n



/\сонид Владимирович Кддбдк-
доктор химических ндук, профессор.
ОргднизовАл и провел энтомологи-
ческие экспедиции в Приморском
крдс, высокогорьях Пдмирд, Тянь-
Шаня, Гиссдро-Алдя, ГиМАЛАСВ, В
сельве и джунглях Перу, Гайаны,
Венесуэлы, Кдмерунд. Член Меж-
дундродного обществА химиков-ор-
гдников, Энтомологического обще-
ствА РАН, Московского обществд
испытАтелей природы (МОИП),
Русского геогрдфического обществд.
Автор и содвтор более сорокд ндуч-
ных и ндучно-популярных СТАТСЙ о
бдбочкдх и климдгс Пдмирд. Участ-
вовал в написании первого в ндшей
стрдне атласа "Бдбочки России и
сопредельных территорий (англ.)",
Автор текстд книги "Сдмые крдси-
вые бдбочки мирд". Вместе с това-
рищами нашсл и описал несколько
новых видов и подвидов бдбочек.
Два вида названы его именем.
ISBN 5-275-01216-0
9
785275
012163
Л. Каабак
Я И
С
и к
Д А
Ь
1$
МОСКВА ТЕРРА-КНИЖНЫЙ КЛУБ 2006
УДК 908
ББК 26.89(0)
К12
Оформление художника С. Ситниковой
Авторы фотоматериалов Каабак Л. В. и Сочивко А. В.
Каабак Л. В.
К12	Я иду искать... — М.: ТЕРРА—Книжный клуб, 2006. — 304 с.: ил.
ISBN 5-275-01216-0
Бабочки — одно из самых прекрасных и гармоничных созданий природы. Леонид Вла-
димирович Каабак на протяжении многих лет коллекционирует и изучает бабочек, совершая
путешествия в труднодоступные и малоизученные уголки нашей планеты — в уссурийские ле-
са, в горы Средней и Центральной Азии, в джунгли Южной Америки. Уникальный энтомо-
логический материал, собранный более чем в тридцати экспедициях, послужил основой для
создания нескольких книг, одна из которых была отмечена ЮНЕСКО.
Книга «Я иду искать...» — это рассказ человека увлеченного, по-детски распахнутого
миру, влюбленного в природу. Автор уверен, что в далеких уголках мира еще обитают и ждут
своих исследователей прекрасные бабочки, не известные науке.
УДК 908
ББК 26.89(0)
© Л. Каабак, текст, фото, 2006
© А. Сочивко, фото, 2006
© ТЕРРА—Книжный клуб, 2006
ISBN 5-275-01216-0
Даже в прекраснейших своих грезах
человек не может вообразить ничего
прекраснее природы.
А. Ламартин
Мы поймем смысл всех людских занятий,
если вникнем в суть развлечений.
Б. Паскаль
Посвящается светлой памяти моей мамы,
Анны Михайловны Кааб а к
ОТ АВТОРА
Книга рассказывает об удивительных приключениях, произошед-
ших со мной во время тридцати экспедиций за бабочками в уссурийские
леса, в горы Средней и Центральной Азии, в джунгли Южной Америки.
В книге нет ни доли вымысла: во-первых, как естествоиспытатель я
обязан точно описывать случившееся, увиденное, понятое; во-вторых —
мне настолько не интересно что-либо придумывать, что я просто не стал
бы терять время на вымысел. Описывая реальность, я снова оказывался
в пережитых ситуациях, в сказочных местах, снова испытывал тревож-
ное ожидание чуда.
Я хотел, чтобы читатель ощутил тугой, влекущий ветер путешест-
вий, манящий зов туманных далей, представил себе нетронутый, пер-
возданный лик Земли, почувствовал тайны, хранимые великими гора-
ми и джунглями.
Поиск и изучение бабочек, в облике и в поведении которых отрази-
лись фантастическая изобретательность и общая гармония природы, за-
хватывающе интересны, позволяют приблизиться к решению некото-
рых ее загадок, осмысленнее воспринимать увиденное.
Уверен: в труднодоступном, безлюдном высокогорье, в тропичес-
ких лесах, куда еще не добирались энтомологи, обитают и ждут своих
исследователей прекрасные бабочки, не известные пока науке.

ПОЧЕМУ И КАК
Я НАЧАЛ СОБИРАТЬ БАБОЧЕК
Начала, заложенные в детстве человека, по-
хожи на вырезаниыс,на коре молодого дерева
буквы, растущие вместе с ним, составляю-
щие неотъемлемую часть его.
В. Гюго
Когда мне было года четыре, я увидел на даче в саду огромную пре-
красную темную бабочку. Взмахивая черными со светлой каймой крыль-
ями, она стремительно облетала деревья. И теперь, а мне уже немало лет,
я помню потрясение открывшейся сказочной красотой. Впечатление от
этой встречи с бабочкой траурницей оказалось одним из самых сильных
в детстве, да, пожалуй, и в жизни. Удивительную красоту бабочек — су-
ществ, на крыльях которых природа проявляет свою способность тво-
рить прекрасное, особенно чутко и ярко воспринимают дети. И, видимо,
не случайно самое точное и художественное описание бабочек аполлонов
я услышал от ребенка. На тянь-шаньском перевале Долон десятилетний
киргизский пастушок сказал так: «Белые бабочки, как будто в легком пе-
стром сарафанчике». Убежден: человек тем сильнее любит избранную им
специальность, чем в более раннем возрасте он познал ее красоту.
Но собирать бабочек в детстве мне не пришлось: в 1941 году нача-
лась война. Сразу после войны я оказался в Эстонии. А когда впервые от-
правился за бабочками в лес, в пригороде Таллина, обнаружил там не-
сколько неразорвавшихся авиабомб и снарядов. Интерес к их содержи-
мому быстро перерос в страстное увлечение химией, которая, к счастью,
и стала моей профессией.
И все же восхищение бабочками не проходило, и в ежегодных лет-
них турпоходах по Кавказу и Тянь-Шаню я не только любовался ими, но
и пытался (правда, без сачка) поймать наиболее понравившихся, а затем
дарил их в Москве друзьям.
В 1963 году Всесоюзное общество «Знание» отправило меня в Ки-
шинев для чтения лекций о значении химии в нашей жизни, а также
для проверки работы химической секции общества «Знание» Молда-
вии. Именно из-за второго поручения сотрудники секции и старались
куда-нибудь меня спровадить: на чтение лекций, в театр, в музеи, в ки-
но... Впрочем, я и не противился.
Я ИДУ ИСКАТЬ
Предложили они побывать и на сессии Молдавской академии наук...
Подхожу к стенду Института физики и вдруг вижу на стене застеклен-
ный ящик, заполненный громадными бабочками «мертвая голова»! Все
они — самцы, прилетевшие на ультразвук от генератора, подражающий
сигналу, испускаемому самкой этой бабочки. Мне страшно захотелось
иметь хотя бы одну «мертвую голову». Но попросить чудо-бабочку я по-
просту постеснялся. И сразу же испытал сожаление, даже острое огорче-
ние из-за своей нерешительности.
«Мертвая голова» - самый крупный бражник европейской части России —
великий путешественник. Отдельные бабочки из стран Средиземноморья
долетают до южных берегов Кольского полуострова
Удивительно, но желание иметь «мертвую голову» и досада на себя
за то, что не попросил ее, с годами усиливались. Даже появилась и всё
крепла мысль снова отправиться с лекциями в Кишинев, найти там нало-
вивших бабочек физиков и попытаться исправить упущенное.
А решился я через двенадцать лет. После такого события. В мае 1975 го-
да я читал лекции о достижениях химии в Киргизии: во Фрунзе (ныне Биш-
кек), в Оше и, наконец, в Узгене. Нагрузка была приличной, и секретарь уз-
генского райкома партии попросила своего сотрудника Джумагула отвезти
меня на воскресенье в горы, в отроги Ферганского хребта (Тянь-Шань).
Доехали до небольшого кишлака Салямалик на быстрой, полновод-
ной реке Яссы, несущейся с Ферганского хребта, и пошли вверх по уще-
лью, вдоль ручья между двумя увальными хребтиками. Восточный, более
8
ПОЧЕМУ И КАК Я НАЧАЛ СОБИРАТЬ БАБОЧЕК
низкий, сплошь покрыт густым лесом грецкого ореха, а западный — раз-
ными яркими субальпийскими цветами. По довольно крутому склону
поднимаемся на широкий гребень «цветочного» хребтика и оказываем-
ся в волшебном мире. Солнце, давно прошедшее зенит, прикрыло безоб-
лачное бирюзовое небо легкой золотистой дымкой. На восточном увале
зеленым металлом блестели плотно сомкнувшиеся курчавые кроны грец-
кого ореха, а впереди, севернее — сияли белоснежные вершины Ферган-
ского хребта. Ни ветерка. В неправдоподобной тишине изредка раздава-
лась мелодичная трель птицы, невидимой в зарослях цветов. Удивитель-
ная красота вокруг, незнакомые ароматы прогретых солнцем растений и
давным-давно позабытый покой вызвали ощущение сказочности, близ-
кой тайны. Вдруг я почувствовал, что сейчас произойдет нечто необыкно-
венное, и сразу увидел крупную пеструю светлую бабочку, сидевшую, сло-
жив крылья, на лиловом шарике цветка горного лука. Она уже располо-
жилась на ночлег и поэтому позволила взять себя. Осторожно, не дыша,
беру ее двумя пальцами за грудь. Потревоженная бабочка раскрывает
широкие крылья, и я с восхищением вижу на белоснежном фоне ярко-
алые, в черной оправе, округлые пятнышки. Позднее, в Москве, я опреде-
лил ее как аполлона аполлониуса.
Аполлон аполлониус — украшение Тянь-Шаня, Гиссаро-Ларваза,
южного Алтая, гор западного Китая
9
Я ИДУ ИСКАТЬ
Эта находка оказалась решающей: я впервые познал счастье встречи
со сказочно прекрасной не знакомой мне бабочкой!
И вот в ноябре того же года с лекцией «Химия и прогресс медици-
ны» я отправился в Кишинев... В зале — сотрудники Институтов органи-
ческой химии и физики АН Молдавии. После лекции — много вопросов.
А когда они «смолкли», я сказал, что и у меня есть вопрос: «Знает ли кто
из физиков о ящике с бабочками «мертвая голова», который демонстри-
ровали на сессии Академии наук в марте 1963 года?» В ответ — общее
изумление. Но тут поднимается слушатель и говорит, что помнит этих
бабочек; их дарили всем, кто хотел, и если бы я попросил — мне «отдали
бы хоть весь ящик». Он пообещал узнать судьбу оставшихся бабочек. А на
следующий день я услышал ужасное: в ящике остались только булавки и
коричневый порошок — поработали жуки-кожееды. И мне стало ясно:
больше нельзя душить свои увлечения, ведь они дарят счастье! Подавле-
ние же их порождает досаду, недовольство собой, а порой — и отчаяние.
Все следующее лето я собирал бабочек на Сахалине и в Приморском
крае. Да и все свои отпуска с той поры я провожу в поисках и за сбором
бабочек по всему свету.
ЗАГАДКА УССУРИЙСКОЙ ТАЙГИ
Природа слишком сильна и свободна... Она
позволяет приблизиться к ней только путем
творческой фантазии.
И. Гончаров
Я знал, что в нашей стране больше всего крупных, прекрасных и
удивительных бабочек обитает на Дальнем Востоке: в Приморском крае
и на Сахалине. Но тогда эти области, как пограничные, были закрыты для
свободного посещения. Долго ломал я голову, как попасть туда, пока не
прочел в газете «Вечерняя Москва» приглашение в турпоход по Сахали-
ну. В результате переписки с южносахалинской турбазой «Горный воз-
дух» и отправки оплаты у меня оказалась путевка, дающая право на по-
сещение острова.
Красавица сатурния артемида появляется в Приморском крас в июне
Я ИДУ ИСКАТЬ
Хвостоносец ксут
Новичкам всегда везет! В очереди за авиабилетом передо мной сто-
яла обаятельная загорелая девушка. Мы разговорились. Она жила во
Владивостоке. Когда Ирина узнала, что я лечу на Сахалин и мечтаю по-
бывать и в Приморье, обещала прислать мне на турбазу приглашение
во Владивосток.
В нашей туристской группе собрались очень веселые, интересные и
разные люди — от моряков до ученых. Среди них в свои 42 года я был не
самым старым и не самым хилым. Правда, я немного стеснялся ходить с
сачком, особенно в первые дни. Да и скучать не приходилось: походы, яр-
кая необычная природа, частые праздники... И всё же сильнейшее из са-
халинских впечатлений у меня осталось от первой встречи с хвостонос-
цем бианором. Громадную, черную, отливающую синевой бабочку, вели-
чественно летевшую над лесной тропой, из-за ее размера в первый миг я
воспринял как птицу. Позднее, в тропиках, я видел и намного более круп-
ных бабочек, но ни одна из них так не потрясла меня своей величиной,
как этот бианор.
Шел июль. По рекам на нерест поднималась горбуша, и на Чеховке
нам посчастливилось увидеть семью из трех медведей за рыбной ловлей.
Дня за три до окончания срока путевки в Южно-Сахалинске полу-
чаю приглашение от Ирины и оформляю разрешение на въезд во Влади-
восток. Впервые вижу уссурийскую тайгу из самолета: внизу, до горизон-
та, простирались сопки, сплошь, как медвежьей шкурой, покрытые зеле-
ным лесом. И никаких признаков обитания человека! Приземлились в
аэропорту Шкотово.
Еще в Москве, при выборе своей приморской «резиденции», я ос-
тановился на таежных поселках Муравейка и Каменушка. Муравейка
12
ЗАГАДКА УССУРИЙСКОЙ ТАЙГИ
казалась предпочтительнее: судя по карте, ее на большие расстояния
окружала безлюдная тайга. Принимать окончательное решение прихо-
дилось уже в Приморье. И в Муравейку, и в Каменушку ехать надо из
Уссурийска. На автовокзале Уссурийска спрашиваю очередь в кассу: во-
круг какого из этих двух поселков более дикая тайга, привлекательнее
места, больше красивых бабочек? Расчет — на незаурядную наблюда-
тельность таежников. После оживленного обсуждения демократичес-
ки, то есть большинством, доброжелательная очередь выбирает для лов-
ли бабочек Муравейку. Поэтому беру билет до Анучино, откуда в Мура-
вейку раз в день ходит автобус.
Итак, осуществлялись сразу две мои давнишние мечты: собирать ба-
бочек и оказаться в приморской тайге.
И вот солнечным июльским утром выхожу из автобуса в Муравейке.
На мне — рюкзак, белая войлочная шляпа с бахромой, которую издали
принимали за седые космы, в руках — сачок. Чтобы побороть смущение
и показать редким прохожим, что ничего особенного не происходит, я
сразу стал бегать по улице за многочисленными бабочками. Вскоре улица
вышла из поселка и стала дорогой между цветущих зарослей, плавно иду-
щей вверх, в лес.
Никогда еще вокруг меня не было столько разных прекрасных ба-
бочек. На цветки присаживались солнечно-желтые махаоны и хвосто-
носцы ксут, а темные, с сине-зеленым металлическим блеском хвосто-
носцы Маака оказались крупнее даже сахалинских бианоров... Возвра-
щаясь, я вспугнул с дороги средней величины бабочку, она взлетела,
сверкнув на солнце вороненой сталью. Мне удалось поймать ее. Незна-
комка не походила ни на одну из когда-либо виденных мной бабочек.
По темно-коричневым крыльям, повторяя их внешний контур, протя-
нулись две перевязи красных и одна —• белых пятнышек. Странно: при
всей необычности бабочки мне стало казаться, что когда-то, давным-
давно, я ее уже видел, что вроде бы именно такими я и представлял ба-
бочек в самом раннем детстве.
На окраине Муравейки ко мне подошел пожилой мужчина и ска-
зал, что особенно много бабочек бывает ночью в ДОЦе — деревообраба-
тывающем цехе, освещенном сильными лампами.
Вечером я отправился в ДОЦ. Это несколько больших деревянных
ангаров метрах в двухстах от Муравейки. С одной стороны к ним подсту-
пала окружавшая поселок тайга, с другой — широкое поле, раскинувше-
еся у подножия покрытых лесом сопок. Мужчина, посоветовавший ло-
вить бабочек в ДОЦе, оказался мастером вечерней смены; вскоре мы с
Василием Яковлевичем Федькиным стали друзьями.
Около девяти часов включили лампы. К десяти — внутри ярко ос-
вещенных ангаров, вокруг ламп над широкими дверными проемами,
гуляла метелица из насекомых. От стремительных вихрей отделялись
ослепленные светом бабочки разнообразной окраски и размеров и
садились на светлые стены, на застекленные окна. Рой бабочек бился
в стекла снаружи... Я был потрясен, я не ожидал подобного. Особен-
ный восторг вызывали громадные темные брамеи, достигающие в
13
размахе крыльев двенадцати сантиметров. Я кинулся к Василию
Яковлевичу поделиться своим восхищением. Но он сказал, что эти ба-
бочки не так уж велики, что четыре года назад здесь, на окне в ДОЦе,
была действительно огромная бабочка — таких он ни раньше, ни по-
том не видел. Он был так удивлен, что, взяв ее за крылья, показал ра-
бочим и спросил, видели ли они «такого зверя». Никто не видел. Васи-
лий Яковлевич отпустил ее.
Тогда этот рассказ меня особенно не взволновал. Я был поражен
увиденным и к тому же полагал, что эта бабочка могла быть какой-ли-
бо из известных крупных приморских павлиноглазок: ямамай, орехо-
вая или дубовая китайская, а необычно большой она показалась пото-
му, что рядом оказались бабочки значительно меньших размеров. Од-
нако когда в августе я показал этих павлиноглазок Василию Яковлеви-
чу, он стал утверждать, что та гигантская бабочка значительно крупнее,
а характерные для павлиноглазок округлые глазки на ее крыльях были
величиной с пятак (около 3 см) — у известных приморских павлиногла-
зок диаметр глазка не превышает сантиметра. К тому времени я уже
узнал Василия Яковлевича и относился к сказанному им с полным дове-
рием: не раз убеждался в его поразительной наблюдательности охотни-
ка, точном описании виденного — недаром Василий Яковлевич всю вой-
ну был разведчиком.
Чтобы побольше узнать о таинственном гиганте, перед возвраще-
нием в Москву я отправился в Арсеньев, в краеведческий музей, где,
как говорили, собрана большая коллекция бабочек. Знакомлюсь с ди-
ректором — молодой очаровательной обладательницей распахнутых
серых глаз — Клавдией Кресс. Влюбленная в природу Приморья и ее
знаток Клавдия почти одна создала великолепную выставку насеко-
мых. Но о загадочной бабочке она, как и другие энтомологи, которых
я расспрашивал, ничего не знала и не слышала. Зато в одном из ящи-
ков я увидел необычную бабочку, пойманную мной в первый день под
Муравейкой и показавшуюся тогда знакомой с детства. Оказалось: это
редчайшая бабочка, даже так и названная — «исключительная ленточ-
ница». Она — реликт приамурской энтомофауны — одна из немногих
сохранившихся древних бабочек. А заднего крыла музейный экземп-
ляр лишился, когда сотрудник снимал бабочку с расправилки. У осо-
знававшего ответственность парня от волнения так тряслись руки, что
крыло превратилось в клочья.
Следующий летний отпуск я снова проводил в Приморье. Работать
приходилось много. Весь день ловил в тайге дневных бабочек, проходя по
25—30 километров, затем с десяти вечера до часа-двух ночи — ночных: на
свет костра на лесных полянах, в ДОЦе в Муравейке или на ярко осве-
щенной территории организации «Сельхозтехника» в райцентре Анучи-
не, в долине таежной реки Арсеньевна. До рассвета, к пяти-шести часам,
я шел «собирать урожай»: сплошь покрытые разнообразными ночными
бабочками стены под сильными лампами были настоящими коллекция-
ми. Стоило немного проспать, как коллекции доставались птицам,
просыпающимся с рассветом.
14
ЗАГАДКА УССУРИЙСКОЙ ТАЙГИ
На сон оставалось четыре-пять часов. Погода стояла солнечная, жар-
кая, каждый день и ночь приносили ожидаемые и неожиданные наход-
ки. Поэтому я не позволял себе дополнительного сна и отдыха и лишь
мечтал о затяжном ненастье или хотя бы ливне на сутки.
Двадцать третьего июля я отправился ловить ночных бабочек в «Сель-
хозтехнику» с Александром Строевым, молодым сотрудником московской
лесозащитной экспедиции. Наряду с основной работой по определению
распространенности вредителей леса он собирал коллекцию насекомых.
Часам к одиннадцати вечера я с удовлетворением отметил: наконец-
то ничего нового к нам не летит и можно с чистой совестью идти спать.
Добросовестный Саша не покинул пост под мощным юпитером, а я на-
Брамея цертия — реликт Уссурийской тайги
правился в гостиницу. Спал я чутко. И не только из-за мысли об упущен-
ных бабочках — меня мучило любопытство: что наловит Саша? Едва он
приоткрыл дверь, я проснулся и попросил включить свет. Саша был пере-
мазан мазутом, очень расстроен и растерян.
Что же произошло?
Минут через двадцать после моего ухода в стену под юпитером уда-
рилась бабочка. Она была так велика, что изумленный Саша растерялся.
Хотел накрыть ее сачком, но сачок ходуном ходил в руке. Пока Саша пы-
тался с ним справиться, ослепленная бабочка билась в стену, а затем спла-
нировала под стоящие в ряд грузовики. Он успел разглядеть большие
темные глазки на светлых крыльях. Саша кинулся за ней под машины:
около трех часов с фонариком искал под ними, осматривал грузовики
снизу, землю и траву вокруг. Безуспешно.
15
Я ИДУ ИСКАТЬ
Я вскочил. До рассвета мы искали бабочку. Не видели ее и в следую-
щие ночи, проведенные в «Сельхозтехнике». Не стану удлинять повество-
вание эпитетами, которыми я награждал себя за проявленную в тот зло-
счастный вечер лень и слабость. Урок жестокий.
Последний, третий рассказ о встрече с гигантской бабочкой я услы-
шал от Владимира Оттовича Кресса, художника, директора Детской худо-
жественной школы в Арсеньеве и знатока бабочек Приморского края. По-
казательна тема его диплома: «Развитие эстетического восприятия детей
путем изучения окраски крыльев бабочек». Загадочную бабочку Владимир
увидел в конце августа 1979 года на своей даче под сопкой Хулаза, недалеко
от Арсеньева. Она сидела на стене. В сумерках он не разглядел ее, но она по-
казалась ему необычно большой. Володя растерялся, неуверенным взмахом
сачка смахнул ее в траву и накрыл им. Он даже не был уверен, что под сач-
ком — бабочка, и побаивался извлекать непонятное существо. Поэтому,
когда подбежавший его сын Виталик сказал, что под сачком вроде бы кто-
то пищит, Владимир, решив, что там летучая мышь, почувствовал облегче-
ние и поднял сачок. Взлетевшее существо быстро скрылось за деревьями, но
он успел разглядеть, что это всё-таки бабочка, только удивительно крупная.
Я долго сомневался, писать ли мне о непойманной гигантской ба-
бочке, которую сам не видел. И решился — потому что все три встречи с
ней произошли с моими друзьями, наблюдательности и компетенции
которых я безоговорочно доверяю. Наиболее характерный внешний
признак этой бабочки — ее удивительный размер, повергший в изумле-
ние людей, знающих огромных павлиноглазок Приморья. Это позволяет
предположить, что таинственная бабочка не обязательно крупный эк-
земпляр известных павлиноглазок — она может оказаться и обитателем
южных стран или новым для науки видом. Примечательно, что бабочка
наблюдалась на сравнительно ограниченной площади — в таежном рай-
оне, примыкающем к южной трети хребта Восточный Синий.
Уссурийская тайга занимает более двух третей территории При-
морского края, поднимается в горы более чем на километр, и для нее ха-
рактерно обилие видов растений и животных. Неудивительно, что и сей-
час энтомологи часто находят здесь неизвестные ранее виды бабочек.
Моя вера в возможность существования в уссурийской тайге гигантской
бабочки нового вида окрепла после того, как я впервые нашел в 1983 го-
ду в скальном массиве Мынхаджир самую крупную дневную бабочку Па-
мира — чарльтониуса Анюту. Убежден, что среди читателей есть счаст-
ливцы, которых в лесах, горах и на равнинах ждут встречи с не известны-
ми пока науке удивительными и прекрасными бабочками.
УДИВИТЕЛЬНЫЕ СОВПАДЕНИЯ
Лучшее из всею, что может испытать чело-
век — тайна. Это ~ поистине основополага-
ющее ощущение, которое лежит в истоках
истинного искусства и истинной науки.
А. Эйнштейн
В своих многочисленных энтомологических путешествиях по тайге, в
горах Средней и Центральной Азии, в джунглях Южной Америки я не
раз сталкивался с удивительными явлениями и событиями. При этом на-
иболее сильные и подчас потрясающие впечатления оставляли ситуации,
в которых два обычно редких или даже очень редких события происходи-
ли в течение короткого промежутка времени или почти одновременно,
оказывались для меня взаимосвязанными и имели важные последствия.
О четырех таких сериях совпадений я и хочу рассказать.
«МЯУКАЮЩИЕ» КУСТЫ
Не то, что мните вы, природа:
Не слепок, не бездушный лик —
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык...
Ф. Тютчев
Уже в первые два летних сезона сбора бабочек в уссурийской тайге
я услышал от таежников немало захватывающих историй о встречах с
крупными обитателями леса. Те немногие, кому посчастливилось увидеть
«хозяина» — тигра, говорили о паническом ужасе, охватившем их, даже
когда только замечали его вдали.
В Анучино я познакомился с четырьмя молодыми лесорубами с Са-
халина, проехавшими Приморский край на «жигулях». Волнуясь, заново
переживая происшедшее, ребята рассказывали, как недели две назад
свернули с дороги на лесную поляну, вылезли из машины и сразу увиде-
ли выходящего на них из зарослей огромного тигра. В панике, ничего не
соображая, засунули головы в открытые из-за жары окна в дверцах
автомобиля и тряслись не менее часа, пока кто-то не решился выглянуть
и осмотреться. Я понимал их: в музее Арсеньева во Владивостоке сам лю-
17
бовался чучелом фантастически прекрасного яркого чудовища длиной ~
от носа до хвоста — около трех метров. Ведь обитатель уссурийской тай-
ги — амурский тиф — самый крупный из всех подвидов. Думаю, страх пе-
ред гигантской кошкой сохранился у нас в подсознании с той поры, ког-
да саблезубые тигры во мраке пещер нападали на наших предков.
И притом, что мне очень хотелось увидеть на воле это великолепное
существо, я побаивался такой встречи, так как не знал ответа на вопрос:
не умру ли я от первобытного страха, когда увижу в тайге тигра, да еще
если при этом он на меня рявкнет или зарычит.
Хвостоноссц Маака — самая крупная дневная бабочка России
Большую часть своего второго лета в Приморье я проводил в окре-
стностях Муравейки, красиво обрамленной сопками, густо покрытыми
лесом. Если верить описаниям приморского климата, в июле здесь дол-
жен хозяйничать, заливая всё дождями, «высокий» муссон. Тем не менее
в тот год, как, впрочем, и в другие четыре года, когда я приезжал сюда, в
июле стояла чудесная солнечная погода, и, собирая бабочек, я каждый
день совершал переходы в Новогордеевку через хребет Восточный Си-
ний или в соседнюю Еловку. На новогордеевском маршруте уловы были
интереснее, но и Еловка меня привлекала — благодаря вкуснейшим пель-
меням, которые раз в неделю в леспромхозовской столовой готовила
очень милая повариха. И вот в такой «пельменный» день я направился в
Еловку. Путь недлинный — километров восемь.
18
УДИВИТЕЛЬНЫЕ СОВПАДЕНИЯ
Брамея из Юго-Восточной кзии — родственница уссурийской брамеи цертии
Дорога идет через невысокий перевал, лесом, мимо цветущих поля-
нок и густых зарослей, над которыми на десятки метров возвышаются де-
ревья-великаны разреженного верхнего яруса: корейские кедры, пихты,
ильмы. Я любовался чудесными таежными бабочками: огромными темно-
синими хвостоносцами Маака; яркими переливницами, из которых выде-
лялись крупные, вспыхивающие на солнце синим сиянием переливницы
Шренка; почти касаясь, меня облетали любопытные оранжевые, с барха-
тисто-черным узором сефизы; на цветы плавно опускались великолепные
перламутровки элла.
Забавные очаровательные бурундучки сидели у дороги метрах в
тридцати-сорока друг от друга на высоких толстых стеблях травы или
кустарника. Они наблюдали за мной, явно переживая мучительную борь-
бу страха с любопытством, и спешно сбегали в траву, только когда я под-
ходил совсем близко. Часто и всегда неожиданно из придорожной травы,
почти из-под ног, с резким шумом взлетали куропатки.
Лес кончается. Подхожу к ручейку, пересекающему дорогу. На мо-
кром песке у ручья тесно сидят десятки хвостоносцев Маака. Они пьют
прохладную влагу. Их громадные шелковисто-черные с синим и зеленым
отливом крылья трепещут, четко выделяются подрагивающие длинные,
изящные хвостики на задних крыльях. Потревоженные бабочки взлете-
ли все сразу и зависли надо мной темной, кружащейся, вспыхивающей
синими отблесками тучкой, сбрасывая, как дождик, капельки воды, золо-
тистые на солнце.
19
Переливница Шренка — на солнце ее крылья отливают глубоким синим сиянием
Поляну между опушкой и Еловкой я прошел за несколько минут.
«Вы тигра встретили?» — спокойно спросила повариха, как только я,
сглатывая слюну от предвкушения кулинарного чуда, вошел в большую
светлую комнату. «Нет», — растерянно ответил я. Оказывается, часа за два
до моего прихода у ручья, где я любовался хвостоносцами Маака, с дере-
ва сняли жителя Еловки. Он увидел тигра, взобрался на пихту и просидел
на ней несколько часов, во весь голос взывая о помощи, хотя тигр, не об-
ращая на него внимания, сразу удалился.
Из-за возрастающей тревоги удовольствия от пельменей я не полу-
чил: ведь возвращаться нужно было той же дорогой.
По мере приближения к лесу тревога нарастала. Я старался успоко-
ить себя мыслью, что тигр никогда не задерживается на одном месте, что
он уже ушел за много километров и вообще мала вероятность того, что
на мне прервется пятидесятилетний период, в течение которого в При-
морском крае тигр ни разу не нападал на человека.
На опушке леса, у ручья, на влажном песке замечаю поразительно
крупные кошачьи следы. Прислушиваясь к каждому звуку, углубляюсь в
лес От страха стараюсь отвлечься ловлей бабочек. Вдруг сбоку, совсем ря-
дом, раздается резкий шум. В ужасе шарахаюсь и вижу взлетевшую куро-
патку. И тут с удивлением обнаруживаю, что мне совсем не страшно. По-
хоже, в момент взлета птицы я истратил весь запас страха и тревоги.
Когда я вернулся в Муравейку, там уже знали о появлении тигра и
женщины даже боялись выходить в огород.
Ранним утром следующего дня отправился в Новогордеевку. Ходу
около двадцати пяти километров. Шел через Новогордеевский перевал,
откуда с высоты 700 метров над уровнем моря так красивы и сказочны
таежные просторы, синие и голубые горные дали.
20
УДИВИТЕЛЬНЫЕ СОВПАДЕНИЯ
Рядом со следом тигра —
нога автора
Ядовитый щитомордник. Его укус
для человека болезнен;
выздоровление обычно наступает
через несколько дней
Из Новогордеевки приехал в Анучино. Здесь, в маленькой одно-
этажной гостинице, я давно считал своим самый маломестный — на две
койки — номер. На сей раз он оказался завален большими бланками ка-
ких-то анкет, среди которых я не сразу заметил молодого человека,
очень интеллигентного, даже интеллектуального вида. Познакомились.
Я не ошибся. Миша Косой оказался аспирантом Дальневосточного би-
ологического института. Его диссертация была посвящена амурскому
тигру. Миша, как и я, живого тигра не видел, но он не видел и его сле-
дов. Поэтому информацию о тиграх он собирал у тех, кто их видел, и у
тех, кто слушал тех, кто их видел. Этой информацией он и заполнял
многочисленные бланки. После того как пара анкет была заполнена мо-
ими показаниями, пришла моя очередь задавать вопросы. И я сразу
спросил Мишу о том, на что никак не мог ответить сам: умру ли я от
страха, если тигр при встрече зарычит или рявкнет на меня. Миша про-
фессионально ответил, что тигры обычно не рычат и не рявкают, а из-
дают очень громкое, мелодичное мяуканье.
День следующий. Поднимаюсь к Новогордеевскому перевалу. Лов-
лю и наблюдаю «редчайших» исключительных ленточниц — они здесь
встречаются через три-пять метров. Жарко. Пью из каждого ручья у до-
роги. Недалеко от перевала сворачиваю к очередному водопою. Пригрев-
шиеся щитомордники (ядовитые змеи из рода ямкоголовых) при моем
приближении уползают в траву. Осторожно отодвигаю рукой мелких и
миролюбивых приморских пчел, облепивших мокрый песок. Опустив
лицо в ручей, пью холодную, на редкость вкусную воду. Возвращаюсь на
дорогу, подхожу к высоким густым придорожным кустам, а оттуда раз-
дается неправдоподобно громкое, басистое мяуканье!
Я замер. Тут же вспоминаю слова Миши о мяуканье тигров. Точность
совпадения их с происходящим создает какое-то ощущение нереальности.
Испуга не было. Сквозь густую зелень ничего не вижу — сразу же возникло
желание заглянуть туда. Я протянул к кустам руки, но тут меня резануло: «А
21
Я ИДУ ИСКАТЬ
вдруг — тигрица с тигренком? Защищая его, она может пугнуть меня!» На-
чинается внутренняя борьба. Я знаю, что если не раздвину кусты и не загля-
ну в них, уважения к себе не прибавится и я всегда буду сожалеть об этом.
]Л /ине очень тогда хотелось увидеть тигра. Но любопытству и этому жела-
нию противостоит осторожность, а может, и робость. Я стоял, наверное, не-
сколько минут. А мяуканье раздавалось, как из автомата: всё с такими же
силой, тональностью и интервалами между звуками. Наконец, ругая себя, я
стал медленно уходить от «мяукающих» кустов. Тянуло вернуться.
Десятки лет занятий химией приучили меня по возможности изме-
рять интересующие явления. Мощное мяуканье не ослабло даже метров
через тридцать. И только отойдя метров на сто, я перестал слышать его.
СЧАСТЬЕ ЭНТОМОЛОГА
Счастливы лишь те люди, которым уда-
ется заниматься делом, доставляющим
им удовольствие.
& Кери
После двух лет сбора бабочек в Приморье оставались еще две бабоч-
ки-мечты, и я просто обязан был их поймать. Это — серицин монтела и
перламутровка пенелопа.
Серицин монтела — один из удивительных уссурийских реликтов.
Бабочка сохранилась здесь с древних времен, так как территория При-
морского края никогда не подвергалась полному оледенению. Найти се-
рицина очень трудно из-за малого размера участков их обитания: бабоч-
ки всегда держатся зарослей кормового растения гусеницы — киркозона
приречного, растущего кое-где по берегам рек, ручьев, у подножий сопок.
И вот в июле 1978 года Володя Васюрин, энтомолог Приморской
горнотаежной станции, провожает меня в поселок Новонежино на по-
иск серицина. Владимир убежден, что сам я найти его не смогу, а неболь-
шую полянку, где летает чудесная бабочка, может показать мне лишь
один человек — преподаватель биологии новонежинской школы.
На следующий день, часа в четыре, выхожу в Новонежино из элект-
рички Владивосток — Находка. Платформа пуста, только два мальчика лет
четырнадцати-пятнадцати сидят на скамейке. Спрашиваю, как пройти к
учителю биологии. Отвечают, что он сел на эту же электричку и уезжает в
Находку. И сразу двери электрички закрываются, и она трогается. В отча-
янии — я ведь из Москвы приехал в основном из-за серицина — почти без
надежды задаю второй вопрос не видели ли они летающей днем необыч-
ной светлой бабочки с очень длинными тоненькими хвостиками на задних
крыльях? Один мальчик глянул на меня, мягко выражаясь, с изумлением, а
другой сказал, что как раз такую бабочку он увидел вчера. Она действитель-
но показалась ему очень необычной, раньше он никогда таких не встречал,
даже пытался ее поймать, но без сачка не смог.
Времени оставалось мало: солнце уже двинулось к сопкам. Тут из
станции выходят родители Пети Табакова (так звали наблюдательного
22
УДИВИТЕЛЬНЫЕ СОВПАДЕНИЯ
паренька). Быстро знакомимся. Они хватают мой рюкзак — едва успеваю
выхватить из него сачок — и тащат его на станцию. А мы с Петей бежим
берегом реки к месту его вчерашней встречи. Примерно через час подбе-
гаем к очередной поляне, и я сразу почувствовал — здесь. И одновремен-
но посреди поляны на фоне куста вижу довольно крупную светлую нео-
бычную бабочку, слабо порхающую в медленном, как бы вялом полете.
Серицин! Подбегаю — и бабочка в сачке. Вот оно — счастье энтомолога!
Ясно, сегодня серицины уже отлетали. Решаем вернуться завтра.
Возвращаемся. Табаковы жили в квартирке при станции. Мама Пе-
ти — работница дорожной бригады, отец — бригадир. Нас ждал ужин. Ле-
Удивительная бабочка ссрицин сохранилась в Приморском крае с древних времен:
ведь здесь никогда не было полного оледенения
зу в рюкзак за пачкой дефицитного тогда «индийского» чая «Три слона» —
собирал в Москве к поездке в Приморье. Вынимаю из рюкзака голову,
оборачиваюсь — за спиной три ребенка. Снова лезу в рюкзак: вспомнил,
что там пакетик конфет. Вытаскиваю, оборачиваюсь — детей четверо. Ос-
тавалась еще пачка чаю. Ныряю в рюкзак. Оборачиваюсь с некоторой не-
уверенностью в своем адекватном восприятии окружающего. Считаю —
пять! Спрашиваю Петю, сколько их всего. Оказалось, это — всё.
За столом засиделись до глубокой ночи... Мне стелят единственную дву-
спальную кровать. Владимир Табаков говорит, что ему надо всю ночь
оформлять какие-то бухгалтерские расчеты, а хозяйка и дети лягут на дива-
не. В отчаянии от причиняемых им неудобств умоляю отпустить меня спать
в сад: ведь есть надувной матрац, спальник, репеллент от комаров. Они — ре-
шительно против Приходится подчиниться — похоже, не без воздействия
многочисленных застольных тостов, ослабивших мою волю.
23
Я ИДУ ИСКАТЬ
Утром мы с Петей пришли на поляну серицинов. Вскоре взлетели
самцы. Осторожных затворниц-самок искал в траве: они взлетают очень
редко и сразу снова скрываются. В отличие от светлых самцов крылья са-
мок коричневые, с тонкими охристыми перевязями. Но так же, как и у
самцов, их задние крылья украшены тоненькими длинными хвостиками. Я
поймал лишь трех самцов и двух самок — просто жаль было ловить этих
прелестных бабочек.
А в полдень, обменявшись адресами и тепло распрощавшись со свои-
ми столь гостеприимными хозяевами, уехал на электричке во Владивосток
Жизнь всё усредняет: за удачей и счастьем следует неудача После
удивительного везения при поиске серицинов несчастье заставило ждать
себя недолго — всего две недели.
НЕСЧАСТЬЕ ЭНТОМОЛОГА_________________________
Вдвойне несчастлив тот, кто прежде сча-
стлив был.
Публиций Сир
В начале августа я и энтомолог краеведческого музея в Арсеньеве
Володя Мещеряков собирались в Бровничи. Недалеко от поселка, в пра-
вобережных скалах таежной реки Тигровая, обитала мечта всех коллек-
ционеров бабочек — великолепная реликтовая перламутровка пенелопа.
Мы договорились добираться в Бровничи из Арсеньева, куда жар-
ким солнечным утром я и выехал автобусом из Муравейки. Часа через
полтора остановились в Анучино. В это время подошел и автобус, следо-
вавший в Арсеньев из Виноградовки, знаменитой плантациями женьше-
ня. Автобус из Виноградовки опаздывал, его стоянку сократили, и он от-
правлялся в Арсеньев минут на 20 раньше автобуса из Муравейки. Чтобы
выиграть эти двадцать минут — я всегда стараюсь по возможности сокра-
тить время в пути, — пересаживаюсь в автобус из Виноградовки. Перед-
ние места там уже заняты, и я сажусь в задней половине салона.
Где-то в середине пути сзади раздались хлопок, громкий зловещий
свист-шипение, и мне в плечи, в спину, шею и руки ударила, причиняя
дикую боль и жжение, струя перегретого пара. Заполненный паром авто-
бус сразу остановился. Все выскочили на обочину. Скидываю легкую ру-
башку-сеточку, и раздаются крики ужаса: на плечах, спине и местами на
руках кожа слезла и висела клочьями.
Чтобы отправить меня в больницу, пассажиры и водитель тут же ос-
тановили легковые машины, идущие в Уссурийск и в Арсеньев. Выбираю
Арсеньев: это ближе и там друзья — Клава и Володя Кресс До больницы
ехал в «уазике» со снятым из-за жары верхом. Сидевшая рядом женщина
всю дорогу смазывала лишенные кожи ожоги линиментом синтомицина.
Эта мазь оказалась в рюкзаке: еще недавно мазал ею лопнувшие волдыри
на руках, возникшие из-за прикосновения какой-то гусеницы.
В приемном покое дежурил молодой хирург Монастырский (к свое-
му стыду и сожалению, я не уверен, что правильно помню имя и отчество
24
УДИВИТЕЛЬНЫЕ СОВПАДЕНИЯ
этого замечательного человека и специалиста). Он сказал, что ожог второй
степени захватил двадцать процентов поверхности кожи, и положил в
свое хирургическое отделение. На вопрос: «Сколько я проваляюсь?» — от-
ветил: «Зимой бы месяца два, а летом из-за большей вероятности инфици-
рования — подольше». И добавил, что, возможно, придется пересаживать
кожу и надо бы сообщить о случившемся родным. Трудно передать мое
отчаяние: прилететь за шесть тысяч километров ради счастья поиска в
сказочной тайге чудесных бабочек и залечь на больничную койку.
Я назвал только Клаву. Через час она вбежала в палату. Я уже лежал
под капельницей, забинтованный почти до пояса. Ее огромные светло-се-
рые глаза наполнил ужас. Клава и Володя, сменяя друг друга, были рядом
два самых тяжелых первых дня. Из Муравейки приезжал Василий Яков-
левич, а Владимир Владимирович Шаблиовский, директор Дальневосточ-
ной станции защиты растений, прислал из Уссурийска со своим аспиран-
том Славой Шумских китовый жир — отличное средство при ожогах. Че-
рез три дня, когда я уже выходил в сад, ко мне подошла очаровательная
голубоглазая блондинка с большим букетом роскошных гладиолусов.
Кроме цветов и меда, девушка принесла выстиранную и отглаженную
сброшенную мной рубашку. Оказывается, она ехала тем же автобусом и
не без труда отыскала меня. Приходили и представители профсоюза ав-
тобусного парка, они объясняли взрыв радиатора перегревом из-за жары.
Я выздоравливал поразительно быстро. Уже через три дня ожоги
стали подсыхать, и, когда я поднимался с койки, вздымалось облако сухой
кожи, чем заслужил от соседей по палате прозвище Шелудивый. Всего в
больнице я пробыл тринадцать дней.
Выписавшись, сразу отправился в Горнотаежное, к Володе Васю-
рину: использовать для сбора бабочек хотя бы оставшиеся дни. А поиск
пенелопы пришлось перенести на следующий год: ее лёт закончился в
середине августа.
Но прежде чем рассказать о замечательной встрече, произошедшей
при ловле пенелопы, перескачу двадцать лет — к четвертой из серий уди-
вительных совпадений.
ПОЧЕМУ Я НЕ ЛОВЛЮ ПАРУСНИКА ТРАС______________
Природа коварна, но нс злонамеренна.
А. Эйнштейн
Южная Америка, Гайана. Жаркий солнечный полдень в девствен-
ном тропическом лесу. Я иду зарастающей дорогой под неплотным по-
логом сомкнувшихся крон высоченных деревьев. Вижу: в нескольких
метрах от меня летит очень крупная, яркая, коричневая с желтым узо-
ром бабочка. Рванулся к ней и тут же остановился, опустил сачок:
вспомнил данное себе слово.
И память сразу переносит меня на год назад, в сельву Амазонки в ок-
рестностях перуанского городка Икитоса. Последний день экспедиции,
завтра вылетаю в Лиму, оттуда — в Москву. Почти целый месяц ежедневно
25
Я ИДУ ИСКАТЬ
Парусник тоас — обитатель тропических лесов Южной Америки
я ходил в джунгли на поиски бабочек с проводником, потомственным
охотником индейцем Марви. Постоянно взмахивая мачете, он прорубал
проход в зеленой стене из кустов, трав и лиан. Но на сей раз я выбрал уже
известный маршрут до ближайшей индейской хижины и отправился туда
один. На краю лесной поляны, окружавшей хижину, был мой «пост». Здесь
я подолгу стоял, поджидая огромных, сияющих голубым и синим металли-
ческим блеском бабочек морфо. У моих ног начиналась ведущая в лес тро-
пинка, которая из-за частых тропических ливней превратилась в ручей.
Неожиданно из-за плеча вылетел парусник тоас, присел рядом, у края
ручья, и, похоже, стал сосать хоботком воду из почвы. Здесь эту бабочку я
встретил впервые. Досе \е я наблюдал тоасов в джунглях, километрах в со-
рока-пятидесяти отсюда. Причем никогда не видел, как они садятся на
что-либо. И ловить этих быстрых и сильных летунов удавалось совсем не ча-
сто. Особенно стремительным, нервным, как бы дерганым, становился их
полет примерно за полчаса до очередного грозового ливня: бабочки явно
искали укрытия от ненастья. Естественно, увидев сидящего тоаса, я стал
красться к, казалось бы, легкой добыче. Но чуткая бабочка не подпустила
меня, перелетела метра на три и снова села у ручья. Это повторялось не-
сколько раз. «Как птица, отводящая от гнезда», — подумал я, и тут же силь-
ный шум и треск раздались сзади в вышине. Оглянулся и вижу — валится
громадное дерево, ломая другие деревья и разрывая лианы. Прогремел
мощный удар. Потрясенный, подхожу к рухнувшему великану: его толстый
ствол лежал как раз там, где я только что стоял. Сразу подбежали встрево-
женные старик и мальчик из хижины. Увидев меня, они радостно заулыба-
лись. А я тут же решил никогда не поднимать сачок на парусника тоас.
ТАЕЖНЫЕ ВСТРЕЧИ
Все, что может сделать нас лучше и счаст-
ливее, Бог поместил близко от нас.
Сенека
А перламутровку пенелопу надо было ловить! И вот в начале июля
следующего, 1979 года я снова в Приморье, в Арсеньеве. Чтобы не стес-
нять друзей, поселился в гостинице, но Клава и Владимир Крессы при-
шли за мной и заставили остановиться у них.
Мне надо попасть в село Бровничи, в окрестностях которого в при-
брежных скалах-«щёках» реки Тигровая профессор Алексей Иванович
Куренцов, знаменитый энтомолог и исследователь Дальнего Востока, в
1928 году нашел и ловил этих перламутровок. Со мной отправился и Вла-
димир. Мы решили пройти от Новогордеевки через Муравейку и еще не-
сколько таежных поселков до Сергеевки, где жила гостеприимная мама
Клавы. Отсюда через Партизанск легко добраться до Бровничей.
Большая часть дороги проходила через лес Километров сто пятьде-
сят мы шли пять дней, пересекли хребты Восточный Синий и Пржеваль-
ского. Горные таежные дали, таинственные в дымке, открывались с пере-
валов. Нам встречались обычные в Приморье животные: серьезные сере-
бристые барсуки, милые полосатые бурундуки, яркая куница харза, гор-
ностай, издалека видели кабанов... А крупные — длиной около двух мет-
ров — толстые темные полозы Шренка и серые щитомордники при на-
шем приближении спешили скрыться. Из разнообразных птиц самыми
привлекательными показались удоды с хохолком на голове и сказочная
уточка мандаринка. Удоды, сближаясь, «приветствуют» друг друга кив-
ком, и этот кивок забавно повторяет и подчеркивает взмах хохолка. Мно-
гоцветная, как радуга, мандаринка совсем не боится человека. И я поду-
мал: может, ее защита — красота? Трудно даже представить, что кто-то
сможет обидеть такое прекрасное, доверчивое существо. К сожалению,
бабочек, которых не ловил прежде, я не нашел.
На дневных привалах и вечерами Володя, талантливый художник,
рисовал чудесные акварели. Гляжу теперь на подаренные им картины —
а они все висят на стенах — и мне кажется, я снова в тайге, к которой так
привязался, и грустно: всё это в прошлом и никогда не повторится. Такие
чувства вызывают и наши тогдашние фотоснимки. Я знал, что это, скорее
27
Скалы на реке Тигровая — обитель прекрасной пенелопы
всего, моя последняя поездка в Приморье, и фотокамеру купил специаль-
но, чтобы напоследок увековечить увиденное.
Но вернемся на дорогу. Как только мы приходили вечером в посе-
лок, я шел в контору лесничества или леспромхоза и предлагал прочи-
тать лекцию вроде «Химия вокруг нас». Тогда я еще не перестал чувст-
вовать себя лектором общества «Знание», да и интерес к химии у людей
был, и от такого предложения никто не отказывался. А после лекции
мы с чистой совестью, как заслуженное, принимали приглашение пере-
ночевать в конторе.
В Бровничи — длинная улица среди цветущих полян — пришли в
дождливый полдень. Устроились в жилом доме — гостинице, скинули
рюкзаки и отправились знакомиться с царством пенелопы. Вдоль право-
го берега реки Тигровая на 250—300 метров высились скалы, местами
гладкие, почти вертикальные, а кое-где разваливающиеся, заросшие ле-
сом или уже превратившиеся в крупнокаменистые осыпные склоны.
Под скалами, через разреженный прибрежный лесок, змеилась тропин-
ка, окантованная кустами цветущей сорбарии. Нектар ее цветков — ла-
комство желанных бабочек; кормовое же растение их гусениц — фиалка
28
изменчивая — выбирает именно скальные выходы. Поэтому-то бабочки,
не улетающие далеко от кормового растения, и держатся скал — не слу-
чайно пенелопу называют скальной перламутровкой.
Чистая, прозрачная Тигровая полна обитателей: на мелководье у бе-
рега косячками ходят рыбки, ближе к середине часто всплескивает круп-
ная рыба, а по дну, где поглубже, ползают величиной с ладонь раки. На
другом, левом берегу мы заметили здоровенного бурого медведя. Он пе-
ресекал оголенный оползнем участок склона высокой лесистой сопки.
Через два дня, как и планировалось, Владимира Кресса сменил Воло-
дя Мещеряков. Он — настоящий рыцарь пенелопы. Пятнадцатилетний
уральский школьник прочитал очерк А. И. Куренцова об этой бабочке,
бросил школу и, к ужасу родителей и возмущению учителей, сбежал во
Владивосток, к Алексею Ивановичу. Профессор взял юного энтузиаста на
работу своим лаборантом. Года через два (если не ошибаюсь, в районе
Горнотаежного) он поймал свою первую и — до приезда в Бровничи —
единственную пенелопу. Володя закончил вечернюю школу, отслужил в
армии. Алексей Иванович скончался до его демобилизации, и Клава
Кресс приняла Володю в музей штатным энтомологом.
Уже на второй день в Бровничах Володя поймал на скале свою
вторую пенелопу, а на следующий день повезло и мне: в сачок попала
перламутровка скал, взлетевшая с соцветия сорбарии. Счастливые, мы
любовались прекрасными крупными бабочками. В отличие от других
перламутровок на нижней стороне задних крыльев пенелопы серебря-
ные пятна сливаются друг с другом, образуя удивительно яркий струй-
чатый рисунок.
Вскоре, за день до отъезда Володи в Арсеньев, на тропе под скалами
мы наткнулись на свежие следы: тигрица шла с тигренком, и след тигрен-
ка ложился точно в ее след. Тигры ушли в густые, в рост человека, заросли
прибрежных трав. Вечером я возвращался длинной единственной улицей
и каждому встречному сообщал, что видел следы тигрицы и тигренка...
Перламутровка пенелопа - мечта энтомологов
29
Я ИДУ ИСКАТЬ
Жаркий солнечный полдень. Близкая река не приносит прохлады.
Разморенный влажной духотой, сижу на камне у кустов цветущей сорба-
рии. Ниже — тропа, где вчера оставили следы тигры. Справа, совсем ря-
дом — плотная стена леса. Надо мной, сзади — двадцатиметровая скала.
На нее ведут каменные плиты, столь высокие, что я поднимаюсь по ним
с помощью рук. На скале — коробка для бабочек и фотоаппарат. Я кара-
улю пенелопу, которая спускается со скал подкормиться на цветках сор-
барии. Здесь бабочки встречаются, пожалуй, почаще, чем на скалах.
Красных самцов пенелопы в полете трудно отличить от самцов
обычной непарной перламутровки. Мимо проносится крупная красная
бабочка. Не вставая, ловлю ее на лету, вынимаю из сачка. С разочаровани-
ем вижу непарную перламутровку. Но экземпляр оказался очень круп-
ным, и я задумался, взять ли его в коллекцию или отпустить. Чтобы опре-
делиться окончательно, нужно решить: стоит ли из-за этой бабочки в та-
кую жарищу лезть на скалу, к коробке для бабочек. Надо прикинуть
подъем. Для этого поворачиваюсь налево, и в то же мгновение справа раз-
дается резкий оглушительный треск, с каким молния бьет над головой.
Никогда в жизни не слышал такого громкого звука, да еще так близко!
Судорожно оборачиваюсь направо и вижу громадную, как цистер-
на, медвежью спину в проеме раздвинутых кустов. Совсем рядом — бли-
же протянутой руки — короткий толстый хвост, и далеко, метрах в пяти
от хвоста, за спиной — огромная голова.
Дальневосточный мишка. Фото В. Каабака
30
С неожиданной для себя прытью я рванул на скалу. Взбегая по ка-
менным плитам, начинаю понимать, что зверь уходит и нападать не бу-
дет. Но всё же когда подвернулся увесистый, пуда на два, камень, схватил
его для защиты, если медведь вернется. Я бежал вверх без помощи рук! В
конце подъема решаю, что медведя стоит пугнуть так, чтобы он больше
тут не появлялся. Ведь мне всё равно придется ловить пенелопу только
здесь: других мест я не знаю. И я со всей силой кинул прихваченный ка-
мень со скалы вниз, на ее каменную подошву. И хотя грохот не был столь
оглушительным, с каким медведь крушил кусты, запахло кремнистой
пылью, а в стороне, куда он ушел, что-то хрустнуло. И тут я с удивлением
заметил, что держу в одной руке сачок, а в пальцах другой — перламут-
ровку, даже не поврежденную.
Сразу стараюсь восстановить и объяснить происшедшее. Вероятно,
медведь неслышно подошел ко мне справа, сразу после того, как я пой-
мал бабочку. Его размышления относительно меня были подобны моим
относительно перламутровки. Он думал: отпустить ли меня, или... Когда
же я повернулся, да еще при этом, наверное, качнул сачком, медведь ис-
пугался и шарахнулся в кусты.
Я всегда был уверен, что летом, когда еды достаточно, здоровый хищ-
ник никогда не нападает на людей. Поэтому мои действия в значитель-
ной степени определялись рефлексами, которые вырабатывались у пер-
вобытного человека при встречах с крупными хищниками. Да и не свой-
ственная мне ловкость, с какой я взлетел на скалу, была проявлением ка-
ких-то первобытных навыков, скрытых в обычной жизни. Интересно: с
перепугу медведь показался мне значительно крупнее, чем он, конечно,
был на самом деле — наземных хищных млекопитающих длиной до пя-
ти метров вообще не бывает. Но «у страха глаза велики», и появляются
сообщения о четырехметровых гориллах и двадцатиметровых анакондах.
Вечером страх и тревога усилились, ведь завтра предстояло
вернуться на место встречи. Я представлял, что случилось бы, если бы я
повернулся в другую сторону, направо, и столкнулся с медведем нос к но-
су. Вряд ли я смог бы потом поведать эту историю. К тому же память ус-
лужливо рисовала мне из «Царь-Рыбы» Астафьева голову человека, ото-
рванную ударом медвежьей лапы. А утром при свете солнца — опасений
и тревоги как не бывало. Я провел под скалой еще несколько дней, но мой
косолапый знакомый не появлялся. Может, был напуган больше меня?
Затем я на неделю покинул свой пост: съездил во Владивосток на
встречу с друзьями. А когда, вернувшись, шел по Бровничам, почти каж-
дый встречный на длиннющей улице сообщал мне: «Ваши тигры задрали
у нас пять коров». Я отвечал, что тигрица с тигренком очень осторожна и
вряд ли нападет на домашнее животное, а списать на тигров можно бы-
ло и больше коров. Все смеялись и соглашались.
Во второй приезд, в начале августа, удалось поймать еще нескольких
пенелоп. И уже совсем нежданную радость эти бабочки доставили мне
через одиннадцать лет, в 1990 году.
Но пока вернемся на год назад, в 1978 год. Я в тайге, у реки Табахе-
за, в нескольких километрах от Муравейки. Выхожу на узкую лесную по-
31
Я ИДУ ИСКАТЬ
ляну, и тут же, на ее противоположной стороне, из чащи появляются три
пятнистых оленя: рогатый самец и безрогие самки. Ярко-коричневые, в
светлых пятнышках, они неправдоподобно легко, казалось не касаясь
земли, проплыли на зеленом фоне леса и остановились напротив меня,
метрах в сорока. Никогда я не видел столь грациозных, сказочно прекрас-
ных животных. Неожиданно радость захлестнула меня. Как же мощно
красота действует на человека! Не знаю, сколько времени олени стояли,
спокойно глядя на меня громадными чудесными глазами. Затем они
плавно двинулись с места и растворились в зарослях.
Я чувствовал огромную благодарность оленям за подаренное счас-
тье и заспешил в Муравейку — поделиться этим счастьем хотя бы с кем-
нибудь. Недалеко от поселка, около ДОЦа, несколько рабочих, покури-
вая, сидели на бревнах. Я сразу выпалил, что встретил в лесу оленей.
«Где, где? — оживились они. — Пойдем, стрельнем». Я показал в проти-
воположную сторону.
И вот я заканчиваю рассказ о встречах в уссурийских лесах, проис-
шедших почти четверть века назад. Вспоминая, уже не испытываю так
остро, как прежде, ни волнения перед «мяукающими» кустами, ни по-
трясения при виде медведя рядом. Но так же, как и при встрече, я счаст-
лив, когда вспоминаю оленей и снова вижу прекрасные, спокойные и му-
дрые глаза тайги.
И СНОВА - ПРИМОРСКИМ КРАЙ____________________________
Прошлое — родина души человека. Иногда
нами овладевает тоска по чувствам, кото-
рые мы некогда испытывали...
Г. Гейне
Еще недели за две до вылета во Владивосток я готовился к очеред-
ной, десятой, экспедиции на Памир. Но тут одновременно произошли
острейший политический кризис в Киргизии, известный как «ошские
события», и организация секцией химии фосфорорганических соедине-
ний Академии наук СССР «школы», куда меня пригласили с лекциями.
«Школа» проводилась на теплоходе. Первого сентября он отплывал из
Казани в Астрахань и через десять дней возвращался в Казань. Я не был
уверен, что в сложившейся обстановке смогу выбраться с Памира к
точному сроку. Поэтому решил не рисковать и провести, тряхнув ста-
риной, отпуск в Приморском крае.
Для посещения я выбрал только те районы, где не бывал прежде.
На то было несколько причин. К сожалению, многие мои приморские
друзья: Владимир Яковлевич Федькин, Владимир Владимирович Шаб-
лиовский, совсем молодой Александр Петров — ушли из жизни; дру-
гие — покинули край, с иными прервалась переписка. \Л я представ-
лял, как нелегко будет оказаться в местах, связанных с этими людьми.
К тому же все впечатления той чудесной поры хотелось сохранить не-
изменными. И, наконец, другие места часто дарят немало новых нахо-
док и впечатлений.
Поскольку предыдущие приморские экспедиции я проводил в
тайге, заманчиво было оказаться на участках лесостепи, где можно
встретить совсем других бабочек. Выбор пал на полуостров Гамова: там
я надеялся увидеть очень редких, крупных перламутровок корейских,
обитающих только в степях юго-западного Приморья (в коллекции у
меня был всего один, и тот полётанный, экземпляр), а также на окрест-
ности поселка Барабаш-Левада на северо-западе края.
Интерес к Барабаш-Леваде подогревал мой друг, известный исто-
рик медицины, писатель, профессор-медик и коллекционер насекомых
Николай Борисович Коростелёв. Он побывал там год назад и очень жи-
во и образно делился своими впечатлениями. Позднее Николай Бори-
сович замечательно описал эти места в журнале «Лес и человек». Найти
33
Я ИДУ ИСКАТЬ
в поселке жилье ему помог бригадир лесорубов Сергей Зятьков, к тому
же увлекавшийся бабочками.
В Уссурийск из аэропорта я приехал перед рассветом. Тот же авто-
вокзал — ничего не изменилось. Спал всего два часа: надо было успеть на
автобус до Пограничного, откуда раз в сутки ходит автобус до Барабаш-
Левады. На остановке в Пограничном ко мне подошел худощавый, за-
горелый, еще молодой человек. Улыбаясь, спросил: «Вы едете к нам ба-
бочек ловить?» «А вы ~ бригадир Сергей?» — ответил я. Ехали несколь-
ко часов: старенький автобус часто менял направление — заходил в села
в стороне. Цветущие волнистые поля чередовались с лесом. Для меня
поездка оказалась мучительной: засыпая, я ударялся головой о металли-
ческую оконную раму, от боли просыпался, но тут же засыпал снова... К
концу пути оформилась шишка. Наконец-то доехали. Выходим. Спра-
шиваю Сергея, где мне остановиться. Смотрит с удивлением: «У меня,
пойдемте». Я уже знал: у него трое детей, и не хотел их стеснять. Сергей
говорит, что места в доме — избыток. Прошу назначить цену. От опла-
ты он отказывается. С трудом его уломал, убедив, что отказом обижает
меня. Уже дома Сергей предлагает питаться у них: он хорошо готовит,
в армии был поваром. Да и теперь готовка на нем: жена весь день на ра-
боте в детском саду. О деньгах не хочет слушать. Я пригрозил уходом —
пришлось ему принять мои условия.
Хотя я десять месяцев в году и живу в Москве, Сергей не удивил ме-
ня. Везде, где я путешествовал: в приморской тайге, в горах Киргизии и
Таджикистана, — всегда встречал бескорыстное, открытое, активно доб-
рожелательное, да просто доброе отношение людей. И воспоминания о
них поддерживают меня в самое тяжелое время.
Окрестности Барабаш-Левады, расположенного на реке Комиссаров-
ка, красивы и разнообразны. К поселку подступают и невысокие лесистые
сопки, и рощи, и обильно цветущие поля. Особенно мне понравился мар-
шрут под довольно длинным, со скальными выходами хребтиком. Его кру-
той, густо поросший лесом склон, — по другую сторону тропы через разре-
женные рощицы переходит в пологое безлесье, которое плавно спускается
к ровной широкой долине реки с одиночными деревьями. Их округлые
раскидистые кроны придавали местности сходство с саванной.
Как всегда в Приморье в солнечные дни начала июля, кругом, даже в
самом поселке, порхали много разнообразных прекрасных и ярких бабо-
чек. Особенно щедро они украсили пологий безлесый склон в долину. Тут
и воздушные полупрозрачные аполлоны: белые с черными жилками кры-
лья аполлона Бремера украшены черными и красными пятнышками; на
широких светлых крыльях крупных номионов выделяются ярко-алые
глазки в черной оправе и прозрачные перевязи. На цветках наслаждают-
ся нектаром огромные желтые, с темным узором, подрагивающие хвости-
ками махаоны и хвостоносцы ксут. Проносятся яркие желтушки аврора;
их самцы — оранжево-красные, а самки — оранжевые или белые.
Через неделю к калитке подошел прилетевший из Москвы Володя
Мартынов — мой коллега — кандидат химических наук и коллекционер
бабочек. Сергей принял и его.
34
И СНОВА - ПРИМОРСКИЙ КРАЙ
Четырнадцатое июля. Излюбленный маршрут под длинным хреб-
тиком. Иду в окружении ярких доверчивых и любопытных сефиз (а ведь
считается редкой бабочкой); некоторые садятся на плечи и подолгу не
слетают. На тропе столько переливниц, что стараюсь не наступить. Лу-
жицы — в плотном широком голубоватом обрамлении голубянок. Про-
хожу под скальным выходом. Вдруг вижу над собой быстро летящую
очень крупную и, как мне показалось, совсем черную бабочку. Прини-
маю ее за необычную темную форму тополевого ленточника и, стараясь
дотянуться, изо всех сил прыгаю вверх. Бабочка в сачке. Вынимаю и не
могу опомниться от изумления: это — самка пенелопы! Огромная, темно-
оливковая, с крупными черными пятнами. На нижней стороне задних
крыльев — широкие серебряные струи. Так обнаружено самое северное
из известных мест обитания перламутровки скал. Удивительны ранние
числа появления бабочки: даже значительно южнее самки пенелопы
обычно встречаются с конца июля до середины августа.
У Сергея оказался «Определитель бабочек Дальнего Востока» А. И.
Куренцова. Он посмотрел изображение самца пенелопы и сказал, что,
похоже, видел его и покажет где. Следующим утром они с Володей от-
правились туда и встретили самцов. Участок находился по другую сторо-
ну длинного хребтика, как раз напротив места находки самки.
Двадцатого июля я выехал во Владивосток.
Забавный случай произошел при плавании из Владивостока в При-
морский через Амурский залив. Во Владивостоке при посадке на паром
шел дождь, и все спустились в просторный салон под палубой. Иллюмина-
торы зашторены. Проходит время отплытия — паром стоит. А надо сказать,
я всегда мучительно переживаю в дороге всякие непредвиденные задерж-
ки, особенно на пути к природе. И только вчера в Уссурийске более чем на
час отложили отправление поезда, которым я ехал во Владивосток. Спокой-
ствие пассажиров по поводу затянувшейся стоянки парома объясняю тем,
что такие опоздания — здесь система. Я молча кипел минут сорок, прежде
чем возмущенно выпалил: «У вас безобразно работает транспорт — вчера на
два часа опоздал поезд из Уссурийска, и теперь стоим уже почти час!» Сосе-
ди изумились: «Час, как мы плывем». Пришла очередь удивиться мне: ока-
зывается, паром отчалил и плыл так плавно, что я и не заметил движения.
Из Партизанска доезжаю до Андреевки, на севере полуострова Га-
мова, и пешком направляюсь на базу лаборатории органической химии
моря Тихоокеанского института рыбного хозяйства. Остановился в гос-
тинице лаборатории. Лаборатория занималась очисткой и изучением би-
ологически активных соединений (лекарства, пищевые добавки...), выде-
ляемых из морских животных и растений: ежей, моллюсков, водорослей.
Работали результативно и много: часов до девяти-десяти.
На плоской крыше трехэтажного лабораторного корпуса ночью за-
горался мощный юпитер, и на свет летела масса ночных бабочек. Самой
крупной и интересной из них был стремительный кланис Янковского, с
длинными узкими, стреловидными передними крыльями.
Мыс Гамова, по-моему, одно из красивейших мест в Приморье. С
серединного меридиального хребтика открываются замечательные виды
35
Я ИДУ ИСКАТЬ
Западные берега мыса Гамова
на океан, живописные бухты и высокую сопку на юге. Изумительны
здесь закаты. В бухточках западного берега почти нет волнения, в восточ-
ных — большие волны, и купаться особенно приятно.
С утра я ходил по полуострову. Нередко видел удивительно легких,
изящных пятнистых оленей: здесь их питомник. А вот бабочки — не столь
разнообразны, как на материке. Правда, на пологих безлесых восточных
склонах летало много самцов перламутровки корейской.
Возвращался вечером и шел в лабораторию: беседы с коллегами-хи-
миками всегда интересны. К тому же они готовили яства — разные мор-
ские существа с грибами: их рядом, в лесу, — изобилие. А когда загорался
юпитер, поднимался на крышу, на ночь.
Но дни уходят, а самку перламутровки корейской я не нахожу. День
последний, через два часа уезжаю. Теряя надежду, по гребню хребтика
направляюсь в гостиницу. И тут, на цветке высокого чертополоха, вижу
великолепную крупную самку перламутровки корейской!
Моя последняя экспедиция в Приморье закончилась. Я счастлив, что
она, не изменив моих прежних впечатлений от полюбившегося сказоч-
ного края, добавила новые, не менее глубокие, яркие и радостные.
ВОЗВРАЩЕНИЕ К ГОРАМ
Природа, как добрая улыбчивая мать, отдает,
себя нашим мечтам и лелеет наши фантазии.
В. Гюго
В молодости я занимался горным туризмом, бывал на Кавказе, на
Тянь-Шане. Со временем привязанность к горам не ослабла. Напротив —
стремление к ним только возросло. И в 1980 году я наконец отправился
в горы, но на сей раз уже за бабочками: объединил любовь к горам с по-
иском и изучением бабочек — моим увлечением.
Маршрут я привязал к участкам на Тянь-Шане, где прежде видел на-
иболее интересных бабочек. Это — ущелья Джеты-Огуз (хребет Терскей-
Ала-Тоо) и Салямалик (отроги Ферганского хребта). В конце июля 1960 го-
да над крутыми склонами Джеты-Огуза летали, а затем и заночевали на
цветках, рядом с нашими палатками, огромные светлые аполлоны. Мы ос-
тановились там перед утренним подъемом на перевал Телеты. Крупного,
воздушного аполлониуса я нашел в последний день мая 1975 года на хреб-
тике над Салямаликом. Конечно, оказаться там надо в сроки тех встреч —
в периоды лёта бабочек.
В конце мая — я уже в Узгене. В райкоме партии заглядываю в ком-
нату ветеринаров: пять лет назад читал здесь лекции по химизации сель-
ского хозяйства и со многими из них познакомился. Сразу замечаю — на-
строение у всех подавленное. Оказалось, они только похоронили своего
коллегу. Опытный ветеринар вскрывал теленка, павшего, как установили
позднее, от бешенства. А недели через две он пришел сюда, к ним, и сказал,
что, похоже, заразился, хотя вроде бы при вскрытии и не порезался. Они
же не приняли сказанное всерьез и посоветовали присоединиться к выпив-
ке. Помогло. Все разошлись по домам. Ночью абсолютно смертельная бо-
лезнь начала быстро развиваться, и через три дня его не стало.
Как и пять лет назад, в Салямалик меня везет инструктор райкома
Джумагул. Он, кажется, не удивлен целью моего второго приезда. Спраши-
ваю, не помнит ли, когда я был в Салямалике прежде. Отвечает сразу:
«Тридцать первого мая». Удивляюсь, как это он запомнил число? Ответ в
восточном стиле: «Ваш приезд был для нас таким событием, что мы запом-
нили всё в точности».
Из Салямалика будто и не уезжал: так же шумит и пенится стре-
мительная Яссы, зеленым металлом блестят под солнцем леса грецкого
37
Я ИДУ ИСКАТЬ
Ферганский хребет — украшение Тянь-Шаня
ореха, ковер яркого разноцветья покрыл безлесый хребтик, а в темно-
синем небе, на севере, сияют снега Ферганского хребта. За несколько
солнечных дней поймал здесь немало бабочек. И самые прекрасные из
них ~ аполлониусы: белоснежные самцы и, как эльфы, прозрачные, ред-
ко взлетающие самки.
У меня оставалось почти два месяца до двадцать пятого июля. К это-
му времени — к лёту аполлонов — я должен появиться в Джеты-Огузе. А
пока — благодаря тогдашней зарплате доктора наук, частым регулярным
авиарейсам между более-менее крупными городами Средней Азии и доб-
рожелательности водителей попуток — я побывал (кое-где и не один раз) на
Чимгане (Узбекистан), в окрестностях Караалмы и Арсланбоба (Киргизия),
на перевалах Анзоб и Шахристан (Таджикистан). Пожалуй, первое из са-
мых сильных впечатлений ждало меня под Караалмой. Отсюда я и начну.
ДВЕ ФАЛАНГИ1________________________________
В страхе больше зла, чем в самом предмете,
которого боятся.
М. Цицерон
В кишлак Караалма, затерявшийся в лесах грецкого ореха в отрогах
Ферганского хребта, я приехал в первые дни июля из Джалалабада. Выбор
1 Фаланги (сольпуги, бихорки) — отряд паукообразных. Длина — 1—7 см. Крупные клешневидные
хелицеры выдвинуты вперед. Тело и конечности густо покрыты волосками и щетинками. Наиболее много-
численны в тропиках и субтропиках. Подвижные ночные хищники. Не ядовиты (Биологический энцикло-
педический словарь).
38
ВОЗВРАЩЕНИЕ К ГОРАМ
места в значительной мере определил рассказ «Караалма» выдающегося ге-
оботаника и замечательного писателя — профессора К. Станюковича. По его
прочтении я понял, что, если на земле есть рай — находится он именно здесь.
Мой добрый знакомый, секретарь сельсовета Тургунали Базаров ока-
зался дома. Радостная встреча, традиционные угощения, расспросы о жиз-
ни, о здоровье... Близился полдень, и я стал торопливо вытаскивать из рюк-
зака сачок. Хотелось подняться на гору недалеко от поселка. Узнав о таком
маршруте, Тургунали посоветовал взять его ружье: именно там появилось
много кабанов — теперь у них поросята, и встреча с секачом опасна. Отве-
чаю, что мне хватит и сачка.
Тропинка поднимается в зарослях кустарника между высокими, с
густыми кронами деревьями грецкого ореха, затем уходит в яблоневый
лес, усыпанный небольшими зелеными плодами, и, наконец, выводит ме-
ня на безлесый, залитый солнцем склон горы. Сразу бросились в глаза вы-
сокие свечи нежно-розовых эремурусов. Над усыхающим, но местами
еще цветущим разнотравьем летают чудесные крупные бабочки. Это —
бризеиды. Их коричневые крылья украшает широкая светлая, почти бе-
лая перевязь.
Чем выше, тем суше травы. Бабочки уже не встречаются. Затерялась
и тропинка. Высота — около 2300 метров над уровнем моря. И тут я уви-
дел удивительное растение: без ножки, прямо из сухой каменистой зем-
ли рос огромный, высотой до семи сантиметров, черный бархатный цве-
ток, формой напоминающий тюльпан. Единственный раз в жизни цве-
ток показался мне зловещим; я даже решил, что он ядовитый. Знакомые
ботаники, которым я на словах описывал его, не давали однозначного оп-
ределения. А фотоаппарат, к сожалению, остался в рюкзаке.
Помня предупреждение Тургунали о кабанах, я постоянно прислу-
шивался, не раздается ли их похрюкивание или повизгивание. Но услы-
шал я совсем не то, что ожидал. В двух шагах впереди, снизу, возник
странный звук: то ли скрип, то ли потрескивание — стрекотание. Я гля-
нул в его сторону и увидел гигантскую, почти черную фалангу. Волосатое
чудовище, приподняв переднюю часть туловища, угрожающе выставило
на меня хелицеры1 с мощными раскрытыми клешнями, длинные щети-
нистые педипальпы2 и передние ноги. А звук издавали хелицеры при
трении друг о друга.
Я видел немало фаланг в Туркмении. Все они были песочного цвета,
желтоватые или светло-коричневые. Да и величиной сильно уступали си-
девшему передо мной животному с туловищем длиной не менее семи
сантиметров. Я понимал, что экземпляр крайне интересный, но пой-
мать, да еще и сохранить убитую громадную фалангу я не мог: у меня не
было ни морилки нужного объема, ни необходимого количества спирта.
К тому же при встрече с огромными пауками я испытываю арахнофо-
1 Хелицеры — первая пара головных конечностей, используются как челюсти для схватывания и раз-
рывания добычи (Биологический энциклопедический словарь).
2 Педипальпы — вторая пара членистых ротовых конечностей. Служат фаланге осязательными орга-
нами, используются при схватывании и удержании жертвы.
39
Фаланга
бию — боязнь пауков. Вспоминаю и то, что, нападая, крупные фаланги
могут совершать метровые прыжки.
Злясь на себя за страх перед омерзительным существом, решаю, что
этот страх человеку проявлять негоже. И я не стал обходить фалангу, как
хотелось, а перешагнул через нее, правда, как можно выше поднимая но-
ги. Продолжение экскурсии уже не доставляло никакого удовольствия.
Чтобы снова не столкнуться с отвратительным созданием, всё время смо-
трел под ноги. Только бабочки смогли бы развеять легкую тревогу и мрач-
ное впечатление от встречи с фалангой. Но их не было. На вершине, на
высоте около 2600 метров, разместились несколько низкорослых бере-
зок да одиноко порхал слегка полётанный махаон.
Из Караалмы я уехал первым же автобусом.
Через четыре года, уже на Восточном Памире, я еще раз увидел
фалангу.
Весь день в поисках бабочек я лазал по крутым склонам скального
массива Мынхаджир. В лагерь геологов Заречное спустился к вечеру. В это
же время туда из Мургаба пришел грузовик с ребятами, которые направ-
лялись в свою геолого-разведочную партию в горах Ак-Бура, километрах в
сорока южнее Мынхаджира. Они пригласили и меня, и через пару часов,
затемно, мы покинули Заречное. Ехали бездорожьем, по каменистой высо-
когорной пустыне. В крытом кузове нас жестоко трясло и кидало. На мес-
те оказались после полуночи. Никогда я не испытывал такой усталости.
40
В круглой палатке на десять мест мне выделили раскладушку. И тут
при свете фонарика я увидел на потолке крошечную фалангу, бесцветную
и почти прозрачную. Ее длина вряд ли превышала сантиметр. Это и
неудивительно: высота над уровнем моря здесь достигает 3800 метров.
Никакого страха перед малюткой у меня, конечно, не было. Оставалось
стряхнуть ее в пузырек со спиртом. Но неожиданно припомнилась гро-
мадная черная фаланга на горе под Караалмой, и появилось то же отвра-
щение, какое я там испытал. И я не стал трогать «малютку».
С тех пор прошло много лет. Теперь я жалею, что не взял двух фа-
ланг, особенно — памирскую. Ведь о высокогорных фалангах мы знаем
очень мало. Но природа обычно не повторяет предоставленных нам ра-
нее возможностей.
НА ВЫСОКОГОРНЫХ ПЕРЕВАЛАХ
Л помню тот край окрыленный,
Там горы веселой толпой
Сходились у речки зеленой,
Как будто бы на водопой,
Ю. Визбор
Вернемся в июль 1980 года. Из Караалмы я приехал в Ош, откуда
сразу вылетел в Душанбе. После десяти минут ожидания на шоссе, веду-
щем на север, в Ленинабад (ныне — Ходжент), — сижу в попутке.
По мере приближения к перевалу Анзоб склон становится всё кру-
че, и дорога поднимается серпантином. Выхожу на самом перевале (вы-
сота — 3372 метра над уровнем моря). Здесь два домика. В одном — бота-
ники, в другом — метеостанция. Стучусь к ботаникам. Принимают ра-
душно. Руководит ими аспирант Сафарбек Рахимов.
Отсюда на восток и запад до горизонта уходят остроконечные сне-
говые вершины, особенно красивые и таинственные ночью. В ярком лун-
ном свете, на холодном черном небе они выделяются волшебным голу-
бым и синим свечением. На Анзобе я поймал свою первую высокогор-
ную бабочку — аполлона Штаудингера. Его среднего размера почти белые
крылья украшены красными глазками и черными пятнышками.
Скучать не приходилось: вечерами мы и медики, жившие в полуки-
лометре, по очереди ходили друг к другу в гости. Они изучали лечение у
животных травм и заболеваний в условиях высокогорья. Возглавлял ис-
следования молодой кандидат медицинских наук, веселый и столь остро-
умный, что я сразу поверил его рассказу о прохождении им и еще двумя
врачами курсов повышения квалификации в Ленинграде.
За месяц до окончания занятий их вызвал декан и объявил, что за
пьянки и оргии, которые они у себя устраивают, он отчисляет их и направ-
ляет соответствующее письмо («телегу») на их работу в Душанбе. Изобра-
зив удивление, они заявили — это клевета: пить им запрещает Коран, а поз-
воляют себе они только плов. И «как раз сегодня» у них будет таджикский
плов, и декан может прийти, убедиться и заодно попробовать, что это та-
41
Я ИДУ ИСКАТЬ
Тиссарский хребет всегда восхищает красотой и величием
кое. Вечером декан пришел. Кроме плова, на столе — коньяк. Декан возму-
тился. Хозяева объяснили: такой праздник, как его приход, заставил сделать
исключение. Через несколько часов, когда гость утратил способность пере-
двигаться самостоятельно, ему предложили на выбор два варианта. По пер-
вому: вызывают такси, отвозят его домой, а он — уничтожает подготовлен-
ную на них «телегу». Второй — его отвозят в вытрезвитель, откуда «телегу»
отправят на работу самого декана. Декан выбрал первый...
Дорога севернее Анзоба проходит мимо постоянно дымящего склона
Зеравшанского хребта: глубоко под землей тысячелетия горит уголь. Въезжа-
ем в узкое ущелье. Вертикальные стены вздымаются на несколько сот мет-
ров; шум машины рождает сильный ровный гул эха. Туркестанский хребет
пересекаем по перевалу Шахристан (высота — 3351 метр над уровнем мо-
ря). А еще через два-три километра прощаюсь с водителем. Вверху, на кру-
той заросшей арчой горе, — домик метеостанции Шахристан, расположен-
ной метров на сто пятьдесят-двести ниже перевала. Чтобы сократись длин-
ный крутой подъем к домику, иду наискосок, к ложбине, откуда до метео-
станции метров двести. Приближаюсь к ложбине и в лучах уже низкого
солнца замечаю золотистое облачко каких-то вьющихся мелких бабочек. С
сачком я не расстаюсь и, взмахнув им, вижу двух вовсе не мелких, а средней
величины, необычных, очень красивых бабочек. Это — желтушки Христофа.
Примыкающая к туловищу часть крыльев — более светлая, охристо-корич-
невая. По темной прикраевой половине крыльев протянулись перевязи из
белых пятнышек. Бабочки обитают на Гиссаро-Алае, на очень малых участ-
ках, и встреча с ними — большая удача... Вдруг золотистое облачко исчезло,
как и не бывало.
42
ВОЗВРАЩЕНИЕ К ГОРАМ
Поворачиваюсь к метеостанции, а оттуда выскакивает здоровенный,
как теленок, рыжий пес и мчится ко мне. Я замер, зажав в руке сачок —
единственную защиту. И тут вижу: собака приветливо машет хвостом, а
когда приблизилась, стала повизгивать от радости. Весело обегает вокруг
меня и направляется к дому, всё время оборачиваясь, как бы приглашая и
проверяя, следую ли я за ней. Мой опыт убеждает: у добрых, приветливых
хозяев и собаки — веселые и добрые. Не ошибся я и на сей раз.
Обаятельный «экипаж» метеостанции — Таня и Валерий Халико-
вы — встретил меня сердечно.
Здесь летало на удивление много разнообразных прекрасных бабо-
чек: интересные мелкие высокогорные формы аполлонов аполлониуса и
тянь-шаньского, аполлон актиус, яркие быстрые желтушки, черные па-
ралазы хадес.
Мне так понравилось на метеостанции и вокруг, что решаю сезон
следующего года обязательно начать отсюда. С сожалением покидаю эти
замечательные места, но уже пора двигаться к Джеты-Огузу: приближа-
лась последняя декада июля.
Несколько часов быстрой езды вниз — и я в Ленинабаде. Ночую в
душной гостинице: в Ленинабаде пекло не только днем, но и ночью. Ут-
ром автобусом через Ферганскую долину направляюсь в Ош. Путь длин-
ный и долгий, в Ош въезжаем затемно. На следующий день из Оша выле-
таю в Пржевальск (ныне Каракол), билет приобрел заранее.
Величественный аполлон в России и во многих, других странах Европы
охраняется законом. Полет его — нс быстрый, плавный.
/!уля дневной бабочки на редкость не пуглив
43
И вот снова, как ровно двадцать лет назад, стою около семи высоких,
вертикально слоистых красных скал Джеты-Огуз («семь быков»), давших
название всей местности и санаторию. Да, тогда я был почти в два раза
моложе — грустновато. Стараюсь сохраненное памятью сопоставить с
окружающим. Затем дорогой, которой когда-то поднималась наша ту-
ристская группа, прохожу мимо санатория, серных источников и вхожу
в ущелье. А еще через несколько десятков метров вижу величественных
почти белых бабочек, порхающих над цветами, устлавшими крутой, ухо-
дящий вверх лесистый склон ущелья. Это аполлоны — из-за них я здесь.
Как и прежде, ландшафт прекрасен: рядом, пониже, мчится пенная гор-
ная речка; впереди, в густой синеве, как будто принадлежащие небу, сия-
ют снегами вершины могучего хребта — Терскея-Ала-Тоо.
В Пржевальске я узнал, что выше ущелья Джеты-Огуз, на Поляне цве-
тов, стоит «домик космонавтов», куда они приезжают зимой поохотиться
на очень крупных здесь красных лис. Решаю дойти до домика и узнать,
смогу ли остановиться там на несколько дней. Одноэтажный синий дом
едва заметен в густом высоком разноцветье. Служащая здесь семейная па-
ра согласна — если разрешит секретарь райкома партии — принять меня.
На следующее утро в Покровке получаю разрешение и уже с рюк-
заком поднимаюсь к домику. Перед ущельем бегаю за эффектными чер-
но-белыми хазарами хайденрайхи, которые в полете кажутся крупнее,
чем на самом деле, а затем карабкаюсь по склонам за аполлонами... При-
шел ближе к вечеру изрядно уставшим.
Едва с удовольствием сбросил рюкзак, как подбегает перепуганная
хозяйка и, задыхаясь, кричит: «Женщина! Кровь! Умирает!» — и показы-
вает в сторону ручья. Сбегаю по крутой тропинке на берег и вижу очень
бледную девушку-киргизку. Спрашиваю, было ли с ней такое прежде.
Оказывается, язва впервые дала кровотечение несколько месяцев назад,
во Фрунзе, где она живет. А здесь она отдыхает, и каждый вечер ее наве-
щает дядя. Помогаю ей подняться к дому. Чтобы как-то успокоить, даю
таблетку валидола. Не менее бледная хозяйка тоже просит лекарство.
Даю валидол и ей. Как только она положила таблетку в рот — лицо ее
просветлело, и, улыбаясь, она говорит: «Какое хорошее лекарство, сразу
помогло». Женщины уходят в дом, хозяйка укладывает больную.
Ясно: немедленно нужен врач. Его надо вызвать из санатория. Если я
побегу вниз — а до санатория не менее пяти километров — пройдет нема-
ло времени: сказывается утомление подъемом. Прошу хозяйку оседлать
мне лошадь; но лошадей нет: все в табуне, пасутся на сырте. С ними хозя-
ин. Выхожу на дорогу ~ стоит грузовик. Рядом — двое, один — шофер. Пи-
шу записку главному врачу санатория и прошу сразу отвезти ее. Не про-
шло и сорока минут, как подошел автобус с двумя врачами. Они еще «кол-
довали» у постели, когда подъехали три белые «Волги» с нулями в номерах.
«Дядя» был первым секретарем горкома партии Пржевальска. Врачи ска-
зали ему, что успели вовремя благодаря записке. Он не скупился на благо-
дарности. Девушку усадили в «Волгу», и кавалькада покатила вниз.
Горное обрамление Поляны цветов очень красиво. Склоны густо по-
росли высокими стройными тянь-шаньскими елями в форме узких ост-
44
ВОЗВРАЩЕНИЕ К ГОРАМ
роконечных конусов; нижние ветви их плотно прижаты к земле. Когда к
вечеру исчезали облака, в голубом небе открывались величественные сне-
говые вершины. А вот бабочки над цветущими полянами летали обыч-
ные. Чтобы найти что-то интересное, надо подняться километра на пол-
тора, но с утра на горы садились плотные, сеющие морось тучи. Правда, в
ущелье, кроме аполлонов и хазар, я поймал довольно редкую паралазу
иордану — средней величины коричневую бабочку. На ее переднем кры-
ле выделяется оранжевое пятно с черным глазком.
Мне хватило четырех дней. Затем спустился к автостоянке за санато-
рием и через час был в Пржевальске. Почти день до вылета в Ош я провел
в книжных магазинах, где «уловы» оказались столь весомы, что пришлось
отправить их в Москву посылками. А из Оша в Москву вылетел и сам.
* * *
Были бы прогнозы, а погода будет.
М. Генин
Сезон следующего, 1981 года начинаю на метеостанции Шахрис-
тан. 15 июля выхожу из попутки и поднимаюсь к метеостанции тем же
склоном, что и год назад. Как и тогда, навстречу, радостно повизгивая,
мчится пес. Он помнит меня. Прыгает, лижет в лицо — еле удерживаюсь
на ногах. Радостная, дружеская встреча с Таней и Валерием И тут, после
обмена приветствиями и первыми расспросами, Валерий берет ружье и
говорит, что пойдет постреляет зайцев. Я даже почувствовал обиду — на-
шел время! Ясно — не показал виду. Но не прошло и десяти минут, как
«охотник» вернулся с двумя здоровенными зайцами в руке. Ему и отхо-
дить от домика не понадобилось. А уж готовить на высокогорных метео-
станциях, как, впрочем, везде в дальних экспедициях, умеют. К сожале-
нию, я ~ исключение.
При поиске насекомых попадаешь в полную зависимость от пого-
ды, ведь она определяет их появление, развитие и поведение. А в тот год
лето явно запаздывало — было холодно, ветрено, нередко выпадали дож-
ди. Поэтому многие бабочки, которым пора бы летать, еще не вышли из
куколок. И в первые дни за аполлониусом я спускался метров на пятьсот.
Оказалось, там его лёт уже начался: в горах со снижением высоты на сто
метров становится теплее примерно на полградуса. Почти все бабочки
появились тогда с опозданием недели на две. Рассказываю я об этом вре-
мени и снова слышу хлопанье крыльев, с которым взлетает воздушный и
прекрасный аполлон тянь-шаньский.
Вблизи метеостанции я увидел два замечательных природных явления.
Часов одиннадцать дня. Стою на выположенном ближе к вершине
склоне, заросшем арчой. Отдельные деревья высотой около пяти метров.
До метеостанции — метров сто пятьдесят. Тишина, иногда налетает вете-
рок. В ясном небе легкие облака. Вдруг рядом, у земли, раздается дикий ог-
лушительный свист. Глянул: метрах в четырех бешено вращается неболь-
шой вихрь. Диаметр воронки у земли не больше десяти сантиметров, вы-
45
Я ИДУ ИСКАТЬ
ше — она расширяется. Стремительно крутятся песок, щебень. Кажется,
вихрь выскочил из земли. Надо посмотреть его развитие — на всякий слу-
чай подхожу поближе к арче. Воронка растет, свист переходит в рев. Вихрь
набрасывается на раскидистое дерево, яростно трясет каждую веточку.
Оторванные ветки взметнулись ввысь. Но странный вихрь не справился с
могучей арчой и исчез в ее объятиях. «Прожил» он ярко, хотя и не более
двадцати секунд. Оборачиваюсь к метеостанции. На крыльце — Таня и Ва-
лера машут, чтобы подошел. Страшный свист они услышали в домике и
сразу выскочили. Им показалось, что я стою в вихре, и они перепугались.
Бывалые метеорологи никогда не видели такого вихря и не слышали о нем
Позднее, на Памире, я наблюдал сотни вихрей, некоторые из них — нео-
бычные. Но ни с чем подобным я больше не сталкивался.
Другое природное явление потрясло нас своей сказочной красотой.
Ближе к вечеру, после грозового дождя, мы вышли из дома и застыли: раду-
га невиданной яркости стояла, упираясь в ближний хребет, на востоке. Все
семь ее цветов сияли. Небо над радугой было бархатно-черным, а под вол-
шебной дугой висела золотая вуаль, за которой зеленым золотом светились
склон хребта и арчовый лес на нем. Потрясенный, я не сразу вспомнил про
фотоаппарат. Кинулся за ним — он оказался без пленки. Пока вставлял ее,
чудесная картина начала меркнуть. И всё же снятые кадры впечатляют.
В Москве великий химик, академик Мартин Израилевич Кабач-
ник познакомил меня с коллекционером бабочек, доктором химичес-
ких наук Алексеем Михайловичем Сладковым. Узнав, что я еду на Тянь-
Шань, Алексей Михайлович посоветовал побывать на перевале Долон.
Поэтому из Оша, который становился моей базой, я вылетел в Нарын,
а оттуда автобусом Нарын — Рыбачье (на Иссык-Куле) доехал до пере-
вала. Долон (высота над уровнем моря — 3030 метров) расположен
между хребтами Байдулу и Кара-Джорго. На перевале ~ одинокая ме-
теостанция. И ее «экипаж» — Лена и Борис Малышевы, как и шахрис-
танский, радушно принял меня.
Вокруг ничего, кроме травы, не росло. Самый красивый вид от-
крывался на северо-восток, на Терскей-Ала-Тоо. За домиком начинал-
ся крутой подъем на восемьдесят—сто метров. Выше — пологий травя-
нисто-каменистый склон. Здесь в первый же день я встретил мальчи-
ка-пастушка. Со словами: «Там летают белые бабочки, как будто в лег-
ком пестром сарафанчике», он показал на светлые скалы в нескольких
километрах. Бабочки оказались аполлонами дельфиус. Почти все эти
прелестные аполлоны ~ белые, но изредка встречалась и их темная
форма — «стике». Задние крылья и белых, и черных дельфиусов укра-
шены красными и парой голубых глазков. Бегая за ними по подскаль-
ным осыпям, я понял, что из всех бабочек мне больше всего нравятся
и больше всего меня интересуют именно высокогорные аполлоны. А
раз так — я должен побывать на Памире!
О Памире я мечтал давно, еще со времен занятий горным туриз-
мом. Но этот считавшийся приграничным район был закрыт для сво-
бодного посещения. Перед поездками в Приморский край, на Тянь-
Шань и Гиссар я, как член Московского дома ученых АН СССР, брал
46
ВОЗВРАЩЕНИЕ К ГОРАМ
оттуда рекомендательные письма. Они помогали устроиться в гостини-
цы, приобрести билеты на транспорт. Но для проезда в погранрайон та-
ких писем недостаточно.
Возвращаясь со светлых скал на метеостанцию, останавливаюсь
отдохнуть на краю последнего крутого спуска. Сижу, смотрю вниз и ви-
жу: из метеостанции выходят двое с сачками, направляются к крутому
склону и начинают подъем. И вот я уже знакомлюсь с земляками —
москвичами Евгением Тарасовым и Сергеем Сазоновым. Заговорили о
планах — оказалось, в будущем году они собираются на Памир. Тут же
спрашиваю, как им удастся. В ответ: «Очень просто, по командировке
МОИПа1, чтобы вступить в него, нужны только рекомендации двух его
действительных членов».
На метеостанции застаю еще двух, только что приехавших коллек-
ционеров бабочек: Юрия Васильевича Щербину из Харькова и Юрия
Николаевича Тимошенко из Тольятти. Да, популярен Долон у «бабочни-
ков». И не случайно — бабочек здесь много: аполлоны дельфиус, тянь-
шаньский, актиус, разнообразные эребии, желтушки, голубянки...
Юрий Васильевич тоже хотел следующим летом отправиться на Па-
мир, на перевал Койтезек — единственно известное тогда место обита
ния «редчайшей» и самой высокогорной желтушки Марко Поло.
Через несколько месяцев после возвращения в Москву, по рекомен-
дации Виктора Ильича Кипниса и тогдашнего помощника президента
МОИПа, я стал его действительным членом.
Путь на Памир был открыт!
1 МОИП — Московское общество испытателей природы.
НА ПАМИРЕ
Весеннее солнце выходит в маршрут.
Сияет в ручьях отражение мира.
И снова меня эти горы зовут,
И не устоят перед зовом Памира!
Перед отъездом на Памир знакомые энтомологи, которых у меня
заметно прибавилось со вступлением в МОИП, дали мне схему несколь-
ких участков вдоль Ошско-Хорогского тракта с отметками, на каких
склонах, гребнях и в каких саях летают те или иные бабочки. Однако я
решил начать с кишлака Банч на Западном Памире: хотел собрать бабо-
чек в его окрестностях и выше по реке Банч до ледника Медвежий.
Известно: первые впечатления и оценки подчас бывают не только
самыми яркими, но и точными. Вероятно, потому, что определяются на-
иболее характерными чертами местности, человека...
В Ванч я прилетел в начале июля 1982 года из Душанбе. Сбросил в гос-
тинице рюкзак и сразу направился в окружившие кишлак горы. Все вокруг
было ослепительным до боли в глазах. Солнце заливало белоснежные кру-
тые вершины, сияющие в поразительно ярко-синем небе. Через несколько
минут домики остались позади. Над зелеными берегами ручья много не-
крупных голубых, белых и желтых бабочек: голубянок и белянок. По веду-
щей вверх тропинке вхожу в сад, раскинувшийся на пологом подножии
склона. Деревья сплошь усыпаны почти черной вишней, очень крупной че-
решней и душистыми спелыми абрикосами. Ноги погрузились в толстый
ковер перезрелых плодов. Я жадно накинулся на сказочные дары.
Отвлекли меня звонкие девичьи голоса. Они быстро приближались.
И вот я уже окружен юными смеющимися красавицами. Мы знакомим-
ся. Девочки только закончили десятый класс и советуются со мной о вы-
боре специальности, продолжении учебы, интересуются, откуда я, чем за-
нимаюсь, что привело на Памир... И много позднее, в трагические для па-
мирцев девяностые годы, когда я думал о Памире, я видел перед собой
тоненьких, веселых и прекрасных в солнечных бликах девушек, и появля-
лась надежда, почти уверенность, что в конце концов в эти горы вернут-
ся мир и благополучие.
Но, прежде чем рассказать о своих памирских экспедициях, — не-
много о природе Памира и о памирцах, жизнь которых — как мало где
еще на планете — предопределена природными условиями.
48
НА ПАМИРЕ
В пределах Таджикистана Памирское нагорье, или Памир, имеет
на карте форму четырехугольника, слегка скошенного к западу. Южнее
Заалайского хребта, ограничивающего Памир на севере, территория
нагорья по характеру рельефа четко делится на Западный Памир и Вос-
точный Памир. Условную границу между ними часто проводят через
перевал Кайтезек и восточную оконечность Сарезского озера.
Верховье реки Акбукагор
Для Западного Памира характерны огромные; до 4000—5000 мет-
ров; перепады высот от гребней хребтов до узких долин рек между ними.
Такая изрезанность рельефа встречается лишь в Гималаях и Перуанских
Андах. Здесь находятся и высочайшие вершины таджикского Памира:
пик Сомониен — 7495 м (бывший пик Коммунизма, а еще раньше — пик
Сталина), пик Ленина — 7134 м, пик Е. Корженевской — 7105 м. Высота
многих гор превышает 6000 метров над уровнем моря.
49
Я ИДУ ИСКАТЬ
Из-за крутизны и непроходимости горных склонов, а также бе-
шеного течения рек, жители соседних кишлаков, расположенных в
одной долине, нередко говорили на совсем разных языках и не пони-
мали друг друга. Ведь путь между селениями лежал на головокружи-
тельной круче, по оврингам, над которыми в скалах выбивали углуб-
ления для пальцев рук. Крутые и очень высокие горы, под которыми
теснятся поселения, угрожают людям обвалами, селями, камнепада-
ми, оползнями, лавинами, запруживанием рек, завалами и пульсиру-
ющими ледниками. Частые здесь землетрясения увеличивают вероят-
ность бедствия.
В отличие от Западного Восточный Памир — это высокогорные
долины и котлованы на высоте 35ОО~45ОО метров, окруженные
хребтами и горными массивами, достигающие 6000 метров (пик Со-
ветских офицеров на хребте Музкол — 6233 м). Однако при значи-
тельной абсолютной высоте плоскогорий хребты здесь не кажутся та-
кими уж внушительными. Течение рек довольно плавное и намного
медленнее, чем на Западном Памире. Горы каменистые, часто со
скальными коронами разных цветов — голубыми, красными, желты-
ми, и самых причудливых форм. Сказочность пейзажу придает соче-
тание простора и гор. Достаточно подняться на несколько сотен мет-
ров, и открываются уходящие на многие десятки километров горные
цепи с фантастическими силуэтами. Светящаяся синеватая или голу-
боватая, а при восточном, приносящем пыль из Кашгарской пустыни
Такла-Макан ветре желтоватая дымка подчеркивает отдаленность
гор. А если сухой памирский воздух абсолютно прозрачен, расстоя-
ния передает яркая синева гор. И когда смотришь в бескрайние гор-
ные дали, чувствуешь их манящую таинственность и удивительную
притягательность.
А вот к населению Восточного Памира природа суровее даже,
чем к жителям Западного. Правда, «подарки» с гор не столь часты и
губительны, но люди здесь живут и трудятся на высоте 35OO-4500
метров в разреженном, обедненном кислородом воздухе. Обычен
сильный ледяной ветер. По ночам вода нередко замерзает и в июле;
зима же длится с октября по апрель, а морозы достигают 40—60 С.
Выжить в экстремальных природных условиях памирцам помог-
ла не только незаурядная физическая выносливость, но и бережное,
трепетное отношение к каждой человеческой жизни. Отсюда их неиз-
менная доброжелательность, миролюбие, готовность помочь, поде-
литься всем, что имеют. Обычай принять путника сложился в древно-
сти: поселения расположены друг от друга далеко, добираться к ним
трудно ~ значит, встреченный прошел горами нелегкий путь и нужда-
ется в еде, отдыхе...
Вернемся в Ванч, в июль 1982 года.
50
ПЕРВОЕ ПАМИРСКОЕ ЛЕТО________________________
После покорения Персии 6с иска Александра
Македонского продолжало двигаться на вос-
ток. И дивился великий завоеватель, откуда
течет им навстречу по сухим пескам бес-
крайней пустыни могучая полноводная река.
Аишь после многих., очень многих дней пути
впереди, в небе невиданной синевы, появились
ослепительно белые вершины гор. Так Алек-
сандр впервые, увидел Памир и решил мучив-
ший его вопрос.
Старинная легенда
За разрешением работать в окрестностях Ванча и в долине реки
Ванч мне надо съездить в Хорогский погранотряд. А тут в Хорог со-
брался новый молодой прокурор Ванчского района. Он в Ванге всего
неделю и живет в одной со мной гостинице. Прокурор предложил
ехать вместе в его машине.
В Хороге заходим в столовую. Время обеденное, но посетителей ма-
ло. На раздаче, четверо здоровенных ребят. Один, не спеша, льет в стакан
компот, другой — чай, следующий наливает в тарелку суп и, наконец,
четвертый — накладывает второе. Я не удержался и заметил, что здесь бы
справился и один. Прокурор в ответ: «Па Памире острая нехватка рабо-
чих мест, а процент людей с высшим образованием больше, чем где бы
то ни было в СССР. Вот и приходится браться за любую работу...»
В Ванч, в гостиницу, вернулись за полночь. В номере я жил один.
Поэтому сразу, как вошел, включил свет. И неожиданно вижу на сосед-
ней койке долговязого загорелого парня с открытыми глазами. Прошу
извинить, что разбудил. А он недовольно, даже как-то страдальчески,
отвечает, что он и не спал и спать в эту ночь не будет: нарывает палец.
Оказалось, Булат — так звали соседа — гляциолог. Спустился он с ледни-
ка Медвежий, где работает их гляциологическая экспедиция ИГАНа1:
как рассветет, сразу пойдет к хирургу. Даю ему таблетку пенталгина.
Мне же утром предстояло отправиться до кишлака Поймазар, а
это почти на полпути к Медвежьему. Я заранее договорился с секрета-
рем райкома, что до Поймазара меня отвезут на его машине. С нами
едет и Булат. Нарыв ему разрезали, и он повеселел. Мою просьбу Булат
опередил на секунду: предложил из Поймазара приехать к ним на
Медвежий.
На крутых склонах Ванчского хребра над кишлаком, где из апол-
лонов летали лишь апполоны Жакьямонта, я провел всего один день:
очень хотелось поскорее оказаться у легендарного ледника. Туда к вече-
ру я и выехал на грузовике с продуктами для гляциологов. Проехать
смогли только до поселка Хрустальный, где находилось управление руд-
ника, добывавшего горный хрусталь. Нас ждали Булат и несколько ре-
бят. Знакомимся.
1 ИГАН — Институт географии Академии наук.
51
Поднимаемся по тропе к леднику. Наверное, вид у меня усталый —
ведь весь день лазил за бабочками по скалам и осыпям. А может, просто
кажусь ребятам стариком? Один из них — Саша Кислов, несмотря на со-
противление, забирает мой рюкзак. К лагерю — четырем палаткам под
«лбом» ледника — подошли в сумерках. Высота — около 3000 метров. Из-
под ледяной стены стремительно, с ревом выбегает полноводный ручей.
Быстро разожгли костер, приготовили ужин. Кругом — тьма. Свет-
леет лишь небо, прикрытое высокой легкой белесо-серебристой от за-
Ьанчский хребет
шедшего солнца пеленой. Под ней ~ совсем черные, редкие, небольшие
облака. И тут мы с удивлением замечаем, что пелена освещается часты-
ми-частыми, по две-три в секунду, вспышками. Черные же облака таким
«миганием неба» не освещались вовсе. Таинственное, никем из нас не ви-
данное прежде и потому вызвавшее ощущение тревоги явление продол-
жалось не менее двадцати минут, пока не почернело и небо. Назывались
разные причины странного свечения — от стрельбы в Афганистане (там
тогда шла война) до запуска ракет. И все они опровергались. Я предполо-
жил, что это зарницы далекой грозы, как в «воробьиные ночи», и что гро-
за придет и сюда. Но Саша, климатолог экспедиции, не согласился и с
этим. И хотя ближе к рассвету над нами действительно разразилась гро-
52
за, я не уверен, что «мигание» было ее зарницами. О таком явлении я ни-
когда не слышал, не читал и никогда больше не наблюдал его.
Гляциологи так увлеченно и интересно рассказывали о леднике
Медвежий, о своих исследованиях, о походах к ледникам Федченко и Ге-
ографического общества, что мы незаметно засиделись за полночь. Уже
направляясь к отведенной мне палатке, я услышал от Михаила: «Сегодня
воды на ледник поступило больше, чем ушло». С беспокойством — ведь
моя палатка стояла к леднику ближе остальных, метрах в десяти—пят-
надцати, — спрашиваю: «Что за этим последует?» И услышал: «Возможен
прорыв избытка воды». Тем не менее в палатке я влез в спальник, и тре-
вожные мысли о заливающей воде сразу утонули в глубоком сладком сне.
Даже не слышал ночной грозы.
Солнечным утром воздух был так прозрачен, горы вокруг так ярки,
что казалось: все они рядом. Перед сияющим голубоватым «лбом» Медве-
жьего я увидел незамеченный накануне в сумерках, натянутый над ручьем
трос с легкой подвижной люлькой, из которой ребята делали необходимые
замеры. Вскоре мы поднялись на ледник, перешли на боковую морену и
направились к верхнему лагерю — двум палаткам на самом леднике.
Трудно назвать другой ледник, о котором писали бы столько, сколько
о леднике Медвежий. Расположенный на западном склоне хребта Акаде-
мии наук в бассейне Абдукагора притока Ванча, этот пульсирующий лед-
ник, через определенные периоды (десять и более лет) совершает удиви-
тельно быстрые подвижки. За несколько месяцев его ледниковый язык про-
ходит вниз два километра и перекрывает долину Абдукагора. Быстро обра-
зуется подпрудное озеро. Его прорывы несут разрушительные наводнения
кишлакам на Ванче. Благодаря исследованиям, начатым здесь гляциологами
ИГАНа в шестидесятые годы, такие «броски» ледника стали предсказуе-
мыми, что позволило избегать их катастрофических последствий.
Всего три дня пробыл я у гляциологов на Медвежьем — бабочек ма-
ловато, да и очень во многих местах хотелось еще побывать в свою пер-
вую поездку на Памир. Утешало, вернее, радовало, приглашение Булата
Мавлюдова присоединиться в будущем году к их гляциологической экс-
педиции на Восточном Памире.
Ошско-Хорогский тракт, вдоль которого мне указали места обита-
ния бабочек, начинаю осваивать с Хорога. Самое же интересное в Хоро-
ге, на мой взгляд — Памирский ботанический сад, основанный видным
ботаником-лесоводом профессором Анатолием Валериановичем Бур-
ским и носящий его имя. Уникальность сада — в протяженности по вы-
соте: от 2200 до почти 4000 метров над уровнем моря. Здесь собраны бо-
лее 2100 видов растений почти со всех частей света. Великий генетик ака-
демик Н. И. Вавилов установил, что Памир — один из мировых центров
происхождения культурных растений. Только здесь растут дикие пшени-
ца, рожь, ячмень, фисташка, грецкий орех и другие. И все они собраны в
Памирском ботаническом саду. Пожалуй, нигде я не видел таких круп-
ных и не пробовал таких вкусных абрикосов, как здесь. То же могу ска-
зать и о ванчском грецком орехе, скорлупа которого немного толще бу-
маги и легко ломается пальцами.
53
Я ИДУ ИСКАТЬ
Вид на кишлак Поршнев up. Пяндж
Мне повезло: с садом меня знакомил его лучший знаток, научный со-
трудник со времени создания Михаил Леонидович Запрягаев, человек яр-
кий и талантливый, исходивший почти весь Памир в поисках растений.
Несмотря на восьмой десяток, Михаил Леонидович так легко лазает по
крутым каменистым склонам, что я предлагаю ему подняться со мной на
венчающее сад плато Сагердаш, где обитают самые красивые высокогор-
ные бабочки — аполлоны Чарльтона. Но, оказывается, «чарльтониусы ле-
тают только в нечетные годы (шел 1982 год), их не будет и в Д>киландах».
Спрашиваю: «А на Койтезеке?» И слышу: «На Восточном Памире вообще
нет чарльтониусов, зато на Кайтезеке есть Марко Поло. Я заметил, как
уважительно произнесено Марко Поло. И не удивился: тогда не было из-
вестно других мест обитания этой «редчайшей» памирской желтушки.
После Хорога останавливаюсь в Джиландах — поселке шоферов, изве-
стном и своими целебными термальными источниками. Здесь, на бензоко-
лонках, водители заправляют машины, в отличной столовой — «заправля-
ются» сами, а если позволит время — принимают сероводородные ванны.
На соседних горах я ловил указанных по схеме бабочек: аполлонов
Жакьямонта и штаудингеров Якобсона, быстрых светлых желтушек Аль-
фераки, разнообразных сатиров (бархатниц)... Никогда прежде я не наблю-
дал такой зависимости активности бабочек — скорости, дальности переле-
54
тов — от их численности. На небольшой привершинной осыпи, где на ква-
дратном метре насчитывалось до трех «якобсонов», они вяло перелетали с
камешка на камешек. А единичные самцы этого аполлона в поиске самок
носятся над осыпями с бешеной скоростью. Неожиданно поймал и чарль-
тониуса, который вопреки «графику» только вышел из куколки. Крупная,
почти белая бабочка поразила меня яркой необычной красотой. Особенно
великолепны ее задние крылья — с большим алым, как кровь, «глазом» по-
средине и дугой небесно-голубых округлых пятнышек в черной оправе.
И всё же оказалось, что мне намного интереснее собирать бабочек
там, где я не знаю, чего ждать, как было в горах над рекой Ванч. Поэтому,
когда в Джиландах я познакомился с душанбинскими гляциологами, ра-
ботавшими под пиком Советских офицеров, и они предложили мне от-
правиться туда с ними, я радостно согласился.
Едем на небольшом экспедиционном грузовике. Мои чувства точнее
всего отражает выражение «лопаться от счастья». Счастье переполняло ме-
ня: наконец-то я проведу в настоящей экспедиции не три дня, а целый ме-
сяц, причем в районе, как мне известно, энтомологами не посещаемом.
Машина медленно и слишком уж надсадно поднимается к перевалу Кой-
тезек (4271 м). И вот она остановилась! Заставить ее двигаться дальше
вверх не удается. Руководитель решает спуститься в Джиланды и там в ре-
монтной мастерской найти и устранить неполадки. Катим вниз. Главный
Снега Кызылданги
механик столь задумчиво смотрит на машину, что я с отчаянием понимаю
безнадежность ситуации. Затем он предлагает перебрать коробку передач.
Теперь машина не идет и вниз... Прощаюсь с душанбинцами.
Еду на попутке в Мургаб. Снова — подъем на Койтезек. Ох, как гру-
стно проезжать тот путь, где совсем недавно был так счастлив! Утешает
лишь мысль, что следующим летом я все-таки буду в гляциологической
экспедиции.
По мере подъема на Койтезек природа теряет черты юга, становит-
ся суровее. Исчезает растительность, вытесняемая камнями. Резко холо-
дает. С перевала — на юге, совсем близко видны сплошь снеговые верши-
ны Кызылданги — 5706 м (Южно-Аличурский хребет). Подъезжаем к
домику дорожного мастера. Здесь, в соответствии со схемой, я должен ос-
таться. Но окрестности кажутся столь безжизненными, что еду дальше.
Не удержала даже мысль о желтушке Марко Поло. Ничего, еще найду ее
в другом месте — подумалось мне.
За Койтезеком едем по Восточному Памиру. Лета — как не бывало.
Не утихает сильный ледяной ветер. Пейзаж разнообразят фантастических
форм и цвета скалистые горы по обе стороны широкой, ровной, поросшей
травой долины Аличура. В семидесятые годы XIII века Марко Поло на пу-
ти в Китай проходил эту долину. Путешественник обратил внимание на
несоответствие скудной растительности многочисленным стадам упитан-
ных животных: архаров (горные бараны) и кииков, или токов (горный ко-
зел, сибирский козерог). Загадку решили недавно. Оказалось, что в соках
высокогорных растений повышено содержание сахаров, а также двух- и
многоатомных спиртов. Эти соединения, снижающие температуру замер-
зания сока, не только спасают растение от гибели в восточнопамирские
морозные летние ночи, но и делают его исключительно питательным для
животных. А их молоко и мясо приобретают замечательный вкус.
Ближе к перевалу Найзаташ (4137 м) горы подступили к тракту.
В Мургаб приехал затемно, переночевал в гостинице, а утром отпра-
вился в Мургабский погранотряд сообщить о своем прибытии — район-
то пограничный, да и война в соседнем Афганистане. Разве мог я тогда
предположить, какую роль сыграет этот отряд в моих последующих вос-
точнопамирских экспедициях, что станет он родным для меня и друзей
моих: Андрея Сочивко и Виктора Лесина.
В отряде я познакомился с молодым капитаном Серенько. Оце-
нив склонность к «бродяжничеству», он предложил мне участвовать в
сплаве на надувном плоту по Мургабу до Сарезского озера. Оттуда вер-
толет нас доставит в Мургаб. Капитан планировал такой сплав с еще
одним офицером-пограничником. Я сразу согласился, так как принял
для себя правило: не отказываться ни от каких новых интересных мар-
шрутов. А такое плавание заманчиво исключительно, ведь Сарезское
озеро признано красивейшим местом на Памире! К тому же я подсоз-
нательно стремился компенсировать свою неудачу с душанбинскими
гляциологами. Я читал замечательную книгу «На Памире» крупнейше-
го геоботаника и путешественника профессора Окмира Егишевича
Агаханянца, где описано плавание по Мургабу к Сарезу на плоскодон-
56
НА ПАМИРЕ
ке. После двух дней относительно спокойного пути экипаж (А. Тур-
ский, О. Агаханянц, М. Запрягаев) оказался перед непроходимым кас-
кадом в теснине между вертикальными каменными стенами. Об этом
я и рассказал капитану. Он предложил переносить плот через «зажи-
мы» верхом. Спрашиваю, есть ли у них опыт сплава — сам я в молодо-
сти удержался на плоту, до того как он развалился, всего неполный
день. Капитан ответил, что опыта у них нет, но есть «физическая под-
готовка». Я не мог похвастать и этим. Договорились: десятого августа я
возвращаюсь из Чечектов, на следующий день мы отплываем, а через
неделю вертолетом возвращаемся в Мургаб.
Биостанция в Чечектах расположена по тракту в двадцати одном
километре от Мургаба, на высоте 3860 метров над уровнем моря, под
горами восточной оконечности хребта Музкол. Здесь изучалась воз-
можность вызревания в высокогорье ячменя и редиса и разведения не-
которых декоративных дикорастущих цветов для высаживания их в
Мургабе. Меня встретили с памирским гостеприимством. Поселили в
одноместной комнатке, где останавливались А. Бурский и О. Агаха-
нянц, что я воспринял как незаслуженную честь. Даже полотенце на
кровати выложили в форме цветка.
Несмотря на большую высоту, было тепло и солнечно, хотя еще
три дня назад, семнадцатого июля, сутки валил снег. Утром отправля-
юсь на свою первую на Восточном Памире «охоту». Выбираю ущелье
Столица шоферов ^килаийгл
Я ИДУ ИСКАТЬ
Зор Чечекты, где, как и указывалось в «схеме», летали красивые крас-
ные с лиловым отливом желтушки эогене, разнообразные голубянки,
белянки... Далеко, на крутой осыпи, впервые увидел стадо — голов де-
сять горных козлов кииков. Удивительно длинные, изогнутые рога вен-
чали голову вожака.
Вернувшись к вечеру на биостанцию, встретил там только при-
ехавших ловцов бабочек. Знал я лишь Женю Тарасова, благодаря кото-
рому оказался в МОИПе, а значит, и на Памире. Самый старший,
очень живой и улыбчивый, оказался Владимиром Александровичем
Гансоном. Наконец-то я увидел его: почти везде на «бабочных» марш-
рутах в горах Средней Азии я слышал о нем, как об удивительно энер-
гичном, веселом, доброжелательном человеке. Третьим был Владимир
Георгиевич Махат. Их цель — самый высокогорный памирский апол-
лон симо. Эту небольшую светлую бабочку совсем недавно нашел в Че-
чектах молодой энтомолог из Ташкента Александр Крейцберг. Я же о
ней вообще не слышал, не было ее и в моей «схеме». О том, как симо
выглядит и где ее надо искать, мне рассказал Владимир Александрович:
она летает по гребню и седловине довольно высокого хребтика между
ущельем Мукур и трактом.
Однако группа Гансона тогда симо там не нашла... Утром я вышел
по их маршруту. Под самой седловиной, на высоте около 4500 метров,
увидел небольшую белую бабочку. Поднимаясь над крутым склоном,
она часто садилась на щебень, но близко не подпускала. Так мы оказа-
лись на седловине. Бабочка летала небыстро, низко над землей. А я судо-
рожно хватал ртом воздух. Понимая, что вот-вот уже не смогу за ней не
только бегать, но и ходить, из последних сил рванулся и поймал бабочку
сачком на лету. Потом долго грудь раздирал сухой болезненный кашель.
«Трофей» вроде бы соответствовал описанию симо; смущали лишь усы
бабочки, не похожие на усы аполлона. Тем не менее надежды я не терял.
Но Владимир Александрович сразу определил ее как белянку балтиа ша-
ви. И хотя балтиа шави - самая высокогорная белянка Памира — встре-
чается редко, и не была включена в «схему», я очень огорчился.
Владимир Александрович щедро делился своими огромными по-
знаниями о насекомых, и в те немногие дни нашего общения мои зна-
ния о бабочках Памира приумножились. К сожалению, группа Гансо-
на в Чечектах пробыла недолго.
Как-то вечером возвращаюсь на биостанцию, а там, на скамеечке,
сидит маленькая худенькая старушка в белой панамке и в добела вы-
горевшей штормовке. Рядом — объемистый рюкзак. Разговорились.
Она — ботаник. Направляется в экспедицию на юго-восток Памира, к
Кызылрабату. Спрашиваю, кто с ней. «Одна». Я с изумлением: «А чей
же рюкзак?» — «Мой». Вскоре за ней подошла машина, и она уехала.
Ильдар рассказал, что «старушка» — известный ботаник, профессор
Ленинградского университета — в день своего семидесятилетия под-
нялась на гору Оксой (5298 м), раскинула руки, будто собираясь взле-
теть, и крикнула: «Как хорошо!» Я не удивился: горы дарят силу, энер-
гию, радость...
58
НА ПАМИРЕ
Аполлон Кириченко
Ярким солнечным днем ловлю пролетающих аполлонов актиусов.
Прыгаю за ними по громадным, размером с кабину лифта — камням, за-
валившим верховье ущелья Мукур. Случайно я глянул в щель между кам-
нями и в свете полуденного солнца увидел внизу многочисленных
бегающих крупных крыс. Здесь я провел еще несколько часов, но при-
сесть отдохнуть не решился ни разу. На биостанции посетовал, что из-за
крыс весь день провел на ногах. Грянул смех: за крыс я принял симпатич-
ных безобидных пищух, к тому же бесхвостых.
На следующий день, тридцатого июля, решаю сменить места по-
исков и направляюсь за несколько километров, к склону пика Зор Че-
чекты (высота — более 5000 м). Лезу с сачком по крутой осыпи и ду-
маю, какой всё-таки здесь безжизненный мир. Кустик от кустика, тра-
винка от травинки растут на расстоянии, цветы хоть и яркие, но мел-
кие. И вспоминаю уссурийский лес, сплошь цветущие огромными бе-
лыми пионами сопки под Муравейкой, ковры лиловых ирисов в доли-
нах рек. И думаю: а не рвануть ли на следующее лето в Приморье, где
окажусь в буйном, кипящем жизнью зеленом мире с огромными ярки-
ми цветами и великолепными бабочками. А пока я смотрел на запол-
нившие всё пространство горы — первозданный, чистый, нетронутый
лик Земли. И вдруг обнаружил, что не надо мне больше никакой тайги,
вообще ничего не надо, кроме Памира.
Я был близко от гребня, выходящего на склон пика, когда увидел в
полете крупную белую бабочку. Она села совсем рядом, на низенький
желтоватый цветочек. Поймать ее не стоило труда. Бабочка оказалась оп-
59
Я ИДУ ИСКАТЬ
лодотворенной самкой — кончик ее брюшка прикрывало роговое обра-
зование (сфрагис) — незнакомого мне аполлона. Элементы черного ри-
сунка, как и красные глазки на задних крыльях, были необычно мелки. В
Москве бабочку определили как подвид Кириченко аполлона Штаудин-
гера. Она была известна только по отдельным экземплярам и в Чечектах
прежде не встречалась. Через четырнадцать лет мы с Андреем Сочивко
на основании собранных данных выделили ее в самостоятельный вид —
аполлон Кириченко.
Утро последнего дня июля я встретил на месте вчерашней поимки
самки неизвестного аполлона. Очень хотелось собрать побольше удиви-
тельных бабочек, и в первую очередь найти самца. Ближе к полудню, на
самом гребне я снова поймал такую же, совсем не полётанную, но уже
оплодотворенную самку. Поиск «виновника» прекратился, когда солнце
приблизилось к горам на западе.
В течение еще семи дней я безуспешно лазал по окружающим Че-
чекты отрогам Музкола. Оставалось два неполных дня: восьмого августа в
два часа начальник биостанции Ильдар Абдуллов собирал конференцию
по результатам работы биологов. Я согласился выступить с лекцией о хи-
миотерапии злокачественных опухолей. А десятого надо вернуться в
Мургаб: одиннадцатого отплываем на плоту к Сарезскому озеру.
На рассвете восьмого оглядываю окружающие склоны — вроде бы
обошел все. Не поднимался только на небольшую, округлую, самую близ-
кую горку высотой от подошвы не более трехсот метров. Ее и назвали-то
пренебрежительно: «Пуп тети Оли». О ней не говорил никто из энтомоло-
гов, и на моей «схеме» она не указана. Но раз я не был лишь на ней, да и вер-
нуться надо пораньше, к началу конференции, начинаю подъем на «Пуп».
Около пологой увальной вершины летает быстрая, не встречавшая-
ся прежде зеленоватая желтушка. Как всегда, заметив незнакомую ба-
бочку, ощутил необходимость не упустить ее. Разглядывая пойманную
желтушку, убеждаюсь, что никогда такой не видел. А на вершине меня
ждала еще большая удача: над щебнем с редкими куртинками цветов
порхали десятки крупных белых аполлонов. Большинство — самцы пой-
манных тридцатого и тридцать первого июля двух самок, остальные —
такие же самки. С «Пупа» сбегал счастливым.
На биостанции с утра готовили в казане плов. Рис в зирвак добави-
ли еще до конференции. Но на такой высоте рис не был готов и к вечеру.
Тем не менее плов все хвалили и съели без остатка.
На следующий день я повторил столь удачный маршрут. На сей раз
рядом с вершиной летала, присаживаясь на кустики астрагала, похожая
на вчерашнюю, но желто-оранжевая желтушка. Поймав ее, определил
как самку зеленоватого самца, найденного вчера. Мелькнула мысль-меч-
та: «Вот бы ~ Марко Поло!» К удивлению, в Москве это подтвердилось!
Так, в Чечектах, километрах в полуторастах от Койтезека, было обнару-
жено еще одно местообитание «редчайшей» желтушки.
А на вершине резвились крупные белые аполлоны...
В этот предпоследний день в Чечектах я вернулся на биостанцию рань-
ше обычного. И мы веселой компанией отправились в гости к пастуху —
60
знакомому Ильдара. Его яки паслись в ущелье Мукур. В киргизской юрте
на Памире я был впервые. Перед входом мы сняли обувь: пол устилали оде-
яла и коврики. Мы сидели на одеялах с подушками за спиной. Перед нами
на скатерть женщины выставляли высокогорные яства: изумительную бара-
нину, масло из ячьего молока, айран, сметану, ароматные лепешки, крут —
твердые (не для наших городских зубов) шарики из сыра. Больше всего
мне понравились творог и сливки из молока яка. Творог напоминал конфе-
ты помадку — только вкуснее, а твердые сливки — каймак — ни с чем на
земле не сравнимы. Ведь в ячьем молоке значительно больше сахаров и в
Высокогорная желтушка Марко Поло — обычна на Восточном Памире.
Прежде бабочку считали редчайшей
три-четыре раза больше жиров, чем в коровьем Молодой родственник хо-
зяина Иса заметил мое восхищение творогом, и в октябре, в Москве, полу-
чив посылку от Исы, я снова испытал «райское наслаждение».
За несколько часов до отъезда Ильдар провел меня по музею био-
станции, созданной крупнейшими ботаниками, профессорами Павлом
Александровичем Барановым и Иларией Алексеевной Райковой. С вол-
нением я смотрел на пожелтевшую фотографию Иларии Алексеевны на
фоне теперь знакомых гор с кетменем в руках. В музее хранились вели-
колепные экземпляры терескена с удивительно мощной корневой систе-
мой. Это растение спасает плоскогорья Восточного Памира от опустыни-
вания, служит кормом копытным животным.
61
Я ИДУ ИСКАТЬ
Сердечно прощаюсь с ботаниками и выхожу на трассу. Первая же
попутка берет меня. В Мургабе сразу иду в погранотряд и испытываю
там примерно то же, что и при отказе машины душанбинских гляци-
ологов подниматься на перевал Койтезек. Оба офицера, с которыми
мы завтра должны отплыть к Сарезскому озеру, лежат в лазарете. И
снова утешает лишь мысль, что в следующее лето я буду в гляциологи-
ческой экспедиции.
На конференции в Чечектах я познакомился с председателем ко-
митета охраны природы Мургабского района Аслибеком Лайлибеко-
вым. Видя мое огорчение из-за несостоявшегося сплава к Сарезу, Асли-
бек для утешения подарил мне большие — длиной 90 см — рога киика.
Через пару дней я выехал в Ош. Мешок с рогами водитель, как флаг, ук-
репил над кабиной грузовика.
Горы вдоль трассы Мургаб-Ош (418 км) своеобразной, подчас фан-
тастической красотой потрясают каждого, кто проделывает этот путь
впервые (да и не только впервые). Высшая точка тракта — перевал Ак-
Байтал («Белая лошадь», 4655 м). Сильное впечатление производит
спуск с перевала Талдык (3615 м). Этот перевал мы проезжали сквозь
сплошную стену мокрого снегопада. А внизу нас встретило синее небо
с легкими белыми облачками и сияющим солнцем.
Минутах в двадцати езды от перевала, в кишлаке Ак-Босого, машина
остановилась перед опущенным шлагбаумом карантина. Дежурный, не
сходя с крыльца, внимательно глянул на мешок над кабиной и нырнул в до-
мик. Почувствовав неладное, вынимаю письмо из Долла ученых. А тот вско-
ре выходит и говорит: «Вызвал начальника карантина: рога провозить за-
прещено». Даю письмо. Читает и сожалеет, что поторопился. Но тут появ-
ляется начальник. Мешок сняли, рога вынули. Начальник заявляет: «Вы ве-
зете с Памира чуму». Уверенно отвечаю: «На Памире даже среди сурков
чумы не было 97 лет». Соглашается и спрашивает, кто мне их дал. «Нашел
под Мургабом». Казалось, напряжение спадает. Но он замечает на черепе
засохшую личинку. Грозно: «А это что такое?!» Как можно небрежнее: «Ах,
это...» ~ и пальцем скидываю личинку. Неожиданно она отлетает в живот
начальнику. Тот в ужасе подскакивает и приземляется, переполненный
гневом.. По его распоряжению появляются ведро и каустик. Меня застав-
ляют растворить каустик в воде и обработать рога раствором. Смыть ще-
лочь водой не позволяют. Проделываю это, едва отъехав от карантина.
В Оше я уже останавливался в обкомовской гостинице. Просторный
комфортабельный отдельный номер. Вдруг через несколько часов после
вселения ощущаю нарастающий отвратительный запах. Источником
оказываются рога. Причина ~ то ли ошская жара, то ли вынужденное
«купание». А ведь неделю до вылета в Москву я хотел провести на знаме-
нитом озере Сары-Челек — красивейшем месте Киргизии. «Благоухаю-
щие рога» сорвали план. Вливания в череп спирта и одеколона не помо-
гали. И только крепкий раствор марганцовки, которую я нашел на чет-
вертый день, победил жуткий «аромат».
Но и в Оше я провел время очень приятно: наслаждался фруктами,
бездельем, книгами — и поиском, и чтением
62
Небесная симфония
Я снова в Оше — вернулся с Памира.
Тоску по горам глушу:
Пасусь на фруктах, взахлеб читаю,
И даже в кино хожу.
У ПАМИРСКИХ ГЛЯЦИОЛОГОВ
Затерялось лето где-то,
Рвет палатку злая мгла:
По Восточному Памиру
Шла июльская зима.
Готовиться я начал сразу по возвращении с Памира в Москву. Сна-
чала уговорил начальство гляциологов разрешить мне находиться в вос-
точнопамирской экспедиции Булата Мавлюдова. Затем начал собирать
продукты, что в те годы было не так уж просто. К июню посередине ком-
наты вырос Эверест из пакетов сублимированного мяса, гречневой кру-
пы, разных супов и многого прочего. Тогда пришли Булат и Саша Кислов
и унесли запасы.
В июне гляциологи вылетели во Фрунзе за экспедиционным вездехо-
дом, прибывшим из Москвы на железнодорожной платформе, и перегна-
ли его в Ош. Третьего июля в Ош прилетел и я. Булат встретил меня в аэ-
У ворот Памира-
репорту. Б лагманной на ошском базаре мы оказались за одним столиком
с шофером автобазы Памирского геологического управления. На следую-
щий день ранним утром он на своем ЗИЛе выезжал в Мургаб в геологиче-
скую партию. Конечно, я не упустил возможности побыстрее оказаться на
Памире. Булат задерживался в Оше до приезда всех участников экспеди-
ции. Я же должен был ждать их в Мургабе.
Глубокой ночью приезжаю в поселок геологов на южной окраине
Мургаба. Встреча с ними определила следующий, растянувшийся на не-
сколько лет, счастливый этап моей работы на Памире. А тогда мы дого-
ворились, что после возвращения от гляциологов я отправлюсь на рудник
«Заречное» в горном массиве Мынхаджир.
...В погранотряде узнаю, что наше не состоявшееся в августе прошло-
го года плавание к Сарезу экипаж попытался совершить в сентябре. На
вторые сутки на перекатах офицеры оказались в ледяной воде, и синие от
холода и ушибов, с трудом добрались до берега. «Физическая подготовка»
выручила. Выплыл бы ли там и я _ ведь в августе Мургаб полноводнее?
Вечером, в чайхане, где за шахматной доской я «представлял Моск-
ву» против «команды Мургаба», мы встретились с Исой. И два дня, ут-
ром, он на мотоцикле отвозил меня за пятнадцать-двадцать километров,
где в горах я искал бабочек.
Наконец, вернувшись вечером седьмого в гостиницу, увидел там
долгожданных гляциологов. И на следующий день на вездеходе, нагру-
женном снаряжением экспедиции, мы отправились в урочище Джанги-
Даван — район их исследований. Урочище находится юго-восточнее
Мургаба, всего километрах в двадцати от перевала Найзаташ. Но путь
оказался длинным: по Ошско-Хорогскому тракту доехали до кишлака
Аличур, свернули на юг, а затем двинулись на восток, пересекая Гурумды
и ее многочисленные притоки.
Уже начинало смеркаться, когда мы добрались до места. Остано-
вились на высоте 4400-4500 метров у ручья, бегущего из цирка, увен-
чанного снеговыми вершинами. Несмотря на пасмурную, сумрачную
погоду, суровая красота окружающего впечатляла. Вокруг простира-
лись горные хребты с причудливыми контурами. Над ними возвыша-
лись белоснежные пики пятитысячников. Быстро разгружаем машину,
разбиваем лагерь. Самая большая палатка — и склад, и кухня с газовой
плитой, и столовая, и, главное, кают-компания. В остальных палатках
располагаемся по двое. Моим соседом оказался рабочий экспедиции
Валерий Токарев — студент-физик из Обнинска, будущий специалист
по атомным электростанциям.
Я уверен: нет жилья уютнее палатки, ведь ощущение уюта возника-
ет из сравнения того, что снаружи помещения, с тем, что внутри его. И,
когда тонкие стенки палатки треплет ледяная, черная, воющая ночь, в па-
латке особенно уютно.
Иногда сквозь сон было слышно, как ветер, заглушая журчание ручья,
швыряет на палатку пригоршни шуршащего снега. Я проснулся с рассве-
том. Конек провисшей под снегом палатки опустился до спальников. Сна-
ружи белизна скрыла контуры окружающего. Холодная погода со снежны-
65
Я ИДУ ИСКАТЬ
Желтушки Маркополо (самка)
ми зарядами днем и снегопадами ночью длилась неделю. Гляциологам, изу-
чавшим в Джанги-Даване под руководством Булата оледенение в пещерах,
ненастье не мешало, и они работали с полной нагрузкой и результативно.
Моя же зависимость от погоды была полной: в высокогорье дневные бабоч-
ки летают только в лучах солнца. И хотя с надеждой, что распогодится, я
каждое утро уходил на склоны, уловы оставались очень скромными.
В первые две недели, до того как большая часть группы стала выезжать
на вездеходе на несколько дней в соседние горные массивы, мы все собира-
лись в кают-компании на ужин. На потолке загоралась от батареек малень-
кая лампочка, и под гул ветра было особенно приятно вести неспешные раз-
говоры. Обсуждались результаты дня, вспоминались удивительные случаи и
приключения... Почти всегда во время вечерних бесед у меня возникало
ощущение, что когда-то я уже бывал в этой обстановке и даже испытывал
тогда те же чувства, что и теперь. Такие ощущения иногда появлялись у ме-
ня и до Джанги-Давана, но они никогда не были столь частыми и яркими.
Сначала я видел объяснение в том, что многие годы, мечтая об экспедици-
ях, я представлял себе подобные условия, а теперь из-за совпадения реаль-
ного с ранее воображаемым и появилось впечатление узнавания. На пятый-
шестой день кто-то в кают-компании сказал, что испытывает здесь чувство
повторения ситуации. И тут оказалось, что такое испытывают все. Признал-
ся и я. Похоже, после признания я навсегда утратил способность к этому
ощущению — оно никогда больше не возникало у меня.
Как-то за ужином Булат очень серьезно, почти торжественно про-
изнес: «Леонид Владимирович много сделал для снабжения нашей экс-
педиции продуктами». Грохнул хохот. Уж очень по Жюлю Верну про-
звучала фраза.
бь
Лето обрушивалось на горы неправдоподобно стремительно. Тол-
щина пушистого покрывала, выпавшего в ночь на пятнадцатое июля,
превысила двадцать сантиметров. Но в безоблачном, памирской синевы
небе уже поднималось слепящее солнце. Оно столь быстро прогрело воз-
дух, что вскоре всё заполнилось туманом, насыщенным нестерпимо яр-
ким светом. Стало жарко, и часа через два, когда исчез удивительный ту-
ман, оказалось, что со снегом, который лег в последние дни, покончено.
Отовсюду выплеснулась жизнь. В темно-синем, чистейшем небе па-
рили орлы; горы огласились криками уларов, которых нелегко разглядеть
на скалах и осыпях; кругом золотистыми столбиками стояли бесчислен-
ные сурки — взрослые и детеныши. Вокруг палаток вспыхнули лилово-ро-
зовые ковры крупных примул Маркрофта. И главное — полетели чудес-
ные бабочки. С каждым днем их численность возрастала. Джанги-Даван
оказался настоящим бабочным «Эльдорадо». Даже бабочки, считавшие-
ся редчайшими, летали здесь в массе. А некоторые и вовсе были мне не-
знакомы. Расскажу лишь о нескольких.
В первые же солнечные дни на крутых каменистых склонах цирка,
повыше многочисленных аполлонов штаудингеров Якобсона, впервые
увидел и поймал нескольких симо — самых высокогорных аполлонов Па-
мира, которых мы безуспешно искали год назад над Чечектами. В скалах
порхали удивительные черные паралазы; относительно их видовой при-
надлежности и теперь у энтомологов нет единого мнения.
В километре от лагеря высилась одинокая динозаврообразная гора,
увенчанная зубчатой стеной отвесных скал. Направляясь к этой горе, под-
нимаюсь на увальную, метров сто высотой перемычку между скальным
массивом над нашими палатками и горой-динозавром. Уже на щебнис-
том с цветами астрагала склоне вижу одиночных желтушек Марко Поло.
А на самой округлой перемычке — десятки этих «редчайших» бабочек. По
Тляциол оги работают
67
Заря
перемычке выхожу на гору-динозавра. Высматривая проход в скальной
стене, иду наискосок вверх. Кругом много аполлонов Штаудингера и ак-
тиусов. Наконец, замечаю в стене щель, пролезаю в нее и оказываюсь на
мелкощебнистой седловине. А низко над щебнем и синими цветочками
лаготиса светлым подвижным покрывалом медленно летают сотни симо!
Я лазил за бабочками от зари до заката. Но гляциологи трудились
еще больше. В поисках пещер — объектов своих исследований — подни-
мались на вершины гор, смело карабкались на скалы, проявляя незауряд-
ную альпинистскую подготовку. В общем, несмотря на молодость, оказа-
лись людьми бывалыми. Они изумительно вкусно готовили: подобного
жаркого из сурка я никогда и нигде не ел. В кузове вездехода соорудили
баню, а из высохшего помета пищух, которым в пещерах набивали рюк-
заки, выделяли мумие по классической технологии. Позднее, в течение
нескольких лет, запах выделяемого мумие, обычный в стационарных гео-
логических партиях на Памире, будет для меня родным. Парни заинте-
ресовались моим занятием и по возвращении из маршрутов описывали
мне летавших там бабочек.
Лето старалось наверстать свое опоздание: на Памире установилась не-
обычно жаркая погода. С сапфирового, безоблачного неба жгло ослепитель-
ное солнце. После недели жары мы на вездеходе отправились к сероводо-
родным источникам Чештебе. Едем безлюдным плоскогорьем. Никаких
следов ни машины, ни человека. Где-то в середине пути переднее колесо рез-
68
НА ПАМИРЕ
Пирамидгн Памира
ко уходит в землю: солнце растопило вечную мерзлоту. Более часа, сменяя
друг друга, безуспешно пытаемся освободить колесо с помощью лопаты. По-
является тревожное ощущение ловушки: нам грозила холодная ночевка, без
теплых вещей, на высоте около 4500 метров; ближайший кишлак за десят-
ки километров. Решаем раскачать машину — в кузове встаем у заднего бор-
та, подпрыгиваем, и все одновременно опускаемся. Через несколько минут
хватка ловушки слабеет и машина выкатывается с опасного места.
Тревоги и волнения компенсировались удовольствием от купания. Воз-
вращались другим, более длинным путем, и в лагерь вернулись заполночь.
С сожалением я отмечал, как уходят остающиеся до отъезда дни,
ведь каждый из них приносил неожиданные находки, и каждый вечер я
засыпал с нетерпеливым ожиданием и радостным предчувствием чудес,
которые принесет следующий день.
Вечером тридцатого июля, во время прощального для меня ужина,
из ближайшей сурочьей норки на другом берегу ручья медленно вылез
великолепный ярко-желтый с черной головой сурок. Он явно был бо-
лен, прополз несколько шагов и лег. За ним появился второй, тоже боль-
ной зверек. И сразу около них сел огромный иссиня-черный ворон.
Склонив набок голову и внимательно, как врач, глядя на зверьков, он
обошел их и спокойно отлетел: понял — ждать недолго. Возможно, у
сурков была чума. Погибающим от чумы суркам не хватает воздуха, и
Я ИДУ ИСКАТЬ
они выползают из норок. К утру зверьки были мертвы. Да-а, на ту сто-
рону ручья переходить не стоит.
А мне надо уезжать. Тепло простившись с ребятами, отправляюсь
на вездеходе в Мургаб. Там его уже ждет новый участник экспедиции. А
в первые дни августа все гляциологи перебазировались на ледник Гурум-
ды на Южно-Аличурском хребте.
Размышляя о своем пребывании в двух памирских гляциологичес-
ких экспедициях ИГАНа, я вижу интересные, но не только энтомологи-
ческие, результаты. Благодаря тому, что был там, я познакомился с пре-
данными своему делу, настоящими людьми. Среди них и выдающиеся
исследователи Памира — гляциологи Константин Павлович и Оксана Ва-
сильевна Рототаевы, Ирина Марковна Лебедева, Василий Юрьевич Лоб-
ко. А встречи с Булатом Мавлюдовым и Валерой Токаревым и по сей день
для меня радость. Позднее Валерий не раз присоединялся к моим энто-
мологическим экспедициям на Памире и Гиссаро-Алае.
И вот, заканчивая рассказ о событиях более чем двадцатилетней
давности, я обнаружил, что память сохранила все их детали, все мои впе-
чатления и чувства тех дней. Видно, уж очень сильны и ярки они были!
Уже в Москве, в тепле, в уюте,
При свете солнечного дня,
Я понял, что памирский ветер
Так и не отпустил меня.
ПЕСТРЫЙ ПАРУС ПАМИРА
Как великий художник, природа умеет не-
большими средствами достигать великих
эффектов.
Г. Гейне
К восьмидесятым годам энтомологи при поиске бабочек на Вос-
точном Памире обычно «привязывались» к Ошско-Хорогскому трак-
ту, останавливались у дорожных мастеров или в редких кишлаках. Ведь
удаляться от трассы на большие расстояния без транспорта трудно: из-
за морозных ночей, бездорожья, отсутствия населения и леса — уж
слишком тяжелый груз пришлось бы тащить на себе. Но даже неболь-
шой опыт убеждал меня: именно вдали от относительно изученных эн-
томологами районов можно найти нечто неожиданное, удивительное.
Напрашивался вывод: надо примыкать к самым отдаленным экспеди-
циям — к гляциологам, к геологам...
ПЕРВАЯ ВСТРЕЧА
Восторги от созерцания природы выше, чем
от искусства.
П. Чайковский
И вот второго августа 1983 года из Мургаба еду за 37 километров
на рудник «Заречное», где геологи разрабатывают недавно открытое
ими в горном массиве Мынхаджир месторождение олова. По новому
деревянному мосту переезжаем полноводную мутную Оксу и через
пару минут оказываемся среди палаток на берегу. Подходят веселые
загорелые обитатели. Встретили приветливо. Познакомились. Мне вы-
делили пустующую маленькую палатку.
Солнце давно перешло зенит, и я заспешил в горы, на юго-запад-
ные освещенные склоны. Горькое разочарование ждало меня: после
«Эльдорадо» в Джанги-Даване сухие, каменистые, крутые склоны ка-
зались совсем безжизненными. Я не увидел ни одной бабочки.
Утром следующего дня, несмотря на желание поскорее покинуть
Мынхаджир, поднимаюсь по восточному склону на гребень отрога и
выхожу на седловину, примыкающую к мощной скальной короне мас-
71
Скалы Мынхаджира — только здесь летает аполлон чарлътониус Анюта
сива. Немногочисленные бабочки, летавшие над крутыми, с редкими
одиночными растениями осыпями, мне известны. Самых интересных
из них — двух аполлонов Кириченко — поймал на желтых цветках хох-
латки стрикта. Стою я на седловине и думаю, куда податься дальше...
Вдруг громадная белая бабочка с большущими красными пятнами на
крыльях оказалась прямо перед глазами. Мгновенно сработали два рефлек-
са: врожденный защитный и приобретенный рефлекс ловца насекомых. От-
кидываю голову, защищая глаза, и одновременно взмахиваю сачком. Он
оказался пуст! Трудно передать охватившее меня отчаяние. Я сразу понял,
что прекрасная упущенная бабочка для Памира неизвестна и, возможно,
вообще ранее не описана Мысль о том, что поиск бабочек для меня — хоб-
би, а хобби должно доставлять лишь радость — не утешала. Было ясно, что
таинственная бабочка ценнее всего, что я ловил прежде, и, пожалуй, всего,
что мне еще удастся поймать. Решаю просидеть на Мынхаджире все три ос-
тавшиеся недели отпуска только бы поймать хоть один экземпляр!
Усердно осматриваю всё вокруг, однако незнакомка возникла передо
мной снова внезапно. На этот раз рефлекс ловца сработал четче, и я увидел
огромную удивительно яркую бабочку в сачке. Тут же происходит смена
эмоций — переполненный любопытством, волнением и счастьем, вынимаю
ее, пинцетом разнимаю сложенные крылья и, восхищенный, вижу необык-
72
ПЕСТРЫЙ ПАРУС ПАМИРА
Чарлыпониус Анюта
новенной красоты рисунок. На задних, темных по краям крыльях — боль-
шие ярко-красные, круглые пятна, под которыми — дуга сияющих синих
«глазков». Передние белоснежные крылья — с четким узором из черных и
прозрачных полос. Это был фантастический аполлон Чарльтона, доселе на
Восточном Памире не известный. Он оказался побольше и намного эффект-
нее западнопамирского чарльтониуса, а элементы красно-черного рисунка
на его широких округлых крылья — крупнее и ярче.
Вечером ко мне в палатку зашел пожилой загорелый мужчина, с
приветливой улыбкой представился научным руководителем геологиче-
ских работ по олову Альфредом Бернардовичем Павловским и поинте-
ресовался моими результатами. Он и стал первым, кому я показал чу-
десного аполлона.
На следующий день я поймал еще двух таких бабочек.
А затем небывало жаркая безоблачная погода, которая держа-
лась с пятнадцатого июля, начала меняться. Утром пятого августа кон-
туры окружающих гор едва проступали сквозь желтоватую дымку. И
хотя здесь ее называют «афганцем», это, скорее, пыль, принесенная
устойчивым восточным ветром из пустыни Такла-Макан. Днем дымка
не рассеялась, и под тусклым солнцем летали только мелкие перламу-
тровки мелитеи.
Геологи утверждали: за дымкой обычно следует изменение пого-
ды — дожди или снегопады. К тому же шестого утром из Заречного от-
73
Я ИДУ ИСКАТЬ
правлялась машина на рудник Ак-Архар на Северо-Аличурском хреб-
те. Мне всегда трудно бороться с соблазном побывать в новых местах.
И хотя я понимал, что хорошо бы поймать еще несколько чарльтони-
усов, что в будущем, четном году они могут и не летать, — решаю съез-
дить на Ак-Apxap и через неделю вернуться. Да и надеялся и там най-
ти нечто удивительное.
Километрах в двенадцати за перевалом Найзаташ сворачиваем на
дорогу, идущую вдоль ручья, и поднимаемся на северо-запад, к гребню
хребта. Вскоре появились небольшие домики геологов, разрабатываю-
щих залежи борсодержащих минералов, и физиков, изучающих кос-
мические лучи. Среди физиков встречаю обаятельную Аню Урысон, с
которой познакомился в Оше. Через пятнадцать лет она станет докто-
ром физико-математических наук. Несмотря на молодость — ему не
было и тридцати — начальник геологической партии Александр Гор-
шенин показался мне сложившимся, уверенным в себе, высококласс-
ным специалистом. В рудник входили разработки на северном и юж-
ном склонах хребта, на высоте более 4500 метров над уровнем моря.
Разработки соединяла автомобильная дорога, проложенная Александ-
ром через перевал высотой 4900 метров!
Два дня я ловил бабочек в величественном цирке, снежные склоны
которого вздымались за 5000 метров. Здесь в массе летали штаудинге-
ры Якобсона и желтушки Марко Поло. Встречались аполлоны актиусы
и немало других бабочек. И всё же я сожалел, даже раскаивался, что уе-
хал из «Заречного»: восхищение сказочным восточнопамирским чарль-
тониусом оставалось самым сильным за все годы сбора бабочек.
Свверо-Аличурский хребет у Северного Ак-Архара
ПЕСТРЫЙ ПАРУС ПАМИРА
Седловина анюты
Затем мы с Александром отправились на водовозке на Северный
Ак-Архар. Стояли на узкой площадке сбоку бака. Дорога узкая — не разъ-
ехаться. Никогда мне не приходилось ездить по таким неправдоподобно
крутым спускам и подъемам. А с перевала на все четыре стороны откры-
лась горная страна, бескрайняя, как океан.
Южнее Северного Ак-Архара поднималась текшая зубчатая стена
со снежниками и висячими ледниками, сияющими на фоне яркого тем-
но-синего неба. На севере протянулись широтные хребты Пшартский и
Музкол. Над Музколом выделялся могучий снежный массив пика Совет-
ских офицеров. Самая интересная бабочка, найденная здесь, — паралаза
читралика, незадолго до того описанная душанбинским энтомологом
Юрием Щёткиным.
75
В дальних экспедициях, работающих в экстремальных условиях,
стараются не упускать праздников. Особенно широко, с размахом отме-
чают дни рождения. На сей раз тут готовились ко дню рождения стар-
шего механика. Заранее привезли барана. Откорм будущего яства пору-
чили брату Саши Горшенина — Владимиру, студенту, проходившему на
Ак-Архаре геологическую практику. И вот возвращаюсь я к вечеру со
склона и не узнаю Володю: глаза и щеки ввалились, да и вид у побледнев-
шего парня измученный. Оказывается, часа за два до своего конца баран
вырвался и удрал. Долго бегал Володя за ним по осыпям. Ясно, что он пе-
режил. Но «в жизни всегда есть место подвигу». И когда ловец едва дер-
жался на ногах, беглеца удалось поймать. Праздник был спасен!
Мне не терпелось попасть на Мынхаджир. Едва светало, когда,
стоя на бортике водовозки и вцепившись в крышку бака, я вернулся на
Южный Ак-Apxap. Долго не мог отогреть окоченевшие на морозе
пальцы. В Мургаб въезжал вечером. Но в поселке геологов свободной
машины не было. А желание поскорее залезть на заветную седловину
Мынхаджира разгоралось. Просить машину в райкоме партии я стес-
нялся: в прошлом году они уже отвозили меня в Чечекты. Иду к началь-
нику милиции и прошу помочь. Опешивший майор неожиданно зво-
нит добрейшему Аслибеку Лайлибекову, председателю комитета охра-
ны природы. У Аслибека я просил извинения — чувствовал неловкость,
но не раскаяние.
Утро пятнадцатого августа встречаю на седловине. В этот день пой-
мал двух самок чарльтониуса. Их когда-то ярко-алые пятна выгорели до
Мустагата (7545 м)~ высочайшая вершина Памира, находится в Китае
ПЕСТРЫЙ ПАРУС ПАМИРА
тускло-желтых, а великолепные крылья превратились в лохмотья. Удиви-
тельно: бабочки на них не только держались в воздухе, но даже и летали.
Надо уезжать. Прощаюсь с геологами, уверенно обещаю им вернуться в
начале следующего июля.
В последний день из Мургаба я наблюдал удивительное природное
явление. С белоснежного купола Музтагаты (7 546 м) — второй по высо-
те вершины Памира, расположенной в Китае, у границы с Таджикиста-
ном, — в синее безоблачное небо вздымался громадный, не менее кило-
метра в диаметре, снежный столб и держался почти 15 минут. Скорее
всего, это был чудовищный вихрь. Но в лтературе не описаны устойчивые
вихри без материнского облака.
В Москве красавица с Мынхаджира многими энтомологами была
признана самой прекрасной бабочкой Средней Азии, одной из красивей-
ших в стране. Мы описали ее вместе с Юрием Юрьевичем Щёткиным
как новый подвид чарльтониуса. По праву первооткрывателя я назвал ба-
бочку Анюта в память о моей матери.
1984 - ГОД ЧЕТНЫЙ_____________________________
Побеждает тот, кто умеет ждать.
У. Черчилль
В начале июля 1984 года снова еду из Оша в Мургаб. Сразу за Талды-
ком проехали перевал пятидесятилетия Советской Киргизии, и наконец-то
я впервые увидел Заалайский хребет во всём его космическом величии.
Прежде алы оказывались здесь ночью или в дождь и снег, скрывавшие горы.
А теперь под утренним солнцем в ярко-голубом небе, с востока на запад, ку-
да хватало глаз, протянулась ослепительно-белая цепь громадных гор.
В Заречном меня встретили как старого знакомого, даже поселили в
ту же палатку на берегу Оксу.
И начались ежедневные подъемы на седловины и вершины скально-
го Алассива. Я допускал: в четный год чарльтониусы не полетят, но всё же
их отсутствие огорчало. Со временем таяла надежда, что лёт не начался, и
они еще появятся. Вскоре тропа, протоптанная мной на склоне, просма-
тривалась четче троп горных козлов и киики стали пользоваться моей
тропой. Они перестали бояться меня и подпускали метров на тридцать.
Из интересных бабочек на самом верху нашел белянку балтиа шави, по-
ниже — несколько мелких бархатниц, перламутровок и голубянок.
Через неделю я на несколько дней съездил в поисковую геологичес-
кую партию в горах Ак-Бура, юго-восточнее Мынхаджира. Об этой по-
ездке упоминалось в рассказе о фалангах. А геологи с Ак-Буры заслужи-
вают отдельного повествования.
Начальник партии — молодая, хрупкая с виду Лариса Полынова. У
нее тонкое красивое лицо, в пушистых ресницах васильковые глаза. Ее
стиль руководства десятью «молодыми орлами» удивил меня. Она ничего
не повторяла дважды, не приказывала, даже не просила, а просто говорила,
что надо сделать. Едва рассветало — появлялась в палатке, доброжелательно
77
Вид на Ак -Буру с Мынхвджира
произносила: «Доброе утро, мальчики. Подъем», — и выходила. Помню, как
мы на студенческих военных сборах при сигнале «Подъем!» вскакивали с
нар — под угрозой нарядов за медлительность. Но здесь ребята были быст-
рее. После завтрака я спешил в горы. Геологи задерживались для уточнения
заданий. Со склона видел: все выходят, по двое, по трое сворачивают к сво-
им участкам на гребне хребта и быстро начинают набирать высоту. Лари-
са в маршрут всегда ходила одна. Недавно она потеряла мужа. Талантливо-
го геолога-разведчика, активного участника открытия месторождения оло-
ва в Заречном, мастера спорта и чемпиона Таджикистана по боксу, отца
двух дочерей. На охоте в Рамите, под Душанбе, на него неожиданно напал
кем-то раненный кабан. Он погиб от потери крови — не помогли вовремя.
Лариса приняла его поисковую партию.
78
ПЕСТРЫЙ ПАРУС ПАМИРА
Экспедицию составили дипломированные геологи и студенты гео-
логического факультета Душанбинского университета, мечтавшие после
окончания ВУЗа вернуться в эту партию. Все они беспредельно увлечены
геологией, и это определило высокий профессиональный уровень. Геоло-
гом не был только повар — альпинист и скалолаз.
С хребта ребята спускались затемно, с тяжеленными рюкзаками,
полными отобранной породы. Выкладывались сполна. Я спросил, что для
них труднее всего: подъем на хребет, рытье траншей и сбор камней или
спуск с большим весом. Все ответили — подъем Как и для меня. Отдыхать
они тоже умели: замечательно пели под гитару, «травили байки», слуша-
ли отличные магнитофонные записи Высоцкого и всего раннего Жванец-
кого... На высоте около 4000 метров «качали» штангу и гири, десятки раз
подтягивались на турнике.
Как все экспедиционгцики, парни уважительны и заботливы друг к
другу. Когда морозной ночью мы ехали на открытом грузовике из Зареч-
ного на Ак-Буру, Максим Дыщук снял куртку и настойчиво предлагал
мне надеть ее.
Тринадцатого июля отметили день рождения Ларисы. Помимо про-
чего, стол украсили приготовленный в скороварке чудесный плов с мясом
архара и два огромных, с массой крема, изумительных торта, изготовлен-
ных самой именинницей.
Бабочек на Ак-Буре было много. За десять минут, опустошая баноч-
ку с минтаем и не вставая с камня, я поймал сачком шесть пролетавших
мимо, когда-то «редчайших» желтушек Марко Поло.
Через две недели геологи собирались переехать в долину Сулуисты-
ка, где «масса цветов, красивые горы и разные бабочки». Предложение
отправиться вместе я принял с радостью и благодарностью. А пока у ме-
ня нарастало беспокойство — не полетели ли на Мынхаджире чарльтони-
усы? И пятнадцатого июля я вернулся в Заречное.
Утром поднимаюсь на седловину. Чарльтониусов по-прежнему
нет. Обхожу скальную корону и оказываюсь на восточном, очень кру-
том склоне. У скал летает много крупных восточнопамирских белянок
деота, считавшихся довольно редкими. На обратном пути попадаю на
трудный участок, долго и с напряжением прохожу его. Дальше — про-
стая мелкокаменистая осыпь. Появляется мысль: «Все опасное прошел,
теперь идти легко...» 14 тут же падаю на бок, больно ударяясь локтем. Я
даже не понял, почему упал — поскользнулся, оступился ли? Думаю,
расслабляющая мысль сразу полностью отключила внимание, утомлен-
ное при лазании по скалам.
Восток едва посветлел, когда я вышел на новый маршрут на правом
берегу Оксу. Хотел подняться на вершину, которую геологи называли
«пятитысячником». От моста до нее не менее двенадцати километров. До
подошвы горы ~ километров десять быстро шел плоскогорьем; подъем
почти не чувствовался. За несколько сотен метров до вершины склоны
уже столь круты, что подниматься по осыпям не удается: камни сполза-
ют под ногами. Поэтому выхожу на низкий скальный гребешок, веду-
щий наверх. Ловлю трех аполлонов Кириченко.
79
Я ИДУ ИСКАТЬ
На вершину залезаю измочаленным, а тут летит великолепный
актиус. Поймал его. Затем, как обычно, в сачке сжимаю пальцами ба-
бочке грудку и, чтобы вынуть ее, открываю сачок. Неожиданно актиус
выпорхнул из него и полетел — неуверенно, как захмелевший: после
подъема у меня не хватило сил придушить «трофей». О преследовании
я не мог и думать — только с горечью следил, как всё увереннее стано-
вился полет беглеца.
Но, оглядевшись, забыл обо всём. На север «пятитысячник» обры-
вался почти километровой стеной. А кругом, внизу, расстилалась необъ-
Аполлон актиус
ятная горная страна. «Мой» массив Мынхаджир остался далеко и казал-
ся совсем маленьким. Зато на востоке, в Китае, совсем близко высились
сплошь снежные купола Музтагаты. А севернее гиганта — белый пик
Конгур (7719 м), высочайшая вершина Памира. Между Музтагатой и по-
граничным Сарыкольским хребтом, как на ладони, зеленоватые долины
Чонг Карасу и Карасу. Подошва Музтагаты — зеленовато-серая, бесснеж-
ная; средняя часть горы — белесая: снежный покров не сплошной; верх-
няя, большая — ослепительно белая.
Вскоре беру реванш за упущенного актиуса. А ближе к подошве, в
каменистом русле высохшего ручья, нахожу пару интересных, почти чер-
ных, мелких бабочек бархатниц.
Уже смеркалось, когда я вернулся в лагерь.
80
На следующий день — традиционный подъем к скалам Мынхаджи-
ра. Появились аполлоны Кириченко, которые год назад летали вместе с
чарльтониусом Анютой. Но пока они в одиночестве.
Цель следующей экскурсии по левобережью Оксу — седловина на
небольшом хребте. До него километров десять по долине на север. По-
дошва и склоны хребта поросли разными невысокими, ярко цветущими
растениями. Обращаю внимание на гладкие, различной величины, тем-
но-синие, почти черные камни, как бы поджаренные солнцем. По мере
подъема нарастает удивление: ни одной бабочки! А погода чудесная: в не-
бе цвета только что распустившихся васильков ни облачка. Ни одного на-
секомого не встретил и на хребте. Даже птиц не видно и не слышно. И
только, когда я сел перекусить, разделить трапезу прилетела муха. Рад да-
же ей, а то уж очень одиноко. Интересна причина такой безжизненнос-
ти: химический ли состав пород, какие-то эманации из-под поверхности...
Геологи тоже заинтересовались этой своеобразной местностью и обеща-
ли определить «поджаренные камни».
Двадцатого июля со своего поста на седловине замечаю далеко
внизу человека с сачком. Разглядеть его я не смог. А вернувшись в ла-
герь, застаю Владимира Александровича Гансона с женой Леной. Ми-
лая и энергичная Леночка прежде была ученицей Владимира Алексан-
дровича, заслуженного тренера СССР по фехтованию. Мастер спорта,
она и сачком «работала» не хуже учителя. За последний год в Москве
мы с Владимиром Александровичем стали друзьями. Он — замечатель-
ный рассказчик и благодаря незаурядной памяти знает очень много.
Гансоны, как и я, приехали на поиски чарльтониуса Анюта. Несколько
раз мы с Владимиром Александровичем поднимались на Мынхаджир
вместе, но желанная бабочка так и не появилась. К моему огорчению,
они скоро уехали. И, как оказалось, — вовремя. На следующий день,
ближе к вечеру, на бассейн Оксу обрушился ливень небывалой силы: ве-
роятно, с юга прорвался индийский муссон. Я едва успел добежать до
палатки. Толстые струи дождя временами сливались в водопады. Рев во-
ды приглушал раскаты грома. Со склонов понеслись коричневые потоки.
Буйство продолжалось около получаса, но погода испортилась на несколь-
ко дней. Когда я следующим утром традиционным маршрутом поднялся
на седловину, то увидел глубокую и широкую — метров в пять — тран-
шею, прорытую селем, сошедшим по склону в ущелье Солнечное, отде-
ленное от нашего лагеря коротким хребтом. Ливень сорвал мою поезд-
ку с геологами Полыновой на Сулуистык. Сели и разлившиеся реки пе-
рекрыли туда проезд.
К концу июля я потерял надежду найти чарльтониуса в нечетном го-
ду. Только «научная добросовестность» удерживала меня на Мынхаджи-
ре: ведь и отрицательный результат должен быть подтвержденным. Про-
должаю поиск еще три недели. Результат действительно убедительный: за
пять—десять дней я не только не поймал, но и не увидел ни одного ска-
зочного аполлона. В августе мороз и сильный снегопад заставляют меня
покинуть Мынхаджир. И всё же дополнительная информация была. Об-
лазив почти все склоны этого горного массива, я нашел еще одно место
81
Я ИДУ ИСКАТЬ
(кроме того, где год назад обнаружил чарльтониуса) произрастания хох-
латки прямой ~ кормового растения его гусеницы. А бабочки чаще все-
го летают недалеко от своих кормовых растений.
Да и вообще — не считаю то лето неудачным. Время, проведенное здесь,
у геологов, было для меня радостным. Мы вели интересные беседы на самые
разные темы, играли в шахматы; я участвовал в их научных семинарах, даже
на одном рассказал об искусственных минералах. У них оказалось много за-
мечательных книг. Особенное удовольствие получил от рассказов Жана Кок-
то. Больше эту книгу не видел, хотя и искал ее. В Заречном я нашел новых
друзей, замечательных геологов Нину Кузьминичну и Альфреда Бернардови-
ча Павловских. Встречи с ними в Москве для меня были праздниками.
НАКОНЕЦ-ТО - ГОД НЕЧЕТНЫЙ
В жи'лни встречается очень немного легких
успехов и окончательных неудач.
М. Пруст
Главная цель летней экспедиции 1985 года, конечно, чарльтониус
Анюта. Но первую половину июля я должен быть в Москве: сын Володя
поступает в институт. Поэтому разбиваю восьминедельный отпуск на
два. Двадцать пять дней в июне ловлю бабочек на Западном Памире — на
Восточном еще морозно. Первые три-четыре дня второго отпуска хочу
провести на Сарезском озере, где недавно обнаружена легендарная ба-
бочка аполлон автократор. В июне, в Рушане (Западный Памир), я дого-
ворился с вертолетчиками, что в июле они забросят меня на Сарез — тог-
да туда летали часто.
И вот — июль. В кабине ЗИЛа снова еду по Ошско-Хорогскому трак-
ту. Я счастлив: впереди ~ Памир. Ранним утром проезжаем перевал Кы-
зыларт Заалайского хребта и спускаемся в высокогорную пустыню — до-
лину реки Маркансу. В начале июня здесь, у дороги, спокойно стояло ста-
до — голов сто самок горных баранов архаров. Это — уже Памир. Со
всех сторон долину окружают близкие и далекие снеговые вершины.
На западе под солнцем на склонах сияют снега. А впереди открывается
огромное озеро Каракуль. Высота над уровнем моря — около 4000 мет-
ров. Сколько ни бываю здесь, всегда удивляет и восхищает блестящая
синева озера, по яркости сравнимая только с блеском крыльев тропи-
ческой бабочки морфо.
У прибрежного кишлака Караарт в кабину подсел капитан-погранич-
ник. Узнав, что я собираю бабочек, капитан сказал: «Два года назад один
москвич поймал у нас на Памире вот такую бабочку», — и расставил ладо-
ни сантиметров на тридцать. «Не такую, а такую, — ответил я, расставив
указательные пальцы сантиметров на девять. — И москвич этот — я».
Машина поднялась на один из высочайших в мире автомобильный
перевал ~ Акбайтал (4655 м), с которого начался почти девяностокило-
метровый спуск до Мургаба. В Мургабе капитан сошел, а я покатил даль-
ше, до Хорога.
82
ПЕСТРЫЙ ПАРУС ПАМИРА
Озеро каракуль
Задумываюсь над словами капитана о «громадной бабочке». Инте-
ресно, что на Памире помнят о моей находке двухлетней давности, го-
ворят о ней и даже перевели в область преданий, увеличив размер ба-
бочки более чем в три раза. Почему люди с таким интересом и восхи-
щением относятся к бабочкам? Из-за постоянного стремления челове-
ка к красоте и гармонии.
В Хорог въехал в сумерках, а ранним утром первым автобусом от-
правился в Рушан. Сразу пришел в аэропорт, к вертолетчикам. Меня жда-
ло разочарование. Пару дней назад у Сарезского озера разбился вертолет,
и полеты туда, тем более с пассажирами, приостановлены. Надо побыст-
рее на Мынхаджир. Выхожу из домика аэропорта и вижу на краю летно-
го поля гору экспедиционного снаряжения, а рядом — пожилого корена-
стого мужчину с внимательными ясными глазами на загорелом лице. Мы
познакомились. Виктор Иванович Дронов оказался руководителем боль-
шой геологической партии, которая завтра отправляется на юго-восточ-
ный Памир через Мургаб. Мне предлагают ехать с ними. Мог ли я знать
тогда, что Виктор Иванович и его жена, тоже геолог, Галина Константи-
новна станут моими самыми близкими друзьями в Таджикистане.
Еще не было и полудня, и я пошел из Рушана по ущелью в горы. То ли
в диком, то ли в заброшенном фруктовом саду подкрепляюсь дивными аб-
83
Я ИДУ ИСКАТЬ
рикосами, черешней и вишней. Места знакомые: ходил здесь совсем недав-
но, в июне. Хотелось пройти по Язгулемскому хребту повыше, чем тогда И
я полез на крутой и, как показалось, невысокий скальный склон. Поднима-
юсь, а конец стены не приближается, скорее — напротив. Оглядываюсь — яс-
но, спуститься уже не смогу. Лезу дальше и вижу; склон переходит в гладкую
скалу. Ощущение не из приятных. Главное — не допустить страха Двигаюсь
в сторону, думаю бросить вниз сачок: одной свободной руки не хватает. И
тут замечаю узкий, сантиметров восемь—десять, карниз. По нему, прижима-
ясь к стене, выхожу на осыпь. И хотя жары не было, рубашку выжимал На
осыпи поймал двух красивых розовато-оранжевых желтушек Вискотта.
Едва светало, когда я с геологами выехал из Рушана. На Мургабской ге-
ологической базе мы были еще засветло. Около стоявших там машин с радо-
стью увидел своего друга Шаха Нарзидинова — молодого начальника базы.
Он пошел мне навстречу. Обнялись по памирскому обычаю. Даже среди па-
мирцев, которых отличают активная доброжелательность и еще более ак-
тивное гостеприимство, Шах — человек исключительный. Он лучится энер-
гией, сердечностью, добрым юмором. По-моему, в Мургабе, да и на всём Вос-
точном Памире, не было человека, который не знал бы его, тепло не отзывал-
ся о нем К нему постоянно обращались за помощью и получали ее.
Заходим с Шахом в его домик, садимся за традиционный чай. Госте-
приимный Шах, понимая мое нетерпеливое желание поскорее
оказаться в горах, неохотно отправляет меня на Мынхаджир с первой же
идущей туда утром машиной — безотказным «газиком».
В Заречном — радостная встреча с друзьями-геологами: Ниной Кузь-
миничной, Альфредом Бернардовичем, Володей Рубановым... После ко-
роткого обмена приветствиями и новостями расспрашиваю об июль-
ской погоде, ведь от нее зависит начало лёта бабочек.
Затем затаскиваю рюкзак в отведенную мне палатку, выхватываю
из него сачок, на ходу собираю его и почти бегу в горы. Довольно легко,
хотя и без высотной акклиматизации, поднимаюсь с 3600 до 4200 мет-
ров — помог бег трусцой и на лыжах, на что я почти ежедневно себя «вы-
гонял» в предвкушении грядущих восхождений...
Снова стою на своей седловине, как будто и не уезжал. Знаю уже
каждый пушистый цветок миниатюрного чертополоха, лиловый шарик
горного лука, усыпанный колючками и желтыми цветочками кустик
кашгарского барбариса и, конечно, каждую ярко-желтую свечку хохлат-
ки — кормового растения гусеницы чарльтониуса. Всё вокруг более зна-
комо, чем вид из окна моей московской квартиры. За широкой плоской
долиной Оксу в светящейся дымке — мягкие очертания хребтов Музкол
и Сарыкольский, горного массива Ак-Бура. На востоке, над Сарыколь-
ским хребтом, гигантской юртой вздымается призрачно-белая Музтага-
та. По долине, покачиваясь, скользят пыльные вихри.
Внимательно всматриваюсь в осыпи и склоны. Пролетел восточно-
памирский «короткохвостый» махаон ладакензис. Появились аполлоны
Кириченко. Но чарльтониуса — нет. Надеюсь, не пришел срок: даже ша-
рики горного лука еще не раскрылись. Уверен, анюта появится не сего-
дня-завтра. Пока — только 24 июля.
84
ПЕСТРЫЙ ПАРУС ПАМИРА
Под скалами Мынхаджира
Следующим утром иду на второе место, где растет хохлатка, — на
восточный склон, отделенный от седловины высоким зубчатым скаль-
ным гребнем. Подъем крутой, по мелкощебнистой осыпи его не пре-
одолеть. До гладкой скалы, венчающей склон, забираюсь по низкому
скальному гребешку.
Кустики хохлатки жмутся к скалам. Над ее цветками порхают апол-
лоны Кириченко. Белянки деота в полете касаются скал. Напряжение
ожидания нарастает. Но сомнения нет — она должна появиться. И по-
явилась! Стремительно планируя, пестрый парус Памира проносится над
осыпью, взмывает в скалы.
Я ловил чудесных бабочек в скалах, как у седловины, так и над вос-
точным склоном. На восточном склоне мне нравился спуск. Сбегая по
осыпи, 400 метров высоты можно сбросить минут за десять: под бегуном
крутая мелкощебнистая осыпь приходила в движение и бег ускорялся
вдвое. Сзади, как хвост кометы, тянулся шлейф пыли. Возвращаюсь я как-
то с восточного склона в лагерь, а мне навстречу выбегает встревоженная
Нина Кузьминична. Оказывается, был сильный подземный толчок и за
меня беспокоились. Скорее всего, во время толчка я мчался по осыпи-
транспортеру и не заметил его. А в палатке вижу: в оставленной полной
кружке с водой осталась треть — остальное выплеснулось.
За две недели мне удалось собрать довольно большую серию чарль-
тониусов Анюта, познакомиться с их своеобразным поведением.
85
Я ИДУ ИСКАТЬ
Таинственный Памир
Кроме чарльтониусов, все аполлоны, которых я видел, порхают низ-
ко над землей и не парят в восходящих под солнцем потоках воздуха.
Чарльтониус же летает выше их. Его парящий полет стремителен: меняя
галсы, он для разгона использует ветер. Ловить этих великолепных лету-
нов было бы очень трудно, если бы не удавалось привлекать их помахива-
нием белого сачка: пролетающая в нескольких метрах бабочка, заметив
сачок, сворачивает к нему.
Замечательна и способность огромных ярких бабочек неожиданно
возникать и исчезать, словно растворяясь над скалами и осыпями.
Несколько дней я посвятил поиску хохлатки и чарльтониуса в лево-
бережных горах напротив Мынхаджира и в самом массиве. Изредка на-
ходил одиночную хохлатку, но бабочек не видел. Не удалось найти иные
места их обитания ни на Мынхаджире, ни в окрестностях и в последую-
щие, включая 1999-й, годы, когда искал и Андрей Сочивко — замечатель-
ный сборщик насекомых.
Лёт чарльтониуса Анюта (как и нескольких других подвидов чарль-
тониуса) только в нечетные годы объясняется двумя причинами. В суро-
вое и короткое лето высокогорья это крупное насекомое не успевает за
год пройти цикл «яйцо ~ гусеница — куколка — бабочка», и на эти пре-
вращения уходит два года. И вторая причина: лето какого-то четного (по
нашему исчислению) года выдалось необычно холодным, снежным, и на-
секомые в стадии бабочки погибли.
Удивительны и синоптические способности анюты. Многолетни-
ми наблюдениями на Мынхаджире я установил поразительную зависи-
86
ПЕСТРЫЙ ПАРУС ПАМИРА
мость начала выхода этих бабочек из куколок от того, придется ли дли-
тельный снегопад на обычные сроки активного лёта бабочек (конец
июля — начало августа). Если он пройдет в это время, лёт бабочек начи-
нается на неделю, даже дней на десять раньше обычного. Именно в ста-
дии куколки анюта безошибочно «чувствует», когда начнется опасный
для бабочки снегопад. Вероятно, благодаря этой уникальной способно-
сти и сохранилась на суровом Восточном Памире реликтовая, одиноч-
ная, «точечная» — на площади не более четверти квадратных километ-
ров — малочисленная популяция одного из самых высокогорных подви-
дов чарльтониуса. Синоптики могут позавидовать анюте. Если я замечу
ее на Мынхаджире пятнадцатого—двадцатого июля, буду уверен, что, не
позднее чем через десять дней, начнется снегопад и резко похолодает. В
горах такое знание дорогого стоит.
Помогает анюте выживать, как ни странно, и малая территория
обитания: растет вероятность встретить партнера для размножения.
Да, много еще тайн хранит Памир. Не случайна шутка знакомого
геолога: «Если до последних лет не была известна самая крупная бабочка
Памира, наверное, и самые ценные богатства его недр пока не найдены».
И СНОВА - ЧАРЛЬТОНИУС, ПАМИР
И ГИССАРСКИЙ ХРЕБЕТ__________________________________
Чтобы удивляться, достаточно одной мину-
ты. Чтобы сделать удивительную вещь —
нужны многие годы.
К. Гельвеций
Когда в июле 1985 года сорвался мой вылет вертолетом к Сарез-
скому озеру на поиск автократора, я сразу решил отправиться туда на
следующий год.
Но случилось неожиданное. В одну из январских суббот звонит
телефон. Молодой вежливый голос представляется Виктором Лесиным
и просит определить не виданную им прежде бабочку, пойманную
прошлым летом на Гиссарском хребте. Позвонить мне ему посовето-
вали приятели Ани Урысон, с которой мы познакомились «благодаря
Памиру».
Виктор описывает бабочку. Получается ~ чарльтониус. А на Гис-
сарском хребте — считали энтомологи — этой бабочки нет! Я бы не был
так поражен, если бы его поймали на востоке Гиссарского хребта. От-
туда недалеко до Алайского и Заалайского хребтов, где обитает чарльто-
ниус Романова. Но Виктор нашел чарльтониуса на западе, у границы с
У збекистаном.
В августе он участвовал в экспедиции за «снежным человеком» в
верховьях Диахандары. В существование его Виктор не верил и, в ос-
новном, работал энтомологическим сачком. На небольшом участке
скального гребня Гиссарского хребта, на высоте около 4000 метров,
он увидел очень крупных, светлых, ярких бабочек. Одну из них уда-
лось поймать. Оказалось, и при поисках йети можно найти кое-что
стоящее.
На следующий день мы с Виктором встретились. Чарльтониус — ве-
ликолепный. Огромная самка; на задних крыльях — большое округлое
алое пятно с двумя белыми «зрачками». Под красным «глазом» изогну-
лась цепь необычно крупных небесно-голубых блестящих глазков в чер-
ной оправе. Из-за их голубизны бабочка кажется голубоватой. Она явно
отличается от всех известных подвидов чарльтониуса, но описывать ее по
одному экземпляру некорректно. Необходимо еще несколько этих заме-
чательных чарльтониусов.
88
И СНОБА - ЧАРЛЬТОНИУС, ПАМИР И ГИССАРСКИЙ ХРЕБЕТ
Виктор произвел впечатление интеллигентного, надежного человека.
Я понимаю, что в 1986-м, четном, году бабочки могут и не летать,
как западнопамирский чарльтониус вапарозус и восточнопамирская
анюта. Но начать поиск всё равно надо.
Предлагаю Виктору отправиться на Гиссар вместе. Он с сожалением
отказывается: хотя ему и интереснее искать бабочку, чем йети, но он уже
обещал группе, с которой ходил в прошлом году. Теперь они будут высле-
живать «снежного человека» на Мачитли — южном отроге Гиссарского
хребта. Виктор дал точную схему местности, где обнаружил чарльтониусов.
И вот наша экспедиция. Валерий Токарев — альпинист, физик. Живет
в Риге, работает над диссертацией. Еще у гляциологов на Джанги-Даване
он излагал мне свои идеи о новых атомных электростанцях. Второй — Эду-
ард Шатило, мой коллега, кандидат химических наук; мы и работали вме-
сте. Ходил по Тянь-Шаню и Фанским горам. Третий — я. Двадцатого ию-
ля встретимся на альпбазе Лучоб, под Душанбе, и отправимся на Гиссар,
в верховья Диахан-Дары.
Валерий после восхождения приедет с Кавказа, Эдик — из Москвы,
а я — с Памира, где пробуду с начала июля.
Мы с Эдиком сразу занялись продуктами: ведь нам предстояло поч-
ти месяц жить в горах одним. Евгений Тарасов — помощник министра
пищевой промышленности СССР вывел меня на Владимира Александро-
вича Воскобойникова, консультанта по питанию команды советских аль-
пинистов, в 1982 году штурмовавших Эверест. Владимир Александрович
посоветовал сухопродукты купить на Бирюлевском заводе пищевых кон-
центратов, а вместо сублимированного мяса взять сухое.
На завод мы приехали с письмом-просьбой из Дома ученых и заку-
пили гречку, супы в пакетах, сухие сливки, молоко, мясо. В Москве найти
это было трудно, да здесь и подешевле. Взяли и аварийные комплекты для
терпящих бедствие на море: плитки горохового или гречневого концентра-
та с мясом, галеты и сахар. Завод выпускал и питание для космонавтов —
по космическим ценам.
Приветливые и сердечные работницы завода сочувствовали нам из-
за предстоящих тягот в горах и по своей инициативе, для нашего удобст-
ва, разделили на килограммы и завакуумировали в фольгу всё, кроме ком-
плектов. Добрые женщины особенно жалели нас за то, что мы будем есть
аварийные комплекты.
Сухари сушили ближе к отъезду.
ЧЕРНЫЕ КАМНИ__________________________________
Неизвестная беда всегда внушает больше
страха.
Публиций Сир
Шестого июля, до рассвета, я выехал на ЗИЛе погранотряда из Мур-
габа на Кызылрабат — в самый юго-восточный угол Памира. Дорога дол-
гая и нелегкая: машина развозила продукты на все высокогорные заста-
89
Вершина — обитель симо
вы у китайской границы. Часов за шесть сделали не меньше двухсот ки-
лометров. К последней заставе у Кызылрабата подъехали только к один-
надцати. Умотало меня прилично. Но на небе — ни облачка, грех терять
и минуту такой погоды. После короткого знакомства с пограничниками
быстро затаскиваю рюкзак в любезно предоставленную мне «приежку»,
выхватываю из него сачок и, собирая его на ходу, спешу к трезубцу вер-
шин за заставой.
Несмотря на высоту — более 4000 метров — и отсутствие высотной
акклиматизации (еще вчера был в Оше), легко прохожу километра два до
подошвы горного массива. Начинаю подъем к восточной вершине, высо-
та которой — около 4900 метров. Как обычно, склон чем выше, тем кру-
че, а темп — всё медленнее. Бабочек почти нет. Это и неудивительно. Еще
90
И СНОВА - ЧАРЛЬТОНИУС, ПАМИР И ГИССАРСКИЙ ХРЕБЕТ
на заставе я узнал, что весна здесь началась дня за два, до этого снег сыпал
непрерывно. А на вершину мне подняться надо: только там я надеюсь
найти самого высокогорного аполлона симо, который на Восточном Па-
мире летает на высоте до 5000 метров. Он появляется — выходит из ку-
колки — раньше бабочек, обитающих даже на 1000 метров ниже. И это
при том, что с увеличением высоты на 100 метров температура снижает-
ся примерно на 0,5 С. Объяснение простое: у симо зимуют куколки, в ос-
новном завершившие развитие, — наглядный пример приспособленнос-
ти высокогорных бабочек к экстремальным условиям.
Когда до вершины оставалось метров триста, фантастическое зре-
лище остановило меня. На привершинном гребне, на фоне яркого тем-
но-синего неба, появились семь кииков. Впереди — громадный вожак с
удивительно длинными загнутыми рогами. Как бронзовые, сияли под
солнцем эти сказочные животные. Медленно и торжественно проплыла
процессия, постепенно скрываясь за вершиной. И снова над гребнем —
лишь небо, такое синее, каким бывает только на Памире. По крутой
крупнокаменистой осыпи приближаюсь к вершине. Солнце в зените —
камни не дают тени. Небо столь темное, что под широкими полями
шляпы начинает казаться, будто солнца и нет на нем. Усиливается ветер.
Тут я заметил небольшую светлую бабочку, которая почти прижималась
к камням в неровном стригущем полете. Выхватываю ее сачком из кам-
ней. Это — симо.
Чем выше, тем крупнее становятся камни осыпи. На вершине — не-
высокие скальные выходы, за ними, на северном склоне, — обширный
снежник. Поймал еще несколько симо. Скоро надо спускаться. А пока
сижу на скале — на «заслуженном отдыхе» и любуюсь поразительной
красотой окружающего. На востоке — мягкие контуры Сарыкольского
хребта, а на юге, за долиной Оксу, — могучие снежные вершины Гинду-
куша... Далеко, далеко внизу, по долине ползают седые пыльные вихри.
Ветер достиг силы шторма, ревет и свистит в камнях. Бабочки исчез-
ли. Чтобы вспугнуть прижатых ветром симо да заодно и оценить крутиз-
ну склона (на случай, если сорвусь при спуске), начинаю кидать вниз кам-
ни. Оказалось, склон не настолько крут, чтобы пущенные камни летели,
постоянно набирая скорость и высоту траектории при отскоках. Они ос-
танавливались где-то в сорока-пятидесяти метрах.
Спускаясь, нашел пару симо, вжатых ветром в камни. Отдыхаю на
камне метрах в семидесяти-восьмидесяти от вершины. Очень устал. Ве-
тер, кажется, стал еще сильнее. Всё-таки всё время оглядываюсь: не по-
явится ли бабочка. И вдруг шагах в трех левее замечаю крупную черную
бабочку, она быстро взлетела из камней и тут же снова опустилась.
Странно, какая же черная бабочка может водиться здесь, да и полет ее
мне совсем незнаком? Встаю, подхожу к тому месту, где вроде бы села эта
черная бабочка, и вижу: метрах в двух мчится вниз, подскакивая, черный
камень, примерно такого же размера, какой была «бабочка». Ясно: то, что
я принял за бабочку, тоже было черным камнем, а стук камней я не ус-
лышал из-за рева ветра. Мгновенное первое ощущение: кто-то на верши-
не подражает мне, увидев, как я сам кидал камни оттуда. «Медведь» —
91
мелькнуло в голове, но тут же вспомнил, что медведи на такой высоте не
встречаются.
Сразу поворачиваю голову к вершине: ни на склоне надо мной, ни
на вершине никого нет. Я даже подумал о «снежном человеке», хотя
никогда не верил в его существование. Меня охватило ощущение непо-
нятной опасности, угрозы. Быстро нарастала тревога, даже страх, по-
явилось щемящее чувство полного одиночества. Как далеко внизу были
крошечные домики заставы!
Я понимал: чтобы узнать, кто же кидал камни, надо сразу поднять-
ся на вершину, и я должен это сделать. Я даже прошел несколько шагов
вверх, но на большее у меня, честно говоря, не хватило физических сил,
я ведь был запрограммирован только на одно восхождение. Признаюсь,
я отметил это с некоторым облегчением. Несмотря на непроходящую
тревогу, спускался медленно, часто оборачивался, искал — правда, безу-
спешно — бабочек.
Солнце уже ушло за горы, когда я вернулся на заставу. Сразу расска-
зал о случившемся офицерам. «Это не наш объект», — спокойно ответил
командир заставы. «Завтра поднимусь и разберусь», — выпалил я. Они пе-
реглянулись с недоверчивой улыбкой. Я тут же пожалел о своем обеща-
нии, хотя знал, что пойду туда снова. Обычно вечером, с приходом темно-
ты, тревожные ощущения усиливаются. И когда я читал пограничникам
лекцию о достижениях химии, поглядывал на черные окна и вспоминал,
что завтра мне надо идти на эту вершину.
Проснулся на рассвете. От тревоги не осталось и следа. Вышел я ра-
но и успел подняться выше, чем вчера, когда увидел на привершинном
гребне на фоне по-памирски синего неба уже знакомых семерых кииков.
Вблизи они были еще прекраснее, еще ярче их бронзовое сияние. Я поду-
мал: раз они ходят в одном направлении, по той же тропе, значит, и воз-
вращаться должны на одно и то же место, а следовательно, их обратный
путь мог лежать по этому же гребню. Возвращаясь, они могли проходить
надо мной, когда я вчера сидел в 70—80 метрах от вершины. Если при
этом они заметили меня так близко, то должны были испугаться, «рва-
нуть» и, возможно, выбить камни. Причем сила удара копытом была та-
кова, что камни летели через весь склон, а не останавливались метрах в
сорока от вершины, как те, которые бросал я. О том, что горные козлы
могут сбрасывать камни даже с трагическими для человека последствия-
ми, я читал и не раз слышал.
На снежнике у вершины оказались следы только мои и кииков. К
удивлению, мне так и не удалось найти там ни одного черного камня: все
вершинные скалы и камни подскальных осыпей были светло-серыми и
серыми. Казалось бы, можно сказать: раз черные камни сброшены, их и
нечего искать. Но трудно предположить, что копыто ударило и расколо-
ло единственный черный камень, лежавший на вершине.
Надеясь всё-таки услышать неожиданное и убедительное объясне-
ние полета черных камней над склоном, я рассказал о них очень мно-
гим. Обычно называли «снежного человека», но ведь нельзя непонятное
объяснять неизвестным!
92
И СНОВА - ЧАРЛЬТОНИУС, ПАМИР И ГИССАРСКИЙ ХРЕБЕТ
Вот и остается до сих пор предположение, что камни скинули ки-
ики, — единственным, хотя и не вполне удовлетворяющим меня объяс-
нением.
* * *
Едва я, вернувшись с гор, расслабленно сел на койку — в «приежку»
вошел солдат и, вытянувшись по стойке «смирно», доложил: «Товарищ
профессор, вас зовет товарищ женщина».
- Куда?
— В Ленинскую комнату.
Быстро провожу расческой по голове, открываю дверь — и мне
приветливо улыбается еще молодая женщина с прекрасными круглы-
ми серыми глазами. Знакомимся. Галина Константиновна, из Душанбе.
Она знает, что я вчера рассказывал пограничникам о химии, а сейчас и
сама прочтет лекцию о вреде алкоголизма. Тема суперактуальная: по
стране шла антиалкогольная кампания. Я почувствовал «ловушку»: на-
верное, эта энергичная, обаятельная лекторша втянет в свое выступле-
ние и меня как химика.
Пока «собиралась аудитория» — загорелые крепкие ребята, я узнал,
что Галина Константиновна, кандидат геолого-минералогических наук,
здесь — в палеонтологической экспедиции, которой и руководит. Когда,
направляясь к трибуне, она повернулась ко мне и с очаровательной улыб-
кой произнесла: «Вы мне поможете», я уже знал, о чем скажу.
Лекцию она читала блестяще, правда, несколько агрессивно. Слуша-
тели подверглись «шоковой терапии». Указывая поочередно перстом на
каждого, лектор грозно вопрошала: «А ты пьешь?», или: «Твой отец
пьет?» Парень вставал и растерянно отвечал. По-моему, правдиво.
Затем я сменил Галину Константиновну и рассказал об ужасах, про-
исходящих в мозге после приема спиртного, о биохимических основах
алкоголизма и «белой горячки». Запугали ребят окончательно. Так сло-
жился наш лекторский тандем.
Следующим утром мы отправились вверх по Оксу, на заставу Реч-
ная. Местность очень интересная: над заставой вздымается Ваханский
хребет. Почти весь он — в Афганистане, и лишь северо-восточная оконеч-
ность заходит на таджикский Памир. В горах я до вечера искал бабочек,
но они не отличались от кызылрабатских: те же аполлоны симо,
Жакьямонта, штаудингеры Якобсона.
А вечером на заставе мы с Галиной Константиновной читали те же
лекции с тем же воздействием на слушателей.
С заставы выехали на экспедиционном грузовике Галины Кон-
стантиновны. По пути зашли в киргизскую юрту на летовке. Галину
Константиновну встретили тепло и уважительно. Она привезла детям
одежду и сладости.
Остановились на заставе Озерная, у темно-изумрудного озера Дун-
кельдык. Вокруг — живописные горы западных отрогов Сарыкольского
93
хребта. Берега — под сплошным ковром густо-розовых примул. В чистей-
шей воде — косяки рыб размером до полуметра. Всё здесь, особенно
разнообразные горные склоны, мне очень понравилось. Решаю обязательно
вернуться. Удалось — через восемь лет. Конечно, и на Озерной мы выступи-
ли со своими лекциями.
В тот же день с машиной геологической экспедиции Виктора Ива-
новича Дронова я выехал в Мургаб. Короткая остановка в Заречном. К
большому огорчению, моих друзей-геологов там не оказалось: работы на
руднике сворачивались.
В Мургабе еще затемно сел в попутку, идущую в Хорог. До встречи с
Валерой и Эдиком в Лучобе оставалось меньше недели, а я хотел еще оста-
новиться на метеостанции на перевале Хабуработ, куда перевелся Валерий
Халиков с метеостанции Шахристан.
В полдень были в Хороге. На автобазе, откуда выходят машины на Ду-
шанбе, пусто. Зато в городе увидел грузовик с душанбинским номером. Во-
дитель хочет выехать из Хорога сегодня же, но прежде надо развезти дыни
по торговым точкам. Большие, желтые, душистые дыни из колхоза под Кур-
ган-Тюбе заполняли треть кузова. Чтобы не потерять машину из виду и ус-
корить «процесс», предлагаю свою помощь. Парень поругает мне охрану
яств. И вовремя: груз уже засекли ребятишки и активно проявляют интерес.
Залезаю в кузов и, хотя сочувствую детям, службу несу добросовестно. Солн-
це уже опустилось за афганский хребет Даль, когда сдали последнюю пар-
тию. Подсчитываем вес проданных дынь — получаем 960 кг. А колхоз загру-
зил пять тонн. Часть груза, как дань, изъята по дороге милиционерами. Но не
четыре же тонны! Скорее всего, молодого и впервые отправленного с таким
поручением шофера «надували» на всех стадиях: от взвешивания в колхозе
до приёма в каждом приемном пункте. Парень очень огорчен, но «жить на-
до». В утешение съедаем одну из трех оставленных себе сказочных дынь.
Хорог покинули в сумерках. Проехали километров тридцать и заноче-
вали в машине. Я — в кузове, водитель — в кабине. Изредка сквозь сон слы-
шал шум Пянджа... Проснулся и любуюсь рассветом: посеревшее небо над
горами быстро наполняется светом. Темное, ребристое, полупрозрачное лег-
кое облако, парусом вставшее из-за высокой, крутой, еще черной горы, раз-
горается вишневым, затем красно-оранжевым и, наконец, золотым цветом.
Дорога вдоль Пянджа очень красива. Временами она проходит над
глубокими пропастями. Над трассой вздымаются высоченные скалы, грозя-
щие неожиданным обвалом. В Калай-Хумбе по мосту через пограничный
Пяндж афганцы шустро переносили с нашего берега туго набитые белые
мешки, похоже, с мукой. Шедшая до Калай-Хумба вниз дорога повернула
на север и пошла вверх, на Дарвазский хребет, к перевалу Хабуработ (около
3200 м). Именно из-за снежных заносов на Хабуработе трасса Хорог ~ Ду-
шанбе закрыта с осени до весны. Интересно, что Ошско-Хорогский тракт,
проходящий через более высокие перевалы, открыт весь год.
У перевала Хабуработ мы с водителем на прощание съели последнюю
дыню, и я стал подниматься к метеостанции. Вскоре я предстал перед удив-
ленным и обрадованным Валерием Халиковым. Из-за прибавления в их се-
мействе Татьяна уже полгода как в Душанбе. На метеостанции вместо нее
94
И СНОВА - ЧАРЛЬТОНИУС, ПАМИР И ГИССАРСКИЙ ХРЕБЕТ
Рассвет над Пянджем
другой метеоролог. Он появился с корзиной, полной только что наловлен-
ной форели. За ней надо спускаться метров на двести—триста. Наша бесе-
да неторопливо текла над вкуснейшей горой жареной форели, под гул вет-
ра за черными окнами. Вспоминали метеостанцию Шахристан, общих
знакомых, делились новостями...
На гостеприимной метеостанции я пробыл три дня. Ловил замеча-
тельных бабочек: ярких аполлонов кардиналов с большими красными
глазками на задних крыльях, необычных аполлонов тянь-шаньских, пара-
лазу иордану, интересных голубянок... Я бы пожил здесь подольше, но
приближалось двадцатое июля. Девятнадцатого утром мы с Валерием
вышли на трассу, и я сел на первую попутку.
95
Великаны Западного Памира
В Лучобе договорился с администратором о комнате на сутки для
троих и отправился в Душанбе: до встречи еще четыре часа. Иду по ули-
це Ленина, главной в столице, а навстречу Валерий тащит огромную ды-
ню. Он прилетел еще утром. Возвращаемся на альпбазу и сразу видим
Эдика. Команда в сборе.
На следующий день подкупили на базаре продуктов: растительное
масло, лепешки, сухофрукты, чеснок. Да и сказочных фруктов надо по-
есть про запас Переупаковали рюкзаки. У каждого он стал килограммов
по 40—45: рассчитано на двадцать пять дней.
Вроде бы и недлинный путь к верховьям Диахан-Дары — проделали
пятью транспортными средствами. На комфортабельном автобусе Душан-
бе — Турсунзаде доехали до Шахринау, затем в местном дребезжащем авто-
бусе-ящике — до Каратага. В Каратаге я зашел в местный военный гарнизон
и попросил командира подбросить нас на вездеходе километров на двад-
цать вверх, до горного кишлака Хакими. Дорога поднималась вдоль бешено-
го Каратага. Восхищенные красотой окружающего, мы не обращали внима-
ние на дикие толчки, подбрасывавшие нас до тента. Километров тридцать
груз тащили ишаки. А на последнем, непроходимом для ишаков этапе ис-
пользовалось самое надежное средство — наши ноги.
К РОЖДЕНИЮ ЛЕГЕНДЫ__________________________
Ах, обмануть меня нетрудно,
Я сам обманываться рад.
А. Пушкин
Трех ишаков мы взяли под основной груз в последнем на нашем пу-
ти кишлаке Хакими. Но управлять ими может далеко не каждый,
поэтому с нами пошел и их хозяин — пожилой егерь Гафар из лесхоза.
Вышли с рассветом. Дорога змеилась в ущелье по левому берегу Ка-
ратага, то поднимаясь на каменистые склоны, то спускаясь в заросли
96
И СНОВА - ЧАРЛЬТОНИУС, ПАМИР И ГИССАРСКИЙ ХРЕБЕТ
алычи. Километрах в восьми от Хакими, справа, открылась громадная и
довольно крутая осыпь. По привычке старого «походника» и ловца высо-
когорных бабочек я сразу наметил маршруты, по которым стал бы на нее
подниматься. Перейдя реку по двум переброшенным бревнам, мы оста-
новились отдохнуть на полянке. Я решил: пора назвать проводнику нашу
цель — и сказал, что в верховьях Диахандары мы будем искать чудесную
бабочку чарльтониуса, которую в прошлом году поймал участник экспе-
диции за «снежным человеком».
— Я видел его, — произнес он, и удивившее меня смущение разли-
лось по его лицу.
— Где? — спросил я.
— Здесь. — И, всё более смущаясь, показал на огромную осыпь на
другом берегу.
— Что он делал?
— Поднимался.
Я чувствовал неловкость от ощущения, что своими вопросами за-
ставляю человека говорить неправду. И всё же спросил:
— Как? ~ ведь только что я думал, как бы сам поднимался по этой
осыпи.
— Где покруче — опирался на руки, — ответил совершенно смущен-
ный проводник. Тактичные Валерий и Эдик ни о чем его не спросили. Все
встали и продолжили путь...
Уже десять дней мы с Валерой лазаем по горам, обступившим уще-
лье Диахан-Дары. Ни одного чарльтониуса, ни одного человека. Поэтому
мы все очень обрадовались, когда заметили пастуха, гнавшего овец. Он
тоже, как оказалось, давно не видел людей и, прыгая по камням, заспе-
шил к нам. Обменялись приветствиями, за чаем — расспросами. Когда
наш новый знакомый Самандар, часто бывавший в Хакими, узнал, что
сюда нам помог добраться егерь, который видел «снежного человека», он
сочувственно рассмеялся: егерь Гафар несколько лет тому назад поведал
одному корреспонденту, что однажды встретил «снежного человека», и
теперь бедняге приходится повторять эту небылицу.
И вот описание этой «встречи», которое я нашел в литературе (В.
Мезенцев. Энциклопедия чудес. — Фрунзе, 1990, с. 232): «Интересный
разговор, — писал в «Комсомольской правде» участник экспедиции
1979 года (за «снежным человеком». — АвпС) Бурцев, — состоялся у нас
с жителями поселка Хакими... Наш провожатый привел нас в дом еге-
ря Гафара Джабирова... Началась беседа — о семье, о хозяйстве, о зве-
рях, обитающих в лесу. Постепенно перешли к «ода — миявои» («ди-
кому человеку»). Когда мы показали Гафару журнал «Техника — моло-
дежи» с изображением гоминида, он воскликнул: «Вот такого я видел
сам и даже стрелял в него!» По его рассказу, однажды весной в середи-
не 60-х годов он пошел в ущелье в шести километрах от Хакими, что-
бы косить, как вдруг почувствовал какое-то беспокойство. Оглянулся —
и видит: в пятнадцати метрах на большом камне сидит какой-то ди-
кий волосатый человек почти черного цвета и смотрит на него. Гафар
испугался, схватил ружье, закрыл глаза и выстрелил в направлении су-
97
Я ИДУ ИСКАТЬ
щества. «Только через пять минут я открыл глаза и вижу — его уже
нет», — закончил свой рассказ егерь».
Еще в 50-е годы в необитаемые районы внутреннего Памира на по-
иски «снежного человека» отправилась мощная экспедиция АН СССР.
Один из ее руководителей, профессор-историк, на Памире оказался впер-
вые, но в существование гоминида верил. Вот как крупнейший геоботаник,
Окмир Егишевич Агаханянц, рассказал (Агаханянц О. Е. На Памире. —
Мысль, М., 1975, с. 95) об одном из совещаний участников этой экспеди-
ции: «Я заглянул на производственное совещание. Незнакомый парень со-
лидно докладывал, что на высоте 5000 метров в массиве Бакчигир обнару-
жены на снегу обтаявшие следы двуногого существа. Размер следов при-
мерно сорок второй. Следы шли так-то и так-то. Профессор слушал, сек-
ретарь писала, все молчали... Постепенно в речи парня до меня стало дохо-
дить что-то знакомое. Я спросил, когда всё это было со следами на Бакчи-
гире? Парень назвал дату. Я опять спросил, не обходили ли эти следы слан-
цевый жандарм (труднопреодолимую скалу на гребне хребта. — Авт.) с
юга? Парень подтвердил, что да, обходили. Я вытащил пикетажку и пока-
зал, что за неделю до них ходил там, что двуногое существо — это я сам.
Раздался хохот. Профессор недовольно нахмурился...» Ни «снежного чело-
века», ни его следов экспедиция не нашла. Но как были бы представлены
ее итоги, не окажись случайно Агаханянц на совещании?
Юго-Восточный Памир, Сарыкольский хребет, июльский вечер
1997 года. В красном уголке погранзаставы Озерная я закончил лекцию
о новых искусственных материалах XXI века. Но первый же вопрос из ау-
дитории к химии не имел никакого отношения. Меня спросили, знаю ли
я, что совсем недавно на соседней заставе видели «снежного человека». Я
не знал — и вот что услышал. Наряд из двух пограничников совершал ноч-
ной обход. Застава оставалась еще близко. Один из них включил фонарик,
и свет уперся в огромное волосатое лицо с громадными хлопающими,
как от удивления, глазищами. Охваченные ужасом, побросав автоматы,
ребята кинулись на заставу. Долго они ничего, кроме «бу-бу-бу...», произ-
нести не могли, и только утром от них узнали, что произошло. На месте
«встречи» лежали автоматы, но никаких следов, кроме отпечатков сол-
датских ботинок, не было.
Я ответил, что это — сказка: никакое животное, даже в темноте, не
подпустит человека вплотную, да и трудно поверить, что паника охватила
и заставила бросить оружие двух пограничников — парней обычно силь-
ных и смелых. К тому же вряд ли у двух разных людей страх проявился
совершенно одинаково. И действительно, Владимир Костин, капитан из
Мургабского погранотряда, которому поручили разобраться в этом ин-
циденте, выяснил, что солдаты всё придумали, так как просто не хотели
ходить в ночные наряды — они только начинали службу. Да, в фантазии
им не откажешь!..
В своих двадцати пяти высокогорных экспедициях на Памире, Гис-
саро-Алае и Тянь-Шане я не встретил ни одного человека, кроме егеря из
Хакими, который сказал бы, что сам видел гоминида. Правда, некоторые
говорили, что видели тех, кто вроде бы его видел. Я думаю, что сам факт
98
И СНОВА - ЧАРЛЬТОНИУС, ПАМИР И ГИССАРСКИЙ ХРЕБЕТ
наличия «многочисленных наблюдений» при полном отсутствии матери-
альных доказательств заставляет оставить «снежного человека» только в
области преданий, в фольклоре. А жаль!
* * *
Вернемся в наш первый день в верховьях Диахандары. Палатку поста-
вили на крошечной, зеленой площадке метрах в двух от воды, у массивно-
го снежного моста через реку, который остался от лавины. Высота — около
3200 метров над уровнем моря. К месту, где Виктор Лесин нашел чарльто-
ниусов, надо подниматься метров на пятьсот. Между рекой и подошвой
Гиссарского хребта — завалы крупных камней. Хребет поднимается до
4000 метров, его верхняя часть — почти сплошная каменная стена. Прямо
к другому берегу Диахандары круто спускается высокий склон Мачитли.
Ранним утром, сразу после завтрака, мы вышли в маршруты. Я под-
нимался к скалам, где в прошлом году летали чарльтониусы, а Валера и
Эдик должны были по осыпи взойти на хребет и сверху оценить возмож-
ность выхода к озеру Искандеркуль.
В самом начале подъема прохожу травянистые заросли, почти
сплошь покрытые аполлонами мнемозина. Белые бабочки с четким чер-
ным рисунком лишь изредка, лениво перелетали с листика на листик.
Вскоре западнее открылся исток Диахандары — серебристый водопад на
скальной стене. Выше, у скал, немало бабочек: паралазы хадес, караназы,
мелкие перламутровки, аполлоны Штаудингера гиссарские и
Жакьямонта. Удивительно: совсем нет желтушек. Нет и главной цели, го-
лубоватого чарльтониуса.
Солнце уже уходило за конус вершины Дрезденская башня, когда я
вернулся в лагерь. Застал только Эдика. Он не пошел с Валерой и решил
подниматься по другой осыпи. В самом начале ее упал и сильно ударился
бедром — синяк здоровенный. В общем-то, легко отделался. Поэтому я и
не могу понять, почему Эдик отказался от выходов на склоны и все двад-
цать пять дней не уходил далеко от палатки, совершая лишь прогулки по
берегу. Конечно, мы не приставали с расспросами, тем более что на само-
чувствие он не жаловался...
Вскоре подошел и Валера. Он поднялся на хребет и увидел север-
ный склон, снежный и пологий у гребня. Спуск к Искандеркулю не
просматривался.
В один из солнечных дней мы с Валерой отправились к водопаду у
истока Диахан-Дары. По мере приближения водопад становился всё
внушительнее. Под ним — обширный снежник, а выше — сияющее об-
лако принизанной солнцем водяной пыли в обрамлении вспыхиваю-
щей радуги. Поднимаемся по снежнику. Валера с ледорубом впереди, а
я с сачком на дюралевой палке — за ним. Днем я без сачка и шагу не де-
лал: «упустишь и не поймаешь». Вдруг я поскользнулся на плотном, как
лед, снегу, плюхнулся на спину и помчался вниз, к еще не широкой ре-
ке, в которую уходил снежник. Конечно, я бы выбрался из нее, но купа-
ние в ледяной воде под пронизывающим ветром удовольствия бы не до-
99
Я ИДУ ИСКАТЬ
ставило. Наконец, через несколько секунд зарубился задниками боти-
нок. И тут вижу внизу, у реки, Валеру, готового поймать меня. Удиви-
тельно, как он промчался такой путь: ведь при подъеме я отставал от не-
го метров на пятнадцать. V водопада мы сделали несколько, как потом
оказалось, удачных фотоснимков.
3dgci> мы искали таинственного гиссарского чарльтониуса
Поднимались мы и на питающее водопад снежное, слегка наклон-
ное к востоку поле. Из него, как клыки, торчат небольшие скальные вер-
шины, столь крутые, что на них почти нет снега. Здесь же, в ледяных бе-
регах, дремлет безжизненное озерцо с плавающими льдинами.
Сильное впечатление оставило у меня наше восхождение на Дрез-
денскую башню. Ее высота превышает 4000 метров. Последние сотни ме-
100
И СНОВА - ЧАРЛЬТОНИУС, ПАМИР И ГИССАРСКИЙ ХРЕБЕТ
тров мы карабкались по крутым нагромождениям огромных каменных
плит. С остроконечной вершины открылись необозримые, почти как на
Памире, горные дали. На восток, в голубую дымку, уходил Гиссарский
хребет. На севере громоздились снежные Фанские горы, над ними возвы-
шалась Чимтарга (5489 м). К западу уходило снежное поле с выступаю-
щими скалистыми горами, а на юге вздымался снежный массив Мачитли.
И я поднимаюсь, себя ломая,
Хватаю воздух ртом.
И счастье будет — я это знаю,
Но будет оно потом.
Вершина дарит простор без края,
Сияние скал и льдов.
И вот уже счастье я ощущаю,
Оно захлестнет потом!
V подножия гор мы часто видели зайцев, а из крупных зверей о се-
бе напоминал медведь. Несколько ночей он ходил около палатки и остав-
лял свои «визитки».
В начале августа неподалеку остановились туристы. К нам подошли
двое дочерна загорелых ребят — они в походе уже более двух недель.
Под «Дрезденской башней»
Группа старшеклассников из Душанбинского дворца пионеров, судя по
маршруту, довольно сильная. Мы угостили ребят компотом — хорошо,
что был. Парни ели с огромным удовольствием, похоже, они не страдали
избытком продуктов. Но, не съев и по полкружки, они остановились, по-
благодарили и попросили разрешения отнести остальное товарищам.
Мы выделили им из своих запасов всё, что смогли.
Пятнадцатого августа, на рассвете, мы отправились в обратный путь.
Шли вниз, вес рюкзаков уменьшился раза в два, и хотя до Хакими по-
больше тридцати километров, дошли часов за десять. Правда, со мной
случилось то же, что два года назад на Мынхаджире. Мы уже прошли ки-
лометров двадцать, когда после трудного участка — узкая, сбитая, наклон-
ная тропа по крутому склону над пенным, ревущим Каратагом — я поду-
мал: «Все, теперь идти легко» — и тут же упал на бок, даже немного сполз
по склону, меня протащил рюкзак. Как и тогда, мысль отключила внима-
ние. Никогда в горах я эту мысль больше не допускал.
Палатку поставили около кишлака. Вечером в Хакими к пасечнику
поднялась машина за медом. Вниз она уходила утром. Мы помогли ее за-
грузить, наелись душистого горного меда и доехали до Шахринау. Уже
часа через три были в Душанбе.
Здесь мы стали жертвами антиалкогольной кампании. Нигде не
смогли найти даже бутылки вина, чтобы отметить окончание экспеди-
ции и день рождения Валеры. Пришлось отложить до Москвы.
Ну а то, что мы не увидели чарльтониуса, меня не очень огорчило и
не удивило. Я был готов к тому, что он, как и анюта на Мынхаджире, ле-
тает только в нечетные годы. К тому же мы нашли хохлатку — его кормо-
вое растение — не только там, где поймал бабочку Виктор, но и еще в од-
ном месте. Так что план будущего лета был ясен!
КЫЗЫЛРАБАТ, БАЗАРДАРА, МЫНХАДЖИР,
ДИАХАНДАРА
Почему же весною
Снова рвешься в маршрут
И далекие горы
В снах повсюду встают?
От кочевников эти
По дороге тоска,
И она не оставит.
Знать, такая судьба!
1987 год — нечетный. Мы с Виктором Лесиным готовимся к экспе-
диции. Основная цель — чарльтониусы. Для меня — гиссарский, для Вик-
тора ~ и гиссарский, и анюта. Хочется побывать и на Северо-Аличурском
хребте, причем как можно западнее: в 1985 году Владимир Александро-
вич Гансон в самой западной его части, у южного берега Сарезского озе-
ра, поймал двух аполлонов автократоров. А так как высокогорные бабоч-
ки обычно распространяются по хребтам, я надеялся найти автократора
и восточнее Сарезского озера. Наконец интересно посетить и Кызылра
бат: надо побольше узнать об аполлонах симо — о сроках его лёта, кормо-
вом растении, распространении в окрестных горах.
За продовольствием мы направились по уже проторенному пути —
на Бирюлевский завод пищевых концентратов. Закупали то же, что и в
прошлом году. Отказались только от комплектов для терпящих бедствие
на море: милосердные сотрудницы завода не зря жалели нас с Эдиком,
когда год назад мы набирали эти комплекты.
Днем мы прилетели в Ош, подкупили на базаре продукты и отпра-
вились на автобазу Памирского автотранспортного управления — ПАТУ.
Уже началась перестройка — с геологической базы машины на Памир не
ходили, и ЗИЛы ПАТУ стали основным средством поездки туда. Возни-
кали трудности и с бензином. Поэтому мой друг, директор ПАТУ Дар-
виш Абдуллалиевич Абдуллалиев, распорядился заправить от бензовоза
машину, на которой мы ранним утром должны были выехать в Мургаб.
Так начиналась первая из более чем десяти наших с Виктором Леси-
ным совместных высокогорных энтомологических экспедиций.
В Мургабе мы не задержались. На следующий день, третьего июля, вы-
ехали в Кътзылрабат первой же машиной, шедшей туда из погранотряда.
юз
Приехали. Небо — в облаках. Горы — под снегом. Холодно. Ставим
палатку в полукилометре от заставы, на берегу Оксу. Пограничники дали
бензин для примуса... Ночью небо очистилось. Подморозило — вода в ко-
телке замерзла. Утром вышли к «трезубцу», и, пока поднимались на его
восточную вершину, солнце и ветер испарили снег.
Первыми бабочками, которых мы увидели, были симо. Редкие, оди-
ночные, они летали у самой вершины, почти прижатые к камням ледя-
ным ветром. Другие бабочки еще не вышли из куколок и начали появ-
ляться только через несколько дней.
Симо встречались на всех трех вершинах, они нередко присажива-
лись на ярко-синие, округлые цветочки лаготиса, который спускался до
седловин между вершинами. Но из-за установившейся холодной пасмур-
ной погоды бабочек было мало.
Однажды в полдень при переменной легкой облачности в долине,
недалеко от подошвы «трезубца», возник пыльный вихрь, верхушкой
уходящий в небо. Высота необычного вихря явно превышала километр: он
поднялся выше вершины, где мы стояли. Наверное, подобное явление —
супервихрь — и взметнул в небо с вершины Музтагаты гигантский снеж-
ный столб, который я наблюдал из Мургаба в 1983 году. Пыльные вихри
часты на Памире, но их высота обычно не превышает нескольких десят-
ков метров.
По ночам нашу палатку фургонного типа нередко трепал штормо-
вой ветер. Она долго выдерживала такие «взбучки». Но в ночь на двенад-
цатое июля удар восточного ветра в ее переднюю стенку был так силен,
что сразу порвал по всей длине паз, куда был вставлен гибкий сборный
металлический обод. Не развернись ветер на 180, палатка накрыла бы
нас и начала пропускать воду: шторм нес то дождь, то снег. А теперь ту-
гой западный ветер так надул ее через противомоскитную сетку на зад-
ней стенке, что мы оказались в большом пузыре. К утру ветер и дождь
стихли, и Виктор, у которого «золотые» не только голова (он кандидат
физико-математических наук), но и руки, наложил полутораметровый
шов, и палатка прослужила еще пять лет — до урагана на Тянь-Шане.
В середине июля лёт симо прекратился. Семнадцатого я нашел
лишь одну совсем обтрепанную самочку. V аполлонов самки обычно по-
являются из куколок попозже, чем самцы, и, соответственно, позднее за-
канчивается их лёт.
Пора уезжать. Идем на заставу узнать, когда от них пойдет машина
в погранотряд. А там ждут автоколонну из Афганистана. Она направляет-
ся в Мургаб, и уже на подходе. И вот несколько бронетранспортеров и
ЗИЛов въезжают на плац. Нас берет ЗИЛ...
В Мургабе мы остановились на базе геологов. Там встретили знако-
мых коллекционеров бабочек — харьковчан Юрия Васильевича Щерби-
ну и Игоря Альфредовича Килевича. Они ждут машину на Мынхаджир:
хотят поймать чарльтониуса Анюту. Аполлоны Кириченко с Мынхаджи-
ра им не нужны: они наловили их год назад на горе «Пуп тети Оли» в Че-
чектах, где я обнаружил этих бабочек в 1982 году. Мне казалось, за аню-
той надо приезжать позднее. Ведь и в более теплое лето 1985 года она по-
104
КЫЗЫЛРАБАТ БАЗАРДАРА, МЫНХАДЖИР, ДИАХАНДАРА
кррта на Памир
явилась лишь двадцать пятого июля, а теперь — только двадцатое. Мы хо-
тели оказаться на Мынхаджире 25—26-го, после посещения урочища Ба-
зардара в средней части Северо-Аличурского хребта.
Вечером харьковчане уехали на Мынхаджир. А мы следующим ут-
ром отправились в Базардару. К сожалению, добраться из Мургаба до бо-
лее западных участков хребта не удавалось. В конце пути стало ясно, что
едем в места очень суровые. Узкая, местами накатанная по снегу одноко-
лейная дорога шла мимо громадных ледниково-снежных склонов. Доми-
ки геологов и рабочих с серебряного рудника теснились на небольшой
неровной площадке, на высоте около 4000 метров. Лагерь окружали ог-
ромные заснеженные горы. Надежды на обитание здесь аполлона авто-
кратора сразу рухнули: к тому времени эти бабочки встречались не выше
3900 метров над уровнем моря.
Нас поселили в маленьком домике; спали на нарах. Сосед — рабочий
Петя, недавно окончил среднюю школу в Душанбе. Парень тут побольше
недели, но еще жестоко страдает от горной болезни. И всё же его самое
сильное чувство — восхищение красотой окружающего. В горы он попрос-
ту влюбился. 11ри нас написал и отдал мне стихотворение, где выразил свой
восторг. Не прощу себе потерю того листочка, а ведь хранил много лет.
Бабочек мы искали два дня. Меня интересовало, обитает ли на Севе-
ре-Аличурском хребте аполлон симо. В 1983 году на Ак-Архаре я его не
видел. Поэтому поднимался до снега. Но встретил только аполлонов ак-
тиусов и штаудингеров Якобсона. Летали одиночные высокогорные бе-
105
Я ИДУ ИСКАТЬ
лянки балтиа шави. Виктор на машине с рабочими ездил к руднику. Там,
на скалах, он нашел очень редких паралаз читралика. Одну такую бабоч-
ку я поймал на Ак-Архаре.
Геологи рассказали, что серебро на Базардаре добывали еще тысячу
лет назад. И древние добытчики так вырабатывали породу, что в их раз-
работках не оставалось и следов серебра. При выплавке тогда использо-
вали березовые дрова. Высказывалось мнение, что в те времена Памир
был настолько ниже, что березы росли около рудников, но, скорее всего,
дрова приносили снизу: в ущельях береза растет на высотах 35ОО—3600
метров. «Подрос» же Памир за последнюю тысячу лет — по определени-
ям современными методами ~ метров на 5.
Здесь я встретил знакомого по Ак-Бурс, молодого прекрасного гео-
лога и замечательного, волевого человека Максима Дыщука. Трудно пове-
рить: каждое утро на высоте более 4000 метров он пробегает пять-шесть
километров.
В Заречном мы оказались вечером двадцать пятого. Я поражен: со
слов харьковчан: чарльтониусов Анюта они увидели двадцать первого ию-
ля, при своем первом же подъеме на седловину под скалами Мынхаджи-
ра. Странно: в более теплое лето 1985 года удивительные бабочки полете-
ли почти на неделю позже! А ведь чем холоднее, тем медленнее развива-
ются растения, тем с большей задержкой появляются насекомые.
Само Заречное, вернее, то, что от него осталось, на меня произвело
тяжелое впечатление. После бурлящего жизнью многопалаточного лаге-
ря с молодыми, энергичными, веселыми и интересными в общении
людьми — всего несколько палаток. В одной — харьковчане, другие — за-
крыты. Свою палатку ставим на самом берегу Оксу.
Утром вместе с харьковчанами поднимаемся к скалам. Прохладно и
ветрено. Солнце изредка проглядывает между низкими, быстрыми обла-
ками. И сразу после двенадцати, едва открылось солнце, над седловиной
промчался чарльтониус Привлеченный белым сачком, он сворачивает ко
мне. Бабочка оказалась довольно полётанным самцом: ясно, что он лета-
ет уже около недели. В следующий день на восточном склоне я поймал
оплодотворенную, не первой молодости самку. А лёт аполлонов Киричен-
ко, которые в теплое лето 1984 года встречались уже девятнадцатого ию-
ля, теперь лишь начинался. Четыре дня, проведенные нами на Мынхад-
жире, были довольно холодными и пасмурными, но Анюта появлялась,
как только проглядывало солнце. Затем выпал снег, подморозило, и мы с
Виктором направились в Душанбе.
Тогда я и подумал: скорее всего, именно из-за этого снегопада, кото-
рый пришелся на конец июля — обычное время лёта чарльтониусов
Анюта, — они и появились раньше обычного. Это позволило бабочкам
выполнить свою биологическую миссию: встретиться с партнером и от-
ложить яйца. Как я уже рассказывал, наблюдения следующих лет под-
твердили это предположение.
В Душанбе я первым делом пошел в госцентр «Природа», занимав-
шийся среди прочего информацией о состоянии природы, полученной со
спутников. У меня было письмо к его директору из Московского дома
106
КЫЗЫЛРАБАТ, БАЗАРДАРА, МЫНХАДЖИР, ДИАХАНДАРА
Скальный гребень, где в августе 1985 года Ъиктор Лесин впервые на Гиссаре
обнаружил аполлона Чарльтона
ученых с просьбой подбросить нас в верховья Диахандары попутным
вертолетом. Тогда мы и познакомились с чудесным человеком, видным
гляциологом — Василием Юрьевичем Лубко.
Вылетели второго июля. Для меня и Виктора это был первый полет
на вертолете. С нами летел и Василий Юрьевич. В урочище Хош-Хасан,
километрах в десяти от цели, вертолет приземлился: надо выгрузить цис-
терну с бензином. С таким грузом он не смог бы подняться к верховью
Диахандары и совершить посадку на высоте 3200 метров. Нас высадили
на островке на Диахандаре, прямо под скалами, где Виктор в 1985 году
нашел голубоватых чарльтониусов. Обратно, вниз, да еще с меньшим ве-
сом, мы без труда пройдем и сами.
Как и на Памире, на Гиссаре установилась прохладная погода с час-
тыми дождями, а наверху — со снегом. Бабочки летали те же, что и год на-
107
зад. Правда, я поймал желтушку эогене. Но она так и осталась единствен-
ной желтушкой, встреченной здесь. И хуже всего — мы не нашли чарль-
тониусов, хотя и облазали все окрестные склоны. Сначала была надежда,
что они еще появятся: ведь в теплое лето 1985 года Виктор увидел этих
сказочных бабочек девятого августа. Совсем приуныли мы после десято-
го. Я хочу вернуться сюда в 1989-м — следующем нечетном году. А целе-
устремленный и упорный Виктор решает поскорее вылететь в Москву и
сразу возвратиться с женой Людмилой. Если бабочка-мечта не будет об-
наружена в этом августе — они продолжат поиск и летом 1988 года.
Утром одиннадцатого недалеко от палатки повстречали нашего зна-
комого — пастуха Самандара с ишаком. Он шел до урочища Лябиджо, за
Хакими. От него узнаем: ниже Хакими из-за дождей сошел сель. Дорога
завалена сползшим склоном, и проходить этот участок надо выше ново-
го, очень крутого склона. Самандар предложил нам идти с ним и погру-
зить рюкзаки на ишака: так будет легче пройти обвал. Виктор как раз со-
бирался вниз. Он быстро уложил рюкзак, мы попрощались до встречи в
Москве, и они ушли. Я остался еще на три дня — вдруг повезет.
Четырнадцатого до обеда полазал по склону и вышел часа в три. Су-
мерки застали меня километрах в десяти от Хакими. Безоблачно. И я за-
ночевал без палатки, в спальнике на каримате, под большими сияющими
звездами в бездонном, черном небе. В Хакими подтвердили, что обвал
пройти трудно и пастухи обходят его за много километров.
Часа в два, в самую жару, подхожу к завалу. Он кончается в реке — в
бешеном Каратаге. Новый, обнажившийся склон — песчано-глинистый,
легко осыпается. Сбоку, справа, — небольшие скалы. Надо подняться по
краю нового склона выше обвала, обойти его верхом и спуститься на до-
рогу у Каратага. Рядом стоят два пастуха с десятком овец и двумя ишака-
ми. Пастухи кивают на рюкзак: «С ним не пройдешь», — и советуют под-
ниматься вслед за овцами, впереди ишаков, если сползу или свалюсь —
ишаки задержат.
Поднялся метров на двадцать, впереди — не меньше тридцати. На-
до мной, рядом, — овцы. Ишаки далеко внизу, пастухи палками пытают-
ся заставить их идти. Овцы не могут подниматься выше: склон сыпется
под копытцами. Они и меня не пускают вверх. Стою, упираясь металли-
ческой палкой сачка и рантом ботинок, но чувствую: сейчас начну спол-
зать. Не свалюсь сам — собьет овца. К тому же они начинают мочиться от
страха. Тут я отчаянными прыжками в сторону добрался до скального
гребешка, быстро поднялся по нему над завалом, прошел метров сто
вдоль крутого сохранившегося склона и спустился на дорогу.
Через час дошел до Лябиджо. Стригуны овец встретили меня радуш-
но: давно никто не приходил со стороны завала. Угостили чудесным жар-
ким с барашком, даже заставили взять полную литровую банку с собой.
На закуску — огромный сахарный холодный арбуз. Вскоре из Лябиджо
отправился грузовик с мешками настриженной шерсти. На нем я доехал
до Шахринау. А следующим вечером из Душанбе вылетел в Москву.
Как же оценить последнюю экспедицию? Несмотря на относитель-
но скромные «уловы», считать ее неудачной не стоит. Ведь сама жизнь в
108
КЫЗЫЛ РА Б АТ, базардара мынхаджир, диахандара
горах — в радость. Наблюдение удивительной зависимости начала лёта
чарльтониуса Анюта от погодных условий позволили мне выдвинуть ги-
потезу о способности куколки этой бабочки «делать» долгосрочные про-
гнозы, определяющие скорость ее развития. Умение предчувствовать не-
настье известно у гусениц походного шелкопряда и многих дневных ба-
бочек. Часто можно видеть, как перед грозой спешат укрыться перелив-
ницы, ленточницы, траурницы... Синоптические же способности куколки
замечены впервые.
И, наконец, высокогорные экспедиции, которые заканчиваются бла-
гополучным возвращением всех участников, надо признавать удачными.
СИНЕЕ ОКО ПАМИРА
Творения природы совершеннее творений
искусства.
М. Цицерон
1988 год. На очереди — аполлон автократор на Сарезском озере. Его
лёт начинается во второй половине июля. Поэтому первые числа проведу
на Южно-Аличурском хребте: о бабочках оттуда трудно найти какие-ли-
бо сообщения. Остановлюсь там, если удастся, на погранзаставе, у при-
граничного озера Зоркуль.
Со мной на Памир отправляется и ученый секретарь Московского
общества испытателей природы, кандидат военных наук Александр Ва-
сильевич Рудинский. Он — походник. Поднимался на Ключевскую сопку,
не раз сплавлялся на плотах. Александр Васильевич эрудирован, очень де-
ликатен, легок в общении. И всё же взять его я соглашаюсь не сразу:
шестьдесят четыре года тогда казались мне слишком солидным возрас-
том для первой в жизни поездки на Памир. Но о Памире он так мечта-
ет, что отказать ему нельзя.
Александр Васильевич хотел не только любоваться легендарными
горами, но и достойно увековечить увиденное на «объемных» слайдах.
Для этого он создал агрегат — два фотоаппарата «Зоркий» с общим спу-
ском, закрепленные на одной металлической пластине. Два слайда, од-
новременно отснятые обоими аппаратами, помещаются в соответству-
ющий проектор, и зритель в специальных очках видит на экране изоб-
ражение столь же объемным, каким его видел фотограф.
В Мургаб мы приехали, как обычно, через Ош. Сразу пришли в по-
гранотряд. Здесь меня уже хорошо знали, да и я знал многих. Ведь в от-
ряде я не только попрошайничал транспорт, но и читал каждый год
лекции о химии. Нам повезло: через два часа на заставу Зоркуль выез-
жал «уазик».
Дорога долгая. Не доезжая до перевала Койтезек, сворачиваем с
тракта на юг, на трассу, ведущую к Ишкашиму. Южно-Аличурский
хребет пересекаем по перевалу Хоргуш (более 4000 м) и вскоре съезжа-
ем с трассы на дорогу, идущую вдоль пограничной реки Памир (запад-
нее она зовется Пянджем). Едем на восток. На юге, в Афганистане —
снеговые вершины Ваханского хребта, севернее — крутые высокие осы-
пи Южно-Аличурского. К заставе подъехали затемно.
ио
СИНЕЕ ОКО ПАМИРА
Нас встретили дружески. Молодые, смелые, открытые лица. Посели-
ли в комнате с нагретой печкой. Ночи морозные: застава одна из самых
высокогорных на Памире (4126 м). Утром в ярком солнце увидели окре-
стности. Недалеко — огромное синее озеро. Берега плоские. Кругом горы.
На той стороне, вдали — белоснежные конусы Ваханского хребта. Север-
нее начинается подъем на Южно-Аличурский.
Кишлак Рушан с вертолета. Западный Памир
К нему я и направился. Надо узнать, есть ли здесь, на Южно-Аличур-
ском хребте, аполлон симо; на Севере-Аличурском я его так и не нашел.
Недалеко от заставы, на моренах у подошвы хребта, в массе летали аполло-
ны Жакьямонта. Нигде я не видел их в таком количестве. Эти бабочки с
медленным, даже вялым полетом, встречались на склонах до подъема от
подошвы метров на двести. А наверху бабочек очень мало: одиночные бе-
лянки колидицы и аполлоны актиусы. Поднимаюсь до снега, метров до
4800 Казалось, тут и должны обитать симо. Но на безжизненных склонах
вообще нет бабочек. Зато недалеко несколько кииков: довольно долго вни-
мательно рассматривают меня, спокойно отворачиваются и медленно про-
должают свой путь.
Вернулся я часам к пяти. Александр Васильевич — пораньше. Он гулял
по берегу озера, много фотографировал и был просто восхищен увиденным.
in
Я ИДУ ИСКАТЬ
Все десять теплых солнечных дней до отъезда безуспешно искал си-
мо и его кормовое растение — лаготис. На моренах изредка встречались
великолепные короткохвостые восточнопамирские махаоны ладакензис.
Ближе к заставе обитало много голубянок.
Как-то вечером я рассказал пограничникам о значении химии в
нашей жизни. После лекции ко мне подошел высокий, подтянутый
младший сержант с внимательными серьезными глазами и, заметно
стесняясь, спросил, могу ли я уделить ему немного времени. Я подумал:
слушателя, как это нередко бывало, волнует возможность лечения како-
го-нибудь заболевания. Но, оказалось, молодого человека так заинтере-
совала лекция, что он теперь решил через год, после демобилизации,
сдавать экзамены в химический ВУЗ, хотя прежде собирался поступать
в школу сержантов.
Очень обрадованный — будет еще один коллега — обещаю сразу
прислать из Москвы необходимые книги. Позже, когда я вернулся в
Москву, моя бывшая аспирантка — обаятельная, добрейшая умница
Светлана Алексеевна Родионова, дети которой недавно окончили школу,
принесла увесистую кипу учебников по химии. Я тут же отправил их на
заставу Николаю Катаеву. А через полтора года в гости ко мне пришел,
оказавшись в Москве проездом, командир заставы Зоркуль. Не совсем уж
и в шутку Владимир упрекнул меня за «переманивание» их «лучшего по-
граничника», а теперь — студента Днепропетровского химико-техноло-
гического института...
Машины с отдаленной заставы на озере уходили редко. И хотя вез-
деход, отправлявшийся в ночь на четырнадцатое, доезжал не до Мургаба,
а лишь до тракта, мы выехали на нём. Ни до, ни после я не испытывал та-
кой ужасной езды. Когда мы садились в машину, было тепло. Да и кузов
крытый. Я надел толстый свитер и штормовку, а пуховку засунул в рюк-
зак — подумал: не замерзну. Александра Васильевича, как аксакала, поса-
дили в кабину. Дорога, вернее бездорожье, поднималась до безымянного
перевала не менее чем на шестьсот метров. В кузове темно. Тряска, кач-
ка и толчки дикие. Быстро холодало. Чтобы согреться, я жался к соседке
— овчарке, животному воспитанному и терпеливому. Она молчала, даже
когда я почти обнял ее.
При спуске с перевала потеплело, а за хребтом путь до тракта стал
даже сносным.
Попутку мы ждали около получаса и в полдень были в Мургабе.
В отряде на окне военторга, снаружи, сидели пять удивительных ноч-
ных бабочек. Я взял их. Вид этих бражников, неизвестных на Восточном
Памире, я пока не определил. Больше никогда они мне не встречались.
На рассвете на машине ПАТУ мы направились в Хорог. А утром сле-
дующего дня из Хорога приехали в кишлак Рушан. Логика дороги требу-
ет: переезды должны совершаться по возможности быстрее. Даже не-
большая задержка иногда приводит к потере массы времени, вплоть до
срыва планов.
В Рушанах сразу идем в аэропорт: ведь на Сарезское озеро — нашу
заветную цель — мы можем попасть только вертолетом, а они обычно ле-
112
тают с посадкой в Рушане. Мой добрый знакомый с 1985 года, начальник
аэропорта Дустмамаз Ташмамедов ничем порадовать нас не может: вер-
толеты на Сарез летают редко, без расписания, и об их прилете можно
узнать не раньше, чем за час Поэтому в светлое время мы должны сидеть
в аэропорту. Не стоит и ночевать в кишлаке, в гостинице: таскать каждый
день рюкзаки, под тридцать килограммов каждый, за два километра ту-
да и обратно — удовольствие ниже среднего.
Располагаемся в маленьком, всегда пустом зале ожидания. Здесь на
примусе готовим еду — продукты Бирюлевского завода концентратов, а
ночью спим, постелив на лавки кариматы. Свой пост покидаем только с
началом сумерек — совершаем прогулку в кишлак. Конечно, мне труднее
всего днем: безвылазно маяться от жары в аэропорту и знать, что там, в го-
рах, под этим же солнцем и в это же время летают сказочные бабочки...
И всё же бабочек я ловил — ночных, и много. С наступлением тем-
ноты на крыше домика аэропорта загоралась мощная лампа, и на нее
летели разнообразные, крупные бражники, от средней величины до ог-
ромных орденские ленты, реже — медведицы и масса разных других ба-
бочек. Но я не был единственным ловцом прекрасных созданий. На зем-
ле, в тени, у границы света от лампы и тьмы сидели жабы и терпеливо
ждали. Стоило ослепленной бабочке сесть или упасть на освещенную
землю — охотница стремительно выскакивала и хватала жертву. На поч-
тительном расстоянии от жаб в ожидании замерли пауки.
Как-то, прогуливаясь вечером по Рушану, мы увидели в садике ог-
ромное, раскидистое дерево; листву скрывали крупные шафрановые аб-
рикосы. Из домика вышел хозяин. Мы поздоровались, и я попросил его
продать один-два килограмма. Он взял ведро и легко залез на дерево.
Вскоре мы стали кричать, что нам уже хватит. Но парень слез, только за-
полнив ведро с верхом. Затем он высыпал всё нам в сумку. Я спросил,
сколько заплатить Хозяин взглянул на меня с удивлением, которое сме-
нилось выражением обиды, повернулся и ушел в дом.
Лётное поле и прилегающую к нему местность контролировал пес
начальника аэропорта. Лохматый, черный, величиной с теленка волкодав
беспощадно изгонял каждую собаку, забегавшую на его участок. Людей,
и нас в том числе, вниманием он не удостаивал.
И вдруг на шестой день нашей высидки, когда мы готовились к оче-
редному посещению кишлака, величественный пес входит в зал ожида-
ния и, приветливо помахивая хвостом, подходит ко мне. Я не могу понять
такого изменения его поведения: ведь к нашим скромным угощениям он
совершенно равнодушен.
Смеркалось, жара слегка спала, и мы направились в свой обычный
невеселый маршрут. К нашему удивлению, пес пошел с нами, держась
слева от меня. Чем ближе кишлак, тем ближе ко мне «новый друг». И тут
всё прояснилось. На окраине Рушана с бешеным лаем выскакивает из ку-
стов кобель, размером не уступающий нашему попутчику. Волкодав, под-
жав хвост, прижался к моей ноге: он ведь на чужой территории. Разъя-
ренная собака всё ближе. Наклоняюсь, делая вид, что поднимаю камень.
Нападающий, недовольно рыча, останавливается.
из
По мере удаления от враждебного места пес держится всё незави-
симее. И, наконец, когда в конце тополевой аллеи появилась светлая со-
бачка, он, трубой подняв хвост, убежал от нас к ней.
Ну как тут не поверить в ум и наблюдательность братьев наших
меньших?
На следующее, уже седьмое утро впервые приземлился вертолет.
Выходит пилот. С Сардаром мы знакомы и не раз играли в шахматы три
года назад. Но летит он не на Сарез, а поближе: в Совноб, к строителям
дороги до Кудары. К сожалению, летать на Сарез он пока не может: что-
бы совершать посадки на высоте более 3000 м, надо сдать дополнитель-
ный экзамен.
Сардар предлагает забросить нас в Совноб на пару дней; а затем мы
с ним вернемся в Рушан. Соглашаемся — терпение не безгранично.
Летим в ущелье над белым от пены Бартангом под васильковым не-
бом и грандиозными снежными Язгулемским и Рушанским хребтами.
Временами скальные стены оказываются пугающе близко. Мощь и кра-
сота окружающего потрясают.
К сожалению, летели не более получаса. Приземлились у домиков
строителей. Нам выделили фургончик. Солнце было еще высоко, и я за-
спешил к склону Язгулемского хребта. Александр Васильевич со своим
фотоагрегатом отправился к берегу Бартанга.
Поднимаюсь метров на двести, захожу в сай — неглубокое наклон-
ное ущелье — с небольшими скалами и вижу: летит черная паралаза с
вроде бы оборванными задними крыльями. Бабочка оказалась паралазой
ида. Почти половина ее заднего крыла у наружного края — белая. Вот и
похожа в полете эта чудесная бабочка на «оборванку». Прежде летящую
иду я не видел. Поднимаясь до конца сая, поймал еще несколько паралаз,
яркую розоватую желтушку Вискотта и аполлона Жакьямонта.
Спать легли на кариматах, на полу фургончика. Резкий толчок снизу
разбудил меня. Такое я уже испытывал в 1985 году, в Поршнёве, в
двадцати одном километре от Хорога. Тогда, проснувшись, я успел поду-
мать: «В Хороге не бывает сильных землетрясенг?й», и заснул. Теперь же
уснул, не успев ни о чем подумать. Утром и Александр Васильевич, и ра-
бочие сказали, что толчок разбудил и их.
На следующий день я поднялся в горы намного выше, но встретил
всё тех же бабочек.
Двадцать четвертого, только рассвело, прилетел вертолет Сардара, и
мы отправились назад в Рушан. Сходим, а навстречу — Дустамамаз. Гово-
рит: сейчас приземлится санитарный вертолет, вызванный к чабану, забо-
левшему на пастбище над Сарезом, и заберет нас. А еще через десять ми-
нут мы, счастливые, летели к озеру мечты.
Пока пролетали уже знакомый путь — до Совноба, я рассказывал
Александру Васильевичу об озере, о котором побывавшие там говорили,
что такого красивого места не видели никогда в жизни.
5 февраля 1911 года, около полуночи, на Памире произошло землетря-
сение чудовищной силы — 9 баллов. Толчок зарегистрировали даже в Пул-
ковской обсерватории под Петербургом А в районе кишлака Усой бедст-
114
вие носило космический характер: от страшных подземных ударов на хреб-
те Музкол раскололась огромная гора, и отколовшаяся часть рухнула в доли-
ну реки Мургаб, накрыв Усой вместе со всеми жителями. Мощь удара была
такой, что многотонные глыбы разлетались на три-четыре километра. По
склонам хребтов, обрамлявших долины Мургаба, Бартанга и Кудары, с ре-
вом скатывались снежные лавины, грохотали обвалы. Три дня туча густой
пыли стояла над местом катастрофы. Воды запруженного гигантским обва-
Сарезское озеро, каким я его увидел впервые
лом Мургаба стали подниматься, взламывая лед — так из ужасающего хаоса
рождалось, как Афродита из пены, озеро поразительной, невиданной красо-
ты, позднее названное Сарезским.
К началу тридцатых годов количество воды, приносимой в озеро ре-
ками, сравнялось с вытекающим из него сквозь завал. Поверхность озера
установилась на высоте 3260 метров над уровнем моря, зеркало воды до-
стигло 80 квадратных километров, глубина — 500 метров, а объем — 17
кубических километров.
Увы, эта красота таит в себе страшную угрозу. Природный ката-
клизм, ее породивший, может повториться. Периодичность девяти-
балльных землетрясений в этой сейсмической зоне составляет всего
200—300 лет. Однако роковым может оказаться и менее сильное зем-
летрясение. На южных склонах хребта Музкол, на высоте 600—1000
115
Я ИДУ ИСКАТЬ
метров над озером, видны крупные трещины. Если разломы пойдут по
ним, в озеро скальной породы рухнет не менее чем при землетрясении
1911 года. Высота наката воды на левый берег превысит 600 метров.
Озеро просто выплеснется из своего ложа, и гигантская волна пройдет
по ущельям Бартанга, Пянджа и верховий Амударьи, сметая всё на
своем пути.
Да-а, ничто не вечно в этом мире.
БАБОЧКА АПОЛЛОН АВТОКРАТОР,
И КАК Я ИСКАЛ ЕЕ______________________________
Кто Сареза не видал — на Памире не бывал.
Памирская поговорка
Когда я в конце семидесятых годов рассматривал коллекцию про-
фессора Алексея Михайловича Сладкова, меня потряс аполлон, который
удивительно крупными оранжевыми пятнами на задних крыльях сильно
отличался от известных мне бабочек этого рода. Алексей Михайлович
сказал, что это автократор (с латинского — «самодержец»), что получил
он его в подарок от английского энтомолога Виата, обитает автократор в
Афганистане, а в нашей стране его, скорее всего, нет.
Теперь я затрудняюсь назвать иную бабочку, с которой было бы свя-
зано столько волнений и усилий многих энтомологов.
В 1911 году офицер А. К. Гольбек привез в Петербург прекрасную
бабочку, полученную на Памире от пастуха, поймавшего ее якобы на
«перевале Гушкон на Дарвазе». Гольбек передал бабочку крупному рус-
скому ученому, исследователю чешуекрылых, камергеру царского двора
А. В. Авинову. Научная добросовестность не позволила Авинову по одно-
му экземпляру описать необычную бабочку как новый вид, и он, не скры-
вая своих сомнений, классифицировал ее как подвид автократор в какой-
то степени сходного с ним вида аполлона Чарльтона.
Представленный Авиновым цветной рисунок автократора вызвал
сильнейшее волнение у коллекционеров. Многие сразу отправились на
Памир на поиск загадочной бабочки. Увы, никто не нашел ее! Да и
никакого перевала Гушкон на Дарвазском хребте нет.
А затем события приняли криминальный характер. В 1928 году ав-
тократор появился в Германии, на энтомологической выставке в Дрезде-
не. Оказалось, какой-то студент похитил из Ленинградского зоологичес-
кого института авиновский экземпляр и продал его немецкому торговцу
насекомыми. С большим трудом удалось вернуть бабочку на ее законное
место в Ленинграде.
Однако демонстрация автократора в Дрездене имела и положитель-
ный результат: среди потрясенных красотой бабочки оказался Ганс Котч —
владелец энтомологического магазина. Он загорелся мечтой найти ее. Од-
нако Памир тогда был закрыт для зарубежных энтомологов. В 1936 году
у Котча появилась возможность отправиться в сопредельные с Памиром
области Афганистана. Районом исследования он выбрал горный массив
П6
Ходжа Мохамед — отрог Гиндукуша, отходящий на северо-восток, в сто-
рону Ванчского и Дарвазского хребтов.
Удача сопутствовала Котчу: ему удалось найти и собрать самцов и
самок автократора. Удивительным оказалось резкое различие в рисунке
их крыльев. Ни у одного из видов аполлонов нет столь ярко выраженно-
го полового диморфизма. Собранный материал позволил выделить авто-
кратора в самостоятельный вид аполлонов.
В коммерческих целях Котч скрывал точное место обитания бабо-
чек. Коллекционеры, пытавшиеся в горах Ходжа Мохамед повторить его
успех, возвращались ни с чем.
Только в 1960 году в Северо-Восточном Афганистане, в долине Анжу-
ман, Виат заметил автократоров, проносившихся над труднодоступными
крутыми скальными склонами на высоте ЗЗОО-3500 метров над уровнем
моря. Позднее в Афганистане автократора неоднократно собирали и изу-
чали. Было установлено и кормовое растение его гусеницы — хохлатка.
В эти годы наши исследователи упорно и безуспешно искали авто-
кратора на Памире. И только в 1971 году одна бабочка была случайно
найдена на Ванчском хребте, в верховьях реки Каштига. Удача придала
искателям новые силы. На поиск отправились замечательные энтомоло-
ги А. В. Цветаев и В. А. Гансон. Но счастье отвернулось от них. Постепен-
но утверждалось мнение, что на Памире могут встречаться лишь авто-
краторы, случайно залетающие из Афганистана.
И снова сенсация! В 1985 году сотрудник Государственного Дарвин-
ского музея Павел Владимирович Богданов узнает от посетителя, что тот,
путешествуя по Памиру в 1981 году, поймал в окрестностях залива Ирхт
двух бабочек — самок автократора. Энергичный Богданов не только при-
обрел их для музея, но организовал и возглавил экспедицию в район по-
имки ~ ущелье Чок-Чун-Дара, расположенное в восточных отрогах Ру-
шанского хребта. Ободренные известием о находке автократоров в окре-
стностях Сареза, туда и на Ванчский хребет летом 1985 года отправились
и другие энтузиасты.
В результате упорных поисков А. В. Крейцбергу, В. А. Гансону, Е. А.
Тарасову и П. В. Богданову удалось на опасных скальных склонах на вы-
соте ЗЗОО-3600 метров обнаружить единичных автократоров, а также
найти одиночные кустики хохлатки фимбриллифера — кормового расте-
ния их гусениц. Теперь можно было утверждать, что автократор «пропи-
сан» на Западном Памире: на Ванчском, Северо-Аличурском и Рушан-
ском хребтах.
Все это я знал, собираясь на поиски автократора в 1988 году. Кро-
ме того, при изучении бабочек Приморского края и высокогорий Па-
мира и Гиссара у меня появилась уверенность в том, что малочислен-
ных видов бабочек, за крайне редким исключением, нет. Если бабочки
какого-либо вида встречаются очень редко, значит, эти одиночные эк-
земпляры залетают из своих стаций1, где численность бабочек достаточ-
1 Стация — участок с совокупностью условий (рельеф, климат, пища и т. д.), необходимых для суще-
ствования данного вида животных; их местообитание.
117

Я ИДУ ИСКАТЬ
Дорога к Сарезу - Язгулсмский хребет
но высокая, чтобы обеспечить существование популяции. Значит, оди-
ночные автократоры, которых находили на Памире, прилетали из пока
не известных стаций.
Отсюда основная цель моей экспедиции — найти местообитание ав-
тократора, где бы на ограниченном участке летало много бабочек. Естест-
венно, здесь же в достаточном количестве должно расти и кормовое рас-
тение — хохлатка фимбриллифера. Начать я решил с ущелья Чок-Чун-Да-
ра, что примерно в километре от залива Ирхт.
...Слева по курсу появилась белоснежная громада пика Революции
(6974 м) — мечты альпинистов, а справа — сказочное матово-зеленое, как
светлый малахит, озеро Шадаукуль.
Я слышал и читал, что Сарез необычайно прекрасен, и ожидал уви-
деть чудо, но то, что открылось, ошеломило меня. Я увидел ярко-бирюзо-
вое озеро, сияющее собственным светом, в окружении ярко-синих снего-
вых гор, склоны которых круто уходили в изумрудную воду. И надо всем —
яркое-яркое темно-синее небо и щедро льющееся солнце!
Мы приземлились. Подошли вызвавшие вертолет метеорологи. Ра-
душно, с обычным памирским гостеприимством предложили нам оста-
новиться на метеостанции.
Трудно оторваться от любования изумительной красотой окружаю-
щего. И всё же выхватываю из рюкзака сачок и бегу к ущелью Чок-Чун-
Дара. Ведь там — автократоры!
Весь день я провел в ущелье. Хохлатку не нашел, как и другие эн-
томологи, ранее искавшие ее здесь. Летало довольно много бабочек,
118
СИНЕЕ ОКО ПАМИРА
особенно сатирид (бархатниц), но автократора не было. Возвращался
осыпями под крутым скальным правым бортом ущелья. Перехожу не-
большой каменный гребень. Передо мной — черная осыпь под черны-
ми скалами, а впереди, в полусотне метров, над едва заметной тропой
летит от меня сероватая бабочка. Сначала она показалась мне каким-
то сатиром. Но меня насторожил ее крупный для сатира размер и не-
сколько необычный полет. Я побежал за ней, бабочка летела спокойно.
Когда до нее осталось метров десять, я увидел, что это самка автокра-
тора! Рванулся к ней. Бабочка резко изменила полет, оказалась ниже
меня метра на три и исчезла. Я быстро повернулся к скалам. Автокра-
тор мелькнул над ними. Глянул на часы: было четыре. Сухим обжигаю-
щим жаром веяло от раскаленных солнцем черных скал и осыпи.
Никогда не видел таких стремительных бабочек. Стало ясно: при
встрече с одиночным автократором шанс поймать его невелик. В ущелье
Чок-Чун-Дара я больше не заходил. Все усилия — на поиск хохлатки.
При выборе маршрутов я учитывал, что хохлатка на Памире растет
в основном на подскальных каменистых склонах, подчас вплотную к ска-
лам, и что автократоров чаще всего видели на скальных склонах северной
экспозиции на высоте около 3500 метров над уровнем моря.
Я «работал» всё светлое время суток, с каждым днем просматривая
всё более дальние склоны, стараясь не пропускать никаких участков.
Многие метры проходил, с трудом удерживаясь на скалах. Острые плас-
тинчатые выступы сланцевых скал резали пальцы рук. А вечерами, в су-
мерках, латал разорванные при лазании джинсы. К счастью, все дни сто-
яла прекрасная солнечная погода.
Восьмой день поиска, 31 июля. Обогнув скальный выступ, натыка-
юсь на яркий желтый цветок. Хохлатка! Еще несколько кустиков прижа-
лись к скалам, другие росли рядом на очень крутом глинистом склоне.
Быстро осматриваю скалы и склоны с хохлаткой, перевожу взгляд через
длинный узкий каменистый барьер на соседний склон и вижу белых
аполлонов, медленно и плавно парящих над белыми цветами акантоли-
мона. Бабочек более десяти. Счастье переполнило меня! Я нашел стацию
автократоров! Впервые на Памире.
Все автократоры над цветами акантолимона — самцы. За несколько
минут ловлю пять бабочек (в Москве получил разрешение Госагропрома
СССР на отлов пяти пар самцов и самок автократора, внесенного в Красную
книгу СССР 1985 года). Перехожу через каменный барьер к склону с хох-
латкой. Бабочек на нем нет. Уже около одиннадцати. И тут я почувствовал,
что самки появятся здесь после двенадцати часов. Эта уверенность удивила
меня. Но всё же спускаюсь метров на полтораста к ручью, обедаю изюмом
и лепешкой и поднимаюсь к хохлаткам. И, приближаясь к ним, вижу, как
со скалы медленно, присаживаясь на камни на несколько секунд через 5—10
метров, слетает к пышному кустику хохлатки прекрасная самка автократо-
ра. Бабочка села на камень, из-под которого выбивалось растение, прижа-
лась, распластав крылья. Ярчайшим желтым светом загорелись пятна на зад-
них крыльях. От нее меня отделял настолько крутой склон, что пройти по
нему я бы не смог — преодолел его прыжками, накрыл бабочку сачком, не
119
удержался, упал и тут же зарубился ботинками. Пять экземпляров самок я
собрал меньше чем за полчаса. Очень довольный, что больше не надо подни-
мать сачок на изумительных созданий, я поднимаюсь на каменный барьер
между склоном с хохлатками и склоном с акантолимоном и наблюдаю за
бабочками на обоих склонах. Автократоров много: почти всё время на пло-
щади примерно 100 на 150 метров у меня в поле зрения пять—десять сам-
цов и столько же самок. На склоне с хохлаткой — только самки, ни одного
самца. На соседнем, за каменным барьером — только самцы. Изредка над
ними стремительно пролетает самка, самец взмывает за ней, и они уносят-
ся в скалы. Со скал медленно спускаются самки, присаживаются на камни,
всегда у кустика хохлатки, и, распластав крылья, трутся брюшком о камни,
вероятно, откладывая яйца. Затем утомленная самка отдыхает на камнях и
улетает. Это фантастика: на склоне ггрким желтым светом, как лампочки на
елке, мерцают сказочные бабочки. Возможно, такое яркое свечение желтых
пятен на задних крыльях самки автократора объясняется высоким содер-
жанием ультрафиолетовых лучей в солнечном свете на такой высоте в горах.
Солнце опускалось к зубцам гор. После пяти часов автократоров
уже не было.
Я никогда не страдал бессонницей, но в эту ночь долго не мог уснуть,
закрывал глаза и видел склоны с автократорами; часто просыпался от
ощущения счастья, не покидавшего меня и во сне, вновь переживал со-
бытия удивительного дня.
Последующие дни я наблюдал за автократорами, размышлял о них,
об итогах экспедиции, любовался Сарезом, горами, фотографировал... 4
августа, в последний день, проведенный мной с автократорами, самцов
стало меньше, уже облётанные, они лениво присаживались на цветы
акантолимона.
Привязанность популяции автократоров к подскальным склонам,
настолько крутым, что на них не удерживается каменная осыпь, а нахо-
дятся лишь надежно «вмонтированные» камни, скорее всего, связана с
тем, что самки откладывают яйца на камни рядом с хохлаткой. Камни
осыпи могут переместиться вниз, при этом отложенные на них яйца ока-
жутся слишком далеко от хохлатки, и вышедшие из яиц маленькие гусе-
ницы погибнут, не добравшись до кормового растения. Вот и откладыва-
ют яйца на камни, столь прочно и давно «сидящие» на склоне, что из-под
них даже хохлатка успела вырасти.
Предположение, что на Западном Памире автократоры обитают в
редких изолированных популяциях с высокой численностью на неболь-
шой площади, подтвердилось.
Обдумывая увиденное, решаю: автократоров надо искать на всех
хребтах Западного Памира и на соседних с ними хребтах Восточного Па-
мира, высота долин между которыми не превышает 3500 метров над
уровнем моря.
Забегу вперед более чем на десять лет: энтомологическая экспеди-
ция Московского общества испытателей природы и Русского географи-
ческого общества 1999—2002 года в составе Андрея Сочивко, Виктора
Лесина и автора, то есть меня, обнаружила автократора на восточнопа-
120
Легендарные
аполлоны
автократоры
(самка и самец)
и хохлатка —
их. кормовое растение

sen *
Я ИДУ ИСКАТЬ
мирских хребтах Музкол, Пшартский и Северо-Аличурский. Но эта тема
заслуживает уже отдельного рассказа.
А пока вернемся на Сарез. Самый жаркий день я провел на правом
берегу реки Лянгар, разделяющей Северо-Аличурский и Рушанский
хребты. На Северо-Аличурский хребет поднимался ущельем, выходив-
шим на пологую площадку под мощной ледниково-снежной вершиной,
ярко сиявшей в темно-синем небе. Еще в начале подъема я заметил над
площадкой пыль, как бы поднятую вихрями. Но был штиль. И, только
пройдя ущелье, увидел и услышал, как со склона вершины срываются вы-
таявшие из льда и снега каменные глыбы и с грохотом, вздымая столбы
пыли, бомбят площадку. А ночью из ущелья, которое я проходил днем,
вырвался жидкий глинистый сель: жара вызвала быстрое таяние снега и
льда, вода скопилась в грунте, и он стал подвижным. Утром домики мете-
останции стояли в светло-коричневой жиже. К вечеру грязь высохла.
И еще о Сарезе, о его горной оправе. Никогда, ни до, ни после, я не
видел такой красоты, такого яркого, праздничного небесного пейзажа.
По-моему, своеобразие этому чуду придает воздух — синий и абсолютно
прозрачный. Поэтому расстояние до гор передается интенсивностью их
синевы, а не как мы привыкли, — синеватой или голубой дымкой. Эта
красота поддерживала меня в трудном поиске автократора. Кстати, об-
вал, создавший озеро, произошел в 1911 году — в тот же год, когда и ле-
гендарный аполлон стал известен энтомологам.
Пятого, утром, к гидрологам прилетел вертолет. Летим в Рушан.
Тринадцать дней праздника закончились.
* * *
Из Рушана мы вернулись в Хорог. В областной больнице я прочел
лекцию «Химия и прогресс медицины»: обещал двум врачам, с которыми
мы летели в санитарном вертолете на Сарез. В больнице меня удивил
сильнейший запах гексахлорана, использованного против насекомых. Я
уговаривал главврача никогда не применять этот канцероген.
И вот мы направляемся в последний пункт нашего памирского плана —
в Гармчашму, известную своими сероводородными источниками и ванна-
ми. Пятьдесят километров на юг от Хорога проезжаем автобусом. Четыре
дня по утрам я поднимался в отроги Ишкашимского хребта на левом бере-
гу реки Гармчашма, а Александр Васильевич по-прежнему не расставался с
фотоаппаратурой — число отснятых им пленок перевалило за полусотню.
Бабочек летало немало; самые интересные из них — сатир пимпла и
перламутровка аргироспилата.
В последний день произошел эпизод, свое поведение в котором я не
понял до сих пор. После полудня, спускаясь с горы, сажусь на крутом
склоне перекусить. Подстелил штормовку и приступил к обычному поле-
вому обеду — изюм с лепешкой и, конечно, вода. Стук сверху заставил
обернуться. Вижу: довольно далеко с горы, подскакивая, несется большой
122
камень — и прямо на меня. Понимаю, надо отбежать в сторону. Но тут
появляется непонятное знание: камень пролетит мимо. Сижу — наблю-
даю. Через несколько секунд многопудовый камень в полуметре с под-
скока ударяется о край штормовки, подпрыгивает, уносится вниз и быс-
Гора, с которой сошел сем
тро теряется из виду. И теперь мне неясно — почему не отбежал? То ли
знание, что камень пролетит мимо, было результатом единения с приро-
дой, ощущения, которое я не раз испытывал в горах? То ли просто под-
дался лени — всё переложил на авось?
Из Хорога в Ош (728 км) приехали на машине ПАТу. До вылета в
Москву — пять дней. Решаем отправиться на озеро Сары-Челек — кра-
сивейшее место в Киргизии. Действительно, озеро и окружающие его
горы, поросшие тянь-шаньскими елями, — прекрасны. Но нельзя было
ехать сюда после Сареза! Чары небесной красоты памирского чуда не
оставляли нас.
В самолете я думал о гиссарском голубоватом чарльтониусе, об экс-
педиции следующего, 1989 года.
семейная экспедиция____________________________________
Природа подобна женщине, которая любит
наряжаться и которая, показывая из-под на-
рядов то одну часть тела, то другую, пода-
ст своим настойчивым поклонникам неко-
торую надежду у .жать ссгмда- нибудъ всю.
Д. Дт'дро
При том, что таинственный гиссарский чарльтониус оставался
главной целью экспедиции 1989 года, я хотел на Мынхаджире продол-
жить наблюдения за периодами лёта чарльтониуса Анюты — для под-
тверждения или опровержения своей гипотезы о зависимости време-
ни появления этой бабочки от предстоящей погоды. Для Виктора вто-
рым по значимости трофеем после чарльтониуса с Гиссара был бы са-
резский автократор.
Помимо верховья Диахандары, Мынхаджира и Сарезского озера,
мы хотели посетить долину реки Арам-Кунгей — на северных склонах За-
алайского хребта: здесь в 1988 (четном!) году эстонские энтомологи обна-
ружили «тысячи чарльтониусов Романова». После Арам-Кунгея они по-
бывали на Бартанге и у кишлака Барчадив, над крутыми скальными осы-
пями Рушанского хребта, увидели автократоров...
К нам присоединился мой сын Володя. Его интересовали не только
бабочки, а вся горная фауна: звери, птицы, рептилии. Дорогу он любит да-
же сильнее, чем я, еще острее чувствует тугой «ветер странствий».
И наконец, перед последним, самым важным — гиссарским — эта-
пом экспедиции в Душанбе должна прилететь Людмила Лесина, жена
Виктора. Мы встретим ее в аэропорту.
Начнем с Арам-Кунгея. Пятого июля, в шесть утра, выезжаем из
Оша в Дарауткурган, откуда до места — километров двадцать. Катим по
Ошско-Хорогскому тракту В маленький дребезжащий автобус на каж-
дой остановке заходят пассажиры с детьми, мешками, корзинами. Детей
берут на руки незнакомые сидящие счастливцы. Старикам сразу стара-
ются уступить место. Кажется, уже не влезет и кошка. Но люди продол-
жают втискиваться. Из-за корзин и мешков в проходе стоящие постоян-
но валятся на сидящих. И хотя испытание продолжается не менее две-
надцати часов, все доброжелательны и веселы. Нервы у них явно покреп-
че, чем у москвичей.
124
СЕМЕЙНАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ
Движение часто задерживают отары овец, которых гонят по тракту из
Узбекистана и более северных районов Киргизии на юг — на пастбища в го-
рах и в Алайской долине. Овцы не реагируют на отчаянные гудки, да и пас-
тухи обычно не спешат отгонять их в сторону. Поэтому при приближении к
стаду из автобуса выскакивает паренек, который для этого и стоит в дверях,
бежит впереди и сгоняет овец с трассы. Всё привычно: в восьмидесятые годы
при поездках по тракту на Памир в кабине ЗИЛа я проделывал то же самое.
У перевала Талдык
Мог ли кто тогда подумать, что 1989 год — последний, когда стада
из Узбекистана пасутся в Киргизии. Сначала чудовищная ошская траге-
дия, а затем развал Союза разрушили добрые отношения между рес-
публиками-соседями...
Автобус героически проходит перевал Талдык, у кишлака Сары-Таш
сворачивает на запад и бежит по Алайской долине, где, как говорят, скот на-
бирает вес быстрее, чем на любом другом пастбище мира. На берегах Кы-
зылсу — юрты пастухов, отары, стада, табуны. На севере протянулись крутые
каменистые склоны Алайского хребта, на юге — мощные снеговые верши-
ны Заалайского. Среди них не выделяется даже пик Ленина (7134 м).
125
Я ИДУ ИСКАТЬ
В райцентре Дарауткурган мы оказались ближе к вечеру. Осматри-
ваемся. Сразу за кишлаком — склон Алайского хребта. Метрах в двух-
стах — домик метеостанции. Направляемся туда. Нас встретили по-дру-
жески. Предложили остановиться у них. Теперь надо найти машину до
Арам-Кунгея. Хотя дорога туда и не длинная — около двадцати киломе-
тров — да и подъем почти не заметен, идти было бы нелегко: вес каждо-
го рюкзака — от тридцати до сорока килограммов.
Утром я подошел к председателю сельсовета. Мы познакомились,
и он любезно выделил нам на час-другой свой «уазик». Продуктов взя-
ли с собой недели на две. Остальные оставили на метеостанции до воз-
вращения. Пакеты с продуктами, по совету метеорологов, подвесили к
потолку — от крыс и мышей.
Едем вверх вдоль реки Алтын-Дара, к ее притоку Арам-Кунгею. А я
всё думаю: сколько же вокруг отзывчивых, добрых людей!
В восьмидесятые годы XIX века в долине Арам-Кунгея бабочек соби-
рал знаменитый русский путешественник и энтомолог Григорий Ефимо-
вич Грум-Гржимайло. Его на редкость результативные экспедиции в
Среднюю и Центральную Азию инициировал и финансировал Великий
князь Николай Михайлович Романов — выдающийся знаток и исследова-
тель бабочек, удивительно тонко воспринимавший красоту природы и
этих сказочных созданий.
Насколько мне известно, в последующие сто лет серьезных энтомоло-
гических экспедиций здесь не было. И только в 1988 году эти места посети-
ла большая группа энтомологов из Эстонии. Ее участники Александр По-
тоцкий и Свэн Стихарев рассказали много интересного о кормовых расте-
ниях, времени и местах лёта разнообразных встреченных ими бабочек.
Палатку мы поставили недалеко от впадения Арам-Кунгея в Алтын-
Дару, в самом начале узкой долины. По обе стороны палатки оканчива-
лись два отрога, которые, поднимаясь, сходились в цирк в верховьях
Арам-Кунгея, километрах в пятнадцати от его устья. В горах над палат-
кой летали великолепные аполлоны тянь-шаньские, которые здесь отли-
чаются особенно крупными ярко-алыми глазками в черной оправе на
задних крыльях. Над склонами проносились красно-оранжевые желтуш-
ки Романова. Встречалось немало других желтушек, разнообразных бар-
хатниц и других бабочек...
И всё же через несколько дней мы перенесли лагерь километров на
пять вверх по ручью, прямо под высокий склон, наверху которого оказа-
лось много аполлонов Штаудингера иллюстрис.
После прошлогодней экспедиции эстонцев Арам-Кунгей стал столь
популярен, что вскоре сюда подъехали еще несколько групп энтомологов
Одна — тоже из Эстонии, но в другом составе.
Нам же больше всего хотелось наловить чарльтониусов Романова, и не
только из-за их яркой красоты: мы надеялись в конце концов найти неуло-
вимого гиссарского чарльтониуса, и тогда, при описании его как нового под-
вида, чарльтониусы Романова станут необходимы для поиска, путем сравне-
ния, отличительных черт у бабочки с Гиссара. А то, что таинственный гис-
сарский чарльтониус ближе всего именно к чарльтониусу Романова, уже
126
СЕМЕЙНАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ
крамкунгейская ф антазия
было ясно. Но на склонах, где год назад в этих числах «летали тысячи чарль-
тониусов», теперь не видно ни одного. Оказалось: в отличие от памирских и
гиссарского чарльтониусов здесь он летает только в четные годы.
Наконец Юривете Урмас из Таллина нашел самку чарльтониуса,
прямо на берегу Арам-Кунгея. Десятого июля самку этой бабочки на ле-
ту поймал киевлянин Владимир Раевский. Я увидел над осыпями — и то-
же в полете поймал двух самцов — двенадцатого и четырнадцатого. По-
явление в нечетные годы единичных экземпляров из многочисленной по-
пуляции бабочек, летающих в четные, — естественно.
Арам-Кунгей замечателен не только редким разнообразием и
обилием бабочек. С гребней на юг открываются потрясающие виды:
остроконечные снежные пики памирских хребтов Академии наук и
Болеули — «Мазарские Альпы». А вечерами особенно таинственными
и манящими казались причудливые туманные силуэты вершин Алай-
ского хребта.
Мы покинули Арам-Кунгей последними. Восемнадцатого, едва
солнце коснулось сказочных башен Алайского хребта, свернули лагерь и
направились в Дарауткурган. Идти легко: прохладно, постоянный поло-
гий спуск, половина веса рюкзаков съедена. Так начался наш путь в Ду-
шанбе. К метеостанции подошли после полуночи. И утром, дружески по-
прощавшись с гостеприимными метеорологами, выехали местным авто-
бусом в сторону Таджикистана — в кишлак Карамык. Автобус набит не
меньше того, которым мы полмесяца назад приехали в Дарауткурган, но
полтора часа езды — это не двенадцать. Нам повезло: из Карамука в Ка-
шат автобус отходил минут через десять.
127
Запомнился очень красивый перевал на стыке Алайского и Заалай-
ского хребтов. Его высота — около 3000 метров. За ним — Таджикистан.
Дорога идет мимо густых, цветущих, выше человеческого роста зарослей.
Над цветами много разных пестрых бабочек. Правда, мне они показа-
лись обычными — и всё же интересно бы здесь побывать.
Сходим на развилке и идем несколько километров до Ляхша, где
есть аэропорт. Ночуем у ограды летного поля, а на рассвете первым же
рейсом вылетаем на десятиместном самолетике в Душанбе.
Здесь мы тоже не задержались. Даже не успели наесться обожае-
мыми дынями. В Управлении гидрологии удалось быстро договориться
Чарльтоннусы Романова и Людмилы
о заброске нас попутным вертолетом на. Сарезское озеро. Короткая по-
садка — дозаправка в Рушане, где мне всё так знакомо, особенно крыша
аэропорта; теплая встреча с его сотрудниками Дустмамадом и Саидом —
и уже летим в ущелье Бартанга. Близость и величие грандиозных хребтов
потрясают. Виктор и Володя видят это впервые. К сожалению, над Саре-
зом было облачно и озеро не поражало небесной яркостью красок. И всё
же — впечатление сильнейшее.
Приземляемся у залива Ирхт, рядом с метеостанцией и фургончи-
ками гидрологов. Нас встречают мои друзья — метеорологи Устобек Ма-
маткулов и Сергей. Предлагают остановиться на метеостанции. Мы не
хотим их стеснять и вселяемся в один из пустых маленьких домиков, по-
строенных за последний год для службы слежения за озером. Такую
службу тогда предполагали создать с целью оповещения о его возмож-
ном катастрофическом прорыве.
Хотя мы прилетели сюда в тот же день, что я в прошлом году,— 24 ию-
ля — погода установилась совсем другая. Я просмотрел в метеожурналах за-
писи температур в мае, июне и июле последних двух лет. Оказалось: средняя
температура воздуха в этом году на восемь градусов ниже, чем в прошлом.
Метеорологи говорили, что на всем Памире стоит на редкость холодное ле-
то. Поэтому, как оказалось, и не появились на участке своего обитания ав-
тократоры: из-за низкой температуры задержался выход бабочек из куко-
128
СЕМЕЙНАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ
лок. Безуспешно мы ждали их все три дня — до вылета с Сареза. Больше
ждать не могли: еще надо побывать на Мынхаджире, а затем, первого авгу-
ста, встретить Людмилу в аэропорте Душанбе. Похоже, наступал цейтнот.
Двадцать седьмого прилетел вертолет Сардара — он уже получил
право совершать посадки на высоте более 3000 метров над уровнем мо-
ря. В этот же день мы выехали на попутных ЗИЛах из Хорога в Мургаб.
Я ехал с Володей в одной кабине и был счастлив от ощущения, что
мы с сыном одинаково воспринимаем и чувствуем всё окружающее: го-
ры, дорогу, само движение. Я видел: и он понимает наше единство, и это
прибавляло радости.
К вечеру тучи превратились в легкие облака, вспыхнувшие оранже-
вым пламенем в закатном, бирюзовом под золотистой дымкой небом. Ка-
залось, с темнотой исчезнут и они. Но неожиданно на северо-западе, над
Северо-Аличурским хребтом, темными глыбистыми горами начала расти
гроза. Багровые в зашедшем солнце тучи полыхали красными вспышками.
Вскоре совсем стемнело, и только молнии отмечали путь грозы.
В полночь появились редкие огоньки Мургаба. А утром мы уже бы-
ли на Мынхаджире, на месте бывшего лагеря геологов Заречное. В трех
оставшихся палатках жили известные, заслуженные геологи, теперь ис-
кавшие поделочные камни.
Памирские геологи оказались одними из первых, пострадавших от
перестройки: резко сократилось государственное финансирование поис-
ковых работ.
Чарльтониусов мы не увидели, хотя погода была не холоднее, чем в
1987 году, когда они полетели не позднее двадцатого июля. Поэтому я ре-
шил, что в ближайшую неделю снегопада с резким похолоданием не бу-
дет, и не ошибся. Позднее я узнал, что первого августа неполётанного
самца чарльтониуса здесь поймал Владимир Раевский. Причиной такой
задержки выхода анюты из куколки — как и автократора на Сарезе —
стала прохладная погода. А случись на Мынхаджире в конце июля снего-
пад — чарльтониусы появились бы дней на десять раньше.
Последний день, 30 июля, я провел в тщетных поисках анюты на ска-
лах восточного склона. Сижу около кустиков хохлатки и слышу слева неж-
ное попискивание. Оборачиваюсь: из-за скалы на осыпь выходят птенцы
улара и замирают, увидев меня совсем рядом. Вот их уже около десятка. Се-
ренькие, худенькие на длинных тоненьких ножках, они не могут долго ос-
таваться неподвижными. Я явно заинтересовал их, и, постепенно смелея,
птенцы начинают осторожно, тихонько приближаться. Я не шевелился.
Когда нас разделяло метра четыре, из-за скалы появилась мамаша — очень
крупная, с лебедя, птица. Увиденное ужаснуло ее, но она не издала ни звука,
преодолевая страх, подошла к своим чадам и, заботливо прикрывая цыплят
крылом, старалась отодвинуть от меня подальше. При этом она тихо, но вы-
разительно, с укором, поругивала их. Так бы вела себя и женщина, встрево-
женная и недовольная поведением своих малышей. Наконец мамаше уда-
лось увести птенцов за скалу. И сразу оттуда раздались ее гневные, возму-
щенные крики. Я оказался свидетелем материнского подвига: ведь улары
очень осторожные, пугливые и скрываются, завидев человека еще издали...
129
Чарлыпониус Людмилы. Фото В. Лесина
В Хорог мы приехали далеко за полночь. Поспали пару часов на
автобазе и пошли в аэропорт. В Душанбе вылетели первым же рейсом.
Приземлились почти одновременно с самолетом из Москвы. И уже че-
рез полчаса наша семейная экспедиция была в полном составе: мы
встретили Людочку.
Не без помощи письма из Дома ученых устроились в гостинице
«Душанбе». Следующая задача — найти вертолет. В управлении вертолет-
ного отряда узнаю, что недалеко от верховий Диахандары пролетает вер-
толет, обслуживающий гиссарскую экспедицию Института этнографии
академии наук Таджикистана. В Институте —• с помощью этого же пись-
ма — договариваюсь о заброске нас на Диахандару вертолетом, который
через день летит в экспедицию на Гиссаре.
Вылет назначен на семь утра. В шесть — мы в аэропорту. Но придет-
ся подождать: вертолет должен забрать и доставить в Душанбе больного
из района. Часам к двенадцати загружаемся. И уже через полчаса вижу
знакомые горы в верховьях Диахандары. Они приближаются, скоро при-
землимся. Но неожиданно замечаю: всё вокруг стало чужим. Оказывает-
ся, пилоту приказали немедленно лететь к Зеравшанскому хребту за шах-
тером, пострадавшим при взрыве пиропатрона.
Несколько человек вносят на носилках рослого парня с перебинто-
ванной головой. Виден только рот, сквозь бинты проступает кровь. Но-
силки кладут на скамью и уходят. К нашему удивлению, раненого никто
не сопровождает. Людочка садится рядом, дает ему пить, утешает и не
отходит до приземления.
...И всё же мы долетели и высадились на берегу Диахандары, под
столь привычными всем, кроме Володи, скалами.
А затем всё повторяется: мы поднимаемся к заветным скалам и на
соседние склоны, видим обычных здесь бабочек, но не желанного голу-
боватого чарльтониуса. У меня даже появилась мысль: уж не застал ли
Виктор в 1985 году последних бабочек исчезающей популяции?
Недалеко от наших палаток остановилась отара. И Володя, вместо
того чтобы искать чарльтониуса, выслушивал рассказы пастуха о таджик-
130
СЕМЕЙНАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ
ских брачных обрядах. Вероятно, интерес к ним у него появился из-за по-
лета в вертолете этнографов.
Утром девятого августа — в день, когда четыре года назад Виктор
поймал таинственного чарльтониуса, он с Людмилой ушел в очередной
поиск. К шести вечера — контрольному сроку — они не вернулись. При-
хватив веревку, мы с Володей отправились «спасать» их. Идти пришлось
недолго. За первым же поворотом увидели их сияющие лица.
Под самым гребнем они свернули от не раз пройденного маршрута —
и нашли неуловимых бабочек. Виктор принес четырех чудесных аполло-
Людмила и Виктор Лесины. Фото В. Лесина
нов-самцов. На рассвете все отправились на новую станцию. Там, на высо-
те около 3800 метров, над крутыми подскальными осыпями с кустиками
ярко-желтой хохлатки Горчакова, через десять—пятнадцать минут проно-
сились огромные голубоватые аполлоны. Мы с Виктором поймали несколь-
ко прекрасных экземпляров — достаточно для описания нового подвида
чарльтониуса. Площадь местообитания гиссарского чарльтониуса оказа-
лась даже меньше, чем у чарльтониуса Анюта на Мынхаджире. Его появле-
ние в 1985 году в нескольких километрах от основной, только теперь най-
денной стации, возможно, объясняется значительным тогда ростом чис-
ленности бабочек из-за особенно благоприятных условий.
На следующий день, еще затемно, переносим лагерь поближе к го-
лубоватым аполлонам.
131
Я ИДУ ИСКАТЬ
Володе же поймать чарльтониуса никак не удавалось, что, похоже, и
обострило его желание вернуться на Памир и продолжить путешествие
там. Возник «бунт на корабле». Я опасался отпускать его одного, по край-
ней мере до Хакими; дальше вниз уже идет дорога. Интеллигентные Лю-
дочка и Виктор при наших дискуссиях тактично молчали. В конце кон-
цов договорились остаться здесь еще на три дня.
Семнадцатого утром снимаем палатку и до встречи в Москве про-
щаемся с Людой и Виктором. Едва мы спустились до 3000 метров, Воло-
дя высмотрел в камнях щитомордника — в Средней Азии ядовитые змеи
не встречаются выше 3200 метров над уровнем моря. Он вытащил мет-
ровую змею и по всем правилам, удерживая ее за голову — с детства был
членом Клуба юных биологов зоопарка, — делал вид, что собирается по-
целовать ее. Конечно, он рассчитывал ужаснуть меня. И хотя я беспоко-
ился за сына — не повернулся в его сторону.
Из Хакими уходил грузовик; он и довез нас до автовокзала в Душан-
бе. Здесь наши пути разошлись. Володя пошел искать автобус до Комсо-
молабада, откуда часто идут машины на Памир, а я на такси отправился
в гостиницу.
В Москве мы с Виктором описали чарльтониуса с Гиссарского хреб-
та как новый подвид и назвали его чарльтониусом Людмилы в честь же-
ны Виктора. Так отмечена заслуга Людочки, разделившей усилия трех
высокогорных гиссарских экспедиций.
ЧЕЛОВЕК ПРЕДПОЛАГАЕТ...__________________________________
Все неприятности случаются в неподходя-
щее время.
«Третий закон подлости»
Наконец-то — после двухлетнего перерыва — я снова еду в горы. Мы
с Виктором начнем с Арам-Кунгея, побываем на Мынхаджире, затем,
как и два года назад, первого августа встретим в Душанбе Людмилу и от-
правимся в верховья Диахандары.
Мне очень хотелось оказаться на западе долины Западного Пшарта,
где я надеялся найти аполлонов автократоров. Да и бабочек, похоже, там
никогда не собирали. Но геологи еще не проложили автомобильную до-
рогу через перевал Актош на хребте Музкол. А добираться туда даже на
лошадях очень долго.
Прилетели в Ош. После известных «ошских событий» прошлого
года — обстановка еще напряженная. С наступлением темноты действу-
ет комендантский час, ночью по улицам громыхают бронетранспортеры.
Весь путь до Арам-Кунгея проделали точно так же, как и два года на-
зад. Только отар, перегоняемых по тракту на пастбища, поубавилось, а по
сторонам — много сожженных и разрушенных домов.
На Арам-Кунгее ничего не изменилось: те же несколько юрт пасту-
хов, приветливые киргизы угощают айраном, кумысом... Палатку ставим
на нашем прежнем месте.
Первый выход — вниз по Арам-Кунгею. Иду широким, ровным ка-
менистым правым берегом, поросшим низким и редким ивняком. Впере-
ди промчалась крупная яркая желтушка Вискотта. Необычным показался
ее цвет — зеленоватый — в отличие от желтой желтушки Вискотта сепара-
та, обитающей по другую сторону Алайской долины, на Алайском хребте.
В последующие дни нам удалось собрать достаточное для описания этих
желтушек количество. Цвет их как бы светящихся самцов — слегка зеле-
новатый, а самок — от зеленовато-белого до желто-оранжевого.
Несколько таких бабочек я передал Владимиру Александровичу
Гансону — признанному знатоку желтушек. Он описал их как новый под-
вид желтушки Вискотта и даже назвал его подвидом Каабака.
Находка бабочки, не известной ранее, на местности, где в последние
три года побывало немало классных энтомологов, неудивительна: в горах
многие виды бабочек обитают на очень малых участках, и, чтобы увидеть
133
Я ИДУ ИСКАТЬ
Зеленоватая желтушка Вискотта с Арам-Кунгея
«население» даже небольшой территории, необходим многолетний по-
иск. А ведь на подавляющем большинстве гор Памира, Тянь-Шаня, Гис-
саро-Алая бабочек никто и не искал Трудно и представить, какие наход-
ки ждут здесь человека с сачком!
Как-то вечером возвращаемся мы с Виктором «домой», а нас встреча-
ют огорченные, даже растерянные соседи-пастухи. Их пес добрался до на-
ших запасов, которые мы оставляли завернутыми в полиэтилен в неплотно
прикрытой палатке. А, надо сказать, пастухи в горах своих собак не кор-
мят, те добывают еду сами. Вкус же «разбойника» не отличался от нашего:
крупам и сухарям он предпочел сырокопченую колбасу и изюм. Полные
сочувствия, пастухи «завалили» нас лепешками, маслом, сливками.
В предпоследний день Виктор отправился к верховьям Арам-Кун-
гея, где в 1988 году на высоте более 4000 метров эстонские энтомологи
нашли аполлонов симонуисов — самого высокогорного аполлона Алай-
ского и Заалайского хребтов. Эти бабочки обликом и поведением очень
похожи на самого высокогорного памирского аполлона симо.
Виктор вернулся ближе к вечеру. На гребне он увидел много симо-
ниусов и наловил их немало. У меня в коллекции симониусы уже были, и,
занятый сбором зеленоватых желтушек Вискотта и безуспешными в не-
четном году поисками чарльтониуса Романова, я всё откладывал подъем
в верховья Арам-Кунгея.
Дальше откладывать некуда. Выхожу еще затемно: до гребня ки-
лометров десять, да и набор высоты — побольше километра. Прохожу
мимо крутого склона, где на участке не более двух гектаров летают ве-
ликолепные красновато-оранжевые желтушки Штаудингера. С опас-
кой поглядываю на запад: там грозно глыбятся темные тучи. Девять ча-
сов; я поднимаюсь по крутой осыпи к вершинному гребню. Порхает
134
ЧЕЛОВЕК ПРЕДПОЛАГАЕТ...
много обычных на Арам-Кунгее аполлонов Штаудингера. Сияет солн-
це, а за моей спиной тучи угрожающе поглощают одну за другой вер-
шины Алайского и Заалайского хребтов. Метрах в двадцати от гребня
замечаю симониусов — они летают только у вершинного гребня. Полет
стригущий, всего в нескольких сантиметрах над камнями. Взлети ба-
бочка повыше — и ее сможет унести от родных мест частый здесь
очень сильный ветер. Стараюсь ловить симониусов на лету: накрытая
сачком на камнях бабочка сразу скрывается под ними.
Спустя минут двадцать пять солнце прикрывается легким тума-
ном и быстро меркнет. Гаснет гигантский пик Свердлова, только что
ярко сверкавший рядом. Резко усиливается ветер. Вскоре солнца уже
не видно за белесой пеленой: бабочки, распластав крылья, сидят на на-
гретых камнях. В считанные минуты темнеет. По склону, срываясь с
гребня, мчатся серые космы тумана — бабочки сидят на камнях. Поч-
ти всё вокруг скрыто плотным, бешено несущимся облаком. Мир
мгновенно заполняется ослепительным светом и резким оглушитель-
ным треском. По камням запрыгала крупная снежная крупа. Бабочки,
сложив крылья, торопливо уползают под камни. Склон быстро белеет.
Под остывшими камнями нахожу скрывшегося симониуса. Он непо-
движен, на прикосновения не реагирует — анабиоз. Чувствуя, что про-
мерзаю насквозь, спешу, подгоняемый метелью, покинуть ставший
вдруг негостеприимным склон.
Отважный аполлон симониус
В поведении симониусов очевидно их стремление максимально ис-
пользовать солнечный свет и тепло, часто столь кратковременные в высо-
когорье. Скрываться от непогоды заранее им и не надо: их надежное убе-
жище — камни — рядом, кругом.
Спустившись на полкилометра, оказываюсь под дождем. На обрат-
ном пути успеваю и промокнуть, и высохнуть.
В следующий полдень наш приятель, молодой чабан, на мотоцикле
с коляской отвез нас в Дарауткурган, откуда мы сразу выехали в Карамук.
В сельсовете узнаем, что машина до Ляхша отправится утром. Ночевать
идем на сейсмостанцию за кишлаком. Южнее, в закатном небе, просту-
пают фантастические силуэты скальных массивов Заалайского хребта.
Как же они манят!
Допоздна проговорили с сейсмологами, а ночью часто просыпались
от звонков приборов, реагировавших на толчки силой свыше двух баллов.
Из Ляхша, как и два года назад, местным самолетом вылетели в
Душанбе.
Впереди — Мынхаджир, куда обычно ездят через Мургаб. Из Ду-
шанбе в Мургаб можно попасть как прямым авиарейсом, так и через
Ош. Прямой авиарейс позволил бы выиграть сутки, но самолет летает
очень редко — из-за капризной памирской погоды. Поэтому берем авиа-
билеты почти на одно время и до Мургаба, и до Оша. Как обычно, рейс на
Мургаб отменяется. Выдержав битву у кассы памирского направления,
успеваем сдать мургабские билеты и вылетаем в Ош.
Утром двадцать пятого июля мы уже на Мунхаджире. На месте За-
речного поселка геологов — пустырь. О большом палаточном лагере напо-
минают лишь саманные развалины продовольственного склада, да яма на
месте отличной бани — предмета гордости прежних обитателей. Грустно.
Но в синем небе —• солнце. Прислоняем рюкзаки к остаткам саманной
стены и спешим к родной седловине под скалами.
Чарльтониуса мы не увидели, хотя остальные обычные здесь бабоч-
ки уже летают и, судя по цветению растений, это лето — умеренно теп-
лое. Значит, чарльтониус Анюта вот-вот появится. И на следующий день
я поймал его под скалами восточного склона.
Но вскоре к радости от удачи примешалось другое, менее прият-
ное ощущение: заболел передний зуб и десна над ним. Боль нарастала.
Ночь я не спал от боли и огорчения. Таблетки не помогали. К утру не
узнал себя: нос сдвинулся в сторону, глаз закрылся. В высокогорье вос-
паление развивается быстро. Решаю съездить в больницу в Мургаб.
Ближе всех — километрах в десяти-двенадцати — локаторщики. Их и
попрошу отвезти меня. Виктору идти со мной не разрешил. От быст-
рой ходьбы и утренней свежести стало, вроде бы, полегче, но глаз не
открылся.
Локаторщики отнеслись ко мне сочувственно. Они как раз собира-
лись в Мургаб. И тут я представился профессором. Все насторожились и
переглянулись. Оказывается, недавно им сообщили о побеге психа из ле-
чебницы, выдающего себя за профессора и генерала. Пришлось показать
письмо из Дома ученых. Смеялись долго.
136
ЧЕЛОВЕК ПРЕДПОЛАГАЕТ...
По пути заехали за моим рюкзаком. Ребята обещали навещать
Виктора.
В больнице предложили остаться. Я предпочел жить в гостинице и
ходить к врачу и на уколы. Через три дня зашел Виктор. Он спешил в Ду-
шанбе встретить Людмилу. Я надеялся присоединиться к ним на Диахан-
даре. Когда температура спала, поднялся на гору — оконечность Пшарт-
ского хребта, подступающего к Мургабу с запада, — и поймал там жел-
тушку Марко Поло. Эта «редчайшая» бабочка летает и рядом с кишла-
ком Мургаб.
Лишь раз я обрадовался в те невеселые дни, когда узнал, что закон-
чено строительство дороги через перевал Акташ и что в следующем году
за перевалом будет работать геологическая экспедиция. Мог ли кто тогда
подумать, что счастливый период крупных геологических экспедиций на
Памире прервется, да еще так скоро?
В Душанбе я прилетел из Оша третьего августа. Виктор с Людой уже
отправились на Диахандару. В городе не прекращались дожди. Можно
представить, что творилось в горах. Вертолеты на Гиссар не летали: там
постоянно шел снег. Это потом подтвердил и Виктор. Четыре дня я «ждал
у моря погоды», пока физиономия вновь не стала терять симметрич-
ность. Пришлось вылететь в Москву.
Несмотря на печальное для меня окончание экспедиции, ее ре-
зультаты интересны. Найден новый подвид желтушки Вискотта, я на-
блюдал предельно рациональное поведение высокогорного аполлона
симониуса в непогоду, уточнил начало лёта чарльтониуса Анюты уме-
ренно теплым летом.
Казалось, появилась возможность наконец-то добраться до низовий
Западного Пшарта, но последующие события отложили осуществление
мечты на много лет.
ДВАДЦАТЬ СЕМЬ ДНЕЙ ОДИНОЧЕСТВА
Тот путешествует быстрее,
Кто путешествует-едпн.
Р. Киплинг
Летом 1992 года я надеялся попасть на Западный Пшарт. До выле-
та в Ош оставалось два дня.
Звонок прервал размышления о маршруте. Открываю дверь и с
изумлением вижу сына Володю ~ ведь он должен быть в Ташкенте, в ко-
мандировке. Когда Володя вошел, я удивился еще больше: никогда преж-
де не видел его столь взволнованным. Он сразу выпалил, что я не должен
ехать в Таджикистан. Оказалось, он спешил в Москву удержать меня от
поездки туда.
Потрясенный рассказом сына, я сразу согласился изменить место
проведения экспедиции. Но обо всем по порядку.
В Ташкенте Володя быстро выполнил командировочные задания и
решил провести оставшиеся дни в Ферганской долине и в Ленинабад-
ской области Таджикистана. Ехал на попутках — опыт у него большой. В
Таджикистане уже назревала гражданская война, обстановка накалялась.
У выезда из Ленинабада он сел в «жигулёнок», идущий до Бустона. В ма-
шине был еще один пассажир.
Их часто останавливали вооруженные патрули — проверяли доку-
менты. Поэтому, когда недалеко от кишлака Такели два автоматчика в
камуфляже остановили машину и приказали им выйти, они спокойно
встали в ряд у дороги. Неожиданно автоматчики начали их грабить — в
поисках денег выворачивали карманы, сдирали часы, у сына сняли с
плеча фотоаппарат. Затем один бандит сел за руль, а другой, уже стоя у
открытой дверцы, дал по ним автоматную очередь. Вовка оказался по-
следним по ходу пуль. Благодаря отличной реакции, он упал мгновенно.
Убийцы уехали.
Второй пассажир, таджик небольшого роста, был мертв. Пуля попала
ему в переносицу. Раненный в грудь, водитель лежал без сознания. Володя
разорвал его рубашку и перевязал рану. Прошло больше часа, начинало
темнеть, когда на дороге появилась машина — грузовик. Сын с шофером
внесли раненого в кабину, труп положили в кузов. Первый контрольно-
пропускной пункт оказался у выезда из Такели. Пачруль принял раненого
и убитого. Там же сказали, что в этот день «жигули» здесь не проезжали.
138
ДВАДЦАТЬ СЕМЬ ДНЕЙ ОДИНОЧЕСТВА
Никогда в жизни я не испытывал такого ужаса. И когда Володя
предложил мне отправиться в Приморский край — лишь бы подальше от
Средней Азии, — едва не согласился. Однако постепенно способность со-
ображать вернулась, и я подумал, что на Памире, где трассу Ош — Хорог
охраняют российские пограничники, такого не случится. Но, чтобы не
причинять парню дополнительных волнений, не отказываясь от гор , я
назвал внутренний Тянь-Шань, северо-восток Киргизии. Не без труда
убедил сына в безопасности этого района, обещал избегать любого риска.
Через пару часов вместо билета в Ош у меня уже был билет до Биш-
кека (бывший Фрунзе). Так в тот год я изменил Памиру.
Обычно план летней энтомологической экспедиции продумывается и
разрабатывается примерно в течение года. Теперь же предстояло впервые
отправиться в места, которые меня никогда особенно не привлекали. Прав-
да, на склонах хребта Кайынгды-Хатта летает аполлон локсиас. Его здесь об-
наружил в 1980 году энтомолог из Ташкента Александр Крейцберг. Преж-
де этот прекрасный скальный парусник был известен лишь из смежных
районов Китая. И хотя локсиасы в моей коллекции были, я решил побывать
на Кайынгды-Хатта, чтобы увидеть их в природе.
Место обитания бабочек находится километрах в двадцати пяти от
Энгильчека — поселка горняков и геологов, возникшего на базе олово-
вольфрамовых месторождений на хребте Энгильчек-Тоо.
В поселок я приехал попуткой из Каракола (бывший Пржевальск) и
стал единственным обитателем гостиницы геологов. После распада Сою-
за рудник не работал. Кончался июнь. Дождь не прекращался. Туман
скрыл горы. Не видно и людей. Всё пронизано серыми дождями, сырос-
тью и печалью. Грязь непроходимая. Вечерами, перед тьмой, всё окружа-
ющее: и дождь, и туман, и низкие быстрые тучи, скрывшие небо, — на-
полняется желтовато-рыжим светом. Электричества нет. В столовой —
яичница и чай, в магазине — ничего. Разнообразие в меню вносят супы из
пакетов; готовлю на примусе. Жду солнца. Пожалуй, не многие занятия
так зависят от солнца, как поиск дневных бабочек: высоко в горах они ле-
тают только в его лучах.
Поздним вечером третьего дня у гостиницы остановился «уазик».
Из него вышли трое. Приветливо улыбающийся молодой человек пред-
ставился Юрием Петровичем Рыковым, главным геологом Каракольской
геологической партии. Проговорили мы до ночи. Юрий Петрович рас-
сказал о состоянии геологических работ в Киргизии в то нелегкое время.
На рудниках соседних месторождений Сарыджазского и Ташкоро рабо-
тали всего несколько старателей. Иностранцы соглашались спонсировать
лишь проекты, дающие немедленную отдачу. Сам он недавно защитил
кандидатскую диссертацию. В ее основу легли прогноз, открытие и раз-
ведка на хребте Кеолюу (отрог Терскей-Ала-Тоо) месторождения графи-
та, пригодного для превращения в технические алмазы. Потомственный
геолог, Юрий Петрович влюблен в свою профессию. О разведке недр
Тянь-Шаня он говорил увлеченно и удивительно интересно. Встреча с та-
кими людьми — праздник. Наверное, их и имел в виду Экзюпери, когда
писал о «роскоши человеческого общения».
139
Я ИДУ ИСКАТЬ
Геологи «привезли» чудесную погоду. Утром в сияющем голубом не-
бе — ни облачка. Я собираюсь идти к локсиасам. Рассчитывать на попутку
не приходится. Прикинув на вес мой рюкзак — килограммов тридцать,
Юрий Петрович предложил подвезти меня. Спрашиваю, есть ли у него
там дела. Отвечает — нет, но подвезет. И тут я понял, что к локсиасам не
хочу, что намного интереснее оказаться на месте, менее изученном. А в его
ответе просматривался выход и, не страдая избытком такта, я спросил:
«Ну, раз так, может, подкинете примерно на такое же расстояние — ки-
лометров двадцать пять — тридцать, но в совсем безлюдные, дикие горы?»
Часа через полтора мы въехали в ущелье между крутыми высокими
склонами. Юрий Петрович провел «уазик» «до упора». Он сказал, что
массив справа на высоте 4000 метров переходит в сырт1, там и находит-
ся его месторождение графита. Я попросил оставить что-нибудь почи-
тать. Нашелся старый журнал «Вокруг света». Мы обменялись адресами
и распрощались.
Я надел рюкзак и пошел вверх, вдоль ручья, по сужающемуся уще-
лью. Хотелось поставить палатку повыше, чтобы короче были подъемы от
нее на гребни и до снега.
Остановился километров через пять, на высоте 3100—3200 метров,
у торца хребта, перекрывшего ущелье. Дальше вряд ли нашлось бы ров-
ное место для палатки. Здесь мне предстояло провести столько дней, на
сколько хватит продуктов из Москвы, рассчитанных примерно на месяц.
Залитый солнцем первозданный ландшафт потрясал дикой красо-
той. Крутые горы с трех сторон сжали ущелье. На востоке теснина поло-
го сходила к долине Сары-Джаза. За ней сияли снега хребта Сары-Джаз.
Фантастической декорацией казался склон за ручьем, весь покрытый се-
ребристым пушистым ковром эдельвейсов.
И никаких следов человека. Самый близкий поселок Энгильчек — в
тридцати пяти—сорока километрах. В пятнадцати километрах, у реки
Сары-Джаз, — погранзастава. Туда я и спущусь после своей робинзонады.
Случись что — помощи здесь ждать неоткуда. Поэтому придется посто-
янно быть максимально собранным. А это достигается жесткой самодис-
циплиной, строгим рациональным режимом.
В семь часов, когда солнце появлялось из-за остроконечных вершин
Сары-Джаза, я вылезал из спальника. Сейчас кажется смешным — я
брился каждое утро: для ощущения подтянутости. Чтобы побыстрее вый-
ти в маршрут, на завтрак разогревал то, что готовил вечером на ужин:
гречневую кашу с сухим мясом или суп из пакетов. Обед в горах — изюм
с сухарями и ломтиком сырокопченой колбасы или сала. Около шести ве-
чера спускался к палатке, раскладывал по коробкам собранных бабочек и
заносил в полевой дневник наблюдения и впечатления. В семь часов —
ужин: пока солнце скрывалось за быстро чернеющей пилой пиков хреб-
та Кеолюу, обычный сильный восточный ветер стихал на десять—пятнад-
цать минут, и можно было разжечь примус. Затем постепенно набирал
скорость ночной ветер с запада.
1 Сырты Тянь-Шаня — широкие плоские или волнистые поверхности на высоте 35ОО~4000 метров.
140
ДВАДЦАТЬ СЕМЬ ДНЕЙ ОДИНОЧЕСТВА
Первые дни держалась безоблачная погода. На склонах, особенно у
гребней, летало много прекрасных бабочек. Пожалуй, я не назову бабоч-
ку, которую было бы так трудно поймать сачком на лету, как стремитель-
ных самцов оранжево-красной желтушки регия. Над осыпями на высоте
до 4000 метров порхали воздушные аполлоны дельфиусы и патрициусы.
Там же встретил аполлона актиуса. Крупные, с ярко-алыми пятнами
Тянъ-шанъская перламутровка
аполлоны тянь-шаньские держались пониже, у растений. Когда при мо-
ем приближении они взлетали, были отчетливо слышны хлопки их ши-
роких жестких крыльев. Интересными оказались мелкие яркие высоко-
горные медведицы, несколько необычные немеобиды Тамерлана, разно-
образные бархатницы...
Звери: зайцы, лисы — попадались реже, чем на Памире. Волков, гор-
ных козлов и баранов я вообще не видел. А вот сурков — да и орлов — бы-
ло много. Дефилируя перед сном вдоль ручья в быстро сгущавшихся
141
Желтушка регия
сумерках, я чувствовал себя полководцем, обходящим свое войско. Ми-
лые зверьки на другом берегу стояли столбиками, поворачивая головки
в мою сторону. В последние же дни «срока» я и вовсе не вызывал у них
настороженности.
На двенадцатый день поднялся на сырт, хранящий залежи графита.
Плоскогорье оказалось заболоченным и кочковатым; в углублениях —
снежники. Растительность скудная, разреженная; бабочки мелкие — голу-
бянки и толстоголовки, да и их мало. Зато вокруг, куда доходит взгляд, толь-
ко горы; вершины многих увенчаны снегом.
Решаю перейти на места, более оживленные. Перелез завалы огром-
ных камней — остатки разрушенных скал и вышел на склон эдельвейсов.
Несмотря на безоблачное небо, восточный ветер дул яростнее обычного.
Быстро усиливаясь, минут через двадцать он стал штормовым. Я поспе-
шил вниз, к палатке. С гулом и ревом ветер нес обрывки растений и несо-
противлявшихся бабочек и «вбивал» их в заросли эдельвейсов. Ивняк на
берегу реки стлался по земле. Поваленная и разорванная палатка держа-
лась на колышках. Залез внутрь и удерживал ее около часа, пока ветер не
начал стихать. Клеить разрывы лейкопластырем и накладывать швы при-
шлось до вечера
После шторма характер погоды резко изменился. При ясном ут-
ре к полудню на западе сгущались облака. И вот уже оттуда движется,
заглатывая горы, свинцово-сизая стена с седыми космами дождя или
142
ДВАДЦАТЬ СЕМЬ ДНЕЙ ОДИНОЧЕСТВА
метели. Конечно, дождь неприятнее снега, и, чтобы не промокнуть, да
еще на ледяном ветру, я при появлении «заряда» бегом скатывался в
палатку. И тут меня выручала способность засыпать мгновенно — сто-
ило лечь на спальник и закрыть глаза. Просыпался, как только прогля-
дывало солнце, и снова лез на склон. Иногда так «челночил» до двух-
трех раз в день.
По мере накопления материалов и впечатлений, у меня росло
желание кому-нибудь о них рассказать. Да и одиночество станови-
лось всё тягостнее, всё острее ощущалась потребность общения.
Прежде мне не приходилось бывать в горах одному более трех-четы-
рех дней, и скучно при этом никогда не было. А теперь я всё яснее по-
нимал, сколь общественным существом является человек. И это при
том, что в коллективе личность интересна и ценна именно своей ин-
дивидуальностью.
Известно, деятельность каждого организма направлена на сохра-
нение постоянства своих характеристик: химического состава, темпе-
ратуры, давления, скорости биохимических превращений. Похоже, ор-
ганизм, а именно мозг, поддерживает и постоянство уровня общения,
не допуская его недостатка: уже к середине «срока» я с изумлением от-
метил, что мои сны стали, как никогда, интересны и содержательны. В
них я беседовал с родными, друзьями и коллегами, живыми и умерши-
ми, поговорил даже со Сталиным... И просыпался с чувством, что, вроде
бы, и наговорился.
Впервые мне удалось ощутить и крайне короткий период между
сном и полным пробуждением. Ближе к полуночи, когда западный ве-
тер достигал наибольшей силы, палатка хлопала и стучала особенно
громко. Разбуженный, я сразу воспринимал этот звук как шаги вокруг
палатки и даже успевал испытать радость от мысли, что кто-то пришел
и я уже не один. Иллюзия сохранялась доли секунды — мгновенно на-
ступало полное пробуждение, и я четко определял стук — хлопки па-
латки на ветру. Иногда, только проснувшись, я слышал человеческие
голоса, но тут же вместо них журчал по камням ручей. Явление, изве-
стное многим, кто ночевал в горах на берегу реки или ручья.
Недели через три стало ясно: раньше остальных припасов закончат-
ся супы, затем — сухари. И когда я прикидывал количество остающихся
сухарей, мои желания зависели от того, о чем при этом думал. Если о по-
иске бабочек — хотел, чтобы они убывали помедленнее, а если о возвра-
щении к людям — побыстрее.
Утром двадцать восьмого дня я съел последний сухарь, снял палат-
ку, собрал рюкзак и со смешанным чувством грусти расставания и радо-
сти начала новой жизни направился к заставе. Казалось, сурки наблюда-
ют за мной с удивлением.
После столь длительного молчания — хотелось выговориться. И мы
много часов проговорили с замещавшим начальника заставы старшим
лейтенантом Виктором Решетниковым, оказавшимся потомком извест-
ного русского писателя середины XIX века Ф. М. Решетникова. Как ни
странно, я больше слушал, чем говорил, столь много интересного расска-
143
зывал Виктор. К тому же я не встречал никого, кто бы так знал наизусть
Мандельштама, как он.
Экспедиция в горах Кеолюу оказалась последней из высокогорных,
проведенных мной в одиночку. Почти все наши последующие ежегодные
экспедиции на Памире и Заалайском хребте работали в постоянном соста-
ве: Андрей Сочивко, Виктор Лесин и я. Андрей и Виктор — талантливые, за-
мечательные люди, настоящие путешественники-естествоиспытатели. Мы
стали друзьями. На каждого я могу положиться, как на самого себя.
И всё же... Если у меня появится возможность оказаться в горах в
одиночестве?..
144
В ТЕ ЖЕ ГОРЫ - В ДРУГИЕ СТРАНЫ______________________________
Нет дела, коего устройство было бы труд-
нее, ведение опаснее, а -успех сомнительнее,
нежели замена старых порядков новыми,
Н. Макиавелли
История исследования Памира в XX веке делится четко на три пе-
риода. В начале века в его изучении непосредственно участвовали памир-
ские пограничники.
В двадцатые годы крупные, часто комплексные государственные
экспедиции пришли на смену небольшим поисковым группам и энтузи-
астам-одиночкам. Чисто исследовательская роль пограничников ушла в
прошлое. Но, как и прежде, они поддерживали ученых, которые плодо-
творно работали здесь семь десятилетий, вплоть до конца восьмидесятых
годов. Не случайно в составе СССР Памир оказался изученным в геогра-
фическом и топографическом отношениях лучше многих европейских
областей страны.
Как бы ни велика была экспедиция, как бы продуманно ни органи-
зована и обеспечена, работа на Памире всегда трудна, и в любой момент
можно оказаться в опасной ситуации. Мои друзья — гляциологи, гидро-
логи, геологи, альпинисты — рассказывали, да и сам я это испытал, что в
критические моменты обращались за помощью к пограничникам и все-
гда получали ее.
После 1991 года выезды научных экспедиций на Памир практиче-
ски прекратились. Понимаю и разделяю горе их участников, ведь не-
возможность продолжить исследования, которым отдано много лет
жизни, — трагедия для ученого.
В 1993—2002 годы три наши небольшие энтомологические экспе-
диции Московского общества испытателей природы (МОИП) и Рус-
ского географического общества стали единственными российскими
экспедициями на Восточный Памир. В сложившейся обстановке и про-
езд на Памир, и работа там, особенно в интересующих нас отдаленных
пограничных районах, крайне затруднительны. И в том, что экспеди-
ции всё же состоялись и оказались даже довольно результативны — не-
оценима заслуга пограничников. Без их бескорыстной, дружеской и
очень эффективной помощи мы, скорее всего, застряли бы где-то перед
перевалом Кызыларт.
145
В 1992 году на собрание энтомологической секции МОИПа пришел
высокий, спортивного вида, светловолосый парень. Он — художник, с дет-
ства собирает бабочек и хочет вступить в наше общество. Мы с Владими-
ром Александровичем Гансоном подписали Андрею Сочивко рекоменда-
цию. Вскоре я увидел его фотографии бабочек и ландшафтов Подмоско-
вья и удивился любви к объектам съемок и мастерству, с которым сдела-
ны снимки. Ясно — человека с таким отношением к природе, не колеб-
лясь, можно пригласить в свою экспедицию 1993 года.
Я хотел снова побывать на Арам-Кунгее — определить сроки лёта
аполлона симониуса, затем — на крайнем востоке Заалайского хребта: о
бабочках этой местности мы ничего не знали. И, наконец, на Мынхаджи-
ре: для сбора данных о чарльтониусе Анюте.
Третий в нашей экспедиции — Валерий Токарев. Андрей присоеди-
нится к нам на Арам-Кунгее.
Летом того года регулярных авиарейсов в Киргизию не было, и мы с
Валерой двадцать шестого июня выехали в Бишкек поездом. Самое силь-
ное впечатление от трех суток в пути — жуткая духота, которая по мере
движения на юго-восток всё усиливалась.
Самолет из Бишкека в Ош вылетал на следующий день. А тут нам
подвернулся небольшой частный автобус, и мы, по глупости, поверили
водителям, обещавшим прибыть в Ош через 12 часов. Салон забит тюка-
ми и сумками: кроме нас, в нем только «челноки», возвращающиеся из
Индии. Сначала дорога приятная: пересекаем Киргизский хребет. С тем-
нотой забарахлила техника. Полночи — на ремонт.
Утром увидели живописное Токтогульское водохранилище на На-
рыне, а в полдень оказались перед территорией другого государства. Две-
сти — триста метров Узбекистана пересекали не менее двух часов. «Чел-
ноки» скинулись, мы — отказались. Вскоре снова пришлось ехать через
Узбекистан, но на сей раз всё прошло быстрее.
...На Арам-Кунгее всего две-три юрты пастухов. Палатку ставим точ-
но там же, где и прежде.
Ранним утром пятого июля выходим к верховьям Арам-Кунгея, на
гребень аполлона симониуса. Солнечно и даже жарко, но бабочек еще
очень мало — они появятся через несколько дней. Зато на самом гребне
симониусы летают вовсю: у самого высокогорного алайского аполлона
симониуса, как и у похожего на него памирского симо, зимуют кукол-
ки, завершившие развитие. И бабочки из них выходят в первые же теп-
лые, солнечные дни — конечно, если место их обитания уже освободи-
лось от снега.
Перед возвращением сидим с Валерой на гребне, перекусываем.
Сзади — очень крутой склон. Любуемся ослепительным пиком Свердло-
ва. Валерий, классный альпинист, — мечтает о восхождении. Вдруг что-то
сухое и жесткое чиркнуло мое плечо, и тут же из-за спины вылетел гро-
мадный орел. Наверное, поднимаясь вдоль крутого склона к гребню, он
снизу не видел нас, заметил слишком близко и не успел свернуть. К сожа-
лению, мы не полюбовались быстро скрывшейся великолепной птицей,
которая вблизи показалась неправдоподобно огромной.
146
В ТЕ ЖЕ ГОРЫ - В ДРУГИЕ СТРАНЫ
Хребет симониусов и пик Свердлова
Утром девятого выглянули из палатки: всё белым-бело. Временами
сыпал снег. Иногда казалось, что солнце вот-вот прорвет плотную беле-
сую пелену. Днем спустились к устью Арам-Кунгея. Может, если
появится солнце и быстро испарится снег — полетят желтушки. Но ветер
и снег усиливались.
Вернулись ближе к вечеру, замерзшие. Когда стемнело, поднялась
метель. В палатке стало холодно. Перед сном решили согреться чаем. Но
такой ветер задует примус — поэтому внесли его в палатку.
И СНОВА - ОЖОГ И БОЛЬНИЦА_____________________
Суть несчастья в том, чтобы хотеть и не мочь.
Б. Паскаль
Мы сидели у примуса, скрестив ноги. Вода закипела, и я потянулся
снять котелок. И тут сильный порыв ветра ворвался в палатку — котелок
кувыркнулся мне на ногу. Срываю толстый шерстяной носок, а с ним и
кожу на подъеме стопы, на изгибе. Ожог — почти с ладонь. Отчаяние да-
же сильнее острой боли. Рухнули все планы. Виноват сам — подставил но-
ги. И что это за мой рок — ожоги кипятком в экспедициях? Ведь за сорок
лет работы в химической лаборатории я не обжигался ни разу.
147
Я ИДУ ИСКАТЬ
У Валеры оказалась пена от ожогов: захватил от солнца. Он покрыл
ею рану, умело наложил легкую повязку. Чтобы утешить — обещал отдать
всех наловленных им бабочек.
И потянулись дни, самые тягостные в моей жизни. В небе — ни облач-
ка. Валера с сачком уходит в горы. Солнце, поднимаясь, раскаляет палатку.
Кое-как вылезаю и накрываю ее спальником. А кругом — хребты и бабочки.
Читать нечего. Чтобы мрачное врелля проходило быстрее, сплю до возвраще-
Алайский хребет с юга
ния Валеры. Вечером он, на удивление, безболезненно и профессионально
делает перевязку. Говорит: хотел стать хирургом. Ожог подсох, но кровото-
чит и коркой не покрывается. Всё еще надеюсь обойтись без больницы.
Двенадцатого из Дарауткургана пришел Андрей Сочивко. Он был
без рюкзака: оставил в кишлаке. К этому времени я решил, что всё-таки
надо лечь в больницу — возможно, там ускорят заживление. Да и для ре-
бят не хотел стать обузой. И, когда вечером следующего дня Андрей от-
правился за рюкзаком, я с ним послал записку своему доброму знакомо-
му, председателю сельсовета Турсуну Бекмурзаеву с просьбой прислать за
мной машину. Утром Андрей вернулся на «уазике». Перед отъездом про-
шу Валеру не навещать меня раньше, чем дня через четыре, когда я уже
буду точно знать, что с ногой.
148
В маленькой районной больнице у подножия горы меня положил в
свое хирургическое отделение Худайберды Молдарзиевич. Лекарств здесь
оказалось «навалом»: Киргизия, считавшаяся самой демократичной из
всех среднеазиатских республик, получила их как зарубежную гумани-
тарную помощь. Ожог мой смазывали новым американским препара-
том. И хотя нога временами болела сильно, струп образовывался быстро.
Скучать — времени не было: весь день переводил с английского опи-
сания и инструкции к только поступившим лекарствам, а вечерами, в ка-
бинете хирурга, за пиалами с чаем неспешно беседовал с ним и еще с дву-
мя врачами о политике, жизни, медицине и химии и о «химии в медици-
не». Все они — серьёзные, вдумчивые специалисты. Но возникли и
«трудности»: трое соседей по палате щедро делились своими передачами,
а козье молоко — для восстановления сил — и айран приносили мне даже
незнакомые люди.
Восемнадцатого пришел Валера, и мы договорились, что я выпишусь
двадцать первого; тогда же он с Андреем и спустятся с Арам-Кунгея. Как
ни хотелось расспросить Валеру об «уловах» — уговариваю его побыстрее
идти обратно: он уже прошел двадцать пять километров и еще столько
же впереди, да еще с полукилометровым набором высоты.
За день до выписки врачи и прелестные молоденькие сестрички ус-
троили мне проводы. Был чудесный плов, душистые лепешки, я выставил
мед, который принес Валера Вечер прошел весело, очень тепло и сердеч-
но. Правда, Худайберды Молдарзиевич говорил, что «нога недолечена», но
на Памире такое короткое лето!
И вот выхожу из больницы. На одной ноге — больничный тапок, на
другой — туристский ботинок. А навстречу — Андрей и Валера. Наконец-
то мы снова вместе!
* * *
Следующим утром автобусом на Ош выезжаем из Дарауткургана.
Сходим в Сары-Таше и направляемся на погранзаставу — просить их на
своей попутке подбросить нас в Нуру-кишлак, на восточную оконечнос-
ть Заалайского хребта. Разрешение для нашей экспедиции побывать там
я получил в Ошском гюгранотряде. Хотя Киргизия и независимое госу-
дарство, тогда еще ее границы (как и Таджикистана) охраняли россий-
ские пограничники.
Ночуем на заставе, а утром с группой пограничников направляемся
на восток. Доезжаем до заставы Икизяк на южных склонах Алайского
хребта. Рядом — неправдоподобно зеленая река Коксу (в переводе — «зе-
леная вода»). Через пару часов с пограннарядом выезжаем к Нуре. Нас
высаживают на мосту через Кызылсу и на местности показывают, где мы
можем работать. Сюда не входят интересующие нас приграничные уча-
стки Заалайского хребта: на пребывание гам необходимо специальное
разрешение. Тут еще начинает портиться погода и, похоже, надолго. По-
этому решаем отложить окрестности Нуры до лучших времен и побыст-
149
Пик Свердлова
рее двигаться на Мынхаджир — к чарльтониусу Анюте. Машину с возвра-
щавшимся нарядом ждали около часа. За это время я сменил тапок на ту-
ристский ботинок. Терпеть можно.
Переночевали на Икизяке. Утром вернулись на Сары-Таш. Там, на
заставе, оставили часть вещей и вышли на трассу ловить попутку до Мур-
габа. Все они останавливаются у недавно появившейся таможни — здесь
мы их и караулим.
Минут через десять подходит ЗИЛ В кабине, один пассажир. К не-
му подсаживается Андрей, а все три рюкзака ставим в полупустой кузов:
без них больше шансов уехать на бензовозе. Следующая машина появля-
ется не раньше, чем через час. У меня зверски разболелась нога: мне лег-
150
В ТЕ ЖЕ ГОРЫ - В ДРУГИЕ СТРАНЫ
А. Каабак и А. Сочивко
на Мынхаджире
Скалы Мынхаджира.
Здесь летает чарлътониус Анюта;
че ходить, чем стоять. Хожу по кругу, как раненая оса. На стоянке уже не-
сколько желающих уехать. Очереди нет: если шофер увидит знакомых,
заберет их. Наконец, подъезжает бензовоз без пассажиров. Выходит по-
жилой толстяк-водитель. Кидаюсь к нему с радостным криком: «Я тебя
узнал, мы ехали вместе!» — и обнимаю его. Шофер растерян. Киваю Вале-
ре на кабину: «Залезай!». Главное — едем.
В Мургаб въехали в сумерках. У проходной погранотряда нас ждал
Андрей с рюкзаками. Командир отряда, полковник Сергей Федорович
Антипенко, подарил нам лучшее из всего, о чем мы могли мечтать: при-
гласил в баню! Чтобы познать это блаженство, надо, по крайней мере, ме-
сяц провести высоко в горах.
Утром нас отвезли на Мынхаджир. С нами поехал офицер пограно-
тряда майор Леонид Паук — обаятельный человек, умница, эрудит, знаю-
щий несколько языков. Влюбленный в таинственный мир памирских гор
и понимающий их, он совершил немало смелых восхождений.
Прошло десять лет, как я впервые оказался здесь; тогда — в пала-
точном лагере Заречное, среди энергичных, доброжелательных, увле-
ченных людей разных возрастов, объединенных любовью к делу своей
жизни — к геологии. Включая 1999 год, я постоянно посещал этот пу-
стынный каменистый берег, с саманными развалинами склада, ямой
на месте бани и черным отвалом на ближнем склоне. Но со временем
тоска при виде пустыря не проходила. Напротив, к ней присоединя-
151
лась горечь воспоминаний о встреченных в Заречном и потерянных
потом друзьях и осознания безвозвратности прошлого. Да, за всё надо
платить. И за счастье, испытанное на Мынхаджире.
Пасмурно, накрапывает дождь. Ставим палатку, затаскиваем рюк-
заки и поднимаемся с Леонидом к руднику. При подъеме ожог болит, но
идти могу. Дождь усилился, смешался со снежной крупой.
Мы приготовили традиционную гречневую кашу с сухим мясом и
чесноком, нарезали копченой колбасы и сала. Леонид привез удивитель-
но вкусное замаринованное им мясо архара. Уехал он в сумерках, пообе-
щал вернуться за нами в 4 часа третьего августа.
Два следующих дня были пасмурными и холодными, временами сы-
пал снег. Бабочки не летали. Андрей и Валера уходили далеко в горы. Я бе-
рег ногу и гулял по берегу. Двадцать шестого прошла сильная гроза: ли-
вень и метель сменяли друг друга. И, как обычно на Памире, после мощ-
ного катаклизма установилась безоблачная погода.
Двадцать седьмого, ярким солнечным утром, мы направились к
скальной вершине. Из-за ожога я затратил на подъем раза в два больше
времени, чем обычно. Чарльтониусы летали. Большинство их — с уже по-
блекшими на солнце прежде ярко-красными пятнами. Значит, предчув-
ствуя долгую непогоду и холод, они появились из куколок не позднее
двадцатого июля.
Тогда-то я впервые увидел, какой замечательный ловец Андрей. Ему
помогали не только прекрасная спортивная подготовка и координация,
но и удивительная наблюдательность и способность делать логичные вы-
воды из увиденного.
На склон я выходил раньше ребят, так как шел медленнее. А чтобы
при подъеме и спуске удобнее было опираться на дюралевую палку сач-
ка, обод с сеткой оставлял наверху, под седловиной. Раннее утро. Не про-
шел я и полусотни метров, как из-за скалы на берегу появился «уазик» и
покатил к палатке. Думаю: пограничники — и возвращаюсь. Из «уазика»
выскакивает мужчина. Подходит. Со злостью говорит, что это место
приватизировано, а мы тут ловим бабочек. Черные глаза углями горят
злобой. Отвечаю, что я без сачка и лучше бы он поинтересовался, что нам
нужно: а у нас кончились сухари. Перемена разительная: взгляд стано-
вится сочувствующим, добрым. Он подбегает к машине, вытаскивает бу-
ханку и отдает мне. Из палатки выходят Валера и Андрей. Обмениваем-
ся адресами, приглашениями. «Уазик» уезжает.
Третьего августа, точно в 4 часа, за нами подъехал Леонид, и мы вер-
нулись в Мургаб. А на следующий день отправились в Ош. В первую по-
путку садимся мы с Андреем: надо зайти на заставу в Сары-Таше за ос-
тавленными вещами. С Валерой встретимся в ошской гостинице Алай.
На таможне перед перевалом Кызыларт говорю, что следом едет третий
участник нашей экспедиции, и прошу не задерживать его. Мне обещают.
На заставе забираем свои сумки. ЗИЛ взял нас не менее чем через
два часа. В Оше оказались затемно и были уверены, что Валера заждался
в гостинице. Но приехал он всего минут на десять раньше. И вот что мы
услышали.
152
В ТЕ ЖЕ ГОРЫ - В ДРУГИЕ СТРАНЫ
Валера был в темных сверхмодных немецких очках. На таможне
перед Кызылартом, его высадили и предложили: или они вытряхнут
рюкзак и всё осмотрят «до нитки», или он отдает очки. Интеллигент-
ный Валера, чтобы не заставить нас ждать и беспокоиться, согласился
отдать очки. Выдвигается дополнительное условие: если он отдает очки
не «от души», то всё равно рюкзак вытряхнут и осмотрят. Валера выда-
вил: «От души», — и его отпустили. Но машина уже ушла, а другая оста-
новилась нескоро.
Наша экспедиция закончилась. Вторая ее половина прошла в Таджи-
кистане, где уже началась гражданская война, захватившая и Западный
Памир. К счастью, Восточный Памир она обошла стороной, но и здесь ре-
зультатом распада Союза стало быстрое обнищание населения. Многие
киргизские семьи ушли в соседнюю Киргизию. Активизировалась нарко-
мафия, связанная с Афганистаном. В этих условиях работа восточнопа-
мирских пограничников — Мургабского погранотряда — была крайне на-
пряженной. И всё же они находили возможность помогать нам.
Окончание экспедиции вместе с днем рождения Валеры мы — Вале-
ра, Андрей и я — отметили у меня, сразу после возвращения в Москву.
Главный тост — за дорогу, за новые маршруты!
ЛЕТО ЧАРЛЬТОНИУСОВ
Наша жизнь — как наши горы: только мино-
вал ncvc6i{A, как возникает новый перевал.
Б. Собир
Полевой сезон 1994-го начну с Арам-Кунгея: надо наконец-то в чет
ном году половить там чарльтониусов Романова. Затем постараюсь сде-
лать то, что не удалось прошлым летом, — побывать на восточной оконеч-
ности Заалайского хребта, в окрестностях Нуры. И в заключение — осу-
ществить восьмилетнюю мечту: оказаться в горах, окружающих озеро
Дункельдык, у заставы Озерная.
Нас двое: известный ученый-физик, профессор Владимир Сергеевич
Мурзин и я. До Андижана — поездом; трое суток в жару. Но время для
меня прошло быстро: Владимир Сергеевич — чудесный рассказчик, побы-
вал во многих странах и в самых разных местах Союза. Бабочек он соби-
рает с детства, нашел несколько новых видов и подвидов их. Некоторые
названы его именем. Владимир Сергеевич влюблен в путешествия, в горы
и забывает здесь свой возраст.
Из Андижана до Оша — километров пятьдесят. Тогда граница Узбе-
кистана с Киргизией была еще открытой.
В Ошском погранотряде мы получили разрешение на пребывание в
погранзоне вблизи Нуры и сразу отправились на Арам-Кунгей. Автобус
до Дарауткургана уже не так набит, как в прошлые годы. Среди пассажи-
ров выделялись три бородатых молодых таджика. На стоянке они подо-
шли и спросили, куда мы едем. Я ответил, а затем спросил, куда они. От-
ветили, что они из Джиргаталя и едут домой. Спрашиваю, полетят ли они
из Ляхша — но о Ляхше бородачи и не слышали, как и о близком к Джир-
гаталю кишлаке Кашат Я решил, что это — боевики-оппозиционеры, во-
юющие против правительства Таджикистана. Как раз тогда их отряды
сосредотачивались в районе Гарма.
На подъезде к Сары-Ташу автобус остановили два киргизских
омоновца в камуфляжной форме. Поднялись в салон и сразу направи-
лись к нам. Бородачи проскользнули за их спинами. Наши документы
проверяли долго, а когда омоновцы вышли, боевики спокойно вошли и
заняли свои места.
В Дарауткургане остановились у моих добрых знакомых на метео-
станции. Первый наш визит — к хирургу Худайберды Молдарзиевичу. Я
154
ЛЕТО ЧАРЛЬТОНИУСОВ
привез фотографии, снятые в больнице, и заказанную им литературу по
хирургии. Доктор очень рад встрече, но сразу же сказал, что я «ушел с не-
долеченной ногой». За чаем засиделись допоздна.
На следующий день возникли трудности с транспортом до Арам-
Кунгея: здесь не было бензина. Мой друг, бывший председатель сельсове-
та Турсун Бекмурзаев, посоветовал нанять трактор — он использует ди-
зельное топливо. Оставалось еще найти два литра бензина для примуса —
ведь в горах дров нет. Нам взялся помочь подполковник, начальник ми-
лиции. Из бака своего «москвича» он вылил в нашу пластиковую бутыль
всё, что имел, — около литра. Второй литр подполковник долго собирал у
знакомых. Наконец, мы побывали у главы администрации Чон-Алайско-
го района и получили разрешение на сбор бабочек на Арам-Кунгее: на
местах начали создавать службу охраны природы.
Выезжаем после обеда, сидим на прицепе трактора. У берега, где я
всегда ставил палатку, оказались часа через три.
Восьмого июля, ранним ясным утром, мы отправились в первые мар-
шруты. Я спустился к устью Арам-Кунгея, где летают желтушки Вискотта.
Бабочек немало: похоже, нашему приезду предшествовала теплая погода.
Затем побывал на гребне аполлонов симониусов. Их лёт уже заканчивался.
Через несколько дней подошли Андрей Сочивко и Виктор Титов, а
позднее — Владимир Александрович Гансон с сыном Володей. Еще раз мы
встретимся с ними на заставе Озерная.
До нашего ухода с Арам-Кунгея семнадцатого июля я наловил пре-
красных чарльтониусов Романова, не летавших в нечетные годы, много
интересных желтушек, бархатниц и других бабочек. Доволен своими
«уловами» и Владимир Сергеевич.
В Дарауткурган мы вышли ближе к вечеру и заночевали, не дойдя
километров десять. Ночь — звездная, но не холодная, и палатку не стави-
ли. А на следующий день мы уже были на заставе Сары-Таш...
С заставы Икизяк выезжаем к Заалайскому хребту. Нас сопровож-
дает наряд из пяти пограничников: работать будем в погранзоне. От ки-
И сноба — на Арам-Кунгее
шлака Нура вверх вела узкая тропинка. Остановились в урочище Кара-
гай-Чаты на поросшей травой и кустарником площадке, на берегу говор-
ливого ручья. Высота — 2800 метров. Тепло, безоблачно.
В маршруты мы ходили без сопровождения. Сначала я спустился
метров на сто, к месту, где еще при подъеме сюда заметил красивых и до-
вольно редких караназ Абрамова. Их много, летают на маленьком участ-
ке. Ниже — невысокие деревья, среди них даже пихта.
Двадцать второго, пораньше, выхожу к громадному величествен-
ному цирку над лагерем. У скал ловлю крупных паралаз хадес. По са-
мому цирку идти нелегко: ноги уходят в осыпающийся мелкий ще-
бень. Склон всё круче, подниматься всё труднее. Зато появляются
аполлоны Штаудингера инферналис и, наконец, на высоте около 4000
метров — аполлоны симониусы. У них, в отличие от подвида симониус
с Арам-Кунгея, глазки на задних крыльях только черные, без красного
центра. Это — симониусы ниграфикатус, впервые найденные Алексан-
дром Крейцбергом у перевала Кызыларт Заалайского хребта и описан-
ные им восемь лет назад.
На следующее утро мы сняли лагерь и вместе с нарядом направи-
лись вверх по Кызылсу, в сторону массива пика Заря Востока (6349 м).
Палатки поставили в урочище Тагачар на высоте около 3000 мет-
ров — в красивейшем месте, под цирком, увенчанным пологой кониче-
ской вершиной. Дальше на север ~ сплошь снежные могучие горы. На
рассвете направляюсь к вершине цирка. Иду по левому гребню. Часам
к девяти появляются аполлоны Жакьямонта. Выше, на осыпях, много
аполлонов Штаудингера инферналис. И только недалеко от вершины,
где-то на 4000 метрах, появились симониусы. Чем выше — тем их боль-
ше. Но почти все — уже полетанные, с обтрепанными крылышками. С
трудом отбираю более-менее свежие экземпляры. Возвращаясь запол-
день в лагерь, нашел у скопления небольших скал на высоте около
3600 метров заросли ярко-желтой хохлатки Горчакова. Около цветов
«покрутился» не меньше часа, но чарльтониусов не увидел. Может
быть, они тут не летают в четные годы, или их здесь вообще нет; но уве-
рен: искать надо.
К сожалению, пограничники должны возвращаться на заставу, а без
них нас не оставят. Да и пора на Юго-Восточный Памир, к озеру Дун-
кельдык в отрогах Сарыкольского хребта: ведь в такое жаркое лето лёт
многих бабочек там может уже закончиться. А вот экспедицию будуще-
го года решаю начать с этих интересных мест.
НЕЖДАННАЯ НАХОДКА
Никто не находил того, чего не хотел найти.
М. фон Лауэ
Наконец-то мы на ярко-голубом озере Дункельдык! Владимир Кос-
тин, начальник заставы Озерная, выделил нам комнату — не выдал на съе-
дение комарам. Даже на четырех тысячах метров высоты из-за необыч-
ной жары их появилось столько, что, живи мы в палатке, ничего бы от нас
не осталось.
В день приезда, когда солнце давно перешло зенит, мы с Владими-
ром Сергеевичем вышли на берег. Метров через триста оказались у входа
в крутое узкое ущелье, прорезавшее скальный склон западнее озера. В
ущелье летали пронизанные солнечными лучами и от этого казавшиеся
крупнее бабочки. Это — караназы Альфераки. Выше, у выхода из ущелья
на плато, немало других, мелких: бархатниц, а также перламутровок ша-
шечниц ферганских и разных голубянок.
Предыдущим летом, в 1993 году, в этом районе ташкентские энто-
мологи впервые обнаружили на таджикском Памире аполлона Штау-
дингера музтагата — подвид, описанный в 1990 году немецким профес-
сором К. Розе по экземплярам с китайского Памира.
Первый выход: уже знакомым ущельем поднимаюсь на плато и на-
правляюсь к черной горе, возвышающейся над озером метров на пятьсот.
Вдоль ее увальных щебнистых склонов и вершины проносились, изредка
присаживаясь, штаудингеры музтагата и желтушки Марко Поло.
День следующий — 30 июля. Снова лезу на эту вершину. Чтобы ид-
ти в утренней прохладе, вышел на рассвете. Уже в восемь утра на вос-
точном, освещенном солнцем склоне вершины появилась музтагата.
Через полчаса решаю, что достаточно прогрелся и юго-восточный склон
— перелез на него через невысокий скальный гребень и оказался среди
скал, которые круто спускались на 50~70 метров и переходили в осыпь.
«Типичное место чарльтониусов» — мелькнула мысль, и сразу возникло
волнение от предчувствия удачи. И не успел я понять это состояние, как
увидел: ниже, наискосок, появилась большая белая бабочка. Она стре-
мительно летела вдоль склона, и ее атаковали музтагата, вероятно, отго-
няя от своих владений. Выставив вперед сачок, я качнул им, и в это
мгновение бабочка метрах в тридцати поравнялась со мной и резко, не
снижая скорости, свернула на 90 градусов и помчалась вверх — прямо
157
Я ИДУ ИСКАТЬ
на меня. Из-за дрожи в руках я не сразу решился вынуть чарльтониуса
из сачка: обнаружен второй после Мынхаджира район его обитания на
Восточном Памире, а ведь до 1983 года полагали, что на Восточном Па-
мире чарльтониуса нет.
На следующее утро, до девяти часов, я поймал еще двух чарльтони-
усов. Все три бабочки оказались самцами с выгоревшими до охристого
цвета, прежде красными, пятнами на задних крыльях: период их лёта
уже завершался. Было видно, что чарльтониус с Сарыкольского хребта
относится, как и чарльтониус Анюта с Мынхаджира, к центральноази-
атской группе деккерти. Ее представители обитают в северных Гимала-
ях, на восточном Гиндукуше, в Каракоруме и на Восточном Памире
(Мынхаджир).
А потом удача отвернулась от меня. В оставшиеся до отъезда три дня
на Черной горе загадочного чарльтониуса я больше не встретил. Не на-
шел там и хохлатки — кормового растения гусеницы этой бабочки. К сча-
стью, в поиск включились подъехавшие с Арам-Кунгея Андрей Сочивко
и Виктор Титов. В первые три дня августа в скалах соседней вершины
Зоркиндык (4664 м) и более далекой Красной горы они поймали не-
сколько полётанных самцов и самку чарльтониуса в хорошем состоянии.
Андрей нашел кустик хохлатки прямой, но рос он у берега намного
ниже вершин, где летали чарльтониусы. А по своему опыту я знал, что вы-
сокогорные скальные аполлоны — чарльтониусы, автократоры — придер-
живаются мест, где растет их кормовое растение — хохлатка.
Решаю в последний день побывать на всех трех вершинах. Вышел за-
темно, солнце встретил на Черной горе и оставался здесь часов до десяти.
Затем спустился в ущелье, отделявшее гору Зоркиндык, поднялся к ней,
прошел по ее склону. Но и здесь чарльтониуса не увидел. Летали только
штаудингеры музтагата и желтушки Марко Поло. Отсюда направился к
Красной горе. Километра два шёл довольно ровной перемычкой; ловил
аполлонов актиусов. А затем — долгий подъем по осыпи на Красную го-
ру. К скалам добрался далеко за полдень. Вскоре надо мной промчался
чарльтониус. Дотянуться сачком я не мог, а бежать за ним, да еще по ска-
лам, уже не было сил.
Собранных нами бабочек для описания сарыкольского чарльтониу-
са — недостаточно. Ясно: сюда, на Дункельдык, надо ездить и еще не один
сезон. Да, экспедиция задала больше вопросов, чем дала ответов.
Четвертого на машине пограничников возвращаемся в Мургаб. Сле-
дующий день мы с Владимиром Сергеевичем провели в комитете охра-
ны природы Мургабского района. Теперь для сбора бабочек на Восточ-
ном Памире необходимо его разрешение. Мы составили и подписали у
главы администрации района соглашение о совместном изучении бабо-
чек Восточного Памира членами энтомологической секции МОИПа и
комитетом охраны природы. По соглашению мы предоставляем комите-
ту отчеты о результатах наших поисков, а они дают справку, разрешаю-
щую нам вывоз бабочек.
Путь до Оша долог — 418 километров. С благодарностью и тревогой
думаю о российских пограничниках Памира и Алая. Их бескорыстная
158
НЕЖДАННАЯ НАХОДКА
помощь позволила нам проводить исследования в столь напряженное
время. С болью вспоминаю сердечных, добрых, а теперь познавших бед-
ность и страдания памирцев.
Стараюсь определить и оценить результаты экспедиции и по ним
составить план будущей. Начнем с окрестностей Нуры, затем — Дун-
кельдык, Кызылрабат с перевалом Беик, снова — Дункельдык и, нако-
нец, Мынхаджир.
СЕЗОН УДИВИТЕЛЬНОГО
Будущее укрыто даже от тех, кто его делает.
А. Франс
В экспедицию 1995 года я отправлялся с Виктором Лесиным — он
возвращался на Памир после трехлетнего перерыва. На озере Дункель-
дык мы должны встретиться с Андреем и Виктором Титовым.
Из Оша на Памир отправляются машины не только Памирского
автотранспортного управления (ПАТУ), но и автобатальона погран-
войск, обеспечивающего всем необходимым российские погранотряды.
Все памирские водители — асы, люди приветливые, щедрые и доброже-
лательные. И всё же мы предпочитаем добираться на Памир с колонной
автобатальона: здесь и машины поновее, и снабжение запасными деталя-
ми налажено. Поэтому в Оше я сразу зашел к командиру автобатальона,
подполковнику Александру Верхову, и попросил взять нас в очередной
рейс. Выезжаем на рассвете шестого июля до Сары-Таша. Из Оша маши-
ны на Памир обычно так рано и выходят: чтобы оказаться в горах до на-
ступления дневной жары.
Не задерживаясь в Сары-Таше, направляемся на заставу Икизяк, а
оттуда — к Нуре. Из Нуры мы вышли с двумя приданными нам погра-
ничниками, вооруженными автоматами. Дима и Рустам служат с полго-
да, им нет и девятнадцати. На урочище Тагачар поднялись седьмого, за
полдень. Лагерь разбили недалеко от прошлогодней стоянки. Кругом —
тот же величественный ландшафт, только снега на севере стали ближе. За
водой спускались к бешеному пенному ручью, в глубокое узкое ущелье с
очень крутыми склонами, поросшими великолепными, в рост человека,
нежно-желтыми эремурусами.
Появились мы здесь, явно, рановато: вершина цирка и примыкаю-
щие к ней участки гребней еще под снегом. Бабочек немного: не совсем
обычные, с охристым оттенком желтушки эогене, крупные желтушки
Штаудингера, аполлоны Жакьямонта и Штаудингера инферналис. По-
года неплохая: дожди и снег перепадали нечасто, но, сильный холодный
ветер дул, почти не переставая. Видеокамерой я снял прижатого к кам-
ням аполлона Штаудингера, у которого свирепый порыв ветра выла-
мывал крылья.
Вокруг палаток- много разных ярких цветов и белых пластинчатых
грибов. Из грибов Виктор приготовил в котелке изумительное яство.
160
СЕЗОН УДИВИТЕЛЬНОГО
Наелись до отвала. Скорая, хотя и непродолжительная расплата настигла
всех. Подальше, в полукилометре, на склоне, виднелись гигантские, круп-
нее футбольного мяча, грибы-дождевики. К ним мы уже гастрономичес-
кого интереса не проявляли.
В один из особенно темных вечеров, когда тучи скрыли огромные
звезды, чтобы усугубить мрачную обстановку, я рассказал нашей страже
видение Вальтера Скотта — историю жуткую и загадочную. Готовясь к
экзаменам за пятый класс, я прочел ее в книге (рижского издания) «Ви-
дения и галлюцинации замечательных людей». Теперь, едва смеркалось,
ребята уговаривали меня рассказать «что-нибудь страшное».
13 июля при очередной связи с заставой по рации они получили
приказ возвращаться на следующий день. Без охраны нас не оставляли.
Так мы и не дождались аполлонов симо негрификатус, а может быть, и
чарльтониуса. Урочище Тагачар покидали с надеждой на возвращение.
На пути в Мургаб мы остановились на ночевку в Сары-Таше, в «при-
ежке» шоферов автобатальона. Там встретили Андрея и Виктора Титова.
Они тоже двигались к Мургабу. Выезжаем туда вместе...
На заставе Озерная — радостная встреча с Владимиром Кости-
ным, его солнечной, приветливой женой Инной и моим добрым зна-
комым прапорщиком Виталием Шайбаковым, переведенным сюда
совсем недавно.
17 июля, в первый день на Дункельдыке, я направляюсь на Черную
гору, где в прошлом году впервые поймал сарезского чарльтониуса. Над
склоном изредка мелькает восточнопамирская белянка деота, в низком
полете исследует осыпь кирпично-красная шашечница ферганская. Как
и прежде, наверху летают штаудингеры музтагата и желтушки Марко
Поло. Ребята поднялись на Зоркиндык и Красную гору. И они чарльтони-
уса не встретили. До 22-го мы ходили и на снежный пик, за речкой Дун-
кельдык. По моим часам — высотомеру, он достигает 4800 метров. Здесь
обитали аполлоны актиусы, высокогорные белянки балтиа шави и коли-
дицы, Андрею удалось поймать нескольких аполлонов симо. Пониже, где
острые гребни становились увальными, в массе порхали желтушки
Марко Поло; мне даже попалась желтушка Вискотта хризоптера — ни-
когда больше здесь мы ее не видели.
Надежды найти чарльтониуса, по правде говоря, не было. Ведь все
известные нам чарльтониусы летают либо по нечетным годам — запад-
нопамирский вапарозус, анюта с Мынхаджира, Людмила с Гиссарского
хребта, либо по четным — чарльтониус Романова на Арам-Кунгее. К то-
му же мы знали, что ташкентские энтомологи, работавшие здесь в 1993
году, его не видели. Поймав первую же бабочку, я подумал, что в следу-
ющем, 1995 году она летать не будет. И всё-таки мы отправились за
этим аполлоном, намереваясь искать его по полной программе. Надо
исключить и предположение, что лёт желанной бабочки еще не начал-
ся, — поэтому решаем вернуться сюда, на скальные вершины, в самом
конце июля, когда чарльтониус и был обнаружен годом раньше. А пока
22 июля отправимся на крайний юго-восток Памира, к гиндукушско-
му перевалу Беик.
161
Я ИДУ ИСКАТЬ
Собрали рюкзаки, но что-то забарахлило в машине, и выезд при-
шлось отложить. В это время мы обычно уже находились на своих
охотничьих маршрутах. Не пропадать же такому великолепному дню!
И мы уходим в горы.
Я поднимаюсь на невысокий хребет над восточным берегом озера. С
подъемом всё чаще попадаются небольшие скальные выходы. Бабочки
обычные. До верха оставалось метров пятьдесят, когда мое внимание при-
влекла крупная белая бабочка, пронесшаяся у гребня. Стараюсь бежать из
последних сил. Только залез на гребень, как увидел чарльтониуса на лило-
вом шарике горного лука. Бабочка тут же взлетела. Поймал ее на лету. На
высоте 4250 метров над уровнем моря. Пониже метров на 30~40, на кру-
том скальном южном склоне, видел еще двух чарльтониусов.
Пойманный аполлон оказался очень ярким, свежим, совсем не по-
лётанным. Наше счастье смешано с изумлением, почти потрясением:
ведь надежда в этом году найти бабочку-мечту едва теплилась! Рюкзаки
мы, конечно, тут же распаковали и всё оставшееся время до отъезда 9-го
августа посвятили нашей бабочке.
Точность изложения требует отметить, что 1-го августа мы съездили
на Мынхаджир. Большинство летавших там чарльтониусов Анюта были
уже полётаны, и нам удалось с машиной пограничников вернуться на
Дункельдык вечером этого же дня.
И снова — о сарыкольском чарльтониусе. В первые дни летали толь-
ко самцы, но потом появились и самки. Такая последовательность харак-
терна для всех чарльтониусов. Но своим поведением здешний чарльтони-
ус заметно отличался от вапарозуса, романова, анюты и людмилы — четы-
рех подвидов, которых мы наблюдали ранее. Самцы тех бабочек сами
бросаются навстречу сачку, видимо, принимая светлое пятно за самку
или за соперника, с которым надо разобраться. На этом они и попадают-
ся — поймать стремительного скального аполлона как-то иначе исключи-
тельно трудно. А сарыкольского чарльтониуса так не обманешь.
Для всех других чарльтониусов характерна и манера обследования
своих владений. Бабочка (обычно самец в поисках самки) прочесывает
склон, как челнок, — туда-сюда: по горизонтали или вниз-вверх. Причем
летает она по одному и тому же маршруту, где у нее есть излюбленные
места отдыха, часто — прогретые солнцем скальные уступы, камни. Такое
поведение облегчает ловлю чарльтониусов: замечаешь, где пролетала ба-
бочка и, набравшись терпения, просто ждешь ее там. Но здесь не сраба-
тывал и этот метод — как правило, повторное свидание с бабочкой про-
исходило совсем в другом месте.
Удивление вызывало и то, что в местах обитания сарыкольского
чарльтониуса, да и на соседних отрогах хребта, нам не удалось найти
ни одного кустика хохлатки, которой питаются гусеницы бабочки.
Ведь до сих пор хохлатка считалась непременным атрибутом стации
любого чарльтониуса. А мы ловили и самцов, и самок, только что вы-
шедших из куколок, с еще неокрепшими крыльями, то есть мы нахо-
дились в самом центре стации поразительного чарльтониуса. Но хох-
латки здесь точно не было.
162
СЕЗОН УДИВИТЕЛЬНОГО
Чем же тогда питаются гусеницы этого загадочного подвида? Ско-
рее всего, цистикоридалисом из рода толстянковых — кормом всех ос-
тальных видов обитающих здесь аполлонов. Удалось же энтомологу Иго-
рю Александровичу Климову выкормить гусениц вапарозуса памирской
толстянкой. Гусениц он собрал на Шугнанском хребте и вывел велико-
лепных бабочек в своей московской квартире.
Удивител1тый аполлон чарльтониус с Сарыкольского хребта,
названный — мистсрикус
Пойманные нами сарыкольские чарльтониусы оказались помель-
че своих сородичей, встречающихся на территории бывшего СССР.
Наверное, в росте они «недотянули» потому, что стали самыми высо-
когорными: обитают на высоте 4250—4650 метров над уровнем моря.
Тогда как анюта, вапарозус и романов не летают выше 4200, а Людми-
ла — 3800 метров.
Нам удалось собрать серию экземпляров сарыкольского чарльтони-
уса, достаточную для определения его как нового, девятнадцатого, подви-
да аполлона Чарльтона. Бабочка была описана мной, Андреем Сочивко и
Виктором Титовым и названа нами аполлон Чарльтона мистерикус. Та-
инственный!
Про еще одно отличие мистерикуса — его ежегодный лёт — и об
объяснении этого феномена я расскажу в следующих главах, посвящен-
ных новым экспедициям.
Все мы в этот очень напряженный сезон выкладывались полностью.
Но Андрей удивлял особенно. Нагруженный фотоаппаратурой, с сачком,
он проходил огромные расстояния, на редкость быстро поднимался по
163
Я ИДУ ИСКАТЬ
длинным, крутым осыпям, при этом всё замечал, успешно ловил бабочек
и отснял массу прекрасных, уникальных кадров.
Последний рабочий день — 8 августа. Стоим на скальном гребне.
Внизу — изумрудное озеро в светлой оправе мелководья, а вокруг го-
ры, горы, горы... На западе, за широкой долиной реки Оксу, в голубой
дымке проступают очертания горного массива Ак-Бура. Мы видим
его загадочные скальные цирки и — нам кажется — чудесных бабочек
над ними.
А вечером — праздник. Отмечаем день рождения Виктора Лесина.
Приехали гости: комендант Тохтамышской группы застав майор Фа-
рид Сафин с улыбчивой красавицей Фаридой и двухлетней дочкой.
Убежден — о женах пограничников писать должны поэты. Инна и Фа-
рида приготовили два огромных торта, изумительных красотой и вку-
сом. Во главе стола — именинник, несколько смущенный созданным в
его честь великолепием, сиял «как именинник». Всё было очень душев-
но и искренне.
В Мургабе мы пробыли день. Здесь царило страдание. По улицам
слонялись большие группы безработных с потухшими глазами. Многие
из них — беженцы из охваченного войной Западного Памира. Сотрудни-
ки комитета охраны природы боялись — не пережить зиму без топлива.
Приходилось топить терескеном — растением, спасающим высокогор-
ные долины Восточного Памира от опустынивания, основным кормом
диких копытных животных.
С тяжелым сердцем выезжали мы в тот год из Мургаба.
* * *
Еще один «сюрприз» Дункельдыка был обнаружен уже в Москве.
Возвратившись в 1994 году из первой экспедиции в отроги Сарыколь-
ского хребта, мы с Андреем внимательно рассмотрели собранных тог-
да аполлонов Штаудингера музтагата. Оказалось, что этих бабочек
можно разделить на две серии, которые различались между собой сте-
пенью развития темного рисунка на кремовых крыльях, а также неко-
торыми его элементами. Несколько экземпляров были отправлены
профессору Розе, описавшему музтагату. Часть из них он определил
как аполлонов штаудингеров музтагата, остальных — как аполлонов
штаудингеров Кириченко.
Получалось то, чего быть никак не могло: два подвида (музтагата и
Кириченко) одного вида (аполлон Штаудингера) летают одновременно в
одном месте. Ведь при этом в отличие от различных видов, спариваясь,
они дадут общее, способное к размножению потомство. В результате —
на местности окажется лишь один, уже другой, подвид. Поэтому, если об-
наруживаются летающих вместе подвиды одного вида, их непременно
описывают как отдельные виды.
Вот почему в 1995 году все участники экспедиции на Дункельдыке
дотошно изучали аполлонов Штаудингера. В день приезда, 17 июля, мы
164
обнаружили, что лёт бабочек музтагата начался раньше (похоже, в пер-
вую-вторую неделю июля): некоторые уже выгорели и «пообтрепались».
Все они — одного «сорта», ни одна не похожа на Кириченко. Показатель-
но: и на Памире, и на Гиссаро-Алае лёт всех подвидов аполлона Штаудин-
гера, кроме Кириченко, обычно начинается в первой половине июля.
Но вот в последних числах июля появились бабочки, которые замет-
но выделялись и внешним видом, и поведением. Это были совсем свежие
самцы (у всех аполлонов самцы вылетают раньше самок) — светлые,
крупные бабочки. Их плавный, иногда даже планирующий полет резко
отличался от суетливого и низкого полета музтагаты.
Шли дни, «старых» бабочек оставалось всё меньше, а «новых» — всё
больше. Появились столь же светлые самки. И к концу первой недели ав-
густа они сменили музтагату. А сроки лёта «новых» бабочек совпали со
сроками лёта Кириченко на Мынхаджире и в Чечектах. Однако «новые»
бабочки — при том что были похожи на Кириченко — имели и отличия:
кремовый, а не белый, фоновый цвет крыльев, более интенсивный тем-
ный рисунок.
Эти и целый ряд других собранных данных позволили нам с Андре-
ем Сочивко выделить аполлона штаудингера Кириченко в самостоятель-
ный вид — аполлона Кириченко. А близкую к нему бабочку мы описали
как новый подвид его — аполлон Кириченко дункельдыкский.
Понятно нетерпение, с которым мы ждали новых встреч с удиви-
тельным озером.
НА НОВЫХ МАРШРУТАХ______________________________________
Здесь война, а вы бабочек едете ловить.
Пограничник с КПП
Восточный Памир. 1996 г.
Все-таки судьба добра к нам. Мы — Андрей Сочивко, Виктор Лесин
и я — снова на Восточном Памире. Дикая, кровавая, кажущаяся особен-
но бессмысленной на фоне спокойствия гор гражданская война в Таджи-
кистане, к счастью, обходит эти безлюдные места.
Экспедиция начнется с окрестностей реки Сулуистык — левого при-
тока Оксу. Затем через заставу Кызылрабат мы отправимся на крайний
юго-восток, к гиндукушскому перевалу Беик. Об уникальной раститель-
ности этих мест, куда обычно в июле—августе приходит индийский мус-
сон, в 1982 году мне рассказывали ботаники на биостанции в Чечектах.
14 конечно, мы будем на Дункельдыке.
Из Мургаба выехали за полдень и в Тохтамышской комендатуре ока-
зались уже в сумерках Нас приветливо встретил комендант Фарид Сафин.
Переночевали. «Уазик» до Кызылрабата, который забросит нас на Сулуис-
тык, выходит днем. Фарид и Фарида Сафины приглашают вечером на день
рождения Фариды. Андрей и Виктор хотели бы остаться, но я всегда счи-
тал, что в дороге нельзя идти добровольно па задержки, и мы уехали.
Я ждал этого с 1984 года. Прошлым летом, любуясь с гребня над
Дункельдыком подступающими к Сулуистыку скальными склонами мас-
сива Ак-Бура, мы решили во что бы то ни стало побывать здесь.
На левый берег полноводной Оксу проехали по одному из трех мос-
тов на всём ее протяжении до кишлака Мургаб. Затем пересекли вброд
хрустальную до голубизны Сулуистык. Остановились на острове, отделен-
ном от правого берега узкой протокой. Все сфотографировались. «Уазик»
уехал. Экспедиция началась.
Солнце спускается к хребту с причудливым контуром. Ветер сильный
и холодный. Быстро ставим палатки. Высота — 3850 метров над уровнем мо-
ря. Плоская широкая береговая полоса и сам остров — под ярким ковром гу-
сто-розовых примул и пушистых серебристо-солнечных памирских эдель-
вейсов. От тянь-шаньских их отличают более широкие лепестки цветка.
Утром выглянули из палатки: горы белы от выпавшего ночью снега.
Снежком присыпан и наш остров. Правда, на воде в котелке — лишь льди-
стые иголки. Под солнцем снег быстро тает. После завтрака все идем на раз-
166
НА НОВЫХ МАРШРУТАХ
Долина реки Сулуистык
ные склоны. Виктор — на динозаврообразную гору: по ней, через вершину,
протянулся длинный скальный гребень. Андрей — еще дальше, а я — на пра-
вобережные горы над лагерем. Внизу постепенно оживали под солнцем
красные шашечницы ферганские. Выше, вплоть до самой вершины, низко
над камнями неутомимо носились одиночные аполлоны штаудингеры
Якобсона. Они садились на камушки, только когда очередное облако скры-
вало солнце. У вершинных скал поймал аполлона актиуса. Ни чарльтониуса,
ни хохлатки... На крутых подскальных осыпях — лишь одиночные кустики
толстянки. Виктору повезло больше: в сухом пологом широком каменистом
устье правого притока Сулуистыка он встретил желтушек Вискотта — золо-
тисто-оранжевых бабочек восточнопамирского подвида хризоптера.
Все четыре дня до отъезда были пасмурными, прохладными, и мы
провели их в каменистых устьях правых притоков. Искали ярких желту-
шек Вискотта, голубянок, толстоголовок... Все они взлетали, едва из-за ту-
чи показывалось солнце. А на Сулуистык мы еще вернемся: здесь очень
красиво, да и в горах надо поработать, ведь до сарыкольских чарльтониу-
сов мистерикус по прямой не больше 10—12 километров.
Казалось, долина Караджилги, ведущая к перевалу Беик, встретила
нас приветливее. Хотя места здесь суровые. Склоны окружающих лагерь
гор — от вершины до подошвы — под огромными снежниками. Палатки
стоят на берегу Караджилги, на высоте 4250 метров.
167
Эдельвейсы Памира
Первое утро — безоблачное. Как всегда — сразу в горы. У вершины
ближней горы, на 4700 метрах, летает несколько высокогорных белянок
балтиа шави и колидиц. Солнце, поднимаясь, прогревает склоны, и вот
уже на ярко-синих цветочках — шариках лаготиса — лакомятся бабочки
хунза: гиндукушского подвида аполлона Штаудингера. Они обитают
только здесь, на крайнем юго-востоке Памира.
Андрей недалеко; снимает на видео. Виктор — на гребне, по другую
сторону Караджилги. На севере, за много десятков километров, за откры-
той на север долиной Оксу — залитая солнцем наша гора Зоркиндык. Как
привет с Дункельдыка.
Уже в полдень погода быстро меняется. Стремительные тучи с юга
несут заряды метели. Между ними лишь на несколько минут появляется
солнце. А далекая Зоркиндык по-прежнему, не переставая, светится в его
лучах. Быстро похолодало. Насекомые исчезли. К палаткам спустились
почти одновременно.
К вечеру на ишаке подъехали первые посетители — двое молодых
киргизов с соседней, и единственной здесь, летовки пастухов. Их юрты —
метрах в семистах, за мореной. Приглашают в гости. Идем с Андреем.
Нас радостно встречает вся семья — человек тридцать — во главе с акса-
калом. Много детей. Рядом, на привязи, лобастый песочного цвета волчо-
нок, недавно подобранный в горах. Таким и должен быть хищник: людей
168
НА НОВЫХ МАРШРУТАХ
Долина Караджилги
не подпускает, даже тех, кто его кормит; к собакам равнодушен. Прежде
чем войти в юрту, пока не стемнело, Андрей всех сфотографировал. Мно-
го раз, в течение многих лет при мне он фотографировал памирских пас-
тухов, их семьи. И я не знаю случая, чтобы он не нашел возможности пе-
редать им обещанные снимки. К слову — великолепные. Затем Андрей
попросил меня сняться для видеофильма на яке. Я наконец согласился.
Животное — нет. Як смирился, только когда два крепких парня вцепи-
лись в его рога. Так я, перед объективом, проехал несколько шагов, пред-
вкушая восторг московских зрителей.
В просторной юрте тепло, чисто, очень уютно. У входа снимаем бо-
тинки. Садимся, скрестив ноги, перед скатертью. Женщины ставят
обычные на высокогорном пастбище чудесные угощения: каймак и
масло из молока яка, сметану, айран, баранину, лепешки... Заметно: ав-
торитет аксакала непререкаем. Он говорит, что вся семья трудится от
зари до заката. Скот они взяли в аренду у его владельцев — бывших пар-
тийных и советских руководителей. Бога просят только о здоровье. За-
говорились допоздна.
Утром мы с Виктором поднялись на гребень, где вчера он нашел
аполлонов симо. Ближе к вершинному снегу растет изумительная
примула Макрофта. У нее высокий стебель, крупные густо-густо розо-
вые, даже с фиолетовым оттенком, цветы. По гребню протянулся вы-
сокий снежный вал. Под ним ярко-синие шарики лаготиса. Их сте-
169
Я ИДУ ИСКАТЬ
бельки не видны: цветочки не поднимаются над камушками. На них
и присаживаются симо.
Ближе к полудню, когда еще сияло солнце, на юге появилась темно-
серая, с синеватым отливом стена. На ней выделялись седые космы мете-
ли. Венчала стену низкая белоснежная туча. Метель налетела стремитель-
но. С первой крупой симо уползли с лаготиса в камни. И только крупный,
Примула Макрофта
пушистый, полосатый шмель еще ползал по синим шарикам. Минуты че-
рез три, под метелью и ледяным ветром, он замер в анабиозе и позволил
трогать себя пальцем. Эту метаморфозу я снял на видео. Часами-«метео-
станцией» замерил температуру воздуха и высоту: -1 С, 4750 метров.
Снежные заряды шли чередой. А на севере по-прежнему купалась в сол-
нечном свете и манила гора Зоркиндык. И метели не доходили до нее.
Поднялся я и на хребет, протянувшийся севернее лагеря, вдоль
правого берега реки Беик. А перед подъемом, у самого берега, в неболь-
170
НА НОВЫХ МАРШРУТАХ
игом скальном кулуаре, с удивлением увидел густые цветущие заросли
хохлатки — кормового растения гусениц нашей мечты — чарльтониусов.
Но рядом не было вообще никаких бабочек. У гребня, на 4700 метрах,
летали штаудингеры хунза и белянки балтиа шави. Сверху — на севере,
совсем близко, открылся необычный хребет: вертикальная серая стена
по всей длине. Как будто его половину просто отрезали вдоль. Вот бы на
нем побывать!
В последнюю ночь мы часто просыпались от холода и гула ветра. На
рассвете в палатке 7 С ниже нуля. Значит, снаружи мороз около минус
9 С. Выглянули: крутом белым-бело. Слой снега вокруг палаток ~ 10~ 12
сантиметров. Но в безоблачном ярком небе встает слепящее солнце, и
сразу ощущается его тепло. Часам к девяти выходим на ближние склоны.
В три часа за нами, как договорились, придет машина — пограничники
любят точность. Снег быстро испаряется. Бабочек — всё больше. Впервые
полетела желтушка эогене. Похоже, после ночного катаклизма устано-
вится солнечная погода. Неплохо бы здесь побыть еще пару-тройку дней.
А надо уезжать, да и впереди — Дункельдык.
Подошел вездеход. Загрузились и подъехали к гостеприимным сосе-
дям — попрощаться. Увидимся ли еще!
С заставы Кызылрабат надеялись сразу выехать на озеро Дункель-
дык. Ждали оттуда машину. Но оказалось: нет бензина. Звоню на заставу
у озера. Трубку берет комендант участка майор Фарид Сафин. Появилась
надежда: находчивый, энергичный и доброжелательный Фарид всегда вы-
ручал нас. Но бензина не оказалось и у него — я слышу, как он огорчен не-
обходимостью отказать, и, чтобы как-то утешить его, говорю, что мы по-
тихоньку и пешком доберемся. Попрощались.
Рассчитываю, за сколько времени пройдем сорок километров с
рюкзаками по двадцать пять — тридцать килограммов. Получается — дня
два пропадут для поиска. Жаль.
Вдруг подбегает дежурный: «Позвонил комендант. Он выезжает за
вами на «уазике», будет к часу ночи».
На Дункельдык едем в полной тьме, свет комендантской машины
выхватывает лишь выщербленную дорогу, да часто перебегающих ее гор-
ных зайцев-талаев. Я прошу извинения у Фарида за то, что из-за нас ему
приходится всю ночь проводить на колесах. Майор рассмеялся: «Я всегда
помогаю науке, а тут еще представил, как вы потащитесь с рюкзаками».
Несмотря на поздний или уже ранний час, на заставе нас ждала теп-
лая встреча. Напоили чаем и отвели в комнату для приезжих.
Забудется ли такое?
Еще в Мургабском отряде мы узнали, что вместо Владимира Кости-
на, с которым мы стали друзьями, на заставе Озерная новый начальник,
старший лейтенант Евгений Суэтин. Говорили о нем с уважением: парень
награжден медалями «За отвагу» и «За отличие в воинской службе».
А как он примет нас? Зря тревожились. Евгений не только рад нам,
но и проявил искреннюю заинтересованность научной целью нашей
экспедиции. В первый же вечер я попросил Женю рассказать о его ме-
далях. И вот что услышал.
171
Я ИДУ ИСКАТЬ
ЗАДЕРЖАНИЕ
Кт® осмысленно устремляется ради добра в
опасность и не боится ее, тот мужествен, и
в этом мужество.
Аристотель
Он был начальником заставы у озера Каракуль, расположенной на
Ошско-Хорогском тракте — главном пути переправки наркотиков из
Афганистана в Среднюю Азию и «далее — везде». Нескончаемый поток
опиума-сырца (по местному «ханка») и героина в значительной мере пе-
рекрывают российские памирские пограничники.
Как-то к нему подошел бывший сотрудник местного управления по
борьбе с наркобизнесом по имени Ахун и после короткого предисловия
предложил десять тысяч долларов за проезд его машины через контроль-
но-пропускной пункт без досмотра.
Евгений сразу понял, что речь идет о провозе крупной партии «по-
рошка», и сделал вид, что соблазнился деньгами. Командование поддер-
жало план захвата курьера с поличным.
Через несколько дней недалеко от КПП остановилась ожидаемая
«нива». Дежурный сообщил Евгению, что его просят «подойти погово-
рить». Офицер приказал дежурному передать сидящим в машине — «раз-
говор состоится в канцелярии, пусть, кому это надо, приходит».
Когда солдат вышел, коротко доложил коменданту по телефону:
«Прибыли».
В канцелярию вошел Ахун. Поздоровавшись, сказал, что, как догово-
рено, машина стоит у КПП, и передал доллары. Женя начинает тянуть
время: предлагает чаю, тщательно пересчитывает валюту. Ахун — извест-
ный силач и мастер спорта по кикбоксингу — нервничает, торопит.
Через полчаса, когда напряжение достигло предела, в канцелярию
наконец-то ворвалась группа захвата. Задержание получилось стреми-
тельным и драматичным, с использованием автоматных прикладов и тя-
желенного чайника. Ахун орал от ярости, разогнул наручники.
В «ниве» оказалось одна из самых крупных задержанных партий
«ханки» — 348 килограммов.
Евгения наградили медалью «За отличие в воинской службе».
Ахун же, переданный местным властям, вскоре сбежал из-под стражи.
* * *
В горах над озером — много разных ярких цветов и бабочек. Чем вы-
ше — тем бабочек больше. И наконец над гребнем видим стремительно-
го чарльтониуса мистерикус. Андрею удались уникальные съемки на ви-
део мистерикусов, сидевших на камнях со сложенными крыльями — ба-
бочки всех остальных подвидов чарльтониуса, которых мы когда-либо
встречали, на осыпях всегда сидели, распластав крылья.
К самым же важным выводам привел ежегодный лёт сарыкольского
мистерикуса — в отличие от других известных чарльтониусов Памира и
172
НА НОВЫХ МАРШРУТАХ
Гиссаро-Алая, летающих с интервалом в два года. Дело в том, что на Пами-
ре и Гиссаро-Алае у чарльтониусов двухлетний цикл развития: при слиш-
ком суровом и коротком лете в высокогорье бабочка не успевает завер-
шить его за год. Если где-то выдается всего одно лето, настолько холодное,
что бабочки не сумеют выйти из куколок или, уже вылетев, погибнут, они
станут встречаться в этом месте только раз в два года. А два таких суровых
лета — в четный и нечетный годы — не оставят популяции’ шанса на вы-
живание. Вот и появились на высотах 3000-4600 метров участки, каза-
лось бы, со всем необходимым для жизни чарльтониусов, но без бабочек.
И я подумал: в районе обитания чарльтониуса мистерикус суровых
летних заморозков никогда не было, поэтому и летают эти бабочки здесь
каждый год. То есть в окрестностях озера Дункельдык сохранился уни-
кальный, сравнительно теплый микроклимат. Во время экспедиций мы
ежедневно находились на высотах 4300-4700 метров и ни разу не виде-
ли снежных осадков — всегда они выпадали в виде дождя; даже по утрам
после ночной непогоды в горах у озера снега не было. Да и облака тут сто-
яли реже, чем над дальними горами. Скорее всего, погоду июля-августа
в этой местности определяет тропический индийский муссон1 2, хотя сам
он сюда и не доходит, обычно останавливаясь над самым юго-восточным
утлом Памира (Беик, Кызылрабат). Вероятно, над Дункельдыком и окру-
жающими озеро горами располагаются остатки сухого теплого воздуха
пустынь и равнин Индии, которые муссон гонит перед собой, двигаясь на
северо-восток.
Так бабочка помогла обнаружить на юго-восточном Памире учас-
ток с необычно теплой летней погодой.
Мы с Андреем подолгу обсуждали этот природный феномен, напи-
сали три статьи в журнал «Природа» Российской академии наук, а также
рекомендовали Министерству охраны природы Таджикистана и адми-
нистрации Мургабского района использовать эти места для изучения
возможности акклиматизации культурных растений.
Тридцатого июля на высоте 4650 метров я нашел интересную медве-
дицу. Как многие ночные бабочки в высокогорье, медведицы летают днем:
ночью слишком холодно. Недели через три, уже в Москве, вынимаю ее из
бумажного пакетика и с удивлением вижу крошечную живую гусеничку и
слегка надгрызанный край переднего крыла бабочки: медведица отложила
яйцо, из него вышла гусеничка и занялась каннибализмом.
Уже в августе я проходил склон недалеко от гребня. Сверху раздалось
неприятное, скрипучее, возмущенное тявканье. Повернулся: метрах в со-
рока небольшая желтоватая памирская лиса-афганка, поджав хвост и оска-
лив зубы, явно гонит меня со своей территории. Вспомнил, как год назад,
здесь же, очень похожая, а может, и эта лисичка также прогоняла меня.
И вот снова наступило восьмое августа — день рождения Виктора.
Число, которое на заставе Озерная уже становится праздничным. Под
командованием милой Оксаны — жены Евгения — готовим бесконечно
1 Популяция ~ совокупность особей одного вида, обитающих на определенной территории.
2 Влияние муссона на климат крайнего юго-востока Памира четко показано климатологами
173
J '	Я ИДУ ИСКАТЬ
разнообразное соблазнительное меню. Центральное блюдо — дивное
жаркое из зайца. Вокруг заставы их масса. Обстановка очень добрая.
Начинаем с тостов за именинника и вручения подарков. Женя дарит
жетон пограничника. Андрей — самку мистерикуса, я, учитывая, что
Витя доцент, несет свет знаний, — химический источник света, который
тут же запускаем. По сравнению с прошлым годом именинник дер-
жится уверенно: сказывается опыт. Уже заполночь торжество закончи-
лось салютом из ракетницы.
А на следующий день мы приехали в Мургаб. Командир части, пол-
ковник Сергей Федорович Антипенко, предложил нам, как всегда в по-
следние годы, остановиться в отряде. В кишлаке можно оказаться в за-
ложниках у наркомафии.
РЫЦАРИ ПАМИРА
Герой делает то, что можно сделать. Другие
этого не делают.
Р. Роллан
Еще до возвращения в Мургаб мы узнали от пограничников, что,
кроме нас, в горах работает еще одна научная экспедиция — геологи из
Душанбе, Виктор Иванович Дронов и его жена — Галина Константинов-
на Мельникова.
Супруги — мои старые друзья, мы не виделись много лет, и я размеч-
тался о встрече. Они — крупные ученые, геологи с мировым именем О
Викторе Ивановиче — одном из основателей целой школы исследовате-
лей — я услышал в первой же встреченной на Памире геологической пар-
тии. Многие геологи с гордостью называли себя учениками Дронова. Все
полевые сезоны Виктор Иванович, которому сейчас за шестьдесят, про-
водил в горах, вплоть до времени, когда поездки на Памир стали невоз-
можны из-за войны.
И вот за день до отъезда в Ош узнаем, что Дронов в отряде, а Галина
Константиновна — на геологической конференции в Пекине. Прежде
чем идти его искать, захожу в отведенную нам комнату — и вижу Викто-
ра Ивановича! Обнялись, как принято у памирцев. Оказывается, и он ис-
кал нас и нашел первым.
Виктор Иванович рассказал, что они с Галиной Константиновной не
смогли больше жить без Памира, без поисковых полевых работ и риск-
нули отправиться сюда самостоятельно. Их экспедиция стала возможна
благодаря помощи пограничников. Они отвозят ученого за многие десят-
ки километров, а затем, как договаривались, забирают его через неделю-
две в отряд.
Для исследований Дронов выбрал Пшарт — один из самых малоизу-
ченных памирских хребтов. Как часто бывает на неисчерпаемом для на-
уки Памире, новый район подарил интересные, неожиданные находки.
Даже со своими крайне скудными познаниями в геологии я понял, что
Виктор Иванович получил очень важные результаты, которые меняют
174
представление о геологическом прошлом Пшарта и смогут использовать-
ся для прогнозирования полезных ископаемых.
Естественно, материально Дронова никто (как и нас) не поддержал,
и экспедицию они организовали на свои скудные оклады докторов наук
(которые даже меньше профессорской зарплаты в Москве). Как? Соби-
рали в течение года сухие супы, сушили сухари.
На Пшарте Виктор Иванович живет в палатке, на примусе готовит
суп и чай и работает в горах всё светлое время суток.
Я видел, как геологи-поисковики «пашут» на Памире: с утра, пре-
одолев горный подъем в километр или более, роют наверху в камнях
траншеи, собирают образцы породы. Видел, какими до предела изму-
ченными возвращались вечером эти сильные ребята с полнющими
рюкзаками.
Зная, что Виктор Иванович преподает на геологическом факультете
Душанбинского университета, я спросил: неужели никто из выпускни-
ков-геологов или из студентов не захотел поработать с ним?
— Я предлагал, но никто из них не собирается работать в геологии —
все нацелены на коммерцию, — грустно ответил он.
Я не сентиментальный человек и не помню, когда в последний раз
пускал слезу, Но, слушая этого большого ученого, порой видел его
сквозь пелену, застилавшую глаза. Я понимал, что оказался свидетелем
научного подвига. Немолодой, оставленный коллегами, не поддер-
жанный учениками, знаменитый, а возможно, и великий геолог совер-
шает титанический труд в суровых памирских горах. Он один старает-
ся, чтобы не порвалась истонченная нить когда-то столь славных иссле-
дований на Памире.
Нет, я не совсем прав. Не одинок он в своем подвиге. Да и не чувст-
вует он себя покинутым. Рядом был начальник Мурабского погранотря-
да, полковник Антипенко, который в напряженной ситуации, при всей
своей занятости, поддержал Дронова, чем только мог. Убежден, что не ос-
тавит ученых без внимания и преемник Антипенко. И преемник его пре-
емника. И не прервутся традиции российских пограничников, офицеров —
исследователей Памира периода 1892-1917 годов.
Из Мургаба едем на ЗИЛах в Ош. То ли туман, то ли пыльная дым-
ка скрывает дали и хребты гор. Что ждет нас дома? Как там, в Москве, в
родном институте? Дают ли зарплату? Не приходится ни верить предвы-
борным обещаниям, ни надеяться на лучшее. Невесело.
Но тут из памяти всплывают смелые лица знакомых погранични-
ков, добрые глаза их жен — а Бог дал им хороших жен, — и полегче ста-
новится на душе. И веришь: наша страна в конце концов станет достой-
на лучших граждан своих.
ПОДАРОК СУЛУИСТЫКА_____________________________
Бывает, что всё удается. Не пугайтесь, это
пройдет.
Ж. Ренар
В прошлом, 1996 году из-за непогоды мы не смогли серьезно пора-
ботать на скальных вершинах над долиной Сулуистыка, которые каза-
лись нам пригодными для обитания чарльтониуса. Поэтому теперь хо-
тим провести здесь побольше времени.
На заставу Озерная я приехал с Виктором Лесиным. Нас сердечно
встретили друзья: Евгений и Оксана Суэтины и Валерий с юной женой
Любой.
Через пару дней застава отметила день рождения солдата-погранич-
ника. Вечером все, кто не нес службу, собрались в столовой на празднич-
ный ужин. Оксана и Люба сотворили громадные торты. Было много поз-
дравлений и добрых пожеланий.
Как-то вечером мы с Евгением заговорили о начале службы. У Жени
начало оказалось впечатляющим.
СРАЖЕНИЕ НА ДОРОГЕ____________________________
Истинное мужество выражается в спокой-
ном самообладании и в невозмутимом вы-
полнении своего долга, невзирая ни на какие
бедствия и опасности.
Д. Локк
В 1994 году лейтенант Суэтин, выпускник Голицынского военного
института погранвойск, по собственному желанию попал на Памир. И
уже в декабре его откомандировали в Калай-Хумбский отряд на усиле-
ние. Условия фронтовые: постоянные обстрелы, вши, порой недоедание.
Увидел там самое страшное в жизни — моджахедская сумка с головами
пленных, отрезанными боевиками.
Одиннадцатого декабря, через несколько дней после прибытия, он в
составе мотоманевренной группы вышел на операцию: предстояло про-
извести рекогносцировку участка и выставить пост. Шли на трех
бэтээрах. Евгений — на замыкающем. Напротив афганского кишлака
176
ПОДАРОК СУЛУИСТЫКА
Мой-Май попали под сильный обстрел из-за Пянджа, со стороны Афга-
нистана. По ним били из безоткатных орудий.
Опасаясь прямых попаданий, Женя вывел солдат из бэтээра. Шли,
прикрываясь «броней», как щитом. Тогда боевики начали лупить и по
скалам, стеной стоящим вдоль дороги, чтобы поразить пограничников
камнями и осколками.
БТР подбили, водителя ранило, лейтенанту попало в грудь и в ногу.
И тут еще — сильный удар камнем в голову, носом пошла кровь. Суэтин
приказал отойти от машины и укрыться за валунами. Перебежками,
ползком, ведя ответный огонь по противнику, неся раненного водителя,
его группа преодолевала зону обстрела. Длилось это около трех часов. Вы-
шли сами и вынесли из-под огня всех раненых.
Резерв, вышедший из отряда на подмогу, к ним пробиться не смог: то-
же напоролся на засаду. Поэтому группа получила приказ возвращаться.
Дождались темноты. Бэтээры с ранеными рванули в отряд. Боевики
стреляли на звук моторов так же яростно, как и днем, но уже, конечно,
не столь прицельно. Лейтенант с двадцатью солдатами возвращался пеш-
ком. Обстрела удалось избежать.
Через два дня в госпитале к нему вернулся слух.
За этот свой первый бой Евгений был награжден медалью «За отвагу».
Арлина Сулуистыка в обрамлении гор
* * *
Вскоре к нам присоединились Андрей и Виктор Титов.
Чарльтониусы мистерикус появились девятнадцатого июля. Вероят-
но, в эти числа и начинается их лёт в обычное, умеренно теплое лето.
А через неделю Андрея, Виктора Лесина и меня отвезли на Сулуи-
стык. Палатку поставили там же, где и год назад, — на острове.
На второй день Андрей, вернувшись с дальнего маршрута, расска-
зал, что внизу, у самого ручья, под горным массивом, увидел чарльтони-
уса — похоже, самку. На Восточном Памире мы встречали чарльтони-
усов только у скальных гребней и вершин. Поэтому полной уверенно-
сти, что желанная бабочка могла оказаться столь низко, не было. И всё
же решаем вести поиск так, как если бы там действительно летал
чарльтониус.
Рано утром Андрей отправился обследовать окрестности вчераш-
ней встречи, Виктор — на гору в правобережье ручья, очень похожую на
Красную гору над Дункельдыком, где обитает мистерикус. А я — на мас-
сив, под которым Андрей увидел бабочку. Я и раньше собирался туда, но
теперь поднимаюсь со стороны ручья. Иду по осыпи, зажатой скальны-
ми стенами. С ростом крутизны осыпь становится мелкощебнистой.
Набираю высоту метров двести. Дальше наклон такой, что осыпь уже не
держится на очень крутом сухом глинистом склоне. Приходится пус-
кать в ход руки: прижимаясь к гребню, подтягиваюсь на каменных вы-
ступах. Спуститься я уже не смогу, уйти в сторону, в высокие скалы — то-
же. Наконец, часа через два склон выполаживается. Отрываюсь от скалы
и выхожу к вершине, местами пронзенной невысокими скалами. Высо-
та 4350—4380 метров. А еще минут через 5—10 вижу несколько цвету-
щих кустиков хохлатки прямой. Вскоре появился и чарльтониус. Летел
он стремительно, в нескольких метрах от меня. Но я так устал от подъ-
ема, что поймать его не смог, как и еще нескольких этих бабочек. Но
главное — они здесь есть. Вероятно, на всём хребте, протянувшемся по
обращенной к ручью стороне массива.
Спускался менее крутым, удобным для подъема склоном. Недалеко
от лагеря встретился с возвращавшимся Андреем. На выположенном к
ручью склоне массива он нашел довольно большой участок с хохлаткой,
а рядом с ее кустиками — самок чарльтониуса, откладывающих яйца на
камни и даже на землю у своего кормового растения. В общем — «род-
дом». Андрей сделал уникальные снимки и поймал двух бабочек.
На горе, обследованной Виктором, чарльтониусов не оказалось.
Следующее утро — пасмурное и ветреное. Поэтому все идем к «род-
дому»: внизу ветер потише. Я никогда не видел хохлатку на таком обшир-
ном пологом участке. Растения собраны, в основном, вдоль промоин от
ливневых потоков или талых вод. Наверное, семена хохлатки принесены
водой сверху, где она и должна расти.
Следующий день — тридцатое июля — солнечный, даже жаркий. Мы
с Андреем поднялись на хребет массива, а Виктор снова направился к
«роддому». Наверху — бабочек немало. Довольно полётанные самцы но-
178
ПОДАРОК СУЛУИСТЫКА “
Удача — в руке чарлыпониус мистерикус
сились вдоль гребня, а еще «свежие» самки держались поближе к хохлат-
ке. Похоже, лёт чарльтониуса начался около недели назад
Мы собрали достаточно бабочек, чтобы определить их как подвид
чарльтониус мистерикус. То есть на Сулуистыке летает тот же подвид
чарльтониуса, что и в отрогах Сарыкольского хребта, у озера Дункельдык.
В последний день я поднялся в горы на левом берегу Сулуистыка.
Они обрывались к реке черными высокими отвесными скалами. Не на-
шел там ни хохлатки, ни чарльтониуса. В стороне от обрыва, под увальной
вершиной летали желтушки Марко Поло, а намного ниже, уже у реки, —
желтушки Вискотта хризоптера.
Третьего августа мы вернулись на Дункельдык, а оттуда, раньше дня
рождения Виктора, уехали в Мургаб.
В этом сезоне мы снова узнали о чарльтониусе мистерикус много
интересного. Оказалось, он обитает и в горном массиве над Сулуистыком.
А его кормовое растение здесь — хохлатка. В местах лёта этих бабочек мы
не увидели и кустика толстянки — кормового растения мистерикуса на
Дункельдыке. Значит, их гусеницы могут питаться и хохлаткой, и тол-
стянкой. Удивило нас и то, что для самок мистерикуса на Сулуистыке ре-
льеф местности, где растет хохлатка, не имеет значения. Они откладыва-
ли яйца и на почти ровной подошве массива, и на его скальном гребне.
Оставалось узнать, летает ли на Сулуистыке мистерикус и в четные
годы. Если да — то к району необычно теплого летнего климата у Дун-
179
Я ИДУ ИСКАТЬ
Озеро Дункельдык — изумруд Памира
кельдыка можно присоединить устье Сулуистыка с соседними горами.
Значит, надо побывать на Сулуистыке и в следующем, 1998 году.
Но не всё зависело от нас. В 1997 году в Таджикистане наконец-то
закончилась гражданская война. Правительство республики издало за-
кон, по которому все сборы природных материалов на Памире могут
проводиться только с разрешения Министерства охраны природы. Так
наше соглашение с комитетом охраны природы Мургабского района ут-
ратило силу. Об этом нас предупредил начальник местного Комитета го-
сударственной безопасности (КГБ).
Оформление и согласование договора между МОИПом и Минис-
терством охраны природы растянулось почти на два года. И лето 1998 го-
да, к огромному сожалению, для нас пропало.
МЫ ВОЗВРАЩАЕМСЯ
Надоели все заботы,
Серых будней суета.
Ждут меня снега Памира —
Моя вечная мечта.
Ждут хребты и перевалы,
Мынхаджир и грозный Пшарт.
Надо только переехать Кызыларт.
Новый первый замминистра охраны природы Таджикистана Алихон
Отахонович Латифи — энтомолог, кандидат биологических наук — подписал
договор и выдал нам разрешение на сбор памирских бабочек в 1999 году.
Состав нашей экспедиции обычный: Андрей Сочивко, Виктор Лесин и
я. Из Оша в Мургаб едем с колонной автобатальона. Водители — граждан-
ские. На трассе много пропускных пунктов: экологические, по борьбе с
наркотиками, карантины, таможни. И на каждом шофер должен оставить
дань — обычно полведра дефицитного здесь бензина. Мздоимцев осуждать
не берусь: не представляю, как на их зарплату можно прожить, да еще с
многодетной семьей. Я стал для своего водителя защитой: на каждом таком
пункте подбегавшему человеку с ведром он кричал: «Со мной профессор,
академик, корреспондент, писатель!» А я при этом — в своей выгоревшей
штормовке и в потерявшей форму шляпе — старался выглядеть повнуши-
тельнее. В конце пути подсчитали — сэкономили ведра четыре.
Ближе к вечеру, в снегопад, мы одолели перевал Кызыларт Заалайско-
го хребта, придавленного тяжелыми мрачными тучами, и оказались в Тад-
жикистане, на Памире. Впереди открылась долгожданная сияющая голу-
бизна памирского неба с редкими пушистыми рыжеватыми облаками...
К контрольно-пропускному пункту Мургабского погранотряда
подъехали около часа ночи. Нас приветливо приняли и поселили в уют-
ном «коттедже». Утром идем в управление части, к исполняющему обя-
занности командира, Василию Ивановичу Радюку. Заходим в кабинет.
Навстречу поднимается молодой майор — средней рост, спортивная
фигура, волевое смелое лицо — сначала, пока не улыбнулся открытой
располагающей улыбкой, показался нам очень строгим, даже суровым.
Мы рассказали Василию Ивановичу о цели экспедиции, назвали
районы, где хотим работать: больше всего нас интересовали отдаленные
и труднодоступные участки хребтов Пшартского и Музкол над долиной
181
Новая встреча с Памиром
Западного П шатра, где, как мы знали, энтомологи еще не побывли. Об
этих местах я мечтал уже десять лет. Отсюда и решаем начать.
В последние лет десять во все районы наших поисков на Восточ-
ном Памире нас привозили пограничники Мургабского погранотряда.
Мы же старались не злоупотреблять их доброжелательным, дружеским
отношением и выбирали места, куда нас можно было забросить попут-
ными рейсами. Но на Западный Пшарт, в противоположную границе
сторону, они не ездили. Видим, командир очень хочет помочь нам, но
свободных машин пока нет. Ждать надо день-два. Но это — сверх на-
ших сил. Да и почти все дневные бабочки Восточного Памира выходят
из куколок не позднее июля — значит, приходится спешить.
Договорились так: на Пшарт едем на «уазике», который найдем в
кишлаке. Его водитель сообщит в отряд, где мы остановились. А через
неделю пограничники заберут нас и привезут в Мургаб.
В последнее время несколько мургабских водителей приобрели ста-
рые «развалюхи», когда-то бывшие государственными, и привели их в рабо-
чее состояние. Идем на недавно открывшийся большой рынок и не без тру-
да находим там молодого автовладельца, готового везти нас как можно ни-
же по Западному Пшарту. Правда, сам он там никогда не был. Договори-
лись о цене. На базаре купили лепешки, бензин для поездки и примуса.
182
Выезжаем за полдень. С тракта сворачиваем на запад. Едем плос-
кой долиной Восточного Пшарта. Вдоль едва заметной автомобильной
колеи — разреженные куртинки ярких мелких цветочков. Подъем к пе-
ревалу Акташ (4250 метров над уровнем моря) еле заметен. Дорогу че-
рез перевал Памирское геологическое управление проложило к девяно-
стому году. К сожалению, геологам не пришлось пользоваться ею. Вско-
ре за перевалом замечаем тоненькую блестящую голубую ниточку —
Западный Пшарт. По мере приема притоков с хребтов Пшартского и
Музкол, Западный Пшарт становится всё полноводнее.
На реке Западный Пшарт
Долина постепенно сужалась. И уже километрах в пятидесяти от
тракта реку зажали отвесные скалы. Около ста метров надо ехать по ка-
менистому дну стремительной реки — водитель отказался. Приходится
остаться здесь. Часы-высотомер показали 3880 метров. А ведь мы хоте-
ли спуститься, по крайней мере, до 3500 метров: считали, что там по-
явятся шансы найти легендарного аполлона автократора. Но и тут уже
оказались кустики тамариска: в узкой долине они защищены от ледяных
зимних ветров. А под открытым всем ветрам Мургабом, на 3600 метрах,
растут только травянистые растения.
Палатки ставим на правом берегу, на полянке, поросшей нежными
розовыми примулами. Несмотря на кустики и цветы, окружающее кажет-
183
Хохлатка на берегу реки Сасык
ся суровым. Так обычно и бывает на Восточном Памире на закате: от гор бе-
гут черные, холодные тени, поднимается сильный пронизывающий ветер —
жизнь замирает. Надеемся, пограничники еще смогут отвезти нас, как
прежде Виктора Ивановича Дронова, к низовьям Западного Пшарта.
Следующий день — тринадцатое июля “ прохладный, ветреный,
солнце часто скрывают облака. В долине, на кустиках, вялые от холода го-
лубянки. Виктор уходит вниз по реке, в разведку. Мы с Андреем подни-
маемся на склоны. Встречаются лишь одиночные желтушки эогене. К ве-
черу возвращается Виктор, полный впечатлений и восхищенный красо-
той увиденного. Рассказывает: по мере спуска береговой кустарник ста-
новится всё выше, появляется ивняк, много разных цветов. Несколько
раз переходил Западный Пшарт. И прошел километров 10~ 12 до Сасы-
ка — его правого притока. По мнению Вити, долина у Сасыка ниже на-
шей стоянки метров на 250. Получается: высота уже близка к нужной
нам. Но трудно поверить, что на протяжении 10—12 километров по ре-
ке, без водопадов, произошел такой сброс высоты.
Утром мы с Андреем идем Витиным путем. Над правым берегом,
почти вплотную к реке, вздымаются отвесные сухие, рыхлые склоны
Музкола. Левобережный Пшарский хребет — подальше. В узкой, зарос
шей ивняком долине — много желтушек эогене и вездесущих пестрых
репейниц. Подходим к Сасыку. Замеряем высоту: 3700 метров. Перед
выходом в лагере из-за подъема атмосферного давления высокометр по-
казал 3800 метров. Значит, мы спустились всего метров на сто.
184
Нам понравился высокий скалистый горный массив на правом бе-
регу Сасыка. Переходим приток. Он пошире Западного Пшарта и почти
столь же полноводен. Идем выположенной подошвой массива вверх по
Сасыку. Кругом — камни, упавшие с крутых высоких склонов. И тут нео-
жиданно почти на ровном месте видим кустики хохлатки с желтыми
свечками цветков. Тут же вспомнили «роддом» чарльтониуса мистерику-
са на Сулуистыке. Растения показались нам несколько угнетенными, и
мы затруднились определить вид хохлатки. Сразу решаем: здесь могут
обитать чарльтониусы. В поиске их яиц Андрей начинает переворачивать
близкие к растениям камни — и находит яйцо аполлона, похожее на яй-
цо чарльтониуса. Андрей даже разглядел на нем дырочку: гусеничка уже
покинула оболочку. Он нашел еще несколько оболочек яиц, а под одним
из камней еще и пару мелких, но весьма отважных скорпионов.
Ясно: здесь нам надо оказаться в самом начале августа — в наиболее
вероятное время лёта чарльтониусов.
На следующий день я поднимался на хребет Музкол до 4700 метров:
поискать аполлона симо. Внизу изредка встречались эффектные бархатни-
цы — караназы Альфераки. На высоте 4500 метров поймал аполлона Шта-
удингера Якобсона и желтушку Марко Поло. А симо так и не нашел, как
и Андрей с Виктором, которые взошли на гребень другими маршрутами.
11 [естнадцатого июля, в одиннадцать часов пятнадцать минут (запи-
сал время), в ущелье левого притока я увидел небольшую черную осу с
усами ночной бабочки. Она и оказалась бабочкой — стеклянницей. У ба-
бочек этого семейства прозрачные крылья. Чтобы обмануть хищника,
они подражают вооруженным жалом шмелям и осам не только обли-
ком, но и манерой полета. Точно в это же время, километрах в пяти от
меня, очень похожую бабочку поймал и Андрей. О высокогорных памир-
ских стеклянницах почти ничего не известно, поэтому все они очень ин-
тересны. В Москве мы передали их Олегу Григорьевичу Горбунову, одно-
му из крупнейших в мире специалисту по стеклянницам. И он определил
их как бабочек одного вида: Андрей поймал самца, я — самку.
На следующий день Андрей нашел место обитания редчайшей па-
ралазы читральской. И всё светлое время до отъезда мы провели там. Ло-
вить же этих крайне пугливых, хитрющих бабочек, летающих у скал и
над подскальными осыпями, нелегко.
Далеко за полдень возвращаюсь я от паралаз в наш лагерь. И вдруг в
двух-трех метрах, из куртинки цветов, вылетает крупный серебристо-се-
рый бражник. Он мелькнул, блеснув на солнце совсем гладкими, без узо-
ра, узкими крыльями и сразу исчез: бражники — самые быстрые летуны
среди бабочек. Ни до, ни после я подобной бабочки не видел. А на Восточ-
ном Памире бражники такого размера и не известны.
Вечером девятнадцатого пограничники привезли нас в Мургаб, а
двадцатого мы уехали на озеро Дункельдык.
К тому времени число наших застав на Восточном Памире сократи-
лось. Покинули и Озерную.
С моего первого посещения заставы в 1986 году до 1997-го здесь по-
стоянно что-то строилось, украшалось. Мастер на все руки, прапорщик
185
J-
rAjW
* Я ИДУ ИСКАТЬ
Виталий Шайбаков в отличной бане с парилкой соорудил чудесный бас-
сейн. Нас всегда тут тепло и радостно встречали друзья... И вот — видим
полное запустение. Остались два контрактника — охранять имущество.
Одного из них — Алика — мы знаем. Поселяемся в пустой квартире, где
прежде жил командир с семьей. Готовим на примусе, воду берем из озе-
ра. Острую грусть, которую чувствуешь, оказавшись в когда-то полном
жизни, а теперь — безлюдном, заброшенном месте, я уже испытал на
Мынхаджире. Но к этому не привыкаешь — наоборот.
Все те же летали бабочки. Так же прекрасно озеро и его горная оправа.
Рыбы — османа — стало еще больше. Косяками они сплывались к некоторым
участкам берега. Андрей — замечательный рыбак. Он всегда из Москвы везет
удочки и снасти. И ненастный день мы посвятили рыбной ловле. Впервые в
жизни держу удочку: терпеливо, часами я могу дожидаться только появле-
ния бабочки. Но здесь клюет сразу, едва закидываешь крючок. Рыба заходит
даже в погруженную в воду сетку сачка для бабочек — вытаскиваем ее и сач-
ком. Часа за два наловили побольше десяти килограммов. Все почистили и
отдали Алику для жарки. Вкуснотища получилась неописуемая.
Двадцать шестого из Кызылрабата в Мургаб отправилась машина; к
вечеру она заехала за нами, и почти в полночь мы высадились на Мынха-
джире. В безоблачном черном небе сияли огромные, удивительно яркие
звезды. Палатки не ставили — одну постелили, другой накрылись. Хотя и
Муссон над Мынхаджиром
МЫ ВОЗВРАЩАЕМСЯ
были в пуховых спальниках и на кариматах, почти не спали от холода:
подморозило, да и сильный ледяной ветер дул, не переставая.
Едва рассвело, поставили палатки, позавтракали и направились на
седловину — к обители чарльтониуса Анюты. При подъеме любуемся бе-
лоснежным куполом Музтагаты на востоке. Если гигантская гора не
скрыта облаками — по крайней мере, сутки будет солнечно.
Два ясных дня летало немало великолепных чарльтониусов. А затем
погода стала ухудшаться: с юга явно прорывался индийский муссон. Такое
случается очень редко — последний раз я наблюдал тропический ливень на
Мынхаджире в 1984 году. Настроение у нас неважное: бабочки почти не
летают, вода в Оксу, на берегу которой наши палатки, всё мутнее и продол-
жает подниматься — результат сильных дождей выше по течению.
Тридцать первого июля, ближе к вечеру, когда мы только спусти-
лись с гор, из-за скалы неожиданно выскочил «уазик» и остановился око-
ло палаток. С удивлением видим: из машины выходит Василий Иванович
и направляется к нам. Он объезжал заставы и сделал крюк в несколько
километров, чтобы навестить нас. Мы знали, как занят командир, и были
тронуты заботой. Приехал Василий Иванович уже подполковником, и
мы от всей души его поздравили. Он привез и то, чего мы давно не виде-
ли: баночки пива, помидоры и большую луковицу — «витамины». Захо-
дим в палатку. На «столе» — широком плоском камне — разложили уго-
щения, и все — Василий Иванович, водитель и мы — уселись вокруг. Хан-
дры нашей как не бывало: за интересной беседой время летит незаметно.
А муссон набирал силу. Первого августа вечером темные, почти чер-
ные тучи, скрывавшие горы Ак-Бура, двинулись вдоль Сарыкольского
хребта на север. Всё чаще сверкали молнии. Разряды были так сильны, что
тяжелые раскаты грома доносились более чем за десять километров. Бли-
же к ночи чудовищная туча стала смещаться на запад, к Мургабу.
Утром пришлось перенести лагерь подальше от берега. Через не-
сколько минут на месте прежней стоянки плескалась мутная вода Оксу.
Ну а к вечеру, как договорились, подошла машина из Мургаба. Эту
точность по-настоящему мы оценили, когда узнали, что предыдущая
ночь для отряда выдалась очень тревожной: на Мургаб сошел сель, вы-
званный небывалым здесь грозовым ливнем. В гарнизоне повреждены ог-
раждение, склады, автомобильные боксы. К счастью, обошлось без жертв.
Выезжаем в Мургаб. Улицы и дворы покрыты высыхающей грязью
и камнями. Но разрушений не видно. Оказалось, грязевой поток вырвал-
ся из ущелья Пшартского хребта, вплотную подступающего к поселку.
Основной удар селя пришелся по военному городку отряда. Погранич-
ный гарнизон в прямом смысле закрыл кишлак собой.
Ситуация символичная: пограничники встали на пути стихии так
же, как ранее защитили памирцев от боевиков из Афганистана, бандитов
из наркомафии, оградили республику от эскалации гражданской войны.
Третьего мы наконец на два дня отправляемся на Сасык — на долго-
жданную встречу с таинственным чарльтониусом, знакомым нам только
по пустым оболочкам яиц на камнях рядом с кустиками хохлатки. Не
проходило и часа без мысли об этом неизвестном аполлоне. О нелегком
187
пути до Сасыка рассказали Василию Ивановичу, и он отправил нас на
«уазике» с Памирбеком, водителем-виртуозом.
Кроме шофера, с нами — веселый, улыбчивый старший лейтенант
Аксамат и его сын, поступивший в том году на экономический факультет
Ошского университета. Я быстро убедился: хотя он еще и не приступал к
занятиям в вузе, его знания в экономике, особенно стран Средней Азии,
значительно превосходят мои.
Перед тесниной остановились. Здесь в июле шофер-частник отка-
зался ехать дальше. Я и теперь засомневался, сможет ли машина пройти
метров сто вниз по каменистому дну стремительной реки, и уже обдумы-
вал, как нам добираться пешком. Шофер выскочил из машины на капот,
спрыгнул на камень и, перескакивая с камня на камень, осмотрел весь
опасный участок. Вернулся и лихо крикнул: «Пройдем!»
Наклон и скорость течения заметно увеличивались. На одной из
многочисленных переправ машина задним мостом «села» на подводный
камень. Ни туда, ни сюда, как раз посередине. Водитель и Андрей, кото-
рый отличаетя недюжинной силой, нырнули в ледяную воду, под маши-
ну, и вытащили огромный валун.
Когда мы приехали, солнце уже уходило за сразу почерневшую гору.
Я беспокоился о том, как пограничники будут возвращаться в сумерках,
и упросил их не помогать нам, а поскорее выезжать назад. Уточнили вре-
мя возвращения за нами. Тепло попрощались. Машина ушла. Быстро
темнеет и холодает. Начинаем разбивать лагерь... Засыпаю с мыслью о чу-
де, ожидающем нас завтра.
Утром увидели хохлатку в полусотне метров от палаток. Ее отцвета-
ющие кустики росли на правом щебнистом берегу Сасыка, повыше за-
рослей ивняка и тамариска.
Как обычно, расходимся по разным маршрутам. Я поднимаюсь по
восточному склону массива, в километре севернее лагеря. Иду сухим
руслом ручья. Бабочек мало: изредка встречаются шашечницы шандур-
ские и мелкие бархатницы. Склон крутой, и ближе к вершине стано-
вится еще круче. Здесь проносятся лишь одиночные аполлоны
штаудингеы Якобсона; на 4700 метрах поймал одного — уже сильно по-
лётанного. Затем северным склоном спустился к заросшему разными
цветами ручью, стремительно бегущему к Сасыку. Возвращаюсь огор-
ченным и разочарованным: чарльтониуса так и не нашел. Может, они
летают только в четные годы? Андрей, как обычно, обследовал обшир-
ную территорию и тоже чарльтониуса не встретил. Виктор поднимался
прямо от палаток. Он взошел на гребень высотой около 4900 метров и
увидел аполлона «вроде бы, похожего на автократора», но бабочка про-
летела слишком далеко, чтобы разглядеть ее. Да и высота для автокра-
тора чересчур велика.
От заката и допоздна, с налобным фонариком, Андрей искал на хох-
латке и рядом, в камнях, гусениц загадочного чарльтониуса: в высоко-
горье гусеницы аполлонов обычно питаются на своем кормовом расте-
нии в сумерках, когда нет обжигающего солнца и еще не слишком холод-
но. Упорство вознаграждено. Он находит гусеницу аполлона последнего
188
МЫ ВОЗВРАЩАЕМСЯ
возраста — после нескольких дней кормления хохлаткой, в дороге, она
превратилась в куколку. А чудо случилось уже в Москве!
Но пока вернемся на Сасык. Последний день интересного не при-
нес, хотя мы и поднимались высокого в горы. Точно в назначенный час,
из-за крутого склона появился «уазик». Палатки уже сняты, рюкзаки уло-
жены. Видим всех, с кем ехали сюда. Радостная встреча...
И снова — переправы, требующие ювелирной точности проезды меж-
ду громадными камнями и завалами. На одной из переправ машину затряс-
ло особенно жестко. Аксамат извинился и сказал, что мы едем без аморти-
затора. Оказалось, амортизатор «полетел», когда, оставив нас на Сасыке, они
возвращались в Мургаб. Понимаю: деликатный Аксамат не хотел говорить
нам об этом, чтобы не переживали, ведь поломка-то случилась из-за нас.
И вот все переправы пройдены. В знак восхищения удивительным
мастерством Памирбека на первой же остановке дарю ему свой поход-
ный налобный фонарь.
...Утро мы встречаем в кабинах ЗИЛов. Возвращаемся в Ош. Знако-
мая грусть расставания и легкая золотистая дымка, приглушившая яркие
краски гор и неба, создают впечатление и настроение начала осени.
С глубоким уважением думаю об Андрее и Викторе и снова убежда-
юсь, что горы часто делают людей прекрасными.
После Кызыларта пересекаем Алайскую долину. Белоснежный, при-
зрачный Заалайский хребет, замкнувший Памир с севера, медленно пони-
жаясь, отступает на юг. И снова Памир уходит в воспоминания, в мечту...
Заалайский хребет с севера
ПОСЛЕДНИЕ ПАМИРСКИЕ ЭКСПЕДИЦИИ
Увидеть мне бы мир высочайший,
Накрытый чашей чистого неба!
С. Кирсанов
А в Москве свершилось чудо! Июньским утром позвонил Андрей
и сказал, что оболочка куколки, в которую в том году превратилась гу-
сеница с Сасыка, стала прозрачной, и сквозь нее просматриваются
крылья самки автократора! Он поторопил меня: бабочка вот-вот мо-
жет появиться. Сразу выезжаю. Успел. Минут через двадцать в разры-
ве куколки возникли голова и усы бабочки. Ставший ненужным чехол
бабочка покинула за несколько секунд. От «взрослой» она отличалась
Сквозь оболочку куколки
просматриваются крылья бабочки — самки автократора
ПОСЛЕДНИЕ ПАМИРСКИЕ ЭКСПЕДИЦИИ
.,4' *
только крошечными крылышками-тряпочками да раздутым от гемо-
лимфы1 брюшком.
Новорожденная заторопилась найти удобную вертикальную по-
верхность — услужливо подставленный камень, — чтобы ничто не меша-
ло расти быстро заполняемым гемолимфой крылышкам. Бабочка терпе-
ливо дожидалась завершения столь важного процесса. И вот — перед на-
ми высокогорная памирская красавица — великолепная самка аполлона
автократора. Значит, автократор, а не таинственный чарльтониус, откла-
дывает яйца на камни у хохлатки на хребте Музкол над Западным Пшар-
Ъабочка завершила развитие
том. Андрей снял сказочные превращения на видео- и фотокамеру. Его
достижение поразительно: насколько нам известно, найденных на высо-
те более четырех километров гусениц аполлонов довести до стадии ба-
бочки в искусственных условиях прежде не удавалось.
Цели экспедиции 2000 года определились. Надо узнать, летает ли
чарльтониус мистерикус на Сулуистыке в четные годы (мы нашли его
здесь в нечетном, 1997 году). Это необходимо для уточнения района с не-
обычно теплым летом, обнаруженного с помощью бабочки мистерикуса
в окрестностях озера Дункельдык. И наконец: изучить биологию, поведе-
ние, границы распространения и численность автократоров, которые,
1 Гемолимфа — жидкость, выполняющая у насекомых те же функции, что кровь и лимфа у живот-
ных с замкнутой кровеносной системой.
191
С % нА'
**-'1
Я ИДУ ИСКАТЬ
Аполлон абтократор на родине —
Восточный Памир, хребет Музкол
как теперь выяснилось, действительно, обитают на хребте Музкол, над
долиной Западного Пшарта.
На сей раз нам: Андрею Сочивко, Виктору Лесину и мне — при-
шлось добираться до Мургаба не из Оша, как обычно, а с другой стороны:
из Душанбе. Там, в Министерстве охраны природы, надо получить разре-
шение на отлов бабочек на Восточном Памире. В аэропорту Душанбе нас
встретили друзья: Галина Константиновна и Виктор Иванович. Останови-
лись у них. Радость встречи с близкими людьми сняла огорчение из-за не-
обходимости добираться до Мургаба более длинным и долгим путем.
Я не был в Душанбе восемь лет, и он показался мне совсем другим.
Вместо обычных многоэтажных новостроек с мачтами подъемных кра-
нов, появились особняки, скрытые высокими заборами. Исчезли замеча-
тельные, многолюдные книжные магазины. Прежде, как в любом юж-
ном городе, здесь было много веселой, шумной молодежи, на широких
тротуарах у маленьких уличных кафе — столики с оживленными людьми,
с детьми. А теперь город попросту стал скучным, невеселым.
Как постоянных авторов журнала «Пограничник», меня и фото-
корреспондента Андрея Сочивко принял начальник Пограничной
группы ФПС (Федеральной пограничной службы) России в Таджикис-
тане, генерал-лейтенант Александр Степанович Маркин. Молодой, при-
ветливый, по-спортивному подтянутый генерал более десяти лет про-
служил в горах Памира и Тянь-Шаня. А начинал службу в семидесятые
годы на Речной — одной из самых высокогорных застав Восточного Па-
192
ПОСЛЕДНИЕ ПАМИРСКИЕ ЭКСПЕДИЦИИ
мира. Обладая феноменальной памятью, Александр Степанович по-
мнит практически всю местность, где служил, и всех прежних сослу-
живцев. В последние годы нечасто приходится встречать людей, знаю-
щих Памир лучше меня, но превосходство Александра Степановича
оказалось подавляющим... Генерал распорядился взять нашу группу на
борт вертолета, совершающего рейс Душанбе — Хорог.
К сожалению, летели всего около часа. А хотелось всё смотреть и
смотреть на грандиозные снежные цепи гор Памира на востоке и афган-
ских хребтов Сафедхирс и Ааль на западе.
КАПИТАН АНДРЕЙ СЕМЕНОВ________________________
Фортуна предпочитает смелых.
Э. Роттердамский
Перебирая в памяти людей, с которыми общался тогда в Хорогском
погранотряде, вспоминаю открытое лицо молодого коренастого капита-
на ~ Андрея Александровича Семенова, уроженца Волгоградской облас-
ти. Встретившись с его внимательным спокойным взглядом, веришь: на
этого человека можно положиться в любой критической ситуации.
Окончание войны на Памире в 1997 году Андрей встретил началь-
ником заставы Хумгары — около моста через Ванч. Обстановка вроде бы
нормализовалась... Звонок с контрольно-пропускного пункта: во время
осмотра нарядом проходившей машины у женщины из кофты, которую
она держала в руках, выпал пистолет... Андрей подходит и видит: рядом с
автомобилем под прицелом пограничников лежат трое мужчин и стоит
женщина, все — таджики. На его вопрос отвечает: «Нашла пистолет на
дороге». Офицер спрашивает водителя, останавливались ли они где-либо.
Тот отрицает. Капитан отвел женщину в сторону и еле слышно попросил
показать пассажира, передавшего пистолет...
«Ваши документы!» — по-русски попросил Андрей худощавого под-
ростка на вид лет четырнадцати — пятнадцати. Тот не понял — солдаты
перевели. Парень протянул паспорт: семнадцать лет, проживает в кишла-
ке Дун на реке Язгулем. И хотя за последние годы памирцы стали хуже
говорить по-русски, офицеру показалось странным, что взрослый не по-
нимает совсем ничего.
И он предлагает пассажирам разобрать свои вещи. В багажнике
остался лишь вещмешок. В нем: пакистанские камуфляж и цветные
платки, армейские ботинки, несколько тетрадей с записями на тад-
жикском — вроде бы, ничего подозрительного. Но там же оказались и
блокнот с рисунками гранат, противотанковых мин, снарядов, автома-
тов, ручного противотанкового гранатомета, и инструкция по составле-
нию взрывчатых смесей. Между страницами лежало письмо на араб-
ском и фотокарточка моджахеда с большой черной бородой, под кото-
рой угадывалось лицо юного владельца пистолета и вещмешка. Зная,
что российские пограничники женщин обычно не обыскивают, он уго-
ворил пассажирку провезти пистолет.
193
Позднее установили: нарушитель — эмиссар оппозиции, направлен-
ный в Афганистан для связи со сторонниками.
...Я спросил Андрея, приходилось ли ему по-настоящему испытывать
страх. Как человек действительно смелый, ответил утвердительно.
Ночью БТР, на броне которого ехал Семенов, внезапно обстреляли
из камышей, с нашей стороны. Люк бронетранспортера был закрыт.
Трассирующие пули шли совсем рядом. Андрей ощутил «всплеск пани-
ки», но сразу подавил его. Машина рванулась вперед. Он удержался за по-
ручни, открыл по камышам огонь.
«Главное — побороть ступор, не растеряться», — закончил рассказ
капитан.
Ему нередко приходилось бывать под обстрелом, отвечать на огонь
и подавлять его.
* * *
Из Мургаба на Сулуистык нас привезли ближе к вечеру- Лагерь раз-
били уже не на острове, а выше по реке, на берегу, на сплошном ковре
примул и эдельвейсов.
Но погода оказалась не столь приветливой, как цветущие берега:
дожди шли каждый день. А в редкие минуты, когда проглядывало солнце,
Вечер на Сулуистыке
ПОСЛЕДНИЕ ПАМИРСКИЕ ЭКСПЕДИЦИИ - ;
появлялись чарльтониусы мистерикус; мне удалось поймать двух бабочек.
Лёт мистерикуса и в четный и в нечетный (1997) годы означает: в низовье
Сулуистыка, левобережного притока Оксу, губительных для бабочек лет-
них холодов и снегопадов ни разу не было. И по нашим измерениям воз-
дух даже ночью не охлаждался ниже 5 С. Вероятно, область с необычно
теплым летом в окрестностях озера Дункельдык может быть расширена
за счет смежного участка низовья Сулуистыка, — площадью 80~ 100 квад-
ратных километров. Окрестности же Дункельдыка поистине удивитель-
ны: даже когда всё небо затягивали мрачные тучи, мы с вершин над Сулу-
истыком видели залитые солнцем горы вокруг озера. А ведь на Памире
плотная облачность снижает температуру воздуха днем градусов на десять.
В ненастные дни мы искали кормовые растения аполлонов и их яй-
ца на ближних камнях. В скалах, над южной оконечностью массива Вик-
тор нашел еще один участок, поросший хохлаткой. Андрей изучал клад-
ки яиц чарльтониуса, успешно искал его куколок и гусениц. Он обнару-
жил, что большинство яиц откладываются на расстоянии около полуме-
тра от хохлатки. Целесообразность очевидна: только жизнестойкие вылу-
пившиеся гусенички смогут преодолеть такой путь, и на кормовом рас-
тении не окажутся «слабаки», да и хищникам (паукам, жукам, клопам)
на большей площади труднее найти яйца.
В скалах на гребне, на высоте около 4350 метров, в камнях у кусти-
ков хохлатки Андрей нашел двух гусениц чарльтониуса. Он выкормил их
хохлаткой, и они окуклились еще на Памире. В Москве, в начале лета из
куколок вышли бабочки. К сожалению, их крылья не расправились, так и
остались маленькими тряпочками: гемолимфа не заполнила их. Скорее
всего, из-за значительно более высокого атмосферного давления в Моск-
ве по сравнению с высокогорьем. Возможно, на равнине высокогорные
бабочки должны выходить из куколок в сосуде с остаточным давлением
воздуха около 600 миллиметров ртутного столба.
Я сидел, как обычно, под скалой на вершине, замерзая от пронизы-
вающего ветра и ожидая, когда из серой пелены облаков проглянет солн-
це. Но облака сгущались, темнело — вот-вот пойдет дождь. Надо спус-
каться. Не прошел и пары сотен метров, как упали первые капли. Ветер
сразу стих. Струи падают вертикально. По мере того, как дождь усилива-
ется, становится всё светлее. И уже сияющие струи падают из белоснеж-
ного, пронизанного солнцем тонкого слоя облаков. Облака, полностью
превращаясь в дождь, стремительно исчезают. Последние золотые капли
летят со слепящего, неправдоподобно яркого голубого неба. Кажется, от-
туда льется поток ослепительных полуденных лучей. Всё вокруг ликовало:
навстречу небу заблестели, засияли горы, скалы, земля. Но чудеса —
недолги. Появились первые, еще легкие, как пух, белые быстрые облака...
Поздним вечером двадцать четвертого за нами заехал вездеход из
Кызылрабата и отвез в Мургаб.
Уже при первых выходах в горы на Сулуистыке мы нашли растения
многих видов почти отцветшими, будто в середине августа. Наверное, нача-
ло лета было необычно ранним и теплым А раз так — лёт бабочек, которых
мы надеялись встретить на Западном Пшарте, мог уже и заканчиваться.
195
Пробивается солнце
Поэтому сразу направляемся к новому командиру погранотряда пол-
ковнику Сергею Ивановичу Рындину, делимся с ним своей тревогой и спра-
шиваем, нельзя ли нас побыстрее отправить на Западный Пшарт. Но свобод-
ной машины нет. Никогда прежде не отказывавший нам, Сергей Иванович
обещает забрать нас с Пшарта в назначенное время — шестого августа.
Спешим в комитет охраны природы Мургабского района к главному
специалисту Комчибекову — человеку доброжелательному, готовому все-
гда прийти на помощь. Бежим с ним искать машину в кишлаке. Надо спе-
шить. Почти полдень, а водитель, который нас отвезет, должен возвратить-
ся засветло: в сумерках горное бездорожье опасно. Пока же все владельцы
«уазиков», к которым мы обращаемся, не рискуют ехать к Западному
Пшарту: никто из них там не был, да и боятся переправ через полноводные
реки. Во время очередных безуспешных уговоров подходит пожилой кир-
гиз, быстро схватывает суть спора и предлагает везти нас. Знакомимся.
Жаркинбай Сапаров в тех местах не ездил, но никаких опасений не выска-
зывает. Комчибеков называет его лучшим шофером в Мургабе.
И вот катим той же колеей, что и в прошлом году. Говорю Жаркин-
баю, что год назад мы здесь ехали тоже на «уазике», с замечательным во-
дителем — пограничником Памирбеком, и о нем я даже написал в жур-
нале «Пограничник». Жаркинбай просиял: «Памирбек ~ мой сын». Он
вспоминал, как еще ребенком Памирбек увлекся машинами, часами во-
зился под капотом, а лет в десять уже отлично ездил.
196
ПОСЛЕДНИЕ ПАМИРСКИЕ ЭКСПЕДИЦИИ
Вот и знакомый зажим между скалами: воды, пожалуй, побольше,
чем в прошлом году. Но Жаркинбай мастерски преодолел трудный спуск
по дну реки. За зажимом колея почти незаметна. Видно, после нас здесь
никто не ездил. Берега извилистого Пшарта, несмотря на высоту около
3800 метров, заросли густым ивняком — под защитой высокого Музкола
от холодных северных ветров. Много раз «уазик» уверенно пересекал
стремительную реку и каменные завалы, продирался сквозь кусты. Я же
думал о том, что, если машина сломается от таких передряг, нашей опла-
ты за поездку на ремонт не хватит.
Уже казалось: самое трудное позади. И тут, свернув за скалу, упира-
емся в совсем новый каменный завал. Каким-то чудом Жаркинбай выта-
щил «уазик» из ловушки. Через несколько минут пришлось остановиться
у реки: переезд перекрыл здоровенный камень. На глубине до колена его
верхушка выступала над бурлящей водой. Я надеялся, что втроем мы
сдвинем неожиданное препятствие. Но Андрей меня и Виктора опере-
дил. С неожиданной легкостью он руками, как домкратами, приподнял
увесистую глыбу и перекатил ее в сторону.
Приехали! Трава целый год хранила следы наших двух палаток. Распла-
чиваемся с Жаркинбаем. Фотографируемся с ним, прощаемся друзьями.
«Уазик» быстро переваливает за гигантский оползень. Я был уверен
(и оказался прав), что >Каркинбай благополучно доедет до Мургаба. А
солнце сразу уходит за гору. Облака над горами засветились ярко-оран-
жевыми космами — лимонно-желтыми стали снеговые вершины. Но вот
облака погасли и оказались тяжелыми, темными тучами, придавившими
пепельно-голубые снега.
Закат на Сасыке
Я ИДУ ИСКАТЬ
Ставим палатки. Я счастлив и из-за волшебной и всегда новой кра-
соты гор, которой Бог позволяет мне восхищаться уже много лет, и из-за
предчувствия чуда — завтрашней встречи с автократорами.
Нетерпение охватило нас. Рассвет встретили за приготовлением за-
втрака. Поднимаемся, как обычно, разными маршрутами: так удается со-
брать больше информации. Держимся кустиков хохлатки. Они встреча-
ются уже на первой надпойменной террасе, местами даже на высокой
пойме, на 3750—3800 метрах, и поднимаются до 4100 метров. Кустики
растут и на крутых осыпях, и под скалами, и вдоль промоин, оставленных
селевыми потоками и, возможно, талыми водами.
В первый же день мы отметили (как я наблюдал и на Сарезе) четкое
разделение мест лёта самцов и самок. Оплодотворенные самки держатся
кустиков хохлатки, откладывая яйца на камни в 30—50 сантиметрах от
кормового растения — как и чарльтониус мистерикус на Сулуистыке.
Причем большинство предпочитает растения на высоте 4050—4100 ме-
тров. Это и есть «роддом».
Самцы, выйдя из куколок, спешат отсюда к гребню, нередко исполь-
зуя восходящие под солнцем потоки воздуха. Там, на высоте до 4900 ме-
тров, они встречают самок. Наверное, в столь внушительном подъеме к
местам спаривания есть смысл: осилить его могут только сильные бабоч-
ки, способные дать здоровое потомство. Оплодотворенные самки торо-
пятся в «роддом» — для выполнения второго этапа своего предназначе-
ния. А кавалеры наверху ждут новых невест.
Поведение автократоров — наглядный пример того, сколь сурово,
«по-спартански», природа совершенствует своих созданий: чтобы завое-
вать право на жизнь и на продолжение рода, только что вылупившиеся
гусенички должны проползать десятки сантиметров до кормового расте-
ния, а бабочки — подниматься на многие сотни метров в горы.
Это место обитания автократора оказалось не только первым, до-
стоверно найденным на Восточном Памире, но и пока самым восточным
и самым высокогорным из известных. Ведь автократоры здесь летают на
высоте от 3800 до 4900 метров. Обычно и в Афганистане, и на Западном
Памире они встречаются на 3500—3900 метрах.
Через пару дней наступила жара. Усилилось таяние ледников на
массиве пика Советских офицеров, и Сасык к полудню превращался в
мутный бурлящий поток. Пика мощи он достигал к вечеру. По пойме,
приближаясь к палаткам, текли ручьи. Засыпали мы под рев реки. К утру
вода спадала и становилась прозрачной, как обычно.
Жара закончилась долгим ночным ливнем. Стало прохладно и пас-
мурно. Незадолго до отъезда мимо прошли два пастуха: искали сбежав-
шего яка. Они сказали, что километрах в пяти—семи выше по Западному
Пшарту ливень вызвал оползень, перекрывший проезд по левому берегу.
Значит, машина к нам не подойдет и надо ее встретить за завалом, а еще
надежнее — за скальным створом.
В последние дни самцы не появлялись, а большинство самок уже по-
обтрепалось и выцвело на солнце. И даже эти «почтенные дамы» продол-
жали откладывать яйца — по одному, по два.
198
ПОСЛЕДНИЕ ПАМИРСКИЕ ЭКСПЕДИЦИИ
Вода и ветер камень точат
Шестого августа свернули лагерь и покинули «обитель» автократо-
ров. Подошли к обвалу. Грандиозная куча камней, сцементированная вы-
сыхающей грязью, впечатляет. А в нескольких сотнях метров от завала
Андрей, поднимаясь с тяжеленным рюкзаком, заметил у входа в узкое
ущелье, рассекающего крутой склон, два кустика хохлатки прямой. Она
росла и выше, в ущелье. А это уже одна из целей следующей экспедиции.
Подходим к месту нашей прошлогодней летней стоянки, а из-за по-
ворота выскакивает «уазик»; выходит улыбающийся Аксамат.
Два дня, проведенных в Мургабе, заняло оформление разрешения
на вывоз бабочек. Даже не успели организовать встречу дня рождения
Виктора — решили отметить в Оше.
* + *
Пятого июля 2001 года экспедиция в уже обычном составе вылете-
ла в Душанбе. Мы хотели продолжить поиск и изучение бабочек на хреб-
тах Музкол и Пшартский в среднем течении Западного Пшарта. Инте-
ресно поискать новые места обитания найденного нами восточнопамир-
ского автократора и собрать экземпляры для определения его подвида.
На следующий день наша научная программа рассматривалась на
совещании у министра охраны природы Республики Таджикистан Ус-
монкула Шокировича Шокирова, который четко и энергично провел об-
суждение. Министр пригласил и представителей Академии наук
Республики Таджикистан.
199
Рассвет.
Принятая совещанием и рассчитанная на три года программа пре-
дусматривала изучение видового состава, распространения, численности
и биологии бабочек труднодоступных высокогорных районов: хребтов
Музкол, Пшартский, Северо-Аличурский, Сарыкольский (Восточный
Памир) и Гиссарский (Гиссаро-Алай), а также использование накоплен-
ных данных о местах обитания и периодах лёта бабочек для выявления
на Восточном Памире участков со сравнительно теплым летом, где мо-
жет проводиться акклиматизация культурных растений.
После совещания к нам подошел и.о. директора Института зооло-
гии и паразитологии РТ А. К. Гафуров; сказал, что у них нет лепидопте-
рологов', и попросил взять в горы его сотрудника для обучения нашим
методам. Мы, конечно, согласились. Были готовы выделить место в па-
латке, вместе совершать переезды и маршруты. Но не смогли взять на
себя расходы на питание, оплату переездов: ведь нам никто материаль-
но не помогает, и всё у нас строго рассчитано. Не случайно завхоз — ма-
тематик Виктор. Предлагаем Гафурову подготовить такую поездку эн-
томолога к будущему году.
В этот раз с нами на Памир отправился Виктор Иванович Дронов. Он
будет работать в долине реки Восточный Пшарт, по другую от нас сторону
перевала Акташ: там много замечательных геологических объектов.
Памирская погода щедра на сюрпризы. Но в летние месяцы послед-
них трех лет она побила все рекорды. В Хороге, еще в аэропорту, мы уз-
нали, что уже три недели на всём Памире — Западном и Восточном —
стоит безоблачная, небывало жаркая погода. А раз так, бабочки многих
1 Лепидоптеролог — исследователь чешуекрылых, то есть бабочек.
200
ПОСЛЕДНИЕ ПАМИРСКИЕ ЭКСПЕДИЦИИ
видов, которых мы надеялись встретить, могли уже отлетать. Решаем вы-
ехать в Мургаб первой же попуткой.
Приехали ночью. Рано утром познакомились с новым начальником
отряда — доброжелательным и очень энергичным полковником Олегом
Станиславовичем Колтуновым, а в полдень на «Урале» уже катили к пе-
ревалу Акташ.
Недалеко от перевала, на летовке пастухов, сошел Виктор Иванович.
Груз у него громадный: продукты почти на месяц, геологический набор,
тяжелые брезентовая палатка, ватный спальник... Тепло распрощались с
ним. Едем дальше.
На соседней летовке пастухи рассказали мне, что жизнь их поти-
хоньку налаживается: им раздали скот. Даже стало расти поголовье.
Прошлогодний завал машине не пройти. Выгрузились. Вес приличный:
продуктов дней на двадцать пять. «Челночим». При том, что груз тащили по
половине — семь километров до Сасыка растягиваются до двадцати одного.
К берегу поднесли всё часам к десяти. В кромешной тьме дико ревет
река: день был жаркий и воды от ледников много. Фонарик выхватывает
беснующиеся валы. Переправу откладываем до рассвета. Перекусываем
лепешкой и кусочком сырокопченой колбасы. Добрым словом вспоми-
наем Валеру Токарева: перед нашим отъездом он прилетал в Москву из
Риги и подарил бутылочку рижского бальзама. В камни кое-как засовы-
ваем кариматы. «Спим», изогнувшись, огибая камни. К счастью — ночь
теплая. К несчастью — последняя теплая.
К утру вода спала, и мы переходим прозрачную реку. Палатки ста-
вим на прежнем месте, затаскиваем в них рюкзаки — на случай дождя —
и выходим на склоны.
Ьосточнопамирский заяц талай
Я ИДУ ИСКАТЬ
Заросли ивняка в пойме Западного Пишрта
Тринадцатое июля. Уже летают самки автократоров: жаркие дни
ускорили их выход из куколок. Но, явно, мы привезли с собой пасмур-
ную, прохладную погоду. Бабочек немного, и появляются они только
тогда, когда проглядывает солнце.
Четырнадцатого, в холодное, ясное, ветреное утро выходим в поход
к Джанкаинды — правому притоку Западного Пшарта, километрах в
тринадцати ниже по течению. Идем правым берегом под сухими, без-
жизненными желто-оранжевыми склонами Музкола. Лишь зайцы вы-
скакивают почти из-под ног и отбегают за ближний камень. Пшарт, при-
нимая притоки, становится всё полноводнее. Километров через пять
скальные прижимы вынуждают подняться на крутой склон и двигаться
тропой кииков над глубокими обрывами. Но вот путь преграждает про-
пасть — узкое ущелье с почти вертикальными стенами; далеко внизу по-
блескивает струйка ручья.
Приходится спуститься к берегу, перейти Пшарт вброд и продол-
жить путь по левому, более ровному берегу. Всё выше и гуще заросли ив-
няка в пойме реки, и вот уже появляются первые березки. Они невысоки,
у них желтая кора, но это — всё-таки деревья. Вскоре мы оказываемся на-
против устья Джанкаинды («красивая береза»). Река мчится в узком глу-
боком ущелье, увенчанном вдали белоснежной треугольной шапкой. Ни-
же по Пшарту высится снеговая вершина Чаттакуй (5823 м). Ущелье
Джанкаинды очень красиво, заманчиво — возможно, и там обитают авто-
краторы. Но Пшарт здесь стремителен и полноводен, и нам его не перей-
ти. Да и пора возвращаться: до лагеря не менее тринадцати километров.
202
ПОСЛЕДНИЕ ПАМИРСКИЕ ЭКСПЕДИЦИИ
В один из немногих солнечных дней мы с Андреем обследовали ущелье,
у входа в которое он в прошлом году заметил хохлатку прямую. Крутая ко-
роткая щель вывела к громадному цирку с темными щебнистыми осыпями
под черными скалами. Больше всего хохлатки оказалось вверху ущелья. Ря-
дом, на камнях, Андрей нашел яйца автократора, а в цирке, на высоте
4100—4500 метров, мы увидели и самих бабочек. Этот участок стал самым
восточным из пока известных мест обитания автократора и вторым из обна-
руженных нашей экспедицией на Музколе над долиной Западного Пшарта.
В конце июля, в один из вечеров, тучи с юго-запада несли один за
другим короткие, но сильные снеговые заряды. Температура воздуха дер-
жалась около 7 С, и снег на палатках быстро таял. Мы ужинали в палатке
Андрея, которая служила и кают-компанией. Вдруг в стенку палатки рез-
ко ударил с севера мощный порыв ветра. Шквалы повторялись. Это было
настоящее полярное дыхание, ледяное и могучее. Шторм длился всего
несколько минут, но всё вокруг мгновенно заледенело. Температура сра-
зу упала до пяти градусов ниже нуля, а к утру мороз достиг 7,3 С.
Раз я упомянул ужин — немного о меню. Андрей и Виктор собрали
в подмосковных лесах, насушили и привезли с собой по мешку отборных
маленьких белых грибов и подосиновиков. Грибы превратили завтраки и
ужины в пиршество (обед — «перекус» в горах). Меня к готовке яств не
допускали. Утешаю себя надежной: из-за уважения к сединам. Тем не ме-
нее мне доверяли мытье посуды и очистку чеснока.
Но меня интересовали не только бабочки и климат. Летом про-
шлого года на Восточном Памире я узнал, что на двух заставах — Тох-
тамышской и Озерной — служат только таджики. Причем офицеры до
1997 года командовали боевиками-памирцами. В свое время таких,
как они, в Таджикистане называли оппозиционерами, моджахедами,
бородачами.
Однако собирательный образ памирцев, сложившийся у меня в де-
вятнадцати экспедициях в эти места, был далек и от воинственного жес-
токого оппозиционера, и от фанатичного моджахеда. И, сотрудничая с
журналом «Пограничник», я решил побывать на этих заставах и позна-
комиться с теми, кто там служит.
Вернувшись с Пшарта в Мургаб, я спросил полковника Колтунова о
таджикских заставах. Оказалось, теперь они подчиняются уже не ему, а
комитету погранвойск Таджикистана.
ОПАЛЕННЫЕ ВОЙНОЙ
Ах, война,
Что ж ты сделала подлая...
Б. Окуджава
Шлагбаум перед Тохтамышской нам поднял не бородач, как год на-
зад, а безбородый парень. Встречали все свободные от службы — нас жда-
ли. С бородой, да и то с небольшой, на глаза попался лишь один. Оцени-
вающие взгляды быстро сменились приветливыми улыбками.
203
Идем к домику, где прежде жили российские офицеры. Строения на
заставе — еще со времен Союза. Здесь и комендатура. На территории — чи-
стота и порядок. Но насколько же ближе была нам та, наша застава!
Комендант Мамадбакир — в отъезде, и нас принимает замещаю-
щий его капитан Давлатназар Рахманшоев. Давлатназар создаёт
впечатление радушного и открытого человека. Родился в Хороге в 1959
году. Там окончил среднюю школу, служил два года в Казахстане. В
двадцать два года женился; работал шофером — ездил в Душанбе через
перевал Хабурабад. Потом началась война. Сомнений, что делать, не бы-
ло: ведь у него трое детей, их надо защищать. Он сразу вступил в хорог-
ский отряд Мамадбакира. Стал оппозиционером, отрастил, как поло-
жено, длинную бороду. И хотя отряд, как и вся таджикская оппозиция,
подчинялся Нуреа Саиду Абдулло, его главной задачей была самооборо-
на, защита детей, родных. Ведь кулябская оппозиционная группировка,
возглавляемая Файзулой, воевала под лозунгом: «До Мургаба!», стремясь
захватить и памирские территории.
К памирцам старались примазаться и наркобандиты, и эмиссары из
Афганистана, пытаясь использовать их в своих целях, втянуть в «общую
таджикскую оппозицию». Давлатназар, напротив, «чтобы искоренить
наркоманию», создал в Хороге и ныне работающий диспансер.
— Памирская оппозиция всегда уважала российских пограничников, —
подчеркнул капитан. — Религиозной подоплеки у нас никогда не было.
— Трудно ли взять в руки оружие, воевать против своих сограждан?
— Не дай Бог! Не дай Бог! — ответил он дрогнувшим голосом.
Не дай Бог и мне еще раз увидеть столько муки и боли в глазах че-
ловека. Я почувствовал, что коснулся самых глубин трагедии. Ничто так
не уводит из страшного прошлого в будущее, как разговор о детях. И я
сразу попросил капитана рассказать о его ребятах. Старший сын, Муя-
сор, служит здесь же, на заставе, ему восемнадцать лет. Дочь учится в
школе в Хороге. Капитан сам вернулся к теме службы: «После окончания
войны, в 1997 году, командиры памирской оппозиции стали государст-
венными офицерами погранвойск свободного Таджикистана».
Утром выезжаем на заставу Озерная. Горы вокруг знакомы не хуже,
чем московские улицы рядом с домом. Нас дружелюбно встретили, за-
ставили второй раз завтракать, показали отведенное нам жилье. Андрей
и Виктор поспешили в горы, а я предпочел беседу с пограничниками.
Свободным от службы оказался замещавший командира заставы
лейтенант Рашид Мирзоев, крепкий парень с сильными руками борца.
На открытом волевом лице — невеселые глаза много пережившего чело-
века. Ему двадцать восемь лет. Родился в Хороге. После школы служил в
армии. В 1993 году, вернувшись домой, сразу вступил в отряд самооборо-
ны Мамадбакира. В его обязанности входили прием беженцев, их рассе-
ление, а также захоронение трупов убитых памирцев. Особенно много
среди них было студентов душанбинских вузов, друзей — в Хороге боль-
шинство жителей соединены родственными связями. Все эти годы его
мучил страх за жизнь близких. Из-за войны он бросил спорт, а считался
на Памире одним из сильнейших борцов. На Озерной Рашид служит с
204
ПОСЛЕДНИЕ ПАМИРСКИЕ ЭКСПЕДИЦИИ
конца 1999 года. Собирается учиться в одном из пограничных вузов, хо-
чет «посвятить себя защите границ Таджикистана».
В Хороге его ждет девушка, и, «если всё будет благополучно», осенью
они поженятся.
Начальник заставы капитан Надир Шерзамонов — в отпуске. Как
мне рассказали, ему уже за тридцать, окончил в Душанбе сельскохозяй-
ственный университет. Война заставила бросить мирную профессию, от-
ложить женитьбу...
Да, сильно обожгла война этих молодых людей, покалечила их меч-
ты. Закалила страданиями.
Здесь мы застали и пятнадцатилетнего Бориса — сына Мамадбакира.
Мальчик проводит летние каникулы на заставах и хочет стать погранични-
ком, как отец. В отличие от большинства памирцев его возраста он хорошо
говорит по-русски. Мы же, чтобы удивить хозяев, приготовили суп с отбор-
ными подмосковными сушеными грибами. Точнее, грибы с супом. Чудом
кулинарии наполнили большие пиалы и глубокую металлическую миску.
Мне досталась миска. Неожиданно Борис заменил ее своей пиалой.
— Зачем? — спрашиваю.
— Профессор не должен есть из металлической миски...
Я был тронут, но не удивлен: знал уважение памирцев к ученым.
Через день мы уезжали в Мургаб. Нас тепло провожали. А я и — уве-
рен — мои друзья чувствовали, насколько дороже была нам та, ставшая за
пять лет родной, застава Озерная.
* * *
Последние два дня в Мургабе, как обычно, занимались оформлением
разрешения на вывоз бабочек. Много времени провели в кишлаке. Замет-
но: жизнь постепенно налаживается. Уже не бродят бесцельно по улицам
большие группы безработных. Некоторые жители ремонтируют и расши-
ряют свои дома — значит, надеются на лучшее. Не боятся не пережить зи-
му без топлива наши знакомые из комитета охраны природы. Встречные
кажутся более энергичными, деятельными — рассчитывают на свои силы.
Заходим к полковнику Саломатшо Мирзошоеву, руководителю
службы национальной безопасности района. Умный, тактичный и при-
ветливый Саломатшо — замечательный собеседник, и общение с ним все-
гда интересно. В кабинете оказался одетый в стеганный халат старик
киргиз с тонким лицом и узкой бородой.
—Знакомьтесь, это наш «Штирлиц», ~ улыбается Саломатшо. — Он
советский разведчик, больше года провел за рубежом в тюрьме.
Я глянул на старика повнимательнее и увидел за очками удивитель-
ные глаза: светящиеся умом, совсем молодые и наблюдательные. Но еще
более я поразился, когда он заговорил: даже в Москве не часто услышишь
такую речь — правильную, литературную, просто красивую. Сразу решаю
написать об этом, явно незаурядном человеке и обещаю приехать к нему
на следующий год, в июле. К счастью, бывший разведчик живет в урочи-
ще Мадиян и работает смотрителем водолечебницы на родоновом источ-
205
нике у Элису, левобережного притока Мургаба, как раз там, где мы пред-
полагаем продолжить наши энтомологические исследования.
При изучении восточнопамирских автократоров, собранных на
хребте Музкол над Западным Пшартом, оказалось, что они отличают-
ся от бабочек из Афганистана и Западного Памира недостаточно для
выделения их в самостоятельный подвид. Правда, у самок с Музкола
немного обширнее темный рисунок на передних крыльях. Такое сход-
ство западно- и восточнопамирских автократоров, возможно, объясня-
ется тем, что они не изолированы друг от друга: между ними находят-
ся еще неизвестные места обитания этих легендарных аполлонов.
Кормовое же растение самых восточных автократоров (в несколь-
ких километрах от основного местообитания на Сасыке) — хохлатка
прямая, а вид хохлатки на Сасыке пока не установлен.
* * 4:
В конце июня 2002 года в Душанбе вылетели мы с Андреем вдвоем.
Затем отправимся в Хорог, и там к нам присоединится Виктор.
Возможно, наши последующие душанбинские злоключения не всем
покажутся интересными. Но я, даже чувствуя вину перед уважаемым чи-
тателем, всё-таки пишу о них, полагая, что это может оказаться для кого-
то полезным.
Неудачи начались сразу же. В первое же утро идем в Министерство
охраны природы и узнаем: серьезно заболел министр Шокиров. А ведь
Усмонкул Шокирович интересовался нашей работой на Памире и под-
держивал нас. Ушел и первый замминистра Алихон Аатифи — ученый
биолог, человек незаурядного ума и знаток Памира.
Нас принял новый первый замминистра Рустам Баротович Лати-
пов. С удивлением узнаем, что они не могут найти договор, на основа-
нии которого нам выдавали разрешения на сбор бабочек, а также бы-
ло составлено соглашение, утвержденное год назад на совещании у ми-
нистра. Он добавил, что ученые из Академии наук РТ, особенно зооло-
ги, недовольны тем договором и настаивают на заключении нового,
совсем другого. А бабочек нам разрешат ловить только после его ут-
верждения. Это значит — сезон пропадает: ведь на двустороннее согла-
сование уйдет не меньше года. О чем и говорим замминистра
Латипову. Он пожимает плечами.
Мы предлагаем организовать в министерстве обсуждение нашего
вопроса с учеными. Оказывается, это уже запланировано. Просим, как о
само собой разумеющемся, пригласить и нас. Обещает позвонить, берет
наш телефон. Мы же по два-три раза в день, утром и ближе к вечеру, за-
ходим в министерство узнать время обсуждения: понимаем, что приня-
тое без нас, скорее всего неблагоприятное, решение не изменить. В оче-
редное наше вечернее посещение — он еще не знает, когда. Заходим в
10.15 утра и узнаем, что совещание уже прошло. На нем решили не раз-
решать нам сбор бабочек без нового договора. Делаем отчаянную попыт-
ку изменить положение: убеждаем Латипова провести еще одно совеща-
ние, вместе с нами. Уговорили. Назначает на понедельник.
206
ПОСЛЕДНИЕ ПАМИРСКИЕ ЭКСПЕДИЦИИ
В пятницу едем в институт зоологии и паразитологии Академии наук
РТ. Надеемся убедить Гафурова поддержать нас. Он пригласил нескольких
сотрудников. Начало острое. Нас упрекнули в невыполнении условий со-
глашения: не взяли на обучение их зоолога и не прислали им отчет за про-
шлый год. Напоминаем: сотрудника мы соглашались взять, но не могли не-
сти его расходы, а отчет, как и должны были, прислали в министерство. За-
тем Гафуров раздраженно спросил, почему мы занимаемся бабочками в го-
рах, а не червями в Гиссарской долине. Ясно: они недовольны, что мы изу-
чаем их бабочек. Но сами этого не делают: у них не осталось ни одного ле-
пидоптеролога. Наши же результаты, как любые новые знания, могут при-
нести пользу. И им — в первую очередь. А популяциям бабочек никакого
урона не наносится. Напротив, мы готовили и передавали в министерство
рекомендации для планируемой Красной книги Таджикистана.
В заключение зоологи потребовали, чтобы в новый договор был
включен и их институт, а с нашей стороны — дополнительно какая-либо
солидная научная организация. Предлагаем кафедру энтомологии МГУ.
Соглашаются.
Прощаемся вроде бы примиренными.
За выходные дни мы подготовили к совещанию проект нового дого-
вора. По настоянию таджикской стороны, в него включен пункт о предо-
ставлении собранных материалов в Институт зоологии «для заключения
о законности отлова видов». Из-за этого требования возвращаться с Па-
мира в Москву ллы должны будем уже не через Ош, а через Душанбе, что
очень трудно и дорого: авиабилеты — у перекупщиков.
Совещание в кабинете Латипова началось с нашего сообщения о це-
лях и результатах памирских экспедиций. По реакции слушателей видно:
научная сторона их интересует мало. Тон «обсуждению» сразу же задал
орнитолог, академик АН РТ Абдусалямов: «Перестаньте ловить наших
бабочек, дайте нашей республике встать на ноги». Услышали мы и: «Как
это вы без нас планируете, где ловить наших бабочек?» А ведь эти планы
входят в соглашение, одобренное год назад на совещании у министра.
Вспомнились слова Ильи Эренбурга: «Нельзя переубедить утверждаю-
щего, что дважды два — пять». В конце Абдусалямов угрожающе произ-
нес: «Не вздумайте без разрешения ловить бабочек». В итоге в силе оста-
лось прежнее решение, запрещающее сбор бабочек до заключения ново-
го договора. Но только что проявленное к нам отношение почти убедило:
этот договор здесь подписан не будет. И когда, провожая нас, замминис-
тра геолог Латипов сказал: «Совещание заложило камень совместной ра-
боты», — я ответил: «Или могильный камень».
Но на Памир нас с Андреем командировали не только как энтомо-
логов, но и как журналистов. И за время ожидания совещаний в Минис-
терстве охраны природы мы получили в Министерстве иностранных дел
РТ аккредитацию корреспондентов журнала «Пограничник», а в Мини-
стерстве внутренних дел — разрешение на въезд и пребывание на Пами-
ре. Что же касается памирских бабочек ~ мы почти всегда можем опре-
делить и без отлова, еще в полете, вид любой из них и узнать, кто обита-
ет на местности. Да и встреча с горами — праздник.
207
В Душанбе, как обычно в последние годы, мы остановились у друзей —
Галины Константиновны и Виктора Ивановича. Постоянно, через день, зво-
нил из Москвы Виктор Лесин. И когда он узнал, что разрешение на ловлю
бабочек не дали, всё равно решил приехать: просто побывать на Памире.
Выдающиеся ученые Галина Константиновна Мельникова и Виктор
Иванович Дронов работали очень много. В 2001 году в Москве вышел
фундаментальный «Атлас триасовых1 беспозвоночных Памира». Их
вклад в его создание — выдающийся. Теперь же они писали «Стратигра-
фический2 словарь Памира» — итог более сорока лет своих исследований.
И, несмотря на занятость, друзья разделяли наши неудачи и огорчения.
Пограничная река Пяндж
В конце «душанбинского периода» нас принял генерал-лейтенант
Александр Степанович Маркин. Сразу же говорю, что разрешения на
ловлю бабочек мы не получили и сможем больше времени работать для
журнала «Пограничник».
Вскоре, с первым «бортом», вылетаем в Хорог.
В Хорогском погранотряде мы познакомились с его новым начальни-
ком, полковником Евгением Евгеньевичем Мяткой. Он сразу покорил нас
приветливостью, гостеприимством, мягким юмором. За короткое время
1 Триас — самый ранний период мезозойской эры геологической истории.
2 Стратиграфия ~ послойное описание земных слоев.
208
ПОСЛЕДНИЕ ПАМИРСКИЕ ЭКСПЕДИЦИИ
пребывания в Хороге полковник детально вник в особенности службы на
отдаленном и изолированном от России Западном Памире. Понял он и
главное желание населения — сохранение мира и порядка на границе.
А на пограничной территории за последнее время многое измени-
лось: исчезла угроза вторжения войск Талибана. Однако опасность проник-
новения наркотиков из Афганистана на Памир через пограничный Пяндж
не уменьшилась. Для многих по обе стороны границы наркотики — их вы-
ращивание, транспортировка и продажа — стали основным средством су-
ществования, а провоз наркотиков через территорию Таджикистана при-
носит наркодельцам огромные прибыли. Контрабандисты часто оснащены
современными средствами связи, хорошо вооружены. Переправу крупных
партий они охраняют и с тыла, и с таджикскою берега.
И хотя большинство жителей Западного Памира осуждают нарко-
бандитов, приветствуют их уничтожение, нередко свист с крутых скло-
нов сопровождает передвижение российских пограничников при поис-
ке наркокурьеров. Так нанятые наркомафией «свистуны», обычно мест-
ные мальчишки, предупреждают об опасности своих хозяев.
Надежным заслоном на пути контрабандистов из Афганистана вста-
ет погрангруппа России в Таджикистане. Все офицеры и контрактники в
ее погранотрядах — россияне, а призывники — из Таджикистана. Им по-
могают на втором рубеже охраны границы таджикские пограничники.
Служба в российских погранвойсках для таджикских юношей
очень престижна, почетна, да и экономически выгодна. Рядовой здесь по-
лучает в несколько раз больше таджикских офицеров-пограничников.
Даже главе администрации Хорогской области платят меньше. Поэтому
для службы отбирают самых лучших.
ЛЮДИ ДОЛГА ___________________________________
Старайся исполнить свой долг, и ты тотчас
узнаешь, чего ты стоишь.
Л. Толстой
Незадолго до нашего прилета в Хорог пограничники произвели два
задержания наркоконтрабандистов. Об одном из них я и расскажу.
Окрестности кишлака Дерьемш. Около восьми вечера. Солнце уже
спустилось за горную цепь в Афганистане. Быстро темнело. И тут погра-
ничный наряд Хорогского отряда, замаскировавшийся в камнях на горе,
заметил автомобиль, подозрительно медленно ползущий по дороге со
стороны Хорога, вдоль Пянджа. На берегу «уазик» остановился, из него
вышел человек, и машина всё так же медленно продолжила путь к киш-
лаку. Минут через пять от афганского берега отчалил плот: на нем разли-
чались фигуры людей, направлявших его прямо к человеку. Тот явно
встречал нарушителей.
Машина развернулась и, не спеша, поехала обратно. По приказу офи-
цера, старшего наряда, пограничники скрытно побежали по крутому
длинному каменистому склону к месту предполагаемой высадки наруши-
209
телей. А плот тем временем уткнулся в берег, и его пассажиры устремились
к встречавшему. Поравнявшись с ними, машина остановилась и забрала
их. Наряд тут же получил приказ задержать «гостей». Пограничники вы-
скочили на дорогу и сразу заняли огневые позиции. Машина рванула впе-
ред. Старший наряда жестом руки хотел остановить ее, но водитель попы-
тался сбить офицера — он успел отскочить и даже сделал предупредитель-
ный выстрел. Машина всё набирала скорость. Тогда офицер стал стрелять
по колесам. Через несколько секунд «уазик» встал: колеса были пробиты.
В этот момент один из пограничников занимал позицию в 100 мет-
рах впереди автомобиля, другой — в 10 15, а третий находился над ней,
на склоне. Нарушители — их оказалось четверо — выскочили из машины
и тут же открыли по наряду огонь из автоматов. Бандитов уничтожили за
доли минуты, прямо на дороге; никому не удалось скрыться. У них оказа-
лось три автомата, пулемет и пистолет Макарова.
А в автомобиле обнаружили еще одного нарушителя — таджика-
подростка, совсем мальчика. Он был в шоке и беспрерывно на фарси
и таджикском кричал: «Не стреляй!» Пограничники с перепуганным
подростком поднялись в гору над машиной, ждали вызванный резерв.
При осмотре «уазика» нашли 17 килограммов опиума-сырца. Маль-
чик же оказался афганцем. Наказание за нарушение границы ему оп-
ределит суд.
Немало интересного услышал я и от героя-пограничника майора
Джурабека Мухитдиновича Хасанова. На Памире он служит с 1990 года,
после окончания Алма-Атинского пограничного училища. Начало войны
в Таджикистане встретил лейтенантом, заместителем начальника заста-
вы. И уже через несколько дней совершил свой первый подвиг.
К КПП заставы однажды подъехал «уазик», набитый оружием и
снарядами, как потом выяснилось, для ванчской бандгруппы. Сидев-
шие в нем моджахеды предложили пограничникам пять тысяч долла-
ров за пропуск машины. С поста позвонили лейтенанту. Он вышел к
ним; эти деньги пообещали и ему. В ответ Хасанов распорядился за-
гнать машину на заставу.
Пограничники не знали, что рядом, за поворотом, стоит КамАЗ,
полный вооруженных боевиков, только и ждавших развития событий. И
едва «уазик» въехал за ворота заставы, как она оказалась окруженной
бандитами, требовавшими выпустить их машину. По команде «К бою!»
личный состав заставы занял оборону по всему периметру: на позиции
вышли замаскированными траншеями. Боевики были ошеломлены, уви-
дев ощетинившиеся стволами окопы и бойницы дувалов. Но у моджахе-
дов в заложниках остался наряд КПП — четыре пограничника. За их воз-
вращение они требовали «уазик». Хасанов подошел к воротам на перего-
воры. Он пытался объяснить бандитам незаконность их действий, угова-
ривал отпустить наших солдат.
Переговоры затягивались. Один из задержанных пограничников не
выдержал и побежал к закрытым воротам заставы. Боевики рванулись за
ним. Солдат на бегу обернулся к преследователям и... тут же врезался в ко-
лючую проволоку, натянутую вдоль ворот. Кровь мгновенно залила лицо,
210

ПОСЛЕДНИЕ ПАМИРСКИЕ ЭКСПЕДИЦИИ
камуфляж. Беглеца схватили. Жалость к раненому захлестнула Хасанова.
Он выбежал за ворота и стал убеждать боевиков отпустить истекающего
кровью парня. Те, посовещавшись, предложили обменять его на Хасанова.
Лейтенант согласился. Сзади, из-за ворот, старшина заставы упрашивал не
делать этого. Но едва офицер шагнул вперед, старшина двинулся следом.
Хасанову приставили к боку пистолет Макарова и повели. Зато четверых
солдат-заложников сразу освободили. Как только бывшие пленники во-
шли на заставу, нервы старшины сдали и неожиданно для всех он открыл
стрельбу из автомата поверх голов бандитов. Боевики растерялись, а тот,
кто упирался пистолетом в бок лейтенанту, с криком «Не надо!» схватил-
ся за голову. Воспользовавшись паникой, Хасанов и старшина помчались к
заставе, как на стометровке. Едва они оказались за оградой, бандиты при-
шли в себя и начали беспорядочную стрельбу. В короткой перестрелке ни-
кто не пострадал. Вскоре подъехали вызванный резерв, машина с милици-
онерами и главарь банды. Переговоры возобновились.
Даже во время них боевики не удержались от обещаний убить Ха-
санова. К вечеру пришли к соглашению: задержанный «уазик» с оружи-
ем передается в управление милиции ГБ АО (Горно-Бадахшанская авто-
номная область, Памир). Милиционеры приняли автомобиль и направи-
лись к Хорогу. С заставы видели, как, отъехав метров сто от ворот, увы,
милиция вернула «уазик» с оружием бандитам..
За проявленную отвагу лейтенант Джурабек Хасанов получил свой
первый орден «За личное мужество».
Сероводородный источник Гармчашма
А угрозы боевиков не были пустыми словами. В ту же ночь кварти-
ру Хасанова обстреляли со стороны кишлака. Семья перешла спать на
кухню с окнами на территорию заставы. Ночные обстрелы стали регу-
лярными. Собирать выбитые стекла жене Джурабека обычно помогала
их четырехлетняя дочь. Жители кишлака, откуда стреляли, очень пере-
живали — женщины и старики приходили выразить сочувствие, многие
плакали — все осуждали бандитов: ведь российские пограничники, чем
могли, всегда помогали соседям.
Река Рармчашма — правый приток Пянджа
+ * *
В первые дни на Западном Памире мы побывали в Гармчашме. Под-
нимались в горы, фотографировали, любовались близкими снеговыми
гребнями Ишкашимского хребта. Бабочек летало немного: видели апол-
лонов тянь-шаньских, желтушек Вискотта, белянок, бархатниц.
Подолгу беседовали с жителями. Некоторые из них ездили в Моск-
ву на заработки. Об исторически сложившейся любви памирцев к России
я мог бы написать много. Но не смогу выразить это чувство лучше учите-
ля русского языка из кишлака Гармчашма. Он сказал: «Мы с русскими —
родные. Когда их видим — душа радуется».
Возвращаемся в Хорог, а в отряде показывают телеграмму. В ней
Министерство охраны природы Таджикистана сообщает, что нам не раз-
212
ПОСЛЕДНИЕ ПАМИРСКИЕ ЭКСПЕДИЦИИ
решено ловить бабочек. Пограничников телеграмма позабавила, мы и са-
ми сказали им об этом. Их высказывания приводить не буду. Мне же яс-
но: ни в каком договоре, ни в каком сотрудничестве с чиновниками это-
го министерства я участвовать не стану.
В Хорогском отряде мы познакомились со многими интересными,
незаурядными людьми. Расскажу и об Ирине Мятка — супруге команди-
ра. Через неделю после окончания Алма-Атинского пограничного учили-
ща лейтенант Женя женился на Ирине. Двадцать второй год они вместе.
Служили на Кавказе, в Забайкалье, Калининграде, теперь — на Западном
Памире. Я не ошибся, написав «служили»: они — муж и жена — на ред-
кость сроднились духовно. Ирина живет интересами мужа. И естествен-
но от нее услышать: «В 1996 году мы окончили Академию Федеральной
пограничной службы. Наш выпуск был первым». Но Ирина вовсе не че-
ховская Душечка. Она очень энергична, обаятельна и доброжелательна, с
увлечением занимается общественными делами.
Десятого июля приехал Виктор — наша команда в сборе.
Обрадовала нас и встреча с Довутшо Наврузшоевым, доктором био-
логических наук, директором Памирского ботанического сада. Круг науч-
ных интересов этого талантливого человека очень широк, и беседы с ним
после общения с Гафуровым и Абусалямовым — как глоток чистого возду-
ха. Довутшо провел нас по замечательному, ухоженному, изумляющему
разнообразием видов растений Ботаническому саду и пригласил погостить
у него в Поршневе. В просторном, уютном, со стеклянной башенкой над
потолком, доме мы провели два дня. Строил дом Довутшо с братьями.
Сразу над кишлаком начиналось длинное ущелье, по которому мы
поднимались на гребень. Удивительны скалы южного борта ущелья: бле-
стящие, зеркально гладкие, черные, слоистые. У гребня проносились за
паднопамирские чарльтониусы вапоросус, а ниже летали аполлоны
Жакьямонта и паралазы сумма...
Ранним утром нам предстояло отправиться из Хорога в Мургаб. Как
обычно, с машинами автобатальона. А в последний вечер зашел попро-
щаться и майор Хасанов. Он предложил Андрею — фотографу и художни-
ку — ехать на броне бэтээра, сопровождающего автоколонну: «Оттуда хо-
рошо фотографировать». С начальством Джурабек обещал договориться.
Мы с Виктором переглянулись: до Мургаба — 310 нелегких высокогорных
километров. Но Андрею не занимать ни смелости, ни здорового авантю-
ризма. Он с радостью согласился. И сделал много замечательных снимков.
КОНЕЦ?
Ничто нс кончено для того, кто жив.
Р. Роллан
Ну а что происходило в Мургабе?
Еще в Хороге мы узнали о замене российского Мургабского погра-
нотряда пограничниками Таджикистана. К ним перейдут и территория,
и строения.
213
История возникновения такого решения стала известна нам в Мурга-
бе. Много лет здесь строили автотрассу в Китай через перевал Кульма Пола-
гая, что ее грузооборот будет очень велик, таджикские пограничники поже-
лали поставить тут свой КПП. Естественно, при передаче им контроля за ос-
новной на Восточном Памире трассой роль российских пограничников в
охране границ резко бы снизилась, а их дорогостоящее для России присут-
ствие во многом потеряло бы смысл. Поэтому командование российских
погранвойск и предложило вывести Мургабский погранотряд из Восточно-
го Памира. Таджикская сторона согласилась. Подписали документы, и на-
чалось расформирование отряда: переезд служащих в подразделения Запад-
ного Памира, в Душанбе и другие районы, вывоз имущества, техники, обо-
рудования, книг... А ведь всё — от теплицы для овощей до складов, котельной,
бань — создавалось десятилетиями и отлично функционировало.
У мургабцев известие об уходе российского погранотряда вызвало
панику: только благодаря ему Мургаб и держался. Отряд обеспечивал ра-
ботой сотни жителей из пятитысячного населения кишлака. А уровень
безработицы здесь высокий. Да и все нелегкие последние годы погранич-
ники помогали мургабцам.
Но, увы, семья не без урода. Мародеры кинулись грабить и кру-
шить на дрова окраинные постройки. Полковник Колтунов отреагиро-
вал быстро и жестко: сразу усилил охрану территории, использовав и
вызванных омоновцев.
Южные склоны Пшартского хребта у реки Элису
ПОСЛЕДНИЕ ПАМИРСКИЕ ЭКСПЕДИЦИИ
Затем таджикская сторона поняла, что из-за ограниченных матери-
альных возможностей ей не под силу обеспечить существование своего
отряда в Мургабе. Даже на обогрев помещений погрангородка в суровые
долгие высокогорные зимы денег явно не хватит. Вот и постарались дать
событиям обратный ход. В какой-то степени это удалось — забегая впе-
ред, скажу: российский отряд задержался до зимы.
А тогда, в июле 2002 года, вся тяжесть быстро меняющейся обста-
новки легла на плечи командира отряда. Особенно остро он переживал за
судьбы сослуживцев: ему приходилось решать, кого и куда направлять
для прохождения службы; а многие — с семьями. И тут еще вопреки под-
писанным с таджикскими властями соглашениям грузы отряда, перево-
зимые на север, в Ош, неожиданно стали задерживать у перевала Кызы-
ларт таджикские таможенники и пограничники.
В такое время мы и оказались в Мургабе. Остановились в отряде. Ут-
ром, как принято, идем в КГБ Мургабского района. Прежний начальник
Саломатшо Мирзошоев, хорошо знавший нас, переведен в Душанбе —
новый уехал в Хорог. Говорим с заместителем. В КГБ тоже получили теле-
грамму о запрете нам ловить бабочек. Но все документы у нас оформле-
ны правильно, и заместитель не возражает против нашей поездки в до-
лину Мургаба — сначала на неделю к бывшему разведчику «Штирлицу»,
а оттуда — ниже по Мургабу. Просит, когда поедем, захватить его сотруд-
ника: у того там дела. Ясно, чтобы сказать о «запрете» и «Штирлицу».
Олег Станиславович Колтунов нашел возможность отправить нас в
тот же день, 15 июля. Договорились, что пограничники заберут нас через
две недели у дороги на правом берегу Мургаба, ниже впадения Элису. За-
ехали в комитет за кагэбистом и покатили к урочищу Мадиян... И вот уже
«уазик» поднимается по зажатому высокими скалами ущелью Элису.
Впереди — снежные вершины Северо-Аличурского хребта, позади —
мрачные скальные склоны Пшартского. Наконец выезжаем на поляну в
излучине стремительной Элису и останавливаемся около небольшого до-
мика, прижатого к крутому каменистому склону.
«Штирлица» мы увидели еще из машины. Он шел к нам, приветли-
во улыбаясь. По памирскому обычаю, обнялись. Хозяин совсем не изме-
нился, даже одет точно так же, как год назад, в Мургабе. И он, и мы очень
рады встрече. Первым делом спрашиваю его имя, ведь пока мы знали
только «Штирлица». После традиционных расспросов о здоровье и семье
Болотбек пригласил поселиться в домике, где он жил с женой, дочерью и
внуками. Мы отказались: не хотели стеснять их, да и истосковались по
жизни в палатках. Лагерь разбили тут же, рядом.
Прощаясь, кагэбист говорит, что они позвонили своему начальству и
оно разрешило нашу поездку.
Все следующие восемь дней мы с утра уходили в горы. Андрей и
Виктор возвращались к пяти-шести часам вечера — к нашему контроль-
ному сроку. Я же сразу после полудня спешил в комнатку с окошком,
упиравшимся в серую скалу: не терпелось узнать продолжение тех неве-
роятных событий, о которых рассказывал Болотбек. Здесь, сидя на коври-
ке перед низеньким столиком, по нескольку часов в день, пока позволяли
215
Я ИДУ ИСКАТЬ
сумерки, я слушал его повествование о жизни необыкновенной, страш-
ной и прекрасной.
А, надо сказать, память у Болотбека феноменальная: вспоминая
мельчайшие детали далекого прошлого, он ни разу не воспользовался за-
писями! Да их у него, конечно, и нет.
Но всё рассказанное им — это совсем другая книга; а нас ждали со-
бытия, тоже достаточно драматичные.
Все дни нашего пребывания на Элису были холодными и ветрены-
ми. Дождь и снег сменяли друг друга. Бабочек мало, и на Восточном Па-
мире они обычные: аполлон штаудингер Якобсона, перламутровка Аглая,
караназа Альфераки, шашечница ферганская, голубянки. Самая же инте-
ресная находка на северных склонах Северо-Аличурского хребта, на вы-
соте 3550-3650 метров, — хохлатка того же вида, что и на Сасыке, и не-
сколько яиц автократора на камнях рядом с ней. Значит, на Восточном
Памире он обитает и на Севере-Аличурском хребте.
Сачки для ловли бабочек мы сменили на фотокамеры. Когда нам не
разрешили собирать их, в Душанбе подкупили фотопленки. Наше меню
разнообразила уха. В Элису полно османов. Как всегда, успешно рыбачил
Андрей. Готовили и китайскую уху из жареной рыбы — научил Болотбек.
За день до отъезда нагрянула проверка нашей «деятельности». На «уа-
зике» комитета охраны природы прикатили старые знакомые: инспекто-
ра Курбанбек Камчыбеков, Бахтиер Гуломвалиев и кагэбист. Инспектора,
извиняясь, признались мне, что их принудили к этой поездке. Болотбек же
ответил кагэбисту, что бабочек мы не ловим Буря в стакане воды.
А вскоре на грузовичке, который изредка поднимался до водолечеб-
ницы, мы спустились к Мургабу, свернули на запад и проехали километ-
ров десять—двенадцать. Дальше дорогу преградил завал. Палатки поста-
вили под высоким сухим рыхлым склоном Пшартского хребта, в рощи-
це ивняка, в излучине полноводного широкого Мургаба, на 3500 метрах
над уровнем моря.
На склонах Пшарта росла хохлатка и летали автократоры. Андрей
сфотографировал его гусеницу. И без сбора бабочек нашу экспедицию
можно считать успешной: легендарный аполлон автократор, само суще-
ствование которого на Памире до восьмидесятых годов ставилось под со-
мнение, найден на Восточном Памире и на Пшартском, и на Северо-
Аличурском хребтах.
Ущелья, прорезавшие сходящие к Мургабу склоны, очень живопис-
ны и увенчаны величественными цирками. Утром второго дня, 24 июля,
отправляюсь на гребень, хочу оттуда поснимать уходящие к белоснеж-
ным конусам распадки Северо-Аличурского хребта.
Не поднялся и на метров сто пятьдесят, как услышал позади, снизу,
слабый крик. Обернулся — вижу человека в шляпе. Машет рукой, зовет.
Показалось — Андрей. Даже успел удивиться, почему он здесь — вроде,
уходил в другую сторону. И тут заметил еще двоих и светлый «уазик» —
такой у мургабского комитета охраны природы. Спускаюсь. Едва разгля-
дел Курбанбека и Бахтияра, заорал: «Что вы нас преследуете?!» И сразу
осекся: такой виноватый и подавленный был у них вид.
216
ПОСЛЕДНИЕ ПАМИРСКИЕ ЭКСПЕДИЦИИ
Последний снимок долины Мургаба
Что же произошло? Вчера утром их вызвал глава мургабской адми-
нистрации Идрис Шаджанов: ему без конца звонит председатель хорог-
ского областного комитета охраны природы Мирасанов и, ссылаясь на
замминистра Латипова, требует, чтобы нас «увезли с гор». От себя Шад-
жанов добавил: если вернутся без нас, их «выгонят с работы». А в Мурга-
бе, где острая безработица, это катастрофа. Попытались возражать: на
поездку, мол, нет бензина. В ответ: «Доставайте, как хотите». Денег на
бензин у них не было, и они на базаре оставили в залог паспорта.
Инспектора умоляют уехать с ними. Но надо дождаться ребят. Подхо-
дим к лагерю. Оказывается, они вчера подъезжали сюда, но в кустах не за-
метили палаток. Заночевали под склоном, откуда меня и «сняли». Даю им,
чтобы отдыхали, каримат и иду в горы пофотографировать напоследок.
Часам к трем подошли Андрей и Виктор. Решаем ехать завтра ут-
ром — на четыре дня раньше, чем нас должны забрать пограничники.
Андрей наловил рыбы, сварили уху. У природоохранников только
чай да лепешки, но очень много. Спрашиваю, зачем столько? Говорят, без
нас бы не вернулись и взяли на долгий поиск. А на ногах у них — санда-
лии и легкие полуботинки. Признаются, что в них в горы бы не полезли,
порвешь ~ другие не купишь.
Вечером Бахтиер совсем расхворался: предыдущую ночь они замер-
зали в «уазике». Андрей уступил им свою палатку, утеплил пол подстил-
217
Я ИДУ ИСКАТЬ
кой и пуховым спальником. Виктор из нашей палатки ушел под развеси-
стый куст, а его место занял Андрей. Но к утру «гости» совсем окоченели:
не смогли дуговой «молнией» закрыть вход, а разбудить и спросить по-
стеснялись. Вообще они очень деликатные ребята, и никакой обиды на
них у нас и быть не может, только сочувствие.
В Мургабе' сразу подъехали к хукумату. Идем к Идрису Шаджанову.
Мы хорошо знакомы, я немало писал о нем, о Мургабском районе, привозил
ему все наши статьи о природе Восточного Памира. Инспекторы доклады-
вают, что бабочек мы не ловили, ничего не нарушали. Я заявляю, что мы под-
верглись беззаконию, и требую отвезти нас назад, в горы. Идрис Шаджано-
вич отвечает: против этого — председатель комитета охраны природы ГБАО
Мирасанов. Затем звонит ему. Говорит, что мы ничего не нарушили, бабочек
не ловили и хотим вернуться в горы. Мы сидели в нескольких метрах, но слы-
шали все крики трубки. Оттуда неслось: «Не пускайте их в горы, выселите из
района!» Идрис пытается перебить: «Они в горах только фотографировали».
Трубка надрывается: «Не давайте им фотографировать, заберите пленки! Я
вам вышлю телеграмму!» Идрис спасовал. Винить его нельзя: мы уедем, а он
останется. И всё же наместник президента мог бы держаться потверже.
Олег Станиславович Колтунов с улыбкой выслушал рассказ о наших
злоключениях и сказал, что не удивлен.
На следующий день нам показали срочную (!) телеграмму Мираса-
нова Идрису Шаджанову. Он просил «выселить» нас из Мургабского рай-
Окрестности кишлака Мургаб
ПОСЛЕДНИЕ ПАМИРСКИЕ ЭКСПЕДИЦИИ
она, так как они «не имеют соглашения с Академией наук и Министер-
ством охраны природы РТ». Но мы-то теперь здесь как журналисты, и
подобные соглашения нам не нужны. Достаточно разрешения МВД и
корреспондентской аккредитации в МИДе — это и подтвердили в коми-
тете госбезопасности Мургабского района.
Но удивительно и трудно объяснимо, хотя и не столь интересно,
чтобы об этом думать, злобное отношение к нам замминистра Латипова,
Мирасанова и зоологов, о которых я написал. Ведь без наших отчетов и
статей они и не смогли бы узнать, какие бабочки обитают в изучаемых
нами труднодоступных высокогорных районах Памира.
Мы обещали Латипову не ловить бабочек без разрешения и сдержа-
ли слово. Оказалось, он нам не поверил; ему, похоже, трудно представить,
что люди могут говорить правду.
В один из наших последних дней в Мургабе Олег Станиславович
взял нас с собой в поездку на еще оставшиеся российские заставы. Слу-
жащие там пограничники покидали их до ухода отряда из Мургаба.
Для меня это была дорога прощания с Памиром. Начали с Кызылра-
бата. Тут я шестнадцать лет назад поднимался на трезубец Аю-Джалы. У за-
ставы Аксу подъехали, казалось, совсем близко к трехглавому белоснежно-
му гиганту Музтагата. Солнце спускалось, и в его свете легкие, полупрозрач-
ные облака, слегка прикрывшие сияющие склоны, стали золотыми. А неда-
леко от нас лежали удивительные высокие барханы. Мимо хребта Тураку-
лома, поражающего фантастическими контурами черного в закатном небе
гребня, проезжали уже в сумерках. В отряд вернулись затемно.
Побывали ллы и на биостанции в Чечектах, принадлежащей Памирско-
му биологическому институту. Отсюда двадцать лет назад началось мое зна-
комство с Восточным Памиром. Я застал здесь большую, энергичную, рабо-
тящую группу ботаников и зоологов, ухоженные опытные поля, делянки,
цветники Теперь вокруг — пустырь. С трудом нашли двух бомжеобразных
сотрудников, попросили показать музей террескена. Экспонатов поубави-
лось. Оставшиеся под слоем пыли казались археологическими объектами.
В Ош выехали на ЗИЛах автобатальона. День пасмурный. Что-то
есть символичное в том, что я покидаю Восточный Памир в один год с
Мургабским погранотрядом. Ведь за двадцать лет и эти горы, и отряд
слились для меня во что-то целое, неразделимое.
Проехали перевал Кызыларт, Алайскую долину. Вершины Заалай-
ского хребта скрыты тяжелыми серыми тучами. И вот уже только их гря-
да клубится сзади. Памир ушел в воспоминания.
Но «ничто не кончено для того, кто жив». На планете есть еще мно-
го гор. И джунгли!
СТРАНА ВЕЛИКИХ ГОР___________________________________________
Г!лы1:-ут под ними облака,
Летят под ними птичьи стаи.
Л у меня одна мечта —
Хоть раз увидеть Гималаи!
Увидеть горы в небесах,
Снега лилово-голубые'
И шлейфы осыпей седые,
И аполлонов на цветах.
О Непале мечтать я и не смел: столь недосягаемым и сказочным
представлялся он мне. И когда знаменитый Валерий Хомутов, взошед-
ший на Эверест в 1982 году в составе первой Советской гималайской
экспедиции, рассказывал мне и о восхождении, и о волшебной стране, он
казался небожителем не только из-за спортивного подвига, но и как че-
ловек, побывавший в Непале.
В девяностые годы многое стало проще. В 1996-м в Непал за бабочка-
ми отправился Андрей Сочивко. А в 1997-м, 5 апреля, и я впервые пересек
границу своей страны. Андрей так подробно описал всё увиденное, что у ме-
ня не было даже впечатления полета в места, вовсе не знакомые. А так как
он был там в мае — хотелось увидеть бабочек, летающих месяцем раньше.
Но бабочки не были единственной, да и, пожалуй, основной целью:
я мечтал поближе увидеть восьмитысячник Аннапурну, околдовавший
меня еще в 1960 году при чтении книги Мориса Эрцога «Аннапурна».
В Катманду меня ждал мой добрый знакомый, замечательный писа-
тель Виктор Зуев. В Москве мы договорились вместе половить бабочек —
Виктору Павловичу предстояло первый раз в жизни взять в руки сачок.
Виктор нашел отличную гостиницу «Транс-Гималаи» (ныне «Ха-
ма») в туристском районе Тамель. Ее владелец Сурия окончил в Ленин-
граде географический вуз по специальности — метеорология. Он сво-
бодно говорил по-русски и сохранил добрые воспоминания и о студен-
ческих годах, и о нашей стране. Сурия радушно принял нас и назвал на
удивление низкую оплату великолепного номера — доллара четыре за
сутки с каждого.
В первый же вечер, теплый и тихий, за дружеской беседой в сади-
ке под экзотическим раскидистым деревом, в набегавших волнах слад-
кого аромата диковинных цветов мы узнали «хобби» гостеприимного
хозяина. Он увлекался приготовлением крепких напитков. Выставил
220
эффектную бутылку, сказал: 30 . На самом деле — не меньше 50, тут я,
как химик, не ошибусь. Не очень помогла и наша закуска — сырокоп-
ченая колбаса из Москвы.
Следующий день — первый рабочий. Проснулись на рассвете. Полю-
бовались из окна четвертого этажа видом только просыпающегося горо-
да и обрамляющих его близких холмов и дальних сиреневых гор.
Позавтракали в соседнем кафе и зашли в торговый центр: я хотел
купить японский фотоаппарат. С собой была только видеокамера. Взял
«Минолту». Продавец обстоятельно объяснил, как пользоваться, читать
инструкцию времени не было, мы спешили на встречу с бабочками. Нач-
нем с леса Нагарджун на горе Джамаго, километрах в десяти от Катман-
ду. Доехали на такси — их много, и они недорогие. Сходим у входа. Дале-
ко на востоке, в распадке горного гребня, в синем небе ярко белеет Эве-
рест. Отсюда, за 160 километров, он совсем маленький и впечатление
производит своим именем, а не величием.
Плата за билет символичная. Проходим в ворота и пологой дорогой
углубляемся в лес. И уже минут через пять рядом с дорогой видим встре-
чающих. Это несколько довольно крупных обезьян. Я слабо разбираюсь в
приматах, поэтому думаю: макаки. Все, кроме одной, равнодушно глянув
на нас, ушли в заросли. Оставшаяся стоит на задних лапах, а передней
держится за ветку. Смотрит, похоже, с любопытством. Приближаюсь с
нацеленной фотокамерой. Но аппарат не срабатывает! Под немигающим
пристальным взглядом круглых, блестящих желто-зеленоватых глаз я за-
был включить его. Красивое ярко-коричневое животное ждало минуты
две-три. Наконец терпение иссякло, и обезьяна отправилась вслед за соп-
леменниками. А я тут же вспомнил, что не перевел рычажок.
Дорога огибала гору, поднимаясь вдоль довольно крутого лесистого
склона. Справа склон круто уходил вверх, а слева — более полого вниз. Ба-
бочек особенно много на полянках, густо заросших разнообразными вы-
сокими, кустистыми цветами. И по мере подъема их летало всё больше.
Мне удалось поймать стремительного темно-синего парусника протено-
ра и удивительную нимфалиду цирестис тиодамас. Из-за тонкого, нежно-
го, сплетенного из тончайших нитей узора на светлых крыльях бабочки
производят впечатление каких-то нереальных, эфемерных созданий. Их
необычный рисунок напоминает географическую карту. Отсюда и второе
название — «common тар» (с английского — «обычная карта»).
Для новичка Виктор Павлович «работал» сачком отлично, и первые
собранные им бабочки заполнили «матрасик» в его коробке.
В лесу Нагарджун располагалось крупное подразделение королев-
ских гвардейцев. При встрече они интересовались, что я делаю здесь с
сачком. Отвечал: ловлю бабочек для фотографий, а затем отпускаю. Не хо-
тел оскорблять религиозные чувства буддистов, отвергающих всякое
убийство, даже насекомых.
А бабочек на горе Джамаго — широта около 28 и высота до 1700 м
над уровнем моря — было много. Тут вместе летали знакомые по При-
морскому краю нимфалиды (японская траурница — канаце, индийский
адмирал), по юго-западному Памиру — желтушка Фильда и великолеп-
221
ж*
Я ИДУ ИСКАТЬ
Лес в Нагарджуне
ные тропические парусники, нимфалиды, данаиды... Своим размером и
ярко-зеленым блестящим пятном на черных бархатных задних крыльях
выделялись парусники парис и поликтор.
В Катманду я возвращался засветло. Доходил до окраины километ-
рах в пяти—семи, на такси доезжал до центра и дальше снова шел пеш-
ком по узким улицам, превращенным в торговые ряды. Стены до второ-
го этажа сплошь завешаны одеждой, коврами... Бесконечные магазины
жмутся друг к другу. Особенно многолюдно в туристском районе Тамель.
Рикши, мотоциклисты и чадящие автомобили объезжают прохожих, и
все огибают величественных, ко всему равнодушных коров.
Меня интересовали книжные магазины и торгующие необработан-
ными камнями. В первый же вечер купил определители бабочек Непала
Колина Смита — английского энтомолога, десятки лет живущего в Непа-
ле. А через несколько дней я увидел на витрине сказочный камень: из
гладкого куска горного хрусталя взметнулись длинные, почти черные па-
раллельные кристаллы топаза, напомнившие мне скальную корону вос-
точнопамирского горного массива Мынхаджир. Конечно, я очень захотел
иметь это чудо. Узнаю цену — 240 долларов. Выражаю удивление: ведь это
простой кварц, диоксид кремния — то же, что и песок. Продавец спра-
ведливо отвечает, что камень коллекционный. И всё же соглашается на
120. Настаиваю на 100. Никто не уступает, и мы прощаемся.
13 апреля в Катманду, религиозном центре буддизма, встречали Но-
вый, 2054 год. К празднику готовились: центральные улицы сплошь, как
222
СТРАНА ВЕЛИКИХ ГОР
потолком, накрыли гирляндами разноцветных лампочек. Шествия, за-
полнившие ярко освещенные улицы, начались вечером. Большинство —
молодые мужчины. Девушек немного. Над смуглыми непальцами возвы-
шаются светлые туристы из высокоширотных стран.
Звучала незнакомая загадочная музыка. Шли оркестры. Почти все
инструменты я видел впервые. И совсем уж необычной показалась гулко
гудевшая труба — длинная, тонкая, в форме изогнутого лука, с небольшим
расширением на конце. В толпе плясали «страшные», лохматые маски.
На тротуарах — бойкая торговля. Многое я снял на видео.
Проходя мимо магазина с приглянувшимся камнем, захожу поздра-
вить владельца с Новым годом. После обмена поздравлениями и добры-
ми пожеланиями он говорит, что как новогодний подарок отдает мне ка-
мень за 100 долларов. Это действительно почти подарок: я бы всё равно
купил друзу1. Выхожу с рюкзачком, потяжелевшим почти на 3 кг.
Предвижу недоумение читателя отсутствием моих описаний истори-
ческих памятников Катманду, например, знаменитых гигантских ступ —
скульптурных изображений Будды. Я видел и фотографировал некоторые
из них, но интерес к природе, восторг от ее созерцания многократно пре-
восходят впечатления от памятников. Ничего не поделаешь.
Через день мы с Виктором Павловичем выехали в Похару — турист-
ский центр километрах в двухстах северо-западнее Катманду. Суриа забро-
нировал билеты на автобус и место в рекомендованной гостинице «Гуари
Шанкар». Сервис — на высоте. Он проводил нас на остановку и не уходил
до отправления автобуса. Вернусь 2 мая, за три дня до вылета в Москву.
Шоссе проходит по холмистой долине, между Гималаями на севере
и хребтом Сивалик (Предгималаи — высота до 2600 м) на юге.
В Похаре выхожу из автобуса, а на севере — Гималаи! В безоблач-
ном бирюзовом небе, над синими лесистыми увальными горами пари-
ли неправдоподобно высокие, белоснежные сияющие вершины — гря-
да Аннапурны. Ослепительный клык самой близкой из них — Мачапух-
ры (6993 м) — уходил в зенит. Ни фотографии, ни фильмы не дают и от-
даленного представления о неземной красоте, воздушности и гармонии
с окружающим миром этих небесных гор. А далеко на запад вздыма-
лась почти прямоугольная, грозная даже издали Дхаулагири (8167 м).
Нас встретил Гиан Карки — совсем молодой владелец гостиницы.
Одноэтажный дом с высокой смотровой площадкой скрыт цветущи-
ми кустами. Метрах в восьмидесяти ~ большое озеро Фева и лодочная
переправа. В саду атмосфера покоя и беззаботности. К вечеру аромат
цветов усилился. Над ними зависли крупные бражники. А надо всем,
в зеленом небе — освещенные зашедшим солнцем розовые фантасти-
ческие горы.
Утром в гостинице я заказал билет на Джомсон, откуда начинают-
ся несколько маршрутов в районе Аннапурны. Затем спустился к озеру,
к лодочникам. До другого берега — метров триста. Как плыли, не заме-
1 Друза — совокупность хорошо ограненных кристаллов, наросших одним концом на стенке пусто-
ты в горной породе.
223
Массив Аннапурны над Похарой
тил: любовался лимонно-желтыми в восходящем солнце горами на се-
вере и радовался, что завтра окажусь к ним намного ближе.
За узким песчаным пляжем сразу идет подъем на довольно крутую
гряду сопок, заросших лесом. Хотя лес разрежен тропами, тут его назы-
вают джунглями. Зато бабочек даже больше, чем под Катманду, в Нагар-
джуне. На цветущие кусты присаживались прекрасные крупные парус-
ники: стремительные и осторожные парисы и поликторы, синие, с напы-
лением серебристо-голубого инея мемноны...
Лодочник приплыл за мной точно в назначенное время.
КАК Я ХОДИЛ С ШЕРПОМ В ГИМАЛАЯХ
Мечты — не уход от действительности, а
средство приблизиться к ней
С. Моэм
Светало, когда наш небольшой самолет, мест на тридцать, взлетел и
взял курс на Джомсон. За штурвалом — молодая, красивая и элегантная в
летной форме непалка. Я сижу рядом с открытой кабиной летчиков и
снимаю ее видеокамерой.
Четкого маршрута у меня нет — решил определиться на месте. В об-
щем, в духе доселе незнакомого мне состояния беззаботности и спокой-
ствия, в котором, вероятно, оказываются многие из прибывших в эту ска-
224
СТРАНА ВЕЛИКИХ ГОР
зочную страну. Да и вдоль туристских троп здесь достаточно приютов,
чтобы не заботиться ни о ночлеге, ни о питании.
Летим на север над долиной реки Калигандаки. Б иллюминаторе
правого борта появляется сияющая ослепительной белизной высоченная
гора — Южная Аннапурна (7219 м). Ее сменяет Вароха Шикхар (7847 м)
и главная вершина массива — Аннапурна I (8091 м). Как все гималайские
семи- и восьмитысячники, они потрясают своей высотой от подошвы до
вершины. Гигантские белоснежные клыки уходят в голубую небесную
высь. Огромные, нестерпимо яркие склоны то скрывают стремительные
сизо-багровые тучи, то едва прикрывает легкая вуаль просвеченных солн-
цем облаков. Наконец в иллюминаторе слева вижу фантастическую, чу-
довищную глыбу Дхаулагири (8167 м). Ее склоны так круты, что непо-
нятно, как бесконечные снежные мантии держатся на них. И лишь от-
весные черные скалы не позволили снегу прикрыть себя.
На небольшом поле аэропорта в Джомсоне туристов и альпинис-
тов встречают десятка два проводников. Ко мне подходит коренастый,
высокий для непальцев парень и спрашивает, нужен ли гид? Я отказы-
ваюсь: у меня хорошая карта, легкие и рюкзак, и маршрут. Из аэропор-
та выходили вместе. Домики поселка начинаются сразу. Это очень ма-
ленькие, прилепившиеся друг к другу гостиницы. Надо всем — красави-
ца Южная Нилгири (7061 м).
Горы — цель выбранного маршрута
Я ИДУ ИСКАТЬ
Гималаи иод облаками
Мы не сделали и ста шагов, как мой спутник начинает настойчиво
советовать остановиться в гостинице, с которой как раз поравнялись.
Уверяет, что это — лучший отель во всем Джомсоне. И хотя внешне он не
отличался от соседних гостиниц, я свернул к открытой двери: хотелось
побыстрее сбросить рюкзак и отправиться на склоны, с двух сторон
вплотную подступившие к поселку. В маршрут же я решил выйти ран-
ним утром следующего дня.
Заходим в неожиданно оказавшееся весьма просторным помеще-
ние. Хозяину — лет двадцать. Он радостно встречает меня и сразу начи-
нает восхищаться моим выбором гида — «самого опытного и самого
сильного проводника в районе Аннапурны». Их «сыгранность» забавля-
ет, и всё же я подумал: «А, может, взять шерпа, ведь не подойди он ко
мне, другой турист и согласился бы идти с ним. Да и ходить около неде-
ли в горах с весом три-четыре килограмма лучше, чем с пятнадцатью, и
повеселее вдвоем». И я пригласил гида в отведенную мне комнату, что-
бы обговорить условия.
Когда мы согласовали оплату, маршрут и сроки, Дева — так звали
парня — спросил, сколько мне лет, и, узнав, что шестьдесят три, очень
удивился, и сказал, что с такими старыми он еще не ходил. Затем, поду-
мав, добавил: «У нас вообще столько не живут».
226
Едва рассвело, Дева, как условились, пришел за мной. Ничего тепло-
го на нем не было, лишь ветровка поверх рубашки. Не заметив у него ни-
какой поклажи, спрашиваю, зайдем ли мы за ней по пути. Он ответил,
что ему ничего больше из одежды не надо, а в горах сейчас тепло. Мне ос-
тавалось только пожать плечами, ведь я предупреждал его о подъеме до
5,5 километра, а возможно, и выше.
В первый день мы должны дойти до Муктинатха. Расстояние
20~25 км, набор высоты около километра. Сначала дорога идет некру-
то вверх берегом реки. Через час с небольшим Дева спрашивает, не ус-
тал ли я, не хочу ли отдохнуть? Предлагаю остановиться километров че-
рез пять. В его глазах удивление, даже растерянность. И тут до меня до-
ходит: он, учитывая мой возраст, решил, что я «загнусь» где-то после ча-
са подъема и мы спокойно вернемся в Джомсон. Поэтому-то он ниче-
го и не взял с собой! Предлагаю ему сходить домой за теплыми вещами,
пока мы еще близко, а я подожду его в первой же закусочной на пути в
Еклебхатти. Дева не соглашается.
Никогда в горах мне не приходилось ходить такой нахоженной тро-
пой. Встречаем и обгоняем многих туристов. Снимаю фото- и видеокаме-
рой. После Еклебхатти подъем становится покруче, но идти с трех-четы-
рехкилограммовым рюкзачком очень легко. Для Девы мой основной
рюкзак, в котором всего двенадцать килограммов, тоже не вес. Солнце
касалось гор, когда мы вошли в Муктинатх (около 3400 м). На пункте по-
лицейского контроля дежурный назвал меня первым россиянином на
этом маршруте. Дева спрашивает, где я научился так ходить. Отвечаю: на
Памире. Затем следует: «Много ли в России таких сильных?» Говорю, что
у нас я — слабак. Гид не скрывает восхищения.
Останавливаемся в маленьком приюте. На самом видном месте, как
и во всех гостиницах, — портрет короля Бирендры Бир Бикрама и моло-
дой красавицы королевы. Похоже, их в Непале действительно любят.
Крошечная комнатка — две койки и столик со свечой между ними.
Цена всего доллар. На койке — матрац без простыни и подушка без на-
волочки. Быстро темнеет и холодает. Кладу на койку свой пуховик с вкла-
дышем, а для Девы прошу у хозяина одеяло. Он щедро дает два толстых
ватных. Несмотря на небольшой размер приюта, удобства «на высоте»,
есть даже душ; вода нагревается солнцем в баке на крыше. Ну а кухня,
как везде в Йепале, выше всяких похвал: не только очень вкусная, но и, на
удивление, разнообразная.
В закусочных, где мы останавливались, а затем и в столовой в Мук-
тинатхе я познакомился с туристами из США, Германии и Австралии.
Все они, независимо друг от друга, задавали мне одни и те же вопросы: за-
чем я оплачиваю еду шерпа и почему в России женщины уходят на пен-
сию раньше мужчин, хотя и живут намного дольше? На первый я отве-
чал, что у нас, когда садишься есть, принято приглашать к столу знакомо-
го человека. На второй вопрос отвечать потруднее. Отшучивался: «Мы,
мужики, — рыцари». Сами же собеседники начали путешествовать после
ухода на пенсию, и, значит, им не менее 65 лет. Каждый из них ходил с
шерпом. Получалось, я не единственный старец в Гималаях. Поэтому ве-
227
Я ИДУ ИСКАТЬ
чером я спросил своего «самого опытного проводника в районе Аннапур-
ны», скольких он водил туристов. Оказалось, я был только седьмым.
Еще затемно мы плотно позавтракали и вышли к перевалу Тхиунгла
(5416 м). Светало. Звучали буддистские молитвы. На холодном ветру трепе-
тали полотнища с записанными молитвами. Путь предстоял нелегкий. Рас-
стояние примерно 10 12 километров. Набор высоты — километра два. На
юге и западе солнце зажигало снеговые вершины. Но даже когда солнце по-
явилось из-за гор, теплее не стало: с подъемом ледяной ветер усиливался.
Часа через четыре мы поднялись до 5 километров над уровнем моря.
Туристов здесь не было. Серые белесые тучи оседлали многие вершины и
опустили на склоны седые космы метелей. Я глянул на посиневшего гида и
отдал ему штормовку. До перевала оставалось примерно 350 метров. Сини-
ми мы были уже оба. Сюда бы мою памирскую пуховку. Надо «рвать» на-
зад. За час-полтора добежали до Муктинатха. Согрелись обжигающим обе-
дом и продолжили спуск к поселку Кагбени (2895 м) на реке Калигандаки.
Несколько слов об окрестностях Муктинатха. В это время года здесь
очень сухо; из бабочек лишь изредка проносится желтушка Фильда Мас-
сивы Аннапурны и Дхаулагири не пропускают влажный воздух ни с юга,
ни с запада. Лишь в конце мая-июне индийский муссон принесет влагу.
Тогда и оживет природа.
Из Кагбени решаем подниматься по Калигандаки к Мустангу. Турис-
ты тут встречались редко. Чаще — груженые караваны яков и ослов, идущие
на Тибет и оттуда. Над головами ослов обычно возвышались волосяные
«хвосты» — для отпугивания злых духов. По мере набора высоты мы снова
стали замерзать. Да и путь этот уже не был столь интересен. И когда резко
похолодало, мы повернули назад, не дойдя до Мустанга километров десять.
В Джомсон вернулись через шесть дней после начала похода, при-
шли в ту же гостиницу. Расплатился с Девой. Хотя в школе он не учился,
четким почерком пишет мне свой адрес и просит сообщить, когда я при-
еду сюда снова. Тогда он будет ждать меня и ни с кем не уйдет в горы. Я
спрашиваю, возьмет ли он тогда теплую одежду? «Конечно», — ответил
гид, широко улыбаясь. Мы рассмеялись.
Но весело мне не было. Скорее грустно. Вернусь ли я в эту необыкно-
венную страну, где мне было так легко и беззаботно? Страну, которая за по-
следние десятилетия стала одним из самых замечательных мировых цент-
ров туризма. Но удивительнее всего — народ Непала, в котором сочетаются
глубокая интеллигентность, трудолюбие и уважение к Знанию. Чтобы по-
нять это, достаточно увидеть школьников в черных костюмчиках, в бело-
снежных рубашках, при галстуках. Так, несмотря на жару, они ходят в шко-
лу. А в основе — тысячелетняя культура, созданная буддизмом и индуизмом.
* * *
В Похаре, в гостинице, узнаю, что Виктор Павлович уехал в Лумби-
ни, где, по преданию, родился Будда. Знаток и исследователь религий,
возникших на юге Азии, он с увлечением посещал исторические памят-
ники Непала.
228
Будущее Непала
Быстро позавтракав в тенистом саду гостиницы, спешу к озеру. И
вот уже плыву со знакомым лодочником на другой берег. Говорю, что
каждое утро в течение восьми дней буду плавать туда с ним. Пожилой
индеец благодарит, но все дни он не сможет: надо дать заработать и
другим лодочникам. Поэтому сменяться они будут каждый день. Дого-
вариваюсь о времени возвращения за мной, схожу на песчаный берег
и сразу вижу сказочного птицекрыла — огромную тропическую бабоч-
ку тройдеса елену. Величественно, редко взмахивая крыльями, она
стремительно летела вдоль заросшего лесом склона. На фоне зеленой,
блестящей под солнцем плотной листвы на удивление ярко светились
золотисто-желтые задние крылья, будто принадлежащие другому су-
ществу. Вся загадочность, пышная красота и великолепие тропиков
слились в этой бабочке.
В поисках посещаемых тройдесами мест выхожу к зарослям кустов,
густо усыпанных средней величины нежно-розовыми цветами. Их слад-
кое благоухание я ощутил еще за несколько метров. На цветках пировали
несколько крупных темно-синих лаковых шмелей и разные бабочки: от
скромных коричневых толстоголовок до роскошных парусников. Были
здесь и необычные бражники — с прозрачными, как у шмелей, крыльями.
Так, подражая вооруженным жалом шмелям, они обманывают врагов.
А около двух часов к кустам подлетел тройдес. Громадная бабочка,
трепеща бархатно-черными удлиненными передними крыльями и ок-
229
Я ИДУ ИСКАТЬ
Вид на горы с озера Феба
руглыми золотыми задними, зависла над цветком, едва касаясь его
длинными ножками. Не задерживаясь, она перелетала с цветка на цве-
ток, успевая насладиться нектаром из каждого. В глаза бросилось ее яр-
ко-желтое брюшко — сигнал: бабочка ядовита. И царственно спокой-
ный полет — следствие такой защищенности. У съедобных же парусни-
ков полет нервный, стремительный, даже дергающийся, а сами они
очень осторожны и пугливы.
Вскоре я уже знал: прекрасные тройдесы — елена и эак — прилета-
ют сюда полакомиться нектаром около девяти утра и двух часов дня...
Стою я около цветущих кустов и сквозь редкую рощицу любуюсь
большими белыми королевскими цаплями. Они расселись на ветвях у са-
мого озера. И вдруг сверху, по дуге, как и должен слетать лист в штиль, он
летит и падает мне под ноги. Вижу: сухой коричневый лист лег наклонно,
упершись черешком в землю. Вглядываюсь: это и не лист, а тропическая
бабочка каллима инах — форма сухого сезона. С нижней стороны ее сло-
женные крылья отличить от листа почти невозможно: есть и жилки, и ос-
трая верхушка, и черешок, и даже белые, будто проеденные, дырки. А у
формы сезона дождей появляются серые и коричневые пятна, изобража-
ющие плесень, естественную при повышенной влажности. Бабочка и в
полете иногда подражает падающему листу. Маскировка потрясающая!
С верхней же стороны эта крупная нимфалида прекрасна: крылья сияют
чистыми синим, оранжевым и коричневым цветами.
230
СТРАНА ВЕЛИКИХ ГОР
Тройдсч эак — украшений джунглей
В лесу часто встречаются буйволы и обезьяны. На человека — ника-
кого внимания, ведь тут на них и руку нельзя поднять. Когда я слышал
приближение стаи обезьян, старался побыстрее оказаться поближе к
рюкзачку и фотоаппаратуре.
Я познакомился с известным энтомологом Колином Смитом, авто-
ром определителей бабочек Непала. Побывал и в созданном им большом,
оригинально оформленном музее насекомых. Этого высокого худого ан-
гличанина с длинной седой бородой и стремительной, летящей походкой
легко представить бегущим с поднятым сачком за бабочкой. Колин про-
жил в Непале больше тридцати лет и остаток жизни хотел провести
здесь. Для этого было необходимо непальское гражданство. С просьбой о
предоставлении он обратился к премьер-министру. Как раз при мне ста
ло известно об отказе, страшно огорчившем его. В том же году Колин
Смит вернулся в Англию.
Мне очень хотелось увидеть и снять на видео восход солнца, но про-
снуться так рано нелегко. Наконец заставил себя встать на рассвете. Под-
нимаюсь на смотровую площадку. На западе — полная луна совсем рядом
с краем черных холмов, восток едва светлеет. Тишина. И тут раздались го-
лоса птиц. Луна опустилась за холм, и оттуда встало серебристое зарево.
Пока заход луны эффектнее восхода солнца. Небо на востоке становится
серо-голубым. Такой же цвет приняли снега Аннапурны и Дхаулагири. В
посветлевшем небе заметны темные, легкие, как кисточки, облака. К хо-
ру птиц присоединились новые певцы и даже петухи. И вот уже в лимон-
231
Я ИДУ ИСКАТЬ
ный цвет окрасились снега на западных склонах Дхаулагири и Аннапур-
ны, оранжевым светом вспыхнули облака. Разные цвета приняли цепи
лесистых гор: ближние стали зеленовато-черными, за ними протянулась
синяя, а еще дальше — голубая туманная гряда... К озеру летят стаи коро-
левских цапель, а с востока, на полнеба от еще невидимого солнца, про-
тянулись светлые полосы и тени от вершин гор...
Всю ночь лил дождь, лениво рычал гром. И хотя к утру проясни-
лось, в последнюю экскурсию к «своим» кустам я захватил зонт. Около
девяти, как обычно, к цветам «на завтрак» прилетели два царственных
тройдеса. «Обед» у них — в два часа. Тоненького, сантиметра в два дли-
ной червячка, ползущего по ботинку, заметил не сразу. Это пиявка,
ожившая под ночным дождем. Скинул и забыл о ней. Неожиданно к
двенадцати появились тройдесы. Это уже интересно. Что же заставило
их изменить четкий режим? Разгадка наступила быстро. К часу над
головой оказались тучи, угрожающе почерневшие на западе. Молнии и
гром — не впечатляющие, но ливень обрушился тропический. Бегу к бе-
седке рядом с моим причалом. По зонту яростно стучат, а по взмокшей
земле прыгают крупные, как перепелиные яйца, градины. От потопа с
неба зонт не спасает, но без него было бы хуже. В беседке несколько мо-
крых туристов. За мной вбегает парень в шортах, вода с него — потока-
ми, а к ногам присосались пиявки, раздуваясь на глазах. Ливень продол-
жался около часа. Едва проглянуло солнце, сразу потеплело; над мок-
рым лесом поплыл туман.
Вскоре за мной приплыл лодочник.
В гостинице снимаю ботинки и с ужасом и отвращением вижу на-
мокшие кровью носки, а в них — раздувшихся пиявок. Только промыл
спиртом места укусов " пошла кровь и долго не останавливалась.
Второго мая, ранним утром Гиан проводил меня к берегу, к останов-
ке автобусов на Катманду. Место он забронировал заранее. Так закончи-
лись мои дни в Похаре, одни из самых спокойных и счастливых в жизни.
На следующий день я приехал к горе Фульчоки, километрах в двад-
цати от Катманду. Пасмурно было уже с утра. Не прошел и половины пу-
ти к вершине, как начал накрапывать дождь. Пришлось спускаться.
Дождь усилился. По дороге познакомился с молодым индейцем — жите-
лем деревни под Фульчоки. Он пригласил к себе домой переждать ливень.
Никогда такой бедности я не видел.
Когда за пару дней до вылета накупленные камни и окаменелости
были уложены в сумку, стало ясно: с таким весом в самолет не пустят.
Особенно увесист — не меньше 6 килограммов — серый валун с неболь-
шой друзой аметиста, увиденный и купленный первым. Надо обменять
булыжник на маленькую друзу горного хрусталя — заметил ее в мага-
зине в день приезда из Похары. Обмен состоялся. Я даже доплатил —
думал, будет наоборот. Поговорили о жизни. Парень спросил, когда у
меня вылет. Прежде чем сказать «after tomorrow», я на мгновение за-
мешкался. И тут продавец на чистом русском произносит: «Послезавт-
ра?» Я опешил. Ведь, кроме Сурии, все непальцы, с которыми я общал-
ся, по-русски не знали ни слова. Кажется, если бы буйвол в лесу у озера
232
СТРАНА ВЕЛИКИХ ГОР
Фева заговорил, удивился бы не больше. Спрашиваю: «Откуда вы знае-
те русский?» — «Учил».
В последний день Сурия пригласил меня на «прощальный ужин».
Вхожу в огромную, богато обставленную комнату, а приглядевшись,
вижу, что она почти пустая: маленький стол, стулья, да во весь пол изу-
мительной красоты ковер. Этот ковер создал иллюзию роскошной об-
становки. Сурия познакомил меня со своей улыбчивой красавицей же-
ной. Вечер прошел тепло и весело. А об ужине надо писать отдельно и
лучше — стихами.
...Лететь больше десяти часов. Есть время хотя бы предварительно
определить впечатления от другой страны и оценить итоги экспедиции.
Удивительно — в одних и тех же местах, при разнице во времени всего в
месяц, я и Андрей встретили совсем разных бабочек. И хотя поиск и лов-
ля сказочных тропических бабочек, о которых я мечтал всё то время,
сколько себя помню, занятие волнующее и очень увлекательное, здесь в
отличие от Памира, исследования не было. По двум причинам: дневные
бабочки Непала неплохо изучены, да и знаю я их слишком слабо, чтобы
надеяться найти что-то новое. Значит, в следующий раз отправлюсь по
возможности в дикие, труднодоступные джунгли и начну с Южной Аме-
рики, с сельвы Амазонки.
А общение с доброжелательными и жизнерадостными непальцами
еще раз убедило в том, что везде отношения между людьми «зеркальны»:
человек «отражает» на тебя твое отношение к нему.
И наконец, самое ценное, что я везу, — память о Гималаях. Знаю —
воображение в любой миг покажет мне гряду неправдоподобно высоких
белоснежных вершин, сияющих в голубом небе, и я снова испытаю счас-
тье, с которым увидел их впервые.
В СЕЛЬВЕ АМАЗОНКИ
У всякого клада лежит стерегущей. оный
клад стоглавый змей.
М. Саади
Вряд ли найдется энтомолог, который бы не испытывал волнения от
одного только упоминания о Южной Америке: ведь здесь обитает более
половины известных на планете видов бабочек. А среди всех стран чемпи-
он по количеству видов — Перу, где найдено около 3550 видов дневных ба-
бочек. Это даже больше, чем в Бразилии, превосходящей Перу по площа-
ди более чем в селшадцать раз. Причина — значительный диапазон высот
в рельефе Перу: на разных высотах могут обитать совсем другие бабочки.
Самые же прекрасные, фантастические и яркие из них живут в дождевых
тропических лесах бассейна Амазонки — в сельве, где влажно и жарко
круглый год. После такого вступления ясно, какие я выбрал места.
Как и всем, кто отправляется в джунгли Южной Америки, в Моск-
ве, в прививочном пункте, мне сделали прививку от желтой лихорадки. Я
спросил: «Что надо еще?» И к радости услышал: «Ничего». Лишь дней за
десять до вылета в Лиму знакомый, побывавший в Бразилии, посоветовал
для профилактики малярии принимать какие-нибудь таблетки. В аптеке
предложили только хлорохин.
Билет до столицы Перу Лимы на 12 ноября пришлось сдать за сут-
ки до вылета: я заболел воспалением легких, впервые в жизни. И всё же
нет худа без добра — неудачи нередко создают новые условия, в которых
появляются новые возможности. Убитый горем и измученный кашлем,
стою у кассы. Неожиданно подходит незнакомец и, улыбаясь, спрашива-
ет: «Кто тут летит в Лиму?» Грустно отвечаю: «Я уже отлетал».
Мы познакомились, обменялись визитками. Валентин Александро-
вич Кондратьев, бывший консул нашего посольства в Лиме, теперь заве-
дует авиаагентством. Он обещал, когда время моего вылета станет изве-
стно, написать консулу, чтобы меня встретили. Это немаловажно: Перу —
страна испаноязычная. Я же, помимо, естественно, русского, могу об-
щаться только на английском.
И всё-таки дождался! 29 декабря вылетаю на ИЛе-86 — замечатель-
ном аэробусе. Короткие посадки в Дублине и Гаване. Большая часть трас-
сы — над океаном. После Кубы самолет не заполнен и на треть. Садимся
в Лиме в сумерках, всё еще 29-го: летели на запад.
234
Меня встретил совсем молодой вице-консул Олег Александрович
Воробьев. Машину он вел так, чтобы поинтереснее показать город. На пу-
стынной улице, у берега океана, стоял пеликан. Подпустил близко, отле-
тел неохотно. Остановились у небольшой уютной гостиницы «Париж»,
недалеко от посольства. Сюда обычно и привозят россиян. Затем мы от-
правились в рыбный ресторан и съели коллекцию обитателей моря — от
осьминога до устриц. Непривычно, но вкусно.
Утром пришел в посольство. Сотрудники встретили радушно. Жало-
сти ко мне не скрывали: ведь я окажусь в джунглях. В их представлении
сельва — ад на Земле. Успокаивая их, обещаю при каждой возможности
давать о себе знать. Затем мы с Олегом Александровичем подъехали в
авиаагентство и взяли билет до Икитоса — городка на Амазонке — на сле-
дующий день, 31 декабря 1997 года. Здесь, на севере Перу, поближе к эк-
ватору, благодаря низкой численности населения, сохранились обшир-
ные тропические леса — амазонская сельва.
Расстояние — около тысячи километров. Пересекли Анды, скрытые
белыми холмами облаков. Лишь одна скально-снеговая вершина возвы-
шалась над ними. Летели примерно час с четвертью. Всё это время нас не-
прерывно кормили и поили. И всё же с помощью русско-испанского сло-
варика я успел написать по-испански два плакатика: «Кто знает тех, кто
собирает бабочек?» и «Недорогая гостиница на краю леса».
Быстро получаю багаж, выхожу из аэровокзала и оказываюсь как
будто на верхней полке парилки. Выставив вперед плакатики, направля-
юсь к большой группе шоферов, теснящихся у выхода в ожидании наше-
го рейса. Подхожу к ним и начинаю повторять: «Марипоса, баттерфляй...»
(«бабочка» — на испанском и английском). Сразу в мой рюкзак вцепи-
лось более десятка рук, владельцы которых быстро-быстро говорили что-
то непонятное. И вдруг среди четкой, напористой испанской речи я ус-
лышал: «I know what you need»1.
Помогаю «англичанину» завладеть рюкзаком и сажусь в его маши-
ну. Рассказываю Эдвину — так звали моего первого перуанского знакомо-
го — о цели своего приезда. И он везет меня на индейский базар, к Марио
Каллегари — «самому известному в Перу коллекционеру бабочек». Ехали
не более 20 минут, в течение которых быстро сгустились сумерки.
Марио оказался молодым, веселым и на редкость энергичным ис-
панцем. Он встретил меня очень радушно. Я преподнес ему оттиски
своих статей о бабочках Памира. Рассматривая скрывавшие стены его
павильона бесчисленные ящики со сказочными, фантастической красо-
ты бабочками, гигантскими жуками и другими удивительными насеко-
мыми сельвы, говорю:
— Как ни странно, но редко посещавшие Перу московские энто-
мологи, причем великолепные ловцы, привозили сравнительно немного
бабочек.
— Надо знать места, — ответил Марио. Я обвел стены рукой:
— Сразу видно — вы их знаете.
1 «Я знаю, что Вам надо» {англ.).
235
Перуанский друг, знаток энтомофауны южноамериканской сельвы, Марио
Каллегари
Морфо гекуба
Марио рассмеялся: «Конечно». — «А вы мне их покажете?» — «Конеч-
но». И хотя следующий день был первым в новом году, он предложил прий-
ти в павильон к восьми утра и сразу же на его «тойоте» отправиться в лес.
Эдвин отвез меня в уютную и недорогую гостиницу метрах в двух-
стах от индейского базара. Ночью я часто просыпался от радостного
ожидания предстоящего чуда.
Утро солнечное, но не жаркое, около 28 С. Ровно в восемь подъехал
Марио, и я отправился на свою первую встречу с настоящими джунгля-
ми. На выезде из городка купил пару двухлитровых бутылок кока-колы и
печенье на дневной «перекус».
Одиночные постройки вскоре остались позади, и машина покати-
ла между высокими ярко-зелеными стенами из деревьев и кустарника
под ними.
Километрах в шестидесяти от Икитоса въезжаем в сельву, принад-
лежащую Лесному институту. На опушке вижу прибитую к дереву доску
с текстом на испанском. Понимаю одно слово: малярия. Марио перевел:
«Те, кто находился в лесу несколько часов, должны принять противома-
лярийное средство». Глотаем по таблетке моего хлорохина.
Только вышли из «тойоты», как над дорогой, метрах в сорока, по-
явилась громадная голубая, переливающаяся всеми оттенками небесной
синевы морфо оксиденталис. Когда я вспомнил о сачке, синее пламя, про-
летев мимо, вспыхивало уже далеко. Даже странно, как мечта может ма-
териализоваться!
Трудно вспомнить описание путешествий по южноамериканской
сельве, автор которого не делился бы восхищением от встречи с морфида-
ми. Не зря их называют «синей молнией». А живут эти изумительные со-
здания — символ яркости, блеска и красоты тропических лесов Нового
Света — в джунглях, от Мексики до юга Бразилии и севера Аргентины.
По узкой тропе направляемся в лес, а рядом, над поляной с редки-
ми высокими деревьями, метрах в десяти от земли летает прекрасная
нежно-сиреневая с перламутровым блеском морфо Евгения.
Едва схожу с тропы, ботинки сразу наполняются водой. По турист-
ской привычке спешу вылить ее. Но через несколько минут пришлось сми-
риться: большая часть поверхности под водой. Одним словом — сельва.
Бабочек много. Среди них и очень яркие. Это неудивительно: самые
яркие бабочки обитают именно в лесах. Когда заполдень мы вышли к ма-
шине, высоко над дорогой летали синяя морфо ретенор, знаменитая яр-
костью металлического блеска, и громадная морфо гекуба1: на ее темных
крыльях раскинулось зловещее красное зарево.
А вот змей я не замечал даже рядом. Возможно, еще и поэтому Ма-
рио посоветовал мне взять проводника и рекомендовал Марви. Соглаша-
юсь сразу.
В этот же день, вечером, мы вернулись сюда для ночного лова бабо-
чек на свет. Ток на лампу подавал генератор. К удивлению, за пару часов
1 Гекуба — в греческой мифологии жена троянского царя Приама, известная своей страшной судь-
бой и мастерством мести.
237
прилетело всего пять невзрачных серых бабочек совок. Даже на Памире
такой ночной улов считался бы неудачным. А ведь в джунглях Амазонки
обитают фантастические ночные бабочки, да и по количеству видов они
раз в десять превосходят дневных.
В следующие два дня Марио показал и другие места, где неизменно
оказывалось много изумительных бабочек. Стремительно проносились
самые быстрые из них — нимфалиды препоны. В полете они вспыхивали
голубым, синим или зеленым металлическим блеском — по цвету ярчай-
шей полосы, пересекающей их бархатно-шоколадные крылья. На кустах,
у воды на тропе, в воздухе бабочки сияли ярче рубинов, сапфиров, изум-
рудов. Ничего подобного никогда и нигде я не видел. Тогда же Марио по-
знакомил меня с потомственным охотником Марви, небольшого роста
мускулистым индейцем, который и стал моим проводником.
А затем Марио отвез нас с Марви в джунгли, в индейскую хижину
на сваях, на двадцать дней ставшую нашей базой. Здесь жила семья с че-
тырьмя детьми — от года до семи лет.
Ели и спали мы на большущей открытой с трех сторон веранде,
крытой пальмовыми листьями. Готовила хозяйка. Продукты, кока-колу,
бензин для генератора закупал в Икитосе и привозил сюда Марио. Я пла-
тил, сколько он называл, и получалось совсем недорого. Марио прошел с
нами несколько маршрутов, сказал Марви, где лучше ходить днем, и ос-
тавил генератор для сбора ночных бабочек.
К первым дням на «базе» относятся и самые яркие гастрономиче-
ские впечатления. Возвращаемся заполдень из первой экскурсии, а на
веранде нас встречает семилетний сынишка хозяев с метровой, жутко-
ватой на вид многоцветной ягуаной на руках. Марио говорит: «Это
наш ужин». Очарование от только что увиденных в лесу бабочек еще
не прошло, и, наверное, поэтому я к такой перспективе отнесся спо-
койно. Уже смеркалось, когда мы втроем сели за стол. Ящерица, при-
готовленная с рисом, оказалась очень вкусной. Темнело, как всегда
вблизи экватора, быстро. Коптилка почти не светила, и я включил на-
лобный фонарь. В его свете мясо показалось мне черным с белыми точ-
ками. Да, напрасно я воспользовался фонарем: продолжать есть ягуану
уже не смог, а жаль.
На следующий день обедали пораньше. В одной из мисок — горка
небольших, сантиметра три в длину и поменьше сантиметра в диаметре,
светло-желтых, слегка поджаренных цилиндриков. На конце — черный
маленький диск. Увлеченный разговором с Марио, кладу пару цилиндри-
ков в рот и сжимаю челюсти. Нежно хрустнула оболочка, и рот напол-
нился сладковатым приятным кремом. Тут до меня дошло, спрашиваю
Марио: «Это насекомые?» — «Да, зажаренные личинки». Конечно, что
взял, то проглотил. Но больше я к ним не притронулся, хотя и знал: в тро-
пиках это — деликатес, и они раза в два питательнее и дороже мяса до-
машних животных. Марио рассказал, как несколько лет назад их экспе-
диция заблудилась в джунглях; продукты и спички кончились, и они боль-
ше недели питались только живыми личинками. И последнее, от чего я
отказался, — мясо обезьян.
238
Б СЕЛЬВЕ АМАЗОНКИ
Индейская хижина, на двадцать дней ставшая нашей базой
Готовясь к первому на «базе» ночному лову, я немного беспокоился,
не повторится ли новогодняя неудача: 1 января бабочки не летели на свет.
Опасения напрасны! В 6 часов, когда еще и не совсем стемнело, мы вклю-
чили генератор. И сразу на свет сильной лампы полетели разнообразные,
никогда мной прежде не виданные могучие и стремительные бражники.
Ближе к полуночи появились прекрасные волшебные сатурнии. Некото-
рые из них столь велики, что в полете казались трепещущим на ветру пес-
трым полотенцем; у других длина фантастических хвостов на задних кры-
льях достигала 10 сантиметров. А гигантские агриппины, самые крупные в
мире бабочки по размаху крыльев — до 30 сантиметров, врывались в свет
лампы подобно большой ночной птице. Сходство увеличивал и серо-корич-
невый рисунок на крыльях бабочки, похожий на перьевой покров.
Неожиданно на освещенную простыню, расстеленную под лампой,
сверху, из тьмы, упала большая порция птичьего помета. При рассмотре-
нии оказалось, что это — крупная бабочка древоточец, прижавшая к ту-
ловищу белые крылья с черным крапчатым рисунком. Сходство с поме-
том — полное! Даже в руках бабочка «играла свою роль», оставаясь абсо-
лютно неподвижной.
Свет привлекал и других удивительных насекомых: цикад, жуков,
кузнечиков...
Я знал, что в сельве обитает более 200 видов малярийных комаров и
малярию при укусе передают только самки, активные именно в темное
время суток. Но ночной лов был столь потрясающе интересным, что я и
239
не думал об этом. А репеллентом1 не хотел пользоваться из-за опасения
повредить бабочек загрязненными им пальцами, на которые он бы по-
стоянно смывался потом — ведь даже ночью температура никогда не
опускалась ниже 26 С. Да и в хлорохин я верил и делился им с Марви.
Бензин в электрогенераторе обычно заканчивался часам к четырем.
Но иногда лёт бабочек прекращался вскоре после двух часов ночи. До-
вольный возможностью поспать лишний часок-другой, я поднимался на
веранду, опускался на свой каримат и засыпал, часто даже не успев ощу-
тить радостного предвкушения чудес завтрашнего дня. Тогда хозяин хи-
жины, желая исправить последствия моей слабости, молча садился около
лампы, и как только прилетало что-нибудь выдающегося размера, будил
меня. А спал я так, что обычно не чувствовал, как по мне проходят полчи-
ща мелких кочующих муравьев.
Едва начинало светать — не было и шести, — я просыпался, раскла-
дывал по коробкам ночной улов и шел купаться в небольшой прозрачной
(если долго не было дождей) речке. Сачок брал с собой: уже появлялись
первые дневные бабочки. Затем мы с Марви завтракали и уходили в
джунгли, захватив «обед» — кока-колу и печенье.
Дневной лов был не менее захватывающим... Переходим по стволу
упавшего дерева медленную речку и заходим в лес. Влажная жара: днем
33—35 С. Прекрасный знаток джунглей, Марви, непрерывно взмахивая
мачете, прорубает тропу сквозь зеленую стену из кустов, трав и лиан, осо-
бенно плотную там, куда пробивается солнце. При этом он замечает и си-
дящую в листве бабочку, и притаившуюся змею. Тишина. Фоновый шум
создают москиты. Лишь изредка кричит невидимая птица. Даже обезья-
ны высоко в густой листве проносятся бесшумно. Я целиком поглощен
ожиданием чуда и не замечаю ни воды, наполнившей ботинки, ни кома-
ров — укусы местных в отличие от наших почти безболезненны. А ожи-
дание чуда здесь никогда не обманывает!
Совсем низко над землей, между травами, ветками и лианами, мед-
ленно летают прозрачные, как эльфы, разнообразные цитериасы. Их
крылья украшают темные глазки, желтое или розовое напыление. Вдруг
яркая голубая молния сверкнула над головой. Морфо! Я судорожно, поч-
ти без надежды взмахиваю сачком. И — о чудо! В сачке — громадная ба-
бочка, ослепительно сияющая голубым металлическим блеском.
Направляемся к расставленным вчера приманкам — бананам, в те-
чение трех дней выдержанным в водном растворе сахара. Марви, вырос-
ший в джунглях, помнит все веточки и стволы деревьев, на которые мы
нанизывали или клали дольки бананов. На такие приманки летят многие
замечательные бабочки, которых не только поймать, но и увидеть — боль-
шая удача. Даже прекрасные морфо, равнодушные к нектару цветов, не
могут устоять перед ароматом забродившего сока деревьев и фруктов. С
блаженством испробовав хмельного напитка, сказочные насекомые пья-
неют, и иногда их даже можно взять голыми руками.
1 Репелленты — вещества, отпугивающие животных; чаще всего их применяют против кровососу-
щих насекомых.
240
Б СЕЛЬВЕ АМАЗОНКИ '
Марви выводит меня на узкую тропу, к высокому тонкому пеньку,
на котором лежит банан. А на банане сидит гигантская брассолида — ка-
лию идоменеус. Громадные крылья сложены. Рисунок их нижней сторо-
ны напоминает оперение птицы, а огромный пугающий глазок в середи-
не заднего крыла похож на глаз совы. Осторожно подвожу пальцы к ту-
ловищу спокойно сидящей бабочки и беру ее за грудку. Возмущенный ги-
гант раскрыл широкие крылья, и они вспыхнули таинственным, глубо-
ким, сине-фиолетовым цветом.
Когда мы выходили из леса, солнце стояло еще высоко. Его лучи, про-
бив уже разреженный полог деревьев, осветили высокие кусты под ними и
зажгли паутину на их ветвях. И тут над кустом заблестела летящая паутин-
ка, которая оказалась фантастической стрекозой. У этих воздушных созда-
ний тонюсенькое, неправдоподобно длинное — до 12,5 сантиметра —
брюшко, размах их тончайших крыльев с желтыми, черными или белыми
кончиками достигает 12—12,5 сантиметра. Они летают только в лучах
солнца и кажутся блестящей паутиной. Оригинальная маскировка! В поле-
те движение их нежных крыльев напоминает вращение винта вертолета.
Мы с Марви, знавшим только испанский, в общем, понимаем друг
друга. Так, он понял мое предложение пойти поискать анаконду: я хотел
ее сфотографировать. Вечером на веранде остались на ночь несколько мо-
лодых лесорубов, расчищавших дорогу от наступающих джунглей. Один
из них попросил Марви взять на «охоту» и его.
Морфиды пируют на приманке
Я ИДУ ИСКАТЬ
Вышли, как обычно, ранним утром. Впереди — Марви с ружьем хозя-
ина, за ним — лесоруб с мачете, замыкающий — я с сачком. Маршрут но-
вый. Еле заметная тропа ведет через разреженный вырубками лес. Здесь
удивительные птицы: крупный тукан с чудовищным клювом, не уступаю-
щим длиной его туловищу, яркие попугаи, черно-желтые тоди — тираны.
На невысоких деревьях райские плоды: покрытая, как панцырем,
короткими, толстыми выступами-шипами гуаябана со вкусом земляни-
ки и желтые, состоящие из четырех полукруглых лопастей с общим осно-
Калиго идоменеус
ванием, по вкусу напоминающие яблоки. Кругом спокойно порхают раз-
нообразные яркие дивные геликониды, им некого опасаться — они ядо-
виты. Изредка проносится, сверкая голубизной, морфо и скрывается в за-
рослях — способность этих огромных бабочек пролетать сквозь густую
листву удивительна.
Как только, пройдя вырубки, мы вошли в девственный лес, Марви
повел себя так, будто анаконда рядом. В поиске следов он осматривал
траву, и несколько раз мне казалось, что желанный водяной удав уже
найден. Так продолжалось часа два. И всё же мы нашли змею. Мертвая,
вытянувшись метра на три, она оказалась прямо на нашем пути. Рядом
сидел громадный калиго теуцер.
242
Марви торжественно произнес: «Анаконда!» Мне показалось стран-
ным, что ее треугольная голова расширена с боков, как у ядовитой. С со-
мнением спрашиваю: «Анаконда?» Марви уверенно: «Анаконда». Забегу
вперед: по кадрам фильма мой сын Владимир сразу сказал, что это самая
крупная в Южной Америке ядовитая змея.
Запах, исходивший от «анаконды» и привлекший великолепного те-
уцера, убеждал: она погибла даже не сегодня. Решаю забрать ее и исполь-
зовать как приманку для бабочек. За привязанную лиану «анаконду»
притащили на место, где наши забродившие бананы привлекали особен-
но много бабочек. Результат сразу превзошел все ожидания. Но к утру
змея исчезла. Возможно, утащили грифы. Но даже там, где она лежала,
пировали морфиды, калиго, нимфалиды.
Поэтому предлагаю Марио — с помощью русско-испанского разго-
ворника ~ план: я с лесорубом иду на место, где вчера нашли змею-при-
манку, а он поищет живую анаконду, и я ее потом сфотографирую.
Мы быстро прошли плодоносные вырубки и вышли, казалось, на
вчерашнюю тропу. Вскоре убеждаюсь, что здесь мы не были. По сторо-
нам — кусты с крупными диковинными алыми цветами и другие, усы-
панные лиловыми цветочками. Земля местами устлана опавшими цвет-
ками и лепестками с обильно цветущих крон высоченных деревьев.
Не прошли мы «тропой цветов» и пары километров, как впереди за
деревьями заметили что-то ярко-голубое. Подходим и видим: между
Непроходимые заросли
Я ИДУ ИСКАТЬ
стволами растянута голубая пластиковая пленка длиной метров трид-
цать и шириной в два метра. На ее верхних концах — огромные розовые
банты, а нижний край касается земли и круглых пластмассовых кры-
шек. Лесоруб поднимает крышку, а под ней цилиндрическая емкость с
белой кристаллизирующейся массой, похожей на мокрый сахар. Под
другой крышкой массы даже побольше. На лице парня испуг и расте-
рянность. Показывает: надо быстрее уходить. Сначала он почти бежал, я
еле за ним поспевал. Что же всё-таки было в бачках, с уверенностью ска-
зать не могу. В полдень вернулись к хижине. А вскоре пришел и Марви.
Анаконды он не нашел.
Незадолго до отъезда, поджидая Марио из Икитоса, выхожу на до-
рогу. Навстречу — велосипедисты. Остановились рядом Один подходит,
здоровается на английском. Мы разговорились. Он — студент Лесотехни-
ческого института в Икитосе. В вузе иностранный язык не изучают, и он
осваивает английский самостоятельно, используя любую возможность
попрактиковаться. Через час у велотуристов был готов обед. Они звали
«англичанина», приглашали и меня. Я поблагодарил и отказался. Тогда
отказался и собеседник, отдав предпочтение «разговору». С трудом уго-
ворил его подкрепиться, ведь до Икитоса им катить не менее
восьмидесяти километров.
Вскоре подъехал Марио, и, сердечно простившись с добрыми хозяе-
вами, я покинул и гостеприимную хижину, и щедрые джунгли. Грусть
расставания — участь путешественника.
Удивительный лесной цветок хранит тайну
В Лиму вылетаю на следующий день, вечером. На оставшееся время
Марио отвез меня к пристани на Амазонке. Река здесь уже очень широ-
кая, мутная, течение незаметно. Берега низкие — другой берег едва виден.
Высота над уровнем моря — около ста метров. Удивительно, как при
столь малом перепаде высот река течет более четырех тысяч километров,
до самого океана.
Побывал я и в гостях у Марио, в его просторном доме — «музее ба-
бочек». Огромная моя удача — знакомство и общение с ним, чудесным,
интеллигентнейшим и остроумным человеком, серьезным, авторитет-
ным и отважным исследователем. Марио нашел в джунглях и описал в
научных статьях не менее десяти подвидов тропических бабочек. В газе-
тах его называли «Мистер Марипосо»1.
Я тоже заслужил прозвище, правда, не столь почетное. За пристрас-
тие к кока-коле хохотушка Анжела, жена Марио, прозвала меня «Мис-
тер Кока-кола».
И вот мы с Марио и Марви подъезжаем к аэропорту. Тепло про-
щаемся. От всей души я благодарю друзей и обещаю вернуться. Пока
слово не сдержал...
В середине января Марио на короткое время привез меня в Икитос.
Из его павильона я позвонил в Лиму, Олегу Александровичу. Сказал, что
всё отлично, назвал день возвращения и очень просил не встречать. Олег
согласился.
Вылет задержали часа на три. В Лиме приземлились почти в полночь.
Как же я удивился, увидев среди малочисленных встречающих Олега
Александровича с женой Юлей. Они привезли меня к себе, и мы замеча-
тельно отметили встречу
Южноамериканский парусник
1 «Бабочка»
Я ИДУ ИСКАТЬ
Украшение сельвы
СОБРАННЫЕ МАЛЯРИИ
Перенес с достоинством то, что изменить
нс можешь.
Сенека
Ночью в гостинице мне снились какие-то зажатые стенами тупики,
огромные механизмы, вращающиеся вроде бетономешалки; я испыты-
вал незнакомую, неясную тревогу, печаль из-за замкнутости пространст-
ва, утраты свободы. Утром всё быстро забылось.
Вечером я в посольстве рассказывал о лесах Амазонки. Большой
зал полон; сотрудники пришли с семьями, много детей: все истоскова-
лись по далекой Родине и рады новому человеку оттуда. К сельве у них
отношение настороженное, отправляться туда им не рекомендуется:
можно столкнуться с наркобандитами, змеями, подцепить страшные
тропические болезни.
Хотелось поколебать эти представления, показать фантастическую
красоту, загадочность и щедрость джунглей.
Всегда, когда я пишу или рассказываю о каких-либо местах, вооб-
246
В СЕЛЬВЕ АМАЗОНКИ
ражение переносит меня в ту обстановку и сразу приходит ощущение
пребывания там. Так произошло и на этот раз. И вдруг, в конце повест-
вования, я с удивлением почувствовал враждебность сельвы ко мне и то,
что уже и я не воспринимаю, даже отторгаю ее. Изумление возросло,
когда я услышал, что начал говорить мой язык. А он произносил: «В
сельву можно отправиться, только если это необходимо для решения
тех задач и достижения таких целей, без решения и достижения кото-
рых вы не сможете спокойно жить. Этот мир враждебен белому чело-
веку, и ему не надо приближаться к сельве». В подобном духе я отвечал
и на многочисленные вопросы.
Недомогание возникло, как только я вошел в номер. Оно быстро
нарастало: разболелась голова, тошнило, пульс стал очень частым и по-
явилось никогда не испытываемое прежде отвращение к еде. Даже
мысль о ней усиливала тошноту. Глянул на язык, покрытый толстым
белым налетом с темными пятнышками, и решил, что у меня какое-то
тяжелое желудочное заболевание и для его определения надо будет
сразу пойти в Москве в Институт тропической медицины. К счастью,
на следующий день я вылетал домой.
Уснув на короткое время, видел те же тягостные сны, что и в преды-
дущую ночь: тупики, подобия бетономешалок.
К утру легче не стало. Хотелось только пить, но бутылированная
вода кончилась, а кипятить водопроводную кипятильником я боялся:
временами как-то «отключался», впадал в полудрему. Не помог и про-
хладный душ. Днем, чтобы отвезти меня в аэропорт, заехали Олег
Александрович с Юлей. Эта молодая обаятельная пара в Лиме была ко
мне очень внимательна, даже заботлива. Чтобы не тревожить их,
скрыл, как мне тяжело, а недомогание объяснил реакцией на долгое
пребывание в джунглях.
Летели более 20 часов. Я ничего не ел, пил только чай — запивал пен-
тальгин от головной боли. При подлете к Москве мне уже было ясно: по-
еду домой, спасать меня, скорее всего, будет поздно.
В Шереметьеве прохожу таможню и тащусь, волоча по полу рюк-
зак, в медпункт. Температура под сорок. Врач вызвала «скорую». Час но-
чи. Дремлю на топчане... Открываю глаза и вижу седого доктора в бело-
снежных халате и шапочке, с бородкой клинышком, как из детских
книжек. Он представился дежурным эпидемиологом Москвы и сказал,
что отвезет в 1-ю инфекционную больницу. «Значит, вы меня забирае-
те», — говорю я. «Забирает милиция», — пошутил он. «Все одно — я те-
ряю свободу», — постарался пошутить и я.
В приемном покое мне сразу дали таблетки от малярии, сделали
укол, взяли кровь на анализ и поместили в бокс. Едва успел позвонить
друзьям, Андрею Сочивко и Виктору Лесину. Утром зашел врач и ска-
зал, что анализ показал тропическую малярию — фальципарум. Так я
впервые услышал это слово. А хлорохин, который я принимал для про-
филактики, он назвал совершенно не эффективным средством от зара-
жения тропической малярией.
После обеда входит врач, а может, сестра, и говорит, что меня от-
247
Я ИДУ ИСКАТЬ
везут в инфекционную больницу на Соколиной горе. Я прошу не уво-
зить, ведь мне становится хуже. Она отвечает, что там опыт лечения
этой болезни больше.
Мне показалось, что ехали мы бесконечно долго. Темнело. Шел
снег. Я жутко замерз. Со двора, через тамбур, вхожу в бокс реанимаци-
онного отделения. Похоже, меня ждали. Сразу переодели и уложили.
Окружили врач и сестры. Я так промерз, что никак не могли взять
кровь из окоченевших пальцев. Уговариваю не жалеть и колоть глубже.
Когда ставили термометр, я сказал: раз мне так холодно, вряд ли темпе-
ратура повышена. Оказалось, около сорока. После нескольких уколов
подсоединили капельницу. И хотя мне было очень плохо, я почувство-
вал, что я наконец на Родине.
Было еще темно, когда подошла принимавшая меня врач. Я спросил,
как лечат тропическую малярию. «Хлорохином, а если не поможет, то хи-
нином». С тревогой спрашиваю: «А если и хинин не поможет?» В ответ
выразительное молчание.
Наверное, первые два-три дня мое сознание временами затуманива-
лось или я часто просто впадал в полудрему. Но многое помню ярко. Утром
вижу перед собой двух женщин-докторов, которая постарше, обращается
ко мне: «Леонид Владимирович, дорогой, держитесь, держитесь, всё будет
хорошо!» А в ее широко раскрытых глазах — все мои страдания, тревога из-
за грозящей мне смертельной опасности. Я понимал, что шансов выжить у
меня немного. И я просил Бога о спасении, просил сохранить мне жизнь.
Обращался за помощью и к покойной маме: присутствие ее всегда чувст-
вую, когда мне особенно тяжело.
После того как в меня влили полную дозу хлорохина, число маля-
рийных паразитов («кольца«) в крови снизилось с 400 до 60~70. Пол-
ный курс хинина уменьшил их количество примерно до 15, но из-за
огромной скорости размножения плазмодий тропической малярии
это — не мало. А бороться с ними, вроде бы, уже было нечем. На чет-
вертый день мой лечащий врач Алла Вячеславовна спросила, могу ли я
достать лариам — новое и очень сильное лекарство именно от тропи-
ческой малярии. Я сразу вспомнил своих друзей Григорьевых, талант-
ливых докторов от Бога, спасших многие сотни, если не тысячи, жиз-
ней. У таких людей немало настоящих друзей. Меня вывели в коридор
к телефону, сам бы не дошел. Ответила Таня. Опытный, несмотря на
молодость, врач, она по голосу оценила мое состояние.
Ранним утром, как луч надежды и солнца, Таня появилась в боксе.
Три капсулы принесенного фансимефа, в состав которого входит лариам
(мефлохин), уничтожили паразитов.
Завотделением Маргарита Абрамовна радостно сообщила, что са-
мое страшное позади. Счастье захлестнуло меня.
Температура стала нормальной. Но от слабости я еле ходил; против-
но дрожали руки, не моей оставалась речь — тихой, монотонной, замед-
ленной. И всё же это совсем не то, что в первые дни болезни, когда при
попытке вставать я терял сознание, в чем увидел сходство с тетушкой
Питти из «Унесенных ветром». Никогда прежде ни при каких заболева-
248

В СЕЛЬВЕ АМАЗОНКИ
ниях я вообще не ощущал слабости.
Мне казалось, что я стал не похожим на себя прежнего. Всё воспри-
нимал необычно обостренно. Мысли были удивительно ясными, четки-
ми, каждая захватывала меня полностью и сразу определяла настроение,
которое быстро и резко менялось.
Пропало отвращение к еде, я даже начал есть с удовольствием. С ин-
тересом накинулся на приносимую литературу. Но ко всему, связанному
с тропиками, джунглями, даже к чудесным бабочкам в рюкзаке, сбор ко-
торых доставил мне столько удовольствия и счастья, я испытывал ту не-
приязнь, что неожиданно возникла в конце моего рассказа о сельве в на-
шем посольстве в Лиме. Это напоминало отвращение при воспоминании
о еде — причине отравления. Радость от скорого возвращения домой ом-
рачалась мыслью о висящих там на стенах ящиках с тропическими ба-
бочками, прежде вызывавшими у меня восхищение и даже гордость —
ведь многих ловил сам. В последний, десятый день в больнице странная
неприязнь к тропикам исчезла — внезапно, как и появилась. Я захотел
вновь побывать в джунглях и понял, что действительно выздоравливаю.
Часа за два до того как меня отвезли домой, в бокс вошел незнако-
мый доктор с большой группой студентов, по-моему, с пяти континен-
тов. Он оказался профессором кафедры инфекционных болезней Мос-
ковской медицинской академии имени Сеченова. В истории моей бо-
лезни профессор обратил внимание на количество «колец» — 400 — в
первом анализе крови и сказал, что умирают уже при 250. Я знал, Кто
и чьими головой и руками спас меня. Из больницы уезжал, как из род-
дома, — с чувством второго рождения.
Меня выписали под наблюдение инфекциониста. Её заранее пре-
дупредили о появлении «малярика». Опытный, внимательный и забот-
ливый врач Вера Александровна впервые увидела больного после тро-
пической малярии. Мое состояние ужаснуло ее. Первые дни я еле пол-
зал по квартире. Приходил в себя быстро. Через месяц уговорил Веру
Александровну закрыть больничный лист и вышел на работу.
А дней за десять до этого пришел журнал «Химия и жизнь», где
сразу за своей статьей «Окно в тропики» я прочел публикацию «Бере-
женого Бог бережет» В ней научные сотрудники Института паразито-
логии и тропической медицины Г. Сулейманов и А. Баранова рекомен-
довали для профилактики малярии в тропиках именно лариам. Появи-
лась бы эта информация месяца на три раньше!
Прошло еще недели две, и я вновь увидел сон, похожий на те, в Ли-
ме, перед заболеванием, ощутил уже знакомые печаль и тревогу. А днем
появились прежние симптомы, только выраженные намного слабее.
Через день, при втором приступе, как считали, рецидива тропиче-
ской малярии, я опять оказался на Соколиной горе, на сей раз в общей
палате. Утром приходит палатный врач и спрашивает, не побывал ли я
снова после выписки в тропиках. Оказывается, анализ крови на этот
раз показал не тропическую, а малярию вивакс. Пробыв в больнице не-
делю, сразу вышел на работу.
Возможно, если бы тогда в джунглях мне хватило хлорохина, вивак-
249

Я ИДУ ИСКАТЬ
са я бы избежал. А так, выражаясь языком коллекционеров, я «собрал»
две малярии из трех, распространенных в Южной Америке. Но, если се-
рьезно, случившееся со мной показывает, к чему приводит недооценка
опасностей в тропиках. И, пожалуй, самая страшная из них — тропичес-
кая малярия — причина более 90% смертельных исходов при заболева-
нии всеми маляриями. Ежегодно от нее гибнет около 2,5 миллиона чело-
век. Коварство тропической малярии в том, что из-за громадной скоро-
сти размножения ее возбудителей она быстро приспосабливается к при-
меняемым против неё препаратам. Поэтому то, что было эффективным
еще вчера, может оказаться бесполезным сегодня.
Значит, перед поездкой в тропики надо прийти в Институт тро-
пической медицины (или нечто подобное) и узнать о профилактике
болезней именно в тех странах, куда вы отправляетесь. Наученный
горьким опытом, я так и поступил перед экспедицией в джунгли Гай-
аны в 1999 году.
Эти страницы писать мне не легко, приходится возвращаться па-
мятью в очень трудное для меня время. Но если они помогут защи-
титься от тяжелой болезни хотя бы одному человеку, значит, написав
их, я поступил правильно.
ГАЙАНА - «СТРАНА МНОГИХ ВОД»,
ИЛИ В ГОСТИ К СИНИМ БАБОЧКАМ
Природа — единственная книга, все страни-
цы которой полны глубокого содержания.
И.Гете
После дорогостоящей поездки в Перу мне было нелегко удовлетво-
рить жгучее желание поскорее снова оказаться в волшебном мире джун-
глей. Пришлось продать дачный участок под Москвой и даже «фамиль-
ные» драгоценности. Правда, занятый в экспедициях, я этого участка не
видел больше шести лет и, если бы не землемер со схемой, не знаю, как
бы и отыскал его.
А выбрал я южноамериканскую Республику Гайану1, о насекомых
которой известно не так уж много и где энтомологи из России еще не
бывали. Цель экспедиции — изучение и сравнение бабочек трех при-
родных зон: долинных и горных первобытных тропических дождевых
лесов, а также саванны, расположенной на юго-западе и занимающей
около 12% территории страны. Джунгли же покрывают более 80% ее
площади.
Итак, мечта близка к осуществлению: мы — выдающийся художник,
академик Российской академии художеств Станислав Михайлович Ни-
киреев и я ~ ранним утром 5 апреля 1997 года в аэропорту Шереметье-
во сдаем багаж (рюкзаки с экспедиционным снаряжением) на рейс
Москва — Париж авиакомпании «Эр Франс». В Париже мы пересядем в
другой самолет этой авиакомпании и вылетим в Майами. А оттуда про-
должим полет самолетами авиакомпании BWIA через Порт-оф-Спэйн
на острове Тринидад до Джорджтауна — столицы Гайаны.
Но нашу радость омрачала тревога за сданный багаж. Уже после по-
купки билетов я узнал, что Станислав Михайлович дважды летал самоле-
тами «Эр Франс» — из Москвы в Чикаго и из Нью-Йорка в Москву. Оба
раза — с пересадкой в Париже. И оба раза — с задержкой багажа на сут-
ки. Для нас же любая задержка недопустима: ведь из Майами мы вылета-
ем через несколько часов после прибытия, а в Джорджтауне нас встреча-
ют сотрудники Российского посольства. Поэтому в Париже, в аэропорту
Шарля де Голля, я на каждой стадии регистрации просил служащих «Эр
1 Гайана — в переводе с языка индейцев-араваков — «страна многих вод».
251
Франс» проконтролировать погрузку нашего багажа в самолет, которым
мы летим в Майами. Нас уверяли, что всё будет в порядке.
...И вот, в аэропорту Майами мы входим в зал выдачи багажа. Нас
встречает сотрудник авиакомпании «Эр Франс» и сообщает, что из Па-
рижа их известили о задержке там наших рюкзаков. Бежим в представи-
тельство авиакомпании, где слышим: «Ваши вещи, безусловно, прилетят
завтра этим же рейсом». А нам советуют лететь в Джорджтаун, куда «за-
втра придут и рюкзаки». Из-за потери времени на оформление докумен-
та об утрате багажа на свой следующий рейс мы не успеваем. Обещают
отправить в Гайану завтра.
День следующий. В глубоком отчаянии стоим в зале выдачи багажа
у пустеющей ленты транспортера. Разваливаются все наши планы, мечты.
Ведь каждому из нас идет седьмой десяток, и кто знает, сможем ли мы
еще раз попытаться повторить экспедицию в джунгли.
Из гостиницы «Бест Вестерн», где мы провели ночь, безуспешно ста-
рались по электронной карте дозвониться в посольство в Джорджтауне —
предупредить, чтобы не встречали.
Летим в Гайану без рюкзаков. На скорое их появление в Джорджта-
уне не надеемся. Сосед-американец рассказывает, как он при полете са-
молетом «Эр Франс» в США с пересадкой в Париже лишился сданного в
багаж чемодана.
В Джорджтауне, в аэропорту Тимери, приземлились заполночь. Как
визитки тропиков, на полу гигантские тараканы, на стенах и потолке —
бабочки бражники. Сразу сообщаем о пропаже рюкзаков сотрудникам
BWIA, и они энергично занялись их поиском. Договорились: о результа-
тах будем узнавать по телефону.
Затем отправились на такси в город и остановились в маленькой гос-
тинице, откуда утром и позвонили в посольство. Вскоре приехал плотный
приветливый молодой человек — консул Олег Владимирович Бикмаме-
тов. Его очень удивило, что для полета до Майами мы выбрали «Эр
Франс». Сотрудники посольства знают ее «добросовестность» и летают
из Москвы в Майами рейсами «Аэрофлота», а билеты оттуда до
Джорджтауна там бронирует посольство из Гайаны. И мы сначала хотели
лететь до Майами с «Аэрофлотом». Но, к нашему несчастью, «Аэрофлот»
билеты из Майами до Джорджтауна не бронирует.
Первые два дня проводим в гостинице на территории посольства.
Окна выходят на океан. Засоренный узкий берег и мутная серая вода сов-
сем не привлекательны. Экваториальное противотечение доносит даже
сюда песок, ил и взвесь глины, принесенные Амазонкой. Добавляют и ме-
стные реки с юга: Эссекибо, Демерара, Бербисе.
Основное наше занятие — бесконечные телефонные переговоры с аэ-
ропортом Тимери. Днем на такси (в Джорджтауне почти нет обществен-
ного транспорта) ездим в Ботанический сад. Вид громадных нежно-розо-
вых лотосов успокаивает. Яркими, от мелких до огромных, цветами — ли-
ловыми, алыми, желтыми — сплошь покрыты заросли деревьев и кустарни-
ков. Попадаются и гиганты: между их поддерживающими ствол контр-
форсами уместится пара палаток. Изящные белые цапли совсем не боятся
252
ГАЙАНА - «СТРАНА МНОГИХ БОД», ИЛИ В ГОСТИ К СИНИМ БАБОЧКАМ
Тигннтский цветок лотоса
людей. Бабочек немного: пестрые геликониды и удивительные, цвета кофе
с молоком голубянки, задние хвостатые крылышки которых с нижней сто-
роны украшены блестящими серебряными пятнышками.
Через двое суток появляется рюкзак Станислава Михайловича. К это-
му времени искренне разделившие нашу беду сотрудники посольства сде-
лали мне сачок. И, по совету Олега Владимировича, мы отправляемся в
Темпл — популярное место отдыха жителей столицы, километрах в ста от
Джорджтауна. Несколько дней проводим там, ночуя в одной из поставлен-
ных на огромной веранде палаток. Настоящего, первичного леса здесь нет —
лишь непроходимые рощи еще невысоких зарослей на месте порубок. Зато
мы впервые увидели поле ананасов и самых эффектных его обитателей —
неправдоподобно крупных кобылок1 с жесткими, бордово-коричневыми
нижними крыльями. Брать их руками небезопасно: могут поцарапать до
крови мощными задними лапками с внушительными шипами.
Была тут и небольшая речка (крик) с чистой, прохладной и темной
от перегноя, как многие крики в тропиках, водой. Свою тайну речка со-
хранила: мы так и не узнали, отчего, когда выходишь из нее на берег, во-
да сзади бурливо вскипала, будто кто-то под водой преследовал нас.
Бабочек летало немного: пестрые яркие геликониды и риодиниды
да редкие, одиночные препоны и морфо менелай. Ребята, охранявшие
' Кобылки — разнообразные виды саранчовых, ведущие одиночный образ жизни.
253
Я ИДУ ИСКАТЬ
постройки, показали нам на пальмах пару здоровенных пауков-птицее-
дов. Несмотря на пушистую шоколадную шерстку, светлую на концах
лап, вид у них жутковатый. В первый же вечер я поймал удивительно яр-
кого светлячка — зеленого жука длиной до 1,5 сантиметра. Его свечение
было таким сильным, что проникало даже сквозь непрозрачную пласт-
массовую коробочку.
Точно в назначенное время приехал таксист, который привозил нас,
и мы вернулись в Джорджтаун. Оказалось, в этот же день, с задержкой на
одиннадцать суток, наконец-то появился мой рюкзак, найденный усили-
ями авиакомпании BWIA. По виду вещей на нем сидел, по меньшей ме-
ре, бегемот. К счастью, ломаться там было нечему.
А ведь в рюкзаках было всё необходимое для экспедиции снаряже-
ние, и она могла начаться только после их получения. Поэтому ее продол-
жительность сократилась почти вдвое, и мы уже не рассчитывали на до-
стижение всех своих целей. Да и вынужденные находиться в Джорджта-
уне и в Темпле, мы изрядно потратились: стоимость проживания в сто-
личной гостинице не та, что в индейской хижине или в нашей палатке.
Дорого обошлись и бесконечные телефонные переговоры с аэропортом
Тимери, такси при поездках за рюкзаками, покупка некоторых находив-
шихся в них вещей и лекарств. Поэтому нам уже не хватало на дорогу в
выбранные раньше дальние районы на юге и юго-западе. И мы решили
ограничиться долинным первичным лесом.
РасевспЦЗ джунглях
ГАЙАНА - «СТРАНА МНОГИХ ВОД», ИЛИ В ГОСТИ К СИНИМ БАБОЧКАМ
И снова Олег Владимирович помог нам. Как у человека обаятельного
и доброжелательного, у него здесь много хороших знакомых. Уже через
пару часов нам представили Джека Дамметта, владельца местечка Вара-
пута — трех хижин в девственных джунглях на берегу Эссекибо, в
250—300 километрах к югу от Джорджтауна.
Выезжаем ранним ясным утром. За рулем «Лендровера» — Джек
Дамметт. При населении около 250 тысяч человек Джорджтаун весьма
обширен, ведь почти все дома двухэтажные. По мере приближения к
окраинам светлые домики всё глубже погружаются в пышную зелень
кустов и деревьев с диковинными цветами разнообразной окраски и
бесчисленных оттенков.
За городком Линден — центром добычи бокситов — по частному
мосту, за плату, переезжаем реку Демерара. Вскоре асфальт кончается,
но и грунтовое шоссе остается таким же широким. По обеим сторо-
нам ~ плотный высокий зеленый вал джунглей. Иногда из зарослей по-
является громадная, сияющая голубым и синим блеском морфо. Энер-
гично взмахивая крыльями, она проносится над дорогой и скрывается
в густой листве.
Машины встречаются всё реже. Через несколько часов сворачиваем
под полог высоченных деревьев и сразу попадаем в сумрак. Песчаная до-
рога размыта ливневыми потоками. Неожиданно лес кончился; мы вы-
ехали к могучей реке, прямо к трем хижинам. На юге, километрах в
тридцати-пятидесяти, синеет горная гряда, а в нескольких сотнях мет-
ров с ревом бурлит вода на порогах. Берега Эссекибо — сплошная высо-
кая стена леса, круто уходящая в воду.
В прошлом году в сельве Амазонки я заметил, что морфиды каждо-
го вида летают в определенное время дня и что в местах, где не было при-
манок, после двух часов они никогда не появлялись. Но бабочек морфо в
окрестностях Икитоса было не так уж много, и я не смог собрать доста-
точно данных об их поведении. Продолжить эти наблюдения я и надеял-
ся в Варапуте в оставшиеся тринадцать дней. Для этого надо найти в
джунглях, с трех сторон подступивших к Варапуте, участок, где морфо
встречаются часто.
Наконец, после недели ежедневных поисков километрах в шести от
Варапуты нахожу место обитания шести из семи живущих в Гайане ви-
дов морфо. Здесь под острым углом пересекались две лесные дороги. По
первой один-два раза в неделю проезжала машина в Варапуту и обратно.
Другая, заброшенная, быстро зарастала. Метрах в пятидесяти от пересе-
чения дорог их соединяла просека, покрытая редким кустарником и за -
тененная сомкнувшимися кронами деревьев.
В течение семи дней, каждое утро, без четверти восемь, я приходил
на пересечение просеки с заброшенной дорогой. И хотя уже начался се-
зон дождей, облака скрывали солнце совсем ненадолго.
Оказалось, морфо каждого вида летают в определенное время дня и
продолжительность их лёта в разные дни почти не изменяется.
Раньше всех вылетали из укрытия морфо адонисы. Они всегда по-
являлись на фоне залитых восходящим солнцем крон высоких деревьев
255
над просекой. Прелестные серебристые, сиренево-голубые бабочки ле-
тали около полутора часов и только в лучах солнца. Они редко спуска-
лись ниже пяти метров над землей, где их можно было попытаться до-
стать сачком. Но если под летящей бабочкой резко и сильно взмахнуть
сачком, она сразу спускается до полутора-двух метров и, часто взмахи-
вая крыльями, пытается скрыться, нервно и быстро порхая над забро-
шенной дорогой.
Минут через пятнадцать-двадцать после вылета адонисов над доро-
гами появлялись морфо менелаи. Энергично взмахивая огромными кры-
льями, они стремительно летели по сглаженной синусоиде. К девяти ча-
сам можно было увидеть сразу до трех сине-фиолетовых красавиц.
При неудачном нападении с сачком на менелая он резко сворачивал
в сторону и сразу скрывался в зарослях.
Между двадцатью минутами одиннадцатого и одиннадцатью на-
ступала сиеста — морфиды почти не летали. Затем появлялись велико-
лепные дейдамии. Они летели над дорогой почти на той же высоте, что
и менелаи, но по более плавной траектории. Атакованная сачком, но не
попавшая в него, дейдамия в отличие от менелая не спешит скрыться в
листве, а увеличивает скорость, не изменяя направления полета. Так
что, став спринтером, имеешь шанс поймать беглянку дейдамию. А они
в Гайане особенно эффектны.
ближе к полудню, когда от прогретых солнцем дорог поднимаются
устойчивые потоки теплого воздуха, появляются морфиды-небожители —
ретенор и гекуба. В парящем полете, лишь изредка подрагивая крыльями,
величественные бабочки проплывали над дорогой на высоте 6~ 8 метров.
Дотянуться до них сачком я, конечно, не мог и только с грустью вспоми-
нал, что ретенор — самая яркая из морфид, а гекуба — самая крупная, раз-
мах ее крыльев достигает 17—18 сантиметров. На мои суетливые взмахи
сачком небожители не реагировали. И всё же, изменяя направление свое-
го полета, сказочные создания немного приближаются к земле. На таком
«повороте» мне и удалось поймать одного ретенора. Пробудь я в этом раю
еще день-два, в сачке могла бы оказаться и гекуба.
Точно определить время лёта морфо ахиллены я не смог: видел все-
го двух бабочек между полуднем и часом дня. Траекторией и характером
полета они похожи на дейдамию.
Удивительна и малая продолжительность лёта морфид — ни у одного
из наблюдаемых мной видов она не превысила двух часов. Думаю, причи-
на — в их строении: маленькое тело (мышечная масса) при огромных кры-
льях. А вот под дождем, правда, не сильным, летают только менелаи — их
блестящие крылья не смачиваются водой и остаются сухими.
Самцы морфид, не нашедшие за время своего кратковременного
полета скрытных и осторожных самок, прятались в листве. Морфида, си-
дящая сложив крылья, неотличима от сухого коричневого листа, а в тро-
пическом лесу единичные сухие листья среди зелени — обычны. Ретенор,
гекуба и адонис отдыхали в кронах деревьев и никак не выдавали себя.
Очень редко в придорожных кустах вспыхивала яркая синяя молния —
это приоткрывали и тут же складывали крылья менелай или дейдамия.
256
ГАЙАНА - «СТРАНА МНОГИХ БОД», ИЛИ Б ГОСТИ К СИНИМ БАБОЧКАМ
Иногда я случайно вспугивал этих дремлющих бабочек. Сонные, они
взлетали тяжело, неуверенно и сразу вновь сворачивали в заросли.
Меня всегда интересовало проявление памяти у бабочек. Заметные
издали, огромные, яркие и многочисленные менелаи и дейдамии очень
удобны для наблюдений. В первый день около моей просеки все менелаи
и дейдамии спокойно, не обращая на меня внимания, пролетали мимо.
Число морфид, которых я безуспешно «атаковал» сачком, росло с каж-
дым днем. И с каждым днем всё больше бабочек, летающих вдоль доро-
Морфо ретенор
ги, метрах в двадцати-тридцати от моего «поста» сворачивали в заросли
и вновь вылетали на дорогу примерно на таком же расстоянии. Исходя
из этих наблюдений, я считаю, что у бабочек некоторых видов есть крат-
ковременная память — ведь и живут они недолго. Но утверждать, что па-
мятью обладают все бабочки, я не вправе.
Других бабочек в отличие от морфид оказалось немного. Наиболее
интересные из них — удивительная довольно крупная нимфалида с очень
длинными, тонкими хвостиками на задних крыльях и парусник, бархат-
но-черные крылья которого украшены изумрудно-зелеными и темно-ро-
зовыми пятнами. Парусник своим полетом и обликом подражает обита-
ющей здесь, и, вероятно, ядовитой, ночной бабочке медведице, летающей
днем. Вид обеих дневных бабочек я не смог определить до сих пор.
257
Я ИДУ ИСКАТЬ
Морфо менелай
Результаты ночного лова неожиданны. Бабочки упорно отказывают-
ся лететь на свет калильной лампы, свет в которой испускает цирконие-
вый колпачок в пламени бензиновой форсунки. Как-то с наступлением
сумерек я с этой лампой отправился в лес и в ее свете увидел над куста-
ми огромных ночных бабочек. От лампы они шарахались и улетали. Мо-
жет быть, их отпугивало излучаемое ею тепло. Зато коричневые, разме-
ром со скворца, птицы кидались из тьмы под ноги, прижимались к бо-
тинкам, как бы пытаясь остановить, и даже позволяли взять себя на ру-
ки. Неужели столь велика родительская самоотверженность?
Я углубился в лес километра на два, когда услышал быстро нараста-
ющий гул. Едва успел погасить лампу, как на меня обрушился неправдо-
подобно теплый тропический ливень. Луч налобного фонарика выхваты-
вал водопады и потоки, бегущие по песчаной дороге. Дождь кончился
сразу, как будто наверху закрыли кран.
На четвертый день наблюдений с просеки за морфидами, ранним
утром подхожу к облюбованному мной месту и обнаруживаю, что у него
есть хозяин — ягуар, старательно затоптавший мои следы. Следующим
утром я заметил непрерывную цепочку его следов на дороге, за полкило-
метра до своего «поста». А самого желтовато-серого в темных пятнах зве-
ря с толстыми лапами и хвостом увидел сразу за поворотом, метрах в
тридцато. Вероятно, он был молод — размером с крупную собаку. У
взрослого ягуара длина тела достигает двух метров. Несмотря на моло-
дость, держался он, как и подобает хозяину, с достоинством: при моем
258
ГАЙАНА - «СТРАНА МНОГИХ ВОД», ИЛИ В ГОСТИ К СИНИМ БАБОЧКАМ
приближении, не спеша, казалось бы, не обращая на меня внимания,
спокойно свернул с дороги в кусты. Все же другие животные: разнообраз-
ные ящерицы, даже полутораметровые игуаны, небольшой олень, изящ-
ные свинки пекари, кошки на длинных тонких ногах, обезьяны и змеи —
при встрече стремительно удирали.
Станислав Михайлович нашел в лесу крупную, килограмма на три,
красавицу-черепаху и принес показать. В каждой ячейке ее коричнево-
го панциря — почти прямоугольное желтое пятно. Ярко-желтые округ-
лые пятнышки щедро украсили голову и лапы.
Из птиц, пожалуй, самое сильное впечатление произвели колиб-
ри, сияющие на солнце, как драгоценные камни. Эти изящные, кро-
шечные, длинноклювые существа, похожие в полете на бабочек-браж-
ников, пьют нектар из цветка, зависая около него. При этом их кры-
лья трепещут столь быстро, что тельце оказывается в сероватом про-
зрачном диске.
И всё же, вопреки распространенным представлениям, которые под-
держиваются некоторыми авторами приключенческих книг, животные в
джунглях ведут скрытый образ жизни и встречаются редко. Нелегко найти
и чудовищных пауков-птицеедов. К сожалению, мы так и не увидели ни
обитающего в Гайане самого крупного в мире паука — голиафского птице-
еда весом до 122 граммов, ни самого большого на Земле грызуна капибару
ростом со свинью, ни кайманов, длина которых здесь достигает шести ме-
тров, ни броненосцев, муравьедов, дикобразов, ленивцев.
Зато как звучат джунгли! Звенят невидимые цикады, поют и кричат
птицы, ревут обладатели мощного голоса обезьяны-ревуны... Но досажда-
ли мне квакши, осмелевшие после отъезда Джека Дамметта и Станисла-
ва Михайловича в Джорджтаун. Пять дней, пока они не вернулись, я про-
вел один. С вечера и до самой зари под полом открытой веранды, на сва-
ях, точно под моей кроватью ,две-три квакши, как иерихонские трубы,
орали то «ув», то «ву». Им отвечали то ли эхо, то ли сородичи. Мне каза-
лось, что эти квакши крупнее медведя.
Благодаря низкой плотности населения — около 800 тысяч жителей
на 215 км2- — девственные джунгли сохранились на значительной части
территории страны. Такой лес, вплотную подступивший к нашим хижи-
нам, простирается на сотни километров. Он поражает размерами и раз-
нообразием гигантских деревьев. Ветви их начинают расти метрах в во-
семнадцати—двадцати от земли. У речных берегов, дорог и просек под ве-
ликанами выросли другие деревья, кустарники, наносящие глубокие по-
резы травы. Всё это переплетают лианы. Пройти без мачете эти колющие
и режущие заросли невозможно. Меня удивило, что пальмы здесь в отли-
чие от амазонской сельвы встречаются очень редко. Да и после дождя во-
да быстро уходит в песчаную почву, а там — надолго покрывает землю.
Самые же высокие деревья растут на слегка возвышенных местах, где по-
суше. Подлесок в тени их плотно сомкнувшихся крон редкий, идти сов-
сем нетрудно, но и бабочек здесь мало.
В лесу можно увидеть и цветущие растения, поражающие красотой,
размером и фантастической формой цветков. Иногда попадаются участ-
259
Надвигается гроза
ки, сплошь покрытые удивительными цветами, опавшими с цветущих
деревьев и оплетающих их лиан. А всего в Гайане известно до десяти ты-
сяч видов цветковых растений и папоротников.
Недоумение, даже растерянность, испытал я перед таким явлением:
вдоль моего обычного пути на «пост» к морфидам нередко появлялись
всё новые поваленные или сломанные, совсем не трухлявые, деревья. Ду-
маю, это проделки локальных вихрей или порывов ветра. Другого объяс-
нения у меня просто нет.
Непередаваемое удовольствие доставляло купание в быстрой, про-
зрачной и глубокой уже у берега Эссекибо, с температурой воды не ни-
же 28-30 С, и в ее прохладных притоках (криках), медленно текущих в
полумраке зеленых туннелей.
Но самое захватывающее и не обманывающее чувство в джунглях —
радостное ожидание чуда...
С погодой нам повезло. Несмотря на наступивший сезон дождей,
солнце лишь ненадолго скрывалось за облаками, а на удивление теплые
дожди не продолжались более 10—15 минут. В Гайану, бывшую англий-
скую колонию, долгое время ссылали каторжников. Поэтому многим ее
климат представлялся ужасным. А он здесь замечательный. Температура
днем редко превышает 32 С, а ночью редко опускается ниже 24 С.
И наконец — о жителях Гайаны. Все они называют себя гайанцами:
индийцы, составляющие большинство населения, — гайанцами индий-
260
ГАЙАНА - «СТРАНА МНОГИХ ВОД», ИЛИ В ГОСТИ К СИНИМ БАБОЧКАМ
ского происхождения; негры — потомки рабов, привезенных из Африки
для работы на плантациях, — гайанцами африканского происхождения,
а выходцы из Англии — гайанцами британского происхождения. Индей-
цы — коренное население страны ~ живут на юге и западе. Как и их
предки, они заняты, в основном, рыбной ловлей и охотой. Рыбу часто от-
стреливают из лука. Говорят индейцы на родных языках. А официальный
язык — английский.
Гайанцы доброжелательны, приветливы, дружелюбны, всегда дер-
жат слово. Те, с кем мы общались, о России и Москве знали очень мало
Цветы"джушлей
Я ИДУ ИСКАТЬ
или не знали вообще. Россиян почти никто прежде не видел. Это не отно-
сится к Джеку Дамметту. Он не только интересуется нашей страной, но
и очень любит русскую литературу XIX века, считая Пушкина, Толстого и
Достоевского лучшими писателями в мире. Джек сказал, что, как только
он начал читать «Преступление и наказание», сразу понял: две-три ночи
спать ему не придется, пока не прочтет до конца.
В Джорджтаун мы вернулись за два дня до вылета в Москву. Вечер
провели в гостях у консула. Приветливая Татьяна, жена Олега Владими-
ровича, показала мне рисунок Станислава Михайловича, созданный им в
те пять дней, на которые он приезжал сюда из Варапуты. Усыпанная ко-
лючими плодами ветка с куста на берегу Эссекибо лежала на листе бума-
ги, уходящем в таинственную, бесконечную даль.
Мои впечатления от общения со Станиславом Михайловичем от-
носятся к самым ярким из оставленных гайанской экспедицией. В этом
замечательном художнике сочетаются детская непосредственность, чи-
стота и яркость восприятия с мудростью и глубоким проникновением
в суть явлений.
Сотрудники посольства проводили нас чаем с русскими пирогами и
ватрушками. А мы рассказали о том, что увидели, полюбили и поняли в
джунглях, показали отснятый видеокамерой фильм...
Возвращение домой начинается с перелета в Порт-оф-Спейн на ос-
трове Тринидад. Отсюда примерно через час уже другим самолетом, то-
же авиакомпании BWIA, вылетаем в Майами. Несмотря на короткий
промежуток времени между прилетом и последующим вылетом, наш
багаж прилетает с нами в Майами, где мы его и получаем.
Скрепя сердце направляемся к представительству «Эр Франс». Там
объявляется регистрация на наш рейс. Говорю служащей, принимающей
багаж, как жестоко мы пострадали от их авиакомпании и прошу сделать
всё, чтобы подобное в Париже не повторилось. В ответ она обклеивает
наши вещи крупными этикетками.
Пересадка в Париже. Регистрирующую нас сотрудницу уговариваю
проверить, доставлен ли наш багаж в самолет, которым мы летим в
Москву. Она «поиграла» на компьютере и, глядя в глаза, улыбнулась:
«Спешите в самолет, ваши вещи уже там».
Москва, аэропорт Шереметьево. Стоим в зале выдачи багажа у по-
степенно пустеющей ленты транспортера. Ни одна из сданных в багаж
вещей не «прилетела» с нами. Воспринимаем как удар по незажившей
ране. А сотрудница «Эр Франс» в Париже нам просто лгала. Багаж мы
получили часов через восемь.
Конечно, впечатления и информация о чудесной «стране многих
вод» у нас были бы более полными, не сорви «Эр Франс» наши планы.
А в том, что нам всё же удалось немало узнать и увидеть, заслуга со-
трудников посольства РФ в Гайане, и в первую очередь — консула Оле-
га Владимировича Бикмаметова, сделавшего всё, чтобы спасти экспе-
дицию от провала.
ВОСПОМИНАНИЯ О ПРАЗДНИКЕ______________________________
Не бывает напрцфым прекрасное.
Ю. Мории
Деньги для следующего путешествия в тропики я собирал почти че-
тыре года. Мы — Андрей Сочивко и я — выбрали Венесуэлу. Направляет нас
Русское географическое общество РАН. Цель — знакомство с
венесуэльской природой, особенно энтомофауной. И если о поразительной
красоте этой страны написано немало, то собрать литературу об обитаю-
щих здесь насекомых нелегко, да и российские энтомологи, насколько нам
известно, в джунглях Венесуэлы прежде не бывали. Мы хотели посетить
тропические леса в дельте Ориноко (штат Дельта Амакуро), в среднем те-
чении Рио Кауры (штат Боливар) и на юге Венесуэлы, вблизи границы, с
Бразилией (штат Амазона).
Только купили билеты до Каракаса, как узнаем о вспыхнувшей в Вене-
суэле всеобщей забастовке. Отменять поездку не стали, ведь основное время
мы проведем вдали от городов, в джунглях. Да и не отказываться же от дав-
но вынашиваемых планов! Тем не менее мы допускали, что из-за нехватки
горючего у нас возникнут трудности при передвижении по стране: забастов-
ка сразу захватила нефтедобывающую и нефтеперерабатывающую отрасли.
За неделю до вылета в посольство РФ в Венесуэле отправляем факсом
письмо Центрального дома ученых РАН с сообщением о нашем прибы-
тии. 14 вот девятого января, ближе к вечеру, приземляемся в аэропорту Ка-
ракаса. Нас никто не встречает. Звоним в посольство. Там удивлены: на
письмо из ЦДУ они сразу ответили факсом, в котором из-за напряженной
политической обстановки наше пребывание в Венесуэле признавалось не-
желательным и небезопасным. О таком факсе мы не знали, но, если бы и
прочли его, всё равно бы прилетели.
От аэропорта до Каракаса не менее тридцато километров, и машина
из посольства подошла через час. Уже стеллнело. Проезжаем ярко освещен-
ные туннели под хребтом Анд Каракаса (центральная часть Карийских
Анд), отделяющим столицу от побережья, и оказываемся в бескрайнем
море городских огней. Несмотря на трудности с горючим, на улицах мно-
го машин. Правда, на бензозаправках — километровые очереди. Встретив-
ший нас сотрудник посольства рассказывает о Венесуэле, Каракасе, гово-
рит про обострение криминальной обстановки и настоятельно советует не
выходить в город в темное время.
263
Подъезжаем к залитому светом стекля иному входу отеля «Гармо-
ния». Здесь, по совету посольства, обычно и останавливаются россияне.
Гостиница — четырехзвездочная. Отличные, со всеми удобствами, про-
сторные номера. Плата на удивление невысокая: ниже десяти долларов
США за сутки с каждого, только в боливарах1. В течение уже первого ме-
сяца забастовки национальная валюта по отношению к доллару упала бо-
лее чем в два раза.
Нас так и тянет пройтись по вечернему Каракасу, хотя бы по цент-
ру. Но от прогулки удерживает администратор гостиницы. Ужинаем
здесь же, в ресторане. Кое-как разобрались с меню на испанском. Не зря
Андрей весь полет штудировал русско-испанский разговорник. Всё оказа-
лось очень вкусным. Благодарим обслужившего нас официанта, и он, как
равным, дружески пожимает нам руки. Эти внутренняя свобода и раскре-
пощенность, свойственные всем венесуэльцам, с которыми мы общались,
пожалуй, лежат в основе их характера. Конечно, такие качества заклады-
ваются воспитанием с раннего детства. Поэтому многие из них и пишут
левой рукой: детей не заставляют переучиваться, не подавляют личность.
Наконец, ранним утром выходим в город. Он еще хранит ночную
прохладу. Над ним ~ голубое небо. Белые облака накрыли лишь верши-
ны близкой цепи гор на севере — ниже склоны кудрявятся зеленью тро-
пического леса.
Людей вокруг пока немного. И всё же сразу восхищают женщины,
сочетающие изящество и хрупкость испанок с рельефными формами аф-
риканок. Да, не случайно на мировых конкурсах красоты представитель-
ницы Венесуэлы обычно занимают самые высокие места!
На такси едем в наше посольство. Знакомимся с консулом — Андре-
ем Геннадиевичем Флотским, энергичным, собранным и несколько сухо-
ватым молодым человеком. Он извинился, что из-за исключительной за-
нятости в связи со сложившейся политической ситуацией не может
«уделить нам достойного внимания». Однако всё необходимое делает
сразу и четко: забирает на хранение обратные билеты, аварийный запас
денег и тут же снятые ксерокопии наших загранпаспортов. 14 самое цен-
ное: дает телефоны проживающих в Каракасе россиян — знатоков поло-
жения в различных районах Венесуэлы — корреспондента ИТАР ТАСС
Александра Ивановича Трушина и представителя Министерства транс-
порта РФ Владимира Борисовича Егорова. Когда мы прощались, консул
еще раз предостерег нас от выхода из гостиницы вечером: «В последнее
время бандиты не ограничиваются ограблением, они стали убивать даже
за часы или мобильник».
Идем к центру. Город очень ярок. Его прекрасное украшение — цве-
тущие деревья. На некоторых, сплошь усыпанных цветами, совсем нет
листвы. Два похожих дома увидеть трудно. Много высотных, ультрасов-
ременных зданий. Остекленные стены отливают голубизной неба.
В первом же книжном магазине покупаем довольно подробные
карты Венесуэлы и схему Каракаса. По ней выходим к ближайшей стан-
1 Боливар — денежная единица Венесуэлы.
264
ВОСПОМИНАНИЯ О ПРАЗДНИКЕ
ции метро. В неглубокой подземке прохладно, чисто и просторно. А в
центре — шумно и многолюдно. Но в огромных, заполненных разными
товарами магазинах — лишь одиночные посетители: туристов нет из-за
кризиса, а для большинства каракасцев цены «кусаются».
Вскоре мы оказались перед склоном холма, выложенным, как ацтек-
ская пирамида, высокими каменными ступенями. По ним поднимаемся
на обширную плоскую вершину. Здесь — только несколько бегунов. Любу-
емся великолепной круговой панорамой громадного города. Снимаем ви-
део- и фотокамерами. И тут к нам на мотоцикле подкатывает рослый по-
лицейский с автоматом наперевес. В глазах его — крайнее изумление, поч-
ти ужас. Он с возмущением, энергично жестикулируя, что-то говорит, по-
казывая на фотоаппараты. Наконец начинаем догадываться, о чем речь.
Оказывается, он напуган опасностью, которой мы подвергаемся здесь, не-
далеко от трущоб, с дорогой и привлекательной для грабителей фототехни-
кой. Для убедительности вынимает из своего бумажника долларовую ку-
пюру и показывает, как ее вырывают. Заботливый страж проводил нас до
склона и не отъехал, пока мы не спустились на оживленную улицу.
До гостиницы оставалось метров четыреста, когда нам приглянулся
ресторан — двухэтажный дом в старинном испанском стиле. Над входом —
изображение веселого цыпленка. Внутри — большой уютный зал. Ощущая
себя Гаргантюа, осиливаем великолепный обед. Особенно вкусны салат из
авокадо — внушительная горка, щедро политая оливковым маслом, — и тут
же выжатый клубничный сок со льдом. Удивила низкая цена яств. Решаем
заходить сюда почаще.
Вечером встретились с Александром Ивановичем. Увидеть на чуж-
бине соотечественника — всегда в радость. От этого обаятельного и доб-
рожелательного человека узнаем о Венесуэле много интересного и по-
лезного. А о положении в отдаленных районах, по его словам, лучше зна-
ет Владимир Борисович — встреча с ним назначена на утро тринадцатого
в посольстве.
И вот мы идем в горы, в тропический лес! Здесь позволю себе два
отступления. Многое в джунглях я увидел благодаря Андрею — сам бы
просто не заметил этого, прошел мимо. Андрей — талантливый профес-
сиональный художник и фотограф, блестящий естествоиспытатель, сме-
лый, находчивый, феноменально наблюдательный и выносливый. В
1993—2002 годы мы вместе участвовали в девяти высокогорных памир-
ских экспедициях, работали над нашими книгами и статьями о бабоч-
ках, и всегда, даже в самых острых ситуациях, он сохранял спокойствие,
ясную голову и чувство юмора.
И еще: так как поведение «целей» наших поисков — насекомых —
зависит от погоды, то, прежде чем рассказать об экспедициях на склоны
Анд Каракаса и о жизни в джунглях, — немного о климате Венесуэлы,
почти вся территория которой находится южнее десяти градусов
северной широты: широта Каракаса — около 10,2, а южная граница
страны достигает 0,7 с.ш. В приэкваториальных широтах (О-10 с.ш. и
ю.ш.) влагу переносят главным образом пассаты. В ближайшем к эквато-
ру юге штата Амазона, где пассаты северных и южных широт сходятся,
265
редкий день обходится без грозового ливня. На равнинах сухой сезон
держится с ноября по март. Сухой сезон, называемый «летом», немного
теплее влажного — «зимы».
От гостиницы до леса — не более двух километров. Подъем начал-
ся уже на ведущих к хребту окраинных улицах. Здесь элитный спаль-
ный район. Роскошные виллы проглядывают сквозь чудесные цветы.
Цветущие кусты выплескиваются через ограды. Деревья цветут и на
Цветущая мимоза
тротуарах. Иногда над цветками зависают колибри. Выходим на шоссе,
окружившее город. В полукилометре собирается очередная антипрези-
дентская демонстрация. Над пестрой толпой — флаги Венесуэлы. За
шоссе, на склоне, сразу начинается крутая каменистая тропа. Рядом не-
сколько кустов мимозы: тонкие ветки выстреливают розовые фейер-
верки нежнейших цветков.
По моим часам-высотомеру подъем начинаем примерно от 950 ме-
тров над уровнем моря. По этому же прибору Каракас расположен на
высоте около 900 метров1. На тропе многолюдно. Вверх и вниз идут от-
1 В литературе указывалось 1041 м — «точность», вызывающая недоверие. См.: Ж. Дорст. Южная и
Центральная Америка. — Нью-Йорк, 1967 ( Москва, 1977).
266
ВОСПОМИНАНИЯ О ПРАЗДНИКЕ
Дб’ос с собачкой, за ними — Каракас
Дерево-клумба
дыхающие — от младенцев до стариков. Одежда спортивная. Встречные
приветливо кивают нам: «Buenos dias!» («Доброе утро!»). Или просто:
«Dias!». Поднялись метров на сто, и весь огромный, залитый солнцем и
накрытый дымкой город оказался перед нами. Он протянулся в узкой до-
лине между двумя хребтами. Хребет на юге явно ниже северного.
Выходим на дорогу, проложенную по крутому склону на высоте
1150—1200 метров. Здесь много бегунов, гуляющих и просто располо-
жившихся у обочины веселых люде??. По обе стороны — лес. Цветут дере-
вья, кустарники, однолетние растения. Выделяются деревья с кроной-
клумбой удивительно ярких желтых цветов. У дороги и над цветами ле-
тают некрупные бабочки: геликониды, итомииды, бархатницы и толсто-
головки. Изредка подают голос птицы. В лесу сухо и не очень жарко: ска-
зывается высота. В полдень в тени не выше 30 С.
В лесной полумрак сворачиваем у ручья, пересекающего дорогу, и
идем по нему вверх. Рядом порхают воздушные, полупрозрачные, черно-
белые итомииды. Громадные камни, наваленные у ручья, дают представ-
ление о потоке, в который он превращается в сезон дождей. Вскоре у не-
большого, метра в три, водопада отходим в сторону, но тропы очень ред-
ки, да и те — заросли. Огромную, ярко-голубую, сверкнувшую на солнце
бабочку увидели сразу, как спустились по ручью на дорогу. Морфо! Но
она промчалась так стремительно, что вид ее определить мы не смогли.
Возможно, это была морфо менелай или морфо пелеидес.
Дорога приводит к домику — конторе национального парка «Ави-
ла». В него входит примыкающий к столице северный участок Анд Ка-
ракаса. Подкрепляемся освежающим фруктовым мороженым. На про-
щание сотрудник заповедника дарит нам несколько красочных турист-
ских проспектов.
В город возвращаемся далеко за полдень. Навстречу — разрозненные
группы прошедших через центр усталых демонстрантов. Разносчики
предлагают им бесплатные соки, пиво, кока-колу.
Этим же вечером направляемся ужинать в полюбившийся ресторан
«под цыпленком». Впечатления от дружелюбия каракасцев у нас так силь-
ны, что трудно и представить по отношению к себе любой недобрый по-
ступок. И мы, несмотря на все предупреждения, решаем идти к цели ок-
ружным путем, вечерними улицами. Проходим ярко освещенную площад-
ку с ларьками и маленькими закусочными. Рядом, под открытым небом,
столики. За ними шумно веселится молодежь. Звучит мелодичная музыка.
Не отошли мы и ста метров, как кто-то сзади хватает меня за руку,
за часы. Нам так часто советовали не носить часы на руке, что я сразу по-
думал: это предостережение очередного доброжелателя. К слову, меня
никогда не грабили, даже никогда на меня не замахивались. Оборачива-
юсь с благодарной улыбкой и с изумлением вижу злющие глаза парня,
волчий оскал зубов. Понимаю: это нападение, и одновременно сознание
фиксирует совпадение того, о чем предупреждали, с тем, что и случилось.
Мгновенно меня захлестнула незнакомая прежде ярость. Я оттолкнул
грабителя. Неожиданно он отлетел метра на два и даже присел на ас-
фальт. Двое с другой стороны вцепились в одежду. Отбрасываю и их. Воз-
268
ВОСПОМИНАНИЯ О ПРАЗДНИКЕ	’ ' ✓
никла диспозиция: три пацана передо мной полукольцом, в боксерской
стойке. Наступая, я крикнул: «Назад!» Никогда не предполагал у себя та-
кого властного, громкого, «командирского» голоса. И столь же громко, но
уже с возмущением продолжаю: «Rusia! Moscu!» И сразу же озверелые
лица меняются, становятся приветливыми. Парни заулыбались: «О, Rusia!
Moscu!» Оборачиваюсь к Андрею. Он — в стойке каратиста, готов к напа-
дению. Напротив — двое или трое. Андрей произносит: «Nosotras1 Rusia,
Moscu!» И уже перед нами — пятеро или шестеро улыбающихся ребят
18—20 лет. Они протягивают руки. Пожимаем их небольшие ладони. Да
и рукопожатия у них несильные.
Мы продолжили свой путь. Андрей бросил: «Сопляки». «Бедность», —
ответил я. Оказывается, когда Андрей отшвырнул напавших, двое выхвати-
ли ножи. У того, кто был выше Андрея на полголовы, нож был очень длин-
ным. Похоже, против молодого и более мощного Андрея действовали глав-
ные «вооруженные» силы. Решаем никому не рассказывать о случившем-
ся, даже в посольстве, чтобы не обидеть своим невыполнением их рекомен-
даций и не выглядеть неуправляемыми сумасбродами.
Андрей отлично ориентируется на любой местности. И темными,
безлюдными, незнакомыми улицами мы вышли точно к «цыпленку». Ин-
цидент нисколько не повлиял на наш аппетит. В ресторане я заметил, что
карман у брюк оторван. Пришлось в гостинице пришивать.
Следующий день, воскресенье, мы провели в лесу, а в понедельник
утром встретились в посольстве с Владимиром Борисовичем. Выслушав
наши планы, он решительно не советовал пробираться на самый юг стра-
ны: из-за забастовки и трудностей с горючим попасть туда непросто, а
возможность выбраться оттуда вообще проблематична. В пограничные
же районы с Колумбией проникают колумбийские наркобандиты и за-
хватывают там заложников. Наиболее благополучным Владимир Борисо-
вич считал штат Боливар. И он предложил нам лететь в Сьюдад Боливар,
откуда можно добраться в джунгли и Рио-Кауры2, и дельты Ориноко.
Прощаясь, предостерег нас от появления вечером на улицах городов, осо-
бенно Каракаса. Мы согласно кивали. Затем Сергей Николаевич, секре-
тарь посольства, позвонил в авиакомпанию «Авьер» и забронировал нам
на утро билеты до Сьюдад Боливара.
В этот день в лесу мы пробыли недолго: еще предстояло выкупить
авиабилеты. Ну а самую большую радость в последней январской экскур-
сии по национальному парку «Авила» нам подарили яркие, очарователь-
ные и доверчивые желто-черно-зеленые сойки, разделившие с нами ланч.
Спускаемся к восхищавшим нас по утрам кустам цветущей мимозы и не
сразу замечаем ее розовые цветки — они поникли под знойным солнцем,
чтобы снова ожить на рассвете...
Едва мы вошли в здание аэропорта Сьюдад Боливара, как оказались
в окружении представителей расположенных тут же турагентств — дру-
гих интуристов тогда не было. В результате обсуждения различных пред-
1 Nosotras ~ мы (псп.).
z Рио-Каура — правый приток Ориноко.
269
Я ИДУ ИСКАТЬ
ложений оказываемся в такси, которое остановилось около гостиницы
«Posada Angostura» туркомпании «Какао Трэвл».
Переносим поклажу в предоставленный номер и заходим в кабинет
Уве — молодого владельца гостиницы. Он и еще несколько выходцев из
Германии и создали «Какао Трэвл». Из нескольких вариантов выбираем
Эль Плайон в среднем течении Рио-Кауры, недалеко от водопада Пара.
Там, в джунглях, на окраине индейской деревни, «Какао» принадлежит
несколько хижин. Из-за трудностей с бензином добраться туда и жить
довольно долго мы смогли бы только как туристы солидной турфирмы.
Отъезд назначен на следующий полдень, а путешествие продлится во-
семь дней. Стоимость на двоих — пятьсот долларов, в общем, не дорого.
Уве по телефону вызывает оператора, передает ему нашу оплату, и тот от-
правляется закупать всё необходимое.
А мы наконец-то выходим в город. Уве предупреждает, что Сьюдад
Боливар — самое жаркое место в Южной Америке. Солнце перевалило зе-
нит. Часы-«метеостанция» показывают 36,7 С при высоте около 20 мет-
ров над уровнем моря. Спускаемся к набережной Ориноко. Река, которая,
как прежде думали, течет в легендарную страну Эльдорадо, — широкая, не
быстрая, вода в ней коричневая, мутная. На другом берегу — дома и рощи.
Снуют маленькие паромы. Вдоль набережной — громадные современные
магазины. В них прохладно, масса товаров и нет покупателей.
Разноцветные дома в Сыодад Боливаре
ВОСПОМИНАНИЯ О ПРАЗДНИКЕ
Обедаем в китайском ресторанчике и идем в Ботанический сад. И на
улицах, и в Ботсаду порхают великолепные крупные бабочки — данаиды
«большой монарх». Полет этих знаменитых путешественниц спокоен и
величествен: они не съедобны и не опасаются нападения. В саду много чу-
десных цветущих растений, но, к сожалению, он не кажется ухоженным.
Сам город — удивительный. Старинный колониальный центр, со-
хранивший черты первых испанских городов Нового Света. Улицы от на-
бережной взбираются на вершину холма, к собору и площади Боливара.
Прижатые друг к другу дома — преимущественно одноэтажные, яркой и
разнообразной окраски. Нет двух соседних домов одинакового цвета;
различаются они и архитектурой. Здесь возникает ощущение сказочнос-
ти, удивительного уюта, возвращения в давно позабытый мир детства.
Даже жара — источник удовольствия: оправдывает безмерное поглоще-
ние фантастических охлажденных соков тропических плодов.
В стиле колониальной старины выдержана и наша гостиница. Захо-
дишь — и оказываешься во внутреннем дворике. На его первом этаже —
фонтан среди тропических растений, на втором — веранда-столовая с ви-
дом на Ориноко. На стене — пожелтевшие от времени фотографии набе-
режной и улиц конца XIX века. Антикварной выглядит и массивная ме-
бель из черного дерева. Всё продумано до мелочей: ручки столовых при-
боров из такого же черного дерева.
Вечером от Уве с удивлением узнаем, что на улицах Сьюдад Болива-
ра безопасно и ночью. Сразу выходим на прогулку. Несмотря на непозд-
нее время, 8—9 часов, кругом безлюдно, лишь изредка появляются одино-
кие прохожие.
В полдень, как договорились, подошел лендровер Тойота. На крыше —
бутыли с водой, ящики со льдом, замороженным мясом, фруктами и дру-
гими продуктами. Добавляем и наши рюкзаки. Уве знакомит нас с про-
водником, говорящим и на английском.
Выезжаем из города и оказываемся в саванне, раскинувшейся до го-
ризонта по обе стороны дороги. Далеко на юге, за дымкой, едва заметна
волнистая гряда холмов. Со скоростью около 110 километров в час мчим-
ся безбрежьем высокой сухой травы с редкими скоплениями невысоких
раскидистых деревьев. Вскоре оказываемся в джунглях и через несколь-
ко минут пересекаем усыпанную большими обкатанными камнями кра-
савицу реку Рио Аро. Лес же тянется вдоль нее лишь узкой полосой. Ки-
лометрах в 205 от Сьюдад Боливара дорога свернула на юг. Еще 20~25
километров едем саванной, и, наконец, ее сменяет тропический лес. Ас-
фальт кончился, но и гравиевое покрытие вполне приличное. И вот джун-
гли расступились, и среди деревьев мы увидели небольшие домики ту-
ристского поселка Лас-Тринчерас — нашей перевалочной базы. Отсюда
ранним утром отправимся на моторке вверх по Рио-Кауре.
Пока готовились ужин и ночлег, мы с Андреем «осматривались на
местности». С высокого берега открылся вид изумительной красоты:
широкая и, казалось, неподвижная река сверкала в заходящем солнце
медно-красным блеском. Ее гладкую поверхность тревожили только
всплески рыб. Обкатанные огромные камни у берега светились теп-
271
лым оранжевым цветом. С противоположного берега от плотной высо-
кой стены джунглей доносились таинственные звуки, часто перекры-
ваемые звоном цикад. Спустившись на просторный песчаный пляж,
зашли в теплую, бодрящую воду, ощутили упругость потока. Едва солн-
це спустилось за дальний, ниже по течению, лес, стало быстро смер-
каться, и над темнеющим берегом, в нежно-сиреневом небе повисла
громадная, круглая, еще не яркая, пятнистая луна. Покой и умиротво-
рение царили вокруг.
На Рио Кауре царят покой и умиротворение
Ужинали за столиками на открытой площадке над рекой. Впервые
в жизни спал в гамаке, под противомоскитной сеткой. Их повесили в
круглой индейской хижине. Уснул мгновенно.
Проснулся я под крики и пение птиц. Рассветало. Гамак Андрея уже
пуст. Мимо гудящих роями пчел цветущих деревьев спустился к пляжу.
Андрей с видеокамерой на берегу — не хочет пропустить и мгновения ут-
ренних превращений. Его, опытного и удачливого рыбака, не оставляют
равнодушным и игры крупных рыб у поверхности воды. Над травой и
цветами на пляже появились пестрые бабочки геликониды. Их порхаю-
щий полет пока еще медленный, сонный. Вдруг над рекой пронеслась па-
272
ВОСПОМИНАНИЯ О ПРАЗДНИКЕ
ра крупных попугаев. Великолепные яркие птицы сели на дерево, рядом!
Это были зеленокрылые ару. Они так названы за зеленую полосу на крас-
но-синих крыльях. У них длинные красные хвостовые перья. Ару, не об-
ращая на нас внимания, поползали по веткам и уселись рядком, нежно
прижавшись головками. Их громкие резкие голоса не гармонировали с
райским обликом.
А тем временем подогнали моторку, загрузили ее, и сразу после зав-
трака мы отплыли от чудесного берега к еще более сказочным местам.
Зеленокрылый попугай ара
Мимо бежали зеленые заросли с яркими вкраплениями желтых, оранже-
вых, красных, лиловых цветущих ветвей, нагромождения камней, редкие
песчаные пляжи. Деревья и кусты, вцепившиеся в каменные островки,
воспринимались как символ мощи жизни. На песчаном берегу, у индей-
ского поселка Яабийал малыши самозабвенно гоняли в футбол. Карапуз в
воротах преисполнен сознания собственной важности.
На многих выступающих из воды камнях, как часовые, стояли круп-
ные светлые и черные птицы: бакланы, змеешейки, цапли... Вытянув вверх
длинную шею с длинноклювой узкой головой, они высматривали рыбу. Не-
которые не покидали свой пост, даже когда мы оказывались совсем близко.
273
Цапли на страже
На маленьком пятачке одного из песчаных пляжей скопилось мно-
го ярких бабочек: воздушные, полупрозрачные, с подрагивающими длин-
ными хвостиками парусники (евритидес протесилаус), оранжевые, зеле-
новатые, светло-кремовые белянки. С прижатыми или поднятыми кры-
лышками, крылом к крылу, они с наслаждением тянули опущенными хо-
ботками из песка какое-то лакомство. Рядом порхал черный, со светлой
перевязью парусник рода баттус и стремительно носилась огромная
нимфалида Орион.
Неожиданно заглушили мотор: здесь обитали дельфины. И действи-
тельно, подняв волну, на мгновение мелькнула спина животного, но пред-
сказать, где он всплывет, невозможно. И всё же Андрей смог снять это
зрелище видеокамерой.
Через час-другой плавания южный горизонт приобрел мягкий
увальный контур дальних туманных сопок Гвианского плоскогорья. К по-
лудню горная цепь была совсем близко.
Солнце спустилось к лесу, когда нос лодки уткнулся в береговой песок
небольшого острова От ночевки в близкой индейской деревне отказались
из-за вспышки там тропической малярии. Купался я уже в темноте. Выхо-
жу на пляж, включаю налобный фонарик, и у противоположного берега
274
ВОСПОМИНАНИЯ О ПРАЗДНИКЕ
вспыхивают два алых огонька — глаза каймана. Позднее на песке заметили
почти двухметровую змею, оказавшуюся безобидным ужом.
Край солнца едва наметился над лесистыми холмами, когда мы поки-
нули остров. Вскоре стали появляться вчерашние знакомые: птицы-рыболо-
вы и бабочки. На плоском камне видим двух выдр. Моторист по-испански
назвал их нутриями. Звери нырнули и высунули головы только у самого бе-
рега, под прикрытием свесившихся лиан, ветвей и корней деревьев. Там, ос-
мелев рядом со своим жилищем, они принялись, оскалив внушительные зу-
бы, прогонять нас гневными, резкими, пронзительными криками.
Вскоре лодка свернула в протоку: нам хотят показать электрических
угрей. Сходим на берег и недалеко в кустах видим удивительную полоса-
тую, почти слившуюся с фоном птицу с длинным острым клювом — тиг-
ровую выпь. Она, конечно, заметила нас, но не улетела, а замерла, уверен-
ная в надежности своей маскировки.
Наш рулевой забрасывает в мутную воду леску с крючком, даже без
наживки. Через несколько секунд начинает тянуть — невидимое сущест-
во не сопротивляется. И тут из воды появляется большая округлая голо-
ва, а затем и вся диковинная рыбина. Длина ее змеевидного тела больше
метра, диаметр — сантиметров 8—10. Вдоль всей спины — лентообразный
плавник. Удар током электрического угря очень силен, и он может убить
уже первым разрядом. Но, как нам сказали, угорь наносит удары, пока
Индейский поселок Эль Плайон
Я ИДУ ИСКАТЬ
жертва не замрет. Никто не рискнет купаться в местах их обитания, а за-
глоченный крючок выбивают мачете с деревянной ручкой. Похоже, спо-
собность сопротивляться насилию у угрей просто не выработалась, ведь в
воде им никто не опасен. Здесь же их оказалось так много, что одного вы-
тащили крючком, зацепившимся за жабры при броске. Временами угорь
на мгновение приближает рот к поверхности воды и делает то ли вдох, то
ли выдох. А рядом, через весь берег по влажному песку к воде протяну-
лись две параллельные цепочки глубоких, пятипалых, когтистых следов
довольно крупного каймана.
И снова плывем вверх по Рио-Кауре. Всё чаще проходим перека-
ты с быстрым течением. Наконец впереди показались непроходимые
пороги, а слева — обширный песчаный белый пляж с несколькими гро-
мадными, развесистыми, как баобабы, деревьями. Со стороны порогов
к берегу подходит холм, сплошь заросший лесом. В кронах много цве-
тов. Между «баобабами» виднелся индейский тотем в виде деревянно-
го божка, а за ним, в зарослях, индейские хижины. Это Эль Плайон. А
над всей экзотикой — голубое небо с легкими, взбитыми облаками, ок-
рашенными заходящим солнцем в мягкие оранжево-багровые тона.
Таким мне и представлялся вход в рай.
Выгружаемся. В одну из круглых хижин переносим рюкзаки. Там
же вешают гамаки. Трудно передать удовольствие от купания в теплой,
чистой, быстрой реке. Дно из плотного песка сразу уходит в глубину. Воз-
вращаясь с реки, проходим волны сладких тропических ароматов.
Разбудила меня птица криком: «Ка-ау!». Небо едва посветлело. Рас-
свет разгорался быстро, и ее крик повторялся всё чаще, громче и резче:
«Кау!» Вылезаю из гамака, подхожу к реке и вижу летящую не выше ме-
тра над водой стайку белых цапель. Они мчались, как одно существо, не
меняя начального порядка. Птицы так точно держали высоту, что каза-
лось, будто они бегут по воде на своих тонких темных ногах.
Сразу после завтрака проводник Хавьер повел нас к водопадам. Тут же
начинаются джунгли. Идем нахоженной тропой Ею пользуются индейцы
нижней и верхней, расположенной у водопада, деревень. С обеих сторон
тропу сжимают заросли Много деревьев и кустов с диковинными цветками.
Вдруг из глубины леса вырвалась огромная, как индюк, птица и усе-
лась совсем рядом на толстую нижнюю ветвь высоченного дерева. Осто-
рожно, стараясь не вспугнуть крылатого великана гокко, приближаемся и
оказываемся прямо под веткой, где он продолжает спокойно расхаживать,
не уделяя нам никакого внимания. Невозмутимого гокко долго снимаем
видео- и фотокамерами.
У тропы Андрей заметил серую тонкую змейку — плетевидку. Разгля-
деть ее почти невозможно: она подражает сухой палочке или ветке не толь-
ко цветом и формой, но и позой. Большая, выпрямленная часть ее тела при-
жата к земле. А передняя, с удлиненной головой, вытянута и приподнята
под острым углом к поверхности. Яркий пример мимикрии. Змея вряд ли
опасна: на ее узкой голове нет боковых выпуклостей с ядовитыми железами.
Вскоре тропа круто пошла вверх и открылись холмистые дали. Джун-
гли зеленым покрывалом, бугрясь вершинами гигантских деревьев, про-
ВОСПОМИНАНИЯ О ПРАЗДНИКЕ
стираются до горизонта. Всё чаще видим замечательных насекомых. Как
всегда, прекраснее всех — бабочки. На толстом стволе сапфирами сияют
две распластавшие ярко-синиИг бело-голубым узором крылья нимфалиды
рода гамадриас. За перевалом высотой около 250 метров начинается поло-
гий спуск. Шум водопада, усиливаясь, заглушает звон цикад. У ручья, пере-
секающего тропу, нас встречают великолепная морфо и «семья» кастний:
самец и более крупная самка. Наше появление их явно встревожило — по-
лет стал нервным, стремительнее обычного. Но они быстро успокоились и
Красавица каопния
даже присаживались рядом на листья кустов. На шоколадно-коричневых
серебристых крыльях выделяются белоснежные и густо-розовые полосы.
Неожиданно выходим на поляну, к большой прямоугольной хижи-
не — ее строят индейцы. Кругом цветущие заросли. Над ними — масса ба-
бочек разнообразных окрасок и размеров. Рев водопада стал оглушитель-
ным. Идем к нему и оказываемся перед гигантским амфитеатром. По его
отвесным стенам с высоты 15—20 метров сваливаются грохочущие, мощ-
ные пенные потоки, разделенные крутыми скалами, заросшими лесом.
Из бурлящих котлов под водопадами вздымаются, клубясь, облака; вре-
менами под солнцем в них вспыхивает радуга. В стороне от главных — ме-
нее полноводные водопады, казалось, льются прямо из отвесной стены
джунглей. Налюбовавшись потрясающим зрелищем и вдоволь пофото-
277
графировав, мы поднимаемся на второй, доводопадный, «этаж» Рио-Кау-
ры. Пройдя берегом метров триста, купаемся в теплой, чистейшей воде.
Обратно Хавьер повел нас, «как сильных туристов», другим путем, по
гребню хребтика. Уже вечерело, когда мы оказались на вершине холма —
почти черном, горячем каменном куполе. Вокруг «лысины» цвели невысо-
кие деревья и кусты. Крупные, поникшие от дневного жара белые цветки
напоминали наш душистый табак, а безлистные ветви вроде бы сухих дере-
вьев украшены сказочными темно-оранжевыми редкими цветами с тон-
ким ароматом. Никогда не приходилось бывать в столь необычном месте.
Водопад на Рио Кауре
Сидим на краю каменной плиты, у начала крутого стометрового
спуска к нашему лагерю. Внизу широкая река, слегка извиваясь в бес-
крайних сплошных лесах, блестит серебром под зеленоватым закатным
небом. Она и теряется в джунглях, у дальних горных цепей с мягкими
контурами. Легкая золотистая дымка различием своей плотности разде-
ляет их по расстоянию. За дымкой едва видны оранжевые облака у гори-
зонта. Ни ветерка. Мы околдованы открывшейся красотой первозданно-
го таинственного лика Земли, теплым ароматным воздухом, неземными
тишиной и покоем. Наступающие сумерки заставляют сбросить чары —
еще надо спуститься по крутой, заросшей, едва заметной тропинке...
278
ВОСПОМИНАНИЯ О ПРАЗДНИКЕ
Первозданный пигинственный лик Земли
Утром следующего дня переплываем на лодке на другой берег Рио-
Кауры, на широкий песчаный пляж напротив нашей стоянки. Здесь без-
людно: далеко вокруг нет индейских поселений. И, как говорит Хавьер,
много диких животных. В джунгли заходим по впадающему в Кауру ру-
чью, журчащему под завалами камней и поваленных деревьев, — свиде-
тельство его мощи в период дождей.
Вскоре свернули на непонятно как угаданную Хавьером тропу. Нео-
жиданно Андрей остановился и стал знаками показываеть: идите тихо.
Оказывается, в густых зарослях, метрах в пяти от тропы, он заметил се-
мью пекари — животных, похожих на кабанов, но более тонкого телосло-
жения и раз в десять меньшего веса. Пекари очень пугливы, от любого
звука, даже треска веточки, они резко шарахались. Я разглядел только од-
но животное: на мгновение мелькнула гладкая темная щетина и тонень-
кие ножки. А рядом, на стволе дерева, сидела удивительная цикада: из-
под сложенных темно-синих в белых точках крылышек свесился распу-
щенный хвост из толстых белых восковых нитей.
Сильное впечатление производили громадные ярко-красные округ-
лые цветы. Они изредка выглядывали из непроходимых зарослей, всегда
по одному, и казались живым алым сердцем джунглей. Символом же ска-
зочности тропического леса можно признать белые цветы с цветонож-
279
Фантастическая цикада
Алое сердце джунглей
ВОСПОМИНАНИЯ О ПРАЗДНИКЕ
кой, длиной до 20 сантиметров. Прядями свисали они с ветвей высоких
кустов, а их густой сладкий аромат напоминал запах жасмина.
После нескольких подъемов и спусков услышали, как и вчера, шум
водопадов. Вскоре мы и увидели их; правда, здесь они не столь грандиоз-
ны, как на главном течении Рио-Кауры. Зато у берега, недалеко от водо-
падов и перекатов, притаились очень уютные, с чистой проточной водой
лагуны, подарившие нам чудесное купание. Здесь же, у цветущих кустов,
порхали прекрасные черные, со светлыми узорами, парусники.
Возвращаясь с экскурсии, решаем все три дня, оставшиеся до от-
плытия из Эль Плайона, провести в безлюдных джунглях на этом берегу.
Ранним утром высаживаемся здесь снова. По завалам камней и де-
ревьев направляемся в лес. И тут, словно встречая нас, из темных зарос-
лей вырывается сияющая голубизной морфо менелай и, покружив над
нами, уносится в джунгли.
...Солнце поднялось над лесом; его лучи пробили плотный полог де-
ревьев — в них на ветвях вспыхнула паутина. И сразу над кустом летящей
паутинкой заблестела фантастическая стрекоза с длиннющим тонюсень-
ким брюшком. Эти сказочные существа знакомы мне по Перу и Гайане.
Сразу после полудня довольно близко раздались вопли, похожие
одновременно на крики и попугаев, и человека. А затем высоко на дере-
вьях появились ловкие паукообразные обезьяны.
За три дня мы увидели здесь много красивых бабочек: нимфалид ро-
дов марпезия и гамадриас, геликонид, белянок, итомиид. И конечно, са-
мые эффектные и прекрасные — огромные, стремительные морфиды.
Как и в Гайане, морфо менелаи летали уже в девять утра. Их сменяли бар-
хатно-черные, с узкой, переливающейся голубой полосой морфиды, кото-
рых мы никогда прежде не видели и пока не можем определить этот вид.
А удивительная голубая полоса исчезает под определенным углом зрения
и поэтому в полете бабочки иногда становились совсем черными. Позд-
нее появлялись и проносились часов до трех ахиллесы папериа с сияю-
щей голубизной большей частью крыльев.
Из Эль Плайона мы отплыли на быстроходной моторке-плоскодон-
ке и уже часа через три увидели Лас-Тринчерас. И в этот же день, около
десяти вечера, Уве встретил нас у дверей своей гостиницы.
В следующее путешествие, в джунгли дельты Ориноко, отправляем-
ся самостоятельно. Из Сьюдад Боливара до местечка Пьякоа, около 200
километров, добирались двумя такси через Сьюдад Гуаяну — промыш-
ленно-энергетический центр и речной порт. По дороге Андрею удалось
купить две канистры и 20 литров бензина для генератора. Труднее всего
было найти канистры: во избежание закупок бензина про запас их изъя-
ли из продажи. В Каракасе даже не продавали двухлитровые бутыли с ко-
ка-колой — ее отпускали стаканами. Несмотря на забастовку нефтяни-
ков, цены на бензин не росли, и за 20 литров мы заплатили не более дол-
лара. Да и такси в Венесуэле значительно дешевле, чем в Москве, и никог-
да мы его не ждали и не искали более пяти минут.
В Пьякоа ночуем в одной из комнат, арендуемых «Какао Трэвл»; заку-
паем на три-четыре дня продукты, берем напрокат два гамака, с помощью
281
представителя «Какао» договариваемся с лодочником и рано утром отплы-
ваем к Рио-Сан-Хосе — притоку одного из многочисленных рукавов Ори-
ноко, образовавших дельту. По рукаву прошли немногим более 10 киломе-
тров и свернули в устье Рио-Сан-Хосе, заросшее великолепными крупны-
ми светло-фиолетовыми водяными гиацинтами. Шел третий месяц сухого
сезона, и приток так обмелел, что приходилось вылезать из лодки и прота-
скивать ее через мели, мимо упавших деревьев.
Для высадки выбрали небольшой песчаный пляж. Просим лодочни-
ка забрать нас через три дня, в пять часов вечера. Крутым коротким скло-
Заросли юищинтов в устье Рио Сан Хосе
ном, укрепленным корнями гигантского дерева — сейбы, поднимаемся
на поляну, заросшую кустами, усыпанными яркими желтыми и пурпур-
ными цветами. Между контрфорсами сейбы сложили свою поклажу и
отправились на разведку окрестностей.
В сезон дождей уровень воды в рукавах Ориноко и в их притоках
сильно повышается, и прибрежные леса оказываются затопленными, как
сельва Амазонки после дождя. Это и определило видовой состав расти-
тельности. Здесь большинство лиан, кустов и пальм покрыты шипами
различных форм и размеров — до 5 сантиметров. В таких зарослях без ма-
чете продвигаться невозможно. По мере удаления от берега джунгли по
282
ВОСПОМИНАНИЯ О ПРАЗДНИКЕ
проходимости приближаются к лесам на Рио Кауре: иногда без тропы
удается беспрепятственно пройти до ста метров.
Сразу за поляной пришлось продираться через узкие, заросшие
проходы между небольшими черными скалами, украшенными высоки-
ми колючими кактусами. За этим занятием нас и застала морфо, проле-
тевшая рядом столь стремительно, что разглядеть ее не удалось. Похоже,
мы ей не понравились, и прекрасная незнакомка больше не появлялась.
На Рио Сан Хосе
Зато летали изумительные пестрые риодиниды сталахтис сутерпе. От ос-
нования их шоколадных крыльев брызгами разлетаются белые пятныш-
ки и останавливаются у густо-оранжевых перевязей. Немало и очень кра-
сивых, крупных геликонид геликониус амарилис с широкой алой поло-
сой на темно-коричневых удлиненных передних крыльях.
На костре приготовили ужин. Уничтожили его; закрепили под дере-
вьями гамаки, над ними — самодельную москитную сетку. Теперь мож-
но заняться и подготовкой к привлечению на свет ночных насекомых и
других обитателей джунглей. Повешен белый экран, перед ним — 200-
ваттная лампа. Андрей залил в электрогенератор бензин, включил его, и
283
под мягкое урчание лампа начала разгораться. К этому времени, несмот-
ря на репеллент, мы уже были нещадно искусаны комарами: их звеня-
щие тучи появились сразу с наступлением сумерек.
На ярко освещенный экран летело из тьмы и усаживалось немало ин-
тересных создании: богомолы, жуки, осы, большие кузнечики, приползали
пауки средней величины... К нашему удивлению и огорчению, ночных бабо-
чек оказалось немного. А самых крупных и эффектных из них — павлино-
глазок — за три ночи мы насчитали не более десяти видов. Вероятно, это объ-
ясняется сухим сезоном, ведь джунгли Южной Америки славятся обилием
разнообразных фантастических ночных бабочек. Неожиданно свет разбу-
дил и выманил на экран и нескольких дневных — толстоголовок, голубянок
и даже черную с сияющей синей полосой препону — самую стремительную
дневную бабочку обеих Америк.
В целом, ночной лёт оказался не столь захватывающим, чтобы си-
деть у экрана всю ночь до рассвета. Поэтому Андрей надолго уходил с фо-
нарем и фотоаппаратурой в лес и снимал там потрясающие кадры. Я же
на часок заваливался в гамак. Просыпался от укусов комаров, когда пере-
ставал действовать репеллент. Эти чудовища пронзали плотный шерстя-
ной гамак и впивались снизу. Приходилось снова «поливаться» репеллен-
том — и только после этого садился у лампы.
А джунгли не спали. Кваканье квакш временами становилось похо-
жим на шумное дыхание какого-то гигантского существа и подчас вос-
принималось как дыхание самого леса. Всегда рядом, в темноте, что-то
потрескивало, будто кто-то ходит вокруг. Изредка все звуки перекрывал
близкий или далекий рев: то ли обезьян-ревунов, то ли ягуара.
Утром мы разложили и развесили на ветках приманки — вымочен-
ные в водном растворе сахара бананы, небольшие красные плоды неизве-
стного нам названия и кусочки ананаса. На такие яства летят многие за-
мечательные насекомые. С блаженством напившись забродившего фрук-
тового сока, они хмелеют и позволяют фотографировать себя с очень
близкого расстояния.
Пока же на нашей поляне ничего нового по сравнению с предыду-
щим днем не летало. Только над раскидистыми, высокими кустами,
сплошь усыпанными яркими желтыми цветками, вились светлые бабоч-
ки белянки и среди них — очень крупные, солнечные, огненно-желтые с
оранжевыми пятнами фебисы филея.
Недалеко от стоянки и мелководья, где мы купались каждые час-
два, Андрей обнаружил глубокую заводь, кишащую пираньями. Он тут
же смастерил удочку — лески и крючки купили в Сьюдад Боливаре — и с
громадного камня над заводью закинул крючок с приманкой в темную
неподвижную воду. Пиранья сразу схватила крючок, и в тот же миг Анд-
рей вытянул бешено прыгающую светлую рыбу величиной с ладонь. От
ее головы, как краска, тянулись темно-оранжевые разводы. Она так сжа-
ла челюсти, что крючок удалось вытащить, только разжав их плоскогуб-
цами. Рыба гневно ухала, открывая рот с острыми коническими зубами.
Когда же Андрей вытащил клюнувшую пиранью из воды с задержкой
около секунды — на крючке висела только голова: ее подруги, обезумев-
284
ВОСПОМИНАНИЯ О ПРАЗДНИКЕ
шие от запаха или вкуса крови, появившейся из ранки от крючка, сожра-
ли несчастную мгновенно. Жаль, уха из пираний оказалась невкусной. А
продегустировать их запеченными мы не успели: нас опередили мухи,
севшие на еще горячих рыбок. Рисковать же после этого не стоило.
В птичьем разноголосье джунглей четко выделялся призывный
крик: «Вить!». Звавшего «Витю» обнаружили не сразу. Это была большая
бурая скопа. Она не спеша, по-хозяйски облетела свои владения и уселась
на склоненное к реке дерево, гордо поводя белой головой.
«Плюшевый» паук птицеед
Когда мы ужинали под приютившей нас сейбой, Андрей заметил ог-
ромного темного паука-птицееда. Страшилище прижалось к прямому
светло-серому стволу метрах в пяти-шести над нами. Для меня — сосед-
ство не из приятных.
Вторая ночь на Рио-Сан-Хосе началась, как и предыдущая. Около ча-
са ночи подхожу к экрану и вижу на простыне под ним удирающую чер-
ную полутораметровую змею. Похоже, она ядовита: голова треугольная.
А птицеед всё оставался на освещенном лампой стволе сейбы, правда, не-
много сполз вниз. Когда на него направляли луч фонарика, он замирал и
после выключения фонаря не двигался еще несколько минут. Затем
скрывался на затененной стороне и вновь появлялся на освещенной толь-
ко через 15—20 минут.
285
В третьем часу Андрей разбудил меня: он нашел второго здоро-
венного птицееда. В свернутом листе побега банана заметил мохнатую
лапу и выманил всего паука. Тогда Андрей предложил ему крупного
кузнечика, и паук мгновенно принял жертву. Из-под волосатого чудо-
вища выглядывали только задние лапки кузнечика — вскоре они пере-
стали подрагивать. Поглощенный пиршеством, паук не реагировал ни
на нас, ни на свет фонариков, ни на близкие вспышки фотоаппаратов.
Он весь покрыт густой темно-коричневой шерсткой, только кончики
толстых лап — светлые, будто в туфельках. Несмотря на устрашающий
вид, в нем было что-то привлекательное, как в детской плюшевой иг-
рушке. Андрей показал и птицееда, который всё-таки спустился со
ствола сейбы на землю.
Третий день робинзонады начинаем с осмотра приманок. Лишь на
немногих лакомятся насекомые: то ли приманки не успели забродить, то
ли насекомых здесь маловато. Среди посетителей выделялись яркий жук-
усач с белой поперечной полосой на черных лакированных крыльях и
красивая голубовато-серая бабочка гамадриас ферония, замечательная
издаваемым при полете довольно громким потрескиванием крыльев.
Впервые на это обратил внимание Чарльз Дарвин, посетивший Южную
Америку во время плавания на «Бигле».
Еще вчера, осваивая территорию, неутомимый Андрей секачом
прорубил в колючих береговых зарослях проход длиной метров 200~300.
По нему я и решил прогуляться. Внимание привлекло удивительное де-
рево. От его прямого ствола отходили веточки с твердыми, круглыми, как
елочные шары, плодами размером с крупный грейпфрут. Крона дерева
уходила ввысь, землю под ним устилала скорлупа опавших плодов. Зеле-
ный туннель уперся в заросли: я в них заметил близкий просвет и попы-
тался пробиться к нему. Тут же в меня впились десятки шипов. По рукам
потекли, сливаясь, струйки крови. Пришлось отступить. Ссадины смазал
кремом «Эплан» — они подсыхали буквально на глазах и зажили на ред-
кость быстро. Облегчал он и зуд от укусов насекомых.
Все дни в Венесуэле были солнечными. Облака, изредка скрывавшие
небо, к часу дня рассеивались. И когда далеко за полдень солнце вдруг вы-
светило золотую кисею мелкого-мелкого дождя, мы удивились. Из про-
зрачного облака в зените неправдоподобно медленно опускались на реку
неправдоподобно мелкие капельки.
Третья ночь, как в гоголевском «Вие», оказалась самой ужасной:
кончился репеллент, не рассчитанный на такой расход, и комары с по-
бедным звоном довели наши страдания до предела. Как благословенный
рай, вспоминали Эль Плайон, где комаров почти не было, клещи единич-
ны, а песчаные мухи откладывали яички в ступни безболезненно. И тут
еще к концу ночи на севере возник, быстро приближаясь, мощный гул.
Чтобы спасти от воды раскаленную электролампу, я выскочил из гамака,
Андрей примчался из леса, и мы накрыли ее полиэтиленом в тот миг,
когда на нас обрушился водопад.
Свой последний рассвет на Рио-Сан-Хосе встречаем насквозь про-
мокшими под наспех натянутым протекающим старым тентом. И хотя
286
ВОСПОМИНАНИЯ о
температура воздуха не опустилась ниже 23 С, тепло нам не было. Дождь
продолжался, с короткими перерывами, часов шесть. Над лесом мчались
низкие серые тучи, словно у нас осенью.
Солнце проглянуло после полудня. Запели iтгицы, полетели бабочки.
Мы вспугнули двух гигантских бабочек калиго бразилиенсис. Если осле-
пительные морфиды ~ символ солнечного сияния, яркости, блеска и
фонтанирующей жизни джунглей, то калиго1 — их таинственный, суме-
речный, сказочный дух. Эти самые крупные (после самок некоторых пти-
цекрылов) дневные бабочки летают лишь в скоротечных утренних и ве-
черних сумерках. Днем они взлетают только потревоженные или соблаз-
ненные хмельным ароматом приманки. Темная окраска их широких ок-
руглых крыльев под определенным углом зрения неожиданно вспыхива-
ет волшебным глубоким синим или фиолетовым отливом. В этот миг
сквозь удивительную синеву возникает большой черный, в светлой опра-
ве, круглый глазок. Полагают, этот «глаз совы» отпугивает врагов бабочки.
На мокром песке пляжа видим цепочку глубоких трехпалых следов
длиной не менее 12 сантиметров. Животное вышло из реки и вернулось
в нее. Скорее всего, это следы самого крупного в мире грызуна капибары
(длина до 1,5 метра) или более редкого грызуна — пакараны.
Ровно в пять вечера, как и договорились, причалила моторка, и мы
покинули полюбившийся, несмотря ни на что, замечательный берег. Са-
мым интересным из увиденного на пути к Пьякоа, пожалуй, были четы-
ре черных со светлой грудкой тукана арасари с огромными массивными
белыми клювами. Мы проплыли совсем рядом, но их внимания не удос-
тоились. В Пьякоа подходим к нашей комнате, выходящей во внутрен-
ний крытый дворик, а нас встречает сидящая над дверью великолепная
брассолида эрифанис эзакус.
На следующий день пошли в лес, подступающий к Пьякоа. Еще в
поселке нас привлекло высоченное раскидистое дерево с как будто сухи-
ми, почти безлистными ветвями, украшенными крупными, редкими
красноватыми цветками. Среди цветков носились колибри и зависали
над ними, высасывая нектар длинными тонкими клювиками. В стреми-
тельном движении их крылья окружали тельце полупрозрачным диском.
Этих очаровательных, иногда совсем крошечных птичек в Венесуэле мы
видели везде: в Каракасе и его окрестностях, на Рио-Кауре, на Рио-Сан-
Хосе... Они быстро привыкали к нам, и их басистое бархатное гудение
подчас раздавалось у самого уха. Встречались колибри и очень яркие, си-
яющие, как драгоценные камни и бабочки.
В лесу находим знакомое по Рио-Сан-Хосе удивительное дерево. Но
здесь на затененных веточках у ствола висели не только круглые плоды, но
и диковинные огромные темно-оранжево-розоватые цветы с сильнейшим
ароматом белого пиона. Из многочисленных бабочек выделялась фантасти-
ческая риодинида из рода геликописНебольшая, светлая, с длинными изо-
гнутыми хвостиками на задних крыльях, она сидела, сложив крылышки, на
нижней стороне просвеченного солнцем листа. Серебряные пятнышки в
1 «Мрачный» (лш)
287
Я ИДУ ИСКАТЬ
Голубянка с «хвостиками», похожими на усики
ВОСПОМИНАНИЯ О ПРАЗДНИКЕ
темной оправе на исподе ее крыльев составили узор, очень похожий на па-
учка. Сама бабочка сливалась с листом, проступал только «паук», а хвостики
бабочки казались его лапками. Так беззащитное существо подражает хищ-
ному пауку. Андрей замечательно снял обманщицу на видео.
Оставшиеся дни решаем провести в Эль Плайоне и утром отправля-
емся в Сьюдад Боливар. До Сьюдад Гуаяны доехали на такси, а там, на ав-
товокзале, пересели на междугородный автобус. Уложили объемистые
рюкзаки в обширное багажное отделение и вошли в прохладный, зате-
ненный, просторный салон. Тихо льется мелодичная латиноамерикан-
ская музыка, бесшумно работает кондиционер. Предлагают соки со
льдом, желе, мороженое. Билеты — по доллару — кондуктор продал после
отправления. 120 километров проехали часа за полтора. За неделю, что
нас не было в Сьюдат Боливаре и Сьюдад Гуаяне, на бензозаправках по-
явились километровые очереди и солдаты.
И снова мы в гостинице у Уве. Договариваемся выехать в Эль
Плайон завтра, первого февраля, на двенадцать дней. К сожалению,
больше не получалось: четырнадцатое — последний срок подтвержде-
ния в авиакомпании KLM в Каракасе нашего вылета в Москву
шестнадцатого февраля. Уве согласен снова направить с нами провод-
ника Хавьера. Первым делом покупаем двухместную китайскую па-
Снова— Рио-Каура
латку: свежа в памяти длительная «ванна» под рваным тентом на бере-
гу Рио-Сан-Хосе. Заплатили около 19 долларов. В Москве такая палат-
ка стоила бы не менее 2000 рублей. Андрей закупил самые толстые ле-
ску и крючки — знал, для каких чудовищ применит их.
«Лендровер» подъехал в полдень. Теплая встреча с Хавьером и води-
телем-оператором Хонасом, который привез нас в Эль Плайон в январе.
Затем радушный прием в Лас-Тринчерасе. Рады нам и три пса. Ведь ха-
рактер и поведение собак отражает сущность их хозяев: у добродушных
псов хозяева всегда добрые и приветливые.
Ранним утром, как и в январе, над пляжем порхали пестрые гелико-
ниды, из джунглей за рекой прилетела та же пара роскошных зеленокры-
лых ару и уселась на то же дерево. Чего мы не видели здесь прежде, так
это большую стаю разных птиц-рыболовов на зеркале реки.
Плывем на быстроходной плоскодонке, на которой возвращались из
Эль Плайона. Ее виртуозно ведет коренастый красавец Анхель. Полюбив-
шийся берег Эль Плайона мы увидели после полудня. В лесу прибавилось
цветущих деревьев: огненно-желтых, ярко-красных, оранжевых, лиловых...
А пляж по-прежнему наступает на реку: сухой сезон продолжается.
Утром следующего дня на весельной лодке, взятой напрокат у индей-
ца Самуэля, переплываем на другой берег. Высаживаемся у «нашего» ручья.
Едва направились к лесу — оттуда вылетает сверкающая голубая морфо ме-
нелай, облетает нас и летит в джунгли, словно приглашая за собой. Почти
все насекомые, которых мы здесь видим, летали, сидели или ползали и в ян-
варе. Кроме удивительного крупного палочника. Его длинное тонкое серое
тельце очень трудно отличить от сухой веточки. Высоко, в залитой солнцем
обширной кроне дерева, стремительно проносилась яркая кастния и пор-
хала великолепная геликонида дидо. Ее удлиненные коричневые крылья
щедро украшены светящимся зеленоватым узором. Не менее ярка и кро-
шечная, но не пугливая черно-зеленая древесная лягушка, блестящая кожа
которой выделяет один из сильнейших природных ядов — батрахотоксин.
Андрей обнаружил поразительную способность земноводных. На
песчаном берегу ручья, в нескольких десятках метров от его впадения в
реку, он нашел круглые «бассейны» диаметром 20—30 сантиметров. Их
выкопали жабы или квакши и отложили туда икру. Причем расстояние
от «бассейна» до ручья рассчитывалось так, чтобы перемычку между ни-
ми ручей размыл ко времени появления головастиков. Поэтому от «бас-
сейна» с икрой до ручья оставалось 3—4 сантиметра, а «ванны» с голова-
стиками были уже размыты и они через ручей могли добраться до реки.
Чтобы побольше увидеть и узнать, надо посетить новые интересные
места. Одним из таких нам казались берега ручья, который мы переходи-
ли при первой, январской, экскурсии к водопадам Пара. Ручей впадает в
Рио-Кауру метрах в трехстах выше пляжа Эль Плайон. Далеко за полдень
направляемся по берегу к ручью. Лезем через завалы огромных черных
обкатанных камней, размер которых — с двухэтажный дом. Прошли ми-
мо небольшой, окруженной камнями заводи, где Андрей еще раньше на-
шел скопление электрических угрей и глыбы, откуда можно ловить пай-
ару — хищную рыбу, весом около пяти килограммов и с двумя жуткими,
290
ВОСПОМИНАНИЯ О ПРАЗДНИКЕ
Из-за тычинок, напоминающих шипы,
цветок пассифлорыназывают «Страсти Господни»
длиной до трех сантиметров, зубами на нижней челюсти. Начинало смер-
каться, и пришлось вернуться, чтобы не пробираться по камням в темно-
те. После «прогулки» у нас был вид проделавших весь путь вплавь.
За ужином, через Хавьера, как переводчика, договариваемся с Саму-
элем о том, что завтра он проведет нас только ему известными тропами.
На рассвете подходим с Андреем к реке и видим нашу лодку, при-
вязанную вечером к коряге, метрах в двадцати от берега. Возвращаем ее,
и Андрей понадежнее затягивает узел.
...Самуэль идет впереди, ему часто приходится работать мачете. Тро-
пы, которые он то ли видит, то ли чувствует ногами, я разглядеть не могу.
Наконец выходим на просеку, ведущую к широкому, неглубокому чисто-
му ручью. Здесь замечательно — много цветущих кустов, фантастических
цветов и, главное, прекрасных ярких бабочек: морфид, кастний, парусни-
ков, нимфалид. Не меньше чудесных бабочек порхает в солнечных кро-
нах высоких деревьев. В прозрачной воде, над светлым песком, косячка-
ми ходят рыбы, некоторые — довольно пестрые. Решаем проводить тут
не только дни, но и ночные наблюдения и съемки.
Вернулись ближе к вечеру и, конечно, сразу — купаться. Подходим с
Андреем к реке и с ужасом не находим лодки. Не сразу и разглядели ее у
другого берега: она наполнялась водой и ее борта уже выступали лишь на
несколько сантиметров. Протекала она и раньше, и мы постоянно вычер-
пывали из нее воду. Бегу к бухточке, где всегда стоят две-три индейские
лодки, а Андрей — к Хавьеру, чтобы тот позвал Самуэля. У «пристани»
291
оказался индеец, собравшийся отплывать. Знаками прошу его лодку, что-
бы сплавать за нашей. И вот мы плывем, загребая однолопастными вес-
лами. Приблизились и, находясь в сухой лодке, вычерпали из заполнен-
ной больше половины воды, а затем и сами перешли в нее: Андрей знал,
что буксировать надо легкую лодку.
К счастью, в этом месте стремительное течение проходит узкой
полосой посередине реки и частично поворачивает к обоим берегам,
образуя круговые противотечения. Поэтому-то лодку и не унесло тече-
нием. Но еще десять-двадцать минут — и она бы затонула, и ее никог-
да бы уже не нашли.
По словам Хавьера, Самуэль никак не отреагировал на сообщение о
случившемся. Мы с Андреем видим тому два объяснения: то ли он был
равнодушен к старой подтекающей лодке, то ли отвязывал ее в надежде,
что, заполнившись водой, она затонет и он получит с нас за нее назван-
ную цену. Зная, как на совесть, надежно, делает всё Андрей, не представ-
ляю, как завязанные им узлы могли дважды развязаться сами...
Сразу после завтрака, прихватив приманки, усиленные самым де-
шевым ромом, выходим по вчерашнему маршруту. Километра три идем
в полумраке: солнце не пробивает плотный зеленый полог. И всё же лета-
ют не избегающие тени восхитительные бабочки: разнообразные неж-
ные, прозрачные итомииды, пестрые геликониды, голубянки, яркие зеле-
ные и голубые ночные бабочки медведицы. Совсем низко над землей с
места на место быстро перелетают крупные бархатницы. Самые краси-
вые из них — представители рода пиерелла. Их широкие задние крылья
сияют сине-голубым рисунком.
Приманки разложили на стволах упавших деревьев и развесили на
кустах вдоль просеки, до ручья. Присмотрели и место под палатку. Затем
вернулись в лагерь за всем необходимым для ночевки.
Палатку поставили уже в сумерках — на просеке, в полусотне метров от
ручья. Ближе к берегу повесили лампу, экран и включили генератор. Ночной
лет оказался даже беднее, чем на Рио-Сан-Хосе. Прилетела лишь одна из са-
турний, да и ту мы видели в дельте Ориноко. Зато комаров почти не было!
Вскоре хор квакш перекрыл звон цикад, его звучание стало согласованным и
казалось дыханием таинственного лесного чудовища. Ритм «дыхания» вре-
менами ускорялся, как у лихорадящего больного, а затем возвращался к нор-
ме. Как и на Рио-Сан-Хосе, вокруг, в темноте, у земли всё время что-то потре-
скивало, и казалось: кто-то бродит, ломая сухие ветки. А приманками ночью
соблазнился лишь громадный, длиной до 7 сантиметров, темно-коричневый
таракан. Он так поглощен забродившим бананом с ромом, что окружающее
для него перестало существовать. К сожалению, ночные наблюдения нас ра-
зочаровали, и эта ночевка у электролампы оказалась последней.
Зато днем приманки «заработали». Почти на каждой наслажда-
лись жуки и чудесные бабочки: морфиды четырех видов, брассолиды,
среди которых выделялся великан калиго теуцер, сияющие рубинами
нимфалиды рода катонафелы, гамадриасы... Геликонид и итомиид при-
манки не соблазняли, и этими пестрыми или воздушными и прозрач-
ными, как лесные эльфы, бабочками мы любовались в дневном полу-
292
ВОСПОМИНАНИЯ О ПРАЗДНИКЕ
Приманки заработали — лакомятся брассолида и морфо дейдамия
мраке зарослей. Нередко в зарослях, совсем рядом, неожиданно взле-
тала вспугнанная калиго. Огромная бабочка летела стремительно,
нервно, и также неожиданно, с разгону, садилась обычно на ствол де-
рева, сложив крылья, украшенные «страшным» глазом совы. В корот-
ких сумерках калиго проносились по ломаной траектории, присажи-
вались редко и сразу взлетали.
Места, показанные Самуэлем, были самыми интересными из уви-
денных на Рио-Кауре. И мы каждый день проходили лесом к просеке, а
Кладка яиц редкой птицы танаму
по ней — к ручью. Для поддержания привлекательности приманок еже-
дневно поливали их забродившим соком. И всегда лес дарил нам встречи
с новыми замечательными созданиями.
Однажды на полпути к просеке, у тропы, мы случайно вспугнули с
земли большую птицу. Там, откуда она взлетела, на сухих листьях лежа-
ли шесть гладких ярко-бирюзовых яиц, немного крупнее куриных. Мой
сын Владимир по фотографиям кладки определил птицу как танаму,
увидеть которую — редкая удача. Пару раз над нами, высоко в кронах,
бесшумно проносились обезьяны, несравненно более изящные, чем
«паукообразные» сородичи.
Выходим на просеку, и Андрей предлагает сфотографировать «змею
на кусте». Я же разглядел ее, только когда он заставил пошевелиться то-
ненькую ярко-зеленую веточку, оказавшуюся змейкой точно такой же
формы, как и серая плетевидка на тропе к водопаду. Но теперь змея за-
маскировалась на зеленых веточках своего цвета.
Как-то вечером в лесу Андрей показал мне, как под лучом фонарика
в темноте светятся глаза некоторых животных. Любопытно: это свечение
видит только тот, чей налобный фонарь освещает существо. Мы увидели
на кустах и на земле зловещие немерцающие зеленые искры — глаза мно-
гочисленных мелких и среднего размера пауков. Оранжевые угольки —
глаза квакш, а пара близких ярко-красных огоньков — глаза козодоя.
Как-то на просеке нас обогнали, спеша к ручью, две индейские се-
мьи. В подвязанном на шее куске ткани женщины несли по младенцу.
Мужчины тащили по корзине со щепой. Через несколько часов они воз-
вращались с пустыми корзинами. Подходим к ручью — а рыбы в нем
нет! Там, где индейцы остановились, разбросаны рыбьи кости. Похоже,
рыбу оглушили ядовитым соком какого-то растения, возможно, дерева
асаку, и съели сырой.
К рыбной ловле — и как потом окажется, очень кстати — готовил-
ся и Андрей. Трудясь вечерами до полуночи в свете налобного фонари-
ка, он смастерил из срубленных прямых бамбуковых стволов толстую
длиннющую удочку и с рассветом, когда я еще спал, уходил испытывать
ее на пайаре. Заслуженный успех пришел в предпоследний день и по-
вторился в последний. Для этого ему пришлось сменить перекусывае-
мую страшилищем леску на капроновую веревку. Восторженными
криками приветствовали мы с Хавьером появление сияющего Андрея с
громадной глазастой рыбиной. Ведь у нас остался только рис. Хавьер,
кулинарное искусство которого росло с каждым блюдом, зажаривал
улов на углях, в банановых листьях.
В последние дни пришлось позаботиться и о питьевой воде. Сорока
литров бутылированной воды хватило на неделю. Пить воду из реки, как
все здесь, мы опасались даже кипяченой. Поэтому во внешне чистейшую
воду из ручья с другого берега Кауры добавляли перманганат калия (мар-
ганцовку). При этом фиолетовый цвет раствора быстро менялся на ко-
ричневый — признак высокого содержания в воде окисляемых органиче-
ских соединений. Затем в неаппетитную коричневую жидкость выдавли-
вали сок лимона, и она сразу становилась бесцветной и прозрачной, да
294
ВОСПОМИНАНИЯ О ПРАЗДНИКЕ
Хлебное дереву
еще с чудесным вкусом лимона. А в лимонах недостатка не было: на на-
шей стоянке росли два высоких лимона, и Андрей первым же броском
палки сбивал несколько плодов.
К сожалению, из-за языкового барьера мы почти не общались с ин-
дейцами. Поделюсь внешними впечатлениями. Все местные индейцы —
приземисты, ростом около полутора метра, полноваты, у некоторых да-
же выступают животики. Одежда — обычно трусы и майка, реже — лишь
набедренная повязка. Их малоподвижные, монголоидного типа лица не
выражают эмоций. Но когда, приветливо улыбаясь, с ними здороваешь-
ся — каждый отвечает открытой, чистой, детской улыбкой. Все индейцы,
которых мы видели, были молоды, ни одного пожилого. Не хочется ду-
мать, что у них столь коротка жизнь.
А вот наш проводник Хавьер подолгу вечерами беседовал с нами о
политике, экономике, природе, об основах морали и нравственности. Он
глубоко переживал гибель американского космического корабля «Ко-
лумбия» (трагедия случилась перед нашим вторым отъездом на Рио-Кау-
ру), скорбя об экипаже и считая научные результаты исследований в ко-
смосе достоянием всей планеты. У Хавьера университетское образова-
ние, он — специалист по маркетингу. Проводником работает не только
из-за заработка, но и ради общения с «интересными людьми». Он — че-
ловек очень увлекающийся. К нашей удаче, здесь он увлекся кулинарией
и достиг выдающихся успехов.
295
Последний день в Эль Плайоне. Как всегда, на рассвете криком
«Ка-ау!» меня будит птица. Андрей уже на рыбалке. Выхожу к реке. Всё
кругом накрыли зеленым каракулем джунгли. Я знаю: везде, где оста-
новится взгляд, скрыта тайна. Она дразнит и манит. Если там оказать-
ся — увидишь нечто неожиданное, новое, удивительное. Но теперь это
уже уходит в мечту...
Анхель приплыл за нами далеко за полдень. Быстро загружаемся и
отплываем. Рассчитывая на свет луны, рулевой решает плыть и ночью.
Как всегда, горечь расставания с полюбившимися сказочными местами
смешана с радостью скорого возвращения домой, в Москву.
Щедрость природы неисчерпаема! На прощание она дарит нам
фантастический закат. На западе облака на полнеба вспыхнули желто-
оранжевым пламенем и зажгли реку. Между огненными мазками про-
глядывало ярко-зеленое небо. Затем пламя стало алым и вскоре погасло.
Будто рай закрылся за нами. Не случайно нас туда и обратно везет лодоч-
ник по имени Анхель — «ангел».
Стемнело. Быстроходная моторка мчалась вниз по течению, разби-
вая лунные блики на черной воде. Мимо проносились черные завалы кам-
ней и черная стена леса. Под луной серебрились перекаты. Один раз лод-
ка села на камень и тут же слетела с него. Наконец, в полной тьме появи-
лись огоньки Лас-Тринчераса...
В Сьюдад Боливар въехали на рассвете. У гостиницы дружески про-
щаемся с Хавьером, водителем «лендровера». Наше желание оказаться
здесь снова, вроде бы, оставляет надежду на возвращение.
Утром, перед тем как отправиться в аэропорт, последний раз идем по
набережной. Нас окликают. Видим Хавьера, Хонаса, друзей из Лас-Тринче-
раса. Сердечная, шумная встреча-прощание. Все просят приехать еще.
Вылет в Каракас — в полдень. Подходим к аэропорту, а мимо, совсем
рядом, взмахнув ослепительно-голубыми крыльями, пролетает морфо ”
последний привет джунглей.
Из аэропорта Каракаса катим на такси к нашей гостинице. Нас не
было 31 день. Очереди на автозаправках стали короче, а машин и автобу-
сов на улицах — больше. В отличие от московских автобусы здесь, трогаясь
после остановки, не выбрасывают ядовитое сизое облако, а водители — сто-
ит пешеходу сделать шаг с тротуара на проезжую часть — пропускают
его. Разнообразие и возрастной диапазон автомобилей — потрясающие.
Гоняют на них лихо, но ни одного ДТП мы не видели.
К счастью, забастовка заканчивается. Открыты магазины, кафе, вы-
ставки; оживление около банков... Прежде нам больно было видеть, как
забастовщики разрушали свою экономику, отбрасывая назад прекрас-
ную страну.
День перед вылетом в Москву проводим в лесу над Каракасом. За
месяц лес разительно изменился: трава высохла, листва многих деревьев
пожухла, цветов и бабочек почти не видно. А ведь впереди еще месяца
два сухого сезона. О ручье, вдоль которого мы проходили в январе, напо-
минает только слегка увлажненная почва, но порхающих здесь полупроз-
рачных итомиид меньше не стало.
296
ВОСПОМИНАНИЯ О ПРАЗДНИКЕ
Часам к двум, когда исчезли на вершинах хребта белые облака, от-
правляемся туда на прежде «бастовавшем» подъемнике. Набор высоты —
километр с четвертью — до 2150 метров. По мере подъема зеленее стано-
вится лес, всё меньше страдающий от засухи. Наверху климат умерен-
ный. Температура всего 21 С, а в Каракасе — 30 С. Отсюда великолепная
панорама: на севере в легкой дымке блеклое, лиловое Карибское море
сливается с горизонтом, на юге, как на ладони, — громадный город под
солнечной вуалью, а на восток и запад тянется лесистый хребет с затенен-
ными ущельями и увальными вершинами. Была суббота, 15 февраля —
день Святого Валентина. Кругом — ярко, солнечно, празднично. Много
отдыхающих, особенно молодых. Темпераментные пары не стесняются в
выражении чувств.
Заходим во Дворец Спорта. Там — каток с искусственным льдом.
Катаются по сменам. Все берут коньки напрокат. На лед выходят неуве-
ренно, держась за поручни вдоль стен. Некоторые рискуют выкатиться
на середину. Лица напряженные, сосредоточенные. Очень смешно и тро-
гательно... Спустились уже в сумерках.
Александр Иванович любезно предложил отвезти нас в аэропорт.
А через несколько часов мы уже летели над океаном. Стараюсь систе-
матизировать впечатления от сорокадневной жизни в удивительной
стране, общения с ее фантастически прекрасной природой, открыты-
ми, энергичными, жизнерадостными и добрыми людьми. Думаю, уни-
кальная красота природы — не меньшее богатство Венесуэлы, чем
нефть, железная руда и энергия рек. И прав Уве, возводя для туристов
новую, большую гостиницу.
После возвращения в Москву прошло уже восемь месяцев. И те-
перь, рассказывая об экспедиции в Венесуэлу, я обнаружил, что не за-
быты ни один день, ни один час, проведенные там.
ТАК ЧТО ЖЕ Я НАШЕЛ?
Его нс удержит ни «если», ни «но».
Р. Киплинг
В своих тридцати экспедициях за бабочками я познал счастье от не
столь уж частого, но тем более ценного ощущения полного слияния с
природой, от осознания и чувства, что природа готова приоткрыть пере-
до мной хотя бы одну из своих бесчисленных тайн. И счастье от ощуще-
ния приближения к решению загадки природы сродни чувству, которое
я испытываю, проводя исследования в химической лаборатории.
Наблюдая и изучая бабочек, полнее и глубже воспринимаешь
красоту природы, ее поражающую гармоничность. О том же, как сча-
стье естествоиспытателя сливается со счастьем коллекционера, я уже
рассказал немало.
Август 2001 года. Узбекская таможня на границе с Киргизией. Мо-
лодой, лет двадцати, таможенник, узнав, что мы возвращаемся из экспе-
диции, произносит: «Я всю жизнь мечтаю побывать в экспедиции». И та-
кая мечта-тоска была в интонации его слов, что я убежденно ответил: «Ты
еще будешь участвовать в очень многих экспедициях». А сам же тогда ис-
пытал радость и благодарность судьбе и за — хоть и позднее — осуществ-
ление своей мечты, и за возможность продолжать это дело.
Экспедиции и бабочки подарили мне встречи и дружбу с прекрас-
ными, удивительными людьми. Опасаясь нарушить последовательность
повествования, я не рассказал о многих из них всего, что хотел бы. Поста-
раюсь частично восполнить пробел. Всех их объединяет увлеченность де-
лом своей жизни. Эта увлеченность высвечивает человека изнутри, рас-
цвечивает перед ним яркими красками окружающий мир. Только увле-
ченным по плечу незаурядные достижения...
Уже в первых памирских экспедициях я узнал, сколь высокого
нравственного уровня требуют от своих коллег экспедиционщики. В
1985 году на Мынхаджире Владимир Рубанов, главный геолог рудника
Заречное, не хотел давать положительную характеристику студенту-
практиканту из Львова. Причина — «эгоизм» будущего геолога. Я пытал-
ся разубедить Владимира: в столь молодые годы еще можно измениться,
да и нельзя ломать юноше жизнь. Он же отвечал, что в критических си-
туациях, в которых могут оказаться геологи, на такого нельзя положить-
ся, и эгоизм одного может привести к гибели многих.
298
ТАК ЧТО ЖЕ Я НАШЕЛ?
Никогда не забуду лица профессора Альфреда Бернардовича Павлов-
ского, когда, перевалив хребет, он спустился в Заречное. Мокрое от пота, оно
выражало и безмерную усталость, и боль, и радость от выполнения намечен-
ного самозадания и от преодоления себя. Ведь знаменитый шестидесятилет-
ний геолог, научный руководитель всех месторождений олова СССР, совсем
недавно перенес инфаркт, и врачи запретили ему физические нагрузки.
В 1984 году на очередное собрание Энтомологической секции МОИ-
Па запланировали выступление Николая Борисовича Коростелева с воспо-
минаниями о крупных ученых, увлеченных изучением и коллекционирова-
нием насекомых. С Николаем Борисовичем я знаком не был, но обратил
внимание на нетерпение, с которым знавшие его ждали этой встречи.
Уже в начале лекции я понял, что вижу человека выдающегося, с гро-
мадной эрудицией и незаурядным талантом рассказчика. Вскоре мы с Ни-
колаем Борисовичем стали друзьями. Профессор Московской медицин-
ской академии им. И. М Сеченова — естествоиспытатель, путешественник,
блестящий писатель, автор захватывающих книг по истории медицины,
здоровому образу жизни, «Автобиографических записок Н. Б. Коростеле-
ва», статей, рассказов... Впечатляют его интеллигентность и ум. Но самое
яркое и привлекательное в этом удивительном человеке — редкая доброта
и способность «заряжать» ею своих студентов-медиков. В январе 2000 го-
да мне посчастливилось отмечать семидесятилетие своего друга в Меди-
цинском университете с воспитанниками руководимого им кружка люби-
телей истории медицины. Сколько было прекрасных, излучающих добро-
ту глаз! Увидеть такое — праздник на всю жизнь.
Рассказывая о доброте, вспоминаю и Дмитрия Николаевича Степано-
ва, его яркую душевную красоту и щедрость, деятельную доброжелатель-
ность, готовность помочь. Дима — сын известного знатока и коллекционера
бабочек Н. В. Степанова. Сам он, математик по образованию, стал видным
специалистом по аквариумным рыбам — его книги издаются в разных стра-
нах. Он первым создал в московской квартире аквариумы с морской водой
и морскими обитателями — настоящие инженерные сооружения.
Сотрудник Лесозащитной экспедиции Александр Строев, с которым
мы в 1977 году собирали бабочек в Приморском крае, рассказал мне о «го-
ловастом» сослуживце, недавно окончившем Лесотехнический институт и
серьезно занявшемся применением современных математических мето-
дов в своей работе. А вскоре Саша пришел с худеньким молодым челове-
ком. Так я познакомился с Васей Тузовым.
Василий быстро защитил кандидатскую диссертацию о бабочке—вре-
дителе фисташки — среднеазиатской павлиноглазке столичке, стал уважа-
емым специалистом, описал несколько новых видов и подвидов бабочек.
Его всегда отличала основательность в подготовке к каждой экспедиции: он
предварительно изучает всю необходимую доступную литературу и, от-
правляясь в интересующий район, четко знает, что и где там надо искать.
В конце восьмидесятых Василий задался грандиозной целью — созда-
нием первого в истории нашей страны полного атласа дневных бабочек
СССР. Необходимость в таком издании понимали все энтомологи, но отпу-
гивал чудовищный объем предстоящей работы. Василий Константинович
299
собрал и возглавил авторский коллектив из энтомологов МОИПа и Россий-
ского энтомологического общества РАН. Многих представителей различ-
ных семейств описывал он сам, сам же систематизировал и редактировал
весь материал. А руководил он в значительной мере — своим примером.
Мне доверили описание бабочек семейства парусников. 14 когда из-за лени
хотелось оторваться от дела, сразу вспоминал, как сейчас «вкалывает» Вася.
14 вот, в 1997 году в болгарском издательстве «Пенсофт» на англий-
ском языке^од редакцией В. К. Тузова вышел первый том атласа «Дневные
бабочки России и сопредельных территорий». Через два года — выпущен
второй, последний том. Впервые в истории Российского государства опуб-
ликованы столь полные и научно обоснованные описания дневных бабочек
всей территории бывшего СССР. Этот двухтомник — результат громадного
труда, профессиональной эрудиции, фантастического трудолюбия, упорст-
ва, энергии и воли Василия Тузова, совершившего научный подвиг.
О научном редакторе атласа Олеге Григорьевиче Горбунове я впер-
вые услышал в начале восьмидесятых годов от Юрия Михайловича Зайце-
ва, своего доброго приятеля из Института морфологии и эволюции жи-
вотных им. А. Н. Северцова. Он ждал нового сотрудника Олега — «очень
сильного» выпускника биофака МГу. И вот уже двадцать лет, как мы с
Олегом — друзья. Он в полной мере обладает обаянием, столь необходи-
мым всем путешественникам. Неутомимый и талантливый трудоголик и
экспедиционщик, Олег теперь один из крупнейших в мире специалистов
по бабочкам стеклянницам — опасным вредителям многих растений.
14м описано 129 новых видов этих скрытных насекомых — около
12% (!) всех известных. Подавляющее большинство из них нашел он сам
Олег ~ автор монографии и более 90 замечательных научных статей —
представил к защите докторскую диссертацию. Он — профессор Нагой-
ского университета Мэйджо, где преподает энтомологию на японском
языке и поражает студентов и преподавателей своими трудолюбием и
трудоспособностью.
Не смогу назвать человека, с кем бы я преодолевал столько трудно-
стей, сколько с Андреем Сочивко. Мы вместе провели десять экспедиций:
девять — высокогорных памирских и одну — в джунглях Венесуэлы, и я
готов отправиться с ним снова и в горы, и в джунгли. Вместе мы создава-
ли — я писал текст, Андрей делал фотографии — книгу «Самые красивые
бабочки мира» и «бились» за ее выход в свет1. У нас немало совместных
научных статей о неизвестных прежде бабочках Памира, о его климате.
Да и теперь мы работаем над новыми проектами.
Очень сильный физически и щедро одаренный природой, Андрей —
человек добрый, даже покладистый. 14 этой покладистости он, похоже,
стесняется, ошибочно принимая ее за слабость. Дети обожают его, а ког-
да он кружит и подкидывает их — визжат от восторга. К нему примени-
мо выражение «талантливый человек талантлив во всем». У Андрея уди-
вительные руки: он замечательно расправляет самых нежных и хрупких
бабочек, непревзойденно рисует тончайшее жилкование крыльев стре-
1 Книга вышла в 2001 году в издательстве «Аванта +».
300
Андрей Сочибко
козы и поднимает в поиске насекомых многопудовые камни. Заслуга Ан-
дрея и в том, что «Атлас» под редакцией В. К. Тузова очень красив: он на-
рисовал портреты известных энтомологов, составил и сфотографировал
цветные таблицы с изображениями более трех тысяч бабочек...
Благодаря увлеченности бабочками, мне доступна радость общения с
замечательными знатоками и исследователями насекомых — профессором
кафедры энтомологии МГУ Владимиром Борисовичем Чернышевым и
кандидатом биологических наук, куратором коллекции чешуекрылых Зоо-
логического музея МГУ Андреем Валентиновичем Свиридовым. А книга
Владимира Борисовича «Экология насекомых» стала моей настольной.
И еще одна и, наверное, самая дорогая находка: в экспедициях я уз-
нал, что везде на земле у людей одинаковые моральные ценности и доб-
рых людей больше, чем плохих. Намного больше...
СОДЕРЖАНИЕ
ОТ АВТОРА .................................... 5
ПОЧЕМУ И КАК Я НАЧАЛ СОБИРАТЬ БАБОЧЕК ........ 7
ЗАГАДКА УССУРИЙСКОЙ ТАЙГИ ................... 11
УДИВИТЕЛЬНЫЕ СОВПАДЕНИЯ ..................... 17
«Мяукающие» кусты......................... 17
Счастье энтомолога ....................... 22
Несчастье энтомолога...................... 24
Почему я не ловлю парусника тоас.......... 25
ТАЕЖНЫЕ ВСТРЕЧИ.............................. 27
И СНОВА - ПРИМОРСКИЙ КРАЙ.................... 33
ВОЗВРАЕЦЕНИЕ К ГОРАМ......................... 37
НА ПАМИРЕ.................................... 48
Первое памирское лето..................... 51
У памирских гляциологов................... 64
ПЕСТРЫЙ ПАРУС ПАМИРА......................... 71
Первая встреча............................ 71
1984 — год четный ........................ 77
Наконец-то — год нечетный ................ 82
И СНОВА - ЧАРЛЬТОНИУС, ПАМИР И ГИССАРСКИЙ
ХРЕБЕТ....................................... 88
Черные камни.............................. 89
К рождению легенды ....................... 96
КЫЗЫЛРАБАТ, БАЗАРДАРА, МЫНХАДЖИР, ДИАХАНДАРА 103
302
СОДЕРЖАНИЕ /W
СИНЕЕ ОКО ПАМИРА..................................ПО
Бабочка аполлон автократор, и как я искал ее.116
СЕМЕЙНАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ .............................124
ЧЕЛОВЕК ПРЕДПОЛАГАЕТ.............................133
ДВАДЦАТЬ СЕМЬ ДНЕЙ ОДИНОЧЕСТВА ..................138
В ТЕ ЖЕ ГОРЫ - В ДРУГИЕ СТРАНЫ...................145
И снова — ожог и больница....................147
ЛЕТО ЧАРЛЬТОНИУСОВ ..............................154
НЕЖДАННАЯ НАХОДКА ...............................157
СЕЗОН УДИВИТЕЛЬНОГО .............................160
НА НОВЫХ МАРШРУТАХ ..............................166
Задержание ..................................172
Рыцари Памира................................174
ПОДАРОК СУЛУИСТЫКА ..............................176
Сражение на дороге ..........................176
МЫ ВОЗВРАЕЦАЕМСЯ.................................181
ПОСЛЕДНИЕ ПАМИРСКИЕ ЭКСПЕДИЦИИ ..................190
Капитан Андрей Семенов ......................193
Опаленные войной.............................203
Люди долга...................................209
Конец? ......................................213
СТРАНА ВЕЛИКИХ ГОР ..............................220
Как я ходил с шерпом в Гималаях..............224
В СЕЛЬВЕ АМАЗОНКИ................................234
Собранные малярии ...........................246
ГАЙАНА - «СТРАНА МНОГИХ ВОД» ИЛИ В ГОСТИ К СИ-
НИМ БАБОЧКАМ ....................................251
ВОСПОМИНАНИЯ О ПРАЗДНИКЕ ........................263
ТАК ЧТО ЖЕ Я НАШЕЛ?..............................298
Леонид Владимирович Каабак
Я ИДУ ИСКАТЬ
Редакторы И. Власова, Н. Князева
Художественный редактор И. Марев
Технический редактор И. Платонова
Корректор Л. Кузьмина
Компьютерная верстка С. Ситникова
Изд. № 0106002.
Подписано в печать 31.01.06 г.
Формат 84x108’/16. Бумага мелованная.
Гарнитура «Баскервиль». Печать офсетная.
Усл. печ. л. 31,92. Уч.-изд. л. 25,11.
Заказ № 0601040.
ТЕРРА—Книжный клуб.
127206, Москва, Чуксин тупик, д.9.
Отпечатано
в ОАО «Ярославский полиграфкомбинат».
150049, Ярославль, ул. Свободы, 97.
lani?