А.А. БАРТОШ

ВОПРОСЫ ТЕОРИИ

ГИБРИДНОЙ
ВОЙНЫ

Горячая линия-Imbkom

А. А. БАРТОШ

ВОПРОСЫ ТЕОРИИ

ГИБРИДНОЙ
ВОЙНЫ

Москва
Горячая линия - Телеком
2023

УДК 327.5/.8
ББК 66.4
Б26
Рецензенты:
доктор полит, наук, действительный государственный советник
Российской Федерации 3 класса И. В. Бочарников',
доктор ист. наук, профессор Дипломатической академии Министерства
иностранных дел Российской Федерации (г. Москва) В. И. Винокуров

Бартош А. А.
Б26

Вопросы теории гибридной войны. — М.: Горячая линия —
Телеком, 2023. — 324 с.: ил.
ISBN 978-5-9912-0980-9.
Проведен анализ особенностей военных конфликтов современно­
сти. Сформулированы законы и принципы гибридной войны как ново­
го вида межгосударственного противоборства. Показана ведущая роль
фактора взаимодействия в стратегии военного конфликта. Проанализи­
рована совокупность факторов, определяющих уникальные особенно­
сти гибридной войны. Рассмотрен фактор критичности в теории гиб­
ридной войны, введено понятие «узлов критичности», показана роль
серой зоны как интегратора узлов критичности. Показаны пути управ­
ления критичностью в современной операционной среде. Представлены
модели взаимодействия в гибридной войне, позволяющие отразить осо­
бенности управления военным конфликтом. Проведен анализ вопро­
сов ведения разведки, особенностей техносферы конфликта, кон­
цепций противоборства в киберпространстве и в когнитивной сфере.
Показаны особенности сдерживания в гибридной войне.
Для специалистов госструктур и политических деятелей, занимаю­
щихся вопросами международной и национальной безопасности,
внешней и оборонной политики, военного строительства; научных
работников и экспертов исследовательских и общественных организа­
ций, будет полезна представителям СМИ, преподавателям, аспирантам и
студентам.

ББК 66.4

Адрес издательства в Интернет www.TECHBOOK.RU

ISBN 978-5-9912-0980-9

© А. А. Бартош, 2022, 2023
© Издательство «Горячая линия — Телеком», 2023

Посвящается моей жене Инне —
другу и единомышленнику,
чья любовь и поддержка служат мне
защитой и опорой в жизни

ВВЕДЕНИЕ
После победы СССР в Великой Отечественной войне и завершения
Второй мировой войны появились новые многочисленные и опасные
вызовы и угрозы национальной безопасности нашей страны. Они
были связаны с атомной (ядерной) монополией США, с навязанной
нам холодной войной и горбачёвско-ельцинским унижением в период
«разрядки» в пользу противника. Сегодня нам навязывают гибридную
войну (далее — ГВ).
Ф.И. Ладыгин, генерал-полковник, экс-начальник ГРУ ГШ ВС
РФ в углубленном анализе военно-политических условий, опреде­
ляющих параметры и показатели гибридного военного конфликта,
предлагает принять за условную дату начала ГВ против нашей страны
период от августовской 2007 года речи в Мюнхене президента России
Владимира Путина и до развязанной Грузией на границе РФ в августе
2008-го пятидневной войны. Именно тогда по инициативе Вашингтона
американо-российские отношения скатились до состояния ГВ по всем
направлениям: политическому, дипломатическому, экономическому,
социально-идеологическому (приобретающему национал-расистские
черты), агрессивному киберинформационному, русофобско-пропаган­
дистскому, разведывательно-подрывному, военно-силовому с угрозой
военной силой путем количественного и качественного наращивания
войск (сил) и их провокационной активности в непосредственной
близости от границ Российской Федерации.
Ныне сохраняются все «традиционные» и вновь разрабатываемые и
внедряемые Соединёнными Штатами и НАТО виды непосредственной
военной угрозы нашей стране. Сохраняется угроза ядерной войны, ко­
торую мы бы хотели не только снизить, но и вообще убрать с повестки
дня противостояния. Однако развитие отношений России с США и
НАТО, отказ Вашингтона и Брюсселя от предоставления правовых
гарантий безопасности российскому государству отодвигают такую
перспективу за пределы разумных сроков прогнозирования.
На повестке дня продолжает сохраняться проблема ядерной войны
на театрах военных действий (далее — ТВД), якобы ограниченных, как

4

Введение

пытаются представить наши противники, отдельными странами и кон­
тинентами, ракетно-ядерными средствами средней дальности и иными
рамками, за которыми неминуемо следует всеобщая ядерная война.
В последние пять—десять лет стало нормой проведение в непо­
средственной близости от границ России крупномасштабных учений
ВМС США и НАТО в Чёрном и Баренцевом морях, освоение боевы­
ми кораблями США и НАТО морских просторов вблизи российских
границ в водах Северного Ледовитого океана.
Осознавая опасность всеобщего ядерного конфликта, правящие
круги США и НАТО пытаются использовать против нашей страны,
Китая и некоторых других государств стратегию ГВ и технологии цвет­
ных революций, окружая страну — жертву агрессии кольцом «серых
зон» (далее — СЗ).
Проведение специальной военной операции на Украине продемон­
стрировало опасность, исходящую от применения нашими противни­
ками концепции так называемых прокси-войн, которые представляют
собой мощный инструмент ГВ.
Прокси-войны ведутся чужими руками и Помогают истощить гео­
политического противника, создать ему массу внутренних проблем,
подорвать его репутацию на международном уровне.
По своей агрессивности и решительности достижения целей ны­
нешняя ГВ превосходит даже самые напряжённые годы холодной во­
йны, которую в прошлом веке развязали против нашей страны.
Этот внешнеполитический курс на российском направлении и
представляет собой ГВ. Именно войну, поскольку в ней ставится це­
лью уничтожение России не только как государства, но и как основы
евразийской цивилизации.
В планах подготовки глобального военного конфликта ГВ отводится
роль своеобразного «поворотного пункта», достигнув которого, сторо­
ны могут принять решение о переходе к наращиванию интенсивности
военных действий вплоть до глобального конфликта. В этом состоят
своеобразие и опасность ГВ как нового вида межгосударственного
противоборства, в котором гибридные угрозы (далее — ГУ) пред­
ставляют собой гибкое адаптивное средство управления эскалацией /
деэскалацией вооружённого конфликта.
Комплекс ГУ придаёт такой войне ряд уникальных функций, в том
числе позволяет использовать её в качестве действенного инструмента
эскалации и деэскалации противоборства в вооружённых конфликтах
и кризисных ситуациях. К числу базовых функций ГВ во внешнепо­
литической и внутриполитической сферах противоборства следует
отнести следующие положения:

Введение

5

во-первых, ГВ представляет собой новый вид межгосударственного
противоборства, осуществляемого без перехода к масштабному при­
менению военной силы;
во-вторых, использование ГВ во внешнеполитических отношениях
государств как средства стратегического неядерного сдерживания,
в том числе путём сочетания стратегий сдерживания и принуждения.
Составные элементы ГВ современности разрабатываются и отра­
батываются США (с участием НАТО и Европейского союза (далее —
ЕС)) на практике, как представляется уже по меньшей мере в течение
трёх-четырёх десятилетий. Наиболее полно это проявилось в 90-е годы
против Югославии. Тогда США и НАТО, открыто проигнорировав
международное право в виде Хельсинского заключительного акта
СБСЕ, закрепившего международные границы в Европе в качестве
нерушимых, приступили к разрушению многонационального госу­
дарства Социалистической Федеративной Республики Югославии,
открыто разжигали межэтническую и межконфессиональную рознь,
откровенно помогая одним (оружием, материально, финансово),
вводя экономические и иные санкции против других, а в конечном
итоге развязали ничем не спровоцированную вооружённую агрессию
против Сербии, отколов от неё законную территорию.
Важно подчеркнуть, что сама гибридная агрессия на Балканах
рассматривалась в США как пролог аналогичной агрессии против
России. Именно по этой причине ГВ предписан вид стратегического
неядерного сдерживания и принуждения.
Новый вид гибридного стратегического неядерного сдерживания
представляет собой осуществляемый по единому замыслу и плану
комплекс мер в политической, военной, экономической, кибернетиче­
ской, информационной и других сферах, направленных на убеждение
другой стороны в невозможности достижения ею своих политических
целей путём ведения обычной или ГВ, вследствие неотвратимой
угрозы возмездия. Использование в таком качестве возможностей ГВ
расширяет диапазон сил и средств, применяемых государством в со­
временных конфликтах для сдерживания и принуждения строптивых
соперников, не прибегая к оккупации территории.
Масштабы и угрожающая реальность результатов практического
применения изощрённой англосаксонской стратегии комбинирования
силовых и несиловых способов насилия свидетельствуют, что ГВ сегод­
ня это уже очевидный фактор, требующий незамедлительной реакции
и системного противодействия со стороны всех органов обеспечения
национальной безопасности России и её союзников. Необходимы
тщательное изучение этого феномена на государственном уровне, раз­

6

Введение

работка теории, стратегий и контрстратегий ГВ, подготовка кадров,
способных решать задачи защиты Отечества в условиях применения
противником изощренных комбинаций силовыхи несиловыхдействий.
Осознание апологетами ГВ адекватного восприятия руководством
страны и народом России вызовов и угроз, исходящих от США и их
союзников, реализация активных мер постоянного противостояния
и противодействия в соответствии с российской наступательной
стратегией, (причём на всех направлениях, а не только на отдельных,
например, на часто упоминаемом информационном, пропагандист­
ском), без сомнения, не только окажут отрезвляющее влияние на го­
рячие головы американских и других западных гибридных стратегов,
но позволят народам Российской Федерации выстоять в навязанной
и раздуваемой ГВ, выйти из неё победителем над нашими недругами,
врагами, сохранить и укрепить достойное место великой державы в
многополярном безопасном мире.

Глава 1

ЗАКОНЫ И ПРИНЦИПЫ ГИБРИДНОЙ ВОЙНЫ
1.1. ВОЕННЫЕ КОНФЛИКТЫ
В ЭПОХУ ТРЕХПОЛЯРНОГО МИРА
О теории войны: общее и частное

Теория войны является основой военной науки, имеет свой соб­
ственный научный аппарат, собственную логику и философию рас­
смотрения социальных проблем бытия человечества и его по-разному
организованных частей, в нее также входят специальные теории раз­
личных типов войн, в том числе специальная теория ГВ.
По утверждению российского политолога генерал-майора В.А. Вла­
димирова: «Общая теория войны представляет собой систему основных
идей в области борьбы человеческого социума любых форм органи­
зации за выживание и лучшие условия существования, обобщающих
опыт, практику и отражающих объективные закономерности развития
общества и человеческого мышления, форма научного знания, дающая
целостное представление о закономерностях и существенных связях и
взаимодействии частей человеческого социума в этой сфере»1.
По мнению А.И. Владимирова, «объектом исследования теории
войны является развивающиеся во времени взаимодействия основ­
ных частей социума — этносов, наций, государств и цивилизаций в
процессе их бытия и борьбы за реализацию своих стратегий всеми и
любыми средствами, в том числе способами вооруженной борьбы».
Высшая форма войны — война цивилизаций, т.е. война смыслов
их существования. Можно утверждать, что специальная теория ГВ в
контексте общей теории войны тесно связана с теорией войны смыс­
лов. «Война смыслов — это процесс стирания и удаления исторических
аутентичных национальных ценностей и смыслов из образа жизни на-1
1

Владимиров А.И. Основы общей теории войны: монография: в 2ч. Часть 1: Основы
теории войны. М.: Изд-во Моск, финансово-промышленный ун-та «Синергия»,
2013. С. 185.

8

Глава 1

ции, из лона ее национальной культуры и замена их другими-чуждыми
ценностями и смыслами, что ведет к смене образа существования
нации и смене ее исторического генетического кода2. Это понятие
сегодня воплощается в стратегии когнитивной войны (далее — КВ),
о которой речь пойдет ниже.
На современном этапе один из ведущих военно-политических
трендов связан с появлением новой волны конфликтов, сопровожда­
ющих переформатирование однополярного глобального центра сил»
от США к стратегическому треугольнику США — Россия — Китай
(при невысокой вероятности прямого военного столкновения между
ними). Развитие тренда к формированию трехполярного мира уже
сейчас приводит к расширению локальных и региональных конфлик­
тов, характерным для которых стало изменение форм разрешения
межгосударственных противоречий.
Российские ученые А.И. Малышев, Ю.Ф. Пивоваров, В.Ю. Хахалев
в статье «Категории “война” и “вооруженный конфликт”: сходство и
различие» обстоятельно исследуют общие и особенные черты упомя­
нутых категорий3. Военные конфликты авторы делят на две крупные
группы: война (крупномасштабная, региональная, локальная) и во­
оруженный конфликт (международный или внутренний). Войной
они предлагают называть социально-политическое явление, в ходе
которого противоборствующие стороны (государства, коалиции госу­
дарств) преследуют решительные военно-политические цели, наряду
с формами борьбы мирного времени переходят к вооруженной борьбе
и в состояние, отличное от их мирного состояния, которое требует
мобилизации всех материальных ресурсов и духовных сил сторон.
На наш взгляд, более убедительным является следующее опреде­
ление войны: «Социально-политическое явление, особое состояние
общества, связанное с резкой сменой отношений между государствами,
народами, социальными группами и с переходом к организованному
применению средств вооруженного насилия для достижения полити­
ческих целей»4. Военная доктрина России к категории вооруженного
конфликта относит «вооруженное столкновение ограниченного мас­
штаба между государствами (международный вооруженный конфликт)
2

Владимиров А.И. Основы общей теории войны: монография: в 2 ч. Часть 1: Основы
. теории войны. М.: Изд-во Моск, финансово-промышленный ун-та «Синергия»,
2013. С. 485.
3
Малышев А.И., Пивоваров Ю.Ф., Хахалев В.Ю. Категории «война» и «вооруженный
конфликт»: сходство и различие // Военная мысль. 2022. № 2. С. 20—30.
4 Военный энциклопедический словарь. М.: Большая Российская энциклопедия;
РИПОЛ КЛАССИК, 2001.

Законы и принципы гибридной войны

9

или противостоящими сторонами в пределах территорий одного госу­
дарства (внутренний вооруженный конфликт)5.
Категории «гибридная война» и «гибридный военный конфликт»
в основополагающих документах Российской Федерации не упоми­
наются. В то же время министр иностранных дел РФ С. В. Лавров в
одном из своих выступлений отметил, что «против России ведется
глобальная, гибридная война».
Боевой опыт современных войн и военных конфликтов свиде­
тельствует, что тесное и непрерывное взаимодействие сил и средств
является залогом достижения успеха. Такой вывод особенно важен
для ГВ, стратегия которой строится на координированном исполь­
зовании страной-агрессором разнообразных видов (инструментов)
насилия, нацеленных на уязвимые места страны-мишени с охватом
всего спектра социальных функций для достижения синергетического
эффекта и подчинения противника своей воле. При этом содержание
терминов «война» и «состояние войны» определяется прежде всего на
национальном уровне.
Война — сложное общественное явление, представляющее собой
продолжение политической борьбы государств, наций, классов сред­
ствами вооруженного насилия. Основное содержание войны состав­
ляет организованная вооруженная борьба. В современной ГВ широко
применяются другие формы борьбы (политические, экономические,
идеологические), которые в условиях гибридного вооруженного кон­
фликта приобретают наиболее рельефный характер и специфические
особенности
Таким образом, отечественной военной наукой и дипломатией
не выработано единого понимания категории «война». В целом рос­
сийские подходы к пониманию войн и вооруженных конфликтов
основываются на современных научных взглядах, а также правовых
источниках, которые позволяют всесторонне и объективно проана­
лизировать суть современных военных конфликтов и их важнейшие
классификационные свойства: Уставе ООН (ратифицирован СССР
20.08.1945) и международных конвенциях по проблемам мира и
безопасности; Конституции РФ от 12.12.1993; Военной доктрине
Российской Федерации от 2014 г.; Федеральном законе № 390-ФЗ
«О безопасности» от 28.12.2010; Федеральном конституционном
законе «О военном положении» от 30 января 2002 г.; Федеральном
законе от 31 мая 1996 г. № 61-ФЗ «Об обороне» и других документах.
Отечественные военно-политические взгляды определяют тот факт,
5

Военная доктрина Российской Федерации от 30.12.2014:

10

Глава 1

что обобщающим понятием при разрешении межгосударственных или
внутригосударственных противоречий с применением военной силы
является военный конфликт. Военный конфликт охватывает все виды
современного вооруженного противоборства, а его подкатегориями
являются войны (крупномасштабные, региональные, локальные) и
вооруженные конфликты (международные и внутренние).
В военно-доктринальных документах США отмечается наличие
трёх групп военных конфликтов:
-• межгосударственные конфликты;
• гибридные военные конфликты;
• конфликты с участием негосударственных формирований.
Возникновению глобальных и региональных межгосударственных
военных конфликтов способствуют все «традиционные» и вновь раз­
рабатываемые и внедряемые Соединенными Штатами и НАТО виды
непосредственной военной угрозы международному миру и безопас­
ности6.
Сохраняется угроза ядерной войны, в которой ядерный порог
может снижаться по мере наращивания Соединенными Штатами по­
тенциала стратегической противоракетной обороны (далее — ПРО),
причем именно система ПРО может выступить в качестве спускового
крючка. Подрыв договора по ракетам средней и малой дальности
вновь ставит на повестку дня проблему ядерной войны на театрах
войны, ограниченных отдельными континентами, ракетно-ядерны­
ми средствами средней дальности, за которой неминуема всеобщая
ядерная война.
Аналогичный результат более чем вероятен в случае реализации
американской стратегической концепции «Глобального удара» даже
неядерными средствами, национальной киберстратегии, для кото­
рой специально создано отдельное командование Вооруженных сил
(далее - ВС) США.
Усиливается угроза развязывания (по крайне мере, ограниченной)
обычной войны. Свидетельство тому не только военные ничем не
спровоцированные агрессии против Югославии, Ирака, Ливии, Си­
рии, вооруженные акции против других стран. Против России — это
расширение НАТО и его продвижение на восток (в результате чего
якобы ВС России «приблизились» к НАТО), это также втягивание в
Североатлантический блок независимых государств бывших советских
республик.
6

Ладыгин Ф.И., Афанасьев С.В. Военно-доктринальный базис внешней политики
США. 2-е изд., доп. М.: Родина, 2019. С. 42.

Законы и принципы гибридной войны

11

Многие из этих стран не только размещают на своей территории
базы и военные силы других государств — членов НАТО, проводят с
ними учения и маневры, но и побуждают последних на активизацию
их агрессии против России. Что, в свою очередь, способно спрово­
цировать крупномасштабный конфликт первоначально в Европе с
последующей его распространением и за пределы Старого света.
В последние пять—десять лет стало нормой проведение в непо­
средственной близости от границ России крупномасштабных учений
ВМС США и НАТО в Черном и Баренцевом морях, освоение боевы­
ми кораблями США и НАТО морских просторов вблизи российских
границ в водах Северного Ледовитого океана.
Активно осваивает воздушное пространство вблизи воздушных
границ России авиационный компонент стратегической ядерной
триады США. Во времена СССР не было прецедентов, связанных с
отработкой боевых задач стратегическими бомбардировщиками США
непосредственно против советских территорий на Западе, Востоке,
Юге или Севере? Стратегические разведчики типа U-2, RC-135 и др. —
да, летали (но не всегда безнаказанно, некоторые на свои базы не
возвращались). Но чтобы вдоль границ летали В-1В, В-52Н, кото­
рые могут нёсти ядерное оружие (далее — ЯО) — такого никогда
не бывало!
Таким образом, можно констатировать: военная угроза Россий­
ской Федерации со стороны США и НАТО — возросла, особенно с
использованием высокоточного обычного оружия большой дальности
действия. Но если такое случится, недалеко и недолго до ядерного
апокалипсиса.
На этот случай сдерживающее средство у России есть — разящий
кинжал, современные, боеспособные ВС и другие войска. Необходимо
постоянно поддерживать их в боеспособном состоянии и постоянной
готовности уничтожить любого посягателя на национальный сувере­
нитет, целостность и независимость Российской Федерации!
Сегодня подготовка к крупномасштабным военным конфликтам
остаётся ведущим направлением военной деятельности США и НАТО.
В то же время инициаторы современных военных конфликтов стремят­
ся избежать развития их по, силовому сценарию с целью не допустить
втягивания собственных войск в мясорубку военных действий, со­
хранить ресурсы и инфраструктуру страны, которая с использованием
«мягких технологий» переводится под внешнее управление.
В этом контексте представляет интерес анализ меняющегося об­
лика вооруженных конфликтов связан с концепцией новых войн,

12

Глава 1

проведенный британской исследовательницей Мери Калдор. В своей
книге «Новые и старые войны. Организованное насилие в эпоху гло­
бализации» она утверждает, что рост взаимозависимости и ускорение
хода глобализации становятся основой противоречивого характера
современных конфликтов7. Однако многое в теории современных
войн, о которых упоминается в книге, по большому счету, уже имело
место в практике прошлых войн, а в настоящее время просто вышло на
новый технологический уровень и приобрело иной пространственный
масштаб, особую остроту и угрожающую актуальность.
Можно утверждать, что появление новых технологий придаёт осо­
бую остроту и изощренность современным конфликтам, в которых все
чаще используются методы, основанные на комплексном применении
политических, экономических, информационных и других невоенных
мер, реализуемых с опорой на военную силу.
Совокупность этих методов формируют так называемые «гибрид­
ные» стратегии, которые лежат в основе конфликтов второго вида — ГВ
и цветных революций. Объединяет стратегии ставка на достижение
политических целей с минимальным военно-силовым воздействием
на противника за счет использования современных информационно­
когнитивных технологий с опорой на «мягкую силу» и «жесткую силу».
Планомерно осуществляется подрыв военного и экономического по­
тенциала, разрушается культурно-мировоззренческая сфера, поддер­
живается радикальная оппозиция, привлекаются силы спецопераций
для проведения диверсий и подготовки необходимых сил и средств для
манипуляции протестным потенциалом населения. Предоставляются
военная помощь и финансовое содействие экстремистским и террори­
стическим организациям. По мере решения задач по максимальному
изнурению противника, допускается ограниченное применение во­
енной силы в формате карательных операций с целью перевода страны
под внешнее управление.
По мнению начальника Генерального штаба ВС РФ генерал ар­
мии Валерия Герасимова: «Применение непрямых асимметричных
действий и способов ведения “гибридных” войн позволяет лишить
противоборствующую сторону фактического суверенитета без захвата
территории государства военной силой»8.
Таким образом, сочетание традиционных и гибридных видов со­
временных конфликтов уже сейчас является детерминантом, опре­
7
8

KaldorM. New and Old wars: Organized Violence in a Global Era. Cambridge: Polity, 2012.
Герасимов В.В. Организация обороны Российской Федерации в условиях применения
противником «традиционных» и «гибридных» методов ведения войны // Вестник
Академии военных наук. 2016. № 2. С. 20.

Законы и принципы гибридной войны

13

деляющим фактором для всех вооруженных конфликтов. При этом,
если конфликты второго вида могут достигать поставленной цели без
открытого использования военно-силовых методов, то конфликты
первого вида в обязательном порядке включают «гибридные» тех­
нологии.
Многоликая гибридная война

Стратегия ГВ, построенная на сочетании широкого спектра самых
различных форм и способов борьбы, вмещает в себя большое коли­
чество смыслов. Насыщенность стратегии различными формами и
способами вооруженной борьбы породила самые разные определения
современной войны: трехмерная, сетевая, асимметричная, бескон­
тактная, информационная и т.д. Каждое из определений отражают
одну преимущественную черту военного противоборства, но ни одно
из них в отдельности не характеризует войну в целом.
Введение в профессиональный дискурс новых определений
войны — вопрос не только и не столько терминологии. Это позволяет
выявить содержание войн будущего и, соответственно, предусмотреть
меры и средства для всесторонней подготовки к ним и успешного ве­
дения, или, напротив, для предотвращения агрессии и сдерживания
потенциального противника.
Попытка объединить разнородные определения в одном привела
к появлению понятия «гибридная война», которое в настоящее время
довольно часто используется различными авторами, зачастую вклады­
вающими в него различные смыслы. Такая «пестрота» определений,
с одной стороны, придает понятию ГВ высокую степень неустойчи­
вости и не позволяет включить его в существующую классификацию
войн и конфликтов, а с другой стороны, делает его теоретически при­
тягательным именно в силу того, что может вместить в себя большое
количество смыслов. При этом принципиально нового в понятии
ГВ нет. Гибридность есть свойство любой войны, которая вследствие
обязательных попыток применения воюющими сторонами всех име­
ющихся в их распоряжении сил, средств и способов ведения боевых
действий обязательно является гибридной.
Важно отметить, что включение в спектр стратегий современных
военных конфликтов свойств гибридности лишь частично затраги­
вает основное содержание войны (состояние вооружённой борьбы)
как фактора, оказывающего решающее влияние на развитие и исход
межгосударственного противоборства (не только в военной сфере),
и является целеполагающим при решении актуальных вопросов обе-

14

Глава 1

стечения обороны страны. При этом фактор вооружённой борьбы
продолжает играть ключевую роль при выработке стратегий нацио­
нальной безопасности (далее — СНБ) и других концептуальных до­
кументов ведущих государств, регламентирующих процессы военного
строительства и прочие военно-политические процессы как в мирное,
так и в военное время9.
Зарубежные военные специалисты нередко вкладывают в понятие
ГВ более широкий смысл. В частности, по мнению аналитиков из Ни­
дерландского института международных отношений «Клингендаль»,
ГВ считается конфликт не только одним государством в адрес другого,
но и между политическими акторами (странами, их коалициями, ре­
гиональными организациями, террористическими и экстремистскими
группировками и пр.), который его участники стремятся удержать ниже
порога открытого вооружённого конфликта при интегрированном
применении инструментов и форм противоборства, используемых в
рамках единой стратегии, охватывающей дипломатию, военное дело,
экономическое и информационно-психологическое воздействие на
противника посредством современных технологий1011
.
Встречается и другая трактовка феномена ГВ — как военного кон­
фликта, сочетающего регулярные («симметричные») боевые действия с
элементами асимметричных войн. Например, американский военный
теоретик Дж. Маккуен определяет ГВ как «комбинацию симметричной
и асимметричной войн»11. В рамках этого подхода все войны могут
рассматриваться в качестве потенциально гибридных.
Ещё в 2005 г. экс-министр обороны Соединённых Штатов Джеймс
Мэттис и американский военный теоретик Фрэнк Хоффман в работе
«Будущая война: восхождение гибридной войны» спрогнозировали
нарастающую угрозу такого рода конфликтов и обозначили необходи­
мость для США системной подготовки к противостоянию с вероятным
противником12. Ф. Хоффман уточнил: в ГВ асимметричная компонен­
та имеет решающее оперативное значение на поле боя, в отличие от
обычных войн, где роль асимметричных игроков (например, партизан)
9

10
11

12

Ермаков С.М. Фактор военной силы в современной стратегии Вашингтона // Про­
блемы национальной стратегии. 2019. № 5. С. 80-97.
Цит. по: Disinformation, "fake news" and the EU’s response // EPRS. 2019. April.
URL: http://www.europarl.europa.eu/RegData/etudes/ATAG/2017/614584/EPRS_
ATA%282017%29614584_EN.pdf (дата обращения: 13.01.2020).
McCuen J.J. Hybrid wars // Military Review. 2008. March — April. \fol. 88. No. 2.
URL: https://www.questia.com/library/joumal/lP3-1458719761/hybrid-wars (дата
об#ращения: 13.01.2020).
Mattis J.N., Hoffman F. Future Warfare: The Rise ofHybrid Wrs. URL: http://milnewstbay.
pbworks.com/f/MattisFourBlockWrUSNINov2005.pdf (дата обращения; 14.11.2021).

Законы и принципы гибридной войны

15

состоит в отвлечении сил противника на поддержание безопасности
вдали от ТВД. Но при таком исследовательском ракурсе из анализа
выпадает ведение противоборствующей стороной ГВ в мирное (если
ориентироваться на нормы и принципы международного гуманитар­
ного права) время.
■:
Основываясь на результатах многолетней дискуссии, Лондонский
международный институт стратегических исследований в 2015 г.
предложил обладающее определёнными интегративными качествами
определение термина «гибридная война»: «Использование военных и
невоенных инструментов в интегрированной кампании, направленной
на достижение внезапности, захват инициативы и получение психоло­
гических преимуществ, используемых в дипломатических действиях;
масштабные и стремительные информационные, электронные и
кибероперации; прикрытие и сокрытие военных и разведывательных
действий; в сочетании с экономическим давлением» в.
В научной литературе можно встретить несколько десятков опреде­
лений сущности феномена ГВ, но подавляющее большинство авторов
трактует данный тип войны как сочетание традиционных и нетради­
ционных (вариант: конвенциональных и неконвенциональных) форм
вооружённого противостояния. Однако феномен ГВ в рамках военной
и политической науки не определяется исчерпывающе, его сущность
и специфику невозможно понять вне геополитической парадигмы.
Сторонница такой точки зрения ЕА. Комлева считает, что «гибридная
война представляет собой исключительно геополитическое явление,
в своём полном объёме не определяемое в иных исследовательских
парадигмах. С геополитической точки зрения ГВ — это совокупность
действий, направленных на одновременное разрушение всех основных
геополитических пространств общества-соперника, т.е. наего абсолют­
ное сокрушение. Основными геополитическими пространствами автор
данной статьи полагает следующие: географическое, экономическое,
информационно-идеологическое и информационно-кибернетическое.
В каждом типе геополитического пространства способы ведения ГВ
различаются в соответствии с природой данного типа пространства.
Основные способы ведения ГВ в географическом пространстве:
локальные “традиционные” войны в ресурсных регионах страны —*
13

The Military Balance-2015. Editor’s Introduction. URL: https://www.iiss.org/en/
publications/military%20balance/issues/the-military-balance-2015-5ea6/mb2015-00bforeword-eff4 (дата обращения: 14.11.2021); См. также: Countering Hybrid Warfare
Project: Understanding Hybrid Warfare // Ministry of Defence. 2017. September, 28.
URL: https://www.gov.uk/govemment/publications/countering-hybrid-warfare-projectundeistanding-hybrid-warfare (дата обращения: 20.11.2021).

16

Глава 1

объекта агрессии, вовлечение данной страны в серию “конфликтов
малой интенсивности” по периметру её границ; цветные революции,
то есть государственные перевороты в стране — объекте агрессии й
в государствах, являющихся её геополитическими союзниками; по­
ощрение сепаратизма и терроризма в стране — объекте агрессии»14.
Военные ученые Е.Г. Анисимов, А.А. Селиванов и С.В. Чварков
предлагают следующее определение ГВ: «Гибридная война — форма
межгосударственного противоборства двух или более сторон с преобла­
дающим взаимосогласованным применением технологий невоенного
воздействия, защиты, сдерживания и принуждения в ведущих сферах
деятельности государств в сочетании с военно-силовыми действиями
в различных физических средах, кибер- и информационно-психоло­
гической сферах, реализация которых обеспечивает достижение по­
литических, экономических и иных целей государства»15.
В целом, несмотря на обстоятельные военно-теоретические дискус­
сии по проблеме ГВ и достаточно длительное применение на практике
гибридных стратегий и тактик, научному сообществу пока не удалось
выработать единого понимания феномена. Это еще раз подчеркивает
сложность и неопределенность этого вида конфликта.
В своих дальнейших рассуждениях будем опираться на предложен­
ное автором настоящей книги следующее определение конфликта:
«Под гибридной войной следует понимать координированное исполь­
зование страной-агрессором многочисленных видов (инструментов)
насилия, нацеленных на уязвимые места страны-мишени с охватом
всего спектра социальных функций для достижения синергетического
эффекта и подчинения противника своей воле»16.
При всех расхождениях существующих трактовок как многие от­
ечественные исследователи, так и зарубежные военные аналитики
едины во мнении, согласно которому суть гибридизации военных
конфликтов заключается в задействовании регулярных и иррегулярных
силовых элементов, а также несиловых форм и способов противобор­
ства (в финансово-экономической, административно-политической
14

15
16

Комлева Н.А. Евразийская интеграция на постсоветском пространстве: три пре­
пятствия — Советская цивилизация и евразийская идея: две истории длиною в век
(к 100-летию образования СССР и становления евразийства): коллективная моно­
графия / под ред. И.Ф. Кефели; предисл. С.Ю. Глазьева. СПб.: ПЕТРОПОЛИС,
2022. С. 296.
Анисимов Е.Г., Селиванов А.А., Чварков С.В. Гибридные войны — важнейшая часть
предметной области теории и практики «высшей стратегии // Вестник АВН. 2021.
№4. С. 17-28.
Бартош А.А. Туман гибридной войны: Неопределённости и риски конфликтов XXI
века. М.: Горячая линия — Телеком, 2019. С. 9.

Законы и принципы гибридной войны

17

и культурно-мировоззренческой сферах) с конечной целью подрыва
власти легитимного правительства какого-либо государства17.
Обороняющаяся сторона при прогнозировании угроз не в состоя­
нии точно определить их содержание или тяжесть наносимого ущерба.
В результате планирование действий и необходимых ресурсов для
парирования ГУ связано с рядом неопределённостей. Создание подоб­
ных неопределённостей является важным свойством ГУ, применение
которых основывается на способности противников — государств и
негосударственных субъектов мировой политики — сочетать различные
стратегии, технологии и возможности для получения асимметричных
преимуществ18.
Несмотря на различия в терминологии, важным компонентом
стратегии Запада на подготовку и ведение ГВ является изначальное
ориентирование такой стратегии на негативные смыслы. В частности,
публичная дипломатия США и НАТО постоянно говорит о том, что
действия в рамках ГВ носят безнравственный, противозаконный и
вероломный характер и предпринимаются якобы только Россией, Ки­
таем и некоторыми другими странами, не являющимися союзниками
Запада. Свои операции и миссии Вашингтон и Брюссель всегда рас­
сматривают как законные, морально оправданными и нацеленными на
трансформацию «демократии». О таком свойстве дипломатии Запада
пишут в статье о сущности и содержании методов ГВ Е.Г. Анисимов
и его коллеги19.
Следует помнить, что изматывание неопределенностью является
военно-политической стратегией США и НАТО по отношению к
России, имеющей целью ослабить нашу страну, распылить ее усилия
на парирование действительных и мнимых угроз. Понимание опас­
ности такой стратегии начинают демонстрировать и наиболее трезво
мыслящие военные США. Председатель Объединенного комитета
начальников штабов ВС США генерал М. Милли на встрече в октябре
2021 г. в Хельсинки с начальником Генштаба ВС РФ генералом армии
В. Герасимовым отметил: «Нам необходимо внедрить инициативы и
17

18
19

ВиловатыхА.В. Трансформация облика военных конфликтов будущего// Проблемы
национальной стратегии—РИСИ. 2020. № 4. С. 199-207; Онаже. Информационное
противоборство в политическом процессе: тренды цифровой реальности: автореф.
дис.... д-ра полит, наук. URL: https://www.ranepa.ru/aspirantura/zashchity-dissertatsij/
vilovatykh-anna-vyacheslavovna (дата обращения: 02.02.2021).
Бартош А.А.,ЛетягоА.Г. Сдерживание неопределенностью в современной мировой
политике. Действия Вашингтона и Брюсселя несут прямую угрозу международной
безопасности // Независимое военное обозрение. 2011. № 41.
Анисимов Е.Г., Костунов И.Е., Селиванов А.А., Чварков С.В. Сущность и содержание
методов гибридных войн в реализации технологий государственных переворотов //
Вестник Академии военных наук. 2021. № 1. С. 10—21.

18

Diana 1

процедуры для повышения уверенности и снижения неопределен­
ности, повышения доверия и снижения недоверия, повышения ста­
бильности и снижения нестабильности, чтобы избежать просчетов
и уменьшить вероятность войны между двумя крупными ядерными
державами, — сказал Милли. — Это фундаментальная вещь, которую
мы должны попытаться сделать, и я постараюсь это сделать»20.
Российский исследователь Павел Цыганков говорит о ГВ как но­
вом явлении. ГВ отличается от других вооруженных конфликтов тем,
что наряду с применением военно-силовых способов в ней широко
используются возможности современных когнитивных технологий,
незаконные экономические санкции, кибератаки, военное исполь­
зование космоса. Важным признаком гибридной асимметричной
или иррегулярной войны является смещение ее «центра тяжести» в
культурно-мировоззренческую сферу с использованием новейших
технологий когнитивного воздействия на сознание людей.
Генерал-майор Е.Г. Князева утверждает: «Главным полем битвы
при подготовке и ведении современных и будущих войн становится
менталитет наций, социальных групп и общностей, структура само­
определения, духовные основы армий, вера, идеология, история,
патриотизм, культура... Особое место занимают информационные,
психологические, кибернетические операции»21.
Совокупность операций так называемой КВ, войны за созна­
ние, составляет важную часть ведущейся ГВ США и НАТО против
России.
В условиях применения гибридных методов войны страна—жертва
агрессии в течение длительного времени подвергается воздействию
изощренных информационно-когнитивных технологий, направлен­
ных на дестабилизацию внутреннего состояния посредством целена­
правленного воздействия на культурно-мировоззренческую сферу с
целью внедрения подрывных идей в общественное сознание правящих
элит, военнослужащих, молодежи, ухудшения социально-экономиче­
ского положения, манипулирования оппозиционными силами.
В арсенал ГВ входят дискриминационные санкции, информаци­
онная война (далее — ИВ), раздувание «горячих точек» по периметру
национальных границ и внутри страны, активизация пятой колонны,
террористические акты.
20

21

Встреча в Хельсинки: о чем говорили генералы Герасимов и Милли. URL: http://
militariorg.ucoz.ru/publ/novosti_mo_i_nivd_rf/vstrecha_v_khelsinJd_o_chcm govorili_
generaly_jgerasimov_i_milli/l 2-1 -0-112269 (дата обращения: 14.11.2021).
Князева Л.Г. Гибридные войны XXI века: материалы межвузовского круглого стола
29.01.2015. М.: Изд-во ВУ, 2015. С. 3.

Законы и принципы гибридной войны

19

Конечная цель — создание условий для цветной революции, кото­
рая сокрушит ослабленные институты государственной власти и соз­
даст условия для свержения легитимного руководства с последующей
передачей власти марионеточному правительству.
Наряду со стратегиями несиловых действий в американских во­
енно-политических кругах широко обсуждаются возможности начала
ограниченной ядерной войны с целью деэскалации вооруженного
конфликта с использованием обычных видов вооружений в рамках
концепции «эскалация деэскалации». Появились высказывания вы­
сокопоставленных государственных деятелей США об «ограниченном
применении ядерного оружия»22.
Таким образом, ГВ вполне может сыграть роль детонатора крупного
регионального конфликта с риском его перерастания в глобальный.
Способность ГВ воздействовать на изменение интенсивности военных
конфликтов позволяет использовать её в качестве средства эскалации
для управления интенсивностью конфликтов.
Гибридная война как инструмент эскалации военных конфликтов

Американский ученый Герман Кан в книге «Об эскалации», опи­
раясь на опыт войны во Вьетнаме попытался разработать системный
подход к определению интенсивности и масштабов военно-полити­
ческих кризисов23.
Он ввел понятие «ступень эскалации»: 44 ступени в приводимой
автором схеме (в порядке обострения кризиса с учетом его военно­
политической динамики) разбиты на семь групп, соответствующих
этапам обострения кризисов.
По степени возрастания интенсивности военно-политическоГо
конфликта речь идет, во-первых, о «предкризисном маневрировании»;
во-вторых, о «традиционном или стандартном кризисе»; в-третьих,
«об остром кризисе»; в-четвертых, «о необычном», а точнее «не­
стандартном кризисе»; в-пятых, о «дипломатии ядерного нажима»;
в-шестых, о «всеобщей войне» с нанесением ударов только по военным
объектам; в-седьмых, о «всеохватной войне» с нанесением ударов по
гражданским объектам.
Герман Кан вкладывал особый смысл в содержательное наполнение
понятия «острый кризис», чтобы наглядно представить военно-поли­
22

23

Козин В.П. Трансформация ядерной доктрины США как угроза для Российской
Федерации /доклад на Международном военно-техническом форуме «Армия-2016»
(Кубинка, 8 сентября). URL: http://riss.ru/events/33756 (дата обращения: 13.09.2016).
Kahn И. On escalation: Metaphors and scenarios. 2. print. New York etc.: Praeger, 1969.
XVII, 308 p.

20

Глава 1

тическую обстановку и состояние общественного мнения, при котором
возрастает число людей, убежденных, что ядерная война возможна.
Импульс разработке на Западе новых теорий войн и вооруженных
конфликтов придали изменения в политической архитектуре мира,
усиление конкуренции между ведущими центрами силы.
Современные взгляды на стратегию, когда идеологическое про­
тивостояние ушло в прошлое, а сокрушающая мощь ЯО сохранилась
как ключевой фактор взаимного сдерживания, отражены в работах
американской корпорации РЭНД, исследованиях теоретика Фрэнка
Хоффмана, бывшего министра обороны США Джеймса Мэттиса,
профессора Лондонской школы экономики Мэри Калдор и других
исследователей.
Подобные теоретические разработки и их использование на прак­
тике фундаментально изменили подход к пониманию современной
войны и вооруженных конфликтов, вызвали к жизни новые способы
эскалации воздействия на противника. Появился принципиально
новый тип организованного насилия под обобщенным названием
«гибридная война», которую можно описать как смесь боевых дей­
ствий, организованной преступности и массовых нарушений прав
человека. В них принимают участие как глобальные, так и локальные
акторы, властные и негосударственные структуры. ГВ и сопутству­
ющие им цветные революции ведутся ради достижения глобального
доминирования Запада, продиктованного интересами TH К и частных
компаний, с использованием высокоточного оружия, тактик скрытого
проникновения, односторонних и незаконных мер принуждения в виде
экономических санкций, киберопераций, террора и дестабилизации,
пятой колонны, манипулирования толпой.
Несмотря на очевидное лидерство Запада в разработке теории ГВ
и практической реализации сценариев этого вида противостояния
против России, Ирана, Сербии, Венесуэлы и других государств, боль­
шинство американских аналитиков придают данному термину гипер­
трофированно идеологизированный характер. К примеру, именнотак
описывают современную стратегию действий России на Украине и в
Прибалтике или Ирана на Ближнем Востоке.
Как известно, в ГВ, построенной на истощении противника, ис­
пользуются инструменты политико-дипломатического, экономическо­
го, коммуникационного, кибернетического воздействия, применение
которых объединяется общим замыслом предварительного ослабления,
хаотизации страны при интенсивном информационно-психологи­
ческом влиянии на сознание населения и правящих элит. Здесь со­
четаются регулярные боевые действия и элементы асимметрии, что

Законы и принципы гибридной войны

21

позволяет планировать изнурение противника начиная с традицион­
ных дипломатических демаршей, экономических санкций, «цветных»
технологий, реализуемых на фоне ядерного сдерживания, и заканчивая
реальными боевыми действиями наступательного характера, такими
как глобальный удар, многосферное сражение.
Для военно-политического анализа ситуации, характерной при
нынешних конфронтационных отношениях между США и РФ, под­
тверждается главный вывод, сформулированный Каном и его по­
следователями: военно-политическое противостояние государств не
просто одномоментное событие (например обмен ударами обычного
высокоточного или ядерного оружия), а процесс постепенного втягива­
ния в конфликт, охватывающий многие сферы и весьма протяженный
во времени.
В соответствии с подходами руководства ВС США военные кон­
фликты современности могут быть сведены в три группы: межгосу­
дарственные, гибридные, с участием негосударственных вооруженных
формирований.
В первом случае задействуются крупные группировки регулярных
сил с применением современных средств вооруженной борьбы для
нанесения гарантированного поражения противнику на различных
территориях.
В гибридном конфликте осуществляется комбинированное при­
менение ВС и иррегулярных формирований для создания обстановки
неопределенности, захвата инициативы и лишения противника воз­
можностей маневра силами и средствами. Могут использоваться как
традиционные, так и асимметричные схемы.
Конфликт с участием негосударственных вооруженных формиро­
ваний характеризуется тем, что противники задействуют относительно
небольшие группы для организации подрывной деятельности и мани­
пулирования населением.
Таким образом, именно ГВ представляет собой компонент стра­
тегии, который присутствует на каждом из этапов развития межго­
сударственного противостояния и позволяет дозировать воздействие
на противника от мягких форм вплоть до прямого применения силы,
а также осуществлять снижение напряженности конфликта. Воз­
можности эскалации и деэскалации дают использующей их стороне
эффективный инструмент изнурения и стратегического неядерного
сдерживания.
Академик РАН Андрей Кокошин в книге «Вопросы прикладной
теории войны» представил логику управления нарастающей разру­

'll

Глава 1

шительной силой современных военных конфликтов в виде лестни­
цы эскалации с меньшим, чем у Кана, числом военно-политических
ситуаций24:
• «нормальное состояние» мировой политической системы;
• «политический кризис» с повышенной интенсивностью демон­
страции военной силы;
• ГВ;
• ограниченная (локальная) «обьиная» война;
• крупномасштабная «обычная» война без поражения крупных го­
родских агломераций, химпроизводств, атомных электростанций;
• «обычная» война с поражением крупных городских агломераций,
разрушением химпроизводств и атомных электростанций, что
можно приравнять к применению оружия массового поражения;
• «ядерный конфликт» (кризисная ситуация, в которую вовлечены
один или несколько обладателей ЯО, когда хотя бы один начинает
задействовать его в качестве инструмента политико-военного дав­
ления без прямого применения);
• демонстрационное использование ЯО в пустынной местности без
поражения людей, военных и экономических объектов;
• война с ограниченным применением ЯО;
• массированное применение ЯО.
В «лестницу эскалации» несилового межгосударственного противо­
стояния автор ввел три ступени и на последней разместил ГВ, которой
в исследовании академика Кокошина отводится роль своеобразного
«поворотного пункта», достигнув которого, стороны могут принять
решение о переходе к наращиванию интенсивности военных действий
вплоть до глобального конфликта. В этом состоят своеобразие и опас­
ность ГВ как нового вида межгосударственного противостояния.
Вместе с тем она как феномен, включающий разнообразные спо­
собы воздействия на противника, не может быть локализована лишь
на одной из ступеней «лестницы эскалации».
Экономические подрывные акции, информационное противобор­
ство, действия в киберпространстве, применение сил специальных опе­
раций (далее — ССО) и иррегулярных отрядов проводятся на каждой
из ступеней, исключая разве что этап с массированным применением
ЯО, «когда нажаты все кнопки» и территории государств-противников
превратились в безжизненную радиоактивную пустыню.
Уникальные возможности ГВ по широте и эффективности воз­
действия на военно-политическую ситуацию, гибкость использования
инструмента эскалации /деэскалации обстановки определяются рядом
24

Кокошин АЛ. Вопросы прикладной теории войны. М.: Изд-во ВШЭ, 2018. 227 с.

Законы и принципы гибридной войны

23

факторов, присущих любому вооруженному конфликту: временной,
пространственный, внезапности, скрытности и стратегической мо­
бильности. Однако их проявление в процессе эскалации ГВ имеет свою
специфику. Например, ГВ не объявляется, что требует иного подхода
к оценке влияния фактора внезапности, у нее нет фронта и тыла, что
следует учитывать при пространственной оценке, традиционные поня­
тия «противник, противоборство, победа» в значительной мере теряют
смысл. Происходит это в первую очередь в силу фактора скрытности,
достигаемой за счет эффективной маскировки источников ГУ, особенно
в кибернетической сфере, позволяя скрыть не только операции и про­
цесс их развития, но и сам факт войны. Заметим, что в международных
правовых документах понятие ГВ не встречается, что повышает фактор
неопределенности при трактовке этого вида конфликта.
Новизна этого феномена заключается в том, что агрессор спосо­
бен координировать многочисленные несиловые и силовые способы,
используя элементы творчества, неоднозначности и принуждения, а
также нелинейные свойства самой войны.
ГВ планируется и проводится государственными или негосудар­
ственными субъектами с учетом того, что действия остаются ниже
очевидных порогов обнаружения и реагирования, чему способствуют
высокие скорости, объем и доступность информационных обменов.
Пока нет согласованного понимания по вопросу, что такое ГВ, и это
существенно затрудняет выработку международной нормативно­
правовой базы для недопущения ГВ.
Признаки эскалации

Нынешние стратегические концепции США и НАТО нацелены на
то, чтобы превзойти вероятных противников во всем: в стратегиче­
ской мобильности, прежде всего на Атлантическом, Тихоокеанском и
Европейском ТВД, информационных и кибернетических операциях,
искусстве «жесткой и мягкой» силы, техническом оснащении армии,
гибкости организационной структуры войсковых (флотских) форми­
рований, повышении боеготовности стратегических группировок на
удаленных ТВД, широком внедрении в управление войсками автомати­
зированных, компьютеризированных систем, военном использовании
космоса, совершении всеохватывающего маневра на земле и по воздуху,
всестороннем обеспечении боевых действий.
Начальник Генштаба ВС РФ генерал армии Валерий Герасимов
сформулировал следующую установку: «Сегодня ВС РФ должны быть
готовы защитить интересы государства в военном конфликте любого

24

Глава 1

масштаба с широким применением противником как традиционных,
так и гибридных методов противоборства». Одним из первоочередных
шагов по совершенствованию способности России противостоять ГВ,
прогнозировать эволюцию военно-политических ситуаций и осущест­
влять стратегическое планирование могло бы стать создание государ­
ственного центра, который занимается комплексными операциями
с высокой долей информационно-пропагандистского компонента.
В число функций следует включить отслеживание технологий исполь­
зования ГВ и ГУ как инструментов эскалации в целях стратегического
неядерного сдерживания.
Элементами эскалации на начальных этапах современных кон­
фликтов являются:
• экономические санкции и информационно-психологические
операции;
• наращивание военно-силового давления;
• использование пятой колонны и неправительственных организаций
(далее — НПО) для подрыва единства общества и формирования
манипулируемой толпы в цветной революции;
• операции в киберсфере;
*'• подготовка и использование иррегулярных вооруженных форми­
рований;
• скрытое проникновение групп ССО для осуществления диверси­
онных акций и ведения разведки;
• использование технических средств, включая разведывательные и
ударные БПЛА, космические системы.
Ступени эскалации ГВ достаточно подробно разработаны в доку­
менте «Перенапряженная и несбалансированная Россия», подготов­
ленном в 2019 г. американской корпорацией RAND15. Эта корпорация
является основной экспертной группой, вырабатывающей стратегию
внешней политики и политики в области безопасности США. Это
think-tank Министерства обороны, работающий и на другие силовые
ведомства США. Именно RAND задает тот стратегический вектор, по
которому будет двигаться реальная политика США как в области обо­
роны, так и на внешнем контуре.
В документе изложены рекомендации, как чрезмерно «перена­
прячь» и расшатать российскую экономику и ВС с помощью гибридных
способов воздействия во всех сферах. Приведены варианты действий
25

RAND Corporation, Overextending and Unbalancing Russia. Assessing the impact of
cost-imposing options - Перенапряженная и несбалансированная Россия. Оценка
воздействия вариантов наложения расходов. URL: https://www.rand.org/pubs/
research_reports/RR30%2063 .html

Законы и принципы гибридной войны

25

и оценка их с точки зрения преимуществ, а также рисков и издержек.
Надо сказать, что многие положения исследования успешно реали­
зованы нашими противниками еще на этапах ослабления советской
экономики и последующего развала СССР, что требует самого внима­
тельного изучения идей авторов.
В докладе перечисляется комплекс мер, охватывающих все сферы
жизни государства: военную, экономическую^ культурно-мировоз­
зренческую и геополитическую.
Суть военных мер сводится к «перенапряжению России» по ее
границам и достижению технологических преимуществ в воздушно­
космической, информационной и кибернетической областях, а также
в области искусственного интеллекта (далее — ИИ), т.е. там, где у
России есть уязвимости.
Меры в военной сфере включают:
• инвестиции в системы ПРО и оружие космического базирования;
• инвестиции в технологии электронной войны и искусственного
интеллекта;
• разработка автономных дистанционно пилотируемых ударных бес­
пилотных аппаратов;
• перебазирование бомбардировщиков в пределы досягаемости клю­
чевых стратегических целей на территории России;
• перебазирование к границам РФ истребителей так, чтобы они были
ближе к своим целям;
• развертывание дополнительного тактического ЯО в Европе и Азии;
перебазирование американских и союзнических систем ПРО для
улучшения перехвата российских баллистических ракет;
• усиление позиций и присутствия военно-морских сил СШАи НАТО
в Арктике, Балтийском и Черном морях;
• смещение ядерного потенциала в сторону атомных подводных
лодок, оснащенных баллистическими ракетами (далее — ПЛАРБ);
• активизация военно-морских исследований по разработке нового
оружия, которое позволит американским ПЛАРБ угрожать более
широкому кругу целей;
• увеличение численности американских контингентов в Европе, уве­
личение наземного потенциала европейских стран — членов НАТО
и развертывание большого числа сил НАТО у российских границ;
• увеличение масштабов и частоты учений НАТО в Европе;
• дополнительные инвестиции в новые технологии для противо­
действия российской противовоздушной обороне (далее — ПВО)
и увеличения дальности действия ПВО США.

Глава 1

26

Авторы доклада считают, что «инвестиции в более революционные
технологии следующего поколения (в том числе разработки оружия
на новых физических принципах, включая направленную энергию,
электромагнитное, геофизическое, генетическое и радиологическое
оружие, искусственный интеллект) могут иметь еще больший эффект
и угрожать России, подрывая ее безопасность и стабильность режима».
Экономические меры:

• увеличение производства энергии в США;
• введение более серьезных торговых и финансовых санкций против
России;
• повышение способности Европы покупать газ у других поставщи­
ков, кроме России;
• поощрение эмиграции из России квалифицированной рабочей
силы и хорошо образованной молодежи.
Отмечается, что введение более серьезных торговых и финансовых
санкций также, вероятно, приведет к деградации российской эконо­
мики, особенно если такие санкции будут всеобъемлющими и много­
сторонними. Таким образом, эффективность санкций будет зависеть
от готовности других стран присоединиться к такому процессу.
Повышение способности Европы покупать газ у других постав­
щиков, кроме России, может напрячь экономические силы России и
защитить Европу от российского энергетического шантажа. Европа
медленно движется в этом направлении, строя регазификационные терминалы для сжиженного природного газа (далее — СПГ).
Но для того чтобы этот вариант был действительно эффективным,
необходимо, чтобы мировые рынки СПГ стали более гибкими, чем
они есть сейчас, и чтобы СПГ стал более конкурентоспособным по
цене с российским газом. Противодействие строительству газопро­
вода «Северный поток-2» — один из элементов ведущейся против
России ГВ.
Поощрение эмиграции из России квалифицированной рабочей
силы и хорошо образованной молодежи несет минимум затрат или
рисков и может помочь Соединенным Штатам и другим принимающим
квалифицированных специалистов странам причинить вред России.
Описываются шесть возможных шагов США на пространстве гео­
политических интересов России.
1. Предоставление летального оружия и военной помощи Украине.
2. Возобновление поддержки сирийских повстанцев.
3. Продвижение демократии и содействие смене режима в Белоруссии.
4. Расширение связей на Кавказе, использование напряженности
между Арменией и Азербайджаном.

Законы и принципы гибридной войны

27

5. Усиление присутствия США в Центральной Азии, сокращение
российского влияния там.
6. Изоляция Приднестровья.
Подчеркивается, в частности, что Украина, безусловно, является
более способным и надежным партнером, чем другие страны, кото­
рым Соединенные Штаты предоставили летальное оружие, например,
афганским моджахедам в 1980-х гг. Украине американские стратеги
из RAND отводят роль «антироссийской дубины» и инструмента гео­
политического террора.
Культурно-мировоззренческая сфера и идеология

• Ослабление веры в российскую избирательную систему;
• создание представления о том, что правительство не служит инте­
ресам народа;
• поощрение внутренних протестов и другого ненасильственного
сопротивления;
• подрыв имиджа России за рубежом.
Подчеркивается, что формирование и под держка пятой колонны,
склонение к предательству части элиты представляют собой безот­
казный метод ГВ, опробованный и на СССР.
Подробно основные положения доклада рассмотрены в статье
А.М. Ильинского «Гибридные войны: вызовы, угрозы, уязвимости»26.
Таким образом, разработанная RAND модель ГВ призвана разбить
планы развития России. Лишить наш народ понимания и смысла
будущего, лишить Россию идеологии — в этом смысл предлагаемой
доктрины США. Американцы хотят навязать нам свою повестку, во­
влечь в геополитическую игру по их правилам, перепрячь, измотать и
дезориентировать Россию, используя известные уязвимости.
Противостояние перечисленным и некоторым другим действиям,
направленным на подрыв национальной безопасности страны, требует
совершенствования способности государства быстро и решительно
реагировать на эскалацию конфликтов, нелинейный характер кото­
рых позволяет достигать значительных результатов при относительно
небольших деструктивных возмущающих воздействиях со стороны
агрессора или коалиции враждебных акторов. Отдельно стоит задача
обеспечения информационной безопасности органов управления.
С учетом скрытности и маскировки операций ГВ необходимо обе­
спечить ведение непрерывной разведки и ее тесное взаимодействие со
структурами политического и военного управления с целью прогно­
26

Ильинский А.М. Гибридные войны: вызовы, угрозы, уязвимости // Национальная
оборона. 2019. № 6.

28

Глава 1

зирования угроз и планирования мероприятий по противодействию
за счет оперативного создания и использования преимущества на
угрожаемом направлении.
Следует организовать подготовку качественного кадрового ресурса,
способного обеспечить разработку и реализацию стратегии противо­
действия ГВ.
Важным инструментом для системной работы по противостоянию
ГВ против России является модель ГВ, позволяющая на системной
основе отразить содержание и динамику ГУ.
Мир входит в эру сложных конфликтов, в которых «комбиниро­
ванные действия предполагают сочетание традиционной военной
мощи с политической, информационной, финансово-экономической
и др. составляющими»27. В рамках подобных конфликтов масштабы
планирования и управления социальными, государственными и по­
литическими процессами и организации взаимодействия могут быть
разными — от отдельного государства или региона и вплоть до гло­
бального охвата.
ГВ против России идет уже многие годы в виде координированных
информационно-психологических операций, имеющих целью изме­
нить сознание населения, подорвать его моральный дух и принудить
к капитуляции, кибератак, экономических и политических санкций
при постоянном системном наращивании военного давления.
В доктринальных документах России содержится точный анализ
военно-политической ситуации в мире, однако радикального пере­
лома в противоборстве с противником можно лишь за счет принятия
решительных мер в каждой из сфер общественной жизни страны:
административно-политической, финансово-экономической и куль­
турно-мировоззренческой. Эффективность решения такой стратеги­
ческой задачи определяется качеством взаимодействия и координации
применения военных и невоенных сил и средств в стратегии противо­
действия гибридной агрессии.
Требование взаимодействия приобретает особую актуальность в
условиях расширения спектра гибридных технологий, что характерно
для военных конфликтов конца XX — начала XXI века. Именно в этот
период на фоне глобализации и информационно-коммуникационной
революции стратегия ГВ превратилась в своеобразный интегратор
военных и невоенных форм, средств, методов и технологий, исполь­
зуемых в современных многомерных конфликтах.
27

Ларина Е.С., Овчинский В.С. Мировойна. Все против всех. Новейшие концепции
боевых действий англосаксов. М.: Книжный мир, 2015. С. 350.

Законы и принципы гибридной войны

29

Особенности ГВ как многосферного военного конфликта, пред­
ставляющего собой новый вид межгосударственного противоборства,
накладывают ряд существенных требований на саму формулу и понятие
«взаимодействие».
Вопросам взаимодействия разнородных сил в современных военных
конфликтах посвящаются серьёзные научно-практические разработки
НАТО, в которых говорится о пяти императивах подготовки к войне:
• когнитивное превосходство: истинное понимание операционной
среды, противника и целей Североатлантического союза влечет за
собой согласованное и общее военно-политическое понимание
угроз, противников и окружающей среды, в которой действует
НАТО, от технологий и доктрин до JISR и больших данных. В рав­
ной степени он будет сосредоточен на предоставлении правильных
инструментов для военно-политического уровня для эффективной
(быстрой и динамичной) работы и защиты принятия решений в
современный информационный век;
• многослойная устойчивость: в основе сдерживания Североатланти­
ческий союз должен быть в состоянии противостоять немедленным
потрясениям на линиях снабжения и коммуникациях, а также
воздействиям в когнитивном измерении. Он должен быть готов к
упорству в сложных ситуациях в течение длительного времени и
быть готовым с нулевого дня;
• влияние и проекция силы: чтобы формировать среду в соответ­
ствии с ее сильными сторонами, включая создание вариантов и
наложение дилемм на противников, Североатлантический союз
должен проявлять инициативу, используя различные средства для
достижения своих целей;
• интегрированная многосферная защита: угрозы, с которыми стал­
кивается Альянс, больше не относятся к какой-либо одной, поэтому
совместный и гибкий подход к изменчивой среде необходим для
защиты целостности Альянса от всех угроз, независимо от их про­
исхождения или характера;,
• многосферное (междоменное) командование: понимание команд в
мгновение ока, отличительная черта великих генералов, может ока­
заться недосягаемым в многосферном и интегрированном боевом
пространстве. Инвестиции в сотрудников, командное искусство,
критическое мышление и смелые действия станут залогом успеха.
Обладая необходимой манёвренностью, чтобы обеспечить развитие
нашей войны в нужном темпе, Концепция ведения боевых действий
НАТО будет позиционировать и использовать военный инструмент
силы Североатлантического союза для создания и поддержания реша­

30

Глава 1

ющего военного преимущества, чтобы обеспечить дальнейший успех
во все более сложной, взаимосвязанной и непредсказуемой среде без­
опасности в ближайшие десятилетия28.
Требование обеспечить интегрированную многосферную защиту
продиктовано осознанием опасности ГУ, с которыми сталкивается
любое государство или коалиция. Такие угрозы больше не относятся
к какой-либо одной, поэтому совместный и гибкий подход к измен­
чивой среде необходим для защиты от всех угроз, независимо от их
происхождения или характера.
Прогнозирование в современных военно-научных исследованиях

Вопросы прогнозирования современного военного противобор­
ства с учетом применения ершовых и несиловых способов межгосу­
дарственной борьбы, развития военной техносферы традиционно
занимают одно из центральных мест в аналитической работе ведущих
аналитических центров России — Российского института стратеги­
ческих исследований, Института Соединённых Штатов Америки и
Канады РАН, Российского совета международных дел и некоторых
других.
Разработка прогностических оценок отечественными учеными
представляет собой исключительно важный фактор обеспечения
национальной безопасности России в условиях ведущейся против
нашей страны ГВ. Дело в том, что аналогичные прогнозы, выпол­
ненные зарубежными исследовательскими центрами, при всей их
интересности нередко представляют собой попытку навязать России
повестку, имеющую мало общего с интересами нашего государства.
Это касается как исследований в военно-политической сфере, так и
в военной и военно-технической сферах. В настоящее время стали
сильнее вырисовываться определенные кризисные симптомы запад­
ной политической науки. Кроме того, объективная реальность чаще
подменяется мифологемами, а зарубежные исследователи вынуждены
писать свои труды следуя конъюнктурным и идеологическим установ­
кам. Поэтому крайне важно оказывать под держку работе российских
научных коллективов и отдельных ученых по проблемам обеспечения
национальной безопасности.
В работах многих отечественных аналитиков подчеркивается, что
враждебные России силы стремятся за счет ее развала разрешить мно­
28

Таммен Д.В. Основополагающая концепция ведения боевых действий НАТО:
прогнозирование меняющегося характера войн. URL: https://www.nato.int/docu/
review/ni/articles/2021/07/09/bazovaya-kontseptsiya-boevyh-dejstvij-nato-v-perspektivemenyayushchijsya-harakter-vojny/index.html (дата обращения: 09.01.2022).

Законы и принципы гибридной войны

31

гие мировые проблемы на выгодных для себя условиях. Такой подход
опирается на один из известных законов геополитики: «Крупное, но
слабое государство более других подвержено риску распада». Про­
цессы глобализации создают особо благоприятные условия для про­
явления этого закона. Так, в материалах конференции Российского
института стратегических исследований (РИСИ-2017) под редак­
цией Г.Г. Тищенко и А.В. Виловатых показано, что прежняя модель
глобализации себя исчерпала, а взрывной рост новых технологий и
инноваций формирует основы следующего технологического уклада,
что потребует изменений в организации мирохозяйственных связей
и глобальном управлении. Государство, которое сможет сформули­
ровать модель развития, в наибольшей степени отвечающую буду­
щим вызовам, получит возможность более гибко адаптироваться к
грядущим изменениям29. Это утверждение в полной мере относится
к адаптации политической, военной военно-технической сферы к
вызовам вооруженных конфликтов XXI в.
Весьма полезными для проведения анализа военно-политиче­
ской обстановки представляются разработанные группой ученых из
Санкт-Петербургской Военной академии связи (А.М. Кудрявцев,
А.А. Иванов, А.А. Смирнов) теоретические подходы к содержанию
оценок в информационно-аналитической работе, связанных с ха­
рактеристиками вооруженных конфликтов и малых войн новейшего
времени, моделями оценки военно-политической обстановки, ВС,
сложных геополитических узлов, способов определения критических,
пороговых показателей существования (дееспособности) общества,
государства, его ВС30.
Внедрение предложенных и некоторых других разработок в практи­
ку аналитической работы безусловно послужит повышению качества
прогнозирования и стратегического планирования вопросов обеспе­
чения национальной и международной безопасности.
В условиях обострения международной обстановки вполне есте­
ственным представляется интерес исследователей к проблемам со­
временных военных конфликтов. Аналитики пытаются ответить на
следующие вопросы: «Где будет следующая война? Кто будет бороться
и с кем? Почему это произойдет? Какие стратегии будут использо­
ваться? Как организовать взаимодействие между разнообразными
29

30

Угрозы безопасности России и перспективы отношений с НАТО и США: сб. Мате­
риалов / под ред. Г.Г. Тищенко, А.В. Виловатых. М.: Изд-во РИСИ, 2017.
Кудрявцев А.М., Иванов А.А., Смирнов А.А. Оценка военно-политической обстановки
в информационно-аналитической работе: монография / под ред. А.М. Кудрявцева.
СПб.: Изд-во ВАС, 2019.416 С.

32

Глава 1

силами и средствами, стратегией и тактиками современных военных
конфликтов?»
Однако ответы далеко не всегда бывают удовлетворительными.
Министр обороны США Роберт Гейтс в своей речи в Военной акаде­
мии США в Вест-Пойнте в 2011 г. признал: «Когда дело доходит до
прогнозирования характера и местонахождения наших следующих
военныхдействий, таких как в Гренаде, Панаме, Сомали, на Балканах,
в Гаити, Кувейте, Ираке, и многое другое, мы понятия не имели, за год
до любой из этих миссий, что мы будем так заняты».
В 2020 г. корпорация РЭНД разработала для Пентагона ряд про­
гностических докладов по военным вопросам. В докладе «Будущее
войны в 2030 г.» утверждается, что список американских противников,
вероятно, останется фиксированным, но состав союзников США,
вероятно, изменится:
• Китай, Россия, Иран, Северная Корея и террористические груп­
пировки останутся главными противниками США;
• растущее влияние Китая скорее всего изменит список союзников
США в Азии, поскольку страны застрахуются от китайской власти;
• в Европе воля и способность традиционных союзников США
участвовать в силовых акциях, особенно за рубежом, вероятно,
уменьшатся.
При этом Соединенные Штаты в 2030 г. могут постепенно потерять
инициативу диктовать стратегические результаты и определять, когда
и почему происходят войны будущего.
Вероятными регионами следующей войны считаются Индо-Ти­
хоокеанский, Европа и Ближний Восток, который представляется
наиболее вероятным, хотя Индо-Тихоокеанский регион может пред­
ставлять наибольшую опасность.
Будущие конфликты, вероятно, возникнут из четырех основных
глубинных причин, а именно: борьба с терроризмом, конфликты в СЗ,
асимметричные бои и масштабные вооруженные конфликты.
Подготовка к будущей войне требует повышения способности
действовать на значительном удалении без соприкосновения с основ­
ными силами противника, повышать точность вооружения и военной
техники с целью минимизировать сопутствующий ущерб. Все подраз­
деления ВС должны будут расширить свои возможности в области ИВ,
особенно для операций в СЗ, атакже широко внедрять технологии ИИ.
В другой работе РЭНД — «Вглядываясь в хрустальный шар. Целост­
ная оценка будущего войны» — в числе важных военных тенденций
отмечается изменения в тактике, которую противники используют
для действий в СЗ, используя возрастающую агрессию, ИВ, посред­

Законы и принципы гибридной войны

33

нические силы и тайные ССО для достижения региональных целей,
оставаясь при этом ниже принятого в США для обычного ответа. ИИ
как класс прорывных технологий при использовании в военных целях
должен широко использоваться как в обычных, так и нетрадиционных
операциях.
Одним из лидеров в списке наиболее смелых работ является книга
директора частной разведывательно-аналитической организации
STRATFOR Дж. Фридмана «Следующие 100 лет: прогноз событий
XXI века». С присущей американцам завышенной самооценкой автор
утверждает, что нынешнее ослабление США — иллюзия, а пик мо­
гущества Америки придется на конец XXI столетия. Будущее якобы
принадлежит американской культуре, представляющей собой «смесь
библейских истин и компьютерных технологий, традиционных ценно­
стей и радикальных инноваций». Китай именуется бумажным тигром,
а его рост — мыльным пузырем, который вот-вот лопнет. Россия без
всякого сомнения рухнет и развалится, не выдержав конкуренции,
а на геополитическом горизонте взойдут новые звезды: Япония,
Турция, Польша, Мексика. Старые международные институты зна­
чительно поколеблены, а новые еще не появились, вся первая по­
ловина нового века пройдет под знаком ожесточенных социальных
конфликтов. Прогноз Д. Фридмана, безусловно, субъективен, ряд
оценок опровергнут нынешним хаосом в США и снижением автори­
тета страны, а убедиться в правильности многих долгосрочных пред­
сказаний современному читателю вряд ли удастся. Однако при всей
своей политизированности анализ тенденций, некоторые из которых
отмечены достаточно точно, дает пищу для размышлений о вызовах,
с которыми предстоит столкнуться России.
Доклад Национального разведывательного совета США «Мир после
кризиса. Глобальные тенденции — 2025: меняющийся мир» содержит
описание факторов, которые способны определить грядущие собы­
тия. В числе факторов: глобализация, демография, зарождение новых
центров влияния, упадок международных организаций, изменение
климата и энергетическая геополитика. Пандемия и ряд других важ­
ных событий, последовавших после издания доклада в 2010 г., внесли
существенную коррекцию в некоторые оценки доклада, однако не
повлияли на основополагающие выводы разведки, а именно: руковод­
ство сохраняет важнейшее значение в современном мире; не бывает
неизменных тенденций; своевременное вмешательство, при хорошей
осведомленности, уменьшит вероятность и серьёзность негативных
явлений и увеличит вероятность позитивных.

34

Глава 1

Ричард Хаас — американский дипломат, был директором по пла­
нированию политики в Госдепартаменте США, президент Совета по
международным отношениям в книге «Мировой беспорядок» — от­
мечает, что в современном мире в рамках баланса между обществом
и анархией многое меняется, и эти изменения не в пользу США.
Требуется обновление и перезагрузка международных отношений.
Серьезное внимание Р. Хаас уделяет киберпространству как важной
части техносферы, имеющему непосредственное отношение к внешней
политике, разведке, обеспечению конкурентоспособности и т.д. Буду­
щее развития киберпространства он видит в создании международных
механизмов, которые поощряли бы определенные виды использования
киберпространства и препятствовали иным, откровенно вредоносным.
Анализ прогнозов, касающихся общих тенденций международного
развития, современных конфликтов и адаптации доктрин сдержива­
ния, одной из задач которого является предотвращение эскалаци­
онного доминирования другой стороны в условиях конфликтных и
кризисных ситуаций, при всей глубине и обоснованности прогнозов
свидетельствует, что в большинстве случаев авторам все же не в полной
мере удается интегрировать объективные и субъективные факторы,
действие которых обусловливает хаотизацию и нестабильность в
международной сфере, вызывает качественные изменения в военной
техносфере и окажет решающее влияние на ход и исход войны.
Кроме того, применяемые разрозненно инструменты анализа и
прогнозирования военно-политической обстановки не всегда в полной
мере позволяют выработать адекватные оценки тенденций и факторов,
влияющих на выработку стратегических управленческих решений.
Широкий разброс оценок в исследованиях проблем будущей
войны и развития современной военной техносферы позволяет всё же
выделить несколько важных областей, пока в недостаточной степени
разработанных. В известной степени, прогнозирование вопросов
организации взаимодействия в военных конфликтах современности
осложняют следующие факторы.
Во-первых, это изменения доктрин сдерживания, трансформация
которых основана, с одной стороны, на глубоком понимании культур­
ных ценностей других государств и логики выбора ими соотношения
затрат и выгод, с другой стороны — на радикальных изменениях в во­
енном деле и в военной техносфере, вызванных появлением револю­
ционной концепции ГВ31. В этой связи обращает на себя внимание от­
сутствие комплексной, разработанной на основе единой методологии
31

Бартош А.А. Сдерживание в военных конфликтах XXI века. М.: Горячая линия —
Телеком, 2021. 320 с.

Законы и принципы гибридной войны

35

оценки и анализа работы, освещающей один из характерных фнктороп
межгосударственной борьбы, связанный с комбинированным при
менением силовых и несиловых методов и средств её ведения и, что
немаловажно, форм и способов взаимодействия при использовании
гибридных методов и средств.
Во-вторых, недостаточно полное использование в анализе вопро
сов взаимодействия особенностей стратегической культуры, что нс
позволяет четко оценить влияние фактора военной силы па политику
потенциальных противников и на Их способность обеспечи ть баланс
силовых и несиловых способов в навязывании противнику своей
воли32.
В-третьих, отсутствие четких критериев оценки надежности отпо
шений с союзникам и партнерами в условиях хаотизации обстановки
и формирования многополярного мира, прогнозов их возможного
поведения при обострении военно-политической обстановки, аде к ва г
ной и принципиальной оценки возможных последствий собственных
внешнеполитических шагов.
В-четвертых, недостаточная разработка критериев оценки точ­
ности и адекватности разведданных, интеграции данных, собранных
различными видами разведки.
И, наконец, наличие эффективной стратегии публичной дипло­
матии, направленной на ослабление пропагандистской кампании
противника и использование собственных культурных ценностей,
выдерживания баланса и взаимодействия «жесткой» и «мягкой» силы
при проведении внешней политики силами традиционной и публич­
ной дипломатии.
Недостаточными следует признать попытки среднесрочной экс­
траполяции вызовов и угроз, порождаемых кризисом глобализации,
ростом протекционистских настроений в ряде стран, конфликтами
XXI в., проведения систематизации задач сбора данных в интересах
оценки своей и противника, ее обработки и формулировки рекомен­
даций для принятия управленческих решений политиками, диплома­
тами и военными, которые должны четко представлять, какие новые
технологии и системы вооружений, какие кадры нужны для победы
в завтрашних войнах, сколько времени и какие ресурсы потребуются
для развития необходимого потенциала.
И, наконец, важно отметить влияние на обеспечение взаимодей­
ствия сил и средств в гибридных военных конфликтах современности
32

Бартош А.А. Стратегическая культура в конфликтах XXI века. М.: Горячая линия —
Телеком, 2020. 248 с.

36

Глава 1

социально-экономических факторов. К числу важнейших из них
следует отнести:
• необходимость сокращать расходы на оборону на фоне роста между­
народной напряженности;
• повышение стоимости разработки и производства современных
систем оружия и военной техники;
• высокая стоимость строительства объектов военной инфраструк­
туры;
• наличие нерешенных социальных проблем и противоречий в обще­
стве, в котором все громче раздуются требования о перестройке
социально-политической парадигмы развития.
Отдельно следует сказать об обязательном учете при решении во­
просов взаимодействия в стратегии и контрстратегии ГВ суммы гео­
политических факторов, на основе которых строится государственная
политика. Основными из них являются:
• географические (размеры территории, месторасположение, рельеф,
протяженность и конфигурация границ и т.д.);
• геофизические (климат, наличие природных ресурсов, наличие
водных ресурсов и др.);
• политические (политический режим, особенности правления и
государственного устройства и т.п.);
• социальные (уровень жизни, особенности социальной структуры,
степень урбанизации населения и т.д.);
• экономические (степень развитости экономики, темпы и перспек­
тивы экономического роста, инфраструктура, наличие стратегиче­
ских запасов и др.);
• военные (боеспособность ВС, наличие современного вооружения,
численность армии, наличие ЯО и т.д.);
• культурно-мировоззренческие (конфессиональные и националь­
ные традиции, уровень развития науки, образования, здравоохра­
нения и т.п.);
• демографические (численность населения, его состав, плотность
заселенности, уровень рождаемости и смертности и др.);
• экологические (состояние окружающей среды и т.д.).
В условиях цифровизации общества и развития технологий обра­
ботки больших данных с применением И И в стратегии ГВ уникальная
роль принадлежит информационно-психологическим факторам,
которые наряду с вопросами военного использования технологий
ИИ, кибернетических, квантовых и биотехнологий, технологий КВ
во многом определяют формы и способы боевых действий и требуют
разработки четких алгоритмов взаимодействия

Законы и принципы гибридной войны

37

Синергия перечисленных и некоторых других факторов обуслов­
ливает трансформацию современных военных конфликтов, ведет к
появлению новых форм геополитического противоборства, требует
разработки новых, сетецентрических стратегий взаимодействия,
востребованность которых становится очевидной при обращении к
теории ГВ.
Характерные черты современных военных конфликтов

В числе характерных черт современных военных конфликтов,
перечисленных в Военной доктрине РФ, следует отметить комплекс­
ное применение военной силы и сил и средств невоенного характера,
усиление роли информационного противоборства.
В редакции Военной доктрины РФ от 2014 г. отмечается «тенденция
смещения военных опасностей и военных угроз в информационное
пространство и внутреннюю сферу Российской Федерации». По все­
му периметру границ России и внутри страны существует реальная
опасность развязывания конфликтов с участием негосударственных
вооруженных формирований в целях организации подрывной деятель­
ности и манипулирования населением за счет проведения активных
мероприятий информационно-пропагандистской направленности с
переходом к силовым акциям (действиям цартизанских отрядов мя­
тежников, проведению терактов и т.п.).
На перенос усилий в СЗ и использование ССО в военных конфлик­
тах будущего делается акцент во «Временных указаниях по стратегии
национальной безопасности» президента США Джо Байдена33.
Сказанное в полной мере относится к гибридному военному
конфликту, который предусматривает создание обстановки неопре­
деленности, меры экономического воздействия, захват инициативы
и лишение противника возможностей маневра силами и средствами,
манипуляции населением в ходе так называемой когнитивной, ин­
формационно-психологической войны для воздействия на сознание
людей. В этих целях используются как традиционные, так и асимме­
тричные средства и способы борьбы.
В соответствии с подходами руководства ВС США военные кон­
фликты по напряженности могут быть высокой, средней и низкой
интенсивности 34.
33
34

Biden / Interim National Security Strategic Guidance. URL: https://www.whitehouse.
gov/wp-content/up!oads/2021/03/NSC-lv2.pdf (дата обращения: 25.10.2021).
Ладыгин Ф.И., Афанасьев С.В. Военно-доктринальный базис внешней политики
США. 2-е изд., доп. М.: Родина, 2019. С. 61-62.

38

Глава 1

Военная сила в операциях ГВ средней интенсивности применяется
против незначительных сил подготовленного в военном отношении
противника, хорошо мотивированного, обладающего высокой бое­
способностью, но ограниченного в силах и средствах. В конфликтах
низкой интенсивности войска, как правило, сдерживают противника
своим присутствием, но находятся в высокой степени готовности к
применению оружия для защиты себя, населения и объектов от вне­
запных нападений противника.
Трансформация военных конфликтов предъявляет особые требо­
вания к наступательной и оборонительной стратегии ГВ35. Разнород­
ность сил и средств, разнообразие применяемых тактик обусловливают
важность организации взаимодействия на всех уровнях гибридного
военного конфликта.
В 20-е гг. прошлого века выдающийся русский военный теоретик
генерал-майор Александр Свечин отстаивал необходимость сочетания
различных форм войны — войны на сокрушение и войны на измор (ис­
тощение), включая в последнюю не только оборонительные действия
в широком военно-политическом понимании, но и элементы «непря­
мых действий». Он писал, что для СССР целесообразна лишь война
на измор с ограниченными целями, а время пролетарской войны на
сокрушение еще не пришло. Тогда эти суждения профессора Свечина
были отвергнуты с резкой критикой в его адрес, но 1941 г. подтвердил
правильность его предупреждения.
В современных условиях в ГВ к открытому масштабному примене­
нию силы возможен переход лишь на этапе завершения конфликта,
с использованием в этих целях существующей нормативно-правовой
базы миротворческой деятельности и операций по кризисному уре­
гулированию.
Это важный фактор, требующий качественного переосмысливания
характеристик современных военных конфликтов нового поколения,
их стратегий и способов взаимодействия с учетом следующих особен­
ностей.
Во-первых, реализуется тенденция перехода от линейной к нели­
нейной модели войны, основанной на применении непрямых асим­
метричных действий, что позволяет за счет весьма ограниченного воз­
действия добиться существенных, нередко стратегических результатов.
Во-вторых, меняются системообразующие элементы, определя­
ющие содержание самой философии войны как гуманитарной со­
ставляющей учения о войне. К их числу классик русской геополитики
35

Бартош АЛ. Стратегия и контрстратегия гибридной войны // Военная мысль. 2018.
№10. С. 5-21.

Законы и принципы гибридной войны

39

А.Е. Снесарев относил существо войны, основные идеи, с этим суще­
ством связанные, пути к познаванию войны, науку о войне в ее целом
и ее классификацию36.
В-третьих, с учетом комплексного характера ГВ особую значимость
приобретает задача организации всестороннего взаимодействия всех
сил и средств, задействованных в военном конфликте37.
В условиях, когда ГВ против России превратилась в повседневный
фактор существования нашей страны, успешное противостояние угро­
зам нового вида в решающей степени будет зависеть от способности
своевременно сформировать новое знание о войне и на этой основе
определить стратегию государства в целом и стратегию строительства
ВС, в частности.
Разрушительный импульс операциям ГВ придает сочетание страте­
гий сокрушения, на которых строится цветная революция, и измора,
что позволяет формировать своеобразный разрушительный тандем
для целенаправленного использования свойств глобальной критич­
ности современного мира в целях подрыва фундаментальных основ
существующего миропорядка, дестабилизации отдельных стран,
принуждения их к капитуляции и подчинению стране-агрессору.
В основе сочетания стратегий сокрушения и измора лежат механизмы
поэтапного усиления и эксплуатации критичности в целях хаотизации
обстановки в стране-жертве.
Стратегия ГВ, построенная на сочетании широкого спектра самых
различных форм и способов борьбы, вмещает в себя большое коли­
чество смыслов. Насыщенность стратегии различными формами и
способами вооруженной борьбы породила самые разные определения
современной войны: трехмерная, сетевая, асимметричная, бескон­
тактная, информационная и т.д. Каждое из определений отражают
одну преимущественную черту военного противоборства, но ни одно
из них в отдельности не характеризует войну в целом.
Ученые отмечают, что характерной приметой нового времени по­
степенно становится «размывание» границ вооруженного противосто­
яния и применение так называемого гибридного подхода к ведению
войны, а гибридная борьба так или иначе представляет собой конфликт
между политическими субъектами, которые стремятся удержать ее
ниже порога открытого вооруженного конфликта. Мотивов может
быть множество — от необходимости управлять дипломатическими и
36
37

Снесарев А.Е. Философия войны. М.: Ломоносов, 2013. С. 107. URL: http://snesarev.
ru/Phi!osofy_of_war.pdf (дата обращения: 13.02.2018).
Микрюков В.Ю. Теория взаимодействия войск. 2-е изд. М.: Вузовская книга, 2006.
238 с.

40

Глава 1

репутационными рисками до нежелания подвергать опасности соб­
ственную регулярную армию. Выходом в данном случае становятся
иррегулярные силовые элементы, которые нередко помогают решить
стратегические задачи, и модель частных военных компаний (далее —
ЧВК) подходит здесь лучше всего. Идея использования наемников
встречает все больше сторонников в мировом сообществе. Не случай­
но обвинения в использовании услуг «солдат удачи» на совершенно
разных конфликтных аренах раздаются уже в адрес таких неочевидных
интересантов, как Китай или Турция.
Используются различные формулировки феномена ГВ как воен­
ного конфликта, сочетающего регулярные («симметричные») боевые
действия с элементами асимметричных войн. Например, американ­
ский военный теоретик Дж. Маккуен определяет ГВ как «комбинацию
симметричной и асимметричной войн»38. В рамках этого подхода все
войны могут рассматриваться в качестве потенциально гибридных.
Экс-министр обороны Соединённых Штатов Джеймс Мэттис и
американский военный теоретик Фрэнк Хоффман в работе «Будущая
война: восхождение гибридной войны» спрогнозировали нарастающую
угрозу такого рода конфликтов и обозначили необходимость для США
системной подготовки к противостоянию с вероятным противником39.
Ф. Хоффман уточнил: в ГВ асимметричная компонента имеет реша­
ющее оперативное значение на поле боя, в отличие от обычных войн,
где роль асимметричных игроков (например, партизан) состоит в от­
влечении сил противника на поддержание безопасности вдали от ТВД.
Но при таком исследовательском ракурсе из анализа выпадает ведение
противоборствующей стороной ГВ в мирное (если ориентироваться
на нормы и принципы международного гуманитарного права) время.
В коллективной монографии под редакцией И.Ф. Кефели дела­
ется попытка осмыслить суть феномена ГВ с позиций геополитики.
Утверждается, что феномен ГВ в рамках военной и политической
науки не определяется исчерпывающе, его сущность и специфику
невозможно понять вне геополитической парадигмы. ГВ, на наш
взгляд, представляет собой исключительно геополитическое явление,
в своём полном объёме не определяемое в иных исследовательских
парадигмах. С этой точки зрения ГВ — это совокупность действий,
направленных на одновременное разрушение всех основных геопо­
38
39

McCuen J.J. Hybrid wars// Military Review. 2008. March - April. Vol. 88. No. 2. URL:
https://www.questia.eom/library/journal/l P3-1458719761/hybrid-wars (дата обращения:
13.01.2020).
Mattis J.N., Hoffman F. Future Warfare: The Rise of Hybrid Wrs, 2005. URL: http://
milnewstbay.pbworks.com/f/MattisFourBlockWrUSNINov2005.pdf (дата обращения:
14.11.2021).

Законы и принципы гибридной войны

41

литических пространств общества-соперника, т.е. на его абсолютное
сокрушение. Основными геополитическими пространствами автор
данной статьи полагает следующие: географическое, экономическое,
информационно-идеологическое и информационно-кибернетическое.
В каждом типе геополитического пространства способы ведения ГВ
различаются в соответствии с природой данного типа пространства.
Основные способы ведения ГВ в географическом пространстве:
локальные «традиционные» войны в ресурсных регионах страны —
объекта агрессии, вовлечение данной страны в серию «конфликтов
малой интенсивности» по периметру её границ; цветные революции,
т.е. государственные перевороты в стране — объекте агрессии и в госу­
дарствах, являющихся её геополитическими союзниками; поощрение
сепаратизма и терроризма в стране — объекте агрессии40.
В целом, несмотря на обстоятельные военно-теоретические дискус­
сии по проблеме ГВ и достаточно длительное применение на практике
гибридных стратегий и тактик, научному сообществу пока не удалось
выработать единого понимания феномена. Это еще раз подчеркивает
сложность и неопределенность этого вида конфликта.
В своих дальнейших рассуждениях автор настоящей работы на­
мерен опираться на выработанное им понимание конфликта: «Под
гибридной войной следует понимать координированное использо­
вание страной-агрессором многочисленных видов (инструментов)
насилия, нацеленных на уязвимые места страны-мишени с охватом
всего спектра социальных функций для достижения синергетического
эффекта и подчинения противника своей воле»41.
При всех расхождениях существующих трактовок многие отече­
ственные исследователи, как и зарубежные военные аналитики, едины
во мнении, согласно которому суть гибридизации военных конфликтов
заключается в задействовании регулярных и иррегулярных силовых
элементов, а также несиловых форм и способов противоборства
(в финансово-экономической, административно-политической и
культурно-мировоззренческой сферах) с конечной целью подрыва
власти легитимного правительства какого-либо государства42.
40
41

42

Советская цивилизация и евразийская идея: две истории длиною в век (к 100-летию
образования СССР и становления евразийства): коллективная монография / под ред.
И.Ф. Кефели; предисловие С.Ю. Глазьева. СПб.: ПЕТРОПОЛИС, 2022. С. 296-297.
Бартош А.А. Туман гибридной войны: Неопределённости и риски конфликтов XXI
века. М.: Горячая линия — Телеком, 2019. С. 9.
Виловатых А.В. Трансформация облика военных конфликтов будущего. М.: Про­
блемы национальной стратегии — РИСИ. 2020. № 4. С. 199—207; Она же. Информа­
ционное противоборство в политическом процессе: тренды цифровой реальности:
автореф. дис.... д-ра полит, наук, РАНХиГС. URL: https://www.ranepa.ru/aspirantura/
zashchity-dissertatsij/vilovatykh-anna-vyacheslavovna (дата обращения: 02.02.2021).

Глава 1

42

Обороняющаяся сторона при прогнозировании угроз не в состоя­
нии точно определить их содержание или тяжесть наносимого ущерба.
В результате планирование действий и необходимых ресурсов для
парирования ГУ связано с рядом неопределённостей. Создание подоб­
ных неопределённостей, является важным свойством ГУ, применение
которых основывается на способности противников — государств и
негосударственных субъектов мировой политики — сочетать различные
стратегии, технологии и возможности для получения асимметричных
преимуществ43. Использование разнообразных ГУ требует высокой
степени координации и взаимодействия как в наступательной, так и
оборонительной стратегиях ГВ.
Измерения гибридной войны

Ныне формируется феномен ГВ как скрытого и не имеющего
определенного статуса конфликта, обладающего сложной внутрен­
ней структурой, протекающего в виде интегрированного военно-по­
литического, экономического информационно-психологического
противостояния.
Появляются новые измерения конфликта:
• основное измерение ГВ — это скрытная подрывная деятельность,
которая используется против объекта агрессии в качестве главного
средства сокрушения противника. Это измерение войны обладает
по отношению к предшествующим статусом и энергией отрицания
и формирует качественную основу трансформации конфликта,
что во многом обусловливает переход от линейной к нелинейной
парадигме войны;
• национализм и этническая самоидентификация, которые исполь­
зуются в качестве ведущих мотивов подрывной деятельности и
представляют собой важные современные факторы трансформации
войны. Гипертрофированное «раздувание» жалоб этнических мень­
шинств на притеснения со стороны правительства большинства
представляет собой мощный катализатор, который используется
атакующей стороной для привлечения сторонников в ряды повстан­
цев. Таким образом, стратегия современной ГВ объединяет тактику
повстанцев и обычное военное сдерживание. Как ведущие факторы
мотивации национализм и этническая самоидентификация ранее
находили достаточно ограниченное применение;
43

Бартош А.А., ЛетягоА.Г. Сдерживание неопределенностью в современной мировой
политике. Действия Вашингтона и Брюсселя несут прямую угрозу международной
безопасности // Независимое военное обозрение. 2011. № 41.

Законы и принципы гибридной войны

43

• всеобъемлющий характер конфликта, который ведется с использо­
ванием военных и невоенных форм воздействия с упором на идео­
логические средства и современные модели «управляемого хаоса»;
• война построена на стратегии измора, что придает конфликту за­
тяжной перманентный характер;
• к ГВ не применимы нормы международного права, определяющие
понятия «агрессия», в такой войне не существуют понятий «фронт»
и «тыл».
Важным свойством стратегии ГВ является нацеленность этого вида
межгосударственного противоборства на изнурение страны-жертвы.
Это предполагает широкий спектр действий, включающих использо­
вание воинских и иррегулярных формирований одновременно с про­
ведением в рамках единого замысла и плана операций по хаотизации
экономики, сферы военной безопасности, культурно-мировоззрен­
ческой сферы, а также применение кибератак, технологий КВ при
теснейшем взаимодействии и координации.
Государство-агрессор тайно, без формального объявления войны
атакует структуры государственного управления, экономику, информа­
ционную и культурно-мировоззренческую сферу, силы правопорядка
и регулярную армию страны-мишени. Затем на определенном этапе
развертываются военные действия с участием местных мятежников,
наемников, ЧВК, поддерживаемых кадрами, оружием и финансами
из-за рубежа и некоторыми внутренними структурами: олигархами,
преступными, националистическими и псевдорелигиозными орга­
низациями.
Важная составляющая стратегии — целенаправленное воздействие
на сферу военной безопасности государства, чтобы втянуть его в
непомерные изнуряющие военные расходы путем провоцирования
локальных конфликтов в приграничных районах и стратегически
важных регионах, проведения у его границ масштабных военных
учений по провокационным сценариям, развертывания дестаби­
лизирующих систем оружия, использования возможностей пятой
колонны и агентурных сетей. Временные рамки действия стратегии
измора — многие годы. Угрозы национальной безопасности России
проанализированы в выступлении генерал-полковника Ф.И. Лады­
гина на Военно-научной конференции Клуба военачальников РФ
«Обострение внутренних и внешних вызовов России. Необходимые
меры по их нейтрализации»44.
44

Ладыгин Ф.И. Внешние вызовы национальной безопасности Российской Федерации.
Предлагаемые меры по их нейтрализации. М.: Военно-научная конференция Клуба
военачальников РФ, 27 мая 2021 г. URL: http://kvrf.milportal.ru/vneshnie-vyzovy-

DiaBa 1

44

По мнению экс-начальника ГРУ, «наши противники (не партнеры,
а именно противники, враги!) неотъемлемой частью ГВ считают огра­
ниченное боевое применение военной силы (особенно ССО, а также
наемников («прокси»), ЧВК и т.п.), что нередко может дополнять
широкомасштабные использования политических, информационно­
психологических, экономических и прочих средств, свойственных
этому виду вооруженного конфликта».
Иными словами, понятие ГВ как фактор стратегического неядер­
ного сдерживания по существу означает «обнуление», сведение на
нет гибридными способами возможность противостоять агрессору,
даже имея в своем распоряжении средства ядерного сдерживания
противника.
Как уже упоминалось, прокси-война представляет собой эффектив­
ное средство воздействия на противника в рамках общей стратегии ГВ.
Прокси-война как инструмент гибридной войны

Общими для гибридного межгосударственного военного конфликта
и прокси-войны являются следующие факторы:
1) сохранение роли ядерного оружия как средства сдерживания и обе­
спечения стратегической и политической стабильности;
2) склонность стран, обладающих ядерным оружием, к задейство­
ванию различных видов насилия за счёт применения технологий
непрямых, невоенных действий;
3) появление международных террористических организаций, при­
бегающих для реализации своих политических целей к «некласси­
ческим» способам насилия и торговле наркотиками для самофи­
нансирования. К этой группе субъектов военных конфликтов тесно
примыкают частные военные компании (ЧВК), главным мотивом
для деятельности которых является материальный;
4) порождённая глобализацией зависимость национальных экономик
от складывающейся ситуации в мировой экономике;
5) широкое и тщательно синхронизируемое использование гибридных
информационных, экономических и военных угроз;
6) диффузия военной мощи, обеспечивающая доступ многих госу­
дарств и негосударственных организаций к современным средствам
поражения, включая ядерные, химические и бактериологические;
7) формирование новых возможностей влияния с привлечением тех­
нологий искусственного интеллекта для управления глобальными
natsionalnoj-bezopasnosti-rossijskoj-federatsii-predlagaemye-mery-po-ih-nejtralizatsii-2
(дата обращения: 15.11.2021).

Законы и принципы гибридной войны

45

информационно-психологическими операциями по дезинфор­
мации и манипулированию сознанием населения стран и конти­
нентов, усиление противоборства в космосе и киберпространстве.
Развитие региональной прокси-войны таит в себе угрозу перерас­
тания военного конфликта в крупное военное столкновение. Отказ
США и НАТО от правовых гарантий безопасности России, сопро­
вождающийся введением незаконных санкций, внешним противо­
действием, направленным против специальной военной операции по
демилитаризации и денацификации Украины, поставками оружия,
предоставлением разведывательной информации на фоне явной
неадекватности правящих элит Киева повышает вероятность воз­
никновения крупного конфликта по злому умыслу или по ошибке
из-за неправильной интерпретации намерений одной из сторон.
В результате мир вступил в фазу экономической рецессии, кризиса
глобального управления, сопровождаемых ростом протекционистских
и изоляционистских настроений. Серьезно ограничены гуманитарные,
культурные, туристические обмены, в целом контакты между людьми.
В осмыслении новейших тенденций в военной сфере в последние
годы всё более заметное место занимают трактовки формул «серой
зоны», «гибридной войны» и «прокси-войны». Учёт общих и особенных
свойств этих феноменов весьма важен для формулирования совре­
менной теории войны, прежде всего, как социально-политического
явления и выработки адекватных наступательных и оборонительных
стратегий.
Сопоставление гибридной и прокси-войны позволяет выделить
общие и особенные характеристики военных конфликтов.
Во-первых, напомним, что Карл фон Клаузевиц в своём труде
«О войне» отмечал: «Война не начинается, — или, во всяком случае,
не следует, действуя разумно, начинать войну, — пока не будет уста­
новлено, чего мы хотим достигнуть посредством войны и в течение
ее. В первом заключается смысл войны, второе является ее целью».
Смысл специальной военной операции ВС РФ — превращение
Украины в дружественное России, нейтральное государство. В чис­
ле главных политических условий — законодательное закрепление
внеблокового статуса Украины с полным запретом на размещение на
ее территории военных баз НАТО и ударных систем вооружения, суд
над нацистскими преступниками, совершившими за последние годы
преступления против граждан Украины и Донбасса, признание Крыма
российским, а ДНР и ЛНР — независимыми государствами.
Стратегические цели операции — демилитаризация и денацифи­
кация Украины.

46

Пива 1

Определение гибридной войны США и НАТО против России как
«войны цивилизаций» довольно полно отражает главный вектор стра­
тегии гибридной войны и придаёт самой стратегии завершенность,
поскольку именно в идеях закодированы высшие цели войны, смыслы
национального бытия и, тем более, бытия цивилизационного.
Война смыслов составляет сердцевину стратегии гибридной войны,
цель которой состоит в обеспечении последовательного планомерного
установления контроля над всеми сторонами жизни государства—объ­
екта гибридной агрессии и, прежде всего, контроля над менталитетом
его населения.
Во-вторых, между прокси-войной и обычной войной разницы
в смысле целей нет, первая применяется Вашингтоном на Украине
лишь для того, чтобы снизить риски ответных действий, что особенно
значимо при вовлечении в конфликт ядерных держав. Прокси-война
сама по себе не отменяет возможности перехода к обычной войне со
ставкой на превосходящие военные технологии, экономическую мощь
и преимущество в человеческих ресурсах.
В-третьих, стратегия гибридной войны строится на координиро­
ванном использовании военных и невоенных способов межгосудар­
ственного противоборства.
В-четвертых, как гибридная, так и прокси-война строятся на стра­
тегии изнурения и могут длиться многие годы. Примером длительной
прокси-войны является противоборство США и России в Сирии при
участии некоторых других государств региона, войны во Вьетнаме,
Афганистане, странах Африки и Ближнего Востока. Прокси-война
отличается характером и составом задействованных сил и играет все
возрастающую роль в стратегиях США, Ирана, Саудовской Аравии,
Турции и других региональных игроков на Большом Ближнем Востоке
и его периферии.
В-пятых, гибридная война может вестись без открытого примене­
ния вооруженных сил и без объявления войны, включает в себя прокси­
конфликт. В зависимости от масштабов гибридной и прокси-войны
целями могут быть переформатирование геополитической картины
мира, изменение основ мирового порядка; установление контроля
над ресурсами и рынками, коммуникациями и новыми технологиями;
изменение национальных границ; раскол или переформатирования
национальной идентичности.
В нынешнем столетии роль и частота использования гибридных и
прокси-войн будут возрастать. Это связано с сочетание таких харак­
теристик, как относительная дешевизна, эффективность, отсутствие
международно-правовой оценки этих видов военных конфликтов и
видимость невмешательства.

Законы и принципы гибридной войны

47

Особую остроту угрозам прокси-войн придают попытки Вашингто­
на и НАТО расширить их зону непосредственно до границ России, что
было сделано в 2008 г. во время прокси-войны в Грузии и реализуется
на Украине.
• Неспособность точно определить и контролировать размах и угрозы
прокси-войн XXI в., отсутствие международно-правовой базы для
оценки конфликта создают политические и военные проблемы для
международных организаций и государств, вовлеченных в противо­
борство как на поле боя, так и за столом переговоров.
• Полувоенные формирования, ополчение и ЧВК играют важную
роль в стратегиях прокси-войн, которые ведут США, Иран, Сау­
довская Аравия, Турция и некоторые другие региональные игроки
на Большом Ближнем Востоке и его периферии. При поддержке
США и НАТО расширяется использование наемников на Украине.
Попытка развязать прокси-войну была недавно предпринята в Ка­
захстане. В прицеле прокси-войн остаются Белоруссия, Армения,
Грузия, страны Средней Азии.
• В глобальном и региональном масштабах ведение прокси-войн
способствует обострению межгосударственного противоборства,
с одной стороны, между Россией и растущим Китаем, с другой —
Соединенными Штатами.
Раскрытие российскими войсками биологических лабораторий
Пентагона на Украине и существование подобных объектов на Кав­
казе и в республиках Средней Азии позволяет предположить, что
США уже в течение длительного времени занимаются разработкой
биологического оружия, нацеленного на Россию и Китай, а штаммы
СОУЮ-19были целенаправленно созданы в СШАдля использования
в первую очередь против Китая. Документально подтверждено, что в
биолабораториях шли опыты с коронавирусом летучих мышей — тем
самым, который, как сообщили два года назад мировые СМИ, якобы
вышел на свободу из китайской биолаборатории в городе Ухане и стал
причиной «пандемии».
Таким образом, военная биологическая составляющая является
частью американской стратегии мировой (глобальной) гибридной
войны и прокси-войны.
Диффузия военной мощи, военная модернизация и расширенный
доступ к современным средствам ведения войны придают новые воз­
можности многим государствам, что ведет к изменению регионального
баланса сил. Распространение или угроза распространения оружия
массового поражения ведет к изменению удельного веса в мировой
политике таких региональных соперников как Израиль, Турция, Иран,

ГЬава 1

48

Индия, Пакистан, Саудовская Аравия и некоторые другие государства
Персидского залива.
Меняются союзы — сохраняется в силе обещание принять в НАТО
Украину и Грузию, наращивается интенсивность попыток втянуть
в альянс нейтральные Швецию и Финляндию, в АТР сформирован
AUKUS — трёхсторонний военный альянс в составе США, Австралии
и Великобритании, создается четырехсторонний диалог по безопас­
ности QUAD (Австралия, Индия, США и Япония).
Разнообразие стратегий И тактик, используемых в ГВ, предъявляет
особые требования к организации взаимодействия на всех этапах под­
готовки ведения этого вида военного конфликта.

1.2. ТРЕБОВАНИЯ К ВЗАИМОДЕЙСТВИЮ
В ГИБРИДНОЙ ВОЙНЕ
Показанные выше особенности ГВ как многосферного военного
конфликта, представляющего собой новый вид межгосударственного
противоборства, накладывают ряд существенных требований на саму
формулу и понятие «взаимодействие».
В философском, широком смысле слова взаимодействие — это
процесс взаимного влияния тел друг на друга, наиболее общая, универ­
сальная форма изменения их состояния45. В вооруженном конфликте
взаимодействие представляет собой объективную и универсальную
форму развития операций и войны в целом и определяет существование
и структурную организацию сил и средств противоборствующих сторон.
Большая советская энциклопедия определяет взаимодействие как
универсальную форму движения, развития, определяющую суще­
ствование и структурную организацию любой материальной системы.
«Взаимодействие — одна из основных философских категорий, отра­
жающая процессы воздействия различных объектов друг на друга, их
взаимную обусловленность и изменение состояния или взаимопереход,
а также порождение одним объектом другого. Взаимодействие пред­
ставляет собой вид непосредственного или опосредованного, внешнего
или внутреннего отношения, связи»46.
Советская военная энциклопедия дает понятие взаимодействия
исходя из специфических особенностей деятельности войск: взаимо­
действие (военное) — это «согласование по задачам (объектам), на­
правленным рубежам (районам) и времени действий подразделений,
45
46

Взаимодействие. Философский словарь. 4-е изд. М., 1980. С. 50.
Взаимодействие. Большая советская энциклопедия. В 30 т. 3-е изд. / гл. ред.
А.М. Прохоров. М.: Сов. энциклопедия, 1969-1978. Т. 4. Брасос - Веш. М., 1971.
600 с.

Законы и принципы гибридной войны

49

частей, соединений и объединений различных видов ВС, родов
войск, сил флота и специальных войск в интересах достижения об­
щей цели боя и операции; один из принципов военного искусства.
Взаимодействие наиболее полно отражает сущность боя и операции,
успех которых может быть достигнут только объединенными уси­
лиями всех сил и средств. Взаимодействие осуществляется между
подразделениями, частями, соединениями и объединениями раз­
личных видов ВС (родов войск, сил флота, специальных войск) и
внутри каждого из них»47.
Способность к взаимодействию является важнейшим фактором,
определяющим эффективность военной организации государства
как совокупности вооруженных, а также военно-политических, во­
енно-экономических, военно-научных и др. органов, учреждений и
институтов государства, занимающихся военной деятельностью.
Таким образом, взаимодействие в сфере обороны есть согласован­
ная по целям, задачам, месту и времени и основанная на законода­
тельстве Российской Федерации деятельность федеральных органов
исполнительной власти, направленная на обеспечение обороны стра­
ны. Взаимодействие представляет собой один из основополагающих
принципов военного искусства и является необходимым условием,
средством решения задач, поставленных перед военной организацией
государства.
К числу обязательных признаков взаимодействия в военной сфере
следует отнести:
во-первых, взаимодействие в военной сфере — это, прежде всего,
совместная деятельность определенных субъектов управленческих
отношений — органов, учреждений и институтов государства, зани­
мающихся военной деятельностью;
во-вторых, взаимодействие — это целенаправленное воздействие
субъектов на объект (объекты) взаимодействия. Наличие единой цели,
в свою очередь, определяет постановку определенных задач. Исходя из
функций и полномочий субъектов взаимодействия, следует понимать,
что эти задачи могут быть как общими (решаться несколькими субъ­
ектами одновременно), так и частными (решаться одним из субъектов
взаимодействия);
в-третьих, согласованность действий субъектов взаимодействия
должна быть организована не только по цели и задачам, но и по
месту и времени. В ГВ четкость определения пространственных и
временных границ военного конфликта во многом определяет успех в
47

Взаимодействие. Советская военная энциклопедия. М., 1976. С. 123.

Глава 1

50

достижении целей взаимодействия. Иными словами, если при реше­
нии поставленной задачи субъект нарушит установленные сроки или
пространственные пределы ее решения, то можно считать, что общая
цель не достигнута;
в-четвертых, деятельность субъектов взаимодействия должна быть
четко регламентирована. Каждый из участников должен знать свои
функции, права и обязанности, а также правильно реализовывать свои
полномочия. Таким образом, при организации взаимодействия между
федеральными органами исполнительной власти необходимо создание
и последующее совершенствование нормативной правовой базы.
К важным признакам взаимодействия следует также отнести:
• многосубъектность, т.е. наличие не менее двух участников взаи­
модействия;
• согласованность деятельности субъектов взаимодействия по цели,
задачам, месту и времени;
• наличие четкой правовой регламентации взаимодействия;
• влияние факторов трения и износа ГВ48.
Взаимодействие объективно заложено в стратегии войны как со­
циальной системе и проявляется как своего рода закономерность,
познать ее и использовать в интересах системы для успешного дости­
жения стоящих перед ней целей можно лишь на основе комплексного
(системного) подхода.
Говоря о взаимодействии как о явлении вообще, следует иметь в
виду именно совместные действия (совместную деятельность) различ­
ных элементов определенной системы, организованные по единому
замыслу и направленные на достижение конкретного результата. Эле­
ментами данной системы являются органы, учреждения и институты
государства, занимающиеся военной деятельностью и наделенные
определенными полномочиями в сфере обороны.
Стратегия как способ достижения победы

Организация взаимодействия является одной из важных задач
военной стратегии как способа достижения победы в войне посред­
ством целеполагания, общего плана и систематического внедрения
мер противодействия противнику с учётом постоянно меняющихся
обстоятельств и обстановки.
Стратегия включает в себя искусство комбинировать подготовку к
войне и последовательные операции ВС (войск) для достижения цели
48

Бартош А.А. «Трение» и «износ» гибридной войны // Военная мысль. 2018. № 1.
С. 5-13.

Законы и принципы гибридной войны

51

войны. Стратегия решает вопросы, связанные с использованием для
победы над врагом как ВС, так и всех ресурсов страны, и организацией
взаимодействия между ними.
Стратегия интегрирует в себе результаты анализа изменений и
трансформирует их в конкретные практические шаги. Известный
военный теоретик начальника генерального штаба Пруссии Гельмут
фон Мольтке (старший) отмечал: «Стратегия — это больше чем наука;
это — перенос знания в практическую жизнь, дальнейшее развитие
первоначальной руководящей мысли в соответствии с постоянно ме­
няющимися обстоятельствами; стратегия — это искусство действия
под гнетом труднейших условий»49.
Перечень факторов, определяющих эволюцию военного дела, на
протяжении веков менялся. Сегодня наиболее глубокое и всеобъемлю­
щее влияние на развитие стратегий современных военных конфликтов,
изменение их характера и содержания оказывают процессы глобали­
зации и информационно-коммуникационной революции, которые
формируют новые механизмы взаимодействия и взаимозависимости
в глобальном и региональном масштабах. Охватывая мировую эконо­
мику, политику, военное дело, коммуникации, спорт, науку и культуру,
эти весьма противоречивые и динамичные процессы затрагивают все
важнейшие сферы жизни современного общества.
Стратегия современных конфликтов, построенная на сочета­
нии широкого спектра самых различных форм и способов борьбы,
вмещает в себя большое количество смыслов. По этому поводу пре­
зидент Академии военных наук генерал армии М.А. Гареев писал:
«Авторы, падкие на сенсации, чуть ли не каждый день войнам бу­
дущего дают новые названия: трехмерная, сетевая, асимметричная,
бесконтактная, информационная и т.д. Да, все эти элементы будут
иметь место, они отражают одну из характерных черт военного
противоборства, но ни один из них в отдельности не характеризует
облик войны в целом»50.
Попытка объединить разнородные определения в одном привела
к появлению понятия «гибридная война», которое в настоящее время
довольно часто используется различными авторами, нередко вкла­
дывающими в него различные смыслы. Такая пестрота определений,
с одной стороны, придает термину «гибридная война» высокую степень
49
50

Гельмут фон Мольтке (старший). 6 стратегии // Стратегия в трудах военных класси­
ков. Т. 2. М.: Госвоениздат, 1926. URL: http://militera.lib.ru/science/classic2/15.html
(дата обращения: 13.02.2018).
Гареев М.А. Характер будущих войн // Право и безопасность. 2003. № 1-2. URL:
http://dpr.ru/pravo/pravo_5_4.htm (дата обращения: 13.02.2018).

52

Глава 1

неустойчивости и не позволяет включить его в существующую клас­
сификацию войн и конфликтов, а с другой — делает его теоретически
притягательным именно, поскольку он может вместить в себя большое
количество смыслов. При этом ничего принципиально нового в по­
нятии «гибридная война» нет. Гибридность — свойство любой войны,
поскольку противоборствующие стороны обязательно стремятся при­
менять все имеющиеся в их распоряжении силы, средства и способы
ведения боевых действий.
Сегодня понятие «гибридность» отражает существенные изменения
характера современных войн, которые отличаются разноплановостью,
а военные действия в случае конфликта с высокотехнологическим
противником будут вестись как в уже привычных средах на суше,
в море и воздухе, так и в новых сферах — космической, кибернети­
ческой, когнитивной. Также важная характеристика современных
войн — многомерность, которая предполагает комбинированное со­
четание информационного, военного, финансового, экономического
и дипломатического воздействия на противника в реальном времени.
Как уже упоминалось, в ГВ по-иному проявляют себя факторы трения
и износа войны, что требует их учета при разработке стратегий со­
временных конфликтов и организации взаимодействия разнородных
сил и средств.
Свойством многомерности в полной мере обладают гибридные
военные конфликты неклассического характера с участием в боевых
действиях вооруженных формирований негосударственных субъек­
тов, в числе которых международный терроризм, ЧВК, для которых
характерна размытая национальная и идеологическая принадлежность.
Меняется соотношение военных и невоенных способов действий,
к которым прибегают стороны конфликтов. К невоенным средствам
насилия в ГВ относятся традиционная и публичная дипломатия,
правовые экономические, информационно-психологические, гума­
нитарные, разведывательные, технологические и некоторые другие
инструменты воздействия. Правильно выбранная стратегия взаимо­
действия позволяет достичь кумулятивного, системного эффекта от
применения совокупности всех этих средств. Важную роль приоб­
ретают стратегические психологические мероприятия, направленные
на обеспечение поддержки и сотрудничества с дружественными и
нейтральными странами, а также ослабление воли к ведению войны
и потенциала враждебных государств.
Сказанное позволяет рассматривать взаимодействие как один из
важнейших принципов подготовки и ведения ГВ, победа в которой

Законы и принципы гибридной войны

53

может быть достигнута лишь объединенными, четко скоординиро­
ванными усилиями всех сил и средств на основе единого замысла и
плана операций.
Требования к взаимодействию вытекают из законов и принципов
ГВ и характерных особенностей гибридного военного конфликта,
который проходит в современной операционной среде (далее — СОС).
Главным требованием к взаимодействию является его эффектив­
ность, то есть способность обеспечить такую степень согласованно­
сти действий разнородных силовых и несиловых средств и способов
воздействия на противника при которой достигается максимальное
использование их возможностей при одновременном снижении или
полной нейтрализации способностей и воли противника к сопро­
тивлению.
Эффективность взаимодействия достигается его устойчивостью,
непрерывностью, гибкостью, централизацией и целенаправленностью,
достаточностью сил и средств и в решающей степени зависит от учета
в стратегии ГВ особенностей СОС.
Военные конфликты нового типа принципиально отличаются от
классического типа войн и не обладают качеством единства организо­
ванной силы, традиционно представляемой государством.
Особые требования к взаимодействию в таких конфликтах об­
условлены появлением на театре войны негосударственных структур,
применение невоенных методов противоборства наряду с военными.
Требования к взаимодействию приобретают новое звучание в
формирующихся новых геополитических условиях, среди которых
все более заметное место занимает концепция трехполярного мира,
полюсами которого являются США, Россия и Китай. Среди амери­
канских политиков й военных деятелей растет понимание того, что,
в отличие от войн, которые США вели на протяжении последних двух
десятилетий против террористов и воинствующих экстремистских
групп, следующая война — потенциально против Китая или России —
угрожает выживанию нации.
Формируются новые факторы взаимодействия в военной сфере.
С учетом особенностей военных конфликтов современности важным
условием для успешного проведения глобальной интегрированной во­
енной кампании становится заблаговременное формирование СОС,
на конфигурацию которой оказывают влияние следующие взаимос­
вязанные тенденции:
• противники оспаривают все области, включая электромагнитный
спектр и информационную среду, где не гарантировано доминиро­
вание отдельных держав;

54

Глава 1

• меньшие армии сражаются на расширенном поле боя, которое
становится все более смертоносным и гиперактивным;
• национальным государствам труднее навязывать свою волю в по­
литически, экономически, культурно, технологически и стратеги­
чески сложной среде;
• ряд государств умело конкурируют ниже уровня вооруженного
конфликта, что затрудняет сдерживание.
Новые требования к решению задач взаимодействия формируются
под влиянием следующих трансформаций во взглядах правящих элит
ведущих государств.
С одной стороны, правящие элиты осознают все опасности нового
типа войны и основательно прорабатывают военно-доктринальные
аспекты проблемы применения силы, наращивают производство
новых систем оружия, модернизируют имеющееся и подстегивают
союзников, требуя от них увеличения военных расходов.
С другой стороны, отдавая себе отчет в том, что возможный кон­
фликт с участием равных по мощи держав, обладающих ЯО, будет
глобальным по размах и поставит под угрозу само существование США
и Запада в целом, они наращивают усилия по поиску новых альтер­
нативных военных и дипломатических стратегий, соответствующих
реалиям современного конкурентного противостояния.
В мировую повестку выдвигается актуальный вопрос о необходи­
мости поиска культурно-цивилизационной и духовно-ценностной
основы взаимодействия, которая могла бы заменить англосаксонскую
идиому глобальной демократизации в фундаменте формирующе­
гося многополярного мира или хотя бы составить ей конкурентную
альтернативу. Будущее мировой политики за международными субъ­
ектами, способными к гибкому взаимодействию международных и
национальных структур имеющими гибридную, комбинированную
природу и состоящую из союзов государств (государственных структур
и организаций) и негосударственных организаций, существующих и
взаимодействующих в интеграционном режиме симбиоза.
СОС начала формироваться в период 2010-2020 гг. и сегодня на­
ходится в динамическом развитии и в ее нынешнем виде просуще­
ствует еще некоторое время. Под такой средой понимается общая
операционная среда, диапазон угроз в которой простирается от мел­
ких, менее технологичных противников, использующих адаптивные,
асимметричные методы, до более крупных, модернизированных сил,
способных атаковать развернутые силы мощного военного противника
традиционными и симметричными способами.

Законы и принципы гибридной войны

55

В то же время действиям в СОС в высшей степени присуща асим­
метрия как состояние идеологического, культурного, технологического
или военного дисбаланса, обусловленного несоответствием возможно­
стей сильной и слабой сторон. В контексте СОС асимметрия означает
адаптивный подход, позволяющий относительно слабому против­
нику избегать или успешно противодействовать сильным сторонам
противостоящей державы, не пытаясь напрямую противостоять им,
но при этом стремясь использовать слабые стороны. Примером уме­
лого использования операционной среды послужила победа талибов в
Афганистане в 2021 г., которые сумели выиграть войну у несоизмеримо
более сильного противника, опираясь на стратегию асимметричной
войны и террористических действий.
В конкуренции за создание благоприятной для себя СОС в США
особое внимание уделяют главным противникам — России и Китаю.
В Вашингтоне утверждают, что, находясь в состоянии непрерывной
конкуренции, эти две страны нацеливают дипломатов и военные ве­
домства на формирование таких условий СОС, которые позволяют им
достичь национальных целей, не прибегая к вооруженному конфликту,
разрушая союзы, партнерства и решимость Запада, в первую очередь
НАТО и ЕС. При этом, по мнению вашингтонских аналитиков, оба
государства якобы пытаются создать противостояние за счет интегра­
ции дипломатических и экономических действий, нетрадиционных и
информационных войн и фактического применения обычных ВС или
угрозы их задействования.
Таким образом, СОС — это сложное боевое пространство, сочета­
ющее в себе объективные и субъективные геополитические факторы,
которые в той или иной степени оказывают влияние на подготовку,
ход и исход операций ГВ. В связи с этим СОС и связанный с ней фе­
номен стратегической культуры становятся приоритетными объектами
военно-политического анализа при разработке стратегий военных
конфликтов современности.
Новые требования к взаимодействию в последние годы заметно
усилились и продолжают расширяться почти экспоненциальными
темпами, что обусловливает включение в сферу интересов разведки
массы новых разнообразных источников информации. Фактически
можно говорить о гибридном характере добываемых разведыва­
тельных сведений и о создании приспособленной к этому фактору
гибридной структуры разведки, способной применять новые подходы
к организации взаимодействия и специальные методы анализа на
основе технологий ИИ. При этом стратегическая разведка наряду

Глава 1

56

с решением задачи добывания необходимых сведений проводит
серьезную аналитическую работу, связанную с прогнозированием
действий и интересов руководства других стран, и определяет при­
оритеты в принятии решений.

1.3. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ВОПРОСЫ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
В ГИБРИДНОЙ ВОЙНЕ
Взаимодействие рассматривается как один важнейших принципов
подготовки и ведения операций, успех которых может быть достигнут
лишь объединенными, четко скоординированными согласованными
усилиями всех сил и средств на основе единого замысла и плана бое­
вых действий.
На организацию взаимодействия в гибридном военном конфликте
влияют как общие законы войны, так и специфические факторы, при­
сущие гибридному военному конфликту.
Выяснение сущности ГВ и оценка ее социально-политического
характера являются необходимым и обязательным условием позна­
ния ее законов. Знание и понимание причин и условий появления
ГВ как нового вида межгосударственного противоборства позволяют
определять возможные военные, политические, экономические,
информационные, кибернетические опасности и угрозы, видеть их
характер, возможные пути развития, что крайне важно при разработке
наступательной или оборонительной стратегии.
К общим законам теория военного искусства относит «законы воз­
никновения, хода и исхода войны в целом (системные законы) и за­
коны вооруженной и других видов борьбы в войне как ее относительно
самостоятельных частей (подсистемные законы)»51.
К системным законам хода и исхода войны относятся:
• закон определяющей роли политических целей войны;
• закон определяющей роли соотношения материальных и духовных
сил воюющих сторон;
• закон зависимости войны от соотношения экономических сил во­
юющих государств.
• закон зависимости хода и исхода войны от соотношения военной
мощи противоборствующих сторон;
• закон зависимости хода и исхода войны от соотношения научных
потенциалов;
• закон зависимости хода и исхода войны от соотношения духовных
сил воюющих сторон.
51

Военная энциклопедия. М., 1995. Т. 3. С. 220.

Законы и принципы гибридной войны

57

Законы этой группы выражают соотношение политических и во­
енных целей противоборствующих сторон, а также материальных и
духовных сил, которые воюющие стороны могут выделить из своей
общей национальной мощи, противопоставить друг другу и исполь­
зовать для достижения целей войны52.
К подсистемным законам вооруженной борьбы относятся:
• закон зависимости вооруженной борьбы от соотношения боевой
мощи войск противоборствующих сторон;
• закон зависимости эффективности боевой деятельности войск от
соответствия сил и средств, способов их применения поставленным
целям и сложившейся обстановке;
• закон неравномерности распределения сил и средств в боевых по­
рядках войск;
• закон единства военных действий войск во времени и пространстве
для достижения определенных военно-политических целей;
• закон зависимости вооруженной борьбы от военных целей;
• закон соответствия военных действий по уровням (тактических —
оперативным; оперативных — тактическим) и взаимозависимости
этих действий.
Методологически значимым является вывод С.А. Тюшкевича:
«Основной закон войны — это закон определяющего влияния полити­
ческого содержания войны и соотношения материальных и духовных
сил сторон, взятых в неразрывном единстве, на возникновение войны,
ее характер, ход и исход».
Важно отметить исторический характер законов войны,' который
выражается прежде всего в том, что одни законы возникают, а другие
прекращают свое действие; в изменении тенденций, действующих в
войне и вооруженной борьбе; в количественно-качественном при­
менение боевой (и военной) мощи противоборствующих сторон, что
наглядно проявилось в изменении характера вооруженной борьбы,
в частности, появлении концепции “гибридной войны”».
Исторический характер системы законов обусловливается ее под­
вижностью, которая объясняется важным системообразующим фак­
тором, связанным со стремлением каждой из сторон уничтожить или,
по крайней мере, существенно подорвать, подавить противостоящую
сторону, в то же время сохранить, а возможно, и нарастить свои силы
и сохранить жизнеспособность.
Фактор подвижности системы законов войны является ключевым
для объяснения характера современных конфликтов, появления новых
видов конфликтов, таких как ГВ.
52

Тюшкевич С.А. Законы войны (вопросы военной теории и методологии). 2-е изд.
перераб. и доп. М.: Проспект, 2017. С. 63.

Глава 1

58
Законы гибридной войны

При сохранении преемственности системных и подсистемных
групп законов войны, ГВ придала импульс появлению новых специфи­
ческих законов вооруженной борьбы, основанных на синтезе факторов
времени, пространства, внезапности, стратегической мобильности,
уязвимости государства, «ускорения» войны, «трения» и «износа»
ГВ, широкого использования достижений науки в самых различных
областях (психологии, антропологии, истории, кибернетики, науки о
мозге и др.)53.
На появление группы законов ГВ США и НАТО против России
оказывают определяющий характер следующие её особенности:
• глобальный геополитический характер, поскольку США стремится
разгромить одного из своих главных и сильных геополитических
противников, единственного, который может уничтожить Америку
вооруженным путем;
• цивилизационный характер, так как США стремятся уничтожить
своего единственного мировоззренческого противника, который
в рамках собственной культурно-мировоззренческой парадиг­
мы способен создать свой мировоззренческий проект, который
может стать основным нравственным стержнем человеческой
цивилизации и победить США и радикальный либерализм в
войне смыслов;
• перманентный и всеобщий характер, так как ведется постоянно, со
все усиливающейся интенсивностью во всех сферах в специально
созданных СЗ — театрах ГВ;
• диффузный (гибридный) характер, так как в ней используются все
известные сегодня средства и методы войны, включая обусловлен­
ную интеграционным фактором взаимодействия способность ис­
пользовать технологии цветной революции в качестве катализатора
операций ГВ с целью ускорения развала государства.
Опережающее отражение при разработке стратегии гибридной войны

С учетом временных рамок продолжительности ГВ (многие годы
и десятилетия) в планировании ГВ определяющая роль принадлежит
долгосрочным стратегиям, построенным на прогнозировании возмож­
ных вариантов исхода ситуации, на умении создавать и использовать
опережающее отражение действительности, связанное с опережаю­
53

Бартош А.А. Туман гибридной войны. Неопределенности и риски конфликтов XXI
века. М.: Горячая линия — Телеком, 2019. С. 150—179.

Законы и принципы гибридной войны

59

щей, ускоренной подготовкой к будущим возможным изменениям
операционной среды.
Опережающее отражение при разработке стратегии ГВ — это пер­
спективное видение развития военного конфликта, основанное на
четко выстроенной последовательности действий, которые следует
выполнить для того, чтобы достигнуть поставленной цели.
Физиологи и философы установили, что живые организмы на
основе экстраполяции опыта выработали способность в той или иной
мере моделировать будущее, и дали такой способности название
«опережающее отражение». Утверждается, что «...само возникнове­
ние жизни, по-видимому, было бы невозможно без опережающего
отражения, позволяющего заблаговременно принимать решения
для приспособления к окружающей обстановке с целью сохранения
биосистемы»5'*.
В военном деле наличие опережающего отражения — способности
умозрительного синтеза будущего, то есть моделирования вероятных
исходов задуманных, зародившихся или уже развивающихся военно­
политических ситуаций, создает предпосылки для формирования
наступательных и оборонительных стратегий и выбора наиболее
эффективных и целесообразных форм и способов воздействия на
противника.
Например, с учетом фактора опережающего отражения в страте­
гиях гибридной войны США И НАТО против России основной удар
наносится по национальному самосознанию страны, ее самоиденти­
фикации, по сознанию народа и в целом по национальной культурно­
мировоззренческой сфере.
Фактор опережающего отражения вероятных военно-политических
ситуаций является системообразующим для всего комплекса законов
ГВ и планирования военного конфликта.
К законам ГВ как нового вида межгосударственного противобор­
ства относятся:
• закон формирования СЗ как театра ГВ;
• закон отрицания факта ведения ГВ;
• закон многосферного сдерживания;
• закон скрытности применения против противника комплекса ГУ;
• закон использования продажных местных элит в качестве важного
инструмента ослабления и развала государства;
• закон всеобъемлющего охвата территории государства при про­
ведении операций ГВ, включая космическое и киберпространство;
54

Урсул А.Д. Отражение и информация. М., 1975. С. 165.

60

Глава!

• закон опережающего отражения при разработке стратегии ГВ,
основанном на перспективном видении развития военного кон­
фликта;
• закон приоритетности операций по оказанию когнитивного раз­
рушительного воздействия на сознание и психику людей, исполь­
зования технологий цветной революции в качестве катализатора
операций ГВ с целью манипуляций сознанием людей и ускорения
развала государства;
• закон специфичности развития военной техносферы гибридного
военного конфликта.
Законы отражают относительную новизну феномена ГВ, стратегия
которой строится на способности противника синхронизировать по
месту, времени, видам и интенсивности использование рукотворных
ГУ против уязвимостей государства-жертвы на всей его территории.
Синхронизация осуществляется с учётом нелинейного характера ГВ и
во взаимодействии с современными технологиями информационно­
психологического и кибернетического воздействия.
Научный анализ феномена ГВ как скрытого и не имеющего опре­
делённого статуса конфликта, обладающего сложной внутренней
структурой, протекающего в виде интегрированного противостояния,
осложнён тем, что его более широкое развитие в практике противо­
борства происходит в условиях форсированной трансформации миро­
порядка. Обострение межгосударственной борьбы и, соответственно,
появление новых — гибридных — форм противоборства во многом
обусловлены разворачивающейся сегодня технологической рево­
люцией, которая протекает во взаимосвязи с научно-техническим и
социальным прогрессом.
СЗ как театр ГВ представляет собой стратегическое пространство
в пределах которого международная система переформатируется под
правила нового миропорядка. В СЗ изменению подлежат норматив­
но-правовые положения, институты, национальные интересы и при­
оритеты государств. Действия в СЗ воплощают одну из версий амери­
канских стратегий сдерживания посредством отрицания и доктрины
принуждения, построенных на современных технологиях ГВ. Такие
операции позволяют конкурировать с государствами находясь ниже
порога обычной войны и ниже порога того, что может вызвать между­
народную реакцию. Отсюда и термин «серая зона» как промежуточная
среда между черным и белым, войной и миром. СЗ представляет собой
театр ГВ, а именно, среду скрытого противоборства государственных и

Законы и принципы гибридной войны

61

негосударственных образований, осуществляемого на грани междуна­
родного вооружённого конфликта, но не переходящего данную грань.
Отрицание факта ведения ГВ рассчитано на недопущение эскала­
ции противоборства до уровня, на котором станет возможным вмеша­
тельство ООН на основе резолюции «Об агрессии» от 14 декабря 1974 г.,
введение в действие статьи 4 Организации договора о коллективной
безопасности (далее — ОДКБ) или статьи 5 Договора о коллектив­
ной обороне НАТО, а также развитие конфликта, способное вызвать
жесткие меры реагирования, такие как ужесточение экономических
санкций. Исторически одним и первых примеров создания СЗ и ее
дальнейшего использования стали действия Вашингтона на Балка­
нах в начале 90-х гг. прошлого века, когда была разрушена СФРЮ,
а территории ее бывших республик превратились в объекты военно­
политических манипуляций в интересах США и консолидированного
Запада в целом. В течение нескольких десятков лет США занимаются
превращением территории Украины в СЗ и плацдарм агрессии против
России и Белоруссии и театр всевозможных провокаций, совместно с
НАТО осуществляют военное освоение страны.
ГУ направлены на незащищённые или слабозащищённые элементы
политической, экономической, информационной и иной инфра­
структуры государства, а также его военной организации и вынуждают
военно-политическое руководство конкретной страны в случае кри­
зиса идти на серьёзные уступки, а в случае войны или вооружённого
конфликта предопределяют высокую вероятность поражения этой
страны. С учётом факторов уязвимости выбор государства — мишени
гибридной агрессии обусловлен совокупностью следующих стратеги­
ческих детерминант:
• проведение руководством страны независимой внешней политики,
направленной на безусловную защиту суверенитета и национальных
интересов, противостояние попыткам формирования однополяр­
ного мира;
• наличие на территории государства ценных природных ресурсов;
• расположение страны на маршрутах поставки энергетических ре­
сурсов и важных транспортных коммуникаций;
• стратегическое положение страны как удобного плацдарма для
агрессии против её соседей;
• факторы нестабильности внутриполитической ситуации, связан­
ные с противостоянием властных элит, коррупцией, социальноэкономическими, этническими, религиозными противоречиями,
демографическими и некоторыми другими проблемами и пр.

62

Глава 1

Перечисленные детерминанты имеют сугубо общий характер и при
анализе стратегии гибридного вооружённого конфликта используются
как системообразующие в ГВ, которая в своём практическом воплоще­
нии представляет собой синхронизированное задействование спектра
ГУ как инструментов воздействия на конкретные «болевые точки»
отдельной страны. Изнурение жертвы предполагает широкий замысел
действий, включающих привлечение воинских и иррегулярных фор­
мирований одновременно с проведением в рамках единого замысла
и плана операций по хаотизации административно-политической,
финансово-экономической, культурно-мировоззренческой сферы,
подрыва военной безопасности.
Закон всеобъемлющего охвата территории государства при про­
ведении операций ГВ, включая космическое и киберпространство
отражает специфику стратегии этого вида конфликта, построенной
на координированном использовании страной-агрессором много­
численных видов (инструментов) насилия, нацеленных на уязвимые
места страны-мишени с охватом всего спектра социальных функций
для достижения синергетического эффекта и под чинения противника
своей воле.
Таким образом, границы СЗ как театра ГВ способны охватить не
только географически определенный район мира в границах одного
государства, но и зоны ответственности организаций обеспечения
международной безопасности (НАТО, ОДКБ, Организация по безопас­
ности и сотрудничеству в Европе (далее — ОБСЕ) и др.), обширные
районы действий террористических организаций.
Закон приоритета операций по оказанию когнитивного воздействия
отражает беспрецедентные возможности подрывных информацион­
но-психологических операций ГВ, направленных на установление
контроля над сознанием людей и последующего манипулирования
их поведением. Появление концепции КВ привносит на современное
поле боя третье важное боевое измерение. К физическому и информа­
ционному измерениям теперь добавляется когнитивное. Это создает
новое пространство противоборства, выходящее за рамки сухопут­
ных, морских, воздушных, кибернетических и пространственных
областей, которые уже интегрированы в стратегии современных
военных конфликтов.
Закон специфичности развития военной техносферы ГВ как новой
формы межгосударственного противоборства и инструмента страте­
гического неядерного сдерживания не требует разработки каких-либо
новых систем оружия и военной техники и строит свою стратегию в СЗ
на использовании имеющихся средств. Закон отражает особенности

Законы и принципы гибридной войны

63

технологического соперничества в СЗ в военной техносфере и охваты­
вает несколько взаимосвязанных направлений борьбы, важнейшими
из которых является киберпространство, технологии ИИ, использова­
ние БПЛА, космические системы мониторинга земной поверхности,
радио- и радиотехническую разведку, а также информационно-пси­
хологическую (когнитивную) войну, стратегия которой построена на
использовании информационно-коммуникационных технологий для
достижения геополитических целей противоборствующих сторон.
В обозримом будущем операции информационно-психологическо­
го (когнитивного) воздействия с использованием цифровых техноло­
гий будут естественным инструментом военно-политического руко­
водства западных государств в борьбе за доминирование на мировой
арене, признаки этого налицо. Нарастающая актуальность ГВ делает
такой вид межгосударственного геополитического противоборства од­
ной из наиболее острых угроз для национальной безопасности России.
Принципы гибридной войны

Следует выделить ряд принципов, имеющих важную роль в повы­
шении качества взаимодействия в гибридных военных конфликтах.
Это:
• принцип полноты учета факторов, обусловливающих возможности
противника, в том числе стратегической культуры государства,
узких и уязвимых мест, оружия, форм и способов проведения во­
енных операций;
• принцип полноты учета вопросов взаимодействия в документах
планирования операций, обеспечения оперативности подготовки
документов, их доступности для понимания;
• принцип непрерывности взаимного информирования об обста­
новке;
• принцип непрерывного контроля за выполнением задач на ис­
полнительском уровне, оказания содействия в организации вза­
имодействия;
• принцип скрытности;
• принцип устойчивого, гибкого и непрерывного управления опе­
рациями;
• принцип ведения непрерывной разведки противника и оператив­
ного доведения ее результатов до заинтересованных сил и средств;
• принцип упреждения действий противника;
• принцип прогнозирования развития обстановки и гибкой адапта­
ции собственных действий к изменениям.

Глава 1

64

На различных этапах ГВ значимость и содержание определенных
принципов могут изменяться в зависимости от остроты противобор­
ства, использования инновационных приёмов борьбы, появления
новых союзников или распада существовавших коалиций, транс­
формации военной техносферы. Непреходящими являются научные
принципы, представляющие собой основу теории взаимодействия в
ГВ: системный подход, предвидение и нацеленность на перспективу,
адаптация и постоянное совершенствование форм и способов взаи­
модействия.
В общем случае принципы гибридной войны включают междуна­
родно-правовые, национальные организационно-правовые принципы
и военные принципы.
С учетом того, что ГВ как новая форма межгосударственного
противоборства пока не получила международно-правового обосно­
вания, в частности, не подпадает под понятие «агрессия» Устава ООН,
принципы в этом виде военного конфликта следует объединить в две
группы: национальные организационно-правовые принципы, а также
военные принципы и пути их реализации (табл. 1.1).
Таблица 1.1
Принципы ГВ
Национальные организаци­
онно-правовые принципы

Военные принципы

Чёткое определение полно­ Учет и анализ возмож­
мочий на соответствующем ностей своих и про­
уровне по организации тивника
взаимодействия (В)

Пути реализации
военных принципов

Единство взглядов по­
литических и военных
властей на содержание,
роль и место В

Особые права соответству­ Полнота и доступность Единоначалие
ющего уровня руководства для понимания испол­
нителями документов
по обеспечению В
по В

Ответственность органов Упреждение противни­ Всестороннее обеспече­
государственной власти по ка, прогнозирование ние В
и заблаговременность
обеспечению В
организационных ме­
роприятий по В
Оперативность и скрыт­
ность

Ответственность граждан­
ского населения за под­
держку операций ГВ про­
тив собственной страны

Организация взаимной
информации по вопро­
сам В

Обоснованность расшире­
ния спектра сил и средств,
привлекаемых к участию
во В

Ведение разведки, мо­ Непрерывность, устой­
ниторинг обстановки и чивость, гибкость и адап­
непрерывный контроль тивность управления
за выполнением со­
вместных задач

Законы и принципы гибридной войны

65

Понятие «гибридная война» отсутствует в основополагающих до­
кументах РФ: Законе об обороне, СНБ, Военной доктрине. Как пред­
ставляется, в этих и некоторых других документах должно содержаться
указание на ГВ как особый вид межгосударственного противоборства,
что повлечет за собой появление ряда других документов, определяю­
щих задачи государства по организации всестороннего отпора гибрид­
ной агрессии, включая создание межведомственного органа руковод­
ства, развертывание специфических сил и средств, взаимодействие
с союзниками и партнерами, работу с организациями обеспечения
международной безопасности, подготовку кадров. В упомянутой ранее
работе Е.Г. Анисимова, А.А. Селиванова и С.В. Чваркова убедитель­
но показано, что гибридная война должна стать важнейшей частью
предметной теории и практики «высшей стратегии» как категории
более высокого и многопланового уровня, нежели военная стратегия.
Высшая стратегия призвана стать высшим, систематизирующим и ор­
ганизующим звеном теории и практики государственного и военного
управления при решении военных и невоенных задач обеспечения
национальной безопасности.
«Высшая стратегия» должна научно обосновать ведение пред­
упредительных, сдерживающих, принуждающих, наступательных,
защитных военных и невоенных мер в условиях обстановки «условного
мира», её обострения, межгосударственных и внутренних кризисных
ситуаций, а также при противодействии гибридной агрессии и отра­
жении прямого военного вторжения противника55.
Одновременно должна быть чётко определена ответственность
органов государственной власти на всех уровнях за подготовку страны
и ВС к отражению гибридной агрессии.
Наряду с военно-силовыми способами обеспечения националь­
ной безопасности и определяющей роли военной мощи в современ­
ных условиях заметно возрастает роль несиловых способов ведения
противоборства.
Важную роль в повышении эффективности взаимодействия играет
принцип полноты учета и анализа возможностей своих и противника,
который применительно к своим возможностям в решающей степени
зависит от качества межведомственного взаимодействия, а в том, что
касается противника — от разведки всех видов.
Соблюдение принципа полноты и доступности для понимания
исполнителями документов по взаимодействию, своевременное до­
55

Анисимов Е.Г., Селиванов А.А., Чварков С.В. Гибридные войны — важнейшая часть
предметной области теории и практики «высшей стратегии» //Вестник АВН. 2021.
№4. С. 17-28.

66

Глава 1

ведение их на все уровни управления операциями ГВ требует детальной
заблаговременной разработки документов и указаний. Крайне важным
является согласование действий всех сил и средств по всем вариан­
там выполнения боевых задач. Успех операций ГВ прямо зависит от
взаимной осведомленности об обстановке, о военно-политической
ситуации, в условиях которой развиваются операции.
Успех совместных действий при проведении операций гибридной
войны прямо зависит от взаимной осведомленности об обстановке и
условиях, в которых решаются совместные задачи. Поэтому крайне
важно на всех этапах подготовки и ведения гибридной войны неукос­
нительно соблюдать принцип непрерывности взаимного информиро­
вания об обстановке.
Ведение разведки, мониторинг обстановки и непрерывный кон­
троль за выполнением совместных задач позволяет сосредоточить
усилия взаимодействующих сил и средств на главном направлении,
своевременно осуществлять маневр силами и средствами, прогнози­
ровать развитие событий и принимать рациональные решения.
Принцип упреждения действий противника на этапах подготовки
и ведения ГВ неразрывно связан с принципами ведения непрерывной
разведки противника, оперативного доведения ее результатов до заин­
тересованных сил и средств, прогнозирования развития обстановки и
гибкой адаптации собственных действий к ее изменениям. Соблюдение
принципов упреждения и прогнозирования обстановки является не­
пременным условием для обоснования целесообразности проведения
превентивных стратегических ударов по противнику при условии
получения от разведки гарантированно достоверных сведений о его
неминуемой агрессии. Особое значение принцип упреждения имеет
в условиях проведения противником подготовительных мероприятий
при подготовке КВ (создание сети подрывных НПО, развертывание
антиправительственной кампании, дискредитации правящих элит
страны — жертвы гибридной агрессии, проведение дезинформаци­
онных операций, активизация пятой колонны и т.п.).
Как представляется, пренебрежение принципом упреждения сы­
грало роковую роль в событиях на Украине, когда противнику удалось
захватить инициативу и навязать проведение в стране комплекса
мероприятий по подготовке и проведению цветной революции, госу­
дарственного переворота, что в конечном итоге привело к гражданской
войне.
В то же время соблюдение принципа упреждения и ведение непре­
рывной разведки сыграло решающую роль при подготовке и проведе­
нию успешной операции по присоединению Крыма.

Законы и принципы гибридной войны

67

Принципы единства взглядов различных руководящих инстанций
на содержание, роль и место взаимодействия и единоначалия нераз­
рывно связаны с законом взаимодействия всех сил и средств ГВ на
основе единого замысла и плана. Важно, чтобы командиры всех сте­
пеней знали боевые возможности и способы применения сил и средств
своих и противника, понимали природу ГВ и особенности проводимых
операций. Следует распределить задачи между взаимодействующими
разнородными силами и средствами, разделить функции между раз­
личными звеньями управления и внутри них среди должностных лиц
на основе единой цели взаимодействия и установленного порядка ее
достижения.
Принципы соблюдения скрытности при подготовке наступатель­
ных или оборонительных операций ГВ, оперативности и устойчивости
управления отражают требования законов скрытности применения
против противника комплекса ГУ и взаимодействия всех сил и средств
ГВ на основе единого замысла и плана.
Поэтому одним из основных принципов взаимодействия в ГВ явля­
ется единоначалие, важность которого обусловлена высокой динамич­
ностью, напряженностью и сложностью подготовки наступательных
и оборонительных операций, большим числом взаимодействующих
разнородных сил и средств. В этих условиях руководящая инстанция,
принимая решение, определяет общие и частные задачи взаимодей­
ствующим силам и средствам, указывает способы их выполнения. На
оперативном и тактическом уровнях также принимаются решения,
детализирующие указания вышестоящей инстанции.
Соблюдение принципов скрытности при подготовке и ведении
операций ГВ, всестороннего их обеспечения и устойчивого управления
позволит избежать срыва проводимых мероприятий и дезорганизации
действий своих сил и средств со стороны противника, достичь внезап­
ности нанесения ему мощных ударов в различных сферах противо­
борства.
В приведенный перечень включены те из них, боблюдение которых
требуется во всех операциях ГВ. Перечень не является законченным и
может изменяться в зависимости от трансформации форм и способов
противоборства.

1.4. ФАКТОРЫ ГИБРИДНОЙ ВОЙНЫ
На повышение роли взаимодействия в военных конфликтах со­
временности оказывает влияние совокупность военно-политических,
военно-технических и социально-экономических факторов.

68

Глава 1

В основе нынешних стратегических концепций США и НАТО лежит
стремление превзойти вероятных противников во всем: в стратегиче­
ской мобильности, прежде всего, на Атлантическом, Тихоокеанском
и Европейском ТВД; в информационной и кибернетической войне;
в искусстве использования стратегий «жесткой и мягкой силы»; в тех­
ническом оснащении армии новыми современными видами оружия;
гибкости организационной структуры войсковых (флотских) формиро­
ваний; повышении боевой готовности стратегических группировок на
удаленных ТВД; широком внедрении в управление войсками (силами)
автоматизированных, компьютеризированных систем; военном ис­
пользовании космоса; возможностей по совершению всеохватывающе­
го маневра на земле и по воздуху; всестороннем обеспечении операций.
Весь комплекс предпринимаемых усилий базируется на тщательном
учете и использовании важнейших факторов войны: временного,
пространственного и фактора внезапности. Фактор стратегической
мобильности тесно связан с группой указанных факторов.
Задача правильного учета особенностей взаимодействия, взаимов­
лияния и синергетики факторов времени, пространства и внезапности
занимает особое место в стратегии и контрстратегии ГВ.
К числу военно-политических факторов следует отнести:
1) сохранение роли ЯО как средства стратегического ядерного сдержи­
вания и инструмента обеспечения стратегической и политической
стабильности;
2) склонность стран, обладающих ЯО, к применению военной силы
и другим нарушениям норм международного права за счет исполь­
зования различных гибридных технологий в том числе и в районах,
географически удаленных от их национальной территории;
3) расширение спектра стратегий сдерживания: при сохранении
решающей роли стратегического ядерного и неядерного сдержива­
ния, широкое использование в современных военных конфликтах
получают доктрины принуждения, сдерживания посредством от­
рицания, сдерживания неопределенностью;
4) появление международных террористических организаций, ис­
пользующих для реализации своих политических целей «неклас­
сические» способы насилия;
5) порожденную глобализацией зависимость национальных экономик
от складывающейся мировой экономики;
6) расширенное использование технологий информационно-психоло­
гической войны, нацеленных на создание условий для манипуляций
сознанием населением государства жертвы гибридной агрессии56;
56

Манойло А. В. Информационные войны и психологические операции. Руководство
к действию. М.: Горячая линия — Телеком, 2018.496 с.

Законы и принципы гибридной войны

69

7) формирование СЗ как театров ГВ в межгосударственном противо­
стоянии, появление новых сфер борьбы в ГВ — в космосе и кибер­
пространстве, в когнитивной сфере57;
8) воздействие групп постоянных и переменных факторов.
В группу постоянных (или относительно медленно меняющихся)
факторов следует включить: стержень геополитики — принцип гео­
графической предопределенности — «географических детерминант»,
а также состав участников конфликта, установившиеся между ними
связи, сложившиеся организационные механизмы взаимодействия,
иерархию отношений. Факторы способствуют формированию от­
носительно устойчивых системных структур, взаимодействие между
которыми определяет стратегию конфликта в условиях резко повы­
сившейся взаимозависимости мира.
Переменные факторы связаны с воздействием на конфликт вызовов,
рисков, опасностей и угроз, часть из которых носит трудно предска­
зуемый характер и может возникать внезапно.
Фактор времени

«Время на войне дороже всего», — говорил А.В. Суворов. Если во
времена Суворова и до середины прошлого века стратегия оперировала
при планировании военных действий в основном годами, то теперь —
месяцами, неделями, а нередко и секундами.
Учет фактора времени приобретает решающее значение во всех сфе­
рах межгосударственного противостояния. Политолог А.В. Кортунов
справедливо подчеркивает, что сегодня политики и военные отмечают,
что линии между войной и миром стали размытыми. Существенное
ослабление международно-правой системы, основайнбй на правилах,
усугубляется своеобразной милитаризацией почти всего: экономики
и торговли; политики и дипломатии, информационной и кибернети­
ческой сфер, космоса.
Происходит кардинальная смена парадигмы мировой политики,
в ткань которой все более активно проникает война со своей логикой,
с особой ментальностью, со своими принципами и приоритетами.
В результате классическая формула К. Клаузевица в наши дни мог­
ла бы звучать в зеркальном варианте: «Политика есть продолжение
войны иными средствами».
Применительно к конфликтам современности с фактором времени
связано определение таких основополагающих элементов стратегии
57

Бартош А.А. Серая зона: театр гибридной войны. М.: Горячая линия—Телеком, 2021.
308 с.

Глава 1

70

ГВ, как ее начало, продолжительность, определение кульминационной
точки победы, выбор мер по «ускорению» войны. Особое место в этом
перечне принадлежит искусству синхронизации использования ГУ по
их виду, времени и очередности применения, интенсивности, а также
географии использования угроз. При разработке контрстратегии важно
правильно определить сроки ответных и превентивных мероприятий
во всех сферах прогнозируемого воздействия противника, включая
приведение ВС и других государственных структур в соответствую­
щие степени готовности, усиление разведки, а также решение многих
других задач по противодействию агрессии, в основе которой лежит
стратегия изнурения.
Фактор времени является важным мерилом эффективности дей­
ствий разведки как наступающей, так и обороняющейся стороны при
проведении анализа данных с целью вскрытия тенденций развития
стратегии / контрстратегии ГВ, эволюции форм и способов ведения
не силовых и силовых действий. На стратегическом уровне учет вре­
менного фактора является необходимым условием проведения каче­
ственного анализа, стратегического прогнозирования и планирования
хода и исхода «гибридного противостояния», определения требуемых
ресурсов с учетом опыта прошлого, оперативного рассмотрения из­
менений текущей военно-политической обстановки на ТДГВ. Особого
внимания требует задача оценки влияния событий на состояние систе­
мы обеспечения национальной и глобальной безопасности, прогноза
развития в будущем. С фактором времени в существенной мере связано
влияние других факторов ГВ, таких как трение и износ, ускорение и
взаимообращение войны и некоторых других.
Управляемый хаос как инструмент ускорения войны

В контексте изучения влияния стратегического фактора времени
на ход и исход ГВ следует ввести понятие «ускорение войны», под ко­
торым следует понимать связанную единым замыслом резкую активи­
зацию действий, направленную на подрыв и хаотизацию обстановки в
противостоящем государстве, развал армии и государственной власти.
Операции по ускорению войны могут проводиться как государствомагрессором, так и государством — жертвой агрессии каждым в своих
целях.
Это может быть применение новых смертоносных видов оружия,
как, например, атомные бомбардировки Хиросимы и Нагасаки ВС
США 6 и 9 августа 1945 г. с целью ускорить капитуляцию Японии
(вопрос о целесообразности использования смертоносного оружия
массового поражения с пагубными последствиями для нескольких

Законы и принципы гибридной войны

71

поколений японцев остается открытым). Ускорителем войны может
служить смерть крупных политиков или военачальников, организация
масштабных волнений в крупных городах, как это было, например,
накануне выхода России из Первой мировой войны, успешные про­
пагандистские акции среди войск противника и др.
Мощным ускорителем операций ГВ, своеобразным ее катализа­
тором, служит цветная революция, построенная на использовании
технологий управляемого хаоса. Цветная революция предусматривает
создание искусственно манипулируемой толпы, которая используется
в качестве тарана для слома государственных властных структур, осу­
ществления государственного переворота с последующим переводом
страны-жертвы под внешнее управление.
Одним из первых разрушительную роль хаоса осознал Л.Д. Троц­
кий, революционный деятель XX в., идеолог троцкизма как одного из
течений марксизма, один из организаторов Октябрьской революции
1917г., один из создателей Красной армии.
По его мнению, «восстание — это не искусство, а машина». Что­
бы завести ее, нужны специалисты-техники. И остановить ее смогут
только инженеры, понимающие «технико-бюрократическо-военную
машину государства: изъяны, бреши, слабые места. Необязательно
провоцировать забастовку. Чудовищный хаос, который царит в Пе­
трограде, — это посильнее забастовки. Это хаос, парализующий госу­
дарство, мешающий правительству принять меры против восстания».
«Раз не можем опереться на забастовку, давайте опираться на хаос», —
формулировал он задачи. Восстание не нуждается в благоприятных
условиях, обобщал Троцкий в дальнейшем, нужны ударные военные
части и техники: отряды вооруженных людей под командованием
инженеров.
Таким образом, использование технологий цветной революции по­
зволяет придать мощный импульс ускорения процессам разрушения
государства в ходе ГВ за счет искусственно создаваемой хаотизации
обстановки в столице и некоторых других крупных городах. Изуче­
ние тактики применения социально-политических технологий для
ускоренной хаотизации ключевых сфер управления коллективной
деятельностью людей представляет собой крайне актуальную задачу
в условиях ведущейся против России ГВ.
Фактор пространства на театре гибридной войны

В непосредственной связи с фактором времени находится другой
системообразующий фактор ГВ — фактор пространства. Это емкое по­

Глава 1

72

нятие следует использовать при анализе особенностей ТДГВ, которая,
как и традиционные войны, ведется на территории одного государства
или региона, включающего несколько государств.
Стратегические факторы времени и пространства находятся в
диалектическом единстве и одинаково нейтральны по отношению к
противоборствующим сторонам. Они могут способствовать успеху в
войне одной из сторон или, напротив, затруднять ее действия в зависи­
мости от того, как полководцы (органы военного управления) другой
стороны смогли учесть и использовать их влияние для достижения
успеха в ходе борьбы.
Фактор внезапности

Фактор внезапности ГВ следует рассматривать как своеобразный
системный интегратор стратегических факторов времени и простран­
ства. Подобное качество фактору внезапности придают измерения
ГВ, связанные с ее многомерностью, а также неразрывная связь вне­
запности с рассмотренными выше временным и пространственным
факторами.
Фактор внезапности или просто внезапность — один из ключевых
принципов военного искусства, суть которого заключается в достиже­
нии успеха путём действий, которые имеют эффект неожиданности
для противника.
Применительно к исследованию стратегии ГВ фактор внезапности
имеет ряд особенностей. В конвенциональной войне все силы разведки
и талант полководца направлены на поиск своевременного ответа на
вопрос: где, когда и какими силами противник нанесет главный удар.
Таким образом, задача предотвращения внезапности в традиционном
конфликте самым непосредственным образом требует правильной
и своевременной оценки и учета временного и пространственного
факторов.
В стратегии ГВ понятий главного и вспомогательных ударов не
существует. Война не объявляется, что не позволяет говорить о свое­
образной «стартовой» точке отсчета начала гибридного военного кон­
фликта. Кроме того, операции ГВ могут охватывать всю территорию
страны — жертвы агрессии, а искусство синхронизации различных
видов ГУ по их интенсивности, времени и месту применения требует
тщательного учета временных и пространственных категорий.
Свойство многомерности ГВ предполагает сочетание информаци­
онного, военного, финансового, экономического и дипломатического
воздействия на противника в реальном масштабе времени. Временной

Законы и принципы гибридной войны

73

фактор связан с длительностью воздействия на противника при реали­
зации стратегии изнурения, а пространственный — с одновременным
охватом стратегией всей территории государства. Данные измерения,
в свою очередь, определяют размах и содержание мероприятий по
противостоянию ГВ, её контрстратегию.
Особую роль фактору внезапности в ГВ придает превращение этого
вида конфликта в новый вид межгосударственного противостояния,
что выдвигает в число первоочередных проблему своевременного
вскрытия фактов гибридной агрессии в различных сферах с последу­
ющим анализом всей совокупности угроз национальной безопасности.
Если исследованию фактора внезапности в классической войне
посвящено значительное количество отечественных и зарубежных
научных работ, то применительно к конфликтам современности от­
ечественных работ по подобной тематике немного.
Сама по себе внезапность совсем не гарантирует достижения успеха
в ГВ, ибо в дополнение к ней требуется творческое стратегическое про­
гнозирование и планирование, наличие адекватных задачам ресурсов.
В книге генерала армии В.Н. Лобова «Военная хитрость в истории
войн» привлечено внимание к военной хитрости, показаны ее роль
и значение в военном искусстве. Автор отмечает, что под военной
хитростью в военном искусстве следует понимать теорию и практику
скрытности и введения противника в заблуждение. Скрытность до­
стигается маскировкой войск и объектов и противодействием разведке
противника, а мероприятия по введению в заблуждение — дезинфор­
мацией, имитацией, демонстративными действиями и применением
неизвестных противнику приемов и способов. Следует согласиться
с мнением В.Н. Лобова, что «внезапность сама по себе является со­
бытием, условия для ее возникновения и проявления специально
создаются».
За рубежом вопросу стратегии непрямых действий, составляющей
суть ГВ, уделяется серьезное внимание. Среди военно-теоретических
работ, посвященных внезапности и военной хитрости, особо следует
выделить труд Б.Х. Лиделл Гарта «Стратегия непрямых действий».
Принцип внезапности он относит к числу заглавных принципов по­
беды и дает рекомендации, как достичь внезапности и перехитрить
противника. «Выбирайте для своих действий такое направление,
откуда противник менее всего ожидает удара... — отмечает Лиделл
Гарт. — ...Выбирайте направление, на котором может быть создана
одновременная угроза нескольким объектам... не наносите удара все­
ми силами, пока противник начеку... не возобновляйте наступления

74

Глава 1

на том направлении (или в той же группировке) после того, как оно
потерпело неудачу».
Таким образом внезапность при правильном использовании как в
классическом, так и в гибридном военном конфликте является одним
из самых результативных принципов для достижения целей войны с
минимальными потерями и максимальной эффективностью. Фактор
внезапности не поддается количественному исчислению, трудно
выразить математически критерии, определяющие заложенный во
внезапности потенциал. Вместе с тем, по словам М.В. Фрунзе, «для
нас должно быть ясно, что сторона, держащая инициативу, сторона,
имеющая в своем распоряжении момент внезапности, часто срыва­
ет волю противника и тем самым создает благоприятные для себя
условия». Сказанное около 100 лет назад в полной мере относится к
конфликтам современности и роли в них внезапности.
Неотъемлемой частью подготовки гибридного военного конфликта
служит введение в заблуждение стороны, являющейся объектом напа­
дения. Академик РАН А.А. Кокошин отмечает: «В сжатом и наиболее
общем виде под введением в заблуждение (обманом) можно подраз­
умевать сознательное искажение действительности, нацеленное на
получение выгод в противоборстве сторон»58.
В работах военных исследователей США вопросы о военной хитро­
сти, методах и способах введения в заблуждение с целью достижения
различных видов внезапности (стратегической, оперативной, тактиче­
ской) рассмотрены весьма обстоятельно. Предпринимаются попытки
разработки своеобразной «теории введения в заблуждение». В основу
разработок, к которым широко привлекаются наряду с военными спе­
циалистами психологи, социологи, политологи, правоведы, кладутся
многочисленные конкретно-исторические исследования успешных и
неуспешных действий по введению в заблуждение противника в целях
обеспечения внезапного нападения.
Американский генерал Амос Фокс в анализе роли бронетанковых
войск в ГВ отметил акцент на тактическую внезапность, которая ха­
рактеризует действия российской армии.
Он считает, что изменения в российской тактике типичны для
того, как сейчас Россия применяет свои наземные силы. При этом ис­
пользуется идея военного теоретика Карла фон Клаузевица, который
заявил: «Еще важно помнить, что почти единственное преимущество
атаки основывается на ее первоначальной внезапности». По мнению
А. Фокса, современным операциям России характерны черты внезап­
58

Кокошин А.А. К вопросу о внезапности // Военная мысль. 1989. № 1. С. 62-68.

Законы и принципы гибридной войны

75

ности. Так, российские операции в Грузии и на Украине демонстрируют
быструю децентрализованную атаку, стремящуюся временно вывести
противника из строя, вызывая поражение противостоящих сил.
Вопросам внезапности в США уделяется повышенное внимание.
Так, например, в базовой доктрине ВВС США AFM 1-1 по вопросу
внезапности говорится, в частности, следующее: «Внезапность есть
нападение на противника по времени, месту и способом, к которому
противник либо не подготовлен, либо не ожидает нападения. Внезап­
ность достигается тогда, когда противник не способен отреагировать
эффективно на нападение. Это достигается посредством скрытности,
обмана, дерзости, оригинальности и своевременности выполнения».
В части «скрытности и обмана» гибридный военный конфликт не
имеет себе равных, а уникальные возможности для обеспечения вне­
запности создаются за счет развития новых технологий, использование
которых позволяет координировать (синхронизировать) разнообраз­
ные ГУ для воздействия на уязвимые места противника.
Для государства-агрессора едва ли не ключевым является вопрос
об оптимальной дозировке интенсивности ГУ, выбора соотношения
между акциями военного и невоенного порядка, их эшелонировании
во времени и пространстве. Не вызывает сомнения, что противник
заранее просчитывает варианты наборов ГУ для различных военно­
политических ситуаций. По форме ГУ могут быть политическими,
экономическими, информационными, дипломатическими, военными,
экологическими. При этом все они ориентированы на психологиче­
ское подавление противника, т.е. носят политико-психологический
характер.
Для обороняющейся стороны меры противодействия гибридной
агрессии должны быть убедительными с целью заставить потенциаль­
ного агрессора отказаться от своих изначальных намерений ввиду оче­
видной невозможности достичь военных и политических целей путем
осуществления нападения, утрачивающего черты внезапности. Отсюда
при всей важности наличия мощного военного и экономического
ресурса вытекает требование глубокого понимания политико-психо­
логических особенностей, стереотипов поведения, реакций различных
групп военно-политического руководства другой стороны, знание
особенностей механизма принятия военных и политических решений.
Важно четко уяснить, какие именно ГУ, в какой последователь­
ности и где противник намерен использовать на различных этапах
гибридной агрессии.
Особенности ГУ потенциально создают широкое поле для внезап­
ности их применения.

Глава 1

76

Обороняющаяся сторона при прогнозировании угроз испытывает
серьезные трудности при определении их источника, содержания,
места и времени применения, прогнозировании тяжести возможного
ущерба. Так, например, угрозы, исходящие из космоса, киберсреды,
от возможного использования биологического оружия, обладают вы­
сокой степенью внезапности и скрытности источника. В результате
планирование действий и необходимых ресурсов для парирования
многих видов ГУ связано с рядом неопределенностей и влечет за собой
серьезные расходы для обороняющейся стороны.
Создание подобных неопределенностей является важным свой­
ством ГУ, использование которых основывается на способности про­
тивников — государств и негосударственных субъектов — использо­
вать сочетание различных стратегий, технологий и возможностей для
получения асимметричных преимуществ. Сочетание угроз, рисков
и неопределенностей формирует серьезный вызов безопасности,
а влияние факторов неопределенности превращает задачу оценки ГУ
в своеобразный синтез искусства и науки с преобладанием качествен­
ных оценок над количественными. В связи с этим международные и
национальные оценки ГУ должны разрабатываться с участием широ­
кого круга ученых — гуманитариев, юристов, экономистов, военных,
культурологов, регионоведов и др., хорошо знающих узкие и уязвимые
места своей страны и противника.
По словам начальника Генерального штаба ВС РФ генерала армии
Валерия Васильевича Герасимова, «приоритетными задачами военной
науки должны стать исследования перспективных направлений меж­
государственного противоборства, форм применения Вооруженных
сил, способов ведения операций и боевых действий в конфликтах
будущего».
Внезапность в экономической сфере

Некоторые виды ГУ по определению не могут реализовываться
внезапно. Это в первую очередь угрозы в экономической сфере, ре­
ализуемые в виде экономических санкций, решение на применение
которых требует прохождения через достаточно протяженные во вре­
мени многоступенчатые политические, правовые и административные
процедуры в государстве, намеренном ввести санкции. Фактор внезап­
ности в этом случае практически отсутствует.
Главными инициатором экономических санкций против ряда госу­
дарств выступают США, выдвигая в качестве причин поддержку тем
или иным государством терроризма, нелегальную торговлю наркоти­
ками и алмазами, нарушения прав человека, нелегальную торговлю

Законы и принципы гибридной войны

77

оружием и военными технологиями, незаконное создание оружия
массового уничтожения (далее — ОМУ) и т.д. Санкции становятся все
более популярным инструментом внешней политики США, которые
заметно нарастили их применение после окончания холодной войны.
Так, в период с 1918 по 1992 г. (84 года) США применяли санкции
54 раза, а после 1993 года по 2002 г. (9 лет) они пользовались этим
инструментом 61 раз.
Экономические санкции, направленные против России, имеют
различные корни, структуру, механизмы и цели. Отличительной
особенностью санкций является их точечная направленность, т.е.
ограничения накладываются не на государство в целом как на еди­
ный геоэкономический субъект, а на отдельных резидентов страны:
коммерческие структуры, некоторые государственные организации
и физических лиц.
Существенное влияние на содержание и цели экономических
санкций Вашингтона против России оказывает стремительный рост
нефтедобычи и газодобычи внутри США, что ведёт к глобальному
переделу мирового рынка в данном сегменте. В настоящее время между
США и Россией разворачивается борьба за рынок энергоресурсов в
Европе, которая захватывает регионы Ближнего и Среднего Востока,
Закавказья и Центральной Азии, прикаспийский регион. Цель — обе­
спечить себе доступ к энергоресурсам и путям их транспортировки.
Экономическую и политическую подоплеку имеют и американские
санкции против Китая.
Однако именно СССР и Россия были и остаются практически не­
изменными объектами экономических санкций США. Так, дискрими­
национная поправка Джексона — Вэника была введена в отношении
СССР в 1974 г. и препятствовала нормальным торговым отношениям
с США. При этом фактически она не действует с 1989 г., так как мора­
торий в отношении России на эту поправку ежегодно продлевается, но
формально она не была отменена до конца 2012 г. Вскоре после отмены
поправки Джексона — Вэника был принят закон, вводящий санкции в
отношении лиц, которые, по мнению американских властей, виновны
в гибели С. Магнитского.
Украинский конфликт является удобным формальным поводом
для ограничения конкуренции со стороны российских компаний на
мировом и, прежде всего, на европейском рынке. При этом механизмы
для устранения конкуренции со стороны российских компаний вы­
браны не рыночные, а политические посредством информационного
и политического давления.

Глава 1

78

Развитие Вашингтоном антироссийской политики незаконных
экономических санкций получило отражение в СНБ США 2017 г., где
России практически объявлена экономическая война. Наша страна
названа конкурентом, что предопределяет конечную цель санкций —
довести Россию до банкротства или по крайней мере нанести ей очень
серьезный экономический ущерб. Это означает, что политика санкций
будет продолжена, и такая политика будет вытекать уже из логики эко­
номического противоборства, а не из политических реалий. Стратегия
предусматривает экономическое изматывание России в гонке воору­
жений. Упор в новой доктрине делается на обеспечении безопасности
через многостороннее развитие американских ВС, их модернизацию,
включая перенос гонки вооружений в космос. США будут стремиться
всеми средствами вытеснить Россию с мировых рынков: вооружения,
энергоресурсов, сельхозпродукции и др.
Внезапность в информационно-коммуникационной сфере

Проявление фактора внезапности информационного воздействия
на противника носит двоякий характер.
С одной стороны, подрывные мероприятия в информационной
сфере требуют тщательной, кропотливой подготовки, работы «в поле»,
на что уходят многие годы, а скрытность подобных мер является
весьма относительной. Так, например, государство-агрессор заблаго­
временно разворачивает на территории страны-мишени сеть НПО,
формирующих опорные пункты подрывной работы. Только на Укра­
ине в период с начала 90-х годов прошлого века были созданы более
400 таких организаций. Именно они стали инициаторами законов
о дерусификации, внесли значимый вклад в организацию майдана.
Сотни НПО действуют в Казахстане, Киргизии, важным опорным
центром информационно-психологических и военных усилий США
в Центральной Азии становится Узбекистан. Наращивается влияние
на страны Центральной Азии со стороны Турции. В Армении созданы
350 западных НПО, способствовавших организации цветной револю­
ции и свержению власти. Вряд ли работа по созданию сети подрывных
НПО в приграничных с Россией регионах в странах — членах ОДКБ
осталась незамеченной, однако должной оценки и отпора такая актив­
ность не получила. В этой связи в качестве одного из количественных
критериев, позволяющих оценивать формирование угроз в культурно­
мировоззренческой сфере, должна быть выбрана степень насыщен­
ности страны — объекта ГВ западными НПО.

Законы и принципы гибридной войны

79

С другой стороны, информационно-коммуникационные техноло­
гии предоставляют возможности для осуществления внезапных инфор­
мационных «вбросов», направленных на дестабилизацию обстановки
в стране, дискредитацию лидеров, формирование манипулируемых
протестных выступлений, нанесение ущерба международному имиджу
государства. Примеры стратегических информационных атак послед­
них лет: инсинуации вокруг сбитого в небе Украины малайзийского
лайнера, «дело Скрипалей», ориентированный на подрыв российского
спорта сфабрикованный допинговый скандал, провокационная дея­
тельность в Сирии псевдогуманитарной организации «Белые каски».
Несмотря на отсутствие явной идеологической ориентации, ГВ
представляет собой политическую деятельность, расширенную форму
ведения войны: ее приоритетом является нападение на социально-по­
литические уязвимости государства или правительства; она предпо­
читает невоенные инструменты, ориентированные на все общество,
политическую систему и их информационную сферу; ее стратегия
построена на манипуляции пороговыми представлениями, чтобы за­
медлить или парализовать реакцию местных и внешних участников;
она использует насилие на самом низком экономически эффективном
уровне.
Киберсфера, цифровое, виртуальное измерение являются видимы­
ми отличительными признаками этой современной формы войны от
прежних стратегий и тактик. В дальнейшем возрастающая роботиза­
ция войны будет включать применение ИИ, как это уже происходит в
экономической области, где высокочастотный трейдинг, или высоко­
частотная торговля (англ. High-frequency trading, HFT), превратился в
основную форму алгоритмической торговли на финансовых рынках,
в которой современное оборудование и алгоритмы используются для
быстрой торговли ценными бумагами. В Я/Тиспользуются специаль­
ные торговые стратегии, при которых компьютеры без участия человека
покупают и продают позиции в течение долей секунды. Именно такое
использование ИИ в торговле послужило одной из причин мирового
финансового кризиса 2008—2009 гг.
Управление электоратом — это еще один эффект, который дости­
гается киберинструментами, и современные алгоритмы уже исполь­
зуются в анализе / прогнозировании тенденций на выборах.
Существует ряд других инструментов ГВ: организованная преступ­
ность и финансовая война, терроризм, экстремизм, сепаратизм. Первая
из них обеспечивает не только основу для нерегулярных формирова­
ний, незаконную логистику и финансирование, но и создает площадку
для успешных операций в области информационной / кибервойны

Глава 1

80

(например, хакеров и (или) организации кибербеспорядков). Финан­
совая война также может быть формой ненасильственного конфликта,
который используется для достижения политических и социальных
целей. Терроризм, экстремизм и сепаратизм представляют собой сред­
ства расшатывания государственных устоев путем манипулируемого
из-за рубежа воздействия на административно-политическую и куль­
турно-мировоззренческую сферы, организации цветных революций
как уникальных ускорителей ГВ.
Информационные атаки могут начинаться неожиданно и стре­
мительно развиваться, что требует наличия сил и средств, способных
энергично и оперативно противостоять подрывным информацион­
ным усилиям, направленным против России. Подобные структуры
созданы и успешно действуют в МИД и Министерстве обороны РФ,
однако для их поддержки необходимо шире привлекать экспертное со­
общество, представителей бизнес-структур, некоторые общественные
организации.
В целом угрожающая реальность наращивания интенсивности,
изощренности и разнообразия подрывных операций ГВ против России
требует развертывания на государственном уровне широкой инфор­
мационной работы по повышению осведомленности правящих элит
об опасностях ГВ как новой формы межгосударственного противо­
стояния, которая ещё в течение многих десятилетий будет определять
развитие системы обеспечения национальной и глобальной безопасно­
сти. Наряду с этим необходима организация экспертно-аналитической
деятельности как основы централизованного противодействия ГУ в
интересах разработки и принятия стратегических решений на основе
всестороннего учета факторов времени, пространства и внезапности.
Сегодня в нашей стране необходима концентрация усилий ученых
многих областей знания для обсуждения возможных контуров того
фундаментального научного задела, который может быть необходим
и достаточен для развития науки в интересах безопасности и обороны
вплоть до 2050 г. Из этого и нужно бы исходить руководителям мини­
стерств и ведомств.
Фактор стратегической мобильности

В XXI в. существенно расширилась география применения ВС
США. Одновременно военные приготовления НАТО приобрели
новое измерение в связи с нарастающей гибридизацией альянса,
совершенствованием его возможностей проецировать силу на уда­
ленные ТВД.

Законы и принципы гибридной войны

81

«Словарь военно-политических и военных терминов Россия—
НАТО» определяет стратегическую мобильность как «способность к
быстрому и эффективному перемещению войск и их тылового обеспе­
чения на большие расстояния между ТВД, регионами или за пределы
зоны ответственности НАТО».
Если во время существования СССР и Организации Варшавского
договора функции альянса были ограничены военными вопросами, а
географически—зоной его ответственности, то с начала 1990-х гг. были
запущены механизмы расширения и гибридизации военно-политиче­
ского блока. В результате весь мир превращается в зону ответственно­
сти НАТО, а кроме военных задач, «гибридному» альянсу предписано
заниматься широким спектром силовых и несиловых вмешательств в
дела суверенных государств и целых регионов с опорой на технологии
ГВ и цветных революций. По-новому ставится задача обеспечения
внезапности и стратегической мобильности.
Генсек НАТО Йенс Столтенберг сформулировал своеобразное кредо
военно-политического блока: «Высокая готовность является основой
обеспечения безопасности во все более непредсказуемом мире».
С вопросами обеспечения стратегической мобильности в НАТО
тесно связывают понятие стратегического развертывания ВС, которое
включает комплекс мероприятий по переводу ВС на военное положе­
ние, создание группировок ВС для ведения и завершения непосред­
ственной подготовки к войне. В ходе стратегического развертывания
осуществляется перевод ВС с мирного на военное положение, опера­
тивное развертывание группировок, стратегические перегруппировки
войск на ТВД и развертывание стратегических резервов.
Однако содержание факторов обеспечения внезапности и стра­
тегической мобильности в классических военных конфликтах имеет
существенные отличия при подготовке альянса к ведению ГВ, что в
более широком контексте отражается в процессе гибридизации НАТО.
В процессе гибридизации военно-политического блока главное
место отводится расширению НАТО, повышению военной активности
у рубежей России, усилению готовности и мобильности ВС.
Возрастающее влияние значимости факторов времени, простран­
ства и внезапности поставили перед США и Н АТО задачу сокращения
сроков развёртывания крупных воинских контингентов в различных
регионах мира, прежде всего, в Европе, что требует придания нового
качества фактору стратегической мобильности войск. Пентагон счи­
тает одним из важнейших приоритетов укрепления военной машины
развитие сил и средств стратегических перебросок, которое осущест­

82

Глава 1

вляется на основе положений концептуального документа Комитета
начальников штабов «Требования к системе стратегической мобиль­
ности вооружённых сил».
Концепция отрабатывается в ходе многочисленных военных учений
НАТО с отработкой задач стратегической мобильности. Способность
НАТО к переброске через Атлантический океан сил усиления в Европу
отрабатывалась в ходе военного учения «Трайдент джанкчер — 2018»
(Единый трезубец) 25 октября — 7 ноября 2018 г. с участием 50 000 во­
еннослужащих из 31 государства НАТО и стран-партнеров. Основная
часть данных учений в рамках статьи 5 договора НАТО по коллективной
обороне проводилась в Норвегии, близлежащих водах и в воздушном
пространстве этой страны; значительные предварительные элементы
учений проводятся в Исландии и воздушном пространстве Швеции и
Финляндии; по сценарию отрабатывались действия в связи с угрозой,
исходящей от вымышленного практически равного противника на
северо-восточном фланге Североатлантического союза.
В последние годы в Норвегии регулярно проводились другие круп­
ные учения НАТО, такие как «Арктик чэллендж», «Колд риспонс» и
«Дайнэмик монгуз». В ходе таких учений наряду с миссией альянса по
патрулированию воздушного пространства в Исландии, Североатлан­
тический союз приобретает определенные навыки ведения операций
в районе Северной Атлантики.
Таким образом, современная военная доктрина «гибридного» НАТО
существенно отличается от доктрины периода холодной войны, когда
в Европе было дислоцировано 350 000 американских военнослужащих,
в отличие от 62 000 сегодня. В результате в военном планировании
США и НАТО сегодня уделяется первостепенное внимание способ­
ности быстро и безопасно перебросить через Атлантику крупные
подкрепления США и направить их к границам России. В этой связи
в Европе вводится режим своеобразного «военного Шенгена», позво­
ляющий беспрепятственно осуществлять военные переброски через
сухопутные границы. Военной авиации НАТО отдан приоритет перед
гражданскими лайнерами при осуществлении полетов в воздушном
пространстве Европы.
В то же время влияние фактора стратегической мобильности в опе­
рациях ГВ в существенной мере отличается от традиционного понима­
ния воздействия такого фактора в классических военных конфликтах.
Обеспечение стратегической мобильности приобретает несколько
новых измерений, в явном виде не связанных с перемещением войск
и их тылового обеспечения на театре действий ГВ (далее — ТДГВ).

Законы и принципы гибридной войны

83

Во-первых, стратегическое планирование ГВ не предусматривает
массированных перебросок контингентов войск на ТДГВ. Исключе­
ние может быть сделано для развертывания разведывательно-дивер­
сионных групп ССО, которые направляются в заранее подобранные
укрытия на территории противника. Так, например, дая отработки
задач высадки и эвакуации групп ССО в Хорватии создается трени­
ровочный центр НАТО.
Наряду с этим США и НАТО проводят в Европе планомерную рабо­
ту по подготовке необходимой инфраструктуры, линий коммуникаций,
создаются средства воздушного, морского и наземного транспорта для
обеспечения стратегического развертывания и перебросок войск к
границам России в случае перехода гибридного военного конфликта
в масштабный конвенциональный, вплоть до ядерной войны.
Во-вторых, географический размах операций ГВ, которая в сжа­
тые сроки охватывает всю территорию государства-жертвы, требует
заблаговременного создания на ТДГВ необходимых запасов оружия,
боеприпасов, денежных средств и организационной техники для раз­
вертывания действий иррегулярных военных формирований, прове­
дения операций ИВ, воздействия на локальные кибернетические сети.
И, наконец, существенное место отводится операциям по дестаби­
лизации финансовой системы государства путем нарушения ритмич­
ности работы банков. Решение этой задачи требует заблаговременного
создания групп квалифицированных специалистов, способных по об­
условленному сигналу хаотизировать финансовую систему государства
и отдельных регионов.
Подобные группы создаются и для целенаправленного вывода из
строя центров связи, важных объектов коммуникаций, систем электрои водоснабжения.
Задача правильного учета особенностей взаимодействия, взаимов­
лияния и синергетики факторов времени, пространства, внезапности
и стратегической мобильности занимает особое место в стратегии и
контрстратегии ГВ. Именно на изучение совокупности указанных и
некоторых других факторов должны быть направлены усилия военной
науки.
Одной из важных задач должны стать разработки по применению
ИИ в военных целях. Понятие «искусственный интеллект» определя­
ется как область знаний, рассматривающая разработку технологий,
позволяющих вычислительным системам действовать таким образом,
которое напоминает разумное поведение, в том числе поведение че­
ловека.

Глава 1

84

В военной сфере уже сейчас можно увидеть зачатки применения
алгоритмов ИИ в сфере автономного принятия решений с целью, на­
пример, исключить человека из цепочки принятия решений в комплек­
сах ПВО и ПРО из-за низкой скорости реакции человека-оператора
или доверить компьютеру решение задач распределения целей между
противокорабельными ракетами в залпе в зависимости от их важности.
Следующим шагом может быть применение возможностей ИИ на для
оценки обстановки на ТДГВ с целью парирования ГУ, некоторые из
которых реализуются в крайне сжатом временном интервале, напри­
мер, при кибератаках, в сфере военного использования космоса или
при информационных «вбросах».
В связи с этим угрожающая реальность наращивания интенсив­
ности, изощренности и разнообразия подрывных операций ГВ против
России требует развертывания на государственном уровне широкой
исследовательской и информационной работы по повышению ос­
ведомленности правящих элит об опасностях ГВ как новой формы
межгосударственного противостояния, которая ещё в течение многих
десятилетий будет определять состояние системы обеспечения на­
циональной и глобальной безопасности. Важную роль в такой работе
должны сыграть современные технологии моделирования войны как
социального явления.
Военно-технические факторы

Военно-технические факторы связаны с радикальными измене­
ниями в техносфере военных конфликтов современности. В общем
случае техносфера — это совокупность искусственных и природных
объектов, созданных или измененных целенаправленной деятель­
ностью человека. Военную техносферу формирует совокупность
искусственных объектов и связей между ними, созданных человеком
путем поэтапного синтеза как известных много лет технологий, так и
новейших. Гражданские технологии, прежде всего, в информационно­
коммуникационной сфере в сочетании с технологиями производства и
применения вооружений и военной техники формируют базис военной
техносферы, которая таким образом развивается на основе интеграции
гражданских и военных технологий.
Академик РАН А.А. Кокошин в работе «Вопросы прикладной тео­
рии войны» говорит о том, что развитие техносферы играет большую
роль в создании условий для революции в военном деле (далее — РВД).
«РВД — это многоплановое, многомерное явление, охватывающее во­
енную стратегию, новые оперативные и тактические формы и способы

Законы и принципы гибридной войны

85

ведения вооруженной борьбы, вопросы организации ВС, управления
боевыми действиями, качества личного состава и др.»59. Ученый от­
мечает, что структуру РВД составляют следующие, преимущественно
военно-технические факторы, определяющие причины, движущие
силы РВД, оказывающие решающее влияние на ее характер или от­
дельные ее черты.
1. Новые технологии, средства вооруженной борьбы, системы во­
оружений.
2. Новации в организации ВС.
3. Изменения в формах и способах Применения военной силы, в во­
енном искусстве на всех его трех уровнях (стратегия, оперативное
искусство, тактика).
4. Усилия по обеспечению нового качества личного состава.
5. Повышение эффективности управления войсками, силами и сред­
ствами.
Каждый из пяти перечисленных факторов имеет прямое отношение
к появлению и развитию феноменов ГВ и СЗ, к формированию СОС
и в решающей степени определяет стратегию и тактику взаимодей­
ствия в условиях РВД. Степень и механизмы влияния СЗ как ТДГВ на
структуру и движущие силы изменений в военном деле еще предстоит
определить, однако уже сегодня можно утверждать, что симбиоз ГВ и
СЗ должен рассматриваться как один из триггеров (спусковых крюч­
ков) очередной РВД, начавшейся в XXI в. Предыдущий этап РВД был
связан с появлением ЯО в середине сороковых годов прошлого века,
что привело к радикальному пересмотру стратегии, оперативного ис­
кусства и тактики ведения войны.
<
■
Особенностью современного этапа РВД является ее развитие по
двум трекам, связанным с разработкой и внедрением в войска высоко­
точного оружия в обычном и ядерном снаряжении и появлением ГВ
как нового вида межгосударственного противоборства.
Все более важным компонентом нынешнего этапа РВД стало бурное
развитие многообразного нелетального оружия, которое используется
в самых различных невоенных действиях армии.
Новые импульсы развитию качественных изменений в военном
деле придаёт необходимость совершенствования доктрины сдержи­
вания в условиях роста киберугроз, появления технологий ИИ и его
применение в силовых и несилбвых операциях, использование инфор­
мационно-коммуникационных технологий в военно-политических
59

Кокошин А.А. Вопросы прикладной теории войны. М.: НИУ ВШЭ, 2018. 227 с.

86

Глава 1

целях, появление технологических угроз, связанных с цифровизацией
и усилением фактора цифровых технологий в организации и манипу­
лировании протестными движениями, развитие нейронных сетей и
сетецентрических технологий и т.д. Мини-революцию в военном деле
произвело появление военных беспилотных летательных аппаратов
(далее — БПЛА), технологиями производства которых обладают около
ста государств. БПЛА уже сегодня во многом меняют тактику и стра­
тегию ведения войны. Особую опасность в этой связи представляет
развитие технологий боевых дронов, действующих в связке с пилоти­
руемыми истребителями, и так называемых «роящихся» микродронов.
Одним из результатов комплексного исследования проблем вза­
имодействия стало создание в ВС РФ соединений, способных вести
масштабные сетецентрические операции.
Сетецентрический принцип предполагает, что все участники боевой
операции становятся частью одной сети передачи данных, что позво­
ляет достичь информационного и коммуникационного превосходства
над противником.
Развитие военной техносферы на фоне хаотизации международной
обстановки и фактического краха глобализации по-новому ставит
вопрос о прогнозировании и стратегическом планировании внешней
политики государства и совершенствовании его способности приме­
нять наступательные и оборонительные меры силового и несилового
характера с опорой на СЗ.
Воздействие военной техносферы на военно-политическую обста­
новку, на военную стратегию и способы ведения боевых действий и
организацию взаимодействия становится все более многоплановым и
многомерным, а политики и военные испытывают возрастающую по­
требность в достоверных военно-политических и военно-технических
прогнозах. При этом достаточно общим является мнение о беспер­
спективности разработки долгосрочных прогнозов в условиях крайней
неопределенности и растущей хаотизации международной обстановки.

Глава 2

ФАКТОР КРИТИЧНОСТИ
В ТЕОРИИ ГИБРИДНОЙ ВОЙНЫ
2.1. УЗЛЫ КРИТИЧНОСТИ
Для большинства работ зарубежных авторов по стратегиям СЗ
характерно понимание хаоса как «управляемого» явления. В связи
с этим политики и военные воспринимают теорию хаоса как новый
инструмент продвижения своих национальных интересов в межго­
сударственной борьбе под предлогом демократизации современного
мира и распространения либеральных ценностей1. Остальные страны,
включая Россию, рассматривают применение технологий «управляе­
мого хаоса» как всеобщее бедствие, способное привести к глобальной
катастрофе.
Американскую стратегию использования критичности в наци­
ональных интересах США откровенно обрисовал в 1998 г. одйн из
разработчиков концепции «управляемого хаоса», американский стра­
тег-геополитик и дипломат Стивен Манн: «Я хотел бы высказать одно
пожелание: мы должны быть открыты перед возможностью усиливать
и эксплуатировать критичность, если это соответствует нашим нацио­
нальным интересам — например, при уничтожении иракской военной
машины и саддамовского государства. Здесь наш национальный ин­
терес приоритетнее международной стабильности. В действительно­
сти — сознаем это или нет — мы уже принимаем меры для усиления*
'

A whole-of-govemment approach to gray zone warfare. Department of the Army, Army
War College, Strategic Studies Institute (SSI). URL: https://www.goodreads.com/
book/show/46088119-a-whole-of-government-approach-to-gray-zone-warfare (дата
обращения: 29.10.2021); Freier N.P. and others. Confronting Conflict in the «Gray Zone».
URL: https://breakingdefense.eom/2016/06/confronting-conflict-in-the-gray-zone(дата
обращения: 20.10.2021); Freier N.P. et al. Outplayed: Regaining Strategic Initiative in the
Gray Zone, 2016. URL: https://smallwarsjoumal.com/blog/outplayed-regaining-strategic-initiative-in-the-gray-zone (дата обращения: 30.10.2021); Hoffman F.G. Statement
before the House Armed Services Committee on The Evolution of Hybrid Warfare and
Key Challenges. URL: https://docs.house.gov/meetings/AS/AS00/20170322/105746/
HHRG-115-AS00-Wstate-HoffmanF-20170322.pdf (дата обращения: 06.12.2021).

88

Глава 2

хаоса, когда содействуем демократии, рыночным реформам, когда
развиваем средства массовой информации через частный сектор»2.
В работах С. Манна понятие «хаос» определяется четкими ключе­
выми принципами:
• теория хаоса прилагается к динамическим моделям — системам с
очень большим количеством подвижных компонентов;
• внутри этих моделей существует непериодический порядок, кото­
рый отражает способность по внешнему виду беспорядочной сово­
купности данных поддаваться упорядочиванию в разовые модели;
• подобные «хаотические» модели показывают тонкую зависимость
от начальных условий; небольшие изменения каких-либо условий
на входе модели приводят к расходящимся в разные стороны, не­
соразмерным и непропорциональным результатам на выходе;
• тот факт, что существует порядок, подразумевает, что модели мо­
гут быть рассчитаны как минимум для более слабых хаотических
систем.
Так была сформулирована и впоследствии опробована на практике
концепция усиления и использования критичности против государствсоперников. Она получила дальнейшее развитие в качестве важного
инструмента ГВ, прежде всего, в рамках ее информационно-психоло­
гической и экономической составляющих. Одним из важных объектов
ГВ становится информационно-психологическая сфера, охватываю­
щая сознание общества, его ментальность. Многие операции ГВ ведут­
ся среди населения на театре конфликта, охватывая всю территорию
страны — жертвы агрессии. Некоторые операции имеют глобальное
измерение, охватывая население регионов и целых континентов.
Подрывные технологии, маскирующиеся словами о развитии де­
мократии и продвижении рыночных реформ, наши соперники не без
успеха используют в мировой ГВ и сейчас.
Наиболее действенными считаются незаконные экономические
санкции, информационно-психологические операции, кибератаки,
угрозы военного использования космоса. Формы и методы воздействия
на население государств, включенных в сферу интересов США и За­
пада, а это практически весь мир, идут в ногу со временем, однако их
цели на протяжении десятилетий остаются неизменными.
Таким образом, стремление Вашингтона реализовывать свои гео­
политические цели вопреки существующим международным правовым
нормам выступает в качестве катализатора обострения критичности и
развития глобальной нестабильности.
2

Mann S.R. The Reaction to chaos. URL: http://www.dodccrp.org/html4/bibliography/
comch06.html P.7 (дата обращения: 18.11.2021).

Фактор критичности в теории гибридной войны

89

Важными геополитическими составляющими СОС являются так
называемые узлы критичности (далее — УК) и СЗ.
СОС в условиях нестабильного миропорядка становится все более
неустойчивой, обусловливая трудно прогнозируемые реакции сторон,
противоборствующих в гибридном военном конфликте. Стороны по
разному реагируют на минимальные воздействия, предпринимаемые
в рамках наступательной или оборонительной стратегии с целью хаотизировать и разрушить хрупкую архитектуру стабильности отдельного
государства или коалиции. Наряду с этим нередко наблюдается и другая
тенденция: некоторые типы хаоса, опять-таки при минимальных воз­
действиях, способны к самоорганизации с последующим формирова­
нием островков нового порядка и стабильности.
Подобная двойственность состояния СОС становится возможной
вследствие существования в системе обеспечения национальной и
международной безопасности так называемых УК, своеобразных
ячеек хаоса или порядка. Процессы перехода порядка в хаос и наобо­
рот в таких узлах, как правило, происходят очень быстро, хотя сама
подготовка такого перехода нередко занимает многие десятилетия.
Понятие «узел критичности» охватывает широкий круг объектов в
пределах СЗ, на которые воздействуют ГУ в ходе операций ГВ. Мас­
штабы УК, своеобразные весовые коэффициенты, определяющие их
значимость во внешней политике государств и коалиций по степени
воздействия на обеспечение международной и национальной безопас­
ности, могут быть различными — глобальными, региональными или
национальными (локальными).
УК—это объекты операций ГВ: государства и их коалиции, города
как площадки для манипулирования протестными настроениями на­
селения, предприятия оборонной промышленности, военные штабы,
целые отрасли промышленности, государственные институты и цен­
тры принятия решений, официальные идеологические концепции,
политические лидеры и т.п.
Способность к адаптации при формировании УК предусматрива­
ется законом опережающего отражения и стратегией синхронизации
ГУ по сферам их действия, времени, месту, очередности и интенсив­
ности применения.
УК выбираются, прежде всего, исходя из соображений страте­
гической целесообразности и с учетом критерия «эффективность —
стоимость». Примером решения США по выбору УК в России служит
подход, обоснованный в исследовании корпорации RAND «Перенапря­
женная и несбалансированная Россия. Оценка воздействия вариантов

90

Глава 2

наложения расходов»3. В исследовании перечисляются меры по оказа­
нию подрывного воздействия на УК как объекты операций ГВ против
России в различных сферах жизни страны: военной, геополитической,
экономической, идеологической и информационно-психологической.
Каждая мера оценивается «вероятностью успеха в перенапряжении
России» и «выгодами», а также «рисками и расходами для США».
Авторы стратегии разрушения России учитывают высокое внутреннее
напряжение государства, связанное с удержанием огромных неодно­
родных пространств, центральное место, которое принадлежит нашей
стране как центру Евразии на арене геополитической борьбы.
Можно привести и другие примеры формирования начальных
условий для создания УК: создание предпосылок для развала СССР
за счет принятия в январе 1924 г. Конституции союзного государства,
декларирующей право выхода республик из его состава, произвольная
нарезка границ между республиками, что в дальнейшем стимулировало
развитие конфликтов в Нагорном Карабахе, Грузии, Центральной Азии
и на Украине, неэффективная система мониторинга геополитических
угроз в годы холодной войны, недостаточный контроль за деятельно­
стью иностранных разведслужб и пятой колонны внутри государства
и нерешительность мер по пресечению их подрывной деятельности
против СССР и т.п.
Теоретическую основу глобальной критичности составляет система
научных дисциплин, охватывающих так называемую теорию самоорганизованной критичности — новейшее направление в разработке
теории динамических нелинейных систем.
Суть самоорганизованной критичности состоит в том, что по мере
развития нелинейная система неизбежно приближается к точке бифур­
кации, где ее устойчивость снижается и в ней создаются условия, при
которых малый толчок может спровоцировать лавину в непредсказу­
емом месте с непредсказуемыми последствиями, изменяющими всю
систему. При этом устранение одной из опасностей (возможных точек
бифуркации) зачастую повышает вероятность других нежелательных
вариантов. Направление движения «лавины» из точки бифуркации
осуществляется к одному из так называемых аттракторов, т.е. факторов,
имеющих решающее значение в переходе системы в новое состояние.
Следует выделить несколько сфер глобальной критичности, в ко­
торых технологии «управляемого хаоса» наиболее эффективны. Это
ключевые сферы управления коллективной деятельностью людей:
3

Overextending and Unbalancing Russia. Assessing the Impact of Cost-Imposing Options.
URL: https://www.rand.org/pubs/research_briefs/RB10014.html (дата обращения:
18.11.2021).

Фактор критичности в теории гибридной войны

91

административно-государственное (политическое) управление, управ­
ление культурно-мировоззренческой сферой, управление социальноэкономической сферой. В сфере политического управления наиболее
критичной является военная безопасность государства.
В результате бездумного и авантюристичного применения Вашинг­
тоном концепции создания глобальной критичности и неспособности
удержать контроль над процессами критичности современный мир
сваливается в хаос, в том числе и США, хотя в Белом доме все еще
считают, что могут им управлять4.
Сегодня практическому применению концепции «управляемого
хаоса» новый импульс придает противоречивый характер процессов
глобализации, проистекающий из серьезных дефектов в системе
международной безопасности. В условиях лавинообразного нарастания
проблем и противоречий стихия глобализации выходит из-под кон­
троля и приводит к хаотизации международных и внутригосударствен­
ных отношений. Этому способствует одно из важных свойств самой
системы международных отношений — ее неравновесный характер с
изначально заложенным стремлением к хаосу.
Особенно рельефно усилия, направленные на подрыв стабильного
развития и разрушение государства-противника, просматриваются
в стратегии холодной войны США и коллективного Запада против
СССР в 1945-1991 гг., которая была построена на формировании и
эксплуатации УК нашего государства. В число узлов критичности
следует включить:
• временную монополию США на ЯО до начала 50-х гг. прошлого
века;
• использование смерти Сталина и передачи власти в СССР в новые
руки с целью достижения реального прогресса в направлении обе­
спечения национальных интересов США;
• наращивание системного давления на узлы критичности во власт­
ных структурах и в системе обеспечения государственной безопас­
ности СССР в период руководства Н. Хрущева и последующих
поколений генсеков вплоть до появления на арене М. Горбачева,
Б. Ельцина и их подельников;
• использование пятой колонны и потенциала западных спецслужб в
1991—2000 гг. для инфильтрации в ключевые сферы общественной
жизни России, развала ВС и перевода государства под внешнее
управление.
4

Винокуров В.И. Гегемон убежал, весы качнулись. Что означает поражение США в
Афганистане // Независимое военное обозрение. 2021.24 дек.

92

Глава 2

Изменение вектора развития России после 2000 г. позволило при­
тормозить разрушительное воздействие факторов критичности на
национальную безопасность страны, однако не сняло полностью
существующие вызовы и угрозы, совокупное воздействие которых на­
правлено на ослабление и последующую дезинтеграцию государства.
Одним из важных объектов ГВ становится информационно-пси­
хологическая сфера, охватывающая сознание общества, его менталь­
ность.
Важное свойство переходов страны из состояний «порядок—хаос»
и обратно заключается в том, что аттракторов, т.е. факторов, имеющих
решающее значение в переходе государств и их коалиций в новое со­
стояние, может быть несколько и они могут быть разного типа, напри­
мер, направленными на стабилизацию или, наоборот, дестабилизацию
внутренней политики и международных отношений.
Аттракторы создают вокруг себя своеобразную «воронку притяже­
ния», которая как бы затягивает множество возможных траекторий
развития глобальной, региональной или локальной системы обеспе­
чения международной и национальной безопасности, определяемых
разными начальными условиями. Именно в такую «воронку» канули
СССР, Югославия, на пути к распаду находится Украина, некоторые
другие государства. «Воронка» как бы стягивает разрозненные ис­
ходные линии внутренней и внешней политики государства в общий,
все более узкий пучок, а аттрактор выступает в качестве детерминанта
ожидаемого состояния системы.
Модель формирования УК в методологическом смысле можно
представить в виде образа «водоворота», который затягивает в «во­
ронку» потоки ресурсов, людей, средств, идей, финансов и формирует
новую систему государства, связывая его настоящее и будущее.
Обеспечение эффективности формирования и использования УК
в стратегии ГВ требует глубокого понимания и учета особенностей
всех сфер общественной жизни государства: административно-поли­
тической, включая военную, финансово-экономической, культурно­
мировоззренческой. Знание текущего состояния и прогнозирование
перспектив развития каждой из сфер позволит подвергать выявленные
в ней УК воздействиям импульсами хаоса или порядка, создавать или
целенаправленно усиливать аттракторы требуемого типа и тем самым
ввергать систему противника в хаос и затем формировать из рукот­
ворного хаоса новый порядок. Но при этом, разумеется, необходимо
учитывать, что эффективно управлять переходом от порядка к хаосу
(и от хаоса к новому порядку) можно лишь тогда, когда ГУ примени-

Фактор критичности в теории гибридной войны

93

ются к наиболее уязвимым (критичным) узлам, сферам, процессам в
стране.
УК используются в качестве инструментов при формировании но­
вых центров силы, которые стремятся сосредоточить у себя основные
интеллектуальные, военные, финансовые и производительные по­
тенциалы через механизмы функционирования транснациональных
компаний.
Формирование глобальных и региональных УК в современной
конкурентной борьбе обусловлено не социальными и идеологи­
ческими противоречиями, как это было в годы холодной войны, а
межцивилизационными противоречиями между геополитическими
регионами, формирующимися под эгидой геополитических центров
силы (США и НАТО, Китай, Россия, формирующееся сообщество
исламских государств).
Технологии создания узлов критичности в сфере обеспечения на­
циональной и международной безопасности опираются на сформули­
рованный американским политологом-неореалистом Кеннетом Уольтцем принцип международной анархии как характеристику системы
международных отношений, которая определяет внешнюю политику
государств. Ключевой тезис: «Системы внутри государств централи­
зованы и иерархичны. Международные системы децентрализованы и
анархичны». Заметим, что «анархия» в понимании Уольтца означает не
«хаос» или «беспорядок», но «безвластие», т.е. отсутствие верховного
органа, который управлял бы этническими государствами. Технологии
создания и эксплуатации УК в пределах СЗ — ТДГВ представляют со­
бой основу стратегии гибриднрго военного конфликта.
«Серые зоны» в теории гибридной войны

Свойство управляемой критичности используется при создании
СЗ как плацдармов ГВ и цветной революции в межгосударственном
противоборстве. Истинные цели государства-агрессора тщательно
скрываются за совокупностью внешне не связанных между собою
минимальных воздействий, синергия которых направлена на хаотизацию обстановки в отдельном государстве-жертве или целом регионе.
Конечная цель — перехват рычагов политического управления и обе­
спечение доступа к ресурсам.
Появление понятия «гибридная война» в начале третьего тысяче­
летия придало импульс разработке теории СЗ как одного из новых
феноменов XXI в., тесно связанного с ГВ, цветными революциями и
исследованиями управляемого хаоса. Сегодня вопросы СЗ отражены

Глава 2

94

в новой СНБ США 2022 г.5, в документах Командования специальных
операций США6, в учебном процессе Военной академии в Уэст-Пойн­
те7, а теория СЗ активно развивается в работах многих авторов8.
Среди отечественных авторов исследованиям проблем СЗ посвя­
щены работы А.А. Бартоша9, А.В. Виловатых1011
, А.М. Кудрявцева, А.А.
Смирнова, П-В. Заика11 и некоторых других учёных.
Факторы критичности в «серых зонах»

Прогнозы развития международной обстановки на период несколь­
ких десятилетий объединяет вывод о наличии серьезных предпосылок
для дальнейшего усиления глобальной критичности и нестабильности.
Этому способствует следующий комплекс факторов:
• применительно к России важнейшим фактором усиления глобаль­
ной критичности и нестабильности является отсутствие правовых
гарантий безопасности Российской Федерации, перечисленных в
проектах Договора между Россией и США о гарантиях безопасно­
сти и Соглашения о мерах обеспечения безопасности Российской
Федерации и государств — членов НАТО;
• возрастание роли негосударственных субъектов при одновре­
менном росте количества возможных политико-военных ком­
5
6

7

8
’

10

11

Interim National Security Strategic Guidance. URL: https://www.whitehouse.gov/briefing-room/statements-releases/2021/03/03/interim-national-security-strategic-guidance
(дата обращения: 24.03.2021).
United States Army Special Operations Command, “ARSOF Operating Concept 2022”,
26 September 2014. URL: http://www.soc.mil/AssortedPages/ARSOF2022_vFINAL.pdf
(дата обращения: 21.12.2021).
Chambers J. Countering Gray-Zone Hybrid Threats. An Analysis of Russia’s «New Gen­
eration Warfare» and Implications for the US Army // Modem War Institute at Wjst Point.
2016. October, 18. URL: https://mwi.usma.edu/wp-content/uploads/2016/10/Countering-Gray-Zone-Hybrid-Threats.pdf (дата обращения: 10.09.2021). Operating in the Gray
Zone: An Alternative Paradigm for U.S. Department of Defense (DOD), Department of
the Army,Army War College, Strategic Studies Institute (SSI). URL: https://bookstore.
gpo.gov/products/operating-gray-zone-alternative-paradigm-us-military-strategy (дата
обращения: 29.10.2021).
VotelJ.L., Cleveland Ch.T., Connett Ch.T., Irwin W. “Unconventional Warfare in the Gray
Zone,” Joint Force Quarterly, No. 80, First Quarter 2016, pp. 101-109.
БартошА.А. Серая зона: театр гибридной войны: монография. М.: Горячая линия —
Телеком, 2021. 308 с.; Он же. Туман гибридной войны. Неопределенности и риски
конфликтов XXI века: монография. М.: Горячая линия — Телеком, 2019. 324 с.
Виловатых А.В. Трансформация облика военных конфликтов будущего. Пробле­
мы национальной стратегии. 2020. № 4. С. 199—2007; Она же. Информационное
противоборство в политическом процессе: тренды цифровой реальности: автореф.
дис. ... д-ра полит, наук. М.: РАНХиГС, 2021. URL: https://www.ranepa.ru/upload/
iblock/587/vilovatykh-a-v-dissertation.pdf (дата обращения: 22.04.2021).
Кудрявцев А.М., Смирнов А.А., Заика П.В. Интерпретация проблемы «серой зоны»
для решения задач информационно-аналитической работы // Вестник Академии
военных наук. 2021. № 1. С. 41-48.

Фактор критичности в теории гибридной войны

95

бинаций, включающих государственных и негосударственных
участников;
• диффузия мощи в многополярном мире на фоне распространения
информационных и военных технологий;
• демографические изменения, включая ускоренную урбанизацию;
• усиление соперничества по доступу к глобальным ресурсам.
В условиях обострения глобальной критичности сохраняется угро­
за межгосударственных конфликтов с применением современных
видов высокоточного оружия при сохранении роли ЯО как средства
сдерживания. Как инструменты ГВ получают развитие доктрины при­
нуждения и сдерживания путем отрицания.
Наличие таких тенденций требует подготовки страны и ВС к уча­
стию в широком диапазоне возможных классических и иррегулярных
конфликтов, разработке стратегий которых посвящены «Белая кни­
га» Командованця специальных операций Сухопутных войск США,
«Противодействие нетрадиционной войне» и «Оперативная концепция
армии США «Победить в сложном мире”», выдвинутая Пентагоном
в 2021 г. «Тихоокеанская инициатива сдерживания» (далее — ТИС).
Одним из важных факторов критичности является диффузия гло­
бальной мощи, которая способствует развитию глобальной нестабиль­
ности. Более того, по существующим прогнозам, в течение ближайших
десятилетий не ожидается формирования единого центра силы, что, в
свою очередь, послужит одной из причин, провоцирующих нестабиль­
ность существующих военно-политических и экономических союзов.
В этих условиях отношения между государствами будут характери­
зоваться большей степенью враждебности и недоверия, чем раньше.
Диффузия глобальной мощи проявляется и в возрастании роли
негосударственных субъектов, которые будут воздействовать на кри­
тичность как на локальном, так и на глобальном уровнях. Усилятся
угрозы, связанные с распространением информационных и военных
технологий, что позволит отдельным лицам и небольшим группам
получить доступ к различным видам летального оружия, особенно к
высокоточному и биологическому, к так называемой «грязной бомбе»,
способной создать радиоактивное заражение на больших участках
местности, различным опасным химическим веществам и кибертехно­
логиям. Таким образом, экстремисты и преступные группировки будут
в состоянии нарушить государственную монополию на масштабное
использование насилия.
Комплексное воздействие указанных факторов приводит к уси­
лению роли нового типа конфликтов современности — ГВ и сопут­
ствующим им ГУ, источниками которых могут быть как государства,

96

Глава 2

так и другие субъекты. Особенностью этого вида угроз является их
четкая направленность против заранее вскрытых слабых и уязвимых
мест конкретной страны или отдельного региона, что обусловливает
уникальный характер ГВ как нового вида современных конфликтов.
Для СЗ на границах России системообразующими являются такие
понятия, как «критичность», «геополитические интересы», «геопо­
литическая катастрофа», «геополитическая стабильность», «геостра­
тегический паритет».
Бюбальные, региональные и локальные объекты критичности

В ряде исследований в США в качестве локальных объектов кри­
тичности рассматриваются важные стратегические районы по всему
периметру границ России — на Черном и Балтийском морях, в Аркти­
ке, на Дальнем Востоке, российские базы Хмеймим и Тартус в Сирии,
вся западная граница РФ, а также Украина, Грузия, граница между
Арменией и Азербайджаном. В перечень включаются и стратегические
объекты, расположенные на внутренних территориях страны.
Черноморский регион считается центром конкуренции между
Россией и Западом за будущее Европы. В числе военных мер в Пен­
тагоне называют необходимым создание надежной и устойчивой во­
енной системы сдерживания за счет развертывания передовых систем
противовоздушной и береговой обороны в Румынии и Болгарии. По
расчетам США, региональному сдерживанию способствует постоян­
ное содействие Киеву и Тбилиси в развитии их боевого потенциала,
военное освоение американцами территории Украины.
Военная активность США и НАТО у границ России возрастает.
В несколько раз возросла интенсивность разведывательных полетов
самолетов США и стран НАТО вдоль российских границ. Осуществля­
ются полеты стратегических бомбардировщиков США — носителей
ЯО в непосредственной близости от границ России. Летчики ВВС го­
сударств НАТО, не имеющих на вооружении ЯО, отрабатывают задачи
применения атомных бомб по объектам на территории России и Бело­
руссии, что является нарушением Договора о нераспространении ЯО.
В 2021 г. в НАТО проведено более 20 учений, в том числе ежегодные
крупномасштабные совместные многонациональные учения армии
США в Европе и Африке Defender Europe 2021, направленные на по­
вышение стратегической, оперативной готовности и совместимости
между войсками США, их союзниками и партнерами по НАТО. Манев­
ры и учебные мероприятия, проводившиеся с учетом подготовитель­
ного периода с марта по июнь прошли на более широкой территории,

Фактор критичности в теории гибридной войны

97

чем планировалось в 2020 г., в них приняли участие более 28 тыс.
военнослужащих из 26 стран, действовавших почти одновременно на
30 полигонах в десятке стран.
Катализатором глобальной критичности являются крупнейшие за
40 лет учения ВМС США с говорящим названием Large Scale Exercise
2021 («Широкомасштабное учение»). Цель двухнедельных маневров,
состоявшихся в августе этого года, — наглядно продемонстрировать
мощь американского флота России и Китаю. Сценарий учений
глобальное противодействие США любому вероятному противнику
по всему миру. Американцы опробовали новые тактические и страте­
гические приемы, отработали взаимодействие кораблей с палубной
авиацией, проверили в деле передовое вооружение и технику.
География Large Scale Exercise 2021: Атлантика, Тихий океан, ЮжноКитайское, Восточно-Китайское, Черное и Средиземное моря. В ходе
учения отрабатывалось взаимодействие между корабельными соедине­
ниями, координация действий надводных, подводных и воздушных сил
флота, проверялась надежность каналов обмена информацией. Также
отрабатывались распределенные морские операции, развертывание
передовых баз, действия вблизи побережья условного противника.
Характерно, что для участия в учениях не были приглашены союзники
и партнеры США — американцы решили продемонстрировать миру
способность самостоятельно решать глобальные задачи.
Примером опасных манипуляций с локальной критичностью может
служить также провокация британского эсминца Defender в территори­
альных водах России вблизи крымских берегов в июне 2021 г., попытки
нарушения кораблями ВМС СШАморских границ России на Дальнем
Востоке, создающие условия для перерастания локального конфликта
в крупномасштабное военное столкновение.
Подобные провокации, которые постоянно устраивают США и их
союзники у границ России, одной из целей имеют сместить психоло­
гическое бремя конфликта — опасение перед возмездием — с прово­
катора-агрессора и переложить ответственность на объект агрессии за
реальную опасность эскалации военного конфликта.
Такая дилемма, свойственная англосаксонской дипломатии
«двойных стандартов», создает ситуацию, когда оба варианта не­
желательны («оба хуже»), и идет выбор по принципу «меньшего
зла». Это ставит обороняющегося в положение, когда он может
недостаточно отреагировать на неоднозначные провокации и тем
самым рискует потерять контроль над стратегически важными
пространствами по умолчанию. Или среагировать чрезмерно и
вследствие этого рискует войной.

98

П1ава2

Выход из создавшейся таким образом непростой стратегической
ситуации потребовал немалого дипломатического мастерства, которое
в полной мере было продемонстрировано Кремлем, сумевшим опера­
тивно оценивает критичность сложившейся обстановки и принимает
правильные решения.
Говоря о вторжении британского эсминца в территориальные воды
РФ у побережья Крыма, Владимир Путин указал на то, что Россия
намерена в полной мере пользоваться инструментами стратегическо­
го ядерного сдерживания и не станет опасаться локальных военных
конфликтов. «Даже если бы мы потопили этот корабль, трудно пред­
ставить, чтобы мир встал на пороге Третьей мировой войны. Потому
что те, кто это делают, знают, что не выйдут победителями из этой
войны. Потому мы знаем, за что мы боремся», — сказал президент.
Таким образом, Запад получил ясный посыл, что Кремль не остано­
вится перед локальными военными ударами, поскольку не верит, что
за этим последует серьезный ответ. «Запад слишком боится ядерной
войны, чтобы адекватно ответить на локальные удары. И мы собира­
емся этим пользоваться» — именно так следует понимать заявление
Владимира Путина.
А это означает, что в следующий раз в ответ на подобные провокации
могут последовать не предупредительные выстрелы и даже не бомбо­
метание по курсу, а удар по кораблю-нарушителю. И что последствий
этого показательного удара Москва не боится.
На фоне роста военной активности Запада можно утверждать, что
концепция СЗ в том или ином ее виде используется Вашингтоном для
оказания глобального дестабилизирующего воздействия на ключевые
страны и регионы, в первую очередь — на Россию и Китай, обострения
всех видов критичности, проведения энергичной дезинформационной
кампании по сплочению союзников и партнеров под предлогом эф­
фективного реагирования на надуманные угрозы СЗ.
Стратегия СЗ как инструмента управляемой критичности эффек­
тивна вследствие комплексного использования двух взаимосвязанных
измерений — пространства и времени.
Пространство СЗ следует разделить на физическое и политическое.
Физическое пространство характеризуется границами и размерами
СЗ, количественными характеристиками объектов. К политическому
пространству относятся особенности взаимодействия объектов друг с
другом и длительность (время) существования.
Именно в пределах стратегического политического пространства
СЗ международная система, балансируя между состояниями войны и
мира, переформатируется под правила нового миропорядка. Полити­

Фактор критичности в теории гибридной войны

99

ческое пространство имеет свойство относительности — оно расши­
ряется или сужается в зависимости от активности субъекта политики.
Соответственно изменяется и уровень критичности и способности
влиять на военно-политическую обстановку, что связано со свойством
многомерности СЗ — оно включает в себя множество возможностей,
направлений политического действия по управлению критичностью.
Свойства пространства и времени порождены обособленностью
объектов СЗ, их отделенностью друг от друга, возможностью само­
стоятельного существования, а также способностью проецировать
критичность в другие локальные и региональные районы ТДГВ.
Сказанное обусловливает специфические требования к операциям
в СЗ при управлении критичностью. Это, прежде всего, тщательная
синхронизация различных способов военного и невоенного насилия,
применение которых осуществляется постепенно, скрытно и неожи­
данно для противника.
В числе таких способов:
• наращивание силового давления на внешних границах СЗ, орга­
низация военных учений, ведение всех видов разведки, включая
агентурную;
• заблаговременное создание ресурсной базы, включая отработку
внешних и внутренних каналов скрытого финансирования под­
рывных элементов в СЗ (иррегулярных военных формирований,
националистических и сепаратистских структур, пятой колонны
и некоторых других), закладка в тайники оружия, средств связи,
оргтехники, информационной литературы;
• развертывание сети информационных центров, псевдорелигиозных
организаций и других манипулируемых «общественных» движений
для ведения подрывной работы среди населения, прежде всего
молодежи, подбор и подготовка лидеров, способных возглавить
оппозиционные движения, отработка каналов связи;
• синхронизированное по времени, месту, интенсивности и видам
использование ГУ в СЗ как важнейший инструмент «управляемой
критичности».
Важно подчеркнуть, что если ГВ планируется и ведется на всей
территории государства-противника, то СЗ охватывает лишь стра­
тегически важные части такого театра (Черное и Балтийское моря,
границы Калининградской области, Закавказье и Центральную Азию,
российские базы в Сирии с прилегающими воздушными и морскими
просторами). Новым катализатором критичности на южных границах
России является Афганистан, где после ухода США и НАТО создает­
ся обстановка хаоса и неопределенности. Таким образом, создаются

100

Глава 2

своеобразные «точечные» плацдармы локальной критичности, на
которых используются уникальные для каждой зоны наборы сил,
средств и методов.
Стратегия СЗ как территорий управляемой критичности представ­
ляет угрозу национальным интересам нашей страны, поэтому наряду
с формированием надежного щита против военных операций для
мониторинга обстановки и организации противодействия подрывным
операциям противника назрела необходимость создания в России
единого межведомственного национального центра, способного
объединить меры по противодействию ГУ и оценке уровня критич­
ности в военной, административно-политической, дипломатической,
информационно-психологической (когнитивной), экономической,
кибернетической, космической сферах.
Гибридные угрозы как инструмент воздействия на узды критичности

В ГВ уникальные возможности для обеспечения внезапности соз­
даются за счет развития новых технологий, использование которых
позволяет координировать (синхронизировать) разнообразные ГУ для
воздействия на уязвимые места противника.
Для государства-агрессора важным является вопрос об оптималь­
ной «дозировке» интенсивности ГУ, выбора соотношения между акци­
ями военного и невоенного порядка, их эшелонировании во времени
и пространстве. Не вызывает сомнения, что государство-агрессор
заранее просчитывает варианты наборов ГУ для различных военно­
политических ситуаций. По форме ГУ могут быть политическими,
экономическими, информационными, дипломатическими, военными.
При этом все они ориентированы на психологическое подавление
противника, т.е. носят политико-психологический характер.
Для обороняющейся стороны меры противодействия гибридной
агрессии должны быть убедительными с целью заставить потенци­
ального агрессора отказаться от своих изначальных намерений ввиду
высокой неопределенности достижения военных и политических целей
путем осуществления нападения, утрачивающего черты внезапности.
Перед разведкой ставится задача заблаговременного вскрытия полити­
ко-психологических особенностей, стереотипов поведения, реакций
на проводимые операции различных групп военно-политического
руководства и населения другой стороны, механизмов принятия во­
енных и политических решений.
Важно четко уяснить, какие именно ГУ и в какой последовательно­
сти противник намерен использовать на различных этапах гибридной
агрессии.

Фактор критичности в теории гибридной войны

101

Понятие «гибридные угрозы» объединяет широкий диапазон
враждебных обстоятельств и намерений, таких как экономические
санкции, ИВ, кибервойна, сценарии асимметричных военно-силовых
конфликтов низкой интенсивности, глобальный терроризм, пират­
ство, незаконная миграция, коррупция, этнические и религиозные
конфликты, безопасность ресурсов, демографические вызовы, транс­
национальная организованная преступность, проблемы глобализации
и распространение ОМУ. В доктринальных документах США и НАТО
ГУ определяются как угрозы, создаваемые противником, способным
одновременно адаптивно использовать традиционные и нетрадици­
онные средства дая достижения собственных целей.
ГУ являются инструментом, используемым для нанесения ущер­
ба государству или коалиции государств без прямого использования
военной силы или с ограниченным ее использованием. Разведка
обороняющейся стороны при прогнозировании угроз не всегда в
состоянии точно определить их источник, содержание и предвидеть
тяжесть наносимого ущерба. Особую опасность несут угрозы в киберс­
реде, которые обладают высокой степенью внезапности применения.
В результате планирование действий и необходимых ресурсов для па­
рирования ГУ связано с рядом неопределенностей и ставит разведку
перед необходимостью решать ряд новых задач.
Внезапность применения ГУ может быть стратегической, опера­
тивной, тактической и индивидуальной.
В стратегии ГВ внезапность представляет собой один из ключевых
принципов достижения преимущества в конфликте. Содержание
внезапности заключается в существенном и значимом отличии про­
гностической модели предстоящих событий, имеющейся у участника
конфликта, от их реального развития, оценке неожиданных действий
противоположной стороны как угрожающих и труднопреодолимых,
возникновении психической перенапряженности как реакции на
трудность и снижении эффективности действий по парированию
внезапного удара. Анализ ситуаций боевой внезапности показал, что
оценка полководцами роли внезапности в достижении победы на
протяжении последних 2 тыс. лет не претерпела существенных из­
менений. В 64% боевых ситуаций внезапность считалась и считается
одним из основных условий достижения успеха. Выявлена тенденция
увеличения соотношения потерь в оружии и боевой технике с 1:7 до
1:26 в ситуациях внезапности в пользу нападающего по мере совер­
шенствования средств вооруженной борьбы. Соотношение потерь в
людях при достижении внезапности также возрастало с 1:9 до 1:14 до

102

Глава 2

середины XX в. В локальных войнах соотношение потерь в людях стало
1:8, т.е. меньшим, чем в годы Второй мировой войны.
Основными способами достижения внезапности являются: новизна
способа нанесения удара, скрытность его подготовки, неожиданность
времени нанесения удара, дезинформация противника, неожиданность
места нанесения удара, необычность применяемого оружия. Психо­
логическими условиями достижения внезапности являются знание и
творческое использование способов достижения внезапности, способ­
ность принимать нестандартные решения, склонность к оправданному
риску, высокая военно-профессиональная подготовленность, наличие
мотивации достижения успеха, а не избегание неудачи, обладание
боевым опытом. Достижению внезапности способствуют ошибки, до­
пускаемые обороняющейся стороной. К достижению стратегической
внезапности приводит неоптимальное взаимодействие политического
и военного руководства стороны, подвергающейся нападению, а также
наличие неверной установки на оценку поступающей разведыватель­
ной информации, переоценка своих способностей по пониманию
ситуации и степени управления развитием событий12.
Чрезвычайно высокая степень внезапности присуща ГУ в киберпро­
странстве, атакже при проведении некоторых подрывных мероприятий
по созданию критичности в информационно-психологической сфере.
Экономические санкции. Сегодня Россия является одним из основ­
ных объектов санкций со стороны США. Санкции вводятся в поли­
тической и финансово-экономической сфере.
Особенности применения ГУ в экономической сфере требуют от
разведки способности к быстрой адаптации средств и способов добыва­
ния и обработки специфических сведений о деятельности противника,
охвата новых объектов — источников ГУ.
Информационно-психологическая среда. Внезапность информацион­
но-психологического воздействия на противника как важный фактор
управляемой критичности носит двоякий характер.
С одной стороны, подрывные мероприятия в информацион­
ной сфере требуют тщательной, кропотливой подготовки, работы
«в поле», на что уходят многие годы, а скрытность подобных мер яв­
ляется весьма относительной. Так, например, государство-агрессор
заблаговременно разворачивает на территории страны-мишени сеть
НПО, формирующих опорные пункты подрывной работы. Только на
Украине в период с начала 90-х гг. прошлого века были созданы более
400 таких организаций. Именно они стали инициаторами законов о
12

Анцупов А.Я., Шипилов А.И. Внезапность. Словарь конфликтолога. 2-е изд. М.
[идр.]: Питер, 2006. 527 с.

Фактор критичности в теории гибридной войны

103

дерусификации и ряда координированных других русофобских акций,
внесли значимый вклад в организацию государственного переворота.
Именно с помощью НПО в стране создается обстановка терпимости
вокруг бесцеремонных действий США и НАТО по военному освоению
территории Украины, размещения на её территории около 10 тыс.
иностранных военнослужащих и их привлечения для подготовки ВС
для действий против ЛДНР, России и Белоруссии, формированию так
называемых «партизанских» отрядов д ля противодействия надуманной
«агрессии» со стороны России. Продолжаются поставки современного
оружия Киеву из США и стран НАТО. Размах подрывных операций
в СЗ на Украине и их угрожающая антироссийская направленность
требуют повышенного внимания со стороны разведки.
Подобные информационные атаки могут начинаться неожидан­
но и стремительно развиваться, что требует наличия сил и средств,
способных энергично противостоять подрывным информационным
усилиям, направленным против России.
Гибридные угрозы в киберсреде

ГУ в киберпространстве связаны двумя разными видами враж­
дебных действий: кибератаками и кибершпионажем. Под киберпро­
странством понимается искусственное неоднородное технологическое
пространство со множеством разноуровневых органов оперативного
и технологического управления, процесс создания и эксплуатации
которого не предопределяется требованиями одной системы управ­
ления, а функционирует в интересах множества разнородных, в том
числе антагонистических, систем управления, при этом свойства за­
висят как от характеристик собственных элементов, так и от объема
и свойств реализуемых процессов в интересах внутренних и внешних
потребителей13.
Организация разведки в кибепространстве требует учета основных
черт киберсреды: формирование баз единого конструкторского замыс­
ла, отсутствие единой системы управления и единого набора средств
для построения киберпространства, высокая степень неоднородности
практически по всем параметрам.
Объектами ГУ в киберпространстве с целью нарушения инфор­
мационного обмена абонентов являются, например, волоконно-оп­
тические линии связи, сети спутниковой связи, 3G-, 4G-, 5С-сети.
Управление киберпространством осуществляется множеством раз­
13

Стародубцев Ю.И., Закалкин П. В., Иванов С.А. Многовекторный конфликт в кибер­
пространстве как предпосылка формирования нового вида сил // Военная мысль.
2021. №12.

104

Глава 2

ноуровневых органов управления, в том числе банковской системой,
логистическими процессами, энергетикой, водоснабжением, меди­
циной, образованием и др.
Из любой точки планеты посредством киберпространства возможно
осуществлять деструктивные воздействия на критическую инфраструк­
туру противника, автоматизированные системы управления техноло­
гическими процессами, пользователей и т.д. Источник киберугроз при
этом остаётся анонимным.
Подрывные действия в киберпространстве позволяют без факти­
ческого ввода ВС на территорию противостоящего государства и объ­
явления войны дестабилизировать его экономику и инфраструктуру.
Учитывая данный факт, страны НАТО признали киберпространство
новой средой ведения военных действий.
Военный конфликт в киберпространстве представляет собой
противоборство двух или более сторон, в качестве которых могут вы­
ступать как государства, так и действующие с ведома и по указанию го­
сударств акторы-посредники, осуществляющие специальные действия
и специальные операции в киберпространстве, последствия которых
приводят к гибели людей, нанесению серьезного ущерба объектам,
содержащим опасные субстанции, массовое разрушение гражданской
и военной инфраструктуры.
В сентябре 2012 г. ГосдепартаментСШАпринялвсеещеостающееся
в силе положение, что кибернетическая деятельность в соответствии
со статьей 2 (4) Устава ООН и общего международного права может
рассматриваться как применение силы, например, — искусственные
аварии на атомных электростанциях, плотинах, а также крушение
самолетов из-за вмешательства в управление воздушным движением.
По утверждению Института исследований государственной поли­
тики конгресса Соединенных Штатов (Congressional Research Service),
если рассматривать конечные результаты, а не средства, с помощью
которых они достигаются, определение кибервойн вполне вписывается
в существующие международные правовые нормы. Если те или иные
субъекты используют кибероружие для создания разрушающих эф­
фектов, которые по конечному результату соответствуют применению
огневых средств, то использование такого кибероружия может быть
приравнено к применению силы.
Однако американские эксперты признают, что при определен­
ных обстоятельствах кибератаки без кинетических эффектов также
являются элементами вооруженного конфликта. Кибератаки на ин­
формационные сети в ходе вооруженных конфликтов будут регули­
роваться теми же принципами соразмерности, которые применяются

Фактор критичности в теории гибридной войны

105

к другим действиям в соответствии с правилами ведения вооруженных
конфликтов. Эти правила включают ответные меры на кибератаки с
пропорциональным применением кинетических вооружений. Кроме
того, «деятельность в компьютерной сети, которая равносильна воору­
женному нападению или непосредственной угрозе его совершения»,
может привести к нарушению права нации на самооборону в соот­
ветствии со статьей 51 Устава ООН.
На сессиях Совета НАТО в формате министров обороны уже тра­
диционно затрагивается проблема соответствия организационной
структуры альянса условиям ведения ГВ. Важную роль в противо­
действии гибридным угрозам руководство Североатлантического
союза отводит возможностям в сфере кибербезопасности. Еще с 2014 г.
кибероборона признается составной частью коллективной обороны
Североатлантического союза (признается, что к этой сфере применима
ст. 5 Вашингтонского договора). Однако вопрос о выработке критериев,
на основании которых совет НАТО может принять данное решение,
остается открытым.
Итоговыми документами Варшавского саммита 2016 г. подобная
формулировка закреплена и в отношении ГУ: возможность задей­
ствования механизмов коллективной обороны в ответ на «гибридную
агрессию» не исключается. Кроме того, в соответствии с принятыми на
саммите в Варшаве были приняты «Обязательства по обеспечению ки­
бернетической обороны». Документом предусматривается обеспечение
необходимого финансирования профильных программ, развитие вза­
имодействия между национальными структурами, задействованными
в сфере информационных технологий, активизация обмена данными о
соответствующих угрозах, отработка вопросов кибернетической обо­
роны входе мероприятий оперативной и боевой подготовки. При этом
киберпространство объявлено новой операционной военной сферой,
а вопросы противодействия кибернетическим угрозам включены в
рутинный процесс оперативного планирования Североатлантического
союза. Таким образом, проблема переведена из области теоретических
построений в практическую плоскость и становится частью четкого
институционального процесса.
Сточки зрения противодействия ГУ в СШАи НАТО большое значе­
ние придается наращиванию возможностей гражданского сектора: обе­
спечению непрерывного функционирования органов государственного
управления и бесперебойной работы важнейших национальных служб,
повышению безопасности критически важных объектов инфраструк­
туры, оказанию эффективной поддержки ВС со стороны гражданских
структур в сферах энергетики, транспорта и связи. Целый ряд докладов,

106

Глава 2

подготовленных в 2015-2019 гг. западными аналитическими центрами,
специально посвящен проблеме обеспечения устойчивости (боевой, а
также связанной с защищенностью жизненно важных систем государ­
ства — социальной, политической, экономической и технологической)
{resilience;forward resilience).
В феврале 2017 г. Центр передового опыта НАТО по киберобо­
роне в Эстонии выпустил переработанную версию «Руководства по
международному праву, применимому к ведению военных действий
в киберпространстве» («Таллинское руководство»), опубликованную
впервые в 2013 г.
В обновленном «Таллинском руководстве» отмечается, что кибе­
ратаки должны использоваться против конкретных целей и объектов;
«веерные атаки» должны быть под запретом. Государства имеют право
применять различные контрмеры против незаконных киберопераций.
Контрмеры могут быть признаны незаконными, но только не в случае
ответных действий. В целом документ закрепляет право альянса на
начало боевых действий при обнаружении киберугрозы или в ответ
на атаку с использованием цифровых технологий14. Примечательным
выглядит также консолидация в сфере борьбы ГУ внутри Евросоюза.
Об этом, например, свидетельствует то, что в сентябре 2017 г. на сам­
мите по цифровым технологиям президент Литвы Д. Грибаускайте
выступила с инициативой «кибернетического Шенгена» — создания
в рамках ЕС сил быстрого реагирования на кибернетические атаки.
По ее мнению, данная структура будет дополнять НАТО в борьбе с ГУ,
терроризмом и в помощи третьим странам. Уже в декабре участники
европейской программы Постоянного структурированного сотрудни­
чества в области обороны и безопасности {PESCO) одобрили оказание
взаимопомощи для обеспечения кибернетической безопасности и соз­
дание кибергруппы быстрого реагирования, включив эту инициативу в
число 17 утвержденных проектов. Как отмечают европейцы, создание
таких сил выведет взаимодействие государств ЕС в кибернетической
сфере на новый уровень, когда страны-участницы не станут ограни­
чиваться национальным форматом.
Приведенные положения позволяют предположить, что в средне­
срочной перспективе знаковой чертой процессов информационного
противоборства скорее всего станет повышение уровня конфликт­
ности в киберпространстве, что способно в корне изменить процесс
протекания военных конфликтов, причем уже в обозримом будущем.
14

Leetaru Kalev. What Tallinn Manual 2.0 teaches us about the new cyber order // Forbes.
2017. June. URL: https://www.forbes.com/sites/kalevleetaru/2017/02/09/what-tallinnmanual#2-0-teaches-us-about-the-new-cyber-order (дата обращения: 21.11.2021).

Фактор критичности в теории гибридной войны

107

Трансформация военных конфликтов современности ведет к
тому, что в перспективе границы между состоянием войны и мира
станут ещё более размытыми. В этом контексте в США приступили
к анализу возможностей приравнивания кибернетического оружия к
традиционным видам ОМУ. По оценкам чиновников Пентагона, ки­
бероружие целесообразно ставить «на одну доску» с ОМУ, поскольку
с его помощью можно подорвать или уничтожить критическую ин­
фраструктуру, поставить под угрозу сохранность больших баз данных
(например, в сфере здравоохранения или в банковском деле), выявлять
и подавлять сигналы спутниковой системы навигации, организовать
с использованием соответствующих платформ в соцсетях кампании
дезинформации, нацеленные на широкую аудиторию.
Согласно стратегии кибербезопасности Министерство внутренней
безопасности США подготовило перечень объектов критической ин­
фраструктуры США, которые могут быть целями кибератак. К ним
причисляются 16 секторов: 1) химические объекты; 2) коммерческие
предприятия; 3) системы связи; 4) предприятия непрерывного цикла;
5) плотины и дамбы; 6) оборонные промышленные объекты; 7) службы
по ликвидации последствий чрезвычайных ситуаций; 8) энергетиче­
ская инфраструктура; 9) сектор финансовых услуг; 10) предприятия
пищевой промышленности и сельского хозяйства; 11) правительствен­
ные учреждения; 12) система здравоохранения; 13) информационные
технологии; 14) ядерные реакторы, радиоактивные материалы и их
отходы; 15) транспортные системы; 16) объекты водоснабжения и
очистки сточных вод. За разработку национальных стандартов США
в области кибербезопасности отвечает Национальный институт стан­
дартов и технологий.
Характеристики ГУ и особенности ГВ накладывают серьёзный
отпечаток на формирование фактора внезапности специальных дей­
ствий и специальных операций в киберпространстве, обусловливают
высокую степень их неожиданности и сложности вскрытия источника
и прогнозирования.
Высокой степенью внезапности отличаются террористические
акты, а также действия иррегулярных формирований, заранее соз­
данных на территории государства-жертвы и находящихся в «спящем
режиме» до получения сигнала об активизации.
Фактор внезапности и связанные с ним неопределенности и риски
всегда были неотъемлемым атрибутом войны. Однако трансформация
военных конфликтов современности изменила характер этих катего­
рий, придала им новое, ранее не виданное содержание.

108

Глава 2

В классическом конфликте, например, все силы разведки, талант
полководца были направлены на то, чтобы предотвратить внезапность
нападения и с этой целью определить, когда, где и какими силами
противник нанесет главный удар.
Стратегии ГВ как многомерного конфликта не предусматрива­
ют нанесения главного и вспомогательных ударов по противнику,
они представляют собой замысел некой разновидности «ползучей
агрессии», искусство которой заключается в синхронизированном по
интенсивности, времени и месту использовании комплекса ГУ. При
этом операции в киберсреде, космосе, теракты и некоторые виды
информационного воздействия осуществляются с высокой степенью
внезапности.
Вместе с тем предпосылки по обеспечению внезапности при под­
готовке ив ходе гибридного военного конфликта сочетаются с общей
тенденцией в развитии всех видов разведки, наблюдения и монито­
ринга обстановки.
Фактор непрерывности ведения разведки существенно затрудняет
для стороны, готовящей внезапное нападение, скрытное проведение
соответствующих мероприятий. В результате в заметной мере возрас­
тает значение информационных средств как в обеспечении внезапно­
сти, так и в принятии мер по предотвращению внезапного нападения.
Анализ смысла и целей ГВ показывает, что в современных усло­
виях победа в войне не обязательно заключается в полном разгроме
ВС противостоящей стороны, в их фактическом уничтожении или
пленении, оккупации или установлении тотального контроля над
территорией противника. Смысл ГВ состоит в дезинтеграции военного
организма государства — жертвы агрессии, использовании техноло­
гий управляемой критичности для разрушения основных элементов
государственной власти, в достижении тотального контроля над со­
знанием населения, что требует наличия централизованной системы
противодействия этому виду конфликта.
Противодействие гибридным угрозам

В отечественных военно-научных кругах все чаще поднимаются
актуальные вопросы создания в России системы ведения ИВ как важ­
нейшей составной части обеспечения национальной безопасности.
Не вызывает сомнений и правильность выдвигаемых некоторыми
специалистами утверждений, что отсутствие действенной и опера­
тивной системы информационной борьбы создает реальную угрозу
существованию страны.

Фактор критичности в теории гибридной войны

109

Однако вряд ли стоит ограничиваться противодействием пусть и
важной, но далеко не единственной информационной составляющей
на фоне существования целого спектра ГУ национальной безопас­
ности России. ГУ воздействуют на административно-политическую,
военную, финансово-экономическую и культурно-мировоззренческую
сферы государства, а использование совокупности ГУ обусловливает
существенное наращивание измерений современных конфликтов, что
ведет к их качественной трансформации.
Поэтому при всей своевременности предложений о создании
централизованного органа решение вопросов обеспечения инфор­
мационной безопасности России должно рассматриваться в более
широком контексте, включающем прогнозирование и планирование
противодействия всему спектру действующих и потенциальных ГУ.
Триада системы противодействия гибридным угрозам

В отличие от некоторых других видов угроз, ГУ являются рукот­
ворными и ориентируются строго на выбранный объект воздействия
(конкретную страну-мишень и ее уязвимые места), имеют четко
определенный формат, заранее определенную конечную цель и пред­
ставляют собой ядро стратегического замысла ГВ.
ГУ обладают рядом характеристик, обеспечивающих эффективное
применение на всех этапах современных конфликтов. «Кумулятивный
эффект» от воздействия угроз обеспечивается реализацией системы
комплексных и взаимозависимых подготовительных и исполни­
тельных мероприятий, связанных с координацией деятельности
значительного количества участников, действующих на территории
страны-мишени и за ее пределами.
Поэтому назрело создание в России межведомственного органа,
полномочия которого должны обеспечить противодействие спектру ГУ.
Решения о формировании такой структуры и алгоритмы ее функ­
ционирования должны основываться на традиционной стратегической
управленческой триаде, включающей стратегическое прогнозирова­
ние — аудит ресурсов своих и противника — стратегическое плани­
рование.
Синергетический эффект применения ГУ обусловливает их особую
опасность д ля всей системы обеспечения национальной безопасности
страны, что требует своевременного вскрытия угроз разведкой на осно­
ве научно обоснованного прогнозирования смысла и целей действий
противника, определения сил и средств гибридной агрессии, объектов
воздействия угроз.

по

Глава 2

Прогноз должен учитывать, что на начальных этапах подготовки
и ведения ГВ государство-агрессор активизирует мероприятия по
подрывной деятельности в политико-административной, социальноэкономической и культурно-мировоззренческой сферах.
Наращиваются масштабы и агрессивность операций ИВ и публич­
ной дипломатии. Проводятся кибероперации против объектов государ­
ственного и военного управления, промышленной инфраструктуры.
У границ государства-мишени развертываются дополнительные
контингенты войск, наращиваются мероприятия по подготовке к
действиям иррегулярных сил внутри государства, активизируется
деятельность ССО, проводятся военные учения по провокационным
сценариям. Консолидируется пятая колонна.
Гибридные угрозы как фактор риска

В процессе прогнозирования ГУ и планирования мер противодей­
ствия целесообразно использовать специальное понятие — «категории
риска», отражающее вероятность неожиданного возникновения ГУ на
тех направлениях, где они в данное время практически отсутствуют.
Своевременное определение таких направлений позволяет сработать
на опережение, вовремя сосредоточить внимание разведки на изуче­
нии изменений в обстановке и вскрыть угрозу на этапе ее зарождения.
При этом риск — признак потенциальной опасности понести ущерб
определенной тяжести и содержания, а понятие «категория риска»
определяет уровень и возможные последствия скрытых ГУ.
В ГВ и цветной революции категория риска связывается с откры­
тым посягательством на жизненно важные интересы государства и
нации. Анализ риска, который принимает множество форм, является
существенным фактором при разработке разведывательных операций
в ГВ и цветной революции. Такой анализ должен стать неотъемлемой
частью системы управления рисками в политической и военной сфере,
в сфере обеспечения национальной безопасности.
Так, например, репутационные риски следует считать чрезвычайно
важными для устойчивости коалиций, таких как ОДКБ и их отдельных
членов, а также СНГ и ШОС, поскольку сплоченность участников
является фактором успеха в противостоянии операциям ГВ и техноло­
гиям цветной революции. Отсюда следует, что отношение отдельных
государств и коалиций к рискам будет оказывать определяющее влия­
ние на своевременность их вскрытия и организацию противодействия
в современных конфликтах. В связи с этим необходима заблаговре­
менная работа по формированию единства действий коалиции по
противостоянию угрозам.

Фактор критичности в теории гибридной войны

111

Стратегический прогноз, своевременное вскрытие и правильная
интерпретация разведкой ГУ позволяют предвидеть решения про­
тивника по выбору стратегии ГВ. Разработка мер противодействия
должна осуществляться с учетом важной роли внутренних и внешних
факторов в ГВ.
Общие способы противодействия ГВ сводятся к надежному пере­
крытию каналов финансирования подрывных сил, использованию
дипломатических средств для изоляции и наказания государств-спон­
соров, нацеливанию всех видов разведки на вскрытие и идентифика­
цию лидеров, расположение лагерей подготовки и складов как перво­
очередных объектов нейтрализации. Деятельность разведки должна
учитывать построение по сетевому принципу сил и средств противника,
всей системы управления. Первостепенное внимание должно уделяться
совершенствованию территориальной обороны с опорой на данные
разведки и контрразведки о планах действий противника.
Разведка привлекается и для оценки ущерба от ГВ, когда прихо­
дится прибегать к сопоставлению экономического и стратегического
значения территорий, контролируемых мятежниками и правитель­
ственными силами.
При своевременном вскрытии планов подготовки ГВ с целью
противодействия формируется соответствующая долговременная во­
енно-политическая стратегия, создается специальный национальный
/ коалиционный орган для координации усилий разведки на всех
уровнях, от стратегического до тактического, вырабатываются прин­
ципиальные подходы по эффективному и скрытному использованию
ССО и нанесению ударов высокоточным оружием. Тщательно опре­
деляются районы, которые могут быть охвачены ГВ, предварительно
изучаются все их характеристики.
В основе надежной и эффективной системы управления новым
видом войны должен находиться межведомственный орган, полно­
мочия которого должны обеспечивать координацию государственных
и военных органов управления с целью придания им необходимых
«гибридных» свойств, т.е. способности реагировать в рамках широкого
спектра разнообразных угроз, повышения оперативности и гибкости
управления. Внимание следует уделить процедурам принятия решений
на использование военной силы с учетом трудно предсказуемых из­
менений обстановки. Для успешного планирования и взаимодействия
необходима выработка и согласование терминологии, используемой в
штабных документах в процессе подготовки и ведения войны.

Глава 2

112
2.2. «СЕРАЯ ЗОНА» КАК ИНТЕГРАТОР
УЗЛОВ КРИТИЧНОСТИ

Свойство управляемой критичности используется Вашингтоном
при создании СЗ как плацдармов ГВ и цветной революции в межгосу­
дарственном противоборстве. Истинные цели государства-агрессора
тщательно скрываются за совокупностью внешне не связанных между
собою действий, ведущих к хаотизации обстановки в целом регионе
или отдельном государстве-жертве. Конечная цель — перехват рычагов
политического управления и обеспечение доступа к ресурсам.
Геополитическое противоборство между центрами силы все чаще
разыгрывается в СЗ, которая охватывает пространство, выходящее
за рамки дипломатии, и не связана с обычной войной. Способность
СЗ выступать в качестве интегратора УК изучается и используется
политиками и военными США, НАТО и их союзниками при проведе­
нии операций, направленных на усиление критичности в различных
государствах и регионах мира. Особую значимость проводимым в
этом направлении работам придаёт курс США на сохранение статуса
единственной сверхдержавы-гегемона в противоборстве с Россией и
Китаем.
Хиллари Клинтон в программной статье «Размышления о на­
циональной безопасности» подчеркивает, что Китай и Россия пред­
ставляют собой угрозу, отличную от СССР «Нынешняя конкурен­
ция — это не традиционное военное соревнование в силе и огневой
мощи, — утверждает недавний госсекретарь США. — Ведь Китай и
Россия используют новые инструменты для борьбы в серой зоне на
границе мира и войны, прибегают к открытому Интернету и экономи­
ке, чтобы подорвать американскую демократию и выставить напоказ
уязвимость ее устаревших систем вооружения». В этом выступлении,
как и в заявлениях многих высокопоставленных политиков и военных
США, делаются набившие оскомину попытки переложить на другие
государства ответственность.
События в регионах по периметру границ России напрямую связаны
с использованием СЗ как части современного операционного про­
странства, формирующего своеобразное «кольцо анаконды» вокруг
нашей страны с целью ее удушения и изоляции. В СЗ торпедируются
интеграционные проекты в Евразии, создается фундамент для про­
движения проектов глобального доминирования США и Запада путем
проведения управляемой региональной дестабилизации неподкон­
трольных субъектов геополитики.

Фактор критичности в теории гибридной войны

113

Феномен СЗ с середины нынешнего десятилетия является объектом
пристального изучения на Западе, в то время как в России военная
наука и практики уделяют ему недостаточное внимание.
Дальнейшее игнорирование важного фактора, оказывающего
прямое влияние на обстановку в России, в странах бывшего СССР по­
влечет за собой серьезный ущерб национальной безопасности нашей
страны, ее союзников и партнеров.
Сегодня в свете событий в Белоруссии, на Украине, в Киргизии,
Сирии и Закавказье особенно остро ставится вопрос о необходимости
разработки в России доктринального документа (или дополнения в
Военную доктрину), содержащего анализ угроз и вызовов СЗ — ТДГВ
и цветной революции и определяющего стратегию противодействия.
В стратегической концепции СЗ должны получить отражение задачи,
цели и принципы создания и использования СЗ, ее основные харак­
теристики и факторы влияния в меняющихся условиях безопасности.
Управление операциями в «серой зоне»

Управление операциями в СЗ осуществляется на трех основных
уровнях: стратегическом, оперативном и тактическом, отличаясь от
классического управления в военной сфере некоторыми специфиче­
скими чертами.
Прежде всего, следует отметить качественные отличия управления в
СЗ, на пространстве которой действуют три международных субъекта:
• государство-агрессор, планомерно воздействующее на внутреннюю
обстановку государства-жертвы при реализации стратегии действий
по созданию на его территории СЗ и использования ее возможно­
стей в своих интересах;
• государство-жертва, которое, начиная с определенного этапа,
внимательно наблюдает за формированием на своей территории
мозаики из элементов с различными «оттенками серого», конеч­
ной целью которой является окраска всей страны в однотонный
серый цвет. Интенсивность сопротивления жертвы действиям
агрессора может варьироваться от крайне решительного до фак­
тического сотрудничества с агрессором. Заметим, что в государ­
стве-жертве процесс осознания себя жертвой, формулирование
адекватных угрозе выводов, мер противодействия и ликвидация
последствий подрывных действий на своей территории могут за­
нять многие годы;
• и наконец, соседнее государство (или государства), осознающее
угрозу использования против него подрывного потенциала СЗ.

114

Глава 2

Действия нескольких государств в СЗ превращают ее в сложный
геополитический узел с участием глобальных и региональных центров
силы, находящихся в состоянии конкуренции между собой, что предо­
пределяет особенности управления операциями на стратегическом,
оперативном и тактическом уровнях и деятельность разведок.
События в Белоруссии показали, что важный практический интерес
для разведки представляет развитие событий на тактическом уровне,
где в соответствии с поставленными задачами осуществляются выбор
оптимального способа решения конкретной задачи и руководство опе­
рациями по ее решению. На этом уровне исполнительские структуры
ГВ построены по сетевому принципу, что повышает их неуязвимость
и позволяет оперативно замещать выведенные из строя ячейки. Сеть
исполнительских структур ГВ охватывает всю территорию государ­
ства — жертвы агрессии, некоторые ячейки длительное время на­
ходятся в спящем состоянии и активизируются при получении соот­
ветствующего сигнала с высших уровней управления.
Сети на тактическом уровне управления операциями в СЗ пред­
ставляют собой открытые структуры, которые могут неограниченно
расширяться путем включения новых ячеек, доказавших способность
к коммуникации в рамках данной сети, и использовать аналогичные
коммуникационные коды (например, идеологию, ценности или зада­
чи). Социальная структура, имеющая сетевую основу, характеризуется
высокой динамичностью и открыта для инноваций, не рискуя при
этом потерять свою сбалансированность и самобытность. Сеть, объ­
единяющая действующих на тактическом уровне акторов, обладает
свойствами гибкой адаптации к меняющимся условиям обстановки
за счет быстрого усвоения новых ценностей и общественных умона­
строений, способствует трансформации социальной организации,
имеющей своей задачей завоевание пространства и влияния в СЗ в
сжатое время.
Сказанное требует особой организации управления операциями и
деятельности разведки и контрразведки в СЗ как ТДГВ.
В Соединенных Штатах в последние годы изучается вопрос созда­
ния многоуровневой управляющей структуры для СЗ. Направленность
ведущимся исследованиям задал генерал Джозеф Л. Вотел, глава Цен­
трального командования ВС США, в прошлом — главнокомандующий
войсками специального назначения ВС США. Он определил невоен­
ные глобальные боевые действия между нациями как конкурентные
взаимодействия между государственными и негосударственными
субъектами и внутри них, которые находятся между традиционной
двойственностью войны и мира в СЗ.

Фактор критичности в теории гибридной войны

115

Управление операциями в СЗ строится на сочетании комплекса
усилий, направленных на продвижение целей государства-агрессора
за счет использования средств, выходящих за рамки тех, что связаны с
рутинным кругом задач по обеспечению национальной безопасности,
и находящихся ниже способов противостояния, связанных с прямым
военным конфликтом между соперниками. Используя возможности
СЗ, субъект стремится избежать пересечения порога, который приво­
дит к открытой войне.
Для стратегического уровня в США рассматриваются два основных
варианта управления. Первый из них предусматривает использовать
стратегию, одобренную президентом, в которой предлагается изложить
основные элементы концепции реагирования на СЗ и дать указания
относительно действий конкретных правительственных департамен­
тов и учреждений по оказанию поддержки. Координация поручается
специально созданному органу Совета национальной безопасности
под руководством старшего директора, занимающегося задачей СЗ.
Второй, более сложный вариант, предусматривает создание специ­
ализированного офиса в правительстве США со значительным штатом
сотрудников для проведения операций в СЗ во главе со специальным
представителем президента. В дополнение могут быть созданы реги­
ональные исполнительные бюро — своеобразные эквиваленты реги­
ональных командований ВС США—для руководства операциями СЗ
в соответствующих районах (как минимум в Европе и Азии).
Каждый из возможных вариантов организации управления должен
иметь целью придать стратегии СЗ необходимый профиль в планиро­
вании конкретных шагов по обеспечению национальной безопасности.
Эти шаги включают в себя следующее:
• привлечь к вопросам использования СЗ особое внимание в реги­
ональных отделениях Госдепартамента и Министерства обороны,
обеспечив необходимую кадровую поддержку для мониторинга
деятельности в СЗ и ее развития на условиях, выработанных этими
структурами;
• включить меры реагирования на деятельность в СЗ в качестве важ­
ной темы в соответствующие стратегии посольств, находящихся
вСЗ;
• добиваться преимущественного финансирования и поддержки
организаций, занимающихся исследованиями и разработками
технологий и концепций, адаптированных к СЗ.
Аналитические центры США (RAND, CSISnsp.) рассматривают СЗ
и открывающиеся в ней возможности внешнеполитического влияния
как стимул для проведения всеобъемлющей реформы национальной

116

Diaea2

безопасности. В этом контексте СЗ представляет собой стратегический
фактор, интегрирующий усилия по проведению реформ и разработке
новой региональной и глобальной стратегии.
Приоритетными являются реформы в следующих областях:
1) продвижение стратегических действий от политики к операциям
для синхронизации использования американской мощи, содей­
ствия качественному принятию решений, улучшения информи­
рованности, управления рисками и стимулирования инноваций
и подотчетности;
2) объединение разведывательных усилий по вскрытию узких и уязви­
мых мест государства—мишени гибридной агрессии, согласованию
перечня УК, подлежащих синхронизованному воздействию ГУ
и улучшение предупреждения и осведомленности в СЗ;
3) обеспечение приоритетности инвестиций в ключевые возможности,
такие как повышение роли информации как важнейшей области
государственного управления и укрепление национального кибер­
нетического потенциала;
4) наращивание международных усилий путем создания коалиций
с союзниками и партнерами и государственно-частного партнер­
ства, используя для этого целый ряд стимулов.
В США и странах НАТО обмен информацией и взаимодействие
в СЗ базируются на нескольких структурах:
• Центр передового опыта НАТО по совместной киберзащите
в Эстонии, Центр НАТО и ЕС по противодействию ГУ в Финляндии
и Центр стратегической коммуникации в Латвии;
• региональный центр «Юг» в Неаполе, который формально при­
зван решать ряд задач, связанных с повышением осведомленности
НАТО об обстановке и понимания региональных вызовов, угроз и
возможностей, с оказанием поддержки работе по сбору, обработке
и распространению информации, осуществляющий координацию
действий НАТО на юге и взаимодействие с партнерами;
• Лондонская группа кибербезопасности (Cyber Defense Alliance —
СDA), которая служит платформой для обмена между банками
информацией о передовой практике, извлеченных уроках из
прошлых кибератак и разработке рекомендаций другим частным
предприятиям для совершенствования систем кибербезопасности.
CDA взаимодействует с созданным в США Центром разведки и
интеграции киберугроз;
• Канадский центр передового опыта в сфере инноваций для обороны
и безопасности, который специализируется главным образом на
стратегиях и контрстратегиях КВ.

Фактор критичности в теории гибридной войны

117

Для обеспечения эффективного реагирования на угрозы СЗ пред­
лагается учредить должность старшего директора Совета национальной
безопасности США по проблемам СЗ, под руководством которого
разрабатываются операции и ведется межведомственная и разведы­
вательная реализация планов через группу действий СЗ. Кроме того,
в ЦРУ должна быть создана рабочая группа по активным действиям
вСЗ.
Сегодня в условиях набирающей силу трансформации постбипо­
лярной системы международных отношений англосаксонские страны
взяли курс на создание соответствующего их видению нового миро­
порядка, проявляя в том числе активность в практической отработке
вопросов гибридного противоборства. С точки зрения зарубежных
аналитиков, наиболее эффективно такое противоборство можно вести
в ходе предвоенной стадии конфликта, не прибегая к инструментам,
которые задействуются на этапах средней и высокой интенсивности
противостояния (sub-threshold conflict). Усиливать неопределённость
могут именно технологии ГВ как феномена, не требующего между­
народной реакции, в частности вмешательства ООН на основании
резолюции «Об агрессии» от 1974 г.15.
Один из разработчиков терминологии ГВ, американский военный
эксперт Джон Чемберс даёт определение СЗ и приводит возможные
способы противоборства с локализованными в них известным и по­
тенциальным угрозами. Он рассматривает СЗ не в качестве типа кон­
фликта, а как его театр, а именно, как среду скрытого противостояния
государственных и негосударственных образований, существующего на
грани международного вооружённого конфликта, но не переходящего
данную грань16.
Соединенные Штаты считают (или, может быть, считали до по­
трясших Америку событий 2020-2021 гг.) хаос «управляемым» и видят
в нем новый инструмент продвижения своих национальных интересов
под предлогом демократизации современного мира и распространения
либеральных ценностей. Остальные страны, включая Россию, рассма­
тривают применение технологий «управляемого хаоса» как всеобщее
бедствие, способное привести к глобальной катастрофе.
15
16

Dubik J.M., Vincent N. America’s Global Competitions: The Gray Zone in Context // In­
stitute for the Study ofWar. 2018. February. URL: http://iswresearch. blogspot.com/sites/
default/files/The%20Gray%20Zone_Dubik_2018.pdf (датаобращения: 20.12.2021).
Chambers J. Countering Gray-Zone Hybrid Threats. An Analysis of Russia’s "New Gen­
eration Warfare" and Implications for the US Army // Modern Wir Institute at West Point.
2016. October, 18. URL: https://mwi.usma.edu/wp-content/uploads/2016/10/Countering-Gray-Zone-Hybrid-Threats.pdf (дата обращения: 10.11.2021).

118

Глава 2

Таким образом, с опорой на фактор СЗ ставится вопрос о необходи­
мости развития новых направлений деятельности системы управления
и формирования новой парадигмы стратегического управления по­
литической и военной организацией страны за счет создания единой
интегрированной межведомственной системы управления на основе
современных информационных и других технологий, основой которой
может стать система управления ВС.
Успех стратегии противоборства в СЗ зависит от четкого опреде­
ления целей государства в протяженном противостоянии в ГВ, выде­
ленных ресурсов и инструментов политического, информационного,
экономического и военного влияния.
В стратегической концепции СЗ должны получить отражение за­
дачи, стратегические цели и принципы создания и использования
СЗ, ее основные характеристики и факторы влияния в меняющихся
условиях безопасности.
К числу факторов влияния на стратегию СЗ следует отнести:
• фактор неопределенности, который осложняет задачу определения
истинных намерений противника в потоке событий с неясной по­
литической ориентацией, структурой и составом действующих лиц.
Кроме того, неопределенность («туман гибридной войны») затруд­
няет классификацию отдельных событий в СЗ, которые могут пред­
ставлять собой как устойчивую тенденцию, так и разовое действие;
• фактор времени, который требует максимально сжать временные
рамки оценки событий, повысить оперативность связи и оснащен­
ность сил и средств в СЗ современной техникой. Каналы обратной
связи должны быть быстродействующими, непрерывными и ак­
тивно использоваться в процессах управления операциями в СЗ;
• фактор многовекторности ГУ, действие которого направлено на
распыление усилий России по многим географическим районам и
видам противостояния;
• наличие в СЗ большого количества УК как объектов операций
ГВ: государства и их коалиции, города как площадки для манипу­
лирования протестными настроениями населения, предприятия
оборонной промышленности, военные штабы, целые отрасли
промышленности, государственные институты и центры при­
нятия решений, официальные идеологические концепции, по­
литические лидеры и т.п. При этом СЗ выступает своеобразным
интегратором операций, направленных на усиление критичности
в рамках СОС;
• обеспечение скрытности планирования операций в СЗ требует
налаживание системы связи между участниками строго по верти­

Фактор критичности в теории гибридной войны

>

•

•

•

•

•

•

119

кали без пересечения линий связи и недопущении горизонтальных
связей между ячейками сети;
для эффективного управления операциями в СЗ требуются охват
стратегически значимых УК, визуализация данных о каждом из
них, интеграция разведывательных сведений и четкая классифи­
кация их источников, отработка механизмов принятия решений в
неопределенных обстоятельствах;
оценка ГУ СЗ должна осуществляться при максимальной степени
децентрализации этого процесса на широкой межведомственной
основе;
фактор единства и централизации управления на стратегическом и
оперативном уровнях руководства операциями в СЗ требует, чтобы
действия властей при парировании ГУ были оперативными, реши­
тельными, последовательными и осуществлялись в рамках единой
стратегии. С этой целью необходимо централизовать конкурентные
стратегии и элементы политики СЗ при неуклонном воплощении
стратегических замыслов в практические действия. Особое вни­
мание уделить управлению организациями тактического уровня,
поддерживать разумную инициативу и выдвигать инновационные
предложения;
на стратегическом и оперативном уровнях управления операциями
в СЗ следует наладить межведомственную координацию;
согласовать отношения с союзниками и партнерами по взаимодей­
ствию в СЗ, сделать акцент на вскрытии неблаговидных действий
противника в СЗ и осведомлении о них широкой международной
общественности (то, что в США называют «наименование и по­
зор»). Разработать внутренний инструментарий для повышения
осведомленности общественности, качества подготовки кадров и
устойчивости к угрозам СЗ;
уделять первостепенное внимание разработке политизированной
информации, освещающей события в СЗ с упором на эмоцио­
нальную составляющую, продвигать инвестиции в гражданское
общество и обеспечивать возможно более широкое вовлечение
социальных сетей, добиваться, чтобы публичная дипломатия
включала программы, направленные на подрыв и разоблачение
действий конкурентов в СЗ;
предоставить высокий приоритет действиям в киберпространстве
при воздействии на УК, согласовании операций в киберсфере
с всеобъемлющей стратегией СЗ, организации взаимодействия
государственного и частного секторов, а также сотрудничества со­
юзников и партнеров;

120

Глава 2

• решительно использовать полный спектр стимулов при создании
сети союзников, партнеров, привлечении третьих сторон, бизнеса,
гражданского общества, общественных организаций и отдельных
граждан.
Таким образом, в XXI в. расширился спектр видов военных кон­
фликтов. К существующим классическим и противоповстанческим
войнам добавились гибридные, ведущиеся скрытно (латентно) на
ТДГВ - в СЗ.
Министр обороны России Сергей Шойгу на заседании совместной
коллегии Министерств обороны России и Белоруссии заявил: «СШАс
помощью технологий цветных революций целенаправленно нагнетают
напряженность, расшатывают внутриполитическую ситуацию в ряде
стран». Совсем недавно при политической и финансовой поддержке
Запада была предпринята попытка смены власти.
С учетом военно-политических реалий, связанных с использо­
ванием нашими противниками СЗ как театров ГВ, должны быть
выработаны рекомендации по выполнению задач обеспечения на­
циональной безопасности России в новых условиях: какие средства
и способы следует применять, как организовать разведку, управле­
ние и связь, наладить взаимодействие и всестороннее обеспечение
сил и средств.
Критичность в «серых зонах»

Существенным для каждого из центров силы является целена­
правленное формирование вокруг него географических пространств
(СЗ), трансформированных в соответствии с правилами нового
миропорядка. Каждая СЗ по своему значению, сопоставимой мощи
в современных условиях Не способна претендовать на самостоятель­
ность, суверенность, поэтому она втягивается в орбиту центра силы.
Конкуренция, борьба между центрами силы диктует, что глобальными
дестабилизирующими факторами становятся противоречия не'соци­
альных, идеологических систем, а межцивилизационные.
Российские аналитики А.М. Кудрявцев и его коллеги отмечают
актуальность проблемы СЗ, которая определяется существованием
глобальных и региональных центров силы, их воздействием друг на
друга, пересечением их интересов. По их мнению, СЗ является зоной
неопределенности и в качестве таковой представляет собой источник
вооруженных конфликтов, ГВ, мятежей и т.д. К её описанию хорошо
подходят мегахарактеристики типа занимаемая площадь, численность
населения и его лояльность властям (местным или центров силы),

Фактор критичности в теории гибридной войны

121

подверженность населения влиянию различных идеологических догм,
ресурсный или конфликтный потенциал территории и т.п.17.
Таким образом, СЗ как территория, возникающая под влиянием
формирующихся глобальных и региональных центров силы, тесно
увязана с развитием феномена критичности. С учетом времени го и
пространственного факторов появление и развитие СЗ связано с эта­
пами возникновения и непосредственной подготовки к развязыванию
войны глобального или регионального масштаба с использованием
технологий «гибридности». Такая тенденция в развитии критично­
сти была убедительно продемонстрирована в агрессии НАТО против
Югославии, в событиях на Украине, в Грузии, Нагорном Карабахе, ис­
кусственном нагнетании военно-политической обстановки на Черном
море, в Прибалтике, в ситуации вокруг Тайваня, в Венесуэле.
Модель, основанная на понимании мирового порядка как единого
силового поля и наличия на нем нескольких конкурирующих противо­
борствующих центров силы: глобальных—Атлантический центр силы
(США, Великобритания, Канада, Австралия), ЕС, Россия, Китай;
региональных — Индия, Иран, Египет, Бразилия, вероятно, Турция, —
ставит под сомнение дееспособность прежних моделей мирового по­
рядка, начиная от Вестфальского мира XVII в. и заканчивая ЯлтинскоПотсдамской системой (1945—1991).
США и НАТО формируют тенденцию переформатарования мо­
делей существования множества самостоятельных, независимых и
суверенных национальных государств в несостоятельные и требую­
щие подтверждения «суверенности» их существования глобальными
центрами силы.
В современной мировой геополитике на пространствах между
центрами силы складываются СЗ, в совокупности своей огромные
по площади и по численности населения, со своими авторитарными
и «демократическими» режимами, амбициозными лидерами, труд­
ностями в экономическом выживании. Наиболее отчетливо значи­
мость СЗ поняли искушенные в геополитике представители правящих
властных групп Атлантического центра силы, что и подтвердил новый
президент США Джо Байден в документе «Временные указания по
стратегии национальной безопасности» от 3 марта 2021 г. Он пообе­
щал «поддерживать квалификацию войск специального назначения,
чтобы сосредоточиться на кризисном реагировании и приоритетном
17

Кудрявцев А.М., Смирнов А.А., Заика П.В. Интерпретация проблем «серой зоны»
для решения задач информационно-аналитической работы // Вестник Академии
военных наук. 2021, № 1. С. 41-49.

122

Глава!

противодействии терроризму и нетрадиционной войне и развивать
возможности для лучшей конкуренции и сдерживания действий СЗ».
Первые признаки системного и многоуровневого глобального кри­
зиса, последствия которого пока невозможно прогнозировать, ярко
проявились в Соединенных Штатах. Это антирасистские протесты,
а также оспариваемые половиной избирателей результаты выборов
президента США. Это, наконец, штурм Капитолия как апогей по­
литических игр, придавший новый импульс хаотизации обстановки
в Америке.
СЗ представляет собой операционное пространство для вооружен­
ных формирований как государств — центров силы, так и различных
региональных сил. Наряду с усилением центров силы как модели
центростремительных сил одновременно возникает модель ослабле­
ния центров силы как модели действия центробежных сил, что можно
наблюдать на примере событий последнего времени в США, где вну­
триполитическая ситуация достигла преддверия гражданской войны.
В этом контексте политолог А. Фененко в статье «Исчезающая Аме­
рика» в качестве возможных проектов трансформации США называет
дезинтеграцию, трансформацию в леволиберальный идеологический
проект или как наиболее реалистичный — «растворение» США в более
крупном проекте или, точнее, перерастание в него.
Такой тенденции способствуют деиндустриализация Америки, вы­
вод денежных потоков в офшоры, потери в долларовой финансовой
системе, движение BLM, разрушающее гражданское общество США,
усиление миграционных потоков при одновременной эмиграции на­
селения из Соединенных Штатов (количество покидающих страну
американцев тщательно скрывается, однако, судя по европейской
статистике, из Нового Света в Старый ежегодно переезжает до
200 тыс. человек) и др.
Ослабление США как одного из центров силы обостряет критич­
ность воздействия событий в одной стране на другие государства, вы­
зывает еще более значительные неопределенности в динамике развития
событий в СЗ, инициирует метания властных группировок лимитрофов
между центрами силы в поисках внимания и поддержки. Это вызывает
высокий уровень неупорядоченности, хаотизации в СЗ, порождающей
в переломные моменты в политической или экономической конъюн­
ктуре прямые агрессивные действия по заказу управляющего центра
силы против его конкурентов или союзников его конкурентов.
Усиление центров силы, так же, как и их ослабление, создает кон­
фликтные проблемы и потоки угроз из СЗ, служит мощным катали­
затором военных конфликтов.

Фактор критичности в теории гибридной войны

123

Здесь перечислены лишь несколько факторов, обусловливающих
переменчивые геополитические сценарии и оказывающих важное
влияние на состояние глобальной критичности мира.
Сегодня угрозы Российской Федерации из СЗ на периферии ее гра­
ниц сосредоточены не только в военной сфере. Это широкий диапазон
подрывных информационно-психологических, административно-по­
литических, социально-экономических и культурно-мировоззренче­
ских технологий, используемых в острейшем противоборстве Запада
и России. К дальнейшим глобальным потрясениям следует готовить
ВС России и нашу страну.

2.3. УПРАВЛЕНИЕ КРИТИЧНОСТЬЮ
В СОВРЕМЕННОЙ ОПЕРАЦИОННОЙ СРЕДЕ
Комплексный характер стратегии ГВ требует теоретического ос­
мысливания вопросов взаимодействия разнородных сил и средств,
которые являются инструментами стратегии для воздействия на раз­
личные сферы общественной жизни страны-мишени: администра­
тивно-политическую, включая военную, финансово-экономическую
и культурно-мировоззренческую, в последней главные усилия пред­
принимаются в ходе информационно-психологической, КВ. Цель —
завоевание контроля над сознанием населения страны — жертвы гиб­
ридной агрессии, порабощение населения, разрушение государства и
перевод его под внешнее управление.
В общем случае взаимодействие — это процесс непосредственного
или опосредованного воздействия объектов (субъектов) войны друг на
друга, что порождает их взаимную обусловленность. Взаимодействие в
ГВ предполагает согласованные по сферам воздействия на противника,
задачам, направлениям, рубежам и времени действия сил и средств,
привлекаемых для участия в операциях на тактическом, оперативном
или стратегическом уровне в интересах достижения общей цели.
С учетом факторов ГВ — времени, пространства, внезапности,
стратегической мобильности, а также фактора управляемой критич­
ности и применения технологий «управляемого хаоса» — необходимо
организовать взаимодействие в масштабах ТВД между привлекаемы­
ми разнородными силами и средствами для решения задач разного
масштаба.
Масштаб взаимодействия может меняться от тактического уровня
до крупных стратегических операций, ведущих к завершению войны
в целом в. соответствии с выбранным критерием победы.

124

Глава 2

Взаимодействие на тактическом уровне организуется на основе
принятого решения по проведению конкретной операции, ограни­
ченной ее масштабом, целями и привлекаемыми средствами. Следует
учитывать, что на тактическом уровне силы и средства распределены
по сетевому принципу, что сводит к минимуму горизонтальное взаи­
модействие между отдельными ячейками сети.
Указания по взаимодействию при необходимости передаются по
вертикали от высших уровней управления. Это может быть, например,
согласованная в рамках единого замысла по цели, месту и времени
операция по дискредитации местного политического лидера с целью
продвижения на его место нужной фигуры, диверсия против важного
объекта инфраструктуры, способная вызвать недовольство населения,
и т.п. Развитию успеха проведенной операции способствуют умелая
манипуляция настроениями местного населения с использованием
СМИ, привлечение сторонников из числа местных жителей.
Свойство нелинейности ГВ обусловливает способность тактиче­
ской операции при соответствующем перспективном планировании
и выборе цели придать импульс достижению крупных успехов на
оперативном или стратегическом уровне.
Взаимодействие на оперативном уровне заключается в согласован­
ном использовании военных и невоенных средств в рамках крупных
операций на одном стратегическом или операционном направлении,
направленных на достижение значимых успехов при действиях в не­
скольких сферах общественной жизни. Это может быть использование
кибератак с целью дестабилизация крупного региона страны за счет
дезорганизации промышленности и транспорта, работы здравоохра­
нения или объектов образования.
Чрезвычайно важными являются организация взаимодействия
тактической и оперативной разведок, постоянный и систематический
анализ добываемых разведывательных сведений, передача значимой
информации на стратегический уровень руководства.
Взаимодействие на стратегическом уровне достигается за счет со­
гласованного использования всего спектра ГУ в интересах достижения
цели ГВ, ослабления и разрушения государства с последующим пере­
водом его под внешнее управление.
В алгоритме управления критичностью следует выделить несколько
взаимосвязанных иерархических уровней управления. Применительно
к вопросам моделирования и прогнозирования социально-политиче­
ских и международных систем предложения по уровням управления
разработаны в исследовании группы авторов во главе с В.А. Садовни­
чим. Предложен фундаментальный подход, предполагающий наличие

Фактор критичности в теории гибридной войны

125

Национальные
интересы
государства,
национальная
и
международная
нормативно­
правовая база

Рис. 2.1. Алгоритм управления критичностью

трех взаимосвязанных уровней в любой иерархической структуре си­
стемы моделирования. Это позволяет выделить главные для каждого
уровня проблемы18.
Исходя из особенностей организации взаимодействия в ГВ, фор­
мируется алгоритм со следующей иерархией уровней управления и
разработки решений:
• стратегический, или концептуальный, уровень, на котором осу­
ществляется постановка целей и формируется общий замысел
(сценарий) по их достижению;
• оперативный уровень, на котором осуществляется детализация
целей, распределение и постановка задач исполнителям и плани­
рование операций;
• тактический (исполнительский) уровень, на котором осуществля­
ется выбор оптимального способа решения конкретной задачи и
руководство операциями по ее решению.
18

Садовничий В.А., Акаев А.А., Коротаев А.В., Малков С.Ю. Моделирование и про­
гнозирование мировой динамики / Научный совет по Программе фунд. исслед.
Президиума Российской академии наук «Экономика и социология знания». М.:
ИСПИРАН, 2012.

126

Глава 2

На каждом уровне осуществляется мониторинг ситуаций, скла­
дывающихся в административно-политической, финансово-эконо­
мической и культурно-мировоззренческой сферах. Между уровнями
функционируют каналы обмена информацией, контроля и управления.
Наиболее стремительно сегодня развиваются направления ГВ,
которые «пронизывают» все три уровня взаимодействия. Это война в
киберсфере и КВ, о которых речь пойдет ниже.
Факторы взаимодействия в наступательной / оборонительной
стратегии ГВ включают:
• источники мощи, связанные с синергетическим, мультипликатив­
ным и кумулятивным применением всего спектра возможностей
государства на всех уровнях;
• способы интегрированного применения сил и средств в различных
сферах общественной жизни по отношению к противоборствующей
стороне;
• способы противоборства с противостоящей стороной, позволя­
ющие расстроить ее планы и нейтрализовать ее потенциальных
союзников;
• непрерывность, оперативность, гибкость и устойчивость управле­
ния операциями;
• взаимная осведомленность и сотрудничество между силами и сред­
ствами ГВ на основе координированного использования данных
всех видов разведки и непрерывного мониторинга обстановки;
• способность сил и средств действовать практически автономно при
сохранении высокой степени адаптации к изменениям обстановки,
но в рамках единого замысла;
• фактор мобильности, позволяющий сосредоточить силы и средства
в нужное время и в нужном месте й добиться преимущества над
противником;
• фактор целеполагания в процессе выбора одной или нескольких
целей операции с установлением параметров допустимых откло­
нений при управлении ходом ГВ в соответствии с ее стратегией и
замыслом.
Применение основных положений теории взаимодействия к реа­
лиям ГВ строится на основе адаптации классической теории войны к
условиям ведения современных военных конфликтов.

Глава 3

МОДЕЛИ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
В ГИБРИДНОЙ ВОЙНЕ
В современном мире сложились различные модели, отражающие
особенности действий в военных конфликтах, взаимодействие орга­
низаций обеспечения национальной и международной безопасности.
Деятельность некоторых из них нередко носит конкурирующий
характер, в то время как масштабность традиционных и новых вызо­
вов, рисков, опасностей и угроз (далее — ВРОУ) требует объединения
усилий. Обеспечение взаимодополняемости, взаимодействия и со­
вместимости моделей обеспечения национальной и международной
безопасности в интересах эффективного решения как можно более
широкого спектра задач требует выработки универсальных подходов,
применимых для широкого круга участников.
Появление ГВ как нового вида межгосударственного противобор­
ства влечет за собой не только изменения в стратегии и тактике со­
временных военных конфликтов, но и требует актуализации подходов,
связанных с использованием существующих моделей обеспечения
международной безопасности и обеспечения их взаимодействия с
разнообразными стратегиями обеспечения безопасности отдельных
государств и их коалиций, их совместимости с учетом новейших
тенденций в развитии мирополитических процессов. Очевидно, что
выработка подходов к пониманию специфики обеспечения междуна­
родной и национальной безопасности и способов совместимости не
может быть результативной без оценки всей совокупности системных
характеристик моделей как ключевых институтов, участвующих в этом
процессе.
Полученные результаты должны быть положены в основу выра­
ботки замысла разрешения проблемных ситуаций на международном
и национальном уровне и определения возможных направлений при­
менения конкретной модели или привлечения нескольких моделей с
взаимодополняющими функциями. С этой целью необходимо обеспе­
чить интегральный характер модели за счет отражения в ней широкого
спектра организаций обеспечения международной безопасности и их

128

Глава 3

взаимодействия с институтами обеспечения национальной безопас­
ности. Важными представляются рекомендации по использованию
существующих моделей в интересах обеспечения национальной без­
опасности России.

3.1. МОДЕЛЬ ГИБРИДНОЙ ВОЙНЫ
ГВ — это новый способ и новая концепция ведения войны, кото­
рая быстро развивается и демонстрирует необходимость пересмотра
классических военных методов при прогнозировании и планировании
как наступательных, так и оборонительных стратегий.
ГВ, как и всякая другая война, представляет собой область недо­
стоверного и неопределенного. Недостоверность разведывательной
информации и постоянное вмешательство случайности приводят
к тому, что стороны конфликта в действительности сталкиваются с
совершенно иным положением вещей, чем ожидали; это не может
не отражаться на планировании или, по крайней мере, на тех пред­
ставлениях об обстановке, которые легли в основу планов. Подробно
влияние указанных факторов рассмотрено в книге А.А. Бартоша
«Туман гибридной войны. Неопределенности и риски конфликтов
современности».
Одним из способов несколько развеять «туман гибридной войны»,
приподнять занавес неопределенности при прогнозировании, оценке
ресурсов, разработке стратегии и контрстратегии является применение
современных инструментальных средств поддержки принятия реше­
ний, включая модельные инструменты, призванные отразить влияние
разнообразных факторов присущих военному конфликту, способство­
вать обоснованности предпринимаемых решений по противодействию.
Особенностью развития современных военно-политических си­
туаций является отход от сложившегося в течение сотен лет порядка,
когда альтернативные, преимущественно дипломатические средства
политики постепенно вытесняли войну на обочину исторического
процесса.
Сегодня ситуация начинает меняться. По утверждению генераль­
ного директора РСМД А.В. Кортунова, «война со своей логикой,
с особой ментальностью, со своими принципами и приоритетами на­
чинает все более активно проникать в ткань мировой политики. И эта
победа парадигмы войны над парадигмой политики, над парадигмой
дипломатии не может не вызывать тревоги относительно того, куда
идет современный мир». Очень верное наблюдение, актуальность
которого подтверждают дипломатические перипетии вокруг пере­

Модели взаимодействия в гибридной войне

129

говоров о предоставлении гарантий безопасности России со стороны
СШАиНАТО.
Использование модели ГВ должно способствовать умению раз­
личать характер и опасность возникающей ситуации, отличать пре­
ходящие ситуации от безвыходных, фатальных, тупиковых, отражать
степень политического риска, направление политического процесса,
средства разрешения ситуации.
Модель представляет собой инструмент для символического ото­
бражения структуры и стратегии управления процессами подготовки и
ведения ГВ (или организации отпора) путём приведения их в соответ­
ствие со смыслом и целями войны. Модель должна отражать процессы
согласования применяемого комплекса ГУ в рамках единого замысла,
отражать процессы прогнозирования, использования ресурсов и стра­
тегического планирования использования комплекса ГУ.
В общем случае «модель (от лат. modulus — мера, образец) — 1) мыс­
ленный или условный образ, аналог какого-либо объекта, процесса
или явления, воспроизводящий в символической форме их типические
черты; 2) формализованная теория, на основе которой может быть
сделан ряд предположений; 3) символическое изображение структуры,
типа поведения и образцов взаимодействия в социальных процессах;
4) стандарт для измерения отклонений в реальных процессах от пред­
полагаемых; 5) в психологии — образец для подражания».
В дальнейшем под моделью ГВ понимается символическое изо­
бражение структуры, типа поведения и образцов взаимодействия в
гибридном военном конфликте как относительно новом социальном
феномене в военно-политической сфере, получившем угрожающую
реальность в XXI в.
Концептуальная описательная модель ГВ выступает в качестве
методологической основы для детализации компонентов подготовки
и ведения ГВ, координирования по времени, месту и интенсивности
применения комплекса ГУ.
Использование концептуальной модели при разработке стратегии ГВ
позволяет сформулировать замысел решения проблемных ситуаций, от­
разить особенности использования механизмов адаптивного управления
в условиях подвижности и неопределенности внешней среды.
Существует несколько подходов к моделированию социально-по­
литических процессов. Автор одного из них, В.В. Карякин, предлагает
концептуальную математическую модель описания отношений субъ­
ектов и объектов международной политики1.1
1

Карякин В.В. Геополитика третьей волны: трансформация мира в эпоху Постмодерна:
монография. М., 2013, С. 247—313.

130

Глава 3

Математическое описание модели строится им на основе учета
взаимодействия между субъектами и объектами, которые включают
отношения сотрудничества и соперничества, использование стратегий
«мягкой силы», непрямых действий, технологий «управляемого хаоса»
и вооруженной агрессии.
Вместе с тем попытки анализа процессов в военной и политической
сфере с привлечением математических операционных методов нередко
приводят к высокой степени абстракции модели и снижению степени
подобия ее действительности. В этом контексте представляется верным
утверждение Д.А. Дегтерева: «Формализация реальных процессов,
стремление “загнать” их в логические рамки, является основной
причиной неадекватности прогнозов, сделанных с помощью данного
метода при субъективном характере принятия решений лидерами
государств на международной арене»2.
Тем не менее аналитики НАТО разрабатывают и используют ком­
пьютерные модели для прогнозирования и стратегического плани­
рования.
Комплексное компьютерное моделирование в НАТО

В НАТО получают развитие технологии комплексного компью­
терного моделирования, позволяющие противостоять масштабной
проблеме, существующей внутри блока: прогнозирование намерений
и оперативных целей противника. Планирование действий на случай
непредвиденных обстоятельств в обстановке высокой неопределен­
ности предельно затруднено множеством факторов. С этой целью
предусматривается активное использование синтетической среды —
комплексного компьютерного моделирования, которое позволяет
представлять деятельность различных структур, начиная с воинских
формирований на ТВД и кончая предприятиями ВПК и произ­
водственными процессами на самом высоком уровне соответствия
реальности. Считается, что альянс может получить целый ряд объек­
тивных преимуществ за счет активного внедрения пяти направлений
компьютерного моделирования, в рамках которых синтетическая среда
могла бы оказать значительное влияние на эффективность принятия
решений руководством США и НАТО3. Это:
1) усиление коллективного экспериментирования, планирования и
принятия решений;
2
3

ДехтерёвД.А. Компьютерное моделирование международных процессов // Между­
народные процессы. 2011. № 9.
Иванов В. НАТО моделирует путь к победе на компьютерах. URL: https://www.ng.ru/
armies/2022-02-07/8_8365_nato.html (дата обращения: 10.02.2022).

Модели взаимодействия в гибридной войне

131

2) трансформация обучения;
3) укрепление взаимодействия во всех компонентах альянса;
4) исследование и тестирование новых технологий и технических
концепций;
5) комплексная оценка готовности сил НАТО к решению стоящих
задач.
Синтетические среды дают возможность синтезировать текущие
и будущие действия НАТО и ее соперников и помогают визуализи­
ровать и оценивать сценарии в режиме реального времени, позволяя
исследовать и оценивать каскадное, т.е. неизбежное, а иногда и не­
предсказуемое, воздействие различных факторов на поставленную
цель, например санкций. Моделирование позволяет быстрее, чем в
реальном масштабе времени, одновременно проверять тысячи сцена­
риев и оценивать весь спектр возможных путей развития кризиса на
Украине — от дипломатического урегулирования до применения силы.
Результаты этих имитаций предоставляют лидерам прогностическую
информацию, которая может способствовать достижению консенсуса
между членами альянса и их сторонниками и принятию адекватных
решений в будущем.
Взаимодействие в рамках альянса укрепляет его способность ре­
агировать на внешние угрозы. Однако на практике трудно создать
совместимые ударные силы. Это зависит от целого ряда факторов,
включая реалистичную многонациональную подготовку, историю
военного сотрудничества, а также вооружения и технологии. Такие
программы НАТО, как «Объединенные силы» и «Умная оборона»,
позволили повысить взаимодействие войск, но, считают эксперты,
еще многое предстоит сделать. Синтетические среды смогут помочь
укрепить связи во всем Североатлантическом союзе, обеспечивая
экономически эффективную и безрисковую среду для обучения войск,
военных экспериментов и сотрудничества.
В 2021 г. в рамках блока была начата реализация ряда инициатив,
направленных на стимулирование внедрения инноваций в техноло­
гиях ИИ, гиперзвукового оружия и космоса . Это было основано на
признании того, что, если в НАТО не будут продвигаться технические
инновации, блок может уступить свое технологическое преимущество
конкурентам. Синтетические среды могут стать ключевым элементом
инновационных процессов, они позволят специалистам совместно
проводить эксперименты при проектировании и создании новых
вооружений. Виртуальные макеты будущих оружейных систем или
платформ могут помочь в принятии решений о приобретении и сниже­

132

Глава 3

нии риска, ускорить доставку и внедрение новых систем вооружений,
военной и специальной техники.
Для определения реального уровня готовности войск весьма эф­
фективным является использование синтетических сред. Фиксируя
каждый шаг в процессе моделирования, синтетические среды позволят
получать описательные, диагностические и прогностические показа­
тели готовности, которые будут способствовать более объективной
оценке этого показателя состояния войск. Руководителям НАТО, таким
как верховный главнокомандующий союзными силами в Европе, часто
приходится полагаться на разрозненные данные оценок готовности,
представленные отдельными странами, что не позволяет объективно
определить способность войск решать стоящие задачи. А вот данные,
получаемые из синтетических сред, убеждены специалисты, будут спо­
собствовать более целостной оценке и формированию согласованного
представления об общей готовности Североатлантического союза;
Словесные описания в модели гибридной войны

Достаточно полное и достоверное представление о стратегических
ситуациях, связанных с применением в ГВ комплекса ГУ, а также при­
чинно-следственных связей между самими угрозами, дают словесные
описания.
В интересах правильного выбора модели ГВ важно четко сформу­
лировать предназначение и требования к модели.
Ю.М. Плотинский предлагает в общем случае рассматривать модель
как «концептуальный инструмент, ориентированный в первую очередь
на управление моделируемым процессом или явлением. При этом
функция предсказания, прогнозирования служит целям управления»4.
Заметим, что автор указанной работы не упоминает о функции адап­
тивности, которая, по нашему мнению, является одной из важнейших
при моделировании процессов, в которых сталкиваются интересы
субъектов и объектов ГВ.
Под моделью ГВ предлагается понимать «системное количествен­
но-качественное описание стратегии войны, определяющее смысл,
цели и задачи ГВ, варианты адаптации к изменяющимся условиям
военно-политической обстановки. Модель должна отражать характер
отношений между государствами, представляющими субъект и объект
ГВ, уровень их военной и экономической мощи, развитость нацио­
нальных средств “мягкой” и “жесткой” силы, вероятную расстановку
военно-политических сил и динамику их развития».
4

Плотинский Ю.М. Модели социальных процессов. М.: Логос, 2001.

Модели взаимодействия в гибридной войне

133

Модель как метод системного исследования ГВ должна удовлетво­
рять ряду требований, связанных с ее созданием, и быть адекватной
этому сложному явлению.
В общем виде требования к модели можно отразить в следующих
принципах:
• модель должна отражать многомерный характер ГВ, операции
которой охватывают административно-политическую, финансовоэкономическую и культурно-мировоззренческую сферы государ­
ства-жертвы, проводятся в киберпространстве и в космосе;
• должна обеспечивать целостное, многоаспектное отображение
социальных объектов;
• соответствие (адекватность) моделей, формализованных в той или
иной мере, содержательным моделям, отражающим своеобразие
предмета исследования.
По мере совершенствования и более активного использования
моделей, а также в связи с возрастающими трудностями получения
нового знания, моделирование как универсальный метод приобретает
все большую значимость в исследовании проблем ГВ. При этом моде­
ли выступают и как средство изучения группы проблем конфликтов
XXI в., и используются для решения управленческих задач, создавая
основу для преобразования объекта изучения в интересах обеспечения
национальной безопасности.
Проведенный анализ позволяет сформулировать следующее ви­
дение общего предназначения модели ГВ, которое заключается в
реализации нескольких взаимосвязанных функций:
• создание структурной оболочки для формирования концептуаль­
ного инструмента, способного служить основой для разработки
вариативных планов развития моделируемого процесса или явле­
ния. Требование к разработке вариативных планов обусловливает
императивный характер отражения в модели способности к адап­
тации, что должно быть фундаментальным свойством подобной
динамической системы. Наряду с этим функция прогнозирования
служит целям планирования и стратегического управления и также
является неотъемлемой частью модели. Структурная оболочка пред­
ставляет собой оптимизированный по составу и набору функций
комплекс органов контроля и управления процессами формирова­
ния и использования ГУ;
• поддержка выбора решения, наиболее полно соответствующего
оптимальному варианту реализации избранной стратегии;
• создание условий для обеспечения непрерывного управления мо­
делируемым процессом;

134

Diaea 3

• обеспечение мониторинга обстановки на ТДГВ с учетом влияния
проводимых операций на состояние стратегической стабильности
и международной безопасности, поддержание конструктивного
баланса между каналами положительной и отрицательной обрат­
ной связи.
Следует выделить важные особенности модели ГВ: многофактор­
ность явлений и процессов, связанных с применением комплекса ГУ,
историчность, сильное взаимодействие и сложный характер связей,
наличие вариативных планов развития моделируемого процесса или
явления и способности к их согласованию, влияние субъективного
фактора на направленность развития военно-политической обста­
новки на ТДГВ и в мире, сложность количественного выражения и
измерения эффективности ГУ.
С учетом сложного, постоянно изменяющегося комплекса ГУ, за­
трагивающих интересы не только субъекта и объекта войны, но и зна­
чительного количества других субъектов международного права, модель
должна носить интегральный характер, обладать свойством адаптив­
ности, что позволит адекватно отразить особенности стратегии в целом.
К наиболее существенным свойствам модели ГВ следует отнести:
• модель и оригинал всегда находятся между собой в объективном
соответствии;
• в процессе изучения модель заменяет собой объект (стратегию ГВ)
и сама становится объектом исследования;
• модель в упрощенной форме воспроизводит объект исследования,
однако модель, полностью воспроизводящая оригинал, перестает
быть моделью;
• модель позволяет провести углублённое изучение объекта моде­
лирования, получить при этом новую информацию об объекте и
перенести полученное знание на оригинал.
Методологический интерес представляют идеи Ю.В. Курносова,
который обосновывает строгую последовательность действий при
разработке модели: фиксация выявленных элементов системы; отра­
жение взаимосвязей между элементами внутри системы и с другими
системами (построение структуры объекта); размещение элементов
согласно иерархии в системе; отражение причинно-следственных
связей и зависимостей; отражение функционального аспекта; фикса­
ция противоречащих (кризисных) точек по видам, группам и уровням
и возможным вариантам их разрешения; фиксация зон пересечения
интересов действующих субъектов («центров силы»)5,
Курносов Ю.В. Азбука аналитики. М.: РУСАКИ, 2013.

Модели взаимодействия в гибридной войне

135

При этом построение моделей, отражающих реальные ситуации,
всегда производится с некоторой долей условности. Понятно, что
модель не может отразить всех аспектов исследуемых проблем и вы­
ступает лишь как инструмент сосредоточения усилий аналитика на
главных сущностных характеристиках. Сила моделей — в их нагляд­
ности и удобстве оперирования при анализе обстановки и разработке
управленческих решений.
В соответствии с предложенной последовательностью построения
модели осуществляется фиксация элементов стратегии ГВ.
При построении модели ГВ важное место отводится фиксации зон
пересечения интересов действующих международных субъектов —
«центров силы», в числе которых США, НАТО, ЕС, Китай, Россия,
Иран и некоторые другие государства и коалиции. Пересечение эконо­
мических и военно-политических интересов оказывает существенное,
а порой определяющее влияние на стратегию ГВ, в частности, за счет
формирования так называемого феномена «взаимообращения войны»,
что требует фиксации в модели противоречащих (кризисных) точек
по видам, группам и уровням ГУ и возможных вариантов адаптации
для их применения.
С учетом сформулированных требований разработку модели ГВ
следует представить в виде последовательности следующих этапов:
• создание матрицы системных компонентов;
• разработка алгоритма реализации стратегии ГВ;
• построение модели синхронизации использования комплекса ГУ
в стратегии ГВ.
Компоненты общей концепции модели ГВ представляются в виде
матрицы, которая включает несколько системных компонентов. Каж­
дый из компонентов описывается характеристиками четырех основных
измерений модели: статического, контрольного, динамического и про­
гнозного. Применительно к бизнес-модели такой подход разработан
Н.Д. Стрекаловой6.
Матрица модели ГВ позволяет дать достаточно полное описание
набора взаимосвязанных системных компонентов, отражающих реше­
ния в области стратегии, структуры, масштабов, функций и сетевых
связей модели. Матрица также позволяет получить представление, как
указанный набор будет использоваться для формирования и поддержки
устойчивого функционирования модели в зоне своей ответственности
в рамках определенных компетенций.
6

Стрекалова Н.Д. Бизнес-модель как полезная концепция стратегического управле­
ния// Проблемы современной экономики. 2009. № 2.

136

Глава 3

Процесс построения матрицы не может быть полностью форма­
лизован, поскольку признаки существенности и несущественности
для понятий, связанных с ГВ и ГУ, в ряде случаев не поддаются фор­
мальной оценке.
Общий вид матрицы системных компонентов Модели ГВ показан
в приложении.
Матрица позволяет достаточно полно описать модель в обобщен­
ном виде с помощью четырех системных элементов — функция, вход,
выход, процессор.
Целевая функция раскрывает предназначение модели и отражает
процессы выработки решений, направленных на достижение целей
ГВ при сохранении военно-стратегической устойчивости в мире.
В широком смысле функция определяет смысл войны и показывает,
что должно быть достигнуто в конечном итоге, однако не указывает,
как это должно быть сделано. Последнее отражается в целях войны.
На вход модели ГВ воздействуют различные факторы, связанные
с выбранной стратегией, прогнозируемым сценарием развития об­
становки и военно-политическими ситуациями, возникающими в
рамках сценария.
На выходе между различными уровнями управления модели
реализуются задачи обмена информацией; контроля, управления и
обратной связи.
Процессор как важный системный компонент модели обеспечивает
сопоставление хода реализации стратегии ГВ с заданным ее уровнем.
Управление обеспечивает преобразование данных, полученных на вхо­
де, в соответствующие управляющие воздействия на выходе. Важной
функцией алгоритма процессора является непрерывный мониторинг
обстановки в административно-политической, финансово-экономиче­
ской, информационной, кибернетической, военной, включая космос,
культурно-мировоззренческой сферах и оценка влияния на обстановку
принятых решений. Канал обратной связи позволяет влиять на дина­
мику процессов и придавать им нужную направленность.
Процессор модели является важнейшим системным компонентом
и в общем случае включает:
• алгоритм, в котором отражается последовательность оценки си­
туаций, складывающихся в сферах, подвергающихся воздействию
ГУ; определяется соответствие развития обстановки выбранному
сценарию, происходит выработка, согласование и выполнение
решений, обеспечивающих достижение целей и задач. В основу
алгоритма закладываются достижения в сфере ИИ;

Модели взаимодействия в гибридной войне

137

• комплекс ГУ, создаваемых противником, способным одновременно
адаптивно использовать традиционные и нетрадиционные средства
для достижения целей ГВ. Это комбинация военных и невоенных
средств агрессии, сочетание скрытых и открытых операций, объ­
единяющая широкий диапазон рукотворных враждебных действий
и намерений, таких как кибервойна, ИВ, сценарии асимметричных
военно-силовых конфликтов низкой интенсивности, целенаправ­
ленная организация терактов и пиратства на море, поддержка и
стимулирование незаконной миграции, раздувание этнических и
религиозных конфликтов, экстремизма и сепаратизма, использова­
ние транснациональной организованной преступности для подрыва
национальной безопасности государства;
• базовые ресурсы отражают возможности модели и включают чело­
веческие ресурсы, качество которых в общем случае характеризуется
профессионализмом и компетентностью персонала, материальные,
технические, финансовые, информационные и некоторые другие
ресурсы;
• ускоритель / катализатор ГВ позволяет осуществлять оперативное
форматирование военно-политической ситуации с учетом измене­
ния характеристик среды. Важнейшим катализатором, способным
резко изменить ход ГВ, является цветная революция, которая
способна выступать в качестве своеобразного фактора «ускорения
войны» (термин предложен автором данной статьи). На раскрытии
этого понятия остановимся позже.
Основополагающим свойством модели является её адаптивность.
Свойство адаптивности отражается в алгоритме модели и характеризует
«способность дать адекватный ответ на изменяющиеся требования
внешней среды или на запросы низших уровней системы». Отсюда
адаптацию стратегии ГВ следует понимать как способ приспособления
стратегии к изменениям военно-политической ситуации на ТДГВ и в
широком международном масштабе. Адаптация многолика и обеспе­
чивает эффективность действий в изменяющихся условиях, а среди
ее наиболее показательных проявлений можно указать эволюцию и
приспособляемость стратегии / контрстратегии ГВ.
Классификацию видов политической адаптации, которая на основе
системного подхода позволяет установить связи между внешней поли­
тикой государства и системой международных отношений, предложил
американский ученый Д. Розенау7,
7

Rosenau J. The study of political adaptation. L.; N.Y., 1981.

138

Глава 3

Основываясь на его идеях, вся совокупность адаптивных стратегий
ГВ и вариаций их адаптивности сводится к трем основным типам:
• уступчивая адаптация, когда стратегия пассивно приспосабливается
к вызовам, формулируемым внешней средой, пытается макси­
мально учитывать требования международных организаций или
отдельных центров силы;
• неуступчивая адаптация, при которой стратегия пытается отвер­
гнуть вызовы, исходящие от внешней среды, и базируется на при­
оритете национальных интересов;
• предохранительная адаптация, когда соблюдается некий баланс
интересов и запросов внешней среды, который оказывается до­
статочно гибким и дает возможность для перераспределения си­
стемных ресурсов с запросов внешней среды на внутрисистемные
требования и наоборот.
При подготовке и реализации стратегии ГВ, как правило, следует
использовать несколько типов политических адаптивных стратегий в
рамках единого общего замысла. «Жесткая» привязка к одному типу
адаптивной стратегии нередко приводит к утрате стратегией способ­
ности к адаптации и ведет к ее постепенной деградации. В конечном
итоге стратегия перестаёт соответствовать своему предназначению.
Например, во время войны в Ираке в 2003 г. американцы вначале
пытались использовать стратегию, опирающуюся на несиловые дей­
ствия с применением в подрывных целях технологий «управляемого
хаоса». При этом игнорировались вызовы внешней среды, связанные
с жёстким контролем со стороны иракского правительства, что не
позволило развернуть в стране кампанию массового неповиновения.
Стратегия неуступчивой адаптации привела, таким образом, к необ­
ходимости использовать силу.
В историческом аспекте стратегии неуступчивой адаптации в во­
просах применения силы продемонстрировали свою неадекватность
в ходе агрессии США во Вьетнаме, США и НАТО против Югославии,
вмешательства НАТО в Ливии, гражданской войны в Сирии. Стратегии
использования силы США и НАТО в период войны в Афганистане
(с 2001 г. по настоящее время) привели в конечном итоге к решению о
выводе сил коалиции из страны при отсутствии заметных признаков
успеха операции. Применительно к политическим адаптивным стра­
тегиям примером неудачного использования стратегии уступчивой
адаптации в дипломатической практике можно считать Мюнхенские
соглашения 1938 г. Более свежий пример — политика уступок укра­
инского руководства в период развёртывания событий на киевском
Майдане.

Модели взаимодействия в гибридной войне

139

Значимым компонентом модели является контур наблюдения за
обстановкой (система мониторинга).
Статическое измерение показывает состояние каждого системного
компонента модели и дает возможность рассматривать ее в статике.
Это позволяет получить характеристики двух видов: общие (базовые)
характеристики модели, которые отражают суть элементов модели и
могут быть сходными для многих моделей, и специфические характе­
ристики, присущие конкретной модели.
Контрольное измерение позволяет проводить сравнение системных
компонентов модели ГВ с действующими правилами и процедурами
принятия решений, соответствию международной нормативно-право­
вой базе, по нормативам и ограничениям использования ресурсов
модели в обычных условиях и чрезвычайных обстоятельствах, со­
держанию и масштабам возможного взаимодействия с партнерами.
Динамическое измерение даёт наиболее полное представление о
направлениях адаптации модели, а его результаты позволяют судить об
эволюции системных компонентов модели ГВ во времени. При этом
оценке могут подлежать изменение доктринальных взглядов, опреде­
ляющих цели и задачи функционирования модели в изменившихся
условиях военно-политической обстановки, а нередко и целесообраз­
ность ее трансформации.
Прогнозное измерение является естественным продолжением
динамического измерения, позволяет описать перспективу развития
и предвидеть возможное будущее состояние системных компонентов
модели ГВ в результате принятых мер по её адаптации.
Представляется целесообразным подробнее остановиться на
разработке алгоритма как важного системного компонента модели,
определяющего направления адаптации. Алгоритм непосредственно
связан с функциями управления и разработки решений и обеспечи­
вает реализацию сценария за счет выполнения четко определенной
последовательности действий.
Прежде всего, следует отобрать ожидаемые события (детерми­
нированные, вероятностные, неопределенные), определяющие
возникновение и развитие военно-политических ситуаций в зоне
географического охвата модели. Адаптивность модели к ситуациям
характеризует её способность отражать широкий спектр внутренних и
внешних возмущений и характеризует важные свойства модели, такие
как устойчивость и гибкость.
Устойчивая модель ГВ способна эффективно предотвращать неу­
правляемое развитие ситуации и успешно функционировать в условиях
внешних воздействий и внутренних возмущений. Гибкая модель в про­

140

Глава 3

цессе приспособления к политическим ситуациям способна изменять
свои характеристики в приемлемых временных интервалах и с учетом
существующих нормативно-правовых и ресурсных ограничений.
В алгоритме модели отражаются интересы международных орга­
низаций и отдельных государств (центров силы), их цели и решаемые
задачи. С учетом ресурсов, прогнозируемых проблем и ограничений
разрабатываются варианты действий, для каждого из которых пред­
усматриваются меры политического, экономического, военного ха­
рактера. Совокупность таких мер формирует стратегию воздействия
на ситуацию и определяет желаемый сценарий развития обстановки.
Для удерживания событий в русле избранного сценария использу­
ются каналы мониторинга военно-политической ситуации и обратной
связи, производится контроль ключевых точек. Анализ полученной
информации позволяет осуществлять прогноз развития обстановки и
планировать последующие шаги.
В число таких шагов входят перераспределение ролей и ресурсов,
выработка оптимальных вариантов последующих действий, внесение
корректировок в существующие политические союзы, связи с между­
народными организациями и отдельными партнерами. При необхо­
димости на основе полученных результатов разрабатываются между­
народные или национальные нормативно-правовые акты, вносятся
изменения в структуру модели.
В алгоритме модели ГВ следует выделить несколько взаимосвя­
занных иерархических уровней управления. Применительно к во­
просам моделирования и прогнозирования социально-политических
и международных систем, предложения по уровням управления раз­
работаны в упомянутом выше исследовании группы авторов во главе с
В.А. Садовничим и его коллегами. Предложен фундаментальный под­
ход, предполагающий наличие трех взаимосвязанных уровней в любой
иерархической структуре системы моделирования. Это позволяет вы­
делить главные для каждого уровня проблемы.
На каждом уровне осуществляется мониторинг военно-полити­
ческих ситуаций. Между уровнями функционируют каналы обмена
информацией, контроля и управления.
На высшем уровне осуществляется постановка целей и формиру­
ется общий замысел по их достижению. В соответствии с замыслом
разрабатываются и анализируются возможные сценарии развития
обстановки, каждый из которых может включать описание возможного
начала, развития, завершения и последствий реализации комплекса
ГУ, действий института обеспечения международной безопасности.

Модели взаимодействия в гибридной войне

141

Источниками сведений для выбора сценария, контроля за ходом его
реализации, о конкретных политических ситуациях, способствующих
или препятствующих развитию обстановки в рамках выбранного сце­
нария, могут быть дипломатические органы, все виды разведки, между­
народные, государственные и частные информационно-аналитические
структуры, СМИ. Эти же структуры на основе первичного анализа
сведений о ситуациях формулируют предложения по корректировке
в требуемом направлении.
На высшем стратегическом уровне крайне необходима Единая госу­
дарственная интегрированная информационно-аналитическая система
обработки и анализа поступающих сведений, которая должна обеспе­
чить высшее руководство оперативной и достоверной информацией.
Проблема информационного обеспечения стратегического и других
уровней руководства требует обстоятельного подхода к анализу про­
цесса принятия стратегических решений, выработке перечня информа­
ционно-аналитических задач, необходимых для разработки стратегии
принятия решений, предложения по методам оценки информации и
их применению, которые могут использоваться на различных уровнях
управления и для разных по масштабам задач. Этому вопросу посвя­
щен ряд работ М.А. Гареева, И.В. Бочарникова и некоторых других
военных ученых.
Обработанные, проверенные и обобщенные сведения о развитии
ситуации в сфере безопасности в виде информационных донесений,
справок и аналитических отчетов служат основой для анализа и при­
нятия решений по воздействию на ситуацию и (или) корректировке
Сценария.
На среднем уровне в соответствии с выбранным сценарием осу­
ществляется детализация целей, распределение и постановка задач
исполнителям и планирование операций по достижению поставленных
целей. На основе анализа информации о развитии обстановки и ее
соответствия сценарию разрабатываются указания по практическим
действиям на низшем уровне, а также готовятся предложения для
принятия решений на высшем уровне.
На низшем (исполнительском) уровне в соответствии с поставленны­
ми задачами осуществляется выбор оптимального способа решения
конкретной задачи и руководство операциями по ее решению. На
этом уровне исполнительские структуры ГВ построены по сетевому
принципу, что повышает их неуязвимость и позволяет оперативно за­
мещать выведенные из строя ячейки. Сеть исполнительских структур
ГВ охватывает всю территорию государства — жертвы агрессии, не­
которые ячейки длительное время находятся в «спящем» состоянии и

142

Глава 3

активизируются при получении соответствующего сигнала с высших
уровней управления. Задачи по реализации отдельных ГУ доводятся до
руководства соответствующих ячеек, даются рекомендации по времени
начала подрывных мероприятий и степени их интенсивности. Вы­
полнение наиболее сложных разведывательно-диверсионных акций
возлагается на ССО.
При организации мониторинга военно-политических ситуаций и
оценке их влияния на безопасность для использования в модели ГВ
весьма эффективным является метод экспертных оценок. Одним из
достоинств метода является возможность его применения при под­
готовке сценария развития ситуации, что позволяет ранжировать со­
бытия по степени влияния на безопасность и выделять из них наиболее
значимые для анализа, оценки и принятия решений на последующих
уровнях управления.
В целом для обеспечения эффективного функционирования раз­
работанного автором алгоритма ГВ могут привлекаться как между­
народные или государственные структуры, так и негосударственные
аналитические исследовательские центры, экспертное сообщество.
Определяющее место в стратегии ГВ занимает искусство синхро­
низации комплекса ГУ, в состав которого входят различные виды
угроз, охватывающие сферы, определяющие состояние национальной
безопасности государства: административно-политическую, финан­
сово-экономическую и культурно-мировоззренческую. Процесс син­
хронизации заключается в выборе видов ГУ и оптимальных вариантов
сочетания их интенсивности, последовательности, времени и места
реализации в соответствии со стратегией ГВ. Стратегия ГВ нацелена на
изнурение страны-жертвы и предполагает широкий спектр действий,
включающих использование воинских и иррегулярных формирова­
ний одновременно с проведением в рамках единого замысла и плана
операций по хаотизации экономики, сферы военной безопасности,
культурно-мировоззренческой сферы, а также применение кибератак.
Государство-агрессор тайно, без формального объявления войны ата­
кует структуры государственного управления, экономику, информа­
ционную и культурно-мировоззренческую сферу, силы правопорядка
и регулярную армию страны-мишени. Затем на определенном этапе
развертываются военные действия с участием местных мятежников,
наемников, ЧВК, поддерживаемых кадрами, оружием и финансами
из-за рубежа и некоторыми внутренними структурами: олигархами,
преступными, националистическими и псевдорелигиозными орга­
низациями.
Модель синхронизации ГУ приведена на рис. 3.1.

Модели взаимодействия в гибридной войне

143

Последовательность, время и место (объект, город, регион) реализации видов ГУ
в административно-политической, финансово-экономической
и культурно-мировоззренческой сферах

Рис. 3.1. Модель синхронизации гибридных угроз

В контексте изучения влияния стратегического фактора времени
на ход и исход ГВ автор предлагает ввести понятие «ускорение во­
йны», под которым следует понимать связанную единым замыслом
резкую активизацию действий, направленную на подрыв и хаотизацию
обстановки в противостоящем государстве, развал армии и государ­
ственной власти. Операции по ускорению войны могут проводиться
как государством-агрессором, так и государством — жертвой агрессии
каждым в своих целях.
Сегодня ускорителями войны могут служить применение новых
эффективных и смертоносных видов оружия (ядерного, высокоточно­
го, биологического, систем оружия, основанных на новых физических
принципах). Особое место в обеспечении стратегического доминиро­
вания принадлежит внедрению в военную теорию и практику достиже­
ний ИИ. ИИ позволяет обеспечить военное, экономическое, инфор­
мационное и технологическое превосходство над другими странами
для получения за счет этого максимальной выгоды от доминирующего
положения в высокотехнологичной сфере. В министерстве обороны
США создан Объединенный центр ИИ, цель которого — ускорить
разработку военных решений на основе ИИ, масштабировать при­
менение инструментов ИИ и синхронизировать усилия участников
исследований и разработок. На эти цели планирует израсходовать в
ближайшие 6 лет 1,7 млрд долл.

144

Глава 3

Ускорителем войны может служить смерть крупных политиков или
военачальников, организация масштабных волнений в крупных горо­
дах, как это было, например, в Петрограде накануне выхода России из
Первой мировой войны, целенаправленная пропагандистская работа
по разложению войск противника и др.
Сегодня мощным ускорителем операций ГВ, своеобразным ее
катализатором служит цветная революция, построенная на использо­
вании технологий управляемого хаоса. Она предусматривает создание
искусственно манипулируемой толпы, которая используется в качестве
тарана для слома государственных властных структур, осуществления
государственного переворота с последующим переводом страны-жерт­
вы под внешнее управление.
Использование технологий цветной революции позволяет при­
дать мощный импульс ускорения процессам разрушения государства
в ходе ГВ за счет искусственно создаваемой хаотизации обстановки
в столице и некоторых других крупных городах. Изучение тактики
применения социально-политических технологий для ускоренной
хаотизации ключевых сфер управления коллективной деятельностью
людей: административно-государственная (политическая), культурно­
мировоззренческая и социально-экономическая представляет собой
крайне актуальную задачу в условиях ведущейся против России ГВ.
Важное место должно уделяться мониторингу политических настро­
ений в обществе.
Реакция модели ГВ на ГУ является ответом на развитие политиче­
ских ситуаций, возникающих при реализации стратегии. Особенно­
стью развития современных политических ситуаций является отход
от сложившегося в течение сотен лет порядка, когда альтернативные,
преимущественно дипломатические средства политики постепенно
вытесняли войну на обочину исторического процесса.
Как было отмечено выше, сегодня ситуация начинает меняться и
война со своей логикой, с особой ментальностью, со своими принци­
пами и приоритетам начинает все более активно проникать в ткань
мировой политики, что не может не вызывать тревоги относительно
того, куда идет современный мир.
Следует исходить из того, что политика — цепь или совокупность
сменяющих друг друга ситуаций. В связи с трансформацией современ­
ных военно-политических ситуаций, связанной с проникновением в
их ткань способов и методов войны, модель ГВ должна способствовать
пониманию ситуации, предвидению ее изменения, прогнозированию
появления новой ситуации и ее оценки с принятием необходимых
решений, использоваться для оценки возможностей преодолеть ситуа­

Модели взаимодействия в гибридной войне

145

цию, если она неблагоприятна, предупредить такую ситуацию и ее не­
желательный исход, создать и использовать благоприятную ситуацию.
Ситуации в ходе ГВ определяются действиями трех групп субъ­
ектов: государств, негосударственных акторов и международных
организаций. Результаты анализа политических ситуаций могут быть
представлены в форме вероятных исходов или сценариев. При этом
под сценарием следует понимать «заранее подготовленный план осу­
ществления чего-нибудь».
Достоверность полученных выводов и рекомендаций может быть
подтверждена или опровергнута ходом событий. Только время пока­
зывает, насколько стратегия ГВ, положенная в основу той или иной
модели, соответствовала реальности.
Разработка сценариев ГВ — аналитический прием, широко при­
меняемый при исследовании стратегических проблем. Работа над
сценарием ГВ сродни моделированию «широких военно-политических
или социально-экономических проблем, в анализе которых важно вза­
имодействие социальных, экономических, политических, культурных,
военных и психологических факторов».
Построение сценариев открывает новые возможности для про­
гнозно-аналитической деятельности в сфере разработки стратегии /
контрстратегии ГВ.
Сценарий включает описание возможного начала, развития, завер­
шения и последствий действий при подготовке и ведении ГВ отдельных
государств, ключевых негосударственных акторов и международных
организаций. При моделировании сценарий может помочь опреде­
лить те поворотные моменты, когда вовремя принятое решение еще
может повлиять на ход событий, на развитие политической ситуации
в нужном направлении. Такое описание составляется на основе ана­
лиза целей этих действий, их характера, соотношения политических,
экономических и военных возможностей сторон, состояния других
субъективных и объективных факторов, влияющих на развитие между­
народной обстановки. При разработке сценария неизбежно возникают
неопределенности, которые в большинстве случаев делают весьма не­
простой саму формулировку начальных условий исследования.
Сценарий «строится на преимущественно качественном описании
возможных вариантов развития исследуемого объекта при различных
сочетаниях определенных условий. Он в развернутой форме показывает
возможные варианты будущих событий для их дальнейшего анализа и
выбора наиболее реальных и благоприятных условий».
«Сценарий призван дать ответ на два вопроса: 1) как именно, шаг
за шагом, может возникнуть та или иная гипотетическая ситуация?

146

Глава 3

и 2) какие возможности существуют на каждом этапе для каждого
действующего лица для того, чтобы остановить процесс, изменить
или ускорить его ход?»
Таким образом, в рамках моделирования ГВ и применения ГУ
сценарий должен привлечь внимание к происходящим в мире из­
менениям, к конкретным ситуациям, которые могут потребовать
дипломатического или силового вмешательства. Сценарий должен
базироваться на четком представлении о новых центрах принятия
решений, которые своими действиями способны, наряду с органами
государственного управления, продуцировать политические риски,
влиять на построение стратегий предупреждения и контроля рисков
в современных конфликтах — ГВ и цветной революции.
Превращение ГВ в новый вид межгосударственного противосто­
яния выдвигает в число первоочередных проблему использования
современных инструментальных средств поддержки и принятия ре­
шений. Применение для этой цели моделей ГВ все более выходит за
рамки чисто научной сферы, превращая модель в эффективный фактор
обеспечения национальной безопасности России.
Для выработки эффективных стратегии и контрстратегии ГВ тре­
буется внедрение новых технологий, основанных на моделировании
и применении ИИ. Симбиоз современных научных знаний и под­
ходов позволит изучать, прогнозировать и планировать современные
военные конфликты как нелинейные объекты, функционирующие в
условиях высокой неопределенности.
Созданная для этих целей модель ГВ должна легко «встраивать­
ся» в процесс принятия политических и военных решений, с учетом
сложности феномена носить интегральный характер. Такой подход
позволит дать адекватное реальному объекту представление о слож­
ных, постоянно изменяющихся феноменах ГВ и ГУ и учитывать их в
системе обеспечения национальной и международной безопасности.

3.2. СТРАТЕГИЧЕСКОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ
ПРИ ОБЕСПЕЧЕНИИ НАЦИОНАЛЬНОЙ
И МЕЖДУНАРОДНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ РОССИИ
Решение задачи обеспечения национальной и международной
безопасности государства предусматривает комплексный подход с
участием политиков, дипломатов, военных, экспертов и сотрудников
многих государственных институтов. Сложность задачи обусловлена
необходимостью гибкого сочетания национальных интересов страны
и широкого круга международных участников: отдельных государств,

Модели взаимодействия в гибридной войне

147

их коалиций, организаций обеспечения международной безопасности
и негосударственных акторов. Подобное сочетание отражает инте­
гративная модель взаимодействия при обеспечении национальной и
международной безопасности.
Модель национальной безопасности России

Понятие «национальная безопасность» в России стало ис­
пользоваться в сравнительно недавно, хотя этот термин появился
в международной практике с 1947 г., когда в США приняли Закон
«О национальной безопасности». В последующие годы базовое по­
нятие «национальная безопасность», изначально воспринимавшееся
в основном как безопасность военно-политическая и нацеленная
главным образом на контроль над вооружениями, стало приобретать
мощный интегративный контекст и рассматриваться через призму
национальных интересов. В результате оно сегодня включает в себя
широкий комплекс проблем внутреннего и внешнего порядка.
Общая структура национальной безопасности, включающая «фи­
зическую и социальную часть», достаточно подробно разработана в
работе А.А. Прохожева «Национальная идеология и национальная
безопасность России»8.
Особый интерес представляет предложенный автором этого труда
анализ развития процессов глобализации, охвативших многообразие
мировых экономических, политических, культурных и других отно­
шений, что породило ряд факторов неопределенности, оказывающий
прямое воздействие на комплекс задач обеспечения национальной
безопасности России.
К числу влиятельных внутренних факторов, определяющих эво­
люцию взглядов российского руководства на вопросы обеспечения
национальной безопасности, следует отнести:
• развал существовавшей в СССР системы обеспечения безопасности
и экстренная необходимость формирования новых институтов;
• появление новых вызовов, рисков, опасностей и угроз националь­
ной безопасности страны;
• временное резкое экономическое и военное ослабление России как
ядра нового многонационального государства;
• необходимость создания нормативно-правовой базы, определяю­
щей статус России как федеративного государства — приемника
СССР;
’

Прохожее А.А. Национальная идеология и национальная безопасность России. М.:
МПК, 2013. С. 26.

148

Глава 3

• приход к власти в России руководящих элит, в большинстве своём
не обладающих опытом руководства страной и, в частности, опытом
разработки базовых доктринальных документов в сфере обеспече­
ния национальной безопасности.
С другой стороны, мощный импульс разработке концептуальных
документов национальной безопасности России придал ряд внешне­
политических факторов. В их числе:
• исчезновение СЭВ и ОВД как экономических и военно-полити­
ческих институтов, вносивших вклад в обеспечение безопасности
СССР / России;
• распад биполярной системы и формирование многополярного
мира на фоне решимости США и НАТО добиться мирового до­
минирования;
• эволюция СНБ США и стратегических концепций НАТО, имеющих
традиционную антироссийскую направленность;
• обостряющиеся противоречия между Россией и государствами
Запада по широкому спектру международных проблем, таких как
расширение НАТО, создание системы стратегической ПРО и др.;
• резкая интенсификация процессов глобализации;
• рост числа международных организаций, действующих в сфере обе­
спечения международной безопасности, и глубокая трансформация
существующих институтов;
• формирование на постсоветском пространстве СНГ и ОДКБ, в
функцию которых входит обеспечение региональной безопасности;
• появление ГВ как нового вида межгосударственного противобор­
ства, что требует серьёзной корректировки стратегий обеспечения
национальной и международной безопасности и создания новых
механизмов взаимодействия.
Синергетическое влияние комплекса внутренних и внешних
факторов поставило правящие элиты России перед необходимостью
экстренной разработки комплекса доктринальных документов в сфе­
ре обеспечения национальной безопасности и последовательной их
адаптации к изменяющимся политическим реалиям.
Основные этапы процесса адаптации достаточно четко просма­
триваются при анализе базовых документов в сфере обеспечения
национальной безопасности России, принятых в период 1992-2021 гг.
Весьма показательным для анализа эволюции взглядов на националь­
ную безопасность представляется сопоставление принятых в России
документов с соответствующими документами США и НАТО.
Одной из первых законодательных инициатив стало принятие За­
кона РФ от 5 марта 1992 г. «О безопасности», в котором безопасность

Модели взаимодействия в гибридной войне

149

определяется как «состояние защищенности жизненно важных ин­
тересов личности, общества и государства от внутренних и внешних
угроз». Закон готовился на основе действующей в то время Консти­
туции РСФСР, что обусловило законодательную неопределённость.
В процессе формирования находились механизмы и государственные
структуры Российской Федерации, призванные обеспечить выпол­
нение закона. Нуждался в дополнительном уточнении понятийный
аппарат, в частности, не была определена такая важная с точки зрения
национальной безопасности категория, как «национальные интересы».
Позитивным было определение в законе статуса Совета безопасности.
В 1993 г. была принята Конституция России, которая заложила кон­
ституционные основы обеспечения национальной безопасности на
последующий период.
По мере изменения внутренней и международной обстановки, воз­
никновения новых ВРОУ, трансформации действующих и появлении
новых международных организаций был приняты другие документы:
Концепции национальной безопасности РФ от 17 декабря 1997 г. и
от 10 января 2000 г., СНБ Российской Федерации до 2020 г. от 19 мая
2009 г. и последующие СНБ, Федеральный закон РФ «О безопасно­
сти» от 28 декабря 2010 г., СНБ Российской Федерации до 2020 г. от
31 декабря 2015 г.
Сопоставительный анализ угроз государственной и общественной
безопасности, перечисленных в СНБ 2015 и 2021 гг., позволяет сделать
несколько методологически важных выводов с их проекцией на по­
следующие годы.
В СНБ-2015 в числе основных угроз государственной и обществен­
ной безопасности упоминается деятельность радикальных обществен­
ных объединений и группировок, использующих националистическую
и религиозно-экстремистскую идеологию, иностранных и междуна­
родных НПО, финансовых и экономических структур, а также частных
лиц, направленная на нарушение единства и территориальной целост­
ности Российской Федерации, дестабилизацию внутриполитической
и социальной ситуации в стране, включая инспирирование цветных
революций, разрушение традиционных российских духовно-нрав­
ственных ценностей. Таким образом, в тексте документа впервые
говорится об угрозе цветных революций как важном инструменте
дестабилизации обстановки в государстве. В 2015 г. такой вывод был
естественным результатом событий на Украине, где использование
технологий цветной революции привело к свержению законного
правительства, государственному перевороту и гражданской войне.

150

Глава 3

На современном этапе ведущая роль принадлежит СНБ Российской
Федерации в редакции 2021 г. как базовому документу стратегического
прогнозирования и планирования. В ней определяются национальные
интересы и стратегические национальные приоритеты Российской
Федерации, цели, задачи и меры в области внутренней и внешней
политики, направленные на укрепление национальной безопасности
Российской Федерации и обеспечение устойчивого развития страны
на долгосрочную перспективу9.
Документу присущ более широкий подход к оценке угроз нацио­
нальной безопасности России, среди которых называются типичные
для стратегии ГВ и цветных революций формы и способы использо­
вания информационно-коммуникационных технологий для вмеша­
тельства во внутренние дела государств, подрыва их суверенитета и
нарушения территориальной целостности, что представляет угрозу
международному миру и безопасности. Подчеркивается опасность
наращивания информационно-психологическое воздействия на инди­
видуальное, групповое и общественное сознание путем распростране­
ния социальных и моральных установок, противоречащих традициям,
убеждениям и верованиям народов Российской Федерации.
Обращается внимание на угрозы в культурно-мировоззренческой
сфере. Отмечается, что «информационно-психологические диверсии
и “вестернизация” культуры усиливают угрозу утраты Российской
Федерацией своего культурного суверенитета. Участились попытки
фальсификации российской и мировой истории, искажения исто­
рической правды и уничтожения исторической памяти, разжигания
межнациональных и межконфессиональных конфликтов, ослабления
государствообразующего народа».
Сказанное позволяет говорить о ведущей роли СНБ при разработке
эффективного решения задач. Примером удачного взаимодействия
является координация задач дипломатии и разведки во внешнеполи­
тической основополагающих доктринальных документов государства
в сфере обеспечения национальной и международной безопасности,
организации взаимодействия между государственными институтами
в сфере внешней политики.
К СНБ тесно примыкают другие основополагающие документы:
Федеральный закон «О стратегическом планировании в Российской
Федерации» от 28 июня 2014 г., военные доктрины, концепции внеш­
ней политики и ряд других документов.
’

О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации—Указ Президен­
та Российской Федерации от 02.07.2021 № 400. URL: https://www.mid.ru/diverse/-/
asset_publisher/zwI2FuDbhJx9/content/strategia-nacional-noj-bezopasnosti-rossijskojfederacii-ot-02-07-2021 (дата обращения: 18.11.2021).

Модели взаимодействия в гибридной войне

151

В целом следует учитывать, что закон «О безопасности» 1992 г.
принимался в период определённой эйфории, связанной, как вскоре
выяснилось, с иллюзорными надеждами на окончание холодной во­
йны и переход к эпохе партнёрства с недавними соперниками. Это
не могло не сказаться на полноте и адекватности отражения в законе
вопросов, связанных с международным сотрудничеством, отношени­
ями с бывшими соперниками, оценке ВРОУ в сфере национальной
безопасности.
Действительность вскоре опровергла подобные подходы. Расши­
рение НАТО и наращивание военного потенциала блока, агрессия
США и НАТО против Югославии, ставка США на исключительность
и военно-силовое доминирование, появление спектра новых вызовов
и угроз потребовали кардинального пересмотра существовавших взгля­
дов. К этому подталкивал переживаемый страной системный кризис,
охвативший все стороны экономической, общественно-политической,
духовной жизни, ослабление военной мощи, что поставило под угрозу
национальную безопасность России. Прежние соперники — США и
НАТО — использовали фактор временного ослабления России для
реализации собственных глобальных замыслов.
Направленная против национальных интересов России враждебная
стратегия Запада с течением времени превратилась в мощный стимул
для переосмысливания политических реалий и выработки адекватного
ответа. В этих условиях эволюция концепций и стратегий обеспечения
национальной безопасности России в решающей степени определялась
как развитием соответствующих взглядов наших геополитических
соперников — США и НАТО — и исходящими от них вызовами и
угрозами, так и внутренними факторами. Важным фактором укрепле­
ния национальной безопасности России стали документы МИД РФ с
требованиями к США и НАТО о предоставлении правовых гарантий
безопасности10.
Стратегии США и НАТО как угроза национальной безопасности России

Окончание холодной войны временно привело к некоторому сни­
жению остроты противостояния между США, НАТО и СССР / Рос­
сией, однако антироссийская направленность сохранилась в качестве
стержня СНБ США и стратегических концепций альянса.
Антироссийский вектор был характерен для всех послевоенных
СНБ США. Однако наиболее четко цели США по отношению к Рос­
10

Текст российских проектов документов по обеспечению правовых гарантий без­
опасности со стороны СШАи НАТО. URL: https://www.ng.ru/world/2021-12-17/100_
docsl7122021.html (дата обращения: 29.12.2021).

152

Глава 3

сии были сформулированы в октябре 1997 г. в одном из выступлений
президента Б. Клинтона: «Организовав Ельцину пост президента на
второй срок, мы тем самым создадим полигон, с которого никогда
уже не уйдем... На ближайшее десятилетие предстоит решение сле­
дующих проблем: расчленение России на мелкие государства путем
межрегиональных войн, подобных тем, что были организованы нами в
Югославии; окончательный развал военно-промышленного комплекса
России и армии; установление режимов в оторвавшихся от России
республиках, нужных нам. Да, мы позволим России быть державой,
но империей будет только одна страна — США»11.
Для всех без исключения СНБ США угроза силой с акцентом на
непревзойденную «военную мощь» всегда была и остается в арсенале
официального Вашингтона, а реальное использование силы стало
нормой поведения США на международной арене.
Отношения с Россией планировалось строить на принципах «изби­
рательного сотрудничества» и «избирательной оппозиции» при опоре
на ВС и Разведывательное сообщество страны, а определяющим эле­
ментом национальной мощи считались стратегические ядерные силы.
Указанные принципы получили развитие в принятой администра­
цией Д. Байдена СНБ-2022. В документе закреплен существующий
внутри американской политической элиты консенсус относительно
мирового лидерства США по ключевым аспектам, отражающим цели
лидерства или национальные интересы.
В документе сохранена и усилена антироссийская направлен­
ность, продолжено формирование негативного облика нашей страны.
Стратегия разработана на основе самопровозглашенного принципа
американской исключительности и права на односторонние действия
по защите и продвижению интересов США в мире.
Американские СНБ и военные доктрины являются решающим
фактором, определяющим содержание и общую антироссийскую
направленность стратегических концепций Организации Североат­
лантического договора11
12.
Стратегии США и НАТО нацелены на развертывание широкомас­
штабной работы по наращиванию военных возможностей для участия
в крупномасштабных военных действиях с технологически развитым
противником с применением современных видов высокоточного ору­
жия при сохранении роли ЯО как средства сдерживания.
11
12

Переверзев В.П. «Перезагрузка» или «перегрузка»? М.: Русская разведка, 2019. С. 56.
Бартош ЛА. НАТО в современной мировой политике. М.: Горячая линия—Телеком,
2019.364 с.

Модели взаимодействия в гибридной войне

153

Россия рассматривается в качестве одного из возможных объектов
такого нападения. В связи с этим альянс делает упор на антироссийскую (а до начала 90-х гг. прошлого века направленную против
СССР) стратегию сдерживания, которая была и остается центральным
компонентом коллективной обороны НАТО. Стратегия построена на
традиционном сочетании ядерных и обычных сил и средств, к которым
добавились силы и средства ПРО.
Важное место во внешней политике США и НАТО отводится
стратегии ГВ и технологиям цветной революции как инструментам
завоевания контроля над государствами и регионами, продвижения
геополитических интересов Запада во всемирном масштабе.
Законодательная база России в сфере обеспечения,
национальной безопасности

Важной вехой, обозначившей изменение подходов России к обе­
спечению национальной безопасности, стало принятие в 1997 г. Кон­
цепции национальной безопасности Российской Федерации, в которой
впервые были отражены основополагающие принципы создания и
функционирования современной системы безопасности.
Была заложена концептуальная основа для деятельности госу­
дарственных структур, общественных организаций (объединений)
и граждан страны в сфере обеспечения национальной безопасности
Российской Федерации.
Долговременным системообразующим фактором стало опреде­
ление национальных интересов России, которые «основываются на
национальном достоянии и национальных ценностях народов Россий­
ской Федерации, обеспечиваются возможностями экономики, поли­
тической и военной организации государства, духовно-нравственным
и интеллектуальным потенциалом многонационального российского
общества». Система национальных интересов России определяется
совокупностью основных интересов личности, общества и государства.
Наиболее значимым фактором, определившим специфику процесса
разработки и реализации Концепции национальной безопасности,
явились объективные трудности становления новой российской госу­
дарственности. Прежде всего, приватизировавшие административный
ресурс разнородные фракции бюрократического аппарата оказались
не способными с полной ясностью выразить, а тем более защитить
национальные интересы страны.
В результате в концепции не получили адекватного отражения
процессы, связанные с динамичной трансформацией системы между­

154

Глава 3

народных отношений, усилением военно-силовых аспектов в между­
народной практике, ростом конкуренции. Не в полной мере осозна­
валась угроза, исходившая от США и НАТО, хотя и отмечалось, что
«перспектива расширения НАТО на Восток является неприемлемой
для России, поскольку представляет собой угрозу ее национальной
безопасности».
В целом лишь с середины 1990-х гг. российские власти стали при­
ближаться к осознанию идеи устойчивости базовых национальных
интересов государства вне зависимости от характера его политической
системы. Однако только с преодолением кризиса власти и снятием
чрезмерной остроты внутриполитической борьбы возникла возмож­
ность для того, чтобы концепция многополярного мира в российской
политике получила смысловую законченность в установке на последо­
вательное усиление роли России как важного гаранта стратегической
стабильности мира.
На формирование подходов новой российской элиты к вопросам
обеспечения национальной безопасности оказывают влияние следу­
ющие тенденции мирового развития.
Первая из них состоит в укреплении экономических и политических
позиций значительного числа государств и их интеграционных объеди­
нений, в совершенствовании механизмов многостороннего управления
международными процессами. В условиях глобализации все большую
роль играли экономические, политические, научно-технические,
экологические и информационные факторы. Мир становился много­
полярным, что соответствовало интересам России.
Для другой тенденции, носящей во многом антагонистический
по отношению к первой, характерны попытки США и НАТО создать
структуру международных отношений, основанную на доминировании
в международном сообществе развитых западных стран при лидерстве
Вашингтона. Такая структура рассчитана на односторонние, прежде
всего военно-силовые решения ключевых проблем мировой политики
в обход основополагающих норм международного права.
Результирующий вектор тенденций наряду с внутренними неуря­
дицами вскоре потребовал актуализации многих базовых положений
концепции 1997 г. Это было сделано в новой редакции Концепции от
10 января 2000 г., где были уточнены направления и средства государ­
ственной политики РФ по восстановлению ее мощи и ослабленной
обороноспособности.
По мнению В.А. Золотарева, в основу новой концепции был поло­
жен ряд «особенностей отечественного менталитета, который сложился

Модели взаимодействия в гибридной войне

155

под влиянием географических, исторических, социопсихологических
и других условий»13.
Среди них важное место занимают:
• азиатско-европейское географическое положение России;
• крупный минерально-сырьевой, энергетический и водный по­
тенциал;
• языковая разнообразность и доминанта русского языка;
• восприятие армии в общественном сознании как национальной
спасительницы и некоторые другие.
Концепция трактует национальные интересы России как совокуп­
ность сбалансированных интересов личности, общества и государства
в экономической, внутриполитической, социальной, международной,
информационной, военной, пограничной, экологической и других
сферах. Они носят долгосрочный характер и определяют основные
цели, стратегические и текущие задачи внутренней и внешней по­
литики государства. Подчеркивалось, что реализация национальных
интересов России возможна только на основе устойчивого развития
экономики, что обусловливает ключевую роль национальных интере­
сов России в экономической сфере.
Наряду с этим ставилась задача обеспечить суверенитет и упрочить
позиции России как великой державы — одного из влиятельных цен­
тров многополярного мира.
В целом концепция 2000 г. представляет собой синтез государ­
ственной и общественной безопасности и на основе национальных
интересов страны определяет приоритеты национальной безопасно­
сти, многие из которых сохраняют значимость во всех последующих
редакциях доктринальных документов.
Вместе с тем дальнейшая хаотизация международной обстановки,
связанная с усилением международного терроризма, вторжением США
и НАТО в Афганистан, агрессией против Ирака и Ливии, вмешатель­
ством в Сирии и расширением военного присутствия в Центральной
Азии под предлогом борьбы с международным терроризмом, привела
к необходимости актуализации концептуальных взглядов на обеспе­
чение национальной безопасности России. Этого требовали продол­
жающаяся коренная ломка международных отношений, ставка США
на единоличное лидерство в мире на основе самопровозглашенной
национальной исключительности.
Росту напряженности и недоверия способствовали продолжающе­
еся расширение и наращивание военных приготовлений НАТО, деста­
13

Золотарев В.А. Военная безопасность государства Российского. М.: Кучково поле,
2001. С. 191-192.

156

Глава 3

билизация Украины и Сирии, формирование новой военной стратегии
США, основанной на создании качественно иного, высокоточного
обычного вооружения, разработке концепции быстрого глобального
удара, создании стратегической ПРО, активным использованием
технологий управляемого хаоса для наказания неугодных государств,
их разрушения и перевода под внешнее управление.
Нейтрализации этих и других угроз в сфере обеспечения нацио­
нальной безопасности посвящен внушительный пласт научных ис­
следований, в том числе работы А.В. Возженикова, В.И. Винокурова,
Л.Г. Ивашова, О.В. Холина, А.А. Куковского, В.И. Козина и многих
других ученых.
В контексте стратегий противодействия современным угрозам
национальной безопасности пристального внимания заслужива­
ют угрозы, связанные с попытками наших геополитических врагов
оказывать подрывное воздействие на культурно-мировоззренческую
сферу России. Для разработки стратегии противоборства в информа­
ционно-психологической войне с использованием концепции «мягкой
силы» практический интерес диссертация Г.Ю. Филимонова «Роль
“мягкой силы” во внешней политике США», коллективная моногра­
фия «Технологии “мягкой” силы на вооружении США: ответ России»
Г.Ю. Филимонова, О.Г. Карповича, А.В. Манойло, атакже монография
последнего «Информационные войны и психологические операции.
Руководство к действию», научные статьи М.А. Неймарка и ряд других
работ по указанной тематике.
В этом контексте весьма актуальной и важной представляется кол­
лективная научная монография под редакцией проф. И.Ф. Кефели,
в которой широко отражены геополитические проблемы конфлик­
тов современности «Советская цивилизация и евразийская идея: две
истории длиною в век (к 100-летию образования СССР и становления
евразийства)».
Однако существующий комплекс официальных документов и на­
учных исследований при всей важности и своевременности разработки
каждого их них обладает, на наш взгляд, системным недостатком, свя­
занным с изъянами в разработке единой рамочной архитектуры. Это
приводит к несогласованности некоторых принципиальных разделов,
а нередко и к противоречиям. В итоге складывается практика проведе­
ния перманентныхлокальных реформ, не объединенных общей целью,
замыслом и планом. Не всегда убедительные результаты подобных ре­
форм уже сегодня требуют решительной ревизии сделанного в сферах
образования и науки, технологии и управления, обороны, кадровой
политики. В этом контексте императивный характер приобретает не­
обходимость концентрации научно-интеллектуального потенциала на

Модели взаимодействия в гибридной войне

157

разработке стратегии развития Российской Федерации, основанной
на четком понимании стратегических национальных приоритетов,
показателей состояния национальной безопасности и национальных
интересов страны.
В официальных документах нередко весьма схематично обозна­
чаются конкретные шаги по осознанию, формулированию и реали­
зации национальных интересов, их взаимосвязь и взаимовлияние с
вопросами обеспечения международной безопасности. Нуждается в
серьезном осмысливании и научном обосновании система ценностных
ориентиров. Не всегда удается избежать терминологической путаницы
и излишней абстрактности используемых понятий. Эти обстоятельства
подчеркиваются многими отечественными исследователями14.
Важным шагом по формированию единых подходов к деятель­
ности по обеспечению национальной безопасности России стал
Федеральный закон «О стратегическом планировании в Российской
Федерации», который регулирует отношения, возникающие между
участниками стратегического планирования. Закон охватывает про­
цессы целеполагания, прогнозирования, планирования и программи­
рования социально-экономического развития Российской Федерации,
субъектов Российской Федерации и муниципальных образований,
отраслей экономики и сфер государственного и муниципального
управления, обеспечения национальной безопасности Российской
Федерации, а также мониторинга и контроля реализации документов
стратегического планирования.
Существенным позитивным шагом на пути консолидации усилий
государства и общества в деле нейтрализации вызовов и угроз наци­
ональной безопасности, обеспечения устойчивого развития страны,
стабильности и безопасности стало принятие в 2010 г. Федерального
закона «О безопасности» и СНБ Российской Федерации 2009, 2015
и 2021 гг.
В законе подчеркивается, что важной задачей деятельности по обе­
спечению безопасности является прогнозирование, выявление, анализ
и оценка угроз безопасности, оценка военной опасности и военной
угрозы, выработка мер по их нейтрализации. Сформулирован статус
Совета безопасности как конституционного совещательного органа,
осуществляющего подготовку решений Президента по вопросам обес­
печения безопасности. К числу основных функций Совета безопасно­
14

См. например, Шаваев АХ. Национальная безопасность как система и ее структура //
Безопасность России-2011 / под ред. И.В. Бочарникова / Экспертно-аналитиче­
ское обозрение. М.: Критерий, 2010. С. 260—286; Там же. Поздняков АН. Оценка
эффективности обеспечения национальной безопасности Российской Федерации:
методологический аспект. С. 286-307.

158

Глава 3

сти отнесены разработка и уточнение СНБ, иных концептуальных и
доктринальных документов, а также критериев и показателей обеспе­
чения национальной безопасности и осуществление стратегического
планирования в области обеспечения безопасности.
Из этих и многих других источников следует, что одной из важных
задач обеспечения национальной безопасности России является оцен­
ка угроз и вызовов, эволюция которых обусловлена как объективны­
ми, так и субъективными факторами. Совокупность таких факторов
формирует конкретную комбинацию движущих сил или существенных
обстоятельств, оказывающих влияние на безопасность.
Прогнозирование вызовов и угроз и поиск путей нейтрализации их
негативного воздействия на национальную безопасность представля­
ют собой главную задачу государственных и общественных структур
России. Высокая динамика изменения ситуаций в сфере безопасности
обусловливает необходимость их мониторинга в реальном масштабе
времени, прогнозирования и планирования деятельности по нейтра­
лизации. Необходимо наладить периодическое обновление норматив­
но-правовой базы. При этом в основе деятельности по обеспечению
национальной безопасности России должны лежать осознанные и
четко сформулированные национальные ценности и интересы.
Перечень национальных интересов и стратегических национальных
приоритетов разработан в СНБ Российской Федерации в редакции
2021 г. и представляет собой важный элемент, используемый при фор­
мирования интегративной модели взаимодействия национальной и
международной безопасности.
Таким образом, разработка СНБ представляет собой комплексный
процесс, связанный с интеграцией всего диапазона средств и методов,
которыми располагает современное государство и общество. Важно
при этом учитывать разнообразные, нередко не совпадающие и нахо­
дящиеся в конфронтации интересы других участников международной
жизни, внутренние проблемы государства.
Поиск необходимых компромиссов требует высокого искусства
адаптации национальных интересов к существующим реалиям со­
временности на основе приверженности международным правовым
нормам и равной ответственности за происходящее в мире между
всеми сторонами.
Адаптивное управление разработкой модели национальной безопасности

Проведенный анализ эволюции СНБ России показывает, что на
различных этапах процесса разработки использовались различные
политические адаптивные стратегии и вариации адаптивности.

Модели взаимодействия в гибридной войне

159

Адаптивное управление при разработке модели национальной безо­
пасности основывается на приспособлении модели к неопределенным
и изменяющимся внешним и внутренним условиям для достижения
цели с требуемой эффективностью. При адаптивном управлении гибко
изменяются цель и методы достижения цели, структура стратегии, ис­
пользуемый понятийный аппарат. Мониторинг и обратные связи при
реализации стратегии обеспечивают учет текущих и прогнозируемых
политических ситуаций. В результате эффективность стратегии, соз­
данной при адаптивном управлении, оказывается выше, чем при не­
адаптивном управлении. В общем случае под адаптивностью понимают
«способность дать адекватный ответ на изменяющиеся требования
внешней среды или на запросы низших уровней системы»15.
Исходя из общего определения, вся совокупность политических
адаптивных стратегий и вариаций адаптивности при разработке
доктринальных документов в сфере национальной безопасности сво­
дится к рассмотренным выше трем основным типам политической
адаптации, разработанным Д. Розенау: уступчивой, неуступчивой и
предохранительной адаптации.
Эволюция стратегий обеспечения национальной безопасности
России позволяет выделить несколько этапов, каждому из которых
соответствует определенный тип адаптивной стратегии.
На первом этапе, охватывающем период 1991—2000 гг., при раз­
работке СНБ преобладающей была уступчивая адаптация, когда
политическая стратегия государства и дипломатия многом пассивно
приспосабливалась к требованиям США и НАТО. При этом в суще­
ственной мере игнорировались национальные интересы России. Осо­
бенности этого этапа рассмотрены в ряде работ российских учёных,
в частности, В.В. Штоля.
В этих и некоторых других исследованиях показано, как уступки
агрессивной, экспансионистской политике США и НАТО со стороны
правящих элит России в завершающем десятилетии прошлого века
сделали возможной реализацию важнейших стратегических инициатив
Запада по решению задач глобального доминирования. Отдалённые
последствия такой политики для национальных интересов России еще
предстоит оценить. Своеобразным итогом недопустимой уступчивости
в вопросах национальной безопасности является достигнутый на се­
годняшний день уровень развития стратегических инициатив НАТО,
реализация которых наносит ущерб международной безопасности
15

Социологическая энциклопедия: в 2 т. Т. 1 / Национальный общественно-научный
фонд/рук. научного проекта Г.Ю. Семигин; гл. ред. В.Н. Иванов. М.: Мысль, 2003.
С. 17.

160

Глава 3

и национальной безопасности России. Четко просматриваются сле­
дующие этапы внешней трансформации альянса:
1- й этап — 1989—1999 гг. Глобальный тренд — расширение НАТО.
Переход к практике прямого использования силы в обход существу­
ющих международных норм и правил.
2- й этап — 1999—2010 гг. Глобальный тренд — расширение при­
сутствия НАТО в стратегически важных регионах, в первую очередь —
у границ России. Развертывание системы ПРО, угрожающей страте­
гическим ядерным силам России.
3- й этап — 2010 г. — наше время. Глобальный тренд — попытки
продолжить формирование глобальной натоцентристской модели
при теневом доминировании в ней США. Наращивание военных
приготовлений НАТО, усиление конфронтационных антироссийских
настроений в правящих элитах Запада.
Лишь в начале XXI в. в результате изменений в руководстве России
произошел перелом в подходах кразработке СНБ нашего государства,
в основу которых были положены национальные ценности и интересы
страны. Это ознаменовало переход от уступчивой к предохранительной
адаптации, а нередко и неуступчивой адаптации в вопросах националь­
ной безопасности. Характерным стало стремление России выйти на
сбалансированные взаимовыгодные отношения с Западом, не прибегая
к уступкам в принципиально важных вопросах. При отстаивании на­
циональных интересов такая гибкая стратегия даёт возможность для
перераспределения национальных ресурсов с запросов внешней среды
на внутригосударственные нужды и наоборот. Рациональность такого
подхода показали события в Грузии (2008 г), в Крыму, на Украине,
в Сирии.
Новый стратегический подход был закреплён в выступлениях рос­
сийских политиков, в СНБ и некоторых других документах, принятых
в период 2000—2015 гг.16. В результате была сформирована законода­
тельная основа, позволяющая консолидировать усилия федеральных
органов исполнительной власти в интересах решения задач обеспече­
ния национальной безопасности с привлечением не только ВС, но и
ресурсов почти всех министерств и ведомств.
Вместе с тем развитие обстановки в мире показывает, что в условиях
глобализации, усиления взаимосвязи и взаимозависимости, развития
средств коммуникации важнейшим фактором стало изменение форм
16

Путин В.В. Выступление и дискуссия на Мюнхенской конференции по вопросам
политики безопасности // Мюнхен. 2007. 10 февр. URL: http://archive.kremlin.ru/
appears/2007/02/10/1737_type63374type63376type63377type63381type82634_118097.
shtml (дата обращения: 24.03.2016).

Модели взаимодействия в гибридной войне

161

разрешения межгосударственных противоречий. В современных кон­
фликтах все чаще акцент используемых методов борьбы смещается в
сторону гибридных методов, важной составляющей которых стало
массированное, целенаправленное воздействие на сознание граждан
государств — объектов агрессии.
Отсюда следует, что при разработке следующего поколения доку­
ментов, где будут определяться задачи в сфере обеспечения националь­
ной безопасности государства Российского, важнейшей задачей наряду
с первостепенным укреплением ВС должно стать совершенствование
российского потенциала «мягкой» силы. Умелое использование «мяг­
кой» силы в модели обеспечения национальной безопасности России
позволит не только нейтрализовать используемые против нашей стра­
ны подрывные стратегии ГВ и технологии цветных революций, но и
упреждать соперников в применении современных информационно­
коммуникационных методов в информационно-психологической
войне, объектом которой является Россия.

3.3. ИНТЕГРАТИВНАЯ МОДЕЛЬ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
ПРИ ОБЕСПЕЧЕНИИ НАЦИОНАЛЬНОЙ
И МЕЖДУНАРОДНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ РОССИИ
Взаимодействие в ГВ организуется как внутри каждой из сфер
(административно-политической, финансово-экономической и куль­
турно-мировоззренческой), так и между самими сферами в рамках
стратегии.
Стратегия ГВ представляет собой способ достижения победы по­
средством целеполагания, общего плана и систематического воздей­
ствия на уязвимые места противника с использованием комплекса ГУ.
Российская стратегия ГВ может быть оборонительной или насту­
пательной и служить основой общего плана внедрения мер противо­
действия противнику или атакующего воздействия на него с учетом
постоянно меняющихся политических ситуаций и обстановки.
Цель взаимодействия в наступательной стратегии ГВ состоит в
достижении наиболее полного и эффективного использования по­
тенциала подрывного воздействия на административно-политическую,
финансово-экономическую и культурно-мировоззренческую сферы
государства-мишени при решении комплекса задач по его дестабили­
зации, ослаблению и переводу под внешнее управление.
Эффективность и успешность российской оборонительной страте­
гии ГВ достигаются прогнозированием и своевременным вскрытием
использования подрывных технологий и планированием ответных

162

Глава 3

мер в рамках единой контрстратегии противодействия. Важное место
отводится взаимодействию всех видов разведки, а также взаимодей­
ствию между Россией, ее союзниками и партнерами, конструктивными
Организациями обеспечения международной безопасности, в первую
очередь ООН.
Достижение цели взаимодействия при разработке стратегий обе­
спечивается:
• формированием на всех уровнях управления ГВ единого понимания
стоящих задач:
• непрерывным согласованием форм и способов решения совмест­
ных задач разнородными силами и средствами с учетом факторов
времени, пространства, мобильности;
• непрерывным ведением всех видов разведки, анализом обстановки,
прогнозированием ее развития и выбором оптимальных способов
действий;
• поддержанием устойчивой связи, обменом информацией между
взаимодействующими силами и средствами;
• предупреждением и локализацией последствий нарушения взаи­
модействия, оперативным восстановлением нарушенных каналов
взаимодействия;
• подготовкой кадров, хорошо осведомленных в стратегиях и тактиках
гибридных действий.
Мероприятия по взаимодействию планируются и организуются
заранее при разработке стратегии ГВ и корректируются в ходе про­
ведения операций.
Организация взаимодействия включает:
• определение порядка взаимодействия разнородных сил и средств
в административно-политической, включая военную, финансовоэкономической и культурно-мировоззренческой сферах государ­
ства-мишени по задачам, способам, месту и времени. Каждому
участнику указывается, какую задачу он выполняет, совместно с
кем, где, каким способом и в какое время;
• планирование взаимодействия заключается в детальной разработ­
ке мероприятий по реализации совместных действий, подготовке
планов, инструкций;
• доведение задач до взаимодействующих сил и средств осущест­
вляется путем ознакомления их с разработанными документами;
• согласование усилий разнородных сил и средств по поддержанию
взаимодействия в ходе ГВ. Предусматривается определение по­
рядка взаимного обмена информацией, формирование резерва сил

Модели взаимодействия в гибридной войне

163

и средств для выполнения внезапно возникающих задач и восста­
новления прерванного взаимодействия.
Организация взаимодействия в ГВ осуществляется с учетом уни­
кальных характеристик такого военного конфликта, в том числе его
развития в рамках стратегии изнурения, что предполагает долговре­
менность конфликта, охвата всей территории страны, задействования
разнородных сил и средств, возможного воздействия так называемых
катализаторов (ускорителей) конфликта, например, осуществления
цветной революции, особенностей проявления феномена «трения»
и «износа» ГВ, проведения масштабных операций информационно­
психологической (когнитивной) войны, действий в киберпростран­
стве и космосе. Это не одноразовый акт, а систематическая работа по
поиску наиболее эффективных и целесообразных форм и способов
взаимодействия, его организации и поддержания на должном уровне
на всех этапах ГВ.
Виды, формы и способы взаимодействия в гибридной войне

В зависимости от масштаба взаимодействие подразделяется на
стратегическое, оперативное и тактическое. В качестве признака
классификации рассматривается руководящий орган, осуществля­
ющий организацию и поддержание взаимодействия. В классической
войне на стратегическом уровне таким руководящим органом является
Генеральный штаб, на оперативном — органы управления видов ВС —
главнокомандующие и их главные штабы, командующие и штабы
родов войск и специальных войск, штабы объединений. Тактическое
взаимодействие организуется и под держивается командирами соеди­
нений, частей и подразделений.
С учетом факторов ГВ и особенностей применения ГУ взаимодей­
ствие между разнородными силами и средствами в наступательной или
оборонительной стратегии строится иначе.
Предлагается следующее понимание гибридного военного кон­
фликта: «Под гибридной войной следует понимать координированное
использование страной-агрессором многочисленных видов (инстру­
ментов) насилия, нацеленных на уязвимые места страны-мишени
с охватом всего спектра социальных функций для достижения синер­
гетического эффекта и подчинения противника своей воле»17.
Суть гибридизации военных конфликтов заключается в задейство­
вании регулярных и иррегулярных силовых элементов, а также несило­
17

Бартош А.А. Туман гибридной войны: Неопределённости и риски конфликтов
XXI века. М.: Горячая линия — Телеком, 2019. С. 9.

164

Глава 3

вых форм и способов противоборства (в финансово-экономической,
административно-политической и культурно-мировоззренческой
сферах) с конечной целью подрыва власти легитимного правитель­
ства какого-либо государства18. Гибридизация военных конфликтов
предъявляет особые требования к координированному использованию
ГУ — инструментов ГВ.
Синхронизация гибридных угроз

Понятие «гибридные угрозы» объединяет широкий диапазон
враждебных обстоятельств и намерений, таких как экономические
санкции, информационно-психологическая (когнитивная) война,
кибервойна, сценарии асимметричных военно-силовых конфликтов
низкой интенсивности, глобальный терроризм, пиратство, незаконная
миграция, коррупция, этнические и религиозные конфликты, безопас­
ность ресурсов, демографические вызовы, транснациональная орга­
низованная преступность, проблемы глобализации и распространение
ОМУ. В доктринальных документах США и НАТО ГУ определяются
как угрозы, создаваемые противником, способным одновременно
адаптивно использовать традиционные и нетрадиционные средства
для достижения собственных целей.
Комплекс ГУ обладает рядом характеристик, обеспечивающих
его эффективное применение на всех этапах ГВ. Такой комплекс об­
ладает гораздо большей разрушительной силой, чем простая сумма
входящих в него угроз. «Кумулятивный эффект» от воздействия угроз
обеспечивается реализацией системы комплексных, взаимозависимых
и тщательно синхронизируемых подготовительных и исполнительных
мероприятий, связанных с координацией деятельности и взаимодей­
ствием между значительным количеством участников, действующих
на территории страны-мишени и за ее пределами.
Успешному решению задач организации взаимодействия способ­
ствует умелое использование факторов, обусловливающих высокую
динамику развития обстановки и придания процессам необходимой
направленности с использованием как невоенных, так и военных
решений.
Сокрушительную способность стратегии ГВ придает целенаправ­
ленная работа по прогнозированию и стратегическому планированию
этапов применения угроз.
18

Виловатых А.Ъ. Трансформация облика военных конфликтов будущего. М.: Про­
блемы национальной стратегии, РИСИ. 2020. № 4. С. 199-207; Она же. Информа­
ционное противоборство в политическом процессе: тренды цифровой реальности:
автореф. дис.... д-ра полит, наук. URL: https://www.ranepa.ru/aspirantura/zashchitydissertatsij/vilovatykh-anna-vyacheslavovna (дата обращения: 02.02.2021).

Модели взаимодействия в гибридной войне

165

Многие из подобных угроз не новы, однако в последнее время они
приобрели невиданные ранее скорость, масштаб и интенсивность
воздействия. Наряду с традиционным комплексом вызовов и угроз на­
циональной безопасности возрастает роль невоенных способов дости­
жения политических и стратегических целей, которые в ряде случаев
по своей эффективности значительно превосходят военные средства.
Они дополняются военными мерами скрытого характера, включая
действия ССО, а также экономическими санкциями, использованием
протестного потенциала населения. Важное место отводится меро­
приятиям информационного противоборства, способным изменить
главный геополитический потенциал государства — национальный
менталитет, культуру, моральное состояние людей. Новые угрозы воз­
никают в кибернетической сфере и в космосе.
ГУ являются инструментом, используемым для нанесения ущерба
государству или коалиции государств без прямого использования во­
енной силы или с ограниченным ее использованием. Обороняющаяся
сторона при прогнозировании угроз не в состоянии точно определить
их источник, содержание и тяжесть наносимого ущерба. Угрозы в
киберсреде обладают высокой степенью внезапности применения.
При разработке стратегии в основу аналитической работы при
планировании взаимодействия и оценке вопросов внезапности ги­
бридного военного конфликта следует положить понимание ГУ как
многоуровневого и динамического сочетания экономических санкций,
информационных и кибернетических атак, обычных и иррегулярных
сил, террористических и криминальных элементов, националистиче­
ских и псевдорелигиозных организаций, которые используются по еди­
ному замыслу для достижения подрывных целей. Важным источником
ГУ являются правительственные и неправительственные организации,
осуществляющие подрывные действия в административно-полити­
ческой, финансово-экономической и культурно-мировоззренческой
сфере, в киберпространстве и в космосе.
При прогнозировании и планировании действий и выделении
необходимых ресурсов для парирования ГУ неизбежно приходится
сталкиваться с рядом неопределенностей, что влечет за собой серьез­
ные расходы ресурсов.
Сунь Цзы говорил: «Только если ты знаешь своих врагов и знаешь
себя, ты победишь в сотнях битв без единого поражения».
При планировании вопросов взаимодействия следует учитывать
следующие характеристики ГУ:
• источники угроз — государства, международный терроризм, на­
ционалистические и псевдорелигиозные организации, структуры

166

Глава 3

транснациональной организованной преступности, олигархические
кланы. Характерно, что США и НАТО демонстрируют субъектив­
ный пропагандистский подход к понятиям «гибридная война»
и «гибридные угрозы», называют Россию автором этих концептов
и пытаются возложить на нее ответственность за их практическое
применение. При этом собственные «гибридные» методы борьбы,
широко использовавшиеся в конфликтах на Балканах, в Ираке, Ли­
вии, Сирии, Афганистане, в течение многих лет наносящие ущерб
России, Китаю, Ирану и многим другим государствам, Вашингтон
за таковые считать не желает;
• по происхождению источники угроз государству—мишени гибрид­
ной агрессии (коалиции государств) могут быть как внутренними,
так и внешними. Внутренние угрозы порождаются неспособностью
государства эффективно решать насущные вопросы и задачи обще­
ства, обеспечивать безопасность, а также материальное и духовное
развитие каждого гражданина.
Во многих государствах в современных условиях угрожающую акту­
альность этому виду угроз придают коррупция, неразвитость системы
сдержек и противовесов между всеми тремя ветвями власти, которая
должна обеспечивать защиту интересов государства и его граждан,
несовершенство и несправедливость социально-экономических от­
ношений, наличие противоречий на национальной и религиозной
основе, отсутствие объединяющей национально-государственной
идеи, слабость ВС и правоохранительных органов, недостаточный
контроль за границами.
Важным внутренним фактором, способствующим уязвимости госу­
дарства, является неразвитость феномена «мягкой силы», обусловлива­
ющего притягательность государства для собственного населения и на­
родов других государств. Слабая притягательность страны превращает
ее в объект культурно-мировоззренческой экспансии враждебных сил.
Внешними источниками ГУ служат государственные и негосудар­
ственные структуры, использующие свои возможности для подрыва
экономики страны-мишени, оказания военного давления, проведения
подрывных информационно-психологических операций;
• состав угроз, который определяется возможностями и целями того,
кто их формирует, а также уязвимыми местами объекта воздействия;
• масштаб или размах угроз, определяющий границы зоны их воздей­
ствия, которые зависят от количества и доступности объектов угроз,
а также возможностей их предварительного вскрытия и изучения;
• и наконец, смешанный характер ГУ придает им уникальную спо­
собность не только служить катализатором ГВ, но и в некоторых

Модели взаимодействия в гибридной войне

167

случаях использоваться для инициирования цветной революции,
условия д ля которой «созревают» на почве, подготовленной ГВ. На­
ряду с этим следует отметить, что в общем случае цветная революция
представляет собой отдельный феномен, который развивается на
основе собственных условий.
Комплексный характер ГУ усложняет задачу вскрытия их ис­
точника, который, как правило, формально является анонимным.
Создаваемая таким путем неопределенность позволяет существенно
замедлить целенаправленную ответную реакцию со стороны страны,
подвергшейся нападению, или международного сообщества.
Суммируя вышесказанное, следует отметить, что ГУ являются при­
знаком непосредственной опасности нанесения ущерба государству
или коалиции государств. При этом прогнозирование угроз не позво­
ляет точно определить их содержание или тяжесть наносимого ущерба.
Соответственно планирование действий и необходимых ресурсов для
парирования ГУ связано с рядом неопределенностей.
Сказанное требует системной, многоплановой работы по координа­
ции и организации взаимодействия со стороны федеральных органов
исполнительной власти и органов исполнительной власти субъектов
Российской Федерации в целях реализации федеральных программ
в области обеспечения национальной безопасности и выполнения
решений Совета безопасности РФ, для деятельности которого харак­
терен ряд особенностей.
Во-первых, понятие «гибридная война» в основополагающих
документах Российской Федерации не используется. В то же время
необходима четкая организация межведомственного взаимодействия
по проблемам национальной и международной безопасности, которая
возложена на Совет Безопасности РФ. Правовое положение этого
органа определяется Конституцией Российской Федерации, Законом
Российской Федерации «О безопасности», положениями о Совете
безопасности и об аппарате Совета безопасности, указами Президен­
та Российской Федерации «О межведомственных комиссиях Совета
Безопасности Российской Федерации», «Вопросы межведомственных
комиссий Совета безопасности Российской Федерации», «О совер­
шенствовании деятельности научного совета при Совете Безопасности
Российской Федерации»19.
Как известно, Совет безопасности осуществляет подготовку ре­
шений Президента Российской Федерации по вопросам стратегии
развития Российской Федерации, обеспечения защиты жизненно
”

О Совете безопасности Российской Федерации. URL: http://scrf.gov.ru/about/history
(дата обращения: 02.12.2021).

168

Глава 3

важных интересов личности, общества и государства от внутренних
и внешних угроз, проведения единой государственной политики в
области обеспечения национальной безопасности.
Основными рабочими органами Совета безопасности являются
межведомственные комиссии, которые образуются в соответствии с
главными задачами и направлениями деятельности Совета безопас­
ности.
Именно межведомственные комиссий Совета безопасности РФ,
функционирующие на постоянной или временной основе, обеспе­
чивают координацию и взаимодействие органов исполнительной
Российской Федерации в целях реализации федеральных программ в
области обеспечения национальной безопасности.
Деятельность межведомственных комиссий охватывает широкий
круг проблем, связанных с вопросами обеспечения военной безопасно­
сти, информационной и общественной безопасности, стратегического
планирования, обеспечения национальных интересов Российской
Федерации в Арктике, безопасности в экономической и социальной
сфере, экологической безопасности, создания национальной системы
защиты от новых инфекций. Указанные и некоторые другие сферы
общественной жизни страны являются объектами воздействия ГУ,
которые ориентируются против узких и уязвимых мест государства.
Во-вторых, в СНБ важным системообразующим элементом явля­
ется понятие «стратегические национальные приоритеты Российской
Федерации» (далее — СНП) — важнейшие направления обеспечения
национальной безопасности и устойчивого развития Российской Феде­
рации20. СНП выступают своеобразными детерминантами, определяю­
щими главные направления взаимодействия органов исполнительной
Российской Федерации в целях реализации федеральных программ в
области обеспечения национальной безопасности.
В соответствии с требованиями СНБ обеспечение и защита наци­
ональных интересов Российской Федерации осуществляются за счет
концентрации усилий, ресурсов и взаимодействия органов публичной
власти, организаций и институтов гражданского общества на реали­
зации следующих СНП:
1) сбережение народа России и развитие человеческого потенциала;
2) оборона страны;
3) государственная и общественная безопасность;
20

О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации — Указ Президен­
та Российской Федерации от 02.07.2021 № 400. URL: https://www.mid.ru/diverse/-/
asset_publisher/zwI2FuDbhJx9/content/strategia-nacional-noj-bezopasnosti-rossijskojfederacii-ot-02-07-2021 (дата обращения: 18.11.2021).

Модели взаимодействия в гибридной войне

4)
5)
6)
7)
8)

169

информационная безопасность;
экономическая безопасность;
научно-технологическое развитие;
экологическая безопасность и рациональное природопользование;
защита традиционных российских духовно-нравственных ценно­
стей, культуры и исторической памяти;
9) стратегическая стабильность и взаимовыгодное Международное
сотрудничество.
В условиях резкого обострения международной обстановки наряду
с повышением обороноспособности страны, закрепления нашего госу­
дарства в числе лидеров научно-технического прогресса, обеспечения
всех видов безопасности важное место следует отвести вопросам вза­
имодействия структур обеспечения международной и национальной
безопасности в интересах поддержания стратегической стабильности
и взаимовыгодного международного сотрудничества.
С этой целью усилия дипломатов, политиков и военных должны
быть направлены на смену концепции баланса сил концепцией ба­
ланса интересов в системе глобального управления. Одновременно с
учетом сложившегося несоответствия между масштабными угрозами
международной безопасности и низкой эффективностью существу­
ющих международных институтов (прежде всего, ООН и ОБСЕ) при
противостоянии им очевидной является необходимость научного
осмысливания вопросов адаптации внешней политики государств
и международных организаций к динамично трансформирующейся
глобальной военно-политической обстановке.
В международной сфере должна получить развитие логика взаимной
адаптации стратегий обеспечения международной и национальной
безопасности, основанная на ограничении и самоограничении при
использовании соответствующих международных и национальных
инструментов. Такая логика должна предусматривать взаимодействие
при решении двух взаимосвязанных задач. Первая из них связана с ко­
ординацией деятельности международных организаций, действующих
в сфере обеспечения международной безопасности в рамках единой
глобальной стратегии, а вторая — с согласованием, всесторонним
взаимодействием и гибкой адаптацией стратегий обеспечения между­
народной и национальной безопасности.
Генезис, сущность, масштабы, движущие силы и перспективы
развития глобализации как важнейшего феномена, определяющего
сущностные черты современного развития, в течение нескольких
десятилетий остаются одной из центральных тем дискуссии ученых
и политиков. Цель состоит не только в согласовании и расстанов­

170

Глава 3

ке акцентов в достаточно «сырой» теории феномена глобализации
(на это потребуется еще немало времени и сил), но и в крайней акту­
альности углубления адекватного понимания влияния глобализации
на социально-экономическую, военно-политическую и культурно­
мировоззренческую сферы жизни мирового сообщества и отдельных
государств. Прежняя модель глобализации себя исчерпала, а взрывной
рост новых технологий и инноваций формирует основы следующего
технологического уклада, что потребует изменений в организации
мирохозяйственных связей и глобальном управлении.
Для проходящих сегодня дискуссий о состоянии и перспективах
глобализации характерен достаточно широкий диапазон точек зре­
ния на глобализацию и ее последствия — от крайне восторженных до
пессимистических. Подобному разнообразию оценок способствует
широкий спектр участников дискуссий, позиция каждого из которых
определяется особенностями концептуальных представлений, иде­
ологическими предпочтениями, интересами — от индивидуальных,
корпоративных и до национальных, региональных и глобальных.
В этом контексте высокой корректностью и четкостью отличается
вывод В.С Буянова: «По-разному относясь к глобализации, важно осоз­
нать ее реальность и поступательный характер. Критика глобализации
в ее нынешней форме, по-видимому, неизбежна, но она не должна
превращаться в глобофобию»21. Такой подход может содействовать
выработке объединяющей повестки по отношению к глобализации с
целью взвешенной оценки ее влияния на важнейшие сферы развития
человеческого общества.
Баланс сил и интересов в системе глобального управления

В наши дни в условиях резкого обострения международной обста­
новки и особую актуальность приобретают вопросы влияния глоба­
лизации на систему глобального управления, прежде всего, в части
управления системой обеспечения международной безопасности.
В этом контексте глобальное управление предлагается рассматри­
вать как мягкую форму организации взаимодействия моделей обе­
спечения международной и национальной безопасности.
Важной особенностью глобального управления при формировании
модели полицентричного мира является существенное изменение
общего соотношение потенциалов ведущих государств и междуна­
родных организаций при эрозии некоторых частей международного
права, когда его нормы каждая сторона толкует по-своему и в своих
21

Буянов В.С. Россия в глобализирующемся мире. М.: Книга и бизнес, 2015. С. 52.

Модели взаимодействия в гибридной войне

171

интересах, не останавливаясь перед применением силы для их защиты.
При этом возможности влияния на мировые процессы с целью защиты
национальных интересов со стороны ведущих государств возросли
при заметном снижении соответствующих возможностей междуна­
родных организаций, призванных отстаивать интересы всего мирового
сообщества. Таким образом, в мире сложился и действует порядок,
основанный на балансе сил между государствами и их коалициями,
а некоторые крупные государства с опорой на исключительность и
собственную мессианскую роль не останавливаются перед использо­
ванием силы для защиты своих интересов.
Этот фактор (назовем его фактором баланса сил) оказывает ре­
шающее влияние на постановку и решение универсальных вопросов
международной политической, экономической и военной конкурен­
ции, обеспечение международной и национальной безопасности,
сохранение стабильности и устойчивого развития. В результате в
конце XX — начале XXI в. особенно рельефно стали проявляться так
называемые «темные стороны» глобализации, связанные с осложне­
нием международной обстановки и возрастанием конфликтогенности
в мире. Развитию мира по такой траектории в существенной мере
способствует повышение влияния факторов неопределенности, свя­
занное с эгоцентричным поведением отдельных крупных государств,
появлением негосударственных глобальных акторов, в первую очередь
международного терроризма, состоянием экологии, проблемами рас­
пределения ресурсного потенциала мирового развития, управления
глобальной социальной сферой. Суммарное воздействие комплекса
факторов баланса сил и неопределенности при крайне слабом глобаль­
ном управлении привело мир к состоянию хаоса и турбулентности, где
вектор развития определяется мало контролируемым и непрогнозиру­
емым развитием событий. Необходимость существенной коррекции,
а то и полного изменения действующей парадигмы глобального управ­
ления приобретает императивный характер.
По этому поводу академик РАН Владимир Барановский отмечает:
«В повестке дня — формирование нового миропорядка, основанного
не на балансе сил, а на балансе интересов. Метафора глобального мира
“все мы в одной лодке” означает, что “слишком буйное поведение”
одного из находящихся в ней недопустимо»22.
В этих условиях последствия глобализации в контексте обеспечения
национальной и международной безопасности весьма противоречивы.
С одной стороны, глобализация создаёт не виданные ранее возмож­
22

Барановский В. Глобализирующийся мир: российское восприятие // Мировая эко­
номика и международные отношения. 2016. Т. 60. № 3. С. 120—126.

172

Глава 3

ности для развития и процветания различных стран, с другой — новые,
крайне опасные ВРОУ, требующие координированного противодей­
ствия со стороны современных моделей обеспечения международной
и национальной безопасности.
На фоне снижения авторитета и эффективности международных
организаций происходит ухудшение управляемости процессами в
сфере международной безопасности, нарушается взаимодействие.
Порожденное этим несоответствие между масштабными угрозами
и возможностями совместного противостояния им обусловливает
необходимость научного осмысливания вопросов адаптации между­
народных организаций к динамично трансформирующимся полити­
ческим условиям.
Логика адаптации должна предусматривать решение двух взаимос­
вязанных задач: во-первых, координацию деятельности международ­
ных организаций, действующих в сфере обеспечения международной
безопасности в рамках единой глобальной стратегии, во-вторых, со­
гласование такой стратегии со стратегиями обеспечения национальной
безопасности. Реализация предложенного подхода позволит обеспе­
чить прогнозируемость развития ситуаций в сфере международной без­
опасности, создаст дополнительные возможности для планирования
действий по предотвращению кризисных обострений обстановки.
Таким образом, одновременно адаптацией международных ин­
ститутов к реалиям современного мира должны приспосабливаться и
институты обеспечения национальной безопасности.
Однако практической реализации шагов по организации взаи­
модействия моделей обеспечения международной и национальной
безопасности в существенной степени препятствуют следующие вза­
имосвязанные факторы.
Во-первых, актуальность проблем обеспечения международной
безопасности и растущее понимание необходимости сотрудничества
в интересах их решения приводит к выработке важных международ­
ных документов, стимулирует попытки установить единые правила,
стандарты и практики, направленные на обеспечение стабильности и
устойчивого развития. Это, безусловно, позитивный фактор, влияние
которого привело к появлению и постепенному внедрению в практи­
ку международных отношений определенных глобальных рамочных
договоренностей, в которых удалось объединить пласт общемировых
проблем, решение которых предполагает формат расширенного со­
трудничества и взаимного понимания.
Во-вторых, внутри самой глобальной объединяющей конструкции
одновременно развивается процесс усложнения, роста многообразия

Модели взаимодействия в гибридной войне

173

социальных, экономических и политических отношений внутри от­
дельных государств и между ними. В основе этого процесса лежат
национальные интересы и ценности, декларируемые каждым госу­
дарством в отдельности.
На этом фоне международные и национальные стратегии обе­
спечения безопасности нередко не совпадают, а по ряду положений
носят конфликтный характер, что приводит к невысокой солидарности
действий членов мирового сообщества, а то и к полному отсутствию
совместного понимания ключевых проблем современности.
Подобное положение дел обусловлено центральным противоречи­
ем глобализации, для которого в международно-политической сфере
характерен конфликт между объективной потребностью в усилении
коллективного регулирующего (а в перспективе — глобального управ­
ляющего) воздействия человеческого общества на развитие глобали­
зации и стремлением нынешних лидеров этого процесса сохранить за
собой ключевые инструменты регулирования в своих руках.
Таким образом, эгоцентричные акценты в политике государств в
существенной мере способствуют снижению уровня международной
безопасности, негативно влияют на стратегическую стабильность в
масштабе мира, региона или отдельного государства, провоцируют
конфликтность международных отношений и неустойчивость раз­
вития.
ВРОУ как детерминанты стратегий обеспечения международной
и национальной безопасности

Все государства мира признают наличие общемировых транс­
граничных ВРОУ, для противостояния которым необходимо так или
иначе соотносить деятельность отдельного государства с общемировой
стратегией совместных действий, объединять необходимые ресурсы
и с этой целью вступать в отношения с другими субъектами мировой
политики.
Определяющее влияние, которое оказывают ВРОУ на стратегии
обеспечения международной и национальной безопасности, позво­
ляет отнести вызовы и угрозы современному обществу к категории
детерминантов развития соответствующих стратегий.
Признавая этот факт, далеко не все государства и их коалиции
готовы к целенаправленной совместной работе по консолидации
взглядов на существующие ВРОУ, особенностях их влияния на со­
стояние международной безопасности и на согласованной основе
предпринимать совместные шаги по противодействию. Отсутствие

174

Глава 3

общей стратегии по реагированию на ВРОУ создает предпосылки для
выхода глобальной и региональной политической ситуации из-под
контроля и конфронтации.
Деградации политических ситуаций по такому сценарию способ­
ствует влияние нескольких групп факторов.
Во-первых, мощное дестабилизирующее воздействие на между­
народную безопасность оказывают попытки отдельных субъектов
необоснованно присвоить себе монопольное и неподконтрольное
международному сообществу право определять приоритетность су­
ществующих и прогнозируемых ВРОУ.
Во-вторых, серьезные последствия влекут за собой односторонние
действия некоторых государств и организаций по определению форм
и способов противостояния ВРОУ, включая использование военно­
силовых мер противодействия.
И, наконец, крах 20-летней операции США и НАТО в Афганистане
по-новому высветил опасность международного терроризма. Движение
«Талибан» (организация запрещена в России) после победы трансфор­
мируется из фрагментированной и полицентричной повстанческой
организации в более иерархичную и централизованную государствен­
ную машину. Мировое сообщество намерено продолжать диалог с
движением «Талибан» фактически как с государством-партнером.
При этом для стран, идущих на развитие отношений с «Талибаном»,
становится очевидной необходимость пересмотреть взгляды на эф­
фективность терроризма, прибегнув к которому, «Талибан» добился
победы над несравненно более мощным противником. На этом фоне
угроза дипломатической изоляции «Талибана» и тем более каких-либо
военных акций против этой организации минимизировалась.
С учетом этих и некоторых других факторов стратегия обеспечения
международной безопасности должна быть нацелена на строгое и
точное соблюдение общепризнанных и обязательных для всех правил
поведения на международной арене. Стратегия должна строится на
основанных на международном праве надежных механизмах влияния
на развитие политических ситуаций при минимизации (исключении)
действия субъективного фактора.
Однако международному сообществу пока не удалось создать
эффективные и надежные модели для решения реальных проблем
обеспечения безопасности — парирования угроз и вызовов, которые
не только сохраняются, но и ужесточаются, трансформируются требуя
формирования коллективного потенциала для противодействия. Более
того, усиливается конкурентная составляющая в деятельности ряда
организаций обеспечения международной безопасности, которые не­

Модели взаимодействия в гибридной войне

175

редко действуют разрозненно, не обеспечивают должной координации
и интеграции усилий по противостоянию ВРОУ.
Подобный тренд формирует проблемную ситуацию, суть которой
состоит в противоречии между наличием разветвленной системы орга­
низаций обеспечения международной безопасности и недостаточной
политической волей международного сообщества и его отдельных
членов целеустремленно работать над повышением эффективности
имеющихся институтов, координировать использование ресурсов при
решении задач обеспечения международной безопасности на основе
единой стратегии.
Разработке стратегии препятствуют противоречия, связанные со
стремлением отдельных государств руководствоваться в междуна­
родных делах только своими национальными интересами и стойкое
нежелание искать приемлемую для всех основу взаимодействия за счет
компромиссов и выработки консенсуса.
Разрешение подобных противоречий требует разработки и исполь­
зования стратегий политической адаптации национальных интересов
к интересам всего мирового сообщества в рамках интегративной
модели обеспечения национальной и международной безопасности,
основанной на логике самоограничения и ограничения. При этом
самоограничение представляет собой добровольное ограничение
личностью, государством или коалицией собственных потребностей,
интересов, а ограничение правило, ограничивающее какие-нибудь
действия, права. Суть взаимоотношения между самоограничением и
ограничением раскрыл Алексей Богатуров: «Ключевое условие порядка
в идеале — способность наиболее мощных держав к самоограничению
(сдержанности) и способность мирового сообщества в целом ограни­
чивать действия тех международных субъектов (государств или не­
государственных игроков), поведение которых наносит явный ущерб
интересам международной безопасности в целом. Самоограничение
и ограничение — ключевые функций поддержания порядка, миссию
которого от лица всего международного сообщества пытаются выпол­
нять международные организации — прежде всего ООН, а от своего
собственного лица отдельные наиболее сильные державы»23.
Самоограничение и ограничение — ключевые условия действенно­
сти стратегий обеспечения международной и национальной безопасно­
сти. Миссия ограничения возлагается, прежде всего, на ООН и ОБСЕ,
а миссии самоограничения на отдельные наиболее сильные державы
(сегодня это США, Россия, Китай и некоторые другие государства)
23

Богатуров А.Д. Понятие глобальных проблем сквозь призму опыта 2000-х годов //
Международные процессы. 2011. Т. 9. № 1.

176

Глава 3

и отдельные организации обеспечения региональной безопасности
(прежде всего, НАТО и ОДКБ).
Эффективным средством для исследования вопросов применения
механизмов самоограничения и ограничения в международных отно­
шениях является концептуальная модель, которая позволяет отразить
взаимосвязь стратегий обеспечения международной и национальной
безопасности, дать наглядное представление о механизмах согласова­
ния и достижения оптимального баланса интересов международного
сообщества и отдельных государств.
Как уже упоминалось, в СНБ России (СНБ-21) обеспечение на­
циональных интересов осуществляется в рамках реализации СНП как
важнейших направлений обеспечения национальной безопасности.
Эффективным средством для исследования вопросов применения
механизмов самоограничения и ограничения в международных отно­
шениях является концептуальная модель, которая позволяет отразить
взаимосвязь стратегий обеспечения международной и национальной
безопасности, дать наглядное представление о механизмах согласова­
ния и достижения оптимального баланса интересов международного
сообщества и отдельных государств.
При отражении в современных моделях обеспечения междуна­
родной и национальной безопасности функций ограничения и само­
ограничения используются следующие инструменты: 1) инструменты
ограничения — нормативно-правовая база и авторитет ООН и ОБСЕ;
2) инструменты самоограничения — национальное законодательство
и национальные (блоковые) интересы и ценности.
В СНБ России обеспечение национальных интересов осуществля­
ется в рамках реализации СНП как важнейших направлений обеспе­
чения национальной безопасности, а нормативно-правовую базу СНБ
составляют Конституция РФ и ряд федеральных законов.
Определяющая роль принадлежит национальным интересам и
ценностям, защита которых является основополагающей задачей
государства. Этот императив четко зафиксирован в Стратегии,
охватывающей вопросы обеспечения международной и националь­
ной безопасности.
В число стратегических национальных приоритетов включены
следующие: сбережение народа России и развитие человеческого по­
тенциала; оборона страны; государственная и общественная безопас­
ность; информационная безопасность; экономическая безопасность;
научно-технологическое развитие; экологическая безопасность и
рациональное природопользование; защита традиционных российских
духовно-нравственных ценностей, культуры и исторической памяти;

Модели взаимодействия в гибридной войне

177

стратегическая стабильность и взаимовыгодное международное со­
трудничество24.
Совокупность СНП рассматривается как набор практических
инструментов, использование которых позволяет структурировать
деятельность по обеспечению безопасности, обеспечить незыблемость
стратегических установок, гибко менять тактику и осуществлять кон­
троль.
Согласование (интеграция) совокупности требований к обеспече­
нию национальной и международной безопасности рассматривается
как набор практических инструментов, использование которых в
модели позволяет структурировать деятельность по обеспечению без­
опасности, обеспечить незыблемость стратегических установок, гибко
менять тактику и осуществлять контроль.
С учетом веса и авторитета России в международном сообществе
высокий потенциал взаимодействия заложен в подходе, построенном
на отражении в модели зависимости между состоянием международной
безопасности и ресурсами, которые готова использовать страна при
реализации СНП.
Состав и качество располагаемых ресурсов важно отражать в их
количественном выражении, что позволит осуществлять моделиро­
вание с опорой на математический аппарат и применять компьютеры
для повышения оперативности и достоверности оценок и прогнозов.
Использование технологий ИИ обеспечит высокую оперативность
и качество анализа проблемных ситуаций в сфере обеспечения без­
опасности.
К СНП, позволяющим использовать возможно большее число
количественных критериев для оценки состояния национальной без­
опасности, относится СНП «Оборона страны», анализ которого будет
продолжен в дальнейшем в качестве примера.
В связи с важностью этого СНП при решении задач обеспечения
международной и национальной безопасности настоятельно необхо­
дим тщательный учет количественных показателей состава и качества
ресурсов в оборонной сфере. В соответствии с СНБ достижение целей
обороны страны осуществляется в рамках реализации военной поли­
тики путем стратегического сдерживания и предотвращения военных
конфликтов, совершенствования военной организации государства,
форм применения и способов действий ВС Российской Федерации,
других войск, воинских формирований и органов, повышения моби­
24

О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации. Указ Президента
Российской Федерации от 02.07.2021 № 400. URL: http://kremlin.ru/acts/bank/47046
(дата обращения: 18.11.2021).

178

ТлаваЗ

лизационной готовности Российской Федерации и готовности сил и
средств гражданской обороны. При этом особое внимание уделяется
решению задач обеспечения сбалансированного развития компо­
нентов военной организации, наращивания оборонного потенциала,
оснащения ВС, других войск, воинских формирований и органов со­
временными вооружением, военной и специальной техникой, своев­
ременному учету тенденций изменения характера современных войн
и вооруженных конфликтов, созданию условий для наиболее полной
реализации боевых возможностей войск (сил), выработке требований
к перспективным формированиям и новым средствам вооруженной
борьбы, своевременному обновлению и поддержанию надостаточном
уровне военно-технического потенциала военной организации госу­
дарства и другим задачам.
Военный или оборонный потенциал отражает максимальные воз­
можности государства (коалиции государств), которые могут быть ис­
пользованы для обеспечения его (ее) военной мощи и ведения войны.
Определяются экономическими, духовными, научно-техническими
возможностями, мобилизационными резервами, техническим осна­
щением (вооружением), совершенством организационной структуры,
финансовой и материальной обеспеченностью, уровнем подготовки
ВС и других войск, степенью развития военной науки и военного
искусства, а также эффективностью системы управления войсками
(силами)25.
Для оценки состояния международной безопасности используются
следующие уровни: стабильная, обостряется, становится опасной, ста­
новится критической. Колебания уровня международной безопасности
(ее укрепление или ослабление) зависят от интерпретации изменений
военного потенциала крупными субъектами международного права.
Анализ особенностей глобализации показывает, что ВРОУ, а также
факторы, оказывающие влияние на состояние международной без­
опасности и детерминанты, в большинстве своем носят описательный
характер. Очень немногие из них могут быть выражены численными
характеристиками, что затрудняет использование компьютерных ме­
тодов при моделировании.
Однако существуют методики, позволяющие в некоторых случаях
определять численные значения последствий ВРОУ, что особенно
важно для применения современных компьютерных технологий.
Например, к числу удачных практических попыток численного из­
мерения последствий рисков в сфере международной безопасности и
25

Словарь современных военно-политических и военных терминов «Россия-НАТО».
М.: Издательство, 2001. С. 72.

Модели взаимодействия в гибридной войне

179

последующей проекции полученных результатов на другие области,
прежде всего, на финансово-экономическую область, можно отнести
проект «Индекс международной безопасности» (/&), разработанный
совместно Центром политических исследований России (ПИР-Центр)
и издательским домом «Коммерсант»26. Однако при всей практичности
этой методики более полное и достоверное представление о политиче­
ских ситуациях в сфере обеспечения международной безопасности с
учетом особенностей проявления ВРОУ, а также причинно-следствен­
ных связей между ними, дают словесные описания27.
Ниже приведен пример такого описания применительно к транс­
формации ВРОУ по мере изменения обстановки в сфере междуна­
родной безопасности. При этом политические риски в контексте
обеспечения международной безопасности понимаются как выявле­
ние социально-политических угроз всем формам проявления власти,
взаимодействие власти и любых форм организации гражданского
общества, между социальным строем и политическими институтами
(государственный уровень), взаимодействие на межгосударственном
уровне. Риск рассматривается как признак потенциальной опасности,
вызов — признак реальной опасности, а угроза — признак непосред­
ственной опасности. Угроза не тождественна опасности. Опасность
всегда шире по спектру своего проявления и может пониматься как
вполне осознаваемая, но не фатальная вероятность нанесения вреда,
ущерба международной безопасности или национальным интересам
государства. И лишь когда опасность примет наиболее конкретную,
непосредственную и адресную форму, ее считают угрозой.
В табл. 3.1 приведен пример трансформации ВРОУ по мере
изменения политической ситуации в сфере международной без­
опасности.
Одной из особенностей ситуации в сфере безопасности является не­
определенность исхода, которая описывается риском при обязательном
наличии неблагоприятных последствий. Сочетание неблагоприятных
последствий может привести к трансформации ситуации — от стабиль­
ной или характеризующейся незначительной степенью обострения
до опасной или критической ситуации. Опасность или критичность
ситуации определяются в зависимости от предполагаемого ущерба.
26
27

Проект «Индекс международной безопасности» (iSi): Центр политических иссле­
дований России (ПИР-Центр). / Коммерсант. URL: http://pircenter.org/pages/4-isimethodology (дата обращения: 18.11.2021).
Наше глобальное соседство, доклад Комиссии по глобальному управлению
(Our Global Neighborhood. The Report of the Commission on Global Governance.
Oxford: Oxford University Press, Feb. 16). URL: http://www.amazon.com/Our-GlobalNeighborhood-Commission- Govemance/dp /(дата обращения: 18.11.2021).

180

Глава 3

Предпринимаемые меры имеют целью возвращение ситуации на
уровень, который считается безопасным.
Таблица 3.1
Трансформация ВРОУ в сфере международной безопасности.
Значения состояния
«опасность»

Изменения связи между
ВРОУ

Описание состояния
международной
безопасности

Находится на стабильном
уровне

Не влияет

Ситуация стабильна

Незначительно растет /
уменьшается

Опасность трансформиру­
ется в риск и наоборот

Ситуация обостряется

Умеренно растет /
уменьшается

Риск трансформируется
в вызов и наоборот

Ситуация становится
опасной

Сильно растет /
уменьшается

Вызов трансформируется
в угрозу и наоборот

Ситуация становится
критической

Использование такого подхода позволяет производить описание,
анализ и оценку политической ситуации в сфере безопасности, опре­
делять возможные направления ее развития и формулировать замысел
по нейтрализации ВРОУ в рамках выбранного сценария
Соотношение между состоянием международной безопасности и
уровнем военного потенциала страны отражено на рис. 3.2. По гори­
зонтальной оси графика размещены значения военного потенциала,
по вертикальной оси располагаются оценки состояния международной
безопасности.
Международная
безопасность
Становится
критичной
Становится
опасной
Обостряется

Стабильная

Военный потенциал
Рис. 3.2. Зависимость состояния международной безопасности

от уровня военного потенциала

Модели взаимодействия в гибридной войне

181

Применительно к СНП «Оборона страны» на рисунке в графиче­
ской форме отражена логика функций самоограничения и ограничения
при использовании показателя «военный потенциал» государства при
согласовании стратегий обеспечения международной и национальной
безопасности. График показывает, что чрезмерное самоограничение и
бездумное следование навязываемым извне ограничительным мерам
приводит к преступному пренебрежению вопросами национальной
обороны, снижению военного потенциала государства, разрушению
оборонно-промышленного комплекса, как это было, например, после
развала СССР в течение 90-х гг. прошлого века. Такой сценарий вносит
серьезный дисбаланс В международную сферу, приводит к заметному
снижению состояния не только национальной, но и международной
безопасности. В этих условиях при отсутствии противодействия со сто­
роны бывшего геополитического противника произошло расширение
альянса. США и НАТО в рамках кампании по завоеванию глобального
доминирования развязали агрессию против Югославии, Ирака, Афга­
нистана, способствовали дестабилизации ряда режимов на Ближнем
Востоке и в Северной Африке, в частности, Ливии и Сирии, спрово­
цировали гражданскую войну на Украине и приступили к ее военному
освоению как плацдарма агрессии против Российской Федерации.
Негативные последствия такой политики продолжают действовать и
усиливаются и сегодня. Фактически вариант предполагает частичный
отказ от системы национальных ценностей и национальных интересов
в пользу якобы универсальных норм западной цивилизации и макси­
мально полную интеграцию с ней при полном понимании того, что в
будущем высока вероятность потери национальной идентичности и
территориальной целостности. Опасная стратегия движения по такой
траектории в конечном итоге привела к уже упомянутым последствиям
для международной и национальной безопасности.
На графике развитие событий по этому сценарию показано на
левой ветви ОА.
В то же время безудержное наращивание'военного потенциала
без соответствующей оценки и прогноза влияния принимаемых ре­
шений на международную безопасность может привести к выходу ее
состояния на критические уровни, что Обусловливает необходимость
поиска компромиссных решений за счет поиска баланса между шага­
ми по самоограничению и ограничению. Поэтому следует учитывать
и обратную сторону процесса. Например, с одной стороны, повы­
шение доли соединений и частей постоянной готовности от общего

182

Глава 3

количества соединений и частей с точки зрения совершенствования
национальной безопасности может рассматриваться как безусловно
позитивный шаг.
С другой стороны, при оценке этого шага некоторые международ­
ные организации и отдельные государства получают основание заявить
о своей обеспокоенности наращиванием военных приготовлений и
рассматривать их как угрозу международной или национальной без­
опасности и нарушение обязательств по военной сдержанности. К схо­
жим выводам могут привести и наращивание количества и масштабов
учений, выбор места их проведения, резкое увеличение производства
современных видов оружия и военной техники, рост объема продажи
оружия за рубеж, особенно в районы повышенной конфликтности,
и некоторые другие шаги.
Негативные изменения состояния международной безопасности
при таком политическом сценарии показаны на части ОВ графика.
С целью не допустить такого варианта развития обстановки необхо­
дима хорошо развитая система мер по взаимному информированию о
военной деятельности с опорой на надежные механизмы мониторинга
и прогнозирования, соблюдения договоров о контроле над вооруже­
ниями, сокращению стратегических вооружений.
Таким образом, необходима оперативная и всеобъемлющая оценка
и прогноз возможных последствий действий государства по обеспече­
нию национальной безопасности в широком контексте за счет увязки
влияния предпринимаемых шагов в рамках ограничения и самоогра­
ничения на состояние международной и национальной безопасности.
Результатом такого поиска должно стать оптимальное соотношения
двух категорий — национальной и международной безопасности,
которое отображается точкой О на графике.
Стране необходима сбалансированная политика национальной
безопасности при безусловном приоритете национальных интересов
и ценностей и одновременном учете политических реалий, складыва­
ющихся в международной обстановке, интересов других государств и
международных организаций.
Полученное «семейство» характеристик соотношения междумеждународной безопасностью и компонентами военного потенциала стран
и их коалиций будет служить действенным инструментом при анализе
и выработке решений с использованием адаптивного подхода.
Стране необходима сбалансированная политика национальной
безопасности при безусловном приоритете национальных интересов
и ценностей и одновременном учете политических реалий, складыва­

Модели взаимодействия в гибридной войне

183

ющихся в международной обстановке, интересов других государств и
международных организаций.
Логика согласования интересов с опорой на принципы ограни­
чения и самоограничения должна быть заложена в основу стратегии
обеспечения национальной и международной безопасности России
с безусловным приоритетом соблюдения национальных интересов
нашей страны. При реализации стратегии важно найти способ наи­
лучшим образом согласовать действия России с реальными процес­
сами в сфере международной безопасности — содействуя выгодным
нам процессам в одних случаях и противодействуя в других. Важно
избежать как чрезмерно мягкой, податливой позиции страны в ущерб
национальным интересам, так и фронтального противостояния
с объективно развивающимися глобальными трендами, т.е. теми
тенденциями, возникновение и развитие которых обусловлено не
интригами оппонентов и конкурирующих коалиций, а новыми объ­
ективными состояниями мировой системы, возникновением у нее
новых качеств и потребностей. Опыт развала СССР показывает, что
в противном случае существует угроза чрезмерного перенапряжения
сил страны, в том числе и за счет постановки заведомо нереализуемых,
не обеспеченных имеющимися ресурсами внешнеполитических за­
дач, что ведет к подрыву международных позиций государства, к его
ослаблению и распаду.
России необходима комплексная интегративная модель, органиче­
ски сочетающая интересы международного сообщества и националь­
ные интересы государства при приоритетности последних. Модель
должна способствовать решению двух групп вопросов: создание ин­
струмента для поддержки управляющих воздействий по обеспечению
международной безопасности и выбор оптимальных путей взаимодей­
ствия с организациями обеспечения международной безопасности для
защиты национальных интересов России.
Понятие модели международной безопасности

В общем случае под моделью принято понимать концептуальный
инструмент, ориентированный в первую очередь на управление мо­
делируемым процессом или явлением. При этом функции прогнози­
рования и стратегического планирования служат целям управления.
Модели управления достаточно широко разработаны применительно
к военной сфере28.
28

Печуров С.Л. Англо-саксонская модель управления в военной сфере: история и со­
временность. М., 2005. 232 с.

184

Глава 3

Под интегративной моделью обеспечения международной безопас­
ности России предлагается понимать концептуальный инструмент,
построенный на логико-лингвистическом описании процесса обеспе­
чения международной безопасности с учетом национальных интересов
государств и (или) их коалиций. Содержание процесса определяет цели
и задачи модели, состояние международной безопасности, индикаторы
достижения поставленных задач, а также позволяет выработать про­
гноз возможного внутреннего и международного противодействия.
Предназначение модели заключается в реализации нескольких
взаимосвязанных функций:
• создание структурной оболочки для формирования концептуаль­
ного инструмента, способного служить основой для разработки
мер по обеспечению международной безопасности. Функция
прогнозирования служит целям планирования и стратегического
управления процессом и является неотъемлемой частью модели.
Структурная оболочка представляет собой оптимизированный по
составу и набору функций комплекс органов контроля и управления
процессами обеспечения международной безопасности;
• поддержка выбора решения, наиболее полно соответствующего
оптимальному варианту развития моделируемого процесса, обе­
спечение непрерывного управления и мониторинга изменения
состояний международной безопасности.
Свойства интегративности и адаптивности модели позволяют от­
ражать процессы согласования стратегий взаимодействующих между
собой организаций обеспечения международной безопасности и струк­
тур обеспечения национальной безопасности при координации мер по
ограничению и самоограничению.
Размещение ООН на высшем уровне управления Отражает ие­
рархическую структуру модели во главе с высшим руководящим и
координирующим органом всей системы обеспечения международной
безопасности, в идеальном случае в полной мере наделенным функ­
циями ограничения.
Модель предусматривает возможность включения в ее состав
групп международных организаций и отдельных государств, которые
формируются для решения внезапно возникающих задач. Участники
таких групп могут взаимодействовать по принципу «горизонтального»
сетевого сообщества и решать задачи при наличии мандата ООН.
К сожалению, отдельные военно-силовые операции проводятся
и на основании самостоятельно созданной участниками норматив­
но-правовой базы с грубым нарушением правил самоограничения.
Примером последнего варианта сообщества, имевшего деструктивный

Модели взаимодействия в гибридной войне

185

характер, являются коалиции, создававшиеся под эгидой США для
агрессии против Югославии, Ирака. Активными участниками таких
коалиций были НАТО, отдельные государства и партнеры альянса.
Примером конструктивного взаимодействия международных и ре­
гиональных организаций, действующих в Центральной Азии, а именно
ООН, ОДКБ, ОБСЕ и ЕС, может послужить проведенная в начале
апреля 2010 г. совместная работа по стабилизации обстановки, недо­
пущению продолжения кровопролития и скатывания к гражданской
войне в Киргизской Республике, когда эта страна оказалась охваченной
тяжелым социально-политическим кризисом.
В комплексной модели каждая из взаимодействующих организа­
ций характеризуется предложенной ниже индивидуальной матрицей
системных компонентов, что позволяет проводить сравнительный
анализ различных моделей и способствовать достижению желаемого
качества взаимодействия в единой системе обеспечения междуна­
родной безопасности.
Описание и анализ модели обеспечения международной безопас­
ности как системы, не поддающейся точному математическому опреде­
лению, строится с учетом характерных особенностей концептуального
моделирования, которые позволяют использовать его для решения
задач построения модели:
• переменные в концептуальных моделях не количественные,
а качественные, т.е. их значениями выступают не числа, а слова на
естественном языке;
• связи между переменными выражаются не в виде математических
уравнений, а также задаются с помощью выражений на естествен­
ном языке;
• критерии выбора формулируются не в виде математического
функционала, а описываются качественными рекомендациями по
предпочтительности, недопустимости или желательности того или
иного варианта решения.
Вместе с тем высокие требования к объективности отражения в
модели ситуаций в сфере обеспечения международной безопасности
обусловливают необходимость поиска путей для возможно более
широкого применения количественных показателей при описании
переменных.
Системное описание модели обеспечения международной безопас­
ности следует представить в виде матрицы системных компонентов,
которая в общем виде должна включать несколько системных ком­
понентов. Каждый из компонентов описывается характеристиками
четырех основных измерений модели: статического, контрольного,

186

Глава 3

динамического и прогнозного. Для бизнес-моделей такие идеи раз­
работаны Н.Д. Стрекаловой и Л.Н. Маницкой29.
Применительно к проблеме обеспечения международной безопас­
ности матрица модели обеспечения международной безопасности
позволяет дать достаточно полное описание набора взаимосвязанных
системных компонентов, отражающих решения в области стратегии,
структуры и сетевых связей модели. Матрица также позволяет полу­
чить представление, как указанный набор будет использоваться для
формирования и поддержки устойчивого функционирование модели
в зоне своей ответственности в рамках определенных компетенций.
Матрицы системных компонентов различных моделей обеспечения
безопасности используются для их сравнения.
Отметим, что системные компоненты моделей обеспечения без­
опасности регионального и субрегионального масштаба по сравнению
с глобальными имеют ограниченный характер, однако их характери­
стики по содержанию достаточно близки.
Общий вид матрицы системных компонентов применительно к
модели обеспечения международной безопасности показан в табл. 3.2.
Таблица 3.2
Матрица системных компонентов модели обеспечения
международной безопасности

Прогнозное

Динамическое

Контрольное

Системные компоненты

Статическое

Системные характеристики

1. Функция и цели модели
2. Масштаб модели (глобальный, регио­
нальный, субрегиональный)
4.1. Алгоритм

3. Процессор

4.2. Базовые ресурсы

4.3. Катализатор
4.4. Человеческие ресурсы

4. Сеть союзов и партнерских связей

5. Система мониторинга обстановки
29

■

Стрекалова Н.Д. Бизнес-модель как полезная концепция стратегического управ­
ления // Проблемы современной экономики. 2009. № 2; Маницкая Л.Н. Адаптивное
управление стратегической устойчивостью предприятия // Бизнес в законе. 2010. № 1.

Модели взаимодействия в гибридной войне

187

При построении матрицы конкретной модели потребуется решить,
какие ее характеристики являются существенными, а какие — нет. Для
этой цели применяются разработанные ранее детерминанты, исполь­
зование которых позволяет придать работе системный характер. Про­
цесс построения матрицы не может быть полностью формализован,
поскольку признаки существенности и несущественности для понятий,
связанных с международной безопасностью, в большинстве случаев
не поддаются формальной оценке.
Матрица позволяет достаточно полно описать модель в обобщен­
ном виде с помощью четырех системных элементов — функция, вход,
выход, процессор.
Целевая функция модели обеспечения международной безопасности
раскрывает предназначение модели и отражает процессы выработки
решений, направленных на снижение уровня конфликтности в меж­
государственных отношениях, обеспечение военно-стратегической
устойчивости в мире и создание условий для расширения сотрудни­
чества между различными государствами и нациями. Функция опре­
деляет, что должно быть достигнуто в результате функционирования
системы, однако не указывает, как это должно быть сделано.
На вход модели воздействуют различные факторы, связанные с вы­
бранной стратегией обеспечения международной безопасности, жела­
емым сценарием развития обстановки и политическими ситуациями,
возникающими в рамках сценария.
На выходе реализуются задачи обмена информацией, контроля,
управления и обратной связи.
Процессор как важный системный компонент модели обеспечивает
сопоставление текущего состояния международной безопасности с
заданным ее уровнем. В ходе управления осуществляется преобразо­
вание данных, полученных на входе в соответствующие управляющие
воздействия на выходе. Важной функцией алгоритма процессора
является непрерывный мониторинг обстановки в международно-по­
литической сфере и оценка влияния на обстановку решений. Канал
обратной связи позволяет влиять на динамику процессов и придавать
им нужную направленность.
Процессор включает:
• алгоритм, отражает последовательность оценки политических си­
туаций, соответствие развития обстановки выбранному сценарию,
выработку и выполнение решений, включая решения по адапта­
ции, которые обеспечивают достижение целей и задач стратегии
обеспечения международной и (или) национальной безопасности;

188

Глава 3

• базовые ресурсы отражают возможности модели (материальные,
технические, финансовые, информационные и др.);
• катализатор отражает совокупность внутренних факторов (ключе­
вые компетенции модели, ее способности к оперативному и адек­
ватному реагированию, принятые механизмы анализа информации
и выработки решений, стратегии адаптации), которые способствуют
преобразованию действий внешних факторов в управляющие воз­
действия. С учетом выбранной стратегии адаптации катализатор по­
зволяет осуществлять оперативное форматирование политической
ситуации в сфере международной безопасности с учетом изменения
характеристик среды;
• человеческие ресурсы, качество которых в общем случае харак­
теризуются профессионализмом и компетентностью персонала.
Алгоритм непосредственно связан с функциями управления и
разработки решений и обеспечивает реализацию сценария за счет вы­
полнения четко определенной последовательности действий.
В алгоритме модели отражаются интересы международных орга­
низаций и отдельных государств (центров силы), их цели и решаемые
задачи. С учетом ресурсов, прогнозируемых проблем и ограничений
разрабатывается стратегия, предусматривающая меры по ограничению
и самоограничению, которые формируют основу стратегии воздей­
ствия на ситуацию в сфере обеспечения международной безопасности
и определяют желаемый сценарий развития обстановки.
Для удерживания событий в русле избранного сценария исполь­
зуются каналы мониторинга политической ситуации и обратной
связи, производится контроль ключевых точек. Анализ полученной
информации позволяет осуществлять прогноз развития обстановки
в сфере международной безопасности и планировать последующие
шаги.
В число таких шагов входят конкретные меры по реализации из­
бранной стратегии адаптации: перераспределение ролей и ресурсов,
выработка оптимальных вариантов последующих действий, изменение
механизмов взаимодействия с международными организациями и от­
дельными партнерами, выполнение международных договоров. При
необходимости на основе полученных результатов дополнительно
разрабатываются международные или национальные нормативно­
правовые акты.
Таким образом, сложность, непредсказуемость и высокая динамика
развития мира в условиях глобализации обусловили потребность в созда­
нии моделей обеспечения международной безопасности, построенных
на новых технологиях ИИ, позволяющих отражать свойства сложной

Модели взаимодействия в гибридной войне

189

системы международной безопасности как нелинейного объекта,
функционирующего в условиях высокой неопределенности.
Важным системным требованием к такой модели является при­
дание ей способности отражать особенности двух крупных групп
международных организаций, влияние которых на состояние между­
народной безопасности носит конструктивную или деструктивную
направленность.
Одновременно модель должна отражать особенности создаваемых
сообществ международных организаций и отдельных государств для
решения внезапно возникающих задач. Такие сообщества также могут
иметь конструктивный или деструктивный характер.
Модель отражает иерархическую систему управления, которая
строится на базе главенства ООН, а также наличие «горизонтальной»
сети в составе взаимодействующих международных организаций и
отдельных государств. Система управления модели решает широкий
спектр вопросов адаптации стратегий обеспечения безопасности
мирового сообщества и отдельных государств путем использования
функций ограничения и самоограничения.
Таким образом, интегративное свойство модели позволяет дать
адекватное реальному объекту представление о сложном, постоянно
изменяющемся феномене «международная безопасность», выбрать
оптимальную стратегию ее обеспечения, организовать взаимодействие
широкого спектра участников.
Взаимодействие политических субъектов

Модель отражает особенности контроля за обеспечением нацио­
нальной и международной безопасности и организации взаимодей­
ствия на ключевых этапах применения политических адаптивных
стратегий. Результаты контроля используются при выработке решений,
направленных на согласование стратегий обеспечения международной
и национальной безопасности в рамках единой интегративной модели,
которая отражает выбор одного из трех известных типов адаптации:
уступчивой, неуступчивой и предохранительной:
• уступчивая адаптация — когда политическая стратегия государства
пассивно приспосабливается к требованиям внешней среды, пред­
ставленной международными организациями и (или) отдельными
влиятельными державами, зачастую игнорируя национальные
интересы;
• неуступчивая адаптация — когда политическая стратегия отдель­
ного государства решительно отвергает вызовы, исходящие от
внешней среды;

190

Глава 3

• предохранительная адаптация — когда соблюдается некий баланс
национальных интересов и запросов внешней среды, который
оказывается достаточно гибким и дает возможность для перерас­
пределения системных ресурсов с запросов внешней среды на
внутрисистемные требования и наоборот30. Именно при таком типе
адаптации наиболее ярко проявляются возможности ограничения
и самоограничения.
Исторический опыт показывает, что в большинстве случаев выбор
варианта предохранительной адаптации в наиболее полной степени
обеспечивает нужное качество функционирования и устойчивость
развития. В то же время в определенные исторические моменты крайне
востребованным и отвечающим национальным интересам является
выбор государством вариаций неуступчивой адаптации, как это было,
например, во время событий в Грузии в 2008 г., присоединении Крыма
и в Сирии.

3.4. КОНЦЕПТУАЛЬНАЯ МОДЕЛЬ ОБЕСПЕЧЕНИЯ
НАЦИОНАЛЬНОЙ И МЕЖДУНАРОДНОЙ
БЕЗОПАСНОСТИ РОССИИ
Рассмотренные виды политических адаптивных стратегий форми­
руют основу рабочего алгоритма модели обеспечения национальной
и международной безопасности в условиях ГВ, организации их взаи­
модействия, включающей следующие элементы:
• контур организаций обеспечения международной безопасности;
• контур обеспечения национальной безопасности России;
• контур мониторинга;
• канал обратной связи.
Контур организаций обеспечения международной безопасности
включает:
• матрицу системных компонентов модели и алгоритм их взаимо­
действия в процессе адаптивного отражения в модели этапов вы­
работки решений по реализации стратегии, реакции на ВРОУ и
факторы неопределенности, учитывает функции, цели, масштаб,
ресурсы и сетевые связи модели. Матрица позволяет также получить
представление, как указанные составляющие будут использоваться
для формирования и поддержки устойчивого функционирования
модели в зоне ее ответственности в рамках компетенций. Для этого
50

См.: Rosenau J.N. The study of political adaptation. London; New York: Frances Pinter,
1981.235 p.; см. также по этой теме: Назин A.B., ПозднякА.С. Адаптивный выбор ва­
риантов: рекуррентные алгоритмы. М.: Наука, 1986.288 с.; Фрадков АЛ. Адаптивное
управление в сложных системах. Беспоисковые методы. М.: Наука, 1990. 292 с.

Модели взаимодействия в гибридной войне

191

предусмотрены измерения системных характеристик модели: ста­
тическое, контрольное, динамическое и прогнозное;
• блок конструктивных организаций обеспечения международной
безопасности;
• блок деструктивных организаций обеспечения международной
безопасности.
На международную безопасность влияют также действия других
субъектов международного права: отдельных государств, негосудар­
ственных организаций и некоторых других субъектов.
Контур мониторинга отражает процессы контроля состояния
международной безопасности и включает блок анализа сведений о
состоянии международной безопасности.
Канал обратной связи способствует отражению соответствия до­
стигнутого состояния международной безопасности целям и задачам
стратегии обеспечения международной безопасности. Он также обе­
спечивает устойчивость модели по отношению к внутренним и внеш­
ним возмущающим факторам.
Контур стратегии обеспечения национальной безопасности России
отражает закономерности возникновения, формулирования и реали­
зации национальных ценностей и интересов и тесно взаимодействует
с контуром международных организаций обеспечения международной
безопасности. Включает:
• блок национальных ценностей;
• блок национальных интересов;
• блок СНП;
• блок согласования (интеграции) требований к обеспечению на­
циональной и международной безопасности.
Национальные интересы России связаны с обеспечением ее без­
опасности и целостности как социально-экономической, политиче­
ской, национально-исторической и культурной общности, с защитой
экономической и политической независимости государства. На
обеспечение главных интересов государства должны быть нацелены
все экономические, политико-дипломатические, идеологические и
военные средства.
Наряду с изменчивым блоком национальных интересов у России
существуют константные ценности, к сохранению и защите которых
государство должно стремиться постоянно, в любых условиях. Как
было отмечено выше, при моделировании константные ценности
должны использоваться в качестве своеобразных ограничителей,
выход за пределы которых недопустим. Обеспечение соответствия
константным ценностям вырабатываемых в процессе моделирования

192

Глава 3

решений по различным политическим ситуациям в сфере обеспечения
международной и национальной безопасности и будет определять
адекватность модели заданной в СНБ РФ системе ценностей и на­
циональных интересов.
СНП служат инструментами при формировании СНБ России и
представляют для модели внешнее возмущающее воздействие. Для обе­
спечения адаптации модели важно оперативно обрабатывать сведения
о СНП с целью обеспечить оперативную и адекватную реакцию моде­
ли на внешние возмущения и корректировать шаги по поддержанию
нужного состояния международной безопасности.
Сформированная модель представляет интегральную адаптивную
систему взаимодействующих между собой моделей международных
организаций, действующих в сфере обеспечения международной без­
опасности, и структур обеспечения национальной безопасности. Такой
подход позволяет отразить закономерности сохранения баланса сил
и интересов в обеспечении международной и национальной безопас­
ности. Включение в модель матрицы ООН на высшем уровне управ­
ления отражает иерархическую структуру модели во главе с высшим
руководящим и координирующим органом всей системы обеспечения
международной безопасности.
Модель предусматривает возможность включения в ее состав групп
международных организаций и отдельных государств, которые фор­
мируются для решения внезапно возникающих задач, так называемые
«коалиции заинтересованных государств». Участники таких групп
могут взаимодействовать по принципу «горизонтального» сетевого
сообщества и решать задачи как при наличии мандата ООН, так и на
основании самостоятельно созданной ими нормативно-правовой базы.
Примером таких групп являются созданная под эгидой США между­
народная группировка для агрессивной войны против Югославии в
1999 г., Ирака в 2003 г. или созданное в 2021 г. военно-политическое
объединение AUKUS в составе США, Великобритании и Австралии.
Подобные сообщества нередко создаются без мандата ООН, что
придаёт им деструктивный характер. Активными участниками та­
ких коалиций выступают НАТО, отдельные государства и партнеры
альянса. Примером конструктивного взаимодействия международных
и региональных организаций, действующих в Центральной Азии,
а именно ООН, ОДКБ, ОБСЕ и ЕС, может послужить проведенная в
начале апреля 2010 г. совместная работа по стабилизации обстановки,
недопущению продолжения кровопролития и скатывания к граж­
данской войне в Киргизской Республике, когда эта страна оказалась
охваченной тяжелым социально-политическим кризисом.

Модели взаимодействия в гибридной войне

193

В комплексной модели каждая из взаимодействующих организаций
характеризуется собственной матрицей системных компонентов, что
позволяет проводить сравнительный анализ различных моделей и
способствовать достижению желаемого качества взаимодействия в
единой системе обеспечения международной безопасности.
Кроме того, модель предоставляет возможность отражения дея­
тельности организаций обеспечения международной безопасности
глобального, регионального и субрегионального уровня, механизмов
их взаимодействия и мониторинга. В модель включен контур обеспе­
чения национальной безопасности России.
Общий вид концептуальной модели обеспечения национальной и
международной безопасности России показан на рис. 3.3..

Рис. 3.3. Концептуальная модель обеспечения национальной

и международной безопасности России

Модель отражает механизмы реализации адаптивных политических
стратегий безопасности, мониторинга состояния и контроля ситуаций
в сфере международной и национальной безопасности.

194

Глава 3

Для определения оптимальных этапов применения политической
адаптивной стратегии взаимодействия в модели предусмотрено ис­
пользование контрольных точек (КТ-1—15). При реализации стратегии
именно в контрольных точках принимаются решения по ограничению
и самоограничению в интересах адаптации и совместимости нацио­
нальных интересов и интересов международного сообщества. Прове­
дение контроля в этих точках обеспечивает своевременную фиксацию
противоречивых (кризисных) политических ситуаций и возможные
варианты их разрешения, а также определение зон пересечения ин­
тересов действующих субъектов («центров силы»).
В контрольных точках КТ-1,2, например, отражаются стратегии
взаимодействия двух важных субъектов — Российской Федерации
и международных организаций по широкому спектру вопросов обе­
спечения международной и национальной безопасности и принятия
ключевых решений по согласованию взаимных интересов. Логику
адаптации определяет предложенная нами на рис. 3.1 в качестве при­
мера зависимость состояния международной безопасности от показа­
телей состояния национальной безопасности России — ее военного
потенциала при реализации СНП «Оборона страны». Для других СНП
возможна постройка «семейства» подобных зависимостей.
Внутренние связи между блоками национальных интересов, на­
циональных ценностей, СНП и военным потенциалом (или другими
показателями в административно-политической, экономической и
культурно-мировоззренческой сферах) в контуре обеспечения на­
циональной безопасности отражаются КТ-3-7. Эти точки отражают
вопросы внутренней адаптации при выработке политических решений
руководством страны.
Как было показано, национальные интересы представляют собой
изменчивую категорию, однако существуют определенные ограни­
чения изменчивости. Наличие таких ограничений отражают КТ-3,4,
при этом константные ценности должны использоваться в качестве
своеобразных ограничителей, выход за пределы которых недопустим
при любом варианте адаптации. Декларируемые Россией универсаль­
ные ценности используются при взаимодействии с международными
организациями, что отражает КТ-1.
КТ-5—7 отражают влияние национальных ценностей и интересов на
формирование СНП и показателей в административно-политической,
экономической и культурно-мировоззренческой сферах. Например,
применительно к СНП «Оборона страны» отражается связь с решени­
ями о развитии ВС, организации и направленности их деятельности,
деятельности оборонно-промышленного комплекса, международным

Модели взаимодействия в гибридной войне

195

военным сотрудничеством, позицией России по военным аспектам
международных проблем.
Эти шаги непосредственно затрагивают интересы международного
сообщества и сферу деятельности международных организаций, что
вновь возвращает процесс адаптации к точкам КТ-1 и 2.
Взаимосвязи между организациями обеспечения международной
безопасности с учетом особенностей функционирования конструк­
тивных и деструктивных организаций отражаются КТ-8—12. В про­
цессе адаптации согласовываются цели, задачи, средства и методы
реализации политики обеспечения международной безопасности,
обсуждаются решения по реализации стратегии, осуществляется обмен
информацией по ВРОУ, факторам неопределенности и непредсказуе­
мости международной обстановки.
КТ-8 и КТ-10 отражают управляющие воздействия модели на
организации обеспечения международной безопасности. Эти воз­
действия формируются на основании согласованной международной
нормативно-правовой базы, договоренностей, достигнутых в ходе ди­
пломатических контактов и с учетом располагаемых ресурсов. С точки
зрения обеспечения международной безопасности КТ-8 характеризует
усилия, направленные на поддержку и развитие, а КТ-10 характеризу­
ет усилия, направленные на минимизацию негативных последствий
деятельности деструктивных организаций.
КТ-9 и КТ-И отражают состояние системных характеристик
интеграционной модели, что определяет ее адаптивность при взаимо­
действии с организациями обеспечения международной безопасности.
По результатам измерений системных характеристик при отра­
жении функционирования данных контура мониторинга (КТ-15) и
канала обратной связи (КТ-14) осуществляется адаптация модели за
счет изменений ее стратегии, уточнения целей, формирования управ­
ляющих воздействий.
Результирующее влияние на состояние международной безопасно­
сти со стороны международных организаций отражает КТ-12. Общая
направленность и степень такого влияния зависят от используемого
типа политических адаптивных стратегий, достигнутого баланса между
воздействием на состояние международной безопасности со стороны
конструктивных и деструктивных международных организаций. Кон­
трольные точки КТ-13 и 14 отражают влияние результатов мониторинга
на обеспечение устойчивого функционирования модели. Результаты
мониторинга состояния международной безопасности отражаются в
КТ-14 и определяют стратегию адаптации международных организа­
ций в сфере обеспечения международной безопасности. Используя

196

Глава 3

данные мониторинга, международные организации, в частности,
информируют отдельных членов международного сообщества о влия­
нии, которое оказывает их действия на международную безопасность,
требуют принять меры по самоограничению или предупреждает о воз­
можных шагах по ограничению (отражается в КТ-2).
Канал обратной связи (КТ-15) обеспечивает устойчивость модели
за счет адаптации и балансировки результатов деятельности по обе­
спечению международной безопасности, которые отражаются на вы­
ходе модели. В ходе адаптации осуществляется оценка соответствия
результатов (полученного состояния международной безопасности)
интересам международного сообщества и отдельных государств. Одно­
временно эти данные используются при выборе типа политической
адаптивной стратегии, которая устроила бы всех участников.
Сформированная концептуальная модель представляет собой ин­
тегративную динамическую систему взаимодополняющих друг друга
моделей международных организаций, взаимодействующих в сфере
обеспечения международной безопасности и объединенных единой
матрицей системных компонентов. Такое решение позволяет дать
адекватное реальному объекту представление о сложном, постоянно
изменяющемся феномене «международная безопасность», о путях ее
обеспечения, о взаимодействии с системами обеспечения националь­
ной безопасности, о стратегиях адаптации.
Модель отображает обязательные элементы и ключевые этапы
процесса обеспечения международной безопасности, взаимосвязь и
взаимовлияние стратегий обеспечения национальной и международ­
ной безопасности и, что самое главное, осуществлять их взаимную
адаптацию.
Возможности модели выдвигают системное моделирование в число
перспективных направлений научного поиска в интересах развития
теории и реализации практико-ориентированных аналитических
разработок в сфере международных отношений, дипломатии и по­
литической науки.
В этом контексте приобретает особую важность задача применения
формализованных интегративных моделей для анализа комплексных
явлений, к разряду которых относятся модели обеспечения междуна­
родной безопасности в эпоху глобализации. Одним из необходимых
шагов в этом направлении научных исследований является вопрос
выявления допустимой сложности интегративных моделей, особенно в
условиях введения в исследование функций ограничения и самоогра­
ничения, которые сами по себе нуждаются в дополнительном научном
изучении и обосновании.

Модели взаимодействия в гибридной войне

197

ВЫВОДЫ
Предложенная логика согласования и адаптации интересов в
процессе взаимодействия должна быть заложена в основу стратегии
обеспечения международной безопасности с учетом национальных
интересов России. Дипломатам и политикам важно найти способ
наилучшим образом согласовывать действия России с глобальными
трендами в сфере международной безопасности, умело содействовать
выгодным нам процессам в одних случаях и противодействуя в других.
Опыт российской дипломатии показывает, что при выборе стратегии
важно избежать как чрезмерно мягкой, податливой позиции страны в
ущерб национальныминтересам, так фронтального противостояния с
объективно развивающимися глобальными трендами, возникновение
и развитие которых обусловлено не провокационными действиями
отдельных государств и конкурирующих коалиций, а новыми объ­
ективными состояниями мировой системы, возникновением у нее
новых качеств и потребностей. Опыт развала СССР показывает, что в
случае недостаточной гибкости и готовности к адаптации существует
угроза чрезмерного перенапряжения сил страны, в том числе и за счет
постановки заведомо нереализуемых, не обеспеченных имеющимися
ресурсами внешнеполитических задач, что ведет к подрыву междуна­
родных позиций государства, к его ослаблению и распаду.

Еиава4
РАЗВЕДКА В ГИБРИДНОЙ ВОЙНЕ
Разведка в ГВ охватывает все сферы межгосударственного противо­
борства и как средство боевого обеспечения представляет собой ком­
плекс мероприятий по добыванию и обработке данных о действующем
или вероятном противнике, его политике, экономике, моральном
состоянии населения и войск, ресурсах, боевых возможностях и уязви­
мости, а также о состоянии всех элементов СЗ — ТДГВ. В ГВ разведка
ведется на всей территории страны и за ее пределами и направлена на
обеспечение стратегического преимущества в СЗ. Главное внимание
уделяется УК.
Добываемые разведывательные данные являются гибридными по
содержанию, что требует формирования гибридной структуры самой
разведки и ее аналитических органов, способных применять специ­
альные методы анализа и прогнозирования на основе технологий
ИИ. С учетом гибридной структуры разведки важной представляется
организация теснейшего взаимодействия между дипломатией и раз­
ведкой как инструментами защиты интересов государства на внеш­
неполитической арене.

4.1. ТРЕБОВАНИЯ К РАЗВЕДКЕ
К разведке предъявляется ряд требований, основными из которых
являются целеустремленность, непрерывность, активность, скрыт­
ность, достоверность и точность определения координат разведывае­
мых объектов (целей). Выполнение этих требований — непременное
условие успеха разведки.
Целеустремленность разведки заключается в строгом подчинении
всех мероприятий и действий интересам выполнения боевой задачи.
Разведка должна вестись непрерывно в любое время года и суток,
в любую погоду, на любой местности и в различных условиях обста­
новки.
Активность разведки — это стремление к решительным, иници­
ативным, нешаблонным действиям, стремление к выполнению по­
ставленных задач всеми доступными средствами и способами.

Разведка в гибридной войне

199

Разведывательные сведения должны быть своевременно добыты
и оперативно обработаны. Самые ценные и важные сведения могут
оказаться бесполезными, если управляющая инстанция получит их
поздно. Эти требования особенно важны в условиях реализации много­
компонентной стратегии ГВ, ориентированной на получение стратеги­
ческого преимущества в СЗ. В этом контексте руководство разведкой,
анализ добываемых сведений и подготовку решений целесообразно
поручить единому межведомственному центру по управлению СЗ, что
будет способствовать системному пониманию развития обстановки на
ТДГВ, обеспечит глубину и объёмность прогноза.
Скрытность разведки заключается в строгом сохранении в тайне
всех мероприятий по организации, подготовке и ведению разведки.
Скрытность в разведке обеспечивает живучесть разведывательных
органов и их способность выполнить поставленные задачи, а также
лишает противника возможности вскрыть направленность интересов
и замысел своего командования. Принципиальное значение имеет
обеспечение скрытности каналов связи.
Достоверность разведки — один из важнейших качественных
показателей. Недостоверные, непроверенные данные о противнике
могут оказаться ложными, привести к серьезным ошибкам в приня­
тии решения, к срыву операции, неоправданным потерям или даже к
поражению. Неточно определенные координаты объектов (целей) не
позволят надежно поразить противника.
Фактор внезапности в гибридной войне

Превращение ГВ в новый вид межгосударственного противобор­
ства выдвигает в число первоочередных проблему своевременного
вскрытия подготовки и начала гибридной агрессии и организации
решительного отпора.
В ГВ использование фактора внезапности во многих ситуациях
позволяет парализовать волю противника к сопротивлению, дезор­
ганизовать управление ключевыми сферами общественной жизни
государства: административно-политической, финансово-экономи­
ческой и культурно-мировоззренческой и добиться «идеала — победы
без кровопролития».
Очень часто внезапность воздействия накладывает жёсткие времен­
ные рамки на процесс ликвидации возникших неравных условий, а при
применении некоторых современных технологий в кибернетической и
информационно-коммуникационной сфере, в космосе, в управлении
финансами и некоторых других достижение внезапности является
решающей предпосылкой успеха.

200

Глава 4

Сама по себе внезапность совсем не гарантирует достижения успеха
в ГВ, ибо в дополнение к ней требуется творческое стратегическое
прогнозирование и планирование, наличие адекватных задачам ре­
сурсов, умение ввести неприятеля в заблуждение и использовать в
своих интересах уязвимые места в его обороне. Внезапность наряду с
другими факторами ГВ исследуется в монографии А.А. Бартоша «Туман
гибридной войны. Неопределенности и риски конфликтов XXI века»1.
Внезапность при правильном использовании как в классическом,
так и в гибридном военном конфликте является одним из самых ре­
зультативных принципов для достижения целей войны с минималь­
ными потерями и максимальной эффективностью. Фактор внезап­
ности не поддается количественному исчислению, трудно выразить
математически критерии, определяющие заложенные во внезапности
возможности.
В принятой в 2021 г. «Концепции боевых действий НАТО» от со­
юзников требуется «сосредоточить, синхронизировать и согласовать
усилия и оставаться впереди конкурентов во все более изменчивой,
взаимосвязанной и сложной глобальной среде безопасности. Фун­
даментальный характер войны не меняется. Это всегда связано со
столкновением воли, насилием, трением, туманом, маневрами или
обманом. В то же время характер войны продолжает развиваться и
становится все более распространенным, поскольку наши конкурен­
ты проводят действия, выходящие за рамки “нормальной” динамики
мир-кризис-конфликт».
Разработка и практическое использование США и НАТО стратегий
ГВ и технологий цветных революций, острие которых направлено про­
тив России и стран постсоветского пространства (Украина, Белоруссия
Грузия, Армения, Казахстан и другие государства Центральной Азии),
требует от дипломатии и разведки тщательной координации усилий с
целью своевременного и полного освещения все более изменчивой,
взаимосвязанной и сложной глобальной среды безопасности.
Разведка как инструмент предотвращения фактора внезапности

Особенность деятельности разведки в ГВ состоит в необходимости
добывать сведения о скрытых подрывных элементах, которые дей­
ствуют в сети, состоящей из изолированных ячеек. В этом контексте
в регионах, охваченных ГВ, может быть полезным создание разве­
дывательно-ударных групп с собственными каналами оперативной,
1

Бартош А.А. Туман гибридной войны. Неопределенности и риски конфликтов
XXI века. М.: Горячая линия — Телеком, 2019. С. 150-179.

Разведка в гибридной войне

201

надежной и скрытной связи. Источниками сведений являются само­
стоятельный поиск и разветвленная агентурная сеть.
Перечисленные и некоторые другие особенности разведки обуслов­
ливают необходимость поддержания в высокой готовности наличных
сил и средств разведки, их постоянного совершенствования с учетом
процессов трансформации конфликтов современности, скрытого
формирования ГУ.
Сегодня ведущая роль в решении задач своевременного вскрытия
вызовов и угроз безопасности России, в том числе связанных с ГВ и
цветной революцией, принадлежит ряду государственных структур:
Федеральной службе безопасности (ФСБ России), Службе внешней
разведки Российской Федерации (СВР России), Национальной гвар­
дии Российской Федерации.
Разведывательная деятельность в пределах своих полномочий
осуществляется:
• Службой внешней разведки Российской Федерации — в политиче­
ской, экономической, военно-стратегической, научно-технической
и экологической сферах;
• органом внешней разведки Министерства обороны Российской
Федерации — в военной, военно-политической, военно-техниче­
ской, военно-экономической и экологической сферах.
Деятельность органов ФСБ России осуществляется в пределах
государственных границ страны по следующим основным направле­
ниям: контрразведывательная деятельность; борьба с терроризмом;
борьба с особо опасными формами преступности; разведывательная
деятельность; пограничная деятельность; обеспечение информаци­
онной безопасности.
В перечень общих полномочий войск национальной гвардии вхо­
дит ведение разведки в районах выполнения служебно-боевых задач.
Организация и порядок ведения разведки войсками Национальной
гвардии определяются нормативными правовыми актами президента
Российской Федерации.
Военная разведка как орган внешней разведки Министерства обо­
роны Российской Федерации осуществляет комплекс мероприятий по
добыванию и обработке данных о действующем или вероятном про­
тивнике, его военных ресурсах, боевых возможностях и уязвимости,
а также о ТВД. Военная разведка является важным видом боевого
обеспечения и сочетает в себе весь комплекс наличных сил и средств
стратегической, оперативной и тактической разведки.
Таким образом, Российская Федерация располагает несколькими
органами разведки, сферы ответственности которых внутри страны и за

202

Глава 4

рубежом частично перекрываются. Кроме того, доклады по внешней и
внутренней обстановке поступают по линии МИД, МВД и некоторых
других ведомств.
С одной стороны, такое разделение ответственности способствует
поддержанию здоровой конкурентной атмосферы, позволяет сопо­
ставлять данные, полученные из различных источников, а с другой,
может привести к созданию «информационного хаоса» у потребите­
лей информации на стратегическом уровне, когда значимые, иногда
противоречивые сведения могут не получить должной оценки или
просто не будут замечены. В результате реакция органов стратегиче­
ского руководства может оказаться неадекватной, замедленной или
отсутствовать вообще.
Сказанное еще раз подтверждает необходимость создания меж­
ведомственного органа по противодействию ГУ с включением в его
структуру информационно-аналитического центра, в задачу которого
будет входить оценка ГУ и доклад обобщенной информации высшему
руководству страны.
Важнейшей задачей является подготовка кадров аналитических
работников, способных уверенно оперировать данными по всему
комплексу ГУ национальной безопасности России.

4.2. ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ДИПЛОМАТИИ И РАЗВЕДКИ
В ГИБРИДНОЙ ВОЙНЕ
Как уже отмечалось, с учетом гибридной структуры разведки важ­
ной представляется организация теснейшего взаимодействия между
дипломатией и разведкой как инструментами защиты интересов го­
сударства на внешнеполитической арене.
Как писал М.В. Фрунзе, подготовка к войне и ведение войны в
целом являются не только наукой, но и искусством. Причем военное
искусство имеет свою практическую и теоретическую стороны, и по­
следняя является составной частью военной науки. Главное в военном
деле -единство военной науки и практики военного искусства, поэтому
речь идет не о противопоставлении этих понятий, а о более глубоком
выяснении их специфики и тех существенных неразрывных связях,
которые обеспечивают их единство.
Профессор В.И. Винокуров в работе «Искусство дипломатии и
разведки» обращает внимание на полное соответствие этих положе­
ний применительно к такой специфической области, какой являются
дипломатия и разведка. «Как военная наука и практика военного
искусства являются двумя сторонами военного дела, так и теория и

Разведка в гибридной войне

203

практика дипломатии и разведки составляют две её стороны как части,
близкой к военному делу»2.
Именно сочетание возможностей этих двух видов государственной
деятельности способно обеспечить опережающее отражение при раз­
работке стратегии / контрстратегии ГВ, что означает дать руководству
страны перспективное видение развития военного конфликта, осно­
ванное на четко выстроенной последовательности действий, которые
следует выполнить для того, чтобы достигнуть поставленной цели.
Известный российский (советский) дипломат профессор В.И. По­
пов отмечает: «Условно говоря, цели и той и другой государственной
службы в некоторой степени одинаковы — защита интересов своей
страны путём сбора информации в зарубежных странах о действиях и
планах их правительств. Но способы добывания информации и вли­
яние действий этих двух структур на развитие событий кардинально
отличаются друг от друга, да и источники информации далеко не оди­
наковы. Задача разведки — охватить такие стороны жизни государства,
какие недоступны открытому наблюдению, то есть дипломатии»3.
И приходит к выводу: «Итак, не надо смешивать разведку и диплома­
тию. Но не следует также не видеть в них и общего».
В гибридном военном конфликте практика дипломатии и разведки,
деятельность которых охватывает все сферы общественной жизни го­
сударства, связана с умением, мастерством, основанными на глубоких
теоретических знаниях, и способности творчески применять их в СОС.
Теория взаимодействия дипломатии и разведки в ГВ представляет
собой целостную систему взглядов, основанную на обобщении исто­
рического опыта использования способов и приемов ведения дипло­
матической и разведывательной деятельности. Такой деятельности
присущи внутренние, глубокие и существенные объективные связи,
в ней есть общее, устойчивое и повторяющееся с силой необходимости.
Знание законов ГВ и умелое сочетание их с законами и принципами
разведывательной и дипломатической деятельности создаёт основу
для стратегического прогнозирования и планирования обеих видов
деятельности, позволяет действовать осознанно при реализации на­
циональных интересов своей страны.
Однако применение положений теории дипломатии и разведки
применительно к условиям ГВ требует творческого подхода. С учетом
сложного, комплексного вида гибридного военного конфликта, ряда
2
3

Винокуров В.И. Искусство дипломатии и разведки как средств внешней политики
государства: монография. М.: Русская панорама, СПСЛ, 2020. С. 207.
Попов В.И. Современная дипломатия. Теория и практика. М.: Научная книга, 2000.
С. 130-131.

204

Глава 4

присущих ему факторов теоретические положения не могут приме­
няться во всех случаях с известной степенью автоматизма и гаранти­
рованным одинаковым исходом, как законы естественных наук.
ГВ готовится и ведется в соответствии с присущими только этому
виду военного конфликта объективными законами, которые в рамках
взаимодействия разведки и дипломатии нередко переплетаются и даже
противостоят присущим каждому из взаимодействующих субъектов
нормам и правилам. Такое переплетение создаёт самые противоречи­
вые ситуации, характеризующиеся изменчивостью и неопределенно­
стью, формирует так называемый «туман» ГВ4.
Например, ГВ в соответствии с законом отрицания факта её ведения
не объявляется, что никак не соответствует принятым в дипломатии
правилам объявления войны и выполнению последующих шагов (вы­
сылка дипломатического персонала на взаимной основе и др.). Следует
упомянуть и присущий ГВ закон приоритетности операций по оказа­
нию когнитивного разрушительного воздействия на сознание и пси­
хику людей, использования технологий цветной революции в качестве
катализатора операций ГВ с целью манипуляций сознанием людей и
ускорения развала государства. В эту группу входит и ряд других за­
конов, связанных с технологиями формирования СЗ как ТДГВ и пр.
Однако ГВ как координированное использование страной-агрессо­
ром многочисленных видов (инструментов) насилия, нацеленных на
уязвимые места страны-мишени с охватом всего спектра социальных
функций для достижения синергетического эффекта и подчинения
противника своей воле, подчиняется и перечисленным ранее общим
законам, определяющим ход и исход войны. В их числе — закон опре­
деляющей роли политических целей войны, закон определяющей роли
соотношения материальных и духовных сил воюющих сторон, закон
зависимости войны от соотношения экономических сил воюющих
государств и некоторые другие.
Подобный синтез разнородных законов войны присущих гибридно­
му военному конфликту безусловно влияет на искусство дипломатии,
заключающееся в умении во взаимодействии с разведкой эффективно
использовать весь арсенал имеющихся возможностей и выбирать из
них наиболее адекватные сложившейся военно-политической ситу­
ации.
В целом для успешного решения поставленных задач в ГВ диплома­
там и разведчикам недостаточно одного лишь знания закономерностей
своей деятельности и теории, требуется искусство умелого сочетания
4

Бартош А.А. Туман гибридной войны. Неопределенности и риски конфликтов XXI
века: монография. М.: Горячая линия — Телеком, 2019.324 с.

Разведка в гибридной войне

205

возможностей двух видов важнейших инструментов внешней полити­
ки, дипломатической и разведывательной практики.
Главнейшей задачей взаимодействия разведки и дипломатии явля­
ется не допустить стратегической и военно-технической внезапности
нападения, обеспечить руководство страны и ВС своевременной и
достоверной информацией о деятельности вероятного или существу­
ющего противника.

4.3. ГИБРИДНАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ
В ДЕЯТЕЛЬНОСТИ РАЗВЕДКИ США
Набирает темпы переформатирование мира из однополюсной
конструкции, в течение нескольких десятилетий поддерживаемой
Вашингтоном с его претензиями на мировое господство, в трёхполюс­
ную конструкцию в составе России, Китая и США. Новые импульсы
этому процессу придают так называемый постафганский синдром,
связанный с поражением западной коалиции от талибов, «раскачка»
внутренней ситуации в самих США, ставящая страну на грань раскола,
уверенный рост военной мощи России, вышедшей в мировые лидеры
по внедрению новейших военных технологий, экономическое и во­
енное возвышение Китая.
Правящие элиты США пытаются удержать в своих руках кон­
троль над стремительно меняющейся внутренней и международной
обстановкой, не допустить агонии однополярного миропорядка.
С этой целью используются как рычаги международного влияния, так
и внутренние трансформации самих США.
Например, 10 декабря 2021 г. по инициативе президента США Джо
Байдена состоялся так называемый «Саммит за демократию» (или, как
его еще называют, «Саммит демократий»), в котором приняли участие
110 стран мира (из 197). В лице администрации Байдена мы имеем дело
с попыткой реванша американских неоконсерваторов, стремящихся
сохранить однополярный мир. Для того чтобы придать однополярной
модели и американской гегемонии видимость легитимности, и был
проведен этот саммит.
Внутри страны набирает обороты подготовка новой СНБ США.
Направленность работе над документом придали подготовленные в
спешке под редакцией Д. Байдена «Временные указания по стратегии
национальной безопасности». Обращает на себя внимание в этом до­
кументе Байдена тезис о прекращении «вечных войн», которые вели
и ведут США, установка на перенос основных усилий в СЗ какТДГВ,
наращивание применения ССО.

206

Глава 4

В рамках президентских «указаний» осуществляется радикальная
перестройка американских спецслужб.
Если в течение более 20 лет Центральное разведывательное управ­
ление было сосредоточено на борьбе с терроризмом, то сегодня ста­
вится вопрос о необходимости вернуться к их традиционной «тихой»
деятельности, которая нужна для сбора разведданных, касающихся
«сложных» государств, в первую очередь Китая и России.
Что касается Китая, то подобная трансформация призвана «обе­
спечить хорошую работу» разведчиков далеко за пределами США,
в частности в странах Западной Африки, в которые Китай активно
направляет свои инвестиции. Офицеры будут проходить подготовку
в соответствии со своей специализацией по конкретному географиче­
скому региону. Отдельное внимание будет уделяться изучению местных
языков, а также решению конкретных задач, с которыми сотрудник
может столкнуться в долгосрочной перспективе.
ЦРУ будет привлекать больше носителей мандаринского языка
(наиболее распространенного диалекта китайского языка), вклады­
вать в технологии, а также сосредоточит свою деятельность на сборе
информации о людях.
Таким образом вносятся существенные изменения в направлен­
ность и цели работы американских разведчиков против главных про­
тивников — Китая и России, а также Ирана, КНДР и многих других
стран. Наряду с решением классических задач разведки потребуется
наращивать поток разведывательных сведений, необходимых для пла­
нирования и ведения ГВ, осуществления цветных революций.
Ещё одной сферой международных отношений, представляющей
важный интерес для разведок России и Китая, являются действия
США по подрыву экономического потенциала ЕС, который являет­
ся важным экономическим соперником Америки наряду с Китаем.
В этом контексте нельзя сбрасывать со счетов вероятность подрывных
действий Вашингтона с целью развязывания большой европейской во­
йны, которая неизбежно приведёт к резкому снижению европейского
экономического потенциала и, соответственно, к обрушению данного
стратегического для Китая международного рынка. Что с учётом уже
достигнутой степени экономической взаимозависимости КНР и ЕС
неизбежно приведёт и к обрушению экономики самого Китая.
Таким образом, Вашингтон сможет решить задачу нанесения
стратегического поражения КНР. В том случае, если существенная
часть китайской экономики рухнет в результате серьёзного наруше­
ния сложившихся мировых экономических связей, в этой стране на­
верняка произойдёт серьёзная внутриполитическая дестабилизация.

207

Разведка в гибридной войне

И она будет вынуждена подчиниться диктату англосаксонской миро­
вой империи.
С точки зрения достижения краеугольной задачи безусловного
сохранения своего мирового господства, иного способа радикального
ослабления всех трёх конкурирующих с США мировых центров силы —
КНР, РФ и ЕС, чем новая большая европейская война (с определенной
перспективой её перерастания в мировую) в реальной действитель­
ности не существует5.
Директор ЦРУ Уильям Бернс объявил о создании специального
«Центра операций по Китаю» {China Mission Center). Будучи опытным
дипломатом и неплохим психологом, Бернс отдельно подчеркнул, что
угроза исходит от правительства Китая, а не от его народа. Глава ЦРУ
пояснил, что центр призван обеспечить комплексное реагирование и
сплотить ту работу, которую его ведомство уже проводит против этого
«ключевого соперника».
<
Как именно новые методы отразятся в работе управления по «отсле­
живанию действий агрессивной России», которая упоминается в одном
ряду с терроризмом, КНДР и Ираном, пока не известно. Можно пред­
положить, что в нашей стране ЦРУ вернется к испытанным методам
работы «рыцарей плаща и кинжала» времен холодной войны, когда на­
ряду с добыванием политических и военных секретов осуществлялась
скрупулезная работа по вскрытию узких и уязвимых мест советского
государства, изучались представители правящих элит на предмет их
возможной вербовки или использования втемную в качестве бойцов
пятой колонны, призванной разрушать страну изнутри.
В США информацию о состоянии операционной среды в СЗ до­
бывают все виды разведки (табл. 4.1).
Таблица 4.1
Виды разведки США, добывающие информацию о состоянии «серых зон»
№
п/п

5

Виды разведки

Содержание деятельности

1

HUMINT {human in­
telligence)

Агентурная разведка добывает сведения с помо­
щью завербованных агентов

2

SIGINT {SIGnal INTelligence)

Радио- и радиотехническая разведка осущест­
вляет сбор разведывательной информации путем
перехвата сигналов, будь то связь между людьми
{COMINT — коммуникационная разведка) или
электронные сигналы, напрямую не использу­
емые в связи {ELINT — электронная разведка)

Селиванов Ю. Кому нужна большая европейская война. URL: https://zvezdaweekly.
ru/news/202112271358-UdxwQ.html (дата обращения: 05.01.2021).

208

Глава 4
Окончание табл. 4.1

№
п/п

Виды разведки

Содержание деятельности

3

CYBINT

Киберразведка, кибербезопасность, получение
информации путем обхода (взлома) систем
компьютерной безопасности и применения
вредоносного программного обеспечения типа
«троянский конь»

4

IMINT (IMagery INTelligence)

Видовая разведка обеспечивает получение фото­
графического изображения объектов

5

MASINT (Measure­ Измерительно-сигнатурная разведка, обеспечи­
ment and Signature вающая сбор разведданных путем обнаружения,
INTelligence)
отслеживания, идентификации или описания
отличительных характеристик (сигнатур) фикси­
рованных или динамических целевых источников

6

GEOINT

7

SOCINT (Monitoring Сбор цифровых данных о социальных отношени­
and Alerting via Social ях, форма получения разведывательных сведений
Intelligence)
об управлении политическими, экономическими
или социальными процессами. Используется для
построения подробной картины сетевых структур,
данные о которых затем сами служат отправными
точками для дальнейшего анализа

Геопространственная разведка получает инфор­
мацию в результате анализа фото-, видеоизо­
бражений и данных, связанных с определенным
местоположением. Использует изображения для
изучения и оценки человеческой деятельности
и физической географии в любой точке Земли,
включая фотограмметрию, картографию, анализ
изображений, дистанционное зондирование и
изучение местности

Важно отметить, что объем данных, добываемых всеми видами
разведки, в последние годы заметно увеличился и продолжает рас­
ширяться почти экспоненциальными темпами, что обусловливает
включение в сферу интересов разведки массы новых разнообразных
источников информации. Фактически можно говорить о гибридном
характере добываемых разведывательных сведений и о создании в
США приспособленной к этому фактору гибридной структуры раз­
ведки, способной применять специальные методы анализа на основе
технологий ИИ.
При этом стратегическая разведка наряду с решением задачи до­
бывания необходимых сведений проводит серьезную аналитическую
работу, связанную с прогнозированием действий и интересов руко­
водства других стран, и определяет приоритеты в принятии решений.

Разведка в гибридной войне

209

Деятельность оперативной разведки сосредоточена на обнару­
жении, идентификации и наблюдении за оперативными средствами
противника (в том числе дипломатическими, экономическими, во­
енными и военизированными формированиями), прогнозировании
их действий, включая приказы, оперативные приоритеты и исполь­
зование тактических средств (например войск, денег и пропаганды).
Контрразведка нацелена на обнаружение, мониторинг и пресечение
попыток противника собрать разведданные о своих силах и средствах.
События, происходящие в мире в результате панического бегства
США из Афганистана в конце 2021 г., обозначили кардинальное
изменение геополитической и геостратегической картины мира.
Соединенные Штаты в одно мгновение превратились в призрак не­
когда мощного государства, обеспеченного множеством союзников
и Поклонников. Америка пришла на Средний Восток, ничего не по­
нимая в его особенностях, и растратила жизни собственных граждан и
гигантские ресурсы без какой-либо тактики и стратегии. В результате
она потерпела в Афганистане величайший стратегический удар со
времен окончания холодной войны.
Сегодня военно-политическая обстановка в мире характеризует­
ся нестабильностью, динамизмом и турбулентностью, глобальным
охватом и эрозией международного права. При этом в современной
военно-политической обстановке прослеживается сочетание двух
основных тенденций. С одной стороны, это стремление большинства
государств наладить взаимодействие с целью сформировать демокра­
тичную, более справедливую систему международных экономических
и политических отношений. С другой — стремление США во что бы то
не стало сохранить однополярный мир и навязать мировому сообще­
ству свои «правила поведения».

4.4. РАЗВЕДЫВАТЕЛЬНЫЕ ОЦЕНКИ СОВРЕМЕННОЙ
ОПЕРАЦИОННОЙ СРЕДЫ
В мире крепнет осознание того, что международная система дви­
жется к новой эре интенсивного, а иногда и ожесточённого страте­
гического соперничества между великими государствами: Россией,
Китаем и США. Одним из центров соперничества является Афгани­
стан. Оценки состояния и перспектив развития событий на афганском
треке различные.
Россия на смену власти в Афганистане, в отличие от Запада, ре­
агирует спокойно. Москва готова сотрудничать с талибами, но на
определенных условиях. Одно из них — безопасность Центральной

210

Глава 4

Азии. По-видимому, перед российской дипломатией и военными бу­
дет стоять задача придерживаться «двойной стратегии» в отношении
новой ситуации в Афганистане — пытаться договориться с талибами
о не поддержке террористической организации «Аль-Каида» в Цен­
тральной Азии и одновременно оказывать поддержку Таджикистану
и другим республикам региона, если будут столкновения на границе.
Ключевым вопросом для России будет следующий: ограничатся ли
талибы созданием «национального проекта исламского халифата» или
будут сотрудничать с исламистско-джихадисткими силами, которые
преследуют цели за пределами региона, как это было 20 лет назад.
Нельзя исключить и попыток талибов наладить поставки современного
оружия и военной техники, оставленных американцами в Афганистане,
в СЗ вокруг России, в первую очередь на Украину и в Грузию.
В странах СНГ и ОДКБ к нынешнему афганскому руководству от­
носятся по-разному. Стремление ряда стран к диалогу и сотрудничеству
с талибами соседствует с явным враждебным отношением к ним со сто­
роны некоторых других правительств. Но все осознают реальную воз­
можность экспорта нестабильности из Афганистана на постсоветское
пространство, а значит, необходимость военного укрепления границы
и сотрудничества с Россий. Задача российской дипломатии — закрепить
такое понимание на долговременную перспективу.
Уход американцев из Афганистана и смена там правительства от­
крыли дорогу для распространения «мягкой силы» Китая. КНР напря­
мую не вмешивается во внутренние дела Афганистана, а предпочитает
действовать через инвестиции и развитие общих проектов.
В одобренном президентом Джо Байденом в ноябре 2021 г. «Обзоре
глобальной расстановки сил» (Global Posture Review) подтверждается,
что Ближний Восток остаётся для Пентагона зоной нестабильности
после длительных войн в Ираке и Афганистане. В этих условиях со­
храняющиеся глобальные обязательства США требуют обеспечить
готовность и модернизацию ВС, что предполагает постоянно вносить
изменения в расстановку сил на Ближнем Востоке, чтобы иметь воз­
можность оперативно развернуть силы в регионе в зависимости от
угрозы. Обзор в первую очередь предусматривает активизацию сдер­
живания Китая и России, в том числе и на Ближнем Востоке. ВС США
усилят войска и базы, направленные против Китая и России, сохранив
войска на Ближнем Востоке в адекватном объеме для сдерживания
Ирана и джихадистских группировок.
Важным показателем изменений оценок обстановки в Афганистане
стали итоги заседания Совета НАТО на уровне министров иностран­
ных дел в декабре 2021 г. в Риге. Министры подвели итоги операции в

Разведка в гибридной войне

211

Афганистане и пришли к выводам, которые будут определять подходы
альянса в будущих военных конфликтах.
Во-первых, министры отметили, что уровень амбиций междуна­
родного сообщества в Афганистане вышел далеко за рамки стратегии
разрушения убежищ террористов, и что в будущем союзники должны
постоянно оценивать стратегические интересы, ставить достижимые
цели и осознавать опасности расширения миссии.
Во-вторых, в оценке НАТО содержится ряд других рекомендаций,
в том числе по поддержанию взаимодействия с оперативными пар­
тнерами, а также использовать их способность принимать меры по
наращиванию потенциала и обучению; и обеспечение своевременной
отчетности и конструктивных консультаций.
И, наконец, министры заявили о необходимости учета политиче­
ских и культурных норм стран, где проводится операция. Постфактум
пришлось еще раз признать, что афганцы с давних времен не вос­
принимают чужеземцев, пришедших на их землю с оружием в руках.
Они не испытывали симпатий к коррумпированным чиновникам,
назначенным американо-натовскими оккупационными властями,
и тем более не пропитались навязываемыми неолиберальными идеями.
Оттого и отказались бороться за чужие и непонятные им цели.
Следует признать, что в целом талибам удалось не допустить кол­
лапса собственной системы, которая постепенно приобретает все
атрибуты полноценного государства.
Во-первых, продолжается трансформация фрагментированной и
полицентричной повстанческой организации в более иерархичную и
централизованную государственную машину.
Во-вторых, «Талибан» сорвал попытки использования (не без под­
держки внешних сил, включая и ближайших соседей Афганистана)
таджикского меньшинства в качестве фактора дестабилизации с тем,
чтобы возобновить в стране гражданскую войну. Движение «Талибан»
нанесло поражение «антиталибской оппозиции», достаточно быстро
подавив все очаги сопротивления.
В-третьих, стало окончательно ясно, что мировое сообщество на­
мерено продолжать диалог с движением «Талибан» фактически как
с государством-партнером. При этом для стран, идущих на развитие
отношений с «Талибаном», становится очевидной необходимость
пересмотреть взгляды на эффективность терроризма, прибегнув к
которому, «Талибан» добился победы над несравненно более мощным
противником. На этом фоне угроза дипломатической изоляции «Тали­
бана» и тем более каких-либо военных акций против этой организации
минимизировалась.

212

Глава 4

И, наконец, пока что не ясно, сможет ли победа «Талибана» стать
достаточной мотивацией для других террористических движений
продолжать свою борьбу, но уже сейчас приходится признать, что мир
вынужден пересмотреть свои взгляды на эффективность терроризма
как инструмента достижения политических целей. Капитуляция США
в Афганистане достаточно красноречиво доказывает это. Этот фактор
должен учитываться в политике России в Средней Азии.
Некоторые тенденции в развитии разведки

Беспорядочное бегство американцев и их союзников из Кабула
придало дополнительный импульс крушению империалистических
амбиций Вашингтона, который ранее уже испытывал внутренние
проблемы после неудачной войны во Вьетнаме. Теперь у США раз­
вился «афганский синдром», ставший символом одного из наиболее
жестоких поражений.
Победоносное завершение многолетней войны талибами ознаме­
новало не только наступление новой эры для Афганистана, но также
подало совершенно недвусмысленный сигнал всем единомышленни­
кам — «любой враг уязвим, даже столь мощный, как США».
Задачи поддержания стратегической стабильности в постафганском
мире обусловливают необходимость действовать с опережением, что
требует уже сейчас от России, её дипломатии и разведки, союзников
и партнеров налаживания самого тесного взаимодействия с целью
своевременно вскрыть опасные тенденции в сфере обеспечения наци­
ональной и международной безопасности, связанные с постафганским
урегулированием.
Важным фактором трансформации интересов разведки является
противоборство в рамках стратегического треугольника «СШАРоссия-КНР», которое глубоко меняет подходы к обеспечению
международной и национальной безопасности по сравнению с тем,
что было в эпоху после холодной войны. В частности, контртеррори­
стические операции и военные операции США на Ближнем Востоке,
которые были перемещены в центр обсуждения вопросов обороны
США после террористических атак 11 сентября 2001 г., теперь уходят
на второй план.
Разведке предстоит нацелить свою работу на новые или обнов­
ленные аспекты внешней политики США как отправной точки для
принятия решений по вопросам обеспечения международной и на­
циональной безопасности.

Разведка в гибридной войне

213

С учётом такой перспективы существенно меняются акценты в
приложении усилий разведки с целью освещения следующих групп
вопросов в сфере стратегии и геополитики противоборства:
• ЯО, ядерное сдерживание и контроль над ядерными вооружениями;
• глобальное распределение развёртывания ВС США;
• военный потенциал США и их союзников в Индо-Тихоокеанском
регионе;
• военный потенциал США и НАТО в Европе;
• новые доктрины и оперативные военные концепции США;
• возможности ведения войны в СОС с применением обычных во­
оружений;
• шаги США по поддержанию превосходства в технологиях обычных
вооружений;
• инновации и скорость разработки и развёртывания систем воору­
жений США;
• возможности мобилизации для затяжного крупномасштабного
конфликта;
• безопасность цепочки поставок, означающая осведомлённость и
минимизацию зависимости военных систем США от иностранных
компонентов, подкомпонентов, материалов и программного обе­
спечения;
• возможности противоборства ГВ и тактике СЗ.
Важным стимулом для трансформации сил, средств и сфер при­
ложения усилий разведки является установка, изложенная в докладе
Исследовательской службы конгресса США «Возобновление конку­
ренции великих держав: последствия для обороны»6.
В документе доминирующим мотивом проходит военная политика
в отношении Евразии: «С точки зрения общей стратегии и геополитики
США можно отметить, что большая часть людей, ресурсов и эконо­
мической деятельности в мире находится не в Западном полушарии,
а в другом полушарии, особенно в Евразии. В ответ на эту основную
черту географии мира политики США в течение последних несколь­
ких десятилетий решили преследовать в качестве ключевого элемента
национальной стратегии США цель предотвращения появления реги­
ональных гегемонов в Евразии». Именно на достижение такой цели
направлены инспирированные США и НАТО цветные революции в
государствах, расположенных по периметру российских границ, по­
6

Доклад Исследовательской службы конгресса США «Возобновление конкуренции
великих держав: последствия для обороны» (21.12.2021). URL: https://cisreports.
congress.gov/product/pdf/R/R43838 (дата обращения: 06.01.2022).

214

Глава 4

литика расширения НАТО, наращивание военного присутствия США
в Европе.
Решающая роль в таком противоборстве будет отводится ГВ и
технологиям цветной революции, что требует от России и Китая, их
союзников и партнеров в Евразии тесной координации и взаимодей­
ствия в противоборстве с подрывными технологиями.
За 20 лет пребывания в Афганистане Соединенные Штаты потеряли
порядка 2 трлн долл., не сумев при этом достичь практически ника­
ких целей, за исключением устранения некоторых значимых лидеров
террористических сетей. Проект демократизации государства также
провалился, создав плодотворную почву для дальнейшей радикали­
зации населения и пополнения рядов боевиков. Спешная эвакуация
американского военного персонала лишь официально подтвердила тот
факт, что сопротивление талибов сломать не удалось. Таким образом,
Афганистан стал одним из немногих примеров успешного ведения
партизанской войны против более сильного противника.
Похоже, американцы находятся лишь в самом начале пути, при­
званного привести их к адекватным оценкам и выводам из афганской
катастрофы, к глобальному переосмысливанию роли и места США в
современном мире. Сегодня американская дипломатия, анализируя
последствия поражения в Афганистане, пока исходит из того, что
«Соединенные Штаты никогда не станут колебаться, решая, стоит ли
применить силу, если это необходимо для защиты жизненно важных
национальных интересов».
Но все же элементы прозрения есть. В Оценках осторожно отмеча­
ется, что «использование военной силы должно быть крайней мерой»,
а на первый план необходимо вывести «дипломатию, развитие и ис­
кусство экономического управления», что представляет собой не что
иное, как призыв к применению стратегии ГВ, которую США уже дано
сделали важнейшим инструментом внешней политики.
Американская администрация исходит из того, что достижение
внешнеполитических целей основывается на ключевом стратеги­
ческом предложении: «Соединенные Штаты должны восстановить
свои непреходящие преимущества с тем, чтобы мы могли отвечать на
сегодняшние вызовы с позиции силы. Мы будем лучше строить наши
экономические основы; восстановим наше место в международных
институтах; поднимем наши ценности у себя дома и выступим в защиту
их по всему миру; модернизируем наш военный потенциал, в то же
время ведя в первую очередь дипломатию; и оживим непревзойденную
сеть альянсов и партнерств Америки». Проиграв на афганской земле

Разведка в гибридной войне

215

очередную «войну цивилизаций», правящие элиты США внимательно
наблюдают за новой конфигурацией сил вокруг Афганистана.
Для российской дипломатии и разведки определяющими являются
следующие факторы постафганского урегулирования, сформулиро­
ванные проф. В.И. Винокуровым:
• стремление США и НАТО свалить вину за неудачный исход опе­
рации в Афганистане на Россию;
• попытки США вынудить мировое сообщество расплачиваться вме­
сто себя за экономический ущерб, нанесенный афганскому народу;
• возрастание активности и расширение географии деятельности
террористических и экстремистских организаций на границе с
Россией, стремление США использовать эти структуры против
национальных интересов России;
• укрепление сотрудничества в области обороны в рамках ЕС;
• усиление давления на Россию путем укрепления военно-по­
литических связей со странами, расположенными по периметру
территории РФ;
• стремление США укрепить связи с граничащими с Афганистаном
странами Центральной Азии под предлогом активизации борьбы
с терроризмом и контрабандой наркотиков;
• повышение конфликтной напряженности на Среднем и Ближнем
Востоке;
• попытки препятствовать России в разрешении сирийского кон­
фликта7.
Значимость этих факторов определяется тем, что Афганистан —
один из объектов соперничества между тремя центрами мировых
сил — находится в непосредственной близости от России и Китая.
Соперничество разыгрывается в постсоветской Евразии, регионе,
о котором Москва давно сигнализирует, что он жизненно важен для ее
национальных интересов, что делает эту страну объектом пристального
внимания российской дипломатии и разведки.
Стремительный захват талибами власти и укрепление позиций
«Талибана» в Афганистане требует адекватной реакции на случившееся
от всех заинтересованных стран, включая, конечно, Россию, страны
ОДКБ и Китай. Эта реакция определяется национальными интере­
сами, прежде всего интересами безопасности, которые могут быть
поставлены под угрозу столь стремительным американским уходом.
Ясно, что Москву и Пекин объединяет стремление оградить себя от
возможного выплеска афганской смуты за пределы границ Афгани­
7

Винокуров В.И. Гегемон убежал, весы качнулись. Что означает поражение США в
Афганистане // Независимое военное обозрение. 2022. № 48.

216

Глава 4

стана к своим границам, и оба государства будут делать для этого все
возможное. Если для этого потребуется установление прагматичных
отношений с новым афганским режимом, то будет сделано и это.
Правда, в зависимости от действий новых хозяев Кабула во внутренней
и международной политике.
Для российской дипломатии отношения с соседями Афганистана в
данном регионе являются логическим продолжением интеграционного
процесса в рамках Евразийского экономического союза. Что касается
инициативы «Один пояс — один путь», то Москва не желает присут­
ствия американских баз поблизости. Поэтому Пекин и Москва будут
координировать действия в отношении Афганистана и Центральной
Азии. Это будет происходить на двусторонней основе или В рамках
Организации договора о коллективной безопасности и Шанхайской
организации сотрудничества.
Пока что не ясно, придаст ли победа «Талибана» новый импульс
другим террористическим движениям продолжать свою борьбу на
Ближнем Востоке, в Центральной и Юго-Восточной Азии, в Африке
и некоторых странах Латинской Америки.
Задачи поддержания стратегической стабильности в постафганском
мире обусловливают необходимость для разведки действовать с опере­
жением, что требует уже сейчас от России, её союзников и партнеров
пересмотра взглядов на эффективность терроризма как важного ин­
струмента ГВ для достижения политических целей. Капитуляция США
в Афганистане достаточно красноречиво доказывает это.
Угроза международного терроризма должна стать важным фактором
для укрепления сотрудничества России, США, Китая и НАТО.
В центре внимания разведки России должны быть действия по
активизации ИГИЛ в Афганистане, где предпринимаются попытки
завербовать бывших бойцов спецназа «Талибана» (всего их около
30 тыс.) в ряды «Исламского государства». Перспектива пополнения
боевых отрядов ИГИЛ опытными бойцами-спецназовцами усиливает
угрозу для России и центрально-азиатских республик. По-видимому,
фронт борьбы с ИГИЛ будет представлять важный элемент антитеррористического сотрудничества как в рамках ОДКБ и ШОС, так и
между Россией, Китаем, а также США и НАТО на Ближнем Востоке.
Кроме того, России следует внимательно следить за действиями
талибов, связанными с возможной продажей доставшихся им в «на­
следство» американского оружия и военной техники в СЗ на южных
границах нашей страны, в первую очередь на Украину и в Грузию.
Действуют и другие факторы, связанные с потерей для США
стратегического доступа к Среднему Востоку после 20 лет имевшихся

Разведка в гибридной войне

217

возможностей, что является физическим следствием неправильной
разведывательной оценки Вашингтоном ситуации в Афганистане.
Примечательно, что все это проистекает из абсолютного отсутствия у
США стратегических целей в момент вторжения в Афганистан после
террористических атак 11 сентября 2001 г.
По мнению В. И. Винокурова, «отстаиваемый атлантистами “ми­
ропорядок, основанный на правилах” (подпираемый еще и насквозь
идеологизированной концепцией “противостояния демократий и
автократий”), не имеет будущего, потому что является просто по­
пыткой законсервировать выгодное Западу, но уже не работающее
мироустройство. Англосаксонский проект глобализации провалился,
и его не реанимировать ни под каким видом»8.
При этом изменение правил, естественно, необходимо. Политика
баланса интересов, учитывающая позиции всех крупнейших игроков на
международной арене, как раз и должна выработать новые правила для
построения нового миропорядка—и сегодня это главное направление
деятельности российской дипломатии и разведки.
Одним из таких правил, учитывающих национальные интересы
России, должны стать договоренности с США и НАТО о мерах по
обеспечению безопасности Российской Федерации.
В условиях мировой ГВ разведке и дипломатии предстоит дать отве­
ты на вопросы, какие последствия мирового масштаба можно ожидать
в результате глобальных изменений мирового порядка в ближайшей и
долгосрочной перспективе.

Винокуров В.И. Военно-политические последствия событий в Афганистане: тенден­
ции и их учет в дипломатической практике // Дипломатическая служба. 2022. № 1.

Глава 5

ТЕХНОСФЕРА ГИБРИДНОЙ ВОЙНЫ
5.1. ПРОГНОЗИРОВАНИЕ ТЕХНОСФЕРЫ
ГИБРИДНОЙ ВОЙНЫ
В стратегии ГВ важное место отводится технологическому противо­
борству, разворачивающемуся в военной техносфере с охватом не­
скольких взаимосвязанных направлений борьбы, где важнейшими
являются мир киберпространства, технологии ИИ, использование
БПЛА, космических систем связи и геопространственной разведки,
радио- и радиотехнической разведки.
Техносфера—основа информационно-психологической войны, где
стратегия для достижения геополитических целей противоборствую­
щих сторон построена на использовании информационно-коммуни­
кационных технологий в рамках стратегии КВ.
Пытаясь заглянуть за туманную кромку будущего, американские
аналитики пессимистично констатируют: «США в 2030 году могут
постепенно потерять инициативу и возможность диктовать свою
стратегию миру и определять, когда, где и почему произойдут войны
будущего».
Военную техносферу формирует комплекс искусственных объектов
и связей между ними, созданных человеком путем поэтапного синтеза
как давно известных, так и новейших технологий.
И.Ф. Кефели, автор монографии «Асфатроника: на пути к теории
глобальной безопасности», предупреждает, что «сегодня на государ­
ственном уровне, возможно, благодаря помощи ученых, требуется
признание “реальной опасности” неконтролируемого развития и
неэтичного использования технологий, и возможность преодоления
этой опасности в фундаментальной трансформации социального
мышления»1.
Отталкиваясь от идей ученого, можно утверждать, что развитие
военной техносферы на фоне хаотизации обстановки в мире и факти-1
1

Кефели И.Ф. Асфатроника: на пути к теории глобальной безопасности: монография.
СПб.: Изд-во РАНХиГС, 2020. С. 20.

Техносфера гибридной войны

219

ческого краха глобализации по-новому ставит вопрос о прогнозирова­
нии и стратегическом планировании внешней политики государства
и совершенствовании его способности применять наступательные и
оборонительные меры силового и несилового характера.
В документе «Временные указания по стратегии национальной
безопасности» {Interim National Security Strategic Guidance) изложено
прогностическое видение того, по каким направлениям и как США
будут развиваться и взаимодействовать с внешним миром при новой
администрации.
Президент США Джозеф Байден в числе инструментов внешней
политики США на первое место поставил дипломатию. Однако ставка
на силу была и остается основой внешней политики США. Поэтому
президент вынужден признать, что по-прежнему весьма важная роль
в СНБ США отводится военной силе, которая должна быть «умной и
дисциплинированной». Говорится о том, что при этом военная сила
должны быть «крайним средством^. Отличительной чертой «Времен­
ного стратегического руководства» стало обоснование противостояния
США и Китая, которое названо «стратегическим соревнованием» и
заняло центральное место в документе. Отмечается, что США сталки­
ваются с миром растущего национализма, отступающей демократии,
усиливающегося соперничества с Китаем, Россией и другими авто­
ритарными государствами, а также с технологической революцией,
меняющей все аспекты жизни. Поэтому администрация СШАдолжна
противостоять реальности, когда расстановка сил в мире меняется,
создавая новые угрозы. Во Временном стратегическом руководство
утверждается, что Россия по-прежнему полна решимости усилить своё
глобальное влияние и играть «деструктивную роль» на международной
арене. Но главной угрозой США и миру администрация считает Ки­
тай, который благодаря своей напористости «является единственным
соперником, который обладает способностью соединить свою эко­
номическую, дипломатическую, военную и технологическую мощь
и бросить вызов стабильной и открытой международной системе».
По-видимому, перечисленные факторы будут отражены в новой
редакции СНБ США в 2022 г.
Новая оборонная концепция базируется на приоритетном исполь­
зовании воздушных, морских, космических и кибернетических систем
при их теснейшем взаимодействии, поскольку вероятность масштаб­
ного применения крупных сухопутных формирований в современных
войнах рассматривается как минимальная.
В работах отечественных аналитиков подчеркивается, что противо­
стояние на международной арене не утихает, а усиливается, и его

220

Тлава 5

качество меняется. Это характеризуется принципиально новыми
формами, способами и орудиями борьбы, скрытыми и изощренными,
многоходовыми комбинациями силовых и несиловых воздействий,
предвидеть которые в условиях высокой неопределенности обстановки
в мире весьма непросто.
Одно из ведущих мест в противоборстве принадлежит информаци­
онно-психологической войне, войне за сознание, или КВ. Министр
обороны России Сергей Шойгу в январе 2022 г. заявил: «Время такое
пришло, что сегодня это не просто подача информации в том или ином
виде, это большая, не побоюсь этого слова, война. Информационная
война, которая идет на всех фронтах, и проигрывать В этой войне мы
не имеем никакого права».
Для построения исходной модели прогнозирования ГВ важное
значение имеет работа начальника ГРУ ГШ ВС России, замначальни­
ка Генштаба (1992—1997) генерал-полковника Федора Ладыгина «Из
истории контроля над вооружениями. Последует ли продолжение?»2.
Наряду с крупными проблемами контроля над вооружениями он ана­
лизирует военно-политические условия, определяющие параметры и
показатели гибридного военного конфликта, и предлагает принять
как условную дату начала ГВ против нашей страны с августовской
2007 г. речи в Мюнхене президента России Владимира Путина и до
развязанной Грузией на границе РФ в августе 2008-го пятидневной
войны. Именно тогда по инициативе Вашингтона американо-рос­
сийские отношения скатились, по словам генерала Ф.И. Ладыгина,
«до состояния гибридной войны по всем фронтам и направлениям:
политическом, дипломатическом, экономическом, социально-идеоло­
гическом (приобретающем национал-расистские черты), агрессивном
киберинформационном, русофобско-пропагандистском, разведыва­
тельно-подрывном, военно-силовом — угрозой военной силой путем
количественного и качественного наращивания войск (сил) и их
провокационной активности в непосредственной близости от границ
Российской Федерации».
США в действиях против России сделали ставку на то, чтобы одо­
леть нашу страну без прямого столкновения. Американцы надеются,
что в условиях этой войны им удастся через значительное ухудшение
социально-экономического положения внутри РФ оказать решающее
воздействие на слом политической системы, ее переориентацию на За­
пад с одновременным отказом от установления многополярного мира
в пользу такого мироустройства, в котором Москве отводится роль
2

ЛадыгинФ.И. Из истории контроля над вооружениями. Последует ли продолжение?
М.: Изд-во РМП, 2020. 306 с.

Техносфера гибридной войны

221

второстепенной региональной державы при подчинении российских
национальных интересов глобальным приоритетам США.
Гибридизация военных конфликтов

Важнейшими сферами межгосударственного противоборства в ГВ
являются информационное и кибернетическое пространства, роль
которых повышается по мере гибридизации военных конфликтов со­
временности. Так, в докладе британского Минобороны «Глобальные
стратегические тренды: будущее начинается сегодня», опубликован­
ном в конце 2018 г., констатируется, что в среднесрочной перспективе
использование дезинформации и пропаганды в средствах массовой
информации и социальных сетях станет главной особенностью веде­
ния ГВ. Такие методы противоборства будут, по оценкам англичан,
все более активно применяться государствами и их коалициями (в том
числе прокси-силами), а также негосударственными акторами (ЧВК,
террористическими группировками и пр.), чему поспособствуют от­
сутствие физических границ в информационно-коммуникационном
пространстве и недостаточная международно-правовая регламентация
протекающих там процессов3. Таким образом гибридизация стано­
вится действенным способом предотвращения перетекания военных
конфликтов в «горячую фазу», приводит к «размыванию» их границ
за счет использования гибридного (смешанного) подхода к ведению
противоборства.
Суть гибридизации военных конфликтов заключается в задейство­
вании регулярных и иррегулярных силовых элементов при домини­
ровании последних с конечной целью подрыва власти легитимного
правительства зарубежной страны. Угрожающая актуальность такого
конфликта в политических реалиях, характеризующихся хрупкостью
в условиях форсированных процессов цифровизации, превращает ГВ
в политическую реальность и форму протекания межгосударственного
противоборства.
Приведенные положения позволяют выдвинуть гипотезу, что в
среднесрочной перспективе знаковой чертой процессов информа­
ционного противоборства, скорее всего, станет повышение уровня
конфликтности в киберпространстве и наращивание интенсивности
информационно-психологической (когнитивной) войны. По мнению
ведущих отечественных и зарубежных военных политологов, это спо­
собно в корне изменить процесс протекания военных конфликтов,
3

Global Strategic Trends: The Future Starts Today // GOV.UK. 2018. 2 October. URL:
https://www.gov.uk/govemment/publications/global-strategic-trends (дата обращения:
30.09.2019).

222

Глава 5

причем уже в обозримом будущем4. Текущие тенденции трансформа­
ции облика военных конфликтов подводят к выводу, что в перспективе
границы между состоянием войны и мира станут более размытыми.
Прогнозирование социальных процессов в целом, военно-по­
литических, военно-технических и собственно военных процессов
в частности — важнейший инструмент при определении перспектив
развития армий, боевой техники, ратного искусства как в стране, так и
у вероятных противников, и при определении характера, хода и исхода
возможных войн и вооруженных конфликтов.
Сложность прогнозирования заключена в необходимости ком­
плексной оценки возможностей и характера противоборства тайных
сторон, целей, задач и замыслов. Это в полной мере относится к про­
гнозированию как классической войны, так и нового вида вооружен­
ных конфликтов — ГВ, особенностей формирования СЗ как ее театра
и специфики развития техносферы конфликтов XXI в.
Развитие событий в мире сделало концепцию ГВ весьма востре­
бованной в качестве важного инструмента внешней политики США,
прежде всего в отношениях с Россией, Китаем, Ираном и некоторыми
другими странами.
В инициированных американцами ГВ и цветных революциях ока­
зались Украина, Белоруссия, Армения, Грузия, Казахстан и другие
государства Средней Азии, Ближнего и Среднего Востока, Латинской
Америки. Список еще не завершен.
В обостряющейся международной обстановке вполне естественен
интерес исследователей к проблемам будущих вооруженных конфлик­
тов. Аналитики пытаются понять, где и почему разразится следующая
война, кто будет бороться, какие стратегии могут быть использованы?
Однако ответы не всегда удовлетворяют. Министр обороны США
Роберт Гейтс, выступая в 2011 г. в Военной академии США в ВестПойнте, признал: «Когда дело доходит до прогнозирования характера
и места наших следующих военных действий, таких как в Гренаде,
Панаме, Сомали, на Балканах, в Гаити, Кувейте, Ираке, и многое
другое — мы понятия не имели за год до любой из этих миссий, что
мы будем так заняты».
Разумеется, подобные признания стимулируют попытки дать
упреждающий ответ на жизненно важные вопросы, волнующие по­
литиков и военных.
В 2020-м в корпорации РЭНД разработали для Пентагона ряд про­
гнозов по военным вопросам. В докладе «Будущее войны в 2030 году»
4

Виловатых А.В. Перспективы гибридизации военных конфликтов в условиях тех­
нологической революции Ц Международная жизнь. 2020. № 3. С. 90-96.

Техносфера гибридной войны

223

утверждается, что список противников, вероятно, останется неизмен­
ным, но состав союзников США скорее всего изменится:
• Китай, Россия, Иран, Северная Корея и террористические груп­
пировки останутся главными соперниками США;
• растущее влияние КНР скорее всего изменит список союзников
США в Азии, поскольку страны региона застрахуются от китайской
власти;
• в Европе воля и способность традиционных союзников США
участвовать в силовых акциях, особенно за рубежом, вероятно,
уменьшатся.
При этом Штаты в 2030 г. могут постепенно терять инициативу
в диктовке миру стратегических результатов и определении, когда и
почему произойдут войны будущего.
Наиболее вероятными регионами противостояния считаются
Индо-Тихоокеанский регион, Европа и Ближний Восток, хотя
столкновение в ИТР может представлять наибольшую опасность.
Будущие конфликты, вероятно, породят глубинные причины: борьба
с терроризмом, стычки в СЗ, асимметричные бои и масштабные во­
оруженные конфликты.
Вместе с тем следует быть готовыми к тому, что с учетом форсиро­
ванного совершенствования технологий ИИ и появлением новых про­
рывных разработок в данном направлении, которые могут применять
как легитимные, так и нелегитимные акторы, мировые политические
процессы и процессы подготовки военных конфликтов, вероятно,
приобретут характер пониженной прогнозируемости. В связи с этим
одна из предпринимаемых американскими военными мер по форсиро­
ванию применения ИИ в военном деле состоит в переходе от разовых
попыток применения ИИ для нужд национальной безопасности США
к беспрерывности этого процесса за счет планомерного внедрения
инноваций в функционирование американских ВС.
В принятом в 2020 г. проекте техподдержки и операционного ана­
лиза Пентагон рассматривает прогностические доклады на тему про­
движения инновационных возможностей и технологий, которые могут
применяться в сложных физических, электронных и боевых условиях.
Речь идет в том числе о действиях военнослужащих в городской
среде — охваченной боями плотной городской или на перегружен­
ной местности, в местах с ограничением и воспрещением доступа и
маневра. Для успеха объединенных сил в таких условиях им требуется
превосходство в данной среде, однако его постоянное удержание пред­
ставляется сложным.

224

Птава 5

Важнейшими объектами прогнозирования техносферы военных
конфликтов будущего является киберпространство и информационно­
психологические технологии влияния на сознание людей.

5.2. КОНЦЕПЦИЯ БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЙ НАТО
Весьма показательным является прогноз вероятных боевых дей­
ствий НАТО, выполненный военными специалистами Командования
НАТО по трансформации (Вирджиния, США) в рамках подготовки
«Концепции боевых действий НАТО».
В основе концепции лежит уверенность Вашингтона в том, что
НАТО остаётся привычным, управляемым и хорошо зарекомендо­
вавшим себя в прежнее противостояние инструментом глобальных
амбиций США. Судя по тону принятого администрацией Д. Байдена
«Обзора глобальной расстановки сил», Соединённые Штаты рассчи­
тывают, что альянс и в дальнейшем послушно последует в кильватере
американской политики нынешнего противостояния с Россией, Ки­
таем и некоторыми другими государствами и силами.
Но тут возникает ряд проблем, вносящих явный диссонанс в по­
литико-военные построения США. Европейские союзники переме­
щать активность на Тихий океан не спешат, а восточноевропейские
страны делают всё, чтобы удержать внимание и ресурсы США на
себе и российском вопросе. Отсюда необходимость для Вашингтона
осуществлять подобие дипломатического и военного «шпагата»:
постоянно подтверждать приверженность Евро-Атлантической
солидарности, одновременно создавая возможности в Тихом и
Индийском океанах. Нашумевший АУКУС (военно-политический
блок США, Великобритании и Австралии) — яркий пример такого
рода: вроде бы и не в ущерб НАТО, но привкус измены у континен­
тальной Европы остался.
В целом политики и военные НАТО понимают, что на сегодняш­
ний день в Вашингтоне не видят возможности открыто поставить под
сомнение приоритетное значение атлантического альянса, тем более
что для значительной части американских правящих элит он является
синонимом американского могущества и успеха. Сказанное позволяет
предположить, что политическая и военная части Стратегической
концепции НАТО будут построены на компромиссах интересов США
и Европы, что скажется на качестве интеграционной составляющей до­
кумента, который уже сегодня США и Европа оценивают по-разному.
Разность подходов проявляется в диссонирующих опенках Концепции
боевых действий.

Техносфера гибридной войны

225

Война технологий

Один из авторов Концепции боевых действий НАТО контр-адмирал
Джон У. Таммен, заместитель начальника штаба по стратегическим
планам и политике в штаб-квартире НАТО, полон оптимизма и считает,
что в документе намечен путь, по которому союзники могут сосредо­
точить, синхронизировать и согласовать усилия и оставаться впереди
конкурентов во все более изменчивой, взаимосвязанной и сложной
глобальной среде безопасности.
Основные сдвиги в войне часто связаны с технологическими ин­
новациями. СОС, с которой сталкивается НАТО. Эта среда является
изменчивой, глобальной и сложной, и чем дальше простираются
прогнозы, тем более неопределенной она становится. Стратегии ГВ
и СЗ стирают границы между миром и конфликтом, политическим и
военным, стратегическим и тактическим, кинетическим и некинети­
ческим. У альянса больше нет настоящих убежищ или «тыловых зон»,
через которые не может проникнуть какая-либо угроза, нападение или
злонамеренная деятельность.
Начальники главного штаба вынуждены учитывать решающее вли­
яние новых технологий и возможностей в военной сфере, которые уже
начинают превращать спекулятивную фантастику в реальность. Так,
квантовое зондирование может сделать океаны «прозрачными» и обе­
спечит высокую надёжность обнаружения подводных лодок. Высоко­
качественные возможности дешифрования могут сделать безопасную
коммуникацию такой же открытой, как первая страница газеты. По­
теря контроля над спутниками и электромагнитным спектром может
ухудшить возможности Североатлантического союза. Летальные авто­
номные системы вооружений могут бросить вызов давно устоявшимся
этическим и правовым нормам. Эти события становятся все более
осуществимыми в условиях боевых действий и должны учитываться
при формировании будущей стратегии НАТО.
США и НАТО только начинают двигаться в направлении мышле­
ния и действий в многодоменном, региональном и инструментальном
контексте, при этом приспосабливаясь к конвергенции физической
и нефизической областей. Перенос нефизических областей, таких
как кибернетика и космос, а также всеобъемлющая информационная
среда, на традиционные области ведения боевых действий (воздуш­
ные, наземные и морские) приводит к многомерному пространству
сражений: физическому, виртуальному и когнитивному. Разработка
сплоченной стратегии во всех операционных областях, чтобы быть

226

Глава 5

эффективной в многомерном боевом пространстве, является ключом
к сохранению решающего преимущества против любого противника.
Пять императивов будущей войны

Сказанное формирует для НАТО пять императивов, следование
которым является ключевым для достижения победы в военных кон­
фликтах нового типа:
• когнитивное превосходство: истинное понимание операционной
среды, противника и целей Североатлантического союза влечет за
собой согласованное и общее военно-политическое понимание
угроз, противников и окружающей среды, в которой действует
НАТО, от технологий и доктрин до ведения совместной разведки,
наблюдения и мониторинга (JISR) и больших данных. В равной
степени он будет сосредоточен на предоставлении правильных
инструментов для военно-политического уровня для эффективной
(быстрой и динамичной) работы и защиты принятия решений в
современный информационный век;
• многослойная устойчивость: в основе принятой НАТО стратегии
сдерживания и диалога должна быть способность Североатланти­
ческого союза противостоять немедленным потрясениям на линиях
снабжения и коммуникациях, а также воздействиям в когнитивном
измерении. Альянс должен быть готов к упорству в сложных ситу­
ациях в течение длительного времени и с нулевого дня;
• влияние и проекция силы: чтобы формировать среду в соответ­
ствии с ее сильными сторонами, включая создание вариантов и
наложение дилемм на противников, Североатлантический союз
. должен проявлять инициативу, используя различные средства для
достижения своих целей;
• интегрированная многодоменная защита: угрозы, с которыми
сталкивается альянс, больше не относятся к какой-либо одной
сфере, поэтому совместный и гибкий подход к изменчивой среде
необходим для защиты целостности НАТО от всех угроз, независимо
от их происхождения или характера;
• междоменное командование: понимание команд в мгновение ока,
отличительная черта великих генералов прошлого, может оказаться
недосягаемым в многодоменном и интегрированном боевом про­
странстве. Инвестиции в кадры, командное искусство, критическое
мышление, ИИ и смелые действия станут залогом успеха.
Обладая необходимой маневренностью, чтобы обеспечить развитие
войны в нужном темпе, NWCC должна позиционировать и исполь­

Техносфера гибридной войны

227

зовать военный инструмент силы Североатлантического союза для
создания и поддержания решающего военного преимущества, чтобы
обеспечить дальнейший успех во все более сложной, взаимосвязанной
и непредсказуемой среде безопасности в ближайшие десятилетия.
Однако далеко не все в НАТО разделяют оптимизм американских
авторов концепции. Некоторые французские военные специалисты
утверждают: НАТО не готовится к следующей войне. Никто не знает,
где разразится следующая война с участием НАТО, когда, против кого,
по какой причине. По их мнению, при всей неопределенности и «тума­
не» войны следует признать, что результаты военного противоборства
будут решаться в городе. По той же причине, по которой Сталинград,
Берлин, Бейрут, Грозный, Ракка, Мосул, Донецк являются многона­
селенными местами, следующая крупномасштабная война НАТО будет
решаться в таких городах, как Варшава, Таллин или Неаполь.
Французы скептически замечают, что сегодня НАТО якобы гото­
вится к любому типу войны, независимо от среды, в которой будет
развиваться противоборство. Чрезмерно амбициозной считается
уверенность альянса в своей способности встретить и победить любой
вызов, будь то на открытых полях Центральной Европы или на ска­
листых склонах берега Средиземного моря, в джунглях Французской
Гвианы, в пустыне Сирии, в горах Норвегии и, да, если нужно, на
окраинах Нарвы.
Однако реалии диктуют совершенно иные выводы. Концепция
боевых действий упускает из виду главное: городские операции не
являются дочерней частью более общего типа комбинированных
операций, это совершенно другой набор операций, принципиально
отличный от остальных. Население, и как цель, и как защита, обладает
собственной ценностью с моральными, психологическими, право­
выми и политическими последствиями, которые полностью меняют
характер борьбы.
Упуская из виду фактор населения, концепция не учитывает по­
следствия крупномасштабных городских операций на оперативном и
стратегическом уровнях.
Нынешний стиль войны, к которой под диктовку из-за океана
готовится НАТО, в значительной степени является калькой доктрины
США, нацеленной на жесткое противоборство, удары высокоточным
оружием большой дальности действия, наносимые в стратегических
масштабах, с явным намерением уничтожить любого противника
задолго до того, как он сможет нанести удар по собственным во­
йскам НАТО. Это предполагает господство в воздухе и преобладание
электромагнитного спектра. Такой подход (заметим, авантюристичный

228

Глава 5

и одновременно необоснованно оптимистичный. — А.Б., АЛ.) по­
зволяет свести к минимуму потери со стороны альянса, но операции,
проводимые некоторыми членами, уже сегодня не учитывают побоч­
ный ущерб, связанный с потерями среди населения в районе боевых
действий.
Проблема усугубляется в случае крупномасштабной войны с почти
равным противником, обладающим сокрушительной ядерной мощью,
когда обе стороны фактически защищают свои «пузыри» зон закрытого
доступа (Anti-Air / Area Denial (A2AD)) на ограниченной территории,
прикрытой ЯО, и таким образом сокращая масштабы неограниченной
войны до спорной территории. Это подразумевает, что господство в
воздухе, стержень американского способа ведения войны, будет недо­
стижимым, что серьезно ухудшит критически важные возможности,
такие как сбор разведданных, радиоэлектронная борьба и общее при­
менение авиации для поддержки наземных операций.
По сути, концепция глубокой борьбы, являющаяся неотъемлемой
частью доктрины США / НАТО, неуместна в городской среде. Это
позволит НАТО достичь окраин оспариваемого города, точно так же,
как израильская армия может достичь окраин Бейрута, но удержит
НАТО от входа в него.
Последствия концептуальной «слепоты» НАТО

Таким образом, нынешняя концептуальная слепота НАТО является
примером того, что президент Э. Макрон назвал «смертью мозга».
Такое отсутствие предвидения будет иметь катастрофические послед­
ствия, когда силы альянса столкнутся с реальностью боевых действий
на территории НАТО, потерпят поражение или одержат победу, за­
платив за неё ужасную цену, не в последнюю очередь за счет потерь
собственного населения.
Перечисленные и многие другие разногласия среди союзников по
концептуальным вопросам позволяют предположить, что полити­
ческая и военная части Стратегической концепции НАТО будут по­
строены на многочисленных компромиссах между интересами США
и Европы, что скажется на качестве интеграционной составляющей
документа, снизит его действенность как консолидирующей основы
альянса.
Вашингтон продолжает рассматривать НАТО как привычный,
управляемый и хорошо зарекомендовавший себя в прежнее про­
тивостояние инструмент. Судя по тону принятого администрацией
Д. Байдена «Обзора глобальной расстановки сил», Соединённые

Техносфера гибридной войны

229

Штаты рассчитывают, что альянс и в дальнейшем послушно последует
в кильватере американской политики нынешнего противостояния
с Россией, Китаем и некоторыми другими государствами и силами.
Ставка НАТО на достижение технологического превосходства над Россией

На заседании Совета НАТО на уровне министров обороны
21—22 октября 2021 г. был принят новый набор целей альянса до
2030 г. Главное внимание уделено консультациям по проекту новой
Стратегической концепции, которую планируется утвердить на сам­
мите в Мадриде летом 2022 г., а также выработке действий альянса в
условиях новой обстановки безопасности.
Возникшие в последнее десятилетие новые вызовы в сфере без­
опасности, усиление военной и геополитической роли крупнейших
мировых игроков, современные угрозы, такие как терроризм и под­
рывная деятельность в киберпространстве, — все эти факторы делают
необходимым пересмотр тех подходов, которыми НАТО пользуется
на данный момент. Таков лейтмотив доклада «НАТО-2030: едины в
новой эпохе», составленного коллективом экспертов в военной и
дипломатической сферах.
Факторы влияния на разработку новой Стратегической концепции НАТО

На выработку предложений по новой Стратегической концепции
оказывает решающее влияние комплекс ряда факторов.
1. Резкое обострение международной обстановки по ряду направле­
ний обеспечения безопасности, которые США и НАТО считают для
себя чувствительными. Министры согласовали всеобъемлющий
План защиты евроатлантического региона, одной из фундаменталь­
ных задач которого провозглашено сдерживание России.
В этом контексте в небе Южной Европы в октябре проведены уче­
ния альянса по стратегическому сдерживанию Steadfast Noon 2021
с привлечением самолетов и персонала из 14 стран НАТО. Альянс
ссылается на якобы «рутинный характер» этих ежегодных маневров,
но в текущем году они имели явно провокационный характер по
отношению к России и Белоруссии, поскольку на них отработан
сценарий ядерной войны, а именно, применение американских
управляемых ядерных бомб новых модификаций В61- 72мощностью
от 0,3 до 50 кт, хранящихся в арсеналах в Германии, Италии, Бель­
гии, Нидерландах и Турции. Одновременно в Румынии и Болгарии,
в 400 км от Крыма, были организованы летно-тактические маневры

230

2.

3.

4.

5.

Глава 5

Альянса Castle Forge, в которых приняли участие самолеты F-15E
ВВС США, способные нести бомбы В61-12.
Новые масштабы внешних угроз и вызовов НАТО, список источ­
ников которых, по мнению альянса, возглавляют Россия и Китай,
а также усиление внутренних угроз единству альянса, в частности,
спровоцированных решением о создании военного блока A UKUS,
которое англосаксонские страны приняли втайне от союзников
по НАТО.
Пересмотр доктринальных военно-политических документов
США, в частности, связанных с намерением Вашингтона нара­
щивать возможности ССО для борьбы в СЗ, что потребует учета в
новой редакции СК НАТО.
Поражение США и НАТО в операции в Афганистане, что повлекло
за собой потребность извлечь уроки и сделать выводы по многим
военно-политическим аспектам развития НАТО в период до 2030 г.
Необходимость согласовать подходы к инновационному развитию
НАТО в сфере ИИ, кибернетических и квантовых технологий, КВ.
Главная цель внедрения инновационных технологий — победить
Россию за счет военно-технологического превосходства.
Прогноз вызовов и угроз безопасности НАТО

На фоне попыток позиционировать Североатлантический альянс
как нечто «гораздо большее, чем просто военная организация, но и
политическое сообщество», существуют разные мнения по шагам,
направленным на придание блоку новых качеств, необходимых для
работы с государствами-партнерами и международными организация­
ми в изменившихся условиях. И, наконец, нет единства в определении
путей «создания порядка евроатлантической безопасности на основе
сотрудничества и реагирования на такие общие угрозы, как терроризм,
распространение ЯО, пиратство и незаконный оборот наркотиков».
В прошлом не было единодушия, например, и при выработке позиции
альянса по проведению операций в Ираке и Ливии, когда в первом
случае Франция, а во втором — Германия выступили против военного
вмешательства.
Выступая за решительное расширение спектра возможностей НАТО
по оперативному реагированию на вызовы современности, политики
и военные ссыпаются на наличие новых ключевых угроз, о которых не
было речи в предыдущих стратегических концепциях блока:
• укрепление России, рост мощи Китая, появление новых центров
силы (Иран);

Техносфера гибридной войны

231

• снижение интереса СШАк Евро-Атлантическомурегиону и перенос
основных усилий Вашингтона в Азиатско-Тихоокеанский регион;
• внутренние неурядицы в США;
• пандемия COVID-19 и беспрецедентный энергетический кризис в
Европе и других регионах;
• обострение в мире политического фанатизма и религиозного фун­
даментализма;
’ «темная сторона» глобализации, подразумевающая международный
терроризм, организованную преступность и распространение ОМУ;
• нерешенность социально-экономических проблем в странах Афри­
ки и Ближнего Востока, климатические изменения, энергетическая
безопасность, порождающие соперничество за ресурсы и растущую
массовую миграцию;
• ослабление института национального государства и способности
влиять на обстановку в сфере безопасности таких организаций, как
ООН, ОБСЕ, НАТО и Евросоюз.
Перечисленные и некоторые другие угрозы формируют спектр угроз
нового типа, так называемых ГУ, противодействие которым требует
существенного пересмотра стратегий Альянса и объединения усилий
США, НАТО и ЕС.
Важным фактором влияния на содержание и цели Стратегиче­
ской концепции НАТО служит трансформация ОВС блока. В 2021 г.
Стратегическое командование НАТО по трансформации разработало
программу долгосрочной военной трансформации, основанную на
предвидении и подготовке к неоднозначной, сложной и быстро меня­
ющейся обстановке безопасности в будущем. Первый компонент про­
граммы — это стратегический форсайт-анализ (оценка долгосрочной
перспективы). Второй компонент—рамки будущих операций альянса.
Долгосрочная военная трансформация базируется на решениях и
действиях, необходимых для подготовки Североатлантического союза
к будущим вызовам безопасности, которые следует отразить в новой
СК НАТО.
В военных планах альянса особое внимание уделяется вопросам
контроля обстановки на Черном море с целью «купировать» там рос­
сийские силы и не допустить превращения моря в «русское озеро».
Проблемой Черного моря занимаются крупнейшие исследовательские
центы Запада: корпорация RAND, Центр стратегических и междуна­
родных исследований (CSIS) и ряд других.
Одновременно принимаются меры по углубленному изучению
Китая. В 2020 г. Верховный главнокомандующий ОВС НАТО поручил
штаб-квартире уделять особое внимание КНР и расширять стратеги­

232

Глава 5

ческое прогнозирование ее возможностей для проведения будущих
оценок. С июня 2021 г. Отделение стратегического прогнозирования
НАТО издает еженедельный бюллетень и ежемесячный отчет по Китаю.
Военные инновации в НАТО

Несмотря на недовольство ряда государств НАТО бесцеремонным
поведением Вашингтона по отношению к союзникам, министры обо­
роны на встрече в октябре 2021 г. в существенной мере продвинули
работу над Стратегической концепцией и приняли ряд важных доку­
ментов, формирующих повестку работы Альянса на предстоящие годы.
Одной из важных задач новой Стратегической концепции является
создание «нового политического измерения» альянса, касающегося
пересмотра сложившихся стереотипов в оценках и реакциях блока на
изменения обстановки в мире. Новое политическое измерение должно
придать «консультациям» статус новой функции НАТО — в дополнение
к трем основным функциям, определенным в Стратегической концеп­
ции 2010 г.: коллективная оборона, кризисное управление и совместная
безопасность. Утверждение такого подхода приведет к повышению
значимости и активации статьи 4 Вашингтонского договора НАТО об
обязательных консультациях сторон, «если, по мнению какой-либо
из них, территориальная целостность, политическая независимость
или безопасность какой-либо из Договаривающихся сторон окажутся
под угрозой».
Министры обороны стран НАТО согласовали «Всеобъемлющий
план обороны Евро-Атлантического региона», призванный обеспечить
наличие и готовность у альянса «нужных сил в нужном месте в нуж­
ное время». Подписано «Соглашение о намерениях в областях ПВО и
радиационной, химической и биологической защиты». Это решение
вызывает особую озабоченность оборонных ведомств России и Бело­
руссии. В этой связи министр обороны России генерал армии Сергей
Шойгу подчеркнул, что в Румынии и Польше Пентагон размещает
противоракетные комплексы Aegis Ashore. При этом универсальность
их пусковых установок позволяет применять наряду с противоракетами
крылатые ракеты Tomahawk и перспективные ударные средства, раз­
рабатываемые в США.
Важное место в деятельности НАТО отводится реализации ряда
основополагающих решений по развитию технологий, имеющих во­
енное применение и рассчитанных на то, чтобы победить противника
за счет технологического преимущества.
С этой целью министры создали «Международный фонд иннова­
ций», в который планируется инвестировать 1 млрд евро.

Техносфера гибридной войны

233

Инновации включают в себя развитие исследований и практические
разработки в следующих областях военной техносферы:
• противодействие ГУ в СЗ. Главным приоритетом НАТО названо
противодействие ГУ, которые все чаще возникают в СЗ, где госу­
дарственные и негосударственные субъекты используют гибридные
тактики, такие как дезинформация, кибератака, использование
ССО;
• квантовые технологии в обороне и безопасности определены
Брюсселем как одни из ключевых для дальнейшей разработки под
эгидой НАТО. НАТО рассматривает военное применение квантовых
технологий как многообещающую перспективу для построения за­
щищенных линий связи и надежной передачи чувствительной ин­
формации в сферах обороны и безопасности. С другой стороны, су­
ществует понимание опасности применения квантовых технологий
противником для получения доступа к «чувствительной» инфор­
мации. Чтобы противостоять этой угрозе, потребуется полностью
обновить цифровую инфраструктуру, используя криптографию,
которая должна быть «квантовой», т.е. защищенной как от кван­
товых, так и от классических компьютеров. Во-первых, военных
привлекают возможности квантового зондирования для обнару­
жения подводных лодок и самолетов-невидимок для определения
местоположения, навигации и синхронизации. Такие «квантовые
устройства» можно использовать в качестве надежных инерци­
альных навигационных систем, которые позволяют осуществлять
навигацию без необходимости использования внешних систем,
таких как GPS. Во-вторых, весьма перспективной представляется
«квантовая угроза», на которой построены квантовые вычисления
в криптографии. Квантовый алгоритм для дешифрования цифро­
вой связи был разработан в 1994 г. и ждет появления квантового
компьютера, способного его использовать;
• ИИ в НАТО: динамичное внедрение, ответственное использование.
Министры обсудили «Стратегию в области искусственного интел­
лекта (ИИ)» как важнейшего локомотива развития всей военной
техносферы НАТО. Алгоритм классификации на основе ИИ можно
использовать для обработки сложных вычислительных задач рас­
познавания образов, для обнаружения объектов в изображениях,
например, идентификации самолетов, пусковых установок ракет,
бронетанковой техники и зданий на изображениях, полученных
средствами авиационной или космической разведки. ИИ — это
способность машин выполнять задачи, которые обычно требуют
человеческого интеллекта — например, распознавание закономер­

234

Глава 5

ностей, обучение на основе опыта, умение анализировать и делать
выводы, прогнозы или принимать управленческие решения в
цифровом виде или в качестве интеллектуального программного
обеспечения, лежащего в основе автономных физических систем.
С учетом возможностей ИИ к предстоящему саммиту готовятся
предложения по мерам противодействия российским ракетным систе­
мам, способным нести ЯО. Намечены консультации об обеспечении
безопасности, надежности и эффективности средств ядерного сдер­
живания альянса:
• киберпространство объявлено альянсом новой оперативной средой,
выпущено руководство по вариантам стратегического реагирования
на значительную злонамеренную киберактивность, в котором пере­
числен широкий спектр инструментов — политических, военных,
дипломатических и экономических, — имеющихся в распоряжении
Североатлантического союза для реагирования на киберактивность;
• КВ, она же война за сознание, ментальная война, война за умы,
ведется при все более широком использовании социальных сетей,
обмена сообщениями в социальных сетях и мобильных устройств.
В КВ человеческий разум становится полем битвы. Цель состоит
в том, чтобы изменить не только то, что люди думают, но и то, как
они думают и действуют. При успешном ведении КВ формирует и
влияет на индивидуальные и групповые убеждения и поведение,
способствуя достижению тактических или стратегических целей.
В своей крайней форме КВ может расколоть и раздробить все
общество, так что у него больше не будет коллективной воли со­
противляться намерениям противника. Таким образом, противник
получает возможность подчинить себе общество, не прибегая к
прямой силе или принуждению. Запланировано проведение конфе­
ренции НАТО, посвященной вопросам разработки и организации
КВ, которая становится шестой сферой боевых действий Североатлантического альянса;
• когнитивная биотехнология (далее — КБТ): возможности и сооб­
ражения для Североатлантического союза. КБТ направлена на улуч­
шение качества и быстроты человеческого мышления, восприятия,
координации и воздействия на физическую и социальную среду.
С помощью КБТ эффективность мышления, способность человека
переносить перегрузки или действовать в неблагоприятной среде,
обычно ограниченная пределами его физиологии, может быть
расширена и усилена биофизическими, биохимическими илц био­
инженерными средствами.

Техносфера гибридной войны

235

НАТО скорректировала структуру своего Международного штаба,
учредив новые подразделения, занимающиеся инновациями и полити­
кой в области данных, такие как Секция гибридных вызовов и энерге­
тической безопасности в Отделе новых вызовов безопасности НАТО.
Важное место в военных программах США и НАТО отводится во­
просам подготовки и ведения войны в кибернетическом пространстве.

5.3. КИБЕРНЕТИЧЕСКОЕ ПРОСТРАНСТВО
ГИБРИДНОЙ ВОЙНЫ
ВС иностранных государств осуществляют целенаправленную
подготовку к действиям в СОС, включая ведение скоординированных
военных действий в киберпространстве. В последние годы наличие
командования (киберкомандования) является характерной чертой
вида ВС как отечественной, так и иностранных армий.
Одно из определений киберпространства предложено авторским
коллективом отечественных исследователей, которые предлагают
понимать под киберпространством: «Искусственное неоднородное
технологическое пространство со множеством разноуровневых орга­
нов оперативного и технологического управления, процесс создания
и эксплуатации которого не предопределяется требованиями одной
системы управления, а функционирует в интересах множества разно­
родных, в том числе антагонистических систем управления, при этом
свойства зависят как от характеристик собственных элементов, так и
от объема и свойств реализуемых процессов в интересах внутренних
и внешних потребителей»5.
С учетом особенностей стратегии ГВ особую значимость имеют
следующие свойства киберпространства:
• способность из любой точки планеты осуществлять деструктивные
воздействия на критическую инфраструктуру противника, автома­
тизированные системы управления технологическими процессами,
пользователей и т.д. Это позволяет без фактического ввода ВС на
территорию противостоящего государства и объявления войны
дестабилизировать его экономику и инфраструктуру. Учитывая
данный факт, страны НАТО признали киберпространство новой
средой ведения военных действий6;
5
6

СтародубцевЮ.И., ЗакалкинЛ.В., ИвановС.А. Многовекторный конфликт в кибер­
пространстве как предпосылка формирования нового вида Вооруженных сил //
Военная мысль. 2021. № 12. С. 127—134.
Роль НАТО в кибернетическом пространстве. URL: https://www.nato.int/docu/review/
ru/articles/2019/02/12/rol-nato-v-kibemeticheskom-prostranstve/index.htrnl (дата об­
ращения: 11.01.2022); См. также: Киберзащита. URL: https://www.nato.int/cps/en/
natohq/topics 78170.htm (дата обращения: 11.01.2022).

236

Глава 5

• киберпространство является разведывательной системой глобаль­
ного масштаба, позволяя любому государству собирать разведыва­
тельную информацию о других его пользователях путём сбора ин­
формации, циркулирующей в киберпространстве, ее последующей
обработки и анализа. При этом источники, цели сбора, обработки и
последующего применения полученной информации неизвестны.
Киберпространство формируется без единого конструкторского
замысла, в нем отсутствует единая система управления. Нет и единого
набора средств для построения киберпространства.
Киберпространство обладает свойством, присущим любому про­
странству, — неуничтожимостыо. Учитывая, что киберпространство
охватывает всю планету и ближний космос, его физическое уничтоже­
ние в сложившихся условиях практически невозможно. Это обуслов­
лено техническими, политическими и экономическими факторами,
среди которых понимание, что даже в рамках военного конфликта
антагонистическим сторонам конфликта необходимо устойчивое
функционирование киберпространства и возможность использования
его ресурсов. Соответственно, ресурсы, используемые совместно с
атакуемым противником, затронуты не будут либо будут затронуты в
минимальной возможной степени, не оказывающей ощутимого вли­
яния на конфликтующие стороны.
Перечисленные и многие другие свойства киберпространства об­
условливают повышенное внимание его использованию в военных
целях со стороны США, НАТО и ЕС.
Масштабная работа по использованию возможностей киберпро­
странства развернута в США. В 2018—2021 гг. в Вашингтоне провели
анализ возможностей приравнивания кибернетического оружия к
традиционным видам ОМУ. По оценкам чиновников Пентагона, ки­
бероружие целесообразно ставить «на одну доску» с ОМУ, поскольку
с его помощью можно подорвать или уничтожить критическую ин­
фраструктуру; поставить под угрозу сохранность больших баз данных
(например, в сфере здравоохранения или в банковском деле); выявлять
и подавлять сигналы спутниковой системы навигации; организовать
с использованием соответствующих платформ в соцсетях кампании
дезинформации, нацеленные на широкую аудиторию. Для подготов­
ки обоснования своей позиции военное ведомство США запросило
национальные исследовательские институты собрать доказательства
разрушительного потенциала кибероружия. Согласно этому запросу,
ученым, помимо прочего, нужно будет выяснить, могут ли наступа­
тельные кибероперации применяться противниками Вашингтона в
целях усовершенствования эффективности и увеличения поражающего

Техносфера гибридной войны

237

действия ОМУ, а также обеспечения замены традиционных видов
такого оружия (ядерного, химического, радиологического, бактери­
ологического).
Таким образом, предпринятые в последнее время американцами
меры по кибернетической безопасности свидетельствуют о решитель­
ном отходе Вашингтона от оборонительных действий в кибернетиче­
ском пространстве. Это подтверждает настрой США на поддержание
своего доминирования на мировой арене, причем способ достижения
данной цели противоречит позиции большей части государств между­
народного сообщества. На практике реализация такой наступательной
кибернетической концепции будет сопряжена с открытым или заву­
алированным применением информационных технологий в военно­
политических целях.
В Стратегии кибербезопасности, опубликованной Министерством
внутренней безопасности США в 2018 г., надежное обеспечение защи­
ты критической инфраструктуры от кибернетических угроз обознача­
ется как «необходимый шаг к достижению лидирующих позиций США
во всех операционных средах». Согласно документу, перед ведомством
ставятся следующие задачи в рассматриваемой области:
1) внедрять инновации по обеспечению кибернетической безопас­
ности с целью нейтрализации рисков критической инфраструктуре;
2) расширять и углублять взаимодействие с национальными ведом­
ствами в интересах поддержания в надлежащем состоянии кибер­
нетической безопасности критической инфраструктуры, выработки
защитных мер и накопления информации, способствующей обеспе­
чению кибербезопасности объектов критической инфраструктуры;
3) развивать возможности ведомства в области обеспечения кибербе­
зопасности в конкретных секторах, предоставлять каждому из них
услуги в проведении экспертизы проводимых мероприятий и разра­
батывать соответствующие механизмы их технической поддержки.
Руководство НАТО неоднократно заявляло о приверженности
альянса защите всех союзников в киберпространстве, а также на суше,
в воздухе и на море. Подчеркивается, что кибератака на одного союзника
может затронуть всех членов блока, что превращает задачу укрепления
киберзащиты в один из приоритетов для Североатлантического союза.
Впервые руководители Североатлантического союза признали, что
необходимо укреплять силы и средства в целях защиты от киберне­
тических нападений, на встрече на высшем уровне в 2002 г. в Праге:
С тех пор кибернетической проблематике стало уделяться все больше
внимания в повестках дня встреч НАТО на высшем уровне. В 2008 г.
были приняты первые основные принципы киберзащиты НАТО.

238

Тлава 5

В 2014 г. страны НАТО определили киберзащиту как одну из основ­
ных составляющих коллективной обороны, объявив, что в результате
кибернетического нападения может быть приведено в действие по­
ложение о коллективной обороне согласно статье 5 основополагаю­
щего договора НАТО. Более того, в 2016 г. страны НАТО обозначили
кибернетическое пространство одной из сфер, в которых проводятся
военные операции, и обязались в дальнейшем в приоритетном порядке
укреплять киберзащиту своих национальных сетей и инфраструктуры.
Приобретают более четкие очертания стратегия и руководящие
указания альянса. В июне 2018 г. страны НАТО утвердили «Видение и
стратегию относительно кибернетического пространства как сферы
операций». Завершена работа над первой доктриной киберопераций
НАТО, которую предстоит утвердить странам НАТО и которая в таком
случае станет руководством для командующих (командиров) НАТО.
В 2008 г. в Эстонии был открыт Центр киберзащиты НАТО, офи­
циальная задача которого заключается в укреплении возможностей
альянса в области защиты виртуальных данных. К концу прошлого года
число участвующих в его работе стран достигло 25. В процессе при­
соединения находятся Словения, Хорватия, Черногория, Швейцария
и Япония. Кроме того, Австралия, Ирландия, Канада и Люксембург
заявили о намерении стать членами этой организации в будущем.
В рамках укрепления своей киберзащиты альянс создаёт новый
Центр киберопераций в Монсе (Бельгия). Он будет полностью введён
в эксплуатацию в 2023 г. Задача новой структуры — координировать
оперативную деятельность НАТО в киберпространстве, делая её более
устойчивой к кибератакам.
Школа НАТО в Обераммергау (Германия) проводит ИТ-обучение
для поддержки операций альянса.
Обучение специалистов в области киберзащиты будет также
осуществляться Академией связи и информации НАТО {NATO
Communications and Information Academy), которая в настоящее время
строится в Оэйрасе (Португалия).
И, наконец, Оборонный колледж НАТО в Риме {NATO Defence
College) призван способствовать развитию стратегического мышления
по военно-политическим вопросам, в том числе по вопросам кибер­
безопасности.
Суммируя вышесказанное, следует отметить следующие основные
позиции альянса в вопросе об использовании киберпространства в
военных целях:
• НАТО рассматривает обеспечение киберзащиты как часть основной
задачи коллективной обороны Организации Североатлантического
договора;

Техносфера гибридной войны

239

• НАТО настаивает на том, что международное право применяется
в киберпространстве;
• основное внимание НАТО в области киберзащиты направлено на
защиту собственных сетей (включая операции и миссии) и повы­
шение устойчивости всего Североатлантического союза. На самом
деле это не так. Альянс использует киберпространство для ведения
разведки и организации подрывных действий в ГВ против России
и некоторых других государств;
• в июле 2016 г. союзники подтвердили оборонительный мандат
НАТО и признали киберпространство областью операций, в кото­
рой НАТО должна защищать себя так же эффективно, как в воз­
духе, на суше и на море. Тогда же союзники также взяли на себя
обязательства по киберзащите, чтобы усилить свою киберзащиту
и модернизировать её в приоритетном порядке;
• НАТО укрепляет свои возможности в области киберобразования,
обучения и учений;
• союзники привержены расширению обмена информацией и вза­
имной помощи в предотвращении, смягчении последствий и вос­
становлении после кибератак;
• группы быстрого кибернетического реагирования НАТО находят­
ся в режиме ожидания для оказания помощи союзникам 24 часа
в сутки, если они будут затребованы и одобрены;
• на саммите в Брюсселе в 2018 г. союзники договорились о создании
нового Центра операций в киберпространстве в рамках усилен­
ной структуры органов военного управления НАТО. Они также
согласились с тем, что НАТО может использовать национальные
кибервозможности для своих миссий и операций;
• в феврале 2019 г. союзники одобрили руководство НАТО, в котором
изложен ряд инструментов для дальнейшего укрепления способ­
ности НАТО реагировать на масштабные злонамеренные действия
в киберпространстве;
• НАТО и ЕС сотрудничают в рамках технического соглашения о
киберзащите, которое было подписано в феврале 2016 г. В свете
общих проблем НАТО и ЕС укрепляют свое сотрудничество в об­
ласти киберзащиты, особенно в области обмена информацией,
обучения, исследования и учений;
• НАТО активизирует свое сотрудничество с промышленностью
в рамках промышленного киберпартнерства НАТО;
• НАТО признает, что ее союзники могут извлечь выгоду из основан­
ного на нормах, предсказуемого и безопасного киберпространства;

240

Глава 5

• на встрече на высшем уровне в Брюсселе в 2021 г. союзники одо­
брили новую комплексную политику киберзащиты, которая под­
держивает основные задачи НАТО и общий потенциал сдерживания
и обороны для дальнейшего повышения устойчивости Североат­
лантического союза.
Анализ подходов НАТО к вопросам использования киберпростран­
ства показывает, что под прикрытием разговоров о необходимости
усиливать киберзащиту альянса, союзников и партнеров, военно-по­
литический блок на системной основе совершенствует глобальные
возможности по ведению наступательных, подрывных действий в
киберсфере и разведке.
К усилиям альянса по военному использованию киберпростран­
ства присоединяется ЕС. Шесть государств — членов ЕС во главе с
Литвой учредили Кибернетические силы Евросоюза быстрого реаги­
рования (КСЕБР). В группу «киберспасателей» вошли также Эстония,
Хорватия, Польша, Румыния и примкнувшие к ним Нидерланды.
Подписан меморандум, согласно которому международная киберко­
манда, сформированная из гражданских и военных лиц, будет нести
дежурство и моментально реагировать на любую кибератаку, а в случае
необходимости и физически подключится к ликвидации и расследова­
нию инцидента. Соглашение закрепляет новую и весьма диковинную
международную норму: постоянный механизм «присутствия одной
страны в суверенном киберпространстве другой». Пока киберсилы
могут реагировать на «чрезвычайное положение» по своему профилю
в странах-подписантах, а также в тех государствах, которые имеют
статус наблюдателей — Бельгии, Греции, Испании, Италии, Франции,
Словении и Финляндии. В будущем они планируют распространить
свою защиту и на структуры ЕС.
Сказанное позволяет сделать вывод, что в среднесрочной перспек­
тиве знаковой чертой процессов информационного противоборства
скорее всего станет повышение уровня конфликтности в киберпро­
странстве. По мнению ведущих отечественных и зарубежных военных
политологов, это способно в корне изменить процесс протекания
военных конфликтов, причем уже в обозримом будущем, а границы
между состоянием войны и мира станут более размытыми.
Таким образом, подготовка к ведению киберопераций в рамках ГВ
приобретает на Западе стратегические масштабы.
Напомним, что несколько лет назад Российская Федерация вместе
с Китаем, Таджикистаном и Узбекистаном представила в ООН проекты
«Правил поведения в области обеспечения международной информа­
ционной безопасности» и конвенции по тому же вопросу. Но они до сих
пор не нашли необходимой поддержки. А это могло бы содействовать
существенному снижению киберугроз в мире.

Глава 6

КОГНИТИВНАЯ ВОЙНА
Широкое использование информационных подрывных технологий
в условиях обостряющегося межгосударственного противоборства в
существенной степени способствует ослаблению системы глобальной
безопасности, деформация и раздробленность которой приводят к
нарастающей хаотизации международных отношений. В условиях
непростой геополитической реальности появляются новые виды кон­
фликтов, сочетающие традиционную военную мощь с политической,
информационной, финансово-экономической, культурно-мировоз­
зренческой и другими составляющими.
Современная действительность все больше определяется глобаль­
ной военно-политической, социально-экономической нестабильно­
стью, цивилизационными противоречиями в культурно-мировоззрен­
ческой сфере, которые в совокупности своей провоцируют нарастаю­
щую хаотизацию международных отношений. Главное противоречие
заключается в острой конкуренции между стремящимся к глобальному
доминированию Западом во главе с США (которые, тем не менее,
все более осознают пределы своего могущества) и странами НАТО,
с одной стороны, и набирающими экономический и политический
вес новыми центрами силы — Китаем, Россией, странами БРИКС и
ШОС —с другой.
Противоречия между ключевыми субъектами международных от­
ношений впервые после окончания холодной войны провоцируют раз­
витие конкурирующего видения миропорядка. Возможности и влияние
Запада снижаются на фоне крепнущей тенденции по формированию
полюса власти вне западного мира. Такое развитие обстановки может
способствовать возникновению мирового раскола по оси российскокитайского сотрудничества, БРИКС и ШОС, с одной стороны, и за­
падным блоком государств во главе с США — с другой.
Противоборство между государствами и их объединениями во все
возрастающей степени охватывает ценности и модели общественного
развития, человеческий, культурный, научный и технологический
потенциалы.

242

Глава 6

Совокупное влияние этих и ряда других причин обусловливает
вхождение мира в эру сложных конфликтов, в которых «комбини­
рованные действия предполагают сочетание традиционной военной
мощи с политической, информационной, финансово-экономической
и др. составляющими»1. В рамках подобных конфликтов масштабы
планирования и управления социальными, государственными и по­
литическими процессами могут быть разными — от отдельного госу­
дарства или региона и вплоть до глобального охвата1
2.
Наличие ЯО у конкурирующих сторон в известной мере служит
сдерживающим фактором от перехода конфликтов, затрагивающих
интересы крупных держав, в горячую стадию. На этом фоне все более
востребованными становятся стратегии непрямых действий, феномен
которых достаточно подробно исследован отечественными и зарубеж­
ными специалистами3.
Искусство балансирования на грани прямого столкновения и
достижения геополитических целей за счёт организации цветных
революций и ГВ, ведения войн чужими руками или прокси-войн
обусловливает востребованность и известную эффективность поли­
тики «непрямых действий». Так, например, в интервью CNN сенатор
Д. Маккейн утверждает, что «США ведут непрямую войну с Россией
в Сирии» и характеризует эту войну, используя термин proxy war —
непрямая война, опосредованная война или война чужими руками.
Речь идет о намерении двух стран достичь собственных целей за счет
военных действий, происходящих на территории третьей страны.
О прямом военном конфликте двух стран речь в данном случае не идет4.
Подобная политика «всё чаще используется различными субъек­
тами мировой “закулисы” для реализации своих геополитических
интересов в мире, разжигания разного рода конфликтов, которые в по­
следующем становятся источником войн, вооруженного экстремизма
и международного терроризма»5.
1

2
3
4
5

Ларина Е.С., Овчинский В.С. Мировойна. Все против всех. Новейшие концепции
боевых действий англосаксов. М.: Книжный мир, 2015. С. 350.
Колеман Дж. Комитет 300. Тайны мирового правительства. М.: Витязь, 2009. 319 с.
Кортунов С.В. Безопасность в глобальном мире: эволюция российской политики:
автореф. дис.... д-ра полит, наук. М., 2005; Лиддел ГБ. Стратегия непрямых действий /
пер. с англ. М.: Астрель; Владимир: ВКТ, 2012. 220 с.
Маккейн Д. США ведут непрямую войну с Россией в Сирии. URL: https://news.mail.
ru/politics/23537140/?frommail=l (дата обращения: 12.10.2014).
Суворов В.Л., Жураковский А.П. Непрямые действия как средство ведения «гибрид­
ных войн». Гибридные войны XXI века: материалы межвузовского круглого стола.
29.01.2015. М.: Изд-во ВУ, 2015. С. 105; Шаламберидзе Е.Г. Непрямое противоборство
в сфере военной безопасности в условиях мирного времени // Вестник Академии
военных наук. 2011. № 1. С. 20-30.

Когнитивная война

243

О подготовке к конфликтам новой эры говорит в своем ежегодном
докладе генеральный секретарь НАТО Йенс Столтенберг: «НАТО раз­
рабатывает стратегию противостояния ГУ и действий в условиях ГВ,
которая охватывает широкий диапазон прямых и непрямых (скрытных)
военных, полувоенных и гражданских акций, призванных разрушать,
приводить в замешательство, повреждать или принуждать»6.
Таким образом, непрямые действия, включающие информацион­
но-психологическую войну, войну за сознание, являются ключевой
составляющей технологий «управляемого хаоса», использование
которых в стратегиях Запада обусловлено тем, что в современных ус­
ловиях собственно военная сила перестаёт быть «последним доводом
королей». В ряде случаев при сохранении всей значимости силового
фактора военная сила остаётся фоном для применения информацион­
но-психологических технологий при подготовке и проведении цветных
революций и ГВ. При этом считается, что контроль в информационной
сфере позволит методами непрямыхдействий достигать стратегических
целей глобального доминирования нередко без использования ВС и
неизбежных потерь при существенной экономии ресурсов.

6.1. ИНФОРМАЦИОННАЯ ВОЙНА:
ОБЩЕЕ И ОСОБЕННОЕ
На протяжении длительного времени Российская Федерация под­
вергается воздействию информационно-психологических, информа­
ционно-коммуникационных и иных информационных технологий,
направленных на переформатирование общественного сознания.
Как отмечает политолог И.В. Бочарников, «важнейшим инстру­
ментом этого процесса являются апробированные технологии цветных
революций, представляющие собой государственные перевороты,
сочетающие как “ненасильственные действия”, так и силовые техно­
логии противоборства (захват, блокирование и удержание зданий и
объектов государственной инфраструктуры, столкновения с силами
правопорядка и т.д.»7. Главным итогом цветных революций является
6
’

Secretary General’s Annual Report 2015. URL: http://www.nato.int/nato_static_fl2014/
assets/pdf/pdf_2016_01/20160128_SG_AnnualReport_2015_en.pdfC. 14 (дата обраще­
ния: 03.02.2016).
Бочарников И.В. Информационные технологии дестабилизации внутриполитической
ситуации и меры противодействия им в России — Информационно-аналитические
технологии противодействия дестабилизации внутриполитической ситуации:
теоретические основы и практика реализации / Научно-исследовательский центр
проблем национальной безопасности; под общ. ред. И.В. Бочарникова и др. М.:
Московский дом национальностей, 2021. С. 163.

244

Глава 6

переход государств, в которых они произошли, под внешнее управле­
ние США как их основного бенефициара.
Важно отметить, что именно цветная революция выступает в
качестве своеобразного катализатора ГВ и способствует переходу ги­
бридного относительно ненасильственного противоборства в русло
насильственных и зачастую кровопролитных действий.
Примером такого алгоритма развития кризисной ситуации служат
события в Казахстане в январе 2022 г., когда деструктивные силы при
внешней поддержке предприняли попытку дестабилизировать страну
и захватить власть. Только своевременное решительное вмешательство
Коллективных сил быстрого реагирования ОДКБ, предпринятое по
просьбе законного правительства Казахстана, предотвратило развитие
событий по разрушительному сценарию.
Термин «информационная война» используется в двух смысловых
вариантах:
• в широком смысле — для обозначения противоборства в информа­
ционной сфере и средствах массовой информации для достижения
различных политических целей;
• в узком смысле — как информационные военные действия, т.е. для
обозначения военного противоборства в военной информационной
сфере в целях достижения односторонних преимуществ при сборе,
обработке и использовании информации на поле боя (в операции,
сражении).
В рамках последнего варианта серьезную опасность представляют
действия противника по нарушению устойчивости функционирования
критической информационной инфраструктуры.
Применительно к этому смысловому варианту ИВ в США появи­
лась концепция так называемой «дешёвой войны» (War on the Cheap),
сторонники которой утверждают, что «один миллион долларов и двад­
цать человек, проводя компьютерные атаки, могут обеспечить успех,
сопоставимый с действиями многотысячной группировки войск»8.
Авторы этой концепции утверждают, что относительно небольшими
силами и средствами при минимальных финансовых затратах можно
вывести из строя военную и государственную информационную ин­
фраструктуру противника, так что на ее восстановление потребуются
годы.
Признавая опасность концепций, предусматривающих нарушение
устойчивости функционирования критической информационной
инфраструктуры, сосредоточимся на рассмотрении стратегий ИВ при­
8

Туляков О. Информационная война в планах Пентагона // Зарубежное военное
обозрение. 2015. № 11. С. 4.

Когнитивная война

245

менительно к подрывным информационно-психологическим опера­
циям в административно-политической, социально-экономической и
культурно-мировоззренческой сферах государства — объекта агрессии
при подготовке и в ходе цветных революций и ГВ.
Наши потенциальные противники отмечают важность оказания
информационно-психологического воздействия на государственное
и военное руководство, военнослужащих и население страны в целом.
Современная концепция войны — это не оружие, а влияние. Принци­
пиально новая роль информации подчеркивается в «Единой доктрине
информационных операций» Комитета начальников штабов ВС США:
«Информация стала представлять собой не только цель воздействия,
но и оружие воздействия, а также область или сферу деятельности ВС
США»’.
Политическая воля и наличие объединенных ресурсов США и
НАТО позволяют в рамках стратегии глобального доминирования по­
следовательно осуществлять подрывные информационные операции в
рамках ИВ, которая в общем случае охватывает оба упомянутых выше
смысловых варианта.
Существуют несколько точек зрения на то, что представляет собой ИВ.
В доктрине ВС США определяется, что «информационная война —
это не только воздействие на компьютерные сети, это действия (опе­
рации) непосредственно по подавлению (искажению, уничтожению)
или использованию в своих целях информации в любых ее формах,
воздействие на передачу информации любыми СМИ, в том числе на
её объем и содержание, на все её обеспечивающие информационные
системы и компьютерные сети, на специальные программы математи­
ческого обеспечения, физические средства материальной части систем
и сетей, на средства хранения и размножения данных, на содержание
инструкций по их использованию, на действия и сознание личного
состава, обслуживающего эти системы, средства и сети»*10.
В этом определении в большей степени просматривается своеобраз­
ный крен в сторону трактовки И В в узком смысле — как информацион­
ные военные действия, т.е. для обозначения военного противоборства
в военной информационной сфере в целях достижения односторонних
преимуществ при сборе, обработке и использовании информации на
поле боя (в операции, сражении).
В этом контексте более сбалансированным в отношении техниче­
ского и человеческого измерений представляется определение ИВ,
’

10

Joint Doctrine for Information Operations (JP 3-13). URL: http://www.c4i.org/jp3_13.
pdf (дата обращения: 21.12.2015).
Там же.

246

Глава 6

предложенное политологом И.Н. Панариным: «Информационная
война — комплексное воздействие (совокупность информацион­
ных операций) на систему государственного и военного управления
противостоящей стороны, на её военно-политическое руководство,
которое уже в мирное время приводило бы к принятию благоприятных
для стороны-инициатора информационного воздействия решений,
а в ходе конфликта полностью парализовало бы функционирование
инфраструктуры управления противника»11.
Наиболее полное соответствие пониманию ИВ в широком смысле,
т.е. как противоборства в информационной сфере и средствах массовой
информации д ля достижения различных политических целей, предпо­
лагает определение ИВ, приведенное в диссертации А.М. Соколовой:
«Информационная война — это совокупность мероприятий, предпри­
нимаемых в целях достижения информационного превосходства над
противником путем воздействия на его информационные системы,
процессы, компьютерные сети, общественное и индивидуальное со­
знание и подсознание населения и личного состава вооруженных сил,
при одновременной защите своей информационной среды»11
12.
Таким образом, как важнейшая военно-политическая категория
ИВ представляет собой осуществляемую по единому замыслу и плану
совокупность способов воздействия на сознание всех слоев населения
государства-противника для искажения картины восприятия мира,
ослабления и разрушения основ национального самосознания и
типа жизнеустройства с целью дезорганизации мер противодействия
агрессии. Масштабы информационного воздействия зависят от вида
конфликта. В цветной революции информационными операциями
охватывается относительно ограниченный круг объектов, в числе ко­
торых целевые группы правящих элит, правоохранительных органов
и молодёжи в столице и ряде крупных городов. Временные рамки воз­
действия кратко- и среднесрочные. В ГВ объектом информационного
воздействия в течение длительного времени является все население
страны.
Замысел информационных операций может предусматривать гло­
бальный охват с целью, например, формирования нужного имиджа
отдельной страны или группы стран в обширном глобализационном
контексте.
Из приведенных соображений следует, что одним из главных объ­
ектов ИВ являются общественное и индивидуальное сознание и под­
11
12

Панарин И.Н. Информационная война и дипломатия. М.: Городец, 2004. С. 284.
Соколова А.М. Информационные войны в условиях глобализации: социально-фило­
софский анализ: автореф. дис.... канд. филос. наук. Красноярск, 2007.

Когнитивная война

247

сознание населения, прежде всего элит и молодёжи, а также личного
состава ВС.
В основе общественного и индивидуального сознания и подсознания
населения лежат национальные ценности и национальные интересы
государства-жертвы. На подмену национальных ценностей и нацио­
нальных интересов ложными интересами и ценностями, на их полное
разрушение в ходе И В направляется совокупность подрывных операций.
Следовательно, наряду с широким классом информационно-тех­
нических объектов противника важными объектами информационно­
психологического воздействия в ходе ИВ являются государственное и
военное руководство, военнослужащие и население страны.
Именно в таком контексте американский генерал У. Кларк при­
знает, например, факт проведения американцами информационных
операций накануне войны в Ираке: «В течение многих лет Соединен­
ные Штаты стремились к свержению Саддама: оказывали давление
на Ирак, поощряли оппозицию, советами и подсказками направляли
ее действия»13. Впоследствии выяснилось, что определенная часть
иракских военных была подкуплены американцами и сдала страну
без боя. В течение многих десятков лет США активно используют
подрывные информационные технологии для дестабилизации и свер­
жения неугодных Вашингтону режимов в странах Латинской Америки
и Юго-Восточной Азии14.
Политические реалии современности свидетельствуют о расшире­
нии использования подрывных информационно-коммуникационных
технологий в конфликтах с привлечением для этих целей спецслужб.
Например, подписанный Б. Обамой в 2012 г. документ, так называе­
мая разведывательная ориентировка, позволяет спецслужбам США
оказывать сирийской оппозиции поддержку в свержении законного
президента Сирии Башара Асада15.
Президент России В.В. Путин на встрече с американским журна­
листом говорил о деятельности спецслужб США на Украине с целью
свержения президента В. Януковича: «Мы знаем, кто, где, когда встре­
чался, работал с теми людьми, которые свергали Януковича, как их
поддерживали, сколько платили, как готовили, на каких территориях,
в каких странах и кто были эти инструкторы»16.
15
14
15
16

Кларк У.К. Как победить в современной войне / пер. с англ. М.: Альпина Бизнес
Букс, 2004. С. 7.
Стоун О., Кузник П. Нерассказанная история США. М.: Колибри, 2014. 926 с.
США ничего не пожалеют ради свержения Асада. URL:http://www.azglobus.net/621ssha-nichego-ne-pozhaleyut-radi-sverzheniya-asada.html (дата обращения: 28.12.2015).
Путин удивил американского журналиста. URL: http://ren.tv/novosti/2015-09-28/
putin-udivil-amerikanskogo-zhumalista-zayavleniem-o-roli-ssha-na-ukrame (дата об­
ращения: 28.12.2015).

248

Глава 6

О реальности «злого умысла», воплощенного во всеохватывающем
уровне планирования и управления социальными, государственными
и политическими процессами в рамках глобальной ИВ, пишут, напри­
мер, политологи Дж. Колеман и Д. Эстулин17.
Опираясь на эти и другие факты, некоторые исследователи ут­
верждают, что «в политическом и военном руководстве США сфор­
мировалась стратегия войны нового типа, нацеленной не на разгром
противника, а на его «удушение»18. В условиях глобализации и усиле­
ния интегрированности экономик, наличия у многих стран оружия
массового поражения полномасштабная, даже локальная, война бес­
перспективна и чревата неприемлемым уроном.
С учетом сложившихся политических реалий ИВ как важная со­
ставная часть цветной революции и ГВ представляют собой способ воз­
действия на информационное пространство противостоящей стороны
для достижения стратегических целей за счет хаотизации ключевых
сфер деятельности людей: сферы административно-государственного
(политического) управления, культурно-мировоззренческой сферы,
социально-экономической сферы19.
При этом главное внимание уделяется размыванию философской
и методологической познавательной (когнитивной) деятельности
народа государства-противника, хаотизации его сознания, подрыву
доверия к лидерам и уверенности в будущем, разрушению системы
национальных ценностей и интересов, внедрению ложных экономи­
ческих и нравственных установок.
Поэтому современные конфликты приобретают многомерный
характер и сочетают информационное, финансовое, экономическое,
дипломатическое и специальное воздействие на противника в реальном
масштабе времени. Такими многомерными конфликтами являются
цветные революции и ГВ, для которых характерно целенаправленное,
адаптивное применение как военно-силовых методов, методов эконо­
мического удушения противника, так и подрывных информационных
технологий.
17

18
19

См.: Колеман Д. Комитет 300. Тайны мирового правительства. М.: Витязь, 2009.320 с.;
Эстулин Д. Секреты Бильдербергского клуба. Минск: Попурри, 2009. 336 с.
Гилёв А. Многомерная война и новая оборонная стратегия // Россия в глобальной
политике. 2014. Т. 12. № 5. С. 47.
См. подробнее: Бартош А.А. Модель управляемого хаоса в экономической сфере //
Международная экономика. 2015. № 3. С. 31-39; Бартош А.А. Модель управляемого
хаоса в сфере обеспечения военной безопасности // Вестник Академии военных наук.
2014. № 1. С. 69—78; Бартош А.А. Модель управляемого хаоса в культурно-миро­
воззренческой сфере // Вестник Московского государственного лингвистического
университета. 2014. Вып. 39. С. 9—27.

Когнитивная война

249

Для стратегии адаптивного применения силы и интенсивности
информационного воздействия в ходе ГВ, в отличие от цветной рево­
люции, характерна большая временная протяженность, более широкий
спектр разрушительных воздействий, направленных на постепенное
удушение и подрыв экономической, финансовой, военной и культур­
но-мировоззренческой сфер государства-жертвы.
К числу важных особенностей стратегии ГВ в отличие от цветной
революции следует отнести заблаговременные масштабные военные
приготовления с целью использования силы для разгрома ВС с привле­
чением регулярных и иррегулярных формирований, ССО, ЧВК и пр.
Общим для стратегий цветной революции и ГВ является инфор­
мационно-психологическое воздействие на противника в ходе ИВ,
которая ведется в соответствии с избранной стратегией.
Среди наиболее актуальных внешних угроз информационной без­
опасности Российской Федерации следует выделить:
• обострение международной конкуренции за обладание и контроль
над стратегически важной информацией;
• расширение масштабов информационно-психологического (ког­
нитивного) воздействия на РФ со стороны иностранных государств
и связанных с ними политических, экономических, финансовых,
общественных, религиозных и других организаций и их лидеров,
представителей средств массовой информации, этнических, со­
циальных, религиозных и других групп;
• стремление иностранных государств и международных террористи­
ческих и экстремистских организаций к созданию новых и активно­
му применению существующих видов информационного оружия;
• активизацию деятельности организаций, осуществляющих скрытый
сбор информации о работе российских государственных органов,
научных организаций и предприятий оборонно-промышленного
комплекса;
• наращивание рядом зарубежных стран возможностей информаци­
онно-технического воздействия на объекты критической инфра­
структуры российского государства;
• проведение иностранными государствами мероприятий, направ­
ленных на снижение доверия населения Российской Федерации к
политическому и военному руководству страны.
При этом цели, интенсивность и содержание информационных
операций являются разными, что применительно к стратегиям ИВ в
цветной революции и ГВ может быть раскрыто при анализе базовых
стратегий любого вида войн — стратегий сокрушения и измора. Обе
стратегии исследованы в работах русских ученых. Например, русский

250

Глава 6

военный теоретик А. Свечин отмечал, что «понятия о сокрушении и
изморе распространяются не только на стратегию, но и на политику,
и на экономику, и на бокс, на любое проявление борьбы, и должны
быть объяснены самой динамикой последней»20.
Понятия «сокрушение и измор» применимы к цветной революции
и ГВ, что позволяет говорить о наличии соответствующих стратегий,
используемых в этих конфликтах21.
Как упоминалось выше, цветная революция и ГВ представляют
собой сложные конфликты, в которых комбинированные действия
предполагают сочетание традиционной военной мощи с политиче­
ской, информационной, финансово-экономической и другими со­
ставляющими.
В этом контексте рассмотрим стратегии сокрушения и измора при­
менительно к ведению информационной борьбы при подготовке и в
ходе цветной революции и ГВ.
Исходим из предположения, что результаты проделанного си­
стемного анализа позволят определить важные особенности каждой
из стратегий применительно к ИВ, для которой свойственна гибкая и
жесткая адаптация используемых методов и средств информационного
воздействия.
Стратегию ИВ применительно к цветной революции предлагается
рассматривать как частный вид стратегии непрямых действий. Такая
стратегия включает систему политических, социально-экономических,
информационно-идеологических и психологических мер воздействия
на сознание населения страны, личного состава правоохранительных
органов и ВС с целью подрыва власти за счет провоцирования акций
массового гражданского неповиновения, последующего свержения
правительства и перевода страны под внешнее управление.
Важной задачей предварительного этапа является разработка ком­
плекса ложных национальных ценностей и интересов, которые за счет
умелого манипулирования сознанием последовательно внушаются
населению и правящей элите.
Высокие темпы реализации этой стратегии, наступательный ха­
рактер проводимых информационно-психологических мероприятий,
ориентированных на достижение решительного успеха в относительно
сжатые сроки, позволяют отнести ее к категории стратегий сокрушения.
20
21

СвечинАЛ. Стратегия. М.: Военный вестник, 1927. С. 11.
Бартош А.А. Философия гибридной войны. Сравнительный анализ моделей гиб­
ридной войны и цветной революции // Геополитика и безопасность. 2015. № 4.
С. 44-52.

Когнитивная война

251

В конвенциональной войне стратегия сокрушения рассматривается
как «способ военных действий, в основе которого лежит достижение
победы путем полного разгрома противника, уничтожения его ВС и
разрушения военно-экономической базы»22.
Следует отметить, что стратегия сокрушения в ИВ применительно
к цветной революции предусматривает действия весьма решительного
и динамичного характера, направленные на осуществление государ­
ственного переворота и смену власти. Однако уничтожения ВС госу­
дарства — объекта агрессии и разрушения его военно-экономической
базы в ходе цветной революции не планируется.
Результатом проведения комплекса информационных операций
при подготовке и в ходе цветной революции являются военно-поли­
тическая, социальная, экономическая нестабильность и турбулент­
ность, которые создаются за счет умелого использования внутренних
и внешних факторов для провоцирования недовольства населения и
массовых выступлений. В числе внутренних факторов — коррупция,
высокий разрыв в доходах различных слоев населения, несостоятель­
ность национальных элит, неэффективные социальные лифты, упуще­
ния в сфере здравоохранения, образования, правосудия, социального
обеспечения, нерешенные межнациональные, межрелигиозные про­
блемы и некоторые другие.
Наряду с действием внутренних факторов нестабильность и
турбулентность усиливаются путем искусственно создаваемой из­
вне хаотизации обстановки силами зарубежных и некоторой части
манипулируемых национальных СМИ, средствами традиционной и
публичной дипломатии, спецслужбами. В информационной сфере объ­
ектами манипуляций со стороны внешних сил являются национальные
элиты, молодёжь, оппозиционные движения, экстремистские, этни­
ческие и псевдорелигиозные группировки, некоторые общественные
группировки без определенного статуса (группы футбольных фанатов,
например).
На подготовительном этапе информационные операции, осущест­
вляемые страной-агрессором при подготовке цветной революции, на­
правляются на организацию протестного движения за счет внедрения
в сознание населения страны, особенно национальных элит, молодежи
и военно-политического руководства искаженных исторических и
идеологических представлений, ложно трактуемых национальных
ценностей и интересов, мотиваций и лозунгов, подобранных с учетом
национальных особенностей. Этот процесс может занимать десятки
22

Война и мир в терминах и определениях / под ред. Д.О. Рогозина. М.: ПоРог, 2004.
С. ПО.
'

252

Глава 6

лет, как это было, например, на Украине в период с начала 90-х гг. про­
шлого века и до майданов в 2004 и 2014 гг. Продолжается этот процесс
и сегодня.
На определенном этапе цветной революции с целью сокрушения
власти, ускорения событий и резкого обострения обстановки осу­
ществляется мощная информационная атака, для успешности ко­
торой формируется своеобразный импульс-катализатор, способный
вызвать широкий общественный резонанс и вывести людей на улицу.
Это может быть информационный «вброс», основанный на истинных
или ложных утверждениях о злоупотреблениях в высших эшелонах
власти, на необоснованном судебном решении или политически
мотивированном убийстве и пр. Правоохранительные органы могут
быть спровоцированы на непропорциональное применение силы.
С опорой на такое событие по отработанным информационным ка­
налам осуществляется массовая мобилизация боевиков, протестных
групп населения и формируется манипулируемая политическая толпа,
от имени которой выдвигаются ультимативные требования к властям.
Для подогрева оппозиционных настроений и подстрекательства к
мятежу используются ангажированные СМИ, различные НПО, воз­
можности традиционной и публичной дипломатии. С оппозицией
активно работают спецслужбы.
Подобный образ действий вполне вписывается в стратегию со­
крушения, т.е. стратегию, основанную на относительно высокой
динамике наращивания давления на властные структуры со стороны
страны-агрессора. В соответствии со стратегией сокрушения на первом —
подготовительном — этапе цветной революции осуществляется кро­
потливая работа по сбору информации и подготовке акций массового
неповиновения: поиск источников финансирования, формулирование
лозунгов, установление контроля над СМИ, подготовка боевиков-ли­
деров, выбор объектов для возможного захвата, организация системы
оповещения для сбора митингующих и т.д.
Последующие этапы стратегии реализуются в течение относительно
короткого промежутка времени (несколько недель) и предусматривают
нанесение мощного таранного удара по власти с целью ее свержения
и перевода страны под внешнее управление23.
Серьёзность угрозы такой ИВ осознаётся в высших эшелонах
власти нашего государства, что нашло отражение в СНБ Российской
Федерации, где «инспирирование цветных революций» относится
23

Манойло А.В. Гибридные войны и цветные революции в мировой политике // Право
и политика. 2015. № 7. С. 918-929.

Когнитивная война

253

к одной из основных угроз государственной и общественной безопас­
ности страны.
Вместе с тем применительно к достаточно стабильным крупным
государствам не всегда таранный удар по власти, характерный для
цветной революции, позволяет достичь желаемой цели.
Для воздействия на такие государства разработана стратегия ГВ,
которая нацелена на изнурение страны-жертвы и строится на исполь­
зовании широкого спектра действий, осуществляемых с применением
военных и иррегулярных формирований с проведением одновременно
по единому замыслу и плану операций по хаотизации сферы военно­
политического управления, социально-экономической и культурно­
мировоззренческой сферы, сферы военной безопасности.
В информационной сфере для дезорганизации и ослабления госу­
дарства применяются кибератаки против систем управления страной
и ВС, финансово-банковской системы, предприятий оборонно-про­
мышленного комплекса (далее — ОПК) и бизнес-структур.
Одновременно в рамках ГВ для решения задач непрямого воз­
действия на противника используется информационная стратегия,
представляющая собой разновидность стратегии измора.
В конвенциональной войне стратегия измора рассматривается как
«способ военных действий, в основе которого лежит расчет на до­
стижение победы путем последовательного ослабления противника,
истощения его ВС, лишения противника возможности восстановить
потери и удовлетворять военные нужды, поддерживать боеспособ­
ность армии на требуемом уровне, перехватывать его коммуникации,
принуждать врага к капитуляции»24.
Следуя стратегии измора в ходе ИВ, государство-агрессор на про­
тяжении длительного периода тайно, без формального объявления
войны использует технологии информационно-психологического
воздействия на население в интересах нарушения единства и терри­
ториальной целостности государства, дестабилизации внутриполити­
ческой и социальной ситуации. Важное место отводится разрушению
традиционных духовно-нравственных ценностей, переформатирова­
нию культурно-мировоззренческой сферы. Подрывные информацион­
но-коммуникационные технологии ориентируются в первую очередь
против военно-политического руководства, национальных элит,
молодёжи, личного состава ВС и в целом населения страны-мишени.
24

Война и мир в терминах и определениях / под ред. Д.О. Рогозина. М.: ПоРог, 2004.
С. 110.

254

Глава 6

В результате в ГВ операции ИВ в сочетании с военно-силовыми
действиями, подрывом экономики и финансов создают условия для
достижения поставленных целей по военному поражению противника.
На всех этапах планирования и осуществления операций ИВ в
ходе ГВ проводится мониторинг обстановки, определяются «запасы»
устойчивости власти и государства в целом. При достижении крити­
ческих значений внутригосударственной нестабильности (в сферах
административно политического управления, экономической, во­
енной, культурно-мировоззренческой) может быть принято решение
об осуществлении государственного переворота. В этом случае осу­
ществляется переход к стратегии со!фушения за счет инициирования
цветной революции.
Образно говоря, во многих случаях цветные революции, как гри­
бы-поганки, вызревают на поле, удобренном делателями ГВ. Иногда
сокрушительного ядовитого потенциала такого гриба оказывается
достаточно для того, чтобы отправить государство в нокаут. Иногда
потребуется синтезированное воздействие нескольких подрывных
информационных операций25.
Для анализа стратегий ИВ в конфликтах современности весьма пло­
дотворными с методологической точки зрения представляются идеи
политолога В.В. Карякина о «разработке альтернативных стратегий
следующего поколения, которые можно подразделить, в зависимости
от степени очерёдности их реализации, на “действия мгновенной ре­
акции” и действия в ближнесрочной, среднесрочной и долгосрочной
перспективах» и сценариям противодействия 26.
В целом в ходе И В в ее среднесрочной и долгосрочной перспективах
реализуются стратегии изнурения страны, когда наряду с подрывом
экономики, применением санкций, продолжается работа по разложе­
нию правящих элит, снижению воли ВС и населения к сопротивлению
переменам, навязываемым извне.
На определенном этапе развертываются военные действия с
участием местных мятежников, наемников, ЧВК, поддерживаемых
кадрами, оружием и финансами из-за рубежа и некоторыми внутрен­
ними субъектами.
Важной составляющей стратегии ИВ, направленной на измор и
изнурение противника, является оказание давления на руководство
и население страны путем целенаправленного воздействия на сферу
25
26

Бартош А.А. Философия ГВ. Сравнительный анализ моделей ГВ и цветной рево­
люции // Геополитика и безопасность. 2015. № 4. С. 44—52.
Карякин В.В. Геополитика третьей волны: трансформация мира в эпоху Постмодерна:
монография. М., 2013. С. 272.

Когнитивная война

255

военной безопасности. Цель — за счет проведения информационных
мероприятий и ограниченных по масштабу военных демонстраций
спровоцировать государство-жертву на наращивание изнуряющих
военных расходов. Осуществляется провоцирование локальных кон­
фликтов в приграничных районах и стратегически важных регионах,
вблизи границ проводятся военные учения по провокационным сце­
нариям, развертываются дестабилизирующие системы оружия. При
широком использовании возможностей пятой колонны и агентурных
сетей на системной основе осуществляется «демонизация» высшего
военно-политического руководства, расшатываются военно-полити­
ческие и экономические союзы.
В конечном итоге сбалансированное сочетание стратегий сокруше­
ния и измора в ИВ в цветной революции и ГВ позволяет сформировать
своеобразный разрушительный тандем, который целенаправленно
использует свойства глобальной критичности современного мира
для подрыва фундаментальных основ существующего миропорядка,
дестабилизации отдельных стран с целью добиться их капитуляции,
подчинения стране-агрессору и установления глобального доминиро­
вания Запада27. В основе сочетания стратегий сокрушения и измора
лежат механизмы поэтапного усиления и эксплуатации критичности
с целью хаотизации обстановки в стране-мишени.
Стратегия противодействия в информационной войне

Анализ действий наших геополитических противников показывает,
что ГВ против России ведется уже на протяжении длительного истори­
ческого периода, а ИВ представляет собой её важнейший компонент28.
При этом ведущая роль отводится операциям информационно-психологической войны и непрямым средствам воздействия на экономику,
поскольку прямая вооруженная агрессия против России, обладающей
ЯО, пока представляется маловероятной.
В современных стратегиях ИВ противник умело использует её
характерную особенность, связанную со сложностью идентифи­
кации используемых агрессивных манипуляционных технологий,
которая заключается в возможности неоднозначных интерпретаций
источников и результатов их применения. Кроме того, существуют
объективные трудности выявления всей совокупности элементов
информационно-психологической программы, а также неразработан­
ность нормативно-правовой базы, на основании которой можно было
27

28

Бартош А.А. Гибридные войны как проявление глобальной критичности современ­
ного мира// Геополитика и безопасность. 2015. № 1. С. 71-79.
Марков С.А. «Гибридная война» против России. М.: Алгоритм, 2015. С. 12.

256

Глава 6

бы доказать преднамеренность той или иной манипуляции, например,
в культурно-мировоззренческой сфере.
Опираясь на указанную особенность, противник в ГВ сочетает
арсенал непрямых средств воздействия с перманентной угрозой во­
оруженной агрессии против России. Такая угроза используется для
провоцирования военных расходов, подрыва экономики, информа­
ционно-психологического давления на население. Не исключено,
что при определенных обстоятельствах угроза военного нападения
может реальной, что требует безусловного приоритета в укреплении
обороноспособности нашей страны.
Характерным для действий противника является стремление до­
биваться синергетического воздействия используемых технологий
за счет создания интегральных синхронизируемых моделей ИВ с ис­
пользованием ресурсов США и союзников по НАТО29.
США и НАТО с целью сохранения мирового лидерства выстра­
ивают интегрированную модель ИВ, способную обеспечить син­
хронизацию соответствующих действий в отношении противника
с привлечением широкого арсенала средств информационно-пси­
хологического воздействия на население при подготовке цветных
революций и ведении ГВ.
Развитие средств и технологий ИВ, ориентированных на обшир­
ные целевые группы населения в различных странах, делает все более
актуальной разработку средств противодействия информационно-пси­
хологическим технологиям манипулирования сознанием, а также раз­
витие методов управления и защиты информационного пространства.
Эффективность современной российской стратегии противодей­
ствия ИВ в решающей степени определяется четким осознанием и
осмысливанием национальных ценностей и национальных интересов
нашего государства, наличием научного обоснования их иерархии и
приоритетности. Политолог А.А. Чекулаев предлагает классифици­
ровать национальные интересы по степени их важности (приоритет­
ности), временным и географическим показателям, а также сферам
проявления. В структуре национальных интересов им выделяются
интересы личности, общества и государства; жизненно важные (или
главные), важные и просто интересы (группа специфических инте­
ресов); внутриполитические и внешнеполитические интересы. По
степени важности он выделяет группы главных (жизненно важных),
а также специфических национальных интересов30.
®

30

Бартош А. А. Эволюция публичной дипломатии НАТО //Дипломатическая служба.
2014. № 3. С. 6-12.
Чекулаев А.А. Национальные интересы России в условиях новой системы между­
народных отношений; проблемы и приоритеты реализации: автореф. дис.... канд.
полит, наук. М., 2011.

Когнитивная война

257

Применительно к России следует отметить, что при реализации
национальных интересов и ценностей в различные исторические пери­
оды в зависимости от изменчивых условий преобладали политические,
экономические, культурно-цивилизационные или военно-силовые
акценты. Этим определялась направленность конкретных практиче­
ских действий в соответствующих сферах деятельности государства.
Наряду с изменчивым блоком национальных интересов некото­
рые исследователи отмечают, что «у нации существуют константные
ценности, к которым она стремится постоянно, в любых условиях»31.
К их числу относят выживание социума, его благополучие, стабильное
и безопасное развитие, культурную самобытность, возможность само­
стоятельно решать вопросы своего развития и обеспечивать суверени­
тет, поддерживать статус страны в мировом сообществе.
По нашему мнению, при разработке стратегии противодействия
константные ценности должны использоваться в качестве своеобраз­
ных ограничителей предпринимаемых шагов в военно-политической,
экономической, культурно-мировоззренческой сфере, выход за преде­
лы которых недопустим. Обеспечение соответствия константным цен­
ностям вырабатываемых в процессе принятия решений по различным
политическим ситуациям в сфере обеспечения международной и наци­
ональной безопасности и будет определять адекватность применяемых
мер системе ценностей и национальных интересов.
Кроме того, Россия располагает широким спектром уникальных
консервативных ценностей, которые имеют широкое международное
измерение. В их числе консервативное понимание личности и свобо­
ды, справедливость как ключевая сверхценность России (в том числе
и справедливость мироустройства), моральная правота перед лицом
глобального лицемерия и двойных стандартов, отрицание необрати­
мости торжества евроатлантической модели глобализации, открытость
к многополярному миру с принципиально разными доктринами раз­
вития и др.32.
На XV Всемирном русском народном соборе в мае 2011 г. Святей­
ший Патриарх Кирилл сообщил о работе над проектом «Базисные
ценности — основа общенациональной идентичности», перечислив
включенные в него понятия: справедливость, мир, свобода, единство,
нравственность, достоинство, честность, патриотизм, солидарность,
31

32

Белозеров В.К. Политическое руководство Вооруженными силами Российской Фе­
дерации. Институциональное измерение: монография. М.: АТИССО, 2011. С. 258.
См. Проханов А., Глазьеве., Нагорный А., Ивашов Л., Делягин М., Калашников М. идр.
Холодная война 2.0. Стратегия русской победы. («Коллекция Изборского клуба»).
М.: Изборский клуб, Книжный мир, 2015. 384 с.

258

Глава 6

семья, культура, национальные традиции, благо человека, трудолюбие,
самоограничение, жертвенность. Предстоятель выразил уверенность,
что в этот список следует включить также веру33.
Позиция РПЦ в защиту базисных ценностей как основы общена­
циональной идентичности делает церковь объектом ожесточенных
информационных атак, которые направляются на «религиозные сим­
волы, идеи и образы православия и связанные с ними ценности веры,
семьи, Родины, национальной культуры. Нам не известен ни один
случай глумливого отношения к религиозным чувствам российских
мусульман, иудеев, буддистов. Но православие так же, как и архетипы
традиционного самосознания, выраженные в русской культуре, все
время остаётся актуальным объектом нападения»34.
Не вызывает сомнения, что Русская православная церковь как ядро
цивилизационного объединения русского народа и его защитница
на протяжении тысячелетия нуждается, в свою очередь, в защите от
тщательно спланированных подрывных информационных операций.
Показательным в этом контексте является мнение авторитетного
исследователя М.Б. Смолина: «Формально юридическое отделение
Церкви от государства никогда не отделяло Православия от русской
истории, от веками сложившегося психологического и нравственного
стереотипа национального поведения. Современное тяжёлое положе­
ние российского общества, во многом потерявшего нравственные и
мировоззренческие ориентиры, требует восстановления исторических
взаимоотношений двух важнейших институтов нашего национального
мира»35.
Рассмотренный перечень национальных ценностей должен служить
основой при осознании, формулировании и реализации национальных
интересов, выработке стратегических национальных приоритетов и
показателей состояния национальной безопасности. Использование
предлагаемых российскими учеными подходов к определению нацио­
нальных ценностей и интересов при разработке СНБ Российской Фе­
дерации в редакции от 31 декабря 2015 г. позволило придать документу
новый стратегический размах и конкретность в решении жизненно
важных национальных проблем.
В этом контексте особого внимания требует совершенствование
российского потенциала «мягкой» силы для эффективного противо­
33

34
35

Пресс-служба Патриарха Московского и всея Руси. URL:http://www.patriarchia.ra/
db/text/1495641.html (дата обращения: 02.10.2015).
Цеханская К.В. Глобализм и проблемы современной этнорелигиозной идентифика­
ции русских //Проблемы национальной стратегии — РИСИ. 2015. № 6. С. 235—236.
Смолин М.Б. Взаимоотношения государства и Церкви: церковно-правовой взгляд.
М.: Изд-во РИСИ, 2011. 28 с.

Когнитивная война

259

действия подрывным стратегиям ИВ. Наращивание масштабов исполь­
зования информационных технологий против России, их дос тупность
создают условия для обработки широких социальных слоев общества
с привлечением технологий навязывания массовой культуры населе­
нию. При этом заимствуются и используются коды других культур на
поверхностном, фрагментарном и упрощенном уровне, что упрощает
задачу имитации и тиражирования образцов высокой культуры в раз­
личных формах информационного противостояния.
Методологически важной для разработки политики в сфере обе­
спечения информационной безопасности представляется мысль
Г.Ю. Филимонова, автора работы «“Мягкая сила” культурной дипло­
матии США», о необходимости создания в Российской Федерации
идейной и идеологической базы для успешной реализации комплекса
задач по противостоянию современным подрывным информационным
технологиям на основе общенародной консолидации. Для этого нужны
«укрепление, а в отдельных случаях возрождение исторической памяти
народа и его самосознания»36.
Наряду с этим необходимы серьёзные длительные усилия по по­
вышению на международном уровне заметности и притягательности
России не только, например, в сфере высокой культуры или спорта
высоких достижений, но и на уровне массовой молодёжной культуры
(кино, музыка, телепрограммы, литература, массовый спорт и т.п ).
Одним из важных направлений развития «мягкой силы» представ­
ляется интернационализация российского образования. Увеличение
числа иностранных студентов в российских вузах позволит готовить
лояльно настроенных к нашей стране специалистов, некоторые из
которых со временем будут определять политику своих государств.
Для этого необходима целенаправленная работа по повышению за­
метности российских университетов за рубежом, выдвижению их на
достойные места в международных рейтингах. Решение этой страте­
гически важной задачи связано с немалыми расходами, что требует
государственной поддержки учебным заведениям.
Многомерный характер цветных революций и ГВ, которые сочетают
информационное, финансовое, экономическое, дипломатическое и
специальное воздействие на противника в реальном масштабе време­
ни, требует глубокой интеграции ВС и всего российского общества,
продуманного построения системы военно-гражданских отношений,
36

Филимонов Г.Ю. «Мягкая сила» культурной дипломатии США: монография. М.:
Изд-во РУДН, 2010. С. 185; См. также: Филимонов Г.Ю., Карпович О. Г., МанойлоА.В.
Технологии «мягкой» силы на вооружении США: ответ России: монография. М.:
Изд-во РУДН, 2015. 582 с.

260

Глава 6

привлечения потенциала отечественного бизнеса, создания много­
мерной системы противодействия в первую очередь на культурно­
мировоззренческом уровне. Одним из основных приоритетов в этой
сфере должно стать укрепление роли русского языка как средства
межнационального общения мультикультурной общности народов
не только российского и постсоветского пространств, но и в зонах
стратегических интересов России37.
Комплексное решение задач противодействия подрывным ин­
формационным технологиям требует обеспечить тесную взаимосвязь
между правительством, общественностью и ВС в рамках единой стра­
тегии обеспечения информационной безопасности и ведения ИВ на
основе сформулированных и осознанных национальных ценностей
и интересов.
С учётом стратегии сокрушения, которая используется в цветных
революциях, необходимо формировать своеобразный потенциал
«информационного быстрого реагирования», применение которого
должно позволить в сжатые сроки парировать информационные атаки
противника. Наряду с этим, принимая во внимание долгосрочный
характер информационного воздействия в ГВ, следует разработать
комплекс мер по противостоянию угрозе, рассчитанный на средне­
срочную и долгосрочную перспективу.
Следует наращивать меры по снижению эффективности воздей­
ствия на общество и ВС подрывных информационных технологий
за счет упреждающей контрпропаганды, защиты своих объектов от
такого воздействия при одновременном ограничении и перекрытии
возможных каналов информационной агрессии.
Необходимо повышать качество мониторинга обстановки в куль­
турно-мировоззренческой сфере и формировать модели, позволяющие
осуществлять интегрированный упреждающий ответ на попытки ин­
формационно-психологического воздействия противника.
Эти и некоторые другие подходы должны быть использованы
при разработке в Российской Федерации всеобъемлющей стратегии
противодействия ИВ.

6.2. КОГНИТИВНАЯ ВОЙНА КАК ТРЕТЬЕ БОЕВОЕ
ИЗМЕРЕНИЕ ГИБРИДНОЙ ВОЙНЫ
Концепция КВ (Cognitive Warfare) привносит в современное поле боя
третье важное боевое измерение: к физическим и информационным
измерениям теперь добавляется когнитивное измерение. Это создает
37

Халеева И.И. Лингвистическая безопасность России // Вестник Российской академии
наук. 2006. Т. 76. № 2. С. 104-111.

Когнитивная война

261

новое пространство противоборства за сознание, выходящее за рамки
сухопутных, морских, воздушных, кибернетических и пространствен­
ных областей, которые уже интегрированы в стратегии современных
военных конфликтов.
В мире, пронизанном технологиями, война в когнитивной области
мобилизует более широкий спектр боевых пространств, чем это могут
сделать физические и информационные измерения. Смысл КВ за­
ключается в том, чтобы захватить контроль над сознанием людей, над
сознанием правящих элит и целых наций, над идеями, психологией,
особенно поведенческими, мыслями, а также окружающей средой,
значительно расширить традиционные конфликты и привести к же­
лаемым результатам с меньшими затратами.
Благодаря совместным действиям, которые КВ оказывает в трёх
измерениях (физическом, информационном и когнитивном), она
воплощает идею завоевания победы без боя, изложенную в трактате
Сунь-Цзы «О военном искусстве». В этом самом известном тексте
школы военной философии, посвящённом военной стратегии и поли­
тике, написанном в VI в. до н.э., изложены многие мысли, имеющие
актуальное звучание и сегодня: высочайшее искусство заключается
в том, чтобы сломить сопротивление противника, не ведя сражения
на поле боя. Только там необходимо применение прямого метода
войны, однако лишь непрямой метод может привести к действи­
тельной победе и закрепить её; разрушайте все хорошее и ценное в
стане врага, втягивайте представителей правящих кругов в преступ­
ные мероприятия, подрывайте их позиции и престиж, предавайте их
публичному позору в глазах соотечественников; мешайте любыми
способами деятельности правительства; распространяйте разлад и
ссоры среди граждан вражеской страны; внедряйте повсюду тайных
агентов; восстанавливайте молодежь против стариков; обесценивайте
старые традиции и богов.
Если освободить эти формулировки от особенностей того времени,
то правила легендарного военачальника и стратега, сохраняя все его
руководящие указания и принципы, применяются и сегодня в стра­
тегии ГВ и технологиях цветной революции почти в неизменном виде
и без ограничений.
Противоборство в военных конфликтахХХ! в. требует мобилизации
широких знаний. Будущие конфликты скорее всего будут возникать
среди людей сначала в цифровом виде, а затем физически охватывая
центры политической и экономической мощи.

262

Глава 6
От информационной войны к когнитивной войне

Опыт военных действий в Ираке, Афганистане, Ливии показал, что
применение военной силы обходится США и их союзникам очень до­
рого, далеко не всегда приносит ожидаемый эффект и нередко приво­
дит к непредсказуемым последствиям. К томуже с завершением пери­
ода однополярного мира Вашингтон уже не может столь бесцеремонно
и безнаказанно рассчитывать на достижение геополитических целей
с помощью грубой силы. Осознавая это, потенциальные противники
России ставят перед собой задачу разработки и внедрения методов
нетрадиционной войны, позволяющих без проведения широкомас­
штабных военных операций продолжать свою агрессивную политику
не только военными, но и невоенными средствами.
На подобную трансформацию характера и содержания военных
конфликтов обратил внимание начальник Генерального штаба ВС РФ
генерал армии В.В. Герасимов: «В современных конфликтах всё чаще
акцент используемых методов борьбы смещается в сторону комплекс­
ного применения политических, экономических, информационных
и других невоенных мер, реализуемых с опорой на военную силу. Это
так называемые “гибридные” методы».
Переход наших противников к гибридным методам противоборства
стал возможен за счет восстановленной военной мощи России на ос­
нове возрождения отечественного ОПК как первоклассного ресурса в
мире нарастающего хаоса и острой конкуренции. Но пока новейшим
поколением вооружений мы показали, что можем за небольшую цену
лидировать там, где требуется.
Центральной осью войны по-прежнему остаётся вооруженная
борьба, а все остальное группируется вокруг нее и образует сложную
СОС, представляющую собой гибридную систему, в рамках которой
развивается противостояние в различных сферах человеческой деятель­
ности: социально-экономической, административно-политической и
культурно-мировоззренческой.
Важным условием успешного проведения интегрированной во­
енной кампании является заблаговременное формирование СОС, на
конфигурацию которой, среди прочих факторов, оказывают влияние
стремление противников доминировать во всех областях, включая
электромагнитный спектр и информационную среду, а также способ­
ность государств умело конкурировать ниже уровня вооруженного
конфликта, что затрудняет сдерживание.
Неопределенность и риски процессов развития противостояния
обусловливают зыбкость контуров конфликтов современности, но­

Когнитивная война

263

сящих гибридный характер, и требуют новых подходов к разработке и
реализации соответствующих стратегий, способных обеспечить успех
в борьбе как с неявным соперником в условиях неопределенности и
применения им несиловых способов воздействия, так и уметь ниве­
лировать военно-силовое преимущество «высокотехнологичного»
противника.
Военная мощь, конечно, была и остается одним из важнейших
сегментов безопасности. Но глобальная безопасность относится к
широкому спектру угроз, рисков, политических мер реагирования,
которые охватывают политические, экономические, социальные, ме­
дицинские (включая когнитивное здоровье) и экологические аспекты.
Сегодня одним из самых эффективных видов оружия невоенного
характера, по сути, стали информационные ресурсы . ИВ является наи­
более родственным и, следовательно, наиболее легко объединяемым
типом войны в отношении КВ.
Когнитивная область — это новое пространство противоборства,
выходящее за пределы сухопутной, морской, воздушной, кибернети­
ческой и пространственной областей. Овладение когнитивной сферой
представляет собой новую важную задачу, без которой невозможно
обойтись в создании боевой мощи современного государства. Война в
когнитивной сфере мобилизует широкий спектр различных стратегий,
инструментов и техник и представляет собой своеобразный локомотив
мягкой силы государства. Сама его суть состоит в том, чтобы, используя
формы и методы «мягкой силы», захватить контроль над государства­
ми, группами правящих элит и населением в целом, международны­
ми организациями, нанося удары по сознанию и мировоззрению их
персонала, как гражданского, так и военного, и воздействуя на него.
Вместе с тем существуют ключевые различия, которые делают КВ
достаточно уникальной, чтобы ее можно было рассматривать в рамках
самостоятельной сферы ГВ.
Как концепция ИВ была разработана в рамках военной доктрины
США в 90-х гг. прошлого века, а затем была принята в различных
формах несколькими странами.
Концепция ИВ, как ближайшая к КВ из существующих амери­
канских доктринальных концепций, рассматривает пять «основных
возможностей», или элементов. К ним относятся:
• средства радиоэлектронной борьбы;
• операции в компьютерных сетях;
• психологические операции;
• военная хитрость;
• оперативная безопасность.

264

Глава 6

Короче говоря, ИВ направлена на контроль потока информации
и была разработана в первую очередь для поддержки целей, опреде­
ленных традиционной миссией военных организаций, а именно, для
оказания смертельного военно-силового воздействия на поле боя. Она
не была предназначена для достижения долгосрочных политических
успехов.
КВ направлена на сознание, на мозг человека, она снижает его
способность познавать, производить, создает препятствия процес­
сам познания и представляет собой способ использования знаний в
противоречивых целях.
Особенности КВ:
• всеобъемлющий характер конфликта, который ведется с использо­
ванием военных и невоенных форм воздействия с упором на идео­
логические средства и современные модели «управляемого хаоса»;
• война построена на стратегии измора, что придает конфликту за­
тяжной перманентный характер;
• к КВ неприменимы нормы международного права, определяющие
понятие «агрессия», такая война не объявляется и не завершается
договором о мире, в ней не существует понятий «фронт» и «тыл»,
она охватывает всю территорию государства;
• новое измерение войны обладает по отношению к предшествующим
статусом и энергией отрицания и формирует качественную основу
трансформации конфликта, обусловливает переход от линейной к
нелинейной парадигме войны.
В своем самом широком смысле КВ не ограничивается военной
или институциональной сферами и применяется США и НАТО в по­
литической, экономической, культурной и социальной областях. При­
мер — установление когнитивного контроля над Украиной, которую
превращают в антипода России, Грузией и рядом других государств.
В прицеле КВ находится и Россия.
Любой пользователь современных информационных технологий
является потенциальной мишенью КВ, которая нацелена на весь че­
ловеческий капитал страны-мишени. По мнению аналитиков РЭНД,
«конфликты будут все больше зависеть от / и вращаться вокруг ин­
формации и коммуникаций. Действительно, как кибервойна, так и
сетевая война являются способами конфликта, которые в основном
связаны со “знаниями” — о том, кто знает, что, когда, где и почему,
и о том, насколько безопасно общество».
Технологии КВ развиваются в тесной связке с процессами цифровизации общества, возможностями ИИ и технологиями обработки

265

Когнитивная война

больших данных, сочетание которых позволяет производить вычис­
ления и анализировать результаты. Однако средство, необходимое
политикам и военным для реагирования на ситуацию, — это разум,
а разум — это то, что позволяет принимать решения в ситуациях,
которые не поддаются расчету. В противном случае неспособность
задействовать собственный разум для того, чтобы взять верх в ког­
нитивном противоборстве, только фиксирует положение дел и в
конечном итоге ведет к проигрышу.
Таким образом, наиболее поразительным сдвигом к технологиям
КВ при движении от военного к гражданскому миру является повсе­
местное распространение стратегий КВ в повседневной жизни, которая
выходит за рамки обычной конструкции «мир — кризис — конфликт»
(с вредными последствиями).
Фактором, обеспечивающим значительные преимущества КВ
над военно-силовыми решениями, является то, что КВ может быть
проведена по единому замыслу в дополнение к военному конфликту,
а также может проводиться самостоятельно, без какой-либо связи с
участием ВС.
Более того, КВ потенциально бесконечна, поскольку для такого
типа конфликта не может быть мирного договора или капитуляции.
Новые инструменты и методы КВ нацелены непосредственно на во­
еннослужащих не только с помощью классического информационного
оружия, но и с помощью постоянно растущего и быстро развивающе­
гося арсенала нейрооружия, нацеленного на мозг с последствиями от
индивидуального до социально-политического уровня.
Смыслы когнитивной войны

Появление в США концепции КВ (Cognitive Warfare, CW) (в России
используются многие другие близкие по смыслу определения феноме­
на: «борьба за сознание» (А. Владимиров), борьба в информационно­
психологической и культурно-мировоззренческой сферах (А. Бартош),
ИВ (И. Панарин), «умовая война» (А. Керсновский), «ментальная
война» (А. Ильницкий) привносит на современное поле боя третье
важное операционное измерение — когнитивное, которое добавляется
к физическим и информационным измерениям.
По словам помощника министра обороны РФ А. Ильницкого,
«важно понимать, что введение в профессиональный дискурс новых
определений войны — вопрос не только и не столько терминологии.
Это позволяет выявить содержание войн будущего и, соответственно,
предусмотреть меры и средства для всесторонней подготовки к ним и

266

Глава 6

успешного ведения, или, напротив, для предотвращения агрессии и
сдерживания потенциального противника».
Следует учитывать, что определения «гибридная» и «когнитивная
войны» как виды конфликтов, получивших рождение на Западе и
активно используемых США и НАТО, изначально ориентированы
на негативные смыслы. В публичной дипломатии западных стран
общественности преподносится, что операции КВ и ГВ носят безнрав­
ственный, противозаконный, вероломный характер, а осуществляют
такие действия против государств Запада якобы только Россия, Китай,
Иран и другие страны.
В рамках КВ создается новое пространство межгосударственного
противоборства, выходящее за рамки сухопутной, морской, воздуш­
ной, кибернетической и космической областей, которые уже интегри­
рованы в военные стратегии многих государств.
Военная мощь, конечно, сохраняет значимость одного из важ­
нейших факторов обеспечения национальной безопасности. Но гло­
бальная безопасность относится к широкому спектру угроз, рисков,
политических мер реагирования, которые охватывают политические,
экономические, социальные, медицинские (включая когнитивное
здоровье) и экологические аспекты.
Кроме того, быстрые достижения в области науки о мозге, как часть
широко определенной КВ, могут значительно расширить возможно­
сти традиционных конфликтов и привести к повышению показателя
эффективность / стоимость операций ГВ.
Появление пространства КВ требует мобилизации гораздо более
широких знаний чем традиционные сферы противоборства. Будущие
конфликты, скорее всего, будут возникать среди людей сначала в
цифровом виде, а затем физически в непосредственной близости от
центров политической и экономической мощи.
Изучение когнитивной области, таким образом, сосредоточено на
человеке и представляет собой новую серьезную задачу, которая не­
обходима для любой стратегии, связанной с созданием боевой мощи
в будущем.
Человек как оружие в чужих руках

Познание — это наша «мыслящая машина». Функция познания состоитвтом, чтобы воспринимать, обращать внимание, запоминать, рас­
суждать, производить движения, выражать себя, принимать решения
основываясь на полученных знаниях. Воздействовать на познание —
значит воздействовать на человека, который нередко искренне верит,

Когнитивная война

267

что принимает решения и действует, основываясь на собственном, а не
внушенном со стороны, видением обстановки. Именно поэтому цель
КВ состоит в том, чтобы сделать каждого человека оружием в чужих
руках. Подобное целеполагание предъявляет совершенно особые тре­
бования к политикам и военным, которые для того, чтобы выиграть
(будущую) войну, должны обладать достаточными культурными зна­
ниями, чтобы достигать успеха, действуя в чуждой среде.
В военных конфликтах XXI в. стратегическое преимущество будет
на стороне того, кто способен наладить каналы взаимодействия с
людьми, понимает их мотивацию и способен стимулировать их в нуж­
ном для себя направлении. Важно получить доступ к политическим,
экономическим, культурным и социальным сетям собственным и
противника для достижения относительного преимущества, которое
дополняет военную силу.
Каналы взаимодействия в КВ сводятся к физическим границам
суши, воздуха, моря, киберпространства и космоса, которые, как
правило, определяются географией и характеристиками местности.
В КВ такие каналы представляют собой так называемую «сеть сетей»,
охватывающую властные структуры и интересы широких масс населе­
ния во взаимосвязанном мире. Государство, которое способно постро­
ить подобную сеть с учетом особенностей отношений в стране—жертве
когнитивной агрессии, с большей вероятностью приведет к победе.
Критерий победы в когнитивной войне

Критерий победы в КВ будет определяться в большей степени с
точки зрения полноты захвата и использования психокультурного, а
не географического положения. Внедрение в сознание правящих элит,
всего гражданского населения и военных требуемого государствомагрессором понимания внушенных целей и сопереживания в их до­
стижении является важной составляющей стратегии ГВ.
Правильность этого постулата подтверждается интегрированной
тридцатилетней психокультурной и ползучей военной оккупацией
Украины, Грузии и некоторых других государств со стороны США и
НАТО.
КВ создает коварную проблему. Она постепенно и незаметно на­
рушает обычное понимание и реакцию на события, а со временем
оказывает значительное вредное воздействие на сознание людей. КВ
имеет универсальный охват, от отдельного человека до населения
целых государств и многонациональных организаций. Она питается
приемами дезинформации и пропаганды, направленными на психо­

268

Diaea 6

логическое истощение объектов информации и внушение им нужного
образа мыслей.
Стратегия КВ даёт возможность противникам России обойти тра­
диционное поле боя со значительными стратегическими результатами,
которые могут быть использованы для радикального преобразования
как российского общества, так и обществ соседних государств. В ко­
нечном итоге подобные преобразования должны привести к подчине­
нию объектов агрессии воле государства-агрессора, т.е. к поражению
в войне.
Развитие технологий когнитивной войны в НАТО

На заседании Совета НАТО на уровне министров обороны в октя­
бре 2021 г. в Брюсселе высказывались утверждения, что когнитивная
сфера станет одним из полей противоборства в будущем. В НАТО уже
сегодня вкладывают значительные средства в развитие нанотехноло­
гий, биотехнологий, информационных технологий, когнитивных наук
и понимание мозга (NBICs).
К работе привлекается сеть центров передового опыта (далее—ЦПО)
НАТО. В сфере КВ ведущая роль принадлежит Рижскому ЦПО по
стратегическим коммуникациям, который разрабатывает стратегии и
тактики ведения ГВ и фактически представляет собой орган планиро­
вания и руководства операциями в киберпространстве, когнитивной
и информационно-психологической войны, главными объектами
которых являются Россия и Белоруссия. Деятельность ЦПО охваты­
вает также Украину, Молдавию, Грузию, республики Средней Азиц и
некоторые другие государства.
Рижский центр взаимодействует с канадским ЦПО в сфере иннова­
ций для обороны и безопасности, который специализируется главным
образом на стратегиях и контстратегиях КВ. Центр пока не входит в
список официальных аккредитованных ЦПО НАТО. По-видимому,
в НАТО не захотели привлекать внимание к его работе, поэтому он
функционирует как автономная структура.
В работах ЦПО НАТО подчеркивается, что при успешном ведении
КВ формирует и влияет на индивидуальные и групповые убеждения и
поведение, способствуя достижению тактических или стратегических
целей. Привлекательной для западных стратегов является способность
КВ в своей крайней форме расколоть и раздробить все общество,
так что у него больше не будет коллективной воли сопротивляться
намерениям противника. Таким образом, противник получает воз­

Когнитиннпя война

269

можность подчинить себе общество, не прибегая к прямой силе или
принуждению.
В современных исследованиях по вопросам КВ ставятся следующие
задачи:
• повысить осведомленность о КВ, включая лучшее понимание
рисков и возможностей новых когнитивных / интеллектуальных
технологий;
• выработать четкое представление о КВ и ее истинном потенциале;
’ предоставить руководящим органам аргументы стратегического
уровня для принятия решения о дальнейших разработках КВ как
шестой оперативной области деятельности альянса. <
Гигантский сбор данных, организованный с помощью цифровых
технологий, сегодня в основном используется для того, чтобы опре­
делять и предвидеть поведение человека. Поведенческие знания —
это стратегический актив государства, настроенного на ведение КВ
и противодействие «когнитивной агрессии» на территориях своей и
союзников.
Публичная дипломатия как составляющая стратегии когнитивной войны

Публичная дипломатия представляет собой сферу внешнеполитиче­
ской деятельности государства-субъекта по продвижению собственных
национальных интересов.
По объему понятие «мягкой» силы гораздо шире, а публичная ди­
пломатия может рассматриваться как одна из ее составляющих либо как
отдельное проявление «мягкой» силы как феномена государственной
политики по взаимодействию с обществами других стран.
Таким образом, тогда как «мягкая» сила представляет собой явле­
ние в международной политике, публичная дипломатия выступает
в роли процесса реализации определенных сторон этого явления на
практике, непосредственного диалога между социальными группами,
индивидами, государственными и негосударственными акторами. Раз­
личие между традиционной и публичной дипломатией состоит в том,
что публичная дипломатия вовлекает в сферу своей деятельности не
только правительства, но и, прежде всего, Н ПО и отдельные личности.
Публичная дипломатия является одной из форм непрямых действий
и подразумевает стремление продвижения национальных интересов
путем понимания, информирования и оказания влияния на граждан
иностранного государства.
Способность публичной дипломатии служить инструментом влия­
ния разума одного человека на разум другого есть важнейший фактор

270

Глава 6

решения стратегических задач в конфликтах современности, а непря­
мые действия представляют основу этого фактора.
В своем стремлении оказывать влияние на сознание граждан ино­
странного государства публичная дипломатия далеко не всегда встреча­
ет позитивную реакцию со стороны правительства такого государства.
Таким образом, процесс продвижения интересов чужого государства
средствами публичной дипломатии вполне предсказуемо вызывает
противодействие правительства страны-мишени.
Наступательный, как правило, агрессивный характер публичной
дипломатии в современных условиях обусловливается остротой
противоречий между отдельными государствами. Это обстоятельство
превращает публичную дипломатию в важный инструмент КВ, по­
зволяющий воздействовать на международные отношения, политику,
диалог между сторонами с несовпадающими национальными инте­
ресами, а также на тех, чья задача состоит в установлении и ведении
такого диалога — дипломатов, политиков, военных, СМИ.

6.3. ПРОТИВОДЕЙСТВИЕ КОГНИТИВНОЙ ВОЙНЕ
В то время как цель КВ состоит в том, чтобы нанести вред всему
обществу, а не только военным, этот тип войны вписывается в страте­
гию ГВ и требует организации межведомственного подхода. Главной
задачей становится выработка чёткой стратегии, её последовательная
(на протяжении десятилетий) реализация и обдуманная коррекция
оперативных планов в условиях меняющейся обстановки. К феноме­
нам гибридной и КВ как нельзя лучше применимы слова А.А. Свечина:
«Для каждой войны надо вырабатывать особую линию стратегического
поведения, каждая война представляет частный случай, требующий
установления своей особой логики, а не приложения какого-либо
шаблона».
Управление когнитивными способностями персонала в граждан­
ских и военных организациях будет иметь ключевое значение. Чтобы
формировать адекватное восприятие и контролировать развитие
боевых ситуаций КВ, противоборство в когнитивной области должно
вестись с использованием подхода, основанного на управлении госу­
дарством на национальном уровне. Это потребует улучшения коор­
динации между применением силы и других средств воздействия на
противника, находящихся в руках государства. С учетом требований
СНБ РФ реализация такого подхода потребует изменений в обеспе­
чении обороны, изменений в оснащенности и на организационном
уровне для обеспечения способности участвовать в вариантах военных
конфликтов ниже порога прямого вооруженного столкновения.

Когнитивная война

271

Потребуется также устойчивое сотрудничество между союзниками и
партнерами в целях обеспечения общей согласованности, укрепления
доверия и обеспечения согласованной обороны.
Для достижения успеха в противодействии КВ особенно важно
внимание к системе образования, которая является одним из основных
объектов операций КВ против нашей страны. Об этом говорит, на­
пример, известный ученый-социолог С.Н. Першуткин в своей работе
«Почему опасна антиректорская атака в условиях “гибридной войны”».
Нападки на руководство вузов представляют собой составную часть
деятельности по дискредитации, делегитимизации, дезорганизации
России и ее научно-образовательного комплекса в частности.
С учетом особенностей КВ необходимы системные трансформа­
ции в сфере науки и образования с целью в сжатые сроки обеспечить
для политических и военных органов руководства предложения по
стратегиям противоборства в ГВ и КВ, подготовку квалифицирован­
ных уникальных специалистов в области антропологии, этнографии,
истории, психологии и нейробиологии, способных участвовать в под­
готовке и ведении качественно новых операций КВ. Другими словами,
появление нового поля боя рельефно демонстрирует новую важность
людских ресурсов, что требует переосмысления взаимодействия между
естественными и социальными науками, чтобы противостоять слож­
ным и многогранным боевым ситуациям в СОС.

Елгава?

СДЕРЖИВАНИЕ В ГИБРИДНОЙ ВОЙНЕ
7.1. ПОНЯТИЕ «СДЕРЖИВАНИЕ»
Сохранение стратегической стабильности в биполярный период
было ключевой целью лидеров США и СССР за полвека жесткого
противостояния двух ядерных сверхдержав, фактически предотвра­
тившей войну на самоуничтожение между ними. Академик А.А. Ко­
кошин рассматривает стратегическую стабильность «как обеспечение
политико-военных, оперативно-стратегических и военно-технических
условий, минимизирующих опасность возникновения конфликтных и
кризисных ситуаций, которые могли бы поставить вопрос о военных
действиях с применением ядерного оружия»1.
В основе стратегической стабильности в ее стратегическом ядерном
измерении лежит неспособность каждой из сторон нанести упреждаю­
щий удар (или удар в назначаемое время), способный вывести из строя
если не все, то подавляющую часть ядерных сил и средств другой сто­
роны, которые могут быть использованы в ответном ударе возмездия.
Стабильной ситуация считается тогда, когда страна-агрессор не может
прикрыться своими средствами ПРО от ответного удара возмездия (на­
носящего «неприемлемый» ущерб) стороны, подвергшейся нападению.
Сама стабильность в годы холодной войны обеспечивалась благода­
ря взаимному использованию сверхдержавами стратегии сдерживания
в ее двух взаимодополняющих формах: политического сдерживания и
военного устрашения.
Под сдерживанием понимается предотвращение нежелательных
военно-политических действий одной стороны в отношении другой
(обычно уступающей ей в количественном отношении своего силового
потенциала) с помощью угрозы причинения ей неприемлемого ущер­
1

Кокошин АЛ. Стратегическая стабильность в условиях критического обострения
международной обстановки. URL: viperson.ru/articles/a-a-kokoshin-strategicheskayastabilnost-v-usloviyah-kriticheskogo-obostreniya-mezhdunarodnoy-obstanovki (дата
обращения: 28.04.2021).

Сдерживание в гибридной войне

273

ба. Сдерживание предполагает совокупность военных, политических,
экономических, дипломатических, психологических и иных мер, на­
правленных на убеждение потенциального агрессора в невозможности
достижения им своих целей военными методами. В мировой англо­
язычной политологической литературе сдерживание имеет два терми­
на— containment и deterrence, которые различаются в политологическом
и военно-стратегическом смыслах. В СССР при фактическом исполь­
зовании механизмов сдерживания в военно-стратегическом планиро­
вании в силу ряда специфических особенностей теория сдерживания
не была столь четко выражена в научной сфере, создав некоторую
путаницу в русскоязычных терминах. Следует отметить, что теория
сдерживания в СССР разрабатывалась со значительным опозданием
по отношению к развитию его материальной основы. Термин deterrence
(устрашение), получивший широкое распространение в американской
политологической мысли в конце 1950-х — начале 1960-х гг. и вошед­
ший в практику стратегического планирования США при министре
обороны Роберте Макнамаре, подразумевает сдерживание противника
путем устрашения и неотвратимости возмездия и нанесения непопра­
вимого ущерба. В период холодной войны и биполярного противосто­
яния сверхдержав речь шла о сдерживающем потенциале ЯО.
В последние десятилетия под влиянием как геополитических изме­
нений, так и более глубокого понимания роли и места ЯО в современ­
ной системе международных отношений и в механизме обеспечения
национальной безопасности происходит трансформация взглядов на
стратегическую стабильность в ее стратегическом ядерном измерении
и на саму стратегию ядерного сдерживания.
Вследствие этого сформировалось расширенное понимание сдер­
живания, отраженное, например, в «Словаре современных военно-по­
литических и военных терминов Россия — НАТО». Главным образом
оно трактуется как «способность убедить потенциального агрессора в
том, что последствия оказания давления и (или) вооруженного кон­
фликта перевесят возможные выгоды. Это требует поддержания доста­
точного военного потенциала, надежной стратегии, ясно выраженной
политической воли и стремления к действиям. Также устрашение»2.
Ядерное сдерживание начинает рассматриваться как «комплекс поли­
тических, военных и других мер, направленных на убеждение другой
стороны в невозможности достижения ею своих политических целей
путем вооруженного нападения вследствие явной угрозы возмездия».
2

Словарь современных военно-политических и военных терминов «Россия—НАТО».
М.: Издательство, 2001. С. 205.

274

П(ава7

Таким образом, Россия, США и НАТО, в течение многих деся­
тилетий сосуществовавшие в условиях ядерного противостояния,
фактически начинают уходить от понимания ядерного сдерживания
только в смысле возмездия и смещаться в сторону принципиально
иного измерения феномена сдерживания. Важный импульс подоб­
ной трансформации взглядов на фундаментальную характеристику
сосуществования ядерных держав придало развитие высокоточных
дальнобойных неядерных средств, а также появление нового вида
межгосударственного противоборства—ГВ, располагающей собствен­
ными возможностями в качестве инструмента сдерживания.
. Стратегическая стабильность перестала автоматически отождест­
вляться со стратегическим ЯО, а стратегическое сдерживание —
с ядерным сдерживанием.
Сегодня появились возможности сдерживания обычными (конвен­
циональными) вооружениями, а также использованием в интересах
сдерживания технологий ГВ. В военно-теоретических трудах последне­
го времени такой вид сдерживания принято называть неядерным, или
конвенциональным, военным сдерживанием. Неядерное сдерживание
стало возможным и эффективным лишь в последнее время, когда
наряду с повышением точности и поражающей мощи обычных во­
оружений технологическое развитие многих государств достигло таких
значений, когда разрушение отдельных элементов инфраструктуры,
коммуникаций, систем управления может привести к катастрофиче­
ским последствиям, способным отбросить государство в его развитии
назад на многие годы.
Еще два с половиной тысячелетия назад китайский родоначаль­
ник всемирной стратегической мысли Сунь-Цзы писал: «Одержать
сто побед в ста битвах — это не вершина превосходства. Подчинить
армию врага не сражаясь — вот подлинная вершина превосходства.
Тот, кто преуспел в военном деле, подчиняет чужие армии, не вступая
в битву. Тогда его оружие не притупится и плоды победы можно будет
удержать»3.
Эти идеи естественным образом сочетаются со стратегией ГВ,
инструментами сдерживания в которой сегодня выступают доктрины
принуждения и сдерживания посредством отрицания.
Эволюция стратегической стабильности

Эволюция философии стратегического ядерного сдерживания в
период 1972—1990 гг. определила появление концепции «стратегиче­
3

Сунь-Цзы. Искусство войны. М.: ACT, 2016.96 с.

Сдерживание в гибридной войне

275

ской стабильности», о которой говорилось в Совместном заявлении
СССР и Соединенных Штатов, принятом на встрече президентов двух
стран в Вашингтоне4. Стратегическая стабильность определялась как
«такое соотношение стратегических сил США и СССР (или состояние
стратегических отношений двух держав), при котором отсутствуют
стимулы для нанесения первого удара». Это будет достигнуто путем
поиска договоренностей, повышающих выживаемость, устраняющих
стимулы для нанесения первого ядерного удара и воплощающих соот­
ветствующую взаимосвязь между стратегическими наступательными
и оборонительными средствами.
Стратегическая стабильность в годы холодной войны определялась
в терминах сдерживания: отношения между Соединенными Штатами
и Советским Союзом были стабильными настолько долго, насколько
обе стороны знали, что каждая способна ответить самым серьезным
образом на ядерную атаку противника.
После окончания холодной войны появились новые определения
понятия «стратегическая стабильность». «Словарь военно-политиче­
ских и военных терминов “Россия — НАТО”» даёт свою формулировку
стратегической стабильности, определяя её как «состояние военно­
стратегической обстановки, определяемое совокупностью военных,
политических, экономических и других факторов, при котором ни
одна из сторон не рассчитывает на достижение успеха в войне (воен­
ном конфликте) с применением военной силы первой»5. Однако это
довольно статичное определение понятия, которое, на наш взгляд не
позволяет прогнозировать динамику развития процесса стратегической
стабильности.
Гораздо большую динамику процессу обеспечения стратегической
стабильности придает формулировка, предложенная академиком РАН
А.А. Кокошиным, который рассматривает стратегическую стабиль­
ность «как обеспечение политико-военных, оперативно-стратеги­
ческих и военно-технических условий, минимизирующих опасность
возникновения конфликтных и кризисных ситуаций, которые могли
бы поставить вопрос о военных действиях с применением ядерного
оружия»6.
4

5
6

Относительно будущих переговоров по ядерным и космическим вооружениям и
дальнейшему укреплению стратегической стабильности, Вашингтон, 1990 г. URL:
http://laws-russia.narod.ru/fedJ991/data02/texl2560.htm (дата обращения: 30.06.2021).
Словарь современных военно-политических и военных терминов «Россия — НАТО».
М.: Издательство, 2001. С. 2221
Кокошин А.А. Стратегическая стабильность в условиях критического обостре­
ния международной обстановки. URL: http://viperson.ru/articles/a-a-kokoshinstrategicheskaya-stabilnost-v-uslbviyah-kriticheskogo-obostreniya-mezhdunarodnoyobstanovki (дата обращения: 12.06.2021).

276

Глава 7

В целом, несмотря на то что СССР / Россия и США смогли догово­
риться об общем толковании стратегической стабильности, советские
(российские) исследователи (как в период холодной войны, так и по­
сле ее окончания) высказывали и продолжают выдвигать различные
варианты собственного понимания термина.
Однако основная проблема стратегической стабильности в на­
чале XXI в. заключается не в пестроте определений самого понятия,
а связана с тем, что представления о способах и механизмах предот­
вращения ядерной войны, выработанные во второй половине XX
столетия, перестали соответствовать изменившейся геополитической
обстановке, уровню развития технологий и психологическому на­
строю в мире.
Сегодня академик А Арбатов обращает внимание на необходимость
обновления концепции стратегической стабильности с учетом изме­
нившихся условий и новых угроз. По его словам, «в прежней концеп­
ции стимулы для первого ядерного удара по умолчанию понимались,
во-первых, как способность нанести массированный разоружающий
удар по другой стороне. Во-вторых, как упреждающий ядерный удар из
страха перед разоружающей атакой оппонента. В этом был и остается
фундамент стратегической стабильности»7.
Однако, как представляется, для устойчивого фундамента сказан­
ного оказывается недостаточно.
Во-первых, стимулом для первого ядерного удара может стать на­
падение с применением высокоточных обычных систем оружия против
ядерных сил оппонента.
Во-вторых, существует вероятность применения ЯО с целью из­
бежать поражения в неядерном конфликте.
И, наконец, ГВ как новая форма межгосударственного противо­
борства представляет собой новую, пока недостаточно изученную
стратегическую угрозу, способную разрушить суверенитет государства
без применения силовых средств и способов борьбы и таким обра­
зом поставить под вопрос само существование государства. Особую
опасность несет кибервойна, эффективность которой сопоставима с
применением ОМУ. Ряд государств и коалиций заявляют о готовности
ответить на кибератаки применением кинетического оружия.
Перечисленные стратегические факторы способны спровоциро­
вать быструю и неуправляемую эскалацию войны вплоть до обмена
ядерными ударами.
7

Арбатов А. Г. Стратегическая стабильность — оружие и дипломатия. М.: Весь мир,
2021. С. 256.

Сдерживание в гибридной войне

277

Академик А. Г. Арбатов отмечает, что, «являясь одной из моделей
взаимного ядерного сдерживания, стратегическая стабильность
сейчас интенсивно размывается вследствие эволюции концепций
и оперативных планов ядерного сдерживания, начала масштабного
цикла гонки ядерных и новейших обычных вооружений»8. Ученый
обращает внимание на двойственный характер доктрины ядерного
сдерживания, который обусловлен размытостью грани между ис­
пользованием ядерного сдерживания как политического инструмента
предотвращения войны и практическим применением ЯО в качестве
средства ведения войны.
Подобная двойственность доктрины ядерного сдерживания стала
наиболее очевидной в первые два десятилетия XXI в., которые демон­
стрируют развитие новой холодной войны, нарастание противоборства
по известным геополитическим осям: запад-восток, север-юг, но в
новом качестве и в более крупных масштабах. Новое качество доктрин
обусловливается достигнутым уровнем развития военной техносферы,
прежде всего, техническими характеристиками ядерных и обычных
вооружений и их информационно-управляющих систем и построен­
ных на их основе новых стратегических концепций ведущих держав на
фоне нарастания международной политической напряженности в Ев­
ропе, на Ближнем Востоке и в Юго-Восточной Азии. Сегодня именно
доктрины ядерного сдерживания превратились в решающий фактор,
определяющий внешнюю политику великих держав и порождающий
дестабилизирующие концепции ответно-встречного удара, ограни­
ченной или избирательной ядерной войны, «ограничения ущерба»
в ядерной войне.
Поэтому «обновленная версия сути стратегической стабильности
должна подразумевать такое состояние стратегических отношений
сторон, при котором устраняются стимулы для первого применения
ядерного оружия»9.
В брошюре «Армия США в многодоменных операциях 2028 года»10
с предисловиями двух американских генералов — М. Милли {Mark
Milley) и С. Таунсенда {Stephen Townsend) — содержатся важные сооб­
ражения об эволюции военных конфликтов и способов сдерживания.
Первый из них, назвав брошюру «первым шагом в нашей доктриналь­
ной эволюции» и заявив, что ИИ, гиперзвук, машинное обучение,
8
5
10

Арбатов А.Г. Стратегическая стабильность — оружие и дипломатия. М.: Весь мир,
2021.С. 78.
Там же.
Multi-Domain Battle: Evolutionof Combined Arms for the 21я Century. 2025-2040. Version
1.0. October 2017. P. 1.

278

Глава?

нанотехнологии и робототехника приводят к фундаментальным изме­
нениям в характере войны, указывает тех самых «равных противников»
США — Россию и Китай, которые синтезируют новые технологии и
«развертывают возможности для борьбы с США через несколько уров­
ней противостояния во всех областях — космосе, киберпространстве,
воздухе, море и на суше». Второй же мыслит глобально и утверждает,
что противники США «стремятся достичь своих стратегических целей,
не прибегая к конфликтам, путем использования многоуровневого
противостояния в политической, военной и экономической сферах,
чтобы отделить США от наших партнеров. Если возникнет конфликт,
они будут использовать несколько уровней противостояния во всех
областях — на суше, на море, в воздухе, в космосе и киберпростран­
стве, чтобы разделить силы США и наших союзников во времени,
пространстве и функциях, чтобы победить нас... и подорвать страте­
гическое преимущество Соединенных Штатов — величайший вызов
американской безопасности, мощи и влиянию, который возникнет в
XXI веке».
Все это происходит в условиях стремительной трансформации
структуры мировой политики, сокращения роли и веса США, их со­
юзников по НАТО, ЕС в мировых делах, возрастания значения стран
Индо-Тихоокеанского региона и прежде всего КНР. Последняя, обойдя
в 2014 г. США по объему ВВП (ППС), претендует в обозримой перспек­
тиве на роль «второй сверхдержавы», обретая не только экономические
и политические возможности, но и значительную военную мощь.
Таким образом, основная проблема стратегической стабильности в
начале XXI в. состоит в том, что представления о способах и механизмах
предотвращения ядерной войны, выработанные во второй половине
XX столетия, перестали соответствовать изменившейся геополитиче­
ской обстановке, уровню развития технологий и психологическому
настрою в мире. Чтобы сохранить стабильность, необходимо пере­
смотреть многие прежние взгляды на международную безопасность
в ядерный век и скорректировать политику в этой области, можно
обеспечить и в XXI в., но такие усилия для обеспечения стратегиче­
ской стабильности требуют нового взгляда на вещи, новой стратегии
действий и новых инструментов.
В этом контексте доктрины стратегического ядерного и неядер­
ного сдерживания как фундамент обеспечения стратегической ста­
бильности должны рассматриваться в сочетании с дополняющими
их доктринами принуждения и сдерживания путем отрицания как
инструментов ГВ.

Сдерживание в гибридной войне

279

7.2. ДОКТРИНА ПРИНУЖДЕНИЯ
При сохранении стратегического ядерного сдерживания как формы
военно-стратегических отношений России США и НАТО реальной
политикой Запада в последние три десятилетия стала политика «сило­
вого принуждения». Главной целью принуждения является сохранение
военно-политического и финансово-экономического контроля со
стороны США как лидера Запада над системой международных от­
ношений и военно-политической обстановкой без перехода грани
вооруженного конфликта.
Силовое принуждение становится всё более и более зависимым не
столько от военных, сколько от невоенных средств, предусмотренных
всем диапазоном инструментов ГВ. Стратегия ГВ исходит из тенденции
снижения влияния военной силы во всём наборе мер, сил и средств
принуждения и противодействия.
При этом политика «силового принуждения», рассчитанная на
долгосрочное стратегическое соперничество, по словам бывшего
министра обороны США Джима Меттиса, «требует монолитной ин­
теграции многих элементов государственной мощи — дипломатии,
информации, экономики, финансов, разведки, правового обеспечения
и военной мощи»11. Происходит принципиальная трансформация
военной стратегии в целом за счет ее перенацеливания на решение
задач сдерживания или поражения долгосрочных стратегических
конкурентов в отличие от задач противоборства с региональными про­
тивниками, которые были в центре внимания предыдущих стратегий.
Наряду с монолитностью политики силового принуждения,
предполагающей системное сочетание всех инструментов насилия,
предусматривается возможность эскалации / деэскалации политики
«силового принуждения» и ее сочетаемость и взаимосвязь с развитием
экономики и промышленности США. Важное место отводится соз­
данию и укреплению НАТО и дестабилизации остальных субъектов
военно-политической обстановки в мире, не входящих в альянс и в
число партнеров.
В международных отношениях принуждение как форма насилия
выступает в различных формах. Во-первых, все чаще принуждение
используется в форме косвенного (скрытого) насилия, которое не
предполагает непосредственного использования силы в процессе
конкуренции (различные формы информационно-психологическо­
го давления, политическое вмешательство, вплоть до организации11
11

Mattis J. Summary of2018 National Defense Strategy ofthe United States ofAmerica. - Wash.,
2018. P. 2. URL: https://dod.defense.gov/Portals/l/Documents/pubs/2018-NationalDefense-Strategy-Summary.pdf (дата обращения: 25.05.2021).

z»u

Ошва 7

цветной революции и государственного переворота, экономическая
блокада, кибероперации). Подобная форма принуждения заключает
в себе лишь угрозу применения силы (политическое давление, ди­
пломатический ультиматум). По своему предметному содержанию
и объекту направленности насилие можно подразделить на полити­
ческое, военное, экономическое, духовное (идеологическое), адми­
нистративное (судебно-законодательное). Во-вторых, принуждение
может использоваться в виде прямого насилия, которое выражается в
непосредственном применении силы, т е. в ходе войны.
Таким образом, в дополнение к способам традиционного стратеги­
ческого ядерного и стратегического неядерного сдерживания в арсена­
ле политики безопасности современных центров силы получает разви­
тие так называемое «принуждение» (coercion). Принуждение (или по­
литическое насилие) — это насилие, применяемое государственными
либо негосударственными акторами с целью достижения определенных
политических мотивов. Это физическое принуждение, используемое
как средство навязывания воли субъекта с целью овладения властью,
прежде всего государственной, ее использования, распределения,
защиты за счет комплекса односторонних принудительных мер в от­
ношении суверенных государств, который призван воспрепятствовать
реализации народами этих стран своих экономических, социальных и
культурных прав12. Сочетание стратегий сдерживания и принуждения
предоставляет возможность гибкой эскалации / деэскалации насилия.
Сдерживание и принуждение представляют собой совокупность
мероприятий, в результате реализации которых с использования широ­
кого спектра мер давления от другой стороны добиваются совершения
необходимых действий или отказа от своих намерений.
В стратегии ГВ как нового вида межгосударственного противо­
борства принуждение рассматривается как активная, наступательная
доктрина, рассчитанная на длительный период применения ГУ, вклю­
чающих меры политического и военного давления, экономические
санкции, идеологические подрывные мероприятия. Конечная цель
принуждения — заставить объект решить, что уступчивость — лучший
способ действия, чем игнорирование требований принуждающего.
Принуждение предполагает активное политическое и военное по­
ведение принуждающего, нацеленное на переубеждение оппонента
изменить статус-кво под угрозой применения силы или наращивания
масштабов военно-силового воздействия, экономических санкций,
кибератак, угроз из космоса, информационного давления.
12

Стэндфордская энциклопедия философии. Принуждение, 2011. URL: https://plato.
stanford.edu/entries/coercion (дата обращения: 15.03.2021).

Сдоржишшие ii гибридной войне

281

Таким образом, если сдерживание призвано не допустить соверше­
ния противником нежелательных действий под угрозой применения
против него военной силы, то принуждение имеет целью заставить
объект подчинить Свое поведение требованиям принуждающего, на­
пример, отказаться от реализации определенных экономических про­
ектов, снизить уровень военной активности, остановить вторжение,
уйти со спорной территории, в конечном итоге лишить противника
возможности выбирать курс действий.
Эффект принуждения измеряется тем, насколько быстро удастся
сломить противника и подчинить его своей воле. Следует иметь в виду,
что уступка угрозе принуждения является более видимой и очевидной,
поэтому уступающая сторона должна заранее подготовить объяснение
сделанных уступок. Сочетание указанных и некоторых других факторов
обеспечивает значимую роль принуждения в спектре стратегий обе­
спечения интересов государств и их коалиций.

7.3. ДОКТРИНА СДЕРЖИВАНИЯ
ПОСРЕДСТВОМ ОТРИЦАНИЯ
В течение первого десятилетия после окончания холодной войны
среди оборонных и политических кругов США доктрине ядерного
сдерживания уделялось сравнительно мало внимания.
Однако мюнхенская речь президента России В.В. Путина в феврале
2007 г. напомнила нашим западным оппонентам, что «для современ­
ного мира однополярная модель не только неприемлема, но и вообще
невозможна», а также, что «Россия — страна с более чем тысячелетней
историей, и практически всегда она пользовалась привилегией прово­
дить независимую внешнюю политику. Мы не собираемся изменять
этой традиции и сегодня».
а,.
Обнаружив, что Россия выходит из безвременья 1990-х й формиру­
ет новый мощный центр силы, политики и дипломаты США и стран
НАТО принялись изобретать мифы о якобы возрождающейся «агрес­
сивной» России, которую необходимо сдерживать и контролировать.
Дальнейшее развитие событий показало, что в обозримом будущем
проблема сдерживания выходит на центральное место во внешней
политике великих держав. Вашингтон к такому курсу подталкивает не­
обходимость консолидации союзников против усиливающейся России
и ведущейся ударными темпами модернизация в Китае, продолжаю­
щаяся деятельность Ирана по обогащению урана, сохраняющееся уча­
стие американцев в военных конфликтах, что создает нагрузку на ВС.
В этих условиях стратегии сдерживания противников превращаются в

282

Глава?

заметный компонент американской национальной и международной
безопасности во все более многополярном мире.
По оценкам США, решающий фактор в развитии такой тенденции
обусловлен наращиванием Москвой и Пекином военной мощи. Рост
этот оказался более значительным, чем прогнозировали американские
стратеги, что бросает вызов традиционным американским методам
сдерживания путем наказания. В США исходят из того, что снижению
эффективности этого вида сдерживания в ближайшие годы будут спо­
собствовать следующие факторы.
Во-первых, это огромное количество конкурентов, которых США
должны сдерживать. Вместо того чтобы вести борьбу с одним крупным
идеологическим противником, каким являлся СССР, Соединенные
Штаты должны одновременно бороться с несколькими могуществен­
ными соперниками, двое из которых (Россия и Китай) обладают
внушительными ядерными арсеналами, располагают значительными
обычными ВС, а КНР быстро набирает относительную экономическую
и политическую мощь. Это снижает общее военное превосходство
США и ставит под сомнение существенную часть ресурсов американ­
ского расширенного сдерживания.
Во-вторых, противники США быстрыми темпами наращивают во­
енную мощь, совершенствуют вооружения, в том числе ракеты большой
дальности, малозаметность, разрабатывают истребители нового поколе­
ния, средства радиоэлектронного подавления и гиперзвуковые системы
поражения. Хотя появление подобных средств у противников Америки
практически не влияет на ядерное сдерживание США, эти изменения
в целом подрывают эффективность сдерживания путем наказания,
уменьшая уверенность в том, что США смогут справиться с эскалацией
и успешно сделать неприемлемой цену возможных актов агрессии.
В-третьих, что наиболее важно, соперники Америки якобы разра­
батывают тактику уклонения от ответного сдерживания, рассчитанную
на то, чтобы в ограниченной войне избежать приведения в действие
пусковых механизмов расширенного сдерживания.
По оценкам американских специалистов, для России такая ограни­
ченная война может быть связана с вторжением на суше, а для Китая —
это ползучая милитаризация морских зон. Оба метода действуют ниже
порога сдерживания наказанием и рассчитаны на то, чтобы поставить
противника перед свершившимся фактом захвата определенных тер­
риторий. Такие методы создают серьезные проблемы для сдерживания
посредством наказания, которое основывается на том, чтобы агрессия
была идентифицируемой и, следовательно, наказуемой.
В условиях ограниченных масштабов военных действий доктрина
сдерживания наказанием быстро переходит в принуждение, когда

Сдерживание в гибридной войне

283

приходится не просто «отговаривать» агрессора, но и вытеснять его
и вынуждать отступить от свершившегося ограниченного, скрытого
завоевания. Как утверждал Томас Шеллинг, американский лауреат
Нобелевской премии 2005 г. по проблемам конфликтов и исследова­
тель теории сдерживания, «принуждение как угроза, направленная
на то, чтобы заставить противника что-то сделать», по своей сути
сложнее сдерживания, построенного на «угрозе помешать ему начать
что-либо»13.
Ограниченная война смещает психологическое бремя конфликта —
опасение перед возмездием — с агрессора и перекладывает его на плечи
защитника — опасения вызвать эскалацию военного конфликта. По­
добная дилемма создает ситуацию, когда оба варианта нежелательны
(оба хуже!), и выбор происходит по принципу «меньшего зла», что
фактически ставит обороняющегося в положение, когда он посто­
янно недостаточно реагирует на неоднозначные провокации (и тем
самым теряет контроль над стратегически важными пространствами
по умолчанию) или реагирует чрезмерно (и рискует войной). Выход
из создающейся таким образом непростой стратегической ситуации
требует немалого дипломатического мастерства.
Примером умелого нахождения баланса в упомянутой стратегиче­
ской дилемме является использование руководством России возмож­
ностей доктрины сдерживания посредством отрицания в ход инциден­
та с британским эсминцем «Дефендер». 23 июня 2021 г. Минобороны
России сообщило, что после предупредительных артиллерийских
выстрелов с российского пограничного корабля, которые обозначали,
что британский эсминец Defender, следовавший к югу от Крымского
полуострова, вторгся в территориальные воды России, бомбардиров­
щик Су-24 сбросил четыре авиабомбы по курсу корабля и заставил его
изменить направление движения. Говоря о вторжении британского
эсминца в территориальные воды России у побережья Крыма, В. Путин
указал на то, что Россия намерена пользоваться в полной мере ядерной
угрозой и не станет опасаться локальных военных конфликтов. «Даже
если бы мы потопили этот корабль, трудно представить, чтобы мир
встал на пороге третьей мировой войны. Потому что те, кто это делают,
знают, что не выйдут победителями из этой войны. Потому мы знаем,
за что мы боремся», — сказал Путин. Таким образом, Запад получат
ясный посыл, что Россия не остановится перед локальными военными
ударами, поскольку не верит, что за этим последует серьезный ответ.
«Запад слишком боится ядерной войны, чтобы адекватно ответить на
локальные удары. И мы собираемся этим пользоваться» — именно так
следует понимать заявление Путина.
13

Schelling Т. The Strategy of Conflict, Harvard University Press, 1963, p. 195.

284

Глава 7

А это значит, что в следующий раз в ответ на подобные провокации
могут последовать уже не предупредительные выстрелы и даже не
бомбометание по курсу, а бомбометание по самому кораблю. И что
последствий этого показательного удара Москва не боится.
События у берегов Крыма «аукнулись» на наших дальневосточных
границах. Японцы увидели угрожающую Токио подоплеку в заявле­
нии президента РФ Владимира Путина о провокации эсминца ВМС
Британии и считают, что все сказанное российским лидером в полной
мере относится и к их стране, которая ведет с Россией давний спор
о принадлежности Курильских островов. Они тут же признают, что
агрессия в адрес России может привести к серьезному конфликту,
который будет иметь непредсказуемые последствия. Одновременно
японцы также призвали не забывать о стратегическом партнерстве РФ
и Китая, в том числе в оборонной сфере.
Таким образом, в полном соответствии с теорией сдерживания
посредством отрицания инцидент сформировал «горькую пилюлю»,
которую и было предложено проглотить западным (и восточным)
оппонентам России.
Длительное время реакция Америки на ухудшение ее военного
положения была в основном технологической, направленной на
укрепление своих конкурентных преимуществ перед соперниками за
счет военно-технологической мощи и тем самым укрепление доверия
к существующим методам сдерживания как основы расширенного
средства сдерживания. Однако перед лицом создания новых систем
оружия Россией и Китаем лидерство Америки в передовых воору­
жениях сужается на фоне продолжительного сокращения расходов
на оборону. В результате Соединенные Штаты могут столкнуться с
ограничениями в использовании технологий для расширенного сдер­
живания своих соперников.
В этих условиях Вашингтон рассматривает два основных способа
сдерживания противника.
1. Традиционное стратегическое ядерное и неядерное сдерживание
наказанием (Deterrence by Punishment), которое основано на угрозе
причинения противнику ущерба в случае нападения. Эта форма
сдерживания зависит от опасения, что защищающийся в состоянии
причинить ущерб, превышающий все выгоды, которые напада­
ющий надеялся получить с помощью агрессии. Оружие, которое
может быть использовано в интересах сдерживания, должно быть
известно, оно должно обладать способностью достигать атакующе­
го, уклоняться или преодолевать его защиту, а также либо наносить
поражение его силам, либо уничтожать его население, либо делать
и то и другое.

Сдерживание в гибридной войне

285

2. Сдерживание путем отрицания (Deterrence by Denial) рассчитано на
то, чтобы создать физические препятствия противнику, затруднить
ему достижение своей цели. Эффективность этой формы сдержива­
ния также зависит от опасения, связанного с издержками, которые
будут понесены противником во время акта агрессии в том месте,
где она произойдет. Сдерживание путем отрицания рассчитано на
то, чтобы сделать агрессию невыгодной, затруднить захват цели и
усложнить ее удержание. Как утверждает А. Весе Митчелл, пре­
зидент Центра анализа европейской политики (СЕРА), внешне­
политического института, занимающегося центрально-восточной
Европой, с офисами в Вашингтоне и Варшаве, противнику, образно
говоря, следует дать проглотить «горькую пилюлю», которую он не
сможет переварить14.
Эффективность такой формы сдерживания зависит от достаточно­
сти возможностей применить средства сдерживания в вероятном, по
мнению США, месте агрессии или рядом с ним (а это все — гранича­
щие с Россией государства: Финляндия, страны Балтии и Восточной
Европы, Украина, Молдавия, государства Закавказья и Центральной
Азии), чтобы продемонстрировать, что победа будет либо невозмож­
ной, либо труднодостижимой. Сдерживаемому должны быть известны
возможности защитника по причинению ущерба в операциях по за­
щите, а механизмы сдерживания путем отрицания активируются при
физическом контакте с вторгающимся противником.
Американский политолог М. Гереон считает, что «если сдерживание
не удается, отрицание предлагает контроль, а не продолжение при­
нуждения... с наказанием, и противнику остается решать, какие шаги
еще нужно принять для достижения поставленной цели. С отрицанием
выбор удаляется»15.
Сдерживание путем отрицания может эффективно использоваться
небольшими государствами, но оно также может применяться и в рас­
ширенной форме великой державой для защиты ключевых участков
местности или более слабых союзников, либо как отдельная стратегия,
либо в тандеме со сдерживанием наказанием. Важное место отводится
многоуровневому сдерживаю отрицанием в киберпространстве.
В рабочем документе РЭНД отмечается, что «сдерживание отрица­
нием направлено на сдерживание нежелательных действий противника
путем демонстрации ему надежной возможности помешать достичь
14
15

Митчелл А.В. Доводы в пользу сдерживания путем отрицания. URL: https://www.theamerican-interest.com/2015/08/12/the-case-for-detenence-by-denial (дата обращения:
22.05.2021).
Gerson Michaels. "Conventional Deterrence in the Second Nuclear Era,” Parameters, 2009.
URL: https://www.researchgate.net/publication/235188407 (дата обращения: 22.05.2021).

286

1лава7

потенциальных выгод, достаточных для мотивации его действия».
Важным элементом стратегии является повышение цены атак для
противника16.
В своих отношениях с Россией США рассматривают три способа, с
помощью которых рассчитывают добиться расширенного сдерживания
России путем отрицания.
Первая форма сдерживания состоит в том, чтобы создать условия,
при которых территорию союзника или её часть было труднее захва­
тить. Сегодня Вашингтон под предлогом якобы растущей агрессив­
ности России стремится достичь этого путем расширения НАТО,
придания альянсу наступательных способностей, поставок летальных
вооружений союзникам и некоторым партнерам.
Вторая форма сдерживания посредством отрицания состоит в том,
чтобы усложнить задачу пересмотра границ. Этот вариант является
предпочтительным, когда рассматриваемый союзник слишком слаб,
чтобы обеспечить надежную защиту, но обладает достаточной силой
воли, чтобы сделать агрессию неудобоваримой для атакующего. При­
менительно, например, к Украине, которая якобы является объектом
агрессии со стороны России, в расширенной форме этот подход
включает в себя предоставление Киеву американского оружия такого
типа или количества, которое позволит незащищенному в ином случае
государству вести партизанскую войну против нападающего и сорвать
длительную оккупацию.
Третья форма сдерживания путем отрицания — сделать союзника
или территорию, о которой идет речь, в социально-экономическом и
промышленном отношениях сильнее, чем у атакующего. В отличие
от вышеупомянутых методов, которые сосредоточены на военном
наказании за нападение, эта форма сдерживания является долгосроч­
ной и в основном построена на экономических факторах. Поскольку
главная цель потенциального агрессора — ослабить и разорвать союзы,
то отрицанию такой цели может способствовать укрепление связей
между страной-мишенью и ее покровителем. Расширенное сдержи­
вание наиболее эффективно, когда военные отношения между двумя
государствами подкрепляются экономическими связями, особенно в
стратегических отраслях, предоставлением инвестиций для создания
стратегических отраслей промышленности и коммуникаций, а также
для стимулирования экономического роста.
16

Дэвис П.К. К теории для разубеждения (или сдерживания) отрицанием: Использо­
вание простых когнитивных моделей противника для обоснования стратегии (Paul
К. Davis. Toward Theory for Dissuasion (or Deterrence) by Denial: Using Simple Cognitive
Models of the Adversary to Inform Strategy). URL: https://www.rand.org/content/dam/
rand/pubs/working_papers/WR1000/WR1027/RAND_WR1027.pdf (дата обращения:
22.05.2021).

Сдерживание в гибридной войне

287

Одним из первых на подобные различия между сдерживанием
наказанием и сдерживанием отрицанием указал Гленн Снайдер в
1961 г.17. Однако высказанные им идеи получили развитие лишь через
несколько десятилетий.
Сегодня американские политики и военные считают, что если
сдерживание посредством наказания оставляет некоторую передовую
территорию без защиты и, таким образом, допускает определенную
жертву, то сдерживание посредством отрицания стремится сделать
завоевание цели совершенно непривлекательной перспективой. Две
формы сдерживания не исключают друг друга, а их сочетание укрепит
доверие к обеим. Вашингтон исходит из того, что способность нака­
зывать при использовании местных средств сопротивления создает
благотворный цикл, сообщая союзнику, что самооборона не безна­
дежна, и агрессору, что ему, возможно, придется заплатить двойную
цену за любые выгоды, которые может принести его агрессия.
В поддержку доктрины сдерживания посредством отрицания Пен­
тагон в 2021 г. выдвинул так называемую Тихоокеанскую инициативу
сдерживания (далее — ТИС) (Pacific Deterrence Initiative, PDI), на­
правленную на наращивание военного потенциала США в регионе18.
Пентагон уделяет приоритетное внимание Китаю как угрозе номер
один и предусматривает ведомственные инициативы, направленные
на сдерживание агрессии в Индо-Тихоокеанской зоне ответственно­
сти. Важным шагом военного ведомства является включение ТИС в
бюджетный запрос президента на 2022 финансовый год, что укрепляет
сдерживание и поддерживает конкурентное преимущество США.
В общей сложности Пентагон инвестирует более 66 млрд долл, в Ин­
до-Тихоокеанский регион на 2022 финансовый год, включая 5,1 млрд
долл., указанных в ТИС.
ТИС нацелена на решение следующих задач:
• продемонстрировать приверженность сохранению свободного и
открытого Индо-Тихоокеанского региона за счет поддержания
и расширения военных преимуществ США в регионе. При этом
Пентагон уделяет приоритетное внимание Китайской Народной
Республике в качестве главной задачи, одновременно сдерживая
й дестабилизирующие действия и противодействуя им, в которых
он обвиняет Северную Корею;
17
18

Гленн Снайдер Г. Сдерживание и защита: к теории национальной безопасности.
Princeton Univ. Press, 1961. С. 14—16.
Тихоокеанская инициатива сдерживания (Pacific Deterrence Initiative, PDI). URL:
https://comptroller.defense.gov/Portals/45/Documents/defbudget/FY2022/fy2022_
Pacific_Deterrence_Initiative.pdf (дата обращения: 28.06.2021).

288

Тлава 7

• предоставить силы, которые обладают устойчивостью и готовы
быстро и эффективно реагировать на агрессию, в том числе в
Индо-Тихоокеанском регионе. Считается, что поддержание во­
енной эффективности США является важнейшим элементом
сдерживания агрессии и предотвращения конфликтов;
• помогать развивать альянсы и партнерские отношения между США
и странами в Индо-Тихоокеанском регионе, продвигая американ­
ское видение свободного и открытого партнерства, основанного на
правилах Индо-Тихоокеанского порядка и позволяя коллективно
реагировать на общие вызовы, которые подрывают безопасность
и стабильность.
Учитывая весь масштаб проблем в Индо-Тихоокеанском регионе,
Министерство обороны рассматривает развитие передовых, асимме­
тричных возможностей и потенциала, предназначенных для работы в
условиях, препятствующих «доступу / отказу в доступе» (access/denial
ofaccess') в определенные районы, что имеет важнейшее значение для
сдерживания в Тихом океане. Поэтому ТИС включает инвестиции в
программы, особенно важные в этом отношении. Ключевыми среди
этих инвестиций являются усовершенствованные разработки и закупки
боеприпасов большой дальности, передовые ударные платформы, рас­
ширенные позиции и устойчивость передовых сил, целевые программы
сотрудничества в области безопасности для расширения возможностей
союзников и партнеров США, инновационные учения и эксперимен­
ты, а также технологически более совершенные системы управления,
связи, компьютеров, разведки, наблюдения и разведки (C4ISR).
Американское военное ведомство исходит из того, что реализация
ТИС будет способствовать укреплению отношений с союзниками и
партнерами в Индо-Тихоокеанском регионе, а также включать функ­
ции, предназначенные для дальнейшего взаимодействия и усиления
способностей партнеров, чтобы защититься от агрессии, обеспечить
защищенность и безопасность на море, повысить информированность
и способность участвовать в совместных операциях с силами США и
партнеров в регионе.
ТИС самым прямым образом затрагивает интересы безопасности
России в регионе и требует принятия соответствующих мер по сдер­
живанию противника. Некоторые меры должны приниматься при
координации с Китаем.
Союзы как инструменты отрицания

В рамках интеграции методов отрицания в свою болей широкую
систему сдерживания, основанную на наказаниях, Соединенные Шта­

Сдерживание в гибридной войне

289

ты используют альянсы с относительно небольшими государствами,
у которых есть мотивация противостоять гегемонии других держав.
С этой целью США стремятся задействовать НАТО и союзы в Азии
в качестве инструментов для предотвращения попыток контроля над
стратегически важными регионами. Стратегия Вашингтона может
включать все три формы сдерживания путем отрицания, направлен­
ные, прежде всего, против России и Китая.
В рамках доктрины сдерживания отрицанием азиатские союзники
Америки, находящиеся на архипелаге, могут использовать морские
мины, подводные лодки и все более совершенные ракетные ком­
плексы, чтобы превратить узкие водные пути региона в механизмы
закупорки, препятствующие развертыванию военно-морских сил
Китая. Необходимое содействие со стороны США будет им оказано
в рамках ТИС.
В соответствии с доктриной сдерживания отрицанием союзников
и партнеров США в Восточной Европе в полосе между Балтийским
и Черным морями, а также страны СНГ на Кавказе и в Центральной
Азии под предлогом надуманных угроз со стороны России планомерно
превращаются в «горькие пилюли», за счет довооружения их сред­
ствами ПВО, противотанковыми и противокорабельными ракетами,
чтобы распылить усилия Москвы и отвлечь часть военного бюджета
на оборонительные возможности против подобных видов оружия. На
границах стран Балтии, например, могут быть заранее установлены на­
земные мины, которые автоматически приводятся в боевое положение
при первых признаках подготовки агрессии.
Как в Европе, так и в Азии стратегия стимулирования и организации
сетей внутри- и межрегионального сотрудничества в стратегических
отраслях промышленности и НИОКР в долгосрочной перспективе сде­
лает ткань союзнических границ более плотной и трудно проницаемой.
Пока в России и за рубежом можно назвать немного исследований,
систематически изучающих теорию и стратегию отрицания в совре­
менных условиях безопасности. В то же время на практике сдержива­
ние посредством отрицания получает все большее распространение.
В одном из свежих изданий по этой теме — книге «Сдерживание по­
средством отрицания: теория и практика» показано, что сдерживание
путем отрицания снижает предполагаемую выгоду, которую планиру­
емое действие, как ожидается, принесет противнику19. При принятии
решений учитываются как затраты, так и выгоды, поэтому, в то время
19

Вилнер Алекс С., Венгер А. Сдерживание посредством отрицания: теория и практика.
(Deterrence by denial. Theory and practice.) Январь 2021 г., 294 c. URL: https://www.
cambriapress.com/pub.cfm?bid=786 (дата обращения: 16.05.2021).

290

1лава7

как наказание манипулирует поведением, увеличивая затраты, отри­
цание работает, лишая благ.
Современная динамика национальной и международной безопас­
ности кардинально изменилась. Проблемы безопасности все чаще
носят негосударственный характер, и они гораздо более расплывчаты.
В то время как ЯО и сдерживание с помощью наказания по-прежнему
имеют значение, рост угроз со стороны международных террористи­
ческих организаций, усиление обычных военных вызовов, цифровых
и обычных угроз, за исключением открытого конфликта, сегодня в
совокупности склоняют расчет сдерживания в пользу отрицания.
В этом контексте работа А. Вилнера и А. Венгера представляет собой
одно из первых исследований, которое сосредоточено исключитель­
но на современном отрицании, преодолевая теоретический разрыв,
который сохраняется между классической теорией сдерживания и
современной небезопасностью. Книга значительно продвигает науку
о сдерживании путем отрицания с помощью эмпирически обосно­
ванных и актуальных для политики статей, написанных ведущими
международными учеными в области обычной военной агрессии,
ПРО, терроризма и агрессивности, преступности и кибербезопасности.
Большинство американских специалистов считают, что включение
отрицания в расширенную систему сдерживания, применяемую США,
способно дать Соединенным Штатам важные преимущества и в стра­
тегическом плане позволит сосредоточить ограниченные ресурсы в тех
местах, где наиболее вероятно возникновение конфликта. Сегодня
это Украина, а в Азии — Тайвань. Технологически такой шаг вносит
существенный вклад в совершенствование многих новых областей
конкурентоспособности Америки, в том числе в оборонительных во­
оружениях, таких как ракеты воздушного и морского базирования,
которым отдается предпочтение в третьей форме сдерживания путем
отрицания. С точки зрения защиты это обеспечило бы инструменты,
которые в случае неудачи сдерживания легче использовать для борьбы
и победы в конфликте, чем те, которые используются для наказания.
С другой стороны, систематически укрепляя возможности союз­
ников по противодействию на передовой линии соприкосновения с
противником, Соединенные Штаты получают дополнительную воз­
можность сконцентрировать свои собственные ресурсы на разработке
более совершенных систем оружия сдерживания путем наказания.
Одновременно усиление возможностей сопротивления союзников
также укрепило бы и прояснило спусковые механизмы сдерживания
посредством наказания и помогло бы сделать расширенное сдержи­
вание в целом более устойчивым против угроз ГВ.

Сдерживание в гибридной войне

291

Усиление акцента на доктрине сдерживания путем отрицания в
стратегии США также имеет политическую и дипломатическую выгоду
для НАТО и американских союзов в АТР. Не секрет, что союзники по
НАТО и особенно прифронтовые государства в Европе испытывают
недоверие к США, которые чрезмерно полагаются на сдерживание
наказанием и угрозу возмездия. В отличие от возмездия, которое во
временной перспективе может показаться неопределенным и не­
подконтрольным защищаемому государству, отрицание является
немедленным и отвечает очевидным интересам союзника, который,
следовательно, имеет сильные стимулы для противоборства с врагом
в условиях непосредственной угрозы завоевания. В то время как упо­
вание в первую очередь на сдерживание путем наказания со стороны
покровителя может ослабить альянс, что приведет к опасениям быть
оставленным или быть просто козырем на переговорах с великой
державой. Кроме того, совместные инвестиции США и союзника
в создание потенциала сдерживания путем отрицания укрепляют
единство альянса.
Теория сдерживания посредством отрицания открывает новые воз­
можности сдерживания для новой области: когнитивной, или менталь­
ной, войны, в которой человеческий разум становится полем битвы.
Цель состоит в том, чтобы изменить не только то, что люди думают, но
и то, как они думают и действуют, навязать им нужную идеологию20.
Большой упор на сдерживание путем отрицания сигнализирует о
том, что противник заплатит высокую цену за агрессию в том месте,
где она происходит, а реакция подвергнувшейся нападению стороны
может простираться от резкого отпора до войны на истощение.
Сдерживание посредством отрицания в киберпространстве

Наряду с вопросами использования сдерживания посредством
отрицания в традиционных сферах внешней политики государства в
последние годы существенно возросла значимость многоуровневого
сдерживания в киберпространстве. Такой вид сдерживания отрица­
нием основывается на трех уровнях — формировании поведения, от­
казе в выгодах и наложении затрат. Все они работают согласованно,
чтобы предотвратить агрессивные действия со стороны противников.
Сдерживание посредством отрицания, то, что Джозеф Най называет
отрицанием защитой {denial protection), — это попытка затруднить
противнику достижение цели или увеличить его затраты. Чтобы быть
эффективным, сдерживание посредством отрицания должно сделать
цену агрессии «невыгодной, поскольку цель будет труднее захватить,
20

Ильницкий А. Ментальная война за будущее России. URL: https://zvezdaweekly.ru/
news/20214211636-jxgHZ.html (дата обращения: 24.05.2021).

292

Глава 7

труднее удержать или и то и другое». Тем не менее стратегия сдержи­
вания путем отрицания или приоритизация защиты и устойчивости в
киберпространстве до сих пор отсутствует в стратегиях кибербезопас­
ности государств.
Следует учитывать, что мере того, как государство становится все
более зависимым от кибернетической сферы, крайне важно лишить
противников возможности ослабить эти элементы национальной мощи
или разрушить их во время кризиса.
Такому подходу способствуют ряд новых факторов, связанных с
развитием кибернетики.
Во-первых, нет взаимной уверенности в разрушении инфраструк­
туры. Океаны не защищают США от киберугроз, а сама проблема
для американцев приобретает все больше двусмысленности и больше
неопределенности в связи с ростом числа субъектов, обладающих ки­
берпотенциалом, включая преступников и других субъектов, которых
с меньшей вероятностью можно сдержать за счет наложения затрат.
В киберпространстве акторы формируют сложные структуры, линии
между которыми не ясны.
Несовместимость динамики ядерного и обычного сдерживания в
применении к киберпространству привела к тому, что подавляющее
внимание уделяется сдерживанию противников путем демонстрации
потенциально сильной военной реакции на нападение в киберпро­
странстве или наложения затрат и последствий на действия противника
постфактум. Но ни одна из этих мер не остановила волну угроз и,
возможно, даже усугубила ее — придавая смелости противникам и от­
влекая ресурсы или ограничивая усилия по обеспечению безопасности
и устойчивости, которые могли иметь более существенное влияние на
расчет затрат противников.
Во-вторых, сдерживание путем отрицания в киберпространстве
должно подчеркивать важность создания защитного потенциала и
устойчивости для противодействия атакам, при этом сосредоточивая
усилия непосредственно на защите и сохранении национальных акти­
вов, которые составляют основу национальной мощи, или системно и
критически важной инфраструктуры. Это организации, разрушение
которых приведет к каскадным сбоям и поставит под угрозу целост­
ность ВС, экономики, правительства и общества, а также сделает
государство бессильным во время кризиса.
В этом контексте стратегия киберсдерживания путем отрицания
должна признавать и воплощать три ключевых принципа21.
21

Моргус Р., Костелло Д. и др. Сдерживание путем отрицания: недостающий элемент
киберстратегии США, 2020 г. URL: https://www.lawfareblog.com/deterrence-denialmissing-element-us-cyber-strategy (дата обращения: 20.05.2021).

Сдерживание в гибридной войне

293

1. Стратегия должна быть построена на основополагающем
принципе, согласно которому жизнестойкость, а не только строгое
предотвращение, имеет решающее значение для лишения противников
преимуществ. В киберсфере стратегия сдерживания путем отрицания
должна строиться на этой концепции устойчивости или способности
противостоять атакам и быстро восстанавливаться после них. Это
требует выявления активов, фу н кци й и организаций, подвергающихся
наибольшему риску нападений и сбоев, и обеспечения непрерывности
их функционирования и устойчивости в мирное время и в условиях
кризиса. Обеспечение непрерывности этих функций имеет решающее
значение для отказа противникам как в выгодах от сбоев в киберси­
стемах, так и подрыва уверенности втом, что их операции могут быть
использованы для достижения последствий, которые могут вынудить,
сдержать или иным образом сформировать политику государства в
кризисе.
Повышение устойчивос ти в основном будет вращаться вокруг вы­
явления и снижения рисков и обеспечения потенциала для оказания
помощи в реагировании и восстановлении киберсистем. Необходимо
создать дополнительные кадровые и технологические ресурсы для
проведения надежных оценок рисков и взаимозависимостей на на­
циональном уровне.
Целесообразно, например, кодифицировать отраслевые агентства
по управлению рисками и создать пятилетний национальный цикл
управления рисками, чтобы сформировать всеобъемлющую нацио­
нальную стратегию управления рисками, атакже предусмотреть необ­
ходимое планирование, чтобы противостоять кризисам в киберсфере,
которые подорвали бы национальную экономику.
2. Стратегия должна признать и отразить, что киберпространство
отличается от обычных областей конфликтов и конкуренции. В киберконфликтных ситуациях и конкуренции киберпространство — это
поле битвы. В отличие от других областей — суши, моря, воздуха и кос­
моса, — оно полностью создано руками человека и поэтому готово для
манипулирован ия способами, которые не действуют в других областях.
Следовательно, киберсдерживание путем отрицания должно быть
сосредоточено на построении киберсистемы таким образом, чтобы
в буквальном смысле слова исключить из схем ведения бизнеса тех,
кто может причинить вред. Следует иметь в виду, что стратегия сдер­
живания путем отрицания должна формировать поле битвы за счет
уменьшения уязвимостей, которые используют наши противники и
которые присущи технологиям, людям и процессам, составляющим
киберсистему.

294

Глава 7

На протяжении почти всего времени существования киберпро­
странства его создание в значительной степени определялось рыноч­
ными силами. Во многих случаях подобная работа в условиях рынка
приносила положительные результаты. Постоянный шквал кибератак
привел к созданию совершенно новых отраслей для управления инци­
дентами и смягчения их последствий, а также побудил поставщиков
интернет-услуг улучшать свои предложения по обеспечению безопас­
ности. Однако не везде рыночные силы в значительной степени не
смогли обеспечить адекватную безопасность продуктов и стимулиро­
вать более эффективные меры безопасности со стороны компаний.
3. Стратегия должна воплощать идею о том, что в киберпространстве
создание лучшей национальной киберзащиты — сдерживание наших
противников за счет отказа в выгоде — в основном является деятельно­
стью частного сектора, и правительство должно сосредоточиться на тех
областях, в которых оно имеет сравнительные преимущества и может
играть вспомогательную роль. Частный сектор не просто владеет по­
давляющим большинством критически важной киберинфраструктуры;
он отвечает за большинство ключевых решений и действий по под­
готовке, реагированию и восстановлению после киберинцидентов —
как в отношении того, чем владеет частный сектор, так и в отношении
продуктов и услуг, которые он предоставляет, которые составляют
саму киберсистему. В этом контексте правительство во многих случаях
играет вспомогательную роль в обеспечении безопасности и обороны
и не является главным действующим лицом.
Следует упомянуть две группы субъектов из частного сектора,
которые заслуживают особого внимания при решении вопросов обе­
спечения национальной безопасности в киберсфере.
Первая группа — это те, кто предоставляет инфраструктуру ин­
формационных и коммуникационных технологий, в том числе про­
вайдеры интернет-услуг, хосты данных и другие. Эти организации
имеют уникальные возможности для реализации мер безопасности,
масштабируемых по всей экосистеме.
Вторая важная группа — это те, кого называют системно важными
поставщиками критически важной инфраструктуры. Это субъекты,
владеющие активами и управляющие ими, от которых в более ши­
роком смысле зависит остальная часть экономики, правительства и
общества. Эти субъекты часто становятся мишенью для национальных
государств, и, несмотря на все усилия субъектов, они будут ском­
прометированы. В интересах государства поощрять, стимулировать,
и иногда требуется, чтобы частный сектор наращивал потенциал и
устойчивость, чтобы оба могли работать вместе для защиты от наи­

295

Сдерживание в гибридной войне

более серьезных угроз. Отказ или нарушение работы этих объектов
становится проблемой для национальной безопасности государства,
поэтому обеспечение их надежного функционирования должно быть
наивысшим приоритетом.

7.4. «МНОГОСЛОЙНОЕ» СДЕРЖИВАНИЕ
Анализ феномена СЗ какТДГВ, главными инструментами которой
являются доктрины сдерживания посредством отрицания и принуж­
дения, строится на рассмотрении двух качественно отличающихся
градаций сдерживания.
Во-первых, применительно к СЗ понятие «стратегическое ядерное
и неядерное сдерживание» должно рассматриваться в рамках анализа
общего контекста отношений между ядерными державами.
На основе полученных результатов анализа разрабатываются между­
народные или национальные нормативно-правовые акты, вносятся
изменения в стратегию.
В табл. 7.1 приведены факторы стратегического ядерного и неядер­
ного сдерживания, влияющие как на международную политику в целом,
так и на тактики сдерживания и принуждения, применяемые в СЗ.
Таблица 7.1
Доктрины стратегического ящерного и неядерного сдерживания
Видение стратегии

Мотивирует деятельность государства на ограничение
внешнеполитической активности противника

Миссия

Предотвратить эскалационное доминирование противо­
стоящей стороны в условиях конфликтных и кризисных
ситуаций

Цель

Продемонстрировать готовность ответить насилием на
насилие со стороны оппонента и предотвратить попытки
оппонента прибегнуть к насилию, подействовав на при­
нятие им решений

Задачи

Предотвратить как глобальную, так и локальную (ограни­
ченную) войну; осуществлять сдерживание путем угрозы
насилия с целью предотвращения или деэскалации кон­
фликта

Инструменты стра­
тегии

Основу механизма стратегического сдерживания составля­
ют стратегическое ядерное сдерживание и стратегическое
неядерное сдерживание, обеспечивающие способность
нанести противнику неприемлемый ущерб

Стратегическая
культура

Определяет отношение государства к использованию во­
енной силы во внешней политике

Пространственный

Охват всей территории государства

296

Глава 7
Окончание табл. 7.1

Временной

Не определен, охватывает весь период межгосударствен­
ного противоборства

Культурно-миро­
воззренческий

Воздействие на общественное сознание с целью управлять
людьми и заставить их действовать против интересов своего
государства

Критерии качества Доктрину сдерживания сложно оценить, так как сдержи­
. сдерживания
ваемой стороне нет необходимости совершать какие-либо
видимые действия, позволяющие судить об успехе выбран­
ной стратегии. При оценке сдерживания главное значение
имеет решение политических задач доктрины

В стратегическом ядерном и неядерном сдерживании на поверх­
ности находится материальная военно-техническая составляющая.
Это в первую очередь ядерные боезаряды и различные средства их
доставки, а также системы предупреждения о ракетном нападении и
системы контроля космического пространства, системы ПРО и т.п.
Важным дополнением к стратегическому ядерному сдерживанию
служит стратегическое неядерное сдерживание, использующее угрозу
применения высокоточного оружия в обычном оснащении большой
дальности действия.
Стратегическое ядерное и неядерное сдерживание сохраняет свое
ведущее место во внешней политике великих держав, в том числе и в
их действиях в СЗ ,
Во-вторых, относительно новая градация сдерживания должна
учитывать, что важным следствием трансформации военных конфлик­
тов является использование в межгосударственном противоборстве
доктрин сдерживания посредством отрицания и принуждения как
самостоятельных инструментов внешней политики, являющихся со­
ставной частью стратегии ГВ.
В табл. 7.2 приведены факторы, обусловливающие характеристики
доктрин, используемых в СЗ как ТДГВ в пределах которого реализу­
ются инструменты доктрин сдерживания посредством отрицания и
принуждения. Факторы этих доктрин по сравнению с факторами стра­
тегического ядерного и неядерного сдерживания носят гораздо более
приспособленное к конкретному объекту, индивидуальное содержание.
Формулировки факторов определяются особенностями стратегической
культуры государства, входящего в границы СЗ. В общем виде такие
особенности отражены в матрице стратегической культуры22.
22

Бартош А.А. Стратегическая культура в конфликтах XXI века. М.: Горячая линия —
Телеком, 2020. С. 36.

297

Сдерживание и гибридной войне

Таблица 7.2
Доктрины сдсржипиния посредством отрицания и принуждения
Факторы
доктрины

Сдерживание посредством
отрицании (deterrence by denial)

Принуждение (coercion)

Видение
доктрины

Мотивирус ! допел ы ioc i i> но транс­
формации сфер общественной
жизни государств» пи ограничение
внешнеполитической активности
противника

Мотивирует деятельность го­
сударства на слом сопротивле­
ния противника и подчинение
его своей воле

Миссия

Предотвратить эскалационное
дом и н и рова нис и роти востоя щей
стороны в условиях конфликтных
и кризисных ситуаций путем де­
монстрации противнику надежной
возможности помешать достичь
потенциальных выгод, достаточных
для мотивации его действия

Заставить объект принуждения
изменить свой вероятный или
фактический курс действий.
Добиться понимания объектом
принуждения, что уступчивые
действия — лучший способ
действия, чем игнорирование
требований принуждающего

Цель

Создать физические препятствия
противнику и затруднить ему дости­
жение поставленной цели, предот­
вратить попытки оппонента при­
бегнуть к насилию, подействовав
на принятие им решений

Заставить противника усту­
пить и принять требования под
угрозой применения против
него военной силы

Задачи

• предотвратить попытки госу­
дарства-агрессора прибегнуть
к насилию за счет повышения
«цены» реализации принятых им
решений;
• сделать агрессию невыгодной,
затруднить захват территории и
усложнить ее удержание;
• осуществлять сдерживание пу­
тем отрицания с целью предот­
вращения или деэскалации
конфликта

Добиться удушения противни­
ка в ходе длительной гибрид­
ной агрессии и слома его воли
к сопротивлению

И н стру- Основу доктрины сдерживания путем
менты док­ отрицания составляют следующие
трины
способы воздействия на противника:
• создать условия, при которых тер­
риторию союзника или её часть
было труднее захватить;
• усложнить задачу пересмотра гра­
ниц путем укрепления военного
потенциала возможной жертвы
агрессии;
• сделать союзника или терри­
торию, о которой идет речь, в
социально-экономическом и про­
мышленном отношениях сильнее,
чем у потенциального агрессора

Основу механизма принужде­
ния составляет предусмотрен­
ный стратегией ГВ арсенал
подрывных действий в адми­
нистративно-политической,
финансово-экономической и
культурно-мировоззренческой
сферах при наличии вероят­
ности ограниченного приме­
нения военной силы

298

1лава7
Окончание табл. 7.2

Факторы
доктрины

Сдерживание посредством
отрицания (deterrence by denial)

Страте­ Определяет отношение государства
гическая к использованию военной силы и
культура
других форм насилия во внешней
политике

Принуждение (coercion)
Определяет конкретные спо­
собы военно-силового и не­
силового воздействия на про­
тивника

Простран­ Охват всей территории государства Операции ГВ проводятся про­
ственный
тив критически важных объ­
ектов государства
Временной Не определен; охватывает весь Охватывает период межгосу­
период межгосударственного про­ дарственного противоборства
тивоборства
от начала и до завершения ГВ

Культурно- Воздействие на сознание населе­
мировоз­ ния государства-жертвы с целью
зренческий создания стойкого неприятия об­
раза потенциального государстваагрессора

Хаотизация общественного
сознания, манипулирование
населением в интересах де­
стабилизации и развала госу­
дарства

Качество сдерживания путем от­
рицания оцениваются по степени
ожесточенности сопротивления
жертвы агрессии и в конечном итоге
«цены», которую агрессор вынужден
уплатить за достижение своих целей

Уступка принуждению носит
очевидный характер, поэтому
уступающая сторона должна
найти «оправдание» своих
действий. При определении
качества принуждения глав­
ное значение имеет решение
политических задач доктрины

Мерило
победы

Обе доктрины осуществляются скрытно и пока не нашли отра­
жения в официальных документах. Вместе с тем доктрины как часть
стратегии ГВ детально разрабатываются в ряде научно-практических
исследований аналитических центров США и активно применяются
Госдепом и Пентагоном против России, Китая, Ирана и некоторых
других государств.
Новый импульс планы США по использованию инструментов
сдерживания посредством отрицания и принуждения в отношении
Китая и России получили в подготовленном администрацией Д. Бай­
дена документе «Временные указания по стратегии национальной
безопасности» от 3 марта 2021 г.
Анализ заявленных в Указаниях основных положений политики
США показывает, что Вашингтон по-прежнему намерен объединять
две основных доктрины военно-силовой политики во внешнеполи­
тической сфере: «оборонительную» (сдерживание) и «наступатель­
ную» (принуждение). Каждая из доктрин характеризуется своими
количественными и качественными военными, политическими и

Сдерживание в гибридной войне

299

экономическими параметрами, а также различием основных целей:
сохранения или изменения статус-кво. Сдерживание — типичная
доктрина сохранения, тогда как принуждение — доктрина по из­
менению.
Применительно к России обе доктрины предусматривают проведе­
ние последовательной и весьма агрессивной политики, направленной
на то, чтобы сорвать наше развитие, затормозить его, создать проблемы
по внешнему периметру с использованием «удушающей» петли СЗ,
спровоцировать внутреннюю нестабильность, подорвать ценности,
которые объединяют российское общество, в конечном итоге ослабить
Россию и поставить её под внешний контроль.
В этом контексте принуждение — это активная, наступательная
доктрина, рассчитанная на длительный период применения ГУ, вклю­
чающих меры военного давления, экономические санкции, идеологи­
ческие подрывные мероприятия в рамках стратегии КВ. Конечная цель
принуждения — заставить объект решить, что уступчивость — лучший
способ действия, чем игнорирование требований принуждающего.
Принуждение предполагает активное политическое и военное пове­
дение, нацеленное на переубеждение оппонента изменить статус-кво
под угрозой применения силы или наращивания масштабов военно­
силового воздействия, экономических санкций, кибератак, угроз из
космоса, информационного давления.
Эффект принуждения измеряется тем, насколько быстро удастся
сломить противника и подчинить его своей воле. Следует иметь в виду,
что уступка угрозе принуждения — более видимая, поэтому уступающая
сторона должна заранее подготовить объяснение сделанных уступок.
Сочетание указанных и некоторых других факторов обеспечивает
значимую роль принуждения в спектре стратегий обеспечения инте­
ресов Запада.
В контексте отношений с Россией американцы надеются, что
за счет усиления мер принуждения им удастся через значительное
ухудшение Социально-экономического Положения внутри РФ оказать
решающее воздействие на слом политической системы, ее переори­
ентацию на Запад с одновременным отказом от установления много­
полярного мира в пользу такого мироустройства, в котором нашей
стране будет отведена роль второстепенной региональной державы
при подчинении российских национальных интересов глобальным
приоритетам США.
Новому хозяину Белого дома вторит бывший советник экс­
президента США Дональда Трампа Джон Болтон, который на стра­
ницах консервативного издания National Review обратил внимание на

300

Глава 7

СЗ вокруг России23. Речь идет о постсоветских республиках, перема­
нивание которых на сторону НАТО позволит США укрепить позиции
и «потрясти Кремль».
Среди стратегических находок отставного политика: лишить Рос­
сию СЗ на границах с альянсом, т.е. активно использовать в своих
интересах потенциал СЗ, найти новые и раздуть старые тлеющие
конфликты, столкнуть Россию и Украину в кровавой схватке, принять
в НАТО и направить против России всех желающих.
Экс-советник главы Белого дома по нацбезопасности педантично
перечисляет уязвимые и «аномальные» места на периферии России:
Украина, Молдавия, Абхазия и Южная Осетия, которые он призывает
вернуть Грузии, район армяно-азербайджанского конфликта. В список
аномальных зон Болтон включает и Белоруссию, которую тоже хотел
бы втянуть в зону влияния Запада, учитывая размер и географическое
положение страны. Однако политик отдает себе отчет в том, что она
никогда не войдет в НАТО. Но и отдавать Москве важную в стратеги­
ческом отношении страну Болтон тоже считает непозволительным.
Таким образом, по мнению Д. Болтона, пока между НАТО и Россией
существует СЗ, состоящая из бывших советских республик, будет оста­
ваться и угроза для национальных интересов США Отставной политик
исходит из того, что Москва перестанет вмешиваться в постсоветское
пространство только тогда, когда оно будет под контролем альянса,
и чем раньше России это дадут понять, тем лучше.
Значимым методом принуждения выступают экономические
санкции, но наибольший принудительный эффект имеет угроза при­
менения военной силы, к которой США и НАТО прибегают на всем
протяжении границ с Россией на западе, в Арктике и на Черном море,
а американцы — и на Дальнем Востоке против России и в ЮВА про­
тив Китая.
Сказанное подчеркивает стратегическую значимость СЗ как ТДГВ,
на которых против России используются доктрины принуждения и
сдерживания посредством отрицания, что требует внимательного из­
учения этого феномена с целью разработки эффективных стратегий
противостояния.
На современном этапе глобализации один из ведущих военно-по­
литических трендов связан с появлением новой волны конфликтов,
сопровождающих дрейф «глобального центра силы» от США к Китаю
(при пока ещё невысокой вероятности прямого военного столкнове­
ния между ними). Развитие событий по такому сценарию уже сейчас
23

Болтон Д. Убрать «серую зону» между НАТО и Россией // National Review, 14 мая
2021. URL: https://rassian.rt.com/inotv/2021-05-14/Ubrat-seruyu-zonu-mezhdu-NATO
(дата обращения: 15.05.2021).

Сдерживание в гибридной войне

301

приводит к расширению локальных и региональных конфликтов,
характерным для которых стало изменение форм разрешения меж­
государственных противоречий и использования различных форм и
методов сдерживания, не предусматривающих применения военной
силы. Последнее требует дополнительных разъяснений.
Сдерживание в значительной мере — угроза применения силы в от­
вет на применение силы оппонента. Распространяется асимметричное
сдерживание — способность относительно слабых стран сдерживать го­
раздо более могучие в военном отношении державы, используя фактор
неопределенности. Наглядные иллюстрации — Китай, обладающий
возможностью взаимного гарантированного уничтожения с США
без количественного паритета СЯС, и Северная Корея, вынудившая
Вашингтон начать диалог вскоре после заявленного испытания ракеты
большой дальности24.
Приобретение дальнобойными высокоточными неядерными во­
оружениями стратегических свойств обусловило появление нового
вида стратегического неядерного сдерживания. В 1990-х гг. академик
А.А. Кокошин фактически стал первым глашатаем формулы стра­
тегического неядерного сдерживания в военной политике России,
которое он считал важным для обеспечения деэскалации конфликтов.
Способность стратегического сдерживания заложена и в некоторых
других неядерных средствах, в том числе в кибероружии: с их помощью
можно не только совершить нападение, но и нанести удар возмездия
с большим ущербом. Однако не только военными средствами может
обеспечиваться сдерживание, но и угрозами «экономической войны»,
блокады, других жестких мер в отношении «оппонента» еще до порога
применения ВС.
Политические элиты стран Запада не демонстрируют стремления
развязать войну с участием других ядерных держав. Они пытаются
добиться своих геополитических целей другими, прежде всего нево­
енными, средствами.
Поэтому при сохранении первоочередной роли стратегического
ядерного сдерживания и появлении высокоточных обычных средств
стратегического неядерного сдерживания в существенной мере возрас­
тает значимость других доктрин сдерживания, которые выступают в
качестве дополнения к первым двум видам сдерживания в современных
военных конфликтах.
Эти доктрины, получившие названия доктрин «Принуждения»
и «Сдерживания посредством отрицания», выступают в качестве
24

Караганов С.А., Суслов Д. Как укрепить многостороннюю стратегическую стабиль­
ность. URL: https://globalaffairs.ru/articles/sderzhivanie-v-novuyu-epohu (дата обра­
щения: 14.06.2021).

302

Глава 7

важных инструментов ГВ как новой формы межгосударственного
противоборства.
В общем случае эффективность доктрин в решающей степени
определяется наличием технологий, способных обеспечить нужную
степень влияния на противника и подчинение его своей воле. Для
стратегического ядерного сдерживания это технологии изготовления
ЯО и средств его доставки к цели, для стратегического неядерного
сдерживания это дальнобойные высокоточные боеприпасы в обычном
снаряжении.
Технологический прогресс наделяет неядерные вооружения стра­
тегическими свойствами, что делает их действенными инструментами
доктрин принуждения и сдерживания посредством отрицания. Речь
идет о высокоточных вооружениях в неядерном оснащении, БПЛА
различного предназначения, использовании космоса в военных целях,
о кибервооружениях, которые являются оружием массового пораже­
ния, поскольку могут повредить критическую инфраструктуру госу­
дарства, нарушить системы связи, командования и контроля над ВС,
вывести из строя спутники и т.д. В перспективе способность нанести
стратегический ущерб будет также определяться арсеналом лазерного
оружия, обладанием технологиями ИИ.
Существенными возможностями для принуждения и сдерживания
противника путем отрицания обладают санкции в экономической и
финансовой сферах, технологии КВ.
Таким образом, формируется своеобразная «многослойная» модель
сдерживания, элементами, или «слоями», которой являются доктрины:
• стратегического ядерного сдерживания;
• стратегического неядерного сдерживания;
• сдерживания посредством отрицания;
• принуждения.
«Многослойная» модель сдерживания отражает комплексные возможностидоктрин, основанные на угрозе применения стратегического
ядерного и высокоточного неядерного вооружения дальнего действия,
а также дополняющих их доктрин принуждения и сдерживания по­
средством отрицания.
Последние две доктрины основаны на использовании широкого
спектра ГУ как «рабочих» инструментов ГВ, представляющей собой
форму насилия, основанную на комбинированном применении во­
енных и невоенных средств, включая средства и способы политико­
дипломатического, финансово-экономического, когнитивного и
военного воздействия на противника, прежде всего, без применения
военной силы.

Сдерживание в гибридной войне

303

Комплексное использование «многослойной» модели сдерживания
и принуждения предоставляет дополнительные возможности иници­
аторам современных конфликтов избежать развития их по силовому
сценарию с i(ел ыо не допустить втягивания собственных войскв мясо­
рубку воен пых действий, сохранить ресурсы и инфраструктуру страны
— жертвы агрессии, которая с использованием «мягких технологий»
переводится под внешнее управление, избежать обвинений в агрессии
со стороны международного сообщества.
Трансформация конфликтов ведет к расширению использования
моделей сдерживания и принуждения, отражающих более медленную
эволюцию событий в СЗ — ТДГВ. Временные параметры противо­
борства в СЗ нс рассчитаны на использование стратегии «блицкрига».
В такой модели технологический прогресс играет меньшую роль в
сравнении с организационными, информационно-технологическими,
управленческими, логистическими и некоторыми другими общими
нематериальными изменениями, позволяющими применять совре­
менные технологии достижения политических целей с минимальным
военно-силовым воздействием на противника за счет использования
информационно-когнитивных технологий с опорой на «мягкую силу»
и «жесткую силу».
При этом сочетание традиционных и «гибридных» доктрин сдер­
живания в современных военных конфликтах уже сейчас является
детерминантом, определяющим фактором для всех вооруженных
конфликтов. Применение доктрин сдерживания и принуждения опос­
редованно влияет на повышение порога перехода к использованию
ЯО в случае разрастания конфликта между странами, обладающими
таковым оружием; позволяет удостовериться в серьезности гипотети­
ческой агрессии со стороны вероятного противника и его готовности
пойти на компромисс (противнику должно быть ясно, что если неядер­
ными средствами его не удастся удержать от начала или продолжения
агрессии, тогда переход к применению ЯО будет закономерным и
неизбежным). Важная роль принадлежит этим доктринам в стратегии
сдерживания в киберпространстве.
Заметим также, что если применение гибридных методов в воен­
ных конфликтах нового вида позволяет достигать поставленной цели
без открытого военно-силового вмешательства (например, в цветной
революции), то традиционные конфликты в обязательном порядке ис­
пользуют гибридные технологии, включая технологии принуждения и
сдерживания посредством отрицания. Использование «многослойной»
модели доктрин стратегического ядерного и неядерного сдерживания,
а также сдерживания посредством отрицания и принуждения, пред­

304

Глава 7

ставляет собой непростую задачу, особенно для России, окруженной
государствами — членами НАТО, отличающимися антироссийской,
а порой русофобской политической ориентацией, с различными уров­
нями социально-экономического развития, военных потенциалов и
боеспособности ВС, людских ресурсов и т.п.
Сказанное выдвигает «многослойную» модель сдерживания и
принуждения в число приоритетных объектов военно-научных ис­
следований. Важным стимулом для таких исследований является
понимание способности ГВ под воздействием различных факторов,
нередко трудно прогнозируемых, трансформироваться из стадии не
силового конфликта в полномасштабный военный конфликт вплоть
до ядерного.

ВЫВОДЫ ДЛЯ РОССИИ
Доктрины стратегического ядерного и неядерного сдерживания,
принуждения и сдерживания путем отрицания от Восточной Европы
до Западной части Тихого океана направлены в первую очередь против
России и Китая под предлогом ограничить надуманные намерения
этих и некоторых других государств осуществить легкий пересмотр
статус-кво.
Результирующий вектор доктрин, их синергия направлены на то,
чтобы увеличить непосредственные затраты и сложности якобы пла­
нируемого захвата и удержания территории. Фактически использова­
ние такого механизма имеет целью укрепление военно-политической
гегемонии Соединенных Штатов за счет более плотного привлече­
ния союзников и партнеров к американским внешнеполитическим
авантюрам. В США и НАТО важное внимание уделяется совершен­
ствованию использования технологий сдерживания отрицанием в
киберпространстве.
Обнаружив в начале XXI в., что Россия выходит из безвременья
1990-х, Вашингтон сделал ставку на доведение американо-россий­
ских отношений до состояния максимальной напряженности по
всем фронтам и направлениям: политическим, дипломатическим,
экономическим, социально-идеологическим (приобретающем национал-расистские черты), агрессивным кибернетическим, русофобскопропагандистским, разведывательно-подрывным, военно-силовым,
при этом сохраняя тенденцию количественного и качественного нара­
щивания войск и усиления других видов давления в непосредственной
близости от границ Российской Федерации.
На некоторые страны СНГ, государства Балтии и Восточной Европы
делается главная ставка США в применении доктрины сдерживания

Сдерживание в гибридной войне

305

отрицанием как важного элемента стратегии ГВ против России. Не
случайно в государства СНГ Вашингтон осуществляет щедрые долла­
ровые вливания под предлогом «поддержки демократии и культуры»,
которые фактически идут на создание в странах СЗ антироссийских
плацдармов КВ (по терминологии НАТО). Некоторым государствам
достаются и американское оружие, советники, биолаборатории, офи­
церов приглашаю т на учебу в США и страны НАТО.
Правящие элиты этих государств, похоже, не задумываются над
предостережением известной русской пословицы: «Коготок увяз —
всей птичке пропасть» — стоит поступиться чем-то, начать какое-либо
предосудительное дело, как, втянувшись, уже не сможешь из него
выпутаться, и можно оказаться в более худшей ситуации. Вашингтон
циничной безжалостно использует в своих интересах коррумпирован­
ность и неопытность правящих в этих странах элит, готовых за неболь­
шие подачки подчинитьсвои государства заокеанским манипуляторам.
Синергия доктрин стратегического сдерживания, принуждения и
сдерживания отрицанием рассчитана на то, чтобы одолеть нас по воз­
можности без непосредственного крупномасштабного вооруженного
столкновения, распылить и ослабить потенциал России, добиться ее
развала и перехода под внешнее управление.
Российская Федерация сталкивается с рядом проблем в новых
областях конфликта. Эти области могут возникнуть в результате вне­
дрения новых и революционных технологий и стратегий сдерживания.
Например, новые угрозы в области космоса и кибернетики возникли
в результате разработок ракет, спутников, вычислительной техники,
телекоммуникаций и технологий межсетевого взаимодействия.
Все более широкое использование социальных сетей, обмена со­
общениями в социальных сетях и мобильных устройств открывает
новые возможности для новой области — КВ, в которой человеческий
разум становится полем битвы. Цель состоит в том, чтобы изменить
не только то, что люди думают, но и то, как они думают и действуют.
Технологии КВ при успешном ведении формируют и влияют на ин­
дивидуальные и групповые убеждения и поведение, способствуя до­
стижению тактических или стратегических целей агрессора. В своей
крайней форме КВ может расколоть и раздробить все общество, так что
у него больше не будет коллективной воли противостоять намерениям
противника. Противник мог бы подчинить себе общество, не прибегая
к прямой силе или принуждению.
Для России противодействие технологиям борьбы за сознание
граждан своего государства, союзников и партнеров представляет
собой важное направление в контрстратегии ГВ, требующей систем­

306

Глава 7

ного и координированного ответа на угрозы. В этом контексте сво­
евременным шагом в правильном направлении является, например,
инициатива президента В.В. Путина о поддержке изучения русского
языка в странах СНГ.
Угрожающая реальность спектра новых вызовов и угроз для России
делает необходимой разработку комплексной программы противо­
действия, разработанной на основе единой методологии оценки и
анализа синтеза доктрин сдерживания, принуждения и сдерживания
отрицанием, воплощенных в стратегии ГВ, ставшей одним из важных
факторов межгосударственной борьбы и связанной с комбинирован­
ным применением силовых и несиловых методов и средств ее ведения.
Важным ориентиром при развертывании такой работы служит
стратегическая культура государств — участников геополитического
противоборства, которая представляет собой совокупность стереоти­
пов устойчивого поведения соответствующего субъекта при масштаб­
ном по своим политическим задачам и военным целям применении
военной силы, в том числе при подготовке, принятии и реализации
стратегических решений.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Анализ прогнозов, касающихся общих тенденций мирового раз­
вития и современных конфликтов, адаптация доктрин сдерживания,
одной из задач которого является предотвращение эскалационного
доминирования другой стороны в условиях конфликтных и кризисных
ситуаций, свидетельствуют, что большинству авторов не в полной мере
удается интегрировать объективные и субъективные факторы, дей­
ствие которых обусловливает хаос и нестабильность в мире, вызывает
качественные изменения в военной техносфере и окажет решающее
влияние на ход и исход войны. Кроме того, разрозненно применяе­
мые инструменты анализа и прогнозирования военно-политической
обстановки не всегда и неполно дают адекватные оценки тенденциям
и факторам, влияющим на выработку стратегических управленческих
решений.
Анализ исследований проблем будущей войны и развития совре­
менной военной техносферы позволяет выделить важные области,
пока недостаточно разработанные отечественной наукой.
Весьма востребованным является анализ новых факторов конфлик­
тов современности — киберпространства и информационно-психо­
логической, КВ с применением в этих сферах технологий ИИ, РЭБ,
особенностей использования космоса и авиационных, прежде всего
беспилотных, разведывательно-ударных комплексов.
Анализ трансформации НАТО, включая изменение военной стра­
тегии и ставку на развитие новых технологий, каждая из которых об­
ладает угрожающим подрывным и дестабилизирующим потенциалом,
делает необходимой разработку в России комплексной программы
противодействия. Особое внимание следует уделить выработке страте­
гий противодействия КВ, работы над которой наряду с ИИ находятся
в фокусе инновационных усилий США и НАТО.

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
ВС
ГВ
ГУ
ЕС
ИВ
ИИ
КБТ
КВ
НАТО
НПО
ОБСЕ
ОДКБ
ОМУ
ПЛАРБ
ПВО
ПРО
РВД
РЭБ
СЗ
СК
СНБ
СНГ
СНП
СОС
СПГ
ССО
ТВД
ТДГВ
ТИС
УК
ЦПО
ЧВК
ЮВА
ЯО

— вооруженный силы
— гибридная война
— гибридные угрозы
— Европейский союз
— информационная война
— искусственный интеллект
— когнитивная биотехнология
— когнитивная война
— Организация Североатлантического договора
— неправительственная организация
— Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе
— Организация договора о коллективной безопасности
— оружие массового уничтожения
— атомная подводная лодка, оснащенная баллистическими
ракетами
— противовоздушная оборона
— противоракетная оборона
— революция в военном деле
— радиоэлектронная борьба
— «серая зона»
— стратегическая культура
— Стратегия национальной безопасности
— Содружество независимых государств
— стратегические национальные приоритеты Российской
Федерации
— современная операционная среда
— сжиженный природный газ
— силы специальных операций
— театр военных действий
— театр действий гибридной войны
— Тихоокеанская инициатива сдерживания
— узловая критичность
— Центр передового опыта
— частная военная компания
— Юго-Восточная Азия
— ядерное оружие

I

1 s <и ' 1 <О о К 1 1

CX_u00huo0Sr

Прогнозного
I

Характеристики оснс>вных измерений модели
Контрольного
Динамического

I

S
Рн
к

SgSog^sSgs
виаКЕййияйо

ОояКьЧВЗиЧ?
Sgse,eg.e2«gsg3c«^s

mg&SoEsSsSl|sgK8o

«§gH§K§Sgag|8®SSt
“£gSc°go.agaSgo‘gtfS

soS|0ggSHgga*“,ss₽'
ор°ррррш&|
cgg£SS£cg§g§§£Sgg
« g« s 5« « s § M’S Й i 6 °
gSSnrtS&fcSg'xgSSsS
5чЧ«О.Яс§§ё5?Ь5^5
gooa&g’So-E^^ggsoS
l- S
CBdoo^wvot^S^so

g н з s lag®.112 p | s’§
§sP&shllp£pfI
а§ёРйР|§|11р|Й

tt к ж 2 _ S £?3g s e 2 a о o да s>5
и >>s ® 5 § s о s g 9*2 2
н
Й?««^®«й5йя§ао«
(а&
k^«ооЧй2диКо>»Йоди<И
y?fth«ftJiOc5QOo£uaO2

§
§
S
I

5. Система мо

1

|

I

I

региональны [й, субрегиональный)
3.1. Алгоритм

2. Масштаб модели (глобальный,

модели

ные компоненты
£
3
э

3.2. Гибридные угрозы
3. П роц ес3.3. оазоьыс pcuypvbi
сор
3.4. Ускоритель (ка ­
тализатор) ГВ____
4. Сетьсоюзо:в и партнерских связей |

?Е^Оитйв^ S b 5 яо 3
т’Л«ЯдГ>я51и2о?>"1>Я2
E2
S4^4°&uS'
eRoSi:
ttS
o§oS|
‘=S|H&
mS§oC
’§
Sosogo^oogi-ssiS
“K*5S<5SSO°osi><<uS
o
2 o <d да . sr s в л f_ e; g s- s P<
o>gHHHuSi<o^.gBgaSi
oSoo»«gs4“gs§*oSi
_ьгож<1>аОнжда52><да<ио
COKooSHComw^SoS^W
|

Статического

XWO >
1 <D
s
>-f 2
н tq-°2^
д h w s>
ex да“2^PtSss
ex и S x л. -< s
q

1. Функция »i цели

ы
S
К
ы
*
о
ч

Литература

Нормативные документы Российской Федерации

1. Конституция (Основной закон) Российской Советской Федератив­
ной Социалистической Республики от 12 апреля 1978 г. — URL: http://
constitution.garant.ru/history/ussr-rsfsr/1978/red_1978/5478721 (дата об­
ращения: 29.01.2016).
2. Военная доктрина Российской Федерации // Российская газета. — 2014. —
№ 298.
3. Основы государственной политики Российской Федерации в области
международной информационной безопасности на период до 2020 года
(утв. Президентом РФ 24.07.2013 № Пр-1753). — URL: https://legalacts.
ru/doc/osnovy-gosudarstvennoi-politiki-rossiiskoi-federatsii-v-oblasti (дата
обращения: 15.12.2020).
4. Доктрина информационной безопасности Российской Федерации. Ут­
верждена Указом Президента Российской Федерации от 5 декабря 2016 г.
№ 646. — URL: https://ig.ru/2016/12/06/doktrina-infobezobasnost-site-dok.
html (дата обращения: 16.02.2018).
5. Закон РФ от 5 марта 1992 г. № 2446-1 «О безопасности». — URL: http://
base.garant.ru/10136200 (дата обращения: 24.03.2016).
6. Концепция национальной безопасности РФ от 17 декабря 1997 г. — URL:
https://www.lawmix.ru/zkrf/36398 (дата обращения: 24.03.2016).
7. Концепция национальной безопасности Российской Федерации (утв.
Указом Президента РФ от 10.01.2000. № 24). — URL: http://bestpravo.ru/
federalnoje/yi-postanovlenija/u6n.htm (дата обращения: 24.03.2016).
8. Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020
года. (утв. Указом Президента РФ № 537 от 12 мая 2009 г.). — URL: http://
www.fpa.su/zakon/ukazi-prezidenta-rf/13189-ukaz-prezidenta-rf-ot-12-maya2009-g-n-537 (дата обращения: 24.03.2016).
9. Федеральный закон от 28 декабря 2010 г. № 390-ФЗ «О безопасности».—URL:
http://rg.ru/2010/12/29/bezopasnost-dok.html (дата обращения: 24.03.2016).
10. Стратегия национальной безопасности Российской Федерации. (Утв.
Указом Президента РФ от 31 декабря 2015 г. № 683). http://base.garant.
ги/71296054/(дата обращения: 24.03.2016).
11. О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации. Указ
Президента Российской Федерации от 02.07.2021 № 400. — URL: https://
www.mid.ru/diverse/-/asset_publisher/zwI2FuDbhJx9/content/strategianacional-noj-bezopasnosti-rossijskoj-federacii-ot-02-07-2021 (дата обраще­
ния: 18.11.2021).
12. Федеральный закон Российской Федерации от 28 июня 2014 г. № 172-ФЗ
«О стратегическом планировании в Российской Федерации». — URL:
http://rg.ru/2014/07/03/strategia-dok.html (дата обращения: 24.03.2016).
13. Текст российских проектов документов по обеспечению правовых га­
рантий безопасности со стороны США и НАТО. URL: https://www.ng.ru/
world/2021-12-17/100_docsl7122021.html (дата обращения: 29.12.2021).

311

Литература

14. Указ Президента Российской Федерации от 5 февраля 2010 г. № 146 «О Во­
енной доктрине Российской Федерации» 10февраля 2010г.//Российская
газета — Федеральный выпуск № 27.
15. О Совете безопасности Российской Федерации. — URL: http://scrf.gov.ru/
about/history (дата обращения: 02.12.2021).
16. Новая редакция Конституции РФ с комментариями и изменениями
на 2020-2021 гг. — URL: https://constitutionrf.ru (дата обращения:
18.11.2021).
***
Работы автора

17. Бартош А.А. НАТО в современной мировой политике. — М.: Горячая
линия — Телеком, 2019. — 364 с.
18. Бартош А.А. Туман гибридной войны. Неопределенности и риски кон­
фликтов XXI века. — М.: Горячая линия — Телеком, 2019. — 364 с.
19. Бартош А.А. Конфликты XXI века. Гибридная война и цветная револю­
ция. — М.: Горячая линия — Телеком, 2019. — 274 с.
20. Бартош А.А. Стратегическая культура в конфликтах XXI века. — М.: Го­
рячая линия — Телеком, 2020. — 248 с.
21. Бартош АЛ. «Серая зона»: театр гибридной войны: монография. — М.:
Горячая линия — Телеком, 2021. — 308 с.
22. Бартош АЛ. Сдерживание в военных конфликтах XXI века: монография. —
М.: Горячая линия — Телеком, 2021. — 320 с.
23. Бартош А.А. Организация Североатлантического договора (НАТО)
в структуре современных международных отношений. Партнёрство Рос­
сия — НАТО: монография. — М.: Изд-во МГЛУ, РЭМА, 2011. — 206 с.
24. Бартош А.А. Эволюция стратегии НАТО: от времен холодной войны до
эпохи глобализации. Россия и НАТО — прогноз и планирование отноше­
ний: монография. — М.: Изд-во МГЛУ, РЭМА, 2012. — 298 с.
25. Культура национальной безопасности. Облачные 3.0. методологии, теории,
институты и технологии в России 2015—2020. Особенности гуманистиче­
ской безопасности в Коммуникационном обществе 3.0: коллективная на­
учная монография / под общ. ред. В.Н. Кузнецова. — М.: Книга и бизнес,
2015.-814 с.
26. Гибридные войны XXI века: материалы межвузовского круглого стола.
29.01.2015. - М.: Изд-во ВУ, 2015. - 310 с.
27. Бартош А.А. Основы международной безопасности. Организации обе­
спечения международной безопасности: учеб, пособие для бакалавриата
и специалитета. — М.: Юрайт, 2018. — 247 с.
28. Бартош А.А. Основы международной безопасности. Организации обеспе­
чения международной безопасности: учеб, пособие для вузов. — 2-е изд.,
перераб. и доп. — М.: Юрайт, 2019. — 320 с.
29. Бартош А.А. Стратегическая культура: учебник для вузов. — М.: Юрайт,
2020.-317 с.

312

Литература

30. Бартош А.А. Мировая гибридная война как катализатор глобальных
трансформационных процессов: коллективная монография / Научные
труды ученых 1-го отделения — Отделения общих проблем войны и армии
Академии военных наук. Т. 2 / Академия военных наук. Научно-исследо­
вательский центр проблем национальной безопасности / под общ. ред.
И.В. Бочарникова. — 2020. — С. 95—109.
31. БартошА.А. Гибридная война: учеб, пособие. — М.:КноРус, 2021. — 305с.
32. Бартош А.А. Основы международной безопасности: организация Севе­
роатлантического договора — НАТО: курс лекций. — М.: Горячая линия —
Телеком, 2021. 380 с.
33. Бартош А.А. Модель управляемого хаоса в экономической сфере. — М.:
Международная экономика. — 2015. — № 3. — С. 31-39.
34. Бартош А.А. Модель управляемого хаоса в сфере обеспечения военной
безопасности // Вестник Академии военных наук. 2014. — № 1. —
С. 69-78.
35. БартошА.А. Модель управляемого хаоса в культурно-мировоззренческой
сфере // Вестник Московского государственного лингвистического уни­
верситета. — 2014. — Вып. 39. — С. 9—27.
36. Бартош А.А. «Трение» и «износ» гибридной войны // Военная мысль.
2018. — № 1. - С. 5-13.
37. Бартош А.А. Стратегия и контрстратегия гибридной войны // Военная
мысль. — 2018. — № 10. — С. 5—21.
38. Бартош А.А. Философия гибридной войны. Сравнительный анализ мо­
делей гибридной войны и цветной революции // Геополитика и безопас­
ность. — 2015. — № 4.
39. Бартош А.А. Эволюция публичной дипломатии НАТО//Дипломатическая
служба. — 2014. — № 3. — С. 6-12.
40. Бартош АЛ. Гибридные войны как проявление глобальной критичности
современного мира // Геополитика и безопасность. — 2015. — № 1.
Источники

41. Анисимов Е.Г., Костунов И.Е., Селиванов А.А., Чварков С.В. Сущность и
содержание методов гибридных войн в реализации технологий государ­
ственных переворотов // Вестник Академии военных наук. — 2021. —
№1.-С. 10-21.
42. Анисимов Е.Г., Селиванов А.А., Чварков С.В. Гибридные войны — важней­
шая часть предметной области теории и практики «высшей стратегии» //
Вестник АВН. — 2021. — № 4.
43. Анцупов А.Я., Шипилов А. И. Внезапность. Словарь конфликтолога. —
2-е изд. — М. [и др.]: Питер, 2006. — 527 с.
44. Бочарников И.В. Информационные технологии дестабилизации вну­
триполитической ситуации и меры противодействия им в России //
Информационно-аналитические технологии противодействия дестабили­
зации внутриполитической ситуации: теоретические основы и практика
реализации / Научно-исследовательский центр проблем национальной

Литература

313

безопасности; под общ. ред. И.В. Бочарникова и др. — М.: Московский
дом национальностей, 2021. — 206 с.
45. Белозеров U.K. Политическое руководство Вооруженными силами Рос­
сийской Федерации. И нетитуциональное измерение: монография. — М.:
АТИССО, 2011.
,46. Барановские II.Г. Пюбализирующийся мир: российское восприятие //
Мировая экономика и международные отношения. — 2016. — Т. 60. —
№3.
47. Богатуров А..Ц. 11онятис глобальных проблем сквозь призму опыта 2000
годов// Международные процессы. — 2011. — Т. 9. — № 1.
48. Буянов В.С. Россия а глобализирующемся мире. — М.: Книга и бизнес,
2015.-С. 52.
49. Винокуров В. И. Военно-политические последствия событий в Афганиста­
не: тенденции и их учет в дипломатической практике //Дипломатическая
служба. — 2022. — № I.
50. Винокуров В.И. Искусство дипломатии и разведки как средств внешней
политики государства: монография. — М.: Русская панорама, СПСЛ,
2020. - 256 с.
51. Винокуров В. И. Гёгсмоп убежал, весы качнулись. Что означает поражение
США в Афганистане// Независимое военное обозрение. — 2021. — 24дек.
52. Винокуров В.В. Сетевая дипломатия в борьбе против гибридных войн //
Дипломатическая служба. — 2016. — № 1. — С. 19—25.
53. Виловатых А.В. Перспективы гибридизации военных конфликтов в
условиях технологической революции // Международная жизнь. —
2020. - № 3.
54. Виловатых А. В. Трансформация облика военных конфликтов будущего. //
Проблемы национальной стратегии — РИСИ. — 2020. — № 4.
55. Виловатых А.В. Информационное противоборство в политическом про­
цессе: тренды цифровой реальности: автореф. дис. ... д-ра полит, наук,
РАНХиГС. — URL: https://www.ranepa.ru/aspirantura/zashchity-dissertatsij/
vilovatykh-anna-vyacheslavovna (дата обращения: 02.02.2021).
56. Взаимодействие. Большая советская энциклопедия. ВЗОт. — 3-е изд./гл.
ред. А.М. Прохоров. — М.: Сов. энциклопедия, 1969—1978. Т. 4. Брасос —
Веш. — М., 1971.-600 с.
57. Взаимодействие. Философский словарь. — 4-е изд. — М., 1980. — С. 50.
58. Возжеников А.В. Национальная безопасность в контексте современного
политического процесса России: Теория и политика обеспечения: автореф.
дис.... д-ра полит, наук: 23.00.02. — М., 2002. — 52 с.
59. Владимиров А. И. Основы общей теории войны: монография: в 2 ч.
Часть 1. Основы теории войны. — М.: Изд-во Моск, финансово-промыш­
ленного ун-та «Синергия», 2013. — С. 185.
60. Война и мир в терминах и определениях / под ред. Д.О. Рогозина. — М.:
ПоРог, 2004.
61. Встреча в Хельсинки: о чем говорили генералы Герасимов и Милли. — URL:
http://militariorg.ucoz.ru/publ/novosti_mo_i_mvd_rf/vstrecha_v_khelsinki_o_

314

Литература

chem_govorili_generaly_gerasimov_i_milli/12-l-0-l 12269 (дата обращения:
14.11.2021).
62. Герасимов В.В. Организация обороны Российской Федерации в условиях
применения противником «традиционных» и «гибридных» методов веде­
ния войны // Вестник Академии военных наук. — 2016. — № 2. — С. 20.
63. Гареев М.А., Гурко Н.И. Война: современное толкование теории и реалии
практики//Вестник Академии военных наук. — 2017. — № 1. — С. 4-11.
64. Доклад Исследовательской службы конгресса США «Возобновление
конкуренции великих держав: последствия для обороны». — U RL: https://
crsreports.congress.gOv/product/pdf/R/R43838 (дата обращения: 06.01.2022).
65. Гельмут фон Мольткё (старший). О стратегии // Стратегия в трудах во­
енных классиков. Т. 2. — М.: Госвоениздат, 1926. — URL: http://militera.
Iib.ru/science/classic2/15.html (дата обращения: 13.02.2018).
66. Гилёв А. Многомерная война и новая оборонная стратегия. Россия в гло­
бальной политике. — 2014. — Т. 12. — № 5.
67. Золотарев В.А. Военная безопасность государства Российского. — М.:
Кучково поле, 2001.
68. Ермаков С.М. Фактор военной силы в современной стратегии Вашинг­
тона И Проблемы национальной стратегии. — 2019. — № 5. — С. 80—97.
69. Ивашов Л Г. Геополитика Русской цивилизации. — М.: Институт русской
цивилизации, 2015. — 670 с.
70. Ильинский А.М. Гибридные войны: вызовы, угрозы, уязвимости// Наци­
ональная оборона. — 2019. — № 6.
71. Карякин В.В. Геополитика третьей волны: трансформация мира в эпоху
Постмодерна: монография. — М., 2013.
72. Кефели И.Ф. Асфатроника: на пути к теории глобальной безопасности:
монография. — СПб.: Изд-во РАНХиГС, 2020. — 228 с.
73. Киберзащита. — URL: https://www.nato.int/cps/en/natohq/topics_78170.
htm (дата обращения: 11.01.2022).
74. Кларк У.К. Как победить в современной войне / пер. с англ. — М.: Альпина
Бизнес Букс. 2004. — С. 7.
75. Князева Л.Г. Гибридные войны XXI века: материалы межвузовского кру­
глого стола 29.01.2015. — М.: Изд-во ВУ, 2015.
76. Козин В.П. Трансформация ядерной доктрины США как угроза для Россий­
ской Федерации/доклад на Международном военно-техническом форуме
«Армия-2016» (Кубинка, 8 сентября). — URL: http://riss.ru/events/33756
(дата обращения: 13.09.2016).
77. Козин В.П. Эволюция противоракетной обороны США и позиция России
(1945—2013). — М.: Российский институт стратегических исследований,
2013.-364 с.
78. Кокошин А.А. К вопросу о внезапности // Военная мысль. -1989. — № 1.
79. Кокошин А.А. Вопросы прикладной теории войны. — М.: Изд-во ВШЭ,
2018. - 227 с.
80. Колеман Д. Комитет 300. Тайны мирового правительства. — М.: Витязь,
2009. - 320 с.

Литература

315

81. Комлева II,Л. Епрнэийская интеграция на постсоветском пространстве: три
препятствии (Советская цивилизация и евразийская идея: две истории
длиною и иск (к 100-летию образования СССР и становления евразийства):
Коллок ги вини монография/ под ред. И.Ф. Кефели; предисл. С.Ю. Глазье­
ва. - СПб.: ПЕТРОПОЛИС, 2022. - 532с.
82. Кудрявцев /I. М., Смирнов А.А., Заика П.В. Интерпретация проблемы «се­
рой зоны» дня решения задач информационно-аналитической работы //
Вестник Академии военных наук. — 2021. — № 1.
83. Кудрявцев А. М., Иванов А.А., Смирнов А.А. Оценка военно-политической
обстановки в информационно-аналитической работе: монография/под
ред. А.М. Кудрявцева. — СПб.: ВАС, 2019. — 416 с.
84. Куковский А.А. Национальная безопасность в Российской Федерации:
теоретико-правовое исследование: автореф. дис.... кавд. юр. наук: 12.00.01. —
М„ 2011.- 22 с.
85. Ладыгин Ф.И. Внешние вызовы национальной безопасности Российской
Федерации. Предлагаемые меры по их нейтрализации / Военно-научная
конференция Клуба военачальников РФ, 27 мая 2021 г. — URL: http://kvrf.
milportal. iu/viiesh nie-vyzovy-natsionalnoj-bezopasnosti-rossijskoj-federatsiipredlagaemyc -mery-po-ih-nejtralizatsii-2 (дата обращения: 15.11.2021).
86. Ладыгин Ф. И., Афанасьев С.В. Военно-доктринальный базис внешней по­
литики США. — 2-е изд., доп. — М.: Родина, 2019. — 208 с.
87. Ладыгин Ф.И. Из истории контроля над вооружениями. Последует ли
продолжение? — М.: Изд-во РМП, 2020. — 306 с.
88. Ларина Е.С., Овчинский В.С. Мировойна. Все против всех. Новейшие концепции боевых действий англосаксов. — М.: Книжный мир, 2015.
89. Маккейн Д. США ведут непрямую войну с Россией в Сирии. URL:
https://news.mail.ru/politics/23537140/?frommail=l (дата обращения:
12.10.2014).
90. Малышев А. И., Пивоваров Ю.Ф., Хахалев В.Ю. Категории «война» и «воору­
женный конфликт»: сходство и различие // Военная мысль. — 2022. — № 2.
91. Манойло А. В. Гибридные войны и цветные революции в мировой поли­
тике Ц Право и политика. — 2015. — № 7. — С. 918—929.
92. Манойло А.В. Информационные войны и психологические операции.
Руководство к действию. — М.: Горячая линия — Телеком, 2018. — 496 с.
93. Марков С.А. «Гибридная война» против России. — М.: Алгоритм, 2015.
94. Микрюков В.Ю. Теория взаимодействия войск- 2-е изд. — М.: Вузовская
книга, 2006. — 238 с.
95. Назин А.В., Поздняк А.С. Адаптивный выбор вариантов: рекуррентные
алгоритмы. — М.: Наука, 1986. — 288 с.
96. Наше глобальное соседство, доклад Комиссии по глобальному управле­
нию (Our Global Neighborhood. The Report of the Commission on Global
Governance. Oxford: Oxford University Press, Feb. 16). — URL: http://www.
amazon.com/Our-Global-Neighborhood-Commission-Govemance/dp (дата
обращения: 18.11.2021).
97. Неймарк M.A. Культура и национальная безопасность: время перемен. —
М.: Россия и мир, 2014.

316

Литература

98. Неймарк М.А. Культура как ресурс национальной безопасности России. —
М.: Современный мир и геополитика, 2015.
99. Панарин И.Н. Информационная война и дипломатия. — М.: Городец, 2004.
100. Переверзев В.И. «Перезагрузка» или «перегрузка»? — М.: Русская разведка,
-112
2019.
с.
101. Печуров С.Л. Англо-саксонская модель управления в военной сфере:
история и современность. — М., 2005. — 232 с.
102. Поздняков А.И. Оценка эффективности обеспечения национальной без­
опасности Российской Федерации: методологический аспект// Безопас­
ность России-2011 /под ред. И.В. Бочарникова. Экспертно-аналитическое
обозрение. — М.: Критерий, 2010.
103. Пресс-служба Патриарха Московского и всея Руси. — URL: http://www.
patriarchia.ru/db/text/1495641.html (дата обращения: 02.10.2015).
104. Проект «Индекс международной безопасности» (iSi): Центр политических
исследований России (ПИР-Центр). — URL: http://pircenter.org/pages/4isi-methodology (дата обращения: 18.11.2021).
105. Проханов А., Глазьев С., Нагорный А., Ивашов Л., Делягин М., Калашников М.
и др. Холодная война 2.0. Стратегия русской победы («Коллекция Изборского клуба»). — М.: Изборский клуб, Книжный мир, 2015. — 384 с.
106. Прохожее А.А. Национальная идеология и национальная безопасность
России. - М.: Изд-во МПК, 2013. - С. 26.
107. Путин В.В. Выступление и дискуссия на Мюнхенской конференции
по вопросам политики безопасности. — Мюнхен — 10 февраля 2007
года. — URL: http://archive.kremlin.ru/appears/2007/02/10/1737_type633
74type63376type63377type6338 ltype82634_l 18097.shtml (дата обращения:
24.03.2016).
108. Путин удивил американского журналиста. — URL: http://ren.tv/
novosti/2015-09-28/putin-udivil-amerikanskogo-zhumalista-zayavleniem-oroli-ssha-na-ukraine © REN.TV (дата обращения: 28.12.2015).
109. Решетников Л.П. Война НАТО с Россией: военные ждут отмашки поли­
тиков. Обостряющие геополитическую ситуацию заявления и действия
Запада — проекция скрытой войны, которая уже идет. — URL: http://
riss.ru/smi/31796 (дата обращения: 13.09.2016).
ПО. Роль НАТО в кибернетическом пространстве. — URL: https://www.
nato. int/docu/review/ru/articles/2019/02/12/rol-n ato-v-kibemeticheskomprostranstve/index.html (дата обращения: 11.01.2022).
111. СадовничийB.A., АкаевA.A., КоротаевA.B., МалковС.Ю. Моделирование
и прогнозирование мировой динамики / Научный совет по Программе
фунд. исслед. Президиума Российской академии наук «Экономика и
социология знания». — М.: Изд-во ИСПИ РАН, 2012.
112. СвечинА.А. Стратегия. — М.: Военный вестник, 1927. — С. 11.
113. Селиванов Ю. Кому нужна большая европейская война. — URL: https://
zvezdaweekly.ru/news/202112271358-UdxwQ.html (дата обращения:
05.01.2021).

Литератури

317

114. Словарь современных военно-политических и военных терминов «Рос­
сии ИАН)»,- М.: Издательство, 2001. — 743 с.
115. Смолин М. Н. В шимоотношения государства и Церкви: церковно-право­
вой взгляд, М.: Изд-во РИСИ, 2011. — 28 с.
116. Снесареп А. И. Философия войны. — М.: Ломоносов, 2013. — С. 107. —
URL: lilt|>://HiicKiiiev.ru/Philosofy_of_war.pdf(дата обращения: 13.02.2018).
117. Соколова А.М. Информационные войны в условиях глобализации: со­
циально философский анализ: автореф. дис. ... канд. филос. наук. —
Красноярск, 2007.
118. Социологическая энциклопедия: в 2 т. Т 1 / Национальный общественно­
научный <|юнд / рук. науч, проекта Г.Ю. Семигин; гл. ред. В.Н. Иванов. —
М.: Мысль, 2003.
119. Стародубцев К).И., Закалкин П.В., Иванов С.А. Многовекторный кон­
фликт и к иЬсрнространстве как предпосылка формирования нового вида
Вооруженных сил // Военная мысль. — 2021. — № 12.
120. Стоун ()., Ку ишк П. Нерассказанная история США. — М.: Колибри,
2014.- 926 с.
121. Стрекалова Н.Д. бизнес-модель как полезная концепция стратегического
управления // Проблемы современной экономики. — 2009. — № 2.
122. Суворов В.Л., Жураковский А.П. Непрямые действия как средство ведения
«гибридных войн». Гибридные войныXXI века: материалы межвузовского
круглого стола. 29.01.2015. — М.: Изд-во ВУ, 2015.
123. США ничего не пожалеют ради свержения Асада. — URL: http://www.
azglobus, nc I /621 -ssha-nichego-ne-pozhaleyut-radi-sverzheniya-asada.html
(дата обра i це н и я: 28.12.2015).
124. Таммен Д. Основополагающая концепция ведения боевых действий
НАТО: прогнозирование меняющегося характера войн. — URL: https://
www.nato.int/docu/review/ru/articles/2021/07/09/bazovaya-kontseptsiyaboevyh-dcjstvij-nato-v-perspektive-menyayushchijsya-harakter-vojny/index.
html (дата обращения: 09.01.2022).
125. Туляков О. Информационная война в планах Пентагона//Зарубежное
военное обозрение. — 2015. — № И. — С. 4.
126. Тюшкевич С.А. Законы войны (вопросы военной теории и методологии). —
2-е изд., перераб. и доп. — М.: Проспект, 2017. — 352 с.
127. Угрозы безопасности России и перспективы отношений с НАТО и США:
сб. материалов / под ред. Г.Г. Тищенко, А.В. Виловатых. — М.: РИСИ,
2017.
128. Урсул А.Д. Отражение и информация. — М., 1975.
129. Филимонов Г.Ю. «Мягкая сила» культурной дипломатии США. Моно­
графия. - М.: РУДН, 2010. - С. 185.
130. Филимонов Г.Ю. Технологии «мягкой» силы на вооружении США: ответ
России: монография / Г.Ю. Филимонов, О.Г. Карпович, А.В. Манойло. - М.: Изд-во РУДН, 2015. - 582 с.
131. Филимонов Г.Ю. Роль «мягкой силы» во внешней политике США: авто­
реф. дис.... д-ра полит, наук: 23.00.04. — М., 2013. — 30 с.

318

Литература

132. Фрадков А. Л. Адаптивное управление в сложных системах. Беспоисковые
методы. — М.: Наука, 1990. — 292 с.
133. Фрунзе М.В. Избранные произведения. — М.: Воениздат, 1950.
134. Халеева И.И. Лингвистическая безопасность России // Вестник Россий­
ской академии наук. — 2006. — Т. 76. — № 2. — С. 104-111.
135. Холин О.В. Национальная безопасность — политика реализации наци­
онального интереса: автореф. дис.... канд. филос. наук: 23.00.02. — М.,
2003.-34с.
136. Цеханская К.В. Глобализм и проблемы современной этнорелигиозной
идентификации русских // Проблемы национальной стратегии —
РИСИ.-2015.-№6.
137. Чекулаев А.А. Национальные интересы России в условиях новой систе­
мы международных отношений; проблемы и приоритеты реализации:
автореф. дис.... канд. полит, наук. — М., 2011.
138. Шаваев А.Х. Национальная безопасность как система и ее структура //
Безопасность России-2011 / под ред. И.В. Бочарникова.. — М.: Крите­
рий, 2010.
139. Шаламберидзе Е.Г. Непрямое противоборство в сфере военной без­
опасности в условиях мирного времени // Вестник Академии военных
наук. — 2011. — № 1.
140. Штоль В.В. Эволюция НАТО в реалиях глобализации: автореф. дис....
д-ра полит, наук: 23.00.04. — М., 2004. — 27 с.
141. Штурба Е.В. Формирование и реализация концепции национальной
безопасности Российской Федерации в 1992—2004 гг.: автореф. дис...
д-ра ист. наук: 07.00.02. — М., 2009. — 56 с.
142. ЭстулинД. Секреты Бильдербергского клуба. — Минск: Попурри, 2009. —
336 с.

**♦

143. A whole-of-govemment approach to gray zone warfare. Department of the
Army, Army War College,Strategic Studies Institute (SSI). URL: https://www.
goodreads.com/book/show/46088119-a-whole-of-government-approach-togray-zone-warfare (дата обращения: 29.10.2021).
144. Biden J. Interim National Security Strategic Guidance. URL: https //
www.whitehouse.gov/wp-content/uploads/2021/03/NSC-lv2.pdf (дата
обращения: 25.10.2021).
145. Joint Doctrine for Information Operations (JP 3-13). URL: http://www.c4i.
org/jp3_13.pdf (дата обращения: 21.12.2015).
146. Basic Aerospace Doctrine of the United States Air Force: AFM 1- Pub­
lished by U.S. Dept, of the Air Force, Washington, DC, 1984. URL:
https://www.abebooks.com/flrst-edition/Basic-Aerospace-Doctrine-United-States-Air/18269260564/bd (дата обращения: 25.12.2021).
147. Global Strategic Trends: The Future Starts Today// GOV. UK. 2018.2 October.
URL: https://www.gov.uk/govemment/publications/global-strategic-trends
(дата обращения:: 30.09.2019).

Литература

319

148. Le Bras-Chopani Arttwllt>. Lu guerre - Theories et ideologies. Paris: Montcrestien, 1994. I’. II).
149. Kaldor M. New and ( >ld whin: Organized Violence in a Global Era. Cambridge:
Polity, 2012,
150. Disinformation, "fake news" and the EU’s response // EPRS. 2019. April.
URL: http://www.ouiopnil.europa.eu/RegData/etudes/ATAG/2017/614584/
EPRS. ArA%282OI7T.296l4584_EN.pdf (дата обращения:: 13.01.2020).
151. Dubik J.M., Vincent N. America’s Global Competitions: The Gray Zone in
Context // Institute for the Study of War. 2018. February. URL: http://iswresearch. blogNpol.com/Hltcs/ilcfault/files/The%20Gray%20Zone_Dubik_2018.
pdf (дата обращения: 20.12.2021).
152. McCuen J.J. Hybrid wars // Military Review. 2008. March — April. Ш. 88.
No. 2. URL: hllps://www.qucstia.com/library/journal/lP3—1458719761/
hybrid-wars (дата обращения: 13.01.2020).
153. Mattis J. N. Frank Hollman, Future Warfare: The Rise of Hybrid Wars. URL:
http://milncwslbay.pbworks.eom/f/MattisFourBlockWrUSNINov2005.pdf
(дата обращении: 14.11.2021).
154. The Military Balance 2015. Editor’s Introduction. URL: https://www.iiss.org/
en/publications/mllltary%20balance/issues/the-military-balance-2015-5ea6/
mb2OI5 00b foreword -eff4 (дата обращения: 14.11.2021).
155. Chambers J. Countering Gray-Zone Hybrid Threats. An Analysis of Russia’s
«New Generation Warfare» and Implications for the US Army // Modem
War Institute nt West Point. 2016. October, 18. URL: https://mwi.usma.edu/
wp-conten(/uploads/2016/10/Countering-Gray-Zone-Hybrid-Threats.pdf
(дата обращения: 10.09.2021).
156. Countering Hybrid Wtrfare Project: Understanding Hybrid Wrfare//Ministry
of Defence. 2017. September, 28. URL: https://www.gov.uk/government/publica tions/countering-hybrid-warfare-project-understanding-hybrid-warfare
(дата обращения: 20.11.2021).
157. Kahn //. On cscidation : Metaphors and scenarios / Herman Kahn. 2. print.
New York etc.: Praeger, 1969. XVII, 308 p.
158. Overextending and Unbalancing Russia. Assessing the impact of cost-im­
posing options — «Перенапряженная и несбалансированная Россия.
Оценка воздействия вариантов наложения расходов» RAND Corporation.
URL: https://www.rand.org/pubs/research_reports/RR30%2063.html (дата
обращения: 22.01.2022).
159. Freier N.l‘. and others. Confronting Conflict In The “Gray Zone»’,
URL:lh(tps://breakingdefense.com/2016/06/confronting-conflict-in-thegray-zonc(nara обращения: 20.10.2021).
160. Freier N.F. et td. Outplayed: Regaining Strategic Initiative in the Gray Zone,
2016. U RL: https://smallwarsjoumal.com/blog/outplayed-regaining-strategic-initiative-in-the-gray-zone (дата обращения: 30.10.2021).
161. Hoffman F.(i. Statement before the House Armed Services Committee on The
Evolution of Hybrid Warfare and Key Challenges. URL: Ohttps://docs.house.

320

162.

163.

164.
165.

166.

167.

168.
169.

Литература
gov/meetings/AS/AS00/20170322/105746/HHRG-115-AS00-Wfetate-HoffmanF-20170322.pdf (дата обращения: 6.12.2021).
Steven R. Mann. The Reaction to chaos. URL: http://www.dodccrp.org/html4/
bibliography/comch06.html P.7 (дата обращения: 18.11.2021).
Overextending and Unbalancing Russia. Assessing the Impact ofCost-Imposing
Options. URL: https://www.rand.org/pubs/research_briefs/RB 10014.html
(дата обращения: 18.11.2021).
United States Army Special Operations Command, “ARSOF Operating Con­
cept 2022”, 26 September 2014. URL: http://www.soc.mil/Assorted Pages/
ARSOF2022_v FINAL.pdf (дата обращения: 21.12.2021).
Operating in the Gray Zone: An Alternative Paradigm for U.S. — Department
of Defense (DOD), Department of the Army,Army War College, Strategic
Studies Institute (SSI). URL: https://bookstore.gpo.gov/products/operating-gray-zone-alternative-paradigm-us-military-strategy (дата обращения:
29.10.2021),
Votel J.L., Charles T. Cleveland, Charles T. Connett and Will Irwin. Unconven­
tional Warfare in the Gray Zone //Joint Force Quarterly, No. 80, First Quarter
2016, pp. 101-109.
Leetaru Kalev. What Tallinn Manual 2.0 teaches us about the new cyber
order// Forbes. 2017. June. URL: https://www.forbes.com/sites/kalevleetaru/2017/02/09/what-tallinn-manual#2-0-teaches-us-about-the-new-cyberorder (дата обращения: 21.11.2021).
Rosenau J. The study of political adaptation. L.; N.Y., 1981.
Secretary General’s Annual Report 2015. URL: http://www.nato.int/nato_
static_fl2014/assets/pdf/pdf_2016_01/20160128_SG_AnnualReport_2015_
en.pdf/ P. 14 (дата обращения: 03.02.2016).

СОДЕРЖАНИЕ

Введение.....................................

....................3

Глава 1. Законы и принципы гибридной войны .............................................7
1.1. Военные конфликпи и шоку |р«<хполярного мира... ....................................................... 7
1.2. Требования к пмимодвй< гнию и гибридной войне.......................................
48
1.3. Теоретические noupoi ы взаимодействия в гибридной войне-------- --- -------------- 56
1.4. Факторы гибридной войны...........................................................................
67

Глава 2. Фактор критичности в теории гибридной войны.....---------------- 87
Z1. Узлы критичное ей...................................................... —--------------------------------------- 87
2.2. «Серая зона» как ининрлтор узлов критичности......................................................... 112
2.3. Управление кри!ично< п>к> л современной операционной среде............................. 123

Глава 3. Модели взаимодействия в гибридной войне.............................. 127
3.1. Модель гибридной войны.............................................................................................. 128
3.2. Стратегическое взаимодействие при обеспечении национальной
и международной безопасности России.................................................................... 146
3.3. Интегративная модель в мимодействия при обеспечении национальной и
международной безопасности России..................
161
3.4. Концептуальная модель обеспечения национальной и международной
безопасности России............................................................
190
Выводы................................................................................
197

Глава 4. Разведка в гибридной войне.......................................................... 198
4.1. Требования к разведке............................................................... -.................................... 198
4.2. Взаимодействие дипломатии и разведки в гибридной войне....................................202
4.3. Гибридная составляющая в деятельности разведки США........ . .......-....................... 205
4.4. Разведывательные оценки современной операционной среды................................209

Глава 5. Техносфера гибридной войны................................................—.. 218
5.1. Прогнозирование техносферы гибридной войны----------------------------------------- 218
5.2. Концепция боевых действий НАТО................................................................................ 224
5.3. Кибернетическое пространство гибридной войны................... ...................................235

Глава б. Когнитивная война................................................................................... 241
6.1. Информационная война: общее и особенное........-..................................................... 243
6.2. Когнитивная война как третье боевое измерение гибридной войны..................... 260
6.3. Противодействие когнитивной войне--------------------------- -----------...................... 270

Глава 7. Сдерживание в гибридной войне ....................................................... 272
7.1. Понятие «сдерживание»----------- ..---- ---------------- ----- ----------------------------------272
7.2. Доктрина принуждения..-------------- ----------------------------------- ----------------------- 279
7.3. Доктрина сдерживания посредством отрицания------------------------------------- ---- 281

Содержание

322
7.4.

«Многослойное» сдерживание.......... ........................................................................ 295

Выводы для России .......................................................................................... 304

Заключение.................................................................................................................... 307

Список сокращений........................

308

Приложение.......................................................................................................309

Литература.........................................................................................................310

Адрес издательства в Интернет www.techbook.

Научное издание

Бартош Александр Александрович
Вопросы теории гибридной войны
Монография
Редактор И. А. Елисеев
Компьютерная верстка И. А. Елисеева
Обложка дизайнера В. Г. Ситникова
Подписано в печать 19.05.2022. Формат 60x90/16. Уч. изд. л. 20,25.
Тираж 500 экз. (3-й завод — 50 экз.). Печать цифровая. Изд. Na 220980
ООО «Научно-техническое издательство «Горячая линия — Телеком»

Вышли в свет и имеются в продаже издания
«Дранг нах Остен» — сценарии информационных войн в действии / В. К. Нови­
ков. - 2-е изд., перераб. и доп. — М.: Горячая линия — Телеком. — 344 с.: ил.,
ISBN 978-5-9912-0830-7.
Информационные аспекты противодействия терроризму / В. И. Белоножкин,
Г. А. Остапенко. — М.: Горячая линия — Телеком. — 112 с.: ил., ISBN 978-59912-0087-5.
Информационные координаты. Управление. Противоборство. Безопасность
/ А. С. Овчинский, К. К. Борзунов, С. О. Чеботарёва. — М.: Горячая линия —
Телеком. - 270 с.: ил., ISBN 978-5-9912-0736-2.
Информация — ключ к победе в современной войне / В. И. Анненков, В. Ф. Мои­
сеев, В. К. Новиков. - М.: Горячая линия — Телеком. — 428 с.: ил., ISBN 978-59912-0937-3.

Иосиф Сталин лже-царь или богоданный вождь? / В. А. Саулкин. - М.: Горячая
линия. — 166 с., ISBN 978-5-906625-15-1. — Серия «Избранные статьи, выступ­
ления, интервью В. А. Саулкина»
История частной разведки США / Р. В. Ромачев. — М.: Горячая линия —
Телеком. - 576 с.: ил., ISBN 978-5-9912-0959-5.

Конфликты XXI века. Гибридная война и цветная революция / А. А. Бартош. —
М.: Горячая линия - Телеком. — 284 с.: ил., ISBN 978-5-9912-0714-0.
НАТО в современной мировой политике / А. А. Бартош. - М.: Горячая линия —
Телеком. - 364 с.: ил., ISBN 978-5-9912-0782-9.
Основы международной безопасности: организация Североатлантического дого­
вора — НАТО. Курс лекций / А. А. Бартош. — М.: Горячая линия — Телеком. —
380 с.: ил., ISBN 978-5-9912-0882-6.
Сдерживание в военных конфликтах XXI века / А. А. Бартош. — М.: Горячая
линия — Телеком. - 316 с.: ил., ISBN 978-5-9912-0948-9.

Серая зона: театр гибридной войны / А. А. Бартош. — М.: Горячая линия —
Телеком. - 308 с.: ил., ISBN 978-5-9912-0917-5.
Стратегическая культура в конфликтах XXI века / А. А. Бартош. - М.: Горячая
линия — Телеком. — 248 с.: ил., ISBN 978-5-9912-0843-7.

Театры гибридной войны. Учебное пособие для вузов / А. А. Бартош. — М.:
Горячая линия - Телеком. - 356 с.: ил., ISBN 978-5-9912-0950-2.

Третий Рим против нового Карфагена. Битва за русскую историю / В. А. Саул­
кин. — М.: Горячая линия. — 380 с. — Серия «Избранные статьи, выступления,
интервью В. А. Саулкина», ISBN 978-5-906625-18-2.
Туман гибридной войны. Неопределенности и риски конфликтов XXI века
/ А. А. Бартош. — М.: Горячая линия— Телеком. — 284 с.: ил., 978-5-9912-0785-0.

Подробную информацию можно получить на сайте издательства по адресу
http://www.techbook.ru

Отдел реализации издательства: тел. +7 495 737 39 27
r7373927@yandex.ru

Проведен анализ особенностей военных конфликтов современности.
Сформулированы законы и принципы гибридной войны как нового вида
межгосударственного противоборства. Показана ведущая роль фактора
взаимодействия в стратегии военного конфликта. Проанализирована
совокупность факторов, определяющих уникальные особенности
гибридной войны. Рассмотрен фактор критичности в теории гибридной
войны, введено понятие «узлов критичности», показана роль серой зоны
как интегратора узлов критичности. Показаны пути управления критич­
ностью в современной операционной среде. Представлены модели
взаимодействия в гибридной войне, позволяющие отразить особенности
управления военным конфликтом. Проведен анализ вопросов ведения
разведки, особенностей техносферы конфликта, концепций противобо­
рства в киберпространстве и в когнитивной сфере. Показаны особенности
сдерживания в гибридной войне.
Для специалистов госструктур и политических деятелей, занимающих­
ся вопросами международной и национальной безопасности, внешней и
оборонной политики, военного строительства; научных работников и
экспертов исследовательских и общественных организаций, будет
полезна представителям СМИ, преподавателям, аспирантам и студентам.

Бартош Александр Александрович — член-корреспондент Академии
военных наук, эксперт Центра военно-дипломатического анализа и оценок Лиги
военных дипломатов. Выпускник Военно-воздушной инженерной академии им.
проф. Н.Е. Жуковского. Находился на военно-дипломатической работе во
Франции и Бельгии, преподавал в нескольких академиях, руководил научноисследовательским институтом Министерства обороны. В 2005-2016 гг. директор
Информационного центра по вопросам международной безопасности,
начальник Управления по координации международных проектов и программ
Московского государственного лингвистического университета.
Автор ряда монографий, учебных пособий, научных статей по проблемам
современных военных конфликтов.
ISBN 978-5-9912-0980-9
сайт издательства:

www.techbook.ru , 785991

209809