' SZ4. //
ср ~зог> м >3
I
f *
ФАШИСТСКИЕ





N ЛА3 35-8
О Г И 3 - НО8ОСИБГНЗ
19 4 2
NGONB.RU
iNIIHHH
62052663017091
Д. Садовский
На одной лазейки врагу
Невиданная в истории битва советского народа с озвере-
лыми ордами фашистских захватчиков идет не толью» на ги-
гантском фронте от Ледовитого океана до Черного моря,
перед лицом грозной опасности вся страна превратилась в
единый боевой лагерь.
Фашистские разбойники рассчитывали уничтожить Совет-
ское государство, восстановить в стране власть помещиков
и капиталистов, часть населения истребить, а остальную по-
работить, онемечить, посадить на шею нашему гордому сво-
бодному народу немецких князей и баронов.
Весь советский народ от мала до велика поднялся на за-
щиту своей свободы, чести и независимости. На фронте и в
тылу он ведет великую отечественную войну против фашист-
ских захватчиков.
Враг знает, что резервы нашего тыла неиссякаемы и всеми
мерами пытается ослабить их, тем самым ослабить мощь
Красной Армии.
Гитлеру и его своре не удалось создать в нашей стране
предательскую «пятую колонну». Наша славная разведка, при
участии всего советского народа, разоблачила и уничтожила
еще до войны троцкистов, бухаринцев — подлых изменников
родины, агентов фашизма. В дни войны наш народ, как ни-
когда, сплочен вокруг большевистской партии. «Никогда еще
советский тыл не был так прочен, как теперь» (Сталин).
Однако нельзя забывать того, что во время войны обыч-
но оживают, активизируются подонки общества — остатки
3
ликвидированных классов, притаившиеся шпионы, засланные
в тыл диверсанты.
Еще в 1937 году товарищ Сталин говорил, что вредители
обычно приурочивают свою главную вредительскую работу
не к периоду мирного времени, а к периоду кануна войны
или самой войны. «Чтобы выиграть сражение во время войны,
для этого может потребоваться несколько корпусов красно-
армейцев. А для того, чтобы провалить этот выигрыш на
фронте, для этого достаточно несколько человек шпио-
нов...», — предупреждал товарищ Сталин. Поэтому неусып-
ная большевистская бдительность в настоящее время приоб-
ретает исключительное значение.
Фашисты стараются создать у нас в стране широко раз-
ветвленную сеть своих агентов. Начальник немецкой разведки
Николаи — правая рука Гитлера, требует «изучения мелких
подробностей, отобранных из всей огромной массы сведений»,
которые собирает фашистская разведка. По отдельным отры-
вочным сведениям шпионы составляют данные о наших обо-
ронных мероприятиях.
В этих целях они пытаются использовать всякую щель,
трещину, через которую можно узнать что-либо о нашей обо-
роноспособности, стараются проникнуть на наши предприя-
тия, они специально подстерегают словоохотливых людей,
чтобы через них выведать сведения для своей подрывной
работы.
На первый взгляд это могут быть очень «невинные» во-
просы: как пройти к электростанции или к воинской части; в
какой части, в каком городе служит сын, брат, товарищ со-
беседника; на каком предприятии он работает, как идет ра-
бота, что выделывают сейчас; как работает колхоз; сколько
хлеба на элеваторе. Таких вопросов много, и благодушный,
болтливый человек, отвечая на них, рассказывает о своем
предприятии, о своем колхозе, помогает шпиону.
Враг подслушивает телефонные разговоры, подхватывает
брошенное невзначай слово, он ищет нужные ему сведения
не только у людей, но н в мусорных ящиках, в использован-
ной копировальной бумаге, бухгалтерских счетах. Поэтому
4
так важно беречь любой секрет, каким бы незначительным он
ни казался на первый взгляд. Надо уметь молчать, учить
этому и других, одергивать и привлекать к ответственности
болтунов. В прифронтовой полосе и в глубоком тылу, в го-
родах и селах, в поездах железных дорог действуют «шеп-
туны», очень часто оказывающиеся фашистскими провокато-
рами и шпионами.
Задержанный недавно агент К., пущенный гитлеровцами
на нашу территорию, показал, что ему приказано было: «Вся-
чески вталкивать о хорошем отношении к населению, о том,
что немцы не издеваются и не надругиваются над мирным
населением, в том числе над женщинами*, а «о том, что гра-
бят и заставляют работать, ни в коем случае не говорить».
«Говорить, что хлеб и все остальное делят среди населения,
а что видел и слышал тоже не говорить».
Палачи, разбойники и насильники, убивающие женщин^
детей, стариков, пытаются замазать свои преступления и
«всячески вталкивать» советскому населению, что черное есть
белое, они предлагают своим агентам «ни в коем случае не
говорить», что они грабят, убивают, мучают советских людей.
И подлые агенты фашизма молчат о том, что видели, что
знают.
Таких подлецов немного, но они есть. Наряду со старыми
шпионами, окопавшимися в нашей стране под личиной совет-
ских людей, фашистская разведка подбирает новых агентов
во временно захваченных советских районах. Это — всяче-
ские человеческие отбросы — бывшие торговцы и спекулян-
ты, белогвардейцы и кулаки, уголовники.
Так был пущен в советскую страну кулак Яков Сазонов,
которому гестаповцы поручили разъезжать по селам глубоко-
го тыла и распространять провокационные слухи, организо-
вывать бандитско-повстаические группы. Так проникла на со-
ветскую территорию шпионка К., бывшая проститутка, кото-
рой «советская власть не нравится потому, что она ликвиди-
рует разгульную жизнь». Пробравшись в тыл страны, шпион-
ка поселилась в колхозе для вредительской и провокацион-
ной работы. На допросе К- показала: «Я начала осторожно
5
действовать среди граждан села, распространяя провокацион-
ные и панические слухи. Мне было приказано дезорганизо-
вать работу колхоза, агитируя эвакуированное население не
работать на уборке урожая. Я получила специальное' задание
вести агитацию среди колхозников — оставить хлеб в колхо-
зе неубранным. Кроме того мне было предложено изучить
местное население, выявив бывших кулаков, социально чуж-
дые элементы, уголовников, из них предполагалось создать
антисоветские бандитские группы». Советские люди сумели
разгадать враждебное лицо шпионкй и не дали ей осущест-
вить подлые замыслы.
Военное время требует настороженного внимания ко всем
подозрительным людям. Нужно пристально присматриваться
ко всем окружающим, зорко подмечать уловки врага, не пре-
небрегая никакими «мелочами», вылавливать фашистских
агентов и изобличать их помощников, добиваясь, чтобы ни
один фашистский провокатор не ушел от карающей руки
военного трибунала. Это необходимо и в глубоком тылу. Мы
не обеспечены от подрывной работы фашистских лазутчиков,
провокаторов, диверсантов. Можно привести немало фактов,
когда подлинно большевистская бдительность советских
патриотов помогла разоблачить и выловить фашистских
агентов.
Тов. Ш. задержал гражданина, который ему показался
подозрительным по ряду, на первый взгляд незаметных, мело-
чей в поведении. Задержанный возмущенно протестовал,
предъявил документы, показывающие, что он является одним
из работников местного учреждения. Следствие установило,
что задержанный действительно проник в одну из организа-
ций, используя фальшивые документы. Он оказался матерым
шпионом.
Начальник одного из отделений милиции, проходя в нера-
бочее время мимо помещеиия своего отделения, обратил вни-
мание на человека, показавшегося ему подозрительным. Неиз-
вестный что-то выжидал, время от времени посматривая на
помещение паспортного стола. На вопрос, что ему нужно
здесь, ответил, что уже несколько дней не может прописать-
6
ся. При просмотре документов у него оказались незаполнен-
ные документальные бланки, пять готовых пропусков на обо-
ронные предприятия города.
Хозяйка дома тов. Н. обратила внимание, что к ее квар-
тиранту, эвакуированному из прифронтовой полосы, каждую
ночь после 12 часов приходят какие-то люди и приносят в
большом количестве продукты питания. О чем-то таинственно
совещаясь, они ночью же упаковывали продукты, подготовляя
их к отправке. Хозяйка рассказала об этом секретарю парт-
организации предприятия, где она работала. Квартирант ока-
зался вражеским агентом.
Жена беспартийного рабочего С. рассказала мужу, что к
соседке часто приходит какая-то женщина и распространяет
нелепые контрреволюционные слухи среди домохозяек. Тов.
С. сообщил об этом одному из руководящих работников за-
вода. Проверка помогла разоблачить истинное лицо этого
словоохотливого вражеского провокатора.
Советские люди разоблачают немало всевозможных «ком-
ментаторов» сводок информбюро, распространителей «послед-
них новостей» в очередях, в трамваях и других местах, по-
казывая пример большевистской настороженности н органи-
зованности. Вражеские лазутчики натыкаются на непроходи-
мые препятствия.
Однако наряду с этим есть случаи недопуЬтимой расхля-
банности, ротозейства, болтливости, преступной беспечности.
Беспечные люди — ценная находка для врага. Через них фа-
шистские шпионы добывают нужные сведения о работе важ-
нейших предприятий, достают необходимые документы, про-
бираются к важным объектам, чтобы совершить диверсион-
ный акт.
Недавно в вагоне поезда пассажир, ехавший из города К.,
желая показать свою осведомленность, расхвастался о
предприятиях города, о том, какую продукцию они дают
для обороны страны. Такой болтливый работник — ценная
находка для вражеских агентов.
На один из наших заводов кто-то позвонил по телефону
гражданину Ф., отрекомендовавшись работником райвоенко-
Фашистские шпионы. 2.	7
мата, просил рассказать о расположении завода. Услужли-
вый болтун рассказал незнакомцу не только о расположении
завода, но и о расположении важнейших цехов, даже заказал
для него пропуск на завод.
На один из важнейших заводов Октябрьского района по-
звонил тов. А. и попросил рассказать кое-что о заводе. Де-
журный Жуков, видимо, только и ждал случая, чтобы отве-
сти душу болтовней по телефону. Он рассказал незнакомому
человеку подробно о количестве работающих на заводе ра-
бочих и служащих, о том, что вырабатывает завод и даже о
том, какие оборонные заводы не могут обойтись без его про-
дукции. Ясно, что таким болтунам не место в охране пред-
приятия.
На охрану предприятий, железной дороги, телефонных
станций, телеграфа, складов должно быть обращено исключи-
тельное внимание. Сюда старается проникнуть враг. В дни
войны каждое предприятие должно стать неприступной кре-
постью для врага. Ротозейство, разгильдяйство здесь,
в далеком тылу, так же, как и на фронте, является
тягчайшим преступлением перед родиной. В. И. Ленин
предупреждал: «Малейшее попустительство, малейшая дряб-
лость, проявленная здесь, в тылу, на любой мирной ра-
боте означает гибель тысяч жизней...» Военная обстановка
требует четкой организации охраны социалистической собст-
венности, постоянной настороженности от каждого работника,
начиная от руководителя предприятия и кончая уборщицей.
Революционная бдительность должна стать железным зако-
ном; от строжайшего выполнения его во многом зависят на-
ши успехи на фронте.
День и ночь не утихают кровопролитные сражения Крас-
ной Армии с фашистскими разбойниками. Красная Армия
громит немецкие банды насильников. Враг еще силен, но его
сила все больше идет на убыль, в то время, как мощь нашей
армии и нашей страны все возрастает. Красная Армия нанесла
уже сокрушительные удары фашистской военной машине и
будет наносить их с все большей силой.
В то время, как фашистский тыл становится все более
непрочным и захваченные Гитлером страны представляют со-
бою вулкан, готовый взорваться, наш тыл мощно подпирает
свою Красную Армию. «...Вся наша страна и все народы
СССР организовались в единый боевой лагерь, ведущий вме-
сте с нашей армией и флотом Великую Освободительную
войну за честь и свободу нашей родины, за разгром немецких
армий» (Сталин). Священный долг каждого гражданина нашей
родины неустанно поднимать оборонную мощь нашей родины,
беспощадно разоблачать фашистских агентов — диверсантов,
шпионов, дезертиров, распространителей ложных слухов, тру-
сов, паникеров — всех, кто будет пытаться внести разлад в
наши ряды, ослабить нашу волю к победе над врагом.
В какую бы одежду враг ни рядился — он должен быть
разоблачен и уничтожен.
Л. Шейнин
„Немецкие консервы*
Это был маленький, спокойный городишко, расположен-
ный в глуши, в стороне от больших железнодорожных уз-
лов, не очень далеко от границы. Промышленных предприя-
тий здесь не было, население преимущественно служило в
районных учреждениях, а на досуге занималось огородниче-
ством. В городе были кинотеатр и клуб, где функциониро-
вал драмкружок. Руководил кружком мастный старожил, ко-
торого все в городке знали и звали запросто по имени-отче-
ству: Адам Иваныч.
Ему уже перевалило за пятьдесят. Адам Иваныч служил
землеустроителем в райзо. Был он лыс, сухощав и доброду-
шен.
Старик не имел никого, кроме внучки Тамуси, осиротев-
шей после смерти его дочери, погибшей от туберкулеза. Де-
вочка была пионеркой и переходила в пятый класс. Дед за-
менил ей отца и мать, и весь город восхищался его заботой
о ребенке.
— Не у всяких родителей, — говорили в городке, — та-
кую ласку встретишь.
Адам Иваныч сам обучал внучку немецкому языку, стро-
го следил за ее отметками и даже выкроил из своего скром-
ного бюджета плату за уроки музыки.
Как многие старики, Адам Иваныч был чудаковат и стра-
стно, совсем! по-детски, увлекался радиотехникой. Не имея
средств для покупки дорогих радиоприемников, он конструи-
ровал их сам, и его письменный стол всегда был завален кон-
денсаторами, радиолампами, предохранителями.
В городке Адам Иваныч дружил со всеми. Его знали как
Ю
аккуратного служащего, незаурядного общественника и от-
зывчивого соседа. Удивительно ли, что к нему хорошо отно-
сились. Приехал он в этот городок давно, почти четверть ве-
ка назад, сравнительно молодым, щеголеватым землемером.
Скромно жил, работал, обзавелся небольшим домиком, раз-
бил около него веселенький палисадник.
Долгими зимними вечерами, когда городок заносило
снежными метелями и на улицах заунывно пели телеграф-
ные провода, Адам Иваныч репетировал в клубе очередную
пьесу, горячился, неистово размахивал руками и раэ’яснял
любителям их ошибки.
А на премьерах Адам Иваныч волновался больше всех,
носился по сцене, как угорелый, часто утирал вспотевшее
от усталости лицо и, выходя в конце спектакля кланяться во-
сторженной публике, смущался, как гимназист.
— Адам Иваныч, — грохотал зрительный зал. — Браво...
Режиссера... Адама Иван-ы-ча...
Когда драмкружок, организованный Адамом Иванычем,
праздновал свой десятилетний юбилей, местная обществен-
ность отметила заслуги основателя кружка: Адаму Иванычу
преподнесли трехламповый колхозный радиоприемник по-
стоянного тока с соответствующей надписью.
Юбилейный вечер затянулся. Было уже совсем поздно,
когда Адам Иваныч вышел из клуба. Моросил дождь, не-
уверенно мигал тусклый фонарь, и под ногами тяжело хлю-.
пали большие топкие лужи. Где-то в Заречье заливались со-
баки. Дома в комнате Тамуси почему-то горел свет, но де-
вочка уже спала. Адам Иваныч подошел к ее кроватке,
поправил сбившееся одеяло и потушил лампу.
Он прошел в свою комнату, плотно притворил дверь, за-
крыл ставни и сел к столу. Минуту Адам Иваныч сидел в
кресле, закрыв глаза и вытянув ноги. Потом он поднялся,
включил какой-то провод, пропущенный незаметно под пол
через ножку стола, и стал возиться с рычажком передат-
чика.
Да, радиопередатчика, потому что в подполье добродуш-
ного старичка была тщательно и искусно запрятана перенос-
11
на я маленькая радиостанция, последняя модель «Телефунке-
на>, потому что в этом скромном домике, в маленьком!, глу-
хом городке окопался, жил и действовал старый немецкий
шпион.
Его перебросили в Россию в 1913 году. Позади у моло-
дого лейтенанта кайзеровской армии было детство на Одере,
военное училище и первое офицерское звание. Лейтенант
отличался как лингвист; особенно хорошо ему давались сла-
вянские языки. Начальник училища, маленький, суетливый,
всезнающий фон-Таубе доложил об этом по назначению. В
день выпуска совсем еще юного лейтенанта пригласили в
один из отделов генерального штаба.
Пожилой человек в штатском платье встретил его так,
будто они знали друг друга много лет. Смутившийся лейте-
нант с удивлением обнаружил, что все, решительно все о
нем, его близких, даже об его шалостях знает этот худоща-
вый человек с лицом солдата и глазами каторжника. Да, у
него были странные глаза. Они избегали лица собеседника,
они беспокойно бегали по углам кабинета, но, если взгляд их,
наконец, падал прямо в лицо, его трудно было вынести, этот
взгляд, — такой он был тяжелый, неподвижный Я требова-
тельный.
Итак, они договорились — юный лейтенант императорской
армии и человек в штатском из генерального штаба.
— Отлично, лейтенант, — сказал в заключение человек в
штатском, — я вижу — из вас выйдет толк, я очень доволен
вами. Вы будете моим крестником, лейтенант. И, кроме того,
вы будете русским...
На следующий день, не простившись с товарищами, лей-
тенант выехал в маленький немецкий городок, чтобы продол-
жить там свое образование. Здесь находилась секретная шко-
ла, одна из многих специальных школ германской разведыва-
тельной службы.
Вслед за ним в школу прибыл опечатанный сургучом па-
кет с карточкой нового сотрудника. В ней говорилось ко-
ротко:
12
«Профиль — русский, профессия — землемер, пребыва-
ние — тридцать лет».
В той же карточке упоминались новые имя, отчество и
фамилия, надолго, на тридцать минимум лет, обретенные бу-
дущим! русским землемером:
М-р Адам Иванович.
Через два года Адам Иванович закончил образование и
уехал в Петербург. Сначала ему предложили остаться там>.
«Крестного отца» интересовали Гатчинская авиационная шко-
ла и слухи о каком-то необыкновенном самолете, над кон-
струкцией которого работал тогда Сикорский.
Действительно, несколько позже, уже во время войны,
в России родился первый в мире многомоторный самолет,
получивший название «Илья Муромец». По тем временам это
был самолет фантастических размеров и грузоподъемности.
Адам Иванович специально поселился в Гатчине, завел зна-
комство с персоналом авиационной школы и многими офице-
рами. В конце концов он собрал кое-какие сведения, но раз-
добыть чертежи самолета не смог: Сикорский был осторожен
и неподкупен. Офицеры Гатчинской школы вели себя менее
осторожно, охотно пьянствовали с веселым землемером, но
сами знали очень мало.
Потом изготовление самолетов «Илья Муромец» взял на
себя Русско-Балтийский завод. Адам Иваныч переехал из
Гатчины в Петербург и поступил на этот завод слесарем.
Ему удалось собрать сведения о сроках изготовления и коли-
честве выпускаемых самолетов. «Крестный отец» уведомил,
что доволен его работой.
Постепенно Адам Иваныч расширял круг знакомств, поль-
зуясь всеми гнусными методам! германской разведки. Подку-
пом и шантажей, ласками и вымогательством, вином и жен-
щинами, обещаниями и угрозами, используя уголовников и
дам петербургского света, обещая или угрожая, вербуя свя-
щенников и беглых каторжников, военных писарей и санов-
ников, шулеров и журналистов, не останавливаясь перед
дерзкими кражами со взломом и убийствами лиц, ставших
почему-либо опасными, -— действовал в период войны 1914—
id
1917 годов Адам Иваныч. Так действовали сотни Адамов
Иванычей, переброшенных германской разведкой в Россию,
во все страны Европы и Америки.
Осенью 1916 года Адаму Иванычу сообщили, что в при-
казе по императорской армии лейтенант X. за «неоценимые
боевые заслуги высочайше награждается его императорским
величеством Вильгельмом) II железным крестом».
«Поздравляю вас от души, мой крестный сыночек. — пи-
сал Адаму Иванычу его покровитель, — уверен, что и впредь
вы будете столь же усердно служить великой Германии,
призванной покорить весь мир и установить в нем истинно
немецкий порядок...»
Ав 1918 году, когда грянула революция и Адам Иваныч
невольно растерялся, в его квартиру однажды ночью посту-
чался какой-то человек. Адам Иваныч впустил его и остол-
бенел: перед ним стоял человек в штатском из генерального
штаба — его «крестный папаша».
— Здравствуйте, капитан, — сказал пришедший. — Я по-
здравляю вас с этим званием.
И начался второй разговор этих двух людей—тогда еще мо-
лодого капитана императорской армии и человека в штатском
из генерального штаба, разговор двух матерых шпионов, двух
немецких волков из волчьей стаи, задумавшей перекусить
горло всему миру во имя торжества взбесившегося «немец-
кого духа».
Уже на рассвете, когда огромный город возникал, как ви-
дение в утреннем тумане Невы, человек в штатском тихо
сказал:
— Такова ваша программа, мой друг. Сейчас вы уедете в
глушь, в какой-нибудь городок, вполне освоитесь там, будете
тихо и мирно жить. Мы вас пока «консервируем», мой ми-
лый. Срок контракта далеко еще не истек. О, вы еще приго-
дитесь, еще очень пригодитесь. Итак, пока в глушь, в «кон-
сервную банку», до более счастливых времен...
Человек в штатском задумался и, улыбнувшись, добавил:
— Уверен, что мы будем иметь доброкачественные «нс-*
мецкие консервы», которые не портятся..,
И вот тогда в маленьком, захолустном городке появился
новый землемер. Он действительно как бы законсервировал-
ся, он мирно работал и мирно старел. Он спокойно ждал ука-
заний, а пока врастал в быт городка м, разъезжая по району
для землеустройства, фиксировал пункты расположения воен-
ных складов, проселочных и шоссейных дорог, железнодо-
рожных пакгаузов и тупиков.
Дважды за эти годы ему давали знать, что о нем помнят,
что он состоит на «вооружении» и входит в соответствую-
щие расчеты. Дважды он подтверждал свою готовность к
действию.
Потом» он ездил в крупный центр по вызову, где встре-
тился с одним приезжим. Адам Иваныч передал через него
присягу новому правителю Германии — фюреру, истериче-
ские ругань, клятвы и заклинания которого он не раз слы-
шал по радио. Приезжий из Берлина снабдил Адама Иваны-
ча портативной радиостанцией и научил, как ею пользовать-
ся. Он передал ему также новый код, который Адам Иваныч
вызубрил наизусть, и ампулы с отравляющими веществами.
Так вернулся Адам Иваныч к своей деятельности. Он ра-
ботал аккуратно, ни разу «не наследил», им были очень до-
вольны.
И в ту ночь, когда он вернулся с подаренным ему радио-
приемником домой, он сел к передатчику, чтобы к рассвету
успеть сообщить ряд сведений, накопившихся за неделю.
Выстукивая по радио, Адам Иваныч, сам того не замечая,
стал произносить вслух все, что передавал. Тихо потрескивал
передатчик, дождливая ночь способствовала хорошему прие-
му, работа уже подходила к концу...
— Дедушка, что ты делаешь? — раздался внезапно взвол-
нованный крик Тамуси. Адам Иваныч оцепенел. На пороге
комнаты стояла внучка, глаза ее широко раскрылись от ужа-
са, она дрожала, как в приступе лихорадки. Она слышала все.
Мгновение стояла страшная тишина. Потом этот высокий
худой старик, изогнувшись, прыгнул к ребенку. Цепкие паль-
цы сомкнули горло девочки, рухнувшей под тяжестью его
тела.
.Фашистские шпионы. 3.	15
Утром он подал заявление о том, что его внучка покончила
с собой, повесившись ночью в своей комнате. Он высказал
предположение, что самоубийство явилось следствием каких-
либо школьных неприятностей и «повышенной, как он писал,
нервной психики девочки, подорванной тем, что она рано
осиротела».
Здесь нет нужды рассказывать о тоц, как шло следствие
по этому делу, как судебно-медицинское вскрытие установило
факт насильственной смерти девочки, как постепенно разма-
тывался клубок этого сложного преступления и как был, на-
конец, полностью разоблачен Адам Иваныч М-р —капитан
германской армии X., старый немецкий шпион, и о том, как
была вскрыта еще одна банка «немецких консервов».
Содержимое этой «консервной» банки так же отврати-
тельно, страшно и ядовито, как все, что изготовляет и чем
пытается отравить мир дьявольская кухня взбесившегося
Г итлера.
Л. Савельев
Фашистский шпион
Врача Б., принимавшего больных в амбулатории одного
железнодорожного узла, знали многие жители пристанцион-
ного поселка. Это был сухой старичок с седыми усами, гово-
рил он мягким, вкрадчивым голосом, всегда добродушно улы-
бался.
На прием к врачу часто приходили будочницы, стрелоч-
ницы, сцепщики. И всегда Б. пускался в длинные разговоры
со своими пациентами. Расспрашивая об условиях труда, он
интересовался главным образом, сколько сегодня прошло че-
рез станцию эшелонов, в каком направлении следовало боль-
ше поездов (с востока на запад или наоборот), что именно
перевозится и т. п. Особенный интерес врач проявлял к
военным грузам.
Если Б. выяснял, что муж пациентки, обратившейся к не-
му за медицинской помощью, находится на фронте, то заво-
16
дил разговоры о войне. Ссылаясь на какие-то сведения, до-
бытые из «весьма авторитетных источников», он рисовал все
в самых мрачных красках. Этими разговорами, ничего обще-
го с медициной не имеющими, обычно и заканчивался прием.
И лишь когда кто-нибудь из больных робко спрашивал, по-
чему же врач его не осматривает, Б. спохватывался и наспех
писал рецепт...
Однажды на прием в амбулаторию пришла жена команди-
ра комсомолка Клавдия К. Врач по обыкновению начал свой
разговор, в котором К. почувствовала фашистскую агитацию.
О своих подозрениях советская патриотка сообщила властям.
Так махровый немецкий шпион был разоблачен.
Следствие установило, что Б. — немец по -национально-
сти — связан с германской разведкой свыше двадцати лет,
еще со времен немецкой оккупации 1918 года. Пользуясь
возможностью беседовать со многими людьми с глазу на
глаз в тиши врачебного кабинета, Б. в течение длительного
времени собирал шпионские сведения, вербовал агентуру.
Особенно развил шпион свою деятельность после нападе-
ния германских фашистов на Советский Союз. В задания Б.
входил сбор сведений о грузопотоках через станцию, на ко-
торой он проживал. Кроме того шпион распространял среди
населения панические слухи.
При обыске у Б. было найдено 23.000 рублей советскими
деньгами, золотая валюта в царской чеканке, а также пере-
писка, которую он вел незадолго до войны с разными горо-
дами Западной Белоруссии. Содержание писем на первый
взгляд невинно. Речь в них идет о состоянии здоровья раз-
личных «родственников». В письмах говорилось о том, что
«тетя выехала» туда-то, а «посылка от бабушки получена». На
самом деле это оказался код, при помощи которого шпион
получал инструкции от немецкой разведки. Связисты от не-
мецкой разведки являлись к Б. прямо в амбулаторию под ви-
дом «больных».
Пойманный с поличным, Б. вначале отрицал свою вину.
Добродушно улыбаясь, он пытался объяснить свой повышен-
ный интерес к военным перевозкам праздным любопытством.
17
— Я собирался выехать и хотел иметь ясную картину о
работе транспорта, — заявил он на суде.
— А панические слухи среди населения вы распростра-
няли тоже «из любопытства»? — спрашивает суд.
Б. молчит. Все также добродушно улыбаясь, он разводит
руками.
Однако, уличенный свидетельскими показаниями, под тя-
жестью неоспоримых фактов, шпион полностью признался в
своих преступлениях.
С. Алексеев
„Наследники Мочалова"
Свою биографию он рассказывает неохотно. «Ничего при-
мечательного, тружусь». «Труженик» был сам крупным тор-
говцем, сыном торговца и внуком торговца. Его дом, торго-
вый дом его деда и отца, стоял против церкви на широком
подмосковном шоссе. Внизу, на стороне, выходившей к ули-
це, был магазин, сзади пекарня, во втором этаже чайная, во
дворе колбасное производство.
Он зверски цепок, этот «труженик». Он уговаривал отца
не бросать торговлю, сам ее держал после смерти родителя.
Когда стало невмоготу торговать в одиночку, вступил в
компанию с другим торговцем; когда тот ушел, сменил еще
троих, но продолжал торговать. И только после того, как
потребительская кооперация раздавила его, он отступил, и
полетела прахом торговля с расписной вывеской «Наследни-
ки Мочаловы».
Цепкий, он сообразил, что в открытую с советской
властью драться нельзя. И забрался в свою скорлупу.
Вместо торговца и богатея Петра Ивановича Мочалова в
селе жил незаметный учитель физики. В школе он появлял-
ся за две минуты до звонка, на собрания приходил раньше
других, членские взносы в профсоюз платил всегда вперед.
Словом, был тошнотворно «лойялен». Правда, иногда он
невзначай бросал словесные камни в тех, кто отнял у него
18
прежнюю жизнь. Но делал он это осторожно, внимательно
приглядываясь к людям, боясь «прошибиться».
И никогда, может быть, в селе не вспомнили бы о быв-
шем торговце Мочалове, не начнись война. Дьявольская
военная машина фашизма, подминая и сжигая все живое «а
своем пути, доковыляла и до его села Рогачева. Она прогро-
хотала по селу десятками бронированных чудовищ, простре-
котала автоматами, осветила мирные дома у подмосковного
шоссе заревом пожарищ.
И нет мирного села, нет тихих домов, нет веселых лю-
дей. Согнанные в холодный полумрак церковных подвалов,
старики, женщины и дети жались в смертельном страхе друг
к другу, а в это время шайка мародеров, составляющих
авангард гитлеровской грабьэрмии, «организовывала» мясо и
чулки, кастрюли и полушубки, валенки и женские сорочки,
молоко и ватные одеяла.
Вымерло село. Молчанием и настороженными взглядами
встречали колхозники оккупантов. А по вечерам только крик
насилуемой женщины оглашал село да щелкал мотоцикл с
коляской, полной награбленного добра.
Но вот по площади мимо церкви и торгового дома своих
родителей пробежал человек в потертой каракулевой шап-
чонке, в стареньком пальто с поднятым воротником. Просе-
менил по крылечку здания немецкой комендатуры и волч-
ком ввертелся в дом.
Сын и внук торговцев понравился подвыпившему немец-
кому обер-лейтенанту. Особенно понравились немецкому «хо-
зяину» рабские потуги посетителя выловить в своей отрав-
ленной алкоголем памяти исковерканные немецкие слова и
сложить их в фразы, выражавшие покорность и желание
служить, служить и служить. Они быстро нашли общий
язык.
— Вы будете староста, — сказал обер-лейтенант.
Так началось их «сотрудничество». Лейтенант приказы-
вал, староста исполнял. Высунув язык, он бегал по селу в
поисках единомышленников. Их не было. Тогда он вспом-
нил имена пары жалких трусов и включил их в магистрат.
!9
В первый же вечер новоиспеченный староста организовал
охрану «порядка». Так требовал обер-лейтенант: «Чтобы не
было пожаров, чтобы не появлялись партизаны». Но в пер-
вую же ночь появились партизаны и была сожжена аптека,
в которой гнездился предатель. Староста умел угождать.
Недаром у него, как он говорит, «торговая закваска». Он
подсказал: «Надо припугнуть». Обер-лейтенант остался до-
волен: «такой случай». И вот на улицу вырвалась группа
пьяных палачей с автоматами. Завидев мальчугана, коловше-
го дрова, они потащили его в строй. В строю уже стоял со-
рокалетий колхозник, несший воду домой. Тут же на улице
валялись брошенные ведра. Так набрали десять ни в чем не-
повинных людей.
Самому младшему не было еще и семнадцати лет, само-
му старшему — 40. Их повели за дома, к большой воронке
от авиационной бомбы, с профессиональным хладнокровием
расстреляли из автоматов и свалили в яму. Среди бела дня.
А вечером староста объявил, что «в следующий раз будут
расстреляны 20 человек, затем 30 и так далее».
Обер-лейтенант повеселел. Еще тише стало в селе. И не
знал обер-лейтенант,, что кроется за этой тищиной.
Домой приполз 17-летний Коля Макаров. Раненый в пред-
плечье, он уцелел и рассказал людям правду о расстреле.
Правда эта по невидимым нитям проникла в лес, где в
чаще меж вековыми деревьями засели партизаны. Они гото-
вили новые сюрпризы немцам и их холопу.
А холоп лез из кожи вон. Из банка в комендатуру пере-
кочевали канцелярские принадлежности, из промысловой ар-
тели — керосин, из леспромхоза — доски, из колхозных амба-
ров — хлеб, из домов колхозников — снедь. Холоп уже сам
пытался обжиться. Он переехал из ближнего села, куда бе-
жал от бомбардировки, в «центр». Он мечтал об отдельном
домике, корове и вывеске «Наследники Мочалова». Но мечты
остались мечтами. У канала шел бой, близились его раскаты,
и вот запылал в селе немецкий госпиталь. Убегая, фашисты
не успели забрать своих раненых и сожгли их живьем., с же-
стокостью истинных канибалрн — подперев двери госпитали
20
крепкими оглоблями, поджигая сразу со всех углов. Запах
жареного мяса разнесся по селу. Горели дома, горели бро-
шенные фашистами машины, горели танки. В село вестником
победы ворвался молодой лейтенант с группой автоматчиков.
Никто не знает его фамилии, ио пройдите по Рогачеву —
и сколько хороших рассказов вы услышите об этом муже-
ственном человеке. Он прошел село с восточного его края до
западного, гранатой и хлесткой автоматной очередью выби-
вая захватчиков из домов и подвалов.
Трупы врагов устилали обочины дорог. Обер-лейтенант
успел все же бежать, но холопу этого сделать не удалось.
Его хотели растерзать на месте, но потом привели в НКВД.
И вот он сидит перед следователем — неудавшийся город-
ской голова, законченный предатель. Не сидит — извивает-
ся, блудит, лжет. На прямо поставленные вопросы пытается
отвечать витиевато, заходя откуда-то издалека, с оговороч-
ками, вводными словами. А сквозь эту паутину слов и ого-
ворок глядит предатель, надеявшийся получить кость с хо-
зяйского стола. Он мечтал о том, что сыновья его когда-ни-
будь повесят на доме вывеску «Наследники Петра Иванови-
ча Мочалова». Не вышло!..
Н. Альперт
Военюрист 3 ранга
Князь Скалой
Иэ фронтового блокнота
Автомобиль остановился у опушки леса. Озираясь по
сторонам, из машины вышел пожилой человек. На нем был
потрепанный пиджак и заплатанные брюки. Весь его внешний
вид говорил о перенесенных мытарствах, ночевках под от-
крытым небом и долгом пути. Вызывали удивление только
ботинки — яркорыжие, на толстой каучуковой подошве.
Человек отошел на несколько шагов от машины. Вслед
ему раздались какие-то немецкие слова. Путник помахал ру-
кой и, еще раз посмотрев цо сторонам, выбрал направление
и решительно защдгал.
Еще несколько минут, и человек исчез во мгле осеннего
молочного тумана, окутавшего землю.
На следующее утро в контору одного из совхозов Ч-го
района Ленинградской области вошел человек, который на-
звал себя бухгалтером из совхоза «Красный Октябрь», что
под Псковом. Он рассказал, что с трудом вырвался из вра-
жеского окружения, описывал зверства немецких разбойни-
ков, горько жаловался на извергов, которые сожгли его
дем в совхозном поселке. Со слезами на глазах бухгалтер
повествовал о том, что вчера от бомб фашистских стервят-
ников погибли его жена и сын.
Потом он умолк и, утирая слезы, посматривал поверх
своих очков на собеседников. Кто-то предложил накормить
пришельца и приютить его в совхозе. Бухгалтер остался но-
чевать в общежитии. Утром он, как бы .невзначай, попросил
взять его на работу.
Именно в то время, когда новый бухгалтер сдавал в кон-
тору совхоза свою трудовую книжку, следователь читал
заявление.
Агроном Г. заявил, что ночью он явственно слышал не-
мецкие слова, которые сквозь сон произносил его сосед по
койке в общежитии совхоза. Что говорил сосед — он не пони-
мал, но личность его вызывает у него серьезные подозрения.
Этим соседом агронома Г., как оказалось, был новый бух-
галтер совхоза.
Через несколько часов следователь установил, что доку-
менты нового бухгалтера и отзывы о его работе в совхозе
«Красный Октябрь» — подложные.
— Что ж! Не вышло, — медленно, выдавливая из себя
слова, давал показания «бухгалтер».
Арестованный имел документы на имя Скалкина, но в
действительности это был Скалон-Безобразов, имение которо-
22
го находилось в семи километрах от древнего русского горо-
да Новгорода. ...Это было давно. Прокучивая остатки наслед-
ства и изобретая все новые и новые способы выколачивания
денег, князь проводил время за границей.
Он был не чист на руку, и это знали многие его партнеры
и собутыльники. Но он был нужным человеком в этом пара-
зитическом кругу.
Знакомство русского князя с немецкой полицией произо-
шло незадолго до начала русско-германской войны. Утром
30 июня 1914 года «русский патриот» Скалой поставил свою
подпись на агентурном формуляре одного из бюро германско-
го военного министерства, согласившись выполнять все пору-
чения и задания бюро.
Князю Скалону была присвоена кличка «Номер 07» и в
виде аванса ему вручили приличную сумму денег.
Герр Рикхерт, начальник Скалона, как вспоминал через
25 лет разоблаченный шпион, предупреждал его, что отныне
он и душа его принадлежат не России, а Германии.
Пробравшийся в Россию через нейтральную страну, шпион
подает прошение о том, что он, движимый высокопатриоти-
ческими чувствами, не может оставаться в стороне от борьбы
с немцами. Вскоре князь Скалой назначается уполномоченным
Земсоюза на юго-западном фронте. Не прошло и месяца, как
он встречается в Петрограде с германским резидентом П. и
передает ему данные о частях юго-западного фронта, обо-
ронной промышленности и т. д.
Пользуясь связями в придворных и деловых кругах, ти-
тулованный шпион систематически передавал в немецкую
разведку материалы, составлявшие государственную и воен-
ную тайну.
В конце 1917 года князь вернулся за границу. Герр Рик-
херт занимал ответственный пост в Берлине. Он не забыл
своего «крестника» и помог ему устроиться на работу.
С 1935 года князь — преподаватель «по русскому делу»
в Н-ской школе разведки. Он прекрасно справляется со
своей новой ролью и наставляет своих учеников, как вести
шпионскую и диверсионную работу в Советском Союзе.
23
Когда гитлеровские банды напали на Советский Союз,
князю стало не по себе. Он вспомнил о «Безобразовке» и за-
хотел побывать «дома».
Долго просить начальство о работе в тылу Советского
Союза матерому шпиону не пришлось. Его направили на один
из участков восточного фронта, а затем перебросили на со-
ветскую территорию.
Е. Поповкин
Батальонный комиссар
Кулацкая кровь
По вечерам Степан Иванович, нахлобучив на седеющую
голову кепку, садился на крылечко. Он глядел на багряный
небосклон, настороженно прислушивался к отдаленному гро-
хоту орудий.
Когда кто-нибудь из военных, стоявших на квартире, вы-
ходил покурить, Степан Иванович подсаживался ближе, тя-
жело вздыхал.
— Как же так, красные бойцы, — заводил он разговор,—
неужто в наши края немец придет?
Однажды |ночью кто-то торопливо застучал подковами са-
пог по ступенькам. Отыскав в темноте двери, нетерпеливо
рванул ее. Степан Иванович слышал, как пришедший шептал-
ся с его квартирантами. Потом бойцы быстро оделись, ра-
зобрали винтовки, гранаты и начали выходить.
Перед рассветом невдалеке загрохотали выстрелы, пуле-
метные очереди. Донесся сперва чуть слышный, затем все
приближающийся рокот моторов. В мглистом рассвете Степан
Иванович разглядел колонну серых машин.
На изгибе улицы передний танк, грузно завернув, загро-
хотал под самыми окнами; в шкафчике задребезжала посуда.
Танк резко затормозил, остановив длинную колонну. Чья-то
рука откинула люк, из машины выпрыгнул немецкий офицер.
Степан Иванович засеменил к выходу.
Офицер молча, с брезгливой гримасой смотрел на старика,
спешившего к нему с угодливыми поклонами.
24
— Вы кто есть? — строго спросил он приблизившегося ста-
рика. — Вы есть колхозник?
Степан Иванович мотал головой.
— Нет, какой там я колхозник? Я все расскажу вашей
милости... Может, в дом войдете?
— Кто есть в этой деревня? — спросил офицер.
— Никого нет. Ушли. Я да старуха.
— Почему не ушел? — допытывался офицер, широко рас-
ставив ноги и подозрительно сверля глазками старика.
— Куда мне?' От родного двора...
— Вы есть индивидуальный хозяин?
— Я не колхозник, — пробормотал старик. — Как перед
богом.
Офицер отстегнул планшет, вытянул карту.
— Где есть мост? — снова спросил он. — Мне быстро на-
до мост.
— Провожу, — поспешно согласился предатель. — Только
там мины, ваше благородие, — вполголоса сказал он, озираясь
по сторонам. — Там красные бойцы в засаде.
Он еще раз оглянулся, шопотом сообщил:
— Ав доме моем, в мезонине, наблюдатели ихние. Прово-
локу вчера тянули. Вы поинтересуйтесь, ваша милость...
...Бойцы, охранявшие минированный мост, успели сделать
лишь несколько выстрелов. Взрывы гранат, брошенных из со-
седних кустов, уничтожили всех. Кулак-предатель сумел
скрытно подвести к ним фашистов.
Через несколько минут немецкие танки и колонна мотопе-
хоты беспрепятственно устремились к разминированному
мосту.
Офицер подлил в стакан водки, протянул Степану Ивано-
вичу:
— Ты зртаешь, какая переправа должна взлететь на воздух
ночью. Мои солдаты проводят тебя сквозь линий фронта.
Нахлобучив кепку, Степан Иванович ковылял чуть при-
за
метной в зарослях леса тропинкой, останавливался, взгляды-
вал на звезды и шагал дальше.
Движением плеч он поправил увесистую котомку, уверен-
но шагнул к сосне и вдруг ощутил, как дюжие руки схвати-
ли его за плечи.
Впереди поднялись с земли фигуры людей.
— Он? — спросил кто-то из темноты.
— Он самый.
Спрашивавший подошел ближе, нагнулся к его лицу.
— Узнаешь, Степан Иванович?
— Товарищ председатель колхоза? — прерывающимся го-
лосом сказал предатель.
— Ну, спасибо, что узнал, — насмешливо проговорил чело-
век. — Видели тебя, иуда, на мосту с немцами. Много полу-
чил?
Утром кулак был доставлен в красноармейскую часть.
Партизаны несли его котомку, в которой лежала взрывчатка.
Л. Савельев
Шпион
Огромный детина. Маленькие, бегающие по сторонам глаз-
ки. Показания дает стоя на-вытяжку. Руки по швам. И толь-
ко оттопыренные мизинцы все время конвульсивно подерги-
ваются.
— Ваше происхождение?
— Э-э... Из крестьян...
— Крестьяне разные бывают.
— Отец был землевладелец...
— Сколько у него было земли?
— Э-э... триста десятин...
Кроме того на отца работали десятки батраков, он имел
хутор на Мелитополыцине. Октябрьская революция «выбила
из седла» этого панского выродка. Ему было поэтому все
равно, в чьих рядах воевать, — лишь бы против советской
власти.
26
Когда Красная Армия опрокинула белогвардейскую свору
в Черное море, среди бежавших в Константинополь был и
он — Крохмаль.
Двадцать лет провел он в эмиграции. Последние годы в
Бухаресте. Там, при помощи своего земляка — бывшего поли-
цейского пристава—Крохмаль спелся с германской разведкой.
— Поедете на работу в Германию, — заявил ему вербов-
щик.
Это было в июне, незадолго до разбойного нападения Гер-
мании на Советский Союз.
Второй подсудимый — Тарасенко, которого Крохмаль на-
зывает не иначе, как «коллега», попал сюда примерно теми
же путями. Кулацкий выродок, заклятый враг советской вла-
сти, Тарасенко, находясь в эмиграции, также дожидался все
эти годы подходящего момента, чтоб выместить свою злобу
против советского народа.
Встретились Крохмаль и Тарасенко в Штеттине, когда оба
уже находились в услужении у немецкой разведки. С тех пор
они действовали совместно.
Перед тем, как их должны были перебросить в СССР,
шпионы некоторое время провели в Германии. Затем их на-
правили на фронт, где причислили к обозу одной немецкой
воинской части. По мере того, как часть передвигалась, пере-
двигались и шпионы. Время от времени их засылали в ка-
честве провокаторов в лагери военнопленных. Выдавая себя
за советских граждан, якобы тоже задержанных немцами,
Крохмаль и Тарасенко должны были стремиться войти в дове-
рие обитателей лагеря и выведать от них все, что можно о
Красиной Армии.
— Но ничего нам узнать так и не удалось, — сокрушенно
говорит Крохмаль. — Пленные нас сторонились и ничего нам
не рассказывали.
Однажды на рассвете шпионов вызвали в штаб. Это было
уже в занятом* немцами Минске.
— Вот что, — заявил им германский офицер, — хватит ша-
таться без дела. Завтра мы перебросим вас через фронт.
Шпионам выдали советские паспорта и велели хорошенько
27
запомнить свои новые имена, отчества и фамилии. Их пере-
одели в крестьянское платье, посадили на подводу, гружен-
ную разным домашним скарбом.
— Поедете под видом беженцев. Конечная ваша цель—до-
браться до Москвы. Хорошенько разузнайте дислокацию воин-
ских частей, а также их наименование и номера. Вы должны
разведать расположение складов продовольствия, амуниции и
боеприпасов. Особое внимание обратите /на движение воинских
эшелонов с московских вокзалов.
Кроме того шпионы должны были ходить по Москве, при-
слушиваться к разговорам на улице, в трамваях, в обществен-
ных местах. Их обязали также вступать в разговоры с прохо-
жими, используя это для распространения всяких панических
слухов.
Перед самым отъездом в советский тыл Крохмаля и Тара-
сенко свели с двумя другими шпионами.
— Эти проберутся в Москву иными путями. Запомните
хорошенько друг друга, — приказал офицер.— В Москве вам
надо обязательно встретиться.
Тут же было обусловлено место встречи — у определенного
дома на одной из московских улиц.
— Если в пути вас будут спрашивать, попадались ли вам
немецкие войска,— напутствовал в заключение офицер,— обя-
зательно отвечайте утвердительно.
Кроме того, находясь в прифронтовой полосе, шпионы
должны были распространять слухи о том, что немцы не при-
чиняют советскому населению никакого зла.
Выполнить эту обширную шпионскую «программу» Крох-
малю и Тарасенко не пришлось. Вскоре после того, как они
пробрались через линию фронта, шпионы были задержаны и
разоблачены.
Военный трибунал приговорил немецко-фашистских шпио-
нов к расстрелу.
П. Корзинкам
Предатель
Степан Червяков колебался недолго — син знал, что отец
его был арестован органами советской власти за работу на
немцев. И Червяков решил лерейти фронт. Это было в июле.
Теперь он пойман, изобличен и, опустив голову, рассказывает
мерзкую историю своего предательства.
— Немцы задержали меня в конце июля, — рассказывает
шпион, — и под конвоем отправили в Клеховские мхи, где
стоял их штаб. Там я пробыл 25 дней. Здесь было нас не-
сколько человек, завербованных для работы в немецкой раз-
ведке. Верховодил нами один старик, бывший кулак, шесть
лет просидевший <в тюрьме. Среди нас были дети раскула-
ченных и репрессированных. Были и такие, которые согла-
сились стать немецкими разведчиками под прямой угрозой
расстрела. Разведывательной школой, в которой мы обуча-
лись, руководил немецкий лейтенант.
Шныряя по сторонам воровскими глазами, Червяков нехотя
рассказывает о занятиях в шпионской школе: они изучали
винтовку, автомат, пулеметы, гранаты, подрывное дело, сиг-
нализацию, обучались луску ракет, передвижению ночью.
Учились они и меткой стрельбе. Об этой отрасли обучения
Червяков рассказывает с особой неохотой. Но, припертый
к стене неопровержимыми уликами, он вынужден процедить
сквозь зубы:
— Меткой стрельбе нас обучали на связанных пленных
красноармейцах. Делалось это для того, чтобы мы не боялись
стрелять по живому человеку. Красноармейцев раздевали до-
гола, привязывали к колу, чтобы лучше видно было, куда
стрелять. Сам я застрелил .нескольких бойцов.
— Если кто-нибудь боялся или отказывался стрелять по
живым мишеням, — говорит Червяков, — то неьщы им самим
угрожали расстрелом. Однажды трое наших отказались стре-
лять в пленных красноармейцев. Отказавшиеся тут же были
расстреляны.
Когда «курс наук» был окончен, диверсантов сфотогра-
29
фировали, сняли оттиски пальцев и ладоней и направили на
передовые позиции. Отсюда часть их под видом- беженцев
была переброшена на нашу территорию. Червякову вместе
с другим шпионом был указан маршрут, даны задания по
разведке и сигнализации, разброске антисоветских листовок
и распространению панических и ложных слухов. Сигнализи-
ровать самолетам шпионы должны были электрическим фона-
рем-динамиком и ракетами. Были установлены также сигналы
для указания стоянок и скоплений войск и т. д.
— В мои задания, — рассказывает Червяков, — входили
также убийства, метание гранат в дома мирных жителей и
скопления людей, распространение паники.
Получив по 20 гранат, по ракетному пистолету с патро-
нами и по автомату, Червяков с приятелем остались после
отхода немцев на отбитой у них территории. Здесь Червяков
сделал все, чтобы оправдать возлагавшиеся на него немец-
ким командованием расчеты. Он трижды подавал сигналы
немецким самолетам. Проходя ночью через поселок, бросил
гранату в окно какого-то дома.
— Для чего вы это сделали?
— Для распространения паники. Кроме того, во второй
половине сентября с тою же целью мною было убито из-за
угла трое или четверо мирных жителей.
Шпион становится словоохотливым и добавляет:
— 20 сентября утром в березняке за деревней Слепцы
мой товарищ бросил гранату в ребят, собиравших грибы.
— А это для чего вы сделали?
— Чтобы сеять панису и страх.
Этот вражеский агент, предатель родины, потерявший че-
ловеческое обличье, сидит перед нами и, сознавая всю неиз-
бежность ожидающего его возмездия, бормочет:
— Фронт я переходил дважды. У нас был специальный
опознавательный знак, который мы предъявляли немцам. Все
свое оружие хранили у старика в деревне Горбачах. Когда
с наступлением темноты мы выходили на «дело», он нам вы-
давал все необходимое. Днем жили, как беженцы, в колхозе,
который нас кормил...
30
Их кормили колхозники. Они ели советский хлеб и дер-
жали нож за голенищем. Ночью они пускали его в дело.
Теперь диверсанты и убийцы схвачены за шиворот.
Берегитесь шпионов, помните — враг может оказаться
среди нас в любой личине. Будьте бдительны!
Спасая шкуру
До начала войны Алференко работала в местечке Дворец,
Барановичской области. Попав к немцам вместе с другими
беженцами, уходившими из зоны военных действий, Алфе-
ренко была завербована немцами для диверсионной работы
в нашем) тылу.
На следствии Алференко показала сле-
дующее:
«Не доходя до Борисова километров 50, нас задержал
немецкий отряд под командой офицера. Немцы загнали нас
в колхозный сарай и держали там в течение трех суток.
Допрашивали нас по одиночке. Первыми на допрос вызыва-
лись мужчины. Возвращаясь с допросов, они говорили, что
немцы требуют подписки с обязательством помогать Герма-
нии. Если кто отказывался дать такую подписку, того изби-
вали плетьми».
Вопрос: Многих немцы избивали на допросах?
Ответ: «По-моему, с допроса все возвращались изби-
тыми».
Вопрос: Расскажите, как вас допрашивали. Вы говорите,
что с допроса люди возвращались избитыми. Значит, никто
не соглашался работать на немцев. Почему же вы согласи-
лись работать на немецких фашистов?
Ответ: «Меня два раза вызывали на допрос. Допраши-
вал меня, как и всех других, офицер Гуммер. На первом
допросе он меня расспрашивал, как живут крестьяне в Со-
ветском Союзе. На мой ответ, что в Советском Союзе жить
хорошо, Гуммер стукнул по столу кулаком и прмсазал мне
рстать со стула. Я поднялась, и он стал говорить, что рус-
31
ские должны свергнуть Советскую власть. Тут же он потре-
бовал от меня, чтобы я согласилась помогать Германии. Я от-
казалась. Тогда он стал угрожать мне.
На следующий день меня снова вызвали на допрос. Под
угрозой расстрела Гунтер предложил мще дать подписку в
том, что я соглашаюсь работать в пользу Германии. Боясь
за свою жизнь, я согласилась и дала подписку».
Вопрос: Какие вы получили задания?
Ответ: «Гуммер дал мне следующие поручения: поехать
в тыл советских войск и рассказывать всем», что немцы хо-
рошо обращаются с населением и пленными красноармейцами,
что у немцев всего очень много и они ни в чем> не нуж-
даются».
Вопрос: Воспроизведите содержание подписки, данной
вами немецкому офицеру.
Ответ: «Подписку писал сам Гуммер на листке из своей
записной книжки. Точно я сейчас не помню, что там было
написало. В ней примерно было написано следующее:
«Я, гражданка Алференко Валентина Ивановна, 1916 года
рождения, уроженка Новосибирской области, обязуюсь вы-
полнить распоряжение офицера Гуммера по оказанию помощи
Германии в борьбе против Советского Союза; обязуюсь унич-
тожать колхозы, совхозы, наносить ущерб советским заводам
и фабрикам, разрушать телеграфно-телефонную связь, агити-
ровать среди населения в пользу Германии».
Вопрос; Значит вам давали задания производить дивер-
сии, а не только рассказывать о хорошем обращении немцев
с населением.
Ответ: «Да, Гуммер мне говорил, что я должна разру-
шать телеграфную и телефонную связь, но об этом он гово-
рил мало. Больше всего он мне велел сеять разные слухи
в тылу наших войск, рассказывать всем, и главным образом
колхозникам, что немцы никакого вреда населению не причи-
няют, обращаются с ни» хорошо и что крестьяне не должны
бояться немцев и не уходить, когда немцы приходят».
Вопрос: А разве вы верили этому? Разве вы не знаете,
как на самом деле немцы обращаются с нашим населением?
32
Ответ: «Нет, я не верила Гуммеру. Я сама видела, как
немцы издеваются над нашим населением. Когда мы шли
в Борисов вместе с местными жителями, уходившими от
немцев, нас много раз обстреливали немецкие самолеты, хотя
было видно, что идут мирные жители. Было много раненых
и убитых, в том числе женщины и дети. В одном месте нас
остановили немцы, вооруженные винтовками.
Начались расспросы, кто мы и куда идем. Затем немцы
отобрали из толпы 18 человек и повели в сторону от дороги.
Нас тоже стали подгонять за ними. Я видела, как немцы
подвели их к какой-то яме, примерно в рост человека, и
столкнули в нее трех человек. Остальным солдаты стали
совать в руки лопаты и заставлять их закапывать яму.
Мы все стали разбегаться в разные стороны, солдаты
открыли стрельбу по убегающим. Я видела, как падали
люди. Всю ночь мы прятались в лесу.
На следующий день мы пошли в сторону Минска. По
всем дорогам шли беженцы. Они рассказывали о жутких
зверствах немцев над населением. Я старалась не слушать,
так как то, что они рассказывали, было страшно. После я
сама все это видела. Когда мы сидели в сарае, немцы также
издевались над нами».
Вопрос: Сколько человек было заперто немцами в сарае
и что они делали с вами?
Ответ: «В сарае было нас больше 200 человек. Очень
много было женщин. Были и дети.
Как только нас загнали в сарай, к нам пришел офицер
Гуммер с солдатами и стал спрашивать, кто желает остаться
в Германии. Никто, конечно, не согласился. Гуммер подошел
к одному мужчине и спросил его, согласен ли он остаться
в Германии, и когда он отказался, ударил его плеткой, а сол-
даты начали избивать его. Он был весь в крови. Так немцы
поступали со всеми. Гуммер подходил к каждому из нас,
задавал один и тот же вопрос и после отказа хлестал плет-
кой, а потом набрасывались солдаты и били чем попало.
Мельчукову Людмилу Ивановну, девушку 16 лет, за ее ответ:
«Ничего не знаю, вы не русский, и я вас не понимаю», Гум-
83
мер приказал солдатам) изнасиловать. Солдаты схватили де-
вушку и увели в лес».
Вопрос: Вам) известна судьба этой девушки?
Ответ: «Да, известна. После Мельчуковой солдаты уве-
ли в лес еще много женщин, в том числе и меня. В лесу
я видела следующее: около деревьев стояли доски, к кото-
рым штыками была приколота еле живая Мельчукова. На
наших глазах немцы отрезали у Мельчуковой груди и окро-
вавленным куском человеческого мяса мазали ей лицо.
Остальные солдаты в это время смеялись.
Вместе с Мельчуковой была уведена в лес Березникова
Варвара Михайловна.
Так же, как и все другие женщины и девушки, она была
изнасилована большой группой немецких солдат. После этого
солдаты издевались над ней, отрезали у нее груди, резали
тело ножами, а затем застрелили. Я видела в лесу много
трупов женщин и девушек. По лесу все время раздавались
крики и стоны женщин и выстрелы. Многие немецкие сол-
даты были пьяны, и все время громко смеялись. Многих жен-
щин, в том числе и меня, немцы подвергали насилию со сто-
роны целых групп солдат... Из 75 женщин нашей колонны
были изнасилованы и затем зверски убиты немцами 35 жен-
щин н девушек. Это я знаю хорошо. О судьбе остальных жен-
щин я не знаю».
Она осталась жива, эта гадина, родившаяся в нашей обла-
сти. Спасая свою шкуру, она стала фашистской шпионкой
и пошла к нам в тыл выполнять фашистские задания, вре-
дить, разрушать то, что мы создали своими руками, что лю-
бим и защищаем, готовые отдать всю кровь, капля за каплей.
Вместо того, чтобы умереть героем, предательница кончила
жизнь презренным врагом своей родины.
Вл. Лидин
Люди из щелей
Двадцать пять лет создавался новый человек в нашей
стране. Выросло новое поколение, не знающее ни подлости
прошлого, ни унижения человеческой личности. Большинство
людей старшего поколения поняло правду нашего времени,
стало строителями и поборниками нового общества.
Но есть еще люди, которые более двадцати лет, как кло-
пы, жили в щелях. Почти четверть века, прикрытые проф-
союзными и иными билетами, обвешанные значками Осоавиа-
хима и МОПР, они ходили среди нас с загримированными
лицами. Мы >в спешке Дней принимали этот грим) за челове-
ческий облик. Понадобилась война, жестокое испытание,
когда с человека сдирается мякоть приспособленчества, когда
он должен не обещать, а действовать, и мы впервые за двад-
цать пять лет увидели их настоящие лица. Осоавиахимовские
значки слетели, как погремушки, и подлинный облик врага,
разносителя слухов и сплетен, паникера и шептуна, появился
в эти грозные дни.
Москвичи прозвали этих людей агентством «ОГГ» («Одна
Гражданка Говорила»). Это остроумное прозвище не выра-
жает, однако, существа подобных людей, среди которых не-
малая часть — агентура врага, распускающая нелепые, ядови-
тые к подлые слухи: «Немцы сбросили парашютный десант
за Крестовской заставой»; «Все железнодорожные пути и
узловые станции давно разбомблены»; «Артисты МХАТ при-
слали в Москву ходока за хлебом»...
С облезлой собачонкой на ременном поводке или с кошел-
кой за продовольствием они проползают по московским ули-
цам, похожие на выгоревшие фотографии прошлого века, эти
шепчущие громкоговорители, эти люди, у которых нет ро-
дины и чести и которым все равно, перед кем сгибать шею,
кому льстить и перед кем заискивать. Некоторые из них про-
лезают на заводы и фабрики, чтобы и сюда, в наши здоро-
вые и мужественные рабочие районы, принести свой злове-
щий шепоток, свою бактерию клеветы.
35
...Он входит ft шесто» часу вечера в московское кафе.
В дни, когда батальоны уходят на фронт, он необычно
оживлен и торжественен. Его обвислые, как у старого пойнте-
ра, щеки свеже выбриты, на нем крахмальный воротничок
с большими углами — мода 1914 года, его голенастые ноги
вывертываются на ходу. Он с прискорбием оглядывает посе-
тителей в этом кафе — советских граждан. Он хотел бы
крикнуть официанту: «Человек!», как в былые времена, когда,
может быть, царская охранка оплачивала его труд провока-
тора. Он проволочил сквозь 25 лет свое тощее тело, свою ла-
кейскую привязанность господам, перед которыми можно сги-
бать подагрические колени... Он сидит за столиком, оглядывает
мутным взглядом под красноватыми веками посетителей и
победоносно пгмурыгает длинным носом с полипами. Что ему
родина, честь, судьба русского народа, судьба русской земли?
Было бы плачено, а за плату, можно расторговать свою пога-
ную душонку, которую четверть века, как куколку бабочки,
прятал он под профсоюзным билетом с аккуратно наклеен-
ными марками взносов.
...Кулацкий выкормыш, хмурый детина с хмельными гла-
зами, этот пробрался на московский завод. Он больше всех
обычно кричал на собраниях, больше всех горячился, дока-
зывал, стукал себя кулачищем по бычьей груди. Стоило за-
пахнуть в городе войной, тревогой близкого фронта, как
именно он со своими нахальными хмельными глазами начал
нашептывать, смущать честных рабочих, особенно женщин,
став вдруг из рвача подозрительным ходатаем и болельщи-
ком за чужие дела. Мы узнаем в его облике громилу, под-
леца и погромщика. В сложные дни войны он хотел бы
вызвать замешательство, воспользоваться посеянной паникой
и загребастыми руками в рыжей шерсти отхватить «военную
добычу», узел, украденный с грузовика, или мешок с продо-
вольствием...
Тихонький, нейтральный старичок, с постными зализами
седых редких волос, любитель кактусов или канареек, в
прошлом обладатель домишка где-нибудь в Замоскворечьи
или на Таганке, скромный счетовод, аккуратный чинуша.
36
Тем же тихим, вкрадчивым голоском, каким он докладывал
начальству о своих счетоводных делах, сеет он сейчас слухи
и зловонные сплетни. С клетчатой кошолкой, завсегдатай со-
седних по его месту жительства молочных, булочных и бака-
лейных магазинов, он стоит в очереди среди женщин, по-
вествует о последних происшествиях, тут же выдуманных,
размноженных и преподносимых, как свидетельство очевидца.
Получив свою долю продовольствия, посеяв в легковерных
умах сомнения, он так же кротко прошествует домой, к кана-
рейкам, к тихому уюту «совершенно аполитичного» и вполне
до поры, до времени «советского» человека.
Доверчиво развесив уши, повторяя непристойные сплетни,
иные обыватели, сами того не подозревая, становятся аген-
турой враждебной и организованной силы. Врагу нужны па-
ника и замешательство. «Мирный гражданин», «нейтральный»
старичок, сомнительный рабочий, неопределенные личности,
которые двадцать лет ходят в литераторах, но более попу-
лярны среди литераторов, как специалисты игры на бил-
лиарде, притихнувшие, притаившиеся обыватели, которые из
своих обжитых уголков выпускают бациллу оплетен и па-
ники,— это его, вражеская агентура.
Целые семьи наших лучших людей уходят с батальонами
на фронт. Красная Армия героически защищает нашу родину.
А в тылу какое-то моральное рванье старается прогрызть
здание, которое около 25 лет строилось усилиями всего на-
рода. Что им родина, великая слава и достоинство русского
народа, независимость родной земли, гордый Пушкин... Они
никогда не читали его стихов, им было всегда наплевать на
родину и русский народ — главное, чтобы их паршивые жиз-
нишки были в безопасности.
Это не русские люди. Россия им не мать. Они недо-
стойны даже лежать в русской земле, эти трусы, сеятели
паники, громилы и шкурники. Они вылезли из своих щелей,
но ошиблись во времени. Народ, ожесточенно борющийся с
врагом, видит мелкоту и подлость вылезших из щелей и сде-
лает все, чтобы не позволить им уйти в щели вторично.
37
Мах. Ганин
Ha-чеку
Сотни километров отделяют этот город от фронта. Но
город нанчеку. Люди молчаливы. Излишние расспросы вызы-
вают настороженность.
Молодые патриоты стали внимательнее и зорче. Ни один
подозрительный факт не проходит мимо их внимания. И час-
то, казалось бы, 'незначительные наблюдения приводят к важ-
ным открытиям...
Какой цвет крыши?
Около Н-ского завода однажды днем появился старик —
самый обыкновенный дед, в теплой шубе, больших валенках
и рукавицах. Нос у него был красный от мороза и нес он
большой мешок, как рождественский дед с гостинцами.
Дед ходил вдоль заводских стен и, прищурившись, смот-
рел на крыши длинных корпусов. Его внимание привлекли
крыша гаража и большой нефтебак. Потом он, будто от не-
чего делать, стал смотреть на крыши соседних зданий.
«Кровельщик, либо маляр», — подумал комсомолец Гри-
горьев, ожидавший знакомую девушку у заводских ворот.
Любопытный дед подошел к молодому человеку и начал
что-то шамкать о плохой краске, об олифе и о других тон-
костях малярного искусства.
В этот же день совершенно случайно комсомолец встре-
тил старика в другом районе города, опять около заводя.
Снова старик рассеянно смотрел на крыши.
Молодой человек задержал прохожего. Сначала старик
удивился, говорил, что он малограмотный, показывал пас-,
порт. Много позднее он сознался, что по заданию фашист-
ского шпиона собирал сведения об окраске важных военных
объектов, заводских и других зданий в городе. Такая инфор-
мация была необходима для немецкой авиации, которая, по-
видимому, собиралась бомбить этот тыловой город.
38
У трамвайной остановка
Был поздний вечер. На трамвайной остановке около
Н-ского завода небольшая группа граждан ждала вагона.
Подошел трамвай. Все уехали. Остался лишь один человек.
Он курил.
Подошел еще один трамвай, человек вошел в вагон, по-
шарил в кармане и сошел. Через минут десять снова подо-
шел вагон, постоял немного и тронулся. Человек на ходу
вскочил на ступеньку, отъехал метров двести, соскочил и
опять вернулся на остановку.
— Вам, гражданин, случаем не на вокзал? — спросил мо-
лодой рабочий Викторов, наблюдавший за поведением незна-
комца.
— О да, на вокзал, ду-ду, далеко, далеко. Едем со мной.
«Сумасшедший, — подумал Викторов, — но одет аккурат-
но... Говорит нечисто... Эвакуированный, что ли?»
И, словно, угадав его мысли, незнакомец начал рассказы-
вать, что он приехал из Риги, бежал от фашистов. И все это
выпалил скороговоркой, потом бессмысленно рассмеялся,
предложил закурить.
Когда подошел трамвай, Викторов пригласил незнакомца
сесть. Тот отказался. Викторов позвал его к себе домой:
— Переночуете, я рад помочь.
Но и тут получил отказ.
«Дурака валяет, — решил Викторов. — Надо бы прове-
рить личность».
Рядом оказался милиционер. Вместе они задержали «су-
масшедшего». При первом допросе задержанный плел чепуху
или молчал. Потом он заговорил.
Он — чех, из Праги. Долгое время был без работы.
Однажды его вызвали и предложили поехать в Советский
Союз в целях шпионажа. В качестве заложников оставили
семью.
— Если не выполнишь задания, расстреляем семью,—
сказал немецкий офицер.
39
X. перешел линию фронта и попал в один прифронтовые
город. Вместе с жителями эвакуировался в глубь страны.
На допросе выяснилось, что во время империалистической
войны X. был взят в плен и несколько лет жил в России.
За это время он изучил наш язык, обычаи и нравы.
Матрос с баржа
Юноши, друзья Михаил и Константин днем шли по бере-
гу реки. Они заметили парусник, который скоро причалил к
барже, стоявшей на рейде. Издали было видно, как человек
быстро забрался на баржу, пробыл там несколько минут и
снова вернулся в лодку с каким-то свертком.
Товарищи остановились. Лодка подошла к берегу. Из нее
выпрыгнул мальчик лет одиннадцати. Он запнулся, из рук у
него полетели листовки. Мальчик начал их торопливо со-
бирать, но товарищи все же успели заметить выделявшееся
крупным шрифтом бранное антисемитское слово.
Мальчуган перепугался. Когда его начали расспрашивать,
он сразу же заявил, что накануне к нему подошел какой-то
«дяденька» и обещал дать 400 рублей, если он раскидает по
городу листовки.
— А ты сумеешь узнать этого человека?
- Да.
На этом же паруснике товарищи вместе с работниками
НК?Д вернулись на баржу. «Дяденьку» арестовали. Выяс-
нилось, что он немец. Был переброшен в Советский Союз
еще в 1924 году. Учился в советском ВУЗе, окончил его и
долгие годы скрывался под личиной служащего. Когда нача-
лась война, он по подложному паспорту устроился на баржу
уборщиком. Пребывая в этой скромной должности, шпик со-
бирал важные сведения и распространял фашистские лис-
товки.
„Проповедница"
Резкий голос пронзительно звенел по всему магазину.
Женщина сначала ругалась с соседками, потом с кассиршей
и продавцами.
40
Соседям по очереди эта женщина шепотком рассказывала,
как все хорошо у немцев: и в плен не берут, и обращаются
вежливо, и даже на дорогу шоколад с булкой дают.
— Да что там булку! — шипела она.—Немцы с аэро-
планов колбасу кидают!..
Первое время эту «проповедницу» не слушали, считая
просто склочной и придурковатой бабой. Она продолжала
ходить по магазинам.
Вскоре нашлись более бдительные люди. Женщину до-
ставили в органы НКВД. Она оказалась торговкой из запад-
ных областей. Когда немцы заняли эту местность, 3. быстро
согласилась на предложение германского офицера выйти в
наш тыл и вести контрреволюционную агитацию.
Молодые патриоты города вылавливают вражеских ла-
зутчиков, в какие бы одежды они ни рядились. Зорко стоят
комсомольцы на страже своих заводов и фабрик, своих улиц
и площадей, своих жилищ.
Здесь, в тылу, тоже идет война, незримая, но напряжен-
ная. И здесь врага бьет советская молодежь. От нее не
скроешься, не спасешься.
В ответ
на разгул
фашистской злобы
тверже
стой
на посту,
нога!
Смотри напряженно!
Смотри в оба!
Глаза на врага!
Рука на наган!
41
Наши
и склады,
и мосты,
и дороги.
Собственным
кровным
своим дорожа,
Встаньте в караул
бессонный и строгий
Сами
своей республики сторожа...
Маяковский.
СОДЕРЖАНИЕ
Ни одной лазейки врагу,—Д. Садовский.......................... 3
„Немецкие консервы".—Л. Шейнин.............................. 10
Фашистский шпион,—Л. Савельев............................... 16
„Наследники Мочалова",—С. Алексеев ........... ...	18
Князь Скалой,—Я. Альперт, военюрист 3 ранга ........	21
Кулацкая кровь,—Е. Поповкин, батальонный комиссар . ... .	24
Шпион,—Л. Савельев.................................. 26
Предатель.—П. Корзинкин ...................	29
Спасая шкуру........................................ 31
Люди из щелей,—Вл. Лидин ..................	36
Ha-чеку,—М их. Ганин .................... •	38
Редактор Е. Бердникова. Художник А. Туркин. Издание № 41. Подписано
к печати 15/V-1942 г. Тираж 20000. Формат бум. 70Х108/м. Объем 1,375 печ. диета;
2,3 учетно'издательских листа. МН 22844.
г. Новосибирск. Тип. № 1 Облисполкома. Заказ М 254.