i
КАРНАВАЛ ФЛЕТЧА
Роман
СОЗНАВАЙТЕСЬ, ФЛЕТЧ
Роман

Грегори

Макдональд
СОБРАНИЕ

СОЧИНЕНИЙ

В ПЯТИ ТОМАХ
ТОМ
Москва
1994

ББК 84

М15
Макдональд Грегори
M15 Собрание сочинений. Том 3
Пер. с англ. — М.: АО «Векта», 1994. — 368 с.
Во 3-й том собрания сочинений вошли романы «Карнавал

Флетча», «Сознавайтесь, Флетч».
Редакционный совет:
Кузин В.Н., Маркова И.В., Храмков A.A., Черняк В.Г.,

Чумаков С.В., Шевелев А.Д.
w 4703010000 - 007_ _ _ л
—5Я8(03) - 94	без объявл. © АО «Векта» сост.,
оформ.
© Перевод на русский

язык Вебера В.
© Оформление и иллюст-

ISBN 5 — 7445 — 0025 — i	рации Кима А.

КАРНАВАЛ ФЛЕТЧА
Роман

Глава 1
Естественно, били барабаны самбу, ритмы накла¬

дывались на ритмы на фоне ритмов. Накануне Кар¬

навала этот современный город на юге Атлантики с

населением в девять миллионов человек вибрировал

от все убыстряющихся барабанных ритмов. Со всех

сторон, каждую минуту, днем и ночью накатывал бой

барабанов.
—	Не поняв Бразилии, вы не сможете осознать

будущего, к которому идет мир, — изрекла стройная,

сорокалетняя бразильская писательница Марилия Динис.

Зонт над столиком уличного кафе на авениде Атлантика

бросал тень на ее глаза, яркие лучи солнца освещали

рот. Она пожала хрупкими плечами. — К сожалению,

никто не в силах понять Бразилию.
Напротив Флетча сидела Марилия в легком платье

с узенькими бретельками на плечах. Светлая незаго¬

релая кожа указывала на то, что писательница отно¬

сится к той редкой категории бразильцев, которые

никогда не ходят на пляж.
Лаура Соарес, в шортах, сандалиях на босу ногу

и маечке, с золотисто-коричневой от загара кожей,

сидела справа от Флетча. Лаура регулярно бывала на

пляже.
Наряд Флетча оставался неизменным — шорты и

теннисные туфли.
Перед Марилией и Лаурой стояли высокие стаканы

с пивом, Флетч пил лучший, по его твердому убеж¬

дению, напиток в мире — карану.
—	Теперь, когда Флетч видит Прайда ди Копака¬

бана, он захочет поехать куда-нибудь еще, — вздохнула

Лаура. — Возможно, мне не удастся увезти его назад,

в Байа.
7

—	В Байа я готов вернуться в любой момент, —

возразил Флетч. — Если позволит твой отец.
—	Он раскроет тебе свои объятья. Ты это знаешь.
—	Понятия не имею.
—	Первый принцип Бразилии, — подала голос Ма¬

рилия, — абсолютная терпимость.
—	Терпит ли Бразилия нетерпимость?
—	Полагаю, что да, — Марилия наморщила носик. —

Видите, вы не понимаете.
По другую сторону авениды протянулся огромный,

сверкающий на солнце пляж Копакабана, от Морру

ду Леме слева до полуострова, отделяющего Копакабану

от пляжей Арпуадора, Ипанемы и Леблона, справа.
На пляже, среди ярко расцвеченных зонтов и

подстилок тысячи загорелых людей всех возрастов и

полов делали зарядку, подтягивались на турниках,

отжимались, бегали. Не поднимаясь со стула, Флетч

насчитал четырнадцать пар команд, играющих в футбол.

Маленькие дети плескались в воде у самого берега,

взрослые плавали на глубине. Редко кто просто загорал.

Температура воздуха составляла тридцать три градуса

по Цельсию, примерно девяносто по Фаренгейту. Часы

показывали четыре пополудни.
Справа и слева от уличного кафе гремели барабаны.

Подростки, мужчины от четырнадцати лет и старше

били в барабаны различных размеров, различного

звучания, били так, словно следующего раза уже не

будет. Барабанщики справа были в канареечно-желтых

шортах, слева — в ярко-алых. Каждый оркестр окру¬

жало полукольцо танцующих самбу. Танцевали и на

тротуаре, и на мостовой, среди припаркованных машин.

Один или два барабанщика могли оторваться на мгно¬

вение от инструмента, чтобы вытереть пот с груди,

живота, лица, но весь оркестр не замолкал ни на

секунду. Сама мысль об этом казалась кощунственной.

Нельзя же остановить собственное сердце.
И люди, проходившие мимо кафе, зеваки, слоня¬

ющиеся от одного уличного перекрестка к другому,

от оркестра к оркестру, бизнесмены, одетые лишь в

шорты и сандалии, иногда в рубашках, с брифкейсами

в руках, женщины в бикини, несущие полиэтиленовые

пакеты с покупками, босоногие мальчишки, играющие

в футбол, шагали, били по мячу, бежали, отвечая

заданному барабанами ритму движениями ног, бедер,

плеч. Передвижение в ритме самбы, а не просто
8

передвижение — вот отчего у уроженцев Бразилии са¬

мые прекрасные ноги в мире, грациозность, идеальный

баланс между мускулистыми икрами и стройными

бедрами. Группы детей-нищих в лохмотьях ни секунды

не стояли на месте, двигаясь в такт барабанам, и

лишь их бездонно-черные глаза, казалось, замирали,

отчего рука сама тянулась в карман. Официанты, в

длинных черных брюках и белых рубашках с отлож¬

ными воротничками, чтобы хоть как-то отличаться от

туристов, и те следовали ритму самбы, то ли смахивая

крошки со стола, то ли отгоняя нищих подростков.
—	Сидадэ маравильюса! — Флетч потянулся, закинув

руки за голову.
—	Загадочный город, — подтвердила Марилия. — За¬

гадочная страна.
—	В путеводителе написано: «При первом взгляде

на Рио-де-Жанейро человек мгновенно прощает Бога

за то, что он сотворил Нью-Джерси».
—	Мне нравится Нью-Джерси, — вступилась за Бога

Лаура. — Это там, где Пенсильвания? Я так и думала.
—	Если уж, не поняв Бразилии, нельзя осознать

будущего, к которому идет мир, — продолжал Флетч, —

я хотел бы узнать побольше о прошлом вашей страны.

Признаю, я приехал в Бразилию довольно неожиданно

для самого себя, без должной подготовки, но, оказав¬

шись здесь, я ничего не смог узнать об истории

Бразилии. Даже отец Лауры...
Лаура хихикнула и положила руку на бедро Флетча.
—	У Бразилии нет прошлого. Поэтому мы такие

загадочные. — Марилия мельком глянула на Лауру.
—	Вы знаете, что такое queima de arquivo?
Подошел ребенок-нищий и положил перед каждым
по орешку.
Лаура рассмеялась.
—	Не так давно бразильский самолет упал на

автостраду. Такое могло случиться с любым самолетом.

Через несколько минут появилась специальная команда

и начала закрашивать бразильские опознавательные

знаки на фюзеляже. Это наш способ предотвращать

то, что уже произошло.
—	Это значит «сжигать архивы», — добавила Ма¬

рилия.
—	Вернее, «заметать следы», — поправила Лаура. —

Это бразильский образ жизни. Поэтому мы такие

свободные.
9

еще на одну пару глаз. И всеми четырьмя глазами

она уставилась на Флетча.
—	Это не совсем верно, — улыбнулась Лаура. —

Флетчер может приехать в Бразилию, может сидеть

в этом кафе, пить карану, смотреть на проходящих

мимо женщин. Моему отцу не разрешено посетить

Соединенные Штаты Америки, читать свои стихи в

Колумбийском университете. Вот чего он не приемлет.
—	Нет, так невозможно, — решила наконец она. —

Нужно пойти узнать — у нас.
—	Я читал стихи вашего отца, — заметил Флетч. —

Он говорит от лица простого человека.
Старуха в белом смотрела на Флетча, словно тот

свалился с Луны.
—	Есть и еще кое-что, — Лаура уселась поудоб¬

нее. — Ты должен это признать, Флетч.
—	Что же это? — спросила Марилия.
—	Мой отец полагает, что Флетч не видит различий

в жителях Бразилии.
—	Нигде нет такого единообразия, как в Брази¬

лии, — ответил Флетч. — Мне это нравится.
—	Это не единообразие... — Лаура тревожно глянула

на Марилию.
—	О, да, — кивнула та.
—	Мой отец говорит, что Флетч пытается понять

бразильцев через людей, которых он знал раньше. Он

не может увидеть другую нашу сторону.
—	Я многого не понимаю.
—	Ты многого не принимаешь.
Флетч широко улыбнулся.
—	Мой отец... — Лаура на мгновение запнулась. —

Мой отец любит Флетча. Говорит, что как личность

он удивительно открытый.
—	Для североамериканца, — ввернул Флетч.
—	Вы не сможете понять Бразилию, — глаза Мари-

лии сузились за темными стеклами очков. — Бразилия

пускает к себе воров. Соединенные Штаты Северной

Америки отказываются принять ученых и поэтов,

которые борются за права простого человека.
—	Вы считаете, что я — вор? — осведомился Флетч.
Во всяком случае старая карга, взиравшая на него
с тротуара, видела в нем что-то экстраординарное.
—	Вы сказали, что вам пришлось собираться в

спешке.
—	Совершенно верно.
1l

—	Вы ведете дела с Теу да Коста.
—	Веду.
—	Теудомиру да Коста — мой близкий друг. На¬

сколько я понимаю, сегодня вечером мы встретимся

на обеде в его доме.
—	Хорошо.
—	Теудомиру получает немалый доход, обменивая

твердую валюту, в частности доллары, на крузейро,

изумруды, золото. На этом он и разбогател.
При слове «крузейро» дети-нищие подступили еще

ближе к Флетчеру.
—	Я думал, он начинал водителем такси.
—	Теудомиру никогда не сидел за рулем такси.
Флетч достал деньги из теннисной туфли и отдал
их Лауре, чтобы та расплатилась с официантами. Когда

платила Лаура, изъясняясь на бразильском диалекте

португальского языка, сумма обычно уменьшалась про¬

центов на девяносто. Потом он дал несколько крузейро

самому маленькому из нищих.
—	Марилия, — вступилась за Флетчера Лаура, — в

Бразилии у мужчины нет прошлого.
—	У Флетчера может не быть прошлого. Тут я с

тобой не спорю, Лаура. Я только не хочу видеть, как

ты губишь свое будущее.
—	У меня нет будущего. Только пианино.
—	Бразильцы все в будущем, — возразила Марилия.
—	Прошлое... будущее, — пробормотал Флетч.
—	Я сказала что-то не то, — стушевалась Лаура.
—	Вы остановились в «Желтом попугае»? — тут же

сменила тему Марилия, имея в виду отель на авениде

Атлантида, едва ли не самый дорогой в Рио-де-Жанейро.
—	В «Желтом попугае», — подтвердил Флетч. — Вы

должны признать, что не все в Бразилии доступно

восприятию приезжего.
—	Флетч — отличный парень, — Лаура посмотрела

на Марилию и добавила что-то по-португальски. Затем

перешла на английский. — Мой отец любит его.
Справа на тротуаре появилась, протискиваясь меж

танцующих, окруживших оркестр в канареечных шор¬

тах, североамериканка, несомненно, только что приле¬

тевшая из Штатов, в платье из тонкого зеленого

шелка, обтягивающем фигуру, зеленых же туфельках

на высоких каблуках, в солнцезащитных очках, с

сумочкой через плечо.
Лаура коснулась руки Флетча.
12

—	Тебе нехорошо, Флетч?
—	Нет, с чего ты взяла?
—	Ты внезапно побледнел.
—	Все нормально.
Он нырнул под столик и начал зашнуровывать

теннисные туфли.
Мгновенно семь или восемь голов оборванцев ока¬

зались под столиком, чтобы посмотреть, чего он там

делает.
Появилась под столиком и голова Лауры.
—	Флетч, в чем дело?
—	Estou com dor de estomago!
—	O-o-o-o-o-o! — сочувственно вздохнули оборванцы.
—	У тебя не может болеть живот! — возразила

Лаура.
—	Estou com der de cobrca!
—	O-o-o-o-o-o!
—	У тебя не может болеть голова!
—	Eebre... nausea... uma insolacao*.
—	O-o-o-o-o-o!
Загорелые ноги Лауры стоили того, чтобы посмотреть

на них. Да и ноги Марилии, хоть и светлокожие,

ненамного им уступали. И Флетч приободрился от

одного их вида.
—	Флетчер! Что с тобой случилось? Почему ты

залез под стол?
—	Та женщина. Женщина в зеленом, проходящая

мимо. Не смотри на нее.
Оборванцы попеременно смотрели то на Флетча, то

на Лауру, словно понимая, о чем идет речь.
—	Женщина как женщина. Что в ней такого?
—	Она, возможно, думает, что я убил ее мужа.
Глава 2
—	Жаниу! — с пугающей скоростью длинное белое

платье надвинулось сквозь густую зелень, старая карга

выскочила из кустов прямо перед ними в маленьком

переднем дворике отеля «Желтый попугай». Она под¬

няла руку, скрюченный артритом указательный палец

нацелился в лицо Флетча.
*	Слабость... тошнота... перегрелся на солнце.
13

—	Жаниу Баррету!
Флетч отступил на шаг. Сжал руку Лауры.
Карга шагнула вперед, все так же целясь пальцем

в лицо Флетча.
—	Жаниу Баррету!
Он-то надеялся, что расстался с каргой навсегда.

Марилию они оставили в кафе, прошли полквартала

направо, мимо оркестра на углу, игнорируя жесты

танцоров, приглашающих составить им компанию. По¬

вернули снова направо, на авениду Копакабана, про¬

шагали несколько кварталов, вновь повернули направо,

на улицу, проходящую за отелем «Желтый попугай»,

осмотрелись, не обнаружив ничего подозрительного,

обогнули угол и по тропинке устремились в передний

дворик отеля. Через парадную дверь войти они не

могли, поскольку Флетч был без рубашки.
Он уже и думать забыл о старухе.
А теперь она загородила им дорогу в отель.
—	Жаниу Баррету! — обвиняла она, тыча скрючен¬

ным пальцем в его лицо. — Жаниу Баррету!
Лаура выступила вперед. Положила ладонь на руку

старухи и заговорила с ней ласковым голосом. Флетч

разобрал португальское слово «мать».
—	Жаниу Баррету! — настаивала карга.
Лаура все говорила и говорила.
Из парадной двери отеля появился швейцар и

направился к ним.
—	Какие-то трудности, сэр? — спросил он Флетча.
—	Нет. Думаю, что нет. Не знаю.
Женщины продолжали разговор.
—	Дайте ей немного денег, — предложил швейцар. —

Из милосердия.
Старуха уже что-то объясняла Лауре, то и дело

поглядывая на Флетча. Высокая, еще стройная и очень

подвижная, раз успела добраться до отеля раньше их.

Огромные карие глаза, ясные и бездонные. Изрезанное

тысячами морщинок лицо. Тонкие седые волосы, сво¬

бодно падающие вниз. Лишь несколько потемневших

зубов во рту.
Познания Флетча в португальском позволяли понять

такие слова, как «жена», «муж», «отец», «сыновья»,

«дочь», «лодка».
Слушая старуху, начала поглядывать на Флетча и

Лаура. В глазах ее появилась неуверенность.
14

Не уходил и швейцар. И его, похоже, не оставил

равнодушным рассказ старой карги.
—	Что она говорит? — спросил Флетч.
Лаура подождала, пока старуха закончит предло¬

жение.
—	Она говорит, что ты — Жаниу Баррету.
—	Кто? Что?
—	Жаниу Баррету.
—	Это не я... И никогда им не был. Пошли.
Лаура чуть наклонилась к нему.
—	Она утверждает обратное.
Старуха заговорила вновь, явно повторяясь, о ка¬

кой-то лодке.
Лаура всматривалась в глаза Флетча, без тени

улыбки на лице.
—	Она говорит, что ты — ее муж.
—	Ее муж? Однако.
—	Она говорит, что ты — Жаниу Баррету, ее муж, —

твердо повторила Лаура.
Она и старуха уже взялись за руки.
—	Разумеется, — кивнул Флетч. — Естественно. Дру¬

гого и быть не могло. Она не первая, кто это говорит,

знаешь ли. И не вторая. Скажи мне, в Калифорнии

у нее есть адвокат по разводам? — Швейцар, который

все слышал, все понял, теперь смотрел на Флетча. —

Скажи ей, что сначала ей надо связаться с адвокатом, —

и улыбнулся швейцару.
Тот улыбаться не пожелал.
—	Ты — ее муж, Жаниу Баррету, — не унималась

Лаура.
—	Надеюсь, она вызовет меня в суд под этим

именем. В чем дело? Что происходит? Лаура!
—	Ты умер сорок семь лет назад, совсем молодым,

примерно в том возрасте, что ты сейчас. Будучи

молодым мужем этой женщины.
—	Какое горе!
—	У тебя, как бы это сказать, аура Жаниу Баррету.

Его второе «я». Его душа, — Лаура улыбнулась. — Она

рада видеть тебя.
—	Могу себе представить, — стоя посреди переднего

дворика отеля, окруженный густыми кустами, слыша

шум машин, проносящихся по авениде, крики играющих

детей, барабанный бой оркестров, Флетч почувствовал,

как по его коже пробежал холодок. — Лаура...
—	С этой женщиной ты зачал двух сыновей и
15

дочь, — Лаура по-прежнему держала старуху за ру¬

ку. — Конечно, они уже выросли. У них свои дети.

Она хочет, чтобы ты встретился с ними.
—	Лаура, ей просто нужны деньги. Я не намерен

содержать большую бразильскую семью.
Швейцар не отрывал взгляда от Флетча.
—	Ты был рыбаком. Море кормило тебя и твою

семью.
Старая карга приблизилась к Флетчу.
—	Она хочет тебя обнять, — пояснила Лаура.
—	Лаура! Мой Бог... — Флетч инстинктивно подался

назад и в сторону. В глазах старухи стояли слезы.

Лаура отпустила ее руку. Он почувствовал спиной

ветки одного из кустов. Дальше отступать было не¬

куда. — Лаура, что это? Что она делает?
—	Самое важное...
Старуха настигла Флетча, подняла руки, обвила

его шею. Ее глаза светились любовью.
—	Лаура!
Швейцар поднял руку.
—	Подождите, сэр. Это еще не все.
Щека старой карги, мокрая от слез, прижалась к

щеке Флетчера. Пахло от нее ужасно, растительным

маслом, рыбой, многим, многим другим. Она прижалась

к нему всем телом.
Флетч старался не дышать. Он не хотел задохнуться.

Ветки кустов кололи голую спину.
—	Теперь о самом важном... — голова Лауры чуть

поникла. — Сорок семь лет назад, когда ты был молодым,

в другой жизни, тебя убили, — Лаура выдержала пау¬

зу. — Теперь ты должен сказать семье, кто тебя убил!
Швейцар согласно кивнул.
А Лаура, встретившись взглядом с Флетчем, добавила:
—	И ты не будешь знать отдыха, пока не назовешь

убийцу.
Глава 3
—	Ну, конечно! — Флетч вышел из душа, обернув¬

шись вокруг талии полотенцем. — Я все-таки хочу,

чтобы в твоих рассуждениях возобладал здравый смысл.
—	А как может быть иначе?
Голая, стройная, длинноногая, она лежала поперек
16

кровати со сбитыми простынями и читала «Ньюсуик».

Волнистые черные волосы падали ей на лицо. Лучи

заходящего солнца, проникающие сквозь балконную

дверь, золотили кожу.
—	Лаура Соарес, — словно конферансье, воскликнул

Флетч. — Из Сан Сальвадор да Байа ди Тодос уз

Сантус. Училась игре на фортепьяно в университете

Байа. Затем два года в Лондонской консерватории.
—	Мне не понравилась Лондонская консерватория.

Там не понимают бразильской музыки. В консерватории

музыку консервируют, знаешь ли. Не дают ей разви¬

ваться.
—	Иногда дает концерты. Дочь Отавью Кавальканти,

ученого и поэта. А твоя мать разводит орхидеи и

увлекается фотографией.
—	Моя мать выращивает цветы и фотографирует

их. Старается убить время.
Флетч пошире раздвинул портьеры. Окна их номера

выходили на задний двор. В другом доме, в окне

напротив, мужчина в трусах и майке красил комнату.

Начал он еще утром, когда они прибыли в «Желтый

попугай». Комната, которую он красил, не показалась

Флетчу чрезмерно большой. Скорее мужчина не мог

найти себе лучшего занятия и просто растягивал

удовольствие...
Когда они вернулись в номер, Флетч прямиком

направился в душ. Он весь пропах ароматами старой

карги. От ее слез лицо стало липким, шеей он еще

чувствовал прикосновения ее рук.
Он уже намылился, когда отдернулась занавеска и

в ванну влезла Лаура. Потерла ему спину, шею.

Потом они добрались до кровати, и скоро их тела

двигались в такт доносящемуся через открытое окно

барабанному бою. Насытившись друг другом, они по¬

лежали спокойно, пока высыхал пот, приятно холодя

кожу. И Флетч вновь принял душ. Теперь он стоял

у окна...
—	Пища наполовину должна состоять из углеводо¬

родов, — сообщила ему Лаура, читая журнал.
—	Ты читаешь о диете? Тебе она не нужна. У

тебя все на месте, ничего лишнего.
—	Мою маму это заинтересует. Углеводороды. Я

правильно произношу это слово?
—	Нет. Но я понял.
17

—	Кажется, в Лондоне об углеводородах не говорили.

Я никогда о них не слышала. Макароны!
—	У тебя нет ко мне никаких вопросов?
—	О макаронах? — она не отрывалась от журнала.
—	О женщине в зеленом платье. Я же сказал: она,

возможно, думает, что я убил ее мужа. Она прилетела

в Рио, чтобы найти меня.
—	И что?
—	А ты ничего не спрашиваешь.
—	Все это связано с твоим прошлым. Всякий может

выдумать историю и сказать, что она случилась с ним

в прошлом.
—	Ты не любопытна?
—	Меня интересует только будущее. Сколько вре¬

мени?
Флетч взглянул на часы.
—	Почти семь.
—	Нам пора к да Коста. Намного опаздывать

нехорошо. Невежливо по отношению к слугам. У них

и так полно забот. Если гости задерживаются, они

нервничают.
—	У меня есть вопросы.
—	Естественно. Ты же североамериканец.
—	Твой отец Отавью Кавальканти. Ты — Лаура

Соарес.
—	Флетчер, милый, это все прошлое.
—	Я не понимаю.
—	Это связано с тем, кто носил такую фамилию

в прошлом. Со временем об этом забываешь. Тут

пишут, что надо есть курицу и рыбу, а от говядины

и свинины воздерживаться. Почему-то нет ни слова о

рисе и фасоли.
—	Ты не хочешь поговорить со мной об этой

старухе.
—	А о чем тут говорить?
—	Я — не Жаниу Баррету. Кто бы он ни был.
—	Она утверждает, что ты — Жаниу. Она узнала

тебя. Внимательно следила за тобой, пока мы сидели

в кафе. Ты заметил ее?
— Да.
—	Она сказала, что ноги у тебя точь-в-точь как

у ее мужа и такие же сильные мышцы живота от

выбирания полных сетей, те же пропорции между

плечами и бедрами. Даже пупок одинаковый.
—	Лаура...
18

—	Ей ли не знать.
—	Я никогда в жизни не выбирал сети, полные

рыбы.
—	У тебя мышцы Жаниу Баррету.
—	Лаура, редко у кого из бразильцев встречается

такая светлая кожа, как у меня.
—	У некоторых встречается. К примеру, у Жаниу

Баррету. У вас одинаковые головы, говорит она, и

глаза тоже.
—	Я чем-то напоминал и мужа той женщины в

зеленом платье.
—	Внешнее сходство тут ни при чем. Она говорит,

что ты — Жаниу Баррету, ее муж.
—	Которого убили сорок семь лет назад.
—Да.
—	Я — призрак? Это она сказала?
—	Частично. Нет, ты есть ты. И ты — Жаниу

Баррету. Ты же приехал в Бразилию, не так ли?
Флетч глубоко вздохнул.
—	Как зовут эту старую каргу?
—	Идалина Баррету.
—	Меня тревожит, что ты так внимательно слушала

ее. И швейцар...
—	А почему бы и нет? — Лаура перевернула стра¬

ницу. — Она же говорила.
—	Лаура, ты, судя по всему, полностью отбрасы¬

ваешь реальное прошлое. И, однако, принимаешь на

веру такую чушь. — Лаура, казалось, внимательно изу¬

чала таблицу в конце статьи.
—	Что есть реальность?
—	Чему ты больше веришь?
—	В бананах много калия. Не зря я их так люблю.
—	Ты не даешь ничего объяснить. И ничего не

объясняешь сама.
—	Если можешь, забудь пока об Идалине Баррету.
Она отбросила журнал и посмотрела на него,
стоящего у окна.
—	Как нам понять друг друга? — задал Флетч ри¬

торический вопрос.
Лаура перевернулась на спину, подняла ногу.
—	Поделившись со мной своим бананом.
Флетч рассмеялся.
—	Мне необходимо больше калия.
—	Я надеюсь, глюконата калия.
—	Иди ко мне, Жаниу. Я хочу твоего калия.
19

—	Я не Жаниу.
—	Калий Жаниу. Твой калий. Сорви свой банан и

покорми меня калием.
—	Ты сумасшедшая.
—	Приди, приди, мой Жаниу. Твой банан созрел.

Я вижу, он созрел. Я очищу его зубами. Дай мне

попробовать твой банан.
—	Где мой башмак? — ему пришлось опуститься на

колено в белых брюках, чтобы заглянуть под кровать.
Лаура вошла в комнату и остановилась. В ванной

она приняла душ, уложила волосы, надела белые

слаксы и белую же блузку.
—	Что это за камень под нашей кроватью? — он

показал ей маленькую каменную статуэтку, кото¬

рую достал из-под кровати. — Это же жаба. Каменная

жаба.
—	Точно, — кивнула Лаура.
—	Кто положил каменную жабу под нашу кровать?
—	Должно быть, горничная оставила ее там.
—	Горничная оставила каменную жабу под нашей

кроватью?
—	Положи ее на место, — предложила Лаура. —

Наверное, для нее это важно.
Глава 4
—	Отец здесь, — Лаура положила три ложки сахар¬

ного песка в свой стакан кашасы. — Я слышу его

голос.
Из вежливости Флетч взял стакан кашасы с се¬

ребряного подноса, протянутого ему лакеем. Кашаса —

бренди из сока сахарного тростника. В Бразилии

принято предлагать гостям кашасу. Отказ считается

дурным тоном. Флетч пробовал пить кашасу с избытком

сахара, с недостатком, вообще без сахара. В каждом

случае кашаса не лезла в горло.
Со стаканом кашасы в руке он последовал за

Лаурой на террасу.
Теудомиру да Коста построил дом вопреки обще¬

принятым канонам. Войдя в холл, нужно было спу¬

ститься вниз, чтобы попасть в спальни или уютную
20

семейную гостиную, а зал, где принимали гостей, с

великолепными витражами и другими произведениями

искусства, находился выше уровня улицы. Из зала,

вознесшегося над авенидой Эпитасиу Пассуа, высокие

двери вели на большую террасу, уставленную кадками

с кустами, усыпанными зелеными, красными, желтыми

цветами. С террасы открывался замечательный вид на

лагуну Родригу ди Фрэйтас.
В тот вечер в зале приемов накрыли длинный стол

на двенадцать персон. Хрустальные бокалы, серебряные

приборы. Теудомиру неплохо зарабатывал, меняя дол¬

лары на крузейро и драгоценности. Флетч вложил свои

деньги в его фирму.
На террасе Лаура и Отавью приветствовали друг

друга объятиями, поцелуями и быстрой португальской,

на бразильском диалекте, речью.
Отавью молча пожал руку Флетча.
—	Boa noite, — Флетч улыбнулся.
—	Отавью приехал на встречу с издателем, — по¬

яснила Лаура. — Он остановился неподалеку, у Альф¬

реду и Глории. Ты с ними встречался? Альфреду —

чудесный человек, настоящий бразилец, жизнерадост¬

ный, щедрый. А Глория — великолепная женщина, ум¬

ная, очаровательная, такая душевная.
—	Они здесь?
Лаура оглядела террасу.
—	Я их не вижу.
—	Они готовятся к завтрашнему костюмированному

балу, — сказал им Отавью. — Мне готовиться не надо.

Поэты рождаются в маске.
—	А твоя мать? — спросил Флетч Лауру. — Она не

приехала из Байа?
—	Моя мать, — вздохнула Лаура. — Орхидеи нельзя

оставлять без присмотра ни на час.
—	Они хуже детей, — согласился Отавью.
—	Во всяком случае, хуже меня, — добавила Лаура.
Теудомиру да Коста направился к ним. Высокий,
лысый, лет шестидесяти.
—	Флетчер, как хорошо, что вы вернулись. Как

вам Байа?
Флетчер улыбнулся и взял Лауру за руку.
—	Я нашел там друзей.
—	Но Кавальканти — мой друг, — Теу поцеловал

Лауру в щеку. — И Лаура тоже.
—	Мы все друзья, — вставил Отавью.
21

Теу взял из руки Флетча стакан с кашасой и

поставил на поднос проходящего мимо лакея. Что-то

сказал ему по-португальски.
—	Я попросил его принести вам водку с апельси¬

новым соком и льдом. Пойдемте, я хочу познакомить

вас с да Силва, — он увлек Флетча на другую сторону

террасы. — Лаура с вами или с отцом?
—	Со мной.
—	О! Вы счастливчик.
Потом Теу представил Флетча еще одному шести¬

десятилетнему джентльмену, Алойзью да Силва.
—	Вы должны зайти ко мне в контору, — тут же

затараторил да Силва. — У меня новый компьютер.

Самый современный. Из вашей страны.
—	Меня очень интересуют компьютеры.
—	Отлично. Я хочу услышать ваше мнение о моем

приобретении.
Лакей принес Флетчу водку с апельсиновым соком

и льдом.
—	Кстати, вы, наверное, заметили, как растет мой

новый дом. Вы давно в Рио?
—	Приехал три недели назад, но на две уезжал в

Байа и вернулся лишь позапозавчера.
—	Тогда, наверное, вы не обратили внимание на

мой новый дом.
—	Рио все время в движении.
—	Да, разумеется. Он строился в центре. Около

авениды Рио Бранку.
—	Я видел, что там строят большое здание. Очень

большое.
—	Очень большое, — кивнул да Силва. — Вы должны

поехать туда вместе со мной. Вам будет интересно.
—	С удовольствием.
—	Просто удивительно, какие чудеса творят ком¬

пьютеры в строительном деле.
Появилась Марилия Динис со стаканом кашасы.

Поцеловала в щеку и Алойзью, и Флетча.
—	Все хорошо, Алойзью?
—	Конечно.
—	Богатеем?
—	Разумеется.
Марилия так и осталась для Флетча загадкой. Мало

того, что она, должно быть, единственная в Рио

никогда не загорала. Она видела людей в ином свете.
22

—	Марилия, после того, как мы оставили вас, с

нами кое-что случилось.
—	В Рио всегда что-то случается, — она пригубила

кашасу. — Послушайте, Теу приобрел новые картины.

Обещал показать их нам после обеда.
—	Отавью, может быть, вы поможете мне разо¬

браться в одном деле?
Флетч и Отавью стояли на террасе и смотрели на

лагуну, залитую лунным светом. Отавью пил шотлан¬

дское виски с содовой.
В Бразилии обращались по именам даже к выда¬

ющимся ученым и поэтам.
—	Вам ничего не говорит имя Идалина Баррету?
—	Нет.
—	Может быть, она славится своими причудами?
—	Слышу о ней в первый раз.
Лаура невдалеке беседовала с четой Вияна.
—	Я думаю, может, это какое-нибудь мошенниче¬

ство. Обман.
—	А, обман. В Бразилии всякое бывает.
—	Сегодня днем к нам с Лаурой подошла старая

женщина, по виду колдунья, в длинном белом платье.

Она назвалась Идалина Баррету.
Снизу на террасу доносился бой барабанов.
—	И что?
—	Она заявила, что я — ее муж.
Отавью повернул голову, чтобы взглянуть на Флетча.
—	Ее покойный муж. Жаниу Баррету. Моряк. Отец

ее детей.
—	Но...
—	Этого Жаниу убили, когда он был молодым, в

моем возрасте, сорок семь лет назад.
—	Так.
—	Вы меня слушаете?
—	Разумеется.
—	Она потребовала, чтобы я сказал ей, кто меня

убил.
Отавью еще несколько секунд смотрел на Флетча,

а затем отвел взгляд.
—	Помогите мне понять, что все это значит.
Отавью отпил виски.
—	А чего тут понимать?
За длинным обеденным столом разговор шел в
23

основном о бразильской кухне со свойственными ей

высококалорийными блюдами, об огромном количестве

сахара, поглощаемого бразильцами с кофе, с кашасой,

которая и так достаточно сладкая, о способах приго¬

товления ватапы, которую им подали на обед, о

безалкогольном напитке каране, придающем силы. Ин¬

дейцы утверждали, что карана прочищает кровеносные

сосуды, идущие к сердцу и от него. Флетч по себе

знал, что карана снимает усталость. Внесла свою лепту

и Лаура: «Бананы тоже очень полезны. В бананах

много калия».
Потом Марилия спросила о картинах, купленных

Теу.
—	Я покажу их вам после обеда. Может, сначала

Лаура нам сыграет?
—	Пожалуйста, — попросила сеньора Вияна.
—	Хорошо.
—	А потом посмотрим картины,— добавил Теу.
—	Вы были в Музее современного искусства? —

спросил Флетча Алойзью да Силва.
—	Да.
—	Вам, наверное, понравилось здание.
—	Очень понравилось. Великолепное здание. И я

там отлично поел, — сидящие за столом замолчали. —

Только картин вот маловато.
—	О, да, — согласилась Марилия.
—	Я-то говорю о самом здании, — гнул свое

Алойзью.
—	Случился пожар... — начал Теу.
—	И все картины сгорели, — добавила сеньора Ви¬

яна. — Очень печально.
—	Не все, — поправил ее муж. — Несколько оста¬

лось. — Алойзью смотрел в тарелку.
—	Я думал, вас заинтересует здание.
—	Картины в музее сгорели, — повторил Флетч. —

Это еще один случай queima de arquivo?
Над столом повисла гробовая тишина.
—	Я думаю, это хорошо, — в полном молчании

продолжил Флетч, — когда художники каждого поко¬

ления уничтожают прошлое, чтобы начать все сначала.

Я думаю, иначе они просто не могут.
Прошло немало времени, прежде чем возобновился

и набрал силу общий разговор.
24

—	Я вижу, с вами Лаура. Я рада, — Вияна села

рядом с Флетчем на диван в гостиной. Они ждали,

когда Лаура Соарес начнет играть. — В Рио надо быть

очень осторожным с женщинами.
—	С женщинами надо быть очень осторожным везде.
—	Это так. Но в Рио особенно. — Он пригубил

кофе. — Даже я попался. Однажды ночью. Танцую с

одной, знаете ли. И выясняется, что это мужчина.

Естественно, прооперированный. На этом так легко

обмануться.
—	В Бразилии можно обмануться на чем угодно.
—	Да, да, такое случается.
Лаура начала с произведений Виллы Лобус, затем

исполнила несколько своих аранжировок композиций

Милтона Насименту, сохраняя присущую им роман¬

тичность. У стены Отавью Кавальканти дремал в

глубоком кресле над чашкой кофе. Закончила она

аранжированными ею же народными бразильскими ме¬

лодиями.
В исполнении Лауры Соарес чувствовалась прекрас¬

ная техника, педагоги Лондонской консерватории, по¬

хоже, потрудились на славу, но едва ли она играла

эти композиции в учебных классах.
Когда она встала из-за пианино, аплодировали все,

кроме Отавью, ее отца. Лаура же осталась недовольна

своим выступлением.
—	Могла бы сыграть и получше, — она улыбнулась

Флетчу. — В последние две недели я редко садилась

за пианино.
—	Мы пришли посмотреть ваши новые картины,

Теу! — воскликнул молодой парень, войдя в зал. Был

он в белых рубашке и брюках, зеленой накидке,

зеленой шляпе с широкими полями и зеленых же

туфлях.
—	Я жду только вас, — ответил из-за стойки бара Теу.
И тут же рядом с первым мужчиной появились
еще трое, в дорогих одеждах, прекрасно сшитых,

двигающиеся не торопясь, словно артисты, выходящие

на сцену, все, кроме одного, гибкие, с крадущейся

походкой фехтовальщика, акробата или гимнаста. Чет¬

вертый, потяжелее, изрядно выпивши, с трудом де¬

ржался на ногах.
—	Тонинью! — закричали женщины.
25

Сеньора Вияна расцеловала его в обе щеки.
—	Титу! Орланду! — никто словно и не замечал

четвертого мужчину. Наконец обратили внимание и

на него. — Норивал! Как самочувствие?
Черные рубашка и брюки Титу сидели на нем как

влитые. Казалось, они сшиты из одною куска материи.
Белые рубашку и брюки Орланду украшали синие

эполеты и лампасы.
Норивал предпочитал зеленый цвет, с коричневыми

накладными карманами как на рубашке, так и на

брюках.
Гости Теу окружили вновь прибывшую четверку,

все говорили по-португальски, радостно смеялись. Лаура

поцеловала и обняла каждого.
Флетч попросил бармена налить бокал караны.
Пока Лаура играла, из зала убрали не только

обеденные приборы, но и длинный стол. А у стены,

тыльной стороной к залу, поставили картины. В

наиболее ярко освещенной точке зала установили

мольберт.
Теперь Тонинью стоял перед мольбертом, размахивая

руками, а его зеленая пелерина порхала, словно крылья.

От его слов гости покатывались со смеху. Он очаровал

всех, даже своих спутников, Титу, Орланду и Норивала.
Глаза Лауры радостно сверкали, когда она вернулась

к Флетчу.
—	Кто это? — спросил он.
—	Чечеточники. Их называют Чечеточники. Они

все друзья.
—	Оки танцуют?
—	Да.
—	Профессионально?
—	Нет.
—	Поют?
—	Нет.
—	Показывают фокусы?
—	Они просто друзья.
—	И пользуются успехом, не так ли?
—	Они и вправду милы.
Тонинью направился к ним, чтобы пожать руку

Флетчу.
—	Тонинью, — улыбнулась Лаура. — Это И.М.

Флетчер.
—	О, да, — глаза Тонинью сверкали как брильян¬

ты. — Жаниу Баррету. Я — Тонинью Брага.
26

—	Вы знаете об этом? — Флетч пожал протянутую

руку.
Тонинью картинно всплеснул руками.
—	Весь мир знает об этом!
К ним подошел Теу да Коста.
Лаура что-то сказала Тонинью. По-португальски.

Тот коротко ответил и рассмеялся.
—	Флетчер, — негромко произнес Теу да Коста, —

через день или два я хотел бы поговорить с вами.

Наедине.
—	Хорошо.
—	Вашего отца здесь нет. Нет нужды копаться в

вашем прошлом... — Теу замолк на полуслове.
—	Разумеется, Теу. Я ценю ваш такт.
—	Пойдемте, Теу! — воскликнул Тонинью. — Карти¬

ны! Мы пришли посмотреть ваши новые картины!
Одну за другой Теу ставил картины на мольберт,

позволяя гостям насладиться каждой из них. Марсьер,

Бианку, Портинари, Теруз, ди Кавальканта, Виргулину.

Написанные ярко, сочными цветами. Особенно понра¬

вились Флетчу две картины. Одна — изображающая

мать и ребенка, другая — ребенка с клеткой для птиц.

Флетчу виделись в картинах все ритмы, цвета, чувства

и загадки Бразилии.
Позже Флетч сел на диван рядом с сонным Отавью

Кавальканти.
—	Вам понравились картины? — спросил Отавью.
—	Очень.
—	Больше, чем здание музея? — Отавью улыбнул¬

ся. — Вы — североамериканец. Все ждут от вас стра¬

стной привязанности к зданиям, компьютерам и другим

машинам.
—	Похоже.
—	У Теу, пожалуй, самое лучшее собрание картин,

особенно теперь, когда музей — всего лишь красивое

здание.
—	Ему следует принять особые меры противопожар¬

ной безопасности.
На это Отавью не прореагировал.
—	Вот о чем я хочу вас спросить, — продолжил

Флетч. — Одеваясь сегодня вечером, я заглянул под

кровать в поисках ботинка и нашел там маленький

камень.
27

Отавью приподнял одну бровь.
—	Оказалось, что это статуэтка. Маленькая жаба.
Отавью вздохнул.
—	Зачем горничной класть каменную жабу под мою

кровать?
Медленно, тяжело Отавью Кавальканти поднялся с

дивана. Направился к бару и попросил налить ему

виски с содовой.
—	Пойдем, — Лаура танцующей походкой пересекла

комнату, протягивая к Флетчу руки.
Он сидел на диване один, думая об Илья дус

Кайкарас. Он видел себя Илья дус Кайкарас, маленьким

островом в лагуне.
—	Я свое отработала. Сыграла целый концерт.

Поедем с Чечеточниками.
—	Куда лежит их путь?
—	В «Семь ноль шесть». Тонинью хочет, чтобы мы

поехали с ними. Послушать музыку. Потанцевать.
—	Все?
—	Только ты и я. И Чечеточники.
Отавью в одиночестве стоял у бара, изредка поднося

ко рту постепенно пустеющий бокал.
Флетч поднялся с дивана.
—	Почему я продолжаю задавать вопросы твоему

отцу? Великий ученый. Я не получил еще ни одного

ответа.
Лаура искоса глянула на отца.
—	Пошли. Если у тебя глупые вопросы, Чечеточники

найдут на них глупые ответы. Вы прекрасно поладите.
Глава 5
—	Тонинью обожает сюрпризы. Просто жить без

них не может.
Флетч и Лаура приехали в ночной клуб «706» на

двухместном желтом МР Флетча. Чечеточники погру¬

зились в черный «галакси» и отбыли в неизвестном

направлении.
У дверей Лаура что-то сказала молодому официанту,

и тут же для них сдвинули три столика. Разумеется,

в клубе играл оркестр. Как только Флетч и Лаура
28

сели, официант принес бутылку виски с наклеенной

мерной полоской, кувшин воды, ведерко со льдом и

много стаканов.
—	Что ты сказала официанту? — спросил Флетч,

перекрывая барабанный бой.
—	Что сюда едут Чечеточники.
—	Они так знамениты?
—	Чечеточников все любят.
—	Они милы.
—	Да. Милы.
В этот момент они появились в дверях. Каждый в

кошачьей маске. С черными девицами. Даже не издав

ни звука, они завладели всеобщим вниманием. Начали

обнюхивать стены, оглядывать каждый столик, пока

не нашли свой.
Засмеялся даже певец на эстраде. Его смех, раз¬

давшийся посреди песни и многократно усиленный

динамиками, еще больше развеселил посетителей клуба.
А когда Чечеточники уселись, им зааплодировали

все танцующие.
Один из них примостился рядом с Флетчем и снял

маску. Тонинью.
—	Лаура подозревает, что вы специально привле¬

каете к себе внимание.
Тонинью широко улыбнулся, снял шляпу.
—	Что есть веселье? — поинтересовался Флетч.
—	Движение, — Тонинью посмотрел на свою руку,

лежащую на столе, привлекая к ней взгляд Флетча.

Поднял и опустил безымянный палец. — Это веселье, —

его мизинец, безымянный и большой пальцы оторвались

от скатерти и вновь легли на нес. — Еще больше

веселья, — внезапно его рука ожила, пальцы замета¬

лись, каждый исполняя собственный танец, рука пре¬

вратилась в обезумевшего кролика, пытающегося по¬

спеть за своими ногами. Тонинью смеялся, глядя на

руку. — А это самое веселье.
—	А, может, вам больше бы понравился паралич? —

спросил Флетч. — Вас никогда не поражало параличом?
—	Я предчувствую, что мне уготована такая судьба.
Флетчу представили девушек. Из-за громкой музыки
имен он не разобрал. В ночном клубе девушкам явно

нравилось. Хорошая музыка, отменное виски. Флетч

понял, что Чечеточники потратили не больше десяти

минут, чтобы подцепить этих девиц.
—	Тонинью, с какой стати горничной отеля пона¬
29

добилось класть маленькую вырезанную из камня жабу

под мою кровать?
—	Жабу?
—	Может, лягушку.
—	Под твоей кроватью была лягушка?
—	Да. Она и сейчас там.
—	Откуда ты знаешь?
—	Нашел ее, когда искал свой ботинок.
Глаза Тонинью сверкнули.
—	И что ты с ней сделал?
—	Положил обратно.
—	Это хорошо, — Тонинью расправил пелерину и

увлек свою девушку на танцплощадку.
Какое-то время все танцевали. Под чудесную му¬

зыку. Вернее, танцевал Флетч. Бразильцы, включая

Лауру, жили в ритме танца постоянно, а на танц¬

площадке лишь полностью сливались с музыкой.
Девушка в кожаных джинсах и курточке, не до¬

ходящей до пояса джинсов, начала петь. Пела она

превосходно. Вся их компания села за столик, чтобы

послушать ее.
Ленточка, наклеенная на бутылку, была размечена

в унциях. Официанту оставалось лишь подсчитать

число выпитых унций виски и умножить на сто¬

имость унции. Девушки Чечеточников активно спо¬

собствовали быстрому понижению уровня виски в

бутылке.
Оркестр продолжал играть, когда певица вернула

микрофон на подставку. Все встали, аплодируя ей, и

она танцующей походкой сошла с эстрады.
Одна из девушек, пришедших с Чечеточниками,

несколько раз пристально посмотрела на Лауру, прежде

чем решилась спросить по-португальски:
—	Вы — Лаура Соарес, пианистка?
—	Я играю на пианино, — ответила та.
Титу сидел напротив Флетча.
—	Как вы узнали о Жаниу Баррету? — спросил

Флетч.
—	О том, что ты — Жаниу Баррету? — поправил

его Титу.
—	Насчет того, что случилось сегодня днем.
—	Потрясающая новость, не правда ли? — радостно

улыбнулся Титу.
—	Как вы узнали об этом?
Титу наклонился над столом.
30

—	Мы с нетерпением ждем, что ты скажешь.
—	О чем?
—	Как ты умер. Кто тебя убил.
—	Титу, Титу. Ну почему мне никогда не отвечают

по существу!
—	Скажи мне, Жаниу...
—	Не зови меня Жаниу!
—	Флетч. Как ты оказался в Бразилии?
—	Я — журналист из Калифорнии. Я купил билет

на самолет.
—	А почему ты купил билет на самолет?
—	В общем-то, случайно.
—	Ну вот видишь?
—	Нет. Не вижу.
—	Оглянись вокруг, — голова Титу не шевельнулась,

но глаза метнулись налево, а затем медленно двинулись

вправо. — Есть ли здесь такие, как ты?
—	Что-то я тебя не понял, — большинство посети¬

телей ночного клуба составляли молодые бразильцы,

малую толику — аргентинцы средних лет, одна дама,

похоже, прибыла из Европы.
—	Ты видишь хоть одного журналиста из Кали¬

форнии, который «купил билет на самолет» и оказался

здесь «в общем-то, случайно»?
—	Титу...
—	Нет. А ты — здесь.
—	Зачем появился я на свет божий?
—	Может, дело и в этом, — Титу откинулся на

спинку стула. — Теперь, когда ты знаешь, что нужно

сделать, тебе не будет покоя, пока ты это не сделаешь.
—	Что мне нужно сделать?
—	Сказать нам, кто тебя убил. Убийство — самое

серьезное преступление.
—	Титу...
Но одна из девушек утащила Титу на танцплощадку.

И Флетчу не осталось ничего другого, как налить

себе виски.
Потом он танцевал с Лаурой.
А много позже оказался рядом с Норивалом, у

которого то и дело закрывались глаза и заплетался

язык. Не сразу Флетч понял, что Норивал задает ему

вопросы о различных видах рыб, которые добывали в

Южной Атлантике. Далее выяснилось, что беседует

Норивал с Жаниу Баррету, который рыбачил в этих

водах чуть ли не пятьдесят лет назад.
31

Флстч решил, что пора уходить. И, поднимаясь,

доверительно поведал Норивалу: «Многое изменилось

в этих водах за пятьдесят лет».
Прошел на танцплощадку и, извинившись перед

Орланду, спросил Лауру, не могут ли они уйти.
Тонинью позвал его от дверей ночного клуба.
Флетч оглянулся.
—	Флетч, — вновь крикнул Тонинью, но не двинулся

с места.
Лаура уже сидела в МР.
Флстч вернулся к Тонинью.
Уже занималась заря.
—	Флетч, — Тонинью прижался губами к его уху, —

женщина кладет лягушку под кровать, если не хочет,

чтобы ее покинул возлюбленный.
Флетч отпрянул.
—	Так это не горничная?
—	Разве ты возлюбленный горничной? — Тонинью

рассмеялся. Хлопнул себя по ляжке рукой. — О,

Флетч! — положил руки на плечи Флетчера и встрях¬

нул его. — Радуйся! — он вновь засмеялся. — Потому

что традиция требует, чтобы это была живая

лягушка!
Глава 6
—	Что-то не спится.
—	Естественно, — сонно ответила Лаура.
В третий раз за полчаса Флетч вставал с постели.
Первый раз, чтобы пойти в ванную и выпить

минеральной воды из бутылки. Вернувшись, лег,

прижавшись грудью к спине Лауры. Она дышала

глубоко и ровно. Второй раз он приоткрыл портьеру

и увидел, что уже начался следующий день. Погасли

все электрические фонари. Теперь он лег на спину,

сложил руки на груди, словно в гробу. Даже в этот

час откуда-то издалека доносился барабанный бой.
Поднявшись в третий раз, он надел спортивные

трусы. Лаура оторвала голову от подушки и посмотрела

на него.
—	Хочу пробежаться по пляжу, — пояснил Флет¬

чер. — Пока не раскалился песок.
—	Хорошо.
32
1*

—	Я не могу заснуть.
—	Я знаю. Бедный Флетч.
И ее голова вновь упала на подушку.
Глава 7
—	Не могли бы вы купить мне чашечку кофе?

Джоан Коллинз Стэнуик.
Она ждала его с дымящейся сигаретой за маленьким

столиком в переднем дворе отеля «Желтый попугай»,

когда он вернулся с пробежки. В пепельнице уже

лежали три окурка.
Ее взгляд скользнул по плечам, груди, животу,

ногам Флетча, блестевшим от пота. Пробежку он

закончил ускорением и теперь тяжело дышал.
—	Это самое меньшее, что я могу для вас сделать.
Две мили по пляжу до группы мусорщиков в
оранжевых жилетах, собирающих с песка все лишнее,

две мили обратно до отеля. По пути ему не раз

попадались выпотрошенные, пустые кошельки и бу¬

мажники. Даже в столь ранний час по берегу бегало

много людей. А человек двенадцать пожилых, лет

шестидесяти с небольшим, бразильцев босиком играли

в футбол.
Перебегая авениду Атлантика, он едва не сжег

ступни, а ведь маленькая стрелка часов еще не

добралась до цифры 7.
Бар перед отелем, естественно, еще не открылся.

Флетч нажал на кнопку служебного звонка у двери.
—	Посмотрим, проснется кто-нибудь или нет, — и

он сел за маленький столик напротив Джоан, сложив

мокрые от пота руки на мокрой от пота груди.
Солнечные лучи насквозь пронизывали кусты, с

трех сторон окружавшие передний двор отеля «Желтый

попугай».
Сегодня Джоан Коллинз Стэнуик уже мало походила

на владычицу Калифорнии. На этот раз она надела

коричнево-желтый брючный костюм с белой шелковой

рубашкой, босоножки, уделила прическе не столь много

времени, как обычно. Лицо осунулось, глаза покраснели

от недосыпания. Должно быть, она еще не освоилась

с новым часовым поясом, а может, страдала от перебора
2-2940
33

«мартини», сигарет и, разумеется, скорбела по недавно

почившему мужу.
—	Как вы? — спросил Флетч.
—	Уже лучше.
—	Вы приехали сюда, чтобы найти меня? Я говорю

про Рио.
—	Конечно.
—	Как вам удалось узнать, что я здесь?
—	Разве вы забыли, что у «Коллинз Авиэйшн» есть

собственная служба безопасности. В основном вышедшие

в отставку детективы, но они еще многое могут. Хотя,

признаю, иногда они запаздывают, — в ее голосе не

чувствовалось ни юмора, ни иронии. — Не забывайте

и о том, что меня родили, воспитали, дали мне

образование для выполнения одной и только одной

работы. И справляюсь я с ней достаточно уверенно.
Дочь Джоана Коллинза*, создателя гигантской аэро¬

космической компании, начало которой положила ма¬

ленькая автомобильная мастерская в Калифорнии, жена,

теперь вдова Алана Стэнуика, вице-президента ком¬

пании, ее исполнительного директора. Звезда светского

общества, хозяйка в домах отца и мужа, светловолосая,

длинноногая, отлично играющая в теннис калифорний¬

ская красавица, которая знала свое место в мире

быстрых автомобилей и чинных званных вечеров, а

однажды, не так уж и давно, показала Флетчу, что

и в постели для нее нет тайн и запретов.
—	Я не забыл.
Появился официант.
Флетч заказал кофе для Джоан и карану для себя.
—	Вы просто великолепны мокрый от пота. Фигура

у вас в точности, как у Алана, только кожа гораздо

светлее.
Флетч попытался стереть пот с груди и живота.
—	Полотенца у меня нет. Я бегал...
Она чуть дернула головой. Глаза ее затуманились.

Перед ним сидела женщина, для которой привычный

ей мир внезапно разлетелся вдребезги.
—	Если вы приехали сюда, чтобы узнать...
—	Мне нужна ваша помощь, — прервала его Джо¬

ан. — Давайте пока забудем, что привело меня сюда.

Смешно, конечно, но вы — единственный человек, кого
*	Подробнее в романе «Флетч».
34
2-2

я знаю в Рио, и мне больше не к кому обратиться, —

ее голос чуть дрогнул.
Но она взяла себя в руки, пока официант ставил

перед ней чашечку кофе, а перед Флетчем — банку

караны и бокал.
—	Я знал, что вы здесь, — признался Флетч. — Я

видел вас вчера на авениде. В зеленом шелковом

платье. С сумочкой через плечо.
—	О, да, — с горечью ответила она.
—	Я спрятался от вас, — он налил в бокал карану. —

Ваше появление застало меня врасплох. Как вы узнали,

где я остановился?
—	Я звонила во все лучшие отели и спрашивала

мистера Ирвина Мориса Флетчера. Я, разумеется,

знала, что вы можете позволить себе самое лучшее, —

вновь в ее голосе не чувствовалось ни юмора, ни

иронии. — Когда я добралась до «Желтого попугая»,

меня соединили с вашим номером. Там никого не

оказалось. Но я узнала, где вы остановились.
—	А почему вы сидите здесь в половине седьмого утра?
—	У меня не было другого выхода. Мне не оставалось

ничего иного. После этой ужасной ночи... Я шла к

отелю пешком. Не дойдя квартала» увидела, как вы

побежали к берегу. Не могла же я гнаться за вами

по песку.
—	Нет, конечно.
—	Меня ограбили.
—	О!
—	С чего такой апломб? Словно вы знали об этом.
—	Догадался.
—	Как?
—	Что вам известно о Рио?
—	Как выяснилось, практически ничего.
—	Потрясающий город.
—	Ужасный.
—	Вы поделитесь со мною подробностями?
—	Такое впечатление, что вы их уже знаете.
—	Вполне возможно.
—	Меня ограбили дважды.
—	Это не рекорд.
—	У меня украли все, — слезинка появилась в

уголке ее глаза.
—	Вы прошли обряд крещения.
—	Вчера вечером, узнав, в каком отеле вы оста¬

новились, я решила пойти в «Желтый попугай» и
2*
35

дождаться вас в холле, но потом поняла, исходя из

того, что я слышала о ночной жизни Рио, бессмыс¬

ленность этого занятия.
—	Логическое умозаключение.
—	В особенности, когда речь вдет о таком пышущем

здоровьем, богатом, симпатичном молодом мужчине.
Вот тут Флетчу показалось, что он уловил ирони¬

ческую нотку.
—	Действительно, я вернулся только под утро.
—	Поэтому я решила прогуляться. Вдоль берега, —

она махнула рукой в сторону авениды, скрытой кус¬

тами. — Посидела в кафе, выпила коктейль, посмотрела

на людей, послушала барабан. Посидела в другом

кафе, снова выпила, но не смогла расплатиться. Моя

сумочка исчезла.
—	Так, — в отзвуке своего «так» Флетч словно

услышал интонации Отавью Кавальканти. Да. Конечно.

Что тут понимать?
—	С бумажником, деньгами, кредитными карточка¬

ми, — слезы уже стояли в обоих ее глазах. — С

паспортом.
—	Это случалось с каждым из приезжих, кого я

знаю, — попытался успокоить ее Флетч.
—	С меня сняли ожерелье, — в голосе слышалось

изумление. — И алмазную брошь с платья!
—	Так.
—	Более всего мне жаль фотографии Алана, лежавшие

в моем бумажнике. Алана и Джулии (так звали ее

маленькую дочку). Как бы то ни было, я хотела сохранить

фотографии Алана. И заменить их нечем.
Слезы потекли по ее щекам.
—	Так, — в третий раз повторил Флетч.
Джоан потянулась за несуществующей сумочкой.
—	Черт! У меня нет даже носового платка!
Флетч пожал голыми плечами.
—	У меня нет даже рукава.
Джоан всхлипнула.
—	Я объяснила официанту как могла, что у меня

украли все деньги. Обещала вернуться и заплатить на

следующий день, то есть сегодня. — Джоан Коллинз

Стэнуик вновь всхлипнула. — Я готова поклясться,

Флетч, что во время моей прогулки никто не касался

меня. Никто не сталкивался со мной. Как они сняли

с меня ожерелье? Брошь с платья? Я ничего не

почувствовала!
36
2-4

—	Будущее Бразилии — хирургия.
—	Я вернулась в отель.
—	И увидели, что в вашем номере побывали не¬

званые гости.
—	Как вы узнали?
—	Вы же сказали, что вас ограбили дважды.
—	Утащили все! Все, кроме одежды. Шкатулку с

драгоценностями, туристские чеки.
—	Все?
—	Все. У меня нет ничего. Ни доллара, ни крузейро,

ни кредитной карточки, ни единой драгоценности.
—	Так, — кивнул Флетч.
—	Я сразу же пошла к управляющему отелем. Помощ¬

ник управляющего, поскольку дело было уже поздним

вечером. Он тут же поднялся в мой номер, покачал

головой, поцокал языком, высказал предположение, что

воры проникли в номер через балкон, упрекнул меня в

том, что я оставила балконную дверь незапертой. Святой

Боже, мой номер на девятом этаже! Кто будет закрывать

балконную дверь в такую жару.
—	Короче, ушел от ответственности.
—	Я просидела в его кабинете не один час. Он сказал,

что все ценности мне следовало оставлять в сейфе отеля.

Кажется, когда я зарегистрировалась в отеле, они дали

мне клочок бумажки, на котором все это написано. Он

вновь отвел меня в мой номер и показал табличку с

советом запирать балконную дверь и хранить деньги

только в сейфе отеля. В его кабинете я написала список

украденного. Несколько раз просила его позвонить в

полицию. Почему-то он так и не позвонил.
—	Не видел причины беспокоить их.
—	Как это?
—	Они уже слышали эту историю, и не единожды.
—	Флетч, меня ограбили. Стоимость украденного

составляет тысячи и тысячи долларов. Деньги, драго¬

ценности, кредитные карточки.
Джоан Коллинз Стэнуик опять всхлипнула.
—	Полиции все это известно.
—	Вы мне поможете?
—	Конечно.
Ее пальцы сжались в кулачки.
—	Я оскорблена до глубины души.
—	И ничего не понимаете.
—	Да.
37

—	Вам кажется, что вас раздели догола и выставили

напоказ?
—	Да!
—	Вы не знаете, что вам делать без ваших вещей.
—	Да, да!
Флетч откинулся на спинку стула. Легкий ветерок

уже высушил пот.
—	Я думаю, это этап приобщения.
—	О чем вы говорите?
—	Кто вы?
—	Я — Джоан Коллинз Стэнуик.
—	Вы можете это доказать?
Ее глаза уперлись в каменные плитки, которыми

был вымощен передний дворик отеля.
—	В данный момент — нет. Без кредитных карточек.

Без чековой книжки. Без паспорта.
—	И как ощущения?
—	Какие ощущения?
—	Каково быть такой, как вы сейчас?
Ее глаза сузились.
—	Я обойдусь без психотерапии, мистер И.М.Флетч.
—	Я подумал, что она вам не помешает. Тем более,

что денег за это я не беру.
—	Мне нужны деньги.
—	Зачем они вам?
—	Я хочу выбраться из этого чертова отеля. Рас¬

платиться по счету и уехать. А у меня нет денег

даже на такси.
—	Ясно. А почему бы вам не позвонить домой? В

Калифорнию? Вашему отцу?
—	Он на яхте. Пытается оправиться после смерти

Алана...
—	А вы прилетели в Рио-де-Жанейро, чтобы найти

меня.
Она пожала плечами.
—	А мне, по-вашему, не нужно прийти в себя?
—	Делаете свою работу. Как вы ее себе представ¬

ляете.
— Да.
—	Потрясающе. Такие, как Джоан Коллинз Стэнуик,

готовы броситься и в огонь и в воду.
—	Вы намерены мне помочь? Я хочу...
—	Скажите мне. В компании вашего отца десятки

людей, которые сейчас разыскивают вас. Служба без-
38

опасности. Юристы. Бухгалтеры. Почему вы не позво¬

ните кому-либо из них?
Джоан опустила голову. Ответила не сразу.
—	Сегодня суббота. В Калифорнии сейчас еще ночь.
Флетч рассмеялся.
—	И вы не можете ждать? Вы скорее придете ко

мне, за кем прилетели в Рио-де-Жанейро, чем будете

дожидаться, пока откроется контора вашего папули.
—	Я хочу выбраться из отеля. Этот помощник

управляющего довел меня до белого каления.
—	Вам очень важно в сложившихся обстоятельствах

поговорить с человеком, который знает, кто вы такая.
Она мигнула.
—	Что?
Флетч оперся локтями о стол.
—	Меня ограбили. Бумажник, наличные, водитель¬

ское удостоверение. Паспорт остался. Часы украли.

Марки «Таймекс».
—	В первые же двадцать четыре часа?
—	В первые шесть часов. Меня предупреждали,

меня предупреждали, но я не поверил. Через это надо

пройти самому. Это крещение.
—	Что значит крещение?
—	Вы учитесь пользоваться сейфом отеля, носить

деньги, сколько вам нужно в данный момент, в обуви.

Не надевать драгоценности. Даже часы.
—	Флетчер, я лишилась тысяч долларов, всего, что

у меня было.
—	И вам нечем удостоверить вашу личность.
—	Да, нечем.
—	Вы лишились своего прошлого.
—	Да, — Джоан Коллинз Стэнуик хмурилась на

кусты.
—	Вы чувствуете себя более свободной?
Она резко повернулась к Флетчу.
—	Что?
—	Видите ли, теперь вы равная среди равных.
—	Зато люди, укравшие мои вещи, стали богачами.
—	Едва ли. Все украденное поделено среди многих

и многих. Подойдите, пожалуйста, сюда, а?
Флетч встал, пересек дворик и остановился у

прохода в кустах.
После короткого колебания Джоан поднялась и

присоединилась к нему.
Вместе они смотрели на тротуар, по которому
39

прохожие спешили по своим повседневным делам,

мостовую, забитую такси, грузовичками, личными ав¬

томобилями, пляж, где гуляли, бегали, прыгали, от¬

жимались, плавали.
Как всегда, били барабаны.
—	Ни одного человека в брюках, не так ли? —

спросил Флетч.
—	И совсем мало в рубашках, — отметила Джоан.
—	Никаких бумажников. Никаких удостоверений

личности. Никаких классовых признаков. Никаких дра¬

гоценностей, — он оглядел ее брючный костюм, белую

блузку, босоножки на высоком каблуке. — У них есть

только тела. Глаза, руки, ноги.
—	И пальцы, черт бы их побрал.
—	Я думаю, нас просто пытались вразумить.
—	Вы стали бразильцем? Всего за месяц?
—	Нет. Я не стану carioka*, пока не смогу в полдень

пересечь авениду босиком.
Они вернулись к столику.
—	Я вижу, вы подвели под их воровство фанта¬

стическое политико-интеллектуальное основание. —

Джоан села. — Чувствуется, вы изо всех сил пытались

их понять.
—	Одна моя знакомая... — Флетч тоже сел. — Она

пишет романы. Не ручаюсь за точность, но она

рассказала мне о каком-то древнем религиозном ри¬

туале, посвящении во что-то. От человека требовалось

принести еду, но не просто принести, а обязательно

украсть.
Джоан Коллинз Стэнуик вздохнула.
—	Хватит об этом. Меня ограбили. Мне нужна

помощь. Если б не охватившее меня отчаяние, я бы

не обратилась к вам.
—	Наверное, нет.
—	Вас не затруднит сходить со мной в полицейский

участок?
—	Нет, если вы этого хотите.
—	Я должна заявить о краже.
—	Толку от этого не будет.
—	Флетчер, меня ограбили. На тысячи и тысячи

долларов...
—	За все надо платить.
—	Что?
* Кариока — так называют себя жители Рио-де-Жанейро.
40

—	Чтобы заявить в полицию, вы должны заплатить

пошлину.
—	Я должна заплатить деньги, чтобы сказать поли¬

ции, что меня ограбили?
—	Им придется заполнять много бумаг.
Джоан шумно глотнула.
—	И все? Дальше бумаг дело не пойдет?
—	Нет. Я думаю, нет. Во всяком случае, обычно

не идет, — Ножки его стула скрипнули по каменным

плиткам. — Видите ли, вас предупреждали. Воровство

здесь — обычное дело. Этого никто не отрицает. Воруют,

кстати, и в Нью-Йорке, и в Мехико, и в Париже.
Ей уже приходилось щуриться, чтобы смотреть на

него. Луч солнца, прорвавшийся сквозь листву, бил

ей прямо в глаза.
—	По-вашему, грабя приезжего, они оказывают ему

услугу?
—	Можно сказать и так.
—	Не грабители, а прямо-таки философы.
—	Здесь считается благом лишить человека его

вещей, личности, прошлого. Ваше становится их, моим,

нашим...
Лицо Джоан закаменело.
—	Я лишь стараюсь поднять вам настроение.
—	Флетчер, вы собираетесь дать мне денег? Немед¬

ленно, — ее пальцы впились в виски. Вся голова

задрожала. — Сейчас мы не будем говорить, откуда

взялись у вас эти деньги.
—	Конечно. Я принесу деньги к вам в отель. Мне

нужно переодеться, принять душ, добиться, чтобы

открыли сейф.
—	Отлично.
Она встала, очень бледная. На мгновение закрыла

глаза.
—	Вам нехорошо? — обеспокоился Флетч.
—	Со мной все в порядке.
—	В каком отеле вы остановились?
—	«Жангада».
—	Роскошное место.
—	Приносит много денег.
—	Мы можем вместе позавтракать. В вашем отеле.
—	Хорошо, — кивнула Джоан. — Приходите с день¬

гами прямо в мой номер. Девятьсот двенадцатый.
—	Договорились, — ему уже приходилось бывать в

ее спальне.
41

Флетч проводил ее до прохода в кустах.
—	Я бы поймал вам такси, — сказал он, — но, к

сожалению, я босиком.
—	Я лучше пройдусь, — ответила Джоан.
Глава 8
На стук в дверь с табличкой «912» никто не

отозвался.
Он постучал громче.
Дверь не открылась.
Флетч постучал еще раз, прижался ухом к двери.

И не уловил ни звука.
У себя в номере в «Желтом попугае» Флетч принял

душ, надел чистые шорты, рубашку, носки и теннисные

туфли. Лаура все еще спала. Он оставил ей записку:

«Ушел в отель «Жангада» позавтракать со знакомым».
До отеля «Жангада» он доехал на МР.
Не достучавшись в дверь номера Джоан Коллинз

Стэнуик, Флетч спустился в холл и позвонил ей по

внутреннему телефону.
Трубку не сняли.
—	Скажите, пожалуйста, в каком номере останови¬

лась Джоан Коллинз Стэнуик? — спросил он портье. —

Миссис Алан Стэнуик?
Портье уткнулся в регистрационную книгу.
—	В девятьсот двенадцатом.
—	Она еще не выписалась?
Портье вновь заглянул в книгу.
—	Нет, сэр.
—	Благодарю. А где у вас зал для завтрака?
В зале, где уже завтракали человек пятнадцать, Джоан

Коллинз Стэнуик не было. Так же, как и в баре.
На террасе отеля «Жангада» было два бассейна.

Один освещали лучи утреннего солнца, другой — по¬

луденного. Кто-то уже загорал. Двое толстых белокожих

мужчин что-то неспешно обсуждали, держа в руках

по бокалу «Кровавой Мэри».
Не обнаружил он Джоан Коллинз Стэнуик и на

террасе.
Флетч опять поднялся на девятый этаж, постучал

в ее дверь.
Снова позвонил из холла.
42

Оставил портье записку: «Приходил на завтрак, как

договорились. Не смог вас найти. Вы крепко заснули?

Пожалуйста, позвоните мне в «Желтый попугай». Если

меня не будет, попросите, чтобы мне сказали о вашем

звонке. Оставлю деньги на такси. Флетч».
—	Вас не затруднит передать этот конверт миссис

Стэнуик? Номер девятьсот двенадцать.
—	Обязательно передам, сэр.
Под взглядом Флетча портье положил запечатанный

конверт в ячейку с номером 912.
—	Теу? Доброе утро, — Флетч звонил из холла

отеля «Жангада».
—	Доброе утро, Флетч. Как вы?
—	Мне очень понравились ваши новые картины. От

них светлеет на душе.
—	Полностью с вами согласен.
—	Когда вы хотите встретиться со мной? — три

нефтяника-североамериканца вышли из кабины лифта

и прямиком направились в бар.
—	В любое время. Хоть сейчас.
—	Так я могу приехать?
—	Конечно. Мы выпьем кофе.
Глава 9
—	Вы будете кофе, не так ли?
—	Мне он просто необходим.
Лакей, встретивший Флетча у дверей дома Теу да

Коста, проводил его вниз, в маленькую семейную гости¬

ную. Хозяин дома в пижаме, легком халате и шлепанцах

сидел в удобном кресле и читал «У Глобу».
—	Веселая ночь? — Теу сложил газету.
—	Мы ездили в «Семь-ноль-шесть». С Чечеточни¬

ками.
—	Значит, вы совсем не спали?
—	Не спал.
Тео кивнул лакею, и тот удалился.
—	А выглядите вы свеженьким. Словно после про¬

бежки по берегу.
—	Я успел побегать.
Озабоченное выражение пробежало по лицу Теу.
—	Мне не хочется спать, — успокоил его Флетч.
43

—	Присядьте. — Теу указал на соседнее кресло. —

Вас что-то тревожит?
Флетчер сел.
—	Видите ли, я договорился позавтракать с одной

моей знакомой из Калифорнии. Когда я пришел к

ней в отель, ее там не оказалось.
—	Наверное, она пошла на пляж.
—	Мы договорились о встрече за час до того, как

я пришел в отель. Она, конечно, могла заснуть.
—	Да, конечно. В Рио легко перепутать день с

ночью. Особенно в преддверии Карнавала.
Лакей принес две чашки кофе.
Теу пригубил свою стоя.
—	Мало кто знает, что Бразилия — второй в мире

экспортер чая.
—	Вы хотели поговорить со мной, Теу, — заметил

Флетч после ухода лакея. — Как вы сказали, наедине.
—	О том, что вы делаете.
—	А что я делаю?
—	Что вы собираетесь делать?
—	Я вас не понимаю.
—	Бразилия не является вашей родиной.
—	Но мне здесь очень спокойно.
—	И что бы вы более всего хотели делать в этом мире?
—	Сидеть на авениде Атлантика и Копакабана,

есть шурраску, пить карану, смотреть на гуляющих

бразильянок всех возрастов. Слушать, как играет на

пианино Лаура. Изредка ездить в Байа. Бегать,

плавать. Танцевать под барабаны. Любить людей. Я

уже выучил несколько португальских слов.
—	То есть вы намерены остаться в Бразилии?
—	Я еще не думал об этом.
—	Как давно вы здесь? Шесть недель?
—	Около того.
—	Вы купили машину. Встретили Лауру. — Теу

отпил из чашки. — Разве у вас нет никаких планов?
—	В общем-то, нет.
Теу поставил чашку и блюдце на стол.
—	Молодой человек должен иметь планы на жизнь.

Вы — молодой человек. Насколько я понимаю, очень

богатый. Привлекательный. Умный. Мы ведем общие дела,

поэтому я знаю, сколько у вас денег. Мне неизвестно, где

вы их взяли, но я уверен, что вы не преступник.
—	Благодарю.
—	Я завел этот разговор, Флетч, потому что мне —
44

шестьдесят, а вам еще нет и тридцати. Ваш отец

живет не в Бразилии...
—	Я ценю ваше участие.
—	Нехорошо, когда молодой человек живет, не

ставя перед собой какой-либо цели.
—	Вы хотите сказать, что мне надо уехать из

Бразилии, Теу?
—	В Бразилии нелегко даже бразильцам, — Теу

почесал затылок и рассмеялся. — Особенно бразильцам.
—	Дело в Лауре, Теу? — Флетч смотрел ему прямо

в глаза. — Отавью Кавальканти попросил вас перего¬

ворить со мной?
Теу насупился.
—	В Бразилии такого не бывает. Мы очень терпимы.
—	Отавью — нет.
Теу вновь рассмеялся.
—	Отавью Кавальканти — один из самых больших

либералов. Он столь либерален, что не может поехать

в Нью-Йорк и прочесть там свои стихи.
—	В чем-то он либерал. Когда же речь заходит о

его дочери...
—	А каково ваше мнение об Отавью?
—	Он великий ученый и поэт, который не отвечает

на мои вопросы.
—	Бразилию трудно понять.
—	Отавью говорил с вами вчера вечером, Теу?
—	Да, — признался Теу. — Говорил. Но меня забо¬

тит другое.
—	Лаура положила лягушку под нашу кровать.
—	Да, — кивнул Теу. — Отавью сказал мне. Вы

знаете, что это значит?
—	Теперь знаю.
—	Видите ли, вы не понимаете Бразилии. Может, и не

сможете понять. Так много пришло в нашу жизнь из

древности. От банту, еще больше от жоруба*. Это надо

чувствовать... — Теу помолчал. — Что вы делали до того,

как приехали сюда? Были журналистом?
—	Я работал в газете.
—	Тогда вы должны подумать о том, чтобы снова

начать работать в газете. Купите собственную маленькую

газету там, где вам хочется. Освойте современный комму¬

никационный уровень. Растите вместе с вашей газетой.
*	Африканские и индейские племена, потомки которых составля¬

ют большинство населения современной Бразилии.
45

Флетч помолчал. Затем допил кофе.
—	Теу, вы слышали эту странную историю о Жаниу

Баррету? О том, что я был каким-то человеком,

которого убили здесь сорок семь лет назад?
—	Да, мне сказали вчера вечером. Я встревожился.
—	Почему?
—	Я встревожился, потому что вы можете не понять.
—	Разумеется, я не понимаю. Может, вы мне

поможете?
—	Я уверен, что женщина... Как ее зовут?
—	Идалина. Идалина Баррету.
—	Я уверен, что эта женщина искренне верит в

то, что говорит. Это не обман, не мошенничество.

Никто не собирается посмеяться над вами, как вы

предположили прошлым вечером.
Наверху загудел пылесос.
—	Теу, вы сами можете в такое поверить? — спросил

Флетч.
—	Думаю ли я, что в вас переселилась душа Жаниу

Баррету? — переспросил улыбнувшийся Теу. — Нет.
—	Фу! — шумно выдохнул Флетч.
—	Дело, однако, в том, что вы не знаете, как

вести себя в такой ситуации.
—	А как я должен себя вести?
Теу надолго замолчал.
—	Я тоже не знаю. Бразилия — одна из самых

развитых стран мира... — он замолчал, не докончив

фразы.
—	Кажется, я понимаю, что вы хотите сказать,

Теу, — Флетч встал. — Я обещаю подумать.
—	Просто вашего отца здесь нет, и я...
—	Я подумаю, как жить дальше.
Теу долго жал руку Флетчу.
—	Эти Чечеточники. Ваш отец огорчится, если вы

так и останетесь чечеточником.
Глава 10
—	Лаура?
Занавеси отдернуты. Комната прибрана. Флетч рас¬

пахнул дверь в ванную.
—	Лаура?
Лишь записка на комоде.
46

«Флетч! Позвонил Отавью. Он слишком устал, чтобы

остаться на Карнавал в Рио. Хочет вернуться в Байа.

Сказал, что плохо себя чувствует и не хотел бы

путешествовать один. Поэтому я провожу его в Байа.
Вернусь в воскресенье. На костюмированный бал в

«Канекан» иди один. Если тебе станет очень одиноко

без меня, я оставила книгу Жоржи Амаду «Дона Флор

и два ее мужа» — это бразильская классика. А я

привезу тебе из Байа подарок. Чао, Лаура».
В окне напротив мужчина все еще красил комнату.
Зазвонил телефон*
—	Жаниу?
—	Его сейчас нет.
—	А Флетчер есть?
—	Да, есть. Кажется.
—	Флетч, это Тонинью Брага.
—	Как поживаешь? Хорошо ли спалось?
—	Мы подумали, что ты не откажешься провести

этот день с нами. Мы хотим показать тебе одно

интересное местечко в горах. А Лаура пока походит

по магазинам.
—	Лаура уехала с отцом в Байа.
—	Прекрасно. Так ты едешь? Изумительное место.

Ты отвлечешься, расслабишься. Во время Карнавала

необходимо хоть на день уезжать из Рио.
—	Тонинью, я еще не ложился. Мне надо поспать.
—	Там ты расслабишься. А после ленча сможешь

и поспать.
—	Теу да Коста ждет меня сегодня на костюмиро¬

ванном балу в «Канекане».
—	Мы успеем вернуться. Мы тоже собираемся на

этот бал.
—	Кто это «мы»?
—	Титу, Орланду, Норивал и я. Надо удрать от

женщин хоть на несколько часов.
—	Я лучше попробую поспать.
—	Ты не понимаешь.
—	Я ничего не понимаю.
—	Мы в холле, ждем тебя.
—	Тонинью...
—	Ты поедешь?
Флетч взглянул на застеленную постель.
—	Е preciso terno?
—	Шутка туристов. В Бразилии никому не требо¬

вался парадный костюм?
47

—	Костюм тебе не понадобится. У тебя есть деньги?

Флетч нащупал в кармане толстую пачку крузейро,
которую он достал из сейфа отеля, чтобы передать

Джоан Коллинз Стэнуик.
— Да.
—	Хорошо. Возьми их с собой. Мы сыграем в карты.

И обчистим тебя.
—	Ладно.
—	Так ты спускаешься?
— Да.
—	Что?
—	Сейчас приду.
Прежде чем отойти от телефона, Флетч позвонил

в отель «Жангада» и попросил соединить его с номе¬

ром 912.
Трубку не сняли.
Из ванной он захватил литровую бутылку мине¬

ральной воды. Заглянул под кровать. Каменная лягушка

осталась на месте.
Глава 11
—	Бум, бум, — воскликнул Тонинью.
Черный четырехдверный «галакси» застыл перед

отелем «Желтый попугай». Рядом, лишь в шортах и

солнцезащитных очках, стояли Чечеточники. Стройные,

подтянутые, за исключением Норивала, живот которого

тяжело нависал над поясом. В руке Норивал держал

банку пива.
—	Доброе утро, Флетч, — приветствовал его Титу.
—	Как настроение? — осведомился тот.
Ему ответили четыре улыбки.
—	Самое доброе, — заверил его Титу.
Прямо у отеля, наполовину на тротуаре, наполовину

на мостовой, расположились барабанщики. Самба гре¬

мела во всю мощь. Барабанщики окружили маленький

грузовичок, украшенный пальмовыми листьями, неко¬

торые из которых кто-то любовно выкрасил красным

и лиловым. На грузовичке возвышалось черное чудо¬

вище из папье-маше, с раскинутыми руками, большими,

ярко блестящими глазами и добродушной улыбкой. На

голове чудовища сидела девушка в купальных трусиках

и узенькой полоске ткани, едва прикрывающей соски.
48

Ноги ее свешивались чудовищу на грудь. Естественно,

великолепные ноги. Впрочем, приковывали взор и ее

полные груди. Лицо обрамляли черные волосы. У

грузовичка танцевал высокий мужчина в черном ве¬

чернем платье, со щеками, накрашенными румянами.

Рядом танцевала девятилетняя девочка, тоже в черном

вечернем платье, попыхивая при этом сигаретой. Ком¬

панию им составлял мужчина средних лет, прижима¬

ющий к груди брифкейс. Вокруг танцевало еще человек

пятьдесят или шестьдесят.
—	Бум, бум, патикум бум, — отбивал такт Тонинью.
Флетч бросил литровую пластмассовую бутылку с
минеральной водой на заднее сиденье «галакси».
—	Сеньор Баррету, — тихонько позвал швейцар.
Одним плавным движением Титу сорвал с Флетча
тенниску.
Орланду выставил вперед указательный палец, целя

в грудь Флетчу.
—	Смотрите! Кожа!
—	У него есть кожа? — осведомился Норивал, при¬

глядываясь.
Титу пощупал спину Флетча.
—	Мышцы!
—	Он здесь? — спросил Норивал. — Действительно

здесь?
—	Сеньор Баррету, — не унимался швейцар. — Ми¬

стер Флетчер.
—	Бум, бум, — музицировал Тонинью.
Из-за швейцара, высокая, торжественная в своем

белом платье, большеглазая, выступила Идалина Бар¬

рету. Она вела за руки двоих детей. Еще трое, чуть

постарше, следовали за ней. Детей, похоже, чисто

вымыли перед визитом в отель «Желтый попугай», но

одежда явно была с чужого плеча. У одного мальчугана,

лет десяти, из-под шорт вместо ноги торчала деревяшка.
—	Жаниу Баррету! — выкрикнула Идалина, пере¬

крывая барабанный бой.
—	А, — понимающе кивнул Тонинью. — Твоя жена.
Швейцар попятился назад.
Титу отдал Флетчу свернутую в мяч рубашку. Тот

бросил ее в машину.
Старая карга быстро затараторила. Она представляла

ему детей.
—	Она говорит, что это твои правнучки, Жаниу, —
49

перевел Титу. — Ты запоминаешь их имена? Мальчика

зовут Жаниу.
Флетч положил руку на голову одной из маленьких

девочек. Поначалу Идалина Баррету улыбалась. Но

когда Флетч нырнул на заднее сиденье «галакси»,

пронзительно заверещала и подалась вперед.
Тонинью сел за руль.
—	Разве ты не собираешься спросить у своей жены,

можно ли тебе поехать поиграть в карты?
Орландо занял место рядом с водителем. Титу влез на

заднее сиденье с другой стороны и уселся рядом с Флетчем.

Последним забрался на заднее сиденье Норивал. Флетч

через окно передал деньги двум своим правнучкам.
Тонинью завел мотор.
—	Бум, бум!
Машина двинулась с места, а лицо старой карги

все не отлипало от окна. Ее пронзительный голос

наполнял кабину.
—	Ах, жены, — вздохнул Титу.
Автомобиль съехал с тротуара на мостовую и влился

в транспортный поток.
Тонинью смотрел на Флетча в зеркало заднего

обзора. На полу под задним сиденьем лежали не менее

двух дюжин банок с пивом.
—	Бум, бум, патикум бум, — напевал Тонинью. —

Карнавал! — Орланду потянулся. — Как здорово!
Тонинью укоризненно покачал головой.
—	Это же надо, запросто сесть в машину, оставив

на дороге жену и правнуков! Поехать играть в карты!

До чего докатилась нынешняя молодежь!
—	Жажда не мучит? — Норивал протянул Флетчу

банку пива.
—	Пока еще нет.
Автомобиль остановился на красный свет, поэтому

Норивал через окно передал банку двенадцатилетнему

оборванцу, а другую открыл для себя.
Наконец «галакси» свернул на боковую улицу,

набрал скорость, но скоро резко затормозил: толпа,

собравшаяся вокруг оркестра, едва ли не полностью

перегородила улицу. Особенно хорошо танцевала ми¬

ниатюрная семидесятилетняя дама, в красном платье

и красных же туфлях, с красной сумочкой в руках.
Проползая мимо толпы, Тонинью прокричал в окно:

«Бум, бум, патикум бум, пругурундум».
Те, кто услышал, помахали ему рукой.
50

—	Бум, бум, патикум пругурундум, — попытался

повторить за Тонинью Флетч. — Что это значит?
—	Древняя карнавальная песня, — Титу поднял с

пола банку пива.
Норивал приканчивал уже третью банку.
—	О чем она?
—	Так, ни о чем.
Какое-то время спустя город остался позади и дорога

начала подниматься в гору. Дома все дальше отстояли

друг от друга, становились все больше и больше.
Вскоре Норивал попросил остановиться: его мочевой

пузырь переполнился. Но, сев в машину, открыл

новую банку.
Иногда сквозь просветы в густой зеленой расти¬

тельности Флетч видел тридцатиметровую фигуру Хри¬

ста Искупителя на Корковаду, вознесенную на полмили

над Рио, с широко распростертыми руками, словно

он хотел обнять весь мир. Не один раз Флетч слышал

историю об аргентинском рыбаке, который провел

много дней неподалеку от Байа ди Гуанабара, ожидая,

пока статуя знаком руки предложит ему войти в

порт. А в конце концов отправился со своей рыбой

в Аргентину.
Тут Тонинью прервал тишину, обратившись к Флет¬

чу на английском.
—	Ты скоро поймешь, что бразильская музыка —

это не только босса нова Винисиуса ди Мораэса и

Томиа Жобима.
—	Это для экспорта, — хмыкнул Норивал.
—	Может, бразильская музыка слишком сложна для

понимания, если слушать ее в других странах, —

предположил Титу.
—	Мелодия создается барабанами, — заметил

Флетч. — Люди не привыкли слушать мелодию бара¬

банов.
А потом Чечеточники начали обсуждать, какая

школа самбы выиграет Карнавальный парад. Эта про¬

блема обсуждается в Бразилии так же страстно и

яростно, как в остальном мире — исход футбольного

чемпионата или шансы претендентов на выборах.
Каждая из больших фавел* Рио-де-Жанейро пред¬

ставляет на парад школу самбы с ежегодно сочиняемой
*	Городки лачуг, окружающие Рио-де-Жанейро.
51

новой песней и гигантскими, красиво оформленными

платформами, с сотнями подготовленных, играющих в

унисон барабанщиков, с великолепными костюмами для

тысяч людей. Карнавальный парад — соревнование зву¬

ка, мелодии, строф, ритма; общего впечатления, ук¬

рашения платформ, ослепительности костюмов, физи¬

ческой красоты людей, танцующих за фавелу, маги¬

ческой быстроты кикеров*, оригинальности и энергич¬

ности.
Жители каждой фавелы весь год готовятся к параду.

Сначала пишется и многократно правится песня. Затем

каждый уик-энд и частенько вечером в будни идут

репетиции. Песню поют, играют, маршируют под нее

по улицам. Параллельно создаются и шьются костюмы

для мужчин и женщин, более красивые* чем свадебный

наряд. Идет также строительство главной платформы

школы самбы, огромной, как дворец. Каждая свободная

минута и каждый лишний крузейро уходят на подго¬

товку парада, ибо все фавелы стремятся к тому, чтобы

именно их школа поразила воображение.
И судейство, разумеется, очень и очень строгое,

хотя и частенько противоречивое.
Вслушиваясь в дискуссию Чечеточников о приближа¬

ющемся Карнавальном параде, о том, у кого лучшие

костюмы, платформы, барабанщики, танцоры, о том, кто

победил в прошлом и позапрошлом годах, а кто мог бы

победить, Флетч улавливал имена и отрывки песен,

которые звучали сейчас везде: на улицах, радио, телеви¬

дении. За месяцы до начала Карнавала песня каждой

фавелы представлялась всей Бразилии как символ всей

кампании, а затем пропагандировалась как политическая

программа или реклама нового продукта. Чечеточники

обсудили все школы самбы, от самой старой, из фавелы

Манжейра, до появившейся в последние годы, из Империу

ди Тиэука, от одной из самых традиционных, Сальгейру,

до славящейся громом барабанов Мосидади Индепендент

де Падри Мигель. Тонинью стоял на том, что в прошлом

году пальму первенства следовало отдать фавеле Портела,

исходя из представленных песни и костюмов, Орланду

больше нравилась песня фавелы Империатрис Леуподи-

ненси. Титу соглашался с Тонинью. Норивал выпил пива,

рыгнул и вынес собственный вердикт: «Бейжа-Флор».
* Исполнители кикданса, дословно: танца с ударами ногами.
52

Флетч вытирал с тела пот свернутой в комок

тенниской.
Тонинью посмотрел на него в зеркало заднего

обзора и перешел на английский.
—	Флетч, ты должен надеяться, что в этом году

победит Сантус Лима.
—	Как скажешь, — Норивал наклонился вперед и

повернулся к Флетчу. — Но почему?
—	Потому что когда-то ты жил там. Это твой дом.

Там жил Жаниу Баррету. Там его и убили.
На мгновение в салоне машины повисло неловкое

молчание. А затем Орланду начал насвистывать ме¬

лодию новой песни Империу ди Тиэука.
—	Орланду! Тонинью!
Тенистая горная дорога вывела их на ярко осве¬

щенную площадку перед старинным домом, в котором

когда-то жил владелец кофейной плантации.
Тут же на веранде появилась женщина невероятных

размеров, весом не менее трехсот фунтов. Она рас¬

кинула руки, приветствуя Чечеточников, точь-в-точь

как Христос Искупитель.
—	Святой Боже, — вздохнул Флетч, увидев ее через

окно.
Орланду и Тонинью уже выскочили из машины и

открыли задние дверцы.
Норивал, похоже, потерял всякое представление о

том, где он и с кем он. Флетч ступил на землю.

Горный воздух холодил кожу. Но и солнце жгло

нещадно.
Из-за угла появилась худенькая девочка-подросток,

одетая лишь в шортики.
—	Титу! — воскликнула женщина.
Титу, улыбаясь, вылез из кабины.
С другой стороны машины Норивал с трудом слез

с заднего сиденья и затрусил к близлежащим кустикам,

чтобы облегчиться.
А потом из-за огромной женщины, изображавшей

статую Христа Искупителя, выступила настоящая ста¬

туя, мулатка, девушка ростом в шесть футов и четыре

дюйма*, с идеальной фигурой. Широкие плечи, узкая

талия, длинные ноги. Большие, полные груди. Глаза —

каждый размером с кулак и чернее безлунной ночи.
*	Чуть больше 190 сантиметров.
53

Длинные волнистые черные волосы. Кожа цвета рас¬

плавленной меди. В шортах с разрезами по бокам и

босоножках на высоком каблуке. Эта удивительная

девушка, ожившая статуя, улыбнулась им.
Флетч шумно проглотил набежавшую в рот слюну.
—	Вы привезли мне новенького, — по-английски за¬

кричала толстуха. — Он североамериканец? И какой

красавчик.
—	У него особые проблемы, дона Журема, — рас¬

смеялся Тонинью. — И нужно ему нечто особенное.
—	Мой Бог, — выдохнул Флетч. — Где я?
Титу ущипнул Флетча за бицепс.
—	В небесах, хотя и на земле.
Глава 12
—	Обманули, — жаловался Флетч. — Маленькое ме¬

стечко в горах. Вы привезли меня в бордель.
Он и Тонинью, в полотенцах, обмотанных вокруг

бедер, сидели в шезлонгах у плавательного бассейна.

Сзади дом плантатора выглядел еще более обветшалым,

чем с фронтона. Краска потрескалась и кое-где облу¬

пилась. Дверь черного хода скрипела. За цветочными

клумбами давно уже никто не ухаживал. В бассейне

плавали водяные лилии.
—	Здесь можно отдохнуть и расслабиться. Как я и

обещал, — ответил Тонинью.
—	С какой стати любимым всеми Чечеточникам

понадобился публичный дом?
—	Каждому из нас необходим укромный уголок,

где все просто и естественно, не так ли? Чтобы

расслабиться.
Перед тем как войти в дом, каждый из них попал

в жаркие объятия доны Журемы с вулканическим

смехом, от которого ее жирное тело колыхалось как

гигантская медуза. Ева, улыбаясь, стояла у двери. Они

прошествовали через холл, пахнущий блевотиной баль¬

ный зал, превращенный в таверну, и вышли через

дверь черного хода.
Вновь оказавшись под ярким солнцем, каждый из

Чечеточников скидывал шорты и плюхался в бассейн.

Поощряемый кивками доны Журемы и улыбкой Евы,

Флетч последовал их примеру.
54

Пять белых полотенец ожидали их на кромке

бассейна. Шорты аккуратной стопкой лежали на столике

у двери черного хода.
Худенькая девочка-подросток принесла поднос с

пятью стаканами кашасы и сахарницей.
Норивал выпил кашасу залпом, попросил повторить

и застыл в шезлонге. Титу все еще плавал. Орланду

скрылся в доме.
—	Сейчас модно говорить о взаимовлиянии, — про¬

должал Тонинью. — Взаимовлияние порой утомительно,

особенно с женщинами. Здешним женщинам ничего

этого не нужно.
Дона Журема вышла из двери черного хода и

осторожно опустилась на ступеньку.
—	Как хорошо, что ты приехал, Тонинью. Девочки,

правда, еще не встали. День сегодня жаркий, да и

вчера они работали допоздна. Но мы уже готовим

вам ленч.
—	У этого человека, — Тонинью положил руку на

предплечье Флетча, — специфические запросы.
Журема просияла, повернувшись к североамериканцу.
—	Не верится, чтобы у него возникали какие-то

трудности в отношениях с женщинами.
—	В этом трудностей у него нет, — ответил То¬

нинью. — Не так ли, Флетч?
—	Трудности у меня только с кашасой, — и он

поставил стакан на выжженную солнцем траву.
—	Ты, Журема, без сомнения, сможешь удовлет¬

ворить его запросы, какими бы специфическими они

ни были.
Дона Журема пожала плечами.
—	Мои девочки — мастерицы на все руки. Вот, к

примеру, генерал авиации...
—	Тонинью, — подал голос Флетч, — у меня нет

специфических запросов.
—	Есть, — возразил Тонинью. — Весьма специфиче¬

ские. Я — твой друг. Для меня важно, чтобы ты

получил все, что тебе нужно.
—	Мне нужно поспать, — Флетч откинулся на шез¬

лонг и смежил веки.
—	Я знаю, что тебе нужно, — Тонинью повернулся

к доне Журеме. — Моему другу нужен труп.
Глаза Флетча широко раскрылись. Он вскинул

голову.
—	Что?
55

—	Я же сказал, тебе нужен труп. Для совокупле¬

ния, — он обратился к Журеме. — Мой друг испыты¬

вает потребность в половом акте с трупом.
Журема не рассмеялась. Тонинью она ответила

по-португальски. По выражению ее глаз, лица, голосу

чувствовалось, что она настроена на серьезное обсуж¬

дение возникшей проблемы.
—	Потому что, — пояснил Тонинью, — мой друг —

труп. Частично труп. Эта его часть не знала женщины

уже сорок семь лет. Ясно же, что мы должны разбудить

вселившуюся в него душу, если хотим, чтобы он

сказал нам правду о своей смерти.
—	Тонинью! — воскликнул Флетч.
—	Я не шучу, — заверил Журему Тонинью.
Журема подошла к шезлонгу, на котором сидел
Флетч. Наклонилась. Положила руки ему на грудь,

перенеся на них часть своего веса. Сильно надавила,

затем ее руки скользнули вниз, на живот под полотенце.

Потом она подняла руки и расхохоталась.
—	Мне кажется, он живой. Если другая его часть

такая же здоровая...
Флетча словно обдуло холодным ветром. Он попра¬

вил полотенце.
—	Ты видишь, как все непросто, — Тонинью на¬

хмурился. — Так как же ты сможешь помочь моему

другу?
—	Тонинью, перестань. Это уж чересчур.
—	Труп для моего друга. Молоденькую, симпатичную

покойницу.
—	Тонинью, это не смешно.
—	Возможно, во вторник, — ответила Журема. — Во

время Карнавала кто-то обязательно умирает.
—	Подбери хороший труп, — напутствовал ее То¬

нинью.
Журема вперевалочку направилась к дому, что-то

сказала Тонинью по-португальски, неожиданно накло¬

нилась и вырвала какой-то сорняк, затем поднялась

по ступенькам и скрылась за дверью.
—	Во вторник, — пояснил Тонинью. — Во вторник

для тебя будет труп молоденькой девушки.
—	Тонинью, я надеюсь, это еще одна из твоих

шуток.
Но Тонинью внезапно сменил тему.
—	Твой друг Теудомиру да Коста — очень уважае¬

мый человек.
56

—	Я виделся с ним сегодня утром, — Флетч наблю¬

дал за солнечными бликами на плечах плавающего

Титу. — Он дал мне ценный совет. Особенно в свете

нашего разговора.
—	В этой стране семьдесят процентов бизнеса кон¬

тролируется государством. Чтобы преуспевать, как пре¬

успевает Теу, надо обладать незаурядными способно¬

стями. Послушай, говорят, в Северной Америке есть

машины с двигателем, который называется «наклонная

шестерка»*. Не сможешь ли ты объяснить мне, чем

он так хорош?
Флетч рассказал Тонинью все, что знал о «наклонной

шестерке», особо подчеркнув исключительную долго¬

вечность этого двигателя. Он сидел в горах над

Рио-де-Жанейро, всматривался в солнечный свет, чув¬

ствуя, как глаза сходятся у него к носу. И дело тут

было не в кашасе. Выпил он не так уж и много.

Тонинью серьезно рассуждал о некрофилии, а мгно¬

вением позже с той же серьезностью расспрашивал

его о «наклонной шестерке», двигателе, о котором и

в Штатах-то мало кто знал.
Девушка-подросток принесла Норивалу третий ста¬

кан кашасы.
—	Норивал у нас молодец, — улыбнулся Тонинью. —

Простак, медведь, но отличный малый. Он из богатой,

знатной семьи. Его брат, Адроальду Пасаринью, точно

такой же, похож на него как две капли воды. Их

отец послал Адроальду учиться в Швейцарию в на¬

дежде, что хоть один из них станет знаменитым. —

Титу вылез из бассейна и, не вытираясь, улегся

животом на траву.
А Тонинью, интересуясь мельчайшими подробностя¬

ми, пожелал узнать, действительно ли новейший робот,

о котором он прочитал в «Тайм», мог понять и

выполнить сто тысяч различных приказов. Сконстру¬

ированный в Милане и изготовленный в Фениксе из

японских деталей. Что за компьютер управлял им?

Какова конструкция подвижных узлов и сколько их?

Что сделает робот, получив противоречивые приказы?

Как он поведет себя, если в нем что-то сломается?
Завернутый в полотенце, с полным стаканом кашасы,

из двери черного хода появился Орланду. Он пел, и
* Автомобильный двигатель с шестью цилиндрами, расположен¬

ными под углом к вертикали.
57

пел превосходно. Кроме того, из всех Чечеточников

у него были самые сильные мышцы.
Норивал поднял голову и свистнул. А потом его

голова вновь бессильно упала на шезлонг.
—	Похоже, он никак не протрезвеет с прошлой

ночи, — прокомментировал Тонинью.
—	Что это за песня? — спросил Флетч.
—	Ее поют на карнавалах с незапамятных времен. —

Тонинью закрыл глаза, мысленно перевел текст песни

на английский. Только сейчас Флетч обратил внимание,

какие длинные у него ресницы. Они лежали на

щеках. — От песни моего народа бьется сердце. Семя

посеяно искусством и доведено до нужной кондиции

временем. Любовь, любовь, как хорошо любить.
—	Прекрасная песня.
—	О, да.
Орланду подошел к ним со стаканом кашасы.
—	Орланду, — обратился к нему Тонинью. — Пока¬

жем Флетчу, как танцуют капоэйрус, или, по-ихнему,

кикеры. Ты и Титу. Постарайтесь, как следует. Убейте

друг друга.
Титу поднял голову.
—	Лучше ты, Тонинью.
—	Зрелище для богов! — воскликнул тот.
Орланду глянул на свой стакан.
—	Я еще не допил кашасу.
—	Вам это не повредит, — настаивал Тонинью.
—	Ты и Орланду, — выкрикнул с травы Титу.
—	Жаниу должен посмотреть на капоэйрус вбли¬

зи, — заявил Тонинью. — Тогда он запомнит, как они

работают.
Со стаканом в руке Орланду подошел к Титу и

голыми ступнями встал на его задницу. В такой позе

выпил кашасу, затем наклонился, поставил пустой

стакан на траву и начал прохаживаться по спине

Титу.
—	Я не могу дышать! — заверещал он.
—	И не можешь говорить? — осведомился Тонинью.
—	Говорить тоже.
Тут Титу изогнулся, сбросил с себя Орланду и

вскочил.
Его правая нога поднялась в воздух и описала

широкую дугу, целя в голову Орланду.
Орланду легко увернулся, повернулся боком и подъ¬
58

емом ноги ударил по ребрам Титу. Полотенце Орланду

свалилось на землю.
—	Проснись, — сказал он.
Весьма скоро Орланду и Титу уловили единый

ритм, подстроились друг под друга. В такт невидимым

барабанам они принялись наносить удары ногами,

направленные в голову, плечи, живот, пах, колени

противника. Но до контакта дело не доходило, ибо

каждый раз нога как бы замирала на расстоянии

человеческого волоса от цели. Они ныряли, уходили

в сторону, поворачивались, кружились и расслаблялись,

грудь и спина поблескивали на солнце, волосы встали

дыбом, не успевая за движениями головы. В таком

быстром элегантном танце они без труда могли убить

друг друга.
Ева вышла из двери черного хода, чтобы посмотреть

на них. Ее глаза сияли. В окнах верхнего этажа

показались головы других женщин. Все любят Чече¬

точников... Они такие милые.
—	Видишь ли, — по ходу объяснял Тонинью, — этот

танец создали молодые рабы, чтобы защищаться от

своих хозяев. Они отрабатывали его элементы по

ночам, под бой барабанов, так что, если кто-то из

господ большого дома приходил за женщиной, все

выглядело так, будто они просто танцуют. Благодаря...

как это будет по-английски... а, смешению рас, кикданс

уже не используется по прямому назначению.
Чвакнул удар, и Титу начал валиться на бок.

Орланду подъемом ноги угодил ему в голову. Он мог

нанести и куда более сильный удар. И Титу устоял

на ногах.
—	Я же сказал тебе, проснись, — в голосе Орланду

слышались извиняющиеся нотки.
Придя в себя, Титу бросился на Орланду, как

разъяренный бык. Они столкнулись. Орланду повалился

на спину, Титу уселся на него верхом. Смеясь, потея

и ругаясь, они покатились по траве. В какой-то момент

их ноги, руки, тела так переплелись, что они словно

превратились в единое существо.
Ева величественной походкой направилась к ним.
Наконец Орланду оказался верхом на Титу, колотя

того по животу. Титу так смеялся, что мышцы живота

закаменели, и удары не причиняли ни малейшего

вреда.
59

Ева остановилась позади Орланду, положила пальцы

ему на лоб и потянула его назад вниз.
Сидя на Титу, Орланду клонился назад до тех

пор, пока его спина не легла на ноги Титу. Орланду

взглянул наверх, вдоль бедер Евы. И закатил глаза.
Вскочил, схватил Еву за руку. Вместе они побежали

по травяному склону и скрылись за кустами.
—	Видишь? — улыбнулся Тонинью. — Все предельно

просто.
Титу полежал еще пару минут, тяжело дыша, а

потом покатился по земле, пока не свалился в бассейн.
—	Ваш «Моби Дик», — в какой уж раз внезапно

изменил тему разговора Тонинью. — Германа Мелвилла.
Флетч посмотрел на него, гадая, какой новый

сюрприз ждет его впереди.
—	Да, — кивнул он. — Я читал эту книгу, поджидая

автобус.
—	Зови меня Измаилом, — процитировал Тонинью.
—	Неплохое начало, — согласился Флетч. — Просто

и понятно.
—	Правда? — Тонинью допил кашасу. Норивал уже

добивал четвертый стакан. — Можно ли сказать, что

этот Измаил — душа Соединенных Штатов? Их ангел-

хранитель?
—	Сказать-то можно, — ответил Флетч. — Чего толь¬

ко о нем не говорили. А я вот уверен, что Измаил —

ангел-хранитель Бразилии.
Флетч не ответил. Некрофилия, «наклонная шес¬

терка», робототехника, капоэйрус, а теперь вот аме¬

риканская литература.
—	Я убежден, что в своих путешествиях Мелвилл

побывал в Бразилии. Не приходила тебе в голову

такая интерпретация «Моби Дика»?
—	Мелвилл полагал, что Бразилия — ангел-храни-

тель Соединенных Штатов?
—	Может, всего полушария.
—	Тонинью... — Титу опирался локтями на кромку

бассейна. Вода струилась по его лицу. Правое ухо

горело от удара Орланду. — Мне кажется, мы должны

помочь Норивалу.
Тонинью повернулся к Норивалу, распластавшемуся

в шезлонге. Норивал рыгал и пускал пузыри.
— Да.
Тонинью встал.
Вдвоем Титу и Тонинью извлекли Норивала из
60

шезлонга. Флетч подошел поближе, чтобы посмотреть,

что они еще придумают. Опустив Норивала на землю,

каждый взялся за одну его руку, и они поволокли

бедолагу за собой к кустам. Полотенце свалилось и

осталось на пыльной траве. У кустов Титу и Тонинью

отпустили руки Норивала, взяли за ноги и подняли

их вверх, так, что щиколотки Норивала оказались на

уровне их плеч.
А затем начали молотить ногами по раздувшемуся

животу Норивала.
—	Надо освободить желудок, — пояснил Титу. — Ему

сразу полегчает.
Много пинков и не потребовалось. И скоро Норивал

выблевал и четыре стакана кашасы, и всю пищу,

поглощенную им за вчерашним ужином.
Едва он проблевался, они опустили его ноги на

землю.
Титу улыбнулся Флетчу.
—	Действенное средство, не так ли?
—	Во всяком случае, помогает, — признался Флетч.
Из-за кустов показались Орланду и Ева.
—	Ах, — вздохнул Тонинью, глядя на них. — Пять

минут — долгий срок в жизни каждой мулатки.
Норивал стоял уже на руках и коленях, доблевывая

остатки ужина. Потом, посмотрел на них мутными

глазами.
—	Obrigado, — сказал он по-португальски. — Благо¬

дарю.
Глава 13
После ленча заморосил дождь.
Пятеро молодых людей в грязных полотенцах сидели

за круглым столом на крытой веранде и играли в

покер.
Дождь не принес прохлады, и между сдачами Флетч,

Орланду и Титу то и дело окунались в бассейн. Их

кожа постоянно блестела, то ли от пота, то ли от

дождя, то ли от воды в бассейне. Под крышей они

сидели только для того, чтобы не намочить карты.

На столике все так же лежали их шорты, только уже

не аккуратной стопочкой, потому что Норивал искал

свои, чтобы проглотить две таблетки, которые выудил
61

из кармана. Они пили пиво. Пустые банки бросали

под стол.
Из-под крыши, изредка отрываясь от карт, Флетч

наблюдал, как дождь барабанил по воде бассейна,

образовывал грязные лужицы посреди двора. Он на¬

блюдал за крохотными птичками, крылышки которых

двигались так быстро, что становились невидимыми.

А сами птички всасывали сладкий цветочный нектар.
Танец с пинками и очаровательные пичужки.
После двух часов игры вопрос о победителе не вызывал

сомнений. Норивал играл беззаботно, куда больше инте¬

ресовало его, не кончилось ли пиво. Он опять успел

набраться, несмотря на недавнее прочищение желудка.

Флетч зевал. Игра Титу, Орланду и Тонинью удивляла

его. Они не воспринимали карты как они есть, но видели

в них нечто большее. Они слишком уж надеялись на

следующую карту. Они верили, что карты могут стать

такими, как им хочется, вместо того, чтобы рассчитывать

на то, что у них на руках.
И все фишки стекались к Флетчу.
В какой-то момент Тонинью не выдержал.
—	Конечно, ты не сможешь понять Бразилию,

Флетч. Трое из нас, все, кроме Норивала, учились в

Соединенных Штатах. И не можем сказать, что поняли

твою страну. Все там такие озабоченные.
—	Очень нервные, — вставил Орланду.
—	Обеспокоенные,— добавил Титу. — Не слишком

ли много я пью, или курю, или сплю с женщинами?

Не слишком ли мало? В порядке ли у меня прическа?

Не скажут ли, что у меня слишком жирные ноги?
—	Все ли меня любят? — проорал Орланду.
—	Я такая красивая! — заверещал Тонинью. — Не

прикасайтесь ко мне!
Флетч забарабанил пальцами по столу.
Бум, бум, патикум бум, пругурундум.
Дождь лил все сильнее.
Из двери вышла Ева и остановилась, оглядывая их.
Подошла поближе, встала за спиной Норивала,

подождала, пока его последние фишки перескочили к

более удачливым игрокам.
Обхватила его голову руками, повернула, прижала

щекой к своему голому животу.
—	Ах, Норивал, — говорила она по-португальски. —

Ты чересчур много пьешь.
—	Настоящий мужчина, — Тонинью надеялся полу¬
62

чить карту-картинку, но играл так, словно она уже

пришла к нему.
Ева продолжала поворачивать голову Норивала, и

ему пришлось соскользнуть со стула. Теперь он при¬

жимался к ее животу носом.
А мгновение спустя Ева увела Норивала в дом.
Титу, Орланду, Флетч и Тонинью продолжали игру.
Никто не произносил ни одного лишнего слова.

Иногда губы Тонинью шевелились, словно он хотел

что-то сказать, но с них не слетело ни звука.
Когда Орланду что-то выигрывал, несмотря на то, что

в сумме был в глубоком проигрыше, его лицо озарялось

широкой улыбкой. Он мог проигрывать и дальше.
Фишки скапливались и скапливались у Флетча.
—	Тебе помогает вселившаяся в тебя душа, — про¬

бормотал Титу.
—	Жаниу Баррету говорит тебе, какие у нас кар¬

ты? — спросил Тонинью.
—	Мне не нужны его подсказки, — ответил Флетч. —

Я играю с тем, что у меня есть, против того, что,

как я вижу, есть у вас.
Из дома донесся короткий вскрик.
Тонинью захохотал.
—	Похоже, Норивал еще не исчерпал своих воз¬

можностей.
—	Мы знаем, он не сможет причинить вреда Еве, —

добавил Титу. — Он — лишь полено в ее костре.
Еще один ужасный, долгий крик. Перекрывший

шум дождя.
—	Они играют, — прокомментировал Орланду.
—	Норивал! — громко крикнул Тонинью по-порту-

гальски. — Веди себя достойно.
Из двери вывалилась обнаженная Ева.
—	Норивал!
Спутанные волосы. Дикие глаза.
Тяжелое дыхание. Слова, наползающие друг на друга.
—	Она говорит, что Норивал перестал двигаться, —

перевел Тонинью. — Потом он перестал дышать.
Крики Евы заставили забыть про дождь.
—	Он отключился, — предположил Титу.
—	Нет, — Тонинью поднялся, на его лице отразилась

тревога. — Она говорит, что он перестал дышать.
Они все бросились в дом.
Флетч не спеша последовал за ними, подозревая

очередной подвох.
63

В маленькой комнатке на первом этаже Норивал

лежал на смятых грязных простынях. Флетч сразу

обратил внимание на необычно длинную кровать. Но¬

ривал лежал на боку. Голый, с опавшим животом.

На его ноге запеклась полоска грязи.
Норивал улыбался.
Его глаза осветились счастьем.
Улыбка застыла на его лице.
Глаза не мигали.
Флетч подошел к Чечеточникам, сгрудившимся у

кровати. Попытался прощупать пульс на шее Норивала.

Пульса не было. Радостные глаза Норивала не мигали.
Постепенно улыбка исчезла с лица Норивала. Губы

выпрямились.
Но глаза сохранили радостный блеск.
В нескольких дюймах от члена Норивала на про¬

стыне виднелось мокрое пятно.
—	Он мертв! — воскликнул Орланду по-португальски.
Титу присвистнул.
—	Норивал. Ты умер мужчиной, — подвел черту

Тонинью.
—	Что же нам теперь делать? — спросил Орланду. —

Норивал мертв!
—	Как он мог умереть? — не мог осознать случив¬

шегося Титу. — Не в первый же раз он лег в кровать

с женщиной. Это же не смертельно.
—	Он не может умереть, — вторил ему Орланду. —

Проснись, Норивал! Ты пропустишь Карнавальный парад!
—	Он умер, — поник головой Тонинью. — Норивал

умер.
Ева заполняла собой весь дверной проем. Что-то

говорила, перемежая слова тяжелыми вздохами, ими¬

тацией отрыжки, хватала свою огромную левую грудь

обеими руками.
—	Полагаю, он умер от сердечного приступа во

время полового акта, — выставил диагноз Флетч.
—	Ты вытащил козырного туза, Норивал! — проком¬

ментировал Орланду. — Если уж доведется умирать, то

только так!
—	Не зря же он улыбался? — повернулся к нему

Тонинью.
—	Улыбался, можешь не сомневаться.
Орланду кивнул.
—	Он улыбался, когда мы вошли в комнату.
—	Сейчас он не улыбается, — заметил Титу.
64
2*

—	Но посмотри ему в глаза, — предложил Тонинью.
—	Его глаза все еще счастливы,—ответил Титу.
—	А почему бы и нет? — спросил Орланду. — По¬

чему им не быть счастливыми?
Ева уже начала понимать, что стала героиней дня.
—	Но он мертв! — воскликнул Титу.
—	Зато как он умер! — Орланду, похоже, с удо¬

вольствием пожал бы руку Норивалу, поздравляя того

с отличным достижением. — Молодец, Норивал!
—	Такая смерть выпадает одному на десять мил¬

лионов, — заключил Тонинью. — Мужская смерть!
Глава 14
Высокий, стройный, голый мужчина стоял в саду.

Дождь струился по его телу, широко расставленные

ноги утопали в грязи. Он запрокинул голову, поднял

руку, словно хотел дотянуться до неба.
—	С Богом он лежит, с Богом он встанет.
Благословенный Богом и святым духом.
Пусть Твои глаза оберегают его, пока он спит.
В смерти Ты укажешь ему путь
К дворцу вечности
Сияниём святой Троицы!
Флетч подошел к Тонинью.
—	Молитва, — тот опустил руки, наклонил голову.

Плечи его поникли.
Потом Тонинью оглядел кусты, прячущиеся в пелене

дождя горы.
—	Не волнуйся, — Флетч не мог сказать наверняка,

от чего мокры щеки Тонинью, от дождя или слез. —

Умирая в совокуплении, ты возвращаешься к жизни,

и очень быстро.
Глава 15
—	Тонинью, что же нам делать? — приглушенно

спросил Титу.
Тонинью потряс головой, словно приходя в себя

после сильного удара.
—	Норивал тем не менее умер, — пробормотал он.
3-2940	65

Когда Флетч и Чечеточники вышли из комнаты,

дона Журема, девочка-подросток и еще одна женщина

омыли Норивала, застелили кровать чистой простыней

и положили его на нее.
Теперь Норивал лежал на спине, чистый, голый,

с закрытыми глазами. В его руки, сложенные на

животе, кто-то из женщин вложил несколько цветков.

Одна свеча горела в изголовье, вторая — в ногах.

Чечеточники и Флетч сидели на простых деревянных

стульях. Дона Журема принесла им полную бутылку

виски и удалилась, притворив за собой дверь.
Они просидели два или три часа. Толстые свечи

уменьшились на несколько сантиметров.
На бутылке не было мерной ленточки. Каждый

следующий глоток мог оказаться последним. Флетч

уже три или четыре раза прикладывался к бу¬

тылке.
—	Мы должны что-то сделать, — внес предложение

Титу.
Тонинью мигнул.
—	Мы не можем оставить Норивала здесь, — про¬

должал Титу.
—	Норивал происходит из богатой, известной

семьи, — пояснил Флетчу Тонинью. — Его дядя — ад¬

мирал.
—	Умереть в борделе, — вздохнул Титу. — Перепив

пива...
—	И закусив таблетками, — добавил Флетч.
—	Его мать очень огорчится, — логичный вывод

Титу вроде бы не вызывал возражений.
—	Но какая смерть! — пробормотал Орланду, не

открывая глаз и не отрывая подбородка от груди. Он

сидел на деревянном стуле, вытянув ноги, засунув

большие пальцы рук за пояс шорт.
—	Мы должны что-то сделать, — повторил Титу»
—	Мы должны увезти его отсюда, — Тонинью глот¬

нул из бутылки, посмотрел — виски осталось на до¬

нышке — и передал бутылку Титу.
—	Мы должны устроить для Норивала другую

смерть, — продолжил свою мысль Тонинью.
—	Сжечь прошлое, — согласился Флетч. — Это в ду¬

хе нации.
—	Ради его матери, — пояснил Титу.
—	Он не должен умереть здесь, — твердо заявил

Тонинью. — В объятиях Евы.
66
3-2

—	Нет, — кивнул Титу. — Она станет слишком зна¬

менитой.
—	Однако, — Тонинью подмигнул, — люди узнают.
—	Да, — Титу передал бутылку Флетчу через Но¬

ривала. — Люди узнают, как умер Норивал.
—	Какая смерть! — вновь вырвалось у Орланду.
—	Но не его мать, — подчеркнул Тонинью.
—	Не его мать, — повторил Титу. — И не его сестры.
Какое-то время они молчали. Флетч держал бутылку
в руке.
Мерцали свечи, Норивал не дышал.
Сквозь открытое окно доносился шум дождя.
—	Мы должны что-то сделать, — снова прервал мол¬

чание Титу.
—	Очень важно избежать вскрытия тела, — изрек

Тонинью. Язык у него начал заплетаться.
—	Да! — признал Титу мудрость своего друга.
—	Потому что в животе у него пиво и таблетки.
—	Несмотря на то, что мы один раз уже прочистили

ему желудок, — напомнил Титу не столь далекое

прошлое.
—	Достойная смерть, — бормотал Орланду, не рас¬

крывая глаз, уткнувшись подбородком в грудь. — Одна

на десять миллионов. Наш добрый Норивал.
—	Проснись, Орланду, — глянул на него Титу. —

Мы должны хорошенько подумать.
—	Нет.
Тонинью ударил Орланду по вытянутым ногам, и

тот едва не свалился со стула. Мигнул, вытаращил

глаза на Норивала, лежащего на кровати, с цветочками

в руках.
Еще не стемнело, но из-за низких облаков в

комнате царил полумрак, нарушаемый лишь двумя

яркими язычками свечей.
—	Орланду, мы должны что-то придумать.
—	Точно, — кивнул Орланду. — Мы должны что-то

сделать. Мы должны увезти его отсюда.
—	Его яхта, — вставил Тонинью.
—	Да, — Орланду печально покачал головой. — Его

яхта. Кому теперь понадобится его яхта?
—	Именно, — согласился Тонинью.
—	Что «именно»? — не понял Титу.
Флетч глотнул виски и передал бутылку через

Норивала Орланду.
з*
67

—	Все ясно, — продолжил Тонинью. — Норивал умер

на своей яхте.
—	Я думаю, у Норивала нет претензий к тому,

как он умер, — возразил Орланду.
—	Но мы можем сказать, что он умер на яхте,

Орланду, — резонно заметил Титу.
—	За бортом яхты, — поправил его Тонинью. — Он

умер за бортом яхты. Утонул. Тогда не будет никакого

вскрытия.
—	Да, — Титу поник головой. — Бедный Норивал

утонул. Хоть этим порадуем его мать.
—	Вы все — психи, — высказал свое мнение Флетч.
—	Но, Тонинью, как мы переправим Норивала на

его яхту? — спросил Титу. — Она у причала. Там

ворота. Охранники. Ворота всегда охраняются.
В молчании они обдумывали, как преодолеть ворота

и охранников, отделявших их от яхты Норивала*
Тонинью взял бутылку из руки Орланду и допил

виски.
—	Мы его проведем.
Он положил пустую бутылку на кровать так, что

Норивал мог бы дотянуться до нее.
Титу сказал что-то по-португальски.
—	Мимо охранников он пройдет на своих ногах.
—	Это ночь, когда ходят и мертвые, — возвестил

Орланду.
—	Метелище, — глаза Тонинью широко раскрылись.

Язык перестал заплетаться. — У Журемы должны быть

метлы.
Титу посмотрел на пол.
—	Я, откровенно говоря, в этом сомневаюсь, То¬

нинью.
—	Метлы есть у всех. Титу, найди веревку и сплети

упряжь для Норивала. Вокруг груди и под руки.

Орланду, возьми щетки у доны Журемы и обрежь их

в нужный размер. Ты понимаешь? От его подмышек

до талии, чтобы мы, взявшись за них, могли удерживать

Норивала в вертикальном положении. И еще нам

нужна толстая нитка для его ног, — Орланду и Титу

пристально смотрели на Тонинью, пытаясь понять, что

тот задумал. А Тонинью вскочил со стула. — В ящичке

приборного щитка есть справочник с таблицами при¬

ливов. Я смогу рассчитать, где надо бросить Норивала

в воду, чтобы утром его вынесло на берег.
—	Его бумажник тоже в машине, Тонинью, —
68
3-4

добавил Титу. — В этом же ящичке приборного щитка.

Бумажник должен быть с Норивалом, чтобы утром

его сразу опознали.
—	Иначе тс, кто найдет его, не поставят в изве¬

стность полицию, — кивнул Орланду.
—	А о Пасаринью заявят сразу! — воскликнул Ти¬

ту. — О Норивале Пасаринью.
—	И ты нам поможешь, Флетч. Принеси одежду

Норивала. Главное, не забудь рубашку.
—	Вы все психи, — покачал головой Флетч. — А

если нас поймают с трупом?
Стоя над Норивалом, Титу потер руки.
—	Не волнуйся, Норивал. Мы позаботимся, чтобы

ты умер достойно.
Глава 16
—	Не гони, Тонинью, — напомнил Титу. — Авария

нам сегодня ни к чему.
Хотя ехали они с небольшой скоростью, Тонинью

не мог удержать четырехдверный «галакси» на правой

половине мокрой, извилистой горной дороги, и они

то и дело пересекали разделительную полосу. Уже

совсем стемнело. Они едва разминулись с ползущим

в гору «фольксвагеном». Его водитель сердито нажал

на клаксон.
—	Не хватает только, чтобы нас остановила поли¬

ция, — пробурчал Орланду.
—	Веди машину так, словно это катафалк, — посо¬

ветовал Т иту.
—	Это и есть катафалк, — Тонинью слишком круто

вывернул руль.
У доны Журемы Орланду отпилил от двух метелищ

палки нужного размера. Титу перевязал грудь Нори¬

вала веревочной упряжью. Тонинью внимательно про¬

смотрел таблицы приливов и определил место встречи

Норивала с водами Южного Атлантического океана.

Вместе они укрепили палки в упряжки, а затем одели

Норивала.
Когда Чечеточники выносили тело Норивала, дона

Журема подошла к Флетчу.
—	Приезжайте во вторник. Я приготовлю вам труп.
69

—	Заказ отменен, — ответил Флетч. — Труп у нас

уже есть.
Тонинью хмыкнул.
—	Это совсем не тот труп.
Теперь Норивал сидел на заднем сиденье между

Орланду и Титу. Рубашка полностью скрывала

палки.
Когда горная дорога перешла в широкое шоссе на

окраине Рио, Титу вновь напомнил Тонинью, чтобы

тот не спешил и держался правой стороны. Тонинью

ехал очень медленно. Их обогнали даже двое подростков

на роликовых коньках.
Тонинью взглянул в зеркало заднего обзора.
—	Норивал прекрасно выглядит. Даже держит

голову.
Машину чуть занесло в сторону.
—	Осторожнее, Тонинью, — выкрикнул Титу.
—	Он и должен так выглядеть, после такой смер¬

ти, — Орланду все еще восхищался Норивалом. — Не

каждому...
Сзади послышался вой полицейской сирены.
—	О, о, — простонал Тонинью.
—	Прибавь газу, Тонинью! — предложил Титу. — У

нас в машине труп.
—	Нет, нет, — возразил Орланду. — Остановись.
В результате этих противоречивых указаний «га-

лакеи» рванулся вперед и резко остановился.
Сила инерции оторвала Норивала от заднего сиденья,

и он ударился головой о спинку переднего.
—	О, Норивал! — воскликнул Титу.
—	Все нормально, — Орланду вернул Норивала на

место. — Нос он не разбил.
—	Быстро! Откройте ему глаза! — приказал То¬

нинью. — Пусть выглядит более живым!
Орланду поднял руку и открыл глаза Норивала.
Рядом притормозила патрульная машина.
—	Что я такого сделал? — недоумевал Тонинью. —

Ну никакого уважения к покойникам.
Разговор с полицейским шел, разумеется, на пор¬

тугальском.
Флетч сидел, глядя прямо перед собой, словно

происходящее не имеет к нему никакого отношения.
Когда они тронулись с места, Тонинью, Титу и

Орланду, давясь от смеха, пересказали ему по-англий¬

ски, о чем вели речь Тонинью и полицейский.
70

Полицейский: «Почему вы едете так медленно?»
Тонинью: «Начался Карнавал, сеньор. Я не хочу

сбить кого-нибудь из гуляющих».
Полицейский: «Никто не ездит так медленно».
Тонинью: «Может, я единственный законопослушный

гражданин, сеньор».
Полицейский: «В сотне метров отсюда вас занесло.

Вы едва не столкнулись со стоящей у тротуара

машиной».
Тонинью: «Я чихнул».
Полицейский: «Благослови вас Бог, сын мой».
Тонинью: «Благодарю вас, сеньор».
Полицейский, нагнувшись, осветил фонарем салон.

Его взгляд задержался на сияющем, с немигающими

глазами, лице Норивала.
Полицейский: «Чему так радуется этот парень?»
Тонинью: «Он всегда такой во время Карнавала,

сеньор».
Полицейский: «Наркотическое опьянение?»
Тонинью, шепотом: «Его сейчас нет, сеньор».
Полицейский: «О, ладно, езжайте побыстрее».
Тонинью: «Обязательно, сеньор».
—	Титу, ты останешься в машине. Я покажу по

карте, куда тебе нужно приехать. Мы будем там через

несколько часов.
Они проехали мимо ворот причала, у которого

стояла яхта Норивала. Ворота, естественно, были за¬

крыты. Охраняли их не один, но три сторожа, двое

снаружи, один — внутри. Они о чем-то оживленно

болтали. Метров через пятьдесят свернули к тротуару,

остановились.
Дождь перестал. Вот-вот в просвете облаков могла

показаться луна.
Они вытащили Норивала из кабины и поставили

на тротуаре между Тонинью и Орланду.
—	Держи, Флетч, — Тонинью передал ему моток

толстых ниток, взятый у доны Журемы. — Привяжи

левое колено Норивала к правому Орланду, а правое —

к моему левому. Понятно? Тогда создается впечатление,

что Норивал идет сам по себе.
Флетч привязал левое колено Норивала к правому

Орланду. Они подняли Норивала за палки, и Орланду

пошел по кругу, в центре которого стоял Тонинью.

Норивал передвигает левую ногу не в такт движениям

Орланду.
71

—	Нет, Флетч, так не пойдет. Привяжи потуже.

Норивал должен шагать в ногу с Орланду.
Присев на мокром тротуаре, Флетч завязал нитку

туже. Затем притянул правое колено Норивала к

левому Тонинью.
Где-то в бухте загудел пароходный гудок.
Тонинью с Орланду повели Норивала по тротуару.
—	Как мы выглядим, Титу?
—	Подними его чуть повыше, Тонинью, — ответил

Титу. — С твоей стороны его нога волочится по земле.
Тонинью поднял Норивала повыше.
—	Так лучше?
—	Отлично. Никто и не скажет, что он мертвый.
—	Тогда в путь. Увидимся через несколько часов,

Титу. Флетч, ты иди первым, на случай, что нам

встретится что-то непредвиденное.
Медленно, босиком Флетч направился к воротам.

Карманы его шорт раздулись от набитых в них

крузейро, которые он выиграл в покер.
Шел он, постоянно оглядываясь.
Сияющие абсолютным счастьем глаза, висящие по

сторонам руки, плечи, чуть приподнятые вставленными

под мышки палками. Таким видел он Норивала,

шагающего в ногу между Тонинью и Орланду. Трое

близких друзей шли по улице. Веревочная упряжь

держала голову Норивала высоко поднятой.
Норивал приближался к воротам.
Титу, в «галакси», поехал в противоположном на¬

правлении.
Трое охранников прервали разговор, повернулись к

Чечеточникам и Флетчу.
—	Boa noite, — поздоровался с ними Флетч.
—	Boa noite, — ответили ему с подозрительностью

в голосе.
Флетч отступил в сторону.
—	А, доктор Пасаринью, — один охранник отбросил

сигарету.
Разговор вновь шел на португальском.
Флетч не отрывал взгляда от тяжелых, нависших

над головой облаков, надеясь, что луна таки не успеет

осветить сцену у ворот.
Охранник: «Вы собрались сегодня выйти в море?»
Тонинью ответил обычным голосом, даже не пытаясь

скрыть движения губ: «Хотим. В Рио слишком много
72

людей. Все съехались на Карнавал. А мне хочется

тишины и покоя».
Орланду шагнул вперед, чтобы лица Норивала и

Тонинью чуть отвернулись от охранников.
Охранник: «Но ведь прошел сильный дождь. И он

может начаться снова».
Тонинью-Норивал: «Зато море успокоится».
Охранник: «Обещали усиление ветра».
Тонинью-Норивал: «Отлично. Только в сильный

ветер и можно ходить под парусом».
Второй охранник: «Вы выглядите таким счастливым,

доктор Пасаринью».
Тонинью-Норивал: «Я думаю, что встретил свою

судьбу».
Охранник: «Тогда понятно».
Тонинью-Норивал: «Да. И едва ли полюблю ко¬

го-то еще».
Третий охранник (за воротами): «Ах, как хорошо

быть влюбленным. Влюбленным и молодым! Вы пря¬

мо-таки светитесь от счастья, доктор Пасаринью!»
Охранник: «Но если вы отправитесь в море, то

пропустите все празднества. И балы. Что за Карнавал

без Чечеточников?»
Орланду: «Нет, на яхте поплывет один Норивал.

Потому что он влюблен. Мы пришли только проводить

его в дальнюю дорогу. До берега мы доберемся вплавь.

Прыгнем в воду на траверсе Копакабаны».
Второй охранник: «Я, кажется, все понял. Он

влюблен... А, судя по его нетвердой походке, сейчас

ему не следует видеться с дамой его сердца».
Охранник: «Правда? Да, действительно. Так вот

почему доктор Пасаринью выходит в море посреди

ночи, в разгар Карнавала».
Третий охранник: «Какой мужчина!»
Орланду: «Истинный джентльмен».
Тонинью-Норивал: «Вы, похоже, ухватили самую

суть».
Охранник: «Норивал Пасаринью должен поступать

так, как считает нужным, в интересах его дамы! —

он дал знак третьему охраннику открыть ворота. —

Какая предусмотрительность!»
Орланду и Тонинью провели Норивала через ворота.

И действительно, Норивал шагал так, словно выпил

лишку.
Флетч последовал за ними.
73

Тониныо-Норивал: «Благодарю! Счастливо оста¬

ваться!»
На борту Орланду в мгновение ока снял с парусов

чехлы и поднял грот.
Тонинью размотал причальный конец на носу.
Как только грот поймал ветер, Флетч, у руля,

освободил кормовой причальный конец.
Норивал радостно улыбался своим друзьям, отпра¬

вившимся с ним в его последний путь.
Орланду поворачивал парус, а Тонинью прошел на

корму и взялся за руль.
—	Бухту я знаю. Нам нельзя сталкиваться с другой

яхтой, пока на борту у нас покойник.
Флетч сматывал кормовой причальный конец.
—	«S. S. Coitus Intemiptus»* должен выйти на чистую

воду, — согласился Флетч.
Из-за облаков выглянула луна, в ее бледном свете

лицо Норивала продолжало лучиться счастьем. Но яхта

накренилась, и он повалился на бок.
—	Нельзя ему кататься по палубе, — предупредил

Тонинью. — Он может свалиться за борт раньше по¬

ложенного.
Флетч освободил Норивала от веревочной упряжи

и палок, усадил к стенке открытой кабины, привязал

линем к стойке.
—	И на что мы только не идем ради наших

друзей, — пробурчал Тонинью, глянув на Норивала.
Теперь тот сидел наклонившись вперед, словно его

рвало от качки. Но его лицо сияло по-прежнему.
Смеясь, Орланду и Тонинью пересказали Флетчу

разговор с охранниками.
—	Истинный джентльмен, — повторял и повторял

Орланду. А потом погрустнел и добавил: — Норивал

любил свою маленькую яхту.
—	Кто бы мог подумать, что Норивал пойдет ко

дну со своим кораблем? — откликнулся с кормы То¬

нинью.
Орланду рассмеялся.
—	Истинный джентльмен!
—	Мы почти на месте, — сообщил Тонинью.
На берегу, едва они обогнули мысок, трижды

зажглись и погасли автомобильные фары.
*	Корабль «Прерванный половой акт».
74

—	Да! — воскликнул Тонинью. — Это Титу. Должно

быть, он заметил нас.
Поначалу Флетч попытался уснуть. Лег на палубу,

положил под голову диванную подушку, которую принес

из каюты. Пожалел о том, что оставил бутылку с

остатками минеральной воды в машине. Но заснуть

не удалось.
Небо очистилось. Они плыли на юг, подгоняемые

северо-восточным бризом. Справа по борту, залитый

лунным светом, тянулся Рио-де-Жанейро. Кое-где на

пляже горели костры. Светились уличные фонари,

окна в высоких жилых домах и отелях, выстроив¬

шихся вдоль берега. Даже до яхты доносился бой

барабанов.
Ярко освещенные улицы перемежались черными

провалами непроходимых джунглей, оставшихся в черте

города. А в вышине, раскинув руки во всепрощении,

парила гигантская статуя Христа Искупителя.
В какой-то момент, сидя напротив Норивала, Ор¬

ланду повернулся к Тонинью.
—	Мы обязательно должны появиться на костюми¬

рованном балу в «Канекане».
—	Да, — кивнул Тонинью. — Пусть попозже, но

должны.
—	И еще надо найти кого-либо из Пасаринью, —

добавил Орланду. — Сказать им, что Норивал отпра¬

вился в плавание.
—	Жаниу, тебе придется остаться с нами, чтобы

нам поверили.
—	Мне нужно вернуться в «Желтый попугай».
—	Нет, нет. Время поджимает. Ты поедешь с нами

в мою квартиру. Наденешь мой прошлогодний костюм.

Фигуры у нас одинаковые.
—	Да, — вздохнул Флетч, — фигура у меня стан¬

дартная. Точно такая же, как у Алана Стэнуика,

Жаниу Баррету, а теперь вот и у Тонинью Брага...
—	Титу домчит нас до моей квартиры в мгновение

ока, мы переоденемся и поспешим на бал.
—	Но билеты, которые дал мне Теу, в «Желтом

попугае».
—	Ты пройдешь по билету Норивала. Ему он уже

не понадобится.
Они проплыли еще несколько километров. На берегу

Титу вновь трижды зажег и погасил фары.
—	Ладно, — Тонинью ущипнул Флетча за ногу. —
75

Берись за руль, сеньор Баррету. Вам ведь не впервой

выходить в море? Орланду, помоги Норивалу. Убедись,

что бумажник у него в кармане.
—	Бумажник при нем.
—	О его смерти не сообщат, если нашедший не

узнает, кого вынесло на берег море. Тому же, кто

найдет тело одного из Пасариныо, вознаграждение

гарантировано.
Флетч сидел, положив руки на руль, направляя

яхту параллельно берегу.
Тонинью спустился вниз.
Скоро из маленькой каюты донеслись тяжелые

удары, треск ломающегося дерева, наконец, бульканье

воды.
Яхта начала крениться на левый борт. Мгновенно

стала неуправляемой. Паруса обвисли.
Флетч отпустил руль.
Тонинью выскочил на палубу и выбросил молоток

за борт.
—	Мы рядом со скалами, так что люди поверят,

что яхта напоролась на одну из них.
Вдвоем Тонинью и Орланду подняли Норивала,

глаза которого все так же сияли счастьем в лунном

свете, поднесли к планширу и осторожно опустили в

воду.
Постояли, глядя ему вслед. Губы Тонинью шеве¬

лились. Орланду крестился.
—	На рассвете он будет на берегу, — заключил

Тонинью.
Яхту начало разворачивать, нос все глубже погру¬

жался в воду. Неожиданно паруса вновь поймали ветер,

палуба резко накренилась.
—	Скорее, Жаниу! — закричал Тонинью. — Тебе еще

рано помирать!
Орланду прыгнул за борт. Флетч — за ним. По¬

следним — Тонинью.
Вода была температуры человеческого тела. Как и

воздух. Флетч энергично заработал руками и ногами,

держа курс к берегу. Пачки денег в карманах шорт

тянули ко дну, словно камни.
Отплыв на сотню метров, Флетч перевернулся на

спину и посмотрел назад. Там, где недавно была

лодка, что-то белело. То ли донная часть корпуса, то

ли парус.
76

Внезапно тишину разорвал жуткий крик: «А-а-а-а-

а-а-а-а!»
—	Тонинью, — позвал Флетч. — В чем дело?
Ему не ответили.
—	Тонинью! Что случилось?
Флетч уже собирался плыть к тому месту, откуда

донесся крик, но тут до него донесся ровный голос

Тонинью: «Я столкнулся с Норивалом...»
Глава 17
—	Мы должны держаться совершенно раскованно, —

предупредил Титу, переодетый индейцем.
Они входили в ночной клуб «Канекан».
—	Какой номер ложи Пасаринью? — спросил Ор¬

ланду.
—	Обычно они в ложе три, — ответил Тонинью.
—	А да Коста в девятой, — добавил Флетч.
Избавившись от трупа, Титу гнал «галакси» доста¬

точно быстро, чтобы не вызвать подозрений полиции.

В машине Флетч залпом выпил остатки минеральной

воды.
В квартире Тонинью на улице Фигейреду Магальаиса

хозяин дома, Титу, Орланду и Флетч по очереди

побрились и приняли душ.
В этом году Чечеточники выбрали себе наряд

индейцев: бриджи, сшитые из кусочков кожи, мягкие

высокие сапоги. Флетчу бриджи Норивала не подошли,

оказались слишком широкими.
Тонинью достал из шкафа свой прошлогодний ко¬

стюм, ковбойский, с маской, блестками на куртке и

обтрепанными штанинами. Флетч с трудом втиснулся

в него.
—	Тонинью, это костюм для подводного плавания?
—	Он сидит на тебе как влитой. Вот сапоги, шляпа

и маска.
—	Он сидит на мне, как костюм для подводного

плавания.
Тонинью, Титу и Орланду сели кружком, торопливо

нанося на лица и тела друг другу боевой узор. Когда

же они закончили, вид у них был такой, словно им

действительно пришлось воевать.
Флетч тем временем обклеивал стены квартиры
77

мокрыми банкнотами, извлеченными из карманов шорт

в надежде, что к утру они высохнут.
—	Помните, держаться раскованно, — повторил Титу.
В ночном клубе Орланду открыл дверь ложи Па¬

саринью.
—	Орланду! — встретили их приветственные кри¬

ки... — Титу! Тонинью!
Ковбоя в маске сидевшие в ложе удостоили лишь

мимолетного взгляда.
Внизу, в гигантском зале «Канекан», множество

людей в ярких костюмах сидели за маленькими сто¬

ликами, танцевали, переходили с места на место. На

большой эстраде играл оркестр, состоящий в основном

из барабанов, хотя несколько музыкантов играли на

трубах и электрогитарах.
Костюмы Чечеточников заслужили высоких похвал.

И они, в свою очередь, вроде бы не узнавали тех,

кто сидел в ложе Пасаринью, и очень естественно

изумились, когда Арлекин признался, что он — адмирал

Пасаринью.
—	Вы припозднились.
—	О, — ответил Тонинью, — мы никак не могли

найти вашу ложу.
—	Кто это? — спросила какая-то женщина.
—	Жаниу Баррету, — пробормотал Тонинью.
—	И.М.Флетчер.
Сеньор Пасаринью был в костюме Папай Ноэля.
—	Где Норивал? — осведомился он.
—	Вышел в море на яхте, — ответил Титу.
—	В море? В самый шторм?
—	Шторм кончился, — ответил Орланду.
—	Сегодня же костюмированный бал!
—	Мы провожали его, — вступил в разговор То¬

нинью. — Вместе с Флетчем.
—	Но почему он решил выйти в море именно

сегодня, во время бала в «Канекане»?
—	В последние дни Норивал стал очень серьез¬

ным, — ответил Тонинью.
—	Он не раз говорил о том, что пора взяться за

ум, — добавил Орланду.
—	Отличная мысль, — улыбнулся Папаи Ноэль.
—	Вопрос состоял лишь о том, какую ему избрать

карьеру, — продолжал Титу.
—	Норивал очень талантлив, — вставил Орланду.
78

—	Наверное, он хотел подумать о будущем, —

предположил Тонинью.
—	Норивал решил взяться за ум? — спросил Арле¬

кин. — Тогда мне пора в отставку.
—	Нет, нет. Никто не знает Норивала лучше нас, —

заверил его Тонинью. — Если Норивал принимает ка¬

кое-то решение, он готов умереть, но достичь постав¬

ленной цели.
—	Норивал может быть очень искренним, — чувст¬

вовалось, что Орланду гордится своим другом.
—	Да, — кивнул Тонинью. — Если он чего-то решил,

то сделает обязательно.
—	Норивал совсем не появится на балу? — спросил

Арлекин.
—	Он ушел в море, — ответил Тонинью. — Чтобы

принять окончательно^ решение...
—	Ну что за сын! — воскликнул Папай Ноэль. —

Наверное, где-то напился. Билет сюда стоит триста

американских долларов! Норивал, Адроальду... Зачем

человеку сыновья? Они забывают отца, как только

вырастают большими. Они берут, но ничего не дают

взамен!
Флетча представили сеньоре Пасаринью, которая

сидела в сторонке, наблюдала за танцующими внизу.

С кротким взглядом, в костюме циркового клоуна.
—	Ах, Норивал вышел в море! Ну конечно, он

никогда не любил балов! Всегда был спокойным, тихим

мальчиком. В юности он писал стихи, знаете ли. Я

помню одну его поэму, о какаду, в котором легко

узнавался директор его школы...
—	Теперь ты понимаешь, — прошептал Флетчу Ти¬

ту, — что такой женщине нельзя сказать правду.
—	Конечно.
—	Правда убила бы ее.
—	Давайте выпьем! — воскликнул Арлекин. — Ка-

шасу?
Тонинью широко улыбнулся. Худшее осталось по¬

зади.
—	Нет, сеньор. Сначала мы должны найти себе

девушек.
—	Разумеется, должны! — прогремел Папай Но¬

эль. — Ночь еще молода, как и вы сами.
—	Только убедитесь, что это не мужчины, хирур¬

гически превращенные в женщин, — предупредил Ар¬

лекин.
79

—	Если у меня возникнут сомнения, я приведу ее

к вам для консультации, — ответил Тонинью.
Арлекин расхохотался.
—	Тонинью, — спросил Флетчер, когда они вышли

из ложи, — ты собираешься поехать утром на берег,

чтобы убедиться, что Норивала уже вынесло на пляж?
—	О, нет, — Тонинью поправил левый сапог. —

Сегодня воскресенье. Мы должны пойти к мессе.
Теудомиру да Коста стоял у маленького бара в

глубине ложи.
—	Кто вы? — воскликнул он. — Я вас не узнаю.
Флетч ответил долгим взглядом через прорези маски.
Все остальные сидели лицом к залу, слушая оче¬

редного певца.
Чечеточники отправились на поиски девушек.
—	Вы пугаете меня, сеньор. Что вам угодно?
—	Это я, Теу.
—	Кто? — Теу наклонился вперед, вглядываясь в

прорези маски.
—	Флетч!
—	А! — Теу изобразил безмерное облегчение. — Тог¬

да давайте выпьем.
Бармен, которого Теу привез с собой, начал сме¬

шивать для Флетча водку и апельсиновый сок.
—	Уже очень поздно. Почти три часа утра. Вы

что, заснули?
—	Нет.
—	Я так и думал.
—	Лаура уехала, и я отправился на экскурсию по

окрестностям Рио. Вот и задержался.
—	На автобусе?
—	Не совсем. В большом автомобиле.
Певец замолчал.
—	О, Флетч! Какой прекрасный костюм! — восклик¬

нула сеньора Вияна. — Где вы его взяли?
—	Снял с одного типа, показавшегося на экране

моего телевизора.
—	Он сидит на вас... — взгляд ее опустился ниже

талии Флетча. — Как влитой.
—	Откровенно говоря, мне кажется, это не костюм,

а вторая кожа.
—	Так оно и есть, дорогой. Так оно и есть.
Теу представил Флетча другим гостям. Кроме сень¬
80

оры Вияна и ее мужа, в ложе находились знаменитый

бразильский футболист, который не мог устоять на

месте и танцевал сам с собой, его жена, выше ростом,

с внушительными формами, биржевой маклер с суп¬

ругой из Лондона, Адриан Фоусетт, музыкальный

критик из «Нью-Йорк таймс», автогонщик-итальянец

с подругой, по виду совсем молоденькой, и французская

кинозвезда Жетта.
Все восхищались костюмом Флетча, он — костюмами

остальных гостей. Теу оделся тигром с коротким

хвостом. Тигровая голова лежала на стойке бара.

Немигающими стеклянными глазами она чем-то на¬

помнила Флетчу Норивала в последние его мгновения.

Но у Норивала глаза были куда как счастливее.
Жетта нарядилась в костюм сестры милосердия,

только с очень короткой юбкой. Впрочем, в фильмах,

которые доводилось видеть Флетчу, она снималась

совсем без одежды.
Флетч снял маску и шляпу и подошел к поручню,

чтобы посмотреть на яркий круговорот внизу.
Несколько барабанщиков уходили с эстрады, другие

поднимались им навстречу: музыка не умолкала ни

на секунду.
В трех местах, между площадкой для танцев и

маленькими столиками, возвышались золоченые клетки.

Внутри каждой в такт музыке извивались три или

четыре великолепные женщины, в узких набедренных

повязках и с высокими головными уборами.
Снаружи девять или десять женщин, одетых точно

так же, танцевали вместе с ними, словно гигантские

кошки, поднявшиеся на задние лапы. Ритмично по¬

дергивались голые загорелые задницы, тряслись огром¬

ные, загорелые груди.
—	Пол этих клеток может подниматься и опускать¬

ся, — заметил подошедший Теу. — Так что женщины

могут уйти, не опасаясь, что к ним будут приставать.
—	Они, должно быть, ростом в семь футов.
—	Во всяком случае, выше шести.
—	А что это за женщины вокруг клеток?
—	Это не женщины, — Теу отпил из бокала.
—	Да нет же, женщины.
—	Они — лучшая реклама мастерству бразильских

хирургов.
Издалека Флетч не видел никакой разницы между

женщинами внутри и вне клеток.
81

Однажды в Нью-Йорке в такой же ситуации он

угодил впросак*.
—	Вот к ним никто приставать не будет, — добавил

Теу. — Печально, конечно. Для них.
Музыка стала громче, и все присутствующие на

танцплощадке, за столиками, в ложах подхватили

песню, представленную на Карнавал фавелой Империу

Серрану.
Весь зал, все загорелые, коричневые, черные люди

двигались в едином ритме и пели о том, в каком

долгу бразильцы перед кофейным зернышком и как

они должны его уважать.
С бокалом в руке к Флетчу подошел Адриан

Фоусетт.
—	Бразилия совсем такая, как она видится из

Америки.
—	Раньше я работал в газете, — откликнулся

Флетч. — Репортером.
—	А что вы делаете сейчас?
—	Делаю? Почему я должен что-то делать? Просто

живу.
С другой стороны подошла Жетта. После Евы,

после женщин в клетках она казалась Дюймовочкой.
—	Ну все-таки, — не отставал Адриан, — чем вы

занимаетесь?
—	Не знаю, — честно ответил Флетч.
—	Теу сказал, что пригласил молодого человека,

который потанцует со мной, — вмешалась в разговор

Жетта.
—	Я чувствую себя столетним стариком.
—	Да, я слышала эту историю, — кивнула Жетта. —

Вы — тот, кто умер незнамо когда. Вас убили, а теперь

вы вернулись, чтобы опознать вашего убийцу.
—	Вы когда-нибудь слышали подобную чушь?
—	Случалось. Так вы потанцуете со мной?
Более всего Флетчу хотелось заползти в уголок
ложи и заснуть. Он не сомневался, что сможет заснуть,

несмотря на барабаны, трубы, гитары, пение.
—	Разумеется.
Выйдя из ложи, они спустились на танцплощадку.
Вокруг кружились люди, одетые кроликами и зме¬

ями, арлекинами и шлюхами, знатными дамами и

школьницами, злодеями и благородными кавалерами,
*	Более подробно в романе «Флетч и вдова Брэдли».
82

преступниками и поварами, пиратами и священнослу¬

жителями.
К изумлению Флетча, Жетта оказалась никудышной

партнершей. Она повисла на нем, словно на бревне

посреди бушующего моря. То ли она не умела тан¬

цевать, то ли ей просто не нравилась музыка.
В нескольких метрах от них Орланду лихо отпля¬

сывал с женщиной в светлом парике. По выражению

ее глаз чувствовалось, что он забыл обо всем, кроме

ритма танца. Покрой платья женщины оставлял одну

грудь обнаженной.
У края танцевальной площадки дюжина мужчин

застыла, как статуи, с открытыми ртами, устремив

взгляды вверх. Над ними на поручне ложи сидела

женщина, ее голые ягодицы свешивались вниз.
Жетта проследила за взглядом Флетча.
—	Бразильцы так естественны во всем, что касается

тела, — изрекла французская кинозвезда. — Так прак¬

тичны.
Перед мысленным взором Флетча, едва стоявшего

на ногах от недосыпа, возникли Титу и Тонинью,

переворачивающие Норивала головой вниз, пинающие

его в живот, чтобы помочь тому проблеваться; Титу

и Орланду, голые, показывающие ему, что такое

кикданс, а затем, смеясь, катающиеся по траве;

великолепная Ева, стоящая в дверном проеме малень¬

кой, темной комнаты, где умер Норивал, сжимающая

левую грудь обеими руками, довольная собой; вере¬

вочная упряжь, палки из метелищ, определение места,

где нужно сбросить в воду труп, чтобы на заре его

прибило к берегу...
Жетта пробежалась руками по гладким рукавам

рубашки Флетча от локтей до плеч.
—	Вы так поздно пришли.
Даже в танце сон застилал глаза Флетча.
—	Мне пришлось побыть у заболевшего приятеля.
Глава 18
Оказавшись у себя в отеле «Желтый попугай»,

Флетч первым же делом позвонил в «Жангаду» и

попросил соединить его с номером 912.
В номере 912 никто не отвечал.
83

Не снимая ковбойского костюма, он упал на кровать,

полагая, что мгновенно заснет. Часы показывали семь

утра. Он не привык ложиться спать после восхода

солнца.
Сон не шел, Флетч встал, сбросил одежду на пол,

забрался под простыню.
Даже в столь ранний час с улицы доносилась самба.

Флетч перекатился на бок, положил на ухо подушку.

Закрыв глаза, он видел перед собой женскую плоть:

большие, мягкие, податливые груди с громадными

сосками, покачивающиеся в ритме танца, стройные,

гладкие спины, ускользающие от него, коричневые

ягодицы, на которых при движении появлялись ямочки,

великолепные длинные ноги, плывущие над танцеваль¬

ной площадкой, следуя за выбивающими самбу бара¬

банами.
Флетч встал с кровати и позвонил в бюро обслу¬

живания с просьбой принести ему завтрак. А потом

долго стоял под горячим душем.
Завтракал он в одиночестве, усевшись в углу,

обмотав талию полотенцем. Так как утро было вос¬

кресное, мужчина в комнате напротив стены не

красил.
Флетч вновь позвонил в отель «Жангада» и по¬

просил соединить его с миссис Джоан Стэнуик из

номера 912.
Трубку не сняли.
Он задернул портьеры и улегся в постель.
Застыл в позе Норивала, на спине, скрестив руки

на груди. Но вскоре понял, что заснуть не удастся.
Снова позвонил в отель «Жангада».
Раздвинул портьеры.
Надел чистые шорты, тенниску, носки, теннисные

туфли.
У отеля, в ярком солнечном свете, его поджидал

маленький мальчик, праправнук Идалины и Жаниу

Баррету.
Он схватил Флетчера за руку. Захромал с ним

рядом, что-то горячо втолковывая ему.
Флетч вырвал руку и сел в МР.
На деревянной ноге десятилетний Жаниу Баррету

пытался бежать за машиной Флетча, что-то крича

ему вслед.
84

Глава 19
—	Добрый день, — поздоровался Флетч с портье

отеля «Жангада». — У меня возникли трудности.
Портье мгновенно проникся сочувствием. Покивал,

наклонился к Флетчу через регистрационную стойку.
—	Вы — гость нашего отеля?
—	Я остановился в «Желтом попугае».
Сочувствия поубавилось, но ненамного. «Желтый
попугай» котировался ничуть не ниже «Жангады», хотя

и считался более старомодным. Во время Карнавала

все хорошие отели Рио-де-Жанейро удваивали оплату

за номер.
Флетч уже позвонил в номер 912 по внутреннему

телефону, постучал в дверь, побывал в зале для

завтрака и у бассейнов. Никаких следов Джоан Стэнуик.

Оставленный им конверт все еще торчал из ячейки

912 за спиной портье.
—	Остановившаяся в вашем отеле женщина, севе¬

роамериканка, — продолжил он, — миссис Джоан Стэ¬

нуик разговаривала со мной вчера утром, примерно в

это же время, в моем отеле. Мы договорились позав¬

тракать у нее. Она пошла сюда пешком. Я заскочил

к себе в номер, переоделся, до этого я пробежался

по берегу, сел в машину и приехал в «Жангаду». Из

«Желтого попугая» я выехал через полчаса после ее

ухода. Она не ответила, когда я позвонил ей по

внутреннему телефону. Не ответила на стук в дверь.

Я не нашел ее ни в зале для завтрака, ни на террасе,

ни у бассейнов, ни в баре. У меня возникли опасения,

что с ней что-то случилось.
Портье чуть заметно улыбнулся. Ему доводилось

слышать истории и похлеще, особенно, когда речь шла

об отношениях мужчины и женщины.
—	Мы ничем не можем помочь вам, сеньор. Мы

обязаны уважать желания наших гостей. Если дама

не хочет вас видеть или разговаривать с вами... — он

раскинул руки, пожал плечами.
—	Я оставил ей записку, — Флетч указал на конверт

за спиной портье. — Она так и лежит в ячейке.
—	В Рио во время Карнавала люди быстро меняют

свои планы, — портье улыбнулся. — Иногда они меня¬

ются сами.
85

—	Не могли бы вы открыть мне ее номер? — Флетч

уже пытался отомкнуть замок в номере 912, но без

особого успеха. — Я очень тревожусь за нее. Ей,

возможно, нужна помощь.
—	Нет, сэр. Это невозможно.
—	Может, вы подниметесь в ее номер сами?
—	Нет, сэр. Я не имею на это права.
—	А может, пошлете горничную?
—	Сейчас Карнавал, сэр, — клерк взглянул на на¬

стенные часы. — Еще рано. Люди ложатся спать в

самое разное время. Им не нравится неожиданное

появление в номере обслуживающего персонала.
—	Я не могу найти ее уже двадцать четыре часа.

Надо поставить в известность полицию.
Портье в какой уж раз пожал плечами.
—	В вашем участке кто-нибудь говорит по-английски?
—	По-англицки, по-англицки, — покивал полицей¬

ский за высокой стойкой.
Флетч повернулся ко второму полицейскому, по¬

моложе.
—	Кто-нибудь может поговорить со мной на анг¬

лийском?
Молодой полицейский снял трубку, набрал номер

из трех цифр, что-то сказал.
Положив трубку, коротко взглянул на Флетчера и

протянул к нему руку ладонью вперед, то ли прика¬

зывая помолчать, то ли предлагал подождать.
Флетч ждал.
Приемную полицейского участка заполняли печаль¬

ные участники Карнавала. На полу, на скамьях сидели

и лежали мужчины и женщины всех цветов кожи,

высокие и низкие, толстые и тощие, в одежде и без

оной, спящие, пытающиеся заснуть, трясущие головой,

оглядывающиеся в недоумении, безразличные к про¬

исходящему. Лохмотья некоторых напоминали маска¬

радные костюмы королевы, мыши, судьи. Один зарос¬

ший волосами мужчина, спавший с открытым ртом,

был одет лишь в бюстгальтер, женские трусики и пояс

с подвязками. Толстуха в костюме Королевы Шебы

один за другим вытаскивала из бумажного пакетика

пирожки и отправляла себе в рот. У пяти или шести

мужчин на физиономии светились свежие «фонари»,
86

один сидел с глубоким порезом на ноге. Хотя в окнах

не было стекол, в приемной воняло потом и мочой.
Пока Флетч ждал, в дверь вошел мужчина в

длинных трусах. Нож с длинной рукоятью торчал у

него между грудью и плечом. Шагал он, однако,

уверенно и с достоинством обратился к дежурному

полицейскому: «Perdi minha maquina fotografica»*.
С нижней ступеньки каменной лестницы толс¬

тяк полицейский помахал рукой, подзывая к себе

Флетча.
—	Моя фамилия Флетчер.
Полицейский пожал ему руку.
—	Барбоза. Сержант Паулу Барбоза. Вы североаме¬

риканец?
—	Да.
Сержант повел Флетча по лестнице.
—	Я бывал в Соединенных Штатах. В Нью-Бед-

форде, штат Массачусетс, — они вошли в маленькую

комнату со столом и двумя стульями. Сержант сел

за стол. — В Нью-Бедфорде у меня двоюродный брат, —

он закурил. — Вы были в Нью-Бедфорде, штат Мас¬

сачусетс?
—	Нет, — сел и Флетч.
—	Там очень хорошо. Городок на берегу моря. Все

мужчины — рыбаки. А .женщины работают в магазинах,

где продают сувениры. Жена моего брата работает в

таком магазине. А мой брат — рыбак, — сержант стрях¬

нул с рубашки сигаретный пепел. — Надо честно при¬

знать, что португальский хлеб в Нью-Бедфорде лучше,

чем здесь, в Рио. Да, да. Нью-Бедфорд, штат Мас¬

сачусетс. Я прожил там почти год. Помогал моему

брату ловить рыбу. Там слишком холодно. Я не

выношу холода.
Сержант сидел боком к столу, не глядя на Флетча.
—	Вам нравится Карнавал?
—	Очень.
—	Ах, как хорошо на Карнавале молодым, красивым,

здоровым! — он вновь стряхнул с рубашки пепел, хотя

Флетчу показалось, что, как и в первый раз, пепла

на рубашке не было. — И богатым, я полагаю?
В углу за столом возвышался серый металлический

шкаф с тремя ящиками.
—	У полиции в это время много забот.
* У меня украли фотоаппарат (порт.).
87

—	Это точно, — согласился сержант. — Нам не уда¬

ется насладиться Карнавалом. Все переворачивается

вверх тормашками. Мужчины становятся женщинами,

женщины — мужчинами, взрослые — детьми, дети —

взрослыми. Богатые прикидываются бедными, бедня¬

ки — богатыми, трезвенники ударяются в запой, воры

начинают раздавать деньги. Кутерьма, знаете ли.
Взгляд Флетча задержался на пишущей машинке

на столе. «Ремингтон», сработанный лет семьдесят пять

назад.
—	Вас ограбили... — предположил сержант.
—	Нет, — ответил Флетч.
—	Вас не ограбили?
—	Разумеется, меня ограбили. Когда я впервые

приехал в Рио, — на лице сержанта отразилось облег¬

чение. — Но я не стал бы беспокоить вас из-за

подобного пустяка.
Сержант радостно улыбнулся, чувствовалось, что он

сразу зауважал Флетча. И повернулся к нему, готовый

его выслушать.
Не торопясь, подробно Флетч рассказал сержанту

Паулу Барбозе о встрече с Джоан Коллинз Стэнуик

у отеля «Желтый попугай», об ограблении Джоан, о

своем обещании принести деньги в отель «Жангада»,

о договоренности о совместном завтраке... о том, что

в отеле ее не оказалось ни вчера, ни сегодня... о

конверте, который он оставил для нее, так и лежащем

в ячейке...
Сержант докурил первую сигарету, зажег вторую.
—	Ах, — вздохнул он. — Карнавал. Этим все и объ¬

ясняется.
—	Она — не сумасбродная дама. Это женщина, при¬

выкшая к ответственности. Привлекательная блондинка

лет тридцати с небольшим, в дорогой одежде...
—	Все идет вверх тормашками, — напомнил сер¬

жант. — Если в обычной жизни она, как вы говорите,

не сумасбродная дама, то стала таковой во время

Карнавала! Я-то знаю! Я прослужил в полиции двадцать

семь лет. Двадцать семь Карнавалов!
—	Я не могу найти ее двадцать четыре часа.
—	Некоторых не могут найти всю жизнь! Они

приезжают в Бразилию, потому что числятся пропав¬

шими в других местах. Разве вам это не известно?
—	Это не тот случай. У нее великолепный дом в

Калифорнии, дочь. Она — богатая женщина.
88

—	Ах, чего только не выделывают люди во время

Карнавала, — сержант Барбоза задумчиво разглядывал

дымящийся кончик сигареты. — От них можно ждать

чего угодно.
—	Ее могли похитить, изнасиловать, избить. Она

могла попасть под автомобиль.
—	Действительно, — кивнул сержант. — Возможно и

такое.
—	Ее обязательно надо найти.
—	Найти? — искренне изумился Барбоза. — Найти?

Бразилия — громадная страна. Только в Рио живут

девять миллионов! Высокие дома, низкие горы, туннели,

парки, джунгли! И мы должны заглянуть на крышу

каждого высокого дома и в подвал низкого? — он чуть

наклонился вперед. — В это время года все люди

становятся кем-то еще. Каждый надевает маску. Не¬

которые переодеваются козлами! Дельфинами! Скажите

мне, мы должны искать козла или дельфина?
—	Высокую, стройную североамериканку лет трид¬

цати с небольшим.
—	В этой кутерьме? — воскликнул сержант. — Будь¬

те благоразумны. Что мы можем сделать?
—	Я заявляю об исчезновении североамериканки,

приехавшей в Бразилию...
—	Вы уже заявили! Если она заглянет в полицейский

участок, я скажу ей, что вы ее разыскиваете.
—	Я не заметил, что вы ведете какие-то записи, —

упорствовал Флетч. — Я не вижу, что вы зафиксировали

мое заявление.
Глаза сержанта округлились.
—	Вы хотите, чтобы я зафиксировал ваши слова

на бумаге?
— Да.
—	Я должен что-то писать только потому, что

какая-то североамериканка внезапно изменила свои

планы?
—	Вы должны зафиксировать мое заявление, —

Флетч стоял на своем. — В любой полиции мира...
—	Хорошо! — сержант выдвинул ящик стола. — Я

напечатаю ваше заявление! Как вы и просите! — он

достал из ящика ключ. — Вы хотите, чтобы я его

напечатал? Я напечатаю! — встал, подошел к шкафу

и вставил ключ в замочную скважину. Заглянул сначала

в верхнее отделение, потом в среднее. — Мы готовы

на все, лишь бы туристы были счастливы.
89

Из нижнего отделения он достал ленту для пишущей

машинки. Похоже, такую же старую, как и сам

«Ремингтон».
Сержант сдул с нее пыль.
—	Пожалуй, не стоит, — Флетч поднялся. — Я вас

понял.
Из телефонной будки на тротуаре неподалеку от

полицейского участка Флетч позвонил Теудомиру да

Коста.
Теу сам взял трубку.
—	Теу? Флетч. Я знал, что ваш лакей скажет мне,

спите вы или нет.
—	Я жду телекса из Японии. Решил продать часть

своих иен.
—	Теу, женщина, о которой я упоминал вчера

утром, североамериканка, так и не появилась. Записка,

которую я оставил для нее в отеле «Жангада», лежит

на месте. У нее нет ни денег, ни удостоверения

личности. Я обратился в полицию. Они сказали, что

ничем не могут помочь. В отеле «Жангада» меня не

пустили в ее номер. Возможно, она тяжело заболела,

Теу, а может...
—	Разумеется, я понимаю. Думаю, первым делом

надо осмотреть ее номер. Так вы говорите, она здоровая

женщина?
—	Очень здоровая. И очень благоразумная.
—	Где вы сейчас?
—	У полицейского участка.
—	Встретимся в отеле «Жангада».
—	Теу, вы же не спали всю ночь.
—	Ничего. Дело-то серьезное, Флетч. Я приеду, как

только дождусь телекса.
—	Благодарю, Теу. Я буду в баре.
Глава 20
—	Как зовут женщину?
—	Джоан Коллинз Стэнуик, — ответил Флетч. —

Номер 912.
Флетч пил уже второй бокал караны, когда Теу

вошел в бар отеля «Жангада». Даже в шортах и

тенниске он выглядел важной персоной.
90

За регистрационной стойкой стоял тот же портье,

с которым недавно разговаривал Флетч. Теперь он

предоставил ведение переговоров с Теудомиру да Силва,

а сам стоял чуть в стороне и слушал.
Теудомиру да Коста представился, разумеется, по-

португальски, объяснил сложившуюся ситуацию и из¬

ложил свое требование: разрешить им осмотреть но¬

мер 912.
Портье вежливо отказал ему.
Разговор резко ускорился. Теу что-то сказал, пор¬

тье — ответил. Теу добавил несколько фраз, вежливо

улыбнувшись, вновь, похоже, получил отрицательный

ответ.
И тогда Теудомиру да Коста, убедившись, что

другие средства не помогают, задал риторический

вопрос, обладающий в Бразилии могуществом волшеб¬

ной палочки, способной открыть все двери или закрыть

их, совершить какое-либо деяние или не совершить,

в зависимости от желания того, кто его задал. Вопрос,

указывающий простым смертным их место в этой

жизни: «Sabe com quenesta falando? — Вы знаете, с

кем говорите?»
Портье сразу увял.
Взял ключ от номера 912 и повел их к лифту.
—	Как по-вашему, что-нибудь пропало?
Портье остался у двери, а Теу и Флетч обошли

гостиную, спальню, ванную, балкон.
—	Похоже, все на месте, — ответил Флетч. — За

исключением Джоан Коллинз Стэнуик.
Комнаты прибраны, в ванной чистота, постель

застелена. Посмотрев ящики, шкафы, аптечный шкаф¬

чик, даже чемоданы, Флетч не нашел ни денег, ни

драгоценностей.
—	Вот что важно, Теу. Вчера утром Джоан была

в коричнево-желтом брючном костюме и белой шел¬

ковой рубашке. Ни костюма, ни рубашки я в номере

не нашел.
—	Она могла отдать их в чистку отеля. Вы не

знаете, какие еще наряды привезла она с собой?
—	Насчет химчистки я сомневаюсь. Она хотела

выписаться из отеля, как только я принесу ей деньги.
—	Тогда, выходит, она исчезла между «Желтым

попугаем» и «Жангадой»?
91

—	Да.
У двери портье зазвенел ключом, висящим на

цепочке.
—	Что нам теперь делать? — спросил Теу. — Вы же

репортер, пусть и отошедший от дел.
—	Полагаю, проверить все больницы.
Теу на мгновение задумался.
—	Человека, внезапно заболевшего или раненного

между двумя отелями, могут отвезти только в одну

больницу. Мы можем управиться в ней.
—	Давайте, — согласился Флетч.
—	Что теперь? — Они стояли в вестибюле больницы.
Теу рассказал дежурному администратору об исчез¬

новении светловолосой североамериканки, в добром

здравии, у которой ранее украли все деньги и доку¬

менты.
Администратор поцокал языком, отпустил шуточку

насчет Карнавала и разрешил Теу и Флетчу пройти

по всем семи этажам больницы, заглядывая в каждую

палату.
Дежурный администратор сообщил, что по ходу

Карнавала в больницу поступает много пациентов с

неустановленной личностью, и он будет им очень

признателен, если они опознают кого-либо.
—	Я не знаю, — казалось, веки Флетча вот-вот

опустятся на глаза, то ли от сонливости, то ли для

того, чтобы лучше думалось.
—	Я не представляю себе, что нам еще предпри¬

нять, — откликнулся Теу.
—	Я тоже.
—	Может, подождем день-другой.
—	Пожалуй, вы правы.
—	Глядишь, все и образуется само по себе.
—	Она может быть где угодно, — встрепенулся

Флетч. — С ней могло что-то случиться. А может, мне

проверить остальные больницы Рио?
—	А что потом? Вы будете проверять все отели,

больницы и тюрьмы Бразилии? Одну за другой? Да

вам не хватит на это всей жизни.
—	Наверное, нет.
—	Давайте еще немного подождем, Флетч.
—	Благодарю вас, Теу. Извините, что не дал вам

поспать.
92

—	На текущий момент вы сделали все, что могли.
—	Да... — голосу Флетча недоставало уверенности. —

Возможно, что все.
Глава 21
Прежде чем вновь затянуть портьеры в своем номере

в «Желтом попугае», Флетч заметил, что в комнате

напротив мужчина опять красит стены. «Если он

вскорости не закончит, — сказал себе Флетч, — при¬

дется пойти ему помочь».
Улегшись в постель под барабанный бой двух или

трех оркестров, расположившихся в непосредственной

близости от «Желтого попугая», Флетч изо всех сил

пытался уснуть. Долгое время он ровно, глубоко дышал,

убеждая свое тело, что спит.
Тело провести не удалось. Сон не приходил.
В его голове вертелись извивающиеся тела, люди,

переодетые кроликами и змеями, арлекинами и шлю¬

хами, знатными дамами и школьниками, злодеями и

благородными кавалерами, преступниками и поварами,

пиратами и священниками. «Естественно, ты не можешь

заснуть», — послышался в его ушах голос Лауры. «Ты

заснул? — вопрошал Теу. — Нет? Я так и думал».

Толстая Королева Шебы ела пирожки из бумажного

пакета. Мужчина с ножом в груди жаловался полиции,

что у него украли фотоаппарат.
Когда он вернулся в отель, его поджидала Идалина

Баррету. Рядом с ней стоял ее праправнук с дере¬

вянной ногой. В руке она держала какую-то матер¬

чатую куклу.
Он метнулся в дверь, а она что-то кричала вслед

и трясла матерчатой куклой.
Вновь Флетч положил подушку на голову. Вновь

попытался уговорить свое тело уснуть. Он думал о

том, как устали его ноги от танцев с Жеттой, как...
Бесполезно.
Бум, бум, патикум бум.
С трудом он выбрался из постели. Раздвинул

портьеры.
Нашел в телефонном справочнике номер Марилии

Динис.
Пругурундум.
93

Набрал номер. Трубку сняли после пятого звонка.
—	Марилия? Доброе утро. Это Флетчер.
—	Доброе утро, Флетчер. Наслаждаетесь Карна¬

валом?
—	Марилия, я знаю, что сегодня воскресенье. В

разгаре Карнавал. Время для звонка я выбрал крайне

неудачное, но мне нужно поговорить с вами. Я не

спал с четверга.
—	Должно быть, вы в восторге от Карнавала.
—	Не совсем. Вы заняты? Можем мы где-нибудь

встретиться?
—	Прямо сейчас?
—	Если я не смогу уснуть в ближайшее время...

Я не знаю, чем все это кончится.
—	Где Лаура?
—	Поехала с отцом в Байа. Вернется сегодня к

вечеру.
—	Вы хотите увидеться со мной, прежде чем сможете

уснуть?
—	Да. Мне нужно что-то понять, что-то сделать.

Кто-то должен мне объяснить, что к чему.
—	Вы встревожены?
—	Я ничего не могу понять.
—	Приезжайте. Вы знаете, как добраться до Леб-

лона?
—	Да. Ваш адрес есть в телефонном справочнике.

А ничего, что я приеду прямо сейчас?
—	Карнавал я игнорирую. Жду вас.
—	Вы с Лаурой поссорились? — спросила Марилия.
В маленьком домике в Леблоне, за высоким
деревянным забором, Марилия провела Флетча в

кабинет.
—	Вчера я видела вас в одной машине с Чечеточ¬

никами.
Флетч не рискнул спросить, в какое время она

видела его, днем или ночью, и все ли Чечеточники

были тогда живы.
—	Я обыграл их в покер.
В кабинете Марилия вставила дискету в персональ¬

ный компьютер.
—	Бразильские мужчины славятся своей энергией.
—	Да, да, говорят, причина кроется в высококало¬

рийной пище.
94

—	Бразильский мужчина остается мужчиной до глу¬

бокой старости, — она включила компьютер и подо¬

ждала, пока застрекотал принтер, печатая рукопись. —

В семьдесят, восемьдесят лет он все еще юноша, —

принтер продолжал стрекотать. — Извините, такой уж

у меня распорядок по воскресеньям. Утром я печатаю

все то, что сделала за неделю, — она уселась в удобное

кресло у стола и указала Флетчу на двухместную

софу. — Раньше я пользовалась услугами машинистки,

но теперь... Потеряно еще одно рабочее место, Теу¬

домиру прислал мне этот компьютер.
Флетч сел.
—	Вы хорошо выглядите, — заметила бледнокожая

Марилия. — Пышете здоровьем.
—	Сегодня утром я уже побывал в полицейском

участке. Одна женщина, моя знакомая из Калифорнии,

вчера рано утром пришла ко мне в отель. Ее ограбили.

Я пообещал принести ей денег. Она возвращалась в

«Жангаду», отель, где остановилась, и исчезла.
—	Ах, Карнавал...
—	Действительно, исчезла, Марилия. С помощью

Теу я осмотрел ее номер в «Жангаде». Все наряды

на месте. У нее нет ни денег, ни паспорта, ни

кредитных карточек, ни документов, удостоверяющих

ее личность.
—	Волнуетесь вы не напрасно. Во время Карнавала

может случиться что угодно. И случается. Могу я

как-нибудь помочь вам?
—	Я думаю, нет. Мы побывали в больнице, обслу¬

живающей тот район. Теу говорит, надо еще немного

подождать.
—	Ждать нелегко.
—	Но я приехал к вам по другой причине. Как я

и сказал по телефону, я не спал с четверга.
—	Никто не спит во время Карнавала, — заметила

Марилия. — Может, сварить вам кофе?
—	Нет, благодарю. Вы знаете об этой старухе,

которая заявляет, что я — ее убитый муж, вернувшийся

к жизни?
—	Что-то такое я слышала вчера у Теу, — Марилия

искоса взглянула на компьютер. — Расскажите мне

поподробнее.
—	Ладно, — сидя на софе, Флетч подсунул ладони

под бедра. — Когда вы, Лаура и я сидели в кафе на

авениде Атлантика в пятницу днем, по тротуару
95

проходила старуха в длинном белом платье и заметила

меня. Она остановилась у самого бордюрного камня.

И смотрела на меня, пока мы не ушли. Вы, часом,

не обратили на нее внимания?
—	Должна признаться, что нет.
—	Она стояла позади вас.
—	Именно из-за этой старухи вы и спрятались под

столик?
—	Нет. Я спрятался от другой женщины, из Ка¬

лифорнии, которая тоже проходила по этой улице. Я

просто не ожидал увидеть ее в Рио.
—	Той женщины, которая потом исчезла?
— Да.
Марилия встала, прошла к компьютеру, просмотрела

уже отпечатанную рукопись.
—	Когда Лаура и я вернулись в «Желтый попугай»,

старуха выпрыгнула из кустов. Она орала и тыкала

в меня пальцем. Лаура поговорила с ней. — Марилия

снова села и слушала Флетча с каменным выражением

лица. — Старуха заявила, что узнала меня. Что в

предыдущей жизни я был ее мужем, Жаниу Баррету.

Что сорок семь лет назад, примерно в моем возрасте,

меня убили. И теперь я должен сказать ей, кто меня

убил.
Марилия промолчала.
—	Лаура сказала: «Естественно, ты не сможешь

заснуть, пока не назовешь его».
—	И вы не можете заснуть.
—	Не могу.
—	Вы думаете, что старуха наложила на вас за¬

клятье?
—	Марилия, она крутится возле моего отеля, по¬

стоянно обращается ко мне, как только я подхожу к

отелю или выхожу из него. Сегодня утром она стояла

на тротуаре, что-то вопила и трясла какой-то колдов¬

ской куклой.
—	Она называется калунга.
—	Вам лучше знать.
Принтер отпечатал последнее слово, поставил точку,

и компьютер автоматически выключился.
—	Интересная история, — подвела итог Марилия.
—	Никто не хочет помочь мне в понимании про¬

исходящего, — продолжал Флетч. — Отавью Кавалькан¬

ти не отвечает ни на один мой вопрос, чего бы он

ни касался. Только кивает и говорит: «Да». Теу
96
з*

говорит, что он ничего не понимает, не знает, что

надо делать. Тонинью Брага то ли шутит, то ли

говорит серьезно. Хуже всего, я не могу понять Лауры.

Она — интеллигентная женщина, профессиональная пи¬

анистка, выступает с концертами. Ее абсолютно не

интересует мое прошлое, но этого Жаниу Баррету она

приняла на веру.
Марилия вздохнула.
—	Такова Бразилия.
—	И у меня такое ощущение, что со мной разыг¬

рывают какую-то шутку.
—	Вы действительно так думаете?
—	Не знаю, Лаура говорит, что я не смогу уснуть,

пока не назову имя убийцы. Так оно и выходит. Теу

ничуть не удивляется тому, что я не сплю. Чечеточники

принимают мою бессонницу как должное. Как я могу

узнать, что произошло в Рио-де-Жанейро за двадцать

лет до того, как появился на свет? Что же мне теперь,

умирать от бессонницы?
—	Старуха сказала, что вы не сможете заснуть,

пока не дадите ей ответ?
—	Не знаю. С ней говорила Лаура. Мои познания

в португальском не настолько глубоки. Думаю, старуха

сказала, что я не смогу уснуть. С какой стати Лауре

все это выдумывать?
—	И вы поверили?
—	Разумеется, нет. Но я чуть ли не схожу с ума

от бессонницы.
Марилия пробежала взглядом по полкам с кни¬

гами.
—	О чем вы хотели меня спросить?
—	Первое, не разыгрывают ли меня Лаура и Че¬

четочники? Чечеточники, похоже, знали обо всем до

того, как впервые встретились со мной.
—	Такое возможно, — кивнула Марилия.
—	Они все друзья. Я — иностранец. Нанять старуху,

десятилетнего ребенка с деревянной ногой, других

детей — пара пустяков.
Марилия нахмурилась.
—	Маленький мальчик с деревянной ногой?
—	Да. Мой праправнук. Зовут его, естественно,

Жаниу Баррету.
—	Но возможно и то, что вы — Жаниу Баррету, —

продолжала Марилия, голос ее смягчился, — и вас
4-2940
97

убили много десятилетий назад, и вы вернулись в

Рио, чтобы назвать того, кто убил вас.
Флетч вытаращился на нее.
—	Вы тоже разыгрываете меня?
—	Флетчер, мой новый друг из Северной Америки,

вы же должны знать, что большая часть человечества

верит в переселение душ, в той или иной форме.
Марилия подошла к принтеру. Начала отрывать и

складывать страницы рукописи.
—	Марилия, позвольте отметить, что пока мы

сидели вот в этом кабинете и говорили о духах,

заклятьях и колдовских куклах, вашу рукопись печа¬

тала мащина, вобравшая в себя последние технические

достижения.
—	В вашей стране эту книгу читать не будут, —

она положила только что отпечатанные листы под

стопку уже лежащих на столе. — Меня не переводят

и не издают в Соединенных Штатах Америки. У

тамошних издателей, да и у читателей тоже, иное

восприятие реальности. Они представляют себе иначе,

что важное, а что — второстепенное, от чего зависит

судьба людей, происходящее с ними, что такое жизнь

и что такое смерть, — Марилия вновь села в кресло. —

Вы хотя бы завтракали?
—	Да.
—	Так что же мы будем делать?
—	Скажите мне прямо, должен ли я отнестись ко

всему этому серьезно?
—	Это серьезно, раз вы не можете уснуть. Вы

можете заболеть от недостатка сна. Вы можете врезаться

на машине в фонарный столб.
—	Марилия, в моем прошлом не было ничего

подобного. Я застигнут врасплох. Я работал в газете.

Был репортером, имел дело с реальными проблемами,

коррупцией в полиции...
—	А это не реально?
—	Как может быть реальным мое убийство, совер¬

шенное сорок семь лет назад? Что же я, встал из

могилы?
Марилия улыбнулась.
—	Реально ваше возвращение в Рио-де-Жанейро.

Реально то, что думает одна старуха. Реальна ваша

бессонница. Ах, Карнавал. Люди сходят с ума во

время Карнавала.
—	Я не собираюсь пополнить их число.
98
4-2

—	Совмещая несовпадающие реалии. — Марилия,

похоже, кого-то процитировала. — Вы репортер, вам

приходилось вести расследования. Вы попали в ситу¬

ацию, которая вас смущает. Что подсказывает вам

предыдущий опыт?
Флетч задумался.
—	Надо выяснить все обстоятельства дела.
—	И я пришла к тому же выводу. Давайте выясним,

что к чему. Где живет семья Баррету?
—	Кто-то говорил... кажется, Тонинью... Сантус

Лима. Тонинью говорил, что я жил в фавеле Сантус

Лима.
—	Так поедем туда, — Марилия поднялась и взяла

со стола связку ключей. — Поедем и узнаем, что

произошло с вами сорок семь лет назад.
Глава 22
—	Вам уже приходилось бывать в фавелах? — спро¬

сила Марилия.
—	В трущобах я бывал. В Лос-Анджелесе, Нью-

Йорке, Чикаго.
Они медленно проехали мимо «Желтого попугая».

Ни одного представителя семьи Баррету перед входом

в отель.
Флетч остановил МР там, где сказала Марилия,

на городской улице, в нескольких кварталах от границы

фавелы.
—	На прошлой неделе наш промышленный гигант,

Сан-Паулу, произвел десять тысяч «фольксвагенов», —

Марилия открыла дверцу. — И двенадцать тысяч во¬

семьсот пятьдесят детей. Таковы реалии Бразилии.
Фавела Сантус Лима прилепилась к горному склону

неподалеку от центра Рио-де-Жанейро. Море лачуг,

сколоченных из самых различных материалов: досок,

упаковочных ящиков, толя.
Крыши более всего напоминали лоскутное одеяло.

В ход шли дерево, жесть, алюминий. Особым

почетом пользовались консервные банки, раскатанные

в лист. Встречались и настоящие дома, старые, ма¬

ленькие, с облупившейся краской. Крохотные мага¬

зинчики, торгующие рисом, фасолью, пивом. Как и

в большинстве жилых кварталов, дома, расположенные
4*
99

выше по склону, выглядели чуть больше, чуть ре¬

спектабельнее. Отбросы верхних домов стекали по

грязным улочкам, образуя зловонные лужи при подходе

к фавеле.
Во всех лачугах на полную громкость ревели

транзисторы. В одной из лачуг, по существу, в большом

ящике, кто-то настраивал барабан. Чуть вдалеке ре¬

петировал целый оркестр.
Появление Марилии Динис и Флетча не осталось

незамеченным. Их сразу же окружили тридцать, сорок,

пятьдесят оборвышей, босоногих, грязных. Кое у кого

из детей постарше сгнили все зубы. У некоторых,

самых маленьких, распухшие от недоедания животы

торчали над тоненькими ножками. Но в основном

дети, достаточно взрослые, чтобы кормиться самим,

то есть старше шести лет, выглядели вполне здоро¬

выми, хорошо сложенными, подтянутыми, быстрыми,

как ртуть. Их пальцы тянулись к Марилии и Флетчу,

в тихих голосах слышалась мольба, у большинства

блестели глаза.
—	Более половины населения Бразилии моложе де¬

вятнадцати лет, — пояснила Марилия. — И половина

из них беременна.
Марилия спросила детей, как пройти к дому Ида-

лины Баррету. Они тут же начали драться за право

отвести их туда.
Флетча сопровождала ватага детей. Раз, наверное,

пятнадцать он почувствовал, как их ручки ныряли и

выныривали из его пустых карманов.
Женщины смотрели на него через дверные проемы

без дверей, через окна без стекол. Ничего не отражалось

на их усталых лицах, даже любопытства. Они понимали

недоступность его обыденной жизни, больших чистых

домов, в которых он жил, самолетов, в которых летал,

ресторанов, в которых обедал, автомобилей, телефонов,

кондиционеров. А недовольство, улавливаемое в их

взглядах, напоминало недовольство людей, никогда не

видевших снега. Он принадлежал к другому миру,

совершенно другому, словно жил он на Марсе или

Венере. Слишком другому, чтобы вызывать какие-либо

эмоции.
Мужчина из-за стойки бара под жестяной крышей

позвал Флетчера на португальском: «Иди сюда! Я

угощу тебя пивом!»
too
4-4

—	Благодарю, — по-португальски ответил Флетч. —

Может, позднее.
И, естественно, Флетч размышлял об их жизни,

шагая через их мир. Жить без всего того, к чему он

привык, без денег, возможности уединиться, без машин,

в большинстве случаев без работы. Обходиться без

всего, кроме друг друга. Смог бы он приспособиться

к такой жизни, спрашивал он себя. И пришел к

выводу, что с тем же успехом мог спросить, а сможет

ли он приспособиться к жизни на Юпитере или

Сатурне?
Когда они проходили мимо маленького дома, без¬

зубая лысая старуха, сидевшая в кресле-качалке, ус¬

тавилась на Флетча и выкрикнула: «Жаниу! Жаниу

Баррету!»
Она попыталась выбраться из кресла, но упала

назад.
Флетч не сбавил шага.
Они повернули за угол довольно-таки большого

розового здания, и метрах в тридцати от себя Флетч

увидел юного Жаниу Баррету. Тот повернулся и

заспешил на деревянной ноге, несомненно, чтобы со¬

общить родным о визите Флетча.
Дом семьи Баррету находился невысоко по

склону.
Идалина Баррету ждала его в дверях, уперев руки

в бедра. Жаниу и другие маленькие дети высыпали

на улицу. Ее глаза сузились, когда она заметила

Марилию.
—	Добрый день, — поздоровалась Марилия. Предста¬

вилась. Объяснила, что они пришли для того, чтобы

услышать историю Жаниу Баррету и узнать, что же

произошло сорок семь лет назад.
Старуха ткнула пальцем во Флетча и что-то

спросила.
—	Она хочет знать, — перевела Марилия, — скажете

ли вы ей, почему вас убили и кто это сделал.
В голосе Марилии не слышалось ни юмора, ни

иронии.
Одуревший от недосыпа, с кружащейся от яркого

солнца головой, окруженный толпой что-то шепчущих

оборванцев, Флетч покачал головой.
—	Я ничего не знаю.
101

Идалина Баррету пригласила Флетча и Марилию в

дом, а малышню отправила за родственниками.
Внутреннее пространство дома составляла одна ком¬

ната, защищенная от непогоды стенами из досок

разнообразных размеров и формы, прикрытых жестяной

крышей.
Сухой, недавно подметенный земляной пол. Свер¬

кающие чистотой тарелки, чашки, стаканы, кастрюли

рядом с раковиной. Круглый полированный стол в

центре комнаты. Вышитая салфетка, на ней — вазочка

с цветами. Рядом колдовская кукла — калунга. Вдоль

стен — стулья, стулья, стулья. На одной стене, по

обе стороны полочки с транзисторным радиоприем¬

ником, вырезанные из журналов изображения Иисуса

и Папы.
У дома густела толпа.
—	Идалина хочет знать, будете ли вы пить кофе? —

спросила Марилия.
—	Да. Поблагодарите ее.
Идалина махнула рукой, и стайка детей выбежала

на улицу.
Потом она села в кресло с высокой спинкой и

широкими подлокотниками. Поправила подол длинного

белого платья.
Взмахом руки показала, что Марилия и Флетч

могут сесть, где им больше нравится.
Флетч выбрал себе табуретку.
Пока они ждали, дети принесли им по чашке

крепкого, очень сладкого кофе.
В комнату потянулись взрослые, четыре женщины,

двое мужчин. Их представляли Флетчу, как детей и

внуков Идалины. Флетч вставал, чтобы поздороваться

с каждым, но имен не запоминал.
Они смотрели на него круглыми глазами, затаив

дыхание. А потом рассаживались вдоль стен.
Наконец появился тот, кого, похоже, все ждали:

мужчина лет пятидесяти пяти, без рубашки, в черных

шортах и сандалиях. Аккуратно подстриженный.
—	Я говорю по-английски, — он пожал руку Флет¬

чу. — Я — Жаниу Баррету Филыо. Я много лет про¬

работал официантом на Копакабана, — он всмотрелся

в глаза Флетча. Затем, голосом не моложе отца

Флетча, добавил: — Я — твой сын, — он притянул

Флетча к себе, крепко обнял. — Мы так рады, что

ты вернулся.
102

появились там в конце вашей гражданской войны. Они

хотели сохранить привычный жизненный уклад, с

плантациями и рабами. Таких было немало, но красота

и соблазнительность наших женщин не позволила им

выполнить задуманное. Скоро они стали частью бра¬

зильской нации, а их дети с примесью негритянской

и индейской крови не смогли держать в рабстве своих

братьев и сестер.
Но ты был светлокож, светловолос и пришел в

фавелу Сантус Лима как долгожданная гроза в разгаре

лета, рассыпая всюду свои молнии. Почему пришел

сюда, возможно, скажешь нам сам.
Тебе было четырнадцать или пятнадцать лет, когда

ты появился на фавеле, энергичный, улыбающийся,

смеющийся. Тебя видели то здесь, то там, везде

одновременно. И скоро все только и говорили, что о

тебе. «Где Жаниу?» «Чем сейчас занят Жаниу?» «Вы

слышали, что учудил Жаниу прошлой ночью?» Когда

брюки продажного полицейского оказались на голове

статуи святого Франциска, когда новый велосипед

владельца продуктового магазинчика нашли в борделе,

когда вокруг дома, построенного верующими для

сурового североамериканского миссионера, соорудили

заборчик из дерьма, все знали, что это сделал ты,

все смеялись вместе с тобой и ерошили твои светлые

волосы.
Престиж каждой девушки, с которой ты переспал,

немедленно поднимался. Я полагаю, некоторые девицы

лгали, утверждая, что спали с тобой, потому что мне

представляется невероятным, что один юноша мог

поднять престиж стольких девушек. В моей молодости

от меня, твоего законного сына, также ждали многого.

И, проходя по улице, мне приходилось остерегаться

не только девушек, но и их матерей. Однако надо

признать, что в фавеле Сантус Лима светлокожих

гораздо больше, чем в любой другой фавеле Рио-де-

Жанейро.
Разумеется, у тебя появились приятели, трое или

четверо, двое из них — братья Идалины. Дни вы вместе

проводили на берегу, возились на песке, плавали,

играли в футбол, по ночам пили, танцевали, играли

в карты и поднимали престиж девушкам.
Отец Идалины был очень уважаемым человеком.

Работал он кондуктором троллейбуса, но все свободные

часы отдавал тому, чтобы выучиться на бухгалтера.
104

Бухгалтером его нигде не брали, но он не отчаивался

и продолжал упорно заниматься. И очень надеялся,

что если не он, то хотя бы один из сыновей реализует

его мечту.
Он не разделял всеобщего восхищения Жаниу Бар¬

рету. Ему казалось, что ты сбиваешь его сыновей с

пути истинного, толкаешь к жизни, для которой они

не созданы, не даешь им даже задуматься о достоин¬

ствах профессии бухгалтера.
Через людей, которых он знал по школе самбы,

ему удалось получить для сыновей работу на рыбацкой

лодке. Но старики, владельцы лодки, поставили условие,

весьма неприятное для Фернанду, — его сыновей они

наймут только в компании с Жаниу Баррету. То ли

они полагали, что моим дядьям не обойтись без твоего

руководства и головы, несмотря на то, что ты, приехав

из глубинки, ничего не знал о море, то ли хотели,

чтобы ты хотя бы часть времени проводил вне фавелы,

уменьшив тем самым число твоих проделок и коли¬

чество зачатых тобой детей. Так или иначе, они

выставили такое условие, и Фернанду, если он хотел

получить работу для сыновей, не оставалось ничего

другого, как согласиться.
Ты вышел в море на рыбачьей лодке вместе с

братьями Гомес, и скоро пошли разговоры о дохлой

рыбине длиной пять футов, подложенной в постель к

самому педантичному холостяку фавелы, когда тот

спал (печально, конечно, что с той ночи он уже не

мог ни спать в своей постели, ни есть рыбу), о гонке

рыбачьих лодок, когда твой соперник, старше по

возрасту, так хотел выиграть, что врезался в пристань

под всеми парусами.
Фернанду смиренно воспринимал все твои выходки.

По крайней мере, его сыновья имели работу, а тяжелая

работа лучше всяких других доводов могла подтолкнуть

их к мысли о том, что быть бухгалтером куда как

лучше.
Но он озверел, когда ты начал захаживать к его

дочери Идалине, любезничать с ней через окно, рас¬

сыпать на крыше цветы, украденные с кладбища.
И он не увидел ничего забавного в твоей шутке,

когда ты сбрил у него один ус. Произошло это в

день его святого, поздним вечером, когда он выпил

лишку и лежал, ничего не соображая.
И вот, в возрасте восемнадцати лет, когда боль¬
105

шинство юношей предпочитает не высовываться и вести

себя скромно, ты, вероятно, подзуживаемый открытой

враждой Фернанду, объявил во всеуслышание, что

собираешься жениться на Идалине.
Радовалась вся фавела. Они знали, что женитьба

никак не повлияет на твой образ жизни, не изменит

твоих привычек.
Радовалась и Идалина. Ее ничуть не беспокоила

мысль о том, что цепи Гименея, связывающие ее с

самым популярным юношей фавелы, будут не из

прочного железа, но из эластичной резины.
Фернанду буквально почернел от злобы и на не¬

сколько недель даже забыл о том, что хочет стать

бухгалтером. С Идалины он не спускал глаз.
—	Неужели я — единственный здравомыслящий че¬

ловек в этом мире, который видит, что Жаниу

Баррету — плохой парень и не пара моей Идалине? —

вопрошал он. — Он причинил мне немало горя, от¬

влекая моих сыновей от мыслей о приходах и расходах.

Зачем ему жена, если все девушки фавелы готовы

из-за него выцарапать друг другу глаза? Он же

никогда не утихомирится! Неужели он хочет жениться

на моей дочери и продолжать прежнюю жизнь, чтобы

помучить меня? Из него такой же муж, как из

кота — ломовик.
—	Идалина! — взывал он к дочери. — Ну что ты в

нем нашла? Он сбежит при первых же житейских

трудностях. Один раз он уже ушел из дома. Хотел

бы я знать, почему? Если человек уходит из родного

дома, доверять ему нельзя! Он уйдет снова!
—	Поверь мне, он кончит в канаве! Ты не сможешь

гордиться таким мужем!
—	И умрет он скорее всего не своей смертью!

Придет день, когда кто-то ткнет его ножом, положив

конец и Жаниу Баррету, и твоему замужеству!
Но молодых поддерживало общественное мнение

фавелы. Люди, которых непосредственно не затрагивает

та или иная жизненная ситуация, отдают предпочтение

романтике, а не логике, и, несмотря на сопротивление

Фернанду, ты и Идалина поженились.
Далее, как ты должен помнить, ты не только мог

танцевать лучше и дольше всех под восхищенными

взглядами зрителей, но и принес в фавелу новые

элементы кикданса, капоэйры, ибо искусство этого

танца получило наибольшее развитие в глубинной
106

части Бразилии, а не на побережье. Ты научил

молодежь Сантус Лимы всему тому, что умел сам, а

многие из новых элементов не знал ни один человек

в других фавелах. В те годы Карнавальный парад

становился все более организованным, превращаясь из

соревнования улиц в величественное зрелище, каким

мы видим его теперь.
И сразу же школа самбы Сантус Лимы стала самой

знаменитой благодаря группе капоэйрос, подготовленных

тобой. И до сих пор считается, что в Сантус Лиме

лучшие капоэйрус Рио-де-Жанейро.
Но тут сбылось первое пророчество Фернанду.
В тот год ты не вернулся домой по завершении

Карнавала. Много дней никто не знал, что с тобой.
Наконец ты появился в Сантус Лиму неизвестно

откуда. Кто-то жестоко избил тебя. Твое тело почер¬

нело от синяков. На руках и плечах виднелись

ножевые порезы. На твоем лице не было живого

места. Похоже, тебя действительно бросили в канаве,

решив, что ты уже труп. Ты притащился домой как

побитая собака. Ты никому не рассказывал, что

произошло. Ты вообще ни с кем не разговаривал. В

фавеле больше не слышали твоего смеха. Ты никуда

не выходил и не встречался с другими женщинами,

как бывало раньше.
Все это рассказывали мне моя мать и дядья. Теперь

ты начинаешь вспоминать собственную жизнь?
Потом сбылось второе пророчество Фернанду.
Просидев дома весь Великий пост, не работая, не

развлекаясь, ты поднялся и с пустыми руками, в

одних шортах, ни с кем не прощаясь, ушел из фавелы.

Исчез.
И никто уже не сомневался, что больше не увидят

тебя. Веселье покинуло фавелу.
Все сочувствовали Фернанду, оставшемуся с бро¬

шенной дочерью и двумя маленькими внуками, и

поздравляли с точностью его пророчеств.
Но следующей зимой, почти через девять месяцев,

ты вернулся. Ты приплыл в бухту Ганабара на рыбачьей

лодке, заявив, что она принадлежит тебе, большой

лодке, длиной в десять метров. Ты сказал, что выиграл

ее в карты в Уругвае. Называлась твоя лодка «Ла

Муньека». Это испанское слово было написано на

борту. Ты проплыл долгий путь. Исхудал, как дворовый
107

пес, солнце ожгло тебе нос и плечи. Кое-кто говорил,

что ты украл лодку в Уругвае. Правда ли это?
Но теперь у тебя была своя лодка.
Пока тебя не было, один из братьев Гомес от

безделья очень растолстел, второй стал пьяницей. Оба

они теперь желали остаться на берегу и размышлять

о бухгалтерском учете.
Ты взял в помощники другого юношу, моложе тебя.

Звали его Тобиас Новаэс.
Ты весь ушел в работу, скоро у тебя был свой

дом, у вершины фавелы, выше дома Фернанду. И

каждый год Идалина приносила тебе ребенка. И каждый

из них играл с детьми своего возраста, тоже с более

светлой кожей и волосами, похожими на него, как

двоюродные братья и сестры.
А когда тебе было столько же лет, как сейчас, в

фавеле появилась девушка, моложе тебя, тоже свет¬

локожая и светловолосая. И сразу же фавела вздохнула:

«О, бедная Идалина! Этот роман может оказаться

серьезным! Если они любят себя, как они смогут не

любить друг друга?»
Не прошло незамеченным, что ты стал более

серьезным, работал все больше, не видел ничего, кроме

работы... Словно хотел избежать неизбежного: встречи

с Аной Таварэс, так звали светлокожую блондинку.
Но неизбежное есть неизбежное. И семя твое словно

перенеслось по воздуху, потому что скоро все увидели,

что Ана Таварэс беременна.
Тут надо отметить, что Ана Таварэс собиралась

уйти в монастырь Святого сердца Иисуса. Люди удив¬

лялись, каким образом девушка, проводящая столько

часов днем и ночью в молитвах перед статуей Святой

Девы, могла забеременеть? Не иначе, говорили они,

как надуло ветром.
По-прежнему молясь днями и ночами, Ана ничего

не объясняла и не жаловалась.
Ее отец, образ жизни которого не отличался свя¬

тостью, однако, не находил себе места от ярости.

Он-то мечтал, что Ана, уйдя в монастырь, замолит

перед Богом его грехи.
У тебя не было ни братьев, ни отца, с которым

он мог бы подраться. Связываться с тобой он боялся,

ты был молод, силен, отлично владел приемами ка-

поэйры. И, на потеху всем, папаша Таварэс набросился

на твоего тестя, Фернанду, чтобы вздуть его за
108

неприятности, принесенные тобой, его зятем. Твой

тесть не стал защищать тебя. В ненависти к тебе он

начал кричать на Таварэса, и скоро они молотили

друг друга кулаками, а затем катались по земле,

вероятно, выясняя, кто из них питает к тебе большую

ненависть.
А в должный срок Ана Таварэс родила сына-аль-

биноса. Она вышла замуж за плотника, а мальчик,

вероятнее всего еще один из твоих сыновей, со временем

стал Пуксадуром ди Самба, певцом-солистом школы

самбы.
Освальдинью, вон он, в окне, — сын твоего сына.

Ты видишь, как светла его кожа?
Совершенно очевидно, что в нем, как и во мне,

есть твоя кровь.
После рождения сына Аны сбылось третье проро¬

чество старика Фернанду.
Однажды вечером ты не пришел домой. Ты час¬

тенько не приходил домой. Еще молодой, ты полагал,

что должен развлекать фавелу своими выходками и

увеличивать и без того растущее число твоих почи¬

тателей.
Но на следующий день, после жестокого шторма,

тебя нашли на берегу. Ты лежал лицом вниз, с

горлом, перерезанным от уха до уха. Твоя кровь

вытекла из шеи в песок, твои шорты, волосы и кожу

покрывала корочка соли, словно ты долго плыл к

берегу.
Люди говорят, что на том месте, где тебя нашли,

с тех пор невозможно разжечь костер или даже зажечь

спичку.
Твоя лодка «Ла Муньека» пропала, и больше ее

не видели.
Пропал и юноша, помогавший тебе ловить рыбу,

Тобиас Новаэс.
Много лет считалось, что тебя убил юный Тобиас,

хотя люди и удивлялись, потому что за ним не

водилось никаких грешков. Но решили, что он пере¬

резал тебе шею, чтобы украсть лодку.
А много лет спустя отец Тобиаса получил от него

письмо, в котором юноша сообщал, что стал монахом

в Ресифэ. Тут же ему отправили письмо, в котором

спрашивали, убил ли он тебя и украл ли твою

лодку.
Вскоре пришел ответ. Тобиас писал, что не знал
109

о твоей смерти, что чувствовал себя в долгу перед

тобой, и что пример твоей беспутной, безалаберной

жизни подтолкнул его к уходу в монастырь.
Все эти годы твое убийство окружала тайна.

Столько людей могли убить тебя. Сделал ли это

кто-то из жителей фавелы, кому не понравилась одна

из твоих проделок? Или все-таки Тобиас, польстив¬

шийся на лодку? А может, уругвайцы, которые нашли

тебя, убили и вернули себе свою лодку? Или лодка

потерпела крушение во время шторма? А может,

тебя убил старик Таварэс? Он уверовал, что ты,

помешав Ане уйти в монастырь, обрек его на вечные

муки ада...
Сбылись все три пророчества моего деда Фернанду,

касающиеся тебя. Первое, что тебя жестоко изобьют

и оставят в канаве. Так оно и было, но ты оправился

и снова стал самим собой. Второе, что ты уйдешь из

фавелы. Ты ушел, но вернулся. Третье, что придет

день, когда тебя убьют ударом ножа. Так оно и

случилось.
Моя мать, Идалина, как ты видишь, она старая,

очень старая женщина, хочет знать правду. Кто тебя

убил и почему?
И каким образом ее отцу удалось так точно

предсказать все, что случилось с тобой?
И люди сразу заметили происшедшую с тобой

перемену. Ты молча сидел в своем маленьком доме,

зализывая раны.
Глава 24
—	Лаура совершенно права, — Флетч и Марилия

Динис сидели за столиком в маленькой чайной. — Тут

могут рассказать тебе что угодно, сославшись, что это

дело прошлое.
Визит в фавелу закончился безрезультатно. Толпа

детей и взрослых проводила Флетча и Марилию вниз

по холму до городской улицы, где осталась его машина.

А до того он вежливо попрощался со всеми, побла¬

годарил Жаниу Баррету Филью за содержательный

рассказ, Идалину — за кофе и гостеприимство, пожал

всем руки, пожелал фавеле успеха в вечернем параде

школ самбы и как можно скорее выскочил из малень¬
110

кого домика, превратившегося в раскаленную топку.

Но взгляды жителей фавелы ясно говорили Флетчу,

что он не оправдал их надежд. Они-то ожидали, что

история Жаниу Баррету оживит его память и он тут

же назовет им имя убийцы.
Флетч, правда, пообещал сделать все, что в его

силах.
Из фавелы он и Марилия поехали в «Коломбо»,

славившуюся своими кондитерскими изделиями.
—	Вы все еще думаете, что это шутка, которую

разыграли с вами Лаура и Чечеточники?
—	Нет, конечно. Все эти люди в дверях и у окон,

на улице, все они неоднократно слышали эту историю,

достаточно хорошо знали мелкие подробности, чтобы

поправлять Жаниу, и принимали ее за чистую монету.

Такой розыгрыш едва ли возможен.
Вафли буквально таяли во рту.
—	Теперь вам известна история Жаниу Баррету.

Какой вы можете сделать вывод?
—	Понятия не имею.
Глаза Марилии блеснули.
—	Хорошо. Но почему не воспользоваться получен¬

ной информацией, не привлечь на помощь навык

прежней работы. Вы же были репортером, не раз

проводили журналистское расследование...
—	Да. В свое время мне удалось выяснить, что

городской водопровод оказался на пять километров

длиннее, потому что трубы проложили в обход участка

земли, принадлежащего муниципальному чиновнику,

ведающему вопросами водоснабжения. Большое дело.

Сейчас ситуация совершенно иная.
—	Тем не менее...
—	Репортеры не высказывают предположения только

ради того, чтобы ублажить слушателей правдоподобным

завершением какой-то истории.
—	Но репортеры должны думать, не так ли?
—	Думать о документально подтвержденных фактах.

Как я могу думать о том, что произошло на пляже

в Рио-де-Жанейро сорок семь лет назад?
—	Так что вы им ответите?
Флетч откусил кусочек вафли.
—	Наверное, изберу самый благоприятный для них

вариант. Приехали уругвайцы, перерезали ему горло

и забрали свою лодку. Тогда не придется винить

кого-либо из жителей фавелы, живого или мертвого.
ill

—	Жаниу говорил, что выиграл лодку в карты, —

Марилия задумчиво жевала вафлю. — И это утверж¬

дение подтверждается фактами.
—	Какими же?
—	Если бы вы украли лодку, даже в другой стране,

разве вы не изменили бы ее название?
—	Изменил бы. Наверняка.
—	Жаниу оставил название лодки. На испанском.

«Ла Муньека». После смерти Жаниу лодка исчезла.
Флетч вздохнул.
—	И если уругвайцы убили Жаниу Баррету, —

продолжала Марилия, — почему они пощадили Тобиаса

Новаэса? Он же плавал вместе с Жаниу.
—	Возможно, уругвайцы подстерегли их на берегу.
—	Возможно, — кивнула Марилия.
—	И набросились на Жаниу после того, как Тобиас

подался в монахи. Марилия, что-то тут не так. Трудно

поверить в такие временные совпадения. Как мог

Тобиас уйти в монастырь, никому не сказав о своем

решении и до того, как Жаниу перерезали глотку?
—	Вы забываете про шторм. Я слышала, что во

время штормов люди часто вспоминают про Бога. Они

дают обеты. Сохрани мою жизнь, Господи, а я остаток

дней посвящу молитвам.
—	Не исключено, что вы и правы.
—	Я думаю, лодка затонула. Оба, Жаниу и Тобиас,

добрались до берега. Тобиас, чтобы стать монахом,

Жаниу, чтобы умереть от удара ножом.
—	Эффектно. Блестящая гипотеза. Но как нам

узнать, соответствует ли она действительности?
Вновь блеснули глаза Марилии.
—	Я бы, кстати, поставил на то, что убийца —

Тобиас, — добавил Флетч. — Не он первый совершил

ужасное преступление, а потом, сокрушенный чувством

вины, отправился в монастырь искупать свой грех.
—	Согласна. Тобиас мог убить Жаниу. Мог украсть

и лодку. Но стал бы он лгать, проведя столько лет

в монастыре? — Флетч промолчал, и Марилия ответила

сама. — Столько лет замаливая свой грех, Тобиас знал,

что ложью он ввергает свою душу в ад.
—	Упоминание души заставляет меня вспомнить об

отце девушки, которая готовилась в монахини. Как

там его звали? А, Таварэс. Он-то уж знал наверняка,

что кончит в аду. Так почему бы ему не убить

Жаниу?
112

—	Убить он мог. Однако убийство — тягчайшее пре¬

ступление. Какие-то грешки Бог может и простить,

убийство — нет.
Флетч посмотрел на браслет Марилии, сплетенный

из многоцветных, местами порванных матерчатых жгу¬

тов. В Бразилии многие носили такие браслеты. Похоже,

они служили не только как украшение. Но для чего

еще, он не знал.
—	Фернанду, — изрек Флетч. — Отец Идалины. Он

ненавидел Жаниу. Долгие годы. И убил его.
—	Убил собственного зятя? Оставил дочь без мужа,

а внуков — без отца? — переспросила Марилия. — По¬

жалуй, Фернанду не считал Жаниу хорошим мужем

или отцом...
—	И он не мог не завидовать Жаниу. Сам Фернанду

так и не получил места бухгалтера. А Жаниу приплыл

на собственной лодке. Разбогател. Даже поселился в

доме, построенном выше по склону.
Тут Марилия, стройная, худенькая, удивила Флетча,

заказав большое кремовое пирожное.
—	Знаете, — заметил Флетч, — те, кто пытаются

предсказать будущее, зачастую прикладывают руку к

тому, чтобы их пророчества сбывались.
—	Фернанду сказал, что кто-то убьет Жаниу ударом

ножа, а тот все жил и жил, поэтому Фернанду решил

не полагаться на случай и сделал все сам?
—	Я полагаю, пророки должны заботиться о своей

репутации.
—	М-м-м-м-м. Так что вы предпримете, Флетч?

Что вы скажете этим людям?
—	Не знаю. Я не собираюсь ткнуть пальцем в

монаха. Или в девушку, главу многочисленного се¬

мейства. Или опорочить память умершего, дочь которого

обесчестил убитый. Сотни людей могли убить Жаниу.
—	Теперь, когда вы услышали историю его жизни,

вы сможете спать?
—	А как по-вашему?
Пирожные они доели молча.
—	Марилия, скажите мне, что за браслет вы но¬

сите? — спросил Флетч.
Инстинктивно она коснулась браслета пальцем дру¬

гой руки.
—	О, это?
—	Я обратил внимание, что многие люди, мужчины

и женщины, носят такие плетеные браслеты.
113

—	Я полагаю, это суеверие, — она густо покрасне¬

ла. — Вы загадываете желание, знаете ли, и вам

хочется, чтобы оно исполнилось. Для этого вы надеваете

на руку такой вот плетеный браслет. И носите его

до тех пор, пока оно не исполнится.
—	А если ваше желание не исполняется?..
Все еще с пылающим лицом Марилия рассмеялась.
—	Тогда его носят, пока жгуты не перетрутся и

браслет сам не спадет с руки.
—	И вы в это верите?
—	Нет, — быстро ответила она.
—	Но браслет все-таки носите.
—	Почему бы и нет? — Она поправила браслет. —

Почему бы не прикинуться, что верю. Хуже от этого

не будет.
Выйдя из чайной, они остановились у киоска.

Марилия купила «Жорнал ду Бразил», Флетч — «Бразил

геральд» и «Латин Америка дэйли пост».
Стоящий у МР мужчина лет тридцати, пышущий

здоровьем, с курчавыми волосами, похоже, поджидал их.
Он что-то затараторил, обращаясь к Флетчу.
Потом заметил, что тот не понимает ни слова, и

повернулся к Марилии.
Она, улыбаясь, ответила ему. Открыла маленький

кошелек, привязанный к запястью, достала деньги,

отдала ему. Мужчина засунул их в ботинок. И отошел

к другой машине, «фольксвагену».
—	Что он хотел? — спросил Флетч, усадив Марилию

и сам садясь за руль.
—	О-о-о. Он сказал, что присматривал за нашей

машиной, пока нас не было. На него возложена охрана

машин, припаркованных с этой стороны улицы.
—	Правда?
—	Он так сказал.
—	Кто же поручил ему охранять машины?
—	Никто. Он сам возложил на себя эти обязанности.
Флетч завел мотор.
—	Если никто ему этого не поручал, зачем вы

дали ему деньги? Почему не послали его куда

подальше?
Марилия разглядывала содержимое сумочки.
—	Наверное, я дала ему деньги только потому, что

вы угостили меня очень вкусным ленчем.
114

Глава 25
—	Флетч?
—	Да.
—	Тонинью Брага, Флетч. Взгляни, который час.
—	Начало первого.
—	Правильно. И пока никто не сообщил о теле

Норивала. — В приглушенном голосе Тонинью слыша¬

лась тревога. После ленча Флетч отвез Марилию Динис

в ее дом в Леблоне, поблагодарил за то, что она

смогла поехать с ним в фавелу, повторил, что еще

не знает, как раскрыть убийство сорокасемилетней

давности, и отправился в отель в надежде уснуть.
За время его отсутствия в его номере в «Желтом

попугае» побывала горничная. Прибрала, поменяла

постельное белье.
Флетч позвонил в отель «Жангада» и попросил

соединить его с миссис Джоан Коллинз Стэнуик из

номера 912.
В 912-м трубку не сняли.
Телефон зазвонил, когда он уже начал раздеваться,

чтобы принять душ, занавесить окна, забраться в

постель и попытаться заснуть.
—	Тонинью, — ответил он. — Сегодня воскресенье.

Пик Карнавала. Связь работает плохо.
—	Именно так, Флетч. Поэтому сотни, тысячи людей

должны быть на берегу.
—	Найдя тело...
—	Норивал — не просто утопленник. Он — Паса¬

ринью. Это сенсация.
—	Сначала должны вызвать полицию...
—	Разумеется, полицию. Но мы позаботились о том,

чтобы нашедший тело сразу же опознал бы Норивала.

То есть сообщение о находке будет передано не только

в полицию, но и семье Пасаринью, на радиостанции.

Да и полиция тут же известила бы всех.
—	Я все-таки не понимаю, к чему ты клонишь.

Вы бросили тело Норивала в воду. Труп. Рано или

поздно его вынесет на берег, если ты не напутал с

приливами.
—	Я не напутал. Где Норивал?
—	Откуда мне знать?
115

Флетч посмотрел на манящую свежими простынями

постель.
—	Флетч, мы должны позаботиться о том, чтобы

кто-то нашел Норивала.
—	Тонинью, я не уверен, что смогу искать сегодня

покойников.
—	Ты должен помочь нам в поиске, Флетч. Тогда

нас будет четверо. Мы прочешем весь пляж.
—	Вы собираетесь искать труп на пляже?
—	А где же еще? Мы опустили тело Норивала в

воду, чтобы его нашли, а не потеряли. А если оно

так и не найдется? Не будет заупокойной мессы. Его

не похоронят как полагается. А семья подумает, что

он куда-то сбежал.
—	Но обнаружится пропажа лодки.
—	Значит, уплыл. В Аргентину! Подумай о его

бедной матери!
—	Бедная мама!
—	Она может умереть от волнения. Не знать, что

случилось с ее сыном!
—	Тонинью... Я все еще не спал.
—	Естественно.
—	Что «естественно»?
—	Ты должен нам помочь. Вчетвером искать легче,

чем втроем. Пляж длинный.
—	Тонинью...
—	Мы заедем за тобой через десять минут.
И в трубке раздались гудки отбоя.
Глава 26
—	Может, нам стоит заглянуть к Еве, — предложил

Титу. — Норивал мог вернуться к ней.
—	Норивал был счастлив с Евой, — добавил Орланду.

Вчетвером они шли по пляжу, только Флетч — в

сандалиях. Он понимал, что не настолько акклимати¬

зировался, чтобы на полуденном солнце идти босиком

по раскаленному песку.
Тонинью, Титу и Орланду заехали за Флетчем на

черном «галакси».
С тротуара у отеля маленький Жаниу Баррету с

деревянной ногой молча наблюдал, как Флетч сел в

машину и уехал.
116

До участка берега, куда, по расчету Тонинью,

должно было вынести Норивала, они доехали довольно

быстро, учитывая запруженные людьми и автомобилями

дороги.
В одном месте не менее тысячи человек в изо¬

дранных карнавальных костюмах танцевали вокруг

оркестра, разместившегося в кузове громадного грузо¬

вика, ползущего со скоростью нескольких метров в

час. Никогда еще Флетчу не доводилось видеть такого

большого расхода человеческой энергии ради столь

незначительного продвижения вперед.
По пути к пляжу они внимательно слушали радио.
О Норивале Пасаринью ничего не сообщали.
Пляж цвел яркими зонтиками, надувными матра¬

цами. Куда ни посмотри, люди танцевали, бегали,

купались, играли в футбол, выпивали, закусывали.
—	Если человек умирает во время полового акта, —

заметил Орланду, повернувшись к Флетчу, — ему га¬

рантировано быстрое возвращение в жизнь.
—	Для Норивала тем более, — поддакнул Титу.
Они шли вдоль кромки воды, лавируя меж рас¬

пластанных тел, ища среди них Норивала, вынесенного

на берег морем, но, возможно, принятого за спящего.
—	А в Соединенных Штатах Америки придержива¬

ются того же мнения? — поинтересовался Орланду.
—	Не думаю, — ответил Флетч. — Я никогда не

слышал там ничего подобного.
—	Люди в Соединенных Штатах Америки не уми¬

рают во время полового акта, — подал голос То¬

нинью. — Они умирают, говоря о нем.
—	Они умирают, рассказывая о нем своему психо¬

аналитику, — рассмеялся Орланду.
—	Да, да, — покивал Тонинью. — Они умирают, тре¬

вожась о том, смогут ли доставить женщине удоволь¬

ствие.
—	Люди Соединенных Штатов Америки, — хмыкнул

Титу. — Вот как они ходят.
Титу ускорил шаг, его голова и плечи подались

вперед, ноги не сгибались, бедра не покачивались из

стороны в сторону, руки висели по бокам, как плети,

глаза смотрели прямо перед собой, на лице застыла

улыбка, при каждом шаге нога опускалась на песок

всей ступней. Казалось, кто-то невидимый толкал Титу

в плечи, и он уже падал, но в самый последний

момент успевал поднять и вынести вперед ногу.
117

Флетч остановился, рассмеялся.
А потом какое-то время шел чуть позади своих

приятелей.
—	Да, — прервал затянувшееся молчание Титу. —

Норивал мог и ожить.
—	Правда ли, что во время Карнавала все немного

сходят с ума? — спросил Флетч.
—	Немного, — подтвердил Тонинью.
—	Если можно стать бессмертным, умирая во время

полового акта, почему тогда люди не трахаются по¬

стоянно?
Орланду улыбнулся.
—	Я стараюсь.
Мимо прошел мужчина с двумя цилиндрическими

металлическими емкостями с ледяным чаем. Каждый

контейнер весил не менее ста фунтов. Он, похоже,

намеревался продавать чай отдыхающим на пляже.

На вид мужчине было лет шестьдесят, и шел он

достаточно быстро, чтобы обогнать Чечеточников и

Флетча. Его ноги напоминали корни деревьев, зака¬

ленных временем.
—	Это безумие, — Флетч имел в виду их прогулку.

Ему хотелось лечь на песок, чтобы его разморило на

солнышке и он смог заснуть.
Пустые, распоротые бумажники валялись на песке,

словно птицы, упавшие с неба.
Тонинью оглядел океан.
—	Никаких следов яхты. Ее тоже могло выбросить

на берег.
—	Яхта затонула, — возразил Титу.
—	Может, и Норивал пошел ко дну, — добавил

Орланду.
—	Может, Норивал жив, а мы — мертвы, — внес

свою лепту и Флетч.
Орланду посмотрел на него, словно обдумывая эту

идею.
Они уже приблизились к концу пляжа. Неподалеку

загорали девушки-подростки в бикини. Из восьми

пятеро были беременны.
—	Норивала могло выбросить на берег только

здесь, — уверенно заявил Тонинью.
—	Давайте спросим, — предложил Флетч. — Давайте

спросим у этих людей на берегу, не видели ли они

Норивала Пасаринью, проплывающего мимо без яхты.
—	Остается только одно, — решил Тонинью.
118

—	Разойтись по домам и поспать, — ввернул Флетч.
—	Проплыть вдоль берега.
—	О, нет, — простонал Флетч.
Тонинью смотрел в воду.
—	Возможно, Норивал бултыхается где-то у самой

поверхности.
—	Как похоже на Норивала, — добавил Орланду. —

Он большой шутник.
—	Мне надо поспать, — гнул свое Флетч. — Я не

хочу плавать.
—	Да, — заметил Титу, — Норивал и раньше час¬

тенько запаздывал.
—	Прошлой ночью, когда я наткнулся на Норива¬

ла, — поделился своими наблюдениями Тонинью, — он

плыл глубже, чем я ожидал.
—	Отлично, — Титу ступил в воду. — Мы поплывем

вдоль берега и поищем Норивала под водой.
—	О, нет, — ахнул Флетч.
—	Оставь сандалии здесь, — посоветовал ему Орлан¬

ду. — Даже североамериканец не сможет плыть в сан¬

далиях.
Возвращаясь в Рио, они прослушали выпуск ново¬

стей. Речь шла главным образом о вечернем параде

и о тех проблемах, которые предстояло разрешить за

оставшиеся несколько часов. Одна школа самбы нео¬

жиданно заявила, что другая школа использует эле¬

менты их мелодии. Комментатор согласился, что эти

утверждения не лишены оснований.
О смерти Норивала Пасаринью не сообщалось.
Глава 27
—	Ты не становишься настоящим бразильцем, —

заметила Лаура за обеденным столом. — Ты становишь¬

ся карнавальным бразильцем.
Когда Флетч добрался до своего номера в «Желтом

попугае», обожженный солнцем, покрытый соляной

корочкой, со ступнями, разве что не обуглившимися

от короткой прогулки от кромки воды до машины,

Лаура ждала его, свернувшись калачиком в удобном

кресле, листая ноты. Ее интересовало, где они пообе¬
119

дают, она радовалась тому, что будет наблюдать

Карнавальный парад из ложи Теудомиру да Косты.
Он устало поздоровался с ней. Она помогла ему

принять душ. Улегшись на кровать, он хотел заснуть.

Но оказалось, к его полному изумлению, что он

способен на более теплое приветствие. Потом они

вновь приняли душ.
Лаура одевалась, когда он вышел из ванной.
На белых брюках и рубашке, которые он приготовил

себе на этот вечер, лежал широкий ярко-красный

кушак.
—	Это для меня? — спросил Флетч.
—	Из Байа.
—	Я должен его надеть?
—	На Карнавальный парад. Ты станешь настоящим

бразильцем.
—	Я должен носить этот красный кушак без пид¬

жака?
—	Да кому придет в голову надевать пиджак поверх

этого прекрасного кушака?
—	Ух, — когда он оделся, Лаура помогла ему за¬

вязать кушак. — Я чувствую себя рождественским по¬

дарком.
—	Ты и есть рождественский подарок. Веселый

рождественский подарок, перевязанный красной лентой,

для Лауры.
Они решили пообедать в ресторане «Желтого по¬

пугая», на втором этаже.
Через гигантские, от пола до потолка, окна они

видели ритуальные костры на Прайа ди Копакабана.

Суеверные люди проводили всю ночь на берегу,

поддерживая огонь, написав желание или название

болезни, от которой хотели избавиться, на листке

бумажки. Этот листок они бросали в первую прилив¬

ную волну. В канун Нового года на берегу горели

тысячи костров.
Администрация отеля утверждала, что их ресторан —

один из лучших в мире. Во всяком случае, по площади

кухня в два раза превосходила обеденный зал.
Они заказали мокэка, фирменное блюдо, которым

славилась Байа.
—	Пока меня не было, ты даже не раскрыл «Дону

Флор и два ее мужа» Амаду.
—	Расскажи мне об этой книге.
120

—	Ты сказал, что не можешь спать, но, конечно,

не смог и читать.
—	Не хватило времени.
—	Играл в карты с Чечеточниками?
—	Немного облегчил их карманы.
—	Могу представить себе ту загородную гостиницу,

куда вы ездили.
—	Там был бассейн.
—	Разъезжать весь день! Вы даже опоздали на бал

в «Канекан». Кристина сказала, что ты был одет

ковбоем.
—	Тонинью уступил мне один из своих костюмов.
—	Я видела его в шкафу.
—	Он пришелся мне впору.
—	А потом всю ночь танцевал с этой французской

кинозвездой, Жеттой.
—	Кроме меня, танцевать с ней было некому.
—	Еще бы. Вообще-то бразильцы не такие. Только

во время Карнавала. А так бразильцы — очень серь¬

езные люди.
—	Я понимаю.
—	Посмотри на наши высотные здания. Наши за¬

воды. Нашу крупнейшую в мире гидроэлектростанцию.

Все управляется теперь компьютерами. В аэропорту

система громкой связи подключена к компьютеру,

который может делать объявления на всех языках. И

все можно понять.
Флетч начал считать костры на берегу.
—	Марилия Динис и я сегодня ездили в фавелу

Сантус Лима, чтобы встретиться с семьей Баррету и

узнать историю жизни и смерти Жаниу Баррету.
Лауру, похоже, это не заинтересовало.
—	Тебе следовало бы почитать романы Нелиды

Пинон. Тогда ты понял бы что-нибудь в жизни

Бразилии. Бразилия — это не только карнавальные

глупости. Бразилия совсем другая.
—	Я знаю, — кивнул Флетч. — Если набрать полную

раковину воды и убрать затычку, в воронке вода будет

вращаться против часовой стрелки. У нас же — по

часовой.
—	Тем не менее... — она вытащила из рыбы кос¬

точку. — Вчера вечером, в Байа, я наконец согласилась

на концертный тур.
—	Концертный тур? Ты собираешься на гастроли?
121

—	Пианисты, не играющие на рояле, перестают

быть пианистами.
—	Когда ты едешь? Куда?
—	Примерно через месяц. Сначала в Байа, затем

в Сан-Паулу, Рио-де-Жанейро, Ресифэ. Друзья моего

отца давно уже уговаривали меня.
—	Наверное, они считают, что тебе пора повзрослеть.
—	Я — профессиональная пианистка. Меня хвалят

критики. Мне нравится доносить до слушателей бра¬

зильскую музыку.
—	Такие гастроли требуют серьезной подготовки.
—	Да, конечно.
—	Долгих часов за пианино.
—	Да, возможно, с утра до вечера.
—	Ты будешь что-нибудь на десерт?
—	Обязательно.
Флетч заказал пирожки с вишнями.
—	Флетчер, что тебя тревожит?
—	Сон.
—	Ну что ты все шутишь.
—	Меня волнует мой сон.
—	Я полагаю, сон просто необходим, — кивнула

Лаура.
—	У меня есть еще один повод для волнений. Ты

помнишь женщину, с которой я собирался позавтракать

вчера утром в отеле «Жангада»?
—	Какую женщину?
—	В зеленом платье, которую мы видели на улице.
—	Ты же не хотел ее видеть.
—	А теперь хочу. Ее зовут Джоан Коллинз Стэнуик.

Она из Калифорнии.
—	Я так и думала. У нее были такие глаза, будто

она смотрит кино.
—	Она исчезла.
—	Люди исчезают в Бразилии, Флетч, — Лаура по¬

теряла интерес и к этой теме. — Когда мы должны

прибыть на Карнавальный парад?
—	Теу ждет нас к десяти. Я сомневаюсь, чтобы

он сам пришел раньше.
—	Я никогда не смотрела Карнавальный парад из

ложи.
—	Он пригласил меня, полагая, что к следующему

параду меня в Бразилии уже не будет.
Лаура промолчала, доедая пирожок.
122

Флетч снова оглядел костры на берегу. С улицы

доносились звуки самбы.
—	Карнавал... — выдохнул он.
Глава 28
—	Добро пожаловать на Парад школ самбы, — Теу

стоял в дверях своей ложи, в джинсах и тенниске. —

Вы пообедали?
—	В отеле, — кивнул Флетч.
Теу посмотрел в глаза Флетча.
—	Вы не спали?
—	Еще нет.
—	Выпейте что-нибудь.
—	Если можно, карану.
Теу дал сигнал бармену.
—	Лаура! — он прижал девушку к груди. — Отавью

добрался до дому?
—	Конечно. Он лишь притворяется, что ему тре¬

буется помощь.
—	Я думаю, с дочерьми иначе нельзя. Нужно

притворяться, что нуждаешься в их помощи, хотя

можешь обойтись без нее.
Ложа оказалась больше, чем ожидал Флетч. Двад¬

цать человек могли, не мешая друг другу, смотреть

на парад, танцевать, переходить с места на место.

Кроме того, имелась особая ниша для бармена, со

столиками с сандвичами и напитками.
Флетч увидел Адриана Фоусетта, чету Вияна, род¬

ственников Теу, лондонского биржевого маклера с

женой, итальянского автогонщика с подругой. Жетта

одарила Флетча недовольным взглядом. Наверное, ей

не понравилось, как тот танцевал с ней. На Лауру

она и не посмотрела.
Все восхищались костюмами друг друга. Лаура

нарядилась музыкантом восемнадцатого столетия: брид¬

жи, гольфы, рубашка с кружевами на груди, седой

парик. Сеньора Вияна спросила Лауру, принесла ли

та с собой пианино, считая этот инструмент необхо¬

димым атрибутом маскарадного костюма.
Прохаживаясь по ложе с бокалом караны в руке,

Флетч кожей почувствовал напряжение. Вокруг гремели
123

тысячи барабанов. Сотни тысяч людей пели, хлопали

в ладоши, криками приветствовали своих любимцев.
На противоположной стороне трассы парада высились

трибуны, до отказа наполненные зрителями. Яркие

фонари освещали трассу, а жаркий, прокуренный воздух

с трибун поднимался вверх, образуя серое облако.
—	Карнавальный парад Рио-де-Жанейро — грандиоз¬

нейший человеческий спектакль во всем мире, —

Теудомиру да Косте пришлось наклониться к самому

уху Флетча, чтобы тот его услышал. — За исключением

войны.
Парад начинается в воскресенье, в шесть часов

вечера, и заканчивается после полудня в понедельник.

Участвуют в нем порядка двенадцати школ самбы, по

три тысячи костюмированных танцоров и музыкантов

в каждой.
—	Я не уверен, что смогу выдержать еще три

карнавальных дня, — поделился своими проблемами Ад¬

риан Фоусетт. — Возбуждение и депрессия одинаково

отражаются на человеке. Выпивают из него всю энер¬

гию. Я уже едва держусь на ногах.
—	Пережить Карнавал — свидетельство сильного ха¬

рактера, — ответила Лаура. — Все дело в правильном

восприятии.
—	Следующей проходит школа Гуарниэри, — Теу

выглянул из ложи. — Да, Гуарниэри, — он повернулся

к Флетчу. — После нее — школа Сантус Лима.
Трасса парада, на авениде Маркиза ди Сапукай,

составляла ровно милю.
По левую сторону трассы тянулись трибуны, высо¬

кие, как многоэтажные дома, заполненные десятками

тысяч людей. Они занимали места с полудня, в самую

жару, за шесть часов до начала парада. И почти все

оставались на трибунах до его окончания, то есть

проводили на них чуть больше двадцати четырех часов.
По правую сторону находились ложи под матерча¬

тыми навесами, обошедшиеся владельцам в кругленькую

сумму. Они предназначались государственным деятелям,

бразильским и иностранным знаменитостям, просто

богатым людям. Трибуны и ложи разделяла сама трасса

шириной с трехполосное шоссе.
Трасса эта отделяла яркое солнце от приятной тени,

болезни от здоровья, бедность от богатства.
Также с правой стороны трассы стояли вышки, в

десять метров каждая, на которых сидели судьи по
124

костюмам, музыке, танцам и так далее. Они сидели

не шевелясь, с каменными лицами, многие в темных

очках, не столько защищающих от солнца, как скры¬

вающих выражение глаз, которое могло быть непра¬

вильно истолковано. Их имена держались в тайне от

публики до дня парада. Л оценки зачастую оказывались

столь противоречивы и запутаны, что результаты объ¬

являлись лишь на четвертый день, в четверг.
Слева, наискосок от ложи да Косты, у самого

начала трассы, за бревенчатой изгородью, теснились

сотни одетых в маскарадные костюмы барабанщиков

школы Гуарниэри. С барабанами всех размеров и

тембров. Барабанщикам требовался час, чтобы каждый

нашел свое место в строю и все барабаны поймали

единый ритм. Но вот ритм найден, громкость звучания

достигла максимума, и тогда барабанный бой захватывал

всех участников парада, наполнял их уши, их головы,

их нервные системы, контролировал биение их сердец,

заставлял глаза наливаться кровью, руки и ноги —

двигаться в такт, кости — вибрировать. Бой барабанов

объединял всю школу самбы, превращая ее в единое

и неразрывное целое.
Все гости да Косты уже стояли у поручня,

отделявшего ложу от трассы парада. Лaypa сняла

парик и расстегнула воротник рубашки. Лица блестели

от пота. Глаза чуть выкатились вперед, вены на

висках вибрировали в такт барабанам. Теу, как

хозяин, держался сзади. Высокого роста, он и так все

видел.
А по трассе парада, мимо оркестра прошла Абрэ¬

алас, открывающая колонну Гуарниэри. Эта группа

танцоров, двигаясь, естественно, в такт барабанам, в

ярких сверкающих костюмах, показывала, к какому

времени и месту относилось действо, разыгрываемое

школой. На этот раз школа самбы Гуарниэри пере¬

носила зрителей на амазонскую плантацию девятнад¬

цатого века. Бальные платья с юбками, натянутыми

на обручи, чуть более широкие, чем следовало, с

чуть зауженными корсажами, гетры у мужчин чуть

длиннее, сюртуки чуть пошире в плечах, цилиндры

чуть повыше, чем в действительности. Так виделась

жизнь на плантации рабам. Подобное преувеличение

смешило. И одновременно являло собой победу над

такой жизнью.
Следом за Абрэ-алас двигалась гигантская платфор¬
125

ма. Целиком скрытый под ней грузовик вез громадную

раскрытую книгу, чтобы каждый мог прочитать G. R.

E. S. GVARNIERI (Гремиу Рекреативу Эскола ди

Самба Гуарниэри). Зрителю давали понять, что школа

самбы копирует историю, ту историю, что подтверждена

документально, которая, правда, может оказаться шут¬

кой или преувеличением, поскольку документальных

подтверждений прошлого очень и очень мало.
Платформа уступила место Комисан ди Френте,

шеренге мужчин в деловых костюмах, на ходу тан¬

цующих самбу. Зрители, разумеется, понимали, что

перед ними стареющие танцоры, многократно прини¬

мавшие участие в парадах, выбранные за их заслуги

и мастерство в совет директоров школы. Разумеется,

редко кто из них действительно входил в состав совета.

Настоящие директора в эти минуты трудились в поте

лица, обеспечивая четкую организацию парада. Вся

эта армада, танцоры, барабанщики, платформы — на

грузовиках и толкаемые руками — должны были дви¬

гаться с одинаковой скоростью, одна миля в час, в

ровном строю, не сближаясь и не растягиваясь, сохраняя

гармонию цвета и движения.
Шеренгу мужчин подпирала первая, и самая лучшая,

танцевальная пара, Порта Бандейра и Местрэ Сала,

Несущая знамя и Мастер танца. Женщина и мужчина,

оба лет двадцати пяти — тридцати, в самом соку, в

расцвете сил, наряженные, какой бы ни была общая

идея парада в костюмы восемнадцатого века. Лучшие,

абсолютно лучшие танцоры фавелы, танец которых

доставлял всем несказанное удовольствие. И действи¬

тельно, их танцевальный шаг поражал воображение.

Рисунок накладывался на рисунок, движение — на дви¬

жение, рождая маленькое чудо. И они продвигались

вперед со скоростью одна миля в час. В танце же

женщина размахивала знаменем, с эмблемой школы

самбы на одной стороне и символом представляемой

в этом году основной идеей парада — на другой. От

нее требовалось, чтобы все зрители могли разглядеть

обе стороны полотнища.
Мало того, что участники парада выдерживали

постоянную скорость, все они — танцоры, директора,

барабанщики — пели самба энреду, песню, которую

представляла школа самбы в этом году, причем пели

во весь голос.
А затем, одна за другой, перед ними продефили-
126

ровали группы танцоров, сотни людей в каждой, все

в одинаковых костюмах, как бы подчеркивая главные

особенности основной идеи. Одна ала сменяла другую.

Вот прошли индейцы амазонской впадины, танцуя так,

как, должно быть, танцевали они когда-то. Затем опять

появились костюмы времен плантаций, но уже подо¬

гнанные в размер, подчеркивая красоту жителей фа¬

велы, их веселость, легкость движений, радость, ис¬

пытываемую ими от участия в параде.
Среди ал плыли и Фигурас ди Дэстагуэ, — фигуры,

играющие важную роль в раскрытии идеи парада, —

на этот раз гигантские чучела амазонских птиц и

обезьян.
Все эти группы проходили мимо оркестра, грохо¬

чущего за деревянной изгородью у самого начала

трассы.
В ложе да Силвы Жетта едва держалась на ногах.

Чувствовалось, что она совсем спарилась в костюме

солдата Иностранного легиона. Спиной она привалилась

к стойке. Подбородок упал ей на грудь. Открытые

глаза, похоже, ничего не видели.
В составе каждой школы самбы обязательно должна

быть ала, костюмы которой относятся к периоду первых

парадов в Рио-де-Жанейро. После засухи 1877 года

женщины, эмигрировавшие из Байа, медленно танце¬

вали на главной улице Рио-де-Жанейро в длинных

белых платьях, в воскресенье перед Великим постом,

приглашая мужчин присоединиться к ним. Вот и сейчас

мимо ложи да Косты прошла ала дес Байанас, состоящая

из одних женщин с черной, как эбонит, кожей, в

развевающихся белых платьях Байа.
Отдельную алу составили юноши и девушки фавелы,

самые красивые девушки, самые атлетически сложенные

юноши. Их самба была до предела насыщена элемен¬

тами акробатики. Они и крутили сальто, и ходили на

руках, и вспрыгивали на плечи друг другу. При этом

вся ала подчинялась единому хореографическому за¬

мыслу. Чтобы добиться такого совершенства, молодежь,

похоже, репетировала весь год.
Адриан Фоусетт что-то сказал Флетчеру.
—	Что? — прокричал тот в ответ, не расслышав.
Адриан сложил ладони рупором и наклонился к
уху Флетча.
—	Какое счастье, что вся эта энергия, мастерство,

упорство уходят в танцы, а не в революцию.
127

Флетч покивал, показывая, что услышал его.
Между группами танцоров, помимо гигантских птиц

и обезьян, двигались и платформы, изображающие

сцены амазонской жизни. На одной зеленели джунгли,

населенные роскошными женщинами в набедренных

повязках, с перьями райских птиц в волосах, гибкими

юношами в масках змей, ползающих по скалам, и

детьми в масках мартышек, скачущих по деревьям.

На другой платформе поднялась индейская деревня с

настоящим костром, вокруг которого танцевали фигуры

в масках каких-то рыб и чудовищ.
В середине колонны ехал маленький автобус с

смонтированной внутри звукоусилительной установкой,

динамики которой, искусно замаскированные под боль¬

шие цветы, торчали во все стороны. На крыше автобуса,

одетый, как эстрадный певец, стоял Пуксадур ди

Самба, с микрофоном у рта, и во всю мощь легких

пел песню, представляемую школой самбы в этом году.

«Как Амазонка, течет наша история, глубокая, зага¬

дочная, широкая, складывающаяся из многих ручейков

и речушек, дарующая нам жизнь».
Еще несколько групп танцоров ступили на трассу

парада, а затем оркестр покинул свой загон и при¬

соединился к общей колонне. Целая армия барабан¬

щиков, числом не менее тысячи или более того, от

пятнадцати лет и старше, одетые в одинаковые свер¬

кающие костюмы, бьющие в барабаны, поющие песню

школы самбы, танцующие, шли они мимо ложи. Шум

стоял оглушающий. Наверное, большей громкости не

выдержали бы ни земля, ни небо, не рассыпавшись

на мелкие осколки.
А завершала парад главная, самая важная, самая

красивая платформа. Школа Гуарниэри представила на

суд зрителей пароход, едва ли не полноразмерный пароход

девятнадцатого века, белоснежный, сверкающий, разря¬

женный, словно свадебный торт. Рубка гордо плыла в

вышине. Дым валил из трубы. То и дело поднималась и

опускалась заглушка свистка, но в общем шуме самого

свистка слышно не было. Вид верхних палуб, кабин, зала

для танцев парохода мгновенно создавал ощущение вели¬

колепного дня, великолепных людей, великолепного пу¬

тешествия, великолепного образа жизни. Не спеша

крутились боковые колеса парохода, словно преодолевая

сопротивление воды. Но вот проплыла мимо ложи высокая

корма, за ней — последняя ала, и представление школы
128
4*

закончилось, наполнив сердца зрителей радостью и жела¬

нием встретиться вновь, годом позже, на следующем

параде.
—	Я думаю, вы хотите сказать мне, что жизнь

будет продолжаться и после Карнавала, — сказал Флетч.
Он и Теу стояли у бара. Теу рассмеялся и протянул

ему сандвич.
Остальные гости тоже потянулись к бару, чтобы

выпить и перекусить.
—	Неужели мы вернемся в реальность? — не уни¬

мался Флетч.
—	Реальность забилась куда-то вовнутрь, — заметил

Адриан Фоусетт, — сжалась в комочек и дает о себе

знать легким попискиванием.
Шум на трассе парада чуть поутих. На другой

стороне, за деревянной изгородью, настраивался оркестр

школы Сантус Лима.
Жетта положила руку на плечо Флетчу.
—	Вы чей-то подарок?
Флетч расправил красный кушак.
—	Подарок, — кивнул он. — То ли из прошлого, то

ли из будущего.
—	Вас доставили на самолете?
—	Вы с Лаурой приехали на метро? — спросил Теу

с полным ртом.
—	Да, — честно ответил Флетч. — Никогда еще мне

не доводилось видеть такой современной, чистой, удоб¬

ной подземной транспортной системы.
В нарядах рождественского подарка и музыканта

восемнадцатого столетия Флетч и Лаура приехали на

Карнавальный парад на метро, как и советовал Теу.

Ни машина, ни такси не пробились бы ближе, чем

на пять-шесть километров к авениде Маркиза ди

Сапукай.
Десятилетний Жаниу Баррету проследовал за Флет-

чем и Лаурой от отеля «Желтый попугай» до трассы

парада.
На станции метро он нырнул под турникет, чтобы

попасть на платформу. Флетчу показалось, что контролер

заметил мальчика, но не подал и виду. Да и у кого

поднимется рука остановить маленького инвалида, если у

него нет денег на проезд? В вагоне Жаниу стоял поодаль,

не смотря на них, не заговаривая с ними.
5-2940
129

Флетч указал на него Лауре, коротко рассказал о нем.
Она, похоже, разволновалась из-за того, что их

сопровождает маленький мальчик на деревянной ноге.
Жаниу хромал следом за ними по узким улочкам,

ведущим к трассе парада. У входа в ложи его

остановили. Тут охрана никому не давала спуску.

Даже с билетами Флетч и Лаура с трудом пробились

сквозь кордон. В ложи без билета не пустили бы

никого, во всяком случае, не маленького оборвыша с

деревянной ногой.
—	Великолепная подземка, — добавил Флетч, чувст¬

вуя на себе взгляд Теу.
К бару подошел итальянский автогонщик.
—	Там вас зовут какие-то индейцы.
—	Меня? — удивился Флетч.
Автогонщик махнул рукой в сторону авениды.
Лаура танцевала в центре ложи с Алойзью да

Силва. Жара заставила ее скинуть кожаные полуса¬

пожки.
Под ложей, на тротуаре стояли Тонинью Брага,

Орланду Велью и Титу Гранья. Вновь одетые и

разукрашенные под индейцев. Боевые узоры на их

плечах и животах блестели от пота.
—	Прыгай вниз! — крикнул Тонинью.
Флетч изобразил на лице замешательство.
—	Нам надо поговорить с тобой! — прокричал Ор¬

ланду, приложив ладонь ко рту.
—	Позже! — ответил Флетч.
—	Насчет Норивала! — пояснил Тонинью.
Титу замахал рукой, поощряя Флетча к прыжку.
Флетч оглянулся.
Танцуя с Алойзью, Лаура смотрела на него. Ее

лицо напоминало застывшую маску.
Снизу кто-то прокричал: «Жаниу!»
Он выпрыгнул из ложи на тротуар.
Глава 29
Тонинью хлопнул Флетча по плечу.
—	С этим красным кушаком ты выглядишь насто¬

ящим бразильцем. Должно быть, таким ты и был

пятьдесят лет назад.
—	Лаура привезла мне его из Байа.
130	5-2

Четверо молодых людей шагали между ложами и

трассой парада.
—	Утром я ездил в фавелу, — заметил Флетч. — И

просто не могу себе представить, как живущие там

люди могут оплатить такое грандиозное шествие, со

всеми этими барабанами, костюмами, платформами.
—	На подготовку парада уходит каждый лишний

крузейро, но и их не хватает, — ответил Тонинью. —

Между прочим, у меня в квартире полно твоих денег.

Они там в полной безопасности. И уже высохли.
—	Тысячи прекрасных костюмов, — качал головой

Флетч. — И каждый сшит точно по фигуре.
—	Каждый житель фавелы вносит еженедельный

взнос в кассу школы самбы, — пояснил Титу. — Кроме

того, школа получает какую-то субсидию от прави¬

тельства на проведение парада. Карнавал привлекает

множество туристов.
—	Жогу ду бишу, — добавил Орланду. — Жогу ду

бишу платит немалые деньги.
—	Организаторы подпольных лотерей и тотализато¬

ров, — перевел Орланду. — Они дают деньги школам

самбы. Так они возмещают нанесенный ущерб.
—	Потому что они обкрадывают людей круглый

год! — воскликнул Титу. — Вселяют в них ложные на¬

дежды.
—	Тем самым жогу ду бишу формируют обществен¬

ное мнение, — сухо отметил Тонинью. — В свою, ра¬

зумеется, пользу. Эти деньги окупаются сторицей.
Они прошли мимо двух или трех судейских вышек.
Титу повернулся и зашагал спиной вперед.
—	Вон идет школа Сантус Лима, Жаниу. В параде

участвуют и твои потомки.
Тонинью положил руку на плечо Флетча.
—	Слушай. Норивал так и не объявился.
—	Значит, ты ошибся, Тонинью. Ошибся с течением.

Тело Норивала вынесло в море.
—	Невозможно. Вспомни прошлую ночь, когда мы

плыли к берегу. Я столкнулся с телом Норивала.

Следовательно, его несло в нужном направлении.
Чтобы слышать друг друга в шуме парада, четырем

мужчинам приходилось идти плотной кучкой.
—	А вдруг Норивала сожрала акула? — предположил

Титу.
—	Не хочется даже думать об этом, — ответил

Флетч.
5*
131

—	Если он исчезнет бесследно, как мы скажем его

семье, что он умер? — спросил Орланду.
—	Его бедная мать, — вздохнул Титу.
—	Его отец разозлится, — изрек Тонинью. — А ад¬

мирал Пасаринью...
—	Они никогда не простят нам того, что мы сами

похоронили Норивала в море, — подвел итог Титу.
—	Да и поверят ли они нам? — Вопрос Тонинью

имел под собой веское основание.
—	Вы попали в передрягу, — согласился Флетч.
—	Прилив уже сменялся отливом, а скоро должен

начаться вновь. — Если в голосе Тонинью и слышалась

надежда, то очень и очень слабая.
—	Что же нам делать? — забеспокоился Орланду.
—	Понятия не имею, — пробурчал Флетч.
—	Ты — наш друг, Флетч. — Рука Тонинью все еще

лежала на плече Флетча. — Ты помог нам с Норивалом.
—	А теперь должен помочь нам что-то придумать, —

добавил Титу.
—	Едва ли мне это удастся, — ответил Флетч. —

Одна женщина, которую я знал живой, исчезла. Другие

люди говорят мне, что я умер сорок семь лет назад

и теперь должен назвать имя убийцы. Я не Moiy

уснуть. Я пьян от барабанного боя. Норивал умер и

исчез. Я уже не отличаю реальность от фантазии.

Как я могу вам помочь, если я ничего не

понимаю?
Они уже прошли половину трассы парада.
Флетч остановился.
—	Мне пора возвращаться.
—	Да, — кивнул Титу. — Ты должен увидеть парад

Сантус Лима.
—	Ты скажешь нам, если что-то придумаешь? —

спросил Тонинью.
—	Обязательно.
—	Не можем же мы протралить весь океан в

поисках тела Норивала, — вздохнул Орланду.
—	Мы тебе позвоним, — пообещал Тонинью. — За¬

втра, после завершения парада.
Если б не его раны, Флетч скорее бы поверил,

что таки заснул и ему приснился ужаснейший сон.
Во всяком случае, потом он не мог сказать навер¬

няка, когда был в сознании, а когда — без оного.
132
5-4

С кружащейся от недосыпания головой, одурманен¬

ный непрерывным барабанным боем, возможно, слегка

пошатываясь, он в одиночку двинулся в обратный

путь, к ложе Теудомиру да Косты. Веки отяжелели,

яркий солнечный свет слепил глаза. Мимо прошла

Абрэ-алас школы самбы Сантус Лима. Проплыла

первая платформа. Расстояние до ложи да Косты

казалось бесконечным. У Флетча сложилось впечатле¬

ние, что легче пересечь Бразилию пешком. С ним

поравнялся Комисан ди Френте. Флетч остановился,

качаясь, чтобы посмотреть на мастерство Порта Бан-

дейра и Местрэ Сала. Но их танцевальный шаг

оказался слишком сложным для восприятия. Он пошел

дальше, мимо первой ала, боковым зрением отмечая

многокрасочность костюмов десятков танцующих и

поющих людей.
Вернувшись в ложу Теу, он мог свернуться кала¬

чиком в углу и поспать. Всего час. Другие гости

изумились бы или обиделись, увидев, что он спит во

время парада, но он ничего не мог с собой поделать.

Он намеревался попросить Лауру разбудить его через

час, чтобы не слишком оскорблять национальное чувство

бразильцев. Ему требовался час сна, даже в таком

невообразимом шуме.
Принятое решение подбодрило Флетча, он даже

перестал шататься, прибавил шагу, но в этот момент

сильные руки неожиданно толкнули его в левое плечо.
Вместо того чтобы посмотреть, кто его толкнул,

Флетч попытался избежать падения. Но тротуар вы¬

рвался у него из-под ног.
Кто-то толкнул его вновь.
Он упал направо, на трассу парада.
С мостовой поднялась нога и ударила его в лицо.
Пошатнувшись от удара, поднимая руки, чтобы

защитить голову, он успел-таки оглядеться. И увидел,

что попал в окружение молодых кикеров, показыва¬

ющих зрителям всю красоту кикданса. Следующий

удар пришелся в живот. Флетч чуть не задохнулся.

Из последних сил попытался выбраться на еще близкий

тротуар,
И опять его толкнули. Изо всей силы.
Он буквально влетел в группу капоэйрус. Его

окружали быстро двигающиеся, вращающиеся ноги,

ударяющие на высоте колена, паха, живота, груди,

плеча, головы. Удар пришелся под правое колено. Он
133

с кем-то столкнулся. Его пронзили испепеляющими

взглядами. Ах, черт, пронеслось в голове Флетча, я

же порчу им представление. Чертов североамериканец,

турист. Удары сыпались со всех сторон. Глаза кикеров

видели его, в изумлении вылезали из орбит, но обычно

после завершения пируэта и, соответственно, после

удара.
Мне тут не место.
Кто-то втолкнул его в группу кикеров, втолкнул

не случайно, а вполне сознательно. Тот, кто трижды

толкал его, находился между ним и краем шеренги.

Обхватив голову руками, Флетч пригнулся как можно

ниже и начал пробираться к противоположной стороне

трассы, к трибунам.
Сильный удар в живот оторвал его от земли, он

упал на левое колено, но продолжал двигаться вперед,

меж загорелых спин, блестевших от пота, летящих с

бешеной скоростью ног, балансирующих рук. Ему

казалось, что он тонет в океане рук и ног, его

оглушал барабанный бой и пение кикеров. Его били,

били, били.
Флетч не видел ногу, поднявшуюся с мостовой и

ударившую его в лицо. Перед глазами вспыхнули

звезды, голова дернулась вверх и назад, едва не

оторвавшись от шей.
Сильная рука схватила его за кушак и вышвырнула

с трассы.
Он вновь стоял на тротуаре. От кикеров его отделял

какой-то метр.
Руки его были в крови. Кровь хлестала из носа,

ушей, рта на и под рубашку и исчезала в красном

кушаке.
В полуобморочном состоянии он повернулся, надеясь

увидеть того, кто толкнул его в группу кикеров.
Мимо проходила ала дес Байанас. Несколько высоких

чернокожих женщин в белом заметили его, скорчили

гримаски, видя, что он заливается кровью, и, танцуя

самбу, двинулись дальше.
Глаза его самопроизвольно закрывались. Он понимал,

что должен где-то прилечь.
Обхватив руками грудную клетку, Флетч поплелся

к трибунам. Лишь редкие зрители тыкали в него

пальцами. Большинство же вертело головами, плечами,

чтобы увидеть происходящее за ним, на трассе парада.
Флетч покачнулся, упал головой к трибунам.
134

Люди, сидевшие на первых рядах, в ужасе встали.

Заголосили несколько женщин. Какие-то мужчины что-

то сердито кричали ему. Он не разобрал ни звука.

Лишь видел, как шевелятся их губы.
Флетч поднялся на колени, всунул голову и плечи

в щель между вторым и третьим рядами сидений.

Тот, кто вытолкнул его на трассу парада, задумал

убийство. Возможно, ему удалось добиться своего,

вполне возможно, он будет преследовать свою жертву,

пока не удостоверится, что цель достигнута. Флетч

вытянул руки, схватился за железные стойки и пролез

под трибуны.
Он лежал на спине, в грязи, видя над собой сиденья

и задницы зрителей парада. Он получил столько ударов

в живот, что не мог дышать.
Поднимающаяся к горлу тошнота заставила его

перевернуться, подняться на колени, чуть наклониться

вперед. Кровь, текущая из носа и губ, смешалась с

потоком блевотины.
На коленях он отполз от зловонной лужи.
Мышцы живота скручивались в узлы, руки и ноги

дрожали, он кашлял, прочищая горло от блевотины и

крови.
В метре позади люди, поднявшиеся с мест, чтобы

дать ему проползти под трибуны, уже уселись, и их

ноги ходили, как поршни, выбивая ритм барабанов, а

сами они громкими криками приветствовали самое

грандиозное зрелище в мире, за исключением войны.

Флетч знал, что они не услышат, как он блюет и

жадно ловит каждый глоток воздуха. Он не слышал

себя сам. Он не сомневался, что его появление пред¬

ставлялось им таким же нереальным, как и спектакль,

который они наблюдали.
Какое-то время спустя он отполз поглубже; побольше

места, побольше воздуха.
Сел, скрестив ноги, закинул назад голову, пытаясь

остановить носовое кровотечение. Он помнил, как

что-то треснуло, тогда он получил последний удар в

лицо. К счастью, до перелома позвоночника не дошло.

Иначе едва ли он смог бы сидеть и вертеть головой.
Над ним уходили вверх ряды сидений. Он видел

подолы юбок, голые бедра, болтающиеся ноги. Рядом

упала в грязь обертка сандвича.
Под трибунами царил мрак. Специального освещения
135

не было. Лишь тоненькие лучики света проникали

меж тесно сидящими зрителями.
Лучики перекрещивались под странными углами,

вибрировали в воздухе.
Болел пах, болел живот, болели ребра. Много ударов

пришлось и в голову.
Борясь с искушением, с требованием тела вытянуться

и лечь, заснуть, потерять сознание, Флетч заставил

себя встать. Подняться ему удалось только с третьей

попытки.
Он начал падать вперед, но успел выставить вперед

одну ногу. Пустая банка из-под пива упала в не¬

скольких сантиметрах от его ступни. Он оторвал от

земли вторую ногу и упал на нее. Главное — удержаться

на ногах, твердил он себе. Одна рука потирала ухо,

другая — обнимала грудную клетку. Он жадно хватал

ртом воздух.
Пока он стоял, сознание то уплывало, то возвра¬

щалось. Правда, понял он это гораздо позднее. Он

увидел мужчину, идущего под трибунами. Хотел мах¬

нуть ему рукой, показать, что нуждается в помощи,

но тут заметил, как странно идет мужчина. Пригляделся

повнимательнее. Короткие быстрые шаги. Он опускался

сначала на пальцы, потом — на пятки.
Вывернутые ноги! Пальцы — позади ног!
С грудной клетки Флетч перенес руку ниже, на

живот. Другой рукой протер глаза.
Из темноты вынырнул безголовый мул, медленно

повернулся и пошел прочь.
Флетчу удалось продвинуться на несколько шагов.

Шагал он точно так же, как показывал на пляже

Титу. Падал при каждом шаге, едва успевая переставить

вперед ногу.
Из темноты, слева от Флетча, появился еще один

мужчина, с неестественно повернутой головой. Проходя

мимо, он улыбнулся. Блеснули его глаза и зубы.

Указал направо.
Совсем близко от Флетча стоял старик в пиджаке,

снятом с плеча гиганта. С редкими седыми волосами.

Глаза старика наполняла грусть.
Он протянул руки к Флетчу.
Флетч отшатнулся.
Только волосы показались из рукавов, вместо паль¬

цев и ладоней.
И вновь дернулась голова Флетча.
136

Кто-то с силой ударил его в спину.
Оттолкнув старика с волосами вместо рук, Флетч

начал медленно поворачиваться.
Увидел ногу, летящую к его груди. Избежать удара

он не мог. Попытался чуть отклониться, но смягчить

удар не удалось.
Нога врезалась в грудь, и его отбросило назад.
Мужчина, жилистый старик, демонстрировал ему

элементы кикданса. Можно сказать, Флетч восхитился

блестящим пируэтом.
Мужчина повернулся к нему лицом. Луч света,

прорвавшийся сквозь зрителей, осветил маску козла.

Сквозь прорези на Флетча пристально смотрели карие

глаза.
Внутренней стороной стопы мужчина ударил Флетча

в голову.
Флетчу показалось, что его голова оторвалась от

тела и летит сама по себе.
Отброшенный ударом, Флетч увидел стоящего не¬

подалеку маленького мальчика на деревянной ноге.
—	Жаниу! — завопил Флетч.
Кровь пузырилась у него на губах.
В шуме парада он не расслышал собственного голоса.
Мальчик бросился бежать, насколько позволяла де¬

ревянная нога.
Капоэйра реально существовал, не был плодом

фантазии. Возникал перед Флетчем позади, окружал

со всех сторон. Реальными были и удары его ног.
Флетч пытался устоять, пытался поворачиваться к

мужчине спиной. Ничего не получалось. Пытался прикры¬

вать ладонями голову, локтями — ребра. Пытался отсту¬

пать. Капоэйра нападал отовсюду. Каждый удар его ноги

открывал тело Флетча для следующего удара.
Удар пяткой пришелся в горло, возможно, смер¬

тельный удар.
Затем последовал удар в голову.
И Флетч рухнул лицом на землю.
Сознание угасало. Кровь лилась по лицу, возможно,

из носа, но он не мог согнуть руку, чтобы вытереть ее.
Ноги не могли поднять его с земли. Они не

слушались сигналов, посылаемых мозгом, не выполняли

приказа встать и бежать.
Мужчина в козлиной маске схватил Флетча за волосы

и повернул его голову вбок и вверх. Тело Флетча

перекатилось на бок. Теперь он лежал на бедре.
137

Мужчина опустился на колени над Флетчем, осед¬

лал его.
На мгновение рука мужчины оперлась на землю около

носа Флетча. В лучике света Флетч разглядел перстень на

пальце мужчины. Перстень с черным камнем, из которого

поднимались две переплетенные змейки.
Чуть дальше, на земле, Флетч увидел деревяшку,

упирающуюся в землю все ближе и ближе к нему.

В паре с деревяшкой двигалась человеческая нога.
Держа Флетча за волосы, мужчина начал загибать

его голову назад.
Другой рукой он что-то делал под подбородком

Флетча.
Флетч почувствовал, как по шее потекло что-то

теплое.
Мужчина перерезал Флетчу горло.
А потом, словно сильным порывом ветра, мужчину

отбросило в сторону. Он распластался в грязи за

спиной Флетча.
Вокруг толпились ноги, сильные мужские ноги.
Невероятно плавным движением старик поднялся,

на одной ноге. Вторая летела по воздуху широким

полукругом. С земли Флетч увидел, как отступили

ноги его спасителей.
А мужчина в маске козла, воспользовавшись их

мгновенным замешательством, набрал с места сприн¬

терскую скорость и умчался в подтрибунную тьму.
Те, кто спас его, побежали следом.
Деревянная нога не сдвинулась ни на сантиметр.
—	Жаниу, мне нужна помощь, — Флетч сумел-таки

поднести руку к шее. Заткнул пальцем резаную рану. —

Жаниу! Помоги!
Флетч знал, что мальчик не слышит его. Он не

слышал себя сам.
И провалился он не в сон, но в глубокий обморок.
Глава 30
В чувство его привел телефонный звонок. Как в

замедленной съемке, Флетчер перевернулся на бок,

протянул руку, снял трубку с телефонного аппарата,

стоявшего на столике у кровати. За это время про¬

звенело пять или шесть звонков.
138

—	Слушаю, — пробурчал он в микрофон.
—	Флетч! Тебе лучше?
Флетч узнал голос Тонинью.
—	Лучше, чем когда?
—	Мы же нашли тебя совсем плохим. Вот я и

спрашиваю, полегчало ли тебе?
Память возвращалась к Флетчу медленно. Мозг

начал прочищаться лишь перед полуднем. Во рту еще

стоял вкус крови.
Он лежал на спине под трибунами трассы Карна¬

вального парада, когда над ним склонились Тонинью

и Титу.
Потом его несли мимо бесконечных рядов сидений.

Небо усеивали человеческие ноги, двигающиеся в общем

ритме. Он уже не слышал ни пения, ни барабанного

боя. Все слилось в оглушающий рев.
Наконец они вышли из-под трибун, и его еще

долго, долго несли. Шум постепенно стихал. Воздух

становился чище. Небо поднялось выше, посинело.
—	Мы становимся специалистами по переноске

тел, — сказал Титу. Почему он говорил по-английски?
—	Похороните меня в море, — инструктировал их

Флетч. — Рыбы не откажутся от такого десерта.
Когда его осторожно укладывали на заднее сиденье

четырехдверного черного «галакси», Флетчер заметил

десятилетнего мальчика, застывшего неподалеку от

автомобиля. Он смотрел на Флетча.
—	Эй, Жаниу, — прошептал Флетч. — Спасибо тебе.
По пути к отелю он снова потерял сознание. И
очнулся, лишь когда они вошли в вестибюль «Желтого

попугая». Он тяжело опирался на плечо Орланду.
Швейцар и портье суетились вокруг, о чем-то

спрашивали Тонинью и Титу на португальском. То¬

нинью и Титу успокаивали их.
В лифте они поднимались целую вечность.
Наконец Флетч лежал в собственной постели. Ему

удалось глубоко вздохнуть, и свет тут же померк у

него перед глазами.
Он смутно помнил, как Тонинью ощупывал его с

ног до головы, проверяя, нет ли переломов.
—	Моя шея, — простонал Флетч. — Голова не свер¬

нута?
Орланду принес из ванной мокрые полотенца. Он

и Тонинью протерли тело Флетча, осторожно перево-
139

рачивая его. Из белых полотенца стали розовыми,

потом — красными.
Портье принес бинты и пузырьки с антисептиком.
Свернул в узел окровавленные полотенца и про¬

питанную кровью одежду Флетча. Унес его с собой.
—	Оставьте мой кушак, — взмолился Флетч. — Мой

роскошный красный кушак.
—	Твой кроваво-красный кушак, — поправил его То¬

нинью.
—	Лаура подарила мне этот кроваво-красный ку¬

шак, — пояснил Флетч. — Привезла из Байа.
—	Он говорит, что сожжет твою одежду, — перевел

Титу. — Жертва богам. Они получат толику твоей

крови. Ты будешь жить.
— О!..
Тонинью начал смазывать антисептиком многочис¬

ленные ссадины на теле Флетча. Кусок бинта, обильно

смоченный этой обжигающей жидкостью, он приложил

к маленькому порезу на шее.
Сознание вновь покинуло Флетча.
Они вытащили из-под Флетча мокрую простыню и

подсунули под него сухую. Вернулся портье. Попытался

сложить мокрую, в пятнах крови, простыню так, чтобы

не запачкать своего костюма. Не без труда ему это

удалось.
Пальцами Флетч ощупывал кусочки пластыря, об¬

лепившие все его тело: колени, грудную клетку, лицо,

шею. Он не помнил, когда его наклеивали на ссадины

и порезы.
—	Остаться мне с ним? — спросил Титу.
—	Он оклемается, — ответил Тонинью. — Ему нужно

несколько часов медитации. Ничего страшного с ним

не произошло.
—	Если не считать того, что кто-то пытался его

убить, — добавил Орланду.
—	Да, у кого-то возникло такое желание, — согла¬

сился Тонинью.
—	Ничего у него не вышло, — возвестил с кровати

Флетч.
—	Похоже, что нет, — кивнул Тонинью.
—	Но он был близок к успеху, — прошептал Титу.
Флетч остался один в темноте комнаты. Он не
помнил, как они ушли.
Во мраке ночи он вслушивался в мелодию самбы.

Барабанный бой доносился не с улицы. Он лился из
140

многочисленных телевизоров, как в отеле, так и в

соседних домах. То и дело голос комментатора врывался

в барабанный бой и пение. Парад школ самбы Рио-

де-Жанейро продолжался.
Он не мог спать. Иногда сознание покидало его,

но затем возвращалось.
Он не шевелился. Ни единая часть его тела не

желала двинуться. Хотя бы по одному удару пришлось

на каждую его мышцу. Горела кожа. Болели ноги,

плечи, спина, живот, не говоря уже о голове. Казалось,

ему отбили все внутренности.
Лаура должна прийти. Утром. А может, через час

после окончания парада, в два или три пополудни.

Откуда она могла знать, находясь в ложе Теу, что

его чуть не убили? Она лишь видела, что он ушел

на прогулку с Чечеточниками. Она не могла не

прийти.
Утренний свет пробился сквозь тяжелые портьеры.

Затем в них ударили прямые лучи солнца. Судя по

телетрансляции, парад продолжался. В комнате стано¬

вилось все жарче.
Лежа, он попытался пошевелить рукой. Потом —

второй. Ногой. Он ухватил пальцами левую ногу,

чтобы заставить ее сдвинуться с места. Потом покатал

голову по подушке влево-вправо.
К нему вернулась способность соображать. Без

сознания он пробыл не так уж долго.
К прлудню он уже не мог просто лежать.
Медленно докатился до края кровати. Тяжело сел.

Полутемная комната кружилась у него перед глазами

не меньше минуты. Встал. Шагнул. Болело все, что

могло болеть.
Облегчившись, он включил в ванной свет, взглянул

в зеркало. И пожалел, что ему не свернули голову.

Заплывшие глаза, синяки на скулах и челюстях.

Воспаленное ухо. Запекшаяся кровь в волосах. При¬

нимать душ нельзя — отлепится пластырь. Отступив

назад, он увидел синие пятна на предплечьях, груди.

Живот стал лиловым.
Зубы он чистил очень осторожно, выплевывая в

раковину кровь.
Потом вернулся в комнату и лег на кровать.
Вот придет Лаура, думал он, и они немного поедят.

Он расскажет ей, что с ним произошло. Будет ли она

слушать? О том, что с ним произошло? Заинтересует
141

ли ее его рассказ, или она невосприимчива к жизненным

реалиям? Ему вспомнилось ее непроницаемое лицо,

когда он уходил с Чечеточниками. Как истолковала

она то обстоятельство, что десятилетний мальчик на

деревянной ноге сопровождал их от отеля до выхода

из подземки?
Тониныо позвонил до того, как вернулась Лаура.
—	Тебе должно стать лучше, — уверенно заявил

он. — У тебя было почти двенадцать часов на меди¬

тацию.
—	Мне нужно двенадцать лет.
—	Кто пытался тебя убить?
—	Я как раз думаю об этом.
—	Ах, Карнавал! — воскликнул Тониныо;
—	Он был в маске козла. Я думаю, мужчина лет

шестидесяти. Он пытался забить меня до смерти

ударами ног.
—	Он, должно быть, стал настоящим козлом. На

Карнавале такое случается.
—	Козлов не учат кикдансу, — возразил Флетч. Он

хотел переложить трубку к другому уху, но вовремя

вспомнил, что оно стало помидором.
—	Только что сообщили, что нашли Норивала.
—	Отлично! Целым и невредимым?
—	Его вынесло на берег в сотне километров к югу

от того места, где мы его искали.
—	Я всегда думал, что он далеко пойдет.
—	Вероятно, течением его отнесло на юг, а уж

потом выбросило на берег. Сегодня утром. Его нашел

какой-то любитель бега трусцой. Тело уже везут

в Рио.
—	Прекрасно! Чудесно! Все ваши тревоги позади.
—	Судя по поступившим сведениям, он утонул. Его

яхта напоролась на рифы, и он утонул.
—	Это хорошо. Значит, Норивал умер в море. Его

мать будет рада. А адмирал Пасаринью просто счастлив.
—	Так что мы ждем тебя в похоронном бюро через

полчаса.
—	Что? Ничего не выйдет. Тонинью, я не могу

пошевельнуться.
—	Разумеется, можешь.
—	С какой стати я должен ехать в похоронное

бюро?
—	Чтобы помочь нам. — В голосе Тонинью появились

заговорщицкие нотки. — Мы должны отговорить родст-
142

венников от вскрытия. Мы должны стоять рядом и

говорить: утонул, утонул, он утонул. Мы проводили

его в море, и он просто не мог не утонуть. Тебе они

поверят куда скорее, чем нам. Нас они знают как

облупленных, тебя — нет.
—	Едва ли я смогу слезть с кровати.
—	Ты должен. Если ты не заставишь себя двигаться,

то застынешь, как Норивал, и еще много дней не

сможешь пошевельнуться.
Флетч колебался. Потом вспомнил травмы, полу¬

ченные в прошлом.
—	Пожалуй, ты прав.
Однако поспать-то ему так и не удалось.
—	Разумеется, прав. Похоронное бюро Жоба Пе-

рейры. На улице Жардим Ботанику. В деловом

квартале.
—	Я найду.
—	Мы привезем твои карточные выигрыши.
—	Вам нет нужды совать мне взятки, — Флетч

попытался сесть на кровати. — С другой стороны —

может, и есть.
Глава 31
В похоронном бюро Жоба Перейры Флетч попытался

найти кнопку звонка, чтобы позвонить, дверь, чтобы

постучать. Безуспешно.
Похоронное бюро, большое каменное здание, рас¬

полагалось в густой тени растущих вокруг деревьев.
—	Эй! — позвал Флетч. — Есть тут кто-нибудь?
В здании царила могильная тишина.
Он ступил в прохладу вестибюля. Ни столика

служителя, ни звонка. Лишь низенькие пальмы в

кадках в каждом углу.
—	Эй!
Ему ответило лишь отразившееся от стен эхо.
Флетчу потребовалось несколько больше получаса,

чтобы добраться до похоронного бюро из «Желтого

попугая».
Сидя на краешке кровати, он заказал по телефону

еду.
Не опуская трубки на рычаг, позвонил в отель

«Жангада» и попросил соединить с номером 912.
143

Никакого ответа.
И миссис Джоан Коллинз Стэнуик так и не забрала

конверт, оставленный мистером Флетчером.
Каждый шаг, каждое движение причиняли боль.

Флетч раздвинул портьеры. В комнате напротив муж¬

чина продолжал красить стены. Вероятно, другой ра¬

дости в жизни у него не было. Флетч открыл дверь

на балкон. Его обдало волной теплого сухого воздуха.

По телевидению все еще транслировали Карнавальный

парад.
Жизнь продолжалась.
Бритье напоминало хождение голыми ступнями по

битому стеклу. Закончив, ему пришлось налепить на

щеку еще один кусок пластыря.
Потом он позавтракал, с трудом двигая распухшими

губами и саднящими челюстями.
Каждую минуту он ожидал возвращения Лауры.
Наконец, надев чистые шорты, тенниску, теннисные

туфли и носки, он спустился вниз на лифте. Портье

и еще несколько человек, оказавшихся в вестибюле,

коротко глянули на него и тут же отвели глаза. С

многочисленными синяками на лице и теле он уже

не тянул на рождественский подарок.
Никогда он не видел такой пустой авениды. Люди

то ли все еще смотрели Карнавальный парад, то ли

отсыпались, устав от телевизора.
Ему удалось поймать такси. И на других улицах

никого не было. По пути к похоронному бюро он

слушал, как радиокомментатор расписывает достоинства

последней школы самбы, замыкающей Парад.
—	Эй! Есть тут кто-нибудь?
Не похоронное бюро, а могила. Ни радиоприемника,

ни телевизора, комментирующих завершение Карна¬

вального парада.
Прихрамывая, Флетч прошел в большую комнату

слева от вестибюля. Тяжелые складчатые гардины

закрывали окна, приглушая яркий солнечный свет.
Несколько открытых гробов. На отдельных пьеде¬

сталах. Флетч заглянул в один. Пусто. Комната продажи

гробов. Он переходил от гроба к гробу, заглядывая в

каждый. Гробы из разного дерева, от сосны до дорогого,

красного.
—	Привет, — произнес вроде бы знакомый, усталый

голос.
Флетч обернулся.
144

В дверях, белый, как морская пена, стоял Норивал.
Норивал Пасаринью.
В белых туфлях, белых брюках, белой рубашке.

С животом, нависшим над поясом. С мокрыми,

слипшимися, падающими на лоб волосами. С опухшим

лицом.
Норивал Пасаринью!
Флетч мигнул.
Норивал мигнул.
Флетч глубоко вдохнул прохладный воздух комнаты,

где продавались гробы.
—	А, Жаниу Баррету, — Норивал, подволакивая но¬

ги, двинулся к Флетчу. Норивал даже вытянул руку,

чтобы пожать руку Флетчу. — Наконец-то я могу

познакомиться с тобой.
Пол комнаты вздыбился.
Флетч упал.
Глава 32
Флетч знал, что он в маленьком, темном поме¬

щении.
Придя в себя, он не мог услышать ни звука, кроме

собственного дыхания. Воздух был спертым.
Он лежал на спине. Голова покоилась на подушке.
Двигая правой рукой, он сразу упирался в стенку,

мягкую стенку. То же происходило, когда он двигал

левой рукой.
Шириной помещение не превышало узкой кровати.

Руки его двинулись по гладкой материи стен. Потолок

находился прямо над ним, в нескольких сантиметрах

от его руки, подбородка, носа.
Как тесно.
Пальцы наткнулись на что-то еще. Бумага, довольно

плотная бумага. Обе руки сомкнулись на предмете,

лежащем рядом с ним, под боком. Пальцы подсказали,

что он держит в руках пакет, набитый какими-то

бумажками.
Флетч стал вспоминать, где он был до того, как

оказаться в этом маленьком замкнутом пространстве,

что с ним случилось, куда он смотрел... Гробы!
—	А-а-а-а-а-а! — Рев Флетча оглушил его самого. —

Я же не умер?!
145

Он попытался поднять руки, надавить, скинуть

крышку гроба. Сердце билось, как у живого. На лице

выступил пот.
—	Эй, кто-нибудь!
В ужасе он понял, что он пытается прокричать

шесть футов земли, отделяющих его от поверхности.
—	Эх, там, наверху! Я еще не умер! Клянусь!
Он не мог как следует упереться руками. Крышка
была тяжелой. Избитые мускулы ничем не помогали

ему.
—	А-а-а-а-а-а! Кто-нибудь! Кто-нибудь! Послушайте!

Я еще не умер! — В гробу становилось все жарче. —

Помогите, черт побери!
Крышка гроба вроде бы сама по себе поднялась.
Воздух мгновенно стал чистым и сладким.
Он прищурился от яркого дневного света.
Над гробом склонилась голова Лауры.
—	А, это ты.
Лежа на спине, жадно ловя ртом воздух, Флетч

промолчал.
—	Что ты делаешь в гробу?
Флетч по-прежнему никак не мог надышаться.
—	Такое впечатление, что тебе нравится лежать в

гробу.
—	Я видел Норивала, — ответил Флетч. — Норивала

Пасариныо.
—	Норивал мертв, — возразила Лаура.
—	Я знаю.
—	Кажется, он вышел ночью в море на яхте. Яхта

напоролась на скалу или риф. Он утонул.
—	Я знаю.
—	Его тело вынесло на берег сегодня утром. Такое

горе. Бедный Норивал.
—	Я все это знаю, Лаура! Но послушай! Я пришел

в это похоронное бюро. Меня позвал Тонинью. Я был

один в этой комнате, — Флетч приподнял голову,

огляделся, чтобы убедиться, что он действительно в

комнате с выставленными на продажу гробами. — Я

обернулся, и вон там, у двери, стоял Норивал! Норивал

Пасариныо! Стоял и мигал!
—	Норивал?
—	Он заговорил со мной. Он сказал: «Жаниу

Баррету». Он шагнул вперед. Направился ко мне.

Пытался пожать мне руку!
Лаура наморщила носик.
146

—	Норивал Пасаринью?
—	Да! Несомненно!
—	После того, как он умер?
—	Да. Я знаю, что он умер!
—	Значит, это был не Норивал Пасаринью.
—	Норивал Пасаринью. Одетый в белое. Весь в

белом.
—	Ты видел шагающего Норивала Пасаринью после

того, как он умер?
—	Он сказал, Норивал сказал: «А, Жаниу Барре-

ту, — Флетч понизил голос до шепота. — Наконец-то

я могу познакомиться с тобой».
—	Ты видел Адроальду Пасаринью.
—	Кто? Кого?
—	Адроальду. Близнеца Норивала. Они похожи как

две капли воды.
Флетч на мгновение задумался.
—	Адроальду?
—	Да. Адроальду очень удивился, что ты потерял

сознание, когда он протянул руку, чтобы пожать

твою.
—	Я потерял сознание?
—	Да, ты упал на пол.
—	Адроальду Пасаринью?
—	Ты не знал, что у Норивала был брат-близнец?
—	Да. Конечно. Но он был такой бледный.
—	Он всю зиму учился в Швейцарии.
—	Лаура...
—	Флетч, боюсь, ты не переживешь Карнавала. У

тебя уже не все в порядке с головой.
—	А как я оказался в гробу?
Лаура пожала плечами.
—	Подозреваю, тебя положили туда Чечеточники.

После того, как ты потерял сознание.
—	Почему?
—	Они — известные шутники, — Лаура хихикнула.
—	Очень смешно! — Он осторожно сел. — О боже!

Я-то думал...
—	Конечно, смешно.
Флетч взял в руки бумажный пакет, посмотрел,

что лежит внутри.
—	Что там? — спросила Лаура. — Твой ленч? Чтобы

ты не умер с голоду на том свете?
—	Мой выигрыш в покер.
—	А, они похоронили тебя вместе с твоим богат-
147

ством. Чтобы ты мог дать на чай Харону, когда он

перевезет тебя через Стикс.
От лежания в гробу у него онемели все мышцы.
—	А как ты попала сюда?
—	Тонинью позвонил мне в отель. Сказал, что ты

лишился чувств. Что я должна приехать на машине

и забрать тебя. Адроальду и остальные поехали с

гробом Норивала в дом Пасаринью.
Сердце Флетча билось уже не так часто, но он

все еще потел.
—	А если б ты не приехала? Я мог бы задохнуться...
—	С какой стати я могла не приехать?
—	Сломалась бы машина. Или...
—	Ты мог бы выбраться сам.
—	Я мог умереть от сердечного приступа.
—	Ты так испугался?
—	Очнуться в гробу — это, знаешь ли, сюрприз не

из приятных.
Лаура всмотрелась в его лицо.
—	Ты ужасно выглядишь.
—	Меня чуть не забили до смерти. Ногами.
—	Они мне сказали. И тело такое же?
—	Если не хуже.
—	В чем причина? Почему на тебя напали?
—	Кажется, я догадываюсь, в чем причина. Если

тебя не затруднит, помоги мне выбраться из этого

чертового гроба.
—	Тебе звонил какой-то мужчина, — вылезая из

гроба, он оперся на плечо Лауры. — Сказал, что он —

сержант Паулу Барбоза из полиции Рио-де-Жанейро.

Он хотел бы поговорить с тобой.
—	О чем?
—	Больше он ничего не сказал. Что ты такого

натворил?
—	О, мой Бог, — боль отдавалась в каждом уголке

тела, но он все-таки спустил обе ноги на пол.
—	Крепко тебя отделали, — констатировала Лау¬

ра. — Машина у дверей.
—	Будет лучше, если за руль сядешь ты.
—	Учитывая, что ты только что поднялся из гроба...
—	Я лег туда не по своей воле, уверяю тебя.
—	Я отвезу тебя обратно в отель. Парад закончился.

В этом году он удался на славу. Жаль, что ты

пропустил большую его часть.
—	Мне тоже.
148

—	Флетч, у меня складывается впечатление, что

ты всегда оказываешься там, где быть тебя не должно,

делаешь то, что не должен делать.
—	Есть еще какие-нибудь новости?
—	Да, — они пересекали широкий, прохладный ве¬

стибюль похоронного бюро Жоба Перейры. — Пауль

Бокузе — шеф-повар в «Лe Сен-Оноре». Я заказала

нам столик на твое имя. Ты не забыл о бале в

«Регимэ»? Это сегодня. А завтра, я думаю, мы поедем

на ленч в «Флорэсту».
—	Ты хочешь сказать, что Карнавал еще продол¬

жается?
—	До завтрашней ночи. Я не уверена, что ты его

выдержишь. А мне пора начинать подготовку к гастроли.

Но ты не волнуйся. Сейчас мы поедем в отель, и ты

отдохнешь.
—	Нет.
—	Нет? Ты хочешь поиграть в футбол?
—	Я хочу поехать в фавелу Сантус Лима. Немед¬

ленно, — Лаура повернулась и пристально посмотрела

на Флетча. — Я не смогу отдохнуть, пока не съезжу

туда. Ты же это понимаешь, не так ли?
—	Но я не знаю дороги.
—	Я знаю. — Они подошли к машине, и он осто¬

рожно опустился на пассажирское сиденье. — Следуй

моим указаниям, и мы не заблудимся.
Глава 33
С непослушным от побоев телом, ошалевший от

недосыпания, Флетч вошел в фавелу Сантус Лима,

словно Фигура ди Дастагуэ. Немилосердно жарило

солнце.
Лаура следовала за ним, отстав на несколько шагов.
Тут же слетелись и дети, но на этот раз они не

решились подойти к нему, а кучкой держались поодаль.

По мере того как Флетч и Лаура поднимались по

склону, к детям присоединялись и взрослые из лачуг

и крошечных магазинчиков.
Пока они добрались до дома Идалины Баррету,

кучка детей превратилась в большую толпу.
Высокая старуха сразу узнала Лауру. Стоя на

пороге своего дома, уперев руки в бока, она заговорила
149

прежде, чем Лаура подошла к ней. Как понял Флетч,

она несколько раз повторила один и тот же вопрос.
Окружающая их толпа притихла. Они тоже хотели

слышать ответ Флетча.
—	Она хочет знать, — перевела Лаура, — пришел ли

ты для того, чтобы указать своего убийцу.
—	Я думаю, да, — ответил Флетч. — Скажи ей,

думаю, что да.
Лаура нахмурилась.
—	Ты серьезно?
—	Разве во время Карнавала кто-то может быть

серьезным?
—	И как ты собираешься это сделать?
—	Я хочу пройти по фавеле и заглянуть в глаза

всем ее жителям. Тоща я укажу своего убийцу.
—	И все?
—	И все.
—	Я не поверю... — Она оглядела людей, спокойно

дожидающихся ответа Флетча.
—	Чему ты не веришь? — спросил Флетч. — И во

что веришь?
Флетч долго ждал ответа, но Лаура молчала.
—	Ты можешь поверить, что я — маг? И мне по

силам то, что недоступно простым смертным?
Лаура молчала.
—	Ты можешь поверить, как поверили многие из

этих людей, что я — Жаниу Баррету, возвратившийся

через сорок семь лет из царства мертвых, чтобы

назвать своего убийцу?
—	Я верю... — Лаура глубоко вздохнула. — Я уве¬

рена, что ты не станешь разыгрывать этих людей.
—	А я собираюсь их разыгрывать?
—	Некоторые из них верят в то, что ты — Жаниу.

Потому что эта старуха хочет, чтобы они верили.

Остальные просто любопытные. Им все равно, на что

смотреть.
—	Каждый может выдумать любую историю и ска¬

зать, что случилось это в прошлом. Так?
—	Если назовешь кого-либо своим убийцей, эти

люди воспримут твои слова очень серьезно.
—	На это я и надеюсь.
—	Ты даже представить себе не можешь, что они

сделают с тем человеком.
—	Могу догадаться.
—	Флетч, ты должен сказать мне, что тебе известно.
150

—	Тебе нужны факты?
—	Мне нужно хоть что-нибудь.
—	Хорошо, Лаура. Вот тебе факты. Человек, который

убил Баррету сорок семь лет назад, абсолютно уверен

в том, что я — возвратившийся Жаниу Баррету.
—	Откуда ты это знаешь?
—	Посмотри на меня.
—	Я не думаю, что тебе следует играть на довер¬

чивости этих людей.
—	Я играю на доверчивости только одного из них.
—	Кто-то уверовал...
—	Кто-то или уверовал, что я — возвратившийся

Жаниу Баррету, или решил действовать так, словно

верит, что я — возвратившийся Жаниу Баррету. На

случай г что так оно и есть.
Лаура вздохнула.
Толпа, ожидающая ответа Флетча, росла на глазах.
Сквозь нее протиснулся десятилетний Жаниу Бар¬

рету на деревянной ноге. Из всех жителей фавелы он

стоял ближе всех к Флетчу.
—	Пожалуйста, скажи этой старухе, что я пришел,

чтобы указать ей моего убийцу.
Лаура начала что-то говорить Идалине, но смолкла

на полуслове и повернулась к Флетчу.
—	Ты представляешь себе, какие могут быть по¬

следствия?
—	Давай не будем забегать вперед, — предложил ей

Флетч.
Отчетливо выговаривая каждое слово, Лаура пере¬

вела на португальский ответ Флетча.
Толпа радостно заревела. Некоторые даже победно

вскинули руки.
Старуха задала еще один вопрос.
—	Ты действительно намерен ходить по всем улицам

фавелы, пока не укажешь убийцу?
—	Я хочу заглянуть в глаза всем, каждому

жителю фавелы. Скажи ей, если убийца здесь, я его

найду.
Лаура перевела.
Идалина Баррету выступила из тени дверного проема

на солнечный свет.
Взяла Флетча за руку.
Вдвоем, Лаура чуть позади, а вся толпа — следом

за ней, они медленно пошли по улочкам Сантус

Лима.
151

—	Я знаю, что все это твой розыгрыш, — не вы¬

держала наконец Лаура. Они довольно долго ходили

по фавеле. Волосы у нее слиплись от пота. — Ты

просто обойдешь всю фавелу и никого не назовешь.
—	Возможно, — ответил Флетч. — При условии, что

потом я смогу заснуть.
Фавела Сантус Лима оказалась больше, чем он

ожидал. Бесконечная паутина улочек, переулков, тро¬

пинок. Нагромождение крохотных лачуг. По некоторым

проулкам он и Идалина могли пройти только боком.

Следующая за ними толпа иногда растягивалась на

добрый километр.
—	У нас свой Карнавальный парад, — заметил

Флетч.
—	Не нахожу ничего общего, — Лаура, похоже, рас¬

сердилась не на шутку.
Весь в поту, появился Жаниу Баррету Филью и

спросил, что происходит. Его мать объяснила ему, что

Жаниу Баррету хочет посмотреть в глаза всем жителям

фавелы. Что он обещал найти своего убийцу.
Жаниу Баррету Филью тут же послал вперед

мальчиков и мужчин, чтобы они предупреждали оби¬

тателей лачуг о приближении Флетча и Идалины и

те выходили на улицу, дабы Флетч мог посмотреть

им в глаза, проходя мимо.
Карнавальный парад закончился лишь несколько

часов назад, и большинство жителей фавелы отсыпались

после более чем суточных бдений. Посыльные Баррету

кричали в окна, заходили в дома, будили людей и

вежливо просили их выйти на улицу. Нет, нет, это

не полиция. Дело очень важное. Касается прошлого

фавелы. Мы должны выяснить, кто убил Жаниу Баррету

много лет назад. Полуголые, с опухшими от сна

лицами, люди стояли в дверях, потирая глаза, щурясь

на ярком солнце.
Возможно, они чувствовали важность момента и не

хотели остаться в стороне от столь знаменательного

события: убиенный поднялся из могилы, чтобы открыть

всем имя своего убийцы. Возможно, ничего не пони¬

мали, но их попросили выйти на минуту из дому, и

они согласились из чистого любопытства. Так или

иначе, никто не отказался.
—	Ты уже решила, во что верить? — спросил Флетч

Лауру.
—	Все эти люди... — Лаура оглянулась на тяну вшу-
152

юся вслед за ними нескончаемую колонну. — Многие

из них смеются над тобой.
—	На это я и надеялся.
—	Ты решил обратить все в шутку. К этому идет

дело?
—	Шутка неплохая, так?
—	Ты собираешься водить их кругами, а потом

сказать, что твоего убийцы среди них нет?
—	Возможно.
От долгой ходьбы начали разминаться забитые

мышцы. Флетчу хотелось пить. Солнце обжигало мно¬

гочисленные ссадины на лице и руках. Кровь гулко

била в виски. Несколько раз у него темнело в глазах,

несмотря на яркое солнце. Его шатало. Но Идалина

Баррету крепко держала его за руку.
Разумеется, он не мог знать, обошли ли они все

улочки фавелы. Ему не оставалось ничего иного, как

положиться на своих проводников.
Но, судя по всему, ему предстояло обойти всю

фавелу Сантус Лима и посмотреть в глаза каждого

его жителя.
—	С меня хватит, — не выдержала Лаура. — Вот

ключи от машины. Я возьму такси.
—	Нет, — возразил Флетч. — Останься со мной.
—	Я не хочу присутствовать на финальной сцене

твоего спектакля.
—	Это не спектакль.
Флетч смотрел в глаза жителям Сантус Лима.

Мужчинам и женщинам, старым, молодым, высоким,

коротышкам, красивым, уродливым, калекам, пышущим

здоровьем, сумасшедшим, гордым, забитым...
Впереди, на узкой тропе, он увидел седого, худо¬

щавого мужчину, вышедшего из одного дома и скрыв¬

шегося в другом.
Прибавив шагу, Флетч направился к этому дому.
Идалина Баррету еще крепче сжала его руку,

держась рядом с ним.
Юный Жаниу Баррету заглянул Флетчу в глаза.

А потом, зовя других, вбежал в дом.
Флетч двинулся за ним. В доме никого не было.

Лишь зиял бездверный проем черного хода.
Со двора донесся голос десятилетнего Жаниу Бар¬

рету.
Флетч прошел через дом. Кое-кто выбрал этот же

путь, большинство обошли дом с обеих сторон.
153

И они прибавили скорости, почуяв близость цели.
—	Что ты делаешь? — не унималась Лаура. — Су¬

масшедший!
Флетч оглянулся. Стена маленького дома, через

который он только что прошел, рухнула в пыль.

Остальные три стены закачались, но устояли, скреп¬

ленные жестяной крышей.
—	Ты совсем потерял голову! — закричала Лаура. —

Это же безумие!
Он вышел на широкую тропинку. Невдалеке юный

Жаниу Баррету держал за черные шорты седовласого

мужчину, которого, как он понял, преследовал Флетч.

Его же окружили другие мужчины и мальчишки.
Флетч направился к ним. Услышал, как один из

юношей сказал седоволосому: «Позволь ему взглянуть

в твои глаза, Габриэль».
—	Габриэль Кампус! — взвизгнула Идалина Барре¬

ту. — Габриэль Кампус!
Конечно, старик с радостью дал бы деру. Но его

окружали уже двадцать мужчин и не меньше тридцати

мальчишек. А за Флетчем следовала еще добрая сотня

жителей фавелы.
И он не сдвинулся с места. Лишь напряглись

мышцы и быстро-быстро вздымался и опускался верх

живота. Словно он долго бежал и совершенно выдохся.

На губах мужчины застыла неискренняя улыбка.
—	Габриэль Кампус! — визжала Идалина. Затем до¬

бавила что-то насчет Жаниу Баррету.
Встав перед Габриэлем Кампусом, Флетч всмотрелся

в его глаза. Ему уже доводилось их видеть.
Глаза Габриэля Кампуса бегали. Он смотрел то на

толпу, то на Флетча.
Улыбка со скоростью молнии появилась и исчезла

с его губ.
Медленно Флетч поднял руку.
Его указательный палец замер в футе от носа

Габриэля Кампуса.
Флетч уже успел глянуть на перстень Кампуса. С

черным камнем и переплетающимися змейками.
Мгновенно Габриэль Кампус метнулся в сторону.

Бросился на толпу, расталкивая всех локтями. Сшиб

с ног ребенка.
Завопила Идалина Баррету.
Закричали остальные, двинувшиеся вперед.
154

Двое юношей попытались схватить Габриэля Кам¬

пуса.
Одного он ударил ногой в живот, другого — в лицо.
Несколько уходов от рук преследователей, несколько

ударов ногами, и Габриэль Кампус вырвался из толпы.

Повернулся и бросился бежать вверх по тропе.
Толпа устремилась следом. Мужчины, юноши, маль¬

чишки, даже женщины, подобрав юбки, приняли уча¬

стие в погоне.
—	Габриэль Кампус! — Высокая, старая Идалина

скоро начала отставать. — Габриэль Кампус!
Флетч уселся на большой булыжник.
Его мутило.
В нескольких метрах от него Лаура о чем-то

оживленно беседовала с женщинами фавелы. Все они

были беременны, поэтому не могли бегать за Габриэлем

Кампусом.
Лаура задавала вопросы. Женщины отвечали все

хором. То и дело она поглядывала на Флетча.
Габриэля все еще не поймали. Флетч видел, как

он бежит между домами у самой вершины холма.

Преследователи никак не могли его догнать.
Вопли Идалины перекрывали крики остальных.
—	Габриэль Кампус! Габриэль Кампус!
Откуда-то из глубины фавелы донесся барабанный

бой. Потом подошла Лаура, молча постояла рядом.
—	Я ужасно устал, — пробормотал Флетч. — А еще

надо звонить сержанту Барбоза из полиции Рио-де-

Жанейро.
—	Его зовут Габриэль Кампус, — разлепила губы

Лаура.
—	Я слышал. — Он поискал глазами Идалину Бар-

рету. Старуха быстро карабкалась вверх по склону. —

Я слышу.
—	Женщины говорят, он стал твоим другом, едва

ты появился в фавеле. Он, еще один парень и братья

Гомесы. Что это за братья Гомесы?
—	Братья Идалины.
—	Видишь? — упрекнула его Лаура. — Ты все зна¬

ешь.
iss

—	Мне сказали об этом, Лаура. Вчера, днем. Ска¬

зали.
—	Ты научил их всех мастерству капоэйры. Габриэль

овладевал всеми приемами быстрее других и выполнял

их лучше всех. После того, как тебя убили, он

возглавил группу капоэйрус Сантус Лима. Долгие годы

был знаменитостью. В одном из парадов участвовал,

как Местрэ Сала.
—	Понятно. Жаниу, его учитель, начал ему мешать.
—	Его избрали в совет директоров школы самбы.
—	Он никогда не удостоился бы такой чести, будь

Жаниу жив.
Лаура что-то чертила в пыли кончиком туфли.
—	Я должен поспать, — с вершины склона неслись

громкие крики. Преследование продолжалось. — Инте¬

ресно, что они с ним сделают?
—	Я ничего не хочу знать. Почему ты выбрал

Габриэля Кампуса? Ты должен сказать мне.
—	Ты спрашиваешь, убил ли Габриэль Кампус

Жаниу Баррету сорок семь лет назад?
— Да.
—	Понятия не имею, — Флетч тяжело поднялся. —

Но я знаю наверняка, что этой ночью, переодетый

козлом, он пытался перерезать мне горло.
Глава 34
—	Я забыл, говорили ли вы мне о том, что бывали

в Нью-Бедфорде, штат Массачусетс? — спросил сержант

Паулу Барбоза.
—	Нет, — ответил Флетч в телефонную трубку. Он

сидел на кровати в своем номере в «Желтом попу¬

гае». — Я никогда не был в Нью-Бедфорде, штат

Массачусетс.
С сержантом Барбоза его соединила Лаура. Сам он

не смог набрать номер и объяснить дежурному поли¬

цейскому, что ему нужно.
—	В Нью-Бедфорде очень хорошо, — вновь сообщил

ему Барбоза. — Для меня, конечно, холодновато. Вер¬

нувшись в Штаты, вы обязательно должны заехать в

Нью-Бедфорд, штат Массачусетс. И заглянуть в суве¬

нирный магазин моего кузена. Там вы найдете подарок

на любой вкус.
156

—	Хорошо, — Флетч покивал. — Непременно за¬

гляну.
—	И не пожалеете, будьте уверены. Теперь

насчет североамериканской женщины, которую вы

потеряли...
Глаза Флетча тут же открылись.
—	Да?
—	Не думаю, что мы ее нашли.
— О!..
—	Тем не менее нам позвонил мэр маленького

прибрежного городка, расположенного в трехстах ки¬

лометрах к югу от Рио-де-Жанейро. Называется он

Ботелью. Очень милый городок. На самом берегу

океана. Вам следует побывать там.
—	Хорошо, — сонно ответил Флетч. — Я побываю и

там. Обещаю вам.
Лаура затягивала портьеры. Она уже разделась и

приняла душ.
—	Мэр сказал, что в прошлую субботу в Ботелью

появилась североамериканка.
—	Возможно, кто-то сказал, что ей следует побы¬

вать там.
—	Очень возможно. Чудесный городок. Я возил туда

жену и детей.
—	Вы хорошо отдохнули?
—	Прекрасно.
—	Я очень рад за вас.
—	Мэр сказал, что женщина объявилась во второй

половине дня, долго ходила взад-вперед по пляжу.

Одна.
—	Американская туристка?
—	Когда стемнело, она вошла в лучший рыбный

ресторан города. Я обедал там с женой и детьми.
Присев перед Флетчем, Лаура снимала с него

теннисные туфли и носки.
—	Вас вкусно покормили?
—	Великолепно. Эта женщина пообедала.
—	Американская туристка приезжает в маленький

курортный городок...
—	Ботелью.
—	Ботелью. Гуляет весь день по берегу, потом

обедает в рыбном ресторане.
—	Да, именно так. Но после обеда вместо того,

чтобы расплатиться, она направилась на кухню и

начала мыть грязную посуду.
157

Лаура повалила Флетча на спину и начала стягивать

с него шорты.
—	Это не Джоан Коллинз Стэнуик.
—	С тех пор она там. Два дня. Моет грязную

посуду. Ест. Владелец ресторана выделил ей маленькую

комнатку, где она спит.
—	Джоан Коллинз Стэнуик ни разу в жизни не

вымыла грязной тарелки. Она не знает, как это

делается.
—	Она — высокая светловолосая американка или ан¬

гличанка. Не понимает ни слова по-португальски.
—	Сколько ей лет?
Наклонившись над Флетчем, Лaypa снимала с него

рубашку. Телефонный провод оказался в рукаве.
—	Довольно молодая. Стройная. Мэр полагает, лет

двадцати пяти или чуть больше.
—	Похоже, ее смыло в море где-нибудь во Флори-

де-Кэйз, а выбросило на бразильский берег.
—	Ботелыо. Там изумительный пляж.
—	Нисколько в этом не сомневаюсь. — Лаура уло¬

жила ноги Флетча на кровать и укрыла его просты¬

ней. — Но почему мэр Ботелыо счел возможным

беспокоить полицию Рио-де-Жанейро из-за этой севе¬

роамериканки?
—	По субботам туристский автобус из отелей Ко¬

пакабаны останавливается в Ботелыо. Мэр подумал,

что она приехала на этом автобусе. Поэтому позвонил

в полицейское управление. Спросил, не разыскиваем

ли мы убийцу с такими приметами.
—	Убийцу?
—	Дело в том, что он не знает, откуда она

появилась. Или почему. Ботелыо — маленький город.

Он — маленький мэр.
Наконец-то в постели, готовый отойти ко сну,

Флетч на мгновение задумался.
—	Едва ли это Джоан Коллинз Стэнуик, сержант.

Действительно, у нее не было при себе ни цента,

но она богатая женщина, с чувством собственного

достоинства, полностью отвечающая за свои действия.

Перед ней открыты все дороги. Все дороги мира. Я

даже представить себе не могу, что она поедет на

курорт и будет мыть грязную посуду в рыбном

ресторанчике. И потом, Джоан Коллинз Стэнуик уже

за тридцать.
158

—	Так, по-вашему, это не та дама, которую вы

разыскиваете?
—	Уверен, что не та.
—	Вверх тормашками. Помните, я говорил вам, что

во время Карнавала все идет вверх тормашками.
—	Еще как помню.
—	Все переворачивается с ног на голову. Я служу

в полиции Рио двадцать семь лет. Поверьте мне, я

видел и не такое.
—	Я в этом не сомневаюсь, сержант. Позвольте

поблагодарить вас за то, что вы не сочли за труд

связаться со мной.
Лаура уже лежала в постели рядом с Флетчем.
—	Значит, они не нашли женщину, которую ты

разыскиваешь?
—	Нет. Какая-то американка или англичанка объ¬

явилась в рыбном ресторане в маленьком городке и

моет там грязную посуду.
—	Полиция хочет, чтобы у тебя создалось впечат¬

ление, что они пытаются найти ее, — в темноту сказала

Лаура.
Флетч зажег настольную лампу.
—	Что ты собираешься делать?
—	Позвоню в отель «Жангада». Может, она верну¬

лась.
—	Набрать тебе номер?
—	С этим я справлюсь сам. Не впервой.
В отеле «Жангада» в номере 912 никто не снял

трубку.
Портье сообщил, что миссис Джоан Коллинз Стэнуик

не выписывалась из отеля.
Не взяла она и конверт, оставленный мистером

Флетчером.
Глава 35
«Флетч!
Я не могла тебя разбудить.
Я пыталась, пыталась. Несколько раз я думала,

что ты проснулся, потому что начинал говорить. Но

слова твои не имели никакого смысла. Ты знаешь,

что разговариваешь во сне?
159

Ты сказал, что был на большом белом речном

пароходе, а в небе полно ягодиц.
Ты сказал, что у тебя был козел или кто-то

старался отнять у тебя козла. Ты вроде бы боялся

брыкающегося козла. Потом ты что-то пробормотал

о персонаже бразильской мифологии, танцующем

козле.
Как все это объяснить? Иногда ты говорил во сне

с открытыми глазами, поэтому, собственно, я и думала,

что разбудила тебя. Ты говорил о каком-то мужчине

с вывороченными ступнями, также пришедшем из

древних мифов. Я спросила тебя: «Флетч, ты имеешь

в виду капоэйра?» А ты лишь невидяще взглянул на

меня. И заговорил о других бразильских гоблинах,

безголовом муле, старике с волосами вместо рук. О

том, что тебя преследовал одноногий мальчик, а когда

я спросила: «Флетч, ты имеешь в виду saci-perere?» —

ты долго смотрел на меня, прежде чем ответить:

«Жаниу Баррету. Жаниу Баррету».
Самое удивительное, ты не знаешь имен этих

бразильских чудищ. Словно они привиделись тебе в

каком-то кошмарном сне. И ты сильно потел. Меня

поразило, что все эти гоблины приснились тебе, как

снятся бразильским детям, хотя, насколько мне изве¬

стно, ты никогда не читал и не слышал о них.
А потом, когда я вновь хотела разбудить тебя, ты

пробурчал: «Оставь мертвых в покое».
Возможно, ты напугал меня. Немного.
Я отменила наш заказ в «Лe Сан-Оноре». Отдала

Марилии наши билеты на бал в «Регинэ», которая, в

свою очередь, уступила их своим знакомым из Пор-

ту-Аллегре.
Тело у тебя сплошь в синяках.
Я решила, что тебе нужно отдохнуть.
Я возвращаюсь в Байа. Карнавал практически за¬

кончился. Мне нужно готовиться к предстоящим гас¬

тролям.
Может, ты сможешь приехать в Байа и посоветовать,

какие музыкальные произведения следует включить в

программу концертов.
И мой отец, возможно, захочет побеседовать с

тобой, узнав, что ты уделил много времени boi-tata

u tutu-maramba.
Чао,
Лаура».
160
5*

Флетч проснулся от яркого солнечного света. Го¬

лодный как волк. Весь в поту. С занемевшими мыш¬

цами.
Довольно долго он полагал, что еще понедельник

и солнце не успело закатиться за горизонт.
—	Лаура? — В номере царила оглушающая тишина.

Из ванной не доносилось ни звука. — Лаура?
С кровати он заметил отсутствие многочисленных

флакончиков с духами, кремами, лосьонами и прочей

косметики на туалетном столике. Одежда Лауры

не лежала на стульях. Из-под вешалки исчез ее

чемодан.
Флетч взял со столика у кровати часы. Пять минут

двенадцатого. Даже в этом, вставшем с ног на голову

мире солнце не могло светить столь ярко за пятьдесят

пять минут до полуночи.
Постепенно до Флетча дошло, что часы показывают

пять минут двенадцатого утра, но не понедельника, а

вторника.
Он проспал семнадцать часов.
Заставляя двигаться каждую мышцу, Флетч встал

с постели и пересек комнату.
Вместо косметики Лауры на туалетном столике

лежало ее письмо.
Флетч перечитал его дважды.
Неужели я так много говорил во сне, сказал все

то, о чем упоминала Лаура? Что такое boi-tata и

tutu-maramba?
Должно быть, он и вправду перепугал ее.
Смутно помнились снившиеся ему кошмары. Маль¬

чик, Жаниу Баррету, шел следом за ним по темной

улочке к трассе Карнавального парада. Флетча закру¬

жило в ярком водовороте потных загорелых тел, карие

глаза мальчика широко раскрылись, когда на Флетча

обрушился шквал пинков. Вновь Флетч оказался под

трибунами, вновь к нему подходил мужчина с вывер¬

нутыми ступнями...
В ванной он содрал с себя пластырь. Все ссадины

и царапины зарубцевались. Красные пятна стали ли¬

ловыми, лиловые — черными.
Разве Лаура не видела большой белый речной

пароход, величественно плывущий над морем сверка¬

ющих карнавальных костюмов? Разве его не было на

самом деле?
6-2940
161

Осторожно, стараясь не добавлять новых порезов к

имеющимся синякам и ссадинам, Флетч побрился.
Почему Лаура так заволновалась, узнав, что Жаниу

Баррету следовал за ними от отеля до трассы парада.

Он-то не усмотрел в действиях мальчика ничего

необычного.
Под теплой струей душа его тело начало отходить.

Он намылился, вновь встал под душ.
Надо отметить, Лаура так и не спросила, что

произошло с ним под трибунами. Она-то думала, что

каждый может выдумать какую-нибудь байку и отнести

ее к прошлому. Даже после того, как он ткнул

пальцем в Габриэля Кампуса в фавеле Сантус Лима,

она не задала ни единого вопроса о прошлой ночи.

Лишь спросила, почему он выбрал именно Габриэля

Кампуса.
Выйдя из душа, он не стал вытираться. Лишь

обмотал полотенце вокруг талии. Воздух, вливаю¬

щийся в балконную дверь, приятно холодил влажную

кожу.
Флетч вышел на балкон. Около кафе играл ма¬

ленький оркестр. Мужчина в комнате напротив все

еще красил стены.
Лаура сочла забавной шутку Чечеточников, оста¬

вивших его в закрытом гробу, с бумажным пакетом,

набитым деньгами. Он видел шагающего Норивала

Пасаринью после того, как тот умер. С палками от

метелищ, с коленями, привязанными к коленям То¬

нинью и Орланду. Потом он вновь увидел шагающего

Норивала Пасаринью. Он не только шагал, но и

говорил. И все после смерти. На этот раз он, правда,

принял за Норивала его брата-близнеца, Адроальду

Пасаринью. Что ж, вот это действительно забавно.
Флетч умер. Умер сорок семь лет назад. В горном

борделе доны Журемы Чечеточники пытались, может,

ради шутки подложить к нему в постель труп. Люди

верили, что он сможет найти разгадку тому, что

случилось задолго до его рождения. Кто убил Жаниу

Баррету? Он нашел ответ. Очевидно, он видел ми¬

фические фигуры, созданные совсем иной, не имевшей

к нему ни малейшего отношения, культурой. Разуме¬

ется, он видел обычных людей в карнавальных кос¬

тюмах. Или нет? Он помогал шагать мертвому

Норивалу Пасаринью. Потом поверил, что видел

идущего к нему Норивала Пасаринью. Слышал, как
162
6-2

тот говорил. Флетч вернулся к жизни. Он побывал

в закрытом гробу.
Для Флетча линия, разделяющая жизнь и смерть,

совсем сузилась. Стала такой узкой, что происходящее

действительно могло показаться кому-то забавным.
В комнате напротив мужчина, красящий стены,

посмотрел на Флетча.
Только тут Флетч понял, что давно смотрит на

мужчину.
Флетч помахал рукой.
Улыбаясь, мужчина помахал в ответ. Рукой, в

которой держал кисть.
Флетч мигнул. Должно быть, на его кисти чертовски

мало краски, раз он не боится размахивать ею в

комнате, которую красит столько дней.
Флетч рассмеялся.
Мужчина снова помахал кистью.
Теперь уже смеялись и Флетч, и мужчина.
Флетч на прощание вскинул руку и вернулся в

комнату.
Он позвонил в отель «Жангада».
В номере 912 никто не взял трубку.
Миссис Джоан Коллинз Стэнуик не выписывалась

из отеля.
Да, конверт ожидает ее в ячейке для почты.
Флетч пил минеральную воду из литровой пласти¬

ковой бутылки, в третий раз перечитывая письмо

Лауры.
Потом позвонил Теудомиру да Косте и договорился

встретиться с ним этим вечером. Флетч предупреждал,

что будет поздно, так как хочет съездить в городок

Ботелью.
Теу рекомендовал ему пообедать в тамощнем рыбном

ресторане.
С трудом Флетч опустился на колени. Болело все

тело, но он заставил его сгибаться до тех пор, пока

голова не оказалась в нескольких сантиметрах от

пола.
Он заглянул под кровать.
Маленькая каменная лягушка исчезла.
6*
163

Глава 36
—	Что вы тут делаете?
Джоан Коллинз Стэнуик, в шортах, которые были

ей велики, и тенниске с надписью на португальском,

подошла к столу Флетча.
—	Ем.
—	Но как вы сюда попали?
—	Проголодался, — Флетч продолжал есть.
—	Нет, правда, как вы меня нашли?
Ее глаза округлились от изумления.
—	Бразильская полиция не так беспечна, как может

показаться на первый взгляд.
Из ресторана открывался прекрасный вид на океан.
—	Не желаете присоединиться ко мне? — предложил

Флетч. — Или обслуживающему персоналу запрещено

садиться за столик к посетителю?
—	Я могу угостить вас чашечкой кофе, — ответила

Джоан и направилась к кофеварке.
С хорошим настроением ехал Флетч вдоль океанского

побережья. Полной грудью вдыхал чистый, свежий

воздух. Нравилось ему и то, что он видел вокруг:

скалы и деревья, коровы, козы. Чем дальше он отъезжал

от Рио-де-Жанейро, тем меньше становилось машин

на отличном шоссе.
Осмотр достопримечательностей Ботелыо не занял

у него много времени. Короткий причал. Рыбный склад,

более напоминающий сарай. Распятие в крохотной

церкви. Дюжина хижин рыбаков, прячущихся в тени

деревьев.
Войдя в ресторан, он сразу заметил Джоан. Стоя

к нему спиной, на кухне, Джоан Коллинз Стэнуик

опускала тарелки и стаканы в чан с горячей водой.
В зале лишь пять рыбаков что-то оживленно об¬

суждали, размахивая банками с пивом. Молоденький

официант принес Флетчу меню. Тот заказал чауде* и

жареную рыбу.
Положив на скамью бумажный пакет, Флетч лю¬

бовался океаном. Рано или поздно Джоан Коллинз

Стэнуик должна была повернуться и увидеть его. Он

оставлял ей право заметить его или оставить без
*	Густая похлебка из рыбы или моллюсков со свининой,

сухарями, овощами, специями и т. д.
164
6-4

внимания его приезд. Если б она выбрала второй

вариант, он бы удалился, не заговорив с ней.
Более вкусной рыбной похлебки есть ему еще не

доводилось.
Он уже наполовину разделался с жареной рыбой,

когда Джоан пересекла зал и подошла к нему.
Теперь она сидела перед ним. На столе дымились

две чашечки кофе.
—	Я рад, что у вас все в порядке, — Флетч про¬

должал есть.
—	А вы попали в аварию?
—	К счастью, нет. Побывал на Карнавальском па¬

раде.
Они нервно рассмеялись.
—	Такое впечатление, что вам крепко досталось,—

ее взгляд задержался на маленьком шраме на шее

Флетча.
—	Я нарвался на разъяренного козла.
Она чуть улыбнулась.
Джоан выглядела лучше, чем в субботнее утро.

Лицо загорело, глаза прояснились. Пока она не заку¬

рила, хотя раньше не выпускала сигареты из рук.

Никаких следов косметики. Да и волосы за последние

четыре дня не получали должного внимания.
—	Как мило с вашей стороны найти меня. Я

доставила вам много хлопот?
—	Я волновался из-за вас. Меня накалывали с

обедом, но с завтраком — никогда.
—	Я, конечно, подвела вас.
—	Ничего. Я все равно позавтракал.
—	Хорошо, — Джоан смотрела в свою чашку.
—	Здесь отличная еда.
—	Правда? Мне тоже нравится.
—	Готовят тут превосходно. Вы моете посуду в

этом заведении?
—	Да.
—	Мне казалось, вы понятия не имеете, как это

делается.
—	Большого умения тут не нужно, — она показала

ему свои руки. — Красивые, не так ли? — Руки были

красные, со сморщенной кожей.
—	Они выглядят честными.
Джоан положила руки себе на колени.
—	Я чувствую себя школьницей, которую поймали

играющей в хоккей.
165

—	Я рад тому, что вижу вас живой.
—	Те вопросы, которые я могла бы задать вам

относительно смерти Алана, — она взглянула в лицо

Флетчу, затем — на его шрам на шее, наконец — на

свои колени. — У меня их больше нет. Деньги...
—	Я готов все объяснить.
На самом деле в голову Флетча закралась мысль

о том, что Джоан пытается заключить с ним какую-то

сделку.
—	Нет нужды. Мне известно все, что я хочу знать.

Я бросилась за вами в Бразилию из чувства долга. —

Она помолчала, потом добавила: — Да, чувства долга.
Флетч отодвинул пустую тарелку. Подумал о том,

что мыть ее будет Джоан.
И сидел молча, глядя на океан. Ждал, пока Джоан

поймет, что он не намерен задавать ей вопросы.
—	В то утро, субботнее утро, расставшись с вами,

я пошла пешком к своему отелю. Вы сказали мне

такое, чего я никогда не слышала раньше. И я

разозлилась, как никогда.
Внезапно до меня дошло, что вот я, взрослая

женщина, иду одна, солнечным утром, вся в слезах,

только потому, что кто-то украл мои заколки. Мои

кольца с розовым жемчугом! Маленькие пластмассовые

карточки с моим именем на них!
—	А также бесценные фотографии вашего мужа

Алана и вашей дочери, Джулии, — добавил Флетч.
—	Да. Мысль эта глубоко взволновала меня. Но я

поняла, какая же я эгоистка. Была. Есть. Вокруг меня

вертелись маленькие худые оборвыши, протягивали

руки, что-то шептали. Я отмахивалась от них и сквозь

зубы цедила: «О, отстаньте от меня!» Разве они не

понимали, что я осталась без нескольких алмазов,

кредитных карточек, ничтожной для меня суммы денег?

Как они смели приставать ко мне в семь утра, просить

денег на еду?
Вот тут я по-настоящему рассердилась на себя.

Закормленная сучка. Всю ночь плакалась перед ночным

портье отеля. С восходом солнца прибежала плакаться

к вам. А вот теперь отмахивалась от голодных

детей.
Джоан Коллинз потеряла несколько заколок.
Флетч маленькими глотками пил кофе.
—	Потом мне в голову пришла другая мысль,

вызванная тем, что сказали вы при нашей встрече, —
166

ее указательный палец скользил по трещине в дере¬

вянном столике. — Я же обрела свободу. Меня лишили

всего того, что удостоверяло мою личность. Украли

мои кредитные карточки, мой паспорт. Я перестала

существовать как Джоан Коллинз Стэнуик. По крайней

мере, сразу я не могла этого доказать. Я не могла

подойти к кому-то, войти в магазин или куда-то еще

и сказать: «Я — Джоан Коллинз Стэнуик». Во всяком

случае, на слово мне бы никто не поверил. Я стала

обычным человеком, с руками, ногами, головой.
Мысль эта мне понравилась. Внезапно я поняла,

что не так уж плохо идти по свету налегке, безо

всякого багажа.
Из кухни на них уставился высокий, стройный

мужчина. Он переводил взгляд с Флетча на Джоан,

снова на Флетча, на его лице отражалось недовольство.
—	Вы все равно Джоан Коллинз Стэнуик, — напом¬

нил Флетч.
—	О, я знаю. Но впервые в моей жизни это не

имело особого значения. Я поняла, что это совсем не

важно.
Но и тут Флетч воздержался от вопросов.
—	Когда я добралась до отеля «Жангада», у парад¬

ного входа стоял туристский автобус. Я не знала, куда

он направляется. Я присоединилась к экскурсантам,

женщинам в коротких шелковых платьях, мужчинам

в шортах, и влезла в автобус. У меня не спросили

ни билета, ни денег. Очевидно, решили, что я вхожу

в эту группу туристов из отеля «Жангада». Я ехала

«зайцем».
Флетч улыбнулся.
—	Здесь автобус остановился на ленч. Я не стала

есть. Я не могла заплатить за еду. Представляете

себе? Такого со мной еще не было! Я погуляла по

берегу. Автобус уехал без меня.
Я размышляла над тем, кто же я на самом деле.

Какой была. Какой стала. Смогу ли прожить целый

день без денег, без кредитных карточек, без документов,

удостоверяющих личность? Какой будет моя жизнь,

если я не смогу достать что-то из моей сумочки и

сказать: «Я такая-то, а теперь сделайте, пожалуйста,

то, о чем я прошу: дайте мне...» — Джоан улыбнулась

сама себе. — Начало смеркаться. Я зашла в ресторан

и пообедала. Я сидела вон там, — она указала на
167

столик у двери. — Расплатиться я не могла. Поэтому

отправилась на кухню и перемыла всю посуду.
—	Для вас это забава?
—	Это труднее, чем теннис. Я мечтаю о массаже.

Господи, а вчера вечером мне так хотелось выпить

мартини, — она пожала плечами. — Я не могу понять

ни слова на местном языке. Он такой мягкий, такой

плавный.
Высокий мужчина, вытирая руки о фартук, напра¬

вился к ним.
Лицо Джоан светилось счастьем.
—	В тот день в ресторан зашла хорошо одетая

пара. Я думаю, немцы. Их привез шофер в униформе,

на «мерседесе». Я мыла грязные тарелки и невольно

поглядывала на нее. Сердилась, потому что она только

поковырялась в еде. Конечно, я ее понимала. За

фигурой надо следить.
Мужчина остановился за спиной Джоан, пристально

посмотрел на Флетча. Положил руку ей на плечо.
Она коснулась его руки своей.
—	Флетч, это Клаудиу.
—	Добрый день, Клаудиу.
Флетч привстал, и они пожали друг другу руки.
—	Кажется, Клаудиу — владелец этого ресторана, —

пояснила Джоан. — Во всяком случае, ведет себя как

владелец. Впрочем, он ведет себя так, словно ему

принадлежит весь мир. Должно быть, это характерно

для бразильских мужчин.
Убедившись, что Джоан не грозит опасность, и,

похоже, не зная английского, Клаудиу погладил Джоан

по щеке и удалился на кухню.
—	Вы останетесь здесь навсегда? — спросил Флетч. —

Вы решили выбрать карьеру посудомойки?
—	О, нет. Разумеется, нет. Я люблю Джулию.

Люблю отца. Я должна вернуться. На мне лежит

немалая ответственность. Перед «Коллинз Авиэйшн».

И никто лучше меня не собирает пожертвования для

«Симфонического общества».
Флетч положил на стол бумажный пакет.
—	Просто оставьте меня в покое на какое-то вре¬

мя, — продолжала Джоан. — Позвольте ненадолго за¬

быть, что я мать, дочь, что я Джоан Коллинз Стэнуик.

Не напоминайте мне об этом.
—	Как скажете, — Флетч подтолкнул к ней пакет.
—	Что это? — спросила Джоан.
168

—	Деньги, которые я привозил вам в субботу, плюс

мой выигрыш в покер. Они понадобятся вам, когда

вы захотите вернуться к нормальной жизни, — она

заглянула в пакет. — Этого хватит, чтобы вернуться

в Рио, оплатить счет в отеле за несколько дней и

телекс в Калифорнию.
—	Как славно!
—	Сползти в бедность легко, — назидательно заметил

Флетч, — выкарабкаться из нее — куда сложнее.
Она взяла Флетча за руку.
—	Откуда вы это знаете?
—	Народная мудрость, — пожал плечами Флетч. —

Кстати, у вас должен быть ключ от вашего номера

в отеле «Жангада».
—	Должен. Наверное, он в кармане брючного ко¬

стюма, в котором я приехала сюда.
—	Принесите его мне. Я выпишу вас из отеля, а

вещи отнесу в камеру хранения. Вы заберете их, когда

они вам понадобятся.
—	Конечно, понадобятся. Я в этом уверена.
Пока Флетч расплачивался с официантом, Джоан
рассказывала ему, как хорошо купаться в океане,

какое жаркое тут солнце, как ей нравится запах рыбы,

какие странные звуки слышатся ночью.
—	Такое впечатление, что вы попали в летний

лагерь, — улыбнулся Флетчер.
—	Нет, — покачала головой Джоан. — В летнем ла¬

гере посуду мыли другие. И потом, там были только

девочки.
Флетч подождал у машины, пока она принесла ему

ключ. Зал ресторана постепенно наполнялся. Дело шло

к обеду.
—	Могу я попросить вас еще об одном одолжении?
—	Конечно, — кивнул Флетч. Ранее он угадал: Джо¬

ан действительно хотела заключить с ним сделку.
—	Когда вы вернетесь в Штаты, в Калифорнию, в

привычный вам мир, никому не говорите о моем

безумстве. О том, что я мыла посуду в рыбном

ресторане в каком-то безымянном городке на юге

Бразилии.
—	У города есть название.
Джоан рассмеялась.
—	Поверите ли, я его не знаю.
—	Ботелью.
—	Вы мне это обещаете?
169

—	Естественно.
—	Я хочу сказать, что всем нужен отдых от жизни.

Вы согласны?
—	Отдых от реальности.
Джоан протянула ему ключ.
—	Я плачу за номер в отеле «Жангада», а сплю

на берегу в Ботелью.
—	Перевернутый мир, — кивнул Флетч.
Глава 37
—	Вы остались довольны обедом в Ботелью? —

спросил Теудомиру да Коста.
—	Превосходная еда, — ответил Флетч.
—	Да, ресторан неплохой. Не уверен, правда, стоило

ли ради этого ехать так далеко.
В Рио Флетч вернулся поздним вечером, но все-таки

поехал на авениду Эпитасиу Пассуа, где жил Теу.
Лакей свел Флетча вниз, в семейную гостиную.

Теудомиру да Коста дремал в удобном кресле над

книгой «1887 год — конец рабства в Бразилии». Его

взгляд прошелся по многочисленным ссадинам и си¬

някам Флетча, но он ничего не сказал.
—	Хотите что-нибудь выпить?
—	Нет, благодарю, я ненадолго.
Флетч с удовольствием уселся на мягкий диван.

Маленькую гостиную украшала новая картина кисти

Мизабель Педрозы.
—	Лауре понравился Ботелью?
—	Лаура уехала в Байа. Вчера я наконец заснул.

Она не смогла разбудить меня. Ей пора готовиться к

гастролям.
—	Да, — кивнул Теу, — я предполагал, что вы,

возможно, нашли того, кто убил Жаниу Баррету сорок

семь лет назад. В «У Глобу» сегодня была очень

странная заметка. Буквально в несколько строчек. О

том, что Габриэль Кампус, в прошлом знаменитый

капоэйра школы самбы Сантус Лима, найден на

берегу с перерезанной шеей. Женщина из фавелы,

некая Идалина Баррету, помогает полиции в рассле¬

довании.
—	Мне жаль полицию.
170

—	Ее также нашли на берегу. Она зажигала спички,

пытаясь сжечь тело Габриэля Кампуса.
—	Ей это удалось?
—	В этом-то изюминка заметки. Как сообщил ре¬

портер «У Глобу», в этом месте почти пятьдесят лет

никто не мог разжечь костер.
—	Теу, я бы хотел, чтобы часть денег, вложенных

вами для меня в различные предприятия, пошла на

образование юных потомков Жаниу Баррету.
—	Нет проблем.
—	Особенно маленького Жаниу. У него деревянная

нога. Без образования ему будет трудно занять до¬

стойное место в обществе.
—	Да, разумеется.
Флетч пощупал шрам на шее.
—	Он спас мне жизнь. — Флетч хохотнул. — Может,

он захочет стать бухгалтером.
Теу положил историческую книгу на столик.
—	И вы нашли эту даму из Калифорнии? Как ее

фамилия, Стэнуик?
—	Да. С ней все в порядке.
—	А что случилось?
—	Она выпала из люльки. А сейчас наслаждается

ползаньем по полу.
Длинный день утомил Теу. Глаза почти скрылись

под тяжелыми веками.
—	Бразилия — это будущее, — изрек Флетч. — И кто

может предсказать будущее?
Теу уселся поудобнее.
—	Вам понравился Карнавал?
—	Благодаря ему я кое-что уяснил для себя.
—	Позвольте узнать, что именно?
—	Что прошлое отстаивает свои права. Что мертвые

могут ходить, — Флетч подумал о каменной лягушке

под кроватью. — Что отсутствие символов так же крас¬

норечиво, как и их наличие.
Теу покивал, переваривая сказанное Флетчем. Но

воздержался от комментариев.
—	Теу, сегодня днем, когда я ехал вдоль берега,

наслаждаясь великолепной природой Бразилии, я, ка¬

жется, решил, что делать дальше.
—	Нет нужды вдаваться в подробности, — остановил

его Теу. — Я думаю, и ваш отец не стал бы вникать

в них. Главное, что вы определились.
—	Я решил написать биографию североамериканского
171

художника Эдгара Артура Тарпа младшего. Тем самым

у меня появится возможность сказать что-нибудь о

видении мира североамериканским художником, о се¬

вероамериканской душе.
—	Главное, что вы определились, — повторил Теу.
—	Душа — это самое важное, не так ли?
—	Завтра похороны Норивала Пасаринью, — пере¬

менил Теу тему разговора. — Вы придете?
Флетч ответил не сразу.
—	Да, — он встал. — Почему нет?
Поднялся и Теу.
—	Вы посетите Байа перед отъездом?
У двери Флетч обернулся.
—	Чтобы попрощаться.
Флетч посидел немного за рулем маленького желтого

МР, прежде чем завести мотор.
В нескольких домах от Теу шумела последняя

карнавальная вечеринка. Подходил к концу вторник

на масляной неделе, завершающий день Карнавала.
Из такси вылезли мужчина и женщина, одетые

королем червей и дамой пик, и исчезли в подъезде.
Из дома доносился смех. Пение. И громче всего

мелодия самбы. Ритмы накладывались на ритмы на

фоне ритмов. Со всех сторон, каждую минуту, днем

и ночью накатывал бой барабанов.
Бум, бум, патикум бум, — Флетч завел мотор.

Пругурундум. Большинство знакомых Флетча давно

перестали слышать мелодии барабанов.

СОЗНАВАЙТЕСЬ, ФЛЕТЧ
Роман

Глава 1
Флетч включил свет и заглянул в кабинет.
Стены, за исключением высоких окон и узкого

пространства за письменным столом, уставлены полками

с книгами. Два больших, обитых красной кожей, кресла,

диванчик, кофейный столик.
На письменном столе черный телефонный аппарат.
Флетч набрал «О».
—	Соедините меня с полицией, пожалуйста.
—	Дело срочное? — осведомилась телефонистка.
—	Уже нет.
Над столом висела картина Форда Мэдокса Брау¬

на* — деревенская парочка, идущая по своим делам

навстречу ветру.
—	Позвоните, пожалуйста, 555-7523.
—	Благодарю вас.
Флетч позвонил.
—	Сержант Маколиф слушает.
—	Сержант, это мистер Флетчер, Бикон-стрит, дом

152, квартира 6В.
—	Да, сэр.
—	В моей гостиной убитая женщина.
—	Убитая?
Обнаженная, с большой грудью, полными бедрами,

она лежала на спине между кофейным столиком и

диваном. Голова оказалась на узкой полоске паркета

меж ковром и каминной решеткой. С лицом, более

бледным, чем полоски незагорелого тела от купальника.

Невидящие глаза смотрели в потолок.
За левым ухом девушки виднелась ранка. Она уже

не кровоточила...
*	Английский художник, 1821 — 1893 гг.
175

—	Вы звоните по контактному телефону полиции.
—	И что? Разве полиция не занимается убийствами?
—	Об убийствах следует сообщать по номеру экс¬

тренного вызова.
—	Я думаю, что спешить уже некуда.
—	Послушайте, у меня нет даже магнитофона для

автоматической записи нашего разговора.
—	Скажите об этом вашему боссу. Пусть позаботится.
—	Вы что, шутите?
—	Отнюдь. Даже в мыслях этого не было.
—	Еще никто не звонил по контактному телефону,

чтобы сообщить об убийстве. Кто вы?
—	Послушайте, можете вы запомнить, что я вам

говорю? Бикон-стрит, дом 152, квартира 6В, убийство,

моя фамилия Флетчер. Записали?
—	Бикон-стрит, дом 156?
—	Бикон-стрит, дом 152, квартира 6В, — взгляд

Флетча упал на нераспакованные чемоданы. — Квартира

записана на Коннорса.
—	А ваша фамилия — Флетчер?
—	Начинается с «Ф». Поставьте в известность отдел

убийств, ладно? Их это заинтересует.
Глава 2
Флетч взглянул на часы. Девять тридцать девять.
Прикинул, сколько времени потребуется полиции,

чтобы добраться до квартиры 6В.
Вернулся в гостиную, налил себе шотландского,

добавил воды, обойдясь без льда. Бутылку он открывал

дольше обычного. На девушку смотреть не хотелось.
Красотка, но мертвая, он уже нагляделся на нее.
С полным бокалом Флетч прошел в кабинет, оста¬

новился у стола, всмотрелся в картину Брауна. На

заднем плане, за парочкой, виднелся коттедж. Чувст¬

вовалось, что ветер вот-вот снесет его крышу. Флетчу

доводилось видеть похожие картины Брауна, но эта

попалась ему на глаза впервые.
Трель телефонного звонка заставила его подпрыгнуть.

Виски выплеснулось из бокала на стол. Флетч поставил

бокал на серебряный поднос, протер стол носовым

платком, прежде чем взять трубку.
—	Мистер Флетчер?
176

—	Да.
—	Хорошо, что вы приехали. Добро пожаловать в

Бостон.
—	Благодарю. Кто говорит?
—	Рональд Хорэн. Я пытался дозвониться до вас

раньше.
—	Я обедал.
—	В письме вы упомянули, что остановитесь в

квартире Барта Коннорса. Год или два назад мы

реставрировали для него одну картину.
—	Я рад, что вы позвонили, мистер Хорэн.
—	Я все думаю о картине Пикассо, которая вас

интересует. Вы написали, что она называется «Вино,

скрипка, мадемуазель»?
—	Именно так. Одному Богу известно, почему Пи¬

кассо дал ей такое название.
—	Откровенно говоря, я никак не возьму в толк,

почему вы проделали столь долгий путь от Рима до

Бостона и наняли меня, как брокера...
—	Есть сведения, что картина находится в этих

краях. Возможно, даже в Бостоне.
—	Понятно. Но мне казалось, что достаточно и

письма.
—	По одному или двум вопросам мне нужна личная

консультация.
—	Да, конечно. Всегда к вашим услугам. И для

начала должен предупредить вас, что такой картины,

возможно, не существует.
—	Она существует.
—	Я навел справки, никто о ней не знает.
—	У меня есть ее фотография.
—	В принципе, я не могу отрицать ее существования.

Многие картины Пикассо еще не внесены в каталог.

С другой стороны, за его работы очень часто выдают

подделки. Вы, разумеется, знаете, что ни одному

художнику не приписывали большего числа подделок.
—	Да, знаю.
—	Я считал себя обязанным предупредить вас. Но,

если картина существует, если она подлинная, я

приложу все силы, чтобы найти ее для вас и всемерно

содействовать приобретению.
На портьерах отразились мигающие огни полицей¬

ских машин. Подъехали они без сирены.
—	Мы сможем встретиться завтра утром, мистер

Флетчер?
177

—	Надеюсь, что да.
—	Как насчет половины одиннадцатого?
—	Вполне подходит, если я буду свободен.
—	Хорошо. Мой адрес у вас есть.
—	Да.
—	Насколько я помню, мистер Коннорс живет на

Бикон-стрит?
—	Совершенно верно.
Флетч выглянул в окно. Три полицейские машины

с включенными мигалками застыли у подъезда. Вдоль

другой стороны улицы протянулась железная решетка,

за которой темнел парк.
—	До нас вы доберетесь без труда. Выйдя из дома,

поверните направо. Дойдете до конца парка, там

повернете налево, на Арлингтон-стрит. Ньюбюри-

стрит — третья улица направо. Галерея находится в

третьем квартале от угла.
—	Спасибо. Я найду.
—	Я пошлю кого-нибудь вниз, чтобы дверь вам

открыли ровно в половине одиннадцатого. У нас не

выставочная галерея, знаете ли.
—	Разумеется. Извините, мистер Хорэн, но кто-то

звонит в дверь.
—	Мы уже обо всем договорились. С нетерпением

жду нашей утренней встречи.
Флетч положил трубку. И тут же звякнул дверной

звонок. До десяти часов оставалось еще семь минут.
Глава 3
—	Меня зовут Флинн. Инспектор Флинн, — инспек¬

тор на секунду застыл на пороге кабинета, заполнив

собой дверной проем.
Хорошо сшитый коричневый костюм-тройка из твида.

Широченные грудь и плечи. Густые вьющиеся кашта¬

новые волосы. А между волосами и плечами крошечное

ангельское личико, то ли восьмилетнего ребенка, то ли

карлика. Даже с шапкой волос голова казалась непро¬

порционально маленькой, этакой пусковой кнопкой на

громаде мощной машины. И глаза, необычного зеленого

оттенка. Такой цвет можно увидеть разве что на мокром

после дождя весеннем лугу, сверкающем под прорвав¬

шимися сквозь облака солнечными лучами.
178

На правой штанине темнели пятнышки засохшей

крови.
—	Приношу извинения за мои брюки. Мы только

что с другого вызова. Убийца орудовал топором.
Голос мягкий, нежный, несоответствующий столь

мощной грудной клетке.
—	Вы — ирландский коп*, — Флетч встал.
—	Именно так, — подтвердил Флинн.
—	Я не имел в виду ничего обидного.
—	Я понимаю.
Мужчины сочли возможным обойтись без рукопо¬

жатий.
Флинн шагнул вперед, освобождая дверной проем.

Из-за его спины возник еще один полицейский в

штатском, моложе и ниже ростом, с блокнотом и

шариковой ручкой в руках. В дешевых, но безупречно

чистых костюме и рубашке. А его ботинки, несмотря

на слякоть на улице, блестели, словно он начистил их,

войдя в подъезд.
—	Это Гроувер, — пояснил Флинн. — Начальство не

доверяет мне парковку служебной машины.
Флинн занял свободное кресло. Флетч тоже сел.
Часы показывали десять двадцать шесть.
Все это время Флетч провел в кабинете. Компанию

ему составил молодой патрульный, изо всех сил ста¬

равшийся не смотреть на него. По остальным комнатам

квартиры бродили другие полицейские, в форме и в

штатском. Возможно, и репортеры, отметил Флетч про

себя. До него доносились приглушенные голоса, но слов

он разобрать не мог. Через открытую дверь до кабинета

долетали отсветы вспышек: фотографы работали как в

гостиной, так и в спальнях.
Прибыли санитары, пронесли свернутые носилки

через прихожую, держа курс на гостиную.
—	Вас не затруднит закрыть дверь, Гроувер? И

устраивайтесь за столом. Мы обязаны не упустить ни

единого слова из того, что скажет нам этот джентльмен

в сшитом в Англии костюме.
Патрульный вышел, и Гроувер закрыл дверь.
—	Вам прочитали ваши права? — осведомился

Флинн.
—	Первый же фараон, вошедший в квартиру.
*	Прозвище полицейских в США. На северо-востоке США многие

полицейские ирландского происхождения.
179

—	Фараон, значит?
—	Фараон, — подтвердил Флетч.
—	Позвольте все-таки спросить, не желаете ли вы,

чтобы допрос мы вели в присутствии вашего адвоката?
—	Думаю, мне он не понадобится.
—	Чем вы ее ударили?
На лице Флетча, в его глазах отразилось изумление.

Он промолчал.
—	Ладно, — Флинн уселся поудобнее. — Ваша фами¬

лия Флетчер?
—	Питер Флетчер.
—	А кто такой Коннорс?
—	Владелец этой квартиры. Я получил ее по обмену.

Он сейчас в Италии.
Флинн наклонился вперед.
—	Насколько я понимаю, в данный момент вы не

намерены сознаться в совершении этого преступления?
—	Я вообще не намерен сознаваться в совершении

этого преступления.
—	Почему нет?
—	Потому что я его не совершал.
—	Этот мужчина говорил, что не убивал, Гроувер.

Вы записали?
—	Сидя здесь, я думал о том, что вам скажу.
—	Я в этом не сомневаюсь, — массивные руки легли

на подлокотники. — Хорошо, мистер Флетчер. Так с

чего вы решили начать?
Зеленые глаза уперлись в лицо Флетча.
—	Сегодня днем я прибыл из Рима. Сразу приехал

в эту квартиру. Переоделся и пошел обедать. Вернулся

и нашел тело.
—	Каков денди, а, Гроувер? Давайте посмотрим,

правильно ли я вас понял, мистер Флетчер. Итак, вы

прилетели в незнакомый город, вошли в полученную

по обмену квартиру и в первый же вечер нашли в

ней великолепную обнаженную женщину, никогда ранее

не виденную вами, которую кто-то убил на ковре в

гостиной. Так?
—	Да.
—	Что ж, не сильно мы продвинулись. Надеюсь, вы

записали каждое слово, Гроувер, хотя их было и

немного?
—	Я рассчитывал, что краткость позволит нам всем

побыстрее лечь спать.
—	Он говорит, лечь спать. Перед вами, Гроувер,
180

человек, у которого выдался трудный день. Вы не

будете возражать, если я задам вам несколько вопросов?
—	Валяйте, — кивнул Флетч.
Флинн глянул на часы.
—	За шестнадцать лет семейной жизни у меня

выработалась привычка приезжать домой к двум часам

ночи. Аккурат к этому времени жена подогревает мне

ужин. Так что поговорить мы успеем, — он скосился

на бокал шотландского с водой, который Гроувер

передвинул на край стола. — Во-первых, я должен

спросить, сколько вы выпили сегодня вечером?
—	Лишь то, что убыло из этого бокала, инспектор.

Унцию виски? Меньше? Неужели в Бостоне есть

инспекторы?
—	Только один. Я.
—	Это печально.
—	Я бы сказал, вы попали в самую точку. И я, да

и Гроувер тоже, сожалеем о том, что во всем Бостоне

только один человек достоин звания инспектора. Но

мы говорили не о бостонской полиции, а о спиртном.

Сколько вы выпили за обедом?
—	Полбутылки вина.
—	Рад, что вы ведете точный подсчет. А до обеда

вы ничего не пили?
—	Ничего.
—	И вы хотите сказать, что ничего не пили, пока

летели над Средиземным морем и бескрайним океаном?

Вода, вода, кругом вода...
—	Вскоре после взлета я выпил чашечку кофе. И

стакан прохладительного напитка за ленчем.
—	Вы путешествовали первым классом?
—	Да.
—	Я слышал, в первом классе спиртное дают бес¬

платно и без ограничений.
—	Я ничего не пил ни во время полета, ни перед

посадкой. Не пил ни в аэропорту Бостона, ни в квартире.

Выпил вина в ресторане и полбокала виски с водой,

ожидая вас.
—	Гроувер, если вам не трудно, отметьте, что, по

моему разумению, мистер Флетчер совершенно трезв.
—	Не хотите ли выпить, инспектор? — предложил

Флетч.
—	О, нет. Я не пью виски. Однажды выпил,

студентом в Дублине, так на следующее утро у меня

чуть не раскололась голова. С тех пор не притрагиваюсь
181

к этому зелью. Дело в том, что подобные преступления

чаще совершаются теми, кто как следует накачался.
—	Возможно и на этот раз, найдя убийцу, вы

выясните, что он убил эту женщину, выпив куда

больше, чем я.
—	Вы женаты, мистер Флетчер?
—	Я обручен.
—	И намерены жениться?
—	Совершенно верно.
—	И кто же та дама, счастье которой поставлено

сейчас под угрозу?
—	Энди.
—	Позвольте мне догадаться самому. Записывайте,

Гроувер. Эндрю.
—	Анджела. Анджела ди Грасси. Она в Италии.
—	И она в Италии, Гроувер. Все в Италии, кроме

того, кто только что прилетел оттуда. Она не прилетела

лишь потому, что не любит бостонскую погоду?
—	Нет, ее задержали неустроенные семейные дела.
—	Что же это за дела?
—	Вчера я присутствовал на похоронах ее отца,

инспектор.
—	Ага. Не самое удобное время, чтобы покинуть

свою суженую.
—	Она должна присоединиться ко мне через пару-

тройку дней.
—	Ясно. И чем вы зарабатываете на жизнь?
—	Я занимаюсь изящными искусствами.
—	То есть вы искусствовед?
—	Не нравятся мне такие слова, как искусствовед.

Я занимаюсь изящными искусствами.
—	Должно быть, вы сколотили на этом состояние,

мистер Флетчер. Авиабилет первого класса, роскошная

квартира, дорогая одежда...
—	У меня есть собственные деньги.
—	Понятно. Имея деньги, можно выбрать карьеру,

о которой без оных и не подумалось бы. Между прочим,

что за картина висит над столом? С того места, где

вы сидите, наверное, не видно.
Ее нарисовал Форд Мэдокс Браун.
—	Мне она очень нравится.
—	Англия, девятнадцатый век.
—	Ну, я, конечно, не из Англии девятнадцатого

века. Но проникновения в человеческую душу у него
182

не отнимешь. Когда вы обратили на нее внимание? Я

имею в виду картину.
—	Когда звонил в полицию.
—	Вы хотите сказать, что смотрели на картину,

сообщая в полицию об убийстве?
—	Полагаю, что да.
—	Действительно, вы ни секунды не можете прожить

без искусства. Как я понимаю, чтобы сообщить об

убийстве, вы позвонили по контактному телефону

полиции, а не воспользовались линией экстренного

вызова.
—	Да.
—	А почему?
—	Почему бы и нет? Необходимости в спешке не

было. Девушка уже умерла. Мне не хотелось занимать

линию экстренного вызова. Она могла понадобиться

тем, кому требовалось незамедлительное вмешательство

полиции. Остановить начавшуюся драку, доставить ко¬

го-то в больницу.
—	Мистер Флетчер, люди, сильно заикающиеся и

произносящие не более двух слов в минуту, набирают

номер экстренного вызова, чтобы сообщить, что кошка

залезла на дерево. Вы нашли контактный телефон в

справочнике?
—	Мне дала его телефонистка.
—	Понятно. Вы никогда не служили в полиции?
—	Нет.
—	А у меня возникла такая мысль. Очень легко вы

воспринимаете покойников в гостиной. И ответы ваши

больно уж связные. Побывав на месте убийства, обычно

только полисмен думает о том, что пора бы и лечь

спать. Так о чем это я?
—	Понятия не имею. Наверное, рассуждаете о де¬

вятнадцатом веке.
—	Нет, мистер Флетчер. Я рассуждаю не об Англии

девятнадцатого века, но о сегодняшнем Бостоне. Осо¬

бенно меня интересует, что вы тут делаете?
—	Я хочу написать биографию Эдгара Артура Тарпа

младшего. Этот художник родился и вырос в Бостоне,

инспектор.
—	Я знаю.
—	Здесь хранится архив семьи Тарп. В Бостонском

музее выставлено много его работ.
—	Раньше вы бывали в Бостоне?
—	Нет.
183

—	Знаете здесь кого-нибудь?
—	Пожалуй, что нет.
—	Давайте вновь вернемся к вашему прибытию в

Бостон. Такая занимательная история. На этот раз я

попрошу вас сказать, где и приблизительно во сколько

вы были. Вновь напоминаю, Гроувер все записывает,

и потом вы не сможете его поправить, хотя я всегда

это делаю. Итак, когда ваш самолет приземлился в

Бостоне?
—	В три сорок я уже стоял в здании аэропорта,

ожидая багаж. Я перевел стрелки своих часов на местное

время.
—	Какая авиакомпания? Какой рейс?
—	Транс Уорлд. Номера рейса я не помню. Я прошел

таможенный досмотр, сел в такси и приехал сюда.

Примерно в половине шестого.
—	Насчет таможни я понимаю, но от аэропорта

ехать сюда десять минут.
—	Вы меня спрашиваете? Я-то думал, что регули¬

рование транспортного потока тоже входит в обязанности

полиции.
Представитель бостонской полиции кивнул.
—	Ну да, пять часов. Где вы застряли?
—	В каком-то идиотском тоннеле, где капает с

крыши, а под потолком вращаются скрипящие венти¬

ляторы.
—	А, Коллэхен. Я сам оказался в той же пробке.

Но в пять часов пробка обычно возникает в северном

направлении, а не в южном.
—	Я побрился, принял душ, переоделся. Вышел из

квартиры в половине седьмого или чуть позже. До

ресторана доехал на такси.
—	Какого ресторана?
—	Он называется «Кафе Будапешт».
—	Как интересно. Первый вечер в городе, а вы

отправляетесь едва ли не в лучший ресторан.
—	Мужчина, сидевший рядом со мной в самолете,

порекомендовал мне пообедать там.
—	Вы не запомнили его фамилии?
—	Он не назвался. Мы практически не разговаривали.

Только за ленчем. Кажется, он инженер. А живет на

Уэсли-Хиллз.
—	Уэллесли-Хиллз, — поправил его Флинн. — Вы за¬

казывали вишневый суп?
—	В «Будапеште»? Да.
184

—	Я слышал, это объеденье, для тех, кто может

себе позволить столь дорогое блюдо.
—	Домой я решил пойти пешком. На такси я добрался

до ресторана очень быстро. Из ресторана я вышел в

самом начале девятого, а домой попал практически в

половине десятого. Потому что заблудился.
—	Где? Где вы заблудились?
Флетч оглядел кабинет, прежде чем ответить.
—	Если б я знал, наверное этого бы не случилось.
—	Отвечайте, пожалуйста, на вопрос. Расскажите,

куда вы пошли.
—	О, Господи. Ну, хорошо. Рекламный щит «Ситко».

Огромный, великолепный рекламный щит. Выдающееся

произведение искусства.
—	Далее все понятно. Вы повернули налево, а не

направо. И пошли на запад вместо востока. Попали

на Кенмор-сквэа. Что потом?
—	Я спросил девушку, где Бикон-стрит, и оказалось,

что она совсем рядом. По ней я и дошел до дома

№ 152. Шагал я довольно долго.
—	Да. Прогулка неблизкая. Особенно после венгер¬

ского обеда. Итак, вы вошли в квартиру, заглянули в

гостиную. С чего вас потянуло в гостиную?
—	Чтобы потушить свет.
—	Значит, впервые оказавшись в квартире, вы

заглянули в гостиную и зажгли свет?
—	Конечно. Я обошел всю квартиру. Только не

помню, зажигал я в гостиной свет или нет.
—	Скорее всего, зажигали. Щелкнуть выключате¬

лем — что может быть естественней. А как вы оказались

в Риме?
—	Я там живу. Вернее, у меня вилла в Канья, на

итальянской Ривьере.
—	Так почему вы не улетели из Генуи или Кана?
—	Все равно я был в Риме.
—	Почему?
—	У Энди там квартира.
—	Ну, конечно, Энди. Вы живете с Энди?
— Да.
—	Давно?
—	Пару месяцев.
—	А с Бартоломео Коннорсом, эсквайром, вы встре¬

тились в Риме?
—	С кем? О, нет. Коннорса я не знаю.
—	Вы же сказали, что это его квартира.
185

—	Его.
—	Как же вы оказались здесь, не зная мистера

Коннорса?
—	«Обмен домов». Международная организация. Со

штаб-квартирой в Лондоне. Коннорс на три месяца

получил мою виллу в Канья. Я — его квартиру в

Бостоне. Мы оба экономим на этом деньги.
—	Вы никогда не встречались?
—	Даже не переписывались. Все, включая передачу

ключей, обеспечивал Лондон.
—	Да, отстал я от быстро меняющегося мира. Этого

не записывайте, Гроувер. Итак, мистер Флетчер, вы

никоим образом не знаете ни Бартоломео Коннорса,

ни Рут Фрайер?
—	Кто это?
—	Слыша ваш ответ, у меня возникло ощущение,

что я говорю сам с собой. Мистер Флетчер, Рут

Фрайер — та молодая дама, которую только что вынесли

из вашей гостиной.
— О.
—	Он говорит «о», Гроувер.
—	Инспектор, я абсолютно уверен, что никогда ранее

не видел этой молодой дамы.
—	Сочтем ваш рассказ за слово Иоанна, я имею в

виду святого Иоанна, Гроувер... Когда вы увидели тело,

у вас не возникла мысль, где одежда этой особы? Или

вы привыкли к голым женщинам на Ривьере и подумали,

что это их обычный наряд и в Бостоне?
—	Нет, — покачал головой Флетчер. — Я не заду¬

мался над тем, где может быть ее одежда.
—	Вместо этого вы пришли сюда, чтобы полюбоваться

картиной.
—	Инспектор, вы, надеюсь, понимаете, что в тот

момент мне было не до ее одежды. Я остолбенел,

увидев ее. Не знал, откуда взялась в моей гостиной

эта девушка. И меня менее всего волновало местона¬

хождение ее одежды.
—	Ее одежда в вашей спальне, мистер Флетчер. В

том числе и порванный лиф.
Флетчер пробежался взглядом по полкам с книгами.
—	Кажется, я впервые слышу слово «лиф». Разуме¬

ется, оно встречалось мне в книгах, английских романах

девятнадцатого века.
—	Хотели бы вы услышать мою версию того, что

произошло здесь сегодня вечером?
186

—	Нет.
—	И все-таки, давайте послушаем. Я все еще успеваю

домой до двух часов. Вы прибыли в аэропорт, оставив

свою ненаглядную в Риме. До того вы прожили с ней

два месяца, в ее квартире, причем последние дни

выдались очень печальными. На похоронах не радуются.
—	Тем более похоронах будущего тестя, — ввернул

Флетч.
—	И вы покинули свою единственную с божественной

прыткостью, мистер Флетчер. Каково словосочетание,

Гроувер? Вы все записали?
—	Да, инспектор.
—	Не меняя порядка слов?
—	Нет, инспектор.
—	Вы приехали и вошли в эту огромную, прекрасно

обставленную квартиру. И ощущение свободы слилось

в вас с чувством одиночества, потенциально опасная

комбинация, если речь о богатом, не жалующемся на

здоровье молодом человеке. Вы побрились, приняли

душ, переоделись, полный сил и энергии. Пока моя

версия не расходится с вашей, не так ли?
—	Просто не понимаю, как они вообще могут

разойтись.
—	Вы выходите в мелкий, моросящий дождь. Воз¬

можно, принимаете самое простое решение и загляды¬

ваете в первый попавшийся бар для одиночек. Там

прилагаете все силы, чтобы очаровать самую привле¬

кательную девушку, которая из-за дождя уже успела

пропустить пару стопочек джина. Кстати, Гроувер, нам

нужно узнать, что у этой девушки в желудке. Вы

заманиваете ее в квартиру, потом в спальню, она

сопротивляется по какой-то известной лишь ей причине.

То ли обещала маме вернуться пораньше, то ли забыла

принять противозачаточные таблетки, да мало ли почему

в наши дни молодые дамы могут передумать. Вы же

в спальне срываете с нее одежду. Испуганная, она

выбегает в прихожую, мчится в гостиную. Вы догоняете

ее. Она продолжает сопротивляться. Возможно, начинает

кричать, а вы не знаете, толстые ли здесь стены.

Квартира-то для вас новая. Вы только что из Рима,

где оставили свою невесту. Классический случай, двое

взрослых в комнате, причем их желания не совпадают.

В раздражении, из злости, от страха, в ярости, вы

что-то хватаете и бьете ее по голове. Чтобы утихомирить
187

ее... или заставить замолчать. Но, к вашему изумлению,

она падает у ваших ног и затихает навсегда.
Флинн потер зеленый глаз ладонью огромной руки.
—	Ну, мистер Флетчер, разве я не изрек очевидную

истину?
—	Инспектор? Неужели вы думаете, что все так и

было?
—	Нет, не думаю.
Теперь его глаза скрылись под ладонями рук.
—	Сейчас, по крайней мере, нет, — продолжил

Флинн. — Будь вы выпимши, да, я бы в это поверил.

Или не обладали столь привлекательной внешностью.

Зачем еще эти девчушки болтаются в барах, если не

для того, чтобы встретить такого вот Питера Флетчера.

Я бы поверил в мою версию, будь вы менее уверены

в себе. Мне представляется, что гораздо проще изба¬

виться от тела сопротивлявшейся женщины, чем под¬

вергнуть себя полицейскому допросу. Впрочем, возможно

тут я и ошибаюсь, у всех свои странности. И если бы

не звонок по контактному телефону полиции, я бы

мог поверить, что вы находились в состоянии аффекта,

не отдавали отчета своим действиям. Нет, в это я тоже

не верю.
—	То есть вы не собираетесь арестовать его, инс¬

пектор? — подал голос Гроувер.
—	Нет, Гроувер, — Флинн встал. — Моя интуиция

возражает.
— Сэр!
—	Я уверен, что вы правы, Гроувер, но помните,

пожалуйста, о том, что мне не довелось получить столь

блестящую подготовку, характерную для полицейских

Бостона. Не сомневаюсь, что любой из ваших не менее

опытных коллег в мгновение ока упек бы мистера

Флетчера за решетку. Но в аналогичных случаях,

Гроувер, решающую роль играет именно неопытность.
—	Инспектор Флинн...
—	Тихо, тихо. Если этот мужчина виновен, а

вероятность этого по-прежнему велика, мы найдем новые

свидетельства его вины. Если б я сам не видел чемоданы

в прихожей, то подумал бы, что все его россказни —

ложь. Я подозреваю, что так оно и есть. Я впервые

вижу человека, пишущего об изящных искусствах, и

не убежден, что среди ему подобных преобладают лжецы

и убийцы.
188

—	Полагаю, вы собираетесь запретить мне покидать

город, — предположил Флетч.
—	Отнюдь. Наоборот, мистер Флетчер, если вы

покинете город, ситуация станет еще более интересной.
—	Я пошлю вам почтовую открытку.
Флинн посмотрел на часы.
—	Что ж, если Гроувер отвезет меня домой, я как

раз успею выпить чашку настоя ромашки с моей Элзбет

и детками.
—	Отвезу, инспектор, — Гроувер открыл дверь в

опустевшую прихожую. — Я хочу поговорить с вами.
—	Разумеется, хотите, Гроувер. Я в этом не сомне¬

ваюсь.
Глава 4
Утром Флетч позвонил в Рим. Обычно требовалось

немалое время, чтобы соединиться с другим берегом

Атлантического океана, да и на поиски Анджелы ди

Грасси всегда уходили драгоценные минуты, но на этот

раз, к его полному изумлению, Рим дали мгновенно,

а Анджела взяла трубку после первого звонка.
—	Энди? Добрый день.
—	Флетч? Ты в Америке?
—	Прибыл благополучно. Думаю, теперь и ты смо¬

жешь долететь до Бостона целой и невредимой.
—	О, я с удовольствием.
—	Я застал тебя за ленчем?
— Да.
—	Что ты ешь?
—	Холодную спаржу под майонезом. И клубнику.

Ты позавтракал?
—	Нет. Я еще не вставал с постели.
—	Это хорошо. Какая у тебя кровать?
—	Великовата для одного.
—	Других, по-моему, просто нет.
—	Наверное, ты права. Кровать всю ночь мешала

мне спать, нашептывая: «Энди! Энди! Где ты? Нам

тебя не хватает...»
—	Моя кровать шептала мне то же самое. Какая у

вас погода?
—	Не знаю. Из-за тумана ничего не видно. А как

идет сражение?
189

—	Без особых успехов. Весь день я провела с

адвокатами и комиссарами каких-то ведомств. Но не

выяснила ничего определенного. Все чиновники говорят

нам, что он мертв, мы должны считать его умершим,

свыкнуться с этим и продолжать жить. Поэтому,

собственно, мы и организовали похороны. Но адвокаты

настаивают, что все должно оставаться в подвешенном

состоянии, пока мы не получим исчерпывающей ин¬

формации. Помнишь мистера Роселли? Он присутствовал

на папиных похоронах в понедельник. Папин адвокат.

Скорбел больше всех. Все время сморкался в носовой

платок и вытирал слезы. А днем позже, вчера, он

вскидывает руки вверх и говорит, что они ничего не

могут сделать, пока не будут знать наверняка, что

папа умер.
—	И что ты собираешься делать?
—	Попытаюсь переломить их. Все мне очень сочув¬

ствуют.
—	Но не ударяют пальцем о палец.
—	Я слышала, что адвокаты все такие. Выдаивают

наследство, как корову, забирают львиную долю на

гонорары, а ошметки оставляют родственникам.
—	Иногда случается и такое.
—	И Сильвия, моя дорогая мачеха Сильвия, как

всегда, в своем амплуа. Каждые десять минут она

объявляет себя графиней ди Грасси. Должно быть, в

Риме уже каждый швейцар знает, что она — графиня

ди Грасси. А я вроде бы беспризорница.
—	Почему бы тебе не бросить эту тягомотину и не

прилететь сюда?
—	В этом все дело, Флетч. Каждый считает своим

долгом сказать нам, приспосабливайтесь и живите, как

будто ничего не случилось. Но мы не можем жить, не

получая денег из наследства отца. А на него наложен

арест.
—	Не понимаю, почему тебя это тревожит. Мы с

тобой поженимся, и ты будешь спокойно дожидаться,

пока адвокаты уладят все наследственные споры. Забудь

обо всем и приезжай.
—	Не могу. Флетч, плевать я хотела, сколько будут

улаживаться все эти дела. Не нужны мне сейчас ни

этот старый дом, ни деньги отца. Но я хочу, чтобы

огласили завещание. Хочу знать, кому отходит основная

часть наследства — третьей жене моего отца или его

единственной дочери. Мне это важно.
190

—	Почему?
—	Если все отходит Сильвии, прекрасно. Отец вправе

принять такое решение. Оспаривать его я не буду. Если

я потеряю фамильный дом, уйду, не оглядываясь. И

никогда больше не подумаю, что несу ответственность

за стариков-слуг. Ты же знаешь, Флетч, Риа и Пеп

воспитывали меня с самого детства. Если же большую

часть состояния получу я, мне и заботиться о них. А

сейчас я ничего не могу для них сделать. Даже ответить

на вопросы, которые читаю в их взглядах. И пока

отвечаю за них. А Сильвия может брать свой драго¬

ценный титул и катиться с ним к чертовой матери.
—	Энди, Энди, это же одни эмоции.
—	Да, эмоции. Мне все равно, будет исполнена воля

отца или нет. Но я хочу знать, что написано в

завещании.
—	Я удивлен, что ты не можешь узнать у Роселли

содержание завещания.
—	Роселли! Маленькой он качал меня на колене. А

теперь не говорит ни слова!
—	Может, тебе снова покачаться на его колене.
—	И Сильвия ни на шаг не отпускает меня. Или

говорит каждому встречному, что она — графиня ди

Грасси, или пытается выяснить, что я намерена делать.

И поминутно повторяет: «Куда уехал Флетчер? Почему

туда? Чем он занимается в Бостоне?»
—	Ты ей сказала?
—	Сказала, что ты полетел в Бостон по личному

делу. Касающемуся только тебя.
—	Послушай, Энди. Не забывай, почему я в Бостоне.
—	Лучше бы тебе поскорее найти их, Флетч. Дело

принимает серьезный оборот. Если Сильвия унаследует

состояние отца, едва ли она позаботится о слугах.

Какие у тебя успехи?
—	Хорэн, владелец галереи, звонил вчера вечером.

Практически сразу после моего приезда.
—	Что он сказал?
—	Он никогда не слышал о такой картине. Сегодня

утром я с ним встречусь.
—	Он никогда не слышал об этой картине Пикассо?
—	Так он сказал.
—	И что ты думаешь?
—	Не знаю. По голосу не чувствовалось, что он

лжет.
—	Это ужасно, Флетч. Но все-таки тебе легче, чем
191

мне, Флетч. Не нужно общаться с Сильвией, графиней

ди Грасси.
—	Послушай, Энди, я хочу попросить тебя об одной

услуге.
—	Все, что хочешь, душа моя.
—	Не смогла бы ты съездить в Канья?
—	Сейчас?
—	На вилле поселился этот Барт Коннорс. Один из

нас должен взглянуть на него.
—	А почему? Тебе не понравилась квартира?
—	Да нет, квартира хорошая. Но некоторые события

разбудили мое любопытство.
—	И я должна ехать в Канья только потому, что

проснулось твое любопытство?
—	Я ради твоего любопытства прилетел в Бостон.
—	Флетч, если я уеду из Рима, оставлю Роселли и

других старых обезьян на съеденье Сильвии...
—	Уверяю тебя, ничего не случится. Я не просто

так интересуюсь Коннорсом, Энди. Надо узнать, что

он за человек.
—	Правда, Флетч?
—	Возьми «порше», поезжай на поезде, доберись до

Генуи самолетом и там возьми машину напрокат.

Подумай, что для тебя легче всего. Тебе хватит дня,

максимум, двух.
—	Неужели ты действительно думаешь, что я смогу

обернуться так быстро?
—	Пожалуй, нет. Но мне нужно знать, кто такой

Коннорс.
—	Наверное, тебя больше заботит твоя драгоценная

вилла.
—	Ты поедешь?
—	Конечно. Разве я могу отказать тебе?
—	А я уж подумал, что услышу от тебя — нет.
—	У меня и в мыслях такого не было. Я оставлю

наследство моего отца этим волкам-адвокатам и лиси-

це-Сильвии и полечу посмотреть, всем ли доволен твой

жилец.
—	Я ценю твое самопожертвование.
—	Могу я сделать что-нибудь еще, о босс?
—	Да. Взглянув на Коннорса, прилетай в Бостон.

Тебе никогда не приходилось предаваться любовным

утехам в тумане?
—	Флетчер, я же должна утрясти все дела.
192	 6*

—	Забудь об этом. Наследство не стоит ломаного

гроша. Мы сами сможем позаботиться о Рие и Пепе.
На другой стороне провода воцарилась тишина.
—	Энди?
—	Постараюсь прилететь как можно быстрей, Флетч.

До скорого.
Глава 5
На другом берегу Чарльз-ривер в тумане тускло

светилась реклама «Кэмбридж Электрик». Машины по

обоим берегам ехали с включенными подфарниками

или ближним светом.
Побрившись и приняв холодный душ, Флетч сто раз

отжался на ковре в спальне. Голым вышел в прихожую.
Вчерашним вечером из этой вот спальни выбежала

девушка. В квартиру она пришла ради забавы, но

внезапно что-то произошло, ситуация круто изменилась.

Она бросилась бежать. Почему она бегала по квартире

в чем мать родила?
А может бегать, притворяться испуганной входило

в правила ее игры?
В гостиной Флетч сел на стул у кабинетного рояля,

уставился в ту точку, где лежала ее голова. Сумрачный

утренний свет, тени меж диванов и кофейным столиком

не могли приглушить шока, испытанного в ту секунду,

когда он увидел ее, с гладкой загорелой кожей,

женственную, еще недавно полную энергии, а теперь

покойницу.
Рут Фрайер. Мисс Фрайер. Двадцати трех лет.

Выросшую в хорошей семье, окруженную заботой лю¬

бящих родителей. Ее любили юноши, мужчины. Она

любила их, свою свободу. Она верила людям. К ней

всегда относились с нежностью. До прошлой ночи.
В прошлую ночь ее убили.
Флетч прошел через столовую на кухню, зажег свет.
Молока или сливок в холодильнике не оказалось,

но он нашел пять яиц и масло. Не оставалось ничего

другого, как делать омлет на воде. Банку растворимого

кофе он выудил из буфета.
Флетч перемешивал в сковородке яйца с водой,

когда хлопнула дверь лифта. Затем в замке повернулся

ключ.
7-2940
193

Распахнулась входная дверь.
На пороге стояла женщина с пластиковым пакетом

в руке. С большими, широко посаженными глазами,

выступающими скулами, тонкими губами. Пальто рас¬

стегнуто. Голова повязана красно-сине-черным шарфом.

Лет сорока пяти.
—	Доброе утро, — поздоровался Флетч.
—	Я — миссис Сэйер. Убираюсь здесь по средам и

субботам.
—	Постараюсь запомнить.
—	Ничего страшного, — ее улыбка более относилась

к смущению Флетча, чем к его наготе. — По своей

квартире я тоже хожу голой.
—	Вы пришли очень рано.
—	Не нужно извинений. Я не покупаю этих жур¬

налов, но не так стара, чтобы не получить удовольствия,

видя обнаженного мужчину. Особенно, если он — не

негр.
Флетч вытащил из сковородки вилку.
Когда он повернулся, женщина стояла перед ним,

пытаясь поймать его взгляд.
—	Прежде чем я начну убираться, ответьте мне на

один вопрос.
Флетч приготовился слушать.
—	Вы убили ту девушку вчера вечером?
—	Нет.
—	Вам приходилось когда-нибудь убивать?
— Да.
—	Когда?
—	На войне.
—	Все ясно, — она поставила пластиковый пакет на

стол. — Ваша яичница сейчас сгорит.
—	Как вы узнали об этом?
—	Из утреннего выпуска «Стар». Мистер Коннорс

сказал, что ожидает некоего мистера Флетчера.
—	Газета при вас?
—	Нет, оставила ее в вагоне подземки, — она сняла

пальто, тоже положила на стол. — Эй, дайте-ка мне

сковородку.
Флетч глянул вниз.
—	О, значит, старая Энн Сэйер еще способна на

такое. Ну, ну, не ожидала, молодой человек. Теперь

будет что вспомнить.
—	Коннорс тоже любил женщин?
194
7-2

—	Еще бы. Особенно после того, как от него ушла

жена. Кого здесь только не было.
—	Пойду оденусь, — пробормотал Флетч.
—	Ваша яичница готова. Судя по вашему загару,

вы обычно обходитесь без одежды.
Флетч шагнул к двери.
—	Ваша яичница остынет.
—	Я замерз.
—	Ну, хорошо.
Глава 6
Омлет остыл. Кроме того, он перелил воды.
Миссис Сэйер накрыла ему в столовой.
К телефону он подходить не стал, решив, что звонят

Коннорсу. Но миссис Сэйер всунулась в дверь.
—	Это вас. Некий мистер Флинн.
С чашечкой кофе в руках Флетч прошел в кабинет.

Захватил он с собой и ключ от номера отеля.
—	Доброе утро, инспектор.
—	Кто бы это мог быть?
—	Флетчер. Вы позвонили мне.
—	О, да. Мистер Флетчер. Я забыл, кому звонил.
—	Инспектор, рад сообщить вам, что сегодня утром

я выдержал проверку на детекторе лжи.
—	Неужели?
—	Проводила ее миссис Сэйер, которая убирается

здесь дважды в неделю.
—	В чем же заключалась проверка?
—	Она спросила, убил ли я ту девушку.
—	И, смею предположить, вы сказали ей, что не

убивали?
—	Она осталась в квартире и принялась за уборку.
—	Надо отметить, я удивился, когда трубку сняла

женщина, — признался Флинн. — И подумал: «А что

она там делает? Не следует ли предостеречь ее?»
—	Кстати, инспектор, ваши люди не обнаружили

среди вещей девушки ключа от номера отеля?
—	Только водительское удостоверение, выданное во

Флориде. В ее левой туфельке.
—	Но не ключ? Миссис Сэйер пришла с ключом.
—	У уборщицы должен быть ключ. У подружки —
7*
195

нет. Но я понял, к чему вы клоните, мистер Флетчер.

Ключи от квартиры могли быть и у других людей.
—	Этим утром миссис Сэйер нашла ключ. В при¬

хожей, у самой стенки.
—	Ключ от вашей квартиры?
—	Нет. От номера отеля.
—	Как интересно.
Флетч глянул на бирку.
—	На бирке написано: «Логэн-Хилтон 223». Как

ваши люди могли не заметить его?
—	Действительно, как? Возможно, его там просто

не было. Не обнаружили они и предсмертной записки.
—	Чего?
—	Разве не эту версию разрабатываете вы сегодня

утром, мистер Флетчер? Девушка открыла дверь соб¬

ственным ключом, разделась в вашей спальне, вышла

в гостиную и ударила себя по голове.
—	Я еще не успел приступить к какой-либо версии,

инспектор.
—	Я это знаю. Вы просто стараетесь хоть чем-то

помочь. Но даже в свою защиту вы придумываете

что-то неудобоваримое. Впервые встречаю человека,

столь безразличного к убийству, которое он, возможно,

совершил.
—	Что написано в водительском удостоверении?
—	Рут Фрайер жила в Майами, штат Флорида.
—	И все? Более вы ничего не узнали?
—	Стараемся, мистер Флетчер, стараемся. Может,

сегодня выскочит что-нибудь интересное.
—	Я сохраню для вас этот ключ.
—	Мы уже наткнулись на одну любопытную деталь.

Я позвонил в таможенный контроль. Вы прибыли вчера

в половине четвертого. Рейсом Рим — Бостон номер

529, авиакомпании «Транс Уорлд Эйрлайнс».
—	И что тут любопытного?
—	Вас зовут не Питер Флетчер. В вашем паспорте

написано Ирвин Морис Флетчер.
Флетч промолчал.
—	Почему человек лжет в такой малости? — задал

Флинн риторический вопрос.
—	Поступили бы вы иначе, инспектор, если б вам

дали имена Ирвин и Морис?
—	Естественно, — ответствовал Флинн. — Меня на¬

звали Фрэнсис Ксавьер.
196
7-4

Глава 7
Флетч замешкался, прежде чем на углу Арлингтон-

стрит повернуть налево.
Шагая по вымощенному брусчаткой тротуару, он

поднял воротник пальто. В окнах контор по его правую

руку горел свет. После долгих жарких месяцев октябрь¬

ский воздух приятно холодил лицо.
Отель «Риц-Карлтон» он заприметил за полтора квар¬

тала, прошел через вращающуюся дверь, пересек вести¬

бюль и в киоске купил карту Бостона и «Морнинг стар».
Повернувшись спиной к киоску, увидел, что есть

другой выход, направился к нему и оказался на

Ньюбюри-стрит.
На ходу пролистал газету. Сообщение об убийстве

попало на пятую страницу. Заметка занимала три

абзаца. Без фотографии. Он упоминался во втором

абзаце, как «Питер Флетчер». Там же говорилось о

допросе. В третьем абзаце указывалось, со ссылкой на

полицию, что в квартире, кроме него и убитой девушки,

никого не было.
Приведенные факты не оставляли сомнений в его

виновности. И бостонская пресса не проявила никакого

интереса к этой истории.
Флетча это не удивило. Исход однозначный — об¬

винительный приговор и наказание Питера Флетчера.

Никаких загадок. Все просто, как апельсин. Читателя

этим не заинтересуешь.
Объявления занимали предпоследнюю страницу. На

последней хозяйничали комиксы. Флетч оторвал колонку

«Гаражи в аренду» и бросил газету в урну. Оторванную

полоску и карту убрал во внутренний карман пальто.
Галерея Хорэна располагалась в следующем квартале.

Без всякой вывески. Старый городской дом, деревянные

ворота гаража слева от крепкой на вид двери с кнопкой

звонка. Справа — два забранных решетками окна. Такие

же решетки на окнах второго, третьего и четвертого

этажа. Не дом, а крепость.
На медной табличке под звонком значился лишь

номер дома, без указания фамилии владельца.
Дверь отворилась, как только Флетч нажал на кнопку

звонка.
Флетча встретил мужчина лет шестидесяти в тем-
197

но-синем фартуке от груди до колен. Из-под него

виднелись белая рубашка с черным галстуком, черные

брюки, начищенные черные же туфли. Дворецкий,

оторвавшийся от чистки столового серебра?
—	Флетчер, — представился Флетч.
Справа от прихожей, в когда-то семейной гостиной,

всю обстановку составляли предметы искусства. Проходя

мимо двери, Флетч увидел картину Россетти* на моль¬

берте, Руссо** — на дальней стене. На пьедестале стояла

танцовщица Дега***.
Поднимаясь по ступеням, Флетч обратил внимание,

что дом снабжен системой кондиционирования. Через

каждые пять метров на стенах висели термометры с

абсолютно идентичными показаниями. В воздухе не

чувствовалось ни малейшего запаха, указывающего на

существование человека. Немногие из крупнейших му¬

зеев мира могли позволить себе такие дорогостоящие

системы.
Мужчина, встретивший Флетча, молча препроводил

его в комнату на втором этаже и закрыл за ним дверь.
Прямо перед дверью на мольберте стояла картина

Коро****.
Хорэн поднялся из-за стола, сработанного во Фран¬

ции не одно столетие назад, чуть кивнул, в Европе

это называлось «американский поклон», и по мягкому

персидскому ковру пошел навстречу, протягивая руку.
—	Вы моложе, чем я ожидал.
Влажное от мороси пальто Флетча он повесил в

стенной шкаф.
На столике между двумя маленькими удобными

диванчиками стояли кофейник, чашечки, сахарница,

кувшинчики с молоком и сливками.
—	Сахар, молоко, сливки, мистер Флетчер.
—	Только кофе, пожалуйста.
—	Сегодня утром я с удовольствием почитал вашу

монографию об Эдгаре Артуре Тарпе младшем. Мне

следовало познакомиться с ней раньше, но, к сожалению,

не знал о ее существовании.
—	К встрече с клиентом вы готовитесь основательно.
* Россетти, Данте Габриел (1828 — 1882 гг.), английский

живописец и поэт.
** Руссо, Теодор (1812 — 1867) — французский живописец.
*** Дега, Эдгар (1834 —1917) — французский живописец и

скульптор.
**** Коро, Камиль (1796 — 1875) — французский живописец.
198

—	Скажите, пожалуйста, первоначально вы писали

ее как докторскую диссертацию? В тексте не указано,

в каком университете вам присвоена эта степень.
—	Я писал ее для себя.
—	Но напечатали недавно? Глядя на вас, можно

сказать, что вы получили диплом несколько лет назад.

Или вы относитесь к тем людям, которые не стареют,

мистер Флетчер?
Хорэн Флетчу понравился. Лет пятидесяти с неболь¬

шим, со стройной фигурой, крепкими, широкими пле¬

чами. Правильные черты лица, отсутствие морщин

благодаря массажу и косметическим средствам. Волосы,

зачесанные назад, тронуты на висках сединой. Кино¬

герой, достойный того, чтобы танцевать на экране с

Одри Хепберн.
—	Разумеется, — продолжил он, не получив ответа

Флетча, — я еще не начал восторгаться американскими

художниками. Кассетт, Сарджент, к ним претензий нет,

а вот у Уинслоу Гомера, Ремингтона, Тарпа* все до

неприличия здоровое, крепкое, массивное.
—	В том же грехе можно обвинить Микеланджело

и Рубенса.
—	Я имею в виду конкретику. Для большинства

американских художников важен сам момент, движение,

выхваченное глазом. Ни до, ни после, только теперь.

Это не вдохновляет, — Хорэн пригубил кофе. — Но я

оставлю свои рассуждения до лекции в Гарварде, которая

начинается у меня в двенадцать часов. Вы насчет

Пикассо?
—	Да, — подтвердил Флетч.
Ему не только предложили сесть, но и дали понять,

кто профессор, а кто — студент.
—	Что можно добавить к уже сказанному? — вопро¬

сил Хорэн. — Возможно, она не существует. А может,

существует. Если существует, то где? Можно ли уста¬

новить ее подлинность? Поверите ли вы мне или нет,

но теперь, после смерти старика, установить подлинность

той или иной его картины стало проще. Он-то называл

своими все картины, которые ему нравились, хотя и

не рисовал их, и отказывался от тех, что рисовал,

если они его не впечатляли. Далее, встанет вопрос,
*	Кассетт, Мэри (1844— 1926), Сарджент, Джон Сингер

(1856 — 1925), Хомер, Уинслоу (1836— 1910), Ремингтон,

Тарп — американские художники конца XIX — начала XX века.
199

захочет ли нынешний владелец продать картину и за

сколько. Вполне возможно, мистер Флетчер, что ваш

столь дальний вояж закончится безрезультатно.
Флетч промолчал.
—	Или вы действительно прилетели в Бостон, чтобы

продолжить изучение творчества Тарпа?
—	Откровенно говоря, да. Я хочу написать его

биографию.
Хорэн наморщил лоб.
—	Ну, если я смогу чем-нибудь помочь... Рекомен¬

дательное письмо в Фонд семьи Тарп...
—	Не откажусь.
—	А эту картину Пикассо вы желаете приобрести

для личной коллекции?
— Да.
—	Вы никого не представляете?
—	Нет.
—	Тогда я должен поинтересоваться вашей кредито¬

способностью, мистер Флетчер. Понимаете, с другими

моими клиентами я работаю много лет. И одной

монографии, отпечатанной на средства автора...
—	Я понимаю. Банк «Барклоу» в Нассау удостоверит

мою кредитоспособность.
—	На Багамских островах? Иной раз это очень

удобно.
—	Полностью с вами согласен.
—	Очень хорошо, сэр. Вы упоминали, что у вас есть

фотография этой картины.
Флетч достал конверт из внутреннего кармана пид¬

жака. Положил фотографию на стол.
—	Фотография сделана со слайда, — пояснил он.
—	Так я и подумал, — Хорэн взял фотографию. —

Кубизм. Брак* ее не писал, это ясно. Но принадлежит

ли она кисти Пикассо?
Флетч встал.
—	Вы наведете для меня справки?
—	Сделаю все, что в моих силах.
—	Сколько, по-вашему, пройдет времени, прежде

чем появятся первые результаты?
—	Я сяду на телефон сегодня же. Возможно, все

выяснится через двадцать минут, не исключено — через

двадцать дней.
* Брак, Жорж (1882— 1963) — французский живописец, один

из основателей кубизма.
200

На маленьком столике у стенного шкафа лежал

свежий номер «Нью-Йорк таймс». В Галерее Хорэна

еще не знали о вечерних приключениях Флетча. Он

глянул на первую страницу.
—	Я не читаю бостонских газет, — походя заметил

Хорэн.
—	Даже не заглядываете в колонку светской хро¬

ники?
Хорэн подал ему пальто.
—	Я думаю, что все, что заслуживает моего вни¬

мания, обязательно появится в «Нью-Йорк таймс».
Хорэн открыл дверь. Дворецкий, все в том же

фартуке, ждал на лестничной площадке, чтобы прово¬

дить Флетча до дверей.
—	Вы, несомненно, правы, — поддакнул Флетч.
Глава 8
Перейдя на другую сторону улицы, Флетч взглянул

на дом Хорэна. На крыше, по обоим торцам, на стыках

с соседними домами, щерилась остриями высокая изго¬

родь. Она перехлестывала через свес крыши до середины

верхнего этажа. Как уже говорилось, все окна были

забраны решетками.
Рональд Хорэн оберегал себя от незваных гостей.
Следуя карте, Флетч добрался до Бойлстон-стрит, а

по ней попал на Копли-Сквэа.
Там, в «Стэйт стрит бэнк энд траст компани», после

долгих задержек и бесконечных разговоров со всеми,

за исключением младшего кассира, бессчетное число

раз показав паспорт и не единожды услышав, что «все

делается для вашего же блага, сэр», Флетч получил

двадцать пять тысяч долларов наличными, которые

заказывал накануне. Деньги ему выдали в банкнотах

по пятьдесят и сто долларов.
Он пожаловался, что получить деньги из банка

гораздо сложнее, чем положить их туда. Даже если

они твои собственные.
—	В этом предназначение банков, сэр, — пояснили

ему.
Он, разумеется, согласился.
Потом Флетч перекусил сэндвичем с тунцом и

кока-колой.
201

На такси объехал пять магазинов, где продавались

подержанные автомобили, в Бостоне, Бруклине, Арлин¬

гтоне, Сомервилле и Кэмбридже, прежде чем нашел

нужный ему автофургон. «Шевроле» выпуска прошлого

года, голубой, с восьмицилиндровым двигателем, печкой

и кондиционером. Покупку Флетч оплатил наличными

и попросил заменить на новые все четыре колеса.

Владелец магазина посоветовал ему сразу же оформить

необходимую страховку автофургона в конторе на другой

стороне улицы. Контора принадлежала сестре его жены.

За страховку пришлось уплатить чуть ли не больше,

чем за сам фургон.
Сверив карту с адресами гаражей на газетной

вырезке, Флетч попросил таксиста отвезти его в

Бостонский подземный гараж, располагавшийся непо¬

далеку от его дома. Но, попав туда, сразу понял,

что это заведение ему не подходит: машины стояли,

разделенные сетчатыми перегородками. Ему же тре¬

бовался отдельный бокс.
Пешком он добрался до гаража на Речной улице,

так же поблизости от Бикон-стрит. Разбудил домо¬

правительницу, уполномоченную владельцем вести пе¬

реговоры о сдаче гаража. С трудом она отыскала

ключ, показала ему гараж, жалуясь на радикулит.

Цену владелец заломил высокую, но Флетча прель¬

стили кирпичные стены и новые, крепкие ворота. Он

снял гараж на два месяца, заплатил опять же

наличными, получил ключ и расписку (на имя Йохана

Реклингхаузена).
На прощание посоветовал домоправительнице обра¬

титься к врачу.
Отстояв сорок семь минут в очереди в Бюро

регистрации автомобилей Массачусетса в доме 100 по

Нассау-стрит, Флетч предъявил водительское удостове¬

рение, квитанцию о покупке, страховой полис и получил

регистрационное свидетельство (на голубой «шевроле»-

автофургон) и две пластины с номерным знаком.
Снова отправился в Северный Кэмбридж. Там ме¬

ханики установили пластины на автофургон.
В Бостон он поехал на своих колесах, остановился

на углу, купил в магазинчике «Разное» двадцать пять

экземпляров вечернего выпуска «Бостон глоб». Хозяин

магазинчика полюбопытствовал, не упомянут ли опто¬

вый покупатель на одной из страниц этого номера? В

магазинчике Флетч не мог дать определенного ответа,
202

но, сев за руль, пролистал газету. Нет, журналисты

обошли вниманием его персону.
Зашел он также в магазин скобяных товаров.

Приобрел кварту черной краски, дешевую кисть и

бутылку скипидара.
До Речной улицы Флетч добрался уже в темноте.

Распахнув створки ворот и оставив автофургон на улице

с зажженными фарами, вошел в гараж и расстелил

газеты на бетонном полу. Потом загнал «шевроле» на

бумагу и закрыл ворота.
Следя за тем, чтобы не запачкать одежду, забрался

на крышу автофургона и во всю длину черной краской

написал прописными буквами «НЕБОСЬ КАЙФУЕШЬ!».

Слез на пол. На левом боку автофургона появилась

надпись: «НАКОРМИТЕ НАРОД!» На правом — «ПРИ¬

СПОСАБЛИВАЙСЯ!».
На влажном от мелкого дождя металле буквы сразу

же расползлись, чего он, собственно, и добивался.
Отмыв руки скипидаром, Флетч вышел на улицу и

запер гараж. Затем на такси доехал до отеля «Шера¬

тон-Бостон» и взял напрокат темно-синий «форд-грана-

ду», на котором добрался до дому и оставил у тротуара.
Глава 9
В квартире горели все лампы.
Снимая пальто, Флетч прошел в кабинет. Бросил

пальто на кресло. На столе лежала записка.
«Позвоните графине ди Грасси в «Риц-Карлтон».

Миссис Сэйер».
—	Черт! — вырвалось у Флетча.
—	Плохие новости, мистер Флетчер? — инспектор

Флинн смотрел на него из прихожей. — Боюсь, это еще

не все.
Из гостиной появился Гроувер.
—	Ваша миссис Сэйер разрешила нам остаться после

ее ухода, убедившись, что мы не только сотрудники

бостонской полиции, но и добропорядочные люди.
Флетч бросил записку на стол.
—	Если вы хотите поговорить со мной, давайте уйдем

из этой комнаты. Она порядком надоела мне за

вчерашний вечер.
—	Именно поэтому мы дожидались вас в гостиной, —
203

Флинн отступил, давая Флетчу пройти. — Там простор¬

нее.
—	Не хотите ли выпить, господа? — спросил Флетч

на правах хозяина.
—	Мы при исполнении, но вам никто не запрещает

промочить горло.
Флетч пить не стал, сел на один из диванов у

камина, тот, рядом с которым лежал труп.
—	Нам пришлось побегать за вами, — Флинн опу¬

стился на другой диван. — После утреннего исчезновения

вы, наверное, поняли, что скрыться из Бостона невоз¬

можно, во всяком случае, на общественном транспорте.
—	Исчезновения?
—	Только не говорите нам, что вошли в одну дверь

«Риц-Карлтона», а вышли через другую не для того,

чтобы отцепиться от «хвоста», а чисто случайно.
—	Какого «хвоста»? — Флетч изобразил изумле¬

ние. — Я заходил в отель, чтобы купить газету.
—	Это же надо, Гроувер. Святая невинность. Вся

бостонская полиция поднята на ноги, лучшие люди

дежурят на автостанциях, железнодорожных вокзалах,

в аэропортах, вооруженные приметами нашего подозре¬

ваемого в убийстве, а мистер Флетчер преспокойно

заявляется домой, чтобы сообщить нам, что вошел в

одну дверь, а вышел в другую лишь для того, чтобы

купить газету.
—	Еще я купил карту Бостона.
—	Вы собирались удрать, — твердо заявил Флинн. —

Полчаса назад взяли напрокат машину. Синий «форд-

гранаду»... Какой номерной знак, Гроувер?
—	Эр-99420, — ответил Гроувер, заглянув в блокнот.
—	Между прочим, Гроувер, отмените розыск маши¬

ны. Пусть патрульные дорожной полиции штата немного

отдохнут. Мистер Флетчер уже дома.
Гроувер ушел в кабинет, чтобы связаться по телефону

с дорожной полицией.
—	Уж не скипидаром ли от вас пахнет? — поинте¬

ресовался Флинн.
—	Это новый мужской одеколон. «Дюбюф». Очень

популярен во Франции.
—	Я бы поклялся, что это скипидар.
—	Могу прислать вам флакон, — предложил Флетч.
—	О, нет, не хочу причинять вам лишних хлопот.
—	Никаких хлопот. Честное слово.
—	Он, наверное, дорогой.
204

—	Все зависит от того, покупаете ли вы унциями

или квартами.
—	Вы на меня не обижайтесь, но я еще не знаю,

хотелось бы мне, чтобы от меня так пахло. Все равно,

как от маляра, закончившего рабочий день. Полагаю,

этот запах — символ мужественности?
—	А вы не согласны?
—	Люди странным образом реагируют на запахи.

Особенно французы.
В гостиную вернулся Гроувер.
—	Инспектор, я чувствую запах скипидара. А вы?
—	Я — нет, — ответил Флинн.
Гроувер застыл посреди комнаты, гадая, где же ему

сесть.
—	Вы хотите, чтобы я записывал ваш разговор,

инспектор?
—	Честно говоря, ваши записи мне абсолютно ни к

чему. У меня особый дар, мистер Флетчер. Вы вот

пишете о живописи, и у вас обостренное чувство зрения.

И, полагаю, утонченное обоняние, иначе вы не стали

бы выкладывать кругленькую сумму за французский

одеколон, по запаху ничем не отличающийся от ски¬

пидара. Меня же Бог наградил другим — я никогда не

забываю того, что услышал. Все дело, наверное, в этих

чудесных ирландских ушах, — зеленые глаза хитро

блеснули, когда ручищи Флинна коснулись собственных

ушей. — Уши поэта.
Гроувер устроился на стуле, держа блокнот и ручку

наготове.
—	Когда мы ехали домой, Гроувер задал мне перца,

мистер Флетчер, — заговорил Флинн мягким голосом. —

Вы понимаете, за то, что я не арестовал вас. Он-то

полагал, что оснований для вашего ареста у нас хватало.
—	А вы нет? — простодушно спросил Флетч.
—	Основания у нас были, — признался Флинн. — Но

я объяснил Гроуверу, что предпочитаю оставить подо¬

зреваемого на свободе и вести за ним слежку. Легче

узнать человека, когда он живет среди людей и делает

все, что ему вздумается, чем в тюремной камере, где

он настороже и в окружении адвокатов. Я выдержал

жуткую трепку. А утром вы преспокойно ускользаете

от слежки, естественно, даже не подозревая о ней, и

проводите день в свое удовольствие, без нашего надзора.
Флетч не воспользовался приглашением рассказать,

чем он занимался с утра и до вечера.
205

—	Вы, наверное, опасались, что я могу убить кого-то

еще? — спросил он.
—	Именно! — вырвалось у Гроувера.
Взгляд Флинна показал Гроуверу, что его терпят,

как неизбежное зло.
—	По моему убеждению, — продолжил Флинн, —

Ирвин Морис Флетчер, пусть даже представившийся

нам Питером Флетчером, не смог бы убить роскошную

девицу в своей квартире, во всяком случае, трезвым,

а потом по-будничному сообщить в полицию о случив¬

шемся. У него была возможность стереть отпечатки

пальцев, запаковать чемоданы, уехать в аэропорт и в

мгновение ока покинуть страну.
—	Благодарю вас, — ввернул Флетч.
—	Более того, он мог одеть тело, по черному ходу

вынести на улицу и в темноте ночи оставить в любом

месте города Бостона.
Флетч обдумал этот вариант.
—	А что делает наш приятель? Звонит в полицию.

Не признается в совершении убийства, но звонит в

полицию. Он заслуживает некоторого доверия, Гроувер,

за непоколебимую веру в то, что закон превыше всего,

а полиция твердо стоит на его страже.
Уши Гроувера покраснели. Из-за одного слова его

отчитывали, как нашкодившего ребенка.
—	Однако, — Флинн уселся поудобнее, — получен¬

ные сегодня материалы существенно усиливают позицию

Гроувера. Вас интересует, что я имею в виду, мистер

Флетчер?
—	Разумеется.
—	Во-первых, когда, по-вашему, мистер Барт Кон¬

норс отправился в Италию?
—	Не знаю. Вилла в его распоряжении с прошлого

воскресенья,
—	А сегодня среда. Миссис Сэйер подтверждает, что

видела Коннорса в субботу. Он попросил ее прийти в

понедельник и провести генеральную уборку в связи с

вашим приездом во вторник, то есть вчера. Так она

и сделала. Поэтому, вполне логично предположить, что

Коннорс улетел в Италию то ли в воскресенье, то ли

днем в понедельник.
—	Нет возражений, — согласился Флетч.
—	До сих пор нам не удалось установить точную

дату его отлета. Проверка авиакомпаний показала, что

ни одна из них не выдавала билет Бартоломео Коннорсу.
206

—	Он мог вылететь из Нью-Йорка.
—	Не вылетел, — отрезал Флинн. — А так как мистер

Коннорс один из руководителей известной в Бостоне

юридической фирмы, я не могу поверить, что он

отправился в путешествие по подложному паспорту.

Если, конечно, его отъезду не предшествовало экстра¬

ординарное событие, нам пока не известное.
—	Полагаю, я могу позвонить на виллу в Италии

и узнать, там ли он сейчас, — заметил Флетч.
—	Возможно, мы пойдем и на это. Но не будем

спешить. Не след поджаривать куропатку, пока у нее

не обсохли перышки.
—	Что?
—	Теперь перейдем к миссис Сэйер. Вдова, две

взрослые дочери. Одна преподает в школе в Маттапане.

Живет отдельно от матери. Вторая учится в меди¬

цинском институте в Орегоне. Миссис Сэйер подтвер¬

ждает, что у нее есть ключ от квартиры, но она его

никому не давала и не дает. Воскресенье она провела

с хорошим знакомым, разведенным шестидесятилетним

бухгалтером, который частенько навещает внуков в

Нью-Бедфорде.
—	А я, представьте себе, никогда не подозревал

миссис Сэйер, — признался Флетч.
—	У нее был ключ, — стоял на своем Флинн. — И

плохой человек мог бы воспользоваться ее доверчивостью

в собственных интересах. Она говорит, что шесть

месяцев назад Коннорс пережил болезненное расставание

с женой. Пока они живут раздельно, но миссис Сэйер

считает, что развод неизбежен. Она уверена, что с тех

пор в квартире бывали женщины. Она находила их

вещи при уборке. Но уверена, что никто из них в

квартире не жил, поскольку ни в шкафах, ни в ящиках

они не оставляли свою одежду и белье. Из этого,

собственно, и следует ее вывод, что никому из этих

женщин ключа Коннорс не давал.
Гроувер чихнул.
—	В квартире находятся очень ценные картины, не

так ли, мистер Флетчер? Так что можно предполагать,

что Коннорс не раздавал ключи от нее направо и

налево.
—	Да, картины дорогие, — признал Флетчер.
Он еще не составил полного каталога находящихся

в квартире картин, но и то, что он уже видел,

производило впечатление. Помимо Брауна в кабинете,
207

спальню украшала картина Матисса*, гостиную — Клее**

(на стене за спиной Гроувера), а столовую — Уорхола***.
—	Нужно отметить, что в квартиру можно проник¬

нуть через дверь черного хода на кухне. Она предназ¬

начена для выноса мусора. Замка в ней нет. Запирается

она только изнутри на два засова. Миссис Сэйер говорит,

что никогда не забывает задвигать их. И действительно,

вчера вечером, когда мы прибыли сюда, засовы были

задвинуты. То есть никто не мог уйти черным ходом.
—	Но кто-то мог войти через ту дверь, — отметил

Флетч. — Задвинуть засовы и выйти, как принято, через

входную дверь.
—	Совершенно верно, — склонил голову Флинн. —

Но как это сделать, не зная заранее, что дверь

незаперта?
—	Случайно, — предположил Флетч.
—	Да, да, случайно, — чувствовалось, что в случай¬

ность Флинн не верит. — Теперь перейдем к вам.
Гроувер весь подобрался, приготовился записывать.
—	Вашингтон соблаговолил выслать нам вашу фо¬

тографию и отпечатки пальцев, — Флинн добродушно

улыбнулся. — У человека уже нет права на личную

жизнь.
От улыбки Флетчу стало не по себе.
—	Мы узнали много интересного. Обвинение в под¬

делке чека. Два вызова в суд. Злостная неуплата

алиментов...****
—	Перестаньте, Флинн.
—	Все судебные иски отозваны. Я не собираюсь

изображать вашего адвоката, хотя и защищаю вас перед

Гроувером. Но я посоветовал бы, поскольку претензий

к вам более нет, позаботиться о том, чтобы эти

материалы изъяли из вашего досье. Собственно, их и

не должно там быть. Кто знает, как отнесется к вам

чиновник, вроде меня, ознакомившись с ними? Среди

людей бытует мнение, что дыма без огня не бывает.
—	Благодарю за дельный совет.
—	Я также выяснил, что вы награждены «Бронзовой
*	Матисс, Анри (1869— 1954) — французский живописец, гра¬

фик.
** Клее, Пауль (1879— 1940) — швейцарский живописец, гра¬

фик.
*** Уорхол, Энди — современный американский живописец.
**** Подробнее в романе «Флетч».
208

звездой». Правда, не понял, что означает пометка «не

вручена».
Гроувер смотрел на Флетча с нескрываемым пре¬

зрением.
—	Скользкий вы тип, Ирвин Морис Флетчер, —

подвел итог Флинн.
—	Держу пари, вы не хотели бы, чтобы вашей

дочери достался такой муж.
—	Я бы попытался отговорить ее, — согласился

Флинн.
—	Вам даже не нравится мой одеколон.
—	Вас еще не опознал ни один из таксистов, что

возят пассажиров из аэропорта.
—	А зачем вам это нужно?
—	Мы хотим знать, приехали вы из аэропорта в

одиночестве или с дамой.
—	Понятно.
—	Даже тот парень, что привозил кого-то вчера

днем к дому 152 по Бикон-стрит, не признал вас.

Не помнит он и того, ехал ли с ним один человек

или двое.
—	Потрясающе.
—	Эти аэропортовские таксисты — народ независи¬

мый. Слишком независимый. Вчера вечером четыре

такси подвозили пассажиров из этого района к «Кафе

Будапешт». Ни один из водителей вас не узнал и не

помнит, были вы один или в компании.
—	Я у них всех в неоплатном долгу.
—	Не все готовы сотрудничать с нами так же, как

вы, мистер Флетчер.
—	Мерзавцы.
—	Не опознали вас и официанты в «Кафе Будапешт».

Какой, должно быть, для вас удар. Надушиться таким

дорогим одеколоном, провести час или два в модном

ресторане, и чтобы ни у кого это не отложилось в

памяти.
—	Я потрясен до глубины души.
—	А казалось бы, официанты могут запомнить

мужчину, который ест один, занимая весь столик, пусть

и на двоих, не так ли? Ведь стоимость заказа отражается

на их доходе.
До восьми часов оставалось десять минут.
—	Таких вот успехов мы добились с вашей фото¬

графией. Немало интересного мы узнали по вашим

отпечаткам пальцев.
209

—	Я сгораю рт нетерпения.
—	В этой комнате ваши отпечатки обнаружены в

двух местах. На клавише кабинетного рояля, вы

коснулись ее правым указательным пальцем. Не пред¬

ставлял себе, что вы еще и музыкальны.
—	Наоборот, у меня нет слуха.
—	Я сказал, в двух местах, помимо выключателей?

Если нет, то считайте, что я поправился. Могу пред¬

положить, что, войдя в квартиру и осмотревшись, вы

зажгли свет в гостиной, подошли к роялю, коснулись

одной клавиши, прошли через столовую на кухню,

везде зажигая свет. Не привыкли вы экономить элек¬

троэнергию.
—	Наверное, нет.
—	Так вот, в гостиной ваши отпечатки обнаружены

лишь на бутылке виски и на кувшине с водой.
—	Не стану спорить.
—	Бутылка была полная. Вы открыли ее.
— Да.
—	Мистер Флетчер, эта бутылка виски и есть орудие

убийства.
Зеленые глаза впились во Флетча. Он почувствовал,

что они способны разглядеть содержимое его желудка.

Боковым зрением он увидел бледное лицо Гроувера,

также пристально наблюдающего за ним.
—	На бутылке только ваши отпечатки, мистер Флет¬

чер. Остальные стерты. Винные бутылки часто проти¬

рают перед тем, как поставить на стол.
—	А есть в гостиной другие отпечатки? — спросил

Флетч. — Я хочу сказать, пальцев других людей?
—	Миссис Сэйер, девушки Рут Фрайер и еще одного

человека, предположительно мужчины, вероятнее всего,

Бартоломео Коннорса.
—	Много отпечатков пальцев девушки?
—	Мало. Но достаточно, чтобы утверждать, что убили

ее в этой комнате. Отпечатки она оставила еще живой.
Флетч промолчал. Да и что он мог сказать.
—	Самое печальное в этой истории, мистер Флетчер,

что эта бутылка виски, если вы помните, чему учили

вас на уроках физики, является куда более надежным

орудием убийства именно в запечатанном виде, а не

после того, как ее вскрыли и отлили часть содержимого.
—	О Боже.
—	Открыв бутылку и выпив пол-унции виски, вы

пытались отвлечь наше внимание от бутылки, сделали
210

все возможное, чтобы мы не пришли к мысли, что как

раз бутылкой девушку и убили.
—	И ничего у меня не выгорело, — вздохнул Флетч.
—	Да, виновата моя неопытность. Другой бы по¬

лицейский, умудренный годами безупречной службы,

даже не посмотрел бы на эту бутылку. Помнится, мне

пришлось убеждать Гроувера в необходимости отправить

ее в лабораторию. Я положил на это немало усилий,

не так ли, Гроувер? Но я настоял на своем, поскольку

не поднимался со ступеньки на ступеньку в полицейской

иерархии и не получил должного образования. И

эксперты весьма удивились, признав в раскупоренной,

початой бутылке орудие убийства.
—	Как им это удалось?
—	Микроскопические частицы волос, кожи, крови,

безусловно принадлежащие девушке.
Флинн выдержал долгую паузу. Спокойно сидел,

наблюдая за Флетчем. То ли он ждал, пока Флетч

оправится от нового шока, то ли рассчитывал, что тот

начнет оправдываться.
Флетч же воспользовался своим правом помолчать.
—	Не пришла ли пора вызвать адвоката, мистер

Флетчер?
—	Нет.
—	Если вы думаете, что убеждаете нас в своей

невиновности, отказываясь обратиться к адвокату, то

вы не правы.
—	Вы убеждаете нас в своей глупости, — подал голос

Гроувер.
—	Ну зачем так, Гроувер. Мистер Флетчер не глуп.

А теперь он знает, что и мы не обделены умом. Может,

он хочет обойтись без формальностей и сразу сознаться,

облегчить душу.
—	Я знаю, что ума у вас хватает, — огрызнулся

Флетч. — Не пойму только, почему я чувствую себя

таким дураком.
—	Вы, похоже, злитесь.
—	Злюсь.
—	На что?
—	Сам не знаю. Наверное, мне следовало что-то

делать в последние двадцать четыре часа. В связи с

этим убийством.
—	А вы не ударили пальцем о палец?
—	Нет.
211

—	Самое удивительное в этой истории — ваша вера

в нас. Наивным-то вас не назовешь.
—	Вы ознакомились с моим досье.
—	Как я понимаю, в данный момент вы не сознаетесь

в убийстве?
—	Разумеется, нет.
—	Он все еще не сознается, Гроувер. Отметьте у

себя, пожалуйста. Какая несгибаемая воля. Не сознается,

и все тут. Тогда пойдем дальше, —- Флинн наклонился

вперед, уперся локтями в колени, сложил руки перед

собой. — Вчера вечером вы сказали, что никогда ранее

не видели Рут Фрайер.
—	Могу подтвердить это и сейчас.
—	Ключ, любезно предоставленный вами, привел нас

в ее отель, расположенный, кстати, в аэропорту. Мы

просмотрели ее вещи. Переговорили с соседкой по

номеру. Затем с ее начальником. Даже если вы не

видели ее раньше, можете вы догадаться, как она

зарабатывала на жизнь?
—	Уж не хотите ли вы сказать, что она была

стюардессой?
—	Хочу.
—	Потрясающе.
—	«Транс Уорлд Эйрлайнс», мистер Флетчер. Вре¬

менно снятая с полетов и приписанная к бостонскому

аэропорту. В ее обязанности входила встреча пассажиров

первого класса. В том числе и тех, что прилетели во

вторник из Рима рейсом 529.
Когда Флетч вскочил, Флинн откинулся назад,

возможно, от неожиданности.
Флетч направился к роялю.
Оторвался от стула и Гроувер.
Флетч нажал на одну из клавиш.
—	Каким-то боком это связано со мной.
—	Что? — спросил Флинн.
Флетч вернулся к дивану.
—	Это убийство имеет ко мне какое-то отношение.
—	Такова, значит, ваша реакция? Сядьте, Гроувер.

Умница, этот мистер Флетчер. Ему потребовалось лишь

двадцать четыре часа, чтобы ухватить суть.
—	Блестящая работа, — похвалил его Флетч.
—	О, мой Бог. Теперь еще и лесть.
—	Что же мне теперь делать?
—	К примеру, сознаться, идиот вы эдакий!
—	Я бы сознался, инспектор, сознался, — Флетч
212

прошелся по комнате. — Но не думаю, что в этом деле

замешан кто-то из моих знакомых.
—	О чем это вы?
—	Человек, убивший Рут Фрайер, мог и не знать

меня лично.
—	Если вы хотите сказать, мистер Флетчер, что вас

подставили, позвольте напомнить о вашем вчерашнем

утверждении, что в городе вы никого не знаете.
—	В городе, но не в мире. Многие ненавидят меня.
—	И их становится больше с каждой минутой. К

примеру, Гроувер.
—	В Италии все знали о моих планах. В Канья, в

Риме, в Ливорно. То же можно сказать о лондонской

фирме «Обмен домов». Я начал готовиться к поездке

три недели назад. Написал давним друзьям в Кали¬

форнию, что попытаюсь вырваться к ним, приехав в

Штаты. Написал в Сиэтл, в Вашингтон.
—	Все ясно, мистер Флетчер. Мы посадим за решетку

весь мир, а вас оставим на свободе.
—	Речь не о том, инспектор. Я не думаю, что вину

за убийство хотели возложить именно на меня. Воз¬

можно, убийство не готовилось, а произошло случайно.

А я оказался первым, кто вошел в эту квартиру после

случившегося.
—	Ну и ну. Похоже на одного французского фило¬

софа, который через тридцать лет после рождения

решил, что между ним и окружающим миром есть

определенная взаимосвязь.
—	А не пригласить ли мне вас пообедать со мной? —

неожиданно сменил тему Флетч.
—	Пообедать! Да он сумасшедший, Гроувер. Дело в

том, мистер Флетч, что мы оба думаем, а не пригласить

ли вас проехаться с нами.
—	Не буду возражать, если ресторан выберете вы, —

Флетч словно и не понял намека. — Город вы знаете

лучше меня.
—	Что ж, следует отметить, что до этой минуты он

вел себя так, словно не имел никакого отношения к

расследуемому нами преступлению, — сообщил Флинн

невидимому слушателю. — Полностью соответствовал

роли невиновного и надежного свидетеля. Вот в чем

загвоздка. Что будем с ним делать, Гроувер?
—	Посадим за решетку.
—	Решительный человек этот Гроувер.
—	Предъявим обвинение.
213

—	Вы же знаете, что мистер Флетчер может нанять

искусных адвокатов, частных детективов, внести залог,

выразить протест через прессу, прибегнуть к затяжкам

расследования, апелляциям, вплоть до Верховного

Суда.
—	Посадите его за решетку, Френк.
—	Нет, — Флинн встал. — Он не уехал из Бостона

вчера. Не уехал сегодня. Можно с достаточной уверен¬

ностью предположить, что никуда он не денется и

завтра.
—	Завтра он сбежит, инспектор.
—	Не будем осложнять себе жизнь. Пока мы не

загнали мистера Флетчера в угол. Хотя мне уже

казалось, что победа близка.
—	Каких же улик нам еще не хватает?
—	Точно сказать не могу. Улик у нас горы. Кажется,

я пришел сюда в шляпе. А, вот и она. Невежливо

говорить в присутствии третьего лица, Гроувер, полно¬

стью игнорируя его, словно он мертв.
В прихожей Флинн надел шляпу.
—	Мне предстоит еще одна взбучка, мистер Флетчер.

По пути домой Гроуверу, возможно, удастся убедить

меня в вашей виновности. Пока этого не произошло.

Покойной ночи.
Глава 10
Флетч решил, что в ресторан идти уже поздно. Тем

более, на примере прошлого вечера убедился, что для

обслуживающего персонала является человеком-неви-

димкой. В поисках съестного порылся на полках буфета,

но всю его добычу составила жестянка с рубленым

мясом.
Пока он ел, телефон звонил трижды.
В первый раз, когда он открывал банку, ему

продиктовали телеграмму из Канья.
«Коннорс — милый обиженный человек. О папе ни¬

чего нового. Люблю — Энди».
Значит, Коннорс таки в Италии. Милый или оби¬

женный, какая, собственно, разница. Главное, он в

Италии.
Вторично позвонили, когда он собирался поставить

сковородку на плиту.
214

—	Ужели это знаменитый маг журналистики, вели¬

кий И. М., единственный и неповторимый, одна нога

здесь, другая — там, Ирвин Морис Флетчер?
—	Джек! — голос своего прежнего босса в Чикаго,

редактора отдела городских новостей, Флетч не мог

спутать ни с каким другим в мире. Более года ему

приходилось слышать его по телефону, днем и ночью,

в любое время суток. — Где ты?
—	Значит, выдаешь себя за Питера Флетчера? Я

только что нашел на столе корректировку из Бостонского

полицейского управления.
—	В Чикаго?
—	Нет, сэр. Прямо здесь, в Бинтауне. Ты разго¬

вариваешь с ночным редактором «Бостон стар».
—	Ты ушел из «Пост»?
—	Если бы я знал, что в убийстве замешан

И. М. Флетчер, та заметка никогда не попала бы

на седьмую страницу.
—	На пятую.
—	Я дал бы ее на первой полосе, с большущими

фотографиями, чтобы читатели не могли отделить тебя

от убитой девушки.
—	Премного тебе благодарен. Значит, у меня есть

знакомые в Бостоне.
—	Что?
—	Как получилось, что ты ушел из «Пост»?
—	Бостон предложил больше денег. Разумеется, они

не сказали, что и жизнь здесь куда дороже. После

того, как ты уволился из «Пост», все там стало иначе.

Жизнь, можно сказать, замерла, веселье кануло в

Лету.
—	Да, наверное.
—	Слушай, а тебе не нужна работа?
—	Сейчас нет. Как Дафна и дети?
—	Все по-прежнему, пудра для лица и ореховое

масло. Почему, ты думаешь, я работаю по ночам?
Флетч никак не мог взять в толк, почему Джек не

разводится. На жену он даже не смотрел. От детей,

считал, один шум.
—	Эй, Флетч, они собираются отдать тебя под суд?
—	Возможно. Кто такой Флинн?
—	Ты о Френке Флинне? Тебе повезло. Только

поэтому ты до сих пор не в кутузке.
—	Я знаю.
—	Его принцип — тише едешь, дальше будешь. Он
215

никогда не спешит с арестом. Но еще ни разу не

ошибся. Если он арестует тебя, считай, что надежды

на спасение нет.
—	Что в его досье?
—	Практически ничего. Появился в Бостоне полтора

года назад, что весьма необычно. Копы редко меняют

города, знаешь ли. У него чин инспектора. Большая

семья. Музыкален. Играет на скрипке или на чем-то

еще.
—	Свое дело знает?
—	Раскрыл с дюжину тяжелых преступлений. Довел

до конца несколько дел, на которые все уже махнули

рукой. Если ты виновен, он прижмет тебя к стенке.

Кстати, ты ее убил?
—	Спасибо, что спросил.
—	Как насчет ленча?
—	Когда?
—	Я думаю, лучше всего завтра. На меня

нападает депрессия, если приходится навещать друзей

в тюрьме.
—	Раз ты работаешь по ночам, ленч у тебя довольно

поздно, так?
—	Около двух. Тебя это устроит?
—	Вполне.
—	Если у тебя есть галстук, мы можем пойти в

«Локе-Обер».
—	Где это?
—	Тебе не найти. В темном переулке. Просто попроси

таксиста отвезти тебя в «Локе-Обер».
—	Понял.
—	Там два обеденных зала, внизу и наверху.

Встретимся в нижнем.
—	Идет.
—	Желаю тебе и дальше оставаться на свободе.

Пожалуйста, больше не бей никого по голове, предва¬

рительно не позвонив в «Стар». У нас лучшие в Бостоне

фотографы.
—	До встречи, Джек.
Третий звонок раздался, когда он уже умял полбанки.
—	Флетчер. Дорогой.
Графиня ди Грасси. Бразильская секс-бомба. Сильвия.

Мачеха Энди.
—	Привет, Сильвия.
216

—	Вы мне не перезвонили, Флетчер.
—	Я не знал, куда. Где вы?
—	В Бостоне, дорогой. Я звонила раньше и просила

оставить записку.
Флетч молчал.
—	Я в «Риц-Карлтоне».
—	Вы не можете позволить себе «Риц-Карлтон»,

Сильвия.
—	Я — графиня ди Грасси. Нельзя ожидать от гра¬

фини ди Грасси, что она остановится в какой-нибудь,

как это у вас называется, клоповой дыре.
—	Однако в «Риц-Карлтоне» ожидают, что графиня

ди Грасси оплатит счет.
—	Ну почему вы такой злой, Флетчер? Это не

ваше дело.
—	А что вы вообще тут делаете, Сильвия?
—	Знаете, что сказала мне Анджела? Вы полетели

в Бостон, чтобы повидаться с родными в Сиэтле. Даже

у меня есть карта, Флетчер. Я тоже приехала, чтобы

повидаться с вашими родными в Сиэтле.
—	Сильвия, мои здешние дела ни в коей мере не

касаются вас.
—	Я думаю, касаются, Флетчер. Вы и Анджела,

как бы это сказать, пытаетесь обвести меня вокруг

пальца.
—	Что?
—	Вы хотите лишить меня того, что принадлежит

мне по праву.
—	О чем вы говорите?
—	Сначала эта трагедия с дорогим Менти. А теперь

еще ваш заговор.
—	Вы же — скорбящая вдова и должны быть в Риме.

Или Ливорно.
—	Вы и Анджела решили ограбить меня. Обмануть.

Менти обезумел бы от ярости.
—	Чепуха.
—	Немедленно приезжайте ко мне в отель, Флетчер.

Скажите мне, что это неправда.
—	Я не могу, Сильвия. Нас разделяют многие мили.
—	Сколько?
—	Восемнадцать, может, двадцать, Сильвия. Бос¬

тон — большой город.
—	Приезжайте утром.
—	Не могу. Я занят.
—	Чем это?
217

—	Деловое свидание.
—	Тогда к ленчу.
—	Меня уже пригласили на ленч.
—	Флетчер, я прилетела сюда, чтобы встретиться

с вами. Я позвоню в полицию. Они прислушаются к

графине ди Грасси, остановившейся в «Риц-Карл-

тоне».
-Я в этом не сомневаюсь. Сильвия, Менти когда-

либо говорил вам, что вы — сучка?
—	А вы — сукин сын, Флетчер.
—	Не ожидал услышать такого от графини.
—	Я могу выразиться и почище, на португальском

или французском.
—	Я вам верю. Хорошо. Я приеду в отель.
—	Когда?
—	Завтра. Во второй половине дня. В шесть часов.
—	Поднимайтесь в мой номер.
—	Нет. Встретимся в баре. В шесть часов.
—	Если вы не появитесь, в половине седьмого я

позвоню в полицию.
—	Только не пользуйтесь их контактным телефоном.

Почему-то им это не нравится.
—	Что?
—	Заткнитесь.
Остатки еды он спустил в унитаз.
Глава 11
—	Посмотрите только, что сделал какой-то сукин

сын с моим автофургоном.
Флетч, в джинсах, свитере и сапожках, повел

управляющего авторемонтной мастерской к дверям.
Теперь, зная, что за ним следили, он отодвинул

засовы на двери в кухне и спустился черным ходом.

И по переулку довольно быстро добрался до Речной

улицы.
Выехал из гаража и отправился в мастерскую.
Управляющий прочитал «НАКОРМИТЕ НАРОД» и

печально покачал головой.
—	Подростки.
Засунув руки в карманы, он обошел машину, чтобы

увидеть «ПРИСПОСАБЛИВАЙСЯ!».
218

Сквозь тучи проглянуло солнце.
—	Еще и на крыше, — пояснил Флетч.
Возвращаясь назад, управляющий приподнялся на
цыпочки и вытянул шею, чтобы разглядеть надпись на

крыше фургона.
—	Придется перекрашивать полностью.
—	Дерьмо, — процедил Флетч.
—	Маленькие мерзавцы, — вздохнул управляю¬

щий. — Призывают кормить народ, но плевать им на

того, кому принадлежит машина.
—	То есть на меня, — пояснил Флетч.
—	Фургон застрахован?
—	Конечно.
—	Хотите проверить, возместит ли страховка расходы?
—	В первую очередь мне нужна машина, получу я

деньги по страховке или нет. В таком виде я не могу

на ней ездить.
—	А чем вы занимаетесь?
—	Я — сантехник, — ответил Флетч.
—	Понятно. Едва ли кто захочет, чтобы такая

машина стояла у их дома. Вы можете потерять несколько

клиентов.
—	Я потеряю их всех. Перекрасьте ее. Я заплачу,

а потом сам разберусь со страховой компанией.
—	В тот же голубой?
—	А получится?
—	Боюсь, что нет. Черное будет проглядывать.
—	Тогда пусть весь фургон будет черным.
—	Сукины дети. Даже темно-красный не поможет.

И темно-зеленый тоже. Хорошо бы их выпороть.
—	Покрасьте черным.
—	Вы хотите черный фургон?
—	Конечно, нет. Если б я хотел иметь черный, я

бы такой и купил.
—	Он будет похож на катафалк.
—	Чертов катафалк.
—	Регистрационное свидетельство у вас с собой?
—	А зачем оно мне?
—	Должен отнести его в Бюро регистрации. Чтобы

там отметили изменение окраски.
—	Чтоб они сдохли.
—	Что?
—	Послушайте, — Флетч изобразил раздражение. —

Я — жертва преступления. Если бы фараоны делали то,

что им положено, а не заставляли нас заполнять
219

бесконечные бланки, никто и близко бы не подошел к

моей машине.
—	Это уж точно.
—	Вот пусть они и катятся к чертовой матери. Я

уведомлю их, когда найду для этого время.
—	Значит, вы хотите, чтобы я перекрасил его в

черный цвет?
—	Я не хочу. Но другого выхода нет.
—	Когда он вам нужен?
—	Немедленно. Я уже опаздываю на работу.
—	Сегодня уже ничего не выйдет. Завтра с утра.
—	Ладно. Раз уж вы говорите, что раньше никак

нельзя.
—	Вы собираетесь поехать в Бюро регистрации?
—	Я собираюсь на работу. А Бюро регистрации

подождет, пока у меня появится для него время.
—	Ладно. Я вас понял. Мы перекрашиваем автофур¬

гон. Вы сообщаете об этом в Бюро регистрации.
—	Чертовы подростки, — все еще кипел Флетч. —

Извращенцы.
—	Если вас остановят, не говорите, где вы перекра¬

шивали фургон.
—	Чтоб они сдохли, — подвел черту Флетч.
Глава 12
Флетч ждал, пока кабина лифта со скрипом и

лязганьем поднимется на шестой этаж.
Открылась дверь квартиры 6А. Появился карликовый

пудель, за ним — поводок и женщина. Хотя часы

показывали лишь половину второго, чувствовалось, что

женщина уже изрядно набралась. Пока Флетч держал

раскрытой дверь лифта, она копалась в сумочке в

поисках ключа. Пудель с интересом разглядывал Флетча.

Убедившись, что ключ при ней, женщина с треском

захлопнула дверь квартиры.
—	Смотрите под ноги, — предупредил Флетч.
Женщина, однако, все равно едва не упала, спот¬

кнувшись о порожек перед кабиной лифта. Флетч нажал

кнопку «1». Они поплыли вниз.
—	Вы поселились в квартире Барта? — спросила

женщина.
—	Да. Моя фамилия — Флетчер.
220

Как могло случиться, что женщина ничего не

слышала об убийстве? Впрочем, чего требовать от

алкоголички.
Флетч погладил собаку.
—	А когда уехал Барт? — любопытство женщины,

похоже, не знало границ.
—	В субботу. Или воскресенье. Он поживет в моем

доме в Италии.
—	О, — отреагировала женщина.
Как же она будет выгуливать собаку, гадал Флетч.
—	Это невозможно.
—	Что? — не понял Флетч.
—	Я видела Барта во вторник.
—	Неужели?
—	Во вторник вечером. В баре на этой улице.

Называется он «Снегирь».
—	В какое время?
Она пожала плечами.
—	Ближе к вечеру. В шесть часов.
—	Вы уверены, что это было во вторник?
—	Он был в твидовом пиджаке спортивного покроя.

То есть шел он не с работы. Странно, подумала я. С

ним была симпатичная женщина.
—	Как она выглядела?
—	Симпатичная. Молодая.
Кабина лифта остановилась.
Флетч распахнул дверь.
—	Вы в этом уверены?
—	Я люблю Барта, — она протиснулась мимо него.
Задумавшись, Флетч наблюдал, как нетвердой по¬

ходкой женщина идет по холлу. Догнал он ее у самой

двери. Взялся за ручку, чтобы открыть ее.
—	Вы говорили с Бартом во вторник вечером?
—	Нет. Я ненавижу этого сукиного сына.
Вслед за женщиной Флетч вышел на улицу.
—	У вас очаровательная собака.
—	О, я ее обожаю. Миньон. Ты у нас красавчик,

не так ли?
На тротуаре она подала Флетчу затянутую в пер¬

чатку руку.
—	Я Джоан Уинслоу. Загляните ко мне как-нибудь.

Пропустим по рюмочке.
—	Благодарю вас. Обязательно, — пообещал Флетч.
221

Глава 13
—	А вот и грозная пресса, — Флетч встал, протя¬

гивая руку. Джек Сандерс опоздал на пятнадцать

минут. Флетч, собственно, и не ожидал, что его босс

прибудет вовремя, поэтому предусмотрительно заказал

«мартини» с водкой, который и потягивал маленькими

глоточками. Через окно он видел детектива в штат¬

ском, маящегося в переулке. Солнце то появлялось,

то исчезало за быстро бегущими облаками, и детектив

или щурился от ярких лучей, или уходил в тень.

Флетч даже подумал, а не пригласить ли бедолагу к

столу.
—	Извини, что припозднился, — Джек Сандерс по¬

жал протянутую руку. — Моя жена защемила ресницы

дверцей холодильника.
—	Репортер всегда может опоздать, потому что твердо

знает — именно его появление знаменует свершение

события, — они сели. — Как обычно, джин?
Джек заказал «мартини».
Если Сандерс и изменился, то лишь в мелочах:

очки стали толще, волосы песочного цвета — реже. Да

живот чуть больше нависал теперь над поясом.
—	За прежние времена, — поднял бокал Джек.
—	За конец света, — предложил Флетч свой тост. —

Это будет потрясающая история.
Они поговорили о новой работе Джека, о его жизни

в Бостоне, вспомнили былые деньки в «Чикаго пост».

Заказали по второму бокалу.
—	Да, порезвились мы вволю, — мечтательно улыб¬

нулся Сандерс. — Помнишь, как ты разделался с на¬

чальником налогового управления. В виновности его

сомнений не было. Дело передали в суд. И не смогли

представить доказательств его вины, потому что все

доказательства были у жены, а вызвать ее свидетель¬

ницей не представлялось возможным. Показания жен

не принимаются во внимание, даже если они живут

раздельно.
—	И газета не слишком уж издевалась над бессилием

окружного прокурора. Проявляла предельную деликат¬

ность, как мог бы сказать этот Флинн.
—	Ответственность журналиста, Флетч. Вот что самое

главное. Когда же ты это уяснишь?
222

—	Паршивая подготовка процесса, — возразил

Флетч. — Я не сделал ничего такого, что оказалось бы

не по силам любому фэбээровцу.
—	А как, собственно, ты получил ту информацию?
—	Не имею права говорить.
—	Перестань, я уже не твой босс.
—	А вдруг ты им еще станешь.
—	Надеюсь на это. Слушай, мы не в Иллинойсе,

этот парень в тюрьме...
—	С какой стати я должен раскрывать тебе свои

методы? Твои отчеты о ходе судебного процесса ничем

не отличались от прочих.
—	Но, когда ты принес статью, я ее напечатал.
—	Да, напечатал. Разумеется, напечатал. Полагаешь,

я должен благодарить тебя? Ты получил премию, а

потом долго говорил о коллективных усилиях.
—	Я же дал тебе наградной знак. На десять или

пятнадцать минут. Я помню, как передавал его из

рук в руки.
—	А я помню, как ты забрал его обратно.
—	Тебе стыдно. Ты стыдишься того, что сделал.
—	Я получил нужные материалы.
—	Ты стыдишься тех средств, к которым прибегнул,

чтобы получить их. Поэтому ничего не говоришь мне.
—	Немного стыжусь.
—	Как ты их получил?
—	Насыпал сахара в топливный бак машины его

жены и поехал следом. Когда двигатель заглох, оста¬

новился, чтобы помочь ей. Поднял капот, осмотрел

свечи, предложил ей еще раз завести двигатель. Ничего

не получилось.
—	Забавно.
—	Отвез ее домой. Было уже восемь вечера. Она

пригласила меня на чашечку кофе.
—	Ты соблазнил ее.
—	Ну зачем такие слова? Наша дружба крепла с

каждой минутой и перешла в любовь.
—	Как она в постели?
—	Надо отметить, в ласках она не искушена,

довольно фригидна*
—	О Боже, ты пойдешь на что угодно ради статьи.
—	У нее были свои плюсы. Чуть пониже подбородка.
—	Я уверен, ты сказал ей, что работаешь в газете.
—	Кажется, я упомянул, что продаю кондиционеры.
223

Понятия не имею, с чего я это ляпнул. Наверное

потому, что из каждого ее отверстия веяло холодом.
—	Но ты их затыкал, — от смеха из глаз Джека

покатились слезы. — Затыкал, затыкал и затыкал.
—	Видишь ли, дама шантажировала своего мужа, а

уж тот запускал руку в карман государства. А в

свидетельницы она не годилась, потому что по закону

оставалась его женой. Что она, по-твоему, заслуживала?
—	Но я все-таки не пойму, как ты добился желаемого

результата.
—	Ну, мы вместе отправились в путешествие. В

Неваду. И в мгновение ока милашку развели.
—	Да, я помню представленный тобой расходный

счет. Хорошо помню. Начальник финансового отдела

едва не снял с меня скальп живьем. Ты хочешь сказать,

что «Чикаго пост» заплатила за чей-то развод?
—	В общем-то, да. Но зато она получила возможность

выступить на суде, как свидетельница обвинения.
—	Умора, да и только. Если бы они знали.
—	Но я же все указал в счете. Оплата юридических

услуг во время путешествия.
—	О Боже, мы думали, тебя замели за марихуану

или что-то другое, но в том же духе. Возможно,

застукали без штанов в казино.
—	Вот и хорошо. Я сказал даме, что мы должны

вернуться в Чикаго, чтобы пожениться. Оказалось, что

я забыл захватить с собой свидетельство о рождении.
—	Ты и вправду сказал, что готов жениться на ней?
—	Естественно. А с чего иначе ей было разводиться?

Я имею в виду, при сложившихся обстоятельствах?
—	Ну ты и мерзавец.
—	Так говорил мне папаша. Короче, едва дама

поняла, что разведена и вскорости должна приземлиться

в международном аэропорту Чикаго, ее охватила паника.

Она представила себе, что у трапа ее встретит пара

молодых людей в строгих синих костюмах. И я убедил

ее, что наилучший выход — отдать мне все документы,

запаковать чемоданы и разъехаться в разные стороны.
—	Что она и сделала?
—	Что она и сделала. Все полученные материалы,

включая заверенное ее подписью признание, мы, как

ты помнишь, опубликовали.
—	Это точно.
—	Я сказал ей, что прилечу к ней в Акапулько,

как только найду свидетельство о рождении.
224
7*

—	И что с ней стало?
—	Понятия не имею. Полагаю, она до сих пор ждет

меня в Акапулько.
—	Да, ты — страшный человек. Сукин ты сын.

Флетчер, ты просто дерьмо. Но без тебя жизнь пресна.
—	Зато статья удалась на славу. Не поесть ли нам?
Они склонились над тарелками с шатобрианом*.
—	Сегодня мы уделили тебе больше места. Дали

фотографию девушки.
—	Благодарю.
—	Пришлось, знаешь ли. У них серьезные улики,

Флетч. На орудии убийства обнаружены отпечатки

твоих пальцев.
—	Тебе сказали об этом в полиции?
—	Да.
—	Пытаются настроить против меня общественное

мнение. Негодяи.
—	Бедный Флетч. Как будто ты сам ни разу не

пользовался этим приемом. Что нам ждать дальше?
—	Они рассчитывают на мое признание. Вот этого

им не дождаться.
—	Раз Флинн не арестовал тебя, значит, у него

есть на то причины.
—	Если ты посмотришь в окно справа от себя, то

увидишь моего телохранителя.
—	А ты не преувеличиваешь?
—	Мне кажется, я уже понял, что к чему. Все

было подстроено так, чтобы вина пала на первого

человека, вошедшего в квартиру. Совершенно случайно

им оказался я.
—	И кто это сделал?
—	Подозреваемых у меня двое. Но поставим на этом

точку.
—	Ты и раньше предпочитал не раскрывать карты

до самой публикации.
—	Журналистика — тонкое дело, Джек. Очень тон¬

кое. При подготовке любой статьи ни на секунду нельзя

терять бдительности. Возможны самые неожиданные

повороты. Между прочим, нельзя ли мне воспользоваться

вашей библиотекой? Меня интересуют некоторые жители

Бостона.
—	Конечно, можно. Кто именно?
—	Во-первых, Барт Коннорс. Я живу в его квартире.
*	Жареное мясо (французское блюдо).
8-2940
225

—	Почти ничего о нем не знаю. Работает в одной

из юридических контор на Стэйт-стрит. Кажется, за¬

нимается налогообложением.
—	Ты не будешь возражать, если я загляну во

второй половине дня, когда ты будешь на месте?
—	Нет вопросов. По понедельникам и вторникам меня

не бывает. Но ты, полагаю, захочешь зайти раньше.
—	Да. Одному Богу известно, где я буду в следующий

понедельник.
—	Я наведывался в тюрьму Норфолка. Неплохое

местечко для тюрьмы, разумеется. Очень чисто. Хоро¬

ший магазин. Правда, переизбыток заключенных.
—	Вот почему Флинн не арестовывает меня.
—	Мне думается, в редакции тебе не стоит назы¬

ваться своей настоящей фамилией. Издателю может не

понравиться, если подозреваемый в убийстве будет

пользоваться нашим архивом.
—	Ладно. Какую мне взять фамилию?
—	Смит?
—	Годится.
—	Джонс? Нет, лучше — Браун.
—	Мне нравится.
—	У меня не столь богатое воображение, как у тебя,

Флетч.
—	Как насчет Жаспера ди Пью Мандевилля четвер¬

того?
—	Не слишком ли вычурно?
—	Тогда просто — Локе.
—	Джон?
—	Ральф.
—	Ральф!
—	Кто-то ведь должен носить такое имя.
Кофе они оба пили без сливок и сахара.
—	Я все не решался спросить тебя, что ты теперь

делаешь. Наверное боялся того, что могу услышать.
—	Я снова пишу об искусстве.
—	О, да. Ты этим занимался в Сиэттле. Оно и

спокойнее по сравнению с журналистским расследова¬

нием.
—	Здесь есть свои плюсы.
—	А как ты можешь себе такое позволить? Как я

понимаю, ты не состоишь в штате и не получаешь

жалованья.
—	Дядя оставил мне наследство.
226
8-2

—	Я понял. И. М. Флетчер все-таки кого-то ограбил.

Всегда знал, что этим все и кончится.
—	Рейтер или ЮПИ сообщили о ди Грасси?
—	Ди Грасси?
—	Из Италии. Граф Клементи ди Грасси.
—	О, да. Странная история. Кажется, мы не стали

давать этот материал. Что там особенного? Его похитили,

а потом, раз выкуп не внесли, убили. Так?
—	Так. Я собираюсь жениться на его дочери, Анджеле.
—	О. А почему они не заплатили выкуп?
—	У них не было таких денег.
—	Какая трагедия.
—	Осталась молодая жена, нынешняя графиня ди

Грасси, ей около сорока, и Анджела, двадцати с

небольшим лет от роду. У них не было ни гроша.

Похитители запросили четыре миллиона.
—	А почему его похитили?
—	Кто-то ошибся, оценивая состояние семьи ди

Грасси. Все, что у них осталось, — титул, полуразва-

лившийся дворец в Ливорно и маленькая квартирка в

престижном районе Рима.
—	Какая ужасная история. Может, нам дать пару

строк?
—	Едва ли, — покачал головой Флетч. — Произошла

она у черта на куличках. К Бостону не имеет никакого

отношения. Нет смысла рекламировать преступность.
Джек Сандерс расплатился по счету.
—	Как приятно снова есть за счет газеты, — Флетч

встал. — Пожалуй, придется пожалеть этого копа, что

торчит на улице. У бедняги, похоже, плоскостопие. Ради

него я поеду домой на такси. А мог бы пойти пешком.
—	Поздравляю, — улыбнулся Джек. — Со скорой

свадьбой.
—	На этот раз брак будет счастливым, — заверил

его Флетч.
Глава 14
В Канья (Италия) часы показывали половину деся¬

того вечера.
Флетч слонялся по квартире, без пиджака и галстука.

Любовался картинами.
В его распоряжении имелись показания ненадежной

свидетельницы, Джоан Уинслоу из квартиры 6А. Из ее

слов следовало, что Барт Коннорс находился в Бостоне

в вечер совершения убийства. Во вторник. Более того,

Флинн сказал, что ни одна из авиакомпаний не

продавала билета Коннорсу между субботой, когда его

в последний раз видела миссис Сэйер, и вторником.

Однако вчера, в среду, Энди встретилась с ним в

Канья.
Следует ли ему сообщить Флинну сведения, полу¬

ченные от женщины из квартиры 6А?
Флетчу не раз приходилось иметь дело с полицией.

Где-то они были союзниками, где-то — противниками,

иной раз приходилось идти в обход. Флинн, похоже,

парень неплохой, но борьба-то шла за собственную

свободу. И излишняя доверчивость могла выйти

боком.
Так что не оставалось ничего другого, как жарить

куропатку, высохли у нее перышки или нет.
Флетч вновь взглянул на часы и позвонил на свою

виллу в Канья.
—	Аллэ?
—	Энди?
—	Флетч!
—	Что ты делаешь в Канья?
—	Ты же сам просил меня приехать.
—	Это было вчера.
—	Почему ты звонишь, Флетч?
—	Ты ночевала на вилле?
—	У меня забарахлила машина.
—	«Порше»?
—	Барт сказал, что-то с диафрагмой.
—	Барт сказал! Это вторая ночь, Энди!
—	Да. Машину починят утром.
—	Энди!
—	Подожди, я приглушу проигрыватель, Флетч. А

то плохо слышно.
Несколько секунд спустя в трубке вновь раздался

ее голос.
—	Вот и я, дорогой.
—	Энди, что ты делаешь в моем доме с Бартом

Коннорсом?
—	Это не твое дело, Флетч. Мы, конечно, собираемся

пожениться, но это не означает, что ты имеешь право

контролировать каждый мой шаг.
—	Слушай меня. Барт Коннорс на вилле?
Энди замялась.
228
8-4

—	Да.
—	Тогда выметайся из дому. Проведи ночь в отеле

или где-то еще.
—	Но почему, дорогой?
—	Потому что есть свидетельства того, что твой

хозяин очень вспыльчив и крут.
—	Вспыльчив? Чепуха. Он просто котенок.
—	Ты сделаешь то, о чем я тебя прошу?
—	Думаю, что нет. Мы только сели обедать.
—	Энди, тебе бы приехать сюда. В Бостон.
—	Я должна вернуться в Рим. Посмотреть, чем

занята великая графиня.
—	Графиня здесь.
—	Где?
—	В Бостоне. Сильвия здесь.
—	Сука.
—	Почему бы тебе не вылететь из Генуи?
—	Все это очень странно, Флетч. Может, ты что-то

выдумываешь? Из ревности. Я же не ревную к тем

людям, с которыми ты проводишь время.
—	Энди, ты, похоже, меня не слушаешь.
—	Не слушаю и не собираюсь слушать. Я вообще

не понимаю, почему ты позвонил сюда. Ты должен

искать меня в Риме.
—	Я позвонил, чтобы поговорить с Бартом Конно¬

рсом.
—	Вот и говори с ним.
—	Энди, после того, как я поговорю с Коннорсом,

пожалуйста, еще раз возьми трубку.
—	Сейчас я его позову, — ответила Энди.
Пауза затянулась.
—	Алло? Мистер Флетчер?
—	Мистер Коннорс? На вилле все в порядке?
—	Вчера заехала ваша подружка. Она потеряла

ожерелье. Мы перерыли всю виллу.
—	Что сломалось в машине?
—	Какой машине?
—	«Порше».
—	Дорога из Рима длинная. Не так ли?
—	Когда вы прибыли в Канья?
—	Вчера.
—	В среду?
—	Совершенно верно.
—	Я думал, вы улетели в воскресенье.
229

—	Мои планы изменились. Человек, с которым я

собирался лететь, не смог этого сделать.
—	И вы ее ждали?
—	Да, но убедить не удалось.
—	Вы летели через Нью-Йорк?
—	Монреаль.
—	Почему Монреаль? Или так удобнее?
—	У меня была там деловая встреча. Я рад, что

вы позвонили, мистер Флетчер, но такая болтовня стоит

довольно дорого. Я надеюсь, вы звоните наложенным

платежом. С оплатой по вашему номеру.
—	И Рут сказала, что не поедет с вами?
—	Кто?
—	Рут. Она сказала, что не полетит в Канья?
—	Какая Рут?
—	Девушка, которую вы собирались взять с собой

в Канья.
—	Я не понимаю вас, мистер Флетчер.
—	Мистер Коннорс, мне кажется, вам следует по¬

думать о возвращении в Бостон.
—	Что?
—	В вашей квартире убили молодую женщину. Во

вторник вечером. Тело обнаружил я.
—	О чем вы говорите?
—	Ее звали Рут Фрайер.
—	Не знаю я никакой Рут Прайор.
—	Фрайер. Ее ударили по голове бутылкой

виски.
—	Или я сошел с ума, или просто не могу понять,

о чем речь.
—	Во вторник вечером в вашей квартире убили

девушку, которую звали Рут Фрайер.
—	Это ваша работа?
—	Мистер Коннорс, по всему выходит, что подозрение

падает на вас.
—	Как бы не так. Я в Италии.
—	Но вы были в Бостоне, когда убили девушку.
—	Я не имею к этому никакого отношения и не

желаю, чтобы меня впутывали в это дело. Никто не

мог войти в квартиру. Ключ был только у вас.
—	И у миссис Сэйер.
—	И у миссис Сэйер. Мой ключ при мне. Это что,

шутка?
—	Вас видели в Бостоне во вторник вечером, мистер

Коннорс.
230

—	В понедельник я переночевал в отеле «Паркер

Хауз», потому что с воскресенья квартира считалась

вашей. Знаете, Флетчер, я никак не возьму в толк,

зачем вы мне все это говорите. Из квартиры ничего

не украли?
—	Нет.
—	Я тут ни при чем. Я не знаю никакой Рут

Фрайер. И какого черта вы допрашиваете меня, а?
—	Меня тоже подозревают в убийстве.
—	Тогда не стоит перекладывать вину на меня,

дружище. Я сожалею, что кто-то умер, сожалею, что

это произошло в моей квартире, но не более того. Мое

дело — сторона.
—	Вы — котенок.
—	Что?
—	Вас не затруднит передать трубку Энди?
—	Если я вернусь, меня не оставят в покое. Газеты

вцепятся в меня мертвой хваткой. Я — адвокат, Флет¬

чер. В Бостоне подобная реклама приводит лишь к

оттоку клиентов. Мне это совершенно не нужно. О,

Господи, так вы кого-то убили в моей квартире?
—	Нет, я не убивал.
—	Полиция уже кого-то допрашивала?
—	Меня.
—	Только вас?
—	Да.
—	Флетчер, почему бы вам не съехать с моей

квартиры?
—	Это не входит в мои планы.
—	Я позвоню в свою фирму. Кто-то же должен

защищать мои интересы.
—	Я думал, происшедшее нисколько вас не заинте¬

ресовало.
—	О Господи. Вы испортили нам обед. Найдется ли

у вас бутылка джина?
—	Да, на нижней полке у левой стены кладовой.

Джин, правда, швейцарский.
—	Какая ужасная трагедия. Постараюсь держаться

от нее подальше.
—	Ваше право. Передайте трубку Энди.
Ему ответило тяжелое дыхание. Затем послышались

гудки отбоя.
Флетч положил трубку. Вечер, решил он, пройдет

на вилле совсем не так, как задумывал Коннорс.
23!

—	«Пан-Америкэн Эйруэйс». Говорит Мисс Флетчер.
—	Что?
—	«Пан-Америкэн Эйруэйс». Говорит мисс Флетчер.
—	Ваша фамилия Флетчер?
—	Да, сэр.
—	Это Ральф Локе.
—	Слушаю вас, мистер Локе.
—	Мисс Флетчер, я бы хотел вылететь из Монреаля

в Геную, это в Италии, во вторник вечером. Такое

возможно?
—	Одну секунду, сэр, сейчас посмотрю, — если ей

потребовалась не одна секунда, то максимум три. —

«Транс Уорлд Эйрлайнс», рейс 805, вылет из Монреаля

в одиннадцать вечера во вторник. С посадкой в Париже.
—	А как вас зовут?
—	Линда*, сэр.
—	Линда Флетчер? Не были ли вы замужем за

Ирвином Морисом Флетчером?
—	Нет, сэр.
Действительно, голос незнакомый.
—	Сколько нужно времени, чтобы долететь из Бо¬

стона в Монреаль?
—	Примерно сорок минут, если брать полетное время.

Если вы выберете восьмичасовой рейс компании «Ис-

терн», то успеете отдохнуть перед трансатлантическим

перелетом.
—	Нельзя ли улететь попозже?
—	Рейс компании «Дельта» в половине десятого.
Перед каждым ее ответом следовала короткая пауза:
мисс Флетчер нажимала кнопки на клавиатуре компь¬

ютера, вызывая на экран требуемую информацию.
—	Вы позволите заказать вам билеты, мистер Локе?
—	Может, позднее. Я перезвоню вам. Откуда вы

родом, мисс Флетчер?
—	Колумбус, штат Огайо, сэр.
—	Огайо, это прекрасно. Никогда там не был.
Флетч побрился, принял душ, надел чистую рубашку.

Время приближалось к шести.
В половине седьмого графиня обещала позвонить в

полицию, если не увидит его в баре «Рица».
Но полиция сама позвонила ему.
* Так звали вторую жену И. М. Флетчера.
232

Не успев повязать галстук, он снял трубку с

телефонного аппарата в спальне.
—	Как прошел день, мистер Флетчер?
—	А, Флинн. Я хотел поговорить с вами.
—	Часом, не решили сознаться в совершении пре¬

ступления?
—	Нет, об этом я как-то не думал.
—	Надеюсь, у вас не сложилось впечатления, что я

забыл о вас? Видите ли, сегодня утром в ванне убили

члена Городского совета, женщину. Дело это имеет

политическую окраску, поэтому его поручили мне. Я-то

никогда не принимаю ванну по утрам, но политикам,

наверное, просто необходимо отмываться по нескольку

раз на день.
—	Чем ее убили?
—	Вас интересует орудие убийства. Пешней для льда,

мистер Флетчер.
—	Это же море крови.
—	Да, конечно. Тем более, что первый удар пришелся

по шее. Для политического убийства это уж перебор,

не так ли?
—	Мне бы не понравилась ваша работа, Флинн.
—	У нее есть свои минусы.
—	Инспектор, я хотел бы сообщить вам некоторые

сведения, представляющие определенный интерес.
—	Какие же?
—	Женщина из соседней квартиры, 6А, зовут ее

Джоан Уинслоу, говорит, что видела Барта Коннорса

в Бостоне, во вторник, около шести часов вечера. Он

сидел в «Снегире», это бар на Бикон-стрит, с симпа¬

тичной девушкой.
—	Действительно, очень интересно. Мы с ней пого¬

ворим.
—	Подозреваю, свидетелем на судебное разбиратель¬

ство ее не пригласить. Но я говорил с Бартом Коннорсом.

Он сейчас в Италии.
—	Неужели? И, наверное, после вашего разговора

останется там?
—	Похоже, что так. Возвращаться он отказывается.
—	Не удивительно. Впрочем, его отказ меня не

волнует. С Италией у нас заключено соглашение о

выдаче преступников. Разумеется, он может найти

одну-две страны с таким же климатом, с которыми

Соединенные Штаты не имеют аналогичного договора.
233

—	Он сказал, что улетел в Геную из Монреаля во

вторник вечером.
—	Нам это известно. Рейс 770 компании «Дельта»

Бостон — Монреаль, вылет в половине десятого. Затем

одиннадцатичасовой рейс 805 «Транс Уорлд Эйрлайнс»

в Париж.
—	Ему хватало времени на убийство.
—	Вполне.
—	Но самое главное, он сказал, почему задержался

с отъездом. Пытался уговорить одну девушку поехать

вместе с ним.
—	Но Рут Фрайер вернулась в Бостон в понедельник

вечером.
—	Он мог дожидаться ее.
—	Мог.
—	Выпил с ней в баре, привел в квартиру, не теряя

надежды все-таки уговорить ее, вышел из себя, ударил.
—	Ваши рассуждения не противоречат здравому

смыслу.
—	Могу предположить, что в последнее время он

находился в состоянии эмоционального стресса.
—	А вот это уже из области догадок. Отношения

семейных пар не подвластны обычной логике. Даже

после развода.
—	Тем не менее...
—	По меньшей мере, вы уже более серьезно подошли

к собственной защите. Становится понятен ход ваших

мыслей. Вы осознали, и я с удовлетворением это

отмечаю, что Рут Фрайер ударили по голове бутылкой.

То есть отказались от предположения, что стукнула

она себя сама, а перед тем как упасть, осторожно

поставила бутылку на поднос.
—	Вы поговорите с Уинслоу?
—	Поговорим. А пока мы получили результаты

вскрытия Фрайер. Смерть наступила между восемью и

девятью часами вечера, во вторник.
—	До аэропорта ехать десять минут. Коннорс улетел

в половине десятого.
—	Десять минут. Когда бостонской полиции удается

ликвидировать пробки. В предыдущие три или четыре

часа она выпила три коктейля.
—	В «Снегире».
—	Последнее определить невозможно. Несмотря на

то, что умерла она голышом, в последние двадцать
234

четыре часа она не вступала в половые отношения с

мужчиной.
—	Разумеется, нет. Она отказала ему.
—	Мистер Флетчер, может ли мужчина, в возрасте

Барта Коннорса и с его жизненным опытом, убивать

девушку только потому, что она не пожелала удовлет¬

ворить его плотские желания?
—	Конечно. Если, как вы сами говорили, прилично

выпьет.
—	Даже тогда ему нужно преодолеть психологиче¬

ский барьер, чтобы убить юную особу, ответившую ему

отказом.
—	Откуда нам знать, что он его не преодолел?
—	Должен согласиться с вами, мистер Флетчер,

некоторые улики указывают на вину владельца квар¬

тиры, в которой вы сейчас живете. Но нет оснований

делать однозначный вывод, что убийца — мистер Кон¬

норс.
—	У меня есть одно преимущество, Флинн. Я знаю,

что не убивал. И пытаюсь выяснить, кто это сделал.
—	Однако собранные против вас улики куда весомее.

Рут Фрайер встречала в Бостоне пассажиров первого

класса, прибывших во вторник из Рима рейсом 529

компании «Транс Уорлд Эйрлайнс». Несколько часов

спустя ее нашли убитой в вашей квартире. На орудии

убийства обнаружены отпечатки ваших пальцев.
—	Ладно, Флинн. Что мне на это сказать?
—	Вы можете сознаться в совершении преступления,

мистер Флетчер, и дать мне возможность уделить все

внимание расследованию убийства члена Городского

совета. Так вы сознаетесь?
—	Разумеется, нет.
—	И по-прежнему полагаете смерть Рут Фрайер

случайной и не имеющей к вам никакого отношения?

В этом ваша позиция не изменилась?
—	Нет.
—	Гроувер настаивает, что мы должны вас арестовать

и предъявить обвинение в убийстве, прежде чем вы

причините вред кому-то еще.
—	Но вы не собираетесь этого делать?
—	Надо отметить, доводы Гроувера небезоснова¬

тельны.
—	А вы не искали девушку, которая подсказала

мне, как добраться до дому во вторник вечером? На

площади с рекламным щитом «Ситко».
235

—	Разумеется, нет. Даже не пытались. Мы можем

опросить всю женскую половину населения Бостона, но

не найти тех девушек, что бывают на Кенмор-Сквэа

по вечерам. Там ночные клубы, знаете ли.
—	О!
—	Дела у вас неважнецкие, мистер Флетчер. Улики

против вас налицо. Сомневаюсь, что мы сможем к ним

что-нибудь добавить.
—	Надеюсь, что нет.
—	Конечно, не слишком вежливо с моей стороны

предлагать вам сознаться по телефону, но на мне висит

другое убийство.
—	Почему бы вам не перестать подкармливать прессу

компрометирующей меня информацией? Она приговорит

меня без суда.
—	А, вы об этом. Пресса давит на меня так же,

как и на вас.
—	Не совсем, инспектор. Не совсем.
—	Нехорошо. Я подумаю, что можно сделать. Даю

вам передышку. Постарайтесь использовать ее с мак¬

симальной выгодой для себя. Наймите адвоката. Внут¬

ренний голос подсказывает мне никогда не следовать

совету Гроувера. Может, вам следует обратиться к

психоаналитику?
—	К психоаналитику?
—	Ваша твердая убежденность в собственной неви¬

новности ставит меня в тупик. Я искренне верю, вы

думаете, что не убивали Рут Фрайер. Улики утверждают

обратное.
—	По-вашему, у меня провалы в памяти?
—	Такое случалось, знаете ли. Человеческий мозг

способен на удивительные выходки. Или я поступаю

неверно, предлагая направление действий вашего ад¬

воката?
—	Предложение дельное.
—	Суть в том, мистер Флетчер, что к уликам надо

относиться серьезно. Даже вам. Вы можете начать с

того, что поверите в улики. Видите ли, мы просто

обязаны верить уликам.
—	Которых предостаточно.
—	Сожалею, что требую от вас признания по

телефону, но идет расследование другого убийства.
—	Я понимаю.
—	Полагаю, мы сможем все устроить так, чтобы

заключение психоаналитика...
236

—	Я считаю преждевременным обращаться к нему,

Флинн.
—	Но вы согласны, что такая версия имеет право

на существование?
—	Да. Разумеется.
—	Молодец.
—	Но такого не было.
—	Я не сомневаюсь, что вы так думаете.
—	Я в этом уверен.
—	Конечно, конечно. Ничего другого я пока пред¬

ложить не могу. Пора возвращаться к члену Городского

совета.
—	Инспектор.
—	Да.
—	Я отправляюсь в «Риц-Карлтон».
—	И что?
—	Всего лишь предупреждаю вас. Напомните вашим

людям, чтобы на этот раз они пристально следили за

боковым выходом.
—	Они проследят, мистер Флетчер. Обязательно

проследят.
Глава 15
«Восемнадцать, двадцать миль» до «Риц-Карлтона»,

находящегося в нескольких кварталах от его дома,

Флетч прошел пешком.
Послонялся по вестибюлю, разглядывая книги в

киоске, пока стрелки его часов не показали шесть

тридцать пять.
Затем направился к бару.
Графиня Сильвия ди Грасси не могла пожаловаться

на внимание официантов. Она уже допила бокал, но

один из официантов протирал и так чистый столик,

второй предлагал ей тарелочку с оливками, третий

просто не мог оторвать от нее глаз.
Впрочем, у Сильвии было на что посмотреть. Взбитые

осветленные волосы, правильные черты лица, велико¬

лепная кожа, самое глубокое в Бостоне декольте. По

покрою платье предназначалось не для того, чтобы

покрыть грудь, но чтобы поддержать ее. В итоге грудь

как бы шла впереди Сильвии.
—	А, Сильвия. Как долетели? — Флетч чмокнул ее
237

в щечку. — Извините, что опоздал, — все трое офици¬

антов захотели отодвинуть ему стул. — Миссис Сэйер

защемила ресницы дверцей холодильника.
—	О чем вы? Какая миссис Сэйер? Какие ресницы?
Большие карие глаза Сильвии переполняла подозри¬

тельность.
—	Как иначе я могу объяснить свое опоздание?
—	Знаете, Флетч, мне сейчас не до ваших шуток.

Нечего пользоваться тем, что я плохо понимаю анг¬

лийский. Мне нужна правда.
—	Естественно. Что вы пьете?
—	Кампари с содовой.
—	Все еще бережете фигуру? Правильно, все так

делают, — он посмотрел на всех трех официантов. —

Кампари с содовой и Барт Тауэл. Вы не хотите Барт

Тауэл, Сильвия? Отличный коктейль. Виски и вода.

Так вы говорите, Сильвия, что намерены сказать мне

правду. Почему вы в Бостоне?
—	Я прилетела в Бостон, чтобы остановить вас. Вас

и Анджелу. Я знаю, вы строите против меня козни.

Хотите украсть у меня мои картины.
—	Какая ерунда. Откуда у вас такие мысли?
—	В комнате Анджелы я нашла ваши записи. Адрес:

Бикон-стрит, дом 152. Телефон. Список картин.
—	Ясно. И заключили из этого, что я отправился

в Бостон за картинами?
—	А зачем же еще?
—	И последовали за мной?
—	Я вылетела раньше вас. Из Рима в Нью-Йорк,

затем в Бостон. Я хотела опередить вас. Хотела, чтобы

вы увидели меня в аэропорту.
—	Забавно. Что вам помешало?
—	Не смогла вылететь вовремя из Нью-Йорка.
—	То есть вы были в Бостоне во вторник?
—	Да. Мой самолет приземлился в Бостоне в пять

часов.
—	О-го-го. А я-то думал, что в Бостоне у меня нет

ни одной знакомой души. И чем вы потом занимались?
—	Приехала в отель. Позвонила вам. К телефону

никто не подошел.
—	Я обедал вне дома.
—	Позвонила на следующий день, попросила оставить

вам записку. Вы мне так и не перезвонили.
—	Ладно, значит, вы убили Рут Фрайер.
—	О чем вы говорите? Я никого не убивала.
238

Сильвия подалась назад, грудь — следом за ней,

освобождая место официанту, поставившему перед ней

полный бокал.
—	Какое еще убийство?
Флетч не притронулся к стоящему перед ним бокалу.
—	Сильвия, картин у меня нет. Я никогда их не

видел. Не знаю, где они сейчас. Я даже не уверен,

все ли понял в той истории с картинами.
—	Тогда почему вы в Бостоне со списком картин?

Объясните мне.
—	Я приехал в Бостон, потому что пишу книгу о

творчестве американского художника Эдгара Артура Тар¬

па младшего. Список мифических картин ди Грасси я

привез на случай, что мне встретится упоминание о

какой-либо из них. Бостон — большой культурный центр.
—	Знаете, как говорят американцы? Дерьмо собачье,

Флетч. Вы обручены с моей дочерью, Анджелой,

намерены на ней жениться. А на следующий день после

похорон ее отца садитесь в самолет со списком картин

в кармане и летите в Соединенные Штаты, в Бостон.

Какие еще мысли должны прийти мне в голову?
—	С приемной дочерью. Анджела — ваша приемная

дочь.
—	Знаю. Я ее не рожала. Она собирается ограбить

меня.
—	Завещание Менти оглашено?
—	Нет. Вонючие адвокаты вцепились в него мертвой

хваткой. Много неясностей, говорят они. Полиция

закрыла дело. Разрешила мне носить траур. У адвокатов

все наоборот. Траур, мол, носите, но завещание пусть

полежит. Да еще вы с Анджелой грабите, грабите,

грабите меня.
—	Анджела говорила о картинах. Менти говорил о

картинах. Вы говорите о картинах. Я же их в глаза

не видел. Даже не уверен в их существовании.
—	Они существуют! Я их видела! Теперь, после смерти

Менти, это мои картины. Бедняжка Менти. После его

кончины это все, что у меня есть. Он оставил их мне.
—	Вы этого не знаете. Завещание не оглашено. Это

картины семейства ди Грасси. Он мог оставить их

дочери. Она же — ди Грасси. Он мог оставить их вам

обоим. Вам известно, как трактует подобные ситуации

итальянское законодательство? Возможно, в завещании

нет упоминания о картинах. Он мог оставить их музею

в Ливорно или в Риме.
239

—	Чепуха! Менти никогда бы не пошел на такое!

Менти любил меня. Он очень сожалел, что картин у

нас больше нет. Он знал, как я любила эти картины.
—	Разумеется, любили. Но почему вы решили, что

картины в Бостоне?
—	Потому что вы здесь. Улететь через день после

похорон! Вы и Анджела заодно. Анджела хочет захапать

эти картины. Мечтает ограбить меня!
—	Ладно, Сильвия. Я сдаюсь. Расскажите мне о

картинах.
—	Это коллекция ди Грасси. Девятнадцать картин.

Некоторые Менти получил от родителей, другие купил

сам. До второй мировой войны.
—	А я подозревал, во время и после второй мировой

войны.
—	До, во время и после.
—	Во время войны он был офицером итальянской

армии?
—	Менти не воевал. Ди Грасси переоборудовали свой

дворец в госпиталь.
—	Дворец? Большой старый дом.
—	Они лечили итальянских солдат, мирных жителей,

немецких солдат, американских, английских... всех

подряд. Менти говорил мне. Он потратил все свое

состояние. Нанимал докторов, медицинских сестер.
—	И приобретал кой-какие картины.
—	Картины у него были. Он их не продавал. Даже

после войны. Родилась Анджела. Он продал свои земли,

участок за участком, но сохранил все картины. Вы

знаете, какие. Список у вас.
—	Да. И насколько мне удалось выяснить, о них

нет никаких сведений. Нигде. Никто не знает об их

существовании.
—	Потому что они составляли частную коллекцию.

Коллекцию ди Грасси. Вот видите! Вы их ищете!
—	Я наводил справки, — признал Флетч.
—	Сукин сын! Вы их ищете. И лгали мне!
—	Энди дала мне список. Я пообещал что-либо

узнать. И спросил одного торговца об одной картине.

Пожалуйста, не называйте меня сукиным сыном. Я

очень обидчивый.
—	Я не позволю вам и Анджеле украсть мои картины!
—	С этим мне все ясно. Вы обвиняете меня в

воровстве. Вернемся к картинам. Когда их украли?
—	Два года назад. Ночью. Все сразу.
240

—	Из дома в Ливорно?
—	Да.
—	Разве там не было слуг?
—	А, какой от них прок. Старые, сонные. Глухие

и слепые. Риа и Пеп. Менти очень любил их. Последние

слуги семейства ди Грасси. Я предупреждала его. Не

следовало оставлять целое состояние на попечение

дряхлых идиотов.
—	Они ничего не видели и ничего не слышали?
—	Прежде всего, они даже не поняли, что картины

украдены, до тех пор, пока мы не вернулись в дом и не

спросили: «А где картины?» Они привыкли к ним. Сжились

с ними. И не заметили их отсутствия. Как оказалось, после

нашего отъезда они не заходили в гостиные.
—	И картины не были застрахованы?
—	Нет. Эти глупые итальянские графы не страхуют

вещи, которые всегда принадлежали им.
—	Значит, Менти был старым глупым итальянским

графом?
—	Во всем, что касалось страховки, он ничем не

отличался от других.
—	Наверное, он не мог позволить себе ежегодные

выплаты.
—	Он не мог позволить себе эти выплаты. А потом в

один день потерял все. Полиция не проявила особого

интереса. Подумаешь, украли какие-то картины. И ни

одна большая страховая компания не собиралась заставить

их разыскивать картины и людей, совершивших кражу.
—	Вас не было в Ливорно, когда воры забрались в

ваш дом?
—	Это произошло во время нашего медового месяца.

Мы с Менти уезжали в Австрию.
—	Недалеко, — Флетч положил в рот одну из оли¬

вок. — Так где картины, Сильвия?
—	Что означает ваше «Где картины, Сильвия?»
—	Я думаю, вы их и украли. Не потому ли вы не

хотите, чтобы я их нашел? Не потому ли вы здесь?
—	Украла их сама?!
—	Конечно. В тридцать с небольшим лет вы вышли

замуж за шестидесятисемилетнего итальянского графа,

с дворцом в Ливорно и квартирой в Риме. Вы — его

третья жена. Он — ваш второй муж. Первым был

бразилец, не так ли?
—	Француз, — в голосе уже чувствовались отзвуки

грозы. Впрочем, хватало и изумления.
241

—	То есть вы имели международные связи. Вы

становитесь женой старика. Уезжаете на медовый месяц.

Узнаете, что он разорен. О, немного денег у него есть.

Но не состояние, на которое вы рассчитывали. Вы

понимаете, что все его богатство — это картины. Он

на тридцать лет старше вас. Вы опасаетесь, что он

может оставить картины дочери или музею. В конце

концов, вы же сказали ему, что вышли за него по

любви, не так ли? Поэтому вы позаботились о том,

чтобы картины украли. А потом запрятали в каком-то

укромном месте. Не вы ли подготовили похищение и

убийство Менти? А теперь испугались того, что я могу

вас разоблачить.
Лицо Сильвии исказилось.
—	Я вас ненавижу.
—	Потому что я прав.
—	Я любила Менти. И никогда не причинила бы

ему вреда. Картин я не крала.
—	Но вы тоже покинули Рим через день после

похорон.
—	Чтобы поспеть за вами.
—	Если будущий зять усопшего спешно уезжает, это

одно. А вот скорбящая вдова — совсем иное.
—	Если я кого-то убью, так только вас.
—	Очень кстати вы вспомнили об убийствах, Силь¬

вия. Вы приходили ко мне во вторник вечером? Вам

открывала дверь обнаженная девушка, сказавшая, что

ждет Барта Коннорса? А когда она не смогла ответить

на ваши вопросы, вы, разъярившись, не ударили ее

бутылкой виски по голове?
—	Вы тоже не отвечаете на мои вопросы.
—	Неужели?
—	Вы же сказали, что ваша квартира в двадцати

милях отсюда.
—	Она совсем рядом, буквально за углом, Сильвия.

И вы это знаете.
—	Я не понимаю, о чем вы говорите. Сначала вы

утверждаете, что я убила Менти. Затем — какую-то

девушку. У вас что-то с головой?
—	Сегодня я уже допускал, что такое возможно.
—	С кем вы говорили насчет картин?
—	Пусть это останется моим маленьким секретом.
Флетч встал и задвинул стул под столик.
—	Благодарю за коктейль, Сильвия.
—	Вы не собираетесь расплатиться?
242

—	Меня приглашали вы. Тут совсем другой мир,

бэби. Платить придется вам.
Глава 16
—	По-моему, отличная работа, — одобрительно кив¬

нул Флетч. — Надписи как не бывало.
—	Работа неплохая, если вам нравятся катафалки, —

согласился управляющий. — Не отразится ли черный

цвет на ваших заработках?
—	Не знаю. Возможно, клиентам он понравится.
—	А соседи могут подумать, что вы возите покой¬

ников.
С утра в пятницу небо затянули облака.
—	Вы побывали в Бюро регистрации? — спросил

управляющий.
—	Я привез вам деньги, — ответил Флетч.
—	Сейчас принесу счет.
Флетч расплатился наличными и получил ключи от

черного фургона.
—	Ладно, парень, — пробурчал управляющий, — если

тебя остановят и выяснится, что цвет не соответствует

указанному в регистрационном удостоверении, не гово¬

ри, где тебе перекрашивали машину.
—	В Бюро регистрации я заеду завтра, — пообещал

Флетч. — В субботу.
Он уже садился за руль, когда управляющий оста¬

новил его.
—	Вы не сможете уделить мне пару минут?
—	А что такое?
—	Течет труба. В мужском туалете.
—	Извините, — покачал головой Флетч, — но я очень

спешу.
Глава 17
—	Если вам не трудно, скажите мистеру Сандерсу,

что к нему пришел Ральф Локе.
Женщина, сидевшая за столиком регистрации, улыб¬

нулась ему. Печальной улыбкой вдовы. Лет пятидесяти

с небольшим, она научилась улыбаться вновь, после
243

похорон, после того, как кто-то дал ей работу, как

началась новая жизнь. Флетч предположил, что ее

мужем был журналист, возможно, один из тех, чьи

фамилии значились на мраморной доске на стене в

вестибюле редакции, в длинном списке, берущем начало

в 1898 году.
—	Сейчас спустится курьер и отведет вас к нему, —

ответила женщина.
Во второй половине дня Флетч вышел из подъезда

дома 152 на Бикон-стрит и направился к своему «форду»,

припаркованному у тротуара.
На лобовом стекле, под одной из щеток белели

шесть штрафных квитанций за стоянку в неположенном

месте.
На глазах у двух детективов в штатском, сидящих

в машине на другой стороне улицы, Флетч разорвал

квитанции и бросил обрывки на асфальт.
Его не арестовали за пренебрежение к закону или

за нарушение правил поведения в общественном месте.
Следом за ним они доехали до здания редакции

«Бостон дейли стар». В старом районе, с узкими

улочками, забитыми грузовичками, развозящими газеты

по городу.
В череде машин Флетч нашел два просвета для

парковки. В один поставил «форд», на другой указал

детективам.
Курьер провел его в большой пропахший табачным

дымом зал отдела городских новостей.
Джек Сандерс поднялся навстречу Флетчу. Мужчины

обменялись рукопожатием.
Сандерс повернулся к молодому журналисту, рабо¬

тающему за соседним столиком.
—	Рэнди, это Ральф Локе из «Чикаго пост», он

подбирает материалы для статьи.
—	Мне знакомо ваше имя, мистер Локе, — улыбнулся

юноша.
—	Я рад, — скромно потупился Флетч.
Сандерс рассмеялся.
—	Помоги ему разобраться, что к чему, Рэнди.
Флетч помнил все буквы алфавита. Мог отличить
правое от левого. И довольно скоро избавился от юного

лицемера.
Прежде всего он взялся за местный справочник «Кто

есть кто».
На странице 208 прочел:
244

«Коннорс, Бартоломео, родился в Кэмбридже, Мас¬

сачусетс 7 фев. 1936 г.; сын Ральфа и Лилиан (Дэй).

Окончил Дармэт, 1958, юридический факультет Гар¬

варда, 1961. Женился на Люси Орил Хислоп 6 июня

1963 г. С 1962 г. сотрудник «Таллин, О'Брайен и

Корбетт», с 1972 г. — компаньон. Член «Гарвард-клаб»

Бостона, «Гарвард-клаб» Нью-Йорка, «Бойлстон-клаб».

Член совета попечителей Музея современного искус¬

ства, член совета директоров больницы Чайлдса, Кон¬

трол системе, Инк., Медикэл Имплимент, Инк. Адрес:

Бостон, Бикон-стрит, 152. Место работы: Бостон,

Стэйт-стрит, 32».
Внимательно прочитал Флетч и страницу 506:
«Хорэн, Рональд Райсон, преподаватель, писатель,

торговец произведениями искусства; родился в Бурлинг-

тоне, штат Вермонт 10 апр. 1919 г.; сын Чарльза и Беатрис

(Лэмсон) в 1940 г. окончил Йельский университет, диплом

бакалавра искусств. 1940— 1945 гг. — служба в ВМС

США (звание коммандер). 1947 г. — диплом магистра

искусств, Кэмбридж; 1949 г. — докторская степень, Гар¬

вард. 12 окт. 1948 г. женился на Грэйс Галкис (умерла в

1953 г.). Преподаватель Гарварда, 1948 г.; ассистент

профессора 1954 — ; редактор периодических изданий

«Обджектс», 1961 — 1965 гг., «Международные стандарты

искусства», 1955 — ; автор книг «Темы и образы», Сеп-

тембер Пресс, 1952 г., «Методика установления подлинно¬

сти предметов искусства», Септембер Пресс, 1959 г. Ди¬

ректор галереи Хорэна, 1953 — ; член общества св. Павла,

«Боусели-клаб», советник музея Каркоса. Адрес: Бостон,

Ньюбюри-стрит, 60. Место работы: галерея Хорэна, Бос¬

тон, Ньюбюри-стрит, 60».
Для инспектора Фрэнсиса Ксавьера Флинна места

в справочнике «Кто есть кто» не нашлось.
Вырезок по Коннорсу и Хорэну в картотеке газеты,

можно считать, не было.
О Барте Коннорсе газета писала лишь единожды.

Он представлял прессе и общественности налоговые

декларации тогдашнего претендента на пост губерна¬

тора штата, своего клиента и сокурсника по Гарварду.

Кстати, потерпевшего поражение на выборах. Коннорс

характеризовался как «старший компаньон адвокатской

фирмы «Таллин, О’Брайен и Корбетт» и сын бывшего

посла США в Австралии Ральфа Коннорса».
Все материалы по послу Ральфу Коннорсу отпра¬

вили в мусорную корзину, за исключением некролога.
245

До назначения послом он был председателем совета

директоров «Уэрдор-Рэнд, Инк.». Умер Ральф Коннорс

в 1951 году.
Не нашел Флетч и фотографии Рональда Райсона

Хорэна.
И его имя упоминалось на страницах газеты только

один раз, в связи с попыткой ограбления галереи

Хорэна, предпринятой в 1975 году. По стилю заметки

Флетч догадался, что репортер писал ее со слов

полицейского, вызванного на место происшествия. Далее

эта тема газетой не разрабатывалась.
Не поленился Флетч прочитать некролог Грэйс

Галкис Хорэн. Выпускницы Уэллесли-колледж и на¬

следницы состояния Галкисов (Галкис Раббер). Ей

принадлежала знаменитая Звезда Ханэна из нефрита.

Умерла она от лейкемии.
А вот о Фрэнсисе Ксавьере Флинне «Бостон стар»

писала не менее сорока пяти раз, и все за последние

восемнадцать месяцев.
Флетч не стал читать все заметки, но обнаружил,

что каждый раз они подчиняются определенной схеме.
Сообщение о преступлении. Затем развернутая статья

с указанием, что расследование поручено Флинну.

Несколько дней подряд рутинные заметки, не сообща¬

ющие ничего нового. Нарастающее негодование обще¬

ственности, возмущенной тем, что преступник до сих

пор не найден. Прозрачные намеки репортеров на

скрытность полиции. И, наконец, заявление представи¬

теля полиции по связи с прессой о незамедлительном

аресте преступника. Потом следовало неожиданное за¬

явление Флинна: «Чепуха. Мы пока никого не аресто¬

вываем». Вновь возмущение публики, нападки на по¬

лицию за ее полную некомпетентность.
И, наконец, не в ответ на эти нападки, но в

выбранное им самим время, сообщение Флинна об

аресте преступника. Обычно в малюсенькой заметочке

на последней полосе.
К середине пачки газетных вырезок Флетч заметил,

что возмущение общественности явно пошло на убыль,

реже стали отмечать «некомпетентность полиции», а в

конце и то, и другое пропало вовсе. Пресса поняла,

что Флинну не свойственна торопливость. А дело свое

он знает лучше многих.
В одной из первых заметок указывалось, что «ранее
246

Флинн руководил детективами одного из полицейских

участков Чикаго».
—	Вам нужно что-нибудь еще, мистер Локе?
Молодой лицемер появился между шкафов картотеки.
—	Нет, благодарю, Рэнди, — Флетч задвинул

ящик. — Пожалуй, я посмотрел все, что хотел.
—	Над какой статьей вы работаете, мистер Локе?
—	Ничего интересного. История празднований Аме¬

риканской революции в Новой Англии.
—	О.
Юноша, похоже, согласился, что эта статья не

слишком занимательная. И, раз уж Ральф Локе зани¬

мается такой ерундой, сделал вывод, что и сам он

ничего из себя не представляет.
—	Надеюсь, вы ее прочтете, — улыбнулся Флетч. —

Я напечатаю ее под своей фамилией.
Глава 18
Флетч вернулся к столу Сандерса.
Тот разглядывал снимок, переданный по фототеле¬

графу. Показал его Флетчу.
На снимке президент Соединенных Штатов пытался

надеть свитер, не сняв предварительно фуражку и

солнцезащитные очки.
—	Это новости, да? — спросил Сандерс.
—	Конечно, — подтвердил Флетч. — Я-то думал, что

он надевает свитера через ноги.
Джек бросил снимок на стол.
—	Пошлю его в воскресное приложение. Может, его

опубликуют в разделе «Тенденции».
—	Джек, я хотел бы пообщаться с твоим редактором

по искусству.
—	Я тоже, — ответил Джек. — Давно пора. Ему

постоянно звонят. Чтобы обругать последними словами.

Зовут его Чарльз Уэйнрайт.
Они вышли в длинный, мрачный коридор.
—	Ты помнишь инспектора Флинна по Чикаго? —

на ходу спросил Флетч.
—	Какого Флинна? Здешнего «упрямца» Флинна?
—	Да. В какой-то вырезке я прочитал, что ранее

он руководил детективами одного из полицейских уча¬

стков Чикаго.
247

—	Об этом писала «Стар»?
—	Да, газета, в которой ты работаешь.
—	Френк Флинн никогда не был в Чикаго. Во всяком

случае, два года назад. Он там не служил. Иначе я

бы знал его.
—	Не помню его и я.
—	Загадка века.
—	Похоже, ты прав, — согласился Флетч.
Большего грязнули, чем Чарльз Уэйнрайт, Флетчу
видеть не доводилось.
Брился он, похоже, квадратно-гнездовым методом,

и островки гладкой кожи соседствовали с полями

щетины. Лет пятидесяти с небольшим, нос и подбородок

покрывали угри с черными головками. Воротник ру¬

башки обтрепался, лацканы пиджака залоснились, а на

самой рубашке, обтягивающей выступающий живот,

остались следы от тех блюд, что откушал мистер

Уэйнрайт в последние дни. От томатного соуса до

яичного желтка.
—	Это наш главный специалист по искусству, Чарльз

Уэйнрайт, Ральф, — заговорил Джек, — Чарльз, это

Ральф Локе из Чикаго, он готовит статью.
Флетч уже смирился с тем, что придется пожать

Уэйнрайту руку, но тот даже не шевельнулся.
—	Помоги ему всем, чем можешь, а?
—	С какой стати?
Джек не сразу понял, что вопрос поставлен серьезно.
—	Потому что я прошу тебя об этом.
—	И все же я не понимаю, почему должен пахать

за кого-то. У меня полно своих дел.
Флетч поспешил вмешаться.
—	Честно говоря, я не пишу статью, мистер Уэйн¬

райт. По Чикаго прошел слух, что один из бостонских

торговцев произведениями искусства собирается пода¬

рить картину городскому музею, и издатель попросил

меня заглянуть к вам и разобраться, что к чему.
—	Что значит разобраться? Вы хотите, чтобы я

написал об этом статью?
—	Если этот тип действительно намерен подарить

Чикаго картину, я думаю, лучше вас никто об этом

не напишет.
—	Кто это?
—	Хорэн.
—	Ронни?
248

—	Его так зовут?
Не скрывая своего отвращения к Уэйнрайту, Джек

повернулся к Флетчу.
—	Ну, я пошел, — и выскочил из маленького каби-

нетика, заваленного газетами и книгами. И то и другое

покрывал толстый слой пыли.
Уэйнрайт сидел за столом. А вокруг громоздились

бумажные кипы.
—	Я знаком с Ронни с незапамятных времен.
Флетч огляделся, но не обнаружил свободного стула.
—	Мы вместе учились в Йеле.
—	На гигиеническом факультете?
—	Полагаю, будь у него на то желание, он мог бы

подарить картину Чикаго. Не пойму только, с чего бы

оно могло у него возникнуть.
—	Старый город еще привлекает людей. Парное

мясо, свежий ветер, знаете ли. Будоражит кровь.
—	Может, Грэйс была как-то связана с Чикаго. Ее

семейство нажило состояние на резине. Грэйс Галкис.

«Галкис Раббер».
—	Что-то я вас не понимаю.
—	Ронни женился на Грэйс после войны. Когда

писал докторскую диссертацию в Гарварде.
—	И она богата?
—	Была богата. Умерла через несколько лет после

свадьбы. Одна из этих ужасных болезней. Рак, лейкемия,

что-то в этом роде. Ронни не находил себе места от горя.
—	И разбогател.
—	Полагаю, он унаследовал ее деньги. Примерно в то

же время создал галерею. Как вы понимаете, жалованья

преподавателя Гарварда для этого бы не хватило.
—	Больше он не женился?
—	Нет. Появлялся в обществе с многими женщинами,

но никому не предлагал руки и сердца. Вы слышали

о нефритовой Звезде Ханэна?
—	Что это такое?
—	Большой кусок нефрита. Знаменитое украшение.

Принадлежало Грэйс. Интересно, где теперь эта Звезда.

Надо спросить Ронни.
—	Вы спросите его, что он сделал с драгоценностями

жены?
—	Ну зачем же так грубо. Можно подобрать другие

слова.
—	Получается, что у Ронни много денег.
— Не знаю. Неизвестно, какую часть наследства
249

получил он, а какая вернулась в сундуки семейства

Галкис. Об этом не распространяются вслух, особенно

в Бостоне. Вы же знаете, что произошло с деньгами

после пятидесятых годов.
—	До меня доходили какие-то слухи.
—	Живет он хорошо, в своем замке на Ньюбюри-

стрит, где находится его галерея. Два верхних этажа —

его апартаменты. Ездит на «роллс-ройсе». Каждый,

сидящий за рулем «роллс-ройса», должен разориться.
—	Нет ли у него другого дома?
—	Может, и есть. Не знаю.
—	Я хочу сказать, не может же он все время жить

над магазином.
—	О другом его доме я ничего не слышал.
—	Его призывали на военную службу?
—	Да. Воевал на флоте во вторую мировую войну. На

Тихом океане. Служил адъютантом адмирала Кимберли.
—	До того, как женился на Грэйс Галкис?
—	Да.
—	Кто же помог ему получить такое теплое местечко?

С улицы в адъютанты адмиралов не попадают.
—	Он же учился в Йеле, — напомнил Уэйнрайт. —

Обходительный, симпатичный парень. С прекрасными

манерами.
—	Откуда он родом?
—	Точно не помню. То ли из Мэна, то ли из

Вермонта. Забыл. Но деньги за ним не стояли. В Йеле

он слыл бедняком.
—	Ясно.
—	Он до сих пор преподает в Гарварде. Обзорный

курс живописи для первокурсников. Написал пару

занудных книг.
—	Занудных?
—	Академических. Я не смог дочитать их до конца.

Есть такие книги, в которых автор тратит сто пятьдесят

тысяч слов, чтобы поправить мнение человека, никогда

не считавшегося авторитетом.
—	Действительно, занудство.
—	Вас зовут Ральф Локе?
—	Да.
—	Какая газета?
—	«Чикаго пост».
—	Вы пишете об искусстве?
—	О, нет, — покачал головой Флетч. — О спорте.

Хоккее.
250

—	Вульгарно.
—	Грубо.
—	Примитивно.
—	Но читают, — подвел черту Флетч. — Раз вы пи¬

шете о живописи, у вас, должно быть, обостренное

чувство цвета, перспективы.
Грязный человечек, сидевший в грязной комнате,

ни оспорил его слова, ни согласился с ними. Просто

промолчал.
—	Расскажите мне о галерее Хорэна. Она процветает?
—	Кто знает? Ронни умеет показать товар лицом.

У него не выставочная галерея. Попасть в нее можно

только по приглашению. Клиенты у него в разных

странах, все сделки заключаются в глубокой тайне.

Хорэн очень скрытен. Возможно, он заработал милли¬

оны. Возможно, сидит без гроша. Я понятия не имею

об его истинном финансовом положении.
—	А каково ваше личное мнение?
—	Ну, на рынке сбыта произведений искусства в

последнее время отмечались и спады, и подъемы.

Поначалу появились японцы и начали скупать все

подряд. Потом, правда, некоторым из них пришлось

продавать. За ними последовали арабы, набитые неф¬

тедолларами. Многие японцы недостаточно хорошо раз¬

бирались в западном искусстве. А ислам запрещает

изображать людей и животных. Отсюда и неожиданные

отклонения от привычной нам шкалы ценностей. Не¬

которые их уловили и озолотились. Другие ошиблись

и проиграли.
—	И вы не знаете, чего добился Хорэн?
—	Нет. Но меня заинтересовали ваши слова о том,

что он собирается подарить картину музею в Чикаго.

Пожалуй, я упомяну об этом в своей колонке.
—	Обязательно упомяните, — Флетч попятился к две¬

ри. — Премного вам благодарен за помощь.
Глава 19
Вслед за Флетчем детективы в штатском по запру¬

женным транспортом улицам доехали до его дома на

Бикон-стрит.
После общения с Уэйнрайтом Флетчу более всего

хотелось стать под душ.
251

Захватив с собой последний выпуск «Бостон стар»

(четверть первой страницы занимало убийство в ванной

женщины — члена Городского совета), Флетч пешком

поднялся по лестнице, огибающей шахту лифта, и

остановился перед дверью своей квартиры.
Миньон не залаял.
Помывшись, он вновь вышел в коридор, осторожно

притворив за собой дверь.
Нажал кнопку вызова лифта. Скрипя, кабина под¬

нялась на шестой этаж.
Открыл забранную железной решеткой дверь. С

грохотом захлопнул. Выждав пару мгновений, позвонил

в квартиру 6А.
Джоан Уинслоу потребовалось немного времени,

чтобы добраться до двери и открыть ее.
—	К сожалению, я захлопнул дверь, забыв ключи

внутри, — Флетч изобразил на лице растерянность. —

У вас, случаем, нет ключа от 6В?
От Джоан пахло джином и освежителем воздуха.

Из-под юбки выглядывал Миньон.
—	Кто вы? — спросила Джоан.
—	Питер Флетчер. Я живу в квартире Барта. Мы

столкнулись вчера в лифте.
—	О, да, — она повернулась к маленькому столику

в прихожей. — Вы — тот человек, которому Барт под¬

бросил тело.
—	Простите?
В ящике столика лежало много ключей.
—	Ко мне заходила полиция. Огромный мужик.

Фамилия Уинн или что-то в этом роде.
—	Флинн.
—	Он говорил так тихо, что я едва разбирала слова.

Приходил сегодня утром. Показал фотографию убитой

девушки. Забыла, как ее звали.
—	Рут Фрайер.
—	Да.
Рука ее шарила по ящику.
—	Нашли? — с надеждой спросил Флетчер.
Джоан вытащила ключ с белой биркой. На ней
значилось: «Барт-6В».
—	Держите.
Ее сильно качнуло, но она выпрямилась.
—	Откройте дверь, а потом верните мне ключ, чтобы

я могла дать его вам, если вы снова забудете свой.
252

—	Вы впускали кого-нибудь в квартиру Барта во

вторник вечером? — спросил Флетч, сжав в руке ключ.
—	Нет. Разумеется, нет. Я никогда никого не

впускала в квартиру. За исключением Барта. Люси.

Теперь вас. И потом, во вторник вечером меня не

было дома. Я встречалась с друзьями. Мы выпили по

паре коктейлей. Потом пообедали.
—	Где вы пили коктейли?
—	В «Снегире». На другой стороне улицы.
—	Понятно.
—	Там я видела Барта. И девушку.
Флетч пересек холл и открыл дверь квартиры 6В

ключом Джоан.
Возвращая ключ, спросил:
—	С Бартом была та самая девушка, фотографию

которой показывал вам сегодня Флинн?
—	Да, конечно.
—	Вы сказали об этом Флинну?
—	Естественно. Я сказала бы кому угодно.
Джоан отступила назад, едва не наступив на
Миньона.
—	Заходите. Самое время выпить.
—	Благодарю.
—	Вы не хотите выпить?
—	Нет, нет, с удовольствием.
Флетч вновь пересек холл, закрыл дверь квартиры

6В, вернулся, переступил порог, закрыл за собой дверь,

прошел в гостиную. Джоан ждала его у бара.
По размерам гостиная в точности соответствовала

квартире Коннорса, но по обстановке чувствовалось,

что живет тут женщина. Никакой кожи, темного дерева.

В обивке преобладали белый, розовый, голубой цвета.

Мебель легкая, светлая. На стенах тоже картины,

несомненно, подлинники, но принадлежащие кисти

современных авангардистов.
—	Раз сегодня пятница, давайте выпьем «марти¬

ни», — предложила Джоан. — Почему бы вам не сме¬

шать его? У мужчин это получается лучше, чем у

женщин.
—	Неужели?
Джоан поставила ведерко со льдом на сервисный

столик.
—	А я принесу крекеры и сыр, — и двинулась на

кухню.
253

Вернувшись, села на диван, взяла с блюда крекер.

Флетч разлил по бокалам «мартини».
—	Вы давно знакомы с Коннорсами?
—	Очень давно. С самой их свадьбы. Мы въехали

в этот дом практически одновременно. Они — после

медового месяца. Я — после развода в Неваде.
—	А раньше вы их не знали?
—	Нет. Если б я встретила Барта Коннорса до того,

как он женился на Люси, у нее не было бы ни единого

шанса. Барт — такой душка. И со мной ему было бы

лучше.
Она отпила из бокала.
—	М-м, вкусно. Да, в приготовлении «мартини»

мужчинам нет равных среди женщин.
—	Я добавил немного вермута.
—	Видите ли... как вас зовут, Питер? Не очень-то

вам подходит, но уж буду вас так называть. Они

привыкали к семейной жизни, я — к холостяцкой. Мой

муж, инженер-строитель, годом раньше уехал по конт¬

ракту в Коста-Рику, это в Центральной Америке. Этот

пустоголовый болван нашел себе там другую жену. Я

узнала об этом несколько месяцев спустя. И мне не

осталось ничего другого, как развестись. Не отправлять

же человека в тюрьму только потому, что он — болван?

Как по-вашему, я поступила правильно?
—	Абсолютно, — без малейшего колебания ответил

Флетч.
—	Только Коннорсы так и не смогли привыкнуть к

семейной жизни, — одним глотком она опустошила

бокал наполовину. — А я — к холостяцкой.
Джоан было чуть больше сорока. Похоже, не так

давно она привлекала мужчин своей беззащитностью,

женственностью. Возможно, привлекла бы и сейчас,

если б бросила пить.
—	Они не знали дома, не знали района. В Люси

было что-то отталкивающее. Уборщицы, мусорщики,

никто не хотел иметь с ней дела. Частенько мне

приходилось уговаривать их сделать что-либо для Кон¬

норсов.
Джоан допила бокал. Флетч не спешил наполнить

его вновь.
—	Через год с небольшим стало ясно, что и с Бартом

у нее полный разлад. Когда я приглашала гостей, в

их число всегда входили Коннорсы. И они приглашали

меня одну или с кавалером, если устраивали вечеринку.
254

Другого быть и не могло, правда? На этаже только

две квартиры, мы были друзьями.
Джоан вновь наполнила бокал.
—	Однажды вечером, после того, как все мои гости

разошлись, Барт вновь заглянул ко мне. Мы пропустили

по рюмочке. Потом по второй. В общем, набрались

крепко. Он сказал, что Люси фригидна. И была такой

всегда. Во всяком случае, с ним.
Год она ходила к психоаналитику. Все это время я

была психоаналитиком для Барта. Он приходил по

вечерам. Мы выпивали. Потом разговаривали. Люси,

естественно, заметно охладела ко мне. То ли потому,

что мне стали известны семейные секреты, то ли из-за

повышенного внимания, которое уделял мне Барт. Но

вот что я вам скажу. Весь этот период, довольно

длительный, Барт хранил верность Люси. Если б он с

кем переспал, я бы знала об этом. Я была его лучшим

другом. Он поверял мне все.
Потом Люси отказалась от услуг психоаналитика.

Барт нашел ей другого. Но она не пошла и к нему.

Я думаю, к тому времени она поняла, в чем суть ее

«болезни».
Тогда же я заметила молодую женщину, входящую

и выходящую из нашего дома. Меня это удивило,

поскольку я знала, что новых жильцов у нас нет.

Встречала я ее только днем. Как-то раз мы вместе

поднялись на шестой этаж, и она позвонила к Конно¬

рсам. Я решила, что эта женщина — давняя подруга

Люси. Наконец, мы встретились с ней на вечеринке у

Коннорсов. Ее звали Марша Гауптманн. Мне сказали,

что Марша и Люси собираются открыть антикварный

магазин. Как хорошо, подумала я.
И я находилась в неведении до тех пор, пока

приходящая уборщица, она убиралась в обеих наших

квартирах, как и миссис Сэйер сейчас, ко мне она

приходит по вторникам и пятницам, к вам — по средам

и субботам, — не сказала мне, что Люси и Марша

вместе принимают душ! Более того, спят в одной

постели.
К слову, я тут же уволила эту уборщицу. Не след

ей сплетничать о людях, у которых работаешь. Честно

говоря, я не хотела ничего знать. Вы мне верите?
—	Конечно, — заверил ее Флетч.
—	А потом я повела себя довольно глупо. Ничего

не сказала Барту. Мы всегда были с ним предельно
255

откровенны, но у меня просто не поворачивался язык

сказать ему такое. Я подумала, что, услышь об этом

от меня, он потеряет веру в себя, как в мужчину.

Надеюсь, вы меня понимаете. Вместо этого я подтол¬

кнула его на измену жене.
—	С вами?
—	Я полюбила Барта. Пожалуйста, налейте мне еще.
Флетч наполнил ее бокал.
—	Теперь я стыжусь того, что сделала. Я никогда

не была соблазнительницей, хотя меня соблазняли не

раз. И, боюсь, мое поведение показалось Барту нелепым.

Может, он и не понял, чего я добивалась. Он считал

меня подругой Люси. А для него я была духовником.

И внезапно такая жаркая страсть. Я дала ему понять,

как пылаю, как хочу его.
Он меня отверг. Иначе и не скажешь.
Месяц проходил за месяцем. Мы не приглашали

друг друга на вечеринки. По вечерам Барт больше не

приходил ко мне пропустить рюмочку.
Наверное, она таки сказала ему, что уходит к другой

женщине. Бедняга не мог оправиться от шока.
—	Почему Люси так долго не разводилась с Бартом,

осознав, что она — лесбиянка? — спросил Флетч.
—	Полагаю, требовалось время, чтобы свыкнуться с

этим. Поначалу это могло показаться ей случайностью.

Ей же постоянно твердили, что она фригидна, и Барт,

и психоаналитик. И вот выясняется, что ничто чело¬

веческое ей не чуждо. Только возбудить ее может

другая женщина.
—	Кроме того, — продолжала Джоан, — у Люси не

было ни гроша, а Барт — очень богат. Его отец создал

«Уэрдор-Рэнд», знаете ли. Барт унаследовал большую

часть состояния. Вы обратили внимание на картины?

Их не купишь за десяток-другой долларов. Его отец

был нашим послом в Австралии.
—	Понятно, — кивнул Флетч. — Так вы полагаете,

она сказала ему правду?
—	Полагаю, что да. Можете себе представить, что

значит для мужчины услышать такие слова? Осознать,

что он женат на женщине, которая в сексуальном плане

не испытывает к нему ни малейшего влечения. Ведь

каждый мужчина хочет верить, что женат на секс-бомбе,

которая считает его суперменом, во всяком случае, в

постели. Такое было и с моим мужем. Похоже, дважды.

А узнать, что ваша жена предпочитает женщин, да
256
8*

еще покидает вас ради женщины... Какой же это удар

для мужского самолюбия, каких бы прогрессивных

взглядов вы ни придерживались.
—	Вы, разумеется, правы. Эта история стала досто¬

янием общественности?
—	Об этом все знали. В нашем кругу, разумеется.
—	Должно быть, Барт чувствовал себя круглым

дураком.
—	Вы знаете, он оказался таким наивным. Да и где

ему было набираться житейской мудрости. Учился в

колледже. В армии не служил. В Гарварде не поднимал

головы от учебников. Потом работа в конторе. Отец

умер. Я не удивлюсь, если Люси была у него первой

женщиной.
—	Теперь-то наивности у него не осталось.
Она предложила Флетчу блюдо с крекерами. Тот

покачал головой.
—	Вы все еще ненавидите Барта? — спросил он.
—	Ненавижу? Я сказала, что ненавижу его? На¬

верное, да. После того, как они с Люси объяснились,

я ждала его, но он не пришел. Однажды я услышала,

что он в холле. Открыла дверь, протянула к нему

руки. Наверное, я плакала. Дело было утром. «О,

Барт, — воскликнула я. — Я так сожалею о случив¬

шемся». Я попыталась обнять его. Но он отбросил

мои руки.
—	Он вновь отверг вас.
—	Даже сказал, что мне надо меньше пить. И это

после стольких вечеров, проведенных вместе за бутыл¬

кой. Такое не прощается.
—	Мне кажется, бедняга просто возненавидел жен¬

скую половину человечества.
—	Не скажите, — из ее глаз покатились крупные, с

горошину, слезы. — Он отвергнул меня не только как

женщину. Это я могла бы понять. Он отвергнул меня

как друга.
—	Это ужасно.
Джоан продолжала говорить, не обращая внимания

на слезы.
—	А потом женщины пошли бесконечной чередой.

С конскими хвостами. С химической завивкой. В

джинсах. В мини-юбках. Так продолжалось из месяца

в месяц.
—	И вы думаете, что в конце концов он убил одну

из них? — ввернул Флетч.
9-2940
257

—	Разумеется, убил. Мерзавец.
Джоан наклонилась вперед, схватила бутылку джина,

плеснула в бокал, выпила.
—	Он убивал не эту девушку. Не Рути... как ее

там. Он убивал Люси. Только Люси.
Флетч промолчал. Миньон, сидя на диване, озабо¬

ченно смотрел на свою хозяйку.
—	Могу я что-нибудь сделать для вас? — спросил,

наконец, Флетч.
—	Нет, — она откинула со лба прядь волос. — Я

приму ванну, а потом лягу спать.
—	Без ужина?
—	Я слишком устала.
Флетч положил ее ключ от квартиры Барта на

кофейный столик.
—	Мы можем съесть по сандвичу. Еще не так поздно.

Как насчет бара, о котором вы говорили? На другой

стороне улицы.
—	Нет, я никуда не пойду. Полиция была здесь

утром. Спрашивала о Барте.
—	Я понимаю, — Флетч встал. — Как-нибудь я с

удовольствием выгуляю Миньона.
—	Он не станет возражать.
Джоан Уинслоу проводила его до двери. Выглядела

она ужасно.
Только у своей двери Флетч вспомнил, что у него

вроде бы нет ключа.
Дверь Джоан уже закрылась.
Пожав плечами, он достал из кармана свой ключ

и вошел в квартиру.
Глава 20
Флетч раздумывал над тем, где бы ему поужинать,

пытаясь вспомнить название бара на другой стороне

улицы, когда в дверь позвонили.
—	О Боже, — выдохнул он, открыв дверь.
В холле, среди чемоданов, стояла графиня ди Грасси.
Кабина лифта пошла вниз, унося с собой водителя

такси.
—	Вы сказали восемнадцать, двадцать миль! Вы

живете гораздо ближе.
—	Я уже говорил вам об этом.
258	9-2

—	Все время вы лжете, Флетч, — она попыталась,

не прилагая, правда, особых усилий, поднять один из

чемоданов, самый большой. — В вашем доме такой

милый швейцар. Он позволил мне подняться.
—	Сильвия, что вы тут делаете?
Даже холл между квартирами она смогла превратить

в сцену.
—	Вы сказали, что «Риц» мне не по карману, —

глаза широко раскрылись, переполненные беспомощно¬

стью, руки взметнулись вверх и в сторону, грудь

вздыбилась. — Вы оказались правы. Они дали мне счет.
—	Вы заплатили?
—	Разумеется, заплатила. Вы думаете, графиня ди

Грасси — мошенница? Все, кто может, грабит графиню

ди Грасси. Графиня ди Грасси не грабит никого!
Флетч все еще загораживал дверной проем.
—	Почему вы приехали сюда?
—	А куда мне ехать? Как по-вашему? Почему

графиня ди Грасси должна снимать номер в дорогущем

отеле, когда ее зять живет за углом в отличной

квартире?
—	Я не ваш зять, слава тебе, Господи.
—	Вы женитесь на Энди и станете моим зятем.

Войдете в семью ди Грасси. Я — графиня ди Грасси!
—	Я слышал, — он отступил на шаг. — Кем же я

вам буду приходиться? Приемным зятем?
—	Не путайте меня с вашим американским англий¬

ским.
—	Я? У меня и в мыслях такого не было.
Она протиснулась между Флетчем и косяком. Флетч

закрыл дверь, оставив багаж в холле.
—	Очень мило, — Сильвия оглядела гостиную, за¬

глянула в кабинет. — Отличная квартира. Отличная.
—	Сильвия, есть же другие отели.
—	Не для графини ди Грасси. Она может останав¬

ливаться только в самом лучшем. Что бы сказал бедный

Менти, узнав, что графиня ди Грасси поселилась в

клоповой дыре?
—	Думаю, он сказал бы: «Слава Богу. Я оставил

мизерное наследство».
—	Он оставил не мизерное наследство. Он оставил

прекрасное наследство. Мои картины!
—	В городе полно приличных отелей, Сильвия!
—	Приличных? Да у вас что-то с головой, сукин

вы сын. Приличные отели не для графини ди Грасси.
9*
259

—	Понятно.
Она взмахнула руками, чтобы привлечь внимание

к большому кольцу с бриллиантами на пальце.
—	Итак, где моя комната?
—	Сильвия, вы пришли сюда не для того, чтобы

приглядывать за мной, не так ли?
—	Приглядывать за вами? Пусть за вами пригляды¬

вает дьявол!
—	Видите ли, я не имею никакого отношения к

вашим картинам. Я ничего не знаю о ваших карти¬

нах, — Флетч решил, что самое время повысить го¬

лос. — Я пишу книгу о творчестве одного американского

художника, и вы будете мешаться у меня под ногами!
—	Еще как буду мешаться! — едва ли кто мог

перекричать уроженку Бразилии, побывавшую замужем

за французом и итальянцем. — Вы не сделаете ни одного

шага без моего ведома! Чего мне сидеть в отеле? С

тем же успехом я могла быть в Риме! В Ливорно! Я

прилетела сюда не для того, чтобы угостить вас

коктейлем и отправиться обратно. Я здесь, потому что

нужны мои картины!
—	Сильвия, я ничего не знаю о ваших картинах, —

повторил Флетч.
—	Пусть так. Где моя комната? Пусть слуги занесут

багаж.
—	Сильвия, тут нет слуг.
—	Нет слуг! Вечно вы лжете. А кто намедни подходил

к телефону? Женщина, которая защемила ресницы

дверцей холодильника!
—	О Господи!
Графиня ди Грасси прошествовала к спальням,

зажигая все лампы.
Флетч все еще стоял в прихожей, когда зазвонил

телефон.
Он снял трубку в кабинете.
—	Это вы, мистер Флетчер?
—	Да.
—	Говорит мистер Хорэн, из Галереи Хорэна.
—	О, слушаю вас.
—	Извините, что беспокою в пятницу вечером, да

еще после семи часов, но спешу сообщить вам хорошие

новости.
—	О?
—	Да. Мне удалось найти интересующую вас картину

«Вино, скрипка, мадемуазель».
260
9-4

—	Это прекрасно.
—	Я переговорил с ее нынешним владельцем. Как,

полагаю, многим из нас, ему не хватает наличных, и

он, мне показалось, обрадовался, узнав, что кто-то

проявляет интерес к его картине. Я обратил его

внимание, что он может назначить несколько более

высокую цену, поскольку покупатель ищет именно эту

картину. Во всяком случае, намекнул, что он получит

меньше, продав ее кому попадя.
—	Я надеюсь, он не потребует невозможного.
—	Нет, нет. Это обычный элемент переговоров о

купле-продаже. Но, разумеется, положение продавца

всегда предпочтительнее, если первый шаг делается

покупателем. Вы понимаете?
—	Разумеется.
—	Разница будет незначительной. Если после ос¬

мотра картины ваши намерения не изменятся, я сделаю

все, что в моих силах, чтобы цена оказалась прием¬

лемой.
—	Скажите мне, мистер Хорэн, где сейчас карти¬

на? — На том конце провода явно медлили с ответом. —

Кто ее нынешний владелец?
—	Обычно я не отвечаю на такие вопросы. Это

конфиденциальная информация.
Флетч молча ждал.
—	Впрочем, в данном случае я не разглашу никакого

секрета. Картина принадлежит некоему Коуни. Он живет

в Далласе, штат Техас.
—	Техас. Техас по-прежнему не теряет позиций в

живописи?
—	В Техасе несколько превосходных частных кол¬

лекций. Мистер Коуни не стремился собрать большую

коллекцию. Хороших картин у него с десяток, не

больше, в том числе и эта. Банк «Барклоу» в Нассау

подтвердил вашу кредитоспособность. И я попросил

мистера Коуни прислать картину для осмотра. Само¬

летом. Ее доставят в Бостон к утру.
—	Картина прибудет в Бостон?
—	Она уже в пути. Я пытался дозвониться вам

днем. Надо отметить, я потратил немало времени,

объясняя мистеру Коуни, как упаковать и застраховать

картину.
—	Я очень удивлен, что картина отправилась в столь

далекое путешествие.
—	Ну, я и сам хочу взглянуть на нее. Если это
261

подлинник, в случае вашего отказа я, возможно, куплю

ее сам или предложу другому покупателю. Как только

владелец преодолевает психологический барьер и видит

в картине не произведение искусства, а товар, который

можно выгодно продать, а именно это превращение

произошло с мистером Коуни сегодня, на первый план

выступает брокер и делает все, чтобы максимально

ускорить заключение сделки.
—	И вы обо всем договорились по телефону?
—	О, да. В Техасе меня знают.
—	Чудесно. Что еще вы можете сказать мне о

мистере Коуни?
—	Практически ничего. Меня вывел на него куратор

Далласского музея, мой друг. Он знал, что у Коуни

есть картина Пикассо, но никогда не видел ее. Я

позвонил мистеру Коуни вчера вечером и спросил,

ему ли принадлежит картина «Вино, скрипка, маде¬

муазель» кисти великого мастера. Кажется, он выронил

из рук бутылку бербона. Но ответил утвердительно.

Я сказал, что у меня есть на нее покупатель. Он

попросил дать ему ночь на размышление. Насколько

я понимаю, у него в Техасе большое ранчо. А в

семье восемь детей.
—	Поэтому ему и нужны зелененькие, да?
—	В любом случае, мистер Флетчер, завтра утром,

когда вы придете ко мне — половина десятого не

слишком рано? — мы вместе сможем взглянуть на

картину и, возможно, назвать мистеру Коуни нашу

цену.
—	Да. Время меня устраивает. Так вы говорите,

картину привезут ночью на самолете?
—	Именно. Если не случится ничего непредвиденного.

Если ее не доставят ко мне рано утром, я вам позвоню.

Но я уверен, что все будет в полном порядке.
—	Хорошо, увидимся утром, — и Флетч положил

трубку на рычаг.
Сильвия возникла в дверном проеме.
—	С кем вы увидитесь утром?
По крайней мере она не подслушивала по парал¬

лельному телефону в спальне.
—	Я должен увидеться с одним человеком насчет

лошади.
—	Лошади Дега?
262

—	Нет, Сильвия. Речь пойдет о пинтоу*.
—	Что такое «пинтоу»? Нарисованная лошадь, да?
Она уселась в кожаное кресло.
—	Как насчет моего обеда?
—	А что?
—	Слуг нет. Вы же не намерены обрекать меня на

голод, Флетч? Я — ваша гостья.
—	Совершенно верно, — кивнул Флетч. — Вы никог¬

да не пробовали приготовленные мною блюда?
—	Вы умеете готовить?
—	Еще как! Пальчики оближешь! — он поцеловал

кончики своих пальцев. — Лучше, чем в «Рице». Да¬

вайте подумаем, — он заходил по кабинету. — Начнем

с нарезанного кресс-салата, да? Паштет из куриной

печени, запеченный в тесте. Хорошо! Омар по-амери¬

кански! Потом, разумеется, фрикасе из цыплят по-ин-

дейски с зеленым горошком. Что может быть лучше,

а? А на десерт шарлотка «шантильи» с малиной!

Великолепно! — он озабоченно глянул на Сильвию. —

Вы согласны с таким меню, графиня?
—	Звучит неплохо.
—	Конечно, потребуется время, чтобы все это приготовить.
—	Я привыкла обедать поздно. С удовольствием

посмотрю, как вы готовите.
—	Я бы предложил вам что-нибудь выпить, но до

обеда как-то не решаюсь.
—	И правильно. До обеда я ничего пить не буду.
—	Вы пока посидите здесь, а я пойду на кухню.
Флетч пересек прихожую, потом кухню, через дверь
черного хода вышел на лестницу, спустился вниз,

побежал к гаражу на Речной улице.
Не теряя времени на изучение карты города, поехал

к дому 60 по Ньюбюри-стрит знакомым маршрутом,

мимо собственного дома. Двое полицейских в штатском,

сидящих в машине напротив подъезда, даже не посмот¬

рели в его сторону. На всякий случай Флетч, проезжая

мимо, почесал левый висок.
Он свернул налево, на Арлингтон-стрит, затем —

направо, на Ньюбюри. Остановил автофургон во втором

ряду у маленькой закусочной, заказал два сандвича,

пару бутылок пепси и два стаканчика кофе.
Нашел место у тротуара наискось от двери Галереи

Хорэна.
*	Пегая лошадь.
263

Втиснул фургон меж двух машин, выключил габа¬

ритные огни и двигатель, приготовился ждать.
Только тут Флетч понял, что погорячился, выскочив

из квартиры лишь в пиджаке. В кабине становилось

все холоднее.
Не прошло и двадцати минут, как распахнулись

ворота гаража дома 60 и на Ньюбюри-стрит выкатился

«роллс-ройс» с зажженными фарами.
Шестидесятилетний дворецкий, или служащий гале¬

реи, возможно, его должность называлась иначе, закрыл

ворота.
По Ньюбюри-стрит разрешалось движение только в

одну сторону, на запад, и «роллс» поехал именно туда.
Следом за ним тронулся с места и Флетч.
Друг за другом они проехали несколько перекрестков,

добрались до конца Ньюбюри-стрит.
Остановившись на красный свст, пересекли Масса-

чусстс-авеню, нырнули в тоннель, держа курс строго

на запад.
Хорэн не превышал положенных пятидесяти пяти

миль в час. Остановился у контрольного пункта,

заплатил за проезд*, поехал дальше. Не доезжая второго

контрольного пункта, свернул направо. Флетч прочитал

на указателе «УЭСТОН, 128 СЕВЕР/ЮГ». На выезде

из развилки их ждал очередной контрольный пункт.
К нему Флетч подъехал по другой полосе практи¬

чески одновременно с Хорэном. Замешкался, словно не

мог найти мелочь, дождавшись, пока Хорэн не выедет

на Уэстон-роуд.
Дорога вилась меж полей, клубов для гольфа, старых

фермерских домов, более современных загородных дач,

поднимаясь на пологие холмы, возвращаясь на равнину.

Флетч не отпускал «ролле» более чем на сто пятьдесят

метров, внимательно следя за его задними огнями.
После очередного поворота огни исчезли. Тут же

сбавив ход, Флетч увидел, что «ролле» свернул на

проселок, слева от шоссе. Флетч проехал следующий

поворот, остановил автофургон. Заглушил двигатель, но

оставил включенными габаритные огни. Побежал назад,

к проселку, на который, как ему показалось, свернул

Хорэн. На почтовом ящике прочитал: «МИЛЛЕР».
В доме по его левую руку зажглись огни. Флетч
*	В США многие дороги платные.
264

прошел по шоссе до следующего съезда. На этом

почтовом ящике значилось «ХОРЭН».
Флетч перешел на другую сторону шоссе. Вдоль него

тянулся сплошной забор высотой за два метра. Но, не

пройдя и десяти шагов вдоль забора, Флетч обнаружил

пролом, перегороженный ржавой железной цепью.
Флетч вернулся к фургону, подогнал его задом к

пролому, уперся задним бампером в цепь, погасил

подфарники, дал задний ход.
Цепь тут же лопнула.
Флетч задним ходом загнал фургон за стену, ма¬

неврируя, поставил его так, чтобы видеть съезд к дому

Хорэна, находясь под прикрытием кустов.
В темноте съел сандвич и выпил стаканчик кофе.
В доме Хорэна погасли огни. Без четверти двенадцать

отправились на покой и хозяева соседнего дома.
В половине второго Флетч ступил на проселок,

ведущий к дому Хорэна. Луна появлялась и исчезала

за бегущими по небу облаками.
Пройдя узкую полоску леса, Флетч вышел на

лужайку перед домом. Трехэтажный особняк производил

впечатление. В лунном свете белел шифер крыши.
Обходя дом справа, Флетчу пришлось пересечь

усыпанную гравием дорожку. Предварительно он снял

туфли.
Гараж примыкал вплотную к дому. За ним распо¬

лагался навес для сельскохозяйственной техники. Самой

техники не было. Чувствовалось, что рука человека

давно не прикасалась к тянущемуся за домом огороду.
Флетч внимательно осмотрел окна. Все, включая

кухонные, были оборудованы датчиками системы ох¬

ранной сигнализации.
За огородом начинался лес.
Флетч вернулся к фургону, съел сандвич, запил его

вторым стаканчиком холодного кофе.
К половине четвертого он так замерз, что решил

заглянуть в грузовой отсек фургона в надежде найти

какое-нибудь одеяло, хотя и знал, что ничего там нет.
На его счастье, маляры забыли в грузовом отсеке

полотнище брезента. Краска на нем уже высохла.
Вернувшись в кабину, Флетч закутался в брезент.
Когда занялась заря, он уже согрелся.
Зарядил дождь, стекающая по стеклу вода затрудняла

наблюдение.
265

Флетч повернул ключ зажигания, с интервалом в

несколько минут включал щетки.
В четверть девятого к выезду на шоссе подкатил

«роллс» Хорэна. Флетч мог рассчитывать, что за пеленой

дождя и кустом Хорэн его не заметит.
«Роллс» повернул направо, без задержки тронулся

в обратный путь.
После того как Хорэн скрылся за поворотом, выехал

на шоссе и Флетч. Следом за Хорэном он добрался до

дома 60 по Ньюбюри-стрит. Остановившись за несколько

домов, увидел, как по гудку Хорэна дворецкий открыл

ворота. «Ролле» задним ходом въехал в гараж, ворота

захлопнулись.
Часы показывали восемь пятьдесят. В эту субботу

в Бостоне шел дождь.
В четверть десятого Флетч подъехал к аптеке, по

соседству с закусочной. В первой купил безопасную

бритву, лезвие, крем для бритья. Во второй — стакан¬

чик чая.
В кабине фургона выбросил из стаканчика пакетик

с чаем, побрился с помощью бритвы, лезвия, брезента,

крема и горячей воды.
В половине десятого Флетч уже звонил в дверь

Галереи Хорэна.
Глава 21
Картина Пикассо стояла на мольберте в кабинете

Хорэна.
—	А, доброе утро, мистер Флетчер. Мокрое утро.
—	А я вот выскочил из дома без плаща, — вину за

собственный неопрятный вид пришлось возложить на

погоду. — И такси, как назло, подъехало не сразу.
—	В дождь их никогда не поймаешь, — сочувственно

покивал Рональд Хорэн в прекрасно сшитом, идеально

отглаженном костюме. — Ну, вот и она.
Флетч замер перед картиной.
Чертовски глупое название, но как назвать картину

иначе, чем «Вино, скрипка, мадемуазель»? Базисная

форма, повторенная трижды, каждая последующая ох¬

ватывала предыдущую. В центре — тот камень, от

которого, словно по воде, пошли круги.
—	Великолепно, — выдохнул Флетч.
266

—	Полагаю, я могу гарантировать подлинность.
—	У меня нет слов.
—	Меня гложет любопытство. Почему вы хотите

купить именно эту картину?
—	Я видел ее слайд на маленькой выставке в Кане,

вскоре после смерти Пикассо. Среди множества других

слайдов. У меня сложилось впечатление, что это

ключевое произведение кубизма, более других соответ¬

ствующее именно этому направлению живописи.
Хорэн, задумавшись, вглядывался в полотно.
—	Возможно, вы правы.
—	Но давайте не скажем об этом мистеру Коуни, —

Флетч обошел мольберт. — Все в порядке. Картина

прибыла без повреждений?
—	Никаких повреждений, — Хорэн подошел побли¬

же. — И, смею добавить, по-моему, это подлинная

рама. Хотя, возможно, я и ошибаюсь.
—	Вы сами привезли ее из аэропорта?
Хорэн уклонился от ответа.
—	Я намекнул мистеру Коуни, что мы свяжемся с

ним сегодня утром. Хотя это и не обязательно. Все

зависит от вас.
—	Что бы вы мне посоветовали?
—	Вы могли бы начать с шестисот пятидесяти тысяч

долларов.
Флетч отошел к креслу, из которого он мог видеть

и картину, и Хорэна.
—	Вы говорили, мистер Коуни не является активным

коллекционером.
—	Да, коллекция всего лишь его хобби, — кивнул

Хорэн. — В прошлом году или годом раньше я покупал

у него одну или две картины. Обе оказались подлин¬

никами.
—	За последние два года вы купили у него еще две

картины?
—	Как вы понимаете, мистеру Коуни незачем забо¬

титься о своей репутации, как, скажем, музею или

профессиональному торговцу произведениями искусства,

но то, что он продал, во всяком случае, через эту

галерею, не вызвало никаких нареканий.
Высокий, стройный, элегантный, с благородной се¬

диной в волосах, Хорэн заходил по ковру, заложив

руки за спину, терпеливо ожидая ответа.
—	Меня интересует происхождение этой картины, —

сухо заметил Флетч.
267

—	А! — Хорэн сразу оживился. — Я не уверен, что

смогу удовлетворить ваше любопытство.
—	Не сможете?
—	Видите ли, во многих частных сделках не спра¬

шивают, откуда взялось у продавца то или иное

произведение искусства, — в Хорэне вновь проснулся

лектор. — Особенно в таких случаях, как наш. Сведений

о существовании этой картины не существует. Я, по

крайней мере, ничего не нашел. Что более важно,

нигде не отмечено, что эту картину вывезли из

какой-либо страны и переправили в Штаты. Государства,

с их налогами и разными ограничениями, с растущей

заботой о сохранении национальной культуры, в наши

дни ревностно следят за провозом через границы всего

того, что является, по мнению чиновников, националь¬

ным достоянием.
—	Я знаю. Поэтому мне важно знать происхождение

этой картины.
—	Да, я понимаю. Вы живете в Италии, не так ли?
—	Иногда.
—	Разумеется, мы можем прямо спросить мистера

Коуни.
—	Вы не задали ему этого вопроса?
—	Я знаю, что услышу в ответ.
—	Позвольте мне. Он скажет, что приобрел картину

у уважаемого торговца произведениями искусства в

Швейцарии. Было это давно, поэтому фамилию он

запамятовал.
—	Да, — Хорэн весь лучился, словно услышал удач¬

ный ответ серенького студента. — Я полагал, что услышу

от него именно это.
—	А в Швейцарии уважаемых торговцев произведе¬

ниями искусства больше, чем французов во Франции.

И все вместе они составляют национальную культуру

страны.
—	Вам, насколько я понимаю, известно, что швей¬

царские торговцы редко подтверждают факт продажи.
—	Я думаю, вы должны спросить мистера Коуни.
—	Мы обязательно спросим, — заверил его Хорэн.
—	Я хочу знать, кто продал картину мистеру Коуни,

и ее историю.
—	Вполне возможно, что вы не получите внятного

ответа, мистер Флетчер.
—	Все равно, я считаю себя обязанным задать этот

вопрос.
268

—	Обязанным перед кем? Вы же говорили, что

никого не представляете.
—	Прежде всего перед собой, а также перед теми

деятелями культуры, кто не забывает о своем долге.

Я поражен, что вы прежде всего не выяснили проис¬

хождение картины.
Под серебряными висками Хорэна зарделись пятна

румянца.
—	Наверное, вы не представляете себе, мистер

Флетчер, сколь обыденна данная ситуация. Искусство —

международный язык. И международная валюта. И

рынок произведений искусства по своей природе меж¬

дународный. Он не может признать юрисдикции, на¬

циональных границ. А государства все более суют свой

нос в вопросы, выходящие за пределы их компетенции.

Люди должны настаивать на невмешательстве в их

личные дела, особенно, когда речь идет об эстетике.
—	Да, конечно.
—	Вы, я уверен, помните о потоке произведений

искусства, хлынувшем из Британии в конце 1975 года

в результате невероятных ошибок лейбористского пра¬

вительства. Вы, полагаю, встали бы на сторону их

владельцев?
—	Во всяком случае, мне понятны их мотивы.
—	Вполне возможно, хотя и не обязательно, что

«Вино, скрипка, мадемуазель» попала к мистеру Коуни

из Британии.
—	Возможно, что и нет. В любом случае, мистер

Хорэн, я должен обезопасить себя.
—	Мой дорогой мистер Флетчер! Вы защищены.

Полностью защищены. Вы же не новичок в этом деле.

После дополнительного осмотра я без малейшего коле¬

бания подтвержу подлинность картины. Если вам нужно

второе подтверждение, или даже третье, это можно

устроить в течение нескольких дней, а то и часов.
—	Очень хорошо.
—	Вы купите картину через Галерею Хорэна в

Бостоне, с соответствующими документами. У меня

безупречная репутация, и мои решения никогда не

оспаривались. Если кто-то и спросит меня, в чем я

сильно сомневаюсь, я без малейшего колебания скажу,

что продавец картины мистер Коуни из Далласа, штат

Техас. Если спросят его...
—	...он ответит, что приобрел картину в далеком

прошлом у уважаемого торговца в Швейцарии, —
269

закончил фразу Флетч. — А уважаемый торговец, если

Коуни и вспомнит-таки его фамилию, откажется под¬

твердить факт продажи, на что имеет полное право,

будучи гражданином Швейцарии.
—	Благослови, Боже, швейцарцев. У них еще оста¬

лось какое-то понятие о неприкосновенности личной

жизни граждан, хотя и там оно начинает размываться.
—	Все это я понимаю, мистер Хорэн.
—	Тем не менее я уверен, что никто не оспорит

ваше право на картину после ее покупки.
—	И все-таки я хочу получить точный ответ на мой

вопрос. Я хочу знать, где мистер Коуни приобрел

картину, пусть даже он не сможет представить какой-

либо документ.
—	Вы, конечно, правы, мистер Флетчер. Мы должны

задать этот вопрос. Но одновременно я должен назвать

мистеру Коуни вашу цену.
Хорэн зашел за стол, чтобы взять телефонную

трубку. Флетч едва расслышал приглушенный звонок.
—	Слушаю. Да, это мистер Хорэн... Кто хочет со

мной говорить?.. Нет, нет... Не желаю я говорить с

Чикаго... Это третий звонок за сегодняшнее утро из

«Чикаго трибюн»... Я уже говорил, что все это чушь...

Как ваша фамилия?.. Мистер Поток?.. Мне уже звонили

два ваших репортера, мистер Поток. Сколько раз я

должен повторять одно и то же?.. Я не дарю и не

собираюсь дарить картину чикагскому музею... Что

значит, какую картину я не собираюсь дарить? Мой

Бог... Понятия не имею, почему об этом написала

бостонская газета. Наверное, это «Стар». Я не читал

заметку. Держу пари, написал ее их идиот-критик

Чарльз Уэйнрайт, который вечно все путает... Послу¬

шайте, мистер Поток, я не дарю картину чикагскому

музею. Я никогда не собирался дарить картину чикаг¬

скому музею... Что вы хотите этим сказать? Я ничего

не имею против чикагского музея... Мистер Поток, мое

терпение лопается. Заметка эта — чистая ложь. Пожа¬

луйста, больше мне не звоните.
Хорэн положил трубку и вышел из-за стола.
—	Какая-то бестолковая бостонская газета написала,

что я собираюсь подарить картину чикагскому музею, —

Хорэн покачал головой. — Абсолютное вранье. И откуда

они только такое берут?
—	Пресса у нас непредсказуема, — посочувствовал

Флетч.
270

—	Мы обсуждали цену.
Флетч встал, помня, что пришел без пальто.
—	Да. Обсуждали. Я думаю, мы можем предложить

мистеру Коуни двести семьдесят пять тысяч долларов.
Хорэн аж отпрянул назад, словно ему отвесили

оплеуху.
—	Едва ли он согласится.
—	Я знаю. И, разумеется, готов заплатить больше.

Но скажите мистеру Коуни, что меня очень беспокоит

происхождение этой картины.
—	Я сомневаюсь, что он продолжит переговоры,

получив такое предложение.
—	Возможно, продолжит. Посмотрим.
Глава 22
—	Кто там?
—	Большой, подгнивший гранат.
Часы показывали половину двенадцатого утра. По

пути из галереи Флетчу пришлось завернуть к магазину

хозяйственных товаров. Там он купил отвертку, клещи

и маленькую банку машинного масла. Все покупки он

оставил в фургоне.
Поставив его в гараж на Речной улице, Флетч

вернулся домой черным ходом. Разумеется, он забыл,

что по субботам в квартиру приходит миссис Сэйер.

Дверь она, естественно, заперла.
—	Уходите, — крикнула миссис Сэйер через дверь. —

По субботам мусор не забирают.
—	Это я, мистер Флетч. Пожалуйста, откройте,

миссис Сэйер.
—	Что вы там делаете?
Она сдвинула оба засова, открыла дверь.
—	Вы только посмотрите на себя! Прошляться всю

ночь! И где ваше пальто? Вы насквозь промокли.
—	Доброе утро.
—	В вашей постели спит европейская графиня, а

вас нет дома!
—	В моей постели?
—	Она называет себя графиня дель Гасси.
—	Меня это не удивляет.
—	Я никогда не видела столько багажа. Или она

приехала навсегда?
271

—	Она спала в моей постели?
—	Разве не вы положили ее туда?
—	Нет. Где она?
—	Сказала, что пойдет за покупками. Потом она

собиралась зайти в музей и какие-то художественные

галереи.
—	Отлично.
—	Я ее покормила, и она ушла. Милосердный Боже,

какая же она была голодная. Мне уж подумалось, что

ее месяц морили голодом.
—	Возможно, вы не ошиблись, — теплая, светлая

кухня разительно отличалась от темной, сырой, холод¬

ной кабины автофургона. — Я весь мокрый.
—	Глядя на ваши волосы, можно подумать, что вы

всю ночь рыли тоннель в копне сена. Может, этим вы

и занимались? Хотите поесть?
—	Конечно, хочу. А где вещи графини?
—	Увидите сами. По всей квартире. Я еще не

встречала более властной женщины. Она говорила со

мной, как сержант с новобранцем.
—	Вас не затруднит перенести вещи графини в

комнату для гостей? И закройте дверь. Покрепче.
—	Я не уверена, что они поместятся в одной комнате.

Вам приготовить завтрак или ленч?
—	Мне без разницы. Между прочим, где тут теле¬

фонный справочник?
Приняв горячий душ, Флетч сел на кровать и начал

пролистывать телефонный справочник.
Люси Коннорс в нем не значилась. Зато он нашел

телефон Марши Гауптманн. Жила она на Фентон-стрит.
Он набрал номер. Трубку сняли после четвертого

гудка.
—	Слушаю.
—	Добрый день. С вами говорит Мартин Хед из

журнала «Трэ»*. Миссис Коннорс дома?
—	Одну минуту, — ответила, как уже понял Флетч,

мисс Гауптманн.
—	Слушаю, — послышался в трубке другой голос.
—	Миссис Коннорс, я — Мартин Хед из журнала

«Трэ». Пытаюсь дозвониться до вас всю неделю.
—	Зачем?
*	Tres — весьма (фр.).
272

—	Миссис Коннорс, я буду очень признателен, если

вы внимательно выслушаете все то, что я собираюсь

вам сказать. А потом примете решение, соглашаться

или нет.
—	Наверное, отвечу нет.
—	Не торопитесь. Вы увидите, что намерения у нас

самые добрые, и, при вашей помощи, таким же будет

и результат.
—	Вы меня заинтриговали. Я не читала вашего

журнала.
—	Мы хотели бы дать статью, очень искреннюю,

идущую от души, разумеется, не указывая имен, без

фотографий, о женщинах, признавших, что они лесби¬

янки, особенно после нескольких лет семейной жизни.
—	Как вы узнали мое имя?
—	От вашего мужа.
—	Барт в Италии. Я в это не верю.
—	Мы встретились во вторник вечером в Монреале.

У меня сложилось впечатление, что он если не

оправдывал вас, то пытался понять, в отличие от

большинства мужей, попадавших в аналогичную ситу¬

ацию.
—	Барт? Наверное, вы правы.
—	И я полагаю, что вы можете помочь нашим

читателям увидеть, что чувствует женщина, открывшая

в себе тягу к существу того же пола. Второго такого

интервью нам не получить.
—	Я в этом сомневаюсь. Вас зовут мистер Хед?
—	Мартин.
—	Ваш звонок каким-то образом связан с убийством?
—	Убийством?
—	Недавно в квартире моего мужа убили женщину.

Я не хочу отвечать на вопросы, касающиеся происшед¬

шего. Они совершенно неуместны.
—	Я ничего не знал об убийстве, — взгляд Флетча

прошелся по бывшей спальне Барта и Люси Коннорс. —

Если они неуместны, я их не задам.
—	Все-таки мне не хочется давать вам интервью,

Мартин. Зачем ворошить прошлое?
—	Люси, подумайте, как тяжело приходится жен¬

щине, попавшей в такой Же переплет, что и вы. Смею

предположить, вам было очень одиноко в вашей борьбе.
—	Еще бы.
—	Иной раз просто необходимо прочитать о том,

что пришлось пережить другому. Вы справились с
273

возникшими перед вами проблемами, и достаточно

успешно. Я полагаю...
—	Убеждать вы умеете, Мартин.
—	Я гарантирую, что ваша фамилия упоминаться

не будет. «Миссис К.» — не более того. И милые,

возможно, абстрактные рисунки в качестве иллюстраций.
—	А если вы все-таки укажете мою фамилию?
—	Вы сможете подать на нас в суд. Как вы

понимаете, такой статьей мы вторгаемся в личную

жизнь. Пишем не о фактах, а о чувствах. И просто

не имеем права упоминать имен.
—	Ясно. Вы позволите мне прочитать статью и

завизировать ее перед публикацией?
—	Мне не хотелось бы этого делать. Редакторы

полагают, что это их работа.
—	Я не буду говорить с вами, если не смогу

прочитать статью перед публикацией.
Флетч вроде бы замялся.
—	Ладно, Люси. Я согласен. Я покажу вам статью

перед тем, как сдам ее в редакцию, но это должно

остаться между нами. Когда мы сможем увидеться?
—	Днем мы с Маршей собирались поехать в магазин,

если не помешает дождь. А вечером у нас гости.
—	Могу я прийти завтра утром?
—	Пожалуй, что да. Десять часов вас устроит?
—	Лучше в половине одиннадцатого. Дом 58 по

Фентон-стрит?
—	Квартира 42.
—	Мисс Гауптманн будет дома?
—	Конечно. И если вы упомянете в статье хоть

одну из нас, берегитесь.
Глава 23
Съев бифштекс и яичницу, приготовленные миссис

Сэйер, Флетч улегся в свежезастеленную постель со

вчерашним выпуском «Бостон стар».
Убийству Рут Фрайер уделили куда меньше места

по сравнению с убийством женщины из Городского

совета. Вероятно, полиция не сообщила репортерам

ничего нового. Зато для второго убийства газетных

полос не жалели. В мельчайших подробностях описали

сцену убийства, дали биографию убитой с фотографиями
274

в разном возрасте, старейшина репортерской братии

написал о личных встречах с «безвременно ушедшей»,

высказались все городские знаменитости, как политики,

так и нет, друзья и враги, правда, на этот раз и те

и другие сыпали комплиментами.
Через час Флетч добрался до рекламы сдвоенного

дневного сеанса. Показывали «Банду Лавандового холма»

и «Мужчину в белом костюме» с Алеком Гиннессом в

главной роли. Почему бы и нет, решил он. Чем еще

можно занять себя в дождливую субботу. Тем более,

что кинотеатр находился неподалеку. Последнее Флетч

почерпнул из карты.
Одеваясь, он услышал, как в дверь позвонили. И

решил, что принесли продукты, заказанные миссис

Сэйер. Она пришла к выводу, что необходимо пополнить

запасы на кухонных полках.
Выйдя в коридор в брюках, рубашке с отложным

воротником, свитере и твидовом пиджаке, Флетч, к

своему удивлению, увидел в прихожей Флинна. В

свитере крупной вязки его грудь и плечи казались еще

больше, а голова стала совсем крошечной.
—	А! — Флинн добродушно улыбнулся. — Я надеялся

застать вас дома.
В руках он держал пакет с бутылкой.
—	А где Гроувер? — Флетч подошел к инспектору,

они обменялись рукопожатием.
—	Иногда у меня появляется свободное время, знаете

ли, — ответил Флинн. — Обычно по выходным полицей¬

ское управление спускает меня с поводка. Оказался

радом с вашим домом и вспомнил, что Бостон задолжал

вам бутылку виски, — с улыбкой он протянул Флетчу

пакет.
—	Премного вам благодарен, — из пакета Флетч

выудил бутылку «Пинч» двенадцатилетней выдержки.
—	Надеюсь, я не помешал? — поинтересовался

Флинн.
—	О, нет. Я как раз собирался посмотреть две

картины с Алеком Гиннессом. На Эксетер-стрит. Это

поблизости, не так ли?
—	Прекрасный актер. Он, кстати, ирландец. Как и

многие талантливые люди, которых в Штатах считают

англичанами, — Флинн потер руки. — Я подумал, что

в такой дождливый день вы не откажетесь посидеть со

мной, выпить...
275

—	А у меня сложилось впечатление, что вы не

пьете.
—	Не пью. Но не против того, чтобы пили другие, —

он повернулся к миссис Сэйер. — Полагаю, у вас нет

ромашкового чая?
—	У нас есть «ред зингер».
—	Не откажусь от любого цветочного чая. И, если

вас не затруднит, принесите в кабинет бокал, лед и

воду для мистера Флетчера.
Флинн прошел в кабинет, Флетч — следом за ним,

включил свет, начал открывать бутылку.
Флинн залез под свитер, вытащил из кармана

рубашки два сложенных листка.
—	Я смог достать полный список пассажиров, при¬

летевших в прошлый вторник рейсом из Рима, — он

протянул листки Флетчу, который уже открыл бутыл¬

ку. — Не могли бы вы проглядеть его? Вдруг увидите

кого-то из знакомых.
—	Вы думаете, убийство Рут Фрайер каким-то

образом связано с моими римскими делами?
—	Мистер Флетчер, вы сами сказали, что в мире

полно ненавидящих вас людей. Вполне возможно, один

из них потратился на билет до Бостона, чтобы крепко

насолить вам.
Большую часть списка составляли итальянские фа¬

милии, остаток приходился на ирландские — современ¬

ные пилигримы отправлялись в Америку в поисках

душевного утешения или материального благополучия.
Флинн стоял, засунув руки в карманы, на его лице

играла добродушная улыбка.
—	Если б мы были друзьями, мистер Флетчер, как

бы я обращался к вам? Уж, наверное, не Ирвин Морис.

Или вы привыкли к Питеру? А может, хватит и Пита?
—	Флетч, — ответил Флетчер. — Люди зовут меня

Флетч. Ни одна фамилия не кажется мне знакомой, —

он отдал список.
—	Я ожидал именно такого ответа.
—	А я должен называть вас Фрэнсис Ксавьер?
—	Люди зовут меня Френк. Кроме моей жены. Для

нее я — Фрэнни. Она видит меня не таким суровым,

как остальные.
Миссис Сэйер внесла полный поднос. Ведерко со

льдом, бокал, кувшин с водой, чайник с заваркой,

сливки, сахар, чашка, блюдце, ложечка.
—	Отлично, — Флинн вновь потер руки. — Скажите
276

мне, миссис Сэйер, когда в понедельник вечером вы

уходили, закончив уборку, этот кувшин с водой оста¬

вался на столике в гостиной рядом с бутылкой виски?
—	Нет, сэр. Разумеется, нет. Я вымыла кувшин,

высушила и убрала.
—	Действительно, зачем оставлять воду в кувшине,

если так легко налить свежей. Но бутылка виски стояла

на столике?
—	Какая бутылка? Какого виски?
—	Там была не одна бутылка?
—	Конечно. Бутылок там хватало. Столик служил

баром мистеру Коннорсу. Там были бутылки с виски,

с бербоном, джином, шерри, портвейном. И чистые

бокалы.
—	Что с ними произошло?
—	Мистер Флетчер их убрал. Я нашла их в буфете

на кухне. Наверное, он, как и я, не выносит вида

спиртного.
Флинн вопросительно взглянул на Флетча.
—	Нет, я их не трогал.
—	Миссис Сэйер, вы, конечно, переставляли бутылки

с места на место, уничтожая тем самым оставленные

на них отпечатки пальцев?
—	Конечно, переставляла. Не потому, что делала

это специально, но чтобы добраться до сахара, соли,

перца.
—	Сахар, соль, перец. Самый ходовой буфет, —

Флинн вздохнул. — Благодарю вас, миссис Сэйер.
—	Если вам понадобится что-то еще, дайте мне

знать, — ответила та. — Мне пора заниматься своими

делами, если я хочу закончить их до полуночи.
—	Хорошие люди, — Флинн налил себе чая. — Соль

земли, — хлопнула дверь кухни. — Разумеется, именно

они всегда уничтожают улики.
Они сидели в креслах, обитых красной кожей, оба

в свитерах, один еще и в пиджаке, Флинн — с чашкой

чая, Флетч — с бокалом виски с водой.
Сквозь прозрачные шторы в окна заглядывало темное

небо. Резкие порывы ветра секли стекла струями дождя.
На Бикон-стрит, шестью этажами ниже, сновали

машины. Изредка до кабинета долетал визг их тормозов.
—	В такие темные, мрачные дни мне вспоминается

детство, годы, проведенные в Мюнхене. Вот уж дейст¬

вительно мрачные дни.
—	В Мюнхене?
277

—	Да, да. В такие дни мне приходилось идти в

спортзал, отжиматься, подтягиваться на перекладине,

бороться до кровавых зайчиков в глазах.
—	Вы же ирландец.
—	Или бегать кроссы с мокрым от дождя и пота

лицом, с прерывистым дыханием, когда каждый шаг

дается тяжелее, предыдущего. Отличный способ воспи¬

тания юношей. Именно Мюнхену я обязан сегодняшним

здоровьем.
—	А почему вы все это делали?
—	Я был членом гитлерюгенд*.
—	Вы?
—	Да, я. Чего только не узнаешь о человеке, если

покопаться в его прошлом.
—	Вы говорите о гитлерюгенд?
—	Совершенно верно.
—	Это же невозможно.
—	Тут вы не правы. Невозможного нет. Как вискн?
—	Отличное.
—	Сам я не пью, поэтому мне трудно выбирать для

других. В данном случае мне понравилась бутылка.
—	С виски вы не ошиблись.
—	Одной бутылки вам, я чувствую, хватит надолго.

Пьете вы мало.
—	При вас я сдерживаюсь. Как мог Фрэнсис Ксавьер

Флинн быть членом гитлерюгенд?
—	Я, наверное, тысячу раз задавал себе этот вопрос.
—	Все равно, позвольте спросить вас об этом.
—	Ирландская Республика, разумеется, практически

не участвовала в войне. Сохраняла нейтралитет, оста¬

ваясь, так сказать, на стороне союзников. Мой отец

был консулом Республики в Мюнхене. Вы начинаете

соображать, что к чему?
—	Нет.
—	В 1938 году, мне тогда было семь лет, меня

оставили в Мюнхене с родителями, вместо того чтобы

отправить в Ирландию. По-немецки я говорил так же

хорошо, как местные дети моего возраста, выглядел и

одевался как немец. И, как говорил мой отец, взял

на себя немалую ответственность.
На публике мой отец во всем соглашался с наци¬

стами, хотя ненавидел их идеи, как должно всякому

порядочному человеку. Мы провели в Германии всю
*	Фашистская молодежная организация.
278

войну. Я ходил в немецкую школу, вступил в гитле¬

рюгенд. Шорты, галстук, салют, все прочее. Маршировал

на парадах. Отличался в спортивных соревнованиях.

Люди забыли мое ирландское происхождение.
—	Флинн, но...
—	Не хотите, не верьте. Но в гитлерюгенд меня

ставили в пример. Вы бы удивились, узнав, чего мог

добиться мальчик в коротких штанишках, форменной

рубашке гитлерюгенд, на велосипеде и с фотокамерой.

Он мог ходить где хотел, с товарищами и без оных.

Нам устраивали экскурсии в укрепленные районы.

Солдаты и офицеры показывали нам все, что можно

было показать. То, что я не понимал, я фотографировал.

Если я сталкивался с, как мне казалось, видным

деятелем нацистской партии, я брал у него автограф.

Если б вы знали, сколько высших офицеров расписы¬

вались на листочках бумажки, протянутых маленьким

мальчиком. Да, теперь можно сказать, что я творил

чудеса.
А в Дублине жили два моих друга, с которыми

я переписывался все те годы. Одного звали Тимми

О’Брайан, второго — Уильям Каванау. Я писал им

восторженные письма о том, как живу, где бываю.

Нацистов я расхваливал на все лады. Иногда я получал

ответы, иной раз в моих словах сомневались. Я

отсылал фотографии и автографы, доказательства моей

правоты.
Разумеется, отец диктовал мне эти письма. А

О’Брайан и Каванау в действительности жили в Лондоне

и служили в британской разведке.
—	Мой Бог!
—	Да, не всем досталось такое детство. И мой отец

использовал консульство, чтобы переправлять из Гер¬

мании сбитых английских и американских пилотов. Моя

мать очень переживала и за него, и за меня.
—	Это правда, Флинн?
—	В конце войны мне было четырнадцать. Мюнхен

лежал в развалинах. Еда кончилась. Думаю, все это

вы видели в фильмах. Так оно и было.
Перед тем как уйти из Мюнхена, наци застрелили

моих родителей. И отца, и мать. По пуле в лоб. На

кухне нашей квартиры. Не думаю, что у них имелись

доказательства вины консула Ирландии и его жены.

Просто они убирали нежелательных свидетелей. Я нашел

их утром, когда вернулся после дежурства.
279

—	И что вы сделали?
—	О, до конца войны оставались недели и месяцы.

Сначала я жил в семье моего друга. И у них не было

еды. Потом перебрался на улицу, в развалины. Оста¬

вался там и после капитуляции Германии. Боялся

подойти к американским или британским солдатам.

Глупо, конечно. Но я наполовину сошел с ума от

голода.
Все кончилось однажды ночью. Я спал под лестницей

разбитого дома, когда мне в ребро ткнули сапогом. И

я услышал мелодичную ирландскую речь.
Меня отправили домой, в Дублин. Определили в

иезуитскую семинарию. Наверное, я сам выбрал ее.

Потому что повидал ад.
Я изучал другую логику, поправил здоровье. Но к

двадцати годам устал от истин. Это вы понять можете?
—	Естественно.
—	Да и воздержание поднадоело. Поэтому я написал

моему другу, Уильяму Каванау, в Лондон. По его

настоящему адресу, минуя Дублин. Попросил работу.

Полагаю, старая гвардия изрядно посмеялась над моим

письмом.
Последующие годы покрыты мраком.
—	Мне известно, что вы не работали в Чикаго.
—	Это я знаю. В Чикаго работали вы. Что вы

намедни делали в редакции «Стар»? Наводили обо мне

справки?
—	Вы снова становитесь шпионом.
—	Разве я упоминал о моем прежнем занятии?
—	Но вы женаты и у вас есть дети.
—	Это точно. Кто бы мог подумать, что в молодости

я намеревался стать священником.
—	Для шпиона это тоже довольно странно.
—	Я же не утверждал, что был шпионом.
—	Но вы католик?
—	А что такое религия в наши дни? Взять хотя бы

моих детей. По воскресеньям они берут гитары и

скрипки и отправляются в какую-то церковь. Там

пожимают друг другу руки, целуются. Говорят, что им

это очень нравится.
—	Ваша жена ирландка? Или американка?
—	Она из Палестины, еврейка. По службе мне

пришлось провести там какое-то время. Поверите ли,

нам пришлось уехать, чтобы расписаться, когда она

забеременела. На нейтральную территорию.
280

—	Флинн, ваша работа в бостонской полиции не

более чем прикрытие.
—	Почему бы вам не налить себе виски?
—	Вот почему вы говорили, что у вас нет опыта

полицейской работы. Вы никогда не были полицейским.
—	Я учусь, — потупился Флинн. — Методом проб и

ошибок.
—	Вы стали полицейским, когда конгресс начал

трясти всяческие агентства, старающиеся не афиширо¬

вать свои делишки.
—	Неужели я так много наболтал о себе? — искренне

изумился Флинн. — Чай, похоже, развязывает мне язык.
—	Вы все еще говорите по-немецки?
—	Это, можно сказать, мой родной язык.
—	Будучи в гитлерюгенд, вам приходилось браться

за оружие и стрелять?
—	Да, приходилось.
—	Как это было?
—	Видите ли, я чуть не подстрелил себя. Я не мог

стрелять в союзников, наступавших на Мюнхен. И не

мог стрелять в парней, с которыми вырос.
—	И что же вы сделали?
—	Заплакал. Лег в грязную траншею и заплакал.

Помните, мне не было и пятнадцати. Впрочем, я

сомневаюсь, что и теперь поступил бы иначе.
По окну барабанил дождь.
—	Теперь ваша очередь, Флетч.
Глава 24
Флетч налил в опустевший бокал виски, добавил

воды.
—	Боюсь, что мне нечего сказать.
Даже сквозь толстые стены до них долетало завы¬

вание ветра.
—	Я вам помогу, — Флинн шевельнулся в кресле,

устраиваясь поудобнее. — Вы родились и выросли в

Сиэтле. Получили степени бакалавра и магистра ис¬

кусств в Северо-Западном университете. Не довели до

конца докторскую диссертацию.
—	Не хватило денег, — Флетч снова сел, с полным

бокалом.
—	Увлеклись журналистикой. Писали об искусстве
281

в одной из газет Сиэтла. Прославились статьей о

незаконном вывозе из Канады изделий доколумбовой

эпохи. Потом вы служили в морской пехоте. Вас послали

на Дальний Восток, наградили Бронзовой звездой,

которую вы так и не удосужились получить. В «Чикаго

пост» вы были специальным корреспондентом, проводили

журналистские расследования. Вам удалось раскрыть не

одно преступление, как в Чикаго, так и в Калифорнии,

где вы работали после этого. Ваш конек — журналист¬

ское расследование, а не статьи по искусству.
—	А есть ли разница?
—	Примерно восемнадцать месяцев назад вы исчезли

из южной Калифорнии.
—	Сейчас очень сложно добиться полного взаимопо¬

нимания с руководством газеты. Каждый начальник

считает своим долгом взять сторону какой-либо партии,

фактор, убийственный для свободы слова.
—	Вы дважды женились и разводились. Алименты

вы платить не желали, так что на вас подали в суд.

В чем только вас не обвиняли: от подлога до неуважения

к суду. Затем, однако, все потерпевшие отозвали свои

иски. Кстати, когда я наводил справки о вас в

правоохранительных органах Калифорнии, мне позвонил

окружной прокурор или помощник окружного прокурора.

Кажется, его фамилия Чамберс. Он высоко отозвался

о вас, отметив ваше непосредственное участие в рас¬

крытии одного или двух тяжких преступлений.
—	Олстон Чамберс. Мы вместе служили в морской

пехоте.
—	Чем вы занимались последние восемнадцать ме¬

сяцев?
—	Путешествовал. Какое-то время побыл в Брази¬

лии*. Перебрался в британскую Вест-Индию. Теперь

живу в Италии.
—	В Штаты вы возвращались лишь однажды, в

Сиэтл, на похороны отца. Вы говорили, что унаследовали

от него крупное состояние?
—	Нет, этого я не говорил.
—	Он был азартный игрок, — заметил Флинн.
—	Я знаю, — кивнул Флетч.
—	Вы не ответили на вопрос, откуда у вас такие

деньги?
*	Подробнее в романе «Карнавал Флетча».
282

—	От дядюшки, — солгал Флетч. — Он умер, когда

я работал в Калифорнии.
—	Понятно, — Флинн, естественно, ему не поверил.
—	Не мог же он оставить деньги моему отцу, правда?
—	Значит, на свете есть много людей из вашего

прошлого, которые желают вам зла, — продолжил

Флинн. — Вон он, бич мобильного общества. Люди

перебираются из страны в страну, таская за собой

прошлое. Настоящее расследование невозможно провести

в границах одного полицейского участка, даже если

детектив — мастер своего дела.
—	У вас остынет чай, — напомнил Флетч.
—	Холодный мне больше нравится, — Флинн налил

себе чая. — Мы, европейцы, не так чувствительны к

температуре, как американцы.
—	Вы думаете, что происшедшее связано с моим

прошлым. Кто-то последовал за мной в Бостон и

подставил меня под обвинение в убийстве?
—	Ну, мне не хотелось бы заполнять половину листа,

отведенную для ваших врагов. Не зря же говорят, что

у хорошего журналиста друзей нет.
—	Полагаю, вы ошибаетесь, инспектор. Как Питер

Флетчер я — жертва случайности. Кто-то совершил

убийство в этой квартире и обставил все так, чтобы

возложить вину на первого вошедшего сюда человека.
—	Вернемся к Риму, — чуть изменил направление

разговора Флинн. — Не могли бы вы объяснить мне

тамошнюю ситуацию?
—	В каком смысле?
—	Видите ли, я обращаю внимание не только на

то, что делает человек, но и на то, что он не делает.

Надеюсь, вы меня понимаете. Вы вот говорили мне,

что приехали в Бостон, чтобы поработать над книгой

о живописце Эдгаре Артуре Тарпе младшем.
—	Совершенно верно.
—	Однако с утра в среду до сегодняшнего вечера

вы не связались ни с Фондом семьи Тарп, ни с

куратором Бостонского музея изящных искусств.
—	Я был занят.
—	Отнюдь. Мои мальчики, ведущие за вами слежку,

доложили, что вы ведете жизнь добропорядочной бос¬

тонской старушки. Ленч в «Локе-Обер», коктейль в

«Рице». Вы провели пару часов в редакции «Бостон

стар». Все остальное время не выходили из дома, пусть

это и чужая квартира.
283

—	Пожалуй, это так.
—	Вы много спите, мистер Флетчер?
—	Я приводил в порядок мои записи.
—	Наверное, вы могли справиться с этим в солнечной

Италии, до приезда сюда.
—	Как видите, не смог.
—	Разумеется, не стоит забывать про среду. Мы не

знаем, что вы делали в среду. В тот день вы зашли

в «Риц-Карлтон» через одну дверь, а выскользнули

через другую. Естественно, безо всякого злого умысла.

Произошло это до того, как мы выяснили, что имеем

дело с бывшим асом журналистского расследования,

органически не выносящим слежки. Но нам известно,

что ни в Фонде Тарпа, ни в Бостонском музее в среду

вы не показывались.
—	Вы должны понять мои чувства, инспектор. Транс¬

атлантический перелет. Смена часового пояса. Шок от

убийства. Осознание того, что подозрение падает на

меня. Я просто не отдавал отчета в своих действиях.
—	Неужели? — зеленые глаза насмешливо сверкну¬

ли. — Вы собираетесь жениться на Анджеле ди Грасси?
—	У вас отличная память на имена и фамилии.
—	Это от знания языков. Кто она?
—	Девушка. Итальянка. Дочь графа ди Грасси.
—	Графа ди Грасси?
—	Графа Клементи Арбогастеса ди Грасси.
—	Того самого, что умер на прошлой неделе?
—	Мы так думаем.
—	«Мы так думаем»! Что это за ответ?
—	Он умер.
—	Вы говорили, что присутствовали «как бы на

похоронах».
—	Говорил?
—	Да.
—	Наверное, так оно и было.
—	Флетч, почему вы сразу не говорите правду?

Почему я должен все вытягивать из вас клещами.

Между прочим, сегодня у меня выходной.
—	И вы заплатили за виски из собственного кармана?
—	Да. Поэтому попрошу вас начать с самого начала.

Почему вы прилетели в Бостон?
—	Ладно. Я разыскиваю картины.
—	Ага! Молодец. Наконец-то Флинну дозволено

выслушать истинную историю. Забудьте о краткости.

Можете говорить сколь угодно долго.
284

—	Энди ди Грасси и я собираемся пожениться.
—	Вы в преддверии блаженства. Юная дама говорит

по-английски?
—	Без малейшего акцента. Она училась в Швейца¬

рии, а потом в Штатах.
—	Очень важно, чтобы муж и жена изъяснялись на

одном языке, когда дело доходит до споров.
—	Пару лет назад из дома ее отца, неподалеку от

Ливорно, украли коллекцию картин. Картин очень дорогих.
—	Много?
—	Девятнадцать, включая скульптуру лошади Дега.
—	Лошадь Дега? О Господи. И сколько стоит укра¬

денное, с лошадью или без нее?
—	Трудно сказать. Миллионов десять, двенадцать.
—	Долларов?
—	Да.
—	Мой Бог, ну почему я учился играть на скрипке,

а не рисовать! Это богатое семейство, ди Грасси?
—	Нет.
—	Вам, впрочем, это неважно, вы сами богаты.
—	Энди жила у меня на вилле, в Канья.
—	Вы репетировали послесвадебное блаженство.
—	История увлекательная, не так ли, Флинн?
—	Покажите мне ирландца, который откажется ее

выслушать!
—	Ваши годы в гитлерюгенд не вытравили из вас

присущее вашей нации любопытство.
—	Наоборот, разожгли его.
—	Я получаю каталоги со всего мира. Каталоги

произведений искусства. Они издаются музеями. Как

описания имеющихся экспонатов, так и выставочные.

Издают их и торговцы произведениями искусства. То-же

двух типов. Того, что предлагается на продажу, и уже

проданного.
—	Ясно. Я понял, о чем речь.
—	Как-то раз Энди просматривала каталог, выпу¬

щенный бостонской галереей. Галереей Хорэна.
—	Никогда о ней не слышал.
—	Она находится на Ньюбюри-стрит.
—	Вполне возможно.
—	Она узнала одну из картин ди Грасси, Беллини*,

проданную этой галереей.
*	Беллини — семья итальянских живописцев венецианской шко¬

лы, Якопо и его сыновей Джентиле и Джованни.
285

—	Через два года после ограбления?
—	Примерно. Она показала каталог мне, и мы вместе

просмотрели предыдущие каталоги Хорэна. И нашли

вторую картину ди Грасси, тоже проданную, кисти

Перуджино*.
—	Значит, до того украденные картины на поверх¬

ность не всплывали?
—	Нет.
—	А на продажу их предложили в Бостоне?
—	Точнее, следует сказать, что их продали через

Бостон.
—	Вас понял.
—	Энди сразу заволновалась. Мы собрали чемоданы,

сели в машину и поехали в Ливорно.
—	Где находился граф. Вместе с графиней?
—	Да, конечно. Но она — не родная мать Энди.
—	Вы не слишком к ней расположены.
—	О, у меня к ней претензий нет. Но Энди ее

недолюбливает.
—	Вполне естественно.
—	Мы собирались показать графу оба каталога

Галереи Хорэна.
—	Вы предварительно не позвонили?
—	Как-то вылетело из головы. Мы только вернулись

с пляжа, переоделись, покидали вещи в чемоданы и

помчались в Ливорно. Кажется, не успели даже принять

душ.
—	Должно быть, вы превысили допустимую скорость?
—	Можете не сомневаться.
—	Вы сказали, что «собирались показать» каталоги

графу?
—	По пути в Ливорно мы услышали по радио, что

графа Клементи Арбогастеса ди Грасси похитили.
—	Похитили? Мой Бог! Этот вид преступлений

получает все большее распространение.
—	У Энди началась истерика. Я еще сильнее нажал

на педаль газа. Мы остановились выпить по рюмочке

коньяка. Потом помчались дальше. Еще раз останови¬

лись, чтобы позвонить в Ливорно. Ту поездку я буду

помнить до конца своих дней.
—	Но вы добрались до Ливорно.
*	Перуджино (наст, фамилия Ваннуцци) Пьетро (между 1445

и 1452 — 1523) — итальянский живописец.
286

—	Да. Его похитили и потребовали выкуп в четыре

миллиона долларов.
—	Однако!
—	А у ди Грасси не было ни гроша. После кражи

картин они перебивались с хлеба на воду. Застраховать

их граф не удосужился. Землю он давно продал.

Оставался только полуразрушенный особняк близ Ли¬

ворно, гордо именуемый дворцом, да пара стариков-слуг.
—	Вы упомянули, что у Энди была квартира в Риме.

На что же они жили?
—	Все трое — граф, графиня и Энди — жили на

проценты с ценных бумаг. В год выходило пятьдесят

тысяч долларов.
—	Пятьдесят тысяч поболе гроша.
—	Но недостаточно для того, чтобы заплатить четыре

миллиона выкупа.
—	А вы сами не могли заплатить? Из денег,

оставленных дядей?
—	Нет.
—	Но речь шла о жизни вашего будущего тестя.
—	Не мог, даже если бы и захотел. Семья ди Грасси

не проявляла ни малейшей активности в течение

нескольких десятилетий. О ее существовании все забыли.

И никто не одолжил им четыре миллиона.
—	И?
—	Мы сообщили похитителям через газету, что таких

денег у нас нет. Получили новые послания. В них нам

предлагалась альтернатива: или мы платим, или они

убивают старого графа. Я переговорил с дамой, кури¬

ровавшей принадлежащие графу ценные бумаги. Даже

в такой сверхкритической ситуации мы не имели

возможности обратить их в наличные. По итальянским

законам благополучие семьи ставится выше благополу¬

чия индивидуума, даже если он — глава семьи.
—	Итальянцы знамениты тем, что держатся друг за

друга, — согласился Флинн, — даже если ради всех

приходится жертвовать кем-то одним.
—	Похитители стояли на своем. Кошелек или жизнь.

Они дали нам пять дней. Прошла неделя. Тишина. Две

недели. Три. Больше они с нами не связывались.
—	То есть его убили?
—	Так считает итальянская полиция.
—	Как давно это случилось?
—	Чуть больше месяца назад. Власти посоветовали

жене и дочери ди Грасси смириться со смертью старого
287

графа. «Его могли похоронить или в Италии, или в

море у ее берегов» — так они оценили ситуацию. В

прошлый понедельник его отпели в церкви.
—	Вот откуда «как бы похороны».
—	Да. Но все было, как при настоящем покойнике.
—	И вы решили тряхнуть стариной, вспомнить свое

газетное прошлое, и приехали в Бостон, чтобы раскру¬

тить это дело.
—	В общих чертах, да.
—	Вы говорили с этим Хорэном?
—	Да. В среду.
—	Вот, значит, где вы были в среду.
—	Да.
—	Тоща понятно, почему вы вошли в одну дверь

«Риц-Карлтона», а вышли через другую, на Ньюбюри-

стрит. Галерея как раз на этой улице!
—	Да.
—	Мой Бог, неужели мне довелось встретиться с

абсолютно честным человеком. И остальные картины у

Хорэна?
—	У брокера их обычно нет, Френк. Он — посредник.

И задача моя состояла в другом — узнать, от кого он

получил картины, украденные у ди Грасси.
—	Наверное, вы обратились к нему с присущей вам

откровенностью.
—	Трудно быть откровенным с брокером, Френк. Я

попросил его найти для меня одну картину. Также из

коллекции ди Грасси. Написанную Пикассо. Называется

она «Вино, скрипка, мадемуазель».
—	И он ее нашел?
—	Через несколько дней, вчера, он сообщил мне,

что она принадлежит одному человеку, проживающему

в Далласе, штат Техас. Он также сказал, что за

последние год или два купил у этого человека еще

пару картин. Вернее, продал их через свою Галерею.
—	Вам известна фамилия техасца?
—	Известна.
—	Скажите мне, Флетч, кому будут принадлежать

эти картины, если вы их найдете?
—	В этом вся загвоздка. Вопрос о наследстве Менти

будет оставаться открытым еще долгие годы.
—	Менти?
—	Граф ди Грасси. Завещание не будет зачитано,

пока не найдут тело. Или не пройдет срок, достаточный

для того, чтобы признать графа умершим.
288
9*

—	Значит, после того, как вы найдете картины, вам

придется найти тело.
—	Едва ли я смогу сделать то, что оказалось не

под силу итальянской полиции.
—	И никто не знает, принадлежат ли картины дочери

или вдове?
—	Нет. Хуже другое, пока не найдено тело Менти,

они не смогут получать проценты с ценных бумаг.
—	Посмею предположить, что в данный момент обе

дамы могут надеяться только на вас.
—	Пожалуй, вы правы.
—	Ага! А я-то думал, главная ваша забота — снять

с себя подозрение в убийстве.
—	Наверное, поэтому до меня не сразу дошло, что

в убийстве вы подозреваете меня.
—	Меня несколько сбил с толку ваш звонок по

контактному телефону полиции. Если б вы сразу сказали

мне, что ранее были специальным корреспондентом, я

бы понял, почему вы так спокойно реагировали на

покойницу в вашей гостиной, — Флинн налил себе

третью чашку чая. — Не каждому человеку доводится

улететь через океан от похищения и убийства, чтобы

успеть в аккурат к новому убийству.
—	Похоже, мне не повезло.
—	По-моему, везение тут ни при чем.
—	Если я правильно понял вас, инспектор Фрэнсис

Ксавьер Флинн, вы предполагаете наличие какой-то

связи между тем, что происходило в Италии, я имею

в виду похищение и убийство Менти, и бостонским

убийством Рут Фрайер.
—	Пожалуй, вы правы.
—	Вы же дали мне список пассажиров, прилетевших

вместе со мной из Рима.
—	Связь может быть, Ирвин Морис Флетчер, но я

еще не знаю, какая именно.
—	Связь действительно есть. Один человек прилетел

со мной из Рима.
—	Кто же?
—	Графиня. Летела через Нью-Йорк. Приземлилась

в Бостоне во вторник, примерно на час позже меня.
—	Она знала, что вы остановились в этой квартире?
—	У нее были мои адрес и телефон.
—	И она жаждет добраться до картин?
—	Не то слово.
—	Как она узнала, что вы их разыскиваете?
’/,10-2940
289

—	Полагаю, она прочитала кое-какие записи, остав¬

ленные мною Энди... план маршрута, знаете ли. Она

знала, что я взял с собой перечень картин.
—	Но зачем ей убивать Рут Фрайер?
—	Рут могла находиться в квартире, обнаженная, в

ожидании Барта, не зная, что тот на пути в Италию.

Она открыла дверь графине...
—	Вашей кипящей от злобы приемной теще?
—	Да, злой и подозрительной.
—	Еще бы, она думает, что вы хотите прибрать

картины для Энди.
—	Естественно.
—	А вы?
—	Она не ошибается.
—	Не сходится, — покачал головой Флинн. — По¬

рванный лиф.
—	Мало ли, как это могло случиться. Может, его

порвала сама Рут, когда снимала.
—	У Рут Фрайер не было ключа от квартиры.
—	Зато он есть у Джоан Уинслоу.
—	Соседки? У нее есть ключ? Мы забыли спросить

ее об этом. Вот он, недостаток полицейского опыта.

Уж этот-то вопрос следовало задать обязательно. Но с

какой стати ей отдавать ключ Рут Фрайер?
—	Она бы не отдала, будучи трезвой. А так... дала

же она ключ мне.
—	Правда? Как интересно. А где сейчас графиня?
—	Вчера вечером она переехала сюда.
—	Сюда?
—	Да. «Риц-Карлтон» для нее слишком дорог.
—	Ага! Графиня — та красотка, с которой вы выпи¬

вали в «Рице». Парням она запала в сердце. Они

сказали, что вы даже не заплатили по счету.
—	Не заплатил.
—	Графиня чем-то досадила вам?
—	Есть немного.
Флинн внимательно разглядывал донышко пустой

чашки.
—	Кажется, сегодня мы лучше узнали друг друга.
Флетч промолчал. Его бокал тоже опустел.
—	Пожалуй, мне пора домой, к жене и детям.
Дождь все еще барабанил по окнам.
—	Как продвигается дело об убийстве члена Город¬

ского совета? — спросил Флетч в прихожей.
—	Совсем не продвигается. Застыло на месте. Трудно
290
7,ю-а

предполагать, что кто-то добровольно сознается в со¬

вершении такого убийства, не так ли?
—	Благодарю за виски, инспектор.
Они вышли из квартиры, Флетч нажал кнопку

вызова лифта.
—	Снимите меня с крючка, Френк.
—	Я вас понимаю. Вы хотите слетать в Техас,

освободиться от женского эскорта.
Войдя в кабину лифта, Флинн обернулся.
—	Вы — лучший из всех подозреваемых, какие у

меня были, Флетчер. Только вам удается так долго

балансировать на кончике иглы. Но вы избавили бы

меня от многих хлопот, сознавшись в убийстве.
Глава 25
Выпитое виски разморило Флетча. Он попрощался

с миссис Сэйер, поел приготовленное ею жаркое, около

шести вечера завалился спать.
Шесть часов в Бостоне соответствовало полночи в

Риме.
Кто-то покусывал его за ухо.
Прохладное тело прижалось к нему. Набухший сосок

терся о предплечье.
Тело пополнее, чем у Анджелы. Немного.
Нога поглаживала его ноги. Вперед-назад, вперед-

назад.
—	Сильвия!
Даже в темной комнате он увидел разметавшиеся

по подушке волосы его будущей приемной тещи.
—	О Господи, Сильвия!
—	Слишком поздно, дорогой, — она подсунула под

него свое правое бедро. — Как писано в Библии: «Они

познали друг друга в его сне».
—	Это же инцест!
—	И что из этого, дорогой?
Теперь она полностью лежала под ним, ее бедра

выписывали восьмерку.
Груди вдавливались в ребра.
—	О Боже!
Действительно, было слишком поздно.
И оставалась единственная возможность избежать

перелома одной из частей его тела.
'/,10*
291

—	Это не инцест, дорогой.
Наконец, улегшись на спину, Флетч смог взгля¬

нуть на фосфоресцирующий циферблат. Только восемь

вечера.
—	Вы что-нибудь поели? — спросил он.
—	Конечно. Зачем мне ждать от вас очередного

подвоха?
—	Вы сами не так уж просты, графиня дель Гасси.
—	Куда вы подевались вчера вечером? Я два часа

ждала обеда.
—	Пошел прогуляться.
—	Я знаю. Сукин сын, — она села. — Только от вас

можно ждать такого. Помолоть языком и уйти, оставив

меня голодной. Никакой вы не шеф-повар. Вы — сукин

сын! То же самое и с картинами — вы лжете, лжете,

лжете! Хотите ограбить меня.
Флетч положил руку ей на спину.
—	Я оставил дверь незапертой. Швейцар впустил

вас в подъезд?
—	Мне пришлось ждать, ждать. Вы не отвечали на

звонок.
—	Я спал.
Сидя в постели, в темноте, графиня ди Грасси

заплакала.
—	О, Флетч! Вы мне поможете?
—	Помогу?
—	Вы должны мне помочь.
—	Должен?
—	Менти умер. Я — вдова. Без гроша в кармане.

Без гроша!
—	Да.
—	У меня ничего нет, Флетч.
—	Ну, что-то вы по наследству получите.
—	Анджела молодая, красивая. Умная. У нее впереди

целая жизнь. А я? У меня ничего нет.
—	Она — ди Грасси, Сильвия.
—	Она? Я — графиня ди Грасси.
—	Я знаю.
—	Я вышла замуж за Менти.
—	И его картины.
—	Это мои картины. Менти хотел отдать их мне.

Я в этом не сомневаюсь. Сколько раз он называл их

«нашими картинами».
—	Сильвия, вы можете меня выслушать? Не мне

решать, чьи это картины. Или Менти упомянул о них
292
7,10-4

в завещании, или нет. Если упомянул, они отойдут

только вам, или Энди, или вам обоим, в полном

соответствии с его волей. Если нет — лишь итальянский

суд может определить, кому они принадлежат, при

условии, разумеется, что мы их разыщем.
Сильвия легла, крепко прижалась к нему. Флетчу

вспомнилось, как она лежала на пляже в Канья, с

накрашенными ногтями рук и ног.
—	Флетч, скажите мне правду. Вы знаете, где

картины?
—	Сильвия, я приехал в Бостон, чтобы работать над

биографией Эдгара Артура Тарпа младшего.
Она легонько шлепнула его по груди.
—	Вы лжете. Всегда вы мне лжете.
—	В данном случае, нет.
—	Если вы пишете большую книгу, то где пишущая

машинка? Где ваши записи? Вчера вечером я прошлась

по квартире. Никто не пишет тут никаких книг.
—	Я еще не начал. Меня отвлекали.
—	Отвлекали! Вы нашли картины, — он чувствовал

боком ее жаркое дыхание. — Где они?
Он уже проснулся. И хотелось ему отнюдь не

говорить.
Он промолчал.
Сильвия положила на него ногу.
—	Где картины? А, Флетч?
—	Вы умело ведете переговоры, Сильвия.
—	Вы мне поможете, Флетч. Правда?
—	Сначала помогите мне.
—	Америка! — вскричал Флетч.
Телефон зазвонил в самый неподходящий момент.
Продиктовали телеграмму. От Энди. Анджелы ди

Грасси.
«ПРИБЫВАЮ В БОСТОН ВОСКРЕСЕНЬЕ ШЕСТЬ-

ТРИДЦАТЬ ВЕЧЕРА. РЕЙС «ТУЭ» 540. СИЛЬВИЯ С

ТОБОЙ? ЛЮБЛЮ. — ЭНДИ».
—	Дерьмо, — процедил Флетч. Она никогда не могла

уложиться менее чем в десять слов. — О Боже. Что

же это я делаю?
—	Продолжим, Флетч, — отозвалась с кровати

Сильвия.
—	Хорошо, — выдохнул Флетч.
293

Второй звонок уже ничего не прервал.
—	Слушаю.
—	Ты пьян? — Флетч узнал Джека Сандерса. Из

трубки доносился шум редакции.
—	Нет.
—	Ты спал?
—	Нет.
—	Чем это ты там занимаешься?
—	Не твое дело.
—	Все понял. Но ты уже кончаешь?
—	Отзынь, Джек.
—	Подожди, Флетч. Я в запарке.
—	Я тоже.
—	Действительно, в запарке. Можешь ты выслушать

меня? Одну минуту.
—	Нет.
—	Чарльзтаун в огне. Кто-то решил спалить весь

город. А у меня некому готовить статьи к печати.
—	И что?
—	Один литобработчик пьян в стельку, второй,

вернее, вторая, беременна, и только что уехала рожать.

Я ничего не могу поделать. Их дневного сменщика

тоже не найдешь. Его жена говорит, что он отправился

то ли на хоккей, то ли на баскетбол. Мне недостает

трех репортеров. Двое в отпуске, у третьего — грипп.

Для литобработки остался один парнишка. Такой ма¬

териал ему не по зубам.
—	Похоже, у вашей газетенки не хватает денег,

Джек.
—	Да кто мог предполагать, что в обычную октяб¬

рьскую субботнюю ночь разверзнется такой ад?
—	Надо предвидеть любые неожиданности.
—	Ты сможешь приехать?
—	Чтобы готовить статьи в номер?
— Да.
—	Ты спятил.
—	Сам я не справлюсь, Флетч. Не могу я один

выпустить целую газету.
—	Сколько сейчас времени?
—	Без десяти девять.
—	Когда ты освобождаешься?
—	Материалы на первую полосу сдаются в десять

двадцать.
—	Джек, меня подозревают в убийстве.
—	Тебя — да, но не Ральфа Локе.
294

—	Я не знаю города.
—	Зато умеешь складывать слова.
—	Я уже забыл, как это делается.
—	Пожалуйста, Флетч. Ради нашего прошлого. Я не

могу больше говорить.
В темноте Флетч посмотрел на Сильвию, перебрав¬

шуюся на его половину кровати.
—	Ну, хорошо. Мерзавец.
Глава 26
—	Френк?
—	Кто вам нужен? — сонный детский голос. Поло¬

вина третьего ночи.
—	Инспектор Флинн.
Трубка легла на дерево.
—	Папа! — донеслось издалека.
После долгой паузы послышался голос Флинна.
—	И кто бы это мог быть?
—	И. Эм. Флетчер.
—	Благослови, Господи, мой нос. Это вы. Неужели

вы выбрали столь необычное время, чтобы сознаться?
—	Я в «Стар», Френк.
—	И что вы там делаете? Переметнулись во враже¬

ский стан?
—	Чарльзтаун в огне. Кто-то поджигает его.
—	Понятно.
—	Давний приятель по «Чикаго пост» попросил меня

приехать и помочь ему.
—	У вас есть давний приятель в Бостоне?
—	Как выяснилось, да.
—	Что он делал в прошлый вторник? Вы спросили?
—	Я знаю, что понедельник и вторник — его выход¬

ные дни.
—	Сколько ни говоришь с человеком, но напои его

и узнаешь что-то новое.
—	Френк, я хотел бы побыстрее закончить этот

разговор.
—	Вы могли бы и не звонить.
—	Извините, что разбудил вас.
—	Пустяки. Я всего лишь заполняю время сном.
—	Я не могу заставить представителя бостонской

полиции по контактам с прессой выслушать меня.
295

—	А кто представляет нас сегодня?
—	Некий капитан Хольман.
—	А, ну конечно. Он только и может, что говорить

от лица полиции.
—	Он звонит каждые пятнадцать минут, сообщая

все новые факты, но меня слушать не желает.
—	Вы же знаете, кто такой представитель полиции

по контактам с прессой: человек с двумя ртами и одним

ухом, аномалия. Так что вы хотели бы ему сказать?
—	У меня тоже есть интересная информация. Наших

репортеров в Чарльзтауне, возможно, поболе, чем

фараонов.
—	Уже и наших. Кажется, вы удалились от дел,

мистер И. М. Флетчер.
—	Послушайте, Френк. Все очень просто. Одиннад¬

цать поджогов после семи вечера. В основном старые

дома, несколько складов, церковь. Никакой связи.
—	В домах не живут?
—	Нет.
—	Вот вам и связь.
—	Согласен. На третьем, пятом, седьмом, восьмом

и девятом пожарах найдены двухгаллонные канистры

из-под бензина «Астро». Такие продают на автозаправ¬

ках на случай, что у вас кончится бензин прямо на

дороге.
—	Знаю.
—	Я послал репортера, чтобы он выяснил, нет ли

таких же канистр и на остальных пожарах.
—	А разве в службе выявления поджигателей по¬

жарной охраны еще не обратили на это внимания?
—	Нет. Они заняты обычным делом. Наблюдают за

зеваками. Не слушают репортеров, показывающих им

канистры. Фотографируют.
—	Их методы мне знакомы. Утром они встретятся,

сравнят полученные результаты. Будет чем заняться,

пока принесут кофе.
—	Поджигателя надо изловить этой ночью.
—	Согласен. Дым загрязняет атмосферу.
—	Здания горят вокруг Фарберского Холма. Более-

менее равномерно по периметру. Первый пожар зафик¬

сирован с севера, второй — с юга, далее — на северо-

западе.
—	Не завидую пожарным. Метаться из стороны в

сторону, туда и обратно. Могу представить себе, какие

там транспортные пробки.
296

—	Я посмотрел на карту района. В его географиче¬

ском центре, на углу Брид и Экорн-стрит расположена

бензозаправка.
—	И вы хотите сказать мне...
—	На карте не указано, какой компании принадле¬

жит бензозаправка, поэтому я послал туда репортера.
—	Он не столкнулся с пожарной машиной?
—	Френк, это бензозаправка «Астро».
—	Так кого мы ищем?
—	Молодого парня, который работает на бензозап^

равке «Астро» на углу Брид и Экорн-стрит. Его смена

закончилась в шесть часов.
—	Почему молодого?
—	Очень уж он быстро перемещается. Через ограды.

По крышам.
—	Да, для этого нужно отменное здоровье, так что,

скорее всего, он молод. Не жалуется на ноги.
—	И имеет свободный доступ к канистрам с бензином

«Астро».
—	Хорошо, Флетч, — Флинн понизил голос. — Сей¬

час надену штаны и поброжу по Чарльзтауну. Может,

чем-нибудь и помогу. С детства терпеть не могу

пожаров.
—	Я знаю.
—	Скажите мне, Флетчер. Поймав этого поджигате¬

ля, мы так же выясним, что именно он — убийца Рут

Фрайер?
—	Спокойной ночи, Френк. Когда поймаете парня,

позвоните в «Стар», хорошо?
—	Я прослежу, чтобы это сделал капитан Хольман.
—	Попросите его рассказать обо всем Джеку Сан¬

дерсу.
—	Обязательно. Как вам известно, я — за тесное

сотрудничество с прессой.
Глава 27
В воскресенье утром Флетч сел в «форд», не торопясь

поехал на Фентон-стрит, без труда нашел дом 58.

Машина с двумя детективами в штатском следовала за

ним, как привязанная.
Спал он четыре часа в одной из комнат для гостей.
297

Вернувшись, он не стал беспокоить гостью, распо¬

ложившуюся в его постели.
Дверь квартиры 42 открыла Люси Коннорс.
В широкой юбке и простенькой блузе. Без косметики,

без украшений.
—	Мистер Хед?
—	Да, — кивнул Флетч. — Из журнала «Трэ».
Взгляд Люси прошелся от одной его руки к другой,
в поисках камеры или диктофона.
—	Благодарю, что вы позволили мне прийти. Тем

более в воскресное утро.
—	Я не рискнула бы пригласить вас в другое время.

К чему улучшать свою репутацию.
Обычная квартирка, с одной или двумя спальнями.

Маленький обеденный стол в углу гостиной. Вдоль

стены, рядом с ним, стереопроигрыватель, полки с

пластинками.
У противоположной стены — старый дешевый диван,

перед ним — коврик, у дивана — просиженное кресло.
Окно без занавесей занимало четвертую стену. Из

картин — лишь репродукция Ренуара над диваном.
—	Марша, — представила Люси вторую женщину.
Плоскую, как доска, хрупкую, в джинсах, тельняшке
с закатанными до локтей рукавами. Черные, блестящие

волосы, стрижка под пажа, кожа прозрачная, как у

чисто вымытого ребенка.
При появлении Флетча она не шевельнула ни

головой, ни телом.
Ее черные глаза вперились в него, выражая скорее

любопытство и вызов, но не враждебность.
—	Доброе утро, Марша, — поздоровался Флетч.
—	Не хотите ли кофе, Мартин?
Люси явно нервничала. Еще бы, ее новый образ

жизни экзаменовал профессионал.
—	Если вы тоже будете пить, не откажусь.
—	Мы уже позавтракали, — Люси опустилась на

диван, у ног Марши.
Флетч сел в кресло.
—	Я рад, что вы согласились на интервью, Люси.

Люди должны знать, через что вы прошли.
—	Никто не хотел меня понять. Ни родные, ни

друзья. Ни Барт. Я-то надеялась, что Барт меня поймет,

поэтому ничего от него и не скрывала. Он же воспринял

все это как личное оскорбление.
Она взяла Маршу за руку.
298

—	В общем-то, Мартин, мне совершенно безразлично,

понимает кто меня или нет.
—	Разумеется, — Флетч прокашлялся. — Вы решили

свои проблемы. Другие — нет.
Взгляд Марши потеплел.
—	Боюсь, большинство людей думает, что это бо¬

лезнь. Я о том, что мы с Маршей живем вместе. Как

прыщи или грипп, или что-то еще, приходящее и

уходящее, — Люси еще крепче сжала руку Марши. —

Полагаю, я прошла и через эту стадию. Но почему

вы интересуетесь мною, а не Маршей?
—	Меня интересует и Марша. Но вы старше по

возрасту. Были замужем. Получается, вам пришлось

многим пожертвовать, я имею в виду материальные

ценности, чтобы жить с Маршей. Я также думаю, что

ваша жизнь изменилась более разительно, чем у Марши.
—	Вы, конечно, правы. Марше повезло. Она всегда

была маленькой лесбиянкой, — Люси тепло улыбнулась

Марше. — Начиная со школы. Все эти душевые после

хоккея на траве, не так ли, Марша? — она вновь

повернулась к Флетчу. — Марша училась в частной

школе, получила куда лучшее образование, чем я. С

девочками она начала спать с двенадцати лет.
Марша молчала.
—	Мне же пришлось пройти через все муки ада.

Господи, сколько же я натерпелась.
—	Расскажите мне об этом, — Флетч достал из

кармана блокнот и ручку. — Расскажите мне о всех

«муках ада».
—	Как миссис К.?
—	Именно так.
—	И я смогу прочитать текст, прежде чем вы

передадите его в редакцию?
—	Можете не сомневаться.
—	Ладно, — Люси шумно выдохнула. — Дерьмо, —

не выпуская руки Марши, Люси посмотрела на нее. —

Начало вам, конечно, известно. Милая девушка. Хорошо

воспитанная. Цель жизни определена. Роль уготована.

Мы жили в Уэствуде, лужайка перед домом, лужайка

за домом, гараж на две машины. Папе принадлежало

автомобильное агентство. Мама была невратичкой, обо¬

жала таблетки. Да и сейчас глотает их пригоршнями.

Своего старшего брата, Джека, я ненавидела. Пустой,

жестокий. Великий хоккеист. Колол белку иголками.

И меня тоже. Мерзавец.
299

Взгляд Марши озабоченно уперся в лицо Люси.
—	Меня считали красивой, — Люси замялась. — Вы

понимаете, что это означает для учащейся обычной

американской средней школы. Одной из первых надеть

бюстгальтер, одной из первых прийти на занятия с

накладными ресницами, одной из первых перекраситься

в блондинку. В тринадцать лет. Потом диета, короткие

юбочки. Ставить цель и достигать ее в максимально

короткий срок. Во всем быть первой. К примеру, лечь

под мужика. Тоже цель. Мой первый парень, защитник

школьной сборной по футболу*, весил не меньше

двухсот двадцати фунтов**. Толстый живот. Никакого

удовольствия. Он чуть не расплющил меня, как

дорожный каток.
Я поступила в колледж. Сошлась с парнем, который

играл на скрипке и мечтал о том, что создаст и

возглавит международный картель. Дерьмо собачье.
На вечеринке встретилась с Бартом. Я училась уже

на последнем курсе. И Барт стал очередной целью. Он

выглядел нормальным человеком, соответственно и вел

себя. Дартмут-колледж, юридический факультет Гар¬

варда. Начавший лысеть. Старше меня на двенадцать

лет. Работающий в юридической конторе. Очень богатый.

Я изобразила полную невинность и позволила ему

покорить себя. Разумеется, честностью мое поведение

не отличалось, но люди идут и не на такое, чтобы

достигнуть поставленной цели.
—	Вы испытывали к нему сексуальное влечение? —

спросил Флетч.
—	Откуда мне знать? Я понятия не имела, что такое

сексуальное влечение. Мне говорили, что мальчики

возбуждают девочек и наоборот. Ничего более. Проис¬

ходящее между мной и парнем я и принимала за

возбуждение.
—	Но вас это не возбуждало?
—	Никоим образом.
—	Никогда?
—	Никогда, — твердо ответила Люси. — Я слышала,

кто-то испытывал оргазм, я же — никогда. Я играла

роль. Участвовала в игре «когда-нибудь придет и мой

час». Возбуждения я не ощущала. Только я даже не

представляла себе, что это такое.
*	Имеется в виду американский футбол.
** Около 90 кг.
300

—	Перестаньте, Люси, — вмешался Флетч. — Вы же

не могли не знать о существовании лесбиянства.
—	Нет, не знала. Мысль эта не приходила мне в

голову. То есть я, конечно, слышала, что есть такие,

как Марша. Лесбиянки. Но не рядом со мной. Где-то

далеко-далеко. Совсем другие. Странные. А я не имею

с ними ничего общего. Я достигла немалых успехов в

подавлении собственной сексуальной сущности. Можно

сказать, одержала полную победу.
—	Продолжайте, — кивнул Флетч.
—	Вскоре после того, как мы поженились, Барт

начал говорить о фригидности. Как бы между прочим.

Что я об этом знаю и тому подобное. Потом стал

уходить к женщине в соседнюю квартиру. Их беседы

затягивались за полночь, а возвращался он пьяный.

Когда он уезжал в командировки, я находила себе

других мужчин. Ради Барта. Ничего не произошло.

Я хочу сказать, никто из них не смог возбудить

меня. И когда он предложил обратиться к психоана¬

литику, я согласилась. Ему почти удалось убедить

меня, что мне надо лечиться. Психоаналитик оказался

мастером своего дела. Довольно быстро открыл мне

глаза. Я убежала от него. Убежала от истины.

Слишком велико было потрясение. Узнать, что ты —

одна из тех, совсем других, странных. Что мне

нравятся женщины. Я старалась слова психоаналитика

выбросить из головы. Но себя-то не обманешь. Я

начала прислушиваться к себе. Период этот тянулся

и тянулся. Невероятно долго.
Я была злой, грубой, вспыльчивой, раздражительной,

неистовой. Барт и я ссорились. Я била его. Бросала в

него все, что подвернется под руку.
—	Неужели?
—	Да.
—	Я понимаю.
—	На лице у него было столько царапин и синяков,

что на работе ему приходилось врать, будто он зани¬

мается боксом. Только рингом была собственная квар¬

тира. А соперником — жена. Из меня так и перла

агрессия.
—	Вы и сейчас такая же?
—	Нет.
Марша глянула на нее из-под полуприкрытых век.
—	Ну, иногда мы играем. Вы понимаете?
—	Да.
301

—	Я чувствовала, будто посажена в футляр и должна

вырваться из него. Вы представляете себе это ощущение,

Мартин?
—	Конечно.
—	Просто чудо, что я не отвернула голову двум-трем

психоаналитикам. Я вымещала все на бедном Барте.
—	Как вы встретились с Маршей? — спросил Флетч.
—	Как-то я зашла в магазин женских товаров и

увидела то, что мне понравилось... Маршу. В тот день

я купила у нее блузку. На следующий вернулась и

купила брюки. На третий попросила бикини. Позвала

ее в примерочную, чтобы спросить, подходит ли мне

купальник. Я что-то почувствовала. Кровь заиграла в

жилах. Наверное, я уже свыклась с мыслью, что мне

нравятся женщины. Пришло осознание того, что меня

гложет. В примерочной Марша положила руку мне на

бедро, заглянула в глаза. «Кого вы дурите?» — спросила

она. — Люси погладила руку Марши. — От ее первого

прикосновения я едва не кончила.
Они обменялись взглядами, словно вспоминая то

мгновение.
Флетч уставился в блокнот.
—	А вы как все, Мартин? — спросила наконец Люси.
—	То есть, люблю ли женщин?
—	Да.
—	Да.
—	Тогда вы без труда поймете меня.
Флетч хохотнул.
—	Вы абсолютно правы.
—	Вижу, мой рассказ не оскорбил вас.
—	Нет. С какой стати?
—	Но вы бы оскорбились, будь я вашей сестрой?
—	Полагаю, что нет.
—	Не все такие, как вы.
—	Каждый должен быть каким он есть.
—	Барт даже предложил мне обратиться к религии.

О Господи!
—	А как складывались ваши семейные отношения? —

задал очередной вопрос Флетч.
—	Поначалу, и длилось это довольно долго, мне

казалось, что можно ничего не рушить. С Маршей мы

встречались регулярно. Или здесь, или в моей квартире.

Как мне было хорошо. Слишком хорошо. Я испытывала

истинное блаженство. Я поняла, это не мимолетное

увлечение. В этом — я вся. Мы все более пренебрегали
302

осторожностью. Занимались любовью в моей квартире

в присутствии уборщицы. О Боже! Подсознательно я

хотела, чтобы Барт обо всем узнал. Но он словно

ослеп. В конце концов мне пришлось все ему сказать.
—	И как он отреагировал?
—	Я же говорила, воспринял мои слова как личное

оскорбление. Он-то думал, что мужской потенции ему

хватает на нас двоих. Решил, что сможет излечить

меня, если я буду отдаваться ему, не сдерживая себя.

Предложил вновь обратиться к психоаналитикам. Свя¬

щенникам. Хотел, чтобы мы продолжали жить вместе,

встречаясь с любовницами на стороне. Но меня это

уже не устраивало. Марша стала слишком дорога мне.

Как личность, знаете ли.
Вновь они переглянулись. Люси в который уж раз

сжала руку Марши.
—	Барт приобрел для нас магазин женской одежды.

Тот самый, в котором мы и работаем. Название его,

пожалуйста, не упоминайте. Реклама нам не нужна.
—	Магазин принадлежит ему?
—	Он его финансирует. Мы же не развелись окон¬

чательно.
—	Вы говорите, он обиделся?
—	У меня сложилось такое впечатление. Мой по¬

ступок заставил его задаться вопросом, а каков он как

мужчина? То есть он любил меня, женился на мне, а

я вот дала такую реакцию.
—	Но ведь и он не считал ваши сексуальные

отношения удовлетворительными?
—	Он подладился под них. Не стал выкидывать меня

на улицу. Может, лучше б он так и сделал. Вместо

этого он старался помочь.
—	Вы видитесь друг с другом?
—	Случается. Бостон — маленький город. Все всё

знают. В том числе и о сексуальных пристрастиях друг

друга.
—	Эй, Марша! — воскликнул Флетч. — А вы что об

этом думаете?
Люси в ожидании воззрилась на нее. Черные глаза

блеснули. Марша чуть качнула головой, не произнеся

ни слова.
Флетч закрыл блокнот, убрал его в карман.
—	Еще раз извиняюсь за то, что заявился к вам в

воскресенье утром. Я несколько раз звонил вам во
зоз

вторник. Вечером. Вас не было дома? Никто не брал

трубку.
—	Во вторник? — Люси наморщила лоб. — А, во

вторник. Я была в Чикаго, закупала товары для

магазина. Собиралась вернуться во вторник днем, но

самолет опоздал. Я прилетела в девять вечера. Но ты

была дома, не так ли, Марша?
—	Да.
—	Я скоро собираюсь в Чикаго. Рейсом какой

авиакомпании вы летели? «Пан-Америкэн»?
—	Нет, «Транс Уорлд Эйрлайнс».
—	Так удобнее?
—	По расписанию время прибытия — пять часов, но

мы прилетели в половине восьмого. Туман.
—	Люси, большое вам спасибо. Вы сохраните фами¬

лию Коннорс?
—	Скорее всего нет. Верну себе девичью фамилию.

Хислоп. Чтобы не бросать тень на Барта.
—	Во вторник вечером вы сюда не звонили, — подала

голос Марша, пристально глядя на Флетча.
—	Я пытался, — возразил тот. — Должно быть, что-

то случилось с линией.
Глаза Марши проводили Флетча до двери. Люси

последовала за ним.
—	Вы упоминали об убийстве в квартире вашего

мужа...
—	Оно не имеет никакого отношения к нашему

разговору.
—	Я знаю. Просто любопытно. Все, что связано с

убийством, всегда интересно.
—	Не для статьи?
—	Разумеется, нет. Так что там произошло?
—	В нашей прежней квартире убили девушку. После

того, как Барт улетел в Италию. Он сдал квартиру

какому-то прохиндею, который и обнаружил тело.
—	Вы полагаете, ее убил ваш муж?
—	Барт? Вы шутите. Насилие ему абсолютно не

свойственно. Поверьте мне, я-то знаю. Если б он

собирался кого-то убить, то остановился бы на мне.
—	Полиция допрашивала вас?
—	С какой стати?
С дивана, через всю комнату, Марша всматривалась

в лицо Флетча.
—	У вас, наверное, есть ключ от квартиры?
—	Должен быть. Где-то валяется.
304
,10*

—	Интересно, — Флетч поощряюще кивнул.
—	Полиция, должно быть, не знает, где меня найти.

Здесь все на фамилию Марши. И вы бы меня не

нашли, если б Барт не дал вам телефона.
—	Совершенно верно.
—	Я удивлена, что вам удалось разговорить Барта.

Видать, вы и его подвели к мысли, что такое возможно

и с другими людьми.
—	Ваш муж — очень своеобразный человек.
—	Как вы с ним встретились?
—	Он консультировал моего редактора по каким-то

юридическим вопросам. Мы втроем встретились в Мон¬

реале. Во вторник вечером.
Марша застыла. В ее глазах мелькнул страх.
—	Когда мы увидим вашу статью? — спросила Люси.
—	Через несколько недель, — Флетч открыл дверь. —

Я пошлю ее вам. Если напишу.
Глава 28
Когда Флетч вернулся в квартиру, графини уже не

было. Она оставила записку, что отбыла к мессе.
Вскоре загудел звонок домофона.
—	Кто там? — спросил Флетч в микрофон.
—	Робинсон.
Ничего общего с голосом графини.
—	Кто?
—	Клей Робинсон. Впустите меня.
Флетч никогда не слышал ни о каком Клее Робин¬

соне.
Но нажал на кнопку, открывающую дверь в подъезд.

Распахнул дверь квартиры, постоял, ожидая, пока

поднимется лифт.
Из кабины вышел мужчина лет двадцати пяти, с

вьющимися волосами. Опухшее лицо, налитые кровью

глаза, потрескавшиеся губы. Захлопнув дверь лифта,

он тут же сунул руки в карманы длинного плаща.
—	Флетчер?
— Да.
—	Я собирался жениться на Рут Фрайер, — язык

мужчины заплетался.
Флетч выставил вперед левую ногу, ударил правой

рукой. Аккурат по челюсти Робинсона.
11-2940
305

Тот рухнул, не вынимая рук из карманов. Флетч

придавил его правым коленом, нащупал в правом

кармане плаща пистолет, вытащил его, встал. Глянул

на пистолет. Двадцать второго калибра. Робинсон не

сопротивлялся. Какое-то время он приходил в себя.

Взгляд его стал более осмысленным. Он сел, одной

рукой упираясь в пол, второй осторожно коснулся

челюсти.
—	Заходите, — Флетч повернулся и прошел в каби¬

нет. Там положил пистолет в ящик стола.
Когда он вернулся в прихожую, Робинсон уже стоял

в дверях, правая рука — в кармане плаща, левой

потирая челюсть.
—	Заходите, — повторил Флетч, закрыл за Робинсо¬

ном дверь.
По коридору отвел его в ванную. Везде валялись

вещи Сильвии.
—	Я поставлю кофе, а вы примите душ. Сначала

горячий, потом холодный, — и оставил его в ванной.
Он услышал шум льющейся воды, когда нес поднос

с кофейными принадлежностями из кухни в кабинет.
Наконец появился и Робинсон, с мокрыми волосами,

падающими на отложной воротник рубашки, с плащом

на руке.
—	Выпейте кофе.
Робинсон бросил плащ на стул, сел в кожаное кресло.
—	Вам пришлось многое пережить, — Флетч протя¬

нул ему чашку дымящегося кофе. Примите мои собо¬

лезнования.
Робинсон, держа блюдце на уровне груди, пригубил

кофе.
—	Я не убивал Рут Фрайер. Можете мне не верить,

но это так. Я лишь обнаружил ее тело. Она была

очень красивая. Я ее не убивал.
—	Дерьмо, — пробормотал Робинсон.
—	Вы совершили бы непоправимую ошибку, застре¬

лив меня, — продолжил Флетч. — Но я готов понять,

что вами двигало.
Робинсон закашлялся, поставил чашку на стол,

наклонился вперед, закрыл лицо руками, зарыдал.
Флетч прошел в гостиную, остановился перед кар¬

тиной Пауля Клее.
Из кабинета доносились громкие рыдания. Потом

они стихли. Начались вновь.
Когда паузы стали чаще и продолжительнее, Флетч
306
11-2

—	И что вы сделали?
—	Не знаю. Не помню. На следующее утро я

позвонил ее отцу и начал заниматься отправкой тела

во Флориду. Полиция уже сделала вскрытие. Наглые

мерзавцы.
—	Где вы взяли пистолет?
—	В ломбарде в Саут-Энде. Заплатил сто долларов.
—	Этим утром?
—	Вчера вечером.
—	Где вы провели ночь?
—	В основном в баре. Набрался прилично. В два

или три ночи попал в какой-то отель.
—	Хотите еще кофе?
—	Я сам не знаю, чего хочу.
—	У меня есть свободная комната для гостей. Если

хотите поспать, я не возражаю.
—	Нет, — в глазах Робинсона мелькнуло изумле¬

ние. — Я же собирался вас убить.
—	Это точно.
—	Вы, однако, оказались проворнее.
—	Что вы теперь намерены делать? — Флетч не стал

комментировать последнюю фразу.
—	Искать убийцу Рут.
—	Дельная мысль.
—	Вам что-нибудь известно? — с надеждой спросил

Робинсон. — Насчет убийства?
—	Расследование ведет инспектор бостонской по¬

лиции Фрэнсис Ксавьер Флинн.
—	И кто, по его мнению, убил Рут?
—	Я.
—	А кто, по-вашему, убил ее?
—	У меня есть кое-какие предположения на этот

счет.
—	Вы поделитесь ими со мной?
—	Нет.
—	У вас мой пистолет.
—	Да, — кивнул Флетч. — Но за сотню долларов вы

можете приобрести другой.
Кажется, идея не показалась Робинсону привлека¬

тельной.
— А почему бы вам не уехать домой? — спросил

Флетч. — Спуститься вниз, такси довезет вас до аэро¬

порта, самолет — до Вашингтона, другое такси — до

дома. Вы покушаете, ляжете спать, а утром пойдете

на работу.
308
tl-4

—	Мысль недурна.
—	Вот я и подумал, не предложить ли вам такой

вариант.
—	Хорошо, — Робинсон встал, взял плащ.
—	А что я должен сказать вам?
—	До свидания?
—	Если окажется, что убийца — вы, я вас убью.
—	Хорошо.
—	Даже если вас упрячут в тюрьму на двадцать,

тридцать лет, я дождусь вашего освобождения и

убью вас.
—	Считайте, что мы договорились.
У двери Робинсон обернулся.
—	До свидания.
—	Приходите еще. Когда будете чувствовать себя

получше.
Прежде чем уйти самому, часом или двумя позднее,

Флетч оставил записку графине, указав в ней, что

поехал в аэропорт за Энди.
Глава 29
Флетч подъехал к трехэтажному деревянному дому

под шиферной крышей в Уинтропе, у самой набережной.

Маленький дворик и бетонные ступени вели к крытому

крыльцу.
Проезжая по улице, Флетч видел, что задние дворы

упираются в бетонную стену, за которой серела грязная

вода Бостонской гавани. На другой стороне бухты, в

миле или двух, находился аэропорт.
Поднявшись на крыльцо, Флетч заглянул в окно

гостиной.
У дальней стены выстроившиеся в ряд четыре

пюпитра, за ними — кабинетный рояль, на крышке

которого лежали стопки höt. У рояля притулилась

виолончель. Диван, стулья, кофейный столик казались

лишними в этой комнате.
Два мальчика-подростка, очень похожие друг на

друга, в джинсах и ковбойках, расставляли ноты по

пюпитрам.
Оглушающе заревел самолет, поднимающийся над

гаванью.
Справа от Флетча открылась дверь.
309

—	Мистер Флетчер?
Кнопку звонка он не нажимал.
Маленькое лицо Флинна, с высоты его громадного

роста, смотрело на Флетча.
—	Привет, — Флетч отошел от окна. — Как пожи¬

ваете?
—	Все в полном порядке. Ваш полицейский эскорт

позвонил мне, чтобы доложить, что вы приближаетесь

к моему дому. Они опасались, что вы задумали

недоброе.
—	Они абсолютно правы, — Флетч выставил перед

собой пятифунтовую коробку. — Я привез вашей жене

и детям шоколада.
—	Какой вы молодец, — левой рукой Флинн при¬

держивал дверь, не давая ей закрыться под действием

пружины, правой взял коробку.
—	Взятка, не так ли?
—	Я подумал, что могу подарить семье Флинн

коробку конфет, раз уж город Бостон вернул мне

бутылку виски.
—	Заходите, Флетч.
В полутьме прихожей Флетч разглядел полдюжины

пар галош и уткнувшуюся в угол детскую коляску.
Флинн провел его в гостиную.
К мальчикам, один из которых держал в руках

скрипку, добавилась девочка лет двенадцати, с пышными

вьющимися светлыми волосами и огромными синими

глазами, в платье того же цвета. Мальчикам было лет

по пятнадцать.
—	Это мистер Флетчер, убийца, — представил Флинн

гостя. — Рэнди, Тодд, Дженни.
Рэнди, ухватив скрипку и смычок левой рукой,

протянул Флетчу правую.
—	Добрый день, сэр.
Тодд последовал его примеру.
—	В моей семье ничему не удивляются, — проком¬

ментировал Флинн.
В гостиную зашел мальчик лет пяти. С каштановыми

волосами. В очках и веснушках.
—	Это Уинни.
Флетч пожал руку и ему.
—	Не Фрэнсис Ксавьер Флинн?
—	Одного достаточно. Как, впрочем, и Ирвина

Мориса Флетчера.
310

Элизабет Флинн появилась из другой двери, за

роялем.
Светло-каштановые волосы свободно падали на пле¬

чи. Джемпер и юбка облегали крепкое тело. Высокие

скулы, большие синие глаза. Добрые и веселые.
—	Это Флетч, Элзбет. Убийца. Я говорил тебе о

нем.
—	Добрый день, — она улыбнулась. — Хотите чаю?
—	Не откажусь.
—	Он принес сладости, — Флинн протянул ей ко¬

робку. — Так уж не откажи ему в чае.
—	Как хорошо, — она взяла коробку. — Может, от¬

кроем ее после ужина?
—	Мы как раз собирались начать концерт, — Флинн

повернулся к детям. — Что у нас сегодня в программе?
—	Восемнадцатая соната, — ответил Тодд. — Фа-ма¬

жор.
—	Бетховен? Мы так далеко продвинулись?
—	Да, — подала голос Дженни.
—	Извините, что разбудил вас ночью, — поклонился

Флетч.
Элизабет внесла поднос с чайными принадлежно¬

стями.
—	Давайте выпьем по чашечке, — предложил Флинн.
Пока Флинн разливал чай, Элизабет, сев за рояль,
помогала детям настраивать инструменты. Тодд играл

на альте. Дженни, как и Рэнди, на скрипке.
—	Вы его поймали? — спросил Флетч.
—	Кого? — Флинн налил чашку и Элизабет.
—	Поджигателя.
—	О, да.
—	Служителя с бензозаправки?
—	Нет, сорокатрехлетнего пекаря.
—	Он не работал на бензозаправке?
—	Нет.
—	О!
—	Вы изумлены?
—	Почему же он поджигал Чарльзтаун?
Флинн пожал плечами.
—	Ему повелел Иисус. Так он, во всяком случае,

сказал.
—	Но где он брал канистры с бензином «Астро»?
—	Запасал их впрок, — ответил Флинн.
Элизабет тем временем настроила его виолончель.
311

Поставив выпитую чашку на поднос, Флинн сел за

пюпитр.
—	Элзбет обычно аккомпанирует нам на рояле, —

пояснил Флинн, — но Бетховен обошелся без ее партии.
Элизабет подошла к дивану, села, взяла чашку чая.
Дети замерли за пюпитрами.
Младший, Уинни, переворачивал страницы.
—	Con brio! — воскликнул их отец.
И они начали, не отрывая взгляда от нот. Мелодично

запела скрипка Рэнди, Дженни пропустила несколько

тактов, ее синие глаза раскрылись еще больше, но она

не стушевалась и догнала остальных, Уинни ходил

взад-вперед, как официант, и, подчиняясь взгляду отца,

переворачивал страницы, сначала у него, потом у

Дженни, Тодда и Рэнди. Каждые пять или шесть минут

над домом пролетал самолет, с грохотом, заглушающим

музыку, но маленький оркестр, ведомый Флинном, не

сбивался с ритма. Элизабет слушала, сложив руки на

коленях, ее глаза переполняла любовь.
Наверху захныкал младенец.
Они играли, а за окном начали сгущаться сумерки,

в аэропорту зажглись фонари, осветив серую поверхность

бухты. Дети заметно устали. Дженни то и дело

облизывала губы, вздыхала. Лица Рэнди и Тодда

блестели от пота. Волосы прилипли ко лбу.
Последние аккорды отлично удались Дженни, но она

заспешила и закончила чуть раньше остальных, отчего

тут же смутилась.
Концерт продолжался незабываемые сорок минут.
—	Браво! — воскликнула Элизабет. Она и Флетч

хлопали, не жалея ладоней.
—	Очень хорошо, Дженни, — вставая, похвалил се¬

стру Рэнди.
Флинн молча закрыл ноты, прислонил виолончель

к роялю.
—	Папа, по-моему, лучше Фа-мажор ничего нет, —

уверенно заявил Тодд.
—	Может, ты и прав, — уклонился от прямого ответа

Флинн.
Элизабет тем временем обняла Дженни и хвалила

Уинни за образцовое выполнение своих обязанностей.
Часы показывали пять двадцать.
—	Думаю, мы найдем для вас виски, чтобы выпить

стаканчик перед ужином, — обратился к гостю
312

Флинн. — Элзбет пьет шерри, но уж бутылку виски

она отыщет.
—	Мне пора в аэропорт, — ответил Флетч.
—	О? — удивился Флинн. — Решили-таки удрать?
Очередной самолет прервал их разговор.
Дети тем временем убирали музыкальные инстру¬

менты. Их лица сияли счастьем.
—	Прилетает Энди, — ответил наконец Флетч. — В

половине седьмого.
—	Правда? Это хорошо.
—	Вы останетесь на ужин? — спросила Флетча Эли¬

забет.
—	Он должен встретить свою подружку, — ответил

Флинн. — В аэропорту. Его полицейский эскорт навер¬

няка переполошится. Лучше я предупрежу их, что

улетать вы не собираетесь, а не то они арестуют вас

до выяснения. Слежку за вами они, естественно,

продолжат.
—	Заезжайте на обратном пути вместе с ней, —

предложила Элизабет.
Флетч попрощался за руку с каждым из детей.
—	Вы мне понравились, — улыбнулась Элизабет. —

Фрэнни, он не убийца.
—	Все женщины так говорят, — ответил Флинн. —

Да и я еще не уговорил его сознаться.
Вновь рев самолета заглушил все остальное.
—	Привозите вашу девушку с собой, — повторила

Элизабет. — Мы подождем вас с ужином.
—	Большое спасибо, — кивнул Флетч. — И я очень

благодарен вам за концерт.
—	Мы рады, что вы заглянули к нам, Флетч, —

улыбнулся Флинн.
—	Я с удовольствием остался бы. Можно мне заехать

еще раз?
—	А на чем вы играете? — спросил Уинни.
—	На пишущей машинке.
—	Ударный инструмент, — прокомментировал

Флинн.
—	Лерой Андерсон сочинил концерт для пишущей

машинки, — добавила Элизабет.
—	Полагаю, вам не удалось поговорить со мной о

том, ради чего вы приехали, — отметил Флинн, про¬

щаясь у двери.
—	Нет, — качнул головой Флетч. — Но я не жалею,

потому что провел этот час куда как лучше.
313

—	Я знал, что вы это скажете.
—	Мы сможем увидеться завтра в вашем рабочем

кабинете?
—	Конечно.
—	Когда удобнее?
—	В пять часов. Любой здравомыслящий полисмен

в это время сидит на работе. Чтобы избежать транс¬

портной пробки.
—	Ладно. Где я вас найду?
—	Крэйджи Лейн, девяносто девять. Если вы заблу¬

дитесь, детективы в штатском покажут вам дорогу.
Они пожелали друг другу спокойной ночи.
За дверью Флетча встретил стылый, напитанный

влагой воздух.
Флетч постоял на крыльце, привыкая к темноте,

спиной ощущая тепло дома, из которого он только что

вышел, в ушах его еще звучала музыка Бетховена,

мысленным взором он видел большие синие глаза

Дженни под шапкой вьющихся волос.
В свете уличного фонаря он ясно различил лица

двух детективов в штатском, сидевших в машине.

Ему показалось, что они с ненавистью смотрят на

него.
Один из них снял трубку автомобильного телефона,

как раз в тот момент, когда Флетч двинулся вниз

по ступенькам. Флинн, должно быть, объяснял детек¬

тиву, по какой причине Флетч едет в аэропорт. И

рекомендовал не предпринимать решительных дейст¬

вий... Ни в чем не мешать Флетчу, но и не пускать

его в самолет.
—	О Господи, — вздохнул Флетч, шагая к своей

машине.
Глава 30
—	Флетч!
Никогда раньше он не видел Энди в пальто.

Первый вопрос она задала, едва они обнялись, и

он подхватил чемодан невероятных размеров.
—	Сильвия здесь?
—	Да.
—	Сука. Что она делает?
—	Не знаю. Я вижусь с ней не часто.
314

—	Где она остановилась?
—	В моей квартире.
—	О Боже.
—	Как ты?
—	Ты нашел картины? — ответила Энди вопросом.
—	Поговорим об этом в машине. Как ты?
—	Что ты хотел узнать о Барте Коннорсе?
—	Как ты?
Он вынес огромный чемодан Энди из здания аэро¬

порта, пересек улицу, поднялся по лестнице, дотащил

до стоянки, на которой оставил машину.
Детективы в штатском следовали за ними в двадцати

ярдах. Шагали они вразвалочку, засунув руки в кар¬

маны.
Энди начала задавать вопросы, едва он завел мотор.
—	Где картины? Ты знаешь?
—	Точных сведений у меня нет. Возможно, они в

Техасе. Вроде бы Хорэн купил три картины из

коллекции ди Грасси у жителя Далласа, некоего

Джеймса Коуни. У него большое ранчо и восемь

детей.
—	Ты в этом уверен?
—	Откуда мне знать? Хорэна на испуг не возьмешь.

У него безупречная репутация. Самодовольный по¬

донок, но пока на лжи я его не поймал. Я пытаюсь

надавить на него, чтобы выяснить, где Коуни взял

эти картины.
—	И он скажет?
—	Как знать? Если не скажет Хорэну, тогда мы

полетим в Техас и спросим у него сами.
—	А что ты сделал? Попросил Хорэна найти одну

из картин?
—	Да. Пикассо.
—	И где сейчас эта картина?
—	В Бостоне. У Хорэна. О ней я рассказал ему в

среду. Он нашел ее в четверг вечером или в пятницу

утром. В ночь с пятницы на субботу картину перепра¬

вили в Бостон самолетом. В субботу я уже увидел ее.

А поначалу, когда мы встретились первый раз, он даже

сомневался в ее существовании.
—	То есть?
—	Сомнений у него хватало. Есть ли такая картина

вообще? Можно ли ее найти? Принадлежит ли она

кисти Пикассо? Продается ли?
—	Картина подлинная?
315

—	Да. Я в этом уверен. Хорэн — тоже. Коуни готов

ее продать.
Они остановились, чтобы заплатить за проезд по

тоннелю. Нырнули под землю.
—	Пока Хорэн ведет себя, как и положено профес¬

сиональному брокеру, торгующему произведениями ис¬

кусства. Мне он не нравится, но это личное и не имеет

отношения к делу.
Они вырвались из тоннеля. Замелькали стрелки

указателей, названия улиц.
—	О, я не знаю, куда ехать, — признался Флетч.
—	Направо, — ответила Энди. — Поворачивай на

Сторроу Драйв.
—	Откуда ты знаешь?
Они повернули направо из левого ряда.
—	Мы едем на Бикон-стрит, не так ли? Около

Гардене?
—	Да, откуда ты знаешь?
—	Я жила здесь почти год. Когда училась в Рэдк¬

лиффе.
—	Где это?
—	Кэмбридж. Снова направо. На Сторроу Драйв.
Флетч слушался беспрекословно.
—	Почему ты справлялся о Барте Коннорсе?
—	Потому что в тот вечер, когда я прилетел в

Бостон, в его квартире нашли убитую девушку.
Уличные фонари освещали ее профиль.
—	Он не мог этого сделать.
—	Больно уж ты уверена.
—	Да. Уверена.
—	Поэтому я и орал на тебя по телефону, требуя,

чтобы ты уехала с виллы. Когда я просил тебя

посмотреть, приехал ли он, я не ожидал, что ты

останешься там на ночь.
—	Тут надо повернуть налево, — предупредила она

его перед светофором. — Тогда мы сможем объехать

Гардене. Добрый старый Бостон.
—	Полиция решила, что ее убил я.
—	Убил девушку? Ты бы тоже этого не сделал. А

если бы и убил, не стал бы перекладывать вину на

Барта.
—	Благодарю.
—	Барт очень тихий. Не обидит и мухи.
—	А я-то просил тебя только глянуть на него... Ты,

наверное, проверила, какие у него зубы, да?
316

—	Зубы у него, как у любого нормального человека.
—	О Господи.
—	Так кто ее убил?
—	В том-то и дело, Энди, что убил ее скорее всего

Барт!
—	Не может быть!
—	Он находился в Бостоне в тот вечер! Его видели

в двух кварталах от дома с девушкой, похожей на

убитую, перед тем, как ее убили! У него был ключ

от собственной квартиры! Он улетел в Монреаль после

того, как ее убили! И не прошло шести месяцев, как

ой пережил сильнейшее психосексуальное потрясение.

Его жена ушла к другой женщине, как бы подчеркнув,

что не видит в нем мужчину.
—	Я знаю, — кивнула Энди. — Он рассказал мне,
—	Изумительно!
—	И сказал, что ты позвонил, чтобы переложить на

него всю вину. Он задал о тебе куда больше вопросов,

чем ты — о нем.
—	Энди...
—	Осторожно, такси... Более того, Флетч, я могу

подтвердить, что это «сильнейшее психосексуальное

потрясение» не причинило ему ни малейшего вреда.
—	Можешь, держу пари.
—	Мы уже обсуждали этот аспект. И не надо дуться.
—	Дуться! Ты же носишь мое обручальное кольцо.
—	И что? Очень милое колечхо. А кого ты трахнул

на этой неделе?
—	Я? Что?
—	Не слышу ответа. Или ты изменил привычный

образ жизни?
—	Где же нам поставить машину?
—	Вон там. Слева.
—	Мне нужно место для двух машин.
Заднее стекло освещали фары автомобиля, в котором

ехали детективы.
—	Так что я не буду помогать тебе искать доказа¬

тельства вины Коннорса в преступлении, которое ни

один из вас не совершал.
—	Какая верность! — хмыкнул Флетч.
—	Позвони еще раз Хорэну, — предложила Энди,

когда они поднимались в скрипучем лифте.
3*7

Глава 31
На шестом этаже Флетч поставил огромный чемодан

на пол, чтобы достать ключи и открыть дверь.
Но ее распахнула Сильвия.
Женщины обнялись и затараторили по-итальянски.

Флетч отметил, что Сильвия в фартуке. Ему пришлось

протискиваться мимо женщин, чтобы попасть в квар¬

тиру. Сильвия и Энди продолжали щебетать, словно

школьницы, встретившиеся после каникул.
По запахам Флетч понял, что Сильвия приготовила

им обед, по времени, вернее, ужин.
Оставив чемодан в прихожей, он прошел в спальню,

чтобы позвонить по телефону.
Даже через закрытую дверь до него доносились

радостные вскрики. Он набрал номер.
—	Мистер Хорэн? Это Питер Флетчер.
—	А, слушаю вас, мистер Флетчер.
—	Извините, что беспокою вас в воскресный вечер...
—	Не беда. Мне звонят отовсюду и в любое время.

Вы решили предложить за Пикассо другую сумму?
—	Вы переговорили с мистером Коуни?
—	Да. Он ответил, что ваше предложение его не

заинтересовало.
—	И он не хочет обдумать его?
—	Нет.
—	Он прояснил происхождение картины?
—	Нет. Я указал, что вы праве задавать подобные

вопросы. Что вам необходимо знать, откуда взялась у

Коуни эта картина. Считаю, я сделал все, что мог.
—	Но не продвинулись ни на шаг?
—	Он не снизошел даже до стандартных ответов. Я

имею в виду ссылку на Швейцарию. Лишь отметил,

что подлинность картины не может вызывать сомнений.
—	Очень даже может.
—	Разумеется, нет. Мне, к примеру, ясно, что перед

нами подлинник, да и вы сами едва ли будете спорить.
—	Понятно.
—	Между прочим, мистер Флетчер, наш техасский

ковбой удивил меня, буквально слово в слово повторив

ваши слова.
-О?
—	Картину «Вино, скрипка, мадемуазель» он назвал
318

«великолепным» образчиком наследия Пикассо, добавив,

что это «ключевое произведение кубизма».
—	О!
—	То есть наш ковбой с восемью детьми не дилетант

в живописи.
—	Не мне с вами спорить, мистер Хорэн. Предложите

мистеру Коуни пятьсот двадцать пять тысяч долларов

за эту картину.
—	Что ж, мистер Флетчер, это уже ближе к истине.

Обязательно предложу.
—	Как вы помните, с самого начала я предупреждал

вас, что мне, возможно, понадобится ваша помощь в

розыске и приобретении и других картин.
—	Разумеется.
—	Не затруднит вас спросить мистера Коуни, нет

ли у него еще одной интересующей меня картины.
—	То есть вам вновь нужна определенная картина?
—	Да. Картина Умберто Боччиони «Красное про¬

странство».
—	«Красное пространство»? Вы вновь поставили меня

в тупик, мистер Флетчер. От ключевой работы кубизма

Пикассо вы переходите к итальянскому футуризму.
—	Я знаю.
—	Огонь и вода.
—	Вернее, вода и огонь, если сохранять вашу

последовательность.
—	И вновь, как профессионал, я должен предупре¬

дить, что мне ничего не известно о существовании

такой картины...
—	Конечно, конечно.
—	С чего вы взяли, что эта картина может при¬

надлежать мистеру Коуни, мистер Флетчер?
—	Пусть это останется моей маленькой тайной.
—	То есть вы хотите, чтобы я незамедлительно

спросил, есть ли у него «Красное пространство» Умберто

Боччиони?
—	Ну почему незамедлительно. Первым делом ска¬

жите ему, что я предлагаю более полумиллиона за

Пикассо...
—	«Вино...» стоит гораздо дороже.
—	Я думаю, и этого предложения достаточно, чтобы

затем поинтересоваться второй картиной. Скажите,

кто-то, мол, упомянул о ее существовании, и вы хотели

бы знать, где она находится.
—	Вы толкаете меня на обман?
319

—	Назовем это тактической уловкой, — возразил

Флетч. — Мне хочется знать, что он вам скажет.
—	Сейчас около восьми часов. Разумеется, по мес¬

тному времени. Я постараюсь позвонить ему сегодня.
—	И перезвоните мне утром?
—	Если застану его дома.
—	Благодарю вас. Покойной ночи.
Глава 32
Обеденный стол сверкал хрусталем и серебром.

Сильвия притушила свет.
—	Усаживайтесь, — она сняла фартук. — Я вас об¬

служу.
Флетч сел во главе стола. Энди, по указанию

Сильвии, справа от него. Себе Сильвия приготовила

место напротив Флетча.
Флетч наклонился к Энди.
—	У тебя нет ощущения, что тебе семь лет?
—	А что нас ожидает?
—	Суп!
—	Первое блюдо, — возвестила Сильвия, появившись

из кухни. — Отличный суп.
В плоских тарелках, оплавившиеся по краям, плавали

бульонные кубики в собственном жиру, окруженные

холодной водой.
—	Я так и думал, — вздохнул Флетч. — Вы же дали

нам большие ложки.
Попытка раздавить кубик кончиком ложки не уда¬

лась. По крепости он не уступал мрамору, из которого

высекал свои статуи Микеланджело.
Кубик крутился в воде, как танцор танго. Жир

выбрасывал отвратительные щупальца, тянувшиеся к

краям тарелки.
—	Я подумала, что никому из нас не повредит

горячий обед. Вкусный и насыщающий. По рецептам

американской кухни.
—	Не повредит, — эхом отозвался Флетч.
—	Тем более, что Энди здорово проголодалась. Так

долго лететь над океаном.
—	Да, да.
—	Да еще эта ужасная промозглая погода.
—	Это точно.
320

—	И горячий суп по-американски весьма кстати.
—	Кто ж спорит, — ответил Флетч.
—	Вам не понравился мой суп? — Сильвия подошла,

чтобы забрать тарелки. — Вы его не доели.
—	Он очень долго остывал.
—	Она не умеет готовить, — сообщила Энди, когда

Сильвия унесла тарелки на кухню. — Это все знают.
—	Теперь это не новость и для меня.
—	А на второе рыба! — возвестила Сильвия. — Хо¬

рошая американская рыба.
На его тарелке лежал кусок холодного консервиро¬

ванного тунца и четверть лимона. Флетч поневоле

задумался, а кому досталась четвертая четверть.
—	О, да. Рыба. Я ее узнал. Как хорошо, что вы

убрали голову, Сильвия. Терпеть не могу рыбьей

головы на тарелке. Разве ты не рада, что она убрала

голову, Энди?
—	Я рада, что она сама вскрыла банку.
—	И правильно, — кивнул Флетч. — Странно, но еще

никто не додумался включить в столовый набор кон¬

сервный нож. Мне представляется, на этом можно

заработать немало денег.
На своем конце стола Сильвия сияла, как медный таз.
—	Да, вкусно, — Флетч пожевал рыбы.
—	Семейный обед, — прокомментировала Сильвия.
—	Именно так.
—	Мы все вместе, как одна семья.
—	Как одна семья. Точно подмечено.
—	Если бы только Менти был с нами.
—	Вот уж кто знал, как оценить вкус рыбы.
—	Бедный Менти.
—	И ломтик лимона очень кстати, — похвалил Силь¬

вию Флетч. — Вы сами его резали?
—	Они нашли его тело, — вставила Энди.
—	Где? — спросил Флетч.
—	Что? — переспросила Сильвия.
—	На пустыре. Неподалеку от Турина. Позвонили

из полиции. Перед самым моим отъездом.
—	Они нашли Менти? — Сильвия сразу ей не

поверила.
—	Правда?
—	Извините, — Энди поникла головой. — Мне не

следовало говорить об этом за столом.
—	Ты не испортила нам аппетита, — успокоил ее

Флетч.
321

Сильвия заголосила по-итальянски, в какой-то мо¬

мент даже перекрестилась вилкой, затем выстрелила

в Энди залпом длинных вопросов, на которые та

отвечала односложно. Когда же вопросы стали короче,

Сильвия перешла на французский — язык логики. От¬

веты Энди, учившейся в Швейцарии, на французском

стали еще короче.
Бормоча что-то по-португальски, Сильвия унесла

тарелки из-под рыбы на кухню.
—	Теперь моя очередь задавать вопросы, — подал

голос Флетч.
—	Из полиции позвонили, когда я уже уезжала.

Они нашли тело в неглубокой могиле, вырытой на

пустыре у самого Турина.
—	Они уверены, что это твой отец?
—	Его возраст, его рост, его вес. Они уверены.

Смерть наступила примерно три недели назад.
—	Понятно.
Сильвия вошла с тарелками для салата. На них

зеленели горки консервированного горошка.
—	О, горох, — хмыкнул Флетч.
—	Салат! — поправила его Сильвия. — Хороший аме¬

риканский салат.
К гороху она добавила соли. С избытком.
—	Мне представляется, что одна из вас, а может,

вы обе должны вылететь в Италию, чтобы получить

останки.
—	Останки? — встрепенулась Сильвия. — Какие ос¬

танки?
Энди заговорила по-итальянски.
—	Об этом не говорят за обеденным столом, — быстро

оборвала ее Сильвия.
—	И я того же мнения, — поддержал ее Флетч.
—	Анджела, почему ты не осталась в Италии, чтобы

получить останки отца? — величественно вопросила

Сильвия.
— Они потребовались полиции.
—	Зачем полиции потребовались останки Менти?
—	Они должны кое-что проверить«
—	Что можно проверять на теле Менти?
—	Они должны исследовать его зубы.
—	При чем здесь зубы Менти? Он мертв! Какой

смысл их исследовать?
—	Это один из способов опознания трупа, Силь¬
322

вия, — пояснил Флетч. — Тело пролежало в земле три

недели.
—	О. Если у тела окажутся зубы Менти, они скажут,

что это — Менти?
—	Совершенно верно.
—	Ха! — Сильвия взмахнула вилкой. — У Менти не

было зубов!
—	Что?
—	Менти носил вставные челюсти! У него не осталось

ни одного собственного зуба, ни вверху, ни внизу.
—	Это точно, — подтвердила Энди. — Как я могла

об этом забыть.
—	Они могут опознать труп и по вставным челю¬

стям, — нашелся Флетч.
—	Откуда вы все это знаете? — Сильвия пристально

посмотрела на него.
—	Полиция пообещала отдать нам закрытый гроб

после того, как закончится опознание, — продолжила

Энди. — Мы сможем похоронить его. Когда, не имеет

значения. Официально мы его уже похоронили.
—	Это ужасно, — вздохнула Сильвия. — Бедный

Менти.
Что-то заскворчало на кухне, предупреждая, что на

салате из гороха ужин не закончился.
—	Ты успела переговорить с адвокатами? — спросил

Флетч Энди.
—	Да. Я позвонила мистеру Роселли. Он сказал,

что это хорошая новость.
—	Что твой отец убит?
—	Мы знали, что он убит. В этом нас заверила

полиция.
—	Извини.
—	Он сказал, что сможет огласить завещание после

того, как получит из полиции соответствующий доку¬

мент.
—	Какой еще документ? — взорвалась Сильвия. — У

нас их уже целая куча!
—	Они должны провести опознание и подтвердить,

что это труп Менти, Сильвия, — резонно заметил

Флетч. — Нельзя оглашать завещание, не убедившись,

что его автор умер.
—	Как бы не так! — Сильвия вновь взмахнула

вилкой. — Им просто понадобились зубы Менти! Поэ¬

тому мы получим закрытый гроб. Зубов там не будет!
323

Они будут во рту какого-нибудь полицейского инспек¬

тора в Турине.
—	Сильвия, на кухне что-то горит, — Флетч перевел

разгозор в другую плоскость.
—	О-о-о, — она выскочила из-за стола и метнулась

к двери.
—	Знаешь, я очень устал, — признался Флетч, когда

они остались вдвоем.
—	Именно поэтому мы так хорошо обедаем.
—	Мне следовало самому позаботиться о еде.
—	Да. Следовало.
—	Я даже подумать не мог, что Сильвия решится

на такой подвиг.
—	Я тоже.
Они получили по подгоревшей сосиске, разрезанной

пополам и политой кетчупом.
—	О, мой Бог, — вырвалось у Флетча.
—	Что такое? — Сильвия вновь уселась за стол. —

Отличная американская еда. Хот дог*. С кетчупом!
—	Перестань, Сильвия! — не выдержала Энди.
—	Мы живем в Америке и должны привыкать к

американской еде. Я здесь уже неделю. Так?
—	Так, — кивнул Флетч.
—	Мерзавец Роселли сказал, что написано в заве¬

щании Менти о моих картинах?
—	Каких картинах? — спросил Флетч. — Никаких

картин нет.
—	Картины есть, — Сильвия так далеко наклонилась

вперед, что едва не окунула одну грудь в кетчуп. —

Мои картины, которые вы ищете. Если вы их не ищете,

то что вы тут делаете? Если вы их не ищете, зачем

прилетела сюда Анджела? А? Отвечайте мне, мистер

Флетч.
—	Кажется, мы собрались здесь, чтсбы пообедать, —

уклонился Флетч от прямого ответа.
—	Роселли ничего не говорил о завещании, Сильвия.
—	А я влюбился в Дженнифер Флинн, — возвестил

Флетч.
К обгорелой сосиске он не притронулся. Как и к

кетчупу.
Энди посмотрела на него, занеся нож и вилку над

сосиской.
—	Я думаю, вам обеим следует вернуться в Рим.
* Горячая сосиска {амер.).
324

—	Нет! — воскликнула Сильвия. — Я остаюсь здесь.

Там, где мои картины.
Гладя на Сильвию, Флетч подсчитал, сколько часов

ему удалось поспать после прибытия в Америку. Затем

подсчитал, сколько часов он бодрствовал.
—	Сильвия, картины в Техасе.
—	В Техасе?
—	В конце недели я и Энди летим в Даллас.
—	Хорошо! Я тоже лечу.
—	Хорошо! Мы все летим. Как одна семья.
Энди бросила на него испепеляющий взгляд.
—	Мне представляется, ты никогда не пробовала

техасской томатной приправы, — улыбнулся ей Флетч.
—	Томатная приправа, — отозвалась Сильвия. — Вы

хотите томатной приправы?
Флетч положил чистую салфетку рядом с тарелкой.

Сосиска так и осталась нетронутой.
—	К сожалению, я не могу остаться и помочь зам

помыть посуду. Я иду спать.
—	Спать? — на лице Сильвии отразилась обида. —

Вы не хотите десерт?
—	Только не говорите, что вы приготовили. Пусть

он мне приснится.
Флетч прошел в одну из комнат для гостей, закрыл

дверь, разделся и залез под простыню.
Перемежающее возгласами щебетание на итальян¬

ском, французском, португальском и английском, до¬

носящееся сквозь толстые стены, убаюкало Флетча, и

он погрузился в голодный сон.
Глава 33
—	Привет, крошка, — Флетч откатился к стене.

Энди улеглась рядом. В окна струился яркий свет.

Белая простыня подчеркивала загар ее руки, плеча,
шеи.
Ладонь правой руки Флетча легла на грудь Энди,

соскользнула вниз, к ногам.
—	Как хорошо, что ты снова рядом, — пробормотал

Флетч.
Должно быть, она прошла через ванную, общую

для двух комнат для гостей.
325

Его язык коснулся губ Энди. Рука привлекла ее

ближе.
—	Где ты был прошлой ночью? — спросила Энди.
—	Когда?
—	В два часа. В три. В постели тебя не было.
—	Я пошел прогуляться. После сытного обеда.
В действительности между двумя и тремя часами

утра он менял местами номерные знаки автофургона

и «форда».
—	После того сытного обеда, — Энди захихикала.
—	В Канья ты спала в моей постели? — спросил

Флетч.
—	Конечно. В нашей постели.
—	Я голоден.
Энди вопросительно посмотрела на него.
—	Это же твоя квартира.
— Да.
—	Тогда почему Сильвия в спальне, а мы с тобой —

в комнате для гостей?
—	Я не знаю.
—	Чего ты не знаешь?
—	Могу только привести латиноамериканское выра¬

жение: «Я проиграл битву на улице».
—	Тут произошла революция?
—	Считай, что да. Причем в мое отсутствие.
—	Как это?
—	Пару ночей я провел вне дома.
—	И где же ты был?
—	Работал.
—	Работал?
—	В газете. Мой давний друг по «Чикаго пост»

теперь перебрался в Бостон. У него не хватало людей,

и он попросил меня помочь. Горел Чарльзтаун.
—	И ты согласился?
—	Почему нет?
—	Разве ты не мог отказаться?
—	Мог, но не захотел. Душой я по-прежнему

журналист. Кроме того, Джек разрешил мне ознако¬

миться с картотекой. Я просмотрел все материалы по

Хорэну.
—	Джек?
—	Джек Сандерс.
—	Я сомневаюсь, что Чарльзтаун горел две ночи.
—	Что ты хочешь этим сказать?
326

—	На вторую ночь твой приятель мог справиться с

нехваткой персонала и без тебя.
—	К чему ты клонишь?
—	Ты сказал, что отсутствовал две ночи.
—	Неужели?
—	Где ты провел другую ночь?
—	Какую другую?
—	Тебя не было только одну ночь?
—	А...
—	Если тебя не было только одну ночь, как Сильвии

удалось оккупировать спальню?
—	Гм...
—	Как она вообще попала туда?
—	Кто? Сильвия?
—	Ты спал с Сильвией?
—	Кто? Я?
—	Вот видишь, Флетч.
—	Видишь что?
—	И не нужно на меня дуться.
—	Я на тебя дуюсь?
—	Из-за Барта.
—	О, да, Барт-Потрошитель.
—	Он нуждался в помощи, Флетч.
—	Держу пари.
—	Ты знаешь, почему его покинула жена?
—	До меня доходили кое-какие слухи.
—	Да еще девушка, которую он хотел взять в Канья,

наотрез отказалась ехать.
—	Знаю. Я нашел ее тело. Ей следовало согласиться.
—	Барт никого не убивал.
—	Энди, Рут Фрайер убил один из трех человек. Я

знаю наверняка, что не убивал его, а в списке из двух

оставшихся кандидатов Барт занимает первую строчку.
—	Расскажи мне о Сильвии.
—	Какой Сильвии?
—- Я тебя слушаю.
—	Энди, ты, похоже, сильно заблуждаешься.
—	Отнюдь. Ты еще не проиграл ни одной «битвы

на улице».
—	Потому что знаком только с одной Сильвией.
—	Что случилось?
—	Меня изнасиловали.
—	Как мило.
—	Да, недурственно.
—	Я тебе не верю.
327

—	Можешь поверить. Ты, наверное, догадываешься,

что картины нужны ей не меньше, чем тебе.
—	Она их не получит, не так ли?
—	Я знаю, что она может предложить. Теперь твоя

очередь делать ставку.
—	Ты знаешь, что я могу предложить.
—	Ты более костлявая.
—	Тебе это нравится. Костлявость.
—	Я это говорил?
—	Раз или два.
—	А если я врал?
—	Это известно только Богу.
—	Для двух друзей, которые не виделись целую

неделю, мы слишком долго говорим.
—	Я не привыкла заключать сделки в постели.
—	О, тоща просто пожалей меня.
—	С чего тебя жалеть?
—	Меня изнасиловали. Мне нужно вернуть сексу-

альную уверенность.
—	Она уже вернулась к тебе. Я это чувствую.
—	Видишь, как благотворно действует на меня твое

присутствие?
Глава 34
Флетч доканчивал вторую порцию яичницы с вет¬

чиной, когда зазвонил телефон. Встав из-за стола,

Флетч направился в кабинет.
Шел одиннадцатый час, и Сильвия уже отправилась

по своим делам. Как полагал Флетч, она обходила

местные галереи со списком картин ди Грасси в руке,

надеясь напасть на какую-либо из них.
В безоблачном холодном октябрьском небе сияло

солнце.
За завтраком Флетч и Энди решили погулять по

старым улочкам. Энди пообещала познакомить его с

американской историей.
Звонил Хорэн.
—	Мистер Флетчер, я смог дозвониться до мистера

Коуни вчера вечером, но вам перезванивать не стал,

потому что было очень поздно.
—	И правильно сделали. Я лег спать довольно-таки

рано.
328

—	Собственно, у меня не было особого повода

беспокоить вас.
—	О?
—	Он сказал, что его не заинтересовало и ваше

новое предложение. Он полагает, вы и близко не

подошли к той черте, за которой начинаются переговоры.
—	Вы напомнили ему о восьми детях, которых надо

кормить?
—	Он считает, что эта картина Пикассо стоит как

минимум миллион долларов.
—	У него очень прожорливые дети. Я-то думал, что

в Техасе мясо дешевле.
—	Я не знаю, продолжите ли вы переговоры, но,

полагаю, вам нужно время, чтобы подумать.
—	А как по-вашему? Продолжать переговоры?
—	Думаю, что да. Во всяком случае, стоит сделать

еще одно предложение. Я, конечно, не представляю

себе, сколько вы готовы выложить за одну картину.
—	Вы сделаете это предложение от себя, если я

откажусь?
—	Мистер Флетчер, кажется, я допустил ошибку...

Приношу извинения... Не следовало мне говорить вам,

что я, возможно, захочу приобрести эту картину, если

вы ее не возьмете. Я — ваш брокер, и покупатель ни

в коем случае не должен ощущать, что брокер готов

перебить его цену ради собственной выгоды.
—	У меня возникали подобные мысли.
—	Будем считать, что вы неправильно истолковали

мои слова. Я имел в виду следующее. Если ваши

переговоры закончатся безрезультатно, какое-то время

спустя, не завтра, разумеется, а по прошествии не¬

скольких месяцев, а то и полугода, я могу вновь

обратиться к мистеру Коуни от себя или от лица

другого клиента с предложением продать картину.
—	Понятно.
—	А пока ваши переговоры с мистером Коуни

продолжаются, будьте уверены — ни я, ни любой другой

из моих клиентов не являются вашими конкурентами.

И я приложу все силы, чтобы ваши переговоры

завершились успешно.
—	Так что вы мне посоветуете?
—	Мне кажется, вам стоит подумать. Спешить нет

нужды. После того, как вы взвесите, сколько денег вы

можете выложить за одну картину, я назову мистеру
329

Коуни новую цифру, если, разумеется, получу на то

ваше указание.
—	И сколько?
—	Вы о новой цифре? Полагаю, восемьсот тысяч

долларов.
—	Я это обдумаю.
—	Конечно, мистер Флетчер. Звоните мне в любое

время.
—	Как насчет другой картины?
—	Какой картины?
—	Боччиони. «Красное пространство».
—	О! Тут мы попали в молоко.
—	Правда?
—	Мистер Коуни слыхом не слыхивал об Умберто

Боччиони.
—	Удивительно.
—	Вероятно, вы получили ложную информацию.
—	В это трудно поверить.
—	В нашем деле случается и не такое, мистер

Флетчер. Тот, кто сказал вам, что картина Боччиони

у мистера Коуни, ошибся. Позвоните мне, как только

примете решение насчет Пикассо.
—	Обязательно.
Энди убирала со стола грязные тарелки.
—	Это Хорэн, — пояснил Флетч. — Наш человек в

Техасе никогда не слышал об Умберто Боччиони.
Глава 35
Надеясь, что детективов в штатском не удивит его

решение воспользоваться не «фордом», а такси, Флетч

поехал на Крэйджи Лейн.
Здание полицейского управления, сложенное из се¬

рого камня, возвышалось у самой Бостонской гавани.

Внутри стены, как того требовала инструкция, покры¬

вала зеленая краска, деревянный пол чуть пружинил

под ногами.
Дежурный полицейский указал ему на лестницу с

деревянными перилами. На втором этаже, в нише,

Гроувер пил чай. Он и провел Флетча в кабинет

Флинна.
330

Флинн сидел за старым деревянным столом, а за

его спиной через три сводчатых, почти как в кафед¬

ральном соборе, окнах, открывался вид на Гавань.

Несколько стульев с деревянными спинками, да длинный

стол для совещаний у дальней стены дополняли обста¬

новку.
—	Вас не затруднит принести мистеру Флетчеру

чашечку чая, Гроувер? — Флинн поднялся, чтобы по¬

жать руку Флетчу. — Присаживайтесь, мистер Флетчер.

Чувствуйте себя, как дома.
Гроувер поставил на край стола две чайные чашки

и вышел за третьей.
—	За чаем лучше беседуется, — улыбнулся Флинн.
Флетч пододвинул один из стульев и сел так, чтобы
свет из окон не бил в глаза.
—	У вас тут уютно.
—	Я знаю, — добродушная улыбка все еще играла

на губах Флинна. — Я заглянул к вам в выходной, в

субботу, вы заглянули ко мне в выходной, в воскресенье.

Как говорится, в свободное от работы время. Я узнал,

что вы не только репортер и убийца, но и любитель

подглядывать в чужие окна. Неужели этим и ограни¬

чится наш улов?
Гроувер поставил перед Флетчем чашку чая, не

спросив, хочет ли тот сахара или молока, взял свою

чашку и сел за длинный стол.
—	Вы хотите, чтобы я записывал ваш разговор,

инспектор?
—	Пожалуй, что да. Я думаю, мистеру Флетчеру

есть что сказать, и пусть его слова останутся на бумаге.
— Как продвигается другое расследование? Я имею

в виду убийство члена Городского совета.
—	Медленно, — признал Флинн. — И отнимает ужас¬

но много времени.
—	Теперь, относительно Рут Фрайер...
—	Вернее, убийства Рут Фрайер.
—	Да. Я хочу, чтобы вы вычеркнули меня из списка

подозреваемых.
—	Вам нужно слетать в Техас.
—	Возможно.
—	Мы вычеркнем вас из списка, как только найдем

на ваше место более подходящего кандидата.
—	Как я понимаю, в последние дни и в этом

расследовании вы не достигли особого прогресса.
—	Как вам это нравится, Гроувер? Наш кандидат в
331

обвиняемые теряет терпение. А поначалу он так наде¬

ялся на компетентность полиции Бостона.
Склонившись над столом, Гроувер что-то писал в

блокноте.
—	Я, конечно, не забываю, что у вас есть и другие

дела.
—	Одно или два. Не более того.
—	А политики и пресса давят на вас, требуя поскорее

найти убийцу члена Городского совета.
—	Сами видите, мне есть чем оправдаться.
—	Но в данной ситуации я — жертва. Я не убивал

Рут Фрайер.
—	Все убийцы так говорят.
—	А расследование тянется уже неделю.
—	Мистер Флетчер, отдел жалоб на первом этаже.

Маленькая такая комнатка с прозрачными стенами.
—	Другой человек на моем месте еще на прошлой

неделе нанял бы частных детективов...
—	Вы же и прежде проводили расследование само¬

стоятельно, поэтому сами выяснили, что к чему. Так?
—	Да.
—	И пришли к какому-то выводу?
—	Думаю, пришел.
—	Вам нужно время, чтобы заточить карандаш,

Гроувер? О, у вас ручка. Постарайтесь не упустить ни

слова.
—	Итак, — начал Флетчер, — вероятнее всего, хотя

и не обязательно, у убийцы был ключ от квартиры.

Полагая, что Барт Коннорс в Италии и квартира пуста,

Рут Фрайер могла прийти одна или с кем-то еще,

чтобы воспользоваться квартирой для удовлетворения

своих сексуальных аппетитов. Или не зная, что Коннорс

отправился в Италию, чтобы удивить егo. У нее мог

быть ключ, который потом взял убийца. Или Джоан

Уинслоу, уже прилично набравшись, могла пустить ее

в квартиру Коннорса.
—	Все это маловероятно, — возразил Флинн. — Уин¬

слоу в это время была в «Снегире». Рут Фрайер, войдя,

увидела бы в прихожей ваши чемоданы, заметила бы,

что на бирках написано Питер Флетчер и покинула

бы квартиру, с какими бы намерениями она ни пришла

туда. Мистер Флетчер, я полностью отвергаю идею

самоубийства.
—	Аргументов у вас немного, но я с вами согласен.

Далее необходимо задаться вопросом, а у кого были
332

—	Звучит убедительно. Но в тот вечер у Рут Фрайер

не было половых связей.
—	В этом все дело, Флинн. Ее отказ отдаться ему

после разрыва с женой вывел его из себя.
—	Это возможно.
—	Откровенно говоря, Флинн, мне кажется, вы не

придали должного внимания вероятности того, что

убийца — Коннорс.
—	Гроувер, давайте повнимательнее приглядимся к

тому, что преступником может оказаться Коннорс.
—	Кстати, вам, должно быть, неизвестно, что при¬

ятель Рут Фрайер, его зовут Клей Робинсон, прилетел

из Вашингтона во вторник вечером, чтобы провести с

Рут несколько дней.
—	Правда? Гроувер, наша некомпетентность стано¬

вится вызывающе заметной.
—	Допустив, что Рут Фрайер была знакома с Бартом

Коннорсом и знала, что он уехал в Италию, почему

не предположить, что она привела Клея Робинсона в

квартиру Коннорса.
—	С какой стати, в Бостоне полно отелей.
—	В квартире куда уютнее.
—	А разве ей не пришлось бы объяснять этому

Клею, откуда у нее взялся ключ от райского гнез¬

дышка?
—	Наверное, пришлось бы.
—	Насколько нам известно, мистер Флетчер, ключа

у нее не было. Ваши чемоданы стояли в прихожей...
—	Ладно. Теперь перейдем к Джоан Уинслоу.
—	Мой Бог, Гроувер, у меня такое впечатление,

что мы попали на лекцию одного из гарвардских

профессоров.
—	Флинн, мне надоела роль подозреваемого в убий¬

стве.
—	Как я понимаю, у вас есть веские основания

полагать, что эти картины в Техасе, — голос Флинна

едва перелетал через стол. — Вы хотите поехать туда.
—	Инспектор, я не расслышал, что вы сказали, —

вмешался Гроувер.
—	Так и было задумано. Продолжайте, мистер

Флетчер.
—	У Джоан Уинслоу есть ключ от квартиры. Она

любила Барта Коннорса. Страстно. Он же дал ей от

ворот поворот. И она лютой ненавистью ненавидела

молоденьких девчушек, которых он приводил в дом.
334

—	Но как все это выстраивается во времени и

пространстве?
—	Не знаю. Джоан Уинслоу услышала, что в

квартире Барта кто-то есть, она знала, что Барт в

Италии, пошла посмотреть, кто там, увидела голую

Рут, решила, что та дожидается Барта. Джоан охватила

пьяная ярость, она схватила бутылку и огрела Рут по

голове.
—	Кто убрал остальные бутылки? Переставил их в

буфет?
—	Джоан Уинслоу. Она не раз бывала в квартире.

Знала, где что стоит. И мой приезд, скорее всего, не

составлял для нее секрета. Она увидела мои чемоданы

и поняла, что я скоро должен вернуться. А может,

просто хотела подставить Барта Коннорса.
—	Это тоже вариант.
—	Джоан Уинслоу пошла даже дальше меня, чтобы

возложить вину на Барта Коннорса. Она показала,

что перед самым убийством видела его с Рут Фрайер

в баре.
—	Когда мы начнем анализировать улики против

вас? Гроувер в нетерпении.
—	Я думаю, с этим вы справитесь сами. Вы опре¬

делили меня главным подозреваемым, но потом сделали

очень немного.
—	Так чего же мы не сделали?
—	Это я вам могу сказать. Вы не нашли ключ от

номера отеля, в котором жила Рут Фрайер.
—	Между прочим, вы так и не отдали его мне.
—	Он вам не потребовался. Вы не знали, что у

Джоан Уинслоу есть ключ от квартиры Барта Кон¬

норса.
—	Тут мы недоглядели. Сказалась моя неопытность.
—	Вы не знали, что у Рут Фрайер есть парень,

Клей Робинсон, и во вторник днем он прилетел в

Бостон.
—	Как мы могли об этом узнать?
—	Вы не побеседовали с Бартом Коннорсом.
—	О! Опять он. Вы как заезженная пластинка,

которую заедает на одном и том же месте.
—	А о самом главном направлении ваших поисков

вы даже не подумали!
—	Мы расследуем убийство члена Городского совета...
—	Я не хочу оказаться в тюрьме, Флинн, только

потому, что вас отвлекают.
335

—	Ну и задали вы мне жару- Совсем как Гроувер.

Более опытному полицейскому такой нагоняй мог и не

понравиться.
—	Извините, Флинн, но я хотел бы уехать из

Бостона.
—	Вы уже упоминали об этом.
—	Люси Коннорс, — произнес Флетч.
—	О, да. Люси Коннорс.
—	У нее есть ключ от квартиры.
—	Правда? Вы говорили с ней?
—Да.
—	Как интересно. Когда это могло быть? Она живет

в Бруклине?
—	Да.
—	Ага. Вы были у нее в воскресенье утром, перед

тем, как заехать ко мне.
—	Флинн, Люси Коннорс прилетела в Бостон из

Чикаго во вторник днем рейсом «Транс Уорлд Эйр-

лайнс».
—	Мой Бог!
—	Более того, она нашла предлог для задержки. А

задержалась она на два или три часа.
—	Вы молодец, мистер Флетчер. Просто молодец.
—	Она признает, что подвержена приступам ярости.

Бывало, она била своего мужа. Он приходил на работу

в синяках и царапинах. Она и ее подруга практикуют

сексуальный садизм.
—	Вы, должно быть, были прекрасным специальным

корреспондентом, мистер Флетчер, раз выяснили, чем

двое людей занимаются в постели.
—	Люси Коннорс прилетает в Бостон. Ее внимание

привлекает встречающая стюардесса, Рут Фрайер. Люси

заговаривает с ней, возможно, рассказывает о своем

магазинчике. Рут молода и неопытна, у нее и в

мыслях нет, что у этой женщины, старше по возрасту,

могут возникнуть сексуальные желания по отношению

к ней. Они едут в отель Рут, там девушка переоде¬

вается. Она не дожидается Клея Робинсона, потому

что не подозревает о его грядущем приезде. Рут,

стюардессе, постоянно перелетающей с места на место,

скучно в городе, которого она не знает. Она должна

выйти замуж через месяц-другой, а тут женщина

приглашает ее пообедать, приятно провести вечер.

Почему бы нет? С женщиной она чувствует себя в

полной безопасности.
336
и*

—	Действительно, молоденькая девушка не может

мыслить иначе, — признал Флинн.
—	Мужчина и женщина могут снять номер в отеле,

но если две женщины желают поселиться в одном

номере, это все еще вызывает удивление.
—	И тут вы правы.
—	Люси Коннорс не может пригласить Рут к себе

домой, потому что там ждет Марша.
—	Поэтому, зная, что Барт в Италии, решает

воспользоваться квартирой, на которую имеет полное

право, поскольку официально они не разведены. О

вашем приезде она или не знает, или плюет с высокой

башни. Так или иначе, она приводит Рут Фрайер в

квартиру Коннорса.
—	Именно так. А оказавшись в квартире, Рут

неожиданно для себя осознает, что ее соблазняют. Она

молода, собирается замуж и вообще не такая. Предпо¬

читает мужчин. Она сопротивляется. С нее срывают

платье. Она бежит через прихожую. Люси, которой

нравится такая игра, за ней следом. К тому же у Люси

нет большого опыта по соблазнению девушек. Она

теряет голову. Может, Рут, сопротивляясь, причиняет

ей боль. Может, от ярости Люси просто теряет контроль

над собой.
—	И бьет малышку Рут бутылкой по голове.
—	Тщательно вытирает бутылку и ставит на место.

Убирает остальные бутылки на самую расходную полку,

зная, что миссис Сэйер обязательно будет их перестав¬

лять. Впрочем, ее отпечатки пальцев ни у кого не

вызвали бы ни малейшего подозрения.
—	И приносит в гостиную кувшин с водой, не

сомневаясь, что любой нормальный мужчина, вернув¬

шись домой и увидев на полу мертвую девушку, первым

делом потянется к спиртному. И оставит отпечатки

пальцев на орудии убийства.
—	Совершенно верно.
—	Чертовски умно. Как вам удалось разговорить

Люси Коннорс?
—	Я представился репортером одного журнала.
—	Ясно. Похоже, ваши успехи поболе наших.
—	Меня с самого начала озадачил сексуальный аспект

преступления, — добавил Флетч. — Убитая нагишом.

Красотка. И вскрытие, тем не менее, показывает

отсутствие половых контактов.
—	Меня тоже это удивило.
12-2940
337

—	Экспертиза и не найдет никаких свидетельств

полового контакта, если его участницы — лесбиянки.
—	Мой Бог, и все это лежало на самой поверхности.
—	У Люси есть ключ. Она и Рут были в аэропорту

в одно и то же время. Рут ей приглянулась. Они не

могли снять номер в отеле, не привлекая внимания.

Люси способна на насилие. Рут, должно быть, сопро¬

тивлялась.
—	Арест, — Флинн встал. — Немедленный арест.
—	Дом 58 по Фестон-стрит, — поднялся и Флет¬

чер. — Квартира 42. На имя Марши Гауптманн.
—	Вы все записали, Гроувер?
—	Да, инспектор.
—	А теперь, Френк, могу я попросить вас об

одолжении?
—	Похоже, я у вас в долгу.
—	Уберите ваших громил.
—	Обязательно. Гроувер, прикажите незамедлительно

прекратить слежку за мистером Флетчером.
—	Хорошо, сэр.
—	Сегодня вечером вы дома, мистер Флетчер?
—	Пока никуда не собирался.
—	Может, я позвоню вам, расскажу, как идут дела.
—	Буду вам очень признателен.
—	Разумеется, будете, мистер Флетчер. Я в этом

уверен.
Глава 36
И Энди, и Сильвия рассыпались в комплиментах,

когда Флетч вышел к ним в джинсах, высоких шну¬

рованных ботинках, темно-синем свитере под горло,

ветровке и морской фуражке. Он сказал, что намерен

прогуляться, но вернется к обеду.
И не вернулся.
Несмотря на то, что Флинн приказал прекратить

слежку, спустился он вниз черным ходом и скоренько

добрался до гаража на Речной улице.
В черном автофургоне выехал на Ньюбюри-стрит и

взял курс на запад. В окнах двух верхних этажей дома

60 горел свет. Флетч пересек Массачусетс-авеню и

отправился дальше знакомой дорогой, правда, на этот

раз один, а не следом за Хорэном.
338
12-2

Проезжая мимо загородного дома последнего, он

отметил, что все лампы потушены. Не останавливаясь,

Флетч добрался до центра Уэстона. Затормозил у будки

телефона-автомата рядом с аптекой. Посмотрел на часы.
Пять минут десятого, понедельник, вечер. Он нахо¬

дился в Массачусетсе уже шесть суток и почти шесть

часов.
В аптеке горел свет, но Флетч видел, что она

закрыта.
Войдя в будку, он набрал бостонский номер Рональда

Райсона Хорэна.
Трубку сняли после первого же звонка.
—	Мистер Хорэн, — Флетч говорил, жуя резинку и

зажав большим пальцем левую ноздрю. — Полиция

Уэстона. Сработала система сигнализации в вашем доме.

На пульте зажглась лампочка.
—	Есть кто-нибудь в доме?
—	Думаю, да. Грабитель.
—	А полиция?
—	Мы вышлем патрульную машину. Как только

свяжемся с ней.
—	Что значит, как только свяжетесь с ней?
—	Они не выходят на связь. Не отвечают на наши

запросы.
—	О Господи! Для чего вы там сидите? Немедленно

пошлите кого-нибудь к дому!
—	Да, конечно. Посмотрим, что я смогу сделать.
—	Я сейчас приеду.
—	Хорошо. Вы знаете, где находится полицейский

участок?
—	Я поеду не в полицейский участок, идиот! Я

поеду к своему дому!
И Хорэн бросил трубку.
Флетч не спеша доехал до дома Хорэна, обогнул

дом и гараж, задним ходом загнал черный автофургон

под навес для тракторов, выключил фары и подфар¬

ники.
В ярком лунном свете вернулся к дому. Без труда

нашел увесистый булыжник. Поднялся на крыльцо

черного хода, выходящее во двор, тщательно следя за

тем, чтобы нигде не оставлять отпечатков пальцев, еще

раз внимательно осмотрел систему сигнализации. На

двери в лунном свете блестели шесть небольших

стеклянных панелей. На каждой змеились по два

проводка.
12*
339

Осторожно, чтобы не порезаться, Флетч разбил

булыжником панель у дверной ручки, оборвал оба

проводка.
И тут же тишину ночи разорвал сигнал тревоги. А

на пульте в полицейском участке Уэстона вспыхнула

лампа.
Сойдя с крыльца, Флетч зашвырнул булыжник в

кусты. Пересек подъездную дорожку и спрятался среди

деревьев. Двор и задний фасад дома лежали перед ним,

как на ладони.
Скоро на шоссе показались быстро приближающиеся

фары «роллс-ройса». Большой автомобиль притормозил

у поворота, свернул с шоссе, покатил к дому.
Хорэн развернул «роллс» так, чтобы фары освещали

дверь черного хода. Выскочил из машины, взбежал

на крыльцо. Под ногами заскрипели осколки стекла.

Хорэн наклонился, чтобы получше разглядеть разбитую

панель. Достал из кармана ключ, открыл замок, вошел

в дом.
В кухне зажегся свет.
Мгновение спустя наступила тишина: Хорэн отклю¬

чил систему сигнализации.
В окнах, выходящих на фасад, свет так и не зажегся.
По слабому отсвету Флетч понял, что Хорэн вклю¬

чает лампы в коридорах, на лестнице на второй этаж.

Потом ярко осветились два окна на втором этаже.
С шоссе донесся шум.
К дому свернула патрульная машина с включенными

маячками. Сирена безмолвствовала.
Хорэн потушил свет на втором этаже.
Патрульная машина встала в затылок «роллсу». Из

нее вылезли двое полицейских.
На крыльце появился Хорэн.
—	Вы — мистер Хорэн?
—	Почему вы так задержались?
—	Мы приехали, как только поступил вызов.
—	Как бы не так. Я добрался из Бостона быстрее вас.
—	Это ваш автомобиль?
—	Что вам до этого? Какого черта я плачу налоги,

если от вашей охраны никакого проку?
Полицейские поднялись на крыльцо.
—	Вы платите налоги, мистер Хорэн, потому что

это ваш долг.
—	Как вас зовут?
—	Патрульный Кэбот, сэр. Табельный номер 92.
340
12-4

—	Стекло разбито, Чак, — подал голос второй по¬

лицейский.
—	О Господи, — выдохнул Хорэн.
—	Что-нибудь пропало? — осведомился Кэбот.
—	Нет.
—	Должно быть, их отпугнул сигнал тревоги.
—	Только сигнал и мог их отпугнуть. Больше

некому, — огрызнулся Хорэн.
—	Мы можем забить дыру фанерой, — заметил вто¬

рой полицейский.
—	Давай-ка посмотрим, что у нас тут делается.
Теперь свет по очереди зажегся во всех комнатах.
Хорэн водил гостей по дому.
От земли тянуло холодом. Флетч чувствовал его

через подошвы.
Трое мужчин возились с дверью черного хода.

Полицейские помогали Хорэну прибить кусок фанеры

к разбитой панели.
—	Вы живете здесь или в Бостоне?
—	И там, и там.
—	Утром вам нужно первым делом заменить па¬

нель, — посоветовал Кэбот.
—	Не указывайте мне, что делать, — отмахнулся

Хорэн.
Полицейские спустились с крыльца, направились к

патрульной машине.
—	Надеюсь, в следующий раз вы приедете быстрее, —

бросил им вслед Хорэн.
Патрульная машина развернулась, поехала к шоссе.

Маячки на крыше погасли.
Хорэн вернулся в дом. Потушил везде свет. Вышел

на крыльцо. Захлопнул, закрыл на ключ дверь черного

хода. Не спеша спустился по ступенькам, сел за руль,

подал «роллс» назад и поехал к шоссе.
Как только задние огни «роллса» скрылись вдали,

Флетч перебежал подъездную дорожку, взлетел на

крыльцо.
Обернув руку носовым платком, через разбитую

панель надавил на фанеру. Закрепленная лишь на

нескольких гвоздях, она легко подалась и упала на

пол кухни.
Просунув руку, Флетч открыл замок изнутри. Вошел

в кухню, тут же зажег свет.
Дом находился в темноте не больше двух-трех минут.

Поэтому соседи, если они и наблюдали за происходящим,
341

могли бы решить, что в доме по-прежнему хозяева.

На это, во всяком случае, рассчитывал Флетч.
Зажигая по пути лампы, он поднялся на второй

этаж, в ту комнату, где ранее побывал Хорэн. Она,

похоже, не предназначалась для проживания. Внимание

Флетча сразу привлек стенной шкаф.
Флетч распахнул дверцы. Удивился размерам стен¬

ного шкафа, более напоминающего темную комнату.

Нашел на стене выключатель, под потолком вспыхнула

лампочка.
В центре комнаты, на полу, стояла лошадь Дега.

У стены, в трех местах, прислоненные друг к другу,

накрытые пыльными полотнищами — картины.
Флетч стянул одно из полотнищ. Вынес две картины

из стенного шкафа.
Пикассо и Модильяни.
Он нашел коллекцию ди Грасси. Пятнадцать картин

и одну лошадь.
Картины Пикассо и Модильяни Флетч снес вниз,

оставил на кухне, а сам бросился к автофургону.
Подогнал его к крыльцу и открыл дверцы грузового

отсека.
Перенес две картины из кухни, уложил их на

брезент.
На погрузку у Флетча ушло полчаса.
Перед тем, как уйти из дома, он закрыл дверцы

стенного шкафа, протер ручку носовым платком, погасил

везде свет, каждый раз протирая выключатель. В кухне

установил на место кусок фанеры, вогнав все гвозди

в пробитые ранее отверстия. Затем захлопнул входную

дверь.
Возвращаясь в Бостон, Флетч тщательно следил за

тем, чтобы не превышать допустимую скорость. Объ¬

яснения с дорожной полицией не входили в его планы.
Глава 37
—	Мистер Флетчер? Это Фрэнсис Флинн.
—	Слушаю вас, инспектор.
—	Я вас не разбудил?
До полуночи оставалось еще четверть часа.
—	Как раз принимал душ, инспектор.
342

—	Я как раз выписал два ордера на арест. Так,

кажется, должен выражаться настоящий полицейский?
—	Не знаю, инспектор.
—	Во всяком случае, именно этим я сейчас зани¬

маюсь.
—	Я рад, что расследование близится к завершению.
—	Первый ордер на арест Рональда Райсона Хорэна,

обвиняемого в убийстве Рут Фрайер.
Флетч продолжал слушать, но Флинн больше ничего

не сказал.
—	Что?
—	Хорэн убил Рут Фрайер. Вы мне не верите?
—	Нет.
—	Однако это так.
—	Не может быть. Хорэн?
—	Он самый. В данный момент его везут в по¬

лицейское управление, где и арестуют. Никогда не

знаешь, что у человека за душой. А с виду такой

респектабельный джентльмен, — Флетч слушал, затаив

дыхание. — Нам пришлось ждать, пока он вернется

домой. Он объяснил свое отсутствие желанием прока¬

титься на автомобиле под луной. И, разумеется, нам

пришлось искать предлог для встречи с ним. Просто

так он никого не принимает. Вот я и сказал ему, что

хочу предложить на продажу маленький пейзаж Форда

Мэдокса Брауна. Я ничего не перепутал? Его картина

висит у вас на стене?
— Да.
—	И я сказал, что это картина девятнадцатого века,

чтобы он не принял меня за дилетанта. Я не ошибся?
—	Нет, инспектор.
—	Я тоже так понял, потому что он согласился

встретиться со мной. Об истинной цели нашего визита

ему сообщил Гроувер. Парню очень нравится говорить

людям, что они арестованы, особенно, если речь идет

об убийстве.
—	Инспектор, что-то я...
—	Второй ордер — на обыск его домов на Ньюбю¬

ри-стрит и в Уэстоне. Цель обыска — поиск коллекции

ди Грасси.
—	Уэстоне? Что за дом в Уэстоне?
—	У Хорэна есть дом в Уэстоне. Это маленький

городок в двенадцати милях к западу от Бостона. Так

утверждает Гроувер.
343

—	В справочнике «Кто есть кто» нет упоминания о

доме в Уэстоне.
—	Я думаю, мистер Хорэн не любит делиться

подробностями своей личной жизни. В телефонном

справочнике, к примеру, его номер тоже не значится.
—	Так как же вы узнали, что у него есть дом в

Уэстоне?
—	У нас есть свои источники информации, мистер

Флетчер.
—	Инспектор, я...
—	Вот о чем я хочу вас попросить. Такой известный

специалист по искусству, как вы, без труда определит

картины, принадлежащие ди Грасси. Не присоединитесь

ли вы к охоте за сокровищами? Сейчас я нахожусь в

Галерее Хорэна.
—	Правда?
—	Да. Мы ее осмотрим, а ничего не найдя, вместе

съездим в Уэстон и пройдемся по тамошнему дому

Хорэна.
—	Мы?
—	Разумеется, если вы не возражаете.
—	Инспектор, с чего вы решили, что картины ди

Грасси у Хорэна? Он лишь брокер, посредник, работает

по заказам клиентов.
—	Я послал к вам Гроувера. Он будет у вашего

подъезда через несколько минут, если уже не приехал.

Если вы скоренько оденетесь и разрешите ему доставить

вас сюда, хотя уже и очень поздно, я буду вам крайне

признателен.
—	Инспектор, в ваших рассуждениях...
—	Я знаю, мистер Флетчер. Вы заметили в них

ошибку. Почему бы вам не приехать, и мы вместе

исправим ее?
—	Конечно, инспектор.
—	Вот и отлично.
Флетч не сразу положил трубку. Ладони его рук

покрывал пот.
В комнате для гостей он быстро снял джинсы и

свитер, достал из шкафа твидовый костюм.
—	Кто это? — спросила из постели Энди.
—	Полиция. Флинн.
—	Куда ты собрался?
—	Он арестовал Хорэна за убийство Рут Фрайер.
Энди села.
—	Той девушки?
344

—	Он сошел с ума.
С Сильвией, в ночной рубашке, он столкнулся в

коридоре. Проскочил мимо, не отвечая на ее вопросы:

«Что случилось? Куда это вы? Анджела! Что случи¬

лось?»
Вниз Флетч сбежал по лестнице, не дожидаясь лифта.

Перед подъездом, во втором ряду стоял четырехдверный

черный «форд». Флетч искоса глянул на черный авто¬

фургон, застывший у тротуара перед его, взятой

напрокат, легковушкой.
Он сел рядом с водителем.
Гроувер повернул ключ зажигания.
—	Привет, Гроувер, — поздоровался Флетч.
Гроувер тронул машину с места.
—	Меня зовут не Гроувер.
—	Нет?
—	Нет. Я — Уилэн. Ричард Ти. Уилэн.
—	О.
—	Сержант Ричард. Ти. Уилэн.
—	Интересный человек ваш босс, — заметил Флетч,

когда «форд» поворачивал на Ньюбюри-стрит.
—	Дерьмо собачье, — процедил Уилэн.
Глава 38
Их встретила открытая дверь.
Флетч затворил ее за собой, помня о том, что поток

уличного воздуха нарушает работу системы кондицио¬

нирования, и взбежал по ступеням в кабинет Хорэна.
Флинн сидел за столом последнего, проглядывая

содержимое ящиков.
Картина Пикассо «Вино, скрипка, мадемуазель» так

и стояла на мольберте.
—	А вот и вы, — улыбнулся Флинн. — Питер Флетчер.
—	Это одна из картин ди Грасси, — с ходу заявил

Флетч.
—	Я уже подумал об этом. Прекрасный стол. Даже

жалко, что у меня нет склонности к воровству.
Флетч остался между столом и картиной, засунув

руки в карманы.
—	Инспектор, наличие этой картины в Галерее

Хорэна совсем не означает, что и остальная часть

коллекции находится у него.
345

—	Я вот придерживаюсь противоположного мне¬

ния, — Флинн поднялся из-за стола. — Пойдемте. Ко¬

роткая экскурсия нам не повредит. Может, вы узнаете

и другие картины, принадлежащие ди Грасси.
—	Ладно.
—	Тогда не будем терять времени.
—	Инспектор, эта картина Пикассо оказалась здесь

только потому, что я попросил Хорэна найти ее и

начать переговоры о ее приобретении. Ее прислал некто

Коуни из Техаса.
—	Я понимаю.
Выйдя на лестничную площадку, Флинн вошел в

маленький лифт.
—	В разговоре со мной Хорэн упоминал, что за

последние год или два приобрел у этого Коуни еще

одну или две картины.
—	Он так говорил?
Флинн придерживал дверь, чтобы Флетч мог войти

в кабину.
—	Да, — Флетч вошел.
Флинн нажал кнопку третьего этажа.
—	И вы полагаете, что у Коуни он приобрел картины

из коллекции ди Грасси, которые потом и указал в

каталоге?
—	А у вас есть другой вариант?
—	И не один.
На третьем этаже они вышли из кабины в простор¬

ную, со вкусом обставленную гостиную.
—	Мне тут нравится, — признался Флинн. — Оказы¬

вается, можно неплохо жить и в музее, — он повернулся

к Флетчу. — Так что мы ищем?
Флетч пожал плечами.
—	Пятнадцать картин и лошадь Дега.
—	Под лошадью вы подразумеваете скульптуру?
—	Да.
—	На первом этаже есть скульптура балерины...
—	Да. Работы Дега.
—	Но это не лошадь. В субботу в вашей квартире

вы упоминали, что коллекция ди Грасси включала

девятнадцать предметов.
—- Да. Две картины уже проданы при посредничестве

Хорэна. Третья, Пикассо, внизу. Остается пятнадцать

картин и одна скульптура.
—	Эти картины как-либо связаны между собой?
Флинн прошел в маленькую темную столовую.
346

—	Пожалуй, что нет. Они принадлежат к разным

школам и эпохам. Большинство, если не все, написаны

итальянскими мастерами.
—	Должно быть, это кухня.
Они оглядели сверкающие белизной буфеты, безу¬

пречно чистые столы.
—	Тут, похоже, ничего нет. Разве что несколько

полотен Уорхола на полках.
Они вернулись в гостиную.
—	Вы ищете? — спросил Флинн.
—	Да, — ответил Флетч.
Но картины на стенах не представляли особой

художественной ценности.
Флинн зажег свет в кабинете.
За столом висела картина Сислея* — характерная

для него петляющая по полям дорога. Вывешивать ее

следовало в более светлой комнате.
—	У ди Грасси Сислея не было.
—	А картина хорошая, — Флинн еще раз всмотрелся

в нее, отвернулся. — Пообщавшись с вами, поневоле

станешь разбираться в живописи.
По лестнице они поднялись на четвертый этаж.
Дворецкий или домашний слуга, ждал их на верхней

ступеньке. В длинном темном халате, с печальным

лицом. Чувствовалось, ему не терпится задать вопросы

о дальнейшей судьбе своего хозяина, но он не решается

открыть рот.
В спальне их встретила картина обнаженной девуш¬

ки, в натуральную величину, более похожая на фото¬

графию, без особых художественных достоинств, но

возбуждающая.
—	Кажется, мистер Хорэн не часто приглашал сюда

дам, — предположил Флинн.
Стены одной комнаты для гостей украшали карика¬

туры, второй — фотографии.
—	Видите ли, инспектор, своих картин у Хорэна,

скорее всего, не было, — пояснил Флинн. — У брокеров

их не бывает. Пусть у Хорэна галерея, но он все равно

брокер, то есть главное для него — продать, а не

оставить в своей коллекции.
—	Понятно.
*	Сислей, Альфред (1839— 1899) — французский живописец.
347

Дворецкий поджидал их в темноте коридора.
—	Где ваша комната? — спросил Флинн.
—	Наверху, сэр.
—	Можем мы осмотреть ее?
Дворецкий открыл дверь, ведущую к лестничному

маршу.
Спартанская спальня: кровать, комод, стул, шкаф,

маленький телевизор. Идеально чистая ванная.
На чердаке оказался обычный хлам: пустые чемо¬

даны, сундуки, рамы для картин, свернутый ковер,

старые люстры.
—	Рамы картин ди Грасси представляли какую-то

ценность? — спросил Флинн.
—	Нет, — покачал головой Флетч.
—	В доме есть сейф? — поинтересовался Флинн у

дворецкого, когда они спустились на третий этаж.
—	Да, сэр. В кабинете мистера Хорэна.
—	Вы говорите о маленьком сейфе?
—	Да, сэр.
—	Я уже осмотрел его. Нет, меня интересует большой

сейф, этакое хранилище для картин, скульптур.
—	Такого нет, сэр.
—	А если б был, вы бы знали о его существовании?
—	Да, сэр.
Флинн положил руку на плечо старика.
—	Мне очень жаль вас. Вы здесь давно?
—	Четырнадцать лет.
Старик отступил в тень.
—	Для вас это страшный удар.
—	Да, сэр.
На лифте они спустились на второй этаж и обошли

четыре выставочных зала. Один был пуст, в остальных

на мольбертах стояло по несколько картин, ярко

освещенных, расположенных так, чтобы при осмотре

одной другие не отвлекали внимание тонкого ценителя

живописи.
—	Ничего, да?
—	Я так сказать не могу, — ответил Флетч. — По¬

смотреть есть на что. Но картин ди Грасси здесь нет.
Несмотря на систему кондиционирования лицо Флет¬

ча пылало. Руки вспотел.
Флинн же чувствовал себя прекрасно.
—	Ну, теперь мы можем ехать в Уэстон, — Флинн

застегнул плащ. — Тамошняя полиция встретит нас на

границе своего участка.
348

Гроувер ждал их внизу, в том же черном «форде».
—	Давайте вместе сядем сзади, — предложил

Флинн. — Так будет легче разговаривать.
Гроувер поехал по Ньюбюри-стрит на запад.
Флетч забился в дальний угол заднего сидения.
Флинн же расселся, в расстегнутом плаще, широко

расставив колени.
—	Похоже, сегодня мне не удастся вернуться домой

к двум часам ночи. Элзбет придется ужинать без меня.

Вы бывали в Уэстоне?
—	Нет.
—	Естественно нет. Вы же в Бостоне лишь неделю.

И мы держали вас под постоянным наблюдением. Я

слышал, приятное местечко.
Флетч откашлялся.
—	И все это время бедолага Гроувер принимал вас

за убийцу. А, Гроувер?
Сержант Ричард Ти. Уилэн не ответил «дерьму

собачьему».
—	Впрочем, я сам склонялся к тому же мнению.

Когда же это было? А, в среду вечером. Я думал, мы

услышим от вас признание. Вместо этого вы пригласили

нас на обед. А в тот день, когда мы не смогли увидеться,

я чувствовал, что мне удастся убедить вас в собственной

вине даже по телефону. Но у меня ничего не вышло,

и я понял, что должен поближе познакомиться с вами.

Поэтому в субботу я нарушил ваше уединение, лучший

способ узнать человека — пообщаться с ним накоротке,

но вы опять же доказали свою невиновность.
Третий раз Флетч ехал тем же маршрутом.
—	Услышав ваш голос в воскресенье утром, я уже не

сомневался, что вы звоните из бара, готовый сознаться, —

Флинн рассмеялся. — Чтобы облегчить душу.
—	Может, все еще впереди, — промямлил Флетч.
Гроувер глянул на него в зеркало заднего обзора.
—	Что бы это значило? — все еще смеясь, спросил

Флинн.
—	Мне, конечно, не хочется портить вам настроение,

но Хорэн не мог убить Рут Фрайер.
—	Не только мог, он и убил.
— Как?
—	Ударил по голове бутылкой виски. Непочатой

бутылкой.
—	Но зачем?
349

—	Мотив убийства абсолютно ясен. Чтобы свалить

вину на вас.
—	Мы же не знали друг друга.
—	И что? Он не знал вас, но прекрасно понимал

цель вашего приезда. Несмотря на всю вашу журна¬

листскую славу, — Флинн вынул из кармана несколько

монет и передал Гроуверу, — ...вы допустили ошибку,

юноша.
—	Вы должны платить за проезд?
—	Дорога принадлежит штату, а я работаю в городе.

В нашей стране столько правительств, что их хватит

на весь земной шар.
—	Какую ошибку?
—	Дело в том, что через несколько дней после

похищения ди Грасси Хорэн получил ваше письмо, да

еще отправленное из Рима, в котором вы просили его

найти для вас одну из картин коллекции ди Грасси.
—	Он ничего не мог знать ни о похищении, ни об

убийстве ди Грасси, — возразил Флетч. — Местные га¬

зеты об этом не писали. Я проверял.
—	Я тоже. Сегодня утром. Поэтому я спросил его,

какие газеты он читает, и получил четкий ответ:

«Нью-Йорк таймс». А в «Таймс» об этом писали.
—	О Боже. Я знал, что он выписывает «Таймс»!
—	Вас даже упомянули как Питера Флетчера. От¬

метили, что именно вы объявили журналистам, что у

дам семейства ди Грасси нет ни гроша, и они никоим

образом не могут выполнить условия похитителей. Обо

всем этом написано в «Таймс». Черным по белому.
—	Но почему они все это печатали? Что им

итальянская мелочевка?
—	Вы же журналист. Интерес к преступности никогда

не падает, юноша.
—	О.
—	Пресса полностью изобличила вас. Не вы первый,

не вы последний.
—	Хорэн не мог пройти мимо упоминания фамилии

ди Грасси.
—	Именно так.
—	Должно быть, он в сговоре с Коуни.
—	Я сомневаюсь, что Хорэн пошел на убийство,

выгораживая другого. Конечно, возможно и такое, —

Флинн пожал плечами. — В этом мире возможно все.
—	И все-таки я не могу в это поверить.
—	Итак, вы пишете ему невинное письмо из Рима,
350

указываете, какая картина привлекла ваше внимание,

а также день прибытия в Бостон и место, где вы

остановитесь.
И в день вашего прибытия симпатичный, обаятель¬

ный, респектабельный Хорэн, вероятно, с пустым че¬

моданом, заявился в аэропорт, скорее всего, прикинулся

только что прибывшим пассажиром, «склеил», простите

за жаргон, наземную стюардессу «Транс Уорлд Эйр-

лайнс»...
—	Я не писал, самолетом какой авиакомпании...
—	Зная день прилета, достаточно одного телефонного

звонка, чтобы выяснить и авиакомпанию, и номер рейса,

и время прибытия. Вам это известно не хуже меня.
—	Конечно.
—	При такой благообразной внешности Хорэн никак

не тянул на злодея. И Рут не заподозрила ничего

плохого, когда он предложил ей пообедать с ним.

Возможно, упомянул, что он — вдовец, близок к миру

искусства, преподает в Гарварде. С какой стати ей

отказываться от приглашения? Ее кавалера в городе

нет. Бостона она не знает. Пообедать с Хорэном куда

интереснее, чем торчать весь вечер в номере отеля,

полируя ногти... А, еще один пропускной пункт, — он

вновь протянул Гроуверу монеты. — Слава Богу, что

они не стоят на каждом километре.
—	Он отвозит мисс Фрайер в отель. Разрешает ей

переодеться. Ждет ее в баре. Угощает коктейлем. Скорее

всего, двумя или тремя. Цель его действий — дать вам

время добраться до квартиры и вновь покинуть ее.

Рассуждает он правильно: мужчина, приехав в одиночку

в незнакомый город, поселившись в чужой квартире,

обязательно пойдет обедать в ресторан. Что вы, собст¬

венно, и сделали.
Гроувер свернул на дорогу к Уэстону.
—	Мистер Хорэн, как видите, неплохо разбирается

в людях, — добавил Флинн.
Впереди показался стоящий на обочине автомобиль

с зажженными габаритными огнями.
—	Это патрульная машина, Гроувер?
—	Да, сэр.
—	Они, должно быть, ждут нас. И хорошо. Без них

мы едва ли найдем нужный нам дом в этой лесистой

местности.
Гроувер остановился в паре ярдов от патрульной

машины.
351

—	Под предлогом, что ему нужно занести домой

чемодан, Хорэн завел Рут в квартиру, которую назвал

ей своей, хотя на самом деле в ней поселились вы, —

полицейский в форме вылез из патрульной машины и

направился к ним. — Едва ли можно найти более

удачный предлог, если хочешь заманить в квартиру

малознакомую девушку.
—	Флинн, у Хорэна не было ключа от квартиры.
—	Да был же, был. Несколько лет назад он нашел

мастеров, которые отреставрировали картины Коннорсов,

пока те отдыхали в Скалистых горах. И кто будет

требовать возвратить ключ от такого джентльмена, как

Рональд Райсон Хорэн, или даже помнить, что у него

есть такой ключ, — Флинн опустил стекло. — Вы бы

видели, сколько ключей у него в столе. — Привет! —

прокричал он через окно. — Хорэн сам сказал мне о

реставрации картин Коннорса.
—	Инспектор Флинн?
—	Он самый.
—	Полиция Уэстона, сэр. Вы приехали с ордером

на обыск дома Хорэна?
—	Да.
—	Следуйте за нами, сэр.
—	Хорошо. Как вас зовут?
—	Патрульный Кэбот, сэр.
Полицейский вернулся к патрульной машине, Флинн

поднял стекло, и оба автомобиля гуськом покатили по

дороге.
—	Вот, значит, какие дела, — выдохнул Флетч.
—	Все время вы думали, что ведете его по садовой

тропинке. А на поверку выходит, что поводырем-то

был он.
—	И все потому, что он читает «Таймс».
—	Вы представляли для него немалую угрозу. Ло¬

гичный вывод — от вас надо отделаться. Если б он убил

вас, подозрение неминуемо пало бы на него. Вы

приехали в Бостон, чтобы встретиться с ним и только

с ним. Поэтому он и нашел блестящий способ остановить

ваше расследование до того, как оно начнется. Хорошо,

что я не арестовал вас в день нашего знакомства. Не

правда ли, Гроувер? Хорэн, должно быть, безмерно

удивился, когда утром вы заявились в его галерею,

вольный, как пташка в поднебесье.
352

—	Я вам очень благодарен.
—	Короче, мы взяли истинного убийцу, хотя мне

пришлось выдержать не один нагоняй от этого господина,

что сидит сейчас на переднем сиденье. Задал он мне

перца, доложу я вам.
Они повернули на подъездную дорожку к дому.
—	Хорэн ударил юную даму бутылкой по голове,

до или после того, как сорвал с нее платье, убрал

остальные бутылки в шкаф, набрал в кувшин воды, в

общем сделал все, чтобы облегчить вам путь на эшафот.

Уж он не сомневался, что мужчина, вернувшись в

чужую квартиру поздно вечером и увидя на полу

мертвую обнаженную девушку, потянется к бутылке,

чтобы пропустить пару глотков.
—	Вы бы потянулись к чайнику.
—	Оказавшись на вашем месте, едва ли.
Полицейский в форме поджидал их у крыльца.
—	Вот ордер, — Флинн протянул ему соответствую¬

щий документ.
—	Этой ночью дом пытались ограбить, — доложил

Кэбот.
—	Неужели?
—	Да, сэр.
—	Вы сказали «пытались»?
—	Да, сэр. Грабитель или грабители не успели

проникнуть в дом. Их отпугнул сигнал тревоги.
—	Как вы узнали, что они не проникли в дом?
—	Мистер Хорэн приезжал сюда. Мы обошли все

комнаты. Он сказал, что ничего не пропало.
—	Он приезжал сюда? Как интересно. Он-то говорил

мне, что ездил прогуляться под луной. Почему же он

не сообщил об ограблении?
—	Он приехал сюда раньше нас, — добавил Кэбот.
—	Вы полагаете, он хотел ограбить сам себя? —

Флинн искоса глянул на Флетча. — Мог он знать, что

мы дышим ему в затылок?
—	Понятия не имею, — ответствовал Флетч.
Флинн посмотрел на Гроувера, пожал плечами.
—	Пройдемте в дом.
На крыльце патрульный Кэбот надавил на фанеру,

она упала на пол кухни. Просунув руку через разбитую

стеклянную панель, открыл замок, распахнул дверь.
Они прошли на кухню. Под ногами хрустели осколки

стекла.
По ходу зажигая и выключая свет, они заглянули
353

во все комнаты первого этажа, но не обнаружили

ничего, кроме старой мебели и рваных ковров.
На лестничной площадке второго этажа Флинн

повернулся к Флетчу.
—	Если я не ошибаюсь, тут нет ничего ценного.
Кэбот тем временем зажигал свет в спальнях.
—	Вы абсолютно правы, — кивнул Флетч.
—	Тогда зачем дорогая система сигнализации?
Они обошли спальни. Та же картина. Такая мебель
могла бы стоять в студенческих общежитиях.
—	А снаружи можно подумать, что в особняке

собраны богатства всей Персии, — заметил Флинн. —

Любого грабителя ждало бы жестокое разочарование.
Во всех комнатах Флинн открывал и закрывал двери

стенных шкафов. Точно так же поступил он и в той,

через которую Флетч выносил картины.
—	Ага, это уже кое-что. Посмотрите, как аккуратно

сложены полотнища, — обратился он к своим спутникам,

включив свет и оглядев кладовку. — На полу у стен

пыли меньше. И на участке в центре — тоже.
Флетч заглянул ему через плечо.
—	Вы думаете, картины хранились здесь?
—	Нам этого уже не узнать.
Он погасил свет, закрыл дверь.
—	Мистер Хорэн утверждал, что ничего не пропа¬

ло? — спросил Флинн патрульного Кэбота, когда они

поднимались на чердак.
—	Да, сэр.
—	Вы осмотрели дом вместе с ним, не так ли?
—	Да, сэр.
—	Вы заглядывали и во все стенные шкафы?
—	Да, сэр. Во все.
После осмотра чердака Флинн вновь повернулся к

Кэботу.
—	Ограбления здесь не редкость?
—	Нет. сэр.
—	За неделю на этой дороге в дома вламывались

трижды, — добавил второй патрульный.
—	Да, ужасный разгул преступности.
Они вновь вышли на заднее крыльцо. Кэбот уста¬

новил кусок фанеры на место, закрыл дверь.
—	Мне кажется, Хорэн здесь не жил, — отметил

Флинн. — Для чего он держал этот дом?
—	Может, получил его по наследству, — патрульный

Кэбот посмотрел на Флинна. — Что мы должны ска¬
354

зать, если мистер Хорэн спросит, почему мы обыски¬

вали его дом?
—	Мистер Хорэн не спросит, — твердо ответил

Флинн. — Мы арестовали его этим вечером по обвине¬

нию в убийстве.
Они тронулись в обратный путь.
—	Это загадка, — качал головой Флинн. — Ребус.

Откуда он прознал о наших планах? Что побудило его

ограбить себя? И где теперь картины?
—	Возможно, ему показалось подозрительным, что

некто ни с того, ни с сего пожелал продать ему картину

Форда Мэдокса Брауна, — предположил Флетч.
—	Я говорил с ним по-немецки, — ответил Флинн.
—	Инспектор, у меня складывается впечатление, что

ваши улики против Хорэна отнюдь не весомее тех, что

вы собрали против меня.
—	Вы неправы. В вашей квартире нашли отпечатки

его пальцев.
—	Его? Я же спрашивал вас об отпечатках пальцев.
—	И я сказал вам, что найдены отпечатки ваших

пальцев, миссис Сэйер, Рут Фрайер, и какого-то

мужчины, предположительно Барта Коннорса. Полной

уверенности, что это отпечатки Коннорса, у нас не

было. Мистер Коннорс, знаете ли, не служил в армии

и не привлекался в полицию по обвинению в каком-либо

преступлении. И кончики его пальцев девственно чисты.

С них никогда не снимали отпечатки. И все это время

он наслаждался морем и солнцем Италии.
—	В моем доме, — добавил Флетч.
—	А вот отпечатки пальцев мистера Хорэна у нас

есть, потому что он служил на флоте.
—	Я знаю.
—	Только после нашей субботней беседы за чашкой

чая, когда вы позволили мне узнать истинную причину

вашего приезда в Бостон: повидаться с Хорэном, я

задумался, а не сравнить ли мне найденные в вашей

квартире отпечатки пальцев с отпечатками Хорэна,

имеющиеся в нашем архиве. Совпадение было полным.

Мистер Хорэн вел себя довольно беззаботно. Полагал,

что подозрение ни в коем разе не падет на него,

поэтому ему и в голову не пришло стереть отпечатки

своих пальцев. Впрочем, будь на моем месте полицей¬
355

ский поопытнее, он никогда не заподозрил бы Хорэна.

Такой респектабельный джентльмен.
—	Он знает, что у вас есть отпечатки его пальцев?
—	Да. Он сознался.
—	Наконец-то у вас есть добровольное признание.

Хоть от кого-то.
—	С признанием все гораздо проще. Экономит массу

времени суду.
Луна скрылась за облаками.
—	Люси Коннорс не убивала Рут Фрайер, — в ин¬

тонации Флетчера не слышалось вопроса.
—	Разумеется, нет. Она невинна, как младенец. Вы

отнеслись к ней с предубеждением, юноша.
—	Вы знали о том, что преступник — Хорэн, когда

мы говорили в последний раз? Вчера. В вашем кабинете.
—	Да, юноша. Должен признаться, я просто водил

вас за нос. Как тот мальчик в Германии, который

просил дать ему автограф, а потом фотографировал,

чтобы отослать снимок в Лондон. К пяти часам вечера

вчерашнего дня мы уже точно знали, что мужчина,

оставивший отпечатки пальцев в вашей квартире. —

Хорэн, и до нашего разговора я договорился с ним

о встрече. А Гроувер подготовил ордера на подпись

судье.
—	Флинн. Вам приходилось чувствовать себя дураком?
—	Конечно. В этом случае спасение только одно —

выпить чашечку чая.
Флинн снова передал Гроуверу монетки для оплаты

проезда.
—	Удачи вам в расследовании убийства члена Го¬

родского совета, — пожелал Флетчер.
—	А, с этим уже покончено.
—	Правда?
—	Конечно, я дам возможность политикам посостя¬

заться в красноречии, чтобы, выдохшись, они приняли

предложенное мною решение. Им-то хочется, чтобы это

убийство носило политический характер. Сейчас все

они требуют, чтобы полиция охраняла каждого из них.

Хотят, чтобы даже в прогулках по улице их сопровождал

полицейский.
—	Кто это сделал?
—	Вы спросили: «Кто это сделал?»
—	Да.
—	Только не смейтесь, ладно? Ее муж. Бедный,
356

затюканный мужичонка, которого держали в стенном

шкафу с тех пор, как вывели из церкви.
—	Почему вы так решили?
—	Я нашел человека, который продал ему пешню

для льда. Убежденный республиканец. До мозга костей.

Лучшего свидетеля не найти, если судебное разбира¬

тельство касается демократов.
У дома 152 по Бикон-стрит, перед тем, как выйти

из машины, Флетч протянул руку Флинну.
—	Судьба свела меня с великим полицейским.
Они обменялись крепким рукопожатием.
—	Я учусь, — скромно ответил Флинн. — Понемногу,

но учусь.
Глава 39
Во вторник, в половине одиннадцатого утра, зажуж¬

жал звонок домофона. Флетч нажал кнопку, открывая

замок входной двери. Затем распахнул дверь квартиры

и ушел на кухню.
Возвращаясь через прихожую с подносом в руках,

он услышал, как, скрипя, поднимается лифт.
Поднос с кофейником, чашечками, сахарницей, кув¬

шинчиком сливок, Флетч поставил на столик меж двух

диванов.
И пошел встречать гостя, старика лет семидесяти в

темном плаще, великоватом для него коричневом кос¬

тюме, с мешками под глазами.
—	Привет, Менти.
Они пожали друг другу руки, старик широко улыб¬

нулся, хотя тревога не покидала его лица.
—	Я не знал, что у вас вставные челюсти, — Флетч

принял у гостя плащ и повесил в шкаф. — Они нашли

ваше тело несколько дней назад на пустыре близ

Турина.
Потирая руки, старик направился в гостиную. Граф

Клементи Арбогастес ди Грасси не привык к холодному

климату. Флетч предложил ему сесть на диван, налил

кофе.
Граф глотнул горячего напитка, положил ногу на

ногу.
—	Мой друг... — начал он.
357

Флетч с чашечкой кофе сидел на другом диване,

напротив.
—	Сейчас я должен задать вам самый грустный в

моей жизни вопрос. Кто украл мои картины? Моя

жена? Или дочь?
Флетч отпил кофе.
—	Ваша дочь. Энди. Анджела.
Держа чашку с блюдцем в руке, граф уставился

в пол.
—	Мне очень жаль, Менти.
Флетч допил кофе, поставил блюдце и чашку на

поднос.
—	Я знал, что кражу устроил кто-то из них, —

глухо заговорил Менти. — Потому что картины украли

в наш медовый месяц. Я не мог счесть такое случайным

совпадением. Картины висели в моем доме не один

десяток лет. Там никто не жил, за исключением Рии

и Пепа. Мало кто знал о существовании картин. Мы

с Сильвией поехали в Австрию, Анджела была здесь,

в Бостоне.
—	Я знаю.
Менти поставил недопитую чашку на поднос.
—	Не знаю, как мне благодарить вас, Флетч, за то,

что вы сделали для меня.
—	Как вам жилось в заточении?
—	Вы же обо всем позаботились. Мне даже понра¬

вилось изображать ушедшего на покой американца

итальянского происхождения. На Канарских островах

любят американцев. У меня появились друзья.
—	Разумеется, вы человек общительный.
—	А где наши дамы? Сильвия и Анджела?
—	Они слиняли этим утром. Записки не оставили.

Не оставили ничего.
—	Что значит «слиняли»?
—	Уехали. Очень быстро.
—	Они жили здесь?
— Да.
—	Обе?
—	Под одной крышей.
—	Почему они уехали, «слиняли»?
—	Или они уехали вдвоем, или Энди уехала,

услышав об аресте Хорэна, а Сильвия бросилась следом.

Полагаю, объяснение было бурным. Жаль, что я не

присутствовал при этом.
—	Они обе в полном здравии?
358

—	Скорбят, конечно, а в остальном полный поря¬

док, — Флетч долил кофе в полупустую чашку гра¬

фа. — У меня пятнадцать картин. Две, как вы знаете,

проданы. Третья, «Вино, скрипка, мадемуазель», задер¬

жана полицией как вещественное доказательство. Вы,

вероятно, никогда не получите ее, не потратив тройную

стоимость картины на гонорары адвокатам, таможенные

пошлины и тому подобное. И у нас есть лошадь Дега.
Менти рассеянно поворачивал чашку на блюдце.
—	Все в автофургоне, внизу, — добавил Флетч. —

Мы можем ехать в Нью-Йорк, как только вы согреетесь.
Менти взглянул на него, усталый и печальный.
—	Почему она это сделала?
—	Из любви. Любви к вам. Едва ли Энди заботила

ценность картин. На деньги, во всяком случае, ей

плевать.
Когда умерла ее мать, Энди, тогда еще маленькая

девочка, думала, что уж теперь-то всю любовь вы

будете отдавать ей. Вы же женились. Она рассказывала

мне о своих переживаниях, бессильной ярости. Ей было

четырнадцать. Как она радовалась, когда вторая жена

бросила вас. Она полагала, что вы получили хороший

урок. Но вы смогли развестись, потому что зарегист¬

рировали брак во Франции. А когда Энди училась

здесь, в Бостоне, вы женились на Сильвии. Теперь уже

она дала выход неудовольствию. В ее глазах все эти

годы вы недодавали ей любви. В ответ она решила

взять кое-что и у вас. Коллекцию ди Грасси.
—	Она опасалась, что их может унаследовать

Сильвия?
—	Не знаю, но у меня создалось впечатление, что

Энди в курсе итальянских законов о наследовании,

согласно которым дети имеют право по меньшей мере

на треть состояния усопшего. Это так? — граф кив¬

нул. — А вот Сильвия не имеет об этом ни малейшего

понятия. Знание закона могло послужить для одной из

них побудительным мотивом и заставило украсть кар¬

тины... у другой.
—	Анджела хотела всю коллекцию.
—	Полагаю, что да. Она не рассчитывала, что

Сильвия станет полноправным членом семьи. Ее очень

заботила судьба Рии и Пепа.
—	Но как она это сделала? Маленькая девочка.
—	Мне пришлось поломать над этим голову. Я знал,

что Энди училась в Америке. Но лишь недавно выяснил,
359

что учебное заведение находилось в Бостоне, вернее,

в Кэмбридже, на другом берегу реки. И называлось

Рэдклифф. Не знал я другого — Рэдклифф объединен

с Гарвардом. И девушки, оканчивающие Рэдклифф,

получают гарвардский диплом. Хорэн, торговец произ¬

ведениями искусства из Бостона, был преподавателем

Энди в Гарварде.
—	Понятно. Но мне кажется, ученице довольно

сложно уговорить профессора на ограбление в другой

стране только потому, что ей не нравится поведение

отца. В частности, его новая женитьба.
—	С первого взгляда это так. Но Хорэн, привыкший

жить, ни в чем себе не отказывая, был на грани

разорения.
—	Вы это точно знаете?
—	Да. Пять лет назад он продал знаменитый дра¬

гоценный камень, «Звезду Ханэна», какому-то иранцу.

Я знал об этом до приезда в Бостон.
—	И все же... уважаемый профессор, признанный

специалист.
—	К тому же красивый, многоопытный, Менти.

Старше Энди по возрасту. Прямо скажем, годящийся

ей в отцы. Энди недоставало вашей любви, Менти...
Глаза старого графа затуманились.
—	Вы думаете, их отношения были более близкими,

чем те, что обычно возникают между учеником и

учителем.
—	Подозреваю, что да.
—	Ясно, — Менти отпил кофе. — Такое случается.

Значит, кражу организовал Хорэн?
—	Да. Вы показывали мне каталоги Галереи Хорэна.

Через нее ушли к новым владельцам две картины

коллекции ди Грасси. Тогда мы и составили план

действий. Предложили каждой из дам просмотреть

каталоги. Энди пришла в ярость. Она, разумеется,

знала, что картины у Хорэна. Разъярила ее лишь

продажа картин без ее ведома. А как отреагировала

Сильвия?
—	Она не раскрыла каталогов, — ответил Менти. —

Я не смог заставить ее заглянуть в них, — Менти

хохотнул и покачал головой. — Когда вы позвонили из

Канья и сказали, что везете расстроенную Анджелу,

времени у меня не осталось. Я действовал согласно

намеченному плану и похитил сам себя.
—	Я не знаю, о чем думала Анджела по пути в
360

Ливорно. Ехала она к вам, это несомненно. Возможно,

хотела сознаться в содеянном. А скорее всего, пребывала

в полной растерянности.
—	Мое исчезновение прояснило ситуацию, — вставил

Менти.
—	Да. Энди послала меня сюда, на розыски картин,

чтобы потом она могла украсть их у Хорэна. Едва ли

она взяла бы инициативу на себя, если б не думала,

что вы умерли, — Флетч поднес чашку ко рту, глот¬

нул. — Хорэна арестовали. Исчезла Энди. Исчезла

Сильвия.
—	Появился Менти.
Зажужжал звонок домофона.
—	Мы отвезем картины одному торговцу произведе¬

ниями искусства в Нью-Йорк. — Флетч поднялся. —

Фамилия его Кэснер. Живет он на восточной части

66-й улицы.
В прихожей он прокричал в микрофон: «Кто там?»
Ему ответил мелодичный голос.
—	Фрэнсис Флинн, мистер Флетчер.
—	О! Инспектор!
—	Он самый.
Флетч нажал кнопку, открывающую замок входной

двери.
Быстро вытащил из шкафа плащ Менти.
Прошел в кабинет и достал из ящика стола ключи

от автофургона.
В гостиной вручил плащ и ключи Менти.
—	Поторопитесь. Надевайте плащ. Сюда идет по¬

лицейский.
Менти встал, Флетч помог ему надеть плащ.
—	Я не смогу поехать с вами в Нью-Йорк, Менти.

Вы доберетесь сами?
—	Конечно.
—	Вот ключи. Это черный автофургон марки «шев¬

роле». Стоит у тротуара рядом с домом. Справа от

него. Номерной знак R99420. Запомнили?
— Да.
—	Адрес Кэснера — Нью-Йорк, 66-я улица, дом 20.
—	Все понял.
—	Он ожидает вас сегодня днем. Пойдемте со мной.
Звякнул дверной звонок.
—	Доброе утро, инспектор.
—	Доброе утро, мистер Флетчер.
361

Флетч поддерживал Менти под локоток.
—	Познакомьтесь с моим другом из Италии, загля¬

нувшим ко мне сегодня утром. Инспектор Флинн, это

Джузеппе Грокола.
Зеленые глаза Флинна пробежались по Менти. Он

протянул руку.
—	Граф Клементи Арбогастес ди Грасси, не так ли?
Без малейшего промедления Менти пожал протяну¬

тую руку.
—	Рад познакомиться с вами, инспектор.
—	Я никогда не забываю услышанное, — обратился

Флинн к Флетчу. — Ну не чудо ли это?
—	Настоящее чудо, Флинн.
—	И я великий полицейский. Кажется, кто-то так

меня называл.
—	Совершенно верно, инспектор.
—	Тоща объясните, как же так вышло, что этот

человек, вроде бы умерший граф Клементи Арбогастес

ди Грасси, стоит сейчас в вашей прихожей.
—	Я еду в аэропорт, инспектор.
—	Он нашелся, — ввернул Флетч. — Такая радость,

не правда ли?
—	Поневоле задумаешься, а терялся ли он?
—	Он не терялся, его похитили, — напомнил Флетч.
—	Случилась накладка, — объяснил Менти. — Я при¬

ехал сюда, чтобы обнять жену и дочь. Они же, услышав,

что я жив, поспешили в Рим, не зная, что я прилетел

в Бостон.
—	Понятно, — кивнул Флинн. — А каково там, в

стране мертвых?
—	Я надеюсь перехватить их в аэропорте, инспектор.
Флинн отступил в сторону, освобождая проход.
—	Я никогда не встану между мужчиной и его

семьей. Счастливой встречи, граф.
Флетч открыл дверь в коридор.
—	В гостиной горячий кофе, инспектор.
Он проводил Менти до лифта. Флинн прошел в

гостиную.
—	Пришлите мне пластины с номерными знаками, —

прошептал Флетч, открывая дверь лифта. — По почте.
—	Что мне делать с автофургоном? — из кабины

прошептал в ответ Менти.
—	Оставьте его на какой-нибудь улице. Его украдут.
Не сняв плаща, Флинн стоял над кофейным
столиком.
362

—	Сейчас принесу вам чистую чашку, — Флетч по¬

вернулся к двери.
—	Не нужно. Я уже пил чай.
—	Я вас не ждал, — признался Флетч.
—	Я задержу вас лишь на минутку. Приехал, чтобы

спросить, где, по-вашему, могли бы быть сейчас картины

ди Грасси?
—	Я только что говорил об этом, инспектор.
—	Неужели?
—	Рассказал Менти обо всем, что произошло после

его похищения.
—	Вы, должно быть, удивились, увидев его на пороге?
—	Еще бы.
—	А дамы уехали до его прихода?
—	Я их не застал, вернувшись после нашей поездки

в Уэстон. Вероятно, они еще ночью узнали, что Менти

жив.
—	И они не дождались вас? Ни ваша невеста, ни

графиня?
—	Воскрешение Менти потрясло их. Обо мне они

просто забыли.
—	Возможно и такое. Где его нашли?
—	У церкви святого Себастьяна.
—	Он не помнит, как попал туда?
—	Да нет, его высадили из машины.
—	Просто удивительно, что они так долго кормили

похищенного, зная, что выкупа не будет. У итальянских

бандитов не сердце, а мед. Сколько его держали под

замком? Больше месяца?
—	Во всяком случае, не меньше.
—	Да, в этом мире все возможно, — Флинн прошелся

по комнате. — Так где сейчас картины?
—	Инспектор, я уверен, что Хорэн перепрятал их

прошлой ночью.
—	Я мог бы согласиться с вами. Но Хорэн это

отрицает.
—	Вы его спрашивали?
—	Да.
—	Но, инспектор, можно ли верить убийце?
—	Вот уж воистину иезуитский вопрос.
—	И что говорит Хорэн?
—	Он ничего не слышал об этих картинах.
—	Разве он не сказал вам, что они у некоего Коуни

из Техаса.
—	Он никогда не слышал о Коуни из Техаса.
363

—	Ребус какой-то, инспектор.
—	Именно так. Картины должны быть у Хорэна,

иначе он не решился бы на убийство, чтобы избавиться

от вас.
—	Может, он просто не любит тех, кого зовут Питер.
—	Я его спрошу, — пообещал Флинн. — Мне хотелось

бы думать, что картины взяли вы, Флетч. Вчера ночью

дом Хорэна пытались ограбить. Но он сам приезжал

туда и заявил полиции, что ничего не пропало.
—	Давайте я заварю чай, — предложил Флетч. —

Вода еще горячая.
—	Нет, мне пора, — Флинн направился к двери. —

Возможно, конечно, Хорэн не хочет признавать, что

его обокрали. Причем забрали то, что он украл сам.
—	В этом что-то есть, инспектор, — поддакнул

Флетч.
Перед тем, как открыть дверь, Флинн повернулся

к Флетчу.
—	Кстати, мистер Флетчер, мы узнали, чему вы

посвятили свое время после того, как в прошлую среду

вошли в «Риц» через одну дверь, а вышли через другую.
— О?
—	Вы купили автофургон. Сегодня утром наша

изумительная бюрократическая машина осчастливила

меня регистрационным бланком.
Флинн начал рыться во всех карманах.
—	Так почему вы в один день купили автофургон

и взяли напрокат легковой автомобиль?
—	Я собирался воспользоваться им, если бы у меня

возникло желание покататься на лыжах, инспектор.
—	Ага! Прекрасный ответ. Но почему вы говорите

о нем в прошедшем времени?
—	Его украли. Я намереваюсь заявить об этом в

полицию.
—	Ну что же вы, мистер Флетчер. Об этом надо

заявлять. Когда украли автофургон?
—	Буквально сразу после покупки.
—	Жалость-то какая. В тот же день? Поэтому вы

и взяли напрокат легковушку?
—	Я не хотел ездить по городу в автофургоне.
—	Действительно, я забыл о вашем тонком вкусе.
—	Фургон украли через день или два. Я оставлял

его на улице.
—	В городе ужасная преступность, не так ли?

Полиции следует принять решительные меры, — нако¬
364

нец-то Флинн выудил из одного из карманов полоску

бумаги. — А вот и наша милая крошка. Голубой авто¬

фургон, марка «шевроле», прошлогодняя модель, но¬

мерной знак 671-773. Он?
—	Он самый.
—	Машина именно таких размеров как нельзя лучше

подходит для перевозки картин и небольших скульптур.
—	И для лыж тоже.
—	Вы думаете, автофургон украл Хорэн, для того,

чтобы затем украсть у себя картины ди Грасси?
—	Все возможно, инспектор.
Флинн открыл дверь.
—	Так я незамедлительно объявляю розыск этого

фургона. Голубой «шевроле», модель прошлого года,

номерной знак 671-773. Тем более, что он принадлежит

вам, а вы оказали мне неоценимую помощь в столь

сложном расследовании. Попрошу парней из дорожной

полиции отнестись к моему запросу повнимательнее.

Думаю, через несколько часов ваш фургон найдут.
—	Буду вам очень признателен, инспектор.
—	Не стоит благодарностей. Чего не сделаешь ради

друга.
Флетч закрыл дверь, прислушиваясь к скрипу лифта.

Взглянул на часы. Без четверти двенадцать. Вторник.

В Бостоне он почти неделю, а еще не приступил к

делу, ради которого приехал.
В кабинете он набрал номер, который нашел и

запомнил в аэропорту, в прошлый вторник.
Ожидая, пока на другом конце провода снимут

трубку, он отдернул портьеру и посмотрел на улицу.
Менти вылезал из грузового отсека автофургона.
Он осматривал картины!
—	Поспеши, Менти, — прошептал Флетч оконному

стеклу. — Ради Бога!
—	Добрый день. Ваш номер 555-2301?
Менти открыл дверцу кабины.
—	Слушаю, — ответил незнакомый голос.
—	Добрый день, — повторил Флетч.
Флинн вышел из подъезда. Менти уселся за руль

автофургона.
—	Вас слушают, — в голосе слышались нетерпеливые

нотки.
—	Извините. Это Фонд семьи Тарп?
365

Флинн уселся на переднее сидение черного «форда».
—	Да, сэр.
Сизый дымок одновременно вырвался из выхлопных

труб автофургона и патрульной машины.
—	Могу я поговорить с вашим директором?
—	Вас не затруднит сказать, кто хочет с ним

поговорить?
Стоявшая во втором ряду патрульная машина тро¬

нулась с места.
Менти, не оглядываясь, начал выруливать из первого

ряда. В визге тормозов патрульная машина застыла,

едва не столкнувшись с автофургоном.
—	Кто хочет с ним поговорить, сэр?
Вероятно, водитель патрульной машины махнул

рукой, пропуская черный автофургон марки «шевроле»,

модели прошлого года, с номерным знаком R99420.
Оба автомобиля покатили по улице — черная пат¬

рульная машина следом за черным автофургоном.
Флетч отпустил портьеру.
—	Извините. Это Питер Флетчер...

Содержание
Карнавал Флетча. Роман	5
Сознавайтесь, Флетч. Роман	173

Грегори Макдональд
Собрание сочинений. Том 3
АО «Векта», 103001, Москва, Трехпрудный пер,, д. 9

Лицензия ЛР № 071007 выдана 17.12.93 г.
Издание осуществлено совместно с «Самарским Домом

печати» и АО «Прибой».
Редактор Чумаков С.
Художник Ким А.
Корректоры Даченкова И

Дмитриева Е.
н/к
Сдано в набор 29.04.94. Подписано в печать 07.06.94. Формат 84×108 '/32.

Гарнитура «Таймс». Бумага типографская N? 2 производства Сыктывкарского

ЛПК. Печать офсетная. Усл. печ. л. 19,32. Уч.-изд. л. 20,0.
Тираж 50 000 экз. Зак.м 2940.
Отпечатано с оригинал-макета в типографии издательства

«Самарский Дом печати». 443086, г. Самара, пр. К. Маркса, 201.
12*