/
Автор: Латаврин Г.Г.
Теги: средние века (v – xv вв) торговля земледелие издательство наука российское византиноведческое периодическое издание византийский временник
ISBN: 0132—3776
Год: 1989
Текст
ISSN 0132—3776
АКАДЕМИЯ НАУК СССР
Византийский
временник
50
1989
«НАУКА»
АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ИНСТИТУТ ВСЕОБЩЕЙ ИСТОРИИ
Византийский
временник
Том 50
в
ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА»
МОСКВА 1989
ISSN 0132—3776
ББК 63.3(0)4
В 42
Редколлегия:
Член-корреспондент АН СССР Г. Г. ЛИТАВРИН (отв. редактор),
доктор филологических наук А. Д. АЛЕКСИДЗЕ,
доктор исторических наук Р. М. БАРТИКЯН,
кандидат исторических наук О. Р. БОРОДИН (отв. секретарь),
доктор исторических наук В. П. ДАРКЕВИЧ,
доктор исторических наук^ С. П. КАРПОВ,
доктор исторических наук Г. Л. КУРБАТОВ,
доктор исторических наук Е. Э. ЛИПШИЦ,
доктор исторических наук И. П. МЕДВЕДЕВ,
доктор исторических наук М. А. ПОЛЯКОВСКАЯ,
кандидат исторических наук О. С. ПОПОВА,
кандидат исторических наук 3. Г. САМОДУРОВА,
кандидат исторических наук Б. Л. ФОНКИЧ,
доктор исторических наук К. В. ХВОСТОВА (зам. отв. редактора),
кандидат исторических наук А. А. ЧЕКАЛОВА (отв. секретарь),
кандидат исторических наук И. С. ЧИЧУРОВ,
член-корреспондент АН СССР Я. Н. ЩАПОВ
Рецензенты:
В. К. РОНИН, П. Ю, УВАРОВ
0503010000-257
В 042(02)-89 85*89—1
ISBN 5-02-008970 2
ББК 63.3(0)4
© Издательство «Наука», 1989
Византийский временник, том 50
X. КЭПШТЕЙН (ГДР)
ПАРИКИ В РАННЕЙ ВИЗАНТИИ.
ПРОБЛЕМЫ СТАТУСА И ТЕРМИНОЛОГИИ*
Термин «парики» встречается в византийских источниках начиная
с X—XI вв. довольно часто; для этого периода истории Византии он обо-
значает зависимых крестьян вообще — в этом согласны все исследователи.
Разногласия здесь возникают прежде всего по специальным вопросам:
различные категории париков при различных формах (земельной) соб-
ственности, изменения их юридического или фактического положения
и т. п.* 1
Несколько иначе обстоит дело до X в. Свидетельства источников здесь
малочисленны и не всегда поддаются однозначной интерпретации. Проб-
лема социального статуса париков в этот ранний период и соотношения
парического права и колоната важна в первую очередь для оценки со-
циальных процессов эпохи перехода от поздней античности к раннему
средневековью. По этим причинам точки зрения на париков раннего пе-
риода расходятся значительно больше 2. Состояние источников здесь
требует большой осторожности во всех специальных высказываниях. Так,
например, Гюнтер Вайс, упорно отстаивающий точку зрения, согласно
которой «существенные структуры позднеантичного общества. . . не пре-
кращали своего существования вплоть до 1453 года», и распространяю-
щий ее в принципе также и на «колонат и париков», в конкретных выска-
зываниях по этому вопросу проявляет — и не без оснований — крайнюю
осторожность 3.
Вопрос о соотношении париков и колонов, а также ранне- и поздневи-
зантийских париков есть вопрос в первую очередь социально-экономиче-
ский и юридический; однако, как показывают все предшествующие ис-
следования, терминологическая его сторона также весьма существенна:
она помогает уяснить суть дела и не "должна поэтому упускаться из виду.
* Немецкий текст статьи находится в печати. См.: Акты V Международного кон-
гресса, посвященного изучению Юго-Восточной Европы. Белград, 1984.
1 См. в особенности: Ostrogorsky G. Pour 1’histoire de la feodalite byzantine. Bruxelles,
1954; Idem. Quelques problemes d’histoire de la paysannerie byzantine. Bruxelles,
1956; Rez.: Karayannopulos J. // BZ. 1957. Bd. 50. S. 167—182; Idem. Ein Problem
der spatbyzantinischen Agrargeschichte // JOB. 1981. Bd. 30. S. 207—237.
Обзор литературы до 1968 г. см.: Сметанин, В. А. О статусе некоторых категорий
париков в поздней Византии И ВВ. 1972. Т. 33. С. 7—11. О париках X—XI вв.
см. также: Литаврин Г. Г. Византийское общество и государство в X—XI вв.:
Проблемы истории одного столетия, 976—1081 гг. М., 1977; рец. К. В. Хвостовой
на эту книгу см.: ВВ. 1979. Т. 40. С. 195—203, особенно 199.
3 См. работы, указанные в примеч. 1 и 3.
3 Weiji G. Antike und Byzanz: Die Kontinuitat der Gesellschaftsstruktur // HZ. 1977.
Bd. 224. S. 529—560; О колонате и париках см.: Ibid. S. 550; Г. Вайсу возра-
жают А. П. Каждая и А. Катлер: Kaidan A., Cutler A. Continuity and Disconti-
nuity in Byzantine History // Byz. 1982. T. 52. P. 429—478. См. также: Wei/3 G.
Die Entscheidung des Kosmas Magistros uber das Parokenrecht: Ein Beitrag zur
Rechtsgrundlage bauerlicher Ansiedlungen in Byzanz//Byz. 1978. T. 48. S.477—
500 (изд., пер. и подробный коммент.).
1*
3
Отправным пунктом в размышлениях о термине «парик» раннего пе-
риода служат три закона Юстиниана. До нас дошли три его эдикта от 530
до 544 г. примерно одинакового содержания, в которых, между прочим,
категорически запрещается — во имя защиты церковной земельной собст-
венности — отдавать ее Ttapoixixw Stxaiw (по парическому праву)4. Особый
интерес представляют в каждом из этих случаев контекст и специальные
добавления. Так, в законе 530 г. за указанием не раздавать впредь цер-
ковных земель napoixixw §ixaiw следует такое добавление: «.. .более того,
следует упразднить само это название (ovopa), не известное ни одному за-
кону» 5. Все остальные виды договоров о передаче церковной земли дозво-
ляются; специально упоминается передача в эмфитевсис — но только людям
состоятельным, которые могли бы восстановить запустелые земли (Sta tt,v
aitoxaTaoTOatv той офеш;), — и в аренду (рла&шац), срок которой, однако,
не должен был превышать 20 лет6. Значит, парическое право должно
было отличаться от обеих этих форм передачи земли.
Еще более строга на этот счет большая новелла 535 г., которую Юсти-
ниан посвящает исключительно вопросу охраны церковного землевла-
дения. Эта Lex generalis призвана заменить существовавшие до сих пор
законы Льва I от 470 г. и Анастасия (Cod. Just. I. 2. 14. I. 470 и 17.1.
490—518), которые ограничивались Только Константинополем. В конце
пространного введения Юстиниан замечает, что закон Льва положил пре-
дел всяческим махинациям (anavta avaipel aotpiapov), но не мог предотвра-
тить будущих нарушений и обхождений законодательства. «Ибо некото-
рые, изобретя так называемых париков, которых не знают ни наши за-
коны, ни другие какие-либо, умудрились обойти закон и немало, стре-
мясь передать землю чуть ли не в постоянное владение» (Впрехт) a/e8ov
... sxKoiiqaiv). Такая практика должна быть воспрещена отныне юстиниа-
новым указом. Он выступает также против злоупотреблений эмфитевсисом
и ограничивает его действие самим получателем и двумя его наследниками,
а также добавляет, что на долю эмфитевтов церковных угодий может при-
ходиться не более одной шестой части доходов (насколько позволяют су-
дить данные законодательства, например: Nov. Just. 120. Р. 579.3) 7.
Аналогичным образом и новелла 544 г. о раздаче церковной собственности
запрещает продавать, дарить, обменивать или каким бы то ни было иным
образом раздавать недвижимое имущество, кроме как императору: «мы
запрещаем также отдавать что бы то ни было raxpoixtxij) Bixatip. Но эмфитев-
сис все-таки разрешается, причем снова указываются оба условия, упо-
мянутые уже в новелле 535 г. 8
4 См. примеч. 5, 7 и 8.
6 . . ЛеогеЕ^ореу reapotxizw pty Srzajco jj.'r]8elu.£<zv той koireou pyeoDai exx/.i]OiaCTixa>y repay-
ратшу txSoOiy, a/./.’ ayaipeiOTai to pi]8eyi vop<n "pupiCopeyoy ovopa (Cod. Just. I. 2.
24. pr.). Gp.: txSociv йхю^тиу гера^ратшу (Idid. 1. 2. 24. 1). Текст заимствован
из церковно-правового сборника Nomdcanon XIV titulorum, составленного при
Ираклии его анонимным младшим современником (может быть, тождественным
«Энантиофану»). По поводу oyopa см.: Preisigke F. Worterbuch der griechischen
Papyrusurkunden / Hrsg. E. Kie|31ing. B., 1927. Bd. 2. (примеры для I—VI вв.)
О выражении тф убрш уушр^бргуоу см. примеч. 7, а также: Joannus Lydus. De
magistratibus populi Romani libri tres / Ed. R. Wiinsch. Lipsiae, 1903. XII.
27. S. 82, 13 f. (Далее: Jo. Lydus. De mag.). Краткая редакция этого закона
У Анатолия звучит так: 'Н тирог/.глш oixaiu -руорёут] ezSoai? azupo; eOTiy erei тшу
Ezz/.'r]3laaTiza>4, ш; рфте тш морф ууорi-.opeут] (Collectio constitutionum ecclesiastica-
rum I Ed. Cod». Just. 1865). (Далее: Coll, const, eccl.).
6 Cod. Just. I. 2. 24. 1; 5 (7. 8. 12. 14); 4. (8. 12. 14).
7 Nov. Just. 7. Pr.; 1 (J. 535); S. 51. 10—34 betr. Emphyteuse; Z. 4—10: Tiyt;
•yap Ц to xaZoupeyov reapoiztzoy Цеирбуте;, р-^те toi4 TjpeTepot? yopoi? р^те dk'/.ш Tiyi
тшу dreavwy 'pcopijopevov, reepiYpa^pqv oo pizpdv epeksTijaay хата той yopou StTjvezijv
a^eSoy ётуотрауте? ezreol^siy, creep Tjpet; той koireou гераттеафа! zezwXoxapey, ef, ou тоу
bretp тоитшу e^pdipapey уброу — ё£еир1ахш. Для обозначения административно-пра-
вового нововведения см. также: Nov. Lust. 80. 1 (S. 391. 16 f.; Quaestor).
С пейоративным оттенком, как в Nov. 7: Pap. Oxyrh. 58. 5—8 (J. 288): reoXZoi. . .
собрата eauTotS ё^еирбуте?, ci pty yeipiaTtoy ol 8ё урарратёшу ol St <рроутизтшу. . .
8 Nov. Just. 120. 1 (J. 544); bes. S. 578. 23 ff.; S. 578.24—579.4 (Bds. V 2, 1).
Согласно Эклоге, разрешается еще, по крайней мере, обмен: [JaaiXixw 8t о!х<л
4
Оба добавления к распоряжениям насчет парического права в законах
530 и 535 годов сводятся к одному: парическое право не зафиксировано
законодательно — что указывает на его связь с обычным правом — и само
это понятие не утвердилось еще в юридической терминологии. Более того,
создается впечатление, что понятие парического права в начале VI в.
впервые пытается проложить себе дорогу в юридические тексты: в законе
530 г., где оно появляется впервые * 8 9, его предлагается вообще уничтожить
как понятие и правовой термин; в 535 г. это слово еще уточняется дистан-
цирующим «так называемое», которое сопровождает обычно иностранные
и заимствованные термины, упоминаются «изобретатели» этого одиозного
правового термина и запрещается его применение. Здесь же подробно обо-
сновывается необходимость издания новеллы по-гречески: она должна
быть действенной повсюду также и за пределами Константинополя и по-
тому должна быть понятна для каждого 10. Наконец, в 544 г. запрет
rcapotxtxdv Si'xaiov уже не сопровождается в тексте закона замечаниями,
указывающими на его чуждый законодательству характер; правда, из
всех видов раздачи земли по имени называется только один этот.
Что касается содержания термина, то здесь, видимо, шла речь о пере-
даче земли на длительный срок — более чем на двадцать лет (срок, раз-
решенный для p.t'a8a>aii; аренды), и, кроме того, о такой передаче, которая
была маловыгодна для церковного землевладельца, раз возникла необхо-
димость защитить его от нее законодательным образом.
Терминологическое отождествление парического права с колонатом
невозможно, на мой взгляд, в этих трех фрагментах законов Юстиниана
уже потому, что колонат в начале VI в. никому не мог показаться новым и
неслыханным правовым явлением. Колонат в собственном смысле слова
возник в западных провинциях Империи из частных арендных отношений
и самое позднее к началу IV в. окончательно сложился как не фиксируемое
в договорах отношение зависимости прикрепленных к земле крестьянских
производителей (само понятие colonatus встречается только с середины
IV в.) 11. Этот позднеантичный колонат, возникавший из самых разных
форм аграрного права и потому отмеченный повсюду разными особен-
ностями, имел множество оттенков, в том числе и существенно различав-
шихся между собой, — каждый нес на себе печать своего происхождения
и развития. Законодатель, желая установить юридически ясные отноше-
ния, стремится прежде всего к ясности и недвусмысленности понятий.
Именно о таком стремлении свидетельствуют определения и регламентации
Юстинианова Кодекса законов во всем, что касается колоната 12.
О парическом праве говорится в Новеллах Юстиниана как о новом
правовом термине; само же понятие «парик» »и в коей мере не было новым.
В эллинистическую эпоху rcapoixo? (живущий поблизости, сосед) обозначает
также чужака, недавнего переселенца (например, в LXX 13) и, кроме того
av'raXZa.'C'ceiv xal po'vov (Ekloga. Das Gesetzbuch Leons III. und Konstantinos’ V. /
Hrsg. von L. Burgmann. Frankfurt a. Main, 1983. 12.4. S. 605).
8 Опубликованный в стереотипном издании греческий текст Cod. lust. I. 2.24 из
«Номоканона», по-видимому, не изменен ни по содержанию, ни по формулиров-
кам, как показывает сравнение с Coll, const, eccl., с одной стороны, и с новеллами
535 и 544 гг. — с другой.
10 exeivip yap (Blatant? Льва — X. К.) zara itdwwv zpateiv xal zuplav eTvai SeaniCopsv,
Sioitsp айт-rp xal zpou8inxa[iev xal oi> tij катр{ш -tov \6fiov ои^Е^рйфацеч, d/./.d tau'c-rj
811 vc zotvij re xal 'EXXdBi ware aitaatv autdv elvai vvaipiuo» 8ia 16 itpoyeipo^ tr? ЁРШП-
velas (Nov. Just. 7.1. S. 52, 30-35).
11 Cm.: Johne К. P., Kohn J., Weber V. Die Kolonen in Italien und den Westlichen
Provinzen des Romischen Reiches: Eine Untersuchung der literarischen, juristischen
und epigraphischen Quellen vom 2. Jahrhundert v. u. Z. his zu den Severern. B.
1983. S. 17—18, 415—423, 424—429 (хронологическая таблица истории колонов).
См. также: Johne К. Р. Zum Begriff Kolonat in der Spatantike // From Late Anti-
quity to Early Byzantium. Pr., 1985. P. 97—100.
12 О колонате в эпоху Юстиниана см. в особенности: Липшиц Е. Э. К истории за-
крепощения византийского крестьянства в VI в.: Эволюция законодательства
о колонате в 505—582 гг. н. э. И ВО. М., 1971. С. 98—124.
18 См., например: LXX / Ed. A. Rahlfs. Stuttgart, 19525.
См.: ndpoixbv Satai td апёрра аои ё» 7^ oix 18(а. . . (losepht Genesii regum libri qu-
5
(преимущественно в надписях), служит специальным обозначением про-
живающего на территории полиса без права гражданства 14 *. Это значение
сохраняется и в римское время; так, Дигесты Секста Помпония (II в.)
дают следующее определение incola: «Incola est qui aliqua regione domici-
lium contulit, quern Graeci appellant; nec tantum hi qui in oppido morantur
incolae sunt, sed etiam qui alicuius oppidi finibus ita agrum habent, ut in
eum se quasi in aliquam sedem recipient» 18. Это значит, что как общее по-
нятие incola со временем ограничивается и применяется только к тем, кто
лишь как житель, не будучи гражданином (civis), живет на принадлежа-
щей городу земле вне собственного городского населения и не обладает
полными правами, точно так же и термин napotxo; сужает свое значение от
нейтрального «сосед» до специального обозначения неполноправного «при-
сельника», живущего как в территориальном, так и в правовом отношении
несколько на отшибе от общества '(общества полноправных граждан).
В то время как эллинистические источники заставляют предполагать,
что термий ftapoixos еще не закрепился окончательно и исключительно
за сельскими производителями, а служит скорее для обозначения юриди-
ческого статуса — речь идет, например, о париках, получающих граждан-
ство, или о вольноотпущенниках, которым был дан этот более высокий
статус16,—определение Помпония, напротив, явно указывает на принадле-
жащие городу пахотные угодья. На сельское по преимуществу производ-
ство указывают и греческие источники, начиная с III в., в которых ла-
powo; приближается по смыслу к угоруб;17, и свидетельства конца III—
начала IV в., где napoixo; обозначает, по-видимому, зависимого крестьянина
или арендатора18. Ни от этого времени, ни от последующих двух столе-
attuor / Rec. A, Lesmiiller-Werner, I. Thorn. Berolini, 1978. 15. 13; itxpotxo; xai
xapeitiSfiuo;. . . (Ibid. 23, 4); Ex. 2, 22; 18.3: reapoixo;. . . и aWozzla.
14 См., например: SIG. I. 398 (278 v. u. Z., Kos). 37—39: are^paw^opeG toG KoZita;
xai той? rtapoixou? xai zoi aAAoS tos evSapisuvtas ё-f Kfii itavtas OGlS. 55 (ca. 240
v. u. Z., Telmessa). 28 f.: auputopefeaftai reivta; toui TtoXitas xai той; itapoixous;
SIG. 570 (ca. 204—200 v. u. Z, Potidaia). 8—10; toG те svtuqxdwoiwi aotq> tdiv rco-
tatav xai taw xapoixu?; OGlS. 333 (113 v. u. Z., Pergamon). 11—13: SeSoaSat no/.i-
teiaj . . . toG avajpspopievois ex tai? tii>[v] reapo[ixajv areoJqpapaG xai taw atpatiutdw tot?
xa[to]ioxoaiv [t-q^ rcojtay xai tijv -/_a>pav. Подробное исследование этого вопроса
на базе надписей см.; Свенцицкая И. С. Категория reapoixoi в эллинистических
полисах Малой Азии И ВДИ. 1959. № 2. С. 146—153; Schaefer Н. // RE. 1949.
Bd. 18. Koi. 1695—1707, s. v. Paroikoi. См. также: Kreiflig H. Boden und Abhan-
gigkeit im Orient in der hellenistischen Epoche // Jahrbuch fur Wirtschaftsgeschichte.
1975. Bd. 2. S. 101—116, bes. S. 114; Ranowitsch A. B. Der Hellenismus und seine
geschichtliche Rolle. B., 1958. S. 91—138; парики — переселившиеся в город кресть-
яне с бывших царских земель.
16 Dig. 50.16.239.2.
18 См., например: OGIS. 338. 11 f., 20 f. Р. 34—38; Свенцицкая И. С. Указ. соч.
17 The Oxyrhynchus Papyri / Ed. В. P. Grenfell etc. L., 1898—1951. P. 1—21. 889
(J. 200). Далее: Pap. Oxyrh.j. (см. также более позднее упоминание VI. 225)
Z. 3: reapotx(oi) xai qea>pf[oi]; см. также: йлгр той xoivou -uaSv ’ApaqouTjvaw rcapoixcov xai
feaipqiov raw й^гтёрш? OGlS. 519. 6 f. (Ill В., Фригия).
18 Немногочисленные и по большей части лишь фрагментарно сохранившиеся ка-
дастровые записи из западных областей Малой Азии и с Эгейских островов конца
III—начала IV в. были подробно исследованы в ряде работ. См.: Jones А. Н. М.
Census Records of the Later Roman Empire // JRS. 1953. N 43. P. 49—64, bes. 49—
57; Karayannopulos J. Das Finanzwesen des friihbyzantinischen Staates. Munchen,
1958. S. 43—53. Обозначение «ipoixos встречается в этих кадастровых записях
лишь изредка. Так, одна рукопись с острова Фера называет наряду с пахотной
землей, виноградниками, масличными деревьями, скотом и рабами также и rcapot-
xoi. . . хш (р£оч) jtoXiTixi); (IG.XII.3.343. Z. 18). Немного выше (Ibid. Z. 12) этот
X<oplov был назван вместе с другими в описи земельной собственности (iugera
et capita) наследников некоего советника (Paregorios). В записях Хиоса встре-
чается обозначение хар[о1хшм] х[е^>аХа[], но только в качестве рубрики, без кон-
кретного определения. См.: Deleage A. La capitation du Bas-Empire. Macon, 1945.
P. 182—186, bes. P. 183 sq. А. Джонс, не уделяющий особенного внимания тер-
минологическим вопросам, называет этих itapoxoi, как и ^ешруо! (Дионисий из
митиленской записи IG.XII.2.79), и всех прочих лиц в аналогичном контексте,
и когда употребляемые термины не выражали определенных социальных понятий
(см.: IG.XII.2.76 [Mytilene]; BGH. 1880. Т. 4. Р. 336—338 [Tralles]), всегда либо
«(свободными) держателями» ((free) tenants), либо «coloni». См.: Jones А. Н. М.
6
тий не сохранилось свидетельств, однозначно характеризующих парика,
а параллельных свидетельств о Tzapoixixdv 81'xaiov нет вовсе19, что, естест-
венно, усложняет вопрос о его соотношении с колонатом.
Ни в самом юстиниановом Кодексе, ни в законодательстве не содер-
жится отождествления понятий rcapoixo? и colonus, mapoixixdv oExatov и со-
lonatus. Этого и следовало ожидать, принимая во внимание высказывания,
рассмотренные нами, а также этимологию обоих терминов. Несколько
иную картину дает специальная юридическая литература. В так называе-
мом Аутентике (Authenticum — латйнском переводе хата г.бйа; греческих
Новелл Юстиниана, сделанном еще до 556 г. для изучающих право20) вы-
ражение xaXoup.svov itapoixixov из новеллы 535 г. переводится как quod vo-
catur colonarium ius, rtapotxixip Stxaiw StSoa&airi в новелле 544 г. как de
colonis iuste dari quid21. Это, по всей очевидности, подтверждает теорию
тождества. Однако дело не так просто и однозначно, как кажется на пер-
вый взгляд.
Мы располагаем еще одной латинской версией новеллы 544 г., создан-
ной примерно в то же самое время юристом Юлианом. Так, он передает
Ttapoixixdv Scxaiov не как colonarium ius (или с помощью какого-нибудь
другого — несколько видоизмененного — выражения со словом colonus
(см. выше)), а как paroecicum ius 22. Это значит, что он отказался от пере-
вода и оставил греческий термин, только переписав его латинскими бук-
вами. А это, на мой взгляд, совершенно ясно свидетельствует о том, что
понятия irapoixixdv Bixaiov и colonarium ius он отнюдь не считал идентич-
ными и потому старался ни в коем случае не смешать. То обстоятельство,
что два юриста — современники как переводимого ими закона, так и
друг друга — передают один греческий термин napotxixov Bixaiov разными
латинскими, перестанет казаться нам существенно важным, равно как
и то, что более ранний из переводов — Аутентик отождествляет это поня-
тие с колонатом, если мы примем во внимание, что перевод так называе-
мого Аутентика был сделан, по мнению экспертов, в Италии — что объяс-
няет недостаточное знакомство с принятыми в восточных провинциях гре-
ческими терминами и их специфическим значением — и, кроме всего про-
чего, вообще признан во всех отношениях «неудовлетворительным», вы-
полненным без достаточных языковых и правовых знаний 23 * 2. Напротив,
юрист Юлиан, до Константинополя преподававший право, по всей види-
Census Records. . . Р. 51, 53, 56; Ср.: Dele age A. Op. cit. Р. 186: «colons». Он под-
разумевает под ними, очевидно, «coloni adscript! censibus» (см.: Jones А. Н. М.
Census Records. . . Р. 51); Karayannopoulos J. Op. cit. P. 48, 51: «Horige» («зависи-
мые», «крепостные»). Такое отождествление не кажется мне особенно удачным,
поскольку оно стирает, по всей видимости, существующие различия между поня-
тиями Ttapoizo? и colonus. До тех пор пока не будет однозначных критериев, поз-
воляющих более или менее достоверно установить границу между ними, следо-
вало бы оставлять термин ndpotzo? без перевода, тем более что в источниках данного
времени он встречается крайне редко.
19 Это подтверждают и лексиконы. Нет таких данных и у Е. Э. Липшиц, хотя она
касается также и времени до IX в. и высказывается в пользу отождествления
обоих понятий. См.: Липшиц Е. Э. О значении термина парик в Византии IX в. //
Эллинистический Ближний Восток. Византия и Иран. М., 1967. С. 74—76.1 До-
полнительные данные о слове uapoizo? в житиях этого времени приводит А. П. Каж-
дан, однако здесь оно имеет, как совершенно правильно утверждает автор, не тер-
минологическое, а традиционно-библейское значение. См.: Каждая А. П. К вопросу
об особенностях феодальной собственности в Византии VIII—X вв. И ВВ.1956.
Т. 10. С. 109 и след. См. также выше примеч. 13 и ниже примеч. 43—44.
20 Scheltema Н. J. L’enseignement de droit des antecesseurs. Leiden, 1970. P. 47—60.
21 Nov. Just; 7. Pr., 1. S. 51.5; Nov. Just. 120. 1. S. 578.23.
22 «Sed neque paroecico iure dari quidpiam concedimus». luliani epitome Latina novel-
larum lustiniani / Instr. G. Haenel. Leipzig, 1873. Const. 111. 1=§ 409 (=Nov.
Just. 120.1). S. 139. Сравнение с Аутентиком свидетельствует однозначно в пользу
перевода Юлиана. Юлианова парафраза настолько сжата, что соответствующий
пассаж в ней отсутствует. См.: Const. 7. 1=§ 32. S. 32; Nov. Just. 7. Pr. et 1; Schel-
tema H. J. Op. cit. P. 47—60; Wenger L. Die Quellen des romischen Rechts. Weimar,
1953. S. 669—671.
2S Различные мнения приведены у Л. Венгера: Wenger L. Op. cit.
7
мости, в Берите, был как нельзя более искушен в восточных институтах,
греческом языке и юридической терминологии, так что его перевод, в том
числе и интересующего нас места, должен быть, без сомнения, более пра-
вильным.
Таким образом, отождествление rcapoixixov Bt'xaiov с колонатом оказыва-
ется для юстиниановского времени бездоказательным, и тем более малове-
роятно, чтобы уже в III в. каросхо; и colonus означали одно и то же,
как это иногда утверждается24. Сохранившиеся тексты III—IV вв. с тер-
мином napaixo; не имеют современных им латинских переводов, а сами они
мало что раскрывают в содержании этого понятия. Это относится также и
к обоим законам, включенным в Codex repetitae praelectionis, которые
приводятся обычно как доказательство (тождества парика и колона):
Юстинианову от 530 г. 24 25 26 и еще не упоминавшемуся здесь закону импера-
тора Анастасия (491—518) о новой должности Comes sacri patrimonii.
В нем идет речь о том, что все подчиняющиеся этому чиновнику
уесоруо!., Ttapoixot и ёркротгбта: должны пользоваться теми же привилегиями,
что и подчиненные Comes rerum privatarum26, т. е. не могут быть из-
гнаны с земли без его согласия; освобождаются от эпиболы; гарантиро-
ваны от преследований со стороны фиска27. Но, во-первых, wxpoixot не ха-
рактеризуются здесь отдельно от прочих категорий; а, во-вторых, данная
сокращенная греческая версия закона, восстановленная из Василик, сама
возникла никак не ранее юстиниановского времени28. Наконец, в текстах
законов IV в. для передачи латинского colonus употреблялся обычно тер-
мин уешруб;29, так что itapoixo;, стоящее здесь рядом, с уесируб;, должно
обозначать какую-то другую категорию (может быть, inquilinus? См. ниже
примеч. 35). Отождествление парика с colonus liber 30 невозможно также
уже и по одному тому, что Юстиниан, недвусмысленно отмежевавшийся
в 530 и 535 гг. от парического права, в то же самое время (531—534) четко
и подробно определяет в своем Кодексе колона (colonus liber и colonus
24 Так, например, И. С. Свенцицкая считает, что термин itapoixo?, начиная с III в.
полностью соответствовал латинскому colonus. См.: Свенцицкая И. С. Указ. соч.
С. 153; IGI. III. 343; Cod. Just. I (а не III—X. К.) 34.1; 1.2.24. См. также: Jo-
nes А. Н. М. Census Records. . . Р. 51—56.
25 Cod. Just. 1.2.24. Pr. См. также примеч. 5.
28 . . . reaat tot? йге’auzby oust угшр-рД? т) reapoIzoC т; ёруитеита:?. . . — Cod. Just. I. 34
(=Bas. VI, 1, 102). 1; о создании должности и об обозначении хорл)? той itcrcpi-
poxiou; ср. также: Jo. Lydus. De mag. II. 27; Karayannopulos J. Op, cit. S. 72—
80.
27 Cod. Just. 1.34. 1—3.
28 Van der Wai N. Der Basilikentext und die griechischen Kommentare des sechsten
Jahrhunderts // Synteleia Vincenzo Arangio-Ruiz. Napoli, 1964. Bd. 2. S. 1158—
1165. Он указывает на то, что восстановленные в изданиях юстинианова Кодекса
греческие законы, сохранившиеся только в виде греческих сборников (почти все
они восходят к Василикам), находятся «под подозрением в интерполяции», и под-
черкивает, что это в особенности относится к греческой терминологии, обозначаю-
щей «магистратов, государственную казну, императорские домены». Тем самым
под сомнение ставится и God. Just. 1.34. 1—3 (Van der Wai N. Op. cit. S. 1164 ff.;
примеч. 19).
29 Например, в Новеллах Юстиниана. См.: Byzanz im 7. Jh. / Hrsg. H. Kopstein,
F. Winkelmann. B., 1978. S. 41. Anm. 2. См. также недавно заново интерпрети-
рованную двуязычную надпись из Памфилии от 527 г. (CIL. III.13640; Johne К. Р.,
Kohn J., Weber V. Op. cit. S. 259 ff.), содержащую ответ на жалобу «землевладель-
цев» (уе«»рто1=со1от), сидящих на церковной земле. Контекст жалобы не указы-
вает на арендаторов земли, данные источников предшествующих столетий также
говорят о зависимом сельском населении, не находящемся в арендных отношениях
с собственником земли. Есть, однако, и противоположная точка зрения (Preisigke F.
Worterbuch der griechischen Papyrusurkunden. Heidelberg, 1924. Bd. 1, s. v. тесорубс:
(Ackerpachter» (арендатор)), где учитываются данные от II в. до н. э. до VI в.
(Paton W. // IG. XII. 2. N 79. S. 37). На мой взгляд, по крайней мере, не все
приводимые ими места однозначно свидетельствуют о том, что речь идет именно об
аренде.
30 В этом смысле высказывается, хотя и очень осторожно, Г. Вайс: Diese «personal-
rechtlich freieste Erscheinungsform des spatantiken Kolonen . . . kommt . . . dem
tatsachlichen Status des byzantinischen Paroken am nachsten» (Weifi G. Die Ent-
scheidung. . . S. 491).
8
adscripticius) 81. Далее: свободный колон, как недавно было показано,
обозначался по-гречески в конце VI в. в юридических текстах как
xokcovo; 31 32; передача этих позднеантичных терминов греческим rcapotxos впер-
вые встречается кое-где в Василиках 33, т. е. в то время, когда понятие
колона стало уже историческим, перестав быть актуальным социальным
термином. По смыслу термин napoixo? в наибольшей степени соответствует
латинскому inquilinus (об incola см. выше примеч. 15). Впрочем, inquili-
nus тоже был известен юристам. Наряду с текстами из Дигест и конца
II в. следует назвать в первую очередь два включенных в Кодекс текста
400 г., в которых colonus и inquilinus употребляются как тождественные
(или почти тождественные) термины 34 35 * *. Здесь, впрочем, могут быть скрыты
собственные противоречия юстиниановского законодательства.
И другие авторы, как средневековые, так и современные, интерпрети-
руют парическое право не как колонат (в узком смысле слова — см. при-
меч. 11), но как род договорных отношений, лишь более или менее отда-
ленно родственный колонату (прекарий, эмфитевсис и др.) 38. По-види-
31 Cod. Just. XI. 48.23. Pr. 1 f. co ссылкой (§ 1) на определение в законе Анаста-
сия (Ibid. XI. 48, 19=Bas. LV. 1.18).
32 Popescu E. Quelques remarques sur le sens du terme «рюЭштб?» dans les Basiliques //
Beitrage zur byzantinischen Geschichte im 9. — 11. Jh. I Hrsg. V. Vavrinek. Pr.,
1978. S. 99-116.
33 В Василиках стоит выражение «той? -у-Т) evolxo»? napoixou?» (Bas. XLIV.
1. 107) вместо «inquilinos sive colonos, qui praedio adhaerent. . .» (Dig. 30. 112. Pr.).
В титулах несохранившихся параграфов, согласно индексу в Cod. Paris. 1357 (ср.
также и «Типукит»), слово raxpoizoi стоит один раз вместо coloni (Bas. LV.I.3.12=
Cod. Just. XI. 48, 50—52.68), один раз — вместо rusticani (Bas. LV.4=Cod. Just.
XI.54); evomoypacpoi naporzoi вместо coloni censiti (Bas. LV.2=Cod. Just. XI 49).
О развитии термина в латиноязычных областях ср.: Pape I. Bedeutungswandel
von «colonus» im Frflh- und Hochfeudalismus //Das Altertum. 1966. N 12. S. 162—
168.
84 Colonatus vel inquilinatus (Cod. Just. XI.66, 6); inter inquilinos colonosve . . .
indiscreta eadem paene videtur esse condicio (Ibid. XI.48, 13). Об инквилинате и
об изменении значения слова inquilinus от «арендатора», «съемщика» через «ново-
поселившегося варвара с ограниченной свободой» до «колона» (ср. оба текста из
Кодекса Юстиниана) см.: Johne К. Р. Op. cit. S. 159 й. Слово кбоошо? у Феофана
переведено Анастасией как inquilinus (Theophanii Chronographia / Ed. C. de Boor.
Lipsiae, 1883. P. 486.30. (Далее: Theoph-У). Дорофей (середина VI в.) в своем ин-
дексе к Дигестам (Dig. 43.32.1.1) многократно передает inquilinus (в значении
арендатора) словом лброг/.о? (Bas. LX.19.1 Schol.).
35 Kaser M. Das romische Privatrecht. Munchen, 1975. Abschn. 2. S. 408. M. Казер
упоминает парическое право в связи с прекарием, ссылаясь на Е. Леви (см.: Levy Е.
Westromisches Vulgarrecht. Das Obligationenrecht. Weimar, 1956. S. 273—275),
который с большим сомнением принимает точку зрения К. Е. Цахариэ фон Лин-
генталя. См.: Zacharia von Lingenthal К. Е. Geschichte des griechischromischen
Rechts. 3. Aufl. B., 1892. S. 261. Anm. 863: «dass der Paroke sich auf fremdem Grund
und Boden angesiedelt hat, und zwar ohne formliches Ubereinkommen mit dem Grund-
herrn. . .»; «napoi-zizov . . . also anfanglich ein precares, beiderseits unter gewissen
Modalitaten auflosbares Verhaltnis zwischen Grundherrn und Hausler»; «Wenn . . .
das . . . Sixaiov itapowxov wirklich etwas Entsprechendes gewesen sein sollte».
Немецкие переводчики Корпуса гражданского права (Otto-Schilling-Sintenis.
Leipzig, 1832—1833) указывают на право bona lihellaria (Bd. 5, Anm. 8 (Cod.
Just. 1.2.24.1)).
Об арендных отношениях либелляриев в Остготском государстве как типе
прекария см.: Levy Е. Op. cit. S. 272.
Позднейшая глосса замечает по поводу colonarium ius: «. . .colonarium ius
est veluti si domum valentem centum solidos et praestantem pensionem solidos decern
accipiat quis ab ecclesia et det pro ea solidos centum seu amplius, aut certe minus
et quasi iam de propria aggravet se dare singulis annis quasi pensionis nomine solidos
tres. Iste ergo appellatur paroecos, sed ipsam domum sub tam parva pensione in per-
petuum et ipse et heredes eius possidebant» (Nov. Just. 7. Pr. 1). К. E. Цахариэ
фон Лингенталь характеризует ее, на мой взгляд, совершенно верно, как «ganz
schiefe Erklarung» (Zacharia von Lingenthal К. E. Op. cit. S. 261. Anm. 863). Я не
склонна соглашаться с Г. Вайсом в том, что это толкование указывает якобы на
«переход собственности с очень долговременной выплатой и что оно «прекрасно
согласуется со словами Юстиниана» (см.: Wei (5 G. Die Entscheidung. . . S. 497),
ведь в тексте не сказано, что парик платит 100 солидов только «номинально», даже
если эти глосса становится приемлемой лишь при такой интерпретации. Ф. Дэль-
гер отождествляет париков, упоминаемых в Новелле Юстиниана II (Ius graeco-
9
мому, в этом вопросе даже сами юристы не в состоянии высказаться одно-
значно * 36. Однако как языковые, так и фактические аргументы заставляют
признать, что упоминаемое у Юстиниана парическое право не могло совпа-
дать ни с позднеантичным колонатом, известным римскому праву, ни
с эмфитевсисом, не должно было — ив социальном, и в правовом отноше-
нии — стоять где-то между ними обоими 37. Так называлось примени-
тельно к церковной и императорской недвижимости право вселения и
долгосрочного землепользования, право, которым пользовались свобод-
ные и которое, по-видимому, предусматривало, что церковь продолжает
распоряжаться своей собственностью. Для более определенных высказы-
ваний рассмотренные тексты Новелл, по-моему, не дают оснований.
Ретроспекция, так же как обзор дальнейшей истории понятия, едва ли
позволит нам высказать что-либо, кроме предположений и общих гипотез:
в цепи источников в обе стороны зияют лакуны и непосредственно примы-
кающие по времени звенья отсутствуют, а именно они были бы необходимы
для точной характеристики развития. Терминологическое значение napoixo;
эпохи эллинизма — живущие на земле полиса не-граждане — стерлось
и исчезло в силу исторических условий в императорскую эпоху. Свидетель-
ства этого времени позволяют увидеть более отчетливую связь napoixo;
именно с сельскохозяйственным производством; но свидетельств стано-
вится все меньше. При Юстиниане и в последующие столетия это понятие
однозначно указывает на сельскохозяйственное использование церковных
земель. Поскольку такой группы, какую составляли раньше эллинистиче-
ские парики, больше не существовало, то обозначавший ее термин закре-
пился за аналогичными поселенцами, только уже не на полисных, а на
церковных и монастырских землях, которые как раз тогда и конституи-
ровались. (В этой связи важно указание Н. В. Пигулевской на сирийское
понятие «таутаба», которое встречается в сирийских хрониках V—VI вв.,
как эквивалент греческого napoixo; 38. Здесь также идет речь уже о церков-
ных или монастырских землях). Так, с течением столетий это понятие
стало употребляться в совершенно новых контекстах и в результате термин
приобрел новое социальное содержание 39.
Парическое право упоминается снова после юстиниановской эпохи
впервые в X в. в постановлении магистра Косьмы (около 932 г. — около
romanum / Ed. J. Zepos, P. Zepos. Aalen, 1962. T. 1. P. [189]—190), даже с эмфи-
тевтами [Ddlger F. Regesten der Kaiserurkunden des Ostromischen Reiches von 565—
1453. Miinchen; B., 1924. Bd. 1. Nr. 48, 49).
36 См. примем. 36. О юстиниановом «эклектизме» см. также: Levy Е. Op. cit. S. 274 ff.;
см. его оценку А. Штейнвентером, «юридический способ выражения. . . неточен»
(Steinwenter А. //RE. 1937. Bd. 17. S. 1166).
37 См. выше примеч. 6. Об эмфитевсисе см.: Simon D. Das fruhbyzantinische Emphy-
teuserecht II Symposium 1977. Koln; Wien, 1982. S. 365—423. Также и П. Зепос
не говорит о тождестве колоната и парического права, но только об их сходстве
и о том, что последнее пришло на смену первому. Он подчеркивает при этом, что
точное значение и сущность терминов itipoixo? и Tcecpotxixbv Sizatov остаются по сей день
невыясненными. См.: Zepos Р. J. Servi е paroeci nel diritto byzantino e postbizan-
tino // Atti della Accademia nazionale dei Lincei. 1980. T. 377. Ser. VIII. Ren-
diconti. Classe di Scienze morali, storiche e filologiche. Roma, 1980. Vol. 35. Fasc. 5—6.
P. 424—427.
38 Пигулевская. H. В. К вопросу о разложении рабовладельческой формации на Ближ-
нем Востоке И ВИ. 1950. № 4. С. 45; Опа лее. Месопотамия на рубеже V—VI вв.
н. э.: Сирийская хроника Иешу Стилита как исторический источник. М., 1940.
С. 39 и след. Об употреблении этого термина у Захарии Ритора см.: Zacharias rhetor.
Historia ecclesiastica. VII. Cap. VI. P. 36 I Ed. E. W. Brooks. Louvain. 1953. Bd. 2.
24. P. 22—24; Сирийское слово переведено как inquilinus, но, впрочем, на осно-
вании обратного перевода можно строить какие-либо заключения лишь с большой
осторожностью.
39 Захария Ритор, изучавший право в конце V в. в Берите, а затем поселившийся
в Константинополе, автор составленной по-гречески, но сохранившейся только
по-сирийски «Хроники», как и его предшественник Юлиан, видимо, был хорошо
знаком с локальной юридической терминологией. К вопросу о создании и развитии
греческой юридической терминологии (но не ее латинской передачи) в этих двух
юридических центрах см., например: Hunger Н. Die hochsprachliche profane Lite-
ratur der Byzantiner. Munchen, 1978. Bd. 2. S. 363 ff.
10
982 г.) — источнике, на котором можно строить более или менее достовер-
ные выводы. Этот документ, изданный уже в 1927 г. Ф. И. Успенским и
В. Бенешевичем, выпустил недавно критическим изданием и Г. Вайс 40,
проанализировав его с самых разных сторон и в том числе обобщив его
данные по интересующему нас вопросу. Из постановления Косьмы сле-
дует: те, кто поселяется в качестве париков на землю епископа
6 elaeXOtuv шс Ttdpotxo;; <я; napoizoi eiai]x&7]aav xat szaOsa&riaav el? tov TO'tcov
Tvj; enioxon^s— S. 10—11), могут оставаться там, согласно парическому праву,
до тех пор, пока им не откажет епископ-землевладелец, но не имеют права
передавать эту землю дальше, даже если они возвели на ней постройки.
Если они покидают свою землю (avaXoipoovtcov аотшу, S. 14), она возвраща-
ется к землевладельцу, который возмещает им только материал, необхо-
димый для строительства дома. По истечении 40 лет их уже нельзя при-
нудить покинуть свой участок. Как и у Юстиниана, парическое право
относится здесь только к церковным землям и определенно отличается от
аренды и эмфитевсиса (S. 1—6). Правда, никакие другие условия здесь
не упоминаются — ни выплата тех или иных налогов (повинностей), ни
землеустройство (?). Учитывая эти умолчания — как Косьмы, так и еще
раньше Юстиниана, легко понять, что всякое сравнение парического права
с другими видами землепользования может быть лишь очень приблизи-
тельным. Достоверно одно: Юстиниан запретил парическое право,
Косьма же признает его существующим и действующим правом — таким
образом, несмотря на запрет, оно просуществовало de facto 400 лет. Юсти-
ниан обосновывал свой запрет необходимостью защищать церковную соб-
ственность на землю от «отчуждения ее чуть ли не навсегда», выступая та-
ким образом против поселенцев (которые пользовались, по всей видимости,
поддержкой власть имущих). Косьма занимает примерно ту же позицию,
хотя и не дает развернутых обоснований; он подчеркивает права земле-
владельца, которые не должны ущемляться, например, дальнейшим от-
чуждением (перепродажей) участка. В течение 40 лет хозяин имеет право
прогнать парика со своей земли («рб$ xi'vtjoiv autaiv xtvoooa S. 23); и вообще
irapotxtxov Stxatov остается в силе (try aua-taatv xat tt(v mjStv xai pe|3at<ix3iv e/et
лишь до тех пор, пока это угодно землевладельцу, поселившему у себя
париков (p-s/pi топ etadyovto; xopt’oo xat Зескстоо 'fvtbp.tqs xat fteX'paec»?,
S. 8—10). Такого тона применительно к парикам нет в Новеллах Юсти-
ниана. А это указывает — несмотря на все сходство юридических формули-
ровок парического права, разделенных четырьмя столетиями, — на паде-
ние социального статуса париков.
Еще отчетливее это становится заметно, когда речь идет не о церков-
ных землях, а о других формах собственности. Так, в новелле Констан-
тина Багрянородного de fundis militaribus (почти современной постановле-
нию Косьмы) категорически запрещается под угрозой штрафа стратегам и
другим ap^ovTs? держать стратиота ev Ttapotxoo Хоуш и отбирать у него его
стратиотский участок; из этого штрафа, составляющего 36 номисм, поло-
вину получает в качестве возмещения стратиот, другую половину — казна,
потерпевшая убыток в SouXeta (здесь, вероятно, -военной службе). Однако,
если кто-то другой прогонит стратиотов с их земли (ётёршу eBsXaadvtwv
atkooc ёх тшу otxettov), а их офицеры из сострадания приютят их у себя в ка-
честве париков (xatoixTetpavze; ёЗё^ауто rcapotxeiv sits Oeneoetv), они остаются
безнаказанными41. Здесь, несомненно, царит право сильного, власть иму-
щего — будь то экономическая или внешнеэкономическая власть. Если
раньше стратиот сидел на своем собственном наделе, то теперь он оказывается
париком на наделе своего законного хозяина и одновременно армейского
начальника (или же просто состоит у него на службе: ek oKTjpeatav тшу
40 Wei В G. Die Entscheidung. . . S. 480. (Далее см. сн. в тексте). До этого издания
опубликована была только одна ленинградская рукопись этого важного доку-
мента: Вазелонские акты / Изд. Ф. И. Успенский, В. Н. Бенешевич. Л., 1927.
С. XXXV и след.
« Jus Graeco-romanum. Bd. 1. Р. 222—226.
11
атрат-^шу i] rffiv dp/ovxwv). Социальный статус парика здесь совсем иной —
вероятно, здесь можно усмотреть еще одно указание на то, что парическое
право, засвидетельствованное для раннего времени преимущественно на
церковных землях, только на них более или менее сохранилось — хотя бы
формально. — в своем первоначальном виде; на всех же остальных землях
парик просто попал в зависимость и статус его весьма существенно пони-
зился.
Феофан, желая заклеймить алчность императора Никифора 42, сообщает
помимо всего прочего, кое-какие сведения о налоговом положении пари-
ков в начале IX в. Пятое из xaxovota (злоумышлении) Никифора заключа-
лось, по словам Феофана, в том, что парики церковных недвижимостей
('земель), общественных учреждений (организаций), церквей и император-
ских монастырей принуждены были с 802 г. — начала правления Ники-
фора — платить также и «дымовой налог» (та xarevtxa); кроме того, с них
требовали платы за владения (земли), отходящие под императорское по-
печительство, так что налоги для них удвоились 43. В противоположность
Юстиниану и Косьме этот не юридический текст говорит не об охране цер-
ковных прав собственности государством, а, наоборот, о посягательствах
на права и, может быть, даже на доходы церкви. Правда, дарение церков-
ных земель императору было безоговорочно разрешено еще Юстинианом,
так что возмущение Феофана не совсем оправданно, по крайней мере юри-
дически.
* * *
Итак, социальный термин |rapoixo;, сохраняя исходный смысл «недав-
него поселенца», менял свое значение каждый раз в соответствии с но-
выми социальными условиями (эллинизм — императорская эпоха — ранняя
42 Theoph. Р. 486.29—487.5. См.: Сюзюмов М. Я. Проблемы иконоборчества в Ви-
зантии // УЗ Свердлов, гос. пед. ин-та. 1948. Т. IV. С. 56, 77, примеч. 38, 39.
По мнению М. Я. Сюзюмова, термин icapouo; здесь, так же как и в житиях того
времени, следует понимать в библейском смысле как «странник» (см. выше при-
меч. 13): «Парик здесь — кормящийся на «щедроту монастыря» странник, который
только потом превратился в зависимого». На мой взгляд, однако, этот контекст
не говорит в пользу «странника», хотя и не позволяет думать также о «крепостном
крестьянине».
43 Например: Theoph. Р. 482.30—483.1. Мне кажется, что reapoixo? в этом месте, без-
условно, ассоциируется с библейским словоупотреблением (ср.: ка.чха. кроз^китоу xai
reipoixov — LXX Ex. 12.44—49. Это, однако, не исключает того, что здесь,
судя по контексту, идет речь о прясельниках или переселенцах, от которых ожи-
дается ежегодная выплата налога, — в отличие от примеров из житий святых,
приводимых у М. Я. Сюзюмова и А. П. Каждана (см. выше примеч. 19), которые
являются однозначными библейскими цитатами (особенно: PG. Т. 100. Col. 1120
В 14; Т. 105, Col. 908 В 12 sq.; а также и более ранние примеры, собранные
у Лампе). Здесь же сообщение Феофана (или его источника) о политическом меро-
приятии соединяется с библейской аллюзией. Поэтому мне кажутся равно сомни-
тельными как слишком уверенные утверждения П. Яннопулоса (Yannopoulos Р. А.
La societe profane dans 1’empire byzantin des VIIе, VIIIе et IXе siecles. Louvain,
1975, P. 224—227), так и резкие возражения против них А. П. Каждана и И. С. Чи-
чурова. См.: Каждан А. П., Чичуроз И. С. О структуре византийского общества
VII—IX вв.: Проблема социальной стратификации и книга П. Яннопулоса //
ВО. М., 1977. С. 121 и след.). Переселение из Малой Азии (или Сирии) вполне
вероятно (ср. особенно параллельное место у Феофана, похожее, по крайней мере,
в языковом отношении. Theoph. Р. 452. 1 sq.); связь этого переселения с преды-
дущим сообщением уже менее вероятна, а в целом относительно того и другого
едва ли можно сделать какой-либо однозначный вывод. Это относится и к точной
характеристике переселенцев. На мой взгляд, здесь можно сказать только то, что
группы населения насильно (ёгеоихраХш-сгбао;) переселяли во Фракию, расселяли
их там и из их ежегодных выплат ожидали дохода для фиска (не исключено, по-
моему, что их поселяли в качестве париков на государственно-императорские
земли — синтаксически сжатая библейская аллюзия может выражать и это); сле-
довательно, до сих пор они должны были выплатить в государственную казну
очень мало или совсем не платить (на основании какого статуса они стали бы ила
тить? Как безземельные? Как свободные землевладельцы? Потому ли, что они
жили за пределами византийского контроля?). Поскольку это место из Феофана
не подкреплялось никаким достоверным историческим свидетельством и поскольку
оно к тому же производит впечатление испорченной вставки (его нет и в переводе
Анастасия), постольку на этот счет возможны лишь гипотезы.
12
Византия). Этот термин не обозначал колона, который около VI в. переда-
вался как уешруб; или evaKoypacpo; (adscripticius) или xokoivo; (colonus liber)
(засвидетельствованный для VI в. перевод латинского colonus греческим
mapoixo; объясняется недостаточной компетентностью переводчика). Только
в Василиках napoixo; иногда употребляется для передачи colonus: но это
уже то время, когда понятие колона стало уже чисто исторической кате-
горией, хотя воспринималось, очевидно, как родственное по смыслу совре-
менным парикам.
Так же резко изменялось, по-видимому, и фактическое положение па-
риков; и здесь не было плавного, последовательного развития. Мелкая
крестьянская аренда, так же как и другие самые разные отношения кре-
стьянской зависимости, возникала на основе позднеантичного колоната,
который пытались определить и унифицировать юристы Юстиниана. При
этом некоторые из восточных правовых норм не получили, по всей види-
мости, ясного определения, даже если были близки по своей сути к этим
отношениям зависимости. Парическое право, утверждающееся к концу
V—началу VI в. в крупных церковно-монастырских земельных владе-
ниях, сохраняется — как правовая норма — сравнительно с другими
неизменным, даже если и несколько модифицированным; в то же время
социальное положение париков со временем существенно ухудшается.
Однако в отличие от колонов IV—V вв. они сохраняли право свободного
передвижения даже вплоть до X—XI вв.
В целом на востоке в силу как географических, так и исторических
условий аграрные и общественные отношения в большей мере определя-
лись традицией. В императорскую эпоху продолжали — до известной
степени — существовать эллинистические формы этих отношений под лег-
ким покровом не слишком глубоко проникшей романизации. Поэтому
переход от поздней античности к средневековью, от восточных форм коло-
ната к парикам X—XI вв. (это был, конечно, лишь один из элементов раз-
вития) происходил путем более длительных и менее глубоких преобра-
зований.
Византийский временник, том 50
Е. П. ГЛУШАНИН
ВОЕННО-ГОСУДАРСТВЕННОЕ ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЕ
В РАННЕЙ ВИЗАНТИИ
(к вопросу о генезисе фемного строя)
В последнее время в специальной литературе вновь оживилась дис-
куссия о генезисе фемного строя в раннефеодальной Византии Ч И вновь
ее главной составной частью стал вопрос о происхождении стратиотских
наделов. Окончательно, вслед за Ю. А. Кулаковским и И. Караяннопу-
лосом, отвергнут старый тезис о создании их Ираклием. Характерной
особенностью современного подхода к проблеме является то, что она ре-
шается на материале VII—IX вв.; к данным ранневизантийского периода
практически не обращаются. Однако в качестве основных составных фем-
ных ополчений признаются остатки ранневизантийской военной органи-
зации. Так, согласно Дж. Хэлдону, происхождение стратиотских наделов
есть результат постоянного размещения византийских походных сил во
время 650-х годов и позже 1 2. По мнению Р. Лилие, исходным моментом
складывания солдатской собственности в фемах следует признать «длитель-
ное размещение ранних „пограничных армий" на постоянных местах
внутри имперских областей в VII в.» 3.
Особенностью современных исследований является также и неприятие
концепции И. Караяннопулоса, согласно которой фемный строй IX—X вв.
есть прямое продолжение некоторых элементов военной организации ран-
ней Византии. Тем не менее вне зависимости от того, как в данном случае
решается вопрос о континуитете и дисконтинуитете, подход Дж. Хэлдона
и Р. Лилие с их обращением только к одному из элементов ранневизантий-
ской военной организации в качестве исходной формы фемного строя (соот-
ветственно походной или пограничной армии) выглядит более упрощен-
ным, нежели у И. Караяннопулоса. Как известно, по его мнению, стра-
тиотские наделы произошли «частью из земель limitanei, частью из зе-
мельных поместий, полученных из военной добычи, связанных частично
с повинностью военной службы, и, наконец, из свободных земельных име-
ний ветеранов и активных солдат государства, которые перешли к их
наследникам, конечно, с обязанностью или, лучше сказать. . . тенденцией
или правом военной службы» 4. Таким образом, хотя И. Караяннопулос
в качестве структурообразующих элементов стратиотских наделов рас-
сматривает только «военные» земли, его исходная база явно шире, нежели
у Дж. Хэлдона и Р. Лилие. И, кроме того, отказ от попыток пролонги-
рования военной организации ранней Византии выглядит у них в значи-
тельной мере априорным и неаргументированным.
1 Haldon J. F. Recruitment and Conscription in byzantine Army c. 550—950: a Study
on the Origins of the Stratiotika Ktemata. Wien, 1979; Lilie R. Die zweihundert-
jarige Reform: zu den Anfangen der Themenorganisation im 7. und 8. Jahrhundert H
BS. 1984. Vol. 45. S. 27—39; Pt. 2. S. 190-201.
2 Haldon J. E. Op. cit. P. 79.
3 Lilie R. Op. cit S. 201.
4 Karajannopulos J. Die Entstehung der byzantinischen Themenorganisation. Mun-
chen, 1959. S. 88.
14
С другой стороны, И. Караяннопулосом исследование всех категорий
солдатских земель велось без учета региональных особенностей, без вычле-
нения этапов их развития. Такой отвлеченный подход тем самым с неиз-
бежностью порождал статическую картину военного землевладения IV—
VI вв., являясь одновременно основой для всевозможных концепций кон-
тинуитета. На наш взгляд, при изучении генезиса фемного строя пред-
ставляется необходимым учитывать реальные результаты эволюции всех
видов ранневизантийского солдатского землевладения, что и предполагает
детальное изучение развития каждого из его элементов.
Под данным термином предлагается понимать категорию земель, пере-
данных пограничной армии как государственному институту правитель-
ством и не подлежащих отчуждению и присвоению частными лицами. Такая
оговорка не случайна, поскольку limitanei могли владеть землями и
в частном порядке, а частное землевладение пограничников является темой
отдельного исследования. Строгое разграничение обоих типов землевла-
дения необходимо потому, что в историографии нередко смешиваются дан-
ные, касающиеся их. Это, в свою очередь, приводит к тому, что зачастую
пограничная армия поздней Римской империи и ранней Византии рису-
ется как однородный организм, не подразделяющийся внутренне на ка-
кие либо социальные или военные категории. Именно такой подход поро-
дил в свое время тезис о том, что limitanei — аграризующаяся погранич-
ная милиция, которую правительство сознательно перевело на самоснаб-
жение. Думается, что исследование военно-государственного землевла-
дения поможет также выявить те социальные характеристики limitanei,
на которые обычно меньше обращалось внимания.
Оставляя пока в стороне проблему генезиса военно-государственного
землевладения, можно считать несомненным факт его существования в на-
чале IV в.: нарративные источники свидетельствуют о нем уже при Дио-
клетиане (Malal. 308; Pan. Lat. IX. 18, 4; Amm. XXIII, 5, 2), несмотря
на то что официальный термин зафиксирован только под 363 г. (С. Th.
XII. 1, 56). Данные археологии подтверждают сообщение Аммиака об
эшелонировании лимеса прежде всего в восточных провинциях 5, где глу-
бина его в некоторых местах достигала 70 км 6. Сложная инфраструктура
лимеса с неизбежностью порождала не менее сложные проблемы эффектив-
ности насыщения его войсками и их материального обеспечения. Д. ван
Берхемом было высказано предположение, что на внешних лимесах раз-
мещались алы и когорты, на внутренних — пограничные легионы и кава-
лерия. При этом, исходя из того, что налоговые скидки у alares et cohorta-
les ниже, чем у legiones riparienses (С. Th. VII. 20, 4), был сделан вывод,
что солдаты ал и когорт в IV в. считались войсками второго разряда и
именно из них организовывались военно-земледельческие общины 7. Тем
не менее в нашем распоряжении нет данных о том, что солдаты сами воз-
делывали землю. Очевидно, приходится говорить только о коллективном
владенпи ими землями, приписанными к их кастелам, которые обраба-
тывались, как, например, на Дунае, зависимым населением 8.
По мнению А. Мочи, на Дунае землями солдат-колонов были praedia
легионов и предназначались они в IV—V вв. для дедитициев 9. Помимо
приведенного А. Мочи материала надписей, это прослеживается и по тер-
минологии SHA. Воины же пограничных, равно как и походных, сил полу-
чали аннону из государственных складов (С. Th. VII. 4, 1—17) и от посес-
соров (С. Th. XI, 1, 21).
5 Gichon М. The origin of the Limes Palaestinae and the major phases of its develop-
ment // Studien zu den Militargrenzen Roms. Koln; Graz, 1967; Poidebard A. La
trace de Rome dans le desert de Syrie: Le limes de Trajan a la conqu6te arabe. P.,
1934.
8 Berchem D. van. L’armee de Diocletien et la reform constantinienne. P., 1952. P. 16.
7 Ibid. P. 17—21, passim.
8 Mosey A. Zu den prata legionis 11 Studien zu den Militargrenzen Roms. S. 211—214.
9 Ibid. S. 214.
15
Согласно Фемистию, объехавшему с императором Валентом ряд мел-
ких фрурий Дуная, у пограничников не было иных источников получения
продовольствия, кроме государственных поставок и грабежа (Or. X. 136).
Но совет Анонима IV в. провести сокращение военных расходов путем
предоставления солдатам земельных наделов говорит о том, что политика
государства в этом вопросе была диаметрально противоположной (А поп.
De reb. bell. 5).
Любопытно отметить тот факт, что все законы, запрещавшие захват
лимитанских полей, предназначены только для восточных и африканских
провинций и обходят дунайские. Почему же в таком случае военные земли
постоянно, судя по данным законодательства со второй половины IV в.
и до середины VI в., приватизировались на Востоке, а не на Дунае? Оче-
видно, ссылки на то, что дунайская граница была более опасной, нежели
восточная, несостоятельны: персы были не менее грозным врагом, чем
германцы. Думается, что до известной степени это объясняется разницей
в происхождении и реальной эволюции этой категории земель в дунай-
ских и восточных провинциях, равно как и разрядов населения, обраба-
тывающих их. Согласно А. Мочи, со времени Септимия Севера в институте
territoria militaria произошли важные изменения; прекращается дарова-
ние статуса муниципиев канабам, и виканам этих земель облагаются новым
налогом — аппопа militaris в пользу легиона провинции 10. Praedia ле-
гионов предназначались и для дедитициев, которые и представляли собой
тип солдат-колонов.
Такая же ситуация прослеживается и в африканских провинциях:
«. . .пространства земель, которые были дарованы человеческой забот-
ливостью древним племенам (gentilibus) ради надзора и укрепления ли-
меса. . .» (С. Th. VII, 15, 1). И в начале V в. равенский двор предоставлял
их в первую очередь gentilibus либо, по крайней мере, за заслуги ветера-
нам с обязанностью охранять лимес (Ibid. С. Th. XI, 30, 62). По Августину
можно даже проследить их организацию: «Ведь у нас, т. е. в Африке, есть
бесчисленные варварские племена. . . которые приводятся оттуда пленные
и здесь смешиваются с римскими рабами. . . Прошло, однако, немного
лет, с тех пор как некоторые из них, редчайшие и немногочисленнейшие,
которые мирно соседствуют с римскими пределами, так что не имеют своих
царей, но над ними Римской империей устанавливаются префекты. . .»
(Aug. Ер. 199, 46). Очевидно, такое положение сохранялось до вандаль-
ского завоевания, означавшего конец римского лимеса в Африке.
В связи с этим вполне закономерен вопрос о том, не пытался ли Юсти-
ниан копировать в африканских провинциях опыт восточного или балкан-
ского пограничья? Приведенные выше данные о военном землевладении
на дунайской и африканской границах IV—начала V в. в значительной
мере отличаются от соответствующих разделов программы провинциаль-
ного обустройства отвоеванных у вандалов областей, представленной в зна-
менитом законе 534 г.: «. . .поскольку кажется нам необходимым, чтобы,
кроме воинов comitatenses, по лагерям устанавливались воины limitanei,
которые могли бы и лагеря и города лимеса оборонять и земли возделы-
вать, чтобы, видя их, другие провинциалы по частям сходились в те места»
(Cod. Just. I, 27, 2, 8). Любытно, что дальше в законе (на это исследова-
тели обычно не обращали внимания) звучит боязнь повторения в отвое-
ванной Африке негативной практики, имевшей место в восточных провин-
циях до 533 г. Выражая надежду на то, что лимитаны смогут решать за-
дачи обороны их участков границы без помощи походных сил, Юстиниан
подчеркивает: «. . .чтобы никакого ущерба не потерпели упомянутые ли-
митаны от дуксов или их чиновников (ducianis), и чтобы они не присвоили
себе что-либо обычное из их жалования обманом для своей пользы» (Ibid.).
Речь, вне сомнения, идет о злоупотреблениях при обязательном отчис-
лении 1/12 части государственной анноны лимитанов для содержания
канцелярий дуксов, установленном в V в. (Nov. Theod. XXIV. 2). При-
10 Mosey A. Pannonia and Upper Moesia. L.; Boston, 1974. P. 218—219.
16
своение солдатских аннон канцеляристами дуксов засвидетельствовано
и при Анастасии в Пентаноле (SEC. IX. 356). Важно, однако, другое:
пограничники ранней Византии и в 534 г. находились на государственном
обеспечении и земледелием сами на занимались, а слова Юстиниана о том,
что они могли бы обрабатывать землю, оставались пожеланием правитель-
ства в условиях нехватки гражданского или другого населения, на кото-
рое можно было бы возложить эту повинность. Несомненно, что и в восточ-
ных провинциях они этого не делали. Из сообщения Прокопия о том, что
Юстиниан, задолжав пограничникам, отнял у них и само звание воинов, не-
избежен вывод о неразрывной связи их только с анноной, но не с землей
(Procop. Н. а. 24).
Кого же тогда имеют в виду законы IV—VI вв., говоря о «лимитан-
ских полях»? Прежде всего, бросается в глаза их немногочисленность 11
по сравнению, например, с рескриптами о порядке взимания военной ан-
ноны (С. Th. VII, 4. 1—36). Сознавая всю условность подобной «стати-
стики», тем не менее нельзя не отметить, что правительство, видимо, ин-
тересовалось судьбой этих земель только от случая к случаю. Содержание
всех этих упоминаний практически одинаково — запрещение владеть
наделами любым лицам, кроме тех, кому они были дарованы еще в древ-
ности. Законы показывают, что эти земли тянулись в V в. вдоль всей во-
сточной границы (per tractum Orientis. — Nov. Theod. V, 2, 1), но развал
военно-земледельческих общин локализуется в Месопотамии и Осроэне
(Cod. Just. XI, 62, 8), в Армении, близ городов Сатала и Феодосиополя
(Nov. Theod. V. 3).
А. Джонс комментирует законы, касающиеся восточного пограничья,
как результат проведенной там реформы limitanei. По его мнению, «прак-
тика дарования наделов ветеранам, очевидно, была упразднена в конце
IV в.; в последний раз она упоминается в законах Валентианина I. Вете-
рану limitanei могли позволить в качестве компенсации обрабатывать
территории, принадлежащие легионам и, возможно, другим укреплениям.
Среди limitanei, видимо, стало нормальным для сыновей записываться
в подразделения своих отцов, и часто случалось, сын вынужден был насле-
довать надел своего отца, до того как тот достиг возраста отставки. На прак-
тике же некоторые limitanei должны были обрабатывать землю на дейст-
вительной службе» 12.
Однако далее А. Джонс колеблется в собственной гипотезе: «Большин-
ство, тем не менее все еще зависели от своего жалованья» 13. На наш взгляд,
в его гипотезе смешиваются разные типы землевладения — государствен-
ное и частное. Первые и на Востоке правительство старалось предоставить
варварам. А коль скоро на византийско-персидской границе не было ши-
рокой прослойки свободных варварских племен, не втянутых в орбиту
влияния той или другой державы, то этой нехваткой людского материала
и объясняется, очевидно, постоянная нестабильность военно-земледель-
ческих общин. Наконец, статус дедитициев не мог защитить от злоупот-
реблений провинциальных властей и захватов земель римскими посессо-
рами. Если же принять концепцию Д. ван Берхема о том, что солдатами-
колонами были alares et cohortales, то становится непонятным, каким
образом при нормальном функционировании системы рекрутирования
пограничной армии могли захватываться земли римских граждан, нахо-
дящихся на государственной службе. Усердие солдат на этой службе вся-
чески стимулировалось на протяжении всего IV в.: если в 325 г. ауксилиа-
рии получали налоговые иммунитеты после зачисления в часть (С. Th.
VII. 20, 4), то в 370 г. — после пяти лет службы (С. Th. VII. 13, 6);
после почетной отставки они освобождались от всех гражданских повин-
ностей (С. Th. VIII. 4. 1).
11 Основные: С. Th. VII. 15, 2; Cod. Just. XI. 60, 2; 62, 8; Nov. Theod. XXIV, 4;
IV.1; V.2, 3.
12 Jones A. H. M. The Later Roman Empire (284—602): a Social, Economic and Ad-
ministrative Survey. Oxford, 1964. Vol. 2. P. 654.
w Ibid.
2 Византийский временник, т. 50
17
Переходя к рассмотрению ситуации под Саталой, следует вспомнить,
что в ней, согласно Notitia, располагался пограничный легион XV Apol-
linaris (Or. XXVIII. 13), т. е. регулярная часть limitanei. Возникает воп-
рос, кто же обрабатывал поля лимитанов в окрестностях города. Сатала,
кроме того, довольно далеко отстояла от границы первой половины V в.,
а, следовательно, fundi limitotrophi могли лежать и глубоко в тылу. Для
того чтобы ответить на этот вопрос, видимо, необходимо сравнить ситуа-
цию под Саталой с положением дел на близлежащих пограничных военных
землях. Так, в Феодосиополе были расквартированы equites promoti
Illyriciani (Or. XXXVI. 20) и, видимо, там земли предназначались под
пастбища и сенокосы для их лошадей. Определенное сравнение напраши-
вается с рядом законов, запрещающих использование частных и общест-
венных пастбищ провинциалов для animalia militum (С. Th. VII. 7, 3—5).
Хотя в данном случае речь явно идет о походной армии (в законе упоми-
наются земли Апамеи и Антиохии), тем не менее очевидно, что кавалерия
comitatenses имела собственные пастбища и государство предписывало
использование только их. На границе же, наоборот, военные пастбища
были более обширны.
Вот как, например, в IV — начале V в. выглядела ситуация в Месопо-
тамии и Осроэне, там где законодательство локализует приватизацию зе-
мель, приписанных к лимесу. Под командованием дукса Месопотамии было
13 кавалерийских и 4 пехотные части (ND. Or. XXXV. 19—36). В гарни-
зоне соседней Армении числились 13 пехотных и 5 кавалерийских подраз-
делений (Or. XXVIII. 11—38). К югу от дукатов Месопотамии и Осроэны
соотношение конных и пехотных частей, за исключением Палестины (18 :
12 — Or. XXXIV. 18—48), почти повсюду составляет 2 : 1: Сирия — 12 :
6 (Or. XXXIII. 16-35), Финикия - 19 : 7 (Or. XXXII. 18-44), Ара-
вия — 14 : 7 (Or. XXXVII. 14—35). Наибольшая насыщенность погра-
ничья кавалерией в дукатах Месопотамии и Осроэны обусловливалась
тем, что именно там персы постоянно атаковали империю. В этом плане
достаточно сослаться на специальную миссию Ногодареса, посланного
царем с целью постоянно тревожить границу Месопотамии (Атт. XIV.
3, 1).
Из всего этого можно сделать вывод о том, что земли на этом участке
лимеса явно были предназначены для лошадей пограничной кавалерии.
В законе нет и намека на их возделывание: «Все патримониальные земли
в провинциях Месопотамии и Осроэны, объявленные. . . в прошлом за-
крепленными за лимесом. . . восстанавливаются в их прежнем состоянии»
(God. Just. XI. 62, 8). Нестабильность военных территорий здесь объяс-
няется, на наш взгляд, перманентными войнами и конфликтами, которые
длились до смерти Шапура II. Очевидец событий Аммиан в конце IV в.
писал: «. . .свирепейшее племя в течение шестидесяти лет доставляло Во-
стоку жестойчайшие раны убийствами и грабежом, в то время как наши
войска часто бывали разгромлены до истребления» (Атт. XXII. 12, 1).
Не случайно поэтому закон об упорядочении дел с военными терри-
ториями в Месопотамии и Осроэне (386 г.) последовал после заключения
мира с персами в 384 г. Думается, что по этим же причинам он перешел
и в Кодекс Юстиниана: в 532 г. был заключен так называемый «Вечный»
мир, в 534 г. появилась окончательная редакция кодекса. Таким образом,
с известной долей осторожности можно считать, что военные территории
на месопотамско-осроэнском пограничье в течение всего ранневизантий-
ского периода в значительной степени использовались в качестве пастбищ
пограничной кавалерии и вряд ли там приватизировались.
Ситуация в Сатале, очевидно, была в значительной мере иной: сам ее
гарнизон, согласно позднеантичным принципам военного строительства,
не мог возделывать государственные fundi limitotrophi. Коль скоро, судя
по адресатам законов, эти земли находились в ведении гражданских чи-
новников (префекта претория или магистра оффиций), то это до известной
степени исключало возможность их захвата воинами. Частное солдатское
землевладение, разумеется, существовало, особенно после реформ Севе-
18
ров * 14, и государство даже стимулировало его налоговыми иммунитетами,
но с начала V в. даже ветеранское землевладение становится им в жесткие
рамки. Захваченные ветеранами пустующие земли подлежали налогообло-
жению (С. Th. XI. 1, 28).
Запрет частным лицам обрабатывать государственные fundi limito-
trophi оставляет, таким образом, лишь возможность предположить, что
они предназначались варварам-дедитициям. Следует отметить, что пре-
цеденты такого рода существовали, причем в недавнем прошлом. Так,
разграбленные в 386 г. остготы-гревтунги были расселены во Фригии и
позже восстали под предводительством Трибигильда (Zos. IV. 34; 38; V,
13, 2). Об уготованной им государством судьбе достаточно отчетливо сви-
детельствует в 389 г. Пакат: «Неужели же я не скажу, что захваченные для
рабства готы предоставили лагерям твоим воина, пахаря — землям»
(Pan. Lat. XII. 22, 3).
Думается, что castellani milites закона 423 г. (С. Th. VII. 15, 2) и были
в основном теми варварами, состав которых в конце IV—начале V в.
постоянно пополнялся. Например, захваченных в плен скиров в 409 г.
правительство предписывало переводить в заморские провинции (С. Th. V.
6, 3). В 399 г. варварам приказано занимать только те земли, которые ука-
жет империя (С. Th. XIII. 11, 10). На протяжении всего IV в. традицион-
ной для империи практикой был перевод варваров, приобретенных тем или
иным путем, с дунайской границы в отдаленные провинции, например
Британию, Египет 15.
Очевидно, в числе основных повинностей дедитициев под Саталой была
не только обработка земель, но и транспортировка анноны войскам ли-
меса, поскольку государство в 441 г. разрешало приватизацию этих тер-
риторий именно на таких условиях. Империя пошла на эти уступки в ус-
ловиях дефицита варварской рабочей силы в первой половине V в. Он сло-
жился, на наш взгляд, вследствие следующих обстоятельств. Во-первых,
видимо, внутреннее воспроизводство у расселенных в рассматриваемом
районе дедитициев было незначительным из-за запретов браков между
варварами и провинциалами (С. Th. Ill, 14, 1). Это весьма существенно,
если учесть, что захват пленных и порабощение их государством произ-
водилось почти исключительно в ходе грабительских рейдов варваров
конца IV—начала V в., т. е. это были в основном мужчины. Во-вторых,
после создания гуннского союза на Дунае возможности таких захватов
для империи резко снизились.
Не случайно поэтому в Кодекс Юстиниана этот закон не перешел,
как отразивший только конкретную локальную ситуацию 40-х годов V в.
Наконец, после разрешения правительства присваивать частным лицам
государственные fundi limitotrophi на условиях выполнения извозчичьей
повинности (Nov. Theod. V. 3) эти земли окончательно выпадали из сферы
военного землевладения и сосредоточивались в руках частных лиц. Так,
например, к выполнению одной из транспортных повинностей поздней
античности — pastus — государство привлекало богатых людей 16. Под
Саталой с середины V в. меняется не только категория населения, обязан-
ная за владение землей снабжать армию продовольствием, но и намеча-
ется тенденция к исчезновению там военно-государственного землевладе-
ния.
Южнее Керкусия, в местностях, где пролегал отстроенный Диокле-
тианом лимес, на передовой линии обороны археологически засвидетель-
ствовано существование в ранневизантийскую эпоху укрепленных посе-
лений, расположенных поодиночке или группами. На их территории об-
наружены цистерны и каналы, что позволило видеть в этих поселениях
14 Dig. 49, 16, 13; Cod. Just. И. 50, 1-3; 52, 1-3.
16 Подробнее см.: Глушанин Е. П. Этнический состав ранневизантийской армии
IV в.: (варварский вопрос) И АД СВ: Проблемы социального развития. Сверд-
ловск, 1985. С. 32—42.
14 Mosey A. Das Lustrum Primipili und die Annona Militaris /7 Germania. 1966. Jg. 44.
Hbd. 2. S. 318.
2*
19
общины лимитанов, которые и обороняли лимес и занимались земледе-
лием 17. Однако ни один закон со сходным с рассмотренным выше содер-
жанием не адресован конкретно палестинскому пограничью; и вообще
ни один письменный источник прямо не засвидетельствовал там развал
военно-государственного землевладения вследствие присвоения терри-
торий частными лицами.
О проблемах снабжения именно палестинских лимитанов впервые
говорит закон 409 г. Под угрозой штрафа в сто фунтов золота правитель-
ство заставляет пограничников Палестины принимать от провинциалов
только адерированную аннону, но не натуральную (С. Th. VII. 4, 30).
В рескрипте утверждается, что такое правило введено для пользы посес-
соров и лимитанов трех палестинских провинций. Очевидно, это новше-
ство было недавним, о чем свидетельствует не только нежелание дукаса
принять его, но и закон 406 г., из которого явствует, что на Востоке тогда
numeri, и familiae (о них см. ниже), и обозники (impedimenta) получали
аннону обоих типов (С. Th. VII. 4, 28). На наш взгляд, адерируя военную
аннону в данном конкретном случае, государство прежде всего избавляло
посессоров от нелегкой в условиях пустынных районов Палестины повин-
ности перевозки продуктов гарнизонам лимеса 18. В законе от 30 ноября
409 г. наряду с регулированием норм отчетности о снабжении войск аде-
рированной анноной об этом новшестве говорится как о твердо установив-
шейся практике: «Мы установили твердые, а также различные цены для
местечек и походных отрядов (locis et numero), заботясь для пользы воинов
об адерированных аннонах, которые обычно предоставляются фамилиям
на Востоке или в Египте» (С. Th. VII. 4, 31).
Каким же образом тогда пограничники снабжались собственно про-
довольствием? Один из вероятных вариантов — закупка провианта на
рынках городов и транспортировка его собственными силами по местам
дислокации. В этом случае государство делало армию (и не только погра-
ничную) одним из рычагов поддержания полисной экономики и одновре-
менно пополнения имперской казны. Не исключено, что для этих целей
привлекались ветераны, ибо стимулируемая правительственными льго-
тами часть из них представляла собой мелких торговцев, «в руках которых
сосредоточивалась иногда торговля между городом и деревней» 19. Сле-
дует, однако, сразу отметить, что пограничники постоянно стремились
вернуться к прежнему положению дел в снабжении: закон 409 г., запре-
щавший пограничникам Палестины вымогать у посессоров натуральную
аннону, Юстиниан поместил в свой кодекс (Cod. Just. XII, 37, 13). Ак-
туальность его в VI в. несомненна на фоне упадка мелкого провинциаль-
ного полиса 20.
Другим вариантом могло быть только самоснабжение гарнизонов на
местах, реализовывавшееся в разных формах. Для их анализа необходимо
сначала установить конкретные параметры исторической реалии, скрываю-
щейся за термином «familia». Вот как применительно к данному закону
комментирует его К. Фарр: «Familiae обычно интерпретировались как
подразделения новых рекрутов, но могут относиться к продовольствен-
ным-пайкам для солдатских семей» 21. Или же: «Слово ,,familia“ обозна-
чает 'замкнутую группу и имеет несколько значений. Оно, как правило,
шире, чем английское слово семья, и означает домашнее хозяйство, вклю-
17 Gichon М. Op. cit. Р. 175—193; Bowersock G. W. Limes Arabicus // Harvard Stu-
dies in Classical Philology. 1976. Vol. 80. P. 219—229.
18 Общие принципы современного подхода к проблеме адерации с точки зрения го-
сударственного интереса см.: Noethlichs К. L. Spatantike Wirtschafts-politik und
Adaeratio H Historia. 1985. Bd. 34. S. 102—116.
19 Лебедева H. E. Ранневизантийское законодательство о ветеранах: По данным ко-
дексов Феодосия и Юстиниана И ВО. 1977. С. 154.
20 Подробнее см.: Курбатов Г. Л. Основные проблемы внутреннего развития визан-
тийского города VI—VII вв. Л., 1971.
21 The Theodosian Code and Novels and the Sirmondian Constitutions / Trans., comment.,
glossary and bibliogr. C. Pharr. Princeton, 1952. P. 160, N 40.
20
чая всех членов семьи, рабов и прочую домашнюю собственность. Оно
может также обозначать замкнутую группу новых рекрутов, которая, ве-
роятно, здесь подразумевается. Оно может также обозначать замкнутую
группу работников или ремесленников, составляющих организацию.
Другие группы лиц могут быть обозначены этим термином» 22.
На наш взгляд, под familia на Востоке следует понимать гарнизоны
кастелов с их хозяйством и зависимыми категориями населения. Гарни-
зоны сообща владели этим населением, которое, очевидно, обрабатывало
землю кастелов и снабжало лимитанов продовольствием, что одновременно
не исключает приобретения последними части продуктов на адерирован-
ную аннону в городах. Определенный аналог прослеживается в дунайских
провинциях уже в III в. (GIL. III. dipl. XL) 23. По мнению О. Зеека, iqui-
lini castrorum III в. идентичны burgarii, упомянутым в законе 398 г. 24
Последние имели семьи и некоторое имущество, однако могли быть захва-
чены (receptare), скорее всего, посессорами (С. Th. VII. 14, 1) и, следова-
тельно, вряд ли были римскими гражданами. Из этого же закона видно,
что бургарии жили и вели хозяйство отдельно от лимитанов.
Закон 400 г. довольно отчетливо показывает, что в бургах население
четко распадалось на несущее государственную службу и зависимое, в их
числе было, видимо, и внутриимперское по происхождению: «Того, кто
прослужил без перерыва в течение тридцати лет курии или коллегии или
бургам и прочим корпорациям, пусть оставит в покое императорский домен
либо частная заботливость, если попытается поднять вопрос о колонатном
или инквилинском состоянии: но пусть остается в курии или в корпора-
ции, в которой служит» (God. Just. XI. 66, 6). В связи с этим представ-
ляется совершенно справедливой схема Р. Гроссе: собственно лимитаны
занимали крупные кастелы; в мелких, соподчиненных им бургах про-
живало зависимое население 25. Данные (С. Th. VII. 4, 30) не дают возмож-
ности проследить эту схему в Палестине, но вполне возможно, что
зависимая часть фамилий — лица, сходного с бургариями и лэтами
статуса — обитала на археологически зафиксированных передовых ук-
реплениях пограничья.
Вопрос о том, из кого они складывались, также можно решить лишь
приблизительно и по аналогии. Прежде всего, вероятно, там государ-
ство, так же как и в других областях, расселяло военнопленных варваров.
Основной их поток, видимо, хлынул туда в годы строительства и обустрой-
ства диоклетиановой страты, когда империя вела большое количество по-
бедоносных войн, несомненно сопровождавшихся захватами масс пленных.
Подтверждением этого тезиса могут служить победные титулы Диокле-
тиана: Germanicus maximus VI; Sarmaticus max. IV; Persicus max. II
etc. 26
Очевидно, время от времени на протяжении всего IV в. варварами по-
полняли кастелы границ: например, в 376 г. готы были распределены на
Востоке per carias civitates et castra (Атт. XXXI. 16, 8). Однако, видимо,
постоянного притока не было и наблюдалась устойчивая тенденция к его
сокращению. Во всяком случае, о частых массовых перемещениях варва-
ров на Восток в IV в. источники не упоминают. Не случайно поэтому па-
лестинские лимитаны, которые сами земледелием не занимались, резко
противились адерации анноны в условиях недостатка рабочих рук в касте-
лах 27. Последний обусловливался в значительной степени также и ха-
рактером варварской периферии Палестины и Финикии, где обитали
кочевые племена. Свои взаимоотношения с ними империя строила только
22 Ibid. Р. 162. N 68.
23 Seeck О. Castellani milites // RE. 1899. Bd. 3. Sp. 1754.
24 Seeck 0. Geschichte des Untergangs der antiken Welt. B., 1897. Bd. 1. S. 588.
25 Grosse R. Romische Militargeschichte von Gallienus bis zum Beginn der byzantini-
schen Themenverfassung. B., 1920. S. 67.
28 Barnes T. D. The New Empire of Diocletian and Constanite. L., 1982. P. 254.
27 Очевидно, закон 423 г. (C. Th. VII.15, 2=Cod. Just. XI, 60, 2) в равной сте-
пени относится и к палестинскому пограничью.
21
на федератской основе (Nov. Theod. XXIV. 2; Атт. XXV. 6, 10; Soz. VI.
38), поскольку из кочевников создать сколько-нибудь ощутимую про-
слойку лэтов вряд ли было возможно. Уже отмеченное сокращение воз-
можностей получения военнопленных на Дунае дополнялось также тем
обстоятельством, что определенная часть захваченных варваров оседала
в хозяйствах дунайских пограничников (С. Th. V. 6, 2).
Все эти факторы сказались на реальной эволюции военно-государ-
ственного землевладения в Палестине и Финикии. Несмотря на то что
лимитаны этих местностей упоминаются в Юстиниановых Новеллах (впро-
чем, без каких-либо сведений об организации их снабжения — Nov. Just.
103, 3), земли, которые в IV в. обрабатывались варварами и отчасти бег-
лыми колонами, лежали в запустении. Достаточно вспомнить хрестоматий-
ный спор о заброшенной страте Диоклетиана между Арефой и Аламунда-
ром, близ которой в их время арабы пасли скот (Ргосор. В. Р. II, I, 5—8).
В VI в. варвары на службе империи пополняли по преимуществу раз-
ряды стратиотов и федератов, что с неизбежностью приводило к дальней-
шему ослаблению военно-государственного землевладения и перестройке
структуры пограничной обороны. Так, по мнению В. Либешютца, уже
в первой половине VI в. в Сирии невозможно проследить эшелонирован-
ный лимес; главными опорными пунктами обороны стали города 28.
Слабость пограничной армии в VI в. заставляла все чаще переклады-
вать ее функции на походные силы: «Большое число подразделений comi-
tatenses все же в это время более или менее постоянно были размещены
гарнизонами в городах империи, особенно в пограничных провинциях в ка-
честве поддержки лимитанов. Возможно, практика началась с подразделе-
ний региональных походных армий, но закон Анастасия показывает, что
в его время части не только восточной, но и презентальной армии были под
командованием duces восточного лимеса и, очевидно, постоянно распола-
гались в их провинциях» 29.
Наиболее яркой иллюстрацией данного тезиса, на наш взгляд, явля-
ется следующий отрывок из Малалы: Юстиниан... «noXtv тт)? ®oivcxt£ et; то
Xt'ptTOv т/у XeyopevT]» IIakp.6pav. . ., xskeoaa; xai dpt&p-ov aTpaTiaxtffiv рето тал) Xt-
pixaveffiv xaheCeahai». (Malal. 426). Нельзя ли видеть в этом пассаже также
модель обеспечения войсками укреплений в начальной фазе юстинианова
восстановительного строительства? Во всяком случае, источники VI в.,
помимо рассмотренных законов из Кодекса Юстиниана, не содержат во-
обще никаких данных о неримских контингентах по охране границ. В этом
плане показателен совет Анонима VI в., несомненно отражавший прак-
тику юстиниановской эпохи: в пограничных фруриях гарнизоны должны
сменяться часто, а семьи воинов проживать в других местах (Anon. IX. 4).
Речь в данном случае (при упоминании солдатских браков) идет, без сом-
нения, о римских воинах; частая смена гарнизонов говорит не только о не-
хватке сил для постоянной охраны фрурий, но и о том, что буферной лэт-
ской прослойки уже не существовало.
Интересно отметить, что новеллы Феодосия II, запрещавшей перевод
подразделений пограничной армии в разряд походных сил (Nov. Theod.
IV), в кодексе Юстиниана нет. И если учесть, что между ней, эдиктом Ана-
стасия о Пентаполе и упомянутым отрывком Малалы прошло чуть больше
полувека, то следует признать, что именно во второй половине V в. начи-
нается крутой перелом в практике обеспечения границ войсками: от оття-
гивания лимитанов для походных целей к длительному постоянному
размещению комитатов в приграничных провинциях 30. Очевидно, воз-
28 Liebeschuetz W. The Defenaea of Syria in the Sixth Century // Studien zu den Mil-
litargrenzen Roms. Koln; Bonn, 1977. T. 2. P. 487—499. В VI в. и вплоть до араб-
ского завоевания, по данным археологии, юг Палестины был без защиты; ряд кре-
постей лежали в руинах (Газа, Нессана, Обода), другие превратились в постоялые
дворы. См.: Sartre М. La frontier de 1’Arabie romaine // La geographic administra-
tive et politique d’Alexandre a Mahomet. Leyde, 1981. P. 90, N 47.
29 Jones A. H. M. Op. cit. P. 660.
30 При Анастасии засвидетельствована только такая практика: император не позво-
ляет без специального разрешения перемещать «milites de locis, in quibus consti-
22
можности империи захватывать и перемещать на дальние границы вар-
варов именно в это время реально были близки к нулю. В этой связи до-
статочно вспомнить постоянные ультиматумы Аттилы о возвращении
пленных и перебежчиков (Prlsk. fr. 5; 8). Сложные взаимоотношения Ви-
зантии и остготов в 60—80-х годах V в. заканчивались в лучшем случае
федератским статусом для последних 31.
Все это не могло не сказаться на состоянии военно-государственного
землевладения на Востоке, тенденция которого к исчезновению приобрела
в это время угрожающий характер. Недаром именно во второй половине
V в. резко возрастает объем частного предпринимательства солдат, на что
правительство сочло необходимым обратить особое внимание (Cod. Just.
XII. 35, 15). Наконец, оголение границ приобрело такие масштабы, что
это явление стало возможным использовать в качестве одного из силь-
нейших аргументов в идейной борьбе, как показывает пример Зосима (Zos.
II. 32—34), сочинившего свою «Новую историю» на рубеже V—VI вв.
Империя была вынуждена искать действенное средство, способное
возместить понесенные потери. Оно неизбежно должно было стать внутри-
имперским по своему характеру. Думается, что во второй половине V в.
Византия опробовала два таких средства: исавров и так называемые цир-
ковые партии. Второе оказалось более эффективным, поскольку основы-
валось на старых традициях привлечения к обороне городов плебейской
верхушки32. Так, по мнению М. Я. Сюзюмова, «активизация цирковых
партий в 40-х годах V в. тесно связана с повышением значения городского
населения в организации обороны от возможного нашествия гуннов» 33 34.
Значение цирковых партий на Востоке возросло при Анастасии, при
котором, очевидно, и была начала практика обеспечения границ походными
войсками. Для нас, однако, важно другое: если своими действиями Ана-
стасий признал невозможным регенерацию пограничных лэтских земель,
то насколько юстиниановские законы о fundi limitotrophi соответствовали
реальной действительности? Поскольку в основном они рассматривают
лишь общие казусы и практически не занимаются урегулированием ка-
ких-то конкретных проблем пограничных войск, а также то обстоятель-
ство, что ни один из источников не упоминает в связи с юстиниановским
строительством реставрации военно-государственного землевладения, пред-
ставляется возможным говорить об их по преимуществу декларативном
характере. Очевидно, эта «риторика» была закономерным продуктом своего
времени, когда «военная организация юстиниановской эпохи, направлен-
ная на осуществление реставрационных замыслов правительства, сама
являлась продуктом реставрации. Она базировалась на старых, пере-
живших свое время социальных и материально-технических основах и
вдохновлялась идеями многовековой давности» 31.
И тот факт, что термины fundi limitotrophi, agri limitanei не засвидетель-
ствованы в дунайских провинциях, позволяет решить проблему историче-
ской роли военно-государственного землевладения в позднеантичную
эпоху. На наш взгляд, оно являлось одним из элементов позднеантичной
модификации буферного пояса, складывавшегося в республиканский и
раннеимператорский периоды из приграничных клиентских государств и
tunt, ad alia 1оса» (Col. Just. I. 29, 4), т. e. речь идет о запрете передислокации
лимитанов по фронту самого лимеса, что, в свою очередь, говорит о постоянно
снижающейся численности личного состава в пограничных подразделениях.
31 Подробнее см.: Козлов А. С. К вопросу о месте готов в социальной структуре Ви-
зантии IV—V вв. //АДСВ. 1973. Сб. 9. С. 114—121.
32 Дьяконов А. П. Византийские димы и факции в V—VII вв. И ВС. 1945. С. 144—
227; Курбатов Г. Л. К проблеме типологии городских движений в Византии//
Проблемы социальной структуры и идеологии средневекового общества. 1974.
Вып. 1. С. 47—60; Gerov В. Zur Verteidigung der Stadt^ im Balkanraum -wahrend
der Nordvolkerinvasionen vom 2. bis 4. Jh. // Klio. 1973. Bd. 55. S. 285—288.
33 Сюзюмов M. Я. Внутренняя и внешняя политика Византии и народные движения
в первой половине V в. И История Византии. М., 1967. Т. 1. С. 194.
34 Кучма В. В. Византийский Аноним VI в.: Основные проблемы источников и со-
держания // ВВ. 1980. Т. 41. С. 90.
23
племен. Б самом деле, резко изменившаяся со времени Маркоманнских
войн внешнеполитическая ситуация заставила империю пересмотреть прин-
ципы этой превентивной обороны. Империя нуждалась в надежном, жест-
ком контроле над своими передовыми позициями, а на прежней основе он
был уже мало возможен в условиях неповиновения приграничных клиен-
тов.
Логика развития событий подсказывала новый путь: захват варваров
и расселение их в качестве государственных колонов на границах под рим-
ским командованием; в этом случае всякая их самостоятельность, безус-
ловно, исключалась. Кроме того, финансовая сторона политики по отно-
шению к клиентам все более и более становилась обременительной для
римлян с начала III в. Так, Дион Касий под 217 г. отметил, что расходы
на федератов достигли размера жалования всей римской армии и очень
обременительны для государственной казны (Dio Cass. 79, 17, 3). Кризис
внешней политики дополнялся кризисом военным и финансовым. И импе-
рия изыскивала способы их предотвращения: Марк Аврелий для военных
нужд распродавал фамильные драгоценности (SHA. Маге. 17. 4—5; Eutrop.
VIII. 13, 2); Септимий Север повышал налоги (Dio Cass. 77, 9, 5). Кара-
калла своим знаменитым эдиктом 212 г. обложил многими податями все
население империи (Dio Cass. 77, 9, 5) 35 36.
Средство снижения расходов на федератов правительство видело в уси-
лении эффективности лимеса, усложнение инфраструктуры которого по-
требовало дополнительных людских ресурсов. Побежденные варвары
с начала III в. в гораздо более широких масштабах расселяются на грани-
цах; во второй половине III в. колонизационный поток достиг апогея зв,
в Галлии сложились terrae laeticae. На Востоке Септимий Север упразднил
власть мелких династов (Aur. Vid. Caes. 20, 14—17; Eutrop. VIII, 18),
и у империи практически не было буфера на парфянской границе.
Создание сасанидского государства и тяжелые войны с Ираном 30—
60-х годов III в. заставили вновь искать средство смягчения иранских
ударов. Видимо, политика Галлиена в отношении Пальмиры может счи-
таться попыткой частичной регенерации буферного пояса. Разрушение
Пальмиры подготавливало широкую дислокацию при тетрархии на во-
сточной границе варваров, обязанных содержать себя и оборонять под-
ступы к империи. Возможности нормального функционирования и под-
держания на должном уровне этой системы в дунайских провинциях были
явно выше в IV в., нежели в восточных. Постоянный контакт с варвар-
ским миром давал возможность как массовых расселений, так и обеспе-
чения рабской силой отдельных кастелов 37. Следовательно, в дунайских
провинциях этот процесс был более традиционен и не нуждался в спе-
циальном законодательном оформлении и новых правовых терминах.
На Востоке, где territoria militaria не засвидетельствованы в эпоху прин-
ципата 38 и кризис оборонной системы был более глубоким, потребовалось
специальное учреждение военно-государственного землевладения (Malal.
308) и его юридическое оформление. Меньшие возможности для его нор-
мального функционирования заставили государство уделять ему на Во-
стоке больше внимания.
Постепенно с первой половины V в. альтернативой лэтам границ в обо-
ронной политике Византии становится институт внутриимперских феде-
ратов нового типа. После его создания в 382 г. 39, очевидно, с одной сто-
роны уменьшились возможности массовых расселений, с другой — воз-
36 Об оценке финансовых аспектов эдикта Каракаллы в историографии см.: Oliva Р.
Pannonia and the Onset of Crisis in the Roman Empire. Pr., 1962. P. 95.
36 SHA. Claud. 8, 6; Aur. 18, 2; 30, 4—5; Prob. 14, 1-2; 15.2—6; 16, 2; 18, 1; Aur.
Viet. Caes. 39, 43.
37 C. Th. V, 6, 2, 3; Атт. XXVIII, 1—5; Cons. Const, a. 334; Атт. XVII.13, 3;
19, 11; XXI.4, 4; Euseb. Vita Const. IV.6; Eutrop. IX. 25 etc.
38 Mosey A. Zu den prata. . . S. 214.
38 Об условиях договора 382 г. подробнее см.: Wolfram Н. Geschichte der Gothen.
Munchen, 1979. S. 156—157.
24
росли расходы империи на оборону границ. Недаром куриал Синезий резко
настроен против готов-федератов, принятых Феодосием, и высказывается
за прежние, доадрианопольские, нормы службы варваров на границах:
«Пусть они или в зависимом состоянии обрабатывают землю. . . или бегут
тем же путем, каким пришли» (О царстве, 21). С другой стороны, после
готского восстания 376—382 гг. происходит внутренняя перестройка ду-
найской пограничной армии: прежние крупные военные территории раз-
дробились между отдельными кастелами 40. Источники первой половины
V в. позволяют сделать вывод, что воины кастелов стремились сами себя
обеспечить рабской силой (С. Th. V. 6, 2; X. 10, 25). Возможность сущест-
вования таких островков военно-государственного землевладения вУ—
VI вв. хотя прямо и не засвидетельствована в источниках, но весьма ве-
роятна. Так, детальное археологическое изучение позднеримской Панно-
нии позволило сделать вывод, что «историю лимеса и хронологию его от-
дельных укреплений нельзя завершать первым десятилетием Ув. Поэтому
в будущем необходимо переработать хронологию отдельных римских лаге-
рей, укреплений и всего лимеса, а также пересмотреть роль лимеса в V в. » 41.
Тенденция же к исчезновению приграничных лэтов и на Дунае особо
сильна с гуннского периода. Так, к середине VI в. значительное число ук-
реплений, даже из числа тех, которые прикрывали Константинополь, уже
обезлюдели (Agath. V. 11—13).
И наконец, если даже допустить, что в отдельных случаях лимитаны
действительно обрабатывали сами приграничные земли, особенно в VI в.,
хотя как мы видели, это источниками вообще не подтверждается 42, то и
тогда возможность существования их небольшими группами в пригранич-
ной полосе вряд ли была стабильной сколь-нибудь длительное время.
Следовательно, военно-государственное землевладение лимитанов не
могло служить одним из элементов в процессе складывания фемных стра-
тиотских наделов и между ранневизантийскими пограничниками и акри-
тами не было никакой преемственности. За внешне похожей правовой
формой скрывались совершенно разные исторические реалии, соответ-
ствовавшие различным формационным эпохам в истории Византии.
* * *
В работе приняты следующие сокращения названий изданий источ-
ников: Атт. — Ammiani Marcellinl Rerum Gestarum I Ed. W. Seyfart.
Lipsiae, 1978. Vol. 1—2; Anon. De reb. bell. — Anonymus de rebus bellicis.
Lipsiae, 1908; Dio Cass. — Dionis Cassii Cocceiani Historia Romana I Ed.
U. Boissevain. P., 1895—1931. Vol. 1—5; Eutrop. — Eutropii Breviarium
ab urbe condita Z^Ed. C. Santini. Lipsiae, 1979; Malal. — loannis Malalae
Chronographia // PG. P., 1860. T. 97; Pan. Lat. — Panegyrici latini //
Ed. E. Baerens. Lipsiae, 1911; Prlsk. fr. —Priski fragmenta //Muller K.
Fragmenta Historicorum Graecorum. P., 1851. T. 4; Procop. В. P. — Pro-
copii Bella Persica / Ed. G. Wirth. Lipsiae, 1961; Procop. H. a. — Procopti
Historia arcana / Ed. G. Wirth. Lipsiae, 1963; Soz. — Sozomeni Historia
ecclesiastica // PG. P., 1864. T. 67; Zos. — Zosimi Historia Nova I Ed.
Mendellsohn. Lipsiae, 1887.
40 Глушанин E. П. Пограничная армия Византии IV в. И ВВ. 1986. Т. 46. С. 199—
203.
41 Шаламон 4., Баркоци Л. Археологические данные к периодизации позднерим-
ской Паннонии (376—476 гг.) И Древности эпохи великого переселения народов
V—VIII веков. М., 1982. С. 48.
42 Знаменитый пассаж SHA. Al. Sev. 58, 4 был отвергнут еще А. Альфельди. Мы со-
вершенно солидарны с мнением А. Джонса, о том, что он представлял собой совет
для правительства снизить расходы на оборону. См.: Jones А. Н. М. Op. cit. Р. 650.
Если же, с другой стороны, встанет вопрос о том, на что же существовали лими-
таны, которым за ряд лет задолжал Юстиниан, то наиболее вероятным его реше-
нием является кормление с частных промыслов. Недаром именно Юстиниан по-
считал актуальным для своих Дигест закон Эмилия Макра о запрещении воинам
обрабатывать земли в тех провинциях, в которых они несут службу (Dig. 49, 16,
13). В Кодексе Феодосия подобных постановлений нет. И речь в этом законе явно
идет о частных землях, поскольку гарнизоны и так являлись официальными дер-
жателями государственных территорий в пограничье.
Византийский временник, том 50
С. П. КАРПОВ
ТОРГОВЛЯ ЗЕРНОМ
В ЮЖНОМ ПРИЧЕРНОМОРЬЕ В XIII—XV вв.
В XIII—XV вв. ввоз зерна стал жизненно необходим для городов Юж-
ного Причерноморья. С XIII в. район Понта, где образовалась Трапезунд-
ская империя (1204—1461 гг.), был отрезан от своей традиционной аграр-
ной периферии — житниц Херианы и Пайперта 1—тюркскими владениями.
И если понтийская деревня отчасти обеспечивала себя хлебом 2, то товар-
ного зерна она почти не производила 3. Правда, во внутренних областях
Малой Азии, примыкавших к Понту и находившихся под властью сельджу-
ков, а затем различных тюркских эмиратов, зерна было достаточно; в XIV в.
оно, по свидетельству современника, стоило даже дешевле, чем в Египте 4 *,
но его доставка обходилась дорого из-за высоких транспортных расходов
(вести зерно нужно было по трудным караванным дорогам, минуя высоко-
горные перевалы) 6 и, кроме того, была не всегда возможна в условиях по-
литической нестабильности и частых войн Трапезундской империи с со-
седями и последних — между собой. Пафлагония была в несколько ином
положении. В ее восточной части в 1211—1212 гг. начал складываться
тюркский эмират, во главе которого с конца XIII в. и до 1461 г. стояла ди-
настия Джандаров.
Район Кастамона, входивший в державу Джандаров, в изобилии про-
изводил сельскохозяйственные продукты. Арабский путешественник Ибн
1 О снабжении Трапезунда хлебом из районов Пайперта до XIII в. см.: Пападопуло-
Керамевс А. Сборник источников по истории Трапезундской империи И СПб.,
1897. Т. 1. С. 56, 93, 97, 98, 107. Упоминание плодородных пашен Херианы см.:
Там же. С. 86 (Ср. также: Hadji Khalja. Djihan-Numa И V. de Saint-Martin. De-
scription historique et geographique de 1’Asie Mineure. P-, 1852. P. 653).
2 В Вазелонских актах мы находим сведения о выращивании ячменя (Успенский Ф. И.
Бенешевич В. Н. Вазелонские акты: материалы для истории крестьянского и мона-
стырского землевладения в Византии XIII—XV вв. Л., 1927. (Далее: ВА). № 3,
37, 44, 49, 52, 102, 104, 172), пшеницы (ВА. № 37, 45, 49, 50, 89, 82, 105, 110,
177). Обработка полей у Воны упоминается арабским географом XII в. аль-Идриси.
См.: Недкое Б. България и съседните й земи през XII век според «Географията»
на Идриси. С., 1960. С. 97. Распаханные участки на горных склонах от Трапе-
зунда до реки Пиксит упомянуты в сочинении испанского путешественника XV в.
Руя Гонсалеса де Клавихо. См.: Клавихо Р. Дневник путешествия ко двору Ти-
мура в Самарканде в 1403—1406 гг. / Изд. И. И. Срезневский // Сб. Отдела рус-
ского языка и словесности АН. СПб., 1881. Т. 28. С. 123.
® О трапезундской агрикультуре и потребности в привозном хлебе см.: Вгуег А.
The Empire of Trebizond and the Pontos. L., 1980. N VII; Idem. Rural Society in
the Empire of Trebizond // АП. 1966/67. T. 28. P. 152—160; Continuity and Change
in Late Byzantine and Early Ottoman Society / Ed. A. Bryer and H. Lowry. Bir-
mingham; Wash., 1986. P. 59—62.
4 Al Umari. Notice de 1’Ouvrage qui a pour titre Mesalek alabsar fi memalek alam-
sar I Ed. M. Quatremere // Notices et extraits des manuscrits de la Bibliotheque
du Roi et autres bibliotheques. P., 1838. T. 13. P. 336.
• Даже в конце XIX в., при том же состоянии дорожной сети, доставка зерна из
Сиваса на побережье в Самсун, на расстояние 346 км, увеличивала стоимость
зерна в 2—2,5 раза, что делало эту торговлю выгодной лишь в случае острого де-
фицита хлеба во всем Причерноморье. См.: Hendy М. F. Studies in the Byzantine
Monetary Economy, c. 300—1450. Cambridge, 1985. P. 557—559.
26
Баттута отметил дешевизну их и сообщил любопытный факт: когда па-
дишах Сулейман-паша (1309?—1340) подарил ему пшеницу и ячмень, до-
ставленные Ибн Баттуте специально из пригородной деревни, последний
не смог продать зерно, так как не нашлось покупателя, а стоило оно слиш-
ком дешево. Ибн Баттута просто подарил зерно своему проводнику 6.
В Кастамоне не было хлебного рынка, товарного зерна область также, ви-
димо, не производила, хотя могла снабжать им свои небольшие города и
временами вывозить его. Однако итальянские фактории, находившиеся на
побережье Пафлагонии, закупали зерно, привозимое с моря. В числе им-
портеров хлеба был и Синоп, входивший в состав державы Джандаров.
Уже с конца XIII в. «франки», как местное население называло итальянцев,
вели прибыльную торговлю зерном в Синопе 7. Отчасти этот импорт мог
быть обусловлен также неудобством сухопутных караванных путей 8
и узостью собственной аграрной округи города.
Поэтому главной житницей, кормившей города Южного Причерно-
морья, был Крым, а также северо-восточное побережье «Великого моря»,
включая и Приазовье. Снабжение Понта крымским зерном происходило
еще в начале XIII в., т. е. до того, как торговлю им взяли в свои руки ге-
нуэзцы 9. Итальянская торговля зерном в Причерноморье приобрела осо-
бый размах. Ее изучение весьма существенно для определения масштабов
и направленности всей торгово-предпринимательской деятельности мор-
ских республик, Венеции и Генуи, в указанном регионе. Между тем лишь
отдельные аспекты этой торговли, главным образом в Северном Причерно-
морье, были объектом систематического исследования 10 11. В этой статье мы
попытаемся дать общее представление о хлебной торговле в Южном При-
черноморье, ее развитии и значении для Понта и Пафлагонии.
Венецианский экспорт зерна из Причерноморья зафиксирован с того
момента, когда в 1268 г. Республика св. Марка заключила договор с Ви-
зантией и. Но этот экспорт был предназначен для самой Венеции, осу-
ществлялся и организовывался венецианским государством и не затраги-
вал существенным образом Понтийскую область. Венеция предусматривала
особые расценки на зерно, привозимое из Северного Причерноморья, и на
зерно из Варны и Нижней Романии. Закупочные цены, рассчитанные на
стимулирование ввоза зерна, устанавливались либо Большим Советом 12,
либо (реже) Малым Советом, главами Кварантии и Оффицией Продоволь-
ствия 13. Республика обязывалась покупать привезенный хлеб по заранее
установленной цене, гарантируя тем самым определенную норму прибыли
6 The Travels of Ibn Battuta, A. D. 1325—1354 / Transl. by H. Gibb. Cambridge,
1962. T. 2. P. 462-463.
7 Karim, ud-dtn Mahmud Aqsarayl. Musameret ul-ahbar / Ed. 0. Turan. Ankara, 1944.
S. 257: под предлогом торговли хлебом «франки» в 1299 г. проникли в Синоп и
захватили в плен правителя города Масуд-бека.
8 О прохождении этих путей и их сложности см.: Bryer А., Winfield D. The Byzan-
tine monuments and topography of the Pontos. Wash., 1985. T. 1. P. 16—60.
9 Якубовский А. Ю. Рассказ Ибн-ал-Биби о походе малоазийских турок на Судак,
половцев и русских в начале XIII в. (черты из торговой жизни половецких степей) //
ВВ. 1928. Т. 25. С. 65.
10 См. особенно: Еманов А. Г. Система торговых связей Кафы в XIII—XV вв.: Автореф.
дис. . . . канд. ист. наук. Л., 1986; Heyd W. Histoire du commerce du Levant au moyen
age. Leipzig, 1886. T. 2; Balard M. La Romanic Cenoise (XIIе—debut du XVе siecle).
Genova; Roma, 1978. T. 2. P. 749—768; Musso G. G. Navigazione e commercio genovese
con il Levante nei documenti dell’Archivio di Stato di Genova (Secc. XIV—XV).
Roma, 1975. P. 141—166; Balletto L. Commercio di grano dal Mar Mero all’Occidente
(1290—91)//Critica Storica. 1977. Anno XIV. N 1. P. 57-65.
11 Cm.: Chrysostomides J. Venetian commercial privileges under the Palaeologi//Studi
Veneziani. 1970. T. 12. P. 316.
12 Archivio di Stato di Venezia. Maggior Consiglio, Fronesis, f. 105 r (Thiriet F. Delibe-
rations des Assemblees venitiennes concernant la Romanie. P., 1966. T. 1. (Далее:
DA). N 440) 15.Ill 1323; f. 137r—9.VIII 1324, f. 150v—151r (DA, N 447) —
17.Ill 1325, f. 151r — 9.IV 1325; Archivio di Stato di Venezia. Maggior Consiglio,
Spiritus, f. 6r (DA. N 453) — 17.IV 1326; f. 14v—15r (DA. N 456) — 24.III 1327.
13 Archivio di Stato di Venezia. Maggior Consiglio, Fronesis, f. Ir — 20.VII 1318. О вене-
цианской хлебной торговле и политике хлебных цен см.: Luzzatto G. Storia econo-
mica di Venezia dall’ XI al XVI secolo. Venezia, 1961. P. 52—53.
27
патронам судов. В 20-е годы XIV в. закупочные цены на черноморский
хлеб, отражавшие экономическую конъюнктуру двух рынков (черномор-
ского и венецианского в особенности), колебались от 11 до 13 гроссов за
старий (83,3 л). Пафлагония была затронута этой торговлей, так как через
основной ее порт, принадлежавший Византии, Понтираклию, в конце
XIII в. проходили пути транзитной коммерции зерном. Венецианцы до-
бивались от византийского правительства обеспечения максимально бла-
гоприятных условий торговли в этом городе. В марте 1278 г. Венеция пред-
ставила иск Византии по поводу ущерба, нанесенного гражданам респуб-
лики из-за взимания в Понтираклии коммеркиев (1 % при ввозе и 1 % —
при вывозе зерна из города), сочтя их незаконными и нарушающими бес-
пошлинность венецианской торговли, подтвержденную хрисовулами им-
ператоров. Ущерб купца Микеле из Вероны от уплаты коммеркиев соста-
вил 90 перперов 14, на основании чего можно вычислить, что стоимость вы-
везенного зерна составляла 4500 перперов. Другой купец потерпел ущерб
от коммеркиариев на сумму 60 перперов 15 *. Венецианцы производили за-
купку зерна в Месемврии, в Крыму и в Понтираклии. Но не только они
были покупателями византийского и крымского хлеба.
В 1272 г., например, византийцы вели оживленные переговоры с генуэз-
цами, также активно включавшимися в коммерцию хлебом, добиваясь от
них, чтобы те не продавали зерна врагам василевса и покупали его лишь
с согласия последнего. Для того чтобы гарантировать эти условия, визан-
тийцы просили, чтобы подеста Перы брал с владельцев и патронов судов
в соответствии со статутами Перы предварительный залог 1в, который бы
препятствовал действиям в обход договоренности.
К концу 80-х годов XIII в. генуэзцы, нередко кооперируясь с греками,
наладили массовый вывоз зерна из Крыма и Северо-Восточного Черно-
морья: Каффы, Конестази, Чиприко, Воспоро, Коппы, Заккарии и Таны.
Особенно интенсивной была каффская торговля зерном. По 16 актам ге-
нуэзского нотария Ламберто ди Самбучето, работавшего в Каффе в 1289—
1290 гг. 17, в Трапезунд и Керасунт было доставлено зерна в общей слож-
ности 1303,6 т (или по 81,5 т на один акт) 18. Кроме Трапезунда и Кера-
14 Tafel G. L., Thoma,s G. М. Urkunden zur alteren Handels- und Staatsgeschichte der Re-
publik Venedig, mit besonderer Beziehung auf Byzanz und die Levante. Wien, 1857.
Bd. 3. S. 239.
18 Ibid. S. 246.
w Bertolotto G. Nuova Serie di document! suite relazioni di Genova coll’Impero Bizan-
tino // ASLSP. 1898. T. 28. P. 507.
17 Balard M. Genes et 1’Outre-Mer. T. 1: Las actes de Caffa du notaire Lamberto di Sambu-
ceto 1289—1290. P.; La Haye, 1973. (Далее: LS). N 7, 107, 184, 404, 409—412, 417,
419, 423—424, 430, 502, 505, 703. 3 акта из 16 были составлены в 1289 г., осталь-
ные — с марта по июль 1290. г.
18 В актах упомянуто следующее количество зерна: 6030 трапезундских модиев, 1023
каффских модия и 635 sinichi. По Э. Шильбаху, 1 трапезундский торговый модий
в среднем составлял 205 л (Schilbach Е- Byzantinische Metrologie. Munchen, 1970.
S. 124, 128). Используя данные М. Балара по пересчету на единицы веса (Balard М.
La Romanie. Т. 2. Р. 898), получаем весовое значение трапезундского модия около
160 кг зерна. Тогда 6030 трапезундских модиев=964,8 т (1 каффский модий=
281,51 кг (Ibid.)), 1023 каффских модия=288 т зерна. При этом мы учитываем и кос-
венное указание, содержащееся в акте LS. № 423, где упомянута комменда зерном
на сумму 7100 каффских аспров барикатов. Исходя из средней цены 22 аспра бари-
ката за каффский модий (ср. LS. № 419), получаем примерный вес пшеницы
355 каффских модиев. В источнике упомянута также мера, именуемая sinichi.
Э. Захариаду убедительно доказала, что этот термин sinichi, cr-Ezi «турецкий ши-
ник», обозначает древнюю меру , распространенную в Трапезундской империи,
См.: Zachariadou Е. Trade and Crusade. Venetian Crete and Emirates of Menteshe
and Aydin (1300—1415). Venice, 1983. P. 148. Xotvig в Трапевунде был
двух родов: = 4,271 л и р.еуаХт) xobi£ = 136,672 л (по другим данным,
102,504 л). См.: Schilbach Е. Byzantinische. . . S. 127—128. Мы полагаем, что
в акте Ламберто ди Самбучето (LS. N 703), где идет речь о перевозке
635 шиников зерна и предусматривается фрахт 17 % величины груза, может
подразумеваться лишь второй вид х°1Если бы в контракте имелся в виду малый
Xoivi? в 4,3 л, то тогда транспортировалось бы лишь 2,1 т зерна, а патрон получил бы
всего лишь 0,357 т зерна или не более 44 комниновских аспров дохода (расчет цен
см. ниже), а это не окупило бы расход на плавание, оклад матросам, разгрузку и т. д.
28
сунта, зерно вывозилось также в трапезундский порт Ватицу 19. Перед
нами весьма значительный объем перевозок, тем более что учтены данные
лишь одного нотария.
Для оценки роли такой хлебной торговли для Трапезунда и городов им-
перии обратимся к несложному подсчету. По данным Ф. Броделя, среднее
потребление зерна на душу населения в позднее средневековье составляло
3 гектолитра (2,42 центнера) в год, а в классическое средневековье было и
того ниже 20. При населении Трапезунда от 4 тыс. до 6,7 тыс. человек
в XIII—XV вв.21 его годовое потребление зерна составило бы максимум от
1 тыс. до 1,62 тыс. тонн в год. Доставка 1303,6 т, таким образом, почти пол-
ностью обеспечивала потребности Трапезунда в хлебе. Разумеется, он шел
не только в Трапезунд, но и в другие города и, возможно, селения империи.
И все же этот показатель для морской торговли чрезвычайно высокий
в сравнении с тем, что в Средиземноморье морская торговля хлебом и
в XVI в. давала лишь 1 % всего потребления 22.
Из общего количества 1303,6 т зерна, доставленного в Трапезундскую
империю, почти 754 т приходится на пшеницу, 309,8 т — на просо, 32,1 т —
на ячмень, 160 т — на пшеницу и просо вместе и 48 т — на пшеницу и
ячмень вместе (дифференцировать вид зерна по количеству в этих случаях
нет возможности). Плавания судов в Трапезунд или Керасунт нередко
были альтернативными.
Свидетельства о стоимости зерна отрывочны и в основном приведены
в каффских ценах. Пшено, предназначенное для перевозки в Трапезунд,
стоило в Каффе от 10,6 каффских аспра бариката до 8 трапезундских ас-
пров комнинатов, или от 10,6 до 12,8 аспра бариката по курсу того времени
за трапезундский модий 23. Пшеница стоила дороже. Вместе с расходами по
доставке в 1290 г. цена была от 19,5 до 20 аспров комнинатов за трапе-
зундский модий 24. Без доставки зерно стоило 22 аспра бариката за более
«тяжелый» каффский модий (281,5 кг) 25. Если принять 20 аспров комни-
натов (32 аспра бариката) за минимальную возможную цену в Трапе-
зунде трапезундского модия (160 кг) пшеницы, а 22 аспра бариката за
каффский модий — исходную цену зерна в Каффе, получится, что 1 тра-
пезундский модий стоил в Трапезунде 32 аспра бариката, а в Каффе —
12,5 аспра бариката. При обычной средней стоимости фрахта 16—18 %
от стоимости груза себестоимость зерна, доставленного в Трапезунд,
была бы для продавца 14,5—15 аспров барикатов за модий. При реали-
зации же его за 32 аспра прибыль составила бы 113,3 %, но из нее, конечно,
следует еще вычесть налоги и торговые расходы. И в этом случае чистая
прибыль была бы близка к 100 % .
В XIV—XV вв. Северное, Северо-Западное и Восточное Причерноморье
(особенно район Зихии) оставались житницами как для итальянских мор-
ских республик, так и, особенно, для Южного Причерноморья и Констан-
тинополя 26. Некоторые исследователи даже предполагают, что в XV в.
Поэтому мы считаем, что упомянутый в акте sinichi (шиник) равнялся 102,5 л или
80 кг, а 635 шиников — 50,8 т.
19 LS. N 424.
20 Бродель Ф. Структуры повседневности: возможное и невозможное. М., 1986. С. 441—
142.
21 Испанский путешественник начала XV в. Перо Тафур называет цифру 4000 жите-
лей: Tafur Рето. Andangas ё viajes. Madrid, 1874. Р. 159. Оценки современных ис-
следователей, учитывающих также данные османских кадастров конца XV в.
и иные источники — от 4 тыс. до 6,7 тыс. жителей: Lowry Н. W. The Ottoman Tahrir
Defters as a Source for Urban Demographic History: the Case Study of Trabzon
(ca. 1486—1583). Thesis for Doctorate. Los Angeles, 1977. P. 27—32; Beldiceanu N.
L’Empire de Trebizonde a travers un registre ottoman de 1487 // АП. 1979. T. 35.
P. 57—58; Continuity and Change. . . P. 270. Note 14; Bryer A. The Empire. . . N VI.
P. 222.
22 Бродель Ф. Структуры. . . С. 141.
23 LS. № 184, 505. 1 аспр комнинат=1,6 аспра бариката: LS. № 117.
24 LS. № 417, 430. 19 аспров — при доставке зерна в Ватицу: LS. № 424.
25 LS. № 419.
26 В отдельные годы 10—15 % всего хлеба, потребляемого Генуей, привозили из При-
черноморья. Zachariadou Е. Prix et marches des cereales en Romanic (1343—1405) //
29
торговля хлебом могла быть главной в генуэзском предпринимательстве,
учитывая ее размах и международный характер 27. В XIV в. современники
считали, что именно Причерноморье может в полной мере и с успехом снаб-
жать хлебом и продовольствием всех участников готовящегося крестового
похода 28. Все это — косвенное отражение значительности товарооборота
черноморского хлебного рынка.
Зависимость от привозного хлеба и цены на хлеб волновали жителей
Понта 29. Генуэзцы систематически снабжали Понт, а также свои южно-
черноморские фактории Симиссо (Самсун) и Самастро (Амастрида) хлебом.
Сведения об отправке туда зерна постоянно встречаются в счетных книгах
(массариях) Каффы. Нередко даже оклады социев (наемных воинов) Са-
мастро выплачивались зерном, которое шло как на их личное потребление,
так и на продажу 30. Основной поток зерна шел с севера на юг Черного
моря. Экспорт хлеба в Трапезунд осуществлялся генуэзцами даже тогда,
когда они с венецианцами заключили договор о торговой блокаде владений
хана Джанибека в 1344 г.31 В 1384 г., по данным древнейшего из сохранив-
шихся регистров каффской Оффиции Монеты, зафиксирован вывоз зерна
из Каффы в Трапезунд, Константинополь и Синоп на панфиле (тип судна)
Дж. Малагамба и в Трапезунд — на кокке Дж. Тодиско 32. В этих перевоз-
ках принимали участие жители всех названных городов, в том числе греки.
Венецианская Оффиция Судей по петициям в 1408 г. разбирала иск П. Бра-
гадина, одного из членов купеческой компании, которая занималась тор-
говлей зерном, используя для перевозок венецианские транспортные га-
леи «линии» 33.
Зерно доставлялось в Трапезунд не только из Каффы, но и из Констан-
тинополя. В мае 1423 г. венецианец Б. Марчелло зафрахтовал у генуэзца
А. ди Драперио наву для перевозки из Константинополя в Трапезунд
750 модиев (около 180 т) пшеницы 34. Более подробную информацию дает
Книга счетов венецианского коммерсанта Джакомо Бадоэра. Он отправил
в Трапезунд из Константинополя 140 модиев (33,6 т) пшеницы, купленной
в Агатополе. Она обошлась Бадоэру вместе с транспортными расходами,
по 6,25 перпера за модий. В Трапезунде же она была продана по 240 ас-
пров за трапезундский модий. Выручка составила 1317,6 перпера, а за
вычетом расходов — 1032 перпера 18 каратов 35. Чистая прибыль купца,
Nuova Rivista Storica. 1977. Anno LXI. Fasc. III/IV. P. 291—306; Balard M. Genes
et la Mer Noire (XIIIе—XVе siecles) // Revue Historique. 1984. N 1. P. 41—42.
О снабжении Константинополя черноморским хлебом см.: Bratianu G. La question
de 1’approvisionnement de Constantinople a 1’epoque byzantine et ottomane // Byz.
1929/30. T. 5. P. 83—107; Idem. Nouvelles contributions а Г etude de I’approvisionne-
ment de Constantinople sous les Paleologues et les empereurs ottomans // Byz. 1931.
T. 6. P. 640—656; Chrysostomides J. Venetian. . .: Laiou A. E. The Provisioning of
Constantinople during the Winter of 1306—1307 // Byz. 1967. T. 37. P. 91—113.
27 Beers J. Genes au XVе siecle. P., 1961. P. 349.
23 Archivio di Stato di Venezia. Commemoriali. Ill, f. 75 r. {Mas Latrie L. de. Melanges
Historiques: Choix de documents. P., 1880. Vol. Ill: Commerce et expeditions militai-
res de la France et de Venise au moyen age. P. 100) 11.V 1332.
22 TpaitsCouvciaiiov wpoaxorctov той stou? 1336 / ’Ez3. 2л. Adputpo? // NE. 1916. T. 13.
P. 39, 41: большое внимание к закупкам хлеба, колебаниям цен на него и «прогно-
зирование» их в Гороскопе, составленном в Трапезунде на 1336 г.
30 Archivio di Stato di Genova. San Giorgio. Caffe Massaria ad annum 1455 (Далее:
CM. 1455), f. CCXXVIIIv, CCXXXIIv; CM. 1456 — II, f. LXIIIr; CM, 1458—1,
f. XXIXr и др.
31 Morozzo della Rocca R. Notizie di Caffa // Studi in onore du Amintore Fanfani. Mi-
lano, 1962. Vol. 3: Medioevo. P. 290.
32 Musso G. G. Navigazione. P. 153—156.
33 Archivio di Stato di Venezia. Giudici di Petizion. Sentenze a Giustizia, 16, f. 21r—
22r — 20.Ill 1408.
31 Dalia Santa G. Di un patrizio veneziano del Quattrocento e di Francesco Filelfo, suo
debitore // Nuovo Archivio Veneto. 1906. T. 11. Pt 2. P. 89—90 — 26.IV 1423. Ви-
димо, имелся в виду константинопольский модий=около 307,5 л (Schilbach Е. Ву-
zantinische. . . S. 103—106) или 239,82 кг.
35 Badoer Giacomo. Il Libro dei conti di Giacomo Badoer (Constantinopoli, 1436—1440) I
Testo a cura di U. Dorini e T. Bertele. Roma, 1956. P. 102—103, 149, 308.
30
таким образом, составила 18 %. Одновременно Бадоэр отправлял в Тра-
пезунд 26 константинопольских модиев пшена (6,2 т). Пшено было продано
в Трапезунде частично по 240 аспров за модий (29 модиев), частично —
по 180 аспров за модий (2,3 модия). Остальная часть пшена (6,5 модия)
была отдана в виде фрахта. Чистая прибыль составила 31,9 % 36. Пше-
ницу и муку покупал в Симиссо для реализации в Трапезунде компаньон
Бадоэра Антонио да Нигропонте. Им было закуплено 26 модиев пшеницы
по весу Симиссо (2,8—3,12 т) и по цене 85 аспров Симиссо за местный
модий. В Трапезунде пшеница была продана за 196 аспров комнинатов
(93 аспра Симиссо) за тот же модий. Прибыль составила 9,6 % 37.
Торговля зерном основывалась на разнице цен между портами Север-
ного, Западного и Южного Причерноморья, особенно резкой в конце
XIII в. Именно тогда эта торговля приносила наибольшие барыши итальян-
ским предпринимателям. Прибыли Бадоэра в 1437 г. несравненно скромнее.
Но он вывозил зерно не из района производства, а реэкспортировал его
через Константинополь. При значительных объемах перевозок эта торговля
оставалась доходным делом.
С 30-х годов XV в., а временами и ранее, ситуация в хлебной торговле
в Причерноморье довольно круто менялась. Каффа в неурожайные годы
или тогда, когда она была отрезана или осаждена татарами, сама начинала
остро нуждаться в хлебе, который могли доставлять только морем из Ла-
тинской Романии, Италии или с южного берега Черного моря, куда зерно
обычно экспортировали. В 1386 г., во время конфликта с татарами, Каффе
пришлось закупать зерно в Фассо (Поти) и в Зихии 38 39, причем в доставке
его в Каффу участвовали трапезундские суда 38. Цены на зерно в самой
Каффе доходили до 175 аспров за модий, в то время как в 1375 г. они коле-
бались от 100 до 160 аспров 40. В том же 1386 г. зерно как для Каффы, так
и для генуэзской фактории в Симиссо, находившейся в ее юрисдикции,
приобреталось в Симиссо (вероятно, мусульманском городе Самсуне) 41.
Скачок цен на зерно в Каффе произошел и в 1401 г., во время блокады Кон-
стантинополя османами 42.
С конца 20-х годов XV в. кризис в каффской торговле хлебом углуб-
лялся и поток зерна все чаще шел в обратном направлении — с юга на
север. Это было связано с неурожайными годами и, особенно, с неблаго-
приятным внешнеполитическим положением Каффы. В 1428 г. Оффиция
Продовольствия и консулат Каффы предпринимали экстренные меры по
закупке зерна из Симиссо, Бафры и вообще из районов «Турции» (под ко-
торой разумелись мусульманские владения в Южном Причерноморье),
собирая предложения поставщиков и заключая с некоторыми из них дого-
воры на поставку больших объемов зерна — от 1000 до 3000 кантаров
(47,55—142,6 т) муки и от 200 до 350 каффских модиев пшеницы (56,3—
36 Ibid.
37 Ibid. Р. 306—307 — 18.XII 1437. 1 модий Симиссо составлял либо 9 трапезундских
псомиариев, т. е. 120 кг (Ibid. Р. 306), либо же 8,17 псомиария по иным подсчетам
(Ibid. Р. 307), т. е. 108 кг. Муки было приобретено 7 кантаров 9 ротоли за 172 аспра
Симиссо (Ibid. Р. 306). Нам неясно, какой кантар имелся в виду. Если венециан-
ский (45,185 кг), то вес муки составлял 320,5 кг. Если генуэзский (47,5 кг), то
336,8 кг. В любом случае это количество незначительно.
38 Была произведена закупка 20 модиев и 3 кантаров пшеницы (5,8 т) по цене 84,5 каф-
фского аспра за модий. См.: Archivio di Stato di Genova. Sala 34/67. Caffe massaria
ad anno 1386 (Далее: CM. 1386). f. 400v—8.VIII.1386. Предприниматели Бартоло-
мео ди Джулио и О. ди Финарио получали за свои услуги по доставке зерна 5 %
от его стоимости и оплату всех расходов по транспортировке.
39 Ibid., f. 217v; Musso G. G. Note d’archivio sulla «Massaria» di Caffa // Studi Genuensi.
1968. T. 5. P. 87. О закупках зерна в Зихии в 1421 г. см. также: СМ. 1420—1.
f. VIr—26.VIII 1421.
40 Balard М. La Romania. . . T. 2. P. 765—766.
41 См. 1386, f. 360v.
42 Стоимость зерна тогда поднималась до 20—24 перперов за модий в Константино-
поле и Романии и до 100 аспров за модий в Каффе в 1399—1401 гг. См.: Zacharia-
dou Е. Prix. . . Р. 303, 306; Bernicolas-Hatzopoulos D. The First Siege of Constanti-
nople by the Ottomans (1394—1402) and Its Repercussions on the Civilian Popula-
tion of the City / Byzantine Studies — Etudes Byzantines. 1983. T. 10. Pt 1. P. 41.
SI
98,5 т) 43. При этом цены на закупленную муку устанавливаются в 40 ас-
пров за кантар, на пшеницу из Симиссо — 11 аспров, а из Бафры — 9—
10 аспров за капицио (17,59 кг), что существенно выше уровня цен конца
XIV в. (см. табл. 1). Все договоры на поставку зерна и муки в Каффу из
портов Южного Причерноморья заключались на короткие сроки — от
1,5 до 2,5 месяца и должны были выполняться с июля до конца сентября
1428 г. Прибыль поставщиков при этом устанавливалась на уровне 10—
15 % 44, или же продажа зерна должна была осуществляться по «обычаям
Каффы» с фиксированной ценой 45.
В 1433 г. каффская Оффиция Продовольствия объявляет о поставках
зерна в город, в которых мог принять участие любой желающий, с освобож-
дением товара от налога и гарантиями фиксированных цен: 12 аспров
за капицио пшеницы из Симиссо, Бафры и Самастро и 50 аспров за кан-
тар муки 46. Рост цен по сравнению с 1428 г. составил таким образом со-
ответственно 9 и 12,5 %. Укажем для сравнения, что зерно из Монкастро
и Ликостомо (Северо-Западное Причерноморье) стоило еще дороже —
14 аспров за капицио 47.
Видимо, в 30-е годы XV в. недостаток продовольствия в Каффе стано-
вится хроническим. В 1436 г. вводится запрет закупок там зерна с целью
последующей перепродажи 48, категорически воспрещается экспорт зерна
из Каффы 49. Эти запреты были связаны с войной, которую Каффа вела
с ханом Солгата и которая привела к росту цен на хлеб в связи с блокадой
города с суши и отторжением от крымского рынка зерна 50 *. Кризис не
прошел к концу десятилетия. Цены продолжали ползти вверх, и в 1438 г.
Оффиция Продовольствия вводит их максимум: 25 аспров за капицио пше-
ницы и 17 аспров — пшена в1. Это колоссальный (на 208—242,8 %) ска-
чок цен по сравнению с уровнем 1433 г. Подобный рост цен фактически
сокращал разрыв их в местах традиционного потребления (Южное Причер-
номорье) и традиционного экспорта (Каффа, Северное Причерноморье).
И действительно, в 1440 г. в условиях продолжающейся нехватки про-
довольствия власти Каффы принуждают трапезундского грека, названного
в акте Антистравернио, под угрозой штрафа в 50 соммов сгрузить все
закупленное им для доставки в Трапезунд зерно и продать его в Каффе,
так как цена его там была не ниже, чем в Трапезунде 52.
Неблагоприятная для Каффы ситуация сохранилась и в 50-е годы,
что продолжало способствовать как росту цен на хлеб во всем Причер-
номорье, так и усилению роли Каффы как регулятора этих цен.
В 1454 г. был неурожай злаков. Еще не зная о его возможных послед-
ствиях, жители Каффы, привлеченные высокими ценами на зерно в Тра-
пезунде, продали все свои запасы пшена. Цены на него (пшено доставля-
лось в Каффу татарами) составляли 8 аспров за капицио, а в Трапе-
зунде — 12 аспров 53. Однако ожидания привоза зерна нового урожая из
«Татарии» не оправдались, а в 1455 г. была настоящая засуха. Консул
Каффы пытался достать зерно в Монкастро, но без особого успеха. Помощи
43 Origone S. L’amministrazione genovese a Caffa nel secolo XV // Saggi e document!.
Genova, 1983. T. 3. Doc. N 29—31, 33-36. P. 260—261, 262—265.
44 Ibid. Doc. N 30, 33.
46 Ibid. N 29, 34, 36.
43 Ibid. N 114 — 17.VII 1433.
47 Ibid.
43 Ibid. N 116 — 16.IV 1436.
48 Ibid. N 117 — 28.IV 1436.
80 Cp.: Ibid. P. 240.
81 Ibid. N 119 — 21.XI 1438.
83 Ibid. N 84 — 15.XI 1440.
83 Codice diplomatico delle colonie Tauro-Liguri durante la signoria dell’Ufficio di
S. Giorgio (MCCCCLIII— MCCCCLXXV) I Ed. A. Vigna // ASLSP. 1868. T. 6. P. 144.
Cp.: Sieveking H. Studio sulle finanze genovesi e in particolare sulla Casa di S. Gior-
gio // ASLSP. 1906. T. 35. Pt 2. P. 127 (с неверной датой — 1474 г.). Ошибка пере-
кочевала затем в труд: Зевакин Е. С., Пенчко Н. А. Из истории социальных отно-
шений в генуэзских колониях Северного Причерноморья в XV в. // Ист. зап. 1940.
Т. 7. С. 16.
32
просили и у протекторов Банка Сан Джорджо, к которому после 1453 г.
перешло управление генуэзскими факториями в Причерноморье 54. На-
дежды на доставку зерна из районов Западного Кавказа и «Турции» были
слабыми 55 *, но все же такую попытку предприняли. Консул Каффы отпра-
вил в Леоны (близ Симиссо) паву и галею для закупки там зерна, передав
приказ всем генуэзским судам, груженным зерном, идти в Каффу, так как
там ожидался голод (penuria) 66. То, что закупки зерна в Симиссо состоя-
лись, отмечено в массарии Каффы за 1456 г. Единовременно было приоб-
ретено 1500 капиций (26,4 т) зерна по цене 17 каффских аспров за капи-
цио (272 аспра за модий) 57. Конечно, этого количества было недостаточно
для облегчения положения такого города, как Каффа. Но примечательно,
что в сложных условиях 1455 г. Каффа по-прежнему брала на себя снаб-
жение хлебом фактории в Самастро, где цена на зерно была еще выше 58.
Представление о перевозках зерна и ценах на него дают табл. 1 и 2.
Из них видно, что, по всей вероятности, с конца XIII до 80-х годов XIV в.
значительного роста цен на зерно в Южном Причерноморье не было.
Не менялось и направление торговли. Она шла с севера на юг. Эти наблю-
дения, однако, носят пока гипотетический характер, так как количество
использованных для этого периода источников ограниченно. Резкий ска-
чок цен с тенденцией их нивелирования в Северном и Южном Причерно-
морье происходит в конце 20-х—30-х годах XV в. Цены .на пшеницу вы-
росли от 2,5 почти до 5 раз по сравнению с ценами начала 80-х годов
XIV в. В эти годы товарооборот нередко меняет свое направление.
В 40-е годы, вероятно, происходит некоторая стабилизация цен: накануне
нового кризиса 1456—1459 гг. они временами даже ниже, чем в 1437—
1438 гг. В 1456—1459 гг. в связи с неблагоприятной политической обста-
новкой цены вновь растут, оказываясь на уровне, близком к кризисным
годам для Каффы (1437—1438). Таким образом, нам удается установить
общее неблагополучие в хлебной торговле Причерноморья в период на-
растания османской экспансии и в немалой степени в связи с ней.
Однако и в конце 50-х годов XV в. разница цен на пшеницу в Каффе
и Самастро временами была очень значительной: кризис больнее ударял по
зависимым от снабжения генуэзцев южночерноморским факториям.
В 1459 г., например, когда в Самастро была особенно острая нехватка зерна
накануне падения города, капицио зерна стоил там 21,5—22 аспра, в то
время как в Каффе — 7 аспров 59. В целом же высокие цены на зерно
в 1455—1459 гг. объясняются особо неблагоприятными обстоятельствами:
трудностями торговли из-за блокирования проливов османами, неуро-
жаем, тем, что султан не признавал права генуэзцев на факторию в Сама-
стро и препятствовал доставке продовольствия в черноморские порты.
Рост цен на хлеб в первой половине XV в. приводил к резкому ухудше-
нию положения трудящихся масс городов Южного и Северного Причер-
номорья (ремесленников, наемных работников, матросов), обострял со-
циальные противоречия в регионе, ослаблял силу сопротивления натиску
османов 60.
Для изучения долговременной динамики цен на зерно в Южном При-
черноморье можно обратиться к сведениям, содержащимся в ранних ос-
81 См.: Зевакин Е. С., Пенчко Н. А. Из истории. . . С. 3—33; Данилова Э. В. Каффа
в начале второй половины XV в. // Феодальная Таврика. Киев, 1974. С. 207—214.
88 Codice. . . Р. 368 — 6.IX 1455: «et de Zichia idem et Turchia nula spes nobis est».
86 Ibid. P. 367—368 — 6.IX 1455.
87 CM. 1456 — I, f. CIIv — 2.XII 1456.
88 Codice. . . P. 651 — 8.XI 1456; письма протекторов Банка Сан Джорджо консулу
и массариям Каффы о поставках зерна в Самастро.
89 См. 1458 — I, f. XLVv — З.Ш 1459.
80 См., например: Данилова Э. В. Каффа. . .; Чиперис А. М. Внутреннее положение
и классовая борьба в Каффе в 50—70 гг. XV в. // УЗ Туркм. ГУ. 1962. Вып. 21.
С. 245—266; Он же. Социально-экономическое положение и движение моряков, со-
циев и стипендиариев в генуэзских колониях Крыма в XIV—XV вв. // УЗ Кабар-
динского ГПИ. 1956. Вып. 9. С. 67—79; Он же. Борьба народов Юго-Восточного
Крыма против экспансии султанской Турции в 50—70-х годах XV в. // УЗ Туркм.
ГУ. 1960. Вып. 17. С. 131 —155; Зевакин Е. С-, Пенчко П. А. Из истории. . .
3 Византийский временник, т, 50
33
Таблица 1. Торговля хлебом в генуэзских факториях Южного Причерноморья (1381—1459 гг.) *
№ Дата Место экспорта Место импорта Категория зерна Количество (в тоннах) Цена за капицио Общая стоимость Примечания
(в каффс них аспрах)
1 19.XI 1381 Каффа Симиссо Пшеница 160,1 3,3 19 950
2 30.VI 1428 Симиссо Каффа Мука 95,1-118,9 14,8 80 000-100 000 Предложение поста- вок
3 30. VI 1428 «Турция» Каффа Мука 142,6 Не указ. Не указ. То же
4 16.VII 1428 Любой пункт Каффа Пшеница 10 — Норматив
5 16.VII 1428 Симиссо Баффа Симиссо, Бафра Каффа Каффа Каффа Пшеница » Мука | 84,45-98,53 11 10 14,8 -— Предложение поста- вок
6 16.VII 1428 Симора, Бафра Каффа Пшеница ? 11 — То же
7 16.VII 1428 Симора, Бафра Каффа Мука 95,1—142,6 14,8 80 000-120 000 » »
8 20.VII 1428 Симиссо Каффа Мука 47,55 14,8 40 000 Договор
9 20.VII 1428 Симиссо Каффа Мука 47,55 14,8 40 000 »
10 17.VII 1433 Симиссо, Бафра, Самастро Каффа Пшеница — 12 — Норматив
11 17.VII 1433 Симиссо, Бафра, Самастро Каффа Мука — 18,5 — Норматив
12 21.XI 1438 Любой пункт Каффа Пшеница — 25 — Установление макси- мума цен
21.XI 1438 То же » Пшено — 17 — То же
13 24.Ill 1456 Ликостомо Самастро Пшеница 13,2 32 24 032
14 l.VI 1455 Каффа Самастро Пшеница Не указ. Не указ. 19 564
15 10.X 1455 Каффа Самастро Пшеница Не указ. 18—19 Не указ.
16 10.X 1455 » » Пшено Не указ. 12 Не указ.
17 8.VII 1456 Каффа Самастро Пшеница 18,4 22 23 075
18 8. VII 1456 » » » 26,4 18 27 000
19 10.VII 1456 » » 4,7 18 4 824
20 25. IV 1456 » » Пшено Не указ. Не указ. 12 556
21 6.1 1457 » » Пшено? Не указ. 12-14 Не указ.
22 6.1 1457 » Ячмень Не указ. 20 Не указ.
23 23.X 1458 » » Пшеница Не указ. Не указ. 75 410
24 15.11 1459 Каффа Самастро Пшеница и бобы Не указ. Не указ. 5 315
25 3.III 1459 » » Пшеница 27,2 21,5 33 239
26 10.IX 1459 » 4,05 21,5 4 945
27 10. IX 1459 » » Пшеница и ячмень Не указ. Не указ. 5 212
28 3.III 1459 » » Пшеница 14,7 21,5 12 136
« Источники к таблице: 1. СМ. 1381, f.CCXLI v. 2—12. Origone 8. L'amministrazione. ., N 29—31, 33—36, Hi, 119, 13—22. GM. 1456 — 11, [. LJIIIr, CLXIIv,
23-28. CM. 1458 -1, f. XXVIIr, XXXVIHv, XXIXr, XLr-v,
Таблица 2
Цены на зерно в городах Южного Причерноморья (1290—1459 гг.) *
Год Категория Ценз за трапезу ад- ский МОДИЙ (160 КГ) в соммах серебра Место реализации Примечания
1290 Пшеница 0,268 Трапезунд 1 сомм=119,5каф. аспра
1290 Пшено 0,089—0,107 Трапезунд Цены Каффы
1381 Пшеница 0,226 Симиссо 1 сомм=133 а. Цены Каф- Art
1386 Пшеница 0,33 Фассо фЫ 1 сомм=145 а.
1428 Мука 0,667 Каффа 1 сомм=202 а.
1428 Пшеница 0,45—0,495 » (здесь и везде далее).
1433 Пшеница 0,54 » Зерно, закупленное
1433 Мука 0,833 » для Каффы в Южном
1438 Пшеница 1,125 » Причерноморье
1438 Пшено 0,765 »
1437 Пшеница 0,63 Трапезунд
1437 Пшеница 0,75 Трапезунд
1437 Пшено 0,47—0,63 Трапезунд
1437 Пшеница 0,56 Симиссо
1454- Пшено 0,54 Самастро,
1455 Трапезунд
1455 Пшеница 0,81—0,85 Самастро
1456 Пшеница 1,44 Самастро
1456 Пшеница 0,81—0,99 Самастро
1456 Пшеница 0,76 Симиссо
1457 Пшено 0,54-0,63 Самастро
1457 Ячмень 0,9 »
1458 Пшеница 0,99 »
1458 Пшеница 1,26 »
1458 Ячмень 0,99 Самастро
1459 Пшеница, 0,97 »
ячмень
Источники к таблице цитируются в тексте статьи. Для удобства сравнения хлебных цен мы про-
изводили расчет их в соммах — счетно-денежных единицах с фиксированным содержанием серебра.
Количество каффских аспров в сомме варьировало в зависимости от их серебряного содержания и
изменения покупательной способности серебра. См.: Пономарев А. Л. К вопросу о технике и до-
ходности торговых операций в Черном море в конце XIII—середине XIV в. // Всесоюз. Гос. б-ка
иностр, лит-ры: Тезисы 3-й научно-теоретической конференции молодых ученых и специалистов.
И., 1983. С. И. Таким образом, сомм является наиболее подходящим денежным эквивалентом для
сравнения цен на хронологически длительном отрезке времени, тогда как каффские и трапезунд-
ские аспры с конца XIII в. быстро девальвировались, их вес неоднократно снижался, а проба
ухудшалась. Поэтому их трудно сопоставлять как общий эквивалент для XIII и XV вв.
манских кадастрах Трабзонского вилайета. В 1487/88 г. 1 сомар пшеницы
(13,26 кг) в среднем стоил 6 акче, полбы и пшена — 4 акче, овса —
5 акче 61. При пересчете сомара в капиции (17,59 кг), а акче — в кафф-
ские аспры 62 получим следующий (разумеется, условный) уровень цен на
хлеб: пшеница — 17,7 аспра за капицио, полба, пшено — 11,8 аспров,
овес — 14,6.
Такие цены на зерно в конце 80-х годов XV в. все же ниже тех, что
были в Самастро в кризисные 1457—1459 гг. Вероятно, после османского
завоевания цены на хлеб несколько стабилизировались, оставаясь, впро-
чем, на высоком уровне.
61 Beldiceanu N., Nasturel Р. S. Le Monastere de Theoskepastos a la lumiere d’un recen-
sement ottoman de Trebizonde // Byz. 1985. T. 55. Fasc. 1. P. 282.
62 В 1487 г. 1 акче=1,225 акче 1462 г. по курсу в золотой монете (флорине). См.: Bel-
diceanu N., Nasturel Р. S. Le Monastere. . . Р. 273; Beldiceanu N. Biens monastiques
d’apres un registre ottoman de Trebizonde (1487) // REB. 1977. T. 35. P. 189—190.
В 1459/60 г., по массариям Каффы, курс акче составлял 1,8—1,85 аспра Каффы.
Тогда 1 акче 1487 г. равнялся примерно 2,21 каффского аспра конца 50—начала
60-х годов XV в. См.: СМ. 1458-1. f. CLIIIr; СМ. 1458-П. f. XXXIXr.
3*
Византийский временник, том 50
К. В. ХВОСТОВА
НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ ВНУТРЕННЕЙ ТОРГОВЛИ
И ТОРГОВОЙ политики
В ВИЗАНТИИ XIV—XV вв.
Новейшие исследования, посвященные византийской торговле XIV—
XV вв., рассматривают ее в тесной связи с функционированием междуна-
родного рынка в Средиземноморье Ч Неоднократно отмечалась роль
Константинополя как крупного центра экспорта и импорта, равно как и
транзитной посреднической торговли 1 2. В данной статье делается попытка
на основе сравнительно немногочисленных сведений источников выявить
некоторые особенности внутренней торговли Византии в рассматриваемый
период. Точнее, ставится задача наметить характер ее взаимосвязей с эко-
номикой страны, с ее производством, а также выявить конкретные формы
зависимости внутриторговых операций от внешней торговли и изучить от-
ношение к торговле, как внутренней, так и внешней, разных социальных
слоев населения. На наш взгляд, именно выяснение связей торговли с про-
изводством позволит оценить ее роль в рассматриваемую эпоху.
Характеристика социально-экономического положения Византии
XIV—XV вв. обычно начинается с констатации многих черт экономиче-
ского и финансового кризиса, охватившего империю в этот период и раз-
вивавшегося ускоренными темпами. В качестве симптомов кризиса назы-
вают упадок провинциальных городов, обесценивание монеты, интенсив-
ную миграцию населения, увеличение размеров необрабатываемых зе-
мель 3. Все это, естественно, способствовало сужению размаха торговой
деятельности, и прежде всего внутренней. Нашествия османов приводили
к постоянному разорению городов, к прекращению торговли. Именно
в этом видели причину экономического спада современники 4. О нем и
1 Laiou-Thomadakis А. Е. The Byzantine Economy in the Mediterranean Trade System,
Thirteenth — Fifteenth! Centuries // DOP. 1980/1981. Vol. 34/35. См. также рец.
С. П. Карпова на данную работу (ВВ. 1984. 45. С. 249—251); ЪугиИ И. Сумрак
Византще. Београд, 1984.
2 Ъури/i И. Указ. соч. С. 405.
3 Zakythynos D. Crise monetaire et crise economique a Byzance du XIIIе au XVе siecle.
Athenes, 1948; Bertele T. L’iperpero bizantino dal 1261 al 1453 // Rivista italiana
di numismatica e scienze affini. 1957. Vol. 5. 59; Bratianu G. I. Etudes hyzantines
d’histoire economique et sociale. P., 1938; Hrohova V. Aspects sociaux et economiques
de la decadence des villes byzanties a I’epoque des Paleologues // Actes du XIV Con-
gres international byzantine. Bucarest, 1975. Vol. 2; Maksimovic L. Charakter der so-
zial-wirtschaftlichen Struktur der Spatbyzantinischen Stadt // J6B. Wien, 1981.
Bd. 31/1; Svoronos N. Le domaine de Lavra sous les Paleologue // Actes de Lavra /
Ed. A. Guillou, P. Lemerle, N. Svoronos, S. Cirlovic. P., 1982. Vol. IV; Antoliadis-
Bibicou H. Villages desertes au Grece: Un bilan provisoire villages desertes et 1’histoire
economique, XV—XVIII siecles. P., 1965.
4 В письме Димитрия Кидониса деспоту Мануилу Кантакузину, относящемся к 1391 г.,
говорится о вторжении варваров (турок) и нищете в городе. См.: Demetrius Cydones.
Correspondance I Ed. R. J. Loenertz. Vatican, 1956. Vol. 1, N 58; Barker J. W. Ma-
nuel II Palaeologus (1391—1425): A Study in Late Byzantine Statesmanship. New
Brunswick, 1969. P. 88. Характерно в этом отношении письмо Димитрия Кидониса
Мануилу Палеологу, относящееся, видимо, к 1383—1386 гг., периоду осады тур-
36
непосредственно о голоде в городах, в том числе в Константинополе и Фес-
салонике, имеется множество сведений в произведениях византийских
историков XIV—XV вв.: Никифора Григоры Б, Георгия Пахимера ®,
Лаоника Халкокондила * 5 6 7, Дуки 8. О нехватке зерна в Константинополе
в 1394—1395 гг. сообщают малые хроники 9.
Не в меньшей мере причиной разорения являлись, по мнению современ-
ников, внутренние смуты. Кантакузин пишет о пагубных последствиях
гражданской войны. В данном случае акцентируется та идея общей бого-
словской и политико-правовой доктрины, согласно которой порядок и мир
в государстве соответствуют общему благу и общему космическому по-
рядку, имеющему божественное происхождение.
Подобными сведениями изобилует византийская эпистолография: они
имеются в письмах императора Мануила II Палеолога 10 11, Димитрия Ки-
дониса, константинопольского патриарха Афанасия п. В источниках го-
ворится о перманентной нехватке в городе продовольственных товаров:
зерна, вина, оливкового масла, о росте цен. Димитрий Кидонис сообщает,
что во время осады турками Фессалоники особенно пострадала торговая
часть города 12.
Кантакузин повествует о таких последствиях гражданской войны,
как «большое несчастье и сопровождающее его пролитие крови тысяч,
обращение людей в рабство, конфискации имущества, тюрьмы и всеобщая
погибель» 13. Окончание гражданской войны, по мнению Кантакузина,
благо. Он приписывает себе заслугу достижения мира, при этом в его про-
изведении звучит призыв к миру и осуждение войн, следствием которых
является разорение 14.
ками Фессалоники. В нем красноречиво говорится о том, что и ранее в результате
вражеских нападений в городе наступала нищета. При этом автор как бы в утешение
добавляет, что город восстанавливал силы. См.: Demetrius Cyclones. Op. Cit. Vol. 2,
N 213; Barker J. W. Op. cit. P. 53.
5 По свидетельству Никифора Григоры, опустошение городов во Фракии привели
к тому, что в течение двух лет нельзя было ни сеять, ни пахать. См.: Nicephori Gre-
gorae Byzantina historia. Bonnae, 1829. Vol. 1. P. 262.20—24; Cp.: Ibid. P. 229.1—3;
По данным того же автора, Константинополь и многие города ромеев испытывали
недостаток в зерне. Турки из Азии часто нападали в период созревания зерна, уго-
няли скот, порабощали людей, земля оставалась необработанной. Это первая при-
чина голода, вторая же заключалась в том, что по той же причине прекратился еже-
годный подвоз зерна с Евксинского Понта (Ibid. Vol. 2. Р. 683.5).
6 Georgii Pachymeris De Michaele et Andronico Paleologio Libri tredecim. Bonnae,
1835. Vol. II. 493 sq.
7 Laonici Chalcocondylae Historiarum demonstrationes / Ed. E. Darko. Budapestini,
1922. Vol. 1. P. 77.17—18; За время долгих лет осады города Константинополя ос-
манами многие жители, сообщает Халкокондил, покинули город и стали жертвой
голода или попали к варварам.
8 Ducas. Historia byzantina / Ed. V. Grecu. Bucharest, 1958. P. 79.11—14; 85.6—9;
81.29—83.5. В Константинополе во время осады его османами был жестокий голод.
Не хватало зерна, вина, масла. См.: Schreiner Р. Die byzantinischen Kleinchroniken.
Wien, 1977. T. 1, N 70. S. 184.
9 Joannis Cantacuzeni Historiarum libri XIII. Bonnae, 1832. Vol. III. P. 8.1—3;
14—15: «точ -хата tov noxep.ov avp.(3epi]z6Twv Sw^epibv».
10 Характерно изобилующее элементами риторики письмо Мануила Палеолога,
адресованное Димитрию Кидонису и относящееся, видимо, к 1385—86 г.: «Tip
itepi Ttevlas pi]9eloav « Oed-piSi rcoXXiov ’azTjzoa ntavdovcoTv». Ниже говорится
о том, что в подобных тяжелых условиях рекомендуется принимать крайние меры,
чтобы избежать нищеты. В соответствии с преданием целесообразно и скалы засеи-
вать и бросать имеющееся зерно в песок и ожидать урожай пшеницы, как от жир-
ной почвы. К этому принуждает время. См.: Manuel Palaeologus. Correspondance//
Lettres de 1’empereur Manuel Paleologue / Ed. E. Legrand. P., 1962. N 8. Ср. также:
N 4, 5, 11, 13, 14, 16, 18, 19; Dennis G. T. The Letters of Manuel II Palaeologus.
Wash.: Dumbarton Oaks, 1977; Demetrius Cydones. Op. cit. Vol. I, N 58, 49, 50,
59, 229.
11 Maffry Talbot A. M. The Correspondance of Athanasius Patriarch of Constantinople.
Letters to the Emperor Andronicus II, Members of the Imperial Family, and Officials,
Washington // Dumbarton Oaks Texts. 1975. III.
12 Demetrius Cydones. Op. cit. Vol. I, N 213.
13 Cantacuzeni Historiarum. III. P. 21.11—13.
14 Ibid. P. 21.17—23; 22.1—2.
37
Нашествия османов приводили к постоянному перемещению населения.
В письме Димитрия Кидониса рассказывается о ситуации, типичной, ви-
димо, для этого времени, когда в момент обострения внешней опасности
в Фессалонике резко сократилось население, тогда как в период успехов
оно, наоборот, возрастало 15. Об уходе жителей из Константинополя в пе-
риод его осады османами сообщает и Халкокондил 16.
По свидетельству Кантакузина, в результате гражданской войны в им-
перии Ромеев опустели отдельные территории 17. Впрочем, от более ран-
него времени известны явления противоположного характера. Иногда
периоды обострения вражеских нашествий были связаны с перенаселением
города, жители сельской округи искали спасение за городскими стенами.
Так было, по данным одной из малых хроник, во время нападения османов
на Константинополь еще в 1304 г.18
Нельзя не доверять всем этим свидетельствам, характеризующим
экстремальные условия экономического существования городов сере-
дины XIV—начала XV в. К этому следует добавить такой фактор, как
сокращение территории. При Иоанне VIII империи принадлежал только
один крупный город — Константинополь. Участие многих греков в итальян-
ской торговле, их роль в международной и транзитной торговле в При-
черноморье, а в XIV в. и в Средиземноморье, бесспорно, отражали их лич-
ную активность и инициативу. Но все эти факты, взятые сами по себе, еще
не позволяют оценить уровень экономического положения империи. На-
ряду с этим нельзя не заметить, что описания в византийской историогра-
фии и эпистолографии периодов вражеских нападений изобилуют рядом
характеристик, позволяющих обнаружить общую фразеологию, постоян-
ное обращение к примерам из античности. Сравнения из области торговой
деятельности оказываются привычными для византийцев. Мануил II
Палеолог в одном из писем вслед за платоновским диалогом «Федон» сооб-
щает, что византийцы меняют страх за страх, как меняют монеты 19. По-
этому сведения эпистолографии и историографии о различных проявле-
ниях экономического кризиса, об уроне, который терпели в середине и
особенно в конце XIV и начале XV в. города, и главным образом их тор-
гово-ремесленные районы, отражают лишь общую картину экономической
нестабильности.
Эти сведения не могут рассматриваться только как результат непосред-
ственного наблюдения византийцев над окружающей жизнью и потому не
позволяют реконструировать изучаемое явление во всей его полноте.
В то же время приведенная информация отражает понимание византий-
цами современной им экономической обстановки. Характерно, что это по-
нимание в соответствии с культурным контекстом эпохи облекалось
в форму традиционных представлений, в которых индивидуальность под-
хода к проблеме и особенности самой эпохи угадывались в той акценти-
ровке, которой сопровождалась интерпретация этих представлений. Вы-
явить же истинное положение в городах, и прежде всего в Константинополе
и Фессалонике, помогает детальное сопоставление сведений актового ма-
териала. Именно они позволяют не только обнаружить особенности мен-
талитета эпохи и отношение правящих византийских кругов к экономиче-
ской обстановке в империи, но и реконструировать реальные факты, от-
ражающие саму экономическую действительность.
Вопрос, очевидно, в том, существовала ли в поздней Византии в усло-
виях постоянного сокращения территории государства и потери городов
развивающаяся и устойчивая тенденция к натурализации экономики?
Если бы она не только проявлялась, но и доминировала, то, видимо, можно
15 Demetrius Cydones. Op. cit. Vol. I, N 150, 324; Dennis G. T. The Reign of Manuel II
Paleologus in Thessalonica, 1382—1387. Romae, 1960. P. 97—98; Barker J. W. Op.
cit. P. 54, N 147.
18 Chalcocondylae. Op. cit. P. 77.17—18.
17 Cantacuzeni Historiarum. P. 33.10—15.
18 Schreiner P. Op. cit. T. 2. S. 217.
18 Manuel Palaeologus. Op. cit. N 14; Barker J. W. Op. cit. P. 89, N 8.
38
было бы констатировать не только изменение экономических функций
города, но и экономической структуры Византии в целом 20.
Упадок же, связанный только с войнами и последующим разорением, —
это упадок иного рода. Такой упадок мог быть временным, он всегда вы-
зывал ослабление или даже прекращение торговли. Однако, в какой мере
он оказывался длительным и приводил ли к изменению экономической
структуры, зависело всегда от соотношения многих внутренних факторов
развития. Сопоставление многочисленных актовых материалов показывает,
что действительно в поздней Византии, с одной стороны, имелась тенденция
к натурализации экономической жизни и, следовательно, к сокращению
объема торговли, но, с другой стороны, она не была единственной, а со-
четалась с противоположной тенденцией, а именно с развитием византий-
ской торговли, включенной в общую торговлю Средиземноморья. Обе
тенденции были связаны с экономической политикой государства.
Тенденция к натурализации экономики проявилась, в частности, как
сообщает Пахимер, во введении при Андронике II натуральной подати си-
токритон 21. О порядке взимания ситокритона имеются сведения в двух
недавно опубликованных практиках 1321 г., содержащих опись прониар-
ских владений в феме Фессалоники 22. Там же говорится о взимании в на-
туре налога на вино — инометрия: ёср’ svi ёлерторш oivou sf/wpiou fxetpov
ev» 23. Выражение ёу/а>р(о; означает, по-видимому, местных производите-
лей вина.
В орисмосе деспота Димитрия Палеолога от 1430 г. упоминается на-
туральная подать икомодий в размере 8 модиев зерна, который агенты
фиска должны с определенных владений передать монастырю Дионисия 24.
Широко известна натуральная подать каннский, упоминаемая во многих
источниках.
О значительной роли, которую играла натуральная экономика, сви-
детельствуют многочисленные факты пожалования монастырям по распоря-
жению императора продовольствия из урожая государственных имений 26.
Философ-гуманист XV в. Георгий Гемист Плифон предлагал, как из-
вестно, ввести в Пелопоннесе натуральные подати 26. В начале XV в. в Ви-
зантии получает распространение десятина урожая 27 28. Некоторые афон-
ские акты этого же периода сообщают сведения о существовании подати
коккиатиконе, представлявшей собой предположительно поставки зерна
для снабжения моряков 2S. От них не были освобождены даже паричские
зевгари Лавры св. Афанасия 29. Но от этого же времени известны и факты
коммутации барщины 30. Продолжало существовать множество взимаемых
в деньгах налогов.
20 В литературе отмечался факт практического исчезновения слоя средних (peaoi)
в византийских городах. См.: Oikonomides N. Homines d’affaires grecs et latins en
Constantinople (XIII—XV) siecles). Montreal, 1979. P. 121—122.
21 Georgii Pachymeris. II. P. 493.9.
22 Actes de Xenophon / Ed. D. Papachrissanthou. P., 1986. N 15. P. 140.29; N 16.
P. 144.29.
23 Ibid. N 15. P. 140.30; N 16. P. 144.30.
24 Actes de Dionysiou / Ed. N. Oikonomides. P., 1968. N 26. P. 155.14—16; Not. P. 153—
154.
25 Ibid. N 6. P. 63.10-12; N 10. P. 84.12-13; N 22. P. 27; Actes de Lavra, III, N 165.
2,1 Georgii Gemisti Plethonis Ad Regem Emanuelem de rebus Pelopennesiacis (Oratio Prior);
Idem. Principem Theodorum de rebus Peloponnesiacis (Oratio Posterior) // PG. 160.
Col. 852c; Ср.: Медведев И. П. Византийский гуманизм XIV—XV вв. М., 1976. С. 149
и след.
27 Actes de Lavra. III. N 155.
28 Actes de Lavra. III. N 161. P. 158.37; P. 156. Not.; N 162. P. 163.24; N 163. P. 168.23;
Oikonomides N. Le haradj dans I’Empire byzantin du XV siecle // Congres International
des fitudes Balkaniques et Sud-Est Europeennes. Sofia, 1969. T. 3. P. 686, N 22;
T/ypuh И. Указ. соч. С. 238, примеч. 201.
29 Actes de Lavra. Ill, N 161. P. 158.37; N 162. P. 168.24.
30 Согласно практику апографевсов, содержащему передачу монастырю Лавры св. Афа-
насия в 1420 г. ряда владений в районе Рентины, парики не исполняли барщину,
а платили денежные взносы: зевгараты — 4 номисмы, воидаты — 3,5; имеющие ко-
39
В XV в., как свидетельствует простагма Мануила II Палеолога от
1405 г., предоставляющая ряд податных привилегий владениям Лавры
св. Афанасия на Лемносе, даже крупные монастыри, пользующиеся по-
датным иммунитетом, не имели гарантированного освобождения от поста-
вок зерна в Константинополь в размере 2 модиев с зевгаря по твердой цене
4 перпера за модий * 31. По данным актового материала того же монастыря,
ситокритон, по-видимому, также мог взиматься в деньгах 32. Все эти факты
говорят о поощрении со стороны государства развития денежной экономики
и, следовательно, торговли.
Однако встает вопрос, каково соотношение внутренней и внешней
торговли в Византии XIII—XV вв. Известны те льготы, которые имели
во внутренней торговле итальянцы. Торговая пошлина коммеркий, упла-
чиваемая за право привоза товаров, составляла в середине XIV в. для
ромеев 10 % цены транспорта, а для итальянцев от 1 до 4 % 33 34. Лишь при
Иоанне VI Кантакузине были снижены размеры коммеркия для ромеев 31.
Но уравнение в этом отношении прав византийцев и итальянцев оказалось
кратковременным.
Однако было бы ошибочно представлять положение вещей таковым,
будто торговая деятельность византийских подданных, в том числе их
внутренняя торговля, связанная с экономическим развитием империи,
внутренним производством, отражающая товарообмен как результат этого
производства, развивалась лишь спонтанно и не поощрялась государством.
Дело только в том, что эти поощрения и политика привилегий были адре-
сованы совершенно определенным социальным слоям.
Политика привилегий почти не распространялась на слой византий-
ских городских торговцев, относящихся к разряду так называемых сред-
них (и этот слой постепенно исчезает), но имела своим объектом круп-
ных собственников. Именно они монополизировали в XIV—XV вв. в им-
перии внутреннюю торговлю. Среди этих привилегированных собственни-
ков особая роль принадлежала крупным монастырям. Это обстоятельство
как бы выпадает из поля зрения некоторых исследователей, которые
акцентируют внимание на анализе поощрительных мер, византийских
властей по отношению к итальянцам, занимавшим командные высоты
в транзитной и посреднической торговле, но, видимо, не придают должного
значения политике предоставления торговых привилегий крупным мона-
стырям, лидирующим в торговле внутренней. Сведения о соответствующих
льготах неизменно присутствуют в перечне иммунитетных пожалований
крупным монастырям. Такие монастыри, в частности Лавра св. Афанасия,
полностью освобождались от всех торговых пошлин, в том числе от ком-
меркия, а также от скалиатикия, антинаулона, лимниатикия, линобро-
хия 35.
Известно, что крупные монастыри вели активную внутреннюю, как,
впрочем, и внешнюю, торговлю, имели в составе своих владений рыноч-
ные места 36, владели собственными кораблями, на которых перевозили
ров — 3 и вдовы уплачивали 1 номисму. См.: Actes de Lavra, III, N 165. P. 174.37—
38.
31 Actes de Lavra. Ill, N 157. P. 142.15—16; Matschke К. P. Die Schlacht bei Ankara und
das Schicksal von Byzanz: Studion zur spatbyzantinischen Geschichte zwischen 1402
und 1422. Weimar, 1981. S. 134, Anm. 521.
82 Actes de Lavra. JI, N 89. P. 75. 168: Ьгсгртсбрщ; arcozpiiJou Cp.: Ibid. Ill, N 118.
P. 7.194. Actes de Xeropotamou / Ed. I. Bompaire. P., 1964. P. 151; Однако икомодий
взыскивался в натуре. См.: Dolger F. Sechs byzantinische Praktika aus den Athosklo-
ster Iberon // Abhandl. der Bayer. Akad. der Wiss.: Philol.-hist. Klasse. NF.
Miinchen, 1949. H. 28. S. 106.338—340; Bompaire I. Sur trois terms de fiscalite
byzantine // BCH. 1956. Vol. 80; Actes de Dionysiou. P. 153—154.
33 Antoniadis-Bibicou H. Recherches sur les douanes a Byzance. P., 1963. P. 97.
34 Ibid. P. 102; Cantacuzeni Historiarum. P. 80—81; Maksimovic L. Op. cit. S. 167.
36 Actes de Lavra. II N 89. P. 75.194—195; N 104. P. 170—169; III, N 118. P. 7.234.
38 Actes de Lavra. II, N 104. P. 170.169; III, N 161. P. 154; Ibid. II, N 109. P. 275.948;
Dolger F. Sechs byzantinische Praktika. S. 41.158. Среди владений Ивирского мона-
стыря в феме Фессалоники в катепаникии Акрос и в поселении Иериссо упомина-
ется метох монастыря св. Иоанна Продрома и принадлежавший ему панагир (яр-
40
грузы. Монастыри продавали и покупали зерно как местного производства,
так и привозное, покупали землю, за которую платили как деньгами, так
и скотом. Последнее представляет собой лишнее свидетельство распростра-
ненности в рассматриваемый период в Византии наряду с денежным и на-
турального товарообмена. Монастырские проастии хотя и носили в основ-
ном аграрный характер и являлись такими же фискальными общинами,
как и другие поселения, но в них располагались и ремесленные мастер-
ские 37. Монастыри имели и многочисленные мастерские в городах: ремес-
ленные и связанные с переработкой сельскохозяйственной продукции 38.
Однако, говоря о той важной роли, которую монастыри играли во вну-
тренней торговле, необходимо отметить то обстоятельство, что особенности
общей экономической ситуации в стране, те экстремальные условия, о ко-
торых речь шла выше, не могли не отразиться на характере и размахе
торговой деятельности монастырей. Об этом красноречиво свидетельствует
документ из архива Лавры.
Речь идет о хрисовуле Иоанна V Палеолога от 1342 г., содержащем под-
тверждение собственнических прав монастыря Лавры на владения в Кон-
стантинополе, пожалованные Нифонтом — духовным отцом императора.
Среди этих владений много домов, мастерская для производства шелковых
тканей, овощные лавки, превращенные в парфюмерные, и магазины для
продажи привозных товаров. Далее еще три дома, также переоборудован-
ные в парфюмерные магазины, при одном из которых имелся пирг—кре-
пость. Относительно всех этих торговых и хозяйственных объектов гово-
рится, что они были куплены Нифонтом у горожан разного социального
статуса. Кроме того, один из приобретенных домов был отдан под лавку
для продажи хлеба, два других использовались как гостиницы. Упомина-
ются также две лавки, принадлежавшие ранее менялам, и скобяная лавка.
Доход от этих владений и арендная плата достигала 700 перперов. Нифонт,
кроме того, восстановил больницу Лавры на Афоне, посадил виноградники
и оливковые деревья, доход от которых поступал на пропитание больных.
В документе упоминаются и другие купленные у горожан дома и мастер-
ские, доход от которых составляет 200 перперов, 100 перперов должны рас-
ходоваться на покупку сахара и других дефицитных продуктов, которые
доставляются в Лавру для прокормления монахов, находящихся в боль-
нице, остальные 100 в сумме с названными 700 перперами предназначаются
для покупки для Лавры хлеба здесь или в другом месте 39.
Очевидно, рассмотренный документ отражает переходный характер мо-
настырской торгово-ремесленной деятельности, те изменения, которые
произошли в ней ко времени, зафиксированному в нем. Мы видим, что на-
ряду с магазинами, предназначенными для продажи хлеба и овощей, ряд
домов приспособлен для продажи импортных товаров. Иначе говоря, тор-
говая деятельность монастыря связана как с местным производством, так
и с посреднической торговлей. Более того, документ отражает тенденции
к усилению роли последней. Магазины, которые ранее являлись овощ-
ными, превращены в парфюмерные, т. е. их деятельность теперь ориенти-
рована на внешнюю торговлю. Но и связи с внутренним производством,
хотя и сокращаются, не исчезают.
В этой связи представляют существенный интерес упоминания источни-
ков о переселении монастырских париков из сельских местностей в города,
в частности в Фессалонику. Это были легальные переселения. Парики по-
марка). См.: Поляковская М. А. К вопросу о характере городской и пригородской
собственности в поздней Византии И АДСВ. Свердловск, 1966. Т. 4; Maksimovic L.
Op. cit. S. 178 ff.
37 Так, в принадлежавшем Лавре проастии tSv Poupvwv — пригороде Фессалоники,
который, согласно другим актам, именуется хорионом, наряду с хорафиями и ви-
ноградниками имелись водяные мельницы и мастерские. См.: Actes de Lavra. II,
N 17. P. 10.67.
38 Согласно акту 1432 г., монастырь Лавры сдает в аренду мастерскую по выработке
льняного масла. См.: Actes de Lavra. Ill, N 168. P. 184—185.
38 Ibid. N 123. P. 25—26.
41
прежнему как налогоплательщики числились по своему старому место-
жительству, но фактически жили в городе, где их пребывание было, ви-
димо, связано с торгово-ремесленной деятельностью, сохранившей связь
с производством. В частности, среди переселенцев упоминается сын мяс-
ника или посредника в торговле мясом 40.
Строго, говоря, судить о наличии тенденции к возрастанию роли по-
среднической торговли можно лишь в гипотетическом плане, а именно
учитывая общую ситуацию в стране. В то же время отсутствие статисти-
ческих данных и единичность соответствующих сведений не позволяют
четко определить социальную роль этой тенденции. Наряду с этим из-
вестны и данные иного характера.
Недавно опубликованный акт митрополита Фессалоники от 1419 г.
из архива монастыря Ксенофонта 41 свидетельствует о том, что пять ма-
газинов по продаже привозных товаров, принадлежавших в Фессалонике
монастырю, были превращены в винные магазины. Это осуществил некий
Дадас, который арендовал их. Конфликт произошел из-за низкой арендной
платы, которую платили монастырю арендаторы — сыновья покойного
Дадаса. Им было предписано вернуть магазины монастырю или платить
более высокую аренду. Этот документ интересен с разных точек зрения.
Он, так же как известный акт об аренде Аргиропулов 42, свидетельствует
о наличии в Византии элементов предпринимательства. Что же касается
менталитета эпохи, то и для него дух предпринимательства не остается
полностью чуждым. Высокий доход арендаторов осуждается не сам по себе,
а при условии, что они платят монастырю низкую плату. Единичность
свидетельств не позволяет, однако, определить социальную роль и этой
тенденции.
Оценивая в совокупности оба названных интересных документа,
можно с определенностью констатировать лишь нестабильность экономики
города, которая была столь же характерна, как и в деревне, и выражалась
в постоянных изменениях торгово-экономической конъюнктуры, требуя
ускоренных темпов товарооборота. Это последнее, в свою очередь, усили-
вало нестабильность. Торговля меняла свою ориентацию в зависимости от
требований общей обстановки. Этот факт сам по себе свидетельствует об
ослаблении связей торговли с производством — явление, которое не мо-
жет быть расценено иначе, как симптом кризиса. Другое дело, что мы не
знаем масштабов этого кризиса и динамики его развития.
С точки зрения анализа тенденций изменения экономической структуры
Константинополя рассмотренный хрисовул Иоанна V Палеолога важен
в другом отношении. Характерно, что все упоминаемые в нем хозяйственно-
торговые объекты и лавки менял были куплены Нифонтом у горожан, а за-
тем пожалованы Лавре. Происходила, таким образом, своеобразная кон-
центрация в руках монастыря производства и торговых функций. Косвен-
ным образом рассматриваемый документ, очевидно, отражает начало
завершившегося в XV в. процесса исчезновения в Константинополе так
называемых «средних», которые продавали свое имущество монастырям.
Участие последних в торговле, как видно, было двояким. Имея освобожде-
ние от торговых податей, они свободно продавали сельскохозяйственные
и ремесленные товары на местных и городских рынках. Но одновременно
в тяжелые периоды обострения внешней опасности сами вынуждены были
покупать хлеб, овощи, сахар. Об этом красноречиво свидетельствует и
другой документ из архива Лавры: соглашение между знатным фессало-
никийцем Алексеем Комнином Масгидой и Лаврой от 1347 г. Представи-
тели Лавры купили у семейства Масгидов зерно и остались должны
400 перперов. В результате соглашения (подтверждаемого императорским
40 Ibid. И, N 109. Р. 234, 225.
41 Actes de Xenophon. N 32.
42 Хвостова К. В. Особенности аграрно-правовых отношений в поздней Византии. М.,
1968. С. 259.
42
документом) с монастырем наследников тех, кто совершил продажу, долг
монастыря был уменьшен до 40 перперов 43.
Требование ускоренного товарооборота, диктуемое краткосрочной и
неустойчивой политической и экономической конъюнктурой, способство-
вало утечке капиталов в сферу ростовщичества. Известен расцвет ростов-
щической деятельности, в которой принимали участие и представители
знати, и монастыри. Все это свидетельствует, что производство и в круп-
ных городах носило явные черты кризисной ситуации. Масштабы ее были,
естественно, различными и, видимо, прогрессировали, но из-за отсутствия
статистических данных не представляется возможным их реконструи-
ровать. Однако следует признать, что общая фразеология, содержащаяся
в письмах византийцев и в преамбулах актов, несмотря на свою риторич-
ность и античные аллюзии, верно отражала общую экономическую ситуа-
цию эпохи.
Политика предоставления торгово-экономических льгот и привилегий
осуществлялась государством по отношению не только к крупным мона-
стырям, но и к представителям высшего чиновничества. Одним из ее
проявлений было пожалование отдельным лицам права на преимущест-
венное приобретение продовольственных товаров в определенной местности.
Например, Иоанн V Палеолог пожаловал хранителю государственной
печати Сергопулу остров Мармара с правом управлять им и владеть,
а также монополию на приобретение сельскохозяйственных товаров 44.
Государство, таким образом, старалось поддержать определенные социаль-
ные слои: крупные монастыри, высших государственных чиновников, пред-
ставителей знати — в их конкурентной борьбе с горожанами и иностран-
цами за участие во внутренней торговле, за получение денег и товаров.
Для поддержания экономического положения монастырей, им, как уже
отмечалось, нередко предоставлялись со стороны государства дотации
в виде значительных денежных сумм, а также продовольствия. Об этом
свидетельствует хрисовул Иоанна V Палеолога Лавре от 1407 г. 45, а также
хрисовул Стефана Душана от 1347 г. 46, которым Душан жалует Лавре
ренту в 300 перперов или унгию. Побудительным мотивом к осуществлению
подобных мероприятий являлись обесценивание монеты и чрезвычайный
рост цен. Особенно тяжелым положение стало в XV в. По свидетельству
византийского историка Дуки, модий зерна стоил 20 номисм 47, тогда
как в XIV в. соответствующая цена колебалась вокруг одной номисмы,
что превосходило примерно в два раза цену за модий зерна в X в.
Возникает вопрос о том, с какой же целью в тяжелых экономических
условиях обесценивания монеты и роста цен государство предпринимало
некоторые шаги, способствовавшие активизации внутренней торговли и
денежной экономики? Не целесообразнее ли было всецело придерживаться
той политики, которую, в частности, рекомендовал Плифон, т. е. политики
поощрения натурализации экономической жизни и налоговой системы,
которая проводилась лишь в ограниченных масштабах, сочетаясь с ме-
рами поощрения товарно-денежных отношений?
43 Actes de Lavra. Ill, N 145. P. 99.5. Об участии византийской аристократии в конце
XIV—начале XV в. во внутренней и внешней торговле см.: Oikonomides N. Homines
d’affaires grecs et latins en Constantinople. P. 86, 89; Карпов С. Л. Особенности раз-
вития поздневизантийского города эмпория//ВО. М., 1977. С. 79.
44 Magdalino Р. An Unpublished Pronoia Grant of the second half of the Fourteenth Cen-
tury // ЗРВИ. 1978. T. 18. P. 157.14—17.
45 Actes de Lavra. Ill, N 157.
46 Ibid. N 128. Из соляных копий Фессалоники церкви св. Павла, принадлежавшей
монастырю Дионисия, платили ежегодно 100 аспр. См.: Actes de Dionysiou. N 14.
P. 95.1-2.
47 Ducas. P. 85.6—9. Во время осады Константинополя турками в 1394/95 гг. цена со-
ставляла до 100 аспр. См.: Schreiner Р. Op. cit. Т. 1, N 170. И ранее в периоды воен-
ных действий цены на зерно резко возрастали. Григора сообщает, что во время
войны против Галаты в 1348/49 гг. цены удвоились. См.: Nicephori Gregorae. III.
Р. 92.16—18; Максимович Л> . Византщска провинцщска управа у доба Палеолога.
Београд, 1977. С. 151.
43
Перейти преимущественно на рельсы натуральной экономики не пред-
ставлялось возможным, так как в период обострения внешней опасности
государство особенно остро нуждалось в деньгах 48. Во-первых, Византия
платила дань османам и подати итальянцам; во-вторых, она содержала
наемное войско и тратила огромные суммы на покупку продовольствия.
О том, что именно внешняя обстановка являлась одной из основных по-
будительных причин поощрения внутренней торговли и денежной эконо-
мики, содержатся свидетельства в одном из писем Димитрия Кидониса.
Он сообщает, что государству предстоят такие платежи, для уплаты ко-
торых необходимо, чтобы и на самых бедных были возложены подати в день-
гах 49 50 51 52 * 54. В этом же письме Димитрия Кидониса мы находим свидетельства
о тех бедствиях, к которым приводила торговля в условиях роста цен.
Торговцы скупали товары по низким ценам в чужих странах и продавали
по высоким у себя на родине 80.
Кантакузин сообщает, что в результате гражданской войны в империи
было мало войска и денег 61. Он предлагает увеличить поборы. Земле-
дельцам, торговцам и ремесленникам следует содержать воинов. Если они
не захотят этого делать, то тем самым погубят и самих себя 82. Характерно,
что Кантакузин, опиравшийся на крупную аристократию, предлагает ре-
шить проблему содержания войска за счет непривилегированного населе-
ния. По-иному позднее отнесся к этому вопросу Мануил II Палеолог. Он
решительно вступил на путь превращения монастырских земель в госу-
дарственные, что, по-видимому, означало прежде всего отмену податных
привилегий монастырей. Последнее влекло за собой, как правило, и по-
терю со стороны монастыря прав собственности на соответствующие владе-
ния.
Поощрение внутренней торговли являлось в XIV—XV вв. одним из
средств снабжения хлебом Константинополя. Особая роль в решении этой
проблемы, важность которой все время возрастала, как известно, при-
надлежала итальянцам. Но в новейших исследованиях показано, что эта
роль не была исключительной до 40-х годов XIV в.83 Однако актовый ма-
териал содержит убедительные данные о наличии частично контролируе-
мого государством внутреннего рынка и в XV в. Торговая политика го-
сударства состояла не только в раздаче налоговых привилегий, в регули-
ровании торговых пошлин и в создании монопольных прав на приобрете-
ние товаров, но и — что очень важно — в поддержании твердых цен на
константинопольском рынке 84. Об этом свидетельствует вышеупомянутая
простагма Мануила II Палеолога от 1405 г., жалующая привилегии владе-
ниям Лавры на Лемносе. Владения получают податной иммунитет, од-
нако говорится, что хотя в данный момент 5oAixa ^eoyapia монастыря
48 Ostrogorsky G. Byzance, etat tributaire de 1’empire turc // ЗРВИ. 1958.5. Oikonomi-
des N. Le Haradj dans 1’Empire byzantin du XV siecle; fyypuh И. Указ. соч. С. 16,
примеч. 7; С. 51, примеч. 101. Крупный долг венецианцам со стороны Иоанна V Па-
леолога зафиксирован в документах 1370 г., относящихся к переговорам о возобнов-
лении пятилетнего византийско-венецианского договора. См.: Thiriet F. Regestes
des deliberations du Senat de Venise Concernant la Romanie. P., 1958. Vol. 1. N 480,
482, 483; Barker J. Op. cit. P. 11; тяжелое финансовое положение Византии в 90-х го-
дах XIV в., в период осады Константинополя турками, проявилось, в частности,
в попытке Мануила II продать венецианцам остров Лемнос (Ibid. Р. 124—125; Р. 131,
note 15). В конце 1394 г. венецианцы посылают в город 1500 модиев зерна (Ibid.
Р. 132). В 1396 г. мать Мануила II, императрица Елена, санкционировала продажу
острова Коринф госпитальерам (Ibid. Р. 146). О нехватке денег у населения пишет
Дука. См.: Ducas. Р. 85.
48 Demetrius Cydones. Op. cit. I, N 61.
50 Констатированная исследователями стабильность цен на средиземноморском рынке
(см.: Laiou-Thomadakis А. Е. Op. cit. Р. 181) была относительной, сочетаясь с неиз-
бежными вариациями в разных торговых пунктах, связанными с влиянием неэконо-
мических факторов.
51 Cantakuzeni Historiarum. III. Р. 36.18—20.
52 Ibid. Р. 40.
63 Литературу вопроса см.: Карпов С. П. [Рецензия] Laiou-Thomadakis А. Е. The By-
zantine Economy in the Mediterranean Trade System. . . C. 249—251.
54 Matschke К. P. Op. cit. S. 134, Anm. 521.
44
освобождаются от обычных (той auvrj9<o;) поставок в размере двух модиев
зерна с зевгаря по продажной цене 4 перпера за модий, но если случится
нужда и возникнут тяжелые обстоятельства в Константинополе, то и с на-
званных зевгарей будет взиматься зерно, поскольку помощь Константи-
нополю — обязанность всех 85.
Снабжение Константинополя выдвигается в этот период в ранг перво-
очередных экономических задач. Для ее решения используются многие
средства. Известно, что в XV в. запрещался вывоз хлеба из Константино-
поля 5в. Кроме того, проводилась определенная торговая политика, ко-
торая, кстати, имела давние традиции. Еще в VIII в. в целях снабжения
зерном Константинополя осуществлялись принудительная продажа его
по заниженным ценам. Известно, что и сами горожане занимались сель-
ским хозяйством 57.
Характерная черта этого периода, ярко отражающая экстремальные
условия существования, проявлялась также в чрезвычайной подвижности
земельного фонда. Земля становится постоянным объектом торговли.
Не только крестьяне, но и крупная светская знать, нуждаясь в деньгах,
продавала свои имения. Известны данные о продаже Дохиарскому мона-
стырю крупных земельных владений по цене в 2000 перперов великим до-
местиком Димитрием Палеологом. В документе, оформляющем продажу,
говорится, что владение оказалось полностью разоренным во время завое-
вания сербов 86 87 В8. Земля перестала быть фактором, олицетворяющим устой-
чивость и длительность отношений.
Экономические, равно как и политические, воззрения византийцев
в данную эпоху, интерпретация ими идей, восходящих к патристике и ан-
тичности, становятся более прагматистскими, что и составляет характер-
ную черту менталитета эпохи. Бедность воспринимается как реальное
бедствие. Интерпретация евангельских текстов, при которой акцентирова-
лось отрицательное отношение к неправедно нажитому богатству, которая
неоднократно имела место в Византии и служила целям экономической
политики и идеологической борьбы, конечно, не исчезает (например, трак-
тат Алексея Макремволита), но все большую роль играют, как уже отме-
чалось, нашедшие в письмах представления, в которых доминируют ан-
тичные аллюзии и пропагандируется стойкость перед лишениями (ссылка
на Феогнида у Мануила Палеолога). Распространяется и чисто житейский
страх перед нищетой, являющийся образцом наиболее адекватного отра-
жения реальной обстановки в сознании современников.
Итак, из двух противоборствующих тенденций, определявших эко-
номическое развитие Византии рассматриваемого периода, а именно тен-
денции к натурализации хозяйства, с одной стороны, и к развитию денеж-
ной экономики — с другой, преобладала последняя. Но это преобладание
в значительной степени было связано с инициативой государства, исполь-
зующего такие традиционные методы экономической и торговой политики
в Византии, как система торговых и налоговых привилегий, создание мо-
нополий, денежное налогообложение и т. д.
Связь внутренней торговли с экономикой страны в условиях постоян-
ного сокращения территории и нападения османов, естественно, была ос-
лабленной, и наблюдалась тенденция к дальнейшему ее ослаблению. Вну-
тренняя торговля, в частности монастырская, приобретала в значительной
мере посреднический характер, определяемый состоянием импорта.
86 Actes de Lavra, Ш, N 157. Р. 142.15—20.
86 ММ III. Р. 146, 156, 166, 179. Ср.: ЪуриЪ. И. Указ. соч. С. 206. О снабжении хлебом
Константинополя см. также: Шитиков М. М. Торговля продовольствием в Констан-
тинополе и его окрестностях в первой половине XV в. И АДСВ. 1972.8. С. 101 и след.;
Matschke К. Р. Op. cit. S. 142; Idem. Fortschritt und Reaction in Byzanz im 14. Jahrhun-
dert: Konstantinopol in der Biirgerkriegsperiode von 1341 bis 1354. B., 1971; Laiou-
Thomadakis A. E. Op. cit. P. 193; Oikonomides N. Hommes d’affaires. . .
87 Григора, например, сообщал о жителях столицы, которые находились за городом для
молотьбы и уборки урожая. См.: Nicephori Gregorae. I. Р. 83.15 —18.
88 Actes de Docheiariou. N 42. Аристократы занимались торговлей, ростовщичеством.
См.: Oikonomides N. Hommes d’affaires. . . P. 121—122.
45
В то же время в XV в. функционировал сугубо внутренний рынок:
в Константинополе по твердым ценам продавалось зерно с Лемноса. Кре-
стьяне, платившие государственные подати, являлись основным действую-
щим лицом на внутреннем местном рынке (панагиры). Они же, как сви-
детельствуют факты переселения зависимых крестьян из деревни в город,
принимали участие в экономической и торговой жизни города.
В тяжелый для империи период торговля играла двоякую роль. Она,
с одной стороны, удовлетворяла, хотя бы частично, запросы населения
в товарах и деньгах, но, с другой стороны, способствовала его дальнейшему
разорению. Это обстоятельство не ускользнуло, как мы старались показать,
от внимания современников. По-видимому, именно наблюдения над ре-
альной действительностью, учет той роли, которую приобрела торговля
в экстремальных условиях страны, явились одной из причин предложений
Плифона по введению натуральных податей.
Монастыри, несмотря на временные осложнения, оказывались, оче-
видно, в целом в лучшем положении. Именно они, а не прониары, обладая
мощными укреплениями, могли иногда защитить население от разорения
и создавали условия для относительных гарантий экономической деятель-
ности.
В целом развитие внутренней торговли в Византии в условиях постоян-
ного сужения государственной территории и нападения врагов — явле-
ние своеобразное, отражающее характерные черты византийского обще-
ственного и политического развития с его доминированием государствен-
ной власти, обладающей значительными экономическими прерогативами
и способной поддерживать торговую деятельность определенных слоев на-
селения в условиях крайней нестабильности внутренней жизни.
Тенденция к утрате связи торговли с внутренним производством — не-
сомненный симптом экономического кризиса, неизбежного в экстремальных
условиях Византии XIV—XV вв.
Однако эти симптомы еще не означают упадка таких городов, как Кон-
стантинополь и Фессалоника, которым внешняя и транзитная торговля
придавали внешний блеск и черты временного благосостояния. В условиях
Византии следует различать упадок местного ремесла, внутренней тор-
говли, сокращение населения, с одной стороны, и успехи внешней и тран-
зитной торговли, не связанной с экономикой страны, порой пагубно на нее
влияющей, но удовлетворяющей временную необходимость в товарах и
денежных средствах и создающей специфический облик всей городской
экономики империи.
Византийский временник, том 50
А. А. ЧЕКАЛОВА
К ВОПРОСУ О ВОЗНИКНОВЕНИИ \
СЕНАТОРСКОГО СОСЛОВИЯ КОНСТАНТИНОПОЛЯ
На последнем, XVII Международном конгрессе византинистов, со-
стоявшемся в 1986 г. в Вашингтоне, Кирилл Манго в докладе, посвящен-
ном специфике возникновения и развития Константинополя, высказал
мысль о том, что столица Византийской империи являлась искусственно
созданным центром, преимущества которого как торгового пункта сказа-
лись лишь с появлением пути «из варяг в греки», т. е. не ранее X в.1
Не вдаваясь здесь в полемику относительно роли Константинополя как
важного торгового центра уже в ранневизантийский период, роли, кото-
рая нам, впрочем, представляется совершенно бесспорной 2, мы хо-
тели бы в своей статье обратить внимание на одно обстоятельство, которое
обычно ускользает из поля зрения исследователей, на то, что возникнове-
ние Константинополя, а вместе с ним и одного из основных его институ-
тов — сената было теснейшим образом связано с социально-политическими
процессами, происходившими в западной части империи в ходе кризиса
III в. и после него. Именно кризис III в., столь существенно повлиявший
на все стороны жизни Римской империи, послужил толчком к созданию
новой столицы на Босфоре и формированию там сената и сенаторского
сословия.
До основания Константинополя имперской сенаторской аристократии
как особого социального слоя на Востоке не было. Римское владычество,
накладываясь сверху, не затрагивало существенно греческого полиса 3,
и если на Западе высшим социальным слоем являлась сенаторская ари-
стократия, то на Востоке безраздельно господствовала провинциальная
муниципальная знать. В отдельных городах Востока имелись лица, кото-
рые вошли в состав римского сената 4 5, но общее число их было весьма не-
значительно в, и уже в силу своей малочисленности и рассеяния по разным
городам, они, даже если и не отправлялись на постоянное жительство
1 Mango С. The Development of Constantinople as an Urban Centre // 17th Internatio-
nal Byzantine Congress: Major Papers. Wash., 1986. P. 118 f.
2 См.: Чекалова А. А. Константинополь в VI веке: Восстание Ника. М., 1986. С. 18,
26—27.
3 Jones А. Н. М. The Greek under the Romans // DOP. 1963. N 7. P. 1—2.
4 Hammond M. Composition of the Senate, A. D. 68—235 // JRS. 1957. Vol. 47. P. 77.
5 Ibid. P. 79; Jones A. H. M. The Later Roman Empire, 284—602; A Social, Economic
and Administrative Survey. Oxford, 1964. Vol. 1. P. 5—6. Иначе см.: Chastagnol A.
Remarques sur les senateurs orientaux au IVе siecle // Acta antique. 1976. T. 24.
P. 341—342. Однако выводы Шастаньоля базируются на уже устаревшей работе
II. Ламбрехта (Lambrechts Р. La Composition du Senat remain de Septime-Severe a
Diocletien. Budapest, 1937). Как показал M. Хаммонд (Hammond М. Op. cit. P. 79),
общее число провинциалов в римском сенате возрастало не за счет жителей Востока,
а за счет выходцев из Африки. Ср.: Jones А. Н. М. The Later Roman Empire. Vol. 3.
P. 1, N 2. Кроме того, сенаторы восточного происхождения обычно бывали выход-
цами из римских колоний и потому являлись отпрысками древних римских фамилий.
См.: Levick В. Roman colonies in Southern Asia Minor. Oxford, 1967. P. 103—120;
Talbert R. J. A. The Senate of Imperial Rome. Princeton, 1984. P. 33.
47
в Рим, как того требовало их звание 6, не оказывали сколько-нибудь за-
метного влияния на общественную структуру данного региона.
Судьбы Востока и Запада сблизились в ходе кризиса III в., поскольку
изменения в социальной структуре Запада самым существенным образом
сказались на политическом устройстве и социальной структуре Востока.
Как известно, III в. был «великой эпохой» для всадничества 7, которое
в ходе кризиса III в. оказалось наиболее активным в политическом и воен-
ном плане социальным слоем. На политическую арену выдвинулось не-
мало лиц и более скромного происхождения, в частности вольноотпущен-
ников 8, которые благодаря успехам в военной и административной карь-
ере смогли попасть в высшую имперскую администрацию и ближайшее
окружение императора. В результате в империи сформировался весьма
значительный по своей численности слой служилой аристократии 9. Ря-
дом с родовитыми сенаторами, гордившимися происхождением и заслугами
своих предков, этот слой деятельных выскочек чувствовал себя весьма стес-
ненно и неуютно. Правда, и сам римский сенат претерпел серьезные пере-
мены, пополнившись представителями муниципальной знати и всадни-
чества 10 11. И все же, несмотря на существенные изменения в составе, сенат
продолжал оставаться весьма консервативным учреждением — храните-
лем старых традиций и цитаделью языческой веры и. В сенате по-прежнему
имелось сильное ядро римской родовитой знати, такой, как Аниции, Кейо-
нии, Валерии, значительно обогатившейся в ходе кризиса III в. И хотя
в политическом плане влияние сенаторов уменьшилось, в социальном
отношении оно было велико 12. Престиж сената основывался на его ста-
рых традициях, богатстве и влиянии в обществе, которым пользовались
его представители. Достичь высокого положения в Риме можно было от-
нюдь не вне сената (как того хотел Диоклетиан), а лишь войдя в его со-
став 13. Но оказавшись в составе сената, новые его члены весьма быстро
подпадали под влияние старой сенаторской аристократии, культурной
элиты общества, и сами становились глашатаями идей, вошедших в плоть
и кровь римской родовитой знати. Они вскоре и сами начинали считать
себя отпрысками древних родов, и подобные притязания не вызывали воз-
ражений 14. Старые члены сената продолжали обладать огромным мораль-
ным авторитетом 15, и их представления о том, что старые порядки пезыб-
6 Digesta. 1.9.11.
7 Keyes С. W. The Rise of the Equites in the Third Century of the Roman Empire. Prin-
ceton, 1915; Alfoldy G. Romische Sozialgeschichte. Wiesbaden, 1975. P. 147; Chastag-
nol A. L’evolution politique, sociale et economique du monde remain de Diocletien
a Julien: La mise en place du regime du Bas-Empire (284—363); P., 1982. P. 71.
8 Duff A. M. Freedmen in the Early Roman Empire. Cambridge, 1958.
9 Alfoldy G. Op. cit. P. 172; Mattehws J. Western Aristocracies and Imperial Court,
A. D. 364—425. Oxford, 1975. P. 41.
10 Chastagnol A. L’evolution politique. . . P. 68; Talbert R. J. A. Op. cit. P. 31—37.
По мнению ряда исследователей, между 312 и 326 гг. Константин осуществил ре-
форму, в ходе которой сенат был увеличен с 600 до 2000 человек. См.: Alfoldy G. Op.
cit. Р. 172; Chastagnol A. L’evolution politique. . . P. 206—207). Хотя Константин
действительно ввел многих всадников в сенат (Alfoldy A. On the Foundation of Con-
stantinople 11 JRS. 1947. Vol. 37. P. 10 ff), все же главным образом он пополнялся за
счет богатой муниципальной аристократии, которая легко ассимилировалась со старой
римской знатью. См.: Hopkins К. Elite Mobility in the Roman Empire // Past and
Present. 1965. N 32. P. 24, 26. По мнению А. Альфэльди, римский сенат достиг чис-
ленности 2000 человек лишь во времена Валентиниана I, когда в Риме прошла новая
волна возвышения всадников и когда Валентиниан попытался превратить сенат из
узкой социальной группы в относительно более широкий социальный слой. См.:
Alfoldy A. A Conflict of Ideas in the Late Roman Empire. The Clash between Senate
and Valentinian I. Oxford, 1952. P. 58—59.
11 Alfoldy A. The Conversion of Constantine and Pagan Rome. Oxford, 1948. P. 93; Cha-
stagnol A. L’evolution politique. . . P. 225; Talbert R. J. A. Op. cit. P. 37—38.
12 Jones A. H. M. The Later Roman Empire. Vol. 1. P. 6; Alfoldy G. Op. cit. P. 171;
Chastagnol A. L’evolution politique. . . P. 71.
13 Alfoldy G. Op. cit. P. 171.
14 Jones A. H. M. The Later Roman Empire. Vol. 2. P. 546.
15 Велико, в частности, было их влияние на создание исторических трудов, которое
практически полностью находилось в их руках и в руках их приверженцев. См.:
48
лемы и вечны, как вечен сам Рим, получали весьма широкое распростра-
нение 16.
Рим — цитадель родовитой сенаторской знати — продолжал оста-
ваться городом традиций. Более того, в IV в. традиционализм римской ари-
стократии даже возрастает. Если во времена поздней республики и ранней
империи римская знать стремилась к изучению греческого языка, языка
культуры и элитарного меньшинства 17, то в IV в., по странному парадоксу,
римская сенаторская аристократия оказывается во главе латинского
литературного «возрождения», а также возрождения староримских тра-
диций 18. Роль Рима и его сенаторской знати заметно возрастает, а ргае-
fectus urbis Romae, который ранее обладал лишь номинальной властью,
становится действительно важной политической фигурой 19.
Император, его двор и имперская администрация не могли встретить
здесь ни того почтения, которого они добивались, ни тем более поддержки.
Рим с его староримской аристократией был в состоянии противостоять но-
вым веяниям и идеям. Вечный город, его прошлое сами требовали к себе
почтения 20. Здесь императору было весьма сложно осуществлять свою
политику 21, и уже при Диоклетиане, когда он избрал своей резиденцией
Никомидию 22, родилась идея новой столицы, свободной от давящего
воздействия староримских традиций.
Константин, завершивший многие начинания Диоклетиана, претворил
в жизнь и идею, родившуюся в начале эпохи домината. Он основал новую
столицу на берегу Босфора 23, которой суждена была долгая жизнь. Внеш-
ний облик города создавался в подражание Риму, и в этом факте некоторые
исследователи видят стремление Константина возвеличить во втором (хри-
Peter Н. Die geschichtliche Literatur uber die Kaiserzeit bis Theodosios I. Leipzig,
1897. Vol. 2; Alfoldy A. A Conflict. . . P. 66.
16 Alfoldy A. The Conversion. . . P. 92; Chastagnol A. L’evolution de 1’ordre senatorial
aux IIIе et IVе siecles de notre ere // RH. 1970. N 496. P. 314; Idem. L’evolution
politique. . . P. 226.
17 Дело зашло так далеко, что нередко императоры (особенно выходцы из смешанных
семей Испании и Южной Галлии) оказывались «Graeculus», например Адриан.
А такой римский император, как Марк Аврелий, вместо того, чтобы писать военные
записки о дунайских походах, «общается со своей душой» и пишет по-гречески. См.:
Syme R. Union and Division // Acta antiqua. 1976. 24. P. 338.)
18 Ibid.
19 Ibid.
20 Alfoldy A. The Conversion. . . P. 91; Idem. A Conflict. . . P. 59 ff.
21 Alfoldy A. The Conversion. . . P. 92—93; Idem. On the Foundation. . . P. 14—15.
Автор, правда, останавливается лишь на противоречиях религиозного характера
между императором и сенатом.
22 Главными резиденциями Диоклетиана за время его правления были: в 285—296 гг. —
Сирмий и Никомидия; в 299—302 гг. — Антиохия; в 302—305 гг. — Никомидия
(Barnes Т. D. The New Empire of Diocletian and Constantine. Cambridge (Mass.);
L., 1982. P. 49). За все это время Диоклетиан всего лишь дважды и ненадолго посе-
тил Рим: в 285 г., во время летнего пребывания в Италии, и в ноябре—декабре 303 г.
(Ibid. Р. 49—56), причем о визите в Рим в 285 г. сообщает лишь авторXII в. Иоанн
Зонара.
И до Диоклетиана римские императоры предпочитали иметь свои резиденции не
в Риме, а в других городах империи: Трире, Милане, Сирмии, Фессалонике, Ан-
,тиохии и др. Но все это были, скорее, штаб-квартиры императоров, важные страте-
гические пункты. И лишь Никомидия рассматривалась самим Диоклетианом как
политический центр империи, как город, который по своему величию не должен
уступать Риму. См.: Alfoldy A. The Conversion. . . Р. 94—95.
23 Константин не сразу остановил свой выбор на Византии. Он колебался между Сер-
дикой, Фессалоникой и даже одно время мечтал, как гласит легенда, восстановить
древнюю Трою. См.: Alfoldy A. The Conversion. . . Р. 96. Характерно, однако, что
все поиски места для новой столицы велись Константином на Востоке. Византий,
вероятно, привлек его больше других мест и потому, что этот маленький городок
можно было заново отстроить на собственный лад, и потому, что в нем не было
сколько-нибудь серьезной социальной силы, способной помешать Константину
в осуществлении его планов, и конечно же по той причине, что Византий обладал
исключительно выгодным географическим положением, что прекрасно понимали и
древние, которые сравнивали со слепцами тех, кто, не поняв выгодности географи-
ческого положения поселения на Золотом Роге, основали Халкидон на противопо-
ложном берегу Босфора (Геродот. IV. 144).
4 Византийский временник, т, 50
49
стианском) Риме первый 21 * * *. В действительности же Константин создавал
новую столицу как центр, значительно более соответствующий изменив-
шейся социально-политической ситуации в империи. Если первый Рим
был городом сената, то второй должен был стать городом императора.
Среди других учреждений во втором Риме — Константинополе — был
создан и сенат, и в этом опять-таки видят акт подражания Риму, поскольку
создание сената в Константинополе, по словам А. Альфэльди, не отвечало
политической реальности того времени 25. Все это действительно было бы
так, если бы в Константинополе создавался сенат, подобный римскому,
объединявшему родовитую знать империи. Однако дело обстояло иначе.
Ряд исследователей правда, считают, что ядро константинопольского
сената составила римская родовитая знать, переселившаяся вместе с Кон-
стантином в новую столицу 26, и в результате между константинопольской
сенаторской аристократией и старой землевладельческой знатью римских
времен практически ставится знак равенства 27.
В источниках действительно упоминаются имена представителей рим-
ской родовитой аристократии, якобы последовавших за Константином из
Рима в новую столицу на Босфоре. Согласно одной версии, приведенной
Михаилом Гликой (и с некоторыми вариациями сохранившейся в житии
Зотика), в Константинополь при Константине преселились: Олибрий, Вер,
Урбикий, Каллистрат, Зотик, Евгений, Евбул, Студий, Флоренций, Ма-
риан, Север, Исидор 28. По свидетельству, приведенному в Патрюс Ксотота-
v'ctvooTCoXem;, знатное окружение Константина во втором Риме соста-
вили: Адда, Протасий, Скомбрий, Филоксен, Домнин, Проб, Дарий,
Мавр, Родан, Саллюстий, Модест, Евбул 29. Однако эти версии весьма позд-
него происхождения и походят скорее, на легенду, нежели на подлинно
исторические свидетельства. Символично само число сенаторов (хотя имена
их в обеих версиях различны) — их двенадцать, как апостолов у Христа,
и все они связаны с христианскими памятниками Константинополя. Та-
ков Студий (вспомним Студийский монастырь), таков Евбул, основавший
странноприимный дом, получивший его имя.
И Евбул, и Студий, и другие упомянутые выше римские аристократы
являлись вполне реальными людьми и действительно бывали, жили, а по-
рой и оставались в Константинополе навсегда, но происходило это не
в правление Константина, а несколько позднее. Так, основатель Студий-
ского монастыря консул 454 г. Студий оказался на берегах Босфора лишь
после нашествия на Рим вандалов 30. А Евбул появился и того позднее,
уже в правление Юстина I 31. У последующих поколений события не-
сколько сместились, и они охотно отнесли к эпохе Константина то, что
имело место в другое время.
В действительности же в намерения Константина, создававшего новый,
свободный от груза старых традиций центр управления империи, по-ви-
димому, и не входило переселение на Восток части старой римской аристо-
кратии, сковывавшей его деятельность в Риме. Опорой Константина в но-
вой столице являлась отнюдь не родовитая знать. В этом легко убедиться,
если посмотреть, кто составлял ядро константинопольского сената в пе-
риод его возникновения.
21 Dagron G. Naissance d’une capitale. Constantinople et ses institutions de 330 a 451.
P., 1974. P. 19—25.
25 Alfoldy A. The Conversion. . . P. 112.
28 Левченко M. В. Материалы для внутренней истории Восточной Римской империи
V—VI вв. И ВС. 1945. С. 80; Ostrogorsky G. History of Byzantine State. New Brun-
swick; New Jersey, 1957. P. 36.
27 См., например: История Византии. M., 1967. Т. 1. С. 25.
28 Michaelis Glycae Annales. Bonnae, 1836. P. 463; Synaxarium ecclesiaeConstantino-
politanae I Ed. H. Delehaye. Bruxelles, 1902. P. 352.
29 Patria / Ed. Th. Preger // Scriptores originum constantinopolitanarum. 1907. II.
P. 146.
30 Theodores Anagnostes. Kirchengeschichte. B., 1971. 1. 17; Theophanis Chronographia /
Ed. C. de Boor. Lipsiae. 1883. P. 113; Martindale J. R. The Prosopography of the La-
ter Roman Empire. Cambridge, 1980. Vol. 2. P. 1037.
31 Dagron G. Naissance. . . P. 512—513.
50
Первым сенатором (senator prior) Константинополя стал некто Абла-
бий, который не только не имел ничего общего с родовитой аристократией,
но по рождению не принадлежал и к другим более или менее состоятельным
кругам населения. Родившись на Крите в семье низкого происхождения,
он начал свою карьеру мелким чиновником в аппарате правителя острова.
К 324 г. он дослужился до должности vicarius Asianae. В этом качестве он
поддержал петицию жителей селения Орцитус относительно статуса ci-
vitas и получил письмо от Константина, в котором император упоминает
«gravitatis tuae intercessione». В 329 г. Аблабий получил самую высокую
должность в Римской империи того времени — префекта претория. В 330 г.
он отправился в Константинополь на празднование дня рождения новой
столицы и с тех пор остался на Востоке навсегда, будучи здесь префектом
претория и главным членом константинопольского сената. В 331 г. он был
удостоен консульского звания, престиж которого был заново поднят
Константином 32. Последний сделал его опекуном своего сына Констанция,
при котором он также исполнял должность префекта претория, пока не
был заподозрен в посягательстве на трон и казнен своим подопечным
в конце 337 или начале 338 г.33
Другим известным константинопольским сенатором эпохи Константина
был сын колбасника Филипп 34, дослужившийся уже при Констанции II
до префекта претория Востока. Потомки Филиппа дожили до VI в., а один
из них (Анфимий) был в 467—472 гг. императором западной части импе-
рии 35.
Именно эти и им подобные лица составили ядро константинопольского
сената, и, вероятно, поэтому на Западе его считали сенатом второго ранга
(senatus secundi ordinis) 36, а на Востоке, где местная аристократия в созна-
нии своей культуры и гордости предками 37 не уступала римской родови-
той знати, отношение к константинопольскому сенату было откровенно
враждебным, что нашло впоследствии отражение в словах Евнапия, на-
писавшего: «. . .основатель города наполнил его пьяной, прожорливой
толпой, слишком тупой, чтобы правильно произносить его имя» 38.
Конечно, в этих словах немалая доля преувеличения, поскольку в ок-
ружении Константина были и люди высокообразованные. Так, одной из
креатур императора был Стратигий, отличавшийся прекрасным знанием
как греческого, так и латинского языка, за что Константином был прозван
Мусонианом. Этот Стратигий Мусониан играл важную роль в осуществле-
нии церковной политики Константина (в частности, в переговорах импера-
тора с восточными епископами) 39. Правда, однако, заключалась в том, что
при формировании сената Константин исходил не из знатности проис-
хождения, а из того, какую роль играл тот или иной кандидат в сенат в им-
перской администрации и при дворе императора.
По мнению А. Шастаньоля, Константин, чтобы создать базу для фор-
мирования сената и наметить ступени в карьере сенаторов Константино-
поля, ввел здесь римские магистратуры: трибунат плебса и претуру 40.
Будущий сенатор попадал в курию, как полагает исследователь, par ad-
lectio inter tribunicios ou inter praetorios 41.
Но, как справедливо отметил в свое время А. Джонс, термин adlectio
означал не включение в состав сената, что осуществлялось посредством
32 Alfoldy G. Op. cit. Р. 174.
33 Jones А. Н. М., Martindale J. R., Morris J. The Prosopography of the Later Roman
Empire. Cambridge, 1971. Vol. 1. P. 3—4. (Далее: PLRE).
34 Jones A. H. M. The career of Flavius Philippus // Historia. 1955. IV. P. 229—233;
Petit P. Les senateurs de Constantinople dans 1’oeuvre de Libanius // L’Antiquite
Classique. 1957. T. 26. P. 348.
36 PLRE. P. 696—697.
38 Alfoldy G. Op. cit. P. 175.
37 На Востоке были семьи, которые могли проследить своих предков до I в. и. э. См.:
Ramsay W. Antioch’s Family from Pysidia // Classical Review. 1913. 33. P. 1—9.
38 Eunapii Vita Sophistarum. VI.2, 8.
39 PLRE. P. 611.
40 Chastagnol A. Remarques. . . P. 346 — 347.
41 Chastagnol A. L’evolution politique. . . P. 231.
4*
51
codicilli clarissimatus, а освобождение от преторских игр лиц, уже являв-
шихся членами сената 42. Более того, само упоминание о преторах Кон-
стантинополя относится ко времени Констанция 43, а трибун плебса впер-
вые упомянут еще позднее, в 371 г. 44
Совершенно очевидно, что Константин не намеревался создавать сенат
в Константинополе по римскому образцу. Его целью было отделить про-
странственно служилую аристократию от родовитой знати, дать постоянное
пристанище своему двору и имперской администрации (которые до этого
переезжали вслед за императором 45 46) и поднять служилую аристократию
до уровня родовитой знати.
Только таким образом можно было вместо старого сенаторского спг-
sus honorum утвердить новый тип карьеры сенатора — через службу в го-
сударственном аппарате и при дворе императора 4в. Этого и добивался
Константин.
Если на Западе представители имперской администрации входили в се-
нат лишь по достижении самой высокой должности — префекта прето-
рия 47, то на Востоке именно имперская администрация и ближайшее ок-
ружение императора (его комиты) составили сенат. При этом префекты пре-
тория не оказались на положении своего рода младших членов этого се-
ната, а составили его высший слой.
После смерти Константина местом пребывания его преемника на Вос-
токе, императора Констанция II, а также префекта претория Востока и
других высших должностных лиц и придворных стала Антиохия, которая
долгое время являлась центром римской администрации в этом регионе и
важным оплотом империи в борьбе с Ираном. По справедливому предполо-
жению Ж. Дагрона, Антиохия была одной из возможных столиц, которая
42 Jones А. Н. М. The Later Roman Empire. Vol. 2. P. 541; Cf.: Lecrivain Ch. Le senat
romain depuis Diocletien a Rome et a Constantinople. P., 1883. P. 18; Petit P. Op. cit
P. 358. По мнению Ж. Дагрона, первоначально претура являлась средством про-
никновения в сенат лиц, которые не имели высоких административных должностей,
позволявших их обладателям становиться сенаторами автоматически, согласно
закону 356 г. (С. Th. V. 4, 8). Сами сенаторы избирали будущего претора и имели,
таким образом, известную автономию при формировании состава сената. Затем эта
процедура была заменена получением достоинства претора или консула, т. е. про-
цедурой adlectio. И лишь позднее adlectio стало изначать простое освобождение от
преторских игр, а претура как ступень для вхождения в сенат стала’уже к 373 г.
пережитком (Dagron G. Naissance. . . Р. 126, 162—163). Однако сам Ж. Дагрон
отмечает, что процедура adlectio существовала уже в 355 г. (Ibid. Р. 163), т. е. еще
до издания закона относительно порядка прохождения претур, вышедшего 11 ап-
реля 356 г. Как полагает П. Пети, освобождение от преторских игр (adlectio) отно-
силось лишь к служилой аристократии и не касалось (за редким исключением, ка-
ким являлся Фемистий) других членов сената (Petit Р. Op. cit. Р. 372).
43 Ко времени Константина создание претуры относят Зосим и Иоанн Лид. Но, как
показал Ж. Дагрон (Dagron G. Naissance. . . Р. 125), здесь имело место простое сме-
щение событий и некоторая путаница в понимании сущности этой магистратуры.
То, что одна из претур была названа constantiniana, означает отнюдь не создание
ее в эпоху Константина, а лишь то, что эти преторские игры были введены Констан-
цией II в честь памяти своего отца Константина (Ibid. Р. 125).
Создание иретур, по всей видимости, было вызвано стремлением Констанция под-
нять престиж нового сената и придать ему известный блеск. Ведь одной из обязан-
ностей римских сенаторов была организация дорогостоящих игр. Л римский сенат
для современников, несомненно, оставался мерилом.
Для передатировки закона С. Th. III.32, 2, предпринятой А. Шастапьолем (Cha-
stagnol A. Remarques. . . Р. 346—347), как нам представляется, нет достаточных
оснований.
44 С. Th. XII.1.74.3.
45 Barnes Т. Op. cit. Р. 47—69.
46 В чистом виде этот тип карьеры сухцествовал только на Востоке. На Западе отмечены
оба типа карьеры (традиционный сенаторский и через службу в государственном
аппарате), пока к концу IV в. не сформировался некий смешанный тип. См.: Ки-
hoff W. Studien zur zivilen senatorischen Laufbau in 4. Jahrhundert n. Chr. Amter
und Amtsinhaber in Clarissimat und Spectabilitat. Frankfurt a. Main; Bern, 1983.
Как полагает А. Шастаньоль, этот смешанный тип карьеры сложился на Западе
под влиянием примера сената Константинополя. См.: Chastagnol A. Remarques. . .
Р. 356. Но и в V в. родовитая и служилая аристократия здесь весьма резко отлича-
лись друг от друга. См.: Matthews J. Op. cit. Р. 12—41.
47 Jones А. Н. М. The Later Roman Empire. Vol. 1. P. 104.
52
(наряду с Константинополем, Александрией и Иерусалимом) могла ро-
диться на «развалинах» Рима 48. Пребывание императора и его двора в са-
мом центре Востока не могло не сказаться на дальнейшем формировании
сенаторского сословия Константинополя. Дело в том, что если на Западе
императорам пришлось столкнуться с римским сенатом, то на Востоке
они были вынуждены прийти в непосредственное соприкосновение с не
менее важной социальной силой — культурной элитой Востока — му-
ниципальной аристократией. Желая ослабить эту оппозицию, Констанций
в 357—360 гг. широко открыл дверь в константинопольский сенат для
куриалов восточных городов 49, хотя в свое время Константин запретил
куриалам домогаться сенаторского звания 50. Констанций объяснил
свои действия стремлением соединить звание сенатора с греческой мудро-
стью 51 52.
Тогда в константинопольском сенате оказалось немало куриалов из
восточных городов, в первую очередь Антиохии, таких, как Аэций,
Прискиан, Цельс, Юлиан и др. 82 Стали сенаторами и куриалы других
городов, например финикийский куриал Фратерн и брат Григория Назиан-
зина Кесарий 53. Включены были в константинопольский сенат и пред-
ставители интеллигенции, например философ из Апамеи Ямвлих, потомок
известного философа-неоплатоника Ямвлиха, и египетский поэт Андро-
ник 54 * * *.
Но уже в это время куриалы нередко попадают в сенат благодаря
службе в имперском аппарате. Так, уроженец Бейрута антиохийский
куриал Прискиан стал сенатором после того, как получил пост презида
Евфратисии 88.
Еще раньше на службе у Констанция оказался видный антиохийский
куриал Фалассий, который фигурировал среди комитов императора уже
в 345 г., а в 351—353 гг., т. е. еще до массового притока куриалов в сенат,
был префектом претория 8в.
Не всегда, однако, куриалы (особенно те, кто пользовался влиянием
в своем городе) охотно шли в константинопольский сенат, считая, что это
собрание больше подходит для людей безвестных и безродных 87. Либаний,
например, категорически отказался от подобной чести, полагая, что его
долг — служить родному городу 58. Так же рассуждал и куриал из Апамеи
48 Dagron G. Op. cit. Р. 75—76.
49 Это время А. Джонс и считает временем создания константинопольского сената,
добавляя при этом, что его ядро составили римские сенаторы, проживавшие в Ахайе,
Македонии и Иллирии. Но, как показал П. Пети, закон от 357 г. (С.Th. VI.4, 11),
на который ссылается А. Джонс, не обязывал римских сенаторов этих провинций
отправляться в Константинополь. В нем просто сказано, что сенаторам этих провин-
ций следовало бы приобретать земельную собственность поближе к Риму, чтобы
иметь возможность принимать участие в заседаниях римского сената. См.: Petit Р.
Op. cit. Р. 357 et note 2; Cf.: Dagron G. Op. cit. P. 127—128. В том же духе, что и
А. Джонс, трактует данный закон А. Шастаньоль, который, однако, относит начало
формирования константинопольского сената ко времени Константина. См.: Cha-
stagnol A. Remarques. . . Р. 343, 349. По мнению Ж. Дагрона, римские сенаторы
префектуры Востока были переведены в константинопольский сенат согласно не
дошедшему до нас закону Констанция, изданному незадолго до 359 г. и являвшемуся,
возможно, добавлением к закону С. Th. VI.4, 11. См.: Dagron G. Op. cit. Р. 129.
Но, как мы уже отмечали (см. выше, примеч. 5), число римских сенаторов на Востоке
было невелико; кроме того, в IV в. по своему социальному статусу они обычно явля-
лись выходцами из семей куриалов. Таковым был, например, правитель Македонии
356 г. антиохийский куриал Олимпий. См.: Petit Р. Libanius et la vie municipale
a Antioche. P., 1955. P. 399; PLRE. P. 642.
60 C. Th. XII.1, 14.
81 Themistii Orationes / Ed. W. Dindorf. Lipsiae, 1832. P. 21.
52 Petit P. Les senateurs. . . P. 349—350.
83 Chastagnol A. Remarques. . . P. 353.
84 Petit P. Les senateurs. . . P. 350.
58 Ibid. P. 353—354. Затем Прискиан получил должность презида Киликил, а в 364 г.
стал правителем Палестины. См.: PLRE. Р. 727.
89 PLRE. Р. 886.
67 Petit Р. Les senateurs. . . Р. 351.
58 Libanius. Ер. 34.
53
Урбитий, который не желал, чтобы его сыновья «пыжились на берегах
Босфора» * 60 61 62 63 64 * 66 67 68 69.
Но куриалы победнее даже домогались сенаторского звания, видя в этом
средство избавления от обязанностей по отношению к собственной курии.
Их наплыв в сенат был столь значителен, что 3 мая 361 г. Констанций II
издал специальный закон, которым вводил для куриалов серьезные огра-
ничения при вступлении в сенат 80. Более того, тем сенаторам из куриалов,
кто не мог исполнить обязанности претора, связанные с расходами на зре-
лища или на общественные работы el, предписывалось покинуть константи-
нопольский сенат ®2.
Но все же и позднее куриалы, в первую очередь те, кому не под силу
было выполнять обязанности перед своей курией, стремились попасть в
константинопольский сенат 63.
Под влиянием варварской опасности, по долгу службы или по иным об-
стоятельствам появляются в Константинополе и представители римской
сенаторской знати. Это консул 340 г. Септимий Акиндин, исполнявший обя-
занности префекта претория Востока в 338—340 гг. ®4, Веттий Агорий Пре-
текстат, проконсул Ахайи 362—364 гг. ®5, Клодий Гермогениан Олибрий
из рода Анициев, являвшийся префектом претория Востока в 378 г. вв,
римский сенатор Постумиан 67 и др. Но их было немного, и не всегда они
оставались в Константинополе надолго. Потомки Олибрия, например, все
также жили в Риме 68. Лишь позднее на Босфоре вновь появятся отпрыски
этого знатного рода.
Уже в силу своей малочисленности римские сенаторы не оказывали су-
щественного влияния на специфику формировавшегося сенаторского со-
словия Константинополя. Свои интересы римская родовитая знать по-
прежнему связывала с Римом и западными областями империи (Италией,
Сицилией, Африкой), где находилась ее земельная собственность и где она
прочно удерживала свои позиции вплоть до VI в. 69 Гордые своими пред-
ками, аристократы живут в роскошных имениях, занимаясь охотой, поэ-
зией, перепиской с друзьями, — словом, ведут привычный образ жизни
с его культом otium et amicitia 70. Происхождение, давность рода для
этих людей означали все 71. По временам отдельные сенаторы занимали
посты в центральной администрации, рассматривая свою службу как фак-
тор социального престижа 72, но не служба, а происхождение, знатность
рода определяли их принадлежность к сенату. Сенатор и родовитый ари-
стократ, по существу, продолжали оставаться здесь синонимами 73.
Иначе обстояло дело на Востоке. Определяя критерии для членов се-
ната, Констанций II в письме к этому собранию, словно забыв о знатности
происхождения, называет четыре необходимых, по его мнению, качества
сенаторов: 1) наличие денег; 2) земельные богатства; 3) занятие опреде-
ленной должности; 4) необходимый культурный уровень 74.
Более того, и при Констанции ядро константинопольского сената и
наиболее деятельную его часть составляли служилые аристократы. Как
69 См.: Petit Р. Les senateurs. . . Р. 351.
60 С. Th. XII.1, 48. Согласно закону, куриалы могли стать сенаторами лишь в том
случае, если они выполнили материальные обязанности перед собственной курией.
61 Dagron G. Op. cit. Р. 151.
62 С. Th. XII.1, 48.
63 Petit Р. Les senateurs. . . P. 362.
64 PLRE. P. 11.
66 Ibid. P. 722.
66 Ibid. P. 640—642.
67 Ibid. P. 718.
68 Ibid. P. 639-640, 732-733.
69 Matthews J. Op. cit. P. 30.
70 Ibid. P. 1 — 31.
71 Symmachus. Or. VIII.
72 Matthews J. Op. cit. P. 12.
73 Chastagnol A. L’evolution de Tordre. . . P. 314; Barnes T. D. Who were the nobility
of the Roman empire 11 Phoenix. 1974. Vol. 28. P. 445.
74 Themistii Or. I. (P. 22).
54
справедливо отмечает ряд исследователей, увеличение числа сенаторов
с 300 до 2000 человек при Констанции II 75 происходило не столько за
счет куриалов, приток которых в сенат увеличил его, по мнению Ж. Да-
грона, всего на несколько десятков человек 76, сколько за счет расширения
круга должностей, благодаря которым можно было стать сенатором 77.
При Констанции, в частности, возросла роль придворных евнухов
(происходивших обычно из вольноотпущенников и варваров), в первую
очередь препозита священной спальни 78. Евсевий, занимавший этот пост
с 337 по 361 г., был одним из самых влиятельных людей в империи. Кон-
станций доверял ему очень сложные и деликатные миссии, например пе-
реговоры с папой Либерией 79.
Особым покровительством Констанция II пользовались нотации,
схола которых, по всей видимости, была создана при Константине 80.
Это были секретари-скорописцы, которые фиксировали все заседания кон-
систория, превратившегося к этому времени из неофициального совета при
императоре (consilium principis) в орган государственной власти 81.
Обычно нотации, как и предполагало их «мастерство», были людьми низ-
кого происхождения 82, однако благодаря своему занятию они самым не-
посредственным образом оказались вовлечены в сложное делопроизводство
имперского аппарата, посвящены в самые сокровенные тайны имперского
двора и допущены к секретнейшим пружинам имперской политики. Как
правило, нотации были особо доверенными лицами императора 83. Уже
Константин отличал нотариев. Марину, например, было дано в 335 г.
почетное поручение пригласить епископов, собравшихся в Тире, на освя-
щение церкви гроба господнего 84. При Констанции II значение нотариев
заметно возросло: император возлагает на них сложные дипломатические,
административные, церковные и военные миссии 85 *. Получив титул комита
или трибуна, они становятся членами сената 8в, а некоторые из них зани-
мают в нем весьма почетное место. Именно из нотариев вышли: главный
советник Констанция сын служителя антиохийских бань Датиан 87, ко-
75 Ibid. XXXIV. 13; Dagron G. L’empire romain d’Orient au IVе siecle et les traditions
politiques de rhellenisme: le temoignage de Themistios // TM. 1968. 3. P. 55. По мне-
нию А. Джонса, увеличение числа сенаторов происходило постепенно и лишь к 385 г.
количество их достигло 2000. См.: Jones А. Н. М. The Later Roman Empire. Vol. 2.
P. 527. См. возражения А. Шастаньоля: Chastagnol A. Remarques. . . P. 350—351.
76 Dagron G. Naissance. . . P. 130.
77 Petit P. Les senateurs. . . P. 379; Dagron G. Naissance. . . P. 130.
78 Hopkins M. K. Eunuchs in Politics in the Later Roman Empire // Proceedings of the
Cambridge Philological Society. 1963. Vol. 9. P. 62—80; Vogler Ch. Constance II
et 1’administration imperiale. Strasbourg, 1979. P. 210—216.
79 Vogler Ch. Op. cit. P. 212—216.
80 Sinnigen W. G. Three Administrative Changes Ascribed to Constatius II // American
Journal of Philology. 1962. Vol. 83. P. 381—382. Как предполагает А. Джонс, схола
нотариев возникла уже при совместном правлении Константина и Лициния (Jo-
nes А. Н. М. The Later Roman Empire. Vol. 1. P. 103).
По мнению T. Воглер, схола нотариев была создана в самом конце правления
Константина (337 г.) и реально начала функционировать уже в правление его сына
Констанция II (Vogler Ch. Op. cit. P. 184).
81 Crook J. Consilium Principis. Cambridge, 1955. P. 96—103.
82 Libanii Or. 42. 22—24.
83 Vogler Ch. Op. cit. P. 192—197; Mudd M. M. Upward Mobility among Notarii under
Constantius II // Seventh Annual Byzantine Conference. Abstracts of Papers. Boston,
1981. P. 24—25.
84 Sozomenus. Kirchengeschichte / Hrsg. von J. Bidez, G. Ch. Hansen. B., 1960. 11.26.
85 Jones J. H. M. The Later Roman Empire. Vol. 2. P. 572—573.
88 Vogler Ch. Op. cit. P. 194. Согласно иерархии в среде нотариев, установленной уже
после Констанция (в 381 г.), примикерий нотариев приравнивался к проконсулу
и был выше викариев, далее шел трибун и нотарий, получивший тот же статус,
затем следовали трибуны и нотарии, приравненные к викариям, и, наконец, доме-
стики и нотарии, приравненные к консуляриям (правителям провинций). См.:
С. Th. VI.10, 2; Vogler Ch. Op. cit. P. 195. К концу IV в. «нотарий» из должности
превратился в знатный титул, не связанный непременно с исполнением секретарских
обязанностей. Число их возросло до 520 человек, в то время как нужды администра-
ции обслуживало всего несколько десятков человек. См.: Jones J. Н. М. The Later
Roman Empire. Vol. 2. P. 573—574.
87 PLRE. P. 198.
55
мит священных щедрот 362 г. Феликс 88, префект претория Востока 353—
354 гг. Домициан 89, префект претория Востока 360—361 гг. Эльпидий 90,
комит священных щедрот 354 г. Тавр 91 и др.
Не представителям культурной элиты, а выдвинувшимся по службе
выходцам из низов Констанций доверял наиболее ответственные посты
в имперской администрации. Из префектов претория Констанция лишь
один был сенатором по происхождению — упомянутый выше Септимий
Акиндин; большинство остальных (Аблабий, Филипп, Домициан, Эльпи-
дий, Тавр) являлись лицами весьма скромного происхождения 92. И они же
были первыми людьми в константинопольском сенате 93.
Высказав в свое время желание соединить звание сенатора с греческой
мудростью, Констанций на практике сплошь и рядом отказывался от этого
принципа. При нем, как и при Константине, именно имперская служба
играла наиболее существенную роль среди прочих качеств претендента
на сенаторское звание и являлась основным критерием для вхождения
в константинопольскую курию 94. Так же обстояло дело и впоследствии.
Существовал, правда, и другой путь в сенаторы, который заключался
в пожаловании императором выбранной им кандидатуре в сенат codicilli
clarissimatus. Но, если, как это случилось в 388 г. с Фалассием 95, сенат
по той или иной причине отказывался признать обладателя codicilli
clarissimatus своим членом, император жаловал ему достаточно высокую
должность, и он автоматически попадал в сенат. И впоследствии импера-
тор предпочитал жаловать своим фаворитам должности если не действи-
тельные, то почетные, которые, видимо, и были введены в первую очередь
для них. Но и в том и в другом случае (попадали ли в него люди благодаря
высоким должностям или благодаря императорской щедрости) сенат
состоял из лиц, которые зависели от императора, и именно поэтому, если
на Западе «конфликты сената с императором составляли главную тему
империи» 96, на Востоке этого не произошло.
Специфика комплектования сената Константинополя обусловила осо-
бенности титулатуры его членов. Первоначально все они носили, как
и в Риме, один титул — clarissimi 97. Уже при Констанции сенаторы на-
чали делиться на proceres, проконсулов и преторов 98 99 *. Высших чиновни-
ков — префектов претория — уже в 350 г. именовали clarissimi et illu-
stres ".
Однако четкого соответствия между должностью и титулом еще не
было; лица, занимающие одни и те же должности, могли иметь разные
титулы. Так, комит священных щедрот Немезиан в законе 345 г. (С. Th.
XI. 7, 5) назван всадническим титулом perfectissimus. В 356 г. другой
комит священных щедрот и магистр оффиций названы сенаторами 10°,
а в 362 г., в правление Юлиана Отступника, магистр оффиций Анатолий
88 Ibid. Р. 332.
88 Ibid. Р. 262.
80 Ibid. Р. 414.
91 Ibid. Р. 879.
82 Ibid. Р. 1049. То же самое касается и таких должностей, как магистр оффиций,
должность которого с середины IV в. превратилась в домен бывших нотариев, и
квестор. См.: Clauss М. Der magister officiorum in der Spatantike (4. — 6. Jahrhundert)
Das Amt und sein Enfluss auf die kaiserliche Politik. Munchen, 1980. S. 48; Bonjils G.
Il comes et questor nell’eta dinastia costantiniana. Neapel, 1981. P. 114.
83 Libanii Or. 42. 22—24.
84 По мнению Ш. Воглер, именно Констанций заложил основы нового типа карьеры
сенаторов. См.: Vogler Ch. Op. cit. P. 232. Нам представляется, что он (как и после-
дующие императоры) лишь продолжил линию Константина.
95 Dagron G. Naissance. . . Р. 156—157.
96 Jones А. II. М. The Later Roman Empire. Vol. 1. P. 5.
87 Аноним Валезия называет константинопольских сенаторов эпохи Константина
viri clari (Excerpta Valesiana. 1.30), но надписи и другие источники свидетельствуют
о том, что с самого начала сенаторы Константинополя носили тот же титул, что и
римские. См.: Chastagnol A. Remarques. . . Р. 345.
98 Dagron G. Naissance. . . Р. 159, Note 2.
99 Jones А. Н. М. The Later Roman Empire. Vol. 1. P. 143.
180 C. Th. VIII.5, 8; XI.16, 7.
56
и комит священных щедрот Феликс не являлись сенаторами, в то время
как квестор Иовий им был 101. Правители провинций называются то viri
perfectissimi, то viri clarissimi 102.
Закон Валентиниана от 5 июля 372 г. положил конец этому разнобою,
установив четкое соответствие между должностью и титулом сенатора.
Тогда же все сенаторы были разделены на три группы: clarissimi, specta-
biles, illustres, причем прежний сенаторский титул clarissimus стал самым
низким 103.
Постоянный приток новых членов в сенат обусловил и постоянное
обесценивание одних титулов и появление других. В начале V в. потерял
прежнее значение титул clarissimus, а к 444 г. — титул spectabilis 104.
В среде иллюстриев в V в. стали различать illustres magnificentissimi
и gloriosi 105 106. Кроме того, иллюстрии могли быть действительными, va-
cantes и honorarii loe.
Характерно, однако, что, хотя титулатура меняется, тенденция свя-
зать титул с должностью неизменно дает о себе знать, и всякий раз наибо-
лее высокие титулы жалуются представителям высшей имперской адми-
нистрации и придворным. Титул и должность неотделимы друг от друга,
причем действительное исполнение должности ставилось выше, нежели
обладание почетной должностью. Все присутствовавшие на Халкидонском
соборе сенаторы перечислены вместе с должностями, которые они занимали
согласно строго разработанной к этому времени иерархии их 107. И на-
против, высшие должностные лица обычно называются вместе с титулами,
которыми они облечены.
Другой характерной особенностью сенаторской аристократии Кон-
стантинополя, также обусловленной спецификой ее формирования, явля-
лась нестабильность в ее положении. Само звание сенатора не было наслед-
ственным, в ряде случаев оно даже не было пожизненным. Конечно,
размеры мобильности в среде константинопольской сенаторской знати
не следует преувеличивать и представлять себе дело так, словно с каждой
переменой на троне происходили резкие изменения в ее составе 108. Источ-
ники дают возможность предполагать, что на Востоке создаются свои се-
наторские фамилии, сохраняющие значение в течение не одного столетия.
Это род Аблабия 109 110, род Филиппа по, Тавра 111 112 и др.
И все же сенаторское сословие Константинополя было значительно
более открытым, чем на Западе 11а. Нельзя не отметить, однако, что по-
101 Jones А. Н. М. The Later Roman Empire. Vol. 1. P. 134.
102 Dagron G. Naissance. . . P. 158.
103 C. Th. VI.7, 1; 9, 1; 11,1; 14, 1; 22, 4. Закон Валентиниана должен был иметь рав-
ную силу и для Запада, и для Востока. Но на Западе он рассматривался как анти-
сенаторский и практически привел к изменениям не в статусе сенаторов, а в регла-
ментации заседаний сената, в то время как на Востоке этот закон лег в основу именно
статуса сенаторов. См.: Dagron G. Naissance. . . Р. 163; Cf.: Aljoldy A. A Conflict. . .
Р. 58, 84-86.
104 Dagron G. Naissance. . . P. 164.
105 Ibid. P. 159.
106 Ibid.; Stein E. Histoire du Bas-Empire. Paris; Bruxelles; Amsterdam, 1949. T. 2.
P. 432.
107 Acta Conciliorum Oecumenicorum / Ed. E. Schwartz. B., 1915. T. 2. Vol. 2, pars 1.
P. 55; Delmaire R. Les dignitaires laics au Concile de Chalcedoine: notes sur la hierar-
chic et les preseances au milieu du Vе s. // Byz. 1984. 54. P. 161—173.
108 Beck H. G. Konstantinopel: Zur Sozialgeschichte einer friihmittel al terlichen Haupt-
stadt // BZ. 1965. 58. S. 16.
109 PLRE. P. 1132.
110 Ibid. P. 1145.
111 Ibid. P. 1147; Dagron G. Naissance. . . P. 171.
112 В недавнее время К. Хопкинз высказал точку зрения о том, что при комплектова-
нии римского сената эпохи империи наследственный принцип играл весьма незна-
чительную роль и что сенат постоянно пополнялся за счет лиц, не принадлежавших
к сенаторскому сословию: См.: Hopkins К. Death and Renewal. Sociological Studies
in Roman History. Cambridge, 1983. P. 120—200. К своему выводу автор приходит
на основе статистического анализа социального состава ординарных и дополни-
тельно избранных консулов. Однако изучение родственных отношений в среде рим-
ских сенаторов, в частности перехода владений и статуса от главной ветви рода
57
движность социальной структуры на Востоке, равно как и другие специ-
фические черты сенаторского сословия Константинополя, самым теснейшим
образом связана с появлением на Босфоре императорского двора, высшей
гражданской и военной администрации, которые и в бытность свою на За-
паде сплошь и рядом состояли из выскочек. Различие Запада и Востока
в данном случае заключается в том, что римский сенат, ядро которого
состояло из родовитой аристократии, был в значительной степени отделен
от двора и высшей администрации и уж во всяком случае не был им аде-
кватен, в то время как на Востоке, напротив, именно придворные и высшая
администрация составляли сенат.
Таким образом, хотя различие в социальной структуре Востока и За-
пада сохранялось и в IV в., своеобразие Востока отныне носило иной
характер и было тесно связано с процессами, происходившими на За-
паде, — с падением политической роли сената, с концентрацией управле-
ния в руках императора, двора, высшей имперской администрации. Стес-
ненные присутствием родовитой аристократии, они обретают новый центр
на Востоке, где в этот период, как известно, происходят важные соци-
ально-экономические изменения, выразившиеся, в частности, в начинаю-
щемся разложении и дифференциации сословия куриалов.
Таким образом, более тесное соприкосновение судеб Востока и Запада
в результате кризиса III в. в сочетании, разумеется, с глубокой внутрен-
ней трансформацией восточных областей обеспечило своеобразие социаль-
ной структуры ранней Византии, определив, в частности, характерные
особенности сенаторского сословия Константинополя.
к боковым, опровергает высказанную гипотезу: См.: Jacques F. L’ethique et la sta-
tistique. A propos du renouvellement du Senat romain (Ier—IIIе siecles de TEmpire) //
Annales. Economies. Societes. Civilisations. 1987. 42е Annee. N 6. P. 1287—1303.
Cf.: Idem. L’ordine senatorio attraverso la crisi del III secolo // Societa romana
e Impero tardoantico I Ed. A. Giagranda. Roma; Bari, 1986. T. 1. P. 81—225. Именно
сплоченностью различных ветвей одного и того же рода, а также тем, что homines
novi нередко женились на женщинах из древних родов и таким образом сравнительно
легко ассимилировались со старой аристократией, Ф. Жак объясняет устойчивость
традиций и идеалов сенаторской аристократии. См.: Jacques F. L’ethique. . . Р. 1295.
Византийский временник, том 50
Л. ГАВЛИКОВА
ТРАНСФОРМАЦИЯ, РЕЦЕПЦИЯ И АДАПТАЦИЯ
ВИЗАНТИЙСКОЙ ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ
ТЕРМИНОЛОГИИ В СЛАВЯНСКОЙ СРЕДЕ
Предметом систематических историографических исследований ста-
новятся в последнее время не только вопросы, относящиеся к изучению
византийских институтов, на передний план выходят и проблемы возник-
новения и генезиса институтов и их обозначений в славянской среде.
Это касается, в частности, процесса, в котором наряду с местными славян-
скими элементами имело место не только воздействие византийской (ла-
тинской, греческой) и западноримской (латинской) терминологии и соот-
ветственно светских и церковных организаций, но и проникновение поли-
тико-административных структур, присущих строю кочевых народностей,
таких, как протоболгары, моравы, хорваты, русы, а также влияние Ближ-
него и Среднего Востока. Систематическое исследование терминологии
обусловлено и тесно связано как с рассмотрением генезиса феодализма
в Византии и у славян, так и с изучением возникновения ранних средне-
вековых славянских народностей и государств, так как одновременно
со складыванием государства у славянских этносов и их формированием
как самостоятельных политических и культурных общностей проходило
и выкристаллизовывание государственных политико-организационных
институтов — неотъемлемая составная часть и созидательный элемент
процесса возникновения каждого государства.
Целью этой работы будет сопоставление терминологии и судебной
практики византийского правового порядка в военном деле по законо-
дательному сборнику Эклоге (726) с судебными порядками и терминоло-
гией в славянской среде на основании «Закона судного людем» (далее:
ЗСЛ). Последний, как известно, был составлен на основе некоторых по-
становлений византийской Эклоги, переведенных на старославянский
язык, дополненных и приспособленных к славянской среде.
Большинство исследователей \ занимающихся проблематикой ЗСЛ
главным образом с юридической и филологической точек зрения, заклю-
1 Vasica J. Origins cyrillo-methodienne du plus ancien code slave dit «Zakon sudnyj
ljudem» II BS. 1951. T. 12. P. 154—174; Idem. Jazykova povaha Zakona sudneho
ljudem // Slavia. 1958. T. 27. S. 521—537; Idem. К otazce piivodu Zakona sudneho
ljudem // Slavia. 1961. P. 30. S. 1—19; Idem. Pravni odkaz cyrilo-metodejsky // Sla-
via. 1963. T. 32. S. 331—339 etc.; Prochazka. V. Deset poznamek ke Ganevovu vyk
ladu kratke redakce Zakona sudneho ljudem // Pravnehistoricke studie. 1963. T. 9.
S. 302—317; Idem. Tri marne pokusy о prokazani bulharskeho a makedonskeho puvodu
Zakona sudneho ljudem // Slavia. 1964. T. 33. S. 262—267; Idem. Le Zakonb sud-
nyjb ljudbnrb et la Grande Moravie // BS. 1967. T. 28. P. 359—375; BS. 1968. T. 29.
P. 112—150 etc.; Haderka K. tivod k ZSL // MMFH. Brno. 1971. T. IV. P. 147—198;
Датсаа^атт]? X. Ti> vop.ojte’tixov epyov tvj? xupiIAopiaftoSia^lj'; iepawoaxoX^S ev МгуаЛт] Mo-
pafJia QeaaaXoMixT], 1978; Z asterova B. Uber zwei grossmiirische Rechtsdenkmaler
byzantinischen Ursprungs // Beitrage zur byzantinischen Geschichte im 9.—11 Jahr-
hundert. Pr., 1978. S. 361—385; Eadem. Ausujet rayonnement du droit byzantinen Gran-
de Moravie // XVI Internationaler Byzantinistenkongress. Akten. Wien, 1982. II.2.
P. 313—319; Zasterova. B., Vavrinek V. Byzantium’s Role in the Formation of Great
59
чают, что он возник в моравской среде (в отличие от болгарских исследо-
вателей М. Андреева, В. Ганева и Ф. Милковой * 2, считающих его памят-
ником болгарского происхождения, в то время как С. В. Троицкий 3
полагает, что ЗСЛ был подготовлен в Македонии, в клисуре Стрымон,
а Г. Ф. Шмид 4 * 6 допускает его паннонское происхождение). Возникновение
и составление ЗСЛ в Великой Моравии подтверждается его сравнением
как с другими юридическими памятниками великоморавской эпохи, так
и с памятниками литературного агиографического и биографического ха-
рактера, например, с житиями (Vita Constantini-Cyrilli, Vita Methodii)
или c Responsa Nicolai papae. Но задачей данной работы является не за-
нятие формальными литературно-культурными штудиями, которые очень
часто влияют на взгляды многих исследователей, а рассмотрение конкрет-
но-исторических аспектов, связанных с изучаемыми вопросами, которые
представляют собой в совокупности ключевую проблему в комплексном
научном исследовании славянских юридических памятников 8.
Во-первых, обратим внимание на структуру Эклоги и ЗСЛ, и прежде
всего на включение или, лучше сказать, последовательность отдельных
параграфов, касающихся военного дела, в структуре обоих кодексов.
Следует отметить, что предметом исследования будут только четыре за-
кона, которые включены в ЗСЛ из Эклоги, несмотря на то что она содержит
намного больше статей о военных правовых нормах в Византии (напри-
мер, вопросы, связанные с военным имуществом, наследством и т. п.) (|.
Приведенные военные законы сохраняют в Эклоге следующую последо-
вательность: 1. Покупка пленных (VIII.2), 2. Вероотступничество плен-
ных (XVII.6), 3. Кража на войне (XVII.10), 4. О военной добыче (XVIII.
1). В ЗСЛ встречаемся с несколько другим порядком статей: 1. О военной
добыче (3), 2. Покупка пленных (19), 3. Вероотступничество пленных (21),
4. Кража на войне (24). Несмотря на то что в обоих юридических памят-
никах последовательность законов разная, необходимо помнить, что она
обоснована общей (хотя и с некоторыми отличиями) концепцией правовых
сводов — для ЗСЛ из иконоборческой Эклоги были преднамеренно вы-
браны те постановления, которые отвечали реалиям и правовым требова-
ниям Великоморавского государства. На их составление, по всей вероят-
ности, оказал влияние раннехристианский церковный сборник Lex Dei seu
Mosaicarum et Romanorum legum collectio 7. Необходимо учитывать рас-
членение Эклоги и иметь в виду, что не всегда в славянском памятнике
(ЗСЛ) происходит только трансформация и рецепция византийской пра-
вовой терминологии. Поэтому следует обратить должное внимание на воп-
рос адаптации оригинальных греческих терминов в славянской среде,
а в некоторых случаях и на их новое значение.
Первый рассматриваемый закон касается покупки пленного и возмож-
ности его выкупа и освобождения (Е. VIII.2; ЗСЛ. 19)8. Оба кодекса
сообщают о возможности покупки военнопленного у иностранцев, у вра-
Moravian Culture // BS. 1982. Т. 43. Р. 161—188. К вопросу возникновения ЗСЛ
см. также: MMFH. Brno, 1971. IV. Р. 147—177 (здесь приведена литература).
2 Андреев М. Към въпроса за произхода същността на Законъ судный людьмъ //
Годишник на Софийския университет. Юридически факултет. 1957. Т. 49. С. 1—60;
Он же. Законъ судный людьмъ — старобългарски нравен паметник И Правка
мисъл. 1958. Т. 2. Кн. 1. С. 13—27; Он же. Къде е бил съездаден Законъ судный лю-
дьмъ И Славянска филология. С., 1963. Т. 5. С. 113—136 и след; Ганев В. Законъ
судный людьмъ. С., 1959; Малкова Ф. Законы за съдене на хората — старобългар-
ски паметник//Второй мед. конгресс по българистика. С., 1986.
3 Троицкий С. В. Святой Мефодий как славянский законодатель // Богословские
труды. М., 1961. Сб. 2. С. 85-123.
4 Schmid Н. F. Penitentiels byzantins et occidentaux // Actes du VIе Congres Interna-
tional d’Etudes Byzantines. P., 1950. T. 1. P. 359—363.
6 Щапов Я. H. Византийское и южнославянское правовое наследие на Руси (Кормчие
книги в XI—XIV вв.): Автореф. дис. . . . д-ра ист. наук. М., 1975.
6 Ecloga. Das Gesetzbuch Leons III. und Konstantinos’ V / Hrsg. L. Burgmann. Frank-
furt a. M., 1983. S. 220—221. XVI (Далее: E.).
7 MMFH. IV. P. 154.
8 E. S. 202—203, VIII.2; Zakorn, sudnyi 1)ш1Экатъ (ZSL) // MMFH. IV. P. 190, 19.
60
жеских солдат (sx tffiv s/Opwv, от стрднАИАИ^х). Эклога дает пленному более
подробную характеристику: в ней говорится о пленных, которые ранее
были вольными, свободными (sXeo&spo? оахраХшто;). В ЗСЛ для пленных
имеется термин па^наник. В Эклоге узаконена возможность сделаться сво-
бодными (атсолоеа&ш ёХеб&еро;) за единовременно выплаченную сумму или
же за ее постепенную отработку только для ранее свободных людей.
Хотя могло бы показаться, что при сохранении этого правила мог выку-
питься (дд идста сбобода) каждый военнопленный, а по ЗЛС даже тот,
кто раньше был не свободным человеком, рабом, это предположение сле-
дует исключить, поскольку термин (свободами, сбободаник) обозначает по-
литическую, а не экономическую свободу. Только хозяин мог отпустить
раба, и он не мог выкупиться, как тот свободный человек, который поте-
рял свободу, попав в плен. В случае, когда у пленного не было той
суммы, которую за него заплатил покупатель, и он не мог сразу же
выкупиться, он был обязан эту сумму, т. е. свою стоимость (ц*Ьнд), отра-
ботать самостоятельно за плату (рюйб;, лхазда) в качестве наемного работ-
ника— мистия (piafho;, мазданик). Как мы видим, греческим терминам от-
вечают адекватные славянские термины. Однако ЗСЛ по сравнению с Эк-
логой назначают и годовую сумму оплаты: три стлязы (гсталаз!; стляз —
лат. solidus = греч. vopiopa)9, и расценивает работу пленного дороже,
чем новелла 100 Льва VI Мудрого (886—912); mercede quotannis binis
solidis aestimanda10 11. Термин «мазда» в двух случаях встречается и в Но-
моканоне: яд мазда (Index L titulorum XI) и маздою (Syntagma L titulo-
rum XI). Перевод греческого ditoxaftiowv аотоу как бсаст^ои юг о у некото-
рых исследователей вел к ошибочному заключению, что пленный был куп-
лен со всеми военными доспехами п.
Другой интересный раздел Эклоги касается обмена военнопленными
между Византией и Арабским халифатом в IX в.12 В нем содержится
статья, отвечающая на вопрос, какая юрисдикция касается тех, которые
в плену перешли в веру врага. Взятые в плен византийские воины (ol око
-tffiv rcoXepdwv xetpco&svte;), которые в арабском плену отказались от христи-
анства (-ripi ap.d>p.7]TOv twv /piOTiavffiv niaTiv dwtapvriodpevot.), но были вы-
куплены византийцами во время обмена военнопленными, после возвраще-
ния домой не подчинялись, как говорится в Эклоге (XVII.6)13, юрисдик-
ции военного или светского суда, но попадали под церковный суд (тт;
exxXvpta ларакез&шзау). Таким образом, в христианском мире существовала
такая же практика, как и в арабском (мусульманском)14. ЗСЛ заимствует
из Эклоги формулировку этой статьи, поскольку это отвечало задаче пра-
вовой охраны новой веры, новой идеологии в сравнительно недавно Хри-
стианизированном славянском Великоморавском государстве. В ЗСЛ также
говорится о том, что пленный передавался церковному суду (дд ба (ца)^к(а)ка
преддютсА), только греческое ev t-q •noXiteta. заменено более широким сла-
вянским выражением ба сбою землю и грддА, причем термин г^дда, также
как греч. гсоХстеих, имеет значение «ius civitatis, civilitatis»15. Термин
г^дда (civitas) обозначает не только укрепленный центр с ремесленным
производством и торговлей, но также центр с военно-административными,
фискальными и судебными функциями16. Выражению ба сбою землю и
г^дда соответствуют и термины ба имени области, т. е. в другой админи-
стративной области. Термин приведен в «запоб^да^ сбата^а отаца (I)17,
9 Суворов Н. С. Следы западно-католического церковного права в памятниках древ-
него русского права. Ярославль, 1888.
10 Троицкий С. В. Святой Мефодий. С. 85—123.
11 MMFH. IV. Р. 190; Ганев В. Законъ судный людьмъ. С. 486 и след.
12 Havllkova L. Byzanc a arabsky kalifat v 9 stoleti II Studia Balkanica Bohemoslovaca
Brno, 1986/7. III. 0c. 63-70.
13 E. S. 228-229. XVII.6.
14 Havllkova L. Op. cit.
15 MMFH. IV. P. 191.
16 Havllk L. E. Moravska spolecnost a stat v. 9. stoleti. II: Moravsky stat a jeho vladni
organizace v 9. stoleti // Slavia Antiqua. 1981/1982. T. 28. S. 85.
17 Zapovedi svgtyich-к otecb//MMFH. IV. P. 137—1.47, 138.
61
«кх сбо!€И области и &z есаколла грдд! и стран!» в Номоканоне18. В латин-
ском переводе Леунклавия для обозначения возвращения пленного на ро-
дину, т, е. в прежнее правовое гражданское положение, использован тер-
мин postliminium: «Qui in hostium manus venerunt, et inculpatam fidem
nostram christianam abnegarunt: postliminio, ad ecclesiam remittuntur»19.
Jus postliminii является одним из положений древнего римского права,
зафиксированным в Институциях Юстиниана (Instit. 1.12, 5).
Рассмотрим далее закон о краже на войне (нА боин4.—ЗСЛ. 24) 20.
В Эклоге (XVII. 10)21 он относится к краже в военном лагере или в по-
ходе (ev <роааат(р sv ё£те8£т:и>). Также и в латинском переводе Леун-
клавия: «...in, fossato siue in expeditione»22, во французском переводе
Спульбера: «.. .au camp ou en campagne» 23, в русском переводе E. Э. Лип-
шиц: «...в лагере или в походе»24. Немецкий перевод Бургмана имеет
только «im Feldlager»25. В указанном законе приводится два объекта
кражи: за похищение оружия (олХа; оружию) вор наказывается поркой
(-сотетёа&о); да тепетА са), за кражу коня (aXoyov; кона) Эклога наказывает
отсечением руки —- хирокопией (xetpoxOTcelafko),— ЗСЛ называет в качестве
наказания продажу в рабство (да продД1€ТА с(а)) 26. Говоря о смягчении на-
казаний в ЗСЛ по сравнению с Эклогой, некоторые авторы отмечают, что
телесные наказания являются остатками обычного права27. Славянские
нормы находятся под влиянием западной латинской среды и римского
права с его пенитенциальной практикой, в которой в ходу были в качестве
наказания пост, наложение эпитимий (epitimie)28.
Последний из расссматриваемых законов сообщает о разделе военной
добычи — этерс 8iap.eptap.o5 ax'jXaiv (Е.XVIII. 1), причем в ЗСЛ (3) гово-
рится только о захваченном в ходе военных действий (о полон!)29. Шестая
часть добычи (то ex-cov pspo;; шбстоую часта) принадлежит князю (т<р
Siqpoatqi; кндзю), остальное должно быть разделено между людьми (тоо;
Хаоо;; лида.\\'а). Греческое 6 8т]р.6аю; обозначает в византийской среде фиск
(fiscus) — государственную казну; в славянском переводе ему соответствует
термин кндза —- лицо, являющееся высшим представителем государствен-
ной власти, распоряжающееся казной. Греческое ap/mv, термин, которым
в славянской среде могли обозначать целый ряд высокопоставленных лиц,
ЗОЛ заменяет двумя обозначениями: жюпана и кхлчетА. Понятие «жупан»,
возникновение которого надо искать в китайском su-ban30, известно
в форме swbandz, по данным Ибн Руста (Kitabu l-'alaqi n-naflsati), и обо-
значает управляющих провинциями (жупами). Этот термин встречается
в самых различных формах: zuppani, suppani в хорватской и чешской
18 Nomokanon // MMFH. IV. Р. 264. Tit. II; Р. 313. Tit. XXXIII.
19 Leunclavii Amelburni Juris graeco-romani tarn canonici quam civili tomi duo. Fran-
cofurti, 1596. T. II. P. 130; Novotny F. Latinsko-cesky slovnik. Pr., 1958. S. 280.
20 MMFH IV. P. 192, 24.
21 E. XVII.10.
22 Cf.r Leunclavius. Juris. P. 13.
23 Cf.: Spulberg C. A. L’Eclogue des Isauriens, Text, trad, histoire. Cernautzi, 1929.
P. 64.
24 Эклога: Византийский законодательный свод VIII века / Под ред. Е. Э. Липшиц.
М., 1965. С. 69.
25 Е. S. 229.
26 MMFH. IV. Р. 192, 185; Prochdzka V. Deset poznamek. S. 313—314.
27 Lopez R. S. Byzantine Law in Seventh Century and its Beception by the German’s
and Arabs // Byz. 1942/1943. T. 16. P. 445 sq.
28 MMFH. IV. P. 150—155; Суворов H. С. К вопросу о западном влиянии на древнерус-
ское право. Ярославль, 1983; Schmid И. F. Penitentiels. Р. 359—363.
29 Е. XVIII.1. S. 244—245; MMFH. IV. Р. 180, 3.
30 Malingoudis Ph. Die Institution des Zupans als Problem der friihslavischen Geschichte.
Einige Bemerkungen // Cyrillomethodianum. 1972/1973. T. II. S. 61—76. Ф. Малин-
гудис считает, что термин «жупан» тюрко-татарского происхождения. Однако сле-
дует отметить, что в тюрко-татарской лексике этот термин заимствован из китай-
ской или иранской среды. См.: Poucha Р. Avarska problematika // Studia Balkanica
Bohemoslovaca. Brno, 1970. S. 59—67. 1; cf.: Prochdzka V. Zupa a zupan//Slavia
Antiqua. 1968. XV. S. 1—54.
62
среде, iopan Physso в Восточной марке (дарственная грамота графа Тас-
сила 1П от 777 г монастырю Кремсмюнстера) 31 и Coimavoi угроу-ге? в Сер-
бии 32. Этот термин существовал в Венгрии (ispan.). Судя по употребле-
нию, со славянскими жупанами можно отождествлять и греческих архон-
тов, которые утвердились в Македонии к 1018 г.33, а в Сербии — в первой
трети X в. (DAI. Сар. 32) 34 35.
Термин «жупан» встречается и в Болгарии до сер. IX в., однако
только в текстах надписей, написанных по-греч§ски: ^осжауо;, Sooitavo; peya?,
6 £o'Jirav тархауо;, тширтоыуа (лт]ке)?оэлау)36; около 943 г. в Добрудже ки-
риллицей была написана надпись жупана Димитрия36, хотя в письменных
литературных памятниках, как в Моравии, так и в Чехии, этот термин
не встречается. В Моравии должность жупанов существовала более про-
должительное время (см.: 1пга suppanorum, а. 1189), видимо до конца
XVI в. Термином «жупан» ЗСЛ переводит также греч. 'taBoukkapto; (ЗСЛ.
20; E.XIV.9)37. В отличие от термина жюпДн'а, который был широко
распространен в славянской среде, термин къметд встречается в IX в.
только в Моравии и позднее, в XI в., появляется на Руси (Слово ополку
Игореве. ПВЛ к 1075 и 1096 гг.), что, по всей вероятности, произошло
под влиянием западнославянской великоморавской среды. Этот факт явля-
ется одним из оснований, позволяющих предполагать, что ЗСЛ возник
в моравской среде, где в XJI в. (lura suppanorum. 2) кметы считались
представителями вицинатов. Здесь этот термин встречается еще в XIV в.,
хотя его значение меняется. Во-первых, он относится к представителям
наиболее уважаемых аристократических семей страны (barones sive kme-
tones sive seniores Moraviae)38, во-вторых,—к сельским представителям.
Термин kawCta филологически связан с греческим хорт];, и ла-
тинским cpmes, его необходимо отличать от греческого хор.7]тт];, хортрхц
что упустили из виду некоторые исследователи39, которым обозначается
представитель военно-административной и судебной власти, подчиненный
жупанам40. О военном характере их функций свидетельствует «Тактика»
Льва VI41 в которой хбр.т;те<; поставлены за Spou^yapioi, но перед т.=.»-.ар'/о'.
и Sixap/ot. По «Глоссарию» К. Дюканжа42, этим термином обозначались
сотники византийских ф,ем и тагм. Судебные правомочия и функции сбор-
щиков податей (tributum acciperent) были присущи должности сотников
(sednici, satnici, centuriones) в хорватской среде43. Византийского стратига
(атрат-цуо;) ЗСЛ обозначает термином коюкода, который затем перешел об-
ратно в греческий язык как [ЗогВоЗо; (DAI. Сар. 38), в румынский как
voievod, в венгерский—как vajvoda, vajda.
В вренных походах в качестве пешего войска, участвовал «весь люд»
(тахута; то и; Хаоо;, kcEvva модамя), «великий и малый» (tov [хеуау xai тоу
рлхрбу; кехикаго и (лдхдго), который также принимал участие в дележе во-
енной добычи, получая 5/6. Особую награду имели заслуженные воины:
31 Fichtenau Н. Die Urkunden Herzogs Tassilos III. und der «Stiefbrief» von Kremsmiin-
ster//MIOG. 1963. Bd. LXXI. S. 1—32, bes.: S. 31—32.
32 Constantine Porphyrogenitus. De administrando imperio / Greek text edited by G. Mo-
ravcsik. Engl, transl. by R. Jenkins. Budapest, 1949. Cap. 32 (Далее: DAI).
33 loannis Scylitzae Synopsis historiarum I Rec. I. Thurn. B.; N. Y., 1973. 11.467.
34 Лишев С. За генезиса на феудализма в България. С., 1963. С. 132—133; Грачев В. П.
Сербская государственность. М., 1974. С. 90 и след.; Havllk L. Е. Morava v 9—10.
stoleti//Studie CSAV. Pr., 1978. C. 7. S. 68.
35 Бешевлиев В. Пъервобългарски надписи. С., 1979. 63.3; 87, 3—4; 2; 53.6—7.
36 История на България. С., 1981. Т. II. С. 372, 450.
37 MMFH. IV. Р. 191, 20; Е. XIV.9.
38 Brandl V. Glossarium illustrans bohemico-moravicae fontes. Brunn, 1876. P. 93—97;
251—253.
38 Prochazka V. Velka Morava a vyvoj politicke organizace uslovanskych narodti // Prav-
nik. 1963. T. 102. S. 779; Idem. Le Zakon-ь // BS. 1968. T. 29. P. 140, 149.
40 Havllk L. E. Morava. S. 72.
41 Leonis imperatori Tactica sive de re militari liber // PG. T. 107. 1863. IV.6.
42 Du Cange C. Glossarium ad scriptores mediae et infimae graecitatis. Lyon, 1688. T. I,
P. 333.
43 Havllk L. E. Morava. S. 72.
63
кхмечм и простим модаю. Термин кхмети здесь соответствует греческому
ар^оуте? Эклоги. Его нельзя переводить «кметищи», как это сделал
М. Н. Тихомиров44. Используемый им термин обозначает сельский люд
и соответствует греческому хорт)!:?];, хор^тои. У термина простим модаю
в Эклоге нет эквивалента, он является специфическим термином славян-
ской среды. Вопрос, Однако, в том, можно ли переводить его как «про-
стой воин» и искать к нему параллель в венгерском paraszt45, а также
в латинском simplex populus, отличаемом в великоморавской среде от соче-
таний popupus terrae tuae или populus ! tuus (tuus — т. e. Свягопол.ка)46)
Нам представляется, что в случае употребления термина простим мэдащ
речь идет о всех людях; это «весь люд» в наиболее широком значении,
те, кто во время войны был обязан участвовать в пешем войске, в отли-
чие от профессиональных воинов, о которых сообщается в Номоканоне,
подтверждающем таким образом, что термины коиых, коими (Syntag. L. tit.
XXXIV), коимастко (Index. L. tit. XIV; Synag. L. tit. XIV) были хо-
рошо известны в веллкоморавской среде. Остается вопросом, однако, можно
ли этих воинов Номоканона сравнивать с дружиной правителя. Особого
внимания заслуживает термин «оброк». Большинство исследователей пере-
водили его как жалованье воинов47, отчего текст становился несколько не-
ясным. Исходя же из более широкого значения греческого термина рбуо;
(лат. roga), употребленного в Эклоге, можно предположить, новую его
интерпретацию, сравнив значение этого термина прежде всего с византий-
скими тёАо; и србро?, под которыми подразумеваются самые различные
формы податей, пошлин, налогов, сборов и др. Как и греческий термин
рбуо;, обозначающий сборы, взыскиваемые со свободных и с находящихся
в зависимости от правителя жителей, его славянский эквивалент обозна-
чал государственно-правовую ренту, которая уплачивалась жупанам. Они,
по ЗСЛ, получали княжескую долю (кнажа часта) и прибавку оброка
(ренты) с населения (п^ика1тхкх оврокоу модАСко.\\оу)48. Термин «оброк»
встречается также в Номоканоне Мефодия49 и соответствует латинскому
tributuin substantiae secularis (Epist. 109; MMFH. III).
Сопоставление терминологии четырех военных законов из Эклоги
и ЗСЛ не может окончательно разрешить все проблемы, связанные с коди-
фикацией правовых норм в славянской (моравской) среде. Несмотря на то
что процесс складывания правовых норм проходил, как понятно из ЗСЛ,
в тесной связи с византийской правовой практикой, все же нельзя исклю-
чать влияния на него раннехристианского церковного права (Lex Dei)
в его западноевропейской и византийской модификациях, римского права,
церковной и светской пенитенциальной практики и некоторых элементов
славянского (моравского) обычного права. В период формирования морав-
ского раннефеодального средневекового государства и его международной
политической и культурной деятельности необходимо было установить
определенные нравов е нормы, приспособленные к данной среде, ее спе-
цифике и политико-организационной структуре, так, как это было осу-
ществлено в «Законе судном людем». Этот правовой свод законов вместе
с другими юридическими памятниками великоморавской среды, такими,
как 1Ю\\О1Щиои'А Мефодия, Злпок-1ди скатм^ отаЦх или же адхортации
ка&да1кда\'а збмлА кожиб САО&о кбл1т в сочетании также и с литературными
памятниками (например, Житием Константина и Мефодия), является цен-
ным источником для исследования политической и социальной истории
славянских государств и народностей.
44 Закон судный людем краткой редакции / Под ред. акад. М. Н. Тихомирова. М.,
1961. С.‘105. Ст. 3.
45 Ratkos Р. Pociatky feudalizmu па Slovensku // Historicky casopis. 1954. T. II. S. 273.
48 MMFH. III. Ep. 101; MMFH. IV. P. 179; Havltk L. Morava. S. 66—67; Idem. Mora-
vska spolecnosta stat. T. II. S. 81—82.
47 MMFH. IV. P. 180.3; E. S. 245: Sold.
48 Ilavlik L. Morava. S. 75; Idem. Moravska spolecnost a stat. II. S. 91.
49 Nomokanon//MMFH. IV. P. 269; Prochazkd V. Le Zakonx//BS. 1968. T. 29.
P. 129.
64
Можно сделать вывод, что славянская терминология четырех рассма-
триваемых военных законов в ЗСЛ возникла как за счет использования
терминологии местной среды, так и за счет переводов некоторых гре-
ческих терминов из Эклоги. Создатели терминов стремились как можно
точнее передать реалии славянского мира, несмотря на то что содержание
некоторых славянских терминов постепенно изменялось в зависимости
от различий в самой славянской среде и от временных этапов развития
общества и государства. Необходимо отметить также и то, что некоторые
явления, существовавшие в моравском обществе и отразившиеся в обычном
праве, имеют параллели во Франкской империи и в Англии, хотя здесь
мы стремились в первую очередь провести сравнение с византийской сре-
дой. Задачей военных законов, как и всего сборника ЗСЛ, церковный ха-
рактер которого обусловлен временем его возникновения — ранним сред-
невековьем, было укрепить положение великоморавского господствующего
класса и церкви. Но для создания этого законодательного свода требова-
лось достижение моравским обществом определенной ступени развития,
зрелости, складывание внутри господствующего класса тех тенденций
и предпосылок, которые в конце концов привели к тому, что в Моравию
по просьбе Ростислава прибыла византийская миссия, возглавленная
братьями Константином и Мефодием, и принесла с собой «добйыи закона» 80.
•° О терминах доврыи законъ (Vita Const. XIV), lex Christiana (Response Nicolai
papae. I), сожни законъ. (Vladykam zemle; Nomokanon Synagoga. L.. tit. V),
ксьакаю П0АККДА (Vita Meth. V). Cm.: MMFH. IV. P. 172—176; Cp.: ZastArovA B.
Uber zwei grossmShrische Rechtsdenkmaler. S. 364—365, 375—378.
5 Византийский временник, т. 50
Византийский временник, том 50
А. В. НАЗАРЕНКО
КОГДА ЖЕ КНЯГИНЯ ОЛЬГА
ЕЗДИЛА В КОНСТАНТИНОПОЛЬ?*
Как известно, в 15-й главе книги II трактата Константина Багряно-
родного «О церемониях византийского двора» описан прием императором
киевской княгини Ольги В самом тексте трактата это событие не имеет
полной даты; указано лишь, что Ольга побывала в императорском дворце
дважды: 9 сентября в среду и 18 октября в воскресенье. Однако этих дан-
ных достаточно, чтобы установить, что приемы были либо в 946, либо
в 957 г., так как только в эти годы самостоятельного правления Констан-
тина VII имело место названное сочетание чисел и дней недели.
В упомянутой главе трактата рассказано не только об Ольге. Большую
часть главы занимает повествование о приемах двух арабских посольств.
Числа и дни недели этих приемов также указывают на 946 или 957 г.* 1 2
Вместе с тем в заголовке раздела о первом арабском посольстве, равно
как и в соответствующем месте пинака (оглавления) книги II, оно отне-
сено к IV индикту 3, т. е. к сентябрю 945—августу 946 г. Казалось бы,
вопрос исчерпан и визит Ольги тоже надо отнести к осени 946 г. Однако
такой дате радикально противоречит то обстоятельство, что на десерте
после первого приема киевской княгини присутствовали Константин VII,
его сын Роман (будущий Роман II) и «багрянородные их дети» 4: в 946 г.
у семилетнего Романа детей быть не могло, зато они вполне могли иметься
осенью 957 г., потому что брак его с Феофано, как бы он ни датировался,
состоялся существенно раньше сентября 957 г. (подробнее см. ниже).
Так как Скилица, единственный греческий источник, помимо обрядника
Константина VII, сообщающий о пребывании Ольги в Константинополе,
его никак не датирует 5, а дата древнерусской летописи — 6463 (955/
956) г.6 — не совпадает ни с одной из двух возможных по Константину,
то мнения историков с самого начала разделились.
Насколько нам известно, впервые вопрос о времени поездки Ольги
в Царьград специально рассмотрел геттингенский профессор И. Геснер,
высказавшийся в пользу 946 г. ввиду указания на IV индикт в заголов-
ках 7. Мнение И. Геснера поддержал известный исследователь северо-
и восточноевропейских древностей И. Тунманн, подкрепив его рядом но-
вых аргументов. Так, например, вследствие того, что в рассказе о прие-
мах арабов Роман выведен соправителем отца, И. Тунманн выступил про-
тив принятой в то время вслед за Дюканжем датировки коронации Ро-
* От редакции: статья публикуется в порядке дискуссии.
1 Constantini Porphyrogeneti imperatoris de cerimoniis aulae byzantinae libri duo /
E rec. J. J. Reiskii. Bonnae, 1829. T. 1. (Далее: De cerim.). 594. 15—598.12.
2 31 мая в воскресенье, 9 августа в воскресенье, 30 августа в воскресенье: De cerim.
570.13-14; 592.2-3; 593.3.
3 De cerim. 511.1; 570.15; 588.16.
4 Ibid. 597.21.
5 loannis Scylitzae synopsis historiarum / Rec. I. Thurn. Berolini et Novi Eboraci,
1973. (Далее: Scyl.). P. 240.77—81.
« ПСРЛ. 2-е изд. Л., 1928. T. I. Стб. 60; 2-е изд. СПб., 1908. T. 2. Стб. 49.
7 Gesner J. M. Kleine deutsche Schriften. Gottingen, 1756. S. 168—184.
66
мана II пасхой 948 г. и отнес ее к пасхе 945 г.8 Решительным оппонентом
такой точки зрения выступил А. Шлецер, указавший на ее несогласие с хро-
нологией летописи и предпочитавший держаться поздней даты корона-
ции Романа. Обратил он внимание и на упомянутый пассаж о детях Кон-
стантина и Романа. Интересно, что при этом поездку Ольги А. Шлецер
датировал по летописи 955 г., курьезно замечая, что «не занимается про-
веркой календарей» 9. Сумма аргументов достигла относительной полноты.
Обзор полемики дал в своем фундаментальном труде по византийской
хронологии Ф. Круг, высказавшись в итоге в пользу 957 г.10 Эта гипо-
теза, «раздваивающая» события, описанные в 15-й главе обрядника,
вошла затем в комментарий И. И. Райеке к боннскому изданию «De се-
rimoniis» 11 и в компендиум Э. Муральта 12. После того как ее своим авто-
ритетом поддержал митрополит Макарий 13, она стала безраздельно гос-
подствовать в умах историков, так что о самой возможности альтернатив-
ной датировки большинством было забыто. Даже такие знатоки, как
Е. Е. Голубинский 14 и Г. А. Острогорский 1Б, были уверены, что 957 г.
является единственно возможным, вытекающим из данных трактата
«О церемониях».
В последнее время в серии работ Г. Г. Литаврина этот традиционный
взгляд был оспорен 16. Решающими для исследователя явились два мо-
мента. Во-первых, поскольку календарные порядки дат приемов арабов
и Ольги, как указывалось, совпадают и поскольку все эти приемы распо-
ложены в хронологической последовательности, то их естественно отно-
сить к одному и тому же году, т. е. к 946-му, прямо названному в заголов-
ках к разделу о первом приеме арабов. Во-вторых (здесь в дискуссию
привносится новый остроумный аргумент), текст Константина в описании
обеда 9 сентября Г. Г. Литаврин предлагает понимать так, будто импера-
трица Елена и ее невестка, жена Романа II, сидели за столом вместе
на одном троне Феофила; это было бы неудобно для Феофано, но возможно
для девочки Берты, умершей в 949 г. Отсюда terminus ante quern для при-
ема Ольги. Место же, где речь идет о детях Константина и Романа, исто-
рик считает испорченным.
Нам кажется, что предпринятый Г. Г. Литавриным пересмотр вопроса
о дате поездки княгини Ольги в Константинополь вполне оправдан. Как
показывает его аргумент с троном Феофила, ресурсы самого текста 15-й
8 Thunmann J. Untersuchungen fiber die Geschichte der ostlichen europaischen Vol-
ker. Leipzig, 1774. S. 394—405.
8 Шлецер А. Л. Нестор. Русские летописи на древлеславенском языке / Пер. с нем.
Дм. Языков. СПб., 1819. Т. III. С. 434—445.
10 Krug Ph. I. Kritischer Versuch zur Aufklarung der byzantinischen Chronologie. Sankt-
Petersburg, 1810. S. 267—282, 289-291.
11 Constantini Porphyrogeneti imperatoris De cerimoniis aulae byzantinae libri duo. Bon-
nae, 1830. T. 2. P. 700, примеч. к p. 595.21, где присутствовавшая на приеме Ольги
жена Романа отождествлена с Феофано.
12 Muralt Е. Essai de chronographie byzantine pour servir a 1’examen des annales du Bas-
Empire et particulierement des chronographes slavons de 395 a 1054. Sanct-Peterbourg,
1855. P. 529.
13 Макарий (Булгаков). История христианства в России до равноапостольного князя
Владимира как введение в историю русской церкви. 2-е изд. СПб.. 1868. С. 253—254.
14 Голубинский Е. История русской церкви. 2-е изд. М., 1901. Т. 1/1. С. 76.
16 Острогорский Г. Византия и киевская княгиня Ольга //То honor Roman Jakobson.
The Hague, Paris, 1967. Vol. 3. P. 1465.
18 Литаврин Г. Г. Путешествие русской княгини Ольги в Константинополь: Проблема
источников // ВВ. 1981. Т. 42. С. 35—48; Он же. О датировке посольства княгини
Ольги в Константинополь7/ ИСССР. 1981. № 5..С. 173—183; Он же. Состав посоль-
ства Ольги в Константинополь и «дары»'императора // ВО, М., 1982, С. 71—92;
Он же. Христианство на Руси в правление княгини Ольги /7 Gesellscbaft und Kul-
tur Russlands im friihen Mittelalter / Hrsg. E, Dnnnert. (Martin-Luther-Universitat
Halle-Wittenberg. WissenschaftlicheBeitrage 1981/54 (C. 21). Halle (Saale), 1981.
S. 138—141); Он же. Древняя Русь, Болгария иТГЙзантия в IX—X вв. / История,
культура, этнография и фольклор славянских народов: IX международный съезд
славистов. Киев, сентябрь 1983 г.: Доклады советской делегации. М., 1983. С. 68—
71; Он же. Русско-византийские связи в середине X в. И ВИ. 1986. № 6. С. 41—52;
Он же. К вопросу об обстоятельствах, месте и времени крещения княгини Ольги //
Лрев.аейшие.хцсудадства.на территории СССР: Материалы и исследования, 1985 год.
М., 1986. С. 49-57.
5*
67
главы использованы пока далеко не полностью. Вместе с тем в работах
Г. Г. Литаврина затронуты не все аспекты проблемы. Так, например,
обойден вниманием вопрос об аутентичности заголовков, а он важен,
коль скоро ориентация на их данные вынуждает предпринимать конъ-
ектуру в основном тексте. Данные древнерусской летописи привлека-
ются историком, по существу, только в связи с имеющейся здесь датой
крещения Ольги в Царьграде (955 г.), тогда как уже затрагивающийся
в историографии вопрос о том, насколько вписывается в летописный кон-
текст гипотеза о 946 г., не рассмотрен. Немаловажно и то, что круг вовле-
ченных в полемику источников может быть расширен за счет некоторых
арабских авторов, содержащих сведения о византийско-арабских отно-
шениях середины X в. Все это дает нам основания продолжить обсуждение
темы, возобновленное Г. Г. Литавриным.
Суммируем главные доводы, выдвигавшиеся до сих пор в литературе
за и против гипотезы о 946 г. как дате поездки Ольги.
За: IV индикт в заголовках о приеме арабских послов, прибывших
из Дарси; аргумент с троном Феофила.
.Против (и, следовательно, в пользу 957 г.): дата коронации Романа II,
если считать таковой пасху 947 или 948 гг.; упоминание по крайней мере
одного ребенка Романа II, находившегося за столом 9 сентября; несовме-
стимость поездки в 946 г. с летописным рассказом 945—947 гг.
Рассказ Скилицы трактовался в свою пользу сторонниками как 946.
так и 957 г. Рассмотрим все эти доводы по порядку.
* * *
Общеизвестно, что как сама система членения текста на главы, так
и заголовки, которыми в средневековых рукописях снабжались структур-
ные единицы текста, были очень подвижны и изменчивы. Они могли
отличаться даже в рукописях, представляющих одну редакцию одного
и того же сочинения. Поэтому, сталкиваясь с противоречием между
заголовком и самим текстом, следует, как нам кажется, начинать не с ис-
правления текста источника, а с испытания на надежность заголовка.
Такого испытания до сих пор, насколько нам известно, проведено не было.
Между тем кое-какие соображения на этот счет возможны, даже если
ограничиться только заголовками к 15-й главе, не анализируя оглавления
трактата в целом.
Рукописная традиция «De cerimoniis» такова, что сомнения в аутен-
’ тичности заголовков имеют право на существование. Единственная со-
,i хранившаяся рукопись является не автографом, а копией XII в.17 Струк-
uZ' v тура сочинения, история его возникновения в целом, равно как й отдель-
Y 1 ных его частей, пока изучены далеко не достаточно. Вместе с тем ясно, что
текст трактата в том виде, в каком он дошел до нас, не может принадле-
жать времени Константина VII (умер в ноябре 959 г.). Позднейшим добав-
лением являются, например, последние главы I книги (гл. 96—97), где,
в частности, описана коронация Никифора Фоки (963) 18. Несомненно,
в позднейшей переработке сохранилась и глава II.42, где среди погребе-
ний членов Македонского дома упомянуто и захоронение Константина
VII 19. Таким образом, следы вмешательства в текст после Константина
Л’ налицо 20. Ясно, что оно могло затронуть и заголовки 15-й главы.
" 17 О датировке Cod. Lipsiensis см.: Moravcsik Gy. Byzantinoturcica. 2. Aufl. В., 1958.
Bd. 1. S. 382. Большие фрагменты трактата «О церемониях» обнаружены К. Манго
и И. Шевченко в качестве первоначального текста на одном палимпсесте не младше
XI в. Они ориентировочно датируются XI в. (см.: Mango С., Sevcenko I. A New Ma-
nuscript of the De cerimoniis 11 DOP. 1960. Vol. 14. P. 247—249) и пока не введены
в науку. Существенно, что, по оценке первооткрывателей, отклонения текста фраг-
ментов от лейпцигского списка весьма значительны и тексты, скорее всего, принад-
лежат к разным редакциям.
18 De cerim. 433. 10—440.11.
19 Ibid. 643.6—8; чуть ниже Константин VII еще раз упомянут как покойный: Ibid.
64320.
20 Krumbacher К. Geschichte der byzantinischen Literatur von Justinian bis zum Ende
des Ostromischen Reiches. 2. Aufl. Munchen, 1897. S. 255; Hunger H. Die hochspra-
68
Приемы арабов датированы IV индиктом только в заголовках, в тексте
этой даты нет (см. также примеч. 32). Поэтому те историки, которые,
с одной стороны, следовали естественному впечатлению, что приемы ара-
бов и Ольги происходили в одном и том же году, а с другой стороны,
относили пребывание Ольги в византийской столице к 955 или 957 г.,
давно уже высказывали подозрения относительно достоверности заголов-
ков. Так, А. Л. Шлецер отметил следующий нюанс: в тексте 15-й главы
Ольга именуется «dp/ovuaoa 'Pwoia;»21, тогда как в заголовке внутри
текста она названа «’'ЕХуа т; 'Powevi]» 22.
По мнению историка, это может свидетельствовать о разновременности
текста и заголовка 23. Замечание А. Л. Шлецера заслуживает внимания.
Оно может быть подкреплено и другими наблюдениями.
Прежде всего обратим внимание на то, что своим объемом и формой
заголовки к 15-й главе резко выделяются сравнительно с прочими. Вот
несколько примеров, взятых подряд из ближайшего контекста. «Что сле-
дует соблюдать в (день) ^ayav-q xupiaxT] или в иной обычный день, если го-
судари вознамерились направиться на моление к св. Апостолам или в ка-
кой-нибудь другой храм (11.13); «Что следует соблюдать при хиротонии
патриарха константинопольского» (11.14); «Что следует соблюдать, когда
архонты четырех тагм направляются на . ипподром» (11.16); «Венчание
Романа Порфирогенита, сына василевса Константина» (П.17) 24 и т. п.
Сравним теперь с этими лапидарными заглавиями заголовок главы 15:
«Что следует соблюдать, когда прием происходит в Большом триклине
Магнавры, а государи восседают на Соломоновом троне. О приеме, про-
исходившем в этом триклине при Константине и Романе в (честь) прибытия
послов эмира ал-муменин, явившихся из Тарса ради обмена пленными
и мира, 31 мая в воскресенье в IV индикт. Здесь и о приеме испанов и о слу-
чившихся тогда играх на ипподроме. Равным образом и о празднике Пре-
ображения господня и о приеме делемики. Еще (о приеме) игемона и ар-
хонтиссы Руси Эльги. Как это все было» 28.
Совершенно очевидно, что «нормальным» заголовком здесь является
только первое предложение. Все остальное — многословная конкретиза-
ция темы с именами и датами — вовсе не свойственно манере Констан-
тина. Свои церемониальные предписания василевс-писатель составлял,
абстрагируясь от частных прецедентов и тщательно устраняя из исполь-
зованных им протоколов все данные, указывавшие на конкретные обстоя-
тельства. Именно в этой манере выполнены, например, многочисленные и
детализованные, но лишенные какой бы то ни было конкретики корона-
ционные церемониалы, живые прототипы которых удается, однако, уста-
новить 2в.
Читая трактат, сразу же убеждаешься, что автора, как правило, не ин-
тересуют абсолютно точные даты с указанием года или индикта, а только
место того или иного события внутри церковного годового календаря, что
и понятно: детали церемониала менялись в зависимости не от года, а от
того, происходил ли он, скажем, в один из главных «двунадесяти» празд-
ников, в один из великопостных дней, в обычное воскресенье или просто
в будний день. Это достаточно хорошо видно уже из приведенных выше
chliche profane Literatur der Byzantiner. Munchen, 1978. Bd. l.S. 360—367; Karay-
annopulos J., Weiss G. Quellenkunde zur Geschichte von Byzanz (324—1453). Wiesba-
den, 1982. Halbbd. II/4. S. 342.
21 De cerim. 594.18; см. также «ap^ovte? 'Puafas».—Ibid. 595.3; 597.9.
22 Ibid. 594.15; в пинаке: «apxovTiciq(!) w 'P£5;>>.—Ibid. 511.5—6.
23 Шлецер А. Л. Указ. соч. С. 442—445.
24 De cerim. 510.12-15; 557.2—3; 510.16—17; 564.2—3; 511.7—8; 598.14—15; 511.9-10.
25 Ibid. 510.18—511.16. Так — в пинаке; внутри текста этот заголовок разбит на части
и иногда несколько видоизменен; например, в разделе об играх на ипподроме ска-
зано: «Об играх на ипподроме, произошедших в честь друзей-сарацинов по поводу
мира и обмена пленными в IV индикт при Константине и Романе Порфирородных
василевсах» (De cerim. 588.15—17).
26 Ostrogorsky G., Stein E. Die Kronungsordnungen des Zeremoniebuches//Byz. 1932.
T. 7, fasc. 1/2. P. 185—233; Historische Biicherkunde Siidosteuropa. Munchen, 1978.
Bd. 1. Teil. 1. S. 195, N 282.
69
заголовков. Описания арабских и русского приемов в 15-й главе II книги
явно не вписываются в норму. Возникает впечатление, что они представ-
ляют собой как раз один из тех находившихся в работе материалов, ко-
торые автор не успел «вработать» в текст и на наличие которых именно
во II книге уже указывалось 27. Из сказанного видно, что уверенности
в принадлежности заголовков к данной главе перу Константина Багряно-
’ родного нет: они придают тексту вид формальной законченности, тогда
как с точки зрения манерьГавтора он выглядит, скорее, недоработанным.
Настораживают и несоответствия между текстом и заголовкам'й. Кроме
отмеченного А. Л. Шлецером гапакса «’'ЕХуа т; 'Ртаемт]», обращают на
себя внимание также следующие моменты. Три из четырех датированных
приемов, описанных в 15-й главе, имели место в воскресенье.фажды^'раз
в тексте в этом случае употреблен термин «тцлера xoptaxp28, в то время как
: в заголовке стоит и в пинаке, и внутри текста «-qpepa а'», т. е. «в первый
' день»29. Далее, здесь вскользь упоминается какой-то прием испанов 30,
видимо, по той причине, что он несколько отличался от приемов арабов-
тарситов (по крайней мере, только эти отличия и отметил Константин).
Назван день приема — 24 октября, о годе же умалчивается (что, как
мы видели, вовсе не странно), хотя текст можно понять и так, что испан-
ские арабы принимались тогда же, когда тарситы и Ольга. Именно так
его и понял неизвестный автор заголовка, написав: «здесь и о приеме ис-
панов; и о случившихся тогда (tots) (курсив наш. — А. Н.) играх на ип-
подроме»', т. е. представление на ипподроме, произошедшее до Преобра-
жения (до 6 августа), и прием испанов 24 октября состоялись, по его
мнению, в один и тот же 946 г. Но испанское посольство поддается точной
датировке. Очевидно, Константин имеет в виду тех испанов, которые
прибыли в Константинополь примерно в одно время с Лиутпрандом,
т. е. около середины сентября 949 г.31; во всяком случае, у нас нет сведений
о каких-либо других посольствах из Испании при Константине VII. Если
1 так, то нельзя, разумеется, признать, что подобное недоразумение вышло
(Г1 из-под пера автора, знавшего, что приемы тарситов и испанов на самом
"'и ,деле разделены трехлетним промежутком, и, наоборот, оно естественно
V)' t \ i для более позднего редактора, ориентировавшегося только на двусмыслен-
•л1 ‘ '' . ( ный в данном месте текст Константина.
А , Но, допустив, что заголовки, по крайней мере 15-й главы II книги,
' дошли до нас не в первоначальной редакции, а в более поздней обработке,
’ . , • можно ли безусловно полагаться на содержащуюся в них дату и считать
поэтому неисправным то место текста, где упоминаются дети Константина
£ и Романа? IV индикт возбуждает, кроме того, определенные сомнения
и сам по себе, вне текстологии.
,< с — Темой переговоров с арабами в заголовках названы «обмен пленными и
мир» («то а/Аар.оу xal -q е^ртрт]»)32. Известно, что в октябре 946 г. в са-
мом деле имел место один из обменов, происходивших регулярно раз в во-
семь-десять лет. Единственным источником, в подробностях сообщающим
о переговорах 946 г., является арабский историк ал-Масуди (умер в 956 г.).
И вот оказывается, что описания ал-Масуди и обрядника Константина
Багрянородного существенно расходятся в ряде ключевых моментов.
Инициатором обмена 946 г. был эмир Египта и Сирии Унуджур ал-
Ихшид, во владения которого входила тогда сирийская пограничная об-
27 Bury J. В. The Ceremonial Book of Constantine Porphyrogenitus // The English Histo-
rical Review. L., 1907. Vol. 22, N 86. P. 209—227; Karayannopulos J., Weiss G. Op.
cit. S. 342; «unredigierte Materialsammlung».
28 De cerim. 592.3; 593.1; 598.3.
29 Ibid. 511.1; 570.15.
30 Ibid. 571.11—16; 580.11—12.
31 Die Werke Liudprands von Cremona I Hrsg. J. Becker. 3. Aufl. Hannover; Leipzig,
1915. P. 154 (Antap. VI. 4—5).
32 De cerim. 510.23—511.1; 570.14—15; 588.16. Здесь мы опять сталкиваемся с тем
странным обстоятельством, что информация заголовка не «пересекается» с текстом,
где ни о мире, ни об обмене пленными нет речи. Ясно только, что велись какие-то
византийско-арабские переговоры.
70
ласть. Он направил своего посла в Константинополь, который вместе
с греческим послом монахом Иоанном вернулся в Дамаск в начале июля.
В связи со смертью ал-Ихшида 11 июля обмен был доведен до конца эми-
ром Алеппо Сайф ад-даулой. Таковы данные ал-Масуди 33 34. Иную кар-
тину наблюдаем у Константина.
Тарситы, которых принимали 31 мая, были послами багдадского ха-
лифа: «twv лара той ’Ацерсрлй) ... rcpeafiecov»м. Титул «повелителя право-
верных» (эмир ал-муменин, ’Apepipvij греческого текста), изначально при-
надлежавший багдадским халифам, в середине X в. применялся уже
и к другим арабским государям: Омейадам в Испании и Фатимидам в Се-
верной Африке35 36. Но по отношению к прочим правителям, тем более номи-
нально подчиненным Багдаду (как египетские эмиры), он не был в упо-
треблении. Во II книге обрядника Константина в главе 47 изложена офи-
циальная титулатура, бывшая в ходу в императорской канцелярии приме-
нительно к иноземным государям. Здесь титул ’Apsppoopvij относится, ка-
жется, только к халифу Багдада, так как послы ’Apepp.oop.vii приходят
из Сирии86, а это не подходит к кайруванским илй тем более кордовским
послам. Эмиры Египта, Персии и т. д. попадали в рубрику «независимых
от василевса ромеев, но находящихся под властью ’Apsppoopvrj или не на-
ходящихся» 37.
Далее, по ал-Масуди, арабский посол был один и отбыл из Константи-
нополя, вероятно, около середины июня, а согласно Константину, послов
было двое и они пребывали в византийской столице еще в августе. У ал-
Масуди арабским послом является ал-Баки из Аданы, а у Константина
послы названы тарситами 38. Эти несообразности дают право сомневаться
в том, что у обоих авторов речь идет об одних и тех же событиях.
Но одних сомнений мало: надо еще проверить, в какой мере описание
арабских посольств в обряднике Константина согласуется с данными
об арабо-византийских отношениях около 957 г.
Вторая половина 50-х годов X в. ознаменована целым рядом мирных
соглашений Византии с арабскими государями. На это время приходится
мир с североафриканским халифом Кайрувана, который Продолжатель
Феофана приписывает впечатлению, произведенному в Африке удачными
военными действиями Мариана Аргира в Сицилии. Согласно этому же ис-
точнику, примеру Фатимидов немедленно последовали эмиры Египта
и Персии, причем соглашению с последним император придавал столь
большое значение, что даже отправил к нему заложников 39. Не очень
ясно, можно ли полностью доверять Продолжателю Феофана, говорящему
именно о мирном договоре между Константинополем и Кайруваном,
но переговоры о нем, во всяком случае, действительно велись, так как
в 346 г. хиджры (4 апреля 957—24 марта 958 г.), по арабским источникам,
при дворе халифа ал-Муизза побывало греческое посольство 40. Следова-
тельно, если принимать логику Продолжателя Феофана, примерно этим же
временем можно датировать и мирные договоры с Египтом и Персией.
Что за персидский эмир имеется в виду и почему поддержание дружеских
33 Васильев А. А. Византия и арабы. СПб., 1904. Ч. 2. Прил. С. 41—42.
34 De cerim. 570.13—14.
36 Это обстоятельство, естественно, было известно Константину. Ср.: «xpeis apeppoupvei';»
в Constantine Porphyrogenitus. De administrando imperio / Ed. Gy. Moravcsik,
R. J. H. Jenkins. 2nd. ed. Wash., 1967. (Далее: De adm. imp.). Cap. 25. P. 106.56—62.
36 De cerim. 682. 18: «oi алт 2upla; xai той ’Ayepyoufivij ep^oyevoi прёо[3еи». Харак-
тэрно и то, что в формуляре письменного обращения к Фатимидам этот титул от-
сутствует— африканский халиф назван «’Ацера; ’A^pixiis» и «eufeveaxaTo? eSjouaia-
атт|? tiov MouaouXTjairaiv (Ibid. II, 48. P. 689. 15—18), тогда как багдадский вла-
дыка и здесь упомянут под именем ’Au.epu.ouu.vij (Ibid. 686.14).
37 Ibid. 685.7—9.
38 Ibid. 570.13—14: «апо тт); Тароой» и далее повсеместно «Tapatnai».
39 Theophanes Continuatus, Joannes Cameniata, Symeon Magister, Georgius Monachus I
Rec. J. Becker. Bonnae, 1838 (Далее: Theoph. Cont.). P. 455.13—20.
40 Васильев A . A. Указ. соч. С. 308, прил. С. 155; Stern S. М. An Ambassy of the Byzan-
tine Emperor to the Fatimid Caliph al-Mu’izz // Byz. 1950. T. 20. P. 239 ff.
71
отношений с ним около 957 г. было столь важно для Византии? Ведь, по
сути дела, империя не могла иметь с ним даже общей границы, потому что
как месопотамская, так и сирийская (последняя с момента смерти ал-
Ихшида) пограничные области находились в руках заклятого врага гре-
ков Сайф ад-даулы. Найти ответ на этот вопрос будет несложно, если
учесть, что с 945 г. Аббасиды оказались под опекой западноиранских эми-
ров из династии Бундов 41. Дружба с эмиром Кирмана и Хузистана Муиз-
зом ад-даулой Ахмадом, основателем багдадской ветви Бундов, означала
взаимопонимание с номинальным владыкой мусульманского Востока.
В лице персидского эмира-шиита византийская дипломатия могла не без
основания (как показала роковая для Хадманидов борьба с сыном Ахмада
в 70-х годах X в.) искать союзника против неутомимого Сайф ад-даулы,
коль скоро мир с этим последним оказался, как мы увидим чуть ниже,
неосуществимым. Так или иначе, переговоры, которые, согласно интере-
сующей нас главе «De cerimoniis», вели в Константинополе послы багдад-
ского халифа с мая по август 946 или 957 г., на наш взгляд, могли быть
теми мирными переговорами, которые, по Продолжателю Феофана, про-
исходили между Византией и эмиром Персии около 957 г. Это объяснило бы
и ту совершенно исключительную торжественность, с какой Констан-
тин VII принимал «друзей-сарацинов» 42.
В августе к послам халифа присоединился эмир Амиды — посол Абу-
Хамдана, т. е. Сайф ад-даулы. Известно, что Константин VII неоднократно
направлял последнему мирные предложения. Историки насчитывают три
таких случая; в марте 953 г., в июне 954 г. и в начале 956 г.43 Но мирное
соглашение тогда так и не было заключено.
Борьба в 956 г. шла с переменным успехом. Нанеся поражение Иоанну
Цимпсхию, при котором греки потеряли около 4 тыс. убитыми, Сайф
ад-даула удалился в Амиду. Но в это время сын доместика Варды Фоки
Лев Фока разбил оставленный Сайф ад-даулой для починки и обороны
крепости Арандас отряд Абу-ал-Ашаира Ибн Хамдана, двоюродного брата
алеппского эмира, а самого Абу-ал-Ашаира взял в плен 44. Хамданид был
отправлен в Константинополь, где во время триумфа император, согласно
протоколу 45, наступил ногою на шею лежащего ниц араба, но потом (уже
вопреки протоколу) поднял его, обласкал и одарил подарками 46. Кон-
стантин, без сомнения, рассчитывал использовать пленение близкого род-
ственника Сайф ад-даулы для достижения, наконец, перемирия с этим
последним. Едва ли его надежды были беспочвенны, так как нам известно,
что эмир Алеппо повел себя в конце 956 г. аналогично: благосклонно при-
нял в Адане разбитого греками эмира Тарса, милостиво обошелся с визан-
тийскими пленными в Алеппо, велев снять с них оковы и раздать по-
дарки 47. Не было бы ничего удивительного, если бы посол сирийского
эмира оказался в августе месяце в Константинополе. Другое дело, что мир
все-таки не был заключен вследствие неудачного покушения на жизнь
Сайф ад-даулы, инспирированного Византией48. Абу-ал-Ашаир умер
в плену.
41 Toynbee А . Constantine Porphyrogenitus and His World. L., 1973. P. 377; Босворт К. Э.
Мусульманские династии: Справочник по хронологии и генеалогии. М., 1971. С. 139.
42 В их честь император внес в традиционный ритуал торжественного выхода на Пре-
ображение характерные изменения: василевсы были облачены в лоры, а в руках
несли не скипетры, а кресты и акакии (De cerim. 591.2—4), что является атрибутом
только наиболее торжественного пасхального выхода: См.: Беляев Д. Ф. Byzantine:
Очерки, материалы и заметки по византийским древностям. СПб., 1893. Ч. 2. С. 206
и примеч. 1: С. 207, примеч. 1.
43 Васильев А . А . Указ. соч. С. 291, 294, 296; Dolger F. Regesten der Kaiserurkunden des
ostromischen Reiches von 565—1453. Berlin; Munchen, 1924. Bd. 1. S. 83, nn. 662, 663,
665.
44 Васильев А. А. Указ. соч. С. 296—297.
45 De cerim. II, 19. P. 511.14—16; 610.17—19.
43 Scyl. 241.18-24.
47 Васильев А. А. Указ. соч. С. 298—299.
48 Васильев А. А. Указ. соч. С. 300.
72
Из всего сказанного заключаем, что заголовки главы 11.15 испытания
на достоверность в полной мере не выдерживают. Несмотря на то что в на-
чале V индикта (осенью 946 г.) действительно состоялся обмен пленными,
его детали во многом противоречат описанию Константина. Более того,
все, что известно о событиях 957 г., не только не противоречит этому опи-
санию, но и достаточно удачно согласуется с ним. Следовательно, надо
всерьез считаться с возможностью позднейшего создания заголовков
ad hoc. Редактор, обнаружив к 15-й главе II книги «приложение» в виде
описания приемов арабов и Ольги, решил отразить это обстоятельство
в заголовке. Он заметил, что на обеде 31 августа присутствовали арабские
пленники, и на этом основании квалифицировал описанные переговоры
как переговоры об обмене пленными, а такой обмен во время правления
Константина и Романа был только один — в октябре 946 г. Так или при-
близительно так мог бы возникнуть IV индикт в заголовке.
Совпадение календарных порядков года, когда происходили описан-
ные здесь приемы, и IV индикта приходится признать случайным —
так же, впрочем, как и в том случае, если к 957 г. относить только прием
Ольги. Надо помнить, что годов с одним и тем же календарным порядком
в течение столетия бывает 14—15; тот же календарный порядок, что и
957 г., имели еще 901, 907, 912, 918, 929, 935, 940, 946, 963, 968, 974,
991, 996 гг. Вероятность совпадения, таким образом, вполне реальна:
около 15 %. Итак, категорически утверждать, что все описанные в главе
II, 15 приемы (если они в самом деле относились к одному году) происхо-
дили именно в 946 г., было бы, на наш взгляд, преждевременно. Осторож-
нее пока признать этот вопрос открытым.
Но даже допуская достоверность указания заголовка на IV индикт,
нельзя однозначно относить его ко всем приемам, о которых идет речь
в изучаемой главе.
Исходя из совпадения календарных порядков года приема арабов и
года приема Ольги, Г. Г. Литаврин писал: «Создается впечатление, что
для написания 15-й главы император затребовал из канцелярии ведомства
логофета дрома. . . протоколы за один год (946) и при рассказе о церемо-
ниях во время приемов следовал тому порядку, в каком протоколы хра-
нились в архиве. . . Таким образом, указание на IV индикт играет роль
общей датировки следующих далее документов» 49. Но ведь перед нами
не просто копии с дипломатических протоколов или выписки из них,
а текст, уже препарированный, как это видно из неоднократных внутри-
текстовых привязок типа «все было в соответствии с описанным приемом»
и т. п. Ссылки на прием испанов, состоявшийся, как сказано, скорее всего,
осенью 949 г., ясно показывают, что среди доставленных Константину
архивных документов были не только протоколы за 946 г. Зная манеру
работы императора (о ней уже шла речь выше), легко предположить, что
приложение к «формульной» части 15-й главы — это что-то вроде заготовки
со сведениями о прецедентах, на основе которых автор намеревался «аб-
страгировать» новые нюансы церемониала, но по какой-то причине не смог
(не успел?) этого сделать. Во всяком случае, мы имеем дело не просто с ил-
люстративным материалом (он нетипичен для Константина и в других
местах), а с характерными примерами, когда протокол развернулся с наи-
большей полнотой, т. е. создал максимум различных прецедентов, либо
вследствие своей особой торжественности, как в случае с «друзьями-
сарацинами» (см. примеч. 42), либо вследствие необычности самих обсто-
ятельств: приема женщины-архонтиссы, в котором пришлось принимать
участие женской половине царствующего семейства и двора. Для таких
целей конечно же никак не подошел бы просто случайный годовой комп-
лект, тем более что и его, строго говоря, нет, поскольку IV индикт в за-
головках о приеме тарситов не может относиться ко всем приемам, играть
роль общей датировки. 48
48 Литаврин Г, Г, Христианство на Руси. . , С. 140; Он же, О датировке. . . С. 180.
73
Действительно, приемы, приходящиеся на сентябрь и октябрь (Ольги
и испанов), относились бы уже к следующему V индикту. Эту трудность
видит и Г. Г. Литаврин, но считает, что аргумент с троном Феофила дает
право безусловно решить вопрос и предпочесть 946 г. 957-му 50. В самом ли
деле настолько весом и бесспорен этот аргумент?
Предположим, что Г. Г. Литаврин прав и августа сидела за столом
на одном троне вместе с невесткой. Пусть даже такое соседство и не было
физически стеснительным благодаря возрасту жены Романа II и величине
трона — все же невольно возникают сомнения относительно того, на-
сколько оно согласуется с известной чинностью византийского этикета.
Пусть «золотое кресло», на котором невестка сидела во время приема, —
это ^аленькое детское креслице, нарочно приспособленное к возрасту
и росту семилетней девочки Берты; но неужели во дворце не нашлось бы
подходящего кресла, достаточно высокого для того, чтобы супруга васи-
левса-соправителя чувствовала себя удобно за столом? Однако оставим
общие соображения. Нам кажется, довод Г. Г. Литаврина небезупречен
и в формальном отношении.
Интересующее нас место: «’Еха&ёа&т] sv тф npopp7]&svri Bpovw т; Seaitoiva
*ai I; vopcpi] абт^;, т; 8г ap/ov-aaaa ёх пХар'ои ёатт]» 51— Г. Г. Литаврин пе-
реводит так: «на упомянутый выше трон сели деспина и невестка, архон-
тисса же стояла сбоку»52. Перевод буквален, за исключением одной де-
тали: в оригинале сказуемое стоит в ед. числе — «села». Ученый оговари-
вается, что употребление ед. числа сказуемого при многих подлежащих встреча-
ется в рассказе об Ольге неоднократно53. Такие случаи действительно есть.
Приведем их, пронумеровав для облегчения дальнейшего анализа (обсуж-
даемому фрагменту присвоим № 1): 2) во время приема (не за столом):
«?] 8ё 8eoTtoiva ’еха&ёа&т; ev тф Tcpopp7]&evxi &p6vq>, xai vopupT] аотт]; sv тф aeXXtw» —
«деспина села на упомянутый трон (Феофила.—А. Н.), а невестка ее
в кресло» Б4; 3) «xaftea&ei; 6 paoiXso; рета тт;; абуобатт]; xai twv jroppopoTewrj'tcov
autoo tsxvojv» — «сел василевс с августой и порфирородными его детьми» 55;
4) на десерте после обеда 9 сентября: «’еха&ёо&т] 6 paatXeo; xai 6 'Pmpavo;
'о ~oppupo7£W7p:o; 18a3iXe.i1; xai та. Kop<popo"fevv7]xa toowv xsxva xai 7] vopapTj xai
'ij ap/ovtiaaa» — «сел василевс и Роман, порфирородный василевс, и порфиро-
родные их дети, и невестка, и архонтисса»56; 5) на обеде 18 октября: «xai
ёхаОёз&т] 7) 8eareotva рета тйм TroppopofewTiraov абтт,; tsxvwv xai тт); vuppT]; xai
-и); ap/ovTiaaT];» — «села деспина с порфирородными своими детьми, и не-
вестка, и архонтисса»57.
Во фрагменте № 2 точно указано, на чем сидели как императрица,
так и ее невестка. Здесь речь идет не об обеде, а об официальном приеме,
подобном тому, какой только что состоялся у императора. В таких слу-
чаях Константин предпочитает приводить названия тронов: второй прием
тарситов происходил не в Большом триклине, а в Хрисотриклине, и по-
тому отмечается, что Константин сидел не на Соломоновом троне, а на
троне св. Константина, Роман же — на троне Аркадия 58. Во всех осталь-
ных случаях говорится о присутствии членов царского семейства при бе-
седе после официального приема (№ 3) либо за столом; в этих случаях нигде
ле уточнено, где кто сидел, за единственным исключением обсуждаемого
эпизода с деспиной (№ 1). Если так, то логично ли из отсутствия подобного
уточнения по отношению к невестке на обеде 9 сентября заключать, что
она непременно сидела на одном троне с деспиной, про которую в виде
исключения (причина его неясна, но и неважна для нас) сказано, что она
40 Литаврин Г. Г. К вопросу об обстоятельствах. . . С 51.
si De cerim. 596.22-597.1.
52 Литаврин Г. Г. Путешествие русской княгини Ольги ..С 44
63 Там же. С. 54, примеч. 92.
64 De cerim. 595.20—21.
ss Ibid. 596.17—18.
м Ibid. 597.20—22.
Ibid. 598.6—8.
68 Ibid. 587.4-7.
74
сидела на троне Феофила? Как бы то ни было, стилистическую неловкость,
к которой Г. Г. Литаврин считает возможным свести дело в пассаже о де-
тях Романа и Константина (№ 4) 58, скорее, можно увидеть здесь в № 1,
где по недосмотру переписчика легко могло быть пропущено «ev тф aeXkiw»
(по аналогии с № 2); в № 4 такая естественная конъектура невозможна.
В самом деле, гипотеза о 946 г. требует признать текст в этом месте
неисправным. Так как в имеющейся рукописи явных дефектов (лакун,
порчи пергамена и т. п.) нет, то приходится предполагать ошибку копи-
иста, а это значит, что должна быть предложена удобная конъектура.
Г. Г. Литаврин обсуждает сразу две возможности, хотя обе вскользь:
по его мнению, следует либо читать «tootcov» «их» как «тобтои» «его» (т. е.
одного Константина VII), либо предполагать, что пропущено слово «oss-oiva»
«императрица», и тогда «их» обозначало бы детей Константина и Елены 59 60 61.
Такие исправления кажутся нам не совсем удачными, так как сопря-
жены с необходимостью дополнительно переставлять слова внутри фразы:
«та .. . tszvcz.» помещая перед «'Pwpavo? ... fiaaiAeoc». Видимо, чтобы из-
бежать такой перестановки, Г. Г. Литаврин предполагает, что имя сопра-
вителя при всех обстоятельствах надо было упомянуть на втором местеи.
Возможно. Однако тогда следовало бы ожидать после упоминания Романа
не просто «та кор^ироу^т^та tootod xexva», а что-либо вроде «та. ло’.-а
лорсрироугуццта тобтои техма» — «и остальные порфирородные его дети».
Предположение о том, что Роман как соправитель должен был непременно
быть поименован на втором месте сразу после отца, выглядит убедительно.
Вместе с тем в таком случае приходится признать, что послеобеденная бе-
седа 9 сентября — единственное из связанных с приемом Ольги мероприя-
тий, в котором принял участие василевс-соправитель (по крайней мере,
только во фрагменте № 4 он назван expressis verbis); во всех же остальных
случаях (даже в тех, когда прием был организован не одной только жен-
ской половиной двора) под «порфирородными детьми» Константина VII
подразумевались исключительно его дочери (см., например, фрагмент № 3).
Разумеется, для отсутствия Романа на приеме 9 сентября могли быть
свои причины, и даже не связанные с дворцовым протоколом. При всем том
выглядит несколько странным, что василевс-соправитель, присутство-
вавший вместе с отцом, матерью и сестрами на десерте 9 сентября, от-
сутствовал на наиболее официальной части приема в этот же день, хотя
в ней приняли участие его сестры, вряд ли имевшие на то больше права.
Поэтому, на наш взгляд, следует всерьез считаться с возможностью, что
выражение «порфирородные дети», особенно во фрагменте № 3, покры-
вало всех детей Константина и Елены, в том числе и Романа. Но тогда
его отдельное поименование во фрагменте № 4 должно было иметь какие-то
особые причины. Такой причиной могла быть именно необходимость упо-
мянуть о его отпрыске наряду с детьми Константина VII 62.
Г. Г. Литаврин замечает, что упоминание невестки на последнем
месте, после упоминания о детях, как бы «отделяет» ее от них; кроме того,
по мнению историка, если бы она уже была матерью порфирородного ди-
59 Литаврин Г. Г. Путешествие русской княгини Ольги. . . С. 45, примеч. 109.
60 Литаврин Г. Г. О датировке. . . С. 183; Он же. Русско-византийские связи. . . С. 42;
Он же. К вопросу об обстоятельствах. . . С. 50—51.
61 Литаврин Г. Г. Русско-византийские связи. . . С. 42, примеч. 10.
32 Совсем недавно о проблеме «порфирородных детей» в главе 11,15 высказался Ф. Тин-
нефельд: Tinnefeld F. Die russische Furstin Olga bei Konstantin VII. und das Problem
der «purpurgeborenen Kinder» // Russia Mediaevalis. Munchen, 1987. T. VI. 1. S. 30—
37. Историк справедливо указал на то, что предлагаемые Г. Г. Литавриным конъек-
туры не могут служить выходом из положения, так как упоминание о Романе по-
прежнему остается перед упоминанием о «порфирородных детях». В то же время
Ф. Тиннефельд, как нам кажется, выхолащивает проблему, считая, что речь идет
всего лишь о «небрежности составителя» обрядника. Раз протокольный порядок
перечисления требовал назвать Романа на втором месте, то выбор грамматической
конструкции для обозначения его сестер представлял собой, по мнению Ф. Тинне-
фельда, «семантическую проблему», над которой он попросту не пожелал ломать
голову. Думаем все-таки, что ни протокольные, ни «семантические» трудности не
могут отменить правил грамматики.
75
тяти, то именовалась бы, скорее всего, не «невесткой», а «младшей цари-
цей» 83. Однако эти логичные с точки зрения здравого смысла соображения
вряд ли могут быть приняты. Вернемся к фрагменту № 3: «сел василевс
с августой и порфирородными его (аотоб) детьми»; отсюда ясно, что необхо-
димым было лишь указание на царствующего отца, тогда как мать, дей-
ствительно, могла выглядеть как бы «отделенной» от собственных детей.
Что до именования жены Романа II невесткой, то ведь нам неизвестно,
была ли она к тому времени коронована августой или нет. Если считать,
что такая коронация была условием возможности участвовать в офици-
альной церемонии 63 64 65, то имя «невестки» в таком случае столь же мало
подходило бы Берте в 946 г., сколь и Феофано в 957-м. Скорее всего, Фео-
фано едва ли могла претендовать на титул августы даже в случае рожде-
ния ею порфирородного дитяти при жизни Константина VII, так как
в ранне- и средневизантийское время супруга василевса-соправителя,
как считается, вообще не имела права на этот титул 86.
Прежде чем переходить к вопросу о детях Романа II, скажем несколько
слов о дате его коронации: как мы видели, одну из традиционных дати-
ровок ее пасхой 948 г. иногда выдвигали в качестве аргумента против
гипотезы о 946 г. Колебания в историографии на этот счет возникли из-за
неоднозначности текста Скилицы: из него неясно, к какому именно из пред-
шествующих событий следует относить слова хрониста, что Констан-
тин VII венчал сына «на пасху того же индикта» 66. Однако после того,
как Н. Икономидис 67 * привлек к дискуссии оригиналы южноитальянских
грамот времени Романа II, датированных не только индиктом, но и годом
правления василевса, стала возможной абсолютно точная датировка
начала соправления сына Константина VII. Правда, сам Н. Икономидис,
будучи, очевидно, введен в заблуждение неверным пересчетом индиктов
в годы христианской эры, сделанным издателями корпуса барийских ак-
тов, извлек из них и неверную дату коронации — пасху 945 г. Единственно
верной датировкой, вытекающей из грамот, является пасха 946 г.88,
но и она не противоречит гипотезе о 946 г. Таким образом, вопрос о начале
соправления Романа II из дискуссии о времени путешествия Ольги в Кон-
стантинополь надо исключить.
Итак, были ли осенью 957 г. у Романа II дети? Точный ответ на этот
вопрос, к сожалению, невозможен. Старший из трех его детей, сведениями
63 Литаврин Г. Г. Русско-византийские связи. . . С. 42, примеч. 10.
64 Литаврин Г. Г. К вопросу об обстоятельствах. . . С. 51.
65 Mission D. Uber die institutionelle Rolle der byzantinischen Kaiserin // Akten des
XVI. Internationalen Byzantinistenkongress. Wien, 4.-9. Oktober 1981. Wien, 1982-
II. T. 2. Teilbd. (J6B. Bd. 32/2). S. 491.
66 Scyl. 237.6—7.
67 Oikonomides N. La cronologia dell’incoronazione dell’imperatore bizantino Costantino
VIII (962) // Studi Salentini. 1965. Fasc. 19. P. 173—176; выражаем признательность
Г. Г. Литаврину за возможность познакомиться с этой труднодоступной публика-
цией.
«3 Codice diplomatico Barese. Bari, 1897—1900. Vol. 1: Le pergamene del Duomo di Bari
(952—1264) / Ed. G. B. Vitto de Rossi, F. Nutti di Vito. 1. P. 3: июнь XI индикта (953,
а не 952), 8-й год Романа II: 2. Р. 5; май I индикта (958, а не 957), 13-й год Романа;
З.Р.6: февраль III индикта (960, а не 959), 15-й год Романа; 4.Р.7: май V индикта
(962), 17-й год Романа; Ibid. Vol. 2: Le pergamene di S. Nicola di Bari. Periodo greco
(939_1071) / Ed. F. Nutti di Vito. 2. P. 5: май V индикта (962), 17-й год Романа.
Все приведенные даты согласны друг с другом и указывают на пасху 946 г. (22 марта)
как день коронации Романа II, если за первый год его правления принять отрезок
22 марта—31 августа 946 г.
Правда, справедливости ради надо сказать, что есть еще один, на этот раз вене-
цианский, документ, датированный июнем III индикта (960 г.), 14-м годом Романа II
(Urkunden zur alteren Handels-und Staatsgeschichte der Republik Venedig / Ed.
G. L. Tafel, G. M. Thomas. Wien, 1856. Bd. 1, N 13. S. 19). Если полагаться на эти
данные, то коронацию Романа II пришлось бы отнести к пасхе (11 апреля) 947 г.,
т. е. к одной из дат, извлекаемых из текста Скилицы. Однако единодушное свиде-
тельство барийских оригиналов следует, думается, предпочесть датировке вене-
цианского декрета, сохранившегося в позднейших копиях, причем указание на 14-й
год есть только в списке из хроники Андрео Дандоло (который, впрочем, наверняка
имел дело с оригиналом), тогда как в остальных стоит невероятное: «в 24-й год».
76
о которых располагает наука, Василий II, родился, скорее всего, в на-
чале 958 г.69 Прямых сведений о детях Романа до Василия в источниках
нет (если, разумеется, не считать свидетельства Константинова трактата).
Но значит ли это, что в 957 г. у восемнадцатилетнего соправителя Кон-
стантина Багрянородного не могло быть детей? Конечно, не значит.
Речь могла идти и о первенце, умершем в детстве, к тому же женского
пола, так что не было бы ничего удивительного, если бы его рождение
не нашло отражения в историописании. Красноречивейший тому пример
дает нам в руки каталог погребений членов Македонской династии 70,
где фигурирует следующее потомство Василия I: Стефан, Александр,
Константин, Варда, Мария, Анна, Елена, Анастасия, а у Льва VI, кроме
Константина VII, назван еще один сын, Василий. Половину из этих имен
мы тщетно стали бы искать в источниках, помимо «De cerimoniis».
Вероятность положительного ответа на вопрос о детях Романа II
можно оценить, постаравшись по возможности уточнить время брака
Романа с Феофано. В историографии второй брак Романа II традиционно
относят ко времени около 956 г. Очевидно, эта дата является производной
от наиболее вероятной даты рождения Василия II, приведенной выше.
Сама по себе такая ориентировочная датировка не может вызвать возра-
жений, но нам сейчас важнее знать, в каких пределах она варьирует.
У Скилицы сообщение о женитьбе Романа на Феофано-Анастасии
прямо не датировано, но помещено в следующем контексте: неудачные за-
говоры в пользу Романа и Стефана Лакапинов (последний — в декабре
947 г.) 71; возобновление венгерских набегов на империю (948 г.) и их
прекращение только после крещения вождей Вулчу и Дьюлы 72; крещение
в Константинополе княгини Ольги; брак Романа 73; события арабо-визан-
тийской войны 953—956 гг.74; смерть патриарха Феофилакта в феврале
956 г. и поставление в апреле Полиевкта 75. Поскольку крещение Вулчу
произошло примерно в 948 г., а Дьюлы в 952 г.76, а о крещении Ольги
сказано, очевидно, по ассоциации с крещением венгров (примеры такого
ассоциативного изложения у Скилицы на каждом шагу), то выходит, что
Скилица помещает второй брак Романа II среди событий 952—956 гг.
К такому же разбросу дат мы можем прийти и другим путем.
Установлено, что после смерти в 949 г. Берты Провансальской возник
проект нового политического брака Романа, на этот раз с Хедвигой,
племянницей Оттона I, дочерью баварского герцога Генриха. Судя по
всему, предварительная договоренность на этот счет была достигнута,
так как византийские евнухи не только рисовали с Хедвиги портрет
«на поглядение» императору 77, но и обучали ее греческому языку 78.
69 Ostrogorsky G., Stein Е. Op. cit. S. 197. Anm. 1; Oikonomides N. Op. cit. P. 178& n. 4.
Достойно упоминания, что поздний арабский историк ал-Айни (умер в 1451 г.), ак-
тивно использовавший ранние источники, помещает рождение Василия II под 346 г.
(апрель 957—март 958 г.). См.: Васильев А. А. Указ. соч. Прил. С. 179.
70 De cerim. II, 42. Р. 642—649; см. также новое комментированное издание этого
каталога: Downey G. The Tombs of the Byzantine Emperors at the Church of the Holy
Apostles in Constantinople // JHS. L., 1959. Vol. 79. P. 27—51.
71 Scyl. 238.49—239.58.
72 Ibid. 239.60—66.
73 Ibid. 240.82—86.
74 Ibid. 240.87—242.46.
76 Ibid. 242.47—244.15.
76 Moravcsik Gy. Byzantium and the Magyars. Budapest, 1970. P. 56, 104, 106.
77 Продолжатель Феофана представляет Константина VII большим любителем и зна-
током живописи. См.: Theoph. • Cont. 450.12—17.
78 Ekkehardi Casus sancti Galli. Cap. 90 // MGH SS. Hannover, 1829. T. 2. P. 123.
К 952 г. относят брачное посольство к Оттону I, например: Leyser К. The Tenth Cen-
tury in Byzantine-Western Relations // Relations between East and West in the Middle
Ages. Edinbourgh, 1973. P. 36; Lounghis T. C. Les ambassades byzantines en Occident
depuis la fondations des etats barbares jusqu’aux croisades (407—1096). Athenes, 1980.
P. 200. He исключено, что именно с этими брачными переговорами связана та пе-
реписка, следы которой отложились в каталоге адресатов обрядника Константина
Багрянородного, где бок о бок упомянуты саксонский и баварский «короли»
(p-qg SaCcovlas, Baioupi]). См.: De cerim. II. 48. Р. 689.5.
77
Однако планам не суждено было осуществиться: в конце 954 г. Хедвига
была выдана за швабского герцога Бурхарда II ’9. Греки или немцы ра-
зорвали брачную договоренность, источники умалчивают, но более или
менее определенные суждения на этот счет все-таки возможны.
Несмотря на неудачу попытки вступления в Рим и коронации уже
в 951—952 гг.80, Оттон I, как показывают дальнейшие события, не оставил
своих планов восстановить Западную империю. Самым трудным препятст-
вием на пути международного признания императорского титула за франк-
скими, а потом и германскими королями всегда было сопротивление ва-
силевсов. Думаем поэтому, что Оттон I едва ли добровольно отказался бы
от слишком перспективного для него в этом отношении брака Романа II
с дочерью своего младшего брата. Это значит, что в конце 954 г., когда
Хедвига была выдана за Бурхарда, немецкий двор уже был свободен
от брачных обязательств, и брак Романа II с харчевницей Анастасией,
если он символизировал отказ ют руки немецкой принцессы, должен был
приходиться примерно на 953 или 954 г. Тем самым для предположения,
что у Романа и Феофано могли быть дети и до Василия, хронологических
препятствий не видно. Можно даже подкрепить его кое-какими конкрет-
ными соображениями.
Доподлинно известно, что в 967 г. Оттон I сватал за своего сына От-
тона II дочь покойного Романа II 81. Это, конечно, могла быть и четырех-
летняя Анна, впоследствии жена киевского князя Владимира Святосла-
вича, хотя уже Г. А. Острогорский допускал, что германский император
имел в виду другую, старшую дочь Романа, которая и фигурирует в рас-
сказе о приеме Ольги 82. Поскольку эта догадка апеллирует к трактату
Константина, она не может быть использована здесь нами. Но в этой
связи А. Поппэ обратил внимание на одно загадочное сообщение Титмара
Мерзебургского: Владимир Киевский «привел себе жену из Греции, по
имени Елена, сосватанную Оттону Третьему, но коварным образом у него
восхйщенную, и по ее настоянию принял святую христианскую веру» 83.
Почему весьма информированный немецкий хронист называет супругу
Владимира Еленой? Польский историк предположил, что под этим име-
нем может скрываться старшая дочь Романа II, о существовании которой
догадывался Г. А. Острогорский. Имя Елены для нее было бы естествен-
ным, потому что так звали ее бабку, царствующую императрицу Елену
Лакапину 84.
Тезис А. Поппэ можно развить, если сделать попытку ответить еще
на один вопрос: почему Титмар говорит об Оттоне III, допуская очевидный
анахронизм, так как хорошо известно (и об этом пишет сам хронист в том
числе), что сватовство Оттона III приходится на 995 г.? 85 Если полагать,
что Титмар просто не знал, когда именно киевский князь женился на Анне,
а потому мог ошибочно полагать, будто это случилось после 995 г., то не-
объяснимым окажется имя Елена. Дело в том, что Оттон III мог свататься
только к одной из трех дочерей Константина VIII; вернее, к одной из двух
младших, его приблизительных ровесниц — Зое или Феодоре, так как
старшая, Евдокия, в это время была уже в монастыре. Елене было взяться
неоткуда. 19 * * * * * * * * * * * *
19 Корке R., Diimmler Е. Kaiser Otto der Grosse. Leipzig, 1876. S. 241—242.
90 Ibid. S. 199.
81 Reginonis abbatis Prumiensis Chronicon cum continuatione Treverensi / Ed. F. Kurze.
Leipzig, 1890. P. 179: «privigna ipsius Nichofori, filia scilicet Romani imperatoris»
82 Ostrogorsky G., Stein E. Op. cit. S. 198.
83 Die Chronik des Bischofs Thietmar von Merseburg und ihre Korveier Uberarbeitung I
Hrsg. R. Holtzmann. B., 1935. (Далее: Thietm.}. VII. 72. P. 486.
84 Poppe D., Poppe A. Dziewoslyby о porfirogenetk? Ann? 11 Cultus et Cognitio: Studia
z dziejow Sredniowiecznej kultury. Warszawa, 1976. S. 545. Przyp. 8; Poppe A. The
Political Background to the Baptism of Rus’: Byzantine-Russian Relations between
986—989 // DOP. 1976. Vol. 30. P. 230, N 114; 234; N 127.
85 Thietm. IV. 28. P. 167; Uhlirz M. Jahrbiicher des Deutschen Reiches unter Otto II.
und Otto III. Miinchen, 1954. Bd. 2. S. 180, 232, 341.
78
Иногда считают, что Елена как имя супруги Владимира могло воз-
никнуть у Титмара вследствие путаницы с именем Елены-Ольги, бабки
киевского князя: информант Титмара видел саркофаги Владимира,
Анны и Ольги, стоявшие посредине Десятинной церкви 8в, и принял гроб-
ницу Ольги за захоронение жены Владимира 86 87. Но это подкупающее
своей простотой объяснение приходится отвергнуть. Дело в том, что, ра-
ботая над VII книгой хроники, Титмар еще не располагал сведениями,
доставленными ему информантом-очевидцем киевского похода Болеслава
Храброго в 1018 г.88 В качестве гипотезы предлагаем следующее решение.
Нет ничего удивительного в том, что имя потенциальной невесты
Оттона II в 967 г. осталось неизвестным Адальберту, аббату далекого эль-
засского Вайсенбурга, автору «Продолжения Регинона»; но его, думается,
должны были знать Зигфрид, граф в Хассегау (в междуречье Заале и
Эльбы), и мерзебургский граф Гюнтер, предводительствовавшие каратель-
ной экспедицией на юг Италии, которую Оттон I предпринял в 968 г.
в ответ на отказ Никифора Фоки выслать немцам дочь Романа II 89.
Поэтому, когда скандальный слух о женитьбе киевского князя на порфиро-
гените, дочери покойного Романа П, быстро докатившийся до европейских
дворов 90, муссировался среди восточносаксонской знати, он именно
здесь мог быть сопоставлен с памятными многим событиями двадцатилет-
ней давности, причем имя несостоявшейся невесты Оттона II легко могло
быть перенесено на супругу Владимира, имени которой, видимо, не знали.
Эти-то слухи и запомнились 14—15-летнему сыну вальбекского графа,
будущему хронисту (Титмар родился в 975 г.). Когда он через четверть
века вносил сведения о Владимире Киевском в свою хронику, то хорошо
помнил лишь обстоятельства дела (предпочтение, оказанное русскому
князю перед германским императором, крещение князя в связи с женить-
бою, имя гречанки) и то, что он слышал все это будучи учеником в школе
при архиепископском капитуле в Магдебурге (с 990 примерно до 998 г.).
Вот почему Титмар воспринял германское и русское сватовство как одно-
временные 91 и, понятно, спроецировал время распространения слухов
на все упоминавшиеся в них события, отнеся их, таким образом, ко вре-
мени Оттона III (983—1002). А так как он знал, что в 995 г. Оттон III
действительно безрезультатно сватался за порфирогениту, то в итоге у него
и возникло представление, будто жена Владимира поначалу «была сосва-
тана за Оттона Третьего, но потом коварным образом у него восхйщена».
Так Елена стала на страницах Титмаровой хроники женой киевского
князя. Другого объяснения этого трудного места мы пока не видим 92.
Итак, осенью 957 г. у Романа II мог быть ребенок, возможно дочь по
имени Елена. Но могла ли она по малолетству присутствовать на церемо-
нии? Приходится снова констатировать, что мы не можем определенно
ответить на этот вопрос из-за недостаточного знакомства с византийским
протоколом. Остаются косвенные соображения. Отпрыск Романа не упо-
минается в числе присутствовавших ни на приемах у василевса и импера-
86 Thietm. VII. 74. Р. 488.
87 См., например: Ильин Н. Н. Летописная статья 6523 года и ее источник. М.; Л., 1957.
С. 75; Рапов О. М., Ткаченко И. Г. Русские известия Титмара Мерзебургского //
Вести. МГУ. Сер. 8. История. 1980. № 3. С. 61, примеч. 42.
88 Назаренко А. В. События 1017 г. в немецкой хронике начала XI в. и в русской
летописи // Древнейшие государства на территории СССР: Материалы и исследо-
вания. 1980 год. М., 1982. С. 179—180.
89 Thietm. II. 15. Р. 56.
90 Poppe D., Poppe A. Op. cit.
91 В рассказе о событиях 967 г., в том числе и о сватовстве, в котором Титмар в основ-
ном следует Видукинду, но предлагает и собственную информацию, имени Елены
нет. См.: Thietm. II. 15.
92 Перечисляя детей Романа II, оставшихся после его смерти в 963 г., Скилица назы-
вает только Василия, Константина и Анну (Scyl. 254.37—39). Хотя мы не собираемся
настаивать на нашей гипотезе, что старшая дочь Романа (если таковая была) была
жива еще в 967 г., это место Скилицы едва ли может ее опровергнуть. Не исключено,
что хронист попросту перечислил имена, которые неоднократно упомянуты у него
(следовательно, и в его источнике) помимо цитируемого места.
трицы, ни на следовавших за ними обедах. Он упомянут только однажды,
в связи с десертом после обеда 9 сентября, т. е. с самым «камерным» из имев-
ших место мероприятий. Не намекает ли это обстоятельство как раз на его
малолетство? Немаловажно и то, что другие официальные церемонии,
например, коронация василевса-соправителя, не предполагали возраст-
ного ценза, как можно заключить из факта коронации Константина VIII
в возрасте примерно одного года 83.
Рассматривая в связи с проблемой датировки византийского путеше-
ствия княгини Ольги древнерусские источники, Г. Г. Литаврин акцен-
тирует два момента. Во-первых, исследователь придает особое значение
показанию Иакова Мниха, что Ольга отправилась в Царьград «по смерти
мужа своего Игоря» 93 94 *. Во-вторых, им затрагивается вопрос о времени
смерти Игоря.
Нам кажется, что придавать словам Иакова характер более или ме-
нее точного хронологического указания нельзя, так же как и аналогич-
ному свидетельству Скилицы, что Ольга прибыла в Константинополь
«после того, как умер ее муж» 86. Тот же Скилица двумя строками ниже
говорит, используя, как и в случае с Ольгой, оборот Gen. absolutus,
что Романа отец женил на Феофано «после того, как умерла дочь Гуго» 96;
между тем эти два события разделены промежутком по меньшей мере в не-
сколько лет. От использования данных Скилицы в этом смысле Г. Г. Ли-
таврин в последних работах 97 отказался, но по другой причине: придя
к выводу о двух поездках Ольги в Константинополь, в 946 и 955 гг., он
считает теперь, что хронист поместил сообщение о крещении киевской
княгини, ориентируясь на дату ее второго визита; при этом в его рассказе
слились сведения об обоих путешествиях 98 99. Думаем, и Скилица, и Иаков
хотели сказать только, что Ольга прибыла в Царьград в ранге самостоя-
тельной правительницы Киевского государства.
Г. Г. Литаврин, говоря о древнерусской летописи, ограничивается
указанием на историографический итог дискуссии о годе смерти Игоря:
осень 944, а не 945 г., под которым это событие помещено в «Повести вре-
менных лет» ". Возникает впечатление, что в остальном летопись, по мне-
нию историка, не содержит препятствий для гипотезы о 946 г. Нам ка-
жется, что такой взгляд был бы слишком оптимистичен. В свое время кро-
потливый А. Л. Шлецер настоятельно подчеркивал, что ход летописных
событий (стояние под Искоростенем, уставление Древлянской земли,
годичное пребывание в Киеве, поездка в Новгород) естествен и не остав-
ляет места для константинопольского вояжа в 946 г. «Можно ли думать, —
писал один из первых критиков гипотезы И. Геснера, — чтобы сия пра-
вительница государства во время чрезвычайно критического положения,
в которое Киевская держава была приведена возмущением древлян,
вздумала прогуляться в отдаленный Царьград?» 100 Характерно, что
Н. Ф. Котляр, приняв датировку Г. Г. Литаврина и желая подкрепить
93 Константин родился «на следующий год» («тй erctov-ci ётео>) по смерти деда (ноябрь
959 г.) (Scyl. 248.3), т. е., видимо, после сентября 960 г. О дате коронации (пасха
962 г.) см.: Oikonomides N. Op. cit.
94 Зимин А. А. Память и похвала Иакова мниха и житие князя Владимира по древ-
нейшему списку И КСИС. 1963. Вып. 37. С. 69; Литаврин Г. Г. О датировке посоль-
ства. . . С. 177, 181; Он же. Путешествие русской княгини Ольги. . . С. 37.
96 Scyl. 240.78: «той avSpos abzrfi cmoSavovto?». Литаврин Г. Г. Путешествие русской
княгини Ольги.. . С. 40.
98 Scyl. 240.82—83: «тт)? Ои-(о\о; naiBo? ато&ачобат]1;».
97 Литаврин Г. Г. Русско-византийские связи. . . С. 48.
98 Там же. С. 49.
99 ПСРЛ. Т. I. Стб. 55; Т. II. Стб. 43. Литаврин Г. Г. О датировке посольства. . .
С. 177; Он же. Древняя Русь. . . С. 68.
100 Шлецер А. Л. Указ. соч. С. 434—435. Несогласие данных «Повестивременных лет»
с гипотезой о 946 г. отмечалось и позже (хотя и изредка) теми исследователями,
которые еще помнили о самой возможности относить прием Ольги в Константино-
поле к 946 г. См., например: Савва В. О времени и месте крещения русской в. кн.
Ольги: (Опыт историко-критического разбора) И Сб. Харьк. ист.-фил. общества.
Харьков, 1890. Вып. 3. С. 8.
80
ее анализом летописи, показать, что «сама логика летописного повество-
вания ей не противоречит» 101, не может обойтись без двукратного вме-
шательства в текст «Повести временных лет». Ему приходится совместить
летописные статьи 945 и 946 гг., в которых повествуется о мести древля-
нам, под одним 945 г. Далее, рассказ летописи под 947 г. о поездке Ольги
«Новугороду» и уставлении ею «погостов и даней» по Мете и Луге при-
знается, вслед за А. А. Шахматовым 102, «вымышленным сообщением».
Конечно, нельзя отрицать возможности удлинения хронологии под
пером летописца, вносившего погодную сетку в лишенный временных
координат рассказ. Но именно в данном случае разбиение повествования
о древлянской войне на две погодные статьи мотивировано указанием,
содержащимся в самом тексте предания, что Ольга провела под стенами
Искоростеня год: «стоя Ольга лйто, не можаше взяти града» 103. Следова-
тельно, если Игорь погиб в полюдье зимой 944/45 г., то «древлянская кам-
пания» Ольги, как раз и должна была закончиться не раньше 946 г.
Далее, так ли уже неправдоподобна поездка Ольги на север после усми-
рения древлян? Отправной точкой рассуждений А. А. Шахматова было
чисто текстологическое наблюдение, что после слов: «И иде Вольга по
Деревстьи земли съ сыном своимъ и съ дружиною уставляющи уставы и
уроки, и суть становища еЪ и ловища». . . — следовало бы ожидать пояс-
нения, где именно эти становища располагались. Вместо этого следует
краткое сообщение о поездке княгини на Новгородчину, а за ним как бы
недостающий конец процитированной фразы: «и ловища ея суть по всей
земли» 104. Следовательно, по мысли А. А. Шахматова, «новгородский
фрагмент» является вставкой местного, новгородского происхождения,
какие исследователь в достаточном количестве обнаруживал в Начальном
своде 108.
Со всем этим можно было бы, пожалуй, согласиться, но что отсюда
следует? Строго говоря, только то, что новгородский редактор неудачно
выбрал место для своих материалов (логичнее было бы вставить их после
слов: «. . .и есть село ея Ольжичи и доселе»), но вовсе не то, что они не-
пременно им вымышлены. По мнению А. А. Шахматова, у новгородского
книжника мог быть следующий мотив для сочинительства: раз Ольга
оказалась в «Деревстей земли», которую он принял за новгородскую Дерев-
скую пятину, то его местный патриотизм не допускал и мысли, что при
этом княгиня могла миновать собственно Новгород. Нам кажется все-
таки, что это был не слишком уместный повод для проявления новгород-
ского патриотизма: ведь, помещая рассказ об уставлении Новгородской
земли сразу же после рассказа об уставлении совершенно униженных
киевской княгиней древлян, летописец прямо-таки провоцировал чита-
теля на невольное сопоставление и уподобление обеих земель в их зави-
симости от Киева. Если принять ход мысли А. А. Шахматова, то эту вставку
пришлось бы, скорее, приписать киевскому редактору. Тем самым пред-
ложенную А. А. Шахматовым мотивировку мы не можем признать удачной.
Итак, нет необходимости считать «новгородский фрагмент» вымышлен-
ным. Более того, сообщение Константина Багрянородного о новгород-
ском княжении Святослава 108 позволяет заключить, что поездка Ольги
в Новгород для посажения там сына должна была иметь место, причем
до 950/951 г., как видно из датировки трактата «Об управлении импе-
рией» 107. Мы не скажем ничего нового, если напомним, что в раннюю
пору древнерусской государственности владению Новгородом киевские
101 Котляр Н. Ф. Древняя Русь и Киев в летописных преданиях и легендах. Киев,
1986. С. 104.
102 Шахматов О. О. До питания про швнпш перекази за княгиню Ольгу И Зап. Ук-
ра’1нського наукового товарисьтва в Киев!, 1908. Кн. 2. С. 84—93.
103 ПСРЛ. Т. I. Стб. 58; Т. II. Стб. 47.
104 ПСРЛ. Т. I. Стб. 60:, Т. II. Стб. 48-49.
106 Шахматов О. О. Указ. соч. С. 86—87.
106 De adm. imp. Cap. 9. P. 56.4—5.
ют 948-952 гг.: Ibid. P. 11.
6 Византийский временник, т. 50
81
князья придавали особое значение, сажая здесь, как правило, старшего
сына: при Ольге здесь княжил Святослав, при Святославе — Владимир,
при Владимире — старший Вышеслав, а затем Ярослав, при Ярославе —
старший Владимир. Потрясение, вызванное в государстве таким из ряда
вон выходящим событием, как убийство киевского князя, надо полагать,
было чрезвычайным. Именно в это время Киев утратил контроль над зем-
лями западных соседей древлян, в частности над хорватами и лендзя-
нами 108. При такой внутриполитической ситуации внимание, оказанное
Ольгой именно Новгороду, выглядит более чем естественным 109.
Таким образом, считать, что летопись позволяет принять датировку
Г. Г. Литаврина, без принципиальных оговорок нельзя. Летопись в том
виде, как она дошла до нас, прямо ей противоречит, и без исправления
ее текста, не «расчищая дороги», гипотезу о 946 г. не обосновать. Разу-
меется, если бы трактат Константина «О церемониях» содержал 946 г.
в качестве несомненной и единственно возможной даты приема Ольги,
ее следовало бы без колебаний предпочесть летописной хронологии.
Однако коль скоро суть проблемы как раз и заключается в невозможно-
сти однозначно датировать поездку Ольги, исходя из данных обрядника,
то несогласие летописной хронологии с гипотезой Г. Г. Литаврина нельзя
расценивать иначе, как прямое и весьма серьезное свидетельство против
последней. Мы не знаем, что заставило летописца поместить повесть об
Ольге именно под 955 г., но при известной лабильности летописных дат
для раннего периода (тем более что повесть находится в окружении «пу-
стых» годов) 955 г. значительно легче согласовать с 957 г., чем с 946.
* * *
Итак, нами разобраны все выдвигавшиеся до сих пор аргументы pro
и contra обеих возможных датировок поездки княгини Ольги в Констан-
тинополь: 946 и 957 гг. Суммируем вкратце результаты.
В дилемме, что предпочесть: данные заголовков 15-й главы или самого
ее текста, мы пока склоняемся к последнему. Приемы арабов, описанные
до приемов Ольги, не могут быть безоговорочно отнесены к 946 г. и мо-
гут относиться к 957 г. Кроме того, те и другие совершенно необязательно
соединять под одним годом. Упоминание испанов, принятых в октябре
949 г., доказывает, что под руками Константина Багрянородного в момент
работы над 15-й главой были протоколы отнюдь не за один год. В заголов-
ках к ней имеются детали, которые можно расценить как свидетельства
работы над ними позднейшего редактора. Аргумент с троном Феофила,
которому Г. Г. Литаврин, кажется, склонен придавать решающее значе-
ние, мы не можем признать таковым, ибо, на наш взгляд, он основан на
необязательном прочтении текста. Напротив, в отличие от фразы, в кото-
рой упомянут трон Феофила, пассаж о детях Константина и Романа грам-
матически и стилистически выглядит безукоризненно и не производит впе-
чатления испорченного. Он не вызывает особых подозрений и по содер-
жанию, так как в 957 г. у Романа II могли быть дети.
Перечисленные соображения приводят нас к заключению, что на основе
данных обрядника Константина VII гипотезу о 946 г. нельзя ни доказать,
108 Хорваты упомянуты еще в войске Олега (ПСРЛ. Т. I. Стб. 29; Т. II. Стб. 25); так
как Константин называет в числе данников Руси их соседей червенско-сандомир-
ских лендзян (De adm. imp. Cap. 9. P. 56, 10; Cap. 37. P. 168.44), то надо полагать,
что власть Киева сохранилась над ними и при Игоре. Владимиру же, как известно,
снова пришлось вести войны и с хорватами, и за червенские города. См.: ПСРЛ.
Т. I. Стб. 81, 122; Т. II. Стб. 69, 106.
109 Пытаясь усилить аргументацию А. А. Шахматова, Н. Ф. Котляр пишет: «Мероприя-
тия по „окняжению". . . Древлянской земли, подавление сопротивления ее на ме-
стах. . . введение новых законодательной, административной и даннической систем
требовало больших усилий, немалого времени и, главное, присутствия княгини если
не в самой Древлянской волости, то в Киеве. Поэтому ее поездка на далекий северо-
запад Руси, которая должна была занять несколько месяцев, кажется странной»
(Котляр Н. Ф. Указ. соч. С. 99—100). Выходит, умиротворение древлян мешало
Ольге посетить Новгород, но не могло воспрепятствовать ее путешествию в Кон-
стантинополь?
«2
ни опровергнуть. Она возможна, так же как и гипотеза о 957 г. Рассказ
Скилицы не содержит достаточных хронологических опор. В такой си-
туации решающее значение, как нам кажется, приобретают показания
«Повести временных лет», которые прямо противоречат предположению
о поездке киевской княгини в Константинополь в 946 г. Текстологическое
изучение отрезка Повести за 945—947 гг., начатое А. А. Шахматовым,
если бы оно дало какие-либо определенные результаты, а также, возможно,
те или иные новые данные были бы весьма желательны для того, чтобы
внести больше ясности в этот остающийся дискуссионным вопрос.
РЕПЛИКА К СТАТЬЕ
Предлагая в 1981 г. датировать описанную Константином VII поездку
княгини Ольги в Константинополь 946 г., а не традиционно принимаемым
в историографии 957 г., я надеялся на дискуссию по этому небезразлич-
ному для ранней древнерусской истории вопросу. В последние годы мою
аргументацию признали убедительной такие исследователи, как Л. Мюл-
лер, В. Водофф, Ф. Тиннефельд V Однако дискуссию в подлинном смысле
открывает именно эта статья А. В. Назаренко, представляющая, несом-
ненно, большой интерес. Автор не отвергает полностью возможность от-
стаиваемой мной датировки (946 г.), но он последовательно и методично
ослабляет приводившуюся мной аргументацию, предпочитая прежнюю
дату (957 г.). Доводы А. В. Назаренко не представляются мне безупреч-
ными, и развернутый ответ автору был бы, казалось, естественной реак-
цией. Однако я убежден в том, что в ближайшее время нужно дать воз-
можность высказаться по существу доказательств обеих сторон «третьей
стороне» — другим ученым. Поэтому я позволю себе здесь пока лишь крат-
кую реплику, не слишком отдаляясь от главного, лежащего в основе спора
источника — описания путешествия Ольги Константином VII.
А. В. Назаренко считает мои заключения о восседании 9 сентября ца-
рицы Елены и ее невестки (Берты?) на одном троне Феофила основанными
на «необязательном прочтении текста». Но это мнение ошибочно, если,
конечно, не вводить в текст конъектур. Обе царицы сидели вместе на одном
троне во время пира. Невестка до обеда занимала не детское низкое кре-
сло и не могла вообще сидеть (по этикету) на каком-либо ином удобном для
девочки сиденье (автор полагает, что таковое могло найтись во дворце).
Она занимала до пира царское «золотое кресло», т. е. трон, который был
ниже трона Феофила не потому, что был детским, а потому, что был пред-
назначен не для автократора и не для старшей царицы, а для соправи-
телей и младших цариц. Небрежность автора или переписчика соответ-
ствующего пассажа источника (забыл, как предполагает А. В. Назаренко,
указать, какое сиденье занимала невестка за столом) в принципе, разу-
меется, возможна, но следует учесть, что в 15-й главе всюду, где указано,
на каком троне восседал василевс (или деспина), обязательно отмечено,
на чем сидел соправитель — Роман II (или невестка старшей царственной
пары). В рассматриваемом же месте речь идет лишь о троне Феофила.
На любое же (удобное!) кресло пересадить невестку с низкого трона было
нельзя — она царица, хотя и младшая, и могла сидеть также лишь
на троне.
А. В. Назаренко ошибается, по моему мнению, и в том, что мы недо-
статочно знаем придворный церемониал и порядок титулования императо-
ров («византийский протокол»). Напротив, эта сторона дела довольно хорошо
изучена. В частности, иерархическая последовательность перечня членов
правящей семьи в официальных документах соблюдалась неукоснительно.
Из упоминаний о невестке в 15-й главе (она всюду названа на последнем
1 Mailer L. Die Taufe Russlands. Munchen, 1987. S. 78; Vodoff VI. Naissance de la chre-
tiente russe. Conde-sur-l’Escaut, 1988. P. 52; Tinnefeld F. Die russische Fiirstin Olga
hei Konstantin VII und das Problem der «purpurgeborenen Kinder» // Russia medie-
valis. 1987. T. VI, 1. S. 30—37.
6*
83
месте) с несомненностью, на наш взгляд, следует, что у нее еще не было
от Романа II детей: ни сына Василия (он родится в начале 958 г.), ни
какой-либо дочери, которая была бы старше Василия.
Если бы дело обстояло иначе, то ребенок Романа II и «невестки» был бы
непременно «порфирородным». В таком случае мать (вслед за отцом)
упоминалась бы ранее своего ребенка. Именно так дважды «деспина»
(Елена) упомянута в разбираемом пассаже ранее своих порфирородных
детей. Существенно, однако, что в обоих случаях все члены семьи (начи-
ная с деспины) обозначены в качестве окружения автократора (он «с де-
спиной и. . . детьми»), в третьем же случае, когда надо было этих же
членов семьи перечислить особо (автократор и соправитель. . . и дети),
то для упоминания о деспине не нашлось места (либо это, как я полагаю,
пропуск, либо вынужденное умолчание, так как в данной редакции фразы
на втором месте должен был быть обязательно упомянут Роман II — сова-
силевс, а не просто один из «порфирородных»).
Итак, если и допустима гипотеза о наличии у Романа II во время опи-
сываемых приемов дочери, которая была бы старше Василия, то следует
допустить также, что она была внебрачной. Но тогда возникает весьма
трудный вопрос о принципиальной возможности двух-четырехлетнего
незаконнорожденного дитяти (отцу в 957 г. было не более 19 лет) присут-
ствовать на официальных приемах.
По сути дела, я считаю приведенные выше контраргументы в статье
А. В. Назаренко главными. Что же касается других, то разбор их потре-
бовал бы гораздо больше места. Общеисторическая ситуация в 946 г.
у восточных и южных границ империи, по моему мнению, не противоре-
чит свидетельствам Константина Багрянородного в 15-й книге столь ра-
дикально, как думает А. В. Назаренко. Характер же русско-византийских
отношений в 946 г. оправдывал поездку Ольги в Константинополь в боль-
шей мере, чем в 957 г. Особых хронологических затруднений, в отличие от
автора статьи, я здесь не вижу. Летопись не исключает кампании Ольги
против Искоростеня в 945 г., а не в 946 г. (кризис на Руси — восстание
древлян — был, как я думаю, ко времени поездки Ольги уже ликвиди-
рован).
Г. Г. Литаврин
Византийский временник, том 50
В. П. СТЕПАНЕНКО
ВИЗАНТИЯ
И ГИБЕЛЬ ГРАФСТВА ЭДЕССКОГО
(1150 г.)
В ближневосточной политике Византии середины XII в. существует
ряд эпизодов, почти неизвестных исследователям истории империи, но
являющихся хрестоматийными для историков крестовых походов. Причи-
ной этого является отсутствие малейших упоминаний о данных событиях
в собственно византийских источниках и отрывочные сведения, содержа-
щиеся в источниках сирийских и армянских. К числу подобных эпизодов
принадлежит и попытка империи купить в августе 1150 г. крепости граф-
ства Эдесского в обстановке раздела его территории между Сельджуки-
дами Рума, Зенгидами Алеппо и Артукидами Диар Бакра. Попытка не
удалась. Возможно, именно поэтому мимо нее прошла византийская
историография. В то же время события лета 1150 г. явились финалом це-
лого этапа ближневосточной политики Византии, начавшегося появле-
нием византийских войск Иоанна II Комнина у границ Антиохийского
княжества и графства Эдесского в 1136 г. и завершившегося резким ослаб-
лением первого и гибелью второго под ударами войск атабека Алеппо и
султана Рума в 1149—1150 гг.
Цели ближневосточной политики Византии в XII в. во многом были
предопределены утратой ею территории малоазийских, сирийских и месо-
потамских фем после поражения, понесенного от сельджуков при Ман-
цикерте, и гражданской войны 1071—1072 гг. В Малой Азии образуются
сельджукский Румский султанат и эмират Данышмендов Севастии. За-
нятая отражением экспансии норманнов и печенегов на Балканах, Ви-
зантия лишь в 1097 г. сумела воспользоваться силами участников пер-
вого крестового похода и после разгрома ими при Дорилее армии султана
Рума Килич Арслана I возвратила часть территории Вифинии, Опсикия,
Фракисия и Кивиреотов. По условиям Константинопольского соглаше-
ния 1097 г., навязанного Алексеем I Комниным предводителям крестонос-
ных войск, они признали себя вассалами императора («дали обычную
у латинян клятву» х) и обязались, «если с божьей помощью удастся им
овладеть одним из городов, принадлежавших ранее империи, по всей их
дороге до Сирии, то такой город с прилегающей областью должен быть
возвращен императору» 2. Соглашение не было реализовано, и на при-
надлежавших ранее Византии территориях Ближнего Востока образуются
Антиохийское княжество, графства Эдесское и Триполи, Иерусалимское
королевство.
Уже с 1098 г. империя начинает борьбу за возвращение Антиохии 3.
По Деволскому договору 1108 г., Антиохийское княжество должно было
1 Анна Комнина. Алексиада / Вступ. ст., пер. и коммент. Я. Н. Любарского. М., 1965.
С. 291.
2 Willermi Tyrensis Historia renira in partibus transmarinis gestarum // RHCocc. T. 1.
P. 127—128.
3 См.: Степаненко В. П., Шорохов А. В. К хронологии византийско-антиохийской
борьбы за Равнинную Киликию, 1097—1108 // Развитие феодализма в Центральной
и Юго-Восточной Европе. АДСВ. Свердловск, 1983. С. 130—143.
85
войти в состав Византии, а его владетель Боэмунд Тарентский как ее
вассал получал от империи территорию графства Эдесского и власть
графа 4 5. Таким образом, в данный период Византия в духе ойкумениче-
ской доктрины рассматривала Месопотамию как часть своей территории,
передавая свои права на нее князю Антиохии. Договор не был выполнен,
а последующие военные действия в Киликии завершились поражением
византийских войск и захватом Равнинной Киликии регентом Антий-
ского княжества Танкредом. Как следствие, основной целью империи на
Ближнем Востоке оставалось возвращение утраченных после 1071 г.
территорий, что предполагало если не немедленную аннексию государств
крестоносцев, то постепенное вовлечение их в сферу имперского ойкуме-
нического сообщества в качестве все более зависимых вассалов. При этом
подразумевалось, что со временем они неминуемо будут поглощены Ви-
зантией, а их владетели как вассалы василевса будут перемещены на от-
воеванные у мусульманских государств территории.
Попытки Алексея I добиться реализации Деволского договора после
смерти Боэмунда (1111 г.) и Танкреда (1112 г.), а также переговоры с пре-
емником последнего Рожером о браке его сестры Марии с кем-либо ив
родственников императора не дали результата. Смерть Алексея I (1118 г.)
и гибель Рожера (1119 г.), вследствие которой Антиохийское княжество
до 1126 г. перешло под власть короля Иерусалима Бодуэна II, надолго
прервали византийско-антиохийские контакты.
Преемник Алексея I Иоанн II Комнин большую часть правления по-
святил решению балканских проблем, а также восстановлению позиций
империи в Малой Азии. Антиохийское княжество после кратковремен-
ного правления Боэмунда II (1126—ИЗО) вплоть до 1135 г. вновь попало
под контроль королей Иерусалима. Преемник Бодуэна II Фулько Анжу
весной 1136 г. передал власть в княжестве своему родственнику Раймунду
де Пуатье. По-видимому, еще в 1127 г., выдав дочь Алису за князя Антио-
хии Боэмунда II, Бодуэн II вручил зятю свои сюзеренные права на граф-
ства Эдесское и Триполи. Это стало причиной затяжного конфликта между
владетелями Эдессы и Антиохии, во многом разобщившего их в обстановке
быстрого усиления в Сирии позиций атабека Мосула.
Внутриполитической борьбой в Антиохийском княжестве, последо-
вавшей за гибелью Боэмунда II, воспользовалось армянское княжества
Рубенидов в Горной Киликии, между 1132—1135 гг. отвоевавшее у нега
Равнинную Киликию. Тогда же Левон I Рубенид попытался отторгнуть
у Византии район Селевкии. Это, а также появление в Антиохии без
санкции императора в качестве князя Раймунда де Пуатье явилось по-
водом для киликийской экспедиции Иоанна II Комнина. К лету 1137 г.
император завоевал княжество Рубенидов и принадлежавшую Антиохий-
скому княжеству Равнинную Киликию в. Появление Иоанна II у стен
Антиохии совпало по времени с нападением Зенги на территорию граф-
ства Триполи, куда на помощь осажденному в замке Барин королю Фулько
ушли Раймунд де Пуатье и его вассал граф Марата Бодуэн. Князь опоз-
дал. Король сдал замок атабеку. Раймунд спешно возвратился к блокиро-
ванной византийскими войсками Антиохии. Угроза со стороны как им-
перии, так и атабека вынудила князя Антиохии, а вслед за ним и графа
Эдессы признать сюзеренитет василевса ромеев в. Известную роль в этом
сыграли и их расчеты на использование военных сил Византии для борьбы
с атабеком Мосула, захватившим у обоих государств ряд пограничных
крепостей. В то же время владетели Антиохии и Эдессы отнюдь не желали
восстановления в Сирии и Месопотамии позиций Византии, к чему стре-
мился Иоанн II. И тем не менее Раймунд де Пуатье был вынужден под-
4 Степаненко В. П. Марат и графство Эдесское в Деволском договоре 1108 г. И ВВ.
1987. 48. С. 53—63.
5 К этому времени в результате пленения Левона I Бодуэном Марашским он был вы-
нужден возвратить завоеванные территории его сюзерену Раймунду де Пуатье.
Ср.: La Monte J. L. To what Extent was a Byzantine Empire the Suzerain the Latin
Crusading States? // Byz. 1932. 7. P. 256.
86
писать договор с императором, обязавшись возвратить Иоанну II Антио-
хию и территорию княжества при условии, что последний отвоюет у Зенги,
атабеков Дамаска и Мункидитов Хомс, Хаму, Шейзар и Алеппо и передаст
их князю в качестве компенсации. Последующий сирийский поход Ио-
анна II и его новых вассалов и был призван реализовать данное согла-
шение.
Император предпринял попытку блокировать Алеппо, а затем неудачно
осаждал Шейзар. Показательно, что князь Антиохии и граф Эдессы, вы-
нужденные участвовать в походе, фактически не оказали помощи импера-
тору и не приняли участия в военных действиях, в то же время получив
от Иоанна II отобранные византийской армией у Зенги пограничные
крепости Виза и Атареб, ранее принадлежавшие им. По возвращении
в Антиохию, когда император предложил Раймунду де Пуатье передать
ему цитадель города, дабы иметь базу вблизи театра военных действий,
именно граф Эдессы, спровоцировав мятеж горожан, вынудил Иоанна II
отказаться от своих намерений.
Действия графа во многом объяснимы тем, что в случае водворения
византийцев в Антиохии подобная же участь со временем неминуемо по-
стигла бы и Эдессу. Как бы то ни было, позиция графа Эдессы была рас-
ценена Иоанном II как основное препятствие в реализации в пользу
империи антиохийской проблемы. К тому же при дворе Жослена II в Тель
Башире нашли убежище его двоюродные братья — сыновья плененного
императором Левона I Рубенида 7.
Все это привело к тому, что накануне второго сирийского похода,
имевшего целью присоединение Антиохии в духе договора 1137 г., Иоанн II
счел необходимым нейтрализовать графа Эдессы. Византийская армия
скрытно была подтянута к границам графства и внезапно появилась у стен
Тель Башира, его столицы. Блокированный в крепости Жослен II был
вынужден подтвердить вассальную клятву императору и выдать ему за-
ложников в качестве гарантии ее выполнения 8. Лишь после этого визан-
тийская армия через Баграс двинулась к Антиохии. Но неудача похода
и последующая смерть Иоанна II в Киликии надолго прервали целена-
правленную политику Византии на Ближнем Востоке. Сразу же после
увода преемником Иоанна Мануилом Комниным византийских войск
из Киликии Раймунд де Пуатье попытался возвратить ее равнинную часть.
Но, потерпев поражение от посланных против него византийских армии
и флота, он был вынужден отправиться с повинной в Константинополь,
где после покаяния на могиле Иоанна II подтвердил вассальную клятву
Мануилу 9.
Тем не менее занятая операциями на Балканах и войной с Румом Ви-
зантия была не в состоянии вести активную внешнюю политику в Сирии
и Месопотамии, свидетельством чего явилось возрождение княжества
Рубенидов в Горной Киликии. Падение Эдессы, захваченной в декабре
1144 г. атабеком Мосула, резко ослабило графство Эдесское, утратившее
большую часть своей территории. Под властью Жослена II осталась лишь
узкая полоса правобережья Евфрата, протянувшаяся от Самосаты до
Тель Башира, последней столицы его, с юга ограниченная владениями
атабека Алеппо Нур ад-дина (1146—1174), с востока — эмиратами Ар-
тукидов Диар Бакра, с севера и запада — графством Марашским и Ан-
тиохийским княжеством.
Отношения Жослена II с Раймундом де Пуатье оставались враждеб-
ными, особенно после того, как князь отказался оказать графу военную
7 Willermi Tyrensis Historia. Р. 661—662; Самвел Анеци. Хроника: Древнеарм. текст
и фр. пер. // RHC. DA. Т. 1. Р. 153, N 1.
8 Ibid. Р. 688—689.
4 Chronique de Michel le Syrien, patriarche Jacobite d’Antioche I Ed. et trad, par
J. M. Chabot. P., 1905. T. 3. P. 275 (Далее: Michel le Syrien. Chronique). Ср.: Бо-
зоян А. А. Восточная политика Византии и Киликия в 30—70-х годах XII в.: Авто-
реф. дис. . . . канд. ист. наук. Ереващ 1984. С. 10. Так как автору остался неизвест-
ным факт принадлежности Равнинной Киликии Антиохийскому княжеству между
4108—1135 гг., то конфликт конца 1144 г. остался у него не мотивированным.
87
помощь во время осады Эдессы войсками Зенги. Попытки Жослена II
вернуть город в конце 1146 г. после гибели Зенги при Кала Джабар за-
вершилась тем, что сданная ему населением Эдесса была взята штурмом
и разграблена войсками сына и преемника Зенги Нур ад-дина. Здесь по-
гиб граф Марата Бодуэн. Параллельно резко ухудшается обстановка на
границах графства Марашского, где румские войска предпринимают
первые попытки овладеть граничившим с территорией графства районом
Джахан.
Начало второго крестового похода и появление крестоносцев у стен
Константинополя вынудили Мануила спешно завершить войну с султа-
ном Рума Масудом, что дало возможность последнему направить войска
на помощь сыну Килич Арслану, ведшему войну с новым графом Марата
Райнальдом. Между тем неудачная осада крестоносцами Дамаска летом
1148 г., предопределившая крах похода, резко ухудшила положение граф-
ства Эдесского и Антиохийского княжества, у границ которых располо-
жились, прикрывая дорогу на Алеппо, войска атабеков Мосула и Алеппо.
По-видимому, в это время Жослен II был вынужден лично принести вас-
сальную присягу Нур ад-дину 10 11.
Разгром антиохийской армии и гибель князя Раймунда и графа Ма-
рата Райнальда в сражении с Нур ад-дином при Инабе в июне 1149 г.
повлекли за собой резкое ослабление Антиохийского княжества, утра-
тившего ряд пограничных крепостей, в том числе Артах и Апамею и,
и гибель графства Марашского, бывшего буфером между графством Эдес-
ским и Румским султанатом. В августе 1149 г., действуя от имени своей
дочери Агнессы, вдовы Рейнальда, и стремясь поставить территорию
графства под свой контроль, Жослен II ввел в Марат свой гарнизон, вскоре
изгнанный из города румскими войсками и перебитый по дороге на Антио-
хию 12. В сентябре 1149 г. центральные районы графства Марашского
были захвачены султаном Рума, после чего он вторгся на территорию
графства Эдесского и осадил Тель Башир. Король Иерусалима Бодуэн III
направил к Азазу, во фланг армии султана, отряд во главе с Онфри То-
ронским. Но Масуд снял осаду лишь после того, как Жослен II признал
его сюзеренитет и освободил мусульманских пленных 13.
В то же время или чуть позже, но не позднее конца 1149 г. Артукид
Кара Арслан предпринял блокаду Каркара, небольшого армянского кня-
жества на Евфрате выше Самосаты, владетель которого князь Васил,
брат армянского каталикоса Григора, был вассалом графа Эдессы. Для
снятия осады крепости Каркар Жослен II послал небольшой отряд, раз-
битый Артукидом у ее стен. В плен попали владетели Каркара и распо-
ложенных неподалеку Хисн Мансура и Гактай, а также «франк Махи
из Кесуна» 14 15. Каркар, Хисн Мансур и Гактай были сданы Кара Арслану.
Михаил Сириец пишет, что все князья получили новые владения как
вассалы Артукида 16, тогда как семья князя Басила выехала в Самосату.
Но, описывая те же события, Григор Ереци сообщает, что после пленения
владетелей «христианские войска ушли из Самосаты в Кесун» 16.
Таким образом, к началу 1150 г. графство Эдесское утратило восточ-
ные районы с Каркаром, Хисн Мансуром и Гактай. Войска Жослена II,
10 Cahen Cl. La Syrie du Nord a 1’epoque des croisades et de la principaute franques d’An-
tioche. P., 1940. P. 382, N 5.
11 Willermi Tyrensis Historia. P. 771—772; Kamal ad-din. Chronique d’Alep // RHCori,
T. 3. P. 522—523.
12 Michel le Syrien. Chronique. P. 294—295; Willermi Tyrensis Historia. P. 774—775.
Григор Ереци. Хроника: Древнеарм. текст и фр. пер. // RHC. DA. Т. 1. Р. 161—162.
13 Григор Ереци. Хроника. Р. 161—162; Michel le Syrien. Chronique. P. 294—295;
Chaiandon F. Les Comnenes. P., 1912. P. 421; Grousset R. Histoire des croisades et
du royaume franc de Jerusalem. P., 1934. T. 2. P. 288—289; Cp.: Elisseeff N. Nur ad-
din, un grand prince musulman de Syrie au temps des croisades. Damas, 1967. T. 2.
P. 452.
14 Michel le Syrien. Chronique. P. 295. Возможно, граф Дулука, Айнтаба и Рабана. См.:
Маттэос Урхайеци. Хронография. На древнеарм. яз. Вагаршапат, 1898. С. 357.
15 Michel le Syrien. Chronique. P. 295.
16 Григор Ереци. Хроника. Р. 164; Chaiandon F. Les Comnenes. P. 432.
88
по-видимому, оставили Самосату. В начале мая 1150 г. граф попал в плен
к туркменам и был выдан ими Нур ад-дину, заключившему его в цита-
дель Алеппо 17. В конце мая на правобережье Евфрата вторгаются рум-
ские войска. 22 мая им был сдан Кесун, 25 мая — Бехесни, 2 июня —
Рабан. Латинской части населения городов было разрешено уйти в Айн-
таб или Тель Башир 18. Султан осадил Тель Башир, но не смог взять кре-
пость, «защищаемую сыном графа, его войском и жителями» 19. 15 июля
Нур ад-дин захватил Азаз, а его вассал Артукид Тимурташ—Кафр Сут,
Самосату и Пир и установил сюзеренитет над Ромклой 20. Фактически
начался раздел территории графства Эдесского между султаном Рума,
атабеком Алеппо и Артукидами Диар Бакра.
В этих условиях, стремясь получить еще остававшиеся под контролем
франкских гарнизонов крепости и «узнав, что страна опустошена, госпо-
дин император Константинополя направил к ней одного из своих прибли-
женных со значительными суммами и немалым войском, предложив гра-
фине и ее детям ежегодное твердое содержание, которое дало бы им воз-
можность поддерживать достойный образ жизни. . . если крепости, ко-
торые к этому времени еще оставались в ее руках, ему будут переданы.
Уповая на свое богатство, он полагал, что и ту страну от турецких набе-
гов оградит и все то, что было ранее утрачено, легко своей империи воз-
вратит, если эта провинция ему подчинена будет» 21.
Византийское посольство прибыло в Антиохию, где встретилось с коро-
лем Иерусалима Бодуэном III и предложило ему санкционировать по-
купку императором крепостей у укрывшейся в Тель Башире графини
Беатрисы, установить контакты с которой было невозможно. После бур-
ных дебатов знати Антиохийского княжества и Иерусалимского королев-
ства и в отсутствие представителей графства Эдесского король согласился
на продажу крепостей Мануилу Комнину. Бодуэн III решил идти к Тель
Баширу для эвакуации семьи графа и христианского населения.
«Настал день, когда, ведя с собой греков, король отправился в земли
графства Эдесского. Дойдя до Тель Башира, откуда он взял с собой гос-
пожу графиню с ее детьми и всех других — латинян и армян, он передал
район грекам. Города, которые еще принадлежали нам — Тель Башир,
Хамтаб, Равендел, Ранкулат, Биле, Самосата и некоторые другие — ко-
роль передал под власть греков» 22. На обратном пути Бодуэн III повел
колонну эвакуированных через Дулук и Айнтаб на территорию Антио-
хийского княжества. Если верить арабским хронистам, при Дулуке
Нур ад-дин попытался перехватить колонну, спешно отведенную к Айн-
табу 23. Несмотря на просьбы Онфри Торонского и Роберта Сурдеваля
отдать им Айнтаб, король «передал город грекам» 24.
Сведения Гийома Тирского в совокупности с тем немногим, что сооб-
щают сирийские и армянские хронисты, послужили основой для после-
дующей интерпретации данных событий исследователями истории кресто-
вых походов. Имея общий источник, они тем не менее разошлись во мнениях
относительно того, какие именно крепости графства Эдесского были про-
даны посланцам императора и переданы им, не сомневаясь в самом факте
17 Michel le Syrien. Chronique. P. 295; Ibn al Athir. Kamal al Tawarikch-Chronique //
RHCori. T. 1. P. 482; Kamal ad-din. Histoire d’Alep. P. 523; Ibn al Qalanisi. The Da-
mascus Chronicle of the Crusades / Ed. and Transl. H. A. R. Gibb. L., 1932. P. 300—
301; Runciman C. A. History of the Crusades. Cambridge, 1951. Vol. 2. P. 327.
18 Michel le Syrien. Chronique. P. 296.
18 Маттэос Урхайеци. Хронография. С. 398.
20 Michel le Syrien. Chronique. P. 295; Ibn al Qalanisi. The Damascus Chronicle. P. 300;
Cahen Cl. Diar Bakr au temps des premiers Urtucides // JA. 1935. T. 227. P. 254, N 1;
Idem. La Syrie du Nord. P. 386.
21 Willermi Tyrensis Historia. P. 784—785. Ф. Шаландон полагал, что посольство воз-
главлял дука Киликии Фома, что недоказуемо. Ср.: Chaiandon F. Les Comnenes.
Р. 424—425.
22 Willermi Tyrensis Historia. P. 785.
23 Но они датировали это событие осенью 1151 г., когда франков уже не было в Дулуке.
См.: Ibn al Athir. Histoire des atabecs de Mosyl // RHCori. T. 2. Pt. 2. P. 185.
24 Willermi Tyrensis Historia. P. 785.
89
ввода в них византийских гарнизонов. С. Рэнсимен называет Тель Баширг
Айнтаб, Равендан, Дулук, Береджик (Пир) и Самосату 2Б. Те же крепо-
сти перечисляют В. Балдвин и Р. Груссе 2в. Э. Хонигман полагал, что ви-
зантийские гарнизоны были введены в Тель Башир, Равендан, Румкале,
аль-Бару, Сумайсат и Азаз 25 26 27 28. К. Казн в своем труде по истории Антио-
хийского княжества специально не рассматривал данный вопрос и лишь-
сослался на хронику Гийома Тирского 23. В. Стивенсон со ссылкой на
Бар Эбрея называет Тель Башир, Айнтаб и Азаз, отмечая, что последний
назван ошибочно, так как был захвачен Нур ад-дином еще в июле 1150 г.29
Ф. Шаландон называет Тель Башир, Айнтаб, Ранкулат, Равендан, Биле-
и Самосату 30 31. Но Г. Гибб полагал, что Биле, который он идентифицирует
с Пиром, и Самосата были захвачены Артукидом Тимурташем после пле-
нения Жослена II, но до похода Бодуэна III на Тель Башир, т. е. между
маем—августом 1150 г., и уже поэтому не могли быть переданы посланцам
василевса 81. Наконец, Р. Лили, ссылаясь на Гийома Тирского, называет
как переданные грекам районы Айнтаба, Тель Башира и Самосаты 32.
В целом за основу берется список крепостей, приведенный Гийомом
Тирским. Различия заключаются лишь в том, что исследователи по-раз-
ному идентифицируют Биле, чаще всего отождествляя его с Пиром—Би-
рой—Береджиком, крепостью на левом берегу Евфрата, ранее принадле-
жавшей армянскому князю Аплгарибу и в 1117 г. аннексированной гра-
фом Эдессы. Следует отметить, что, по данным Гийома Тирского, послан-
цам императора непосредственно были переданы лишь Тель Башир и
Айнтаб.
Дулук попал в список переданных крепостей лишь постольку, по-
скольку через него возвращалась от Тель Башира армия короля. Но
о передаче его хронист ничего не сообщает. Равендан был захвачен ата-
беком Алеппо в августе, а расположенный рядом Гурис — в июле 1150 г.33
Что касается передачи посланцам василевса Ромклай (Рум-кале, Ранку—
лата), то сведения Гийома Тирского должны быть отвергнуты как оши-
бочные. По сирийским и армянским источникам известно, что графиня
Беатриса продала крепость армянскому католикосу Григору III 34. Мало-
расположенный к нему Михаил Сириец сообщает иную версию получения
католикосом Ромклай, которая якобы была отнята Григором у наме-
стника графа, армянина Михаила, когда после пленения Жослена II
«его жена и сын еще находились в Тель Башире», т. е. между маем—авгу-
стом 1150 г.35 Дату эту можно уточнить. В июле того же года контроль
25 Runciman С. A History of the Crusades. 1951. Vol. 2. P. 330.
26 A History of the Crusades. Philadelphia, 1955. Vol. 1. P. 534; GroussetR. Histoire des-
ргш'вдлоа P
27 Honigman E. Tell Bashir//EJ. T. 4. P. 254.
28 Cahen Cl. La Syrie du Nord. P. 388, N 23; Idem. Diar Bakr. P. 254.
28 Stevenson V. Crusaders in the East. L., 1907. P. 167.
30 Chaiandon F. Les Comnenes. P. 425, N 2.
31 A History of the Crusades. P. 330.
32 Lilie R. Byzanz und die Kreuzfahrstaaten: Studien zur Politik des byzantinischen Rei-
ches gegenuber des Staaten des Kreuzfahrer in Syria und Palestine bis zum vierten
Kreuzzug (1196—1204). B.; Munchen, 1981. S. 157—158.
33 Elisseeff N. Nur ad din. P. 456, 460.
34 Michel le Syrien. Chronique. P. 297; Армянская версия «Хроники» Михаила Сирийца /
RHG. DA. Т. 1. Р. 342; Киракос Гандзакеци. История Армении / Пер. с древнеарм.
Л. А. Ханларян. М., 1976. С. 91.
35 Michel le Syrien. Chronique. P. 297; При описании событий, предшествовавших 1150 г.
Н. Елисеев пишет, что «на плато, простиравшемся от Восточного Тавра к Евфрату,
католикос Григор III Пахлавуни получил Хисн Мансур и мощную цитадель Киахта
(Гактай. — В. С.)» (Elisseejf N. Nur ad din. P. 449). Источник данной информации
нам неизвестен. Общепризнано, что после аннексии графом Эдессы княжества Ба-
сила Гоха, на территории которого находилась резиденция католикоса (1116), он
ушел в крепость Цовк, где и оставался до 1150 г. См.: Чевахирчан X. Армянский
Цов — резиденция католикосов. Эчмиадзин, 1964. 1. На арм. яз. Судьба Гактай до-
статочно четко прослеживается по труду Михаила Сирийца, который пишет, что
в конце 1149 г. владетель крепости Григор, по-видимому, армянин, попавший в плен
к Артукиду Кара Арслану при Каркаре, сдал ему Гактай, получив в качестве ком-
пенсации земли во владениях эмира.
90
над крепостью установил вассал Нур ад-дина Артукид Тимурташ. После
этого водворение католикоса в Ромклай вряд ли было возможно, учиты-
вая, что он купил ее у графини.
Известно, что Пир стал феодом графства Эдесского в 1117 г. Он был
осажден атабеком Мосула тотчас же после захвата им Эдессы, в январе
1145 г. Получив известие об убийстве своего наместника в Мосуле, Зенги
снял осаду и увел войска 36. Но по данным Ибн аль-Асира, тогда же франк-
ский гарнизон сдал крепость Тимурташу 37. Тем не менее Г. Гибб датиро-
вал передачу Пира Артукиду маем—августом 1150 г.38, а Н. Елисеев —
июлем, т. е. после пленения Жослена II, но до похода Бодуэна III на Тель
Башир 39. Пытаясь примирить свидетельства Гийома Тирского об уступке
Пира (?) грекам в 1150 г. и Ибн аль-Асира о сдаче его Тимурташу в 1145 г.,
К- Казн полагал, что либо сдача его в 1145 г. не имела места, либо позже
он вновь перешел под контроль франков 40.
Основанием для последнего предположения явилось упоминание Ибн
аль-Асиром Пира среди крепостей, захваченных Нур ад-дином на терри-
тории графства Эдесского. Но хронист лишь констатирует, что к 1151 г.
все они уже входили в состав владений атабека 41.
Ближе к истине современник событий Михаил Сириец, который пи-
шет, что после снятия осады Пира в 1145 г., уходя в Мосул, Зенги «заклю-
чил мир с франками. И Пир был освобожден от него» 42. И лишь в 1150 г.,
по данным того же хрониста, «владетель Мардина захватил Биру, а также
Самосату, Курис и Кафр Сут» 43. Таким образом, если отождествление
Пира с Биле Гийома Тирского правомерно, то в августе 1150 г. он не мог
быть уступлен грекам, ибо к этому времени был захвачен Тимурташем.
Если же Биле — это все же крепость Бейт Буле-Бабула, расположенная
на Евфрате в районе Каркара, то о захвате ее Артукидом Кара Арсланом
Михаил Сириец сообщает в контексте событий 1149 г.44
Принадлежавшая ранее князю Каркара армянину Михаилу, крепость
была им утрачена в 1121 г., отвоевана в 1124 г. После водворения в Кар-
кар Басила Пахлавуни к 1144 г. крепость принадлежала уже владетелю
Харберда Кара Арслану, который передал ее Жослену II после заключе-
ния союза, направленного против Зенги 45. Союз не был реализован;
в декабре 1144 г. атабек штурмом захватил Эдессу. Теперь, в конце 1149 г.
Артукид спешил опередить Нур ад-дина и султана Рума Масуда в захвате
восточных районов графства Эдесского. Таким образом, Бейт Буле не
попала в руки греков. Не была передана им и Самосата. Г. Гибб датиро-
вал захват ее Тимурташем до августа 1150 г.46 Возможно, это произошло
и раньше, так как Григор Ереци после описания того, как Кара Арслан
проводил плененных при Каркаре христиан к Самосате, сообщает, что
«христианские войска, разбитые, ушли в беспорядке из Самосаты в Ке-
сун» 47. Но Кесун был захвачен султаном Рума в мае 1150 г. К. Казн,
со ссылкой на Азраки, датировал падение Самосаты Раби I 545 г. хиджры
(июлем 1150 г.) 48. В любом случае крепость попала в руки Артукида Ти-
мурташа до похода Бодуэна III с греческими посланцами на Тель Башир.
36 Ibn al Athir. Chronique. Р. 445. См. также: Chabot J. М. Un episode inedit de 1’hi-
stoire des croisades. Le siege de Birta. 1145 // Comptes rendues des seances de ГАса-
demie des inscriptions et Belles lettres. 1917. Oktombre. P. 77—84.
37 Ibn al Athir. Histoire des atabecs. P. 126.
38 A History of the Crusades. P. 516.
39 Elisseeff N. Nur ad din. P. 456.
40 Cahen Cl. Diar Bakr. P. 251.
41 Ibn al Athir. Chronique. P. 481; Idem. Histoire des atabecs. P. 184.
42 Michel le Syrien. Chronique. P. 265.
43 Ibid. P. 265.
44 Ibid. Датирует он это 15 августа 1149 г., после сообщения о гибели Раймунда де
Пуатье при Инабе (Ibid. Р. 290).
45 Ibid. Р. 260.
43 A History of the Crusades. P. 516.
47 Григор Ереци. Хроника. С. 164.
48 Cahen Cl. Diar Bakr. P. 254, N 1.
91
Таким образом, из крепостей, перечисленных Гийомом Тирским в ка-
честве переданных грекам, реально Византия получила лишь Айнтаб
и Тель Башир, куда были введены имперские гарнизоны. Но удержать
крепости им не удалось, так как коммуникации, связывавшие их с визан-
тийской Равнинной Киликией, контролировали султан Рума и атабек
Алеппо. Как пишут Бар Эбрей и Гийом Тирский, имперские гарнизоны
«всего год владели этими городами» 48 49 * 51. Ибн аль-Каланиси сообщает, что,
когда Нур ад-дин находился под Дамаском, осажденный его полководцем
Хасаном аль-Мамбиджи Тель Башир был сдан населением 12 июля 1151 г.
и представители городской верхушки прибыли в лагерь атабека для оформ-
ления отношений с новым сюзереном Б0. Григор Ереци пишет, что цита-
дель Тель Башира была сдана гарнизоном 61. По-видимому, это и был ви-
зантийский гарнизон, который, судя по условиям соглашения, был отпу-
щен.
С падением Тель Башира основная территория графства Эдесского —
левобережье Евфрата с Эдессой и часть правобережья с Тель Баширом,
Айнтабом, Равенданом и Гурисом — вошла в состав владений Нур ад-
дина. После смерти султана Рума атабек отвоевал у его сына и наслед-
ника Килич Арслана II и остальную территорию графства вплоть до
Марата.
Византия не смогла реализовать Антиохийское соглашение ни пол-
ностью, ни частично. Причиной неудачи явилось то, что эдесская опера-
ция оказалась изолированным актом на фоне в целом пассивной ближне-
восточной политики Византии в данный период. Занятый военными дей-
ствиями на Балканах, Мануил Комнин не мог сколько-нибудь эффективно
контролировать положение на восточных границах Византии. Для про-
ведения же многоцелевой внешней политики, продолжать которую еще
пытался василевс, империя уже не располагала необходимыми экономиче-
скими и военными ресурсами. Ее франкские вассалы на Ближнем Востоке,
не заинтересованные в восстановлении позиций Византии вблизи своих
границ, также не поддержали ее усилий по удержанию Месопотамии.
Показателем дальнейшего ослабления влияния империи в данном районе
явился приход к власти в Антиохии Райнальда Шатильона без санкции
Мануила Комнина (1153). В 1156 г. в союзе с князем Киликии Торосом II
Райнальд совершил грабительский набег на византийский о-в Кипр.
Поход Мануила в Киликию привел лишь к временному восстановлению
здесь позиций империи. Уже с начала 60-х годов, несмотря на временные
успехи в своей ближневосточной политике, Византия неотвратимо шла
к Мириокефалу.
48 Cregorii Abylpharagii sive Bar Hebraei Chronicon Syriacum I Ed. P. Bruns et G. Kirsh.
Lipsiae, 1787. T. 2. P. 345; Willermi Tyrensis Historia. P. 789.
60 Ibn al Qalanisi. The Damascus Chronicle. P. 309.
51 Григор Ереци. Хроника. С. 166,
Византийский временник, том 50
А. И. СИДОРОВ
ИСТОРИЯ МОНОФЕЛИТСКИХ СПОРОВ
В ИЗОБРАЖЕНИИ АНАСТАСИЯ СИНАИТА
(sermo III) И ПСЕВДО-АНАСТАСИЯ СИНАИТА
(Synopsis de haeresibus et synodis. 18—26)
Монофелитские споры, являясь последним этапом христологических
споров, оказали, как известно, большое влияние на ход развития не
только церковной, но и культурной и политической истории Византии.
Поэтому в целом они достаточно неплохо изучены и им посвящен ряд
исследований А Однако, несмотря на это, многие аспекты данных споров
остаются еще неясными. Главная причина здесь — противоречивость
источников, которыми мы располагаем. Еще В. В. Болотов замечал, что
существуют две версии возникновения монофелитства: официальная и не-
официальная. Согласно первой, представленной патриархом Сергием
Константинопольским, император Ираклий во время своего персидского
похода встретился с главой монофиситов-севериан Павлом Одноглазым
и при этой встрече была неожиданно высказана формула унии «единое дей-
ствие (или энергия) Христа». Согласно второй версии, отраженной у Мак-
сима Исповедника, уния еще задолго до этого была подготовлена самим
патриархом Сергием, установившим контакт с некоторыми православными
и монофисистскими патриархами 1 2. Можно несколько скорректировать
это наблюдение крупнейшего знатока церковной истории: версий не только
происхождения монофелитства, но и всей истории этого религиозно-по-
литического движения было не две, а несколько больше. На двух из них
нам бы и хотелось заострить внимание.
1. СВИДЕТЕЛЬСТВО АНАСТАСИЯ СИНАИТА
В одном антимонофелитском трактате этого автора (Sermo III) содер-
жится достаточно обширный экскурс в историю данного движения. По мне-
нию Й. Ван Дитена, этот экскурс является важнейшим источником по
истории монофелитских споров; сведения «Хронографии» Феофана зави-
сят от него, а автор «Жития Максима Исповедника», в свою очередь,
зависит от Феофана. Как считает голландский ученый, «Третье слово»
Анастасия Синаита написано около 700 г.3; такой же датировки сочине-
ния придерживается и М. Ришар 4. Ее же разделяет и К. X. Утеманн,
стараниями которого было подготовлено и увидело свет критическое изда-
ние антимонофелитских произведений Анастасия Синаита 5, на которое
1 См. библиогр. в ст.: Rochow I. Die monergetischen und monotheletischen Streitigkei-
ten in der Sicht des Chronisten Theophanes // Klio. 1981. Bd. 63. S. 670.
2 Вольтов В. В. Лекции по истории древней церкви. Пг., 1918. С. 447—448.
3 Van Dieten J. L. Geschichte der Patriarchen von Sergios I bis Johannes VI (610 —
715). Amsterdam, 1972. S. 180—181.
4 Richard M. Opera minora. Turnhout; Brepols, 1976. N 63. P. 33.
5 Anastasii Sinaitae Sermones in constitutionem hominis secundum imaginem Dei necnon
Opuscula adversus monotheletas I Ed. К. H. Uthemann // Corpus Christianorum. Se-
ries Graeca. Turnhout; Brepols. 1985. T. 12. P. CXLVIII-CXLIX.
93
мы и будем ориентироваться (указанный экскурс здесь на с. 55—62).
Предварительно следует отметить два обстоятельства. Во-первых, «Тре-
тье слово» Анастасия Синаита в рукописной традиции дано вкупе с «Двумя
словами об устроении человека» и отсюда проистекает его название.
Во-вторых, точно фиксировать дату написания этого произведения трудно,
но несомненно, что оно было написано в период после 681 г. и до 701 г.
(дата смерти автора). Анастасий создал «Третье слово» когда, несмотря
на торжество православного дифелитского учения, опасность монофелит-
ства полностью не исчезла и данная ересь, бесспорно, еще имела много
своих тайных и явных сторонников. Поскольку Анастасий Синаит был
современником описываемых им событий, то его сообщение приобретает
большую ценность. Поэтому необходимо обратиться к фактам, переда-
ваемым им.
Согласно Анастасию, император Ираклий во время своей персидской
компании прибыл в Антиохию и здесь встретился с «неким Афанасием,
именуемым патриархом ненавистной иерархии яковитов (тт); twv ’laxwptTwv
pocepap/ia;), который был искусен в речах и отличался присущим сирийцам
зловредным коварством. И, вступив с ним в беседу относительно веры
о двух природах Христа, царь обещал, что если Афанасий поддастся
убеждению и признает святой Халкидонский собор, то он сразу же поста-
вит его патриархом святой кафолической церкви. Афанасий же, то ли из
лицемерия, то ли по каким-либо другим соображениям, быстро признал
собор, исповедовав две соединенные природы во Христе. И когда это
совершилось, он стал вопрошать царя относительно действий и воль,
а именно: следует ли их считать двойственными или единичными (Stnka т)
povaoixa) во Христе? Царь, смущенный новшеством этого вопроса (по-
скольку он никогда не ставился вплоть до нашего времени), написал
Мартину, папе Римскому, и Сергию, епископу Константинопольскому.
Папа, в соответствии с преданием святых отцов, сообщил Ираклию, что
когда признаются две природы—тварная и нетварная, то совершенно не-
обходимо, чтобы они обладали и своими двумя естественными свойствами,
т. е. волями и действиями. Ибо если едина воля и едино действие их, то
тогда природа — одна, а не две. Так писал Мартин. Сергий же Констан-
тинопольский, будучи, как говорят, сириец родом и потомком яковитов,
направил Ираклию послание, где утверждалось мнение, противополож-
ное суждению Мартина, и исповедовалась единая природная воля и дей-
ствие во Христе. Царь, получив послания от обоих, склонился к мнению
Сергия, и Афанасий радостно и с распростертыми объятиями принял
это, поскольку в своем коварстве он понимал, что там, где говорится об
одной воле и об одном действии, признается и одна природа».
Далее Анастасий повествует о том, что патриархом (или «папой»)
в Александрию назначается Кир, который вкупе с Феодором Фаранским
образовывает и там «водоцветное единение» (68po8a<pf( svtosiv), а скорее,—
по словам Анастасия, «одну пустоту»: оба иерарха подписываются под
положением о «едином природном действии во Христе». Все эти маневры
церковных политиков «ввергли Халкидонский собор и кафолическую
церковь в великое бесчестие». Анастасий передает высказывание яковитов
в Сирии и феодосиан в Александрии, которые, кичясь, заявляли: «Не мы
с Халкидоном, а Халкидон с нами вступил в общение, исповедуя единую
природу Христа, посредством единого действия». Когда Ираклий про-
знал про это, то он «устыдился» и попал в затруднительное положение:
с одной стороны, он не желал упразднять то, что сам затеял (та oixela),
а с другой стороны, не мог перенести упреков в свой адрес. И тогда Ирак-
лий, «считая, что совершает нечто великое, издал так называемый эдикт
(то ksyopevov ISixtov), запрещающий исповедовать во Христе одно или два
действия. Узнав о нем, сторонники Севера в харчевнях и банях стали
насмехаться над кафолической церковью, говоря: «„Халкидониты, недавно
мыслящие по-несториански, протрезвели и обратились к истине; соеди-
нившись с нами посредством [учения] о едином действии, [они пришли
к учению о] единой природе Христа. Ныне же, признав последнее пра-
94
вильным, отказались от обоих — т. е. не исповедуют ни одного, ни два
[действия ] во Христе"».
Далее Анастасий Синаит сообщает о созыве в Риме папой Мартином
собора, который провозгласил «два нераздельных свойства Христа, т. е.
божественные и человеческие воли и действия Его». Затем, кратко упомя-
нув о кончине Ираклия и ссылке папы Мартина, автор переходит к описа-
нию нашествия арабов, которых он, используя библейский образ, сравни-
вает с «пустынным Амаликом». Живописав несколькими штрихами пора-
жения византийских войск, захват областей и городов, Анастасий заме-
чает, что все это не дошло до сознания «правителей и владык ромеев.
Но, послав за светочами Римского собора, они отрезали им языки и руки.
За них возмездие Божие обрушилось на нас: последовало полное уничто-
жение ромейского войска и флота в Малой Финикии, которое вновь при-
вело к разорению всего христианского люда и опустошению областей.
И это не прекратилось до тех пор, пока гонитель Мартина не погиб от
меча в Сицилии. Сын его, Константин Благочестивый, посредством Все-
ленского собора соединил святые Церкви, исповедовав, в согласии со свя-
тыми отцами, божественные и человеческие воли и действия во Христе».
По мнению Анастасия, данный собор «прекратил погибель нашего народа,
меч врагов направил друг против друга, дал отдохновение областям, море
соделал благоприятствующим плаванию, восприпятствовал уводу в плен
и всей Ромейской державе даровал отнюдь не кратковременную пере-
дышку, утешение и мир». Свой экскурс в историю монофелитских споров
автор заключает так: «Но безумцы, бродя во мраке, не познали и не вос-
приняли всего этого. Они, насмехаясь над нами в харчевнях и банях
перед девчонками и блудницами, заявляют, будто мы, говоря о двух во-
лях во Христе, утверждаем одну волю добрую, а другую — злую, одну —
божественную, а другую — диавольскую». Вслед за тем Анастасий пере-
ходит уже к догматической полемике против своих оппонентов, которая
в данной работе затронута не будет.
Прежде всего, что бросается в глаза в сообщении Анастасия, это со-
вершенное умолчание о предыстории и первоначальном этапе монофелит-
ских споров. Ираклий сталкивается с монофелитским учением как с не-
ким неслыханным новшеством и предстает у Анастасия в качестве жертвы
хитрости и коварства «сирийцев» (Афанасия и Сергия) — в чем нельзя
не увидеть определенного апологетического намерения автора и его стрем-
ления как-то выгородить императора и снять с него значительную долю
ответственности за проведение униональной политики. Однако известно,
что Ираклий при своем воцарении сразу же издал эдикт о вере (610),
который хотя и звучал в целом православно, но был проникнут духом
примирения с монофиситами в. Примерно с того же времени планы унии
стали созревать и у патриарха Сергия, который стал ее душой и активно
проводил в жизнь 6 7. Начиная примерно с 617 г. он вступил в переписку
с некоторыми православными и монофиситскими иерархами (Георгием
Арсасом, Феодором Фаранским, Павлом Одноглазым, Киром Фасидским),
подготавливая задуманное им «воссоединение церквей» 8. Анастасий Си-
наит обходит молчанием также и переговоры Ираклия с Киром в Лазике
(626) и его попытки склонить на сторону унии армянских епископов.
Свое повествование он начинает сразу с прибытия Ираклия в Антиохию
и вступления в переговоры с тамошним монофиситским патриархом Афа-
насием Гаммалой. Сирийские источники локализуют эти переговоры в Ие-
раполе и указывают, что на встречу с Ираклием прибыло вместе с Афана-
сием еще 12 монофиситских епископов. Согласно данным источникам,
переговоры окончились провалом, ибо монофиситская сторона не пошла
6 Histoire de 1’Eglise depuis les origines jusqu’a nos jours / Ed. par A. Fliche et V. Mar-
tin. P., 1938. T. 5. P. 86.
7 Every G. The Byzantine Patriarchate 451—1204. L., 1962. P. 60.
8 Murphy F. X., Scherwood P. Constantinople II et Constantinople III. P., 1973. P. 140—
95
ни на какие уступки. Встреча Ираклия с лидерами сирийских монофиси-
тов состоялась, вероятно, в 629 или 630 г. (во всяком случае, до смерти
Афанасия Гаммалы, последовавшей 26.7.631 г.) 8. Расхождение сирийских
(а также греческих) источников со сведениями Анастасия относительно
места переговоров может объясняться как неточной информированностью
самого Анастасия, так и тем, что встреча Ираклия с сирийскими монофи-
ситами состоялась не единожды, а дважды: и в Иераполе, и в Антиохии.
Что касается результатов переговоров, то здесь большого доверия заслу-
живает Анастасий Синаит; о том, что уния в Сирии имела некоторый
успех, говорит факт отсутствия на антиохийской кафедре православного
патриарха в период 609—639 гг., а также то, что позднее Сирия была глав-
ным оплотом монофелитства.
В сообщении Анастасия Синаита привлекает внимание и еше один
момент: он ни слова не говорит о папе Гонории и его переходе на сторону
монофелитов. Более того, он подменяет личность Гонория фигурой Мар-
тина, ставшего папой значительно позднее (649). То, что Сергий Констан-
тинопольский заручился поддержкой римского престола в лице папы Го-
нория, было большим успехом его униональной политики. Каковы при-
чины присоединения Гонория к монофелитству: был ли он, как и большин-
ство западных богословов, заинтересован главным образом проблемами
этического характера (вопросом о предопределении, свободе воли и т. д.) 9 10 11
и поэтому считал проблему «действий» и «воль» во Христе ненужным «ме-
тафизическим ухищрением», или же преследовал какие-нибудь свои по-
литические цели — в данном случае это для нас не столь важно п. Важен
сам факт его согласия на унию, о чем Анастасий Синаит вряд ли мог не
знать. Поэтому умолчание Анастасия о Гонории вряд ли случайно.
Немаловажным представляется еще и то, что наш автор не упоминает
и о двух других крупных фигурах, только уже лидеров антимонофелит-
ского движения: Софронии Иерусалимском и Максиме Исповеднике. Что
касается первого, то молчание Анастасия представляется прямо-таки
парадоксальным, ибо на VI Вселенском соборе имя Софрония фигуриро-
вало в числе первых, безупречных по своему православию «отцов», а его
«Соборное послание» было одним из основных документов, легших в основу
вероопределений этого собора. Несколько сложнее обстоит дело с Мак-
симом Исповедником. Во-первых, Анастасий Синаит глухо намекает на
него и на двух его учеников, говоря о пострадавших «светочах Римского
собора» (т. е. Латеранского собора). Во-вторых, имя Максима Исповед-
ника ни разу не упоминается и в деяниях VI Вселенского собора. Этот
странный факт привлекал внимание исследователей 12, но адекватного
объяснения ему не давалось.
И действительно, его очень сложно объяснить. Ведь Максим Исповед-
ник был не только крупнейшей богословско-философской величиной в ис-
тории ранневизантийской культуры, но после смерти Софрония в 639 г.
он выдвигается на первую линию борьбы с монофелитством 13. В своих
многочисленных полемических сочинениях он наиболее полно развивает
и обосновывает ортодоксальное дифелитское учение. Сверх того, Максим
Исповедник становится тем центром, вокруг которого группируются сто-
ронники православия (кстати сказать, не очень многочисленные), и он
во многом определяет позицию папы Мартина и вероопределения Лате-
ранского собора. И вдруг такая выдающаяся личность не удостаивается
9 Histoire de 1’Eglise. Р. 115—116; Murphy F. X., Scherwood P. Op. cit. P. 148—149.
19 Every G. Op. cit. P. 61.
11 Вопрос о Гонории активно обсуждался в средние века и обсуждается еще поныне.
См.: Kreuzer G. Die Honoriusfrage im Mittelalter und in der Neuzeit. Stuttgart, 1975;
Schonborn Ch. 681—1981: Ein vergessenes Konzilsjubilaum—eine versaumte okume-
nische Chance // Freiburger Zeitschrift ffir Philosophic und Theologie. 1982. Bd. 29.
S. 163—164.
12 См., например: Орлов И. Труды св. Максима Исповедника по раскрытию догмати-
ческого учения о двух волях во Христе. СПб., 1888. С. 199.
13 Garrigues J. М. Maxime le Confesseur. La charite, avenir divin de 1’homme. P., 1976.
P. 54-55.
96
даже упоминания на соборе, знаменующем торжество его идей! Наиболее
вероятным объяснением подобного странного факта нам представляется
следующее: Максим Исповедник был простым монахом (даже не игуменом
или архимандритом) и, несмотря на это, своей непреклонной стойкостью
и преданностью делу православия снискал себе огромный авторитет.
На VI Вселенском соборе же большинство участников составляли те епи-
скопы, которые в самом недавнем прошлом примыкали к унии. Поэтому
стойкость и мужество Максима Исповедника были не просто сучком,
а бревном в глазах этих епископов, тем более что он был не «ровня» им
(как папа Мартин и патриарх Софроний), а всего лишь монах.
Такое отношение к Максиму Исповеднику, видимо, сохранялось
в официальных кругах константинопольской церкви на протяжении лишь
одного или двух десятилетий после VI Вселенского собора, т. е. до тех пор,
пока епископы, присутствующие на нем, продолжали иметь власть и силу.
И этим, думается, объясняется лишь глухой намек на личность Максима
у Анастасия Синаита, в общем отражающего официальную версию исто-
рии монофелитских споров. Но требует объяснения еще и умолчание этого
автора о Софронии Иерусалимском. Нам представляется вероятным, что
все три факта умолчания (о Гонории, Софронии и Максиме) как-то взаимо-
связаны между собой и эта взаимосвязь на первый план выдвигает Рим
(в лице папы Мартина), как основной оплот ортодоксии. Подобная «про-
римская» тенденция (конечно, гипотетическая) Анастасия Синаита, в свою
очередь, труднообъяснима. Являлась ли она следствием его личных сим-
патий или отражала какую-то общую тенденцию некоторых византийских
церковных кругов, пока этот вопрос следует оставить открытым.
Если же рассматривать экскурс в историю монофелитства у Анастасия
в целом, то он, несмотря на свою схематичность и ряд неточностей, пре-
доставляет в распоряжение византинистов достаточно богатый материал.
Свидетельство Анастасия производит впечатление записи событий не-
плохо осведомленным современником. Оно сохраняет живой колорит
той эпохи, и, например, реакция монофиситов на унию доносит до нас,
вероятно, подлинные голоса византийцев VII в. Многие оценки и сужде-
ния Анастасия верны и метки; в частности, его скептический подход
к «Эктесису» 638 г. (или «эдикту») вполне совпадает с таким же подходом
к документу со стороны современных исследователей 14 (хотя автор и не
говорит о том, что «Эктесис», запрещая споры о «действиях», выдвинул
тезис об «одной воле» во Христе — возможно, Анастасий путает его с «Ти-
посом» 648 г.). Однако при всех своих достоинствах (а тем более недостат-
ках) данный источник должен дополняться другими и сравниваться
с ними, чтобы можно было восстановить картину VII в. с достаточной пол-
нотой и объективностью. Поэтому необходимо обратиться еще к одному
источнику, в котором монофелитские споры изображаются с несколько
иной точки зрения.
2. СВИДЕТЕЛЬСТВО ПСЕВДО-АНАСТАСИЯ СИНАИТА
Критическое издание небольшого сочинения «О ересях и соборах»
осуществил недавно опять же К. X. Утеманн 15. В своем предисловии
к нему немецкий исследователь приходит к выводу, что данное сочинение,
принадлежавшее анонимному автору, датируется примерно 687—692 гг.
Другими словами, оно примерно одновременно с «Третьим словом» Ана-
стасия Синаита, и, как и в случае с последним, мы имеем дело со свидетель-
ством современника описываемых событий. Сообщение о монофелитских
спорах начинается здесь с краткого упоминания в 17-й главе о VI Все-
ленском соборе. В качестве ведущих иерархов собора автор называет
14 Г. Острогорский определяет «Эктесис» как «ein Schlag ins Wasser». См.: Ostrogorsky G.
Geschichte des byzantinischen Staates. Munchen, 1975. S. 77.
16 Uthemann К. H. Die dem Anastasios Sinaites zugeschriebene Synopsis de haeresibus et
synodis // Annuarium Historiae Conciliorum. 1982. Bd. 14. S. 58—94.
7 Византийский временник, т. 50 97
патриархов Георгия Константинопольского и Феофана Антиохийского
(Последний был рукоположен самим собором вместо низложенного Мака-
рия). Александрийский и иерусалимский патриархи отсутствовали, ибо
эти «епархии» были захвачены «агаритами»; на соборе от этих кафедр
(так же как и от римской) присутствовали апокрисиарии.
В следующей главе автор говорит, что причина созыва собора была
такова: во времена царя Ираклия появился некий Кир, перемещенный
с фасидской на александрийскую кафедру, который, прибыв в Египет,
пытался соединить с православными «ереси акефалов», а на самом деле
сам впал в ересь. Но поскольку в своем «устроении заранее установленных
догматов» он встретил сопротивление Софрония, «тогда принадлежащего'
к монашескому чину, а позднее предстоятеля иерусалимского», то Кир
вынужден был позвать его к себе и молить вступить в «догматический
союз» (oupfia/tav §оур.ат1хштат:о»). Софроний, которого Псевдо-Анастасий
характеризует как человека «искусного в вещах божественных» и «мужа
миролюбивого», сначала отказался. Но затем, когда к просьбе Кира при-
соединились «лучшие люди из александрийского клира и граждан» (он
удостоился девятнадцати посланий от них), все же отправился в Алек-
сандрию.
Оказавшись там, Софроний с честью разрешил все спорные вопросы
противоборствующих сторон, «воздвигнув памятник победы божественной
кафолической церкви». Кир же, «желая присвоить себе славу соединения,
тайком зачитал акефалам некие униональные главы (xetpaXaia -tiva evamxa),
в которых он учил о едином богомужнем действии в двух природах Христа,
приводя [в свою пользу] свидетельство святого Дионисия». Реакцией
на это было заявление Софрония, что подобное учение не соответствует
«православным догматам». Но поскольку Кир стал ссылаться на Сергия
Константинопольского, который, как говорит автор, «дал обещание, что
будет следовать за Киром, даже если он признает и пять, и десять дей-
ствий во Христе», то Софроний предпринял путешествие в «Византий».
На первых порах Софроний был дружелюбно принят столичным патриар-
хом, который благожелательно выслушал его и «весьма хвалил за право-
мыслие». Однако позднее, получив «обильные подарки» от Кира, Сергий
склонился уже на его сторону. Софронию пришлось вернуться в Иеру-
салим, где он «получил кафедру Иакова», т. е. стал патриархом. Далее
Псевдо-Анастасий упоминает о его «Соборном послании», противники
которого «произвели в то время немалую смуту на земле». К ним (т. е. к мо-
нофелитам) присоединился и папа Гонорий, «разумеется, по некоему
домостроительству» (oi otxovop.tav ttva ov.Ogv). Он хотел заставить замол-
чать и успокоить обе противоборствующие стороны, приведя их к согла-
шению. Поэтому Гонорием был выдвинут тезис о том, что «не следует дог-
матствовать ни об одной, ни о двух волях и действиях во Христе». Среди
лидеров монофелитов Псевдо-Анастасий упоминает и о Феодоре Фаран-
ском, который вступил в борьбу за учение Кира.
Далее автор говорит: «. . .а когда повсюду церковь разделилась,
между иереями царило разногласие и все это продолжалось в течение
46 лет, тогда оказалось необходимым созвать святой собор». Но Псевдо-
Анастасий вновь возвращается вспять и начинает повествовать о папе
Мартине, который, видя многих неправомыслящих и распространяющих
«это новое нечестие», созвал поместный (тошх-гр») собор и подверг анафеме
«зачинщиков новых догматов». Результатом этого был «насильственный
увод» папы из Рима и его ссылка, в которой он, «выдержав борьбу за
венец бессмертия, обрел славную и знаменитую кончину». Затем автор
замечает, что «соперником» Мартина в ревности по вере был Максим,
принадлежащий к «монашескому чину», муж «сведущий и деятельнейший».
Он вместе с двумя своими учениками (оба по имени «Анастасий») также
приводится в «Византий», где они разделяют участь Мартина. «Нечестивцы»
пускали в ход все средства — страх, лесть, обещания, чтобы привлечь
Максима Исповедника на свою сторону. Но все усилия сторонников унии
«разбились, словно волны о камень» о твердость Максима. Тогда они от-
98
секли ему язык, кисть и ступни, и «так изувеченного подвижника, еще
заливающегося кровью и нуждающегося в уходе, отправили в Лазику.
Обоих же учеников изгнали в другое место; одного, в сане пресвите-
ра, покарали так же как учителя, а другого подвергли тягчайшим истяза-
ниям».
Переходя непосредственно к событиям, связанным с VI Вселенским
собором, автор упоминает о воцарении «нового Константина», пославшего
папе Дону сакру с повелением отправить своих представителей на этот
собор. Но Дон «отошел от дел человеческих», и новым папой стал Агафон.
Он, собрав подвластных ему епископов (числом 124), послал к «бого-
любезному царю» трех епископов от этого собора и пять монахов от своего
и равеннского клира. Затем Псевдо-Анастасий говорит о самом VI Все-
ленском соборе, цитирует обширную выдержку из его «ороса» и перечис-
ляет имена лиц, осужденных им. Заканчивает свое сочинение автор сооб-
щением о смерти Константина IV (воздавая ему обильные хвалы) и во-
царении Юстиниана II, созвавшего еще один собор (около 130 епископов),
подтвердивший вновь «правые догматы» 1в.
Таково свидетельство об истории монофелитских споров Псевдо-
Анастасия. Даже при самом беглом сравнении с предыдущим сообщением
создается впечатление, что мы имеем дело с более информированным
автором, чем Анастасий Синаит. Сразу же бросается в глаза, что Псевдо-
Анастасий весьма хорошо осведомлен о том, как развивались события
в палестинском и египетском регионах. Поэтому, думается, не лишено
оснований предположение, что автор был синайским монахом (хотя,
возможно, впоследствии и эмигрировавшим), ибо само географическое
положение Синая способствовало его теснейшей церковной связи и с Пале-
стиной, и с Египтом 16 17.
Свое повествование Псевдо-Анастасий начинает с прибытия Кира
в Египет (631). Личность сама по себе примечательная, Кир, еще будучи
епископом фасидским, завоевал расположение Ираклия. Вследствие этого
он прибыл в Египет не просто как церковный иерарх, но был вдобавок
наделен широкими гражданскими и военными полномочиями. Позднее
он впал в немилость, был отозван, предан суду и подвергнут публичному
телесному наказанию. После смерти Ираклия, однако, он вновь вернул
расположение константинопольских властей, возвратился в Египет и
вскоре сдал его арабам 18. Став александрийским патриархом (монофи-
ситский патриарх, копт Бенжамин, сразу же бежал из города), Кир не-
медленно приступил к осуществлению унии, проводя политику визан-
тийского правительства.
Здесь следует скорректировать описание Псевдо-Анастасия, пред-
ставляющего Сергия игрушкой в руках Кира; соотношение было, скорее,
обратное. Однако дело продвигалось достаточно медленно, и лишь в 633 г.
оно увенчалось некоторым успехом: 3 сентября униональный документ
был публично зачитан с амвона патриаршей церкви в Александрии,
после чего свершилась общая с монофиситами литургия 19. Поэтому,
естественно, о «тайном прочтении» этого документа не могло быть речи.
Псевдо-Анастасий, передавая достаточно точно факты, дает им, конечно,
свою интерпретацию. Правда, иногда он допускает и некоторую пере-
становку фактов: Софроний прибыл в Александрию уже после того, как
Кир заключил унию с частью египетских монофиситов 20. Несомненно,
что другая часть их стояла в оппозиции к этому ставленнику Константи-
16 В своем примечании К. X. Утеманн указывает, что речь здесь идет не о «пятошестом»
(трулльском) соборе 691—692 г., но о другом, состоявшемся чуть ранее 17.2.687 г.
См.: Uthemann К. Н. Op. cit. S. 68—69.
17 Elert W. Der Ausgang der altkirchlichen Christologie. B., 1957. S. 194—195.
18 Болотов В. В. К истории императора Ираклия /ГВВ. 1907. Т. 14. С. 68—73, 98—
99; Ostrogorsky G. Op. cit. S. 81—82.
19 Murphy F. X., Scherwood P. Op. cit. P. 149—150.
so Schonborn Ch. von. Sophrone de Jerusalem. Vie monastique et confession dogmatique.
P., 1972. P. 79—81.
7*
99
нополя и особенно сильна была она со стороны коптов, прозвавших Кира
«кавказцем» 21.
Описание приезда Софрония в столицу вполне соответствует истори-
ческой истине. Несколькими, но очень яркими штрихами Псевдо-Анастасий
набрасывает портрет патриарха Сергия: богослова неважного, но поли-
тика, без сомнения, выдающегося 22. Привлечение им на сторону монофе-
литства папы Гонория, в чем он явно «обыграл» Софрония как политик,
явно свидетельствует об этом. Весьма примечательна оценка Псевдо-
Анастасием позиции Гонория: он присоединяется к унии «по некоему
домостроительству». Необходимо напомнить, что термин oix.ovop.ia имел
в византийском христианстве, помимо своего христологического и соте-
риологического значения, еще и значение временного («в виду немощи
людей») послабления в церковных канонах и правилах, а также приме-
нялся по отношению к управлению церквами 23. В близком к последнему
значению и употребляет данный термин наш автор; его выражение можно
было бы перевести так: «[Гонорий вступил в союз с Сергием], исходя из
соображений высокой церковной политики». Псевдо-Анастасий пи слова
не говорит о том, что Гонорий если не первым, то одним из первых вы-
двинул на передний план учение о «единой воле» (собственно монофелит-
ство) вместо прежнего учения о «едином действии» (монэнергизм) и тем
самым как бы открыл второй этап монофелитских споров. Более того,
характеризуя позицию Гонория в духе позднейшего «Типоса» (648),
запрещающего всякие споры о «волях» и «действиях», автор значительно
отступает от исторической правды. Поэтому в оценке Гонория у Псевдо-
Анастасия нельзя не уловить тенденции к оправданию папы, пусть даже
и частичному.
Хотя протест Софрония Иерусалимского и не остался без последствий
и патриарх Сергий вынужден несколько модифицировать монофелитскую
концепцию 24, тем не менее положение нового иерусалимского патриарха
было очень тяжелым. Константинопольская, александрийская и римская
кафедры были заняты поборниками унии, а в Антиохии отсутствовал вообще
православный патриарх. Расстановка сил складывалась явно не в пользу
Софрония и немногих приверженцев православия. Его надежда на Ар-
кадия Кипрского хотя и православного по своим убеждениям, но склон-
ного к компромиссам по политическим соображениям 25, не оправдалась,
и Софроний до самой своей кончины оказался одиноким среди высших
церковных иерархов. То, что Псевдо-Анастасий от Софрония переходит
к повествованию о папе Мартине и Максиме Исповеднике, ясно говорит
о его верном понимании логики исторических событий — центр сопротивле-
ния монофелитству перемещается на латинский Запад. Также адекватны
и факты, сообщаемые им относительно двух ведущих фигур этого сопро-
тивления. Весьма примечательно, что автор уделяет большое место в своем
рассказе личности Максима Исповедника. Возможно, это подтверждает
наше предположение, что сочинение «О ересях и соборах» принадлежит
какому-то синайскому монаху: находясь вне сферы прямого влияния
византийской иерархии, Псевдо-Анастасий мог позволить себе быть сво-
бодным в своих оценках и суждениях.
21 Frend W. Н. С. The Rise of the Monophysite Movement. Cambridge, 1972. P. 349—351.
22 Van Dieten J. L. Op. cit. S. 1—56.
23 Доброклонский A. П. Преп. Феодор, исповедник и игумен Студийский. Одесса. 1913.
Т. 1. С. 19.
24 О чем свидетельствует его «Псефос» (634). О данном документе см.: Murphy F. X.,
Scherwoos Р. Op. cit. Р. 152—153; bethel F. M. Theologie de 1’agonie du Christ. La li-
berte humaine du Fils de Dieu et son importance soteriologique mises en lumiere par
Saint Maxime le Confesseur. P., 1979. P. 26—47.
25 См. предисловие к изданию сирийского текста послания Софрония к Аркадию Кипр-
скому: Lettre de Sophrone de Jerusalem a Arcadius de Chypre / Ed. par. M. Albert et
Ch. Schonborn // Patrologia orientalis. Brepols, 1978. T. 39. Fasc. 2, N 179. P. 5—
20; Garrigues J. M. La personne compose du Christ d’apres Saint Maxime le Confesseur //
Revue Thomiste. 1974. T. 74. P. 185—187.
100
Следовательно, можно прийти к выводу, что оба приведенных свиде-
тельства, касающиеся истории монофелитских споров, взаимодополняют
друг друга. Из них большую ценность как источник имеет свидетельств»
Псевдо-Анастасия, хотя, естественно, нельзя пренебрегать и данными,
приводимыми Анастасием Синаитом. Эти два источника, конечно, не дают
нам полной картины указанных споров, набрасывая лишь контуры ее,
иногда достаточно расплывчатые. Безусловно, вся панорама истории идейно-
политической борьбы в Византии VII в. может быть восстановлена лишь
при привлечении всего сложного и обильного комплекса источников —
не только греческих, но и армянских, сирийских, латинских и арабских.
Однако в данной работе и не ставится подобная сверхзадача. Но, чтобы
хоть немного приблизиться к такой идеальной цели, нелишним, на наш
взгляд, является привлечение еще двух источников (пусть даже в самом
кратком и беглом обзоре): «Хронографии» Феофана Исповедника и «Жития
Максима Исповедника».
3. СРАВНЕНИЕ С «ХРОНОГРАФИЕЙ» ФЕОФАНА ИСПОВЕДНИКА
И «ЖИТИЕМ МАКСИМА ИСПОВЕДНИКА»
Недавняя монография И. С. Чичурова, посвященная первому автору 26т
избавляет нас от труда делать преамбулу и характеризовать этот источник.
Для нас важно следующее наблюдение И. С. Чичурова: там, где Феофан
выступает как компилятор, для него характерны направленность отбора
источников, тенденциозность преломления почерпнутого в них материала,
константинопольский партикуляризм и стилистическая избирательность 27.
Все эти черты (особенно две первые) немаловажны для оценки освещения
Феофаном истории монофелитских споров. Кроме того, другая (уже
упоминавшаяся) работа, исследовательницы из ГДР И. Роков, представ-
ляющая собой детальный анализ изображения этих споров в сочинении
Феофана, позволяет воспользоваться плодами данного анализа и поэтому
быть кратким. Кстати сказать, И. Роков также касается вопроса о тен-
денциозности Феофана и считает, что оценка им отдельных императоров
восходит к источникам, которыми пользовался хронист, а не к нему са-
мому. Для Феофана, по ее мнению, характерно отсутствие исторической
критики и какой-либо самостоятельной концепции в изображении отдель-
ных событий. Сведения Феофана о монофелитских спорах разбросаны
во многих местах его «Хроники», поэтому И. Роков дает суммарную сводку
их, на которую мы и будем ориентироваться 28.
Как и Анастасий Синаит, Феофан считает, что монофелитское учение
возникло по инициативе монофиситского патриарха Афанасия; это учение
подтвердили Сергий Константинопольский и Кир Фасидский. Ираклий
написал о нем папе Иоанну IV, но тот не признал монофелитства. Кир,
став александрийским патриархом, соединился с Феодором Фаранским и
начал проводить в жизнь унию, но новое учение вызвало лишь насмешки
монофиситов. Против него восстал и Софроний Иерусалимский, направив-
ший «Соборное послание» Сергию и папе Иоанну. Ираклий издает «эдикт»
(т. е. «Эктесис»), который опять вызвал насмешки со стороны монофиситов.
После смерти Сергия константинопольским патриархом стал Пирр, также
сторонник монофелитства. Однако по кончине Ираклия он впал в неми-
лость и константинопольскую кафедру занял Павел IT (монофелит).
Феофан упоминает о созыве папой Иоанном IV собора, осудившего моно-
фелитство, а также о других подобных поместных соборах на Западе.
Достаточно подробно они описывает судьбу экс-патриарха Пирра — его
прибытие в Африку, переход в православие под воздействием Максима
Исповедника, новое отпадение в монофелитство и возвращение на кон-
26 Чичуров И. С. Место «Хронографии» Феофана в ранневизантийской историографиче-
ской традиции (IV—начало IX в.) // Древнейшие государства на территории СССР:
Материалы и исследования, 1981 год. М., 1983. С. 5—146.
27 Там же. С. 63.
28 Rochow I. Op. cit. S. 672—675.
101
стантинопольскую кафедру. Далее хронист сообщает о состоявшемся при
папе Мартине Латеранском соборе, известной судьбе папы и Максима
Исповедника при Константе II, который преследовал многих православ-
ных, за что и понес заслуженную кару. Феофан говорит также о VI Все-
ленском соборе, затем о непродолжительном возрождении монофелитства
при Филиппике. Наконец, он упоминает, что в 742 г. мелкитский алек-
сандрийский патриарх Косьма I отказался от монофелитства, со времен
Кира получившего распространение в Египте, и вернулся в православие.
Оценивая это сообщение Феофана, И. Роков отмечает, что им упоми-
наются основные события монофелитских споров, хотя в ряде частностей
он и допускает ошибки. В изображении монофелитства хронист явно тен-
денциозен, не углубляясь при этом в богословскую тематику. Немецкая
исследовательница предпринимает попытку идентифицировать возмож-
ные источники Феофана (среди них упоминается и экскурс Анастасия
Синаита), указывая, что это, однако, не всегда возможно. Общий вывод
ее таков: изображение монофелитских споров у Феофана несамостоя-
тельно — он явно заимствует из своих источников не только общую тен-
денцию, но и большинство частностей. Поэтому его свидетельство имеет
небольшую ценность в качестве исторического источника; значение Фео-
фана в том, что он отражает живую традицию начала IX в. и, кроме того, во
влиянии на всю последующую средневековую историографическую тра-
дицию, поскольку «Хроника» Феофана получила широкое распростране-
ние не только в Византии, но и на латинском Западе 29.
Оценка Феофана у И. Роков достаточно сурова, но, думается, не сов-
сем справедлива. Во-первых, ввиду того что многие источники хрониста
не дошли до нас, факты, сообщаемые им, приобретают немалое значение
(например, сведение об обращении в православие Косьмы I). Во-вторых,
нельзя лишать Феофана своеобразного и индивидуального подхода к изо-
бражаемым событиям — это хорошо показал в своей монографии И. С. Чи-
чуров. В частности, если сравнить Феофана с Анастасией Синаитом, то
у хрониста отсутствует явная тенденция к выгораживанию Ираклия, а,
наоборот, подчеркивается отступление императора от православия30.
В отличие от Анастасия Феофан совсем не склонен умалчивать о роли и
значении Софрония Иерусалимского и Максима Исповедника — и подоб-
ных черт различия можно привести еще достаточно много. Поэтому для
восстановления картины монофелитских споров без «Хронографии» Фео-
фана трудно обойтись.
Обращаясь к «Житию Максима Исповедника», сразу же заметим, что
в силу своего сложного характера и богатства содержания данное про-
изведение требует специального монографического исследования 31. Ставя
перед собой весьма скромные задачи, мы ограничимся беглым обзором
истории монофелитских споров, наметив самые общие черты и специфику
отражения их в этом источнике. Прекрасный перевод (а частично и издание)
«Жития» М. Д. Муретовым 32 значительно облегчает подобную задачу.
Русский ученый выделяет три основные греческие версии «Жития»: пер-
вая и древнейшая (А) представлена московской рукописью 1022 г., вторая
(В) представлена также московской рукописью XII—XIII вв. и третья (С),
самая поздняя, издана Ф. Комбефи и перепечатана в «Патрологии» Миня.
Обратимся к изложению событий в первой версии.
Согласно ей, Ираклий, после великой и славной победы над персами,
«чудесного освобождения Иерусалима и патриарха Захарии и восстанов-
ления на свое место честнаго и животворящего Древа (Креста)», возгор-
29 Ibid. S. 675-681.
39 Чичуров И. С. Указ. соч. С. 117—118.
31 К. X. Утеманн (Uthemann К. Н. Op. cit. S. 70) ссылается на подобное исследование —
диссертацию католического ученого Р. Браке, защищенную в Лувенском универси-
тете в 1980 г. Но она нам, к сожалению, недоступна.
32 Творения святаго отца нашего Максима Исповедника. / Пер., изд. и примеч. проф.
М. Д. Муратова. Сергиев Посад, 1915. Ч. 1.: Житие преподобного Максима и служба
ему. Интересующие нас факты содержатся в основном на с. 14—48.
102
дившись в сердце своем, «подобно Езекии, но не покаявшись, как он», впал
«в величайшую ошибку, которая по сравнению с соделанным персами про-
тив христиан была гораздо хуже и пагубнее тем, что те причиняли гибель
телу, а эта — душе». Далее следует описание встречи Ираклия с Афанасием
Гаммалой, аналогичное сюжету Анастасия Синаита, с той только разницей,
что место встречи локализуется в Иераполе. Поставленный в тупик во-
просом монофиситского патриарха о «волях» и «действиях», царь пишет
Сергию Константинопольскому и Киру Фасидскому (отличие от Анастасия
Синаита). Убежденный обоими епископами в правоте монофелитского
учения, Ираклий обращается теперь уже к папе Иоанну (ср. с Феофаном;
и опять отличие от Анастасия), который подверг отлучению «таковую их
ересь». Затем говорится о Софронии Иерусалимском, созвавшем поместный
собор, осудивший монофелитское учение.
Следующее за тем повествование относительно издания Ираклием
«Эктесиса» практически тождественно свидетельству Анастасия Синаита.
После краткого экскурса в династическую чехарду, последовавшую за
смертью Ираклия и повлекшую также смену столичных патриархов, автор
переходит к биографии Максима Исповедника. Он, «видя, как царствую-
щий город и подчиненные ему области охватываются ересью, и узнав,
что только старейший из городов Рим чист от такой еретической мерзости...
приходит сюда». Здесь Максим (совместно с папами Иоанном и Феодором)
развивает активную деятельность по укреплению православия; затем,
удалившись в Африку, он «убеждает соединиться с кафолической цер-
ковью» опального Пирра, который, однако, «снова, как пес, возвратился
к своей блевотине». Когда папой стал Мартин, Максим Исповедник «воз-
будил рвение» в нем, результатом чего был созыв Латеранского собора.
Отличное от других редакций описание событий в версии А заканчива-
ется повествованием об осуждении и ссылке папы Мартина при Констан-
те II и о приезде Максима Исповедника в Константинополь.
Поскольку специфика версии В касается главным образом частных
деталей жизни Максима Исповедника в отличается обзором его литератур-
ной деятельности, обратимся к версии С. В ней указывается, что перво-
начально Ираклий и его двор «держались православной веры», но когда
император после победы над персами «отступил от православного догмата,
тогда вместе с ним начали отступать и церкви и не малая часть народа
перешла на противную сторону». Все тот же Афанасий называется «винов-
ником перемены царя», который «по своей простоватости и легкомыслен-
ности. . . запятнал себя неправомыслием». Дальнейшие события излага-
ются примерно так же, как и в первой версии, только более пространно
и с изменением ряда деталей. Большое внимание автор уделяет Египту,
где Кир, «сговорившись с Феодором, епископом Фаранским, который и сам
сильно сочувствовал монофелитам, составляет уже вместе с ним так назы-
ваемое водоцветное единение».
Примечательно, что здесь употребляется выражение ийрораср^ svcdsiv,
фигурирующее у Анастасия Синаита и Феофана, но отсутствующее в пер-
вой версии. Причем дается обширное толкование его: «. . .выражение
это, полагаю, указывает на линючую и водянистую окраску, как бы сме-
шанную и трудно различимую, не сохраняющую чисто ни одного из двух
цветов, чтобы им было можно, по их же желанию, смешивать, сливать и
перетолковывать учение о действии». Более подробно говорится и о Соф-
ронии Иерусалимском, пославшем свое «соборное определение» папе
Иоанну, а также Сергию и Киру. Узнав о нем, «слабоумный Ираклий впал
в страх и смущение». Он «отступает от тех и других, т. е. от проповедую-
щих как два действия, так и одно», и издает под внушением «презренного
Сергия» так называемый эдикт. События после смерти Ираклия и Сергия
излагаются идентично первой версии, только разбавляются пышноватой
риторикой. Личность Максима Исповедника оттеняется ярче и контраст-
нее: по пути в Рим он в Африке имел продолжительные беседы с тамош-
ними епископами. Они хотя и «превосходили его своим саном, но мудростью
и разумом уступали и были ниже. . . Поэтому они соглашались со словами
103
его и беспрекословно повиновались всем его наставлениям и советам,
заключавшим так много полезного. Но «не только все священники и епи-
скопы, но и правители народные и светские всецело были преданы ему,
(привлеченные) им как магнитом». Весьма пространно сообщается и о дис-
путе Максима с Пирром, а затем автор переходит к изображению гонений
Константа, подробнейшему описанию процесса над Максимом, его ссылки,
вторичного процесса и новой ссылки, а также кончины его.
Интересно отметить, что Максиму Исповеднику, как и папе Мартину,
инкриминировались и политические преступления. Один из обвинителей,
например, заявляет ему: «. . .ведь один ты предал Сарацинам Египет,
Александрию, Пентаполь, Триполь и Африку» 33. Кроме того, весьма
характерна позиция Максима касательно взаимоотношения светской и
духовной власти. Согласно его мнению, правительство не должно вмеши-
ваться в богословские споры, ибо «дело священников — делать исследо-
вания и определения относительно спасительных догматов кафолической
церкви, а не царей» 34. Такой решительный отпор довольно обычной прак-
тике византийского правительства, особенно в период христологических
споров, — явление не очень частое в истории ромейской державы. Помимо
того, что он характеризует личность и миросозерцание самого Максима
Исповедника, он свидетельствует о глубинных процессах, происходящих
в богословско-политической идеологии византийского общества VII в.35
4. ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Рассмотренные четыре источника по истории монофелитских споров
позволяют прийти к выводу, что Псевдо-Анастасий стоит особняком от
трех прочих. По полноте и точности информации свидетельство Псевдо-
Анастасия превосходит их, хотя они в то же время существенно обогащают
наше представление о ходе церковно-политической и догматической борьбы
в VII в. Для трех других характерна приблизительно общая схема раз-
вития монофелитских споров, но в ряде деталей и в перспективе видения
событий они отличаются друг от друга. Естественно предположение, что
наиболее ранний из этих трех источников — Анастасий Синаит — лежит
в основе свидетельств Феофана и «Жития Максима Исповедника». Тем
не менее расхождения в некоторых нюансах, например замена папы Го-
нория в одном случае Мартином, а в другом Иоанном, локализация встречи
Ираклия с Афанасием Гаммалой в Антиохии либо в Иераполе и др., за-
ставляют с настороженностью относиться к подобному предположению.
Правда, такое расхождение можно объяснить тем, что и Феофан, и авторы
различных редакций «Жития» корректировали факты, находимые у Ана-
стасия, но не исключается гипотеза об общем (утерянном) прототипе трех
источников, который отражал официальную версию истории монофелит-
ства. Еще труднее определить соотношение «Хронографии» Феофана и ре-
дакций «Жития». Версия С по своему обилию риторических прикрас,
расплывчатости и многословию представляется художественно-агиографи-
ческой обработкой уже наличествующего исторического материала и явно
позднее «Хронографии». Для выяснения же вопроса о том, какое из про-
изведений — «Хронография» или версия А («Московская редакция») —
более раннее, требуется еще дополнительное и тщательное исследование.
Как бы то ни было, если брать все четыре источника в совокупности,
то они позволяют нам довольно живо представить атмосферу той бурной
эпохи, которая выдвигает перед исследователями еще ряд нерешенных
проблем. Одна из них — взаимоотношение богословия и политики в ви-
зантийской истории. На примере монофелитских споров эту проблему
33 Там же. С. 52.
34 Там же. С. 62.
35 Haldon J. F. Ideology and the Byzantine State in the Seventh Century. The «Trial»
of Maximus Confessor // From Late Antiquity to Early Byzantium: Proceedings of
the Byzantinological Symposium in the 16th International Eirene Conference / Ed. by
V. Vavrinek. Praha, 1985. P. 87—91.
104
можно (и должно) если не решить, то хотя бы поставить. С одной стороны,
на первый взгляд представляется, что государственная власть вкупе
с определенной группой высших иерархов, функционирующих часто в виде
органичной составной части этой власти (теснейший союз и дружба Ирак-
лия с патриархом Сергием), явно играет доминирующую роль. Издаются
вероисповедальные эдикты, долженствующие регламентировать духовный
настрой и миросозерцание подданных, пускаются в ход все многообразные
и сложные винтики государственного механизма для реализации данных
постановлений.
И поскольку подобный механизм располагается наверху и в первую
очередь привлекает внимание, то создается впечатление, что именно он
и решает все — машина крутится и с грохотом работает. Но, с другой
стороны, на поверку оказывается, что значительная часть этой работы
пошла впустую и потенциал ее не очень высок. Под шум и грохот госу-
дарственной машины течет своим чередом духовная жизнь подданных;
иногда приводные ремни механизма власти заставляют ее изменять свое
русло, однако часто случается и обратный эффект — мощное давление
этой жизни заставляет ремни крутиться в совсем противоположную сто-
рону и задает движение государственной машине, если, конечно, не ло-
мает ее. Целью монофелитской политики Ираклия и следующих за ним
императоров VII в. было укрепление единства державы, создание моно-
литного сплава различных культурных традиций, принимающих в Ви-
зантии, естественно, религиозную форм^. Результат же был, скорее,
обратный — еще большее разъединение и дифференциация этих традиций.
И думается, что в успехе арабов, помимо социальных и экономических
факторов, немалую роль сыграл и данный фактор разнородных культур-
ных традиций, который проявлялся в богословских спорах и часто де-
терминировал их.
Византийский временник, том 50
И. С. ЧИЧУРОВ
ТЕОРИЯ И ПРАКТИКА
ВИЗАНТИЙСКОЙ ИМПЕРАТОРСКОЙ
ПРОПАГАНДЫ
(поучения Василия I и эпитафия Льва VI)
Противопоставление теории императорской пропаганды, сформули-
рованной обобщенными «княжескими зерцалами», ее практике, воплощен-
ной прославлением или критикой конкретных василевсов, существенно
дополняет и уточняет наши представления о развитии политической
мысли Византии. Конфронтацией теории и практики (идеи и образа)
проверяются актуальность и действенность тех положений, которыми,
начиная с Евсевия Кесарийского, в империи обосновывалась и характери-
зовалась государственная власть. Многообразие и неповторимость реаль-
ной исторической ситуации неизбежно ставили византийского идеолога
перед выбором: увидеть в современности иллюстрацию общепринятой
схемы или отразить действительность в ее конкретности, рискуя нарушить
чем самым гармонию частного и общего. Очевидно, что второй вариант
создает необходимые предпосылки для противопоставления идеи и образа,
не говоря уже о больших возможностях в определении социальных, по-
литических, наконец, индивидуальных мотивов, побуждавших византий-
ского писателя браться за перо. Выяснять, какому из двух путей отдава-
лось предпочтение в каждом отдельном случае, — задача исследователя,
так же как и поиски примеров в истории византийской политической мысли
делающих намеченную выше постановку вопроса возможной х.
Правление императоров македонской династии приходится на период
оживления творческой активности в Византии. Это обстоятельство сказа-
лось и на относительном по сравнению с VII—началом IX в. богатстве
византийской литературы той поры памятниками политической мысли.
Дошедшие до нас «Учительные главы» и «Второе поучение» Василия I
(867—886) позволяют историку проследить не только их связь с предше-
ствующей традицией 2, но и отличия этих сочинений друг от друга, выз-
ванные развитием конкретных событий 3. Важнее, впрочем, для решения
1 Попытка «столкнуть» обобщенные представления об идеальном императоре с парадиг-
мой идеала была уже предпринята нами применительно к «Хронографии» Феофана и
предшествующей ей византийской исторической литературе. См.: Чичуров И. С.
Место «Хронографии» Феофана в ранневизантийской историографической традиции
(IV—начало IX в.) // Древнейшие государства на территории СССР: Материалы и
исследования, 1981 год. М., 1983. С. 64—116. Правда, утверждаемый Феофаном идеал
«опрокинут» в далекое для автора прошлое (Константин I), а его соотношение с на-
стоящим отражается лишь в критике Феофаном современных ему императоров.
« Этому посвящен раздел в книге Г. Хунгера. См.: Hunger Н. Die hochsprachliche pro-
fane Literatur der Byzantiner. Munchen, 1978. Bd. 1. S. 160—161. См. также: CiSu-
rov I. Gesetz und Gerechtigkeit in den byzantinischen Furstenspiegeln des 6. — 9.
Jahrhunderts // Cupido legum / Hrsg. von L. Burgmann u. a. Frankfurt a. Main, 1985.
S. 33—46; Чичуров И. С. Традиция и новаторство в политической мысли Византии
конца IX в. //ВВ. 1986. 47. С. 95—100.
3 Чичуров И. С. О датировке и актуальности поучений Василия I И Древнейшие го-
сударства на территории СССР: Материалы и исследования, 1987 год. М., 1988.
С. 173—178.
106
поставленной здесь задачи возможность сопоставить совокупность воз-
зрений Василия на социальный статус императора вообще с воплощением
идеала государя (самого Василия) в трактовке его преемника Льва VI
(886—912) 4. Попытка имеет тем больше прав на существование, чем слож-
нее и противоречивее были отношения между отцом и сыном.
Напомним вкратце те хорошо известные византинистам события прав-
ления Василия, которые превращали труд его энкомиаста в дело, требую-
щее не только риторической выучки, но и немалого лицемерия. Прославляя
отца, Лев должен был закрывать глаза на то, что назначение Василия
паракимоменом сопровождалось разводом с его первой женой Марией и
женитьбой на любовнице Михаила III Евдокии Ингерине; сомнения в соб-
ственной законнорожденности, так же как и насильственная женитьба
на Феофано, не могли не омрачать литературных намерений Льва; заговор
Василия против Михаила и убийство императора венценосный ритор дол-
жен был замалчивать, представляя воцарение Василия как правомерное
и необходимое; наконец, трудно поверить, что, работая над эпитафией
в 888 г., Лев успел забыть о своем закончившемся лишь за два года до
этого трехлетием заключении по подозрению в заговоре против Василия,
собиравшегося было ослепить сына. Всему этому в сознании Льва не
могли не противостоять обращенные к нему дидактические сентенции Ва-
силия в «Учительных главах» и «Втором поучении», регламентировавших
императорский идеал. Для уяснения характера противостояния повторим
наши выводы об особенностях созданных Василием «княжеских зерцал»
по сравнению с предшествующей традицией жанра.
После долгого перерыва (с начала VII в.) «Учительные главы» вновь
вводят в «княжеские зерцала» тему образованности императора, выдви-
нутую автором глав в начало сочинения; в окружении императора выде-
ляются «императорские друзья» как особый разряд социальной верхушки,
противопоставленный «императорским родичам», а родство оценивается
Василием скептически; по-прежнему практически отсутствует представле-
ние о воинских доблестях императора 5; напротив, на новом уровне воз-
рождается концепция активного императора-законодателя 6; впервые
«княжескими зерцалами» затрагивается тема семейной жизни императора
и отношений сына к отцу 7. Обратимся теперь к эпитафии Льва, с тем
чтобы выяснить, насколько были им восприняты наставления Василия.
Следуя правилам риторики, оформившимся еще в античной литературе,
и прямо ссылаясь на них, Лев начинает свою речь с размышлений о про-
4 Имеется в виду речь Льва на смерть Василия. См.: Vogt A., Hausherr I. Oraison fu-
nebre de Basile I par son fils Leon VI le Sage 11 ОС. 1932. 26. P. 38—79. Опубликован-
ная не так давно статья П. Шрайнера (см.: Schreiner Р. Das Herrscherbild in der
byzantinischen Literatur des 9. bis 11. Jahrhunderts//Saeculum. 1984. 35. S. 132—
151) не затрагивает, как признает и сам автор (Ibid. S. 150), совокупной проблематики
императорского литературного портрета. В статье дан анализ исторических, агио-
графических текстов и эпоса (Ibid. S. 133), а такое жанр, как риторика, остается за
пределами рассмотрения. Исключение не может не составлять эпитафия Льва (Ibid.
S. 135, 139, 142, 148, 149), коль скоро образ Василия помещен в центр статьи (Ibid.
S. 134).
Шрайнер исходит из мысли о том, что Василий и его преемники (Лев и Константин
VII) «совершенно сознательно создали такой образ правителя, который не идентичен
обобщенному императорскому образу или тем более Kaiseridee; напротив, образ пра-
вителя в эту эпоху оказал существенное влияние на Kaiseridee» (Ibid. S. 132—133).
Помимо того, что Шрайнер противоречит себе, признавая чуть ниже влияние Kaise-
ridee на трактовку Львом в эпитафии перехода власти от Михаила III к Василию
(Ibid. S. 142), ответ на вопрос о соотношении отвлеченной Kaiseridee и конкретного
императорского образа возможен лишь после детального сопоставления обеих ипо-
стасей византийской политической мысли. Вместе тем кельнский византинист, вы-
двигая на первый план образ (а не идею), забывает о том, что именно в случае с Васи-
лием создание пропагандистского образа этого императора, очевидно, шло рука об
руку с развитием общих представлений об идеальном монархе, засвидетельствован-
ных «княжескими зерцалами» того же Василия.
5 Чичуров И. С. Традиция и новаторство. . . С. 100.
6 Cicurov I. Gesetz und Gerechtigkeit. . . S. 44—45.
7 Чичуров И. С. О датировке и актуальности. . . С. 177.
107
исхождении 8 Василия, уделяя этому немало места. Рассказ о генеалогии
отца Лев хотя и считает особым сюжетом, но тем не менее обращается
к нему, дабы, по его словам, не оставлять тему совсем без внимания.
Впрочем, отношение самого Льва к благородству происхождения двой-
ственно: «. . .законы энкомия требуют изучения родины и происхождения
(героя), но это, пожалуй, ничего не привнесет (stJvetaeveYxoi) в наш настоя-
щий замысел, ибо известно — кто не может прославиться собственными
делами, те вынуждены запасаться (auXXe-feiv) доблестями рода. . . для
тех же, у кого своих [достоинств] не только в достатке, но и в избытке»,
нет необходимости во внешних 9 добавлениях к похвале. Лев принимает
мнение древних о предпочтительности стоять в начале рода, нежели быть
к нему возводимым, но вместе с тем не может удержаться от констатации
собственной родовитости; как бы ни было велико наше богатство, наше
происхождение ни в чем ему не уступает; Василий «блистал как импера-
торской славой, так и древностью рода» (7]dvsxa&ev -feved). Энкомиаст тонко
различает между прямой и опосредованной принадлежностью к импера-
торскому роду: пусть Василий не происходит из царского рода, разъяс-
няет Лев, — честь ему, раз он достиг такой славы; к тому же, продолжает
автор, Василий был богат и славой рода, который возводится к Арсаки-
дам, а они императорского семени, так как источник их крови от потом-
ков Артаксеркса; отпрыском этого рода и является, по мысли Льва, Васи-
лий 10.
Иначе у самого Василия. Вопрос о благородстве происхождения как
достоинстве не стоял перед ним. Наименование одной из глав его трак-
тата «О благородстве» (гл. 58) может ввести в заблуждение, поскольку
речь в ней идет не о знатности по крови, но о телесном совершенстве
(4] тоб ашрато? eofeveta). Проблема, которую решает Василий, иного свой-
ства: для него было важным указать на необходимость сочетать физиче-
скую и духовную красоту в смысле античного идеала совершенства (хаХо-
xdya&ia). Недаром он завершает этот раздел словами? «Украшение тела —
это красота (xdXXo;), сила, здоровье, а души — разум, добрый (dvaifo;) нрав
и совершенство добродетелей» и. Повторим: Василий вообще настороженно
относился к родственным связям (фундаменту знатности), отдавая предпо-
чтение дружбе12.
Даже то, что Лев противопоставляет родовитости, опять-таки не сов-
падает с рассуждениями Василия, «сталкивающего» телесное благородство
с духовным совершенством. В эпитафии обосновывается предпочтитель-
ность прославиться собственными делами и собственными достоинствами,
причем духовность последних не акцентируется Львом. Более того, в па-
негирике Льва появляется и новое противопоставление: происхождение, не
уступающее богатству. И самое главное: несмотря на двойственность
оценки родовитости Львом, он все же счел нужным не только привести
сложную и, кстати сказать, ложную генеалогию Василия, но и «доказать»
ее царственность. Знатность сама по себе, видимо, уже воспринималась
как достоинство, если Лев признает возможным использовать родовую
славу, да и сам считает почетным положить начало роду. Внедрение поня-
тия родовитости в византийскую политическую мысль, неоднозначность
ее первоначальной оценки прослежены А. П. Кажданом и по другому со-
® Благородное происхождение независимо от того, рассматривалось оно или нет как
предмет восхваления, принадлежало к традиционным темам античной (греческой и
латинской) риторики. См.: Martin J. Antike Rhetorik; Technik und Methode. Mun-
chen, 1974. S. 200—202.
9 Именно как «внешние» у Льва) черты в характеристике героя классифици-
руются античной риторикой благородство происхождения, богатство, красота. См.:
Ibid. S. 200.
10 Vogt A., Hausherr I. Oraison funebre. . . 42.21.—46.9.
11 PG. 107. LII B.
12 «Радуйся заботящимся о тебе друзьям, как истинным, больше, чем родственникам.
Часто малых дел ради злоумышляли родственники против родственников» (Ibid.
XXVII А—В).
108
чин опию Льва — «Тактике» 13. Отношение к родовитости, таким образом,
•отличает позицию Льва от адресованных ему наставлений Василия.
Нам уже приходилось отмечать, что традиционное для позднеантичной
и ранневизантийской политической мысли представление об императоре-
полководце было утрачено в VII—начале IX в. и еще не возрождено
«княжескими зерцалами» Василия 14. Процесс «демилитаризации» импе-
раторского идеала отражен не только ими, но и развитием официальной
императорской титулатуры, из которой после Ираклия (610—641) исчезают
привычные эпитеты «победитель» и «триумфатор» 15 16 Перемены происходят,
по всей видимости, в правление Льва, известного, кстати сказать, своим
интересом к теории военного дела 1в. О них свидетельствует выделение
Львом среди обилия тем, предназначенных в эпитафии для прославления
Василия, именно военных сюжетов: «знаки побед над врагом», чужезем-
ные народы, добровольно склоняющие колена перед Василием, истреб-
ление пытавшихся восставать против повиновения 17. Среди достигавших
вершин власти Лев не видит никого, кроме Василия, кто, «простирая длани
надо всеми частями света, отражал самых грозных противников»; какой
Геракл, спрашивает автор далее, прозванный греками «отвращающим зло»,
так очистил вселенную от насилия; на какое число и каких народов, вос-
клицает Лев чуть ниже, поднимал Василий руку, дабы они почувствовали
власть 18.
Даже прославление доброты и человеколюбия в своем герое Лев счи-
тает нужным связать с военной темой. Как ни парадоксально утверждение
Льва, но Василий если и брался за оружие, то лишь для того, чтобы вы-
сказать благосклонность (дотртотцта) противнику, терпящему в итоге
поражение, ведь Василию, уверяет Лев, нельзя было противостоять;
изменивший свое умонастроение враг встречал сострадание и текли ему
«потоки человеколюбия и спасения» 19. Военные успехи Василия под-
черкиваются и тем, что Лев приписывает ему возрождение «золотого века»
в империи, полуразоренной как самими ромеями, так и иноземцами 20.
Неудивительно, что именно у Льва в формуле социальной стратификации
(панегирист перечисляет слои византийского общества, на которые рас-
пространялось попечение императора) отношение к военной службе ста-
новится одним из социальных критериев: подданные «чуждые» (ayeuotot)
военных дел. . . живущие под оружием (sv orckois), правящие и управляе-
мые» 21. Актуализации социальной роли императора как полководца
отвечает и возвращение в официальную императорскую титулатуру, из-
вестную по законодательным актам Льва (новеллам), эпитетов «победи-
тель» и «триумфатор» 22.
Возрастание интереса к военной тематике засвидетельствовано, как
уже говорилось, и творчеством самого Льва, составившего в молодости
так называемые «Проблемы» (состоящий из вопросов и ответов военный
трактат) и позже вернувшегося еще раз к этому жанру в «Тактике» 23.
Именно в «Тактике» Лев обосновывает приоритет военных забот в деятель-
ности императора: если прочие государственные дела, полагает венценос-
ный писатель, понесут некоторый ущерб, то в этом еще нет такой уж боль-
13 Каждая А. П. Социальный состав господствующего класса Византии XI—XII вв.
М., 1974. С. 30—31. См. там же и о богатстве как социальном критерии в «Тактике»
Льва.
11 Чичуров И. Место «Хронографии». . . С. 78—79; Он же. Традиции и новаторство. .
С. 100.
15 Rosch G. ’'Очоуа. (Jaaileia?. Wien, 1978. Anh. 2 (Liste der Titelworter).
16 Hunger H. Op. cit. Bd. 2. S. 331 f. Своей «Тактикой» Лев не просто продолжает тра-
дицию, но возрождает ее, обращая внимание читателя на существующую в жанре
лакуну (см. об этом ниже).
17 Vogt A., Hausherr I. Oraison funebre. . . 60.24—29.
is Ibid. 58.14-22.
Ibid. 58.1-7.
«о Ibid. 58.23—30.
31 Ibid. 62.3—5.
22 Noailles P., Dain A. Les novelies de Leon VI le Sage. P., 1944. P. 11.3—5 (I. 3—5)
23 О «Проблемах» и «Тактике» см.: Hunger Н. Op. cit. Bd. 2. S. 331—333.
109
шой беды, но если придет в упадок полководческое искусство, то дела
ромеев, уверяет автор, настолько ухудшатся, насколько опыт нынешнего
времени делает это очевидным для всех 21 * * 24. Отметим попутно, что при-
надлежность к военной верхушке в «Тактике» Льва предполагает знат-
ность происхождения, о чем говорит его рекомендация назначать стра-
тегами «благородных» 25 26.
Несколько необычным представляется выделение из постулируемого,
но не раскрываемого Львом полностью обилия сюжетов темы строитель-
ства. Лев указывает на «отеческую заботу (Василия. — И. Ч.) о построй-
ках», строительство новых домов от основания и ремонт старых, становя-
щихся краше, чем прежде 2в. Разумеется, строительная деятельность
могла использоваться императором в политических целях как средство
пропаганды 27. Хорошо известно, что она становилась иногда основной
темой прославления императора, как, например, в трактате Прокопия
«О постройках» 28 *. Но все же об этом не говорят «княжеские зерцала»;
в императорской титулатуре нет эпитетов, которые можно было бы прямо
связать со строительной деятельностью, являвшейся слишком конкрет-
ной сферой, чтобы быть отраженной на столь обобщенном уровне, как
политическая мысль и титулатура. Поэтому мы не находим и в трактатах
Василия, содержащих обобщенные советы Льву, аналогичных сюжетов,
остававшихся элементом императорской пропаганды в других жанрах
(энкомиастика, историография 28).
Иначе обстоит дело с регламентацией и характеристикой взаимоотно-
шений императора с церковью, что засвидетельствовано и титулатурой,
и «княжескими зерцалами», и прочими литературными жанрами. Следова-
тельно, оправданна попытка проследить за тем, как виделись Василию
и Льву обязанности императора перед церковью. Определяя место веры
в идеале императора, Василий призывает Льва верить в воплощение божь-
его слова, «как учит закон твоей матери-церкви» 30. Признаком злобо-
дневности для Василия вопроса о соотношении светской и церковной власти
является включение в «Учительные главы» нового для жанра раздела,
обозначающего позицию императора применительно к клиру (гл. 3.
«О почитании священников»). В этом параграфе Василий развивает далее
мысль о церкви как «матери императора». «Храни разум здравым для пра-
вославных догматов и всецело чти твою мать-церковь, которая вскормила
тебя в святом духе и вместе со мной через Христа в боге возложила на
главу венец. Если ты обязан совеститься и почитать родителей по плоти,
тем более ты должен чтить выше родивших тебя в божьем духе. . . чти
церковь, чтобы и тебя почтил бог, благоговей перед священниками, как
перед отцами духовными и нашими посредниками перед богом. . . По-
21 Leonis imperatoris Tactica / Ed. R. Vari. Budapestini, 1917. T. 1. Prooem. 28—34.
Чуть ниже (Ibid. 55—59). Лев жалуется на то, что в его время военное искусство дол-
гие годы находилось в небрежении, если не сказать совсем было предано забвению, и
отсутствовали даже справочники для назначаемых командовать.
26 На это уже обращалось внимание в византиноведении. См.: Ostrogorsky G. Geschichte
des byzantinischen Staates. 3. Aufl. Munchen, 1963. S. 212 u. Anm. 1; Hunger H. Op.
cit. Bd. 2. S. 332. Правда, А. П. Каждан (Указ. соч. С. 30), использующий это же
место «Тактики» для подтверждения своей мысли об открытости византийской знати
в этот период, делает, в отличие от Г. Острогорского и Г. Хунгера, ударение на двой-
ственности представлений Льва о престижности благородного происхождения.
26 Vogt A., Hausherr I. Oraison funebre. . . 60.24—29. Применительно к Василию эта
тема будет позже развита Константином VII в «Жизнеописании Василия».
27 В качестве одного из примеров анализа этой темы в современной историографии при-
ведем монографию, посвященную строительной политике Константина I (306—337);
См.: Siissenbach U. Christuskult und kaiserliche Baupolitik bei Konstantin: die An-
fange der christlichen Verknupfung der kaiserlichen Representation am Beispiel der
Kirchenstiftungen Konstantins. Bonn, 1977.
28 Hunger H. Op. cit. Bd. 1. S. 294—295.
28 Ср., например, использование Феофаном упоминаний о строительной деятельности
императоров для прославления Юстиниана II (565—578) и скрытой критики Юстини-
ана I (527—565). См.: Чичуров И. С. Феофан Исповедник — компилятор Прокопия //
ВВ. 1976. 37. С. 70.
30 PG. 107. XXI В.
110
добно тому как справедливо, чтобы из-за тебя почитались и твои слуги,
лак же благочестиво, чтобы из-за бога чтили и его священников. И как
почитание их восходит к богу, так непочитание их гораздо больше (чем
непочитание императорских слуг. — И. Ч.) гневит бога» 81. Два момента
является здесь ключевыми. Во-первых, указание на причастность церкви
к венчанию императора. Во-вторых, декларирование преимущественного
(по сравнению со светской администрацией и родителями) почитания
клира.
За, казалось бы, сугубо традиционной сентенцией, утверждающей
мысль о богоизбранности императора, скрывается вполне конкретная
процедура императорского церемониала. Когда Василий говорит о том,
что церковь вместе с ним возложила на Льва венец, то он имеет в виду
процедуру коронации правящим императором своего соправителя (в дан-
ном случае Льва). Согласно церемониалу, император получал на амвоне
св. Софии из рук патриарха императорский венец и возлагал его на голову
соправителя. Г. А. Острогорский, обстоятельно изучивший развитие
византийского обряда коронования, отмечает как новаторство (в отличие от
ранневизантийского периода) участие патриарха в коронации соправителя.
Описание обряда, упомянутого Острогорским, содержится в трактате
Константина Багрянородного «О церемониях» и относится, по мнению
югославского византиниста, к коронации одного из сыновей императора
Феофила (829—842): рано умершего Константина (829—830) или непо-
средственного предшественника Василия на константинопольском троне
Михаила III (839—840) 31 32. Тем самым не исключено, что слова Василия
с возложении венца императором и церковью на соправителя являются
откликом на сравнительно недавние (30—40-е годы IX в.) изменения
в императорском церемониале.
Попытка конкретизировать в теоретическом трактате («Учительных
главах») соотношение светской и церковной властей, несомненно, связана
с политической и идейной борьбой вокруг актуального в это время вопроса
об объеме и координации власти императора и патриарха. На «Учительных
главах» сказалась та же тенденция расширить сферу влияния патриарха,
что была чуть позже воплощена Фотием в юридическом памятнике «Иса-
гоге» 33.
Какой была реакция Льва на соперничество церкви и государства?
Вместо того чтобы разграничивать власть императора и патриарха,
следуя в этом рекомендациям «Исагоги», Лев, напротив, сближает их:
«. . .благодать императорской власти (paaikeia?) ненамного отстоит от
священства (lepioaoviq;)» 34. Лев не может обойти молчанием одно из самых,
с его точки зрения, знаменательных и, более того, «божественнейших»
деяний Василия, останавливаясь подробно на изложении событий: вернув
из ссылки патриарха, Василий упрочил мир в церкви, давно уже находив-
шейся в состоянии междоусобной войны 35. Эпитафия Льва подчеркивает
незаурядные заслуги именно Василия. Распри в церкви, начавшись еще
до его воцарения, ширились, и казалось, нет от них исцеления, пока он,
31 Ibid. XXIV А—В. О почитании священников как родителей см. также и во «Втором
поучении» Василия (Ibid. LVII С). Об индивидуальной подоплеке перенесения на
отношения императора к церкви метафорической пары «мать-отец» см.: Чичуров И.
О датировке и актуальности. . . С. 176—177.
32 Правда, Острогорский допускает и более раннее возникновение церемонии (в на-
чале VII столетия), не подкрепляя, впрочем, своего предположения ссылками на
источники. См.: Острогорский Г. А. Эволюция византийского обряда коронования //
Византия, южные славяне и Древняя Русь, Западная Европа: Сб. ст. в честь
В. Н. Лазарева. М., 1973. С. 35—37, 40.
33 О тенденции «Исагоги» см.: Hunger Н. Op. cit. Bd. 2. S. 454—455. Мы не касаемся
здесь возможности использовать совпадение концепций в «Учительных главах»,
предположительно приписываемых Фотию, и в «Исагоге» для атрибуции трактата,
дошедшего под именем Василия. Это специальная задача.
3* Vogt A., Hausherr I. Oraison funebre. . . 74.15—17.
35 Ibid. 62.6—64.4. Лев имеет в виду возвращение Василием сначала из ссылки в 875—
876 гг., а затем и на патриарший престол в 877 г. Фотия, которого сам Лев сместил
незадолго до написания эпитафии.
Ш
«обильный разумом», не устремил все свои помыслы к богу и не положил
вместе с ним конец вражде 36. Лев прославляет в своем предшественнике
основанную на сближении императорства и священства функцию монарха-
судьи и миротворца в церкви. Роль Василия в церковных делах оказыва-
ется, согласно Льву, активней той, какую определял для идеального го-
сударя сам этот император.
Противопоставление «княжеских зерцал» Василия и эпитафии Льва
будет плодотворнее, если наряду с различиями между анализируемыми
сочинениями проследить и черты сходства. Действительно, наличие
генетических связей, отражаемых не в последнюю очередь повторением
общих сопоставляемым памятникам сюжетов и положений, позволяет
рассматривать выявленные расхождения как признак эволюции.
Нам уже приходилось обращать внимание на возрождение «Учитель-
ными главами» интеллектуальных достоинств (образованности, ума,
мудрости) в облике идеального императора 37. Лев продолжает эту тен-
денцию своей трактовкой конкретного примера Василия. В его характе-
ристике постоянно отмечаются «блестящий ум», мудрость врачевания им
душ и тел, «сила прозрения полезного», величие в помыслах, наконец,
роль Василия как «глашатая и учителя благочестия» 38. Еще одна осо-
бенность, объединяющая представления Василия и Льва об идеале мо-
нарха, — совпадение взглядов на активность императора. Понимание
добродетели Василием подразумевает осуждение праздности: «. . .считая
вялость (oxvo?) достойной порицания, мы воздаем хвалу трудам» 39. «Ради
кого ты возвеличиваешь государство, — добавляет он в другом месте, —
тех ради не уставай трудиться» 40. Во «Втором поучении» Василий при-
зывает Льва: «не пребывай в бездеятельности, ибо праздность порождает
недуги души и тела» 41. Восприняв отношение своего предшественника
к праздности, Лев идет дальше, сочетая в единой характеристике ум и
активность: Василий отмечен «деятельным умом» (тф Враатт^рсю -п); Siavoia;);
никто, подобно ему, не «держал в ночи ум бодрствующим. . .» и не был
«днем энергичен в делах», «скор претворять замысел в дело»; император-
ская власть была Василию наградой за его труды; сладки плоды его не-
устанных трудов и больших забот; наконец, по смерти он обретает от-
дохновение благодаря своим «трудам на благо божественной паствы» 42.
О возрастании роли императора-законодателя и усилении юридиче-
ского аспекта в «княжеских зерцалах» Василия мы уже писали специ-
ально 43. Этой тенденции отвечает стремление Льва представить Василия
идеальным приверженцем справедливости, с которым не могут сравниться
даже легендарные Эак и Радамант (судьи в Аиде) 44.
И в другом Лев следует за Василием. Византийские «княжеские зер-
цала» до «Учительных глав» не касаются внешнего облика императора.
Правда, представления о необходимой царственности облика засвидетель-
ствованы византийской исторической литературой 45. Собственно, в «кня-
жеских зерцалах» тема появляется впервые у Василия, один из разделов
в трактате которого озаглавлен «О красоте тела» (гл. 53). Конечно же
автор отдает в этой главе предпочтение красоте духовной, но физическое
совершенство, пусть даже в оппозиции к совершенству духовному, все же
Ibid. 62.18—21.
37 Чичуров И. С. Традиция и новаторство. . . С. 96—98.
38 Vogt A., Hausherr I. Oraison funebre. . . 46.24—26; 56.26—27, 29; 62.18—21; 74.18—
21.
39 PG. 107. XXIV D — XXV A.
«о Ibid. XXXVI A.
41 Ibid. LX в.
42 Vogt A., Hausherr I. Oraison funebre. . . 48.7—8; 58.8—11; 46.18—19; 76.20—21 24—
25.
43 Cicurov I. Gesetz und Gerechtigkeit. . . S. 44.
44 Vogt A., Hausherr I. Oraison funebre. . . 60.1—5.
45 Чичуров И. С. Место «Хронографии». . . С. 70—71. Там же см. о тенденции к обобще-
нию и деконкретизации в описании внешних признаков власти на протяжении vi—
начала IX вв.
112
существует для него как предмет размышлений. Напомним, что, несмотря
на весь скепсис Василия по отношению к красоте плоти, он тем не менее
видит истинное благородство в единстве благородства души и тела (гл. 58
«О благородстве»). Учитывая незаурядные физические данные самого
императора, хорошо известные по описаниям византийских историков X в.,
нетрудно увидеть в актуализации им темы отражение авторской индиви-
дуальности. И Лев не мог промолчать о неординарности внешнего облика
Василия, отметив, что тот и по «красоте тела» достоин быть императором 46.
Как и Василий, Лев сохраняет противопоставление телесного и духовного
совершенства: он считает, что ему было бы легко рассказывать о физической
красоте императора, но он предпочитает не делать этого, поскольку Ва-
силий отличался красотой души 47.
Мы не останавливаемся специально на анализе тех из употребляемых
Львом характеристик, традиционность и присутствие которых в «княже-
ских зерцалах» на всем протяжении истории жанра не вызывают сомне-
ний: доброта и человеколюбие Василия 48, его забота о бедных 49 * 51, хри-
стианское уничижение императора 60.
Подведем итоги сказанному. «Княжеские зерцала» и ораторская проза
принадлежат различным жанрам. Если первые направлены на обобщенную,
деконкретизованную пропаганду императорского идеала, то риторика,
хотя и преследует цели пропаганды, имеет дело с конкретным примером.
Различны и адресаты этих жанров: «княжеские зерцала» предназначены,
по своему определению, императорам, тогда как речи ориентированы на
сравнительно широкий круг читателей и слушателей. Соответственно
сопоставление сочинений, принадлежащих разным жанрам, требует спе-
циальных оговорок. Правомерность и плодотворность сравнительного
анализа «Учительных глав», «Второго поучения» и эпитафии Льва обос-
новывались вышеследующими доводами. Лев был знаком с представле-
ниями Василия об императорской власти и, имея в виду прославление
конкретного императора, должен был (осознанно или неосознанно) реа-
гировать на них, по крайней мере, как на существующие. Перспективность
сопоставления гарантировалась и тем, что речь Льва посвящена не просто
императору, но самому Василию. Вероятность расхождений в воззрениях
Василия и Льва велика, если учесть сложность как собственно сюжета,
так и отношений между отцом и сыном. Добавим к этому: в 888 г., когда
создавалась эпитафия, Лев, как самостоятельный император, еще не имел
собственной исторической ретроспективы, исходя из которой он мог бы
оценивать Василия. Следовательно, предназначенные Льву наставления
Василия приобретали для первого из них тем большее значение, послужив
отправным пунктом и системой ценностей в характеристике второго.
Помимо идеальной схемы, Лев имел дело и с конкретно-исторической де-
ятельностью Василия, которую ему предстояло использовать для прослав-
ления и только прославления своего предшественника.
Суммируем теперь расхождения между «княжескими зерцалами» и
эпитафией, выявленные нами на стыке идеального и конкретно-историче-
ского. Появление в эпитафии подробного родословия Василия отличает ее
от осторожной трактовки темы благородства в «Учительных главах»,
где мы находим лишь противопоставление благородства плоти благо-
родству духа. Включение темы благородства в прославление императора
открывает новый этап в развитии феодализированных представлений
о государственной власти. Эпитафия, так же как и «Тактика» Льва 61,
отразила существование в Византии на рубеже IX—X столетий знатных
по происхождению. Вместе с тем царская генеалогия Василия наряду
с ее социальным содержанием имела, по всей видимости, и политический
46 Vogt A., Hausherr I. Oraison funebre. . 48.7—9.
47 Ibid. 48.10—17.
48 Ibid. 58.1—7.
49 Ibid. 60.6-8, 76.29—30.
69 Ibid. 76.22-23.
51 Каждая А. П. Указ. соч. С. 30—31.
8 Византийский временник, т. 50
ИЗ
смысл: служить идеологическим обоснованием (или оправданием) за-
хвата им власти.
Возрождение в представлениях об императоре военной тематики,
отличающее эпитафию от «Учительных глав», объясняется обстоятель-
ствами троякого рода: конкретно-историческими, историко-идеологи-
ческими, индивидуальными. Военные успехи Василия хорошо известны,
и мы лишь кратко перечислим их, для того чтобы показать, насколько
сюжеты монодии обусловлены в данном случае исторической реальностью.
Уже в первый год правления Василия Византии удается упрочить свое
положение на Балканах после восстановления византийского суверенитета
на восточном побережье Адриатики в результате успешной экспедиции
византийского флота к осажденному арабами Дубровнику. На 872 г.
приходится разгром павликиан и их цитадели Тефрики на востоке импе-
рии. Вообще правлением Василия (точнее, с 873 г.), несмотря на скромность
успехов, все же начато планомерное продвижение Византии на ее восточ-
ных границах. В 876 г. к Византии присоединяется Бари; империя, хотя
и не смогла противостоять захвату Сиракуз на Сицилии арабами в 878 г.,
тем не менее прочно закрепляется на юге Италии; на 7 лет византийцы
отвоевывают у арабов Кипр 5а. Как видим, военная деятельность Василия
давала Льву все основания для ее прославления. Появлению военных
сюжетов среди специально выделенных тем энкомия 53 способствовало
и общее развитие самих представлений об императорской власти. Послед-
нее отражено возвращением эпитетов «победитель» и «триумфатор» в офи-
циальную императорскую титулатуру, а также актуализацией темы через
военные трактаты Льва, связавшего ее, кстати сказать, с родовитостью.
Социальной подоплекой этой эволюции была, по всей видимости, тен-
денция к зарождению феодальной родовой знати, идеалы которой пред-
полагают сочетание родовитости и воинских доблестей. Нельзя не учиты-
вать и личный интерес Льва к теории военного дела, засвидетельствован-
ный его «Проблемами» и «Тактикой» и, несомненно, повлиявший на рас-
становку акцентов в прославлении Василия.
Сложнее соотношение трактовок церковной темы в «княжеских зер-
цалах» Василия и в эпитафии Льва друг с другом и с исторической дей-
ствительностью. Чтобы понять, насколько лицемерна позиция Василия,
стремившегося в «княжеских зерцалах» представить отношение импера-
тора к церкви и клирикам как к своим духовным родителям, необходимо
кратко напомнить основные события византийской церковной жизни во
второй половине IX в. и роль Василия в них. Он начал свое правление
с того, что сместил в 867 г. Фотия, вернул на патриарший престол Игнатия
и возобновил прерванные при Фотии сношения с Римом 54. Смещение Фотия
не было фактом только церковной истории. Г. Г. Бек склонен видеть в воз-
вращении Игнатия на патриаршество опору узурпатора на круги, оппо-
зиционные его предшественнику Михаилу III 58. Сношения с Римом до-
вольно скоро приводят к разногласиям с папским престолом по поводу
назначения архиепископа для Болгарии из Византии, о чем шла речь на
соборе 869/870 г. в Константинополе 56. Примечательно, что в посланиях
лапе и Игнатия, и Фотия ответственность за ход болгарских дел возла-
гается на Василия 57. В 875 г. император возвращает Фотия из ссылки,
назначает его воспитателем своих сыновей, а спустя два года (после смерти
Игнатия в 877 г.) восстанавливает Фотия на патриаршем престоле 68.
82 Ostrogorsky G. Op. cit. S. 196—198,
83 Vogt A., Hausherr I. Oraison funebre. . . 60. Говоря об обилии тем, предназначенных
для восхваления Василия, Лев называет особо лишь две: военную и строительство»
84 Ostrogorsky G. Op. cit. S. 195.
85 Beck H. G. Geschichte der orthodoxen Kirche im byzantinischen Reich. Gottingen, 1980.
S. 107.
88 Ostrogorsky G. Op. cit. S. 195. Ср. об этом соборе: Beck H. G. Geschichte. . . S. 108—
109.
87 Ibid. S. 109, 112.
88 Ostrogorsky G. Op. cit. S. 199; Beck H. G. Geschichte. . . S. 110. Вторичное поставление
Фотия патриархом Бек объясняет как нежелание Василия создавать новой канди-
датурой третью партию в ослабленной раздорами церкви.
114
Наконец, Василий (еще до смерти Игнатия) сам обращается к папе с прось-
бой о присылке в Константинополь легатов для возрождения мира в церк-
ви 89. Нетрудно заметить, сколь активной была роль Василия в церковной
жизни империи. Добавим к этому, что воцарение Льва, так же как и Ва-
силия, отмечено смещением с патриаршего престола одного и того же
человека — Фотия (в 867 и 886 гг.).
Наставление Василия о сыновнем почтении императора к церкви
подвергается, таким образом, в двукратном низложении Фотия «двойному
отрицанию» отвлеченной дидактической сентенции действительностью:
практика церковной политики Василия, казалось бы, делала для повторяю-
щего эту практику Льва неубедительными его нравоучения. Иными сло-
вами, концепция отношений императора и церкви в «Учительных главах»
и «Втором поучении» не предполагала той активности василевса в церков-
ных делах, которой отличалась практическая деятельность самого Василия.
Различия между «княжескими зерцалами» и эпитафией в этом случае не
сводятся просто к противостоянию обобщенности трактатов и конкрет-
ности темы в эпитафии. Василий в «княжеских зерцалах» и Лев в эпитафии
Василию писали о разном и в разных целях. Если Василий имел в виду,
скорее, институт церкви и такое к нему отношение, какое определяла так
называемая «политическая ортодоксия» 59 60, выражавшаяся на идеологиче-
ском уровне презумпцией благочестия императора, то перед Львом стояла
другая задача. Изображение Василия миротворцем в церкви могло слу-
жить еще одним оправданием его узурпаторства: междоусобица в церкви,
как она излагается эпитафией, возникла до воцарения Василия и пона-
добился именно Василий, чтобы положить ей конец. Вместе с тем идеали-
зация его в церковных событиях создавала выгодный фон для оценки дей-
ствий самого Льва: смещения им за два года до написания эпитафии Фотия
и поставления в патриархи младшего брата Льва Стефана в его неполные
16 лет.
Мы начали с противопоставления теории и практики императорской
пропаганды, имея в виду совокупное развитие византийской политической
мысли на исходе IX столетия. Анализ памятников разных жанров, пред-
ставленных к тому же именами разных, находившихся друг с другом в не-
простых отношениях авторов, показал, что и «княжеские зерцала» Ва-
силия, и риторика Льва сходными элементами и аналогичной направлен-
ностью своей эволюции отражали общее развитие политической мысли
империи. Сопоставимость памятников, разумеется, не исключала рас-
хождений между ними, обусловленных как поступательным развитием
теории, так и изменяющимися нуждами практики.
59 Ibid. S. 111.
60 Понятие «политическая ортодоксия», введенное в современное византиноведение Бе-
ком (см.: Beck Н. G. Das byzantinische Jahrtausend. Miinchen, 1978. S. 87—108), под-
разумевает такое состояние византийского общества, при котором единство империи
предполагает единство культа (Ibid. S. 89), а император делает православие своей
политической (а не религиозно-богословской) задачей (Ibid. S. 92); православие
императора является условием православной церкви (Ibid. S. 98), распространяется
на империю в целом (Ibis. S. 101), а благонамеренность по отношению к императору
отождествляется с благонамеренностью применительно к церкви (Ibid. S. 106). Вер-
ность православию становится идеологической и политической нормой для всей им-
перии, от простого подданного до императора.
8*
Византийский временник, том 50
В. БРАНДЕС
ВИЗАНТИЙСКАЯ АПОКАЛИПТИЧЕСКАЯ
ЛИТЕРАТУРА КАК ИСТОЧНИК ИЗУЧЕНИЯ
НЕКОТОРЫХ АСПЕКТОВ СОЦИАЛЬНОЙ ИСТОРИИ
От византийского средневековья до нас дошло довольно много сочи-
нений апокалиптического содержания х. Надо сказать, что византинистика
всегда обходилась с ними как мачеха и только лишь в последние годы
стал намечаться некоторый интерес к этому важному жанру византийской
литературы. Правда, патристика или новозаветные штудии уже давно
уделяли ему должное внимание, но ведь они — и это естественно — пре-
следовали при этом совсем другие цели, чем византинистика. И все же
именно благодаря этому вниманию мы располагаем сейчас изданиями и
серьезными исследованиями многих византийских апокалипсисов. С дру-
гой стороны, — и это тоже может служить византинистике примером для
подражания — в западной медиевистике давно признано значение апо-
калиптического и эсхатологического мышления для изучения истории.
Достаточно вспомнить борьбу за инвеституру, крестовые походы и в осо-
бенности крупные ереси и формирование нищенствующих орденов. Сла-
висты, исследовавшие многочисленные славянские апокрифы, обращались
иногда к византийским оригиналам. И только в византинистике в узком
смысле слова приходится констатировать дефицит подобных исследований.
Только в самые последние годы к этим сложным сочинениям обратились
наконец византинисты — Леннарт Райден, Кирил Манго, Джон Вертли и
Поль Александер: именно последний заложил фундамент для научного
изучения византийской апокалиптики. Так или иначе, исследования в этом
направлении на материале византийского ареала только начаты. Многие
из них еще не изданы; чтобы убедиться в том, как много еще предстоит
поднять нетронутого материала, достаточно бегло взглянуть на каталоги
рукописей больших библиотек. Из-за этого затрудняется и работа с уже
изданными текстами; при нынешнем состоянии исследований очень трудно,
а часто и вовсе невозможно установить литературные зависимости.
Византийская апокалиптика — органическое продолжение традиций
древней позднеантичной церкви, которые, в свою очередь, были основаны
на иудейской апокалиптике. Отработанные в них топосы и обороты мысли
1 Обзор сохранившихся апокалиптических текстов средневизантийского времени см.
в работе: Brandes W. Die apokalyptische Literatur /7 Die Quellen zur byzantinischen
Geschichte vom 4. bis zum 9. Jahrhundert I Hrsg. F. Winkelmann (в печать выходит
в Берлине в 1988 г.). Основы исследования византийской апокалиптики заложены
в работах П. Александера Alexander Р. J. The Byzantine Apokalyptic Tradition /
Ed. with an introd, by D. de F. Abrahamse. Berkley; Los Angeles; L., 1985; Idem.
Religious and Political History and Thought in the Byzantine Empire. Collected Stu-
dies. L., 1978; Idem. The Oracle of Baalbek. The Tiburtine Sibyl in Greek Dress. Wash.,
1967; Idem. The Medieval Legend of the Last Roman Emperor and its Messianic Ori-
gins // Journal of the Warburg and Courtauld Institutes. 1978. N 41. P. 1—15. Cm.
также: Mango C. Byzantium. The Empire of New Rome. L., 1980. P. 201 ff.; McGinnB.
Visions of the End. Apocalyptic Traditions in the Middle Ages-, N. Y., 1979. P. 66 ff.;
Wortley J. The Literature of Catastrophe 11 Byzantine Studies / Etudes byzantines. 1977.
N 4. P. 1—17.
116
использовались затем настолько гибко, что применялись, не требуя изме-
нений, на протяжении столетий к самым разным общественным и полити-
ческим отношениям, так что всякий раз казались современникам актуаль-
ными и злободневными.
В этом смысле византийская апокалиптика — очень важный для
византиниста вид источников, который, как никакой другой, позволяет
понять представления византийцев и разглядеть существенные особен-
ности византийской цивилизации. В апокалиптических сочинениях от-
ражены такие элементы миросозерцания и самосознания широчайших
кругов населения империи, взгляды, проблемы и желания, о которых мало
или совсем ничего не сообщают другие письменные источники. В присущих
этому жанру оборотах, образах, сохранившихся с древности формулах
часто выражались глубинные подсознательные представления народных
масс в разные периоды византийской истории.
Прежде чем проиллюстрировать сказанное на материале нескольких
апокалиптических сочинений VII—IX вв., я хотел бы добавить несколько
слов о значении апокалиптики для византиноведения. На мой взгляд,
можно назвать по меньшей мере три области, в которых изучение этого
вида источников играет важную роль.
1. Иногда — к сожалению, не очень часто — апокалиптические va-
ticinia ex eventu 2 дают подробную информацию о событиях, которой нет
ни в каких других источниках. Этим мы обязаны своеобразному литера-
турному построению апокалипсисов — и иудейских и основанных на них
христианских. Большая их часть строится как рассказ о видении какого-
либо важного лица из Ветхого и Нового заветов (например, Даниила,
Еноха, Иоанна — автора канонического апокалипсиса в Новом завете)
или же кого-то из отцов Древней церкви (например, Мефодия Патарского,
Иоанна Златоуста и т. д.). В форме будущего времени дается обзор всей
истории; начиная со времени действительного автора, скрывающегося
за древним псевдонимом, изложение совершившихся событий переходит
в настоящее предсказание. Обнаружить в тексте такой поворотный пункт
особенно важно, кроме всего прочего, для датировки.
Чтобы придать своему сочинению убедительность и правдоподобие,
анонимные авторы часто используют исторические факты, преподнося
их всякий раз в форме vaticinia ex eventu (пророчество об уже свершив-
шемся событии). Так, например, Поль Александер на основании изучения
одного старославянского апокалипсиса Даниила, представляющего собой
перевод ныне утерянного грекоязычного оригинала сицилийского про-
исхождения, смог восстановить такие детали касательно арабских нападе-
ний на Сицилию в первой половине VIII в., которые ни из каких других
источников известны не были 3. А одна интерполяция в греческой версии
апокалипсиса Псевдо-Мефодия и пассаж из «Последнего видения пророка
Даниила» могут, по всей видимости, пролить свет на исторические события
накануне последней большой осады Константинополя арабами в 716—
717 гг.4 Однако эти примеры скорее исключения, чем правила; в боль-
шинстве же апокалипсисов простая идентификация событий и лиц пред-
ставляет немалые трудности.
2. Нельзя не принимать во внимание апокалиптические тексты или —
шире — апокалиптическое мышление византийцев при интерпретации
сочинений самого разного характера. Богословы и историки, поэты и
авторы писем цитируют апокалипсисы, используют их метафоры и топосы
там, где современный историк меньше всего этого ожидает. Тогдашняя
же читающая публика наверняка улавливала такие вещи без труда, так
2 Ср.: Osswald Е. Zum Problem der vaticinia ex eventu // Zeitschrift fur die alttestament-
liche Wissenschaft. 1963. N 75. S. 27—44.
3 Alexander P. J. Les debuts des conquetes arabes en Sicilie et la tradition apocalyptique
byzantino-slave // Bolletino del centre di studi filologici e linguistic! Siciliani. 1973.
Ns 12. P. 7-35.
4 Lolas A. Die Apokalypse des Pseudo-Methodios. Meisenheim/Gl. 1976. Beitrage zur
klassischen Philologie. Bd. 83. S. 120; Schmoldt H. Die Schrift «Vom jungen Daniel»
und «Daniels letzte Vision». Theol. Diss. Hamburg, 1972. Кар. 36—37. S. 130.
117
что специальных пояснений не требовалось. Особенно хотелось бы отме-
тить значение подобных сочинений для историографии, на которой пре-
имущественно основывается наше представление об истории Византий-
ского государства. Что Прокопий Кесарийский постоянно использовал
в своей «Тайной истории» апокалиптические топосы, стремясь показать
сходство Юстиниана с антихристом, стало уже общеизвестным в византи-
нистике со времени посвященных этому вопросу исследований Б. Рубина 5 6 7.
Но, что то же самое имеет место и у Агафия или Феофилакта Симокатты,
известно гораздо меньше ®. Апокалиптические мотивы, а часто даже и
прямые цитаты из апокалипсисов обнаруживаются и в исторических со-
чинениях Феофана и патриарха Никифора. Дело не в том, что Феофан,
например, называет императора Константина V «предтечей антихриста»
вот гораздо более интересный пример: в 715 г. (вероятно, осенью) арабы
под началом Масламы захватили ряд городов на западе Малой Азии.
Феофан и Нпкифор подробно сообщают о захвате Пергама, следуя одному
и тому же источнику, ибо выражения их совпадают дословно. Этот общий
источник — сирийского происхождения и апокалиптического характера
либо же в нем, в свою очередь, использован какой-то сирийский апокалип-
сис. Точнее выяснить это едва ли возможно, поскольку источник обоих
византийских историков утрачен. Повествуется здесь о чудовищных це-
ремониях, устроенных византийскими защитниками города, решившими
прибегнуть к магии, чтобы отразить врага. Детальное изображение этих
церемоний часто расценивалось исследователями как доказательство
того, что в VII и VIII вв. в Византии продолжали существовать и практи-
коваться языческие обряды, и на этом строились далеко идущие выводы.
На самом же деле сообщение о Пергамских событиях у Феофана и Ники-
фора почти дословно совпадает с традиционным описанием апокалипти-
ческих народов Гога и Магога (которые с IV в. н. э. отождествлялись
в сирийском регионе с гуннами). Достаточно сравнить его с соответствую-
щими отрывками из сирийской христианской легенды об Александре, ив
«Беседы», ошибочно приписываемой Ефрему Сирину, из «Хроники» Дио-
нисия из Тельмары 8.
3. Византийские апокалиптические сочинения играют в высшей ста
пени важную роль еще и в третьем отношении — я уже упоминал об этом
выше, — а именно при исследовании менталитета, основ миросозерцангя
населения Византии — именно населения, не обязательно совпадающего
с правящим классом, хотя последний может и включаться в это понятие.
Разумеется, византийские апокалипсисы, т. е. апокрифы, написанные
в виде откровения, предназначались для публики, умеющей читать, но
огромное число сохранившихся рукописей и то, что они постоянно копи-
ровались, перерабатывались, актуализировались, широко распространя-
лись, свидетельствует о большом интересе византийцев к этим произведе-
ниям. Определенные темы в них затрагивали жизненные интересы насе-
ления, и именно в связи с этим мне хотелось бы высказать ряд наблюдений
на материале нескольких апокалипсисов VII—IX вв.
Насколько беспокойны были эти столетия для жителей Восточного
Средиземноморья, общеизвестно. Стремительная исламско-арабская экс-
5 Rubin В. Das Zeitalter Justinians I. В., 1960. S. 197 ff.; Idem. // RE. 1957. N 23. S.
527 ff.; Idem. Der Furst der Damonen // BZ. 1951. Bd. 44. S. 469—481; Idem. Der An-
tichrist und die «Apokalypse» des Prokopios von Kaisareia // Zeitschrift der Deutschen
Morgenlandischen Gesellschaft. Bd. 110.
6 Ср., например: Theophylacti Simocattae historiae / Ed. C. de Boor, G. Wirth. Stuttgart,
1972. S. 43.3. ff.; 216.6 ff.; Agathiae Myrinaei historiarum libri quinque I Rec. R. Key-
dell. B., 1967. S. 169.22 ff. Общие соображения по этой проблематике см. также:
Vasiliev A. Mediaeval Ideas of the End of the World // Byz. 1942/1943. T. 16. P. 462—
501; Diehl Ch. De quelques croyances byzantines sur la fin de Constantinople // BZ.
1930. Bd. 30. P. 192—196; Alexander P. J. Historiens byzantins et croyances eschato-
logiques 11 Actes du XIIе Congres international des etudes byzantines. Belgrad, 1964.
T. II. P. 4—8.
7 Theophanis Chronographia / Rec. C. de Boor. Leipzig, 1883. I. 400. 1.
8 Подробнее см.: Brandes W. Apokalyptisches in Pergamon П BS. 1982. T. 48.
118
пансия на Ближнем Востоке, крушение вековых политических, экономи-
ческих и культурных традиций, реальная угроза уничтожения Констан-
тинополя — последнего оплота христианства на пути наступающих ара-
бов — а вместе с ним гибели всего византийского государства — все
это должно было посеять страх, потерянность, панику в головах утратив-
ших привычные ориентиры византийцев. И вот тут как раз апокалиптика
и предлагала осмысление и упорядочение происходящих событий, вос-
принимавшихся как всемирная катастрофа, и тем самым давала возмож-
ность — прежде всего психологическую — преодолеть ужас настоящего
времени и контролировать сознание. Предпосылкой для этого служило
христианское понимание истории как детерминированного процесса,
подчиненного божественному плану спасения. Правда, людям не дано
не только понять смысл, но даже и увидеть очертания этого плана, однако
бог сам иногда открывает избранным мужам в видениях, как будут раз-
виваться последующие события исторического процесса. Свидетельство
тому — пророки Ветхого завета, прежде всего Даниил и Иезекииль.
В Библии и в различных апокрифах описываются знамения, которые про-
возвестят конец истории, конец века сего, и потому во все эпохи войн и
бедствий усматривались эти знамения и настоящее отождествлялось с кон-
цом света. В VII и VIII вв. в Визнтии такие ассоциации были, по всей
видимости, широко распространены. К этому времени относится несколько
апокалипсисов. Один из них, «Апокалипсис Псевдо-Мефодия», был на-
писан в конце VII в. в северной Сирии на сирийском языке 8 9. Его автор,
очевидно, был несторианин. Еще до 700 г. это сочинение было уже пере-
ведено на греческий язык, а немного позже — на латынь. Известны также
армянские, славянские и арабские переводы. Для нас особенно важно то,
что Псевдо-Мефодий актуализирует обширный традиционный материал
«откровений», подробно описывает бедствия и страдания современной
ему эпохи — конца VII в. и предсказывает окончательную гибель Из-
маила, т. е. арабов. В конце света, который вот-вот наступит, ромейское,
т. е. византийское, государство во главе с императором-спасителем унич-
тожит врага.
Несколько апокалипсисов, принадлежавших к циклу «видений Да-
ниила», обнаруживают много точек соприкосновения с «откровением»
Псевдо-Мефодия, причем не только в используемом материале, но и в спо-
собе его подачи. Это так называемая «Диегеза Даниила» 10 11, возникшая,
вероятно, в начале VIII в., «Последнее видение Даниила» и, «Видение
монаха Даниила о семихолмном граде» 12, «Видение Даниила о последнем
времени» 13 и апокалипсис Льва Константинопольского 14 * — все они
появились, по всей видимости, в IX в., но как и большинство «видений
Даниила» опираются на материал VII—начала VIII в. Разумеется, от
этого времени сохранились и другие сочинения, которые мы не привлекаем
здесь только потому, что они либо менее содержательны в интересующем
нас аспекте, либо, как, например, апокалипсис, включенный в житие
Андрея Юродивого 16, представляют собой смесь древних и новых тради-
ций, так что верифицировать отдельные их элементы оказывается чрез-
вычайно трудно.
Одно из важных мест в названных апокалиптических сочинениях за-
нимает фигура так называемого «императора-спасителя», «доброго царя»,
8 См.: Lotos A. Op. cit. Кар. XIII. Ср. также литературу, указанную в работе: Bran-
des W. Die apokalyptische Literatur.
10 Berger К. Die griechische Daniel-Diegese. Leiden, 1976. Text: S. 12—26.
11 'H ёауйтч] opaai? той простои Aavi^X // Ed. H. Schmoldt. Op. cit. Text.: S. 122 —
144.
12 Ibid. S. 190—198.
13 ''Opaais той Aavi-qX icepl той ёо^атои хасрой xat icepl Tijc auvceXela? той aiiovos // Ibid.
S. 202-218.
11 Maisano R. L’apocalisse apocrifa di Leone di Constantinopoli. Neapol, 1975. Text:
S. 67-120.
i6 Ryden L. The Andreas Salos Apocalypse // DOP. 1974. N 28. P. 199—261. Литературу
см. в работе Brandes W. Die apokalyptische Literatur.
119
который придет незадолго до конца света — однако еще во время нынеш-
него эона, т. е. до настоящего конца света, — победит всех врагов ви-
зантийского государства, которые понимаются как враги рода челове-
ческого, и воцарится, установив повсюду прочный мир и всеобщее бла-
годенствие 18.
Это обещанное царство мира и всеобщего счастья не следует смешивать
с тысячелетним царством, во время которого, согласно апокалиптической
схеме конца света, Иисус будет царствовать по своем пришествии вместе
со святыми вплоть до Страшного суда. В отличие от него царство «доб-
рого императора» еще принадлежит к истории, составляя ее кульмина-
ционный пункт.
Первым делом этот государь, который по апокалиптической легенде
объявится совершенно внезапно, «как бы от сна воспрянет. . . как бы
исполин, побежденный вином» (Пс. 77, 65), одержит победу над исмаили-
тами, т. е. арабами, или над всеми вообще врагами империи. Тем самым
(и это любопытный момент византийской политической идеологии) ис-
чезнет причина для существования земной власти, государство вообще
станет ненужным. . . Зло побеждено — и вот после более или менее дол-
гого правления (эти сроки по разному указываются в отдельных апока-
липсисах или в различных рукописях) добрый император отправится
в Иерусалим и там, на Голгофе, в центре мира, вернет богу свою диа-
дему, символ своей власти и земной власти вообще, которую он получил
от бога, а теперь исполнил свое предназначение и во власти больше не
нуждается. Потом он умрет. Существуют несколько иные варианты: он
не умирает или после его смерти появляется его преемник и борется против
Гога и Магога, терпя поражение или же побеждая. Но эти отклонения
для нас сейчас не важны.
Именно этот период — от окончательной победы над мировым злом,
воплощенным в Исмаиле, т. е. в магометанах, и до кончины последнего
императора — изображается в апокалипсисах как некая утопия, как
эпоха, когда исполняются все чаяния народа. Сама формулировка этих
желаний указывает на то, как сильно ощущали византийцы в VII и VIII вв.
недостаток мира, социальной справедливости и неустойчивость своего
существования. Эта византийская эсхатологическая утопия — ибо именно
так следует, вероятно, охарактеризовать подобное представление о про-
межуточном царстве (между этим и следующим эоном) — заключается
примерно в следующем.
В сирийском оригинале апокалипсиса Псевдо-Мефодия, сохранившемся
в Codex Vaticanus Syriacus. 58 и переведенном Полем Александером, это
время описывается так: «И на земле, опустевшей и покинутой ее обитате-
лями, воцарится мир, и оставшиеся из покинувших ее вернутся — каждый
в свою землю и к наследию своих отцов: каппадокийцы и армяне, и кили-
кийцы и исаврийцы и африканцы и эллины и селевкийцы (?). И все оста-
вавшиеся в плену и находившиеся в рабстве как пленные вернутся — каж-
дый в свою землю и в дом своего отца. И на земле, которая была опусто-
шена, люди размножатся, как саранча. . . И будет мир на земле, подоб-
ного которому никогда не бывало, ибо это будет последний мир мира,
приведенного к совершенству. И радость будет по всей земле, и люди сядут
в великом мире и спокойствии, и церкви поднимутся одна рядом с другой,
н города будут построены, и священники будут освобождены от налога,
и все — и клирики, и миряне — будут отдыхать тогда от трудов, и уста-
лости, и мучений. . . (fol. 133 v. — 134 г.)» 16 17.
Греческий переводчик добавляет к этой картине некоторые дополни-
тельные подробности. Мы не будем специально на них останавливаться,
но укажем лишь на имеющиеся параллели: последние дни перед потопом' —
последние дни перед концом света (ср. Матпф. 24.37—38). Как и сама кон-
16 Ср.: Alexander Р. J. The Medieval Legend. . . Р. 1—15; Idem. The Byzantine Apoca-
lyptic Tradition. P. 151 ff.
17 Alexander P. The Byzantine Apocalyptic Tradition. P. 49.
120
депцпя мессианского междуцарствия, эта параллель — продукт поздне-
иудейской мысли 18.
В «Диегезе Даниила» можно обнаружить много общего с апокалипси-
сом Псевдо-Мефодия, но есть также и некоторые различия: «(14) И он
установит великий мир. (15) И возведены будут города, крепости и церкви.
(16) И множество алтарей Сбудет поставлено по всей земле. (17) И даже на
островах будут стоять дома. (18) И умножится урожай хлеба, вина и масла.
(19) И во время того царствования прекратится всякая война на земле.
(20) И при его царствовании все орудия войны будут переделаны в серпы
и ножи и плуги» 19.
«Видение Даниила о последнем времени» также говорит прежде всего
о мире и рисует некоторые новые подробности: «И мир будет на земле,
какого не было от начала мира и, конечно, уже не будет до его конца.
И земля принесет свои плоды, и люди будут есть от плодов земных и го-
ворить: Вот он обратил милостивый взор на народ свой. И его начальники
будут как цари, а его бедные — как богачи. И тогда царь пошлет созвать
святых отовсюду, и повсюду отомстит кровь невинных и преступления
против церквей: правителей же (ap/ovtai) он продаст по два сребренника.
И церкви святых он восстановит, и алтари. И никого не будет, кто совер-
шал пли терпел бы несправедливость во время его царствования. И скипетр
его (т. е. его царствование. — В. Б.) окончится в мире».20
Аналогичная топика содержится и в «Видении монаха Даниила о семи-
холмном граде»: «(16) И тогда откроются сокровища, сокрытые в земле.
(17) И золото и серебро. . . земли. (18) И все станут богаты, и никто не
будет беден. (19) И будет много хлеба и вина на земле и много доброго,
как никогда не бывало. (20) И повсюду на земле будет мир и покой, и никто
не будет ни творить, ни терпеть несправедливости. (21) И царь будет миро-
любив и примет всех христиан в свои объятия, как своих возлюбленных
братьев, и не будет высокомерен, но почтит всех, даруя им денег и при-
станище и покой в своем городе» 21.
Наряду с такими подробными описаниями царства «императора-спа-
сителя» существуют апокалипсисы, в которых эта фаза мировой истории
совсем опускается, а есть такие, в которых она либо коротко упоминается,
либо вместе со всей вышеприведенной топикой переносится в другие места
исторической драмы, предшествующей концу света. Вот два примера тому.
«Последнее видение пророка Даниила» содержит только следующее крат-
кое указание: («55) И когда он возвратится, откроются сокровищницы
земли. (56) И все станут богаты, и никто не будет беден. (57) И земля даст
семикратный урожай. (58) И мечи будут переделаны на орала»22
«Апокалипсис Льва Константинопольского» не повторяет обычную
жанровую схему, но содержит в двух разных местах такие фразы: «. . .В по-
следние дни возведены будут церкви и алтари, и города будут построены,
и пустыни будут заселены» 23. И в другом месте: «И тогда появится другой
добрый и богобоязненный царь (наш последний император. — В. Б.),
и он совершит на земле много доброго» 24.
Клаус Бергер, издатель «Диегезы Даниила» и автор монументального
комментария к ней, подробно проанализировал отдельные топосы, ис-
пользуемые для описания этого мессиански-утопического междуцарствия.
Некоторые из его выводов, сделанные на основании чрезвычайно обшир-
ного материала, относятся также и к нашим сочинениям 25.
Прежде всего нужно констатировать, что все цитированные нами описа-
ния представляют собой в высшей степени общие места. Настолько общие
18 См., например, уже: Jes. 9; 11.
18 См.: Berger К. Die griechische Daniel-Diegese. S. 14.
20 "Opaaa той Aavti]>.. . . 111. 14—20. S. 210—212.
21 Видение монаха Даниила о семихолмном граде. II. 16. sq. S. 194—196.
22 'Н ёз-^атз] срази. . . Сар. 55 sq. S. 136.
23 См.: Maisano R. L’apocalisse. . . S. 68.
24 Ibid. S. 88.
25 См.: Berger K. Die griechische Daniel-Diegese. S. 80 ff.
121
и традиционные испокон веков как для древнееврейской, так и для хри-
стианской литературы, что, на мой взгляд, нельзя говорить о какой-либо
политической соотнесенности этих пассажей, во всяком случае в прямом
смысле. Однако, помимо общих мест, некоторые апокалипсисы, например
псевдо-мефодиевский, содержат и конкретные данные, явно указывающие
на ситуацию второй половины VII в. и потому позволяющие взглянуть-
на тогдашние исторические события глазами простолюдина, представ-
ляющего самые широкие народные массы. Беглецы, беженцы и угнанные
врагами, которые надеются когда-нибудь вернуться на родину, к отече-
скому наследству, пленники, стремящиеся выйти на свободу и вернуться
домой, — все это рисует страдания народа, на земле которого бушуют
войны. Народы эти перечисляются в апокалипсисе поименно: каппадо-
кийцы, армяне, киликийцы, исаврийцы, африканцы и греки.
Как правило, согласно К. Бергеру, государственные учреждения и
чиновники, как светские, так и духовные, как среднего, так и высшего
ранга, в апокалиптической литературе не затрагиваются. В этом смысле
«Видение Даниила о последнем времени» составляет исключение. Здесь
речь идет о том, что «„добрый царь11 продаст архонтов по два сребренника
за каждого» 26 (III. 17). Я не берусь сейчас решить, указывает ли этот
фрагмент на реальный конфликт, имевший место между византийским
населением и государственной администрацией именно в то время, или же
мы имеем здесь дело с очередным, хотя и менее распространенным, апока-
липтическим топосом.
Бросается в глаза явно аграрная ориентация описаний этого утопи-
чески-мессианского междуцарствия. Земля произрастит плоды в изоби-
лии, небывалом прежде, урожай хлеба, вина и масла будет богатым, как
никогда прежде, а согласно «Последнему видению пророка Даниила»,,
земля родит семикратно.
Наряду с этим заметна сильная церковно-религиозная тенденция:
священники будут освобождены от налогов, церкви и алтари будут от-
строены заново или реставрированы.
Известный социально-критический компонент проявляется, на мой
взгляд, там, где идет речь о том, что «бедные будут как богатые» (по «Ви-
дению Даниила о последнем времени») или что «все будут богаты, и никто
не будет беден» (по «Последнему видению пророка Даниила»). Предпо-
сылкой для высказывания подобных надежд должно было быть сознание,,
что общественные богаства распределяются несправедливо.
В заключение я хотел бы заметить, что мои последние замечания не
следует переоценивать, делая вывод, что в византийских апокалиптиче-
ских сочинениях сохранились черты какого-либо сознательно оппозицион-
ного отношения к существующим порядкам, не говоря уже о конкретных
политических требованиях широких масс. Разумеется, этого там нет.
И все же они отражают надежды и желания народа, которые, в свою оче-
редь, являются выражением его социального положения 27.
2,1 ’'Opaoi? той Aavi-rjZ. . . [II. 17.
27 Эта статья повторяет без изменений текст доклада, прочитанного автором 17.12.86»
в ИВ И АН СССР на симпозиуме византинистов социалистических стран.
Византийский временник, том 50
И. П. МЕДВЕДЕВ
’ Гзбтт]!;
КАК ПРИНЦИП СОЦИАЛЬНОЙ СПРАВЕДЛИВОСТИ
У ВИЗАНТИЙЦЕВ
Известно, что любое государство, оставаясь основным орудием полити-
ческой власти в классовом обществе, в более широком смысле понимается
как политическая форма организации жизни общества, как результат
выделения и функционирования публичной власти — особой управляю-
щей системы. В этом своем качестве государство не может не осуществ-
лять и общесоциальную функцию, призванную поддерживать необходи-
мые условия существования цивилизованного человеческого общежития,
так сказать (по Аристотелю) условия «коллективного бытия». Именно этот
элемент общинности, корпоративности государственного организма, «об-
щего дела» особо подчеркивался как первичный древними теоретиками,
которые настаивали на том, что закон должен иметь в виду интересы не той
или иной социальной группы, но всего общества в целом (пифагорейцы,
Платон, Цицерон, Дион Хрисостом и т. д.).
Все эти античные по своему происхождению идеи были унаследованы
политической мыслью византийцев, оказали влияние на формирование
их правосознания и общих задач монархии в социальной сфере. Правовая
система Византии была ориентирована на то, чтобы внедрить в обществен-
ное сознание идею справедливости, на которой якобы основаны все со-
циальные отношения. «Закон получил наименование от справедливости;
справедливость же есть твердая и постоянная воля воздавать каждому при-
надлежащее ему право», — утверждают Василики \ а вслед за ними и
другие памятники > византийского права — гражданского и церковного.
В новеллах императоров неоднократно постулируется благополучие
подданных в качестве самостоятельной задачи государственной власти,
причем античная идея справедливости и равенства объединяется здесь
с восточной — христианской идеей энергетизма и филантропии (ср. также
официально титулование императоров: еберуетт]; и р-еуюто; еоеруетт];1 2).
Так, в Новеллах Юстиниана и его преемников постоянным рефреном зву-
чит мысль об «общей благотворительности», которую император поставил
себе целью, о неусыпных заботах о благе народа, «днем и ночью» терзаю-
щих императора 3. В новелле императора Тиверия от 575 г. главными прин-
1 Bas. 2.1.10=D. 1.1.10. — Об ульпиановском положении suum cuique и его греческом
эквиваленте ехаатш то , ставшем аксиомой всей византийской концепции соци-
альной справедливости, см.: Simon D. Princeps legibus solutus: Die Stellung des by-
zantinischen Kaisers zum Gesetz // Gedachtnisschrift fur Wolfgang Kunkel. Frankfurt
a. Main, 1984. S. 451, 456—457.
3 Hunger H. Prooimion: Elemente der byzantinischen Kaiseridee in der Arengen der
Urkunden. Wien, 1964. S. 157 ff.; Rosch G. ’'О.оиа PaoiXelec : Studien zum offiziellen
Gebrauch der Kaisertitel in Spatantiker und fruhbyzantinischer Zeit. Wien, 1978. S. 48,
109, 139, 169—171. Anh. 2 (Listeder Titelworter).
3 Указание источников см.: Kopstein H. Zu einigen Aspekten der Agrarverhaltnisse im
7. Jahrhundert (nach den juristischen Quellen) // Studien zum 7. Jahrhundert in By-
zanz: Probleme der Herausbildung des Feudalismus. B., 1976. S. 25; Karayannopou-
los I. E. 'H »A(TtxT] #eo>pla тшо Bu^avTiviov. беозаХо^СхТ), 1988. S. 27. xal a?]p. 98.
123
ципами законодательства объявляются otxaioauvr] и cpikav&pamca, причем
определяется и их содержание: «справедливость» — это свойство закона
«воздавать каждому равное и не стремиться ни к чему иному»; «человеко-
любие» — это его же свойство испытывать сострадание и освобождать
испытывающих нужду от трудностей. Далее прямо говорится, что прави-
тельство ставит себе задачей «обеспечить подданным все, в чем они нуж-
даются, устранить нужду и вообще прийти им на помощь» 4.
Все свидетельствует о том, что идея «равенства» в ее основных и тра-
диционных (во всяком случае, у всех народов греко-римской и европей-
ской культуры) ипостасях как равенства имущественного, правового
и естественного, в число которых с распространением христианства вклю-
чился и четвертый элемент — равенство перед богом, глубоко укоренилась
в сознании византийцев, причем всякий раз на первый план выдвигался
то один, то другой аспект этого понятия. В гл. 16 своего «Наставления»
Агапит высказывает в высшей степени радикальную мысль о том, что
слишком большое богатство такое же зло, как и крайняя бедность, и со-
ветует Юстиниану отнять излишки у одних и отдать другим и на место
неравенства установить равенство (кро? 1аотт]та тт;» а»1абт7[та ps-cevex-
tsov) 5 6. Аналогичная мысль содержится в речи Юстина II к Тиверию, где
говорится о том, что власть не должна быть орудием в руках высших со-
словий, что на ней лежит важная социальная задача — содействовать
равномерному распределению материальных благ между общественными
классами, правда, с оговорками, о которых нам еще предстоит сказать в.
Автор трактата VI в. «О политической науке» также развивает свою точку
зрения на роль господствующего класса в государстве (или, точнее, пред-
ставителей этого класса, «лучших людей», которые назначены на должно-
сти архонтов) в том смысле, что они должны не замыкаться в кругу своих
классовых интересов (iStoTtpavretv), а работать на общее благо и играть в го-
сударстве ту же роль, которую на рынке играют агораномы и торговые
инспекторы — «эпопты». Держась на почве закона и справедливости, они
должны защищать народ и не позволять «сильным» действовать в ущерб
закону 7.
Справедливость и принципиальное равенство всех граждан перед за-
коном и судом как краеугольный камень всей концепции права того вре-
мени декларирует византийский законодательный свод VIII в. Эклога,
предписывавшая всем тем, кто поставлен исполнять законы, «воздержи-
ваться от всяких человеческих страстей и выносить решения исходя
из здравого суждения по истинной справедливости; не презирать бедняка,
не оставлять без преследования несправедливо поступающего могуще-
ственного (человека) и не высказывать в преувеличенной форме на словах
восхищения справедливостью и равенством, на деле же отдавая предпочте-
ние как более выгодному несправедливости и лихоимству; а если судятся
две стороны: одна — обладающая большим состоянием, и другая — мало-
имущая, ставить их в равное положение друг к другу и отнимать у иму-
щего настолько больше, насколько они найдут обиженным ущемленного» 8.
По-видимому, не без влияния Эклоги сформировались и «эгалитаристские-
и либеральные идеи» Льва VI Мудрого, мысль о равенстве всех граждан
4 Zachariae a Lingenthal С. Е. lus graeco-romanum. Lipsiae, 1857. Ps. 3. P. 21 sq.
6 Об Агапите см.: Frohne R. Agapetus Diaconus: Untersuchungen zu den Quellen und
zur Wirkungsgeschichte der ersten byzantinischen Fiirstenspiegels: Diss. Tiibingen,
1985.
6 Вальденберг В. Речь Юстина II к Тиверию И Изв. АН СССР. 1928. № 2. С. 125.
7 Valdenberg V. Les idees politiques dans les fragments attribues a Pierre le Patrice // Byz.
1926. T. 2. P. 75. Издатель трактата Анджело Маи приписал его авторство извест-
ному юристу юстиниановского времени Петру Патрикию, и под этим именем трактат
вошел с тех пор в науку, но в последнее время авторство Петра Патрикия отрицается.
См.: Mazzucchi С. М. Per una rilettura del palinsesto Vaticano contenente il dialog©
«Sulla scienza politica» del tempo di Giustiniano 11 L’imperatore di Giustiniano:
storia e mito. Milano, 1978. P. 237—247.
8 Ecloga : Das Gesetzbuch Leons III und Konstantinos V I Hrsg. von L. Burgmann.
Frankfurt a. Main, 1983. S. 164, Z. 52—60.
124
(и из правящих слоев общества, и из управляемых) перед законом, едином
для всех членов общества благе от законов (см., например, его новеллы 27
и 40, трактат о тактике) 9.
Именно с точки зрения приверженности (или отсутствия таковой)
принципу равенства всех граждан перед законом оценивает Михаил
Пселл деятельность императоров, критикуя, например, Константина VIII
за то, что он, умея благодетельствовать подданных лучше любого другого
императора, не соблюдал, однако, в милостях своих «баланса справедли-
вости» (тг,- Sixaioaovt); — «справедливого равенства», согласно пе-
реводу Я. Н. Любарского) и близким своим оказывал благодеяния без
всяких границ, раздавал им золото, как песок, а в отношении людей
от него далеких проявлял эту добродетель в меньшей мере; зато о Констан-
тине X Пселл отзывается одобрительно именно потому, что тот, вступив
на престол, почел своим первым долгом установить равенство и благоза-
коние (1обтт]та xai eovopi'a), искоренить корыстолюбие и ввести умеренность
и справедливость 10 11. Точно так же Михаил Ритор хвалит Мануила Комнина
за то, что тот, согласно ему, постиг истинную суть справедливости, за-
ключающуюся в равенстве всех перед законом (шотцс, iaovojri'a), и поэтому
обращался со всеми одинаково, как с людьми наиболее приближенными
к нему и окружавшими царский трон, так и с людьми самого презренного
сословия («или и не с людьми даже, а, скорее, с червями») и. Чувства ра-
венства и благозакония свойственны были, согласно Атталиате, и Ми-
хаилу V, находя свое выражение в его стремлении одинаково удовлетво-
рять запросы и высшего, сенаторского сословия, и всех других его под-
данных 12. Но, пожалуй, наиболее развернуто представление об iootiqs
как принципе социальной справедливости изложено у Кекавмена.
В своих «советах василевсу» Кекавмен, называя императора «земным
богом» (&ео; ёт'уею;), который, по установившемуся мнению, «не подчиня-
ется законам», тем не менее требует от него равного и справедливого от-
ношения ко всем, особенно в распределении налоговых тягот. «Смотри
на всех,—-говорит он, — и поступай одинаково (sv 6<р&а^р.ф, т. е. бук-
вально «равным глазом» или, согласно переводу Г. Г. Литаврина, «бес-
пристрастно») со всеми, и с сановниками, и с прочими, чтобы не обидеть
зря одних и не облагодетельствовать без истинного основания других, но
чтобы равенство было для всех (!абт:тц<; езта лро; ка^та^)13. И пусть совер-
шивший проступок понесет наказание, пропорциональное своей вине; если
же ты ему выкажешь сострадание и простишь ему грехи, то это дело бо-
жеское и царское. Но ты, конечно, не причинишь горя ни в чем перед тобой
не провинившемуся, а, наоборот, если тебе будет угодно, сотворишь ему
благо; ибо не провинившийся перед тобой заслуживает предпочтения
перед провинившимся» 14 *.
Еще более интересно то место в советах Кекавмена василевсу, где он
предстает прямо-таки «радикальным демократом» (выражение Вальден-
берга, который, однако, применял его к Никулице, а не к Кекавмену 16)
при изложении своих взглядов на природное равенство «всех людей», ибо
они — и василевсы и архонты, и зарабатывающие хлеб своим трудом —
9 Michaelides-Nouaros G. Les idees philosophiques de Leon le Sage sur les limites du
pouvoir legislatif et son attitude envers les coutumes // Mnemosynon P. Bizoukides.
Thessalonoque, 1960. P. 34—35.
10 Michel Psellos. Chronographie ou histoire d’un siecle de Byzance (976—1007) I Ed.
E. Renauld. P., 1926. T. 1. P. 21, 233. См. также рус. пер.: Михаил Пселл. Хроно-
графия / Пер., ст. и примеч. Я. Н. Любарского. М., 1978. С. 19, 168.
11 Regel W. Fontes rerum byzantinarum. Petropoli, 1917. Vol. 1. P. 187. Cp.: Valden-
berg V. Nikoulitza et les historiens byzantins contemporains // Byz. 1927. T. 3. P. 114.
12 Michaelis Attaliotae Historia. Bonnae, 1853. P. 11.
13 Перевод Г. Г. Литавриным этих слов фразой «будь нелицеприятен со всеми», может
быть и глаже в стилистическом отношении, но нам важно было сохранить и само
слово, и понятие iaoxT]?.
14 Советы и рассказы Кекавмена: сочинение византийского полководца XI века /
Подгот. текста, введ., пер. и коммент. Г. Г. Литаврина. М., 1972. С. 274 (Далее:
Кекавм.).
16 Valdenberg V. Nikoulitza. Р. 108.
125
не что иное, как дети одного человека — Адама. Кекавмен рассказывает,
что какой-то негодный старец дал императору Василию II совет держать
народ в бедности (лтш/еое Xaov) 1в, — совет, который показался Кекавмену
коварным, ибо такая политика может возбудить народ против власти и под-
толкнуть его к восстанию. Кекавмен советует рассматривать народ не как
стадо животных (dkoya), с которыми можно делать все что угодно, но как
объединение людей разумных, мыслящих и отлично понимающих, хорошо
или плохо с ними поступают. Поэтому он рекомендует обращаться с наро-
дом осторожно, «со страхом божьим», заботиться о материальном благо-
состоянии военной и сановной аристократии («стратиотов и синклитиков»)
так же, как и простых граждан (ol поХ'Етои) 16 17.
Такая политика, свободная от классового духа, должна была, по мне-
нию Кекавмена, стать предпосылкой единства империи и привести к пол-
ному союзу правительства и народа. «Тогда каждый делом своим, как было
искони установлено, будет служить тебе без ропота», — говорит он, сове-
туя также в налогообложении придерживаться обычая и не вводить новых
налогов, а в судопроизводстве внедрять принципы справедливости. Импе-
ратор должен был сделать так, считает Кекавмен, чтобы его родственники
и вообще приближенные не злоупотребляли своим положением и не выго-
раживали «дурных людей и врагов истины», а, напротив, если придет
к ним человек обиженный, то заступались бы за него 18. Он советует
императору не засиживаться в Константинополе, как в некоем узилище,
а чаще посещать подвластные ему страны, и восточные и западные, с тем
чтобы узнавать о несправедливостях, которые терпят бедные, и защищать
их, в частности, от неумеренных аппетитов сборщиков налогов 19.
Как видим, именно византийская публицистика со всей отчетливостью
поставила проблему отношений между классом богатых и классом бедных,
и эта традиция была продолжена на последнем этапе существования
империи в творчестве таких публицистов, как Фома Магистр, Николай Ка-
васила, Димитрий Кидонис 20, но прежде всего в «Диалоге богатых и бед-
ных» Алексея Макремволита (XIV в.), подлинном манифесте «бедных»
в их борьбе против социальной несправедливости и эксплуатации 21.
Обвиняя «богатых» в монополии на богатство, которое на самом деле при-
надлежит всем, «бедные» подчеркивают свое природное равенство с ними
(«мы все благородного происхождения в равной степени», «мы отличаемся
от вас по состоянию, а не по природе», «земля — общая для всех мать»),
противоестественность неравномерного распределения богатства, их рав-
ные права на него, тем более что именно они, «бедные», своим трудом соз-
дают его, и в конечном счете оказывается, что «богатые» (а с ними и все
общество) не могут обойтись без труда «бедных». «Ведь из нашей среды, —
говорят они, — выходят пахари, строители домов и грузовых кораблей,
16 Принимая отождествление Г. Г. Литавриным «негодного старца» с Вардой Склиром,
о встрече которого с Василием II и о его «коварном» совете императору подорвать
материальную основу войска рассказывает Пселл, мы, тем не менее не считаем
удачной интерпретацию слова Xa°vy Кекавмена (Кекавм. С. 598—600, примеч. 1198).
Весь контекст этого отрывка у Кекавмена, который к тому же, как признает сам
Г. Г. Литаврин, «говорит о конкретном случае, не ведая деталей этого происше-
ствия» (Там же. С. 598), требует понимания слова '/.аоч в его обычном значении—
«народ».
17 Кекавм. С. 284. Стремление Г. Г. Литаврина и в этом случае конкретизировать
смысл текста, видеть в этих icoXitai «горожан», жителей столицы, и даже не всех
константинопольцев, а лишь тех из них, которые несли службу в государственных
учреждениях, имели право на получение определенной платы, но, занимая более
низкое положение, не входили в разряд синклитиков (Там же. С. 601, примеч. 1201),
не представляется нам вполне оправданным.
18 Там же. С. 286.
19 Там же. С. 296.
Поляковская М. А. Общественно-политическая мысль Византии (40—60-е годы
XIV в.). Свердловск, 1981; Pertusi A. Storia del pensiero politico П La civilta bi-
zantina dal XII al XV secolo. Roma, 1982. P. 26—62; Mavromatis L. Storia del pen-
siero politico // Ibid. P. 63—108.
41 Sevcenko I. Alexios Makrembolites and his «Dialogue between the Rich and the Poor» //
ЗРВИ. 1960. Kh. 6. C. 187—202.
126
ремесленники, на которых держатся все города. А кто выходит из вашей
среды? Придется сказать, хоть это и неприятно вам: азартные игроки и
сибариты, люди, приносящие общие бедствия своей алчностью, приводя-
щие к смуте города и увеличивающие нужду. Правитель государства,
чтобы не осквернить и себя этой грязью, должен был бы принять решение,
угодное богу, и изгнать из правительственного дворца тех, кто не забо-
тится о своих подданных» 22.
Призывая «богатых» быть милосердными и делиться излишками своих
богатств с «бедными», автор диалога предлагает такой забавный способ
решения социальных проблем, как матримониальный, ибо бедная девушка,
выйдя замуж за богатого жениха, тем самым покончила бы со своей уни-
зительной бедностью и наоборот. «Благодаря этому исчезла бы бедность,
которая, по-моему, вызывается к жизни не какой-то иной причиной,
а именно бракосочетанием с себе подобными. Смешением же противопо-
ложностей можно было бы избежать этих крайностей и достичь необычайно
целительной середины» 23.
Конечно, в устах оппозиционно настроенного публициста апелляция
к принципу социальной справедливости, имущественного и правового ра-
венства вполне естественна, но, как мы видели, подобного рода декларации
исходили и от представителей господствующего класса, будучи закреплены
даже и в законодательстве. На исходе византийской истории они еще раз
и вполне недвусмысленно были изложены в нормативных актах по ре-
организации имперского суда в ходе знаменитой судебной реформы, осу-
ществленной Андрониками II и III Палеологами и приведшей к образова-
нию института «вселенских судей ромеев». Целью реформы провозглаша-
лись «благосостояние государства», «достижение справедливости», а осно-
вой суда — такие фундаментальные принципы, как равенство сторон перед
законом, ибо «этот суд во всем имеет силу и к нему будут обращаться все,
даже против своей воли, малые и великие, более высокие по своему поло-
жению и низшие, находящиеся на самой высокой и первой ступени и все
вообще, причем все имеют равное основание с доверием относиться к цар-
ским повелениям и никто не должен оставлять без внимания ни одного
из постановлений судей о выступающих в судебных процессах»; компе-
тентность судей, ибо император «избрал судьями лиц, прекрасно понимаю-
щих начала справедливости, так что подлежащие суду не должны беспо-
коиться относительно причинения им какой-либо несправедливости, как
это бывает с несведущими судьями»; беспристрастность и неподкупность
судей, ибо «они в равной мере будут судить как великого, так и малого,
не должны принимать дара, не взирать на лица, не угождать дружбе
и ничего не ставить выше справедливости — это они прекрасно гаранти-
руют своей клятвой». Подчеркивается, что эти принципы отнюдь не были
новшеством в византийском законодательстве и судопроизводстве, что им-
ператор «не создает ничего нового» и только «возобновляет древний обы-
чай» 24.
Спрашивается, как следует отнестись ко всей этой фразеологии? Ведь
мы же прекрасно знаем, что византийское право и законодательство носили
ярко выраженный классовый характер, что за одни и те же преступления
несли совершенно различные наказания богатые и бедняки, свободные
и «рабы» (см., помимо конкретных правовых норм, и общий принцип,
зафиксированный в Василинах: «За преступления рабы и лица, лишенные
прав, наказываются более жестоко. — Вас. 60.51.26»), что социальное
неравенство сказывалось и в отборе свидетелей (в византийском законо-
22 Цит. по: Алексей Макремволит. Разговор богатых и бедных «Что сказали бы бед-
ные богатым и что богатые ответили бы им»/Пер. М. А. Поляковской // ВВ. 1972-
Т. 33, с. 280, 281.
23 Там же. С. 280.
24 Zepos J. et Р. lus graeco-romanum. Athenes, 1931. Vol. 1. P. 558—568; Dolger F.
Regesten der Kaiserurkunden des ostromischen Reichs von 565—1453. Munchen; B.,
1960. T. 4, N 2188.
127
г
I
4
дательстве с самого начала проводилась политика определения надежности
свидетелей и их показаний по социальному признаку), и т. д.25
Существует возможность двух крайних одинаково опасных в своей
прямолинейности подходов, которых нам хотелось бы здесь избежать:
1) следуя буквальному пониманию этих деклараций и игнорируя социаль-
ную практику, усматривать в Византии некое царство всеобщей социаль-
ной справедливости (что не так уж редко и делается, стоит в этой связи
лишь вспомнить весьма забавную книгу некоего Герхарда Херма о Кон-
стантинополе, в которой Византия характеризуется как государство
с социалистическими чертами, где наличествовали «и прогрессивные исто-
рические силы, и мечта о социальной гармонии», почему, собственно го-
воря, история этого государства и «почитается немалым числом марксист-
ских историков и писателей») 26; 2) видеть в них (особенно, когда они исхо-
дят от представителей господствующего класса) некий род социальной
демагогии, призванной затушевать классовую сущность внутренней по-
литики византийского правительства (видимо, именно так расценивает
это греческая исследовательница Каллиопа Бурдара, заявляя о том, что
ни о каком принципе равенства граждан перед законом в Византии не мо-
жет быть и речи) 27.
Разумеется, Ioott;; византийцев — это один из тех многочисленных со-
циальных мифов, выгодных правящему классу, которые порождает бук-
вально любое общество и которые, как об этом хорошо сказал известный
американский философ Берроуз Данэм, «держатся отнюдь не на одних
лишь словесных аргументах, на их кажущейся доказанности: они продол-
жают свое существование за счет повторения, за счет того, что их прини-
мают во внимание, в них верят; из-под них можно выбить мнимую интел-
лектуальную основу, а они будут продолжать жить» 28. В нашем случае
вопрос еще и в том, какой смысл вкладывали византийцы в понятие (оотт;;.
Подобно тому как древние (например, Исократ, Платон) выступали против
механического равенства и развивали скорее концепцию «геометрического»
равенства как подлинного, согласно которому каждый получает то, что
он заслуживает, византийцы также считают (в литературе это отмечено
в отношении уже изложенных нами взглядов Кекавмена 29, но может быть
распространено, мне кажется, и на других авторов), что справедливость
должна быть коммутативной, т. е. должна означать равенство всех незави-
симо от социального положения каждого, но что в то же время она должна
быть дистрибутивной, т. е. должным образом соразмеренной в распределе-
нии вознаграждений и наказаний в соответствии с заслугами или про-
ступками каждого. Транспонированные в социальную сферу, эти прин-
ципы означают (вспомним еще раз Василики), что каждому воздается
именно ему принадлежащее право, которое совсем необязательно должно
быть тождественным праву другого 30, — и это тоже равенство, причем
равенство подлинное. В свете такого понимания справедливости и равен-
ства оказывается кажущимся противоречие между идеей aequitas — ра-
венства, официально провозглашенной краеугольным камнем всей кон-
25 Липшиц Е. Э. Право и суд в Византии в IV—VIII вв. Л., 1976. С. 187, 188;
Она же. Законодательство и юриспруденция в Византии в IX—XI вв. Л., 1981.
С. 101; Tourtoglou М. Ко'.',со'Л7.а[ тов? ётабраоги erci то [JuCavTivov Stxaiov // ’Елгт.
Кё^трои ’EpeuviJS 'lot. 'Ekki]V. Aizaiou ’ Аха8т]ц(а; ’АЦтршч. 1965. Т. 12. X. 168—198.
28 Нетт G. Das zweite Rom, Konstantinopel: Drehscheibe zwischen Ost und West. Dus-
seldorf; Wien, 1968. S. 259—261.
27 Bourdara К. А. КаЭоа(шО1? xai тирами!? хата той? р.ёа,ои? putavTivou? xpoxou?, 1056—
1081. ’ASfpa, 1984. 2. 79—80.
28 Данэм Б. Гигант в цепях. М., 1984. С. 7.
29 Valdenberg V. Nikoulitza. Р. 98; Pertusi А. Il pensiero politico е sociale bizantino
dalla fine del secolo VI al secolo XIII // Storia delle idee politiche, economiche e so-
cial! I Diretta da L. Firpo. Torino, 1983. P. 746.
80 Ср., например, мнение Димитрия Хоматиана (1236 г.), который трактует ульпианов-
ский тезис «каждому — его собственное право» как разрешение возникающих спор-
ных вопросов таким образом, чтобы «никто не получал необоснованно то,что подобает
другому, и чтобы тот, у кого отнято его собственное, не претерпел несправедливо
ущерба». Цит. по: Simon D. Princeps legibus solutus. S. 450.
128
цепции права, п реальным, недвусмысленно классовым характером кон-
кретных юридических норм — противоречие, которое так поражает иссле-
дователей. Классовая природа византийского государства остается, таким
образом, непоколебленной.
Даже у тех авторов, которые высказывались за более равномерное рас-
пределение собственности между общественными классами (Агапит, Мак-
ремволит), речь не идет, по-видимбму, об «уравниловке». В этом отноше-
нии интересно проследить судьбу имеющего к нашей теме непосредствен-
ное отношение положения, содержащегося в уже известной нам речи
Юстиана II к Тиверию, которое в изложении Феофилакта Симокатты зву-
чит так: «Имеющие состояния пусть пользуются ими, а неимеющим — да-
руй ты сам» (oi s/ovts; обз(а; атсоХаое'ссозау аотюу тоТ; os рт] е/оэсц ошртртс)31.
Смысл этого завета умирающего императора своему преемнику на троне
заключается, согласно убедительной трактовке Вальденберга, в том, что
правительство должно было создать такой порядок, при котором на чужую
собственность, каковы бы ни были ее размеры, нельзя было смотреть как
на удобное средство для обогащения-(при этом могут иметься в виду одина-
ково и посягательства частных лиц, и самой казны — в виде конфиска-
ций, чрезмерных налогов и т. д.). В отличие от Агапита, у Юстина не было
даже и мысли о перераспределении собственности. Последняя признается
приобретенным правом, которое не подлежит пересмотру. Что же касается
положения неимущих классов, то Юстин предлагает улучшить его не за
счет имущих, а за счет самого государства, применяя в данном случае,
стало быть, не начала справедливости, а начала милосердия, — не otxato-
aovT], a cpikav&pcDKta 32.
Как известно, редакция Феофилакта Симокатты речи Юстина II была
буквально заимствована Феофаном в его «Хронографии» 33, а та, в свою
очередь, послужила материалом для новых исторических компиляций
(Георгия Монаха, Льва Грамматика, Кедрина, Зонары и др.) 34, причем
именно вышеприведенное положение речи стало предметом осмысления
и приспособления к их собственным взглядам. Так, Лев Грамматик (XI в.)
вставляет во вторую часть фразы, касающуюся бедняков («а неимущим —
даруй»), важную оговорку: «если они хорошие» (st dyahoi) 35. Нравствен-
ный характер этой оговорки, комментирует В. Е. Вальденберг, очевиден.
Бедность при этом перестает быть явлением, которое само по себе заслужи-
вает сочувствия и помощи со стороны государственной власти. Нужно еще
оценить нравственное достоинство бедного человека, может быть — выяс-
нить причины, приведшие его к бедности. Помогать следует только до-
стойному, а недостойного — предоставить его судьбе 36.
Но еще более любопытное развитие (как по стилю, так и по смыслу)
идея получает у Зонары (XII в.), который вкладывает в уста Юстина совет
31 Theophylacti Simocattae Historiae / Ed. C. de Boor. Leipzig, 1887. P. 133. 1. 9—11.
Ср. у 3. В. Удальцовой: «При мудром правителе имеющие богатство пусть спокойно
им наслаждаются, а бедняков император должен щедро одаривать»(.У<9«ль;{ова 3:В.
Идейно-политическая борьба в ранней Византии: (по данным историков IV—VII вв.).
М., 1974. С. 282, примеч. 38).
32 Вальденберг В. Е. Речь Юстина II к Тиверию. С. 125.
33 Theophanis Chronographia / Ed. С. de Boor. Vol. 1. Lipsiae, 1883. P. 249. Срл 4u-
чуров И. С. Феофан — компилятор Феофилакта Симокатты // АДСВ. 1973. Сб. 10.
С. 205.
34 Нам несколько непонятен упрек И. С. Чичурова в адрес В. Е. Вальденберга, от
внимания которого якобы «ускользнуло то примечательное обстоятельство, что из
двух речей «Истории» Симокатты византийской историографией благодаря Феофану
была усвоена именно речь Юстина II» и что «в этом смысле не автор Феофилакт,
а Феофан оказал решающее влияние на последующую традицию». См.: Чичуров И. С.
Место «Хронографии» Феофана в ранневизантийской историографической традиции:
(IV—начало IX в.) // Древнейшие государства на территории СССР: Материалы
и исследования, 1981 год. М., 1983. С. 69, примеч. 11. Напротив, Вальденберг именно
это и утверждает в своей замечательной статье, вполне отдавая себе отчет во всех
этих текстологических проблемах. См., например: Вальденберг В. Е. Указ. соч.
С. 130, 131.
35 Leonis Grammatici Chronographia I Ed. I. Bekker. Bonnae, 1832. P. 136.
36 Вальденберг В. E. Указ. соч. С. 134.
9 Византийский временник, т. 50
129
«предоставить состоятельным возможность пользоваться их богатствами,
но не возбуждая зависти в бедных (dvsiti<p&6vco;), неимущим же помогать,
в пределах возможности (<к Sovapt;)» 37. Здесь, таким образом, обязанность
государства приходить на помощь неимущим классам сведена до мини-
мума, а в одном из списков хроники Георгия Амартола (список датиру-
ется XII в. и содержит речь Юстина, списанную целиком с сочинения
Льва Грамматика) эта социальная задача как будто вообще снимается
с государства и перекладывается на плечи имущего класса: тоГ? р-д
e/ooaiv ol e/ovte?
По мнению Вальденберга, проблема тем самым переносится из области
политики в область частной благотворительности, которая с точки зрения
права ни для кого не обязательна. «Автор поправки не заметил, — гово-
рит он, — что в таком виде эта фраза совершенно неуместна в наставлении
кесарю, потому что при такой постановке вопроса положение неимущих
совсем не касается правительства» 38. Думается, однако, что этот отрывок
можно понять и иначе, а именно в духе приводившегося выше высказыва-
ния Агапита о более равномерном распределении материальных благ
между общественными классами. Не будучи отчетливо высказанной, эта
общесоциальная функция византийского государства подразумевается и
здесь, ничуть не колебля его классовых основ. * 33
37 PG. 134. Col. 1257.
33 Вальденберг В. Е. Указ. соч. С. 137.
Византийский временник, том 50
Я. Н. ЩАПОВ
«СВЯЩЕНСТВО» И «ЦАРСТВО»
В ДРЕВНЕЙ РУСИ
В ТЕОРИИ И НА ПРАКТИКЕ
Взаимоотношения светской государственной и церковной властей
в Древней Руси в X—XIII вв., когда столицей ее был Киев, представляют
интерес и для политической истории, и для истории политических и цер-
ковно-политических идей европейского средневековья. Сохранившиеся
источники позволяют представить эту проблему в развитии и в нескольких
аспектах, в частности, показать местные истоки этих взаимоотношений,
а также роль христианских и византийских идей в формировании пред-
ставлений о характере княжеской власти и пр. Они свидетельствуют, что
на Руси и в Римской империи до их христианизации существовало опре-
деленное сходство в условиях, при которых возникли отношения светской
власти и культа, но не менее важны и те значительные особенности, кото-
рые определили соотношение этих институтов в будущем.
Для того чтобы правильно понять взаимную позицию «священства»
и «царства» на Руси в христианское время, т. е. с конца X в., мы должны
обратиться к несколько более раннему времени. Я имею в виду то время,
когда на Руси уже существовало государство со столицей в Киеве и с той же
княжеской династией, но господствовавшей религией было язычество.
Первоначально взаимоотношения между княжеской властью и религиоз-
ным культом на Руси формировались на основе местного языческого,
а не заимствованного христианского мировоззрения. Хотя каких-либо
письменных свидетельств о том, как осмысливались в это время отношения
светской власти и культа, нет, все же как общеисторические, так и восточ-
нославянские археологические материалы позволяют считать, что в первом
тысячелетии нашей эры здесь шла та же эволюция с постепенным обособле-
нием светских политических и религиозных функций, прежде совмещав-
шихся одним лицом, которые выполняются отдельно князьями и отдельно
волхвами-кудесниками, обладавшими авторитетом, но не политической
властью. Для времени существования государства (IX—X вв.), как пока-
зывают археологические исследования, власть и культ повсеместно были
разделены территориально и персонально, хотя лингвистические свиде-
тельства также говорят о первоначальном их синкретизме. Таковы сла-
вянские слова, восходящие к праславянскому * кдн^дзд, одни из которых
обозначают светских правителей: старославянский кзназа, русский князь
(князь), болгарский кнез (староста), а другие — духовных лиц: польский
ksieplz, словацкий kfiaz (священник) и пр.1
Есть сведения, что современники придавали некоторым древнерусским
князьям и в историческое время (X—XI вв.) качества волшебников, ви-
дели связь их с потусторонними силами. Таковы князь Олег, носивший
прозвище Вещий (т. е. маг), который правил в Новгороде и затем в Киеве
1 Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М., 1967. Т. 2. С. 266.
9*
131
с конца 870-х до 910-х годов, и князь Всеслав Полоцкий (1060-е годы).,
обладавший в эпической традиции также магическими чертами.
Однако реально со времени существования государства княжеская
власть была уже отделена от культа. Б. А. Рыбаков предполагает, что
культовые функции могли сохранять местные восточнославянские князья,
подчиненные киевским в X в., которые в договорах с Византией называ-
ются «светлыми князьями» 2. В таком случае окончательное отделение
культовых функций от политических и вместе с тем волхвов от князей
могло произойти в результате победы киевской династии Рюриковичей
над местными княжескими домами и замены таких князей, как легендар-
ные потомки Кия, князья Мал у древлян или Ходота у вятичей, сыновьями
или посадниками (представителями) киевских князей.
Наиболее полный материал для суждений об отношении между кня-
жеской властью и культом в дохристианской Руси дает изучение языче-
ской реформы князя Владимира, которая была проведена, по сообщению
Повести временных лет, в 980 г., т. е. за восемь лет до принятия им хри-
стианства. Эта реформа заключалась в том, что князь Владимир создал
новый государственный языческий пантеон, поставив во главе его Перуна,
олицетворение грома и молнии, бывшего божеством воинов и воинских
успехов. Владимир, по словам летописца, поставил на холме, рядом с кня-
жеским дворцом, деревянного кумира Перуна, а также кумиров Хорса,
Дажьбога, Стрибога, Симаргла и Мокоши и установил им всем жертво-
приношения, в том числе и человеческие 3. Недавние археологические
раскопки в Киеве на этом месте позволили открыть в подвале дома язы-
ческое святилище с несколькими ямами, которое исследователями отож-
дествляется с этим пантеоном4. Реформа была проведена не только
в Киеве, но и в других городах. Так, в Новгороде ее осуществлял дядя
князя Владимира, посадник Добрыня, который поставил кумира Перуна
над рекой Волховом 5.
Эта реформа показывает тесную связь киевского князя с культом.
Прежде всего, это его роль как субъекта реформы. Хотя сам он не явля-
ется ни объектом поклонения, ни специальным служителем культа,
однако и он сам, и окружающее его общество считают его как главу госу-
дарства правомочным реформировать пантеон, выдвигать на первое место
божество, не пользовавшееся прежде общим признанием, и пополнять
пантеон так, чтобы противопоставить его наступающему христианству.
Эту реформу могли проводить от имени великого князя в других городах
его «мужи», но нет сведений, чтобы это право имел какой-либо другой
князь, глава местного княжества.
Далее, само выдвижение на первое место Перуна, бога грозы, княже-
ской власти и воинских успехов, делало новый пантеон более близким го-
сударственности, соответствующим обществу, утратившему свой демокра-
тический первобытный характер, но значительно стратифицированному
по классам, социальным группам, отношению к княжескому двору.
Наконец, мы видим в этой инициативе князя Владимира объединенное
выступление государства и культа против христианства в пору, когда по-
следнее завоевывает в самой Руси все большее признание. Есть сведения
о существовании в Киеве уже в середине X в. христианских церквей, хри-
стианами были бабушка Владимира Ольга и, возможно, его старший
брат Ярополк, а также некоторые киевляне, в частности варяги как это
известно по сказанию о первых христианских мучениках в Киеве Иоанне
и Федоре 6.
Языческая реформа Владимира оказалась безрезультатной. Ему не уда-
лось и не могло удасться привести местный языческий культ, порожденный
2 Рыбаков Б. А. Язычество Древней Руси. М., 1987. С. 770.
3 ПСРЛ. М., 1962. Т. 1. Стб. 79. См. также: Т. 2. Стб. 67.
4 Боровский Я. Е. Мифологический мир древних киевлян. Киев, 1982. С. 45—51;
Рыбаков Б. А. Язычество Древней Руси. С. 428—430.
6 ПСРЛ. Т. 2. Стб. 67.
6 Там же. Стб. 69; Т. 25. С. 358—359.
132
первобытно-общинным строем, в соответствие с новыми нуждами крупной
восточноевропейской державы, какой стала Русь в конце X в. Он не смог
и предотвратить этой реформой принятие христианства, которое уже было
признано в других европейских, в частности славянских, странах.
Вторая религиозная реформа, проведенная Владимиром после приня-
тия им самим христианства, — официальное введение новой религии
в стране — была выражением тех же прав киевского князя, которые
проявлялись и в первой реформе. Она вновь показывает связь государ-
ственной власти с культом, что находит выражение и в его праве на втор-
жение в религиозную сферу и ее реформирование, и в заинтересованности
нового христианского духовенства и новой иерархии в княжеской ини-
циативе и поддержке, без которой они не могли бы существовать.
Отношения между княжеской властью и церковью отныне строились
под влиянием двух основных факторов: во-первых, этой традиции княже-
ской опеки над культом, делакпцей его, культ, изначально зависимым
от высшей светской власти, и, во-вторых, христианских норм отношений
между «священством» и «царством», ставших известными на Руси, вероятно,
уже на рубеже X—XI вв.
Я не буду перечислять здесь все памятники раннехристианской и ви-
зантийской литературы, начиная от евангельских текстов и кончая ком-
ментариями Феодора Вальсамона к Номоканону XIV титулов, в которых
нашли выражение различные принципы этих отношений. Известно, что
все киевские митрополиты в интересующее нас время, за двумя исключе-
ниями, были греками, присланными из Константинополя, и многие епи-
скопы русских епархий, особенно в раннее время, также были греками.
Нужно предполагать, что они должны были быть сами сведущи в тех тео-
риях взаимоотношений светских и церковных властей, которые были
господствующими в Византии в их время, и могли знакомить с ними
русских правителей и местную общественность. Однако фактически мы
знаем об этом только по тем славянским переводам, которые были сделаны
еще для Моравии и в Болгарии, впоследствии были принесены на Русь
и сохранялись в памятниках древнерусской письменности.
На Руси с древности были известны евангельские слова Христа в ответ
на вопрос, должны ли христиане платить подати римскому императору-
язычнику: «воздадите убо (же) кесарева — кесареви, и божия — богови» 7.
Также очень рано стало известно Послание апостола Павла к римлянам,
где содержится формулировка обязательного подчинения христиан свет-
ской власти, как поставленной от бога, без уточнения, какая это власть:
«Всяка душа властем предержащим да повинуется. Несть бо власть аще
не от бога, сущыя же власти от бога учинены суть. Тем же противляяйся
власти божию повелению противляется. . .» 8 Древнейшие списки Еванге-
лия сохранились с XI в. и были одними из первых книг на славянском
языке; списки Апостола (книги посланий апостольских) сохранились
с XII в.9, но существовали и ранее. И те и другие были распространены
очень широко.
Древнеславянская Кормчая книга (Номоканон), известная на Руси
с XI в., содержала так называемые «Правила апостольские» и новеллы
Юстиниана. Некоторые из новелл включали установления по интересую-
щим нас темам. Особенно важно предисловие к 6-й новелле, содержащее
общее положение о том, что обе власти: «священство» («священие») и «цар-
ство» — дары божии и должны каждая ведать своей сферой, божественной
и человеческой: «Велии в человецех суть дари божии съвыше данааго
человеколюбия: священие же и царьство, ово убо божьственыим служа,
ово же человечьскыими обладая и прилежащее. И от единого и того же
7 Матф. XXII. 21. См. славянок, текст синод, изд.
8 Римлян. XIII. 1—2.
9 Сводный каталог славяно-русских рукописных книг, хранящихся в'СССР. XI—
XIII вв. М., 1984. С. 30—35, 142, 162.
133
начала обое происходя и человечьское украшаета житие» 10 11. В Древней
Руси это было практически первым авторитетным установлением, придаю-
щим церковной власти такое же значение, что и светской, княжеской.
Оно начинало собой Собрание новелл в 87 ^33) главах, приписывавшееся
на Руси Григорию Акраганскому (из Агригента), и входило во все редак-
ции кормчих книг 1Х.
Апостольское правило 84 устанавливает наказание и извержение из
сана для священнослужителя и отлучение от церкви для светского лица
за несправедливое обвинение государственной власти — царя или князя:
«Иже укорить цесаря или князя (paotksa ij ap/ovra) чрес правьдьное,
казнь да прииметь, и аште есть причьтьник, да извьржеться, аште ли
люжанин да отълучен будеть» 12. Поскольку выступления против государ-
ства светских лиц судились и наказывались самой этой властью и еще
более жестокими мерами, чем только отлучение, для нас важна норма,
касающаяся служителя церкви. То, что за выступление против представи-
теля государства священнику грозило высшее церковное наказание —
лишение его профессиональных — учительских и литургических — функ-
ций, должно было быть очень действенным и не способствовало обличе-
ниям действий политической власти.
Если Апостольское правило запрещало священнослужителю обвинять
князя в нарушениях права, то глава 7 новеллы 123 запрещала светскому
«кънязю гражданьскууму или к воинику» (городскому или военному пра-
вителю) привлекать к суду в качестве свидетелей епископов и священни-
ков и заставлять их давать показания 13 14. Этим самым церковная организа-
ция ставилась вне светской государственной юрисдикции, что вело к их
разграничению.
На Руси были знакомы и с Предисловием к новелле 137, которое про-
возглашало, что светская государственная власть должна заботиться
о соблюдении не только государственных законов, но и «священыих канон
и божьствьныих закон» Х4. Это авторитетное императорское установление
как бы предписывало княжеской власти взять на себя создание церков-
ного суда и соблюдение его интересов. Следует заметить, что древнерус-
ские княжеские уставы Владимира и Ярослава как раз и являются доку-
ментами, конституирующими церковный суд.
Вместе с тем было известно и учение об ограниченности император-
ской власти как только светской и подчиненной духовным властям. Оно
было изложено в обращении Феодора Студита к императору Льву Армя-
нину (810-е годы), в его житии, сохранившемся в русских рукописях с
XII в.: «Разумей, рече, о цесарю, и увежь в себе, яко внешьняя (мирские)
убо вещи тебе и твоей власти даны суть, церковьная же и божия — свя-
тительмь и учительмь. . . тем овем убо еже о велении глаголати и
расужатп, тобе же въследовати тъкмо и повиноватися повелено» 15.
Как видим, и в переведенных на славянский язык и известных на Руси
установлениях и сочинениях нашли отражение различные концепции
взаимоотношения «священства» и «царства», которые могли быть использо-
ваны в соответствии с местными нуждами.
Самими русскими писателями и философами в интересующее нас время
10 Древнеславянская кормчая XIV титулов без толкований. СПб., 1906. Т. 1. С. 739—
740. Новый перевод XII в. в составе кормчей Сербской редакции см.: Кормчая,
напечатана с оригинала патриарха Иосифа. М., 1911. Л. 306 об.
11 Щапов Я. Н. Византийское и южнославянское правовое наследие на Руси XI —
Я XIII вв., М., 1978. С. 63, 103.
12 Древнеславянская кормчая. Т. 1. С. 80.
13 Древнеславянская кормчая. Т. 1. С. 770—771. Срезневский. И. И. Обозрение древ-
них русских списков Кормчей книги. СПб., 1897. Прил. С. 88. Кормчая, напечатана
с оригинала патриарха Иосифа. Л. 321.
14 Срезневский И. И. Указ. соч. Прил. С. 126—127. Древнеславянская кормчая. Т. 1.
С. 796.
15 Выголексинский сборник. М., 1977. С. 294—295. Творения св. отца нашего преп.
Феодора Студита. СПб., 1867. Ч. 1. С. 52. См.: Вальденберг В. Древнерусские уче-
ния о пределах царской власти. П., 1916. С. 65—66.
134
не были созданы специальные трактаты о том, как должны строиться
взаимоотношения властей. Однако и в литературных и в юридических
памятниках мы находим выражение взглядов, которые тогда существо-
вали.
В своей Похвале князю Владимиру будущий киевский митрополит
середины XI в. Иларион считает, что заслугой этого князя является
не столько то, что он сам принял христианство, но главным образом то,
что он сделал христианским свое государство, взял на себя распростра-
нение веры, но не ограничился этим, а, так же как Константин Великий,
часто совещаясь с епископами, стремился установить в стране христиан-
ский закон 16. Таким образом, Иларион признает за княжеской властью
право на участие в церковных делах в сотрудничестве с самой местной
иерархией.
Эта идея о праве киевского князя принимать участие в делах церков-
ной организации, начиная от ее учреждения, приглашения митрополита,
обеспечения ее десятиной от суда, торговли и даней, изложена и в Уставе
князя Владимира о десятинах, текст которого относится, правда, к XII в.,
но в первоначальном виде возник в первые годы XI в. Однако здесь изло-
жен и другой важный тезис: князь по указанию «греческого номоканона»
не счел себя в праве вмешиваться в церковные суды, отказался от них
за своих бояр, судей и потомков, передав их церкви св. Богородицы,
митрополиту и епископам: «. . .Възрех в греческыи номаканун и обретох
в нем, юже не подобаеть сих тяжь и судов судити князю, ни бояром его,
ни судиям его. И сгадав аз с своею княгинею Анною и с своими детми
дал есмь святой Богородици, и митрополиту, и всем епископом» 17. Ссылка
на «греческий номоканун» подразумевает, вероятно, названные выше но-
веллы и Апостольское правило. Как видим, общее указание на активность
княжеской власти в становлении церковной организации и ее материаль-
ном обеспечении сочетается здесь с признанием особой юрисдикции, не под-
лежащей вмешательству князя 18.
Тезис об обязанности князя как главы государства защищать христиан-
скую веру, православие высказан в Послании киевского митрополита
грека Никифора начала XII в. к великому князю Владимиру Мономаху.
Он сравнивает князя с пастухом и садовником, которые должны показать
ревность к богу, предостерегая: «не даси насадити тръниа, но съхраниши
преданна старое отец твоих» 19, т. е. должен продолжить традицию, ве-
роятно, князя Владимира, его сына Ярослава и внука Всеволода, который
был отцом Мономаха.
Переходя от рассказа об отношениях между «священством» и «царством»
в христианской литературе, читавшейся или написанной на Руси, к изло-
жению практических отношений между церковной и светской властями
по сведениям летописей и других источников, нужно отметить, что приня-
тие христианства и учреждение церковной организации княжеской вла-
стью привело к тому, что в первое столетие своей истории эта организация
экономически и политически была в значительной степени зависима
от великокняжеской власти в Киеве. Князь выделял на содержание
церкви централизованную десятину из своих доходов — собираемых им
даней, судебных и торговых пошлин, обеспечивал строительство храмов
18 Молдаван А. М. «Слово о законе и благодати» Илариона. Киев, 1984. С. 95—98.
Идейно-философское наследие Илариона Киевского. М., 1986. Ч. 1. С. ЗС—35.
17 Древнерусские княжеские уставы XI—XV вв. / Изд. подгот. Я. Н. Щапов. М.,
1976. С. 15.
18 В текстах Устава XIII—XIV вв. далее появляется особая статья о том, что кня-
жеские тиуны (судебные чиновники) не должны «обижать» церковные суды и су-
дить их без владычного (епископского) наместника (Там же. С. 18, ст. 7), что изменяет
характер этого суда из чисто церковного в княжеский с участием церковного ведомства.
В Крестининском изводе XIV в., отражающем условия Новгорода, где церковная
юрисдикция значительно расширилась, вводится требование участия владычного
судьи и при разборе светских дел. См.: Древнерусские княжеские уставы. С. 31,
ст. 8.
19 Русские достопамятности. М., 1815. Ч. 1. С. 70; Вальденберг В. Указ. соч. С. 115.
135
и монастырей, выполнение решений церковного суда и пр. Вместе с тра-
диционным, еще дохристианским правом распоряжаться языческим куль-
том это изначально должно было определить характер взаимоотношений
двух властей на Руси и в политической, и в других областях. Раннехри-
стианские и византийские модели отношений между «царством» и «священ-
ством» могли в этих условиях только освятить реальное соотношение сил,
если они ему соответствовали, или оставаться без внимания, если ему
противоречили.
Нужно отметить, что в противопоставлении и сочетании понятий «цар-
ство» и «священство», перенесенных из византийской жизни на русскую
почву, под «царством» совсем не всегда имеется в виду реальная княже-
ская, т. е. высшая светская государственная, власть на Руси. Ссылки
в Уставе Владимира в редакции XIII в. на авторитет «уряженья» «первых
царев» и «великых святитель» «вселеньскых святых семи зборов» 20 позво-
ляют считать, что понятие «царства» относилось к древним и далеким ви-
зантийским царям, с которыми было связано устроение христианской дер-
жавы (Константин, Юстиниан, Мануил). Учения о царской власти и ее
отношении к «священству» перешли на Русь в готовом виде и в интересую-
щее нас время, пожалуй, не рассматривались как связанные с отношением
между княжеской властью и церковью в этой стране. Они были поняты
и усвоены, но практически не применимы, ибо византийские императоры
на Руси не обладали властью, а соотношение между светской и церковной
властями на месте строилось в соответствии с местными социально-поли-
тическими условиями в большей степени, чем под влиянием восточнохри-
стианских идей. Поэтому эти отношения должны были вырабатываться
здесь заново на основе прежде всего реального соотношения княжеской
и церковной властей и лишь после этого под влиянием принципов отноше-
ний светской власти (а не императора только) и церкви, принесенных ви-
зантийскими иерархами и переводными книгами.
Расширение юрисдикции церкви на большое число семейных, брачных
и других дел, прежде принадлежавших компетенции общины и большой
семьи, не приводило ее к конфликту с княжеской властью, ведавшей
только уголовным и имущественным правом. Посвящение митрополитом
русского священника Илариона собором епископов по желанию князя
Ярослава Мудрого в 1051 г. является выражением тех отношений между
князем и зависимой от него церковной организацией, которые сложились
в конце X в. и существовали в течение всего следующего века.
На рубеже XI—XII вв. наряду с десятиной в материальном обеспече-
нии церкви появляется новый важный фактор — земельная собственность,
которую епископские кафедры и монастыри получают от князей и других
феодальных землевладельцев. В течение XII в. епископские кафедры все
теснее связываются с местными княжескими столами, от которых они полу-
чают земли и феодальные привилегии. Это приводило к тому, что интересы
церковных организаций, с одной стороны, теснее переплетались с жизнью
столиц княжеств, а с другой — могли расходиться с интересами княже-
ской власти в неконфессиональной сфере. Известны конфликты во Влади-
мире после смерти князя Андрея Боголюбского, когда князья Ростисла-
вичи, слушая совета бояр, пытались конфисковать имения Успенского со-
бора. Ко второй половине XII в. относятся сведения об активности еписко-
пов, приводившей к конфликтам с князьями.
Изменения, которые произошли в русском обществе за сто лет, с сере-
дины XI до середины XII в., в частности эволюция в положении церковной
организации за это время, отразились в церковно-политическом конфликте
при назначении киевским великим князем Изяславом нового митрополита
Климента в 1147 г. На место уехавшего в Константинополь за два года
до этого митрополита грека Михаила, наложившего первый известный
на Руси интердикт на свою митрополию (запретившего служить в киевском
20 Древнерусские княжеские уставы. С. 23, ст. И.
136
Софийском соборе), князем был выдвинут выдающийся русский деятель,
который, по отзыву летописца, был «книжник и философ, так, якоже в Рус-
ской земли не бяшеть» 21. Однако поставление его прошло с большим
трудом, что формально было связано с тем, что он не получил предвари-
тельного утверждения со стороны Константинополя, но решающим была,
вероятно, меньшая зависимость епископов от великокняжеской власти
и союз их с князьями, соперниками киевского Изяслава.
Однако в политической практике Руси XII—XIII вв. выбор кандидатов
в епископы для столиц феодальных княжеств оставался в компетенции
местных князей и митрополиты беспрепятственно посвящали соответствую-
щих кандидатов. Однако бывали случаи, когда поставленный самим митро-
политом епископ не признавался князем и он был вынужден ехать на дру-
гую кафедру, где князь был более сговорчив. Решающий голос князя
в выборе епископа нашел отражение в словах летописца, что епископ
может занять свое место, если его «бог позоветь и святая Богородиця.
Князь въсхочеть и людье» 22. Даниил Галицкий, для того чтобы лишить
авторитета неугодного ему галицкого епископа Асафа, создал около 1220 г.
новую кафедру и посадил на нее своего человека 23. В Новгороде тенден-
ции республиканского развития привели к стремлению к церковной само-
стоятельности кафедры от Киева и выборам кандидата в епископы на
вече, а не к назначению его князем.
Особенно остро несовпадение и даже противоречие интересов между
княжеской властью и церковью проявилось во второй половине XII в.
во Владимиро-Суздальской Руси, но кончилось для деятелей церкви, про-
тивопоставивших свою политику княжеской власти, поражением. Слу-
чайно ли то, что эти конфликты, насколько известно, имели место главным
образом в этой части страны, где княжеская власть приобрела большую
силу, где она пыталась изменить традиционную структуру церкви, учредив
вторую митрополию, и где деятели церкви, также по образцу княжеской
власти, стремились принять новый статус? Думаю, что не случайно.
Митрополиты и епископы на Руси не принимали участия в феодальных
представительных учреждениях, решавших государственные вопросы, —
в княжеских съездах («снемах»). Но они участвовали в советах при князе
в тех случаях, когда обсуждались вопросы передачи княжеского стола
в обход традиционного права не законным, а любимым наследникам 24.
Здесь поддержка представителем церкви решения вопроса о престолонас-
ледии должна была сделать желание князя как бы утвержденным небесной
властью, но она не всегда приводила к успеху.
Несомненно, что деятели церкви оказывали определенное влияние
на решение политических вопросов в стране. Однако нужно отметить, что
они пе отстаивали или защищали какую-либо свою, особую линию, отлич-
ную от феодальных групп, городов, но разделяли одну из сторон в поли-
тическом конфликте или стремлении погасить его. Политические устрем-
ления церкви являются важными для страны и для нее самой в тех слу-
чаях, когда она поддерживает значительные в данный момент направления
княжеской или городской политики. Однако деятели церкви выступали
при этом не столько как органы власти, сколько как идеологический фак-
тор, влиявший на результаты политической или, шире, социально-поли-
тической борьбы княжеских и боярских группировок.
Мне хотелось бы завершить рассказ о церковно-политических концеп-
циях и отношениях на Руси важным выступлением киевского митрополита
XIII в. Кирила II, сделанным им в послании в Новгород в 1270 г. во время
конфликта города с великим князем Ярославом Ярославичем, что было
новым явлением в истории политической мысли страны. Именно тогда
21 ПСРЛ. Т. 2. Стб. 340.
22 Там же. Т. 1. Стб. 390—391 (1184 г., в летописи — 6693 г.).
23 Там же. Т. 2. Стб. 842. О вмешательстве князей в назначение епископов на Руси,
неизвестном в Византии, писал и Ф. Дворник. См.: Dvornik F. Byzantine Political
Ideas in Kievan Russia // DOP. Cambridge (Mass.), 1956. T. IX—X. P. 97—100.
24 ПСРЛ. T. 2. Стб. 522, 656—657; T. 10. Стб. 63—64.
137
митрополит впервые заявил о высоком месте, которое он занимает, как
глава церкви: «Господь бог в себе место даде власть апостолом своим вя-
зати и решати (налагать наказания и снимать их), и по них наследником
их; и се мы апостольстии наследници, и образ Христов имуще и власть
его дръжаще». Как «начальный» (высший) «пастырь всеа Руси», как он
себя называет, он призывает новгородцев покориться князю, просившему
у них прощения, освобождает их от данной ими клятвы и дает поручи-
тельство за князя» 25.
Для того чтобы эта концепция церковной власти, стоящей над княже-
ской, была так резко сформулирована, недостаточно было ее автору быть
знакомым с византийскими сочинениями. Нужны были политические
обстоятельства, такие, как установление феодальной раздробленности и
ослабление власти князей. К тому же это происходило в условиях монголь-
ского ига, когда в политической борьбе князей и городов достаточно было
одному призвать войско завоевателей, чтобы полностью разорить другого
п одержать победу. Авторитет главы церкви в это время значительно вы-
рос, и само это высказывание митрополита было спровоцировано обратив-
шимся к нему великим князем, признавшим свое бессилие в споре с Нов-
городом и призывавшим своего духовного главу «в мир всех приводити,
колми паче (тем более) нас, твоих присных (родных) детей» 26 (т. е. кня-
зей).
Эти новые возможности церковной власти на Руси и новая ее позиция
по отношению к великокняжеской власти получают развитие и выражение
затем в XIV—XV вв. в Москве как столице нового княжества.
25 ПСРЛ. Т. 10. С. 149.
а> Там же.
Византийский временник, том 50
Н. Д. БАРАБАНОВ
«СЛОВО» ФЕОКТИСТА СТУДИТА
И РАСПРОСТРАНЕНИЕ ИСИХАЗМА
В КОНСТАНТИНОПОЛЕ В 30-е ГОДЫ XIV в.
«Слово на перенесение мощей во святых отца нашего Афанасия, патри-
арха Константинополя», принадлежащее перу Феоктиста Студита, из-
вестно исследователям с того времени, когда А. Эрхард указал на него
в своем труде К Однако только в 1983 г. А. М. Толбот опубликовала текст
памятника, снабдив его комментарием, переводом и очерком деятельности
патриарха Афанасия I (1289—1293, 1303—1309) 1 2. И хотя история мощей
этого святого уже была объектом изучения, а в последнее время заметно
оживление интереса к наследию Феоктиста Студита 3, работа американ-
ского ученого составляет пока всю библиографию данного источника.
Труд студийского монаха принадлежит к популярному в Византии
жанру церковного красноречия, основу которого составляет описание
чудес, совершившихся возле мест упокоения святых пли непосредственно
от мощей. Многочисленные произведения подобного рода были посвящены,
например, останкам Иоанна Златоуста 4. Энкомиастическпй характер
«Слова» не умаляет его значения как исторического источника. Как будет
видно из дальнейшего, оно насыщено реалиями повседневной жизни и
в полной мере отражает духовную атмосферу византийской столицы пер-
вой половины XIV в. Кроме того, «Слово» являлось важной вехой в раз-
витии культа Афанасия I, использовавшегося определенными группи-
ровками в церкви как в 30-е годы, так и в период пспхастских споров.
В этой связи в настоящей статье прежде всего рассматривается вопрос
о том, какие идеи выражены Феоктистом Студитом, с какой целью и для
кого они предназначены.
Посвящено изучаемое произведение последним дням жизни и посмерт-
ным чудесам константинопольского патриарха Афанасия I, оставившего
заметный след в истории византийской церкви. Названный пастырь оста-
вил и богатое эпистолярное наследие, большая часть которого уже из-
дана 5. Его письма в совокупности с другими источниками позволяют
1 Ehrhard А. Uberlief erung und Bestand der hagiographischen und homiletischen Lite-
ratur. B., 1952. Bd. 3. S. 991—992.
2 Talbot A. M. Faith Healing in Late Byzantium. The Posthumuous Miracles of the
Patriarch Athanasios I of Constantinople by Theoktistos the Stoudite. Brookline.
1983. (Далее: Stoudit. Logos).
3 Stiernon D. Le quartier du Xerolophos a Constantinople et les reliques venitiennes
du Saint Athanase // REB. 1961. T. 19. P. 165—188; Grolimund V. Theoktistos Stu-
dites. Ein wenig bekannter byzantinischer Himnograph und theologischer Gelegenheits-
schriftsteller des 14. Jahrhunderts // Festschrift fiir Fairy von Lilienfeld. Erlangen,
1982. S. 497—510; Пака+^+тр'.ои Г. A. ''H «KpdAaiMZ Tpi8a/.w'«> zal b xaAzoypdupol
беохтюто? ( + 1340) // Meaavioviza xai ’EXlijvtxa. 1984. T. 1. 2. 419—451.
4 Halkin F. Douze recits byzantins sur saint Jean Chrysostome. Bruxelles, 1977. P. 473—
535.
8 Talbot A. M. M. The Correspondance of Athanasius I, Patriarch of Constantinople.
Letters to the Emperor Andronicus II, Members of the Imperial Family, and Officials.
Wash., 1975.
139
весьма подробно реконструировать обстоятельства обоих периодов прав-
ления, пришедшегося на момент острого кризиса, переживаемого импе-
рией. Отсюда неослабный интерес исследователей к деятельности патри-
арха и различным проблемам его патриархатов 6. В настоящее время уста-
новлено, что Афанасием I была предпринята попытка проведения пре-
образований, затрагивавших в той или иной степени интересы всех слоев
византийского общества. Его антиепископальная и промонашеская поли-
тика в церкви, вмешательство в дела светских властей, строгий контроль
за моральным состоянием паствы вызвали широкое противодействие
в среде высшего духовенства, клира, чиновничества. Борьба с оппозицией
привела к тому, что многие усилия патриарха остались безрезультатными,
а сам он оставил свой пост. Убежищем Афанасия I после второго отрече-
ния стал константинопольский монастырь Ксеролоф, где вскоре после
его смерти возник локальный культ.
В основе рассказа Феоктиста Студита о последних днях бывшего
патриарха лежит агиографический канон. Автор сообщает, что Афанасий
готовился к смерти и свой грядущий переход в иной мир приветствовал
как благодеяние 7. Имея «тиранически угнетающую его болезнь», он
проявлял такую стойкость, что недуг был в нем незаметен 8 *. При этом
не иссякал поток поучений, которым внимали ученики святителя. Инте-
ресно введенное в связи с этим сравнение умирающего пастыря с пре-
подавателем гимнастики, уставшим и воздерживающимся от упражнений
и гирь, но продолжающим обучать молодых атлетов 8.
Перед смертью Афанасий завещал ученикам похоронить его в обычной
могиле, что и было сделано 10 11. Через некоторое время над местом погре-
бения, открытым ветрам и водам, решили возвести свод, при строитель-
стве которого тело святого обнаружилось в совершенной сохранности п,
после чего мощи перенесли в храм. Именно в церкви и стали совершаться
чудеса, описанию которых Феоктист Студит посвящает большую часть
своего сочинения. Всего в «Слове» представлены 39 случаев исцеления
у гробницы Афанасия, причем автор утверждает, что взял малое из мно-
гого 12. Рассказы о чудесах различаются по насыщенности деталями —
подробное изложение событий чередуется с крайне скупыми очерками.
Сходные случаи исцеления от одной болезни автор объединяет в перечни,
содержащие в сумме 19 имен. Как установила А. М. Толбот, при описании
чудес Студит использовал в качестве образца Житие Луки Молодого
(X в.) 13. Однако выявленные заимствования не сводятся к прямому копи-
рованию и имеют, по нашему мнению, не столько литературный, сколько
идейный характер — по той причине, что автор «Слова» нуждался в том,
чтобы в аудитории чудеса Афанасия вызывали ассоциации с уже хорошо
известными и признанными в качестве подлинных, что придавало произ-
ведению убедительность.
6 Из обширной новейшей библиографии выделим работы, в которых Афанасию I
уделено наибольшее внимание: Talbot А. М. М. The Patriarch Athanasius (1289—
1293; 1303—1309) and the Church // DOP. 1973. T. 27. P. 13—28; Boojamra J. L.
Athanasios of Constantinople: a Study of Byzantine Reactions to Latin Religious Infilt-
ration // Church History. 1979. Vol. 48. March. N 1. P. 27—48; Idem. Social Thought
and Reforms of Athanasios of Constantinople (1289—1293; 1303—1309) // Buz. 1985.
T. 55. P. 332—382; Барабанов H. Д. Борьба внутри византийской церкви на рубеже
XIII—XIV вв. //Античный и средневековый город. Свердловск, 1981. С. 141—156;
Он же. Из истории связей Константинополя и Афона в начале XIV в. И Византия
и ее провинции. Свердловск, 1982. С. 115—126; Он же. Отношения церкви и государ-
ства в Византии на рубеже XIII—XIVbb.//Развитие феодализма в Центральной и
Юго-Восточной Европе. Свердловск, 1983. С. 52—63; Он же. Из истории византийской
этики на рубеже XIII—XIV вв. // АДСВ: Проблемы идеологии и культуры. Сверд-
ловск, 1987. С. 103—111.
7 Stoudit. Logos. Р. 50.13—17.
8 Ibid. Р. 54.10—31.
8 Ibid. Р. 52.13—25.
10 Ibid. Р. 50.30—52.2.
11 Ibid. Р. 56.21—58.17.
12 Ibid. Р. 76.20—27, Р. 120.6—26.
13 Talbot А. М. Faith Healing. . . Р. 34.
140
Значителен список исцеляемых болезней: психические расстройства,
слепота, лихорадка, язвы, женские болезни, цистит, дисурия, водянка,
немота, паралич. Разнообразны и формы исцелений. Мелетий Потирас
из Мидии, одержимый злым демоном, получил желаемое врачевание,
припав к гробнице и омыв ее горячими слезами 14. Иоанн Влангин, лежа
перед усыпальницей, уснул и был исцелен Афанасием во сне 15. Радарит,
сын Мануила, излечил свои тяжелые язвы маслом, взятым из светильника,
стоявшего на гробнице 16. Помазание маслом избавляло многих от сле-
поты17, внутренних болезней 18, козней злых демонов 19. Известны также
исцеления водой, освященной прикосновением к останкам святого 20,
и чудеса, сопровождавшиеся явлением Афанасия больному в видении 21.
В двух случаях искомое освобождение от недуга достигнуто необычным
способом. Иерей Феодор и Мария Франгопулина, взяв кусочки сохра-
нившихся одежд святого, исцелились тем, что, положив их на угли,
вдыхали дым 22.
Описанный Студитом случай с женщиной по имени Катиничина, пле-
ненной турками в окрестностях Прусы (около 13 26) 23, дает возможность
приблизительно хронологически локализовать период создания «Слова».
Поскольку автор здесь же указывает на это событие как на недавнее, то
наиболее вероятным временем появления его сочинения следует признать
30-е годы XIV в.24 *
Труд Феоктиста Студита свидетельствует о растущей популярности
культа Афанасия в среде столичного населения и в ближайших провин-
циях. По традиции за установлением местного почитания должна была
последовать, в случае широкого признания, официальная канонизация
святого. Акты ее не сохранились, и лишь предположительно соответ-
ствующее событие А. М. Толбот относит к одному из патриаршеств Кал-
листа (1350-1353, 1355—1363) 2Б.
Развитие культа бывшего патриарха началось, очевидно, еще в период
гражданской войны и пришлось главным образом на 30-е годы XIV в.
Первоначально он имел местный характер, но уже то, что объектом покло-
нения стали мощи человека, некогда занимавшего высший церковный
пост, придавало культу особое значение, отличало от многочисленных
аналогичных святых мест и было предпосылкой того, что рано или поздно
известность его перешагнет пределы Константинополя. Социальная атмо-
сфера и политическая ситуация в столице в той или иной мере должны
были сказаться на состоянии культа и сочинениях, ему посвященных.
Кроме того, с самого начала следует предположить, что культ созна-
тельно мог использоваться в идейной, прежде всего внутрицерковной,
борьбе.
Некоторые факты, связанные с историей мощей Афанасия, а также
содержание «Слова» Феоктиста Студита показывают, что культ тесней-
шим образом был связан с постепенным распространением в империи
исихазма, для которого в то время пространство афонских келий стало
уже тесным. Во-первых, давно установлено, что Григорий Палама считал
14 Stoudit. Logos. Р. 27.2—24.
16 Ibid. Р. 78.33—80.8.
14 Ibid. Р. 84.18-35.
17 Ibid. Р. 84.36—86.6. Р. 88.31—90.2.
18 Ibid. Р. 90.22—32, Р. 94.8-21.
19 Ibid. Р. 92.31—94.7.
20 Ibid. Р. 84.12—17, Р. 90.3—31.
21 Ibid. Р. 104.27—108.13.
22 Ibid. Р. 82.8—34. Р. 112.15—114.5. Очевидно, в данном случае мы имеем дело с устой-
чиво сохраняющимися языческими верованиями, согласно которым поднявшиеся
в воздух благовония изгоняют дурных духов и замещают в соответствующих мате-
риях добрыми. Это отмечал еще Михаил Пселл. См.: Пселл М. Хронография. М.,
1978. С. 88.
23 Stoudit. Logos. Р. 114.25—116.15.
24 Talbot А. М. Faith Healing. . . Р. 20.
26 Ibid. Р. 29.
141
патриарха Афанасия I одним из своих учителей 26. Во-вторых, как вы-
яснила А. М. Толбот, паламиты использовали монастырь Ксеролоф как
место встреч с Акиндином27. В-третьих, оба агиографа Афанасия —
Иосиф Калофет и Феоктист Студит — были паламитами. Последний изве-
стен своим поэтическим произведением, восхваляющим Паламу 28. Перу
первого из них принадлежит житие патриарха, написанное, как считает
Д. Цамис, в середине 40-х годов XIV в. и представляющее святого после-
дователем исихазма 29. В-четвертых, в известном Томосе 1368 г. патриарх
Филофей, говоря о канонизации Григория Паламы, сопоставил ее именно
с канонизацией Афанасия I 30 31. В-пятых, бывшему патриарху приписы-
вается неопубликованный пока florilegium, т. е. сборник текстов из сочи-
нений отцов церкви, поддерживающий исихастские взгляды sl. В-шестых,
описание Феоктистом Студитом в «Слове» и житии патриарха его послед-
них дней и смерти соответствует трафарету, характерному для жизне-
описаний испхастских святых 32.
Некоторые из приведенных фактов могут создать впечатление, что
исихастский оттенок культа возник в 40—60-е годы XIV в. и был связан
с торжеством палампзма и его приверженцев. Однако содержание «Слова»
свидетельствует о более раннем появлении соответствующих черт, сопро-
вождавших развитие культа, а не период его официального признания
и тем более канонизации. Прежде всего заслуживает внимания то, что
в труде Феоктиста Студита уделяется много внимания свету, связанному
с различными действиями и состояниями святого. Так. Афанасий назван
«блистательнейшей звездой евангельского образа жизни» 33. «Посылаемые
им с небесных высот чудеса» трижды сравниваются с солнечными лучами,
в силу чего и сам патриарх становится причастен к блеску светила 34 * 36.
Исцелившийся от слепоты у гробницы Афанасия Георгий Калокир назы-
вает его «истинного света слугой и наследником» Зо. Говоря о приближаю-
щейся кончине святого, Студит сообщает, что тот готовился «божествен-
ности сияние чище п яснее принять. . . и с наичистейшим светом смешаться
и обожиться» зв. В другом месте утверждается, что Афанасий «ум освобо-
ждает от чувств и от затемняющих его плотских страстей, очищается бег-
ством от всякой тяжести, тянущей вниз» и восходит к богу, где «тамош-
них образов свеженачищенным зеркалом и божественных сияний свет-
лейшим вместилищем он служил, и оттуда через истечение или участие
первого и невещественного света он является к нам как свет второй» 37.
О благодати божественного сияния, доступной каждому очищающему свои
чувства п помыслы, пишет Студит в одном из сугубо риторических отсту-
плений 38 39.
Было бы опрометчивым связывать свет, о котором ведет речь автор
«Слова», непосредственно с Фаворским светом, игравшим в паламитской
доктрине важную и чрезвычайно сложную роль, имевшую прямое отно-
шение в проблеме богопознания 30. Однако па уровне, доступном понима-
нию широкой аудитории, которой и было предназначено «Слово», должны
существовать конкретные понятия, являвшие собой упрощенные варианты
26 Meyendorff J. Introduction a 1’etude de Gregoire Palamas. P., 1959. P. 34, 37.
27 Talbot A. M. Faith Healing. . . P. 28.
28 Ibid.
29 Д. Г. KaXoUe'ou Xu-f-jpatip.a^a. Heaaa/.o'nxi], 1980. S 427—431.
30 Darrouzes J. Les regestes des actes du patriarcat de Constantinople. Vol. 1. Les actes
des patriarches. Fasc. V. Les regestes de 1310 a 1376. P., 1977. P. 453—454 (N 2540).
31 Talbot A. M. Faith Healing. . . P. 28.
32 Beck H. G. Die Byzantiner und ihr Jenseits: Zur Entstehungsgeschichte einer Menta-
litat. Munchen, 1979. S. 43—44. Пападопуло-Керамевс А. Жития двух вселенских
патриархов XIV в., св. Афанасия 1 и Исидора I. СПб., 1905. С. 48—51.
33 Stoudit. Logos. Р. 62.28—29.
34 Ibid. Р. 44.17—23, Р. 48.1—8, Р. 76.4—19.
36 Ibid. Р. 80.17—27.
36 Ibid. Р. 48.27—50.2.
37 Ibid. Р. 74.18—76.19.
38 Ibid. Р. 48.9—15.
39 Meyendorff J. Introduction. . . Р. 243—244.
142
элементов исихастского богословия. В этом отношении сияние, свет и
лучи, упоминаемые Феоктистом Студитом, представляли образ Фавор-
ского света, зримый, чувственный свет выступал как икона света незри-
мого, икона божественных энергий. Подтверждение этой мысли находим
в полемическом послании Григория Паламы к Акиндину, в котором он
•ссылается на следующие слова Василия Великого: «. . .сверкающий,
истинный и непередаваемый свет претворяет в другие солнца тех, кто
приобщается ему, ибо «праведники будут сиять как солнце» (Матф.
13.43)» 40. Необходимо также учесть, что большая часть чудес Афанасия
совершилась при участии лампады, стоявшей на гробнице святого. Пома-
зание маслом с ее фитиля приносило исцеление, а свет, излучаемый пламе-
нем, выступал как символ: с одной стороны, он говорил о том, что Афа-
насий — светоч Византии, ибо он «воссиял как солнце», с другой сто-
роны — являлся иконой света незримого, истинного 41.
Употребляет Феоктист Студит и само слово «исихия». Признавая, что
молчание более предпочтительно, чем речь 42, он вместе с тем считает,
что о чудесах должно рассказать, чтобы они не были осуждены на забве-
ние 43. Именно это заставляет многих пытаться воспеть празднество и
явиться со словами, составленными в исихии (xaft’^ooxtavy)44. Ведь лучше
потерпеть в этом деле неудачу (т. е. сочинение окажется неподобающим
теме), нежели, ведя дело исихии, не быть сочтенными среди говорящих 45.
В другом месте мы встречаем краткое описание практики исихастов.
Отметив, что искусство логографов и риторов не в силах возвысить чудо,
Феоктист Студит указывает на то, что это легко сделать лишь тем, кто
не позволяет рассеиваться разуму, но стесняет его, чтобы наиусерднейше
сосредоточить. Делается это для того, чтобы очищенные душа и тело при-
соединены были бы к озаренному богом уму и «тройное простым стало бы
через соединение в наипростейшую троицу» 46. Разумеется, в той или иной
форме сведения о действиях исихастов циркулировали в городской среде
и столичных монастырях, где, возможно, уже имелись сторонники этого
направления. Поэтому автор «Слова» вполне рассчитывал на понимание
аудитории и мог быть уверен в какой-то мере, что комплиментарность
описания методов сыграет свою роль.
Как известно, идеалы аскетизма были близки исихастам. Портрет
Афанасия также соответствует облику аскета. Студит утверждает, что
бывший патриарх испытывал отвращение к плоти 47 и, не проводя дней
бездеятельных или праздных 48, измождал ее трудами в боге 49. Не испы-
тывая жизнелюбия, он философски заботился о смерти всю жизнь 50.
Сказанное не мешает самому автору в духе паламитской доктрины назвать
тело патриарха «всесвятым помощником его небесной и боговидной души»,
никогда не бывшим помехой его вышнему пути 51.
Влияние исихазма растворено в сочинении Феоктиста Студита и
проявляется, помимо сказанного, в атмосфере духовности, наполняющей
«Слово», в углубленном психологизме образа святого. Однако студийский
монах не решился, как это сделает в свое время Иосиф Калофет, открыто
40 Письмо к Акиндину Святого Григория Паламы И J. Meyendorff. Byzantine Hesy-
ehams: Historical, Theological and Social Problems. L., 1974 . 4. P. 116. Православ-
ная традиция переживания божественного света и его воздействия на природу че-
ловека рассмотрена в работе: Лвеский В. Н. «Видение Бога» в византийской богосло-
вии / Богословские труды. 1972. Т. 8. С. 187—194.
41 О том, что лампада могла выступать в такой роли, см.: Настольная книга священно-
служителя. М., 1983. Т. 4. С. 183—184.
42 Stoudit. Logos. Р. 98.15—24.
43 Ibid. Р. 76.27—78.1.
44 Ibid. Р. 44.28—46.6.
46 Ibid. Р. 46.6—16.
44 Ibid. Р. 108.14—31.
« Ibid. Р. 48.20—27.
48 Ibid. Р. 52.26—32.
48 Ibid. Р. 50.2—12.
*® Ibid. Р. 50.17—26.
81 Ibid. Р. 54.32—35.
143
поставить Афанасия в ряды исихастов. Следует учесть, что в период раз-
вития культа исихазм не только был далек от законченной формы, но
даже еще не вступил в фазу целенаправленной теоретической разработки.
Элементы учения были рассеяны по трудам многих мыслителей, а прак-
тика вызывала разноречивые суждения и ассоциации. Позиция официаль-
ной церкви по отношению к исихазму не была определена. В таких усло-
виях в своем сочинении Студит искусно подчеркнул преимущества скла-
дывающейся доктрины и показал, что видный церковный деятель, удо-
стоенный к тому же святости, одобрял ее. Культ Афанасия, таким обра-
зом, укреплял и освящал исихазм, находящийся в стадии развития. Оче-
видно, в период торжества Григория Паламы и его сподвижников это
дало возможность рассматривать самого патриарха как исихаста, что
и отразилось в труде Иосифа Калофета.
Весьма существенным является вопрос о том, с помощью каких прие-
мов автор «Слова» воздействовал на предполагаемую аудиторию с целью
наиболее успешного выполнения своей задачи 62. Вполне естественно,
что образ патриарха идеализирован и представлен как бесспорный и наи-
лучший пример для подражания. Как пастырь он не знал себе равных ни
прежде, когда был жив и находился у власти, ни теперь, как бы вернув-
шись после обретения мощей к своей пастве 52 53. Способ управления цер-
ковью, коего придерживался Афанасий I, преподносится как верный
путь к гармонии 54 * *. Прославляются нелюбостяжание святого 50 и его
добродетели, для большего воспевания которых Феоктист Студит впле-
тает в ткань своей речи несколько циклов риторических вопросов, пока-
зывающих, что герою «Слова» не с кем сравниться в отношении возвышен-
ности ума и окрыленности души 66, в способности руководить чувствами
и в умеренной жизни 57 * * 60. Превозносятся любовь его к мудрости, верхо-
венство ума над душой, а души над телом 68 и безукоризненное служение
богу 51). Как вознаграждение за богоугодный жизненный путь Афанасий
получает большую славу и дары от бога, что должно служить примером
для всех в0. Студит специально отмечает, что затеял свой рассказ ради
того, «чтобы все или большинство смогли извлечь пользу» 61.
Создавая словесный портрет патриарха и повествуя о чудесах, возле его
усыпальницы совершившихся, студийский монах проявляет хорошее
знание особенностей аудитории, т. е., главным образом массового созна-
ния. «Слово» неизбежно должно было существовать в так называемой
контактной зоне, являвшейся местом встречи высокого богословия с на-
родной религиозностью. Поэтому ориентация на соответствующий уро-
вень, установки и интересы выступала необходимым условием достижения
автором поставленных целей. Социальный и возрастной диапазоны людей,
испытавших на себе чудодейственную силу святого, очерчивают те обще-
ственные группы, которым в данное время предназначалось «Слово».
К гробнице приходили священники, монахи и монахини, виноградари,
члены семей чиновников, горожане и крестьяне, как богатые, так и бед-
ные, провинциалы и жители Константинополя, мужчины и женщины,
дети и старики.
52 Соблазнительно было бы к этой стороне такого рода произведений употребить тер-
мин «пропаганда», что порой безоговорочно делается в некоторых современных
работах. См.: Хорошев А. С. Политическая история русской канонизации (XI—
XIV вв.). М., 1986. Passim. Налицо, однако, модернизаторский характер такого
словоупотребления, чуждого средневековому менталитету и настолько объемного
применительно к словесности того времени, что использование его, на наш взгляд,
лишено смысла.
63 Stoudit. Logos. Р. 58.32—60.21.
84 Ibid. Р. 70.18—31.
66 Ibid. Р. 72.22—32.
68 Ibid. Р. 74.1—17.
87 Ibid. Р. 72.10-21.
88 Ibid. Р. 62.17—64.11.
89 Ibib. Р. 60.22-62.16.
60 Ibid. Р. 112.4—14.
81 Ibid. Р. 72.1—9.
144
Социальная пестрота потребовалась Феоктисту Студиту не только для
доказательства исцелительной силы мощей Афанасия, но и для того,
чтобы представители разных групп населения могли отыскать в перечне
чудес наиболее близкое, дающее им надежду на помощь и покровительство
святого. Характерно, что среди излечившихся отсутствуют представители
высшего духовенства и столичного клира 62, хотя известно, что участие
епископата в становлении какого-либо культа, как, например, это было
в случае с Михаилом Халкидонским 63 64 * *, придавало ему особую весомость.
Архиереи составляли основу оппозиции в период обоих патриаршеств
Афанасия I. Недовольство его правлением высказывали клирики храма
св. Софии, вкупе со столичными архонтами подвергавшиеся пастырем кри-
тике. Интриги противников главы церкви, приводившие к двум его отре-
чениям, были широко известны в обществе, и поэтому вполне закономерно,
что в «Слове» обнаруживаются отголоски политических страстей периода
правления патриарха. В социальном плане развитие культа сохраняло
определенную преемственность: как в свое время многие действия Афа-
насия I удовлетворяли интересы торгово-ремесленного населения, город-
ских низов (пенитов) и черного духовенства, так и теперь популярность
стремились создать в тех же кругах.
Имеются в труде Феоктиста Студита страницы, содержание которых
могло привлечь внимание византийских интеллектуалов. Это много-
численные обращения к античным сюжетам, цитирования древних авто-
ров. Студийский монах призывал в свидетели выдающихся добродетелей
патриарха Платона 61 и Аристотеля в6, использовал для сравнения раз-
личные эпизоды из биографии Александра Македонского, описанной
Плутархом в6, цитировал Еврипида 67. С одной стороны, автор таким
путем отдавал дань традиции и демонстрировал свою эрудицию, но с дру-
гой — это было отражением культурной атмосферы палеологовского
Ренессанса и в какой-то мере ориентацией на интересы интеллигентной
аудитории, среди виднейших представителей которой, например, у Ники-
фор Григоры, авторитет патриарха, что широко известно, был высок.
Той же категории слушателей доступней и ближе была пространная и
витиеватая вступительная часть «Слова», изобиловавшая риторическими
и философскими отступлениями и заметно отличавшаяся от изложенного
простым языком основного раздела, посвященного описанию чудес. Сло-
весное воплощение темы Феоктистом Студитом предполагало, таким обра-
зом, использование двух стилей, что соответствовало традициям визан-
тийской литературы 68.
Пытался автор преодолеть известный скептицизм, существовавший
в обществе по отношению к чудесам. В то время вера и критика чудес не
исключали друг друга. Как отмечал К. Леви-Строс, вера в возможность
отношений со сверхъестественными силами и сомнение сосуществуют и
допустимы в одном сознании 69. Все зависит от конкретного случая, и
в этом плане личный опыт каждого (на чем строится скепсис) включается
в единую систему представлений общества. Отсюда необходимость для
Феоктиста Студита дать сведения о большом количестве чудес, чтобы
каждый мог убедиться и признать то или иное чудо за подлинное, при-
знать его большим чудом, чем другое, сопоставить, наконец, с уже извест-
ными чудесами. Кроме того, автор специально предупреждает аудиторию,
что в его сочинении нет места искусству логографов и риторов, преуве-
личивающих свои темы посредством ораторского искусства 70, а также
82 О двух иереях, приходивших к гробнице святого, известно, что оба они были из
деревень. См.: Ibid. Р. 84.12—17, Р. 82.8—34.
83 Halkin F. Saint Michel de Chalcedoine // REB. 1961. T. 19. P. 157—164.
64 Stoudit. Logos. P. 68.9—33.
86 Ibid. P. 66.22—68.8.
88 Ibid. P. 64.12—25, P. 102.28—104.26.
87 Ibid. P. 102.15—27.
88 Sevcenko I. Levels of Style in byzantine Prose // JOB. 1981. Bd. 31/1. S. 289—312.
89 Леви-Строс К. Структурная антропология. М., 1985. С. 151.
70 Stoudit. Logos. Р. 86.21—34.
10 Византийский временник, т. 50
145
извещает, что чудеса, совершившиеся после кончины святого, многим
«кажутся более чудесными и более верными, поскольку они очищены от
всякого вымысла» 71. Учитывая то, что между различными святыми ме-
стами Константинополя существовала определенная конкуренция, Феок-
тист Студит в рассказе об одном из чудес показывает преимущества Афа-
насия, сообщив, то женщина, искавшая исцеления, усердно посещала
храмы и останки святых, но обрела искомое только у гробницы патри-
арха 72.
Как один из самых ценных объектов собирательства, мощи постоянно
привозились византийцами в Константинополь для упрочения его пози-
ций в православном мире. Не был исключением в этом отношении и рубеж
XIII—XIV вв. Известно, что Феодора, супруга Михаила VIII Палеолога,
пыталась приобрести останки святого Михаила Халкидонского 73. Около
1281 г. в столицу была доставлена голова сербского отшельника Петра
Коришки, причисляемого к ранним исихастам 74. Культ его был связан
с распространением анахоретства на Балканах и последующим усилением
исихазма в Сербии 75. Таким образом, культ Афанасия развивался на
подготовленной почве и его исихастские черты не представляли собой
исключительного явления.
Мы не располагаем тем не менее свидетельствами того, что данный
культ пользовался в 30-е годы XIV в. поддержкой официальной церкви.
Скорее, его развитие имело оппозиционный оттенок, поскольку проводи-
мая в свое время патриархом политика не имела продолжения после его
ухода, а противники Афанасия I, очевидно, еще удерживали свои посты.
В таких обстоятельствах в данный период само существование культа
было формой критики положения дел в церкви. Поэтому неудивительно,
что признание на уровне патриархата он получил значительно позже.
Монашество, роль которого в церкви при Афанасии I заметно возросла,
используя культ патриарха, настаивало на возврате к его политике.
С другой стороны, тот же культ служил делу распространения и популяри-
зации исихастских идей в среде столичного населения, что являлось важ-
ным звеном в развитии доктрины, сторонники которой проявили уже
в 30-е годы XIV в. интерес к общественной жизни и внутрицерковной
борьбе.
71 Ibid. Р. 76.27—78.1.
72 Stoudit. Logos. Р. 116.15—118.4.
78 Halkin F. Saint Michel. . . Р. 158—159.
71 ПавловиК Л. Култови лица код Срба и Македонаца: истори]’ско-етнографска рас-
права. Смедерево, 1965. С. 81—82, 254.
74 Там же. С. 84, 254.
Византийский временник, том 50
П. И. ЖАВОРОНКОВ
ГУМАНИСТИЧЕСКИЕ МОТИВЫ
В КУЛЬТУРЕ НИКЕЙСКОЙ ИМПЕРИИ
Понятие «византийский гуманизм» в последние десятилетия все сме-
лее вводится в научную терминологию х. Правда, до сих пор нет его чет-
кого определения. Нет и единого мнения о том, сколько было «ренессан-
сов» и «гуманизмов» в Византии: один или несколько. Некоторые авторы
(например, П. Лемерль 1 2, С. Рэнсимен 3 и др.) насчитывают их до четырех.
В мою задачу не входит ни обоснование, ни отрицание плюралистических
концепций нескольких «гуманизмов» в Византии. При любом решении
проблемы едва ли можно говорить о византийском гуманизме как широком
культурном движении.
Я понимаю, как и И. П. Медведев, под определением «византийский
гуманизм XIII—XV вв.» прежде всего тот характерный для некоторых
представителей византийского общества «духовно-интеллектуальный, пси-
хологический и эстетический комплекс» 4 миросозерцания, в котором
ясно обнаруживается гуманистическая окраска, неизвестная ранее.
Именно окраска или гуманистические тенденции, ибо «чистые» гуманисты
в Византии едва ли были.
Принято за редким исключением, говоря о византийском гуманизме
XIII—XV вв., считать первыми его представителями Никифора Хумна
и Феодора Метохита. Причем последний является одновременно и одной
из ярких фигур в культуре поздней Византии. Но не на пустом же месте
появились эти деятели? Родившись в переломную эпоху византийской
истории — восстановление империи и возвращение Константинополя,
они не могли не опираться в формировании своих взглядов на ближайших
предшественников. Не следует ли в культуре Никейской империи искать
первые ростки гуманистических тенденций и того культурного движения,
которое затем привело к так называемому «Палеологовскому возрожде-
нию»?
Благодатной почвой, на которой смогли взойти ростки нового, было
бурное возрождение эллинизма и греческого патриотизма в Никейской
империи 5 *. В условиях господства латинян обращение к эллинистическим
традициям, противопоставление их латинской культуре было не только
естественным, но и неизбежным в. Ожесточенная борьба против завоевате-
1 Литературу вопроса и ее историографический обзор см.: Медведев И. П. Византий-
ский гуманизм XIV—XV вв. Л., 1976. С. 3—9.
2 Lemerle Р. Byzance et les origines de notre civilisation // Venezia e 1’Oriente fra tardo
Medioevo e Renascimento. Venezia, 1966. P. 1—17; Idem. Le premier humanisme by-
zantin. Notes et remarques sur enseingnement et culture a Byzance des origines au Xе
siecle. P., 1971. P. 7.
3 Runciman S. The Last Byzantine Renaissance. Cambridge University Press, 1970;
Idem. Byzantium and the Renaissance. Tucson, 1970.
4 Медведев И. П. Указ. соч. С. 9.
6 Irmscher J. Nikaa als «Mittelpunkt des griechischen Patriotismus» // BF. 1972. 4.
S. 117—119.
* Лазарев В. H. Новый памятник Константинопольской миниатюры XIII в. // ВВ.
1952. 5. С. 188.
147
10*
лей вызвала подъем эллинского самосознания и одновременно привела
к мысли, что мечта о всемирной империи, наследнице Древнего Рима,
должна быть оставлена. Собственно, политические условия для пересмотра
идеи о Византийской империи как imperium universale начали склады-
ваться с момента образования самостоятельных Болгарского и Сербского
государств. Политическая ситуация, сложившаяся после 1204 г., придала
лишь новый импульс для отказа от универсализма и замены imperium
universale на imperium unicum 7, которую еще предстояло создать. Именно
к осуществлению этой цели и были направлены социально-политические
и дипломатические усилия династии Ласкарей (до 1259 г.) 8, стремившейся
восстановить бывшую Византийскую империю в территориальных рамках,
существовавших до 1204 г., как независимое и единое греческое государство
с одним императором и патриархом 9.
После 1204 г. византийцы все чаще называют себя не «ромеями», а «эл-
линами», словом, которое раньше было синонимом язычника 10 11. Новое
употребление слова «эллины» означало не только растущее осознание
никейскими учеными их прошлого, но и реакцию на увеличивающуюся
культурную (помимо политической и церковной) угрозу со стороны ла-
тинян и. Никея «по обилию ученых людей представляется современникам
древними Афинами» 12, а сама империя идентифицируется с Элладой 13.
«Ромейская храбрость» и «ромейские воины» уступают место «эллинской
храбрости» и «эллинским воинам» 14.
Никейские ученые и писатели, обратившиеся к прошлому греков,
увидели в подернутой дымкой далекой исторической действительности
свой идеал. Это глубокое внимание к эллинскому прошлому проявилось
в целенаправленных поисках и собирании старых рукописей с текстами
древнегреческих ученых и мыслителей (вспомним, например, поездку
Никифора Влеммида на Балканы за рукописями), широком комментиро-
вании и переписывании древних авторов 15. Интерес к античности, ко-
7 Bazo/.oitou’/.o; А. Е. 'laxopia той Дои 'Е/./.трпацои. 0eaaa/.o\izT|, 1961. Т. 1. X. 60-72;
Tapkova-Zaimova V. L’idee byzantine de 1’unite du monde et 1’etat Bulgare // Actes
du premier Congres International des etudes Balkanique et Sud- Est Europeennes.
Sofia, 1969. T. 3. P. 297; Brezeanu S. La fonction de l’idee d’IMPERIUM UNICUM
chez les Byzantins de la premiere moitie du XIIIе siecle // RESEE. 1978. 16. P. 62—64.
8 Жаворонков П. И. Никейская империя в системе международных отношений XIII
века: Автореф. дис. . . . канд. ист. наук. М., 1975-Brezeanu S. Politica interna a Im-
periului de la Niceea (1204—1261). Resume de these de doctorat. Bucarest, 1975.
s Осуществляя эту идею, Никея, разумеется, с одной стороны, не могла признать
императорские титулы Феодора Ангела и трапезундских Великих Комнинов, а с дру-
гой — предоставляя автокефальность церквам Сербии и Болгарии (а позднее и Тра-
пезунду), утверждала себя в качестве единственного церковного центра православия,
хотя и нарушала сознательно формальные права архиепископа Охрида. См. про-
тесты Хоматиана в письмах к св. Саве и патриарху Герману II: Pitra J. Analecta
sacra et classica Specilegio Solesmensi parata. Parisiis et Romae, 1891. T. 6. Col. 381 —
385, 496; Meyendorff /.Ideological crises (1071—1261) 11 XVе Congres Intern. d’Etudes
Byzantines. Rapports et co-Rapports. Athen, 1976. 4. 1. P. 11.
10 В Никее теперь оно в таком значении употребляется крайне редко: Angold М. А.
Byzantin Government in Exile: Government and Society under the Lascarids of Nicaea,
1204—1261. Oxford, 1975. P. 29—30.
11 Ibid. P. 30; Angold M. A. Byzantine «Nationalism» and the Nicaean Empire// By-
zantine and Modern Greek Studies. 1975. 1. P. 49—70.
12 Georgii Cyprii /.670; та хаЦЧаитом reepiex<ov // PG. 142. Col. 22.
13 'Е/.ла? (Theodori Ducae Lascaris Epistulae CCXV11 / Nunc primum editum
N. Festa, Firenze, 1898. (Далее: Lascaris Epistulae). P. 176.52—53); to 'EXZ^vixov
(Ibid. P. 165.23—24); 'EXAtjviS ’Ejiixpa/csia (Nicephori Blemmidae Curriculum vitae
et carmina. Lipsiae, 1896. (Далее: Nic. Blem.). P. 63; 'EKXtjvi; уц (Georgii Acro-
politae Opera / Rec. A. Heisenberg. Lipsiae, 1903. Vol. 1. (Далее: Acrop. I).
P. 166.7).
14 Lascaris Epistulae. P. 58.80—84.
15 Buchthal H. An Unknown Byzantine Mahuscript of the Thirteenth Century // The
Connoisseur. 1964. 155, N 626. P. 217—224; Prato G. Un autografo di Teodoro II
Lascaris imperatore di Nicea? // JOB. 1981. 30. P. 249—258; Idem. La produzione
libraria in area grecoorientale nel periodo del regno latino di Costantinopoli (1204—1261)//
Scrittura e civilta. 1981. 5. P. 105—147; Spatharakis I. An Illuminated Manuscript
from the Nicaean Era // CA. 1979. 28. P. 137—141.
торый никогда не исчезал в Византии, в первой половине XIII в. стано-
вится необычайно широким в среде интеллектуалов. Никейс кие писатели
и ученые уже не мыслят своего творчества без активного использования
античного наследия: цитирования древних авторов, пересказывания мифов,
обращения к образам и примерам из истории, поэзии и прозы 1в. Этим же
интересом и реставраторскими тенденциями следует объяснить и стрем-
ление облекать свои произведения в те античные формы и жанры, которые
ранее крайне редко использовались в византийской литературе. Так,
два стихотворения Никифора Влеммида 16 17, воспевающие Сосандрийский
монастырь, написаны одно гекзаметром (даже выдержана «гомеровская»
дикция), а другое — ямбическим триметром; прозаическая же «Царская
статуя» 18 написана в жанре политической дидактической речи, напоми-
нающей по форме речи Диона Хрисостома и Синесия. Необходимо отме-
тить, что и начало элегии Акрополита на смерть императрицы Ирины19
очень похоже на античный жанр надгробной эпитафии 20.
Но гуманизм (тем более для Византии) — это не только обращение
к античности и возрождение эллинского духа, но и энциклопедизм его
носителей. Универсализм (жажда широких и всесторонних, в чем-то,
может быть даже поверхностных, знаний), как известно, был присущ
многим умам эпохи Возрождения. Отчасти эти черты были свойственны
и никейским ученым. Никифора Влеммида и Феодора II Ласкаря при
всей разнохарактерности их творческой деятельности объединяет одна
черта: широкий круг интересов. Из-под их пера вышли труды по философии,
физике, географии, астрономии, медицине, политические и богословские
трактаты, автобиографии, поэтические к риторические произведения,
богатая эпистолография и т. д.
Как известно, философской основой византийского гуманизма XIV—
XV вв. был неоплатонизм. Влеммид и Феодор II в своих философских
концепциях придерживались в целом еще аристотелизма. Но вместе с тем
мы найдем у них немало примеров критики Стагирита и признание
правильности выводов неоплатоников и даже дальнейшее развитие их
теорий.
В качестве примера приведем расхождение Влеммида с Аристотелем в
определении причины естественного движения тела. Древнегреческий фило-
соф связывал его с природными свойствами элементов: земля, вода, воз-
дух — тяжелы, а потому их естественное движение — прямолинейное
направление к центру мира. Четвертый элемент — огонь — абсолютно
легкий, и поэтому его движение — от центра мира. Никифор Влеммид,
напротив, утверждал, что причиной естественного движения является
не тяжесть или легкость элемента, а его родство (oixetwat;) с определенным
состоянием п стремление каждого элемента к своей целостности. Поэтому
все четыре элемента не имеют никакого другого естественного движения,
кроме тенденции к объединению в свое единое целое. Их естественное
состояние — покой 21. Исходным пунктом теории Влеммида о естественном
движении были идеи неоплатоников, в частности Плотина. Эта теория
оказала значительное влияние на взгляды западноевропейских ученых:
Николая Кузанского и Келлера 22.
16 Praehter К. Antikes in der Gradrede des Georgios Akropolites auf Johannes Dukas 11
BZ. 1905. 14. S. 479; Фрейберг Л. А., Попова T. В. Византийская литература эпохи
расцвета, IX—XV вв. М., 1978. С. 179—182.
17 Nic. Blem. Р. НО—119.
18 De regis officiis И PG. 142. Col. 658—677.
19 Georgia Acropolitae Opera / Rec. A. Heisenberg. Lipsiae, 1903. Vol. 2. (Далее: Астор.
II). P. 3—6.
20 Фрейберг Л. А., Попова T. В. Указ. соч. С. 178.
21 PG. 142. Col. 1218. Подробнее см.: Жаворонков П. И. О философских взглядах Ни-
кифора Влеммида И Культура и общественная мысль. Античность. Средние века.
Эпоха Возрождения. М., 1988. С. 94—99.
22 Tsouyopoulos N. Das Atherproblem und Physik-Abhandlung des Nikephoros Blemmy-
des//«Rechenphennige» K. Vogel zum 80. Geburtstag (8.1.1968). Munchen, 1968.
S. 80—81.
149
Общепризнанным является в литературе тезис о том, что философское
мышление в Византии вращалось вокруг двух крупнейших идеалистов
древности — Аристотеля и Платона. Материалистические идеи отсутство-
вали.
Но в одном из писем Феодора II Ласкаря мы встречаем упоминание
(к сожалению, только глухое, без пояснений и имен) о существовании
при никейском дворе материалистического направления в философии,
придерживающегося идей Гераклита и Демокрита 23. Было ли случайным,
что именно в Никее мы встречаемся с материалистическим направлением
в философии? Хотя сам император относился к нему отрицательно, но,
может быть, именно оно оказало на него влияние в формулировании
значения опыта, который «многое разъясняет и дает право поставить вопрос
о наличии или отсутствии чего-либо» 24 * 26. Известно, что Аристотель не
считал опыт последней инстанцией в проверке «мнения». Признание пре-
восходства опыта над умозрительными построениями было шагом вперед
в познании категорий истинного и ложного. Для средневековой философии
такое понимание опыта было новым. Но этот шаг был робким и несмелым:
Феодор не смог или не захотел подробно обосновать этот материалистиче-
ский вывод.
В большей степени гуманистические тенденции или мотивы проявились
в литературе Никейской империи. Наряду с обостренным вниманием
к событиям общественной жизни в ней шел параллельный процесс раз-
вития индивидуалистических тенденций. Потребность человека разобраться
в собственном мире чувств, раскрыть свою душу, выразить свой духовный
мир в слове и письме становится одной из характерных особенностей
многих сочинений писателей XIII в., и в первую очередь автобиографий.
От этого века, как ни от какого другого, сохранилось пять автобиографий:
Никифора Влеммида, Георгия Акрополита, императора Михаила VIII
Палеолога, Георгия Кипрского и Георгия Пахимера, — из которых только
первая хронологически относится к эпохе Никейской империи и тем
самым знаменует начало в развитии индивидуалистических и гуманисти-
ческих тенденций, столь характерных для последующего развития в па-
леологовскую эпоху.
Главная цель автобиографии Влеммида 28 — оставить о себе воспо-
минание и «воздвигнуть — по его словам — столп исповедания» 28. По-
этому общественные события освещаются лишь настолько, насколько
необходимо для понимания читателей происходящего с автором. Обо-
стренный интерес к собственной личности, ярко выраженный в автобио-
графии, — явление довольно редкое в византийской литературе предыду-
щих веков: оно может быть соотнесено с преувеличенным значением каж-
дого момента жизни у Ливания в его сочинении «О моей судьбе» 27. Как
и Ливаний, Влеммид в первой части автобиографии занят исключительно
своей личностью. Он подробно рассказывает о своем детстве, друзьях
юности, первом любовном увлечении и горьком разочаровании в пред-
мете своей страсти, постоянном интересе к наукам и о годах обучения
в Скамандре, Нимфее и Никее 28, обращает внимание читателя на те
эпизоды из своей жизни, которые могли окончиться трагически: плавание
в шторм, нападение пиратов, спасение от рухнувшей на него в доме ко-
лонны 29.
Среди поэтического творчества нпкейских писателей своей свежестью,
искренностью чувств, человечностью, чисто мирским идеалом взаимной
23 Lascaris Epistulae. Р. 41.1—8.
24 КоащЦ ДтрДхп; / Ed. N. Festa // Giornale della societa asiatica italiana. 1897—
98. T. XI. Pt. 1. P. 22. 31.
26 Nic. Blem.
26 Nic. Blem. P. 1.4__5.
27 История Византии. M., 1967. T. 3. С. 257—258.
28 Nic. Blem. Р. 2.9__7.26.
29 Ibid. Р. 71 — 72; Фрейберг Л. А., Попова Т. В. Указ. соч. С. 171.
150
любви выделяется известная элегия Георгия Акрополита 30 на смерть
жены императора Иоанна III Ватаца. Вот несколько строф из нее:
«Во цвете лет девических судьба дала
Мне разделить и ложе, и владычество
С таким супругом!. .
И с ним я сочеталась, с юным юная,
И по любви взаимной с ним в одно слилась.
Связало нас законное супружество,
Но крепче страсть связала обоюдная:
Супружество смесило нас в едину плоть,
Любовь же душу нам дала единую.
Да, я любила крепко, он — еще сильней,
Да, я дарила радость и брала ее!
Он был мне дорог, как очей сиянье,
Но я ему дороже, чем сиянье глаз. . ,»31
Действительно, трудно не согласится со словами С. С. Аверинцева,
что в элегии «открывается такая прочувственное гь и человечность, какую
нелегко отыскать в светской византийской поэзии» 32.
Возникновению гуманистических элементов в культуре Никейской
империи способствовала и та духовная атмосфера, которая окружала гре-
ческих интеллектуалов. При никейском дворе уже в царствование
Иоанна III имелся кружок истинных любителей науки и литературы,
группировавшийся вокруг императора и пользующийся его вниманием и
поддержкой. Сам Ватац любил присутствовать на диспутах, поговорить
о литературе. Среди членов кружка выделялся месадзон Димитрий Тор-
пик, «глава» никейского правительства, получивший хорошее образова-
ние 33.
Переписка Феодора II позволяет нам представить тот интеллектуаль-
ный кружок, который образовался вокруг его личности. В него входили,
помимо Влеммида и Акрополита, Месопотамит, Михаил Сенахерим,
Андроник Франкопул, Агиофеодорит и другие ученые. Духовные интересы
этого кружка лежали в области науки и литературы, подтверждением
чего служит их обширная переписка между собой. Письма тогда имели
большое значение и их содержание оглашалось среди друзей. Каждое
письмо являлось почти законченным литературным произведением, в ко-
тором смысл затемнен риторикой, а действительный случай завуалирован.
Широко применяется прием сравнения и противопоставления, тезиса и
антитезы, сознательного отказа от изображения реального и конкретного,
что было характерно и для эпистолографии итальянского гуманизма 34.
Замечательным литературным сокровищем эпохи являются письма
самого Феодора II 35, большая часть которых адресована членам кружка.
Император, воспитанный в эллинистических традициях, увлеченный антич-
ными поэтами, ораторами и музыкой, с волнующей искренностью и тонкос-
тью передает в письмах случаи из своей жизни, моменты своего душевного на-
строения. В них то сквозит легкая ирония, переходящая в сатиру, то
вплетается философское размышление о сущности бытия, оканчивающееся
30 Астор. II. Т. 3—6. Улучшенный текст см.: в: Horandner И7. Prodrom Reminiszenzen
bei Dichtern der Nikanischen Zeit // BF. 1972. 4. S. 89—93.
31 Памятники византийской литературы IX—XIV вв. М., 1969. С. 329. (Пер. С. С. Аве-
ринцева) .
32 История Византии. Т. 3. С. 259.
33 Андреева М. А. Очерки по культуре византийского двора в XIII в. Пр., 1927. С. 149.
Об обязанностях и роли месадзона в Никее см.: Verpeaux J. Contribution a 1’etude
de I’administration byzantine: о Ц BS. 1955. T. 16. P. 274—275; Angold M.
A Byzantine Governement. . . P. 155—161.
34 Медведев И. П. Указ. соч. С. 19—20.
36 Из всего объема эпистолярного наследия никейских ученых, писателей и государ-
ственных лиц, которое к настоящему времени насчитывает более 300 писем, 227 при-
надлежат императору. См.: Сметанин В. А. Об объеме эпистолярного наследия
поздневизантийских императоров И АДСВ. 1973. 10. С. 297—303.
151
сожалением по поводу бренности мира, то все пронизывается сочувствием
и расположением к адресату. Письма передают новое эстетическое
восприятие жизни, интерес к прошлому, красоте памятников и ланд-
шафтов.
В качестве примера можно привести одно из писем императора, которое
по глубине содержания и настроения, по выражению русской исследова-
тельницы М. А. Андреевой, «могло бы принадлежать перу итальянского
гуманиста» зв. Речь идет о небольшом письме, адресованном Акрополиту 36 37,
в котором император описывает свое посещение Пергама. Заброшенность
города являет печальное зрелище. Впечатляет лишь сохранившийся театр,
который олицетворяет собой величие эллинского мира, несмотря на все-
разрушающее влияние времени. Это же величие древних Феодор видит
и в полуразрушенных стенах пергамских зданий, и в полностью сохранив-
шихся водопроводе и акведуке, арки которого производили впечатление
монолита и в то же время отличались такой легкостью и естественностью
изгиба, что «сам бы Фидий поразился, увидев их» 38. В конце письма импе-
ратор проводит аналогию между состоянием города, по которому везде
валялись куски мраморных колонн, навевающие на зрителя печаль о прош-
лом, и жизнью теперешних его обитателей.
В придворном кругу ученых высоко ценились знания. Они гордились
ими, при каждом удобном случае стремились устраивать диспуты как
между собой, так и с приезжающими представителями Запада. Споры со-
провождались чаще желанием блеснуть своими знаниями перед папскими
легатами, чем стремлением найти примиряющую формулу. Интересно
описание Феодором II диспута с главой посольства Фридриха II маркизом
Бертольдом фон Гогенбургом 39. Среди свиты маркиза были ученые и врачи,
которые уверяли, что изучили, кроме тривиума, и квадривиум и имели
некоторое знакомство с Аристотелем, а именно с его этикой и политикой.
Но в ходе спора император пришел к выводу, что из арифметики и гео-
метрии они знали только немного планиметрию, из астрономии — астро-
логию, которая в Византии не занимала такого места, как на Западе. Они
совершенно не знали политику и физику, а в этике и логике делали много
ошибок. Единственно, в чем западные ученые, по мнению Феодора, были
сильны, кроме астрологии, так это в риторике.
На примере жизни и деятельности Никифора Влеммида можно увидеть
еще один гуманистический признак, который в XIV в. станет идеалом
ученого, — это стремление выделить занятия наукой и творчеством в осо-
бую сферу деятельности, целенаправленно заниматься которой можно,
лишь отказавшись от мирских забот и семейной жизни. Действительно,
почти все творческое наследие Влеммида создано им в течение последних
23 лет, когда он поселился в собственном монастыре и полностью отдался
научной и педагогической работе, никуда не уезжая и ведя обширную пе-
реписку. Барьер, который разделял светскую и церковную культуру до
1204 г., пал. Эллинизм больше не считался несовместимым с монашеской
жизнью. По примеру Влеммида Плануд, игумен монастыря в Вифинии, пре-
подавал светские науки мирянам 40.
Сосуществование и тесное переплетение между собой в культуре
Никейской империи двух традиционных течений — светского и богослов-
ского (последнего, естественно, мы здесь не касались) — дало повод ряду
историков, например Г. Хунгеру, объявить Феодора II Ласкаря «хри-
стианским гуманистом» 41. Я думаю, более прав И. П. Медведев, считаю-
36 Андреева М. А. Очерки. . . С. 169.
37 Lascaris Epistulae. Р. 107—108.
33 Ibid. Р. 10.15-16.
39 Lascaris Epistulae. Р. 174—176.
40 Tuiller A. Recherches sur les origines de la Renaissance byzantine au XIIIе siecle //
Bulletin de 1’Association G. Bude. P., 1955. 3. P. 75—76.
41 Hunger H. Von Wissenschaft und Kunst der friihen Papaiologenzeit // Byzantinische
Grundlagenforschung. L., 1973.. 20. S. 136.
152
щий, что гуманистические воззрения подобных Феодору II лиц «формиро-
вались не благодаря их христианскому сознанию, а вопреки ему» 42.
Заканчивая этот далеко не полный обзор гуманистических элементов
в культуре Никейской империи и, может быть, в чем-то еще несовершенный
(неразработанность многих понятий применительно к византийскому гу-
манизму очевидна), все же подведем некоторый итог: в творчестве и дея-
тельности ведущих ученых и писателей Никейской империи уже заметны
некоторые гуманистические мотивы. Прежде всего, глубокий и осознанный
интерес к античности, к окружающему миру и человеку, а также энцикло-
педизм, страсть к научным знаниям, стремление выразить свой духовный
мир, чувства и впечатления в слове. Все это сближает никейских интеллек-
туалов с византийскими гуманистами XIV—XV вв.
43 Медведев И. П. Указ. соч. С. 88.
Византийский временник, том 50
Т. А. ИЗМАЙЛОВА
РУКОПИСЬ М 7737,
ЕЕ ДАТИРОВКА И ЛОКАЛИЗАЦИЯ
Рукопись Матенадарана № 7737 (МА XIII) неоднократно ставилась
в связь с Тюбингенским Евангелием, и едва ли следует подвергать сом-
нению то, что миниатюры этих двух кодексов имеют общий образец.
Тюбингенское Евангелие датировалось М. Стржиговским 1 на основании
колофона Евангелия 1113 г. (М 6763), переписанного от руки и присоеди-
ненного к кодексу Тюбингена. Ошибку в датировке его обнаружил А. Кюр-
дян 2.
Не избегла ошибочной датировки Тюбингенского Евангелия в своей
книге «Краткая история древнеармянской живописи» и Л. А. Дурново 3,
хотя, усмотрев в миниатюрах рукописи М 7737 стилистическое сходство-
с кодексами Центральной Армении, датировала ее второй половиной
XII в. уже в первом своем альбоме, локализовала же ее в Ромкла 4.
Л. Р. Азарян повторил ошибку И. Стржиговского, датировав Тюбинген-
ское Евангелие 1113 г.5, но для рукописи М 7737 принял дату первой
половины XII в., усматривая истоки ее иллюстраций в более ранней тра-
диции миниатюрной живописи Центральной Армении. На вопросах лока-
лизации и датировки этих двух рукописей мы и хотим остановиться, про-
анализировав более детально лицевые миниатюры и декор Евангелия
М 7737.
Для обеих рукописей, памятные записи которых не сохранились, речь
должна идти об одном и том же скриптории, где работали разные ху-
дожники. Можно допустить и небольшой временной разрыв между ними.
В Евангелии М 7737 сохранилось больше миниатюр: два отсутствующих
в Тюбингенском Евангелии листа пролога и два хорана (с 1, 7 и 8 кано-
нами), а также три «портрета» евангелистов: Марка, Луки и Иоанна с Про-
хором6. Изображения этих же евангелистов сохранились и в Тюбин-
генском кодексе 7. Изображение Матфея отсутствует в обеих рукописях,
а в тюбингенской не сохранился также и заглавный лист к его тексту.
1 Strjigows