендовали для Самарской ассоциации заводопромышленников. Это было счастьем для нас, так
как Омск был переполнен беженцами,
представителями нового правительства,
чиновниками.
Передо мной стояли три задачи: найти жильё для семьи, узнать, что Директория, новое правительство, собирается
предпринимать, и установить контакты с
местными бизнесменами. Первая проблема была самая трудная. Все мои знакомые
и друзья искали для нас квартиру. Через

несколько дней я узнал,
что есть освободившийся
двухкомнатный домик. Я
договорился с его хозяином и заплатил за шесть
месяцев вперёд. <…>
После этого я отправился на встречу с Виноградовым, членом Директории, и попытался выяснить
планы Директории по развитию экономики. Но он
не проявил никакого интереса к этому вопросу, и я стал сомневаться, имеет ли вообще такие планы правительство.
Затем я пошёл на зерновую биржу,
где проходило совещание владельцев
мукомольных заводов. После того как
я прослушал множество выступлений,
я решил, что участники совещания отстали от реальных событий месяцев на
шесть. Я взялся за работу, написал несколько проектов решений и предложил
их участникам совещания. Основное
предложение состояло в формировании
постоянного бюро представителей биз-

739

памятное

неса, после чего я получил предложение
возглавить такое бюро. Я отказался, так
как моё имя не было известно в Сибири.
Поэтому я настаивал на том, что председатель бюро предпринимателей должен
быть из хорошо известной семьи. Сам
же я мог быть управляющим делами этого бюро.
На первом заседании нашего бюро я
предложил следующие цели деятельности:
1. Заставить банки принимать в качестве выплат за взятые кредиты акции займа,
сделанного правительством Керенского под
названием «Свободный заём». Они не принимались банками, а их было много на руках у
предпринимателей.
2. Рекомендовать правительству считать мукомольные заводы военными предприятиями, что позволило бы получать этим
заводам топливо.
3. Получить разрешение от военных органов на включение транспортировки зерна и
муки в список продукции для армии.
Довольно легко нам удалось решить
первую и вторую задачи. Третья была
гораздо труднее. Мне пришлось побывать на приёме у главы ведомства по военному транспорту генерала Касатина
(Kassatin). После короткого вступления
я объяснил генералу, что мукомольная
промышленность занимает промежуточное место между сельскохозяйственным
производством и торговлей зерном и хлебом, поэтому прекращение работы этой
отрасли скажется отрицательно на очень
большом секторе экономики и заденет
значительную часть населения, если не
каждого сибиряка. Он выслушал меня
внимательно, но его интересовал только один вопрос: каков объём продукции
мукомольной промышленности, которую
необходимо перевозить? Затем он сразу
же позвонил своим помощникам и приказал издать приказ, требующий включить
зерно и муку в список военной продукции. Позднее этот генерал был обвинен
во взяточничестве, но затем оправдан.
Но могу заверить, что он вёл себя очень
ответственно. Он понимал, что перевоз-

ки в условиях Гражданской войны требуют от предпринимателей не только
долгого времени и больших усилий, но
также и больших денег, которые нужно
давать служащим железной дороги. Так
что он сберёг время, силы и деньги множеству владельцев мукомольных заводов.
На мой взгляд, он был одним из самых
честных людей в то время, настоящий
патриот, который делал всё возможное в
тех условиях, без мысли о доходах в свой
карман.
В здании зерновой биржи обитала
ещё одна организация – Совет по торговле и промышленности. Этот Совет
был организован Гавриловым и князем
Кропоткиным, которые прибыли в Омск
прямо из Уфы, со съезда предпринимателей. Только теперь они поменялись
ролями: Гаврилов был председателем, а
Кропоткин – его заместителем. Как глава
организаций самарских предпринимателей, я стал членом этого Совета. Среди
членов Совета были представители предпринимательских объединений городов
европейской части России. Местные бизнесмены хотя и составляли большинство,
но предоставили «европейцам» право составлять президиум. Но вскоре я понял,
что Гаврилов и Кропоткин, не будучи
бизнесменами, больше занимаются политическими делами и стараются поднять
престиж Совета и свой собственный в
глазах правительственных чиновников.
Во второй половине ноября группа
казаков и несколько военных арестовали
членов Директории. Слухи доносили, что
этот «государственный переворот» был
совершён при поддержке Сибирского
правительства. Наиболее активным участником этого дела был Иван Михайлов,
талантливый политический манипулятор,
несмотря на его молодость – ему было
только 26 лет. Через несколько часов правительство объявило, что адмирал Колчак согласился принять пост главы правительства в звании Верховный Правитель.
Деятельность правительства была
подстёгнута этими изменениями. Среди

740

Верховный правитель России,
адмирал А.В. Колчак

В.О. Каппель

П.В. Вологодский

В.Н. Пепеляев

А.Н. Пепеляев

Военная школа 1-го резервного полка. Омск. Декабрь 1918 г.

памятное

всего прочего была созвана экономическая конференция. Совет торговли и промышленности был приглашён для участия в ней. Естественно, что Гаврилов и
Кропоткин были представителями Совета на конференции. Третьим участником
от Совета был я.
Первое заседание было посвящено
обеспечению армии, а второе, как объявил адмирал Колчак, будет посвящено
экономической политике правительства.
Я предложил создать правительственные организации, контролирующие различные экономические сферы. В конце я
сформулировал девять проектов решений.
Пять из них после оживлённой дискуссии
были приняты. После заседания мне сказали, что мои практические проекты свели
на нет пустые теоретические дискуссии.
<…>
В конце февраля 1919 г. министр поставок и продовольствия Зефиров был
смещён со своего поста, его дело было
передано в прокуратуру. Его обвиняли в
закупке чая по завышенным ценам, что
было похоже на спекуляцию. Примерно
через неделю меня вызвал профессор
Телберг, управляющий делами Совета
министров. Он хотел знать, приму ли я
пост действующего министра вместо Зефирова. Я согласился, но с одним условием: все назначения в моём министерстве
должны быть сделаны мною, и мне не
должны препятствовать в моей реорганизации министерства.
На следующий день меня вызвал премьер Вологодский, чтобы вновь сделать
это предложение и дать мне некоторые гарантии. Я понял, что моё назначение – дело
решённое, и я начал присматривать для работы людей из западной части России.
Несколько дней прошло, но ничего
не случилось. Люди, которые согласились со мной работать, начали звонить
мне: им предлагали другую работу, и они
хотели знать, остаётся ли моё предложение в силе. Мне пришлось им отказать.
Один из моих ближайших друзей Самойлов был назначен помощником ад-

мирала Колчака. Он продолжал заходить
ко мне несколько раз в неделю, как обычно, и был хорошим советчиком. Он-то и
сказал, что из-за моей кандидатуры идёт
борьба. Моя кандидатура не отвергнута,
но ситуация очень запутана. Гаврилов распространяет слухи обо мне: людям консервативного склада говорит, что я почти
социалист, а либералам – что я реакционер старого склада, мечтающий о возвращении прежнего режима. Самойлов посмеялся и рассказал, что недавно те, кто
слушал Гаврилова, сравнили его рассказы
и обнаружили их полное несовпадение.
Через несколько дней меня попросили присутствовать на заседании
представителей политических партий,
кооперативов и местных групп предпринимателей. Я не знал, почему приглашён,
но когда я прибыл, то ко мне обратились
со множеством вопросов: что я думаю о
фиксированных ценах, как отношусь к
кооперативам, при каких условиях я стал
бы взаимодействовать с правительством
в области экономических вопросов, что я
думаю о создании военно-индустриального комитета? И так далее.
Я не пытался подыгрывать людям,
которые спрашивали меня. Так, я очень
критично высказался в адрес потребительских кооперативов. Это было в конце марта, утром, а вечером Самойлов поздравил меня с тем, что я успешно «сдал
экзамен», мои ответы удовлетворили
всех, даже кооператоров. Первого апреля Вологодский вызвал меня и сообщил,
что мне назначена встреча с адмиралом
Колчаком на три часа дня. Я не мог удержаться и спросил: «Это первоапрельская
шутка?» Но это была не шутка.
Когда я пришёл в дом адмирала, он
был в своём кабинете с Пепеляевым.
Дверь была открыта, и я слышал, как Пепеляев говорил, что он был бы рад умереть за
адмирала. К несчастью, это и случилось менее чем через год: Пепеляев был расстрелян вместе с Колчаком в Иркутске. <…>
Я был один перед лицом проблем,
когда вступил в свою должность. Только

742

Константин Неклютин. Жизнь в Омске

помощник министра Мельников, бывший активный член земства в Казани,
имел опыт работы, подобный моему. Я
слышал, что он метил на должность министра и поэтому мог быть разочарован
моим назначением. Я поехал прямо к
нему из дома адмирала. Он жил в гостинице. В холле гостиницы я случайно столкнулся с Каменевым, бывшим гусарским
офицером. Он был уволен из полка ещё
до войны по каким-то неясным причинам. Поговаривали, что это было что-то
«дурно пахнущее». Он остановил меня
и начал говорить, что у меня есть шанс
стать министром, и он может помочь мне
с этим, благодаря его связям. Я поблагодарил его и отказался, сказав, что никогда не пользуюсь протекцией.
Когда я встретился с Мельниковым,
тот сказал, что рад моему избранию. На следующий день я пришёл в министерство и
созвал всех чиновников. Я заверил их, что
не собираюсь перетрясать всё министерство, и попросил их сотрудничать со мной.
Затем началась работа. Стол был завален телеграммами, и я попросил Некрасова, чиновника министерства, помочь
мне рассортировать их. Большинство из
телеграмм сообщали о закупках и доставках в армию. В одной из телеграмм запрашивали инструкции.
Менее чем через два часа телеграммы
были рассортированы, и Некрасов похвалил такую быструю работу. Я сказал ему,
что работа ещё и не начиналась: эту работу мог сделать простой чиновник, если
он не последний дурак. Я обратил его
внимание на те телеграммы, в которых
запрашивали указаний. Некоторые из них
пришли пять-семь дней назад, и отвечать
на них было уже поздно – нужно было заняться другими делами. Он был обескуражен, понимая, что так дела не делаются в
государственном учреждении. Я потребовал ускорить работу и ничего не откладывать на потом. Это была моя первая чистка бюрократической машины.
Через несколько дней я затребовал
дела, связанные с закупками чая. Именно

с этим было связано отстранение Зефирова от должности министра. Изучение
этих документов с резолюциями Зефирова явно показывало, что он тянул время
и не закупал чай. Но один из чиновников
министерства настаивал на этом, доказывая, что положение с чаем в армии катастрофическое. Груз с чаем был уже где-то
возле Иркутска. В конце концов Зефиров
сдался и приказал закупить этот чай. Для
меня стало очевидным, что персонально
Зефиров не был вовлечён в это грязное
дело. Я уволил того чиновника, кто был
инициатором этой аферы. После этого
он куда-то исчез, подался на восток или
на запад. Естественно, что я выразил своё
мнение через прессу. После этого сразу
Зефиров явился ко мне и попросил меня
быть свидетелем в суде. Я заверил его,
что буду. Но его дело даже не дошло до
слушаний в суде.
Уже в середине апреля возникла серьёзная проблема с производством и
доставкой соли. Соль добывалась в солёном озере на юго-западе Сибири. Мои
предшественники установили фиксированную цену на соль, и производители
отказывались производить соль по таким
ценам, предлагали правительству забрать
это производство. Времени для решения
этой проблемы было мало, так как многие северные районы могли быть обеспечены солью, только если нагруженные ею
баржи начнут своё плавание в мае.
Я созвал производителей соли на собрание в Омск. Честно говоря, я не знал,
как разрешить эти трудности. Я начал
наше заседание с вопросов: «Сколько
соли уже готово к отправке по Иртышу?
Какие районы были обеспечены солью
в прошлом году?» И так далее. Потом у
меня возникла идея. Я спросил, по какой
цене они хотели бы продать нам половину произведённой соли? После некоторого обсуждения они назначили цену,
не намного превышавшую фиксированную. Тогда я сделал им предложение: составим расписание доставки соли во все

743

Группа членов Временного Сибирского правительства, сформированного в Омске.
Лето 1918 г.
Представители иностранных миссий во дворе здания Государственного банка после осмотра золотого
запаса. Омск, лето 1919 г.
В первом ряду: четвёртый справа – генерал М. Жанен, пятый – министр финансов И.А. Михайлов,
министр иностранных дел И.И. Сукин. Во втором ряду, четвёртый справа – офицер французского
Иностранного легиона З.А. Пешков. В третьем ряду, второй слева – Ч.С. Гиббс, секретарь английской
миссии, бывший воспитатель царских детей.
Оригинал фотографии хранится в фондах Центрального музея современной России.

А.В. Колчак на смотре войск возле
Успенского собора

М. Жанен
в Омске

Верховный правитель вручает полковое знамя. 1919 г.

Сотенные учения. Оборона в кругах. 1918 г.

памятное

обычные закупочные центры, половина
из этой соли будет куплена правительством, а остальное они могут свободно
продавать своим обычным покупателям.
Я пообещал им не снижать цены, сохраняя их не ниже тех, что назначены ими, в
пределах разумного. В то же самое время
я предупредил их, что если определённые нами сроки поставок будут нарушены
или соль будет продаваться не там, где
было оговорено, то правительство имеет
право конфисковать соль.
Предприниматели подумали и согласились. Я отправил их в министерство,
где они могли согласовать сроки поставок и подписать контракты.
Я был в сомнениях, поэтому решил
встретиться с одним из бизнесменов солевой промышленности, который слыл
честным человеком. Он улыбался, когда
я ему рассказывал о нашем собрании, и
сказал, что необходимо держать топор
над головами солевых промышленников,
так как они будут делать попытки продать
соль в других местах. И я должен буду конфисковать этот груз, требуя выполнения
условий. Так и случилось через два месяца, но сроки поставок были выдержаны.
В это время наши войска нанесли
поражение Красной Армии и двигались
очень быстро на северо-запад, через
Пермь к Вятке. Неожиданно пришла
телеграмма из Владивостока от представителя моего министерства, в которой
сообщалось, что французы прекратили
кредитование.
Здесь нужно пояснить кое-что. Сибирь
была сельскохозяйственным регионом,
без развитой промышленности. Большая
часть товаров закупалась за границей, поэтому нам необходим был иностранный
кредит. Население Сибири в то время составляло 14 миллионов человек, живущих
на территории, равной территории США.
Мы не могли бороться за европейскую
часть России без иностранной помощи.
Теоретически Франция, Англия и США
были нашими союзниками, в то время как
Советы были союзниками Германии.

Я встретился с представителем Франции генералом Жаненом, чтобы получить
объяснение сложившейся ситуации. Он
заверил меня, что это просто недоразумение, которое скоро разъяснится. Но кредиты не были получены в короткий срок,
как это было обещано. Постепенно у
меня возникло подозрение, что союзники не хотят нашей победы, хотя мы имели право требовать компенсаций за то,
что жертвовали своими войсками на восточном фронте во время войны в Европе.
Союзники просто хотели продолжения
Гражданской войны в России и поэтому
прекращали финансирование в период
нашего успешного наступления.
Затем я столкнулся с другой трудностью: мы должны были начать закупку
зимнего обмундирования для армии немедленно, но бюджет ещё обсуждался
в комитетах. Нельзя было ожидать завершения его обсуждения и принятия
Советом министров ранее конца июня.
И я решил начать закупки, не ожидая
принятия бюджета. Совет Государственного контроля (в статусе министерства)
возражал против этого, но это не остановило меня – государственный контролёр
мог только обвинить меня персонально
за совершение действий, которые не
были утверждены сверху. Это обвинение
вместе со множеством других были для
меня смешны.
К концу апреля усилилось давление
со стороны военного министерства. Они
хотели вернуть себе заводы, которые
были построены до революции в целях
обеспечения армии замороженным мясом. Эти заводы находились под началом
моего министерства. Я соглашался передать им эти заводы только с одним условием: военное министерство передаст закупку скота в наши руки. Причиной этого
было то, что мощность заводов была намного больше того, что они производили: крестьяне и производители скота не
хотели обменивать свой товар на бумажные деньги. В конце концов мы получили
возможность использовать эти заводы.

746

Константин Неклютин. Жизнь в Омске

Глава министерства мясозаготовок,
ветеринар из Самары, Вульфиц пользовался хорошей репутацией. Мой брат
Иван был его главным поставщиком и
действовал как посредник между министерством и производителями скота.
Вульфиц хотел вновь использовать моего
брата для этих операций здесь, в Омске.
Я знал, что Иван хорошо будет делать эту
работу, так как он имел связи с башкирами и крестьянами.
Просматривая отчёты о закупках скота, я заметил, что наше министерство закупало скот на рынке. Но перекупщики
скота завышали значительно цены, поэтому я решил делать такие закупки прямо
через производителей. Для этого решили
сделать пробную закупку: послали телеграмму нашему агенту по закупкам в одну
из деревень, где должна была состояться
ярмарка. Я ему советовал воздержаться
от покупок до тех пор, пока цены не упадут. И это сработало: цены упали. Такие
же инструкции были посланы другим
агентам. Цены заскользили вниз, и мы закупили больше скота. Я был счастлив, но
ненадолго.
В конце мая государственный контролёр, который был с инспекцией на фронте
за Уралом, сообщил, что в армии не хватает летнего обмундирования, нижнего
белья, а также продовольствия. Адмирал
стал сомневаться в информации о поставках, которую я предоставил ему ранее. Я
настоял на том, чтобы лично провести
проверку в войсках, для этого мне нужна
была длительная командировка на фронт.
Адмирал посоветовал мне не трогаться
до середины июня, а потом вместе с ним
ехать в Екатеринбург в начале июля.
В июне нас посетил важный гость –
мистер Моррис, американский посол в
Японии. Я был приглашён на встречу с
ним. Естественно, что я поднял вопрос о
закупке зимнего обмундирования в США.
Но он не проявил интереса к этому. Он
спрашивал о нуждах мирного населения.
Когда я заметил, что армия находится в
более сложном положении, чем мирное

население, которое может обеспечить
само себя, он только усмехнулся и продолжал гнуть свою линию. После встречи
я сказал министру иностранных дел, что
моё присутствие оказалось бесполезным,
но я буду настаивать на том, чтобы как-то
привлечь внимание Вашингтона к вопросу
о поставках обмундирования. К тому времени Знаменский, посланный в США ещё
Зефировым, начал переговоры по закупке
американского военного обмундирования
на сумму сорок миллионов рублей.
Я организовал поездку на фронт, и несколько предпринимателей, членов военно-промышленного комитета, захотели
ехать со мной. Министерство транспорта
могло предоставить мне только старый
железнодорожный вагон, частично разрушенный, где только половину купе можно было использовать. Поэтому я взял с
собой лишь своего секретаря.
По пути на фронт я остановился в Петропавловске и собрал предпринимателей
на встречу. От них я получил заверения в
том, что они будут обеспечивать армию, я
же, в свою очередь, обещал не устанавливать жёсткого контроля. Представители
зерновой биржи заявили, что будут отслеживать рынок и давать мне советы.
Около Челябинска из окна поезда я
увидел большое стадо, которое никто не
сопровождал. На остановке наш агент, который встречал меня, объяснил, что положение дел на фронте изменилось: Красная Армия теснит наши войска. Военное
начальство в Челябинске занервничало
и объявило мобилизацию. Наши люди,
сопровождавшие скот, были насильно забраны в армию. Я послал протест в Омск.
Я не знал, можно ли вернуть этих людей,
но мы теряли сотни голов скота.
Из Челябинска я ехал на запад в
специальном поезде, который состоял
из паровоза и моего вагона. Небольшая
остановка была сделана на маленькой
станции для того, чтобы проинспектировать военную часть, которая была на
отдыхе. Я увидел, что многие солдаты используют мешки с тремя дырами вместо

747

памятное

нижнего белья. Это было очень странно, так как ещё два месяца назад наше
министерство доставило в войска около
миллиона пар нижнего белья, и было
достаточно времени, чтобы солдаты его
получили. Офицеры не могли дать мне
никакой информации об этом.
Я поехал дальше в надежде увидеть
генерала Каппеля, который когда-то так
быстро организовал военные отряды в
Самаре. Он успешно воевал с красными.
В это время он командовал так называемым Волжским корпусом. Его штаб находился на небольшой железнодорожной
станции. Он был очень удивлён, когда
увидел меня. Вместо приветствия он воскликнул: «Разве никто не сообщил вам,
что два эскадрона красных прорвали наш
фронт? Вы могли попасть в их лапы!» Он
объяснил, что фронт находится в двух
километрах западнее и что он не может
противостоять красным или атаковать
их, так как их силы значительно превосходят возможности его войска.
Когда мы сидели за столом и пили
чай, вдруг началась сильная стрельба с
юга, судя по звукам, недалеко от станции.
Каппель объяснил, что небольшие части
красных проникли через линию фронта,
но их местоположение было определено,
и батальон колчаковцев их уничтожил.
Я сказал, что на заседании Совета министров нам сообщили, что линия фронта
растянулась почти по всей длине бывшей
линии фронта, когда шла война с немцами. На это Каппель улыбнулся и сказал,
что нет никакой постоянной линии фронта, есть только отдельные бои с красными, когда те пытаются обойти наших с
фланга и ударить сзади. Но число красных
всё время растёт. Он также подтвердил,
что амуниция доставляется более-менее
регулярно. Продукты поставляет местное
население, но солдатам недостаёт обуви
и одежды, также он не помнил, получили
ли они достаточно нижнего белья. Он добавил, что когда они наступали, то конфисковали всё это у красных, но сейчас
идёт отступление, и амуниции не хватает.

Каппель настоял на том, чтобы я
остался переночевать, не подвергая себя
опасности нападения красной кавалерии.
После Каппеля я направился на
восток, а затем повернул на север и добрался до Екатеринбурга. Именно там
находился штаб, командующий нашими
северными войсками. Я побывал в штабе
командующего и получил информацию
о количественном составе войска. Затем
направился в отдел поставок за подробной информацией. Результат был обескураживающим. Цифры, данные в штабе,
расходились с цифрами, полученными в
отделе поставок, в несколько раз.
Это была первая половина июля, мы
потерпели сильное поражение под Пермью, и войска вместе с обозами откатывались назад, на восток. Я потребовал
от чиновников своего министерства в
Екатеринбурге собирать информацию о
поездах с амуницией и продовольствием,
двигающихся вместе с отступающими войсками северной группировки, которой
командовал Пепеляев, брат министра
внутренних дел.
Поезд адмирала прибыл в Екатеринбург, я встретился с ним и отрапортовал
ему о том, что я узнал, и о своих планах.
На него произвели впечатление документы из нашего министерства, в которых
была информация о численности войск
и лошадей. Но в конце нашей встречи
он погрустнел и сказал, что Сибирь не
может производить достаточного количества зерна и материалов для амуниции.
Было много продовольствия и одежды на
складах в Уфе, но когда её оставляли, то
всё это досталось красным. Колчак приказал отдать под суд тех, кто был ответственен за поставки, и суд дал им по четыре
года тюрьмы за это.
Адмирал попросил меня знакомить
его со всей информацией, которую мне
удастся достать. Я предложил реорганизовать моё министерство так, чтобы его
представители были в каждом войсковом подразделении. Ему понравилась эта
идея, и он попросил меня провести этот

748

Константин Неклютин. Жизнь в Омске

вопрос через Совет министров. Это была
его обычная позиция. По натуре он не
был диктатором, он уважал мнения других
и не контролировал жёстко работу министерств, доверяя тем, кто их возглавлял.
На следующий день мне принесли
большой список того, что находилось на
складах в Екатеринбурге. Среди прочих
вещей находились десятки тысяч штук
летнего обмундирования.
На следующий день у меня был посетитель – один их трёх начальников мобильных баз северной группировки, которой командовал генерал Пепеляев. Это
был молодой офицер. Мое купе было в
большом беспорядке: посреди него прямо на полу стоял чайник, так как стол был
завален бумагами. Я стал расспрашивать
офицера об отступлении под Пермью, о
том, как он в этом участвовал. Потом я попросил его дать мне информацию о количестве обмундирования на первое апреля, о его поставках в армию в течение
трёх месяцев и о состоянии дел на первое
июля. Улыбаясь, он сказал, что не может
дать такой информации. Тогда я рассказал ему о своём разговоре с адмиралом,
в котором тот упомянул об офицерах, отвечавших за снабжение войск и отданных
под суд. И сказал, что буду обращаться
к адмиралу с просьбой и его привлечь к
суду. Тот сразу стал серьёзным, заговорил
о том, что у него нет точной информации,
но он может дать мне её не позднее завтрашнего утра. Когда эти сведения дошли до меня, то я не поверил своим глазам:
на его базе были тонны мяса, муки, вагон
чая, несколько вагонов гречи и так далее.
Всего его база располагала четырьмя поездами продовольствия.
Такое отношение к своим обязанностям было распространено среди
интендантов: они, скорее, были заинтересованы в оформлении бумаг, чем в обеспечении армии всем необходимым. Мне
рассказывали, что когда в маленьких городках возникала опасность наступления
красных, то интенданты старались передать провиант главе города, получить от

него расписку и сбыть всё с рук. Делалось
очень мало усилий, чтобы хоть как-то спасти имущество и продовольствие.
Адмирал очень расстроился, когда
узнал обо всём этом. После этого он уже
был полностью сторонником идеи поставлять всё для армии прямо через моё
ведомство.
<…>
Предприниматель, который проделал часть пути со мной, вернулся в Омск
и сообщил, что в армии не хватает провианта и обмундирования. Я этого не отрицал. В Омске поднялся шум, некоторые
начали подписывать резолюции, и Совет
министров решил собрать большое совещание, на котором эти вопросы должны
были обсуждаться открыто. Я узнал, что
на это совещание приглашены многие
радикалы и интеллектуалы, и понял, что
оно будет носить антиправительственный характер, то есть ничего, кроме пропаганды, я там не услышу.
Я инициировал проект создания министерства фронта. Специальное внимание должно было быть уделено методу
подсчёта трат в каждом, даже небольшом
воинском подразделении.
Вскоре кое-что продвинулось в наших делах с заграницей. Я получил телеграмму из Франции от генерала Жермона
(Guermonious). Я не был знаком с ним
лично, но слышал о нём, так как он был
во время войны управляющим большого
литейного завода в Самаре, на котором
работали тысячи рабочих. Возможно, и
он знал моё имя.
Жермон сообщил мне, что США продали Франции военную амуницию на сумму триста миллионов долларов в кредит,
на хороших условиях. Он предлагал нам
закупить во Франции часть этой партии.
Я отправился к Сукину с этой телеграммой, но он просил меня пока не вступать
в какие-либо отношения с французами,
так как он хотел, чтобы мы закупили амуницию прямо у американцев.
Через несколько дней я получил телеграмму от Ургета (Urget), нашего предста-

749

Поезд с ранеными.
1919 г.

Бронепоезд
колчаковцев

Колонна колчаковских войск с английскими пушками. 1919 г.

А.В. Колчак принимает парад. Близ Тобольска.
Сентябрь – октябрь 1919 г.

Омск.
Чехословацкие
легионеры
с собственным
флагом. 1919 г.

Колчаковцы
без обуви и
обмундирования.
Форма, сапоги
и одеяла были
украдены
интендантами
и проданы
гражданским. 1919 г.

Солдаты расположились станом в сибирской деревне. 1918 г.

памятное

вителя в Вашингтоне. Он посетил Государственного секретаря США Бейкера и
предложил ему подписать соглашение на
закупку амуниции, с условием, что будет
выплачен задаток в размере 20% и ежемесячно будут выплачиваться 10% стоимости закупленного. Госсекретарь согласился на такие условия. Вновь я пошёл к
Сукину и сообщил ему, что американцы
продали французам обмундирование дешевле на 30% и безо всяких условий выплаты. В то время как наши закупки будут
оплачены на 40% ещё до того, как они
достигнут Владивостока. Из этого можно
сделать вывод о том, что американцы не
очень расположены иметь дело с нами.
Сукин только посмеялся над моими
сомнениями и заверил меня, что мы получим всё, что необходимо. Я начал нервничать, так как закупки зимней одежды уже
вышли из графика.
В конце июля я получил телеграмму
от Устинова, бывшего генерального консула России в США. В ней говорилось,
что Сибирский союз молочных кооперативов мог бы купить у американского
правительства обмундирование на сумму
15 миллионов долларов на условиях пятипроцентной предоплаты и пятипроцентных выплат ежемесячно. Но у самого союза недостаточно денег для этого.
В телеграмме спрашивалось, не могу ли
я финансировать эту сделку для закупки
зимней одежды для армии.
Я полагал, что мы должны использовать отношения с американцами. Поэтому я немедленно начал организовывать
заключение этой сделки. Я решил делать
это, не сообщая ничего пока Сукину, и
попросил генерала Прозорова связаться
прямо с представителями США, используя секретный код нашего министерства.
В ведомстве Прозорова кто-то перепутал
инструкции, и копии всех телеграмм по
этому делу попали на стол министра иностранных дел. На следующее утро Сукин
вызвал меня и потребовал объяснений,
угрожая, что он свяжется с американским
послом Моррисом и попросит приостано-

вить это дело. Это меня взорвало. Я начал
говорить, что без этой сделки мы останемся без зимней одежды для солдат. Я просил его подождать до тех пор, пока я не
сообщу обо всем премьер-министру Вологодскому и не передам это дело в его руки.
У Вологодского я прямо заявил, что
не доверяю Сукину. А в такой ситуации
есть только три возможности: или оба
министра выходят в отставку, или тот,
кому не доверяют, или же тот, который
не доверяет. Для меня был приемлем
только третий вариант, поэтому я заявил,
что ухожу в отставку. Вологодский был
очень обеспокоен и попросил подождать
несколько часов. Через два часа меня вызвали к адмиралу. Он сказал, что не может принять мою отставку в такое сложное время. Я рассказал ему всю историю
и предоставил мои соображения. Он был
возмущён. Я попросил отправить меня
на фронт в качестве агента по закупкам,
так как я не могу работать с человеком,
который не вызывает у меня доверия.
Адмирал успокоился и спросил меня, на
каких условиях я согласился бы остаться
на посту министра. Я сказал, что дела с
Соединёнными Штатами должны идти
без вмешательства Сукина, и в дальнейшем я хотел бы иметь дело с заграничными поставщиками напрямую. Адмирал
согласился со всем этим, и инцидент был
исчерпан.
Через неделю было заседание Совета
министров, на котором государственный
контролёр поставил вопрос о моих якобы
незаконных действиях. Он обратил внимание на то, что, когда Пермь была взята
нами, я дал деньги на разработку соляных
источников. Сейчас Пермь нами оставлена, и кредит, данный на эти разработки,
пропал. Он потребовал объяснений от
меня. Мой довод был простым: сибирским
городам нужна была соль. Затем я сказал,
что могу предоставить примеры и других
моих противозаконных проступков. Самый тяжёлый из этих проступков состоял
в том, что мы закупили зимнюю одежду за
два месяца до того, как кредит для этой за-

752

Константин Неклютин. Жизнь в Омске

купки был одобрен вышестоящими органами. Другой заключался в том, что были
потрачены деньги на покупку необходимого продовольствия в Якутске, и на эти
траты не было получено соответствующее
разрешение. Я всё время оказывался в ситуации, когда мне или нужно было ждать
разрешения, или делать то, что не терпело отлагательства. На это главный контролёр только пожал плечами.
<…>
В то время было принято объяснять
все экономические трудности существующей спекуляцией, благодаря которой
в города доставлялись все необходимые
товары. Доходы спекулянтов были огромными, и они широко пользовались взятками для доставки своих товаров. Мало
кто понимал, что экономика страдает,
главным образом, от Гражданской войны, и спекуляция – лишь следствие этого.
Большинство видело в спекуляции дьявола – виновника всех бед.
Вскоре пришло сообщение, что Генеральный штаб отдал приказ арестовать
все товары, не предназначенные изначально для армии, на всём протяжении
Великого Сибирского пути. Мне пошли
телеграммы и письма от предпринимателей. Я пытался убедить военных отменить этот приказ. Другие министры
были погружены в свои заботы, никто
мне не мог чем-либо помочь. Остановка
продвижения товаров сразу же привела
к скачку цен и новой волне спекуляции
в городах. Я обратился по этому поводу к Колчаку. Он высказал мнение, что,
может быть, этот приказ имеет смысл.
Я попытался ему объяснить, что любая
торговая сделка в той или иной мере может считаться спекуляцией, так как всегда имеется разница между закупочной и
продажной ценами. Законно работающие
предприниматели должны получить от
правительства поддержку, так как они
доставляют населению необходимые для
него товары, а задержка с их поставками
только на руку спекулянтам. В конце концов, адмирал предложил создать группу

из двух человек (меня и представителя
Генерального штаба), которые бы разобрались с этим.
Я предложил выбрать Нестерова, который был заместителем председателя
арбитражного комитета. Я хорошо знал
его по совместной работе на самарской
зерновой бирже. Это был человек острого ума. Он не был болтуном и был твёрд в
своих мнениях, даже если они не соответствовали мнениям окружающих. Именно
он был одним из тех, кто расследовал
«дело о коже». Первым пунктом, где задержались товары, был Николаевск. Туда
направился Некрасов. Через неделю он
вернулся, сообщив, что Николаевск переполнен задержанными грузами, большинство из которых принадлежит хорошо известным предпринимателям и успешным
кооперативам. Он прочёл мне большой
список названий фирм и товаров, добавив: «Вы дали мне грязную работу. Я был
бы сейчас богатым человеком, если бы
брал те взятки, которые мне предлагали
за пропуск по железной дороге принадлежащих им товаров. Давать взятки стало
таким обычным делом, что люди даже не
понимали, почему я не беру их. Мне пришлось бороться с искушением». <…>
Во время моего пребывания на посту
министра мне приходилось часто прибегать к арбитражу против военных. Беззаконие и неуважение к закону, которые
возникли ещё во время Мировой войны
и усугубились при революции, проявлялись на всех уровнях управления. Реквизиция жилья и лошадей коснулась даже
гражданских властей. Однажды ко мне
явилась делегация от крестьян. Они жаловались на то, что у них незаконно отбирали лошадей якобы для армии. Солдаты
выкашивали сено и овёс возле деревень.
Вместо того чтобы использовать своих
лошадей, военные требовали у крестьян
лошадей, телеги и возчиков для доставки своего имущества в город. И это происходило во время сбора урожая, когда у
крестьян не было свободного времени и
лошадей. И это было ещё не всё. Крестья-

753

памятное

нам не заплатили ни за их работу, ни за
транспорт, ни даже за фураж.
Когда я обратился в военное министерство и в Генеральный штаб, то ничего
не смог поделать, мои усилия натыкались
на стену непонимания. Мне отвечали, что
гражданские лгут, моя информация неверна, поэтому никакого расследования
не будет. Никто мне ничем не мог помочь.
Мои помощники, которые разъезжали по Западной Сибири и бывали во
многих деревнях, доставляли тревожную информацию о настроениях среди
населения. Почти все жители были недовольны существующей властью, правительством. Очень многие жаловались
на высокие налоги: они были в несколько раз выше, чем до революции. Так, где
раньше платили налог в восемь рублей,
сейчас выплачивали тридцать.
Было созвано совещание по экономическим проблемам. И естественно, что
первым был поставлен вопрос о снабжении армии. Один из генералов заявил,
что армия должна получить разъяснения
по поводу задержки поставок. Мне пришлось выступать. Я испытывал смешанные чувства. С одной стороны, у меня была
достоверная информация о положении с
поставками в армию, но, с другой стороны, я не хотел всё это выворачивать перед
собранием, большинство участников которого были в оппозиции правительству.
Поэтому я был осторожен в описании истинного положения дел. Все обвинения
были направлены в мой адрес, поэтому я
думал, что это приведёт к моей отставке.
Председатель совещания профессор Гинс
сделал предложение внимательно ознакомиться с работой моего министерства и
для этого создать специальный комитет.
Это предложение было принято.
<…>
Отступление наших войск продолжалось. Я предложил новый способ сохранения нашего продовольствия и амуниции, которым угрожала возможность
попасть в руки красных. Я не мог отдать
приказ сжигать это имущество, так как

это было нашим богатством. Поэтому
местные представители нашего правительства должны были оставаться в тех
населённых пунктах, которым угрожал
захват красными, они должны были открыть склады с имуществом для наших
отходивших войск и для местного населения. Идея состояла в том, чтобы
красным не досталось всё это, и в то же
время наши солдаты могли этим воспользоваться. Это сработало, и я получал сообщения, что наши склады оставались
пустыми, когда красные были на подходе
к населённому пункту.
Затем наши стали атаковать, и на
какое-то время положение на фронте стабилизировалось. В Омске была объявлена всеобщая мобилизация, и свежие силы
начали поступать на фронт.
В конце августа началась постепенная эвакуация из Омска, но правительство пока не трогалось. Население начало движение на восток.
<…>
В сентябре я решил вновь выехать на
фронт, чтобы увидеть, как обеспечены
войска. Больше всего вызывало тревогу
состояние транспорта: фронт растянулся
по обе стороны железной дороги, и было
трудно его обеспечивать из-за растянутости. Транспортом управляли военные.
Сначала я посетил Волжский корпус
генерала Каппеля, который располагался
в нескольких сотнях километров от Омска. Я доехал по железной дороге до станции, которая была в нескольких километрах от фронта. Дальше я продвигался на
дрезине с эскортом из двух казаков. Когда
я прибыл в корпус Каппеля, он был атакован красными. Из-за этого образовался затор на дороге в сторону запада. Но атаки
красных с севера были безуспешны.
Когда я сидел у Каппеля, произошёл
странный инцидент. В то время как мы
разговаривали, Каппель увидел в окно
строй солдат, идущих мимо. Он послал
своего помощника узнать, что это за
подразделение. Оказалось, что это полк
вновь мобилизованных солдат. Прошло

754

Пропагандистская марка.
1919 г.

Антибольшевистские
плакаты, изданные в Омске
Банкнота Сибирского Временного
правительства. 1919 г.

памятное

несколько минут, а солдаты всё шли и
шли. В действующих войсках подразделения были гораздо меньше. Каппель вновь
послал узнать, верна ли информация.
Каппель не смог мне дать никаких
сведений о снабжении войск, так как они
пополняли свои запасы на местных рынках, закупая всё необходимое.
На обратном пути к железной дороге
я остановил несколько транспортов (это
были крестьянские телеги), чтобы определить, каким подразделениям они принадлежали и куда двигаются. Картина была
совершенно путаная: некоторые группы
принадлежали южным подразделениям,
некоторые – северным, и вообще, они заблудились во время отступления.
Затем я решил побывать на самом
передовом пункте железной дороги. Эта
станция была занята нашим железнодорожным батальоном, и в ближайшей
деревне находился штаб Уфимского корпуса. Мой возница отвёз меня туда. На
станции я увидел хаос, все были в тревоге. Стреноженные лошади были погружены в вагоны и готовы к отправке, солдаты
скатывали телефонные провода и грузили катушки в вагоны. В здании станции
я нашёл только дежурного офицера и
спросил его о причинах такой спешки.
Он объяснил, что несколько часов назад
прибыл свежий батальон, и он был послан в бой. Неопытные солдаты быстро
расстреляли свои патроны, среди них
началась паника, и сейчас командир пытается перестроить солдат. Запахло бегством. Я спросил офицера, что же угрожает штабу, если есть целый батальон. Он
сказал, что из тысячи вновь прибывших
до линии фронта дошло только триста
человек. Что-то подобное мне рассказывал генерал Каппель: фронт удерживают
только небольшие группы ветеранов-добровольцев, которые вступили в борьбу с
красными ещё летом 1918 г.
По возвращении в Омск я не стал никому рассказывать о своих впечатлениях.
Я начал готовить отправку министерства

из Омска. Наше министерство должно
было отправиться на восток одним из последних.
Омск в эти дни уже выглядел так, как
будто по нему проходила линия фронта.
Нужно было подготовить всё для того,
чтобы отобрать нужные документы, а
остальное уничтожить. Уже велись разговоры об эвакуации правительства. И я понимал, что моё ведомство не будет в числе первых. Я решил оставаться со своими
служащими до последней возможности.
Октябрь стал временем агонии Омска. Те, кто мог заплатить за своё бегство
и достать транспорт, отбывали из города ежедневно. Адмирал Колчак собрал
большое совещание, на котором честно
признал, что мы терпим поражение от
большевиков. Он заявил, что его правительство может только обещать восстановление нормальной жизни, а красные
сулят всё, что даже невозможно сделать.
Проводились ещё заседания Совета министров, но они были безрезультатны.
Я помню одно из таких заседаний в
конце октября. Адмирал явился в точно
назначенное время и занял своё место во
главе стола. Он посмотрел на собравшихся и спросил: «Где же министр экономики?» Нависла тишина, а потом министр
транспорта Устругов ответил: «Он покинул Омск вместе с французской миссией
генерала Жанена». Затем Колчак прочёл
телеграмму от командующего фронтом
генерала Дитерихса. В ней говорилось,
что положение на фронте почти безнадёжное. Поэтому адмирал спросил нас,
должно ли правительство эвакуироваться
в Иркутск? Не было другого пути, кроме
отступления.
После этого совещания я подошёл к
адмиралу и сказал, что я подготовлю переезд своего министерства в Иркутск, но
сам хотел бы остаться в Омске вместе с
отделом по делам фронта для того, чтобы не терять контактов с фронтом. Адмирал одобрил это предложение. Устругов
намеревался сделать то же самое, но его
целью было не потерять связь с амери-

756

Константин Неклютин. Жизнь в Омске

канским представительством, возглавляемым Стивенсом.
Позднее стало известно, что генерал
Дитерихс отставлен, покинул свой пост
главнокомандующего и отбыл во Владивосток. На его место был назначен генерал Сахаров, который немедленно приступил к своим обязанностям.
Последующие дни прошли в лихорадочных сборах: нужно было эвакуировать министерство, а также отправить
мою семью (мать, жену и двухгодовалого
сына) в Иркутск. Последняя проблема решалась так, что мою семью можно было
отправить вместе с семьёй министра внутренних дел Пепеляева. Сам же он должен был отправиться на восток в поезде
адмирала Колчака.
Погода стояла морозная, и железнодорожники, которые участвовали в эвакуации правительства, мёрзли. Устругов
попросил меня снабдить их тёплой одеждой. Я знал, что недавно мы получили
два вагона с зимним обмундированием
для армии. Полковник, который отвечал
за этот груз, отказался выдать одежду. Я
предполагал, что он будет требовать соблюдения формальностей, но всё-таки
даст одежду. Но это оказалось не так.
Тогда я напомнил ему, что в моём министерстве около двухсот военнослужащих.
Я спросил, что будет, если мои подчинённые придут и силой откроют вагоны,
найдут ли они там обмундирование? Полковник ответил, что одежда есть, но она
предназначена для других подразделений. Я указал на то, что отходящие войска
вряд ли получат это обмундирование, и
прямо спросил его, отдаст ли он одежду
или мне придётся отдать приказ забрать
её силой.
Я подождал, пока он не позовёт офицеров и не даст им письменного распоряжения выдать одежду железнодорожникам. Затем я позвонил Устругову и
попросил его выслать людей для получения одежды немедленно.

Фронт подходил к Омску быстрее,
чем ожидалось. Эвакуация продолжалась. Моему ведомству уже не досталось
пассажирских вагонов, у нас был только
один багажный вагон и несколько грузовых, которые были наскоро переоборудованы для людей: были поставлены простые кровати и печки для обогрева.
Паровозов не хватало, поэтому наш
поезд был составлен из вагонов, принадлежащих и главному штабу, и казакам, и
внутренней разведке. День отправки был
наконец-то назначен.
Наш поезд ещё стоял на станции,
когда туда прибыл небольшой состав из
штаба Волжского корпуса. Естественно,
я пошёл встретиться с генералом Каппелем. Я никогда не видел его в таком
унынии. Он сказал, что ему сообщили из
ставки, что в Омске сформирован новый
полк, но когда он прибыл сюда, то ничего
не нашёл. Более того, мост через реку не
охранялся, новый полк как будто растворился. Генерал вспоминал бои в 1918 г.,
когда он с небольшим отрядом воевал
на четыре стороны, но его солдаты были
надёжны. Сейчас же он не знает, есть ли
какие-нибудь силы для передислокации и
нового наступления.
Наш поезд двинулся из Омска вечером. Точное число я не могу указать,
потому что тогда в суматохе никто не
помнил чисел. Это было между 10 и 12 ноября 1919 г. За сутки мы проехали около
30 километров. Потом увидели отсветы
пожарища: красные вошли в Омск, и там
начались пожары. Многие из моих подчинённых исчезли из вагонов, так как они
полагали, что лучше где-нибудь спрятаться в деревнях, чем быть схваченными в
поезде. Наш поезд двигался довольно
быстро, так как считался составом ставки,
и его пропускали вперед. Меньше чем через неделю мы добрались до Новониколаевска. Там я остался, так как адмирал и
ставка были там, а мой состав ушёл дальше на восток.

Золотой венец терновый…
Мария Сбитнева
Татьяна Четверикова

е бывает истории – будь то история государства,
города или же отдельного человека, – состоящей
только из белых или тёмных страниц. И как бы мы
не пытались забывать то
«тёмное самодержавие»,
то «светлое советское прошлое», из истории не вырвать страниц, как из учебника нерадивого ученика.
Да и пресловутые «уроки
истории» только тогда и
усваиваются, когда не прячутся ни тёмные, ни светлые её страницы.
Омск празднует своё
300-летие. А следом – через
год – грядут ещё два юбилея: 100-летие Октябрьского переворота и 80-летие
Большого террора. Для нашего города эти две даты
имеют огромное значение.
Сегодня модно именовать крупные города столицами. То и дело слышишь: столица Урала, столица Приморья, столица
Нечерноземья… Неплохо бы вспомнить,
что в истории государства Российского
было три официальных столицы: Москва,
Санкт-Петербург и, в годы Гражданской
войны, Омск. Многие наши земляки гордятся этим. А ведь статус «колчаковской
столицы» обернулся большой трагедией
для её жителей. После прихода «красных

освободителей» ГубЧК начало «снимать» население
слоями: бывшие офицеры,
священники, интеллигенты, а потом домохозяйки
и дворники. Так что «большой террор» пришёл в
Омск задолго до 1937 г.
И по делам, хранящимся
в архиве ФСБ, широко погулял красный карандаш
представителя ЧК по Сибири Павлуновского: «разстрелять».
…Редакция
Книги
Памяти жертв политических репрессий, начиная
свою работу в далёком
уже 1995 г., не могла даже
представить, сколько омичей пострадало в годы
репрессий. Теперь мы
знаем: только по печально известной 58-й статье
УК РСФСР – более 32 тысяч человек. Их биограммы вошли в 11-томник «Забвению не подлежит». А ведь были ещё раскулаченные
и высланные – около 20 тысяч. Кто-то из
них бежал из деревень в город, продав
всё. Становился дворником, извозчиком,
рабочим артели… Но и здесь их настигала всемогущая рука теперь уже НКВД, а
по сути – той же ЧК.
Диву даёшься, как успевала эта организация находить врагов и в высших
эшелонах областной власти, и в какой-

758

Мария Сбитнева, Татьяна Четверикова. Золотой венец терновый…

нибудь артели по починке обуви! Читая
дела, понимаешь, насколько абсурдны
были обвинения, предъявленные людям,
далёким от политики: врач намеренно заражал психически больных малярией, актриса была шпионкой «ряда зарубежных
разведок», студент покушался на жизнь
руководителей области… Хотя у всего
этого была ясная цель: запугать население, сделать его послушным, заставить
преданно внимать всему, что говорится
«отцом народов».
Не случайно эти дела были так строго
засекречены до 90-х гг. прошлого века. Ветер перемен начался с таких людей, как
доктор исторических наук В.М. Самосудов,
как активисты общественной организации
«Мемориал» Э.П. Оттен и Т.Г. Зубарева,
подхватили его журналисты, архивисты
Г.Г. Минеева, Н.Г. Линчевская и многие
другие. Но «ветер перемен» так и не воплотился бы в многотомное издание, если
бы не постоянная поддержка администрации Омской области и лично губернатора
Полежаева. Омская Книга Памяти
Л.К.
жертв политических репрессий официально признана одной из лучших в России.
Сегодня она работает весьма активно: материалами из книги пользуются исследователи темы репрессий, студенты; многие
омичи благодаря ей узнали о судьбах своих близких, «связали» насильственно оборванные нити родственных отношений…
Перелистаем несколько страниц Книги Памяти, вспомним значимые для Омска имена.

Владыка Алексий
Алексий Орлов, Омский архиепископ, канонизирован в числе новомучеников Российских на Юбилейном Соборе Русской
Православной Церкви в 2002 г. от Рождества Христова.
В каком году Владыка Алексий был
направлен в Сибирь возглавлять Омскую
епархию, неизвестно. Из следственных
материалов, хранящихся в архивах УФСБ

РФ по Омской области под номером
П-11556, можно только видеть, что свидетели упоминают 1933, 1934 и 1935 гг., то
есть то время, когда они находились под
духовным водительством Владыки.
Будущий Омский архиепископ родился 8 февраля по старому стилю 1862 г. в
бедной семье самарского дьячка. Обладая от природы острым умом и тягой к
знаниям, Алексей получает общее высшее образование. Но суетный мир не
увлекает серьёзного, требовательного к
себе и окружающим юношу. Воспитанный
в глубоко верующей православной семье,
Алексей решается идти по стезе служения
Богу и поступает в Санкт-Петербургскую
духовную академию, носившую в то время название Петроградской, которую и
заканчивает блестяще.
Дело Орлова Алексея Степановича
и ещё шести человек открывается справкой, подписанной уполномоченными
СПО Косинцевым и утверждённой начальником УНКВД по Омской области
Салынем. Наискосок в левом углу резолюция: «Санкцию на Орлова и других в
числе 5 человек на арест санкционирую».
Далее следует неразборчивая подпись и
дата – 23 апреля 1935 г.
Стоит процитировать эту справку целиком, поскольку она – основание для
ареста и начало скорбного пути Святителя и его ни в чём не повинных соузников.
«СПРАВКА.
По имеющимся в нашем распоряжении
данным, проживающий в гор. Омске архиепископ ОРЛОВ Алексей Степанович – 73 г.,
будучи враждебно настроен по отношению к
существующему строю, сгруппировал вокруг
себя единомышленников из Тихоновского духовенства и беглых людей, наиболее активными
участниками являются: Топорнин Дмитрий
Алексеевич, 64 л., священник Ильинской церкви; Зайцев Пётр Прокопьевич – 65 л., дьякон
Ильинской церкви; Перепёлкин Ефим Артёмович – 55 л., бывший миссионер; Жарков
Николай Иванович – 50 л., бывший кулак.
Данная группа во главе с архиепископом
Орловым А. на протяжении нескольких лет

759

памятное

систематически занималась ведением антисоветской агитации, направленной против
политики партии и Соввласти, распространяя провокационные слухи о предстоящей войне и неизбежности гибели Советской
власти.
По поводу убийства тов. Кирова участники выражали сочувствие убийце и совершённому им акту.
В связи с закрытием в г. Омске Знаменской церкви Тихоновской ориентации архиепископ Орлов под видом своих именин созвал
у себя на квартире нелегальное сборище – сторонников, на котором выступал перед присутствовавшими с агитационной речью, призывая помолиться, чтобы избавить Церковь и
страну от бед и напастей.
На основании вышеизложенного считаю
необходимым арестовать по данному делу следующих лиц… и привлечь к ответственности
по ст. 58-10-11 УК РСФСР…»
Через месяц с небольшим список обвиняемых пополняется ещё тремя участниками: бывшим священником Валерианом Михайловичем Сапожниковым,
омским священником Петром Александровичем Кузнецовым и Степаном Авксентьевичем Шалыгиным, священником
из села Лосево Исилькульского района
Омской области – всё по той же злополучной 58-й статье…
Так в недрах НКВД была сформирована группа «церковников-вредителей»,
которую по воле исполнительных чиновников можно было при надобности расширять до бесконечности.
24 апреля состоялся первый короткий допрос Владыки Алексия. Два вопроса – два ответа. «Вопрос: Гр-н Орлов, в нашем
распоряжении имеются данные о том, что
Вы, будучи настроены против существующего
строя, распространяли в среде верующих и тихоновского духовенства мнение о неизбежности
смены существующего строя, ввиду якобы неправильной политики Советской власти.

Ответ: Данное обвинение я отрицаю.
Будучи Омским Архиепископом, наоборот, я
всегда призывал духовенство, которое входило в моё подчинение, к покорности властям.
Одновременно с этим мною была написана
молитва и разослана по всем церквям моей
епархии, которая взывает к верующим о покорности властям, помимо этого я разослал
ряду церквей специальное разъяснение, в котором доказывал это на основе Священного Писания и примерах самого Христа. Кроме того, я
по церквям разослал историческую справку о
том, чем начинались и оканчивались крестовые походы Римских пап: подчинением грековосточных церквей власти папства и разграблением Константинополя…»
У «органов» всегда были помощники. Да и как бы следователи НКВД могли создать видимость законности, если
бы не «искренние свидетели»? В 20-х гг.
прошлого века революционная власть не
обременяла себя такой волокитой, как
судопроизводство. Сказано было вождём:
«Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного
духовенства удастся нам расстрелять, тем
лучше»1. Но такое положение верующих
в России начинает тревожить западный
мир, и всё чаще стали звучать протесты
против беспощадного гонения на церковь, которое существовало в стране Советов. Тогда гонение приобрело иную
форму – появилось «следствие», Особые
тройки, которые и «творили революционную законность».
Свидетели по делу архиепископа Орлова – люди серьёзные. Особенно двое из
них. Один – 49-летний отец семерых детей, – так писал в феврале месяце 1935 г.,
ещё за два месяца до ареста Владыки:
«С епископом Орловым я был в близких
отношениях, т. к. выполнял обязанности
келейника и личного секретаря, а потому
мне приходилось беседовать с Орловым
по душам наедине…»

Алексий (Орлов) (1862–1937),
архиепископ Омский,
священномученик
Икона сщмч. Алексия, архиепископа
Омского

Ильинская церковь в Омске.
Открытка. Конец XIX – начало XX в.

1
Ленин В.И. Письмо об изъятии церковных ценностей. 19 марта 1922 г. Секретное письмо Ленина
было опубликовано Н.А. Струве в «Вестнике Русского христианского движения» (Париж, 1970. № 97).
Оригинал документа хранится в библиотеке Конгресса США. – Прим. ред.-сост.

Колокол с Ильинской церкви

760

памятное

В своих показаниях на шести страницах он, что интересно, не пишет про
Орлова почти ничего, а если и упоминает
его имя, то «к-р деятельность» Владыки
выглядит как-то странно. Вот пример:
«Бывали случаи, когда собравшееся духовенство в присутствии епископа Алексея
Орлова обсуждало вопросы о затягивающихся для церковных служителей тяжестях жизни. В таких случаях епископ Орлов Алексей говорил, что “нужно терпеть
до конца…” и только в редких случаях
переводил ущемлённого в своих правах
со стороны местной власти священника
на другое место в другой приход…»
Всех же остальных священников этот
свидетель не щадил, а более всего себя.
Как думал человек, так и писал. Просто
удивительно, почему за такой самооговор
он не оказался в качестве обвиняемого?
Показания другого свидетеля хоть и
датированы 17 мая, а создают такое впечатление, что записаны они уполномоченным Косинцевым задолго до показаний первого свидетеля: словно по ним
писалось постановление о предъявлении
обвинения от 7 мая 1935 г.
Сейчас невозможно представить обстановку того времени, увидеть – что понудило человека так отвечать на вопросы или же поставить свою подпись под
уже заполненными листами. Он молод,
ему 35 лет, семьи не имеет, является не
последним человеком в окружении Владыки Алексия. На вопрос о контрреволюционной деятельности архиепископа
Орлова начинает отвечать так: «Будучи
секретарём архиепископа Алексия Орлова, мне приходилось часто бывать у
него на квартире, последний, не стесняясь меня, откровенно высказывал к-р
взгляды…»
На первом допросе Владыка говорил,
что написал молитву для православных
людей своей епархии, которая взывает к покорности властям. Свидетель же
трактует эту деятельность Орлова иначе:
«В 1933 году Орловым по приходам рассылалось послание о покорности властям

для того, чтобы отвлечь от себя внимание властей, а сам втихомолку занимался
к-р деятельностью.
Под видом борьбы с обновлением
Орлов пишет листовки для подготовки
верующих, по существу настраивая верующих против Советской власти».
Можно понять заботу архипастыря,
который зримо ощущал плоды обновленчества на сибирской земле, естественно,
его святым долгом, как истинного служителя Православия, было разъяснить
всем верующим, чем опасен для церкви
раскол, вносимый обновленцами, которых поддерживали советские товарищи.
При их непосредственной поддержке применялась такая форма борьбы с
Православием. Раскольники именовали
себя «обновленческой», или «живой»,
церковью. Они не ограничились только
нарушением канонов церковных и придумыванием новых ересей, но стали активно истинных пастырей предавать на
беззаконные судилища. В 1923 г. состоялся собор «Обновленческой церкви»,
организованный большевиками. В постановлении этого собора писалось:
«Церковным людям не следует видеть
в советской власти антихристову. Наоборот, собор обращает внимание, что
советская власть государственными методами одна во всём мире имеет цель
осуществить идеалы Царствия Божия».
Вот так – не больше и не меньше! Мало
того, через газету «Известия» обновленческий лжемитрополит требовал, чтобы
Патриарх Тихон и его соратники понесли «должную кару».
Уполномоченный Косинцев, который ведёт допрос 20 мая 1935 г., повторяет в который уж раз Орлову: «Был ли
у Вас разговор с Перепёлкиным о толковании Апокалипсиса?» И в который
раз обвиняемый отвечает: «Да, действительно, разговор с Перепёлкиным был.
Он обратился ко мне за советом – как
толковать XIII и XVII главы, в частности, о двух зверях, из которых один был
ранен и исцелился. Нужно ли это отно-

762

Мария Сбитнева, Татьяна Четверикова. Золотой венец терновый…

сить к настоящему времени, в частности, первого зверя к Ленину, второго – к
Сталину. На это я Перепёлкину зачитал
последнее толкование Апокалипсиса из
брошюры Тихомирова, по которому настоящее время можно относить к концу лишь пятого исторического периода
в жизни Церкви из тех семи периодов,
которые будут отделять Апостольский
период до кончины мира. Такое толкование Перепёлкину не понравилось, он
ушёл из моей квартиры и больше ко мне
не приходил».
Откровенная тревога по поводу слухов о взрыве Ильинской церкви также являлась естественной для архиерея, если
учесть, что уничтожению многих церквей предшествовали слухи. Надеялись,
что власть не посягнёт на уникальное сооружение, коим являлась Ильинская церковь, Владыка сказал своему секретарю:
«Власть не решится на это. Если решат
это сделать, то вызовут взрыв недовольства населения ввиду неблагоприятности
международного положения СССР, во
всяком случае, этот факт ухудшит к ним
отношение…»
Но власть решилась! И полетели купола с этой и других церквей, разграбливалось церковное имущество… предавались мученическому концу священники…
Допросы однообразны и монотонны. Одинаковы для всех, проходящих по
делу, и записаны одной рукой, мотивы
обвинения неубедительны и абсурдны,
как, например, уже упоминавшееся желание священников помолиться, чтобы Господь избавил страну и Церковь от бед и
напастей. И тем не менее в составленном
10 июля 1935 г. заключении значится, что
Орлов Алексей Степанович, 1862 г. р.,
ОБВИНЯЕТСЯ в том, что:
«1. Возглавлял к-р пораженческую группу
духовенства Тихоновской ориентации. Сам
распространял провокационные слухи о скорой предстоящей войне Японии с СССР и неизбежной гибели Сов. власти, обрабатывал верующих в пользу Японии, доказывая, что она
является защитницей христианства;

2. Распространял провокационные слухи,
что в случае войны Красная Армия восстанет;
3. В связи с убийством Кирова говорил,
что “много пострадало невинных”».
22 июля 1935 г. дело передаётся на
рассмотрение Особого совещания при
НКВД Союза ССР. Через три месяца,
25 октября 1935 г., определилась участь
Омского архиепископа: «Орлова Алексея
Степановича за участие в к-р группе – сослать в Казахстан сроком на ПЯТЬ лет,
считая срок с 24 апреля 1935 г.».
Но… жизни Владыке Алексию было
отмерено значительно меньше – всего
лишь один год восемь месяцев и три дня.
В маленьком знойном городке Мирзояне,
что в южном Казахстане, который не на
всякой карте найдёшь, 27 августа 1937 г.
по приговору тройки НКВД православный пастырь был расстрелян.

Первый председатель
В начале 1930-х гг. происходили очередные преобразования в административном устройстве страны. Ещё в 1925 г. из
Омской области были созданы округа:
Тарский, Омский, Славгородский. В конце июля 1930 г. округа ликвидированы,
а в 1933 г. создан Тарский округ, объединивший северные районы (Тарский,
Большеуковский, Знаменский, Муромцевский, Нижне-Колосовский, Седельниковский, Тевризский, Усть-Ишимский).
Постановлением ВЦИК от 7 декабря
1934 г. проведены новые административные деления. Расформирован ЗападноСибирский край, упразднялись некоторые другие административные единицы.
По этому постановлению создавалась новая Омская область.
Для формирования новой области
правительство России создало оргкомитет, председателем которого назначен
заместитель наркома земледелия по кадрам Сергей Сергеевич Кондратьев. Он
и станет первым председателем Омского
облисполкома.

763

Бывший Дом судебных установлений.
В 1919–1922 гг. здесь размещался
Сибревком и Сиббюро ЦК РКП(б),
главные органы управления красной
Сибирью, до их переезда в Новосибирск.
Здание было переименовано в «Дом
Советов». В советское время размещался
губком, затем обком КПСС и партархив,
облсовет, обком ВЛКСМ. С 1991 г. –
Администрация Омской области.
С 2001 г. – Законодательное собрание
Омской области. Фото 1950-х гг.

Торговый караван
в Омске. 1930-е гг.
ОГИК музей

Памятник Сталину
в Омске. 1959 г.

Динамовцы. 1938 г.

Конвоирование
осуждённых
по 58-й ст. УК РСФСР

памятное

В анкете, заполненной рукой С. Кондратьева, записано, что родился он в
1892 г. в подмосковном селе Ладыкино в
семье крестьянина-бедняка. После смерти отца (1910 г.) батрачил, а в 1914 г.
призван в армию. В 1916 г. произведён в
унтер-офицеры. Затем служба в Красной
Армии, участие в Гражданской войне.
С 1918 г. член коммунистической партии.
Жена Зинаида Васильевна – учительница.
Сын Рем, рождения 1924 г., – учащийся.
Далее имеются документы омских архивов. Пленум Омского обкома ВКП(б)
12 июля 1937 г. утвердил решение бюро
«О снятии с должности председателя облисполкома Кондратьева С.С. за связь с
арестованными врагами народа как незаслуживающего доверия». Это было почти
приговором…
Облисполкому было непросто вести
организаторскую работу на громадной
территории области (тогда она включала
в себя и нынешнюю Тюменскую). Карательные набеги НКВД постоянно вырывали из системы управления советских и
хозяйственных работников. К октябрю
1937 г. в области образовались зияющие
прорехи в управленческом звене Советов: не было 16 председателей райисполкомов, 8 заведующих райзо, 13 заведующих районо. Из 130 МТС в 13 не было
директоров. Без директоров остались
пять совхозов. В 13 районах не были заняты должности заведующих райфо.
К этому времени был разгромлен и
сам Омский облисполком. Здесь остался
только один заместитель председателя,
не оказалось ни одного заведующего отделами, «так как все они разоблачены как
враги народа и арестованы».
Начальник Управления НКВД сообщил на пленуме обкома партии в начале
октября 1937 г., что раскрыта крупная организация правых. «Эта организация на
сегодняшний день частично ликвидирована в объёме до 100 человек». И это была
лишь часть «организации Кондратьева».
По версии следствия, организация
имела разветвлённую сеть. Участники её

находились в руководящих органах области, округов, районов. «Что за народ
сидит? Во-первых, представлен солидно
объём числом арестованных, областной
исполком здесь в полном составе с президиумом и отделами, тут и Облзу, и
Облоно, “Заготзерно” представлено исключительно солидно, вузы, институты,
Облвнуторг, “Заготпушнина”, “Союзмука”, областное аптекоуправление, комсомол… Вообще нет ни одного живого
места, где бы эти враги не окопались и
не вели свою вредительскую разрушительную работу. Вот я вам перечислю некоторые фамилии: Кондратьев, Подгаец,
Дмитриев, Мамичев, Третьяк – бывший
председатель Тарского окрисполкома –
шпион, Буценко – председатель Тобольского окрисполкома – шпик, повстанец,
должен был возглавить восстание на
Украине при советской власти, Зиновьев,
Голосов, Агеев, Суслов, тоже из Облоно,
Сливко…» Названо ещё немало имён.
С.С. Кондратьеву было предъявлено
обвинение в полном наборе антисоветских деяний. В заключении следствия
говорилось: «Кондратьев С.С. является
одним из руководителей к.-р. повстанческо-троцкистской,
диверсионно-вредительской, правотроцкистской организации, применявшей в борьбе с советской
властью террор и осуществившей 1 декабря 1934 г. злодейское убийство С.М. Кирова». (Поистине «многопрофильная»
вредительская организация!)
В вину ему вменялось следующее: «организация повстанческих и террористических групп, вовлечение в них наиболее
активных участников организации», «вывод из строя отдельных крупных предприятий местной промышленности»,
«создание вредительских и диверсионных групп на предприятиях, МТС, совхозах и колхозах, руководство ихней (так в
тексте. – Авт.) деятельностью», «руководство распространением заражения зерна
клещом, головнёй» и др.
Участники организации должны были
выполнять задания по определённым на-

766

Мария Сбитнева, Татьяна Четверикова. Золотой венец терновый…

Г.Е. Катанаев

Д.А. Булатов

А.Е. Фуфрянский. 1936 г.
Из фондов ОГИК музея

правлениям: один – в области животноводства, другой – в зерновом хозяйстве,
и т. д. Председатель Омского горисполкома М.А. Бобков «был в курсе террористической деятельности организации,
знал о составе руководства группами,
одобряя мероприятия их по подготовке
террора над руководителями партии и
правительства». Уполномоченный наркомата заготовок И.А. Дорошев заявлял,
что «организация должна использовать
более эффективные меры борьбы со сталинским руководством». Такими мерами
он считал террор и вооружённое восстание. В конце концов, «не нужно брезговать ничем в борьбе со Сталиным, все
средства хороши, поскольку они оправдывают цели».
И так подбирался набор обвинений в
страшных замыслах «кондратьевцев». Необходима была самая небольшая деталь:
доказать виновность обвиняемых. Но
это было уже делом техники следствия.
Об этой технике С.С. Кондратьев затем
сообщил в своих объяснениях новому
следствию уже в октябре 1939 г.
«Описывать все методы издевательств, какие применялись ко мне при
этом так называемом допросе, нет смысла. Одно… что все прежние показания
из меня буквально выколачивали. В ре-

зультате избиений я 7 сентября 1937 г.
вскрыл артерии в левой руке, пытаясь
тем самым покончить жизнь самоубийством, но меня спасли, жизнь сохранили,
но от последующих издевательств я освобождён не был».
С.С. Кондратьев рассказал о таком
эпизоде следствия: «9-IX (1937 г. – Авт.)
меня привели в кабинет начальника
управления, и я имел возможность ему
заявить жалобу. В ответ на эту жалобу начальник управления крикнул: “Посадить
его на 10 суток в карцер”, а когда я указал
на творимое беззаконие с его стороны, он
крикнул капитану Саенко: “Уведите его и
дайте по заслугам, чтобы эта фашистская
сволочь знала, как себя вести”».
Далее следовало обычное: «Я был доведён до такого состояния, когда несколько раз со мной были обмороки и когда я
не отдавал отчёта в своих действиях».
В таком состоянии и вынуждали подписывать нужные следствию «признания».
Всякий отказ вызывал новую ярость следователей. «Мне наносили побои по лицу, в
грудь и в бока. Капитан Саенко неоднократно хватался за револьвер с криком:
“Застрелю как собаку и отвечать не буду”».
Один из допросов длился без перерыва 11 суток, с 19 по 30 марта 1938 г.
Правда, был «перерыв» – «меня 22-III на

767

памятное

сутки как больного отпустили в камеру,
но спать я не спал из-за болезни». А в это
время следователи составляли протоколы допроса, которые были даже с подписью… обвиняемого. Это была откровенная фальшивка. В документе имеется
обличительная улика. На оборотной стороне одного листа протокола оставлены
карандашные пробы подделки подписи
Кондратьева. Упражняясь в подделке,
следователь столбцом раз за разом выводил подпись арестованного председателя
облисполкома…
Сохранилось также свидетельство заместителя председателя облисполкома
Александра Яковлевича Буткевича о приёмах следствия. «Я был арестован 4 октября 1937 г. на улице по пути в облисполком. Как только меня завели в кабинет
Саенко, он объявил меня фашистом, террористом, заговорщиком, диверсантом и
т. д., завербованным в организацию Кондратьевым».
Начался допрос. Он продолжался непрерывно… 21 сутки. «В течение этих дней
мне не давали ни на одну минуту отдыха и
сна, а первые 10 суток и питания, кричали
в уши целыми часами… трясли и били…
Не добившись требуемых показаний,
меня бросили в парилку, в камеру с устроенным против нормы отоплением, лишённую свежего воздуха, без света. В этих совершенно нечеловеческих условиях меня
продержали свыше 2-х месяцев».
Подследственный терял сознание.
В таком состоянии от него требовали
признания, подписания фальсифицированных протоколов, оговоров и проч.
«Не желая стать объектом столь чудовищных пыток, я в ночь с 17 на 18 апреля
(1938 г. – Авт.) повесился. В бессознательном состоянии меня вытащили из петли в
камере и, приведя в чувство, потащили на
допрос к Саенко, предварительно отняли
всю одежду и полураздели».
Один из участников «организации
Кондратьева» бывший начальник облзу и
член бюро обкома ВКП(б) И.А. Подгаец
в результате многодневных непрерывных

допросов и «длительного пребывания в
карцере был доведён до кошмарного состояния и в результате умер».
Дело омских «кондратьевцев» тянулось более двух лет. Один за другим менялись начальники Управления НКВД,
поочерёдно объявлявшиеся врагами народа. Валухина сменил Волохов, за ним
будет Захаров. Врагом окажется начальник следственного отдела Саенко. Он
покончит с собой во внутренней тюрьме
НКВД. Уже писали свои объяснения как
враги народа бывшие следователи Прищепа, Нелиппа, Чулков и другие работники Управления НКВД. Прекратила свою
кровавую деятельность «особая тройка».
«Кондратьевцы» по счастливому случаю
миновали «тройку», которая даже не заслушивала обвиняемых, а механически
подписывала подготовленные протоколы, отправляя людей на расстрел или в
концлагеря.
«Дело Кондратьева» и других обвиняемых в принадлежности к «его» организации 13–14 сентября 1939 г. слушал
Военный трибунал СибВО (заседания
проходили в Омске). И тут обвиняемые отказались от своих вынужденных
признаний, разоблачили фальсификации следствия. С.С. Кондратьев заявил:
«В контрреволюционной организации я
никогда не состоял, антипартийной деятельностью не занимался». Заместитель
председателя облисполкома А.Я. Буткевич также отказался от прежних «показаний»: «Свою виновность в контрреволюционных преступлениях я категорически
отрицаю». Председатель омского горисполкома М.А. Бобков: «К контрреволюционной организации я никогда не принадлежал и виновность в каких бы то ни
было контрреволюционных преступлениях отрицаю».
Военный трибунал был вынужден
отказаться от вынесения приговора за
недоказанностью обвинения. 23 ноября
1939 г. принято постановление, в котором отмечено: «Практическая к.-р. вредительская деятельность Кондратьева не

768

Мария Сбитнева, Татьяна Четверикова. Золотой венец терновый…

доказана… Уголовное преследование в
отношении Кондратьева С.С. ... дальнейшим производством прекратить. Кондратьева из-под стражи освободить».
На этом следы пребывания С.С. Кондратьева на омской земле обрываются. Но дело
ещё долгое время «доследовалось»…
Только в сентябре 1956 г. Главный военный прокурор принял постановление:
дело по обвинению С.С. Кондратьева и
других соучастников вымышленной организации прекратить «за отсутствием состава преступления».

Крестный путь рода
Катанаевых
20 апреля Дмитрия Катанаева привели
на допрос. Не первый допрос в его жизни. Позади был особый отдел 5-й армии в
Красноярске, куда он пришёл по доброй
воле. А оттуда его уже вели от одной чрезвычайки до другой: Москва, Кострома,
Екатеринбург… В Екатеринбурге он узнал, что в Омске в 1921 г. умер его отец.
Подал заявление в Уралкомтруд, где к
тому времени работал, с просьбой отпустить в Омск. Отпустили, но обязали по
прибытии в июле 1922-го в родной город
явиться в ОмгубГПУ, где он дал подписку
особому отделу в том, что он обязуется
«под страхом суровой ответственности
без ведома и согласия на то особого отдела никуда из Омска не выезжать», дважды
в месяц, 1 и 15 числа, являться в Омский
отдел ГПУ. В феврале 1926 г. с него вновь
берут подписку о невыезде из Омска и
обязательной явке на регистрацию.
В следственных материалах сохранился «явочный лист» Дмитрия Георгиевича – с 18 февраля 1926 г. по 13 июня
1927 г. – один раз в месяц он являлся
пред суровые очи дежурных ГПУ.
Не следует забывать и о том, что в эти
годы проходили регулярные «чистки» госаппарата от контрреволюционных элементов. Заключения комиссий по чистке
могли быть такого рода: «дочь священни-

ка – определённо враждебный элемент»,
«учительница – неряшливая, в местности,
где процветает бабтизм (! – Авт.), абсолютно непригодна».
А здесь – Катанаевы! Фамилия в городе знаменитая. Отец – генерал-лейтенант
Георгий Ефремович Катанаев был уважаем и в казачьих, и в интеллигентских
кругах города. Один из учредителей и
председателей Сибирского отдела географического общества, историк Сибирского казачьего войска, комиссар 1-й Западно-Сибирской международной выставки
в Омске в 1911 г. Автор многочисленных
статей, гласный Омской городской думы,
воитель за русские интересы, народное
образование и т. д. и т. п. О нём в последние годы пишут много и с любовью.
Георгий Ефремович первый из Катанаевых переступил тюремный порог по
обвинению в белом терроре.
О том, что он был призван на службу
белыми, Георгий Ефремович не скрывал.
Занимался он в основном расследованием различных «фискальных» дел. Но в
связи с неприязненным отношением к
большевикам принял решение об эвакуации из Омска. Собственно, за него было
принято решение Главным Штабом белых: выехать из Омска с поездом военного министерства. В Омске осталась его семья – Мария Михайловна, категорически
не желавшая оставлять родной дом, дети:
Николай с семьёй, Людмила и Дмитрий с
невестой Марусей Серебренниковой.
В самый последний момент они
решатся на отъезд, о чём Георгий Ефремович узнает в Иркутске. Мария Михайловна с детьми поедет на лошадях.
Дмитрий с Марусей (за три часа до отъезда они обвенчаются) – в поезде Главнокомандующего.
Война разбросает Катанаевых по России. И не все они смогут потом собраться
в родном доме.
Мария Михайловна с Людмилой вернутся из-под Новониколаевска, Николай
сможет пробиться сквозь лавину отступающих войск к Томску, где будет аре-

769

памятное

стован красными. Владимир, начальник
связи 1-й Сибирской казачьей дивизии,
сдастся в плен под Красноярском, будет
посажен в тюрьму и вскоре отпущен особым отделом 5-й армии. А затем назначен начальником связи в запасной кавалерийский полк, а после – помкомроты.
С апреля 1922 г. станет преподавателем
в учебно-технической роте; вернувшись
в Омск, будет работать в ЦЭС на химкомбинате.
Георгий Ефремович, арестованный в
Иркутске в ночь с 9 на 10 января 1920 г.,
будет освобождён из-под ареста 2 марта:
в Чрезвычайной следственной комиссии
за него вступится Константин Андреевич
Попов, омич, служивший вместе с Катанаевым в Омской городской думе. Вскоре он возвращается в Омск, работает в
созданном советской властью Сибархиве.
Торопится привести в порядок свой богатейший архив, рукописи, многие из которых до сих пор не опубликованы. Пишет
«Памятку о служебной, общественной и
научно-литературной деятельности генерал-лейтенанта Георгия Ефремовича Катанаева». Пишет её от третьего лица, глядя на свою жизнь со стороны и завещая
потомкам завершить начатые им работы,
так как сам не имел «уже возможности за
преклонностью лет и физических немощей принять какое-либо участие в ходе
текущих и вновь назревающих событий
переживаемой нами Великой эпохи»…
Какими он видел «назревающие события»? Принял ли он перемены как свершившуюся данность? Почему сохранил
дневники отступления из Омска и четвертушечный из Иркутской тюрьмы, но
не вёл записей по возвращении в Омск?
Или они были уничтожены? Что такое –
Великая эпоха в представлении генерала
Катанаева?
Почему так много палаческих чёрных
меток действительно в Великой эпохе?
В апреле 1937 г. такая метка была брошена сыну генерала – Дмитрию.
«Вопрос: В каких частях вы служили в
период колчаковской реакции?

Ответ: В середине апреля 1919 г. я был
вызван в войсковой штаб Сибирского казачьего
войска, помещавшийся в г. Омске, где предложили мне должность личного адъютанта войскового атамана, но я от этого отказался,
и тогда меня оставили при штабе на должности помощника старшего адъютанта по
строевой части при начальнике штаба генерале Михайлове. В июле месяце я был откомандирован в распоряжение начальника
штаба главнокомандующего фронтом генерала Рябикова, здесь же, в Омске, на должность
личного адъютанта генерала Рябикова, где я
прослужил до начала эвакуации белых из Омска, то есть до конца октября 1919 г.
Вопрос: Вы с белыми отступали?
Ответ: Да, я с белыми отступал до Красноярска вместе с женой. До Красноярска мы
не доехали километров 50, так как в Красноярске были красные, а когда часть наших
пошла в обход, минуя Красноярск, я остался
на станции. Название её сейчас не помню, но
знаю, что последняя до Красноярска. Под видом санитара я поехал с этим же поездом, на
котором мы отступали из Омска, в Красноярск и явился к коменданту, где как бывший
офицер был арестован и находился при военном городке. Там же прошёл через особый
отдел 5 армии, заболел тифом и в конце мая
1920 г. с партией офицеров был направлен в
Москву. В Москве нас не приняли и направили
в Кострому, в лагерь принудительных работ,
где проработал до сентября месяца, пройдя
следственную комиссию ЧК, был направлен в
Москву на преподавательские курсы бывших
офицеров. Через два месяца занятий на курсах
последние были целиком заподозрены в политическом заговоре, арестованы и отправлены
в Свердловск, в их числе попал туда и я, Катанаев. Под арестом сидели около месяца, после
чего были распределены на работу. Остался
в Свердловске, где работал при управлении
“Уралподкандор” и заводе “Сталькан” (стальных канатов. – Авт.) в качестве делопроизводителя хозяйственного отдела и позже заместителя заведующего этого отдела…»
Догадывался ли Дмитрий Георгиевич, какое дело созревало в умах омских
сотрудников УНКВД? Какую мощную

770

Мария Сбитнева, Татьяна Четверикова. Золотой венец терновый…

«повстанческую организацию бывших
офицеров» задумали раскрыть в Омске?
К месту пришлись и анкеты 1920-х гг., где
на вопросы о знакомых и родственниках,
служащих в Красной Армии, он назвал
двоюродного брата, бывшего офицера
Николая Андреевича Завьялова, начальника инженеров Западно-Сибирского военного округа, и Николая Николаевича
Артамонова, генерал-майора, историка, в
1920–1923 гг. преподавателя Высшей военной школы Сибири ЧОН, в 1937 г. работавшего секретарём зоотехнического
факультета Омского сельскохозяйственного института.
Именно Артамонова поставят энкаведешники во главе офицерской подпольной организации.
Инициатором сфабрикованного дела
станет Зиновий Абрамович Пешков, заместитель IV отдела УНКВД Омской области, старший лейтенант госбезопасности. Правда, «заслугу» в разоблачении
офицерского заговора присвоит себе и
капитан Яков Нелиппа, допрашивавший
Дмитрия Георгиевича. Тем не менее,
25 октября 1937 г. Омская тройка при
УНКВД приговорила 88 человек к высшей мере наказания – расстрелу.
В списке приговорённых под номером «8» значилось: Катанаев Дмитрий
Георгиевич…
… «Обвиняемый Катанаев Дмитрий
Георгиевич находится под стражей в Омской
тюрьме с 22 апреля 1937 г., которому срок
следствия кончается 22 июня 1937 г. Катанаев Дмитрий Георгиевич, сын казачьего генерала, имеет в белоэмиграции в Шанхае родственника – генерала Аполлоса Катанаева,
брата бывшего начальника 1-й белогвардейской казачьей дивизии. Катанаев Дмитрий
Георгиевич в прошлом личный адъютант начальника штаба колчаковской армии генерала Розанова (?). Будучи враждебно настроен-

ным к советской власти, систематически вёл
антисоветскую агитацию».
Его обвинят в обсчёте извозчиков гужтранса, в попытке сорвать сбор средств в
пользу испанских республиканцев и, наконец, в принадлежности к офицерскому
подполью.
28 октября 1937 г. приговор тройки
будет приведён в исполнение.
Реабилитирован Дмитрий Георгиевич Катанаев 29 ноября 1956 г.
Три имени, три трагических истории
из более чем тридцати тысяч. Через застенки ЧК-ОГПУ-НКВД прошло немало
омичей, которыми мы гордимся и сегодня. Это писатели Георгий Вяткин, Антон
Сорокин, Пётр Драверт, Леонид Мартынов, Ян Озолин… Недаром Л.Н. Мартынов писал: «ОГПУ – наш вдумчивый
читатель…» Действительно, там умели
«вдумчиво» читать и стихи, и прозу, и
личные письма… И материалы краеведов. Недаром в поле зрения суровых чекистов были А.Ф. Палашенков и другие
омские краеведы. А уж за партийными
и хозяйственными работниками приглядывали очень внимательно: расстрелян первый секретарь обкома ВКП(б)
Булатов, директор Омской железД.А.
ной дороги А.Е. Фуфрянский, на долгие
годы отправлен в лагеря «по делу Косарева» первый секретарь Омского обкома
ВЛКСМ В.Н. Шунько…
В праздничные дни не принято говорить о грустном. И всё-таки хочется
вспомнить добрым словом тех, кто и в
сложные годы работал на благо города,
погиб, но оставил яркий след в его истории. А одиннадцать чёрных томов Книги
Памяти с золотым терновым венцом на
переплёте – «Забвению не подлежит» –
наше покаяние и дань памяти безвинно
пострадавшим омичам.

55° северной широты,
73° восточной долготы

Юрий Остапенко

Разбитое зеркало
еркало было одним
из немногих дорогих
предметов, которые
украшали наш скромный
военный быт. Мама им
очень дорожила и не разрешала его снимать со стены. Лучше бы она не говорила про запрет, поскольку
это зеркало тотчас стало
объектом пристального внимания её
троих детей. Мама была необыкновенно
красивой женщиной, но ей так редко удавалось посмотреть на себя в это зеркало!
В 1941 году, когда отца забрали на фронт,
ей было ровно 30 лет, и она, недавно
переехавшая сюда из деревни, с незаконченной четырехлётней деревенской
школой, без специальности, осталась с
нами тремя, мал мала меньше. Старшей
сестре Лене к началу войны было одиннадцать лет, Толе, среднему брату, восемь, а мне – неполных четыре. Родина
призвала кормильца защищать её, а молодой женщине она, Родина, поручила вырастить троих несовершеннолетних. Как?
А как сможешь...
Жили мы на окраине города Омска
в половине рубленого дома – комната и
кухня, между которыми стояла большая
русская печь. Поблизости от нашего дома
в Ленинском районе была железнодорожная станция и элеватор. Мама устроилась
1

на работу разнорабочей на
элеватор, и вся её жизнь
от раннего подъёма до
позднего вечера была связана со службой там: после
рабочего дня она оставалась на подработку – прокормить четверых на одну
мизерную зарплату было
невозможно. Кроме того,
часто были обязательные
работы на строительстве и
обустройстве эвакуированных заводов и
т. д. Так что все заботы по дому, по присмотру за двумя малыми братьями лежали на рано повзрослевшей Лене, и с этим
она, как я теперь понимаю, справлялась
вполне успешно.
Но – о зеркале. Как только вышел
строгий указ не трогать зеркало, выяснилось, что оно необходимо всем. Лене
к тому времени (а это год примерно
1944-й, время, о котором я стал кое-что
помнить) было 14 лет, и сам Бог велел
ей смотреться в зеркало. Толе оно тоже
было необходимо, поскольку он мастерил какой-то прибор из оптики танкового перископа, линз от бинокля, и зеркало
нужно было для пускания луча, как он
говорил. А я любил, держа перед собой
зеркало параллельно полу, ходить по
комнате, глядеть в него, видя отражёнными в обратном виде потолок, трещины на нём, кручёную электропроводку.
Идти, не видя ног и пола, было страшно

Отрывок из автобиографической повести «Вверх по берегу реки, текущей вниз».

772

Юрий Остапенко. 55° северной широты, 73° восточной долготы

интересно. Понятное дело: зеркало было
обречено, и беда случилась довольно быстро. Плохо, что она пришла через меня.
Идя из комнаты в кухню, я не увидел
порога и грохнулся через него вместе с
бесценным предметом. Зеркало со звоном разлетелось на сотни мелких кусочков, и я залился слезами, представляя и
порку, и стояние в углу, и в какой-то степени торжествующие взгляды старших:
дескать, говорили тебе, шмакодявке: не
трожь серьёзных вещей.
Но мама, увидев сметённые в угол
осколки зеркала, села на табурет, сложила руки между колен и заплакало горько и протяжно, и была в этом плаче не
горечь от потери блестящего стекла, а
невысказанная боль о загубленной молодости, о безмужненной жизни (два года
назад пришло известие с фронта, что
муж пропал без вести), о жизни впроголодь на грани нищенства, о беспросветном скудном будущем, о заштопанных
чулках, о печальном детстве детей, лишённых детства, а также от боли в коленях, суставах, плечах и кистях, потому
что сегодня все сотрудницы лаборатории, где она работала, разгружали машины с овсом, а в каждом мешке весу было
70 килограммов.
Мы сидели притихшие, не зная, как вести себя. За окном быстро темнело, мы не
зажигали света, мы молчали испуганные –
наша мама всегда была для нас надёжным
стержнем, несгибаемой основой, на которой держалась жизнь семьи. Мама тоже затихла, она не произносила ни слова...
Про то, о чём плакала мама, я, конечно, домыслил, кроме мешков с овсом –
про это она рассказала, сидя за ужином.
Утром я взял ведро с осколками злосчастного зеркала, но понёс его не на
помойку, а в своё укромное место – в засыпанную опилками завалинку, где хранились мои сокровища – гильзы от патронов, жестянка с фантиками, сломанный
трёхцветный фонарик и т. п.
Позже я часто играл этими осколками; они, конечно, потом затерялись в

волнах житейского моря, а вот в сознании моём они остались, и сегодня я мысленно достаю их из тайников памяти и
в каждом фрагменте разбитого зеркала
вижу кусок своей жизни.
<…>

Книги
Судьба распорядилась так, чтобы я появился на свет в городе Омске. Может,
кто-то скажет, что это не самое лучшее
место на Земле, но таков уж, видно, Божий промысел, чтобы я родился именно
здесь, именно в тот день и час 1937 года –
иначе это был бы не я, а совсем другой человек, с другой жизнью. А я прожил свою,
неповторимую, и сейчас пытаюсь вспомнить из неё что-то мало-мальски значимое, чтобы для себя определить, какой
же была она, эта самая жизнь. Помимо самых близких мне людей – мамы, сестры и
брата, самое важное место в моей жизни
занимали книги.
Книги, которые я читал всю жизнь,
были населены самыми разными людьми – отважными героями, мудрыми полководцами, врачами, геологами, пиратами и т. д., я с замиранием сердца следил
за ними, но никогда практически не замечал других персонажей – кому за пятьдесят. Потом – за шестьдесят. Старики
напрочь исчезали из поля моего зрения
(впрочем, в реальной жизни, увы, тоже),
и вот теперь, на склоне своих лет я стал
их замечать – и грустная открылась картина: печальная пора жизни. И память,
словно, защищаясь от неё, всё чаще уносит в прошлое.
Книги. Они рано вошли в мою
жизнь – практически, сколько я себя
помню, я всегда читал. По крайней мере,
в библиотеку меня впервые записали,
когда мне было шесть лет. Ещё до школы. Впрочем, не выучиться читать мне
было бы сложно. Зимние вечера в нашем
домике на омской окраине были отданы
урокам. И не потому, что мои сестра Лена

773

памятное

(напоминаю, старше меня на семь лет) и
брат Толя (на четыре года) были такими
уж прилежными учениками, а потому что
в эту пору другого занятия не было. На
улице было темно и холодно, морозы в
те поры были за сорок, так что о гулянке
речи быть не могло, поскольку одежонка у всех нас была почти никакая. Ну, а
темно – по настоящему темно – электрического освещения не было даже в домах, а про улицу и говорить нечего. Мы
знали твёрдо, что электричество нужно
эвакуированным заводам – моторному
имени Баранова, самолётному, где Яки
делают, танковому имени Ворошилова и
другим, – там на победу люди работают,
а мы должны потерпеть. Так что уроки делали при коптилке. Керосиновые
лампы появились много позже (стёкла
к ним – ещё позже), так что обходились
коптилками. Коптилка делалась просто.
В пузырёк из-под лекарства наливалось
граммов на 70–100 керосина, горлышко
пузырька накрывалось толстым (2 см)
кружком сырой картошки, в центр которого была вставлена трубочка. В эту трубочку протягивался туго скатанный жгутик ткани, который был фитилём. Теперь
надо было зажечь этот осветительный
прибор. Дело было непростое, потому
что спичек в доме чаще всего не было
(карточная система!), а если и были, то
их надо было беречь (по той же причине,
некоторые, говорят, спички расщепляли
надвое и ухитрялись зажигать их). Дома
у нас, как и у всех, было кресало – обломок крупного рашпиля, грубый камень и
трут. Надо было рашпилем наискось бить
по камню и ловить искру на трут, но это
было трудно и больно, поскольку почти
всегда попадало по пальцам. Поэтому
чаще пользовались бумажкой, которую
следовало свернуть в жгутик, открыть чугунную дверку печки и от пламени дров
(а если дрова прогорели, то раздуть уголёк) зажечь бумажку и уж ею запалить фитилёк. Я удивляюсь, что ни мы, ни соседи
в округе ни разу не полыхнули пожаром.
Ведь чаще всего мы, дети, одни остава-

лись в доме. Мама зачастую брала дополнительную работу, чтобы нас хоть как-то
прокормить, а, случалось, её вместе другими «местными жителями» отправляли
на земляные работы на эвакуированные
заводы – там надо было копать какие-то
траншеи – под фундаменты, под кабели,
под водопровод и т. д.
Ну, так вот, сестра, как самая старшая, зажигала коптилку и водружала её в
центре стола на пирамидку из трёх книг.
Мы рассаживались по сторонам стола,
и старшие принимались делать уроки, а
я – в сотый раз рассматривать картинки
в книгах или рисовать танковые бои, в
которых фашистские танки горели, вздымая клубы дыма до самого края газетного
листа, на котором приходилось рисовать
(другой бумаги не было). Через час у гитлеровцев кончались танки, а у меня бумага, и я начинал доставать старших. И тогда они начитали меня учить. Про методы
учёбы говорить не буду, но в пять лет я
знал уже буквы и слога, а в шесть бегло
читал. <…>
Но больше всего мне нравилось рассматривать (именно рассматривать, а
не читать) изданную в 1939 году «Книгу
о вкусной и здоровой пище». Как потом
я выяснил, это была первая в СССР поваренная книга – в синей коленкоровой
обложке с цветными вкладками, на которых были изображены вазы с диковинными фруктами, бутылки с шампанским
в ведёрках со льдом, узоры из колбасных
кругов и рожки с мороженым. Это было
покруче любой фантастики, потому что
ничего из нарисованного в этой книге я
ни разу за свою жизнь не видел. Больше
всего меня умиляло то, что в книге настоятельно рекомендовалось требовать
в магазинах крекеры, сыр «рокфор» или
шпроты в масле. <…>
Эта книга крепче всего связывает меня
с давно ушедшей жизнью, потому что она
и по сей день стоит у меня на книжной
полке, единственная ценная вещь, которая не сгинула в волнах времени.
<…>

774

Юрий Остапенко. 55° северной широты, 73° восточной долготы

Эвакуированные
Когда я начал себя осознавать, в нашем
доме жила не только наша семья, и я
считал, что так и должно быть. Помимо
мамы, сестры и брата в нашем доме жили
ещё и квартиранты, но не те, что снимают квартиру и платят за неё, а, как тогда
говорили, «в порядке уплотнения» подселённые к нам люди, эвакуированные из
оккупированных немцами в ходе войны
западных областей Союза. Это была повсеместная практика, это считалось выполнением гражданского долга, таковым
оно и было на самом деле. Это потом я
узнал, что на восток страны было перемещено в 1941–42 годах свыше 10 миллионов человек, и разместить их можно
было только в имеющемся жилом фонде,
потеснив людей-старожилов. К чести нашего народа надо сказать, что этот опыт
совместного проживания разных людей,
порой далёких и даже чуждых друг другу, он достойно выдержал. Это ведь немыслимо представить, в какой тесноте
мы жили и до этого, и что творилось в
квартирах, частных домах, землянках, где
жили люди, вырванные войной из среды
обитания, оказавшиеся, как в нашем случае, в холодной Сибири. А зимы же тогда
стояли холодные! Два месяца – декабрь и
январь – морозы заворачивали под сорок!
Я даже не могу сказать, что больше отложилось в моей памяти из детства – голод
или холод. Наверное, всё-таки, холод...
Но – об эвакуированных. В наш дом
подселили специалистов запорожского
моторостроительного завода имени Баранова, семью Простерманов. Там были старики – отец, мать, их сын с женой. «Старикам», как я теперь понимаю, было чуть
за пятьдесят, сыну около тридцати (в точной степени родства я по малолетству мог
ошибиться). С утра все уходили на работу,
в доме оставались мы, дети, и мать семейства – тетя Бетя. Работали люди на восстановлении завода по-геройски – в зимнюю
сибирскую стужу возводили цеха и тут же
запускали станки. На восстановлении за-

водов работали в основном местные жители, с заводом привезли только ценных
специалистов. Часто посылали работать
туда и нашу маму, то есть не только её, а
весь их коллектив. Я помню, как мы однажды зимой ходили на ту стройку, где
работали наши мамы. Было холодно, в
порывах ветра летел колючий снег, на
одиноком столбе раскачивался алюминиевый колпак, в который был упрятан прожектор, в этом мечущемся свете люди,
закутанные в шали, телогрейки, что-то
тащили, что-то поднимали на строящиеся стены, а на бетонном полу цеха стояли
станки, и они работали! Это и теперь мне
чудится, что это кадры из фантастического фильма про нашествие инопланетян
или нечто подобное. Станки работали,
около них на решётчатых подставках из
досок (холодно от бетона!) стояли закутанные в телогрейки люди и вращали
какие-то ручки на станках. Почти у всех во
рту были самокрутки. А ветер бил в глаза, высекая слезу. Эту сюрреалистическую
картину я не забуду до конца дней своих.
Так не могло быть – работающие станки
под открытым небом, и этих людей Гитлер хотел победить! – но это было.
Скорее всего, мама работала не на
площадке Запорожского завода, от нас
это было далековато, но, думаю, такая же
картина была и там. Много лет спустя в
книге «Крылья победы» наркома авиационной промышленности А.И. Шахурина
я прочитал такие строки: «…“Товарищ
нарком! Мы, запорожцы, дали первый
сибирский двигатель стране!”. У меня в
глазах стояли слёзы».
Я вспомнил о тех слезах, которые высекал злой ветер, и качающийся жестяной абажур на голом столбе.
Но – об эвакуированных. Им приходилось, наверное, совсем туго. По их
рассказам, из Запорожья они выезжали
в страшной панике, немец уже бомбил и
плотину, и мосты, и заводы, собираться
приходилось в спешке, собирали, что под
руку попадёт, вместо тёплых вещей хватали посуду, вместо лекарств – брошки и ко-

775

Ленинский рынок. 1930-е гг.

Очередь за спиртным. 1930-е гг.

Снеговик 1941 г.

Посетители областного краеведческого музея
осматривают во дворе музея артиллерийское орудие.
21 марта 1949 г. ГИАОО, фонд М.В. Горохова

Магазин
Сибзавода
«Автозапчасти».
1930-е гг.

На Московской улице
(ныне пр. Маркса),
в районе нынешнего
Дома печати. 1940 г.

Улица Ленина (Любинский проспект). 1953 г.

памятное

лечки. Впрочем, всё это пошло в дело – и
брошки, и стаканы очень скоро ушли на
толкучку...
В приведённой выше фразе из книги
наркома меня, помнится, кольнула одна
фраза: «мы, запорожцы, дали родине
первый сибирский мотор». Для меня завод имени Баранова всегда был омским
заводом, на нём до своей безвременной
кончины работал председателем заводского профсоюзного комитета мой брат
Анатолий, и его, завода, «родословная»
нас не очень интересовала. Мы считали,
что на этом заводе работают наши люди
и омичи дали родине первый сибирский
мотор. Но, конечно, правы были запорожцы – именно им под бомбёжкой приходилось размонтировать станки, грузить
их на платформы, спасать задел, увозить
недоделанные детали и даже брак (чтобы
потом переплавить), жертвовать домашним скарбом, чтобы погрузить инструмент, приспособления. Это был их триумф, безусловно, и наших квартирантов,
Простерманов, в том числе.
Почему я вспомнил об этом случае. Дело в том, что запорожцы, специалисты завода, считали себя в каком-то
смысле более важными людьми и к нам,
«сибирским валенкам», относились свысока. Я не пишу в этом случае «как мне
кажется», «по моему мнению», я говорю
это со всей определённостью. В своих
разговорах и Простерманы, и гости, которые приходили к ним (из числа эвакуированных), в своих разговорах на нас,
детей, не обращали внимания, а детский
ум безошибочно улавливал все нюансы и
оценки. Увы, в части нас, местных людей,
они были нелестными.
Но на детские обиды вряд ли стоит
обращать внимание, поскольку мы довольно долго жили вместе, как могли
помогали им. Помощь наша выражалась
в картошке. Каждое лето мы сажали картошку, и сибирские чернозёмы спасали
нас – на всю зиму обычно картошки хватало. Но не могли мы (мама) поступать так,
чтобы не поделиться. То, что получали

по карточкам, то было у каждого своё, а
что было в подполе – это было для всех.
Так, кстати, поступали все хозяева, у которых жили эвакуированные. Так что отношения были вроде бы вполне добрые.
Один случай омрачил наши, казалось,
добрые отношения. Однажды мама по
каким-то надобностям среди дня забежала домой проведать нас и увидела странную картину. Около нашего дома стоит
полуторка, и рабочие грузят в неё... наши
вещи! Она влетела в дом и закричала в голос. Оказалось, что нас... переселяют!
Старик Простерман, похоже, был на
заводе каким-то ценным специалистом
и сумел убедить своё руководство, что
он не может в полной мере реализовать
свои специальные познания, поскольку у
него нет полноценного отдыха – у хозяйки трое детей, они орут, галдят и всё такое прочее. И убедил, что ему нужна вся
жилплощадь, нашей семье вроде бы подыскали комнату в каком-то бараке и туда
готовились перевезти наши вещи. Когда
шофёр полуторки, зашедший на крик в
дом, выяснил, в чём дело, он, чертыхаясь и матерясь по поводу того, что семью
фронтовика выселяют, тотчас, не закрывая бортов, помчался в военкомат. Через
четверть часа у нашего дома были военные, милиция, толпа возмущённых соседей. Появилось и заводское начальство,
стали говорить о недоразумении, мы тоже
орали, размазывая слёзы по грязным мордасам, в общем, такая некрасивая история была, и из песни слов не выкинешь.
Это ещё один пример того, что нищета,
теснота, маята не делают людей лучше и
чище – никого, ни русских, ни евреев, ни
узбеков, ни мордву. Увы, всегда наоборот.
<…>

Мужская,
железнодорожная...
В сентябре 1944 года мама повела меня
в школу. Железнодорожную мужскую
школу № 5 г. Омска, если быть точным.

778

Юрий Остапенко. 55° северной широты, 73° восточной долготы

Но поскольку мне не было ещё семи
лет (я родился 9 ноября), то это вкупе
с маленьким ростом, тщедушностью послужило немедленному отказу. Но мама
была настойчива. Конечно, говорила она
директору, хорошо бы ему ещё годик порасти, чуточку подкормиться, да ведь не с
кем оставлять, а так будет при деле и при
глазе. А ещё он, говорила она, и читать
умеет, и считать, и по-печатному писать.
Одним словом, взяли.
Из эпохи второго, третьего классов я
помню только отдельные события, а вот
первый класс, особенно первые его дни,
запомнился хорошо.
Ну, начнём с того, что учились мы,
первоклашки, в третью смену. Ага. С семи
вечера до одиннадцати. Школы, как я уже
говорил, были заняты под госпитали, война перемалывала мужчин безостановочно, и школ, построенных ещё при царе,
не хватало даже для госпиталей, так что
учиться нам приходилось в малоприспособленных помещениях. Далее. Сидели
мы на партах по трое. Хоть и были мы
все, дети военных лет, мелкого калибра,
а всё же было тесно, тем более, что зачастую в классах было холодно, и мы сидели
за партами в одежде. Учебники и карандаши выдавали в школе, а тетради надо
было делать самим. Мама нарезала газету в формат обычной тетради и сшивала
эти листы. Надо было только соблюдать
некоторые правила: надо было резать
газету так, чтобы газетные строки шли
сверху вниз, а не поперёк листа, и второе,
чтобы на тетрадном листе не было картинок, особенно надо было следить, чтобы не попал портрет товарища Сталина.
А в остальном получалась вполне приличная ученическая тетрадь. А поскольку
в первом полугодии все писали только карандашом и только палочки и отдельные
буквы, такие тетради вполне годились.
Позже (это, стало быть, после победы над
Японией) в Омске появились трофейные
японские журналы-пустографки из рисовой бумаги – из них получались прекрасные тетради. А потом, это тоже было по-

сле Победы, нам всем раздали новенькие
тетради для чистописания с наклонной
линейкой, а на задней обложке тетради
был отпечатан новый гимн Советского
Союза: «Нас вырастил Сталин на верность народу». Сталин постоянно присутствовал в нашей жизни. Порядки в школе
были строгие, и нам даже на переменах
не разрешалось бегать по коридорам, а
уж тем более кататься по лестничным перилам. Каждая учительница выводила в
коридор свой класс, и мы выстраивались
в круг, брались за руки и начинали водить хоровод, распевая при этом песни.
Одну из них я запомнил. В ней были такие слова: «Мы празднуем великий день,
великий день побед, и улыбается со стен
нам Сталина портрет». Тут надо было разомкнуть круг, упереть левую руку в бок,
а правую устремить к большому портрету
вождя, висевшему в коридоре, произнося
последнюю строчку: «И улыбается со стен
нам Сталина портрет!». И при этом притопнуть правой ногой.
Но это было позже. Вернёмся в первый класс. Я не зря привёл полное название школы: «Мужская железнодорожная
школа № 5». Видимо, железнодорожная
станция, близ которой мы жили, каким-то
образом шефствовала над этой школой,
и после второго урока, после большой
перемены нам выдавалось доппитание
(так это называлось). За время перемены
на горизонтальную часть парты, где размещались чернильницы, раскладывалось
это самое питание: каждому полагалась
круглая белая (!) булочка размером с детский кулачок и столовая ложка сахара-песка. Горка с сахаром была насыпана около
булочки, и её надо было слизнуть с парты,
чтобы ни одна крупинка не упала на пол.
Парты были старые, и поколения учеников основательно залили их чернилами,
поэтому у всех, кто слизывал сахар, языки
и губы оказывались густо-фиолетовыми.
А потом наступала пора булочки. Белой,
поджаристой, мягкой! По карточкам мы
получали только чёрный хлеб, в тесто которого была добавлена варёная картош-

779

памятное

ка. А тут румяная булочка. Я умолкаю. Потому что слов у меня просто нет. Дай вам
Бог испытать подобное наслаждение!
<…>
Учились мы допоздна, и к концу четвёртого урока – а это было уже после десяти – клевали носами. Нас несколько
выручало то, что у нашей молодой учительницы был ухажёр (может, и муж, но
в нашем сознании почему-то укоренилось
первое), который работал, разумеется,
на железной дороге. У него смена кончалась тоже в вечернее время, и он, возвращаясь из депо, заходил в школу. Он
приоткрывал дверь класса и показывал в
проём свой чумазый паровозный облик.
Радость отражалась на лице учительницы
и, конечно же, на наших мордашках. Нам
быстро диктовалось задание на дом, и нас
раньше срока распускали по домам.
<…>

Станция
Я уже говорил, что дом наш и наша школа находились вблизи железнодорожной
станции. Омск и тогда был одним из самых крупных узлов на Транссибирской
магистрали, и мы, мальчишки пристанционной городской окраины, этим гордились. Вокзал, построенный ещё в царское время, был одним из красивейших
зданий в округе, привокзальную площадь
украшали клуб имени Лобкова, Дом культуры железнодорожников, здание управления железной дороги, магазин «ТэЖэ»
и, наконец, кинотеатр «Октябрь».
Отвлекусь на минуту. Меня и тогда, и
много позже интриговала надпись на магазине «ТэЖэ». И когда я задавал вопрос,
что значат эти буквы, все недоумённо задумывались. В «ТэЖэ» продавали парфюмерию – крем «Свежесть» в плоских стеклянных баночках, одеколон «Тройной»,
что-то ещё, мало мне интересное, но вот
почему «ТэЖэ» – мне было интересно.
Потом колесо времени сделало оборот,
вывески эти исчезли, а интерес остался.

Много-много позже я выяснил, что парфюмерные магазины принадлежали Тресту жирпродуктов, который и вынес на
вывески свои малопонятные позывные.
Но пройдём мимо витрины этого магазина и посмотрим на грохочущий рядом
трамвай, который ходил в центр города.
На трамвае мы иногда катались, но сделать
это бывало трудно. Все три дребезжащих
вагона подъехавшего трамвая всегда были
набиты, что называется, под завязку, люди
висели на подножках, держась за поручни,
и даже ехали на «колбасе» – выступающей
сзади прицепной балке. Вообще-то, «колбаса» всегда считалась привилегией мальчишек, но мы понимали, что люди спешат
на работу, – про то, что за опоздание на
20 минут людям давали тюремный срок,
знали и мы, мальчишки.
Сам вокзал, изученный нами весьма основательно, интереса для нас не
представлял. Мы подтягивались туда к
приходу скорого поезда «Москва – Владивосток». Как я уже говорил, это было
событие. На перрон в ожидании экспресса (всего-то девять суток от столицы до
края нашей земли – разве не удивительно!) подтягивались не только мы. Тут
были женщины с корзинками, в которых
были завёрнутые в телогрейки чугунки с
только что отваренной картошкой, миски
с квашеной капустой, горячие куриные
тушки, огурцы и прочая снедь по сезону.
Поезда тогда на станциях стояли долго,
минут по 20 – пока сменится локомотивная бригада, пока паровоз вольёт в себя
несколько тонн воды, так что для торга
времени хватало. У края платформы уже
переминались с ноги на ногу карманники
и прочая шпана – тут были и Политик, и
Хомяк, и Кожура (ударение на букве у), и
Женатик. Всех их мы знали, и об их подвигах были наслышаны достаточно. Политик не далее как позавчера стырил у
одного фраера наручные часы («котлы»,
если быть точным).
Печатал шаг по асфальту перрона воинский патруль. У него тоже всегда бывал
улов: подвыпившие офицеры в расстёгну-

780

Юрий Остапенко. 55° северной широты, 73° восточной долготы

тых гимнастёрках, без ремней выскакивали за солёными огурцами, и вот тут-то...
Мы жалели фронтовиков, большинство
из них были с медалями, орденами. Правда, так просто фронтовики не сдавались,
тут было на что посмотреть. Но такие
случаи были редкими. Главным номером программы был выход «настоящих»
пассажиров из купированных вагонов
дальнего следования. То были важные
полные мужчины в полосатых пижамах
и их спутницы в шляпках и с кольцами.
Женщины покупали картошку и грибы, а
мужчины доставали коробки роскошных
папирос – то были «Герцоговина Флор»
или же «Казбек» – и заводили разговор
с дежурным на перроне. Первым вопросом всегда был: «Как называется эта станция?», что нас всегда обижало. Выбегали
иногда на перрон и дети, наши сверстники, но они чем-то неуловимо (не одеждой, конечно) отличались от нас. Ели эти
ребята только в купе – мы через стёкла
видели, как они уплетают куриные ноги,
яблоки, а однажды мы видели невероятное: один пацан ел бутерброд, намазанный маслом, а поверх этого масла лежал
ещё и толстый пласт колбасы! Потом пацанов этих выпускали на перрон. Они доставали из карманов конфеты, обменивались ими, развёртывали, бросая фантики
под ноги. Но не их карамельные обёртки
нас интересовали. Дамы, которые в кольцах и шёлковых халатах, не глядя, разворачивали конфеты, которые были завёрнуты не только в бумажный квадратик,
но и серебряную фольгу. «Мишка на Севере», «Белочка», «Рот Фронт». Эти фантики, собственно, и были целью нашего
прихода сюда. Конфетные обертки были
нашей валютой. На них мы выменивали
друг у друга разные вещи, которые были
у нас в цене: подшипники, коробочки с
ртутью, карбид, резинку для рогатки и пр.
Но чаще всего мы ходили на товарную станцию.
Перекрестья стальных нитей, пропитанные креозотом шпалы, керосиновые
фонари с цветными стёклами, установлен-

ные у переводных стрелок, ну и, конечно
же, лоснящиеся от смазки, окутанные сочащимся из всех трубочек паром паровозы – мы их знали едва ли не в лицо: проходили, не глядя, мимо ОВ («овечек») или
СУ («сучек»), почтительно относились к
марке ФЭД («Феликс Эдмундович Дзержинский») и, конечно, восхищались ИС
(«Иосиф Сталин»). <…>
В тупиках и на запасных путях станции больше всего было, конечно, вагонов разных марок: без крыш, именуемых
углярками, платформ с песком или гравием, старых пульмановских вагонов, в
которых жили рабочие или цыгане, красных двухосных теплушек, почтовых – с
зарешёченными окнами, четырёхосных
скотовозов и, наконец, платформы, гружённые военным металлоломом. Чего тут
только не было! Искорёженные снарядами танки – и немецкие, и наши, скрученные взрывами стволы полевых орудий,
клёпаные фермы мостовых переправ, закопчённые детали каких-то неведомых
нам конструкций, расплющенные грузовики, броневые листы, ржавые корпуса
понтонов. Это был чёрный металл, и для
нас он не представлял особого интереса.
Удача была, если попадались платформы
с разбитыми самолётами. В искорёженных, порой даже сплющенных кабинах
можно было открутить какой-нибудь
прибор, поднять гильзы от бортового
пулемёта, огрызок карандаша, найти изодранный планшет. Нас, конечно, гоняли
охранники всего этого добра, но довольно редко и даже добродушно: шли бы вы
отсюда, пацаны, нечего вам тут болтаться.
Некоторые, прогоняя нас, даже угощали
чем-нибудь вкусненьким – солдатским сухарём, американской галетой или кусочками рафинада, вытащенного из кармана
галифе, вперемешку с крупной махоркой.
Но – гоняли. Устав караульной службы,
понимаешь.
Мы пролезали под колёсами и переходили на другие пути, где стояли составы с
ещё более привлекательными сокровищами. Найти платформу с мелкой россыпью

781

памятное

было большой удачей. На такой платформе лежали простреленные каски – опять
же и немецкие, и наши, детали от орудий,
сплющенные походные кухни (только
наши, у немцев таковых, похоже, не было),
гильзы от крупнокалиберных снарядов,
какие-то детали от оружия. Большой удачей было найти совершеннейшую мелочь – портсигар, разбитый трёхцветный
фонарик, складной ножичек (увы, все они
были сломанными), губную гармошку, ремень от винтовки, кусок пулемётной ленты. Всё это тоже было уличной валютой,
которая, правда, очень быстро девальвировалась. У каждого пацана была пара
касок советских и столько же немецких,
все обзавелись губными гармошками, а у
брата моего Анатолия был даже погнутый
железный крест. Но среди находок были
такие, которые стоили реальных денег, –
это были кожаные подушечки из немецких касок. Правда, их выдирали, видимо,
ещё члены трофейных команд, но иногда
и нам удавалось набрести на эти сокровища. Сокровища потому, что их у нас покупал татарин-сапожник с нашей улицы. Давал он нам за них какую-то ерунду, но нам
хватало на леденец на палочке, маковый
шарик, пропитанный патокой или ещё на
что-нибудь такое же вкусное.
<…>

Цирк
В Омске был цирк. Свой, ещё дореволюционный, со своей труппой, в нём, разумеется, гастролировали и другие коллективы, но нас не очень-то интересовали
шпагоглотатели, воздушные акробаты и
велосипедисты, выступавшие в первых
двух отделениях программы. Иногда цирковую площадку использовали и заезжие
артисты. Помнится, что выступал там однажды Леонид Утёсов со своей дочкой,
которую звали Эдит, которая нам совсем
не понравилась. Бывали там и другие артисты эстрадного жанра, среди которых
помню куплетистов-юмористов.

Юрий Остапенко. 55° северной широты, 73° восточной долготы

Иногда в куплетах артисты залетали в
такие высоты критики, что дух захватывало:
Отчего ты, Маша, бледная, худая?
Оттого, что в Омске картошка дорогая.
Несмотря на возраст, мы уже тогда
понимали, что любой намёк на возможные недостатки великолепной советской
власти этой самой властью пресекались
жестоко.
Повторяю: концерты и частушки бывали редко, и то только в первых двух
отделениях. Мы всегда ждали третьего –
главного! – отделения. В нём была борьба! Чемпионат страны по классической
борьбе среди профессионалов, к вашему
сведению.
С замиранием сердца ждали мы, когда Пётр Фёдорович, знаменитый наш
шпрехшталмейстер (да, мы знали это слово и умели произносить его!) выводил на
арену дюжину упитанных мужчин, одетых
в обтягивающие трико разной расцветки,
и начинал звучное волшебное действо
представления:
– Силач, богатырь, грузчик днепровских портов Иван Сарелло!
Крайний в строю, пузатый обладатель
лилового трико, делал два шага из строя и,
воздев руки, раскланивался во все стороны.
А Пётр Фёдорович продолжал:
– Неотразимый красавец, покоритель
борцовских арен Сербии, Вены и Софии
Сергей Заикин.
«Неотразимый красавец» выходил к
центру арены, прижимал руки к сердцу и
склонял голову, вбирая в себя положенную порцию аплодисментов.
– Несгибаемый боец, человек, не
ведающий страха и боли, признающий
только один результат – победу, Константин Гурко!
При этом имени цирк обычно начинал хлопать, свистеть, топать ногами – я
не знаю почему, но его не любили в нашем городе.
Али-Бурхан, Руденский, Сарелло, Заикин, Штоф, Горин-Загоруйко – эти имена

782

были у нас не только на слуху, они словно несли весточку из другой, довоенной
жизни, в которой была борьба честных
людей без стрельбы и насилия.
Богатыри в поношенных трико пыхтели, перекидывая через себя таких же
усталых и, наверное, не очень сытых соперников, зато честно демонстрировали
нам диковинные приёмы типа «двойной
нельсон», «прямой пояс», «гамбургский
захват» и т. д.
Они боролись каждый вечер, чередуя
победы и поражения, но от этого мы не
переставали их любить, грузчиков днепровских портов и любимцев женщин.
И каждый вечер, преодолевая преграды
в виде контролёров, рабочих сцены, униформы, помощников укротителей, мы
стремились попасть на третье отделений
цирковой программы.
<…>

Обмороженных я видел,
обожжённых – нет
<…> У нас в доме было две печки – русская печь и печь-голландка. За годы войны, когда за домом было некому следить,
нижние венцы подгнили, по полу тянуло
холодом, стёкла окон были изнутри покрытые льдом, и когда затапливались
печки, лёд таял и стекал на подоконник,
с него по тряпочкам попадал в подвешенные бутылочки. Тканые самодельные половики, закрывавшие давно не крашенные доски, не могли остановить холод,
которым тянуло из подполья. Дверной
проём был обит изнутри полосками войлока. Всё это было предназначено для
того, чтобы сохранить драгоценное тепло, которое давали наши спасительницы
печки. Но печки не могли давать тепло,
если их не кормить дровами и углём.
Представьте себе, сколько же надо кубометров дров и тонн угля на отопительный сезон, а он в Сибири длится месяцев
семь – с октября по май. Но дрова эти
надо ещё достать! На работе маме вы-

давали какие-то талоны, которые надо
было отоваривать в Гортопе, топливом.
Талоны были, а на базе нет фондов, нет
транспорта для доставки и т. д. и т. д. Основным топливом были берёзовые дрова, уголь доставался нечасто. Но две-три
тонны угля были подлинным богатством.
А теперь от Гортопа придём к воротам
дома № 116 на улице Ярославского, куда
шофёр привёз берёзовые дрова. Он их
ссыпал у ворот. И эти дрова надо было
до темноты перенести в наш сарай. Вы
догадались, кто таскал туда эти двухметровые чурки («швырки» по тогдашней
терминологии)? Ага, мама и мы. До темноты, до полного изнеможения, поскольку оставить на улице нельзя – украдут (воровали даже из сараев, но это редко). То
же самое с углём: насыпали его в вёдра,
и старшие носили его в дровяник. В последующие дни шло продолжение дровяной эпопеи – дрова надо было пилить.
У каждого хозяина в дровянике были
двуручная пила и так называемые козлы,
на которых пилились эти самые швырки
на чурки длиной сантиметров по 30. Пилили Лена и Толя, я носил чурки в сарай.
Эта работа растягивалась на недели, и мы
мёрзли нещадно, поскольку работу оставить было нельзя. В воскресенье за пилу
бралась мама с кем-нибудь из взрослых.
А потом сырые берёзовые чурбаки
надо было колоть... И это в лютый холод
в дырявых пимах (так в Сибири именовались валенки), в изорванных варежках.
<…>
К приходу мамы мы должны были растопить русскую печь (две топили редко,
экономили дрова) и поставить на плиту
чугунок, в котором после прихода мамы
заканчивалось вариться что-то вкусное, а
вкусным было всё, поскольку в голоде всё
вкусно.
Наконец, накрывается стол. На столе
стоит коптилка, в первые военные годы
электричества не было, а потом включили, но экономно – часов с 10-ти электричество отключалось. В пляшущем свете
коптилки мечутся тени: мама разливает

783

Стадион «Динамо».
1944 г.

Улица Гагарина. Трёхвагонный омский
трамвай. 1950-е гг.

Улица Карла Либкнехта
(Гасфортовская). Конец
1950-х гг. Фото из архива
В.И. Кочедамова

Снежный городок
с новогодней ёлкой на
площади Дзержинского.
Катание детей на коньках.
Омск, 1942 г. Фотокаталог
ГИАОО

Старый цирк

памятное

суп-затёрку, раздаёт варёную в кожуре
(в мундирах) картошку, а потом достаёт
откуда-то завёрнутый в холстинку кусок
сала со шкуркой. Боже мой, какой запах,
какой вкус, какая радость! Мы едим, наблюдая, как исчезают со стола тоненькие
пластинки белого с прожилками чуда.
После ужина мы с Толей забирались
на печь, где было душно и тепло, и казалось, краше места на земле нет, потому
что там было по-настоящему жарко. Мама
с Леной ложились в одну кровать, укрывались ватным одеялом. Мама ещё пытается что-то рассказать нам, но быстро засыпает. Толя спускается с печи и впускает
в дом из сеней Тарзана, нашего старого
и верного пса. Его перед своим уходом в
армию принёс отец, он же дал ему это диковинное имя (тогда о фильме «Тарзан»
ещё никто не слышал). Отец же и наступил нечаянно на лапу щенку, и Тарзан на
всю жизнь остался хромым. Он прожил в
нашей семье всю войну и дождался возвращения с фронта хозяина, и когда он
встретил отсутствовавшего четыре года
хозяина, он заплакал самыми настоящими слезами...
<…>

Корова Манька
В последние годы войны и первые послевоенные (до 1947 года точно) мы держали корову. С утра по улице Ярославского, на которой мы жили, шёл пастух,
щёлкая огромным кнутом, и на этот щёлк
из калиток, дворов, где были коровы,
хозяйки выпускали своих рыжих, чёрнобелых, пятнистых бурёнок. Выводили и
мы свою Маньку, общую нашу любимицу. В стаде, на мой взгляд, было никак не
меньше двух десятков коров, и управлял
им здоровенный парень, чуть слабый на
голову (почему и в армию его не взяли),
который никак не мог запомнить имена
хозяев коров, но зато безошибочно знал
нрав и вкусы каждой из его рогатых питомиц. Степану, так его звали, разумеется,

полагалась какая-то плата, собираемая с
владельцев коров, а кроме того, каждая
из хозяек по очереди в определённый
день (получалось примерно раз в месяц)
должна была кормить пастуха. Наша пригородная улица плавно перетекала в загородную степь, и через полчаса шествия
коровий строй рассыпался и принимался
за дело. Те, кто мог, приходили на пастбище на обеденную дойку. Это считалось
правильным, поскольку корове трудно
носить весь день молоко, да и надой падал. Мы были из тех, кто мог. Поскольку
мама была на работе, заботы о дойке, как,
впрочем, и обо всём остальном, легли на
старшую нашу сестру Лену. Ей в 1944 году
было 14 лет, и куцее детство её плавно
перетекло в постоянные заботы о доме,
о корове, о нас двоих, вечно голодных
и шкодливых созданиях. Едва прибежав
из школы, Лена брала ведро-подойник,
кликала нас (искать в этом случае нас не
приходилось), и мы дружно отправлялись на пастбище. Идти, повторяю, было
недалеко, и уже через полчаса мы с гиком
подлетали к своей Маньке. Мы совали
ей в рот сорванные на бегу пучки травы,
а Лена, обтерев корове вымя, начинала
дойку. Мы наперебой предлагали корове пучки ромашек, а сами смотрели, как
пенная шапка в подойнике, разрываемая
тугими струями, приближается к середине ведра. В обеденную дойку получалось
как раз полведра, и тут же мы получали
свою порцию – по поллитровой стеклянной банке сладкого парного молока. Ради
этого стоило мчаться на пастбище!
Вечером череда возвращалась домой,
и на щёлканье кнута раскрывались калитки, и сытые пеструшки возвращались в
свои стайки, неся жизнь детям войны. Корова, действительно, была нашим спасеньем. И дело даже не в том, что мы могли
попить парного молока, иногда отведать
и творога или сметаны. Нет, как раз этого
у нас вдоволь не было. Часть молока шла
на продажу. Тех шестисот рублей, что
наша мама получала в виде жалования,
хватало на самые неотложные нужды –

786

Юрий Остапенко. 55° северной широты, 73° восточной долготы

оплату электричества, лекарство, оплату
хлеба и круп по карточкам или что-то совсем уж неотложное. Ведь это только говорилось, что шестьсот. Минус подоходный налог. Минус заём. Военный заём был
совершенно обязательным вычетом из
зарплаты любого советского гражданина.
В добровольно-принудительном порядке
каждого трудящегося заставляли подписаться на заём в помощь воюющей стране
(потом на восстановление разрушенного
хозяйства). Заставляли подписываться на
месячную зарплату, и сумму эту потом вычитали из получки в течение года. Потом
ещё какие-то вычеты, и на руки получалось около пятисот. А булка хлеба на базаре стоила сто рублей, так что сравните
цены. Понятно, почему молоко у нас не
лилось рекой, какая-то часть обязательно
шла на продажу. Вечером мама продаивала корову, и получалось ещё полведра,
а то и больше. Помню, что все хвалили
нашу Маньку – она давала 12–14 литров
молока, и это считалось большим удоем.
Мама наша страшно не любила этих похвал, и, заслышав подобные слова, говорила льстиво хвалящему нашу Маньку:
«Соль тебе в глаза!», считалось, что это
заклинание помогает от сглаза.
<…>
Солнечных дней, когда корову можно
было выпасать на лугу, в Сибири мало.
Большую часть времени коровы проводят в стойле, и проблема с кормом для коровы была столь же острой, как и для нас.
Сколько себя помню, столько мы рвали
траву для Маньки. Втроём мы ползали
по лужайкам вдоль улицы (машин ведь
не было – за день раз или два полуторка
протарахтит) и рвали траву. За день надо
было нарвать мешок травы. Нижние ребра ладони, мизинцы у меня горели огнём, даже ночью саднили. <…>
Конечно, таким манером прокормить
корову зимой было невозможно, и тут выручала мамина работа. Она трудилась на
мелькомбинате, и сотрудникам его этот
самый комбинат разрешал по льготным

ценам приобретать отруби и прочие отходы мукомольного производства (среди
них была какая-то смесь, именовавшаяся
баламуткой). Это было спасением нашей
Мани в период бескормицы. Но ей приходилось делиться с нами и этим. Иногда
мама привязывала к саням мешок или два
баламутки, и мы отправлялись с нею на базар. Лена чинно ставила наши санки в рядок таких же торговцев, заставляла и нас
тут же дежурить у товара. Нам хотелось,
конечно, улизнуть, посмотреть, как блатные играют в «три листика» или «очко»,
поглазеть на диковинные трофейные товары, выставляемые на продажу инвалидами, но мы добросовестно переминались
с ноги на ногу, зная, что если всё закончится успешно, Лена купит всем по большому
розовому петуху на палочке. Товар наш,
видимо, был востребованным и уходил
быстро. Так же быстро уходил и другой
товар – молоко, если его случалось продавать. Молоко зимой в Сибири продавали
так. Предварительно, с вечера, в железную
миску соответствовавшего объёма наливалось молоко – чаще всего пол-литра (в
большую миску – литр, но это было реже).
Миски на ночь выносились в сени, и к утру
был замороженный диск с выпуклостью
на верхней – плоской – стороне. Точь-вточь, как очевидцы описывают «летающие
тарелки». Сходство усугублялось тем, что
выпуклость эта была жёлтого цвета – там,
в условиях мороза концентрировался
жир. Чем больше и чем желтее шишка,
тем жирнее молоко. Знали это и покупатели, и продавцы, которые из-за этой шишки
остерегались разбавлять молоко.
<…>

Базар, который так
и не превратился в рынок
Самое яркое впечатление детства у меня
оставили омские базары. Думаю, они ничем
особенно не отличались от базаров в других
городах (по крайней мере, сибирских), но я
могу говорить о том, что видел сам. <…>

787

памятное

Продавалось на базаре всё. Хлеб
(даже и белый), карточки на хлеб, американская тушёнка, которую называли «второй фронт», круги невероятно пахучей
краковской (никогда не пробованной)
колбасы, яичный порошок, хромовые
офицерские сапоги, подшитые валенки,
солдатские шинели, штопанные пуховые
шали, кремни для зажигалок и старые
примуса, патефонные пластинки и разрозненные предметы из столовых сервизов, пахнущие бедностью коричневые
бруски хозяйственного мыла и источающие конфетный аромат полукруглые
диски туалетного трофейного мыла в
ярких картиночных обёртках, махорка и
не виданные ранее сигареты. Неизменное внимание покупателей обоих полов
вызывали немецкие шёлковые женские
комбинации, около которых все цокали
языками – стоит ли такую красоту прятать
под платьем. <…>
Небритые лица толпились у ящика,
где постоянно торговали трофейными
бритвами немецкой фирмы «Близнецы».
Тут было целое действо. Продавец вырывал у себя из чуба волос, клал на жало
бритвы и восклицал: «Бритва не имеет
права резать волос!». Потом дул на неё
и волос распадался надвое, после чего
он констатировал: «А теперь бритва имеет право резать волос!». Цена на бритву,
как я понимаю, была высокой, и мужики, кряхтя, доставали деньги и покупали
бритву, наделённую такими широкими
правами.
У входа с улицы Куйбышева (или
1-й линии, не помню), где стоял ларёк,
торговавший водкой в разлив, градус активности обитателей базара повышался.
На столах, обитых цинком, скользил шарик, накрываемый напёрстком, и жители
окрестных сёл, практичные и сметливые,
безошибочно показывали тот, под которым спрятался шарик. Каково же бывало
удивление самого смелого, решившегося
поспорить с напёрсточником, что его,
крестьянского мудреца не проведёшь!
Обычно он тотчас же делал ещё одну

ставку и, сопя, наклонялся к самому столу, следя за замысловатыми движениями
молодого красавца. Вот он! Напёрсток
поднимался, и обидная пустота цинкового прилавка да всеобщий хохот всё говорили сельскому мудрецу, и обидней всего ему было то, что вместе со всеми над
ним хохочут и его односельчане. Ну, нет,
давай ещё, сукин сын! И снова заскользил шарик по цинковому столу. Хлоп!
Всё – узнавайте. И когда в очередной раз
крестьянин узрел пустоту, он, оттолкнув
вдруг красавца, поднял два других напёрстка – ни под одним из них шарика не
было! Хрясь! И красавец, уже изготовившийся дать деру, окрасившись не в победные тона, рухнул под прилавок. Сообщники его, а их было человек пять-шесть,
тотчас бросились на выручку, и старший
из них, державший перевязанную руку
на чёрной косынке, тотчас выпростал её
и нанёс удар кастетом (в бинтах был замаскирован кастет) по загривку мудреца,
но лучше бы он этого не делал. Стоявшая
рядом деревня загудела, и в руках кого-то
из парней появилась оглобля, которая
за два оборота уложила всю бригаду рядом с солистом напёрсточного искусства.
Тотчас залилась дрель милицейского
свистка, и вокруг побоища никого не оказалось. Только наш правдоискатель стоял, оглушённый и ничего не понявший:
«А где ж мои гроши?»
Драки были обычным явлением на
базаре. Одна из причин тому, как я позже
вычитал, было то, что «фронтовики запили». Молодые парни, ушедшие на войну
двадцатилетними, без житейского опыта,
во фронтовом аду быстро приучились к
каждодневным «наркомовским ста граммам» и оказались совершенно не готовыми к каждодневному труду. Они ещё по
инерции окунались на базаре в среду таких же бывших фронтовиков, обмывали
«боевое братство», вспоминали прошлые
подвиги, лили пьяные слёзы, глядя на
тех, кому не повезло – безногих, покалеченных, увечных…
<…>

788

Юрий Остапенко. 55° северной широты, 73° восточной долготы

А потом была Победа
Хотелось бы написать, что я помню ликующую толпу, слушающую звенящий голос
Левитана, возвещающего победу. Но не
помню всего этого – ведь и восьми-то не
исполнилось. Это было обидно – быть современником и даже очевидцем исторического события и ничего не запомнить.
Так, отдельные эпизоды, какие-то яркие
картинки, общее настроение. Вот насчёт
общего настроения, кажется, могу что-то
сказать. Это «общее настроение» всплыло
после того, как услышал слова песни: «Это
праздник со слезами на глазах». Вспоминаю, что плакали. И от радости, что жив и
едет, и от того, что полёг под Ржевом и никогда уже не приедет, плакали о загубленной молодости, от надежды на хоть какойто просвет в этой беспросветной жизни.
Ах, да! Гудели гудки! Да, да, заводские
гудки, которые гудели в неурочное время.
Нынешние люди не знают, что любой день
в стране победившего пролетариата начинался с гудка родного завода, равно, как и
других, не столь родных. Первый гудок звучал за четверть часа до начала смены, и он
вытягивал из тёплых жилищ слесарей, токарей, обрубщиков, фрезеровщиков, счетоводов и бухгалтеров, они вливались в людские струи, утолщающиеся у проходных,
чтобы успеть до последнего гудка, после
которого уже отсчитывалось опоздание.
И вот, помню, все гудки вдруг загудели среди дня одновременно и гудели долго-долго. Да, да, это было в День Победы.
Мы, мальчишки, бегали на вокзал теперь чаще прежнего, теперь с каждого
поезда на перрон Омского вокзала высыпали молодцеватые победители с горящими глазами, стараясь сразу же увидеть
то, главное, о чём они мечтали многие
годы. Потом руки их выпускали мешки,
чемоданы и распахивались для объятий...
В августе 1945 года вернулся с фронта отец. Неожиданно, без весточки. Знаю,
с каким исступлением ждала его возвращения мама. Несмотря на извещение о
том, что он пропал без вести.

Отец был сумрачным и угнетённым.
Он в числе миллионов советских бойцов
оказался в плену, бежал из немецкого лагеря. Тотчас попал в наш лагерь, по приговору трибунала угодил в штрафбат. Он
ушёл на фронт капитаном, вернулся капитаном, и в ходе войны он ещё раз был
капитаном, а в перерывах между этими
воинскими вершинами дважды бывал рядовым штрафного батальона. Больше он
ничего не рассказывал и про войну никогда не вспоминал.
С приходом отца жизнь как-то наладилась, поскольку он тотчас же был востребован на прежней работе. А работал он до
войны главным бухгалтером железнодорожного треста столовых и ресторанов.
Отец справил, как тогда говорили, новый
костюм, который состоял из коричневых
галифе, такой же гимнастёрки с накладными карманами, в доме появились реальные деньги, но радость длилась недолго.
Отец, как и многие фронтовики, охотно
включился в празднование долгожданной
победы, и мама сильно переживала, что
это отразится на его карьере.
Его карьера оказалась предметом
внимания совсем другого ведомства. МГБ
(тогда, кажется, что именно тогда на базе
Народного комиссариата внутренних дел
уже было организовано министерство
государственной безопасности) долго копать не пришлось, и, узнав о военном прошлом главбуха Остапенко, выразили удивление руководству треста по поводу того,
какую змею пригрели там. Штрафник, военнопленный, контра, одним словом.
Так началось его многолетнее сражение с державой, которую он защищал.
<…>

Отменили карточки
В 1947 году отменили карточную систему распределения продуктов. Карточки в
моём понимании были едва ли не основой
мироздания – так было с моего рождения,
это была данность. По предъявлению этих

789

памятное

маленьких бумажных квадратиков в магазинах выдавали (за умеренную плату) хлеб,
крупы, жиры, иногда кое-что из промтоваров. Например, мыло, ткани (ситец, бязь),
обувь. Карточки были разного достоинства: для обеспечения рабочих – это были
едва ли не самого высокого достоинства
карточки. По ним выдавалось 600 граммов
чёрного хлеба на человека. По детским
карточкам – 400 граммов. Помимо хлебных были и иные карточки. У меня неведомо как сохранилась иждивенческая карточка на декабрь 1942 года. По ней была
определена такая норма в месяц: мясо-рыба – 500 г, крупа – 600 г, жиры – 200 г, сахар
и кондитерские изделия – 200 г.
Если в положенный день кто-то не
мог «отоварить» карточку, на следующий
день по ней уже нельзя было получить
положенных продуктов, карточки «сгорали», так что случаев несвоевременного
отоваривания я не помню. При утере (краже, что случалось чаще) карточек они не
возобновлялись, каково было семье, лишившейся самого главного продукта, дотянуть до конца месяца, это я знаю очень
хорошо по собственному опыту. <…>
А карточки, действительно, отменили, и это казалось чудом: как так, можно
прийти в магазин и купить сколько хочешь хлеба, и даже белого – с ума сойти!
Мне неведомо, как хозяйственный
механизм сумел достаточно плавно пережить бум свободной торговли ещё вчера
дефицитнейшего продукта, но факт остаётся фактом – сумел. Поначалу за хлебом
были очереди, но потом – наелись. Хорошо помню блаженство, которое я испытывал, намазывая на пахучий кусок ситного тонкий слой сливочного масла – оно
тоже появилось на нашем столе.
<…>

Лугаши и кочегуры
Увольнением закончилась ещё одна попытка отца устроиться в системе железной дороги. И тогда родители при-

няли решение уехать из этого района.
Не знаю, как шли поиски, только помню, что летом 1947 года мы переехали в
центр Омска, прикупив там часть дома,
состоявшую из двух комнаток и мансарды. Наше новое жилище находилось на
улице Декабристов в четверти часа ходьбы от Стрелки, где в Иртыш впадает река
Омка, Омь, по-научному, – самый центр
города. За мостом через Омку начинался
роскошный Любинский проспект, лучшая улица губернского города, столицы
Сибирского казачества. До горки, где стоял губернаторский дворец и лучший в Сибири драматический театр, по обеим сторонам проспекта тянулись зеркальные
витрины когда-то роскошных магазинов,
которые за то время, когда проспект стал
именоваться улицей Ленина, значительно поблёкли. Как и остальные здания,
украшавшие когда-то город, – Троицкий
собор, Тарские ворота крепости, Казачье
училище, библиотека имени Пушкина,
кинотеатр «Художественный». Война вообще заставила отцов города отвернуться
от центра, всё их внимание было отдано
окраинам, на которых, в степи, вырастали
гигантские военные заводы, о которых я
уже говорил. А около этих заводов вырастали посёлки выстроенных наспех двух-,
трёхэтажных бараков, в которых срочно
надо было разместить новых жителей города, ставшего вдруг миллионником.
Наше вновь приобретённое жилье
было в самом историческом месте города, и, как я говорил, за тридцать лет советской власти ничего в этом центре не
было построено. А уж в районе обывательских домов с резными наличниками
и тесовыми крышами и подавно. Здания,
подтопленные водами от поднятых дорог, медленно оседали, перекашивались,
и первым делом отец решил провести капитальный ремонт дома. Сорванный революцией с родной земли (отец родился
в Харькове в 1907 году), прошедший школу беспризорничества и безотцовщины,
он, похоже, был помешан на строительстве собственного дома. Правда, это у

790

Юрий Остапенко. 55° северной широты, 73° восточной долготы

него всегда получалось, мягко говоря, не
очень – и из-за отсутствия опыта и вкуса,
и всегда – из-за отсутствия материалов и
катастрофической нехватки средств. Всё
приходилось лепить из подручных материалов, собственными силами. Именно
тогда я научился работать и рубанком, и
ножовкой, и дрелью, и молотком, что, в
общем-то, мужчине всегда оказывается
полезным в дальнейшем.
Но молотки молотками, и, сказать
честно, они нас тогда не очень интересовали – у нас был свой мальчишечий мир,
и нам в него надо было вживаться. Дело
в том, что наш дом стоял на левом низменном берегу Оми, жителей которого
называли лугашами, а на правом, крутом,
жили кочегуры. Вражда пацанов двух берегов, которые разделяли метров сорок
ласковой речушки, уходила корнями в
далёкое прошлое. Сказать честно, вражда эта в то время уже шла на убыль, но
иногда на агрессивно настроенных пацанов, кучкующихся на другом берегу, можно было нарваться на том берегу Омки.
Могли и по шее надавать, могли отнять
деньги, правда, последнее чисто теоретически, поскольку денег у нас не водилось.
Ну, а если они перебирались на наш берег
(здесь клёв был лучше), то следовал симметричный ответ. Надо сказать, что в те
времена существовал негласный кодекс
драки. Дрались только до первой крови,
лежачего никогда не били, просившего
пощады отпускали, ногами строжайшим
образом драться не позволялось.
Берега нашей уютной речки соединял понтонный мост военного образа.
По нему был прямой выход к центру города – минут десять ходьбы, но эти десять
минут надо было идти по каким-то невероятным трущобам – покосившиеся купеческие дома – низ каменный, верх деревянный, – лабазы, дощатые тротуары, заборы
из досок от барж – с круглыми сверлениями по краям доски. Минуя эти «стройки
коммунизма», как их именовали тутошние
обитатели, пройдя через два проходных
двора, можно было попасть на улицу Ле-

нина, которую старые омичи упорно называли Любинским проспектом. <…>
От центра к окраинам протянулись
лучи длинных улиц, упиравшихся в громадные военные заводы, вокруг которых
в спешке строились жилые городки из засыпных бараков, двухэтажных малосемейных общежитий из бруса, четырёхэтажных домов из силикатного кирпича для
ИТР. Они так и назывались – ИТР (для
инженерно-технических работников).
Мало-помалу эти городки как-то обустраивались – туда тянули ветки трамваев, строили клубы, поликлиники, школы, и там
был свой мир. Обитатели заводских окраин практически не появлялись в центре
(добраться было очень сложно), да и мы
боялись попадать в чужие владения, ребята там были крутые. Про них так пели:
Сахалинские ребята –
Жулики, грабители,
Ехал дедушка с парашей –
И того обидели.
Сахалин и Порт-Артур были самыми
опасными окраинами Омска.
Теперь же мы жили в центре. Это был
первый в моей жизни переезд, и тогда, да
и во все последующие разы я имел возможность убедиться, как новый район, новая
среда обитания меняет сознание и самовосприятие человека. Из пацанов городской окраины мы становились жителями
центра. Здесь даже в ребячьем кругу были
иные ценности – не вагоны с трофейными
касками и футбол на пустыре, а шикарный
стадион «Динамо», Дворец пионеров,
цирк и пр. Вроде и недалеко от прежнего места жительства – шесть, семь трамвайных остановок, а – далеко. Как сейчас
помню эти остановки: Съездовская, Мясокомбинат, Юргенсон, Карлушка (Карлушка – это имя сына строителя омского
трамвая, вот так). Местные ребята быстро
ввели нас в круг достопримечательностей. Одним из самых красивых зданий
в центре была библиотека. Во дворе её
был деревянный дом, в котором родился

791

Выступление артистов Театра музыкальной комедии перед рабочими завода им. Баранова.
1950–1955 гг. Фото М.И. Фрумгарца. Из фондов ГМИО

План г. Омска 1940 г.
Проверка уличных
фонарей. 1950 г.

«Угловой» универмаг (пр. Маркса, 84). Конец
1950-х гг. Фото из архива В.И. Кочедамова

памятное

и жил художник Врубель. У самого берега Иртыша стоял красивый кирпичный
особняк – это был дом адмирала Колчака,
верховного правителя России в Гражданскую войну. Об этом не рекомендовалось
говорить, но знать было полезно. А вот
про дом Лаврентия Павловича Берии
знать вообще было не положено, а уж говорить тем более. Во время войны в доме
Омского речного пароходства жила семья
заместителя председателя Совнаркома, и
он якобы время от времени наезжал сюда.
Но верно то, что в стране, где много секретов, сохранить тайну невозможно.
На том берегу Омки были остатки
крепости, где отбывал наказание писатель Достоевский. Здесь же был дом, где
тоже отбывал наказание авиаконструктор Туполев (что за напасть, опять про
наказание!). <…>
Ну и, конечно, магазины, кинотеатры
на центральных улицах, горсад с духовым
оркестром по воскресеньями, павильоны с
мороженым, гудки пароходов на Стрелке.
А конкретно наша среда обитания
была в районе улицы имени 10-летия
Октября. Если идти вправо по ней, то
мимо дома, в котором родился художник
Врубель, придёшь к Стрелке, налево два
квартала до базара, а прямо по улице Декабристов через Дисточку дорога шла к
нашей школе.

Мужская средняя школа
№ 37 имени И.В. Сталина
Ах, какая это была школа! Самая лучшая
в Омске, не иначе. Раньше в ней была
гимназия, а ещё раньше, по устному преданию, – учились девочки. Официально
она была открыта 1 июля 1877 года как
женская прогимназия, в штате которой
состояли: 1 учитель и 2 учительницы. Как
позже я выяснил, в ней на обучении было
43 учащихся женского пола. Обучение в
ней было двухгодичным. Окончившие её
девушки держали экзамен на звание учительницы, им давалось право учить детей

в начальной школе. Потом здесь была
мужская гимназия. Потом пролетарская
школа губернского наробраза (отдела народного образования), а потом уже школе
присвоили гордое имя вождя народа и корифея всех наук. Имени Сталина, значит.
Дорога к школе пролегала по улице
Декабристов мимо магазина «Подписные
издания» на углу с улицей имени 10-летия
Октября. (Надо же, очутившись в обновлённом родном городе через шестьдесят
с лишним лет, я с изумлением обнаружил,
что на перестроенной вдоль и поперёк
Дисточке на угловом доме, как и прежде,
висит вывеска «Подписные издания»!)
Но комплектование собственной
библиотеки меня тогда ещё не интересовало, самым примечательным на этом
доме были электрические часы. Это был
символ прогресса, знак электрической
эры. Это вам не паровоз, раздувающий
белые усы, и не керосиновый фонарь у
железнодорожного разъезда. Затаив дыхание, я стоял под часами и ждал прыжка
минутной стрелки. Я считал про себя до
шестидесяти, но, видимо, быстро считал,
потому что только где-то на счёт «восемьдесят» стрелка начинала мелко дрожать,
а потом делала резкий прыжок к следующему делению на циферблате. Теперь
я считал медленнее, стараясь попасть в
ритм электрических часов – нет, не часов,
а электрической эпохи! – и не попадал.
Теперь стрелка, подрожав, прыгала раньше, чем я успевал досчитать до нужной
цифры. Минут пять потребовалось для
того, чтобы попасть в ногу со временем.
Но сколько, оказывается, открытий можно сделать за пять минут! А главным было
то, что я вдруг с пугающей очевидностью
осознал, что пройденных минут не вернуть. Они прошли, исчезли навсегда, их
не повторить. Я понял, что каждый прыжок стрелки неминуемо сокращает мою
жизнь, и мне стало жалко себя и обидно,
что вот так незаметно, но бесповоротно
уходит отпущенное мне время.
Отягощённый приобретённым печальным знанием, я поплёлся в школу.

794

Юрий Остапенко. 55° северной широты, 73° восточной долготы

На минуту остановился у больницы,
в подвале которой была грязелечебница. И зимой и летом из подвальных окон
на улицу вместе с паром вырывался совершенно необычный запах лечебных
грязей, и он как-то сильно настораживал
меня, и я переходил на другую строну улицы. Отсюда до школы рукой подать, даже
слышен звонок, означающий конец уроков первой смены, – надо быстрее мчать,
чтобы успеть раздеться.
Помещение школы № 37, как я уже
говорил, досталась нам от царской эпохи. Это было великолепное двухэтажное
здание красного кирпича, достойное лучшей в городе классической гимназии. Потолки в классах были высотой под три с
половиной метра, коридоры широкие,
лестница с дубовыми перилами вела на
второй этаж, но по перилам, к сожалению, кататься было запрещено строгонастрого – этот запрет действовал ещё
с гимназических времён, так нам сказал
учитель математики Николай Иванович
Тихомиров, который преподавал этот
же предмет ещё в гимназии. Гордостью
школы был актовый зал с высокой сценой, бархатным занавесом и расписанным маслом задником, на котором была
изображена поляна, поросшая тонкими
берёзами. Днём смотреть на эти берёзки
было одно удовольствие, а вечером при
электрическом освещении сквозь жидкую краску голубых небес проявлялся
портрет государя-императора в полный
рост. Видимо, тогда краски были другие,
так что мы могли даже сосчитать награды на груди последнего царя. В прошлом
году, рассказывали старшие ребята, задник подновили, покрасили другой краской, но неактуальный портрет всё равно
выпирал. Тогда директор приказал задрапировать задник тканью и в центре драпировки прикрепить портрет товарища
Сталина, чьё имя носила школа. А для
гарантии было велено занавес держать
закрытым. В этом пространстве – между
занавесом и задником, под портретом товарища Сталина мы играли в пёрышки.

Писали мы тогда перьевыми ручками –
в деревянный держатель вставлялось
стальное перо, которое надо было обмакивать в чернила. Перья были расходным
материалом, они ломались, их надо было
менять, так что запас их у каждого ученика был изрядный, и вот этот запас был
своего рода валютой. Чтобы завладеть
ею, надо было переворачивать особым
приёмом пёрышко противника, и если
это удавалось, перо переходило в твои
руки. Если не удавалось это сделать в два
приёма, противник начинал ту же операцию с твоим пером. Азартная была игра!
Нас, конечно, гоняли, но кому когда удавалось искоренить азарт!
<…>
С некоторым трудом до меня стало
доходить, что эта школа совсем другая.
Уровень преподавания в ней был намного выше, а преподавательский состав был
такой, что я и сегодня вспоминаю наших
наставников с благоговением. Я уже говорил, что было несколько учителей, которые преподавали здесь ещё при царе.
Они были уже, на наш взгляд, очень старыми, хотя в 1947 году им было чуть за
шестьдесят. Я уже упоминал Тихомирова,
русский преподавала Архангельская (она
была «смолянка», и только тогда я узнал,
что так называли девушек, которые кончали Смольный институт благородных
девиц). Кто-то был ещё из когорты ветеранов, но я их не помню. Любили мы физрука. Фамилия его была Малиновский,
он был фронтовик, у него не было левой
руки, но это не мешало ему замечательно
вести наш любимый предмет. Выделялись манерой преподавания учителя из
числа эвакуированных. Они были чуть более быстрыми, что ли, не знаю, но как-то
по-другому они вели свои предметы, и мы
их любили за это. Физику читал Брускин,
английский – неподражаемая Людмила
Илларионовна Хитиль. Почему неподражаемая? А она оценок не ставила, а выводила какой-то средний балл по своим
записям. Наверное, всё было правильно,
обид, к примеру, я не помню. Об истории

795

памятное

Древнего мира нам рассказывала Цадикович. С ней у меня получился конфуз.
В своей тетради я для памяти записал со
слуха её фамилию так: Цэдэкович. Она
удивилась и спросила, что это значит. Я
в то время страстно увлекался футболом,
и одна из команд, занимавших моё воображение, была ЦДКА (Центральный Дом
Красной Армии). Так что фамилия прямо
в тему мне показалась. Учительница (как
жаль, что я забыл её имя) долго смеялась
и меня, похоже, выделила, тем более что
я легко ориентировался в древней мифологии благодаря уже упоминавшейся
книге «Что рассказывали древние греки о
своих богах и героях».
С историей, литературой, географией
у меня проблем не было – хватало памяти – то, что рассказывал на уроке учитель,
я с лёгкостью на следующий день мог повторить, а вот с остальными предметами
надо было работать. <…>
В то время, когда меня одолевали
проблемы с учёбой, Толя, брат мой, прямо-таки распрямился в новой школе,
он быстро выдвинулся в число лучших
учеников в классе, как-то заметно повзрослел. Он был человеком многих дарований, которые так и не открылись в
полной мере. Для меня он во многом был
примером. Он почему-то выбрал инженерскую профессию – скорее всего, тогда
слово «инженер» было в почёте, – но по
складу ума, по широте образованности он
был скорее гуманитарием.
Классу к седьмому комплексное воспитание (комплексное, потому что в комплекте с ремнем) начало приносить свои
плоды, и тройки исчезли из дневника, и
учиться вдруг стало легко и интересно,
и меня даже включили в сборную команду школы на городские соревнования в
школьной олимпиаде. <…>
С четвёртого класса мы ежегодно сдавали экзамены. В четвёртом классе было
четыре экзамена, а дальше – по нарастающей. Это теперь я понимаю, что советская система образования была исключительно плодотворной. У большевиков,

много разрушивших из того, что им досталось от прежнего режима, хватило ума
не тронуть российскую школу. Закрасив
портрет государя-императора на заднике
стены, они оставили практически нетронутыми все учебные программы (кроме
истории, разумеется), всю структуру образовательного процесса. И это дало плоды
в ходе индустриализации, послевоенного
развития (один спутник чего стоит), превращения Советского Союза в одну из самых грамотных стран мира. <…>
Из выпускников школы № 37 в дальнейшем, уже в Москве, мне встретился
кинорежиссёр Юрий Сальников. Он стал
признанным мастером документального
кино, преподавал во ВГИКе. С ним нам
даже довелось вместе сделать один документальный фильм о министре авиационной промышленности СССР П.В. Дементьеве по моей книге «Преодоление
невозможного».
<…>
Первым мальчиком, с кем меня свела судьба в новой школе, был Юра Грисимов. Рассказывая о себе, он почему-то
больше рассказывал о своём отце, упирая
на то, что папа его ближайший помощник, можно даже сказать, правая рука самого Кизюрина. Я немного засмущался,
и мой новый друг это заметил и, кажется, обиделся на то, что я не возбудился
от того, что услышал столь важное откровение. Но я действительно не знал,
кто такой Кизюрин, и уж тем более кто у
него работает правой рукой. Юра оказался терпеливым и весьма эрудированным
мальчиком, его мечтой было стать учёным-селекционером и выводить новые
сорта растений, которые помогут вывести нашу страну в безусловные лидеры.
Дело стало помаленьку проясняться, и,
подвигаемый моими расспросами, Юра
рассказал о великом русском подвижнике Александре Дмитриевиче Кизюрине.
Оказывается, он ещё во время учёбы в
Эйсбургском институте садоводства и виноградарства в Германии совершил длительное путешествие по странам Европы

796

Юрий Остапенко. 55° северной широты, 73° восточной долготы

в 1899 году. В 1930 году А.Д. Кизюрин был
направлен Наркомземом в Омск, где стал
заведовать кафедрой плодоводства в Омском сельхозинституте. Доктор сельскохозяйственных наук, профессор Кизюрин
вложил много сил в развитие сибирского
садоводства. Автор ряда работ по новому
методу северного плодоводства. Проводил опыты по культуре деревьев в стелющейся форме. Вместе со своим учеником
и помощником Грисимовым, по словам
моего нового знакомца, учёный разбил на
берегу Иртыша знаменитый сад, который
в народе так и зовётся «сад Кизюрина».
В нём успешно растут, зимуют и плодоносят прекрасные яблони. Омск должен
гордиться своими сынами. Кстати, действительно, работы омских селекционеров и сейчас высоко ценятся в мире, и я
думаю, что в их успехах есть доля труда
моего школьного друга Юры Грисимова,
который, несомненно, продолжил дело
отца – уж очень целеустремлённый и самостоятельный был мальчик.
<…>

Бодался телёнок с дубом
Изяществом и удобством наше новое жилище не сверкало, но всё-таки мы стали
жить просторнее, свободнее. Впрочем, к
отцу это относилось не вполне. Хвост его
военного пленения накрепко был зажат в
энкаведешних кругах, и роста на работе
у него не было – человек он был «ненадёжный». Это ещё больше озлобляло его,
и без того непростой его характер становился просто тяжёлым.
О своей войне он ничего никогда не
рассказывал. По первости мы с братом
подступали к нему с расспросами типа:
«А сколько ты немцев убил», но он сурово пресекал подобные разговоры, и
мы отстали. Через много лет мама наша
какими-то дозами стала рассказывать нам
его военную историю, и то для того, чтобы мы на него не обижались за его чёрствость. <…>

Он пришёл домой совсем другим человеком. И раньше его характер, по словам мамы, был нелёгким, а сейчас вконец
испортился. Он не обзавёлся друзьями,
трудно налаживал контакты на работе,
с детьми был неласков и даже как-то отстранялся от нас – мы, как и положено,
были активными пионерами, комсомольцами, он же – мы это чувствовали, хотя
вслух об этом никогда не говорилось, –
резко отрицательно относился к советской трескотне.
На работе у него дела пошли в гору,
он стал больше зарабатывать, снова стал
главным бухгалтером и однажды, отправляясь в Москву для сдачи годового отчёта, взял с собой маму. Я уж не помню,
сколько они там пробыли, мне кажется,
что недели две, потому что мы регулярно
писали им письма на квартиру, которую
они снимали на улице с чудным названием Серпуховский вал, и получали ответы – то ли, действительно, они там были
долго, то ли почта тогда работала лучше.
И вот они приехали, нарядные, похорошевшие, с гостинцами, подарками. Особенно мне запомнились халва, которую в
жизни не пробовал, и виноград – и его вкус
тоже мне не был известен до той поры.
Мне кажется, что то был едва ли не
лучший наш период жизни в Омске. Отец
в то время практически не выпивал, более того, со своим закадычным другом
Цигелем он стал писать какую-то фантастическую повесть. По вечерам они садились у кухонного стола, курили, смеялись,
перебивали друг друга, и то, что они писали, похоже, им очень нравилось.
Толя к тому времени уже учился в 9
классе. Он, по мнению родителей, взялся
за ум, учился, в отличие от меня, целеустремлённо, собирался поступать в технический вуз и стать инженером.
Лена пошла работать. Она в скором
времени стала бухгалтером, ездила в Новосибирск на курсы, и эта профессия у
неё стала профессией всей её жизни.
Материальное положение семьи к
тому времени вполне окрепло. <…>

797

памятное

Но и отцов «ангел-хранитель» в
управлении КГБ (или где-то там, в этих
структурах) разыскал на какое-то время
исчезнувшего из его поля зрения затаившегося врага народа, немедленно сообщил его руководству, чтобы там знали,
какую змею они пригрели на свой груди.
И снова увольнение, и снова чёрная хандра повисла в доме.
Через какое-то время отец устроился
в совсем уже крошечную организацию
типа того же Гортопа, где рядом со ссыльными только и работать ненадёжным
членам общества.
По-моему, именно тогда у родителей
созрела мысль расстаться с Омском. Решено было ехать в Среднюю Азию, где уже

обитала часть Вареников, уехавших туда
раньше. В Алма-Ате жила младшая сестра
мамы Анна Ильинична, а в Алма-Атинской
области – Фёдор Ильич, старший брат.
Но сразу всем сниматься с места было
невозможно – нельзя же ехать в никуда, к
никому, поэтому первым в 1950 году туда
уехал отец с тем, чтобы найти в Алма-Ате
работу, жильё, а мама оставалась с нами
здесь – надо было подготовить дом к продаже, собирать пожитки и пр.
<…>
В седьмой класс я пошёл во всю ту же
37-ю школу, но знал уже, что доучиваться
мне придётся где-то в другом месте.
В моей жизни наступал новый этап.

Вид на Луговые улицы. На этом месте сейчас находится Фрунзенский мост.
1950-е гг.

сибирские
музы

«Содействовать
распространению
музыкального образования…»

Михаил Белокрыс. «Содействовать распространению музыкального образования…»

К 140-летию Омского отделения ИРМО
Михаил Белокрыс

щё в XIX в. наш земляк Г.Н. Потанин,
характеризуя Омск
как «гостиницу», «почтовую станцию», сокрушался,
что подвижность его населения не даёт возможности «устроить что-нибудь
прочное из общественных
учреждений, хоть взять
филармоническое общество. Ныне в нём душою и
организатором было одно лицо, назавтра
оно умчалось на должность куда-нибудь в
Зайсанский пост, за тысячу вёрст, и нужно ждать, скоро ли появится на омской
почве другой меломан». Далее его слова
звучали как приговор: «Вовек этому филармоническому обществу не только не
создать на сибирской почве композиторов, но и не отучить сибиряков “реветь
песни”». Сразу возникают вопросы: что
это за «филармоническое общество»? Почему столь суров приговор? Действительно ли сибиряки «ревут» песни? И вообще,
прав ли он?
Не все знают, что в данном случае
речь Г.Н. Потанин вёл об Омском отделении Императорского Русского музыкального общества. Возникло оно в 1876 г. и
было генетически связано с Русским музыкальным обществом (РМО), созданным в
1859 г. в Петербурге виднейшим русским
музыкантом А.Г. Рубинштейном и группой

его единомышленников.
Позднее, получив покровительство
Высочайших
персон, оно стало именоваться
Императорским
(ИРМО). Получается, что в
2016 г., наравне с юбилеем
Омска должен отмечаться
и сто сорокалетний юбилей этой общественной
организации. Кстати говоря, невнимательные авторы, не сильно заботясь о достоверности
своих писаний, часто допускают ошибки,
тиражируя другие даты основания отделения – 1874, 1875, 1877 и другие. Но строгие архивные документы неопровержимо
свидетельствуют – нет, именно в 1876 г.
поклонники музыкального искусства Омска, воплощая в жизнь свои взгляды на
его роль в жизни общества, объединились
и создали свою особую организацию.
К чести города, Омское отделение
ИРМО было первым в Западной Сибири по времени возникновения, а во всей
Сибири – вторым. Первое же открыл в
1874 г. в Нерчинске купец, золотопромышленник М.Д. Бутин. Но Омск и здесь
не выглядит проигравшим, ибо отделение ИРМО возникло не на пустом месте,
явившись продолжением традиций, восходящих к XVIII столетию. Именно в Омской крепости на рубеже 1764 и 1765 г.
тщанием командира Сибирского корпуса

800

А.Г. Рубинштейн (1829–1894) – пианист, композитор,
дирижёр и педагог, основатель Русского
музыкального общества. Ф.А. Меркин. 1889 г.

и пограничных линий генерал-поручика
И.И. Шпрингера и вахмистра И.Г. Андреева возник первый в Сибири любительский театр, именуемый «оперным
домом». В нём «чинили представления
разных трагедий и комедий». В гарнизонной школе учили солдатских и казачьих
детей игре на барабане, флейте, нотному
пению. Вся вторая половина века наполняла атмосферу омской крепости звуками
оркестров пограничных и полевых батальонов, полков, периодических празднеств, балов и спектаклей.
В начале XIX в. в Омске были созданы два уникальных музыкальных коллектива: войсковой певческий хор и
войсковой музыкантский хор (оркестр)
Сибирского казачьего войска (СКВ). Хор

пел в войсковой казачьей Николаевской
церкви, празднествах, прекрасно исполнял концерты Сарти, Галуппи, М.С. Березовского, Д.С. Бортнянского. Оркестр,
иногда называвшийся Большим оркестром казачьей музыки, был по составу
симфоническим. Для него писал выдающийся русский композитор А.А. Алябьев,
им дирижировал учившийся в Парижской академии музыки товарищ Ф. Шопена по школе – К. Волицкий. Казачий
оркестр играл на балах, парадах, выступал с концертами на городском бульваре.
Развивалось и домашнее музицирование,
с помощью которого любители удовлетворяли свои эстетические запросы, периодически устраивали благотворительные
концерты.

801

сибирские музы

В сентябре 1865 г. определён был из
Москвы на службу в Омск учителем французского языка в Сибирский кадетский
корпус (с 1866 г. – военная гимназия) сын
врача, природный француз Лев (Леон)
Степанович (Станиславович) Буланже
(1836–1907). Страстный поклонник музыки, отменный виолончелист, он собрал
вокруг себя кружок любителей искусства:
певцов, пианистов, инструменталистов.
Постепенно музыкальная энергия кружковцев естественным образом выплеснулась за стены салона и вылилась в организацию просветительских концертов
для широкой публики, взаимодействие с
приезжавшими в Сибирь гастролёрами.
Любознательный современник, Л.С. Буланже был в курсе дел столичных отделений РМО. Понимая, что деятельность по
пропаганде искусства, распространению
музыкальных знаний требует прочных организационных форм, он, не побоявшись
взять на себя общественную инициативу,
подал идею создания Омского общества
любителей музыки (ООЛМ). Написал
проект Устава, где прописал, что создаётся оно для того, чтобы «доставить своим
членам возможность исполнять музыкальные пьесы, ограничиваясь при этом
самыми незначительными издержками».
Официально Устав ООЛМ утвердили
в МВД только 2 августа 1871 г., но начало своей деятельности оно ознаменовало специальным вечером, устроенным 17
(29) декабря 1870 г. Дата эта была выбрана
далеко не случайно. В этот день музыкальный мир Европы праздновал 100-летие со
дня рождения великого Л. ван Бетховена. Это было знаковое событие в истории
Омска, так как подобные общества существовали тогда только в самых крупных
городах центральной России. Избранный
председателем ООЛМ, Л.С. Буланже повёл дело энергично и целенаправленно.
С этого времени, приняв на себя филармонические функции, общество стало
устраивать за сезон от 14 до 16 публичных
музыкальных концертов, вечера ансамблевой музыки, на которых играли струнный

квартет, фортепианное трио и квинтет.
При обществе создана была первая в городе общегражданская нотно-музыкальная библиотека, выписаны в собственность фисгармония, рояль. Л.С. Буланже
привлёк к сотрудничеству с обществом
войсковой оркестр СКВ, капельмейстером которого тогда был известнейший
сибирский скрипач, дирижёр и композитор А.М. Редров. Творческое сотрудничество двух энтузиастов дало превосходные
и во многом уникальные не только для
культуры Прииртьшья, но и всей Сибири
результаты. В сложных условиях отдалённого провинциального города возникает
редкая возможность пропаганды симфонической музыки. В исполнении казачьего
оркестра, укреплённого любителями, стали звучать лучшие сочинения симфонического жанра: «Вальс-фантазия», «Арагонская хота», «Камаринская» М.И. Глинки;
симфонии Й. Гайдна (№ 3), В.А. Моцарта
(№ 3), Л. ван Бетховена (№ 3, 5, 7), Ф. Мендельсона (ор. 56, № 3) и других. Помимо
этого омичи услышали немало сочинений
для голоса, отдельных инструментов соло
и в сопровождении оркестра. Среди них
«Блестящее каприччио», концерты для
фортепиано с оркестром d-moll и g-moll,
концерт для скрипки с оркестром d-moll
Ф. Мендельсона. Подобный перечень произведений может украсить репертуар и современного филармонического оркестра.
Образован был при обществе и смешанный хор, ориентировавшийся на
традиции светского хорового исполнительства, регулярно участвующий в музыкальных вечерах. Состав певческих голосов позволял ему выступать раздельно
женской и мужской группами, обращаясь
к разнообразному репертуару. Женский
хор, например, исполнял сочинения
К. Глюка, Г. Доницетти, С. Меркаденте,
Д. Пачини, хоры из опер А.Н. Верстовского «Аскольдова могила». Мужской
хор пел хоры из опер К. Вебера (в том
числе хор охотников из «Волшебного
стрелка»), В. Беллини, М.И. Глинки,
«Фиделио» Л. ван Бетховена, «Петер-

802

Михаил Белокрыс. «Содействовать распространению музыкального образования…»

М.Д. Бутин (1835–1907) – основатель Нерчинского
отделения ИРМО (первого в Сибири), купец,
золотопромышленник, меценат

Л.С. Буланже (1836–1907) – основатель и
руководитель Омского общества любителей
музыки и Омского отделения ИРМО

бургские серенады» А.С. Даргомыжского,
«Разлуку» Ф. Абта, части из «Реквиема»
Л. Керубини, русские и украинские народные песни. Смешанный хор «поднимал» сцены из опер М.И. Глинки «Жизнь
за царя» (Интродукцию, Сцену у посада, Польский акт, заключительный хор
«Славься»). Представлены были в его
репертуаре и сочинения a cappella Д. Россини, Д. Верди, Ф. Мендельсона, А. Контского, А.С. Даргомыжского, А.К. Лядова,
П.М. Воротникова. Были в репертуаре
хора и произведения популярнейшего
русского композитора Д.С. Бортнянского
«Отче наш», «Чертог твой вижду», духовные концерты (№ 3, 14, 16), воплощение
которых требовало от исполнителей вокальной культуры высокого уровня.
Концертные программы ООЛМ свидетельствуют о продуманном подходе его
руководителей к взятой на себя музыкально-просветительской миссии. Составляя
их из лучших сочинений русских и зарубежных композиторов, не делая скидку на ещё слабо развитые эстетические
вкусы сибиряков, любители приближали

ценностный уровень омских концертов
к уровню концертов городов столичного
типа. Тем самым они вводили слушателей
в мир музыкальной культуры, формируя
их интересы в искусстве, расширяя кругозор. Программные установки ООЛМ,
нацеленные на пропаганду полноценного в художественном отношении репертуара, творческая энергия его членов
способствовали обогащению музыкального «ландшафта» Омска. Налаженная
концертно-просветительская практика
позволяла планировать подбор репертуара, формировать у слушателей потребности в серьёзных музыкально-эстетических
впечатлениях, делая музыкальное искусство компонентом духовной культуры
местного общества.
Успехи организации омских меломанов, следивших за развитием музыкально-просветительской жизни в России в
конечном счёте поставили перед ними
вопрос о её вхождении в Императорское Русское музыкальное общество, собравшее под свои знамёна лучшие музыкальные силы и ставшее авторитетной

803

сибирские музы

российской организацией. В поисках поддержки они в июне 1875 г. обратились с
письмом к генерал-губернатору Западной
Сибири генерал-адъютанту Н.Г. Казнакову, прося его не только стать почётным
членом ООЛМ, но и посодействовать с
вхождением его в структуру ИРМО. Генерал-губернатор был питомцем столичной
школы гвардейских подпрапорщиков и
кавалерийских юнкеров, которую оканчивали композитор-любитель Д.А. Столыпин, композитор и директор Петербургской консерватории М.П. Азанчевский,
гордость русской музыки М.П. Мусоргский. Будучи и сам любителем и знатоком
музыкального искусства, он, находясь
весной 1876 г. в Петербурге, провёл переговоры в Главной дирекции ИРМО (ГД)
о преобразовании ООЛМ в Омское отделение ИРМО, оказав тем самым неоценимую услугу музыкальной культуре Западной Сибири.
Ходатайство Н.Г. Казнакова устранило все бюрократические проволочки и
препоны. 6 марта 1876 г. члены ООЛМ
провели экстренное собрание, на котором приняли решение о вхождении в
ИРМО и выборе «по примеру Нерчинского отделения» дирекции из четырёх
человек. И уже 30 апреля 1876 г. ГД дала
согласие на открытие омского филиала.
О начале деятельности Омского отделения ИРМО (ООИРМО) было объявлено
на собрании членов ООЛМ 4 сентября
1876 г. А 9 и 11 сентября состоялись музыкальные вечера, положившие начало
творческой биографии новой организации, ставившей задачи «содействовать
распространению музыкального образования в России, способствовать развитию
всех отраслей музыкального искусства и
поощрять… преподавателей музыкальных предметов».
Первые шаги музыкального общества
были многообещающими, характеризующими его потенциальные возможности.
Так, в концерте 11 сентября 1876 г. казачий оркестр сыграл увертюры К. Вебера
«Прециоза», Д. Россини к «Севильскому

цирюльнику», фантазию из оперы «Тангейзер» Р. Вагнера. Мужской хор спел
номер из оперы Г. Доницетти «Дочь
2-го полка», «Весёлого охотника» Астгольца, «Оседлаю коня» А.Е. Варламова;
смешанный хор исполнил «Две русские
песни» А.К. Лядова и «Новгород» П.М. Воротникова. В целом за сезон 1876–1877 гг.
любители устроили 2 концерта и 11 музыкальных вечеров, где звучала музыка
зарубежных и русских композиторов.
Большой интерес вызывали выступления
осевших на время в Омске четы итальянских певцов Л. и П. Кароселли, которые
знакомили слушателей с ариями и дуэтами из популярных опер В. Беллини «Норма», Г. Дониццетти «Фаворитка», А. Пери
«Виктор Пизани».
Омское отделение музыкального
общества стало центром притяжения
музыкальных сил города, точкой опоры
приезжавших на гастроли артистов. Для
совершенствования вокального мастерства хора, давно уже не «ревущего песни»,
в Омск приглашался даже певец итальянской оперы Риччи Гурини. Но в целом
развитие ООИРМО не имело линейного
характера. В его деятельности были падения и взлёты, ему были присущи все
недостатки общественных организаций.
И Г.Н. Потанин частично был прав, упрекая Омск в «подвижности» населения.
В отдельные годы музыкальное общество испытывало нехватку грамотных
музыкантов-исполнителей,
уезжавших
из города. Его лихорадили внутренние
противоречия, связанные с разностью
музыкально-эстетических взглядов его
членов, финансовые проблемы, концертно-просветительская и репетиционная
повседневная работа тормозилась отсутствием собственного помещения. Но энтузиазм основателя и почти бессменного
председателя общества Л.С. Буланже,
пользовавшегося немалым авторитетом,
и его единомышленников не давал заглохнуть творческой жизни. Целенаправленная работа по пропаганде музыкальных знаний давала свои плоды.

804

Михаил Белокрыс. «Содействовать распространению музыкального образования…»

М.А. Ливенцов (1825–1896) – генерал-лейтенант,
акмолинский губернатор

Н.Н. Сухотин (1847–1918) – генерал-губернатор
Степного края, войсковой наказной атаман СКВ

Начало 1880-х гг. – время плодотворной работы ООИРМО. Регулярно
проводятся музыкальные вечера, восстанавливается симфонический оркестр
наполовину из музыкантов-казаков и любителей. 6 марта 1884 г. им устроен симфонический вечер, где были исполнены
«Stabat mater» Д. Россини и 1-я симфония Й. Гайдна (дирижер Е.В. Якубович).
«Можно поздравить местное музыкальное отделение с полезным начинанием, –
писали в газете, – и пожелать дальнейшего развития любительскому оркестру, как
практической школе инструментальной
музыки». В это же время Л.С. Буланже
попытался положить начало общегражданскому музыкальному образованию в
Омске, образовать при отделении музыкальные классы. Получив в ГД ИРМО
отказ в субсидии, он провёл подписку по
сбору средств, устроил специальную лотерею-аллегри. С полученными ресурсами,
при поддержке губернатора Акмолинской области М.А. Ливенцова, отделение
20 января 1884 г. открыло музыкальные
классы «пока в малых размерах» и только по хоровому и сольному пению. Пред-

полагалось начать обучение игре и на
оркестровых инструментах. Но из-за отсутствия у ООИРМО собственного помещения классы вскоре закрылись. Позднее
были ещё попытки возродить их деятельность, «учредить школу и пустить первое
семя музыкального образования в Сибири», но помощи ни на месте, ни из центра
любители не дождались.
Вторая половина 1880-х гг. для
ООИРМО – полоса творческого застоя.
«Музыкальное общество стало падать, –
констатировали в газете, – хоры как-то
совсем рассыпались, солисты не хотели
репетировать, явились мелкие интриги,
оскорблялись мелкие самолюбьица, вечера давались раз в пять-шесть недель,
программы были ничтожны». В 1887 г.
Буланже отказался от руководства
Л.С.
обществом и даже вышел из состава его
дирекции. Председателем отделения
избрали Елизавету Алексеевну Дмитриеву-Мамонову – жену вице-губернатора
Акмолинской области А.И. ДмитриеваМамонова. Дочь сенатора А.В. Семёнова, племянница по матери известного
скрипача и директора Придворной пев-

805

сибирские музы

ческой капеллы генерала А.Ф. Львова,
сестра блестящей оперной и камерной
певицы Н.А. Неведомской-Дюнор была
для Западной Сибири фигурой знаковой.
В 1860-х гг. она состояла вольнослушательницей в Московской консерватории,
занималась в классе специального фортепиано у Н.Г. Рубинштейна и по теоретическим дисциплинам у П.И. Чайковского.
Поехала с мужем в Сибирь, стала известна
как основательница Томского отделения
ИРМО (1879) и незаурядная пианистка.
Проживая в Омске, она время от времени
появлялась на публике, пропагандируя
классический фортепианный репертуар и
блистая отточенной техникой.
Общественность города выражала надежду, что в руках Е.А. Дмитриевой-Мамоновой дело пойдёт на лад, «отделение
возродится снова, что председательница
сумеет сплотить любителей и воодушевить их».
Но преодолеть стоящие перед ООИРМО
проблемы Е.А. Дмитриева-Мамонова не
смогла. В октябре 1887 г. омский корреспондент информировал сибирскую
общественность, что «музыкальное и
драматическое общество умирают вследствие неудачного выбора лиц, ставших
в последнее время во главе их». Спасая
своё детище, к руководству музыкальным обществом вновь вернулся Л.С. Буланже. В 1888 г. он предпринимает ещё
одну попытку открыть в городе музыкальные классы. Создав при обществе класс
скрипки, который повёл капельмейстер
войскового оркестра СКВ – И.Ф. Гровес,
он объединил его с частной музыкальной школой пианистки А.И. Даньшиной.
Дело казалось перспективным, так как
И.Ф. Гровес был замечательным скрипачом, окончившим с медалью Брюссельскую консерваторию. Под стать ему была
и А.И. Даньшина, прекрасная пианистка,
получившая образование в Петербургской консерватории у Т.О. Лешетицкого.
Об этом начинании был осведомлен и
А.Г. Рубинштейн. Предлагая проект создания в России системы музыкального

образования и воспитания народа, он указывал на музыкальные классы обществ, в
том числе и омского, как основу будущих
консерваторий. Но отсутствие данных
о деятельности классов в Омске после
1888 г. позволяет считать, что жизнь их
была недолгой.
В конце XIХ в. экономическая и
культурная жизнь Омска, остававшегося
крупным административным центром
Западной Сибири, значительно интенсифицируется. Растёт население города,
чему способствует строительство Великого Сибирского железнодорожного пути.
В августе 1895 г. в Омск пришёл первый
поезд, что включило местное хозяйство
в систему всероссийского и европейского рынков, сделало его более доступным
для музыкантов-гастролёров, крупных
музыкальных коллективов. В эти годы
ООИРМО постепенно теряет монопольное положение в музыкальной жизни
города. Частная смена директоров, скудость мероприятий приводит к тому, что
в конце 1893 г. распространяется слух о
его закрытии. В январе 1894 г. Л.С. Буланже вновь избирают председателем общества. Включившись в его деятельность,
он проводит цикл музыкальных вечеров
с высокохудожественными программами, открывает подписку на сооружение
памятника П.И. Чайковскому, образует
инструментальный квинтет, где сам играет партию виолончели, любительский
смешанный хор. В газете писали, что
ООИРМО «не только не кончает своё существование, как о том ранее носились
злые слухи, но благодаря трудам и просвещённому старанию… Л.С. Буланже,
проявляет свою деятельность в самом
выгодном свете, предлагая вниманию
публики не какие-нибудь безделушки и
пустые бальные и салонные вещички…
а желает познакомить общество с капитальнейшими творениями оркестровой
и фортепианной музыки, привлекая к исполнению лучшие музыкальные силы».
Но эстетическая ценность программ
музыкальных вечеров ООИРМО, по-

806

Михаил Белокрыс. «Содействовать распространению музыкального образования…»

Портрет генерал-адъютанта, члена Александровского
комитета о раненых, почётного опекуна учреждений
Императрицы Марии Н.В. Зиновьева (1801–1882);
воспитателя сыновей императора Александра II,
управляющего Царскосельским дворцовым правлением и
Царским Селом, генерал-адъютанта Г.Ф. Гогеля (1808–1881);
генерал-губернатора Западной Сибири, генерала от
инфантерии Н.Г. Казнакова (1824–1885), содействовавшего
организации ООИРМО 1860 г. Государственный Эрмитаж

хвальные отзывы в прессе не сделали их
более многолюдными. Городская публика всё больше увлекалась развлекательными жанрами, а дирекция отделения
не снижала художественного уровня своих концертов. Негативно сказывалось и
несовершенство Устава, усложняющего
доступ на мероприятия, высокая входная плата. Это даст повод недоброжелателям упрекать музыкальное общество в
сектантстве, отстранённости от насущных вопросов современности, желании
отгородиться от жизни в нише высокого
искусства.

В начале ХХ в. положение ООИРМО
оставалось сложным. Хорошо иллюстрирует его почётный член отделения
генерал-губернатор Степного края, генерал-лейтенант Н.Н. Сухотин в письме от
31 марта 1903 г. в ГД ИРМО. В частности,
он писал, что в течение более 25 лет отделение «служило целям, положенным в основу устава ИРМО», и отвечало запросам
местного общества. Но сейчас соответствовать им не в состоянии «ввиду увеличивающейся потребности в музыкальном
развитии». Ресурсы общества скудны, сезоны заканчиваются с дефицитом, взносы

807

сибирские музы

ограничены, средства от вечеров и концертов не покрывают расходов. У отделения нет своего помещения, и оно квартирует в здании войскового хозяйственного
правления СКВ. Стало невозможно принимать хороших музыкантов, знакомить
публику с произведениями классической
музыки, покупать музыкальные инструменты, открыть музыкальные классы.
Не исключая возможности полного прекращения деятельности любительской
организации, Н.Н. Сухотин просил ГД назначить отделению ежегодное пособие в
объёме одной тысячи руб.
В июле 1903 г. ГД ИРМО уведомила
Н.Н. Сухотина, что дать Омскому отделению просимое пособие затрудняется.
В 1904 г. Л.С. Буланже по состоянию здоровья и преклонному возрасту оставил
работу в ООИРМО, прослужив делу музыкального просвещения сибиряков около
35 лет. Новые председатели (А.С. Эйнарович, Ю.А. Сулима-Самуйло) пытались
наладить работу отделения. Перспективным, например, казался проект открытия
музыкальной школы с классом регентов
для народных хоров, которым заинтересовалось омское Попечительство о народной трезвости. Основывался он на опыте
Ярославского отделения ИРМО, пермского и минского Попечительств о народной
трезвости по развитию народно-певческого дела и подготовке для этих целей регентов. Но проект остался на бумаге, ибо
для его осуществления необходима была
опять-таки субсидия от ГД. Да и внимание
российской общественности в этот период фокусировалось на событиях русскояпонской войны и революции 1905 г.
Позитивные сдвиги в деятельности
Омского отделения ИРМО наметились
только с конца 1907 г., когда его председателем была избрана жена управляющего акцизными сборами Тобольской губернии и Акмолинской области – Мария
Александровна Апехтина. Получившая
полноценное общее и музыкальное воспитание, психологически готовая к общественно-полезной деятельности, она

незамедлительно принялась за работу.
Для ООИРМО было арендовано новое
помещение, начались репетиции любительского хора и оркестра, развёрнута
кампания по вовлечению новых членов в
общество, упрощены условия посещения
желающими его мероприятий. Инициативы эти положительно отозвались в среде музыкантов города, многие из которых
выразили желание участвовать в просветительской работе.
На 30 ноября 1907 г. намечен был
первый концерт, подготовленный новой
дирекцией общества и его председательницей. Он привлёк «так много публики,
что небольшой зал нового помещения
не мог вместить всех посетивших вечер».
СенПрограмма включала септет К.
Санса, симфонию Й. Гайдна, исполненные струнным оркестром, номера из
опер «Князь Игорь» А.П. Бородина, «Нижегородцы» Э.Ф. Направника, спетые
смешанным хором, выступления солистов (скрипачи А.Е. Озмидов-Пахомов,
П.П. Кожевников, певица Е.К. Гнида).
Корреспондент «Омского телеграфа»,
дав положительный отзыв о концерте,
одобрил обращение музыкального общества к массовым формам музыкального
просветительства – оркестру и хору, которые должны позиционироваться как
«главные силы провинциальных отделений». 18 декабря 1907 г. состоялся второй вечер общества, прошедший также
на достойном уровне. В газете писали,
что репертуар выступавших на сцене
«явился в высшей степени удовлетворительным. В публике одни хвалили
больше хоры, другие оркестр». Оптимистичным был и вывод: «Музыкальное
общество сейчас на хорошем ходу – публика сочувствует, и мы от души желаем
ему процветания».
Прогнозы и оценки, данные в прессе,
оправдались вполне. ООИРМО вернуло
себе положение центра музыкально-просветительской деятельности Омска, расширило количественно свой состав. В сезон 1908–1909 г., например, оно числило

808

Михаил Белокрыс. «Содействовать распространению музыкального образования…»

М.А. Апехтина – председатель Омского
отделения ИРМО (1907–1917), основатель
музыкальных классов отделения

6 почётных и 163 действительных членов.
Регулярные благотворительные концерты пользовались неизменным вниманием
общественности, приобрели в известной
степени «филармонический» характер.
Их программы выгодно отличались от репертуара набиравших силу развлекательных учреждений, тиражирующих образцы
массовой культуры, отвечали высоким
эстетическим требованиям. При обществе функционировали смешанный хор
до 30 певцов, струнный оркестр из 15 музыкантов, струнный квартет. Постоянно
появлялись на сцене и солисты: вокалисты, скрипачи, виолончелисты, пианисты.
Но динамично развивавшийся Омск,
население которого перевалило за
100 тысяч, остро нуждался в музыкальном учебном заведении. В городе действовали частные музыкальное училище
и фортепианные классы, но удовлетво-

рить потребность всех желающих получить музыкальное образование они не
могли. Взявшись за это дело, М.А. Апехтина в феврале 1909 г. обратилась в
ГД ИРМО с просьбой «о разрешении на
открытие при Омском отделении ИРМО
музыкальной школы». Поясняла, что
вначале откроются классы фортепиано,
струнных смычковых инструментов и
теоретических предметов, директором
которых будет упоминавшийся выше
скрипач И.Ф. Гровес. Завязалась канцелярская переписка, закончившаяся тем,
что в материальной поддержке Омску
опять отказали, но в заседании ГД от
14 июля 1909 г. принято решение о разрешении открыть при Омском отделении музыкальные классы. Изыскивая
необходимые для работы музыкальных
классов средства, энергичная М.А. Апехтина устраивает благотворительные
концерты, лотерею-аллегри. Характерно, что омичи, проявив меценатские
чувства, щедро передавали в оргкомитет лотереи ценные вещи, деньги. Владелец цирка Э.А. Стрепетов, например,
пожертвовал дорогой серебряный сервиз, ставший главным призом.
В октябре 1909 г. ООИРМО оповестило горожан, что музыкальные классы
начнут работать в «непродолжительное
время». Объявлен был и состав преподавателей: класс скрипки и духовых инструментов – И.Ф. Гровес, он же директор;
класс фортепиано – С.П. Зенгер, окончившая Петербургскую консерваторию;
классы теории музыки, сольфеджио и
хорового пения – питомец Московской
консерватории Г.И. Тучинский. Класс
сольного пения и виолончели поведут в
зависимости от количества желающих обучаться. Фактически музыкальные классы открылись лишь с 10 января 1910 г. в
Коммерческом клубе. Количество желающих получить систематическое музыкальное образование вначале было невелико – чуть более 20 человек. Но начало
было положено. В первой половине марта открылись дополнительно воскресные

809

сибирские музы

хоровые классы с преподаванием сольфеджио, теории музыки и пения с платой
1 руб. в месяц при условии участия в хоре
ООИРМО (хормейстер – Н.С. Лысенко).
В концертах теперь участвовали не только любители, но и ученики классов. Всё
это заметно подняло престиж музыкального общества, освежило культурный
ландшафт города.
Музыкальное образование в Омске
стало развиваться достаточно динамично. Дирекция ООИРМО делала всё для
его поддержки. Один за другим устраиваются благотворительные концерты,
лотереи-аллегри, средства от которых
пополняют фонд музыкальных классов.
Педагогический персонал укрепляется
кадрами с высшим профессиональным
образованием. Осенью 1910 г. директором классов стал выпускник Петербургской консерватории О.В. Карл, в декабре
открылся класс сольного пения (М.И. Похитонова), в январе 1911 г. – виолончели
(А.А. Чувасов), духовых инструментов
(И.Ф. Гровес, И.И. Люфт). В 1912 г. директором учебного заведения стал виднейший сибирский скрипач И.М. Мариупольский, выпускник Петербургской
консерватории по классу Н.В. Галкина.
В музыкальных классах преподавали
многие талантливые музыканты – виолончелист А.А. Лукинич (Пражская консерватория, первый педагог виолончелиста
Л. Ростроповича), пианисты А.Л. Фёрштер (Петербургская консерватория,
класс М.К. Бенуа-Эфрон), Ж.П. Лоранж
(Копенгагенская консерватория, учитель
будущего композитора В.Я. Шебалина),
скрипач В.И. Графман (Петербургская
консерватория, класс Л. Ауэра), вокалисты М.К. Павловская (Петроградская
консерватория), В.К. Романов (Московская консерватория, класс У. Мазетти) и
некоторые другие.
Сковывало работу музыкальных
классов лишь отсутствие собственного
помещения. В 1913 г. М.А. Апехтина добилась от Омской городской думы бесплатного выделения участка земли для

постройки трёхэтажного дома под нужды ООИРМО. Не располагая достаточными средствами для этого, она в январе
1914 г. обращалась в ГД ИРМО с просьбой о выдаче ссуды в 70 тысяч рублей.
Выражала уверенность, что возведение
здания «в центре Омска… современной
столице Сибири, в будущем не только
оправдает все затраты, но даже явится
главнейшим фактором преобразования
классов в училище, а затем, несомненно,
и в консерваторию». Но вопрос о ссуде
традиционно «утонул» в бесплодной
переписке с ГД. Затем грянула Первая
мировая война, сделавшая проект строительства очага музыкального образования в Омске неактуальным. Позднее
были и попытки преобразовать классы
в музыкальное училище, так как город с
двухсоттысячным населением нуждался
в учреждении повышенного типа, готовившем
музыкантов-профессионалов.
Но отсутствие ресурсов, февральская
революция 1917 г. окончательно закрыли возможность для преобразований.
Тем более что в конце 1916 г. в Омске
возникла конкурирующая музыкальнообщественная организация – Омское
филармоническое общество, открывшее
свою музыкальную школу, ставшую сразу
весьма авторитетным музыкально-педагогическим учреждением.
Преподаватели музыкальных классов
ООИРМО, не ограничиваясь педагогической работой, органично вписывались в
культурную жизнь города, разнообразно
обогащая палитру его музыкальной жизни. О.В. Карл, например, сформировал
при отделении оркестр из 35 музыкантов. 8 ноября 1910 г. под его управлением состоялся первый концерт оркестра,
20 декабря – второй, «гвоздём» которого явилась впервые сыгранная в Омске
1-я симфония В. Калинникова. К слову
сказать, рецензент «Омского вестника»
оценил симфонию как одно из «выдающихся творений русских композиторов».
В дальнейшем О.В. Карл три года устраивал не менее четырёх концертов за сезон,

810

Михаил Белокрыс. «Содействовать распространению музыкального образования…»

исполнив многие сочинения русской и
западноевропейской классики, возродив
в городе старинную традицию симфонического исполнительства. И.М. Мариупольский давал сольные концерты, играл
в квартетах, оркестрах, писал рецензии в
газетах. А.А. Лукинич осенью 1913 г. организовал при отделении струнный квартет, объединил оркестровые силы города, возглавил симфонический оркестр
теперь уже из 50 музыкантов. Выступивший впервые в Общественном собрании
5 марта 1914 г. под его началом оркестр
познакомил слушателей с 6-й симфонией П.И. Чайковского, «Ночью на Лысой
горе» М.П. Мусоргского, Свадебным шествием из «Золотого петушка» Н.А. Римского-Корсакова, вариациями А.С. Аренского на тему П.И. Чайковского «Был у
Христа-младенца сад». А.Л. Фёрштер одним из первых стал устраивать в Омске
концерты по типу clavier-abend.
Февральская революция 1917 г., насыщенность повседневной жизни города
острыми политическими событиями способствовали интенсификации музыкально-театральной жизни города. На этом
фоне протекает и хроника деятельности
Омского отделения РМО, лишившегося
всего лишь слова «Императорское» в своём названии. Устраиваются очередные
концерты, в августе объявлен приём в музыкальные классы (директор – В. Графман), в октябре состоялось первое публичное музыкальное утро учащихся;
в декабре – первые концерты вновь
организованного струнного квартета
(1-я скрипка – Ю.М. Юровецкий, 2-я –
А.Е. Озмидов-Пахомов, альт – А.И. Горелик, виолончель – И. Стано). Но в
целом роль ООРМО в потоке музыкальной жизни города неуклонно снижается.
Установление в ноябре 1917 г. Омским
советом рабочих и солдатских депутатов
(Совдеп) советской власти вначале не отразилось на деятельности ООРМО. Оно
было ликвидировано как учреждение
царского режима лишь в марте-апреле
1918 г., когда отдел народного образова-

ния Совдепа принял решение о национализации театра, кинематографов, клубов,
создании подотдела внешкольного образования для проведения культурно-просветительной работы.
Падение советской власти в Омске
в июне 1918 г., последовавшая смена
правительств, завершившаяся установлением 18 ноября диктатуры адмирала
А.В. Колчака, дали музыкально-общественным организациям редкий исторический шанс для возрождения. В Омске,
принявшем десятки тысяч беженцев, не
желавших мириться с властью большевиков, ставшем местом аккредитации
дипломатического корпуса многих иностранных государств, художественная
жизнь расцветает пышным цветом. Потерявши часть своего творческого потенциала, ООРМО пытается возродиться. Продолжают работу музыкальные классы, в
концертах участвует струнный квартет,
преподаватели устраивают благотворительные выступления своих учеников.
Намереваясь соответствовать политической жизни «Белой России», дирекция отделения объявляет конкурс на создание
текста всероссийского народного гимна,
установив немалую премию победителю.
Но в целом деятельность общества в это
период была малопродуктивной и вялой.
Во многом это объяснялось как наличием
крупных творческих сил, прибывших из
столичных городов России, так и усилением влияния на музыкальную жизнь Омска Филармонического общества и других общественных организаций. ООРМО
окончательно прекратило существование
после падения в Омске власти Верховного правителя России А.В. Колчака в ноябре 1919 г.
В историческом плане ООРМО многое сделало для становления музыкальной жизни города. В 1884 г. любители
музыки преподнесли его основателю,
Буланже, адрес, в котором были
Л.С.
слова: «Вы дали этим сильный толчок
развитию здесь любви к музыке…» И это
была чистая правда. Именно Омским от-

811

сибирские музы

делением ИРМО и его предшественником положено было начало регулярной
концертной деятельности, музыкального образования, зародились и получили
развитие традиции симфонического и
светского хорового исполнительства,
создана система ценностных координат,
у населения воспитывался вкус к классической музыке, наконец, запущен механизм культурного наследования. На этом
фундаменте покоится и музыкальная
культура современного Омска. Явно не
прав был Г.Н. Потанин, упрекая «филармоническое» общество в «непрочности».
Давно уже сибиряки отучились «реветь
песни», а на сибирской почве выросли
замечательные композиторы, певцы, инструменталисты.

Литература:
1. Белокрыс, М.А. К истории образования
Омского отделения Русского Музыкального общества // Областная научно-практическая конференция, посвящённая 275-летию города Омска.
Секция: история культуры. Омск, 1992. С. 38–43.
2. Белокрыс, М.А. Музыкальная элита старого Омска: исторические очерки (XVIII – начало
XX веков). Омск, 2009.
3. Белокрыс, М.А. Омское отделение ИРМО как
центр развития музыкальной жизни региона второй
половины XIX – начала XX вв. // Русское Музыкальное общество 1859–1917. История отделений. М.:
Языки славянской культуры, 2012. С. 243–259.
4. Белокрыс, М.А. Музыкальная культура Омского Прииртышья в лицах (XVIII – середина
XX в.): биобиблиографический словарь. Т. 1–4.
Омск, 2001–2015.

Здание Войскового хозяйственного правления в Омске. Конец XIX в.

Омский театр
в панораме веков
Лидия Трубицина

ормирование Омска как городского
поселения особым
образом связано с театром.
Ведь ещё в то время, когда
города в общепринятом понимании не было, в Омской
крепости возник театр.
Этому обстоятельству
способствовал командир
Сибирского корпуса Иоганн фон Шпрингер, а
всё дело организовал вахмистр Иван
Григорьевич Андреев (1744–1801). Он
был человеком разносторонних знаний
и дарований, о чём свидетельствуют характеристики, которые дают ему историки, – военный инженер-топограф,
краевед, этнограф, писатель, востоковед.
К этому ряду надо добавить – театральный деятель. Ибо именно Иван Григорьевич Андреев в 1764 г. организовал в
Омске первый в азиатской части России
любительский театр, где «чинились представления разных трагедий и комедий».
В этом театре, которому было дано название «Оперный дом», под руководством
молодого энтузиаста Ивана Андреева в
том же году было устроено первое театральное представление. Позже, создавая свою «Домовую летопись», И.Г. Андреев вспомнит об омских постановках
комических опер «Лиза», «Разносчик»,
«Мельник – колдун, обманщик и сват».
Автор отмечал: на платья и уборы со зрителей собиралось довольно много денег.
И скромно добавлял: спектакли шли под

его, Андреева, «смотрением и предводительством».
Это был театр любительский, но факт остаётся
фактом: первое театральное представление в Сибири состоялось в Омске в
середине XVIII в.
А в XIX в. были предприняты меры по созданию в Омске театра профессионального. В 1872
г. по инициативе губернатора Акмолинской области В.С. Цытовича и с согласия
генерал-губернатора Западной Сибири
А.П. Хрущёва была открыта подписка на
устройство постоянного театра, так как
городская дума средств на строительство
здания театра не отпускала. Уже через
год было собрано две тысячи рублей.
Дума на это отреагировала таким образом: вынесла решение о том, что «препятствий к постройке театра не встречается», однако было оговорено, чтобы
«театр, построенный на городской земле,
составлял собственность города». Так
разрешение было получено. В комиссию
по строительству вошли чиновники, купец Быков, арендатор городской рощи,
где было дозволено строить театр, и архитектор Эзет.
В мае 1874 г. по проекту Эдуарда Ивановича Эзета было выстроено первое –
деревянное – здание театра, в котором
начала работу первая профессиональная
актёрская труппа. В течение двух лет театральное здание снимал антрепренёр

813

сибирские музы

Яков Надлер с труппой из 18 человек.
В репертуаре преобладали водевили и
фарсы, однако ставились пьесы и почтенных авторов – А.Н. Островского, А.В. Сухово-Кобылина, Н.В. Гоголя.
С появлением театра, как сообщали
газеты, в городской роще стало многолюднее. Омские чиновники и военные
отрывались от карточных столов и азартно набрасывались на театральные развлечения. Вот что писал один из жителей
Омска в газету «Сибирь»: «Город наш небогат, средства наши невелики, но наше
чиновничество несёт последние гроши,
прислуга – жалованье, у кого нет – занимают, продают, что можно. В лавках заметно упала продажа товаров… Мясники
жалуются, что господа ныне берут в долг
и не платят. А всё театр. Такова потребность цивилизации».
Впрочем, у немногочисленных интеллигентов старого Омска театральные
представления вызывали отношение
ироническое, обусловленное прежде
всего досадой на глухую провинцию.
У Г.Н. Потанина читаем: «...Если здесь изредка “чинили комедии”, то шум шёл во
всех сибирских газетах: признаки жизни
в чиновничьем городе!»
Тем не менее ходить на театральные
представления стало в городе привычкой, и, когда в 1877 г. деревянное здание
театра сгорело, спектакли продолжали
давать в Военном манеже, Общественном
собрании. В 1882 г. на месте прежнего
было возведено новое, предназначенное
для театра. В 1885 г. в Омск был приглашён антрепренёр П.П. Медведев, который привёз труппу из 22 человек. Однако
здание, в котором велись представления,
оказалось небезопасным в пожарном отношении и было снесено в 1891 г.
В 1898 г. в городе появился театрцирк, выстроенный купцом П.К. Сичкарёвым на берегу Оми, – деревянное, плохо
освещаемое, неудобное и довольно неряшливое здание с ареной, амфитеатром
и залом на 800 человек. Там также шли
театральные представления. Именно в

нём покорял своим мастерством омичей
знаменитый трагик Мамонт Дальский.
Фельетонисты воздавали «Сичкарёвке»
по заслугам и от имени интеллигенции
требовали построить настоящий театр.
В те годы, пока город только мечтал о
настоящем театральном здании, Омск посещали видные антрепренёры – П.П. Медведев, Г.К. Невский, Н.И. Дубов. Они привозили подлинных мастеров тогдашней
российской сцены. Так омичи могли увидеть на сцене Гликерию Федотову (1897),
Роберта и Рафаила Адельгеймов (первые
гастроли – 1899), Александру Яблочкину
(1902), Мамонта Дальского (1904).
Идя навстречу чаяниям культурных
горожан, омская дума в 1898 г. объявила
конкурс на проект здания городского театра. И так удачно сложилось для будущего облика Омска, что был выбран проект
гражданского инженера Илиодора Геннадиевича Хворинова (с 1901 по 1912-й – городского архитектора).
Закладка фундамента нового строения на Базарной площади Омска состоялась в июле 1901 г. Так был открыт
театром век XX-й. Основные работы по
возведению строения были завершены
к 1902 г., но отделка деталей, установка
отопления и электрического освещения,
оборудование сцены затянулись до середины 1905 г.
В архитектурном решении были отмечены черты эклектики: при создании здания в стиле классицизма архитектор использовал барочные мотивы – сложность
объёмов, башенки с окнами-люкарнами.
Почерк Хворинова сказался и в создании
спаренных полуколонн, парусной башни,
сложного аттика, балюстрады. Забегая
вперёд, скажем, что в 1912 г. кирпичное
здание театра оштукатурили, к 1915 г.
были завершены лепные и скульптурные работы – установка в нишах бюстов
Л.Н. Толстого и А.П. Чехова, а на фронтоне – скульптуры «Крылатый гений» (автор – В.Ф. Винклер).
Торжественное открытие театра состоялось 24 сентября (по старому стилю)

814

Лидия Трубицина. Омский театр в панораме веков

1905 г. Вечером того дня публике была
представлена комедия Н.В. Гоголя «Ревизор» в постановке режиссёра И.И. Белоконя. В роли Хлестакова – Е.М. Долин.
Это был первый сезон в новом здании
городского театра. И Белоконь, и антрепренёр Долин были приверженцами
метода Московского Художественного
театра. В Омске они работали с 1905 по
1908 г. Среди актёров их труппы были будущий народный артист РСФСР И.А. Слонов и будущий народный артист СССР
М.М. Тарханов.
В июне 1909 г. в Омске состоялись гастроли труппы, в которой блистала Вера
Комиссаржевская. Это было частью творческой поездки по Сибири и Дальнему
Востоку.
Антрепризу
в
Омске
держали
Н.Д. Кручинин (1908–1911), Д.О. Заречный (1911–1914), Н.И. Дубов (1914–1917),
Г.К. Невский (1917–1918), П.П. Медведев
(1918–1920).
Городской театр не оставался в стороне от благотворительности, часто
жертвуя сборы от спектаклей в пользу
гимназий, школ, детей-сирот, особенно
интенсивно эта деятельность проявилась
в годы Первой мировой войны.
В феврале 1920 г. в соответствии
с декретом Совнаркома «Об объединении театрального дела» Омский
драматический театр был объявлен
национальным достоянием. За три
сезона он трижды менял название: в
1919–1920 гг. – Большой театр, в 1920–
1921 гг. – Сибирский государственный
театр, в 1921–1922 гг. – Первый государственный советский театр.
Наиболее выразительной была деятельность Сибирского государственного театра. Он объявил себя «академическим» и видел свою задачу в
культурно-просветительской работе среди населения. Однако на этот театр возлагались гораздо более важные задачи.
Омск в то время являлся административным, политическим и культурным
центром Сибири, и Сибирский государ-

ственный задумывался как художественно-показательный театр для всех сибирских городов.
Творческий
состав
насчитывал
118 человек. Из них: 31 – драматические
артисты, 10 – балет, 24 – хор, 21 – солисты.
Впечатляет репертуарный список на небольшом отрезке времени – всего один
сезон! Сибирский государственный ставил оперы: «Князь Игорь» А.П. Бородина,
«Борис Годунов» М.П. Мусоргского, «Евгений Онегин» П.И. Чайковского, «Кармен» Ж. Бизе, «Севильский цирюльник»
Россини, «Паяцы» Р. Леонкавалло,
Дж.
«Сельская честь» П. Масканьи и драматические спектакли: «Гроза», «Василиса Мелентьева» А.Н. Островского, «Горе от ума»
А.С. Грибоедова, «Женитьба» Н.В. Гоголя,
«Дон-Жуан» Ж.-Б. Мольера и другие.
В Первом государственном советском
театре дела шли неважно, в 1923-м драматическая труппа распалась, в здании
работали актеры оперетты. В следующие
сезоны новый художественный руководитель К.Э. Олигин и главный режиссёр
Г.К. Невский, чтобы возродить интерес к
театру, приглашали на постановки поэта
и драматурга Василия Каменского, который выпустил спектакли по своим пьесам
«Емельян Пугачёв» и «Пушкин и Дантес», а также П.Н. Орленева, игравшего
в «Преступлении и наказании» Ф.М. Достоевского и драме «Царь Фёдор Иоаннович» А.К. Толстого с омской труппой.
В период НЭПа театр возобновил антрепризу. В городе были организованы
передвижные театральные кассы.
В 1927–1930 гг. главный режиссёр
Б.Г. Артаков с труппой из 29 актёров (в их
числе: С.М. Муратов, А.В. Милославский,
С.М. Комиссаров) ставил пьесы советских авторов: «Любовь Яровая» К. Тренёва, «Шторм» В. Билль-Белоцерковского,
«Бронепоезд 14-69» Вс. Иванова, «Разлом»
Б. Лавренёва. Неподвижную коробку сцены заменили кругом (первый спектакль
на кругу – «Рельсы гудят» В. Киршона – октябрь 1929 г.). Сезон 1927–1928 гг. был первым серьёзным экзаменом на то, что позже

815

Театр-цирк
П.К. Сичкарёва

Сцена из спектакля «На всякого
мудреца довольно простоты»
А.Н. Островского
Пётр Некрасов
и Михаил Потоцкий
в спектакле «Лес»
А.Н. Островского

Здание театра
в 1900-е гг.

Архитектор
И.Г. Хворинов
Гликерия Федотова
в спектакле «Василиса
Мелентьева»
А.Н. Островского

Вацлав Дворжецкий
в спектакле «Парень
из нашего города»

Пётр Некрасов в роли
Фамусова в спектакле
«Горе от ума». 1947 г.
Антрепренёр П.П. Медведев

Мамонт Дальский
(Мамант Викторович
Неёлов)
Е.М. Долин в роли
Хлестакова
в спектакле «Ревизор»
Н.В. Гоголя

Елена Аросева и Спартак
Мишулин в спектакле
«Дикари» С. Михалкова

Труппа городского театра 1914 г.

Омские актёры в Москве. 1958 г.

сибирские музы

войдёт в понятие «советская классика».
И этот экзамен театр выдержал. По данным журнала «Омский зритель», издававшегося театральными энтузиастами в 1928
и 1929 гг., посещаемость театра увеличилась в этом сезоне почти в два раза.
С 12 января 1930 г. по 30 марта 1931 г.
в здании городского театра работал
СТАМ – Сибирский театр актерского мастерства, прибывший из Новосибирска
(по плану «комбинированного» обслуживания сибирских городов Управления
зрелищными предприятиями Сибирского края). В труппу входили Л.Н. Колобов,
М.Л. Курский, А.А. Дружинина, Б.А. Терентьев, Д.М. Манский. Репертуар составляли «Без вины виноватые» А.Н. Островского, «Хлеб» В. Киршона, «Выстрел»
Безыменского, «Поэма о топоре»
А.
Н. Погодина, «Огненный мост» Б. Ромашова. Ведущий режиссёр – С.Н. Воронов.
С 1931 по 1941 г. главным режиссёром
омского театра был заслуженный артист
РСФСР В.Ф. Торский. Он фактически превратил в стационарный свой синтетический театр, труппа которого в основном
состояла из актёров бывшего московского театра Ф.А. Корша. В неё входили вокалисты, оркестр, хор, балетная труппа и
театральное училище. Сохраняя преимущество за драматическими спектаклями,
омский театр выпускал и оперетты.
В сезон 1934–1935 гг. на его афишах
появилось наименование: 2-й ЗападноСибирский Синтетический театр. Однако его обвинили в формализме: в конце
1930-х гг. началось искусственное сужение диапазона художественных средств,
грубое администрирование. В театре начали искать «вредную идеологию», многие его работники были репрессированы.
«Борьба за единый художественный
метод», «за повышение идейно-творческого качества спектакля» вела к тому,
что режиссёры стремились остро очертить социальные конфликты, отчётливо
вырисовывать классовые группы, беспощадно разоблачить врагов революции,
воплощать на сцене образы носителей

коммунистической идеи. Главное место в
репертуаре 1938–1941 гг. занимали пьесы
М. Горького, а также спектакли о В.И. Ленине – «Человек с ружьём» и «Кремлёвские куранты» Н. Погодина, «Ленин в
1918 году» А. Каплера и Т. Златогоровой.
Роль Ленина исполнял актёр Николай
Николаевич
Колесников.
Утверждают, что эту роль он играл с позволения
Н.К. Крупской.
Начало Великой Отечественной войны внесло кардинальные коррективы
в жизнь всего народа. И театральное сообщество не представляло исключения,
хотя, конечно, жило и работало по своим
особенным законам.
Вот что вспоминала бывший концертмейстер театра Нина Аркадьевна Пепеляева: «22 июня 1941-го в театре шла
“Бесприданница” Островского. Я пришла
в театр, зал почти пустой был, но спектакль не отменили. И у актёров, и у зрителей настроение было подавленное, тревожное. Незадолго до начала спектакля
в городе выключили свет. Представьте:
тёмный город и гул – по шоссе без конца
шли грузовые машины. Потом свет включили, начался спектакль. Война для всех
была кошмаром. Но выручал театр. В актёрском общежитии, в Газетном переулке, 3, открыли столовую. Там не кормили,
но каждый, кто работал в театре, получал
паёк: суп из мороженой капусты и две котлеты из картошки».
В связи с эвакуацией в Омск из Москвы
Театра имени Евг. Вахтангова возникла ситуация, когда омский театр могли в приказном порядке отправить работать в Тару,
Москаленки или Исилькуль. Но здесь
была железно непреклонная дама – Лина
Семёновна Самборская, художественный
руководитель театра. И только благодаря
её влиятельности и настойчивости театр
остался в Омске, и два коллектива в течение всего времени эвакуационного пребывания вахтанговцев делили и репетиционные помещения, и сцену.
Вахтанговцы работали в одном здании с омским коллективом с ноября 1941

818

Лидия Трубицина. Омский театр в панораме веков

по август 1943 г. Здесь родились их великие спектакли: «Олеко Дундич» А. Ржешевского и М. Каца, «Фронт» А. Корнейчука, «Русские люди» К. Симонова,
«Сирано де Бержерак» Э. Ростана. Четыре дня в неделю шли постановки вахтанговцев, три дня играла свои спектакли
омская труппа. Были названия совпадавшие, но зрители со временем перестали
их сравнивать и ходили на них как на разные спектакли. Влияние вахтанговцев на
омский коллектив было тонким, но оно
дало свои результаты в работе актёров,
режиссёров.
Омский репертуар времён войны составляли «Разлом» Б. Лавренёва, «Парень
из нашего города» К. Симонова, «Нашествие» Л. Леонова, «Фландрия» В. Сарду,
«Фельдмаршал Кутузов» В. Соловьёва,
«Давным-давно» А. Гладкова, «Парень
из нашего города» К. Симонова, «Стакан
воды» Э. Скриба, «Ревизор» Н. Гоголя, «Без
вины виноватые» А. Островского и другие.
Как и вахтанговцы, омские актёры
выезжали с концертными бригадами на
фронт, выступали в госпиталях, мобилизационных пунктах, на селе. Отмечая
художественные достижения театра, его
морально-политическую роль, 8 апреля
1945 г. Всесоюзный комитет по делам искусств решил перевести Омский драматический театр в первый тарифный пояс.
Это означало официальное признание
высокого уровня омского коллектива.
Также в военные годы, но чуть позже,
в 1944 г., в театр пришёл юный Михаил
Ульянов, который приехал из родной
Тары и поступил в театральную студию
при театре на курс М.М. Иловайского.
Студентом он сыграл свои первые роли
на омской сцене, а через два года уехал
в Москву и поступил в театральное училище имени Б. Щукина. После окончания училища Михаил Ульянов пришёл
работать в Театр имени Евг. Вахтангова,
на долгие годы связав с ним свою творческую судьбу.
В послевоенные 1945–1952 гг. в театрах России синонимом реалистиче-

ского искусства стало правдоподобие,
сложные жизненные ситуации подавались схематично, отрицательную роль
играла «теория бесконфликтности»,
«борьбы хорошего с лучшим». Выход
из этого практически тупикового положения омский театр искал, обращаясь к
классике. В «Лесе» А.Н. Островского центральные роли играли М.Н. Потоцкий и
П.С. Некрасов, в «Дубровском» А.С. Пушкина и «Горе от ума» А.С. Грибоедова – В.Я. Дворжецкий. В 1954 г. главный
режиссёр Л.М. Меерсон, ученик С.М. Михоэлса, поставил ансамблевый, психологически насыщенный спектакль «Власть
тьмы» Л.Н. Толстого (с Е.А. Головиной,
П.Н. Майской, Н.И. Слесаревым) и буффонный «Доктор философии» Б. Нушича – с В.И. Раутбартом.
Новую творческую энергию в деятельность театра вдохнули главные
режиссёры С.Ф. Владычанский (годы
работы – 1956–1958), Ю.А. Альховский
(1958–1963), Е.Р. Хигерович (1963–1966).
Весной 1958 г. омские актёры побывали в Москве, на Второй театральной
весне. Это были первые и незабываемые
гастроли в столице. За две недели гастролей, проходивших на прославленной сцене Малого академического театра СССР,
омичи сыграли 18 спектаклей: 14 – «В старой Москве» В. Пановой в постановке
С. Владычанского, 4 – «Сердца должны
гореть» Л. Митрофанова (режиссёр –
Ю.
Альховский). В газете «Советская
культура» на гастроли омского театра появилась весьма лестная рецензия: «Спектакль “В старой Москве” – свидетельство
хороших традиций, настоящей культуры,
серьёзной реалистической школы. И эта
школа – не только в приёмах исполнения,
но прежде всего в пытливом, активном
внимании к первоисточникам искусства,
к самой жизни, к человеку».
В конце 1950-х – начале 1960-х значительно обновляется труппа театра.
Её пополняют молодые актёры, многие из которых со временем станут мэтрами омской драмы: Б.М. Каширин,

819

сибирские музы

Е.А. Аросева, К.Г.
Барковская, Л.Б. Борисова, А.А. Кржечковская, И.А. Грачёва, Г.М. Яшунский, С.В. Мишулин,
В.И. Улик, Е.Н. Романенко, В.Г. Канунникова, В.Н. Мальчевский. Выразительные
работы появляются у зрелых мастеров.
И.Г.
Баратова играет Филумену в пьесе Э. де Филиппо и хозяйку Нискавуори в «Каменном гнезде» Х. Вуолийоки;
Л.Г. Лепорская – мамашу Кураж в пьесе
Б. Брехта; А.Ф. Теплов – Крутоярова в
«Верности» Н. Погодина (все постановки
Е.Р. Хигеровича); С.В. Филиппов – Старика в одноимённой пьесе М. Горького.
1970-е и 1980-е гг. XX столетия связаны в истории Омского драматического с
творчеством режиссёров. Каждый их них
привнёс в искусство сцены свои идеи,
интенсивно свой стиль, расширял границы жанров. Это Я.М. Киржнер (1968–
1977 гг.), А.Ю. Хайкин (1977–1985 гг.),
Г.Р. Тростянецкий (1985–1987 гг.). В их
спектаклях многие актёры приходили
к своему «звёздному часу». В спектакле
«Так начиналась легенда» Я. Киржнера и
А. Мозгунова сыграл Дмитрия Карбышева А.И. Щёголев. Он же впервые в истории русского театра воплотил на сцене
образ Льва Николаевича Толстого в «Ясной Поляне» Д. Орлова (оба спектакля
поставлены Я. Киржнером).
Яркие актёрские дарования всегда
были достоянием омского театра, но в
какие-то периоды это проявлялось в большей степени. Ко времени 1970–1980-х
это относится в полной мере. Александр
Щёголев, Борис Каширин, Ножери Чонишвили, Татьяна Ожигова, Елена Псарёва, Надежда Надеждина подарили
зрителям целую россыпь замечательных,
неповторимых сценических образов.
Б.М. Каширин сотрудничал со многими режиссёрами. На омской сцене он сыграл Иоанна Грозного в спектакле по пьесе А. Толстого, Цыганова в «Варварах» и
Луку в «На дне» М. Горького, Фому Опискина в спектакле «Село Степанчиково и его
обитатели» по Ф.М. Достоевскому. Вершины творчества Н.Д. Чонишвили – Сирано

в пьесе Э. Ростана и царь Борис («Смерть
Иоанна Грозного», «Царь Борис» А. Толстого), Агабо в спектакле «Пока арба не
перевернулась» О. Иоселиани.
Великолепная
актриса
Татьяна
Ожигова сыграла свои звёздные роли
в спектаклях Артура Хайкина «Орфей
спускается в ад» Т. Уильямса (Лейди),
Ю. О’Нила (Абби), «Гроза» А.Н. Островского (Катерина), «С вечера до полудня»
В. Розова (Нина), «Царская охота» Л. Зорина (княжна Тараканова), «Наедине со
всеми» М. Гельмана (Наташа). Многие из
них сыграны с её прекрасным партнёром
Николаем Чиндяйкиным.
Одну из лучших своих ролей – старухи Анны – сыграла Елена Псарёва в спектакле «Последний срок» В. Распутина
(режиссёр – В.И. Симоновский). Эта постановка включена в Золотой фонд записей Радио России.
В 1980-е в театре появился свой драматург. Успешный актёр Владимир Гуркин стал сочинять пьесы, и одна из них –
«Любовь и голуби» – впервые в стране
появилась именно на омской сцене. Это
уж потом будет снят полюбившийся зрителям фильм, а сначала гуркинские герои
покоряли омичей. Спектакль, прекрасно
поставленный Геннадием Тростянецким
и блестяще сыгранный артистами, прожил на подмостках семь лет.
Омская драма дважды удостаивалась
Государственной премии Российской Федерации имени К.С. Станиславского: в
1973 г. – за спектакль «Солдатская вдова»
Н. Анкилова, поставленный Я.М. Киржнером, и в 1985 г. – за спектакль «У войны –
не женское лицо» С. Алексиевич (режиссёр – Г.Р. Тростянецкий).
В 1983 г. Омскому драматическому
театру было присвоено звание «Академический». К этому времени он стал одним
из ведущих творческих коллективов России. И значительная заслуга в несомненных творческо-организационных удачах
этого периода принадлежит легендарному директору Омского драматического
театра Мигдату Нуртдиновичу Ханжаро-

820

Лидия Трубицина. Омский театр в панораме веков

ву, который возглавлял коллектив с 1962
гг. Он собрал коллекционную
по 1988
труппу, приглашал к художественному
руководству театра режиссёров ярких
дарований.
В 1989 г. директором Омского академического театра драмы стал Борис Михайлович Мездрич, и с его именем тоже
связана целая эпоха в развитии омского
театрального дела. Продолжая традиции,
заложенные предшественником, он пополнял труппу талантливой молодёжью,
лидерами в это время становятся актёры среднего поколения – Юрий Ицков,
Валерий Алексеев, Валерия Прокоп, Наталья и Моисей Василиади, Надежда Живодёрова. На роли главных режиссёров
приглашаются такие крупные личности
в театральном мире, как Вячеслав Кокорин, Лев Стукалов, Владимир Петров.
То время характеризуется началом открытости, пал «железный занавес», Омск
распрощался со званием закрытого города. На постановки в театр приезжают
интересные режиссёры из других стран:
Изабелла Цивиньска и Генрих Барановский – из Польши, Паоло Ланди – из Италии; художники: Санти Миньеко (Италия), Алехандро Луна (Мексика).
В афише непривычная драматургия – Аристофан, Луиджи Пиранделло,
Александр Введенский, Эжен Ионеско,
Жан Жене, Дарио Фо, новые жанры – от
бард-оперы «Московские кухни» Ю. Кима
до «снов» в «Униженных и оскорблённых» Ф.М. Достоевского. Особым был
период творчества режиссёра Владимира Петрова. Каждый из поставленных
им спектаклей имел «лица необщее выраженье», будь то «Человек, животное,
добродетель» Л. Пиранделло или «Натуральное хозяйство в Шамбале» А. Шипенко, «Женщина в песках» К. Абэ, «Живой
труп» Л.Н. Толстого, «Академия смеха»
К. Митани, «Церемонии зари» К. Фуэнтеса. С постановкой по роману Кобо Абэ
«Женщина в песках» связан невиданный
успех на Национальном театральном фестивале «Золотая маска» в 1997 г. Как на-

писала обозреватель газеты «Известия»
Е. Ямпольская, «Омский театр взял “Маски” оптом». За японскую «Женщину» в
русском варианте главных призов были
удостоены трое её создателей – режиссёр
Владимир Петров, актёры Араки Кадзухо и Михаил Окунев, а народная артистка России Елена Ивановна Псарёва стала лауреатом в престижной номинации
«За честь и достоинство». Омская драма
привезла с фестиваля четыре «Золотые
маски». В последующие годы актёры театра не раз становились лауреатами престижных театральных премий как российских, так и зарубежных фестивалей.
К постановкам спектаклей приглашались известные мастера – Аркадий Кац,
Михаил Левитин, а также перспективные
молодые Анатолий Праудин, Олег Рыбкин.
По инициативе Б.М. Мездрича проводилась акция «Театральные сезоны Сибири». В рамках этого проекта в Омске выступали мастера искусств – Иннокентий
Смоктуновский, Мстислав Ростропович,
Алла Демидова, Александр Филиппенко, Олег Басилашвили, Ольга Остроумова, Сергей Юрский, Наталья Тенякова.
На гастроли приезжали интересные творческие коллективы, в том числе из других
стран: «Театр Новы» из Польши; Репертуарный театр из Милуоки, США; театр
«Бледные лица» из Ганновера, Германия;
театр современного танца «Дженнифер
Мюллер Уоркс», США; чешский «Театр
на Забрадли»; японский театр «Сэйнендза». Это придавало омской театральной
палитре новые краски.
И если раньше омский театр показывал свои спектакли на гастролях в Москве
(в 1958, 1970, 1974, 1982, 1995) и других
городах страны, то с 1990-х гг. он выезжает на многие престижные международные фестивали, часто гастролирует за
рубежом. Зрители Болгарии, Германии,
Дании, Ирландии, Казахстана, Коста-Рики, Латвии, Польши, Сербии, США, Франции, Чехии, Эстонии, Японии рукоплескали актёрам Омского государственного
академического театра драмы.

821

Сцена
из спектакля
«Виринея»
Л. Сейфуллиной

М.А. Ульянов
с актёрами Омского
государственного
академического
театра драмы

Сцена из спектакля
«Игрок» по роману
Ф.М. Достоевского

Надежда Надеждина и Елена
Псарёва в спектакле «Последний
срок» по повести В. Распутина

Татьяна Ожигова и Николай
Чиндяйкин в спектакле
«Двое на качелях» У. Гибсона

Надежда Надеждина и Александр Щёголев в спектакле
«Ясная поляна» Д. Орлова
Сцена из спектакля «Энергичные
люди» по рассказам
В. Шукшина

Сцена из спектакля «Так начиналась легенда»
Я. Киржнера и А. Мозгунова

Наталья Василиади и Юрий Кузнецов
в спектакле «Любовь и голуби» В. Гуркина
Ножери Чонишвили в спектакле
«Последняя женщина сеньора Хуана»
Л. Жуховицкого

Участницы спектакля
«У войны – не женское лицо»
С. Алексиевич

сибирские музы

С 2001 по 2012 г. театр возглавлял
Виктор Прокопьевич Лапухин. На пост
главного режиссёра театра был приглашён известный театральный деятель
Евгений Марчелли. Его постановки
классики отличала творческая дерзость.
Провокационные по своей смелости
«Дачники» А. Пешкова, «Вишнёвый сад»
А.П. Чехова, «Фрёкен Жюли» А. Стриндберга, «Зелёная зона» М. Зуева и другие
спектакли, поставленные Е. Марчелли,
вызвали иногда совершенно полярные
отзывы в зрительской аудитории и среди
критиков.
В 2001–2004 гг. здание театра подверглось масштабной реставрации, стало
более комфортным и для труппы, и для
зрителей.
С 2005 г. при театре возобновлена работа начатой ещё в 1980–1990-е лаборатории современной драматургии Сибири,
Урала и Дальнего Востока. Её деятельность направлена на восстановление во
многом утраченных связей между театром и современными авторами, поиск
новых художественных форм. К сотрудничеству привлечены ведущие драматурги, театральные критики, журналисты.
Важным событием стало проведение
в Омске, а затем и в Таре и Исилькуле фестиваля, представляющего в российских
городах лучшие спектакли – лауреаты и

номинанты Национальной театральной
премии «Золотая маска». Омская драма,
удостоенная шести «Масок» в разные
годы, также бывает представлена в афише этого смотра.
С 2008 г. Омский академический театр драмы проводит международный фестиваль «Академия». Состоялось уже четыре форума, участниками которых стали
известные коллективы России и многих
зарубежных стран.
В 2012 г. директором театра стал Мир
Неонович Бывалин. С 2009 г. главным
режиссёром является Георгий Цхвирава. Им были поставлены спектакли
«Три девушки в голубом» Л. Петрушевской, «Поздняя любовь» А. Островского,
«Дембельский поезд» А. Архипова, «Ханума» А. Цагарели, «Метод Грёнхольма»
Ж. Гальсерана, «Бег» М. Булгакова, «Враги» М. Горького, «Без ангела» по произведениям А. Вампилова и М. Зощенко.
В 2011 г. Омскому государственному
академическому театру драмы была присуждена премия Правительства Российской Федерации имени Фёдора Волкова.
Такая высокая оценка деятельности коллектива театра с обязывающей формулировкой – «За вклад в развитие театрального искусства России» – стала стимулом
к дальнейшему развитию. История Омского драматического продолжается.

Под парусом музыки,

или
Страницы летописи Омского государственного
музыкального театра
Ираида Никеева

центре города Омска
вот уже более тридцати лет возвышается здание необычного архитектурного вида, венцом
которого является красная
«трамплинообразная» крыша. Это Омский государственный музыкальный театр. В облике здания можно
обнаружить сходство с арфой или роялем с открытой
крышкой, а более наблюдательные, заметив по бокам круглые окна, находят в нём
черты сходства с кораблём, вздымающим в
небо свой парус. И действительно, именно
таков был главный замысел архитектурного образа театра, возводившегося на возвышенном месте, откуда видно, как сливаются воедино две омские реки – Иртыш и
Омка. Подобное архитектурное решение
здания Музыкального театра было разработано ещё в начале 1970-х гг. Московским
центральным научно-исследовательским
институтом экспериментального проектирования зрелищных зданий и спортивных
сооружений (архитекторы – Н. Стружин,
Н. Белоусова, Д. Лурье). Введённый в эксплуатацию осенью 1981 г., этот проект
стал абсолютно новым архитектурным театральным сооружением в пространстве
всей страны того времени. Однако абсолютно новым было не только само здание
театра, но и его статус, так как переехавший туда коллектив открывал свой уже
35-й сезон, приняв эстафету от областного
театра музыкальной комедии.

Рождение
Омской
музкомедии, которое пришлось на тяжёлые послевоенные годы, стало
большим и, главное, очень
долгожданным событием.
Вся история развития театральных традиций города неразрывно связана
с постановками музыкальных спектаклей, которые
осуществлялись с разной
степенью последовательности первоначально в «оперном доме» (так именовался в 60-е гг. XVIII в. первый в Омске любительский театр И. Андреева), а затем на
сцене городского драматического театра.
Яркая деятельность на базе драмтеатра
самостоятельных музыкальных трупп – в
1920-е гг. в Сибирском государственном
театре, в 1930-е гг. в Синтетическом театре и в 1940-е военные годы на сцене
Дома культуры «Металлист» в спектаклях
Сталинградского театра музыкальной
комедии – ещё больше подтвердили востребованность городского театрального
репертуара в музыкально-сценических
жанрах.
С 16 февраля 1946 г., когда в свои
обязанности директора нового театра
вступил А. Егинтов (директор Сталинградской музкомедии), до торжественного дня открытия нового Омского театра,
состоявшегося 24 мая 1947 г., прошло немногим более года. Но за этот короткий
период была проведена огромная работа:
подобрано и отремонтировано построен-

825

сибирские музы

Музыкальный театр зимой

ное ещё в 1859 г. здание бывшего Городского общественного собрания по ул. Республики (ныне ул. Ленина), установлено
необходимое оборудование, закуплены
инструменты для оркестра, и, наконец,
сформирована первая труппа. В художественный состав Омского театра, наряду
с Егинтовым, вошли ещё два представителя Сталинградского театра музкомедии –
Д. Палей, ставший первым музыкальным
руководителем, и Б. Марин, занявший
пост главного художника. Для формирования балетного цеха была приглашена
ведущая солистка Ленинградского Малого оперного театра Н. Калашникова, а
работу с хором возглавила омский хормейстер, педагог Омского музыкального техникума Е. Калугина (впоследствии
заслуженный деятель искусств РСФСР,
основатель Омского русского народного
хора). На должность художественного руководителя нового театра был назначен
народный артист Таджикской ССР, заслуженный артист Узбекской ССР Л. Иц-

ков. Главный творческий костяк театра
составили опять же актёры Сталинградского театра музыкальной комедии, среди которых выделяются имена тех, кто
впоследствии посвятил Омскому театру
всю свою жизнь, – Е. Дёмина, В. Тулупова,
В. Володин, П. Бархаш, Т. Праведникова
(Володина).
Репертуарную афишу театра, становление которого пришлось на конец 40-х
и первую половину 50-х гг. ХХ в., конечно, во многом определяла политическая
ситуация в стране. От искусства требовалось усиление борьбы за укрепление
идеологических основ советского государства и мир во всём мире. Первая премьера театра – оперетта советского композитора Р. Хейфа «Яблоко любви» по
пьесе И. Луковского, была посвящена событиям героического прошлого страны
времён жизни известного русского адмирала Ф.М. Ушакова. Другими спектаклями 1947 г. стали две оперетты советских
авторов, созданные по следам событий

826

Ираида Никеева. Под парусом музыки

Великой Отечественной войны, – «Верный друг» В.
Соловьёва-Седого (пьеса
В. Михайлова) и «Беспокойное счастье»
Ю. Милютина (пьеса Е. Помещикова и
В. Типота), а также две комические оперы «Аршин мал Алан» узбекского композитора У. Гаджибекова и «Запорожец
за Дунаем» украинского композитора
С. Гулака-Артёмовского. И дополняли
репертуар первого сезона две оперетты,
отражавшие зарубежную тематику, – «Кораллина», созданная на музыку К. Листова
по мотивам пьесы итальянского драматурга К. Гольдони (либретто Е. Гальпериной и И. Робина) и «Танголита» («Бал
в Савойе») современного венгерского
композитора П. Абрахама. Такой разноплановый репертуар как нельзя лучше показывал все стороны современной жизни
страны и полностью соответствовал интернациональной политике государства.
Действительно, самым главным звеном в репертуарной афише театра на
многие годы стали сценические произведения именно отечественных авторов.
За более чем 30-летний период деятельности театра в статусе музкомедии на
его сцене прозвучали (конечно, наряду
с жемчужинами зарубежной опереточной классики) не только все ныне самые
популярные произведения советских
композиторов, но и множество малоизвестных. Рядом с опереттами «Вольный
ветер» и «Белая акация» И. Дунаевского,
«Свадьба в Малиновке» Б. Александрова,
«Сорочинская ярмарка» А. Рябова, «Цирк
зажигает огни» и «Поцелуй Чаниты»
Ю. Милютина, «Сердце балтийца» и «Севастопольский вальс» К. Листова в Омске
в период с 1949 по 1955 г. были поставлены такие спектакли, как «Счастливый
рейс» И. Ильина, «Ясный сокол» А. Живцова, «Солнечный дом» А. Школьника,
«Лучший день её жизни» А. Лепина, «Рядом с тобой» Б. Александрова и М. Матвеева, «Чемпион мира» С. Каца, «В сиреневом саду» Н. Богословского, «Чужой
ребенок» Б. Аветисова и многие-многие
другие. Бесспорно, подобная направлен-

ность репертуара была обусловлена общей тенденцией того времени, связанной
с поиском новых форм жизни комедийных жанров музыкального театра. И тем
не менее активная творческая позиция
театра по формированию современного
репертуара, продолженная и в последующие годы, позволила уже к середине
1960-х гг. называть Омский театр, наряду
со Свердловской музкомедией, «лабораторией советской оперетты».
Упрочению этого почётного звания
способствовало и стремление художественного руководства театра активно
сотрудничать с авторами новых произведений. В результате такого сотворчества
в 1950–1970-е гг. Омский театр в числе
первых выпустил премьеры таких спектаклей известных советских композиторов,
как «Огоньки» Г. Свиридова, «Весенний
вальс» («Весна поёт») Д. Кабалевского,
«Камилла» А. Новикова, «На рассвете»
О. Сандлера, «Москва – Париж – Москва»
В. Мурадели. Кроме того, впервые в стране на омской сцене были осуществлены
постановки сценических произведений
Е. Родыгина – «Рассвет над Иртышом»
и «Счастье трудных дорог», Н. Минха –
«Ошибка Наташи» и «Таинственная незнакомка», В. Дмитриева – «Левша»,
Л. Лядовой – «Сказка про Ерёму, Данилу
и Нечистую силу», А. Новикова – «Особое
задание» и «Василий Тёркин», Г. Гоберника – «Интервенция».
Важной для театра была и работа по
формированию стабильного творческого состава. За период становления, который пришёлся на конец 1940-х, самых
сложных в экономическом плане послевоенных годов, только в художественном
персонале театра сменилось 6 режиссёров и 7 дирижёров! Однако уже к началу
1950-х гг. коллектив обрёл, наконец,
многих «своих», преданных театру руководителей творческих цехов и актёров.
Первую страницу этой памятной летописи подготовила деятельность молодого
польского режиссёра Л. Ротбаум, получившей впоследствии известность сво-

827

сибирские музы

ими неординарными постановками на
театральных сценах Москвы, Варшавы,
Вроцлава и созданием фундаментальной работы «Опера и её сценическое воплощение». Лия Давыдовна возглавила
Омский театр в 1952 г. после работы в
Свердловской музкомедии. Она пришла
в то время, когда сложившийся крепкий
творческий коллектив театра нуждался
в хорошей режиссуре и сильном руководителе. Энергичная, увлечённая своим
делом, с блестящим разносторонним образованием (консерватория, Школа сценического танца в Варшаве, ГИТИС им.
А. Луначарского в Москве), она создала
спектакли, ставшие незабываемым событием в театральной жизни не только
города, но и всей страны, – «Вольный ветер» И. Дунаевского (1948), «Душенька»
Г. Носова (1952), «Огоньки» Г. Свиридова (1952), «Орлиные перья» Ф. Фаркаша
(1953) и др. К сожалению, в начале 1954 г.
Ротбаум уехала в Москву по приглашению главного режиссёра театра оперетты И. Туманова на постановку оперетты
Ж. Оффенбаха «Парижская жизнь», а в
июле и вовсе рассталась с Омском.
Эстафету режиссёрского мастерства
она передала А. Паверману, также поработавшему до того в Свердловском театре музкомедии. Арнольд Изральевич
(впоследствии заслуженный деятель искусств РСФСР) стал тем «своим» омским
главным режиссёром, который отдал
театру в общей сложности двадцать лет
своей жизни (1954–1965 и 1971–1980).
С его именем связан расцвет деятельности театра. Многие из поставленных
им спектаклей обрели не только зрительскую любовь, но и признание в масштабах всей страны. Так, постановки оперетт
«Белая акация» И. Дунаевского и «Поцелуй Чаниты» Ю. Милютина в 1957 г.
были удостоены дипломов II степени
Министерства культуры РСФСР по итогам Всесоюзного фестиваля, посвящённого 40-летию Октябрьской революции.
Медали «За освоение целинных и залежных земель» получила вся постановочная

группа и исполнители главных ролей в
спектакле «Рассвет над Иртышом» Е. Родыгина (1961), а в 1971 г. за выпуск оперетты-песни А. Новикова «Василий Тёркин» театр был награждён дипломами I
(по итогам Всероссийского театрального
смотра) и III степени (по итогам Всесоюзного смотра музыкальных спектаклей на
военно-патриотическую тему в ознаменование 30-летия со дня Победы).
Надо отметить, что постановка спектакля «Василий Тёркин» осуществилась
благодаря большой работе ещё одного главного режиссёра и прекрасного
актёра – заслуженного артиста РСФСР
В. Лаврова, возглавлявшего театр с 1965
по 1971 г. Именно Виктору Дмитриевичу
принадлежит сценическая редакция и
сама идея рождения оперетты, которую
пришлось вместе с композитором А. Новиковым отстаивать на встрече с известным автором текста, поэтом А. Твардовским. К сожалению, воплотить на сцене
замысел постановки «Василия Тёркина»
Лавров не успел. Слишком мало времени
было ему отпущено судьбой на работу в
Омском театре. И тем не менее благодаря его организаторскому и творческому
таланту были осуществлены не только
успешные выпуски первых в стране спектаклей – «Особое задание» А. Новикова,
«Таинственная незнакомка» Н. Минха,
«На крыльях мечты» Ф. Мартынова, но
и проведено значительное расширение
репертуара за счёт постановок первых
в театре спектаклей для детей (причём
во всех основных музыкальных жанрах –
оперетта П. Вальдгардта «Кошкин дом»,
опера М. Раухвергера «Красная шапочка»
и балет в постановке В. Тулуповой «Снежная королева» на музыку Х. Синдинга и
Н. Гаде).
Менее стабильным оказался состав
музыкальных руководителей Омского театра музкомедии. Из пяти главных дирижёров театра более десяти лет стояли за
дирижёрским пультом Л. Балло, Б. Венцковский и В. Витковский, сменяя друг
друга на этом посту. Почти 30 лет отдали

828

В. и М. Лавровы в оперетте Ф. Легара
«Фраскита». Постановка 1963 г.

Е. Родыгин. «Рассвет над Иртышом». Арт. –
Г. Климов и А. Липатов. Постановка 1960 г.

После премьеры оперетты А. Новикова «Василий Тёркин».
В 1 ряду (слева направо): арт. Н. Блохина, Е. Ленинг,
драматург П. Градов, исполнитель главной роли Г. Котов. 1971 г.

Главный балетмейстер В. Тулупова
на репетиции

На премьере оперы
Дж. Пуччини «Богема».
Слева направо:
художник
по костюмам
Н. Степанова,
режиссёр-постановщик
Б. Рубашкин,
исполнители главных
партий В. Никеев
и И. Веденькова,
главный дирижёр
Э. Розен. 1992 г.

сибирские музы

театру художники-супруги – заслуженный
деятель искусств РСФСР М. Логвинова и
В. Марин, создавшие яркие красочные
декорации и многообразные костюмы к
более чем пяти десяткам спектаклей. Совершенно уникальной по значению была
и деятельность Валентины Яковлевны
Тулуповой, прошедшей в Омском театре
путь от солистки балета до бессменного
главного балетмейстера. Сформировав
к середине 1960-х гг. профессиональную
балетную труппу, она начала осуществлять в театре музкомедии постановки
самостоятельных балетных спектаклей –
«Снежная королева» (1968), «Мгновения» (1974), «Малыш и Карлсон» (1979).
За 40 лет работы в театре заслуженный
деятель искусств РСФСР В.Я. Тулупова
поставила 150 спектаклей, участвовала в
работе жюри всероссийских и региональных конкурсов, оказывала посильную помощь самодеятельным коллективам, тем
самым внеся огромный вклад в развитие
хореографического искусства города Омска и став его почётным гражданином.
Можно долго перечислять и имена
ярких актёров, кто своим талантом создавал историю театра. Уже к началу 1950-х
гг. в театре сложился сильный актёрский
ансамбль, лидерами которого были будущие заслуженные артисты РСФСР Е. Дёмина, Н. Блохина, В. Фразе, А. Липатов,
В. Володин, Г. Климов, а также актёры
Л. Краузе, И. Грачёва, П. Бархаш, Ю. Суханов, В. Андреев, В. Курилов, А. Романычев, артисты балета Н. Ротовицкая,
Е. Сориш, Е. Мартэн, П. Юшкевич, П. Шадрин, А. Гиржев и другие. Любимцем публики был и молодой актёр В. Раутбарт,
впоследствии известнейший артист театра и кино, заслуженный артист РСФСР,
особенно прославившийся на всю страну
после исполнения роли Профессора в
новелле «Наваждение» из кинокомедии
Л. Гайдая «Операция “Ы” и другие приключения Шурика». Омский театр музкомедии, куда он пришёл в 1948 г. в восемнадцатилетнем возрасте, стал первым в
его большой творческой биографии. Уже

тогда Раутбарт поражал зрителей и коллег по актёрскому цеху талантом яркого
перевоплощения в образы стариков. Известный театральный критик В. Калиш в
своей книге «Нескучный сад» писал: «Когда в финале водевиля “Лев Гурыч Синичкин” он, согласно русской сценической
традиции, снимал перед публикой парик,
зал взрывался, обнаружив под натуральным обликом старика <…> черты юного
лицедея, сотворившего искусство трансформации» .
Немало талантливых актёров пришло в Омский театр и в 1960–1970-е гг.,
причём многие из них составили главное ядро труппы и Музыкального театра,
обеспечив тем самым творческую преЛавроемственность поколений? – М.
ва, Т. Золотарёва, Н. Бембель, З. Ткачёва, Е. Ленинг, Н. Масюков, Г. Селюков,
С. Хворостяной, Ю. Дмитриев, И. Юртаев, И. Варнавин, Г. Салеидзе, Г. Котов,
О. Бржезинская, Т. Луцак, Г. Чиркова,
М. Багаев,
В. Миллер,
Б. Шевченко,
В. Ошкуков, А. и Н. Мотовиловы, артисты балета Л. Калашникова, В. Загумённая, С. Маслак, Д. Ращупкин, С. Кедровская, Е. Шихова, Г. Коробейников, В. и
Т. Тзапташвили, Ю. и С. Надейкины и др.
Успешная деятельность и обширный
советский репертуар позволили Омскому театру музкомедии неоднократно выезжать на гастроли не только в крупные
города европейской части страны, но
даже в столицу, что для провинциальных
театров того времени являлось редкостью. Так, ещё в 1960 г. омичи впервые
успешно выступили на сцене Большого
Кремлёвского дворца съездов со спектаклями «Рассвет над Иртышом» Е. Родыгина и «Где-то на юге» Э. Кеменя. В 1963 г.
московским зрителям в Театре оперетты были показаны уже 5 спектаклей, а в
первых числах сентября 1972 г. Омский
театр вновь получил приглашение в столицу и в течение трёх дней представил
на сцене театра им. М.Н. Ермоловой премьерный спектакль «Василий Тёркин»,
«слава которого дошла до Москвы ещё в

830

Ираида Никеева. Под парусом музыки

прошлом сезоне» («Неделя». № 35, 28 августа 1972). Успех привезённой постановки дал театру возможность проведения
13 июля 1973 г. трансляции спектакля по
Центральному телевидению.
Большое внимание уделял театр и
зрителям своей Омской области. Шефские концерты и творческие встречи с
сельчанами стали неотъемлемой частью
деятельности театра. Новой формой работы с сельскими зрителями начиная с
1973 г. стало проведение «Неделей театра», когда помимо показа различных
спектаклей устраивались лекции-беседы,
а также оказывалась профессиональная
творческая помощь коллективам художественной самодеятельности. В июне
1975 г. впервые был осуществлён показ
оперетты «Василий Тёркин» на открытых сельских площадках пяти районов
Омской области, а в июне 1977 г. творческий коллектив в полном составе совершил гастрольные поездки на теплоходе
«Римский-Корсаков» по Иртышу, показав жителям уже 10 отдалённых районов
спектакли «Василий Тёркин» и «Левша».
Не случайно, за лучшие показатели в
культурно-шефской работе на селе, в 1975
и 1978 гг. театр был удостоен премий Министерства культуры СССР, ЦК профсоюза работников культуры и ЦК профсоюза
рабочих и служащих сельского хозяйства.
Творческие планы театра постепенно разрастались. С постановкой первых
оперных и балетных спектаклей идея создания синтетического музыкального театра, о которой давно мечтал коллектив,
постепенно начала реализовываться. Благодаря инициативе руководства Омского
областного партийного комитета, Управления культуры, дирекции театра, а также
при активном ходатайстве многих известных советских композиторов, среди которых выделяется имя Р.К. Щедрина, Омская музкомедия в 1981 г. получила свой
новый статус и новое здание. Началась
новая страница театральной летописи.
29 января 1982 г. премьерой оперы Т. Хренникова «В бурю» состоялось

торжественное открытие Омского государственного музыкального театра.
На постановку оперы в новый театр,
возглавляемый директором Э. Рымашевским, был приглашён «звёздный» постановочный состав: дирижёр народный
артист РСФСР Г. Проваторов, народный
художник РСФСР И. Севастьянов, художественный консультант народный артист РСФСР, профессор Р. Тихомиров.
Огромную постановочную работу провели и руководители художественных цехов Омского театра – режиссёр А. Усубов,
балетмейстер В. Тулупова, хормейстер
Т. Боброва. В спектакле был занят практически весь состав театра, значительно
обновлённый и пополненный за счёт молодых выпускников разных музыкальных
вузов страны.
Значительному обновлению был подвергнут и жанровый состав театральной
афиши. 1980-е гг. – это период формирования оперно-балетного репертуара.
В это время на сцене театра были поставлены многие известные произведения
мировой классики – оперы «Травиата»
Дж. Верди, «Севильский цирюльник»
Леонкавалло,
Дж. Россини, «Паяцы» Р.
«Пиратский треугольник» и «Колокольчик» Г.
Доницетти, «Евгений Онегин»
П. Чайковского, балеты «Тщетная предосторожность» Л. Герольда, «Эсмеральда»
Ц. Пуни, «Жизель» А. Адана, «Ромео и
Джульетта» С. Прокофьева, «Конёк-горбунок» Р. Щедрина, «Барышня и хулиган» Д. Шостаковича, «Лебединое озеро»
П. Чайковского. Процесс формирования
классического репертуара был продолжен и в последующие годы. С 1990 г. с
приходом в театр нового директора, возглавляющего театр и сегодня, – заслуженного работника культуры РФ Б.Л. Ротберга, впервые в истории театра началось
освоение современного зарубежного
опыта. В самом начале 1990-х гг. были
реализованы большие сценические проекты совместно с зарубежными мастерами. Так, группой постановщиков из Чикаго выпущены два мюзикла молодого

831

сибирские музы

американского композитора Г. Опелки
«Чарли-бар» и «Три мушкетёра», а постановка двух оперных шедевров зарубежной классики – опер «Риголетто» Дж.
Верди и «Богема» Дж. Пуччини – была
осуществлена известным австрийским
певцом и режиссёром российского происхождения Б. Рубашкиным совместно с
дирижёром Зальцбургского оперного театра М. Дамевым. Достойным украшением
классического репертуара стали и другие
произведения, поставленные в 1990-е и
2000-е гг. и идущие на сцене театра сегодня, – оперы «Искатели жемчуга» и
«Кармен» Ж. Бизе, балеты «Щелкунчик»
П. Чайковского, «Дон Кихот» Л. Минкуса,
«Анюта» В. Гаврилина, «Бахчисарайский
фонтан» Б. Асафьева. Группу классического репертуара театра широко представляют и лёгкие комедийные жанры. Любимые названия оперетт зарубежных
авторов – «Королева чардаша», «Принцесса цирка», «Баядера», «Голландочка»
И. Кальмана, «Летучая мышь» И. Штрауса – удачно дополняет классика советской музыкальной комедии – «Свадьба
Александрова, «Белая
в Малиновке» Б.
акация» И. Дунаевского, «Барышня-крестьянка» И. Ковнера, «Золотой телёнок»
Т. Хренникова, «Бабий бунт» Е. Птичкина, «Свадьба с приданым» Б. Мокроусова.
Именно эта опора на произведения
отечественных авторов рассматривается
Омским музыкальным как важное и неизменное звено его репертуарной политики, продолжающее следование главной
традиции своего родителя – театра музыкальной комедии. Ещё в 1986 и 1988 гг.,
благодаря наличию обширного отечественного репертуара, молодой Омский
музыкальный театр дважды становился
местом проведения выездного секретариата правления Союза композиторов
РСФСР и приуроченных к этому событию
фестивалей советской музыки. Произведения российских композиторов составляют и сегодня основу театральной
афиши, занимая две трети его общего
репертуарного списка. Огромную роль в

упрочении этих традиций по-прежнему
играют крепкие творческие и дружеские
связи со многими ведущими современными отечественными композиторами,
которые устанавливались у музыкального театра в разные исторические периоды его деятельности. Первыми в России
постановками стали в репертуаре омичей
последние сценические произведения
композитора, народного артиста РСФСР
Е. Птичкина
(героический
мюзикл
«Риск – благородное дело», музыкальная драма по пьесе В. Шукшина «Я пришёл дать вам волю…» и опера-балет по
И. Тургеневу «Вешние воды»), спектакли на музыку народного артиста СССР
Т. Хренникова, с которым до последних
дней его жизни театр связывала большая
дружба, – балет «Капитанская дочка» по
Пушкину и героическая музыкальА.С.
ная комедия «В шесть часов вечера после
войны», ставшая с благословения композитора необычной сценической версией
известного одноимённого кинофильма.
Это также театральные сочинения народного артиста РФ В. Казенина – балет
«Песня про купца Калашникова», а также созданные по заказу театра мелодрама «Любина роща» и музыкальная драма
«Вечно живые», написанная по мотивам
одноимённой пьесы В. Розова и киносценария известного фильма «Летят журавли». С омской сцены начали свою
сценическую жизнь и такие произведения современных российских композиторов, заслуженных деятелей искусств
РФ, как мюзикл А. Кулыгина «Без вины
виноватые» по пьесе Н.А. Островского,
Пантыкина об адмирале Колбалет А.
чаке «Апофеоз», музыкальная поэма по
Н.В. Гоголю «Мёртвые души» и мюзикл
«Он и Она» А. Журбина, опера заслуженного артиста РФ А. Семёнова «Омский
пленник». Одной из недавних постановок театра стала российская премьера
мюзикла дагестанского композитора, народного артиста РФ Ш. Чалаева «Поручик Тенгинского полка», поставленного
к 200-летию М.Ю. Лермонтова.

832

Ираида Никеева. Под парусом музыки

Действительно, русская литературная классика представлена в репертуаре
Омского музыкального театра очень широко. Великие произведения А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, А.Н. Островского,
А.П. Чехова, Н.В. Гоголя, Ф.М. Достоевского, И.С. Тургенева, Л.Н. Толстого являются хорошей нравственно-философской базой, которая так необходима
сегодня обществу и, в первую очередь,
его молодому поколению. В 2015 году,
объявленном Годом литературы, музыкальный театр планирует пополнить
свой репертуар ещё одной новой хореографической постановкой, которая будет
создана на основе романа Ф.М. Достоевского. Лучшие образцы мировой классики представлены в Омском театре и в
детском репертуаре. Музыкальные спектакли по мотивам сказок таких известных
авторов, как С. Маршак («Кошкин дом»
П.
Вальдгардта), Ш. Перро («Золушка»
А. Спадавеккиа), А. Линдгрен («Карлсон,
который живёт на крыше» А. Семёнова), братья Гримм (балет «Белоснежка и
семь гномов» К. Хачатуряна), Р. Киплинг
(«Рикки-Тикки-Тави» А. Ушкарёва), а также постановки, в основе которых лежат
русские народные сказки, – «Василиса
Прекрасная» С. Сиротина, «По щучьему
велению» А. Колкера, «Терем-теремок»
И. Польского и другие – всегда радуют
юных зрителей.
Важной частью репертуара Омского
музыкального театра является и обращение к военно-патриотическим сюжетам.
Действительно, этой теме театр во все
годы своей деятельности уделял особое внимание. Сегодня, в современной
афише только событиям Великой Отечественной войны посвящено восемь
спектаклей разных жанров! В год 70-летия Победы в театре с 1 по 9 мая прошёл
фестиваль «Дорогами Победы», который
стал уже третьим по счёту. Омичам всех
поколений была представлена разнообразная по жанрам программа, включающая в себя героические музыкальные
спектакли «Небесный тихоход» на музы-

ку В. Соловьёва-Седого и М. Самойлова,
«В мае сорок пятого…» Г. Портнова, произведения К. Молчанова – музыкальная
драма «Ромео, Джульетта и тьма» и опера
«Зори здесь тихие…», а также праздничные концертные программы, две из которых – на благотворительной основе.
Особый подарок приготовил музыкальный театр к празднованию 300-летия
Омска. История родного края и судьбы
наших земляков, оставивших значительный след в истории России, нашли отражение в особой группе спектаклей, посвящённых предстоящему юбилею города.
Жизни Омской губернии первой половины ХIХ в. посвящены мелодрама «Любина роща» В. Казенина и опера «Омский
пленник» А. Семёнова, созданная по поэме нашего земляка поэта Л. Мартынова
«Правдивая история об Увенькае…». Две
балетные постановки театра последних
лет связаны с известными историческими личностями – Героем Советского Союза, погибшим в фашистском концлагере
в последний год Великой Отечественной войны, генералом Д. Карбышевым,
родившимся в Омске и получившим военное образование в Кадетском корпусе
(«Карбышев» на музыку Д. Шостаковича),
и адмиралом А. Колчаком, провозгласившим себя в Омске в 1920-е гг. Верховным
правителем России («Апофеоз» А. Пантыкина). Мастерам отечественной культуры, родившимся в Омске, посвящены
также балет «Врубель» на музыку А. Скрябина и Н. Римского-Корсакова и опера
«Укрощение строптивой», написанная
известным композитором, народным артистом РСФСР В. Шебалиным, имя которого давно носит музыкальное училище.
Успешной творческой деятельности
музыкального театра, о чём свидетельствуют многочисленные зрительские
отзывы и публикации в средствах массовой информации, во многом способствует высокий исполнительский уровень
труппы, работающей под руководством
талантливых мастеров театрального искусства. В 1980-е гг. постановочную группу

833

сибирские музы

спектаклей представляли режиссёры заслуженный деятель искусств РСФСР К. Васильев и Л. Коган, художники С. Болле
и заслуженный деятель искусств Башкирии Б. Торик, балетмейстер С. Колесник.
Большой вклад в развитие оперно-балетного репертуара внесли дирижёры, отдавшие Омску последние 20 лет своей
жизни, – заслуженный артист РФ Г. Комаровский и бессменный музыкальный
руководитель театра с 1983 до 2004
г.,
один из ведущих дирижёров страны, заслуженный деятель искусств РФ, лауреат Государственной премии Удмуртии
Э. Розен. В 2000-е гг. в театре началось
активное сотрудничество с признанными
российскими мастерами сцены. Уже по
несколько спектаклей поставили в Омске
известные столичные режиссёры – заслуженные деятели искусств РФ О. Иванова
и В. Рябов (Москва), В. Подгородинский
(Санкт-Петербург). Давняя творческая
дружба с екатеринбургским режиссёром,
Стрежневым
народным артистом РФ К.
вылилась в ноябре 2014 г. в постановку
уже тринадцатого спектакля. Успешно
идут на сцене театра и балетные спектакли, поставленные талантливыми хореографами – народным артистом Бурятии
О. Игнатьевым, заслуженным артистом
РФ А. Дементьевым, лауреатом всероссийских и международных конкурсов Ю. Пузаковым, известными балетмейстерами из
Санкт-Петербурга – заслуженным деятелем искусств РФ Г. Ковтуном и лауреатом
Государственной премии и фестиваля «Золотая маска» Г. Абайдуловым. Новой формой творчества 2000-х гг. стало рождение
современных постановок с оригинальным пластическим решением, созданных
по заказу театра на музыку великих отечественных и зарубежных композиторов молодыми, начинающими свой творческий
путь в искусстве балетмейстерами. Два
интересных балета создала для омской
сцены Н. Калинина – «Обнажённое танго» на музыку А. Пьяццоллы и «Шинель»
на музыку И.-С. Баха, Г.-Ф. Генделя, Д. Шостаковича, А. Шнитке. Значимой для те-

атра работой стал и героический балет
на музыку Д. Шостаковича «Карбышев»,
выпущенный ко Дню памяти и скорби
молодым московским балетмейстером
Китаевой. Оба балета, «Шинель» и
Н.
«Карбышев», стали лауреатами Международного театрального форума «Золотой
Витязь» и Федерального фестиваля «Театральный Олимп». А ещё один балетный спектакль театра 2014 г. – «Страсть»,
ставший оригинальным воплощением на
музыку П.И. Чайковского образов романа
Л.Н. Толстого «Анна Каренина», получил
в постановке питерского постановщика
Д.
Генуса весьма необычное жанровое
определение – сценическо-пластическая
фантазия.
В настоящее время Омский государственный музыкальный театр, репертуар
которого включает в себя около 70 наименований спектаклей самых разных
музыкальных жанров, ведёт активную
творческую, гастрольную и благотворительную деятельность. Участие и организация различных конкурсов и фестивалей
стали неотъемлемой частью его жизни.
Солисты театра успешно выступали на
международных фестивалях «Звёзды балета» (Киев, 1999), «Мэрцишор» (Кишинёв, 2003), «Золотой Витязь» (Москва,
2008, 2010, 2012), на всероссийских фестивалях «Панорама музыки России»
(Москва, 2000), «Хрустальная роза Виктора Розова» (Москва, 2006), фестивале им.
Т.Н. Хренникова (Елец, 2008), «Театральный Олимп» (Сочи, 2011, 2013, 2014).
Есть у театра и опыт организации вокальных конкурсов. Ещё в начале 1990-х гг.
в Омском музыкальном были проведены
Всероссийский конкурс артистов оперетты и мюзикла и международный – оперных певцов им. Б. Рубашкина. В 2012 г.
Омск вновь принял гостей со всей России на конкурс молодых вокалистов, посвящённый 110-летию нашего земляка
композитора В. Шебалина. Конкурс, представительное жюри которого возглавляла народная артистка РФ Л. Гергиева,
проходил в рамках Третьего фестиваля

834

На премьере музыкальной
драмы «Вечно живые». Слева
направо: исполнители главных
ролей А. Данилов
и Т. Боброва,
главный дирижёр Ю. Соснин,
режиссёр-постановщик
О. Иванова, композитор
В. Казенин, арт. Н. Блохина
и балетмейстер-постановщик
В. Рыбаков. 2005 г.
Композитор Ш. Чалаев
(слева), потомок поэта
М.Ю. Лермонтова –
М.Ю. Лермонтов
и исполнитель главной роли
Д. Окропиридзе –
на премьере мюзикла
«Поручик Тенгинского
полка». 2014 г.

Режиссёр-постановщик
К. Стрежнев и исполнитель
главной роли В. Миллер –
на премьере водевиля
А. Петрова «О бедном
гусаре…». 2008 г.
Сцена из рок-балета
А. Рыбникова «“Юнона”
и “Авось”» в постановке
А. Дементьева. В центре –
солисты балета О. Карпович и
Е. Шихова. Постановка 1985 г.

сибирские музы

Творческая бригада артистов на концерте в Чеченской Республике. 2002 г.

«Панорама музыкальных театров России», ставшего с 2006 г. главным событием музыкальной жизни всего Сибирского
региона. В программах трёх фестивалей
принимали участие коллективы и солисты крупнейших музыкальных театров и
творческих организаций страны – ГАБТ
России, московские театры – «Геликонопера», «Новая опера», «Русская опера»,
Центр оперного пения Галины Вишневской, «Кремлёвский балет», Камерный
театр «Санктъ-Петербургъ Опера», театры оперы и балета из Перми, Челябинска, Воронежа, музыкальные театры из
Красноярска, Калининграда, Кемерово,
театры музыкальной комедии из Екатеринбурга и Новосибирска. На фестивале,
помимо выступления профессиональных
коллективов страны, было представлено
и молодое поколение будущих артистов в
лице выпускников консерваторий из Екатеринбурга, Саратова, хореографических
училищ из Уфы, Новосибирска, Бурятии,
а также коллективы детских музыкальных

театров «Зазеркалье» и «Карамболь» из
Санкт-Петербурга, «Домисолька» из Москвы. В качестве почётных гостей на фестиваль приезжали многие выдающиеся
деятели российской музыкальной культуры, среди которых народные артисты
СССР – Г. Вишневская, М. Биешу, М. Мунтяну, В. Пьявко, Л. Сметанников, А. Ведерников, И. Кобзон, народные артисты
РФ А. Калягин, В. Казенин, Ю. Александров, К. Стрежнев, Б. Певзнер и многие
другие. Почётными гостями фестиваля
были также коллективы Казахского театра оперы и балета им. К. Байсеитовой,
Академический ансамбль песни и пляски
Российской Армии им. А.В. Александрова,
а также музыканты дальнего зарубежья –
американский дирижёр М. Пьецух и труппа итальянского театра «Arena di Verona»,
впервые приехавшая в Россию и исполнившая в день открытия Первого фестиваля знаменитый «Реквием» Дж. Верди.
Отдельная страница в летописи Омского музыкального театра – гастрольная

836

Ираида Никеева. Под парусом музыки

деятельность. Следуя давней сложившейся традиции Омской музкомедии, творческий коллектив Музыкального театра
уделяет огромное внимание, прежде
всего, жителям своей области. В течение
каждого театрального сезона, и особенно летом, творческие бригады артистов
выезжают на свои малые гастроли в разные, в том числе самые северные районы
Омской области. С 2004 г. такие поездки
стали осуществляться в рамках большой
благотворительной губернаторской программы «Театр – селу», имеющей важное
культурно-просветительское
значение.
Показ спектаклей для детей и взрослых,
позволяющих сценическую трансформацию в условиях сельских домов культуры,
а также концертов из произведений оперной и опереточной классики становились
настоящими праздниками для жителей
сёл и деревень. Запечатлённые на бумаге
душевные слова благодарности сельчан,
так же, как и благодарственные отзывы
омичей, в том числе из незащищённых
слоёв населения, приходящих в театр
по благотворительным акциям, бережно
хранятся в архиве Музея театра.
Творческий коллектив театра представлял также свои спектакли зрителям
других городов России – Екатеринбурга
и Перми, Липецка и Уфы, Томска и Петропавловска, Тюмени и Барнаула, Сочи
и Москвы. Уделяя большое внимание военно-патриотическому воспитанию молодёжи, омские актёры побывали также
с концертами в гарнизонах Сибирского
военного округа, в Забайкальском пограничном округе, в Алтайском гарнизоне
ракетных войск, в Московском военнодесантном полку. Кроме того, дважды,
в период боевых действий, творческая
бригада во главе с директором Б.Л. Ротбергом выступала с концертами в Чеченской Республике (1996 и 2002). Несмотря
на серьёзные трудности и напряжённый
график работы (концерты нередко проходили прямо на поле или аэродроме по
2–3 раза в день), артисты с честью выполнили свой гражданский долг. За эти по-

ездки театр был отмечен почётными грамотами от командующего группировкой
внутренних войск МВД РФ в Чеченской
Республике генерал-лейтенанта В.С. Гафарова и командующего объединённой
группировкой ВДВ на Северном Кавказе
генерал-полковника Г.И. Шпака, а сами
участники – нагрудными знаками «За отличие в службе» II степени и медалями
«200 лет Министерству обороны РФ».
Вокальное и хореографическое искусство творческого коллектива театра
могли по достоинству оценить и зрители
зарубежья. Спектаклям русского балета
рукоплескали в северных провинциях
Китая, постановкам классической оперетты – в городах Израиля, а мастерству
солистов театра, представлявших в разные годы своё вокальное искусство, – слушатели Швейцарии, Германии, Австрии,
Чехии, Японии.
История театра, его традиции – это,
прежде всего, его люди. В театральной
летописи навсегда сохранятся имена
талантливых актёров, которые внесли
большой вклад в развитие Омского музыкального театра. Почётными ветеранами, прошедшими свой творческий путь
вместе с театром, начав деятельность
ещё на сцене Омской музкомедии, стали
многие солисты, в числе которых заслуженные артисты РФ М. Лаврова, И. Варнавин, Г. Салеидзе, В. Ошкуков, артисты
С. Хворостяной, О. Бржезинская, Т. Луцак, Г. Чиркова, В. Грачунов и другие.
Театр всегда будет помнить и тех, кого, к
сожалению, сегодня уже нет. Особое место среди них занимает легенда омской
сцены, заслуженная артистка РФ, кавалер
ордена Дружбы, почётный гражданин
Омской области Надежда Андреевна Блохина. Омскому театру она отдала 60 лет
своей актёрской жизни, создав на сцене
более 100 разноплановых ролей. Участница фронтовых бригад в годы Великой
Отечественной войны, она и в период боевых действий на Северном Кавказе оказалась в составе творческой группы, выезжавшей в Грозный с концертами, хотя на

837

сибирские музы

тот момент ей исполнилось уже 74 года.
В день 90-летия, до которого Н. Блохина
не дожила чуть меньше трёх месяцев, состоялось открытие мемориальной доски,
установленной на доме, где она жила, и
памятной звезды, размещённой на аллее
перед театром.
В настоящее время в коллективе
Омского музыкального театра работают более 500 человек. Среди творческого персонала – ведущие мастера сцены
и творческая молодёжь: три народных
артиста РФ, 9 заслуженных артистов РФ,
лауреаты и дипломанты всероссийских
и международных конкурсов. Щедро делятся своим большим опытом, который
исчисляется несколькими десятками лет,
ветераны театра – народные артисты РФ
Г. Котов, В. Шершнёва, В. Никеев, заслуженные артисты РФ В. Миллер, М. Багаев,
А. Мотовилов, И. Трусова, солистка балета Е. Шихова. Немало ветеранов трудится

сегодня и в других творческих цехах – оркестровом и хоровом. А главный хормейстер заслуженный работник культуры РФ
Татьяна Павловна Боброва, которая и по
сей день возглавляет хоровой коллектив,
недавно отметила 55-летний юбилей служения театру.
Каждодневным трудом и талантом
солистов Омского государственного
музыкального театра, артистов балета, хора, оркестра, работников художественно-постановочных цехов, профессиональным мастерством главного
дирижёра, лауреата премии Губернатора
Омской области Ю. Соснина, организаторской энергией директора, заслуженного работника культуры РФ Б. Ротберга, – создаётся сегодня высокий имидж
театра, который, как большой корабль,
преодолевая все трудности, идёт под
своим парусом музыки вперёд к новым
творческим открытиям.

галерея

Картины славного прошлого
О сибирских казачьих акварелях Николая Каразина

Алексей Белокрыс

з о бра з и тел ьн ых
свидетельств
о
жизни Сибирского казачьего войска за всё
время его существования,
а это больше 300 лет, крайне мало. Тому есть вполне
объективные причины.
Войско было не просто
удалено от Европейской
России, но ещё и разбросано по огромной территории в тысячи вёрст, вдали от редких
сибирских культурных центров. Доехать
до иной станицы или казачьего выселка
из войскового центра, Омска могло означать несколько суток в дороге, да к тому
же по безлюдным местам и путям не всегда безопасным.
Из сибирской казачьей среды так и не
успели выдвинуться собственные заметные художники, а заезжие бывали здесь
чрезвычайно редко, обычно в составе научных экспедиций, шедших проездом через казачьи земли. Таких визитёров больше интересовал быт местных кочевых
народов: юрты, верблюды, халаты, байги,
муллы – для европейцев это была экзотика, внешне куда более яркая, чем простая
жизнь здешнего сибирского казака.
Не манила своей внешней стороной и
казачья служба, совсем не похожая, к примеру, на блестящие кавказские дела казаков-кубанцев и терцев – с их штурмами
горных аулов-крепостей и геройскими переправами через бурлящие реки. На долю
сибирцев выпали вещи куда более проза-

ические: охрана караванов,
казённая ямская повинность, разъезды-патрули да
время от времени рейды
против разбойных шаек,
длившиеся иной раз неделями, порой без всякой надежды на успех. И всё это в
безводных степях, под палящим солнцем, под дождём,
от которого негде укрыться,
в жестокий зимний буран.
Эта военная работа, пыльная и потная, требовала от сибирского казака ничуть не меньшей отваги, знания дела и
терпения, чем от его собрата на Кавказе, но со стороны гляделась неказистой
и скучной. Да и чины с орденами здесь
доставались всё больше долгими годами
беспорочной службы, а не громкими победами. Такая Сибирь отнюдь не влекла
русского художника-европейца. Увы, Репин и Рубо, Верещагин и Самокиш, как и
многие другие наши таланты, спешили со
своими мольбертами и кистями отнюдь
не к сибирским казакам и не им посвящали свои творения.
Словом, художественные картины
службы и быта сибирских казаков можно
было в буквальном смысле перечесть по
пальцам. Не только повседневная жизнь
войска, но даже и память о славных событиях в его истории, которыми могла
гордиться вся Россия, оставались вне
зрительного восприятия, в одних лишь
письменных источниках, а значит – были,
но как будто лишь наполовину.

840

Ермак Тимофеевич с дружиной на пути в Сибирь. На стругах, по р. Чусовой

Ермак облагает ясаком и приводит сибирских инородцев к присяге на верность
Царю Московскому и Всея Руси

галерея

Разведки сотника Волошенина в Семиречьи и Илийской долине в 1771 г.
Представление Илийскому цзян-цзюну
Казаки при постройке линейных крепостей (заложение крепости Железинской на Иртыше, 1717 г.)

Очевидно, это хорошо понимал
полковник Сибирского казачьего войска, председатель Войскового хозяйственного правления Георгий Катанаев
(1848–1921). В 1891 г. он озаботился подготовкой памятных подарков наследнику
российского престола – цесаревичу Николаю, который возвращался через Омск домой из кругосветного путешествия. В числе прочих подношений Катанаев задумал
историческую мини-галерею в единственном экземпляре – панораму трёхвекового
служения сибирских казаков России. Исполнение замысла заказали известному
русскому художнику Николаю Каразину
(1842–1908). Затея удалась, и дело даже
пошло дальше первоначального плана:
созданный «по случаю» набор скромных
акварелей так и остался по сей день единственной более или менее целостной живописной летописью Сибирского войска.
Имя и творчество Н.Н. Каразина в
советское время были незаслуженно забыты, однако в последние годы о нём
написано довольно много, поэтому нет
необходимости пересказывать здесь биографию художника. Его сибирские аква-

рели, долгое время считавшиеся утраченными, мне посчастливилось отыскать в
Российской государственной библиотеке,
видеть и держать в руках. Об обстоятельствах их появления на свет также подробно рассказано.
Работы Каразина говорят сами за
себя. Нам нет нужды подчёркивать их достоинства или отыскивать изъяны. Достаточно будет просто опубликовать под одной обложкой все те акварели, что дошли
до нас (а это 21 из 27), снабдив минимальными комментариями.
Прежде всего, надо сказать: по иронии судьбы, сам художник никогда не
бывал ни в войсковой столице Омске, ни
вообще на землях Сибирского казачьего
войска. Правда, с сибирскими казаками
сталкивался, когда служил в Туркестане
с 1868 по 1870 г. Впоследствии Каразин
ещё несколько раз бывал в Средней Азии,
но его пути туда из Европы лежали напрямую по Оренбургско-Ташкентскому
тракту, далеко в стороне от Омска и сибирских станиц.
Изображённое на акварелях есть целиком и полностью плод воображения

842

Прапрабабушки сибирских казаков. Прибытие партии «жёнок» (вторая половина XVIII в.)

Иноплеменные предки нынешних сибирских казаков. Зачисление в казаки пленных поляков
армии Наполеона. 1813 г.

Сибирские казаки в гвардии. Представление императору Николаю Павловичу
в Михайловском дворце в 1833 г.

Объявление в Средней орде указа о новом порядке управления степью (1824 г.)

Зимний разгром султана Кенесары под урочищем Улутавом (середина XIX в.)

галерея

Казаки конвоируют торговый караван
Военно-поселенческая служба сибирских казаков. Встреча начальства (середина XIX в.)

художника, пусть и основанный на его
личном зрительном опыте и словесных
описаниях Г. Катанаева.
Отчасти поэтому, отчасти в силу законов жанра, рисунки лишены всякой
конкретики. Мы не видим здесь ни одного узнаваемого здания, интерьера, местности. Военная форма, оружие, одежда,
обстановка – всё это лишь дано крупными мазками, намечено штрихами. Единственный сюжет, требовавший внешнего
сходства, это «Казаки в гвардии». Здесь
присутствует император Николай I, но с
его изображением у художника проблем
не было: портреты самодержцев всегда
имелись в достатке. Все другие реальные
персонажи – Ермак, сотник Волошенин,
прапорщик Беницкий («Бой с пугачёвцами») – изображены условно, а самозванец
Пугачёв, садящийся на лошадь, и вовсе
обращён к зрителю спиной. Да и знает ли
кто, как на самом деле выглядели те же
Ермак и Волошенин?
Стало быть, не нужно искать в этих
творениях Каразина буквальной исторической правды или изучать по ним детали
казачьего мундира. Образные иллюстра-

ции, вольное визуальное представление
легенд – вот что это такое.
Далее отметим: Г. Катанаеву принадлежали не одни только идеи сюжетов акварелей, но и специально составленные
пояснительные тексты к ним, напечатанные на отдельных листах. Их сохранилось ещё меньше, чем рисунков, – всего
лишь десять.
Г. Катанаев был природный сибирский казак, чиновник Сибирского войска,
неизменно стоявший на защите казачьих
интересов, историограф войска, автор
многих проектов устройства его внутренней жизни и реформирования. К составлению пояснений он подошёл со всей
ответственностью, работал в архивах, изучил литературу. Но любопытно не само
это усердие, а то, что вместо сухих архивных справок у него получились интересные исторические миниатюры, проникнутые неподдельным сочувствием автора
к предмету. Возможно, они заслуживают
отдельной публикации.
По историческим сочинениям Катанаева видно, как близко к сердцу принимал он тяготы и страдания своих бра-

846

Тревога на казачьем пикете

Алексей Белокрыс. Картины славного прошлого

Серебряное блюдо с надписью «Августейшему Атаману усердное
подношение Сибирских казаков. 1891 г.» – подарок от Сибирского
казачьего войска цесаревичу в Омске. По эскизу Н. Каразина
(подготовка к публикации: А. Белокрыс)

Серебряная фигура конного дозорного казака
на возвышенности с надписью «Августейшему
Атаману верноподданные казаки Атбасарской
станицы Сибирского казачьего войска. 1891 г.» –
подарок наследнику цесаревичу в Омске. Идея
композиции Г. Катанаева, эскиз Н. Каразина
(подготовка к публикации: А. Белокрыс)

Серебряная фигура пешего казака со знаменем,
символически попирающего взятую вражескую
крепость (взятие Андижана в 1875 г.), с надписью
«Августейшему Атаману верноподданные
казаки станицы Пресновской
и Пресногорьковской и поселка Новорыбинского
Сибирского казачьего войска. 1891 г.» –
подарок наследнику цесаревичу в Омске. Идея
композиции Г. Катанаева, эскиз Н. Каразина
(подготовка к публикации: А. Белокрыс)

тьев казаков, касалось ли это дел давно
минувших или современных ему. Вот и в
текстах к акварелям он нашёл место для
весьма эмоциональных описаний нелёгкой казачьей доли, не стесняясь указать
и на причины – общие порядки в стране
и самодурство командиров и начальников, из которых некоторым тут же давались нелестные характеристики. Чего
стоит, к примеру, один только этот пассаж («Казаки при постройке линейных
крепостей»):
«...Сибирские казаки и их войско вообще издавна служили местному большому и малому начальству весьма благодарною почвою для всякого рода удачных
и неудачных экспериментов по проведению в жизнь тех или иных из господствовавших в своё время административнохозяйственных теорий и даже фантазий.
Можно сказать: кто только не “просвещал” и не “учил” этих казаков? Учили их,
и в то же самое время мучили, почти все
линейные высшие начальники».
Между тем, назначались эти самые
начальники-мучители непосредственно
императорскими указами. А дерзкие катанаевские тексты подносились не просто
члену царствующего дома, но наследнику
престола! Тем не менее – подносились, да
ещё и с отметкой «Дозволено цензурою»
на каждом, как и было положено всякому

печатному изданию. Таковы были страх
монаршего гнева и цензура в эпоху, к которой сегодня обычно применяют слова
«политическая реакция» и «цензурные
репрессии»...
Фотокопии с акварелей, сделанные
фотографом Н. Лоренковичем для музея Западно-Сибирского отделения Императорского Русского географического
общества, и поныне хранятся в Омском
историко-краеведческом музее. В их числе, надо полагать, и копии шести утраченных акварелей. Будем надеяться, что
омские коллеги когда-нибудь возьмут на
себя труд опубликовать их.
В заключение надо сказать, что по
проектам Г. Катанаева и эскизам Н. Каразина изготовили и другие подарки, поднесённые наследнику цесаревичу в Омске
от казаков, как то: серебряное блюдо от
войска с надписью «Августейшему Атаману усердное подношение Сибирских казаков. 1891 г.» и серебряные же фигурки:
конного дозорного казака на возвышенности (от станицы Атбасарской) и пешего казака со знаменем, символически попирающего взятую вражескую крепость
(от казаков станиц Пресновской и Пресногорьковской и посёлка Новорыбинского). Эти работы, увы, известны только
по фотоснимкам, которые мы приводим
здесь же.

Городские мотивы:
я люблю эти омские улицы

Владимир Чирков. Городские мотивы: я люблю эти омские улицы

Владимир Чирков

аверное, нет на
земле города, мотивы которого не
любили бы писать, рисовать, ваять художники, а фотографы не запечатлевали
удивительные мгновения
из городской скоротечной
жизни. Омск – не исключение из общего очень хорошего правила. Наши
живописцы, графики, фотографы доброе целое столетие не просто
передают банальную схожесть и узнаваемость городских улиц, площадей, набережных, дворов, но пытаются отобразить, воссоздать, как правило, очень успешно, дух
города, или, как принято с незапамятных
времен говорить, – его норов.
Перелистывая огромнейший массив
картин, гравюр, фотографий, с радостью
отмечаешь, как их авторы любят город
«не в лоб» – поверхностно и однобоко.
Их чувства, отношение к городу сложны
и многозначны. В архитектурных, урбанистических пейзажах, жанровых картинах
в городской среде, художники ведут то исповедально-лирические, то напряжённодраматические диалоги с городом – его
улицами, набережными, скверами, дворами, памятниками, его людьми – носителями городской культуры и психологии.
Расположение Омска в равнинном
пространстве, при слиянии рек, его богатая история, своеобразный уклад жизни,
архитектурный облик не только влияют
на городскую тематику художников, но, в

известной степени, предопределяют композиционно-пластическое решение
картин. Особенно тема
города взволнованно и
очень убедительно звучит
у тех, кто с городом связан
кровно, своим рождением. Стремлением передать
чувство слитности со своим домом, двором, улицей
пронизаны работы Александра Темерева, Анатолия Старцева,
Анастасии Кичигиной, Ольги Кадиковой.
Они родились, выросли, учились в Омске, и поэтому им так дорога, так близка
эта маленькая частица земли. Их графические, живописные работы лишены
официальности, они напитаны чертами
неспешной повседневности, поэтической
исповедальности, нередко аллегоричны.
У художников, как и у большинства
омичей, символом города является Любинский проспект – официально ул. Ленина. Любинский проспект – редкий
случай сохранившейся, в буквальном
смысле не претерпевшей в течение века
вмешательства городской застройки – существует как градостроительный и архитектурный ансамбль. Поэтому художники
так часто обращаются в своих картинах к
его мотивам. Любинский так притягателен своим особым духом, колоритом, что
не оставляет равнодушным любого, кто в
него пристально вглядится. Любинский
стал устойчивым мотивом в творчестве
Геймрана Баймуханова. Мотив в лучших

850

Весенний город. Л.А. Зотикова. 1999 г. Картон, масло. ГМИО

вещах художника перерос в образ проспекта – образ сложный, взволнованный,
иногда драматический. Редкостно и индивидуально одарённый колорист, Геймран Баймуханов исследует проспект и
его окружение и по временам года, и по
состояниям, прежде всего колористическим, цветовым. Исключительную роль в
художественной ткани картин художника
занимает рисунок – острый, колючий, он
берёт на себя роль передачи обострения
нервного напряжения, которое разлито в
общественной атмосфере города последний двух десятилетий.
С мотивами Любинского может конкурировать только вид на Юбилейный
мост. Причиной тому является и сам по
себе неповторимый, то есть бесконечно
изменчивый, вид, и то, что в своё время
архитектор Е.А. Степанов построил Дом
художника так, что вид из его мастерских
открывается на центральную часть города с Юбилейным мостом и Любинским

проспектом. Вид на Омку, Юбилейный
мост, открывающаяся панорама старого
города заставили художников Константина Щёкотова, Валентина Кукуйцева,
Любовь Зотикову, Василия Белана, Георгия Катилло-Ратмирова и многих других
вновь и вновь браться за кисть, чтобы запечатлеть неповторимый мотив.
Омск входит в почётный список исторических городов России, отмеченных
значительным количеством памятников
истории и культуры. В нашем городе, как
и во всей стране, этих достопримечательностей было намного больше. Омск не
миновала трагическая участь уничтожения не только церквей, но и чисто гражданских объектов. В эти жернова попали,
например, трое из четырёх ворот второй
Омской крепости, в новейшей истории
ворота постепенно восстанавливаются,
обогащая архитектурный и исторический
облик, что крайне важно в преддверии
300-летия города.

851

галерея

Омские крыши. Г.С. Баймуханов. 2000 г. Холст, масло. 100х150. ГОХМ «Либеров-центр»

Омский драмтеатр. Этюд. Н.Я. Третьяков. Начало 1960-х гг. ООМИИ им. М.А. Врубеля

Городские мотивы омских художников заставляют пережить калейдоскоп
чувств. Каждое произведение построено
по своим логическим законам, но в каждом из них перемешалось прошлое и настоящее, люди и судьбы.
Померк багряный свет заката,
Громада туч росла вдали,
Когда воздушные фрегаты
Над самым городом прошли...
Читая знаменитые строки Леонида Николаевича Мартынова, которому
муза явилась в его родном Омске, в его
городе-родине, думаешь о художниках и
их картинах – о Николае Третьякове, узревшем своим колористическим даром
Омск в различных состояниях и настроениях, центральным из которых навсегда
останется «Белый город» – живописная
визитка города Омска, о Валентине Кукуйцеве и его лиричнейшем пейзаже с

катером, проплывающим по Оми мимо
Дома художников, мимо клёнов и плакучих ив в сквере Врубеля, о Владимире Гусеве и его «Белых домах», исполненных
поэзии символизма, об Алексее Сапожникове, тональная живопись которого
сродни церковному знаменному распеву,
и театре драмы.
Чем детальнее знакомишься с городскими работами, тем больше убеждаешься, что живописцы и графики, высвечивая
значительное и даже общечеловеческое,
в своих работах ни на мгновение не забывают о земном, мирском, повседневном.
Так, мы стремимся к гармонии человека
и природы и находим тому ответ в трепетных работах одного из пронзительных отечественных пастелистов Алексея
Либерова («Осень в городе»), который
вместе с собратьями по цеху вслед за
Л.Н. Мартыновым имеет право сказать:
«Я нахожу себя в искусстве / Унынье
гнать с лица земли». Эти традиции живы

852

Первое Мая в Омске. К.Н. Щёкотов. 1962 г.
Холст на картоне, масло. ГМИО

В парке. Собачьи радости. А.А. Темерев. 1991 г. Бумага, цв. карандаш, пастель. ГМИО

На Любинском. Тучка. Г.С. Баймуханов. 2010 г. Холст, масло.
100х120. ООМИИ им. М.А. Врубеля

Город Омск. А.Н. Либеров. 1957 г. Холст, пастель. 120х160. ГОХМ «Либеров-центр»
Изумрудный город. Е.В. Боброва. 2007 г. Холст, масло. ГМИО

Зима. А.Е. Гурова. 2003 г. Бумага, карандаш. ГМИО

На реке Омь. И.А. Санин. 2000 г. Бумага, акварель. ГМИО

Весенняя улочка. Г.Н. Канунников. 1987 г. Холст, масло. ГМИО
Омск. Зимняя аллея. А.И. Галковский. 1985 г.
Бумага, офорт. 45,5х52,1. ООМИИ им. М.А. Врубеля

Владимир Чирков. Городские мотивы: я люблю эти омские улицы

Устье Оми. Т.П. Козлов. 1972 г. ДВП, масло. 100х122. ООМИИ им. М.А. Врубеля

в творчестве других, ныне здравствующих художников: Сергея Сочивко, Ивана
Желиостова, Елены Бобровой, Анастасии
Гуровой. Свою живописную «сагу» об Омске создал Георгий Кичигин.
С расположением Омска на реках
связано не только архитектурно-планировочное решение города, но и уклад жизни
горожан. Поэтому столь силён интерес
художников к Иртышу и Оми. Нашими
живописцами и графиками было создано
немало «тихих» пейзажей, где Омь выступает задушевным собеседником и для
художника и для зрителя. Тут вне конкуренции камерные листы в технике меццо-тинто Николая Горбунова, акварели
Василия Белана, Риммы Камкиной, Игоря Санина.
Об омской скульптуре. Её в городе немного, расположена она в основном в центре. Всеми омичами отмечено (интернет
в этом отношении – лучший барометр),
что городская пластика особенно оживила пространство Любинского проспекта
в последние два десятилетия. Скульптурное оживление на проспекте началось в

конце 1990-х, когда с разницей в год появились одна за другой городские скульптуры «Сантехника Степана» и «Любы»
Сергея Норышева, ставшие короткой
PR-сенсацией чуть ли не на всю Россию, но
по сей день согревающие живым человеческим чувством горожан. Установленный
в сквере театра драмы памятник Ф.М. Достоевскому «Крест несущий» (2000) Александра Капралова внёс в пространство
проспекта не только ярко выраженную
брутальную пластику, но и послужил источником актуализации гуманистических
идей великого писателя в городе.
В 2006 году при небывалом стечении
публики московский скульптор Михаил
Ногин представил своего Врубеля. Памятник великому русскому художнику
М.А. Врубелю, родившемуся в нашем городе, был создан автором по заказу областного правительства и подарен Омску.
Установленный в сквере рядом с музеем
им. М.А. Врубеля, памятник наполнил
пространство города тем особым смыслом, который ассоциируется с именем великого русского художника.

Ночной город. Н.А. Мамонтов. 1919 г.
Бумага, гр. карандаш, гуашь. 37х36. ОГИК музей
Сегодня мы не на параде... И.В. Белоусова. 2012 г.
Бумага, см. техника. ГМИО

Омск: уходящее,
настоящее, будущее

еркунский Олег Викторович родился 13 декабря
1963 г. в Омске. Учился в художественной школе № 3
г. Омска у Владимира Сташевича. В 1984 г. окончил
художественное училище (специализация – художник-дизайнер).
Работал фотографом в Омском театре для детей и молодёжи и
в Омском государственном камерном «Пятом театре». Регулярный участник крупных региональных, всероссийских, международных выставок.
Награждён дипломом I Екатеринбургского открытого
фотофестиваля «Человек и город»; дипломом победителя в номинации «Ракурс» городского фотоконкурса «Города мира»;
дипломом III городского открытого конкурса концептуального искусства «Мифы города “О”»
в номинации «Золотой век» за актуализацию старого мифа; дипломом II Городского конкурса
концептуального искусства и предметного дизайна молодых художников в номинации «ПереРождение». Отмечен благодарственными письмами организационного комитета Международного фотосалона «Сибирь 2002», Рижского фестиваля графического искусства и книжной
графики. Работы хранятся в городском музее «Искусство Омска», частных коллекциях России
и за рубежом.
Кажется, что его фотографии, сделанные в разное время и в совершенно разных местах,
объединились в едином закадровом пространстве. Далёкое застывшее время завораживает. Настоящее – помогает открывать мир заново, но уже проникновеннее. Взыскующий объектив преображает даже узнаваемые места – и перед нами совершенно незнакомый город, загадочный и
таинственный, но в то же время – родной, близкий… Хочется проникнуть в него и побродить
по улочкам удивительно знакомого и в то же время неизвестного места.
«Огромная проблема человечества – люди не очень умеют смотреть, – считает Олег
Деркунский. – Мы обычно идём, опустив глаза, на нас давит груз проблем, и мы почти не поднимаем голову к небу. Но не зря говорится: мы на небо смотрим крайне редко, поэтому наша
жизнь заканчивается так быстро».
Вслушаемся в слова выдающегося мастера реалистичной фотографии XX века Анри Картье-Брессона: «Основой всего является поэзия. Многие фотографы носятся с какими-то странным и нелепыми изображениями, думая, что это и есть поэзия. Ничуть не бывало. Поэзия
включает в себя обычно два элемента, вступающие в противоречие, и между ними вспыхивает
искра. Но она появляется лишь изредка и её трудно подстеречь. Это то же самое, как если бы
человек подстерегал вдохновение, оно приходит само, когда человек живет полной, обогащающей
его жизнью».
Вот так, само, как нам представляется, вдохновение приходит и к Олегу Деркунскому, он
не копирует жизнь, он перевоплощает её в фотографии «всезрящими очами своего чувства», по
слову Белинского. В его светописи, соединяющей разорванные ипостаси времени, как в истинной поэзии, хочется жить…

860

Фотоработы О.В. Деркунского

Сведения об авторах
Ачаир Алексей
(Грызов Алексей Алексеевич)
Родился 5 [17] сентября 1896 г. Происходил из семьи сибирских казаков станицы Ачаирской. Выпускник 1-го Сибирского
Императора Александра I-го кадетского
корпуса (1914). В 1914–1917 гг. учился на
инженерном отделении Московского сельскохозяйственного института.
С мая 1918 г. рядовой-доброволец в пулемётной команде партизанского отряда
атамана Красильникова. Был контужен на
р. Белой при взрыве моста, тяжело переболел тифом. С июня 1919 г. в штабе 1-й Сибирской казачьей дивизии. Участник Сибирского Ледяного похода. При отступлении
дивизии из-под Красноярска (д. Минино) с
небольшой группой вынес дивизионное знамя, за что был представлен к Георгиевскому
кресту IV степени. С 1921 г. в Гродековской
группе войск в Приморье. В феврале 1922 г.
отправлен в отставку по состоянию здоровья. Редактировал владивостокскую газету
«Последние известия». В октябре 1922 г.,
после занятия Владивостока красными,
пешком ушёл через границу в Корею, а оттуда в Харбин. В 1923 г. издал брошюру «Русский Христианский союз молодых людей в
Харбине (ИМКА)», руководство союзом
взял на себя. Постоянно писал стихи и издавал их, в частности, в журналах «Рубеж»
и «Луч Азии», от случая к случаю также в
парижской и пражской периодике. При содействии американского секретаря ИМКА
он организовал харбинский Союз русской
культуры «Молодая Чураевка», который
возглавлял до 1932 г. С 1926 г. являлся главным редактором харбинской литературной
газеты «Чураевка».
В сентябре 1945 г. был принудительно репатриирован советскими органами.
10 лет провёл в ГУЛАГе (Воркута), 3 года
в ссылке на севере Красноярского края в
с. Байкит, а после освобождения жил в Новосибирске, где работал учителем пения в

школе № 29, в которой создал детский хор
и клуб эстетического воспитания.
Скончался 16 декабря 1960 г. Похоронен в Новосибирске на Заельцовском кладбище.
Безродная Ольга Анатольевна
Главный специалист Министерства
культуры Омской области. В 1995 г. окончила исторический факультет, в 2000 г. аспирантуру Омского государственного педагогического университета по специальности
«история». В 2002 г. защитила кандидатскую
диссертацию по теме «Революционные трибуналы Западной Сибири в годы революции
и гражданской войны. 1917–1921 годы».
Сфера научных интересов: история Сибири, краеведение, музейное дело. Автор более 40 статей по истории Западной Сибири,
Омска.
Белозёров Тимофей Максимович
Родился 23 декабря 1929 г. в крестьянской семье в с. Камыши Утятского района Курганского округа Уральской области
(ныне Куртамышского района Курганской
области). В 5-летнем возрасте лишился матери. В годы коллективизации семья подверглась репрессиям. Отец был арестован,
впоследствии реабилитирован. После освобождения отец с младшим сыном Тимофеем переехал сначала в Усть-Каменогорск,
затем в Лениногорск. В с. Старо-Карасук
Омской области Белозёров окончил 7-летнюю школу. Работал столяром, рабочим по
очистке железнодорожных путей, лесозаготовителем в Калачинске. В 1948 г. поступил
на технологическое отделение Омского
речного училища. После окончания училища работал мастером механического цеха на
Бобровском судоремонтном заводе в г. Барнауле. Одновременно писал стихи. Первая
публикация состоялась в журнале «Алтай».
В 1957 г. в Омском книжном издательстве
вышла первая книга Белозёрова «На нашей

868

Сведения об авторах

реке». В 1962 г. был принят в Союз писателей
СССР. С 1963 г., после окончания заочного
отделения Литинститута, работает редактором Омского телевидения. С 1968 г. – на
литературной работе. Около двадцати лет
проработал литературным консультантом в
газете «Омская правда».
Заслуженный работник культуры
РСФСР (1976). Является автором более
60 детских книг, вышедших в различных
издательствах Москвы, Омска, Новосибирска и др. Общий тираж составляет около
16 миллионов экземпляров.
Скончался 15 февраля 1986 г. после
тяжёлой болезни, похоронен на Старо-Восточном кладбище г. Омска.
Белокрыс Михаил Алексеевич
Родился в г. Ханты-Мансийске в 1941 г.
Окончил Астраханское музыкальное училище, Саратовскую государственную консерваторию. Работал в Восточно-Сибирском институте культуры, омском филиале
Алтайского института культуры и искусств,
с 1999 г. – в Омском государственном университете им. Ф.М. Достоевского. Заведующий кафедрой хорового дирижирования и
сольного пения, кандидат культурологии,
профессор, заслуженный работник культуры Бурятии и России, лауреат премии Губернатора Омской области. Автор статей, книг,
монографий.
Белокрыс Алексей Михайлович
Родился в 1967 г. По образованию
экономист. Работал в федеральных и муниципальных органах власти, последние
10 лет – в горнодобывающей отрасли, занимается геолого-экономической оценкой
месторождений полезных ископаемых. Публикации на историческую тему посвящены
сибирскому казачеству, фольклору и культуре Сибири, советскому дирижаблестроению. Автор книги «“Дирижаблестрой” на
Долгопрудной: 1934-й, один год из жизни»
(изд-во Paulsen, 2011).
Член Русского географического общества. Живёт в г. Долгопрудном (Московская
область).

Бородаев Вадим Борисович
Родился 16 декабря 1956 г. на Урале.
Вскоре семья переехала на родину мамы в
г. Барнаул (Алтайский край). В 1974 г. поступил на историко-филологический факультет Алтайского государственного университета. В 1979 г., окончив с отличием
университет по специальности «история»,
был распределён в лабораторию археологии, этнографии и истории Алтая, где работал и ранее, со времени её создания в университете в начале 1978 г. После службы в
советской армии продолжил деятельность
в ЛАЭИ АГУ, затем в 1984 г. перешёл в систему дополнительного внешкольного образования.
Сменив ряд профессий, в 1988 г. был
принят научным сотрудником в научно-исследовательский сектор Барнаульского государственного педагогического института.
Участвовал в организации на историческом
факультете учебной научно-исследовательской лаборатории исторического краеведения, в которой работает со времени её создания в декабре 1990 г. по настоящее время.
С 1973-го по начало 1990-х гг. занимался археологическими исследованиями в
Алтайском крае и Республике Алтай. В первой половине 1990-х гг. заинтересовался
письменными источниками по истории
освоения российскими первопоселенцами
Верхнего Обь-Иртышья в XVIII в. и постепенно перешёл на изучение русских архивных документов этого периода. Область исследовательских интересов: лесостепное и
горное иртышско-енисейское междуречье в
конце XVII – первой половине XVIII в.
Брычков Павел Алексеевич
Родился 25 февраля 1950 г. в Башкирии. Окончил Казанский авиационный институт (1973) и Литературный институт им.
А.М.
Горького (1989). Работал в Омском
моторостроительном КБ с 1973 по 1996 г.,
главным редактором газеты «Время» (1997–
2000), сотрудником журнала «Бизнес-курс».
Автор нескольких книг прозы и многочисленных публикаций в газетах и журналах.
Член Союза писателей России. Лауреат Все-

869

Сведения об авторах

российской премии им. Д.Н. Мамина-Сибиряка за исторические романы «Отпор» и
«Полуденный зной».
Буреева Фарида Мухаматшарыповна
Родилась в Омске. Окончила исторический факультет Омского государственного
педагогического университета, аспирантуру Омского государственного университета
им. Ф.М. Достоевского, факультет теории и
истории искусств Санкт-Петербургского государственного академического института
живописи, скульптуры и архитектуры им.
И.Е. Репина. Кандидат исторических наук,
член Ассоциации искусствоведов.
Заместитель директора по научной работе Омского областного музея изобразительных искусств им. М.А. Врубеля. Автор
монографии и более 50 публикаций, посвящённых искусству народов Сибири, современным художественным процессам,
изучению музейных коллекций, музейному
делу. Куратор выставочных проектов классического и современного искусства регионального, всероссийского и международного уровней. Лауреат премии Губернатора
Омской области «Лучший работник учреждения Омской области в сфере музейного
дела» 2014 г.
Вайнерман Виктор Соломонович
Родился 18 сентября 1954 г. в Ростовена-Дону. Выпускник филологического факультета Уральского государственного университета им. А.М. Горького (Свердловск).
Один из создателей (1980–1982) Омского государственного литературного музея
им. Ф.М. Достоевского и его первый директор. Член Союза российских писателей. Заслуженный работник культуры РФ. Автор
более 300 публикаций в центральной и
местной периодической печати, а также нескольких книг эссе, публицистики, прозы.
Васильев Виктор Николаевич
Родился в г. Петропавловске (Казахстан) 25 июля 1919 г. Окончил курсы и заочный учительский институт в Омске, работал учителем географии в сельской школе.

Участник Великой Отечественной войны.
Воевал под Сталинградом и Харьковом, участвовал в Орловско-Курской операции. Награждён орденом Красной Звезды и медалью
«За боевые заслуги». В 1943 г. арестован –
формально за чтение фашистской листовки,
но, разумеется, припомнили и брата, замечательного русского поэта Павла Васильева.
Отбывал заключение в лагерях Северного
Урала (1943–1953). После освобождения
трудился грузчиком и фотографом, ремонтником трамвайных путей и страховым агентом, швейцаром в ресторане и почтовым
курьером. Писать начал в зрелом возрасте.
Публиковался в журналах «Сибирские огни»
(1963), «Молодая гвардия» (1985), «Трезвость и культура» (1987), в местной печати.
Автор книг «Образцовая зона», «Этап на
восьмую», «Голгофа» и др., изданных в Новосибирске и Омске. Член Союза писателей
России. Лауреат премии Губернатора Омской области за заслуги в развитии литературы и искусства им. Л. Mартынова (2005).
Скончался в Омске 30 июля 2006 г.
Васильев Павел Николаевич
Родился 23 декабря 1909 г. [5 января
1910] в Зайсане (Казахстан). Детские годы
прошли в Павлодаре, где будущий поэт
учился в школе 2-й ступени. Уже тогда Павел обратился к поэзии, хотя первое публичное выступление состоялось во Владивостоке, в 1926 г., куда Васильев приехал по
окончании школы.
В начале декабря 1926 г. уехал в Москву. По пути останавливался в Хабаровске,
Новосибирске, Омске. В Москве в 1927 г.
поступил на литературное отделение рабфака искусств им. А.В. Луначарского, но не
окончил. В 1928 г. жил у родителей в Омске,
участвовал в местной литературной жизни.
В августе Васильев и Н. Титов оправились в
странствие по Сибири и Дальнему Востоку.
Итогом этих путешествий стали книги очерков «В золотой разведке» (1930) и «Люди в
тайге» (1931). В 1930–1932 гг. стихи Васильева печатались во многих газетах и журналах.
В 1932 г. Васильев был арестован по делу
«Сибирской бригады». В 1934 г. вышла ста-

870

Сведения об авторах

тья Горького «О литературных забавах», которая положила начало кампании травли Васильева. В январе 1935 г. исключён из Союза
писателей, в июле арестован и осуждён за
«злостное хулиганство»; срок отбывал в Рязанской тюрьме. Освобождён весной 1936 г.
В феврале 1937 г. арестован в третий раз.
15 июля приговорён к расстрелу по обвинению в принадлежности к «террористической группе», якобы готовившей покушение
на Сталина. Похоронен в общей могиле на
новом кладбище Донского монастыря в Москве. В 1956 г. посмертно реабилитирован.
Васильева (Фёдорова) Светлана Васильевна
Окончила факультет журналистики
Уральского университета. Работала в Свердловском телерадиокомитете, газетах «Вечерний Омск», «Омский вестник», журнале
«ОВ. Деловая среда». В 1990-е гг. была одним из создателей и редактором (помимо
основной работы) самой тиражной в России газеты «Мальчишки, девчонки», занявшей в 1997 г. I место на конкурсе детских
изданий Сибири. Сейчас обозреватель по
вопросам истории и культуры журнала газеты «Омская правда». Лауреат региональных
и всероссийских конкурсов. В 2003 и 2005 гг.
получила награду «Золотое перо Омской области». В 2008 г. – «Журналист Сибири» на
конкурсе «Сибирь – территория надежд».
В 2009 г. – «Золотое перо России».
Заслуженный работник культуры России, награждена медалью М. Шолохова.
Член правления Омского отделения Союза журналистов России, член президиума
Омского отделения ВООПИиК. Автор нескольких документальных книг по истории
Омской области.
Вибе Пётр Петрович
Родился 28 ноября 1955 г. в г. Омске.
Окончил в 1982 г. исторический факультет
ОмГУ. Работал в Омском педагогическом
университете. С 1993 г. – директор Омского
государственного историко-краеведческого
музея, заведующий сектором сохранения
культурного наследия Сибирского филиала Российского института культурологии.

Один из учредителей и член правления
Международной ассоциации исследователей истории и культуры российских немцев.
Член Президиума Союза музеев России, возглавляет Совет директоров музеев Омской
области. Кандидат исторических наук. Область научных интересов: история России,
история Сибири, музееведение, краеведение. Основная проблематика исследований:
колонизация Сибири XIX–ХХ вв., история
российских немцев. Победитель конкурса Омского отделения Российского фонда
культуры за создание «Омского историкокраеведческого словаря» (1994). За издание «Известий Омского государственного
историко-краеведческого музея» и сборника
«1000 знаменательных событий из истории
Омска» удостоен диплома Второй Красноярской музейной биеннале (1997).
Вощакин Александр Михайлович
Родился в 1897 г. В Самаре учился в гимназии (1904–1916), в Казанском университете
на историко-филологическом факультете.
С конца 1918 г. в Омске. Участник заседаний
литературно-художественного кружка. В начале 1920 г. выступал в клубах с омскими литераторами. В 1920 г. в Самаре; работал в клубах, инструктором военных школ, в журнале
«Рычаг», принимал участие в литературном
обществе «Слово». Одновременно учился в
Самарском институте народного образования
на литературно-художественном отделении.
В качестве преподавателя русского языка и
литературы работал в Башкирии (1926–1929),
на Урале (1929–1932). Учился в Пермском педагогическом институте (1928–1932), в аспирантуре Смоленского педагогического института (1933–1936). В 1936 г. был командирован
Наркомпросом во Фрунзенский педагогический институт, где занял должность заведующего кафедрой литературы. В 1939 г. защитил
кандидатскую диссертацию на тему «Поэтическое наследие Валерия Брюсова». В 1950-е гг.
работал над докторской диссертацией «Мастерство изображения человека у Горького».
Автор книги «Горький и киргизская литература» (Фрунзе, 1962).
Скончался после 1962 г. (Фрунзе?).

871

Сведения об авторах

Вяткин Георгий Андреевич
Родился 13 [25] апреля 1885 г. в Омске в
семье старшего урядника Омской казачьей
станицы. В 1899 г. окончил учительскую
семинарию в Томске. В 1902 г. поступил в
Казанский учительский институт, но был исключён за неблагонадёжность. Возвратившись в Томск, работал в томских газетах и
журналах. В 1915 г. был призван в армию,
служил в составе санитарных организаций,
заведующим санитарным транспортом, информатором комитета Северного фронта
(1916), помощником уполномоченного по
информационной части, делопроизводителем Управления Комиссара Северного
фронта (1917). В 1918 г. был назначен секретарём секции по внешкольному образованию при школьном отделе Томской
городской управы. Не приняв Октябрьскую
революцию, Вяткин примкнул к эсерам и
летом 1918 г. вернулся в Омск. В 1920 г. исполнял обязанности заведующего информационным подотделом Иркутского губпродкома. С 1921 г. работал заведующим отделом
хроники газеты «Рабочий путь» (Омск),
входил в состав президиума «Омской артели поэтов и писателей», принимал участие
в создании омских журналов «Искусство» и
«Сибирь». С 1925 г. работал в редакции журнала «Сибирские огни» (Новониколаевск).
В декабре 1937 г. был арестован органами
НКВД за участие в контрреволюционной
организации «Трудовая крестьянская партия»».
8 января 1938 г. был расстрелян. Реабилитирован 12 июня 1956 г. посмертно.
Гуменюк Алла Николаевна
Кандидат искусствоведения, доцент.
Окончила Сибирский автомобильно-дорожный институт им. В.В. Куйбышева, факультет промышленного и гражданского
строительства (Омск), Институт живописи,
скульптуры и архитектуры им. И.Е. Репина Академии художеств СССР, факультет
теории и истории искусств (Ленинград);
аспирантуру Академического института
живописи, скульптуры и архитектуры им.
И.Е. Репина Академии художеств России,

кафедра истории и теории архитектуры
(Санкт-Петербург).
C 1975 по 1980 г. занималась проектированием административно-общественных
и промышленных зданий для городов Сибири, Дальнего Востока и Крайнего Севера.
С 1981 по 2004 г. работала в Омском музее
изобразительных искусств им. М.А. Врубеля, с 1996 г. по 2004 г. – заместитель директора по научной работе. С января 2005 г. по
апрель 2007 г. – государственная служба в
должности заместителя министра культуры
Омской области. Исполняла обязанности
министра культуры Омской области с сентября 2005 г. по март 2006 г.
Преподаёт на творческих специальностях омских вузов: Омский государственный институт сервиса, профессор кафедры
дизайна костюма (2003–2011), с 2013 г. –
профессор кафедры дизайна, рисунка и живописи, с 2007 г. – Омский государственный
технический университет, профессор кафедры дизайна и технологий медиаиндустрии.
Автор монографий, альбомов-каталогов,
многочисленных научных публикаций по
проблемам архитектуры, отечественному и
зарубежному искусству. Член Международной ассоциации искусствоведов, Союза архитекторов России, Союза художников России. Лауреат и дипломант международных,
всероссийских и региональных творческих
конкурсов. Заслуженный работник культуры Российской Федерации.
Гурьев Геннадий Ювенальевич
Родился в 1959 г. в Омске. Выпускник
исторического факультета Омского государственного педагогического института. Работал в областной библиотеке им. А.С. Пушкина. В настоящее время работает в сфере
коммунального хозяйства. Ответственный
составитель справочников «Улицы города
Омска» (2001, 2008); «Административнотерриториальное деление Омской области
в 1917–2007 годах» (2008). Член рабочей
группы книги «Омский некрополь» (издания Государственного архива Омской области, 2005). Автор ряда публикаций в периодической печати.

872

Сведения об авторах

Дамаскин Иннокентий Сергеевич
Родился 22 октября [4 ноября] 1875 г.
в Омске. В 1885 г. окончил приготовительный пансион А.А. Плешковой, Первый Сибирский Императора Александра
I кадетский корпус (Омск) в 1892 г., Александровское военное училище (Москва) в
1894 г., Александровскую военно-юридическую академию (Санкт-Петербург) в 1902 г.
Служил на разных постах в военно-судебном
ведомстве. В Первую мировую войну штабофицер в распоряжении заведующего военно-судной частью при полевом управлении
Главнокомандующего Кавказской армией.
Участник Белого движения на Юге России.
В 1919–1920 гг. – прокурор военно-морского
суда в г. Севастополе. Генерал-майор. Среди наград ордена Св. Анны III ст. (1907) и
Св. Станислава II ст. (1912).
Скончался в 1941 г. в эмиграции (г. Зайечар, Югославия).
Девятьярова Ирина Григорьевна
Родилась 25 октября 1946 г. в с. Вятскоена-Амуре Хабаровского края. Окончила
ОГПИ им. Горького (филологический факультет), Институт живописи, скульптуры
и архитектуры им. И.Е. Репина Академии
художеств СССР.
Автор более 160 научных и научно-популярных публикаций в альманахах, альбомах, журналах, брошюрах, выпущенных
центральными и местными издательствами.
Омичам известна по книгам: «Прогулки по
старому Омску» (в соавторстве), «Третья
столица», «Врубель – мой земляк», «Николай
Мамонтов», «Алексей Явленский»; фотоальбомам – «М.И. Фрумгарц. Избранные фотографии», «Владимир Кудринский. Земля
Омская, благодатная», «Омский ракурс. Полвека омской художественной фотографии»,
«Николай Грязнов. Серебряный свет».
Заведующая отделом русского и зарубежного искусства Омского областного музея изобразительных искусств им. М.А. Врубеля, хранитель фонда русской живописи,
кандидат исторических наук, член Международной ассоциации искусствоведов, заслуженный работник культуры РФ.

Денисенко Сергей Павлович
Родился 18 ноября 1954 г. в Омске. Журналист, поэт, прозаик, критик. Публикации
с 1977 г.: альманахи, журналы, коллективные сборники, антологии Омска, Москвы,
Санкт-Петербурга, других городов. Редактор и составитель многих книг, антологий,
проспектов. Основатель и редактор первого в истории Омска журнала о культуре и
искусстве «Омская муза». Автор книг «Попытка улыбнуться», «Карточный домик»,
«Такая разножанровая жизнь…», «И это
только Вам благодаря!..», «Двое в городе»
(совместно с Иваном Денисенко), «Крылатая судьба театра» и др. Авторские компактдиски: «Я пишу к Вам “на Вы”…» (песни и
романсы А. Болдырева на стихи С. Денисенко), «Аккорд моей судьбы» (песни на стихи С. Денисенко). Неоднократный лауреат
региональных и всероссийских журналистских, литературных и песенных конкурсов.
Награждён медалью «За гуманизм и служение России» (к 100-летию М.А. Шолохова).
Член Союза российских писателей, Союза
театральных деятелей России и Союза журналистов РФ.
Достоевский Фёдор Михайлович
Родился 30 октября [11 ноября] 1821 г.
в Москве. В мае 1837 г. едет с братом Михаилом в Петербург и поступает в приготовительный пансион К.Ф. Костомарова. Вокруг
Достоевского в училище образуется литературный кружок. По окончании училища
(конец 1843 г.) он был зачислен полевым
инженером-подпоручиком в Петербургскую инженерную команду, но уже в начале
лета 1844 г., решив всецело посвятить себя
литературе, подал в отставку и уволился в
чине поручика. Но его литературная работа надолго была прервана арестом и ссылкой в Сибирь по делу кружка петрашевцев.
На пути в Омск была краткая остановка в
Тобольске, где он встретился с Н.Д. Фонвизиной, которая подарила ему Евангелие.
23 января 1850 г. Ф.М. Достоевский поступил в Омский каторжный острог, где пробыл до 1854 г. Арестанты были лишены
права переписки, но, находясь в лазарете,

873

Сведения об авторах

писатель смог тайно вести записи в так называемой «Сибирской тетради». Впечатления от пребывания в остроге нашли потом
отражение в повести «Записки из Мёртвого дома».
В ноябре 1855 г. Достоевский произведён в унтер-офицеры, а после – в прапорщики; весной 1857 г. писателю было
возвращено потомственное дворянство и
право печататься. В Санкт-Петербург писатель вернулся лишь 10 лет спустя. Полицейский надзор над ним сохранялся до 1875 г.
В 1877 г. он был избран членом-корреспондентом Академии наук.
К наиболее значительным произведениям писателя литературоведы относят так
называемое великое пятикнижие, в которое
входят последние романы «Преступление и
наказание», «Идиот», «Бесы», «Подросток»
и «Братья Карамазовы». К зрелому периоду
творчества писателя относится уникальный
в русской и мировой литературе моно-журнал философско-литературной публицистики «Дневник писателя».
Скончался 28 января [9 февраля] 1881 г.
Похоронен в Александро-Невской лавре в
Санкт-Петербурге. В память о великом писателе в Омске поставлены два памятника,
его именем названы Омский государственный университет, Государственный областной литературный музей и одна из улиц, учреждена молодёжная литературная премия
им. Ф.М. Достоевского.
Драверт Пётр Людвигович
Родился 4 [16] января 1879 г. в Вятке
в семье чиновника. До революции 1917 г.
дважды ссылался (второй раз – в Якутию)
за участие в революционных выступлениях студентов. В 1914 г. окончил курс обучения на физико-математическом факультете Казанского университета. С 1918 г. жил
в Омске.
Известный исследователь Сибири в
области минералогии и метеорологии, автор многочисленных научных публикаций,
участник множества экспедиций.
Сибирь стала основной темой и его поэзии. При жизни опубликовано пять сборни-

ков стихотворений Петра Драверта: «Тени
и отзвуки», «Ряды мгновений», «Под небом
Якутского края», «Стихотворения», «Сибирь».
Дьякова Ольга Петровна
Родилась в Омске. В 1982 г. окончила филологический факультет ОмГУ им.
Ф.М. Достоевского, работала преподавателем русского языка и литературы. С 1985 г. –
сотрудник
Омского
государственного
историко-краеведческого музея: вначале в
должности экскурсовода, затем – старшего научного сотрудника научно-просветительного отдела. Автор ряда методических
разработок, музейно-образовательных программ и статей по музейной педагогике.
С 2006 г. – хранитель фонда фотографий
и негативов ОГИК музея. В сфере научных
интересов последнего времени – исследование и атрибуция фотоколлекций музея,
изучение истории омской фотографии и
биографий омских фотографов первой половины XX в.
Евсеев Евгений Николаевич
Родился 25 декабря 1927 г. в Омске.
17-летним красноармейцем-связистом принимал участие в Великой Отечественной
войне. В 1960 г. окончил Московский государственный историко-архивный институт.
До начала 1970-х работал старшим научным
сотрудником, затем директором Государственного архива Омской области.
Автор многочисленных публикаций по
истории Омска, Тары, Акмолинска, биографических исследований о видных генералах
и деятелях, чьи судьбы связаны с Сибирью.
Скончался в 2013 г.
Ерёменко Татьяна Владимировна
Профессиональное искусствоведческое
образование получила в Институте живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е. Репина Академии художеств СССР (1978).
С 1973 г. по настоящее время работает в
ООМИИ им. М.А. Врубеля. Последовательно занималась и хранила коллекции русской живописи второй половины XIX в.,
собрание сибирского авангарда. С 2005 г.

874

Сведения об авторах

является хранителем фонда икон. Старший
научный сотрудник отдела русского и зарубежного искусства.
В течение многих лет изучала, систематизировала, комплектовала коллекции
изобразительного искусства как в ООМИИ
им. М.А. Врубеля, так и в Омском историко-краеведческом музее (с 1989 по 1999 г.).
Куратор и участник ряда выставок, подготовила несколько каталогов. Автор более
100 научных публикаций по различным
проблемам отечественного искусства.
За многолетний труд и значительный
вклад в развитие музейного дела неоднократно награждалась почётными грамотами, дважды значком от Министерства культуры СССР «Отличник шефской работы на
селе» (1980, 1981). Лауреат премии имени
Ф.В. Мелёхина (2006, 2011).
Захаров Владимир Николаевич
Родился 20 октября 1949 г. в Мурманске. В 1972 г. окончил историко-филологический факультет Петрозаводского
государственного университета. В 1975 г.
защитил кандидатскую диссертацию на
тему «Фантастическое в эстетике и творчестве Ф.М. Достоевского», в 1988 г. – докторскую диссертацию на тему «Система жанров
Достоевского: типология и поэтика». До
2001 г. являлся деканом филологического
г. –
факультета ПетрГУ. С октября 2001
сотрудник Российского гуманитарного
научного фонда. Исследователь русской
классической литературы, крупнейший специалист по исторической поэтике, текстологии, творчеству Ф.М. Достоевского.
Издал ряд монографий и свыше
посвящённых
различным
300 статей,
аспектам изучения истории русской словесности, теории литературы, текстологии, наследия Ф.М. Достоевского, которые
опубликованы в России, Болгарии, Великобритании, Германии, Китае, Норвегии,
США, Хорватии, Японии. Под научной
редакцией В.Н. Захарова в 2003–2005 гг.
опубликовано полное собрание сочинений Достоевского в 18 томах (20 книгах),
вышедшее в издательстве «Воскресенье».

Этот грандиозный проект финансировало
Правительство Омской области.
В 1998 г. на Генеральной ассамблее
X Симпозиума Международного общества
Ф.М. Достоевского в Нью-Йорке В.Н. Захаров был избран вице-президентом этого сообщества исследователей творчества русского писателя, в июле 2013 г. – президентом.
Забелин Евгений
(Савкин Леонид Николаевич)
Родился 5 августа [стиль неизвестен]
1908 г. в семье священника градоомской
Параскевиевской (Шкроевской) церкви
Николая Афанасьевича Савкина. Существует предположение, основанное на семейных преданиях, что поэт родился несколько раньше 1908 г. В начале 20-х гг.
XX в. вошёл в круг омских литераторов,
участвовал в собраниях «Омской артели
писателей и поэтов», печатался в местных
газетах. В октябре 1926 г. в газете «Рабочий
путь» появилось стихотворение Забелина
«Полынь», там же за два с небольшим года
опубликовано более сорока его стихотворений. В 1928 г. переехал в Москву, печатается
в журналах «Новый мир», «Красная новь»,
«Красная нива» и др. В 1932 г. был арестован по обвинению в создании контрреволюционной группировки (т. н. «дело Сибирской бригады»), по окончании следствия
отправлен в ссылку в Сыктывкар. В 1934 г.
освобождён досрочно. В начале 1936 г. вместе с семьёй переехал в Вологду, публиковал стихи и фельетоны в газетах «Красный
Север» и «Северный путь». 4 ноября 1937 г.
арестован вторично, отбывал заключение
на Колыме. По официальной справке, умер
3 января 1943 г. от паралича сердца. Реабилитирован 26 октября 1957 г. (по первому
делу – 17 ноября 1989 г.).
Контев Аркадий Васильевич
Родился 20 ноября 1968 г. в Барнауле.
В 1988–1993 гг. учился в Барнаульском государственном педагогическом институте.
По окончании вуза, в августе 1993 г. поступил на работу в лабораторию исторического краеведения (лаборантом). В июне

875

Сведения об авторах

1997 г. защитил кандидатскую диссертацию
по теме «Становление и развитие горно-металлургического производства в Западной
Сибири (конец XVII – первая половина
XVIII в.)». С 1996 г. работает на кафедре
отечественной истории БГПУ. В 1998 г.
получил звание доцента. Является членом
геральдической комиссии при губернаторе Алтайского края. В 2008 г. совместно с
В.Б. Бородаевым стал лауреатом Демидовской премии Алтайского края в номинации
«История» за издание «Исторического атласа Алтайского края». В 2014 г. награждён
медалью имени Акинфия Демидова, учреждённой Союзом промышленников Алтайского края. С 2015 г. – проректор по учебной работе Алтайского государственного
педагогического университета. Область исследовательских интересов: история горнометаллургического производства на Алтае,
картографические источники.
Кочедамов Виктор Ильич
Родился 3 [16] мая 1912 г. в Омске.
В 1931 г. окончил Омский художественнопромышленный техникум им. М.А. Врубеля.
В 1931–1932 гг. работал техником-архитектором «Промстройбанка» Саратова, в 1932–
1935 гг. – старший архитектор «Крайпрогора» Сталинграда. В 1935–1941 гг. учился на
архитектурном факультете Всероссийской
академии художеств. С 1942 по 1955 г. являлся аспирантом, ассистентом и доцентом
кафедры архитектурного проектирования
Института живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е. Репина. В 1946 г. Кочедамову
присвоена учёная степень кандидата архитектуры, в 1966 г. утверждён в звании профессора. В 1951–1971 гг. – декан архитектурного и скульптурного факультетов этого
вуза. В разные годы являлся членом архитектурно-технического совета Ленинграда и
президиума правления, руководителем сектора архитектурного образования и повышения квалификации Ленинградского отделения Союза архитекторов СССР. Автор
ряда научно-исследовательских трудов по
истории архитектуры и градостроительства
Сибири, в т. ч. монографий. Внёс значитель-

ный вклад в изучение градостроительного и
архитектурного наследия городов Сибири.
Особую роль в изучении застройки г. Омска в период XVIII–XX вв. сыграла книга
В.И. Кочедамова «Омск. Как рос и строился
город», не утратившая своего значения до
настоящего времени.
Скончался 21 января 1971 г.
Куриляк Виталий Владимирович
Родился 16 января 1992 г. В 2015 г. окончил Омскую юридическую академию по
специальности «государственное и муниципальное управление». Лидер молодёжного
студенческого движения; участник проекта
«Повышение правовой грамотности подрастающего поколения г. Омска». Автор более десяти научных статей.
Лосунов Александр Матвеевич
Родился в 1973 г. в Омске. Окончил
исторический факультет ОмГПИ им. Горького, в 2003 г. – аспирантуру при кафедре
отечественной истории. Преподавал в школах Омска и духовном училище Омско-Тарской епархии. В настоящее время – преподаватель истории казачества и краеведения
в НОУ «Сибирский казачий юридический
колледж».
Один из организаторов и учредителей
землячества сибирских казаков Омской области (1990), где исполнял должность войскового писаря. Затем входил в правление
Союза сибирских казаков, был председателем войсковой учёной комиссии 2-го отдела Сибирского казачьего войска. Исполнял
обязанности референта при Митрополите
Омском и Тарском Феодосии.
Сфера научных интересов: православие
на Омской земле в XVIII–XX вв.; социокультурный облик Белого Омска в 1918–1919 гг.;
история сибирского казачества в XVIII–XX вв.
и др. Автор более 100 научных публикаций.
Награждён орденом Союза казачьих
формирований РФ «За заслуги перед Отечеством и казачеством» (2004), медалью ОмскоТарской епархии священномученика Сильвестра «За миссионерское служение Сибирской
земле» (2011). Постоянный автор альманаха

876

Сведения об авторах

«Тобольск и вся Сибирь» и других издательских проектов общественного благотворительного фонда «Возрождение Тобольска».
Макаров Владимир Александрович
Родился 9 сентября 1938 г. в с. Большеречье Омской области. Там же окончил
среднюю школу. Работал грузчиком на пристани. Первое своё стихотворение опубликовал в районной газете «Колхозный путь»,
где позднее стал работать литработником.
Затем окончил Омский государственный
медицинский институт. В 1969 г. защитил
кандидатскую диссертацию. В том же году
был принят в Союз писателей СССР. Главный детский инфекционист Омского облздравотдела. Доцент кафедры охраны здоровья детей ОмГПУ. Автор многочисленных
научных публикаций и восемнадцати поэтических книг для детей и взрослых. Лауреат
премии журнала «Сибирские огни», областной премии им. Л.Н. Мартынова, Всероссийской премии им. А. Фета.
Скончался 22 июля 2010 г. В настоящее
время на родине поэта в Большеречье проводятся ежегодные Макаровские чтения,
учреждена региональная премия его имени.
Марков Сергей Николаевич
Родился 30 августа [12 сентября] 1906 г.
в посаде Парфентьеве Кологривского уезда Костромской губернии. Учился в Грязовецкой гимназии, окончил два класса
и уехал вместе с родителями сначала на
Урал, а затем в Акмолинск. Работал литсотрудником акмолинской газеты «Красный
вестник», был связан с исследователями
Сибири и стран Азии. Первым из советских
авторов опубликовал материалы о жизни
и деятельности выдающегося русского полярного исследователя боцмана Н.А. Бегичева. С.Н. Марковым найдены неизвестные
архивы по истории освоения русскими мореходами и землепроходцами Аляски и Северной Калифорнии, отыскан и исследован
архив рода Строгановых в с. Петряшино
близ Сольвычегодска.
С 1930 г. Сергей Марков работает в
журнале «Наши достижения», вдоль и по-

перёк изъездил Сибирь и Казахстан, север
России, берега Ледовитого океана. В 1937–
1941 гг. живёт и трудится в подмосковном
городе Можайске. Здесь он закончил роман
«Юконский ворон» и написал книгу о Миклухо-Маклае и Пржевальском. В Великую
Отечественную войну рядовым солдатом защищал Родину. В эти годы им был написан
цикл стихов о героях русской земли – Илье
Муромце, Суворове, Сусанине. Позднее
вышли в свет его книги о землепроходцах и
мореходах «Земной круг», «Вечные следы»,
поэтические сборники «Золотая пчела»,
«Небесные горы», «Земные корни».
Был действительным членом Географического общества СССР, членом Союза писателей СССР. Скончался 4 апреля 1979 г. в
Москве.
Мартынов Леонид Николаевич
Русский советский поэт. Родился
9 [22] мая 1905 г. в Омске. Учился в Омской классической гимназии, но не окончил. С 1921 г. начал печатать свои заметки
в омской газете «Рабочий путь». К тому же
времени относятся первые публикации его
стихов в местных газетах. Позже они появились и на страницах журнала «Сибирские огни». Вскоре Мартынов отправился
в Москву поступать во ВХУТЕМАС, но из-за
болезни и голода был вынужден вернуться
домой. Ездил в командировки по Сибири,
Казахстану и Средней Азии – писал о строительстве Турксиба, занимался поисками мамонтовых бивней между Обью и Иртышом,
а также древних рукописных книг в Тобольске. Эти впечатления отразились в его первой книге – «Грубый корм, или Осеннее
путешествие по Иртышу» (1930). В 1932 г.
поэт был арестован по обвинению в контрреволюционной пропаганде. В 1933 г. он
был отправлен в административную ссылку
в Вологду, где жил до 1935 г., сотрудничая
в местных газетах. После ссылки вернулся
в Омск и написал ряд поэм на тему сибирской истории. В конце 1940-х гг. в связи с
выходом книги «Эрцинский лес» подвергся
журнально-газетной травле. Поэта обвинили в аполитичности и перестали печатать.

877

Сведения об авторах

Новые книги Мартынова начали выходить
только после смерти И.В. Сталина. С начала «оттепели» до 1980 г. было издано более
20 книг поэзии и прозы.
Лауреат
Государственной
премии
РСФСР им. А.М. Горького за книгу стихов
«Первородство» (1966). Лауреат Государственной премии СССР за сборник стихов
«Гиперболы» (1974).
Скончался 21 июля 1980 г. в Москве.
Назаров Виктор Иванович
Родился 18 октября 1962 г. в с. Ингалы
Большереченского района Омской области.
Трудился токарем на Омском электротехническом заводе им. К. Маркса, в 1980–1982 гг.
служил в рядах Вооружённых Сил СССР
(на Дальнем Востоке в дивизии морской
пехоты). В 1988 г. – окончил юридический
факультет Омского государственного университета. В 1988–1990 гг. – работал в органах прокуратуры Черлакского и Омского
районов, затем – в военной прокуратуре,
следователем в войсковой части. 1992–
2001 гг. – юрист в различных организациях,
в 2001 г. – начальник юридического отдела
ООО «Девон». С 2003 г. – начинает работать
в Омском филиале ООО «Межрегионгаз»
(которое в следующем году было преобразовано в ЗАО «Омскрегионгаз», с 2010 г.
является ЗАО «Газпром-межрегионгазОмск»). В этой организации он занимал
сначала должность заместителя начальника
отдела по оперативной работе с потребителями, потом заместителя генерального
директора по общим вопросам. С 2005 г. –
генеральный директор компании «ГазпромМежрегионгаз-Омск».
4 декабря 2011 г. – избран депутатом Законодательного собрания Омской области
от Тюкалинского избирательного округа.
3 апреля 2012 г. – Президент РФ Д.А. Медведев предложил кандидатуру Виктора Назарова на пост губернатора Омской области.
9 апреля 2012 г. – Законодательным собранием Омской области утверждён в должности губернатора. 30 мая 2012 г. – приступил
к исполнению полномочий губернатора
Омской области. 4 мая 2015 г. обратился к

Президенту РФ с просьбой о досрочной отставке, чтобы переизбраться через выборы.
В.В. Путин подписал Указ о принятии отставки и назначении В.И. Назарова временно исполняющим обязанности губернатора
Омской области. Избран губернатором Омской области 13 сентября 2015 г. Вступил в
должность 22 сентября 2015 г.
Никеева Ираида Аркадьевна
Окончила в 1981 г. Уральскую государственную консерваторию им. М.П. Мусоргского по специальности «музыковедение».
Работала в г. Красноярске в должности
музыкального редактора Краевой филармонии и заведующей литературной частью
Театра музыкальной комедии. В период с
1985 по 2013 г. преподавала различные музыкально-теоретические дисциплины на
факультете культуры и искусств ОмГУ им.
Ф.М. Достоевского. С 2002 г. и по настоящее
время является заведующей музеем Омского государственного музыкального театра
(с 2010 по 2014 г. работала заведующей литературно-драматургической частью театра).
Главной темой научных интересов является история и современная жизнь Омского государственного музыкального театра. В 2012 г. стала автором-составителем
сборника материалов по истории Омского
музыкального театра «Год за годом…», в котором впервые была освещена сценическая,
концертная и гастрольная деятельность театра за 65 лет. Подготовила к публикации
материалы об истории и ведущих актёрах
Омского музыкального театра для областной и городской энциклопедий. Публиковалась во всероссийских журналах «Страстной бульвар, 10», «Музыкальная жизнь»,
«Музыкальный журнал», «ОпереттаLand», в
газете «Музыкальное обозрение», а также в
областных журналах «Омск театральный»,
«Омская муза» и различных периодических
изданиях. С 2004 г. – член Союза театральных деятелей РФ.
Огородникова Людмила Ивановна
Родилась в г. Нижний Тагил Свердловской области. Заведующая отделом ис-

878

Сведения об авторах

пользования и публикации документов
Исторического архива Омской области.
Историк-архивист. Работает в архиве с
1975 г. после окончания Уральского государственного университета. Составитель,
ответственный
составитель,
редактор
многочисленных сборников документов,
очерков, справочников, обзоров архива.
Автор многих статей в печатных изданиях,
журналах, газетах. Была несколько лет ведущей радиорубрик на ГТРК «Иртыш», участник многих телесюжетов. Дважды лауреат
Всероссийского конкурса в области архивоведения, археографии и архивного дела
за подготовленные печатные издания. Награждена медалью ордена «За заслуги перед
Отечеством» II степени.
Озолин Ян Михайлович
Родился 17 июня [стиль неизвестен]
1911 г. в Риге. В юношеские годы был матросом на судах, ходивших в Арктику, в
1930-е гг. служил в Красной Армии, работал
редактором Омского книжного издательства. В Омске Я. Озолин принимал активное участие в литературной жизни города,
печатал стихи во многих омских газетах.
Первая и единственная книга Я. Озолина
«Ночное солнце» вышла в 1935 г. В конце
1937 г. Я. Озолин и его родители были арестованы по так называемому «латышскому
делу» и 27 февраля 1938 г. (по другим данным 16 февраля 1938 г.) расстрелян. Реабилитирован посмертно в 1957 г.
Остапенко Юрий Андреевич
Родился 9 ноября 1937 г. в г. Омске.
В 1944 г. пошёл учиться в железнодорожную школу № 5, аттестат зрелости получил
в школе № 37 им. И.В. Сталина.
Жил с семьёй в Алма-Ате, в 1955 г. вернулся в Омск. Оттуда в 1956 г. был призван
в армию, служил в авиации на Дальнем
Востоке. После демобилизации поступил
в Киевский институт инженеров гражданской авиации, учился заочно, работал на
авиаремонтном заводе № 405 в Алма-Ате.
Много позже, там же, окончил факультет
журналистики, и с 1966 г. работал в газетах,

преимущественно авиационных. В 1968 г.
министерством гражданской авиации был
направлен в Якутск, где возглавлял редакцию газеты «Северная трасса». В 1978 г.
переведён в Москву заместителем главного
редактора всесоюзной газеты «Воздушный
транспорт». После её ликвидации в 1991 г.
стал главным редактором журнала «Самолёт». Автор 14 книг, в числе которых «Вожди
и самолёты», «Преодоление невозможного»
(о министре авиационной промышленности СССР П.В. Дементьеве), «Цель его жизни» (об авиаконструкторе А.С. Яковлеве),
«Ракетой сверкнувшая жизнь» (о создателе
крылатых ракет конструкторе А.Я. Березняке), «Три загадки Сигизмунда Леваневского», «Странный человек с планеты Термен»
(об изобретателе и разведчике Л.С. Термене) и др. Живёт в Москве.
Перминов Юрий Петрович
Родился в г. Омске 16 мая 1961 г. После учёбы на филологическом факультете
ОмГПИ им. Горького служил в армии, работал на промышленных предприятиях.
С 1993 г. на журналистской работе.
С 2010 г. – главный редактор историко-культурологического, литературно-художественного альманаха «Тобольск и вся Сибирь».
Редактор-составитель антологии сибирской
поэзии «Слово о Матери», а также других
издательских проектов общественного благотворительного фонда «Возрождение Тобольска», удостоенных различных наград
Ассоциации книгоиздателей России. Член
Союза писателей России с 1994 г. Поэт,
публицист, эссеист, редактор. Член Высшего творческого совета Союза писателей
России. Делегат XIII и XIV съездов Союза
писателей России. Автор 12 книг и многих
публикаций. Победитель (лауреат) Поэтического турнира «Молодая гвардия – 88»,
победитель Московского международного
поэтического конкурса «Золотое перо –
2008», лауреат конкурса-премии «Точка на
карте по имени Омск. Слово. Стиль. Патриотизм», премий им. В.А. Макарова, Т.М. Белозёрова, А.А. Дунина-Горкавича, международной литературной премии «Югра»,

879

Сведения об авторах

всероссийских литературных премий: «Белые журавли» им. Расула Гамзатова, им.
В. Шишкова (Томск), им. Б. Корнилова
«Заре на встречу», им. Н.С. Лескова «Очарованный странник», им. Н. Клюева; Всероссийского конкурса литературной критики
«Русское эхо» и др. Награждён медалью «За
трудовую доблесть», медалью М.Ю. Лермонтова Министерства культуры РФ.

лом «Центр книжных памятников» ОГОНБ
им. А.С. Пушкина. В 2006 г. проект Л.Г. Пономарёвой «Книжные редкости Омского Прииртышья в культурном пространстве России»
был поддержан грантом Президента РФ как
творческий проект общенационального значения в области культуры и искусства. Автор
около 100 работ по истории русской литературы и книжной культуры России.

Петров Иван Фёдорович
Родился 20 февраля 1920 г. в крестьянской семье в д. Степанихе Крутинского
района Омской области. В 1940 г. был призван в Красную Армию, служил в Заполярье.
В 1941 г. в Мурманске оканчивает школу
младших командиров. С боями прошёл всю
Великую Отечественную, начав войну на
Кольском полуострове и завершив на Дальнем Востоке. В 1958 г. окончил историко-филологический факультет Уральского университета и связал свою жизнь с журналистикой
и писательским трудом. Много лет работал
редактором в Омском и Западно-Сибирском
книжных издательствах. С 1965 г. – в редакции журнала «Земля сибирская, дальневосточная». За цикл публикаций, посвящённых И.Д. Бухольцу – основателю Омска, был
удостоен премии Всероссийского общества
охраны памятников истории и культуры. Автор многих книг об истории Сибири, выходивших в Москве, Новосибирске, Иркутске,
Омске. За книгу «История с географией»
(1999) Петрову была присуждена премия
Администрации Омской области «За заслуги
в развитии культуры и искусства».
За военные и ратные труды Иван Фёдорович награждён орденами Отечественной
войны I и II степеней, медалями «За боевые
заслуги», «За оборону советского Заполярья», «За победу над Германией», «За победу над Японией» и др. Член Союза писателей СССР (России) с 1966 г.
Скончался 17 апреля 2012 г.

Порошина Анастасия Ивановна
Родилась в 1985 г. в Москве. Окончила
филологический факультет Челябинского
государственного педагогического университета. Защитила кандидатскую диссертацию на тему «Семантическая аппликация в
поэтических текстах М.И. Цветаевой: структура, семантика, функции». Дипломант и лауреат региональных и всероссийских литературных конкурсов. Автор ряда научных и
поэтических публикаций, двух поэтических
книг «Константа весны» (Челябинск, 2011)
и «Неразменный апрель» (Германия, 2012),
сборника литературно-аналитических статей «Умножение смысла» (Челябинск,
2011). Руководитель детского литературнотворческого объединения «Алые паруса»
(Челябинск). Член Союза писателей России, старший преподаватель кафедры библиотечно-информационной деятельности
Челябинской государственной академии
культуры и искусств. В сфере научных интересов – семантические трансформации в
поэтических текстах. Корректор многих изданий общественного благотворительного
фонда «Возрождение Тобольска».

Пономарёва Лариса Григорьевна
Родилась в Омске в 1962 г. Окончила ОмГУ им. Ф.М. Достоевского, кандидат
филологических наук. Заведующая отде-

Потанин Григорий Николаевич
Родился 22 сентября [4 октября] 1835 г.
Детство провёл на границе киргизских степей; учился в Омском кадетском корпусе.
В чине хорунжего участвовал в походе казачьего отряда в Заилийский край и закладке крепости «Верный» (ныне Алма-Ата).
По просьбе Семёнова-Тян-Шанского был
отчислен из казачьего войска и направлен в Петербург на учёбу. В 1859–1862 гг.
учился в Петербургском университете, слушал лекции на естественном отделении

880

Сведения об авторах

физико-математического факультета, а летом участвовал в ботанических и геологических экспедициях по Волхову и Уралу.
Из университета был исключён за участие
в студенческих волнениях. В 1863–1864 гг.
работал в экспедиции русского астронома
Струве на озере Зайсан и хребте Тарбагатай.
В 1876–1880 гг. совершил две экспедиции в
северо-западную Монголию. В 1884–1886 гг.
и 1892–1893 гг. исследует северный Китай,
восточный Тибет и центральную Монголию. В 1899 г. организует и возглавляет экспедицию на Большой Хинган.
Результаты его исследований позволили
получить обширные сведения по географии,
геологии, экономике этих регионов. Большую ценность представляют этнографические материалы о тюркских и монгольских
племенах, тангутах, китайцах, дунганах. Потанин записал, обработал и опубликовал
более 300 произведений восточного эпоса.
Был инициатором создания Общества по
изучению Сибири, организовал ряд экспедиций по изучению этого края и вместе с женой принимал в них участие, собрав для науки богатейший этнографический материал.
В 1886 г. удостоен Константиновской медали
Русского географического общества. В его
честь названы один из хребтов Няньшаня и
ледник на севере Монгольского Алтая.
Скончался 30 июня 1920 г. в Томске.
Прокопьев Сергей Николаевич
Родился 6 декабря 1952 г. в г. Куйбышевка-Восточная Амурской области. После окончания в 1977 г. Казанского авиационного института приехал по распределению в Омск.
Двадцать лет работал инженером в конструкторском бюро ПО «Полёт», занимался
ракетной техникой, затем перешёл в многотиражную газету ПО «Полёт». В настоящее
время главный редактор этой газеты. Член
Союза писателей России, член Союза журналистов России. В арсенале писателя 17 книг
прозы. Рассказы и повести Прокопьева публиковались в журналах «Москва», «Сибирские огни», «Бийский вестник», «Приокские
зори», «Орёл литературный», альманахах
«Иртыш», «Литературный Омск».

Резник Ирина Ивановна
Выпускница художественно-графического факультета Омского государственного педагогического института им. Горького, член Творческого союза художников
России, кандидат философских наук. Заведующая музеем Омского государственного университета путей сообщения, секретарь Омского регионального отделения
Петровской академии наук и искусств
(ПАНИ).
Рождественский Роберт Иванович
(Петкевич Роберт Станиславович)
Родился 20 июля 1932 г. в с. Косиха Западно-Сибрского края (ныне – Алтайского).
С 1934 г. живёт в Омске. С уходом матери на
войну остаётся с бабушкой Надеждой Алексеевной Фёдоровой. Первая публикация –
стихотворение «С винтовкой мой папа уходит в поход…» («Омская правда», 8 июля
1941 г.). Бабушка умирает в апреле 1943 г.,
и Роберт живёт с тётей и двоюродной сестрой до 1944 г. Потом мать решает забрать
сына к себе, оформив его как сына полка.
Однако по дороге, в Москве, изменяет своё
решение, и Роберт попадает в Даниловский
детский приёмник.
В 1945 г. Вера Павловна выходит замуж
за однополчанина, офицера Ивана Ивановича Рождественского. Роберт получает
фамилию и отчество отчима. Родители забирают его в Кёнигсберг, где оба служат.
После победы Рождественские переезжают в Ленинград, а в 1948 г. – в Петрозаводск. В 1950 г. в журнале «На рубеже»
(Петрозаводск) появляются первые взрослые публикации стихов Роберта Рождественского. Год учится на историко-филологическом отделении Петрозаводского
государственного университета. В 1951 г.
со второй попытки поэту удается поступить в Литинститут (окончил в 1956), и он
переезжает в Москву.
Автор многих книг и текстов известных
песен. Лауреат премии Ленинского комсомола (1972). В 1979 г. удостоен Государственной премии СССР.
Умер в Москве 19 августа 1994 г.

881

Сведения об авторах

Сбитнева Мария Александровна
Родилась в г. Омске. В 1977 г. окончила
филологический факультет ОГПИ им. Горького. С 1980 г. – работа в Омском книжном
издательстве. С 1996 г. – в Редакции Книги
Памяти жертв политических репрессий.
С 2000 г. – старший редактор, с 2011 г. –
главный редактор. В 2007 и 2011 гг. награждена Почётными грамотами Правительства
Омской области.
Селюк Владимир Иванович
Краевед. Родился 6 октября 1943 г. в
Омске. Образование получил в Рижском художественном училище (1961) и Свердловском юридическом институте (1976). Специалист в области истории Омска, быта его
жителей. Собрал большую коллекцию предметов омского быта XIX – начала XX в. и
открыток с видами Омска. Автор многочисленных статей в омской периодической
печати, посвящённых истории омских улиц,
памятников истории и архитектуры. Совместно с И.Г. Девятьяровой подготовил к
печати набор открыток рубежа XIX–XX вв.
с видами старого Омска (1991). На основе
своей коллекции создаёт Музей городского быта. Способствовал возврату в Омск из
Франции документов представителей белой эмиграции. Организатор и бессменный
председатель городской общественной организации «Общество коренных омичей».
Сильванович Михаил Иванович
Родился 7 июня 1937 г. в д. Каргачи
Тарского (бывшего Васисского) района.
В 1956 г. начал работать литсотрудником в
тарской районной газете «Ленинский путь».
В 1957 г. поступил на землеустроительный
факультет Омского сельскохозяйственного
института им. С.М. Кирова, который окончил в 1962 г. В студенческие годы внештатно сотрудничает с областной молодёжной
газетой «Молодой сибиряк» и после окончания института становится заведующим
отделом сельской молодёжи редакции.
В 1965 г. переведён на работу в газету «Омская правда». Специальный корреспондент,
заведующий сельхозотделом. В 1972 г. стал

редактором газеты «Молодой сибиряк».
Вскоре становится собственным корреспондентом газеты «Сельская жизнь» по Омской
и Тюменской областям. В 1988 г. переведён
на работу в Москву в аграрный отдел Комитета народного контроля СССР. В 1991 г.
КНК ликвидируется, и М.И. Сильванович
возвращается в центральный аппарат газеты «Сельская жизнь», утверждён членом
редколлегии, редактором отдела. С 1993 по
1995 г. – руководитель представительства
Администрации Омской области при Правительстве РФ, с 1995 по 1997 г. – консультант Главного контрольного управления
Президента России.
Член Союза журналистов России, член
Союза писателей России, лауреат премии
Союза журналистов СССР, заслуженный
работник культуры РСФСР. Автор многих
книг. Им написана и опубликована серия
очерков о знаменитых омичах. Автор стихов к песне «Омские улицы», написанной
в 1960 г., но и сегодня любимой многими
омичами.
Скончался 4 марта 2014 г. в Москве.
Сорокин Алексей Петрович
Родился в 1972 г. в Омске. Окончил
исторический факультет Омского государственного педагогического университета
(1994), аспирантуру на кафедре отечественной истории (2001 г.) В 1993–1998 гг. работал научным сотрудником Омского государственного историко-краеведческого музея.
Автор ряда выставок. С 1998 по 2013 г. –
научный сотрудник Сибирского филиала
Российского института культурологии в секторе сохранения и изучения культурного наследия СФ РИК.
Автор более 100 научных статей и тезисов на всероссийских и международных
научных конференциях, посвящённых
истории и культуре Сибири, Омского региона, составитель и научный редактор
сборников статей и конференций. Ведёт
активную научно-просветительную работу:
автор популярных статей и газетных публикаций, выступлений на радио и телевидении по проблемам сохранения куль-

882

Сведения об авторах

турного наследия региона. Заместитель
директора по научно-методической работе
Омской государственной областной научной библиотеки им. А.С. Пушкина (с 2014),
руководитель Центра краеведческой информации ОГОНБ. Действительный член
Русского географического общества, Всероссийского общества охраны памятников
истории и культуры, Российского военноисторического общества, член совета кураторов НОУ «Поиск», директор, заместитель председателя Совета омского филиала
Российского фонда культуры (с 2005 г.), заместитель
председателя
редколлегии
пресс-бюллетеня «Вестник культуры».
Сорокин Антон Семёнович
Родился 31 июля [12 августа] 1984 г., по
другим данным – 17 июня [29 июня] 1984 г.
в Павлодаре в семье богатого купца-старовера. В 1892 г. вместе с семьёй переехал в
Омск. Сменил несколько профессий: был
учеником иконописца, торговал кожей и
солью, работал счетоводом в управлении
Омской железной дороги, регистратором в
пригородной больнице.
Писать начал с 1900 г. Его пьесу «Золото» собирался ставить В.Э. Мейерхольд в
театре В.Ф. Комиссаржевской, однако постановка была запрещена цензурой. Вершиной творчества Антона Сорокина является
антивоенная повесть «Хохот жёлтого дьявола» (впервые опубликована в газете «Омский вестник» в 1914 г.). После революции
Сорокин занимает одно из ведущих мест в
литературной жизни Омска. Дом писателя
на Лермонтовской улице (сейчас ул. Лермонтова, 28а) стал литературно-художественным клубом, объединившим литераторов и художников.
С 1926 г. А.С. Сорокин – член Союза
сибирских писателей. Также являлся членом омской организации работников науки,
литературы и искусства, литературно-художественной секции при Сибирском отделении государственного издательства. Автор
около двух тысяч произведений – большая
их часть была обнаружена в рукописях писателя после его смерти. Художественные ра-

боты А.С. Сорокина хранятся в ОГИК музее
и ООМИИ им. М.А. Врубеля.
В 1928 г. уехал на лечение от туберкулёза в Крым, однако по дороге, в Москве,
24 марта 1928 г. скончался. Похоронен на
Ваганьковском кладбище. В августе 2004 г.
в рамках празднования дня основания Омска на бульваре Мартынова (аллее Литераторов) был открыт мемориальный камень
Антону Сорокину.
Степанова (Пантюкова)
Наталья Георгиевна
Родилась 28 января 1958 г. в Москве.
В 1963 г. семья переехала в Омск, где отец,
Г.Н. Пантюков, занял должность художественного руководителя Государственного
Омского русского народного хора. Окончила дирижерско-хоровое отделение Омского
музыкального училища им. В.Я. Шебалина,
в 1983 г. – факультет руководителей народного хора Государственного музыкальнопедагогического института им. Гнесиных.
Работала хормейстером ансамбля «Россиянка» Главного управления ПТО г. Москвы, методистом по народному творчеству
районного отдела культуры в г. Новомосковске. Писала заметки и статьи о культурной жизни города и области для газеты
«Новомосковская правда». Вернувшись в
Москву, была старшим научным сотрудником культурно-концертного агентства Российско-Американского университета. Пела
в церковном хоре. Работала педагогом по
вокалу Государственного детского театра
эстрады. В настоящее время – управляющая витражной мастерской группы компаний «Арт-Ультра».
Суховецкий Вячеслав Анатольевич
Родился в 1973 г. в Омске. Окончил
среднюю школу, СПТУ № 5 г. Омска. Служил в пограничных войсках, работал на
ГТС. В 1998 г. принял сан священника.
Окончил Тобольскую духовную семинарию,
заочный сектор. Настоятель храма Илии
Пророка с. Красноярка Омского района
Омской области, руководитель Комиссии
по канонизации святых Омской епархии.

883

Сведения об авторах

Трофимов Михаил Юрьевич
Родился 3 апреля 1975 г. В 1997 г. окончил Омский государственный педагогический университет, исторический факультет;
в 2003 г. – аспирантуру по специальности
«онтология и теория познания». Кандидат
философских наук, доцент. В настоящее
время работает в ОмГУ им. Ф.М. Достоевского на факультете культуры и искусств
преподавателем кафедры социально-культурной деятельности. Автор более шестидесяти научно-исследовательских, научно-методических и художественных работ.
Трубицина Лидия Петровна
Родилась в г. Плавске Тульской области. Окончила факультет журналистики
МГУ им. М.В. Ломоносова (1974). Работала
в газетах «Молодой сибиряк» (1976–1986),
«Вечерний Омск» (1986–1997). Была сотрудником Министерства культуры Омской области (1998–2013). В течение 1994–
2004 гг. в газете «Вечерний Омск» вела
еженедельную авторскую страницу «Антракт», посвящённую культуре и искусству.
С 1995 г. по настоящее время – главный
редактор журнала «Омск театральный».
С 2006 г. заместитель главного редактора
журнала «Омское наследие». Автор-составитель литературно-художественных альбомов «Формула времени. Культура и искусство Омской области на рубеже веков
и тысячелетий» (2006) и «Достоевский и
Омск: диалог через века» (2011). За эти альбомы удостоена дипломов всероссийских
конкурсов «Лучшие книги и издательства
года» (2006) и «Лучшие книги 2011 года».
Составитель, редактор, автор статей нескольких альбомов Министерства культуры Омской области. Член Союза журналистов РФ и Союза театральных деятелей РФ.
Награждена знаком Министерства культуры Российской Федерации «За достижения
в культуре». Заслуженный работник культуры Российской Федерации.
Чебоксарова Людмила Георгиевна
Старший научный сотрудник, хранитель фонда редкой книги Омского об-

ластного музея изобразительных искусств
им. М.А. Врубеля.
Является автором тематических каталогов коллекции, многих научных публикаций
по старопечатным изданиям, по вопросам
истории и искусства книги конца XIX – начала XX в. Стоит у истоков создания отдела
редкой книги.
Четверикова Татьяна Георгиевна
Родилась и живёт в Омске, окончила Литературный институт им. Горького.
Поэт, журналист, редактор, заслуженный
работник культуры РФ, член Союза писателей России, автор 16 поэтических книг,
лауреат региональных и всероссийских
премий. В настоящее время работает редактором Книги памяти жертв политических репрессий.
В 2009 г. включена в Книгу почёта деятелей культуры города Омска.
Чирков Владимир Фёдорович
Родился 28 декабря 1947 г. в с. Душелан Баргузинского района Бурятской АССР.
Окончил Бурятский педагогический институт им. Д. Банзарова, аспирантуру УрГУ в
Екатеринбурге. Член Союза художников РФ
с 1993 г. Кандидат философских наук, доцент
кафедры дизайна, рекламы и технологии
полиграфического производства Омского
государственного технического университета. Создатель и директор (1991–1999) Городского музея «Искусство Омска» – первого в
России музея художественно-культурологического типа. С 2008 г. – заместитель директора по научной и выставочной работе.
Куратор многочисленных выставочных
проектов в городах Сибири, автор печатных публикаций, а также телепрограмм по
вопросам современного искусства и музейного строительства. Составитель монументального словаря-указателя художников, искусствоведов, музейщиков, исследователей,
художников-педагогов, коллекционеров, меценатов, общественных и государственных
деятелей «Изобразительное искусство Сибири XVII – начала ХХ вв.», изданного в двух
томах ТРОБФ «Возрождение Тобольска».

884

Сведения об авторах

Член комиссии по искусствоведению
и художественной критике ВТОО «Союз
художников России», заместитель председателя Омского регионального отделения
ВТОО «Союз художников России», ведущий
научный сотрудник международной кафедры ЮНЕСКО АлтГТУ им. И.И. Ползунова.
Шулдяков Владимир Александрович
Родился в 1963 г. в д. Розовка Омской
области в учительской семье. Окончил
в Омске среднюю школу № 109 (1981) и
истфак ОмГУ (1988). Историей сибирского казачества увлёкся на I курсе университета. Обучение в очной аспирантуре
истфака Томского госуниверситета завершил защитой кандидатской диссертации,
посвящённой политическим процессам в

Сибирском казачьем войске в 1917 – первой половине 1918 г. (1994). Преподавал
в омских вузах. Ныне доцент кафедры
№ 1 Омского автобронетанкового инженерного института. Сфера научных интересов – история казачества, Революция и
Гражданская война в Сибири, Сибирский
кадетский корпус. Составитель 14-го выпуска альманаха «Тобольск и вся Сибирь»
(«Сибирское казачье войско»). Автор
книг «Гибель Сибирского казачьего войска (1917–1922)» (М., 2004), «Жизнь – Родине, честь – никому! Омский кадетский
корпус. 1813–2013» (Омск, 2013), а также
свыше 200 работ, опубликованных в научных, научно-просветительских и периодических изданиях России, Казахстана,
США и Австралии.

Содержание

Напутственное
Указ Президента Российской Федерации
«О праздновании 300-летия основания города Омска».............................................................. 16
Распоряжение Губернатора Омской области
«О праздновании 300-летия основания города Омска».............................................................. 17
Виктор Назаров. История, не ушедшая от нас.
Вступительное слово губернатора Омской области............................................................................. 19
Мой город
Павел Брычков. За песочным золотом. К истории основания Омской крепости......................... 27
Ольга Безродная, Александр Лосунов. Вторая Омская крепость и её устроитель................. 47
Владимир Селюк. Страницы Омской истории.............................................................................. 71
Иван Петров. Город и мост. К 120-летию сооружения железнодорожного
моста через Иртыш.............................................................................................................................. 87
Геннадий Гурьев, Людмила Огородникова. Улицы города Омска............................................ 98
Алексей Сорокин. «Во главе города…» Главы омского городского самоуправления во второй
половине XIX – начале XX в................................................................................................................ 114
Сергей Прокопьев. Флагманы омской промышленности......................................................... 138
Юрий Перминов. Первый, он же – единственный.
Омск в судьбе первого губернатора Омской области Л.К. Полежаева................................................. 173
Сибирский изборник
Евгений Забелин. Основание Омска............................................................................................. 219
Алексей Ачаир. Омск....................................................................................................................... 220
Александр Вощакин. Омску............................................................................................................ 221
Георгий Вяткин. Беженцы.............................................................................................................. 222
Леонид Мартынов. Старый Омск.................................................................................................. 223
Баллада о композиторе Виссарионе Шебалине.......................................................................... 226
Сергей Марков. Омск, 1919............................................................................................................. 227
Павел Васильев. Расставанье с милой.......................................................................................... 228
Иртыш................................................................................................................................................ 229
Ян Озолин. Столица на Иртыше................................................................................................... 230
Пётр Драверт. Болид....................................................................................................................... 231
Виктор Васильев. Омск................................................................................................................... 234
Тимофей Белозёров. Город на Иртыше....................................................................................... 235
Роберт Рождественский. Тогда...................................................................................................... 236
Билет в детство................................................................................................................................. 236
Михаил Сильванович. Омские улицы........................................................................................... 238
Владимир Макаров. По Иртышу.................................................................................................... 239
Омску.................................................................................................................................................. 239
Татьяна Четверикова. Стихи об Омске........................................................................................ 240
Юрий Перминов. На раскопках Успенского собора.................................................................. 242

886

Содержание

Как это было
Вадим Бородаев, Аркадий Контев. Cибирский губернатор Гагарин
и основание крепости на Оми........................................................................................................ 245
Иван Петров. Первая Западно-Сибирская…............................................................................... 255
Виталий Куриляк, Михаил Трофимов. Прорыв из окружения................................................ 279
Павел Брычков. Как адмирал Колчак стал Верховным правителем....................................... 287
Виктор Кочедамов. Озеленение города....................................................................................... 302
Святая Русь
Иерей Вячеслав Суховецкий. Собор святых Омской митрополии......................................... 316
Татьяна Ерёменко. Иконы Омска: из истории иконописания.
Конец XX – первое десятилетие XXI в................................................................................................. 336
Александр Лосунов. Дела мирские, но насущные. Страницы хозяйственной
и экономической жизни Омской епархии на рубеже ХIХ–ХХ вв......................................................... 356
Владимир Захаров. Достоевский и Евангелие............................................................................ 372
Юрий Перминов. Духоносный наставник. Архипастырь Омский и Тюменский Феодосий....... 388
Единица хранения
Ирина Девятьярова. Общество художников и любителей изящных искусств
Степного края. К 100-летию объединения омских меценатов......................................................... 414
Людмила Чебоксарова. «Это прелестное малотиражное издание…» Временник
Гублитосекции и Сибирского художественно-промышленного практического института.............. 434
Ольга Дьякова. История омской фотографии в лицах............................................................. 444
Лариса Пономарёва. Книжные древности Омска...................................................................... 463
Пётр Вибе. Омский краеведческий музей: прошлое и настоящее.......................................... 484
Судьбы. Характеры
Евгений Евсеев. Первый начальник Омской области............................................................... 509
Ирина Девятьярова. «Его стихи хороши и печальны...» К истории дружбы
поэтов Георгия Маслова и Леонида Мартынова................................................................................ 520
Владимир Шулдяков. «Мы шли на бой, бросая жён своих, дома и матерей…»
Анненков и анненковцы на Омской земле........................................................................................... 532
Наталья Степанова (Пантюкова). Георгий Николаевич Пантюков....................................... 550
Иван Петров. След........................................................................................................................... 565
Светлана Васильева. История с географией Ивана Петрова................................................... 580
Сергей Денисенко. «И это всё о нём…»
(О «шестидесятнике» Алексее Бухтиярове, созидателе)..................................................................... 588
Ирина Резник. Арсений Горохов: формула изобретения.......................................................... 610
Вернисаж
Фарида Буреева. «О высоком мастерстве и прекрасной жизни…»
Омский музей изобразительных искусств имени М.А. Врубеля......................................................... 621
Ирина Девятьярова. Триптих «Цветы» Михаила Врубеля....................................................... 632
Владимир Чирков. Георгий Кичигин и его «Любинский проспект»...................................... 634
Виктор Вайнерман. Дело Мастера................................................................................................. 642
Сибирское зодчество
Алла Гуменюк. Архитектурный ансамбль Любинского проспекта.......................................... 654

887

Содержание

Малый эпос
Фёдор Достоевский. Записки из Мёртвого дома.
Отрывок из одноимённой повести...................................................................................................... 664
Антон Сорокин. Непонятая песня. Сибирь – не Чёрное море. Отступление. Рассказы......... 674
Павел Брычков. Нападение. Отрывок из романа «Полуденный зной»......................................... 682
Памятное
Григорий Потанин. Наши мечты.................................................................................................. 694
Иннокентий Дамаскин. Омский кадетский корпус в конце XIX века.
Отрывки из мемуаров.......................................................................................................................... 704
Омск глазами европейцев конца XIX – начала XX в................................................................. 726
Константин Неклютин. Жизнь в Омске. Вступительное слово Т.А. Муравицкой...................... 738
Мария Сбитнева, Татьяна Четверикова. Золотой венец терновый… ................................... 758
Юрий Остапенко. 55° северной широты, 73° восточной долготы.
Отрывок из автобиографической повести «Вверх по берегу реки, текущей вниз».............................. 772
Сибирские музы
Михаил Белокрыс. «Содействовать распространению музыкального образования…»
К 140-летию Омского отделения ИРМО............................................................................................ 800
Лидия Трубицина. Омский театр в панораме веков.................................................................. 813
Ираида Никеева. Под парусом музыки, или Страницы летописи
Омского государственного музыкального театра....................................................................... 825
Галерея
Алексей Белокрыс. Картины славного прошлого.
О сибирских казачьих акварелях Николая Каразина........................................................................ 840
Владимир Чирков. Городские мотивы: я люблю эти омские улицы....................................... 850
Омск: настоящее, прошлое, будущее. Фотоработы О. Деркунского....................................... 860
Сведения об авторах........................................................................................................................ 868

В 2003 году Издательский отдел
Общественного благотворительного фонда
«Возрождение Тобольска» приступил к осуществлению
первого в России монументального книжного проекта,
посвящённого Сибири.
Уже вышли в свет двадцать шесть томов уникального
общесибирского историко-литературного и художественного
Альманаха «ТОБОЛЬСК И ВСЯ СИБИРЬ».
В планах Издательского отдела – тома, посвящённые
Северному морскому пути, Новосибирску, Ишиму, Енисейску,
Ялуторовску, Харбину, Русской Америке, Чукотке,
Байкалу и Забайкалью…
Географически и содержательно Альманах движется с Запада
на Восток, от Уральского хребта до Берингова пролива, Камчатки,
Владивостока – «встречь солнцу», как в разные века шли
первопроходцы Сибири, но иногда он возвращается
к началу своего пути, дополняя пройденное новыми страницами,
заходя в другие города и земли, ранее пропущенные…
Уже изданные и новые номера Альманаха вы сможете заказать
и приобрести для своих библиотек по адресу:
626152, Россия, Тюменская область, Тобольск, улица Свердлова, дом 34/1.
Телефон/факс: (8) 3456 246750.
Адрес веб-сайта: http://www.tobolsk.org

Праздник для всех.
Омичи на Любинском проспекте.
Фото В. Кудринского

Историко-культурологический литературно-художественный альманах
«Тобольск и вся Сибирь»
Книга XXVII

Генеральный директор издательского проекта
Аркадий Григорьевич Елфимов
Главный редактор
Юрий Петрович Перминов
Художник
Геннадий Иванович Метченко
Над номером работали:
Редактор-составитель: Ю.П. Перминов
Вёрстка: Е.Г. Метченко
Подбор иллюстраций: Ю.П. Перминов
Корректура: А.И. Порошина

Редакционный совет книги «Омск – 300»
(«Тобольск и вся Сибирь», № 27):
Ю.П. Перминов (председатель),
П.А. Брычков (ответственный секретарь),
А.М. Лосунов (помощник председателя),
М.А. Белокрыс, П.П. Вибе,
И.Г. Девятьярова, С.Н. Прокопьев,
М.Ю. Трофимов, Ю.В. Трофимов,
Л.И. Трубицина, В.И. Хомяков,
В.Ф. Чирков.

Редакция благодарит за помощь в предоставлении ряда материалов для публикации
Омский государственный историко-краеведческий музей (директор П.П. Вибе),
Омскую государственную областную научную библиотеку
им. А.С. Пушкина (директор А.В. Ремизов),
Государственный исторический архив
Омской области (руководитель О.Д. Пугачёва),
Омский областной музей изобразительных искусств
им. М.А. Врубеля (директор Ю.В. Трофимов),
Городской музей «Искусство Омска» (Л.А. Тимкова),
Музей истории городского самоуправления (директор С.Ю. Первых),
Музей омских железнодорожников,
Омский государственный литературный музей
им. Ф.М. Достоевского (В.С. Вайнерман),
Государственный областной художественный музей
«Либеров-центр» (Е.А. Буйнова),
Музей городского быта – филиал Городского музея
«Искусство Омска» (директор В.И. Селюк),
Региональный общественный фонд
«Духовное наследие» (президент Л.К. Полежаев),
фотографов О.В. Деркунского, В.Ф. Кудринского.

Главный редактор (редактор-составитель)
выражает благодарность за поиск
необходимых для публикации материалов и консультации
И.Г. Девятьяровой, А.М. Лосунову, А.П. Сорокину, В.А. Шулдякову,
а также приносит свои глубочайшие
извинения авторам, чьи, безусловно, ценные материалы
не вошли в настоящее издание, либо подверглись сокращениям.
Более того, книга об Омске в этой серии
уже выходила (№ 7, 2005),
что означает исключение
каких бы то ни было повторов.

Издание осуществлено при финансовой поддержке
Правительства Омской области

При перепечатке ссылки на альманах
«Тобольск и вся Сибирь» обязательны.

Сокращения:
ГМИО – Городской музей «Искусство Омска».
ГОХМ «Либеров-центр» – Государственный областной
художественный музей «Либеров-центр».
МИСО – Музей истории самоуправления Омска.
ООМИИ им. М.А. Врубеля – Омский областной музей
изобразительных искусств имени М.А. Врубеля.
ОГИК музей – Омский государственный историко-краеведческий музей.
ОГОНБ им. А.С. Пушкина – Омская государственная областная
научная библиотека имени А.С. Пушкина.

Формат 70х100/16.
Печатных листов 56.
Тираж 1000 экземпляров

© Составление – Ю.П. Перминов, издательский отдел Тюменского
регионального общественного благотворительного
фонда «Возрождение Тобольска»,
Тобольск, 2016 г.

626152, Россия, Тюменская область,
Тобольск, улица Свердлова, дом 34/1.
Телефон/факс: (8) 3456 246750.
Адрес веб-сайта: http://www.tobolsk.org

Отпечатано в типографии «Локус Станди»
(129090, г. Москва, ул. Щепкина, д. 8)