Т. И. О Й 3 Е Р М А Н
ИЗДАТЕЛЬСТВО
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ
ЛИТЕРАТУРЫ МОСКВА-1962

ВВЕДЕНИЕ
Создание диалектического и исторического материализма —
великий научный подвиг К. Маркса и Ф. Энгельса. Осново¬
положники марксизма разработали высшую, качественно новую
форму материалистического миропонимания, охватывающего
в отличие от предшествующего материализма не только при¬
роду, но и общество. В. И. Ленин называет исторический мате¬
риализм величайшим завоеванием научной мысли, благодаря
которому хаос и произвол, царившие во взглядах на историю
и политику, сменились поразительно цельной и стройной науч¬
ной теорией, раскрывающей закономерность перехода от одной
общественно-экономической формации к другой.
Маркс и Энгельс слили воедино материализм и диалектику.
В мировоззрении марксизма и теория, и метод в равной мере
являются и материалистическими, и диалектическими, в силу
чего само разграничение материализма и диалектики сохраняет
главным образом историко-философское значение. Осново¬
положники марксизма покончили с традиционным противопо¬
ставлением философской теории так называемым положитель¬
ным наукам, с одной стороны, и практической деятельности
(в особенности же революционной практике) — с другой, пре¬
вратив философию — диалектический и исторический материа¬
лизм — в орудие коммунистического преобразования общест¬
венной жизни. Это был революционный переворот в философии,
отрицание философии в старом смысле слова, отрицание, не
имевшее, однако, ничего общего с нигилистическим отречением
от идейного наследства. «Не голое отрицание,— говорит
В. И. Ленин,— не зряшное отрицание, не скептическое отрица¬
ние, колебание, сомнение характерно и существенно в диалек¬
1*
3

тике,— которая, несомненно, содержит в себе элемент отрица¬
ния и притом как важнейший свой элемент, — нет, а отрицание
как момент связи, как момент развития, с удержанием положи¬
тельного, т. е. без всяких колебаний, без всякой эклектики» 1.
В свете этого замечательного определения положительного со¬
держания диалектического отрицания становится более понят¬
ным отношение марксизма к предшествующим учениям, явив¬
шимся его теоретическими источниками.
Было бы грубой ошибкой, если бы мы стали противопостав¬
лять друг другу революционный переворот в философии и кри¬
тическое усвоение и переработку достижений предшествующей
философии и общественной мысли вообще. Величие научного
подвига Маркса и Энгельса как раз и заключалось в том, что
они, глубоко осознав необходимость создания научной идеоло¬
гии рабочего класса, с позиций пролетарской партийности под¬
вергли критическому анализу теории своих предшественников,
сопоставили их с историческими данными, оценили их с точки
зрения опыта рабочего движения и создали теорию освободи¬
тельного движения пролетариата, возникновение которой отра¬
зило глубокие социально-экономические сдвиги в развитии ка¬
питалистического строя.
Неотъемлемой составной частью научной социалистической
идеологии является диалектический и исторический материа¬
лизм. Маркс и Энгельс творчески развивали диалектический
и исторический материализм на протяжении всей своей жизни,
обогащая его новыми выводами, конкретизируя ранее сформу¬
лированные положения. Однако основные, исходные положения
марксистской философии были разработаны ими уже в 40-х го¬
дах XIX в., в период, обычно называемый периодом формиро¬
вания марксизма. В это время, как отмечал В. И. Ленин, фило¬
софские проблемы находились в центре внимания Маркса и
Энгельса.
Изучение процесса формирования философского учения
марксизма — в высшей степени благодарная задача: мы как бы
входим в творческую лабораторию гениальных творцов диалек¬
тического и исторического материализма и получаем конкрет¬
ное представление о генезисе основных положений марксист¬
ской философии. Прослеживая путь Маркса и Энгельса от
идеализма и революционного демократизма к диалектическому
и историческому материализму и научному коммунизму, мы
глубже постигаем существо того революционного переворота
в философии, который совершили основоположники марксизма.
Энгельс говорил, что изучение истории философии является
1 В. И. Ленин, Соч., т. 38, стр. 218—219.
4

школой теоретического мышления. Продолжая мысль Энгельса,
можно сказать, что изучение процесса формирования филосо¬
фии марксизма представляет собой школу марксистского, диа¬
лектико-материалистического теоретического мышления. Таким
образом, изучение истории возникновения марксистской фило¬
софии непосредственно способствует решению задачи, постав¬
ленной XXII съездом КПСС,— формированию научного миро¬
воззрения советских людей. Поэтому и исследование процесса
возникновения и развития диалектического и исторического
материализма, несмотря на то что речь идет о том, что проис¬
ходило свыше ста лет назад, составляет весьма актуальную
задачу.
В. И. Ленин придавал первостепенное значение исследова¬
нию развития марксизма вообще, формирования марксистской
философии в частности. Такие труды В. И. Ленина, как «Карл
Маркс», «Фридрих Энгельс», «Три источника и три составных
части марксизма», «Исторические судьбы учения Карла
Маркса», имеют основополагающее значение для изучения про¬
цесса возникновения и развития марксизма. В. И. Ленин опре¬
делил основные этапы формирования философии марксизма,
дал классическую характеристику значительной части ранних
произведений Маркса и Энгельса. И хотя некоторые ранние
работы Маркса и Энгельса были впервые опубликованы после
1924 г. («Экономическо-философские рукописи 1844 года»,
«К критике гегелевской философии права», статьи Энгельса
против Шеллинга и т. д.), ленинская характеристика основных
особенностей процесса формирования философии марксизма
сохранила все свое принципиальное значение.
Среди посвященных ранним произведениям Маркса и
Энгельса работ, которые были созданы деятелями эпохи II Ин¬
тернационала, необходимо в первую очередь выделить иссле¬
дования Г. В. Плеханова и Ф. Меринга. В трудах Г. В. Плеха¬
нова («От идеализма к материализму», «К вопросу о развитии
монистического взгляда на историю» и др.) показана объектив¬
ная необходимость возникновения марксизма, связь этого уче¬
ния с предшествующими философскими, экономическими и
социалистическими теориями. Широко известна монография
Ф. Меринга «Карл Маркс», второе русское издание которой
вышло в 1957 г.
За последние тридцать лет марксистская литература, посвя¬
щенная интересующему нас вопросу, обогатилась новыми цен¬
ными исследованиями. Еще в 30-х годах были опубликованы
работы М. Б. Митина, П. Н. Федосеева и ряда других совет¬
ских философов, в которых подвергалось критике ревизио¬
нистское истолкование процесса формирования философии
5

марксизма 1. Этой интерпретации, сводившей формирование
диалектического и исторического материализма к соединению
гегелевской диалектики с материализмом Фейербаха, было
противопоставлено научное понимание процесса возникновения
философии марксизма, которое исходит из признания единства
революционной марксистской теории с революционной практи¬
кой. В этой связи было показано, какое значение имел револю¬
ционный демократизм Маркса и Энгельса на первой стадии
формирования марксизма, какую роль сыграл принцип проле¬
тарской партийности в последующем развитии воззрений
основоположников марксизма.
Следует, далее, отметить труды советских историков
марксизма, в особенности известную широким кругам читате¬
лей монографию Е. А. Степановой «Фридрих Энгельс», книгу
Е. П. Канделя «Маркс и Энгельс — организаторы Союза комму¬
нистов» и посмертно опубликованное исследование Д. И. Ро¬
зенберга «Очерки развития экономического учения Маркса
и Энгельса в сороковые годы XIX века». Среди исследований,
вышедших в свет за последние годы, необходимо в первую оче¬
редь указать труд французского марксиста О. Корню «Карл
Маркс и Фридрих Энгельс. Жизнь и деятельность», первые два
тома которого вышли на русском языке соответственно в 1959
и 1961 гг., а также монографию М. В. Серебрякова «Фридрих
Энгельс в молодости» (1958 г.).
В первом томе своей работы О. Корню дает основательный
анализ исторической обстановки в Германии накануне возник¬
новения марксизма, описание детских и юношеских лет Маркса
и Энгельса, критическую характеристику идейных течений того
времени, в особенности младогегельянства, в котором О. Корню,
по существу впервые в марксистской литературе, выделяет раз¬
личные группировки, связанные с именами Э. Ганса, Б. Бауэра,
А.	Руге, М. Гесса, М. Штирнера. В этом же первом томе про¬
слеживается развитие воззрений Маркса и Энгельса; отдельные
главы посвящены «Rheinische Zeitung», «Deutsch-Französische
Jahrbücher» и другим важнейшим вехам этого периода. Второй
том работы О. Корню посвящен революционной деятельности
и произведениям основоположников марксизма, относящимся
к 1844—1845 гг.
В предисловии к своей работе проф. Корню заявляет, что
«она может иметь значение как собрание и частично как новое
расположение и использование богатого материала, а также
1 М. Б. Митин, Боевые вопросы материалистической диалектики,
М., 1936; П. Н. Федосеев, Философские взгляды молодого Энгельса,
«Под знаменем марксизма» № 11, 1940.
6

как основа позднейшей биографии Маркса и Энгельса» 1. В дей¬
ствительности же труд О. Корню дает несравненно больше, чем
обещает его автор. Мы находим в нем ряд новых моментов,
характеризующих не только исторические условия возникнове¬
ния марксизма, отношение Маркса и Энгельса к утопическому
социализму, к предшествующим философским и экономическим
учениям первой половины XIX в., но и анализ философских
идей основоположников научного коммунизма. Однако в целом
работа О. Корню соответственно замыслу ее автора носит исто¬
рико-биографический характер; в ней сравнительно мало осве¬
щается формирование материалистической диалектики, фило¬
софского материализма, материалистического понимания
истории.
Монография М. В. Серебрякова также носит историко-био¬
графический характер. На основе большого фактического мате¬
риала, частично впервые используемого в советской марксист¬
ской литературе, М. В. Серебряков рисует перед читателем
яркий, благородный образ молодого Энгельса. Проф. Серебря¬
ков рассматривает отношение Энгельса к младогегельянцам, его
выступление против Шеллинга, поворот Энгельса к комму¬
низму, его статьи, опубликованные в «Deutsch-Französische
Jahrbücher», и т. д. Однако и в этом исследовании формирова¬
ние марксистской диалектики и материалистического понима¬
ния природы и общества освещается недостаточно.
Следует отметить, что изучение процесса формирования
взглядов Маркса и Энгельса сопряжено со значительными
трудностями, в особенности потому, что немало документов,
которые позволили бы пролить дополнительный свет на про¬
цесс формирования философии марксизма, по всей вероятности,
утеряно. Известно, как много дает для понимания философских
воззрений молодого Маркса его знаменитое письмо к отцу.
Естественно предположить, что другие письма Маркса к отцу,
которые не сохранились, были не менее содержательными. Мы
располагаем письмами Б. Бауэра, К. Кёппена, М. Гесса,
К. Гейнцена, О. Люнинга, Г. Криге, Г. Юнга, Г. Бюргерса,
Л. Бернайса и многих других немецких деятелей 30—40-х годов
1 О. Корню, Карл Маркс и Фридрих Энгельс. Жизнь и деятель¬
ность, т. 1, ИЛ, М., 1959, стр. 33. Необходимо отметить, что это иссле¬
дование проф. Корню существенно отличается от ранее опубликован¬
ных им работ на эту же тему (A. Cornu, Karl Marx. L’homme et
l’oeuvre. De l’hégélianisme au matérialisme historique, Paris, 1934;
A. Cornu, Moses Hess et la gauche hégélienne, Paris, 1934), в которых
содержались серьезные, по нашему мнению, теоретические ошибки в
освещении как философских, так и политических воззрений Маркса
и Энгельса первой половины 40-х годов XIX в.
7

к Марксу, но письма самого Маркса, его ответы этим лицам,
возможно, уже не будут найдены.
Письма Энгельса к братьям Греберам являются незамени¬
мым источником для характеристики идейных исканий ге¬
ниального друга и соратника К. Маркса в 1838—1840 гг.
Но других писем Энгельса, относящихся к интересующему нас
периоду, к сожалению, почти не сохранилось.
Уже в юности у Маркса выработалась привычка тщательно
конспектировать изучаемые им произведения, делать обширные
выписки из книг, сопровождать эти выписки своими коммента¬
риями. Но мы не располагаем марксовым конспектом «Фено¬
менологии духа», «Философии права», «Науки логики» Ге¬
геля, т. е. тех произведений, блестящее знание которых Маркс
обнаруживает уже в начале сороковых годов. Подготовительные
работы Маркса к диссертации (тетради по истории эпику¬
реизма, скептицизма и стоицизма) проливают яркий свет на
его философские взгляды в период, непосредственно предшест¬
вующий его первым выступлениям в печати. Но другими ана¬
логичными подготовительными работами, т. е. конспектами,
набросками и т. п., мы не располагаем. Мы знаем, как тща¬
тельно готовился Маркс к своей предполагавшейся преподава¬
тельской деятельности в Боннском университете. Однако, кроме
кратких выписок Маркса из Аристотеля и Тренделенбурга
других материалов, дающих представление о подготовке к чте¬
нию лекционного курса, почти не сохранилось. Нет у нас также
и конспектов, набросков, черновиков молодого Энгельса, хотя
из тех же писем к Греберам очевидно, что Энгельс обстоятельно
штудировал «Философию истории» Гегеля, «Жизнь Иисуса»
Д. Штрауса, труды Ф. Шлейермахера.
Некоторые произведения, над которыми Маркс и Энгельс
работали в 1837—1847 гг., но не опубликовали их по разным
причинам, частично или даже полностью утеряны. Не удиви¬
тельно поэтому, что исследователю процесса формирования фи¬
лософии марксизма чрезвычайно трудно воспроизвести все
звенья идейного развития Маркса и Энгельса. Иной раз может
создаться впечатление, будто те или иные идеи, занимающие
весьма важное место в системе воззрений Маркса и Энгельса,
возникли у них, так сказать, вдруг, т. е. не были подготовлены
их предшествующими исследованиями. В таком случае эти
идеи, якобы внезапно осенившие их авторов, могут показаться
случайными высказываниями, в то время как в действительно¬
сти они представляют собой итог большой интеллектуальной
работы.
Указывая на все эти трудности, встающие перед исследо¬
вателем процесса формирования философии марксизма, мы,
8

однако, вовсе не считаем их непреодолимыми. Изучение опу¬
бликованных произведений Маркса и Энгельса, сохранившихся
писем и других материалов, а также трудов непосредственных
предшественников и современников Маркса и Энгельса (в осо¬
бенности тех, на которых основоположники марксизма ссыла¬
ются, чьи заслуги они подчеркивают или с кем они полемизи¬
руют и т. д.), критический анализ исторической обстановки,
идейных течений и борьбы между ними на протяжении всего
изучаемого нами периода — все это позволяет воспроизвести
действительный процесс формирования философских взглядов
Маркса и Энгельса. В исторических по преимуществу исследо¬
ваниях О. Корню, М. В. Серебрякова, Г. Майера, Е. А. Степа¬
новой и ряда других авторов столь обстоятельно охарактеризо¬
вана историческая обстановка и интеллектуальная атмосфера
периода формирования марксизма, что это дает возможность,
учитывая результаты этих трудов, выдвинуть на первый план
исследование процесса формирования диалектического и исто¬
рического материализма.
Такого рода исследование представляет собой весьма
актуальную задачу, так как философские и социологические
концепции, против которых вели борьбу Маркс и Энгельс
в 40-х годах XIX в., ныне возрождаются реакционными бур¬
жуазными идеологами и противопоставляются марксизму.
Антикапиталистическая фразеология, псевдокритика капита¬
лизма с позиций реакционного романтизма в наше время стала
одной из очень распространенных форм апологии капиталисти¬
ческого строя, ярким примером чего может служить социаль¬
ная доктрина католицизма, так же как и политическая демаго¬
гия фашистов. Критика, которой Маркс и Энгельс свыше ста
лет тому назад подвергали Г. Гуго, Т. Карлейля и других
представителей реакционного романтизма, убедительно опро¬
вергает и «новейшие» теории буржуазных идеологов.
Правые социалисты и реформисты, окончательно изменив
революционному делу рабочего класса, ныне пытаются проти¬
вопоставить научному коммунизму всякого рода идеалистиче¬
ские, по существу утопические, концепции социализма, отвер¬
гающие борьбу классов, необходимость социалистической
революции и т. д. Стоит лишь приглядеться к этим оппортунисти¬
ческим теорийкам, выдаваемым за последнее слово науки и
теоретическое обобщение нового исторического опыта, чтобы
увидеть в них давно опровергнутые Марксом и Энгельсом
идейки мелкобуржуазного социализма первой половины XIX в.
Таким образом, труды Маркса и Энгельса, созданные в сере¬
дине 40-х годов XIX в., и по сей день представляют собой
9

грозное для врагов рабочего класса идейное оружие коммуни¬
стических партий. Эти труды не устарели; напротив, десятиле¬
тия, прошедшие со времени их написания, лишь еще больше
выявили ту выдающуюся роль, которую они играют в идеоло¬
гической борьбе рабочего класса. А идеологическая борьба
в настоящее время, как говорится в Программе КПСС,— важ¬
нейшая составная часть классовой борьбы пролетариата.
В наши дни империалистическая реакция мобилизует все
свои силы для борьбы против социалистического строя и его
научной идеологии. Главным идейно-политическим оружием
империалистической буржуазии является антикоммунизм.
«Под этим черным знаменем объединились ныне все враги со¬
циального прогресса: финансовая олигархия и военщина, фа¬
шисты и реакционные клерикалы, колонизаторы и помещики,
все идейные и политические пособники империалистической
реакции» 1. Одной из «теоретических» основ политической де¬
магогии антикоммунизма является фальсификация марксист¬
ско-ленинской теории, и в частности противопоставление одних
периодов развития марксизма другим, одной составной части
марксизма другой, противопоставление Маркса Энгельсу,
Ленина — основоположникам марксизма. Ныне одной из самых
модных форм фальсификации марксизма стало противопостав¬
ление ранних произведений Маркса и Энгельса их последую¬
щим, зрелым, произведениям или же стирание существенного
различия между теми и другими трудами.
Не трудно понять, почему буржуазные критики марксизма
(так же как и правые социалисты и ревизионисты) широко
используют ранние произведения Маркса и Энгельса в качестве
одного из главных отправных пунктов для фальсификации
научного коммунизма 2. Известно, что Маркс и Энгельс не
сразу стали материалистами и коммунистами, а тем более
основоположниками диалектического материализма и научного
коммунизма. В начале своей деятельности Маркс и Энгельс
1 «Программа Коммунистической партии Советского Союза», Госпо¬
литиздат, М., 1961, стр. 52.
2 Характерно в этом отношении признание западногерманского
критика марксизма Д. Генриха, который пишет: «Возвращение к моло¬
дому Марксу это... требование марксистской оппозиции, направленное
против Ленина.., это пароль Эрнста Блоха и его учеников, а также
французских марксистов, находящихся вне партии, и многих польских,
венгерских и югославских интеллигентов» (D. Henrich, Karl Marx als
Schüler Hegels, «Universitätstage 1961. Marxismus-Leninismus. Geschichte
und Gestalt», S. 7). Как и следовало ожидать, буржуазный критик,
игнорируя непримиримую противоположность между сторонниками
марксизма-ленинизма и врагами этого учения, называет марксистами
всех тех, кто прикрывается именем Маркса.
10

выступают как идеалисты и революционные демократы, при¬
мыкая к левому крылу гегелевской школы. Затем, в опреде¬
ленной мере под влиянием Фейербаха, они отходят от идеа¬
лизма. Влияние фейербаховского материализма обнаружи¬
вается, например, в таком произведении основоположников
марксизма, как «Святое семейство» (1845 г.), в котором Маркс
и Энгельс уже выступают в основном как диалектические ма¬
териалисты и коммунисты. Оно еще более очевидно в «Эконо¬
мическо-философских рукописях 1844 года» Маркса, хотя
и здесь по существу уже даны основные положения диалекти¬
ческого и исторического материализма и научного коммунизма.
Окончательно это влияние преодолевается лишь в первых про¬
изведениях зрелого марксизма, к которым, как указывает
В.	И. Ленин, относятся «Нищета философии» и «Манифест
Коммунистической партии».
Эти факты всячески препарируются буржуазными фальси¬
фикаторами марксизма, которые громогласно провозглашают
необходимость «нового» истолкования, фактически извращения
марксизма путем «дополнения» его теми гегелевскими или
фейербаховскими идеями, которые содержались в ранних ра¬
ботах Маркса и Энгельса и от которых основоположники мар¬
ксизма, естественно, затем отказались.
Одни буржуазные и ревизионистские критики марксизма
утверждают, что Маркс и Энгельс напрасно отказались от этих
идей, якобы составляющих самое ценное в их произведениях.
Другие заявляют, что основоположники марксизма фактически
никогда не отказывались от этих идей, развитие которых
можно-де проследить в «Капитале» Маркса и других трудах 1.
Третьи пытаются доказать, что в ранних работах Маркса, осо¬
бенно в его «Экономическо-философских рукописях», развита
совершенно своеобразная философская концепция, принци¬
пиально отличающаяся от того, что обычно называют диалекти¬
ческим и историческим материализмом, и на основании этого
Маркс причисляется чуть ли не к основоположникам совре¬
менного иррационализма.
1 Католический «критик» марксизма П. Биго, например, утверж¬
дает, что «Капитал» Маркса представляет собой интерпретацию «Фено¬
менологии духа» Гегеля в понятиях политической экономии: «Фено¬
менология духа просто превращена в феноменологию труда, диалектика
отчуждения человека — в диалектику отчуждения капитала, мета¬
физика абсолютного знания — в метафизику абсолютного коммунизма»
(P. Bigo, Marxisme et humanisme, Paris, 1953, p. 34). Биго, как и дру¬
гим фальсификаторам марксизма, нет никакого дела до того, что уже
в 1844 г. в «Экономическо-философских рукописях» Маркс подверг
глубокой критике спекулятивно-идеалистическую методологию гегелев¬
ской «Феноменологии духа».
11

Реакционные буржуазные философы, откровенные против¬
ники диалектического и исторического материализма, объяв¬
ляют себя сторонниками раннего Маркса, провозглашают своей
задачей «примирение» Маркса с реакционной буржуазной фи¬
лософией. Симптоматично в этом смысле заявление известного
французского персоналиста Э. Мунье: «Предназначение бли¬
жайших лет состоит, несомненно, в том, чтобы примирить
Маркса и Кьеркегора» 1. Если учесть, что датский религиозный
мыслитель С. Кьеркегор является ближайшим предшественни¬
ком экзистенциализма и откровенным, воинствующим врагом
революционного движения («Все мое дело,— писал Кьерке¬
гор,— защита существующего»), то классовый смысл этой про¬
поведи становится абсолютно очевидным.
Враги марксизма-ленинизма стремятся выхолостить рево¬
люционное содержание учения Маркса и Энгельса, раздувая,
абсолютизируя некоторые положения, содержащиеся в их ран¬
них произведениях. Так, например, они противопоставляют
пролетарскому, научному коммунизму «реальный гуманизм»,
под флагом которого Маркс и Энгельс выступают в «Святом се¬
мействе», где они еще не называют себя коммунистами, хотя
фактически являются таковыми. «Реальный гуманизм» изобра¬
жается, таким образом, как отрицание коммунизма, между тем
как в действительности Маркс и Энгельс пользовались этим
термином для обозначения своих по существу уже коммунисти¬
ческих воззрений. Или другой пример: элементы философского
антропологизма, имеющиеся в ранних произведениях Маркса
и Энгельса, провозглашаются наиболее ценным в учении мар¬
ксизма, а марксистская теория классовой борьбы, учение об
исторической роли рабочего класса истолковываются как отказ
от наиболее ценных идей молодого Маркса. Отсюда понятно
заявление такого оголтелого идеолога антикоммунизма, как
М. Г. Ланге: «Антропологизм молодого Маркса содержит поло¬
жения, которые отнюдь не устарели и сегодня» 2.
С философско-антропологической точки зрения сущность че¬
ловека безотносительна к историческим условиям, независима
от классовой структуры общества, общественного бытия. Глав¬
ное в человеке, согласно этой концепции, его общечеловеческие
черты, половые, возрастные и т. п. особенности, якобы пол¬
ностью определяющие жизнь индивида. Такая концепция, по¬
скольку она сводит все социальные проблемы к антропологиче¬
ским (например, к вопросу о смертности человека), весьма вы¬
годна реакционерам. Удивительно ли, что идеологи современной
1 Е. Mounter, Introduction aux existentialismes, Paris, 1947, p. 90.
2 M. G. Lange, Marxismus, Leninismus, Stalinismus, Stuttgart, 1955,
S. 33.
12

буржуазии пытаются «найти» эту концепцию у Маркса и вы¬
дать ее за важнейшее содержание его учения?
Несмотря на то что одни буржуазные критики Маркса раз¬
глагольствуют о противоречии между его ранними и последую¬
щими произведениями, а другие, напротив, доказывают, что эти
произведения разных исторических периодов содержат одни
и те же идеи,— и те и другие единодушны в одном, в самом
главном: в изображении научного коммунизма в виде спеку¬
лятивной, по преимуществу гегельянской, концепции, весьма
слабо связанной с конкретным исследованием и обобщением
исторического опыта, экономических фактов и т. д.
Конечно, приписывание Марксу гегельянства не является
чем-то новым в истории буржуазной и ревизионистской борьбы
против марксизма. Еще Э. Бернштейн упрекал основополож¬
ников марксизма в «некритическом» восприятии диалектики
Гегеля. «Маркс и Энгельс,— утверждал вслед за Бернштейном
чешский буржуазный профессор Т. Масарик,— не поняли, что
диалектика Гегеля для них непригодна» Однако в прошлом
буржуазные критики марксизма обычно не утверждали, что
Маркс и Энгельс заимствовали у Гегеля не только диалектику,
но и основные идеи своего коммунистического учения, критику
капитализма и т. д. 2 Ныне же буржуазные и ревизионистские
критики марксизма все чаще и чаще предпринимают попытки
свести основное содержание научного коммунизма к гегелев¬
ской философии истории. Соответственно этому исторические,
экономические и политические воззрения Маркса п Энгельса
сплошь и рядом выдаются за особого рода интерпретацию спе¬
кулятивной концепции, почерпнутой у Гегеля. Типично в этом
отношении безапелляционное заявление одного из видных про¬
пагандистов Ватикана, Дж. Ла Пира, который уверяет, что
«коммунистическое учение о мире целиком основывается на геге¬
левской теории» 3. Получается, что Маркс, согласно этой интер¬
претации (вернее, фальсификации), не вышел за пределы
гегелевской проблематики. Из того факта, что Маркс дал ответ
на вопросы, поставленные Гегелем (а также французскими
1 Т. Масарик, Философские и социологические основания марксиз¬
ма, М., 1900, стр. 46.
2 Следует, правда, отметить, что одна из первых попыток истолко¬
вать содержание марксизма в духе философии истории Гегеля была
сделана еще в 1911 г. Немецкий гегельянец И. Пленге писал: «Гегель
продолжает жить в марксизме. Маркс, как и Гегель, рассматривает
историю как историю общественного разума, который в своей науке
сознает само себя и на высшей ступени осуществляется в обществен¬
ной организации» (J. Plenge, Marx und Hegel, Tübingen, 1911, S. 139—
140).
3 «The Philosophy of Communism», New York, 1952, p. 2.
13

утопическими социалистами и классиками буржуазной полити¬
ческой экономии, о чем обычно умалчивают буржуазные кри¬
тики марксизма), делается безосновательный вывод о принци¬
пиальном единстве содержания учений Маркса и Гегеля.
Основной, антикоммунистический смысл этих концепций сво¬
дится к беспочвенным утверждениям, будто учение Маркса и
Энгельса не выражает интересов пролетариата.
Что же вынуждает буржуазных критиков марксизма, игно¬
рируя факты и обходя молчанием марксистскую критику ге¬
гелевского понимания истории, а также реакционных социаль¬
но-политических выводов Гегеля, разглагольствовать о принци¬
пиальном совпадении важнейших идей Маркса и Гегеля? Ответ
на этот вопрос может быть только один: объективная логика
классовой борьбы.
Справедливости ради следует отметить, что не буржуазные
«марксоведы», а именно ревизионисты изобрели софистическую
концепцию, сводящую марксизм к гегелевской философии. Пер¬
вые шаги на этом пути были сделаны еще в 1923 г. Г. Лукачем,
который писал: «Гегелевское — диалектическое — отождествле¬
ние (Ineinssetzung) мышления и бытия, понимание их един¬
ства как единства и целостности некоего процесса составляет
также сущность историко-философской концепции историче¬
ского материализма» 1. В своих последующих работах Г. Лукач
изображал Гегеля противником капитализма и провозвестни¬
ком необходимости перехода из «духовного животного царства»
в царство духа, то бишь социализма. В истолковании Лукача
автор «Феноменологии духа» оказался родоначальником теории
товарного фетишизма и непосредственным предшественником
научного коммунизма 2.
Проф. Ж. Ипполит, работы которого о Гегеле получили ши¬
рокую известность, является одним из зачинателей особенно
модного ныне среди всякого рода критиков марксизма истолко¬
1 G. Lukács, Geschichte und Klassenbewusstsein, Berlin, 1923, S. 46.
2 Само собой разумеется, что Гегель не был критиком капитализма
хотя бы уже потому, что он не видел коренных особенностей капита¬
лизма, отличающих его от других формаций, не видел присущих капи¬
тализму специфических противоречий. Гегель говорил лишь о противо¬
речиях между субъективной деятельностью людей и ее объективными
результатами, между производителем и продуктом его труда и т. д. Эти
противоречия, особенно резко выявляющиеся в эпоху капитализма, пре¬
одолеваются, согласно Гегелю, путем развития субстанции, становящей¬
ся субъектом, абсолютным духом. Правильно указывает в этой связи
М. Ф. Овсянников: «Капиталистические противоречия у Гегеля тем са¬
мым снимаются и одновременно увековечиваются. Такого рода реакци¬
онная утопия возникла у Гегеля вследствие непонимания им преходя¬
щего характера капиталистических экономических отношений»
(М. Ф. Овсянников, Философия Гегеля, Соцэкгиз, М., 1959, стр. 69).
14

вания научного коммунизма в духе гегелевской теории отчуж¬
дения. Ж. Ипполит утверждает: «Фундаментальная идея и как
бы источник всей марксистской мысли — идея отчуждения, заим¬
ствованная у Гегеля и Фейербаха. Я полагаю, что исходя из
этой идеи и определяя человеческое освобождение как актив¬
ную борьбу человека в ходе истории против всякого отчужде¬
ния его сущности, в какой бы форме оно ни выступало, можно
лучше всего объяснить марксистскую философию в ее целост¬
ности и понять структуру главного труда Маркса «Капитал»» 1.
Если Ж. Ипполит ставит своей задачей «объяснить» основ¬
ное содержание марксистской философии, то опирающийся на
его концепцию редактор правосоциалистического журнала
«La Revue socialiste» П. Боннель идет еще дальше: его цель —
«объяснить» с помощью понятия отчуждения основное содер¬
жание научного коммунизма. В статье «Гегель и Маркс» он
утверждает, что гегельянство имманентно присуще марксизму,
ибо именно гегелевская философия истории и государства об¬
разует-де главное в учении Маркса, унаследовавшего от Гегеля
«определенную основную концепцию человека и истории, кото¬
рую он никогда не ставил под сомнение» 2. Эта «основная кон¬
цепция» — концепция отчуждения. И Маркс, и Гегель, утвер¬
ждает Боннель, исходят из признания трагической ситуации:
человек, общественная жизнь разорваны, изуродованы, проти¬
воречивы. Затушевывая коренную противоположность между
материалистическими, коммунистическими воззрениями Маркса
и идеалистическими, буржуазными, консервативными взгля¬
дами Гегеля, П. Боннель объявляет, что «Маркс унаследовал от
Гегеля главную идею о том, что жизнь человека носит двой¬
ственный, внутренне надломленный, отчужденный характер до
тех пор, пока история действительно не преодолевает этого от¬
чуждения и саморазорванности»; до этого времени собственно
только и «продолжается история» 3. Не входя в рассмотрение
этого тезиса, грубо искажающего материалистическое понима¬
ние истории и приписывающего Марксу нелепую идейку о пре¬
кращении всемирно-исторического процесса, отметим лишь, что
П. Боннель повторяет аргументы клерикальных критиков
марксизма, давно уже разоблаченных в марксистской лите¬
ратуре.
Марксистско-ленинское исследование процесса формирова¬
ния философии марксизма необходимо также и для того, чтобы
противопоставить лженаучным, враждебным марксизму кон¬
цепциям действительную картину становления диалектического
1 J. Hyppolite, Etudes sur Marx et Hegel, Paris, 1955, p. 147.
2 «La Revue socialiste» № 110, octobre 1957, p. 318—319.
3 Ibid. p. 321.
15

и исторического материализма. При этом, как совершенно пра¬
вильно указывает Р. Гароди, «в борьбе против ревизионизма
необходимо точно определить место понятия отчуждения в тру¬
дах Маркса и различие его содержания у Маркса, с одной сто¬
роны, и у Гегеля и Фейербаха — с другой» 1.
Не останавливаясь, далее, на вопросе об извращении учения
Маркса в духе спекулятивного идеализма, подчеркнем лишь,
что за последние десять — пятнадцать лет фальсификация науч¬
ной, социалистической идеологии стала еще более изощренной.
В прошлом, в особенности до Октябрьской революции, буржуаз¬
ные критики марксизма и оппортунистические деятели II Ин¬
тернационала, как правило, утверждали, что Маркс и Энгельс
не только не создавали какой-либо философии, но и отвергали
ее необходимость. «Я рассматриваю марксизм,— писал, напри¬
мер, К. Каутский,— не как философское учение, а как эмпири¬
ческую науку, как особое понимание общества» 2. Тогда, в на¬
чале текущего столетия, никому еще не приходило в голову
отрицать органическую связь марксизма с рабочим движением,
с конкретными социальными фактами. Даже те критики исто¬
рического материализма, которые, вопреки очевидности, отри¬
цали материалистический характер марксистской социологии,
обычно подчеркивали, что это учение потому-то и получило
название исторического материализма, что оно враждебно вся¬
ким априористическим постулатам и конструкциям и твердо
стоит на почве эмпирически констатируемых исторических
фактов.
Теперь критики марксизма обычно не говорят, что у Маркса
и Энгельса не было своей философии. Гораздо чаще они утвер¬
ждают, что все марксистское учение состоит из одной только
философии и вследствие этого представляет собой умозритель¬
ное построение. С этой точки зрения, «Капитал» Маркса, в ко¬
тором раньше противники марксизма не видели ничего другого,
кроме экономического исследования, оказывается не столько
экономическим, сколько философским трудом, интерпретирую¬
щим с помощью экономических фактов и терминов гегелевскую
спекулятивную схему. Маркса превращают, таким образом, в
чистого философа гегелевского толка. Так, католический кри¬
тик марксизма Ж. Кальвез заявляет, что «Капитал» Маркса
следует рассматривать как преимущественно философский
труд, поскольку-де вся его архитектоника определена понятием
отчуждения, которое Маркс еще в юности своей воспринял у
Гегеля. Правда, говорит Кальвез, в «Капитале» Маркса наряду
1 Р. Гароди, О понятии «отчуждение», см. «Вопросы философии»
8. 1959, стр. 68.
2 «Der Kampf», Heft 10, Wien, 1909, S. 452.
16

с «непосредственным влиянием» гегелевской «Феноменологии
духа» обнаруживается также и конкурирующее влияние геге¬
левской «Логики», но оно проявляется лишь в теории стоимо¬
сти, излагаемой в первой главе этого труда 1. В данном случае
Ж. Кальвез повторяет приведенные выше положения Ж. Иппо¬
лита, а также его тезис, высказанный в полемике с О. Корню.
Маркс, заявил Ж. Ипполит, никогда не отказывался от своих
юношеских философских воззрений: «Эти отправные позиции
Маркса обнаруживаются в «Капитале», и лишь они позволяют
хорошо понять значение всей теории стоимости [Маркса]» 2.
Эволюция буржуазного и ревизионистского истолкования
марксизма весьма примечательна. Она свидетельствует о том,
что в борьбе между буржуазной и социалистической идеоло¬
гиями мировоззренческие, философские вопросы все более и
более выступают на первый план. И это закономерно. Ныне
историческая ситуация коренным образом изменилась. «Вели¬
кая Октябрьская социалистическая революция,— говорится в
Программе КПСС,— открыла новую эру в истории человече¬
ства — эру крушения капитализма и утверждения коммунизма.
Социализм восторжествовал в Стране Советов, одержал решаю¬
щие победы в странах народной демократии, стал практиче¬
ским делом сотен миллионов людей, знаменем революционного
движения рабочего класса всего мира» 3. В наше время, когда
социализм победил на значительной части земли и доказал свое
превосходство над капитализмом, враги марксизма уже не мо¬
гут третировать научный социализм как беспочвенную, несбы¬
точную утопию. Теперь речь уже не может идти о том, возмо¬
жен ли, закономерен ли социализм; буржуазные идеологи
стремятся теперь доказать, что никакое, в том числе и социа¬
листическое, преобразование общества не может преодолеть
извечной дисгармонии человеческой жизни, трагизма смерти
и т. п., вытекающего из самой человеческой природы. Они твер¬
дят о смысле истории, вернее, о том, что история не обладает
каким-либо смыслом, об абсолютной относительности прогресса,
об идеалах, которые по самой своей сути не могут быть ни¬
когда реализованы, и т. д.
Выдвижение на первый план философских вопросов, по¬
пытки свести все содержание марксизма к одной лишь фило¬
софии — все это указывает на особую актуальность исследова¬
ния процесса формирования марксизма.
1 См. J.-Y Calvez, La pensée de Karl Marx, Paris, 1956, p. 319—321.
2 J. Hyppolite, De la structure du «Capital» et de quelques présupposi¬
tions philosophiques dans l’oeuvre de Marx, «Bulletin de la société frança¬
ise de philosophie» № 6, octobre—décembre 1948, p. 172.
3 «Программа Коммунистической партии Советского Союза», стр. 3.
2 Т. И. Ойзерман
17

За последние годы в зарубежной марксистской печати по¬
явился ряд исследований, разоблачающих буржуазную и реви¬
зионистскую фальсификацию ранних произведений Маркса и
Энгельса. Здесь следует прежде всего назвать работы Р. Гароди,
в особенности его сборник «Марксистский гуманизм», русский
перевод которого был опубликован в 1959 г. Далее укажем на
небольшой сборник полемических выступлений ряда француз¬
ских коммунистов — «Марксисты отвечают своим католическим
критикам» (также переведенный на русский язык), статьи
Г. Менде, вошедшие в сборник «Свобода и ответственность» 1,
книгу Д. Бергнера и В. Яна «Крестовый поход евангелических
академий против марксизма» 2. В советской литературе эти во¬
просы рассматривают Л. Н. Пажитнов в работе «У истоков
революционного переворота в философии», Н. И. Лапин,
А.	П. Петрашик, К. Т. Кузнецов, В. А. Карпушин и другие
авторы (в том числе и пишущий эти строки) в журнальных
статьях и брошюрах. Однако всего этого, на наш взгляд, явно
недостаточно. Необходимо противопоставить весьма многочис¬
ленным и объемистым буржуазным псевдоисследованиям не
только отдельные статьи и брошюры, но и обстоятельные моно¬
графические исследования. Это тем более необходимо, что
ранние труды Маркса и Энгельса, ставшие предметом бур¬
жуазной и ревизионистской фальсификации, представляют со¬
бой выдающиеся творения философской мысли. Недооценка
этих трудов означала бы молчаливую уступку буржуазным
фальсификаторам марксизма. Не может быть и речи о том,
чтобы отдать на откуп буржуазным критикам ранние работы
Маркса и Энгельса. Одной из важнейших задач исследований,
посвящаемых формированию философии марксизма, должна
быть марксистская оценка и анализ замечательного идейного
богатства этих ранних трудов основоположников марксизма.
Само собой разумеется, что эта оценка должна быть свободна
от какой бы то ни было модернизации. Порою модернизация
ранних трудов Маркса п Энгельса имеет место и в работах ис¬
следователей-марксистов. Она обычно заключается в том, что
в этих ранних работах пытаются найти идеи, которых там еще
нет, к которым основоположники марксизма пришли впослед¬
ствии. При этом зачастую не замечают в этих трудах Маркса и
Энгельса таких идей, от которых они отказались в своих
последующих трудах. Несмотря на благие намерения, такой
подход к изучению формирования философии марксизма приво¬
дит к искажениям и ошибкам. Приведем несколько примеров.
1 G. Mende, Freiheit und Verantwortung. Kleine Essays, Berlin, 1958.
2 D. Bergner und W. Jahn, Der Kreuzzug der evangelischen Akademien
gegen den Marxismus, Berlin, 1960.
18

B. М. Познер, характеризуя «Экономическо-философские
рукописи 1844 года», утверждает, что в них дается «глубокий
анализ закономерностей капиталистической экономики». Более
того, «обстоятельно и детально,— пишет В. М. Познер,— Маркс
исследует все стороны (курсив мой.— Т. О.) капиталистиче¬
ского производства и выносит беспощадный приговор капита¬
листической системе». А несколькими строками ниже
В. М. Познер, вступая в противоречие с самим собой, пра¬
вильно замечает, что в этих рукописях «Маркс делает первые
шаги к открытию общественных отношений производства» 1.
О каком же анализе закономерностей капиталистической эко¬
номики, о каком обстоятельном и детальном исследовании всех
сторон капиталистического производства может идти речь, если
сделаны только первые шаги к открытию общественных отно¬
шений производства? Совершенно очевидно, что В. М. Познер
находит в «Экономическо-философских рукописях» Маркса то,
чего там еще нет, и, увы, не замечает того, что там действи¬
тельно имеется и является весьма характерным для данной
стадии формирования марксизма.
C. В. Николаев в статье «Возникновение диалектического
материализма» говорит, что работы Маркса, опубликованные
в «Рейнской газете»,— «поворотный пункт в развитии Маркса
от идеализма к материализму, от демократизма к социа¬
лизму» 2. Между тем, как указывал В. И. Ленин, в этих рабо¬
тах лишь намечается переход от идеализма и революционного
демократизма к материализму и коммунизму.
Само собой разумеется, что необходимо отвергнуть не
только модернизацию ранних произведений Маркса и Энгельса
(это наиболее распространенный недостаток наших исследова¬
ний), но и противоположную ошибку. Историю нельзя ни ухуд¬
шить, ни улучшить. Лишь с этой точки зрения можно пра¬
вильно оценить ранние произведения Маркса и Энгельса, а эти
произведения имеют не только историческое значение, в част¬
ности, потому, что в некоторых из них классически сформули¬
рованы исходные положения диалектического и исторического
материализма и научного коммунизма. Необходимо поэтому
точнее определить самое понятие «ранние произведения
Маркса и Энгельса». Одни из них написаны с позиций идеа¬
лизма и революционного демократизма, другие свидетельствуют
о переходе их авторов на позиции диалектического материа¬
1 В. М. Познер, Формирование теоретических основ «Коммунисти¬
ческого манифеста» в ранних работах Маркса, «Известия Академии
наук СССР», серия истории и философии, т. V, № 6, М., 1948,
стр. 492, 493.
2 «Ученые записки», Саратовский государственный университет
им. Н. Г. Чернышевского, т. LX, Философия, 1957, стр. 11.
2*
19

лизма и научного коммунизма, третьи — о том, что этот пере¬
ход уже в основном совершился. Только учитывая эти разгра¬
ничения (конечно, относительные), только отказавшись от
недифференцированного употребления понятия «ранние произ¬
ведения Маркса и Энгельса», можно до конца разоблачить бур¬
жуазную и ревизионистскую фальсификацию процесса фор¬
мирования марксизма и доказать, что одинаково лишено осно¬
вания как огульное противопоставление ранних работ Маркса
и Энгельса их последующим, зрелым трудам, так и стирание
существенного различия между теми и другими произведе¬
ниями.
Марксистское исследование процесса формирования фило¬
софии марксизма должно противопоставить буржуазной и ре¬
визионистской фальсификации положительное решение вопро¬
сов, о которых идет речь. В первую очередь это относится
к проблеме отчуждения, которая занимает, несомненно, значи¬
тельное место в ранних трудах Маркса и Энгельса. Необходимо
вскрыть то специфическое содержание, которое вложили Маркс
и Энгельс в это понятие, рассмотреть его развитие и переход
от него к основным понятиям философии марксизма и науч¬
ного коммунизма.
Поскольку основоположники марксизма приходят к диалек¬
тическому материализму и научному коммунизму от младо¬
гегельянского идеализма и революционного демократизма, не¬
обходимо исследовать процесс формирования у Маркса и
Энгельса этих теоретических и политических воззрений, а не
рассматривать их просто как нечто данное, как это зачастую
имеет место в нашей литературе 1. Формирование марксизма
есть непрерывная борьба Маркса и Энгельса сначала против
либерально-буржуазной, затем против мелкобуржуазной
идеологии, постоянное размежевание с временными идейными
попутчиками. Внимание исследователя-марксиста должно быть
поэтому привлечено не только к младогегельянству и «истин¬
ному социализму», но и к таким, почти не освещавшимся в
марксистской литературе концепциям, как реакционно-роман¬
тическая философия истории, политическая теория буржуаз¬
ного радикализма и т. д.
Сознавая сложность и многообразие задач, стоящих перед
марксистом — исследователем процесса формирования диалек¬
тического и исторического материализма, мы были бы удовле¬
творены, если бы эта книга внесла свою скромную лепту в их
разрешение.
1 На это правильно указывает А. П. Петрашик в статье «Путь мо¬
лодого Маркса к материализму и коммунизму», опубликованной в «Во¬
просах философии» № 3, 1958 г.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ОТ ИДЕАЛИЗМА
И РЕВОЛЮЦИОННОГО
ДЕМОКРАТИЗМА
К ДИАЛЕКТИЧЕСКОМУ
МАТЕРИАЛИЗМУ
И НАУЧНОМУ
КОММУНИЗМУ

Г л а в а   п е р в а я
ФОРМИРОВАНИЕ РЕВОЛЮЦИОННО-
ДЕМОКРАТИЧЕСКИХ ВОЗЗРЕНИЙ
МАРКСА И ЭНГЕЛЬСА
И ИХ ФИЛОСОФСКОЕ ОБОСНОВАНИЕ
1О некоторых особенностях первого этапа
формирования философии марксизма:
идеализм и революционный демократизм
Возникновение марксизма исторически связано с эпохой
утверждения капиталистического способа производства
и завершения буржуазно-демократических преобразова¬
ний в странах Западной Европы. Промышленный перево¬
рот, начало которого в Англии относится к концу
XVIII в., в 30—40-х годах XIX в. захватывает Францию,
Германию и другие западноевропейские страны; его необходи¬
мым результатом является возникновение крупной индустрии,
фабричной системы и образование промышленного пролета¬
риата. Первые кризисы перепроизводства, стихийно возникаю¬
щие стачки и восстания рабочих, прогрессирующая классовая
поляризация в капиталистическом обществе, антагонизм труда
и капитала, первые политические выступления рабочего
класса — таковы основные социально-экономические предпо¬
сылки возникновения марксизма.
В рамках настоящей работы нет необходимости специально
останавливаться на характеристике исторических условий
возникновения марксизма, поскольку эти условия уже были
предметом исследования советских и зарубежных истори¬
ков-марксистов. Наличие таких исследований позволяет нам
23

сосредоточить внимание на изучении процесса формирования
диалектического и исторического материализма.
Маркс и Энгельс создают свое великое учение, подвергая
революционно-критической переработке все лучшее в пред¬
шествующем идейном наследстве, теоретически обобщая исто¬
рический опыт, опыт капиталистического развития и освободи¬
тельного движения рабочего класса в особенности. Эта громад¬
ная научно-исследовательская работа осуществляется Марксом
и Энгельсом с определенных классовых, партийных позиций:
вначале революционно-демократических и далее (что, конечно,
имело решающее значение) пролетарских. Марксизм возникает
в эпоху, «когда революционность буржуазной демократии уже
умирала (в Европе), а революционность социалистического
пролетариата еще не созрела» 1. Маркс и Энгельс первыми по¬
няли, что буржуазная демократия, во всяком случае в капи¬
талистически развитых странах, уже исчерпала себя, что лишь
пролетариат является последовательным революционным бор¬
цом и за социализм, и за демократию. Они увидели в первых
революционных выступлениях рабочего класса тенденцию пе¬
рерастания борьбы за демократию в борьбу за социализм.
Основоположники марксизма, отмечает В. И. Ленин, «сдела¬
лись социалистами из демократов, и демократическое чувство
ненависти к политическому произволу было в них чрезвычайно
сильно» 2.
В своих первых публицистических произведениях Маркс и
Энгельс выступают как революционные демократы. В это время
они являются сторонниками идеализма. Но не идеализма
вообще, а определенной идеалистической теории — диалектиче¬
ского идеализма Гегеля, истолкованного в духе его левых про¬
должателей. К этим философским представителям буржуазного
радикализма, к младогегельянцам, примыкают в начале своей
научной и общественно-политической деятельности К. Маркс
и Ф. Энгельс. Но и в это время они отличаются от левых ге¬
гельянцев, поскольку они выступают как революционные демо¬
краты, что находит свое отражение в постановке коренных
философских вопросов.
Буржуазные радикалы в конечном счете те же либералы.
Последние, как указывает В. И. Ленин, «были и остаются идео¬
логами буржуазии, которая не может мириться с крепостниче¬
ством, но которая боится революции, боится движения масс,
способного свергнуть монархию и уничтожить власть помещи¬
ков. Либералы ограничиваются поэтому «борьбой за реформы»,
1 В. И. Ленин, Соч., т. 18, стр. 10.
2 В. И. Ленин, Соч., т. 2, стр. 12.
24

«борьбой за права», т. е. дележом власти между крепостниками
и буржуазией»
В отличие от либералов революционные демократы как
идеологи широких трудящихся масс не боятся революционных
методов осуществления буржуазно-демократических задач и,
хотя они разделяют нередко массу иллюзий относительно по¬
следствий буржуазных преобразований, решительно отвергают
путь реформ, компромиссов с реакционными феодальными си¬
лами, стремясь довести до конца буржуазную революцию.
Среди ближайших предшественников К. Маркса и Ф. Энгельса
наиболее выдающимся представителем революционно-демокра¬
тической идеологии в Германии был, несомненно, Георг
Бюхнер.
Совершенно очевидно, что младогегельянский идеализм
и революционный демократизм следует рассматривать не только
как результат предшествующего развития философской п об¬
щественно-политической мысли в Германии, но и как опреде¬
ленную ступень в идейном развитии Маркса и Энгельса. По¬
этому ближайшей задачей научного исследования процесса
формирования философии марксизма должно быть изучение
становления этих исходных теоретических и политических воз¬
зрений. Однако нельзя согласиться с теми исследователями,
которые полагают, что существует несколько этапов идейного
развития К. Маркса на пути к гегелевской философии и мла¬
догегельянству. Так, К. Беккер утверждает, что на первой сту¬
пени своего идейного развития Маркс «следует романтической
философии» и конкретизирует ее в определенном направле¬
нии 2. Аналогичную точку зрения высказывает О. Корню, по
мнению которого Маркс перешел «от просвещения к романтике
и затем к гегельянству» 3. Если учесть то обстоятельство, что
уже в 1837 г., т. е. в 19 лет, К. Маркс переходит на позиции
диалектического идеализма, то такого рода дробная периодиза¬
ция его идейного развития, охватывающая главным образом пер¬
вые два студенческих года, представляется нам неоправданной.
1 В. И. Ленин, Соч., т. 17, стр. 96—97.
2 См. K. Bekker, Marx’ philosophische Entwicklung, sein Verhältnis
zu Hegel, Zürich—New York, 1940, p. 130.
3 О. Корню, Карл Маркс и Фридрих Энгельс. Жизнь и деятельность,
т. 1, стр. 125. В другом месте О. Корню говорит еще об одной ступени
в развитии Маркса на пути к гегельянству: «В своем духовном разви¬
тии, которое привело его к преодолению романтики, он (Маркс.— Т. О.),
таким образом, не сразу пришел непосредственно к гегельянству,
а сначала к переходному воззрению, одинаково далекому как от кан¬
товского и фихтевского идеализма, который стал для него слишком
чуждым жизни, так и от гегелевской философии, которая представля¬
лась ему чересчур материалистической» (там же, стр. 116).
25

Ни школьные сочинения Маркса, ни другие, к сожалению,
весьма немногочисленные материалы, относящиеся к 1835—
1837 гг., не дают оснований для характеристики мировоззрения
Маркса этих лет то как просветительского, то как романтиче¬
ски-идеалистического. Правильнее в данном случае говорить
о становлении мировоззрения вообще, имея в виду, с одной сто¬
роны, преодоление тех воззрений, которые навязывались юноше
Марксу всей окружающей средой (семья, школа и т. п.), а с
другой стороны, усвоение точки зрения диалектического идеа¬
лизма как по существу первой философской концепции, к ко¬
торой самостоятельно приходит юноша Маркс уже в конце
первого года своей учебы в Берлинском университете 1.
Этот же методологический подход нам представляется един¬
ственно правильным и при изучении становления философских
воззрений Ф. Энгельса.
2
Гимназические сочинения К. Маркса.
Традиционные воззрения,
с которыми вскоре Маркс порывает.
Размышления о призвании
Первые документы, дающие представление об интеллек¬
туальном облике молодого Маркса, относятся к 1835 г. Они
интересны прежде всего в том отношении, что выявляют тот
круг идей, который навязывался Марксу всей непосредственно
окружавшей его средой и от которого Маркс должен был отка¬
заться, как только он встал на путь самостоятельного духов¬
ного развития. На первый взгляд может показаться, что вся¬
кий более или менее обстоятельный анализ школьных сочине¬
ний юноши Маркса не имеет никакого отношения к задаче
1 Нельзя согласиться поэтому с О. М. Бакурадзе, который полагает,
что уже в 1836 г., т. е. непосредственно по окончании гимназии, Маркс
стал революционным демократом (см. О. М. Бакурадзе, К вопросу о фор¬
мировании философских взглядов К. Маркса, Тбилиси, 1956, стр. 15).
Автор этой точки зрения не приводит никаких данных для ее под¬
тверждения. По-видимому, он не учитывает того, что революционно-де¬
мократические воззрения Маркса и Энгельса не были результатом сти¬
хийного процесса, а представляли собой определенный, сознательно до¬
стигнутый пункт идейного развития Маркса и Энгельса, уже тогда
(в конце 30-х и начале 40-х годов) возвышавший их над их ближай¬
шими соратниками — младогегельянцами.
26

исследования процесса формирования философии марксизма.
Однако это далеко не так, поскольку в них высказываются идеи,
с которыми Маркс самым решительным образом порвал через
два-три года. Итак, с чем порывал Маркс? Ответ на этот вопрос
дает разбор его школьных сочинений.
В сочинении по религии «Единение верующих с Христом
по Евангелию от Иоанна» говорится о том, что лишь в обще¬
нии с Христом человек, как об этом свидетельствует вся исто¬
рия человечества, возвышается над своей ограниченностью,
эгоизмом и становится способным к подлинно добродетельной
жизни. Христианское вероучение здесь рассматривается, следо¬
вательно, как необходимая основа нравственности, которая не
может найти опору в чувственных потребностях и влечениях
индивида; последние уводят человека в сторону от добродетели.
«Низменное стремление к земным благам вытесняет стремле¬
ние к познанию, тоска по истине заглушается ласкающим голо¬
сом лжи, и таким образом здесь стоит человек, единственное
существо в природе, которое не выполнило своей цели, един¬
ственный член в целом мироздании, который недостоин бога,
создавшего его» 1. Однако человеку в силу самой его природы
свойственно влечение к добру, стремление к познанию, искание
истины, тоска по высшему существу, о которой говорит «вели¬
чайший мудрец древности, божественный Платон» 2. Через
«единение с Христом» эти благородные влечения и потребности
побеждают греховные помыслы и поступки. «...Единение с Хри¬
стом состоит в самом тесном и живом общении с ним, в том,
что мы всегда имеем его пред глазами и в сердце своем и, про¬
никнутые величайшей любовью к нему, обращаем в то же са¬
мое время сердце наше к нашим братьям, которых он теснее
связал с нами, за которых он также принес себя в жертву» 3.
Благодаря «единению с Христом», говорится далее в сочи¬
нении, моральное поведение становится радостной свободной
деятельностью, в то время как в учении стоиков добродетель
выглядит как «мрачное чудовище», отталкивающее человека.
Христианское вероучение разрушает суровые представления
о долге, свойственные языческим религиям, поскольку оно со¬
единяет долг с любовью. «Таким образом,— заключает Маркс,—
единение с Христом дает радость, которую эпикуреец напрасно
стал бы искать в своей поверхностной философии...» 4 Стоит
обратить внимание на эту оценку эпикурейства, поскольку че¬
рез несколько лет Маркс специально начнет заниматься фило¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. I, 1928, стр. 422.
2 Там же.
3 Там же, стр. 424.
4 Там же, стр. 425.
27

софией Эпикура и придет к диаметрально противоположным
выводам.
Итак, гимназическое сочинение по религии излагает тради¬
ционные религиозные и нравственные представления проте¬
стантизма; оно выявляет симпатии юноши Маркса к идеалисту
Платону и соответственно антипатии к материалистическому,
атеистическому эпикурейству. Нет оснований полагать, что в
своем сочинении гимназист Маркс просто излагает чуждые ему
воззрения, нисколько не разделяя их. Но ясно также и то, что
догматическая сторона христианского учения о единении ве¬
рующих с Христом по существу обойдена молчанием 1. Это
указывает на то, что религиозные вопросы не занимают
сколько-нибудь значительного места в духовной жизни моло¬
дого Маркса, так же как они не играли большой роли и в его
семье.
Гимназическое сочинение Маркса «Следует ли причислять
принципат Августа к счастливейшим эпохам римской исто¬
рии?», пожалуй, не представляет такого интереса, как сочине¬
ние по религии. Однако и оно дает представление о тех взгля¬
дах, с которыми в последующие годы бесповоротно порвал мо¬
лодой Маркс. В сочинении говорится, что эпоха Августа при¬
надлежит к наиболее значительным и счастливым эпохам древ¬
неримской истории, несмотря на то что «совершенно исчезла
свобода и даже видимость свободы, хотя учреждения и законы
бывали изменяемы по приказанию принцепса и вся власть,
прежде принадлежавшая народным трибунам, цензорам, кон¬
сулам, была захвачена одним человеком...» Правда, Август, со¬
средоточивший в своем лице все партии и должности, отличался
благоразумием и кротостью, вследствие чего римляне «все-таки
полагали, что правят они и что императорский титул есть
только новое название для тех постов, которые прежде зани¬
мали трибуны или консулы, и не замечали, что у них отнята
свобода» 2.
1 Отсюда понятен отзыв гимназического учителя на это сочинение:
«Богатое мыслями, блестящее и сильное изложение, заслуживающее
похвалы, хотя сущность единения, о котором идет речь, не указана, при¬
чина его затронута только с одной стороны, а необходимость его —
недостаточно полно» (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. I, 1928, стр. 425).
В этом сочинении Маркс говорит о христианстве главным образом как
об определенной концепции нравственности, не касаясь евангельских
легенд, не излагая их фантастического содержания. Немецкий марксист
Г. Менде вполне прав, указывая, что в этом сочинении обозначается
начало процесса освобождения от религии, завершившегося ко времени
известного письма Маркса к отцу (см. Г. Менде, Путь Карла Маркса от
революционного демократа к коммунисту, ИЛ, М., 1957, стр. 26, 27).
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. I, 1938, стр. 408.
28

В этой оценке принципата Августа мы не находим еще де¬
мократической ненависти к тирании и абсолютизму. Напротив,
юноша Маркс утверждает: «...государственный строй, установ¬
ленный Августом, по моему мнению, наиболее соответствовал
потребностям того времени, потому что при изнеженности, ис¬
чезновении простоты нравов и вследствие увеличения государ¬
ства император может лучше, чем свободная республика, обес¬
печить народу свободу» 1. Здесь, правда, говорится об обеспе¬
чении свободы гражданам как необходимой функции
государственной власти. Однако в этом положении нет ника¬
кого указания на то, что свобода для народа не может быть
обеспечена антидемократическими методами. По-видимому,
в 1835 г. Маркс был еще далек от подобной постановки вопроса.
Третье гимназическое сочинение Маркса — «Размышления
юноши при выборе профессии», несомненно, представляет наи¬
больший интерес, так как оно непосредственно выявляет благо¬
родный духовный облик будущего великого вождя рабочего
класса. Тема сочинения ближайшим образом относится к са¬
мому Марксу: он заканчивает гимназию и ставит перед собой
вопрос о выборе профессии, о призвании, целью которого он
считает не просто добывание средств к жизни, а развитие и
совершенствование способностей человека для блага всего
человечества.
Человек, говорит Маркс, отличается от животного, в част¬
ности, тем, что ему предоставлена свобода выбора. В то время
как животное движется в определенных границах своего су¬
ществования, заранее установленных внешними обстоятельст¬
вами, человек сам творит свою судьбу, выбирает дело своей
жизни. Возможность и необходимость выбора (ибо нельзя не
выбирать) — великое преимущество свободного человека над
несвободным животным. Но выбор заключает в себе также и
серьезную опасность: он может оказаться таким действием, ко¬
торое сделает человека несчастным или даже погубит его. Не¬
обходимо, следовательно, полностью осознать свою ответствен¬
ность перед самим собой и человечеством. Надо отбросить все
посторонние соображения, мелкие страсти, тщеславие, с тем
чтобы в спокойном, неторопливом сосредоточении решить во¬
прос о призвании. «Мы должны поэтому серьезно взвесить,
действительно ли нас воодушевляет избранная профессия,
одобряет ли ее наш внутренний голос, не было ли наше вооду¬
шевление заблуждением, не было ли то, что мы считали при¬
зывом божества, самообманом» 2.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. I, 1938, стр. 410.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, Госполитиздат,
М., 1956, стр. 2.
29

Выбор профессии, с точки зрения юноши Маркса, предпо¬
лагает не только трезвую оценку собственных способностей, но
вместе с тем и безусловную готовность отдать все свои силы
служению человечеству, а следовательно, и готовность к жерт¬
вам и самоограничению. Стремление к совершенствованию,
без которого не может быть истинного призвания, и служение
благу человечества в сущности не противоречат друг другу:
человек может приблизиться к совершенству, только работая
для блага своих современников. Если же человек трудится
только для себя, руководствуясь своими эгоистическими инте¬
ресами, он может, пожалуй, стать знаменитым ученым, вели¬
ким мудрецом, превосходным поэтом, но он никогда не станет
истинно совершенным и великим человеком. Подлинное вели¬
чие неотделимо от благородства и человеколюбия. «Если мы,—
заключает Маркс свое сочинение,— избрали профессию, в рам¬
ках которой мы больше всего можем трудиться для человече¬
ства, то мы не согнемся под ее бременем, потому что это —
жертва во имя всех; тогда мы испытаем не жалкую, ограни¬
ченную, эгоистическую радость, а наше счастье будет принад¬
лежать миллионам, наши дела будут жить тогда тихой, но
вечно действенной жизнью, а над нашим прахом прольются
горячие слезы благородных людей» 1. Эти возвышенные и му¬
жественные слова семнадцатилетнего юноши в какой-то мере
уже обрисовывают характерные черты гения Маркса, в них —
правда, в весьма неопределенной, абстрактно гуманистической
форме — обнаруживается стремление посвятить себя борьбе за
счастье народа, в которой юноша Маркс видит долг человека и
единственно возможное для него удовлетворение.
Не приходится доказывать, что «Размышления юноши при
выборе профессии» исходят из идеалистического представле¬
ния об обществе, индивиде и выборе профессии. Совершенно
прав Г. Менде, указывающий, что в этом сочинении Маркс сто¬
ит на деистических, буржуазно-просветительских позициях 2,
что вполне подтверждается, в частности, словами Маркса о том,
что «человеку божество указало общую цель — облагородить
человечество и самого себя, но оно предоставило ему самому
изыскание тех средств, которыми он может достигнуть этой
цели...» 3 И тем не менее в этом сочинении Маркс с удивитель¬
ной трезвостью и, можно сказать, реализмом отмечает: «...мы
не всегда можем избрать ту профессию, к которой чувствуем
призвание; наши отношения в обществе до известной степени
1 К. Маркс и Ф. Энгельсг Из ранних произведений, стр. 5.
2 См. Г. Менде, Путь Карла Маркса от революционного демократа
к коммунисту, стр. 18.
3 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 1.
30

уже начинают устанавливаться еще до того, как мы в состоя¬
нии оказать на них определяющее воздействие» 1. Приводя эти
слова, Ф. Меринг заявляет, что в них уже налицо зародыши
будущих воззрений основоположника марксизма 2. На наш
взгляд, такой вывод никак не подсказывается ни приведенной
цитатой, ни всем содержанием ученического сочинения Мар¬
кса. Гораздо правильнее здесь предположить другое: влияние
учения французских просветителей о зависимости человека от
окружающей среды, под которой они понимали главным обра¬
зом политические условия, юридические установления, обычаи.
Кроме того, молодой Маркс не мог не видеть, что сословные
перегородки, существовавшие в тогдашней Пруссии и в других
германских государствах, неизбежно ограничивали возмож¬
ность выбора профессии, конечно, для тех, кто не принадлежал
к высшим сословиям. Таким образом, в этом замечании Марк¬
са, возможно, наряду с влиянием французского просвещения
сказывается и самостоятельная критическая оценка немецкой
действительности. Но все это весьма далеко от исторического
материализма.
Некоторые рассуждения Маркса в рассматриваемом сочине¬
нии напоминают Гегеля. «Животному, — говорится, например,
в «Философской пропедевтике»,— не нужно никакого образо¬
вания, ибо оно уже от природы таково, каким оно должно быть.
Оно только существо природы. Человек же должен привести к
согласию обе стороны своего существа» 3. Впрочем, едва ли
есть основание утверждать, что именно Гегель оказал в данном
случае влияние на Маркса. Подобные мысли мы можем также
найти у Гёте, Шиллера и других немецких просветителей; в
них нет ничего специфически гегельянского. Существенней
здесь другое: выдающийся интеллектуальный уровень и высо¬
кое моральное самосознание гимназиста Маркса. Было бы гру¬
бым искажением действительного содержания «Размышлений
юноши при выборе профессии», если бы мы непосредственно
связывали высказанные в нем отвлеченно-гуманистические
идеи с последующими революционно-демократическими, а тем
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 3.
2 «Так уже в детском уме Маркса мелькнула зарницею мысль, все¬
стороннее развитие которой составляет бессмертную заслугу его зре¬
лых лет» (Ф. Меринг, Карл Маркс. История его жизни, Госполитиздат,
М., 1957, стр. 33). Аналогичную точку зрения высказывает и Г. Менде,
который замечает: «Найдено понятие, которое Маркс исследовал не¬
устанно до самой смерти: «Наши отношения в обществе»» (Г. Менде,
Путь Карла Маркса от революционного демократа к коммунисту,
стр. 19).
3 Гегель, Введение в философию. Философская пропедевтика, М.,
1927, стр. 68.
31

более коммунистическими воззрениями Маркса. Опыт показы¬
вает, что самое возвышенное, но лишенное определенного по¬
литического содержания умонастроение может совмещаться с
либеральным прекраснодушием или, что еще хуже, с феодаль¬
но-романтическими проповедями. Поэтому философские выво¬
ды, к которым в дальнейшем пришел Маркс, следует рассмат¬
ривать не как развитие идей, высказанных в этом гимназиче¬
ском сочинении 1, а как преодоление этих идей с позиций
революционного демократизма, отвергающего бессильную
проповедь всеобщей любви.
3Письмо Маркса к отцу.
Сближение с левыми гегельянцами.
Проблема должного и сущего
и идеалистическая гегелевская диалектика
Важнейший документ этого периода духовного развития
молодого Маркса — его письмо к отцу от 10 ноября 1837 г.;
других писем Маркса, относящихся к этому периоду, к сожа¬
лению, не сохранилось. Поэтому следует со всей обстоятель¬
ностью рассмотреть этот единственный в своем роде документ.
В начале письма Маркс говорит, что в жизни человека бы¬
вают такие моменты, которые представляют собой поворотные
пункты. Письмо Маркса является как бы вехой, отмечающей
поворот, указывающей новое направление. В письме Маркс с
величайшей самокритичностью подводит итоги целого года
учебы в Берлинском университете. «Этот замечательный доку¬
1 Утверждение о том, что в гимназических «Размышлениях» Маркс
закладывает основы своего будущего коммунистического мировоззре¬
ния, составляет один из главных тезисов буржуазной и ревизионист¬
ской «критики» марксизма. Так, правый социалист М. Рюбель, пытаясь
доказать, что марксизм не научная теория, подытожившая реальный
исторический опыт и действительно доказавшая провозглашенные ею
положения, риторически восклицает: «Является ли простой случайно¬
стью то, что его юношеское сочинение излагает уже основной посту¬
лат, который станет принципом и ведущей темой всего жизненного
пути Маркса? Конечно, нет» (М. Rubel, Karl Marx, essai de biographie
intellectuelle, Paris, 1957, p. 438). Согласно концепции Рюбеля, учение
Маркса возникло вне связи с освободительным движением рабочего
класса. «Маркс,— пишет он,— пришел к пролетарскому движению через
этическое призвание» (ibid., р. 114). Конечно, не случайно М. Рюбель
фальсифицирует генезис марксизма: он обосновывает тем самым социал-
демократическое отречение от него.
32

мент,— писал Ф. Меринг,— показывает нам в юноше уже цель¬
ного человека, который боролся за истину, отдавая этой борьбе
все свои душевные и физические силы. Он обнаруживает не¬
насытную жажду знаний, неиссякаемую энергию, беспощад¬
ную самокритику и тот воинственный дух, который умеет
заглушать голос сердца, когда оно заблуждается» 1.Прежде всего Маркс самым резким образом осуждает свои
поэтические опыты, проявляя столь редкую у начинающих
поэтов трезвость в оценке собственных произведений. Он на¬
зывает свои стихотворения чисто идеалистическими, имея в
виду не идеализм как философскую теорию, которая пытается
вывести материю из духовного первоначала (такого научного
понимания идеализма у него, конечно, еще не могло быть), а
романтическое противопоставление субъективного идеала дей¬
ствительности. Такого рода «идеализм», с точки зрения Маркса,
бессодержателен именно потому, что он оторван от жизни.
«Все действительное расплылось,— говорит он о своих сти¬
хах,— а все расплывающееся лишено каких-либо границ. На¬
падки на современность, неопределенные, бесформенные чув¬
ства, отсутствие естественности, сплошное сочинительство из
головы, полная противоположность между тем, что есть, и тем,
что должно быть, риторические размышления вместо поэтиче¬
ских мыслей...» 2 Этими словами Маркс характеризует не толь¬
ко свои стихи, но и свои философские воззрения; он здесь
выступает убежденным противником абстрактного противопо¬
ставления должного существующему; в этом он видит отличи¬
тельную черту идеализма, имея в виду Канта и Фихте, в уче¬
ниях которых оторванный от реальной жизни идеал превра¬
щается в беспочвенное пожелание.
Как видно из всего содержания письма, выступление Марк¬
са против концепции субъективного долженствования непо¬
средственно связано с изучением философии Гегеля, весь пафос
которой, несомненно, направлен против этой кантианско-фих¬
тевской догмы 3.
Рассказывая отцу о своих занятиях юриспруденцией в
течение истекшего года учебы в университете, Маркс подчерки¬
вает, что он не мог ограничиться простым изучением Гейнек¬
ция, Тибо и других видных представителей немецкой юриди¬
ческой науки. Стремясь теоретически разобраться в основных
1 Ф. Меринг, Карл Маркс. История его жизни, стр. 38.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 7.
3 «Если некая идея,— писал Гегель,— была бы слишком хороша для
существования, то это было бы скорее недостатком самого идеала, для
которого действительность слишком хороша» (Гегель, Соч., т. X, кн. 2,
М., 1932, стр. 204).
33

правовых понятиях, Маркс сделал попытку построить «систе¬
му философии права», введением к которой должна была слу¬
жить «метафизика права». В последней, указывает Маркс, из¬
лагались «принципы, размышления, определения понятий,
оторванные от всякого действительного права и всякой дейст¬
вительной формы права» 1. Таким образом, и здесь, в «мета¬
физике права», так же как и в поэзии, «оказалась серьезной
помехой та самая противоположность между действительным
и должным, которая присуща идеализму...» 2
Трудности, с которыми столкнулся Маркс при попытке фи¬
лософски осмыслить проблемы права, упорная, не считающая¬
ся со временем и здоровьем работа, хроническое переутомле¬
ние — все это привело к тому, что Маркс заболел и вынужден
был выехать в пригород Берлина для отдыха и восстановле¬
ния здоровья. В Штралове он основательно изучал Гегеля и
некоторые работы его учеников, познакомился с членами так
называемого «Докторского клуба», объединявшего берлинских
младогегельянцев. «Здесь,— пишет Маркс отцу,— обнаружи¬
лись в спорах различные, противоположные друг другу взгля¬
ды, и все крепче становились узы, связавшие меня самого с
современной мировой философией (так именуется философия
Гегеля и его последователей — младогегельянцев.— Т. О.), вли¬
яния которой я думал избежать...» 3
С Гегелем Маркс, правда, познакомился еще до поездки в
Штралов. Однако тогда при первом знакомстве гегелевская
философия не произвела на него значительного впечатления:
«...мне не нравилась ее причудливая дикая мелодия» 4. Здесь,
надо полагать, имеется в виду умозрительный характер геге¬
левской философии: эту ее особенность Маркс с самого начала
считал серьезным недостатком. Система философии права, ме¬
тафизика права интересовали Маркса не сами по себе, а как
путь к пониманию реальных правовых отношений. Гегель же
изображал право, так же как и вое другие общественные отно¬
шения и формы общественного сознания, как формы самосоз¬
нания сверхчеловеческого «абсолютного духа». Не удивитель¬
но поэтому, что Маркс, познакомившись с философией Гегеля,
вначале отвернулся от нее: сама по себе, безотносительно к по¬
становке коренных правовых, социальных вопросов, философия
Маркса не интересовала.
Проблема должного и существующего неизбежно вставала
перед Марксом в связи с изучением юридических установлений,
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 8.
2 Там же.
3 Там же, стр. 14.
4 Там же, стр. 12.
34

законов, правовых норм. В каком отношении они находятся
к реальной жизни людей? Эта проблема представлялась Марксу
наиболее важной для понимания общества в целом. Поскольку
вначале Маркс исходил из представления о коренной противо¬
положности между должным и сущим, он отвергал не только
идеалистические спекуляции Гегеля (принижающие самостоя¬
тельное значение правовых отношений), но также и присущие
гегелевской философии реалистические тенденции 1. Когда же
Маркс увидел, что дуализм должного и сущего ничего не дает
для понимания сущности права, он решил вновь обратиться
к философии Гегеля, решительно отвергавшей точку зрения
субъективного долженствования, которую проповедовали Кант
и Фихте. «Снова для меня стало ясно, что без философии мне
не пробиться вперед» 2. Речь идет, конечно, о философии Ге¬
геля; именно об этой философии Маркс с горечью говорит
в письме к отцу: «...приходится сотворить себе кумира из нена¬
вистного мне воззрения...» 3
Маркс вполне уже сознает, что философию Гегеля нельзя
просто отбросить в сторону, что эта философия в несравненно
большей мере, чем предшествующие ей учения, помогает по¬
нять правовые нормы не как нечто призрачное, извне противо¬
стоящее эмпирической действительности, а как порождение
самой жизни. Маркс в яркой образной форме характеризует
свое «возвращение» к философии Гегеля: «Я захотел еще раз
погрузиться в море, но с определенным намерением — убе¬
диться, что духовная природа столь же необходима, конкретна
и имеет такие же строгие формы, как и телесная; я не хотел
больше заниматься фехтовальным искусством, а хотел испытать
чистоту перлов при свете солнца» 4.
1 Это отношение Маркса к Гегелю получило свое выражение в эпи¬
граммах. В одной из них он приписывает Гегелю следующее признание:
Слову учу я, ввергнутому в демонически запутанное движение,
И каждый думает тогда так, как ему нравится.
В этих словах, очевидно, осуждается спекулятивный способ изло¬
жения, присущий Гегелю. В другой эпиграмме Гегель изображается как
противопоставляющий себя Канту и Фихте:
Кант и Фихте охотно блуждают в эфире,
Жадно там ищут далекие страны,
Я же хочу познавать только дельное,
То, что я нахожу на улице.
Письмо Маркса к отцу свидетельствует о том, что он расстался
с мыслителями, которые «охотно блуждают в эфире», и примкнул к ге¬
гелевской философии, которая, по мысли Маркса, гораздо ближе к ре¬
альной, прозаической действительности.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 11.
3 Там же, стр. 13.
4 Там же, стр. 12.
35

Изучение философии Гегеля сразу же показало Марксу не¬
состоятельность кантовской и фихтевской концепции субъек¬
тивного долженствования, которая, с одной стороны, обедняет
эмпирическую действительность, а с другой — опустошает
идеалы. Осуждая правовой и этический субъективизм, Маркс
пишет: «От идеализма,— который я, к слову сказать, сравнивал
с кантовским и фихтевским идеализмом, питая его из этого
источника,— я перешел к тому, чтобы искать идею в самой
действительности. Если прежде боги жили над землей, то те¬
перь они стали центром ее» 1. Совершенно очевидно, что
«искать идею в самой действительности» означает здесь стано¬
виться на точку зрения объективного идеализма Гегеля. Речь
идет, конечно, не об отказе от идеализма вообще, а об осужде¬
нии определенной идеалистической концепции, о которой уже
говорилось выше 2.
Изучение философии Гегеля приводит Маркса уже в Штра¬
лове к глубокому пониманию сущности диалектики, что по¬
могло ему увидеть неосновательность метафизического прин¬
ципа абстрактного долженствования. В письме к отцу, правда,
не содержится ни развернутой критики метафизического спо¬
соба мышления, ни изложения диалектического метода. Но
даже то немногое, что говорится в письме по этим вопросам,
весьма примечательно. Так, Маркс выступает против перенесе¬
ния в философию математической формы доказательства, при
которой «субъект ходит вокруг да около вещи, рассуждает так
и сяк, а сама вещь не формируется в нечто многосторонне раз¬
вертывающееся, живое» 3. Маркс говорит, что в философии не¬
обходимо прослеживать движение, развитие изучаемого объ¬
екта, с тем чтобы вывод, к которому приводит теория, был
отражением реального процесса: «Здесь нужно внимательно
всматриваться в самый объект в его развитии, и никакие про¬
извольные подразделения не должны быть привносимы; разум
самой вещи должен здесь развертываться как нечто в себе
противоречивое и находить в себе свое единство» 4. Такое по¬
нимание метода исследования как изучения внутренне необхо¬
димого, спонтанного движения самого предмета, безусловно,
указывает на одну из важнейших особенностей диалектического
метода. Однако, поскольку Маркс в это время стоит на пози¬
циях идеалистической диалектики, он, естественно, не ставит
вопроса о коренных недостатках гегелевской диалектики, о не¬
обходимости выделения из нее рационального зерна.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 12.
2 См. там же.
3 Там же, стр. 8.
4 Там же.
36

Заканчивая рассмотрение письма К. Маркса к отцу, нельзя
не отметить, что здесь уже намечается расхождение между
Марксом и младогегельянцами по вопросу об отношении само¬
сознания к действительности. Младогегельянцы, поворачиваясь
от объективного идеализма Гегеля к субъективному идеализму
Фихте, возрождали фихтеанское представление о должном как
о чем-то бесконечно возвышающемся над эмпирической дей¬
ствительностью. Если, по Гегелю, сознание находится в един¬
стве с духовным бытием (существующим независимо от чело¬
веческого сознания), то, с точки зрения младогегельянцев,
разумно лишь субъективное самосознание, которое всемогуще,
независимо от бытия; последнее по самой своей природе нера¬
зумно, враждебно развивающемуся самосознанию и должно
быть образумлено самосознанием 1.
В отличие от младогегельянцев Маркс исходит из диалекти¬
чески понимаемого единства должного и сущего. Правда, в
письме к отцу эта точка зрения не находит еще развития, так
что нельзя пока ответить на вопрос, чем отличается она от
гегелевского взгляда, ведущего в конечном итоге к известной
концепции примирения с действительностью. Зато в докторской
диссертации Маркса идея о диалектически противоречивом
единстве самосознания и бытия получает значительное разви¬
тие и сознательно противопоставляется концепции младоге¬
гельянцев.
Исследователи процесса формирования философии мар¬
ксизма указывают обычно на это существенно отличающее
Маркса от младогегельянцев воззрение в связи с анализом его
докторской диссертации. Однако весьма важно подчеркнуть, что
это воззрение (предвосхищающее сознательную постановку и
материалистическое решение основного вопроса философии)
впервые было высказано за три с лишним года до окончания
диссертации.
Мы обстоятельно рассмотрели письмо Маркса к отцу, по¬
скольку оно представляет собой в высшей степени важный
документ, характеризующий идейное развитие молодого Мар¬
кса в 30-х годах XIX в. Однако, как ни велико значение этого
1 Р. Заннвальд, автор интересного исследования «Маркс и антич¬
ность», правильно отмечает эту основную черту младогегельянского
субъективизма: «В противоположность Гегелю, который... выдвинул в
качестве одного из основных принципов внутреннюю связь мышления
и бытия, духа и окружающего мира и который показал, как из самой
сущности вещей возникает диалектическое развитие, младогегельянцы,
возвращаясь к Фихте, занимались описанием того, как всеобщее само¬
сознание, наподобие фихтевского Я, развивается, постоянно противопо¬
лагая себя окружающему миру» (R. Sannwald, Marx und die Antike,
Zürich, 1957, S. 43).
37

документа, он не дает никаких оснований для тех выводов, ко¬
торые мы находим у ряда буржуазных и социал-демократиче¬
ских исследователей, например у Ландсгута и Майера. Послед¬
ние, в частности, утверждают, что в этом письме «в зародыше
уже содержится вся марксова концепция» 1. С этой точки зре¬
ния учение Маркса может быть просто дедуцировано из поло¬
жений (к тому же идеалистических), содержащихся в этом
юношеском письме, положений, в значительной мере воспри¬
нятых у Гегеля. Логическим завершением этого взгляда яв¬
ляется точка зрения откровенного врага марксизма К. Бройера,
который утверждает, будто все, что привело Маркса к комму¬
низму, уже «заранее имелось в самой структуре его лично¬
сти» 2. В действительности же значение письма Маркса к отцу
заключается в том, что это письмо показывает переход Маркса
к философии Гегеля и ее революционной интерпретации.
4Докторская диссертация К. Маркса
«Различие между натурфилософией
Демокрита и натурфилософией Эпикура».
Эпикурейство как просветительство античной эпохи
Хотя по настоянию отца Маркс должен был изучать юрис¬
пруденцию, его интересы в годы учебы в берлинском универ¬
ситете направлены преимущественно на философские и исто¬
рические вопросы. Он, правда, посещает лекции Савиньи,
крупнейшего представителя так называемой «исторической
школы права», а также лекции Э. Ганса, вносившего в юрис¬
пруденцию левогегельянскую точку зрения. Однако его при¬
влекают не столько специальные вопросы юридической науки,
сколько общие исторические, правовые и философские про¬
блемы. Во всяком случае после смерти отца (май 1838 г.)
Маркс окончательно оставляет мысль о специализации в об¬
ласти юриспруденции и целиком посвящает себя философии,
1 K. Marx, Der historische Materialismus. Die Frühschriften, hrsg.
von S. Landshut und J. P. Mayer, Bd. I, Leipzig, 1932, S. XV. Совер¬
шенно очевидно, что утверждения Ландсгута и Майера свидетельствуют
о том, что они в высшей степени абстрактно понимают содержание уче¬
ния Маркса, игнорируют конкретное философское, экономическое и по¬
литическое содержание этого учения, его связь с социально-экономиче¬
ским развитием, рабочим движенцем, открытиями естествознания середины
XIX в. и т. д.
2 K. H. Breuer, Der junge Marx. Sein Weg zum Kommunismus, Köln,
1954, S. 64.
38

чему весьма способствовало его постоянное общение с членами
Докторского клуба, в особенности дружба с Бруно Бауэром.
Начиная с 1839 г. Маркс со всей присущей ему основатель¬
ностью занимается историей античной философии, прежде
всего эпикуреизмом, стоицизмом и скептицизмом, т. е. теми
философскими течениями эпохи разложения античного об¬
щества, которые в известной мере подготовили почву для
возникновения христианства. Младогегельянцы, занимавшиеся
преимущественно исторической критикой христианских источ¬
ников, естественно, проявляли живейший интерес к этим фи¬
лософским учениям античности. Кёппен, друг Маркса по Док¬
торскому клубу, посвятивший ему свою опубликованную в
1840 г. книгу «Фридрих Великий и его противники», рассмат¬
ривал в этой работе эпикуреизм, стоицизм и скептицизм как
течения, составляющие внутреннюю сущность античного со¬
циального организма. Упадок этих учений Кёппен объяснял
разложением античной общественной системы 1.Младогегельянцы считали эпикурейство, стоицизм и скеп¬
тицизм первоначальными историческими формами «философии
самосознания», высшее развитие которой они связывали с уче¬
нием Фихте, Гегеля и со своей собственной философской тео¬
рией. Эпикуреизм, в известной мере также стоицизм и скепти¬
цизм действительно были своеобразными формами античного
просвещения. Младогегельянцы, несмотря на унаследованное
от Гегеля критическое отношение к просвещению, были про¬
должателями просветительства в условиях предреволюционной
Германии. Отсюда понятно, почему младогегельянец К. Ф. Кёп¬
пен утверждал в своей, уже упоминавшейся выше, книге, что
просвещение «было Прометеем, который принес на землю не¬
бесный свет, чтобы просветить слепых, народ, мирян и освобо¬
дить их от предрассудков и заблуждений» 2.
1 См. K. F. Köppen, Friedrich der Grosse und seine Widersacher, Leipzig,
1840, S. 172. В предисловии к своей диссертации К. Маркс, подчеркнув
выдающееся значение систем Демокрита и Эпикура для истории древне¬
греческой философии, ссылается на цитируемую нами работу Кёппена:
«Более глубокое указание на их (учений Демокрита и Эпикура.— Т. О.)
связь с греческой жизнью можно найти в сочинении моего друга Кёп¬
пена «Фридрих Великий и его противники»» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Из
ранних произведений, стр. 24).
2 Ibid., S. 32. Меринг в своей монографии о Марксе пишет, что эпику¬
рейцы, стоики и скептики «открыли человеческому духу далекие горизонты,
сломали национальные рамки эллинизма, разбили социальные грани рабства,
в узах которого еще находились и Аристотель и Платон. Они оплодотво¬
рили первобытное христианство, религию страдающих и угнетенных, ко¬
торая, лишь переродившись в церковь эксплуататоров и угнетателей,
признала авторитет Платона и Аристотеля» (Ф. Меринг, Карл Маркс.
История его жизни, стр. 52). Младогегельянская буржуазно-радикальная
оппозиция феодальному деспотизму, партикуляризму, абсолютизму, сос¬
39

Младогегельянцы находили у эпикурейцев, стоиков и скеп¬
тиков родственные себе идеи. Главная из них — идея свобод¬
ного самосознания личности. Эта абстрактная идея, возникшая
в условиях разложения античного полиса, в устах младогегель¬
янцев стала выражением требований буржуазного правосо¬
знания.
Таким образом, интерес Маркса к этим философским тече¬
ниям связан с общими идейными устремлениями младогегель¬
янства. Однако, как мы увидим дальше, исследование, пред¬
принятое Марксом, привело его к выводам, которые не могли
сделать его товарищи — младогегельянцы.
Вначале Маркс намеревался посвятить свою работу анализу
всех трех указанных выше философских учений. В дальней¬
шем он решил ограничиться более узким кругом вопросов, со¬
ставившим предмет его докторской диссертации «Различие
между натурфилософией Демокрита и натурфилософией Эпи¬
кура», которая была заочно защищена в апреле 1841 г. в Иен¬
ском университете.
Докторская диссертация Маркса, а также подготовительные
работы к ней — тетради по истории эпикурейской, стоической
и скептической философии — дают представление не только
о взглядах Маркса по вопросам античной философии; в этих
трудах отразилось развитие его политических и философских
воззрений, его отношение к актуальным вопросам обществен¬
ной жизни тогдашней Германии 1.Диссертация Маркса, несмотря на то что она написана
с идеалистически-гегельянских позиций, представляет собой
ловным ограничениям, несомненно, могла найти себе известную идейную
опору в философии античного просвещения.
1 Это обстоятельство отмечает и Р. Заннвальд, который утверж¬
дает, что Маркс «использует свои познания процессов античного вре¬
мени для анализа современной ему эпохи» (R. Sannwald, Marx und
die Antike, S. 63). Неправильно было бы, однако, полагать, будто бы
Маркс в своей диссертации касается актуальных вопросов немецкой
политической жизни и философской борьбы лишь постольку, поскольку
он отклоняется от непосредственной темы своего исследования. В дей¬
ствительности же Маркс видит в философии Эпикура первоначальную,
наивную постановку тех коренных политических и философских во¬
просов, над решением которых бились выдающиеся умы нового вре¬
мени. Совершенно правильно утверждение М. Лифшица о том, что
Маркс «видит в натурфилософском учении об атоме отражение прин¬
ципа обособленного, частного лица и независимого политического граж¬
данина,— принципа, торжественно провозглашенного французской рево¬
люцией. То противоречие между буржуазно-демократическими идеа¬
лами и действительной жизнью, которое обнаружилось уже во время
революции и немедленно после нее, Маркс в качестве последователя
Гегеля стремится вывести из понятия «атома», «для-себя-бытия»»
(М. Лифшиц, Вопросы искусства и философии, М., 1935, стр. 173).
40

выдающийся вклад в исследование античной философии 1.
В ней впервые доказано, что учение Эпикура о природе — это
не эпигонское воспроизведение атомистики Демокрита, как
утверждали Лейбниц и другие выдающиеся ученые, а дальней¬
шее творческое ее развитие.
Важнейшим положением атомистики Эпикура Маркс счи¬
тает положение о самопроизвольном отклонении атома. «В этом
отклонении,— говорит Маркс,— выражено то, что атом отрицает
всякое движение и всякое отношение, в котором он как особое
наличное бытие определяется другим наличным бытием» 2.
Иначе говоря, речь идет о конкретизации понятия атома, о за¬
коне атома, выражающем внутренне присущее атому самопро¬
извольное движение. Отвесное падение атома не может быть
выражением специфической определенности, присущей послед¬
нему как элементарной частице, первоначалу. Лишь в откло¬
нении от этого общего всем телам движения может проявиться,
как выражается Маркс, действительная душа атома, понятие
абстрактной единичности 3.
Характеризуя атом как «абстрактное в-себе-бытие», Маркс
применяет к атомистике категории гегелевской «Науки ло¬
гики». Понятие атома связывается с гегелевским учением о бы¬
тии, т. е. о непосредственном, в связи с чем античная атоми¬
стика определяется как философия представления, несмотря
на то что ее основные понятия — атомы и пустота — говорят
о том, что не воспринимается чувственным образом. В этом
заключается своеобразное противоречие эпикуреизма, происте¬
кающее, как говорит Маркс, из абстрактности исходного прин¬
ципа. Эти замечания Маркса полны глубокого смысла. Атоми¬
стический принцип был выдвинут античными мыслителями для
объяснения чувственно воспринимаемого многообразия объек¬
тивной действительности, а отнюдь не для отрицания послед¬
ней. Однако абстрактное понимание атомов (абсолютно неде¬
лимые, лишь внешне отличающиеся друг от друга, находящиеся
в абсолютной пустоте и т. д.), совершенно неизбежное в ту
историческую эпоху, делало невозможным конкретное истолко¬
1 Нельзя поэтому согласиться с утверждением Г. В. Плеханова, пи¬
савшего, что «диссертация Маркса не может иметь научного значения
в глазах нынешнего читателя. Она важна только как материал для
суждения о ходе умственного развития ее автора» (Г. В. Плеханов, Со¬
чинения, т. XI, изд. 3, стр. 366).
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 44.
3 Поскольку Маркс в это время стоит еще на позициях идеализма,
он, естественно, с идеалистической точки зрения истолковывает поло¬
жения эпикурейской физики. Поэтому, в частности, движение атома по
прямой рассматривается им как проявление его материальности, а от¬
клонение — как идеальное в-себе-бытие атома.
41

вание той многообразной, чувственно воспринимаемой действи¬
тельности, для объяснения которой и была создана эта физиче¬
ская гипотеза. Отсюда колебания Демокрита в сторону скепти¬
цизма, о которых говорит Маркс. Такого рода колебаний нет
у Эпикура, для которого атомистика имеет значение не столько
физической гипотезы, сколько принципа, необходимого для обо¬
снования человеческой свободы.
Отклонение от прямой, самопроизвольное движение есть,
по учению Эпикура и его последователя Лукреция Кара, не
только свойство первоначальных мельчайших частиц. Деклина¬
ция, отталкивание представляют собой необходимое выраже¬
ние индивидуальности, самостоятельности. «Отталкивание,— го¬
ворит по этому поводу Маркс,— есть первая форма самосозна¬
ния; поэтому оно соответствует тому самосознанию, которое
воспринимает себя как непосредственно сущее, абстрактно-
единичное» 1. Таким образом, эпикурейский принцип отклоне¬
ния необходим, согласно Марксу, не только для того, чтобы
объяснить возможность соединения атомов в процессе их дви¬
жения, но и для обоснования свойственной человеческому ин¬
дивиду относительной свободы воли, которая истолковывается
эпикуреизмом как отклонение от необходимости.
Само собой разумеется, и это также отмечает Маркс, что
такое понимание свободы носит абстрактный, метафизический
характер: свобода оказывается не деятельностью, а атараксией,
фактически бездеятельностью. Маркс подвергает критике эту
концепцию свободы: «Абстрактная единичность есть свобода от
наличного бытия, а не свобода в этом бытии» 2. Между тем
действительная свобода заключается во всестороннем общении
человека с человеком, в развитии человеческих потребностей,
а не в отказе от последних. «С точки зрения Эпикура,— пишет
Маркс,— не существует никакого блага, которое находилось бы
для человека вне его; единственное благо, которым он обладает
по отношению к миру, есть отрицательное движение, заклю¬
чающееся в том, чтобы быть свободным от мира» 3. Однако эта
свобода от мира есть лишь иллюзия абстрактного самосозна¬
ния, замыкающегося в себе вопреки своей собственной природе,
которая требует от него общения с другими индивидами, ибо
«человек перестает быть продуктом природы лишь тогда, когда
то другое, к которому он себя относит, не есть отличное от
него существование, но само есть отдельный человек, хотя бы
еще и не дух» 4.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 45.
2 Там же, стр. 54.
3 Там же, стр. 143.
4 Там же, стр. 45.
42

Маркс подвергает также критическому анализу попытку
Эпикура обосновать понятие свободы путем пересмотра пред¬
ставления Демокрита и других античных материалистов о не¬
обходимости, закономерности. Чтобы преодолеть фаталистиче¬
ские выводы, вытекающие из их представлений о необходимо¬
сти, Эпикур противопоставляет понятию необходимости ее
объективное отрицание — случайность, которая понимается как
возможность любого стечения обстоятельств, отсутствие одно¬
значной определенности, постоянная возможность выбора. Эпи¬
кур, как отмечает Маркс, не дает никакого физического обо¬
снования своему пониманию случайности: оно вообще является
не выводом из определенных физических фактов, а необходи¬
мым, с точки зрения Эпикура, постулатом для обоснования ата¬
раксии. «Поэтому Эпикур допускает безграничную беспечность
при объяснении отдельных физических явлений» 1.
Объяснение физических явлений у Эпикура, как показы¬
вает далее Маркс, подчинено одной лишь задаче — успокоению
субъекта. Интерес к исследованию реальных оснований объек¬
тов отсутствует, всякое физическое объяснение имеет своей
целью подкрепление ранее сделанного вывода: ничто не может
нарушить атараксии, невозмутимой свободы духа. Так, напри¬
мер, в своей теории метеоров Эпикур утверждает, что небесные
тела не вечны. Этот правильный сам по себе вывод делается
из оснований, не имеющих какого бы то ни было отношения
к содержанию рассматриваемого вопроса: признание вечности
небесных тел нарушило бы атараксию.
Вскрывая связь теории метеоров с учением о свободе, Маркс
отмечает: «В теории метеоров проявляется, таким образом,
душа эпикурейской натурфилософии. Ничто не вечно, если оно
уничтожает атараксию единичного самосознания. Небесные
тела нарушают его атараксию, его равенство с самим собой,
так как они представляют собой существующее всеобщее, так
как в них природа стала самостоятельной» 2.
Критическое исследование натурфилософии Эпикура в ее
отношении к натурфилософии Демокрита приводит Маркса
к весьма важным теоретическим выводам, которые, с одной
стороны, свидетельствуют о глубине его историко-философского
подхода, а с другой — вполне объясняют, почему именно Эпи¬
кур привлек столь пристальное внимание будущего основопо¬
ложника научной идеологии рабочего класса. Первый из этих
выводов вытекает из анализа, которому Маркс подвергает ато¬
мистическое решение проблемы начала в философии. Маркс
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 37.
2 Там же, стр. 64.
43

пишет: «Уже Аристотель глубокомысленно указал на поверх¬
ностность метода, который принимает за исходный пункт ка¬
кой-нибудь абстрактный принцип, но не допускает самоотри¬
цания этого принципа в высших формах» 1. Атомистический
принцип представляет собой именно такого рода абстрактное
начало, значение которого далеко не универсально. Абстракт¬
ный принцип требует диалектического самоотрицания, разви¬
тия, между тем как Эпикур просто универсализирует его, рас¬
пространяет на человеческую жизнь, свободу и т. д. Хотя Маркс
в 1841 г., будучи еще идеалистом, не сознавал всего выдающе¬
гося значения атомистики для обоснования научного мировоз¬
зрения, его вывод относительно необходимости диалектиче¬
ского отрицания абстрактного принципа в философии сохраняет
свое значение.
Из всего содержания диссертации совершенно очевидно, что
необходимость отрицания абстрактного принципа понимается
Марксом не просто в духе Аристотеля, а с учетом всего после¬
дующего развития философии, в особенности же немецкого
классического идеализма. Идея диалектического отрицания
абстрактного принципа направлена против спекулятивного
идеализма, отправные теоретические положения которого пред¬
ставляют собой бездоказательные утверждения. Правда, Фихте
и Гегель по существу уже понимали необходимость конкрет¬
ного развития того абстрактного принципа, из которого исходит
философская система. Гегелевская «абсолютная идея» — не
только первое, но и последнее понятие «Науки логики», при¬
чем в конце своего пути она выступает во всем богатстве со¬
держания своего предшествующего развития. И все же в уче¬
нии Гегеля первоначальное положение вследствие спекулятив¬
ного характера всей гегелевской системы остается в сущности
неизменным, поскольку никакого действительного развития
«абсолютной идеи» нет и быть не может: речь идет лишь об
осознании ею своего бесконечно многообразного содержания.
Маркс не видит еще всей порочности спекулятивных осно¬
воположений гегелевского идеализма. Однако данная Марксом
критика умозрительного решения проблемы начала в филосо¬
фии содержит в зародыше материалистическую постановку
основного философского вопроса.
Показывая несостоятельность эпикурейской концепции сво¬
боды и личности вообще, Маркс, однако, видит в ней наивную
постановку важнейших проблем, решение которых становится
необходимым, возможным и актуальным лишь в новое время.
«Эпикурейская философия,— говорит Маркс,— важна благо¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 125.
44

даря той наивности, с которою выводы формулируются без
свойственной новому времени предубежденности» 1. Необхо¬
димо, следовательно, отличать вопросы, поставленные Эпикуром
(и всей древнегреческой философией вообще), от тех решений,
которые они получили в то время. Решения эти ненаучны, что
ни в малейшей мере не умаляет принципиального значения про¬
блем, впервые поставленных древними греками. Напротив, на¬
ивность древнегреческой философии, весьма далекая от спеку¬
лятивного мудрствования, лишь оттеняет значение сформули¬
рованных ею вопросов. «Греки навсегда останутся нашими
учителями благодаря этой грандиозной объективной наивности,
выставляющей каждый предмет, так сказать, без покровов,
в чистом свете его природы, хотя бы это был и тусклый свет» 2.
Маркс отмечает здесь наивно-диалектический характер древне¬
греческой философии и, следовательно, историческое значение
этой диалектической традиции для создания качественно нового
(одинаково далекого как от наивности, так и от спекулятивно¬
сти) диалектического миропонимания.
Второй важнейший вывод Маркса из критического анализа
учения Эпикура — тезис о несостоятельности принципа
подчинения физики этике, поскольку такое подчинение ставит
на голову реальное положение вещей и неизбежно ведет к про¬
извольному, предвзятому истолкованию явлений природы. Этот
вывод Маркса, несомненно, содержит в себе в зародыше ан¬
тиидеалистическую тенденцию, поскольку идеализм всегда под¬
чиняет природу каким-то якобы не зависящим от нее идеаль¬
ным принципам.
Таковы некоторые важные выводы, которые были сделаны
Марксом в связи с исследованием античной атомистики. Эти
выводы имели большое значение для последующего развития
философских воззрений Маркса.
5
Докторская диссертация. К. Маркс и гегелевская
концепция античной атомистики. Философия и религия.
Атеизм как исходный пункт научной
и революционной философии
Итак, Маркс избрал в качестве темы своей докторской дис¬
сертации учения великих материалистов древней Греции —
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. I, 1938, стр. 428.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 205.
45

Демокрита и Эпикура. Следует правильно понять этот факт:
он вовсе не свидетельствует о том, что Марксу уже в это время
были близки идеи материализма. Одна из причин его интереса
к этим системам была рассмотрена выше. Сейчас необходимо
остановиться на другой причине: отрицательном отношении
Маркса к спекулятивной философии и его атеизме.
У нас нет оснований полагать, что Маркс был в 1839—
1841 гг. сторонником атомистической гипотезы, т. е. был убеж¬
ден в том, что все вещи действительно состоят из атомов.
Понятие атома рассматривается Марксом главным образом как
эмпирический образ единичного самосознания. Поэтому и ато¬
мистика Эпикура интересует Маркса несравненно больше, чем
атомистическая гипотеза Демокрита; последнюю он считает
лишь физической гипотезой.
Маркс нигде в своей диссертации не называет Демокрита
и Эпикура материалистами. В 1839—1841 гг. у него не было
еще представления о существовании в философии двух про¬
тивоположных лагерей — материалистического и идеалистиче¬
ского. Учение Демокрита истолковывается им преимущественно
как философия античного естествознания. Учение Эпикура, на¬
против, представляет собой, с точки зрения Маркса, философию
самосознания, главная цель которой «утвердить свободу само¬
сознания». Для эпикурейца, отмечает Маркс, «его собственный
голос заглушает раскаты небесного грома, затмевает сверкание
небесной молнии» 1.
Наиболее существенно для марксовой концепции Эпикура
и Демокрита ее явное расхождение с гегелевской оценкой.
В.	И. Ленин указывал, что Гегель с откровенной враждеб¬
ностью относится к системам Демокрита и Эпикура. Доста¬
точно самого беглого чтения соответствующих разделов гегелев¬
ских лекций по истории философии, чтобы убедиться, как
далек Гегель от объективного изложения учения этих материа¬
листов 2. Мы не можем сказать, что Маркс, создавая свою дис¬
сертацию, уже сознавал необъективность, ошибочность гегелев¬
ской интерпретации древнегреческой атомистики. В ряде пунк¬
тов он, отнюдь не разделяя крайних выводов Гегеля, в общем
принимает гегелевское представление об историческом месте
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 120.
2 Система Эпикура, заявляет Гегель, «лишена мысли; а мыслью
именно пользуются здесь для того, чтобы не допустить мысли...»
(Гегель, Соч., т. X, кн. 2, стр. 364). Относительно физики Эпикура
Гегель безапелляционно заявляет: «Таким образом, Эпикур занимает¬
ся пустой болтовней, которая, хотя и наполняет уши и представ¬
ление. все же улетучивается при ближайшем рассмотрении» (там же,
стр. 376).
46

атомистики в развитии древнегреческой философии. Оценка
атомистического материализма как теории абстрактного еди¬
ничного самосознания восходит к гегелевской историко-фило¬
софской концепции. И все же гегелевская трактовка учения
Демокрита и особенно Эпикура представляется Марксу явно
недостаточной, а в некотором отношении, вследствие ее спеку¬
лятивного характера, и неудовлетворительной. В предисловии
к диссертации, помеченном мартом 1841 г., Маркс говорит:
«Хотя Гегель в целом правильно определил общие черты на¬
званных систем, но при удивительно обширном и смелом плане
его истории философии, с которой вообще только и начинается
история философии, он не мог вдаваться в детали. С другой
стороны, взгляд Гегеля на то, что он называл спекулятивным
par excellence, мешал этому гигантскому мыслителю признать
за указанными системами их высокое значение для истории
греческой философии и для греческого духа вообще. Эти си¬
стемы составляют ключ к истинной истории греческой фило¬
софии» 1. В этих словах Маркса, наряду с высокой оценкой
истории философии Гегеля в целом и согласием с гегелевским
определением общих черт учений Демокрита и Эпикура, дана
по существу противоположная Гегелю оценка их исторического
значения. Гегель был бесконечно далек от того, чтобы видеть
в этих системах ключ к истории древнегреческой философии.
Что же привело Маркса к такому выводу, который, конечно,
никак нельзя было почерпнуть у Гегеля?
Выше уже говорилось о том, что Маркс стремится постиг¬
нуть «духовную природу» как необходимую, конкретную, имею¬
щую такие же определенные формы, как «телесная природа».
По-видимому, это стремление, противоположное спекулятив¬
ному гегелевскому подходу к истории философии, помогло Мар¬
ксу, несмотря на идеализм и влияние гегелевской историко-
философской концепции, дать несравненно более глубокий и
правильный по сравнению с Гегелем анализ древнегреческой
атомистики.
По учению Гегеля, специфика спекулятивного мышления
заключается в том, что оно ищет и находит в противостоящей
ему действительности само себя, т. е. мышление, разум как
объективную сущность всего существующего. Спекулятивное
есть, следовательно, мышление о мышлении. Мышление не
только субъект (то, что мыслит), но и объект (то, что мыс¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 24. Это пря¬
мое указание Маркса вполне опровергает утверждение М. Рюбеля:
«Маркс испытывает к Демокриту чувство презрения» (М. Rubel, Karl
Marx, essai de biographie intellectuelle, p. 30). Рюбель явно приписывает
Марксу ортодоксально-гегелевское понимание материализма Демокрита.
47

лится), причем в качестве объекта оно независимо от сознания
мыслящего индивида. Если же мышление обращено к внеш¬
нему, чувственно воспринимаемому, вещественному миру, то
оно еще не возвысилось до своего подлинного предмета 1. Ге¬
гелевское понимание спекулятивного, как видим, исходит из
положения о тождестве бытия и мышления. Гегель замыкает
мышление в самом себе и поэтому принижает роль чувствен¬
ного опыта и значение практики как сознательного воздействия
человека на внешний, независимый от мышления мир. В отли¬
чие от Гегеля Маркс в своей диссертации обосновывает поло¬
жение о закономерном превращении философии в практиче¬
скую деятельность, отвергая тем самым спекулятивный тезис,
согласно которому философия занимается одним лишь мыш¬
лением. Вопреки Гегелю Маркс утверждает, что действитель¬
ность сама по себе не является разумной, лишь человек, чело¬
веческий разум, самосознание преобразуют существующее в
нечто разумное, соответствующее человеческим потребностям.
Философия, следовательно, не может успокоиться, постигнув
действительность, поскольку последняя должна быть разумно
преобразована. С этой точки зрения, которая составляет лейтмо¬
тив всей диссертации Маркса, философия, во всяком случае на
высшей ступени своего развития, принципиально антиспеку¬
лятивна и образует движущую силу сознательного социального
творчества.
«Первой основой философского исследования,— говорит
Маркс,— является смелый свободный дух» 2, который есть
прежде всего отрицание религии, отрицание рабского сознания
и страха перед неведомыми внешними силами. Философия,
с точки зрения Маркса, начинается там, где кончается рели¬
гиозный взгляд на вещи, где человек возвышается над этим
обыденным сознанием, которое порождено страхом и невежест¬
вом 3. В этом смысле учение Эпикура непосредственно указы¬
вает на то, с чего начинается подлинная философия,— разумное
отвергающее суеверия отношение к действительности. «Эпикур
поэтому,— говорит Маркс,— величайший греческий просвети¬
тель» 4. П. Гассенди, возродивший в XVII в. эпикурейскую
философию, совершенно не понял ее истинного смысла, по¬
1 «Всякая деятельность духа есть поэтому только постижение им
самого себя, и цель всякой истинной науки состоит только в том, что
дух во всем, что есть на небе и на земле, познает самого себя»
(Гегель, Соч., т. III, М., 1956, стр. 25).
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 169.
3 «Глупость и суеверие также титаны»,— говорит в этой связи
Маркс (К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 59).
4 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 64.
48

скольку он пытался примирить эпикурейство с религиозными
представлениями о бессмертии души и т. п.1
Теоретической основой отрицания религии является, со¬
гласно докторской диссертации Маркса, не материализм, а
разумное понимание мира, противоположное фантастическим
религиозным представлениям. Неразумие как истинная сущ¬
ность религии наглядно выражается в том, что каждая религия
провозглашает себя единственно истинной и третирует другие
религии как недостойное суеверие. «Приди со своими богами
в страну, где признают других богов, и тебе докажут, что ты
находишься во власти фантазий и абстракций. И справед¬
ливо» 2.
Разум один у всех людей, и везде он противостоит религии
как враждебная ей и побеждающая ее сила. «Чем какая-нибудь
определенная страна является для иноземных богов, тем
страна разума является для бога вообще — областью, где его
существование прекращается» 3.
Анализ религии как неразумного обыденного сознания, вы¬
вод о принципиальной противоположности философии (разума)
и религии образует, по мысли Маркса, основу для опроверже¬
ния всякого рода умозрительных, в том числе рационалистиче¬
ских, «доказательств» бытия бога. Эти «доказательства» свиде¬
тельствуют о стремлении с помощью разума опровергнуть
разумный взгляд на действительность. Поэтому они «представ¬
ляют собой не что иное, как пустые тавтологии» 4, примером
чего может служить, в частности, онтологический аргумент
Ансельма Кентерберийского, который выводил из абстрактного,
бессодержательного понятия о всесовершеннейшем существе
необходимость его существования. Гегель понял это противо¬
речие, заключающееся в самой установке на логическое дока¬
зательство алогических представлений, но не решился все же
отвергнуть их до конца. «...Гегель перевернул все эти теологи¬
ческие доказательства, т. е. отверг их, чтобы их оправдать» 5.
Если теологи, доказывая, что в мире господствует случайное,
приходили к выводу, что существует абсолютно необходимое
«истинное бытие», или бог, то Гегель, напротив, утверждал,
что в мире господствует не случайность, а необходимое, абсо¬
лютное, из чего также следовал вывод о существовании бога.
Таким образом, Маркс не только опровергает рационалисти¬
ческую теологию, но отвергает также и гегелевские теологиче¬
1 См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 23.
2 Там же, стр. 98.
3 Там же.
4 Там же, стр. 97.
5 Там же.
3 Т. И. Ойзерман
49

ские выводы, не видя, однако, еще того, что идеализм и рели¬
гия неотделимы друг от друга, ввиду чего их противопоставле¬
ние в основе своей несостоятельно.
В своем обращении к фон Вестфалену, написанном в связи
с предполагавшимся изданием диссертации, Маркс заявляет,
что «идеализм — не фантазия, а истина» 1. Эта истина, по сло¬
вам Маркса, обнаруживается, в частности, в несостоятельности
умозрительных доказательств бытия бога. Все эти теологиче¬
ские построения «представляют собой не что иное, как доказа¬
тельства бытия существенного человеческого самосознания, ло¬
гические объяснения последнего. Например, онтологическое до¬
казательство. Какое бытие является непосредственным, когда
мы его мыслим? Самосознание.
В таком смысле все доказательства существования бога
представляют собой доказательства его несуществования, опро¬
вержения всех представлений о боге» 2.
Однако из того, что теологические представления бессмыс¬
ленны, алогичны, отнюдь не следует, как отмечает Маркс, что
влияние их ничтожно. Как и все младогегельянцы, он склонен
видеть в религии чуть ли не главную порабощающую человека
силу. «Разве не властвовал древний Молох? Разве Аполлон
Дельфийский не был действительной силой в жизни греков?
Здесь даже критика Канта ничего поделать не может. Если
кто-нибудь представляет себе, что обладает сотней талеров,
если это представление не есть для него произвольное, субъек¬
тивное представление, если он верит в него,— то для него эти
сто воображаемых талеров имеют такое же значение, как сто
действительных. Он, например, будет делать долги на основа¬
нии своей фантазии, он будет действовать так, как действовало
все человечество, делая долги за счет своих богов. Наоборот,
пример, приводимый Кантом, мог бы подкрепить онтологиче¬
ское доказательство. Действительные талеры имеют такое же
существование, как воображаемые боги. Разве действительный
талер существует где-либо, кроме представления, правда, об¬
щего или, скорее, общественного представления людей? При¬
вези бумажные деньги в страну, где не знают этого употребле¬
ния бумаги, и всякий будет смеяться над твоим субъективным
представлением» 3.
Маркс еще не говорит о том, что влияние религиозных
представлений на жизнь людей связано с их объективным со¬
держанием, с тем, что они, правда, в фантастической форме,
отражают. Религиозные представления не произвольно-субъек¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 21.
2 Там же, стр. 98.
3 Там же.
50

тивны. Но из этого следует, что они имеют корни вне само¬
сознания, в самой окружающей человека действительности.
Младогегельянцы не ставили этого вопроса, они рассматривали
религию как имманентную и вместе с тем преходящую огра¬
ниченность человеческого самосознания. Маркс хотя и не по¬
рывает еще с этой точкой зрения, но уже пытается найти корни
религии в окружающих человека условиях. Он говорит, что
теологам следовало бы исходить из того, что мир плохо устроен,
в таком случае они могли бы по крайней мере объяснить су¬
ществование религиозных представлений. Маркс иронически
замечает, что действительные доказательства бытия бога «дол¬
жны были бы гласить: «Так как природа плохо устроена, то бог
существует». «Так как существует неразумный мир, то бог
существует». «Так как мысль не существует, то бог сущест¬
вует». Но разве это не означает следующее: для кого мир нера¬
зумен, кто поэтому сам неразумен, для того бог существует.
Иными словами: неразумность есть бытие бога» 1.
В этих положениях намечается выход за пределы младоге¬
гельянского понимания религии.
В предисловии к диссертации Маркс пишет: «Философия,
пока в ее покоряющем весь мир, абсолютно свободном сердце
бьется хоть одна еще капля крови, всегда будет заявлять —
вместе с Эпикуром — своим противникам: «Нечестив не тот,
кто отвергает богов толпы, а тот, кто присоединяется к мнению
толпы о богах».
Философия этого не скрывает. Признание Прометея:
По правде, всех богов я ненавижу,
есть ее собственное признание, ее собственное изречение, на¬
правленное против всех небесных и земных богов, которые не
признают человеческое самосознание высшим божеством. Ря¬
дом с ним не должно быть никакого божества.
А в ответ заячьим душам, торжествующим по поводу того,
что положение философии в обществе, по-видимому, ухудши¬
лось, она повторяет то, что Прометей сказал слуге богов, Гер¬
месу:
Знай хорошо, что я б не променял
Своих скорбей на рабское служенье:
Мне лучше быть прикованным к скале,
Чем верным быть прислужником Зевеса.
Прометей — самый благородный святой и мученик в фило¬
софском календаре» 2. В этих гордых, полных глубокого смы¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 98.
2 Там же, стр, 24—25.
3*
51

сла словах молодого Маркса отчетливо выражено не только его
непримиримое ко всякому угнетению свободолюбие; в них
сформулировано его философское кредо: атеизм и борьба не
только против небесных, но и против земных богов, т. е. про¬
тив всякого деспотизма и угнетения человека человеком 1.
6
Докторская диссертация.
Самосознание и эмпирическая действительность,
теория и практика, философия и революция.
Диалектика и вопросы истории философии
Маркс возвещает о всемирно-историческом революционном
призвании философии, оставаясь пока еще на идеалистических
позициях и, следовательно, не видя материального источника
религиозного гнета и всякого порабощения человека вообще.
Силу, способную покончить с любым угнетением, он видит в
самосознании, в духовной деятельности, необходимой и высшей
формой которой является, с его точки зрения, революционная
практика. В этой связи, естественно, встает вопрос об отноше¬
нии философии, сознания вообще к окружающей действитель¬
ности. Это, по существу, основной вопрос философии, который
ставится молодым Марксом преимущественно в социологиче¬
ском плане и решается в духе идеализма. «В том общем отно¬
шении, которое философ устанавливает между миром и
мыслью, он лишь объективирует для самого себя отношение сво¬
его особого сознания к реальному миру» 2. По Марксу, идеали¬
стическое противопоставление разума, сознания, воли внешней,
материальной действительности является в определенных пре¬
делах, на известных ступенях развития самосознания необхо¬
1 Цитируя эти слова Маркса, Р. Заннвальд замечает: «Этот вывод
уже выходит за пределы Фейербаха, поскольку Марксов апофеоз
разума, как это видно из полемики против Плутарха, совпадает с
фактическим упразднением религии, в то время как Фейербах еще
рассматривает свою антропологическую редукцию прежде всего как
завершение религии и намерен провозгласить не настоящий атеизм,
а религиозный атеизм сердца» (R. Sannwald, Marx und die Antike,
S. 143). Верно, конечно, что Маркс уже в 1841 г. в отличие от Фейер¬
баха не оставляет места даже для «религии без бога». Однако Занн¬
вальд не видит того, что Маркс, поскольку он еще остается на пози¬
циях идеализма, не может дать последовательной критики рели¬
гии.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 35.
52

димым выражением человеческой активности и непреклонной
решимости преобразовать мир в соответствии с требованиями
разума. Один только идеализм, говорит Маркс, «знает подлин¬
ное слово, способное вызвать всех духов мира, он (идеализм.—
Т. О.) никогда не отступал в страхе перед мрачными тенями
ретроградных призраков, перед черными тучами, часто засти¬
лающими горизонт нашего времени, но всегда, с божественной
энергией и мужественно уверенным взглядом, смотрел сквозь
все покровы в тот эмпирей, который пылает в сердце мира» 1.
Это весьма расширительное понимание идеализма, конечно,
имеет мало общего с тем, что Маркс и Энгельс впоследствии
стали называть философским идеализмом. Речь здесь, по су¬
ществу, идет о непримиримой, воодушевляемой высокими гу¬
манистическими идеалами борьбе против всякой реакции.
Однако эта борьба связывается с идеалистическими предпо¬
сылками. С этих позиций рассматривает Маркс переход от те¬
оретической, главным образом философской, деятельности к
революционной практике. «Таков психологический закон, что
ставший в себе свободным теоретический дух превращается в
практическую энергию и, выступая как воля из царства теней
Амента, обращается против земной, существующей помимо него
действительности» 2. Иначе говоря, поскольку самосознание,
философия достигли на известном этане своего развития опре¬
деленной целостности (стали в себе свободным теоретическим
духом), они с необходимостью обращаются к внешнему миру,
чтобы сделать его философским, разумным. Философия дости¬
гает целостного понимания действительности лишь тогда, ко¬
гда она органически связывается с жизнью, соединяется с нею
в единое целое. Но это соединение есть, с одной стороны, вне¬
сение разлада, противоречия в чуждую философии жизненную
сферу, а с другой — самоотрицание философии, ее претворе¬
ние в плоть и кровь. «Таким образом,— говорит Маркс, — в ре¬
зультате получается, что в той мере, в какой мир становится
философским, философия становится мирской, что ее осущест¬
вление есть вместе с тем ее потеря, что то, против чего она бо¬
рется вне себя, есть ее собственный внутренний недостаток,
что именно в борьбе она сама впадает в те ошибки, против ко¬
торых она и борется, и что, лишь впадая в эти ошибки, она
уничтожает их. То, что выступает против нее и против чего
она борется, является всегда тем же, что и она сама, только
с обратным знаком» 3.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 21.
2 Там же, стр. 77.
3 Там же, стр. 78.
53

Таким образом (этот вывод особенно важно подчеркнуть),
независимость философии (самосознания) от повседневной
практической жизни людей лишь видимость, которая рассеи¬
вается при первом же столкновении философии с жизнью, ко¬
гда обнаруживается, что философия далеко не свободна от тех
недостатков, которые она собирается устранять, и что преодо¬
леть недостатки жизни философия может, лишь преодолевая
свои собственные недостатки, в частности свою отрешенность
от мира, свою спекулятивную систематичность и т. д.
Маркс пытается по-новому поставить вопрос о соотношении
философской теории и социальной практики: дело заключает¬
ся не просто в том, чтобы применить теорию к практике, под¬
чинить практические преобразования идеалам, созданным фи¬
лософами. Отказываясь от этого одностороннего воззрения,
свойственного младогегельянцам, согласно которому филосо¬
фии нечему учиться у практической жизни, Маркс приходит к
выводу, что, лишь обращаясь к практике, философия преодо¬
левает свои собственные недостатки, которые раньше пред¬
ставлялись ей чужими недостатками.
Единство теории и практики, самосознания и действитель¬
ности Маркс истолковывает, впрочем, еще идеалистически,
поскольку он утверждает, что «сама практика философии тео¬
ретична» 1. Соответственно этому практическое отношение к
действительности, в которое превращается философия, опреде¬
ляется как критика этой действительности.
Выступление философии против мира явлений характери¬
зуется Марксом как воля и рефлексия. Это практическое отно¬
шение оказывается, таким образом, не материальным, а духов¬
ным, интеллектуальным процессом 2. Однако, поскольку само¬
сознание существует не само по себе, а в головах реальных
субъектов, которые мыслят, действуют, философствуют, по¬
стольку конфликт между философией и внешней действитель¬
ностью, так же как и внутренний разлад в самой философии,
получает свое выражение в противоречиях между людьми,
между различными философскими течениями и в сознании от¬
дельного человека. Конфликт между философией и повседнев¬
ной жизнью людей есть, таким образом, противоречие между
сознанием людей и их реальным бытием, между требованиями
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 77.
2 Маркс говорит: «Отношение философской системы к миру есть
отношение рефлексии. Одушевленная стремлением осуществить себя,
она вступает в напряженное отношение к остальному. Внутренняя
самоудовлетворенность и замкнутость нарушены. То, что было внутрен¬
ним светом, превращается в пожирающее пламя, обращенное наружу»
(К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 77—78).
54

их разума и их неразумной жизнью. Этот конфликт Маркс на¬
зывает превратным отношением, полагая в отличие от Б. Бау¬
эра и других младогегельянцев, что сознание и бытие, филосо¬
фия и жизнь отнюдь не должны по самой своей природе про¬
тиворечить друг другу. Люди вынуждены преодолевать не
только те жизненные отношения, против которых выступает
философия, сама философия в своей конкретно-исторической
форме как определенная система сковывает человеческий ра¬
зум и, стало быть, также подлежит отрицанию. Поэтому фило¬
софия должна не только критически относиться к внешнему
миру; она обязана быть также самокритичной. В этой связи
Маркс объясняет противоречивый характер развития философ¬
ского самосознания и последствия этого развития. «То, следо¬
вательно, что является сначала превратным отношением и
враждебным расколом между философией и миром, становится
потом расколом отдельного философского самосознания внутри
самого себя и, наконец, проявляется как внешнее раз¬
деление и раздвоение философии, как два противоположных
философских направления» 1.
Итак, в философии закономерно существуют два противо¬
положных направления. Необходимость этого выводится
Марксом, однако, из двойственности, противоречивости фило¬
софского самосознания в его отношении к миру, с одной сто¬
роны, и к самому себе — с другой. Речь поэтому идет здесь не
о том или ином решении основного философского вопроса, не
о борьбе материализма и идеализма, а о противоположности
между революционной и консервативной партиями вообще.
Правда, Маркс называет их либеральной и позитивной парти¬
ями 2. Понятием либеральной партии Маркс обозначает не то
движение либеральной буржуазии, которое возглавлялось
Ганземаном, Кампгаузеном и другими враждебными револю¬
ции буржуазными деятелями. В Германии в то время вообще
не существовало еще политических партий, а следовательно,
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 79.
2 «Позитивистами» в Германии 30—40-х годов XIX в. называли себя
реакционные философы, проповедники феодально-романтической реак¬
ции (X. Г. Вейсе, Ф. Баадер, И. Г. Фихте-младший и др.), которые
в противовес Гегелю утверждали, что не философия, а религия являет¬
ся высшей формой самосознания. Философия определялась «пози¬
тивистами» как теория, неспособная доказать реальность рассматри¬
ваемых ею объектов. В этом смысле они характеризовали философию
как «негативное» знание, противопоставляя ей в качестве «позитив¬
ного» знания христианские догматы. Само собой разумеется, что «пози¬
тивисты» отстаивали существовавшие в Германии феодальные отноше¬
ния и, больше того, стремились возродить те времена, когда эти отно¬
шения безраздельно господствовали.
55

и партии либеральной буржуазии. Речь идет в данном случае
о философской партии, о философском принципе, носителем
которого Маркс считал не Кампгаузена и Ганземана, а младо¬
гегельянцев.
Относительно «либеральной партии» Маркс говорит, что
она выступает с критикой существующего положения вещей,
стремится реализовать требования философии, в то время как
партия «позитивной философии» вырывает пропасть между
разумом и миром, т. е. отказывается от изменения мира соот¬
ветственно требованиям разума. Отмечая, что «только либе¬
ральная партия, как партия понятия, может привести к реаль¬
ному прогрессу» 1, Маркс вместе с тем проводит различие между
философским принципом «либеральной партии» и его при¬
верженцами — младогегельянцами, которые сплошь и рядом
страшатся выводов, вытекающих из этого принципа.
Что же вытекает из принципов классической немецкой фи¬
лософии, ибо речь идет, конечно, о ней, и только о ней? Вели¬
кие философские учения, говорит Маркс, порождают крити¬
ческие эпохи. Эти эпохи, наступающие «вслед за завершенной
в себе философией и за субъективными формами ее развития,
имеют титанический характер потому, что грандиозен разлад,
образующий их единство» 2. И Маркс осмеивает воззрения «по¬
ловинчатых умов», которые стремятся к компромиссу, пыта¬
ются ограничиться «мирным договором с реальными потребно¬
стями», между тем как «Фемистокл побудил афинян, когда
Афинам угрожало опустошение, совершенно покинуть город и
основать новые Афины на море, в иной стихии» 3.
Маркс указывает, что противоречия, порожденные разви¬
тием самосознания, конфликт между самосознанием и повсе¬
дневной человеческой жизнью рано или поздно достигают та¬
кого предела, что могут быть разрешены лишь титанической
борьбой. Не надо бояться этой борьбы; только она может при¬
вести к счастливой эпохе. Между тем младогегельянцы (Маркс,
правда, говорит некоторые гегельянцы) превозносят категорию
меры, постепенного перехода, хотя всякое действительное ка¬
чественное различие есть скачок 4. Осмеивая умеренность тех
продолжателей Гегеля, которые страшатся революционной
бури, Маркс говорит: «Обыкновенные арфы звучат в любой
руке; эоловы арфы — лишь тогда, когда по их струнам уда¬
ряет буря. Не нужно приходить в смятение перед лицом этой
бури, которая следует за великой, мировой философией.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 79.
2 Там же, стр. 197.
3 Там же, стр. 196.
4 См. там же, стр. 151.
56

Тот, кто не понимает этой исторической необходимости,
должен, будучи последовательным, отрицать, что вообще после
завершенной философии еще могут существовать люди, или же
он должен признать диалектику меры как таковую — высшей
категорией сознающего себя духа и утверждать вместе с неко¬
торыми гегельянцами, неправильно понимающими нашего учи¬
теля, что умеренность есть нормальное проявление абсолют¬
ного духа; но умеренность, выдающая себя за регулярное про¬
явление абсолютного, сама становится безмерной, а именно —
безмерной претензией. Без этой необходимости нельзя понять,
как могли появиться после Аристотеля Зенон, Эпикур, даже
Секст Эмпирик, как после Гегеля оказались возможными по¬
пытки новейших философов, бесконечно жалкие в большей
своей части»
Приведенные слова Маркса не только иллюстрируют про¬
цесс формирования его революционно-демократических воз¬
зрений, но вместе с тем свидетельствуют о его критическом
отношении к младогегельянскому движению, к которому он
временно примыкает, сознавая (правда, не полностью) его
философскую и политическую ограниченность.
Младогегельянцы безоговорочно противопоставляли тео¬
рию практике, обосновывая тем самым свой отказ от практиче¬
ской политической борьбы против феодально-романтической
реакции. Они склонны были относить революции к той эмпи¬
рической действительности, над которой якобы бесконечно воз¬
вышается самосознание. Отсюда вытекала идея революции в
сознании, но отнюдь не идея реальной, практической револю¬
ции, основной двигатель которой не философия, а массы. В от¬
личие от младогегельянцев Маркс, отрицая абсолютное проти¬
вопоставление самосознания повседневной жизни людей, дока¬
зывает необходимость практических революционных действий.
С точки зрения Маркса, самосознание в конечном счете
составляет часть той самой эмпирической действительности,
которая подвергается критике, а конфликт между самосозна¬
нием и повседневной жизнью представляет собой противоречие,
имманентно присущее самой жизни. Гегелевское прими¬
рение самосознания с бытием и младогегельянское противопо¬
ставление разума действительности — одинаково односторон¬
ние концепции. Первая ведет к апологии существующего, вто¬
рая — к отрыву от реальной действительности. По Марксу,
единство сознания и внешней действительности необходимо
проходит различные ступени: гармония благодаря развитию са¬
мосознания сменяется острейшим конфликтом, разрешение
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 196.
57

которого вновь на известное время устанавливает согласие
между самосознанием и бытием, но эта гармония не может
быть ни абсолютной, ни вечной.
«По мнению Маркса,— пишет О. Корню,— отношение меж¬
ду философией и миром, самосознанием и конкретной реаль¬
ностью, представляющееся сначала противоположностью, ока¬
зывается при ближайшем разборе взаимодействием. Оба проти¬
востоящих элемента должны рассматриваться не метафизически,
как две застывшие в себе сущности, но в их диалектиче¬
ском единстве. После того как философия отделяется от мира,
она снова внедряется в него, в то же время его изменяя; потом
она опять приходит в разделение с миром в качестве абстракт¬
ной целостности и заново определяет его дальнейшее развитие,
критически противопоставляя себя ему»
Эти положения, выдвинутые Марксом в 1839—1841 гг., еще
далеки от материалистического понимания сознания и самосо¬
знания как отражения объективной реальности. Их основу со¬
ставляет объективно-идеалистическая интерпретация мира как
единства сознания и бытия, совпадающая в главных чертах
с гегелевским учением о действительности как субъекте-объ¬
екте. В то время как младогегельянцы склонялись к субъек¬
тивному идеализму фихтеанского толка, Маркс стоял на пози¬
циях объективно-идеалистического мировоззрения, считая са¬
мосознание высшим проявлением духовной сущности природы,
закономерности которой представляют собой разумные отно¬
шения, имманентно присущие самим вещам. С точки зрения
Маркса, духовное не существует вне материального, причем
материальное рассматривается как необходимое проявление ду¬
ховного. То и другое образуют единство противоположностей,
коррелятивное отношение, в котором духовное составляет все
же в конечном счете определяющую сторону, сущность и цель.
Маркс пытается натуралистически истолковать абсолютный
идеализм Гегеля, освободить его от теологических предпосылок
и выводов, а также от связанного с ними фатализма. Эта за¬
дача, конечно, неразрешима с позиций идеализма, но противо¬
речие между атеизмом и идеализмом в мировоззрении моло¬
дого Маркса прокладывает путь к материалистическому миро¬
пониманию. Итак, особое место Маркса в младогегельянском
движении связано не только с его политическими (революци¬
онно-демократическими) воззрениями, но и с его философски¬
ми взглядами по коренному для этого движения вопросу об
отношении самосознания к бытию. Следует, однако, иметь в
1 О. Корню, Карл Маркс и Фридрих Энгельс. Жизнь и деятельность,
т. 1, стр. 188.
58

виду, что это различие далеко не сразу переросло в противоре¬
чие. Этим и объясняется тот общеизвестный факт, что в 1841 —
1842 гг. Маркс не порывает с младогегельянцами, несмотря на
то что в его работах содержатся отдельные серьезные крити¬
ческие замечания по их адресу.
Взгляды Маркса на соотношение сознания и бытия свиде¬
тельствуют о том, что он несравненно глубже, чем младоге¬
гельянцы, понял существо гегелевской диалектики. Именно
поэтому он отверг метафизическое противопоставление само¬
сознания действительности и попытался, правда пока еще в об¬
щей форме, вскрыть противоречивый характер самой действи¬
тельности.
Отдавая дань гегелевскому, идеалистическому пониманию
диалектики, Маркс пишет, что «диалектика есть внутренний
простой свет, проникновенный взор любви, внутренняя душа,
не подавляемая телесным материальным раздроблением, сокро¬
венное местопребывание духа» 1. Но уже в следующей фразе
Маркс подчеркивает, что «диалектика есть также бурный по¬
ток, сокрушающий вещи в их множественности и ограниченно¬
сти, ниспровергающий самостоятельные формы, погружающий
все в единое море вечности» 2. Эти два положения в некоторой
степени указывают на две основные стороны гегелевской диа¬
лектики. Одна из них — примирение, нейтрализация противо¬
положностей, другая — противоречие, отрицание.
Предшествующее изложение позволяет нам сделать вывод,
что Маркса больше всего привлекает именно эта, вторая, сто¬
рона гегелевской диалектики, исходя из которой он подвергает
критике младогегельянскую умеренность и обосновывает неиз¬
бежность и благодетельность революционной бури.
Маркс стремится диалектически осмыслить также п разви¬
тие философии: он выдвигает ряд глубоких идей, последующее
развитие которых с позиций диалектического и исторического
материализма сыграло большую роль в создании марксистской
историко-философской пауки. Важнейшая из них — идея о не¬
обходимости строго разграничивать объективное содержание
философского учения от его субъективной, подчас произволь¬
ной формы изложения. Эта форма изложения, как и личность
самого философа, должна быть понята из его системы. Следо¬
вательно, не психологический анализ личности философа, а
анализ основных принципов, отделение объективного от субъ¬
ективного, существенного от несущественного ведет к понима¬
нию развития философии. Маркс говорит: «История филосо¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 203.
2 Там же.
59

фии должна выделить в каждой системе определяющие моти¬
вы, подлинные кристаллизации, проходящие через всю систему,
и отделить их от доказательств, оправданий и диалогов, от из¬
ложения их у философов, поскольку эти последние осознали
себя. Она должна отделить бесшумно подвигающегося вперед
крота подлинного философского знания от многословного, экзо¬
терического, принимающего разнообразный вид, феноменоло¬
гического сознания субъекта, которое является вместилищем
и двигательной силой этих рассуждений. В разделении этого
сознания должны быть прослежены как раз его единство и вза¬
имообусловленность. Этот критический момент при изложении
философской системы, имеющей историческое значение, безус¬
ловно необходим для того, чтобы привести научное изложение
системы в связь с ее историческим существованием,— в связь,
которую нельзя игнорировать именно потому, что это сущест¬
вование является историческим» 1.
Не ограничиваясь указанием на важность разграничения
объективного содержания и субъективной формы выражения
философской системы, Маркс, как видно из приведенного от¬
рывка, считает необходимым вскрыть связь, «единство и взаи¬
мообусловленность» того и другого. Речь, следовательно, идет
вовсе не о том, чтобы не обращать внимание на способ изло¬
жения, построение философской системы: все особенности ее
формы должны быть выведены из ее содержания, из ее прин¬
ципов. При этом особое значение, как полагает Маркс, имеет
рассмотрение философской системы в контексте истории. Без
такого критического исследования история философии стано¬
вится эмпирическим описанием, а историк философии оказы¬
вается «переписчиком копий» 2.
С этой точки зрения Маркс оценивает младогегельянское
отношение к Гегелю, что вновь позволяет увидеть то особое
место, которое он занимает в этом движении. Младогегельян¬
цы объясняли непоследовательность Гегеля и реакционные вы¬
воды, к которым он пришел, с позиций, охарактеризованных
Марксом как психологическое крохоборство и мудрствование.
Как указывает Маркс, «по отношению к Гегелю ученики его
проявляют только свое невежество, когда они то или иное оп¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 211. Впо¬
следствии Маркс сформулировал это положение с классической ясно¬
стью в письме к Ф. Лассалю от 31 мая 1858 г.: «Даже у философов,
которые придали своим работам систематическую форму, как, напри¬
мер, у Спинозы, действительное внутреннее строение его системы со¬
вершенно отлично от формы, в которой он ее сознательно представил»
(К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXV, стр. 229).
2 Там же, стр. 212.
60

ределение его системы объясняют приспособлением и тому по¬
добным, одним словом, объясняют морально» 1. Так, если Ге¬
гель абсолютизировал конституционную монархию, то младо¬
гегельянцы, отказываясь от этого, утверждали, что источником
такой абсолютизации было не гегелевское учение, якобы ис¬
ключающее подобные выводы, а личные свойства философа,
профессора Берлинского университета. Такое объяснение за¬
тушевывало органическую связь реакционных политических
выводов Гегеля с его философской системой, противоречие
между системой и методом в гегелевской философии. Младоге¬
гельянские ссылки на личность философа были выражением
недостаточно критического отношения к его учению. Выступая
против такого подхода к философии Гегеля и к истории фило¬
софии вообще, Маркс, во-первых, доказывает, что «бессовестно
бросать учителю упрек в том, будто за высказываемыми им
взглядами скрываются тайные намерения» 2. Во-вторых, и это,
конечно, главное, Маркс отмечает, что реакционные выводы
Гегеля связаны с недостаточностью, непоследовательностью
принципов его философского учения. «Вполне мыслимо,— пи¬
сал Маркс,— что философ совершает ту или иную явную не¬
последовательность в силу того или иного приспособления; он
может даже сознавать это. Но одного он не сознает, а именно,
что сама возможность подобного явного приспособления имеет
свои наиболее глубокие корни в недостаточности принципа
или в недостаточном понимании философом своего принципа» 3.
Таким образом, Маркс не ограничивается уже указанием
на противоречие между принципами и конечными выводами
гегелевской философии: он считает, что теоретические корни
этого противоречия в непоследовательности, недостаточности
принципов Гегеля, т. е. в непоследовательности самой гегелев¬
ской диалектики. В чем конкретно заключается эта недоста¬
точность, непоследовательность, Маркс еще не может сказать,
поскольку он не видит еще (оставаясь на позициях идеализма),
что основной порок диалектики Гегеля в том, что это — идеа¬
листическая диалектика. Однако важна сама постановка зада¬
чи критического анализа гегелевской диалектики с целью пре¬
одоления ее недостаточности, т. е. с целью дальнейшего разви¬
тия диалектического метода.
Очевидно и то, что разграничение объективного содержания
философского учения и его субъективной формы выражения,
так же как и анализ их взаимосвязи, могут быть успешно
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 76.
2 Там же.
3 Там же, стр. 77.
61

осуществлены лишь постольку, поскольку объективное содер¬
жание рассматривается как нечто отличное от сознания, неза¬
висимое от него. Между тем Маркс, оставаясь еще на позициях
идеализма, различает объективное содержание и субъективную
форму как «внутреннее, существенное сознание», с одной сто¬
роны, и внешнее, «экзотерическое сознание»,— с другой. Это
значит, что различие проводится внутри сознания, внутри фи¬
лософии. Недостаточность такой постановки вопроса в извест¬
ной мере уже очевидна Марксу, поскольку он ставит вопрос
об отношении философии к миру, самосознания к бытию, тео¬
рии к практике. Таким образом, и здесь назревает сознание
необходимости выхода за пределы гегелевского и младогегель¬
янского идеализма.
7Революционно-демократическая критика
прусских порядков.
Диалектика как орудие революционной
критики феодально-романтических иллюзий
Новым шагом вперед в идейном развитии молодого Маркса
является его первое выступление по конкретным политическим
вопросам — «Заметки о новейшей прусской цензурной инструк¬
ции», написанные в начале 1842 г. и опубликованные в 1843 г.
в сборнике, который подготовил и издал в Швейцарии А. Руге 1.
Отправляясь от критики прусской цензурной инструкции
от 24 декабря 1841 г., Маркс переходит к разоблачению фео¬
дального бюрократически-полицейского государства вообще.
Инструкция, о которой идет речь, представляла собой яркий
образец лицемерной «заботы» Фридриха-Вильгельма IV о
«процветании» литературы: она осуждала на словах излишние
цензурные стеснения литературной деятельности, призывала к
точному исполнению указа о цензуре от 18 октября 1819 г., и
в частности статьи 2-й этого указа, согласно которой «цензура
не должна препятствовать серьезному и скромному исследова¬
нию истины, не должна подвергать писателей неподобающим
1 См. «Anekdota zur neuesten deutschen Philosophie und Publicistik»
(«Неизданное из области новейшей немецкой философии и публицистики»),
Bd. 1, 1843. В примечаниях Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС
к этой статье отмечается: ««Заметки о новейшей прусской цензурной инструк¬
ции» — первая публицистическая статья Карла Маркса, с которой он на¬
чал свою политическую деятельность как революционный демократ»
(К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, 1955, стр. 645).
62

стеснениям, не должна мешать свободному обращению книг на
книжном рынке». От лиц, занимающихся литературной дея¬
тельностью, инструкция (так же как и статья 2-я указа) тре¬
бовала лишь благонамеренности, скромности, благопристойно¬
сти. Однако неопределенность этих мнимолиберальных требо¬
ваний открывала широчайший простор произволу королевской
цензуры, которая получала возможность преследовать литера¬
торов не за какие-то определенные высказывания, а за недо¬
статок «благопристойности» и т. п.
Маркс разъясняет, что требование инструкции быть скром¬
ным в исследовании представляет собой замаскированное требо¬
вание отказа от безбоязненного стремления к истине. Какого
рода скромности требуют от исследователя? «Всеобщая скром¬
ность духа — это разум, та универсальная независимость мыс¬
ли, которая относится ко всякой вещи так, как того требует
сущность самой вещи» 1. Об этой ли скромности идет речь? Ко¬
нечно, нет! Инструкция требует, чтобы исследователь не прямо
стремился к истине, а считался с общепризнанными предрас¬
судками, т. е. был скромен в отношении к лжи. Но сущность
духа, говорит Маркс, это исключительно истина сама по себе,
между тем как инструкция делает ударение не на истине, а на
скромности, благопристойности, а также «серьезности», под ко¬
торой понимается отказ от критического отношения к реакци¬
онным политическим порядкам, существующим в Пруссии, к
освящающей их религии и т. д.
Маркс противопоставляет лицемерным фразам цензурной
инструкции рационалистический культ разума и истины, не¬
примиримый ко всему тому, что так или иначе пытается огра¬
ничить свободное, устремленное к одной лишь истине мышле¬
ние. «Не только результат исследования, но и ведущий к нему
путь должен быть истинным. Исследование истины само дол¬
жно быть истинно, истинное исследование — это развернутая
истина, разъединенные звенья которой соединяются в конеч¬
ном итоге» 2.
Инструкция запрещает критику религии, прикрывая это за¬
прещение неопределенным заявлением относительно нетерпи¬
мости всего того, что «в фривольной, враждебной форме на¬
правлено против христианской религии вообще или против
определенного вероучения».
В этой связи Маркс, развивая положение, уже высказанное
им в подготовительных работах к диссертации, касается сущ¬
ности религии. Он показывает, что «отделение общих принци¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 7.
2 Там же, стр. 7—8.
63

пов религии от ее позитивного содержания и от ее определен¬
ной формы противоречит уже общим принципам религии, так
как каждая религия полагает, что она отличается от всех ос¬
тальных — особых, мнимых — религий своей особенной сущно¬
стью и что именно она в этой своей определенности и является
истинной религией» 1.
Это положение Маркса представляет особый интерес: оно
показывает, чем отличается его подход к религии от фейерба¬
ховского. Фейербах видит сущность религии в чувстве и, ис¬
следуя ее общее содержание, считает второстепенным все, что
отличает одну религию от другой. Между тем каждая религия
обладает своими догматами, которые составляют не только
форму, но и содержание этой религии. Противоречия между
религиями, то, что они опровергают друг друга, представляют
собой необходимые проявления внутренне присущих каждой
из них (всякому религиозному сознанию вообще) противоре¬
чий. Эта точка зрения, которую Маркс обстоятельно развивает
в последующих своих работах 1842—1843 гг., не отвергая
принципов фейербаховской критики религии, исключает вместе
с тем фейербаховскую постановку вопроса о некоей «разумной»
религии без бога.
Маркс специально останавливается на вопросе, почему
прусское государство оберегает религию от всякой критики.
Несмотря на свой идеализм, Маркс уже видит, что религия в
Германии санкционирует существующее положение вещей.
Идеологи феодально-романтической реакции провозглашают
Пруссию христианским государством. Это значит, разъясняет
Маркс, что христианские догматы, т. е. отличие христианства
от любой другой религии, его особая сущность, объявляются
мерилом государства. Вы хотите, говорит Маркс, «сделать опо¬
рой государства не свободный разум, а веру; религия и служит
для вас всеобщей санкцией существующего...» 2.
Маркс, так же как и Б. Бауэр, доказывает, что государство
(воплощение разума) и религия (неразумие) непримиримы
между собой. С этой точки зрения понятие христианского го¬
сударства является нонсенсом, а защита государством рели¬
гии — антигосударственной практикой. Однако в отличие от
Бауэра Маркс оценивает «христианское государство» не только
как неразумное, но и как антинародное. Согласно младогегель¬
янцам, народ религиозен, неразумен и поэтому не относится
к сущности государства. Маркс же, напротив, считает, что на¬
род составляет истинную сущность государства; в нем вопло¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 10.
2 Там же, стр. 12—13.
64

щается государственный разум, а правительство, принципиаль¬
но противопоставляющее себя народу, антинародно и не¬
разумно 1.Младогегельянцы вслед за Гегелем ставили над «граждан¬
ским обществом» с его, как казалось им, прозой будничных
частных интересов государство как сферу разума, осуществ¬
ляющего всеобщую, абсолютную цель. Больше того: гегелев¬
ское противопоставление государства «гражданскому обществу»
было доведено ими до предела, поскольку они сводили государ¬
ство к самосознанию, а гражданское общество — к самоотчуж¬
дению самосознания. В своих заметках о прусской цензурной
инструкции Маркс еще не отказывается от противопоставле¬
ния государства частным интересам отдельных социальных
групп: он подвергает критике феодальное государство, показы¬
вая его связь с сословными, корпоративными интересами, про¬
тиворечащими самой сущности государства. Но в отличие от
младогегельянцев Маркс не считает интересы народа частными,
партикулярными интересами. Поэтому и законы, противостоя¬
щие народу, квалифицируются им как мнимые законы, проти¬
воречащие своему понятию. Такого рода законом, вернее, при¬
вилегией господствующего сословия Маркс считает прусский
указ о цензуре и дополняющую его инструкцию. «Закон, ка¬
рающий за образ мыслей, не есть,— говорит Маркс,— закон,
изданный государством для его граждан, это — закон одной
партии против другой... Это — закон не единения, а разъеди¬
нения, а все законы разъединения реакционны. Это не закон,
а привилегия» 2. Поскольку связь юридических установлений
с интересами определенных классов и партий Маркс рассмат¬
ривает здесь как нечто противоречащее праву, это положение
носит идеалистический характер. Но так как законы, выра¬
жающие волю имущего меньшинства (в то время как истин¬
ные законы призваны выражать всеобщие интересы), Маркс
1 «Нравственное государство предполагает в своих членах государ¬
ственный образ мыслей, если даже они вступают в оппозицию против
органа государства, против правительства. Но в таком обществе, в ко¬
тором какой-либо один, орган мнит себя единственным, исключитель¬
ным обладателем государственного разума и государственной нрав¬
ственности, в таком правительстве, которое принципиально противопо¬
ставляет себя народу и поэтому считает свой антигосударственный
образ мыслей всеобщим, нормальным образом мыслей,— там нечистая
совесть политиканствующей клики измышляет законы о тенденции, за¬
коны мести, карающие за тот образ мыслей, которого на самом деле
придерживаются одни только члены правительства» (К. Маркс и Ф. Эн¬
гельс, Соч., т. 1, стр. 15). Это положение иллюстрирует революционно-
демократические убеждения Маркса, согласно которым народ является
носителем разума, внутренне присущего государству.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 15.
65

считает бесправием, это положение наполнено революционно-
демократическим содержанием, которое заключает в себе реаль¬
ную возможность выхода за пределы идеалистической концеп¬
ции государства.
Если верить цензурной инструкции, то притеснения печати
в Пруссии имели место якобы лишь вследствие несоблюдения
указа о цензуре. Почему же не соблюдался указ? — спрашивает
Маркс. Объяснить этот факт нерадивостью или злонамерен¬
ностью цензоров — значит приписать отдельным лицам недо¬
статки, присущие определенному учреждению, дабы спасти
само учреждение. «Такова,— говорит Маркс,— обычная манера
мнимого либерализма: вынужденный делать уступки, он жерт¬
вует людьми — орудиями, и сохраняет неизменной суть дела —
данный институт» 1. Между тем дело заключается в том, что
«в самой сущности цензуры кроется какой-то коренной порок,
которого не исправит никакой закон» 2.
В то время как немецкие либералы с воодушевлением встре¬
тили прусскую цензурную инструкцию, увидев в ней прогрес¬
сивную инициативу королевской власти, Маркс обнажает скры¬
тую реакционную подоплеку этой уступки, которая лишь уси¬
ливает абсолютизм. «Действительным, радикальным излечением
цензуры было бы ее уничтожение, ибо негодным является само
это учреждение, а ведь учреждения более могущественны, чем
люди» 3.
Статья Маркса о прусской цензурной инструкции — замеча¬
тельный образец революционно-демократической публицистики.
Это также яркий пример критически-диалектического анализа
противоречия между видимостью и сущностью, между субъек¬
тивной формой и объективным содержанием.
Критика прусской цензурной инструкции дает Марксу по¬
вод выступить против реакционной романтической идеологии,
прикрывающей попытки господствующих сословий феодаль¬
ного общества завуалировать свою диктатуру ссылками на
старые, добрые, неписаные обычаи, разрушение которых долж¬
но якобы повести ко всеобщему упадку и испорченности. Маркс
показывает, что неопределенность, утонченная чувствитель¬
ность и субъективная экзальтированность романтики имеет
вполне определенную, трезвую, расчетливую политическую
подкладку.
Критика политического романтизма — весьма важный мо¬
мент в формировании философии марксизма. Выступление
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 4—5.
2 Там же, стр. 4.
3 Там же, стр. 27.
66

Маркса против прусской цензурной инструкции лишь начало
его борьбы против идеологии реакционного романтизма. После¬
дующим этапом этой борьбы является критика «исторической
школы» права п феодального псевдосоциализма.
Таким образом, уже в начале 1842 г. Маркс выступает как
революционный демократ, непримиримо враждебный существу¬
ющим в Германии общественным отношениям и их идеологиче¬
скому облачению. Ясно также и то, что Маркс не собирается
закрепляться на достигнутых им философских и политических
позициях, что он готов бесстрашно двигаться вперед, не оста¬
навливаясь перед любыми революционными выводами и прак¬
тическими последствиями, из них вытекающими.
8Переход Энгельса на позиции атеизма.
Становление революционно-демократических
воззрений
В эти же годы совершенно независимо от Маркса начинает¬
ся идейно-политическое развитие Энгельса, формирование его
революционно-демократических убеждений.
В своей первой опубликованной статье «Письма из Вуппер¬
таля», увидевшей свет в «Telegraph für Deutschland» (органе
литературной группы «Молодая Германия»), Энгельс рисует
картину своего родного города Бармена и непосредственно
примыкающего к нему Эльберфельда, которые уже тогда, в
30-х годах XIX в., были крупными центрами текстильного про¬
изводства в Рейнской провинции. Эти два промышленных го¬
родка, впрочем, как и вся вуппертальская долина (Muckertal,
как называет ее Энгельс, ханжеская долина), отличались
главным образом пиетизмом, ханжеством, филистерством. «Вся
эта местность,— говорит Энгельс,— затоплена морем пиетизма
и филистерства...» 1 Это нисколько не мешало благочестивым
фабрикантам беспощадно эксплуатировать не только взрослых,
но и детей. У фабрикантов, замечает по этому поводу Энгельс,
«эластичная совесть, и оттого, что зачахнет одним ребенком
больше или меньше, душа пиетиста еще не попадет в ад, тем
более если эта душа каждое воскресенье по два раза бывает в
церкви. Ибо установлено, что из фабрикантов хуже всех со сво¬
ими рабочими обращаются пиетисты...» 2. Что касается культур¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 472.
2 Там же, стр. 456.
67

ного уровня местных богачей, то о нем можно сказать лишь
одно: «Образования — ни малейшего; тот, кто играет в вист или
на бильярде, умеет немного рассуждать о политике и сказать
удачный комплимент, считается в Бармене и Эльберфельде
образованным человеком» 1.Вот что представлял собой родной город Энгельса, очерчен¬
ный пером 19-летнего юноши, остро почувствовавшего духовное
убожество окружавших его представителей преуспевающей
буржуазии, к которой принадлежала и его собственная семья.
Духовная атмосфера в семье Энгельса, по-видимому, не так уж
сильно отличалась от той, которая была описана в «Письмах
из Вупперталя», хотя мать и подарила сыну к двадцатилетию
стихи Гёте, о котором местные пиетисты знали только то, что
он «безбожник».
Энгельсу не пришлось даже окончить гимназии, так как
отец предназначал его для коммерческой деятельности и с этой
целью отправил сына в 1838 г. в Бремен. Здесь, сидя в конторе
местного фабриканта и купца, юноша Энгельс использует каж¬
дую свободную минуту для продолжения своего образования.
В выпускном свидетельстве, полученном Энгельсом в Эль¬
берфельдской гимназии, говорится, что он «отличался весьма
хорошим поведением, а именно обращал на себя внимание сво¬
их учителей скромностью, искренностью и сердечностью и, при
хороших способностях, обнаружил похвальное стремление по¬
лучить как можно более обширное научное образование...». Там
отмечается также, что гимназист Энгельс выделялся «религиоз¬
ностью, чистотою сердца, благонравием и другими привлека¬
тельными свойствами» 2.
Не трудно понять, что в условиях предреволюционной Гер¬
мании стремление получить как можно более обширное обра¬
зование и «вуппертальская вера» неизбежно должны были
вступить в противоречие. И чем больше родители и учителя
Энгельса пытались развить в нем религиозные чувства и нетер¬
пимость ко всем иррелигиозным представлениям, тем острее
должен был быть конфликт между формирующимся научным
мировоззрением и некритическим религиозным взглядом на
мир, господствовавшим в семье Энгельса и в школе.
30 июля 1839 г. Энгельс в письме к В. Греберу указывал,
что религиозная ортодоксия, которая внушалась ему в семье,
школе и церкви, неизбежно должна была потерпеть поражение
именно в силу своего крайнего ригоризма и явного противоре¬
чия со здравым смыслом. «Если бы я не был воспитан в край¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 467.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. II, 1931, стр. 438, 439.
68

ностях ортодоксии и пиетизма, если бы мне в церкви, в школе
и дома не внушали всегда самой слепой, безусловной веры в
библию и в соответствие между учением библии и учением
церкви и даже особым учением каждого священника, то, может
быть, я еще долго бы придерживался несколько либерального
супернатурализма» 1.
Таким образом, если пиетизм, который с детства внушали
Энгельсу, непримиримо относился даже к умеренным светским
представлениям, то развитие научных воззрений Энгельса в
свою очередь исключало какую бы то ни было возможность
компромисса с религией. Вопрос об отношении веры и разума,
религии и науки приобретает важнейшее значение в идейном
развитии юноши Энгельса. И это понятно: в предреволюцион¬
ной Германии борьба против религии и клерикализма была
главным идеологическим выражением буржуазно-демократиче¬
ского движения.
Как видно из предшествующего изложения, и для Маркса
этот вопрос имел большое значение в период его работы над
докторской диссертацией. Но Маркс не воспитывался в атмо¬
сфере пиетизма, ему не надо было преодолевать «вупперталь¬
скую веру», и вопрос об отношении разума и веры был для
него преимущественно теоретической проблемой. У Энгельса
же речь идет о его собственном разуме и его собственной вере;
его, во всяком случае на первых порах, интересует не взаимо¬
отношение этих форм общественного сознания, а его собствен¬
ное духовное раздвоение, противоречие, конфликт.
В одном из стихотворений, относящихся к началу 1837 г.,
Энгельс говорит:
Господи Иисусе Христе, сыне божий,
О, сойди со своего трона
И спаси мою душу! 2
В письмах к братьям Греберам (1838 г.— февраль 1841 г.),
которые представляют собой ценнейший источник для изуче¬
ния этого раннего этапа духовного развития Энгельса, вопрос
об отношении к религии, несомненно, занимает главное место.
Мы, правда, не находим в них явного супернатурализма, без¬
апелляционно утверждающего (подобно современному фунда¬
ментализму, или интегрализму), что каждое слово священного
писания надо понимать буквально. Однако Энгельс и не отме¬
жевывается от него и, больше того, все еще считает себя уме¬
ренным супернатуралистом, враждебным лишь пиетизму. «Нет,
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 313.
2 Marx/Engels Gesamtausgabe (MEGA), Abt. 1, Bd. 2, S. 465.
69

пиетистом,— пишет он,— я никогда не был, был одно время ми¬
стиком, но это tempi passati; теперь я честный, очень терпи¬
мый по отношению к другим супернатуралист; сколько вре¬
мени я останусь им, не знаю, но я надеюсь остаться таковым,
хотя и склоняюсь иногда, то больше, то меньше, к рациона¬
лизму» 1.
Это выдержка из письма, написанного в начале апреля
1839 г. В конце того же месяца Энгельс, все еще называя себя
супернатуралпстом, фактически сочетает его с рационалисти¬
ческим истолкованием религии, выступая против всякой рели¬
гиозной ортодоксии. «Я не понимаю,— пишет он,— как орто¬
доксальные священники могут быть столь ортодоксальны, когда
в библии встречаются такие явные противоречия... Ортодоксы
требуют не послушания разума Христу, нет, они убивают в че¬
ловеке божественное и заменяют его мертвой буквой. Поэтому-
то я и теперь такой же хороший супернатуралнст, как и преж¬
де, но от ортодоксии я отказался. Я ни за что не могу поэтому
поверить, что рационалист, который от всего сердца стремится
творить добро сколько в его силах, должен быть осужден на
вечные муки. Это же противоречит и самой библии» 2.
Попытки придать разумную форму религии, рационалисти¬
чески истолковав ее догматы, безусловно, говорят о кризисе
веры; об этом свидетельствует как история религии, так и
история философии. Выступая против догматической формы
религии, Энгельс, сам еще не сознавая этого, подвергает кри¬
тике ее сокровеннейшее содержание. И не только потому, что
в религии, как и везде, форма неотделима от содержания; дог¬
маты, как это уже видел Маркс в 1841 г., являются не только
формой, но и содержанием религии. Религия, свободная от дог¬
матов, возможна разве только в сознании философов. Именно
поэтому попытка Энгельса рационалистически истолковать
религиозные догматы приводит к неожиданным для него послед¬
ствиям: вместе с крушением слепой веры рушится и религиоз¬
ная вера вообще. Так, возражая Ф. Греберу, который настаи¬
вает на том, что надо, не мудрствуя лукаво, отбрасывая сомне¬
ния, принимать без обсуждения истины откровения, Энгельс
пишет: «Дорогой Фриц, пойми, что это было бы бессмыслицей
и что разум божий, конечно, выше нашего, но он все же не
другого рода; иначе бы он вовсе не был разумом. Ведь библей¬
ские догматы надо тоже воспринимать разумом.— Свобода
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 281—282.
В этой связи становится понятен интерес Энгельса в то время к мисти¬
цизму Я. Бёме, а также к религиозной поэзии (см. там же, стр. 265—
266, 278).
2 Там же, стр. 282—283.
70

духа, говоришь ты, заключается в отсутствии самой возможно¬
сти сомнения. Но ведь это — величайшее рабство духа; свобо¬
ден лишь тот, кто победил в своем убеждении всякие сомнения.
И я вовсе не требую, чтобы ты меня разбил; я вызываю на бой
всю ортодоксальную теологию, пусть разобьет меня» 1.
Уже в этом письме (июль 1839 г.) обнаруживается и для
самого Энгельса, что его борьба с христианской ортодоксией и
пиетизмом приводит к сомнению в истинности религии вооб¬
ще. Это открытие потрясает Энгельса, который вначале пола¬
гал, что рационализм должен помочь очистить и укрепить ре¬
лигиозные чувства. «Я молюсь ежедневно, даже почти целый
день об истине; я стал так поступать с тех пор, как начал со¬
мневаться, и все-таки я не могу вернуться к вашей вере; а
между тем, написано: просите и дастся вам... У меня высту¬
пают слезы на глазах, когда я пишу это, я весь охвачен вол¬
нением, но я чувствую, что не погибну; я вернусь к богу, к
которому стремится все мое сердце» 2.
Хотя Энгельс здесь говорит о невозможности вернуться к
вашей вере, т. е. к пиетистской ортодоксии братьев Греберов,
он и сам чувствует, что суть дела гораздо глубже; этим объяс¬
няются его смятение и надежды вернуться к религии. Однако
возвращение уже невозможно, ибо вместе с «вуппертальской
верой» утрачена и религиозная вера вообще. Об этом говорят
последние письма к Греберам, в которых все меньше и меньше
затрагиваются религиозные вопросы. И хотя Энгельс еще не
заявляет о своем атеизме (возможно, он щадит религиозные
чувства своих школьных товарищей), совершенно очевидно не
только то, что его надежда вернуться к богу не осуществилась,
но и то, что это обстоятельство уже не волнует его ни в малей¬
шей мере.
Таким образом, с 1839 по 1841 г. Энгельс проходит путь
от религиозного супернатурализма к атеизму, который вполне
явно выступает в его работах, направленных против иррацио¬
нализма Шеллинга.
Главную роль в этом процессе играет все более развиваю¬
щееся сознание несправедливости тех общественных отноше¬
ний, которые освящает религия, в особенности осознание соци¬
ального смысла и назначения религии. «Еще гимназистом,—
указывает В. И. Ленин,— возненавидел он (Энгельс.— Т. О.)
самодержавие и произвол чиновников. Занятия философией
повели его дальше» 3.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 307.
2 Там же, стр. 309.
3 В. И. Ленин, Соч., т. 2, стр. 7.
71

Уже в апреле 1839 г. Энгельс в письме к Греберам востор¬
женно приветствует «раскаты грома июльской революции, са¬
мого прекрасного со времени освободительной войны проявле¬
ния народной воли» 1. В это время симпатии Энгельса привле¬
кает литературная группа «Молодая Германия», идейными
вдохновителями которой были Л. Берне и Г. Гейне, находив¬
шиеся в эмиграции. Он в основном одобряет ее политические
идеи, главными из которых считает «участие народа в управле¬
нии государством, следовательно, конституция; далее, эманси¬
пация евреев, уничтожение всякого религиозного принуждения,
всякой родовой аристократии и т. д.» 2. Он высоко оценивает
К. Гуцкова, непосредственного руководителя «Молодой Гер¬
мании» и издателя ее литературного органа «Telegraph für
Deutschland». Умеренность Гуцкова в отношении к религии
также импонирует Энгельсу, поскольку он еще не идет даль¬
ше рационалистического тезиса, согласно которому «божест¬
венным можно считать лишь то учение, которое может выдер¬
жать критику разума» 3. То обстоятельство, что «Молодая
Германия» подвергалась репрессиям и произведения младогер¬
манцев были фактически запрещены в Пруссии, не могло, естест¬
венно, не привлечь симпатий Энгельса к этой группе, тем
более что других активных сил на общественно-политической
и литературной арене он в то время еще не видел 4. Отсюда
понятно его заявление в письме к Ф. Греберу: «...я должен
стать младогерманцем, или, скорее, я уж таков душой и те¬
лом» 5. Само собой разумеется, что на благочестивых и умерен¬
ных Греберов (одного из них Энгельс называет в письме «ноч¬
ным колпаком в политике») это категорическое заявление
произвело устрашающее впечатление. Не отваживаясь прямо
возражать против буржуазно-демократических идей «Молодой
Германии», В. Гребер пытается доказать, что не следует то¬
ропить дело прогресса. Против этого аргумента, типичного не
только для реакционеров, но в известной мере и для либера¬
лов, Энгельс обрушивается со всей юношеской страстностью,
сквозь которую уже проглядывает решимость революционера.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 279.
2 Там же, стр. 280.
3 Там же, стр. 302. Энгельс замечает, что для Гуцкова «высшая
цель в жизни найти ту точку, где положительное христианство мог¬
ло бы братски слиться с современным образованием» (там же,
стр. 302—303).
4 См. там же, стр. 280.
5 Там же. В другом месте, говоря о преследованиях, которым под¬
вергается «Молодая Германия», Энгельс заявляет, что эта группа «ко¬
ролевой восседает на троне современной германской литературы» (там
же, стр. 312).
72

«Во-первых,— пишет он,— я протестую против твоего мнения,
будто я подгоняю дух времени пинками, чтобы он живее дви¬
гался вперед... Нет, от этого я воздерживаюсь, наоборот, когда
дух времени налетает, как буря, увлекая за собой железнодо¬
рожный поезд, то я быстро вскакиваю в вагон и даю себя
немного подвезти» 1.
Итак, дух времени налетает, подобно буре,— эта фраза луч¬
ше всего выражает и чувства, и надежды молодого Энгельса.
Тщетны попытки укрыться от бури в какой-нибудь тихой га¬
вани: и вы, пишет Энгельс Греберам, будете «вовлечены в по¬
литику; поток времени затопит ваше идиллическое царство, и
тогда вы будете растерянно метаться в поисках убежища. Дея¬
тельность, жизнь, юношеское мужество — вот в чем истинный
смысл!» 2
Эти высказывания Энгельса свидетельствуют о том, что он
страстно жаждет революционной бури. Следовательно, религия
становится чуждой Энгельсу не только потому, что она проти¬
воречит разуму, философии, науке, но п потому, что она ско¬
вывает, как в этом уже убежден Энгельс, человеческую
личность. «Человек родился свободным, он свободен!» 3 — эти
слова Энгельса в одном из писем 1839 г. как бы подытоживают
развитие его воззрений на этом этапе.
В том же 1839 г. Энгельс, что уже отмечалось выше, пуб¬
ликует «Письма из Вупперталя», где прямо указывает на
связь между религиозностью трудящихся и той нещадной экс¬
плуатацией, которой они подвергаются: «Работа в низких по¬
мещениях, где люди вдыхают больше угольного чада и пыли,
чем кислорода,— и в большинстве случаев, начиная уже с ше¬
стилетнего возраста,— прямо предназначена для того, чтобы
лишить их всякой силы и жизнерадостности. Ткачи-одиночки
сидят у себя дома с утра до ночи, согнувшись за станком, и
иссушают свой спинной мозг у жаркой печки. Удел этих лю¬
дей — мистицизм или пьянство» 4.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 312.
2 Там же, стр. 338.
3 Там же, стр. 304.
4 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 455—456. В 1842 г. в шу¬
точной поэме «Библии чудесное избавление от дерзкого покушения, или
торжество веры», Энгельс выражает эту же мысль о связи религиоз¬
ности с рабством и нищетой трудящихся еще ярче и определеннее:
...Вот там сапожничек стоит;
Ему быть набожным грудь впалая велит.
А рядом трезвенный кабатчик круглолицый,
Он нацедит тебе за денежку водицы,
Смиреньем набожным сияет лунный лик;
Как не сказать, что ты, о веры ключ, велик?!
(К. Маркс и Ф. Энгельсу Из ранних произведений, стр. 486).
73

В «Письмах из Вупперталя» Энгельс еще не выделяет про¬
летариат как особый класс среди массы эксплуатируемых и уг¬
нетенных. Но в отличие от либералов (к которым в конечном
счете принадлежали и деятели «Молодой Германии», за исклю¬
чением разве только Бёрне и Гейне) он совершенно свободен
от каких бы то ни было иллюзий относительно готовности бур¬
жуазии бороться за улучшение положения трудящихся. Энгельс
подчеркивает, что фабрикантам нет дела до положения рабо¬
чих: их не волнует ужасающее распространение чахотки, ми¬
стицизма, алкоголизма среди рабочих. И хотя Энгельс пока еще
бичует главным образом «безобразное хозяйничанье владельцев
фабрик», он, несомненно, уже сознает непримиримую противо¬
положность интересов трудящихся и их непосредственных хо¬
зяев. В этом проявляется становление революционно-демокра¬
тических взглядов Энгельса, сущность которых заключается
прежде всего в признании непримиримого противоречия между
угнетаемыми и угнетателями, в сознании необходимости рево¬
люционного разрешения этого противоречия. Как свидетель¬
ствуют письма к Греберам (а к этому времени относится и
опубликование «Писем из Вупперталя»), Энгельс не только
восхищается французской революцией 1830 г., не только рвет¬
ся навстречу революционной буре, но и прямо говорит о необ¬
ходимости народного восстания против абсолютизма. В письме
Греберам, датированном февралем 1840 г., Энгельс утверждает:
«Я смертельно ненавижу его (прусского короля Фридриха-
Вильгельма III.— Т. О.)\ и если бы я не презирал до такой
степени этого подлеца, то ненавидел бы его еще больше... Нет
времени, более изобилующего преступлениями королей, чем
время с 1816 по 1830 год; почти каждый государь, царствовав¬
ший тогда, заслужил смертную казнь... От государя я жду чего-
либо хорошего только тогда, когда у него гудит в голове от по¬
щечин, которые он получил от народа, и когда стекла в его
дворце выбиты революцией» 1.
В то время как либеральный буржуа страшится революци¬
онного почина угнетенных и эксплуатируемых, видя в нем на¬
рушение «порядка» и «безопасности», для революционного де¬
мократа Энгельса народ — могущественная сила осуществления
исторической справедливости. Высокая оценка роли народных
масс образует один из исходных теоретических пунктов рево¬
люционного демократизма; она-то главным образом и отличает
Энгельса от младогерманцев.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 337—338.
74

9
Переход Энгельса на позиции младогегельянства.
Революционно-демократическое истолкование
гегелевской философии
Еще весной 1839 г. Энгельс сообщал Ф. Греберу о своих
занятиях философией, и в частности об изучении книги
Д. Штрауса «Жизнь Иисуса». Рассуждения Энгельса (в пись¬
мах к Греберам) о противоречии между разумом и христиан¬
скими догматами связаны, по-видимому, с изучением этого зна¬
менитого труда, положившего начало расколу в гегелевской
школе. Однако, как показывают те же письма к Греберам, по¬
чти до конца 1839 г. младогегельянская критика священного
писания воспринимается Энгельсом в духе рационалистической
теологии, которая стремится обосновать христианские догматы,
а отнюдь не отвергнуть их. Это объясняется тем, что Энгельс
все еще не порвал с религиозным супернатурализмом. Позна¬
комившись в том же 1839 г. с учением Шлейермахера, Энгельс
приходит к выводу, что рационалистическая теология не спо¬
собна постичь сущности религии. «Если бы я был раньше зна¬
ком с этим учением, я никогда бы не стал рационалистом...»,—
писал Энгельс Ф. Греберу в июле 1839 г. 1
Шлейермахер был непримиримым противником рационали¬
стического истолкования религии. Он утверждал, что одно
лишь чувство, точнее, один только религиозный экстаз откры¬
вает человеку истинность содержания религии. Эта точка зре¬
ния, предлагающая, по существу, иррационалистический (род¬
ственный откровенному мистицизму) ответ на вопрос о про¬
тиворечии между разумом и верой, наукой и религией, на пер¬
вых порах, по-видимому, показалась Энгельсу не лишенной
убедительности. Отсюда понятны, например, следующие слова
Энгельса в том же письме к Ф. Греберу: «Религия — дело серд¬
ца, и у кого есть сердце, тот может быть благочестивым; но у
кого благочестие коренится в рассудке или даже в разуме, у
того его вовсе нет. Древо религии растет из сердца и покры¬
вает своей сенью всего человека и добывает себе пищу из ды¬
хания разума; догматы же — это его плоды, несущие в себе
благороднейшую кровь сердца; что сверх того, то от лукавого.
Таково учение Шлейермахера, и на нем я стою» 2. Впрочем, в
этом же письме несколькими строками выше, называя Шлейер¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 305.
2 Там же, стр. 310.
75

махера великим человеком, Энгельс добавляет, что «среди ныне
живущих я знаю только одного, обладающего равным ему ду¬
хом, равной силой и равным мужеством, это — Давид Фридрих
Штраус» 1. Противоречие между учением Шлейермахера и
учением Штрауса в это время еще не осознается Энгельсом;
обе концепции кажутся ему вполне совместимыми, что объяс¬
няется, вероятно, и тем, что в своей «Жизни Иисуса» Д. Штра¬
ус не выступает прямо против христианства, считает его прин¬
ципы в конечном итоге совпадающими с высшей философской
истиной и т. д. Последующее знакомство как с младогегельян¬
ством, так и с самой гегелевской философией, все более делает
очевидным для Энгельса непримиримость «религии чувства» с
разумом. Христианство, которое еще недавно представлялось
Энгельсу истиной, органически вырастающей из самых возвы¬
шенных человеческих переживаний, оказывается, согласно
теории Штрауса, лишь собранием мифов, стихийно сложив¬
шихся в недрах первых христианских общин. Вот почему в
письме В. Греберу в октябре 1839 г. Энгельс безоговорочно
заявляет: «Я теперь восторженный штраусианец». И далее:
«Да, Гуиллермо, jacta est alea *, я — штраусианец, я, жалкий
поэт, прячусь под крылья гениального Давида Фридриха
Штрауса. Послушай-ка, что это за молодчина! Вот четыре еван¬
гелия с их хаотической пестротой; мистика распростирается
перед ними в молитвенном благоговении,— и вот появляется
Штраус, как молодой бог, извлекает хаос на солнечный свет,
и — Adios вера! — она оказывается дырявой, как губка. Кое-где
он злоупотребляет своей теорией мифов, но это только в мело¬
чах; однако в целом он гениален» 2.
Это высокая, несколько даже восторженная оценка иссле¬
дований Д. Штрауса относится к тому периоду в духовном
развитии Энгельса, когда он еще не порвал с религией, не стал
на позиции атеизма, хотя и значительно приблизился к ним.
Когда же переход к атеизму совершился и проблема разума и
веры, философии и религии сохранила для Энгельса лишь свое
теоретическое значение, учение Штрауса, в значительной мере
ограниченное теологической проблематикой, уже не могло его
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 310.
* Жребий брошен.— Ред.
2 Там же, стр. 316. В другом несколько позднее датированном
письме Ф. Греберу Энгельс говорит: «Я присягнул знамени Давида
Фридриха Штрауса и являюсь первейшим мифологом; я уверяю тебя,
что Штраус чудесный малый и гений, а остроумен он, как никто. Он
лишил ваши взгляды всякой почвы; их исторический фундамент без¬
возвратно погиб, а за ним последует и догматический. Штрауса совер¬
шенно невозможно опровергнуть, поэтому так бешено злы на него пие¬
тисты» (там же, стр. 325).
76

удовлетворить. Значение Штрауса теперь для Энгельса заклю¬
чалось в том, что он приблизил его к философии Гегеля.
В ноябре 1839 г. Энгельс сообщает В. Греберу: «Я как раз на
пороге того, чтобы стать гегельянцем. Стану ли я им, я, право,
еще не знаю, но Штраус так мне осветил Гегеля, что это ка¬
жется мне довольно правдоподобным. Кроме того, его (Гегеля)
философия истории как бы вычитана из моей души» 1. Правда,
в этом же письме Энгельс говорит об «отвратительной» геге¬
левской риторике, но это свидетельствует лишь о том, что он
с самого начала пытается критически оценить гегелевское на¬
следство.
Из следующего письма (декабрь 1839 г.) становится ясно,
что Энгельс категорически отвергает правогегельянское толко¬
вание учения Гегеля, солидаризируясь с младогегельянством.
Гегелевское понимание бога, с точки зрения Энгельса, на¬
сквозь пантеистично. При этом специфической особенностью
пантеизма Гегеля он считает принцип, согласно которому
«человечество и божество по существу тождественны» 2.
Здесь Энгельс, так же как и некоторые другие младогегель¬
янцы, явно идет дальше Гегеля, т. е. приписывает послед¬
нему свои собственные, по существу уже атеистические, воз¬
зрения 3.
Таким образом, Штраус оказывается для Энгельса проме¬
жуточной остановкой на пути к гегелевской философии важ¬
нейшее значение которой, по мнению Энгельса, состоит во
взгляде на всемирную историю как на целостный противоречи¬
вый, прогрессивный процесс развития человеческой свободы, в
отождествлении божества с человечеством и, следовательно, в
понимании человечества как безмерно могущественной, ни от
чего другого не зависящей силы, способной осуществить (и осу¬
ществляющей) все идеалы разума.
Реакционеры, замечает Энгельс, утверждают, что в мире не
совершается, в сущности, ничего нового. Между тем человече¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 330.
2 Там же, стр. 335. Отсюда понятно следующее положение Энгельса
в том же письме: «Благодаря Штраусу я нахожусь теперь на прямом
пути к гегельянству. Таким закоренелым гегельянцем, как Хинрикс
и др., я, правда, не стану, но я должен впитать в себя весьма сущест¬
венные элементы этой грандиозной системы. Гегелевская идея бога
стала уже моей идеей, и я, таким образом, вступаю в ряды «современ¬
ных пантеистов», как выражаются Лео и Хенгстенберг, отлично зная,
что уже само слово пантеизм вызывает страшный испуг у неспособных
мыслить пасторов» (там же, стр. 333).
3 Следует напомнить, что буквально эту же мысль о тождественно¬
сти бога и человека высказывал К. Маркс в своей докторской диссер¬
тации, что мы уже отмечали выше.
77

ство отнюдь не стоит на месте, его продвижение вперед про¬
должается непрерывно, несмотря на всяческие преграды. Более
того, темпы исторического развития постоянно ускоряются.
«Медленно начинает история свой бег от невидимой точки,
вяло совершая вокруг нее свои обороты; но круги ее все ра¬
стут, все быстрее и живее становится полет, наконец, она
мчится, подобно пылающей комете, от звезды к звезде, часто
касаясь старых своих путей, часто пересекая их, и с каждым
оборотом все больше приближается к бесконечности» 1. И там,
где на первый взгляд в ходе исторического развития человече¬
ства совершается повторение пройденного и ограниченные об¬
скуранты уже торжествуют победу, в действительности проис¬
ходит восхождение к новым вершинам. Ревнители старины не
видят, что «история устремляется лишь по кратчайшему пути
к новому сияющему созвездию идей, которое скоро ослепит в
своем солнечном величии их тупые взоры» 2. Таким новым сия¬
ющим созвездием идей является, по убеждению Энгельса, фи¬
лософия Гегеля и его последователей — младогегельянцев.
Главное в ней — вдохновенная, непоколебимая вера в идею.
Эту идею не в силах побороть никакие нападки политической
реакции, призрачные победы которой никого не могут обма¬
нуть. Философия Гегеля, утверждает Энгельс, становится в Гер¬
мании тем, чем были во Франции идеи просветителей,— пред¬
восхищением революции, которая уже стучится в двери. «Разве
вы не слышите трубного гласа, опрокидывающего могильные
плиты и заставляющего радостно колебаться землю, так что
разверзаются гробницы? Настал судный день, день, который
никогда больше не сменится ночью; дух, вечный царь, воссел
на своем троне, и у ног его собираются народы земли, чтобы
дать отчет о своих помыслах и деяниях; новая жизнь прони¬
зывает весь мир, и старое древо народов радостно колышет
свои покрытые листвой ветви в дыхании утра, сбрасывая увяд¬
шие листья...» 3
Но истина не побеждает сама собой, несмотря на то что она
рассеивает мрак. Ее пытаются подавить, обескровить, ей про¬
тивопоставляют эластичные псевдоистины вроде пресловутого:
ничто не ново под луной. Без борьбы торжество истины невоз¬
можно, ибо, «если на горизонте восходит, как утренняя заря,
новая, настоящая истина, тогда дети ночи хорошо знают, что
их царству грозит гибель, и хватаются за оружие» 4. Это зна¬
чит, что реакция переходит от теоретической борьбы против
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 353—354.
2 Там же, стр. 354.
3 Там же, стр. 362.
4 Там же, стр. 353.
78

истины к самым грубым физическим средствам ее подавления.
В этой связи Энгельс ставит вопрос об отношении теории к
практике, философии к жизни, учения Гегеля к политической
борьбе против феодализма и абсолютизма. Если Маркс рассмат¬
ривал переход от философии к практике прежде всего как не¬
обходимый результат, внутренне обусловленный самим разви¬
тием философии, то Энгельс обращает главное внимание на
другую сторону дела: неосуществимость идеалов, порожденных
развитием философии, без борьбы с теми реальными реакцион¬
ными силами, которые стоят на пути прогресса.
Еще в письмах к Греберам Энгельс высоко оценивал
Л. Бёрне как титанического борца за свободу. Примкнув к
младогегельянскому движению и выдвигая на первый план за¬
дачу критического овладения философией Гегеля, Энгельс счи¬
тает важнейшей стороной этой задачи соединение Гегеля и
Бёрне: «...задача нашего времени заключается в том, чтобы за¬
вершить взаимопроникновение идей Гегеля и Бёрне» 1. «Бёр¬
не,— разъясняет Энгельс,— вот кто человек политической
практики, и историческое его значение в том и заключается,
что он вполне осуществил это призвание» 2. Эта задача, ука¬
зывает Энгельс, в известной мере решается младогегельянцами,
она ставилась также некоторыми лучшими представителями
«Молодой Германии» 3. Штраус первый применил гегелевскую
философию к критике религии, Э. Ганс и А. Руге применили
ее к критическому анализу общественно-политической действи¬
тельности. Власть имущие не подозревали даже, что филосо¬
фия Гегеля отважится выйти из тихой гавани спекулятивной
теории в бурное море современных событий. Но после смерти
Гегеля его доктрины коснулось свежее дыхание жизни. После¬
дователи Гегеля (а в их лице сама гегелевская философия)
уже обнажают меч, чтобы ополчиться против существующих
социальных порядков. Это значит, что примирение гегелевской
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 370.
2 Там же, стр. 368. Это положение Энгельса не следует понимать
в том смысле, будто Энгельс рассматривал Бёрне как практика, кото¬
рому чужда теория. Напротив, Энгельс подчеркивает, что Бёрне был
также и теоретиком: «Теория у него пробилась на свет из практики и
раскрылась как прекраснейший ее цветок» (там же, стр. 499). Соеди¬
нение Гегеля и Бёрне означает для Энгельса сочетание передовых фи¬
лософских идей гегелевской философии с республиканской, демократи¬
ческой политической программой Л. Бёрне. Главное условие такого
соединения — принципиальное разграничение прогрессивной и реакци¬
онной стороны философии Гегеля, его метода и системы. То, что
Энгельс уже в начале 40-х годов проводит такое разграничение, видно
из его статьи «Александр Юнг. «Лекции о современной литературе
немцев»».
3 См. там же, стр. 370, 356.
79

философии с существующим в Германии порядком вещей было
лишь временным явлением, ибо «новое учение должно сначала
утвердиться, получив признание нации, чтобы затем иметь
возможность свободно и последовательно развить свои жизнен¬
ные принципы» 1. А это свободное и последовательное развитие
«жизненных принципов» гегелевской философии и соединение
ее с передовыми политическими идеями и политической прак¬
тикой неизбежно, по мнению Энгельса, приводит к конфликту,
к противоречию между новым и старым. Энгельс не видит еще
в этой борьбе между новым и старым коренной противополож¬
ности различных классов тогдашнего немецкого общества. Он
говорит лишь о противоположности старых и новых поколений
современного ему общества. Новое поколение, молодежь, вос¬
питано на новых идеях, от него зависит будущее страны, ибо
только оно, воодушевленное этими новыми идеями и окрыляемое
энтузиазмом молодости, способно разрешить все более возра¬
стающие противоречия. «Ведь пробным камнем для молодежи
служит новая философия; требуется упорным трудом овладеть
ею, не теряя в то же время молодого энтузиазма» 2. Овладеть
этой новой философией — значит пробиться с мечом в руках
сквозь лесные дебри философских спекуляций во дворец идеи,
разбудить поцелуем спящую царевну; кто на это не способен,
того век не признает своим сыном. Чтобы совершить этот
подвиг, нет необходимости погружаться с головой в умозри¬
тельные рассуждения относительно того, что «в себе» и что
«для себя», а надо не бояться работы мысли, не страшиться
мрачных облаков философской спекуляции и разреженного
воздуха вершин абстракции. Ведь речь идет о том, чтобы, по¬
добно орлу, лететь навстречу солнцу истины. И современная
молодежь, подчеркивает Энгельс, способна осуществить это
великое дело, она «прошла школу Гегеля; и не одно зерно
освободившейся от сухой шелухи системы пышно взошло за¬
тем в юношеской груди. Но это и дает величайшую веру в со¬
временность, в то, что судьба ее зависит не от страшащегося
борьбы благоразумия, не от вошедшего в привычку филистер¬
ства старости, а от благородного, неукротимого огня молодости.
Будем же поэтому бороться за свободу, пока мы молоды и пол¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельсу Из ранних произведений, стр. 369. Здесь
Энгельс, подобно Марксу, пытается проследить этапы развития геге¬
левского учения в их внутренней необходимости и в отношении к исто¬
рическим условиям. Вызванное к жизни определенными потребностями,
это учение лишь в результате последующего развития может высту¬
пить против породившей его культурной почвы. Эпоха, определившая
необходимость гегелевского учения, истолковывается Энгельсом идеали¬
стически как определенная эпоха в развитии народного духа.
2 Там же, стр. 384.
80

ны пламенной силы; кто знает, окажемся ли мы еще способ¬
ными на это, когда к нам подкрадется старость!» 1
Эти юношески страстные призывы молодого Энгельса, если
брать их изолированно, могут показаться недостаточно кон¬
кретными. На самом же деле, как это частично уже было по¬
казано выше, Энгельс не только призывает связывать передо¬
вую философию с передовой политической практикой, но и сам
показывает в этом отношении пример. Речь идет в первую
очередь о революционном осуществлении буржуазно-демокра¬
тической программы воссоединения Германии. Это, говорит
Энгельс в статье «Эрнст Мориц Арндт», составляет первую
потребность немецкого народа и образует основу его будущей
свободы. «Пока наше отечество будет оставаться раздроблен¬
ным, до тех пор мы — политический нуль, до тех пор общест¬
венная жизнь, завершенный конституционализм, свобода печа¬
ти и все прочие наши требования — одни благие пожелания,
которым не суждено осуществиться до конца; вот к чему сле¬
дует стремиться, а не к истреблению французов!» 2 Совершенно
очевидно, что понятие «завершенный конституционализм» в
устах Энгельса и к тому же в подцензурной печати обозначает
лишь одно: демократическую республику. Можно со всей опре¬
деленностью утверждать, что требование ликвидации многочис¬
ленных немецких монархических государств и создания единой
демократической республики выдвигалось в 40-х годах (да и
позже) только революционными демократами. Впоследствии,
в период революции 1848 г., оно составляет один из важней¬
ших пунктов «Требований коммунистической партии в Герма¬
нии», провозглашенных Марксом, Энгельсом и их соратниками.
В этой же статье Энгельс со всей присущей ему неприми¬
римостью и революционной страстностью выступает, с одной
стороны, против немецкого национализма (тевтономании), а с
другой — против космополитизма, проповедниками которого в
особенности были деятели южногерманского либерализма. Тев¬
тономання, разъясняет Энгельс, это — извращение патриотизма
и вместе с тем отрицание великих завоеваний французской
революции; она отбрасывает немецкую нацию «вспять, к гер¬
манскому средневековью или даже к чистоте первобытного
тевтонства из Тевтобургского леса» 3. Несостоятельность тев¬
тономании в теоретическом отношении заключается в том, что
она утверждает, будто весь мир создан ради немцев, а сами
немцы давно достигли наивысшей ступени развития.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 385.
2 Там же, стр. 376.
3 Там же, стр. 367.
4  Т. И. Ойзерман
81

Однако не меньшую опасность представляет собой и идео¬
логия космополитизма, отвергающая национальные различия,
а следовательно, и задачу национального воссоединения Гер¬
мании. Французская революция (в особенности революция
1830 г.), которую кое-кто склонен изображать как источник
идей космополитизма, в действительности нанесла им серьез¬
ное поражение, ибо важнейшее ее значение «заключалось
именно в восстановлении французской нации в качестве
великой державы, что побудило и другие нации стремиться к
более сильной внутренней спаянности» 1.
Энгельс, в частности, считает исторической заслугой
Л. Бёрне то, что он «сорвал с тевтономании ее блестящее ми¬
шурное одеяние и в то же время безжалостно раскрыл наготу
космополитизма, питавшегося лишь бессильными благими по¬
желаниями» 2.
В противовес буржуазному национализму и космополитизму
Энгельс отстаивает революционно-демократическую программу
преобразования Германии в единую, нераздельную демокра¬
тическую республику. Он не видит еще, что решение этой
безусловно необходимой и бесспорно первоочередной задачи не
может быть основой для уничтожения угнетения и эксплуа¬
тации человека человеком. То социальное зло, о котором с
возмущением писал Энгельс в «Письмах из Вупперталя», не
исчезает вместе с ликвидацией абсолютизма, сословных при¬
вилегий и прочих институтов феодального общества.
1О
Борьба Энгельса
против иррационализма Шеллинга.
Отношение к Гегелю, младогегельянцам
и Фейербаху
Осенью 1841 г. Ф. Энгельс переезжает в Берлин для отбы¬
вания воинской повинности. В течение года Энгельс, не огра¬
ничиваясь основательным изучением артиллерийского дела,
посещает лекции в Берлинском университете и сближается с
берлинскими младогегельянцами, так называемыми «Свобод¬
ными». В это время прусское правительство затеяло поход
против гегелевской философии, и в особенности младогегельян¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 368.
2 Там же.
82

цев, которые своей критикой христианства и рационалистиче¬
ской теологии в значительной мере способствовали развитию
либеральной оппозиции абсолютизму. Чтобы разделаться с ге¬
гельянством в его собственной, т. е. философской, сфере, в
Берлинский университет был приглашен Ф. В. Шеллинг, дав¬
но уже перешедший на позиции феодально-монархической
реакции.
Лекции знаменитого философа вызвали живейший интерес
не только в академической среде. В Auditorium maximum
Берлинского университета, где Шеллинг читал свои лекции,
можно было встретить и австрийского посла в Берлине Меттер¬
ниха, и будущего анархиста М. Бакунина, и датского филосо¬
фа С. Кьеркегора. «Слышен смешанный гул немецкой, фран¬
цузской, английской, венгерской, польской, русской, новогре¬
ческой и турецкой речи,— но вот раздается звонок,
призывающий к тишине, и Шеллинг всходит на кафедру» 1.
Энгельс регулярно посещал лекции Шеллинга не потому,
впрочем, что они представлялись ему значительным вкладом
в философию. Напротив, вполне сознавая реакционный харак¬
тер выступлений Шеллинга, Энгельс видел в них важное сви¬
детельство того, что реакция, вынужденная признать реальную
силу своих противников и сознавая, что разум находится на их
стороне, сбрасывает маску, выступает с открытым забралом,
подымая знамя антиинтеллектуализма. Дело, значит, не просто
в личной судьбе Шеллинга, который когда-то сыграл выдаю¬
щуюся роль в философии, а затем впал в состояние духовного
изнеможения и погрузился в теософическую фантастику. Со¬
знавая политическую необходимость непримиримой критики
«философии откровения» Шеллинга, Энгельс первый среди
младогегельянцев и других противников неошеллингианства
выступает против иррационализма Шеллинга.
В течение второй половины 1841 и в начале 1842 г. Энгельс
подготавливает и печатает одну за другой три работы: «Шел¬
линг о Гегеле», «Шеллинг и откровение», «Шеллинг — философ
во Христе». Эти памфлеты, опубликованные без указания дей¬
ствительного имени их автора, произвели значительное впе¬
чатление на передовых людей тогдашней Германии, а частью
и за ее пределами. В этих написанных в основном еще с ге¬
гельянски-идеалистических позиций работах Энгельс, защи¬
щая прогрессивную сторону философии Гегеля, обвиняет Шел¬
линга в отказе от принципов разума и науки, в проповеди
мистического откровения, религиозной веры и раболепного
служения монархическому государству.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 387.
4*
83

Энгельс считает Шеллинга изменником делу борьбы за сво¬
боду, делу, которое Шеллинг хоть и непоследовательно, но все
же защищал в юношеские годы. Тогда он верил в могущество
человеческого разума, в общественный прогресс, теперь же он
подчиняет разум, философию религии и считает источником
истины откровение.
Как известно, главная идея, составлявшая лейтмотив всех
лекций Шеллинга, заключалась в утверждении, что философия,
поскольку она исходит из разума и представляет собой мысля¬
щее рассмотрение действительности, принципиально не способ¬
на доказать существование тех объектов, о которых она рас¬
суждает. Результатом логического процесса может быть лишь
идея мира, но не сам мир, как таковой. Философия говорит о
том, что представляют собой вещи, какова их сущность, но то,
что они существуют, становится известным не из философии,
а из опыта или откровения (в зависимости от того, о каких
объектах идет речь). «Отсюда, согласно Шеллингу,— разъяс¬
няет Энгельс,— с необходимостью следует, что разум в своем
чистом мышлении должен иметь своим объектом не действи¬
тельно существующие вещи, а вещи, поскольку они возможны,
не бытие вещей, а их сущность, и соответственно этому только
сущность бога, а не его существование может явиться предме¬
том его исследования» 1. В таком понимании философия есть
негативная дисциплина, которую следует подчинить позитивной
дисциплине, философии откровения; последняя, основываясь
непосредственно на священном писании, на откровении божием,
с полным основанием утверждает то, существование чего не¬
доказуемо с позиций теоретического разума, или философии в
обычном смысле слова. Ошибка Гегеля заключалась, следова¬
тельно, в том, что он пытался превратить философию в своего
рода экзистенциальную систему, т. е. выводил из логики при¬
роду и самого бога. В противовес Гегелю Шеллинг утверждал,
что мышление никоим образом не предшествует бытию; напро¬
тив, бытие предшествует мышлению и порождает его; однако
под бытием Шеллинг понимал предвечное бытие божие, т. е.
отнюдь не материальную действительность, природу. С этих
позиций Шеллинг нападал на младогегельянскую критику от¬
кровения и религии вообще, как все более усугубляющую ге¬
гелевскую ошибку, т. е. пытающуюся логическими аргументами
опровергнуть то, что принципиально непознаваемо для разума
и постигается посредством откровения лишь верующей душой.
Критика Шеллинга в известной мере указывала на действи¬
тельно уязвимые места гегелевской идеалистической конструк¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 403.
84

ции. Реакционны позиции, с которых Шеллинг критикует
Гегеля, но он не без основания отвергает претензию Гегеля
вывести природу из мышления, доказать, что бытие имманент¬
но мышлению. «Отступить в сферу чистого мышления,— пра¬
вильно замечает Шеллинг,— значит прежде всего уйти от вся¬
кого бытия вне сферы мысли» 1. Однако Шеллинг отвергает
гегелевский тезис о первичности мышления по отношению к
бытию для того, чтобы противопоставить ему иррационалисти¬
чески-идеалистическое решение основного вопроса философии,
согласно которому мышление является производным от божест¬
венного бытия, представляющего собой духовное в его непости¬
жимой для мышления, т. е. иррациональной, форме. Отбрасывая
гегелевское понимание мышления как объективной сущно¬
сти вещей, Шеллинг, следовательно, отнюдь не отрицает идеа¬
листического понимания сущности, а лишь заменяет одну
форму идеализма другой, еще более реакционной. Это критика
гегелевского идеализма справа.
Очевидно также и то, что в шеллинговской критике геге¬
левского диалектического идеализма содержится постановка
проблемы, которая вообще не может быть решена с позиций
идеализма, как и метафизического материализма. Мышление,
действительно, не может доказать существования внешнего
мира или вывести его из понятия бытия, чистого бытия и т. д. 2
Как показал диалектический материализм, лишь общественная
практика, да и то не непосредственно, а во всем своем истори¬
ческом развитии, доказывает наличие в наших чувственных
восприятиях, мышлении объективного содержания. Следова¬
1 Цит. по книге К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений,
стр. 389.
2 Современные продолжатели иррационализма Шеллинга, экзистен¬
циалисты, ссылаясь на невозможность логического выведения существо¬
вания, идут еще дальше Шеллинга, утверждая, что существование не
может быть логически определено. «Понятие бытия,— говорит М. Хей¬
деггер,— не поддается определению. Это вытекает из присущей ему
высшей всеобщности» (М. Heidegger, Sein und Zeit, erste Hälfte, Halle a.
d. S., 1941, S. 4). Отсюда делается вывод, что существование лишь пе¬
реживается, что именно переживание составляет его содержание, ввиду
чего доказательством существования служит само существование. Из
этого субъективно-идеалистического понимания существования как «че¬
ловеческой реальности» в дальнейшем выводится существование транс¬
цендентного, которое якобы открывается человеку благодаря смерти и
фатальному приближению к ней. Таким образом, экзистенциалисты, по¬
добно Шеллингу, проповедуют «философию откровения». Это показы¬
вает, что и в настоящее время реакция пользуется аргументами, кото¬
рые применялись реакционерами свыше 100 лет тому назад. Отсюда,
в частности, следует, что борьба против иррационализма, которую вел
Энгельс в начале 40-х годов прошлого века, имеет для нас не одно
лишь историческое значение.
85

тельно, там, где реакционер противопоставляет абстрактному
мышлению «конкретное» откровение (религиозную веру,
интуицию, инстинкт и т. д.), диалектический материализм
указывает на практику, которая противоположна мышлению,
но далеко не в абсолютном смысле, ибо она отнюдь не транс¬
цендентна, а представляет собой деятельность сознатель¬
ного, мыслящего существа, направленную на определенные
материальные объекты и применяющую материальные сред¬
ства.
Само собой разумеется, что в 1841 г. у Энгельса еще не мог¬
ло быть диалектико-материалистического подхода к вопросу о
доказательстве существования объективной реальности; такая
постановка вопроса впервые была отчетливо высказана лишь
в 1845 г. в марксовых «Тезисах о Фейербахе». Энгельс крити¬
ковал Шеллинга с точки зрения диалектического идеализма
Гегеля, истолкованного в левогегельянском духе. Он утверждал
вполне в духе Гегеля, что «существование несомненно отно¬
сится к мыслительной сфере, что бытие имманентно духу...» 1
Но и с этих явно недостаточных для позитивного решения во¬
проса позиций Энгельс убедительно раскрывает реакционную
иррационалистическую сущность «позитивной» философии
Шеллинга, подчиняющей разум вере, науку и философию —
религии.
Если Гегель утверждал, что все разумное действительно и
все действительное разумно, то Шеллинг пытался доказать,
что разумное лишь возможно. Из гегелевского тезиса, как под¬
черкивает Энгельс, вытекают важнейшие выводы о разумности
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 392. Прав¬
да, наряду с этим типичным для гегелевского идеализма положением
мы находим у Энгельса попытку связать вопрос о существовании объ¬
ектов науки с эмпирическим исследованием. «Ни Гегелю, ни кому-либо
другому,— говорит Энгельс,— не приходило в голову доказывать суще¬
ствование какой-либо вещи, не имея для этого эмпирических предпо¬
сылок; он доказывает только необходимость существующего» (там же,
стр. 412). В другом месте Энгельс утверждает, что теоретический ана¬
лиз определенных эмпирически установленных фактов может привести
к логическому выводу о существовании других фактов, что полностью
опровергает тезис Шеллинга о неспособности разума доказать сущест¬
вование каких бы то ни было объектов познания. «До тех пор, пока
абстрагируются от всякого существования, о нем вообще не может быть
речи. Если же делают исходным нечто существующее, то можно от
него, без сомнения, совершать переход к другим вещам, которые, в слу¬
чае правильности всех умозаключений, должны также существовать.
Если существование предпосылок признается, то существование след¬
ствий является само собой разумеющимся» (там же). Эти положения
показывают, что, принимая еще гегелевский тезис об имманентности
бытия мышлению, Энгельс стремится обнаружить в нем рациональное
зерно.
86

мира и разумности философии, или, говоря иными словами, о
закономерном характере действительности и величайшем зна¬
чении философии для практической жизни людей. Из положе¬
ний же Шеллинга следует вывод о бессилии человеческого
разума (и всей сознательной деятельности человека вообще),
ибо мир-де неразумен. «Всякая философия,— пишет Энгельс,—
ставила себе до сих пор задачей понять мир как нечто разум¬
ное. Все, что разумно, то, конечно, и необходимо; все, что не¬
обходимо, должно быть или, по крайней мере, стать действитель¬
ным. Это служит мостом к великим практическим результатам
новейшей философии» 1.
Впоследствии в работе «Людвиг Фейербах и конец класси¬
ческой немецкой философии» Энгельс показал, что тезис Ге¬
геля о действительности разумного и разумности действитель¬
ного заключал в себе, с одной стороны, революционную, а с
другой — консервативную тенденцию. В начале 40-х годов Эн¬
гельс еще не замечал двойственности этого тезиса, допускаю¬
щего диаметрально противоположные выводы. Что же касается
революционной тенденции, заключающейся в этом гегелевском
тезисе, то Энгельс уже выявляет ее в своей критике Шеллин¬
га, опирается на нее, связывает с ней политические задачи.
Энгельс разоблачает Шеллинга как апологета немецкого
status quo и в противовес этой философии феодально-монархи¬
ческой реакции призывает к борьбе за утверждение нового,
разумного, необходимого. «Итак, пойдем же смело в бой против
нового врага...» 2 Этот призыв свидетельствует о том, что кри¬
тика Шеллинга осознается Энгельсом не только как академиче¬
ская задача.
Энгельс показывает, что Шеллинг превращает в абсолют¬
ные противоположности возможное и действительное, потен¬
циальное и актуальное, способность и существование. Посколь¬
ку всякая возможность есть нечто двойственное (она может
осуществиться, но может и не осуществиться), постольку
разум, имеющий дело лишь с потенцией бытия, никогда не
знает, осуществится ли она в действительности. Эти выводы
Шеллинга Энгельс квалифицирует как смесь мистики и схола¬
стики. Подвергая критике схоластическое разграничение по¬
тенции и акта, вполне усвоенное Шеллингом (в то время как
Гегель в своей «Науке логики» отказался от него), Энгельс го¬
ворит, что рассуждения Шеллинга, претендующие на диалек¬
тическую глубину, в действительности полны самых нелепых
противоречий. «Если разум является бесконечной потенцией,
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 402.
2 Там же, стр. 393.
87

то он является, в силу этой бесконечности, также и бесконеч¬
ным актом. Иначе пришлось бы и самую потенцию считать
конечной... Только тот разум является действительным разу¬
мом, который доказывает свою состоятельность в акте позна¬
ния, и только тот глаз, который действительно видит, является
настоящим глазом. Значит, здесь противоположность между
потенцией и актом оказывается сразу разрешимой, в конечном
счете ничтожной, и это решение является триумфом гегелев¬
ской диалектики над ограниченностью Шеллинга, который не
может справиться с этим противоречием...» 1
В своем памфлете «Шеллинг — философ во Христе» Энгельс
в яркой саркастической форме выражает свое отношение к ир¬
рационалистическому идеализму. Как известно, этот памфлет
представляет собой пародию на сочинение пиетиста, который
одобряет переход Шеллинга в лагерь обскурантов и видит в
этом чудо божественной благодати, длань спасителя, простер¬
шуюся над грешником, длительное время косневшим в бого¬
противном пантеизме, пока не пришло время и великий свет
не озарил его. Обскурантизм, как показывает Энгельс, восхва¬
ляет Шеллинга за то, что тот «прямо и открыто напал на фи¬
лософию и вырвал из-под ее ног почву — разум», провозгласив,
что «естественный разум неспособен доказать хотя бы даже и
существование какой-нибудь былинки; что всеми своими до¬
казательствами, доводами и умозаключениями он никого не
заманит и что он никак не может возвыситься до божествен¬
ного, потому что по своей неуклюжести он всегда остается на
земле» 2. Шеллинг, иронизирует Энгельс, пародируя воинствую¬
щего обскуранта, распял разум, а это гораздо труднее, чем
распять тело. Ведь разум приводит к самым ужасным послед¬
ствиям, как об этом свидетельствует французская революция,
которая возвела эту блудницу на трон бога. «Шеллинг вернул
старое доброе время, когда разум был в плену у веры и мир¬
ская мудрость, подчиняясь как служанка теологии, божествен¬
ной мудрости, преображается в божественную мудрость, ибо
кто возвышает себя, тот унижен будет; а кто унижает себя, тот
возвысится (Матф., 23, 12)» 3.
Впрочем, пиетист, возвещающий о чуде преображения, со¬
вершившемся над Шеллингом, не ограничивается панегириком,
но и делает в адрес философа ряд критических замечаний. Все
же, говорит он, несмотря на всю свою критику разума, Шел¬
линг, поскольку он еще остается философом, не вполне отре¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 411.
2 Там же, стр. 449.
3 Там же, стр. 451.
88

шился от своей прежней ложной мудрости; он все еще не мо¬
жет полностью преодолеть высокомерие собственного разума,
полностью разделаться с теоретическим мышлением. Но будем
надеяться, что господь, так чудесно проявивший на Шеллинге
свою благодать, смоет с него и это пятно, последние остатки
разума.
Статьи Энгельса о Шеллинге представляют для нас интерес
не только как критика иррационализма на ранней ступени
формирования марксизма, но и как свидетельство отношения
будущего гениального соратника Маркса к Гегелю, младоге¬
гельянцам и Л. Фейербаху. Именно в этих статьях Энгельс
впервые высказывается по этим вопросам с достаточной пол¬
нотой.
Как видно уже из предшествующего изложения, Энгельс
отстаивает принципы философии Гегеля, истолковывая их в
общем в духе младогегельянства. Заслугой младогегельянцев
Энгельс считает то, что они вывели гегелевскую философию
на широкую общественную арену, непосредственно включили
ее в борьбу против реакции, отделили прогрессивные принци¬
пы этой философии от ее консервативных, а частью п реак¬
ционных выводов. Энгельс полагает, что консервативные поли¬
тические воззрения Гегеля не связаны с его философской си¬
стемой. Если его философская система в своих основных чер¬
тах была завершена к 1810 г., то его политические взгляды
окончательно сложились гораздо позже, примерно в 1820 г.
Политические воззрения Гегеля носят, по словам Энгельса, от¬
печаток периода Реставрации. Гегель не понял июльской рево¬
люции 1830 г. «в ее всемирно-исторической необходимости» 1,
ему были гораздо ближе английские учреждения, сложившие¬
ся, как известно, на базе политического компромисса.
Энгельс утверждает, что социально-политические воззрения
Гегеля были бы совсем иными, т. е. не были бы консерватив¬
ными, если бы он придерживался принципов своей философии,
не считаясь с требованиями власть имущих. «Так, например,
его философия религии и его философия права безусловно по¬
лучили бы совсем иное направление, если бы он больше аб¬
страгировался от тех позитивных элементов, которыми он был
пропитан под влиянием духовной атмосферы его времени, но
зато он делал бы больше выводов из чистой мысли. Отсюда —
все непоследовательности, все противоречия у Гегеля. Все, что
в его философии религии является чрезмерно ортодоксальным,
все, что в его философии права сильно отдает псевдоисто¬
ризмом, приходится рассматривать под этим углом зрения.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 397.

Принципы всегда носят печать независимости и свободомыс¬
лия, выводы же — этого никто не отрицает — нередко осторож¬
ны, даже нелиберальны. Тут-то выступила часть его учеников,
которая, оставаясь верной принципам, отвергла выводы, если
они не могли найти себе оправдания» 1.
Это рассуждение Энгельса показывает, что он связывает
консервативные социально-политические воззрения Гегеля с бо¬
лее или менее случайными обстоятельствами, с личными недо¬
статками философа и т. п. 2 Энгельс не видит еще связи этих
консервативных воззрений с идеализмом. Так же как и младо¬
гегельянцы, он считает возможным, оставаясь на идеалистиче¬
ских позициях, полностью преодолеть реакционные политиче¬
ские идеи Гегеля.
Касаясь истории младогегельянского движения, Энгельс от¬
мечает, что его деятели в течение некоторого времени не
осмеливались открыто высказать те радикальные выводы, кото¬
рые они сделали из философии Гегеля. Реакционер Лео,
опубликовавший нашумевшую брошюру «Гегелинги», оказал
этим младогегельянцам величайшую услугу: он обвинил их
в том, что являлось их действительной сущностью, и тем самым
заставил признаться в том, что они пытались скрыть. Если
вначале младогегельянцы открещивались от выводов Лео, то
теперь уже «никому из них не приходит в голову опровергать
обвинительные пункты Лео — так велика стала их дерзость за
эти три года. «Сущность христианства» Фейербаха, «Догма¬
тика» Штрауса и «Deutsche Jahrbücher» свидетельствуют о тех
результатах, к которым привело доносительство Лео, а «Труб¬
ный глас» даже доказывает наличие таких выводов уже у са¬
мого Гегеля. Эта книга уже потому так важна для выяснения
позиции Гегеля, что она показывает, как часто в Гегеле неза¬
висимый, смелый мыслитель брал верх над поддающимся тыся¬
чам влияний профессором» 3.
Энгельс, следовательно, рассматривает «Сущность христиан¬
ства» Фейербаха как произведение, отнюдь не порывающее
с младогегельянством, а значит, и с идеализмом. Он также
полагает, что брошюра Б. Бауэра «Трубный глас страшного
суда над Гегелем, атеистом и антихристом», приписывающая
1 К. Маркс и Ф. Энгельсу Из ранних произведений, стр. 397.
2 Эта в основе своей типичная для младогегельянцев точка зрения
была, как мы уже показали выше, подвергнута критике Марксом, ко¬
торый писал, что консервативные выводы Гегеля органически связаны
с непоследовательностью самих принципов его философии, поставив тем
самым вопрос о критике гегелевского метода. Однако и Маркс не мог
еще видеть тогда, т. е. в 1841 г., что основной порок метода Гегеля
заключается в его идеалистичности.
3 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 398.
90

Гегелю младогегельянские воззрения, имеет для этого достаточ¬
ные основания. От этой, последней, иллюзии, свойственной мла¬
догегельянцам, Энгельс отказывается в середине 1842 г. в своей
уже упоминавшейся выше статье «Александр Юнг. «Лекции
о современной литературе немцев»» 1. Что же касается отно¬
шения Энгельса к Фейербаху, то, рассматривая его как пред¬
ставителя младогегельянства (Фейербах и был левым гегельян¬
цем до того, как стал материалистом), Энгельс все же выделяет
его среди других лидеров этого движения, в особенности под¬
черкивая значение фейербаховской критики философии Гегеля,
хотя и не указывая еще на то, что материалист Фейербах кри¬
тикует идеализм Гегеля.
Весьма интересно замечание Энгельса о том, что Гегель
подвергается критике с противоположных позиций — консерва¬
тивной и радикальной. Шеллинг нападает на Гегеля за то, что
он якобы слишком отошел от старого, Фейербах, напротив,
упрекает Гегеля в том, что он еще глубоко увяз в старом.
Энгельс, в основном присоединяясь к Фейербаху, делает ого¬
ворку. Фейербах, пишет он, «должен был бы принять во вни¬
мание, что осознание старого есть уже новое, что старое
потому и отходит в область истории, что оно было вполне осоз¬
нано. Следовательно, Гегель есть в самом деле новое как ста¬
рое и старое как новое; и, таким образом, фейербаховская
критика христианства есть необходимое дополнение к основан¬
ному Гегелем спекулятивному учению о религии» 2.
Называя Фейербаха продолжателем Гегеля, Энгельс имеет
в виду учение последнего о том, что религия представляет со¬
бой неадекватное выражение абсолютного духа, который при¬
ходит к самосознанию лишь в философии. Из этого учения
Гегеля исходили младогегельянцы; оно оказало также опреде¬
ленное влияние на Фейербаха. Однако Энгельс не указывает
на различие между гегелевской и младогегельянской филосо¬
фией религии: последняя вела к атеизму. Что же касается
фейербаховской, материалистической критики религии, то она
принципиально противоположна гегелевскому учению о рели¬
гиозном сознании, чего также еще не видит Энгельс.
1 «Что только ни подсовывается бедному Гегелю! Атеизм, всемо¬
гущество самосознания, революционное учение о государстве и, в до¬
вершение всего, еще «Молодая Германия». Но ведь просто смешно свя¬
зывать Гегеля с этой кликой» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1,
стр. 475). Это положение непосредственно направлено против А. Юнга
и других младогерманцев. Но по существу оно является критикой и
младогегельянской концепции Гегеля, в том числе и той точки зрения,
которая высказывалась самим Энгельсом в цитированной выше статье
«Шеллинг и откровение».
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 443.
91

Он, правда, отмечает, что Фейербах сводит религиозные пред¬
ставления к человеческим переживаниям и тем самым прихо¬
дит к выводу, что в основе религии лежит не сверхъестествен¬
ная действительность, а антропология. Однако фейербаховский
антропологизм не рассматривается Энгельсом как форма мате¬
риалистического миропонимания; он сближает его с теорией
мифов Д. Штрауса.
И все же было бы неверно полагать, что в 1841 г. мате¬
риализм Фейербаха не оказывал никакого влияния на Энгельса.
Антропологизм Фейербаха, значение которого для критики ре¬
лигии подчеркивает Энгельс, неотделим от материализма.
Не удивительно поэтому, что в статьях Энгельса о Шеллинге
мы находим уже первые намеки на материалистическую поста¬
новку вопроса о природе сознания. Вполне в духе Л. Фейер¬
баха Энгельс пишет: «Вывод новейшей философии, который
еще встречался в прежней философии Шеллинга, по крайней
мере в ее предпосылках, и который лишь Фейербах со всей
остротой довел до сознания, состоит в том, что разум может
существовать только как дух, а дух может существовать
только внутри и вместе с природой, а не так, что он в совер¬
шенной изолированности от всей природы, бог весть где, жи¬
вет какой-то обособленной жизнью» 1. В другом месте той же
статьи «Шеллинг и откровение» Энгельс утверждает, что «бес¬
конечное только тогда разумным образом может считаться
реально существующим, когда оно проявляется как конечное,
как природа и дух, а потустороннее внемировое существование
бесконечного должно быть отнесено к царству абстракций» 2.
Не следует, впрочем, преувеличивать близость этих положений
Энгельса к материалистическому пониманию природы; главное
в них — отрицание трансцендентного, отрицание, которое в из¬
вестных пределах возможно и с идеалистических позиций.
Не случайно поэтому Энгельс, подвергая критике Шеллинга,
ссылается на Гегеля как на мыслителя, который, по его мне¬
нию, постиг действительное отношение духа и природы.
Шеллинг, говорит Энгельс, не может понять отношение
идеи к природе и духу. «Шеллинг опять-таки представляет
себе идею как внемировое существо, как личного бога, что
Гегелю и в голову не приходило. Реальность идеи у Гегеля есть
не что иное, как природа и дух» 3. Энгельс, следовательно, от¬
вергает здесь не идеализм вообще, а идеалистически-теологи-
ческое представление о существовании вне мира духовного пер¬
воначала. Он считает положительным моментом в учении
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 412.
2 Там же, стр. 441—442.
3 Там же, стр. 420.
92

Гегеля то, что «абсолютная идея» рассматривается как внут¬
ренне присущее природе и духовной жизни человечества иде¬
альное содержание.
Материалистические тенденции в статьях Энгельса против
Шеллинга сочетаются с попытками освободить гегелевскую
диалектику от свойственного ей мистифицированного способа
выражения. Диалектика, с точки зрения Энгельса, не процесс,
совершающийся в лоне «абсолютной идеи», а развитие мышле¬
ния, самосознания человечества, его могущественная движущая
сила: «Гегелевская диалектика, эта могучая, вечно деятельная
движущая сила мысли, есть не что иное, как сознание челове¬
чества в чистом мышлении, сознание всеобщего, гегелевское
обожествленное сознание. Там, где, как у Гегеля, все совер¬
шается само собой, божественная личность излишня» 1.Конечно, понимание диалектики как самодвижения мыш¬
ления не выходит за рамки идеализма. Но здесь, так же как и
в докторской диссертации Маркса, идеалистический рациона¬
лизм противопоставляется религиозному иррационализму. Это
противопоставление не может быть, правда, доведено до конца,
так как всякий идеализм есть в конечном итоге рафинирован¬
ный фидеизм. Но именно эта невозможность оторвать идеализм
от религии и способствует осознанию несостоятельности идеа¬
лизма и необходимости иного, материалистического мировоззре¬
ния. Заслуга Фейербаха как раз и заключается в том, что он,
будучи вначале идеалистом, осознал, что теология — тайна
идеализма и что, следовательно, для того чтобы порвать с ре¬
лигией, надо покончить и с идеализмом. В 1841 г. Энгельс, так
же как и Маркс, не видит еще неразрывной связи идеализма
с религией. Но уже в это время Энгельс, подобно Марксу, пре¬
восходит Фейербаха в своем понимании гегелевской диалек¬
тики, которую он критически осваивает. Применяя диалектику
к решению отдельных философских вопросов, Энгельс, в част¬
ности, пишет: «Только та свобода является истинной, которая
содержит в себе необходимость; мало того,— которая является
истиной, разумностью необходимости» 2. Подвергая критике
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 441.
2 Там же, стр. 441. Хотя это положение направлено против шел¬
лингианского сведéния свободы к произволу и в основном совпадает
с известным определением Гегеля, его все же следует отличать от по¬
следнего. Гегель, рассматривая свободу как осознанную необходимость,
вместе с тем утверждал, что необходимость «в себе» есть свобода и,
следовательно, свобода первична, так как «субстанцией, сущностью
духа, является свобода» (Гегель, Соч., т. VIII, стр. 17). Такое понима¬
ние свободы у Гегеля неразрывно связано с представлением об «абсо¬
лютной идее», в которой противоположности свободы и необходимости
совпадают. Энгельс же отбрасывает понятие «абсолютной идеи», бога.
93

извращение гегелевской диалектики Шеллингом, для которого
диалектика просто способ рассуждения, доказательства,
Энгельс пишет: «Однако объективная логика Гегеля не разви¬
вает мысли, она предоставляет мыслям самим развиваться, и
мыслящий субъект является здесь просто чисто случайным
зрителем» 1. Это подчеркивание объективной сущности диалек¬
тики как внутреннего движущего начала, закономерности,
присущей самим вещам, носит, правда, несколько односторон¬
ний характер, поскольку оценка познающего субъекта как слу¬
чайного зрителя объективного диалектического процесса ото¬
двигает на задний план вопрос о субъективной диалектике,
диалектическом методе. Но было бы неправильно искать в этих
ранних произведениях Энгельса законченных, приемлемых с
точки зрения диалектического материализма определений
диалектики.
Рассмотрение работ Энгельса против Шеллинга позволяет
констатировать, что в этих работах он в основном еще разде¬
ляет младогегельянские воззрения. Это проявляется и в отно¬
шении к Гегелю, и в других, частных вопросах. Так, в заклю¬
чительной части статьи «Шеллинг и откровение» Энгельс про¬
возглашает самосознание величайшей творческой силой:
«...самосознание человечества — тот новый граль, вокруг трона
которого, ликуя, собираются народы и который всех преданных
ему делает королями, бросает к их ногам и заставляет служить
их славе все великолепие и всю силу, все величие и все могу¬
щество, всю красоту и полноту этого мира. Мы призваны стать
рыцарями этого граля, опоясать для него наши чресла мечом
и радостно отдать нашу жизнь в последней священной войне,
за которой должно последовать тысячелетнее царство сво¬
боды» 2. Самосознание, утверждает Энгельс, сильнее всего на
небе и на земле, оно победоносно пробивает себе дорогу сквозь
ряды врагов, преграждающих ему путь. Только идея, самосозна¬
ние человечества всемогущи. Но если нет ничего выше само¬
сознания, значит, нет и бога — таков вывод Энгельса 3. Нет и
не может быть никакого божественного откровения. Существует
лишь «откровение человека человеку» и высшее такое открове¬
ние опять-таки самосознание. «Идея, самосознание человече¬
ства и есть тот чудесный феникс, который устраивает себе
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 420.
2 Там же, стр. 444.
3 См. там же, стр. 445.
Е. А. Степанова в своей монографии «Фридрих Энгельс» совершен¬
но справедливо указывает: «Критикуя реакционную, мистическую фи¬
лософию Шеллинга, Энгельс первый из младогегельянцев открыто под¬
нимает знамя атеизма» (Е. А. Степанова, Фридрих Энгельс, М., 1956,
стр. 18—19).
94

костер из драгоценнейшего, что есть в этом мире, и, вновь
помолодевший, опять восстает из пламени, уничтожившего
старину» 1.
Едва ли кто-либо из тогдашних друзей Энгельса, младоге¬
гельянцев, формулировал с такой впечатляющей силой и
юношеской страстностью философское кредо этого течения.
Это объясняется тем, что Энгельс сочетает радикальные фило¬
софские идеи младогегельянцев с революционно-демократиче¬
ской постановкой общественно-политических вопросов. Даль¬
нейшее развитие философских воззрений Энгельса усиливает
намечающееся размежевание с младогегельянским идеализмом.
Энгельс открыто заявляет о безусловной правоте атеизма, ре¬
шительно призывает к революционной борьбе против феода¬
лизма и абсолютизма. В подцензурной печати не все, правда,
может быть названо своими словами. Но современники
Энгельса вполне понимали, что означает его призыв «отдать
нашу жизнь в последней священной войне».
В начале 1840 г. Энгельс писал в письме к Ф. Греберу:
«...часто я не взялся бы в новом письме подписаться под ут¬
верждением какого-нибудь предыдущего письма, ибо это утвер¬
ждение слишком тесно примыкало к той категории взглядов, от
которых за это время я уже успел освободиться» 2. Само собой
разумеется, что это признание говорит не о каких-то метаниях
или блужданиях, а о быстрых, стремительных темпах духов¬
ного развития Энгельса, все более приближающегося к научно-
философскому воззрению на действительность.
11Некоторые предварительные итоги.
Маркс и Энгельс и младогегельянское
движение конца 30-х — начала 40-х годов
Итак, начало научной и общественно-политической деятель¬
ности Маркса и Энгельса может быть охарактеризовано как
формирование левогегелъянского и вместе с тем революционно-
демократического миропонимания. Одним из главных моментов
этого процесса создания необходимых теоретических предпо¬
сылок для последующего перехода к материализму и комму¬
низму было преодоление традиционных религиозных, либе¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 445.
2 Там же, стр. 333.
95

рально-просветптельских, романтических воззрений, стихийно
воспринятых Марксом и Энгельсом в юношеские годы. Значе¬
ние этого момента, т. е. разрыва с воззрениями, господствовав¬
шими в семье, в школе, нельзя недооценивать. Достаточно
вдуматься в борьбу Энгельса с «вуппертальской верой», чтобы
понять, что на первых порах именно этот отказ от традицион¬
ных буржуазных представлений непосредственно способствовал
формированию революционно-демократических воззрений
Маркса и Энгельса. Переход на позиции атеизма и противопо¬
ставление философии религии (господствующей феодальной
идеологии), непримиримая критика полуфеодальных немецких
общественных отношений, революционная интерпретация фи¬
лософии Гегеля, сочетание теоретического исследования с поли¬
тическими выступлениями против существовавшего в Германии
общественного строя — таковы важнейшие особенности этого
первого, раннего этапа формирования мировоззрения Маркса
и Энгельса.
Совершенно очевидно, что соединение революционного де¬
мократизма с младогегельянским идеализмом носит весьма
противоречивый характер. Революционный демократизм пред¬
полагает наличие политической программы, выражающей
реальные материальные нужды широких трудящихся масс,
высокую оценку их практической революционной борьбы. Что
же касается младогегельянского идеализма, то он неизбежно
сохраняет унаследованное от Гегеля абстрактно-умозрительное
истолкование практически-политических вопросов: конкретная
постановка вопроса о революции и социально-политических
преобразованиях вообще с позиций младогегельянства, по су¬
ществу, невозможна. Этим объясняется двойственность младо¬
гегельянства, непонимание которой приводит некоторых иссле¬
дователей к двум противоположным, но равно ошибочным пред¬
ставлениям: одни из них изображают это течение как в
основном консервативное и враждебное делу буржуазной рево¬
люции, другие, напротив, считают младогегельянский радика¬
лизм революционной буржуазной идеологией 1.
Противоречие между революционным демократизмом и
младогегельянской философией, имевшее глубокие социально-
экономические корни (поскольку революционный демократизм
в отличие от младогегельянского буржуазного радикализма —
1 Насколько одностороння и поэтому неправильна эта последняя
точка зрения, видно хотя бы из следующего высказывания А. Руге:
«Наше счастье, как известно, состоит в том, что у нас нет никаких
партий» (см. «Einheit und Freiheit. Die deutsche Geschichte von 1815 bis
1849 in zeitgenössischen Dokumenten dargestellt und eingeleitet von Dr.
Karl Obermann», Dietz Verlag, Berlin, 1950, S. 195).
96

идеология социальных «низов»), объясняет то особое место, ко¬
торое Маркс и Энгельс занимают в среде левых последователей
философии Гегеля. Это же противоречие приводит вскоре
Маркса и Энгельса к размежеванию с младогегельянцами.
Участие Маркса и Энгельса в младогегельянском движении
было неизбежным этапом в их интеллектуальном развитии,
подобно тому как само младогегельянское движение представ¬
ляло собой необходимое последствие разложения школы Ге¬
геля. Энгельс впоследствии называл младогегельянцев «край¬
ним философским направлением» 1 в Германии. Оценивая
историческое значение этого философского течения, Энгельс
писал, что наиболее крайнее его крыло «подвергло всякое рели¬
гиозное верование испытанию огнем строгой критики, которая
до самого основания потрясла древнее здание христианства,
а с другой стороны, оно выдвинуло более смелые политические
принципы по сравнению с теми, какие до того времени дово¬
дилось слышать немецкому уху, и попыталось воздать должное
славной памяти героев первой французской революции. Правда,
темный философский язык, в который облекались эти идеи, за¬
туманивал ум как автора, так и читателя, зато он застилал
и цензорские очи, и потому писатели-«младогегельянцы» поль¬
зовались такой свободой печати, какой не знала ни одна из
прочих отраслей литературы» 2.
Запутанный философский язык, т. е. идеалистический, спе¬
кулятивный младогегельянский способ постановки насущных
общественно-политических вопросов, неизбежно приводил
к принижению конкретного политического значения этих во¬
просов. В этом также проявлялась двойственность младоге¬
гельянства, которое, провозглашая необходимость «философии
действия», соединения философии с практикой, понимало и
действие, и практику в спекулятивно-идеалистическом духе.
Младогегельянское противопоставление самосознания действи¬
тельности представляло собой крайне абстрактную и лишенную
вследствие этого необходимой действенности постановку во¬
проса о необходимости революции. Идеалистическая спекуля¬
ция, содержавшаяся в самом этом противопоставлении, заклю¬
чала в себе явное игнорирование революционной активности
и инициативы «низов», поскольку лишь избранные, критически
мыслящие личности объявлялись творцами истории. Само со¬
бой разумеется, что не революция как практически-политиче¬
ский процесс, а лишь философствование рассматривалось мла¬
догегельянцами как адекватное выражение самосознания.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 8, Госполитиздат, М., 1957, стр. 20.
2 Там же, стр. 16—17.
97

Младогегельянцы абсолютизировали самосознание в его фило¬
софской форме и умаляли тем самым значение всех других
форм общественного сознания. Но при всем этом младогегель¬
янцы ставили новые философские вопросы, и прежде всего
вопрос об общественной роли самой философии. Младогегель¬
янцы указали на противоречие между принципами философии
Гегеля и ее конечными выводами; они отвергли попытку
Гегеля истолковать современную ему стадию общественного
развития как завершение общественного прогресса. Принцип
развития, по мнению младогегельянцев, должен быть применен
не только к прошлой истории человечества, но также к настоя¬
щему и будущему. Гегелевское представление о завершении
процесса познания, сведение Гегелем воли и всей деятельности
вообще к мышлению также было отвергнуто его левыми после¬
дователями.
О. Корню в своем исследовании, на которое мы уже неодно¬
кратно ссылались, правильно отмечает наличие в младогегель¬
янском движении различных тенденций. Э. Ганс, применяя
учение Гегеля в юриспруденции, пытался связать его с идеями
Сен-Симона и Фурье. М. Гесс, опираясь на Гегеля и Фейербаха,
стремился философски развить и истолковать идеи француз¬
ского утопического коммунизма. А. Руге поставил вопрос
о решении с помощью гегелевского метода актуальных полити¬
ческих вопросов. Чешковский, исходя из Гегеля, рассматривал
философию как важнейшую форму выражения активности че¬
ловеческого самосознания, изменяющего окружающую дейст¬
вительность. Б. Бауэр сделал попытку на основе критики
христианства построить целостную концепцию истории чело¬
вечества как развития самосознания, порождающего и уничто¬
жающего многообразные — религиозные, политические, худо¬
жественные и т. п.— формы своего существования. М. Штир¬
нер довел до предела абстрактное противопоставление
самосознания действительности, объявив подлежащим отрица¬
нию все, что противоречит единичному, эмпирическому,
«моему» Я.
Касаясь исторической роли младогегельянства в начале
40-х годов, Энгельс в 1886 г. писал: «В борьбе с правоверными
пиетистами и феодальными реакционерами левое крыло —
так называемые младогегельянцы — отказывалось мало-помалу
от того философски-пренебрежительного отношения к жгучим
вопросам дня, которое обеспечивало до сих пор его учению
терпимость и даже покровительство со стороны правительства.
А когда в 1840 г. правоверное ханжество и феодально-абсолю¬
тистская реакция вступили на престол в лице Фридриха-Виль¬
гельма IV, пришлось открыто стать на сторону той или другой
98

партии. Борьба велась еще философским оружием, но уже не
ради абстрактно-философских целей. Речь прямо шла уже об
уничтожении унаследованной религии и существующего госу¬
дарства» 1.
Разложение гегелевской школы привело к возникновению
антропологического материализма Л. Фейербаха, который уже
в 1839 г. фактически перешел на материалистические позиции,
а в 1841 г. опубликовал свою знаменитую «Сущность христиан¬
ства». Этот переход к материализму положил конец той двой¬
ственности, половинчатости, которая была неизбежна для мла¬
догегельянского истолкования религии. Ведь младогегельянцы,
отвергая гегелевский тезис о гармонии между религией и
философией, объявляя неизбежностью борьбу между ними,
оставались тем не менее идеалистами. Маркс и Энгельс, про¬
возгласив атеизм подлинно философской точкой зрения, довели
это свойственное младогегельянству противоречие до предела.
Антропологический материализм Фейербаха не только устано¬
вил невозможность идеалистического обоснования атеизма, но
и помог Марксу и Энгельсу найти путь к материалистическому
атеистическому мировоззрению. Правда, на том этапе идейного
развития Маркса и Энгельса, о котором шла речь в этой главе,
антропологизм Фейербаха рассматривался Марксом и Энгель¬
сом не как специфическая разновидность материализма, а как
форма противопоставления теологии, романтике, спекулятив¬
ному умозрению конкретного чувственного содержания челове¬
ческой жизни, осмысление которого должно стать основой
научного философского миропонимания.
Однако ни младогегельянцы, ни Фейербах не смогли кри¬
тически переварить учение Гегеля, освоить его прогрессивную
сторону. Эта задача, как известно, была решена лишь осново¬
положниками марксизма. Энгельс впоследствии указывал, что
«при разложении гегелевской школы образовалось еще иное
направление, единственное, которое действительно принесло
плоды. Это направление главным образом связано с именем
Маркса» 2. Это не значит, конечно, что Маркс и Энгельс уже
в 1840—1841 гг. вполне осознавали необходимость того, что они
совершили впоследствии. В это время они, будучи еще идеали¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 21, Госполитиздат, М., 1961,
стр. 279. Иллюстрацией этих слов Энгельса может служить статья мла¬
догегельянца Кёппена «Берлинские историки», в которой этот соратник
молодого Маркса заявляет: «Можно утверждать, что как раз в борьбе
с существующим строем пробуждается и обостряется понимание поли¬
тической жизни и истории...» (см. журнал «Историк-марксист», кн. 8,
1940, стр. 73).
2 Там же, стр. 300.
99

стами, естественно, в той или иной мере разделяли младоге¬
гельянские взгляды на отношение философии к религии и дру¬
гие воззрения, от которых они вскоре отказались. И тем не ме¬
нее они, несомненно, и в политическом, и в теоретическом
отношении превосходят своих временных товарищей. Уже в
докторской диссертации Маркс, как было показано выше, под¬
вергает критике оценку Гегеля младогегельянцами, в особенно¬
сти же свойственное этим мыслителям непонимание органиче¬
ской связи реакционных выводов Гегеля со всей системой его
философии. В отличие от младогегельянцев Маркс не ограни¬
чивается указанием на противоречие между исходными поло¬
жениями и конечными выводами гегелевской философии, а
стремится понять эти выводы как необходимое выражение
внутренне присущей гегелевскому методу непоследовательно¬
сти, т. е. ставит вопрос о необходимости критики гегелев¬
ской диалектики.
Выше говорилось также о том, что в отличие от младоге¬
гельянцев Маркс и Энгельс стоят на позициях объективного
идеализма, что находит свое выражение в их трактовке цент¬
ральной для всего младогегельянского движения проблемы —
проблемы самосознания и бытия. Маркс и Энгельс противопо¬
ставляют самосознание не всему существующему, а лишь опре¬
деленной действительности, определенным общественным отно¬
шениям, в силу чего в таком противопоставлении отсутствует
тенденция к отрицанию, принижению всего находящегося вне
самосознания, тенденция, которая в конечном счете привела
к анархизму Штирнера.
Таким образом, имеется несомненная связь между особой
политической позицией Маркса и Энгельса в младогегельян¬
ском движении и тем глубоким, содержательным пониманием
философских проблем, которое мы находим в работах Маркса
и Энгельса.
Уже в 1840—1841 гг. многие младогегельянцы считают
Маркса выдающимся представителем немецкой философской
мысли своего времени, преклоняются перед его могучим интел¬
лектом. Б. Бауэр, признанный лидер младогегельянского дви¬
жения, настойчиво стремился заручиться сотрудничеством
Маркса, всячески подчеркивал свои симпатии к нему и свою
веру в его философский гений. Между прочим, Б. Бауэр пы¬
тался уберечь Маркса от «чрезмерно» революционных выводов.
Проповедуя «терроризм истинной теории», он убеждал своего
младшего товарища не включать в диссертацию «ничего, что
вообще выходит за границы философии». По поводу знаменитой
строфы из Эсхила, приведенной Марксом в предисловии к дис¬
сертации, Б. Бауэр писал Марксу в письме: «Ту строфу из
100

Эсхила ты теперь ни в коем случае не должен включать в дис¬
сертацию» 1.
К. Ф. Кёппен, находившийся с Марксом в дружеских отно¬
шениях, утверждал в одном из писем к нему, что статья
Б. Бауэра «Христианское государство и наша эпоха», опубли¬
кованная в 1841 г. в «Hallische Jahrbücher», несет на себе
печать явного влияния Маркса 2. О себе Кёппен сообщал
(конечно, в шутливой форме), что у него появились собствен¬
ные мысли лишь с тех пор, как Маркс уехал из Берлина:
«Ты сам видишь, что я не зазнаюсь: с тех пор, как ты меня
эмансипировал — хотя ты едва протянул мне руку на про¬
щанье,— тотчас же вместе с твоей черной личностью исчезла
моя полная непроницательность (Nichts durchbohrendes
Gefühl). С тех пор как мой почтеннейший «потусторонний»
оказался по ту сторону Рейна, я сам начинаю постепенно ста¬
новиться «посюсторонним». Теперь у меня снова свои мысли,
которые я, как говорится, сам вымысливаю, в то время как мои
прежние мысли были... с Шютценштрассе» 3.
Когда вышел в свет анонимный памфлет «Трубный глас
страшного суда над Гегелем, атеистом и антихристом», даже
в среде младогегельянцев полагали, что это произведение напи¬
сано Б. Бауэром совместно с Марксом. Из переписки Маркса
с А. Руге, а также из различных косвенных данных явствует,
что Маркс не принимал непосредственного участия в написа¬
нии этой работы, но, по-видимому, внушил ее автору,
Б. Бауэру, немало интересных идей 4.
Наиболее ярким свидетельством того влияния, которое мо¬
лодой Маркс оказывал на деятелей младогегельянского движе¬
ния, может служить известное письмо М. Гесса писателю
Бертольду Ауэрбаху от 2 сентября 1841 г. Письмо это неодно¬
1 MEGA, Abt. 1, Bd. 1, Hlbd. 2, S. 252.
2 «Что касается мыслей с Шютценштрассе (улица, на которой жил
Маркс в Берлине.— Т. О.), то наш Бруно Бауэр поместил в «Hallische
Jahrbücher» превосходную и весьма иезуитскую статью. Почтенный гос¬
подин проводит... мысль, что византийское государство есть собствен¬
но христианское государство; я скрупулезно проверил паспорт у этой
мысли (polizeilich visiert und nach seinem Pass gefragt) и увидел, что
она также с Шютценштрассе. Как видишь, ты магазин мыслей, работ¬
ный дом или, выражаясь по-берлински, бычья голова, начиненная
идеями» (MEGA, Abt. 1, Bd. 1, Hlbd. 2, S. 257).
3 MEGA Abt. 1, Bd. 1, Hlbd. 2, S. 255—257.
4 В письме Арнольду Руге от 5 марта 1842 г. Маркс сообщал:
«При внезапном возрождении саксонской цензуры совершенно невоз¬
можно будет, очевидно, напечатать мой «Трактат о христианском искус¬
стве», который должен был бы появиться в качестве второй части
«Трубного гласа»» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений,
стр. 241).
101

кратно цитировалось в исследованиях советских и зарубежных
авторов, однако его целесообразно привести и в данном случае,
как наиболее красноречивый документ, убедительно опровер¬
гающий тех буржуазных исследователей, которые пытаются
представить молодого Маркса в качестве ученика М. Гесса.
Между тем не кто иной, как М. Гесс, в 1841 г., когда Марксом
не было опубликовано еще ни одного философского исследо¬
вания, писал своему другу: «Будь готов познакомиться с вели¬
чайшим, может быть единственным из ныне живущих настоя¬
щим (eigentlichen) философом. В скором времени, как только
он выступит (как с сочинением, так и на кафедре), на него
будут обращены взоры всей Германии. Как по своему направ¬
лению, так и по философским познаниям он превосходит не
только Штрауса, но и Фейербаха. А это что-нибудь да значит.
Если бы я мог быть в Бонне, когда он начнет читать лекции по
логике, то я стал бы его усерднейшим слушателем. Я желал бы
постоянно иметь такого человека в качестве своего учителя
философии...
Доктор Маркс,— так называется мой кумир,— еще совсем
молодой человек (едва ли ему больше 24 лет); он нанесет послед¬
ний удар по средневековой религии п политике. В нем соче¬
таются глубочайшая философская серьезность с тончайшим
остроумием. Представь себе соединенными в одной личности
Руссо, Вольтера, Гольбаха, Лессинга, Гейне и Гегеля; я го¬
ворю — соединенными, а не смешанными,— и ты будешь иметь
представление о докторе Марксе» 1.
Возможно, Гесс был знаком с диссертацией Маркса и дру¬
гими его неопубликованными произведениями, впоследствии
утерянными. Возможно также, что высокая оценка гения
Маркса (указывающая, несомненно, на проницательность са¬
мого М. Гесса) основывалась на личном общении с будущим
основоположником научного коммунизма. Но совершенно ясно
одно: Маркс занимал особое место в среде младогегельянцев,
он возвышался над ними даже там, где разделял их воззрения.
Выступления Энгельса, подробно рассмотренные выше, по¬
зволяют сделать вывод, что в 1841 г. он, примыкая к младо¬
гегельянцам, заметно выделялся среди них не только как рево¬
люционный демократ, но и как глубокий мыслитель, давший
самую острую п глубокую критику иррационализма Шеллинга.
Известно, что статьи Энгельса против Шеллинга, опубликован¬
ные частью анонимно, частью под псевдонимом, в течение дол¬
гого времени приписывались различным видным деятелям
тогдашнего демократического движения. А. Руге обратился
1 MEGA, Abt. 1, Bd; 1, Hlbd. 2, S. 261.
102

к Ф. Освальду (псевдоним Энгельса) с письмом, в котором
наряду с высокой оценкой его работы о Шеллинге содержится
настойчивое приглашение сотрудничать в «Hallische Jahrbü¬
cher» 1. Статья В. Боткина «Германская литература», опубли¬
кованная в 1843 г. в «Отечественных записках», свидетельст¬
вует о значительном влиянии работ Энгельса о Шеллинге на
этого известного деятеля буржуазно-демократического движе¬
ния в России 2.
Таким образом, уже в начале своей научной и общественно-
политической деятельности Маркс и в известной мере также
и Энгельс выступают как наиболее выдающиеся представители
«крайней философской партии» в Германии. В. И. Ленин ука¬
зывал, что младогегельянцы пытались делать атеистические
и революционные выводы из философии Гегеля. Отличие
Маркса и Энгельса от младогегельянцев с самого начала их
участия в этом исторически прогрессивном движении заклю¬
чалось в том, что они доводили эти попытки до конца, т. е.
делали из философии Гегеля атеистические и революционные
выводы.
1 В своем ответе на письмо А. Руге от 15 июня 1842 г. Энгельс
говорит: «...я вовсе не доктор и никогда не смогу им стать; я всего
только купец и королевско-прусский артиллерист. Поэтому избавьте
меня, пожалуйста, от такого титула» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ран¬
них произведений, стр. 513).
2 См. В. П. Боткин, Соч., т. II, СПБ, 1891.

Глава вторая
НАЧАЛО ПЕРЕХОДА ОТ ИДЕАЛИЗМА
И РЕВОЛЮЦИОННОГО ДЕМОКРАТИЗМА
К МАТЕРИАЛИЗМУ И КОММУНИЗМУ
1Работа К. Маркса в «Рейнской газете».
Выступления в защиту угнетенных
и эксплуатируемых масс,
отношение к утопическому социализму и коммунизму
После защиты докторской диссертации Маркс намерен был
заняться преподавательской деятельностью в Боннском
университете. Переехав из Берлина в Трир, а затем
в Бонн, Маркс тщательно готовился к своим будущим
лекциям. По-видимому, в этой связи он конспектирует
«Логические исследования» А. Тренделенбурга, «О душе»
Аристотеля, «Богословско-политический трактат» и «Пе¬
реписку» Б. Спинозы, «Трактат о человеческой природе»
Д. Юма, «Историю кантовской философии» Розенкранца 1 и ряд
исследований по истории искусства и религии. Письма
Б. Бауэра к Марксу, относящиеся ко времени его работы над
докторской диссертацией в Берлине, показывают, что лидер
младогегельянцев всячески склонял Маркса заняться препода¬
вательской деятельностью. Сам Б. Бауэр был в это время
доцентом Боннского университета. Письма Б. Бауэра к Марксу
говорят о том, что он связывал большие надежды с приездом
Маркса в Бонн: речь шла о совместных выступлениях против
теологов, об издании журнала «Архив атеизма» и т. д. Ответы
Маркса на письма Б. Бауэра, к сожалению, не сохранились, но
из писем последнего видно, что Маркс далеко не был уверен
1 MEGA, Abt. 1, Bd. 1, Hlbd. 2, S. 107—136.
104

в том, что доцентура в Боннском университете — наиболее под¬
ходящий путь для научной и особенно общественно-политиче¬
ской деятельности. Несомненно, что Маркса привлекала не
столько академическая карьера, сколько активная политиче¬
ская деятельность и связанные с нею научные исследования.
Очевидно, поэтому Б. Бауэр писал Марксу 31 марта 1841 г.:
«Было бы абсурдно, если бы ты посвятил себя практической
деятельности. В настоящее время одна лишь теория является
наиболее действенной практикой и мы не можем даже предви¬
деть, в какой мере она станет практической» 1.Однако в начале 1842 г. Б. Бауэр был уволен из Боннского
университета, и это со всей очевидностью показало невозмож¬
ность сочетания работы в немецком университете с борьбой
против господствующей в Германии религиозной и политиче¬
ской идеологии. Маркс отказывается от намерения заняться
профессорской деятельностью и целиком посвящает себя поли¬
тической борьбе, революционно-демократической публицистике.
В апреле 1842 г. Маркс начинает сотрудничать в «Рейнской
газете по вопросам политики, торговли и промышленности»,
а в октябре того же года он становится ее главным редактором.
Отныне Марксу ясно, что его непримиримое отношение к су¬
ществующим в Германии порядкам исключает для него какую
бы то ни было возможность государственной службы. Правда,
Маркс в это время выступает еще как революционный демо¬
крат, непримиримый к феодальным отношениям и возлагаю¬
щий все свои надежды на революционное уничтожение послед¬
них. Он еще не знает, что дальнейшее развитие его взглядов
сделает его непримиримым противником и буржуазно-демокра¬
тических общественных порядков.
Работа в «Rheinische Zeitung» — новая важная ступень в
идейном развитии будущего основоположника научного комму¬
низма. Сам он впоследствии писал: «В 1842—1843 гг. мне как
редактору «Rheinische Zeitung» пришлось впервые высказы¬
ваться о так называемых материальных интересах, и это по¬
ставило меня в затруднительное положение. Обсуждение
в рейнском ландтаге вопросов о краже леса и дроблении зе¬
мельной собственности, официальная полемика, в которую
г-н фон Шапер, тогдашний обер-президент Рейнской провинции,
вступил с «Rheinische Zeitung» относительно положения мо¬
зельских крестьян, наконец, дебаты о свободе торговли и по¬
кровительственных пошлинах дали первые толчки моим заня¬
тиям экономическими вопросами» 2.
1 MEGA, Abt. 1, Bd. 1, Hlbd. 2, S. 250.
2 K. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 13, Госполитиздат, М., 1959,
стр. 5—6.
105

Занятия экономическими вопросами сыграли громадную
роль в разработке исходных положений материалистического
понимания истории. Уже в статьях Маркса в «Рейнской га¬
зете», как указывает В. И. Ленин, «намечается переход
Маркса от идеализма к материализму и от революционного
демократизма к коммунизму» 1.
«Rheinische Zeitung», первый номер которой вышел в свет
1 января 1842 г., была создана по инициативе группы кёльн¬
ских либералов, во главе которых стоял лидер рейнской либе¬
ральной буржуазии Кампгаузен. Буржуа, организовавшие
акционерную компанию для издания газеты, меньше всего ду¬
мали о революционной, противоправительственной деятельно¬
сти. Напротив, они создали «Rheinische Zeitung» в противовес
ультрамонтанской «Kölnische Zeitung», значительное влияние
которой в Рейнской провинции вызывало недовольство прави¬
тельственных кругов. Издатели считали, что газета должна
служить делу укрепления и расширения Таможенного союза.
С этой целью они пригласили на пост главного редактора из¬
вестного буржуазного экономиста Фридриха Листа. Когда же
Лист отказался от предложенного ему поста, «Rheinische
Zeitung» оказалась во власти младогегельянцев, которые вскоре
выдвинули из своей среды в качестве главного редактора
А. Рутенберга. Последний, как вскоре отметил Маркс (письмо
к Руге от 30 ноября 1842 г.), не справился со своими обязан¬
ностями. К тому же Рутенберг находился под политическим
надзором и считался в правительственных кругах представите¬
лем крайнего радикализма. Акционеры «Rheinische Zeitung»
получили предписание немедленно удалить Рутенберга, «хотя
ни для кого, кроме «Rheinische Zeitung» и себя самого, он
опасен не был» 2. Пост главного редактора был предложен
Марксу, статьи которого в газете к этому времени сделали его
имя широко известным прогрессивно настроенным людям
в Германии. Под руководством Маркса политическое направле¬
ние газеты существенно изменяется. В. И. Ленин писал:
«Революционно-демократическое направление газеты при ре¬
дакторстве Маркса становилось все определеннее...» 3
Защита интересов угнетенных и эксплуатируемых, борьба
за демократические преобразования — вот что составляет лейт¬
мотив работ Маркса, опубликованных в газете. Маркс вы¬
ступает на страницах газеты, как пишет он сам в одной из
статей, «в интересах бедной, политически и социально обездо¬
1 В. И. Ленин, Соч., т. 21, стр. 63.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 251.
3 В. И. Ленин, Соч., т. 21, стр. 31.
106

ленной массы...» 1 Однако революционную непримиримость и
решительность он сочетает с трезвым и продуманным учетом
обстановки, условий, в которых приходилось выпускать газету.
Речь идет о том, указывает он в письме к одному из издате¬
лей газеты, Д. Оппенхейму, чтобы полностью использовать те
крайне ограниченные возможности для прогрессивной публи¬
цистической деятельности, которые имеются в Пруссии, по¬
скольку «явная демонстрация против основ теперешнего госу¬
дарственного строя может вызвать усиление цензуры и даже
закрытие газеты» 2. Не следует предоставлять правительству
желанной возможности расправиться с газетой. Поэтому Маркс
выступает против псевдореволюционной фразеологии берлин¬
ских младогегельянцев (так называемых «Свободных»), кото¬
рые присылали в газету «кучи вздора, лишенного всякого
смысла и претендующего перевернуть мир; все это написано
весьма неряшливо и приправлено крупицами атеизма и комму¬
низма (которого эти господа никогда не изучали)» 3. На этой
почве возникает конфликт между Марксом и «Свободными»;
Маркс отказывается печатать их статьи, считая их, во-первых,
бессодержательными, а во-вторых, несоответствующими тем
реальным условиям, без учета которых выход газеты был бы
невозможен. «Я выдвинул перед ними,— писал Маркс
А. Руге,— требование: поменьше расплывчатых рассуждений,
громких фраз, самодовольного любования собой и побольше
определенности, побольше внимания к конкретной действитель¬
ности, побольше знания дела. Я заявил, что считаю неподходя¬
щим, даже безнравственным, их прием — вводить контрабандой
коммунистические и социалистические положения, т. е. новое
мировоззрение, в случайные театральные рецензии и пр.; я по¬
требовал совершенно иного и более основательного обсуждения
коммунизма, раз уж речь идет об его обсуждении» 4.
В этом заявлении Маркса следует прежде всего отметить
его убеждение в том, что вопросы коммунизма необходимо об¬
суждать основательно, серьезно, а не мимоходом, в полубел¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельсу Соч., т. 1, стр. 125.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 250.
3 Там же, стр. 251.
4 Там же, стр. 252. Впоследствии, в 1895 г., Энгельс писал Ф. Ме¬
рингу, что «Маркс... выступил против Бауэров, т. е. высказался против
того, чтобы «Рейнская Газета» стала преимущественно распространи¬
телем пропаганды теологических вопросов, атеизма и т. п., вместо
того, чтобы служить политической дискуссии и действию; он также
высказался против основанного на одном лишь стремлении прослыть
«самым крайним» фразерского коммунизма Эдгара Бауэра, который
вскоре затем был вытеснен у Эдгара другими радикально звучащими
фразами» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXIX, 1946, стр. 412—413).
107

летристической манере, как это было свойственно младоге¬
гельянцам. Для уяснения этих замечаний Маркса следует
также учесть его тогдашнее отношение к коммунизму, выявив¬
шееся в связи с выступлением Аугсбургской «Allgemeine
Zeitung», которая после опубликования в «Рейнской газете»
(июнь 1842 г.) статей М. Гесса обрушилась на газету с обвине¬
ниями в коммунизме. Такого рода обвинения мало чем отлича¬
лись от доноса, и Маркс ответил этому рептильному органу
либеральной буржуазии соответствующим образом. В статье
«Коммунизм и Аугсбургская «Allgemeine Zeitung»» Маркс
заявляет, что это обвинение безосновательно, ибо «Рейнская
газета» «не признает даже теоретической реальности за комму¬
нистическими идеями в их теперешней форме, а следовательно,
еще менее может желать их практического осуществления или
же хотя бы считать его возможным...» 1
Само собой разумеется, что речь идет об утопическом ком¬
мунизме (а также утопическом социализме, поскольку упоми¬
наются Фурье, Консидеран и другие его представители) —
других коммунистических теорий в то время не существовало.
Утописты считали частную собственность следствием заблужде¬
ний человеческого духа на пути к абсолютной истине и спра¬
ведливости. С таким антиисторическим воззрением диалектик
Маркс, глубоко усвоивший гегелевский исторический подход
к действительности, очевидно, не мог согласиться. И не потому,
конечно, что Маркс не видел тех социальных катаклизмов, ко¬
торые порождаются частной собственностью (его статьи в
«Rheinische Zeitung», как мы покажем далее, в некоторой сте¬
пени вскрывают эти антагонистические противоречия), а по¬
тому, что Маркс принципиально был против утопических
концепций, поскольку они исходят из абстрактного противопо¬
ставления должного существующему, несостоятельность кото¬
рого Маркс отметил еще в 1837 г.
Однако, отвергая коммунистические и социалистические
утопии, Маркс считает, что вопрос о коммунизме приобрел об¬
щеевропейское значение; от него нельзя отвернуться только
потому, что «он носит грязное белье и не пахнет розовой во¬
дой». Необходимо, следовательно, различать факты и их интер¬
претацию, которая в данном случае неудовлетворительна, ибо
носит утопический характер,— к такому выводу приближается
Маркс. Необходимо, далее, найти действительное решение тех
общественных вопросов, которые не просто поставлены пред¬
ставителями утопического социализма и коммунизма, а выте¬
кают из развития общества, в особенности же из развития
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 117.
108

крупной промышленности. «Что сословие, которое в настоящее
время не владеет ничем, требует доли в богатстве средних
классов,— это факт, который и без страсбургских речей и во¬
преки аугсбургскому молчанию бросается всякому в глаза на
улицах Манчестера, Парижа и Лиона» 1. В этой связи Маркс
говорит: «Мы не обладаем искусством одной фразой разделы¬
ваться с проблемами, над разрешением которых работают два
народа» 2. Маркс имеет в виду французов и англичан. Сила
коммунистического движения, как полагает Маркс, заклю¬
чается прежде всего в его идеях, в их теоретическом обоснова¬
нии. «Мы твердо убеждены,— пишет он,— что по-настоящему
опасны не практические опыты, а теоретическое обоснование
коммунистических идей; ведь на практические опыты, если они
будут массовыми, могут ответить пушками, как только они
станут опасными; идеи же, которые овладевают нашей мыслью,
подчиняют себе наши убеждения и к которым разум приковы¬
вает нашу совесть,— это узы, из которых нельзя вырваться,
не разорвав своего сердца, это демоны, которых человек может
победить, лишь подчинившись им» 3. В этом высказывании
Маркса содержится признание выдающегося значения утопи¬
ческого коммунизма, хотя Маркс и говорит далее, что
«Rheinische Zeitung» намерена подвергнуть критике это учение.
В 1859 г. в предисловии к «К критике политической эконо¬
мии» Маркс, вспомнив о своей полемике с Аугсбургской
«Allgemeine Zeitung», подчеркнул, что тогда, в 1842 г., он еще
недостаточно был знаком с произведениями утопических ком¬
мунистов и социалистов. В это время, «когда благое желание
«идти вперед» во много раз превышало знание предмета, в
«Rheinische Zeitung» послышались отзвуки французского со¬
циализма и коммунизма со слабой философской окраской.
Я высказался против этого дилетантства, но вместе с тем в по¬
лемике с аугсбургской «Allgemeine Zeitung» откровенно
признался, что мои тогдашние знания не позволяли мне отва¬
житься на какое-либо суждение о самом содержании француз¬
ских направлений» 4.
В свете идей, высказанных Марксом в статье «Коммунизм
и Аугсбургская «Allgemeine Zeitung»», становятся полностью
понятны его резкие замечания по адресу берлинских «Свобод¬
ных» и их дилетантских попыток походя обсуждать проблемы
коммунизма в той крикливой и псевдореволюционной манере,
которая в особенности была характерна для этих представите¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 115.
2 Там же, стр. 116.
3 Там же, стр. 118.
4 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 13, стр. 6.
109

лей младогегельянского движения. Маркс, как уже отмечалось
выше, противопоставляет этому поверхностному безапелляци¬
онному резонерству, уклоняющемуся от серьезного исследова¬
ния обсуждаемых вопросов, требование более основательного
обсуждения проблем коммунизма с учетом специфики еже¬
дневной газеты и цензурных условий, с которыми было бы
нелепо не считаться: «...такие произведения,— говорит Маркс,—
как труды Леру, Консидерана, и, в особенности, остроумную
книгу Прудона нельзя критиковать на основании поверхностной
минутной фантазии, а только после упорного и углубленного
изучения...» 1
Маркс говорит о необходимости основательности не только
при рассмотрении нового и к тому же недостаточно ясного для
немцев вопроса о коммунизме. Обсуждение вопросов религии
и государства, в особенности на страницах газеты, также
должно быть конкретным, связанным с анализом определенных
фактов, о которых сообщает газета. «Я выдвинул далее тре¬
бование,— пишет Маркс,— чтобы религию критиковали больше
в связи с критикой политического положения, чем политиче¬
ское положение — в связи с религией, ибо это более соответ¬
ствует самой сути газетного дела и уровню читающей публики...
Наконец, я предложил им (берлинским «Свободным».— Т. О.),
что если уж говорить о философии, то пусть они поменьше ще¬
голяют вывеской «атеизма» (чтó напоминает детей, уверяющих
всякого, желающего только их слушать, что они не боятся
буки) и пусть лучше они пропагандируют содержание филосо¬
фии среди народа» 2.
Хотя Маркс ссылается здесь главным образом на специ¬
фику газетного дела, совершенно очевидно, что его расхожде¬
ния со «Свободными» выходят далеко за пределы вопроса
о форме изложения. Младогегельянцы сводили все вопросы
общественной жизни к теологической проблематике, Маркс же,
напротив, подчиняет критику религии и теологии решению на¬
сущных политических вопросов.
Что же ответили «Свободные» на те серьезные критические
замечания, которые были сделаны им Марксом? В письме к
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 117.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 252—253.
Правильно в этой связи указывает М. В. Серебряков: «Опыт упорной,
изнурительной борьбы с цензурой, обер-президентом и министерством
особенно наглядно показал Марксу огромную важность именно полити¬
ческой борьбы. Одновременно он убедился, что берлинские младогегель¬
янцы неспособны быть серьезными и мужественными союзниками в
этой борьбе» (М. В. Серебряков, Из истории борьбы Маркса и Энгельса
против мелкобуржуазных течений в сороковых годах XIX века, «Уче¬
ные записки ЛГУ» № 168, вып. 5, Философия, 1955, стр. 102).
110

Руге, которое мы уже цитировали, Маркс говорит об ответе,
полученном им от Мейена. Последний угрожает Марксу «обви¬
нением в консерватизме». Далее, по словам Маркса, Мейен
утверждал, что «газета не должна проявлять сдержанность,
она обязана действовать самым крайним образом, т. е. должна
спокойно уступить поле сражения полиции и цензуре, вместо
того чтобы удерживать свои позиции в незаметной для публики,
но тем не менее упорной, проникнутой сознанием долга,
борьбе» 1.
В этих словах Маркса — суровое осуждение псевдореволю¬
ционной риторики, которая, будучи бессодержательной, никого
не убеждает, но вместе с тем может вызвать наступление
реакции в условиях, когда прогрессивные силы общества еще
не могут дать ей надлежащего отпора.
То, что младогегельянец Мейен, далекий от действительной
революционной борьбы, безответственно называл «консерватиз¬
мом», на деле было продуманной революционной линией
Маркса, который совершенно справедливо считал, что «для спа¬
сения политического органа можно пожертвовать несколькими
берлинскими вертопрахами». Несмотря на «ужаснейшие цен¬
зурные мучительства», несмотря на «вопли акционеров» газеты
по поводу революционной линии «Rheinische Zeitung», Маркс
продолжал борьбу против реакции: «...я,— писал он,— остаюсь
на посту только потому, что считаю своим долгом, насколько
в моих силах, не дать насилию осуществить свои планы...» 2
Таким образом, уже в самом начале своей деятельности на
посту главного редактора «Rheinische Zeitung» Маркс вступил
в конфликт с берлинскими младогегельянцами, и этот конфликт
был началом его разрыва с ними. Ни Б. Бауэр, лидер «Свобод¬
ных», ни младогегельянец А. Руге, отрицательно относившийся
к поведению этой группки, которая устраивала шумные лите¬
ратурные баталии в берлинских пивных, не поняли действи¬
тельного смысла критических замечаний и требований Маркса
к литературной продукции «Свободных» 3. Тем не менее Маркс
в это время еще не порывает с младогегельянским идеализмом.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 253.
2 Там же.
3 Б. Бауэр писал Марксу по поводу этих критических замечаний:
«Ты должен был, прежде чем отсылать свои письма, продержать их
хотя бы один день в ящике» (MEGA, Abt. 1, Bd. 1, Hlbd. 2, S. 292.
Письмо Б. Бауэра К. Марксу от 13 декабря 1842 г.). А. Руге видел в вы¬
ступлениях Маркса против «Свободных» осуждение одного лишь их по¬
ведения: «Я надеюсь,— писал он Марксу,— что Вы спасете Бауэра от
этой атмосферы» (MEGA, Abt. 1, Bd. 1, Hlbd. 2, S. 289. Письмо A. Руге
K. Марксу от 4 декабря 1842 г.). А. Руге не понимал, что теоретиче¬
ские воззрения «Свободных» и их псевдореволюционная фразеология
имели своим источником философские концепции Б. Бауэра.
111

В ноябре 1842 г. он публикует рецензию на брошюру
О. Группе «Бруно Бауэр и свобода академического преподава¬
ния», решительно защищая лидера младогегельянцев от вздор¬
ных нападок реакционного критика. В письме к А. Руге от
13 марта 1843 г. он высоко оценивает книгу Б. Бауэра «Правое
дело свободы и мое собственное дело», опубликованную
в 1842 г. 1 Лишь в процессе последующего идейного развития,
переходя на позиции диалектического и исторического мате¬
риализма, Маркс (так же как и Энгельс) порывает с младоге¬
гельянским идеализмом и начинает борьбу против этой фило¬
софской теории немецкого буржуазного радикализма. Пока же,
отмежевываясь от «Свободных», Маркс сотрудничает с издате¬
лем-младогегельянцем А. Руге.
Излагая свое понимание конкретного, политического под¬
хода к постановке теоретических вопросов, Маркс заявляет, что
«совершенно общие теоретические рассуждения о государст¬
венном строе подходят скорее для чисто научных печатных
органов, чем для газет. Правильная теория должна быть разъ¬
яснена и развита применительно к конкретным условиям и на
материале существующего положения вещей» 2. Статьи Маркса
в «Rheinische Zeitung» и представляют собой замечательный
образец такого конкретного, основанного на фактах теоре¬
тического анализа политических вопросов. Так, в статье, посвя¬
щенной дебатам Рейнского ландтага о свободе печати, Маркс
подвергает уничтожающей критике представителей княжеского
и дворянского сословий за их страх перед свободой печати,
самодеятельностью народа, демократией. Эти реакционеры тре¬
тировали свободу печати и гражданские права вообще как
источник моральной распущенности. Печать порождает рево¬
люции, утверждал, например, представитель княжеского со¬
словия. «Какая печать? — спрашивает Маркс.— Прогрессивная
или реакционная?» 3
В этой связи Маркс ставит вопрос о правомерности рево¬
люций, показывая, что последние не являются чем-то случай¬
1 «На мой взгляд,— писал Маркс А. Руге,— он никогда еще не пи¬
сал так хорошо» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений,
стр. 257).
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 250.
3 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 42. Отстаивая свободу пе¬
чати, Маркс ссылается на передовые для того времени буржуазно-демо¬
кратические государства, подчеркивая, что о свободе печати можно
судить не только исходя из заключающейся в ней идеи, но и на осно¬
вании ее фактического, исторического существования. Если естество¬
испытатели, говорит Маркс, «стараются с помощью эксперимента вос¬
произвести явление природы в его наиболее чистых условиях» (там же,
стр. 68), то при изучении общественной жизни первостепенное значе¬
ние имеют исторические факты, исторический опыт.
112

ным, а с необходимостью порождаются развитием народного
духа. «Карл I взошел на эшафот благодаря божественному от¬
кровению снизу» 1,— иронически замечает он.
Разоблачая страх крепостников перед политической актив¬
ностью народа, Маркс указывает, далее, на «естественное бес¬
силие половинчатого либерализма», представленного буржу¬
азным городским сословием. Представитель последнего рас¬
сматривает печать как определенный промысел, приложение
капитала и, ратуя за свободу частного предпринимательства,
полагает необходимой и свободу печати. Маркс категорически
возражает против такого подхода к делу: «...разве свободна
та печать, которая опускается до уровня промысла?» 2 Не уди¬
вительно поэтому, что Маркс, как революционный демократ,
горячо присоединяется к «запальчивой, но превосходной речи»
представителя крестьянского сословия, заявившего, что «чело¬
веческий дух должен свободно развиваться сообразно присущим
ему законам и обладать правом сообщать другим то, что им
достигнуто, иначе прозрачный живительный поток превратится
в зловонное болото». Народ, говорит Маркс, должен сражаться
за свободу всеми имеющимися в его распоряжении средствами,
не только копьями, но и топорами 3.
Подвергая критическому разбору дебаты о свободе печати
в Рейнском ландтаге, Маркс ставит важные теоретические во¬
просы: о роли народа («народного духа») в истории, о значении
прессы в общественном развитии, о соотношении идеального
п реального, о движущих силах развития общества, о влиянии
классового (сословного) положения на идеологические концеп¬
ции и т. д.
В октябре — ноябре 1842 г. Маркс опубликовал в
«Rheinische Zeitung» статью, посвященную дебатам Рейнского
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 56.
2 Там же, стр. 76. Вместе с тем Маркс, трезво учитывая неспособ¬
ность буржуазного «городского сословия» на революционную борьбу
за демократию, указывает, что следует отдать предпочтение этому при¬
знанию свободы печати как свободы промысла «перед бессодержатель¬
ными, туманными и расплывчатыми рассуждениями тех немецких ли¬
бералов, которые думают, что, перенося свободу с твердой почвы дей¬
ствительности в звездное небо воображения, они тем самым воздают ей
честь. Этим резонерам воображения, этим сентиментальным энтузиа¬
стам, которые видят профанацию в каждом соприкосновении их идеала
с будничной действительностью, мы, немцы, отчасти обязаны тем, что
свобода до сих пор осталась для нас фантазией и сентиментальным по¬
желанием» (там же, стр. 73).
3 См. там же, стр. 84. Эта первая опубликованная Марксом в «Rhei¬
nische Zeitung» статья произвела большое впечатление на современни¬
ков. Так, А. Руге, например, заявлял, что «это несомненно самое луч¬
шее из всего, что когда-либо писалось на эту тему» (см. MEGA, Abt. 1,
Bd. 1, Hlbd. 2, S. 276).
5  Т. И. Ойзерман
113

ландтага по поводу проекта закона о краже леса, квалифици¬
рующего сбор валежника крестьянами как хищение собствен¬
ности лесовладельцев. Маркс высмеивает ссылки защитников
законопроекта на «обычные права» помещиков, называя их
«обычным бесправием», беззаконием, произволом. Отстаивая
интересы крестьянских масс, Маркс говорит об «обычном
праве» бедняков, которое, как полагает он, вытекает из их со¬
циального положения, т. е. имеет объективную основу, и с ней
обязано считаться всякое законодательство: «Мы требуем для
бедноты обычного права, и притом не такого обычного права,
которое ограничено данной местностью, а такого, которое при¬
суще бедноте во всех странах. Мы идем еще дальше и утвер¬
ждаем, что обычное право по своей природе может быть только
правом этой самой низшей, обездоленной, неорганизованной
массы» 1. В этой связи Маркс ставит такие философские и со¬
циологические проблемы: объективная основа законодательства
и развития общества вообще, противоположность бедноты и
богатства, отношение государства к частной собственности
и частным интересам, форма и содержание, природа феода¬
лизма и т. д.
В следующей статье «Оправдание мозельского корреспон¬
дента» Маркс встает на защиту одного из корреспондентов
«Rheinische Zeitung», описывавшего в своих сообщениях тяже¬
лое экономическое положение мозельских крестьян-виноделов.
Эти сообщения вызвали весьма бурную реакцию обер-
президента Рейнской провинции фон Шапера и послужили од¬
ним из оснований для последующего запрещения газеты.
Маркс в своей статье отвергает утверждение фон Шапера,
что крестьяне сами виновны в постигающих их бедствиях, и
заявляет, что тяжелое положение мозельского крестьянства
объективно обусловлено существующими в Пруссии социаль¬
ными порядками. Частный вопрос о положении мозельских
крестьян-виноделов служит Марксу поводом для постановки
общего социологического вопроса об объективной природе со¬
циальных отношений.
Энгельс впоследствии писал, что вопрос о положении мо¬
зельских крестьян-виноделов, так же как дебаты по поводу за¬
конопроекта о краже леса, побудил Маркса вплотную заняться
исследованием экономической основы общественной жизни, что
в конечном счете привело к открытию материалистического
понимания истории и научного социализма 2.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 125.
2 15 апреля 1895 г. Энгельс писал Р. Фишеру, что он «постоянно
слышал от Маркса, что именно изучение закона о краже дров и иссле¬
дование положения мозельских крестьян побудило его перейти от чи¬
114

Не останавливаясь пока на других статьях Маркса, опуб¬
ликованных в «Рейнской газете», мы можем с полным основа¬
нием сделать вывод, что Маркс не только подверг критике мла¬
догегельянский спекулятивно-идеалистический подход к поста¬
новке конкретных политических вопросов, но и на деле показал,
как надо ставить эти вопросы в интересах общественного
прогресса, по-революционному.
Одной из основных особенностей всех статей Маркса яв¬
ляется прямая, открытая, воинствующая партийность. «Без
партий нет развития, без размежевания нет прогресса» 1. Раз¬
межевание с буржуазным либерализмом, революционно-демо¬
кратическая защита интересов угнетенных и эксплуатируемых
составляют основное политическое содержание статей Маркса
в «Rheinische Zeitung». Следует, однако, иметь в виду, что, по¬
скольку Маркс в это время остается еще на позициях идеа¬
лизма, принцип партийности формулируется им как точка
зрения разума и всеобщего интереса, противостоящая неразу¬
мию и своекорыстию господствующего эксплуататорского
меньшинства. Впрочем, такая постановка вопроса не лишена
рационального зерна, поскольку партийность революционного
класса действительно выражает интересы развития общества
и в этом смысле является подлинно разумной политической
позицией.
Революционные выступления «Rheinische Zeitung», есте¬
ственно, приводили к постоянным столкновениям с цензурой
и властями. Над газетой была установлена двойная цензура,
на место сравнительно либерального цензора был поставлен
ревностный проводник реакционной политики прусского пра¬
вительства. И все же, несмотря на двойную цензуру и по¬
стоянные угрозы запрещения, «Rheinische Zeitung» благодаря
руководству Маркса удавалось по-прежнему ставить на
стой политики к экономическим отношениям и, таким образом, к со¬
циализму» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXIX, стр. 409).
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 113. Вопрос о партийности
встал особо остро после того, как Фрейлиграт (впоследствии некото¬
рое время бывший соратником Маркса и Энгельса) в одном из своих
стихотворений объявил беспартийность атрибутом поэтического воззре¬
ния на мир:
Поэт на башне более высокой,
Чем вышка партии, стоит.
«Rheinische Zeitung» поместила в качестве ответа Фрейлиграту в
феврале 1842 г. стихотворение Г. Гервега, решительно провозглашавшее
идею партийности литературы:
Partei! Partei! Wer sollte sie nicht nehmen,
Die doch die Mutter aller Siege war.
Wie mag ein Dichter solch ein Wort verfehmen,
5*	Ein	Wort,	das	alles	Herrliche	gebar.
115

обсуждение коренные политические вопросы, пропагандиро¬
вать — конечно, в завуалированной форме — необходимость ре¬
волюционного разрешения насущных социальных проблем.
«Будь еще десяток газет, обладавших мужеством «Rheinische
Zeitung».., и цензура в Германии стала бы невозможной уже
в 1843 году» 1,— писал впоследствии Энгельс.
Наконец, в январе 1843 г. прусский совет министров принял
решение прекратить выход «Rheinische Zeitung» с 1 апреля
этого же года. Надеясь облегчить положение газеты, Маркс
вышел из состава редакции, опубликовав 17 марта соответ¬
ствующее заявление, в котором указывалось, что отказ от поста
главного редактора обусловлен «существующими цензурными
условиями» 2. В Берлине реакционные круги с удовлетворением
отметили уход Маркса из газеты, поскольку, как говорили та¬
мошние правительственные деятели, «ультрадемократические
взгляды Маркса совершенно несовместимы с основными прин¬
ципами прусского государства» 3. Место главного редактора за¬
нял весьма умеренный, посредственный Д. Оппенхейм. Но и это
уже не помогло газете. 31 марта 1843 г. вышел ее последний
номер 4.
В письме к Руге Маркс отмечает, что запрещение «Rheini¬
sche Zeitung» свидетельствует об определенном прогрессе по¬
литического сознания. А это в свою очередь говорит о том, что
«Rheinische Zeitung» сделала свое дело.
Вместе с тем Маркс указывает, что дальнейшая плодотвор¬
ная публицистическая деятельность в Германии для него лично
представляется невозможной: «...я стал задыхаться в этой ат¬
мосфере. Противно быть под ярмом — даже во имя свободы;
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 19, Госполитиздат, М., 1961,
стр. 105—106.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 218. По этому поводу
Г. Гервег писал: «Теперь мерзавцы убили и «Рейнскую газету»...
Маркс, редактор, всем пожертвовавший газете и, судя по его сегодняш¬
нему письму, готовый шумно закончить эту историю, очутился в мучи¬
тельном состоянии. Он пишет мне, что не может больше оставаться
в Германии, так как деятельность его в Пруссии стала невозможна»
(цит. по статье М. В. Серебряков, Из истории борьбы Маркеа и Энгельса
против мелкобуржуазных течений в сороковых годах XIX века, «Уче¬
ные записки ЛГУ» № 168, вып. 5, Философия, 1955, стр. 103).
3 См. Ф. Меринг, Карл Маркс. История его жизни, Госполитиздат,
М., 1957, стр. 77—78.
4 «Rheinische Zeitung» была запрещена специальным министерским
рескриптом как якобы не имеющая установленного разрешения на вы¬
ход, как будто «в Пруссии, где ни одна собака не может жить без
своего полицейского номерка, «Rheinische Zeitung» могла бы выходить
хотя бы один день, не выполнив официальных обязательных правил»
(письмо К. Маркса А. Руге от 25 января 1843 г., К. Маркс и Ф. Энгельс,
Из ранних произведений, стр. 254).
116

противно действовать булавочными уколами, вместо того что¬
бы драться дубинами. Мне надоели лицемерие, глупость, гру¬
бый произвол, мне надоело приспособляться, изворачиваться,
считаться с каждой мелочной придиркой... В Германии я не
могу больше ничего предпринять» 1. Маркс ставит перед Руге
вопрос о необходимости заграничного немецкого издания, в ко¬
тором можно было бы, не опасаясь цензурных рогаток, срав¬
нительно свободно развивать и пропагандировать революцион¬
ные воззрения. Таким заграничным немецким изданием стал,
как известно, журнал «Deutsch-Französische Jahrbücher», под¬
готовленный Марксом совместно с Руге.
Итак, в «Rheinische Zeitung» Маркс, отстаивая интересы
широких трудящихся масс и формулируя политическую про¬
грамму революционной демократии, теоретически разрабаты¬
вает важнейшие философские и социологические проблемы.
Некоторая фрагментарность в постановке этих вопросов, неиз¬
бежная в силу того, что не они непосредственно составляют
тему той или иной статьи, исчезает, как только мы начинаем
рассматривать все эти статьи и трактуемые в них проблемы
как единое целое.
2
Революционно-демократическое понимание места
и роли философии в общественной жизни.
Философия и религия.
Отношение к Л. Фейербаху.
Критика реакционного романтизма
Работа в газете не является, с точки зрения Маркса, пере¬
ходом из сферы философии в область чуждых ей преходящих
интересов. Напротив, начиная «принимать участие в газетах»,
философия сама преобразуется, изменяя вместе с тем и харак¬
тер печати, которая благодаря этому становится подлинно со¬
держательной, разумной, способной видеть пути и средства
рационального преобразования человеческой жизни. Это изме¬
нение характера философии и печати вполне соответствует
закономерному развитию человеческого духа; оно представляет
собой реализацию той необходимости, о которой Маркс гово¬
рил еще в докторской диссертации.
Итак, мир становится философским, а философия — мир¬
ской. Это значит, что люди все более проникаются интересами
разума, самосознания, в то время как философия, освобождаясь
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 255.
117

от спекулятивного пренебрежения к конкретной действительно¬
сти, наполняется реальным, в первую очередь политическим,
содержанием. Выход философии на широкую общественную
арену служит показателем того, что на повестке дня стоят та¬
кие важные вопросы, от решения которых не могут устранить¬
ся даже противники общественного прогресса и философии.
«Философия,— говорит Маркс,— вступает в мир при криках ее
врагов; но и враги философии внутренне заражаются ею, и они
выдают это своим диким воплем о помощи против пожара идей.
Этот крик ее врагов имеет для философии такое же значение,
какое имеет первый крик ребенка для тревожно прислушиваю¬
щейся матери; это первый крик ее идей, которые, разорвавши
установленную иероглифическую оболочку системы, появляют¬
ся на свет как граждане мира» 1.
Католическая «Kölnische Zeitung» в одной из своих передо¬
виц обвинила «Rheinische Zeitung» в том, что она вопреки сло¬
жившейся традиции обсуждает на своих страницах не одни
лишь события дня, но и важнейшие вопросы философии и ре¬
лигии, причем обсуждает эти вопросы с позиций, которые, ко¬
нечно, никак не устраивают клерикалов. Маркс в ответной
статье «Передовица в № 179 «Kölnische Zeitung»» разоблачает
скрытый смысл этих обвинений: проповедь ухода в сторону от
больших, актуальных вопросов общественно-политической жиз¬
ни. В противовес критикам из ультрамонтанского лагеря Маркс
разъясняет, что философия не витает вне мира, подобно тому
как мозг не находится вне человека, хотя он и не лежит в же¬
лудке. Всякая истинная философия представляет собой живую
душу культуры, духовную квинтэссенцию своего времени.
Именно поэтому с необходимостью наступает такое время, ко¬
гда философия не только внутренне (по своему содержанию),
но и внешне вступает во взаимодействие с окружающей дей¬
ствительностью, с миром, который ее породил и который она
призвана изменить, сделать разумным. Правда, немецкая фи¬
лософия, да и философия вообще склонна к тому, чтобы замы¬
каться в рамках создаваемых ею систем, предаваться бесстраст¬
ному самосозерцанию, противопоставлять себя эмпирической
действительности как чему-то не заслуживающему внимания
философии. «Философия, сообразно своему характеру,— говорит
Маркс,— никогда не делала первого шага к тому, чтобы сме¬
нить аскетическое священническое одеяние на легкую модную
одежду газет» 2. И тем не менее отрешенность философии от
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 106.
2 Там же, стр. 105. Здесь Маркс, не называя Гегеля, по-видимому,
полемизирует с ним. Гегель характеризовал философию как невозму¬
тимое спекулятивное постижение действительности, проводя эту точку
118

общественно-политической борьбы, ее повсеместно провозгла¬
шаемая беспартийность — не более чем видимость. В действи¬
тельности «философы не вырастают как грибы из земли, они —
продукт своего времени, своего народа, самые тонкие, драго¬
ценные и невидимые соки которого концентрируются в фило¬
софских идеях. Тот же самый дух, который строит железные
дороги руками рабочих, строит философские системы в мозгу
философов» 1.
Рассматривая философию как высшее проявление человече¬
ского духа, Маркс стремится раскрыть ее принципиальное
единство со всеми другими формами производительной деятель¬
ности людей. Сравнение деятельности философов с работой про¬
летариев представляет поэтому особенный интерес, так как оно
иллюстрирует демократические воззрения Маркса на роль фи¬
лософии.
В чем же проявляется влияние философии на общественную
жизнь? Отвечая на этот вопрос, Маркс прежде всего указывает
на роль философии в развитии политической теории, а через
нее — и общественно-политических форм. Философия, заявляет
Маркс, на всем протяжении своего существования занималась
секуляризацией человеческого сознания, освобождением послед¬
него от религии. Так, Бэкон Веруламский освободил физику от
теологии, и благодаря этому она стала давать плоды. То же
сделала философия и в отношении политических воззрений, в
особенности воззрений на государство, доказав, что государ¬
ство и все другие социальные учреждения — дело рук челове¬
ческих и, следовательно, могут и должны изменяться соответ¬
ственно человеческим потребностям и требованиям развиваю¬
щегося разума. Благодаря философии центр тяжести государства
стали искать в нем самом, и «уже Макиавелли, Кампа¬
нелла, а впоследствии Гоббс, Спиноза, Гуго Гроций, вплоть до
Руссо, Фихте, Гегеля, стали рассматривать государство чело¬
веческими глазами и выводить его естественные законы из
разума и опыта, а не из теологии» 2. В этом отношении фило¬
софия нового времени, по словам Маркса, продолжает работу,
начатую Гераклитом и Аристотелем. Следовательно, борьба
против теологического мировоззрения и связанной с ним поли¬
тической практики составляет главное содержание истории
философии, основной смысл философии, как таковой.
зрения в своем изложении истории философии. Так, древнегреческие
философы изображаются им как «монахи, отрекающиеся от мирских
благ» (Гегель, Соч., т. XI, Соцэкгиз, М.—Л., 1935, стр. 213).
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 105.
2 Там же, стр. 111.
119

Итак, философия, по мнению Маркса, не только определяет
духовный облик человечества; конкретные формы отношений
между людьми, учреждения и законодательство также имеют
своим основанием определенные философские концепции. Так,
«французский кодекс Наполеона берет свое начало не от вет¬
хого завета, а от идей Вольтера, Руссо, Кондорсе, Мирабо,
Монтескьё и от французской революции» 1. Таким образом,
философия вопреки представлениям «Kölnische Zeitung» от¬
нюдь не является эзотерическим учением узкой группки лю¬
дей, мудрецов, которым чужда мирская жизнь: это вырастаю¬
щая из самой действительности, из развития внутренне прису¬
щего ей духовного содержания могущественная идеальная
сила, направляющая разумную, целесообразную деятельность
народов в сфере созидания и прогресса.
Всемирно-историческая миссия философии — сделать мир
философским, т. е. разумным, и тем самым упразднить фило¬
софию как разум, извне противостоящий действительности,—
осуществляется в борьбе с религией, в которой фантастически,
т. е. неразумно, отражаются извращенные человеческие отно¬
шения. Развивая идеи, впервые высказанные в докторской дис¬
сертации, Маркс доказывает, что философия всегда и везде,
независимо от своего конкретного содержания, враждебна ре¬
лигии. Философия обращается к человеческому разуму, рели¬
гия — к чувству. Философия ничего не обещает, кроме истины,
не требует веры в свои выводы, а настаивает на их проверке.
Религия, напротив, обещает небо и весь мир, требует слепой
веры в свои проповеди, проклинает, пугает. В то время как фи¬
лософия стремится постигнуть всеобщее, религия выдвигает на
первый план то, что отличает ее от другой религии, и это свое
отличие, т. е. свое особое содержание, объявляет единственно
истинным. Поэтому религия враждебна не той или иной фило¬
софской системе, а философии вообще. Религия, говорит Маркс,
«полемизирует не против определенной системы философии, но
вообще против философии всех определенных систем» 2.
Итак, Маркс считает сущностью любой религии то догма¬
тическое содержание, которое отличает ее от всякой другой ре¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 112.
2 Там же, стр. 106. Маркс отвергает «теологический рационализм»,
выдвигающий представление об общем духе религии и, в частности,
о «христианском духе», объединяющем различные христианские веро¬
учения. «Отделять общий дух религии от действительно существующей
религии — величайшая иррелигиозность, высокомерие мирского разума.
Это отделение религии от ее догматов и установлений равносильно
утверждению, что в государстве должен господствовать общий дух
права, независимо от определенных законов и от положительных пра¬
вовых установлений» (там же, стр. 110).
120

лигии. Он не видит еще, что общее всем религиям представле¬
ние о трансцендентной, сверхъестественной, духовной первопри¬
чине мира является, по сути дела, исходным утверждением
идеалистической философии, принципы которой кажутся ему
все еще истинными и даже противоречащими религии. В этом
состоит основной недостаток его тогдашней критики религии,
недостаток, которого нет у Фейербаха, поскольку Фейербах ма¬
териалист, что позволяет ему вскрыть не только специфические
черты христианства, но и то общее, что присуще христианству,
магометанству, иудаизму и другим религиям. Эта общая всем
религиям, а также идеалистической философии сущность мо¬
жет быть раскрыта лишь с позиций материализма.
Маркс, будучи еще идеалистом, но в то же время атеистом
(противоречие между основными посылками идеализма и ате¬
изма еще не осознается им), относит к противникам религии
не только Эпикура, но также Сократа и Аристотеля. Хотя при
этом упускается из виду идейное родство идеалистической фи¬
лософии с религиозным миропониманием, Маркс правильно
указывает на то, что философия, во всяком случае по форме,
всегда отличается от религии, так как она аргументирует, до¬
казывает, в то время как религия ссылается на догматы, отвер¬
гая обсуждение, анализ того, что она утверждает, и заранее
исключая правомерность какой-либо иной точки прения. Имен¬
но поэтому, отмечает Маркс, даже те философы, которые сво¬
ими учениями оправдывали и обосновывали религию, сплошь
и рядом обвинялись в безбожии, так как аргументация вносит
в религию точку зрения разума, т. е. то, что противоречит ре¬
лигии. И Маркс подчеркивает, что «все без исключения фило¬
софские учения прошлого обвинялись, каждое в свое время,
теологами в отступничестве от христианской религии, причем
этой участи не избегли даже благочестивый Мальбранш и
выступивший как вдохновленный свыше Якоб Бёме...» 1 Лейб¬
ница брауншвейгские крестьяне считали ни во что не верую¬
щим, а английский философ Кларк прямо обвинял его в ате¬
изме. Не удивительно поэтому, говорит Маркс, что с точки зре¬
ния протестантских теологов религия принципиально не может
быть согласована с разумом, из чего следует, что никакая фи¬
лософия не в силах помочь религии, напротив, она ей враж¬
дебна.
Эти высказывания Маркса содержат в себе весьма важную
мысль об иррациональности религиозной веры, которая не
может быть примирена с разумом вопреки неотомистской дог¬
ме о «гармонии» веры и разума.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 100.
121

Противопоставляя философию и религию как разум и не¬
разумие, Маркс приходит к выводу, что периоды расцвета в
истории человечества связаны с выдающимися достижениями
философии; религия же не породила ни одной великой истори¬
ческой эпохи. «Высочайший внутренний расцвет Греции,— пи¬
шет Маркс,— совпадает с эпохой Перикла, высочайший внеш¬
ний расцвет — с эпохой Александра. В эпоху Перикла софисты,
Сократ, которого можно назвать олицетворением философии,
искусство и риторика вытеснили религию. Эпоха Александра
была эпохой Аристотеля, который отверг и вечность «индиви¬
дуального» духа и бога позитивных религий. Тем более это
верно по отношению к Риму! Читайте Цицерона! Философские
учения Эпикура, стоиков или скептиков были религиями об¬
разованных римлян в тот именно период, когда Рим достиг вер¬
шины своего развития» 1. Но если с достижениями философии
и падением влияния религии связаны, по мысли Маркса, эпо¬
хи расцвета общественной жизни, то отсюда, в частности, вы¬
текает, что кризис античного общества никоим образом не мог
быть вызван упадком религии древних греков и римлян. «Не
гибель древних религий повлекла за собой гибель древних го¬
сударств,— говорит Маркс,— а, наоборот, гибель древних госу¬
дарств повлекла за собой гибель древних религий» 2. В этом
утверждении Маркса намечается выход за пределы идеалисти¬
ческого понимания истории: религия рассматривается не как
причина, а как следствие определенных социальных процессов.
В свете этой марксовой оценки исторической роли религии
древнего мира выявляется его отношение к Фейербаху, который,
как отмечает Энгельс в работе «Людвиг Фейербах и конец
классической немецкой философии», считал переход от одной
религии к другой причиной социальных преобразований 3.
Фейербах, исходя из антропологического принципа, пра¬
вильно указывал, что в религии отражается в фантастической
форме человеческая жизнь, переживания, чувства, надежды
людей. «Место рождения бога,— писал он,— исключительно в
человеческих страданиях» 4. Отсюда Фейербах делал, однако,
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 98—99.
2 Там же, стр. 99.
3 «Периоды человечества,— писал Фейербах,— отличаются один от
другого лишь переменами в религии. Только тогда историческое дви¬
жение затрагивает самое основное, когда оно захватывает человеческое
сердце. Сердце не есть форма религии, в таком случае она должна
была бы находиться также в сердце; сердце — сущность религии»
(Л. Фейербах, Избранные философские произведения в двух томах, т. I,
Госполитиздат, М., 1955, стр. 108).
4 Л. Фейербах, Избранные философские произведения в двух то¬
мах, т. I, стр. 179.
122

неправильный вывод, что религия представляет собой опреде¬
ляющую силу истории человечества.
Маркс согласен с Фейербахом в том, что в религии отра¬
жается многообразное земное содержание. Но Маркс (и здесь
он расходится с Фейербахом) считает, что это объективное со¬
держание не есть просто человеческое, антропологическое,
естественное; оно — извращенная социальная реальность, ко¬
торая не создана религией и не может быть ею устранена.
Сама же по себе религия, писал Маркс А. Руге в конце 1842 г.,
«лишена содержания, ее истоки находятся не на небе, а на зем¬
ле, и с уничтожением той извращенной реальности, теорией
которой она является, она гибнет сама собой» 1. Религия, сле¬
довательно, не может быть определяющей силой в истории че¬
ловечества; она вообще не является отражением всего много¬
образия жизни людей.
Фейербах не мог объяснить исторически преходящего ха¬
рактера религии, так как он не понимал, что она отражает
«извращенную реальность». Поэтому он говорил о необходимо¬
сти замены религиозных предрассудков истинной, философской
религией — религией без бога! «Если философия должна заме¬
нить религию, то философия, оставаясь философией, должна
стать религией» 2. Само собой разумеется, что Маркс категори¬
чески отвергает такую постановку вопроса, свидетельствующую
о непоследовательности атеизма Фейербаха. Понятие «извра¬
щенной реальности» полно глубокого смысла, который, однако,
еще не мог быть раскрыт Марксом в 1842 г.; здесь в зародыше
содержится постановка вопроса об антагонистических общест¬
венных отношениях, порождающих религиозное сознание 3.
Правда, понятие «извращенной реальности», взятое само по
себе, вне связи с историческим материализмом, который не был
еще создан Марксом и Энгельсом, не является вполне правиль¬
ным. Исторический материализм рассматривает все обществен¬
но-экономические формации как закономерные ступени естест¬
венноисторического процесса развития общества. Рабовладель¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 252.
2 Л. Фейербах, Избранные философские произведения в двух то¬
мах, т. I, стр. 110.
3 «В то время как другие младогегельянцы,— указывает К. Бек¬
кер,— переходят от критики абстрактного понятия сознания, свойст¬
венного идеалистической философии, лишь к критике конкретных ре¬
лигиозной и политической форм сознания, Маркс пытается поставить
проблему более принципиально» (K. Bekker, Marx’ philosophische
Entwicklung, sein Verhältnis zu Hegel, S. 14). Это выражается прежде
всего в том, что Маркс переходит от критики сознания (спекулятив¬
ного, религиозного, политического) к критике лежащей в его основе
«извращенной реальности».
123

ческий, феодальный, капиталистический способы производства
в ходе всемирной истории были необходимыми, прогрессив¬
ными, а отнюдь не извращенными формами общественных от¬
ношений. В этом смысле понятие «извращенной реальности»
несет на себе печать антропологизма, поскольку здесь имеется
в виду реальность, противоречащая природе человека вообще,
т. е. безотносительно к общественным отношениям.
Судя по письму Маркса к Руге от 20 марта 1842 г., можно
сказать, что Маркс, принимая фейербаховское положение о
реальном, земном содержании религии, полагает вместе с тем,
что это не человеческое, а враждебное человеку содержание.
В этом письме Маркс говорит, что в Пруссии «низведение лю¬
дей до уровня животных стало правительственной верой и пра¬
вительственным принципом. Но это не противоречит религиоз¬
ности, так как обоготворение животных — это, пожалуй, наи¬
более последовательная форма религии, и скоро, быть может,
придется говорить уже не о религиозной антропологии, а о ре¬
лигиозной зоологии» 1. Из этих слов видно, что фейербаховское
отрицание божественности религии с целью доказательства ее
человечности не вполне удовлетворяло Маркса еще в одном от¬
ношении. В отличие от Фейербаха Маркс не видел в религии
никакого нравственного ядра. Ясно также и то, что, подчерки¬
вая враждебное человеку объективное содержание религии,
Маркс стремится диалектически истолковать антропологизм
Фейербаха, и в частности учение этого мыслителя о религиоз¬
ном отчуждении.
Связывая критику религии с разоблачением извращенной
социальной реальности, Маркс, конечно, имеет в виду прежде
всего прусское государство и монархию вообще. В том же пись¬
ме к Руге Маркс отмечает, что «трансцендентное государство
не может обойтись без положительной религии...» 2 Это значит,
что именно в силу своей враждебности человеку реакционный
государственный строй нуждается в религиозном облачении.
Таким образом, Маркс уже в начале 1842 г. рассматривает су¬
ществующее государство как «трансцендентное», т. е. как от¬
чуждение человеческой сущности, причем религия, с точки зре¬
ния Маркса, является вторичным, отраженным выражением
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 243. Как
раз в это время, когда было написано цитируемое выше письмо, Маркс
изучал, в частности, следующие исследования, имеющие отношение к
рассматриваемым в письме вопросам: Барбейрак, Трактат о морали от¬
цов церкви; Мейнерс, Всеобщая критическая история религий; Деброс,
О культуре фетишей; Бёттигер, Идеи художественной мифологии;
Румор, Итальянские исследования; Грунд, Живопись греков (см.
MEGA, Abt. 1, Bd. 1, Hlbd. 2, S. 114-118).
2 Там же, стр. 243.
124

этого социально-политического отчуждения. Отсюда ясно, по¬
чему Маркс на первый план выдвигает задачу критики сущест¬
вующего государства, которое понимается им в это время не
как политическая надстройка над экономическим базисом, а
как организация жизни общества вообще. Понятно поэтому,
почему в письме к Руге от 5 марта 1842 г. Маркс ставит зада¬
чу революционной критики столь популярной среди либералов
идеи конституционной монархии. Сообщая Руге о подготовке
статьи, посвященной критике гегелевского естественного пра¬
ва, Маркс говорит, что основное в ней — «борьба с конститу¬
ционной монархией, с этим ублюдком, который от начала до
конца сам себе противоречит и сам себя уничтожает» 1. Маркс,
как свидетельствуют его статьи в «Rheinische Zeitung», не ог¬
раничился критикой идеи конституционной монархии: он под¬
верг революционной критике государство, представляющее,
употребляя его тогдашнюю терминологию, частные интересы,
т. е. фактически политическую надстройку классово антагони¬
стического общества.
В уже цитировавшемся выше письме к А. Руге от 20 марта
1842 г. Маркс, говоря о подготовленном им трактате о рели¬
гиозном искусстве (приложением к которому должна была быть
критика реакционного романтизма), сообщает о своих расхож¬
дениях с Фейербахом в понимании религии. «В самом трак¬
тате я неизбежно должен был говорить об общей сущности ре¬
лигии; при этом я вступаю некоторым образом в коллизию с
Фейербахом,— коллизию, касающуюся не принципа, а его по¬
нимания. Во всяком случае религия от этого не выигрывает» 2.
В этом высказывании Маркса обращает на себя внимание
мысль об общей сущности религии, наличия которой Маркс
раньше не признавал. Эта мысль (и соответственно коллизия
с Фейербахом) связана, по-видимому, с вопросом об отчужде¬
нии, которое Маркс в отличие от своего выдающегося предше¬
ственника рассматривал не столько как в основе своей религи¬
озное, сколько как общественно-политическое. Во всяком слу¬
чае последующие работы Маркса, и в особенности его критика
религии, вполне подтверждают такой вывод.
Итак, уже в начале 1842 г. Маркс считал недостатком фей¬
ербаховской критики религии то, что она не была непосредст¬
венно связана с критикой политики, с разоблачением «христи¬
анского государства». Уже в это время Маркс не ограничи¬
вается разоблачением «естественного» (антропологического)
содержания религии. По Марксу, необходимо, во-первых,
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 241.
2 Там же, стр. 244.
125

вскрыть политическую роль христианства и, во-вторых, наряду
с критикой религии подвергнуть атакам реакционные общест¬
венно-политические отношения и учреждения.
Было бы, однако, ошибкой преувеличивать расхождения
между Марксом п Фейербахом, лишь наметившиеся в 1842 г.
Фейербаховская «Сущность христианства», вышедшая в свет
в 1841 г., произвела на Маркса, как впоследствии отметил Эн¬
гельс, потрясающее впечатление: «...все мы,— писал Энгельс,—
стали сразу фейербахианцами» 1. О прямом влиянии Фейербаха
на Маркса в 1841—1842 гг. свидетельствует небольшая статья
«Лютер как третейский судья между Штраусом и Фейерба¬
хом» — этот, по существу, первый отклик Маркса на фейерба¬
ховскую «Сущность христианства». В этой статье Маркс встает
на сторону Фейербаха в полемике, завязавшейся между Фейер¬
бахом и Д. Штраусом по вопросу о понятии чуда 2. В отличие
от своих товарищей-младогегельянцев, которые стремились
примирить противоположные воззрения этих мыслителей,
Маркс подчеркивает, что Штраус остается на позициях спеку¬
лятивной теологии, в то время как враждебный всякой теоло¬
гии Фейербах видит вещи «такими, каковы они на самом
деле» 3. Штраус, по мнению Маркса, «предполагает, что за чудом
стоит еще особая духовная сила, отличная от желания (как буд¬
то желание не есть эта самая, предполагаемая им сила духа или
человека; как будто, например, желание быть свободным не яв¬
ляется первым актом свободы)»; Фейербах же «без всяких оби¬
няков говорит: чудо есть реализация естественного, т. е. челове¬
ческого, желания сверхъестественным способом...» 4 И Маркс
остроумно показывает, что Фейербах в критической, атеисти¬
ческой форме выражает то понимание чуда, которое М. Лютер
выразил в некритической, религиозной форме. Лютер, для ко¬
торого религия была «непосредственной истиной», утверждал,
что бог может сделать живым то, что было мертвым, и вызвать
к жизни то, что не существовало, для него нет ничего невоз¬
1 К. Маркс и  Ф. Энгельс, Соч., т. 21, Госполптиздат, М., 1961,
стр. 281.
2 В 1840—1841 гг. Д. Штраус опубликовал двухтомное «Христиан¬
ское вероучение в его историческом развитии и в борьбе с современной
наукой», в котором он, в частности, подверг критике антропологиче¬
ское истолкование евангельских легенд, данное Фейербахом. Точка зре¬
ния, которую Штраус противопоставлял атеизму Фейербаха, сводилась
в конечном итоге к утверждению, что евангельские чудеса являются
мифологическим повествованием о некоторых действительно имевших
место событиях, отразившихся в народном, мифологизирующем созна¬
нии как сверхъестественные.
3 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 28.
4 Там же.
126

можного; что не можем сделать мы, то может сделать он; чего
у нас нет, то есть у него. Но именно это и имеет в виду Фейер¬
бах в своем антропологическом истолковании провидения, все¬
могущества, творения, чуда, веры, которое дано им в «Сущно¬
сти христианства». Следовательно, сама религия в лице Лю¬
тера свидетельствует в пользу атеизма Фейербаха. Нужны ли
еще другие доказательства его правоты?
Маркс саркастически замечает, что не верующие, не тео¬
логи, а антихристианин Фейербах вскрыл сущность христиан¬
ства в ее подлинном, неприкрытом виде. В этой связи Маркс
говорит об исторической роли Фейербаха, рассматривая учение
этого мыслителя как необходимую ступень на пути к научно¬
му мировоззрению. Статья заканчивается следующими заме¬
чательными словами: «А вам, спекулятивные теологи и фило¬
софы, я советую: освободитесь от понятий и предрассудков
прежней спекулятивной философии, если желаете дойти до ве¬
щей, какими они существуют в действительности, т. е. до истин¬
ны. И нет для вас иного пути к истине и свободе, как только
через огненный поток *. Фейербах — это чистилище нашего
времени» 1.
Этот призыв, обращенный в значительной мере к младоге¬
гельянцам, свидетельствует о том, что Маркс, по-видимому,
под влиянием Фейербаха, начинает уже отходить от младоге¬
гельянского движения, считая, что оно не свободно от понятий
и предрассудков спекулятивной философии и поэтому не ви¬
дит вещи такими, каковы они на самом деле.
Именно в учении Фейербаха видит Маркс действительно
новую, более высокую ступень философского развития. Но и
эта ступень должна быть превзойдена. В каком направлении
считал Маркс тогда, в начале 1842 г., необходимым двигаться
дальше Фейербаха? Очевидно, как это вытекает из предшест¬
вующего изложения, в направлении все более глубокой и осно¬
вательной критики «извращенной реальности», социальной дей¬
ствительности классово антагонистического общества.
Естественно, возникает вопрос: почему «Сущность христи¬
анства» произвела на Маркса столь значительное впечатле¬
ние; ведь тогда, в 1841—1842 гг., он стоял на позициях идеа¬
лизма и, следовательно, не мог воспринять (и положительно
оценить) материализм Фейербаха? Ответ на этот вопрос может
быть лишь один: в 1841—1842 гг. Маркс (так же как и Эн¬
гельс, судя по его критике иррационализма Шеллинга) видел
в «Сущности христианства» Фейербаха не проповедь и обосно¬
* Игра слов: «Feuerbach» — «огненный поток».— Ред.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 29.
127

вание материализма, а борьбу против спекулятивного обосно¬
вания религии, против спекулятивной теологии, религии и фео¬
дально-романтической идеологии вообще. Если реакционные
романтики отвергали спекулятивную теологию с целью сохра¬
нить и укрепить «целостное» (свободное от подтачивающих
его размышлений) религиозное чувство, то Фейербах отбрасы¬
вал идеалистическую спекуляцию как попытку укрепить
религиозное чувство с помощью разума. Именно эта антиро¬
мантическая (а также антиспекулятивная) направленность
«Сущности христианства» и привлекла, во всяком случае на
первых порах, внимание Маркса и Энгельса, которые стали
союзниками материалиста Фейербаха еще до того, как сами
стали материалистами 1.
С этой точки зрения следует рассматривать статью Маркса
«Философский манифест исторической школы права», напи¬
санную им летом 1842 г. и опубликованную (правда, не пол¬
ностью, вследствие цензурных купюр) в «Rheinische Zeitung».
В этой статье Маркс подвергает критике родоначальника так
называемой исторической школы права, гёттингенского про¬
фессора Г. Гуго, автора «Учебника естественного права, как
философии позитивного права, в особенности — частного
права».
Г. Гуго, как и его продолжатели (Ф. Савиньи, К. Галлер,
Ф. Шталь, Г. Лео), пытался применить для апологии феодаль¬
ных отношений «исторический» метод, согласно которому лишь
вековая традиция, длительность существования, привычность
образуют реальное основание тех или иных социальных учреж¬
дений и отношений. «Все, что существует,— замечает Маркс,—
признается им в качестве авторитета...» 2 Это значит, что ста¬
рое, отживающее рассматривается как естественное, историче¬
ски обоснованное, в то время как новое объявляется чем-то
противоречащим истории, неестественным, проистекающим из
1 Даже в октябре 1843 г., т. е. в период, когда Маркс стоял уже
у порога диалектического и исторического материализма, он в своем
известном письме Фейербаху подчеркивал именно эту противополож¬
ность Фейербаха романтизму, в частности, учению позднего Шеллинга.
Обращаясь к Фейербаху с просьбой написать статью против Шеллинга,
Маркс говорит: «Вы как раз самый подходящий человек для этого, так
как Вы — прямая противоположность Шеллингу» (К. Маркс и Ф. Эн¬
гельс, Из ранних произведений, стр. 258). Как видно из этого письма,
Маркс еще не считает противоположность между воззрениями Фейер¬
баха и воззрениями Шеллинга проявлением противоположности между
материализмом и идеализмом. Однако он категорически утверждает, что
фейербаховское понимание природы в отличие от туманной романти¬
ческой концепции Шеллинга является подлинно философским и истин¬
ным.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 87.
128

субъективного человеческого разума, который-де пренебрегает
традицией.
Весьма симптоматично, что эта реакционно-романтическая
идеология ancien régime выступила под флагом критики геге¬
левского учения о разумности действительного, необходимого.
С точки зрения Гуго, говорит Маркс, «разумная необходимость
не одухотворяет позитивные институты, к которым он относит,
например, собственность, государственный строй, брак и т. д.
Они, по его мнению, даже противоречат разуму и в лучшем слу¬
чае допускают пустое разглагольствование за и против себя» 1.
Это значит, что все существующее имеет силу вовсе не потому,
что оно разумно, необходимо.
Объявляя себя продолжателем Канта, Гуго утверждает, что
из кантовской философии следует, что понятия истины, разум¬
ности неприменимы к общественным отношениям, что разум
не может быть их мерилом. Маркс отвергает это истолкование
философии Канта, называя ее «немецкой теорией французской
революции», в то время как теорию естественного права Гуго
следует считать «немецкой теорией французского ancien ré¬
gime» 2.
Гуго рассуждает о неразумности существующих социаль¬
ных учреждений не для того, чтобы доказать необходимость
замены их другими, а для того, чтобы возвеличить их как исто¬
рические, не нуждающиеся в поддержке субъективного челове¬
ческого разума. Он проповедует скептицизм и исторический
релятивизм, согласно которому в одном месте положительно
одно, в другом — другое, но и то и другое одинаково неразум¬
ны. Гуго считает единственным юридическим отличительным
признаком человека его животную природу; рабство, по его
мнению, так же естественно, как и любое другое отношение
между людьми. Основой брака объявляется все та же животная
природа человека. Никакой духовной сущностью супружеские
отношения не обладают. Моральные требования в отношениях
между супругами, хотя и имеют определенное оправдание, от¬
нюдь не разумны.
Разоблачая это сочетание романтики с цинизмом — весьма
типичное для реакционера, Маркс видит в нем свидетельство
разложения феодального строя, проявляющегося «в виде рас¬
путной фривольности, которая понимает и высмеивает пустую
безидейность существующего, но лишь с тем, чтобы, сбросив с
себя все разумные и нравственные узы, забавляться зрелищем
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 86.
2 Там же, стр. 88.
129

гниения и распада и, находясь во власти всеобщего разложе¬
ния, идти навстречу своей гибели» 1.
Необходимо, однако, иметь в виду, что критика романтиче¬
ского псевдоисторизма может быть в полной мере научной п
доказательной лишь с позиций материалистического понима¬
ния истории, которое, отвергая гегелевское телеологическое
истолкование исторического процесса как развертывания абсо¬
лютного разума, извлекает вместе с тем из него «рациональ¬
ное зерно» — идею об имманентно необходимом, закономерном,
поступательном естественноисторическом процессе развития
общества. Маркс критиковал романтический псевдоисторизм с
идеалистически-гегельянских позиций. Тем не менее он убеди¬
тельно вскрыл его реакционную социально-политическую суть
и враждебность действительно историческому подходу к обще¬
ственной жизни. Единственно, чего не мог в это время сделать
Маркс и по вполне понятным причинам,— это доказать, что
действительным основанием общественной жизни является не
исторически развертывающийся разум человечества, а разви¬
тие материального производства, обусловливающее и прогресс
человеческого разума. А это, естественно, мешало ему разобла¬
чить до конца учение романтиков о том, что не разум, а нечто
совершенно иное лежит в основе социальных учреждений и от¬
ношений между людьми. Само собой разумеется, что это иное
приверженцы «исторической школы права» сводили к чему-то
бессознательному, непознаваемому, иррациональному.
Буржуазные критики философии марксизма обычно совер¬
шенно игнорируют ту борьбу, которую основоположники мар¬
ксизма вели против реакционно-романтического понимания ис¬
тории. Больше того: эти критики зачастую утверждают, будто
бы Маркс и Энгельс восприняли основные положения немец¬
кой «исторической школы права» и именно из нее якобы по¬
черпнули принципы материалистического понимания истории.
Такого рода утверждения выдвигались уже при жизни осново¬
положников марксизма 2, но наибольшее распространение они
получили в настоящее время в связи с фальсификацией взгля¬
дов молодого Маркса (а также и Гегеля) в духе иррациона¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 88.
2 По этому поводу Энгельс писал Ф. Мерингу в 1892 г.: «Разу¬
меется, претензия приписывать открытие материалистического понима¬
ния истории прусским представителям романтической исторической
школы является для меня новостью. У меня у самого есть «Наслед¬
ство» Марвица, я читал эту книгу уже несколько лет тому назад, но
ничего не обнаружил в ней, кроме превосходных мест о кавалерии и
непоколебимой веры в чудодейственную силу пяти ударов кнута, когда
дворянство применяет их против плебса» (К. Маркс и Ф. Энгельс,
Избранные письма, Госполитиздат, М., 1953, стр. 454).
130

лизма. Так, М. Г. Ланге утверждает, что Гегель воспринял ос¬
новные выводы романтического консервативного историзма,
Маркс же, следуя за Гегелем и изучая произведения представи¬
телей «исторической школы права», почерпнул из них поло¬
жение о роли народа в создании обычаев, юридических уста¬
новлений, законов 1. М. Г. Ланге, как и другие авторы, выска¬
зывающие аналогичную точку зрения, замалчивает самое глав¬
ное: реакционеры-романтики, отстаивая отжившие социальные
институты (цеховое устройство, сословия, монархию и др.),
доказывали, что все они не навязаны народу, а представляют
собой его собственное создание. Они объявляли народным все
реакционное и антинародным — все прогрессивное. Народ изоб¬
ражался реакционными романтиками как величайшая консер¬
вативная сила, все же попытки революционного изменения об¬
щественных отношений истолковывались как чуждые народ¬
ному духу. Освободительное движение широких народных масс,
крестьянские войны — все это замалчивалось или извращалось
реакционной романтической историографией.
Совершенно очевидно, что Маркс и Энгельс были органиче¬
ски враждебны такого рода учению о роли народных масс в
истории. Им был также чужд младогегельянский, родственный
реакционному романтизму, культ героев. Именно поэтому борь¬
ба против романтической концепции общественно-историче¬
ского развития составляет одну из существенных сторон всего
процесса формирования марксизма. Между тем эта борьба не
получила еще освещения в специальной марксистской литера¬
туре, несмотря на то что возрождение реакционного романтиз¬
ма в современной буржуазной философии и социологии почти
повсеместное явление.
Итак, статьи Маркса в «Rheinische Zeitung» показывают,
что он, развивая идеи, впервые высказанные им в докторской
диссертации, исследует отношение философии к социальной
действительности, противопоставляет философию религии, ре¬
волюционно-демократически истолковывает задачи философии,
ее отношение к общественной практике. Исходные позиции
Маркса остаются еще идеалистически-гегельянскими. Однако
необходимо более конкретно определить особенности этих идеа¬
листических воззрений. Как уже подчеркивалось выше, само¬
сознание, с точки зрения Маркса, не противостоит действитель¬
ности как внешняя сила, а находится в единстве с нею, сооб¬
разуется с ее духовной природой. «Для интеллигентности
(этим словом Маркс здесь обозначает духовное, разум.— Т. О.)
1 См. М. G. Lange, Ludwig Feuerbach und der junge Marx. Предисловие
к книге: L. Feuerbach, Kleine philosophische Schriften, Leipzig, 1950, S. 5.
131

нет ничего внешнего, ибо она есть внутреннее определяющее
начало всего...» 1 С этой объективно-идеалистической точки зре¬
ния Маркс пытается раскрыть закономерность, необходимость,
внутренне присущие самой действительности. Он говорит о
природе вещей, с которой должны сообразовать свои действия
не только отдельные люди, но и государства 2. В общественной
жизни существует, в частности, правовая природа вещей, из
которой обязан исходить законодатель во избежание произвола
и субъективизма. Объективное пролагает себе путь, несмотря
на препятствия, и наивно полагать, будто бы можно заставить
исчезнуть дух времени, стоит лишь закрыть глаза, чтобы не
видеть его 3. Существует всеобщая человеческая природа, по¬
добно тому как существует всеобщая природа растений, звезд
и т. п. И философия должна исходить из объективного: «Фило¬
софия спрашивает: что есть истина? — а не: что считается исти¬
ной?» 4 В своей оценке человеческих представлений и действий
необходимо применять объективное мерило.
Однако мы не находим еще в статьях Маркса, опубликован¬
ных в «Rheinische Zeitung», материалистического понимания
явлений природы, с одной стороны, и человеческих действий и
учреждений — с другой. Отвергнув гегелевское учение об «аб¬
солютной идее», т. е. о сверхприродной и в конечном итоге
сверхъестественной основе мира, и отказавшись от младогегель¬
янского сведения всего объективного к субъекту, Маркс не ви¬
дит еще вследствие идеалистического исходного пункта той
диалектики субъективного и объективного, человека и природы,
в силу которой существует и развивается специфическая объ¬
ективная основа общественной жизни — основа, несомненно
предполагающая существование людей и их деятельность, но
вместе с тем независимая от их воли и сознания.
Пытаясь конкретизировать понятие объективного, Маркс
характеризует его как общее, разумное, необходимое, противо¬
стоящее единичному, субъективному, чувственному. Такую
концепцию объективного (несомненно, заключающую в себе ра¬
циональное зерно) разрабатывали классики немецкой филосо¬
фии, которые определяли объективное как независимое от про¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 235.
2 См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 154. «Законодатель
же,— пишет Маркс,— должен смотреть на себя как на естествоиспыта¬
теля. Он не делает законов, он не изобретает их, а только формули¬
рует, он выражает в сознательных положительных законах внутренние
законы духовных отношений» (там же, стр. 162). Это сравнение зако¬
нодателя с естествоиспытателем в зародыше содержит идею о естест¬
венноисторическом характере общественной жизни.
3 См. там же, стр. 99.
4 Там же, стр. 101.
132

извола субъекта. Независимость объективного от сознания во¬
обще не может быть понята с идеалистических позиций,
поскольку и объективный идеализм рассматривает природу как
воплощение духовного. Поэтому и для Маркса в период «Rhei¬
nische Zeitung» объективное есть независимое от человеческой
чувственности, которую он считает низшей и, так сказать, субъ¬
ективной формой духовного.
По мнению Маркса, чувственное, или субъективное, пред¬
ставляет собой специфическую характеристику ребенка, кото¬
рый «не идет дальше чувственного восприятия, он видит толь¬
ко единичное, не подозревая существования тех невидимых
нервных нитей, которые связывают это особое с всеобщим...» 1
Субъективность чувственного отношения к миру проявляется,
по мысли Маркса, как наивное и вместе с тем суеверное пред¬
ставление о процессах природы. «Ребенок верит, что солнце
вращается вокруг земли, всеобщее — вокруг частного. Ребенок
поэтому не верит в дух, зато он верит в привидения» 2. Только
в категориях, утверждает Маркс, находят свое адекватное вы¬
ражение существенное, типическое и другие особенности объек¬
тивного 3. Маркс и здесь, как мы видим, противопоставляет
веру в духовное (идеализм) вере в привидения (религия), рас¬
сматривая религию как детское сознание человечества, а идеа¬
лизм — как разумное сознание человека, достигшего зрелости и
подчиняющего своей власти природу.
Идеалистическое сведение сущности к разуму, якобы им¬
манентному самим вещам, рассмотрение практической челове¬
ческой деятельности, поскольку она разумна, как тождествен¬
ной с сущностью вещей приводят Маркса к гносеологическому
воззрению, весьма близкому к гегелевскому панлогизму: «Ха¬
рактер вещей,— пишет Маркс,— есть продукт рассудка. Каж¬
дая вещь должна изолировать себя и быть изолированной, что¬
бы быть чем-нибудь. Заключая всякое содержание мира в
устойчивые определенные рамки и превращая это текучее со¬
держание в нечто как бы окаменелое, рассудок выявляет мно¬
гообразие мира, ибо без этих многочисленных односторонно¬
стей мир не был бы многосторонним» 4.
Оставаясь еще на позициях идеализма, но пытаясь придать
ему натуралистическую форму, принципиально исключающую
религиозные представления, Маркс в этот период своей дея¬
тельности со всей определенностью высказывается против ма¬
териализма, который представляется ему мировоззрением, бази¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 34.
2 Там же.
3 См. там же, стр. 55.
4 Там же, стр. 129.
133

рующимся на субъективном, чувственном и вследствие этого
эгоистическом отношении к действительности. Подвергая кри¬
тике законопроект о краже леса, Маркс определяет позицию
лесовладельцев, стремящихся возвести в закон свои частные,
своекорыстные интересы, как «низменный материализм» 1. От¬
сюда ясно, что Маркс в это время еще не свободен от тех оши¬
бочных представлений, с которыми связывало понятие мате¬
риализма большинство буржуазных философов, в том числе и
такие материалисты, как Фейербах. И тем не менее в этих на¬
писанных с идеалистических позиций статьях Маркса, опубли¬
кованных в «Rheinische Zeitung», уже намечается переход к
материализму. Это особенно проявляется там, где Маркс анали¬
зирует политические и экономические вопросы, рассмотрение
которых, независимо от сознательных философских установок
автора статен, вплотную подводит его к материалистическим
выводам.
3
Свобода и ее необходимое проявление в печати.
Идеальное и материальное, сущность и явление.
Природа государства и его отношение к частным интересам.
Проблема объективной закономерности
Необходимым социальным выражением самосознания и не¬
отделимой от него интеллектуальной свободы, составляющей,
по убеждению Маркса, безусловную основу всякой свободы,
является печать и именно свободная народная печать. Следо¬
вательно, проблема печати это не какой-то частный вопрос:
речь идет о сущности народного духа и человека вообще, о
свободе, которая представляет собой, по учению Гегеля, суб¬
станцию человеческого духа. Ни одно животное, а тем более
разумное существо, не появляется на свет в цепях. Это значит,
как пишет Маркс, что свобода есть «родовая сущность всего
духовного бытия», в силу чего «человечески хорошим может
быть лишь то, что является осуществлением свободы» 2. Опас¬
ность, угрожающая жизни каждого человека, заключается, по
словам Маркса, в утрате им самого себя. Отсутствие свободы
печати и представляет собой поэтому смертельную опасность
для человека. Свобода, стало быть, не есть особое свойство или
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 160.
2 Там же, стр. 59.
134

особое право человека. К свободе «относится не только то, чем
я живу, но также и то, как я живу, не только тот факт, что я
осуществляю свободу, но и тот факт, что я делаю это свободно.
В противном случае архитектор отличался бы от бобра лишь
тем, что бобр — это архитектор, покрытый шкурой, а архитек¬
тор — это бобр, не имеющий шкуры» 1.
Диалектически разграничивая свободу и произвол, отвергая
метафизическое понимание свободы вообще, Маркс определяет
свободу как законное выражение всеобщего, существенного, по¬
скольку она носит духовный (разумный) характер, в то время
как произвол (отдельного индивида, социальной группы или
государственного учреждения) есть неизбежное проявление
субъективизма, эгоизма, ограниченности. Таким образом, про¬
тивоположность между всеобщим, разумным, объективным, с
одной стороны, и единичным, неразумным, субъективным —
с другой, находит свое выражение в противоречии между свобо¬
дой (осознанной необходимостью) и произволом, противодей¬
ствующим необходимости. Всякое ограничение действительной
(необходимой) свободы есть произвол. Каждый раз, когда под
вопрос ставится та или иная свобода, возникает угроза свободе
вообще.
Печать, согласно определению Маркса,— наиболее общий
для индивидов способ раскрытия их духовного бытия. Поэтому
она должна быть свободной, так как только свободная печать
представляет собой подлинное выражение народного духа, в то
время как несвободная печать (Маркс, конечно, имеет в виду
тогдашние немецкие газеты и журналы, пресмыкавшиеся, как
правило, перед феодальным деспотизмом) — «это бесхарактер¬
ное уродство несвободы, это — цивилизованное чудовище, на¬
душенный урод» 2. Свобода печати вытекает из ее сущности.
«Сущность свободной печати — это мужественная, разумная,
нравственная сущность свободы» 3. Отсюда следует, что печать
может выполнить свое назначение лишь в том случае, если ее
не сковывают цензурными рогатками, если за ней, как говорит
Маркс, признают, что она имеет свои внутренние законы, ко¬
торых она не может и не должна по произволу лишаться. Не¬
лепы поэтому попытки приписывать что-либо печати извне,
игнорируя необходимость ее собственного развития. Только при
условии самостоятельного, беспрепятственного развития печать
способна гармонически соединять в себе все истинные моменты
народного духа. Только тогда «в каждой газете всецело будет
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 68.
2 Там же, стр. 58.
3 Там же.
135

воплощен истинный нравственный дух, как в каждом лепестке
розы воплощается ее аромат и ее душа» 1.
Реакционеры, выступавшие в ландтаге против свободы пе¬
чати, пытались всячески урезать круг вопросов, которые могут
быть предметом свободного обсуждения. Между тем, разъясняет
Маркс, лишь благодаря своему все более расширяющемуся
кругозору печать становится могучим рычагом культуры и ду¬
ховного образования. В ответ на утверждения реакционеров о
том, что свобода печати недопустима, так как последней свой¬
ственны серьезные недостатки, Маркс разъясняет, что нелепо
требовать от реальных жизненных учреждений идеального со¬
вершенства. Нет роз без шипов. «Свобода печати, подобно вра¬
чу, не обещает совершенства ни человеку, ни народу. Она сама
не является совершенством. Довольно пошлая манера — поно¬
сить какое-либо благо за то, что оно — определенное благо, а
не совокупность всех благ сразу, что оно — именно это благо,
а не какое-либо другое. Конечно, если бы свобода печати пред¬
ставляла собой все и вся, она сделала бы излишними все
остальные функции народа и даже самый народ» 2.
Главное в этих возражениях Маркса противникам демокра¬
тической печати, так же как и во всех приведенных выше
определениях понятия печати,— решительное настаивание на
том, что пресса должна служить народу, быть рупором народ¬
ным. «Свободная печать — это зоркое око народного духа, во¬
площенное доверие народа к самому себе... Свободная печать —
это откровенная исповедь народа перед самим собой, а чисто¬
сердечное признание, как известно, спасительно. Она — духовное
зеркало, в котором народ видит самого себя, а самопозна¬
ние есть первое условие мудрости. Она — дух государства, ко¬
торый доставляется в каждую хижину с меньшими издержка¬
ми, чем материальное средство освещения. Она всестороння,
вездесуща, всеведуща. Она — идеальный мир, который непре¬
рывно бьет ключом из реальной действительности и в виде все
возрастающего богатства духа обратно вливается в нее живо¬
творящим потоком» 3. Хотя Маркс и говорит здесь о реальной
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 168—169.
2 Там же, стр. 41—42.
3 Там же, стр. 65—66. В другом месте, в статье «Запрещение «Leip¬
ziger Allgemeine Zeitung»», Маркс следующим образом определяет зна¬
чение демократической печати: «Как и сама жизнь, пресса находится
всегда в становлении, и ничто в ней никогда не закончено. Она живет
в народе и честно делит с ним его надежды и тревоги, его любовь и
ненависть, его радости и горести. То, что она, в надежде и тревоге,
подслушивает у жизни, она возвещает потом во всеуслышание, она
произносит над этим свой приговор — резко, страстно, односторонне,
как подсказывают ей в данный момент взволнованные чувства и мыс¬
ли. То ошибочное, что заключается сегодня в сообщаемых ею фактах
136

действительности, из которой выступает на поверхность иде¬
альное, это положение, во всяком случае непосредственно, еще
далеко от материализма. Здесь имеется, собственно, в виду
лишь то, что идеальный мир внутренне присущ реальной дей¬
ствительности, идеальное имманентно реальному.
Все эти положения о свободе, о сущности печати, народном
духе абстрактны, идеалистичны, так как, характеризуя свобо¬
ду и печать, Маркс не связывает их с частной собственностью,
наличием противоположных классов, господством одного класса
над другим. Это объясняется тем, что частная собственность и
другие социальные институты рассматриваются им преиму¬
щественно как извращения первоначальных духовных основ
общественной жизни. Таким образом, с одной стороны, гово¬
рится о сущности самосознания, свободы, печати, как таковых,
безотносительно к конкретным социальным условиям, а с дру¬
гой стороны, констатируется, что реальное эмпирическое бытие
и свободы, и печати, т. е. их существование в определенных
экономических и политических условиях, противоречит их
идеальной сущности. Маркс говорит также о противоречии
между идеальной сущностью права, закона, государственной
власти и их эмпирическим существованием 1. Последнее, ко¬
нечно, нельзя недооценивать, ведь именно оно составляет пред¬
мет критики; оно-то и должно быть преобразовано в соответ¬
ствии со своей идеальной сущностью, деформированной вслед¬
или высказываемых ею суждениях, завтра будет ею же самой опро¬
вергнуто» (там же, стр. 166).
1 В статье «Проект закона о разводе» Маркс следующим образом
характеризует отношение между идеальной сущностью и эмпирическим
явлением, которое, согласно идеалистическим представлениям, обуслов¬
ливается этой сущностью: «Все нравственные отношения нерастор¬
жимы по своему понятию, как легко убедиться, если предположить их
истинность. Истинное государство, истинный брак, истинная дружба
нерушимы, но никакое государство, никакой брак, никакая дружба не
соответствуют полностью своему понятию... Подобно тому как в при¬
роде распад и смерть наступают сами собой там, где какое-нибудь
существование совершенно перестало соответствовать своему назначе¬
нию; подобно тому как мировая история решает вопрос, не отклони¬
лось ли какое-нибудь государство от идеи государства настолько, что
оно не заслуживает дальнейшего сохранения,— точно так же и госу¬
дарство решает, при каких условиях существующий брак перестал быть
браком» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 163). В этом положе¬
нии Маркса наряду с общей идеей большой интерес представляет
утверждение о том, что государство, существенно отклонившееся от
своего понятия, осуждено на уничтожение. Но не является ли понятие
идеальной сущности государства, брака и т. д. восстановлением того
самого долженствования, которое Маркс отверг еще в 1837 г.? На наш
взгляд, это существенно иная, хотя и в пределах идеалистического
мировоззрения, точка зрения, указывающая на то, что есть, а не просто
на то, что должно быть.
137

ствие определенных условий. Эти условия не случайны, от них
нельзя отмахнуться, как пытался это сделать Фейербах. Маркс,
таким образом, подходит уже к пониманию исторической необ¬
ходимости этих условий, т. е. исторически преходящей необхо¬
димости той самой «извращенной реальности», о которой уже
шла речь в одном из его писем к А. Руге.
Противоречие между идеальной сущностью и эмпирическим
проявлением оказывается в конечном счете противоречием в
самой этой идеальной сущности. Но можно ли в таком случае
считать эту идеальную сущность первоначальной, первичной,
определяющей? Не есть ли она, скорее, лишь мысленная сущ¬
ность, абстракция, в лучшем случае идеал, и притом идеал
определенной общественной группы? И не является ли вообще
противоречие между идеальной сущностью и эмпирическим
существованием лишь выражением того противоречия, которое
существует между идеалистическим пониманием общественной
жизни и реальными фактами? Маркс еще не ставит прямо этих
вопросов, однако рассмотрение указанного противоречия меж¬
ду идеальным и реальным неизбежно ведет к их постановке.
В статье, посвященной дебатам Рейнского ландтага по воп¬
росу о свободе печати, Маркс, как уже указывалось выше,
вскрывает стоящие за этими прениями интересы различных
сословий. «Дебаты,— пишет Маркс,— дают нам полемику кня¬
жеского сословия против свободы печати, полемику дворянско¬
го сословия, полемику городского сословия, так что здесь
полемизируют не отдельные лица, а сословия. Какое зеркало
могло бы вернее отразить внутренний характер ландтага, чем
дебаты о печати?» 1 Для Маркса совершенно очевидно, что точка
зрения и аргументация участников прений о свободе печати
отражают материальные интересы определенных, в большей
или меньшей мере враждебных друг другу общественных
групп. При этом интересы господствующих сословий Маркс
определяет как эгоистические, своекорыстные. Представители
княжеского и дворянского сословий, говорит Маркс, высту¬
пают не против свободы вообще, а против свободы для народа.
Ссылаясь на Вольтера, который утверждал, что разговор о сво¬
бодах, привилегиях предполагает подчинение, Маркс подчерки¬
вает, что ни один человек не борется против свободы вообще,
речь всегда идет о борьбе против свободы других лиц. «Вопрос
не в том, должна ли существовать свобода печати,— она все¬
гда существует. Вопрос в том, составляет ли свобода печати
привилегию отдельных лиц или же она есть привилегия чело¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 36.
138

веческого духа» 1. Свобода, по Марксу, не должна быть приви¬
легией, исключительным правом немногих, так как в ней сущ¬
ность и смысл человеческой жизни. То, что депутаты ландтага
в своих выступлениях отстаивают лишь интересы представ¬
ляемых ими сословий, означает, с точки зрения Маркса, что
они вступают в противоречие с разумом, имманентным дей¬
ствительности. Правда, представитель крестьянского сословия
в отличие от княжеских, дворянских, буржуазных депутатов
ландтага отстаивает всеобщие интересы. Указывая на этот
факт, Маркс тем самым подходит к признанию того, что лишь
партийность угнетенных и эксплуатируемых масс совпадает с
интересами общественного прогресса.
Констатируя партийный характер выступлений в ландтаге
и присоединяясь к позиции представителя крестьянского со¬
словия, Маркс отнюдь еще не считает, что сознание людей
с необходимостью отражает их общественное бытие. Тем не ме¬
нее Маркс вскрывает зависимость позиций депутатов от мате¬
риальных интересов представляемых ими сословий, осуждает
представителей княжеского, дворянского и городского (буржу¬
азного) сословий, заявляя, что они отстаивают частные инте¬
ресы. Маркс требует, чтобы политические позиции депутатов
определялись не частными, материальными интересами, а со¬
знанием духовного единства общества. Именно в этом, по
мысли Маркса, незаменимое значение свободной печати, по¬
скольку она «превращает материальную борьбу в борьбу идей¬
ную, борьбу плоти и крови — в борьбу духовную, борьбу по¬
требностей, страстей, эмпирии — в борьбу теории, разума,
формы» 2. Это, конечно, идеалистическая точка зрения. И все
же, констатируя фактическое положение дела, Маркс подхо¬
дит к материализму, к пониманию закономерной обусловлен¬
ности общественного сознания общественным бытием.
Еще более ярко эта материалистическая тенденция обнару¬
живается в статье Маркса о дебатах, посвященных законо¬
проекту о краже леса. Этот законопроект, по мнению Маркса,
выражает партийную позицию лесовладельцев, отражает их
частные, своекорыстные, материальные интересы. Между тем
«закон является сознательным выражением народной воли» 3,
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 55. Ср. Гегель в «Филосо¬
фии истории»: «Польская вольность также была не что иное, как сво¬
бода баронов против монарха, причем нация была доведена до унизи¬
тельного абсолютного порабощения. Когда речь идет о свободе, всегда
следует выяснять, не говорят ли собственно о частных интересах»
(Гегель, Соч., т. VIII, Соцэкгиз, М.—Л., 1935, стр. 399).
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 221.
3 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 163.
139

из чего вытекает вывод о неправомерности любого закона, про¬
тиворечащего интересам народа. Истинное законодательство
имеет своей основой духовную, нравственную необходимость,
высшее выражение которой — государство.
Эти идеалистические представления вступают в конфликт
с фактами, которым Маркс придает существенное значение в
отличие от младогегельянцев, считающих конкретные факты
чем-то несущественным, второстепенным. Для Маркса же, на¬
оборот, факты являются основным, подлежащим объяснению,
философская же теория — не самоцель, а средство для объяс¬
нения фактов. Факты говорят о том, что «лесовладелец заты¬
кает рот законодателю» 1, т. е. частная собственность, частные
интересы подавляют идеальную сущность законодательства и
государства. «Все органы государства,— пишет Маркс,— ста¬
новятся ушами, глазами, руками, ногами, посредством которых
интерес лесовладельца подслушивает, высматривает, оценивает,
охраняет, хватает, бегает» 2. Что же в таком случае представ¬
ляет собой государство вообще и прусское государство в част¬
ности?
Гегель учил, что «государство есть божественная идея как
она существует на земле» 3. Это характерное для Гегеля обо¬
жествление государственной власти составляло одну из глав¬
ных «теоретических» основ унизительнейшего либерального
сервилизма. В противоположность Гегелю Маркс ставит задачу
«превратить государство из таинственного жреческого дела в
ясное, всем доступное и всех касающееся мирское дело, заста¬
вить государство войти в плоть и кровь его граждан...» 4. Не
приходится указывать, что эта секуляризация понятия госу¬
дарства является вместе с тем демократической постановкой
вопроса о его сущности и назначении. В этом отношении Маркс
выступает как продолжатель великих просветителей XVII—
XVIII вв., которые, исходя из теории естественного права, раз¬
облачали теологическую феодальную концепцию государства.
Но в отличие от этих просветителей Маркс, как революцион¬
ный демократ, полагает, что государство не только дело рук
человеческих, имеющее своим назначением общее благо; истин¬
ная сущность государства, с его точки зрения, это демократия,
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 120.
2 Там же, стр. 142.
3 Гегель, Соч., т. VIII, стр. 38. В «Философии духа» Гегель начи¬
нает раздел, посвященный государству, следующими словами: «Госу¬
дарство есть обладающая самосознанием нравственная субстанция —
соединение принципа семьи и гражданского общества...» (Гегель, Соч.,
т. III, М., 1956, стр. 316).
4 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 172.
140

так как высокая государственная цель не может быть осущест¬
влена антидемократическими средствами.
Отвергая обожествление, абсолютизацию государства со все¬
ми вытекающими из этого теоретическими и особенно полити¬
ческими выводами, Маркс вместе с тем вполне еще разделяет
гегелевское представление о государстве как воплощении
разума, свободы, нравственности — представление, которое он
считает выдающимся достижением философии нового времени.
«В истинном государстве,— говорит Маркс,— нет места такой
земельной собственности, такой промышленности, такой мате¬
риальной сфере, которые, в этом своем качестве грубых мате¬
риальных элементов, вступают в соглашение с государством;
в нем существуют только духовные силы; и только в своем го¬
сударственном воскресении, в своем политическом возрождении
естественные силы получают право голоса в государстве. Госу¬
дарство пронизывает всю природу духовными нитями, и в каж¬
дой его точке с необходимостью обнаруживается, что господ¬
ствующим началом является не материя, а форма, не природа
вне государства, а природа государства, не лишенный свободы
предмет, а свободный человек» 1. Не трудно, однако, показать,
что гегелевское понимание государства как разумного нрав¬
ственного организма Маркс наполняет новым, революционно-
демократическим содержанием. Понятие истинного государства
(государства, соответствующего своему понятию, своей иде¬
альной сущности) становится для Маркса теоретической пред¬
посылкой для критики существующего в Пруссии государства,
которое явно не соответствует понятию истинного государства,
поскольку в нем господствуют собственники. Исходя из этого
понятия, Маркс приходит к выводу, что «государство, которое
не является осуществлением разумной свободы, есть плохое
государство» 2.
Маркс еще не сознает того, что в любом обществе, состоя¬
щем из противоположных классов, государство представляет со¬
бой политическое господство одного класса над другим, причем
основу этого господства составляет монополия на средства про¬
изводства. Власть собственников представляется Марксу из¬
вращением сущности государства, так как «частная собствен¬
ность не в состоянии подняться до государственной точки зре¬
ния», а убогая душа частного интереса не может проникнуться
государственной идеей. Частный интерес стремится низвести
государство до уровня своего средства, орудия. «Если государ¬
ство хотя бы в одном отношении опускается до того, что дей¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 236.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 111.
141

ствует сообразно характеру частной собственности, вместо того
чтобы действовать сообразно своему собственному характеру,—
то отсюда непосредственно следует вывод, что оно должно при¬
способить выбор своих средств к узким рамкам частной соб¬
ственности» 1.
Для лучшего уяснения взгляда Маркса на государство и его
отношение к сфере частных интересов необходимо подчеркнуть,
что одна из главных идей гегелевской философии права — это
идея противоположности государства и гражданского общества,
охватывающего область экономической жизни и частных инте¬
ресов вообще. Было бы ошибкой отождествлять точку зрения
Маркса в данном вопросе с гегелевской концепцией, хотя связь
между ними бесспорно имеется.
В отличие от Гегеля Маркс отнюдь не считает производ¬
ство, торговлю и т. п. низшей сферой человеческой деятель¬
ности. Маркс противопоставляет государство не хозяйствен¬
ной жизни народа, а частным интересам, связанным с част¬
ной собственностью,— интересам господствующих, имущих
классов.
В гегелевском противопоставлении государства граждан¬
скому обществу значительную роль играет идея противополож¬
ности божественного и земного, так же как и представление о
самодовлеющей сущности государства. И то и другое совер¬
шенно чуждо Марксу. Правда, и у Гегеля понятие государства
связано с понятием народного духа, в котором Гегель видел
воплощение абсолютного духа на определенной ступени разви¬
тия его самосознания. Гегель писал, что народ, поскольку он
образует определенное государство, «есть абсолютная власть
на земле». В народном духе, по мысли Гегеля, коренится нрав¬
ственное начало, которое в ходе истории реализуется через
семью, племя, государство. Наряду с этим Гегель принижал
народные массы, заявляя, что они сами не знают, чего хотят,
отрицал историческую инициативу и самодеятельность народа
и утверждал вполне в духе представителей реакции, что на¬
род — это «бесформенная масса», а его революционные дей¬
ствия «стихийны, неразумны, дики и ужасны».
Двойственность Гегеля в оценке роли народных масс в ис¬
тории далеко не случайна. Она коренится в классовой позиции
тогдашней немецкой буржуазии, всеми силами стремившейся
к компромиссу с господствовавшей феодальной реакцией. Тео¬
ретическим «обоснованием» такого рода оценки народных масс
было, в частности, учение Гегеля о сословиях, являющееся
апологией дворянства, бюрократии и т. п.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 137.
142

В противоположность Гегелю Маркс оценивает роль народа
в истории с революционно-демократических позиций, противо¬
поставляя интересы народа своекорыстию имущих классов.
В статье «О сословных комиссиях в Пруссии» Маркс вы¬
ступает против реакционных попыток абсолютизировать со¬
словные различия. Идеологи реакции утверждали, что эти раз¬
личия так же неустранимы, как различия между элементами в
природе. Маркс разъясняет, что элементы в природе отнюдь не
являются чем-то неизменным, изолированным 1. Аналогия го¬
ворит, таким образом, далеко не в пользу апологетов сослов¬
ных перегородок. Сословные различия, подобно различию при¬
родных элементов, представляют собой, говорит Маркс, эмпири¬
ческое проявление внутренней единой основы — народного
духа. «Подобно тому как природа не застывает на данных эле¬
ментах и уже на низшей ступени ее жизни обнаруживается,
что это различие — простой чувственный феномен, не обла¬
дающий духовной истинностью,— подобно этому и государство,
это естественное духовное царство, не должно и не может
искать и обнаруживать свою истинную сущность в факте чув¬
ственного явления» 2.
Маркс, как видим, применяя диалектику для опровержения
реакционного представления о вечности сословных перегоро¬
док, высказывается и против метафизического представления
о природе. Конечно, это идеалистическая диалектика, в кото¬
рой идеальное единство противопоставляется чувственному
различию, разделению, разъединению. Но так или иначе диа¬
лектика служит Марксу для борьбы против тех, для которых
народ — «вне некоторых произвольно выхваченных сословных
различий — существует в реальном государстве лишь в каче¬
стве сырой неорганической массы» 3.
Подвергая критике реакционную концепцию, увековечи¬
вающую деление общества на сословия, Маркс отнюдь не игно¬
рирует реального существования сословных различий и их
влияния на общественную жизнь. Сословия продолжают
1 «Даже элементы не остаются в состоянии спокойной разъединен¬
ности,— указывает Маркс.— Они непрерывно превращаются друг
в друга, и уж одно это превращение образует первую ступень физи¬
ческой жизни земли, метеорологический процесс, тогда как в живом
организме совершенно исчезает всякий след различных элементов как
таковых» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 224).
2 К. Маркс и Ф. Энгельс. Из ранних произведений, стр. 224. Еще
резче выражено революционно-демократическое отрицание сословной
структуры общества в другом месте этой статьи: «Не органическим
разумом государства, а голой потребностью частных интересов создан
сословный строй...» (там же, стр. 233).
3 Там же, стр. 225.
143

существовать, несмотря на то что развитие давно уже лишило
их прежнего значения, и это представляет собой еще одно сви¬
детельство противоречивости общественного развития, основу
которого, по мнению Маркса, составляет конфликт между
развивающимся человеческим разумом и эмпирическими усло¬
виями, порожденными его деятельностью.
Точка зрения, которой придерживается Маркс в данном и
в других вопросах, в целом остается еще идеалистической.
Однако она не исключает, как уже было показано выше, мате¬
риалистических тенденций, которые выявляются при анализе
материальных интересов тех или иных социальных групп, на¬
ходящих свое выражение в определенных политических тре¬
бованиях, претензиях. Подвергая критике апологию частных
интересов, Маркс противопоставляет ей понятие народного го¬
сударства, где господствует всеобщая воля, благодаря которой
государственная власть становится разумной, нравственной
руководящей силой общества. Законы, господствующие в таком
обществе, представляют собой условия нравственности и сво¬
боды. И только такие законы соответствуют своему понятию,
ибо, как говорит Маркс, «законы не являются репрессивными
мерами против свободы, подобно тому как закон тяжести не
есть репрессивная мера против движения...» 1
Весьма характерно, что государство, в котором господ¬
ствуют частные интересы, Маркс называет феодальным. Он,
следовательно, употребляет понятие феодализма в весьма ши¬
роком смысле слова. Хотя буржуазное общество и не имеет со¬
словных перегородок, цеховой регламентации и т. п., оно, по
мнению Маркса, далеко не свободно от господства частных
интересов. Поскольку и в этом обществе продолжают господ¬
ствовать частные интересы, оно отнюдь не покончило с фео¬
дализмом. «Феодализм,— говорит Маркс,— в самом широком
смысле этого слова представляет собой духовное животное
царство, мир разделенного человечества, в противоположность
такому человеческому миру, который сам создает свои разли¬
чия и неравенство которого есть не что иное, как разноцветное
преломление равенства» 2.
Итак, буржуазное общество тоже представляет собой «мир
разделенного человечества», которому Маркс противопоставляет
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 62—63.
2 Там же, стр. 125. Для феодализма в широком смысле слова ха¬
рактерна, по словам Маркса, противоположность между трудящейся
частью общества и его паразитической частью. Маркс иронически за¬
мечает, что «если в природном животном мире рабочие пчелы убивают
трутней, то в духовном животном мире, наоборот, трутни убивают ра¬
бочих пчел — убивают их, изнуряя работой» (К. Маркс и Ф. Энгельс,
Соч., т. 1, стр. 126).
144

«человеческий мир», исключающий какое бы то ни было угне¬
тение человека человеком. В этом противопоставлении, несмот¬
ря на недостаточную определенность понятий «человеческий
мир» и «мир разделенного человечества», намечается переход
Маркса от революционного демократизма к коммунизму.
Следует, однако, подчеркнуть, что Маркс в это время еще
не проповедует уничтожения частной собственности: речь идет
лишь об уничтожении всяких привилегий частной собственно¬
сти. Это в основе своей не коммунистическая, а революционно-
демократическая точка зрения. Важно также отметить и то, что,
говоря об истинном государстве, Маркс имеет в виду не те раз¬
витые буржуазные государства, в которых благодаря буржуаз¬
ной революции были уже разрешены задачи, непосредственно
стоявшие на повестке дня в Германии. Он отнюдь не считает,
что современные ему английское и французское государства
вполне соответствуют идеальной сущности государства, реали¬
зация которой возможна лишь благодаря революции, хотя сле¬
дует отметить, что реальное содержание и характер революции
еще не выяснены Марксом.
Статьи Маркса, опубликованные в «Рейнской газете», сви¬
детельствуют о непрерывном нарастании материалистических
тенденций. Чтобы убедиться в этом, достаточно сравнить ста¬
тью Маркса, напечатанную в октябре — начале ноября 1842 г.,
с его последней статьей в «Рейнской газете» (январь 1843 г.).
В первой статье — о дебатах Рейнского ландтага по поводу за¬
конопроекта о краже леса — аргументация Маркса носит явно
идеалистический, в определенной мере умозрительный харак¬
тер. Так, например, Маркс утверждает, что сама природа дает
как бы образец противоположности между бедностью и богат¬
ством: цветущий лес представляет собой богатство природы,
засохшие ветви и деревья — ее бедность. «Это,— пишет
Маркс,— физическое изображение бедности и богатства. Чело¬
веческая бедность чувствует это родство и выводит из этого
чувства родства свое право собственности; она считает, что если
органическое богатство природы есть заранее обеспеченный
удел собственника, то бедность в природе есть зависящий от
случая удел нужды» 1. Не приходится разъяснять, что такого
рода аргументация указывает на то, что у Маркса, как впо¬
следствии отмечал он сам, не хватало еще экономических зна¬
ний, необходимых для анализа этого вопроса. Маркс рассмат¬
ривает собираемый крестьянами валежник как неоформленную
сторону собственности, качественно отличающуюся от леса как
собственности лесовладельца. По мысли Маркса, существуют
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 130.
6 Т. И. Ойзерман
145

предметы собственности, которые по самой своей природе не
образуют заранее фиксированной частной собственности. Но все
дело в том, что частная собственность, как и любая форма соб¬
ственности, ни в малейшей мере, как впоследствии показал
Маркс, не определяется естественными свойствами, природой
предметов; собственность — не предмет, не вещь, а обществен¬
ное отношение, проявляющееся в вещах. В 1842 г. Маркс, сле¬
довательно, еще не проводит различия, между этим проявле¬
нием и сущностью частной собственности.
Доводы, применяемые Марксом для защиты права крестьян
собирать валежник, не касаются вопроса о происхождении соб¬
ственности помещиков на лес, об экспроприации земли, нахо¬
дившейся в прошлом в общинном владении. Они, эти доводы,
носят по преимуществу юридический характер, т. е. Маркс ис¬
ходит из существующей системы права, пытаясь внутри этой
системы найти юридическое основание, закрепляющее за кре¬
стьянами традиционное право собирать валежник. Примером
такой аргументации может служить утверждение Маркса о
том, что валежник не составляет собственности лесовладельца,
поскольку собственность есть нечто заранее фиксированное,
измеренное, имеющее определенную стоимость; все эти опреде¬
ления могут быть отнесены лишь к лесу, но не к валежнику.
«В то время как личность,— говорит Маркс,— в какие бы гра¬
ницы она ни была поставлена, всегда существует как целое,
собственность существует всегда только в определенных грани¬
цах, которые не только определимы, но уже определены, не
только измеримы, но уже измерены. Стоимость есть граждан¬
ское бытие собственности, логическое выражение, в котором
собственность впервые приобретает общественный смысл и спо¬
собность передаваться от одного к другому» 1. И далее Маркс
подчеркивает, что «это объективное определение», т. е. стои¬
мость, обусловлено «природой самого предмета», т. е. его есте¬
ственными свойствами.
Если лес, говорит Маркс, представляет собой собственность
лесовладельца, то валежник не есть его собственность, уже
хотя бы потому, что это не лес. При сборе валежника «ничего
не отделяется от собственности... Порубщик леса самовольно
выносит приговор над собственностью. Собиратель же валеж¬
ника лишь приводит в исполнение приговор, вытекающий из
самой природы собственности, ибо собственник леса владеет
ведь только самим деревом, а дерево уже не владеет упавшими
с него ветвями» 2.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 124.
2 Там же, стр. 122.
146

Протестуя против применения категории кражи к сбору
валежника крестьянами, Маркс доказывает, что такое расши¬
рительное толкование вполне определенного юридического
понятия стирает границы между преступлением и правом.
«Народ видит наказание, но не видит преступления, и именно
потому, что он видит наказание там, где нет преступления,
он перестает видеть преступление там, где есть наказание» 1.
Это значит, что применение права в угоду частным интересам
подрывает самое основу права, поскольку последнее, с точки
зрения Маркса, является необходимым выражением общих
интересов всех членов общества.
Таким образом, революционный демократизм Маркса непо¬
средственно проявляется здесь как защита права, закона про¬
тив бесправия и беззакония, творимого господствующим клас¬
сом помещиков. Если адвокаты княжеского и дворянского со¬
словий разглагольствуют о священном и неприкосновенном
праве частной собственности, то Маркс подчеркивает, что по¬
давляющая масса населения, и именно его трудящаяся часть,
лишена этого священного и неприкосновенного права. Следо¬
вательно, оно не священно и не неприкосновенно, так как на¬
личие собственности у одних неизбежно связано с отсутствием
таковой у других, с фактическим отрицанием права массы на
обладание собственностью. «Если,— пишет Маркс,— всякое
нарушение собственности, без различия, без более конкретного
определения, есть кража, то не является ли в таком случае
всякая частная собственность кражей?» 2 Маркс разъясняет,
что частная собственность представляет собой антагонистиче¬
ское отношение, непосредственным выражением которого яв¬
ляется противоречие между имущими и неимущими: «Разве,
владея своей частной собственностью, я не исключаю из вла¬
дения этой собственностью всякого другого? Разве я не нару¬
шаю тем самым его право собственности?» 3 Эти слова, так же
как изложенные выше положения Маркса о господстве част¬
ных интересов в государстве, показывают, что взгляды рево¬
люционного демократа Маркса существенно отличаются от ли¬
берального представления о частной собственности как основе
всеобщего благоденствия. Маркс рассматривает частную соб¬
ственность как явление неизбежное, но влекущее за собой
нарушение прав народной массы, узурпацию государствен¬
ной власти имущим меньшинством, извращение самой сущно¬
сти государства и права. Он осмеивает либеральные фразы
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 122—123.
2 Там же, стр. 123.
3 Там же.
6*
147

о неприкосновенности, нерушимости частной собственности.
Таким образом, уже в этой статье, относящейся к концу
1842 г., критика феодальной собственности лесовладельцев на¬
чинает перерастать в критику (но, правда, еще не в отрицание)
частной собственности вообще.
В разбираемой нами статье аргументация Маркса тесно
связана с рассмотренным уже выше пониманием государства
как родовой, разумной сущности человека, противостоящей
субъективизму отдельной личности, отдельных социальных
групп и сословий 1. С этой точки зрения законопроект, кото¬
рый отражает интересы меньшинства, противоположные инте¬
ресам большей части общества, носит противогосударственный
характер. Интересы большинства — это прежде всего интересы
широких неимущих, обездоленных масс. Таким образом, гума¬
низм, забота об угнетенных и эксплуатируемых составляет,
по убеждению Маркса, истинную сущность государства; по¬
следнее по самой своей природе может и должно быть отрица¬
нием частных интересов, которые Маркс называет мелочными,
пошлыми, эгоистическими. Для частного интереса люди — вра¬
ги, государство же рассматривает членов общества как свою
собственную кровь и плоть: «Государство должно видеть и в
нарушителе лесных правил человека, живую частицу государ¬
ства, в которой бьется кровь его сердца, солдата, который
должен защищать родину, свидетеля, к голосу которого должен
прислушиваться суд, члена общины, исполняющего обществен¬
ные функции, главу семьи, существование которого священно,
и, наконец, самое главное — гражданина государства» 2.
Гуманизм как истинная сущность государства находится в
непримиримом противоречии с частным интересом, который в
силу присущего ему безудержного субъективизма уподобляется
грубому, невоспитанному человеку, готовому считать самой
скверной и самой низкой тварью прохожего, случайно насту¬
пившего ему на мозоль. Свои мозоли частный интерес делает
мерилом оценки человеческих действий. «Но ведь человек мо¬
жет наступить мне на мозоль, не переставая от этого быть чест¬
ным, более того — превосходным человеком. Подобно тому как
вы не должны оценивать людей с точки зрения ваших мозо¬
1 Примерно такие же воззрения развивал в это время Л. Фейер¬
бах, который утверждал: «Государство — абсолютный человек» (Л. Фей¬
ербах, Избранные философские произведения в двух томах, т. I,
стр. 111). В другом месте он писал: «Государство есть реализованная,
развитая, раскрытая полнота человеческого существа» (там же, стр. 132).
И далее: «Глава государства есть представитель универсального
человека» (там же). Однако Фейербах не делал из этой концепции го¬
сударства революционно-демократических выводов.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 132.
148

лей, вы не должны смотреть на них глазами вашего частного
интереса» 1.Такова аргументация, характерная для первых статей
Маркса в «Rheinische Zeitung». Рассмотрим теперь последнюю
опубликованную Марксом в этой газете статью — «Оправдание
мозельского корреспондента», которая свидетельствует о су¬
щественном изменении его аргументации в смысле все большего
приближения к материализму. В этой статье Маркс критикует
субъективистское воззрение, согласно которому то или иное по¬
ложение дел в государстве или в отдельной его части зависит
главным образом от деятельности официальных лиц, на кото¬
рых возложено дело управления 2. Маркс показывает, что эта
весьма распространенная социологическая догма тесно связана
с предрассудками, порождаемыми бюрократической системой.
Гегель видел в бюрократизме необходимый «всеобщий» элемент
государства. Для Маркса же, выступающего против всякого
угнетения человека человеком, бюрократическая государствен¬
ная система представляет собой неизбежную форму «отчужде¬
ния» человека, и притом форму, противоречащую истинной,
идеальной сущности государства.
Критика бюрократизма занимала видное место и в более
ранних работах Маркса, в частности в «Заметках о новейшей
прусской цензурной инструкции», в которых разоблачается
реакционно-романтическая идеология, официально насаждав¬
шаяся в Пруссии. В статье «Оправдание мозельского коррес¬
пондента» критика бюрократизма представляет особый интерес
с философской точки зрения, поскольку здесь поставлен во¬
прос об источнике вышеуказанной субъективистской концеп¬
ции. С точки зрения Маркса, эта концепция не просто теоре¬
тическое заблуждение, а отражение в сознании людей основных
черт бюрократической государственной системы. Закон бюро¬
кратической иерархии, говорит Маркс, и теория, согласно ко¬
торой граждане государства делятся на две категории — на
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 132.
2 В опубликованной в 1842 г. статье, посвященной дебатам о сво¬
боде печати, Маркс подходит к такого рода критической постановке
вопроса, когда он пишет: «Известно, что существует такая психология,
которая объясняет великое мелкими причинами; исходя из верной до¬
гадки, что все то, за что человек борется, связано с его интересом, эта
психология приходит к неверному заключению, что существуют толь¬
ко «мелкие» интересы, только интересы неизменного себялюбия. Из¬
вестно также, что такого сорта психология и знание людей в особен¬
ности встречаются в городах, где считается признаком большой про¬
ницательности все видеть насквозь и за проносящейся вереницей идей
и фактов усматривать ничтожных, завистливых, интригующих люди¬
шек, которые, дергая за ниточки, приводят в движение весь мир»
(К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 72).
149

категорию активных, сознательных граждан, которые управ¬
ляют, и пассивных, несознательных граждан, которыми управ¬
ляют,— взаимно дополняют друг друга. Бюрократический иерар¬
хический принцип ведет к тому, что критика управления со
стороны граждан, не находящихся на соответствующей иерар¬
хической ступени бюрократической лестницы, рассматривается
как нарушение установленного порядка и даже угроза его су¬
ществованию. Каждая бюрократическая инстанция подчиняет¬
ся следующей, более высокой инстанции, которая имеет право
требовать, указывать на недостатки, подвергать наказанию под¬
чиненные ей инстанции и сама в свою очередь находится в та¬
ком же отношении к высшей ступени. В силу этого лица, не
принадлежащие к бюрократической касте (а это и есть масса
населения), лишены возможности оказывать влияние на управ¬
ление не только государством в целом, но и любой отдельной
его частью. Все дело управления монополизировано чинов¬
никами.
Низшие административные власти, говорит Маркс, целиком
полагаются на бюрократическое разумение вышестоящих; сами
же они отвечают лишь за добросовестное выполнение получен¬
ных свыше указаний, в границах доверенной им сферы управ¬
ления. Высшие административные власти вполне полагаются
на своих подчиненных и судят об их деятельности по офици¬
альным служебным донесениям. Придерживаясь принципа, со¬
гласно которому сознательное и активное бытие государства
воплощено в органах управления, всякий представитель власти
рассматривает состояние общества, положение дел в любой
провинции как результат деятельности определенных чиновни¬
ков и учреждений, которым поручено управление данной сфе¬
рой — хозяйственной, культурной и т. д. Круг замыкается,
народ полностью отстраняется от участия в руководстве госу¬
дарством, а на почве бюрократического управления возни¬
кает субъективистское представление, будто бы исторические
судьбы общества зависят от назначенных управлять им чинов¬
ников.
«Чиновник думает,— пишет Маркс,— что вопрос о том, все
ли обстоит благополучно в его крае, есть прежде всего вопрос
о том, хорошо ли он управляет краем. Хороши ли вообще са¬
мые принципы управления и самые учреждения,— этот вопрос
не входит в его компетенцию, об этом могут судить только
высшие сферы, обладающие более всесторонними и более глу¬
бокими знаниями об официальной природе вещей, т. е. об их
связи с государством в целом» 1.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 201—202.
150

В противовес этому имеющему глубокие социальные корни
субъективистскому представлению о движущих силах общества,
о причинах того или иного его состояния Маркс выдвигает по¬
ложение об объективной взаимообусловленности социальных
явлений, определяющей характер и результаты управления.
Обер-президент Рейнской провинции фон Шапер, выведен¬
ный из себя сообщениями мозельского корреспондента о бед¬
ственном положении тамошних крестьян-виноделов, видел в
разоблачениях «Rheinische Zeitung» нападки лишь на его слу¬
жебную деятельность по управлению провинцией. Маркс разъ¬
ясняет, что бедственное положение мозельских крестьян имеет
более глубокие причины, которые никак не могут быть сведе¬
ны к нерадивости какого-либо чиновника. Причины коренятся
в объективных отношениях, в системе, недостатки которой не
могут быть исправлены чиновничьим усердием, исполнитель¬
ностью, административной активностью. Напротив, «чем усерд¬
нее и искреннее... какая-нибудь администрация стремится,—
в пределах уже принятых, над ней самой властвующих прин¬
ципов управления и установлений,— устранить то или иное
бедствие, охватившее целый край; чем упорнее это бедствие не
поддается воздействию, принимая, несмотря на хорошее управ¬
ление, еще более широкие размеры,— тем сильнее, искреннее и
глубже будет убеждение администрации, что недуг неисцелим,
что управление, т. е. государство, ничего изменить не может,
что всякое изменение должно, напротив, исходить от самих
управляемых» 1.
Иначе говоря, согласно бюрократической иллюзии, бедствен¬
ное положение трудящихся (если чиновники хорошо выпол¬
няют свои обязанности) есть их собственная вина пли нечто
зависящее от случайных, например природных, обстоятельств.
С этой точки зрения всякое социальное благо имеет своим ис¬
точником управление, а зло — управляемых или во всяком слу¬
чае нечто лежащее вне сферы управления 2. Это не значит,
конечно, что управляемым официально разрешается какая-либо
инициатива, затрагивающая основы общества. Управляемые
могут лишь пытаться улучшить свое положение в рамках су¬
ществующей системы, т. е. они должны прежде всего прими¬
риться с нею.
Маркс ставит вопрос о противоречии между системой
управления и реальной действительностью, развитие которой
отнюдь не согласуется с предписаниями этой системы. Бед¬
ственное положение примозельского края есть вместе с тем
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 203.
2 См. там же, стр. 205.
151

бедственное положение (т. е. несостоятельность) самой системы
управления. Дело, значит, не в деятельности отдельных на¬
чальствующих лиц; необходимо поэтому «раскрыть в воле дей¬
ствующих личностей мощное влияние общих отношений», кото¬
рые, как подчеркивает Маркс, являются невидимыми и прину¬
дительными силами. «Тот, кто отказывается от этой объективной
точки зрения, тот, впадая в односторонность, отдается во
власть недобрых чувств к отдельным лицам, в образе которых
против него выступает вся жестокость современных отноше¬
ний» 1.
Что же представляют собой эти общие, объективные, су¬
щественные, невидимые, принудительные отношения, опреде¬
ляющие действия отдельных лиц и составляющие основную
причину существующего положения вещей в обществе? Мы не
находим еще у Маркса в это время конкретной характеристики
этих общественных отношений, не находим, в частности, ука¬
зания на то, что это прежде всего экономические отношения.
Вопрос о материальном производстве, об отношениях между
людьми, необходимо складывающихся в процессе общественно¬
го производства, о влиянии этих (т. е. производственных) от¬
ношений на все другие сферы жизни общества еще не ставится
Марксом даже в общей, абстрактной форме. Вместе с тем со¬
вершенно очевидно, что речь идет здесь у Маркса о стихийно
складывающихся общественных отношениях, которые хотя и
создаются самими людьми, но создаются ими не преднамеренно
и поэтому представляют собой объективные, независящие от их
сознания результаты их сознательной целенаправленной дея¬
тельности.
Маркс пишет: «При исследовании явлений государственной
жизни слишком легко поддаются искушению упускать из виду
объективную природу отношений и все объяснять волей дей¬
ствующих лиц. Существуют, однако, отношения, которые опре¬
деляют действия как частных лиц, так и отдельных представи¬
телей власти и которые столь же независимы от них, как спо¬
соб дыхания. Став с самого начала на эту объективную точку
зрения, мы не будем искать добрую или злую волю поперемен¬
но то на одной, то на другой стороне, а будем видеть действия
объективных отношений там, где на первый взгляд кажется,
что действуют только лица. Раз доказано, что данное явление
с необходимостью порождается существующими отношениями,
то уже нетрудно будет установить, при каких внешних усло¬
виях оно должно было действительно осуществиться и при ка¬
ких оно осуществиться не могло, несмотря на то что уже име¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 212.
152

лась потребность в нем. Это можно будет установить с той же
приблизительно достоверностью, с какой химик определяет,
при каких внешних условиях родственные вещества должны
образовать химическое соединение» 1.
Нельзя, конечно, согласиться с теми исследователями, ко¬
торые видят в этом положении Маркса материалистическое
понимание общественной жизни. Но было бы еще большей
ошибкой недооценивать значение этого тезиса Маркса, отчет¬
ливо выражающего намечающийся переход к материализму.
Главное в этом положении Маркса — признание объективной
необходимости общественных отношений, которые рассматри¬
ваются как определяющее условие исторической деятельности
людей. Люди сами делают свою историю, но делают ее при
условиях, которые непосредственно от них не зависят. Сле¬
дующий, решающий шаг к материализму должен состоять в
выделении из совокупности общественных отношений перво¬
начальных, определяющих — производственных отношений и
соответственно этому в анализе и конкретизации понятия
внешних условий. В приведенном высказывании Маркс огра¬
ничивается пока еще аналогией с природными процессами.
Это не значит, конечно, что Маркс натуралистически понимает
общественные явления. Аналогия подчеркивает лишь исходную
гносеологическую установку Маркса: признание того, что су¬
ществуют объективные общественные отношения. Но откуда
проистекает эта объективность? На этот вопрос мы находим в
этом и других высказываниях Маркса пока еще весьма общий
ответ: объективность явлений общественной жизни, т. е. явле¬
ний, порождаемых человеческой деятельностью, есть результат
взаимодействия между людьми. Маркс не анализирует еще ни
этого взаимодействия, ни взаимодействия людей и природы, так
же как он не рассматривает отношения деятельности, совер¬
шающейся в данное время, к деятельности, имевшей место в
прошлом и овеществившейся в продуктах человеческого труда,
в средствах производства п т. д. Именно поэтому такая общая
постановка вопроса об объективности социальных отношений
не может быть оценена как материалистический взгляд на
общество 2.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 192—193.
2 Следует иметь в виду, что Гегель признавал объективность со¬
циальных отношений, причем, обосновывая этот взгляд, он не просто
ссылался на «абсолютный дух», но пытался раскрыть диалектику
субъективного и объективного в самой человеческой деятельности.
Гегель, например, писал, что «во всемирной истории благодаря дейст¬
виям людей вообще получаются еще и несколько иные результаты, чем
те, к которым они стремятся и которых они достигают, чем те резуль¬
таты, о которых они непосредственно знают и которых они желают;
153

Таким образом, приведенное выше положение Маркса из
последней его статьи в «Rheinische Zeitung» можно рассматри¬
вать как итог идейного развития Маркса на данном этапе. Если
в других, более ранних его статьях, опубликованных в этой
газете, речь шла о внутренних законах духовных отношений,
о правовой природе общественных явлений, то здесь уже ста¬
вится вопрос об объективной природе права, государства и со¬
циальных отношений вообще.
В предыдущем разделе было рассмотрено отношение Марк¬
са к Фейербаху в связи с вопросом о социальном содержании
религии. Анализ взглядов Маркса на сущность государства и
права показывает, что он уже в 1842 — 1843 гг. превосходит
своего выдающегося современника и в постановке ряда других
вопросов.
Маркс подвергает революционной критике существующие
в Германии социально-экономические отношения, связывает
философские проблемы с конкретными политическими вопро¬
сами; от его статей веет духом классовой борьбы. Естественно
поэтому, что Маркса не удовлетворяет фейербаховская поста¬
новка социальных вопросов. «Афоризмы Фейербаха,— говорит
он в письме к А. Руге от 13 марта 1843 г.,— не удовлетворяют
меня лишь в том отношении, что он слишком много напирает
на природу и слишком мало — на политику. Между тем, это —
единственный союз, благодаря которому теперешняя филосо¬
фия может стать истиной» 1. Это весьма существенное критиче¬
ское замечание в адрес Фейербаха в зародыше уже содержит
в себе критику антропологического принципа.
Маркс видит путь к истине в соединении философии с ре¬
волюционной политикой, в революционизировании философии
и в философском обосновании революционной политики. Это,
несомненно, возвышает его над Фейербахом. Однако было бы
ошибкой полагать, что Маркс, не став еще материалистом, уже
преодолел антропологический материализм Фейербаха. Статьи
Маркса в «Rheinische Zeitung» свидетельствуют о значитель¬
ном влиянии Фейербаха на Маркса. Так, в одной из этих статей
Маркс, например, утверждает, что «человек всегда считает
они добиваются удовлетворения своих интересов, но благодаря этому
осуществляется еще и нечто дальнейшее, нечто такое, что скрыто со¬
держится в них, но не сознавалось ими и не входило в их намерения»
(Гегель, Соч., т. VIII, стр. 27). В. И. Ленин, как известно, высоко оце¬
нил эти и аналогичные положения гегелевской философии истории
(см. В. И. Ленин, Соч., т. 38, стр. 304—306).
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 257. И да¬
лее Маркс говорит: «Но все наладится, как это было в XVI столетии,
когда рядом с энтузиастами природы существовали и энтузиасты го¬
сударства» (там же).
154

высшим существом то, что составляет его истинную сущ¬
ность» 1. Как известно, это положение является одним из ис¬
ходных тезисов Фейербаха в его критике религии. В другом
месте вполне в духе Фейербаха Маркс замечает, что «руки и
ноги становятся человеческими руками и ногами лишь благо¬
даря голове, которой они служат» 2. Однако все эти близкие к
фейербаховскому антропологизму положения высказываются
Марксом в статьях, в которых рассматриваются важнейшие
политические вопросы, делаются революционно-демократиче¬
ские выводы, намечаются диалектико-материалистические ре¬
шения философских проблем.
Предвосхищая последующее исследование, можно сказать,
что влияние Фейербаха на Маркса усиливается в 1843 —
1844 гг., когда Маркс становится материалистом, а преодоле¬
вается оно в ходе разработки основных положений диалекти¬
ческого и исторического материализма. Само собой разумеется,
что речь здесь идет о влиянии философских воззрений Фейер¬
баха, так как в социально-политическом отношении Маркс
уже в 1841 — 1842 гг. занимает более передовые, революцион¬
ные позиции.
4Разрыв Энгельса с «Молодой Германией».
Начало размежевания с младогегельянцами
Тенденции, наметившиеся в работах Энгельса против Шел¬
линга, находят свое дальнейшее развитие в его произведениях
1841—1842 гг. Революционный демократизм Энгельса, стрем¬
ление философски обосновать революционную социально-поли¬
тическую программу, которое привело его в младогегельян¬
ский лагерь, неизбежно способствовали разрыву с «Молодой
Германией». Если в 1839—1840 гг. Энгельс полагал, что эта
литературная группа — подлинная продолжательница револю¬
ционных идей Л. Бёрне, то теперь он приходит к выводу, что
последний, в общем, не оказал значительного влияния на мла¬
догерманцев, которые так и не сумели подняться до его ради¬
кальных республиканских воззрений. Берне, по мнению
Энгельса, является «Иоанном Крестителем нового времени, ко¬
торый проповедует самодовольным немцам о покаянии и воз¬
вещает им, что топор уже занесен над корнем дерева и что
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 126.
2 Там же, стр. 73.
155

грядет сильнейший, который будет крестить огнем и безжа¬
лостно выметет все плевелы» 1.
Что же касается младогерманцев, то их политическая ли¬
ния неопределенна, половинчата, непоследовательна. Младо¬
германское движение, указывает Энгельс, возникло в период
смутного политического брожения, когда еще отсутствовало
необходимое размежевание различных и по существу противо¬
положных политических программ и принципов. В то время
как жизнь ушла вперед, младогерманцы остались на старых
позициях, вследствие чего «это направление утратило всякое
идейное содержание, какое оно когда-то еще имело...» 2
В статье «Александр Юнг. «Лекции о современной литера¬
туре немцев»» Энгельс подвергает основательной критике
А. Юнга — типичного представителя младогерманского тече¬
ния. Энгельс бичует его прежде всего за стремление к ком¬
промиссу, к объединению противоположных политических
точек зрения. «Ведь все крайности вообще от лукавого,— иро¬
нически замечает Энгельс,— и только дорогое сердцу примире¬
ние и умеренность чего-нибудь стоят! Как будто крайность не
является просто последовательностью!» 3
Крайней идейно-политической и философской партией Эн¬
гельс в то время считал младогегельянство. Что же касается
А. Юнга и деятелей «Молодой Германии» вообще, то они, по
мнению Энгельса, могли быть лишь временными попутчиками,
с которыми теперь необходимо порвать: «Во всяком движении,
во всякой идейной борьбе существует известная категория пу¬
таных голов, которые чувствуют себя совсем хорошо только
в мутной воде. До тех пор, пока самые принципы еще не вы¬
кристаллизовались, таких субъектов терпят; пока каждый
только стремится к ясности, нелегко распознать раз навсегда
определившуюся неясность этих субъектов. Но когда элементы
обособляются, принцип противопоставляется принципу, тогда
настает время распрощаться с этими никчемными людьми и
окончательно с ними разделаться, ибо тогда их пустота обна¬
руживается ужасающим образом» 4.
Эта резкая оценка деятелей «Молодой Германии» и сторон¬
ников juste-milieu вообще объясняется, несомненно, тем, что
Энгельс видит в этих представителях тогдашнего либерального
движения противников революции, которая ужасает их как
недопустимая крайность. Не случайно Энгельс отмечает, что
А. Юнг борется не против пиетизма, а против его крайних
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 479.
2 Там же, стр. 480.
3 Там же, стр. 474.
4 Там же, стр. 473.
156

проявлений. Такую идейно-политическую позицию Энгельс
характеризует как «скучный позитивизм». Речь идет о позити¬
визме в смысле примирения с реакционными общественно-
политическими порядками. В этом же смысле употреблял это
понятие и Маркс, о чем уже говорилось выше. «Бедные пози¬
тивисты и рыцари juste-milieu,— иронизирует Энгельс,— ви¬
дят, как волна отрицания вздымается все выше и выше; они
крепко цепляются друг за друга и взывают к чему-либо поло¬
жительному» 1. Все дело в том, разъясняет Энгельс, что эти
сторонники политической умеренности страшатся движения
мировой истории и видят в отрицании одну только угрозу
сложившемуся жизненному укладу. Они не понимают, что от¬
рицание есть возникновение нового, прогресс. «Стоит лишь
дать себе труд ближе присмотреться к столь опороченному от¬
рицанию, чтобы убедиться, что оно по существу своему на¬
сквозь положительно» 2.
А. Юнг пытался соединить младогерманский расплывчатый
либерализм с непонятой им гегелевской философией. Это дает
Энгельсу повод подвергнуть критике философский дилетан¬
тизм младогерманцев, их теоретическую беспомощность, осо¬
бенно очевидную там, где они пытаются ставить коренные во¬
просы мировой истории. Однако критика младогерманцев,
главным теоретическим пороком которых является субъекти¬
визм, косвенно становится также критикой младогегельянства.
Господин Юнг, говорит Энгельс, «силится доказать, что ос¬
новной чертой гегелевской системы является утверждение
свободного субъекта в противовес гетерономии косной объек¬
тивности» 3. Впрочем, нечто подобное проповедовалось и мла¬
догегельянцами, поскольку их основная идея — противопостав¬
ление самосознания внешней реальности. «Но вовсе не нужно
быть особенным знатоком Гегеля,— продолжает Энгельс,—
чтобы знать, что он стоял на гораздо более высокой ступени,
придерживаясь точки зрения примирения субъекта с объектив¬
ными силами, что он относился с огромным почтением к объек¬
тивности, ставил действительность, существующее гораздо
выше субъективного разума отдельной личности и от послед¬
ней как раз и требовал признания объективной действитель¬
ности разумной. Гегель не был пророком субъективной авто¬
номии, как полагает г-н Юнг...» 4
Было бы крайним упрощенчеством полагать, что Энгельс
здесь положительно оценивает примирение Гегеля с прусской
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 482.
2 Там же.
3 Там же, стр. 476.
4 Там же.
157

действительностью. Энгельс имеет в виду лишь согласование
человеческих действий с объективной необходимостью, а от¬
нюдь не со всем тем, что вообще существует. Речь идет о раз¬
личении свободы (как осознанной необходимости) и произвола
субъекта, который отнюдь не свободен, а, напротив, порабощен
своими причудами, влечениями, случайными мотивами. Имен¬
но это диалектическое понимание свободы Энгельс справед¬
ливо противопоставляет субъективизму младогерманцев. При
этом отрицание субъективизма и высокая оценка объективной
необходимости, разумеется, ни в малейшей мере не снижают
революционного пафоса Энгельса и его готовности к самой ре¬
шительной борьбе против реакции. Изобличая политическую
беспринципность А. Юнга, Энгельс делает следующий вывод:
«Надо надеяться, теперь он уразумел, что брататься с ним мы
не хотим и не можем. Такие жалкие амфибии и двоедушные
люди не пригодны для борьбы, которую начали и могут про¬
должать только люди с решительным характером» 1. Это зна¬
чит, что учет объективного хода истории необходим не для того,
чтобы возложить все свои надежды на стихийное течение со¬
бытий, а для обоснования революционного действия.
Выступая против иррационализма Шеллинга, Энгельс
утверждал, что духовное реально существует лишь в природе;
он не делал, однако, вывода о вторичности духовного. Объек¬
тивная действительность, таким образом, рассматривалась им
как субъект-объект, как единство сознания и материи, причем
духовное он считал сущностью и движущей силой материаль¬
ного. В статье против А. Юнга и «Молодой Германии» Энгельс
в основном еще придерживается этой идеалистической точки
зрения 2. И вместе с тем, пытаясь конкретизировать эту точку
зрения, Энгельс делает еще один шаг навстречу материалисти¬
ческому миропониманию.
А. Юнг, подвергая критике «Сущность христианства», пы¬
тался доказать, что Фейербах занимает ограниченную, земную
позицию, между тем как вселенная, мир — это не одна только
наша Земля. Осмеивая этот аргумент, намекающий, по сути
дела, на существование некоей не просто неземной, а сверх¬
природной реальности, Энгельс заявляет: «Вот так теория! Как
будто на луне дважды два — пять, будто на Венере камни бе¬
гают как живые, а на солнце растения могут говорить! Как
будто за пределами земной атмосферы начинается особый, но¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 485.
2 Так, например, Энгельс утверждает, что «мысль в своем развитии
есть единственно вечное и положительное, тогда как фактическая,
внешняя сторона происходящего есть именно отрицательное, исчезаю¬
щее и подлежащее критике» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 482)
158

вый разум, и ум измеряется расстоянием от солнца! Как будто
самосознание, к которому приходит в лице человечества земля,
не становится мировым сознанием в то самое мгновение, когда
оно познает свое положение как момент этого мирового созна¬
ния!» 1 Здесь Энгельс уже связывает самосознание с природой,
с возникновением человечества, а «мировое сознание» он, по
существу, определяет как осознание мира в целом, в его раз¬
витии, включающем в себя в качестве самого существенного
развитие человечества. Еще рано говорить о материализме, но
здесь намечается переход к материалистическому миропонима¬
нию и, следовательно, начинается также размежевание с воин¬
ствующими идеалистами — младогегельянцами. В этом отноше¬
нии особый интерес представляет шуточная поэма «Библии
чудесное избавление от дерзкого покушения, или торжество
веры», созданная Энгельсом в июне — июле 1842 г., т. е. тогда
же, когда была написана статья против А. Юнга. Повествование
в поэме ведется от лица пиетиста, который, сокрушаясь по по¬
воду повсеместно распространяющегося неверия, обращается
к господу богу с мольбою — приблизить день суда над скверной
человечьей. Господь отвечает на эту мольбу замечанием, что
не пробил час для труб, что следует подготовить верующих на
земле, для чего он, господь, решил поставить во главе их
Б. Бауэра, который лишь временно заблуждается, но вскоре
станет на путь благочестия и тем самым посрамит неверующих.
Узнав о предстоящем преображении безбожника Бауэра,
праведные души ликуют и славят всемогущего творца. Но тут
вмешивается в дело сам лукавый, который стремится рас¬
строить планы господни, не отдать ему Б. Бауэра. Находя¬
щиеся в пекле Гегель, Вольтер, Дантон, Наполеон и другие
великие грешники требуют от сатаны, чтобы он, не медля, под¬
нял восстание против господа бога и отомстил верующим за то,
что они пренебрегли всем тем, чему учили их эти грешники.
Так, Гегель, например, восклицает:
Я жизнь свою науке посвятил,
Учил безбожью, не жалея сил,
Возвел самосознанье на престол я,
На божество успешно штурм повел я.
Но мне стать жертвою невежд пришлось,
Меня истолковали вкривь и вкось;
И, наложив на умозренье цепи,
Рождали чушь, одну другой нелепей.
Итак, я жил и мыслил столько лет
  Напрасно, сатана? Держи ответ!
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 484—485.
159

Когда ж придет за нас могучий мститель,
Отродья набожного истребитель?
Сатана отвечает Гегелю и другим своим верным рабам, что
они не напрасно трудились и теперь он нашел им преемника,
который возглавит на земле войну против праведников. Сатана
является к Б. Бауэру, который занят теологическими изыска¬
ниями, и после небольшой полемики с ним убеждает его начать
борьбу против веры. С этой целью сатана посылает Б. Бауэра
в Боннский университет:
Там на развалинах духовной нищеты
Свободомыслию алтарь воздвигнешь ты!
И вот Б. Бауэр проповедует атеизм в Бонне. Разгорается
битва между сторонниками Бауэра, безбожниками, и ревните¬
лями веры. Последние терпят поражение, несмотря на помощь,
которую им оказывает университетское начальство и сам гос¬
подь бог, посылающий на битву с Бауэром ортодоксальнейших
теологов. Между тем в Лейпциге, в кабачке, где обычно соби¬
раются литераторы, восседают А. Руге, О. Виганд («богохули¬
телей издатель постоянный») и поэт Р. Пруц, который развра¬
щает невинные сердца безбожными стихами. Все трое нахо¬
дятся в смятении, так как потерпели очередное поражение
в борьбе с цензурой. Виганд думает даже, что следует отка¬
заться от борьбы и заняться изданием безобидной беллетри¬
стики, чтобы примириться с правительством. Он говорит:
Итак, протянем же друг другу руки, братья,
И вместе заключим правительство в объятья.
Но тут в кабак врывается сатана и начинает стыдить своих
приунывших было приспешников:
Как стыдно мне теперь, что доверял я вам,
Вам, львиной шкурою прикрывшимся ослам.
Воодушевленный сатаной А. Руге спешит в Берлин к своим
единомышленникам-младогегельянцам. В этой связи ирониче¬
ски обрисовываются берлинские «Свободные»:
Что Якобинский клуб? Собрание детей
В сравненьи с мерзостной, безбожной ратью сей.
О младогегельянце Мейене Энгельс говорит, что он в чреве
матери Вольтера изучил. Эдгар Бауэр — снаружи франт, вну¬
три же — санкюлот задорный. Штирнер, сегодня мирно попи¬
вающий пивко, завтра станет требовать крови; уже сейчас он
готов свергнуть не одних лишь королей, но и все законы. Тут
же дается характеристика и Освальда, т. е. самого Энгельса:
160

А тот, что всех левей, чьи брюки цвета перца
И в чьей груди насквозь проперченное сердце,
Тот длинноногий кто? То Освальд — монтаньяр!
Всегда он и везде непримирим и яр.
Он виртуоз в одном: в игре на гильотине...
Берлинские «Свободные» во главе с А. Руге намерены прий¬
ти на помощь Бауэру. Последний все еще ведет бой с ортодок¬
сами. Плечом к плечу с ним сражается и К. Маркс:
То Трира черный сын с неистовой душой.
Он не идет,— бежит, нет, катится лавиной,
Отвагой дерзостной сверкает взор орлиный,
А руки он простер взволнованно вперед,
Как бы желая вниз обрушить неба свод.
На поле битвы оказываются и другие выдающиеся лично¬
сти. Вот Л. Фейербах, которого «Свободные» ведут в кабак. На¬
чинается возлияние. Руге держит речь, которую Эдгар Бауэр
и Освальд прерывают возгласами:
Прекрасных слов уже довольно ты, Арнольд,
Сказал. Мы ныне требуем другого: дела!
На эти слова Руге отвечает с филистерской рассудитель¬
ностью:
Наши дела лишь в словах; так было, и впредь
будет долго,
С древа абстракции сам практики плод упадет.
Начинается дискуссия. Вдруг в кабаке появляется Виганд,
влетевший через крышу на бумажном змее. Он приглашает
«Свободных» в Лейпциг в свое издательство:
Да, в Лейпциг! — крикнуло собранье в увлеченьи; —
Оттуда выступим в последнее сраженье.
Тем временем пиетисты также не дремлют. Г. Лео, прослы¬
шав, что безбожники укрепились в Лейпциге, собирает верую¬
щих, чтобы сокрушить крепость Виганда. Он разъясняет ве¬
рующим, что «гегелинги» представляют страшную опасность
для веры и порядка:
Без фиговых листков по свету бродят черти;
К нам шлет великую блудницу Вавилон:
Богиню разума; дрожат алтарь и трон.
Чем Руге не Дантон? Второго Робеспьера
Мы видим в Бауэре! Марага-изувера
Еще превозойдет проклятый Фейербах!..
161

И вот начинается решительная битва между верующими и
атеистами. Верующие начинают теснить атеистов, но, прослы¬
шав об этом, великие грешники, находящиеся в аду, порывают
с сатаной, который оказался неспособным обеспечить победу
безбожью, и сами устремляются на помощь младогегельянцам:
Толпу мятежников сам Гегель возглавляет,
Вольтер над головой дубиной потрясает...
Сатана, видя, что его приспешники выступили и против него
(«Свободные ничто святым не признают»), раскаивается, про¬
сит прощения у господа бога и становится в ряды защитников
веры. Но ничто уже, как кажется, не может помочь верующим:
безбожники одолевают их. Однако в самый критический момент
происходит чудо: с небес спускается бумажный листок, сооб¬
щающий об отставке Б. Бауэра. Это полностью деморализует
«Свободных»:
На землю падают злодеи без дыханья...
Того, кто сеет зло, не минет наказанье!
Не трудно заметить в этой шуточной поэме весьма нешуточ¬
ное содержание. Шаржированные портреты отдельных пред¬
ставителей младогегельянства оттеняют характерные особенно¬
сти всей этой философской школы. В особенности ярко подме¬
чено противоречие между революционной фразеологией и поли¬
тической половинчатостью этих буржуазных радикалов, их
оторванность от практически-политической борьбы и, так ска¬
зать, чисто литературный характер всего этого философского
течения. Проходящее через всю поэму сравнение младогегель¬
янцев с якобинцами представляет собой хотя и добродушную,
но острую критику декларативной революционности младоге¬
гельянцев. Смятение среди младогегельянцев после отставки
Б. Бауэра — это уже не насмешка, а констатация факта: младо¬
гегельянцы действительно не смогли достойным образом отве¬
тить на этот прямой удар реакции.
И все же было бы ошибкой думать, будто в этой поэме Эн¬
гельс уже освободился от младогегельянских иллюзий и, перей¬
дя на новые позиции, извне подвергает критике идеализм этих
философов. Нет, это критическая позиция, занимаемая участни¬
ком младогегельянского движения; это не только критика, но
также и самокритика, свидетельствующая о той особой роли,
которую играл Энгельс внутри младогегельянского движения.
О самом себе Энгельс говорит: «Тот, что всех левей». Эта
особая позиция, как было показано выше, проявляется прежде
всего в революционном демократизме Энгельса. Правда, Эн¬
гельс, впрочем, как и Маркс, нигде не употребляет самого этого
162

термина — «революционный демократизм». Он подвергает кри¬
тике непоследовательность, половинчатость либерализма, не
утверждая вместе с тем, что он противник либерализма вообще.
Понятие «либерализм» применяется Энгельсом для обозначе¬
ния тех воззрений, которые, по существу, уже враждебны ли¬
беральным.
Противоречие между терминологией и обозначаемым ею
основным содержанием — явление, несомненно, типичное для
этого раннего периода формирования взглядов Маркса и Эн¬
гельса. И это необходимо подчеркнуть во избежание ошибок
в оценке ранних политических воззрений Маркса и Энгельса.
Такую ошибку совершает, по нашему мнению, О. Корню в
своем уже упоминавшемся нами обстоятельном исследовании,
где он характеризует политические позиции Маркса и Энгельса
в 1840—1842 гг. как либеральные 1. Этот вывод явно противо¬
речит имеющимся в его книге весьма ценным указаниям, что
в начале 40-х годов XIX в. в Германии (особенно в Рейнской
провинции) уже обнаруживалось противоречие между либера¬
лами и демократами. Так, говоря о требованиях трирских ли¬
бералов, О. Корню отмечает: «Наряду с этой либеральной
оппозицией развивалась демократическая оппозиция, находив¬
шая себе поддержку в растущем недовольстве мозельских кре¬
стьян, положение которых, так же как и положение осталь¬
ного немецкого крестьянства, постоянно ухудшалось» 2.
В другом месте проф. О. Корню прямо констатирует «противо¬
1 См. О. Корню, Карл Маркс и Фридрих Энгельс. Жизнь и деятель¬
ность, т. 1, стр. 71. Во французском издании О. Корню дает следующий
подзаголовок на титульном листе своей книги: «От демократического
либерализма к коммунизму» (A. Cornu, Karl Marx et Friedrich Engels,
tome II. Du libéralisme démocratique au communisme, Paris, 1958). По мне¬
нию О. Корню, лишь переход Маркса и Энгельса на позиции комму¬
низма «положил конец их либерально-демократическому развитию»
(О. Корню, Карл Маркс и Фридрих Энгельс, Жизнь и деятельность, т. 1,
стр. 366). Правда, О. Корню не проводит последовательно этой точки
зрения. В некоторых случаях он характеризует Маркса как «радикаль¬
ного демократа», имея в виду, очевидно, его революционно-демократи¬
ческие воззрения (см. там же, стр. 288, 345). Наконец, в двух местах
книги речь идет о каком-то промежуточном этапе в развитии полити¬
ческих воззрений Маркса и Энгельса, который именуется то «демокра¬
тически-социальным радикализмом», то просто «социальным демокра¬
тизмом» (см. там же, стр. 365, 467). Все это создает впечатление, что
в исследовании проф. Корню имеется некоторая нечеткость в опреде¬
лении исходных политических позиций Маркса и Энгельса, что приво¬
дит, как нам кажется, к известной переоценке младогегельянского идеа¬
лизма. Следует отметить, что вышеуказанные положения О. Корню
подвергались критике в советской печати (см., например, рецензию
K. Л. Селезнева на книгу О. Корню, Карл Маркс и Фридрих Энгельс.
Жизнь и творчество, т. 1, «Вопросы истории» № 4, 1956, стр. 473—180).
2 Там же, стр. 74.
163

положность между либералами и демократами» 1. Не приходит¬
ся доказывать после всего изложенного выше, что Маркс и Эн¬
гельс находились в лагере революционной демократии и были
самыми блестящими и последовательными представителями
этого лагеря.
В свете этих замечаний становится более понятной статья
Энгельса «Северогерманский и южногерманский либерализм»,
написанная в марте 1842 г. и опубликованная в «Rheinische
Zeitung». В ней Энгельс подвергает критике южногерманский
либерализм с характерными для него партикуляристскимп тен¬
денциями и противопоставляет ему северогерманский либера¬
лизм, существенной чертой которого он считает сознание не¬
обходимости национального объединения Германии. На наш
взгляд, эта оценка северогерманского либерализма, несмотря на
то что она содержит в себе явное преувеличение его историче¬
ского значения 2, ни в малейшей мере не ставит под сомнение
революционный демократизм молодого Энгельса. В условиях
предреволюционной Германии некоторые представители бур¬
жуазного либерализма (достаточно упомянуть И. Якоби), не¬
сомненно, играли прогрессивную роль. Лишь в ходе револю¬
ционной борьбы 1848—1849 гг. буржуазный либерализм в це¬
лом стал превращаться в контрреволюционную силу. Впослед¬
ствии, в «Манифесте Коммунистической партии», вышедшем в
свет в начале революции 1848 г., Маркс и Энгельс писали:
«В Германии, поскольку буржуазия выступает революционно,
коммунистическая партия борется вместе с ней против абсо¬
лютной монархии, феодальной земельной собственности и реак¬
ционного мещанства» 3. Это положение, высказанное в класси¬
ческом произведении зрелого марксизма в период, когда Маркс
и Энгельс стояли уже во главе созданной ими коммунистиче¬
ской партии, косвенным образом проливает свет и на отноше¬
ние революционного демократизма к буржуазному либерализму.
Яркий пример революционного демократизма Энгельса —
его статья «Фридрих-Вильгельм IV, король прусский», напи¬
санная в 1842 г. незадолго до отъезда в Англию. В этой статье
Энгельс говорит о приближении революции, выражает свое
убеждение в ее необходимости. Последняя обусловлена отнюдь
не тем, что Фридрих-Вильгельм IV, вначале заигрывавший с
1 О. Корню, Карл Маркс и Фридрих Энгельс. Жизнь и деятельность,
т. I, стр. 522.
2 «...Северогерманский либерал,— писал Энгельс,— отличается реши¬
тельной последовательностью, определенностью в своих требованиях и
точным согласованием средств и цели, к чему до сих пор южногерман¬
ский либерал тщетно стремился» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних
произведений, стр. 499).
3 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, Госполитиздат, М., 1955, стр. 459.
164

либеральной оппозицией, полностью разоблачил себя как ярый
реакционер, тянущий Германию назад, к средневековью. Дело
не в личных качествах короля, а в том, что само прусское го¬
сударство реакционно, а король лишь выражает своими дей¬
ствиями его природу. «Фридрих-Вильгельм IV — всецело
продукт своего времени, личность, которую можно полностью
объяснить только в том случае, если исходить при этом объяс¬
нении из развития свободного духа и его борьбы против хри¬
стианства, и только из этого. Он представляет собой самый
крайний вывод из принципа пруссачества; в нем этот принцип
проявляется в своей последней попытке собраться с силами,
но в то же время в полном своем бессилии перед свободным
самосознанием» 1.
Как видно из этой цитаты, Энгельс указывает на противоре¬
чие между свободным самосознанием (общественным созна¬
нием, как он его понимает) и господствующей в Пруссии поли¬
тической системой. Это противоречие, по мысли Энгельса,
имеет глубочайшие исторические корни; оно, следовательно, не
нечто случайное, вызванное личными качествами монарха. Ос¬
нову прусского государства составляет не разум, или самосо¬
знание, а христианство, в особенности христианская теология.
«Сущность теологии, особенно в наше время, есть примирение
и затушевывание абсолютных противоположностей» 2. Речь
идет о противоположности между разумом и религиозным не¬
разумием, которое теология пытается обосновать и оправдать с
помощью разума. «Этой теологии соответствует в области госу¬
дарственной жизни современная система правления в Прус¬
сии» 3. Правительство стремится внести религиозный дух во все
области общественной жизни, для того чтобы подавить протест
против существующих общественных порядков. Абсолютная мо¬
нархия, покончившая с феодальным сепаратизмом, пытается
превратить особу короля в божество в государстве. Но ход
исторических событий делает невозможным осуществление этой
реакционной романтической утопии легитимизма, которую про¬
поведует Фридрих-Вильгельм IV. Современное положение
Пруссии, говорит Энгельс, «очень напоминает состояние Фран¬
ции перед... впрочем, я воздерживаюсь от всяких чересчур по¬
спешных заключений» 4.
Мысль о том, что германский абсолютизм связан с теоло¬
гией, а германское государство, будучи вследствие этого хри¬
стианским государством, противоречит идеальной (разумной,
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 488.
2 Там же.
3 Там же.
4 Там же, стр. 495.
165

враждебной религии) сущности государства, составляет один
из тезисов младогегельянства. Энгельс ссылается здесь на
Б. Бауэра, который обстоятельно развил эту идею. Однако
Б. Бауэр и другие младогегельянцы утверждали, что государ¬
ство, поскольку его природа враждебна религии, может быть
преобразовано с помощью критики. Энгельс, так же как и
Маркс, идет дальше; он доказывает, что лишь революция, осу¬
ществляемая народом, может покончить с «христианским госу¬
дарством». Прусское государство не просто заражено рели¬
гиозным духом: оно неразумно по своей природе, ибо
теология — его сущность. Поэтому здесь недостаточно критики,
необходима революция.
Значит ли это, что Энгельс уже в это время порывает с ге¬
гелевским и младогегельянским толкованием государства как
разумного, нравственного по своей природе организма? Нет, он
придерживается еще этой идеалистической формулы, используя
ее, так же как и Маркс, для критики прусского государства,
которое рассматривается как чуждое своему понятию и, значит,
недостойное существования. Сама возможность существования
неразумного, противоречащего своей собственной сущности го¬
сударства обусловлена, по мнению Энгельса, тем, что разви¬
вающееся самосознание человечества (народный дух) пере¬
растает устаревшие, потерявшие жизненное содержание и ра¬
зумный смысл формы своего бытия и движется дальше, вперед,
создавая новые, более совершенные формы.
5
Материальные интересы и идеальные принципы,
классы и партии.
Перспективы социальной революции.
Начало перехода к материализму и коммунизму
В конце 1842 г. Энгельс переезжает в Англию, в Манчестер,
где становится служащим на прядильной фабрике, одним из
совладельцев которой был его отец. По пути в Англию Энгельс
посещает в Кёльне редакцию «Rheinische Zeitung», где впервые
встречается и знакомится с Марксом. Эта встреча, как впослед¬
ствии писал Энгельс Ф. Мерингу, была холодной, так как
Маркс видел тогда в Энгельсе союзника тех самых «Свобод¬
ных», против которых он столь решительно выступил 1. Тем не
1 См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXIX, стр. 412—413.
166

менее Энгельс, по-видимому, договаривается с Марксом отно¬
сительно своего сотрудничества в «Rheinische Zeitung», так как
немедленно по прибытии в Манчестер начинает посылать в га¬
зету небольшие статьи о положении в Англии, которые печа¬
таются с начала декабря того же года.
Переезд в Англию становится поворотным пунктом в идей¬
ном и политическом развитии Энгельса. Здесь Энгельс впервые
непосредственно сталкивается с пролетариатом, порожденным
промышленной революцией и развитием крупной капитали¬
стической промышленности. Энгельс сближается с чартистами,
начинает изучать экономическое положение Англии, англий¬
скую политическую экономию и социалистическое учение
Р. Оуэна. «Социалистом,— говорит В. И. Ленин,— Энгельс сде¬
лался только в Англии. В Манчестере он вступил в связь с дея¬
телями тогдашнего английского рабочего движения и стал
писать в английских социалистических изданиях» 1.
Англия 40-х годов XIX в. представляла собой классическую
капиталистическую страну, где основные черты буржуазного
общества и свойственные ему антагонизмы выступали на по¬
верхности наиболее отчетливо. Капиталистическое общество,
в котором на место феодальных сословий, все еще игравших
значительную роль в отсталой Германии, пришли противо¬
положные друг другу классы — буржуазия и пролетариат, раз¬
вивалось на новой, присущей только этому обществу экономи¬
ческой основе. Развитие капиталистической крупной промыш¬
ленности уже приводило к периодически возникавшему
перепроизводству, к экономическим кризисам. Первый такой
кризис разразился в Англии в 1825 г. Идеологи феодальной
1 В. И. Ленин, Соч., т. 2, стр. 9.
Некоторые исследователи объясняют переход Энгельса к социа¬
лизму влиянием М. Гесса, с которым Энгельс познакомился перед отъ¬
ездом в Англию. Такова, например, точка зрения М. Адлера, которую
он высказывает в работе «Энгельс как мыслитель» (М., 1924). Эту же
точку зрения мы встречаем в книге М. Рюбеля (см. М. Rubel, Karl
Marx, essai de biographie intellectuelle, p. 111). При этом обычно ссы¬
лаются на письмо М. Гесса Б. Ауэрбаху от 19 июня 1843 г., в кото¬
ром, в частности, говорится: «В прошлом году, когда я собирался
ехать в Париж, он (Энгельс.— Т. О.) (ныне пребывающий в Англии и
пишущий о ней большое сочинение) прибыл из Берлина в Кёльн; мы
говорили о современных вопросах, и он, уже год как революционер,
расстался со мной ревностнейшим коммунистом. Так я произвожу
опустошения» (см. Т. Zlocisti, Moses Hess. Der Vorkämpfer des Sozialis¬
mus und Zionismus, Berlin, 1921, S. 99). M. Гесс, несомненно, оказал
в 1842 г. некоторое влияние на Энгельса, однако, как показывают
статьи Энгельса из Англии, он отнюдь не стал коммунистом сразу
после своего переезда в Англию. Сообщение Гесса содержит, таким об¬
разом, явное преувеличение.
167

реакции и теоретики разоряемой капитализмом мелкой бур¬
жуазии, указывая на «непостижимые» последствия развития
капиталистического производства, призывали вернуться к доб¬
рому старому времени, т. е. к феодализму. Буржуазные эконо¬
мисты утверждали, что экономические кризисы исчезнут в бли¬
жайшем будущем. Некоторые из них, впрочем, считали, что
нищета трудящихся является неизбежным злом, обеспечиваю¬
щим богатство и могущество нации.
В то время как в Германии не существовало организован¬
ного рабочего движения, а пролетариат все еще недостаточно
выделился из массы ремесленников, организованных в средне¬
вековые цеха и корпорации, в Англии промышленный проле¬
тариат имел уже свою, чартистскую, партию. «...Англия,—
писал В. И. Ленин,— дала миру первое широкое, действительно
массовое, политически оформленное, пролетарски-революцион¬
ное движение, чартизм...» 1 Обо всем этом Энгельс, находясь
в Германии, фактически не имел ясного представления. По¬
этому, приехав в Англию, он не сразу приходит к правиль¬
ному пониманию роли материальных потребностей и классовых
интересов в развитии общества.
В первой статье, присланной из Англии в «Rheinische
Zeitung», Энгельс говорит о слабости «фундамента, на котором
держится все искусственное здание социального и политиче¬
ского благополучия Англии...» 2 Что же подтачивает основы
английского общества и угрожает ему крушением? На этот во¬
прос Энгельс отвечает так: все дело в том, что в английской
общественной жизни господствуют частные, материальные ин¬
тересы. Здесь «не знают никакой борьбы принципов, знают
только конфликты материальных интересов» 3. Но если мате¬
риальные интересы оттесняют на задний план идеальные
мотивы, не следует ли отсюда, что идеальное отнюдь не яв¬
ляется определяющей силой? Энгельс далек еще от такого
вывода, он просто полагает, что в этом факте проявляется тра¬
диционный английский практицизм, который не замечает за
внешней стороной явлений их внутренней сущности. «Закосне¬
лому британцу,— пишет Энгельс,— никак не втолковать того,
что само собой понятно в Германии, а именно — что так назы¬
ваемые материальные интересы никогда не могут выступить
в истории в качестве самостоятельных, руководящих целей, но
что они всегда, сознательно или бессознательно, служат прин¬
ципу, направляющему нити исторического прогресса» 4.
1 В. И. Ленин, Соч., т. 29, стр. 282.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 496.
3 Там же, стр. 499.
4 Там же.
168

Нельзя не отметить, что Энгельс здесь, как и Маркс в своих
статьях этого времени, не просто излагает идеалистическое по¬
ложение, но и выступает против господства частных интересов
в общественной жизни. Он осуждает правящие классы Англии,
доказывая, что их своекорыстие свидетельствует о том, что они
не способны быть подлинными руководителями государства.
На примере хлебных законов и борьбы вокруг них Энгельс по¬
казывает, что аристократии и буржуазии нет никакого дела
до интересов нации: аристократия отстаивает хлебные законы,
так как они позволяют ей продавать зерно втридорога; бур¬
жуазия борется против этих законов, поскольку удешевление
цен на хлеб позволит ей снизить заработную плату рабочим.
Энгельс утверждает, что лишь рабочие свободны от уро¬
дующего человека своекорыстия и стремятся к осуществлению
справедливости, а не каких-либо частных целей. Английские
пролетарии борются против аристократии и буржуазии за все¬
общее избирательное право, осуществление которого, как пола¬
гает Энгельс, лишит эти классы политического господства.
«Таким образом,— замечает Энгельс,— в Англии наблюдается
тот замечательный факт, что чем ниже стоит класс в обществе,
чем он «необразованнее» в обычном смысле слова, тем он про¬
грессивнее, тем большую будущность он имеет. В общем такое
положение характерно для всякой революционной эпохи...» 1
Буржуазная идеология, говорит Энгельс, деградирует. По¬
литическая экономия, которая была предметом гордости англи¬
чан, выродилась в бредовую мальтусовскую теорию народона¬
селения. Ни один «респектабельный» англичанин не читает
Руссо, Вольтера, Гольбаха, Байрона, Шелли. Зато этих выдаю¬
щихся писателей читают рабочие. «На первых порах не нади¬
вишься, слушая, как самые простые рабочие с полным пони¬
манием выступают в холле для лекций на политические, рели¬
гиозные и социальные темы; но когда ознакомишься с
замечательными популярными брошюрами, когда послушаешь
социалистических лекторов, вроде Уотса в Манчестере, то пере¬
стаешь удивляться. Рабочие имеют теперь в хороших дешевых
изданиях переводы произведений французской философии
прошлого столетия, главным образом «Общественный договор»
Руссо, «Систему природы» и разные сочинения Вольтера, кроме
того, в брошюрах за один или два пфеннига и в газетах они
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 513. В Германии, по мне¬
нию Энгельса, дело обстоит совсем по-иному: «В Германии движение
исходит от класса людей, не только образованных, но даже ученых»
(там же). Этот вывод Энгельса, очевидно, основывается на том, что
в тогдашней Германии отсутствовало массовое революционное дви¬
жение.
169

находят изложение коммунистических принципов; точно так
же в руках рабочих имеются дешевые издания сочинений То¬
маса Пэйна и Шелли» 1.Пролетарии начинают осознавать свою силу, указывает
Энгельс. Правда, рабочие еще не понимают необходимости ре¬
волюции, вместе с чартистами они хотят добиться хартии
одними лишь легальными средствами. Между тем революция
по самой своей природе не может быть легальной, так как она
ниспровергает существующие, враждебные ей юридические
установления, законы. Английские рабочие испытывают тради¬
ционное в Англии почтение к законам, но быстро прогресси¬
рующая нищета неизбежно рассеет это чувство, и тогда рево¬
люция станет неизбежной.
О какой революции идет речь? Буржуазной или социали¬
стической? Энгельс еще не разграничивает этих понятий, не
проводит принципиального различия между борьбой за демо¬
кратию и борьбой за социализм.
Необходимость революции, по убеждению Энгельса, выте¬
кает из того, что в Англии господствуют частные интересы,
или, что то же самое, интересы имущего, привилегированного
меньшинства. Растущее нравственное сознание народа вступает
в непримиримый конфликт с этим основным проявлением со¬
циальной несправедливости. Это конфликт между духовным
и материальным, между новым и старым, прогрессивным и
реакционным.
Господство материальных интересов является, по мнению
Энгельса (об этом же писал в «Rheinische Zeitung» и Маркс),
главным признаком феодализма. Следовательно, Англия,
больше чем какое-либо другое европейское государство, фео¬
дальная, отсталая страна. «Есть ли еще хоть одна страна в
мире,— вопрошает Энгельс,— где феодализм в такой же мере
сохраняет свою несокрушенную силу и где он остается нетро¬
нутым не только фактически, но и в общественном мнении?» 2
Английское государство, заявляет Энгельс, «отстало на не¬
сколько столетий от континента»; оно «по уши увязло в средне¬
вековье», вследствие чего конфликт между ним и нравственным
сознанием английского народа неизбежно приведет к рево¬
люции.
Эта парадоксальная оценка положения Англии — наиболее
развитой капиталистической страны того времени — вытекает
из представления о том, что идеи, принципы играют определяю¬
щую роль в жизни общества, а частные, или материальные,
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 520.
2 Там же, стр. 499.
170

интересы раскалывают общество и поэтому не могут иметь
определяющего значения. Это воззрение несет на себе печать
влияния великих просветителей XVIII в., которые критиковали
феодальное общество, в частности, за то, что в нем каждое
сословие, корпорация, группа отстаивают свои особые, парти¬
кулярные интересы, не думая об интересах общества в целом.
Просветители полагали, что уничтожение феодализма приведет
к царству разума, к всеобщей справедливости, к таким общест¬
венным порядкам, при которых господствующей силой станет
всеобщее благо. Энгельсу, однако, чужды эти иллюзии бур¬
жуазного просвещения. Перед ним развитое буржуазное обще¬
ство, в котором нет уже ни феодальных сословий, ни других
черт феодализма. Но в этом, буржуазном, обществе свобода
оказывается формальной, а парламент ни в малейшей мере не
представляет действительной воли народа 1. Вот почему
Энгельс относит буржуазную демократию и буржуазный парла¬
мент, в которых, как он отмечает, продолжают господствовать
частные интересы, к феодальным учреждениям.
Энгельс отмечает, что рабочие отрицательно относятся
к республиканцам, в которых они видят представителей бур¬
жуазии. Республика не может дать действительного освобожде¬
ния пролетариату, для этого необходима не политическая (т. е.
касающаяся главным образом формы правления), а социальная
революция. «Эта революция неизбежна для Англии, но как во
всем, что происходит в Англии, эта революция будет начата
и проведена ради интересов, а не ради принципов; лишь из
интересов могут развиться принципы, т. е. революция будет не
политической, а социальной» 2.
Энгельс, таким образом, подобно другим социалистам того
времени, проводит различие между политической и социальной
революциями. Политические революции сменяют одну власть
(или форму правления) другою. Перед социальной же револю¬
цией стоит задача в корне изменить условия человеческой
жизни, и прежде всего покончить с нищетой масс.
Утопический социализм начала XIX в. отражал, как из¬
вестно, разочарование масс в результатах буржуазных револю¬
1 «В чем другом заключается прославленная английская свобода,
как не в чисто формальном праве делать и поступать как заблагорассу¬
дится в рамках, установленных законом?.. Разве палата общин не пред¬
ставляет собой чуждую народу корпорацию, избранную с помощью
сплошного подкупа? Разве парламент не попирает беспрестанно ногами
волю народа? Имеет ли общественное мнение в общих вопросах хотя
бы малейшее влияние на правительство?.. Может ли такое положение
вещей удержаться надолго?» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1,
стр. 499).
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 503.
171

ций, которые не только не претворили в жизнь обещаний
просветителей, но привели к новому порабощению трудящихся.
Утопические социалисты, не понимая исторически ограничен¬
ного классового содержания буржуазных революций, утвер¬
ждали, что они представляли собой лишь политические пере¬
вороты, между тем как для освобождения трудящихся необхо¬
дим социальный переворот. Само собой разумеется, что
буржуазные революции носили не только политический, но и со¬
циальный характер. Это были социальные революции буржу¬
азии, чего не понимали утописты, которые ожидали от этих
революций того, чего они не могли дать,— осуществления
социалистического идеала. Вот почему, разочаровавшись в ре¬
зультатах буржуазных революций, утописты делали вывод, что
революционная борьба не может привести к социализму. Идее
революции они противопоставляли идею социальной реформы.
В своих статьях Энгельс говорит о социальной революции,
связывая это понятие с борьбой против господствующих в Анг¬
лии классов. Задача социальной революции, говорит Энгельс,—
установление истинной демократии, которая невозможна при
господстве частных интересов, неизбежным последствием чего
является борьба социальных групп или классов. При этом
Энгельс подчеркивает, что в Англии «партии идентичны с со¬
циальными слоями и классами; что тори тождественны с дво¬
рянством и ханжеской, строго ортодоксальной фракцией англи¬
канской церкви; что виги состоят из фабрикантов, купцов
и диссентеров, в целом — из высших слоев буржуазии; что
низший слой буржуазии составляют так называемые «ради¬
калы» и что, наконец, чартизм черпает свои силы в рабочем
люде, в пролетариях» 1.Энгельс видит, что борьба между партиями представляет со¬
бой отражение противоположности интересов различных клас¬
сов и групп английского общества. Однако эта борьба партий
и классов рассматривается им не как закономерность общест¬
венного развития, а как проявление особенностей развития
Англии.
Осуждая всех тех, кто отстаивает, оправдывает частные ин¬
тересы и противопоставляет их интересам общества в целом,
Энгельс проводит принципиальное различие между своекоры¬
стием господствующих классов и материальными интересами
пролетариата, положение которого, как он пишет, «становится
с каждым днем все более критическим» 2. Количество безработ¬
ных в Англии непрерывно возрастает, что обусловлено, как
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 512.
2 Там же, стр. 507.
172

подчеркивает Энгельс, основными особенностями установив¬
шейся в этой стране системы производства. Действительный
механизм капиталистического воспроизводства, с необходи¬
мостью порождающий безработицу, еще не известен Энгельсу.
Он говорит об одностороннем индустриальном развитии Англии,
которая производит гораздо больше промышленных изделий,
чем может потребить ее население. Внешние рынки непре¬
рывно сокращаются, так как ранее отсталые страны создают
свою собственную промышленность и ограждают ее от англий¬
ской конкуренции высокими пошлинами. Колонии также не
могут потребить непрерывно возрастающей массы продукции
английской промышленности. Сократить же свое промышлен¬
ное производство Англия не может, так как лишь на нем
зиждется ее национальное богатство. Таково, по мнению
Энгельса, «противоречие, лежащее в понятии промышленного
государства» 1, т. е. противоречие, свойственное не только Анг¬
лии, но и капитализму вообще. Промышленность, разъясняет
Энгельс, «хотя и обогащает страну, но она также создает
и стремительно увеличивающийся класс неимущих, абсолютно
бедных, класс, который перебивается со дня на день и кото¬
рый уже нельзя будет устранить, потому что он никогда не
сможет приобрести стабильной собственности. А к этому классу
принадлежит одна треть, почти половина всех англичан. Ма¬
лейший застой в торговле лишает хлеба значительную часть
этого класса, большой торговый кризис — весь класс. Когда
создается такое положение, что еще остается этим людям, как
не восставать? А по своей численности этот класс стал самым
могущественным в Англии, и горе английским богачам, когда
он осознает это» 2.
Итак, статьи Энгельса в «Rheinische Zeitung» свидетельст¬
вуют о начале его перехода от идеализма и революционного
демократизма к материализму и коммунизму. Этот переход на¬
мечается при изучении положения Англии, в особенности поло¬
жения рабочего класса, а также под влиянием чартизма и
английского утопического социализма. Впоследствии Энгельс
указывал, что громадную роль в развитии его взглядов сыграло
непосредственное знакомство с английской действительностью:
«Живя в Манчестере, я, что называется, носом натолкнулся на
то, что экономические факты, которые до сих пор в историче¬
ских сочинениях не играют никакой роли или играют жалкую
роль, представляют, по крайней мере для современного мира,
решающую историческую силу; что они образуют основу, на
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 500.
2 Там же, стр. 501—502.
173

которой возникают современные классовые противоположно¬
сти; что эти классовые противоположности во всех странах, где
они благодаря крупной промышленности достигли полного раз¬
вития, следовательно, особенно в Англии, в свою очередь со¬
ставляют основу для формирования политических партий, для
партийной борьбы и тем самым для всей политической исто¬
рии» 1.
Само собой разумеется, что к этим важнейшим теоретиче¬
ским выводам Энгельс еще не пришел в 1842—1843 гг., тогда
они лишь намечались. В те времена Энгельс был еще убежден
в том, что материальные интересы людей представляют собой
хотя и необходимые, но внешние проявления субстанциальных
духовных сил, присущих человечеству 2. То, с чем столкнулся
Энгельс в Манчестере, полностью противоречило его убежде¬
ниям. Потому-то он и сделал вывод, что Англия — еще более
отсталая страна, чем Германия. Идеализм мешал молодому
Энгельсу увидеть в этих фактах резкой классовой дифферен¬
циации проявления общественного прогресса, антагонистиче¬
ский характер которого казался Энгельсу отрицанием про¬
гресса. К развитию Англии Энгельс подходил еще с идеалисти¬
ческим критерием прогресса, не придавая должного значения
развитию производительных сил общества. Поэтому резкая
классовая и партийная дифференциация представлялась ему
чуть ли не средневековым партикуляризмом. Но гений
Энгельса и его революционно-демократическое политическое
чутье ярко сказываются в том, что он подмечает в особых
классовых интересах английского пролетариата всеобщее со¬
держание и значение. Он не только включается в чартистское
движение, но и пытается соединить его с учением Оуэна, сто¬
ронники которого в общем отрицательно относились к провоз¬
глашаемой чартизмом политической программе.
В «Письмах из Лондона» Энгельс отмечает, что английские
социалисты гораздо последовательнее и практичнее француз¬
ских: они не идут на компромиссы с религией, ведут борьбу
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 21, стр. 220.
2 Нельзя согласиться с Г. М. Оруджевым, который, характеризуя
выводы, сделанные Энгельсом в статьях, написанных в Англии в конце
1842 — начале 1843 г., указывает: «По Энгельсу, государство выражает
интересы господствующих классов и не является воплощением абсо¬
лютного духа или действительностью нравственной идеи» (Г. М. Оруд¬
жев, Начальный этап формирования взглядов К. Маркса и Ф. Энгельса
и их отношение к Гегелю, «Известия АН Азербайджанской ССР» № 1,
серия общественных наук, 1958, стр. 102). Энгельс отнюдь не считал,
что в государстве власть принадлежит экономически господствующему
классу. Нечто подобное он видел в Англии и отвергал поэтому англий¬
ское государство как противоречащее своей сущности.
174

против церкви, объединяют вокруг себя значительные группы
трудящихся 1. В особенности Энгельс указывает на острую кри¬
тику английского общества, с которой выступают социалисты
и коммунисты. Его восхищает то, что английские рабочие со
знанием дела обсуждают на своих собраниях вопросы социа¬
лизма и коммунизма. Он высоко оценивает также энергию,
настойчивость, преданность своему делу, которую проявляют
агитаторы — коммунисты и социалисты. «В социалистах,— со¬
общает Энгельс,— очень явственно видна английская энергия,
но больше всего в этих, я бы сказал, славных ребятах меня
изумляло их добродушие, далекое, однако, от слабости; они
смеются над чистыми республиканцами, ибо республика была
бы так же лицемерна, так же проникнута теологией, так же
несправедлива в своих законах, как и монархия; но для со¬
циального преобразования они готовы отдать все: жену и де¬
тей, свое добро и свою жизнь» 2.
Значит ли это, что Энгельс уже в это время, т. е. в конце
1842 и начале 1843 г., становится социалистом или коммуни¬
стом? Для такого вывода нет еще оснований. Ясно только то,
что он оценивает социалистические и коммунистические учения
как наиболее выдающиеся явления в духовной жизни Англии
и других стран. Он видит в этих учениях выражение глубоких
духовных, гуманистических потребностей человечества, но
вместе с тем критически относится к проповедям английских
коммунистов и социалистов. Так, например, Энгельс говорит:
«Основатель движения социалистов Оуэн пишет в многочис¬
ленных своих книжках на манер немецких философов, т. е.
очень плохо, но временами его мысль вдруг проясняется, и он
придает тогда своим темным писаниям удобоваримую форму;
впрочем, воззрения его многообъемлющи. По Оуэну, «брак,
религия и собственность — единственные причины всего зла,
какое существовало от начала мира» (!!); все его сочинения
кишат яростными нападками на теологов, юристов и медиков,
которых он валит в одну кучу» 3. Хотя в данном, как и в дру¬
гих случаях, Энгельс ограничивается по преимуществу инфор¬
мацией об английском социализме, почти не давая (быть
может, вследствие существовавших в Германии цензурных
1 «В Манчестере, например,— сообщает Энгельс,— коммунистиче¬
ская община насчитывает 8000 членов, открыто записавшихся в холл и
уплачивающих взносы; и не является преувеличением, когда говорят,
что половина населения, принадлежащего к трудящимся классам
Манчестера, разделяет их воззрения на собственность...» (К. Маркс и
Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 518).
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 521.
3 Там же, стр. 519.
175

условий) своих собственных выводов и оценок, совершенно
очевидно, что Энгельс далеко не во всем согласен с Оуэном,
что он не собирается валить в одну кучу теологов и медиков,
частную собственность и семью и т. д.
Школа гегелевской диалектики, которую прошел Энгельс,
побуждает его рассматривать явления общественной жизни
с точки зрения развития, в то время как утописты метафизиче¬
ски противопоставляли абстрактно понимаемый социалистиче¬
ский идеал всей предшествующей истории человечества. От¬
сюда понятно критическое отношение Энгельса к теоретикам
английского утопического социализма.
Идеи, которые развивает Энгельс в работах 1841—1842 гг.,
имеют много общего с идеями Маркса этих лет. Однако путь,
которым Энгельс идет к материализму и коммунизму, все же
несколько отличается от пути Маркса. В то время как у
Маркса начало перехода к материализму и коммунизму свя¬
зано главным образом с критикой умозрительных концепций
классической немецкой философии и анализом политических
и экономических проблем отсталой немецкой действительности,
у Энгельса этот переход намечается прежде всего благодаря
изучению наиболее развитой капиталистической страны того
времени, под непосредственным влиянием чартизма и утопиче¬
ского социализма Р. Оуэна.

Глава третья
НА ПОРОГЕ НОВОГО,
ДИАЛЕКТИКО-МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКОГО
И КОММУНИСТИЧЕСКОГО МИРОВОЗЗРЕНИЯ
1Рукопись Маркса
«К критике гегелевской философии права».
Критика идеалистического понимания государства.
Диалектико-материалистические и коммунистические идеи
Новый этап в формировании философских воззрений
Маркса и Энгельса, характеризуемый В. И. Лениным как
окончательный переход к диалектическому материализму
и научному коммунизму, начинается с лета 1843 г. На¬
чало этого этапа — исследование Марксом философии
права Гегеля. Это исследование, оставшееся незакончен¬
ным, было впервые опубликовано в 1927 г. Институтом марк¬
сизма-ленинизма при ЦК КПСС под названием «К критике
гегелевской философии права». Кульминационный пункт этого
нового этапа — «Deutsch-Französische Jahrbücher», первый
(и, к сожалению, единственный) выпуск которых увидел свет
в феврале 1844 г.
В 1843 г. Маркс, выйдя из редакции «Rheinische Zeitung»,
временно удалился, употребляя его собственное выражение,
«в учебную комнату». Работа в газете поставила перед ним
коренные политические и экономические вопросы, мировоззрен¬
ческое значение которых было ему уже вполне очевидно. Пере¬
селившись из Кёльна в Крейцнах, Маркс интенсивно изучает
различные исторические исследования, о чем свидетельствуют
многочисленные выписки, впоследствии частично опубликован¬
7 Т. И. Ойзерман
177

ные 1. Он штудирует, в частности, работы по истории француз¬
ской революции 1789—1794 гг., сочинения французских мате¬
риалистов XVIII в., Монтескьё, Руссо, Макиавелли. Не прихо¬
дится сомневаться, что изучение конкретной истории еще более
убедило Маркса в принципиальной важности экономических
и политических вопросов. Но это убеждение противоречило
идеалистическим воззрениям Гегеля и младогегельянцев, с ко¬
торыми Маркс, несмотря на существенные разногласия, далеко
еще не порвал окончательно. Отсюда понятны его слова: «Пер¬
вая работа, которую я предпринял для разрешения обуревав¬
ших меня сомнений, был критический разбор гегелевской фи¬
лософии права; введение к этой работе появилось в 1844 г.
в издававшемся в Париже «Deutsch-Französische Jahrbücher»»2.
Оно и было, по-видимому, введением к рукописи, опубликован¬
ной в 1927 г. под названием «К критике гегелевской философии
права». Как видно из слов Маркса, работа над этой рукописью
могла начаться лишь после его ухода из «Rheinische Zeitung»,
т. е. не ранее марта 1843 г.
Следует, впрочем, отметить, что задачу критического ана¬
лиза гегелевской философии права Маркс ставил перед собой
уже в 1841—1842 гг. 5 марта 1842 г. Маркс сообщал Руге, что
он работает над статьей, которая «представляет собой критику
гегелевского естественного права, поскольку дело касается
внутреннего государственного строя» 3. Судя по цитируемому
письму, к марту 1842 г. эта статья была вчерне уже закончена.
В письме к Д. Оппенхейму, примерно через полгода, Маркс
говорит об этой статье «против гегелевского учения о консти¬
туционной монархии» как о законченном произведении, наме¬
реваясь написать к ней приложение.
В рукописи «К критике гегелевской философии права»
Маркс формулирует ряд в основном материалистических поло¬
жений 4. Если в статьях, публиковавшихся в «Rheinische
Zeitung», Маркс рассматривал государство в духе секуляризиро¬
ванной гегелевской идеалистической концепции, т. е. как
идеальную основу гражданского общества, то в рукописи граж¬
данское общество, т. е. сфера материальных, частных интере¬
1 MEGA, Abt. 1, Bd. 1, Hlbd. 2, S. 118—136.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 13, стр. 6.
3 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 241.
4 Эта важнейшая сторона дела была в свое время рассмотрена
А.	Макаровым в статье «К. Маркс и его критика «Философии права»
Гегеля» («Под знаменем марксизма» № 4, 1938). Укажем также на ста¬
тью Н. Лапина «О времени работы Маркса над рукописью «К критике
гегелевской философии права»», содержащую ряд ценных соображений
по этому вопросу («Вопросы философии» № 9, 1960).
178

сов, различных у разных групп населения, трактуется как
действительный базис государства. Эта важнейшая идея руко¬
писи — начало нового этапа в формировании философии марк¬
сизма.
Энгельс впоследствии писал: «Отправляясь от гегелевской
философии права, Маркс пришел к убеждению, что не государ¬
ство, изображаемое Гегелем «венцом всего здания», а, напро¬
тив, «гражданское общество», к которому Гегель относился
с таким пренебрежением, является той областью, в которой сле¬
дует искать ключ к пониманию процесса исторического разви¬
тия человечества» 1. Эти слова Энгельса определяют важнейшее
содержание рукописи Маркса.
В рукописи «К критике гегелевской философии права»
Маркс прежде всего критически анализирует гегелевское пони¬
мание государства и его отношения к семье п гражданскому
обществу. В этой связи Маркс подвергает критике спекулятив¬
ную диалектику Гегеля. Гегелевской концепции государ¬
ства, гегелевскому идеалистическому извращению процесса
развития он противопоставляет свои революционно-демократи¬
ческие воззрения, вплотную подводящие к материалистическим
п коммунистическим выводам.
Согласно философии права Гегеля, система частного права
(семья п гражданское общество) и система всеобщего интереса
(государство) в конечном итоге образуют диалектическое тож¬
дество, в котором сохраняются, но в то же время и снимаются
различия между ними, благодаря чему осуществляется конкрет¬
ная свобода и тем самым имманентная цель существования че¬
ловеческого рода. Семья и гражданское общество оказываются,
по учению Гегеля, природными, конечными сферами духовной
сущности, государства. Отсюда противоположность между тем
и другим, проявляющаяся как отчуждение внутри единства,
как противоречие между внешней необходимостью и имманент¬
ной целью. По Гегелю, действительную сущность государства
образует не реальная противоположность классов, не господ¬
ство одного класса над другим, а идея государства как необхо¬
димое, высшее выражение «абсолютного духа». «Семья и гра¬
жданское общество,— пишет Маркс,— рассматриваются Геге¬
лем как сферы понятия государства, и именно как сферы его
конечности, как его конечность. Это оно, государство, делит
себя на эти сферы, предполагает их, и оно это делает именно
с тем, «чтобы, пройдя через их идеальность, стать для себя бес¬
конечным действительным духом»» 2.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 16, стр. 378—379.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 224.
179

Гегель называет государство «действительной идеей», до¬
казывая, что именно идея делит себя на вышеуказанные конеч¬
ные сферы для того, чтобы «вернуться в себя, быть для себя».
Но то, к чему она, наконец, приходит, оказывается всего-на¬
всего уже существующим в Германии государством. Все это
вполне обнаруживает не только социальный смысл гегелевской
философии права, но и составляющий ее основу логический,
пантеистический мистицизм: «Идея превращается в самостоя¬
тельный субъект, а действительное отношение семьи и гра¬
жданского общества к государству превращается в вообража¬
емую внутреннюю деятельность идеи. В действительности семья
и гражданское общество составляют предпосылки государства,
именно они являются подлинно деятельными; в спекулятивном
же мышлении все это ставится на голову» 1.В этом положении Маркса налицо не только отрицательное
отношение к гегелевской спекулятивно-идеалистической кон¬
цепции государства, но и то в значительной мере уже
материалистическое (во всяком случае по своей методологиче¬
ской установке) понимание государства, которое противопо¬
ставляется Гегелю.
Маркс, следовательно, отвергает гегелевскую концепцию
государства как первичной духовной общественной силы, по¬
рождающей гражданское общество и семью. Государство вто¬
рично, производно от этих конечных, согласно гегелевской тер¬
минологии, социальных сфер. При этом, однако, Маркс опре¬
деляет семью и гражданское общество как «действительные
духовные реальности воли». Здесь речь, значит, еще не идет о
первичности материальных общественных отношений. Высказы¬
ваемая Марксом точка зрения носит главным образом антиспе¬
кулятивный характер. Она, несомненно, предполагает материа¬
листическое понимание природы, отрицание каких бы то ни
было сверхприродных сущностей или первоначал, но это не есть
еще материалистическое понимание истории, исторический ма¬
териализм.
Переходя к анализу гегелевской трактовки государствен¬
ного устройства, Маркс положительно оценивает взгляд Гегеля
на государство как на организм, т. е. некоторое единство, а не
механическое сочетание определенных органов, функций. Одна¬
ко общая идея организма, целостности, единства не вскрывает
еще сущности государства, поскольку она не выявляет отличия
политического организма от всякого другого, например живот¬
ного. Ошибка Гегеля в том, что он исходит из идеи, дедуцируя
из нее видовые различия. Между тем «сама идея должна быть
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 224.
180

выведена из действительных различий». У Гегеля же речь идет
«об идее как некоем субъекте,— об идее, которая развивает
себя к своим различиям» 1. То, что Гегель говорит об идее ор¬
ганизма, может быть с одинаковым основанием отнесено и к
политическому строю, и к солнечной системе, которая также
представляет собой определенное единство дифференцирован¬
ного целого: «...не существует такого моста,— говорит Маркс,—
который от общей идеи организма вел бы к определенной идее
государственного организма, или политического строя, и этот
мост никогда нельзя будет перекинуть» 2.
Не касаясь методологического значения этого высказывания
Маркса, которое вскрывает один из главных пороков гегелев¬
ского спекулятивного метода, отметим лишь, что идея орга¬
низма, как показывает Маркс, необходима Гегелю для дедуци¬
рования понятия суверенитета, отождествляемого затем с коро¬
нованной персоной. Этот наиболее реакционный пункт
гегелевского учения о государстве Маркс подвергает обстоя¬
тельной критике.
По учению Гегеля, государство как организм является
субъектом, а этот субъект может быть понят лишь как лич¬
ность, и именно личность короля. Это значит, что монархия,
даже наследственная монархия, с необходимостью вытекает из
понятия государства, или, иначе говоря, лишь монархическое
государство объявляется адекватным этому понятию 3. В про¬
тивоположность Гегелю Маркс утверждает, что действительный
базис государства не отдельный субъект, изображаемый Геге¬
лем богочеловеком, подлинным воплощением абсолютной идеи,
а люди, народ, в силу чего «суверенитет есть не что иное, как
объективированный дух субъектов государства» 4.
Гегель пытается доказать, что монарх, будучи «персонифи¬
цированным суверенитетом», или личностью государства, во¬
площает в себе суверенитет народа. Маркс отвергает это, по
существу, софистическое утверждение, формулируя реальную,
самой жизнью выдвигаемую альтернативу: «Суверенитет
монарха или народа,— вот в чем вопрос!» 5
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 229.
2 Там же, стр. 232.
3 Маркс пишет: «Все атрибуты конституционного монарха в со¬
временной Европе Гегель превращает в абсолютные самоопределения
воли. Он не говорит: воля монарха есть окончательное решение, а гово¬
рит: окончательное решение воли есть — монарх. Первое предложение
эмпирично. Второе — извращает эмпирический факт, превращает его
в метафизическую аксиому» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 247).
4 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 245.
5 Там же, стр. 250.
181

Там, где суверенитет принадлежит монарху, не может быть
и речи о суверенитете народа. Однако государство, в котором
народ не суверенен, есть не истинное, а абстрактное государ¬
ство. Поэтому не монархия, а демократия (которую Маркс
характеризует как государственное самоопределение народа)
есть государство, соответствующее своему понятию. Это поло¬
жение Маркс поясняет следующим образом: «Демократия есть
государственный строй как родовое понятие. Монархия же —
только один из видов государственного строя, и притом плохой
вид» 1.
Такое понимание сущности демократии еще не порывает с
идеализмом; оно исходит из представления, что государство
есть царство свободы пли во всяком случае, согласно своему
понятию, должно быть таковым. Поэтому, определяя понятие
демократии, Маркс утверждает, что государственный строй
«выступает здесь как то, что он есть,— как свободный продукт
человека» 2. Демократия, по Марксу, есть сущность всякого
государственного строя, из чего следует, что все недемократи¬
ческие формы государства представляют собой искажения сущ¬
ности государства: «...все государственные формы имеют в де¬
мократии свою истину и... именно поэтому они, поскольку не
являются демократией, постольку же и не являются истин¬
ными» 3.
Совершенно очевидно, что демократия, в которой Маркс
видит свой социальный идеал, это отнюдь не буржуазная де¬
мократия. Последнюю Маркс называет политическим государ¬
ством; в истинной же демократии, по мнению Маркса, полити¬
ческое государство перестает существовать 4. И только эта
демократия способна разрешить социальные задачи, т. е. осуще¬
ствить социальное освобождение трудящихся. В этом смысле
она представляет собой, как говорит Маркс, неполитическое
государство.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 251.
2 Там же, стр. 252. «Демократия,— говорит далее Маркс,— исходит
из человека и превращает государство в объективированного человека.
Подобно тому как не религия создает человека, а человек создает ре¬
лигию,— подобно этому не государственный строй создает народ, а на¬
род создает государственный строй... В демократии не человек сущест¬
вует для закона, а закон существует для человека; законом является
здесь человеческое бытие, между тем как в других формах государ¬
ственного строя человек есть определяемое законом бытие. Таков ос¬
новной отличительный признак демократии» (там же).
3 Там же, стр. 253.
4 Маркс пишет: «Французы новейшего времени это поняли так, что
в истинной демократии политическое государство исчезает» (К. Маркс
и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 253).
182

Буржуазные радикалы, в том числе и младогегельянцы,
противопоставляли монархии республику, считая последнюю
такой государственной формой, которая делает невозможным
какое бы то ни было угнетение человека человеком. Маркс,
понимая уже несостоятельность буржуазно-демократических
иллюзий, категорически заявляет: «Спор между монархией и
республикой есть все еще спор в пределах абстрактного госу¬
дарства. Политическая республика есть демократия в пределах
абстрактной государственной формы» 1. И далее Маркс разъяс¬
няет: монархия есть законченное выражение отчуждения че¬
ловека, республика же есть отрицание этого отчуждения внут¬
ри его собственной сферы.
Маркс применяет гегелевскую категорию отчуждения к ана¬
лизу понятия государства. Но если Гегель считал семью и
гражданское общество продуктами самоотчуждения идеи го¬
сударства, то Маркс, наоборот, рассматривает государство как
продукт самоотчуждения семьи и гражданского общества,
т. е. как результат развития свойственных им противоречий.
Такая постановка вопроса несомненно ведет к материализму.
Правда, Маркс еще абстрактно представляет себе действитель¬
ную сущность буржуазного и предшествующего ему феодаль¬
ного государства. Последнее характеризуется им как «завер¬
шенное отчуждение», поскольку основой его является
несвободный человек, крепостной. При этом Маркс полагает,
что в феодальном государстве существовало «субстанциаль¬
ное единство между народом и государством», так как власть
принадлежала феодалам, а крепостные находились в личной
зависимости от них 2. В новейшее время, указывает Маркс,
государственный строй развился до степени особой действи¬
тельности наряду с действительной народной жизнью. Иначе
говоря, государственная власть противостоит народу, т. е. под¬
линному субъекту исторического процесса, как внешняя, чуж¬
дая, господствующая над ним трансцендентная сила. И хотя
нет уже крепостных, отчуждение не уничтожено, оно находит
новые формы выражения; главной из них является бюрокра¬
тизация государственной власти.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 253—254.
2 «В средние века,— говорит Маркс,— политический строй есть
строй частной собственности, но лишь потому, что строй частной соб¬
ственности является политическим строем. В средние века народ¬
ная жизнь и государственная жизнь тождественны. Человек является
здесь действительным принципом государства, но это — несвободный
человек. Это, следовательно, демократия несвободы, завершенное
отчуждение. Абстрактная, рефлектированная противоположность воз¬
никла лишь в современном мире» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1,
стр. 255).
183

Гегель, как известно, высоко оценивал бюрократическую
государственную систему; он явно не представлял себе иной,
демократической формы государственной централизации. В про¬
тивоположность Гегелю Маркс видит в критике бюрократизма
неотъемлемый элемент разоблачения сущности угнетательского
государства.
Существование бюрократии, по мнению Маркса, обусловле¬
но делением общества на различные группы, или корпорации,
со своими особыми, частными интересами. Бюрократическая
система пытается объединить и подчинить одной цели проти¬
востоящие друг другу корпорации, она осуществляет это един¬
ственно возможным для нее образом, т. е. формально. Поэтому
бюрократическая централизация ни в малейшей мере не
упраздняет противоположности интересов различных социаль¬
ных групп; напротив, она на ней зиждется. «Тот же дух, ко¬
торый создает в обществе корпорацию, создает в государстве
бюрократию,— говорит Маркс.— Угроза корпоративному духу
есть, таким образом, и угроза духу бюрократии, и если бюро¬
кратия раньше боролась против существования корпораций,
чтобы обеспечить себе место для своего собственного существо¬
вания, то теперь она старается насильственно сохранить суще¬
ствование корпораций, чтобы спасти корпоративный дух, свой
собственный дух» 1.
Таким образом, бюрократия означает внесение корпоратив¬
ного духа в государственные дела. Благодаря бюрократии го¬
сударственная власть перестает служить своему назначению
и становится орудием одних против других. Маркс полагает,
что господство одного класса над другим противоречит сущ¬
ности государства, вернее, его идеальной сущности. С этой точ¬
ки зрения господство одного класса над другим становится воз¬
можным лишь вследствие бюрократического извращения сущ¬
ности государства. Такое понимание вопроса свидетельствует
о том, что Маркс в это время еще не видел классовой сущ¬
ности государства и экономической основы диктатуры опреде¬
ленного класса. Однако он правильно указывает на специфи¬
ческое назначение бюрократически-военного аппарата, необхо¬
димость слома которого Маркс, как известно, доказал в 1852 г.
Хотя бюрократия, говорит Маркс, непосредственно высту¬
пает как аппарат, который служит общей, основной цели госу¬
дарства, в действительности она враждебна истинной его цели,
т. е. интересам народа, которые государство должно выражать.
«Действительная цель государства представляется, таким об¬
разом, бюрократии противогосударственной целью. Дух бюро¬
1 К. Маркс п Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 270.
184

кратии есть «формальный дух государства» (выражение это
принадлежит Гегелю.— Т. О.). Она превращает поэтому «фор¬
мальный дух государства», или действительное бездушие госу¬
дарства, в категорический императив... Она вынуждена поэто¬
му выдавать формальное за содержание, а содержание — за
нечто формальное. Государственные задачи превращаются в
канцелярские задачи, или канцелярские задачи — в государ¬
ственные. Бюрократия есть круг, из которого никто не может
выскочить. Ее иерархия есть иерархия знания. Верхи полага¬
ются на низшие круги во всем, что касается знания частно¬
стей; низшие же круги доверяют верхам во всем, что касается
понимания всеобщего, и, таким образом, они взаимно вводят
друг друга в заблуждение» 1.
Критический анализ бюрократии и связанных с нею иллю¬
зий приводит Маркса к выводу, что характерная для угнета¬
тельского государства противоположность между властью и
народом неотделима от бюрократической системы. Но, как по¬
казывает Маркс, не бюрократическая система сама по себе, а
частные интересы, интересы частной собственности составляют
подлинную основу угнетательского государства. Эта основа
представляет собой «грубый материализм», который непосред¬
ственно, однако, выступает как «спиритуализм», поскольку
государство обладает видимостью независимости от частных
интересов. Совершенно очевидно, что в данном случае понятия
материализма и спиритуализма применяются Марксом не в
философском смысле, а для разоблачения частнособственниче¬
ской основы государства и буржуазных иллюзий о его идеаль¬
ной сущности. Не удивительно поэтому, что, несмотря на идеа¬
листическую фразеологию, Маркс вплотную подходит к мате¬
риалистическому пониманию сущности государства, утверждая,
что в бюрократическом государстве «государственный интерес
становится особой частной целью, противостоящей другим
частным целям» 2. Не сознавая еще, что в обществе, основу
которого составляет частная собственность, государство всегда
представляет собой аппарат классового господства, Маркс при¬
знает эту истину по отношению к бюрократическому и «поли¬
тическому государству»; здесь, по его мнению, политически
господствует частная собственность, богатство и, следовательно,
те. кто их представляет.
Гегель, идеализируя, даже обожествляя, государство,
утверждал, что государственная власть господствует над част¬
ной собственностью, подчиняет ее себе, интересам целого,
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 271—272.
2 Там же, стр. 273.
185

всеобщего. Гегель поэтому оправдывал систему майората, видя
в ней реальное подтверждение своей концепции. Маркс отме¬
чает, что Гегель изображает майорат как власть политического
государства над частной собственностью, превращая причину в
следствие, а следствие в причину, т. е. переворачивая реальное
общественное отношение вверх ногами. «К чему же,— спраши¬
вает Маркс,— сводится власть политического государства над
частной собственностью? К собственной власти частной соб¬
ственности, к ее сущности, которая доведена до существова¬
ния. Что остается политическому государству в противополож¬
ность этой сущности? Остается иллюзия, будто оно является
определяющим, в то время как оно является определяемым» 1.
Эти мысли, пожалуй, наиболее важные в «К критике гегелев¬
ской философии права». Мы видим, как Маркс порывает с ге¬
гелевской идеалистической концепцией государства, как совер¬
шается его переход на позиции материализма.
Ставя вопрос о материальной основе угнетательского госу¬
дарства, Маркс подвергает критике попытки Гегеля доказать,
будто бы государство является силой, разрешающей социаль¬
ные противоречия, примиряющей противоположные интересы.
Маркс, правда, пока еще говорит не о противоположных клас¬
сах (эксплуатирующих и эксплуатируемых), а о противополож¬
ности гражданского общества и государства и о противоречии
между интересами различных сословий. Но и в рамках этой
постановки вопроса, навязанной гегелевской системой, Маркс
начинает развивать материалистическое положение о зависи¬
мости государства от гражданского общества, от экономических
отношений.
Гегель утверждал, что сословия представляют собой синтез
между государством и гражданским обществом, пытаясь таким
образом обосновать вечную необходимость деления общества на
сословия. Гегель также доказывал, что противоположность
между правительством и народом снимается опосредствующей
деятельностью сословий. Однако Гегель, как подчеркивает
Маркс, не смог доказать этих своих утверждений. Гегель гово¬
рил, что благодаря сословному представительству частные ин¬
тересы отдельных сословий получают государственное выраже¬
ние и удовлетворение в сфере всеобщих интересов, выражае¬
мых государственной властью. Но это утверждение не является
решением вопроса.
В противоположность Гегелю Маркс доказывает, что деле¬
ние общества на сословия и соответствующее этому делению
сословное представительство не только не устраняют противо¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 335.
186

речия между государственной властью и народом, а, напротив,
представляют собой его необходимое выражение. «Сословия,—
пишет Маркс,— должны играть роль «опосредствования» меж¬
ду государем п правительством, с одной стороны, и народом —
с другой, но на деле они этого не выполняют, а представляют
собой, напротив, организованную политическую противополож¬
ность гражданского общества» 1.Совершенно ясно, что противоположность между государ¬
ственной властью и народом, о которой говорит Маркс, проис¬
текает из того (и это также отмечается Марксом), что «поли¬
тическое государство» отражает интересы частной собствен¬
ности, наиболее имущей части населения. Поэтому и отношения
между сословиями (фактически между классами) состав¬
ляют политическую противоположность внутри гражданского
общества, т. е. в экономической жизни общества. Конечно, та¬
кого рода противоположность не может быть устранена госу¬
дарством, а тем более сословным представительством. Значение
представительного строя заключается, с точки зрения Маркса,
не в том, что он устраняет противоречие гражданского обще¬
ства, а, напротив, в том, что он выявляет, углубляет это про¬
тиворечие, создавая тем самым предпосылки для его разреше¬
ния. «Представительный строй,— говорит Маркс,— это большой
шаг вперед, ибо он является откровенным, неподдельным, по¬
следовательным выражением современного государственного
состояния. Он представляет собой неприкрытое противоречие» 2.
Итак, отвергая гегелевское консервативное представление о
формах разрешения социальных противоречий, Маркс отнюдь
не считает их принципиально неразрешимыми. Они неразре¬
шимы лишь на путях компромисса с реакционными феодаль¬
ными порядками: их разрешение должно быть революционным,
а не реформистским. Гегель же повсюду стремится доказать
необходимость единства нового со старым, закономерность по¬
степенного перехода к новому. Приводя слова Гегеля о том,
что развитие государства, даже в тех случаях, когда оно при¬
водит к коренным изменениям, представляет собой «спокойное
и незаметное по внешней видимости движение», Маркс заме¬
чает: «Категория постепенного перехода, во-первых, историче¬
ски неверна и, во-вторых, ничего не объясняет» 3.
Критика реакционных сторон философии права Гегеля ста¬
новится, таким образом, и критикой характерного для социоло¬
гических работ Гегеля извращения диалектики. Консерватив¬
ной стороне философии Гегеля Маркс противопоставляет про¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 326.
2 Там же, стр. 305.
3 Там же, стр. 283.
187

грессивную ее сторону. В «Науке логики» Гегель утверждал,
что постепенный, нескачкообразный переход от одной качест¬
венно определенной ступени развития к другой невозможен, а
теоретическое обоснование такого перехода сугубо метафизич¬
но. В «Философии права», так же как и в «Философии исто¬
рии», эти революционные диалектические идеи исчезают, и Ге¬
гель начинает проповедовать метафизическую концепцию раз¬
вития. Это сказывается не только в трактовке процесса
перехода от одного состояния общества к другому, но и в по¬
становке коренной проблемы диалектики — проблемы противо¬
речия, борьбы противоположностей.
Маркс показывает, что для примирения противоположно¬
стей, существующих в общественной жизни, Гегель смазывает
остроту противоречия: последнее оказывается лишь явлением,
исчезающим в сущности. «Главная ошибка Гегеля заключается
в том, что он противоречие явления понимает как единство в
сущности, в идее, между тем как указанное противоречие
имеет, конечно, своей сущностью нечто более глубокое, а имен¬
но — существенное противоречие» 1.
С точки зрения Маркса, недостаточно просто признавать,
констатировать наличие противоречий: необходимо вскрыть их
генезис, необходимость, т. е. показать их как сущность данного
явления. Необходимо, далее, проследить развитие противоре¬
чия — борьбу противоположностей. Между тем у Гегеля проти¬
воположности не вступают в настоящую борьбу, избегают столк¬
новения и в сущности не являются подлинными противополож¬
ностями. «Перед нами, таким образом,— иронически замечает
Маркс,— воинственно настроенная компания, участники кото¬
рой, однако, слишком боятся синяков, чтобы действительно
вступить в драку между собой, а оба партнера, готовящиеся
к драке, устраиваются так, чтобы удары сыпались на того
третьего, который выступит посредником между ними, но этим
третьим опять же выступает один из них обоих, так что благо¬
даря чрезмерной осторожности дело не двигается с места» 2.
Маркс подвергает резкой критике гегелевский тезис об
опосредствовании противоположностей, которое, по мнению
Гегеля, сводит противоположности к тождеству. Правда, это
тождество, как подчеркивает Гегель, диалектично; оно не
устраняет различия, противоречия. Но все дело в том, что про¬
тивоположности не доводятся до действительной крайности,
т. е. до борьбы. Теоретические корни такой постановки вопро¬
са Маркс справедливо усматривает в гегелевской абстрактности,
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 324.
2 Там же, стр. 320.
188

умозрительности. Маркс уже видит порочность идеализма Ге¬
геля, во всяком случае несостоятельность характерного для
Гегеля (как и для всех идеалистов вообще) противопоставле¬
ния бесконечного активного духа якобы конечной и пассивной
материи. Но «дух есть лишь абстракция от материи»,— заяв¬
ляет Маркс 1. Говоря иными словами, дух не существует вне
материи, независимо от нее. Поэтому и противоположности,
если они рассматриваются лишь как существующие в духе,
лишь как мысленные противоположности, не могут быть дей¬
ствительными, борющимися крайностями. Если считать, как
это делает Гегель, абстрактные моменты умозаключения — все¬
общность и единичность — действительными крайностями, то
для разрешения такого рода противоречий борьба не нужна.
Эти правильные, материалистические положения Маркса со¬
четаются с некоторыми идеалистическими представлениями,
примеры которых приводились выше. По-видимому, в это время
Маркс еще полагал, что духовное и материальное образуют две
внутренне связанные друг с другом стороны всегда существо¬
вавшего единства мира. Он не допускал еще, что материальное
существует безотносительно к духовному, но вместе с тем отвер¬
гал идеалистический тезис о внеприродном, независимом от ма¬
терии духовном бытии. Этим объясняются его критические за¬
мечания по поводу «абстрактного материализма», который, по
утверждению Маркса, совершает ту же ошибку, что и
«абстрактный спиритуализм», не признающий никакой иной
реальности, кроме духа. «Абстрактный спиритуализм есть
абстрактный материализм; абстрактный материализм есть
абстрактный спиритуализм материи» 2. Маркс, отвергая
идеалистический отрыв духовного от материального, стремится
связать духовное с материей, но конкретные пути решения этой
задачи, исключающие ограниченную точку зрения метафизиче¬
ского материализма (к тому же не умевшего материалистиче¬
ски объяснить общественное сознание, духовное развитие чело¬
века и человечества), ему еще не ясны.
Полемизируя с гегелевским пониманием противоположно¬
стей как различных определений мысли, Маркс пишет, что
«резкость действительных противоположностей, их превраще¬
ние в крайности считается чем-то вредным, чему считают нуж¬
ным по возможности помешать, между тем как это превраще¬
ние означает не что иное, как их самопознание и в равной
мере их пламенное стремление к решающей борьбе» 3.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 322.
2 Там же, стр. 321.
3 Там же, стр. 322.
189

Что же противопоставляет Маркс гегелевскому пониманию
отношения противоположностей? В это время у Маркса еще
нет диалектико-материалистического решения этой проблемы,
он лишь нащупывает к нему путь. Маркс различает два типа
противоположностей. Одни из них — противоположные стороны
одной и той же сущности: северный и южный полюс магнита,
мужской и женский пол и т. п. Эти противоположности пред¬
ставляют собой дифференциацию одной и той же сущности, они
не противостоят друг другу как враждебные стороны: они и
предполагают и исключают друг друга одновременно. Маркс
не придает большого значения такого рода противоположно¬
стям, он выдвигает на первый план понятие крайности, пред¬
полагающее наличие противоположностей, обладающих различ¬
ными сущностями. «Истинными, действительными крайностя¬
ми,— пишет он,— были бы полюс и не-полюс, человеческий и
не-человеческий род». Такие крайности, основывающиеся на
противоречии между сущностями, необходимо являются борю¬
щимися сторонами. К ним, по мнению Маркса, неприменимо
понятие опосредствования (последнее употребляется Марксом,
по-видимому, в гегелевском смысле). Маркс пишет: «Действи¬
тельные крайности не могут быть опосредствованы именно по¬
тому, что они являются действительными крайностями. Но они
и не требуют никакого опосредствования, ибо они противополож¬
ны друг другу по своей сущности. Они не имеют между собой
ничего общего, они не тяготеют друг к другу, они не допол¬
няют друг друга. Одна крайность не носит в себе самой стрем¬
ление к другой крайности, потребность в ней или ее предвос¬
хищение» 1. Конечно, эта формулировка основного положения
диалектики еще несовершенна: она не указывает, что противо¬
положности обусловливают друг друга, несмотря на то что они
находятся во взаимоисключающем отношении. Борьба противо¬
положностей, с точки зрения материалистической диалектики,
не исключает их единства, поскольку эти противоположности
составляют различные стороны одного и того же целого. Един¬
ство противоположностей имеет место и при наличии антагони¬
стического противоречия, так как антагонизм, например, между
пролетариатом и буржуазией представляет собой противоречие
внутри одного целого, непримиримыми, но взаимообусловли¬
вающими сторонами которого и являются антагонистические
противоположности.
Все эти соображения, однако, не умаляют значения Марк¬
совой формулировки проблемы противоречия и борьбы противо¬
положностей на данном этапе формирования философии марк¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 321.
190

сизма: она ставит вопрос о существовании различных типов
противоречий и в противовес спекулятивному истолкованию
опосредствования выдвигает на первый план принцип борьбы
противоположностей.
Критика гегелевского учения об отношении противополож¬
ностей составляет центральный пункт в том критическом ана¬
лизе гегелевской спекулятивной диалектики, который занимает
весьма значительное место в рукописи Маркса.
Спекулятивный метод, указывает Маркс, ставит действи¬
тельные отношения на голову. Идея противопоставляется тому,
идеей чего она является, тому, от чего она отвлечена. Факт, из
которого исходят, превращается тем самым в мистический ре¬
зультат идеи. Этот логически-пантеистический мистицизм Ге¬
геля заключается, следовательно, в том, что реальные, незави¬
симые от мышления эмпирические факты сводятся к «идее»,
которая объявляется их сущностью и причиной. «Он (Ге¬
гель.— Т. О.) развивает свою мысль не из предмета, а кон¬
струирует свой предмет по образцу закончившего свое дело
мышления,— притом закончившего его в абстрактной сфере
логики» 1.
Гегель берет категории логики и подводит под них эмпири¬
ческие факты. Поэтому, например, гегелевская философия пра¬
ва представляет собой лишь приложение к «Науке логики».
Гегель видит свою задачу не в том, чтобы развить данную,
определенную идею политического строя, а в том, чтобы поли¬
тический строй поставить в отношение к абстрактной идее, сде¬
лать его звеном в цепи развития идеи. Гегель, говорит Маркс,
дает своей логике политическое тело, но не дает логики поли¬
тического тела, т. е. не исследует внутреннего закономерного
процесса развития государства, не находит движущих сил этого
процесса в нем самом. Его интересует «не логика самого дела,
а дело самой логики. Не логика служит для обоснования госу¬
дарства, а государство — для обоснования логики» 2.
Таким образом, как показывает Маркс, у Гегеля конкретные
политические определения превращаются в абстрактные мысли.
Между тем научное понимание реального процесса заключает¬
ся «не в том, чтобы, как это представляет себе Гегель, везде
находить определения логического понятия, а в том, чтобы
постигать специфическую логику специфического предмета» 3.
Читатель, знакомый с работой Фейербаха «Предваритель¬
ные тезисы к реформе философии», опубликованной в начале
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 232.
2 Там же, стр. 236.
3 Там же, стр. 325.
191

1843 г., может заметить, что данная Марксом критика гегелев¬
ской спекулятивной методологии несомненно несет на себе
печать влияния этого мыслителя. Фейербах писал в этой ра¬
боте (да и во многих других), что он переворачивает гегелев¬
скую постановку вопроса, превращая благодаря этому спекуля¬
тивное в истинное. Так, например, он писал: «Метод преобра¬
зующей критики спекулятивной философии в целом ничем не
отличается от метода, который уже был применен в философии
религии. Достаточно повсюду поставить предикат на место
субъекта и субъект на место объекта и принципа, то есть пере¬
вернуть спекулятивную философию, и мы получим истину в ее
неприкрытом, чистом, явном виде» 1.
В этом высказывании Фейербаха, наряду с глубоко пра¬
вильной мыслью о необходимости материалистически перевер¬
нуть идеалистические утверждения Гегеля, содержится и не¬
верное представление о том, что одно только это перевертыва¬
ние дает уже чистую истину. Маркс же отнюдь не собирался
ограничиваться этим. И, кроме того, в отличие от Фейербаха
Маркс видит в гегелевской мистификации реальной действи¬
тельности, и прежде всего государства, не одни лишь спекуля¬
тивно-теологические приемы, но и определенную политическую
идеологию, представительство интересов определенных соци¬
альных групп. То, что Гегель выводит из абстрактной идеи
основные черты прусского государственного устройства, пред¬
ставляет собой, с точки зрения Маркса, апологию прусского
государства 2.
В рукописи «К критике гегелевской философии права» во¬
прос о теологических предпосылках гегелевского спекулятив¬
ного идеализма специально не рассматривается, по-видимому,
потому, что он представлялся Марксу в достаточной мере вы¬
ясненным. Доказательство же того, что умозрительные построе¬
ния Гегеля отражают определенную социальную действитель¬
ность и вполне определенное к ней отношение,— это доказа¬
1 Л. Фейербах, Избранные философские произведения в двух то¬
мах, т. I, стр. 115.
2 Эта важнейшая сторона рукописи Маркса явно раздражает
Э. Вейля, который характеризует Гегеля как «философа современного
государства, правильный анализ которого он дает». Не удивительно по¬
этому, что Вейль отрицает научное значение рукописи Маркса, заяв¬
ляя, что «в ней нет еще таких фундаментальных понятий, как реаль¬
ное отчуждение человека, класс, лишенный всякого участия в истори¬
ческой общности, даже понятия капитала» (Е. Weil, Hegel et l’état, Pa¬
ris, 1950, p. 72, 112). Этот безапелляционно суровый приговор имеет
своим основанием то, что Маркс разоблачает идеализацию реакцион¬
ного прусского государства Гегелем. Вот пример научной «объективно¬
сти» современных идеологов буржуазии!
192

тельство Маркс считает первоочередной необходимостью.
Чтобы разглядеть в философии Гегеля утонченную теологию,
достаточно материалистического понимания природы, между
тем как для решения поставленной Марксом задачи необходи¬
мо материалистическое понимание самой философии как отра¬
жения общественного бытия. Фейербах ограничился сведением
гегелевского идеализма к религиозному сознанию, Маркс ста¬
вит вопрос о материальной основе определенного философского
сознания, прежде всего гегелевской философии права. Отсюда
ясно, что уже в 1843 г., несмотря на влияние Л. Фейербаха,
марксова критика гегелевской спекулятивной методологии су¬
щественно отличается от фейербаховской критики и в социаль¬
ном отношении.
Маркс считает основным пороком философии права Гегеля
абсолютизацию прусского государства. «Гегель заслуживает по¬
рицания не за то, что он изображает сущность современного
государства так, как она есть, а за то, что он выдает то, что
есть, за сущность государства» 1. Прусское государство нера¬
зумно, Гегель же выдает его за воплощение абсолютного духа.
Гегель развивает общее понятие государства, исходя из прус¬
ского государства, потерявшего свою историческую необходи¬
мость. «Он не должен мерить идею масштабом существующе¬
го, он должен существующее мерить масштабом идеи» 2. Хотя
этот аргумент, взятый в общей форме, не является еще мате¬
риалистическим, его конкретное содержание вполне изобличает
характерную для гегелевской философии права апологетиче¬
скую тенденцию. Последняя находит свое наиболее яркое вы¬
ражение в умозрительном обосновании «естественной» необхо¬
димости дворянства (как сословия якобы природной нравствен¬
ности), бюрократии, майората и т. п. Во всем этом проявляется
«вся некритичностъ гегелевской философии права» 3, т. е. апо¬
логетическое отношение Гегеля к государственному строю
Пруссии. Рассуждения Гегеля о «правительственной власти»
не заслуживают, по словам Маркса, названия философского
анализа. Большая часть этих рассуждений могла бы быть почти
дословно помещена в прусское право. Представления Гегеля о
роли бюрократии в государстве воспроизводят частью ее дей¬
ствительное положение в прусском государстве, частью ее соб¬
ственные иллюзии относительно ее роли.
Маркс разоблачает как софистический фокус логическое
«выведение» необходимости пэров, родовых поместий как
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 291.
2 Там же, стр. 281.
3 Там же, стр. 260.
193

«опоры трона и общества» из понятия абсолютной идеи. Так
же софистически Гегель выводит из понятия государя необходи¬
мость наследственной монархии. Высшим конституционным
актом короля оказывается его деятельность по воспроизведе¬
нию рода. Выходит, таким образом, что вместо выяснения
истинной сущности данного эмпирического факта (прусской
монархии) Гегель возводит юнкерские предрассудки в высшую
философскую истину. Такого рода извращение, указывает
Маркс, «имеет своим необходимым результатом то, что некое
эмпирическое существование принимается некритически за дей¬
ствительную истину идеи. Ведь у Гегеля речь идет не о том,
чтобы эмпирическое существование свести к его истине, а о
том, чтобы истину свести к некоему эмпирическому существо¬
ванию, и при этом первое попавшееся эмпирическое существо¬
вание трактуется как реальный момент идеи» 1. Эмпирия пре¬
вращается в спекуляцию, а спекуляция — в эмпирию. Так
раскрывает Маркс не только теоретический, но и практически-
политический смысл гегелевской философии права: компромисс
с реакционными общественными силами, отстаивающими сред¬
невековые (животные, по словам Маркса) общественные по¬
рядки. «Гегель,— пишет Маркс,— хочет средневековой сослов¬
ной системы, но в современном значении законодательной
власти, и он хочет современной законодательной власти,
включенной, однако, в средневековую сословную систему!
Это — синкретизм наихудшего сорта» 2.
Апологетические тенденции гегелевской философии права
Маркс называет точкой зрения «грубейшего материализма» 3.
Несмотря на эту ненаучную терминологию, он здесь высказы¬
вает, по существу, материалистическую идею: в умозрительных
положениях философии права отражается общественное бытие,
интересы определенных социальных групп. Гегель, конечно,
не сознавал действительного отношения своей философии к гос¬
подствовавшим в то время в Германии общественным отноше¬
ниям. Великий немецкий идеалист полагал, что философия
права имеет дело не с эмпирической реальностью обществен¬
ной жизни, а с ее идеальной сущностью. Но природа, говорит
Маркс, «мстит Гегелю за проявленное к ней презрение. Если
материя, по конструкции Гегеля, сама по себе, помимо чело¬
веческой воли, есть ничто, то здесь человеческая воля есть ни¬
что помимо материи» 4.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 263.
2 Там же, стр. 330.
3 Там же, стр. 341.
4 Там же, стр. 342.
194

Таким образом, «К критике гегелевской философии права»
показывает нам процесс перехода Маркса к материализму, и
в частности к материалистическому пониманию истории. Этот
переход еще далеко не завершился: наряду с материалистиче¬
скими положениями имеется и ряд идеалистических утверж¬
дений. Однако по сравнению со статьями в «Рейнской газете»
это исследование знаменует значительный шаг вперед: мы на¬
ходимся уже у порога диалектического и исторического мате¬
риализма.
В неразрывной связи с переходом Маркса на позиции диа¬
лектического и исторического материализма совершается и его
переход от революционного демократизма к научному комму¬
низму. Главное в этом процессе — отрицание идеалистического
понимания государства как движущей силы и духовной основы
гражданского общества, сведение государства к этой его дей¬
ствительной основе и, наконец, признание необходимости рево¬
люционизировать гражданское общество путем уничтожения
частной собственности. Вся рукопись Маркса пронизана идеей
о решающей роли народных масс в общественной жизни. Эта
идея, правда, не обосновывается еще анализом общественного
производства; Маркс выводит ее из анализа функций и назна¬
чения государства. Прогресс общества, говорит Маркс, неотде¬
лим от движения народных масс. Необходимо поэтому, чтобы
«движение государственного строя, его прогрессивное движение
стало принципом государственного строя, следовательно, чтобы
принципом государственного строя стал действительный носи¬
тель государственного строя — народ» 1.
Опровергая утверждения Гегеля о том, что в конституцион¬
ной монархии государственный интерес совпадает с интересами
народа, Маркс разъясняет, что конституционная монархия пре¬
вращает интересы народа в формальность. Между тем всеоб¬
щее дело государства может и должно осуществляться лишь
народом. Маркс говорит о государстве, где «сам народ есть это
всеобщее дело; здесь речь идет о воле, которая свое действи¬
тельное наличное бытие в качестве родовой воли имеет лишь
в обладающей самосознанием воле народа» 2.
Анализ различных исторических форм права приводит
Маркса к выводу, что все они так или иначе, прямо или кос¬
венно имели своей основой частную собственность. Римское
частное право есть право частной собственности. Феодальное
право также покоится на частной собственности. Майорат, пре¬
возносимый Гегелем как власть государства над частной
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 284.
2 Там же, стр. 292.
195

собственностью, в действительности представляет собой ее
порождение. Установление конституционного строя ничего не
изменяет в этом отношении, ибо конституция государства —
конституция частной собственности, поскольку государствен¬
ный строй является «государственным строем частной соб¬
ственности» 1.
Маркс не ставит еще вопроса о генезисе частной собствен¬
ности. Но ему также чужды утопические представления, будто
частная собственность возникает вследствие фатальных челове¬
ческих заблуждений. Он ясно видит, что борьба между бедными
и богатыми, противоречия внутри гражданского общества, про¬
тивоположность между государством и гражданским обществом
имеют своим источником частную собственность. Поэтому без
уничтожения последней нельзя покончить с отчуждением и са¬
моотчуждением, с социальным злом во всех его многообразных
проявлениях.
Следует, однако, иметь в виду, что частная собственность,
о которой говорит Маркс, не рассматривается им еще как опре¬
деленная форма собственности на средства производства. Про¬
изводственные отношения еще не выделены Марксом из всей
совокупности общественных отношений. Отсюда крайне расши¬
рительное понятие частной собственности, которая трактуется
также как привилегия, особенное право, т. е. как юридическое
отношение. Так, например, Маркс пишет: «Торговля и про¬
мышленность в их разновидностях составляют частную соб¬
ственность особых корпораций. Придворные чины, судебные
функции и т. д. составляют частную собственность особых
сословий. Различные провинции составляют частную собствен¬
ность отдельных князей и т. д. Попечение о делах страны
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 346. Из этих слов видно,
что в своей критике гегелевской мистификации государства Маркс вме¬
сте с тем разъясняет, что гегелевская философия права косвенно ука¬
зывает на то, что действительную основу общества составляет не госу¬
дарство (что пытался доказать Гегель), а частная собственность. Эту
сторону дела правильно подмечает О. Корню: «В действительности част¬
ная собственность образует у него (у Гегеля.— Т. О.) основу как граж¬
данского общества, так и политического государства. Это, впрочем, со¬
ответствует всей системе Гегеля, которая в качестве предпосылки берет
частную собственность как необходимое условие образования личности.
Частная собственность, составляющая основу личности и гражданского
общества, является также существенным содержанием государства, ибо
только она обнаруживает в нем независимость и самостоятельность»
(О. Корню, Карл Маркс и Фридрих Энгельс. Жизнь и деятельность,
т. 1, стр. 436). Таким образом, вывод Маркса о роли частной собствен¬
ности в обществе органически связан с критикой гегелевской концеп¬
ции права и выделением содержащихся в ней зародышей научной по¬
становки вопроса.
196

и т. д. есть частная собственность властителя. Дух есть частная
собственность духовенства» 1. То обстоятельство, что Маркс,
как это видно из всего содержания рукописи, связывает это
многообразие форм частной собственности со средневековыми
порядками, показывает, что он еще не отделяет в полной мере
социалистическую идею уничтожения частной собственности от
демократической идеи уничтожения всех феодальных приви¬
легий 2.
Один из главных выводов, к которому приходит Маркс в
своем исследовании, может быть сформулирован таким обра¬
зом: уничтожение частной собственности есть вместе с тем и
уничтожение того социального строя, который Гегель вслед за
просветителями XVIII в. называл гражданским обществом.
А вместе с гражданским, т. е. классовым, обществом рушится
и базирующееся на нем государство. Маркс еще не называет
себя ни коммунистом, ни материалистом, но переход на эти
качественно новые для него позиции уже определился.
2
Энгельс и утопические социалистические
учения во Франции и Англии.
Переход к коммунизму
Уже в статьях, опубликованных Энгельсом в «Rheinische
Zeitung» в конце 1842 и начале 1843 г., видны его симпатии
к социализму и коммунизму, признание выдающегося истори¬
ческого значения социалистических и коммунистических уче¬
ний, стремление связать их с чартистским движением, деятели
которого имели, как правило, весьма смутное представление о
социализме и коммунизме и пренебрежительно относились к
учению Р. Оуэна и его последователей. Впрочем, оуэнисты со
своей стороны также недооценивали чартизм и политическую
борьбу вообще. В отличие от тех и других Энгельс пытается
выявить и усвоить прогрессивные идеи обоих этих обществен¬
ных движений, отражавших интересы рабочего класса. Эта по¬
пытка связать социализм с чартистским движением в зародыше
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 346.
2 Но едва ли можно согласиться с проф. О. Корню, утверждающим,
что политические требования, которые формулирует Маркс в этой ру¬
кописи, «по существу еще не отличались от тех реформ, к которым
стремилась буржуазная демократия» (О. Корню, Карл Маркс и Фрид¬
рих Энгельс. Жизнь и деятельность, т. 1, стр. 442).
197

содержит сознание необходимости слить воедино борьбу за де¬
мократию с борьбой за социализм.
В ноябре 1843 г. Энгельс выступает в оуэнистском ежене¬
дельнике «Новый нравственный мир и Газета разумного обще¬
ства» с большой статьей, которая затем была перепечатана
(с некоторыми сокращениями) чартистской газетой «Северная
звезда». Эта статья — «Успехи движения за социальное пре¬
образование на континенте» — одна из наиболее важных вех
на пути Энгельса к научному коммунизму. В ней Энгельс
прямо называет себя сторонником коммунистического учения,
в котором он видит выражение интересов рабочих. Восприни¬
мая важнейшие положения утопического социализма и комму¬
низма, Энгельс уже подвергает критике некоторые присущие
этим учениям пороки и ограниченности.
В начале своей статьи Энгельс говорит о широком распро¬
странении коммунистических воззрений: «...во Франции,— пи¬
шет он,— насчитывается свыше полумиллиона коммунистов, не
считая фурьеристов и других менее радикальных сторонников
социального преобразования; в Швейцарии повсюду имеются
коммунистические союзы, посылающие своих эмиссаров в Ита¬
лию, Германию и даже Венгрию; немецкая философия тоже,
после продолжительных и мучительных блужданий, пришла,
наконец, к коммунизму» 1. Для того чтобы правильно понять
эти слова Энгельса, следует учесть, что накануне революции
1848—1849 гг. в западноевропейских странах не только рабо¬
чие, но и радикальные элементы буржуазно-демократического
движения сплошь и рядом выступали под флагом социализма
и даже коммунизма: «В Германии,— указывает В. И. Ленин,—
все были тогда коммунистами — кроме пролетариата. Комму¬
низм был формой выражения оппозиционных настроений у всех
и больше всего у буржуазии» 2.
Энгельс, говоря о сотнях тысяч коммунистов, отдает тем
самым некоторую дань тому расширительному пониманию сути
социализма и коммунизма, которое было весьма распространено
в эту предреволюционную эпоху. Однако это обстоятельство,
свидетельствующее о незрелости коммунистических воззрений
Энгельса, все же не помешало ему увидеть действительный
смысл и историческую направленность коммунистического дви¬
жения: «...радикальная революция в общественном устройстве,
имеющая своей основой коллективную собственность, стала те¬
перь настоятельной и неотвратимой необходимостью» 3. Эти
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 525.
2 В. И. Ленин, Соч., т. 19, стр. 505.
3 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 525.
198

слова Энгельса показывают, что ему было чуждо либеральное
понимание социализма и коммунизма, от которого, как извест¬
но, не был свободен и такой мыслитель, как Л. Фейербах 1.Энгельс утверждает, что основа коммунизма — коллективная
собственность. Однако Энгельс еще не конкретизирует понятия
коллективной собственности, не ставит вопроса об обобществле¬
нии средств производства. На данной ступени формирования
марксизма понятие коллективной собственности даже в этой
общей форме вполне удовлетворяет задаче разрыва с буржуаз¬
ным, индивидуалистическим миросозерцанием, увековечиваю¬
щим частную собственность во всех ее видах.
В предшествующих статьях из Англии Энгельс говорит о
радикальной революции, обусловленной особенностями истори¬
ческого развития Англии. Теперь задача революционного ком¬
мунистического преобразования формулируется как интерна¬
циональная задача: «...коммунизм,— пишет Энгельс,— не след¬
ствие особого положения английской или какой-либо другой
нации, а необходимый вывод, неизбежно вытекающий из пред¬
посылок, заложенных в общих условиях современной цивили¬
зации» 2.
Энгельс бесповоротно порывает с буржуазно-демократиче¬
скими иллюзиями, иллюзиями наивного республиканизма, со¬
гласно которым уничтожение сословных перегородок, установ¬
ление гражданских прав и свобод представляет собой послед¬
нее слово социального прогресса и завершение исторического
процесса освобождения личности. Отвергая подобную поста¬
новку вопроса, Энгельс говорит: «Французская революция по¬
ложила начало демократии в Европе. Демократия, в конечном
счете, как и всякая другая форма правления, есть, на мой
взгляд, противоречие в себе самой, ложь, не что иное, как ли¬
цемерие (или, как говорим мы, немцы, теология). Политиче¬
ская свобода есть мнимая свобода, худший вид рабства; она
лишь видимость свободы и поэтому в действительности — раб¬
ство. То же и с политическим равенством; поэтому демократия,
как и всякая другая форма правления, должна в конечном
итоге распасться: лицемерие не может быть долговечным, скры¬
тое в нем противоречие неизбежно выступит наружу; либо на¬
стоящее рабство, то есть неприкрытый деспотизм, либо дейст¬
1 Л. Фейербах писал в начале 40-х годов: «К чему сводится мой
принцип? К Я и к другому Я, к «эгоизму» и к «коммунизму», ибо и то
и другое так друг с другом связаны, как голова и сердце. Без эгоизма
у тебя не будет головы, без коммунизма — сердца» (Л. Фейербах, Из¬
бранные философские произведения в двух томах, т. I, стр. 267).
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 525.
199

вительная свобода и действительное равенство, то есть ком¬
мунизм» 1.
Совершенно очевидно, что Энгельс здесь имеет в виду бур¬
жуазную демократию, хотя говорит о демократии вообще. Речь
идет о той демократии, начало которой положила французская
буржуазная революция 1789 г. Эту демократию Энгельс назы¬
вает мнимой, так как она не устраняет социального неравен¬
ства, провозглашая лишь политическое равенство, которое, по
мнению Энгельса, вполне сочетается с угнетением человека че¬
ловеком. Эта точка зрения не находит в статье обстоятельного
развития; объясняется это в значительной мере тем, что зада¬
чей статьи является прежде всего информация читателей о раз¬
личных течениях утопического социализма и коммунизма. При
этом Энгельс не всегда высказывает свое отношение к каждому
из этих течений, так как это потребовало бы обстоятельного
исследования, к которому Энгельс тогда лишь приступал. Вслед
за критикой буржуазной демократии Энгельс упоминает о
французских коммунистах — сторонниках республиканской
формы правления, отнюдь не вступая с ними в полемику. Он
излагает также основные положения книги Прудона «Что та¬
кое собственность?».
Значение статьи Энгельса, хотя она и не содержит развер¬
нутой постановки коренных вопросов коммунистической тео¬
рии, заключается в том, что она показывает становление ком¬
мунистических воззрений Энгельса. Внимательное чтение
статьи обнаруживает влияние на Энгельса различных течений
утопического социализма и коммунизма — французских, англий¬
ских, а также немецких. Но не это главное. Основным, опреде¬
ляющим фактом является то, что «среди необъятного количе¬
ства якобы-социалистических направлений и фракций, Энгельс
сумел пробивать себе дорогу к пролетарскому социализму, не
боясь разрыва с массой добрых людей, горячих революционе¬
ров, но плохих коммунистов» 2.
С этой точки зрения и следует рассматривать отношение
Энгельса к различным социалистическим и коммунистическим
учениям в той мере, в какой оно уже выявляется в разбирае¬
мой нами статье. Энгельс в общем отрицательно относится к
сен-симонизму, основным пороком которого он считает мисти¬
цизм, отсутствие трезвой научной постановки социальных
проблем. Большой интерес представляет замечание Энгельса о
несостоятельности экономических принципов сен-симонизма, в
которых он (вслед за Л. Бёрне) усматривает уступку буржуаз¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 526—527.
2 В. И. Ленин, Соч., т. 19, стр. 505.
200

ному обществу 1. Энгельс, правда, признает в произведениях
Сен-Симона и некоторых его учеников яркие искры гения, что,
впрочем, не изменяет общей оценки этого течения: «Сен-си-
монизм, который, точно сверкающий метеор, приковал к себе
внимание мыслящих людей, исчез затем с социального гори¬
зонта. Никто о нем теперь не думает, никто о нем не говорит;
его время миновало» 2.
Весьма характерно для данной ступени идейного развития
Энгельса, что он противопоставляет сен-симонизму фурьеризм,
т. е. другую форму утопического социализма, которая также
несвободна от мистицизма. Но, заявляет Энгельс, если отбро¬
сить мистицизм и экстравагантность Фурье, то «остается нечто,
чего не найти у сен-симонистов, а именно — научное изыска¬
ние, трезвое, свободное от предрассудков, систематическое
мышление, короче — социальная философия, между тем как
сен-симонизм может быть назван только социальной поэзией» 3.
По мнению Энгельса, Фурье впервые установил великую ак¬
сиому социальной философии: если присущее каждому инди¬
виду влечение к определенному виду труда полностью удов¬
летворяется, леность, безделье, паразитизм невозможны. В при¬
роде человеческого духа заложено постоянное стремление к
деятельности, ввиду чего нет никакой необходимости насильно
принуждать к ней людей; нужно лишь путем разумной соци¬
альной организации дать правильное направление естествен¬
ным стремлениям каждого индивида к определенной деятель¬
ности. И тогда труд превратится в наслаждение, ибо то, что
делает его тягостным, в большинстве случаев вытекает не из
сущности труда, а из неправильной, индивидуалистической со¬
циальной организации, которая, как доказал Фурье, должна
быть заменена коллективизмом, ассоциацией.
Высокая оценка идеи Фурье об исторически преходящем
характере противоположности между трудом п наслаждением,
городом и деревней в общем правильно выделяет рациональное
в фурьеризме. Иное дело, что Фурье не смог научно исследо¬
вать эти и другие противоречия классово антагонистического
1 «Их экономические принципы,— указывает Энгельс,— также не
были безупречны; доля каждого из членов их общин в распределении
продуктов определялась, во-первых, количеством произведенной им ра¬
боты и, во-вторых, обнаруженным им талантом. Немецкий республика¬
нец Бёрне справедливо возразил на это, что талант, вместо того чтобы
быть вознаграждаемым, должен считаться скорее преимуществом, дан¬
ным природой, а поэтому для восстановления равенства следовало бы
делать известный вычет из полагающейся талантливым людям доли»
(К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 527).
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 527.
3 Там же, стр. 528.
201

общества. Этого пока еще не сознает Энгельс, поскольку он не
дошел до научного, материалистического понимания истории.
Однако он хорошо видит один из основных пороков учения
Фурье. В фурьеризме, говорит он, «есть одна, и притом очень
важная, непоследовательность: он не отменяет частной собст¬
венности. В его фаланстерах, или ассоциативных хозяйствах,
существуют богатые и бедные, капиталисты и рабочие» 1. Эн¬
гельс осуждает эту свойственную фурьеризму половинчатость,
справедливо указывая, что такая постановка вопроса привела
бы к возрождению старой, т. е. капиталистической, системы
«на улучшенных началах». Таким образом, некоторая пере¬
оценка учения Фурье не мешает Энгельсу подвергать критике
один из основных его пороков.
Заслугой оуэнистов Энгельс считает их решительное разме¬
жевание с религиозным миропониманием. Он обвиняет фран¬
цузских представителей утопического социализма и коммуниз¬
ма в том, что они вопреки историческим традициям своей
нации пытаются превратить свои доктрины в религиозные уче¬
ния. Они провозглашают как аксиому: христианство и комму¬
низм тождественны. «Они стараются это подтвердить,— пишет
Энгельс,— ссылками на библию, на то, что первые христиане
якобы жили на общинных началах и т. д. Но все это только
показывает, что эти добрые люди отнюдь не являются наилуч¬
шими христианами, хотя и называют себя таковыми; ибо если
бы это было так, они лучше бы знали библию и убедились бы,
что если немногие места из библии и могут быть истолкованы
в пользу коммунизма, то весь дух ее учения, однако, совер¬
шенно враждебен ему, как и всякому разумному начинанию» 2.
Энгельс осуждает попытки соединить социализм и комму¬
низм с религией как антинаучные и антиреволюциониые. Зна¬
чит ли это, что достаточно разделаться с религией, чтобы пре¬
вратить социализм и коммунизм в научное и революционное
учение? Энгельс убежден в том, что этого недостаточно: необ¬
ходимо прежде всего последовательное отрицание частной соб¬
ственности. Такое требование и выдвигает французский утопи¬
ческий коммунизм, который Энгельс называет наиболее зна¬
чительной и радикальной партией во Франции. Возникнове¬
ние коммунизма, начиная от бабувизма и кончая учением
Кабэ, он связывает с историей буржуазных революций во
Франции: эти революции совершались руками угнетенных и
эксплуатируемых и каждый раз обращались против них 3. Не
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 529.
2 Там же, стр. 532.
3 Так, Энгельс указывает, что победа июльской революции 1830 г.
«была результатом союза между буржуазией и рабочим классом, меж¬
202

удивительно поэтому, что рабочие пришли к убеждению, что
единственное спасение не политическое преобразование, а со¬
циальная революция, уничтожающая частную собственность.
Энгельс вполне разделяет этот вывод французских комму¬
нистов, возвышающий их над сен-спмонистами и фурьериста¬
ми. Однако он еще не убежден в том, что коммунистическое
преобразование общества с необходимостью предполагает ре¬
волюционное насилие. Организация тайных обществ, заговоры,
восстания, которые многократно поднимались французскими
коммунистами, постоянно приводили к поражению. Несостоя¬
тельность тактики заговорщиков, по-видимому, уже очевидна
Энгельсу, тем более что в Англии он имел возможность позна¬
комиться с массовым, политически оформленным движением
рабочего класса — с чартизмом. Но Энгельс еще не противопо¬
ставляет тактике заговорщиков организованную массовую ре¬
волюционную борьбу рабочих против буржуазии.
Вслед за учением французских коммунистов Энгельс ко¬
ротко характеризует немецкие коммунистические теории. Уже
Томас Мюнцер, говорит Энгельс, утверждал, что общность соб¬
ственности — единственно надлежащее состояние для общества
христиан. Противоположность между Мюнцером и Лютером
выражает, по словам Энгельса, коренную противоположность
между народом и его угнетателями. Правда, Лютер начал свое
жизненное поприще как человек народа, но затем целиком
перешел на службу к его угнетателям. Приступая к анализу по¬
ложения Германии 40-х годов XIX в., Энгельс указывает, что
коммунистические теории стали предметом обсуждения среди
немецких рабочих. Вильгельм Вейтлинг, простой подмастерье-
портной, стал основателем немецкого коммунизма. Не останав¬
ливаясь на разборе учения Вейтлинга, которое, как полагал в
это время Энгельс, «несомненно, в скором времени объединит
весь рабочий класс Германии» 1, Энгельс уделяет главное вни¬
мание так называемому философскому коммунизму, считая его
ду либералами и республиканцами. Когда дело было сделано, рабочих
оттеснили в сторону и буржуазия одна воспользовалась плодами рево¬
люции. Рабочие несколько раз поднимали восстание, чтобы уничтожить
политическую монополию и учредить республику, но они каждый раз
терпели поражение... Они убедились, что даже тогда, когда их де¬
мократические планы имели успех, они постоянно оказывались обма¬
нутыми своими более способными и лучше образованными вожаками
и что никакими политическими изменениями нельзя улучшить их со¬
циальное положение — причину их политического недовольства. Они
обратились к истории великой революции и с жадностью ухватились
за коммунизм Бабёфа. Вот и все, что можно с уверенностью утверж¬
дать о происхождении современного коммунизма во Франции...»
(К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 529—530).
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 537.
203

закономерным результатом развития немецкой философии от
Канта до Гегеля, младогегельянцев и Фейербаха. Политиче¬
ской революции во Франции сопутствовала философская рево¬
люция в Германии 1. Высшим достижением этой революции
была философия Гегеля, которая, однако, содержала в себе
глубокое противоречие между методом и системой. Раскол геге¬
левской школы на младогегельянцев и старогегельянцев вы¬
явил это противоречие и способствовал полевению тех учени¬
ков Гегеля, которые отстаивали прогрессивную сторону его
философии. «Младогегельянцы в 1842 г.,— заявляет Энгельс,—
стали открытыми атеистами и республиканцами...» 2 Дальней¬
шее развитие атеистических и республиканских воззрений
привело к тому, что «из пепла политической агитации вырос
коммунизм» 3. Правители германских государств, объявившие
войну республиканцам и атеистам, напрасно праздновали свою
победу над последними: на смену буржуазному радикализму
пришел коммунизм. Энгельс считает, что уже осенью 1842 г.
часть младогегельянцев (имеется в виду прежде всего М. Гесс)
пришла к выводу, что одних политических (буржуазно-демок¬
ратических) преобразований общества недостаточно для осу¬
ществления их философско-исторических принципов и идеалов:
необходима социальная революция, устанавливающая коллек¬
тивную собственность. Этих выводов, как подчеркивает Эн¬
гельс, не разделяли «главари партии» Бруно Бауэр, Фейербах
и Руге. «Однако коммунизм был столь необходимым следст¬
вием неогегельянской философии, что никакое противодейст¬
вие не могло помешать его развитию, и в течение этого года
первые его сторонники с удовлетворением отмечали, что рес¬
публиканцы один за другим присоединялись к их рядам. Кро¬
ме д-ра Гесса, одного из редакторов ныне закрытой «Рейнской
1 Для философской революции в Германии, по мнению Энгельса,
характерно явное противоречие между выдающимися завоеваниями
теоретической мысли и отсталыми политическими воззрениями. По по¬
воду Гегеля он говорит: «Никогда еще, с тех пор как люди мыслят, не
было такой всеобъемлющей системы философии, как система Гегеля.
Логика, метафизика, философия природы, философия духа, философия
права, религии, истории — все было объединено в одну систему, све¬
дено к одному основному принципу». Однако это богатство теоретиче¬
ской мысли находилось в явном, вопиющем противоречии с теми поли¬
тическими концепциями, которые проповедовал Гегель. «Гегель, несмо¬
тря на свои огромные познания и глубину мышления, был так сильно
поглощен абстрактными вопросами, что не позаботился о том, чтобы
освободиться от предрассудков своего века, века реставрации старых
правительственных и религиозных систем» (К. Маркс и Ф. Энгельс,
Соч., т. 1, стр. 537, 538).
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 538.
3 Там же, стр. 539.
204

газеты», который фактически первым из этой партии стал ком¬
мунистом, теперь имеется уже большое число других, а имен¬
но: д-р Руге, редактор «Немецкого ежегодника» — научного
периодического органа младогегельянцев, запрещенного поста¬
новлением германского Союзного сейма; д-р Маркс, также один
из редакторов «Рейнской газеты»; Георг Гервег, поэт, письмо
которого к прусскому королю было прошлой зимой напечатано
в переводе большинством английских газет, и другие. И мы
надеемся, что и остальная часть республиканской партии тоже
постепенно перейдет на нашу сторону.
Таким образом, философский коммунизм можно считать на¬
всегда утвердившимся в Германии, несмотря на все старания
правительств подавить его» 1.
Приведенные положения Энгельса требуют обстоятельного
разбора. Энгельс не просто высказывает определенную точку
зрения об отношении младогегельянцев к коммунизму (утопи¬
ческому), он выступает в данном случае как такой участник
младогегельянского движения, который действительно перешел
к коммунизму. Этот факт накладывает определенный отпечаток
на его оценку младогегельянского учения. Нельзя не учиты¬
вать также и то, что Энгельс, так же как и другие сторонники
социализма и коммунизма, весьма расширительно толковал в
то время эти учения, вкладывая в них наряду с отрицанием
частной собственности и признанием общественной собствен¬
ности в качестве главного условия социального переустройства
и весьма общие гуманистические представления.
Выше уже говорилось о том, что в Германии 40-х годов
XIX в. коммунизм был формой выражения оппозиционных на¬
строений. Это в особенности относится к «философскому ком¬
мунизму», который не был связан с рабочим движением, не об¬
ращался к нему, не видел в пролетариате главной, решающей
силы коммунистического преобразования общественных отно¬
шений. Немецкий «философский коммунизм» как определен¬
ное, по преимуществу литературное, течение включал в себя
самые различные элементы, главным образом либеральные и
мелкобуржуазные. Здесь были люди, действительно разделяв¬
шие идеи утопического социализма и коммунизма. К ним в
первую очередь можно отнести М. Гесса, автора статей о фран¬
цузском социализме и коммунизме в «Rheinische Zeitung». Од¬
нако ни Б. Бауэр, ни А. Руге, ни Л. Фейербах не были сторон¬
никами утопического коммунизма; их «коммунизм» был ти¬
пичным выражением антифеодальной оппозиции. Что же ка¬
сается К. Маркса, которого Энгельс называет вслед за Гессом
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 539—540.
205

и Руге, то он в то время, когда печаталась рассматриваемая
статья, уже, по существу, переходил на позиции коммунизма,
как будет показано ниже.
Энгельс не дает критического анализа «философского ком¬
мунизма», рассматривает его как единое философско-полити¬
ческое течение, или партию. Это показывает, что подходя
вплотную к научному коммунизму, он в известной мере еще
разделяет некоторые иллюзии «философского коммунизма».
Так, например, подобно М. Гессу, он заявляет: «В Германии,
больше, чем в какой-либо другой стране, есть условия для соз¬
дания коммунистической партии среди образованных классов
общества. Немцы — нация, далекая от практических интере¬
сов; когда в Германии принцип приходит в столкновение с
интересами, принцип почти всегда укрощает притязания интере¬
сов... Англичанам покажется очень странным, что партия, стре¬
мящаяся к уничтожению частной собственности, состоит пре¬
имущественно из людей, которые сами являются собственни¬
ками, и, однако, в Германии дело обстоит именно так» 1.
В своих первых статьях из Англии Энгельс называл эту
страну отсталой, погрязшей в феодализме. Теперь Энгельс в
основном отказывается от этой точки зрения: увиденное им в
Англии он склонен рассматривать как особенность ее истори¬
ческого развития и свойство английского национального харак¬
тера. Всеобщего значения основных особенностей капиталисти¬
ческого развития Англии Энгельс еще не сознает. Отсюда его
иллюзия о возможности для Германии особого пути, исключа¬
ющего или хотя бы смягчающего социальные катаклизмы.
Энгельс говорит о немецком национальном характере, о господ¬
стве идеальных принципов в Германии. Таким образом, отста¬
лая, полуфеодальная Германия, еще по-настоящему не разбу¬
женная развитием капитализма, представлялась Энгельсу
(и такова объективно видимость феодальных отношений) стра¬
ной, в которой идеальное господствует над материальным.
С утверждением о том, что в Германии распространение
коммунистических идей обусловлено не материальными потреб¬
ностями и интересами, а духовными побуждениями, связан и
тезис Энгельса о качественно различных путях к коммунизму
в разных странах: англичане пришли к коммунизму «практи¬
ческим путем, вследствие быстрого роста нищеты, деморализа¬
ции и пауперизма в их собственной стране; французы — поли¬
тическим путем, отправляясь от требования политической сво¬
боды и равенства, но, убедившись, что этого недостаточно, они
присоединили к своим политическим требованиям требования
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 540.
206

социальной свободы и социального равенства; немцы же стали
коммунистами философским путем, путем размышления над
основными принципами» 1.
Конечно, развитие коммунистических учений в каждой из
указанных Энгельсом стран имело свои специфические особен¬
ности. Промышленная революция в Англии, резкая поляриза¬
ция классов английского буржуазного общества, несомненно,
наложили свой отпечаток на учение Р. Оуэна, который в отли¬
чие, например, от Фурье считает основой социалистического
преобразования общества фабричную систему, крупную про¬
мышленность. Очевидно и то, что французская революция
1789 г., а также июльская революция 1830 г. придали фран¬
цузскому социализму и коммунизму определенные черты. Эко¬
номическая и политическая отсталость Германии также не мог¬
ла не получить свое выражение в немецком «философском
коммунизме». Однако все это не дает оснований для вывода о
различных путях к коммунизму в разных странах, ибо везде,
где речь идет о коммунистическом движении (а не об отдель¬
ных литературных выступлениях более или менее случайного
характера), это движение имеет глубокие экономические корни
и неразрывно связано с развитием антагонистических противо¬
речий капитализма, с рабочим движением.
В Германии 40-х годов XIX в. не было массового рабочего
движения и трудящиеся массы страдали не столько от развития
капитализма, сколько от затянувшегося разложения феодаль¬
ных отношений. Этим и объясняется тот факт, что в Германии
социализм п коммунизм выступали преимущественно как лите¬
ратурно-философское течение и радикально-буржуазная оппо¬
зиция феодализму. Таким образом, то, что Энгельс называл не¬
мецким путем к коммунизму, на деле представляло собой лишь
особенности распространения и истолкования коммунистиче¬
ских идей в отсталой стране, где еще не сложились социально-
экономические условия для массового пролетарского движения.
Следует, впрочем, отметить, что, говоря о различных путях
к коммунизму в разных странах, Энгельс не только не проти¬
вопоставляет друг другу немецкие, английские и французские
учения, но напротив, указывает на их принципиальное един¬
ство, по существу предвосхищая марксистское положение об
интернациональном характере коммунизма.
Положение Энгельса о различных путях к коммунизму за¬
ключает в себе также глубокую мысль о том, что учение ком¬
мунизма вырастает из экономического, политического и фило¬
софского развития крупнейших стран Западной Европы, что
1 К. Маркс ж Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 525—526.
207

это учение — необходимый результат общественного прогресса
и ни одна нация не может отказаться от коммунизма, если она
не хочет отречься от всего прогрессивного в своем культурном
наследии. Говоря о связи коммунизма в Германии с классиче¬
ской немецкой философией, Энгельс, правда, понимает эту связь
пока еще как непосредственную, поскольку он не рассматривает
материальной основы исторической преемственности и классо¬
вого содержания учений, о которых идет речь. Однако нельзя
не согласиться с ним, когда он заявляет: «Наша партия должна
доказать, что либо все усилия немецкой философской мысли
от Канта до Гегеля остались бесполезными или даже хуже чем
бесполезными, либо их завершением должен быть коммунизм;
что немцы должны либо отречься от своих великих философов,
чьи имена составляют их национальную гордость, либо при¬
знать коммунизм» 1. В этих словах содержится уже высокая
оценка классической немецкой философии как одного из теоре¬
тических источников научного коммунистического мировоз¬
зрения.
Естественно возникает вопрос: был ли Энгельс в это время,
т. е. накануне своего перехода на позиции диалектического
материализма и научного коммунизма, утопическим социали¬
стом? Буржуазные исследователи и ревизионисты обычно от¬
вечают на этот вопрос утвердительно, ссылаясь на отдельные
высказывания Энгельса в духе утопического социализма. Неко¬
торые из них (например, М. Бер) противопоставляют в этом
отношении Энгельсу Маркса, игнорируя общность их пути
к научному коммунизму. М. В. Серебряков в своей монографии
«Фридрих Энгельс в молодости» убедительно показывает, что
в рассматриваемой нами статье Энгельс «критиковал аполитич¬
ность сен-симонистов и фурьеристов, был далек от чартистских
демократических иллюзий и осудил заговорщическую тактику
бланкистов. Наконец, Энгельс самостоятельно нащупывал
«фундамент и движущие силы» общественного развития, усмот¬
рев их в материальных интересах. Стало быть, уже в 1843 г.
он стоял выше всевозможных утопических социалистов» 2.
Было бы упрощенчеством и схематизацией реального про¬
цесса формирования марксизма считать, будто бы Маркс и Эн¬
гельс сначала были утопическими социалистами, а затем стали
творцами научного социализма. Конечно, научный социализм
не возник сразу, но благодаря творческому усвоению гегелев¬
ской диалектики и основных положений классической полити¬
ческой экономии Маркс и Энгельс с самого начала критически
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 540.
2 М. В. Серебряков, Фридрих Энгельс в молодости, Л., 1958, стр. 244.
208

относились к доктринам утопических социалистов и коммуни¬
стов. На них эти доктрины оказали несомненное влияние, и
они усваивали отдельные их положения, в том числе и такие,
от которых впоследствии отказались. Однако система взглядов
утопистов всегда оставалась чуждой Марксу и Энгельсу, по¬
скольку уже в начале своей научной деятельности они стояли
на позициях историзма, принципиально исключающего то —
в основном нигилистическое — отношение к предшествующей
истории человечества, которое было характерно для мыслите¬
лей-утопистов. Анализ рассмотренной нами работы Энгельса
«Успехи движения за социальное преобразование на конти¬
ненте», несмотря на отдельные содержащиеся в ней высказы¬
вания в духе утопического социализма и коммунизма, вполне
подтверждает этот общий принципиальный вывод.
Таким образом, в этой работе Энгельс вплотную подходит
к научному коммунизму.
3
Подготовка издания
«Deutsch-Französische Jahrbücher».
В преддверии диалектического и исторического
материализма
В предыдущей главе уже говорилось о том, что после за¬
прещения «Rheinische Zeitung» Маркс решил покинуть Герма¬
нию. Об этом он писал А. Руге еще в январе 1843 г. В сентябре
того же года в другом письме к нему Маркс говорит об атмо¬
сфере, царившей в тогдашней Германии: «...здешний воздух
делает человека крепостным, и я не вижу в Германии реши¬
тельно никакой возможности для свободной деятельности» 1.
В относящейся к 1843 г. переписке Маркса и Руге обсуж¬
дается вопрос об издании за пределами Германии революцион¬
ного органа. Руге предложил Марксу должность редактора
с окладом от 550 до 850 талеров при условии ежемесячного
выпуска в свет пятнадцати авторских листов 2. Журнал решено
было назвать «Deutsch-Französische Jahrbücher». Это название,
по мнению Руге, указывало на задачу «духовного сближения
обеих наций» 3. Одно время местом издания намечался Страс¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 378.
2 MEGA, Abt. 1, Bd. 1, Hlbd. 2, S. 295.
3 Ibid., S. 306. Следует также иметь в виду, что это название в опре¬
деленной мере навеяно Л. Фейербахом, который в 1842 г. в «Предва¬
рительных тезисах к реформе философии» писал: «Подлинный философ,
8 Т. И. Ойзерман
209

бург. В дальнейшем было решено издавать журнал в Париже.
«Итак, в Париж,— писал Маркс А. Руге,— в этот старый уни¬
верситет философии — absit omen! — и новую столицу нового
мира! Что необходимо, то свершается» 1.
Основная задача «Ежегодника», по словам Руге, заключа¬
лась в том, чтобы «пересадить радикальную философию на
почву свободы печати» 2, т. е. использовать для оппозиционной
деятельности возможности, создаваемые заграничным изда¬
нием.
Из писем Руге видно, что последний стремился привлечь
к участию в «Ежегоднике» самых различных деятелей, меньше
всего думая о строго определенной политической программе.
Так, в декабре 1843 г. он сообщает Марксу, что «Науверк, Дун¬
кер и Шварц в высшей степени удовлетворены нашими прин¬
ципами», ввиду чего Руге предлагает привлечь этих младоге¬
гельянцев к изданию 3. В другом письме А. Руге говорится
о желании Б. Бауэра сотрудничать в журнале, которое прояви¬
лось, «как только он услышал, что мы теперь хотим непосред¬
ственно основать деятельный орган радикализма» 4. Руге счи¬
тал, далее, необходимым привлечь южнонемецких либералов,
а из французов — Ж. Санд, Ф. Тристан, Прудона. В отличие от
Руге Маркс, соглашаясь редактировать «Ежегодник», считал
прежде всего необходимым выработать для него строго опре¬
деленную программу.
К участию в «Deutsch-Französische Jahrbücher» был пригла¬
шен Энгельс, который живо откликнулся на это приглашение.
Ко времени опубликования первого выпуска ежегодника Эн¬
гельс напечатал в «Новом нравственном мире» небольшую
статью, в которой сообщалось, что новый теоретический орган
выступает за полное переустройство общества. Редакторы жур¬
нала, писал Энгельс, «так же, как и другие его сотрудники,
принадлежат к «ученым-коммунистам» Германии; их поддер¬
живают и наиболее выдающиеся социалистические писатели
Франции. Для этого издания, которое будет выходить ежеме¬
сячными выпусками и в котором будут помещаться как фран¬
цузские, так и немецкие статьи, несомненно трудно было бы
не оторванный от жизни, от человека, должен быть галло-германской по¬
роды... Галло-германский темперамент лучше всего подходит для фило¬
софии...» (Л. Фейербах, Избранные философские произведения в двух то¬
мах, т. I, стр. 125).
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 378.
2 MEGA, Abt. 1, Bd. 1, Hlbd. 2, S. 296.
2 Ibid., S. 320.
4 Ibid., S. 309.
210

выбрать более благоприятный момент; и даже до выхода пер¬
вого номера его успех можно считать обеспеченным» 1.
В связи с подготовкой первого выпуска «Ежегодника»
Маркс обратился с письмом к Л. Фейербаху, приглашая его
принять участие в новом издании. В этом письме Маркс просит
Фейербаха написать статью о Шеллинге. Весьма характерно,
что Фейербах представляется Марксу наиболее подходящим
автором для такой статьи, ибо, по мнению Маркса, то, что
у Шеллинга было фантастической юношеской мечтой, в фило¬
софии Фейербаха стало истиной. «Шеллинг есть поэтому,— пи¬
шет Маркс,— Ваша предвосхищенная карикатура, а как только
действительность выступает против карикатуры, последняя
должна рассеяться, как туман. Я считаю Вас поэтому необхо¬
димым, естественным, призванным их величествами природой
и историей, противником Шеллинга» 2.
Речь идет, очевидно, о том, что материалистическая филосо¬
фия Фейербаха является подлинной философией природы в от¬
личие от шеллингианской натурфилософии, представлявшей
собой в лучшем случае лишь попытку, для осуществления ко¬
торой у Шеллинга, как отмечает Маркс, не было необходимых
данных.
Вспомним, что уже в 1841 — 1842 гг. Маркс высоко ценил
Фейербаха за его борьбу с реакционным романтизмом, идеали¬
зирующим средневековье. Теперь, в 1843 г., Маркс, по суще¬
ству, вскрывает связь фейербаховской критики реакционной
романтики с материалистическим учением о природе.
В. И. Ленин указывает, что в этом письме к Фейербаху
Маркс дает образец партийности в философии, с поразитель¬
ной ясностью намечая коренные линии в философии и реши¬
тельно осуждая претензии Шеллинга охватить и тем самым
превзойти противоположные философские учения. «Как лов¬
ко,— указывает Маркс в письме Фейербаху,— г-н Шеллинг
поймал на удочку французов — сперва слабого эклектика Ку¬
зена, позднее даже даровитого Леру. Ведь Пьеру Леру и ему
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 543. В этой цитируемой
нами заметке Энгельса содержится также глубокая критика иллюзий
некоторых немецких мелкобуржуазных социалистов относительно того,
что Германия якобы может избежать бедствий, порождаемых разви¬
тием капитализма. «Добрые немцы,— иронически замечает Энгельс,—
думали всегда, что нищета и лишения существовали лишь в Париже
и Лионе, Лондоне и Манчестере, что Германия была совершенно сво¬
бодна от таких порождений сверхцивилизации и чрезмерного развития
фабричной промышленности. Ныне они, однако, начинают понимать,
что они и у себя могли бы обнаружить немалое количество социаль¬
ных бедствий...» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 542).
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 258.
8*
211

подобным Шеллинг все еще представляется тем человеком,
который на место трансцендентного идеализма поставил разум¬
ный реализм, на место абстрактной мысли — мысль, облеченную
в плоть и кровь, на место цеховой философии — мировую фи¬
лософию! Французским романтикам и мистикам Шеллинг го¬
ворит: я — соединение философии и теологии; французским
материалистам: я — соединение плоти и идеи; французским
скептикам: я — разрушитель догматики, одним словом: я...
Шеллинг!» 1
Маркс противопоставляет партийность эклектизму, бесприн¬
ципному соединению противоположных направлений. По Мар¬
ксу, разъясняет В. И. Ленин, партийность есть подлинно науч¬
ная последовательность в проведении философского принципа,
неуклонное движение вперед по резко определенному философ¬
скому пути, непримиримость ко всякого рода межеумочным,
ублюдочным прожектам примирения противоположных фило¬
софских учений 2. То, что эклектику представляется узостью,
односторонностью, в действительности является подлинной
принципиальностью, настоящим бесстрашием философской
мысли, идущей до конца в своих выводах. Партийность, гово¬
рит Ленин, есть величайшая и самая ценная традиция мар¬
ксизма, основы которой, как мы видим, намечались уже в этом
раннем документе идейного развития Маркса, датированном
20 октября 1843 г.
В своем ответе Марксу 3 Фейербах, по существу, конкрети¬
зирует ту характеристику Шеллинга, которая была дана Мар¬
ксом, в особенности отмечая присущие позднему Шеллингу
черты средневековой схоластики и мистики. Тем не менее Фей¬
ербах отказывается написать статью о Шеллинге, считая, что
все существенно важное по этому вопросу он уже высказал
раньше. Он также не выражает желания сотрудничать в
«Deutsch-Französische Jahrbücher». По этому поводу Меринг
справедливо замечает: «Тот день, когда Карл Маркс в пла¬
менных словах приглашал его сотрудничать в «Deutsch-Franzö¬
sische Jahrbücher», а Фейербах, правда, живо заинтересовав¬
шийся им, все-таки дал отрицательный ответ, был роковым
днем в его жизни, хотя и пославший письмо и получивший его
даже и подозревать этого не могли» 4.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 258.
2 См. В. И. Ленин, Соч., т. 14, стр. 323.
3 Это письмо не было отослано Фейербахом Марксу. Впервые оно
было опубликовано К. Грюном в первом томе сборника «Людвиг Фей¬
ербах в своей переписке и литературном наследстве...» На русском
языке это письмо Фейербаха было впервые напечатано в первом томе
его «Избранных философских произведений» (М., 1955, стр. 205—210).
4 Ф. Меринг, На страже марксизма, М.—Л., 1927, стр. 209.
212

Осенью 1843 г. Маркс переезжает в Париж, где было нако¬
нец решено издавать «Ежегодник». Здесь, в этом центре то¬
гдашней политической жизни, он получил возможность изучить
рабочее движение, французский и английский утопический со¬
циализм, историю буржуазных революций, французский мате¬
риализм, буржуазную политическую экономию. Впоследствии
Маркс отмечал, что в это время он поддерживал личные отно¬
шения с «вождями большинства тайных французских рабочих
обществ, не входя, однако, ни в одно из них» 1.
Выход в свет первых двух объединенных номеров «Deutsch-
Französische Jahrbücher» в феврале 1844 г. был, несомненно,
крупным идейным событием того времени. Кёльнский соратник
Маркса Даниельс (впоследствии член «Союза коммунистов»)
писал, что статьи Маркса, опубликованные в журнале, расцени¬
ваются немецкими демократами как «величайший и прекрас¬
нейший дар немецкого гения французскому...» 2 О большом
впечатлении, произведенном в Германии первым выпуском
журнала, сообщал также М. Гесс 3.
Известно, с каким захватывающим интересом читал журнал
В. Г. Белинский. В этой небольшой, скромно изданной книжке
впервые были сформулированы отправные положения диалек¬
тического и исторического материализма и научного комму¬
низма. Не удивительно поэтому, что и реакционные политиче¬
ские силы зафиксировали выход в свет нового революционного
органа. Тайный агент царизма в Париже Я. Толстой сообщал
Бенкендорфу, что журнал полон «подстрекательством и опоро¬
чением всего, что достойно самого высокого уважения: ничему
нет пощады, нет для этих людей ничего святого!» 4.
Журнал открывался перепиской между Марксом, Руге,
Фейербахом и Бакуниным о целях предстоящего издания.
В своих письмах Маркс предстает как великий мыслитель,
возвышающийся над своими выдающимися современниками,
глубоко сознающий задачи, стоящие перед революционным
движением и его теоретическим органом. В письме к А. Руге
Маркс обстоятельно обсуждает перспективы революции в Гер¬
мании; он ясно видит приближающуюся революционную бурю
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 14, Госполитиздат, М., 1959,
стр. 451.
2 Центральный партийный архив Института марксизма-ленинизма
при ЦК КПСС (ЦПА ИМЛ), ф. 1, оп. 5, ед. хр. 114, л. 2. Письмо Да¬
ниельса К. Марксу от 17 июля 1846 г.
3 ЦПА ИМЛ, ф. 1, оп. 5, ед. хр. 55, л.	1. Письмо М. Гесса К. Марксу
от 3 июля 1844 г.
4 См. К. Л. Селезнев, Новые источники для биографии К. Маркса,
«Из истории Германии нового и новейшего времени», сборник, М., 1958,
стр. 70.
213

и формулирует задачи революционной демократии. При этом
наглядно выступает противоположность между формирую¬
щимся пролетарским революционером Марксом и буржуазным
радикалом А. Руге, который не верит в близость п даже воз¬
можность революции для Германии, не думает о схватке с на¬
сквозь прогнившим феодальным режимом. Немцы, писал Руге,
погибли для истории; они переносят деспотизм с овечьим тер¬
пением и даже патриотизмом. Последние же 30 лет сделали
Германию политически ничтожнее, чем когда бы то ни было.
«Наш народ не имеет будущности» 1 — этими словами заканчи¬
вает Руге свое письмо Марксу.
В ответном письме Маркс критикует эту «похоронную
песнь», в которой, как пишет он, нет решительно ничего поли¬
тического. Либеральным сетованиям, объективно, по своему
реальному содержанию означавшим фактический отказ от ре¬
волюции, он противопоставляет глубочайшую убежденность ре¬
волюционера, основанную на глубоком трезвом анализе поло¬
жения Германии. Да, Германия глубоко увязла в филистерстве.
«Филистерский мир,— говорит Маркс,— это мир политических
животных...— обесчеловеченный мир». Такое положение дел
вполне соответствует государственному строю, существующему
в Германии, ибо филистер — материал монархии, а монарх —
король филистеров. Монтескьё был совершенно неправ, объявив
честь принципом монархии. Это ошибочно и в том случае, если
проводят различия между монархией, деспотией и тиранией,
так как различия эти лишены смысла — все это обозначения
одного и того же. Принцип монархии — презираемый, презрен¬
ный, обесчеловеченный человек. Но следует ли из всего этого,
что немцы навсегда осуждены быть филистерами, рабами мо¬
нархии? Маркс отвергает такой вывод. Он утверждает, что
развитие, углубление противоречий, свойственных миру фили¬
стерства и монархии, взорвет этот извращенный мир. Конкрети¬
зируя эту свою мысль, Маркс далее пишет, что «система
промышленности и торговли, система собственности и эксплуа¬
тации людей ведет еще гораздо скорее, чем размножение насе-
1 См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. I, 1938, стр. 338. Письмо Фей¬
ербаха, опубликованное в журнале, показывает, что в оценке перспектив
Германии он в общем был ближе к Руге, чем к Марксу. «Не скоро
добьемся мы в Германии и успеха,— писал Фейербах.— Все насквозь
испорчено, одно — по одному, другое — по другому» (там же, стр. 348).
В несколько ином духе писал Бакунин: «О. я согласен, еще далеко да
наступления немецкого 1789 года! Когда же немцы не отставали от
столетия? Но это не значит, что теперь время сидеть со сложенными
руками и малодушно отчаиваться. Если уж люди, как вы, не верят бо¬
лее в будущность Германии, не желают больше работать над ней, кто
же будет тогда верить, кто работать?» (там же, стр. 344).
214

ления, к расколу внутри теперешнего общества — к расколу, от
которого старая система не в состоянии исцелить, потому что
она вообще не исцеляет и не творит, а только существует и
наслаждается. Существование страдающего человечества, кото¬
рое мыслит, и мыслящего человечества, которое подвергается
угнетению, должно неизбежно стать поперек горла пассивному,
бессмысленно наслаждающемуся животному миру филистерства.
Наша же задача состоит в том, чтобы разоблачать старый
мир и совершать положительную работу для образования но¬
вого мира. Чем больше времени будет предоставлено ходом со¬
бытий мыслящему человечеству, чтобы осознать свое положе¬
ние, а человечеству страдающему, чтобы сплотиться,— тем со¬
вершеннее будет плод, который зреет в недрах настоящего» 1.
Конечно, в этих высказываниях Маркса много еще такого,
от чего он в скором времени откажется. Разграничение между
человечеством, которое мыслит, и человечеством, которое стра¬
дает, еще связано, по-видимому, с характерной для младоге¬
гельянцев постановкой вопроса о роли интеллигенции и народ¬
ных масс в истории. Однако Марксу совершенно чуждо младо¬
гегельянское противопоставление интеллигенции народу.
Оценка филистерства и монархии несет на себе печать
фейербаховского антропологизма. И тем не менее эта оценка
содержит в зародыше научную постановку вопроса о преходя¬
щем характере мелкобуржуазного развития Германии, о роли
крупной промышленности в преодолении этой мелкобуржуаз¬
ности.
Итак, на повестке дня вопрос о революции. Исходя из этого,
Маркс говорит о задачах «Deutsch-Französische Jahrbücher»;
главная из них — беспощадная критика существующего госу¬
дарственного строя с позиций революционных масс народа,
выступающих против него. Это, следовательно, не абстрактная
младогегельянская «критическая критика», которая неизбежно
носит сектантский, субъективистский характер, а реальная
политическая борьба, изучающая опыт истории, трезво учиты¬
вающая объективные условия и тенденции общественного
развития.
Всевозможные доктринеры, философы, экономисты, мелко¬
буржуазные социалисты, игнорируя реальный опыт обществен¬
но-исторического развития, пытаются, говорит Маркс, изобре¬
тать логические формулы, универсальные рецепты для разре¬
шения всех социальных проблем. Эти мнимые реформаторы
заранее декретируют будущее общественное устройство. Новый
журнал должен отказаться от всех догматических претензий,
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 377—378.
215

он не будет уподобляться ни реформаторам, мнящим, будто они
знают в точности будущее устройство общества и средства его
достижения, ни философам, утверждающим, что их система со¬
держит полную и окончательную истину. Как разъясняет
Маркс, «преимущество нового направления как раз в том и за¬
ключается, что мы не стремимся догматически предвосхитить
будущее, а желаем только посредством критики старого мира
найти новый мир. До сих пор философы имели в своем письмен¬
ном столе разрешение всех загадок, и глупому непосвященному
миру оставалось только раскрыть рот, чтобы ловить жареных
рябчиков абсолютной науки. Теперь философия стала мир¬
ской; это неопровержимо доказывается тем, что само философ¬
ское сознание не только внешним, но и внутренним образом
втянуто в водоворот борьбы. Но если конструирование буду¬
щего и провозглашение раз навсегда готовых решений для всех
грядущих времен не есть наше дело, то тем определеннее мы
знаем, что нам нужно совершить в настоящем,— я говорю
о беспощадной критике всего существующего, беспощадной
в двух смыслах: эта критика не страшится собственных выво¬
дов и не отступает перед столкновением с властями предер¬
жащими» 1.
Эти афористически яркие положения представляют собой
теоретически обоснованный приговор всякому утопизму, дог¬
матизму и сектантству как в политике, так и в социальной тео¬
рии и, что не менее важно, также и в философии. Философия
должна покончить как с пренебрежительным отношением
к практике, так и с антинаучной претензией на абсолютное
знание. Она вообще не должна быть абсолютной наукой; лишь
в таком случае она может стать действительной наукой, раз¬
вивающейся, обогащающейся новыми данными. Единство фило¬
софской теории с практикой, с одной стороны, и с положитель¬
ными науками — с другой, открывает перед ней реальную пер¬
спективу действенного влияния на ход общественной жизни.
Философия становится, по словам Маркса, «критической фило¬
софией», орудием революционного преобразования обществен¬
ных отношений.
Но не только перед философией должна быть поставлена
задача освобождения от догматических абстракций. К подобным
абстракциям Маркс относит и тогдашние теории утопического
коммунизма, отличавшиеся антиисторическим подходом не
только к прошлой истории, но и к будущему человечества, ко¬
торое представлялось утопистам чем-то неизменным, оконча¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 379.
216

тельно завершенным 1. Отсюда понятно утверждение Маркса
о том, что «догматической абстракцией является в особенности
коммунизм, причем я имею в виду не какой-либо воображаемый
и возможный коммунизм, а действительно существующий ком¬
мунизм, в той форме, как его проповедуют Кабе, Дезами, Вейт¬
линг и т. д. Этот коммунизм есть только особое выражение гу¬
манистического принципа, не освободившееся еще от влияния
своей противоположности — частного бытия. Поэтому уничто¬
жение частной собственности и этот коммунизм отнюдь не тож¬
дественны, и не случайно, а совершенно неизбежно рядом
с коммунизмом появились другие социалистические учения,
как, например, учения Фурье, Прудона и т. д.,— потому что сам
он представляет собой только особое, одностороннее осущест¬
вление социалистического принципа» 2.
Весьма важно отметить, что Маркс, подвергая критике уто¬
пический коммунизм, подчеркивает необходимость уничтоже¬
ния частной собственности. И, несмотря на это, Маркс не назы¬
вает себя коммунистом, так как он не приемлет утопизм и
догматизм тогдашних коммунистических учений. Столь же не¬
приемлем для него и утопический социализм, который, по
утверждению Маркса, односторонне понимает задачу социаль¬
ного преобразования.
Тогдашние социалисты и коммунисты отвергали политиче¬
скую борьбу, не понимали необходимости революционной вла¬
сти для осуществления социальных преобразований и сами эти
преобразования понимали весьма упрощенно. Все у них своди¬
лось главным образом к перераспределению произведенных и
производимых материальных благ. Необходимость дальнейшего
развития производительных сил, культуры, науки, сознания для
решения провозглашаемых величественных задач социального
преобразования явно недооценивалась. Именно это имеет в виду
Маркс, говоря, что утопический коммунизм не освободился еще
от влияния своей противоположности — частного бытия, част¬
ной собственности, поскольку он стремится лишь к «справедли¬
вому» ее распределению. Между тем задача заключается в том,
чтобы покончить с частной собственностью, т. е. добиться
1 Критика, которой Маркс подвергает утопизм, показывает лжи¬
вость утверждений буржуазных «критиков» марксизма, уверяющих, как
это делает, например, М. Ланге, будто бы марксистское понимание раз¬
вития общества близко к позитивистской философии истории, которая
«представляет собой секуляризацию теологической интерпретации исто¬
рии» (М. G. Lange. Marxismus, Leninismus, Stalinismus, S. 35). Мы ви¬
дим, что буржуазные «ниспровергатели» приписывают Марксу те анти¬
научные концепции, которые он полностью разоблачил еще в начале
своей деятельности.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 379.
217

такого высокого уровня развития производства, когда станет
возможным удовлетворение многообразных потребностей чело¬
века. Тогда, и только тогда, окончательно отпадет вопрос о част¬
ной собственности, любое перераспределение которой (и прежде
всего уравнительное) предполагает необходимость частичного
отказа от удовлетворения исторически развившихся потребно¬
стей индивида.
Маркс подчеркивает значение политической борьбы, беспо¬
щадной критики существующих политических порядков, необ¬
ходимость выработки новой, подлинно революционной полити¬
ческой линии. Эти вопросы, которые «завзятому социалисту
кажутся не стоящими никакого внимания», выдвигаются Мар¬
ксом на первый план.
Утописты полагали, что социальное преобразование может
быть осуществлено в любое время, и притом в кратчайшие
исторические сроки, коль скоро оно привлекло на свою сторону
достаточное количество сторонников. Именно поэтому они не
придавали значения политической борьбе, тем более что демо¬
кратия в тех исторических условиях неизбежно носила бур¬
жуазный характер. Маркс, ставя вопрос о всестороннем преоб¬
разовании всей материальной и, что не менее важно, духовной
жизни общества, доказывает необходимость политической борь¬
бы, а также необходимость научного изучения общественной
жизни, без чего невозможно, по его мнению, это всестороннее
социальное преобразование.
«Ничто не мешает нам, следовательно,— пишет Маркс,—
связать нашу критику с критикой политики, с определенной
партийной позицией в политике, а стало быть, связать и ото¬
ждествить нашу критику с действительной борьбой. В таком
случае, мы выступим перед миром не как доктринеры с гото¬
вым новым принципом: тут истина, на колени перед ней! —
Мы развиваем миру новые принципы из его же собственных
принципов. Мы не говорим миру: «перестань бороться; вся твоя
борьба — пустяки», мы даем ему истинный лозунг борьбы» 1.
Требование связать критику с критикой политики, с дей¬
ствительной борьбой, которую ведут трудящиеся массы, требо¬
вание партийности, противопоставляемой доктринерству, явно
направлено против младогегельянской «критической критики».
Последняя, основываясь на теории о «героях» и «толпе», рас¬
сматривала себя как единственную прогрессивную силу. Маркс
же требует изучения опыта борьбы масс: только в этом случае
социальная теория способна дать истинный лозунг борьбы.
Итак, необходимо связать теорию с революционной практи¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 381.
218

кой, формулировать задачи социального преобразования, ис¬
ходя из анализа объективно совершающихся процессов, просле¬
живая их направление, движущие силы, тенденции. В. И. Ленин
оценивает приведенные высказывания Маркса как яркий обра¬
зец материалистического понимания роли революционной тео¬
рии. «Следовательно,— пишет Ленин,— прямая задача науки,
по Марксу, это — дать истинный лозунг борьбы, т. е. суметь
объективно представить эту борьбу, как продукт определенной
системы производственных отношений, суметь понять необхо¬
димость этой борьбы, ее содержание, ход и условия развития» 1.
Цитируемое нами письмо датировано сентябрем 1843 г. Был
ли Маркс уже в это время диалектическим и историческим
материалистом, перешел ли он уже на позиции научного ком¬
мунизма? Содержание письма показывает, что этот переход
совершается, но еще не закончился. Поэтому наряду с диалек¬
тико-материалистическими и, по существу, коммунистическими
положениями мы встречаем в этом письме и отдельные идеа¬
листические утверждения 2.
Свое понимание общественной жизни Маркс называет гу¬
манизмом. Но дело не просто в названии. Суть заключается
в том, что, хотя уничтожение частной собственности рассмат¬
ривается Марксом как безусловно необходимая предпосылка,
на первый план выдвигается реформа сознания. Последняя, как
говорит Маркс, состоит прежде всего в том, чтобы показать
человечеству, к чему оно стремится, само этого не сознавая.
«Реформа сознания,— пишет Маркс,— состоит только в том,
чтобы дать миру уяснить себе свое собственное сознание, чтобы
разбудить мир от грез о самом себе, чтобы разъяснить ему
1 В. И. Ленин, Соч., т. 1, стр. 309.
2 Так, например, Маркс все еще оценивает существующие общест¬
венные отношения и государство как воплощение человеческого разума,
т. е. в большей или меньшей мере разумные учреждения, объявляя
разум критерием их реального значения. «Разум,— пишет Маркс,— су¬
ществовал всегда, только не всегда в разумной форме. Критик может,
следовательно, взять за исходную точку всякую форму теоретического
и практического сознания и из собственных форм существующей дей¬
ствительности развить истинную действительность как ее долженство¬
вание и конечную цель». Далее Маркс говорит, что государство
«всюду подразумевает разум осуществленным. Но точно так же оно
всюду впадает в противоречие между своим идеальным назначением и
своими реальными предпосылками» (К. Маркс. и Ф. Энгельс, Соч., т. 1,
стр. 380). Идеализм в этом положении заключается в том, что государ¬
ство не рассматривается как классовое по самой своей природе. Отсюда
и тезис о противоречии между идеальным, не существующим в дей¬
ствительности назначением государства и его реальными, т. е. классо¬
выми, предпосылками. Социалистическое преобразование определяется
как изменение общества соответственно требованиям разума, т. е. не
указывается классовое содержание социалистического идеала.
219

смысл его собственных действий. Вся наша задача может со¬
стоять только в том, чтобы — как это имеет место также и
в фейербаховской критике религии — придать вопросам рели¬
гии и философии форму, соответствующую человеку, осознав¬
шему самого себя.
Таким образом, наш девиз должен гласить: реформа созна¬
ния не посредством догм, а посредством анализа мистического,
самому себе неясного сознания, выступает ли оно в религиоз¬
ной или же в политической форме» 1. Задача критического ана¬
лиза существующих экономических отношений, во всяком слу¬
чае непосредственно, не ставится еще Марксом. Идеи, развивае¬
мые в этом письме, по сути дела формулирующем программу
нового революционного органа, в целом не являются еще мате¬
риалистическими и коммунистическими. И вместе с тем мы
находимся здесь уже в преддверии диалектического и истори¬
ческого материализма и научного коммунизма.
4
Человеческая эмансипация
и историческая миссия пролетариата.
Сознание и бытие, идеальное и материальное.
Социалистическая революция и преодоление
отчуждения
Из двух статей, опубликованных Марксом в «Ежегоднике»,
первая — «К еврейскому вопросу» — была написана осенью
1843 г. в основном, по-видимому, еще до переезда в Париж,
а вторая — «К критике гегелевской философии права. Введе¬
ние» — уже в Париже, в конце 1843 — январе 1844 г. Обе ра¬
боты посвящены проблеме «человеческой эмансипации», т. е.
социалистического преобразования общества, и критике бур¬
жуазно-демократических иллюзий относительно так называе¬
мой «политической эмансипации». В этом смысле обе статьи
представляют собой нечто единое. Однако в первой работе еще
не говорится о классе, который призван осуществить человече¬
скую эмансипацию. Идея об исторической миссии пролетариата
выдвигается во второй работе, которая знаменует, таким обра¬
зом, новый и притом решающий шаг вперед на пути от рево¬
люционного демократизма к научной пролетарской идеологии.
Это стало возможным, в частности, благодаря непосредствен¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 381.
220

ному знакомству Маркса с революционными организациями
парижских пролетариев.
Поводом к написанию статьи «К еврейскому вопросу» по¬
служили две статьи Б. Бауэра. В них Б. Бауэр утверждал, что
социальное освобождение еврейского, как и всякого другого,
народа означает прежде всего упразднение исповедуемой им
религии. Вскрывая идеалистический характер такой постановки
вопроса, Маркс показывает, что Бауэр превращает вопрос об
эмансипации евреев в чисто религиозный вопрос, как будто
угнетение, которому подвергается этот народ, или присущие
ему национальные свойства коренятся в иудейской религии.
Но можно ли рассматривать религию как причину социального
гнета, не является ли она, напротив, лишь следствием, отраже¬
нием последнего? Ставя, таким образом, основной философский
вопрос об отношении сознания к бытию, Маркс отвечает на
него последовательно материалистически: «Религия для нас
уже не причина мирской ограниченности, а лишь ее проявле¬
ние. Поэтому мы объясняем религиозные путы свободных
граждан государства их мирскими путами. Мы не утверждаем,
что граждане государства должны покончить со своей религиоз¬
ной ограниченностью, чтобы уничтожить свои мирские путы.
Мы утверждаем, что они покончат со своей религиозной огра¬
ниченностью только тогда, когда уничтожат свои мирские путы.
Мы не превращаем мирские вопросы в теологические. Мы пре¬
вращаем теологические вопросы в мирские. После того как
историю достаточно долго объясняли суевериями, мы суеверия
объясняем историей. Вопрос об отношении политической эман¬
сипации к религии становится для нас вопросом об отношении
политической эмансипации к человеческой эмансипации» 1.
Для Б. Бауэра и других младогегельянцев религия была
главным источником всякого социального зла. Основной порок
немецкого государства они видели в том, что оно христианское
государство 2, и соответственно этому в ликвидации государ¬
ственной религии, в отделении церкви от государства усматри¬
вали они важнейшее средство уничтожения любого социаль¬
ного угнетения. Такая постановка вопроса ярко выявляет,
во-первых, идеализм и, во-вторых, двойственность младогегель¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 388.
2 В противовес этому идеалистическому воззрению Маркс разъяс¬
няет, что не христианство — основа германского государства; основой
последнего является то, что порождает христианство и религию вооб¬
ще. «Не христианство, а человеческая основа христианства есть основа
этого государства. Религия остается идеальным, немирским сознанием
его членов, так как она — идеальная форма той ступени человеческого
развития, которая осуществляется в этом государстве» (К. Маркс и
Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 396—397).
221

янского радикализма. С одной стороны, критика религии, хри¬
стианства, как официальной идеологии полуфеодальной Герма¬
нии, несомненно, подрывала основы феодального государства.
С другой стороны, сводя всю борьбу против феодальной си¬
стемы к критике ее религиозного облачения, младогегельянцы
не затрагивали политической надстройки, как таковой, клас¬
совой структуры феодального общества в Германии. Они ни¬
чего не говорили о политическом господстве крупных феодаль¬
ных собственников, об экономической основе этого господства —
все сводилось к теоретическому разоблачению религии.
Фейербах в отличие от гегельянцев понял, что не религия
создает человека, а человек — религию. Он убедительно пока¬
зал, что все свое содержание религия черпает из многообраз¬
ных человеческих отношений. Но эти человеческие отношения
Фейербах понимал антропологически; он не рассматривал со¬
циальное угнетение и эксплуатацию как реальную основу рели¬
гиозного сознания. Маркс объяснил существование и развитие
религии существованием и развитием антагонистических про¬
тиворечий в общественной жизни. Он не только материалисти¬
чески понял религию как форму общественного сознания, но
и сосредоточил огонь критики на антагонистических общест¬
венных отношениях. Эти отношения, как показал Маркс, не
устраняются ни отделением церкви от государства, ни полити¬
ческой эмансипацией вообще. Необходимо принципиально иное
социальное преобразование, которое Маркс называет человече¬
ской эмансипацией.
Развивая материалистическое понимание религии, Маркс
говорит в статье «К критике гегелевской философии права.
Введение»: «Религия — это вздох угнетенной твари, сердце бес¬
сердечного мира, подобно тому как она — дух бездушных по¬
рядков. Религия есть опиум народа.
Упразднение религии, как иллюзорного счастья народа,
есть требование его действительного счастья. Требование от¬
каза от иллюзий о своем положении есть требование отказа от
такого положения, которое нуждается в иллюзиях. Критика
религии есть, следовательно, в зародыше критика той юдоли
плача, священным ореолом которой является религия» 1.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 415.
Католический «критик» марксизма М. Рединг пытается доказать,
что борьба Маркса и Энгельса против религии была лишь эпизодом
в развитии их учения, что марксизм «безразличен как к вере в бога,
так и к неверию». Ставя вопрос: «Является ли марксизм в своей сокро¬
венной сущности атеизмом или же необходимо связан с последним?»,
М. Рединг отрицательно отвечает на этот вопрос, пытаясь создать впе¬
чатление, будто критика религии не имеет прямого отношения к сущ¬
ности, основному содержанию марксизма («Universitätstage 1961. Маг-
222

Критика религии, разъясняет Маркс, есть предпосылка вся¬
кой другой критики, но только предпосылка, не более. Разо¬
блачение религии лишь срывает с цепей, которые сковывают
народ, маскировавшие их фальшивые цветы. Однако необхо¬
димо, чтобы народ сбросил и самые цепи, т. е. действительно
стал свободным. Поэтому критика теологии должна превра¬
титься в критику политики. Но и эта критика сама по себе
не есть еще революционное дело, если она лишь теоретически
опровергает то, что должно быть практически уничтожено.
В противовес младогегельянцам Маркс подчеркивает, что кри¬
тика должна быть средством, а не самоцелью. Эти высказыва¬
ния Маркса имеют не только громадное политическое, но также
и философское значение: они представляют собой диалектико-
материалистическое решение вопроса об отношении сознания
и бытия, идеального и материального. Углубляя и развивая те¬
зис Фейербаха о том, что не религия создает человека, а чело¬
век создает религию, Маркс приходит к выводу, что религия
является фантастическим отражением определенных, истори¬
чески преходящих общественных отношений. В противовес
фейербаховской концепции абстрактного человека Маркс
утверждает: «Человек — это мир человека, государство, об¬
щество. Это государство, это общество порождают религию,
превратное мировоззрение, ибо сами они — превратный мир».
Религия, говорит Маркс, «претворяет в фантастическую дей¬
ствительность человеческую сущность, потому что человеческая
сущность не обладает истинной действительностью. Следова¬
тельно, борьба против религии есть косвенно борьба против
того мира, духовной усладой которого является религия» 1.
Итак, отделение церкви от государства, свобода совести
и т. п. не означают освобождения ни евреев, ни христиан, ибо
угнетение, которому подвергаются те и другие, коренится не
в религии, а в их общественном положении и историческом
развитии; в религии же оно лишь получает свое фантастиче¬
ское выражение. Отсюда следует, что «политическая эманси¬
пация от религии оставляет религию в силе, хотя и не в виде
привилегированной религии» 2. Отделение церкви от государ¬
xismus-Leninismus. Geschichte und Gestalt», S. 167, 160). M. Рединг пы¬
тается доказать, что марксизм выступает против религии лишь по¬
стольку, поскольку он видит в ней враждебную трудящимся силу.
Рединг совершенно умалчивает о том, что теоретические основы мар¬
ксизма принципиально непримиримы с религиозным мировоззрением
и что религия по самой своей природе враждебна освободительному дви¬
жению трудящихся.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 414—415.
2 Там же, стр. 397. Маркс подчеркивает, что никакое демократиче¬
ское преобразование (поскольку сохраняется частная собственность)
223

ства (Маркс ссылается на пример США) не только не упразд¬
няет клерикализма, но дает полную свободу религиозному мра¬
кобесию, базирующемуся на господстве частной собственности.
Поэтому действительное освобождение от религии возможно
лишь вместе с уничтожением того строя, который ее порож¬
дает.
Упразднение государственной религии представляет собой
один из элементов политической эмансипации, т. е. буржуазно-
демократического преобразования общества. Является ли по¬
литическая эмансипация действительным освобождением чело¬
века, как это пытаются доказать младогегельянцы? Маркс
категорически отвергает эти буржуазно-демократические иллю¬
зии. Вскрывая сущность политической эмансипации, он гово¬
рит: «Человек не был поэтому освобожден от религии,— он
получил свободу религии. Он не был освобожден от собствен¬
ности,— он получил свободу собственности» 1.
Противопоставляя политической эмансипации эмансипацию
человеческую, социалистическое переустройство общества,
Маркс нисколько, однако, не умаляет значения демократиче¬
ских преобразований. Политическая эмансипация, говорит он,
представляет собой большой прогресс, но лишь в пределах бур¬
жуазного миропорядка. Таким прогрессом является, например,
ликвидация имущественного ценза для избирателей. Но это
«политическое аннулирование частной собственности» ни¬
сколько не упраздняет ее фактического господства. «Государ¬
ство, как государство, аннулирует, например, частную собствен¬
ность, человек объявляет частную собственность упраздненной
в политическом отношении, как только он упраздняет имущест¬
венный ценз для активного и пассивного избирательного
права... И все же политическое аннулирование частной соб¬
ственности не только не упраздняет частной собственности, но
даже предполагает ее» 2.
Государство может быть республикой без того, чтобы чело¬
век был свободным, ибо установление гражданских прав и сво¬
бод отнюдь еще не означает действительного освобождения
человека: в лучшем случае это лишь частичное освобождение,
предполагающее поэтому и сохранение того или иного рабства.
не может уничтожить религиозный гнет: «В завершенной демократии
религиозное и теологическое сознание является в своих собственных
глазах тем более религиозным, теологическим, что по виду оно не
имеет политического значения, земных целей, является делом прячу¬
щегося от мирской суеты духа, выражением ограниченности рассудка,
продуктом произвола и фантазии, действительно потусторонней
жизнью» (там же).
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 405.
2 Там же, стр. 389, 390.
224

Практическое выражение такого рода свободы представляет
собой право на частную собственность, реализация которого
есть порабощение человека человеком. «Следовательно, ни одно
из так называемых прав человека не выходит за пределы эго¬
истического человека, человека как члена гражданского об¬
щества, т. е. как индивида, замкнувшегося в себя, в свой част¬
ный интерес и частный произвол и обособившегося от общест¬
венного целого» 1.
Буржуазно-демократическое государство формально анну¬
лирует всякие привилегии, а значит, и всякое неравенство;
в действительности же оно сохраняет это неравенство и эти
привилегии, которые составляют его фактическую предпо¬
сылку 2. Гениально раскрывая экономическую основу всех
исторически существовавших государств, определяя государ¬
ство как политическое констbтуирование частной собственно¬
сти, Маркс показывает тем самым неизбежную ограниченность
всех буржуазных революций, которые не могли покончить
с таким положением вещей. Эти революции в конечном итоге
восстанавливали, правда, в видоизмененной форме, все то, про¬
тив чего они выступали. Это особенно ярко обнаруживалось
тогда, когда в недрах этих революций возникали новые рево¬
люционные попытки, попытки довести революцию до конца,
сделать ее непрерывной. Такие попытки, с точки зрения Мар¬
кса, возникают с объективной необходимостью. Он пишет:
«В моменты особенно повышенного чувства своей силы поли¬
тическая жизнь стремится подавить свои предпосылки — граж¬
данское общество и его элементы — и конституироваться в виде
действительной, свободной от противоречий, родовой жизни
человека. Но этого она может достигнуть, лишь вступив в на¬
сильственное противоречие со своими собственными жизнен¬
ными условиями, лишь объявив революцию непрерывной, а
потому политическая драма с такой же необходимостью закан¬
чивается восстановлением религии, частной собственности, всех
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 401—402.
2 «Государство,— пишет Маркс,— на свой лад упраздняет различия
происхождения, сословия, образования, профессии, когда объявляет не¬
политическими различиями происхождение, сословие, образование, про¬
фессию, когда провозглашает, не обращая внимания на эти различия,
каждого человека равноправным участником народного суверенитета,
когда рассматривает все элементы действительной народной жизни
с точки зрения государства. Несмотря на все это, государство позво¬
ляет частной собственности, образованию, профессии действовать свой¬
ственным им способом и проявлять их особую сущность в качестве
частной собственности, образования, профессии. Весьма далекое от
того, чтобы упразднить все эти фактические различия, государство, на¬
против, существует лишь при условии, что эти различия существуют...»
(К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 390).
225

элементов гражданского общества, с какой война заканчивается
миром» 1.
Вопрос о частной собственности рассматривается Марксом
в тесной связи с проблемой отчуждения, которая, как уже го¬
ворилось выше, занимает большое место в учениях Гегеля и
Фейербаха. Гегель истолковывает явления природы и общества
как отчужденное бытие «абсолютной идеи»: будучи порождены
ею, эти явления вместе с тем представляют собой нечто проти¬
воположное, чуждое ей. «В концепции Гегеля,— как правильно
отмечает Р. Гароди,— понятие отчуждения распространяется
вообще на всякое отношение сознания и действительности» 2.
Сознание и материя, с точки зрения Гегеля,— чуждые друг
другу противоположности. Но вместе с тем они связаны друг
с другом и имеют один и тот же духовный источник. История
в отличие от природы есть отчуждение абсолютной идеи не
в пространстве, а во времени. Развитие заключается в преодо¬
лении отчуждения между духовным и материальным, идеаль¬
ным и реальным, субъективным и объективным. Несмотря на
явно идеалистический характер гегелевского учения об отчуж¬
дении, обосновывающего тезис о тождестве бытия и мышления,
есть в этом учении гениальные догадки о диалектическом раз¬
двоении единого и борьбе противоположностей, о противоречи¬
вом развитии общественной жизни и т. д.
Л. Фейербах, как известно, применил понятие отчуждения
к критике религии. Он показал, что, несмотря на фантастиче¬
ский характер религиозного отражения мира, несмотря на то
что существа, о которых говорит религия, реально не сущест¬
вуют, религия заключает в себе вполне реальное содержание.
Религия, по учению Фейербаха, есть отчуждение человеческой
сущности и в силу этого раздвоение человека; в преодолении
этого дуализма Фейербах видел одну из важнейших социаль¬
ных задач.
Маркс отбрасывает теологическое истолкование отчуждения
у Гегеля. В отличие от Фейербаха он считает религиозное
отчуждение не основным, а производным. Необходимо, следо¬
вательно, так ставит вопрос Маркс, выявить и исследовать
основные формы отчуждения. Это прежде всего государство и
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 393. Говоря о попытках
осуществить непрерывную, вплоть до полного уничтожения частной
собственности революцию, Маркс, надо полагать, имеет в виду бабуви¬
стов и, возможно, якобинцев, поскольку термин «непрерывная револю¬
ция» употреблялся Маратом; следовательно, эта идея была близка и
тем, кто стремился довести буржуазную революцию до конца.
2 Р. Гароди, О понятии «отчуждение», «Вопросы философии» № 8,
1959, стр. 68.
226

гражданское общество, т. е. политика и экономика. «Ближай¬
шая задача философии, находящейся на службе истории, со¬
стоит — после того как разоблачен священный образ человече¬
ского самоотчуждения — в том, чтобы разоблачить самоотчуж¬
дения в его несвященных образах. Критика неба превращается,
таким образом, в критику земли, критика религии — в критику
нрава, критика теологии — в критику политики» 1.
Анализируя один из важнейших документов французской
революции 1789 г,— «Декларацию прав человека и гражда¬
нина», Маркс указывает на проводимое этой декларацией раз¬
личие между человеком и гражданином, видя в этом разграни¬
чении проявление дуализма между индивидуальной и родовой
жизнью человека, между гражданским обществом и государ¬
ством. «Почему член гражданского общества называется «чело¬
веком», просто человеком, почему его права называются пра¬
вами человека?» 2 Отвечая на этот вопрос, Маркс разъясняет,
что Декларация 1791 г. понимает права человека как права
члена гражданского общества, т. е. эгоистического человека,
отделенного от других людей, противопоставленного им. Речь
идет о свободе человека как изолированной, замкнувшейся
в себе монады, о праве своекорыстия, которое находит свое
необходимое практическое выражение в праве на частную соб¬
ственность. Таким образом, то, что Декларация именует чело¬
веком, есть буржуа, права человека оказываются правами бур¬
жуа, а свобода личности — свободой частной собственности.
«Реальный человек признан лишь в образе эгоистического ин¬
дивида, истинный человек — лишь в образе абстрактного ci¬
toyen» 3. Что же касается противоречия между гражданским
обществом и государством, то оно в конечном итоге оказывается
противоречием внутри самого гражданского общества.
Маркс далек от того, чтобы, подобно младогегельянцам,
сводить причину отчуждения к существованию «христиан¬
ского», или монархического, государства, хотя он и считает, что
в этом государстве, где личность короля освящена религией,
«имеет в действительности значение не человек, а его отчужде¬
ние» 4. Но разве исчезает отчуждение в демократическом госу¬
дарстве, где нет освященного религией культа монарха, где
человек формально не противостоит другому? Конечно нет!
Оно, отчуждение, коренится в факте отделения продукта от
производителя, в зависимости человека от того, что само яв¬
ляется его продуктом. «Отчуждение вещей есть практика само¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 415.
2 Там же,  стр. 400.
3 Там же, стр. 405.
4 Там же, стр. 396.
227

отчуждения человека. Подобно тому как человек, пока он опу¬
тан религией, умеет объективировать свою сущность, лишь
превращая ее в чуждое фантастическое существо,— так при гос¬
подстве эгоистической потребности он может практически дей¬
ствовать, практически создавать предметы, лишь подчиняя эти
свои продукты, как и свою деятельность, власти чуждой сущ¬
ности и придавая им значение чуждой сущности — денег» 1.
Власть денег, отчуждение продукта труда в качестве товара,
подчинение производительной деятельности индивида чуждым
ему интересам — таковы — в самой общей форме — особенно¬
сти самоотчуждения человека в экономической сфере. В этих
положениях в зародыше уже содержится понятие отчужденного
труда, развитое Марксом несколько позднее в «Экономическо-
философских рукописях 1844 года».
Младогегельянцы, сводя отчуждение к религии, к феодаль¬
ному порабощению личности, в общем разделяли иллюзии бур¬
жуазного просвещения. Маркс же, вскрывая глубокие экономи¬
ческие корни отчуждения, ниспровергает эти иллюзии, обо¬
сновывая необходимость человеческой эмансипации. «Всякая
эмансипация,— говорит Маркс,— состоит в том, что она воз¬
вращает человеческий мир, человеческие отношения к самому
человеку.
Политическая эмансипация есть сведение человека, с одной
стороны, к члену гражданского общества, к эгоистическому,
независимому индивиду, с другой — к гражданину государства,
к юридическому лицу.
Лишь тогда, когда действительный индивидуальный человек
воспримет в себя абстрактного гражданина государства и, в ка¬
честве индивидуального человека, в своей эмпирической жизни,
в своем индивидуальном труде, в своих индивидуальных отно¬
шениях станет родовым существом; лишь тогда, когда человек
познает и организует свои «собственные силы» как обществен¬
ные силы и потому не станет больше отделять от себя общест¬
венную силу в виде политической силы,— лишь тогда свер¬
шится человеческая эмансипация» 2.
Это положение, сформулированное в статье «К еврейскому
вопросу», несомненно несет на себе печать фейербаховского
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 412. В другом месте, указы¬
вая на экономическую природу отчуждения, Маркс пишет: «Деньги —
это всеобщая, установившаяся как нечто самостоятельное, стоимость
всех вещей. Они поэтому лишили весь мир — как человеческий мир,
так и природу — их собственной стоимости. Деньги — это отчужденная
от человека сущность его труда и его бытия; и эта чуждая сущность
повелевает человеком, и человек поклоняется ей» (там же, стр. 410).
2 Там же, стр. 406.
228

антропологизма. Преодоление отчуждения понимается как
устранение конфликта между индивидуально-чувственным бы¬
тием человека и его родовым бытием; последнее истолковы¬
вается как идеальное, возвышающееся над материальной
жизнью индивидов 1. И само понятие «человеческая эмансипа¬
ция» также свидетельствует о влиянии фейербаховского антро¬
пологизма. Однако Фейербах, как и младогегельянцы, отож¬
дествлял политическую и человеческую эмансипацию, между
тем как Маркс, переходя на позиции коммунизма, противопо¬
ставляет первой вторую. А это — решающее обстоятельство
в определении классово-политической и теоретической позиции
Маркса.
Следует, однако, иметь в виду, что в статье «К еврейскому
вопросу», как мы уже отмечали, еще нет речи об историче¬
ской миссии пролетариата, в силу чего человеческая эмансипа¬
ция (социалистический переворот) характеризуется лишь как
последовательное осуществление демократических задач. Этот
недостаток был преодолен во второй статье Маркса, опублико¬
ванной в «Deutsch-Französische Jahrbücher». В этой статье —
«К критике гегелевской философии права. Введение» — также
широко еще применяется фейербаховская терминология, гово¬
рится о порабощении человека вообще и т. д. Но главное здесь
заключается в том, что Маркс выделяет пролетариат как осо¬
бый класс, порабощенный капиталистическими отношениями,
рассматривает социальное освобождение пролетариата как ре¬
шающее условие человеческой эмансипации (упразднение част¬
ной собственности, отчуждения, господства общественных
отношений над людьми), связывает критику реакционных об¬
щественных порядков с обоснованием объективной необходи¬
мости революции.
В статье «К критике гегелевской философии. Введение»
Маркс прежде всего подвергает критике младогегельянцев —
непосредственных продолжателей гегелевского спекулятивного
идеализма. Младогегельянцы, говорит Маркс, усматривали
«в нынешней борьбе только критическую борьбу философии
с немецким миром». Они, следовательно, не видели, что фило¬
софия, во всяком случае в ныне существующей форме, «сама
принадлежит к этому миру и является его дополнением, хотя
1 Маркс пишет: «Завершенное политическое государство является
по своей сущности родовой жизнью человека, в противоположность его
материальной жизни» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 390).
В этом определении понятия государства содержатся еще элементы
идеализма, поскольку последнее противопоставляется материальной
жизни, гражданскому обществу. «Государство,— пишет Маркс,— есть
посредник между человеком и свободой человека» (там же, стр. 389).
229

и идеальным». Маркс осуждает это некритическое отношение
к «существующей философии». Он, стало быть, обвиняет мла¬
догегельянцев в том, что они не понимают необходимости
«отрицания существующей философии», не видят в ней про¬
дукта определенных исторических условий. Реальной общест¬
венно-политической борьбе, развертывающейся независимо от
философии, младогегельянцы противопоставляют философию
как якобы самостоятельную, независимую и к тому же опре¬
деляющую силу.
Коренной порок младогегельянской школы, говорит Маркс,
состоял в том, что «она думала, что можно превратить фило¬
софию в действительность, не упразднив самой философии» 1.
Само собой разумеется, что провозглашаемая Марксом за¬
дача упразднения философии означает лишь отрицание фило¬
софии в старом смысле слова, т. е. отрицание философской
теории, противопоставляемой, с одной стороны, положительным
наукам, а с другой — материальной, в особенности революцион¬
ной, практике. Именно поэтому Маркс далее говорит о необхо¬
димости соединения философии с революционной практикой,
с борьбой пролетариата.
Младогегельянский идеализм с характерной для него абсо¬
лютизацией философии, как отмечает Маркс, отнюдь не слу¬
чайное явление в истории Германии, которая вследствие своей
длительной, исторически сложившейся экономической и поли¬
тической отсталости лишь теоретически поспевала за разви¬
тием других, более передовых стран. Немцы, говорит Маркс,
размышляли в политике о том, что другие народы делали. Гер¬
мания сопровождала развитие современных народов лишь абст¬
рактной деятельностью мышления, не принимая активного
участия в действительных битвах этого развития; она разде¬
ляла страдания этого развития, не разделяя его радостей, его
частичного удовлетворения. «Ведь революционное прошлое
Германии теоретично, это — реформация. Как тогда революция
началась в мозгу монаха, так теперь она начинается в мозгу
философа» 2. Реформация не могла уничтожить угнетения чело¬
века человеком. Крестьянская война — самое радикальное со¬
бытие немецкой истории — разбилась о теологию. Ныне, гово¬
рит Маркс, теология побеждена философией. «Критика рели¬
гии завершается учением, что человек — высшее существо для
человека, завершается, следовательно, категорическим импера¬
тивом, повелевающим ниспровергнуть все отношения, в которых
человек является униженным, порабощенным, беспомощным,
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 421.
2 Там же, стр. 422.
230

презренным существом...» 1 Однако, как ни важны эти теоре¬
тические результаты, никакая критика не может заменить ре¬
волюционной практики. Недостаточно теоретического стремле¬
ния к революционному преобразованию, необходимо, чтобы это
стремление стало практическим революционным действием.
«Оружие критики,— говорит Маркс,— не может, конечно, заме¬
нить критики оружием, материальная сила должна быть опро¬
кинута материальной же силой; но и теория становится мате¬
риальной силой, как только она овладевает массами. Теория
способна овладеть массами, когда она доказывает ad hominem,
а доказывает она ad hominem, когда становится радикальной.
Быть радикальным — значит понять вещь в ее корне. Но кор¬
нем является для человека сам человек» 2. Это высказывание
Маркса, несмотря на то что оно еще не свободно от фейерба¬
ховской терминологии, представляет собой классическую фор¬
мулировку одного из основных положений исторического ма¬
териализма. Указывая на определяющее значение материаль¬
ной общественной силы в решении революционной задачи,
Маркс вместе с тем высоко оценивает значение революционной
теории, подчеркивая, что она. при определенных условиях, пре¬
вращается в материальную силу, в организованность, сплочен¬
ность революционных масс. Маркс, следовательно, говорит здесь
об обратном влиянии сознания на бытие: высокая оценка мате¬
риальных движущих сил революции ни в какой мере не ума¬
ляет значения сознания. По мысли Маркса, материальные усло¬
вия и духовные побудительные мотивы находятся в диалекти¬
ческом единстве, превращаются друг в друга.
Для того чтобы овладеть массами, теория должна быть ра¬
дикальной, революционной, она должна выражать коренные
потребности народа; в этом смысл приведенных выше слов
Маркса. Потребности народов, говорит Маркс, сами являются
решающей причиной их удовлетворения. Речь идет прежде
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 422.
2 Там же. Буржуазный «критик» марксизма Э. Тир, приводя эти
слова Маркса, заявляет, что здесь налицо исходный пункт экзистенциа¬
листской концепции, к которой якобы пришел Маркс в «Экономическо-
философских рукописях 1844 года». Ведь человек тут ставится в цент¬
ре, объявляется корнем вещи! (см. Karl Marx, Nationalökonomie und
Philosophie. Mit einem einleitenden Kommentar über die Anthropologie des
jungen Marx nach den Pariser ökonomisch-philosophischen Manuskripten
von Erich Thier, Köln und Berlin, 1950, S. 8). Само собой разумеется, что
в приведенных словах Маркса столько же экзистенциализма, сколько
марксизма в писаниях псевдоученого теолога Э. Тира. Этот теолог по¬
лагает, что гуманизм, учение о человеке является специфически экзи¬
стенциалистской темой; он просто не может выйти за пределы экзи¬
стенциалистского отождествления существования вообще с существова¬
нием отдельного человека.
231

всего о материальных потребностях, неотделимых от развития
общественного производства. «Отношение промышленности,
вообще мира богатства, к политическому миру есть одна из
главных проблем нового времени» 1,— указывает Маркс. Необ¬
ходимость человеческой эмансипации обусловлена развитием
материальных потребностей, ее осуществление неразрывно свя¬
зано с тем классом, в котором эти потребности получают зако¬
номерное выражение. В Германии, говорит Маркс, ни один
класс гражданского общества до тех пор не осознает необходи¬
мости всеобщей эмансипации и не сможет претворить в жизнь
эту революционную задачу, «пока его к тому не принудят его
непосредственное положение, материальная необходимость, его
собственные цепи» 2. Возможность человеческой эмансипации
заключается, следовательно, «в образовании класса, скованного
радикальными цепями, такого класса гражданского общества,
который не есть класс гражданского общества; такого сосло¬
вия, которое являет собой разложение всех сословий...» 3
Этим классом, разъясняет Маркс, может быть лишь пролета¬
риат. Будучи порождением разлагающегося феодального обще¬
ства, пролетариат представляет собой вместе с тем продукт
развития промышленности. Его собственные интересы в конеч¬
ном счете совпадают с интересами общественного прогресса
в целом; в борьбе за свое освобождение он представляет инте¬
ресы всех угнетенных.
Политическая эмансипация, говорит Маркс, состоит в том,
что одна из социальных групп, составляющих гражданское об¬
щество, освобождает себя и достигает политического господства,
что становится возможным, поскольку эта социальная группа
выражает определенную потребность всего общества. Челове¬
ческая эмансипация в еще большей мере, чем политическая,
которая носит частичный характер и оставляет нетронутыми
самые устои здания, предполагает наличие класса, способного
возглавить общественный прогресс вопреки силам, которые ему
противодействуют. Таким именно классом и является пролета¬
риат. «Возвещая разложение существующего миропорядка,
пролетариат раскрывает лишь тайну своего собственного бы¬
тия, ибо он и есть фактическое разложение этого миропорядка.
Требуя отрицания частной собственности, пролетариат лишь
возводит в принцип общества то, что общество возвело в его
принцип, что воплощено уже в нем, в пролетариате, помимо
его содействия, как отрицательный результат общества» 4.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 418.
2 Там же, стр. 427.
3 Там же.
4 Там же, стр. 428.
232

Итак, человеческая эмансипация совпадает с социальным
освобождением пролетариата, которое достигается лишь в ре¬
зультате революции, совершаемой пролетариатом. Эта рево¬
люция упраздняет частную собственность как основу общест¬
венной жизни и тем самым прекращает существование класса,
лишенного средств производства. Все это принципиально отли¬
чает человеческую эмансипацию от революций, происходивших
в прошлом.
Объективная необходимость социалистического переворота
и обусловленная ею историческая роль пролетариата коренным
образом изменяют положение, роль и задачи философии. Еще
ранее Маркс утверждал, что лишь благодаря сознательной ор¬
ганической связи с политикой философия может стать дейст¬
вительно научной. Но тогда Маркс не мог сказать, с политикой
какого класса должна связать себя философия. В письмах, от¬
крывающих «Ежегодник», Маркс провозглашает, что филосо¬
фия призвана идейно вооружать борющиеся массы, дать им
истинный лозунг борьбы. Как ни велико значение этого тезиса,
отвергающего традиционную претензию философов на беспар¬
тийность, он не раскрывает в полной мере марксистского поня¬
тия партийности философии и теории вообще, поскольку он не
разъясняет, о борьбе какого класса, о борьбе против какого
класса идет речь. Только в статье «К критике гегелевской фи¬
лософии права. Введение» Маркс впервые заявляет, что пере¬
довая философия может и должна быть лишь философией про¬
летариата, идейным оружием его освободительного движения.
«Подобно тому как философия находит в пролетариате свое
материальное оружие, так и пролетариат находит в философии
свое духовное оружие...» 1
Только благодаря освободительному движению пролетари¬
ата могут быть воплощены в жизнь гуманистические идеалы,
выработанные в ходе многовекового развития философии.
И лишь в борьбе рабочего класса философия находит путь к
народу и перестает быть эзотерическим учением, которому чуж¬
да идея освободительной борьбы угнетенных и эксплуатируе¬
мых. Это и есть отрицание философии в старом смысле слова,
начало принципиально нового научного философского миро¬
воззрения, высшим принципом которого является единство
теории и практики. «Философия,— говорит Маркс,— не может
быть воплощена в действительность без упразднения пролета¬
риата, пролетариат не может упразднить себя, не воплотив
философию в действительность» 2.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 428.
2 Там же, стр. 429.
233

Исходя из этих теоретических положений, Маркс предвос¬
хищает исторические перспективы развития Германии. Герма¬
ния, указывает Маркс, напоминает Францию накануне 1789 г.
То, что в Англии и во Франции уже обнаружило свой преходя¬
щий характер (буржуазные общественные отношения), в
Германии по-прежнему рассматривается как заря прекрасного
будущего, т. е. всячески идеализируется. Одной лишь критики
немецких общественных порядков недостаточно не только по¬
тому, что вообще недостаточно одной лишь критики, но и по¬
тому, что эти порядки ниже всякой критики. Немецкая фило¬
софия, хотя и выше убожества немецкой жизни, принадлежит
буржуазному миру, принципы которого она высказывает в
форме «общечеловеческих» абстракций. У немецкой буржуазии
нет необходимой для революционного класса последовательно¬
сти, резкости, смелости, беспощадности, одним словом, способ¬
ности возглавить народное движение и хотя бы на короткое
время выразить его интересы. В силу этого политическая эман¬
сипация в Германии невозможна, или, иначе говоря, в ней не¬
возможна победоносная буржуазная революция. «В Германии
никакое рабство не может быть уничтожено без того, чтобы не
было уничтожено всякое рабство... Эмансипация немца есть
эмансипация человека. Голова этой эмансипации — философия,
ее сердце — пролетариат» 1. Маркс, следовательно, утверждает,
что буржуазно-демократические преобразования в Германии
могут быть полностью осуществлены лишь в ходе пролетарской
борьбы за социализм. Последующее развитие Германии дейст¬
вительно показало, что либеральная буржуазия, будучи геге¬
моном буржуазной революции и вместе с тем становясь уже
контрреволюционной силой, обрекает на поражение революци¬
онное дело. В этом отношении 1848 год полностью подтвердил
выводы, вытекающие из этих положений Маркса. Но следует
также иметь в виду, что Маркс в своих статьях в «Ежегоднике»
стоит на той точке зрения, что в Германии, как и в других
странах Западной Европы, задача революционного социалисти¬
ческого преобразования общества уже стоит на повестке дня.
Лишь последующие экономические исследования позволили
Марксу уточнить постановку вопроса об исторических перспек¬
тивах социалистической революции.
Как мы уже отмечали, обе статьи Маркса, помещенные в
«Ежегоднике», не свободны от влияния антропологизма
Л. Фейербаха. Принципиально новое содержание этих работ
еще не отлилось в новую, соответствующую ему форму. Задача
пролетарской революции формулируется преимущественно как
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 428—429.
234

задача уничтожения отчуждения и воплощения в жизнь гума¬
низма. В этом же духе ставится вопрос и применительно к Гер¬
мании: «Единственно практически возможное освобождение
Германии есть освобождение с позиций той теории, которая
объявляет высшей сущностью человека самого человека» 1. Со¬
вершенно очевидно, что такой теорией Маркс в это время счи¬
тал антропологический материализм Л. Фейербаха. Отвергая
вслед за этим мыслителем религиозно-идеалистическое пони¬
мание сущности человека, Маркс видит в освободительном дви¬
жении пролетариата, в пролетарской революции действитель¬
ное решение тех гуманистических задач, которые в абстракт¬
ной, неопределенной форме провозглашались Л. Фейербахом.
Однако, несмотря на фейербаховскую терминологию и от¬
дельные положения в духе антропологического материализма,
взгляды Маркса, высказанные в «Ежегоднике», принципиально
отличаются от воззрений Фейербаха и всех других представи¬
телей буржуазной демократии. Маркс ставит вопрос о проти¬
воположности между пролетарской и буржуазной революци¬
ями. Идея пролетарской революции и исторической миссии
пролетариата, критика буржуазно-демократических иллюзий и
выявление исторически ограниченного содержания буржуаз¬
ных революций — все это, несомненно, говорит о том, что пере¬
ход Маркса от революционного демократизма к научному ком¬
мунизму уже совершился.
Следует, однако, отметить, что сформулированное в «Еже¬
годнике» понятие пролетарской революции не является еще
вполне научным с точки зрения последовательного, зрелого мар¬
ксизма, поскольку она противопоставляется политической ре¬
волюции. Между тем основной вопрос в социальной революции
пролетариата есть вопрос о власти. Не трудно понять, что про¬
тивопоставление человеческого и политического (весьма рас¬
пространенное в тогдашней социалистической литературе) за¬
трудняло постановку вопроса о диктатуре пролетариата, т. е.
о политическом содержании пролетарской революции. И дей¬
ствительно, в это время, сформулировав великую идею об исто¬
рической миссии рабочего класса, Маркс еще не высказывает
идеи диктатуры пролетариата. Но проходит немного времени,
и вот, в том же 1844 г. в парижской газете «Vorwärts!» в статье
«Критические заметки к статье «Пруссака» «Король прусский
и социальная реформа»» Маркс указывает на политический
характер социальной революции пролетариата и, таким обра¬
зом, подходит к идее диктатуры рабочего класса: «Каждая ре¬
волюция разрушает старое общество, и постольку она соци¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 428.
235

алъна. Каждая революция низвергает старую власть, и по¬
стольку она имеет политический характер» 1. Разъясняя это
положение, Маркс говорит: «Революция вообще — ниспровер¬
жение существующей власти и разрушение старых отноше¬
ний — есть политический акт. Но социализм не может быть осу¬
ществлен без революции. Он нуждается в этом политическом
акте, поскольку он нуждается в уничтожении и разрушении
старого» 2.
Трудно переоценить значение этого положения. Оно связы¬
вает отрицание экономической основы капитализма с отрица¬
нием его политической основы, ввиду чего человеческая эман¬
сипация непосредственно выступает как революция, осуществ¬
ляющая коренное изменение как экономической структуры
общества, так и его политической надстройки. Такая поста¬
новка вопроса, несомненно, была важным шагом вперед на
пути к открытию исторической необходимости диктатуры про¬
летариата. Маркс, по существу, уже признает, что основным
вопросом всякой революции является вопрос о власти. Конечно,
этим не исчерпывается содержание революции, в особенности
социальной революции пролетариата, но без решения вопроса
о власти революция вообще невозможна. Однако, имея в виду
преимущественно разрушительные задачи пролетарской рево¬
люции — ниспровержение существующей власти и уничтоже¬
ние старых социальных отношений, Маркс не ставит еще прямо
вопроса о диктатуре пролетариата. Он полагает, что после
уничтожения старой власти и старых социальных отношений
социализм не нуждается уже в политической форме: «...там,
где начинается его организующая деятельность, где выступает
вперед его самоцель, его душа,— там социализм отбрасывает
политическую оболочку» 3. Это пока еще одностороннее пред¬
ставление о значении политической власти связано, по-види¬
мому, с пережитками старой идеалистически-гегельянской кон¬
цепции государства, которые все еще имеются в цитируемой
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 448.
2 Там же. Это определение природы социалистической революции
сочетается еще у Маркса с антропологически-гуманистическим пред¬
ставлением о ее характере и задачах. Маркс, например, утверждает,
что революция как социальная революция «представляет собой про¬
тест человека против обесчеловеченной жизни; что она исходит из
точки зрения отдельного действительного индивидуума; что та общ¬
ность, отрыв которой от индивидуума вызывает его противодействие,
есть истинная общность человека, есть человеческая сущность. Напро¬
тив, политическая душа революции состоит в стремлении классов, не
имеющих политического влияния, уничтожить свою изолированность от
государства и от господства» (там же, стр. 447).
3 Там же.
236

нами статье. Так, например, в ней утверждается, что государство
«зиждется на противоречии между общественной и частной
жизнью, на противоречии между общими интересами и интере¬
сами частными» 1. Здесь не говорится еще о классовой природе
государства, о господстве одного класса над другим, о борьбе
классов. Гражданское общество характеризуется преимущест¬
венно как война всех против всех, которой противостоит госу¬
дарство как объединяющая общество сила. Соответственно
этому Маркс заявляет, что «эта раздробленность, эта мерзость,
это рабство гражданского общества есть та естественная основа,
на которой зиждется современное государство, подобно тому
как рабовладельческое гражданское общество было той естест¬
венной основой, на которой зиждилось античное государство.
Существование государства и существование рабства нераз¬
рывно связаны друг с другом» 2.
Однако, говоря о противоположности государства и граж¬
данского общества, Маркс уже не разделяет гегелевского идеа¬
листического учения о сущности государства. Эти противопо¬
ложности, утверждает Маркс, взаимно обусловливают друг
друга; он называет их «лицемерно-прикрашенными христиан¬
скими противоположностями». Поэтому государство оказы¬
вается силой, поддерживающей порабощение человека челове¬
ком. Но в таком случае государство есть политическое выра¬
жение антагонистических общественных отношений, господ¬
ствующих в гражданском обществе. Маркс, по существу, уже
приходит к этому заключению, хотя он еще не видит, что в
результате социалистической революции, уничтожающей «граж¬
данское», т. е. частнособственническое, общество, возникает
государство нового типа, которое не порабощает, а освобождает
трудящиеся массы. Поэтому-то Маркс еще не говорит о дикта¬
туре рабочего класса, о пролетарском государстве, о необходи¬
мости пролетарской власти не только для разрушения старого,
эксплуататорского общества, но и для построения нового, бес¬
классового общества.
Весьма характерно, что все эти важные идеи были выска¬
заны Марксом в полемике с А. Руге, финансировавшим вместе
с другими прогрессивными немецкими буржуазными издате¬
лями выпуск «Deutsch-Französische Jahrbücher». Ко времени
опубликования статьи Маркса в газете «Vorwärts!» (7 и 10 ав¬
густа 1844 г.) издание «Deutsch-Französische Jahrbücher» было
уже прекращено, главным образом из-за принципиальных раз¬
ногласий между Марксом и Руге. Эти разногласия стали еще
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 440.
2 Там же.
237

более очевидны, когда Руге высказался на страницах «Vor¬
wärts!» о силезском восстании 1844 г. Это первое крупное вы¬
ступление немецкого пролетариата представлялось буржуаз¬
ному радикалу Руге незначительным и, по существу, лишен¬
ным смысла историческим эпизодом, поскольку голодные, до¬
веденные до отчаяния силезские ткачи поднялись на борьбу,
меньше всего помышляя о гражданских нравах, буржуазно-
демократических свободах, республике; дело шло буквально о
хлебе насущном. Отвечая Руге 1, третировавшему силезское
восстание просто как голодный бунт, лишенный «политической
души», Маркс писал: «Для мыслящего и любящего истину че¬
ловека, перед лицом первого взрыва силезского рабочего вос¬
стания, задача состояла не в том, чтобы разыгрывать по отно¬
шению к этому событию роль школьного наставника, а, наобо¬
рот, в том, чтобы изучать его своеобразный характер. Для этого
требуется, конечно, некоторая научная проницательность и не¬
которая любовь к людям, тогда как для первой операции вполне
достаточно более или менее ловкой фразеологии, пропитанной
пустым себялюбием» 2.
В противоположность Руге Маркс пытался вскрыть исто¬
рическое своеобразие силезского восстания, его специфически
пролетарские черты. Социалистическая революция, писал
Маркс, это протест человека против обесчеловеченной жизни;
не случайно поэтому, что именно обездоленные силезские ткачи
выступают как ее знаменосцы. «Лионские рабочие,— говорит
Маркс,— полагали, что преследуют только политические цели,
что они только солдаты республики, тогда как на самом деле
они были солдатами социализма» 3. В еще большей мере это
относится к силезским ткачам, восстание которых было непо¬
средственно направлено не против прусского короля, а против
буржуазии. Правда, последняя вследствие своей политической
неразвитости не поняла истинного смысла этого восстания.
Либерально-буржуазная пресса выражала сочувствие доведен¬
ным до крайности ткачам и даже осуждала в замаскированной
форме военные меры правительства против них. Кое-где бур¬
1 Статьи А. Руге были подписаны псевдонимом «Пруссак», что да¬
вало основание полагать, что их автор — Маркс, так как из всех бли¬
жайших сотрудников газеты лишь Маркс был прусским подданным.
Само собой разумеется, что Маркс считал своим долгом опровергнуть
подобные предположения, чем и объясняется не только название ста¬
тьи, но и приписка, сделанная Марксом: «Особые причины побуждают
меня заявить, что настоящая статья является первой статьей, поме¬
щаемой мною в «Vorwärts». К. М.» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1,
стр. 430).
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 444—445.
3 Там же, стр. 446.
238

жуазные деятели даже провели подписку в пользу семей силез¬
ских ткачей, погибших в результате вооруженного подавления
восстания. Но это обстоятельство, пишет Маркс, нисколько не
должно затушевывать действительный характер этого револю¬
ционного выступления. «Силезское восстание начинает как раз
тем, чем французские и английские рабочие восстания кон¬
чают,— тем именно, что осознается сущность пролетариата» 1.
Конечно, в этих высказываниях содержится некоторая пере¬
оценка степени классовой сознательности немецкого пролета¬
риата. Маркс не проводит еще различия между экономической,
политической и идеологической формами классовой борьбы
пролетариата, не выясняет их взаимоотношения. Он полагает,
что ни одно из рабочих восстаний в прошлом «не имело столь
теоретического и сознательного характера, как восстание си¬
лезских ткачей» 2. И все же Маркс, по существу, прав, так как
главное во всех этих высказываниях — настаивание на специ¬
фическом характере освободительной борьбы пролетариата, на
ее определяющем значении в решении всемирно-исторической
задачи социального освобождения всех трудящихся.
В рассматриваемой статье Маркс говорит «о гениальных
сочинениях Вейтлинга, которые в теоретическом отношении ча¬
сто идут даже дальше Прудона, как бы они ни уступали ему в
способе изложения» 3. Эта высокая оценка первого выдающе¬
гося представителя немецкого утопического коммунизма не яв¬
ляется, впрочем, преувеличением, если учесть последующие
замечания Маркса о сочинениях Вейтлинга как гигантских
детских башмаках пролетариата. Маркс противопоставляет
Вейтлинга идеологам немецкой либеральной буржуазии. «Где
у буржуазии, вместе с ее философами и учеными,— говорит
Маркс,— найдется такое произведение об эмансипации буржуа¬
зии — о политической эмансипации,— которое было бы подобно
книге Вейтлинга «Гарантии гармонии и свободы»? Стоит срав¬
нить банальную и трусливую посредственность немецкой поли¬
тической литературы с этим беспримерным и блестящим лите¬
ратурным дебютом немецких рабочих, стоит сравнить эти
гигантские детские башмаки пролетариата с карликовыми стоп¬
танными политическими башмаками немецкой буржуазии,
чтобы предсказать немецкой Золушке в будущем фигуру ат¬
лета» 4.
Таким образом, статья Маркса против Руге, в которой нахо¬
дят свое развитие идеи, высказанные в «Ежегоднике», конкре¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 443.
2 Там же.
3 Там же.
4 Там же, стр. 443—444.
239

тизирует положение о роли пролетариата в революционном ре¬
шении задачи уничтожения буржуазного общества, буржуазного
государства и его экономической основы — частной собствен¬
ности, о соотношении между социальной и политической рево¬
люцией.
5
Статьи Ф. Энгельса
в «Deutsch-Französische Jahrbücher».
Критика буржуазной политической экономии
и реакционно-романтической социологии
Т. Карлейля
Статьи Энгельса, опубликованные в «Ежегоднике», были
написаны им в конце 1843 — январе 1844 г. Одна из них —
«Наброски к критике политической экономии» — была впослед¬
ствии оценена Марксом как первый гениальный эскиз полити¬
ческой экономии пролетариата. В этой статье Энгельс, как под¬
черкивает Ленин, с точки зрения социализма рассматривает
характерные черты капиталистического хозяйства как необхо¬
димые последствия господства частной собственности.
Энгельс начинает с критики буржуазной политической эко¬
номии. Но в отличие от мелкобуржуазных критиков капита¬
лизма Энгельс не противопоставляет капиталистической собст¬
венности собственность мелкого производителя. Экономические
системы А. Смита и Д. Рикардо оцениваются им как прогрес¬
сивные по сравнению с учением меркантилистов. Главное до¬
стижение политической экономии А. Смита и его продолжате¬
лей — «разработка законов частной собственности» 1. Однако
эти законы все же недостаточно исследованы английскими
экономистами, которые не подвергли специальному анализу
предпосылки своего учения и, стало быть, даже не задумыва¬
лись над вопросом о правомерности частной собственности.
Иначе говоря, английские экономисты заранее исходили из до¬
пущения, что частная собственность — естественная, разумная,
единственно возможная предпосылка жизни людей. Такого
рода науку, говорит Энгельс, «следовало бы называть частно¬
хозяйственной экономией, ибо для нее общественные отноше¬
ния существуют лишь ради частной собственности» 2.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 547.
2 Там же, стр. 548.
240

Таким образом, Энгельс вскрывает буржуазный характер
классической политической экономии, ее связь с интересами
класса капиталистов. При этом он определяет политическую
экономию как науку обогащения, а торговлю — как узаконен¬
ный обман: «Вечное колебание цен, создаваемое условиями
конкуренции, окончательно лишает торговлю последних сле¬
дов нравственности. О стоимости нет больше и речи... Где же
в этом вихре остается возможность для обмена, основанного
на нравственных началах?» 1
Такая оценка буржуазной политической экономии объяс¬
няется также и тем, что Энгельс не проводит еще четкого раз¬
личия между А. Смитом и Д. Рикардо, с одной стороны, и вуль¬
гарными экономистами — с другой. Он, правда, указывает на
разложение буржуазной экономической науки: «Чем ближе
экономисты к нашему времени, тем дальше они от честности» 2.
Но поскольку Энгельс лишь начинает вычленять научное со¬
держание классической английской политической экономии, ее
прогрессивное историческое значение выявляется им еще в не¬
достаточной мере. Он подчеркивает главным образом ее бур¬
жуазную ограниченность и метафизический, неисторический
подход к рассмотрению частной собственности.
В центре исследования Энгельса находится проблема стои¬
мости. Он отвергает то определение этой категории, которое
было дано А. Смитом и Д. Рикардо. Отмечая расхождение меж¬
ду ценой и стоимостью, колебания цен, конкуренцию, Энгельс
приходит к выводу, что Смит и Рикардо рассуждают об абст¬
рактной стоимости, между тем как реальная стоимость предпо¬
лагает учет не только затраченного на производство товара
труда, но и полезности вещи. «Стоимость вещи,— говорит Эн¬
гельс,— включает в себя оба фактора, насильственно и, как мы
видели, безуспешно разъединяемые спорящими сторонами (Эн¬
гельс имеет в виду, с одной стороны, классиков буржуазной по¬
литической экономии, а с другой — их мелкобуржуазных про¬
тивников.— Т. О.). Стоимость есть отношение издержек произ¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 561—562. Правильно отме¬
чает советский экономист Д. И. Розенберг: «Печать утопического социа¬
лизма, особенно английского его варианта, лежит еще на «Очерках»:
Энгельс там часто критикует капитализм под углом зрения вечных за¬
конов морали и справедливости; глубокий теоретический анализ тех
или иных экономических явлений он обычно заканчивает моральным
осуждением их: исходя из абстрактных моральных принципов, он вы¬
носит свой приговор и торговле, и конкуренции, и земельной собствен¬
ности и т. д.» (Д. И. Розенберг, Очерки развития экономического уче¬
ния Маркса и Энгельса в сороковые годы XIX века, изд-во Академии
наук СССР, М., 1954, стр. 59).
2 Там же, стр. 547.
9 Т. И. Ойзерман
241

водства к полезности» 1. Энгельс не может согласиться с тем
пониманием стоимости, которое разрабатывалось А. Смитом и
Д. Рикардо, поскольку оно освящает товарный обмен и отно¬
шение между трудом и капиталом как эквивалентное, справед¬
ливое отношение. В этом смысле отрицание принципа стоимо¬
сти в известной мере было неизбежно до тех пор, пока не было
установлено, что эквивалентный товарный обмен ни в малей¬
шей мере не исключает эксплуатации пролетариев. Энгельс
разоблачает попытки буржуазных экономистов использовать
теорию стоимости для апологии капиталистического строя. Он
не видит еще перехода от теории стоимости к теории приба¬
вочной стоимости.
Весьма характерно, что и Маркс, приступая в это же время
к занятиям политической экономией, так же как и Энгельс, не
принимал еще теории стоимости Д. Рикардо. Маркс считал, что
рикардианцы формулируют абстрактный закон, игнорируя
частную собственность, которая делает невозможным справед¬
ливый обмен 2.
Д. Рикардо сознавал, что его теория трудовой стоимости
неизбежно приводит к противоречиям: с одной стороны, пред¬
полагается эквивалентный обмен стоимостей, с другой же сто¬
роны, в результате этого обмена между наемным трудом и ка¬
питалом образуется прибыль капиталистов. Рикардо, как бур¬
жуазный экономист, не пытался исследовать это противоречие,
его классовый инстинкт уводил его в сторону от этой опасной
темы. Иную позицию, естественно, занимали Маркс и Энгельс.
Точка зрения пролетарской партийности и диалектический
подход к явлениям способствовали обнаружению противоречий
товарного обмена. Но на первых порах, пока еще не были раз¬
работаны основы марксистской политической экономии, иссле¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 552.
2 В своих экономических конспектах Маркс, например, замечает:
«...Милль — как и школа Рикардо вообще — совершает ошибку, форму¬
лируя абстрактный закон и не указывая на изменения и постоянное
снятие этого закона, вследствие чего он только и осуществляется. Если
считать постоянным законом то, что в конечном итоге издержки произ¬
водства... определяют цену (стоимость), то таким же постоянным зако¬
ном является и то, что такого соответствия нет, что стоимость и из¬
держки производства не находятся в необходимом соответствии. Спрос
и предложение покрывают друг друга обычно лишь на один момент,
благодаря предшествующим колебаниям спроса и предложения, вслед¬
ствие разрыва между издержками производства и меновой стоимостью,
и такое колебание и разрывы снова наступают вслед за установившим¬
ся на момент равновесием. Это-то подлинное движение — а указанный
закон является лишь абстрактным, случайным и односторонним момен¬
том этого движения — низводится современными экономистами до
чего-то случайного, несущественного» (MEGA, Abt. 1, Bd. 3, S. 530—531).
242

дование этих противоречий неизбежно приводило к отрицанию
теории трудовой стоимости в том виде, в каком она сложилась
в буржуазной экономической науке. В определенном отноше¬
нии это отрицание представляло собой шаг вперед, так как оно
выдвигало те проблемы и задачи исследования, от которых от¬
вернулась буржуазная политическая экономия.
Таким образом, выдающееся значение «Набросков к кри¬
тике политической экономии» заключается в том, что Энгельс
с позиций пролетарской партийности подверг критике буржу¬
азную политическую экономию, вскрыл ее классово ограничен¬
ное содержание и показал возможность и необходимость созда¬
ния подлинно научной экономической теории.
Исследуя основные тенденции развития буржуазной поли¬
тической экономии, Энгельс обнаруживает в ней теоретические
истоки учения Мальтуса, которое представляет собой «самую
грубую, самую варварскую систему из всех когда-либо сущест¬
вовавших, систему отчаяния, втоптавшую в грязь все прекрас¬
ные речи о любви к человеку и всемирном гражданстве...» 1
Антинаучный характер этого учения абсолютно очевиден, по¬
скольку оно объясняет бедность и голод нехваткой естествен¬
ных ресурсов: с этой точки зрения следовало бы признать, что
земля была перенаселена уже тогда, когда существовал только
один человек. «Если бы Мальтус,— говорит Энгельс,— не смот¬
рел на дело так односторонне, то он должен был бы увидеть,
что избыточное население или избыточная рабочая сила всегда
связана с избыточным богатством, избыточным капиталом и
избыточной земельной собственностью» 2. Энгельс выявляет за¬
кономерность безработицы в условиях капитализма. Не слу¬
чайно ведь, говорит он, что и безработица, и пауперизм вообще
получили наибольшее распространение в Англии. Капиталисти¬
ческое производство с неизбежностью периодически проходит
стадии подъема и кризиса, перепроизводства и застоя. Ко¬
лебания спроса и предложения, конкуренция — вот что вызы¬
вает перепроизводство, когда тысячи пролетариев выбрасыва¬
ются на улицу, умирают с голоду, в то время как промышлен¬
ность производит больше товаров, чем их могут купить. Дело,
значит, отнюдь не в недостатке естественных ресурсов. «Про¬
изводительная сила, находящаяся в распоряжении человече¬
ства. беспредельна. Урожайность земли может быть бесконечно
повышена приложением капитала, труда и науки» 3. Что же
мешает непрерывному росту производства и удовлетворению
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 546.
2 Там же, стр. 565—566.
3 Там же, стр. 563.
9*
243

потребностей массы трудящихся? Частная собственность, отве¬
чает Энгельс; она превратила человека в товар, производство
и уничтожение которого тоже зависит лишь от спроса. Порож¬
денная частной собственностью конкуренция убивает милли¬
оны людей. Все это «побуждает нас покончить с этим униже¬
нием человечества путем уничтожения частной собственности,
конкуренции и противоположности интересов» 1.
Стремление покончить с капиталистическими отношениями
опирается, утверждает Энгельс, на объективные тенденции раз¬
вития капиталистического хозяйства. Конкуренция представ¬
ляет собой явление, независимое от воли и сознания людей,
т. е. неизбежное в буржуазной системе общественных отноше¬
ний. Это «чисто естественный закон, а не закон духа. Это —
закон, порождающий революцию». Относительно периодиче¬
ских кризисов перепроизводства Энгельс отмечает, что они так¬
же представляют собой «естественный закон, покоящийся на
том, что участники здесь действуют бессознательно. Если бы
производители как таковые знали, сколько нужно потребите¬
лям, если бы они организовали производство, распределили его
между собой, то колебания конкуренции и ее тяготение к кри¬
зису были бы невозможны. Начните производить сознательно,
как люди, а не как рассеянные атомы, не имеющие сознания
своей родовой общности, и вы избавитесь от всех этих искус¬
ственных и несостоятельных противоположностей» 2. Этот при¬
зыв Энгельса не следует понимать так, будто бы для уничто¬
жения капитализма достаточно лишь понять необходимость
планового производства. С точки зрения Энгельса, плановое
производство и распределение возможны лишь на базе обще¬
ственной собственности, революционный переход к которой
стихийно подготавливается всем развитием капитализма 3.
Заканчивая рассмотрение «Набросков к критике политиче¬
ской экономии», следует подчеркнуть, что при всем своем вы¬
дающемся значении эта работа не есть еще произведение зре¬
лого марксизма. Об этом свидетельствует не только отношение
Энгельса к теории стоимости, но и употребляемая здесь терми¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 567.
2 Там же, стр. 561.
3 Энгельс говорит, что даже буржуазные экономисты объективно
служат делу уничтожения капиталистических общественных отноше¬
ний: «Но экономист сам не знает, какому делу он служит. Он не знает,
что он со всем своим эгоистическим резонерством образует все же
лишь звено в цепи общего прогресса человечества. Он не знает, что
своим разложением всех частных интересов он лишь прокладывает путь
тому великому перевороту, навстречу которому движется наш век,—
примирению человечества с природой и с самим собой» (К. Маркс и
Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 550—551).
244

нология. Подвергая критике буржуазную политическую эконо¬
мию с пролетарских и в основном материалистических пози¬
ций, Энгельс не принимает еще самого понятия материализма.
Он называет материализмом натуралистическую концепцию,
для которой человек есть лишь природное существо, управля¬
емое законами природы. XVIII век, пишет Энгельс, противо¬
поставил абстрактному спиритуализму абстрактный материа¬
лизм, который не устраняет противоположности между чело¬
веком и природой, не вскрывает их единства. Этот материа¬
лизм, говорит Энгельс, «не затронул христианского презрения
к человеку и его унижения и только вместо христианского
бога противопоставил человеку природу как абсолют» 1. Не¬
смотря на то что в своей статье Энгельс, по существу, мате¬
риалистически анализирует явления общественной жизни, он
не называет еще своп воззрения материалистическим понима¬
нием истории.
Все эти обстоятельства вполне объясняют, почему в 1871 г.
в письме к В. Либкнехту Энгельс высказался против переизда¬
ния «Набросков к критике политической экономии». «Перепеча¬
тывать теперь в «Volksstaat» мою старую статью из «Deutsch-
Französische Jahrbücher» нельзя ни в коем случае. Она
совершенно устарела и полна неточностей, которые лишь сбили
бы с толку читателя. К тому же она написана еще целиком в
гегелевской манере, которая тоже теперь уже абсолютно не
подходит. Статья имеет значение разве только как историче¬
ский документ» 2.
Само собой разумеется, что эта оценка Энгельса ни в какой
мере не умаляет того значения, которое имела эта статья в
процессе формирования марксизма.
Вторая статья Энгельса в «Ежегоднике» — «Положение
Англии» — посвящена книге Т. Карлейля «Прошлое и настоя¬
щее», вышедшей в свет в 1843 г. Критически анализируя содер¬
жание этой книги, Энгельс останавливается на положении и
перспективах развития Англии — этот вопрос занимал цент¬
ральное место в памфлете Карлейля. Энгельс подвергает кри¬
тике карлейлевскую оценку положения Англии, противопо¬
ставляя ей свой научный взгляд на развитие этой наиболее
передовой в то время капиталистической страны.
Интерес Энгельса к Карлейлю, конечно, не случаен. Пере¬
ходя на позиции научного коммунизма, он, естественно, считал
необходимым выяснить свое отношение к тем мыслителям, ко¬
торые критиковали капитализм с непролетарских позиций.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 545.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXVI, стр. 107.
245

Среди них, несомненно, самой яркой фигурой был Т. Карлейль.
В 1850 г. Маркс писал в рецензии на карлейлевские «Совре¬
менные памфлеты»: «Томасу Карлейлю принадлежит та за¬
слуга, что он выступил в литературе против буржуазии в то
время, когда ее представления, вкусы и идеи полностью под¬
чинили себе всю официальную английскую литературу; при¬
чем выступления его носили иногда даже революционный ха¬
рактер. Это относится к его истории французской революции,
к его апологии Кромвеля, к брошюре о чартизме, к «Прошлому
и настоящему». Но во всех этих произведениях критика совре¬
менности тесно связана с на редкость антиисторическим апо¬
феозом средневековья, встречающимся, впрочем, часто и у анг¬
лийских революционеров, например у Коббета, и у некоторой
части чартистов» 1.Т. Карлейль, по-видимому, оказал некоторое влияние на
Энгельса в первые годы его пребывания в Англии. Во всяком
случае в статье, напечатанной в «Ежегоднике», Энгельс под¬
черкивает, что «книга Карлейля является единственной, кото¬
рая затрагивает человеческие струны, изображает человече¬
ские отношения и носит на себе отпечаток человеческого образа
мыслей» 2. В этой книге — «Прошлое и настоящее» — Кар¬
лейль страстно обвиняет капитализм и его носителей — капи¬
талистов в том, что они принесли английскому народу небыва¬
лое обнищание, одичание и нравственное зло. Капиталисты
уничтожили религиозность и патриархальные отношения сред¬
них веков, но что получил народ вместо этого? Евангелие мам¬
моны, бессердечный чистоган, отвечает Карлейль. Разоблачая
буржуазную демократию, Карлейль говорит: «Представление,
будто свобода человека состоит в том, чтобы подать свой голос
на выборах и сказать: вот теперь мне тоже принадлежит одна
двадцатитысячная доля оратора в нашей национальной гово¬
рильне, не станут ли теперь ко мне благосклонны все боги? —
это представление — одно из самых смешных на свете». При¬
водя это и другие положения Карлейля, Энгельс заключает.
«Таково положение Англии по Карлейлю. Тунеядствующая
землевладельческая аристократия, «не научившаяся даже си¬
деть смирно и по крайней мере не творить зла»; деловая ари¬
стократия, погрязшая в служении маммоне и представляющая
собой лишь банду промышленных разбойников и пиратов...
Повсеместный хаос, беспорядок, анархия, распад старых свя¬
зей общества, всюду духовная пустота, безидейность и упадок
сил,— таково положение Англии. Если отвлечься от некоторых
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 7, Госполитиздат, М., 1956, стр. 268.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 572.
246

выражений, связанных с особой точкой зрения Карлейля, мы
должны будем с ним вполне согласиться» 1.
Энгельс видит ценность карлейлевской критики капита¬
лизма также и в том, что она вынужденное признание пред¬
ставителя господствующего класса. Но классовая позиция
Карлейля делает невозможным революционную, научную
постановку вопроса о путях устранения капиталистического
гнета. С точки зрения Карлейля, социальное зло, порожденное
развитием капитализма, имеет своим источником, собственно,
не капитализм, а атеизм, который-де лишил человечество
«души». Карлейль ставит на голову действительные обществен¬
ные отношения: крушение старых религиозных представле¬
ний, явившееся отражением развития капитализма и разложе¬
ния феодального строя, выдается за причину этих социально-
экономических изменений. Понимая, что нельзя восстановить
старую феодальную религию. Карлейль мечтает о создании
новой религии, основой которой был бы пантеизм и культ
труда.
Энгельс показывает, что предлагаемая Карлейлем панацея
представляет собой реакционную утопию, так как религия по
самой своей природе лишь усугубляет социальное зло, порож¬
денное капитализмом. Отвечая Карлейлю, сетующему на то,
что капитализм опустошает человека, превращает его в без¬
душное, враждебное другим людям существо, Энгельс разъяс¬
няет, что никакая, в том числе и пантеистическая, религия не
может заполнить порожденной капитализмом пустоты; религия
также опустошает, деморализует человека. «Религия по су¬
ществу своему,— говорит Энгельс,— есть выхолащивание из
человека и природы всего их содержания, перенесение этого
содержания на фантом потустороннего бога, который затем из
милости возвращает людям и природе частицу щедрот своих.
Пока сильна и жива вера в этот потусторонний фантом, до тех
пор таким окольным путем человек добивается хоть какого-
нибудь содержания. Сильная вера средневековья придавала,
несомненно, всей этой эпохе значительную энергию, но энер¬
гию, пришедшую не извне, а коренившуюся уже в природе
человека, хотя и в бессознательном, неразвитом состоянии.
Вера постепенно слабела, религия распадалась перед лицом
возрастающей культуры, но человек все еще не понимал, что
он поклонялся своей собственной сущности и обоготворял ее,
как некую чуждую сущность» 2. Отсюда следует, что для уни¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 584, 585.
2 Там же, стр. 590. Далее Энгельс утверждает, что кризис религи¬
озного сознания неизбежно приводит к тому, что человек начинает от¬
247

чтожения капиталистического гнета необходимо окончательно
отказаться от религии и найти реальное удовлетворение тем
потребностям, которые лишь по видимости, в иллюзорной фор¬
ме удовлетворялись религией.
Религия выдает человеческое за нечто сверхчеловеческое, бо¬
жественное. Пантеистическая религия, хотя и образует, по мне¬
нию Энгельса, преддверие свободного, человеческого воззрения
на мир, тем не менее оставляет человека в состоянии несвободы,
принижает человека, противопоставляя ему нечто якобы более
высокое. Но нет ничего выше человека и истории человечества.
Мы хотим, говорит Энгельс, устранить все, что объявляет себя
сверхъестественным и сверхчеловеческим, чтобы устранить из
человеческих отношении лживость и лицемерие, ибо «претензия
человеческого п естественного быть сверхчеловеческим, сверхъ¬
естественным есть корень всей неправды и лжи» 1.
Конечно, эти мысли Энгельса об источнике «всей неправды и
лжи» сами по себе не являются материалистическими. Но в
контексте статьи, выдвигающей и обосновывающей (как мы уви¬
дим дальше) тезис о решающей роли пролетариата в деле унич¬
тожения капитализма, они представляют собой постановку
вопроса о стихийно складывающихся в ходе развития капита¬
лизма предпосылках для преодоления религиозного миросозер¬
цания.
Вопрос о коммунистическом переустройстве общества ста¬
вится Энгельсом как в отвлеченно-философской форме (преодо¬
ление отчуждения, переустройство общества на подлинно чело¬
веческих началах), так и конкретно-исторически, т. е. в связи с
оценкой положения и роли классов буржуазного общества. Об¬
щефилософская постановка проблемы формулируется следую¬
щим образом: «До сих пор вопрос всегда гласил: что есть бог? —
и немецкая философия разрешила его так: бог — это человек.
Человек должен лишь познать себя самого, сделать себя самого
мерилом всех жизненных отношений, дать им оценку сообразно
своей сущности, устроить мир истинно по-человечески, согласно
чаиваться в истине, разуме и природе, и «эта пустота и бессодержа¬
тельность, неверие в вечные факты вселенной будут продолжаться до
тех пор, пока человечество не поймет, что сущность, которой оно по¬
клонялось как богу, была его собственной, до сих пор ему не извест¬
ной сущностью, пока... впрочем, зачем мне переписывать Фейербаха?»
(там же). В действительности, вопреки собственному заявлению, Энгельс
не переписывает Фейербаха, а утверждает, что осуществление гумани¬
стических идеалов и преодоление религиозного отчуждения (как и вся¬
кого отчуждения вообще) может быть осуществлено лишь благодаря
коммунистическому преобразованию общественных отношений.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 592.
248

требованиям своей природы,— и тогда загадка нашего времени
будет им разрешена» 1. Если бы Энгельс ограничился этой об¬
щей гуманистической постановкой вопроса, он, по существу, не
вышел бы за пределы фейербаховской теории. Но в том-то и
заключается выдающееся значение рассматриваемой статьи
Энгельса, что в ней задача «устроить мир истинно по-человече¬
ски» определяется как задача освободительного движения рабо¬
чего класса.
На первых же страницах своей статьи Энгельс заявляет, что
господствующие, образованные классы Англии глухи ко вся¬
кому прогрессу. Он бичует своекорыстие господствующих клас¬
сов, их раболепие перед предрассудками. Лишь рабочие, говорит
он, «действительно достойны уважения, несмотря на всю их
грубость и на всю их деморализацию. От них-то и придет спасе¬
ние Англии; они представляют собой еще пригодный для твор¬
чества материал; у них нет образования, но нет и предрассудков,
у них есть еще силы для великого национального дела, у них
есть еще будущее» 2.
По Карлейлю, спасителем общества от социального зла, по¬
рожденного капиталистической цивилизацией, должна быть
«истинная аристократия», которую он отличает от тунеядствую¬
щей аристократии и буржуазии. «Карлейль,— иронически заме¬
чает Энгельс,— требует установления «истинной аристократии»,
«культа героев»; в качестве второй великой задачи он выдвигает
требование отыскать этих αριστοι, наилучших, под руководством
которых можно было бы «соединить неизбежную демократию
с необходимым суверенитетом»» 3. Энгельс решительно высту¬
пает против этой реакционной концепции «героев» и «толпы»,
которую Карлейль пытался подкрепить с помощью тезиса о не¬
состоятельности демократии. Карлейль имел в виду тогдашнюю,
т. е. буржуазную, демократию, а вывод делался относительно
демократии вообще.
Противопоставляя карлейлевской реакционной критике бур¬
жуазной демократии критику буржуазной демократии слева,
Энгельс доказывает, что человечество, покончив с ложной, фор¬
мальной демократией, не повернет вспять, к исторически изжив¬
шим себя формам общественной жизни, а придет к новой, истин¬
ной демократии. Карлейль же ставит над народом аристократа,
«героя», отрицая тем самым способность трудящихся самим раз¬
решить встающие перед ними социальные задачи. «Если бы он
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 593.
2 Там же, стр. 574.
3 Там же, стр. 589.
249

(Карлейль.— Т. О),— говорит Энгельс,— постиг человека как
человека, во всей его бесконечности, то не пришел бы к мысли
снова делить человечество на два скопища — овец и козлищ,
правящих и управляемых, аристократов и чернь, господ и про¬
стаков; тогда он нашел бы истинное социальное призвание та¬
ланта не в том, чтобы насильственно управлять, а в том, чтобы
побуждать других и идти впереди них» 1.
Карлейль рассуждал об «истинной аристократии», хотя и
признавал, что таковой нет в современной ему Англии. Он не ви¬
дел, что рабочий класс в лице своих общественных деятелей вы¬
двигает задачу уничтожения капиталистического гнета. Эти дея¬
тели, указывает Энгельс,— социалисты. Правда, они не обла¬
дают еще глубоким теоретическим пониманием общественной
жизни, склоняются к узкому эмпиризму и практицизму. Но
будущее, несомненно, за ними. «Во всяком случае,— говорит
Энгельс,— социалисты представляют собой единственную пар¬
тию в Англии, имеющую будущее, как бы относительно слабы
они ни были. Демократия, чартизм должны вскоре одержать
верх, и тогда массе английских рабочих останется один только
выбор — между голодной смертью и социализмом» 2.
Энгельс заканчивает статью замечанием о том, что он наме¬
рен в ближайшее время заняться более обстоятельным изуче¬
нием положения Англии, и в особенности положения рабочего
класса. «Положение Англии,— так заключает он свою статью,—
имеет огромное значение для истории и для всех других стран,
потому что в социальном отношении Англия, несомненно, дале¬
ко опередила все прочие страны» 3. Вспомним, что в конце
1842 г. Энгельс называл Англию отсталой страной, погрязшей
в средневековье. В то время Энгельс не считал критерием обще¬
ственного прогресса уровень экономического развития страны;
тогда капиталистическое развитие Англии, наличие в ней много¬
численного пролетариата, так же как и борьба между рабочими
и капиталистами, не рассматривались им как действительные
показатели общественного прогресса. Новая, правильная оценка
положения Англии свидетельствует не просто о том, что Энгельс
изменил своп взгляды по некоторым частным (хотя и весьма
важным) вопросам; это свидетельство того, что он уже перешел
от идеализма и революционного демократизма к материализму
и коммунизму.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 595.
2 Там же, стр. 596.
3 Там же, стр. 597.
250

б
Критика Марксом буржуазной
политической экономии.
«Экономическо-философские рукописи 1844 года».
Отчужденный труд и частная собственность
Уже работа в «Rheinische Zeitung» привлекла внимание
Маркса к экономическим отношениям. Переезд в Париж, зна¬
комство с тайными организациями революционных пролетариев,
изучение социалистической литературы еще более усилили его
интерес к политической экономии. Статьи Маркса в «Ежегод¬
нике» свидетельствуют о том, что условием и в значительной
мере содержанием человеческой эмансипации он считает корен¬
ное преобразование экономических отношений, уничтожение
частной собственности и отчуждения, связь которого с частной
собственностью уже очевидна Марксу, хотя еще остается не¬
выясненным их генетическое отношение друг к другу. Работа
Энгельса «Наброски к критике политической экономии» произ¬
вела на Маркса большое впечатление. «Общение с Энгельсом,—
писал В. И. Ленин,— бесспорно содействовало тому, что Маркс
решил заняться политической экономией, той наукой, в которой
его труды произвели целый переворот» 1.
В 1932 г. Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС
опубликовал относящиеся к 1844 г. выписки Маркса из работ
английских и французских экономистов (А. Смита, Д. Рикардо,
Дж. Милля, Дж. Мак-Куллоха, П. Буагильбера, Ж.-Б. Сея
и др.). Эти выписки, а также критические замечания Маркса к
ним, изданные под названием «ökonomische Studien (Exzerpte)»,
открываются конспектом вышеупомянутой работы Энгельса.
Маркс присоединяется к основным положениям Энгельса, пре¬
жде всего к его оценке классовой природы политической эконо¬
мии, ее теоретических предпосылок, теории стоимости и т. д.
Вслед за Энгельсом Маркс рассматривает политическую эконо¬
мию как науку обогащения. Он также отмечает, что политиче¬
ская экономия исходит из признания частной собственности, су¬
ществование которой образует реальную предпосылку этой
науки. Тем не менее экономисты не считают необходимым спе¬
циально исследовать эту предпосылку, принимают ее без обосно¬
вания, догматически. «Таким образом,— говорит Маркс,— без
частной собственности нет политической экономии. Вся полити¬
1 В. И. Ленин, Соч., т. 2, стр. 10.
251

ческая экономия основывается, следовательно, на факте, необхо¬
димость которого отнюдь не безусловна» 1.
В теории стоимости Рикардо, согласно которой товары об¬
мениваются соответственно количеству заключающегося в них
труда, Маркс, как и Энгельс, видит идеализацию капиталисти¬
ческого строя; существование частной собственности, утвер¬
ждает он, делает невозможным эквивалентный обмен товарами
вообще и тем более эквивалентный обмен между капиталом и
трудом. Прибыль и рента — это не части стоимости, а дань, ко¬
торую производители платят собственникам. «Прудон справед¬
ливо отсюда заключает,— пишет Маркс,— что там, где сущест¬
вует частная собственность, вещь стоит больше своей стоимости.
Это и есть дань частному собственнику» 2. Нельзя, следова¬
тельно, отвлекаться от влияния частной собственности на товар¬
ный обмен. Частная собственность порождает колебания спроса
и предложения, конкуренцию, поэтому совпадение цен со стои¬
мостью — момент случайный, закономерностью же является
расхождение цен с тем, что Рикардо называет естественной
стоимостью. Хотя и нельзя согласиться с этой отрицательной
оценкой теории стоимости Рикардо, тем не менее она совершен¬
но верно указывает на противоречия, с которыми этой теории
предстоит еще справиться. В этом смысле можно оказать, что
Маркс в известной мере уже предвосхищает свои собственные
исследовательские задачи.
Буржуазные экономисты игнорируют антагонистические
противоречия капиталистических отношений. Вот почему Ри¬
кардо считает средства существования рабочего естественной
ценой его труда; то, что рабочий трудится лишь ради заработ¬
ной платы, только чтобы просуществовать, представляется Ри¬
кардо вполне нормальным, естественным положением вещей.
Заработная плата рассматривается английским экономистом как
часть издержек производства, т. е. как неизбежное зло, в то
время как прибыль и рента выдаются им за конечную цель на¬
ции. Рабочий, с точки зрения буржуазной политической эконо¬
мии, представляет собой лишь средство для извлечения при¬
были, ибо «жизнь человека, как таковая, не представляет для
нее никакой ценности» 3. Отсюда проистекает «цинизм» полити¬
ческой экономии, т. е. ее откровенная классовая позиция, осо¬
бенно очевидная у Рикардо. Этот «цинизм» Маркс характеризует
как историческую заслугу Рикардо, который без всяких прикрас
рисует отношения между трудом и капиталом.
1 MEGA, Abt. 1, Bd. 3, S. 449.
2 Ibid., S. 494.
3 Ibid., S. 514.
252

Для буржуазного экономиста общество — торговая компа¬
ния, каждый член которой является товаровладельцем, купцом.
Это значит, что отношение человека к человеку изображается
лишь как отношение одного частного собственника к другому.
Иначе говоря, «отчужденная форма социального общения фик¬
сируется политической экономией как основная, первоначаль¬
ная, соответствующая предназначению человека» 1. Понятием
отчужденной формы социального общения Маркс обозначает
антагонистические общественные отношения, необходимые эле¬
менты которых составляют частная собственность, капитал,
товарный обмен, деньги, перепроизводство, кризисы и т. д.
Человек есть существо общественное, социальное общение —
реальная сущность человека. «Не от человека зависит быть
или не быть этой общественной сущности, однако до тех пор,
пока человек не осознал себя человеком и не организовал мир
по-человечески, эта общественная сущность проявляется в
форме отчуждения» 2.
Отчужденные формы социального общения разъединяют лю¬
дей, противопоставляют их друг другу. Стоимость представляет
собой отчуждение частной собственности, деньги — чувствен¬
ное, предметное бытие этого отчуждения. Через посредство этого
отчуждения и его конкретной формы продукт труда господ¬
ствует над производителем, вещь — над личностью. Человече¬
ская индивидуальность, человеческая мораль становятся предме¬
том торговли, богатство порождает нищету, а нищета — богат¬
ство. Такова та извращенная реальность, которая представляется
буржуазному экономисту единственно возможным порядком
вещей. В действительности же разумный общественный
строй прежде всего предполагает уничтожение частной соб¬
ственности. Лишь на основе общественной собственности труд
превратится в свободное проявление жизни, станет самоутвер¬
ждением человеческой индивидуальности, между тем как при
капитализме он оказывается отчуждением жизни, поскольку
«моя индивидуальность до такой степени отчуждена, что моя
трудовая деятельность мне ненавистна, она для меня — мука и
скорее видимость деятельности, следовательно, деятельность
лишь вынужденная, навязанная мне внешней случайной нуж¬
дой, а не внутренней необходимостью» 3.
Таким образом, в замечаниях к выпискам из экономистов
Маркс развивает ранее выдвинутое им положение об экономиче¬
ских корнях отчуждения, ставит вопрос о происхождении част¬
ной собственности и связанного с ней отчуждения, вводит
1 MEGA, Abt. 1, Bd. 3, S. 536—537.
2 Ibid., S. 536.
3 Ibid., S. 547.
253

понятие об отчужденной форме социального общения (антаго¬
нистических общественных отношениях), противопоставляя
миру частной собственности, фактически капиталистическому
строю, коммунистический идеал, превращение труда в первую
жизненную потребность, универсальное преобразование всей
общественной и личной жизни. Все эти вопросы, и прежде все¬
го проблема происхождения отчуждения и частной собственно¬
сти, находят свое дальнейшее развитие в «Экономическо-фило¬
софских рукописях 1844 года».
Под этим названием в 1932 г. на языке подлинника были
опубликованы Институтом марксизма-ленинизма при ЦК КПСС
рукописи Маркса, составляющие три тетради. Сам Маркс не
дал названия этим рукописям, так же как и отдельным разде¬
лам, на которые они распадаются: названия разделов (заработ¬
ная плата, прибыль и капитал, земельная рента, отчужденный
труд и т. д.) даны Институтом марксизма-ленинизма при ЦК
КПСС.
Рукопись Маркса представляет собой прежде всего экономи¬
ческое исследование. На это указывал и сам Маркс, писавший,
что «в предлагаемой работе связь политической экономии с
государством, правом, моралью, гражданской жизнью и т. д.
затрагивается лишь постольку, поскольку этих предметов ех
professo касается сама политическая экономия» 1. Однако в
рукописях имеется раздел, посвященный критике гегелевской
диалектики и гегелевской философии вообще. Кроме того, кри¬
тика буржуазной политической экономии приводит Маркса к
анализу вопроса о роли труда, материального производства в
развитии личности и общества в целом. Критический анализ ме¬
тодологии буржуазной политической экономии, всестороннее
рассмотрение проблемы отчуждения, далеко выводящее за рамки
собственно экономической проблематики, критика уравнитель¬
ного утопического коммунизма и постановка основных вопросов
научного коммунизма — все это вполне объясняет, почему
рукописи Маркса получили название «Экономическо-фило¬
софских». Это действительно не только экономический, но и
выдающийся философский труд, свидетельствующий об окон¬
чательном переходе Маркса от идеализма и революционного
демократизма к диалектическому материализму и научному
коммунизму.
В предисловии Маркс заявляет, что рукописи представляют
собой дальнейшее развитие идей, впервые высказанных им
в «Deutsch-Französische Jahrbücher». Маркс также отмечает,
что в своем исследовании он опирается на труды не только фран¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 519.
254

цузскпх и английских, но и немецких социалистов, в первую
очередь Вейтлинга, Гесса и Энгельса. Теоретическим обоснова¬
нием научной критики буржуазной политической экономии
Маркс считает труды Фейербаха, его «Основные положения фи¬
лософии будущего» и «Предварительные тезисы к реформе фи¬
лософии». Маркс пишет: «Только от Фейербаха ведет свое на¬
чало положительная гуманистическая и натуралистическая кри¬
тика. Чем меньше шума он поднимает, тем вернее, глубже, шире
и прочнее влияние его сочинений; после «Феноменологии» и
«Логики» Гегеля это — единственные сочинения, которые содер¬
жат подлинную теоретическую революцию» 1.
Идею положительной гуманистической и натуралистической
критики (в общем совпадающую с антропологическим принци¬
пом, поскольку речь идет о Фейербахе) Маркс противопостав¬
ляет младогегельянской «критической критике». Это, по суще¬
ству, противопоставление материализма идеализму, хотя Маркс
и не употребляет этих философских понятий и, подобно Фейер¬
баху, не называет себя материалистом. «Теологическая крити¬
ка,— пишет Маркс, имея в виду младогегельянский спекулятив¬
ный метод, сводящий все вопросы к теологической пробле¬
матике,— которая в начале движения была действительно
прогрессивным моментом, при ближайшем рассмотрении
оказывается в конечном счете не чем иным, как выродившимся
в теологическую карикатуру завершением и следствием старой
философской и в особенности гегелевской трансцендентности» 2.
Это значит, что младогегельянство, несмотря на свою критику
теологии и гегелевской системы, по существу, остается на
почве этих критикуемых им учений, остается идеалистической
системой взглядов, согласно которой религиозное сознание со¬
ставляет основу всех социальных противоречий и зол. Ясно, что
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 520. 11 ав¬
густа 1844 г. Маркс писал Л. Фейербаху, что «Философия будущего»
и «Сущность веры» сыграли значительную роль в развитии социали¬
стических идей. «В этих сочинениях Вы — я не знаю, намеренно ли —
дали социализму философскую основу, и коммунисты сразу же так и
поняли эти Ваши работы. Единение людей с людьми, основанное на
реальном различии между людьми, понятие человеческого рода, пере¬
несенное с неба абстракции на реальную землю,— что это такое, как не
понятие общества!» (см. «Проблемы мира и социализма» № 2, 1958,
стр. 9). С этой оценкой роли Фейербаха нельзя, конечно, согласиться,
так же как нельзя согласиться с утверждением, что Фейербах дает на¬
учное понятие общества. Несомненно, однако, что материализм Фейер¬
баха и его антропологический принцип, заключавший в себе зародыши
исторического материализма, оказал определенное влияние на переход
Маркса не только от идеализма к материализму, но и от революцион¬
ного демократизма к коммунизму.
2 Там же, стр. 521—522.
255

с этих позиций невозможна положительная критика буржуаз¬
ной политической экономии, категории которой не имеют непо¬
средственного отношения к религиозному сознанию, а отра¬
жают исторически определенное общественное бытие людей.
Маркс, опираясь на Фейербаха, противопоставляет свое по¬
нимание человека, человеческой жизни, человеческих потребно¬
стей буржуазной концепции общества как торговой компании,
человека как товаровладельца, человеческих отношений как от¬
ношений купли-продажи. То, что Маркс понимает под челове¬
ком, человеческой жизнью и человеческими отношениями, су¬
щественно отличается от соответствующих понятий Фейербаха,
хотя и не исключает их полностью. Не оспаривая существенного
значения антропологической характеристики человека, Маркс
связывает ее с материалистическим учением об определяющей
роли производства. Принимая фейербаховский тезис о единстве
человека и природы, Маркс доказывает, что это единство есть
в сущности процесс производства. Благодаря такой постановке
вопроса намечается принципиально новое решение проблем по¬
литической экономии, между тем как с точки зрения фейерба¬
ховского антропологизма эти проблемы не представляют какого-
либо интереса для философии.
Отправной пункт в марксовом анализе буржуазной полити¬
ческой экономии — антагонизм между пролетарием и капитали¬
стом. Этот антагонизм проявляется уже в непосредственном
взаимоотношении между заработной платой рабочего и при¬
былью капиталиста. «Заработная плата,— пишет Маркс,— опре¬
деляется враждебной борьбой между капиталистом и рабочим» 1.
Правда, и Рикардо указывал на имеющееся здесь враждебное
отношение: чем выше заработная плата, тем ниже прибыль ка¬
питалиста, и наоборот. Но Рикардо, будучи идеологом буржуа¬
зии, не пошел дальше констатации этого факта. С его точки
зрения, интересы рабочих и капиталистов в конечном итоге
совпадают. Такова вообще точка зрения буржуазной политиче¬
ской экономии. «Согласно политико-экономам, интерес рабочего
никогда не противостоит интересу общества, тогда как в дей¬
ствительности общество всегда и непременно противостоит инте¬
ресу рабочего» 2.
Противоречие между заработной платой и прибылью обусло¬
вливает тенденцию к снижению заработной платы до стоимости
прожиточного минимума. Буржуазная политическая экономия,
официально провозглашающая идею гармонии труда и капи¬
тала, в действительности «видит в рабочем лишь рабочее живот¬
ное, лишь скотину, потребности которой сведены к самым необ¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 523.
2 Там же, стр. 528.
256

ходимым физическим потребностям» 1. Рабочий стал товаром, и
счастье для него, если ему удается найти покупателя. От спроса
на труд рабочего зависит его жизнь. Спрос на людей неизбежно
регулирует производство людей, как и любого другого товара.
Если предложение значительно превышает спрос, то часть рабо¬
чих обрекается на нищенское существование или даже на голод¬
ную смерть. Труд рабочих, т. е. их жизнедеятельность со всем
присущим ей природным, духовным и социальным многообра¬
зием, становится средством для поддержания существования и
все в большей и большей степени противостоит рабочему как
чужая собственность. «Наряду с духовным и физическим при¬
нижением его (рабочего.— Т. О.) до роли машины, с превраще¬
нием человека в абстрактную деятельность и в желудок, он по¬
падает все в большую и большую зависимость от всех колебаний
рыночной цены, от применения капиталов и прихоти богачей» 2.
Так как рабочий принижен до положения машины, то машина
выступает против него в роли конкурента. Неизбежным след¬
ствием такой системы труда является хроническая нищета про¬
летариата, прогрессирующая вместе с увеличением националь¬
ного богатства.
Маркс приводит данное А. Смитом определение капитала как
накопленного труда, т. е. как совокупности средств производ¬
ства. С точки зрения Маркса, это определение неудовлетвори¬
тельно, так как в нем игнорируется связь капитала с частной
собственностью. Для Маркса капитал — это частная собствен¬
ность на продукты чужого труда. «Итак,— говорит Маркс,— ка¬
питал есть командная власть над трудом и его продуктами. Ка¬
питалист обладает этой властью не благодаря своим личным
или человеческим свойствам, а лишь как собственник капитала.
Его сила есть покупательная сила его капитала, против которой
ничто не может устоять» 3.
Господство капитала над трудом есть высшая ступень разви¬
тия господства частной собственности. Этой ступени обществен¬
ного развития соответствует поляризация общества на два про¬
тивоположных класса — собственников и лишенных собственно¬
сти рабочих.
Итак, в центре внимания Маркса — проблема частной соб¬
ственности: в нее упираются все другие вопросы. Для Маркса
это не только экономическая проблема, но и важнейший социо¬
логический вопрос. Маркс говорит: «Политическая экономия
исходит из факта частной собственности. Объяснения ее она нам
не дает. Материальный процесс, проделываемый в действитель¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 530.
2 Там же, стр. 526.
3 Там же, стр. 534.
257

ности частной собственностью, она укладывает в общие, аб¬
страктные формулы, которые и приобретают для нее затем зна¬
чение законов. Эти законы она не осмысливает, т. е. не показы¬
вает, как они вытекают из самого существа частной собственно¬
сти» 1. Политическая экономия не объясняет причин отделения
труда от капитала и капитала от земли. Определяя взаимоотно¬
шение между заработной платой и прибылью на капитал, бур¬
жуазные экономисты говорят лишь о стремлении каждой из
сторон (рабочих и капиталистов) получить как можно больше
за свой товар. При этом они ссылаются на конкуренцию, но эта
ссылка ничего не объясняет, так как она не затрагивает объек¬
тивной основы конкуренции.
Маркс, таким образом, указывает на идеалистический харак¬
тер воззрений буржуазных экономистов, которые считают дви¬
жущей силой экономического процесса его ближайшие побуди¬
тельные мотивы — эгоизм, корыстолюбие и т. д., вместо того
чтобы выводить эти человеческие свойства из определенной ма¬
териальной основы. В противовес этой идеалистической концеп¬
ции Маркс формулирует задачу своего исследования как мате¬
риалист: «Итак, нам предстоит теперь осмыслить существен¬
ную взаимосвязь между частной собственностью, корыстолю¬
бием, отделением друг от друга труда, капитала и земельной
собственности, между обменом и конкуренцией, между стои¬
мостью человека и его обесценением, между монополией и кон¬
куренцией и т. д., между всем этим отчуждением и денежной
системой» 2.
Исследование частной собственности — это прежде всего ис¬
следование той формы труда, которая ее создает. С точки зре¬
ния буржуазного экономиста, всякий труд, труд вообще создает
товары, капитал, частную собственность. Отвергая это метафи¬
зическое воззрение, увековечивающее экономические устои бур¬
жуазного общества, Маркс утверждает, что частную собствен¬
ность и все то, что вытекает из нее, создает не труд вообще, а
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Из ранних произведений, стр. 559.
2 Там же, стр. 560. А. Мейер, один из американских «критиков»
марксизма, утверждает, что понятие отчуждения было взято Марксом
«непосредственно из словаря немецкого романтизма» (A. Meyer, Mar¬
xism, The Unity of Theory and Practice, Harvard University Press, Camb¬
ridge, 1954, p. 58). В действительности, как видно из приведенного вы¬
сказывания Маркса (а также из предшествующего изложения), поня¬
тие отчуждения стало необходимым Марксу в связи с критикой
классической буржуазной политической экономии и решением проблем,
поставленных философскими учениями Гегеля и Фейербаха, которые
были враждебны романтизму. А. Мейер игнорирует борьбу Маркса и
Энгельса против реакционной романтической идеологии, затушевывая
историческую связь марксизма с прогрессивными учениями предшест¬
вующей эпохи.
258

особая, исторически определенная, извращенная форма челове¬
ческой деятельности — отчужденный труд.
Понятие отчужденного труда, несомненно, центральное в
«Экономическо-философских рукописях». Это понятие не только
принципиально отличает постановку проблемы отчуждения
Марксом от гегелевской, а также фейербаховской постановки
вопроса; оно составляет одну из важнейших предпосылок мате¬
риалистического анализа антагонистических общественных от¬
ношений для исследования генезиса частной собственности и,
стало быть, для доказательства ее исторически преходящего ха¬
рактера.
Труд, материальное производство — это, говорит Маркс, ро¬
довая жизнь человека. Человек «не только природное существо,
он есть человеческое природное существо, т. е. существующее
для самого себя существо и потому родовое существо» 1. Это спе¬
цифическое отличие человека от животного не дано от при¬
роды, оно возникает и развивается в процессе производства на
протяжении всей человеческой истории. «Животное, правда,
тоже производит. Оно строит себе гнездо или жилище, как это
делают пчела, бобр, муравей и т. д. Но животное производит
лишь то, в чем непосредственно нуждается оно само или его
детеныш; оно производит односторонне, тогда как человек про¬
изводит универсально; оно производит лишь под властью непо¬
средственной физической потребности, между тем как человек
производит даже будучи свободен от физической потребности, и
в истинном смысле слова только тогда и производит, когда он
свободен от нее...» 2
Производство невозможно как деятельность изолированно
взятого индивида; в своей сущности это есть общественный про¬
цесс. Такое понимание общественной природы человека в корне
отлично от антропологического, имеющего в виду лишь природ¬
ное единство людей. Столь же отлична от фейербаховской мар¬
ксова постановка вопроса о единстве человека и природы. Это
единство обусловлено не тем, что человек есть продукт природы,
которая представляет собой естественное условие его существо¬
вания, а тем, что человек изменяет природу, сообразуясь с ее
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 632.
2 Там же, стр. 566. Далее Маркс говорит, что «животное произво¬
дит только самого себя, тогда как человек воспроизводит всю природу;
продукт животного непосредственным образом связан с его физическим
организмом, тогда как человек свободно противостоит своему продукту.
Животное формирует материю только сообразно мерке и потребности
того вида, к которому оно принадлежит, тогда как человек умеет про¬
изводить по меркам любого вида и всюду он умеет прилагать к пред¬
мету соответствующую мерку; в силу этого человек формирует мате¬
рию также и по законам красоты» (там же).
259

законами. Благодаря производству «природа оказывается его
(человека) произведением и его действительностью. Предмет
труда есть поэтому опредмечивание родовой жизни человека:
человек удваивает себя уже не только интеллектуально, как это
имеет место в сознании, но и реально, деятельно, и созерцает
самого себя в созданном им мире» 1. Само собой разумеется, что
эти слова Маркса не следует истолковывать в духе младогегель¬
янства; природа, по Марксу, существует независимо от произ¬
водства. Лишь о преобразованной человеком природе, лишь
о мире созданных человеком вещей Маркс говорит как о произ¬
ведении человека.
Итак, труд есть сущность человека, то, благодаря чему он
есть человек, общественное существо, способное к многообраз¬
ной деятельности, к беспредельному прогрессу. Маркс считает
выдающейся заслугой Гегеля то, что он — правда, в ложной,
спекулятивной форме — высказал это важнейшее положение.
«Величие гегелевской «Феноменологии» и ее конечного резуль¬
тата — диалектики отрицательности как движущего и порож¬
дающего принципа — заключается, следовательно, в том, что Ге¬
гель рассматривает самопорождение человека как процесс, рас¬
сматривает опредмечивание как распредмечивание, как самоот¬
чуждение и снятие этого самоотчуждения, в том, что он, стало
быть, ухватывает сущность труда и понимает предметного чело¬
века, истинного, потому что действительного, человека как ре¬
зультат его собственного труда» 2.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 566.
2 Там же, стр. 627. Маркс говорит, что Гегель понял труд как един¬
ство опредмечивания (человеческой деятельности) и распредмечивания
(природы), как самоотчуждение и снятие этого самоотчуждения. Сле¬
довательно, труд вообще (здесь Маркс соглашается с Гегелем) предпо¬
лагает отчуждение (продукт труда) и преодоление этого отчуждения
в процессе личного и производственного потребления (и использова¬
ния вообще) произведенного. Эти характерные моменты труда, взятого
в его наиболее общей форме, не имеют прямого отношения к тому
понятию отчужденного труда, которое было сформулировано Марксом.
Это подчеркивает и сам Маркс несколькими строками ниже: «Гегель
стоит на точке зрения современной политической экономии. Он рас¬
сматривает труд как сущность, как подтверждающую себя сущность
человека; он видит только положительную сторону труда, но не отри¬
цательную» (там же). Понятие отчужденного труда, отсутствующее
у Гегеля, это и есть отражение той отрицательной (обусловленной
антагонистическими общественными отношениями) стороны труда, ко¬
торой, как отмечает Маркс, не увидел Гегель. Отсюда ясно, как мало
понял Маркса Ж. Ипполит, упрекающий Маркса в том, что он в отли¬
чие от Гегеля считает необходимым и возможным ликвидацию всякого
отчуждения (см. J. Hyppolite, Etudes sur Marx et Hegel, p. 102). В дей¬
ствительности Маркс говорит лишь о необходимости уничтожения
отчужденного труда и связанных с ним форм отчуждения.
260

Если бы труд был лишь деятельностью, создающей товары,
понятие отчужденного труда не имело бы существенного значе¬
ния. Но коль скоро выяснено, что именно труд играет решающую
роль в антропологическом становлении и многообразном истори¬
ческом развитии человеческой личности, понятие отчужденного
труда обнаруживает свой глубочайший смысл: оно раскрывает
отчуждение человеческой сущности, человеческой жизни, выяв¬
ляет, следовательно, противоречия, охватывающие все человече¬
ское бытие. Эта важнейшая сторона дела совершенно ускользает
из поля зрения буржуазной политической экономии, которая
считает труд одним из возможных человеческих занятий, досад¬
ной необходимостью, во всяком случае для тех, кто не может
иным путем обеспечить свою жизнь. Маркс вскрывает буржуаз¬
ную суть такого понимания труда, разъясняя, что только бла¬
годаря труду происходит развитие и совершенствование «чело¬
веческих сущностных сил», способностей, талантов.
Если Фейербах объяснял превосходство человеческой чув¬
ственности над ощущениями животного природными свойства¬
ми человека и человеческого сознания (отступая тем самым от
материализма), то Маркс выводит развитие чувств и мышления
человека из его трудовой деятельности.
Итак, труд — это, с одной стороны, специфически человече¬
ская, творческая, формирующая человека и человечество сила,
с другой же стороны, это — отчужденный труд, деформирую¬
щий, уродующий человека и человечество. Сущность отчужден¬
ного труда заключается в том, что «предмет, производимый тру¬
дом, его продукт, противостоит труду как некое чуждое суще¬
ство, как сила, не зависящая от производителя. Продукт труда
есть труд, закрепленный в некотором предмете, овеществлен¬
ный в нем, это есть опредмечивание труда. Осуществление труда
есть его опредмечивание. При тех порядках, которые предпола¬
гаются политической экономией (т. е. в условиях господства
частной собственности.— Т. О.), это осуществление труда, это
его претворение в действительность выступает как выключение
рабочего из действительности, опредмечивание выступает как
утрата предмета и закабаление предметом, освоение предмета —
как отчуждение, как самоотчуждение» 1.
Рабочий производит предметы, богатство для других. Про¬
дукт труда в качестве частной собственности противостоит ему
как внешняя, чуждая сила. Рабочий отдает труду свои силы,
свою жизнь, и эта жизнь уже не принадлежит ему; она при¬
надлежит предмету его труда. Это вытекает не из сущности
труда вообще, а из сущности отчужденного труда.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 560—561.
261

Суть отчуждения труда заключается не в том, что его про¬
дукты присваиваются частным собственником. Отчуждение
труда совершается не в распределении, а прежде всего в про¬
цессе производства. «Мог ли бы рабочий противостоять продук¬
ту своей деятельности как чему-то чуждому, если бы он не
самоотчуждался от себя в самом акте производства? Ведь про¬
дукт есть лишь итог деятельности, производства. Следова¬
тельно, если продукт труда есть самоотчуждение, то и само
производство должно быть деятельным самоотчуждением, са¬
моотчуждением деятельности, деятельностью самоотчуждения.
В отчуждении предмета труда только подытоживается отчуж¬
дение, самоотчуждение в деятельности самого труда» 1.
Маркс, таким образом, рассматривает отчуждение в двух
основных аспектах: во-первых, это определенное отношение
рабочего к продукту труда; во-вторых, это определенное отно¬
шение рабочего к своей собственной деятельности. В первом
случае речь идет об отчуждении вещи, во втором — о самоот¬
чуждении. Неизбежное следствие того и другого — отчуждение
природы, с одной стороны, отчуждение человеческой жизнедея¬
тельности — с другой. В чем заключается самоотчуждение тру¬
да? В том, что труд выступает в жизни рабочего как нечто, не
принадлежащее к его сущности, внешнее, тягостное, принуди¬
тельное. «Поэтому рабочий только вне труда чувствует себя
самим собой, а в процессе труда он чувствует себя оторванным
от самого себя. У себя он тогда, когда он не работает; а когда
он работает, он уже не у себя» 2. Труд оказывается для рабо¬
чего не средством удовлетворения потребности в труде, а
средством удовлетворения других потребностей. Вследствие
этого рабочий чувствует себя свободным только при выполне¬
нии своих животных функций. «Правда, еда, питье, половой
акт и т. д. тоже суть подлинно человеческие функции. Но в
абстракции, отрывающей их от круга прочей человеческой
деятельности и превращающей их в последние и единственные
конечные цели, они носят животный характер» 3. Таким обра¬
зом, и эти естественные человеческие функции теряют свой
человеческий характер, становятся чем-то чуждым подлинно
человеческому, отчуждаются.
В чем заключается отчуждение природы? Отвечая на этот
вопрос, Маркс разъясняет свое понимание единства человека
и природы. Человек постоянно связан с природой; он — часть
природы и лишь в ней и через нее осуществляет свои возмож¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 563.
2 Там же.
3 Там же, стр. 564.
262

ности, потребности, жизнедеятельность вообще. Чем многооб¬
разнее деятельность человека по сравнению с жизнью живот¬
ного, тем многообразнее его отношение к природе. «Практиче¬
ски универсальность человека проявляется именно в той
универсальности, которая всю природу превращает в его неор¬
ганическое тело, поскольку она служит, во-первых, непосред¬
ственным жизненным средством для человека, а во-вторых,
материей, предметом и орудием его жизнедеятельности. При¬
рода есть неорганическое тело человека, а именно — природа в
той мере, в какой сама она не есть человеческое тело. Чело¬
век живет природой. Это значит, что природа есть его тело, с
которым человек должен оставаться в процессе постоянного
общения, чтобы не умереть» 1. Отчуждение природы заклю¬
чается в том, что она уже не является материей, предметом и
орудием всей человеческой жизнедеятельности, а становится
лишь средством, необходимым для физического существования
человека. Все остальные, многообразные (в том числе и духов¬
ные) отношения человека к природе исключаются из челове¬
ческой жизни, которая сама в силу этого носит отчужденный
характер. А поскольку труд, жизнедеятельность, производствен¬
ная, или родовая, жизнь становятся лишь средством для со¬
хранения физического существования человека, поскольку сама
жизнь оказывается лишь средством к жизни, постольку от¬
чуждению подвергается и личная и родовая жизнь индивида.
Отчужденный труд, говорит Маркс, отчуждает от человека как
природу вне его, так и его собственную природу, его тело и его
духовную сущность.
Если продукт труда противостоит человеку как чуждая
сила, кому же в таком случае он принадлежит? Для ответа на
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 565.
Известный католический критик марксизма Г. Веттер в статье
«Человек и природа в работах молодого Маркса и в учении диалекти¬
ческого материализма» утверждает, что диалектическое понимание един¬
ства человека и природы, которое мы находим в «Экономическо-фило¬
софских рукописях», несовместимо с материализмом, так как оно пред¬
полагает коррелятивное отношение между субъектом и объектом.
Между тем, говорит Веттер, материализм исходит из тезиса, что при¬
рода существует безотносительно к человеку, независимо от него и до
него. Следовательно, вместе с «допущением такого вневременного иде¬
ального предсуществования человека мы покидаем почву философского
материализма» («Universitätstage 1961. Marxismus-Leninismus. Geschichte
und Gestalt», S. 56). Само собой разумеется, что Маркс не допускает
никакого идеального предсуществования человека: такое допущение
никак не вытекает из его понимания диалектики человека и природы,
так как Маркс утверждает, что человек есть продолжение истории
природы, а это вполне согласуется с материалистическим основополо¬
жением о независимости природы от сознания и воли людей.
263

этот вопрос необходимо было перейти от фейербаховской аб¬
стракции человека к реальному человеку, который обладает не
только половыми, возрастными, но и социальными признаками.
«Если продукт труда,— утверждает Маркс,— не принадлежит
рабочему, если он противостоит ему как чуждая сила, то это
возможно лишь в результате того, что продукт принадлежит
другому человеку, не рабочему. Если деятельность рабочего
для него самого является мукой, то кому-то другому она долж¬
на доставлять наслаждение и жизнерадостность. Не боги и не
природа, а только сам человек может быть этой чуждой силой,
властвующей над человеком» 1.
Все, что говорится об отношении человека к своему труду,
к продукту своего труда, к самому себе, можно сказать и об
отношении человека к другому человеку, к его труду, к про¬
дукту его труда. Отчуждение человека, как и всякое его отно¬
шение к самому себе, выявляется, реализуется лишь в отноше¬
ниях человека к другим людям. Это значит, что отчуждение и
самоотчуждение (и продукта труда и самой трудовой деятель¬
ности) представляют собой общественные отношения, а по¬
скольку речь идет о процессе производства,— производственные
отношения 2. Правда, Маркс еще не употребляет этого понятия,
не вычленяет отношения человека к средствам производства,
но, по существу, он уже вплотную подходит к научному опре¬
делению понятия производственных отношений. При этом речь
идет об антагонистических производственных отношениях, по¬
скольку отчуждение продукта труда и самой деятельности ра¬
бочего обусловливает отчуждение человека от человека.
Итак, начав с рассмотрения частной собственности, Маркс
приходит к понятию отчужденного труда. В каком отношении
находятся то и другое? Маркс вскрывает, с одной стороны, от¬
ношение отчужденного труда к рабочему, с другой стороны, от¬
ношение собственности не-рабочего к рабочему и его труду.
«Частная собственность, как материальное, резюмированное
выражение отчужденного труда, охватывает оба эти отношения:
отношение рабочего к труду, к продукту своего труда и к не¬
рабочему и отношение не-рабочего к рабочему и к продукту
его труда» 3. Можно ли отсюда заключить, что именно частная
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 568.
2 Д. И. Розенберг справедливо указывает: «В отрывке «Отчужден¬
ный труд» уже вполне отчетливо выражена идея, что люди производят
не только продукты, но и отношения, которые Маркс немного позже
назовет производственными отношениями» (Д. И. Розенберг, Очерки
развития экономического учения Маркса и Энгельса в сороковые годы
XIX века, стр. 124).
3 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 571.
264

собственность порождает отчужденный труд? Такой вывод де¬
лают, правда, с оговорками, некоторые исследователи 1, исходя
из того, что в развитом капиталистическом обществе
частная собственность представляет собой основу, на которой
постоянно воспроизводится, развивается отчужденный труд.
Но если бы частная собственность исторически предшествовала
отчужденному труду, то исследование последнего нисколько не
пролило бы свет на ее происхождение. Между тем задача Мар¬
кса сводилась к выяснению вопроса о происхождении частной
собственности, вопроса, который игнорировался буржуазными
экономистами, за что их и критиковали основоположники
марксизма. Конечно, в рамках фрагмента об отчужденном тру¬
де Маркс не мог дать исчерпывающий ответ на этот вопрос.
Однако главный вывод о возникновении частной собственности
из отчужденного труда сделан Марксом с полной определен¬
ностью.
Маркс отмечает, что содержание сформулированного им
понятия отчужденного труда раскрывается «как результат дви¬
жения частной собственности. Но анализ этого понятия пока¬
зывает, что, хотя частная собственность и выступает как основа
и причина самоотчужденного труда, в действительности она,
наоборот, оказывается его следствием, подобно тому как боги
первоначально являются не причиной, а следствием заблужде¬
ния человеческого рассудка. Позднее это отношение превра¬
щается в отношение взаимодействия» 2. Следовательно, не надо
смешивать процесс образования понятия «отчужденный труд»
с историческим генезисом последнего. В своем исследовании
Маркс идет от следствия к причине, принимая во внимание, что
отношение между тем и другим уже не носит одностороннего
характера, а представляет собой взаимодействие, в котором обе
стороны поддерживают и усиливают друг друга. Однако это
взаимодействие не стирает первоначального исторического раз¬
личия между первичным и вторичным: «...частная собствен¬
ность,— говорит Маркс,— есть продукт, результат, необходимое
следствие отчужденного труда, внешнего отношения рабочего
к природе и к самому себе» 3.
К этому же выводу приходит Маркс при рассмотрении от¬
ношения заработной платы к отчужденному труду: «Заработ¬
ная плата есть непосредственное следствие отчужденного труда,
а отчужденный труд есть непосредственная причина частной
1 См., например, Д. И. Розенберг, Очерки развития экономического
учения Маркса и Энгельса в сороковые годы XIX века, стр. 124.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 569.
3 Там же.
265

собственности. Поэтому с падением одной стороны должна
пасть и другая» 1.
Следует, однако, проводить различие между первоначальной
формой отчужденного труда, породившей частную собствен¬
ность, и его последующей исторической формой, которая суще¬
ствует и развивается вместе с частной собственностью, в по¬
стоянном взаимодействии с нею и, по существу, неотделима от
нее. Без этого разграничения, вытекающего из исследования
Маркса, нельзя понять, почему уничтожение частной собствен¬
ности на определенной ступени общественного развития озна¬
чает вместе с тем и уничтожение отчужденного труда, хотя
последний исторически отнюдь не является ее порождением.
В цитате, приведенной выше, речь идет о связи между за¬
работной платой пролетария (наемным трудом, которому про¬
тивостоит капитал), с одной стороны, и отчужденным трудом
п частной собственностью — с другой. Из этого тезиса Маркса
следует прежде всего то, что упразднение системы подневоль¬
ного наемного труда — необходимая предпосылка уничтожения
не только частной собственности, но и ее непосредственной
причины — отчужденного труда. Вот почему Маркс в этой свя¬
зи говорит о социальном освобождении пролетариата: «Из от¬
ношения отчужденного труда к частной собственности выте¬
кает далее, что эмансипация общества от частной собственно¬
сти и т. д., от кабалы, выливается в политическую форму
эмансипации рабочих, причем дело здесь не только в их эман¬
сипации, ибо их эмансипация заключает в себе общечеловече¬
скую эмансипацию; и это потому, что вся кабала человечества
заключается в отношении рабочего к производству и все
кабальные отношения суть лишь видоизменения и следствия
этого отношения» 2.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 570.
2 Там же. Отсюда понятно, почему Маркс критикует Прудона, ко¬
торый считал одним из главных средств разрешения социального во¬
проса установление равенства заработной платы. Это «имело бы лишь
тот результат,— говорит Маркс,— что оно превратило бы отношение
нынешнего рабочего к его труду в отношение всех людей к труду.
В этом случае общество мыслится как абстрактный капиталист» (там
же). Уничтожение системы заработной платы, которая предполагает,
что трудящийся получает за свою работу лишь стоимость средств су¬
ществования, составляет, с точки зрения Маркса, неотъемлемый эле¬
мент коммунистического преобразования общества: «...заработная пла¬
та,— пишет Маркс,— идентична частной собственности, ибо система
заработной платы, где продукт, предмет труда оплачивает самый труд,
есть лишь необходимое следствие отчуждения труда: ведь в заработ¬
ной плате и самый труд выступает не как самоцель, а как слуга зара¬
ботка» (там же). Этим объясняется, почему проблема заработной платы
занимает столь значительное место в «Экономическо-философских ру¬
кописях».
266

Понять частную собственность как следствие, как опре¬
деленный исторический продукт — значит постигнуть ее пре¬
ходящий характер. Маркс, как мы видим, не ограничивается
этим, он указывает, что важнейшее условие уничтожения
частной собственности — социальная революция пролетариата.
Частной собственности он противопоставляет общественную
собственность, называя ее истинно человеческой и социальной.
Но из чего вытекает объективная необходимость уничтоже¬
ния частной собственности? Что породило предшествующее
частной собственности самоотчуждение труда? Без выяснения
этих вопросов не может быть доказана закономерность уничто¬
жения капитализма. Ведь из того, что капитализм представ¬
ляет собой извращенную реальность, не вытекает объективная
необходимость пролетарской революции, определяющей при¬
чиной которой не может быть моральное осуждение капита¬
листического строя. «Спрашивается теперь,— пишет Маркс,—
как дошел человек до отчуждения своего труда? Как обосно¬
вано это отчуждение в сущности человеческого развития? Для
разрешения этой задачи многое нами уже получено, поскольку
вопрос о происхождении частной собственности сведен нами
к вопросу об отношении отчужденного труда к ходу развития
человечества. Ведь когда говорят о частной собственности, то
думают, что имеют дело с некоей вещью вне человека. А когда
говорят о труде, то имеют дело непосредственно с самим че¬
ловеком. Эта новая постановка вопроса уже включает в себя
его разрешение» 1.
К сожалению, мы не находим у Маркса конкретного ответа
на этот вопрос, в частности, потому, что рукопись осталась
незаконченной. Однако из самой постановки вопроса следует,
во всяком случае в общей, принципиальной форме, ответ, ко¬
торый мы находим в других разделах «Экономическо-фило¬
софских рукописей». Маркс говорит там о развитии сущност¬
ных сил человека, что, как мы увидим дальше, означает раз¬
витие человеческих способностей и в конечном итоге развитие
власти человека над природой. А это непосредственно подво¬
дит к понятию «производительные силы». Вот почему Маркс
говорит, что «история промышленности и возникшее предмет¬
ное бытие промышленности являются раскрытой книгой чело¬
веческих сущностных сил...» 2
Это значит, что отчуждение труда в своей первоначальной
форме, т. е. еще до возникновения частной собственности, есть
следствие неразвитости человеческих сущностных сил. Все¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 571.
2 Там же, стр. 594.
267

мирная история, говорит Маркс, есть «порождение человека
человеческим трудом...» 1 Благодаря трудовой деятельности,
производству человек выявляет и развивает присущие ему
родовые силы, что возможно лишь посредством совокупной
деятельности всего человечества в ходе его исторического раз¬
вития, причем этот процесс первоначально может происходить
только в форме отчуждения.
Гегель, который, как отмечал Маркс, правильно понял, что
труд составляет сущность человека, не заметил, однако, от¬
чужденного труда как особой, порабощающей человека дея¬
тельности. Гегель, разъясняет Маркс, не видел отрицательной
стороны труда. И это понятно, поскольку, во-первых, Гегель
не рассматривал трудовую деятельность в рамках антагони¬
стических общественных отношений и, во-вторых, поскольку
он фактически признавал лишь один вид труда, а именно
абстрактно-духовный труд. Поэтому для Гегеля не существует
вопроса о возникновении отчуждения, а тем более отчужден¬
ного труда. Совсем по-иному ставит вопрос Маркс: «Труд,—
говорит он, имея в виду его первоначальные, неразвитые
формы,— есть для-себя-становление человека в рамках само¬
отчуждения,, или в качестве самоотчужденного человека» 2.
Лишь последующее развитие человеческих сущностных сил и,
значит, прогресс производства, овладение стихийными силами
природы порождают необходимость уничтожения отчужденного
труда, неизбежными историческими формами которого явля¬
ются частная собственность, капитал и т. д. В чем же заклю¬
чается «историческая необходимость частной собственности»
и ее «положительное упразднение» 3, т. е. такое упразднение,
которое представляет собой закономерную форму обществен¬
ного прогресса? Маркс не дает еще развернутого решения
этого вопроса, которое предполагает детальное историческое
и экономическое исследование. Однако и сама постановка
проблемы и то общее, принципиальное ее решение, которое
дано в «Экономическо-философских рукописях», вполне рас¬
крывают уже коренное отличие учения Маркса от всех пред¬
шествующих прогрессивных философских и социологических
теорий.
В. И. Ленин отмечал, что утопические социалисты считали
достаточным для обоснования своих воззрений нарисовать
картину угнетения масс в условиях частной собственности, за¬
клеймить эксплуатацию человека человеком и показать пре¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 598.
2 Там же, стр. 627.
3 Там же, стр. 589.
268

восходство такого строя, при котором каждый получал бы то,
что он сам производит, соответствие этого идеального строя
понятию разумно-нравственной жизни и т. д. Маркс доказал
ненаучность, неудовлетворительность такого понимания социа¬
лизма, неизбежность которого, согласно его учению, вытекает
не из нравственных побуждений, а из экономического развития
общества. Поэтому Маркс стремился прежде всего путем
объективного анализа выяснить как историческую закономер¬
ность частной собственности, эксплуатации, так и объективную
необходимость их уничтожения. Маркс, говорит В. И. Ленин,
не считал возможным «удовлетвориться утверждением, что со¬
циалистический строй один соответствует человеческой при¬
роде... Тем же объективным анализом капиталистического
строя доказывал он необходимость его превращения в социали¬
стический» 1.
Основные черты этой единственно научной методологии
вполне выявляются уже в исследовании Марксом проблемы от¬
чужденного труда.
7Антагонизм труда и капитала.
Критика уравнительного коммунизма.
Многообразие форм
социальной деятельности людей
Уничтожение отчужденного труда и переход от частной соб¬
ственности к «истинно человеческой», или социальной, собст¬
венности Маркс рассматривает как необходимый результат
развития сущностных, родовых сил человека, с одной стороны,
и как следствие все более углубляющегося противоречия
между трудом и капиталом — с другой. Оба эти процесса
едины, составляют две стороны общественного прогресса, кото¬
рый носит антагонистический характер, обусловленный его эко¬
номической основой — частной собственностью.
Капитал и труд составляют единство противоположностей,
в котором одна сторона постоянно воспроизводит другую.
В этом отношении противоположностей «рабочий имеет не¬
счастье быть живым и потому терпящим нужду капиталом,
который в тот момент, когда он не работает, теряет свои про¬
центы, а тем самым и свое существование. В качестве капитала
стоимость рабочего возрастает в зависимости от спроса и пред¬
1 В. И. Ленин, Соч., т. 1, стр. 140—141.
269

ложения, да и физически его существование, его жизнь рас¬
сматривались и рассматриваются как предложение товара, как
это происходит с любым другим товаром. Рабочий производит
капитал, капитал производит рабочего, следовательно рабочий
производит самого себя, и продуктом всего этого движения
является человек как рабочий, как товар» 1. Терминология,
которую употребляет здесь Маркс, еще не удовлетворительна
с точки зрения зрелого марксизма. Здесь не проводится разли¬
чия между рабочим, трудом, рабочей силой. Рабочий характе¬
ризуется то как капитал sui generis, то как товар. При этом
говорится о стоимости рабочего, в то время как в марксистской
политической экономии речь может идти лишь о стоимости ра¬
бочей силы, являющейся специфическим товаром, но отнюдь
не капиталом. И тем не менее, несмотря на эту терминологию,
которая объясняется нерешенностью ряда коренных проблем
политической экономии, основная идея приведенного нами
положения абсолютно верна: капиталист и рабочий, изобража¬
емые буржуазными экономистами как два равноправных това¬
ровладельца, свободно обменивающиеся своими товарами (та¬
кова видимость капиталистической действительности), на са¬
мом деле отнюдь не равноправны: капиталист господствует над
рабочим, который вследствие неумолимой необходимости вы¬
нужден продавать себя, подвергаться эксплуатации, воспроиз¬
водить угнетающие его производственные отношения. Непре¬
рывное воспроизводство этого отношения труд — капитал уси¬
ливает антагонизм между ними и в конечном счете приводит
к революционному взрыву. «Эта противоположность труда и
капитала, будучи доведена до крайности, неизбежно становится
высшим пунктом, высшей ступенью и гибелью всего отноше¬
ния частной собственности» 2.
Противоположность труда и капитала, с точки зрения
Маркса, есть высшая ступень развития противоречия, внут¬
ренне присущего частной собственности. На это противоречие
косвенно указывают и сами буржуазные экономисты, когда они
характеризуют труд как сущность частной собственности, не
замечая того очевиднейшего факта, что эта сущность и то, сущ¬
ностью чего она является, отчуждены друг от друга и образуют
противоположные полюсы экономической жизни капиталисти¬
ческого общества. Тот, кто трудится, лишен частной собствен¬
ности, т. е. того, что он производит. Он и трудится лишь по¬
тому, что лишен частной собственности, в то время как частный
собственник не трудится именно потому, что, и не трудясь, он
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 573.
2 Там же, стр. 575.
270

обладает продуктом труда. Классовая ограниченность буржуаз¬
ной политической экономии ярко сказывается в том, что, объ¬
явив труд сущностью частной собственности, признав тем са¬
мым последнюю атрибутом человека, она считает разумным,
естественным существование неимущих пролетариев.
Буржуазная политическая экономия отмечает противо¬
положность между собственностью и отсутствием собственно¬
сти, игнорируя их взаимообусловленность, противоречие между
ними, развитие которого неизбежно ведет к противоположности
между трудом и капиталом. А это противоречие представляет
собой уже не «безразличную противоположность» между нали¬
чием и отсутствием собственности, а «деятельное соотношение»,
борьбу, в которой частная собственность выступает «как разви¬
тая до степени противоречия форма указанной противополож¬
ности, а потому как энергичная, напряженная форма, побуж¬
дающая к разрешению этого противоречия» 1.
Показав лицемерную, иллюзорную форму, в которой проти¬
воречие между трудом и капиталом осознается буржуазной
политической экономией, Маркс выясняет далее, как объектив¬
ная необходимость разрешения этого противоречия отражается
в учении утопических социалистов и коммунистов. Внимание
Маркса в особенности привлекает так называемый уравнитель¬
ный коммунизм, поскольку он гораздо более решительно, чем
другие утопические учения, отрицает частную собственность.
И все же это отрицание, как показывает Маркс, не доводится
до конца, так как утопические коммунисты выдвигают на пер¬
вый план задачу перераспределения частной собственности.
Они, следовательно, видят социальное зло не столько в сущест¬
вовании частной собственности, сколько в ее неравномерном
распределении. Это значит, разъясняет Маркс, что уравнитель¬
ный коммунизм еще узко, ограниченно понимает задачи ком¬
мунистического преобразования общественных отношений.
Непосредственное обладание вещами представляется ему глав¬
ной целью человека. Поэтому принцип уравнительного комму¬
низма — «всеобщая частная собственность» 2, или равное право
всех на существующую частную собственность. Отсюда сведе¬
ние человеческих потребностей к минимуму, неизбежный
аскетизм, игнорирование индивидуальных различий, способно¬
стей, талантов. «Этот коммунизм, отрицающий повсюду лич¬
ность человека, есть лишь последовательное выражение частной
собственности, являющейся этим отрицанием» 3.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 585.
2 Там же, стр. 586.
3 Там же.
271

Маркс критикует уравнительный коммунизм также за отри¬
цание культуры и цивилизации и за проповедь «возврата к не¬
естественной простоте бедного и не имеющего потребностей
человека, который не только не возвысился над уровнем част¬
ной собственности, но даже и не дорос еще до нее» 1. Последнее
замечание Маркса позволяет понять, что утопический, уравни¬
тельный коммунизм не имеет представления о развитом бур¬
жуазном обществе, в котором складываются материальные
предпосылки социализма: этот уравнительный коммунизм воз¬
никает в эпоху становления капитализма. Т. Кампанелла,
Т. Мюнцер — первые представители такого рода уравнитель¬
ного коммунизма; его более поздними представителями явля¬
ются в известной мере левеллеры и диггеры времен первой анг¬
лийской буржуазной революции, а также бабувисты — прежде
всего их имеет в виду Маркс. Так как «грубый» коммунизм
«еще не уяснил себе положительной сущности частной соб¬
ственности и не постиг еще человеческой природы потребности,
то он тоже еще находится в плену у частной собственности
и заражен ею. Правда, он постиг понятие частной собственно¬
сти, но не уяснил еще себе ее сущность» 2.
Уравнительному коммунизму, все еще находящемуся
в плену у частной собственности, т. е. отчуждения человека,
Маркс противопоставляет «положительное упразднение част¬
ной собственности», которое предполагает всестороннее разви¬
тие сущностных сил человека, а следовательно, и материаль¬
ного производства, всестороннее преобразование отношений
человека к человеку.
При капитализме «вместе с ростом массы предметов растет
царство чуждых сущностей, под игом которых находится чело¬
век, и каждый новый продукт представляет собой новую
возможность взаимного обмана и взаимного ограбления». По¬
этому «расширение круга продуктов и потребностей становится
изобретательным и всегда расчетливым рабом нечеловечных,
рафинированных, неестественных и надуманных вожделений» 3.
Частная собственность не умеет превращать грубую потреб¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 587. Идео¬
логи антикоммунизма приписывают марксизму отрицание личности,
индивидуальности человека, сведение человеческой жизни к уравни¬
тельному удовлетворению главным образом материальных потребно¬
стей, этатизм, проповедь самоотречения во имя интересов общества
и т. д. Между тем, как это видно из рассматриваемого фрагмента, фор¬
мирование научного коммунизма неразрывно связано с критикой уто¬
пического уравнительного коммунизма, следовательно, с критикой того,
что современные ниспровергатели марксизма приписывают его осново¬
положникам.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 588.
3 Там же, стр. 599.
272

ность в человеческую потребность; если она в некоторых слу¬
чаях и изощряет потребности, то превращает их в прихоти,
причуды, фантазии и т. п. Только при социализме, говорит
Маркс, богатство человеческих потребностей приобретает
действительно человеческое значение, ибо только социализм
превращает новые виды производства, новые предметы произ¬
водства в «новое проявление человеческой сущностной силы и
новое обогащение человеческого существа» 1.
Общественное производство есть не только производство ве¬
щей, удовлетворяющих определенные материальные потребно¬
сти. Существует и духовное производство, которое благодаря
уничтожению частной собственности также в корне изменяет
свой характер, т. е. перестает быть производством духовного
отчуждения и становится производством духовного общения,
единства, коллективизма. «Религия, семья, государство, право,
мораль, наука, искусство и т. д.,— пишет Маркс,— суть лишь
особые виды производства и подчиняются его всеобщему
закону. Поэтому положительное упразднение частной собствен¬
ности, как присвоение человеческой жизни, есть положитель¬
ное упразднение всякого отчуждения, т. е. возвращение чело¬
века из религии, семьи, государства и т. д. к своему человече¬
скому, т. е. общественному бытию» 2.
Частная собственность, обладание вообще представляют
собой лишь одну из форм присвоения человеком предметов
природы и человеческой деятельности. Благодаря преобразова¬
нию частной собственности в общественную и развитию этой
качественно новой основы жизни людей выявляется, всесто¬
ронне развертывается все многообразие возможных форм при¬
своения человеком природы и человеческой деятельности.
«Частная собственность,— говорит Маркс,— сделала нас столь
глупыми и односторонними, что какой-нибудь предмет является
нашим лишь тогда, когда мы им обладаем...» 3
То, что чувство обладания, стремление к обладанию при¬
обрело доминирующее значение, свидетельствует лишь об от¬
чуждении всех других чувств человека 4. Вот почему «положи¬
тельное упразднение частной собственности, т. е. чувственное
присвоение человеком и для человека человеческой сущности
и человеческой жизни, предметного человека и человеческих
1 К. Маркс и  Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 599.
2 Там же, стр. 589.
3 Там же, стр. 592.
4 В этой связи Маркс ссылается на статью М. Гесса, опубликован¬
ную в 1843 г. в сборнике: «Einundzwanzig Bogen aus der Schweiz», не
приводя, однако, ее названия. Вероятно, имеется в виду статья «Соци¬
ализм и коммунизм».
10 Т. И. Ойзерман
273

произведений, надо понимать не только в смысле непосредст¬
венного, одностороннего пользования вещью, не только в смысле
владения, обладания. Человек присваивает себе свою всесто¬
роннюю сущность всесторонним образом, т. е. как целостный
человек» 1. В этих словах Маркса гениально резюмируется
научное понимание сущности коммунистического преобразова¬
ния общественных отношений.
Человек есть существо общественное, разъясняет Маркс.
Этот тезис настойчиво пропагандировал и Фейербах, для кото¬
рого основой общественной, родовой сущности индивида
является антропологическое единство всех людей. Маркс в отли¬
чие от Фейербаха за исходное берет материальное производ¬
ство, рассматривая последнее как специфическую родовую дея¬
тельность людей. Материальное производство обусловливает
все другие формы деятельности индивида, которые поэтому
всегда носят общественный характер. Даже и тогда, говорит
Маркс, «когда я занимаюсь научной и т. п. деятельностью,—
деятельностью, которую я только в редких случаях могу осу¬
ществлять в непосредственном общении с другими,— даже и
тогда я занят общественной деятельностью, потому что я дей¬
ствую как человек. Мне не только дан, в качестве обществен¬
ного продукта, материал для моей деятельности — даже и сам
язык, на котором работает мыслитель,— но и мое собственное
бытие есть общественная деятельность; а потому и то, что я
делаю из моей особы, я делаю из себя для общества, сознавая
себя как общественное существо» 2. Не следует поэтому проти¬
вопоставлять «общество» как абстракцию индивиду, который
сам есть общественное существо. Индивидуальное отличается
от общественного как особенное проявление родовой жизни,
а последняя есть всеобщая индивидуальная жизнь.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 591.
2 Там же, стр. 590. Опираясь на Фейербаха, развивая и углубляя
высказанные им идеи, Маркс говорит, что органы чувств человека как
проявления специфически человеческого отношения к предметам также
выражают его общественную природу: «Каждое из его человеческих
отношений к миру — зрение, слух, обоняние, вкус, осязание, мышление,
созерцание, ощущение, хотение, деятельность, любовь,— словом, все
органы его индивидуальности, равно как и те органы, которые непо¬
средственно, по своей форме, существуют как общественные орга¬
ны,— являются в своем предметном отношении, или в своем отношении
к предмету, присвоением последнего, присвоением человеческой дей¬
ствительности» (там же, стр. 591). Следовательно, присвоение челове¬
ком человеческой деятельности вообще не сводится к присвоению одних
лишь предметов труда; оно многообразно, и это богатство человече¬
ского присвоения человеческой деятельности, или богатство социаль¬
ных связей, отношений, получает всестороннее развитие лишь благо¬
даря переходу от капитализма к коммунизму.
274

В. И. Ленин, раскрывая сущность материалистического по¬
нимания истории, отмечал, что Маркс свел индивидуальное
к социальному, а последнее — к производственным отношениям,
которые были выделены им из всей совокупности обществен¬
ных отношений как основные, первоначальные, определяющие.
Эта главная идея исторического материализма уже вырисовы¬
вается в цитируемых положениях Маркса.
Человек всегда был общественным существом. Значит ли
это, что при переходе от капитализма к социализму обществен¬
ная природа человека не подвергается изменению? Нет, благо¬
даря «положительному упразднению частной собственности»
и ликвидации отчуждения человек становится, говорит Маркс,
подлинно общественным существом, т. е. его сущность получает
адекватное выражение, возвращается ему, так как она уже
не отчуждается в форме денег, товара, частной собственности.
Частнособственническое общество ограничивает и дефор¬
мирует чувственную жизнь человека, т. е. его непосредствен¬
ное отношение к природе и к другим людям. Для изголодав¬
шегося человека, говорит Маркс, не существует человеческой
формы пищи, он поглощает ее как животное. Удрученный за¬
ботами человек безразличен к прекрасному. Необходимо, сле¬
довательно, очеловечить человеческие чувства соответственно
всему богатству человеческой и природной сущности. Частная
собственность обедняет человеческие чувства. Это относится
не только к рабочему, отягченному непосильным трудом, но и
к капиталисту, все чувства которого тонут в жажде наживы.
Только «положительное упразднение частной собственно¬
сти» и развитие общественной собственности создает матери¬
альные предпосылки для всестороннего развития человека, для
обогащения личности в самом широком смысле этого слова.
Благодаря этому «на место политико-экономического богатства
и политико-экономической нищеты становятся богатый чело-
век и богатая человеческая потребность. Богатый человек —
это в то же время человек, нуждающийся во всей полноте чело¬
веческих проявлений жизни, человек, в котором его собствен¬
ное осуществление выступает как внутренняя необходимость,
как нужда» 1.
В частнособственническом обществе богатство человека —
это главным образом принадлежащие ему вещи, товары, капи¬
тал. В обществе будущего, которое Маркс называет «общест¬
венным состоянием» 2, богатство общества и каждого его чле¬
на — это прежде всего всестороннее развитие человеческих спо¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 596.
2 «Мы видим,— говорит Маркс,— что только в общественном состоя¬
нии субъективизм и объективизм, спиритуализм и материализм, дея¬
10*
275

собностей, «сущностных сил». В мире частной собственности
мерилом богатства является количество затраченного труда, в
«общественном состоянии», т. е. при коммунизме, мерилом про¬
изводимого богатства будет степень реализации, применения
человеческих способностей, знаний, науки.
Естественные науки, говорит Маркс, достигли выдающихся
успехов и стали могущественным фактором не только в обла¬
сти просвещения, но и в производстве. Естествознание практи¬
чески, через посредство промышленности «ворвалось в челове¬
ческую жизнь, преобразовало ее и подготовило человеческую
эмансипацию, хотя непосредственно оно вынуждено было до¬
вершить обесчеловечение человеческих отношений» 1. Челове¬
ческая эмансипация, т. е. социалистическое переустройство об¬
щественной жизни, создавая новую экономическую основу
общества, представляет собой всестороннее освобождение чело¬
века: «...упразднение частной собственности означает полную
эмансипацию всех человеческих чувств и свойств; но оно яв¬
ляется этой эмансипацией именно потому, что чувства и свой¬
ства эти стали человеческими как в субъективном, так и в объ¬
ективном смысле. Глаз стал человеческим глазом точно так же,
как его объект стал общественным, человеческим объектом,
созданным человеком для человека. Поэтому чувства непосред¬
ственно в своей практике стали теоретиками. Они имеют отно¬
шение к вещи ради вещи, но сама эта вещь есть предметное
человеческое отношение к самой себе и к человеку, и наоборот.
Вследствие этого потребность и пользование вещью утратили
свою эгоистическую природу, а природа утратила свою голую
полезность, так как польза стала человеческой пользой» 2.
В этом утверждении многое нуждается в разъяснении, несмот¬
ря на то что Маркс с помощью курсива логически акценти¬
рует главное. Как понимать то, что чувства в результате ком¬
мунистического преобразования становятся человеческими чув¬
ствами? Разве они не были человеческими до этого? В каком
смысле объекты человеческой деятельности становятся челове¬
ческими объектами? Антропологическая форма изложения, от¬
сутствие развернутого исторического (основанного на выделе¬
нии общественно-экономических формаций) анализа общест¬
венных явлений, концепция отчуждения и самоотчуждения,
согласно которой отношения, господствующие в предшествую¬
щую коммунизму эпоху, являются чуждыми человеку, челове¬
тельность и страдание утрачивают свое противопоставление друг дру¬
гу, а тем самым и свое бытие в качестве таких противоположностей»
(К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 594).
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 595.
2 Там же, стр. 592.
276

ческой сущности и, следовательно, извращенными, нечеловече¬
скими отношениями, элементы абстрактного, фейербаховского
понимания сущности человека,— все это в немалой мере затем¬
няет истинный, глубокий смысл приведенного положения. Од¬
нако не трудно понять, что термином «человеческий» Маркс
обозначает всестороннее развитие человеческой сущности, раз¬
витие человека как общественного существа. При этом Маркс
подчеркивает и, конечно, не без основания (хотя и с некото¬
рыми преувеличениями в духе Фейербаха), что торжество гу¬
манизма и подлинное развитие человеческой личности необхо¬
димо проявляется как богатство чувственной жизни, которая
при коммунизме приобретает качественно новый характер.
«Вот почему чувства общественного человека,— говорит
Маркс,— суть иные чувства, чем чувства необщественного че¬
ловека» 1. Необщественным человеком Маркс называет здесь
члена буржуазного общества.
Само собой разумеется, что термин «необщественный» при¬
меняется здесь в весьма определенном, только что указанном
смысле, так как Маркс постоянно имеет в виду, что человек
по своей природе существо общественное. Но все дело в том,
что человеческая природа извращена частной собственностью.
Поэтому Маркс и определяет будущее общество как «реинте¬
грацию или возвращение человека к самому себе, как уничто¬
жение человеческого самоотчуждения» 2.
Подвергая критике утопический, в особенности уравнитель¬
ный, коммунизм, Маркс пока еще не называет развиваемое им
учение коммунизмом, хотя и употребляет иногда этот термин
(так же как и термин «социализм») для характеристики буду¬
щего общественного строя. Находясь еще под влиянием антро¬
пологического материализма Фейербаха, Маркс называет свое
учение о социальном освобождении трудящихся завершенным
натурализмом и подлинным гуманизмом. Подлинный комму¬
низм, говорит он, есть завершенный натурализм, а последний,
в свою очередь, есть завершенный гуманизм. Именно поэтому
коммунизм есть «подлинное разрешение противоречия между
человеком и природой, человеком и человеком, подлинное раз¬
решение спора между существованием и сущностью, между оп¬
редмечиванием и самоутверждением, между свободой и необ¬
ходимостью, между индивидом и родом. Он — решение загадки
истории, и он знает, что он есть это решение» 3.
Буржуазные «критики» марксизма, основываясь на этом и
некоторых других высказываниях Маркса, пытаются приписать
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 593.
2 Там же, стр. 588.
3 Там же.
277

великому основоположнику научной идеологии пролетариата
нелепое, антидиалектическое утверждение, будто коммунизм
означает конец всемирной истории, окончательное разрешение
всех возможных социальных проблем, прекращение дальней¬
шего развития общества 1. Между тем Маркс говорит лишь о
том, что коммунизм разрешает все противоречия предшест¬
вующей истории, но отнюдь не все возможные в последующей
истории человечества противоречия и проблемы. Все исследова¬
ние Маркса показывает, что положительное упразднение частной
собственности является не конечной целью всемирной истории,
а основой последующего прогрессивного развития человечества.
Можно сказать, что в этой ранней работе Маркс, по существу,
предвосхищает свой высказанный в 1859 г. тезис: уничтожение
капитализма есть конец предыстории человечества и начало
его действительной истории.
Следует, однако, иметь в виду, что Маркс, определяя свое
учение не столько как коммунизм, сколько как реальный гу¬
манизм, соответственно рассматривает коммунизм как путь к
завершению гуманизма. В этом смысле нужно понимать его
слова: «Коммунизм есть положительное утверждение как от¬
рицание отрицания, и потому он является действительным, для
ближайшего этапа исторического развития необходимым мо¬
ментом человеческой эмансипации и обратного отвоевания че¬
ловека. Коммунизм есть необходимая форма и энергический
принцип ближайшего будущего. Но коммунизм как таковой не
есть цель человеческого развития, не есть форма человеческо¬
го общества» 2. Здесь Маркс называет коммунизмом уравни¬
тельный коммунизм. Следовательно, основной смысл этого
положения заключается в том, что уничтожение частной собст¬
венности не является конечной целью пролетариата. Комму¬
низм, разъясняет Маркс, «в качестве снятия частной собствен¬
ности, означает требование действительно человеческой жизни,
как неотъемлемой собственности человека, означает становле¬
ние практического гуманизма...» 3 Но что означает становление
практического гуманизма? Это не теоретический, а практиче¬
ский революционный акт. «Для уничтожения идеи частной соб¬
1 Так, М. Ланге, приписывающий Марксу хилиастическую концеп¬
цию истории, утверждает, будто, по Марксу, освободительное движение
пролетариата должно устранить все антагонизмы этого мира «и приве¬
сти к гармоническому концу времен» (М. Lange, Marxismus, Leninismus,
Stalinismus, S. 42). Совершенно очевидно, что Ланге, как и другие
представители антикоммунистической идеологии, фальсифицирует
точку зрения марксизма, с тем чтобы объявить ее затем научно несо¬
стоятельной.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 598.
3 Там же, стр. 637.
278

ственности,— говорит Маркс,— вполне достаточно идеи комму¬
низма. Для уничтожения же частной собственности в реальной
действительности требуется действительное коммунистиче¬
ское действие. История принесет с собою это коммунистиче¬
ское действие, и то движение, которое мы в мыслях уже по¬
знали как само себя снимающее, будет проделывать в действи¬
тельности весьма трудный и длительный процесс» 1. Стало
быть, недостаточно лишь осознать отчуждение: от этого оно не
только не устраняется, а лишь становится еще более ощути¬
мым. Отчуждение должно быть уничтожено практически, в
этом задача освободительной борьбы рабочего класса, в ходе
которой пролетарии возвышаются над ограниченностью буржу¬
азного общества, разъединяющего людей и противопоставляю¬
щего их друг другу. Человеческое братство в устах пролета¬
риев «не фраза, а истина, и с их загрубелых от труда лиц на
нас сияет человеческое благородство» 2.
Революционное движение пролетариата имеет, по мысли
Маркса, объективную материальную основу. Как ни велика
роль сознания в борьбе рабочих против буржуазии, их борьба
основывается не просто на возмущении бесчеловечной эксплу¬
атацией; она обусловлена экономикой капитализма: «...все ре¬
волюционное движение находит себе как эмпирическую, так и
теоретическую основу в движении частной собственности, в
экономике» 3.
Таким образом, преодоление ограниченности утопического
коммунизма и социализма и материалистическое обоснование
коммунистического идеала составляют для Маркса в сущности
единую задачу, в ходе решения которой формируются и поли¬
тические, и экономические, и философские воззрения гениаль¬
ного основоположника научной идеологии рабочего класса.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 606. Это
положение Маркса имеет своей основой материалистическое решение
вопроса о соотношении теории и практики, которое формулируется сле¬
дующим образом: «...мы видим, что разрешение теоретических проти¬
воположностей само оказывается возможным только практическим пу¬
тем, только посредством практической энергии людей, и что поэтому
их разрешение отнюдь не является задачей только познания, а пред¬
ставляет собой действительную жизненную задачу, которую философия
не могла разрешить именно потому, что она видела в ней только тео¬
ретическую задачу» (там же, стр. 594). Маркс, следовательно, считает,
что практике принадлежит решающая роль в решении теоретических
вопросов. Противоречия, которые на первый взгляд кажутся сущест¬
вующими лишь в теории, оказываются противоречиями в реальной об¬
щественной жизни; поэтому они и не могут быть разрешены одной
лишь теорией. Для их разрешения необходима революционная прак¬
тика.
2 Там же, стр. 607.
3 Там же, стр. 588.
279

8Материалистическое понимание природы и человека.
Оценка антропологического материализма Л. Фейербаха.
Критика идеалистической диалектики Гегеля
Одним из наиболее важных разделов «Экономическо-фило¬
софских рукописей» является та ее часть, которая посвящена
гегелевской «Феноменологии духа», а также материализму
Л. Фейербаха. К сожалению, и эта часть рукописи Маркса оста¬
лась незаконченной. Тем не менее она вместе с другими раз¬
делами рукописи дает достаточно материала для уяснения его
философских воззрений этого периода.
Хотя в 1844 г. Маркс уже разрабатывает принципиально
новое, диалектико-материалистическое мировоззрение, он все
еще находится под влиянием антропологического материализ¬
ма Фейербаха 1. Критически усваивая и перерабатывая учение
этого мыслителя, Маркс в это время еще переоценивает зна¬
чение его философии, и в частности значение фейербаховской
критики гегелевской диалектики. «Фейербах,— говорит Маркс,—
единственный мыслитель, у которого мы наблюдаем серьезное,
критическое отношение к гегелевской диалектике; только он
сделал подлинные открытия в этой области и вообще по-настоя¬
щему преодолел старую философию. Величие сделанного Фей¬
ербахом и скромная простота, с какой он выступает перед ми¬
ром, находятся в поразительном контрасте с тем, что наблю¬
дается в этом отношении у критики» 2.
Общеизвестно, что Фейербах не оценил надлежащим обра¬
зом диалектики Гегеля, не увидел в ней рационального зерна
и, следовательно, не сделал подлинных открытий в этой обла¬
1 Ошибочно поэтому утверждение проф. О. Загорулько о том, что
Маркс «непосредственно переходит от диалектического идеализма к
диалектическому материализму», минуя Фейербаха, который-де «здесь
ничего не мог дать Марксу» (О. Загорулько, Про фiдософську еволюцiю
Карла Маркса, Харкiв — Київ, 1930, стр. 39, 34). По мнению О. Заго¬
рулько, Маркс «непосредственно выходит из Гегеля» (там же, стр. 39),
в то время как Энгельс на пути к диалектическому материализму под¬
вергается влиянию Фейербаха. Даже фейербаховская теория отчужде¬
ния не оказала, по мнению О. Загорулько, какого бы то ни было влия¬
ния на Маркса (см. там же, стр. 42—44). Совершенно очевидно, что эти
выводы полностью опровергаются всем содержанием «Экономическо-
философских рукописей».
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 622. Напом¬
ним, что «критикой» здесь Маркс именует младогегельянское тече¬
ние, представители которого именовали себя «критическими крити¬
ками».
280

сти. Уже одно это обстоятельство, не говоря о классовой огра¬
ниченности этого мыслителя, вполне объясняет, почему Фейер¬
бах не смог по-настоящему преодолеть учение Гегеля и старую
философию вообще, несмотря на то что он говорил о необходи¬
мости упразднения философии в старом смысле этого слова 1.
Чем же объясняется эта приведенная нами высокая оценка
роли Фейербаха в преодолении диалектики Гегеля и старой
философии вообще? Чтобы ответить на этот вопрос, остановим¬
ся подробнее на следующем высказывании Маркса о Фейер¬
бахе:
«Великий подвиг Фейербаха заключается в следующем:
1) в доказательстве того, что философия есть не что иное,
как выраженная в мыслях и логически систематизированная
религия, не что иное, как другая форма, другой способ сущест¬
вования отчуждения человеческой сущности, и что, следова¬
тельно, она также подлежит осуждению;
2) в основании истинного материализма и реальной науки,
поскольку общественное отношение «человека к человеку»
Фейербах также делает основным принципом теории;
3) в том, что отрицанию отрицания, заявляющему, что оно
есть абсолютно положительное, он противопоставляет покоя¬
щееся на самом себе и основывающееся положительно на са¬
мом себе положительное» 2.
Совершенно очевидно, что Маркс под философией подразу¬
мевает здесь идеалистическую философию и считает великой
заслугой Фейербаха, во-первых, то, что он разоблачил идеа¬
лизм как утонченное религиозное мировоззрение; во-вторых,
то, что он противопоставил идеализму истинный материализм
(в котором Маркс видит также начало научного понимания об¬
щества); в-третьих, то, что Фейербах подверг критике спекуля¬
тивное понимание отрицания отрицания (с помощью которого
дух возводился Гегелем в субстанцию-субъект, в начало и
конец всего существующего) и противопоставил гегельянству
положительное, научное понимание действительности как чув¬
ственно воспринимаемой объективной реальности, существова¬
ние которой не требует логического доказательства 3.
1 Фейербах говорил о необходимости «философии будущего», кото¬
рая, отвергнув идеалистическую спекуляцию и бесстрастное созерцание
действительности, приблизится к человеческим скорбям, потребностям.
Моя философия, утверждал он, уже больше не философия. «Никакой
религии! — такова моя религия; никакой философии! — такова моя фи¬
лософия» (Л. Фейербах, Избранные философские произведения в двух
томах, т. I, стр. 268).
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 623.
3 Так, например, Фейербах писал: «...тайна диалектики Гегеля сво¬
дится к тому, что он в философии отрицает теологию и снова посред¬
281

Конечно, b эта оценка исторических заслуг Фейербаха пре¬
увеличена. Но мы видим в данном случае, что является предме¬
том такой оценки. Фейербах действительно доказал, что тайна
спекулятивной философии — теология; он противопоставил
идеалистической спекуляции материалистическое миропонима¬
ние, которое несомненно было шагом вперед по сравнению с
материализмом XVIII в. Критика Фейербахом спекулятивной
стороны гегелевской диалектики, разоблачение ее идеалистиче¬
ского характера безусловно помогли Марксу и Энгельсу выде¬
лить рациональное зерно диалектики Гегеля.
Фейербах, конечно, не был диалектиком, однако нельзя
упрощенно понимать его отношение к диалектике. Отвергая
диалектику Гегеля, Фейербах вместе с тем стремился понять
взаимосвязь явлений природы, их изменение. «У природы,—
писал он,— нет ни начала ни конца. Все в ней находится во
взаимодействии, все относительно, все одновременно является
действием и причиной, все в ней всесторонне и взаимно...» 1
Правда, эта диалектическая постановка вопроса не получила
у Фейербаха дальнейшего развития; он не рассматривает раз¬
личных форм взаимосвязи, взаимозависимости явлений, не ана¬
лизирует категорий, в которых теоретически осмысливаются,
обобщаются диалектические процессы. Эти категории, занимав¬
шие столь значительное место в «Науке логики» Гегеля, по
существу, не интересуют Фейербаха.
Выдающийся немецкий мыслитель признает также разви¬
тие природы, но и здесь он ограничивается отдельными выска¬
зываниями, оставаясь в общем чуждым диалектической кон¬
цепции развития 2.
Фейербах часто говорил также означении отрицания в про¬
цессе развития, в созидании нового. «Только тот имеет силу
создать новое, у кого есть смелость быть абсолютно отрица¬
тельным» 3. При этом Фейербах не противопоставлял отрица¬
ния исторической преемственности. Он считает, в частности,
ством теологии отрицает философию. Начало и конец образует
теология; в середине пребывает философия, как отрицание первого
положения; отрицанием же отрицания является теология» (Л. Фейер¬
бах, Избранные философские произведения в двух томах, т. I,
стр. 165).
1 Л. Фейербах, Избранные философские произведения в двух то¬
мах, т. II, Госполитиздат, М., 1955, стр. 602.
2 «Земля,— говорит Фейербах,— не всегда была такой, какова она
в настоящее время; скорее она достигла своего теперешнего состояния
в результате развития и ряда революций» (Л. Фейербах, Избранные
философские произведения в двух томах, т. II, стр. 435).
3 Л. Фейербах, Избранные философские произведения в двух то¬
мах, т. I, стр. 108.
282

возможным «сохранение в форме отрицания» 1. Но все эти и по¬
добные им высказывания представляют собой в лучшем случае
лишь способные к дальнейшему развитию зародыши. Не эти
ли высказывания имел в виду автор «Экономическо-философ¬
ских рукописей», называя Фейербаха диалектиком? Во всяком
случае Маркс не мог пройти мимо такого рода высказываний
Фейербаха.
Следует, конечно, не забывать о том, что у Маркса в 1844 г.
не было и не могло еще быть того целостного научного пони¬
мания диалектических закономерностей и диалектического ме¬
тода, которое мы находим в его зрелых произведениях. Фейер¬
баховская критика гегелевской концепции отчуждения, мате¬
риалистическое истолкование этого понятия, раскрытие в фан¬
тастических образах религии вполне реального, жизненного
содержания, мысли о единстве человека и природы, человека и
человека — все это, по-видимому, относилось тогда Марксом к
диалектике, тем более что в фейербаховской постановке этих
вопросов действительно имеются элементы диалектики.
Маркс так определяет отношение Фейербаха к диалектике
Гегеля: «Фейербах следующим образом толкует гегелевскую
диалектику (тем самым обосновывая необходимость исходить
из положительного, из чувственно-достоверного):
Гегель исходит из отчуждения (логически: из бесконечно¬
го, абстрактно-всеобщего), из субстанции, абсолютной и непод¬
вижной абстракции, т. е., выражаясь популярнее, он исходит
из религии и теологии.
Во-вторых, он снимает бесконечное и полагает действитель¬
ное, чувственное, реальное, конечное, особенное (философия,
снятие религии и теологии).
В-третъих: он снова снимает положительное и восстанавли¬
вает абстракцию, бесконечное. Восстановление религии и тео¬
логии.
Таким образом, Фейербах рассматривает отрицание отри¬
цания только как противоречие философии с самой собой, как
философию, утверждающую теологию (трансцендентность п
т. д.), после того как она подвергла ее отрицанию, т. е. утвер¬
ждающую теологию вопреки самой себе» 2. Маркс видит, стало
быть, заслугу Фейербаха и в том, что последний показал, что
отрицание отрицания становится у Гегеля рычагом для кон¬
струирования системы. Идеалистическая диалектика несомнен¬
но служила делу обоснования идеализма. Фейербах правильно
1 Л. Фейербах, Избранные философские произведения в двух томах,
т. I, стр. 108.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 623.
283

зафиксировал этот факт, но, по существу, не двинулся дальше.
Для него и отрицание отрицания, и борьба противоположно¬
стей лишь факты сознания, мышления, которое не прямо, а зиг¬
загообразно, преодолевая заблуждения, достигает истины 1.
Маркс, как это вытекает из всего содержания «Экономическо-
философских рукописей», не собирается останавливаться на
том, чего достиг Фейербах, но он ценит в нем попытку крити¬
чески размежеваться с гегелевской диалектикой. Младогегель¬
янский идеализм, говорит Маркс, «не высказал даже и отдален¬
ного намека на то, что пора критически размежеваться со своей
матерью, гегелевской диалектикой, и даже не сумел [ничего] со¬
общить о своем критическом отношении к фейербаховской диа¬
лектике. Это — вполне некритическое отношение к самому
себе» 2. Между тем Фейербах «опрокинул в корне старую диа¬
лектику и философию» и, взяв за исходное природу и человека,
поставил перед философией задачу раскрыть их всестороннее
единство.
Опираясь на Фейербаха, но вместе с тем преодолевая его
метафизическую ограниченность, созерцательность, идеализм
в социологии, Маркс исследует вопрос о единстве человека и
природы, вскрывая природные, антропологические и социаль¬
ные предпосылки этого единства.
По учению Гегеля, природа есть отчуждение «абсолютной
идеи», и дух, а следовательно, и человек, чувствует себя не¬
уютно в природе, стремится преодолеть свое материальное ино¬
бытие и лишь в абстрактной стихии мышления, самопознания
находит самого себя и получает действительное удовлетворе¬
ние. В противоположность Гегелю, Маркс, так же как и Фей¬
1 «То положительное утверждение, или самоутверждение и самопод¬
тверждение, которое заключено в отрицании отрицания, рассматривает¬
ся Фейербахом как еще неуверенное в самом себе и содержащее по¬
этому в самом себе свою противоположность, как сомневающееся в са¬
мом себе и поэтому нуждающееся в доказательстве, т. е. как не
доказывающее само себя своим бытием, как непризнанное положитель¬
ное утверждение, и поэтому ему прямо и непосредственно противопо¬
ставляется чувственно-достоверное, основывающееся на самом себе
положительное утверждение» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произ¬
ведений, стр. 623). Фейербах, следовательно, антропологически истолко¬
вывает отрицание отрицания, как определенное состояние сознания,
моментами которого являются неуверенность, сомнение, колебание
и т. д. В том же духе понимает Фейербах и противоречие, борьбу про¬
тивоположностей. «Только там,— говорит Фейербах,— где одно представ¬
ление вытесняет другое, одно ощущение — другое, где нет ничего окон¬
чательного, где нет никакой прочной определенности, а душа находится
в непрестанной смене противоположных состояний, только там она
оказывается в адовых муках противоречия» (Л. Фейербах, Избранные
философские произведения в двух томах, т. I, стр. 195).
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 622.
284

ербах, утверждает, что человек и природа не разные, чуждые
друг другу реальности, а единое целое. «Сама история,— гово¬
рит Маркс,— является действительной частью истории приро¬
ды, становления природы человеком» 1. Человек есть природное
существо, сформированное по законам природы; его чувства
предполагают наличие природных объектов, его чувственная
жизнь также имеет своей предпосылкой многообразие природы.
Человек, пишет Маркс, в качестве живого природного суще¬
ства «с одной стороны, наделен природными силами, жизнен¬
ными силами, являясь деятельным природным существом; эти
силы существуют в нем в виде задатков и способностей, в виде
влечений; а с другой стороны, в качестве природного, телесного,
чувственного, предметного существа, он, подобно животным и
растениям, является страдающим, обусловленным и ограничен¬
ным существом, т. е. предметы его влечений существуют вне
его, как не зависящие от него предметы; но эти предметы суть
предметы его потребностей; это — необходимые, существенные
для проявления и утверждения его сущностных сил предме¬
ты» 2. Быть реальным, или, что то же самое, предметным, при¬
родным,— значит иметь свой предмет вне себя и стремиться к
нему; это значит также быть предметом для другого. Природа
вне человека — это его природа, а его собственная жизнь есть
также и жизнь природы. В этом смысле Маркс говорит, что
ощущения человека, его страсти и т. п. суть не только антро¬
пологические определения, но «и подлинно онтологические
утверждения сущности (природы)...» 3 Природа существует не
только вне человека, но и в самом человеке: через него она
ощущает, познает самое себя. Человеческие аффекты, которые
Спиноза называл смутным чувственным представлением
о внешних предметах, модусах субстанции, Маркс рассмат¬
ривает как реальные проявления единства человека и при¬
роды, считая необходимым поэтому не преодоление аффек¬
тов, а их развитие в подлинно человеческие страсти. «Гос¬
подство предметной сущности во мне, чувственная вспышка
моей сущностной деятельности есть страсть, которая, таким
образом, становится здесь деятельностью моего существа» 4.
Явления природы, поскольку они входят в быт человека,
становятся частью человеческой жизни. «Подобно тому как
в теоретическом отношении растения, животные, камни, воз¬
дух, свет и т. д. являются частью человеческого сознания,
отчасти в качестве объектов естествознания, отчасти в каче¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 596.
2 Там же, стр. 631.
3 Там же, стр. 616.
4 Там же, стр. 596.
285

стве объектов искусства, являются его духовной неорганиче¬
ской природой, духовной пищей, которую он предварительно
должен приготовить, чтобы ее можно было вкусить и пере¬
варить,— так и в практическом отношении они составляют
часть человеческой жизни и человеческой деятельности» 1.Некоторые буржуазные критики марксизма, ссылаясь на
эту и другие аналогичные идеи «Экономически-философских
рукописей», приписывают Марксу идеалистические представ¬
ления, родственные иррационалистической «философии жизни».
Такова, например, точка зрения К. Беккера, утверждающего,
что Маркс перешел «от философии самосознания к философии
жизни» 2. В том же духе истолковывают положение Маркса
о единстве человека и природы Э. Тир, Я. Гоммес 3. Однако в
реальном контексте произведения Маркса это положение, так
же как и другие его высказывания, не дают никакого основа¬
ния для такого рода утверждений. Маркс неоднократно указы¬
вает на независимость природы от сознания человека, незави¬
симость предметов чувственного восприятия от органов чувств
человека. Но он не ограничивается констатацией этого исход¬
ного пункта материалистического миропонимания. Он вскры¬
вает единство субъективного и объективного, мышления и бы¬
тия. Так, например, он утверждает: «...хотя мышление и бы¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 564—565.
2 K. Bekker, Marx’ philosophische Entwicklung, sein Verhältnis zu He¬
gel, S. 40.
3 Умалчивая о недвусмысленных, ясных материалистических поло¬
жениях, содержащихся в «Экономическо-философских рукописях»,
о критике Марксом субъективизма, Э. Тир приписывает Марксу учение
об «онтологии человеческой сущности», которое оказывается также
онтологией природы, т. е. учением о ее всеобщей основе. Маркс, соглас¬
но Тиру, считает сущность всего существующего чувственной, человеч¬
ной; человечность становится космологическим определением. Марксу
приписывается «основополагающее уравнение природности и общест¬
венности», т. е. сведение всего природного к человеческому, обществен¬
ному. Смазывая материалистический характер антропологизма, кото¬
рого в известной мере придерживался тогда Маркс, Э. Тир безапелля¬
ционно утверждает, будто бы Маркс рассматривает «предметность как
необходимое следствие осуществления человеческой сущности» (см.
Karl Marx, Nationalökonomie und Philosophie. Mit einem einleitenden Kom¬
mentar über Anthropologie des jungen Marx nach den Pariser ökonomisch-
philosophischen Manuskripten von Erich Thier, S. 92, 94). Аргументацию
иррационалиста Тира, превращающего Маркса в экзистенциалиста, под¬
держивает и неотомист Я. Гоммес. В книге «Технический эрос», где все
содержание материалистической диалектики сведено к идеалистически-
антропологически толкуемой теории отчуждения, Гоммес утверждает,
что, с точки зрения Маркса, «природа является лишь частью человече¬
ского мира», а науки о природе представляют собой, в сущности, науки
об обществе (см. J. Hommes, Der technische Eros, Freiburg, 1955, S. 24,
166).
286

тие и отличны друг от друга, но в то же время они находятся
в единстве друг с другом» 1.Это единство человеческого и природного, субъективного
и объективного, мышления и бытия не есть простое коррелятив¬
ное отношение, лишенное основания: его основа — природа,
объективное, бытие. Природа это все, нет ничего вне природы:
нет ничего ни выше, ни ниже природы, ни до природы. Бес¬
смысленно поэтому спрашивать, как возникла природа, не
была ли она сотворена. Но столь же бессмысленно, говорит
Маркс, представление о сотворении человека, допускающее
частичное сотворение природы, ибо природа — это также чело¬
век, а человек — также природа.
Человеку, вопрошающему, кто сотворил природу и чело¬
века, Маркс отвечает: «...самый твой вопрос есть продукт
абстракции... Задаваясь вопросом о сотворении природы и че¬
ловека, ты тем самым абстрагируешься от человека и при¬
роды. Ты полагаешь их несуществующими и тем не менее
хочешь, чтобы я доказал тебе их существование. Я говорю
тебе: откажись от своей абстракции, и ты откажешься от
своего вопроса; если же ты хочешь придерживаться своей аб¬
стракции, то будь последователен, и когда ты мыслишь чело¬
века и природу несуществующими, то мысли несуществующим
и самого себя, так как ты тоже — и природа и человек» 2.
По мнению Маркса, идеалистическая постановка вопроса
о сотворении природы и человека теоретически коренится в
представлениях обыденного сознания, которое знает, что
жизнь каждого отдельного человека есть результат «творения»
(деторождения), а каждое явление природы ограничено во
времени и пространстве. Это правильное по отношению к от¬
дельным людям, к отдельным предметам природы представ¬
ление несостоятельно там, где оно отрывается от единичного
и возводится во всеобщий принцип, отвергающий субстан¬
циальность природы. «Вот почему,— говорит Маркс,— творение
является таким представлением, которое весьма трудно вытес¬
нить из народного сознания. Народному сознанию непонятно
чрез-себя-бытие природы и человека, потому что это чрез-себя-
бытие противоречит всем осязательным фактам практической
жизни» 3. Что же касается представления о сотворении при¬
роды, то оно опровергается естествознанием: «Представление
о сотворении земли получило сокрушительный удар со сто¬
роны геогнозии, т. е. науки, изображающей образование
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 591.
2 Там же, стр. 597—598.
3 Там же, стр. 597.
287

земли, становление ее как некий процесс, как самопорож¬
дение» 1.
Маркс отвергает, таким образом, как теологическое (или
объективно-идеалистическое) представление о сотворении при¬
роды и человека, так и субъективно-идеалистическую концеп¬
цию природы и человека, видя и там и тут лишь псевдопро¬
блему, которая рассеивается, коль скоро понята сущность при¬
роды, единство человека и природы. Само собой разумеется,
что это отнюдь не означает, будто бы Маркс отрицает факт
возникновения человека как определенного вида живых су¬
ществ в результате развития природы. Хотя в 40-х годах
XIX в. естествознание еще не решило проблемы антропоге¬
неза, для Маркса ясно, что история человечества — продол¬
жение истории природы.
Единство человека и природы, человеческого и природного
проявляется также в отношении человека к человеку. «Непо¬
средственным, естественным, необходимым отношением чело¬
века к человеку является отношение мужчины к женщине.
В этом естественном родовом отношении отношение человека
к природе есть непосредственным образом его отношение
к человеку, а его отношение к человеку есть непосредствен¬
ным образом его отношение к природе, его собственное при¬
родное предназначение. Таким образом, в этом отношении
проявляется в чувственном виде, в виде наглядного факта то,
насколько стала для человека природой человеческая сущность,
или насколько природа стала человеческой сущностью чело¬
века» 2.
Единство природного и человеческого, биологического и со¬
циального, в силу которого отношение человека к природе есть
непосредственным образом его отношение к человеку, а послед¬
нее столь же непосредственно является его отношением к при¬
роде, это единство находит свое дальнейшее выражение, разви¬
тие, осуществление в чувственной жизни человека вообще и, в
частности, в развитии человеческих органов чувств. Существо¬
вание последних находится в зависимости от предметов этих
чувств, т. е. тех объективных процессов, которые отражаются
чувствами. Но человеческие чувства (и чувственность вообще)
существуют для человека как человеческие чувства лишь по¬
стольку, поскольку существует другой человек. Человеческий,
значит, социальный. Своеобразие человеческих органов чувств
обусловлено специфическими особенностями самого человека,
который опредмечивает свою деятельность, преобразует при¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 597.
2 Там же, стр. 587.
288

роду, осваивает ее. «Ясно, что человеческий глаз воспринимает
и наслаждается иначе, чем грубый нечеловеческий глаз, чело¬
веческое ухо — иначе, чем грубое, неразвитое ухо, и т. д.» 1
Невозможное для животного и свойственное лишь человеку
многообразие чувственной жизни представляет собой продукт
исторического развития общества, основу которого составляет
прогресс материального производства. «Лишь благодаря пред¬
метно развернутому богатству человеческого существа разви¬
вается, а частью и впервые порождается, богатство субъектив¬
ной человеческой чувственности: музыкальное ухо, чувствую¬
щий красоту формы глаз,— короче говоря, такие чувства,
которые способны к человеческим наслаждениям и которые
утверждают себя как человеческие сущностные силы. Ибо не
только пять внешних чувств, но и так называемые духовные
чувства, практические чувства (воля, любовь и т. д.) — одним
словом, человеческое чувство, человечность чувств,— возникают
лишь благодаря наличию соответствующего предмета, благо¬
даря очеловеченной природе. Образование пяти внешних
чувств — это работа всей до сих пор протекшей всемирной
истории» 2.
Как известно, Фейербах, критикуя Гегеля, который считал,
что в своих чувственных восприятиях человек является скорее
объектом, чем субъектом, постоянно отмечает специфически
человеческий характер наших восприятий внешнего мира 3.
Однако он не мог объяснить этот факт, поскольку оставался
на почве антропологического материализма и идеалистического
понимания истории. В отличие от Фейербаха Маркс не огра¬
ничивается признанием естественного единства человека и
природы, человека и человека. Не умаляя значения этой при¬
родной основы, а, напротив, всячески подчеркивая ее роль,
Маркс рассматривает в качестве определяющего условия чело¬
веческой жизни опредмечивание человеческой деятельности,
распредмечивание природы, короче говоря, производство и всю
историю человечества, продуктом которой и является все, что
свойственно человеку. Непосредственное единство человека и
природы, человека и человека представляет собой лишь перво¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 592.
2 Там же, стр. 593—594.
3 Критикуя воззрение, согласно которому не ощущения, а лишь
мышление отличает человека от животного, Фейербах пишет: «Но если
человек не отличается от скота в ощущении, то он не отличается от
скота и в мышлении... Чем же отличается человек от животного? Тем
ли, что он имеет нечто, чего нет у животного? Нет! просто тем, что он
имеет и есть как человек то, что животное имеет и есть как животное.
Ощущение у животного животное, у человека — человеческое» (Л. Фей¬
ербах, Избранные философские произведения в двух томах, т. I, стр. 231).
289

начальное необходимое условие, делающее возможным един¬
ство, возникающее и развивающееся на основе производства.
И только на базе производства становится возможен прогресс
в человеческой жизни, в то время как животные, находящиеся
в непосредственном единстве с природой, остаются одними и
теми же на протяжении многих тысячелетий своего существо¬
вания. «Промышленность,— говорит Маркс,— является дейст¬
вительным историческим отношением природы, а следовательно
и естествознания, к человеку. Поэтому если ее рассматривать
как экзотерическое раскрытие человеческих сущностных сил,
то понятна станет и человеческая сущность природы, или
природная сущность человека... Становящаяся в человеческой
истории — этом акте возникновения человеческого общества —
природа является действительной природой человека; поэтому
природа, какой она становится — хотя и в отчужденной форме —
благодаря промышленности, есть истинная антропологическая
природа» 1.
Терминология, употребляемая здесь Марксом, может быть
правильно понята лишь в контексте всего содержания «Эко¬
номическо-философских рукописей» и принимая во внимание
влияние фейербаховского антропологизма, которое вместе с тем
уже преодолевается Марксом, создающим свое учение о роли
материального производства в антропологическом становлении
и последующем развитии человека и человечества. Адекватная
терминология еще не найдена. Однако совершенно очевидно,
что, когда Маркс говорит о становлении природы человеком,
он имеет в виду возникновение человека как природного, есте¬
ственного существа, отнюдь не являющегося творением божиим.
Это и есть, по словам Маркса, развитие самой природы в че¬
ловеке, которая благодаря человеческой деятельности становит¬
ся «антропологической природой», поднимается в своем разви¬
тии на новую, более высокую ступень. Конечно, природа сама по
себе не обладает человеческой сущностью, не превращается
в человека. Неточность терминологии свидетельствует о том,
что диалектико-материалистическая концепция развития еще
не получила достаточной разработки. Формулируются, да и то
пока в общей форме, лишь основные исходные понятия диалек¬
тического и исторического материализма. Однако нет никаких
сомнений в том, что речь здесь идет именно о материалистиче¬
ских понятиях. Недаром Маркс видит заслугу Фейербаха
«в основании истинного материализма». Правда, в другом месте
Маркс определяет свою философскую позицию как «завершен¬
ный натурализм», якобы отличающийся и от материализма и
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 595—596.
290

от идеализма. «Мы видим здесь,— говорит он,— что последова¬
тельно проведенный натурализм или гуманизм отличается как
от идеализма, так и от материализма, являясь вместе с тем
объединяющей их истиной обоих. Мы видим в то же время,
что только натурализм способен понять акт всемирной исто¬
рии» 1. Это положение следует понимать, учитывая, что Маркс
еще не рассматривал материализм и идеализм как противо¬
положные партии в философии. Речь, конечно, идет не об
эклектическом объединении противоположных философских
воззрений, а, как видно из всего изложения, о достроении мате¬
риализма «доверху», об обогащении материализма достиже¬
ниями классического немецкого идеализма, о создании «истин¬
ного материализма». Отсюда ясно, насколько ошибочна точка
зрения Ж. Ипполита, который, не отличая объективного содер¬
жания от субъективной формы выражения, говорит о «синтезе
идеализма и реализма» 2 в марксистской диалектике.
Не входя в более обстоятельный разбор этих высказываний
Маркса, поскольку мы касались их уже выше, можно лишь
вновь констатировать, что в «Экономическо-философских руко¬
писях» исходные понятия диалектического и исторического
материализма зачастую выражены в терминах, не соответст¬
вующих их действительному содержанию.
Итак, Маркс утверждает, что материальное производство
есть реальное, исторически развивающееся единство человека
и природы, человека и человека, единство, определяющее всю
многогранность человеческой жизни. Уже на этой ступени
формирования исторического материализма Маркс обстоятельно
доказывает, что необходимость производства обусловлена не
просто тем, что людям надо есть, пить, одеваться, иметь жи¬
лище и т. д. Такое воззрение на роль производства существо¬
вало, конечно, п до Маркса, и само по себе оно еще не дает
материалистического понимания общественной жизни. Маркс
доказывает, что производство представляет собой объективную
основу для развития всех сторон жизни людей. «Поэтому,
с одной стороны, по мере того как предметная действитель¬
ность повсюду в обществе становится для человека действи¬
тельностью человеческих сущностных сил, человеческой дей¬
ствительностью и, следовательно, действительностью его соб¬
ственных сущностных сил, все предметы становятся для него
опредмечиванием самого себя, утверждением и осуществлением
его индивидуальности, его предметами, а это значит, что пред¬
мет становится им самим» 3. Даже личная, чувственная жизнь
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 631.
2 J. Hyppolite, Etudes sur Marx et Hegel, p. 153.
3 K. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 593.
291

человека, столь непосредственно связанная с природой, развер¬
тывается благодаря прогрессу производства: «...только при по¬
мощи развитой промышленности, т. е. через посредство частной
собственности, онтологическая сущность человеческой страсти
осуществляется как во всей своей целостности, так и в своей
человечности...» 1
Следует отметить, что буржуазные «специалисты» по фаль¬
сификации марксизма используют такие выражения, как «онто¬
логическая сущность человеческой страсти», видя в них вполне
достаточное основание для того, чтобы приписать Марксу идеа¬
листически-антропологическое понимание бытия, сведéние его
к человеческим аффектам и т. д. На самом же деле, как это
ясно из всего содержания «Экономическо-философских рукопи¬
сей», речь у Маркса идет лишь о том, что человеческие страсти
имеют природную основу вне субъекта. Этот материалистиче¬
ский вывод Маркса не имеет ничего общего с экзистенциалист¬
ским субъективизмом.
Не подлежит никакому сомнению, что положения Маркса
о единстве человеческого и природного существенно отлича¬
ются от фейербаховской постановки этой проблемы не только
тем, что Маркс вскрывает основу этого единства в производ¬
стве; своим учением об отчужденном труде и отчуждении
природы Маркс выявляет противоречивый характер этого един¬
ства. Правда, и Фейербах в определенной мере констатирует
факт отчуждения природы от человека, однако понимает он
этот факт совершенно идеалистически, т. е. как результат ре¬
лигиозного и идеалистического извращения действительной
картины мира. Фейербах рассматривает единство человека и
природы внеисторически, просто как непосредственную естест¬
венную субстанциальную связь, в силу чего отчуждение
природы от человека представляется ему чем-то случайным,
существующим главным образом в человеческом сознании.
Маркс же доказывает, что само отношение человека к природе
существует п развивается в рамках определенных социальных
условий, которые имеют определяющее значение.
Маркс ставит вопрос о зависимости антропологического
(природного) развития человека от социального, которое в свою
очередь обусловлено развитием материального производства.
Антропологическая характеристика личности не является по¬
этому самодовлеющей: она органически связана с пониманием
сущности человека как совокупности общественных отношений.
Поэтому можно сказать, что Маркс перерабатывает антропо¬
логизм Фейербаха, подчиняет его более высокой точке зрения —
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 616.
292

материалистическому пониманию истории. Но Маркс не отбра¬
сывает антропологической характеристики личности, так как
сведение индивидуального к социальному не означает отрица¬
ния индивидуального и, следовательно, отличия одного инди¬
вида от другого, мужчины от женщины и т. п., не отрицает
того факта, что каждый индивид рождается, проходит опреде¬
ленный жизненный путь, умирает и т. д. 1 Подобный «антропо¬
логизм», присущий «Экономическо-философским рукописям»,
следует рассматривать не столько как результат влияния Фей¬
ербаха, сколько как необходимый момент в том многогранном
понимании человека, которое дается марксизмом.
Диалектический и исторический материализм принципи¬
ально исключает так называемую философскую антропологию,
которая исходит из представления о единичном человеческом
существовании. Но марксистское мировоззрение также не имеет
ничего общего с гегелевским растворением отдельной челове¬
ческой личности в абсолютном духе. Такого рода концепцию
приписывают марксизму его «критики» 2. Между тем в проти¬
воположность гегельянству марксизм развивает учение о един¬
стве личного и общественного, индивидуального п социального
и, будучи научной идеологией рабочего класса, теоретически
обосновывает пути и средства такого переустройства общест¬
венной жизни, при котором, как говорили Маркс и Энгельс,
1 В этом смысле Маркс говорит, что «человек есть некоторый осо¬
бенный индивид и именно его особенность делает из него индивида и
действительное индивидуальное общественное существо...» (К. Маркс и
Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 591). Но эта особенность, еди¬
ничность, индивидуальность каждой отдельной человеческой жизни не
существует сама по себе, поскольку каждый человек «существует,
с одной стороны, как созерцание общественного бытия и действитель¬
ное пользование им, а с другой стороны — как тотальность человече¬
ского проявления жизни» (там же). Даже смерть отдельного индивида
не есть лишь единичное: «Смерть кажется суровой победой рода над
определенным индивидом и как будто противоречит их единству; но
определенный индивид есть лишь некое определенное родовое существо
и как таковое смертен» (там же).
2 Так, Г. Веттер в брошюре «Диалектический материализм. Изло¬
жение, критика, выводы» утверждает, что диалектический материализм
вслед за Гегелем в своем учении о единстве и борьбе противоположно¬
стей проповедует необходимость принести личность в жертву общест¬
венному целому. Коммунистический принцип единства личности и
общества, личного и общественного Г. Веттер третирует как «уничтоже¬
ние личности вообще» (G. Wetter, Der dialektische Materialismus. Dar¬
stellung, Kritik, Konsequenzen, S. 22). Совершенно очевидно, что Веттер
изображает социалистическое преодоление буржуазного индивидуализ¬
ма как уничтожение личности. В действительности же только при ком¬
мунизме становится возможным всесторонний расцвет личной жизни
человека.
293

свобода каждого отдельного индивида будет необходимым усло¬
вием свободы всех.
Необходимо также учесть, что у Маркса (а частично и
у Фейербаха) антропологическая характеристика личности —
это характеристика человека вне отчуждения, т. е. вне тех
существенных различий между людьми, которые обусловлены
частной собственностью, социальным неравенством, противо¬
положностью нищеты и богатства и т. д. Фейербах, как бур¬
жуазный демократ, пытается с помощью идеи об антропологи¬
ческом равенстве и единстве всех людей опровергнуть пред¬
рассудки аристократов, возводящих свое отличие от «черни»
в некое естественное, природное превосходство над простыми
смертными. Маркс, который в отличие от Фейербаха выводит
духовное отчуждение из материального, из отчужденного труда,
не ограничивается одним лишь отрицанием реакционной абсо¬
лютизации социального неравенства. Для него это неравенство,
порожденное исторически развивающимся отчуждением, столь
же существенный (конечно, в пределах определенных истори¬
ческих условий) факт, как и антропологические особенности
человека. Более того: антропологическое не существует неза¬
висимо от социального, а следовательно, и от экономического
отчуждения. Прогресс производства оказывает существенное
влияние на антропологическую природу человека; что же ка¬
сается отчужденного труда, то он уродует человеческую лич¬
ность, отчуждает от нее природу и ее собственную человече¬
скую сущность. Вот почему, с точки зрения Маркса, антропо¬
логическая характеристика человека является также критикой
отчуждения природы и самой человеческой сущности, исследо¬
ванием антагонистического содержания общественного про¬
гресса в условиях господства частной собственности, защитой
права трудящихся на человеческую жизнь, раскрытием воз¬
можностей, которые создаются для всех членов общества со¬
циализмом.
Таким образом, антропологическая характеристика личности
в том виде, как ее понимает и развивает с новых, по существу
диалектико-материалистических, позиций Маркс, не противо¬
стоит материалистическому положению о сущности человека
как совокупности общественных отношений, а, напротив, до¬
полняет его. Совершенно очевидно, что совокупность общест¬
венных отношений это не абстракция, оторванная от живых
людей со всеми присущими им антропологическими особенно¬
стями. Такого рода отрыв социального от антропологического
свойствен не марксистскому материалистическому пониманию
человека, а, скорее, гегельянству, которое трактует человека
просто как дух, отчужденный от природы, от природного в че¬
294

ловеке, от человека вообще. Эту гегелевскую концепцию Маркс
подвергает критике как точку зрения отчуждения, т. е. теоре¬
тическое выражение (и оправдание) фактически существую¬
щего положения вещей. Но в человеке природное и социальное
не есть противоположные, чуждые друг другу сферы человече¬
ского бытия. Их противоположность, поскольку она имеет
место, сама представляет собой проявление отчуждения чело¬
века от природы и от самого себя.
Таковы важнейшие диалектико-материалистические поло¬
жения, развиваемые Марксом на страницах «Экономическо-
философских рукописей 1844 года». Эти положения служат
Марксу теоретической основой для критического анализа геге¬
левского спекулятивно-идеалистического метода и главных
идей «Феноменологии духа».
Проблема отчуждения, отмечает Маркс, занимает централь¬
ное место в системе Гегеля. Гегелевская «Логика» начинается
с чистого бытия, которое представляет собой, по учению Гегеля,
отчуждение абсолютной идеи; последняя вновь появляется
в конце «Логики», но тут же отчуждает свое бытие в качества
природы. Вся гегелевская «Энциклопедия философских наук»,
говорит Маркс, «есть не что иное, как развернутая сущность
философского духа, его самоопредмечивание; а философский
дух есть не что иное, как отчужденный дух мира, мысленно,
т. е. абстрактно, постигающий себя внутри своего самоотчуж¬
дения» 1. Абсолютная идея, абсолютное знание, философский
дух (эти понятия в конечном счете тождественны у Гегеля)
сначала отчуждают свое бытие в качестве природы, т. е. мате¬
риальной, немыслящей реальности, а затем преодолевают это
свое самоотчуждение, т. е. возвращаются к себе, в стихию чи¬
стого мышления, с тем чтобы постигать самое себя в своем
самоотчуждении, совершающемся в ходе истории человечества.
Итогом этого процесса становится окончательное преодоление
самоотчуждения уже не в природной, а в социальной сфере.
«Наконец, дух, это возвращающееся в свое собственное мате¬
ринское лоно мышление, которое в качестве антропологиче¬
ского, феноменологического, психологического, нравственного,
художественного, религиозного духа все еще не является для
себя самим собою, пока оно, в конце концов, не находит себя
как абсолютное знание и потому как абсолютный, т. е. абстракт¬
ный дух, где оно относится только к самому себе и получает
свое сознательное и соответствующее себе бытие» 2. Но это его
бытие, замечает Маркс, есть спекулятивная абстракция, так
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 624—625.
2 Там же, стр. 625.
295

как никакого духа вне природы, в самом себе, в чистой стихии
мышления не существует.
Ошибка Гегеля особенно очевидна в «Феноменологии духа»,
которая, по глубоко верному замечанию Маркса, представляет
собой исток всей гегелевской философии. В этом произведении
Гегель рассматривает богатство, государственную власть и дру¬
гие социальные установления как отчуждения человеческой
сущности, которая, однако, сводится к абстрактному, философ¬
скому мышлению. Но в таком случае отчуждение — лишь
мысленный процесс, т. е. нечто, имеющее место лишь в мыш¬
лении. «Поэтому вся история самоотчуждения и все устранение
самоотчуждения есть не что иное, как история производства
абстрактного, т. е. абсолютного, мышления, логического, спеку¬
лятивного мышления» 1. История человечества превращается
в историю философии, а все жизненные, исторические колли¬
зии — в противоречия, возникающие и разрешающиеся в лоне
абсолютного мышления; следовательно, отрицанию, с точки
зрения Гегеля, подлежит не то, что «человеческая сущность
опредмечивается бесчеловечным образом...» 2, а лишь чувствен¬
ный образ отрицания. Отсюда понятно, почему «уже в «Фено¬
менологии»,— несмотря на ее решительно отрицательный и
критический вид и несмотря на действительно содержащуюся
в ней, часто далеко упреждающую позднейшее развитие, кри¬
тику,— уже заключен в скрытом виде, в качестве зародыша,
потенции, тайны, некритический позитивизм и столь же некри¬
тический идеализм позднейших гегелевских произведений...» 3
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 625. Вслед¬
ствие этого, пишет далее Маркс, отчуждение, непрерывно снимающее и
восстанавливающее себя, «представляет собой у Гегеля противополож¬
ность между в-себе и для-себя, между сознанием и самосознанием, между
объектом и субъектом, т. е. противоположность между абстрактным
мышлением и чувственной действительностью, или действительной чув¬
ственностью. в пределах самой мысли. Все другие противоположности
и движения этих противоположностей суть только видимость, оболоч¬
ка, экзотерическая форма этих единственно интересных противополож¬
ностей, которые образуют смысл других, вульгарных противоположно¬
стей» (там же, стр. 625—626).
2 Там же, стр. 626. Несколько ниже Маркс, однако, отмечает, что
«Феноменология духа» Гегеля содержит в себе, правда, в извращен¬
ной форме, действительно критическое отношение к существующему.
«Поэтому «Феноменология» есть скрытая, еще неясная для самой
себя и имеющая мистический вид критика; но поскольку она фикси¬
рует отчуждение человека,— хотя человек выступает в ней только в
виде духа,— постольку в ней заложены в скрытом виде все эле¬
менты критики, подготовленные и разработанные часто уже в форме,
высоко поднимающейся над гегелевской точкой зрения» (там же,
стр. 626).
3 Там же.
296

Правда, среди различных форм отчуждения Гегель выде¬
ляет трудовую деятельность и, как отмечает Маркс, правильно
видит в ней главное, определяющее в человеке и в истории
общества. Гегель «рассматривает — в рамках абстракции — труд
как акт самопорождения человека, отношение к себе как к чу¬
жой сущности и осуществление себя как чужого существа —
как становящееся родовое сознание и становящуюся родовую
жизнь» 1. Но труд понимается Гегелем как абстрактно-духов¬
ный труд, в конечном счете как деятельность мышления, вслед¬
ствие чего и отчуждение, совершающееся в этой сфере, оказы¬
вается всего лишь самоотчуждением самосознания.
Итак, Маркс подвергает критике прежде всего исходные
идеалистические положения «Феноменологии духа», из которых
вытекают спекулятивная концепция отчуждения и снятия от¬
чуждения, умозрительная трактовка противоречия, затушевы¬
вающая борьбу противоположностей.
Идеалистическая диалектика есть фантастическое изобра¬
жение реального процесса и извращенная постановка проблем,
подлежащих разрешению. Человек, человеческая сущность све¬
дены к самосознанию. Отчуждение человеческой сущности
также оказывается лишь отчуждением самосознания. И пред¬
мет сознания есть не что иное, как опредмеченное самосозна¬
ние. «Отчуждение самосознания не рассматривается как выра¬
жение, как отражающееся в знании и мышлении выражение
действительного отчуждения человеческой сущности. Напротив,
действительное, являющееся реальным отчуждение есть по
своему внутреннейшему скрытому — и раскрываемому только
философией — существу не что иное, как проявление отчуж¬
дения подлинной человеческой сущности, самосознания» 2.
Маркс же в противоположность Гегелю видит в отчуждении
самосознания отражение отчуждения, независимого от созна¬
ния, объективного, совершающегося в общественной жизни,
прежде всего в сфере материального производства. Человека,
реального, живого, нельзя свести к сознанию, самосознанию,
духу. «Не человеческая природа есть качество самосознания,
а наоборот, самосознание есть качество человеческой природы,
человеческого глаза и т. д.» 3
Для Гегеля внешний мир лишь отчуждение самосознания;
он не обладает независимой от духа реальностью и представ¬
ляет собой нечто отрицательное, непосредственное отсутствие
духовности, или, что то же самое, лишь внешнее выражение
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 637.
2 Там же, стр. 629.
3 Там же, стр. 628.
297

последней. Таким образом, гегелевское понятие отчуждения
является одним из аспектов идеалистического решения основ¬
ного философского вопроса: объективная реальность истолко¬
вывается как объективация самосознания. В действительности
же, как разъясняет Маркс, самосознание возможно лишь по¬
стольку, поскольку существует внешний, независимый от него
предметный мир. И этот мир представляет собой не отрицание
самосознания, а вполне самостоятельную, первичную реаль¬
ность, с которой органически связано самосознание и вся жизнь
человека. Человеческие влечения, потребности, чувства пред¬
полагают предметы, существующие независимо от них, подобно
тому как жизнь растений имеет своей предпосылкой существо¬
вание солнца. Так, голод, как естественная, природная потреб¬
ность, нуждается для своего удовлетворения в предметах, су¬
ществующих вне этой потребности, независимо от нее
По учению Гегеля, окружающий нас предметный мир есть
просто вещность, не представляющая собой ничего самостоя¬
тельного; вещное, или внешнее, выражаясь гегелевским языком,
полагается самосознанием. Предмет, с этой точки зрения, есть
нечто отрицательное, ничтожное, положительное значение ко¬
торого заключается лишь в том, что благодаря предмету само¬
утверждается самосознание. Отношение самосознания к пред¬
мету и есть знание. Одно лишь знание является, по Гегелю,
предметным отношением.
Маркс решительно выступает против этого идеалистического
понимания внешнего, предметного, вещного мира как недиффе¬
ренцированного, абстрактного не-Я по отношению к Я абсолют¬
ного самосознания. Единство сознания и бытия, человека (со
всеми его потребностями, чувствами, влечениями) и природы
не есть коррелятивное отношение, в котором одна из сторон
не может существовать без другой. Материалистически пере¬
рабатывая диалектику Гегеля, Маркс развивает положение
о единстве субъекта и объекта, превращении субъективного
в объективное, раскрывая объективную основу этого взаимо¬
действия противоположностей. Человек составляет часть объ¬
1 Эти материалистические идеи Маркс излагает следующим обра¬
зом: «Голод — это признанная потребность моего тела в некотором
предмете, существующем вне моего тела и необходимом для его вос¬
полнения и для проявления его сущности. Солнце есть предмет расте¬
ния, необходимый для него, утверждающий его жизнь предмет, подоб¬
но тому как растение есть предмет солнца в качестве обнаружения
животворной силы солнца, его предметной сущностной силы» (К. Маркс
и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 631). Маркс, следовательно,
в отличие от метафизических материалистов соединяет воедино при¬
знание объективной реальности, существующей вне и независимо от
субъекта, с признанием диалектического единства субъекта и объекта.
298

ективного мира, существующего вне и независимо от его со¬
знания и воли; человеческая деятельность — необходимая сту¬
пень развития этого мира. Человек овладевает стихийными
силами природы, делает их своими силами, но сами по себе
они независимы от его воли и сознания. Единство человека и
природы постоянно воспроизводится и развивается на всем про¬
тяжении истории человечества. То, что Гегель безуспешна
пытался постичь с позиций идеалистического умозрения, пере¬
растающего в спиритуализм, получает свое рациональное объ¬
яснение в диалектико-материалистической концепции субъекта
и объекта, разрабатываемой Марксом: «Когда действительный,
телесный человек, стоящий на прочной, хорошо округленной
земле, вбирающий в себя и излучающий из себя все природные
силы, полагает благодаря своему отчуждению свои действи¬
тельные, предметные сущностные силы как чужие предметы,
то не полагание есть субъект: им является субъективность
предметных сущностных сил, действие которых должно поэтому
быть тоже предметным» 1. Если вспомнить, что по терминоло¬
гии «Экономическо-философских рукописей» быть предмет¬
ным — значит иметь предмет своей деятельности вне себя, то
станет понятным, что речь здесь идет не только о том, что
телесный человек существует в независимом от него объектив¬
ном мире («на прочной, хорошо округленной земле»), но и
о том, что полагание, отчуждение имеет своей предпосылкой
не одну лишь деятельность субъекта, но и те независимые от
субъекта предметы его деятельности, которые составляют усло¬
вие и побудительный мотив для этой деятельности. «Предмет¬
ное существо,— говорит Маркс,— действует предметным обра¬
зом, и оно не действовало бы предметным образом, если бы
предметное не заключалось в его существенном определении.
Оно только потому творит пли полагает предметы, что само оно
полагается предметами и что оно с самого начала есть природа.
Таким образом, дело обстоит не так, что оно в акте полагания
переходит от своей «чистой деятельности» к творению пред¬
мета, а так, что его предметный продукт только подтверждает
его предметную деятельность, его деятельность как деятель¬
ность предметного природного существа» 2.
Не ограничиваясь разоблачением идеалистических основ
гегелевской концепции отчуждения и противопоставлением ей
диалектико-материалистического понимания вопроса, Маркс по¬
казывает, что преодоление отчуждения в рамках гегелевской
философии оказывается лишь спекулятивной иллюзией: там,
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 630.
2 Там же, стр. 630—631.
299

где имеется лишь мысленное отчуждение, его отрицание, сня¬
тие есть процесс, также совершающийся лишь в мыслях. Дей¬
ствительное же отчуждение остается в неприкосновенности.
«Так как Гегель приравнивает человека к самосознанию, то от¬
чужденный предмет человека, его отчужденная сущностная
действительность есть не что иное, как сознание отчуждения,
всего лишь мысль об отчуждении, его абстрактное и потому
бессодержательное и недействительное выражение — отрица¬
ние. Поэтому и снятие отчуждения есть тоже не что иное, как
абстрактное, бессодержательное снятие этой бессодержательной
абстракции — отрицание отрицания» 1. Так, по учению Гегеля,
политическое, правовое, гражданское бытие человека есть его
отчужденное бытие, которое в результате отрицания и после¬
дующего снятия отрицания не упраздняется, а продолжает су¬
ществовать, но теперь уже в своем истинном виде. Все дело
в том, что отчужденное, с точки зрения Гегеля, есть «свое —
другое», поэтому подлинного упразднения отчуждения фактиче¬
ски не происходит: субъект узнает в отчужденном самого себя,
нечто родное, плоть от плоти своей. И это осознание природы
отчуждения выдается за его преодоление. Не трудно понять,
что такое снятие отчуждения становится его утверждением.
Так, государство рассматривается Гегелем как отрицание граж¬
данского общества с его войной всех против всех, но это под¬
вергшееся отрицанию гражданское общество сохраняется
в качестве необходимой сферы государства. Снятие религии как
неадекватного выражения абсолютного является, по мнению
Гегеля, утверждением религии в ее якобы истинной форме,
в качестве философии религии. «Здесь,— пишет Маркс,—
заключается корень ложного позитивизма Гегеля, или его лишь
мнимого критицизма,— то, что Фейербах называет полаганием,
отрицанием и восстановлением религии или теологии, но что
следует рассматривать в более общем виде. Таким образом, ра¬
зум находится у самого себя в неразумии как неразумии. Чело¬
век, понявший, что в праве, политике и т. д. он ведет отчужден¬
ную жизнь, ведет в этой отчужденной жизни как таковой свою
истинную человеческую жизнь. Таким образом, истинным
знанием и истинной жизнью оказывается самополагание, само¬
утверждение в противоречии с самим собой, в противоречии
как с знанием, так и с сущностью предмета» 2. Маркс вскры¬
вает несостоятельность гегелевского принципа преодоления
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 638.
2 Там же, стр. 634. «Таким образом,— говорит в этой связи Маркс,—
теперь не может уже быть и речи о том, что Гегель просто приспо¬
сабливался к религии, к государству и т. д., так как эта ложь есть ложь
его принципа» (там же).
300

противоречий действительности в процессе познания: это не
разрешение противоречий, а примирение с существующим пу¬
тем его философского истолкования, путем изменения своего
отношения к нему. «Если я знаю, что религия есть отчужден¬
ное человеческое самосознание, то я знаю, стало быть, что
в ней, как в религии, утверждается не мое самосознание, а мое
отчужденное самосознание. Значит, я знаю, что мое, принадле¬
жащее самому себе, своей сущности, самосознание утвер¬
ждается не в религии, а, наоборот, в уничтоженной, упразднен¬
ной религии» 1. То же относится и к другим формам
отчуждения, которые как реальные, порабощающие человека
общественные отношения должны быть, согласно Марксу, не
просто постигнуты в своей необходимости, а практически
ликвидированы. Эта качественно отличная от гегелевской по¬
становка вопроса о преодолении отчуждения говорит о рево¬
люционно-критическом характере марксовой диалектики, об
историческом оптимизме гениального основоположника науч¬
ного коммунизма.
Не приходится доказывать, что критика гегелевской кон¬
цепции преодоления отчуждения есть вместе с тем и критика
гегелевского толкования понятий отрицания, снятия и отрица¬
ния отрицания. Маркс показывает, что мысленное отрицание
не есть подлинное отрицание: оно оставляет нетронутым свой
предмет, лишь объявляет его преодоленным. «Поэтому у Гегеля
отрицание отрицания не есть утверждение истинной сущности
посредством отрицания мнимой сущности, а представляет со¬
бой утверждение мнимой или отчужденной от себя сущности
в ее отрицании, или отрицание этой мнимой сущности как
предметной, находящейся вне человека и не зависящей от него
сущности и превращение ее в субъект» 2.
Маркс требует действительного, революционного отрицания,
уничтожающего старое состояние. Соответственно этому и отри¬
цание отрицания понимается им не как восстановление того,
что ранее подверглось отрицанию, а как дальнейшее развитие
отрицания, включающее в себя преемственность, связь с пре¬
дыдущей ступенью.
Некоторые буржуазные «критики» марксизма утверждают,
что Маркс, отвергнув гегелевскую концепцию отрицания, пере¬
шел на анархистские, в частности бакунистские, позиции 3.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 634—635.
2 Там же, стр. 635.
3 Цитировавшийся выше Г. Веттер пишет: «Как недавно указал
Рейнгард Лаут, Маркс под влиянием идей Бакунина пришел к выводу,
что антитезис должен уничтожать тезис (что в переводе на социальный
язык означает уничтожение частной собственности и эксплуататорских
301

Это утверждение представляет собой явный домысел, поскольку
Маркс прямо и недвусмысленно отмечает как достоинство геге¬
левской концепции отрицания ее диалектический характер.
Указывая на «положительные моменты гегелевской диалек¬
тики», Маркс пишет: «Снятие как предметное движение, кото¬
рое вбирает в себя обратно отчуждение. Это — выраженная
в рамках отчуждения идея о присвоении предметной сущности
путем снятия ее отчуждения; это — отчужденное усмотрение
действительного опредмечивания человека, действительного
присвоения им своей предметной сущности путем уничтожения
отчужденного определения предметного мира, путем его снятия
в его отчужденном бытии, подобно тому как атеизм, в качестве
снятия бога, означает становление теоретического гуманизма,
а коммунизм, в качестве снятия частной собственности, озна¬
чает требование действительно человеческой жизни, как неотъ¬
емлемой собственности человека, означает становление практи¬
ческого гуманизма...» 1 Маркс, следовательно, не отвергает
категорию снятия: он видит в ней отражение реального про¬
цесса отрицания, необходимым моментом которого является пре¬
емственность, преобразование того, что существовало раньше,
в нечто хотя и противоположное ему, но сохраняющее, разви¬
вающее некоторые ранее существовавшие черты. Абсолютное
отрицание представляет собой, с точки зрения Маркса, разрыв
с действительностью, забвение объективной реальности, бегство
от нее. «Но атеизм, коммунизм, это — вовсе не бегство, не
абстракция, не утрата порожденного человеком предметного
мира, не утрата принявших предметную форму сущностных
сил человека, не возвращающаяся к противоестественной, не¬
развитой простоте нищета. Они, наоборот, впервые представ¬
ляют собой действительное становление, действительно для
человека возникшее осуществление его сущности...» 2
классов путем революции), что ведет к качественному возвышению
антитезиса: он теряет свой характер антитезиса и теперь уже один со¬
ставляет всю действительность» (G. Wetter, Der dialektische Materialis¬
mus, S. 22). Не трудно понять, что Г. Веттер грубо фальсифицирует
точку зрения Маркса, который в отличие от анархиста Бакунина под¬
черкивает конкретный характер отрицания, что предполагает связь но¬
вого с предшествующим развитием, усвоение всего ценного в нем. В этом
смысле, как было показано выше, Маркс говорит о «положительном
преодолении частной собственности». Общественная собственность, по
учению Маркса, является не просто антитезисом частной собственно¬
сти. Она представляет собой, как писал Маркс в «Капитале», отрицание
отрицания по отношению к капиталистической частной собственности,
которая исторически вырастает как антитезис, отрицание, экспроприа¬
ция собственности мелких производителей.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 636—637.
2 Там же, стр. 637.
302

«Экономическо-философские рукописи» завершаются общей
оценкой философии Гегеля, его диалектики и всей системы.
К сожалению, эта оценка не развернута, так как рукопись не
была закончена Марксом. Но и то, что имеется, дает яркое
представление об отношении Маркса к диалектике Гегеля, об
основных чертах материализма Маркса на данной ступени его
развития.
Положительной стороной гегелевской спекулятивной логики
Маркс считает то, что Гегель рассматривает понятия в их отно¬
шении друг к другу, благодаря чему система понятий высту¬
пает как связное целое. Это достигается тем, что одно понятие
снимается другим: сущность есть снятое бытие, понятие есть
снятая сущность и т. д. Гегель, следовательно, обосновывает
безусловную необходимость отрицания, обнажая тем самым
противоречие между методом и системой, пронизывающее всю
его философию. Ведь если все подвергается отрицанию, значит
и абсолютная идея должна быть снята. «Она, в свою очередь,
опять-таки снимает самое себя, если она не хочет опять проде¬
лать сначала весь акт абстракции и удовольствоваться тем,
чтобы быть совокупностью абстракций или постигающей себя
абстракцией. Но абстракция, постигающая себя как абстрак¬
цию, знает, что она есть ничто; она должна отказаться от себя,
абстракции, и этим путем она приходит к такой сущности, кото¬
рая является ее прямой противоположностью, к природе. Таким
образом, вся логика является доказательством того, что
абстрактное мышление само по себе есть ничто, что абсолютная
идея сама по себе есть ничто, что только природа есть нечто» 1.
В этих словах Маркса, по существу, уже высказана мысль, что
философия Гегеля есть перевернутый, поставленный на голову
материализм 2. Но отсюда следует, что только та критика геге¬
левской философии может быть научной, которая ведется с по¬
зиций материализма и приводит к материалистическим вы¬
водам.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, стр. 639.
2 Имея в виду это обстоятельство, О. Корню пишет, что учение
Гегеля «образует компромисс между трансцендентальным идеализмом,
который все выводит из сверхприродного принципа, и материализмом,
который объясняет развитие мира из него самого» (О. Корню, Карл
Маркс и Фридрих Энгельс. Жизнь и деятельность, т. 1, стр. 69). Несо¬
мненно, что Гегель идеалистически истолковал спинозовскую субстан¬
цию и выдвинутый материалистами принцип самодвижения природы,
материи. Но отсюда нельзя делать вывод, что Гегель примиряет идеа¬
лизм и материализм; в действительности он непримиримый противник
материалистической философии. Материалистические выводы из фило¬
софии Гегеля можно сделать, лишь вскрывая противоречия в его уче¬
нии, подвергая критике его идеализм и материалистически перерабаты¬
вая содержащиеся в гегелевской философии рациональные диалектиче¬
ские идеи.
303

Характерно, что Маркс, так же как впоследствии это делал
В. И. Ленин (которому не были известны «Экономическо-фило¬
софские рукописи», изданные после его смерти), уделяет осо¬
бое внимание последним страницам гегелевской «Науки ло¬
гики», где говорится, что абсолютная идея решается из самой
себя свободно отпустить себя в качестве природы. В. И. Ленин,
приводя это гегелевское положение, писал: «Переход логиче¬
ской идеи к природе. Рукой подать к материализму. Прав был
Энгельс, что система Гегеля перевернутый материализм» 1.
Примерно к такому же выводу приходит и Маркс. Он отмечает,
что переход Гегеля от логики к философии природы представ¬
ляет собой фантастическое изображение перехода от идеали¬
стической спекулятивной абстракции к чувственному восприя¬
тию действительности, т. е. к тому, что является исходным
в познании. Но это значит, что необходимо отбросить идеали¬
стическую абстракцию природы, с тем чтобы обратиться к дей¬
ствительной природе, которая как первичная реальность пред¬
шествует всякой абстракции. Само собой разумеется, что Ге¬
гель не может совершить этот переход. Для него действительная
природа, так же как и действительный человек, есть предикат,
символ какой-то скрытой недействительной природы и ирреаль¬
ного человека. Отчуждение здесь предшествует тому, что было
отчуждено, образ — предмету. Необходимо поэтому перевернуть
метод Гегеля, поставить его с головы на ноги,— таков вывод
Маркса.
Таким образом, «Экономическо-философские рукописи», не¬
смотря на характерное для них влияние антропологизма Фейер¬
баха, на элементы старых, впоследствии преодоленных воззре¬
ний и на терминологию, несоответствующую содержанию,
представляют собой, по существу, изложение исходных поло¬
жений диалектического и исторического материализма, науч¬
ного коммунизма и неразрывно связанного с ними пролетар¬
ского гуманизма.
9
«Экономическо-философские рукописи 1844 года»
в кривом зеркале буржуазной
и ревизионистской критики марксизма
Уже первые социал-демократические комментаторы «Эконо¬
мическо-философских рукописей» Маркса, С. Ландсгут и
И. Майер, рассматривали это произведение как основу «для
1 В. И. Ленин, Соч., т. 38, стр. 227.
304

нового понимания» марксизма в духе этического социализма,
который противопоставляет «грубой» экспроприации экспро¬
приаторов «осуществление истинного предназначения чело¬
века» 1. Усугубляя это намеченное Ландсгутом и Майером про¬
тивопоставление «Экономическо-философских рукописей» по¬
следующим, зрелым произведениям марксизма, Г. Маркузе
в статье, опубликованной в 1932 г., утверждал, что значение
этой работы Маркса заключается в том, что в ней человек
рассматривается не как представитель определенного класса,
а как человек вообще, человек как таковой 2. Дальнейшее раз¬
витие эта интерпретация, вернее, фальсификация рукописей
Маркса в духе фейербаховского антропологизма и «неклассо¬
вого» социализма получила в работе Г. де Мана «Вновь откры¬
тый Маркс», напечатанной в том же 1932 г. На этой работе
стоит специально остановиться, так как она проложила путь
последующим извращениям «Экономическо-философских руко¬
писей» и всего содержания марксизма.
Г. де Ман утверждал, что «Экономическо-философские руко¬
писи» имеют решающее значение для правильной оценки всего
идейного развития Маркса и основного смысла его учения. Эти
рукописи, по категорическому заявлению этого ревизиониста,
«дают решительный толчок для того, чтобы вопрос об отноше¬
нии к марксизму поставить по-новому, а именно как вопрос об
отношении Маркса к марксизму» 3. Де Ман пытается, следо¬
вательно, доказать, что «истинный» Маркс, наиболее ярко вы¬
разивший себя якобы лишь в «Экономическо-философских ру¬
кописях», принципиально отличается от того, что называют
марксизмом, что пропагандируют как марксизм. Необходимо-де
отличать истинный, «гуманистический марксизм» Маркса от
неистинного, «материалистического марксизма», который оши¬
бочно считается его учением.
Итак, основная установка де Мана — противопоставление
Маркса времен «Экономическо-философских рукописей»
Марксу последующего периода, автору «Капитала» и «Критики
Готской программы». Впрочем, это противопоставление не
исключает, по мнению Г. де Мана, выявления общих черт
между «гуманистической» и материалистической фазами разви¬
тия марксизма. Г. де Ман стремится доказать, что все без
исключения положения «Экономическо-философских рукописей
1844 года» следует рассматривать как положения зрелого
марксизма. Но все дело в том, говорит Г. де Ман, что эти поло¬
1 K. Marx, Der historische Materialismus. Die Frühschriften, hrsg. von
S. Landshut und J. P. Mayer, В. I, Leipzig, 1931, S. XLI.
2 См. «Die Gesellschaft» N 8, Berlin, 1932, S. 140.
3 «Der Kampf» № 6, 1932, S. 276.
11 Т. И. Ойзерман
305

жения были потом, так сказать, забыты Марксом и не вошли
в его последующие произведения. Поэтому-то и создается види¬
мость, что Маркс отказался от этих положений, что они не¬
приемлемы с точки зрения автора «Капитала». Если рассеять
эту видимость, отказаться от разграничения ранних и после¬
дующих трудов Маркса, то он, де Ман, готов отказаться от ре¬
визионизма, поскольку его критика марксизма ведется с пози¬
ции, «в существенных пунктах совпадающей с позицией гума¬
нистического Маркса сороковых годов» 1.Таким образом, ревизионистская программа была сформули¬
рована де Маном достаточно откровенно: выхолащивание рево¬
люционного, классового, материалистического содержания на¬
учного социализма под флагом возвращения к «подлинному»
Марксу.
В предыдущих разделах настоящей главы уже было пока¬
зано, что «Экономическо-философские рукописи» Маркса пред¬
ставляют собой произведение пролетарского, научного комму¬
низма, несмотря на то что в изложении некоторых вопросов
и особенно в применяемой в этих рукописях терминологии
Маркс еще не размежевывается в полной мере с антропологи¬
ческим материализмом Л. Фейербаха. Само собой разумеется,
что эти недостатки изложения отражали и определенные
пробелы, неясности в самом содержании излагавшихся вопро¬
сов. А это в свою очередь говорит лишь о том, что «Экономиче¬
ско-философские рукописи» нельзя считать зрелым произведе¬
нием Маркса; в них еще имеются такие положения, от которых
он впоследствии отказался, так же как и такие положения,
которые были уточнены, конкретизированы, развиты в после¬
дующих произведениях основоположника марксизма.
Однако Г. де Ман, превращая «Экономическо-философские
рукописи» в исходный пункт ревизии марксизма в духе бур¬
жуазного «общечеловеческого» гуманизма, упорно доказывал,
что этот труд Маркса отнюдь не является незрелым произве¬
дением: ведь его отделяет от «Манифеста Коммунистической
партии» всего лишь три года. Но этот факт только показывает,
как быстро шло идейное развитие Маркса. Ведь еще в начале
1843 г. Маркс стоял на позициях идеализма и революционного
демократизма, а в начале 1844 г. он выступает уже как
диалектический материалист и коммунист. Г. де Ман исполь¬
зует это обстоятельство для утверждения, что «Экономическо-
философские рукописи», датируемые серединой 1844 г., вполне
зрелое произведение марксизма. Так высоко, по мнению
Г. де Мана, Маркс уже не поднимался в своих последующих
1 «Der Kampf» № 6, 1932, S. 276.
306

трудах вследствие болезни, материальных трудностей и иных
причин 1.«Экономическо-философские рукописи», несомненно, гени¬
альное произведение. Однако действительный смысл и значение
этого труда можно понять лишь в том случае, если поставить
его в связь с предшествующими ему и последующими исследо¬
ваниями Маркса. Если же, как это делает де Ман, выхватывать
из контекста отдельные положения, противопоставлять их дру¬
гим идеям Маркса, спекулировать на фейербахианской терми¬
нологии, в значительной мере применяемой в рукописях, то не
трудно в таком случае превратить Маркса в дюжинного идеали¬
ста и буржуазного гуманиста.
Маркс, как известно, в это время не называл себя материа¬
листом, хотя и излагал уже, по существу, материалистические
воззрения. Г. де Ман, цепляясь за отдельные неточные выра¬
жения и совершенно игнорируя содержание, утверждает, что
Маркс не материалист, а реалист, который подчиняет и дух,
и материю «более всеобъемлющей действительности жизни в ее
пассивно-активной, бессознательно-сознательной целостности» 2.
Маркс, таким образом, превращается де Маном в сторонника
иррационалистической «философии жизни», которая провозгла¬
шает в качестве основного философского понятия понятие
жизни, позволяющее якобы возвыситься над односторонней
противоположностью духа и материи.
В. И. Ленин указывал, что уже в 1843 г. в известном письме
к Фейербаху Маркс осудил попытки соединить противополож¬
ные философские направления, высказавшись самым опреде¬
ленным образом за признание и проведение принципа партий¬
ности в философии. Де Ман же пытается представить Маркса
в виде мыслителя, «преодолевающего» противоположность ма¬
териализма и идеализма, а фактически проповедующего новую,
более изощренную форму идеализма. Такая интерпретация
философских воззрений Маркса понадобилась де Ману для
того, чтобы изобразить материалистическое понимание истории
(наличие которого в «Экономическо-философских рукописях»
нельзя отрицать) не как противоположное идеализму философ¬
ское учение, а просто как антиспекулятивное, эмпирическое
истолкование общественной жизни.
В начале своей статьи де Ман утверждает, что слова «мате¬
рия», «материальное» употребляются Марксом как обозначения
реального, конкретного, чувственного 3. В заключительной
части статьи де Ман уже безапелляционно провозглашает, что,
1 См. «Der Kampf» № 6, 1932, S. 275—276.
2 Ibid., S. 272.
3 См. «Der Kampf» № 5, 1932, S. 226.
11*
307

с точки зрения Маркса, материальное производство, экономика
являются определяющей основой общественного развития лишь
при капитализме. С уничтожением же частной собственности
и отчуждения определяющими силами развития общества вновь
становятся, как это якобы было в докапиталистическую эпоху,
человеческие потребности, чувства, эмоции. «Основными, дли¬
тельно действующими побудительными мотивами человеческой
деятельности являются не экономические интересы — они гос¬
подствуют лишь при наличии частной собственности как формы
обесчеловечивания (Entmenschlichung),— а жизненные потреб¬
ности, которые человек может удовлетворить лишь через дру¬
гого человека и наиболее завершенное выражение которых
представляет собой любовь человека к человеку» 1. И эта сен¬
тиментальная идеалистическая концепция, отождествляющая
производство материальных благ с присущей капиталисту пого¬
ней за прибылью, выдается за сущность материалистического
понимания истории и марксистского гуманизма!
Маркс в «Экономическо-философских рукописях» разъяс¬
няет, что труд, производство составляет основу всей человече¬
ской истории, а ревизионистский критик приписывает осново¬
положнику марксизма идеалистическое воззрение, по которому
производство определяет развитие общества якобы лишь тогда,
когда существуют противоположные классы.
Мы намеренно столь подробно остановились на концепции
де Мана, несмотря на то что она выдвинута тридцать лет назад,
так как новейшие буржуазные и ревизионистские критики фи¬
лософии марксизма при всех своих претензиях на оригиналь¬
ность лишь доводят до логического конца фальсификаторскую
работу, начатую этим своим предшественником. Именно такого
рода «углубление» концепции де Мана представляет собой ши¬
роко распространенная ныне «теория», изображающая научный
коммунизм как философию отчуждения, заимствованную
Марксом у Гегеля и Фейербаха и последовательно применен¬
ную к объяснению экономической, политической и духовной
жизни общества. Эта «теория» была намечена уже в работах
Ландсгута и Майера, Маркузе и де Мана, затем ее выдвигал
Г. Лукач, а после него Э. Вейль и многие другие буржуазные
и ревизионистские критики марксизма. Наконец, в известной
книге неотомиста Ж. Кальвеза «Учение Маркса» эта «теория»
приобрела законченную форму.
Выше уже рассматривалась гегелевская концепция отчуж¬
дения. Хотя в ней и содержатся гениальные догадки об
объективной закономерности общественно-исторического про¬
1 «Der Kampf» № 6, 1932, S. 272.
308

цесса, о его антагонистическом характере, главное в этой кон¬
цепции — «обоснование» идеалистического тезиса о том, что
вещность, вещественный мир является отчуждением духа.
Между тем Г. Лукач отводит этому главному значению поня¬
тия отчуждения в системе Гегеля незначительное место,
утверждая, что Гегель понимал под отчуждением «специфиче¬
ски капиталистическую форму «отчуждения», то, что Маркс
позднее назовет фетишизмом» 1. Таким образом, вместо того
чтобы выделить действительно имеющееся в гегелевском поня¬
тии отчуждения рациональное зерно, Г. Лукач объявил это
понятие в основе своей истинным, а марксову критику капи¬
тализма — дальнейшим развитием гегелевской концепции.
Естественно, что после такого рода операции неотомистские
и прочие фальсификаторы марксизма объявили, что марксист¬
ская критика буржуазного общества носит умозрительный
характер.
Ж. Кальвез в своей весьма объемистой книге, написанной
в лицемерно-объективистской манере, свойственной многим ка¬
толическим «критикам» марксизма, утверждает, что понятие
отчуждения — основное во всем учении Маркса. Исходя факти¬
чески из «Экономическо-философских рукописей», Кальвез
пытается доказать, что сформулированные там положения
полностью вошли во все последующие труды Маркса. Хотя он,
подобно своим предшественникам, по сути дела, противопостав¬
ляет «Экономическо-философские рукописи» зрелым произве¬
дениям Маркса, на поверхности дело выглядит так, будто бы
он не проводит различия между теми и другими произведе¬
ниями, что, конечно, так же лишено основания, как и противо¬
поставление «Капиталу» ранних работ Маркса. Этот хитроум¬
ный прием и позволяет Кальвезу изображать Маркса, великого
вождя пролетариата, который еще в 1843 г. решительно осудил
все попытки разрешить социальный вопрос на почве философ¬
ской спекуляции, в виде философа отчуждения.
Общеизвестно, как много места в работах Маркса занимает
обобщение, анализ исторического опыта, изучение экономики
и т. п. Такие его работы, как «Классовая борьба во Франции
с 1848 по 1850 г.», «Восемнадцатое брюмера Луи Бона¬
парта», статьи в «Neue Rheinische Zeitung» и в других периоди¬
ческих изданиях, подготовительные работы к «Капиталу», на¬
конец, сам «Капитал», все четыре его тома, свидетельствуют
о том, что теоретические выводы Маркса основывались на
гениальном анализе громадной совокупности фактов. До всего
этого, конечно, нет дела Кальвезу. По его словам, все учение
1 G. Lukács, Der junge Hegel, Zürich/Wien, 1948, S. 684.
309

Маркса сводится к анализу различных форм отчуждения (ре¬
лигиозного, философского, политического, экономического и
социального), к поискам универсального средства для его раз¬
решения.
Может показаться, что Кальвез просто переносит некоторые
особенности ранних произведений Маркса на его последующие
труды и что поэтому сочинение Кальвеза имеет хотя бы то
достоинство, что оно правильно описывает ранние работы
Маркса. Ведь в этих работах действительно идет речь о рели¬
гии и философии как формах отчуждения, о преодолении от¬
чуждения в его политической, экономической, социальной
формах. Не относится ли в таком случае все то, что говорит
Кальвез, хотя бы к «Экономическо-философским рукописям
1844 года»? И на этот вопрос может быть лишь один, отрица¬
тельный ответ, так как Кальвез фальсифицирует не только
«Капитал» Маркса, но и ранние его произведения, в особенно¬
сти рукописи 1844 г.
Рукописи начинаются разделом о заработной плате, далее
следует раздел о прибыли на капитал, в котором трактуется ряд
чисто экономических вопросов, по существу без всякой ссылки
на отчуждение. Эти же экономические вопросы занимают глав¬
ное место в разделах, посвященных земельной ренте, противо¬
положности между трудом и капиталом, частной собственности
и т. д. Во всех этих разделах критически анализируются воз¬
зрения меркантилистов, физиократов, А. Смита, Д. Рикардо
и его школы. Это, собственно, и составляет основу «Экономиче¬
ско-философских рукописей», основу, исходя из которой Маркс
исследует проблему отчужденного труда. Эта-то основа и опре¬
деляет выдвижение на первый план новых вопросов, которые
занимали незначительное место или просто отсутствовали
в учениях Гегеля и Фейербаха. Речь идет об освободительном
движении пролетариата, об антагонизме классов и антагони¬
стических противоречиях вообще, о господстве человека над
человеком и порабощении людей стихийными силами общест¬
венного развития, о социалистической революции, а буржуаз¬
ные «критики» марксизма, замалчивая это реальное содержание
исследований Маркса, разглагольствуют об интерпретации
Марксом гегелевского понятия отчуждения 1. Между тем даже
1 Так, например, французский правый социалист П. Боннель утвер¬
ждает, что «оригинальность марксизма состоит в подробном, точном и,
если хотите, научном описании этого отчуждения, присущего капитали¬
стическому обществу, отчуждения.., которое проявляется — для тех, кто
может читать,— во всех областях» (P. Bonnel, Hegel et Marx, см. «La
Revue socialiste» № 111, novembre 1957, p. 429). По существу, П. Бон¬
нель отрицает оригинальность марксизма, его принципиальное отличие
от гегелевской идеалистической философии. Не удивительно поэтому,
310

в трудах, предшествующих «Экономическо-философским руко¬
писям», в идеалистических работах молодого Маркса, идея
отчуждения не сводится к истолкованию гегелевского понятия
отчуждения. Достаточно сказать, что, рассматривая религию
как отчуждение человеческой сущности, Маркс, так же как
и Фейербах, обосновывает атеизм, т. е. враждебную гегелевской
философии точку зрения. При этом (в отличие от Фейербаха)
Маркс трактует религиозное отчуждение как отражение извра¬
щенной социальной действительности, ставя тем самым вопрос
об отчуждении как объективно обусловленном процессе. Кри¬
тика Марксом спекулятивной философии как определенной
формы отчуждения, отражающей ту же извращенную реаль¬
ность, есть, по существу, первая постановка вопроса об
упразднении философии в старом смысле слова. Такой поста¬
новки вопроса не было и не могло быть у Гегеля. Она, правда,
намечалась уже у Фейербаха, однако в самой общей, по суще¬
ству умозрительной, форме.
Очевидно также и то, что положения Маркса об отчужден¬
ном труде и происхождении частной собственности, о полити¬
ческом и социальном отчуждении и их преодолении путем
классовой борьбы и пролетарской революции полностью выхо¬
дят за пределы не только гегелевской, но и фейербаховской
философии. Поэтому совершенно прав Р. Гароди, подчеркивая,
что даже в 1843—1844 гг. Маркс ни на один миг не принимал
без оговорок ни гегелевской, ни фейербаховской концепции
и никогда не довольствовался осуществлением синтеза их
обеих 1. И тем не менее буржуазные «критики» марксизма
утверждают, будто Маркс просто наполняет новым содержа¬
нием гегелевское понятие отчуждения. Это явная фальсифи¬
кация.
Итак, содержание ранних, в том числе и идеалистических,
работ Маркса не может быть сведено к истолкованию гегелев¬
ского, а также и фейербаховского понятия отчуждения. И тем
более нелепо сводить к теории отчуждения все последующие
труды Маркса, все содержание научного коммунизма и мате¬
риалистической диалектики. Симптоматично, что из тех, кто
что он приписывает Марксу идеализм («гегельянство имманентно всему
марксизму»), отрицает противоположность марксистской диалектики
диалектике Гегеля. «Маркс,— утверждает он,— заимствовал у Гегеля не
только диалектический метод, но и вѝдение мира, истории, отношения
между человеком и природой.., все то, что составляет онтологическую
диалектику» (ibid., р. 436). Эти утверждения П. Боннеля свидетель¬
ствуют о том, что фальсификация научного коммунизма в духе геге¬
левской концепции отчуждения представляет собой одну из форм ре¬
формистского отречения от марксизма.
1 См. «Вопросы философии» № 8, 1959, стр. 69.
311

отождествляет научный коммунизм с теорией отчуждения
Маркса, никто не счел нужным ответить на вопрос, почему сам
Маркс уже в середине сороковых годов подверг критике сведе¬
ние конкретных проблем социализма к вопросу об отчуждении
и его преодолении. Именно в борьбе против «истинных социа¬
листов» Маркс, как мы увидим далее, показал, что учение об
отчуждении и его преодолении не является адекватной формой
понимания и изложения пролетарского социализма. Никто из
тех, кто подменяет марксизм теорией отчуждения, не считает
нужным объяснить, почему в «Капитале» Маркса понятие от¬
чуждения играет второстепенную роль и применяется главным
образом в связи с характеристикой товарного обмена и связан¬
ного с ним фетишизма 1. Буржуазные и ревизионистские «кри¬
тики» марксизма обходят молчанием этот факт, наглядно
демонстрируя тем самым, что сведение марксизма к теории
отчуждения абсолютно невозможно без явных передержек
и лицемерия, ярким примером чего могут служить разглаголь¬
ствования упоминавшегося выше П. Боннеля.
Вслед за католическими фальсификаторами марксизма
П. Боннель утверждает, что основной идеей марксистского уче¬
ния о преодолении отчуждения между духом и телом, чувством
и разумом, должным и сущим, свободой и необходимостью, че¬
ловеком и гражданином, теорией и практикой, единичным и
общим, конечным и бесконечным является идея... спасения. Да,
так буквально и говорит Боннель: «Главную идею, которую
Маркс воспринял у Гегеля, трудно назвать иначе, чем спасе¬
ние» 2. Удивительно ли, что, извратив таким образом учение
Маркса, правые социалисты демагогически заявляют, что не¬
обходимо заменить марксизм теорией, опирающейся на факты,
или же вовсе отказаться от теории, чтобы не быть... догмати¬
ками. И хотя все эти «интерпретаторы» марксизма готовы пре¬
возносить Маркса как гениального теоретика «отчуждения», в
действительности они жаждут лишь дискредитации марксизма.
Извращая идеи «Экономическо-философских рукописей»,
1 Совершенно бездоказательно поэтому утверждение английского
буржуазного автора Г. Лама: «Примечательно, что в «Капитале», кото¬
рый бесспорно является работой «зрелого» Маркса, отправным пунктом
для всего исследования об анатомии «гражданского», или капиталисти¬
ческого, общества... служит то, что философы называют «отчуждением»»
(«Revue internationale de philosophie», t. XII, 1958, p. 241). Маркс, как из¬
вестно, начинает с товара, т. е. с экономической категории. Сказать, что
он начинает с отчуждения,— значит подменить то конкретное (эконо¬
мическую клеточку буржуазного общества), которое является предметом
исследования Маркса, общим, в значительной мере спекулятивным по¬
нятием, применимым к самым различным явлениям.
2 «La Revue socialiste» № 110, 1957, p. 320.
312

буржуазные критики фальсифицируют также и диалектику
Маркса, превращая ее в ту же теорию отчуждения, лишенную
революционного содержания. Так, неотомист Я. Гоммес в книге
«Технический эрос» утверждает, что диалектика Маркса пред¬
ставляет собой учение не об объективной действительности, а
об объективации субъекта посредством отчуждения. Только
благодаря отчуждению существует, но мнению Гоммеса, отно¬
шение субъект — объект, якобы охватывающее, согласно
Марксу, всю реальность. Гоммес тщится доказать, что по уче¬
нию Маркса всякое противоречие сводится к противоречию
между субъективным и объективным. К этой, по существу
субъективно-идеалистической, концепции «принципиальной ко¬
ординации» сводится диалектико-материалистическое воззрение
Маркса! И, чтобы подкрепить эту явную фальсификацию, Гом¬
мес ссылается на понятие труда в «Экономическо-философских
рукописях»: труд есть деятельность, посредством которой чело¬
век формирует и в известном смысле создает самого себя. Это
совершенно ясное положение софистически истолковывается
Гоммесом, приписывающим Марксу фихтеанское понимание
диалектики. Между тем Маркс неоднократно указывает в «Эко¬
номическо-философских рукописях», что главной предпосыл¬
кой трудовой деятельности человека является независимая от
него природа. Об этой объективной предпосылке практической
деятельности человека Гоммес предпочитает помалкивать,
утверждая, что Маркс понимает труд, практику как игру чело¬
века с самим собой, как самоотчуждение человеческой сущно¬
сти и преодоление этого самоотчуждения.
В гораздо более тонкой форме подобную фальсификацию
диалектики Маркса проводит Ж. Кальвез, по мнению которого
у Маркса, как и у Гегеля, диалектика существует в двух фор¬
мах — феноменологической и онтологической. Не трудно
понять, что феноменологическая диалектика (отношение субъ¬
екта к своему отчуждению) объявляется важнейшим методоло¬
гическим принципом научного коммунизма. Не только в «Эко¬
номическо-философских рукописях», но ив «Капитале» Маркса
Кальвез пытается обнаружить «конкуренцию двух весьма от¬
личных друг от друга формулировок диалектики — логической
и феноменологической» 1. По существу, весь исторический мате¬
риализм, поскольку он исследует производительные силы, об¬
щественные отношения, политические учреждения, т. е. все те
условия и формы жизни людей, которые созданы самими же
людьми, сводится Кальвезом к феноменологической диалек¬
тике, наличие которой в марксизме «объясняется» тем, что
1 J.-Y. Calvez, La pensée de Karl Marx, p. 409.
313

Маркс-де воспринял и изложил в терминах политической эко¬
номии гегелевскую «Феноменологию духа». Что же касается
диалектического материализма, то он, по утверждению Каль¬
веза, основывается на онтологической диалектике, поскольку
тут речь идет о законах, присущих действительности безотно¬
сительно к существованию человека. Источником этой онтоло¬
гической диалектики Кальвез считает гегелевскую «Науку ло¬
гики». Он оставляет открытым вопрос, какая же из этих двух
форм диалектики наиболее характерна для марксизма, и пы¬
тается создать впечатление, что марксизм эклектически соче¬
тает эти взаимоисключающие принципы и игнорирует проти¬
воречие между ними. В действительности же Кальвез просто
фальсифицирует отношение между диалектическим и истори¬
ческим материализмом. То обстоятельство, что диалектика об¬
щественной жизни в отличие от диалектики природы предпо¬
лагает существование человека, не дает никакого основания для
истолкования общественно-исторического процесса в духе субъ¬
ективно-идеалистической корреляции субъекта и объекта. И в
общественной жизни, как было уже показано при анализе
«Экономическо-философских рукописей», предполагается неза¬
висимая от сознания и воли людей природа. Таким образом,
превращая исторический материализм в феноменологическую
диалектику, а диалектический материализм — в диалектику
онтологическую, Кальвез пытается разорвать единство маркси¬
стского мировоззрения. Но и эта попытка внести «отчуждение»
в само содержание марксистской философии терпит крах.
Буржуазные «критики» марксизма обычно утверждают, что
весь предпринятый ими пересмотр учения марксизма был вы¬
зван опубликованием «Экономическо-философских рукописей».
Но это, конечно, не так. С тех пор как марксизм завоевал гос¬
подствующее положение в социалистическом движении проле¬
тариата, теоретики оппортунизма непрерывно занимаются ре¬
визией марксизма. «Экономическо-философские рукописи»
были не причиной, а всего лишь поводом, которым воспользо¬
вались все те, кто и до опубликования этого произведения
Маркса занимался извращением марксизма. От начала и до
конца лицемерны заявления всех этих «критиков» марксизма,
будто бы именно «Экономическо-философские рукописи» при¬
вели их к отказу от основных положений марксизма, которые
они объявляют чуждыми Марксу догмами.
Нельзя не отметить, что Ландсгут, Майер, Маркузе, де Ман,
П. Боннель и другие социал-демократические истолкователи
«Экономическо-философских рукописей» Маркса еще до опуб¬
ликования этого сочинения ревизовали марксизм и проповедо¬
вали те самые либеральные идейки этического социализма, ко¬
314

торые они затем приписали Марксу, воспользовавшись отдель¬
ными формулировками этого замечательного, но еще не при¬
надлежащего к зрелому марксизму произведения. Именно так
и была создана легенда об «Экономическо-философских руко¬
писях», разоблачение которой составляет одну из актуальных
задач марксистско-ленинской историко-философской науки.
10Коммунистические воззрения Ф. Энгельса.
Критика буржуазной демократии
и псевдосоциалистических заявлений либералов
Статьи Энгельса, опубликованные в 1844 г. в газете «Vor¬
wärts!», а также статья, напечатанная в 1845 г. в органе оуэни¬
стов «The New Moral World», дают возможность дополнить
наше представление о формировании его коммунистических
воззрений. В первой из этих статей («Положение Англии. Во¬
семнадцатый век») Энгельс ставит вопрос об исторических, и
прежде всего социально-экономических, корнях социализма в
Англии. Тема второй статьи («Положение Англии. Англий¬
ская конституция») — коммунизм и буржуазная демократия.
И, наконец, третья статья («Быстрые успехи коммунизма в
Германии») позволяет судить об отношении Энгельса к так на¬
зываемому философскому коммунизму, получившему в это
время широкое распространение в Германии. Основные поло¬
жения, развиваемые Энгельсом в этих статьях, представляют
собой дальнейшее развитие идей, высказанных в «Deutsch-
Französische Jahrbücher».
Необходимость социалистического преобразования общест¬
венных отношений в Англии обусловлена, по мнению Энгельса,
промышленным переворотом, который представляет собой «со¬
циальную революцию» в области производства, создающую
предпосылки для качественно новых, социалистических обще¬
ственных отношений. «Только социальная революция,— пишет
Энгельс,— и является той истинной революцией, в которую
должны вылиться революции политическая и философская; и
эта социальная революция в Англии совершается уже в тече¬
ние семидесяти или восьмидесяти лет и именно теперь дви¬
жется быстрыми шагами навстречу своему кризису» 1. Конечно,
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 598. Далее Энгельс говорит:
«Это революционизирование английской промышленности — основа всех
современных английских отношений, движущая сила всего социального
развития» (там же, стр. 615).
315

термин «социальная революция» едва ли адекватно выражает
сущность промышленного переворота, который ни в малейшей
мере не отменяет объективной необходимости социальной
революции пролетариата. Энгельс полностью сознает это обстоя¬
тельство. Называя промышленный переворот социальной рево¬
люцией, он имеет в виду лишь то, что это был не просто тех¬
нический переворот, так как его закономерным результатом
явилось развитие промышленного пролетариата, борьба кото¬
рого против буржуазии приведет к социализму.
Энгельс, следовательно, не противопоставляет промышлен¬
ный переворот идее революционного штурма капиталистиче¬
ских общественных отношений. Напротив, он полагает, что про¬
мышленный переворот «теперь движется быстрыми шагами
навстречу своему кризису», т. е. революционному взрыву. Не¬
избежность последнего вытекает из того, что промышленный
переворот не ослабил, а, напротив, усилил антагонистические
противоречия общественного развития. Умножение обществен¬
ного богатства Англии не только не привело к ликвидации ни¬
щеты трудящихся классов, но еще более углубило пропасть
между буржуазией и пролетариатом. «Человек перестал быть
рабом человека и стал рабом вещи; извращение человеческих
отношений завершено; рабство современного торгашеского
мира — усовершенствованная, законченная, универсальная про¬
дажность — носит более бесчеловечный и всеобъемлющий ха¬
рактер, чем крепостное право феодального времени...» 1
Итак, личную зависимость заменило порабощение личности
стихийными силами общественного развития. И все же это
прогресс, хотя, конечно, антагонистический; иной прогресс во¬
обще невозможен в условиях господства частной собственности
и капитала. Прогрессивное значение буржуазных преобразова¬
ний заключается в том, что они создают необходимые условия
для последующего перехода к коммунизму. «Разложение чело¬
вечества на массу изолированных, взаимно отталкивающихся
атомов есть уже само по себе уничтожение всех корпоратив¬
ных, национальных и вообще особых интересов и последняя
необходимая ступень к свободному самообъединению человече¬
ства. Завершение отчуждения человека в господстве денег есть
неизбежный переход к ныне уже близкому моменту, когда че¬
ловек вновь должен обрести самого себя» 2.
Буржуазные либералы утверждали, что развитие демокра¬
тии приведет к устранению всех социальных конфликтов, ко
всеобщему благоденствию. Мелкобуржуазные критики буржу¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 605.
2 Там же.
316

азной демократии, так же как и ее феодальные критики, фак¬
тически отрицали какое бы то ни было исторически прогрес¬
сивное значение буржуазно-демократических завоеваний. Под¬
вергая резкой критике буржуазную демократию, Энгельс вме¬
сте с тем весьма далек от ее нигилистического отрицания.
«Англия,— пишет он,— бесспорно самая свободная, т. е. наи¬
менее несвободная страна на земном шаре, не исключая Север¬
ной Америки» 1.
Энгельс прекрасно видит классовый характер буржуазной
демократии. Он называет ее лживой, неистинной демократией,
поскольку здесь меньшинство господствует над большинством.
Истинная, или социальная, демократия может быть достигнута
лишь благодаря революционному социалистическому перево¬
роту в общественных отношениях. «Простая демократия,— пи¬
шет Энгельс,— неспособна исцелить социальные недуги. Демо¬
кратическое равенство есть химера, борьба бедных против
богатых не может быть завершена на почве демократии или
политики вообще. И эта ступень есть, следовательно, только
переход, последнее чисто политическое средство, которое еще
следует испробовать и из которого тотчас же должен развить¬
ся новый элемент, принцип, выходящий за пределы сущест¬
вующей политики.
Этот принцип есть принцип социализма» 2.
Таким образом, Энгельс противопоставляет буржуазной де¬
мократии демократию социалистическую, рассматривая послед¬
нюю как принципиально новую социальную форму, которая
развивается на качественно новой общественной основе.
Ставя вопрос об исторической необходимости социалистиче¬
ской теории, Энгельс дает краткий очерк развития науки
XVIII в., результатом которого было, с одной стороны, созда¬
ние естественнонаучных основ общественного производства, а
с другой — выработка материалистического миропонимания.
Без этих достижений научной и философской мысли были бы
невозможны социальные преобразования, осуществленные в
Англии и Франции в процессе развития капитализма. Однако
восемнадцатый век при всех своих естественнонаучных и фи¬
лософских открытиях не разрешил коренных мировоззренче¬
ских проблем нового времени. Он «не разрешил великой про¬
тивоположности, издавна занимавшей историю и заполнявшей
ее своим развитием, а именно: противоположности субстанции
и субъекта, природы и духа, необходимости и свободы; но он
противопоставил друг другу обе стороны противоположности
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 618.
2 Там же, стр. 642.
317

во всей их остроте и полноте развития и тем самым сделал не¬
обходимым уничтожение этой противоположности» 1. По мне¬
нию Энгельса, эти важнейшие философские проблемы были
разрешены классической немецкой философией, в особенности
теми ее последователями, которые, отказавшись от спекулятив¬
ных идеалистических построений, перешли на позиции мате¬
риализма и коммунизма. Этим и объясняется сравнительно
быстрое распространение социалистических и коммунистиче¬
ских учений в Германии. «Фактически,— пишет Энгельс,— в
настоящее время позиции социализма в Германии уже в десять
раз лучше, нежели в Англии» 2. Правда, несколькими страни¬
цами ниже Энгельс отмечает, что «в Германии слово социализм
не означает ничего, кроме различных туманных, неопределен¬
ных и неопределимых фантазий тех, кто видит, что необходимо
что-то предпринять, но не может решиться принять коммуни¬
стическую систему со всеми вытекающими из нее выводами» 3.
Энгельс проводит различие между коммунистическими и социа¬
листическими учениями 40-х годов: лишь первые, по его мне¬
нию, действительно революционны. Впрочем, в тогдашней Гер¬
мании, и это тоже отмечает Энгельс, многие либеральные
буржуа объявляли себя не только социалистами, но и комму¬
нистами, что не мешало им оставаться на позициях своего
класса и истолковывать требования, формулируемые коммуни¬
стическими доктринами, в духе буржуазной филантропии.
Энгельс рассказывает о полемических столкновениях между
действительными немецкими коммунистами и буржуазными
попутчиками, которые называли коммунизмом всевозможные
филантропические затеи. В ходе полемики эти псевдокомму¬
нисты были разоблачены.
Среди лиц, объявивших себя сторонниками коммунизма,
Энгельс называет Г. Гейне и Л. Фейербаха. Последний, по сло¬
вам Энгельса, «выразил... свое глубокое убеждение в том, что
коммунизм является лишь необходимым выводом из провозгла¬
шенных им принципов и что, по существу, коммунизм является
лишь практикой того, что он сам уже давно провозгласил в
теории» 4. Энгельс не возражает против этой точки зрения: по-
видимому, он полагает, что она не лишена оснований.
Энгельс говорит также — и это особенно важно подчерк¬
нуть — о борьбе немецких коммунистов против младогегель¬
янцев, в особенности против Б. Бауэра и М. Штирнера, которые
подвергали критике коммунистические идеалы с точки зрения
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 1, стр. 600.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, Госпо;штиздат, М., 1955, стр. 520.
3 Там же, стр. 530.
4 Там же, стр. 524.
318

абстрактного самосознания, чуждающегося практики. Комму¬
нисты, сообщает Энгельс, объявили войну «тем из немецких
философов, которые отказываются сделать практические вы¬
воды из своей чистой теории и которые утверждают, что чело¬
веку только и надлежит предаваться спекулятивным размыш¬
лениям о метафизических проблемах. Маркс и Энгельс опубли¬
ковали подробное опровержение принципов, отстаиваемых
Бруно Бауэром, а Гесс и Бюргерс приступили в настоящее
время к опровержению теории Штирнера. Бауэр и Штирнер
являются выразителями наиболее крайних выводов немецкой
абстрактной философии, а следовательно и единственно серьез¬
ными философскими противниками социализма, или, вернее,
коммунизма...» 1
Энгельс не противопоставляет в этой статье своих комму¬
нистических воззрений взглядам Гесса, Вейтлинга, Пютмана и
других немецких социалистов и коммунистов, так же как не
противопоставляет он своих философских воззрений учению
Фейербаха. Было бы неправильно истолковывать это в том
смысле, что у Энгельса нет никаких расхождений с этими мы¬
слителями: его работы, опубликованные в «Deutsch-Französische
Jahrbücher», со всей очевидностью говорят о том, что он, так
же как и Маркс, разрабатывает принципиально новое мировоз¬
зрение, непримиримое не только с утопическими воззрениями
мелкобуржуазного социализма, но и с утопическим коммуниз¬
мом В. Вейтлинга, а также с антропологическим принципом
Фейербаха. Однако следует учесть, что разработка принципи¬
ально нового, научного мировоззрения только начинается: сфор¬
мулированы лишь отправные теоретические положения, да и
то в терминологии, неадекватной их действительному содер¬
жанию 2. Не удивительно поэтому, что и сами создатели этого
нового мировоззрения еще не вполне осознают принципиаль¬
ное отличие своего учения от воззрений своих недавних сорат¬
ников: это принципиальное различие само еще находится в
процессе становления. С другой стороны, общие задачи борьбы
против господствующих в Германии реакционных обществен¬
ных отношений требуют совместных выступлений Маркса,
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 529—530.
2 В некоторых вопросах Энгельс еще не преодолевает идеалистиче¬
ского понимания истории. Так, например, он пишет: «Древний мир,
который ничего еще не знал о праве субъекта и все мировоззрение
которого было по существу абстрактно, всеобщно, субстанциально, не
мог поэтому существовать без рабства» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч.,
т. 1, стр. 604). Совершенно очевидно, что эта точка зрения еще несет
на себе печать гегелевской концепции, согласно которой «самосознание,
которое предпочитает жизнь свободе, вступает в отношение рабства»
(Гегель, Введение в философию, М., 1927, стр. 92).
319

Энгельса, Фейербаха, Гесса и других противников германского
абсолютизма.
Политическая атмосфера в Германии все более накаляется.
Чувствуется назревание революционной ситуации. Каково кон¬
кретное социально-экономическое содержание приближающейся
революции? На этот вопрос Энгельс пока еще не может дать
ответ. Он говорит о социальной революции, полагая, что зада¬
ча коммунистического преобразования общественных отноше¬
ний уже исторически назрела. Он еще не видит, что предвари¬
тельным условием коммунистического переворота является
развитие капитализма и вызревание предпосылок социализма
в недрах буржуазного общества. Энгельс утверждает, что «сов¬
ременное положение Германии не может не привести в очень
скором времени к социальной революции; что эта неминуемая
революция не может быть предотвращена какими-либо мерами,
способствующими развитию торговли и фабричной промышлен¬
ности, и что единственным средством предотвратить такую ре¬
волюцию,— революцию более грозную, чем все потрясения пред¬
шествующей истории,— является подготовка и введение ком¬
мунистической системы» 1.
Как видно из этих слов Энгельса, он еще допускает возмож¬
ность «введения коммунистической системы» без предваритель¬
ного революционного уничтожения капиталистических общест¬
венных отношений. Необходимость революции не только для
разрушения старых общественных отношений, но и для созда¬
ния социалистического строя еще не выяснена. Все это пере¬
житки прежних, идеалистических воззрений, которые будут
окончательно преодолены лишь в последующей борьбе против
буржуазной и мелкобуржуазной идеологии и в процессе теоре¬
тического обобщения конкретного общественно-исторического
опыта. Главное же, что характеризует воззрения молодого
Энгельса и данный этап формирования марксизма вообще,—
это осознание, научное понимание исторической роли пролета¬
риата и необходимости прочного союза передовой философской
теории с освободительным движением этого класса.
В. И. Ленин указывает, что вопрос о всемирно-историче¬
ской роли пролетариата был впервые поставлен Марксом в
1844 г. Энгельс одновременно с Марксом приходит к этой ве¬
ликой идее, которая составляет важнейшее теоретическое за¬
воевание первого этапа формирования марксизма.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 527.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Создание
Марксом и Энгельсом
основ
Глaва  п e р в а яБОРЬБА МАРКСА И ЭНГЕЛЬСА
ПРОТИВ ФИЛОСОФСКИХ И ПОЛИТИЧЕСКИХ
КОНЦЕПЦИЙ БУРЖУАЗНОГО РАДИКАЛИЗМА
1Критика спекулятивного идеализма
и спекулятивной диалектики.
Диалектико-материалистическое решение
основного философского вопроса
Итак, к началу 1844 г. Маркс и Энгельс, работая незави¬
симо друг от друга, изучая во многом различную социаль¬
но-экономическую обстановку и литературу, переходят от
идеализма и революционного демократизма к диалектиче¬
скому материализму и научному коммунизму. Статьи
Маркса и Энгельса в «Deutsch-Französische Jahrbücher»
наглядно свидетельствуют о единстве их воззрений и представ¬
ляют собой их первое совместное выступление в качестве осно¬
воположников научной идеологии рабочего класса.
«Deutsch-Französische Jahrbücher» завершают первый этап
формирования философии марксизма. Но переход от идеализма
и революционного демократизма к диалектическому материа¬
лизму и научному коммунизму не есть еще завершение про¬
цесса формирования взглядов основоположников марксизма:
второй этап этого процесса — разработка основных положений
диалектического и исторического материализма, материалисти¬
ческое обоснование научного коммунизма.
В. И. Ленин называл первыми зрелыми произведениями
Маркса и Энгельса «Нищету философии» и «Манифест Ком¬
мунистической партии», т. е. труды, созданные в 1847 г. Эти
труды завершают процесс формирования марксизма: в них по¬
следовательно проводится точка зрения диалектического мате¬
323

риализма и научного коммунизма, сформулированы основопо¬
лагающие идеи марксизма. Что же касается предшествующих
работ Маркса и Энгельса, то их было бы ошибочно рассматри¬
вать как произведения зрелого марксизма, несмотря на то что
в них имеются отдельные, ставшие классическими, формули¬
ровки некоторых важнейших положений марксистского учения.
В первой части настоящего исследования было уже пока¬
зано, что главное и решающее в статьях Маркса и Энгельса,
опубликованных в «Ежегоднике»,— идея об исторической
миссии пролетариата. Но в этих статьях нет еще идеи дикта¬
туры пролетариата, т. е. признания того, что пролетариат мо¬
жет осуществить свою всемирно-историческую роль лишь пу¬
тем создания пролетарского государства. Нет в этих статьях,
во всяком случае в достаточно определенной форме, такого
основного понятия исторического материализма, как «произ¬
водственные отношения». Гносеологические вопросы также не
занимают значительного места в работах Маркса и Энгельса,
напечатанных в «Deutsch-Französische Jahrbücher». Новый этап
формирования философии марксизма состоит не только в даль¬
нейшем развитии положений, выдвинутых в «Ежегоднике», но
и в постановке новых вопросов, формулировании положений,
которых там еще не было, а также исправлении отдельных не¬
правильных утверждений, содержавшихся в этих статьях.
Было бы, однако, грубой ошибкой противопоставлять труды
Маркса и Энгельса, относящиеся к этому новому, второму эта¬
пу формирования их взглядов, работам, опубликованным в
«Ежегоднике». Все эти произведения становящегося марксизма
являются как бы ступенями непрерывного поступательного
процесса формирования учения Маркса и Энгельса: изучая этот
процесс, мы видим, как конкретизируются и уточняются ранее
выдвинутые положения и выдвигаются новые проблемы.
В. И. Ленин в своем конспекте «Святого семейства» гово¬
рит: «Маркс подходит здесь от гегелевой философии к социа¬
лизму: переход наблюдается явственно — видно, чем уже овла¬
дел Маркс и как он переходит к новому кругу идей» 1. «Святое
семейство» — непосредственное продолжение и развитие идей,
сформулированных Марксом и Энгельсом в «Deutsch-Franzö¬
sische Jahrbücher». Вместе с тем здесь совершается переход к
новому кругу идей, т. е. ставятся вопросы, которые еще не рас¬
сматривались в предшествующих работах.
В конце августа 1844 г. Энгельс ненадолго приезжает в
Париж и встречается с Марксом. Здесь они в течение десяти
дней обсуждают основные проблемы создаваемого ими учения,
1 В. И. Ленин, Соч., т. 38, стр. 6.
324

планы и перспективы идейно-политической борьбы и организа¬
ции коммунистов и близких к ним революционных деятелей.
Энгельс знакомит Маркса с главными идеями подготавливае¬
мой им работы — «Положение рабочего класса в Англии».
Маркс и Энгельс договариваются также о совместном выступ¬
лении против группы младогегельянцев, возглавляемой Б. Ба¬
уэром. Издаваемый этой группой ежемесячник «Allgemeine
Literatur-Zeitung» затеял поход против социализма и комму¬
низма, пытаясь дискредитировать эти учения как якобы догма¬
тические абстракции, сковывающие самодеятельность беско¬
нечного самосознания, или «критической критики», которая
провозглашалась единственной и к тому же всемогущей силой
всемирно-исторического процесса.
Б. Бауэр и К0 были достаточно проницательны, чтобы уви¬
деть главное в воззрениях Маркса и Энгельса. Представители
немецкого буржуазного радикализма, кичившиеся своей якобы
бескомпромиссной революционностью, увидели в идее Маркса
и Энгельса о социалистической миссии пролетариата нечто
столь революционное и опасное, что поспешили объявить эту
высокую оценку исторической роли рабочего класса «некрити¬
ческой».
«Бауэр,— писал Марксу Г. Юнг,— так помешался на кри¬
тике, что недавно писал мне: должно подвергнуть критике не
только общество, привилегированных собственников и т. д.,
но — до чего еще никто не додумался — и пролетариев» 1.Адепты «критической критики», мнившие себя представи¬
телями абсолютного самосознания, утверждали, что все сущест¬
вующее должно быть предметом их сокрушительной критики.
На деле же «критическая критика» все более и более втягива¬
лась в борьбу против революционных идей и революционного
движения. Ополчаясь против социализма и коммунизма, Б. Ба¬
уэр и его единомышленники третировали пролетариат как «не¬
критическую массу». «Против этого вздорного и вредного на¬
правления решительно восстали Маркс и Энгельс,— писал
В. И. Ленин.— Во имя действительной человеческой лично¬
сти — рабочего, попираемого господствующими классами и го¬
сударством, они требуют не созерцания, а борьбы за лучшее
устройство общества. Силу, способную вести такую борьбу п
заинтересованную в ней, они видят, конечно, в пролетариате» 2.
Книга «Святое семейство, или Критика критической кри¬
тики. Против Бруно Бауэра и компании» была опубликована
основоположниками марксизма в феврале 1845 г.
1 ЦПА ИМЛ, ф. 1, оп. 5, ед. хр. 56, л. 2. Письмо Г. Юнга К. Марксу
от 31 июля 1844 г.
2 В. И. Ленин, Соч., т. 2, стр. 9.
325

Рассматривая младогегельянство как продукт разложения
гегелевской философии, Маркс и Энгельс считают учение
Гегеля, как и немецкий классический идеализм в целом, возрож¬
дением метафизики XVII в., среди крупнейших представителей
которой они называют Р. Декарта, Г. Лейбница, Б. Спинозу.
Эти философские системы были связаны с положительными
науками. Ссылаясь на выдающиеся научные открытия Декарта
и Лейбница, Маркс и Энгельс отмечают, что метафизика
XVII в. «делала открытия в математике, физике и других точ¬
ных науках, которые казались неразрывно связанными с нею.
Но уже в начале XVIII века эта мнимая связь была уничто¬
жена. Положительные науки отделились от метафизики и от¬
межевали себе самостоятельные области. Все богатство мета¬
физики ограничивалось теперь только мысленными сущностями
и божественными предметами, и это как раз в такое время,
когда реальные сущности и земные вещи начали сосредоточи¬
вать на себе весь интерес» 1.
Таким образом, то обстоятельство, что метафизика (идеа¬
лизм) XVII в. была связана с положительными науками, от¬
нюдь не вытекает, как показывают основоположники мар¬
ксизма, из природы идеализма и объясняется тем, что положи¬
тельные науки еще не отпочковались от философии. Когда же
этот процесс в основном совершился, обнаружилось, что связь
идеализма с конкретными науками — мнимая связь. Теорети¬
ческие исследования все более и более сосредоточивались во¬
круг земных, реальных, жизненно важных проблем, и идеали¬
стически-метафизические системы потеряли кредит.
Метафизика XVII в., пишут основоположники марксизма,
была побеждена французским просвещением, и в особенности
французским материализмом XVIII в. В материализме Маркс
и Энгельс видят подлинного и непримиримого противника идеа¬
листической метафизики.
Маркс и Энгельс не разъясняют, почему после победы мате¬
риализма XVIII в. над идеалистической метафизикой стало воз¬
можно возрождение последней в классической немецкой фило¬
софии. Они еще не отмечают основных недостатков материа¬
лизма XVIII в., недостатков, которые в известной мере были
выявлены и подвергнуты критике, правда, с идеалистических
позиций, классиками немецкой философии, в особенности Ге¬
гелем. Основоположники марксизма подчеркивают, что эта ре¬
ставрация метафизики XVII в. была победоносной и содержа¬
тельной, признавая тем самым выдающееся историческое зна¬
чение классического немецкого идеализма. Однако «после того
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 141.
326

как Гегель гениально соединил ее (метафизику XVII в.— Т. О.)
со всей последующей метафизикой и немецким идеализмом и
основал метафизическое универсальное царство, наступлению
на теологию снова, как и в XVIII веке, соответствовало наступ¬
ление на спекулятивную метафизику и на всякую метафизику
вообще. Она будет навсегда побеждена материализмом, достиг¬
шим теперь благодаря работе самой спекуляции своего завер¬
шения и совпадающим с гуманизмом» 1. Маркс и Энгельс, сле¬
довательно, считают, что лишь материалистическая философия
указывает единственный выход из противоречий гегелевского
учения и идеализма вообще. Но речь идет не о материализме
XVIII в., а о новом, обогащенном достижениями гегелевской
философии, завершенном материализме, который не ограничи¬
вается одним лишь материалистическим пониманием природы.
Этот материализм, распространяющийся также на общество,
на человека, основоположники марксизма называют гуманиз¬
мом. Отсюда понятна высокая оценка Фейербаха как мысли¬
теля, пытающегося соединить воедино материализм и гуманизм.
Оценивая с материалистических позиций исторические судь¬
бы классической немецкой философии, Маркс и Энгельс кри¬
тикуют младогегельянство как теорию, которая оказалась не¬
способной выйти за пределы гегелевского учения, т. е. за пре¬
делы идеализма, и выдавала за преодоление философии Гегеля
противопоставление одного ее элемента другому. «В системе
Гегеля,— говорят Маркс и Энгельс,— существуют три элемента:
спинозовская субстанция, фихтевское самосознание и гегелев¬
ское необходимо-противоречивое единство обоих элементов —
абсолютный дух. Первый элемент есть метафизически переря¬
женная природа в ее оторванности от человека, второй — мета¬
физически переряженный дух в его оторванности от природы,
третий — метафизически переряженное единство обоих факто¬
ров, действительный человек и действительный человеческий
род» 2. Спор между двумя крупнейшими представителями мла¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 139.
2 Там же, стр. 154.
Некоторые буржуазные критики марксизма пытаются оспаривать
это положение. Так, Р. Шлезингер утверждает: «Маркс был неправ от¬
носительно Фихте, когда он, изображая гегелевскую философию как
синтез Фихте и Спинозы, утверждал, что младогегельянцы вновь при¬
дали особое значение фихтеанскому элементу» (R. Schlesinger, Marx,
his Time and Ours, London, 1950, p. 31). По мнению Шлезингера, учение
Фихте представляло собой не субъективный идеализм, а «промежу¬
точный элемент в процессе эволюции объективного идеализма», ввиду
чего младогегельянский субъективизм не имеет-де никакого отношении
к фихтеанству. Не трудно понять, что это утверждение явно не соот¬
ветствует действительности, поскольку оно отрицает, что Фихте —
327

догегельянства Д. Штраусом и Б. Бауэром остается спором в
пределах гегелевской идеалистической спекуляции: Д. Штраус
берет за отправной пункт спинозовский элемент гегелевской
философии, Б. Бауэр исходит из ее фихтеанского элемента.
Штраус считает евангельские легенды результатом стихийного,
бессознательного (субстанциального) мифологического творче¬
ства первых христианских общин, специфической формой про¬
явления народного духа. Б. Бауэр, напротив, видит источник
евангельских легенд в самосознании, в деятельности выдаю¬
щихся религиозных проповедников, сознательно творивших эти
легенды, которые представляют собой необходимую ступень
исторического развития, самовыражения, самоотчуждения все¬
могущего. общечеловеческого самосознания. И. Д. Штраус, и
Б. Бауэр критикуют Гегеля: первый — за недостаточное разви¬
тие учения о субстанции, второй — за недостаточное развитие
учения о самосознании. Но оба они остаются на почве гегельян¬
ства. И лишь Фейербах выходит за пределы гегелевской фило¬
софии, поскольку он срывает с природы и человека мистический
покров и ставит на место идеалистического извращения мате¬
риалистическое учение о единстве человека и природы. По мне¬
нию Маркса и Энгельса, отправным пунктом для Фейербаха
служит гегелевская концепция, однако Фейербах приходит к
совершенно противоположным философским выводам. «Только
Фейербах,— отмечают основоположники марксизма,— завер¬
шает и критикует Гегеля, отправляясь от гегелевской точки зре¬
ния, Сведя метафизический абсолютный дух к «действитель¬
ному человеку на основе природы», Фейербах завершил кри¬
тику религии и в то же время мастерски наметил основные
черты критики гегелевской спекуляции и, тем самым, всякой
метафизики вообще» 1.
Здесь, как и в других местах «Святого семейства», несом¬
ненно, преувеличиваются исторические заслуги Фейербаха, что
свидетельствует о значительном еще влиянии антропологиче¬
ского материализма на Маркса и Энгельса.
Фейербах не завершил критики религии, поскольку он не
вскрыл ее социально-экономических корней. Маркс и Энгельс,
разрабатывая идеи, лишь в зародыше содержащиеся в учении
Фейербаха, сплошь и рядом рассматривают эти идеи как при¬
надлежащие этому мыслителю или же непосредственно выте¬
кающие из его учения. Однако эта признательность своему вы¬
дающемуся предшественнику нисколько не мешает основопо¬
классический представитель субъективного идеализма, и игнорирует ту
критическую переработку фихтевского учения об абсолютном Я, кото¬
рая была осуществлена Гегелем.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 154.
328

ложникам марксизма развивать учение, принципиально отлич¬
ное от фейербаховской философии. Фейербах, как известно, был
метафизическим материалистом, а в понимании общественной
жизни — идеалистом, хотя его антропологический принцип со¬
держал в себе зародыши исторического материализма.
В. И. Ленин отмечал, что авторы «Святого семейства» воз¬
дают «горячие похвалы Фейербаху» 1. Основоположники мар¬
ксизма защищают Фейербаха от нападок «критических крити¬
ков», обвиняя последних в том, что они восстанавливают ста¬
рый спекулятивный хлам, после того как он был разоблачен
Фейербахом 2. Авторы «Святого семейства» еще не говорят о
том, что Фейербах не столько преодолел философию Гегеля,
сколько отбросил ее. Они видят в Фейербахе мыслителя, кото¬
рый открыл тайну гегелевской философии: «Но кто же открыл
тайну «системы» (речь идет о системе Гегеля.— Т. О.)? Фей¬
ербах. Кто уничтожил диалектику понятий — эту войну богов,
знакомую одним только философам? Фейербах. Кто поставил
на место старой рухляди, в том числе и на место «бесконечного
самосознания» — не «значение человека» (как будто человек
имеет еще какое-то другое значение, чем то, что он человек!), а
самого «человека»? Фейербах и только Фейербах. Он сделал
еще больше» 3.
Нельзя, однако, согласиться с мнением Г. В. Плеханова, что
основоположники марксизма в «Святом семействе» стояли на
позиции Фейербаха. Эта точка зрения, разделявшаяся также
западноевропейскими социал-демократами, была опровергнута
Лениным, доказавшим, что в «Святом семействе» Маркс и
Энгельс выступают уже как пролетарские революционеры, про¬
поведуют революционное уничтожение частной собственности,
вплотную подходят к основному понятию исторического ма¬
териализма — понятию производственных отношений.
В 1867 г. Маркс, вновь просмотрев «Святое семейство», пи¬
сал Энгельсу: «Я был приятно поражен, найдя, что нам нечего
стыдиться этой работы, хотя культ Фейербаха может пока¬
1 В. И. Ленин, Соч., т. 38, стр. 19.
2 Маркс и Энгельс пишут: «После того как человек познан как
сущность, как базис всей человеческой деятельности и всех человече¬
ских отношений (имеется в виду историческая заслуга философии
Фейербаха.— Т. О.), одна только «критика» способна изобретать но¬
вые категории и превращать самого человека, как она это и делает,
снова в некую категорию и в принцип целого ряда категорий» (К. Маркс
и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 102). Несколько ниже Маркс и Энгельс ука¬
зывают, что «в то время как немецкие филистеры начинают теперь
понимать Фейербаха и усваивать его выводы, она, напротив, не в со¬
стоянии правильно понять и удачно использовать ни одного его поло¬
жения» (там же, стр. 103).
3 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 102.
329

заться теперь смешным» 1. Таким образом, через двадцать два
года после выхода в свет «Святого семейства» Маркс сам отме¬
тил, что «культ Фейербаха» не составляет главного, опреде¬
ляющего в этом произведении. Главное в нем — разработка
исходных, основных положений марксистской философии и
научного коммунизма.
Маркс и Энгельс решительно выступают против попыток
младогегельянцев превратить материализм Фейербаха в спеку¬
лятивную конструкцию, с тем чтобы затем объявить его прев¬
зойденным «критической критикой». Фейербах, разъясняют
основоположники марксизма, исходит не из того или иного умо¬
зрительного положения, а из реальных фактов, каковыми
являются чувственно воспринимаемые предметы, индивид, его
чувственная жизнь, общение с другими людьми и т. д. Отмечая
выдающееся значение материалистического сенсуализма Фей¬
ербаха, раскрывающего многообразие человеческой чувствен¬
ности 2, Маркс и Энгельс критикуют младогегельянцев за то,
что они вслед за Гегелем отделяют мышление от человека, вме¬
сто того чтобы связывать мышление с чувственной деятельно¬
стью людей, с практикой. Этот же спекулятивный прием — пре¬
вращение предиката в субъект — применяется младогегельян¬
цами для того, чтобы отделить от человека и человеческие чув¬
ства (например, любовь) и превратить их в некие независимые
от субъекта демонические силы. Не трудно понять, что этим
спекулятивным способом «можно все присущие человеку опре¬
деления и проявления критически преобразовать в фантасти¬
ческие отдельные существа и в самоотчуждения человеческой
сущности» 3. Это, собственно, и делают младогегельянцы, пре¬
вращая критику (т. е. определенного рода деятельность чело¬
века) в особый субъект, наделяя ее самостоятельным бытием.
«Критическая критика» становится, таким образом, чем-то
абсолютным, чем-то вроде гегелевского абсолютного духа.
Как известно, полемика между Б. Бауэром и Д. Штраусом
завершилась победой Бауэра, и его субъективно-идеалистиче¬
ская философия самосознания стала основной теоретической
платформой всего младогегельянства. Именно поэтому Маркс
и Энгельс в «Святом семействе» направляют огонь своей кри¬
тики против этой концепции, которая нашла свое наиболее
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXIII, стр. 404.
2 Вполне в духе Фейербаха авторы «Святого семейства» заявляют,
что любовь «впервые по-настоящему научает человека верить в находя¬
щийся вне его предметный мир.., обращает не только человека в пред¬
мет, но даже предмет в человека!» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2,
стр. 23).
3 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 22.
330

крайнее, уродливое выражение в бауэровском ежемесячнике
«Allgemeine Literatur-Zeitung». Относительно этого издания
Маркс писал Фейербаху еще до встречи с Энгельсом, 11 августа
1844 г.: «Основной характер этой «Literatur-Zeitung» сводится
к тому, что «критика» превращается здесь в некое трансцен¬
дентное существо. Издающие эту газету берлинцы считают
себя не людьми, занимающимися критикой, а критиками, кото¬
рые только между прочим имеют несчастье быть людьми. По¬
этому они признают только одну действительную потреб¬
ность — потребность в теоретической критике... Сознание или
самосознание рассматривается как единственное человеческое
качество. Любовь, например, отвергается потому, что для любя¬
щего человека возлюбленная является, мол, лишь «предметом».
Долой предмет! Поэтому эта критика считает себя единствен¬
ным активным элементом истории. Все человечество противо¬
стоит ей как масса, как инертная масса, которая имеет значе¬
ние только как антипод духу. Поэтому величайшим преступле¬
нием считается для критика обладать чувством или страстью —
критик должен быть исполненным иронии, холодным как лед
мудрецом» 1. Эта афористически яркая характеристика «крити¬
ческой критики» получает систематическое развитие в «Святом
семействе».
Вскрывая важнейшие черты субъективно-идеалистической
концепции Б. Бауэра, Маркс и Энгельс показывают, что лидер
младогегельянцев довел до логического конца основные положе¬
ния гегелевской «Феноменологии духа», согласно которой суб¬
станция должна возвыситься до самосознания. Осуществив эту
спекулятивную операцию, Б. Бауэр превратил самосознание в
субстанцию, человеческое свойство — в самостоятельный субъ¬
ект. «Человека Гегель делает человеком самосознания, вместо
того чтобы самосознание сделать самосознанием человека,—
действительного человека, т. е. живущего в действительном,
предметном мире и им обусловленного. Гегель ставит мир на
голову и по этой причине и может преодолеть в голове все пре¬
делы, что, конечно, нисколько не мешает тому, что они продол¬
жают существовать для дурной чувственности, для действитель¬
ного человека» 2. Доведя до предела эту гегелевскую концеп¬
цию, из которой следует, что самосознание есть единственная
и всеобъемлющая реальность, Б. Бауэр пришел к отожествле¬
нию теории и практики. Понятна поэтому борьба Б. Бауэра и
К0 «против такой практики, которая хочет быть еще чем-то от¬
личным от теории, и против такой теории, которая хочет быть
еще чем-то отличным от растворения той или другой опреде¬
1 См. «Проблемы мира и социализма» № 2, 1958, стр. 10.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 210.
331

ленной категории в «беспредельной всеобщности самосозна~
ния»» 1.
Опровергая субъективно-идеалистическую концепцию само¬
сознания, Маркс и Энгельс разъясняют, что мир продолжает
существовать и тогда, когда субъект мысленно его упраздняет.
Это мысленное упразднение чего бы то ни было ничего, следо¬
вательно, не изменяет во внешнем мире, оно оставляет нетро¬
нутыми реальные, материальные основы отчуждения, хотя и
объявляет их преодоленными. Младогегельянец «превращает
вне его находящийся мир в иллюзию, в простой каприз своего
мозга, а затем объявляет этот фантом тем, что он есть на самом
деле,— чистой фантазией» 2.
В то время как младогегельянец «объявляет все определен¬
ное — как, например, государство, частную собственность
и т. д.— прямой противоположностью беспредельной всеобщ¬
ности самосознания, а потому чем-то ничтожным» 3, Маркс и
Энгельс доказывают, что вне и независимо от самосознания су¬
ществует объективный внешний мир, то, что представляет со¬
бой не иллюзию самосознания, не призрак, а нечто объек¬
тивное.
Итак, основоположники марксизма не только показывают
теоретическую несостоятельность сведения внешнего мира и
практической деятельности людей к самосознанию, но и выяв¬
ляют консервативную политическую тенденцию этой спекуля¬
тивной операции и идеалистического истолкования действи¬
тельности вообще. Идеализм, так же как и религия, освящает
существующее положение вещей даже в том случае, когда он,
конечно в умозрительной форме, выступает против него. С этой
точки зрения Маркс и Энгельс рассматривают борьбу младоге¬
гельянцев против теологии и религии: эта борьба в высшей сте¬
пени непоследовательна, так как «критическая критика» сводит
все проблемы теории и практики к теологическим вопросам.
«Если бы,— иронически замечают Маркс и Энгельс,— речь шла
о кодексе Наполеона, она бы доказала, что, в сущности, речь
идет о «Пятикнижии»» 4.
Младогегельянцы называют свой идеализм «истиной мате¬
риализма». Отвергая эту лишенную всяких оснований претен¬
зию, Маркс и Энгельс противопоставляют идеализму целостное
материалистическое миропонимание, которое, беря за отправ¬
ной пункт материалистическое решение основного философ¬
ского вопроса, приходит к научному выводу об определяющей
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 211.
2 Там же, стр. 155.
3 Там же, стр. 211.
4 Там же, стр. 99.
332

роли материального производства в общественной жизни. Осме¬
ивая младогегельянцев, исключающих из общественно-истори¬
ческого процесса теоретическое и практическое отношение че¬
ловека к природе, естествознание и промышленность, Маркс и
Энгельс утверждают, что ни одна историческая эпоха не может
быть познана, если исходить из ее общественного сознания (по¬
литического, литературного, теологического), которое само дол¬
жно быть объяснено из развития материальной общественной
жизни.
Хотя Гегель и утверждал, что абсолютный дух получает свое
адекватное выражение в его, гегелевской, философии, он, од¬
нако, не считал себя высшим воплощением абсолютного духа.
Эту «непоследовательность», «половинчатость» Гегеля исправ¬
ляет, как саркастически замечают Маркс и Энгельс, Б. Бауэр.
Он объявляет «критическую критику», т. е. себя самого и своих
немногочисленных соратников, абсолютным духом. Не касаясь
конкретных социально-политических выводов, которые логиче¬
ски вытекают из этого субъективно-идеалистического воззре¬
ния (на этом мы специально остановимся ниже), отметим лишь,
что младогегельянская трактовка самосознания, отождествляя
практику и теорию, доводит до последнего предела противопо¬
ставление философии реальной, материальной практической
деятельности, столь характерное для большинства идеалисти¬
ческих учений, в частности для воодушевлявшего младогегель¬
янцев фихтеанства 1. Против этой традиционной концепции
«беспартийности» философии, широко используемой реакционе¬
рами в апологетических целях, Маркс выступал еще в «Rhei¬
nische Zeitung». В «Святом семействе» основоположники марк¬
сизма, вскрывая идеалистический смысл идеи о «беспартийно¬
сти» философии, определяют философию как форму обществен¬
ного сознания, отражающую общественное бытие. Исходя из
этого материалистического понимания общественного сознания,
они критикуют идеализм как особую форму отражения мате¬
1 И. Г. Фихте в одной из поздних своих работ утверждал, что
«именно в том и состоит сладчайшая награда философского рассмотре¬
ния, что, постигая все в общей связи и ничего не оставляя обособлен¬
ным, оно признает все необходимым и потому благим и примиряется
со всем существующим, как оно существует, потому что оно должно
быть таким ради высшей цели... Никто более философа не далек от
той иллюзии, будто его время подвинется вперед в весьма заметной
степени именно благодаря его стремлениям» (И. Фихте, Основные
черты современной эпохи, СПБ, 1906, стр. 12). Таким образом, даже
самый крайний волюнтаризм вполне сочетается с концепцией прими¬
рения с действительностью, которая обычно выступает в буржуазной
философии как точка зрения бесстрастного, незаинтересованного, не¬
возмутимого философского созерцания действительности.
333

риальной жизни общества. Уже Фейербах считал идеализм от¬
чужденной формой самосознания. Как правильно отмечает
О. Корню, Фейербах распространил начатую еще буржуазным
просвещением критику религии «также на идеалистическую
философию, которую он охарактеризовал как философскую
форму религиозного отчуждения» 1. Маркс и Энгельс, не огра¬
ничиваясь такой общей постановкой вопроса, выявляют соци¬
альное содержание этой особой формы отчуждения.
В цитированном выше письме Маркса к Фейербаху приво¬
дится заявление Б. Бауэра о невозмутимой бесстрастности
«критики», т. е. философии, как ее понимал лидер младогегель¬
янцев. Б. Бауэр писал: «Критик не участвует ни в страданиях,
ни в радостях общества; он не знает ни дружбы, ни любви, ни
ненависти, ни неприязни; он восседает на троне в одиночестве,
и лишь изредка из его уст раздается смех олимпийских богов
над превратностью мира» 2. Маркс обличает такое толкование
«критики» (философии) как «извращение критики» и сообщает,
что собирается специально выступить против него. Это и было
сделано Марксом в «Святом семействе», где он доказал, что из¬
вращение действительной роли философии отражает определен¬
ные общественные отношения.
Основоположники марксизма отмечают, что Фейербах пра¬
вильно определил философию (имеется в виду идеализм) как
спекулятивную и мистическую эмпирию. Это определение гово¬
рит о том, что философия (идеализм) имеет вполне земное со¬
держание и происхождение. Потому-то Фейербах и называл
философию абстрактным выражением существующего положе¬
ния вещей, имея в виду идеалистическую абстракцию, которая,
по словам Фейербаха, ищет сущность природы вне природы,
сущность человека — вне человека и т. д. Фейербах, утверж¬
дают Маркс и Энгельс, пришел к выводу, что философия дол¬
жна с небес спекуляции спуститься в глубины человеческой
нужды. Но для этого, разъясняют основоположники марксизма,
она, во-первых, должна перестать быть идеалистической и, во-
вторых, ей необходимо стать философией тех классов, общест¬
венное бытие которых с объективной необходимостью вынуж¬
дает их вести борьбу против нищеты и угнетения. Идеализм не
может быть идейным знаменем этой борьбы, так как он при¬
дает существующему положению вещей трансцендентное зна¬
чение.
Идеализм составляет также теоретический источник иллю¬
зорного представления философов о смысле и значении самой
1 О. Корню, Карл Маркс и Фридрих Энгельс. Жизнь и деятельность,
т. 2, М., 1961, стр. 197.
2 См. «Проблемы мира и социализма» № 2, 1958, стр. 10.
334

философии. Философия, говорят Маркс и Энгельс, «именно по¬
тому, что она была только трансцендентным, абстрактным вы¬
ражением существующего положения вещей, вследствие этой
своей трансцендентности и абстрактности, вследствие своего
мнимого отличия от мира, должна была вообразить, что она
оставила глубоко под собой существующее положение вещей и
действительных людей. С другой стороны, так как философия в
действительности не отличалась от мира, то она и не могла про¬
изнести над ним никакого действительного приговора, не могла
приложить к нему никакой реальной силы различения, не мог¬
ла, значит, практически вмешаться в ход вещей, и в лучшем
случае ей приходилось довольствоваться практикой in abstra¬
cto» 1. Таким образом, отвергая идеалистическое представление
о независимости философии от общественной жизни, Маркс и
Энгельс, правда, пока еще в общей форме, разрабатывают диа¬
лектико-материалистический тезис о действенной, активной
роли философии, противопоставляя его младогегельянскому во¬
люнтаризму.
С точки зрения младогегельянцев, активная роль филосо¬
фии, которую они непомерно преувеличивали, имеет своей не¬
обходимой предпосылкой пассивность массы. «Критическая
критика, для которой все человечество сливается в одну неоду¬
хотворенную массу,— пишут авторы «Святого семейства»,—
дает нам самое разительное свидетельство того, какими беско¬
нечно маленькими представляются спекулятивному мышлению
действительные люди» 2. В противоположность младогегельян¬
цам Маркс и Энгельс считают, что отправным пунктом для по¬
нимания активной роли философии является не абстрактное
самосознание, т. е. спекулятивная абстракция реального чело¬
веческого сознания, оторванная от определяющей его содержа¬
ние и форму материальной основы, а «действительные люди».
Но и этого недостаточно: не люди вообще, а пролетариат, его
освободительное движение ведет к коренному изменению всей
общественной жизни, в том числе и самой философии. Мни¬
мому величию спекулятивной «критической критики» Маркс и
Энгельс противопоставляют действительное величие борьбы ра¬
бочего класса против всякого гнета и порабощения человека
человеком. С этих позиций основоположники марксизма опре¬
деляют место философии в общественной жизни, перспективы
ее развития и задачи в борьбе за социальное освобождение уг¬
нетенных и эксплуатируемых. Здесь, как и везде в «Святом се¬
мействе», критика младогегельянского идеализма перерастает
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 43.
2 Там же.
335

в критику первоисточника младогегельянства — гегелевской фи¬
лософии и далее (поскольку философия Гегеля наиболее закон¬
ченное и систематическое изложение идеалистического миро¬
воззрения) в разоблачение идеализма вообще. То обстоятельство,
что Маркс и Энгельс говорят главным образом о спекулятив¬
ном идеализме, нисколько не умаляет значения их критиче¬
ского разбора для борьбы против всякого идеализма, который
в любой своей форме неизбежно предполагает спекулятивный
элемент, извращение действительных отношений.
Вскрывая гносеологические корни спекулятивного идеализ¬
ма, Маркс и Энгельс показывают, что он, выделяя общее из
многообразия единичных вещей, рассматривает затем это общее
как источник и первопричину всех чувственно воспринимаемых
предметов. Это все равно, как если бы понятие «плод», выве¬
денное из реальных, определенных плодов, объявить истинной
сущностью или субстанцией груш, яблок и т. п. Со спекулятив¬
ной точки зрения, чувственно воспринимаемые различия между
яблоками и грушами считаются несущественными. Однако в
действительной жизни такие различия имеют существенное зна¬
чение. Если бы, например, минералог вместо изучения реальных
качественных различий между минералами ограничивался бы
лишь констатацией, что все они суть модификации «минерала
вообще», то он «был бы минералогом лишь в собственном вооб¬
ражении» 1. Да и само отнесение единичного к общему, вклю¬
чение его в определенный класс предметов, обладающих общи¬
ми признаками, предполагает обстоятельное изучение единич¬
ных вещей, их отношения друг к другу и т. п. Спекулятивная
же философия, как указывают Маркс и Энгельс, подобно теоло¬
гии, видит в вещах лишь воплощение чего-то иного, отличного
от вещей. Так, «в данном случае для нее каждый отдельный
плод есть особое воплощение субстанции, абсолютного плода.
Главный интерес спекулятивного философа заключается, таким
образом, в том, чтобы произвести существование действитель¬
ных, обыденных плодов и с таинственным видом затем сказать,
что существуют яблоки, груши, миндаль и изюм. Но те яблоки,
груши, миндаль и изюм, которые мы вновь обретаем в спекуля¬
тивном мире, суть уже всего лишь иллюзорные яблоки, груши,
миндаль и изюм, ибо они представляют собой моменты жизнп
«плода вообще», этой абстрактной сущности, созданной рассуд¬
ком, а потому и сами суть абстрактные создания рассудка» 2.
Общее, оторванное от особенного и единичного, противопо¬
ставленное им, совершенно пусто, бессодержательно, разъяс¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 63.
2 Там же, стр. 64—65.
336

няют основоположники марксизма. Оно ни в малейшей степени
не объясняет реального многообразия вещей и их качеств, так
как из понятия «плод» нельзя, конечно, дедуцировать сущест¬
вование яблок, груш и т. д. Спекулятивная философия косвен¬
ным образом признает это обстоятельство, поскольку она отвер¬
гает понятие абстрактного тождества (тождества, исключаю¬
щего различия) и соответственно этому пересматривает понятие
общего, с тем чтобы обнаружить в нем чувственно наблю¬
даемые различия, которые, однако, выдаются ею за различия,
имманентно присущие общему. Таким образом, спекулятив¬
ный философ утверждает, что «плод вообще» «не мертвая, ли¬
шенная различий, покоящаяся сущность, а сущность живая,
себя в себе различающая, подвижная. Разнообразие обыденных
плодов имеет значение не только для моего чувственного рас¬
судка, но и для самогό «плода вообще», для спекулятивного
разума» 1. Получается, согласно этой концепции, что многообра¬
зие реальных плодов существует лишь потому, что понятие пло¬
да, «плод вообще», содержит в себе это многообразие. Спекуля¬
тивный философ полагает, что он таким образом преодолевает
дух абстракции; в действительности же он подменяет одну аб¬
стракцию другой, более утонченной, сохраняя основные черты
идеалистической концепции, согласно которой понятие пред¬
ставляет собой не отражение реальных вещей, а образующую
их основу.
Спекулятивный философ, как и все люди, восходит от чувст¬
венно воспринимаемых фактов к понятиям. Но этот реальный
путь Познания изображается им как видимость. Перевора¬
чивая действительное отношение, существующее между поня¬
тиями и чувственным отображением вещей, он пытается дока¬
зать, что содержание понятия есть нечто независящее и от чув¬
ственного отражения вещей, и от внешнего мира вообще. Более
того, спекулятивный философ выдает понятие, мышление, дух
за творческую силу, образующую, полагающую в качестве сво¬
его отчуждения и чувственно воспринимаемый внешний мир
и, следовательно, его чувственное восприятие. Так, Гегель «пу¬
тем искусной софистики умеет изобразить тот процесс, при
помощи которого философ, пользуясь чувственным созерца¬
нием и представлением, переходит от одного предмета к дру¬
гому, как процесс, совершаемый самой воображаемой рассудоч¬
ной сущностью, самим абсолютным субъектом» 2. Впрочем,
Гегель в отличие от «критической критики», движущейся «вне
того предмета, который она будто бы исследует» 3, очень часто,
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 64.
2 Там же, стр. 66.
3 Там же, стр. 38.
12 Т. И. Ойзерман
337

как отмечают Маркс и Энгельс, «внутри спекулятивного изло¬
жения дает действительное изложение, захватывающее самый
предмет. Это действительное развитие внутри спекулятивного
развития понятий побуждает читателя принимать спекулятив¬
ное развитие за действительное, а действительное развитие за
спекулятивное» 1.
Уничтожающая критика, которой основоположники мар¬
ксизма подвергают спекулятивную философию, есть не только
критика идеализма, но вместе с тем также и критика идеали¬
стической диалектики. Маркс и Энгельс вскрывают несостоя¬
тельность идеалистически-диалектической концепции конкрет¬
ного тождества и самодвижения понятия, показывая, что спе¬
кулятивной философии принципиально недоступна подлинная
научная конкретность, поскольку эта философия придает ми¬
стический вид логическому процессу, и в частности отношению
рационального к чувственному. Идеалистическая диалектика
извращает реальное отношение сознания к бытию, она не ви¬
дит конкретного во внешнем мире, считает конкретное продук¬
том одного лишь умозрения. Спекулятивная диалектика вы¬
ступает против всего чувственного, непосредственного, против
чувственного опыта и всякой реальности, существующей вне
и независимо от сознания.
Буржуазные «критики» марксизма обычно утверждают,
будто бы Маркс и Энгельс в «Святом семействе» вместе с геге¬
левским и младогегельянским идеализмом отвергают (не без
влияния Фейербаха) и диалектику Гегеля. Эти утверждения
основываются частью на явно несостоятельной предпосылке,
согласно которой диалектика по самой своей природе носит
спекулятивный характер, частью на искаженном освещении
того факта, что авторы «Святого семейства» не были еще
вполне сложившимися диалектическими материалистами. Дей¬
ствительно, они находятся еще под сильным влиянием Фейер¬
баха и солидаризируются с ним в ряде вопросов. Поэтому нет
в «Святом семействе» высказываний о «рациональном зерне»
гегелевской диалектики, о необходимости его выделения из
мистической шелухи. Маркс и Энгельс не называют себя также
диалектиками, диалектическими материалистами, короче го¬
воря, не определяют свои философские воззрения в терминах,
с которыми мы встречаемся в их произведениях последующего
периода. Однако на деле Маркс и Энгельс уже выделяют «ра¬
циональное зерно» гегелевской диалектики, ставят идеалисти¬
ческую диалектику с головы на ноги, разрабатывают основные
вопросы диалектико-материалистической теории развития, в
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 66.
338

особенности вопрос о противоречии, о единстве и борьбе про¬
тивоположностей и т. д. Правда, Маркс и Энгельс не говорят
еще о наиболее общих законах движения, изменения, развития
природы, общества и мышления; они вскрывают диалектиче¬
ские процессы, анализируя конкретные исторические факты,
закладывая тем самым основу для последующих диалектиче¬
ских обобщений, имеющих всеобщее значение. Примером та¬
кого подхода к разработке проблем материалистической диа¬
лектики может служить полемика Маркса и Энгельса против
младогегельянской интерпретации капиталистического разви¬
тия. Разбирая «критическую историю» английской промышлен¬
ности, т. е. младогегельянское толкование определенного исто¬
рического процесса, Маркс и Энгельс отмечают, что спекулятив¬
ные критики не желают признавать историю такой, как она
действительно развивалась. Поэтому в младогегельянской «кри¬
тической» истории фабричные города существуют до промыш¬
ленного переворота, подобно тому как в спекулятивной геге¬
левской концепции сын порождает своего отца. Бесцеремонное
обращение с фактами приводит младогегельянцев не только
к нелепым, но и к реакционным утверждениям вроде того, что
упразднение средневековых привилегий ремесел, цехов и кор¬
пораций делает невозможным развитие промышленности.
С этой точки зрения отмена феодальных привилегий землевла¬
дельцев означает ликвидацию землевладения вообще, между
тем как в действительности уничтожение феодальных общест¬
венных отношений вызывает бурное развитие капиталистиче¬
ского землевладения.
Не трудно понять, что в такого рода воззрениях проявля¬
ются характерные особенности трусливого немецкого либера¬
лизма, который, стремясь к компромиссу с дворянством, согла¬
шался практически на любое урезывание демократических
преобразований. С другой стороны, в этих воззрениях сказы¬
вается и общая всем, даже революционным, буржуазным дея¬
телям иллюзия, будто бы уничтожение феодального угнетения
означает освобождение личности от всякого гнета вообще. Про¬
тив этих буржуазно-демократических иллюзий Маркс выступил
еще в «Deutsch-Französische Jahrbücher», где он противопоста¬
вил так называемой политической эмансипации эмансипацию
человеческую. В «Святом семействе» Маркс и Энгельс, развивая
эти идеи, исследуют противоречивый характер общественных
отношений, приходящих на смену феодализму, давая вместе
с тем на конкретном фактическом материале диалектико-
материалистическую трактовку соотношения видимости и сущ¬
ности. «В современном мире, — пишут основоположники мар¬
ксизма,— каждый человек одновременно — член рабского строя
12*
339

и публичноправового союза. Именно рабство гражданского об¬
щества по своей видимости есть величайшая свобода, потому
что оно кажется завершенной формой независимости индиви¬
дуума, который принимает необузданное, не связанное больше
ни общими узами, ни человеком, движение своих отчужденных
жизненных элементов, как, например, собственности, промыш¬
ленности, религии и т. д., за свою собственную свободу, между
тем как оно, наоборот, представляет собой его завершенное раб¬
ство и полную противоположность человечности. На место
привилегии здесь стало право» 1.
Младогегельянцы, кичившиеся своей спекулятивной диалек¬
тикой, с помощью которой они гоняли сквозь строй категорий
всякую всячину, не могли (прежде всего в силу своей буржуаз¬
ной ограниченности) понять, что свободный по видимости труд
пролетария есть в сущности наемное рабство, а правовые отно¬
шения, заменившие феодальные привилегии, представляют со¬
бой лишь юридическое оформление этого нового порабощения
трудящихся. Маркс и Энгельс дают глубокий диалектический
анализ сущности буржуазных социальных преобразований.
Благодаря материалистическому пониманию истории, нераз¬
рывно связанному с диалектической концепцией развития и
научным принципом пролетарской партийности, основополож¬
ники марксизма вскрывают антагонистические противоречия,
присущие капиталистическому строю. Свободная, т. е. освобож¬
денная от феодальных цеховых ограничений, промышленность,
так же как п свободная торговля, разрушая феодальную замк¬
нутость и партикуляризм, «порождают всеобщую борьбу чело¬
века против человека, индивидуума против индивидуума». По¬
этому буржуазное общество, как бы ни была демократична его
государственная форма, есть «война отделенных друг от друга
уже только своей индивидуальностью индивидуумов друг про¬
тив друга и всеобщее необузданное движение освобожденных
от оков привилегий стихийных жизненных сил» 2.
Младогегельянцы оказались совершенно не способны понять
одну из основных черт капиталистического общества — анар¬
хию производства. Они противопоставляли друг другу понятия
анархии и правового порядка, не пытаясь конкретно разо¬
браться в фактах, характеризующих капиталистическую дей¬
ствительность. Понятие анархии они выводили из обычного
представления о феодальном произволе, с уничтожением кото¬
рого и связывалась абстрактная идея правового порядка, без
какой бы то ни было конкретизации этой идеи. Маркс и Энгельс
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 129—130.
2 Там же, стр. 129.
340

и в данном случае путем глубокого конкретно-исторического
анализа, путем выявления определенного содержания поня¬
тий раскрывают объективную диалектику капиталистических
общественных отношений. «Анархия,— говорят они,— есть за¬
кон гражданского общества, эмансипированного от расчленяю¬
щих общество привилегий, а анархия гражданского общества
составляет основу современного публичноправового состояния,
равно как публичноправовое состояние, со своей стороны, яв¬
ляется гарантией этой анархии. Поскольку и в какой степени
они противоположны друг другу, постольку и в той же степени
они друг друга обусловливают» 1. Таким образом, если младо¬
гегельянцы, сторонники спекулятивной диалектики, метафизи¬
чески противопоставляли друг другу понятия анархии и по¬
рядка, то Маркс и Энгельс, материалистически подходя к ис¬
следованию общественных явлений, последовательно проводят
принципы диалектики.
В «Святом семействе» Маркс и Энгельс еще рассматривают
общество как противоречивое единство гражданского общества
и государства, доказывая, однако (в противоположность Гегелю
и младогегельянцам), что в этом отношении взаимоисключаю¬
щих и взаимообусловливающих противоположностей опреде¬
ляющую основу составляет гражданское общество. Эта в основ¬
ном материалистическая точка зрения все же недостаточна,
поскольку само понятие гражданского общества остается нерас¬
члененным, производительные силы и производственные отно¬
шения — не разграниченными, ввиду чего еще не выявлено,
какая сторона внутри самого гражданского общества является
определяющей. Тем не менее в исследовании этого вопроса
«Святое семейство» по сравнению с «Deutsch-Französische
Jahrbücher» представляет собой значительный шаг вперед. Это
движение вперед становится особенно очевидным при рассмот¬
рении полемики Маркса и Энгельса против младогегельянского
понимания государства.
Младогегельянцы, впрочем, так же как и Гегель, констати¬
руя, что в гражданском обществе индивиды враждебно проти¬
востоят друг другу как эгоистические существа, преследующие
свои частные цели, доказывали, что лишь государство объеди¬
няет индивидов, примиряет их интересы, в силу чего само об¬
щество как определенная целостность, организм существует
только благодаря государству. Маркс и Энгельс прежде всего
подвергают критике метафизическое представление о граждан¬
ском обществе, по которому противоречия между индивидами
и социальными группами исключают их взаимозависимость
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 130.
341

в той же сфере (экономические отношения), где имеют место
эти противоречия. Противоречие и взаимозависимость неотде¬
лимы друг от друга, поскольку противоположности не абсо¬
лютны, а относительны: они обусловливают друг друга.
Основоположники марксизма отвергают также младоге¬
гельянскую абсолютизацию государства, которая в условиях
предреволюционной Германии неизбежно приводила к отрица¬
нию необходимости революционного решения вопроса о госу¬
дарственной власти. В противовес младогегельянцам Маркс и
Энгельс указывают, что «естественная необходимость, свойства
человеческого существа, в каком бы отчужденном виде они ни
выступали, интерес,— вот что сцепляет друг с другом членов
гражданского общества. Реальной связью между ними является
не политическая, а гражданская жизнь. Не государство, стало
быть, сцепляет между собой атомы гражданского общества,
а именно то обстоятельство, что они атомы только в представ¬
лении, на небе своего воображения, а в действительности —
существа, сильнейшим образом отличающиеся от атомов, что
они не божественные эгоисты, а эгоистические люди. Только
политическое суеверие способно еще воображать в наше время,
что государство должно скреплять гражданскую жизнь, между
тем как в действительности, наоборот, гражданская жизнь
скрепляет государство» 1.
В этом положении Маркса и Энгельса, по существу, уже
поставлен вопрос об отношении базиса и политической над¬
стройки. И эта постановка вопроса также самым органическим
образом связана с диалектико-материалистическим анализом
взаимоотношений классов буржуазного общества. В процессе
этого исследования Маркс и Энгельс начинают выделять основ¬
ные, первоначальные, производственные отношения, совокуп¬
ность которых образует экономическую структуру общества.
В. И. Ленин, подвергая критике субъективную народниче¬
скую социологию, отмечал, что суть диалектики заключается
не в триадах, а в отрицании субъективизма. Глубокий смысл
этого ленинского замечания наглядно выявляется при рассмот¬
рении полемики Маркса и Энгельса против спекулятивной ме¬
тодологии младогегельянства. Спекулятивная диалектика, не
только в том виде, который ей придали младогегельянцы, неиз¬
бежно страдает субъективизмом. Гегелевской идеалистической
диалектике также был свойствен этот порок, несмотря на то что
Гегель неоднократно выступал против субъективистского ис¬
толкования диалектики, требуя изучения явлений с точки
зрения имманентного, объективно присущего им движения.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 134.
342

В этом смысле полемика Маркса и Энгельса против младо¬
гегельянства вскрывает и основные пороки гегелевского объек¬
тивного идеализма.
В противоположность гегельянской интерпретации предмет¬
ного мира как отчужденного самосознания Маркс и Энгельс
диалектически разрабатывают отправную посылку материали¬
стической философии, доказывая, что именно изменение чело¬
веком природы, единство субъекта и объекта, превращение
идеального в материальное (в процессе человеческой деятель¬
ности), отражение внешнего мира в сознании людей свидетель¬
ствуют о первичности материи. «Самое материю человек не
создал. Даже те или иные производительные способности мате¬
рии создаются человеком только при условии предварительного
существования самой материи» 1.
Метафизические материалисты, отстаивая основное мате¬
риалистическое положение о существовании объективного,
независимого от сознания мира, о возникновении сознания из
материи, не понимали диалектической связи между тем и дру¬
гим, не видели превращения субъективного в объективное,
идеального — в материальное, превращения, которое повсе¬
дневно совершается в процессе производственной деятельности
людей. Классики немецкой философии в извращенной форме
отразили эти диалектические связи или, иначе говоря, истолко¬
вали их в духе идеализма. Маркс и Энгельс, разоблачая идеа¬
листические спекуляции, показывают, что факты, на которые
пытается опереться спекулятивный идеализм, в действительно¬
сти его опровергают, подтверждая материалистический взгляд
на мир.
Спекулятивный идеализм, разъясняют Маркс и Энгельс,
ополчается не столько против метафизических пороков старого
материализма, сколько против основных достижений этого фи¬
лософского учения. «Он оспаривает в субстанции не метафизи¬
ческую иллюзию, а ее мирское ядро — природу, он нападает
на природу, существующую вне человека, и на природу самого
человека» 2.
Старый материализм, отстаивая сенсуализм, не видел, что
чувственные восприятия органически связаны с многообразной
практической деятельностью людей, которая также носит чув¬
ственный характер. Это ограниченное понимание природы чув¬
ственных восприятий неизбежно приводило к тому, что основ¬
ной тезис материалистического сенсуализма оказывался теоре¬
тически не обоснованным. Спекулятивный идеализм, нападая
на это ограниченное понимание роли чувственных восприятий
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 51.
2 Там же, стр. 156.
343

и отрицая чувственный характер практической деятельности
людей, которая сводилась им к деятельности абстрактного са¬
мосознания, третировал все чувственное как неистинное, иллю¬
зорное, возвышая над ним абстрактное мышление, якобы неза¬
висимое от чувственных данных. Между тем чувственные вос¬
приятия, чувственная жизнь, практика составляют неразрывное
единство, уяснение которого раскрывает истинность диалек¬
тико-материалистически истолкованного сенсуализма. Не только
зрение, слух, осязание и т. п., но вся чувственная, эмоциональ¬
ная жизнь человека, говорят Маркс и Энгельс, «заставляет его
верить в существование мира и других индивидуумов вне его,
и даже его грешный желудок ежедневно напоминает ему о том,
что мир вне его не пуст, а, напротив, есть то, что, собственно,
его наполняет» 1. Научная теория познания должна исходить
из этих фактов, составляющих основу реального процесса по¬
знания, повседневно совершающегося в общественной жизни.
Эта основа — практика, т. е. производство и вся многообразная
чувственная жизнь индивидов, которых связывают друг с дру¬
гом потребности, интересы, нужды и т. д.
В «Святом семействе» основоположники марксизма дают
краткий, конспективный очерк развития западноевропейской
философии нового времени. Эти знаменитые, ставшие классиче¬
скими положения Маркса и Энгельса давно уже вошли в мар¬
ксистские учебные пособия по истории философии. Тем не ме¬
нее целесообразно специально рассмотреть эти положения,
в особенности потому, что они не только дают представление об
историко-философской концепции основоположников марксиз¬
ма, но и характеризуют их собственное, диалектико-материали¬
стическое мировоззрение.
Маркс и Энгельс рассматривают развитие философии нового
времени как борьбу материализма против «метафизики» (идеа¬
лизма). Материализм нового времени они считают преемником
античного материализма, наследие которого он обогащает но¬
выми идеями. Главная из них — идея самодвижения материи,
начало которой Маркс и Энгельс видят уже в учении Ф. Бэкона
и в физике Декарта 2. Таким образом, в противоположность
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 134.
2 Маркс и Энгельс следующим образом характеризуют философские
воззрения Ф. Бэкона: «Первым и самым важным из прирожденных
свойств материи является движение,— не только как механическое и
математическое движение, но еще больше как стремление, жизненный
дух, напряжение, или, употребляя выражение Якоба Бёме, мука
[Qиа1] материи» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 142). О Декарте
Маркс и Энгельс пишут: «В своей физике Декарт наделил материю
самостоятельной творческой силой и механическое движение рассматри¬
вал как проявление жизни материи» (там же, стр. 140).
344

традиционным идеалистическим историко-философским концеп¬
циям, которые трактуют материализм как точку зрения обы¬
денного, нефилософского сознания, остающуюся неизменной
и а протяжении тысячелетий, Маркс и Энгельс показывают
развитие материалистической философии, намечают разграни¬
чительные линии между различными историческими формами
материализма, характеризуя тем самым материалистическое
мировоззрение как живое, творческое, органически связанное
с жизнью, постоянно обогащающееся новыми данными. С этой
точки зрения рассматривают они борьбу материализма с идеа¬
лизмом. Победа материализма (физики) XVII в. над идеализ¬
мом (метафизикой) коренится, по мнению Маркса и Энгельса,
в глубоких социально-экономических сдвигах, происходивших
в эту эпоху. Речь идет о победе капиталистических обществен¬
ных отношений над феодальными: «...низвержение метафизики
XVII века может быть объяснено влиянием материалистиче¬
ской теории XVIII века лишь постольку, поскольку само это
теоретическое движение находит себе объяснение в практиче¬
ском характере тогдашней французской жизни. Жизнь эта
была направлена на непосредственную действительность, на
мирское наслаждение и мирские интересы, на земной мир.
Ее антитеологической, антиметафизической, материалистиче¬
ской практике должны были соответствовать антитеологиче-
ские, антиметафизические, материалистические теории. Мета¬
физика практически потеряла всякое доверие» 1.
Отмечая неразрывную связь материализма нового времени
с успехами естествознания, Маркс и Энгельс подчеркивают
влияние материалистической философии на естествознание,
роль философов-материалистов в его становлении. Ф. Бэкона
они называют родоначальником «современной эксперименти¬
рующей науки». Заслугу Бэкона основоположники марксизма
видят прежде всего в теоретической разработке и обосновании
методологии опытного естественнонаучного исследования.
Выдающееся значение материализма нового времени заклю¬
чается и в том, что он разрабатывал сенсуалистическую теорию
познания, из которой исходят науки о природе. Материалисти¬
ческий сенсуализм, отвергая сверхчувственные сущности, яв¬
ляется также философским обоснованием атеистического миро¬
понимания, что особенно очевидно у французских материали¬
стов XVIII в. и у Фейербаха.
Французский материализм, развивая теорию Д. Локка
о происхождении знаний из чувственного опыта, применяет
сенсуализм к учению о человеке и окружающей его среде,
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 140—141.
345

к теории воспитания в самом широком смысле слова. Таким
образом, намечается путь к материалистическому пониманию
общественной жизни. С этой точки зрения Маркс и Энгельс
оценивают учение Гельвеция, особо отмечая те важные выводы,
к которым приводит эта, по существу первая, попытка приме¬
нить материалистический сенсуализм к пониманию общества:
«Природное равенство человеческих умственных способностей,
единство успехов разума с успехами промышленности, природ¬
ная доброта человека, всемогущество воспитания — вот главные
моменты его системы» 1. Эти воззрения Гельвеция (и в извест¬
ной мере всех французских материалистов) представляют со¬
бой одну из теоретических предпосылок утопического социа¬
лизма и коммунизма 2. Следовательно, и в истории социалисти¬
ческих учений материализму принадлежит выдающаяся роль.
Характеризуя классическую немецкую философию, главным
образом философию Гегеля, Маркс и Энгельс видят ее основной
порок в умозрительном, спекулятивном учении о сверхчувствен¬
ных сущностях, в возрождении метафизики XVII в., в подчи¬
нении философии реакционной задаче обоснования теологии.
Главной заслугой Фейербаха является поэтому борьба против
спекулятивной философии как последней опоры теологии, по¬
следней попытки придать теологии (а вместе с нею и религиоз¬
ной вере) разумное, наукообразное основание.
Прослеживая историю материализма нового времени, Маркс
и Энгельс выявляют присущую ему историческую ограничен¬
ность, которая особенно резко выступает в учении Гоббса. Если
материализм Бэкона таит в себе возможности всестороннего
развития, то в философии Т. Гоббса — непосредственного про¬
должателя и систематизатора Ф. Бэкона — материализм стано¬
вится односторонним, механистическим, «враждебным чело¬
веку». Чувственно воспринимаемая природа сводится к меха¬
ническим процессам и геометрическим формам, а человек рас¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 144.
2 Утопический социализм и коммунизм, отмечают Маркс и Энгельс,
опирается также на важнейшее положение этики французского мате¬
риализма о совпадении разумных интересов отдельной личности с инте¬
ресами всего общества: «Если правильно понятый интерес составляет
принцип всей морали, то надо, стало быть, стремиться к тому, чтобы
частный интерес отдельного человека совпадал с общечеловеческими
интересами... Если характер человека создается обстоятельствами, то
надо, стало быть, сделать обстоятельства человечными» (К. Маркс и
Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 145—146). Материализм, примененный к об¬
щественной жизни, к обоснованию коммунистического идеала, пред¬
ставляет собой, по мнению Маркса и Энгельса, реальный гуманизм и
логическую основу коммунизма. Совершенно очевидно, что они в дан¬
ном случае излагают не только воззрения Фурье, Оуэна и других со¬
циалистов, но в определенной мере и свои собственные взгляды.
346

сматривается как тело природы, целиком подчиненное ее зако¬
нам. «Всякая человеческая страсть,—пишут Маркс и Энгельс,
излагая воззрения Гоббса,— есть кончающееся или начинаю¬
щееся механическое движение... Человек подчинен тем же за¬
конам, что и природа» 1. Эта оценка механистического материа¬
лизма Гоббса проливает свет и на его социологию, согласно
которой в обществе, находящемся в «естественном состоянии»,
человек человеку волк. Историческое значение философии
Фейербаха, по мнению Маркса и Энгельса, состоит, в частности,
в том, что он с помощью своего антропологического метода пре¬
одолевает эту односторонность 2.
Историко-философская концепция Маркса и Энгельса, как
она изложена в «Святом семействе», еще не полна, фрагмен¬
тарна. Мы не находим здесь характеристики материализма
Спинозы, агностицизма Юма и Канта и т. д. Оценка классиче¬
ского немецкого идеализма как возрождения метафизики
XVII в. не раскрывает его выдающейся роли в исторической
подготовке научного диалектического метода. Анализ материа¬
лизма Фейербаха носит пока еще односторонний характер, по¬
скольку не указаны основные пороки его философии. В целом
изложение материалистических учений XVII—XVIII вв. не со¬
держит в достаточной мере критики свойственной им метафи¬
зической ограниченности; идеализм старых материалистов
в области социологии, созерцательность их гносеологических
воззрений также пока еще не стали предметом критического
исследования. Все эти пробелы частично связаны с полемиче¬
ской формой рассматриваемого произведения, которая весьма
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 143.
2 Искажая действительное отношение Маркса и Энгельса к мате¬
риализму, Г. Веттер утверждает, что, называя механистический мате¬
риализм «враждебным человеку», основоположники марксизма тем са¬
мым, по существу, выражали свое отрицательное отношение к мате¬
риализму вообще. Но, не желая все же отказываться полностью от
материалистической философии, Маркс, по мнению Веттера, «избрал
такую форму материализма, которая совпадает с гуманизмом и ставит
природу в диалектическое отношение к человеку». Это якобы поставило
Маркса перед выбором между «диалектикой без материализма или
материализмом без диалектики» («Universitätstage 1961. Marxismus-
Leninismus. Geschichte und Gestalt», S. 68). Не трудно понять, что
Веттер явно фальсифицирует «Святое семейство», в котором Маркс и
Энгельс показывают, что уже французские материалисты и затем
Фейербах преодолели характерную для материализма Гоббса абстракт¬
ную сухость и враждебность человеку. Маркс и Энгельс, следователь¬
но, доказывают, что лишь на путях развития материалистического
учения преодолеваются присущие отдельным формам материализма
недостатки. Они отвергают идею о противоположности материализма и
диалектики, материализма и гуманизма, создавая диалектический и исто¬
рический материализм.
347

затрудняет систематическое, последовательное и обстоятельное
изложение всей совокупности основных вопросов истории фи¬
лософии. Вместе с тем эти пробелы в какой-то мере выражают
и недостаточную зрелость материалистических воззрений авто¬
ров «Святого семейства». Эти взгляды еще не сложились в цель¬
ную систему, хотя они уже качественно отличаются от пред¬
шествующих материалистических учений. Однако совершенно
очевидно, что не только критика «философии самосознания» и
идеализма вообще, но и анализ исторического развития мате¬
риалистической философской мысли приводят Маркса и Эн¬
гельса к важнейшим материалистическим выводам, обоснова¬
нию и развитию которых служит все содержание их труда.
2
Критика младогегельянской теории
«героев» и «толпы» и вопросы
материалистической диалектики.
Закон возрастания роли масс в истории
В борьбе против младогегельянства Маркс и Энгельс дока¬
зывают, что эти философские представители немецкого бур¬
жуазного радикализма вопреки их собственным иллюзиям
(и представлениям их противников справа) вовсе не являются
революционерами и последовательными противниками религии
и теологии.
Основоположники марксизма разъясняют, что младогегель¬
янская концепция, хотя она и противопоставляется религиоз¬
ному миросозерцанию, на деле оказывается утонченной попов¬
щиной, так как она «на место действительного индивидуального
человека ставит «самосознание», или «дух», и вместе с еванге¬
листом учит: «Дух животворящ, плоть же немощна»» 1. Если
раньше Маркс и Энгельс разделяли младогегельянский тезис о
противоположности «разумного» идеализма фантастическим ре¬
лигиозным представлениям, то теперь они бесповоротно поры¬
вают с этим ошибочным воззрением.
Идеализм, доказывают Маркс и Энгельс, по самой своей
природе не может опровергнуть религиозное мировоззрение, и
младогегельянцы, хотя они и отличаются от Гегеля, который
сознательно обосновывает религию, по существу лишь модер¬
низируют и излагают на новый лад спекулятивное, а следова¬
тельно и теологическое по своему происхождению, представ¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 7.
348

ление о соотношении духа и тела. И это представление не про¬
сто теоретическая догма, но и философская основа социально-
политических концепций младогегельянцев с характерным для
них пренебрежением к массе трудящихся, которая уподоб¬
ляется бездушной, неодушевленной материи. Прослеживая эту
органическую связь между умозрительной философской кон¬
цепцией и вполне определенной политической установкой, от¬
ражающей страх буржуазии перед массами, основоположники
марксизма говорят: «Открытое г-ном Бруно отношение «духа»
и «массы» на самом деле есть не что иное, как критически-
карикатурное завершение гегелевского понимания истории, ко¬
торое, в свою очередь, есть не что иное, как спекулятивное вы¬
ражение христианско-германской догмы о противоположности
духа и материи, бога и мира. В пределах истории, в пределах
самого человечества этой противоположности придается то вы¬
ражение, что немногие избранные индивидуумы, в качестве
активного духа, противостоят остальному человечеству как
неодухотворенной массе, как материи» 1. Если на первых порах
младогегельянский культ самосознания заключал в себе при¬
зыв к интеллигенции возглавить дело прогресса, то дальнейшее
развитие этого спекулятивного варианта пресловутой теории
«героев» и «толпы» неизбежно привело к весьма консерватив¬
ным выводам, существо которых Маркс и Энгельс формули¬
руют следующим образом: «На одной стороне стоит масса как
пассивный, неодухотворенный, неисторический, материальный
элемент истории; на другой стороне — дух, критика, г-н
Бруно и компания как элемент активный, от которого исходит
всякое историческое действие. Дело преобразования общества
сводится к мозговой деятельности критической критики» 2.
В отличие от Гегеля, выдвигавшего на первый план единство
противоположностей, тождество мышления и бытия, Б. Бауэр
и его сторонники исходили из догмы об абсолютной противопо¬
ложности между самосознанием и массой. А так как самосо¬
знание к тому же выдавалось за подлинную сущность не
только философии, но и государства и прогресса вообще, то
народ изображался как стихийная сила, враждебная государ¬
ству и прогрессу, проникнутая религиозными представлениями.
Само собой разумеется, что такое отношение к народным мас¬
сам нельзя считать следствием неправильной дедукции; послед¬
няя служила лишь теоретическим оправданием буржуазной
враждебности младогегельянцев освободительному движению
угнетенных и эксплуатируемых масс. И хотя младогегельянцы
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 93.
2 Там же, стр. 94—95.
349

иногда и оговаривались, что словом «масса» они обозначают
всякую толпу, в том числе и «образованный мир», поскольку
он лишен самосознания, действительный смысл спекулятивного
противопоставления самосознания и массы носил ярко выра¬
женный антинародный характер. «В массе,— утверждал Б. Ба¬
уэр,— а не в чем-либо другом, как думают ее прежние либе¬
ральные защитники, следует искать истинного врага духа» 1.
Выше уже говорилось о критике Энгельсом на страницах
«Deutsch-Französische Jahrbücher» реакционной карлейлевской
концепции «героев» и «толпы». В «Святом семействе» Маркс
и Энгельс указывают также на так называемых доктринеров
(Ф. Гизо, П. Руайе-Коллар), которые провозглашали суверен¬
ность разума в противоположность суверенитету народа. Это
свидетельствует о том, что младогегельянцы не были ориги¬
нальны в своем противопоставлении самосознания и прогресса
народным массам. Их «оригинальность» заключалась разве
только в том, что они теснейшим образом связали эту реак¬
ционную политическую концепцию с немецким спекулятивным
идеализмом, обнажив тем самым его социальные корни.
Младогегельянцы стремились доказать, что не народ, а идея
представляет собой движущую силу общественного прогресса.
Речь при этом шла не об идеях, выражающих коренные потреб¬
ности народа, а о «чистых», спекулятивных идеях, якобы неза¬
висимых от реальных общественных, в особенности материаль¬
ных, интересов, эгоизма и т. д. С этих позиций младогегельянцы
критиковали, например, идеи французской буржуазной револю¬
ции. «Идеи, порожденные французской революцией,— писал
Б. Бауэр,— не выводили, однако, за пределы того порядка,
который она хотела насильственно ниспровергнуть».
Опровергая это положение Бауэра, Маркс и Энгельс фор¬
мулируют материалистическое понимание роли идей: «Идеи ни¬
когда не могут выводить за пределы старого мирового порядка:
во всех случаях они могут выводить только за пределы идей
1 См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 90. В других местах
этого раздела Маркс и Энгельс приводят следующие высказывания
Б. Бауэра: «Все великие дела прежней истории потому именно были
с самого начала неудачны и лишены действительного успеха, что мас¬
са была в них заинтересована, что они вызывали энтузиазм массы.
Другими словами, дела эти должны были иметь жалкий конец потому,
что идея, лежавшая в основе этих дел, была такого рода, что она дол¬
жна была довольствоваться поверхностным пониманием себя, а следо¬
вательно и рассчитывать на одобрение массы» (там же, стр. 88). И еще:
«Дух знает теперь, где ему искать своего единственного противника,—
в самообманах и дряблости массы» (там же, стр. 91). Все эти младо¬
гегельянские утверждения взаимно дополняют друг друга и свидетель¬
ствуют о том, что буржуазный радикализм и антинародность вполне
уживаются друг с другом.
350

старого мирового порядка. Идеи вообще ничего не могут осу¬
ществить. Для осуществления идей требуются люди, которые
должны употребить практическую силу» 1.
Идеи не выводят за пределы данного общественного строя,
так как они представляют собой не самостоятельную общест¬
венную силу, а лишь отражение существующих общественных
отношений, потребностей, интересов. Но поскольку данные
общественные отношения содержат в себе зародыши, предпо¬
сылки нового общественного строя, постольку идеи способны
предвосхищать будущее, т. е. выходить за пределы господ¬
ствующей идеологии. Маркс и Энгельс отмечают, что револю¬
ционное движение, начавшееся в 1789 г., породило коммуни¬
стическую идею, разработка которой привела к идее нового
мирового порядка. Основоположники марксизма говорят, таким
образом, не только о зависимости идей от материальной жизни
общества, но и об их активной, действенной роли, которая
также обусловлена материальными общественными отноше¬
ниями, потребностями, интересами.
Младогегельянцы разглагольствовали о могуществе «чи¬
стой» идеи, свободной от неспособного на выдающиеся исто¬
рические деяния эгоизма. Маркс и Энгельс решительно
отвергают младогегельянское отождествление материальных
общественных потребностей с эгоизмом: «...эгоизм, имеющий
своим содержанием нацию, является более общим или более
чистым, чем тот эгоизм, который имеет своим содержанием
какое-нибудь особое сословие и какую-нибудь особую корпо¬
рацию» 2.
Французская революция 1789 г., разъясняют далее Маркс
и Энгельс, не осуществила провозглашенных ею лозунгов сво¬
боды, равенства и братства отнюдь не потому, что ее идеи не
выводили за пределы тогдашних исторических условий. В дей¬
ствительности лозунги 1789 г. представляли собой лишь иллю¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 132.
2 Там же, стр. 133. В отличие от младогегельянцев Л. Фейербах,
как показывает В. И. Ленин, понимал, что интересы народа нельзя
считать проявлением эгоизма. Ленин приводит следующее высказыва¬
ние Л. Фейербаха, оценивая это высказывание как зародыш историче¬
ского материализма: «Где начинается в истории новая эпоха? Всюду
лишь там, где против исключительного эгоизма нации пли касты угне¬
тенная масса или большинство выдвигает свой вполне законный эго¬
изм, где классы людей... или целые нации, одержав победу над высо¬
комерным чванством господствующего меньшинства, выходят из жал¬
кого и угнетенного состояния пролетариата на свет исторической и
славной деятельности. Так и эгоизм ныне угнетенного большинства че¬
ловечества должен осуществить и осуществит свое право и начнет но¬
вую эпоху истории» (см. В. И. Ленин, Соч., т. 38, стр. 66).
351

зии, неизбежные вследствие ограниченного социального содер¬
жания французской революции. Но, несмотря на крах всех
этих иллюзий относительно царства разума и справедливости,
революция 1789 г. увенчалась успехом, т. е. привела к уста¬
новлению политического господства буржуазии, так как во¬
преки чаяниям широких масс народа эта революция выражала
интересы именно этого класса. «Интерес буржуазии в револю¬
ции 1789 г., далекий от того, чтобы быть «неудачным», все
«выиграл» и имел «действительный успех»... Этот интерес был
так могущественен, что победоносно преодолел перо Марата,
гильотину террористов, шпагу Наполеона, равно как и като¬
лицизм и чистокровность Бурбонов. «Неудачной» революция
была только для той массы, для которой политическая «идея»
не была идеей ее действительного «интереса», истинный жиз¬
ненный принцип которой не совпадал поэтому с жизненным
принципом революции,— для той массы, реальные условия
освобождения которой существенно отличны от тех условий,
в рамках которых буржуазия могла освободить себя и об¬
щество» 1.
Таким образом, буржуазная ограниченность революции
1789 г., как показывают Маркс и Энгельс, коренилась вовсе
не в том, что ее идеи отражали определенные материальные
интересы, а в том, что сами эти интересы были ограничены,
не были интересами широких трудящихся масс. «Если, значит,
революция неудачна, то не потому, что революция «вызывала
энтузиазм» массы, не потому, что масса была «заинтересована»
в ней, а потому, что для самой многочисленной части массы,
части, отличной от буржуазии, принцип революции не был ее
действительным интересом, не был ее собственным революцион¬
ным принципом, а был только «идеей», следовательно только
предметом временного энтузиазма и только кажущегося
подъема» 2.
В противовес младогегельянцам основоположники мар¬
ксизма утверждают, что идеи лишь тогда становятся могущест¬
венной силой общественного развития, когда они выражают
реальные общественные потребности, интересы определенных
прогрессивных классов. Наибольшей действенностью обладают
идеи, отражающие интересы и потребности угнетенных и экс¬
плуатируемых масс. Этот вывод, углубляющий положение
Маркса о превращении теории в материальную силу, выска¬
занное им на страницах «Deutsch-Französische Jahrbücher», на¬
глядно иллюстрирует коренную противоположность между
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 89.
2 Там же.
352

диалектико-материалистическими, коммунистическими воззре¬
ниями Маркса и Энгельса и спекулятивно-идеалистическими
буржуазными концепциями младогегельянцев.
Младогегельянцы сетовали по поводу «неудачи» социаль¬
ных движений предшествующей истории, считая главной при¬
чиной «неудачи» участие в этих движениях народных масс.
Маркс и Энгельс, напротив, разъясняют, что «деятельность
действительного человечества есть не что иное, как деятель¬
ность массы человеческих индивидуумов...» 1 И если широкие
народные массы до сих пор еще недостаточно участвовали
в общественно-политических движениях, значит эти движения
во всяком случае непосредственно выражали чуждые им об¬
щественные интересы и потребности. Однако развитие мате¬
риального производства с необходимостью выдвигает массы на
авансцену истории, массы начинают осознавать, что их инте¬
ресы противоположны интересам господствующего меньшин¬
ства; они все более сознательно, активно, решительно прини¬
мают участие в общественно-историческом процессе. Эту заме¬
чательную идею — гениальное обобщение всемирно-историче¬
ского опыта — Маркс и Энгельс формулируют следующим
образом: «Вместе с основательностью исторического действия
будет, следовательно, расти и объем массы, делом которой оно
является» 2. Значит, народные массы — главная движущая сила
общественного прогресса, ускорение которого неразрывно свя¬
зано с возрастанием роли народных масс в развитии общества.
Этот важнейший теоретический вывод представляет собой ве¬
ликое научное открытие одной из главных объективных зако¬
номерностей всемирной истории.
Таким образом, Маркс и Энгельс показывают, что младоге¬
гельянская концепция «духа» и «массы» находится в непри¬
миримом противоречии с историческими фактами и основными
тенденциями общественно-исторического процесса. Столь же
несостоятельно п младогегельянское понимание прогресса, ко¬
торый эти спекулятивные философы называют абсолютным,
игнорируя тем самым его конкретно-историческое противоречи¬
вое содержание. И в этом вопросе, как и в ряде других, обна¬
руживается, что спекулятивный идеализм не способен преодо¬
леть метафизический способ мышления. Противопоставляя
младогегельянцам выдающихся представителей утопического
социализма, Маркс и Энгельс отмечают, что эти мыслители
видели уже антагонистический характер прогресса в частно¬
собственническом обществе. Они понимали, что «всякий про¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 93.
2 Там же, стр. 90.
353

гресс духа был до сих пор прогрессом в ущерб массе человече¬
ства, которая попадала во все более и более бесчеловечное
положение» 1. Это открытие антагонизма прогрессивного раз¬
вития общества, основу которого образует частная собствен¬
ность, составляет одну из важнейших предпосылок возникнове¬
ния утопического социализма. Социалисты-утописты догады¬
вались «о существовании основного порока цивилизованного
мира; они подвергли поэтому действительные основы современ¬
ного общества беспощадной критике. Этой коммунистической
критике с самого же начала соответствовало на практике дви¬
жение широкой массы, в ущерб которой происходило до сих
пор историческое развитие» 2.
Развитие духовной культуры в ущерб массе населения, так
же как и растущая противоположность между умственным и
физическим трудом, невежество масс и т. п.— все эти факты
рассматривались младогегельянцами внеисторически; младоге¬
гельянцы возводили в абсолютный закон абсолютного прогресса
то, что представляло собой исторически преходящее выражение
его антагонистического характера. Несмотря на свой сверхкри¬
тицизм, младогегельянцы считали эти антагонистические про¬
тиворечия чем-то естественным, разумным, обусловленным суб¬
станциальной природой народа 3. Таков социальный смысл
«критического» толкования прогресса: на деле оно оказывается
весьма консервативным. Этой спекулятивной апологии антаго¬
нистического характера прогресса Маркс и Энгельс противопо¬
ставляют коммунистическую критику капиталистического
строя, указывающую массам путь к уничтожению антагонисти¬
ческих социальных отношений, которые вопреки представле¬
ниям младогегельянских «критиков» отнюдь не являются един¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 92.
2 Там же.
3 Маркс и Энгельс показывают, что антагонистический характер
социального прогресса связан с существованием отчужденного труда:
«Врагами прогресса, вне массы, являются как раз получившие само¬
стоятельное существование, наделенные собственной жизнью продукты
самоунижения, самоотвержения и самоотчуждения массы. Поэтому мас¬
са, восставая против самостоятельно существующих продуктов ее само¬
унижения, восстает тем самым против своего собственного недостатка,
подобно тому как человек, выступая против существования бога, тем
самым выступает против своей собственной религиозности. Но так как
эти практические результаты самоотчуждения массы существуют в дей¬
ствительном мире внешним образом, то масса вынуждена бороться
с ними также и внешним образом. Она отнюдь не может считать эти
продукты своего самоотчуждения только идеальными фантасмагориями,
простыми отчуждениями самосознания, и не может желать уничтожить
материальное отчуждение при помощи чисто внутреннего спиритуали¬
стического действия» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 90).
354

ственно возможными. Освободительное движение рабочего
класса, утверждают основоположники марксизма, приведет к
такому обществу, в котором антагонизм перестанет быть
законом социального прогресса. В этом находит свое выраже¬
ние величайший гуманистический характер борьбы пролета¬
риата против буржуазии. «Нужно быть знакомым,— пишут
Маркс и Энгельс,— с тягой к науке, с жаждой знания, с нрав¬
ственной энергией и неутомимым стремлением к саморазвитию
у французских и английских рабочих, чтобы составить себе
представление о человеческом благородстве этого движения» 1.«Критическая критика» враждебна народным массам, и это
свое отношение к народу она возводит в непререкаемый абсо¬
лютный закон развития человечества. Коммунистическая кри¬
тика, напротив, высоко оценивает роль народных масс, их
освободительное движение. Это действительно революционная
критика существующего общественного строя.
Отношение младогегельянцев к массам особенно ярко про¬
является в их «критической» оценке положения и роли рабо¬
чего класса. Если французские социалисты утверждают, что
рабочие создают все, но не имеют ни прав, ни собственности,
то младогегельянцы «доказывают», что рабочие не создают
ничего, потому что акт создания, творения, творчества есть по
самой своей природе духовный акт. Между тем рабочие, утвер¬
ждают младогегельянцы, создают лишь единичное, чувственное,
рассчитанное на удовлетворение материальных потребностей.
Маркс и Энгельс приводят следующее сногсшибательное утвер¬
ждение Э. Бауэра: «Чтобы все создавать, требуется некое более
сильное сознание, чем рабочее сознание... Рабочий не делает
ничего, поэтому он ничего и не имеет; не делает же он ничего
потому, что его работа всегда остается чем-то единичным, рас¬
считана на удовлетворение его собственнейшей потребности и
является будничной работой» 2. Таким образом, младогегельян¬
цы идут еще дальше вульгарных экономистов, которые не
отрицали производительного характера труда рабочих, но
утверждали, что пролетарии получают в форме заработной
платы цену их труда. «Критические критики» пытаются дока¬
зать, что пролетарии получают заработную плату лишь за то,
что они помогают капиталистам. Отвергая уже установленную
буржуазной экономической наукой истину о противоположно¬
сти прибыли и заработной платы (противоположности интере¬
сов основных классов капиталистического общества), младо¬
гегельянцы возвещали, что пролетарии и буржуа составляют
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 92.
2 См. там же, стр. 20.
355

одну «фабричную партию», осуждая чартистское движение,
которое, как пишут Маркс и Энгельс, представляет собой «по¬
литическое выражение общественного мнения рабочих» 1.Анализируя младогегельянский, спекулятивный, или «кри¬
тический», очерк развития английской промышленности, Маркс
и Энгельс показывают, к каким нелепейшим выводам приводит
«критическая история», как только она обращается к реальной
исторической действительности, с тем чтобы препарировать ее
согласно идеалистической схеме. Впрочем эти выводы, осно¬
ванные на перевертывании, извращении реальных отношений,
имеют, как это всегда бывает, вполне определенный социаль¬
ный смысл.
Утверждая, что рабочие п капиталисты составляют одну
партию, младогегельянцы объявляют заблуждением и иллю¬
зией борьбу пролетариата против своего классового врага.
Разрешение противоречий между трудом и капиталом они про¬
возглашают делом самосознания, и оно совершается поэтому
лишь в границах последнего. Абсолютная критика, иронически
замечают основоположники марксизма, «научилась из «Феноме¬
нологии» Гегеля, по крайней мере, одному искусству — пре¬
вращать реальные, объективные, вне меня существующие цепи
в исключительно идеальные, исключительно субъективные, ис¬
ключительно во мне существующие цепи и поэтому все внеш¬
ние, чувственные битвы превращать в битвы чистых идей» 2.
При всей своей экстравагантности эта спекулятивная концеп¬
ция в конечном счете оказывается обычным идеалистическим
воззрением на общественно-исторический процесс. Поэтому и
критика этой младогегельянской концепции, по существу, яв¬
ляется критикой идеалистического понимания истории вообще.
Последнее берет за исходный пункт сознание людей, их чув¬
ства и разум, считает события, совершающиеся в истории че¬
ловечества, и все человеческие установления следствием ра¬
зума или неразумия, знания или невежества, эгоизма, честолю¬
бия или других аффектов, не замечая основных, определяющих
развитие общества экономических фактов. Младогегельянство
представляет собой спекулятивный вариант этой натуралисти¬
ческой интерпретации всемирной истории.
Маркс и Энгельс противопоставляют спекулятивному истол¬
кованию противоположности между пролетариатом и буржуа¬
зией материалистическое понимание этого вопроса, совпадаю¬
щее, как отмечают авторы «Святого семейства», с убеждением
сознательных рабочих, которые «не думают, что можно «чи¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 16.
2 Там же, стр. 90.
356

стым мышлением», при помощи одних только рассуждений,
избавиться от своих хозяев и от своего собственного практи¬
ческого унижения. Они очень болезненно ощущают различие
между бытием и мышлением, между сознанием и жизнью. Они
знают, что собственность, капитал, деньги, наемный труд и
тому подобное представляют собой далеко не призраки вообра¬
жения, а весьма практические, весьма конкретные продукты
самоотчуждения рабочих и что поэтому они должны быть
упразднены тоже практическим п конкретным образом для
того, чтобы человек мог стать человеком не только в мышле¬
нии, в сознании, но и в массовом бытии, в жизни» 1. Это поло¬
жение Маркса и Энгельса показывает, что принцип пролетар¬
ской партийности и материалистическое понимание истории
неразрывно связаны друг с другом: партийность научной про¬
летарской идеологии есть вместе с тем последовательное про¬
ведение материалистического понимания истории.
Младогегельянцы отнюдь не считали себя идеологами бур¬
жуазии; некоторые из них называли себя даже социалистами,
правда, «критическими», в отличие от «вульгарных», «практи¬
ческих» социалистов в Англии и Франции. Но полемика этих
«критических» социалистов с социалистами «практическими»
по сути дела представляла собой выступление буржуазных
идеологов против освободительного движения рабочего класса.
Отсюда понятны нападки младогегельянцев на основополож¬
ников научного социализма за их «преклонение» перед проле¬
тариатом, попытки Бауэра и К0 изобразить марксистское по¬
ложение об исторической миссии пролетариата в виде теоло¬
гической догмы, борьба против которой объявляется священной
обязанностью якобы ни перед чем не преклоняющейся «кри¬
тической критики». В ответ на эти нападки Маркс и Энгельс
пишут: «Если социалистические писатели признают за проле¬
тариатом эту всемирно-историческую роль (речь идет о ре¬
шающей роли пролетариата в революционном социалистиче¬
ском преобразовании общества.— Т. О.), то это никоим обра¬
зом не происходит от того, что они, как уверяет нас
критическая критика, считают пролетариев богами. Скорее на¬
оборот. Так как в оформившемся пролетариате практически
закончено отвлечение от всего человеческого, даже от видимо¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 58. «Критическая же кри¬
тика,— пишут далее Маркс и Энгельс,— напротив, учит рабочих, что они
перестают быть в действительности наемными рабочими, лишь только
они в мысли упраздняют мысль о наемном труде, лишь только они
в мысли перестают считать себя наемными рабочими и, сообразно
с этим сумасбродным воображением, уже не допускают, чтобы их
оплачивали как отдельных лиц» (там же).
357

сти человеческого; так как в жизненных условиях пролета¬
риата все жизненные условия современного общества достигли
высшей точки бесчеловечности; так как в пролетариате человек
потерял самого себя, однако вместе с тем не только обрел тео¬
ретическое сознание этой потери, но и непосредственно вынуж¬
ден к возмущению против этой бесчеловечности велением
неотвратимой, не поддающейся уже никакому прикрашиванию,
абсолютно властной нужды, этого практического выражения
необходимости,— то ввиду всего этого пролетариат может и
должен сам себя освободить» 1. Но в отличие от угнетенных и
эксплуатируемых классов предшествующих исторических эпох,
которые в лучшем случае могли освободить лишь самих себя,
пролетариат, уничтожая капиталистические общественные от¬
ношения, решает тем самым общечеловеческую задачу. И это
происходит в силу объективной необходимости, обусловленной
уровнем общественного развития и положением рабочего клас¬
са в буржуазном обществе. Этот класс «не может освободить
себя, не уничтожив своих собственных жизненных условий. Он
не может уничтожить своих собственных жизненных условий,
не уничтожив всех бесчеловечных жизненных условий совре¬
менного общества, сконцентрированных в его собственном по¬
ложении» 2.
Здесь, как и во многих других местах «Святого семейства»,
основные идеи научного социализма выражены в терминологии
антропологического материализма. Социальное положение про¬
летариата определяется как завершенное отчуждение от всего
человеческого, а социалистическое преобразование общества —
как восстановление подлинно человеческих отношений. В 1845 г.
у Маркса и Энгельса не было еще учения об общественно-эко¬
номических формациях, согласно которому различные типы
производственных отношений представляют собой закономер¬
ные фазы естественноисторического процесса развития обще¬
ства. Капиталистические общественные отношения рассматри¬
ваются Марксом и Энгельсом преимущественно как извращен¬
ные, чуждые человеку, а не как соответствующие
определенному уровню развития производительных сил об¬
щества 3. И все же, несмотря на известную неразработанность
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 39—40.
2 Там же, стр. 40.
3 В 1846 г. в «Немецкой идеологии» Маркс и Энгельс уже отказы¬
ваются от этой точки зрения. В этом произведении они подвергают
критике тех представителей «философского» мелкобуржуазного социа¬
лизма, которые утверждают, что реальный человек, поскольку он ведет
отчужденное существование, не есть человек. Эти философствующие
представители немецкого социализма «объявили людей нечеловечными
не потому, что последние не соответствовали понятию человека, а по¬
358

общей концепции социального развития, Маркс и Энгельс, по¬
стигнув всемирно-историческое значение освободительного
движения пролетариата, научно формулируют идею объектив¬
ной необходимости социализма, идею о неразрывной связи
социального освобождения пролетариата с освобождением все¬
го общества от господства стихийных сил социального разви¬
тия. Основоположники марксизма в яркой афористической
форме раскрывают общечеловеческое значение классовой борь¬
бы пролетариата. При этом они настойчиво подчеркивают, что
пролетариат сам освободит себя.
Пролетариат, разъясняют Маркс и Энгельс, есть внутренне
присущее буржуазному обществу отрицание его устоев. Из это¬
го отрицания, из закономерной противоположности пролетариа¬
та господствующим отношениям капиталистического строя
необходимо вытекает социалистическая миссия этого класса.
Пролетариат «не напрасно проходит суровую, но закаляющую
школу труда. Дело не в том, в чем в данный момент видит свою
цель тот пли иной пролетарий или даже весь пролетариат.
Дело в том, чтό такое пролетариат на самом деле и чтό он, со¬
образно этому своему бытию, исторически вынужден будет де¬
лать. Его цель и его историческое дело самым ясным и непре¬
ложным образом предуказываются его собственным жизненным
положением, равно как и всей организацией современного бур¬
жуазного общества» 1. Этот важнейший теоретический вывод.
Маркс и Энгельс подкрепляют ссылками на факты, на истори¬
ческий опыт рабочего движения наиболее развитых капитали¬
стических стран: «Нет надобности распространяться здесь о
том, что значительная часть английского и французского про¬
летариата уже сознает свою историческую задачу и постоянно
работает над тем, чтобы довести это сознание до полной яс¬
ности» 2. Эти положения Маркса и Энгельса, если сравнить их
с соответствующими положениями в статьях основоположни¬
ков марксизма, опубликованных в «Deutsch-Französische Jahr¬
тому, что понятие человека у этих людей не соответствовало истинному
понятию человека, или потому, что у них не было истинного сознания
о человеке» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, Госполитиздат, М., 1955г
стр. 431). В другом месте той же работы основоположники марксизма
указывают: «Положительное выражение «человеческий» соответствует
определенным, господствующим на известной ступени развитая произ¬
водства отношениям и обусловленному ими способу удовлетворения по¬
требностей,— подобно тому как отрицательное выражение «нечеловече¬
ский» соответствует попыткам подвергнуть отрицанию внутри сущест¬
вующего способа производства эти господствующие отношения..,
попыткам, которые ежедневно все вновь порождаются этой же самой
ступенью производства» (там же, стр. 433—434).
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 40.
2 Там же.
359

bücher», убедительно показывают, как в ходе процесса форми¬
рования марксизма развивается и конкретизируется (на основе
исторического материализма) марксистское понимание истори¬
ческой роли рабочего класса.
Выше уже говорилось о том, что буржуазные и социал-де¬
мократические «критики» марксизма пытаются представить со¬
циалистические идеи Маркса и Энгельса как чисто умозри¬
тельные выводы из гегелевской и фейербаховской концепций
отчуждения. Между тем ход развития воззрений Маркса и Эн¬
гельса полностью опровергает эту лишенную фактической ос¬
новы, надуманную концепцию: Маркс и Энгельс не делали со¬
циалистических выводов тогда, когда они в основном разделяли
сначала гегелевскую, а затем фейербаховскую концепцию от¬
чуждения. К социалистическим выводам они пришли лишь то¬
гда, когда непосредственно столкнулись с французским и
английским рабочим движением. К этому времени, как видно
из всего содержания «Святого семейства», они уже отрицатель¬
но относились ко всякого рода попыткам истолковать в духе
спекулятивной философии классовые конфликты в буржуазном
обществе. Их понимание места пролетариата в системе общест¬
венных отношений капиталистического строя, вопреки утверж¬
дениям «критических критиков», теоретически основывается на
научном исследовании материальной жизни, истории, экономи¬
ческой структуры капитализма. Именно из этого исследования
вытекает вывод Маркса и Энгельса о том, что рабочий класс
сам может освободить себя. В «Святом семействе», отмечает
В. И. Ленин, мы видим «почти уже сложившийся взгляд Мар¬
кса на революционную роль пролетариата» 1. В то время как
«критические критики» пытаются sub specie aeternitatis воз¬
выситься над классовыми противоположностями, с тем чтобы
объявить противоречие между трудом и капиталом преодолен¬
ным в лоне спекулятивного самосознания, Маркс и Энгельс,
отвергая идею примирения противоположных классов и проти¬
воположностей вообще, теоретически обосновывают объектив¬
ную необходимость борьбы пролетариата против буржуазии.
Маркс и Энгельс пишут: «Пролетариат и богатство — это
противоположности. Как таковые, они образуют некоторое еди¬
ное целое. Они оба порождены миром частной собственности.
Весь вопрос в том, какое определенное положение каждый из
этих двух элементов занимает внутри противоположности. Не¬
достаточно объявить их двумя сторонами единого целого» 2.
Этот тезис основоположников марксизма прямо и непосред¬
1 В. И. Ленин, Соч., т. 38, стр. 8.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 38.
360

ственно направлен против гегелевского (и младогегельянского)
толкования единства противоположностей как чисто корреля¬
тивного, «рефлективного» отношения, которое в конечном счете
оказывается их тождеством. Противоположности, с точки зре¬
ния Маркса и Энгельса, играют различную роль в той системе
целого, сторонами которого они являются. Именно поэтому
недостаточно рассматривать их просто как две стороны единого
целого: они имеют различную функцию, никогда не меняются
местами, борьба между ними с необходимостью ведет к уни¬
чтожению одной стороны и коренному изменению другой.
Значит ли это, что Маркс и Энгельс вообще отвергают поло¬
жение о тождестве противоположностей, об их превращении
друг в друга? Конечно, нет! Основоположники марксизма лишь
выдвигают на первый план (и это прежде всего определяется
предметом исследования — речь идет о социальных катаклиз¬
мах капиталистического строя) вопрос о борьбе противополож¬
ностей, об антагонистическом противоречии, о взаимоотноше¬
нии между консервативной (положительной) и революционной
(отрицательной) сторонами противоречия: «Частная собствен¬
ность как частная собственность, как богатство вынуждена со¬
хранять свое собственное существование, а тем самым и суще¬
ствование своей противоположности — пролетариата. Это —
положительная сторона антагонизма, удовлетворенная в себе
самой частная собственность.
Напротив, пролетариат как пролетариат вынужден упразд¬
нить самого себя, а тем самым и обусловливающую его проти¬
воположность — частную собственность,— делающую его. про¬
летариатом. Это — отрицательная сторона антагонизма, его бес¬
покойство внутри него самого, упраздненная и упраздняющая
себя частная собственность» 1.
Противоположность между революционной и консерватив¬
ной сторонами антагонистического противоречия не исклю¬
чает, конечно, их взаимной обусловленности и даже момента
тождества между ними. Такое понимание вопроса представляет
собой значительный шаг вперед по сравнению с той постанов¬
кой этой проблемы, которая имеет место в работе Маркса
«К критике гегелевской философии права» (1843 г.). Материа¬
листически перерабатывая диалектику Гегеля, Маркс и Энгельс
показывают, что тождество является реальным моментом про¬
тиворечия — отношения взаимоисключающих, но вместе с тем
и обусловливающих друг друга противоположностей. Маркс и
Энгельс на конкретном фактическом материале раскрывают
связь тождества и различия, противоречивый характер тожде¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 38—39.
361

ства: «Имущий класс и класс пролетариата представляют одно
и то же человеческое самоотчуждение. Но первый класс чув¬
ствует себя в этом самоотчуждения удовлетворенным и утверж¬
денным, воспринимает отчуждение как свидетельство своего
собственного могущества и обладает в нем видимостью челове¬
ческого существования. Второй же класс чувствует себя в этом
отчуждении уничтоженным, видит в нем свое бессилие и дей¬
ствительность нечеловеческого существования. Класс этот,
употребляя выражение Гегеля, есть в рамках отверженности
возмущение против этой отверженности, возмущение, которое
в этом классе необходимо вызывается противоречием между его
человеческой природой и его жизненным положением, являю¬
щимся откровенным, решительным п всеобъемлющим отрица¬
нием этой самой природы.
Таким образом, в пределах всего антагонизма частный соб¬
ственник представляет собой консервативную сторону, проле¬
тарий — разрушительную. От первого исходит действие, на¬
правленное на сохранение антагонизма, от второго — действие,
направленное на его уничтожение» 1.
Взаимообусловленность противоположностей и их различ¬
ная, противоположная роль в этом объективном (в данном слу¬
чае социальном) отношении взаимозависимости проливает
свет на природу исторической необходимости, объективность
которой отличается от природной необходимости, поскольку
она имманентна человеческим действиям. Буржуазия стремит¬
ся к сохранению частной собственности, пролетариат — к ее
уничтожению. Характер деятельности и борьбы каждого из
этих классов определяется существованием и всей деятельно¬
стью противоположной стороны. Таким образом, объективная
закономерность, которой подчинено развитие буржуазного об¬
щества, не есть нечто извне противостоящее общественным
отношениям. Она обусловлена взаимодействием, взаимозависи¬
мостью этих противоположных сторон, классов, борьбой между
ними, которая отнюдь не представляет собой дело свободного
выбора, а имеет объективную экономическую основу, созда¬
ваемую людьми на протяжении жизни многих поколений. Сле¬
довательно, историческая необходимость, внутренне присущая
общественному развитию, неотделима от свойственных ему
основных противоречий. Эта необходимость воплощает в себе
и объективные предпосылки человеческой деятельности, создан¬
ные предшествующими поколениями людей, и сознательную
деятельность различных социальных групп и классов на дан¬
ном этапе развития общества.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 39.
362

Однако отношение противоположностей не исчерпывается
их противоположно направленным (но взаимообусловленным)
действием. Именно взаимная обусловленность приводит к тому,
что каждая противоположная сторона оказывается двойствен¬
ной в своем действии. Так, пролетариат, ведущий борьбу с
капиталом с целью его уничтожения, в то же время в силу сво¬
его положения в буржуазном обществе постоянно воспроизво¬
дит (как правило, в расширенном виде) капиталистические от¬
ношения. То же относится и к буржуазии, которая своей дея¬
тельностью порождает разрушающие ее социальные силы, под¬
рывая тем самым основы своего экономического и политического
господства. Раскрывая это диалектическое взаимоотношение
между сознательной деятельностью людей и ее результатами,
взаимоотношение, без понимания которого принципиально не¬
возможно уяснить специфическую природу социальных зако¬
номерностей, основоположники марксизма утверждают, что
«частная собственность в своем экономическом движении сама
толкает себя к своему собственному упразднению, но она де¬
лает это только путем не зависящего от нее, бессознательного,
против ее воли происходящего и природой самого объекта
обусловленного развития, только путем порождения пролета¬
риата как пролетариата,— этой нищеты, сознающей свою ду¬
ховную и физическую нищету, этой обесчеловеченности, со¬
знающей свою обесчеловеченность и потому самое себя
упраздняющей» 1. Это значит, что не только освободительное
движение пролетариата, но и объективные последствия созна¬
тельной деятельности самой буржуазии, независимо от воли
этого класса и даже вопреки ей, ведут к образованию матери¬
альных предпосылок социализма в недрах капиталистического
строя. Но если объективные результаты сознательной деятель¬
ности рабочего класса совпадают с теми целями, которые ста¬
вит перед собой этот класс, то между целями и конечными ре¬
зультатами деятельности капиталистов существует глубокое
противоречие. Это происходит потому, что освободительная
борьба рабочего класса находится в соответствии с объективной
социальной закономерностью развития капитализма, между тем
как попытки буржуазии укрепить свое господство противоречат
этой закономерности. Неизбежным итогом всего этого истори¬
ческого процесса, взаимодействия между сознательными дей¬
ствиями различных классов и стихийным ходом событий,
который опять-таки находится в определенном отношении с со¬
знательной деятельностью, итогом освободительного движе¬
ния рабочего класса является социалистическая революция.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 39.
363

«Пролетариат,— пишут Маркс и Энгельс,— приводит в исполне¬
ние приговор, который частная собственность, порождая проле¬
тариат, выносит себе самой, точно так же как он приводит в
исполнение приговор, который наемный труд выносит самому
себе, производя чужое богатство и собственную нищету. Одер¬
жав победу, пролетариат никоим образом не становится абсо¬
лютной стороной общества, ибо он одерживает победу, только
упраздняя самого себя и свою противоположность» 1.Все эти кратко разобранные нами тезисы Маркса и Энгельса
о противоречии между пролетариатом и частной собственно¬
стью, о развитии этого противоречия и путях его разрешения
представляют собой гениальную формулировку основного по¬
ложения научного коммунизма об объективной закономерности,
неизбежности революционного преобразования капиталистиче¬
ского общества в общество коммунистическое. При этом осно¬
воположники марксизма раскрывают диалектико-материалисти¬
ческое содержание понятия исторической неизбежности, не
имеющее ничего общего с фатализмом. Историческая необхо¬
димость, как показывают Маркс и Энгельс, не противостоит
извне деятельности людей, ее предпосылкам и результатам:
историческая необходимость складывается из всех этих эле¬
ментов общественной жизни.
Положения Маркса и Энгельса, рассмотренные выше, за¬
мечательны также и в том отношении, что они выявляют един¬
ство научного понимания общественной жизни и материали¬
стической диалектики. Единство сознательной деятельности
людей и объективной исторической необходимости может быть
понято и объяснено лишь с точки зрения материалистической
диалектики, полностью преодолевающей абстрактный дуализм
субъективного и объективного, свободы п необходимости, с ко¬
торым не могли сладить не одни только метафизические мате¬
риалисты. И диалектик Гегель, хотя он объявляет этот дуализм
преодоленным и, по существу, правильно ставит вопрос о связи
свободы с необходимостью, в конечном итоге приходит к фата¬
лизму, совершенно неизбежному для абсолютного идеализма.
Авторы «Святого семейства» одинаково далеки и от фатализма,
и от волюнтаризма; они высоко оценивают сознательную
и целесообразную деятельность людей и вместе с тем обосно¬
вывают важнейшее положение исторического материализма об
определяющем значении объективных условий, материальной
жизни общества.
Буржуазные критики марксизма не желают видеть в «Свя¬
том семействе» диалектики, они утверждают, что авторы этого
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 39.
364

труда выбрасывают диалектику за борт. Между тем основные
положения этого первого совместного труда Маркса и Энгельса
представляют собой убедительнейшее отрицание спекулятивно¬
го идеализма и научную разработку принципов материалисти¬
ческой диалектики, материалистического понимания истории.
3
Критика младогегельянской критики прудонизма.
Оценка учения П. Прудона
В. И. Ленин в своем конспекте «Святого семейства» специ¬
ально отмечает высокую оценку Прудона Марксом, который
«защищает Прудона от критиков Литературной Газеты, проти¬
вопоставляя спекуляции свои явно социалистические идеи.
Тон Маркса по отношению к Прудону очень хвалебный
(хотя есть небольшие оговорки, например, ссылка на Umrisse
zu einer Kritik der Nationalökonomie Энгельса в Deutsch-Fran¬
zösische Jahrbücher)» 1.
Необходимо обстоятельно рассмотреть отношение авторов
«Святого семейства» к Прудону, мелкобуржуазные воззрения
которого они вскоре подвергли весьма резкой критике.
Бруно Бауэр и К0 ополчались на Прудона как на предста¬
вителя французского социализма, суть которого «критические
критики» сводили к всевозможным догматическим абстрак¬
циям, совершенно игнорируя его реальное социальное содер¬
жание 2. Прудон, писал, например, Э. Бауэр, «открыл, таким
1 В. И. Ленин, Соч., т. 38, стр. 6.
2 Даже там, где младогегельянцы в какой-то мере улавливают дей¬
ствительный социальный смысл теории Прудона, они всячески выхола¬
щивают его, чтобы легче разделаться с ним. «Прудон,— заявляет, на¬
пример, Эдгар Бауэр,— пишет в интересах тех, которые ничего не
имеют. Иметь и не иметь ничего — для него абсолютные категории»
(см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 45). Обработав таким обра¬
зом Прудона, Э. Бауэр разъясняет последнему, что имение и неимение
не исключают друг друга, что неимение есть определенное имение, так
как абсолютного неимения не существует. Но у Прудона-то речь идет
о вполне определенном неимении, о трудящихся, которые не имеют
необходимых средств существования, средств производства и эксплуа¬
тируются собственниками земли, фабрикантами и т. д. В противополож¬
ность Э. Бауэру Маркс и Энгельс утверждают, что «неимение — не
только категория, а самая безотрадная действительность». И далее:
«Неимение — это самый отчаянный спиритуализм, это полнейшая не¬
действительность человека, полнейшая действительность его обесчело¬
веченности, это весьма положительное имение — наличие голода, хо¬
лода, болезней, преступлений, унижения, отупения, всякого рода обес¬
человеченности и противоестественности» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч.,
г. 2, стр. 46).
365

образом, в истории нечто абсолютное, вечную основу, божество,
которое направляет человечество. Это божество — справедли¬
вость» 1. Хотя это обвинение в абсолютизировании понятия
справедливости, несомненно, имеет достаточное основание, в
целом младогегельянская критика учения Прудона не затраги¬
вала его важнейшего содержания — проблемы частной соб¬
ственности. Эта «критическая» критика прудонизма не только
не давала ответа на вопросы, поставленные Прудоном, но вся¬
чески пыталась доказать, что сами эти вопросы являются, в
сущности, псевдопроблемами, возникновение которых объяс¬
няется незнакомством Прудона с философией самосознания.
А между тем вопросы, над которыми бился Прудон, стояли и
перед его немецкими оппонентами. Авторы «Святого семей¬
ства» показывают, что младогегельянский принцип самосозна¬
ния представляет собой, что бы ни думали об этом его пред¬
ставители, спекулятивную формулировку демократического
принципа равенства, который составляет основное содержание
прудоновской концепции справедливости, всячески третируемой
Э. Бауэром. «Если г-н Эдгар,— пишут Маркс и Энгельс,— на
минуту сравнит французское равенство с немецким «самосозна¬
нием», он найдет, что последний принцип выражает по-немец¬
ки, т. е. в формах абстрактного мышления, то, что первый вы¬
ражает по-французски, т. е. на языке политики и мыслящего
наглядного представления. Самосознание есть равенство чело¬
века с самим собой в сфере чистого мышления. Равенство есть
осознание человеком самого себя в сфере практики, т. е. осо¬
знание человеком другого человека как равного себе и отноше¬
ние человека к другому человеку как к равному» 2.
Отношение младогегельянцев к Прудону является, по су¬
ществу, лишь частным проявлением общего отношения между
немецкими спекулятивными мыслителями и французскими, а
также английскими представителями социализма и коммуниз¬
ма. «У французов и англичан,— говорят Маркс и Энгельс,—
критика не есть какая-то абстрактная, потусторонняя личность,
стоящая вне человечества; она — действительная человеческая
деятельность индивидуумов, являющихся активными членами
общества, которые, как люди, страдают, чувствуют, мыслят и
действуют. Поэтому их критика в то же время проникнута
практикой, их коммунизм есть такой социализм, в котором они
указывают практические, осязательные мероприятия...» 3
Это замечание, правильно констатирующее факты, не ука¬
зывает, однако, на то, что различие между немецкими спеку¬
1 См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 36.
2 Там же, стр. 42.
3 Там же, стр. 169.
366

лятивными концепциями и социалистическими учениями фран¬
цузов и англичан обусловлено также и тем, что представители
этих различных теорий принадлежат к разным классам, выра¬
жают различные классовые интересы.
Маркс и Энгельс не анализируют еще классового содержа¬
ния младогегельянской философии самосознания; они лишь
приступают к выяснению ее социальных корней. Говоря о спе¬
кулятивности младогегельянской «критической критики», авто¬
ры «Святого семейства» подчеркивают главным образом то, что
младогегельянство лишено реального социального содержания.
Иное дело Прудон: его учение не может быть сведено к одним
лишь умозрительным конструкциям, оно теоретически выра¬
жает положение и интересы вполне определенного класса.
Прудона, говорят Маркс и Энгельс, «побуждает писать не ин¬
терес самодовлеющей критики, не абстрактный, искусственно
созданный интерес, а массовый, действительный, исторический
интерес,— такой интерес, который ведет дальше простой крити¬
ки, интерес, который приведет к кризису. Прудон не только пи¬
шет в интересах пролетариев: он сам пролетарий, ouvrier. Его
произведение есть научный манифест французского пролета¬
риата и имеет поэтому совершенно иное историческое значение,
нежели литературная стряпня какого-нибудь критического
критика» 1.Характеристика Прудона как идеолога французского про¬
летариата, а его произведения «Что такое собственность?» как
научного манифеста французских пролетариев свидетельствует
о том, что собственные социалистические воззрения Маркса и
Энгельса в это время окончательно еще не сформировались.
Но было бы ошибочно полагать, что основоположники марксиз¬
ма солидаризируются с учением Прудона; правильнее сказать,
что на этом этапе развития своих воззрений они видят в Пру¬
доне и других представителях тогдашнего социализма и ком¬
мунизма во Франции и Англии своих союзников. Выше уже
было показано, что весьма высокая оценка философии Фейер¬
баха, которая имеет место в «Святом семействе», отнюдь не
свидетельствует о том, что Маркс и Энгельс разделяют его воз¬
зрения. То же, только с еще большим основанием, можно ска¬
зать и об отношении основоположников марксизма к Прудону:
все содержание «Святого семейства» показывает, что Маркс и
Энгельс, развивая диалектико-материалистическое миропони¬
мание и научный коммунизм, несомненно, стоят на целую голо¬
ву выше мелкобуржуазного социалиста, идеалиста и метафи¬
зика Прудона. Почему же они в таком случае называют
1 К. Маркс и Ф. Энгельсу Соч., т. 2, стр. 45.
367

Прудона творцом научного манифеста французского рабочего
класса? Эта оценка, вернее, переоценка Прудона частично
может быть объяснена тем, что в нем авторы «Святого семей¬
ства» видят не просто защитника интересов французского про¬
летариата, но французского рабочего, самостоятельно разраба¬
тывающего социалистическую теорию. Эта характеристика
Прудона в принципе аналогична той оценке, которую Маркс
и Энгельс давали В. Вейтлингу (однако при этом следует иметь
в виду, что Вейтлинг не только был рабочим, но и действитель¬
но выражал интересы немецких рабочих на определенной сту¬
пени их исторического развития).
Наконец, и это обстоятельство отнюдь не последнее по свое¬
му значению, высокая оценка Прудона в данном случае отно¬
сится к его первому, лучшему произведению, которое действи¬
тельно сыграло немаловажную роль в истории домарксовского
социализма. Впоследствии, в 1865 г., Маркс писал И. Б. Швей¬
церу о том, что первое произведение Прудона «Что такое соб¬
ственность?» является «безусловно самым лучшим его произве¬
дением. Оно составило эпоху, если не новизной своего содер¬
жания, то хотя бы новой и дерзкой манерой говорить старое.
В произведениях известных ему французских социалистов и
коммунистов «собственность», разумеется, не только была под¬
вергнута разносторонней критике, но и утопически «упраздне¬
на». Этой книгой Прудон стал приблизительно в такое же
отношение к Сен-Симону и Фурье, в каком стоял Фейербах
к Гегелю. По сравнению с Гегелем Фейербах крайне беден.
Однако после Гегеля он сделал эпоху, так как выдвинул на
первый план некоторые неприятные христианскому сознанию
и важные для успехов критики пункты, которые Гегель оста¬
вил в мистической полутьме» 1.
Какие же пункты выдвинул на первый план Прудон? Про¬
блему собственности, вопрос о порожденном и порождаемом ею
социальном зле, о необходимости ее уничтожения 2. «Вызываю¬
щая дерзость, с которой он (Прудон.— Т. О.) нападает на «свя¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные письма, стр. 152.
2 Само собой разумеется, что Прудон подвергает критике частную
собственность с мелкобуржуазных позиций, и это в конечном счете сво¬
дит на нет обосновываемое им положение о необходимости уничтоже¬
ния частной собственности, под которой он понимает крупную капита¬
листическую собственность. Поэтому Маркс указывает: «Несмотря на
всю кажущуюся архиреволюционность, уже в «Что такое собствен¬
ность?» наталкиваешься на противоречие: с одной стороны, Прудон
критикует общество сквозь призму взглядов французского парцелль¬
ного крестьянина (позже — мелкого буржуа), а с другой стороны, при¬
лагает к нему масштаб, заимствованный им у социалистов» (К. Маркс
и Ф. Энгельс, Избранные письма, стр. 153).
368

тая святых» политической экономии, остроумные парадоксы, с
помощью которых он высмеивает пошлый буржуазный рассу¬
док, уничтожающая критика, едкая ирония, проглядывающее
тут и там глубокое и искреннее чувство возмущения мерзостью
существующего, революционная убежденность — всеми этими
качествами книга «Что такое собственность?» электризовала
читателей и при первом своем появлении в свет произвела
сильное впечатление» 1. Эта оценка первой книги Прудона, дан¬
ная Марксом через двадцать лет после опубликования «Свя¬
того семейства», делает более понятным отношение основопо¬
ложников марксизма к этому мыслителю в 1845 г.
Итак, авторы «Святого семейства» высоко оценивают Пру¬
дона за его попытки систематически развить идею отрицания
частной собственности. «Все рассуждения политической эконо¬
мии,— указывают Маркс и Энгельс,— имеют своей предпосыл¬
кой частную собственность. Эта основная предпосылка прини¬
мается ею в качестве непреложного факта, не подвергаемого
ею никакому дальнейшему исследованию,— больше того, в ка¬
честве такого факта, которого политическая экономия касается
только «случайно», как наивно признается Сэй. Прудон же под¬
вергает основу политической экономии, частную собственность,
критическому исследованию, и притом — первому решительно¬
му, беспощадному и в то же время научному исследованию.
В этом и заключается большой научный прогресс, совершен¬
ный им,— прогресс, который революционизирует политическую
экономию и впервые делает возможной действительную науку
политической экономии. Произведение Прудона «Что такое
собственность?» имеет такое же значение для новейшей поли¬
тической экономии, как произведение Сиейеса «Что такое
третье сословие?» для новейшей политики» 2.
Правда, указывают далее Маркс и Энгельс, Прудон не ис¬
следует таких форм частной собственности, как заработная пла¬
та, торговля, стоимость, цена, деньги. Этот недостаток, по их
мнению, объясняется тем, что Прудон опровергает экономистов,
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные письма, стр. 153.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 34. В цитированном выше
письме к Швейцеру, содержащем в общем высокую оценку той роли, кото¬
рую сыграла работа Прудона «Что такое собственность?», Маркс вместе
с тем подчеркивает, что собственно научное значение этой книги Пру¬
дона незначительно: «В строго научной истории политической эконо¬
мии книга эта едва ли заслуживала бы упоминания. Но подобного
рода сенсационные произведения играют свою роль в науке так же,
как и в изящной литературе. Возьмите, например, книгу Мальтуса
«О народонаселении». В первом издании это было не что иное, как
«сенсационный памфлет» и вдобавок — плагиат с начала до конца.
И все-таки какое сильное впечатление произвел этот пасквиль на чело¬
веческий род!» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные письма, стр. 153).
13 Т. И. Ойзерман
369

исходя из их же теоретических предпосылок. Труд Прудона
представляет собой поэтому критику политической экономии
(имеется, конечно, в виду буржуазная политическая эконо¬
мия) с позиций политической же экономии. Это было неизбеж¬
но вначале, когда задачи критики политической экономии впер¬
вые встали перед ее противниками. Поэтому и преодоление
точки зрения Прудона, ограниченной рамками политической
экономии, возможно лишь «путем критики политической эко¬
номии, в том числе и политической экономии в прудоновском
ее понимании. Работа эта стала возможной только благодаря
тому, что было сделано самим Прудоном, точно так же, как
критика, даваемая Прудоном, имела своими предпосылками
критику меркантилистской системы со стороны физиократов,
критику физиократов со стороны Адама Смита, критику Адама
Смита со стороны Рикардо, равно как работы Фурье и Сен-
Симона» 1.
Подвергая анализу основные черты прудоновской имманент¬
ной критики политической экономии, основоположники марк¬
сизма показывают, что Прудон сознательно берет за исходный
пункт исследования то, что буржуазные экономисты прини¬
мают бессознательно, без анализа и обоснования. Эти экономи¬
сты рассматривают частнособственнические отношения как
разумные и человеческие; величина заработной платы пред¬
ставляется им результатом соглашения между свободным рабо¬
чим и свободным капиталистом. Правда, иной раз и сами
экономисты в известной мере сознают, насколько эти молчали¬
во принимаемые теоретические посылки противоречат дей¬
ствительности. И все же экономисты принимают видимость за
действительность, а противоречия, в которые они при этом
впадают, имеют много общего с противоречиями у теологов,
когда они истолковывают религиозные представления на чело¬
веческий лад, обосновывая вместе с тем тезис о сверхчеловече¬
ском характере религии. Полемика между экономистами также
отражает эти противоречия между исходными предпосылками
и экономическими фактами. Поэтому и сами буржуазные эко¬
номисты нападают на ту или иную историческую форму част¬
ной собственности, рассматривая ее как извращение самой по
себе истинной и разумной частной собственности, торговли,
стоимости и т. д. 2 «Прудон раз навсегда положил конец этой
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 34.
2 «Так, Адам Смит нападает иногда на капиталистов, Дестют де
Траси — на банкиров, Симонд де Сисмонди — на фабричную систему,
Рикардо — на земельную собственность, почти все новейшие экономи¬
сты — на непромышленных капиталистов, в лице которых частная соб¬
ственность выступает только как потребитель» (К. Маркс и Ф. Энгельс,
Соч., т. 2, стр. 35).
370

бессознательности. Он отнесся серьезно к человечной види¬
мости экономических отношений и резко противопоставил ей
их бесчеловечную действительность... Он поэтому вполне после¬
довательно изобразил в качестве фактора, фальсифицирующего
экономические отношения, не тот или иной вид частной соб¬
ственности в отдельности, как это делали остальные экономи¬
сты, а частную собственность просто, в ее всеобщности. Он сде¬
лал все, что может сделать критика политической экономии,
оставаясь на политико-экономической точке зрения» 1.
К каким же положительным результатам приводит это от¬
рицание буржуазной политической экономии с ее собственных
теоретических позиций? Авторы «Святого семейства» отмечают,
что Прудон гораздо более последовательно, чем это делают
буржуазные экономисты, проводит принцип трудовой теории
стоимости. «Делая рабочее время, непосредственное наличное
бытие человеческой деятельности как таковой, мерой заработ¬
ной платы и определения стоимости продукта, Прудон делает
человеческий элемент решающим, в то время как в старой по¬
литической экономии решающим моментом была вещественная
сила капитала и земельной собственности, т. е. Прудон восста¬
навливает человека в его правах, однако все еще в политико-
экономической, а потому противоречивой форме» 2. Это прояв¬
ляется в том, что Прудон сохраняет представление буржуаз¬
ных экономистов о вечности экономических категорий капи¬
тализма, но стремится придать этим категориям разумную,
справедливую форму.
Тщательно отмечая все положительные моменты прудонов¬
ской критики частной собственности, Маркс и Энгельс все же
приходят к выводу, что результаты этой критики в общем и
целом неизбежно оказываются частичными, половинчатыми.
Буржуазные экономисты, доказывая, что движением частной
собственности создается национальное богатство, приходят в ко¬
нечном счете к грубой апологии. В отличие от них Прудон
показывает, как движением частной собственности порождается
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 35, 36.
2 Там же, стр. 53—54. Авторы «Святого семейства» далее отмечают
еще одно ценное положение у Прудона: «Прудон впервые обратил
внимание на то, что сумма заработных плат, выплачиваемых отдель¬
ным рабочим, даже в том случае, если бы каждый индивидуальный
труд был оплачен полностью, не оплачивает еще коллективной силы,
овеществленной в их продукте; что рабочий, следовательно, оплачи¬
вается не как часть коллективной рабочей силы» (там же, стр. 57).
Это значит, что капиталист присваивает себе не только определенную
часть стоимости, производимой каждым отдельным рабочим, но и ту
дополнительную стоимость, которая создается благодаря капиталисти¬
ческой кооперации.
13*
371

нищета. «...Прудон,— пишут Маркс и Энгельс,— признает на¬
личие внутренней связи между фактом бедности и фактом
частной собственности, так как именно вследствие существова¬
ния этой внутренней связи он требует упразднения собствен¬
ности, чтобы уничтожить нищету» 1. Однако при всем этом пру¬
доновское отрицание частной собственности непоследовательно,
поскольку Прудон противопоставляет ей не общественную соб¬
ственность, а владение или собственность мелких производите¬
лей. Декларируя уничтожение частной собственности, он, по
сути дела, предлагает лишь ее перераспределение, а именно
равное владение собственностью. И хотя владение объявляется
«общественной функцией», мелкобуржуазное существо прудо¬
новской концепции от этого не меняется. Правда, мы не нахо¬
дим еще в «Святом семействе» прямых указаний на это клас¬
совое содержание концепции Прудона. Однако данная там
критика прудоновского представления о возможности равного
(уравнительного) владения частной собственностью, по суще¬
ству, уже предвосхищает такой вывод. «Представление о «рав¬
ном владении»,— говорят основоположники марксизма,— есть
политико-экономическое, следовательно — все еще отчужден¬
ное выражение того положения, что предмет, как бытие для
человека, как предметное бытие человека, есть в то же время
наличное бытие человека для другого человека, его человече¬
ское отношение к другому человеку, общественное отношение
человека к человеку. Прудон преодолевает политико-экономи¬
ческое отчуждение в пределах политико-экономического отчуж¬
дения» 2. Несмотря на фейербаховскую, антропологическую
форму выражения, Маркс и Энгельс здесь высказывают идею,
которая никогда не приходила в голову Л. Фейербаху: речь
идет о продуктах труда, производства как овеществленных об¬
щественных отношениях. Это в свою очередь означает, что
производство предполагает определенные отношения людей
друг к другу — общественные, производственные отношения.
Итак, преувеличивая значение теории Прудона, защищая
его от критики справа, Маркс и Энгельс уже в это время, по
существу, намечают главное направление критики прудонизма
слева, вскрывая неспособность Прудона выйти за пределы
буржуазной политической экономии, противопоставляя прудо¬
нистской имманентной критике политической экономии такую
критику буржуазного понимания экономических отношений,
которая имеет свой, независимый от последней исходный тео¬
ретический пункт — признание необходимости общественной
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 38.
2 Там же, стр. 46—47.
372

собственности как формы социальных отношений, на базе
которой только и могут быть разрешены все противоречия
предшествующего развития общества.
Подытоживая рассмотрение «Святого семейства», мы мо¬
жем сказать, что в этом произведении Маркс и Энгельс не
только выступают против буржуазной идеологии, но и начи¬
нают размежевываться с мелкобуржуазным утопическим со¬
циализмом. Они противопоставляют и буржуазной п мелкобур¬
жуазной идеологии основные положения разрабатываемой ими
научной идеологии рабочего класса: идеи объективной необ¬
ходимости социализма, борьбы рабочего класса против буржуа¬
зии, социалистической революции, замены частной собствен¬
ности общественной. В «Святом семействе» Маркс и Энгельс
разрабатывают исходные теоретические положения диалекти¬
ческого и исторического материализма, систематически проти¬
вопоставляя их идеалистической философии.
Выход «Святого семейства» произвел большое впечатление
в Германии. Сообщая об этом Марксу, Г. Юнг писал: «Вы без¬
возвратно разгромили наголову спекулятивную критику» 1.Б. Бауэр выступил против «Святого семейства», отстаивая
свои идеалистические воззрения и утверждая, что его непра¬
вильно поняли. Маркс и Энгельс в редактировавшемся М. Гес¬
сом журнале «Gesellschaftsspiegel» опубликовали ответ на
«антикритику» Бауэра. В этом ответе основоположники марк¬
сизма констатируют, что лидер младогегельянства «повторяет
с полнейшей наивностью свои старые претенциозные, давно
превратившиеся в ничто, фразы...» 2
Младогегельянству уже не удалось восстановить позиции,
утраченные в значительной мере в результате критики Маркса
и Энгельса.
4Тезисы Маркса о Л. Фейербахе
В январе 1845 г. К. Маркс по распоряжению французского
министерства иностранных дел высылается из Франции. Не¬
посредственным поводом для этого послужило требование
прусского правительства, которое выразило протест против
критических выступлений газеты «Vorwärts!», направленных
в адрес прусского абсолютизма. В этой газете, как уже
1 ЦПА ИМЛ, ф. 1, оп. 5, ед. хр. 63, л. 1, Письмо Г. Юнга К. Марксу,
даты нет.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. III, М.—Л., 1929, стр. 247.
373

указывалось выше, Маркс опубликовал статью «Критические
заметки к статье «Пруссака» «Король прусский и социальная
реформа»». Ряд статей, напечатанных в этой газете Бернай¬
сом и другими авторами, носили на себе печать редакторской
руки Маркса, идейное влияние которого становилось господ¬
ствующим в газете.
Маркс переезжает в Брюссель, куда весной того же года
перебирается и Энгельс. Впоследствии Энгельс указывал, что
во время их встречи в Брюсселе Маркс изложил ему уже
разработанное в основных чертах материалистическое понима¬
ние истории. К этому же времени, т. е. к весне 1845 г., отно¬
сятся написанные Марксом в Брюсселе знаменитые тезисы о
Фейербахе, впервые опубликованные Энгельсом в 1888 г. Эти
тезисы, писал Энгельс, «неоценимы как первый документ, со¬
держащий в себе гениальный зародыш нового мировоззрения» 1.
Уже первый тезис о Фейербахе показывает, что за тот крат¬
кий отрезок времени, который прошел со времени окончания
«Святого семейства», Маркс сделал новый шаг вперед в разра¬
ботке диалектического материализма. Именно здесь Маркс в
ясной и отчетливой форме определяет принципиальное отличие
своего материалистического учения от всей предшествующей
материалистической философии: «Главный недостаток всего
предшествующего материализма — включая и фейербахов¬
ский — заключается в том, что предмет, действительность, чув¬
ственность берется только в форме объекта, или в форме созер¬
цания, а не как человеческая чувственная деятельность, прак¬
тика, не субъективно» 2.
Созерцательность старого материализма выражалась, следо¬
вательно, в том, что он рассматривал процесс познания как
результат воздействия предметов внешнего мира на органы
чувств человека и игнорировал воздействие человека на пред¬
меты внешнего мира, т. е. деятельную, субъективную сторону
процесса познания. А между тем основу познания составляет
практика, изменение человеком объективной реальности — при¬
роды и общественных отношений. Человек познает мир, по¬
тому что изменяет его, а чувственные восприятия предметов
внешнего мира являются необходимым элементом практиче¬
ской чувственной деятельности людей. Созерцательный мате¬
риализм не видит в человеческой чувственности практической
деятельности, т. е. отделяет чувственное отношение к внешнему
миру от практического, действенного, преобразующего отноше¬
ния. Следовательно, отличие философии марксизма от созерца¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 21, стр. 371.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 1.
374

тельного материализма заключается в признании того, что
предмет познания (в самом широком смысле слова) прямо или
опосредованно является предметом практической деятельности
людей и благодаря этому-то и познается.
Известно, что первый тезис Маркса о Фейербахе широко
используется буржуазными критиками марксизма для того,
чтобы приписать марксистской философии прагматистское по¬
нимание процесса познания. Так, например, Б. Рассел писал,
что из этого тезиса вытекает, что истина представляет собой
«понятие скорее практики, чем теории» 1. Это явно искажаю¬
щее мысль Маркса утверждение оказало значительное влияние
на буржуазных «критиков» марксизма, которые ныне почти
единодушно заявляют, будто марксистское понимание позна¬
ния ничем по существу не отличается от прагматистского. Так,
А.	Мейер пытается доказать, что Маркс «усвоил прагматист¬
скую точку зрения на знание, согласно которой адекватность
наших идей может быть проверена лишь действием» 2. Другие
критики, выражаясь более осторожно, утверждают, что Маркс
предвосхитил прагматистскую философию, поскольку он еще
в 1845 г., т. е. задолго до возникновения прагматизма, сформу¬
лировал его основное положение. А. Стерн, например, в статье
«Марксизм и исторический релятивизм» превращает Маркса
в основоположника прагматизма. «Прагматизм,— пишет он,—
это вовсе не изобретение американских философов Чарльза
Пирса и Уильяма Джемса; он за полвека до них был установ¬
лен Марксом. В своих Тезисах о Фейербахе Маркс изложил
принцип прагматизма» 3.
Единодушие буржуазных, а также ревизионистских «кри¬
тиков» марксизма в такого рода интерпретации, вернее, фаль¬
сификации первого тезиса Маркса о Фейербахе не делает их
аргументацию убедительной: вся эта аргументация цепляется
за форму выражения, терминологию, игнорируя реальное со¬
держание тезиса Маркса. Конечно, если этот тезис противо¬
поставить тому, что говорит Маркс в последующих тезисах,
если оторвать его от идей Маркса, изложенных хотя бы в
«Святом семействе»,— именно так и поступают буржуазные
«критики»,— то его содержание может показаться нематериа¬
листическим. «Критикам», ищущим в тезисах Маркса о Фейер¬
бахе то, чего там нет, по-видимому, мнится, что Маркс призы¬
вает к субъективистскому рассмотрению действительности, что
он отождествляет действительность с практикой, чувственной
1 B. Russel, Freedom versus Organization, New York, 1934, p. 194.
2 A. Meyer, Marxism. The Unity of Theory and Practice, p. 105.
3 «Revue internationale de philosophie» № 45—46, Bruxelles, 1958, p. 315
375

деятельностью и т. д. На самом же деле Маркс говорит здесь
лишь о том, что познание есть активная деятельность субъекта
(и в этом смысле субъективная деятельность), а не пассивное
отражение внешнего предмета, вроде того как, например, дере¬
во отражается в воде. Вот чего явно не хотят видеть буржуаз¬
ные «критики», приписывающие Марксу узколобый идеалисти¬
ческий эмпиризм прагматистского толка.
Фейербах, выступая против спекулятивного идеализма, вы¬
двигает на первый план познавательное значение чувственно¬
сти, чувственно воспринимаемых объектов познания. Однако
чувственная деятельность истолковывается им как нечто само¬
довлеющее, существующее для удовлетворения потребностей
индивида, в то время как в практике Фейербах видит главным
образом действия преследующего свои выгоды человека, нечто
далеко не возвышенное. Он не понимает поэтому значения ре¬
волюционной, «практически-критической» деятельности. «Недо¬
вольный абстрактным мышлением,— говорит Маркс в пятом те¬
зисе,— Фейербах апеллирует к чувственному созерцанию; но он
рассматривает чувственность не как практическую, человече¬
ски-чувственную деятельность» 1.
Итак, критический анализ предшествующего материализма
показывает, что он игнорировал роль практики в познании. По¬
нятие «созерцательность» употребляется Марксом в гносеоло¬
гическом аспекте: речь идет не вообще о созерцательном отно¬
шении к действительности (такого недостатка не было, напри¬
мер, у материалистов XVII—XVIII вв.), а о созерцательном
толковании процесса познания 2. Это, по существу, метафизи¬
ческая концепция процесса познания, которая игнорирует диа¬
лектику субъекта и объекта, теории и практики и сводит по¬
знание к пассивному отражению (восприятию) внешней дей¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 2.
2 В. П. Калацкий в статье «О созерцательности фейербаховского
материализма» пишет: «Созерцательность домарксовского материализма
проявляется по трем основным направлениям: 1) непонимание роли
производственной практической деятельности людей в общественной
жизни; 2) непонимание роли революционной практической деятельно¬
сти народных масс в преобразовании общественных порядков; 3) непо¬
нимание роли общественной практики в процессе познания людьми
окружающего их мира» («Вестник Московского университета», серия
экономики, философии, права, № 4, 1959, стр. 138). Поскольку Маркс
считал, что этой созерцательности не было у идеалистов, постольку,
следуя определению В. П. Калацкого, необходимо допустить, что у идеа¬
листов имелось понимание роли производственной практики, револю¬
ционно-практической деятельности масс и т. д. Совершенно очевидно,
что такое расширительное понимание созерцательности старого мате¬
риализма (и соответственно, его отличия от несозерцательного, по сло¬
вам Маркса, идеализма) явно выходит за пределы того, о чем говорит
Маркс.
376

ствительности. Отсюда понятно, почему Маркс считает, что
идеалисты, разрабатывавшие вопрос о деятельной, субъектив¬
ной, стороне познания, не стояли на позициях созерцательно¬
сти. Маркс имеет в виду таких идеалистов-диалектиков, как
Фихте и Гегель, которые придавали решающее значение в по¬
знании идеалистически истолкованной практике. Отмечая эту
положительную сторону в гносеологических воззрениях выда¬
ющихся представителей идеализма, Маркс вместе с тем разъ¬
ясняет, что идеализм извращенно понимает активность субъ¬
екта в познании, так как идеализм, конечно, не знает действи¬
тельной, чувственной деятельности как таковой.
Практика — основа познания. Таков главный вывод, к ко¬
торому приходит Маркс в результате критики созерцательно¬
сти старого материализма, с одной стороны, и спекулятивного
истолкования практики идеалистами-диалектиками — с другой.
Этот вывод, вытекающий из диалектико-материалистического
понимания процесса отражения внешнего мира в сознании по¬
знающего субъекта, образует исходный пункт того переворота
в гносеологии, который был совершен диалектическим мате¬
риализмом.
Практика, с точки зрения Маркса, имеет определяющее зна¬
чение в решении вопроса о существовании внешнего мира,
объективной реальности, независимой от сознания людей. В то
время как Гегель утверждал, что непосредственно, т. е. без
всяких теоретических предпосылок, может быть допущено
лишь «чистое бытие», а Фейербах в противовес Гегелю требо¬
вал безоговорочного признания истинности чувственно-данной
действительности, Маркс заявляет, что лишь практика доказы¬
вает объективность, предметность нашего мышления, т. е. на¬
личие в наших понятиях (так же как и в наших представле¬
ниях) объективного содержания, которое предшествует позна¬
нию и независимо от него. Пытаться логически вывести суще¬
ствование природы — значит допускать нечто существующее
до нее, т. е. становиться на позиции идеализма. Бесплодны и
схоластичны попытки чисто логического доказательства пред¬
метной истинности мышления. «В практике должен доказать
человек истинность, т. е. действительность и мощь, посюсто¬
ронность своего мышления. Спор о действительности или не¬
действительности мышления, изолирующегося от практики,
есть чисто схоластический вопрос» 1. Значит ли это, что вопрос
о существовании объективной реальности, о ее познаваемости,
о познавательной роли представлений, понятий должен решать¬
ся без участия теоретического мышления? Конечно, нет! Маркс
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 1—2.
377

отнюдь не противопоставляет практику теоретическому мыш¬
лению, он противопоставляет практику лишь идеалистическим
спекуляциям, оторванным от практики. Он критикует противо¬
поставление теоретического мышления практике, обосновывая
тем самым единство мышления (познания, теории) и практи¬
ческой деятельности; в этом единстве противоположности но¬
сят относительный характер, они переходят друг в друга, что
не снимает реального различия между ними.
Человек узнает о том, что он способен познавать, не потому,
что он исследовал свои познавательные способности, а потому,
что он практически действует и благодаря этому познает, убеж¬
даясь в познаваемости мира. Таким образом, сама жизнь, прак¬
тика задолго до философии решает вопрос об отношении мыш¬
ления человека к бытию, внешней действительности, и это прак¬
тическое решение должно быть теоретически осмыслено, обос¬
новано философией. «Все мистерии, которые уводят теорию в
мистицизм, находят свое рациональное разрешение в человече¬
ской практике и в понимании этой практики» 1.
Следует, однако, подчеркнуть, что Маркс вовсе не считает,
что решение коренных философских вопросов может быть до¬
стигнуто одной лишь практикой: сама практика, говорит он,
должна быть понята, т. е. теоретически проанализирована. Это
очень важный момент, на который, как нам кажется, не обра¬
щают достаточного внимания. Для установления истинности
того или иного теоретического положения недостаточно непо¬
средственного обращения к данным практики. Там, где речь
идет не о констатации единичных фактов или о проверке от¬
дельных утверждений об этих фактах (для чего достаточно об¬
ратиться к показаниям приборов — часов, термометра, спидо¬
метра и т. д.), дело обстоит, конечно, гораздо сложнее. Данные
эксперимента должны стать предметом анализа, они должны
быть объяснены, правильно поняты. Еще более сложное дело —
данные общественно-исторической практики, которые требуют
для своего правильного понимания глубокого теоретического
анализа. Диалектический материализм не имеет ничего общего
с интуитивистским истолкованием данных практики как абсо¬
лютно непосредственных, непосредственно данных сознанию.
Выступая против отрыва теоретического мышления от прак¬
тики, Маркс отвергает также отрыв практики от теоретиче¬
ского мышления.
Практика, с точки зрения Маркса, не просто основа позна¬
ния, она, собственно, только потому и представляет собой ос¬
нову познания, что составляет важнейшее содержание всей че¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 3.
378

ловеческой жизни. «Общественная жизнь является по существу
практической» 1. Этот тезис не требует специального разъяс¬
нения, если учесть, что в «Экономическо-философских рукопи¬
сях», а также в «Святом семействе» было уже изложено науч¬
ное понимание материальной практики, основную форму кото¬
рой образует производство, труд. И поскольку производство
есть основа общественной жизни, постольку практика является
основой познания, какова бы ни была его форма. Это не значит,
конечно, что понятие практики исчерпывается понятием про¬
изводства: практика так же многообразна, как и познание.
В тезисах о Фейербахе Маркс делает логическое ударение
на понятии революционной практики, т. е. классовой борьбы,
преобразующей социальные отношения. Громадное значение
этого понятия не только для гносеологии, но и для материали¬
стического понимания истории и научного коммунизма совер¬
шенно бесспорно. Развивая это понятие, Маркс подвергает кри¬
тике созданную предшествующим материализмом теорию вос¬
питания. Эта теория, как было показано в «Святом семействе»,
была унаследована утопическими социалистами, которые поло¬
жили ее в основу своих теоретических воззрений на переход к
социализму. Однако в «Святом семействе» эта теория еще не
является предметом критики. Напротив, Маркс и Энгельс ука¬
зывают на содержащиеся в ней исторически прогрессивные мо¬
менты и зачатки материалистического понимания обществен¬
ной жизни. В тезисах о Фейербахе Маркс идет уже дальше,
вскрывая утопизм, заключающийся в самой постановке вопро¬
са о преобразовании общества путем воспитания, т. е. путем
воздействия воспитателей на воспитуемых. Маркс говорит:
«Материалистическое учение о том, что люди суть продукты
обстоятельств и воспитания, что, следовательно, изменившиеся
люди суть продукты иных обстоятельств и измененного воспи¬
тания,— это учение забывает, что обстоятельства изменяются
именно людьми и что воспитатель сам должен быть воспитан.
Оно неизбежно поэтому приходит к тому, что делит общество
на две части, одна из которых возвышается над обществом (на¬
пример, у Роберта Оуэна).
Совпадение изменения обстоятельств и человеческой дея¬
тельности может рассматриваться и быть рационально понято
только как революционная практика» 2.
Таким образом, основной порок социологической концепции
воспитания, которую разработали французские материалисты
и утопические социалисты, заключался прежде всего в том, что
1 К. Маркс и Ф. Энгельсу Соч., т. 3, стр. 3.
2 Там же, стр. 2.
379

эта концепция игнорировала классовую борьбу, роль револю¬
ционной практики в изменении социальных отношений. Не
удивительно поэтому, что сторонники этой концепции придер¬
живались наивных утопических представлений о возможности
воспитать человека будущего социалистического общества в
условиях капитализма, причем это оранжерейное воспитание
считалось основным средством социалистической переделки об¬
щественных отношений.
Маркс разъясняет, что лишь в ходе классовой борьбы, в
процессе революционно-практического изменения обществен¬
ных отношений изменяются и сами люди, подобно тому как,
изменяя природу, люди изменяют и свою собственную природу.
Изменение условий жизни людей и изменение самих людей об¬
разуют единое целое, и было бы утопией полагать, что сначала
можно преобразовать людей, а затем обстоятельства их жизни.
Но так же неправильно полагать, что если люди преобразуют
условия своей жизни, то сами они не изменяются при этом.
Практика, которую Маркс сначала рассматривал в гносео¬
логическом аспекте, определяется теперь уже как социологиче¬
ская категория. И это определение практики, с точки зрения
материалистического понимания истории, является, конечно,
основным ее определением, так как само познание есть обще¬
ственно-исторический процесс. С этих позиций Маркс анали¬
зирует учение Фейербаха о религиозном отчуждении, показы¬
вая, что в нем отсутствует понимание роли общественной прак¬
тики, в особенности революционной практики.
Фейербах выявляет в различных религиозных представле¬
ниях многообразное земное содержание. Но чем объясняется
то, что это вполне реальное содержание принимает особую,
свойственную религии фантастическую форму выражения? На
этот вопрос Фейербах не дает сколько-нибудь ясного ответа,
так как он антропологически истолковывает причины сущест¬
вования религии, ссылаясь на страх смерти, стремление к сча¬
стью и т. п. Но такое представление о причинах существования
религии ни в малейшей мере не помогает понять ее историче¬
ски преходящий характер. Что же необходимо для уничтоже¬
ния религиозного удвоения мира, религиозного отчуждения че¬
ловека? И на этот вопрос Фейербах не может дать удовлетво¬
рительный ответ прежде всего потому, что он, по существу, но
имеет представления о революционной практике, о революци¬
онном преобразовании общественного бытия и обусловленного
им общественного сознания. «Фейербах,— пишет Маркс,— ис¬
ходит из факта религиозного самоотчуждения, из удвоения
мира на религиозный, воображаемый мир и действительный
мир. И он занят тем, что сводит религиозный мир к его земной
380

основе. Он не замечает, что после выполнения этой работы
главное-то остается еще не сделанным. А именно, то обстоя¬
тельство, что земная основа отделяет себя от самой себя и пе¬
реносит себя в облака как некое самостоятельное царство, мо¬
жет быть объяснено только саморазорванностью и самопроти¬
воречивостью этой земной основы. Следовательно, последняя,
во-первых, сама должна быть понята в своем противоречии, а
затем практически революционизирована путем устранения
этого противоречия. Следовательно, после того как, например,
в земной семье найдена разгадка тайны святого семейства,
земная семья должна сама быть подвергнута теоретической
критике и практически революционно преобразована» 1.Маркс говорит о саморазорванности и самопротиворечиво¬
сти земной, материальной основы религии, о необходимости
революционного практического уничтожения социальных анта¬
гонизмов, порождающих религиозное удвоение мира. Это прин¬
ципиально отличается от учения Фейербаха о том, что сущ¬
ность религии есть человеческая сущность. Но что такое чело¬
веческая сущность? По Фейербаху, это родовая общность
индивидов, связывающая их природными узами. Поскольку каж¬
дый индивид обладает определенными признаками рода, по¬
стольку в нем выражается человеческая сущность. Однако об¬
щественное сознание и религия как одна из его форм не могут
быть объяснены антропологически.
Фейербах, замечает Маркс, не видит, что религиозное соз¬
нание является общественным продуктом, антропологически
характеризуемый им индивид (несмотря на всяческое подчер¬
кивание, что это живой, чувствующий, переживающий инди¬
вид) есть абстрактный человек. Реальная же человеческая лич¬
ность есть определенное индивидуальное проявление данных
исторически изменяющихся социальных отношений.
Общественное сознание может быть объяснено лишь путем
критического анализа общественных отношений, между тем
как Фейербах исходит из представления о некоем изолиро¬
ванно существующем, всегда самому себе равном, неизменном
человеческом индивиде. «Но сущность человека,— говорит
Маркс,— не есть абстракт, присущий отдельному индивиду.
В своей действительности она есть совокупность всех общест¬
венных отношений» 2. Следовательно, критика религии только
тогда может добраться до действительных истоков религиоз¬
ного сознания, когда эта критика имеет своим предметом об¬
щественные отношения, порождающие религию. Фейербах же
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 2.
2 Там же, стр. 3.
381

не занимается критикой общественных отношений, он направ¬
ляет острие своей критики против их фантастического идеаль¬
ного выражения (религии, идеализма), не сознавая, чтό в них
отражается и принимает мистический вид.
Было бы наивно полагать, будто недостатки эти свойствен¬
ны одному лишь Фейербаху. Они еще в большей мере присущи
всему предшествующему материализму, и если Маркс сосредо¬
точивает свою критику на учении Фейербаха, то лишь потому,
что в учении Фейербаха эти недостатки выражены резче и оп¬
ределеннее, поскольку этот мыслитель пошел дальше других
домарксовских материалистов в своей критике религии и
идеализма.
В последних тезисах о Фейербахе Маркс противопоставляет
разрабатываемый им «новый материализм» всей предшеству¬
ющей материалистической философии, которая ограничивается
созерцанием индивидов в гражданском обществе, т. е. прини¬
мает факт существования классового (и, в частности, буржу¬
азного) общества как нечто само собой разумеющееся, естест¬
венное, вечное. «Точка зрения старого материализма есть
«гражданское» общество; точка зрения нового материализма
есть человеческое общество, или обобществившееся человече¬
ство» 1. Этот тезис Маркса не следует понимать так, будто
лишь одни только материалисты предшествующей эпохи стоя¬
ли на точке зрения «гражданского» общества, а идеалисты не
разделяли этой точки зрения. Маркс здесь подытоживает
критический анализ предшествующих материалистических уче¬
ний, вскрывает их историческую ограниченность, противопо¬
ставляет им новую, диалектико-материалистическую филосо¬
фию, которая составляет теоретическую основу научного ком¬
мунизма. Речь идет о принципиальном размежевании со ста¬
рыми материалистическими системами; с идеализмом Маркс
и Энгельс разделались еще в 1844 г. И то обстоятельство, что
идеализм обеими ногами стоит на почве «гражданского обще¬
ства», было установлено Марксом гораздо раньше, в рукописи
«К критике гегелевской философии права». Впрочем, и в тези¬
сах о Фейербахе Маркс говорит не только о материалистах.
Последний, одиннадцатый, тезис, непосредственно следующий
за приведенным выше и развивающий его содержание, одина¬
ково относится ко всем философским учениям, которые были
идеологией экономически или политически господствующих
эксплуататорских классов: «Философы лишь различным обра¬
зом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить
его» 2.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 4.
2 Там же.
382

Буржуазные «критики» марксизма явно извращают дейст¬
вительный смысл этого заключительного тезиса, вкладывая в
него отрицание необходимости научного объяснения мира, уз¬
колобый практицизм. Так, например, неотомист В. Смит утвер¬
ждает: «Все, что не имеет отношения к практике, вообще не
имеет значения в марксистской метафизике» 1. Этот явно не¬
вразумительный вывод не имеет никакого отношения к тезису
Маркса не только потому, что марксизм отрицает всякую ме¬
тафизику (в смысле учения о сверхчувственной реальности),
но п потому, что с точки зрения диалектического материализ¬
ма нет ничего в познании, что не имело бы непосредственного
или опосредованного отношения к практике. Вопреки утверж¬
дениям ватиканского пропагандиста В. Смита заключительный
тезис Маркса ни в малейшей мере не отвергает необходимости
научного объяснения мира и нисколько не противопоставляет
изменения мира его объяснению. Маркс противопоставляет фи¬
лософию, теоретически обосновывающую изменение мира
(именно такой философией и является диалектический мате¬
риализм), философии, которая удовлетворяется его истолкова¬
нием, склоняясь тем самым к апологии общественных поряд¬
ков, враждебных угнетенным и эксплуатируемым массам. Он
ополчается, следовательно, против тех философов, которые хо¬
тят лишь понять то, что есть, и поставить на этом точку. Та¬
кому бесстрастному, равнодушному отношению к социальной
действительности, которая порабощает и уродует человека, этой
мнимой философской «беспартийности», соответствующей ин¬
тересам эксплуататорских классов, Маркс противопоставляет
такое научное объяснение действительности, которое служит
ее революционному изменению. Не отрицание роли теории, а
требование поднять ее научный уровень, чтобы вскрыть зако¬
ны изменения действительности,— вот чему учит этот тезис
Маркса.
С точки зрения Маркса, подлинно научное объяснение ми¬
ра (теоретическое обоснование его изменения) неразрывно
связано с революционной практикой. Речь идет, таким образом,
о единстве теории и практики, такого рода единстве, которое
поднимает и теорию и практику на новую, высшую ступень.
Выдавать такую постановку вопроса за принижение роли тео¬
рии — значит изображать спекулятивное (и идеалистическое во¬
обще) истолкование соотношения теории и практики как един¬
ственно возможное. Но для этого нет никаких оснований.
Домарксовская философия даже в тех случаях, когда она
не противопоставляла философской теории практическому делу
1 V. E. Smith, Idea-Men of Today, Milwaukee, 1950, p. 201—202.
383

(например, овладению стихийными силами природы), не вскры¬
вала законов изменения природы, а тем более законов измене¬
ния общественной жизни. Так, французские материалисты
XVIII в. были активными, революционными борцами против
феодализма, их сочинения сыграли громадную роль в идеоло¬
гической подготовке буржуазной революции. И все же эти мыс¬
лители не смогли подняться до такого объяснения явлений ок¬
ружающей действительности, которое было бы вместе с тем
теоретическим обоснованием их практического изменения.
Таким образом, одиннадцатый тезис Маркса о Фейербахе,
взятый в конкретной связи с другими тезисами, с предшест¬
вующими трудами основоположников марксизма, представляет
собой афористическое определение существа диалектического
и исторического материализма, сущности революционного пе¬
реворота, совершенного марксизмом в философии, а следова¬
тельно, л определение коренного, качественного отличия фи¬
лософии марксизма от всей предшествующей, в том числе и
прогрессивной, философии.
Г. В. Плеханов был, конечно, не прав, когда утверждал, что
одиннадцатый тезис Маркса является лишь гениальной поправ¬
кой, внесенной основоположником научного коммунизма в ми¬
ропонимание Фейербаха. В действительности Фейербах был
весьма далек от точки зрения, сформулированной Марксом.
Правда, как уже отмечалось выше, мы находим у него требо¬
вание, чтобы философия приблизилась к человеческим нуждам
и скорбям. «Истинная философия,— говорил Фейербах,— за¬
ключается не в том, чтобы творить книги, а в том, чтобы тво¬
рить людей» 1. Однако это положение, которое на первый взгляд
может показаться почти совпадающим с одиннадцатым тези¬
сом Маркса, на самом деле ставит перед философией лишь за¬
дачу воспитания людей и, следовательно, не выходит за пре¬
делы той самой созданной домарксовскими материалистами
теории воспитания, которая была подвергнута критике Мар¬
ксом в этих же тезисах о Фейербахе.
В. И. Ленин неоднократно подчеркивал глубокий социаль¬
ный смысл одиннадцатого тезиса Маркса, видя в нем философ¬
ское обоснование революционной политической линии проле¬
тариата. Подвергая критике меньшевистское, оппортунистиче¬
ское толкование задач пролетариата в революции 1905 г.,
В. И. Ленин писал: «Способ изложения своих мыслей новоис¬
кровцами напоминает отзыв Маркса (в его знаменитых «тезах»
о Фейербахе) о старом, чуждом идеи диалектики, материализ¬
1 Л. Фейербах, Избранные философские произведения в двух томах,
т. I, стр. 268.
384

ме. Философы только истолковывали мир различным обра¬
зом,— говорил Маркс,— а дело в том, чтобы изменять этот
мир. Так и новоискровцы могут сносно описывать и объяснять
процесс происходящей у них на глазах борьбы, но совершенно
не могут дать правильного лозунга в этой борьбе. Усердно мар¬
шируя, но плохо руководя, они принижают материалистиче¬
ское понимание истории своим игнорированием действенной,
руководящей и направляющей роли, которую могут и должны
играть в истории партии, сознавшие материальные условия
переворота и ставшие во главе передовых классов» 1.В. И. Ленин видит в одиннадцатом тезисе развитие поло¬
жения, которое Маркс выдвинул в «Deutsch-Französische Jahr¬
bücher»: задача философии — дать истинный лозунг борьбы.
В. И. Ленин показывает, что с этим заключительным тезисом
Маркса о Фейербахе связано все материалистическое понима¬
ние истории, в особенности марксистское учение о роли субъ¬
ективного фактора в общественно-историческом процессе.
Таким образом, тезисы Маркса о Фейербахе представляют
собой дальнейшее развитие и подытожение положений, выска¬
занных Марксом в предшествующий период; эти тезисы явля¬
ются также постановкой новых проблем и формулировкой но¬
вых идей диалектического и исторического материализма. По¬
этому они могут быть правильно поняты, расшифрованы, разъ¬
яснены лишь в связи с предшествующими и последующими
произведениями основоположников марксизма.
5
Книга Энгельса
«Положение рабочего класса в Англии»
Идея о всемирно-исторической роли пролетариата, впервые
сформулированная Марксом и Энгельсом в «Deutsch-Französi¬
sche Jahrbücher», находит свое дальнейшее развитие, с одной
стороны, в «Святом семействе», а с другой — в статьях Энгель¬
са, посвященных исследованию капиталистического развития
Англии. Некоторые из этих статей были уже рассмотрены нами
в третьей главе: в них был поставлен вопрос о промышленном
перевороте, происхождении и развитии фабрично-заводского
пролетариата, исторических предпосылках и перспективах со¬
циалистической революции. Те же вопросы занимают централь¬
1 В. И. Ленин, Соч., т. 9, стр. 28.
385

ное место в главном труде Энгельса изучаемого нами периода —
«Положение рабочего класса в Англии», над которым он рабо¬
тал с сентября 1844 по март 1845 г. 1
В. И. Ленин следующим образом характеризует историче¬
ское значение этого произведения: «И до Энгельса очень мно¬
гие изображали страдания пролетариата и указывали на необ¬
ходимость помочь ему. Энгельс первый сказал, что пролетариат
не только страдающий класс; что именно то позорное экономи¬
ческое положение, в котором находится пролетариат, неудер¬
жимо толкает его вперед и заставляет бороться за свое конеч¬
ное освобождение. А борющийся пролетариат сам поможет
себе» 2.
Основные идеи этой работы развиваются и конкретизиру¬
ются ее автором в серии статей, опубликованных в течение
1845 г. частью в английских, частью в немецких периодиче¬
ских изданиях. Это «Эльберфельдские речи», «Положение в
Германии», введение и заключение к «Отрывку из Фурье о
торговле» и ряд других статей.
Работа Энгельса «Положение рабочего класса в Англии»
является блестящим опровержением созданной буржуазными
«критиками» марксизма легенды об умозрительном характере
исходных положений научного коммунизма. Уже рассмотрение
«Экономическо-философских рукописей 1844 года» и в особен¬
ности «Святого семейства» показало, что творцы этой легенды
не проявили оригинальности: они просто повторили аргументы
младогегельянцев, которые, будучи спекулятивными философа¬
ми, обвиняли своих противников в спекулятивном конструи¬
ровании мировой истории. В книге «Положение рабочего клас¬
са в Англин» Энгельс приходит к теоретическим выводам, ана¬
лизируя и обобщая громадный фактический материал. Эти-то
выводы враги научного коммунизма пытались и пытаются ди¬
скредитировать как чисто умозрительные, основанные на абст¬
рактных этических постулатах, оторванные от практической
жизни и т. д.
Известно, что современные буржуазные социологи пыта¬
ются противопоставить историческому материализму, который
изображается ими в качестве априористической теории об об¬
ществе, так называемую эмпирическую социологию: последняя
1 В письме Марксу от 19 ноября 1844 г. Энгельс сообщал: «Я за¬
рылся с головой в английские газеты и книги, по которым составляю
свою книгу о положении английских рабочих... Я составляю англича¬
нам славный перечень их грехов. Перед лицом всего мира я обвиняю
английскую буржуазию в массовых убийствах, грабежах и других пре¬
ступлениях» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные письма, стр. 12).
2 В. И. Ленин, Соч., т. 2, стр. 8.
386

сводит исследование общественной жизни к описанию отдель¬
ных, преимущественно второстепенных фактов, отказываясь
от изучения общества как целого, отбрасывая понятия законо¬
мерности, развития, прогресса и т. д. 1 В противовес этим про¬
поведникам идеалистически-агностического эмпиризма в со¬
циологии мы можем сказать, что задолго до возникновения
современной «эмпирической социологии» Маркс и Энгельс за¬
нимались конкретными социальными исследованиями, основы¬
вая все свои теоретические выводы на изучении и обобщении
фактических данных, которые обычно игнорировались буржу¬
азными социологами, рассуждавшими об обществе вообще, про¬
грессе вообще и т. д. Эта коренная особенность марксизма —
отказ от априористических философско-исторических предпо¬
сылок — полностью выявилась уже в период формирования
взглядов Маркса и Энгельса.
Работая над книгой «Положение рабочего класса в Англии»,
Энгельс не только изучил громадный фактический материал,
собранный другими исследователями. Он и сам посвятил много
времени непосредственному знакомству с жизнью английских
рабочих, посещая их жилища, изучая их труд и быт, присутст¬
вуя на рабочих собраниях, принимая участие в чартистском
движении, сотрудничая в чартистских и социалистических
изданиях. Книга Энгельса открывается обращением к пролета¬
риям Англии: «Я достаточно долго жил среди вас, чтобы озна¬
комиться с вашим положением. Я исследовал его с самым серь¬
езным вниманием, изучил различные официальные и неофици¬
альные документы, поскольку мне удавалось раздобыть их, но
все это меня не удовлетворило. Я искал большего, чем одно аб¬
страктное знание предмета, я хотел видеть вас в ваших жили¬
щах, наблюдать вашу повседневную жизнь, беседовать с вами
1 В этом отношении весьма характерны признания, сделанные са¬
мими буржуазными социологами на IV Всемирном социологическом
конгрессе в 1959 г. Так, известный американский социолог П. Лазарс¬
фельд заявил: «Прежде всего следует сказать о том, что наше время —
это время жгучих социальных проблем; однако американские социоло¬
гические журналы полны небольших и незначительных исследований
относительно того, каким образом студенты и студентки колледжей на¬
значают друг другу свидания...» («Sociología: applicazioni е ricerche». Atti
del IV Congresso mondiale di Sociología, p. 352). В том же духе выска¬
зывается и другой буржуазный социолог, участник конгресса Гирш,
который заявляет, что современную (читай — буржуазную) социологию
вполне резонно обвиняют «в методологической наивности, простом со¬
бирательстве фактов, приверженности к случайным, мелочным и неси¬
стематизированным исследованиям, а также в неспособности к созда¬
нию каких-либо подлинно социологических принципов и обобщениям»
(G. Hirsch, The Use and Interpretation of Quantitative Data in the Study
of Rural Settlenients, USA, 1959, р. 1).
387

о вашем положении и ваших нуждах, быть свидетелем вашей
борьбы против социальной и политической власти ваших угне¬
тателей. Так я и сделал. Я оставил общество и званые обеды,
портвейн и шампанское буржуазии и посвятил свои часы до¬
суга почти исключительно общению с настоящими рабочими;
я рад этому и горжусь этим» 1.Само собой разумеется, что конкретное социальное исследо¬
вание, проведенное Энгельсом, не сводилось к одному лишь
установлению, анализу и систематизации фактов. Энгельс сде¬
лал важные теоретические выводы; их значение вышло далеко
за пределы той исторической ситуации, изучение которой по¬
служило фактической основой произведения Энгельса. Глав¬
ный из этих выводов может быть сформулирован следующим
образом: идея об исторической миссии пролетариата как клас¬
са — разрушителя старого капиталистического общества и соз¬
дателя нового, коммунистического строя есть отражение тен¬
денций развития капитализма и классовой борьбы пролета¬
риата.
В предисловии к своей книге Энгельс писал: «Положение
рабочего класса является действительной основой и исходным
пунктом всех социальных движений современности, потому что
оно представляет собой наиболее острое и обнаженное прояв¬
ление наших современных социальных бедствий» 2. Разраба¬
тывая этот важнейший тезис, Энгельс выявляет основные черты
промышленного переворота в Англин и показывает его неиз¬
бежные общественные результаты. «Шестьдесят-восемьдесят
лет тому назад Англия,— пишет Энгельс,— была страной, по¬
хожей на всякую другую, с маленькими городами, с незначи¬
тельной и мало развитой промышленностью, с редким, преиму¬
щественно земледельческим населением. Теперь это — страна,
непохожая ни на какую другую, со столицей в 21/2 миллиона
жителей, с огромными фабричными городами, с индустрией,
снабжающей своими изделиями весь мир и производящей поч¬
ти все при помощи чрезвычайно сложных машин, с трудолю¬
бивым, интеллигентным, густым населением, две трети кото¬
рого заняты в промышленности и которое состоит из совершен¬
но других классов, мало того — составляет совершенно другую
нацию с другими нравами и с другими потребностями, чем
раньше» 3.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 235.
2 Там же, стр. 238.
3 Там же, стр. 256. Тут же Энгельс заявляет: «Промышленная рево¬
люция имеет такое же значение для Англии, как политическая рево¬
люция — для Франции, как философская революция — для Германии»
(там же). Это высказывание свидетельствует о том, что объективная
388

Промышленный переворот, с точки зрения Энгельса, не
только переворот в технологии. Его важнейший результат —
образование революционного пролетариата. До промышленного
переворота рабочие вели тихое, растительное существование.
Они имели собственные примитивные прядильные и ткацкие
станки, жили преимущественно в деревнях, занимаясь одно¬
временно и сельским хозяйством, зарабатывали в общем доста¬
точно для жизни, придерживались патриархальных обычаев.
«Но зато в духовном отношении,— говорит Энгельс,— они были
мертвы, жили только своими мелкими частными интересами,
своим ткацким станком и садиком, и не знали ничего о том мощ¬
ном движении, которым за пределами их деревень было охва¬
чено все человечество. Они чувствовали себя хорошо в своей
тихой растительной жизни и, не будь промышленной револю¬
ции, они никогда не расстались бы с этим образом жизни, прав¬
да, весьма романтичным и уютным, но все же недостойным
человека» 1. Промышленный переворот навсегда покончил с
этой отупляющей идиллией. Изобретение прядильной и, да¬
лее, ткацкой машины разрушило старый общественный уклад,
объединило большие массы рабочих на фабриках, оторвав их от
земли, противопоставив их капиталистическим хозяевам пред¬
приятий. Яркими красками рисует Энгельс потрясающую кар¬
тину бедствий английских рабочих. С неопровержимой убеди¬
тельностью, подтверждая каждый вывод фактами, Энгельс
показывает прогрессирующее обнищание английского пролета¬
риата, несмотря на громадный рост общественного производ¬
ства, национального богатства и прибылей капиталистов. Эту
поляризацию буржуазного общества, углубление пропасти
между имущими и неимущими, эксплуатирующими и эксплуа¬
тируемыми Энгельс рассматривает как исторически неизбеж¬
ный результат господства частной собственности и капитала.
Энгельс решительно отвергает наивные представления уто¬
пических социалистов о заинтересованности имущих классов,
буржуазии в социалистическом преобразовании общественных
отношений. Социализм, по убеждению Энгельса, непримирим с
классовыми интересами буржуазии. «Буржуа — раб существу¬
ющего социального строя и связанных с ним предрассудков; он
пугливо отмахивается и открещивается от всего того, что дей¬
необходимость промышленного переворота для всех капиталистически
развивающихся стран еще не осознана Энгельсом. Возможно, что в это
время он, так же как и некоторые представители тогдашнего социа¬
лизма в Германии, полагал, что можно прийти к социализму, минуя
породивший многочисленные социальные бедствия капиталистический
путь Англии.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 245.
389

ствительно знаменует собой прогресс; пролетарий же смотрит
на все это открытыми глазами и изучает с наслаждением и
успешно» 1.
Энгельс рассматривает рабочее движение как закономерное
выражение антагонистического противоречия между основными
классами капиталистического общества. Оценивая чартизм как
подлинно пролетарское движение, Энгельс считает недостатком
чартистов то, что они не понимают необходимости революцион¬
ной социалистической переделки общественных отношений. Со¬
циализм в Англии почти не связан с рабочим движением; сто¬
ронники этого учения не стоят на позициях непримиримой
классовой борьбы. Энгельс пишет: «Родоначальником англий¬
ского социализма был фабрикант Оуэн. Поэтому его социализм,
который по существу ставит себя выше противоположности
между буржуазией и пролетариатом, по форме все же отно¬
сится с большой терпимостью к буржуазии и очень во многом
несправедливо к пролетариату. Социалисты вполне смирны и
миролюбивы; они признают существующий порядок, как он ни
плох, поскольку они отрицают всякий иной путь к его изме¬
нению, кроме завоевания общественного мнения» 2.
Английские социалисты, отмечает Энгельс, не признают
также исторического развития общества. Поэтому и переход к
социализму не связывается ими с определенными, исторически
складывающимися условиями. Они жалуются на озлобление
рабочего класса против буржуазии, не понимая, что эта не¬
нависть к эксплуатирующему их классу ведет рабочих вперед.
«Они признают только психологическое развитие, развитие
абстрактного человека, стоящего вне всякой связи с прошлым,
между тем как весь мир, а вместе с ним и каждый отдельный
человек, вырос из этого прошлого» 3. Как же преодолеть эту
ограниченность английского социализма, ограниченность, ко¬
торая имеет свои социальные причины и определенное теоре¬
тическое выражение? Для этого необходимо, чтобы английский
социализм прошел через горнило чартизма, очистился от своих
буржуазных элементов, воспринял лучшие черты французского
социализма, слился о рабочим движением. Этот процесс, гово¬
рит Энгельс, уже начался, об этом свидетельствует тот факт,
что многие лидеры чартизма стали социалистами. Развитие
этого процесса приведет к созданию пролетарского социализма,
историческая необходимость которого обусловлена антагони¬
стическим характером развития капитализма, борьбой пролета¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 462.
2 Там же, стр. 459—460.
3 Там же, стр. 460.
390

риата против буржуазии, прогрессом философской и социоло¬
гической мысли. Этот «подлинно пролетарский социализм»
сделает английский рабочий класс хозяином своей страны.
В противовес либерально-буржуазной лжи Энгельс разъяс¬
няет, что революционные выступления пролетариата, как и вся
его освободительная борьба, неизбежны и прогрессивны: в них
залог лучшего будущего для всех трудящихся. В условиях ка¬
питализма пролетарии могут проявить свое человеческое досто¬
инство лишь в борьбе против существующих условий: именно
в этой борьбе выявляются самые привлекательные, самые бла¬
городные, самые человеческие черты рабочего класса.
Вначале рабочие выступают против введения машин, ухуд¬
шающего их положение. В дальнейшем борьба рабочих приоб¬
ретает более сознательный, организованный характер. Рабочие
начинают создавать союзы, ассоциации, сначала тайные, а за¬
тем, после отмены парламентом всех актов, запрещавших
объединение рабочих,— открытые, легальные. Яркий показа¬
тель прогрессирующей организованности рабочих — забасто¬
вочное движение. «Конечно, эти стачки — только авангардные
схватки, превращающиеся иногда и в более серьезные битвы:
они еще ничего не решают, но они с несомненной ясностью
доказывают, что решительный бой между пролетариатом и
буржуазией уже близится. Стачки являются военной школой,
в которой рабочие подготовляются к великой борьбе, ставшей
уже неизбежной; они являются манифестацией отдельных от¬
рядов рабочего класса, возвещающих о своем присоединении к
великому рабочему движению» 1.
Энгельс прослеживает развитие объективных условий клас¬
совой организации пролетариата, показывая, как прогресс ка¬
питалистического производства способствует объединению про¬
летариев в единую грозную армию, все более сознающую не¬
совместимость своих интересов с интересами капиталистов.
Близится, говорит Энгельс, социалистическая революция.
Она неизбежна, и «война бедных против богатых, которая те¬
перь ведется косвенно и в виде отдельных стычек, станет в Анг¬
лии всеобщей и открытой. Для мирного исхода уже слишком
поздно. Классы обособляются все резче, дух сопротивления
охватывает рабочих все больше, ожесточение крепнет, отдель¬
ные партизанские стычки разрастаются в более крупные сра¬
жения и демонстрации, и скоро достаточно будет небольшого
толчка, для того чтобы привести лавину в движение» 2.
Таковы основные идеи «Положения рабочего класса в Анг¬
лии». Эта работа, в которой Энгельс провозглашает и обосно¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 448.
2 Там же, стр. 517.
391

вывает принципы научного коммунизма, не свободна, однако,
от некоторых неточных, неправильных положений, что объяс¬
няется главным образом неразработанностью экономической
теории марксизма, научного понимания основных этапов раз¬
вития капитализма, исторических перспектив пролетарской ре¬
волюции. Так, например, Энгельс полагает, что капитализм уже
исчерпал свои возможности прогрессивного развития; цикли¬
ческие кризисы перепроизводства рассматриваются им как под¬
тверждение этой мысли, а растущее обнищание пролетариата
и обострение антагонизма между трудом и капиталом — как
несомненный показатель того, что буржуазия живет на земле,
уходящей из-под ее ног.
Правильно отмечая, что социалистическая теория не имеет
ничего общего с культом насилия, и рассматривая революцион¬
ное насилие лишь как средство, которое вынужден применить
пролетариат против господствующей, применяющей насилие
буржуазии, Энгельс, однако, утверждает, что учение комму¬
низма стоит выше противоречия между трудом и капиталом.
Этот вывод, по существу противоречащий всему содержанию
книги Энгельса, связывается с тем фактом, что отдельные пред¬
ставители буржуазии, сознавая неизбежность социализма, пе¬
реходят на сторону рабочего класса. Поэтому Энгельс заяв¬
ляет: «...так как коммунизм стоит выше противоречия между
пролетариатом и буржуазией, то лучшим представителям
последней — впрочем крайне немногочисленным и принадле¬
жащим только к подрастающему поколению,— легче будет
примкнуть к нему, чем к исключительно пролетарскому
чартизму» 1.
Эти остатки старых, ставших уже чуждыми Энгельсу утопи¬
чески-социалистических воззрений были преодолены им в после¬
дующих произведениях, написанных в том же 1845 г. В «Эль-
берфельдских речах» Энгельс пытается вскрыть экономические
корни борьбы основных классов буржуазного общества. Капи¬
тализм уничтожил феодальные условия производства, поставив
на их место свободную конкуренцию. Понятие свободной кон¬
куренции Энгельс считает отправным пунктом для понимания
специфических особенностей капитализма. «Отдельный капита¬
лист,— говорит он,— ведет борьбу со всеми остальными капита¬
листами, отдельный рабочий — со всеми остальными рабочими;
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 517. В другой работе, от¬
носящейся к осени 1845 г., Энгельс говорит, что «именно молодежь
Германии призвана осуществить эту перемену (имеется в виду социа¬
листическая революция.— Т. О.). Но не в рядах буржуазии следует
искать эту молодежь. Революционное действие в Германии начнется
в самой сердцевине нашего рабочего народа» (там же, стр. 557).
392

все капиталисты ведут борьбу против всех рабочих, а масса ра¬
бочих опять-таки неизбежно должна бороться против массы ка¬
питалистов. В этой войне всех против всех, в этом всеобщем бес¬
порядке и всеобщей эксплуатации и заключается сущность со¬
временного буржуазного общества» 1 Однако это несколько
общее, свойственное и утопическому социализму представление,
которое еще разделялось буржуазными теоретиками естествен¬
ного права, не заслоняет от Энгельса основного противоре¬
чия, противоречия между классами. Энгельс пишет, что это
«резкий антагонизм между кучкой богачей, с одной стороны, и
многочисленными бедняками, с другой, антагонизм, который в
Англии и во Франции достиг уже угрожающей остроты и у нас
тоже с каждым днем принимает все более острый характер» 2.
Противоречие между пролетариатом и буржуазией не сглажи¬
вается, а углубляется; оно будет обостряться до тех пор, «пока
сохраняется современный базис общества», т. е. капиталистиче¬
ская частная собственность и порожденная ею свободная конку¬
ренция. Господство капитала и свободная конкуренция разо¬
ряют мелкую буржуазию, что еще более усиливает разделение
общества на противоположные, враждебные друг другу классы.
Неизбежным следствием всего этого становится «вопиющее не¬
соответствие между производством и потреблением», а следова¬
тельно, также анархия производства и периодические торговые
кризисы, т. е. кризисы перепроизводства. Таковы, по мнению
Энгельса, основные экономические факты, которые с неизбеж¬
ностью приведут к социалистической революции: «С той же уве¬
ренностью, с какой мы из известных математических аксиом
можем вывести новое положение, с той же самой уверенностью
можем мы из существующих экономических отношений и из
принципов политической экономии сделать заключение о гряду¬
щей социальной революции» 3. Эта революция — «открытая вой¬
на бедных против богатых» — навсегда покончит с разобщен¬
ностью интересов, с противоречиями между классами, с суще¬
ствованием классов вообще. Исчезнет частное присвоение,
поскольку не будет частной собственности, производство будет
регулироваться общественными потребностями; не станет также
и «беспорядочности производства». В коммунистическом обще¬
стве исчезнет также необходимость в государственном аппарате
и постоянной армии. Допуская вместе с тем возможность суще¬
ствования в течение некоторого времени коммунистических
стран наряду с другими, некоммунистическими, странами,
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 532.
2 Там же, стр. 533.
3 Там же, стр. 552.
393

Энгельс утверждает, что в случае войны члены коммунистиче¬
ского общества покажут такие чудеса воинской доблести, кото¬
рые немыслимы для армии капиталистического государства.
Энгельс пишет, что «член такого общества в случае войны, ко¬
торая, конечно, может вестись только против антикоммунисти¬
ческих наций, должен защищать действительное отечество, дей¬
ствительный очаг, что он, следовательно, будет бороться с во¬
одушевлением, со стойкостью, с храбростью, перед которыми
должна разлететься, как солома, механическая выучка совре¬
менной армии» 1.
Все эти положения свидетельствуют не только об оконча¬
тельном переходе Энгельса от революционного демократизма к
коммунизму, но и о том, что Энгельс материалистически обосно¬
вывает свои коммунистические воззрения. Конечно, экономиче¬
ская характеристика капитализма в «Эльберфельдских речах»
Энгельса не дает еще представления об объективных законах его
возникновения, развития и гибели законе стоимости, законе
прибавочной стоимости, концентрации и централизации капи¬
тала. Экономические аргументы, которые выдвигает Энгельс в
этой работе, применялись в известной мере и домарксовскими
социалистами. Однако Энгельса существенно отличает от этих
социалистов развиваемое им положение о закономерности борь¬
бы классов буржуазного общества, о неизбежности обострения
классовых противоречий и объективной необходимости социали¬
стической революции.
В конце 1845 г. Энгельс подготовил к изданию на немецком
языке «Отрывок из Фурье о торговле», который был опублико¬
ван в 1846 г. в ежегоднике «Deutsches Bürgerbuch». Введение и
заключение к этому отрывку, написанное Энгельсом, представ¬
ляет собой первое публичное выступление марксизма против
немецкого мелкобуржуазного (так называемого «истинного»)
социализма, с отдельными представителями которого (прежде
всего с М. Гессом) Маркс и Энгельс еще продолжали сотрудни¬
чать.
Энгельс противопоставляет Фурье этим представителям не¬
мецкого «философского социализма», которые пренебрежитель¬
но относились к «грубым», «необразованным» английским и
французским социалистам. «Фурье,— замечает Энгельс,— не
был философом, он питал сильную ненависть к философии, же¬
стоко ее высмеивал в своих произведениях и высказал при этом
много соображений, к которым наши немецкие «философы со¬
циализма» должны были бы отнестись внимательно» 2. Особенно
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 539.
2 Там же, стр. 583.
394

высоко ценит Энгельс данную Ш. Фурье критику капитализма,
правильно, таким образом, отмечая наиболее рациональное в
учении французского утопического социализма начала XIX в.
«...Фурье,— говорит Энгельс,— подверг существующие социаль¬
ные отношения такой резкой, такой живой и остроумной кри¬
тике, что ему охотно прощаешь его космологические фантазии,
которые тоже основаны на гениальном миропонимании» 1.
Между тем немецкие «истинные социалисты» отбрасывают
именно эту важнейшую сторону учения Фурье — критику капи¬
талистического общественного строя, заменяя ее общими фило¬
софскими и к тому же напыщенными рассуждениями о челове¬
ческой природе, из которой-де вытекает необходимость социа¬
листического переустройства общества. Эти представители спе¬
кулятивного псевдосоциализма, говорит Энгельс, перевели на
язык гегелевской логики общеизвестные положения английского
и французского социализма; теперь они выдают этот перевод за
нечто оригинальное, чисто немецкое, якобы возвышающееся над
«дурной практикой» и теоретической несостоятельностью всех
прежних социалистических учений. «Тό, что французы или анг¬
личане сказали уже десять, двадцать, даже сорок лет тому
назад,— и сказали очень хорошо, очень ясно, очень красивым
языком,— то немцы только за последний год, наконец, урыв¬
ками узнали и огегельянили или, в самом лучшем случае, с
опозданием открыли еще раз и опубликовали в гораздо худшей,
более абстрактной форме в качестве совершенно нового
открытия» 2.
Энгельс выступает здесь не только против пренебрежитель¬
ного отношения «истинных социалистов» к достижениям фран¬
цузского и английского утопического социализма. Он подвергает
критике, по существу, самое идею «философского», т. е. спеку¬
лятивного, социализма, видя в ней пренебрежение к историче¬
ски развертывающейся борьбе классов, к освободительному
движению пролетариата. Несостоятельность «истинного социа¬
лизма» заключается в его нереволюционности, политической
неопределенности, бессодержательности. «Немножко «человеч¬
ности», как сейчас принято выражаться,— саркастически заме¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 582.
2 Там же, стр. 581. Тут же Энгельс, явно переоценивая влияние
английских и французских социалистов на свои собственные воззрения,
замечает: «Я не делаю здесь исключения и для своих собственных ра¬
бот» (там же). В действительности работы Энгельса уже в этот период
существенно отличались от сочинений немецких «истинных социали¬
стов» и в ряде важнейших вопросов были на голову выше утопиче¬
ских воззрений домарксовских социалистов, к которым следует отне¬
сти и некоторых старших современников Маркса и Энгельса.
395

чает Энгельс,— немножко «реализации» этой человечности или,
скорее, животности, кое-что о собственности по Прудону — из
третьих или четвертых рук,— несколько вздохов о пролетариате,
кое-что об организации труда, жалкие союзы для улучшения
положения низших классов народа — наряду с безграничным
невежеством в отношении политической экономии и действи¬
тельного состояния общества — вот к чему сводится весь этот
«социализм»... И таким переливанием из пустого в порожнее
хотят революционизировать Германию, привести в движение
пролетариат, побудить массы к мысли и действию!» 1
Конечно, критика немецкого «истинного социализма» еще не
есть критика утопического социализма в целом. Напротив, Эн¬
гельс, как мы уже подчеркнули, противопоставляет немецким
мелкобуржуазным социалистам Ш. Фурье и других классиков
утопического социализма. Это противопоставление, несомненно,
вполне обоснованно, так как выдающиеся представители утопи¬
ческого социализма, в отличие от их эпигонов, сыграли большую
роль в исторической подготовке материалистического понима¬
ния истории и научного коммунизма. Однако нельзя не отме¬
тить, что аргументы Энгельса против «истинных социалистов»
в известной мере применимы и к классикам утопического социа¬
лизма, которые тоже считали свое учение беспартийным, не за¬
нимались исследованием экономических закономерностей обще¬
ственного развития, выводили необходимость социалистического
преобразования из требований абстрактной справедливости, че¬
ловечности и т. д. Немецкий «истинный социализм» в сущности
был карикатурой на утопический социализм его великих пред¬
шественников. И, как всякая карикатура, он в заостренной
форме отражал органические пороки всякого утопического со¬
циализма.
Одним из главных недостатков утопического социализма
было, как известно, отрицание политической борьбы. Сознавая,
что сами по себе политические буржуазно-демократические пре¬
образования не могут существенно улучшить положение трудя¬
щихся, увидев воочию, как утверждение буржуазно-демократи¬
ческих порядков вполне сочетается с усиливающейся нищетой
масс, утопические социалисты искали пути осуществления сво¬
его социалистического идеала вне борьбы за демократию. Между
тем к середине XIX в. в условиях Западной Европы, где либе¬
ральная буржуазия уже начала превращаться в контрреволю¬
ционную силу, борьба за доведение до конца буржуазно-демо¬
кратических преобразований все более становилась делом рево¬
люционного пролетариата. Пока буржуазия боролась против
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 584.
396

феодализма, она была, как указывает Энгельс, демократичной,
и движение рабочего класса было более или менее подчинено
либеральному движению буржуазии. «Рабочие, хотя они и были
более передовые, чем буржуазия, не могли еще увидеть корен¬
ное различие между либерализмом и демократией — между
эмансипацией буржуазии и эмансипацией рабочего класса... Но
с того самого дня, когда буржуазия получает всю полноту поли¬
тической власти, с того дня, когда все феодальные и аристокра¬
тические привилегии уничтожаются властью денег, с того дня,
когда буржуазия перестает быть прогрессивной и революцион¬
ной и сама уже не движется вперед,— с этого именно дня дви¬
жение рабочего класса становится ведущим и превращается в
общенациональное движение» 1.Итак, рабочий класс становится не только главной, но и ве¬
дущей силой в борьбе за демократию, а не только за социализм.
Борьба за демократию, поскольку она ведется против ставшей
консервативною буржуазии, обнаруживает тенденцию к пере¬
растанию в борьбу за социализм. Поэтому Энгельс говорит: «Де¬
мократия в наши дни — это коммунизм... Демократия стала про¬
летарским принципом, принципом масс... Подсчитывая боевые
силы коммунизма, можно спокойно причислить к ним демокра¬
тически настроенные массы» 2. Утопические социалисты не по¬
няли значения пролетарской борьбы за демократию для реше¬
ния социалистической задачи уничтожения капиталистической
системы. Энгельс отмечает эту ошибку утопического социализ¬
ма, в значительной мере определившую его сектантский харак¬
тер, и подвергает ее глубокой критике.
Научный, пролетарский коммунизм принципиально разгра¬
ничивает борьбу за социализм и борьбу за демократию. Однако
он на этом не останавливается: он предполагает, кроме того, их
тесную, органическую связь. И то, и другое (и разграничение, и
соединение друг с другом борьбы за демократию и борьбы за со¬
циализм) невозможно без материалистического понимания ис¬
тории, без диалектического анализа единства, взаимопревраще¬
ния противоположных процессов. В статьях Энгельса «Положе¬
ние в Германии» и «Празднество наций в Лондоне», хотя они
не являются еще произведениями зрелого марксизма, уже
вскрывается эта реальная диалектика классовой борьбы и де¬
лаются правильные выводы о задачах освободительного движе¬
ния рабочего класса.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 2, стр. 575.
2 Там же, стр. 589.
397

6
Новый совместный труд
К. Маркса и Ф. Энгельса «Немецкая идеология»»
Организация «Коммунистического
корреспондентского комитета».
Критика сектантских позиций В. Вейтлинга
и псевдокоммунизма Г. Криге
Новым шагом вперед в обосновании диалектического и исто¬
рического материализма и научного коммунизма является со¬
вместный труд Маркса и Энгельса «Немецкая идеология», на¬
писанный в 1845—1846 гг.
Уже в «Экономическо-философских рукописях 1844 года» и
далее в «Святом семействе» Маркс и Энгельс начали работу по
научному обоснованию тех воззрений, к которым они пришли в
«Deutsch-Französische Jahrbücher». Однако в этих произведе¬
ниях, отражавших определенный этап формирования маркси¬
зма, пролетарская идеология выступала под флагом «реального
гуманизма», еще отдающего фейербаховским антропологизмом;
в них не дана развернутая критика мелкобуржуазного социа¬
лизма.
В новом труде основоположников марксизма научная идео¬
логия рабочего класса противостоит буржуазной идеологии по
всем основным линиям. Свое учение Маркс и Энгельс называют
уже не «реальным гуманизмом», а коммунизмом, коммунисти¬
ческим, а также практическим материализмом. Противополож¬
ность этого учения не только идеализму, но и материализму
Фейербаха и, что не менее важно, мелкобуржуазному немец¬
кому социализму выступает на страницах «Немецкой идеоло¬
гии» со всей очевидностью. Критика буржуазной идеологии
(и ее наиболее утонченной, философской формы — «немецкой
идеологии») сочетается с разоблачением утопических концеп¬
ций мелкобуржуазного социализма, господствовавшего в то¬
гдашнем рабочем движении.
Если в «Святом семействе» основоположники марксизма, как
отмечал В. И. Ленин, лишь подходят к идее производственных
отношений, то в «Немецкой идеологии» они уже исследуют,
правда, пока еще в общей форме, исторически сменяющие друг
друга формы собственности, которые рассматриваются как со¬
ответствующие определенному уровню производительных сил
производственные отношения. В этой работе Маркс и Энгельс
разрабатывают свое учение о борьбе классов как движущей силе
398

общественного развития, о социальных революциях вообще и
пролетарской революции в особенности.
«Немецкая идеология» — крупнейший труд периода станов¬
ления марксизма. В этом произведении обстоятельно рассмотре¬
ны основные вопросы философии марксизма, в особенности во¬
просы исторического материализма. Здесь же впервые применен
Марксом и Энгельсом термин «материалистическое понимание
истории». Создание этого выдающегося научного произведения
стало возможным благодаря активному участию Маркса и Эн¬
гельса в рабочем движении, изучению и обобщению опыта клас¬
совой борьбы пролетариата, революционно-критической перера¬
ботке всего ценного, что содержалось в предшествующих фило¬
софских, экономических и социалистических учениях, ставших
теоретическими источниками марксизма.
Весной 1845 г., когда Маркс и Энгельс вновь встретились
в Брюсселе, в Европе уже чувствовалось назревание револю¬
ционной ситуации. Основоположники марксизма усиленно ра¬
ботают над объединением разрозненных коммунистических
групп, имевшихся в различных странах Европы. В начале
1846 г. в Брюсселе по инициативе Маркса создается междуна¬
родный «Коммунистический корреспондентский комитет» 1.
Многочисленные письма, полученные Марксом и Энгельсом в
этот период, в особенности письма от их немецких сторонников
и соратников, свидетельствуют о том, что влияние идей комму¬
низма непрерывно возрастает. Так, Р. Даниельс (впоследствии
член «Союза коммунистов») сообщает Марксу об укреплении
1 По этому поводу Маркс писал П. Прудону 5 мая 1846 г.: «Вместе
с двумя моими друзьями, Фридрихом Энгельсом и Филиппом Жиго
(оба живут в Брюсселе), я организовал постоянную переписку с не¬
мецкими коммунистами и социалистами, переписку, в которой будет
проводиться как обсуждение научных вопросов, так и наблюдение за
изданием популярной литературы и за социалистической пропагандой,
которую можно вести в Германии этим путем. Однако главная цель
нашей переписки будет заключаться в том, чтобы установить связь
между немецкими социалистами и социалистами французскими и анг¬
лийскими, держать иностранцев в курсе новостей социалистического
движения в Германии и осведомлять немцев в Германии о развитии
социализма во Франции и в Англии... Кроме коммунистов в Германии,
наша корреспонденция будет охватывать также и немецких социали¬
стов, проживающих в Париже и Лондоне. Связи с Англией у нас уже
налажены. Что касается Франции, то мы все уверены, что не сможем
найти там лучшего корреспондента, чем Вы» (К. Маркс и Ф. Энгельс,
Избранные письма, стр. 16, 17), Однако Прудон отказался от сотрудни¬
чества с «Коммунистическим корреспондентским комитетом». К этому
времени он сблизился с лидером «истинного социализма» К. Грюном, и
задачи, которые формулировались в письме Маркса, были ему совер¬
шенно чужды.
399

Кёльнской коммунистической группы 1. Об этом же говорят и
письма Бернайса, Шаппера, Гарни, Молля, Розенталя и других
корреспондентов Маркса и Энгельса. Много лет спустя Энгельс
писал об этом периоде: «Мы оба уже глубоко вошли в политиче¬
ское движение, имели некоторое число последователей среди ин¬
теллигенции, особенно в Западной Германии, и достаточно
широкие связи с организованным пролетариатом» 2.
Маркс и Энгельс устанавливают связь с революционной ча¬
стью чартистов, французской социалистическо-демократической
партией, возглавлявшейся Ледрю-Ролленом и Л. Бланом, с со¬
юзом «Братские демократы» (объединявшим английских, фран¬
цузских, русских, польских революционеров) и в особенности
с «Союзом справедливых». Еще в 1843 г. Энгельс познако¬
мился в Лондоне с руководителями «Союза справедливых»
Г. Бауэром, К. Шаппером, И. Моллем. В то время «Союз спра¬
ведливых» представлял собой тайное объединение преимуще¬
ственно немецких ремесленников и рабочих, в котором господ¬
ствовали частью бланкистские, частью вейтлингианские идеи.
«В 1843 г. Шаппер предложил мне вступить в Союз,— писал
впоследствии Энгельс,— но тогда я, разумеется, отказался. Мы,
однако, продолжали поддерживать не только постоянную пере¬
писку с лондонцами, но и еще более тесные сношения с д-ром
Эвербеком, тогдашним руководителем парижских общин» 3.
Несомненно, что ко времени организации «Коммунистиче¬
ского корреспондентского комитета» Маркс и Энгельс считали
своей задачей превратить мелкобуржуазный «Союз справедли¬
вых» в действительно революционную, коммунистическую орга¬
низацию. «...Мы,— вспоминал впоследствии Маркс,— выпусти¬
ли ряд памфлетов, частью печатных, частью литографирован¬
ных, в которых подвергли беспощадной критике ту смесь
французско-английского социализма или коммунизма с немец¬
кой философией, которая составляла тогда тайное учение Союза;
вместо этого мы выдвигали научное изучение экономической
структуры буржуазного общества как единственно прочную
теоретическую основу и, наконец, в популярной форме разъяс¬
няли, что дело идет не о проведении в жизнь какой-нибудь уто¬
пической системы, а о сознательном участии в происходящем
на наших глазах историческом процессе революционного преоб¬
разования общества» 4.
1 ЦПА ИМЛ, ф. 1, оп. 1, ед. хр. 179, л. 1. Письмо Р. Даниельса
К. Марксу от 30 января 1846 г.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 21, стр. 221.
3 Там же.
4 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 14, стр. 451.
400

Яркой иллюстрацией той работы, которую основоположники
марксизма проводили с членами «Союза справедливых», яв¬
ляется письмо Энгельса в «Коммунистический корреспондент¬
ский комитет» от 23 октября 1846 г. В этом письме рассказывает¬
ся об участии Энгельса в дискуссиях, развернувшихся на собра¬
ниях парижской общины «Союза справедливых». Большинство
членов этой общины первоначально находилось под влиянием
«истинного социалиста» К. Грюна и прудонизма. Энгельс высту¬
пил против враждебных коммунизму идей грюнианцев и прудо¬
нистов. «Главное, что приходилось мне доказывать, это — необ¬
ходимость насильственной революции и, вообще, антипролетар¬
ский, мелкобуржуазный, филистерский характер грюновского
«истинного социализма», почерпнувшего новые жизненные
силы в прудоновской панацее» 1. Когда члены общины потребо¬
вали от Энгельса определения понятия коммунизма, Энгельс,
как он сообщает, «дал им тогда самое простенькое определение,
которое, не выходя из рамок обсуждавшихся вопросов, заклю¬
чало в себе требование общности имуществ, и тем самым ис¬
ключало, как всякое миролюбие, мягкость и почтение к буржуа¬
зии и к мещанству, так и прудоновское акционерное общество
с его сохранением индивидуальной собственности и всего, что
с этим связано... Я определил намерения коммунистов следую¬
щим образом: 1) отстаивать интересы пролетариев в противопо¬
ложность интересам буржуа; 2) осуществить это посредством
уничтожения частной собственности и замены ее общностью
имущества; 3) не признавать другого средства осуществления
этих целей, кроме насильственной демократической револю¬
ции» 2.
Не останавливаясь на этом определении, поскольку сам Эн¬
гельс считает его предварительным, следует все же отметить,
что оно представляет собой новый шаг вперед в понимании сущ¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные письма, стр. 19. В другом
письме к Марксу Энгельс говорит о деятельности К. Грюна в «Союзе
справедливых»: «Грюн страшно навредил. Все, что было определенного
в головах этих людей, он превратил в расплывчатые фразы, в «обще¬
человеческие» стремления и т. д. Под тем предлогом, что он борется
с вейтлинговским и прочим доктринерским коммунизмом, он набил им
головы самыми неопределенными, пустозвонными и мелкобуржуазными
фразами, а все остальное объявил погоней за системами. Даже сто¬
ляры, никогда не бывшие, за отдельными исключениями, последовате¬
лями Вейтлинга, даже они проникнуты суеверной боязнью «грубого»
коммунизма (Löffelkommunismus) и, по крайней мере, до принятия ре¬
шения (речь идет о принятом под влиянием Энгельса решении париж¬
ской общины считать себя коммунистической.— Т. О.), охотнее поддер¬
живали всякую пустую болтовню, мирные планы осчастливить челове¬
чество и т. д., чем этот «грубый» коммунизм. Здесь царит безграничная
путаница» (там же, стр. 21).
2 Там же, стр. 20.
14 т. И. Ойзерман
401

ности коммунистического преобразования общества и самого
коммунистического учения: коммунизм прямо противопостав¬
ляется интересам буржуазии как научное выражение интересов
пролетариата, из чего непосредственно вытекает отрицание ка¬
кой бы то ни было возможности осуществления коммунизма в
рамках буржуазного общества, т. е. нереволюционным путем.
Понятие «насильственной демократической революции», по-
видимому, противопоставляется Энгельсом тактике заговорщи¬
ков, которые мечтали свергнуть капиталистический строй путем
восстания, подготовленного тайной революционной организа¬
цией и осуществляемого небольшой группой революционеров,
вне всякой связи с массовым движением, борьбой классов, борь¬
бой за демократию. Вместе с тем это понятие недостаточно четко
и определенно в том отношении, что оно не указывает на про¬
летарский характер революции, задачи и содержание которой
не могут быть сведены к понятию «демократия», как бы оно ни
толковалось. Еще более нечетко понятие «общность имущества»,
с которым мы постоянно встречаемся в произведениях утопиче¬
ских коммунистов. Оно было впоследствии заменено Марксом и
Энгельсом понятием общественной собственности на средства
производства, понятием, которое разграничивает личную и част¬
ную собственность, между тем как понятие «общность имуще¬
ства» не содержит еще этого существенного разграничения.
Стремясь к объединению революционных сил, Маркс и Эн¬
гельс ведут решительную борьбу с теми представителями мелко¬
буржуазного социализма, которые своей сектантской политикой
тормозят дело организации пролетарской, коммунистической
партии. Одним из наиболее влиятельных представителей такого
рода сектантства был В. Вейтлинг. Сыграв своими первыми про¬
изведениями и выступлениями несомненно революционизирую¬
щую роль, В. Вейтлинг вскоре превратился в препятствие для
дальнейшего развития социалистического движения и его науч¬
ной теории. Вейтлинг не понимал значения классовой борьбы,
отрицал необходимость партийной организации пролетариата,
пытался превратить «Союз справедливых» в секту своих рабо¬
лепных последователей. Он отвергал даже мысль о научной раз¬
работке проблем коммунизма и мнил себя новым мессией, осно¬
вателем истинной религии, пророком, изрекающим откровения,
спасителем рода человеческого. Вот почему в марте 1846 г. на
заседании «Коммунистического корреспондентского комитета»
Маркс и Энгельс подвергли резкой критике Вейтлинга и вейт¬
лингианцев. Это заседание состоялось на квартире у Маркса.
Оно описано П. В. Анненковым, его очевидцем.
По словам Анненкова, Маркс, разоблачая утопическую тео¬
рию Вейтлинга, утверждал, что «обращаться к работнику без
402

строго научной идеи и положительного учения равносильно с
пустой и бесчестной игрой в проповедники, при которой, с одной
стороны, полагается вдохновенный пророк, а с другой — допу¬
скаются только ослы, слушающие его, разинув рот». В ответ на
крикливую и явно демагогическую критику Вейтлингом науч¬
ного, или, как тот выражался, «кабинетного социализма»,
Маркс, по описанию Анненкова, ударил кулаком по столу так
сильно, что зазвенела и зашаталась стоявшая на столе лампа,
вскочил с места и воскликнул: «Никогда еще невежество ни¬
кому не помогло» 1.
В начале мая 1846 г. Маркс, Энгельс и ряд других членов
«Коммунистического корреспондентского комитета» опублико¬
вали «Циркуляр против Криге», который безоговорочно осудил
псевдокоммунистическую пропаганду Г. Криге — немецкого
«истинного социалиста», эмигрировавшего в 1845 г. в США и
издававшего там газету «Der Volks-Tribun». В своих газетных
статьях Криге изображал коммунизм в виде новой религии люб¬
ви, призванной привести все человечество к братству и благо¬
денствию. Обращаясь к американским женщинам, Криге пы¬
тался уверить их в том, что они как «истинные жрицы любви»
самой природой своей предназначены для того, чтобы учредить
на земле «царство любви». Он писал, что именно из женского
«переполненного любовью сердца должен развиться святой
дух общности». Всячески замазывая революционную сущность
коммунистического преобразования, направленного на уничто¬
жение частнособственнических отношений, Криге, например, ут¬
верждал: «Мы не хотим посягать на чью бы то ни было частную
собственность; пусть ростовщик сохранит то, что ему принадле¬
жит; мы только хотим предупредить дальнейшее расхищение
народного достояния и помешать капиталу и в дальнейшем от¬
нимать у труда его законную собственность». При этом новояв¬
ленный апостол «коммунизма» повсеместно объявлял, что он
представляет в США немецкую коммунистическую партию, в
совершенно извращенном виде информируя своих читателей
о деятельности и программе немецких коммунистов. Все это и
сделало необходимым выступление «Коммунистического кор¬
респондентского комитета» против Криге.
В своем циркуляре члены этого комитета заявляют, что
Криге «изображает коммунизм как нечто преисполненное люб¬
ви и противоположное эгоизму и сводит всемирно-историческое
революционное движение к нескольким словам: любовь — нена¬
висть, коммунизм — эгоизм» 2. Отметая этот сентименталь¬
1 П. В. Анненков, Литературные воспоминания, изд-во «Academia»,
Л., 1928, стр. 483.
2 К. Маркс и Ф. Энгельсу Соч., т. 4, стр. 6.
14*
403

ный, проникнутый религиозными представлениями псевдо¬
коммунизм, основывающийся на вере в «святой дух общно¬
сти», циркуляр высказывается также о движении амери¬
канских национал-реформистов, к которому примкнул Криге,
немедленно объявив это движение коммунистическим. Аме¬
риканские национал-реформисты требовали отмены арендной
платы за те незанятые земли, которые американское прави¬
тельство предоставляло колонистам. Путем наделения без¬
работных землею, а также национализации земли они надея¬
лись предотвратить дальнейшее развитие капитализма с
его неизбежными последствиями — нищетой, безработицей
и т. п. Пропагандируя утопические воззрения национал-рефор¬
мизма, Криге утверждал, что каждый бедняк заживет чело¬
веческой жизнью, если общество даст ему кусок земли, на ко¬
тором он сможет прокормить себя и свою семью. Речь шла
о 1400 миллионов акров североамериканских государственных
земель. Если эта гигантская земельная площадь, писал Криге,
будет изъята из торгового оборота и в ограниченных количест¬
вах обеспечена труду, тогда нищете в Америке будет положен
одним ударом конец.
Маркс и Энгельс, самым внимательным образом относясь ко
всякому массовому демократическому движению, считали необ¬
ходимым подчеркнуть историческую прогрессивность национал-
реформистского движения. Но они решительно отвергают по¬
пытки Криге выдать это демократическое движение за осуще¬
ствление коммунизма, рисовавшегося воображению этого «ис¬
тинного социалиста» в виде царства мелких, независимых друг
от друга производителей. «Мы вполне признаем движение аме¬
риканских национал-реформистов в его исторической правомер¬
ности. Мы знаем, что это движение стремится к достижению
такого результата, который, правда, в данную минуту дал бы
толчок развитию индустриализма современного буржуазного об¬
щества, но который, будучи плодом пролетарского движения,
неизбежно должен в качестве нападения на земельную собствен¬
ность вообще и в особенности при существующих в настоящее
время в Америке условиях повести дальше, благодаря его соб¬
ственным последствиям, к коммунизму» 1. Маркс и Энгельс, сле¬
довательно, говорят о возможности перерастания демократиче¬
ского движения, в котором руководящей силой является проле¬
тариат, в движение социалистическое. Криге же, не понимая
природы этого движения, извращает его действительный смысл,
так же как и реальное содержание теории и практики комму¬
низма. Если бы Криге поддерживал американский национал-
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 6—7.
404

реформизм как первую форму зарождающегося американского
рабочего движения, не идеализируя его, то против этого, как
говорят Маркс и Энгельс, ничего нельзя было бы возразить.
«Криге же объявляет эту форму движения известных действи¬
тельных людей, имеющую лишь подчиненное значение, делом
человечества вообще. Криге выставляет это дело — хотя он и
знает, что это противоречит истине,— как последнюю, высшую
цель всякого движения вообще, превращая таким образом опре¬
деленные цели движения в чистейшую напыщенную бессмы¬
слицу» 1.
В. И. Ленин в статье «Аграрная программа социал-демокра¬
тии в первой русской революции 1905—1907 годов» высоко оце¬
нил эту глубокую, органически враждебную всякому сектант¬
ству и догматизму критику основоположниками марксизма мел¬
кобуржуазного псевдокоммунизма Г. Криге. В. И. Ленин писал:
«В 1846 году Маркс беспощадно разоблачил мещанство амери¬
канского эсера Германа Криге, который предлагал настоящий
черный передел для Америки, называя этот передел «коммуниз¬
мом». Диалектическая и революционная критика Маркса отме¬
тала шелуху мещанской доктрины и выделяла здоровое ядро
«нападений на земельную собственность» и «движения против
ренты»» 2. Это замечание Ленина относительно диалектической
и революционной критики Маркса выявляет одну из важней¬
ших особенностей марксистской философии, которая по самой
природе своей носит революционно-критический характер. Важ¬
но отметить, что эта коренная черта диалектико-материалисти¬
ческого мировоззрения вполне уже проявилась на данной сту¬
пени формирования марксистской философии.
«Циркуляр против Крите» был подписан Марксом, Энгель¬
сом, Жиго, Хейльбергом, Зейлером, фон Вестфаленом и Воль¬
фом. Вейтлинг отказался подписать этот документ и пытался
воспрепятствовать выступлению «Коммунистического коррес¬
пондентского комитета» против мелкобуржуазного псевдоком¬
мунизма Г. Криге. На заседании Комитета Вейтлинг заявил,
что «Der Volks-Tribun» в условиях Америки — коммунисти¬
ческий орган. Из его писем к Криге видно, что он не понял
смысла и значения «Циркуляра»: в этом выступлении Маркса,
Энгельса и их соратников он видел «интриги» и «братоубийст¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 8—9.
2 В. И. Ленин, Соч., т. 13, стр. 255. В другой статье — «Маркс об
американском «черном переделе»» В. И. Ленин следующим образом ха¬
рактеризует борьбу марксизма против Криге: «Еще тогда, в самом на¬
чале своего литературного поприща, Маркс умел выделять реальное
прогрессивное содержание движения от его мишурных идеологических
облачений» (В. И. Ленин, Соч., т. 8, стр. 295).
405

венную войну», направленную на дискредитацию его, Вейт¬
линга, учения.
Говоря о росте влияния Маркса и Энгельса среди брюссель¬
ских коммунистов и демократов, в «Союзе справедливых» и т. д.,
необходимо, конечно, постоянно иметь в виду, что в этот период
учение Маркса, как писал В. И. Ленин, «лишь одна из чрез¬
вычайно многочисленных фракций или течений социализма.
Господствуют же такие формы социализма, которые в основном
родственны нашему народничеству: непонимание материалисти¬
ческой основы исторического движения, неуменье выделить
роль и значение каждого класса капиталистического общества,
прикрытие буржуазной сущности демократических преобразова¬
ний разными, якобы-социалистическими фразами о «народе»,
«справедливости», «праве» и т. п.» 1 Задача основоположников:
марксизма и их немногочисленных сторонников в этих условиях
заключалась прежде всего в том, чтобы научно обосновать со¬
циалистическую идеологию, противопоставить ее, с одной сто¬
роны, идеологии либеральной буржуазии, а с другой — мелко¬
буржуазному социализму. Необходимо было убедить передовых
пролетариев в том, что только научный коммунизм указывает
действительные пути социального освобождения рабочего клас¬
са, пути, на которые уже стихийно, в силу развития антагони¬
стических противоречий капитализма, вступает этот класс. За¬
дача состояла, далее, в том, чтобы раскрыть глаза передовым
рабочим на реакционную сущность мелкобуржуазных социали¬
стических утопий, на их связь с буржуазной идеологией, важ¬
нейшую догму которой составляет идея вечности, разумности
частной собственности. «На нас,— писал впоследствии Эн¬
гельс,— лежала обязанность научно обосновать наши взгляды,
но не менее важно было для нас убедить в правильности наших
убеждений европейский и прежде всего германский пролета¬
риат» 2. С этой целью Маркс и Энгельс и написали свой труд
«Немецкая идеология».
Как известно, «Немецкая идеология» не была опубликована
при жизни основоположников марксизма. Буржуазные и мелко¬
буржуазные издатели, симпатизирующие утопическому социа¬
лизму, отказались печатать произведение, беспощадно разящее
буржуазно-демократические и мелкобуржуазно-социалистиче¬
ские иллюзии. Что же касается сторонников Маркса п Энгельса,
то они не обладали средствами, необходимыми для издания
столь объемистого исследования 3. Рукопись «Немецкой идеоло¬
1 В. И. Ленин, Соч., т. 18, стр. 544.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 21, стр. 221.
3 В письме к Анненкову от 28 декабря 1846 г. Маркс сообщал: «Вы
не можете себе представить, какие затруднения такое издание встре¬
406

гии» залежалась в архиве Маркса и Энгельса. Впоследствии
Маркс писал: «Мы тем охотнее предоставили рукопись грызу¬
щей критике мышей, что наша главная цель — уяснение дела
самим себе — была достигнута» 1.
Немецкая социал-демократия, унаследовавшая гениальный
труд Маркса и Энгельса, не спешила с его опубликованием; ее
оппортунистическим деятелям не могла импонировать боевая,
воинствующая партийность этого произведения, беспощадная
критика как буржуазной идеологии, так и мелкобуржуазного
социализма, идеи которого на новый лад возрождались социал-
демократическими реформистами и ревизионистами. Лишь бла¬
годаря настойчивости Ф. Меринга отдельные разделы «Немец¬
кой идеологии» увидели свет. Однако первое полное издание
«Немецкой идеологии» на языке подлинника было осуществле¬
но лишь в СССР, в 1932 г.
7Завершение критики младогегельянского идеализма.
Критика анархизма М. Штирнера
и его философских основ
В «Немецкой идеологии» основоположники марксизма завер¬
шают идейный разгром младогегельянской философии. Новым,
существенным элементом в этой борьбе против младогегельян¬
ства и идеализма вообще является анализ классовых корней
этих учений, а также критика философских основ анархизма
М. Штирнера, нашумевшая книга которого «Единственный и
его достояние» была, по существу, последним привлекшим к себе
внимание порождением младогегельянской идеалистической
спекуляции.
Так же как в «Святом семействе», Маркс и Энгельс показы¬
вают, что ни один из младогегельянцев даже не попытался дать
всестороннюю критику гегелевской системы, хотя каждый из
них утверждал, что вышел за ее пределы. Эти левые последова¬
тели Гегеля сводили все политические, правовые, моральные
вопросы к религиозным. Господствующие общественные отноше¬
чает в Германии, во-первых, со стороны полиции, во-вторых, со сто¬
роны издателей, являющихся заинтересованными представителями всех
тех направлений, на которые я нападаю. А что касается нашей соб¬
ственной партии, то она не только бедна, но, кроме того, значительная
часть членов немецкой коммунистической партии сердиты на меня за
то, что я выступаю против их утопий и декламаций...» (К. Маркс и
Ф. Энгельс, Избранные письма, стр. 32—33).
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 13, стр. 8.
407

ния также объявлялись религиозными, и, таким образом, дей¬
ствительная власть религии над людьми крайне преувеличива¬
лась. «Младогегельянцы,— писали Маркс и Энгельс,— разде¬
ляют со старогегельянцами их веру в то, что в существующем
мире господствуют религия, понятия, всеобщее. Но одни вос¬
стают против этого господства как против узурпации, а другие
прославляют его как нечто законное» 1.
В противовес младогегельянцам, культивировавшим иллю¬
зорные представления о путях уничтожения социального и по¬
литического гнета, основоположники марксизма разъясняют,
что «все формы и продукты сознания могут быть уничтожены
не духовной критикой, не растворением их в «самосознании»
или превращением их в «привидения», «призраки», «причуды»
и т. д., а лишь практическим ниспровержением реальных обще¬
ственных отношений, из которых произошел весь этот идеали¬
стический вздор,— что не критика, а революция является дви¬
жущей силой истории, а также религии, философии и всякой
иной теории» 2.
Младогегельянцы, ограничивая свое отношение к реакцион¬
ному status quo одной лишь теоретической критикой и всячески
дискредитируя практически-революционную борьбу, требуют,
как говорят Маркс и Энгельс, не изменения действительности, а
изменения одного только сознания. «Это требование изменить
сознание сводится к требованию иначе истолковать существую¬
щее, что значит признать его, дав ему иное истолкование.
Младогегельянские идеологи, вопреки их якобы «миропотря¬
сающим» фразам,— величайшие консерваторы» 3. Чем же
объясняется это характерное для младогегельянцев сочетание
революционной фразеологии, спекулятивного радикализма с
фактической консервативностью, нерешительностью? Авторы
«Немецкой идеологии», поставившие своей задачей «разобла¬
чить этих овец, считающих себя волками и принимаемых за
таковых», показывают, что половинчатость младогегельянцев
имеет глубокие классовые корни, что «их блеяние лишь повто¬
ряет, в философской форме, представления немецких бюрге¬
ров, что хвастливые речи этих философских комментаторов
только отражают убожество немецкой действительности» 4.
Если в «Святом семействе» Маркс и Энгельс, отмечая поло¬
винчатость, непоследовательность младогегельянцев, сочетание
радикальных и консервативных идей в их воззрениях, объясня¬
ли этот факт природой спекулятивного идеализма, то теперь они
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 17—18.
2 Там же, стр. 37.
3 Там же, стр. 18.
4 Там же, стр. 11.
408

выводят идеалистическую спекуляцию из определенных мате¬
риальных условий, т. е. последовательно проводят открытый ими
великий принцип материалистического понимания истории.
Идеализм, который раньше выступал как основная причина по¬
литических иллюзий младогегельянства, теперь объясняется как
социальное явление. «Мы уже показали,— пишут основополож¬
ники марксизма,— что обособление мыслей и идей в качестве
самостоятельных сил есть следствие обособления личных отно¬
шений и связей между индивидами. Мы показали, что исключи¬
тельное систематическое занятие этими мыслями, практикуемое
идеологами и философами, а значит и систематизирование этих
мыслей есть следствие разделения труда и что в частности не¬
мецкая философия есть следствие немецких мелкобуржуазных
отношений» 1. Это положение Маркса и Энгельса имеет большое
значение не только как одна из первых характеристик классо¬
вых корней определенной философской школы. Существенно в
данном случае и другое: развивая материалистическое понима¬
ние истории, основоположники марксизма разрабатывают один
из важнейших принципов марксистской методологии — принцип
партийности, согласно которому научный анализ любого со¬
циального учения невозможен без исследования его классового
происхождения и содержания. В. И. Ленин в статье «Три источ¬
ника и три составных части марксизма» писал: «Люди всегда
были и всегда будут глупенькими жертвами обмана и самооб¬
мана в политике, пока они не научатся за любыми нравствен¬
ными, религиозными, политическими, социальными фразами, за¬
явлениями, обещаниями разыскивать интересы тех или иных
классов» 2.
Этот методологический принцип действительно научного,
подлинно объективного исследования Маркс п Энгельс приме¬
няют не только по отношению к младогегельянским, явно спе¬
кулятивным концепциям, но и при рассмотрении французского
материализма, исходных положений этики Канта и т. д. Так,
характеризуя социальное учение французских материалистов,
которые изображают всю деятельность индивидов, их общение
друг с другом в виде отношений взаимного использования,
Маркс и Энгельс показывают, что эта утилитаристская концепция
отражала практику складывавшегося во Франции буржуаз¬
ного общества. «Представляющееся совершенно нелепым сведе¬
ние всех многообразных человеческих взаимоотношений к един¬
ственному отношению полезности — эта по видимости метафи¬
зическая абстракция проистекает из того, что в современном
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 449.
2 В. И. Ленин, Соч., т. 19, стр. 7—8.
409

буржуазном обществе все отношения практически подчинены
только одному абстрактному денежно-торгашескому отноше¬
нию» 1. Такая оценка социально-экономической основы теории
разумного эгоизма и утилитаристских концепций в этике вообще,
так же как и указание на классово ограниченное содержание
этих теорий, отнюдь не означали отрицания их прогрессивной
для своего времени роли, их значения в подготовке научного
взгляда на общественные отношения и природу нравственности.
Указывая, что «теория Гольбаха есть исторически правомерная
философская иллюзия насчет поднимавшейся тогда во Фран¬
ции буржуазии, чью жажду эксплуатации еще можно было
изображать как жажду полного развития индивидов в условиях
общения, освобожденного от старых феодальных пут», Маркс
и Энгельс отмечают не только исторически прогрессивный ха¬
рактер этой теории, но и содержавшиеся в ней зерна глубокой
истины. «Впрочем,— указывают основоположники марксизма,—
освобождение, как его понимает буржуазия,— т. е. конкурен¬
ция,— являлось для XVIII века единственным возможным
способом открыть перед индивидами новое поприще более сво¬
бодного развития. Теоретическое провозглашение сознания, со¬
ответствующего этой буржуазной практике,— сознания взаим¬
ной эксплуатации — всеобщим взаимоотношением между всеми
индивидами, было также смелым и открытым шагом вперед,
было просвещением, раскрывающим земной смысл политиче¬
ского, патриархального, религиозного и идиллического облаче¬
ния эксплуатации при феодализме, облачения, которое соответ¬
ствовало тогдашней форме эксплуатации и было систематизи¬
ровано в особенности теоретиками абсолютной монархии» 2.
Прослеживая дальнейшую эволюцию утилитаристской концеп¬
ции, Маркс и Энгельс делают вывод, что эта вначале прогрес¬
сивная теория впоследствии превратилась в простую апологию
капиталистической действительности 3.
В «Немецкой идеологии» дан классический анализ социаль¬
ного смысла и содержания кантовской «Критики практического
разума». Нет необходимости подробно останавливаться на этих
широко известных замечаниях основоположников марксизма,
раскрывающих основные особенности немецкой буржуазной
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 409.
2 Там же, стр. 411.
3 «Экономическое содержание постепенно превратило теорию по¬
лезности в простую апологию существующего, в доказывание того, что
при данных условиях теперешние отношения людей друг к другу
являются-де наиболее выгодными и наиболее общеполезными. Такой
характер она носит у всех новейших экономистов» (К. Маркс и Ф. Эн¬
гельс, Соч., т. 3, стр. 414).
410

идеологии вообще и спекулятивного истолкования французской
буржуазной революции в частности. Укажем только на то, что
характерное для кантовской этики превращение требований
буржуазной демократии в априорные постулаты практического
разума Маркс и Энгельс рассматривают как идеологическое
отражение фактического бессилия немецкой буржуазии. Ни
Кант, ни немецкие буржуа, интересы которых он выражал, не
замечали, что в основе этих априорных постулатов «доброй
воли» лежали «материальные интересы и воля, обусловленная
и определенная материальными производственными отноше¬
ниями; поэтому Кант отделил это теоретическое выражение
от выраженных в нем интересов, превратил материально моти¬
вированные определения воли французской буржуазии в чи¬
стые самоопределения «свободной воли», воли в себе и для себя,
человеческой воли, и сделал из нее таким образом чисто идео¬
логические определения понятий и моральные постулаты» 1.
Таким образом, «Немецкая идеология» на примере наиболее
выдающихся философских учений прошлого раскрывает гро¬
мадное методологическое значение исторического материализма,
и в частности материалистического понимания общественного
сознания как отражения (отнюдь не непосредственного) об¬
щественного бытия, бытия определенных классов. Материали¬
стическое понимание истории выступает в произведении Марк¬
са и Энгельса не только как общая научная теория обществен¬
ного развития, но и как единственно научный метод
исследования. Творчески применяя этот метод, основополож¬
ники марксизма подвергают скрупулезному критическому ана¬
лизу учение «святого Макса» (Макса Штирнера), который,
исходя из младогегельянского «самосознания», объявил послед¬
нее своим собственным единственным, неповторимым самосо¬
знанием. Таким образом, самосознание, сведенное к единично¬
му и поэтому единственному человеческому Я, приобрело новую,
идеалистически-антропологическую окраску.
Штирнеровская философия «чистого» эгоизма фактически
возвеличивала буржуазный эгоизм и индивидуализм, хотя
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 184. Причины этого проти¬
вопоставления требований нравственного сознания эмпирической дей¬
ствительности Маркс и Энгельс видят в неразвитости капиталистиче¬
ских отношений в Германии, вследствие чего буржуазные лозунги,
заимствованные у развитых капиталистических стран, выступали здесь
как абстрактные требования «практического разума». «Так как немецкие
экономические отношения еще далеко не достигли той ступени разви¬
тия, которой соответствовали эти политические формы, то бюргеры при¬
няли их только как абстрактные идеи, как принципы в себе и для себя,
как благочестивые пожелания и фразы, как кантовские самоопределе¬
ния воли и людей, какими они должны быть» (там же, стр. 185).
411

непосредственно Штирнер подвергал критике буржуазную
идеологию, противопоставляя ей мелкобуржуазный анархизм.
Философским обоснованием последнего служил тезис о том, что
личность по самой своей природе есть нечто не столько инди¬
видуальное, сколько единичное и поэтому лишь Я как отдель¬
ный эмпирический субъект со своей собственной «единствен¬
ной» точкой зрения должен оценивать существующие в обще¬
стве порядки, учреждения, обычаи. Переход от всеобщего
самосознания, совпадающего, по учению младогегельянцев, с
человечеством, к отдельному субъекту означал дальнейшее
усиление субъективно-идеалистических мотивов, свойственных
младогегельянству. Штирнер пытался поставить в зависимость,
от этого отдельного, единичного самосознания все окружающие
его явления. Так, например, он утверждал, что государство
обязано своим существованием только неуважению, которое Я
испытывает к самому себе, и с исчезновением этого пренебре¬
жения к своей собственной личности оно также должно исчез¬
нуть. С этой же точки зрения рассматривал Штирнер такие
понятия, как отечество, нация, человечество, видя во всем этом
оковы, которые создаются самим индивидуальным сознанием,
поскольку оно не смеет отстаивать свою индивидуальность,
стыдится своего эгоизма, который составляет его сокровенную
суть, единственное достояние и непререкаемое право.
Для обоснования этой своей концепции Штирнер в своей
книге «Единственный и его достояние» пытался в духе геге¬
левской феноменологии, философии истории, истории филосо¬
фии теоретически обобщить историю человечества. Штирнер
приходит к выводу, что важнейшим и, по существу, единствен¬
ным результатом всемирной истории является эгоизм как осо¬
знание личностью своей истинной сущности, свободное от пред¬
рассудков и призраков, созданных человеческой слабостью. Это
чистое эгоистическое сознание уже не может быть предметом
критики или моральной оценки.
Маркс и Энгельс подвергают критике философскую антро¬
пологию Штирнера, в которой утверждается, что дитя, юноша,
муж образуют ступени развития личности на пути к истинно¬
му, эгоистическому, или свободному, самосознанию. Дитя пора¬
бощено вещами, которые его окружают, юношей владеют все¬
возможные идеи, увлечения, призраки, и только муж свободен
от власти вещей и идей. Только муж разрушает все призраки
и принимает мир таким, как он существует, не претендуя на
его изменение 1. Таким образом, эгоизм, который вначале опре¬
1 И в данном вопросе Штирнер в общем следует за Гегелем, кото¬
рый говорит: «Будучи в себе завершенным, муж рассматривает и нрав¬
ственный миропорядок не как такой, который ему только еще пред¬
412

делился Штирнером как отрицание государства, отечества,
нации и т. д., оказывается на деле лишь отрицанием «бредовых
фантазий», которыми набил себе голову юноша, и примирением
с существующими общественными порядками. Тем не менее
Штирнер утверждает, что достаточно выбросить из головы свое
ложное мнение о вещах, чтобы эти вещи потеряли свою силу
и власть над нами. Штирнер, следовательно, уверяет, что ребе¬
нок, становясь юношей, действительно преодолевает мир телес¬
ных вещей, что муж, вырастая из юноши, на самом деле овла¬
девает духовным миром и может теперь уже ни о чем более не
беспокоиться. Опровергая это субъективно-идеалистическое
представление, Маркс и Энгельс утверждают: «Разрушив
фантастическую телесность, которой он (муж.— Т. О.) наделял
мир, он найдет действительную телесность мира вне своей
фантазии. С исчезновением призрачной телесности императора
для него исчезла не телесность императора, а его призрач¬
ность — действительная власть императора может быть только
теперь оценена во всем ее объеме» 1.
Столь же несостоятельна, как показывают Маркс и Энгельс,
попытка Штирнера найти во всемирной истории человечества
все ту же триаду — дитя, юноша, муж. Древность для него —
детство, христианское средневековье с характерным для него
господством религии — юношеский период, новейшая исто¬
рия — переход к самосознанию мужа, овладевшего и вещами,
и идеями. Единственным материалом для такого рода кон¬
струкции служит Штирнеру история философии, которая пре¬
парируется им в гегелевском духе. Древние оказываются, со¬
гласно Штирнеру, реалистами (или реалистическими эгоиста¬
ми), люди средневековья — идеалистами (или идеалистически¬
ми эгоистами), человек нового времени представляет собой
единство реализма и идеализма, или истинный эгоизм. Эти же
три ступени духовного развития человечества, как утверждает
Штирнер, выявляются в отношениях между расами: негры
оказываются, с этой точки зрения, представителями детства,
монголы — юношеского периода, а кавказцы, которых Штирнер
считает высшими представителями европейской расы, вопло¬
щают в себе мужа, истинный эгоизм и т. п. «История,— заме¬
чают по этому поводу Маркс и Энгельс,— становится, таким
стоит создать, но как уже в существенных чертах завершенный. Поэ¬
тому он работает в пользу дела, а не во вред ему, заинтересован в со¬
хранении существующего порядка, а не в разрушении его и, тем самым
возвышаясь над односторонней субъективностью юноши, стоит на точке
зрения объективной духовности» (Гегель, Соч., т. III, Госполитиздат,
М., 1956, стр. 89). Штирнер, следовательно, так же как и Гегель, счи¬
тает миропониманием зрелого человека примирение с существующим.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 111.
413

образом, простой историей предвзятых идей, сказкой о духах
и призраках, а действительная, эмпирическая история, состав¬
ляющая основу этой сказки, используется только для того, что¬
бы дать тела этим призракам; из нее заимствуются необходи¬
мые имена, которые должны облечь эти призраки в видимость
реальности» 1. Основоположники марксизма показывают, что
штирнеровская спекулятивная конструкция исторического про¬
цесса ничего не объясняет, так как она лишь иллюстрирует
изолированно взятыми историческими фактами определенные
предвзятые идеи. В чем же социальный смысл идеалистических
построений Штирнера, какие реальные факты действительности
они отражают?
Выше уже говорилось о том, что штирнеровское отрицание
монархии носит мнимый характер, поскольку истинный эгоист,
или муж, отвергает лишь «бредовые фантазии» и принимает
действительность как она есть, не помышляя о ее изменении.
Отсюда ясно, что «единственное» Я, все отрицающее, все ни¬
спровергающее, оказывается в общем довольно смирным субъ¬
ектом. В еще большей мере эта консервативная тенденция
штирнеровского мелкобуржуазного анархизма проявляется в его
отношении к собственности. Сначала Штирнер отождествляет
собственность с «обладанием», превращая частную собствен¬
ность в нечто естественное, вечное, затем он выводит понятие
собственности (Eigentum) из слова eigen (собственный, свой¬
ственный, особенный), пытаясь с помощью этого этимологиче¬
ского фокуса увековечить частную собственность как специфи¬
чески человеческое 2. И здесь, следовательно, обнаруживается,
что абсолютное, «всесокрушающее» штирнеровское отрицание
весьма консервативно: Штирнер отбрасывает лишь то, что для
буржуа имеет второстепенное значение — родина, нация, чело¬
вечество. Но то, что составляет экономическую основу буржу¬
азного общества, освящается Штирнером как неотчуждаемое
достояние человеческого, единственного и т. п. Я, что воочию
свидетельствует о буржуазной природе его концепции.
В умозрительной спекулятивной форме Штирнер формули¬
рует идеи, которые неискушенными в философских спорах ря¬
довыми представителями буржуазии высказываются более или
менее прямо и откровенно: «Если ограниченный буржуа гово¬
рит коммунистам: уничтожая собственность, т. е. мое существо¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 116.
2 «В действительности,— отмечают основоположники марксизма,—
я владею частной собственностью лишь постольку, поскольку я имею
что-нибудь такое, что можно продать, между тем как свойственные мне
особенности отнюдь не могут быть предметом купли-продажи» (К. Маркс
и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 218).
414

вание в качестве капиталиста, помещика, фабриканта и ваше
существование в качестве рабочего, вы уничтожаете мою и
вашу индивидуальность; отнимая у меня возможность эксплуа¬
тировать вас, рабочих, загребать прибыль, проценты или ренту,
вы отнимаете у меня возможность существовать в качестве ин¬
дивида; если, таким образом, буржуа заявляет коммунистам:
уничтожая мое существование как буржуа, вы уничтожаете мое
существование как индивида; если он, таким образом, отожде¬
ствляет себя как буржуа с собой как индивидом,— то нельзя,
по крайней мере, отказать ему в откровенности и бесстыд¬
стве» 1. Но вот появляется на арене философ, теоретик и при¬
дает этим конкретным утверждениям общее выражение. Так,
собственно, поступает и Штирнер, который превращает в веч¬
ную истину буржуазное отношение к средствам производства
и теоретически обосновывает тем самым стихийно возникаю¬
щие буржуазные представления. Удивительно ли, что Штирнер
ополчается главным образом против коммунизма, а его поле¬
мика с некоторыми буржуазными воззрениями относится не
столько к их содержанию, сколько к форме выражения.
Как и все мелкие буржуа, он видит в пролетариате не про¬
изводительный класс, а толпу пауперов, не имеющих прямого
отношения к созидательной деятельности 2. Спутывая понятия,
Штирнер называет коммунизм социальным либерализмом в от¬
личие от обычного, политического либерализма. Обе эти разно¬
видности «либерализма» представляют собой, по мнению Штир¬
нера, несовершенные способы существования истинного эгои¬
стического субъекта. Штирнер пытается возвыситься над этими
крайностями, преодолеть их с помощью своего спекулятивного
анархизма, который получает название «гуманный либера¬
лизм». Последний-де представляет собой совершеннейший эго¬
изм и поэтому также отрицание обычного эгоизма, отрицание
бога во имя человека, отрицание человека «вообще» во имя
данного, отдельного, единственного человеческого субъекта,
который во всяком случае для него самого является первичной,
высшей, неповторимой реальностью и т. д. и т. п. «Бог,— гово¬
рит Штирнер,— занят только собою, думает, заботится тоже
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 217.
2 «Наш святой,— замечают Маркс и Энгельс,— имеет о пролета¬
риате совершенно такое же представление, какое имеют о нем «добрые
благодушные бюргеры» и, в особенности, «честные чиновники». Он так¬
же остается верен себе, отождествляя пролетариат с пауперизмом,
между тем как на самом деле пауперизм означает то положение, какое
занимает лишь разоренный пролетариат, ту последнюю ступень, до ко¬
торой опускается обессилевший под натиском буржуазии пролетарий,—
только такой лишившийся уже всякой энергии пролетарий становится
паупером» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 189).
415

только о себе, имеет исключительно себя в виду; горе тому, кто
не угоден ему. Следовательно, бог не служит ничему высшему
и желает только удовлетворить себя. Итак, его цели — чисто
эгоистичны» 1. Однако не только бог, но и человечество, народ,
нация являются, по мнению Штирнера, великими эгоистами.
Поэтому, как говорит он, «вместо того, чтобы служить великим
эгоистам, Я лучше сам буду эгоистом» 2.
Как и следовало ожидать, Штирнер абсолютно не способен
научно объяснить противоречие между личными и обществен¬
ными интересами, между эгоизмом и самоотверженностью, лич¬
ностью и обществом вообще. Он не понимает также действи¬
тельных корней индивидуализма и эгоизма, которые представ¬
ляются ему естественными, неотчуждаемыми свойствами
человеческой личности. Его критические замечания в адрес
коммунизма, как отмечают Маркс и Энгельс, совершенно несо¬
стоятельны, так как он не видит связи между господством об¬
щественных отношений над людьми (которое отражается в его
учении в извращенной идеалистической форме) и определен¬
ными исторически неизбежными, но вместе с тем преходящими
экономическими условиями. «Коммунизм,— замечают основопо¬
ложники марксизма,— просто непостижим для нашего святого
потому, что коммунисты не выдвигают ни эгоизма против са¬
моотверженности, ни самоотверженности против эгоизма и не
воспринимают теоретически эту противоположность ни в ее
сентиментальной, ни в ее выспренной идеологической форме;
они, наоборот, раскрывают ее материальные корни, с исчезно¬
вением которых она исчезает сама собой. Коммунисты вообще
не проповедуют никакой морали,— каковой проповедью Штир¬
нер занимается сверх всякой меры. Они не предъявляют людям
морального требования: любите друг друга, не будьте эгоиста¬
ми и т. д.; они, наоборот, отлично знают, что как эгоизм, так
и самоотверженность есть при определенных обстоятельствах
необходимая форма самоутверждения индивидов» 3.
Итак, мы можем сказать, что критика, которой подвергают
Маркс и Энгельс в «Немецкой идеологии» младогегельянство,
п в особенности философию Штирнера, представляет собой
анализ реального классового содержания философских концеп¬
1 М. Штирнер, Единственный и его достояние, М., 1907, стр. 7—8.
2 Там же, стр. 8.
3 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 236. Говоря о том, что
«коммунисты вообще не проповедуют никакой морали», Маркс и Энгельс
имеют в виду лишь то, что убежденность коммунистов в неизбежности
коммунистического строя имеет своим источником не моральное воз¬
мущение несправедливостью капиталистических общественных поряд¬
ков, а трезвый научный анализ закономерностей общественного раз¬
вития.
416

ций немецкого буржуазного радикализма и их роли в борьбе
классов накануне буржуазной революции в Германии. Эта
основанная на материалистическом понимании истории науч¬
ная критика наглядно показывает, как быстро, воистину стре¬
мительно, продвигаются вперед основоположники марксизма
в разработке своего философского учения. Ведь еще 19 ноября
1844 г., вскоре после опубликования книги Штирнера, Энгельс
писал Марксу: «Мы не должны отбросить ее (теорию Штирне¬
ра.— Т. О.) в сторону, а, наоборот, использовать как современ¬
ное выражение существующей глупости и, перевернув ее,
строить на ней дальше» 1. Но проходит всего несколько меся¬
цев, и Энгельс (как об этом свидетельствует его переписка с
Марксом) убеждается в принципиальной несостоятельности
штирнеровского опуса. Так, 20 января 1845 г. он заявляет в
письме к Марксу: «Что касается Штирнера, то я с тобою совер¬
шенно согласен. Когда я писал тебе о нем, я находился еще
слишком под непосредственным впечатлением книги, а с тех
пор как я отложил ее и больше обдумал, я прихожу к тем же
выводам, что и ты. Гесс... после некоторых колебаний пришел
к тому же заключению, что и ты» 2.
Разоблачение младогегельянства и идеализма вообще, за¬
нимающее значительное место в «Немецкой идеологии», прямо
и непосредственно связано с обоснованием важнейших положе¬
ний диалектического и исторического материализма. Естествен¬
но, что результаты этой громадной исследовательской работы
должны быть предметом особого рассмотрения. Однако, прежде
чем приступить к нему, мы остановимся на критике Марксом
и Энгельсом философии Фейербаха, поскольку эта критика, со¬
ставляющая первый раздел «Немецкой идеологии», направлена
прежде всего против фейербаховского идеалистического пони¬
мания общественной жизни п против идеализма в социологии
вообще.
8Критика антропологического материализма
Л. Фейербаха
Первый раздел «Немецкой идеологии» — «Фейербах» —
имеет весьма характерный подзаголовок: «Противоположность
материалистического и идеалистического воззрений». Если в
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXI, М., 1932, стр. 6.
2 Там же, стр. 9.
417

«Тезисах о Фейербахе» речь шла преимущественно о созерца¬
тельности (метафизичности) материализма Фейербаха, то здесь
предметом критики становится свойственное этому мыслителю,
впрочем, как и всем домарксовским материалистам, идеалисти¬
ческое понимание истории. Это новый шаг вперед в критике
идеализма и в обосновании диалектико-материалистического
мировоззрения: одно дело критиковать спекулятивно-идеали¬
стическую философию истории Гегеля и младогегельянцев, а
другое дело подвергать критике социологический идеализм
материалиста, в особенности такого, как Фейербах.
Маркс и Энгельс следующим образом характеризуют учение
Фейербаха: «Поскольку Фейербах материалист, история лежит
вне его поля зрения; поскольку же он рассматривает исто¬
рию — он вовсе не материалист. Материализм и история у нега
полностью оторваны друг от друга...» 1
В чем же конкретно проявляется идеализм Фейербаха в по¬
нимании истории? В утверждении, что движущую и определяю¬
щую силу общественно-исторического процесса составляют че¬
ловеческие чувства, страсти, влечения; следовательно, в том,
что вторичные побудительные мотивы деятельности индивидов
принимаются им за первичные, определяющие. К тому же и эти
вторичные побудительные мотивы понимаются Фейербахом
весьма ограниченно. Как отмечают Маркс и Энгельс, он не
знает никаких иных «человеческих отношений», кроме любви
и дружбы, которые всячески им идеализируются. В противовес
теологическому и спекулятивному истолкованию истории чело¬
вечества Фейербах проповедует натуралистическую концепцию,
согласно которой человек сам творит свою историю. Однако он
застревает на абстракции «человек», ограничивается лишь тем,
что признает «действительного, индивидуального, телесного че¬
ловека» в сфере одной только чувственной жизни. Правда,
представление о человеке как о «чувственном предмете», чье
поведение обусловлено его чувственной природой, составляет, по
словам Маркса и Энгельса, огромное преимущество Фейербаха
перед теми материалистами, для которых человек просто тело
природы, подчиненное ее законам, существо, действия которого
определяются механическими закономерностями. Но и тут
Фейербах останавливается на полдороге, не поднимается до ма¬
териалистического понимания истории, поскольку он рассмат¬
ривает людей безотносительно к окружающим их социальным
условиям, которые и делают их именно такими, а не иными.
Эти условия изменяются самими людьми, но они же, эти усло¬
вия, изменяют также и людей. Социальные условия, и этого
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 44.
418

также не видит Фейербах, качественно отличаются от тех
естественных условий, в которых существуют животные.
Материальное производство коренным образом изменяет
и естественные, природные условия существования людей, что
также остается вне поля зрения Фейербаха. «Он не замечает,
что окружающий его чувственный мир вовсе не есть некая не¬
посредственно от века данная, всегда равная себе вещь, а что
он есть продукт промышленности и общественного состояния,
притом в том смысле, что это — исторический продукт, резуль¬
тат деятельности целого ряда поколений, каждое из которых
стояло на плечах предшествующего, продолжало развивать его
промышленность и его способ общения и видоизменяло в соот¬
ветствии с изменившимися потребностями его социальный
строй. Даже предметы простейшей «чувственной достоверно¬
сти» даны ему только благодаря общественному развитию, бла¬
годаря промышленности и торговым сношениям. Вишневое
дерево, подобно почти всем плодовым деревьям, появилось, как
известно, в нашем поясе лишь несколько веков тому назад
благодаря торговле, и, таким образом, оно дано «чувственной
достоверности» Фейербаха только благодаря этому действию
определенного общества в определенное время» 1.В этих словах основоположников марксизма содержится не
только формулировка важнейших положений исторического ма¬
териализма, но и диалектико-материалистическое понимание
природы чувственно достоверного не просто как непосред¬
ственно данного, но как становящегося очевидным в процессе
познания благодаря практике. Наши знания, даже в их перво¬
начальной чувственной форме, никогда не являются только
непосредственными: всякое отражение внешнего мира в боль¬
шей или меньшей мере представляет собой единство непосред¬
ственного и опосредованного 2. Человек, изменяя мир, преобра¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 42. Развивая эту мысль,
основоположники марксизма пишут: «Эта деятельность, этот непрерыв¬
ный чувственный труд и созидание, это производство служит настоль¬
ко глубокой основой всего чувственного мира, как он теперь сущест¬
вует, что если бы оно прекратилось хотя бы лишь на один год, то
Фейербах увидел бы огромные изменения не только в мире природы,—
очень скоро не стало бы и всего человеческого мира, его, Фейербаха,
собственной способности созерцания и даже его собственного существо¬
вания». Само собой разумеется, и это постоянно подчеркивают Маркс и
Энгельс в противовес младогегельянскому субъективизму, что «при
этом сохраняется приоритет внешней природы...» (там же, стр. 43).
2 Между тем Фейербах даже естествознание рассматривает как со¬
зерцание, непосредственное постижение природы, пытаясь таким обра¬
зом противопоставить достижения наук о природе бесплодной идеали¬
стической спекуляции. Маркс и Энгельс указывают на ограниченность
этой концепции: «Фейербах говорит особенно о созерцании естество¬
419

зует и чувственно достоверное, создает новые объекты чув¬
ственного восприятия, возможные лишь в обществе. Кроме
того, человек находит новые чувственно постигаемые стороны
действительности благодаря теоретическому познанию, раскры¬
вающему внутренние связи явлений и делающему их доступ¬
ными в косвенной форме также и чувственным восприятиям.
Полемизируя с Гегелем, Фейербах отбросил идею этого
мыслителя о единстве непосредственного и опосредованного
в познании, поставив на место учения о спекулятивной рефлек¬
сии тезис о неисчерпаемом богатстве чувственного знания.
Маркс и Энгельс, ни в малейшей мере не принижая познава¬
тельной роли чувств, восстанавливают диалектическую идею
Гегеля, материалистически перерабатывая ее и развивая
дальше.
Таким образом, критический анализ философии Фейербаха,
который дают Маркс и Энгельс в «Немецкой идеологии», пока¬
зывает, что созерцательность фейербаховского материализма,
антропологическое толкование природы человека и идеалисти¬
ческое понимание истории тесно связаны друг с другом.
Антропологическая интерпретация общественной жизни исхо¬
дит из свойственного созерцательному материализму метафизи¬
ческого представления об отдельном индивиде и вновь по¬
стоянно возвращается к этому изолированно взятому субъекту,
игнорируя определяющее значение материального производ¬
ства, что неизбежно приводит к идеалистическому пониманию
истории, с одной стороны, и к идеализации буржуазно-демокра¬
тических порядков — с другой. Последние рассматриваются
Фейербахом сугубо неисторически, просто как человеческие
порядки, обусловленные природой вне нас и самой человече¬
ской природой. «Он не дает критики теперешних жизненных
отношений,— отмечают Маркс и Энгельс.— Таким образом,
Фейербах никогда не достигает понимания чувственного мира
как совокупной, живой, чувственной деятельности составляю¬
щих его индивидов и вынужден поэтому, увидев, например,
вместо здоровых людей толпу золотушных, надорванных рабо¬
знания, упоминает о тайнах, которые доступны только глазу физика
и химика, но чем было бы естествознание без промышленности и тор¬
говли? Даже это «чистое» естествознание получает свою цель, равно
как и свой материал, лишь благодаря торговле и промышленности,
благодаря чувственной деятельности людей» (К. Маркс и Ф. Энгельс,
Соч., т. 3, стр. 43). Это положение закладывает научные основы мате¬
риалистического понимания познания как общественно-исторического
процесса, подчеркивает роль практики в теоретическом познании при¬
роды и трактует естествознание как определенную форму обществен¬
ного сознания, достижения которого обусловлены развитием материаль¬
ной основы общества, общественными потребностями.
420

той и чахоточных бедняков, прибегать к «высшему созерцанию»
и к идеальному «выравниванию в роде», т. е. снова впадать
в идеализм как раз там, где коммунистический материалист
видит необходимость и вместе с тем условие преобразования
как промышленности, так и общественного строя» 1.
Не трудно понять, что это «высшее созерцание» и идеаль¬
ное «выравнивание в роде» свидетельствуют о том, что Фейер¬
бах не сознает объективной исторической неизбежности (ко¬
нечно, при определенных исторических условиях) эксплуата¬
ции и угнетения. Как гуманист, он не может быть равнодушен
к страданиям трудящихся, но как буржуазный демократ он не
видит ни действительных причин этого положения, ни законо¬
мерного выхода из него.
Рассматривая человека преимущественно как природное
существо, Фейербах стремится и в обществе обнаружить «есте¬
ственные» условия человеческого существования, т. е. такие
условия, которые позволяют индивиду более или менее беспре¬
пятственно осуществлять свои природные функции и, следова¬
тельно, по мнению Фейербаха, чувствовать себя счастливым.
По этому поводу Маркс и Энгельс говорят: «В качестве при¬
мера, иллюстрирующего признание и в то же время непони¬
мание существующего,— что является у Фейербаха еще общим
с нашими противниками,— напомним то место в «Философии
будущего», где он доказывает, что бытие какой-либо вещи или
человека является в то же время и его сущностью, что опре¬
деленные условия существования, образ жизни и деятельность
животного или человеческого индивида есть то, что доставляет
его «сущности» чувство удовлетворения. Всякое исключение
определенно рассматривается здесь как несчастный случай, как
ненормальность, которую нельзя изменить» 2.
Совершенно очевидно, что эта отмечаемая основоположни¬
ками марксизма апологетическая тенденция в социологических
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 44.
2 Там же, стр. 41. В «Основных положениях философии будущего»
Фейербах с позиций натурализма утверждает, что, «за исключением
противоестественных случаев, все существа охотно пребывают там, где
они существуют, такими, каковы они есть, и охотно составляют то, чем
они являются в действительности, иначе говоря — их сущность не от¬
межевана от их бытия, и их бытие не отмежевано от сущности»
(Л. Фейербах, Избранные философские произведения в двух томах, т. I,
стр. 174). По этому поводу Энгельс во фрагменте, посвященном Фейер¬
баху, говорит: «Превосходная апология существующего. За исключе¬
нием противоестественных случаев, немногих ненормальных случаев,
ты охотно становишься на седьмом году жизни сторожем в угольной
шахте, проводя один по четырнадцати часов в темноте, и раз таково
твое бытие, то такова же и твоя сущность» (К. Маркс и Ф. Энгельс,
Соч., т. IV, М., 1937, стр. 596).
421

воззрениях Фейербаха теоретически связана с его антрополо¬
гизмом, с абстрактным представлением о единстве человека
(и всего живого) с условиями его существования. Фейербах
не видит, что единство человека и природы не является чем-то
непосредственно данным и неизменным; оно носит противоре¬
чивый характер, изменяется на протяжении истории человече¬
ства, приобретает новые черты. Само собой разумеется, что
субъективно Фейербаху была чужда сознательная апология
капитализма.
Фейербах, как указывают Маркс и Энгельс, называет себя
коммунистом, но он отнюдь не является таковым. Основополож¬
ники марксизма решительно отвергают претензию Фейербаха
рассматривать антропологический материализм и основанные
на нем выводы о природном равенстве людей, о необходимости
общения между ними как коммунистическое учение. Комму¬
низм превращается Фейербахом из учения «определенной рево¬
люционной партии» в абстрактную категорию, дедуцируемую
из понятия «общественный человек», которое в свою очередь
определяется как предикат истинного человека и т. д. «Вся
дедукция Фейербаха по вопросу об отношении людей друг
к другу направлена лишь к тому, чтобы доказать, что люди
нуждаются и всегда нуждались друг в друге. Он хочет укре¬
пить сознание этого факта, хочет, следовательно, как и прочие
теоретики, добиться только правильного осознания существую¬
щего факта, тогда как задача действительного коммуниста со¬
стоит в том, чтобы низвергнуть это существующее» 1.
Маркс и Энгельс показывают, что натуралистическая интер¬
претация идей коммунизма, характерная для Фейербаха, тесно
связана с антиисторическим истолкованием общественной
жизни: Фейербах выводит необходимость коммунизма не из
отрицания капиталистического строя, а из осознания сущест¬
вующих, т. е. капиталистических, общественных отношений.
Поэтому то, что он называет коммунизмом, не содержит в себе
ничего коммунистического. Речь, в сущности, идет лишь о том,
что в обществе (особенно при капитализме, вследствие разви¬
тия общественного разделения труда) имеет место всесторон¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 41. «Мы, впрочем, вполне
признаем,— замечают далее Маркс и Энгельс,— что Фейербах, стремясь
добиться осознания именно этого факта, идет настолько далеко, на¬
сколько вообще может пойти теоретик, не переставая быть теоретиком
и философом» (там же). Здесь, конечно, имеется в виду теоретик,
оторванный от революционной практики, представитель философии
в старом смысле слова. Именно об этой противопоставлявшейся поло¬
жительным наукам философии Маркс и Энгельс говорят: «...нужно вы¬
прыгнуть из нее и в качестве обыкновенного человека взяться за изу¬
чение действительности» (там же, стр. 225).
422

няя зависимость людей друг от друга. Это-то он и называет
коммунизмом, реализацией человеческой сущности и т. д.
Между тем капитализм создает лишь предпосылки коммунизма,
которые могут развиться в действительную экономическую
основу бесклассового общества лишь посредством революцион¬
ного отрицания капиталистического строя. Но этого как раз и
не видит Фейербах. Маркс и Энгельс отмечают, что «для прак¬
тических материалистов, т. е. для коммунистов, все дело заклю¬
чается в том, чтобы революционизировать существующий мир,
чтобы практически выступить против существующего положе¬
ния вещей и изменить его. Если у Фейербаха и встречаются
подчас подобные взгляды, то все же они никогда не выходят за
пределы разрозненных догадок и оказывают на его общее
мировоззрение слишком ничтожное влияние, чтобы можно было
усмотреть в них нечто большее, чем только способные к раз¬
витию зародыши» 1.
Как мы видим, подвергая резкой критике идеализм Фейер¬
баха в области социологии, вскрывая его теоретические и клас¬
совые корни, основоположники марксизма вместе с тем отме¬
чают в учении этого мыслителя способные к развитию зародыши
более высокой и глубокой точки зрения. Отказываясь от той
преувеличенной оценки философии Фейербаха, которая имела
место в «Святом семействе», Маркс и Энгельс по-прежнему
указывают на выдающееся значение поставленных Фейербахом
вопросов, решение которых вело к материалистическому пони¬
манию общественной жизни. «Благодаря тому, что Фейербах
разоблачил религиозный мир как иллюзию земного мира, кото¬
рый у самого Фейербаха фигурирует еще только как фраза,
перед немецкой теорией встал сам собой вопрос, у Фейербаха
оставшийся без ответа: как случилось, что люди «вбили себе
в голову» эти иллюзии? Этот вопрос даже для немецких теоре¬
тиков проложил путь к материалистическому воззрению на
мир, мировоззрению, которое вовсе не обходится без предпосы¬
лок, а эмпирически изучает как раз действительные материаль¬
ные предпосылки как таковые и потому является впервые
действительно критическим воззрением на мир» 2.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 42.
2 Там же, стр. 224. Основоположники марксизма подчеркивают, что
к этим материалистическим положениям они пришли уже в «Deutsch-
Französische Jahrbücher», но там они были еще облечены в форму, не
соответствующую их действительному содержанию: «Этот путь был на¬
мечен уже в «Deutsch-Französische Jahrbücher» — во «Введении к кри¬
тике гегелевской философии права» и в статье «К еврейскому вопросу».
Но так как это было облечено тогда еще в философскую фразеологию,
то попадающиеся там по традиции философские выражения — как
423

Итак, материалистическое понимание истории не есть про¬
сто сведение духовного, идеального к материальному: необхо¬
димо прежде всего конкретно определить понятие материальной
жизни, исследовать ее развитие, внутренне присущие ей про¬
тиворечия. Но и этого еще недостаточно, поскольку сведение
сознания к материальной жизни общества еще не обеспечивает
исторического подхода к изучению социальных явлений: глав¬
ная задача состоит в том, чтобы вывести различные формы
общественного сознания из материальной основы общественной
жизни, из экономической структуры общества. Решение этой
задачи и составляет важнейшее содержание «Немецкой
идеологии».
9
Основные посылки исторического материализма.
Объективное и стихийное в развитии общества.
Свобода и необходимость
Предпосылки, из которых исходит материалистическое по¬
нимание истории, носят не умозрительный, а эмпирический
характер. Это, разъясняют Маркс и Энгельс, реальные инди¬
виды и материальные условия их существования. Индивиды
являются телесными, определенным образом организованными
живыми существами, что в свою очередь предполагает опреде¬
ленные отношения между ними и природой. Научное понима¬
ние истории должно прежде всего учесть эти природные основы
человеческой жизни.
Итак, эмпирические предпосылки материалистического по¬
нимания истории — это люди, население, природные, географи¬
ческие условия человеческой жизни. Поскольку эти условия
изменяются людьми в процессе материального производства,
постольку последнее также составляет столь же очевидную
эмпирическую предпосылку науки об обществе. Как относятся
друг к другу эти эмпирические факты? Уже в «Экономическо-
философских рукописях» и «Святом семействе» было доказано,
что природные условия не могут объяснить отличия человека
от других живых существ. В «Немецкой идеологии» Маркс
«человеческая сущность», «род» и т. п. — дали немецким теоретикам
желанный повод к тому, чтобы неверно понять действительный ход
мыслей и вообразить, будто и здесь опять все дело только в новой
перелицовке их истасканных теоретических сюртуков...» (там же,
стр. 224—225). Само собой разумеется, что и здесь имеется в виду фи¬
лософия в старом смысле слова.
424

и Энгельс развивают и обогащают высказанные в этих трудах
идеи. Человек отличается от других живых существ во многих
отношениях. Для того чтобы выделить главное из этих отличий,
необходим основательный теоретический анализ общественной
жизни. Этот анализ завершается выводом, который Маркс
и Энгельс формулируют следующим образом: «Какова жизне¬
деятельность индивидов, таковы и они сами. То, что они собой
представляют, совпадает, следовательно, с их производством —
совпадает как с тем, что они производят, так и с тем, как они
производят. Что представляют собой индивиды,— это зависит,
следовательно, от материальных условий их производства» 1.
То, что обусловливает основное отличие человека от других
живых существ, определяет в конечном счете и все другие раз¬
личия между ними. «Людей,— пишут Маркс и Энгельс,— можно
отличать от животных по сознанию, по религии — вообще по
чему угодно. Сами они начинают отличать себя от животных,
как только начинают производить необходимые им средства
к жизни,— шаг, который обусловлен их телесной организацией.
Производя необходимые им средства к жизни, люди косвенным
образом производят и самое свою материальную жизнь» 2.
Этот элементарный факт — люди не могут существовать без
производства,— по существу, игнорировался домарксовской со¬
циологией. В лучшем случае производство рассматривалось как
вполне реальная, даже насущная, но внеисторическая необхо¬
димость, поскольку и животные так пли иначе добывают себе
пищу, создают гнезда, норы и т. п. «Все прежнее понимание
истории или совершенно игнорировало эту действительную
основу истории, или же рассматривало ее лишь как побочный
фактор, лишенный какой бы то ни было связи с историческим
процессом» 3. Научное понимание общества не может удовле¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 19.
2 Там же.
3 Там же, стр. 38. «При таком подходе,— констатируют авторы «Не¬
мецкой идеологии»,— историю всегда должны были писать руковод¬
ствуясь каким-то лежащим вне ее масштабом; действительное произ¬
водство жизни представлялось чем-то доисторическим, а историче¬
ское — чем-то оторванным от обыденной жизни, чем-то стоящим вне
мира и над миром. Этим самым из истории исключается отношение лю¬
дей к природе, чем создается противоположность между природой и
историей. Эта концепция могла видеть в истории поэтому только гром¬
кие и пышные деяния и религиозную, вообще теоретическую, борьбу,
и каждый раз при изображении той или другой исторической эпохи
она вынуждена была разделять иллюзии этой эпохи» (там же). В дру¬
гом месте Маркс и Энгельс, однако, отмечают, что французы и англи¬
чане «все же сделали первые попытки дать историографии материали¬
стическую основу, впервые написав истории гражданского общества,
торговли и промышленности» (там же, стр. 27).
425

твориться признанием материального производства в качестве
необходимого условия жизни людей. Исторический материализм
идет дальше, исследуя многообразные связи всех сторон жизни
общества с этим главным, определяющим условием. Поэтому
материалистическое понимание истории «заключается в том,
чтобы, исходя именно из материального производства непосред¬
ственной жизни, рассмотреть действительный процесс произ¬
водства и понять связанную с данным способом производства
и порожденную им форму общения — то есть гражданское об¬
щество на его различных ступенях — как основу всей истории;
затем необходимо изобразить деятельность гражданского об¬
щества в сфере государственной жизни, а также объяснить из
него все различные теоретические порождения и формы созна¬
ния, религию, философию, мораль и т. д. и т. д., и проследить
процесс их возникновения на этой основе, благодаря чему, ко¬
нечно, можно изобразить весь процесс в целом (а потому также
и взаимодействие между его различными сторонами)» 1.
Итак, уже из приведенных выше высказываний Маркса и
Энгельса ясно, что в «Немецкой идеологии» основоположники
марксизма формулируют такие основные понятия исторического
материализма, как способ производства, производственные от¬
ношения (которые здесь обычно называются «формы обще¬
ния»), базис и надстройка, общественное сознание, идеология,
государственный строй и т. д. Правда, определение этих основ¬
ных понятий не всегда полностью удовлетворяет требованиям
зрелого марксизма. Так, например, понятие способа производ¬
ства на первых страницах «Немецкой идеологии» трактуется
несколько расширительно. Маркс и Энгельс пишут: «Способ,
каким люди производят необходимые им средства к жизни, за¬
висит прежде всего от свойств самих этих средств, находимых
ими в готовом виде и подлежащих воспроизведению. Этот спо¬
соб производства надо рассматривать не только с той стороны,
что он является воспроизводством физического существования
индивидов. В еще большей степени, это — определенный способ
деятельности данных индивидов, определенный вид их жизне¬
деятельности, их определенный образ жизни» 2. Однако, анали¬
зируя соотношение между различными сторонами общественной
жизни п развитием материального производства, основополож¬
ники марксизма конкретизируют и уточняют это понятие, рас¬
крывают единство производительных сил и производственных
отношений, противоречие между ними, роль этого противоре¬
чия в развитии общества и т. д.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 36—37.
2 Там же, стр. 19.
426

Производственные отношения, или формы общения, Маркс
и Энгельс понимают как исторически сложившиеся, объектив¬
ные отношения между людьми в процессе производства, кото¬
рые обусловливаются наличными производительными силами и
в свою очередь обусловливают государственный строй и идеоло¬
гическую надстройку: «Форма общения, на всех существовав¬
ших до сих пор исторических ступенях обусловливаемая про¬
изводительными силами и в свою очередь их обусловливающая,
есть гражданское общество...» 1 Гражданское общество, следо¬
вательно, определяется как совокупность производственных от¬
ношений, т. е. как экономическая структура общества, по¬
скольку оно «обнимает все материальное общение индивидов
в рамках определенной ступени развития производительных
сил. Оно обнимает всю торговую и промышленную жизнь дан¬
ной ступени...» 2 Так как по-немецки гражданское общество
(bürgerliche Gesellschaft) означает также и буржуазное об¬
щество, Маркс и Энгельс считают необходимым разграничить
эти понятия. «Буржуазное общество [bürgerliche Gesellschaft]
как таковое развивается только вместе с буржуазией; однако
тем же именем всегда обозначалась развивающаяся непосред¬
ственно из производства и общения общественная организация,
которая во все времена образует базис государства и всякой
иной идеалистической надстройки» 3. Несмотря на неточность
терминологии («идеалистическая надстройка») и требующую
уточнения мысль относительно непосредственной связи граж¬
данского общества с материальным производством, это разгра¬
ничение методологически весьма важно, поскольку оно позво¬
ляет провести различие между одной из общественно-экономи¬
ческих формаций (капитализмом) и общей для всех формаций
определяющей чертой — наличием экономического базиса, не¬
точно называемого в данном случае гражданским обществом.
Впоследствии, как известно, Маркс и Энгельс отказались от
термина «гражданское общество», так как он, согласно своему
этимологическому смыслу, подразумевает не одни только эко¬
номические, производственные отношения 4.
Исследуя процесс производства, Маркс и Энгельс ставят во¬
прос об отношении между производством материальных благ
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 35.
2 Там же.
3 Там же.
4 Элементы такого расширительного понимания гражданского об¬
щества имеют место и в «Немецкой идеологии», где мы читаем, напри¬
мер, что гражданское общество «имеет своей предпосылкой и основой
простую семью и сложную семью, так называемый племенной быт...»
(К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 35).
427

и воспроизводством человеческой жизни. Для того чтобы жить,
а следовательно, и делать историю, люди должны есть, пить,
иметь одежду, жилище и т. д. «Итак,— пишут Маркс п Эн¬
гельс,— первый исторический акт, это — производство средств,
необходимых для удовлетворения этих потребностей, производ¬
ство самой материальной жизни» 1.Этот «первый исторический акт» — производство материаль¬
ных благ — является отправным пунктом материалистического
понимания истории: он должен быть осмыслен в полном объеме,
со всеми вытекающими из него последствиями для всех сфер
общественной жизни.
«Второй факт состоит в том, что сама удовлетворенная пер¬
вая потребность, действие удовлетворения и уже приобретенное
орудие удовлетворения ведут к новым потребностям...» 2 По¬
требности, будучи порождением производства, сами становятся
затем причиной развития производства.
Третий основной факт общественной жизни, оказывающий
постоянное влияние на развитие общества,— размножение лю¬
дей, отношение между мужем и женой, родителями и детьми,
семья, которая «вначале была единственным социальным отно¬
шением» 3. В дальнейшем, с развитием новых потребностей и
многообразных общественных связей, семья, размножение лю¬
дей становится «подчиненным отношением», которое обуслов¬
ливается в конечном итоге развитием производства материаль¬
ных благ.
«Итак,— говорят Маркс и Энгельс,— производство жизни —
как собственной, посредством труда, так и чужой, посредством
рождения — появляется сразу в качестве двоякого отношения:
с одной стороны, в качестве естественного, а с другой — в ка¬
честве общественного отношения, общественного в том смысле,
что имеется в виду сотрудничество многих индивидов, безраз¬
лично при каких условиях, каким образом и для какой цели» 4.
В этом двояком отношении решающую роль играет «способ со¬
вместной деятельности», производительные силы общества, ибо
«совокупность доступных людям производительных сил обуслов¬
ливает общественное состояние...» 5
Уже в «Deutsch-Französische Jahrbücher» Маркс и Энгельс
разоблачали мальтузианство как реакционную теорию, извра¬
щающую действительные причины нищеты народных масс.
В «Немецкой идеологии» делается шаг вперед в положитель¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 26.
2 Там же, стр. 27.
3 Там же.
4 Там же, стр. 28.
5 Там же.
428

ном решении проблемы народонаселения, рост которого ста¬
вится в зависимость от развития производительных сил и про¬
изводственных отношений. Эта постановка вопроса полностью
преодолевает натуралистический, в сущности абстрактный под¬
ход к проблеме народонаселения. Большое методологическое
значение этого материалистического решения проблемы народо¬
населения заключается в том, что оно раскрывает единство
природного и социального в человеческой жизни. С натурали¬
стической точки зрения, которую в основном разделяет и антро¬
пологический материализм, природное и социальное противо¬
стоят друг другу: природное рассматривается как главное,
неизменяющееся, социальное — как второстепенное. Маркс и
Энгельс, напротив, видят основу в социальном: природное раз¬
вивается в социальное, становится общественным, не исчезая,
а изменяя свою форму.
Основоположники марксизма полностью преодолевают свой¬
ственный натуралистической социологической концепции дуа¬
лизм природного и социального, который в конечном итоге
приводит к идеализму. Они разъясняют, что отношение чело¬
века к природе существует, проявляется лишь внутри опреде¬
ленной общественной формы. Так, например, обожествление
человеком природы имеет свои социальные причины: оно
обусловлено исторически преходящими общественными отно¬
шениями. «Здесь, как и повсюду, тождество природы и чело¬
века обнаруживается также и в том, что ограниченное отноше¬
ние людей к природе обусловливает их ограниченное отноше¬
ние друг к другу, а их ограниченное отношение друг к
другу — их ограниченное отношение к природе...» 1
Натуралистическая концепция общественно-исторического
процесса делает невозможным научное решение вопроса о при¬
сущих общественной жизни специфических законах: она при¬
знает лишь действие в обществе природных, в особенности био¬
логических, закономерностей. Такая механистическая поста¬
новка вопроса неизбежно ведет к представлению о противоречии
между сознательной деятельностью людей и наличием объек¬
тивных закономерностей. Если последние действительно опре¬
деляют физиономию общества, то сознательная деятельность
людей, согласно этой концепции, ничего уже изменить не
может. Если, напротив, сознательная деятельность людей изме¬
няет, направляет историю человечества, то тем самым исклю¬
чаются объективные законы. Или обстоятельства определяют
жизнь людей, или люди определяют, творят обстоятельства
своей жизни — такова альтернатива, которую предлагает нату¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 29.
429

ралистическая и в конечном счете идеалистическая, метафизи¬
чески ограниченная концепция истории. Ее сторонники прин¬
ципиально не способны понять специфически-материальную
основу общественной жизни, качественное своеобразие социаль¬
ных закономерностей, которые, будучи объективными, не су¬
ществуют безотносительно к деятельности людей, вне взаимо¬
действия между ними.
Маркс и Энгельс разъясняют, что люди в той же мере тво¬
рят обстоятельства, в какой обстоятельства творят людей. И то
и другое составляют единый диалектический процесс, в кото¬
ром субъективное и объективное не просто связаны друг с дру¬
гом, но имеют единую социальную природу. Объективное как
социальный факт есть результат деятельности многих поколе¬
ний людей. «История,— говорят Маркс и Энгельс,— есть не что
иное, как последовательная смена отдельных поколений, каж¬
дое из которых использует материалы, капиталы, производи¬
тельные силы, переданные ему всеми предшествующими поко¬
лениями; в силу этого данное поколение, с одной стороны,
продолжает унаследованную деятельность при совершенно из¬
менившихся условиях, а с другой — видоизменяет старые усло¬
вия посредством совершенно измененной деятельности» 1.Еще Гегель говорил о том, что последствия сознательной и
целесообразной деятельности людей не зависят от самой этой
деятельности, т. е. представляют собой нечто объективное. Это
положение, которое Гегель обосновывает с помощью спекуля¬
тивно-теологических рассуждений о «хитрости» мирового духа,
приобретает рациональный смысл лишь в свете исторического
материализма. Научный анализ материального производства
показывает, что оно, будучи сознательной и целесообразной
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 44—45. В конце 1846 г..
в письме к П. В. Анненкову Маркс дает классическую формулировку
этой социологической закономерности: «...производительные силы —
это результат практической энергии людей, но сама эта энергия опре¬
делена теми условиями, в которых люди находятся, производительными
силами, уже приобретенными раньше, общественной формой, существо¬
вавшей до них, которую создали не эти люди, которая является созда¬
нием прежних поколений. Благодаря тому простому факту, что каждое
последующее поколение находит производительные силы, добытые
прежними поколениями, и эти производительные силы служат ему
сырым материалом для нового производства,— благодаря этому факту
образуется связь в человеческой истории, образуется история человече¬
ства, которая в тем большей степени становится историей человечества,
чем больше развились производительные силы людей, а следовательно,
и их общественные отношения» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные
письма, стр. 23). Весьма важно отметить, что Маркс характеризует
диалектическую природу социальной обусловленности как историче¬
скую преемственность в производительной деятельности различных по¬
колений людей.
430

деятельностью людей, составляет в своей исторически развив¬
шейся совокупности, целостности объективную, определяющую
основу всей общественной жизни.
Понимать объективное в общественно-историческом процессе
просто как природное — значит становиться на позиции нату¬
рализма, т. е. определенной разновидности идеалистического
истолкования истории. Социальное есть преобразованное чело¬
веческой деятельностью природное. Это значит, что человече¬
ство само создает материальные условия, определяющие его
развитие, что, впрочем, не дает никакого основания для во¬
люнтаристических выводов, ибо каждое поколение людей имеет
дело с производительными силами, созданными предшествую¬
щими поколениями, и сообразуется с этим основным фактом.
Глубокая диалектика общественно-исторического процесса,
которую Маркс и Энгельс раскрывают в «Немецкой идеологии»,
полностью опровергает буржуазные и ревизионистские утверж¬
дения, будто бы основоположники марксизма, переходя от идеа¬
лизма к материализму, отказались от диалектики. «Теоретиче¬
скую» основу такого рода утверждений составляет антинаучное
толкование диалектики как исключительно лишь спекулятив¬
ного, идеалистического метода, а значит, и полное непонимание
того, в чем заключается рациональное зерно гегелевской диа¬
лектики 1. Маркс и Энгельс не просто переходили от идеализма
к материализму: они создавали принципиально новую филосо¬
фию, качественно отличающуюся от предшествующих мате¬
риалистических учений,— диалектический и исторический ма¬
териализм. И анализ важнейших положений исторического
материализма убедительно показывает значение материалисти¬
ческой диалектики в создании материалистического понимания
истории.
Маркс и Энгельс разграничивают понятия естественноисто¬
рического социального процесса и стихийного общественного
развития. Стихийный общественный процесс рассматривается
ими как преходящая форма развития общества, порожденная
антагонистическими производственными отношениями, и в част¬
ности теми формами общественного разделения труда, которые
неизбежны в антагонистических формациях. Речь идет о по¬
рабощающем человека разделении труда (противоположность
между умственным и физическим трудом, между городом и де¬
ревней), следствием которого является также и то, что наслаж¬
1 «Диалектическое движение,— утверждает, например, французский
неогегельянец А. Кожев,— есть движение мысли и человеческих рассуж¬
дений, но в самой реальности, о которой мыслят и говорят, никакой
диалектики нет» (A. Kojèv, Introduction à la lecture de Hegel, Paris, 1947,
p. 455).
431

дение и труд, потребление и производство выпадают на долю
разных индивидов. Поэтому вместе с разделением труда в его
развитой форме дано уже и социальное неравенство. Больше
того, «разделение труда и частная собственность, это — тождест¬
венные выражения: в одном случае говорится по отношению
к деятельности то же самое, что в другом — по отношению
к продукту деятельности» 1.
Конечно, это отождествление разделения труда с частной
собственностью свидетельствует о недостаточной разработан¬
ности экономического учения марксизма в данный историче¬
ский период. В той или иной форме общественное разделение
труда необходимо и в обществе, построенном на базе общест¬
венной собственности на средства производства. Однако, по¬
скольку в «Немецкой идеологии» речь идет о классово антаго¬
нистических формациях, где общественное разделение труда
как форма развития производительных сил неотделимо от част¬
ной собственности, постольку приведенная выше формулировка
в основном правильно отражает действительное положение.
В антагонистических формациях общественное разделение
труда противопоставляет человека человеку, человека — про¬
дукту его труда, одну социальную группу (или класс) — дру¬
гой, личное — общественному. Эти противоречия и обусловли¬
вают стихийный характер общественно-исторического процесса:
«...пока люди находятся в стихийно сложившемся обществе,
пока, следовательно, существует разрыв между частным и об¬
щим интересом, пока, следовательно, разделение деятельности
совершается не добровольно, а стихийно,— собственная дея¬
тельность человека становится для него чуждой, противостоя¬
щей ему силой, которая угнетает его, вместо того чтобы он
господствовал над ней» 2.
Маркс и Энгельс и раньше, материалистически перерабаты¬
вая, развивая и обогащая новым содержанием гегелевскую и
фейербаховскую концепцию отчуждения, ставили вопрос о по¬
рабощающем человека разделении труда, о господстве продукта
труда над производителем и т. д. Однако в «Немецкой идеоло¬
гии» господство овеществленного, мертвого труда над живым,
общественных отношений вообще — над людьми рассматри¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 31.
2 Там же. Несколько ниже Маркс и Энгельс характеризуют связь
общественного разделения труда со стихийностью развития общества:
«Это закрепление социальной деятельности, это консолидирование на¬
шего собственного продукта в какую-то вещественную силу, господ¬
ствующую над нами, вышедшую из-под нашего контроля, идущую
вразрез с нашими ожиданиями и сводящую на нет наши расчеты,
является одним из главных моментов в предшествующем историческом
развитии» (там же, стр. 32).
432

вается конкретно как явление исторически преходящее, порож¬
денное экономическим развитием общества. Стало быть, тот
факт, что совокупная сила индивидов выступает как некая
чуждая, вне их стоящая власть, не только не зависящая от
воли людей, а, напротив, направляющая их волю и поведе¬
ние, имеет вполне эмпирическую основу — частную собствен¬
ность.
В «Экономическо-философских рукописях» речь шла об от¬
чуждении, которое порождает частную собственность, а послед¬
няя придает законченную форму самому отчуждению. Вопрос
о происхождении отчуждения ставился еще в общей форме.
В «Немецкой идеологии» Маркс и Энгельс почти не прибегают
к этой связанной с антропологическим материализмом терми¬
нологии. Они здесь подчеркивают, что эта терминология при¬
надлежит предшествующей философии, т. е. той философии,
которая должна быть подвергнута революционно-критическому
отрицанию, снятию в диалектическом смысле этого слова. Так,
например, основоположники марксизма пишут: «Это «отчуж¬
дение», говоря понятным для философа языком, может быть
уничтожено, конечно, только при наличии двух практических
предпосылок». Первая предпосылка — углубление и обост¬
рение антагонистических противоречий буржуазного общества:
«...необходимо, чтобы это отчуждение превратило большинство
человечества в совершенно «лишенных собственности» людей,
противостоящих в то же время существующему миру богатства
и образования». Второй практической предпосылкой, необходи¬
мой для уничтожения отчуждения, Маркс и Энгельс считают
«огромный рост производительной силы, высокую степень ее
развития». При этом они подчеркивают, что этот огромный
рост производительных сил «является абсолютно необходимой
практической предпосылкой», так как «лишь с этим универ¬
сальным развитием производительных сил устанавливается
универсальное общение людей...» 1
В этих чеканных формулировках, строго научно излагаю¬
щих материалистическое понимание объективных предпосылок
коммунизма, понятие «отчуждение» уже не играет той роли,
которую оно играло в предшествующих работах Маркса и Эн¬
гельса. И если основоположники марксизма и употребляют
термин «отчуждение», то лишь с оговоркой: «говоря понятным
для философа языком...» и заключая в кавычки слово отчужде¬
ние. По существу же, речь идет лишь о том, что частная собст¬
венность и общественное разделение труда (в той форме, в ка¬
кой оно существовало в истории) представляют собой неизбеж¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 33.
15 Т. И. Ойзерман
433

ное следствие недостаточного развития производительных сил
общества. Этот основной факт имеет решающее значение для
понимания антагонистического развития общества, антагони¬
стического характера общественного прогресса.
Характерной особенностью стихийно развивающегося об¬
щества является то, что люди не осознают социальных послед¬
ствии своей собственной деятельности, не понимают объектив¬
ной исторической необходимости социальных процессов, в ко¬
торых они участвуют, не знают законов, управляющих этими
стихийными процессами. Но не эта, субъективная сторона об¬
щественно-исторического процесса придает ему стихийный
характер. Согласно материалистическому пониманию истории,
стихийность общественного развития имеет объективную, исто¬
рически преходящую основу, о которой уже говорилось выше.
Видеть источник этой стихийности в незнании — значит стано¬
виться на позиции идеалистов, которых критиковали Маркс и
Энгельс. И преодоление этой стихийности может быть лишь ре¬
зультатом объективно обусловленного, закономерного процесса
уничтожения старых и создания новых производственных от¬
ношений. Это и есть создание бесклассового, коммунистиче¬
ского общества, «где никто не ограничен исключительным кру¬
гом деятельности, а каждый может совершенствоваться в лю¬
бой отрасли...» 1
Итак, ликвидация стихийности общественного развития
предполагает прежде всего уничтожение ее материальных
предпосылок — частной собственности и соответствующего ей
разделения труда, деления общества на классы, противоречия
между личными и общественными интересами и т. д. Какова
же роль общественного сознания в этом всемирно-историче¬
ском процессе коммунистического переустройства обществен¬
ной жизни? Отвергая идеалистическое обожествление сознания
и самосознания, Маркс и Энгельс ни в малейшей мере не отри¬
цают их роли в истории, в особенности же в революционном
переходе к коммунизму, который по самой природе своей озна¬
чает переход от стихийного развития к сознательному социаль¬
ному творчеству. Но сознание, самосознание не есть нечто не¬
зависимое от материальной действительности; поэтому оно мо¬
жет быть реальной исторической силой лишь тогда, когда оно,
познавая законы объективной действительности, сообразуется
с ними. Лишь при этом условии сознательная и целесообраз¬
ная деятельность людей обеспечивает овладение законами
объективной действительности, господство над общественными
отношениями.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 32.
434

В то время как идеалисты, в особенности немецкие, опре¬
деляют свободу как самоопределение духа, избавление его от
внешней действительности, основоположники марксизма свя¬
зывают понятие свободы с материальными условиями жизни
людей. Свобода, с их точки зрения, это основанная на познании
объективной необходимости сознательная и целесообразная
практическая деятельность людей, в которой достигнутые ре¬
зультаты в основном совпадают с заранее поставленными це¬
лями. При этом степень господства над природой или над са¬
мим собой, достигаемая человеком на той или иной ступени
исторического развития, имеет своей материальной основой раз¬
витие производительных сил, которым в конечном счете также
обусловлен и процесс познания законов природы и общества.
Таким образом, прогресс в производстве материальных благ
и познание объективных закономерностей (необходимое усло¬
вие свободы) неразрывно связаны друг с другом. И это не уди¬
вительно: развитие производства есть прогрессирующее осво¬
бождение человека от стихийных сил природы и создание
предпосылок для овладения законами развития общества. Рост
производительных сил есть также развитие человека, его по¬
требностей и способностей, в том числе и способности господ¬
ствовать над самим собой.
Идеалисты, говорят Маркс и Энгельс, полагают, будто бы
степень свободы, которой достигают люди, определяется их
представлениями об идеале человека, о свободе и т. д. «В дей¬
ствительности же дело происходило, конечно, таким образом,
что люди завоевывали себе свободу всякий раз постольку, по¬
скольку это диктовалось им и допускалось не их идеалом че¬
ловека, а существующими производительными силами. В ос¬
нове всех происходивших до сих пор завоеваний свободы ле¬
жали, однако, ограниченные производительные силы; обуслов¬
ленное этими производительными силами, недостаточное для
всего общества производство делало возможным развитие лишь
в том виде, что одни лица удовлетворяли свои потребности за
счет других...» 1
Маркс и Энгельс ставят проблему свободы и необходимости
на почву конкретной истории, вскрывая реальную связь между
развитием свободы и прогрессом производительных сил, непо¬
средственно выражающимся во все большей власти человека
над стихийными силами природы. Идея исторического разви¬
тия свободы, правда, разрабатывалась уже представителями
классического немецкого идеализма; у Гегеля эта идея состав¬
ляет даже лейтмотив всей философии истории. Однако геге¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 433.
15*
435

левская спекулятивная постановка вопроса о развитии свободы
во всемирной истории, хотя и содержала в себе гениальную
мысль о свободе как познанной необходимости, оказалась в ко¬
нечном счете все же несостоятельной, поскольку Гегель утвер¬
ждал, что свобода есть субстанция духа, т. е. нечто первичное,
лишь выявляемое и осознаваемое в ходе всемирной истории.
Гегель сводит противоположность свободы и необходимости к
противоположности духа и материи: «Как субстанцией материи
является тяжесть, так, мы должны сказать, субстанцией, сущ¬
ностью духа, является свобода» 1. Такое извращение проблемы
свободы и необходимости неизбежно закрывало путь к ее ра¬
циональному пониманию. Дальше общего положения — свобода
есть осознанная необходимость — Гегель, по сути дела, не
пошел.
Новая, диалектико-материалистическая постановка пробле¬
мы свободы и необходимости в контексте реального общест¬
венно-исторического процесса позволила Марксу и Энгельсу
вскрыть антагонистически-противоречивый характер развития
свободы в условиях классового общества и тем самым обосно¬
вать необходимость коммунистической переделки обществен¬
ных отношений для практического решения этой великой про¬
блемы. Все дело в том, разъясняют основоположники марк¬
сизма, что прогресс человеческой власти над природой нераз¬
рывно связан с прогрессирующим порабощением человека
стихийными силами общественного развития; освобождение от
стихийных сил природы и господство человека над челове¬
ком — лишь две стороны единого антагонистически-противо¬
речивого общественно-исторического процесса. При этом уни¬
чтожение личной зависимости (рабства, крепостничества), т. е.
развитие личной свободы индивида, оказывается вместе с тем
прогрессирующим порабощением личности стихийными си¬
лами общественного развития 2.
Этот антагонистический характер исторически развивающе¬
гося противоречия между необходимостью и свободой, как и
общественного прогресса вообще, преодолевается лишь комму¬
нистической революцией, открывающей новую эру в развитии
человеческой свободы. «В современную эпоху,— указывают
Маркс и Энгельс,— господство вещных отношений над индиви¬
дами, подавление индивидуальности случайностью приняло
1 Гегель, Соч., т. VIII, Соцэкгиз, М.— Д., 1935, стр. 17.
2 «Поэтому,— отмечают Маркс и Энгельс,— при господстве буржуа¬
зии индивиды представляются более свободными, чем они были преж¬
де, ибо их жизненные условия случайны для них; в действительности
же они, конечно, менее свободны, ибо более подчинены вещественной
силе» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 77).
436

самую резкую, самую универсальную форму, поставив тем са¬
мым перед существующими индивидами вполне определенную
задачу. Оно поставило перед ними задачу: вместо господства
отношений и случайности над индивидами, установить господ¬
ство индивидов над случайностью и отношениями» 1. Решение
этой всемирно-исторической задачи не сводится просто к
упразднению частной собственности и ее непосредственных со¬
циальных последствий: «...частная собственность может быть
уничтожена только при условии всестороннего развития инди¬
видов, потому что наличные формы общения п производитель¬
ные силы всесторонни, и только всесторонне развивающиеся
индивиды могут их присвоить, т. е. превратить в свою свобод¬
ную жизнедеятельность» 2. Коммунизм есть всестороннее пре¬
образование общественных отношений, как материальных, так
и духовных, и лишь благодаря этому он представляет собой,
употребляя выражение, к которому Маркс и Энгельс прибегали
впоследствии, скачок из царства необходимости в царство сво¬
боды. «Коммунизм,— говорится в Программе КПСС, принятой
XXII съездом партии,— это бесклассовый общественный строй
с единой общенародной собственностью на средства производ¬
ства, полным социальным равенством всех членов общества,
где вместе с всесторонним развитием людей вырастут и произ¬
водительные силы на основе постоянно развивающейся науки
и техники, все источники общественного богатства польются
полным потоком и осуществится великий принцип «от каж¬
дого — по способностям, каждому — по потребностям». Ком¬
мунизм — это высокоорганизованное общество свободных и со¬
знательных тружеников, в котором утвердится общественное
самоуправление, труд на благо общества станет для всех пер¬
вой жизненной потребностью, осознанной необходимостью,
способности каждого будут применяться с наибольшей пользой
для народа» 3.
Само собой разумеется, что такое всестороннее, точное, за¬
конченное определение понятия коммунизма, подытоживающее
богатейший исторический опыт строительства коммунистиче¬
ского общества, еще не могло быть дано в 1846 г. И все же и
в это время Маркс и Энгельс, гениально раскрывая тенденции
общественного развития, показывают, что коммунизм уничто¬
жает противоположность между умственным и физическим
трудом, городом и деревней, обеспечивает свободное, всесторон¬
нее развитие каждого члена общества и тем самым снимает
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 440.
2 Там же, стр. 441.
3 «Программа Коммунистической партии Советского Союза», стр. 62.
437

противоречие между личным и общественным. Ликвидация
классов и социального неравенства вообще приводит к разви¬
тию подлинной коллективности, качественно отличающейся от
тех исторически ограниченных форм коллективности, которые
существовали в условиях классового общества. Так как лишь
в общении с другими людьми индивид находит условия и сред¬
ства для всестороннего развития присущих ему способностей,
то только в коллективе возможна личная свобода. «В сущест¬
вовавших до сих пор суррогатах коллективности — в государ¬
стве и т. д.— личная свобода существовала только для инди¬
видов, развившихся в рамках господствующего класса, и лишь
постольку, поскольку они были индивидами этого класса. Мни¬
мая коллективность, в которую объединялись до сих пор инди¬
виды, всегда противопоставляла себя им как нечто самосто¬
ятельное; а так как она была объединением одного класса про¬
тив другого, то для подчиненного класса она представляла
собой не только совершенно иллюзорную коллективность, но и
новые оковы. В условиях действительной коллективности инди¬
виды обретают свободу в своей ассоциации и посредством ее» 1.
В. И. Ленин указывал, что гениальность Маркса состояла
в том, что он ответил на вопросы, поставленные предшеству¬
ющим развитием общественной мысли, поставленные, но, ко¬
нечно, не решенные ею. Основные положения исторического
материализма, как они изложены в «Немецкой идеологии», убе¬
дительнейшим образом свидетельствуют о том, что созданная
Марксом и Энгельсом философская наука об обществе явилась
подлинным решением труднейших проблем философии истории
и исторической науки вообще, проблем, над решением которых
бились крупнейшие представители домарксовской философ¬
ской и социологической мысли.
1О
Производительные силы
и производственные отношения.
Проблема государства и революции
Из всего многообразия общественных отношений Маркс и
Энгельс вычленяют отношения людей в процессе производства
как основные, первоначальные, определяющие все другие об¬
щественные отношения,— политические и идеологические.
«Земля,— пишут Маркс и Энгельс,— не имеет ничего общего с
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 75.
438

земельной рентой, машина — ничего общего с прибылью» 1. То,
что земля, например, приносит арендную плату своему вла¬
дельцу, обусловлено общественными отношениями, которые
складываются независимо от воли землевладельца и аренда¬
тора. Производственные отношения — это прежде всего отно¬
шения собственности, которые необходимо отличать от их ве¬
щественной формы. Так, сюртук, который я ношу, нельзя от¬
нести «к моей частной собственности, ибо он не дает мне
возможности распоряжаться никаким, даже самомалейшим, ко¬
личеством чужого труда» 2. Маркс и Энгельс, следовательно,
проводят четкое различие между личной и частной собствен¬
ностью: последняя представляет собой средство присвоения чу¬
жого труда. Это важное разграничение понятий (отсутствую¬
щее в учениях утопических социалистов и коммунистов) дает
возможность научно сформулировать проблему социалистиче¬
ского обобществления.
Основоположники марксизма намечают в общих чертах
картину исторического развития основных форм собственности.
Первая форма собственности — племенная собственность, со¬
ответствующая неразвитой стадии производства, когда люди
занимаются преимущественно охотой, рыболовством и отчасти
земледелием. Это коллективная собственность: с нею связано
существование патриархальной семьи, в недрах которой воз¬
никает и существует в скрытой форме рабство.
Дальнейший прогресс производительных сил, рост населения
и потребностей, расширение внешних сношений (меновая тор¬
говля, война) приводит к утверждению рабовладельческих про¬
изводственных отношений. «Вторая форма собственности,
это — античная общинная и государственная собственность, ко¬
торая возникает благодаря объединению — путем договора или
завоевания — нескольких племен в один город и при которой
сохраняется рабство. Наряду с общинной собственностью раз¬
вивается уже и движимая, а впоследствии и недвижимая, част¬
ная собственность, но как отклоняющаяся от нормы и подчи¬
ненная общинной собственности форма. Граждане государства
лишь сообща владеют своими работающими рабами и уже в
силу этого связаны формой общинной собственности» 3. Раб¬
ский труд становится основой производства.
Третья форма собственности — феодальная п сословная.
Своеобразие возникновения феодальных отношений в Европе
(завоевание Римской империи варварами, разрушение части
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 218.
2 Там же.
3 Там же, стр. 21.
439

производительных сил, упадок городов, торговли и т. п.), не
может заслонить тот основной факт, что эти новые производ¬
ственные отношения представляли собой форму, допускав¬
шую несравненно большее, чем было возможно в рабовладель¬
ческом обществе, развитие производительных сил.
Феодальная собственность, подобно рабовладельческой соб¬
ственности, предполагает деление общества на противополож¬
ные классы, из которых один класс порабощает и эксплуатирует
другой. «Иерархическая структура землевладения и связанная
с ней система вооруженных дружин давали дворянству власть
над крепостными. Эта феодальная структура, как и античная
общинная собственность, была ассоциацией, направленной про¬
тив порабощенного, производящего класса; различны были лишь
форма ассоциации и отношение к непосредственным производи¬
телям, ибо налицо были различные условия производства» 1.Феодальной структуре земельной собственности, которая в
эту эпоху является основной, господствующей, соответствовала
в городах цеховая организация ремесла. Противоположность
между крепостными и феодалами в деревне, противополож¬
ность между подмастерьями и мастерами в городе — таковы
отношения основных социальных групп феодального общества.
Не входя в более подробное рассмотрение вопроса о производ¬
ственных отношениях докапиталистических формаций, как он
изложен в «Немецкой идеологии», следует отметить, что Маркс
и Энгельс, несмотря на недостаточность тех исторических и
особенно экономических данных, которыми они располагали
в то время, глубоко раскрывают важнейшие особенности пер¬
вобытнообщинного, рабовладельческого и феодального общест¬
венного строя. Основоположники марксизма, органически
враждебные всякой схематизации общественно-исторического
процесса, выявляют характерные особенности каждого типа
производственных отношений и обусловленной ими классовой
структуры общества. При этом Маркс и Энгельс ссылаются на
конкретные исторические факты, которые позволяют понять но
только единство, но и многообразие всемирной истории.
Дальнейший прогресс общественного производства в усло¬
виях феодального общества неизбежно вызывает разложение
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 23. «Таким образом,— от¬
мечают Маркс и Энгельс,— главной формой собственности в феодаль¬
ную эпоху была, с одной стороны, земельная собственность, вместе
с прикованным к ней трудом крепостных, а с другой — собственный
труд при наличии мелкого капитала, господствующего над трудом под¬
мастерьев. Структура обоих этих видов собственности обусловливалась
ограниченными отношениями производства — слабой и примитивной
обработкой земли и ремесленным типом промышленности» (там же).
440

корпоративных и общинных форм собственности, с одной сто¬
роны, и ослабление личной зависимости производителей от
эксплуатирующего их класса — с другой. Возникают капита¬
листические производственные отношения, частная собствен¬
ность становится безраздельно господствующим экономическим
общественным отношением. Таким образом, различные формы
собственности, существовавшие на протяжении всей истории
человечества, превращаются в «порожденный крупной про¬
мышленностью и всеобщей конкуренцией, капитал, в чистую
частную собственность, отбросившую всякую видимость общ¬
ности...» 1 Наемный, свободный от феодальных оков труд, т. е.
новая форма порабощения производителей, получает свое по¬
литическое выражение в буржуазно-демократическом государ¬
стве. Последнее, стало быть, представляет собой политическую
надстройку, соответствующую экономической структуре капи¬
тализма. Отсюда понятны следующие замечания Маркса и Эн¬
гельса: «Современное государство, господство буржуазии, осно¬
вано на свободе труда... Свобода труда есть свободная конку¬
ренция рабочих между собой... Труд уже стал свободным во
всех цивилизованных странах; дело теперь не в том, чтобы
освободить труд, а в том, чтобы этот свободный труд уничто¬
жить» 2.
Буржуазный идеолог видит в свободном от феодальных
оков труде рабочего свободный труд вообще, игнорируя тот
факт, что пролетарий лишен средств производства. Такого ро¬
да свободный от средств производства, т. е. зависимый от соб¬
ственников средств производства, труд должен быть уничто¬
жен; необходимость этого обусловлена развитием капиталисти¬
ческого способа производства, которое неизбежно приводит
к конфликту производительных сил с буржуазными производ¬
ственными отношениями 3. Этот конфликт разрешается комму¬
нистической революцией.
Подытоживая краткий обзор предшествующей истории,
Маркс и Энгельс приходят к следующим выводам: 1) развитие
производительных сил с необходимостью приводит к тому, что
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 62.
2 Там же, стр. 192.
3 «Таким образом, все исторические коллизии, согласно нашему по¬
ниманию, коренятся в противоречии между производительными силами
и формой общения. Впрочем, для возникновения коллизий в какой-
нибудь стране вовсе нет необходимости, чтобы именно в этой стране
противоречие это было доведено до крайности. Конкуренция, вызванная
расширенным международным общением с более развитыми в промыш¬
ленном отношении странами, является достаточной причиной для того,
чтобы породить и в странах, обладающих менее развитой промышлен¬
ностью, подобное же противоречие...» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3,
стр. 74—75).
441

формы общения (производственные отношения), внутри кото¬
рых происходило это развитие, начинают сковывать этот про¬
цесс. Производительные силы становятся также и разруши¬
тельными силами, вызывающими социальные бедствия. Это
противоречие на высшей ступени своего развития, т. е. при
капитализме, может быть разрешено лишь путем замены част¬
ной собственности общественной. Решить эту всемирно-исто¬
рическую задачу может только пролетариат, который порожден
развитием капиталистического общества; с положением, инте¬
ресами и революционным движением этого класса связано
осознание необходимости коренной революции, коммунистиче¬
ское сознание; 2) определенные производительные силы по¬
рождают соответствующие им производственные отношения,
которые в классово антагонистическом обществе обусловливают
господство одного класса над другим, политической формой
которого является государство. Поэтому всякая революцион¬
ная борьба направлена против господствующего эксплуататор¬
ского класса; 3) коммунистическая революция качественно от¬
личается от всех предшествующих социальных революций; она
ликвидирует не то или иное распределение частной собствен¬
ности на средства производства между членами общества,
а частную собственность вообще, кладет конец господству
эксплуататорских классов; 4) коммунистическая революция
означает не только уничтожение старых экономических и по¬
литических отношений, но и массовое изменение людей, мас¬
совое порождение коммунистического сознания. Задачи ком¬
мунистического преобразования общества могут быть разре¬
шены лишь революционным путем: «...революция необходима
не только потому, что никаким иным способом невозможна
свергнуть господствующий класс, но и потому, что свергающий
класс только в революции может сбросить с себя всю старую
мерзость и стать способным создать новую основу общества» 1.Трудно переоценить значение этого положения Маркса
и Энгельса. В противовес буржуазным концепциям, отвергаю¬
щим необходимость революций, в противовес мелкобуржуаз¬
ным теоретикам, которые готовы примириться с революцией
лишь поскольку нет иного выхода, Маркс и Энгельс доказы¬
вают, что социалистическая революция не может быть заме¬
нена каким бы то ни было другим, нереволюционным способом
ликвидации капиталистических отношений. Коммунистиче¬
ская революция имеет величайшее преобразующее значение!
Все эти положения, в которых Маркс и Энгельс формули¬
руют свое в основном уже сложившееся научное понимание
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 70.
442

предшествующей истории и современной им исторической си¬
туации, убедительно показывают, что материализм в социоло¬
гии с необходимостью приводит к коммунистическим выводам.
Не только анализ капиталистического способа производства,
занимающий сравнительно мало места в «Немецкой идеоло¬
гии», но и исследование многообразных противоречий всей
истории классового общества убеждает в том, что преодоление
социальных антагонизмов возможно лишь путем коммунисти¬
ческого переустройства общества.
Характеризуя коммунизм как высшую, неограниченную
рамками отдельной страны форму социального общения между
людьми, как бесклассовое, безгосударственное общество, Маркс
и Энгельс утверждают, что победа коммунизма в отдельно взя¬
той стране невозможна. «Коммунизм,— пишут они,— эмпири¬
чески возможен только как действие господствующих народов,
произведенное «сразу», одновременно, что предполагает уни¬
версальное развитие производительной силы и связанного
с ним мирового общения» 1. Этот теоретический вывод в усло¬
виях середины XIX в., несомненно, играл прогрессивную роль,
так как он был направлен против тех мелкобуржуазных уто¬
пистов, которые провозглашали, что коммунистические формы
могут быть установлены в любой стране (и даже в отдельной
части страны) без коренного изменения существующих в ней
социальных условий, независимо от уровня экономического
развития страны. А так как Маркс и Энгельс говорили о той
стадии коммунизма, при которой не будет уже существовать
государство, этот теоретический вывод сохраняет известное
значение и для последующего периода. В новую историческую
эпоху — эпоху монополистического капитализма — В. II. Ленин
доказал, что «социализм не может победить одновременно во
всех странах. Он победит первоначально в одной или несколь¬
ких странах, а остальные в течение некоторого времени оста¬
нутся буржуазными или добуржуазными» 2.
Дальнейшее развитие марксистско-ленинской теории после
победы Великой Октябрьской социалистической революции по¬
зволило сделать вывод, что высшая фаза коммунизма может
быть построена в рамках мировой социалистической системы
даже при наличии враждебной ей мировой системы капита¬
лизма. Уже победа социализма, как отмечает Программа
КПСС, приводит к перерастанию диктатуры рабочего класса
в общенародное социалистическое государство. «Общенародное
государство,— говорит Н. С. Хрущев,— это новый этап в раз¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 34.
2 В. И. Ленин, Соч., т. 23, стр. 67.
443

витии социалистического государства, важнейшая веха на пути
перерастания социалистической государственности в комму¬
нистическое общественное самоуправление» 1. Развитие ком¬
мунистического самоуправления — это и будет переходом к то¬
му самому безгосударственному общественному состоянию,
объективная необходимость которого была гениально раскрыта
основоположниками марксизма в «Немецкой идеологии», т. е.
свыше 100 лет тому назад.
Таким образом, уже в «Немецкой идеологии» исторический
материализм выступает как такая научно-философская тео¬
рия, которая дает возможность предвидеть будущее развитие
общества благодаря исследованию его настоящего и тенденций
его развития. Коммунизм, разъясняют Маркс и Энгельс, это не
только будущее, которое закономерно придет на смену капи¬
талистическому строю; это также и настоящее, а именно ком¬
мунистическое движение, борьба пролетариата против буржуа¬
зии: «Коммунизм для нас не состояние, которое должно быть
установлено, не идеал, с которым должна сообразоваться дейст¬
вительность. Мы называем коммунизмом действительное дви¬
жение, которое уничтожает теперешнее состояние. Условия
этого движения порождены имеющейся теперь налицо пред¬
посылкой» 2. Такая постановка вопроса принципиально отли¬
чает научный коммунизм Маркса и Энгельса от утопических
социалистических и коммунистических учений. Сторонники
этих учений осуждали капитализм как безнравственное обще¬
ственное устройство, но они осуждали также классовую борьбу,
а следовательно, и освободительное движение рабочего класса.
Буржуазному обществу эти утописты противопоставляли
абстрактно понимаемый коммунистический строй, детальней¬
шим описанием которого они пытались восполнить отсутствую¬
щее в их учениях исследование его объективной необходи¬
мости. Маркса и Энгельса меньше всего интересует подробное
описание будущего, коммунистического строя: они выявляют
лишь некоторые его основные черты, материальные предпо¬
сылки которых складываются в недрах капиталистического об¬
щества. Главное внимание основоположники марксизма уде¬
ляют теоретическому обоснованию освободительного движения
пролетариата. Они исследуют классовую структуру капита¬
лизма, роль буржуазного государства как политического ору¬
дия для подавления угнетенных и эксплуатируемых, эконо¬
мические и политические предпосылки социальной револю¬
ции пролетариата. И это исследование вплотную подводит их
1 Н. С. Хрущев, О Программе Коммунистической партии Советского
Союза, Госполитиздат, М., 1961, стр. 80.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 34.
444

к идее диктатуры пролетариата, т. е. к выяснению основного
содержания социалистической революции и важнейшей задачи
борьбы рабочего класса против буржуазии.
Маркс и Энгельс исходят из того, что «общество развива¬
лось до сих пор всегда в рамках противоположности, которая
в древности была противоположностью между свободными и
рабами, в средние века — между дворянством и крепостными, в
новое время — между буржуазией и пролетариатом» 1. Эта про¬
тивоположность классов, обусловленная характером производ¬
ственных отношений, образует реальную основу государства.
Существование частной собственности и противоположных
классов означает также наличие противоположности между
групповыми интересами и интересами общества в целом.
«Именно благодаря этому противоречию между частным и об¬
щим интересом последний, в виде государства, принимает
самостоятельную форму, оторванную от действительных — как
отдельных, так и совместных — интересов, и вместе с тем фор¬
му иллюзорной общности» 2.
Существующее в классовом обществе государство, вопреки
иллюзиям буржуазных демократов, отнюдь не разрешает про¬
тиворечий между групповыми интересами и интересами об¬
щества как целого, поскольку оно представляет собой полити¬
ческое господство одного класса над другим. При этом и внутри
господствующего класса сохраняется противоречие между част¬
ными и общими интересами. Так, например, каждый член гос¬
подствующего класса стремится обойти установленные государ¬
ством законы, хотя в целом господствующий класс заинтересо¬
ван в их исполнении.
В каком отношении друг к другу находятся воля отдельного
индивида и интересы социальной группы или класса? Маркс
и Энгельс ставят вопрос об объективно обусловленном превра¬
щении интересов личности в общие интересы класса. «Каким
образом получается, что личные интересы всегда развиваются
против воли личностей в классовые интересы, в общие инте¬
ресы, которые приобретают самостоятельность по отношению
к отдельным лицам, принимают при этом своем обособлении
форму всеобщих интересов, в качестве таковых вступают в про¬
тиворечие с действительными индивидами и в этом противо¬
речии, будучи определены как всеобщие интересы, могут пред¬
ставляться сознанием как идеальные и даже как религиозные,
святые интересы?» 3 Интересы личности превращаются в об¬
щие интересы класса в силу того, что они формируются эконо¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 433.
2 Там же, стр. 32.
3 Там же, стр. 234.
445

мическими условиями, общими для всего (или по крайней мере
для значительной части) класса. Но так как внутри этих об¬
щих для всего класса условий наличествуют реальные, сущест¬
венные различия, то превращение личных интересов в инте¬
ресы всего класса не устраняет противоречия между ними.
Господствующий класс есть господствующая воля в госу¬
дарстве. Однако «не государство существует благодаря господ¬
ствующей воле, а, наоборот, возникающее из материального
образа жизни индивидов государство имеет также и форму
господствующей воли» 1. Это значит, что не насилие, захват
или узурпация власти составляют суть государства, а обуслов¬
ленное экономической структурой общества господство опреде¬
ленного, именно данного, а не какого-либо иного класса.
Маркс и Энгельс отмечают, что уже Макиавелли, Гоббс
и другие выдающиеся мыслители прошлого видели, что право
неотделимо от реальной силы, которая п образует его сущ¬
ность. Но эти мыслители рассматривали государство и право
как аппарат насилия, принуждения, осуществляемого в инте¬
ресах всего общества, ради общего блага, между тем как в
классово антагонистическом обществе государство лишь по ви¬
димости служит интересам общества в целом; в действитель¬
ности же оно есть принуждение в интересах определенного
класса. Так, буржуазное государство «есть не что иное, как
форма организации, которую неизбежно должны принять бур¬
жуа, чтобы — как вовне, так и внутри государства — взаимно
гарантировать свою собственность и свои интересы» 2. Госу¬
дарство «есть та форма, в которой индивиды, принадлежащие
к господствующему классу, осуществляют свои общие интере¬
сы и в которой все гражданское общество данной эпохи нахо¬
дит свое сосредоточение...» 3
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 323. Этот вывод Маркса и
Энгельса непосредственно основывается на следующем теоретическом
положении: «Материальная жизнь индивидов, отнюдь не зависящая
просто от их «волн», их способ производства и форма общения, которые
взаимно обусловливают друг друга, есть реальный базис государства
и остается таковым на всех ступенях, на которых еще необходимы
разделение труда и частная собственность, совершенно независимо от
воли индивидов... Помимо того что господствующие при данных отно¬
шениях индивиды должны конституировать свою силу в виде государ¬
ства, они должны придать своей воле, обусловленной этими опреде¬
ленными отношениями, всеобщее выражение в виде государственной
воли, в виде закона,— выражение, содержание которого всегда дается
отношениями этого класса, как это особенно ясно доказывает частное
и уголовное право... Их личное господство должно в то же время кон¬
ституироваться как общее господство... Выражение этой воли, обуслов¬
ленной их общими интересами, есть закон» (там же, стр. 322—323).
2 Там же, стр. 62.
3 Там же, стр. 63.
446

Решая проблему государства, Маркс и Энгельс в отличие
от буржуазных демократов оставляют в стороне вопрос о
формах правления (монархия, республика и т. д.), считая
основным лишь одно: какой класс правит, какому классу при¬
надлежит власть 1. Соответственно этому они различают
основные типы государства: рабовладельческое, феодальное,
буржуазное.
Буржуазные демократы абсолютизируют различие между
республикой и монархией, смазывая тем самым вопрос о клас¬
совой природе государства, в особенности же буржуазного го¬
сударства в его демократической форме. Основоположники
марксизма, напротив, подчеркивают, что самое демократиче¬
ское государство в условиях капитализма является диктатурой
буржуазии. Это не означает, конечно, что Маркс и Энгельс не¬
дооценивают различие между буржуазной монархией и бур¬
жуазной демократией. Как пролетарские борцы за демократию
они вполне осознают громадное значение буржуазно-демокра¬
тических преобразований, создающих необходимые благоприят¬
ные условия для борьбы рабочего класса за социализм. Однако
Маркс и Энгельс вместе с тем подвергают острой критике бур¬
жуазно-демократические иллюзии, иллюзии наивного респуб¬
ликанизма, мешающие выработке социалистического сознания
в рабочем классе.
Маркс и Энгельс указывают, что всякий эксплуататорский
класс, стремящийся к завоеванию политической власти, вна¬
чале выступает как представитель всего общества, и это про¬
исходит потому, что в период борьбы против господствующего
реакционного класса его интересы в значительной мере сов¬
падают с интересами других негосподствующих классов. Лишь
после завоевания этим классом политической власти полно¬
стью выявляется его враждебность интересам других классов
общества. Теоретически обобщая исторический опыт буржуаз¬
ных революций, Маркс и Энгельс формулируют следующую
закономерность революционного перехода от одной формы ан¬
тагонистического общества к другой: «...основа, на которой
каждый новый класс устанавливает свое господство, шире той
1 При этом основоположники марксизма допускают также сущест¬
вование переходных форм государства, когда ни один класс не обла¬
дает в полной мере политическим господством: «Самостоятельность го¬
сударства существует в наше время лишь в таких странах, где сосло¬
вия еще не до конца развились в классы, где сословия, упраздненные
уже в более передовых странах, еще продолжают играть некоторую
роль, образуя неопределенную смесь,— где поэтому ни одна часть насе¬
ления не может добиться господства над другими его частями. Таково
именно положение в Германии» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3,
стр. 62—63). Здесь, по-видимому, имеется в виду абсолютизм.
447

основы, на которую опирался класс, господствовавший до него;
зато впоследствии также и противоположность между негос¬
подствующим классом и классом, достигшим господства, разви¬
вается тем острее и глубже» 1. Диктатура буржуазии имеет
значительно более широкую социальную базу, чем диктатура
феодалов, но и антагонистические противоречия в буржуаз¬
ном обществе достигают небывалой еще в истории остроты. Эта
открытая Марксом и Энгельсом закономерность социальных
революций неразрывно связана с возрастанием роли народных
масс в истории.
Еще в 1844 г. Маркс и Энгельс сформулировали положение
о пролетарской революции, низвергающей политическое господ¬
ство буржуазии. Однако тогда, в «Deutsch-Französische Jahr¬
bücher», вопрос об установлении диктатуры рабочего класса
еще не был поставлен. «Немецкая идеология» непосредственно
подводит к постановке этой важнейшей проблемы, поскольку
в ней высказывается мысль, что «каждый стремящийся к гос¬
подству класс,— если даже его господство обусловливает, как
это имеет место у пролетариата, уничтожение всей старой об¬
щественной формы и господства вообще,— должен прежде все¬
го завоевать себе политическую власть...» 2 Основоположники
марксизма приходят к выводу, что политическое господство
одного класса над другим может осуществляться и в качествен¬
но новой форме, образуя переходную ступень к ликвидации
классов. Пролетарская революция, следовательно, не может ог¬
раничиться свержением диктатуры буржуазии. Рабочий класс
должен завоевать политическую власть. Этот вывод не является
чем-то случайным, он связан со всем содержанием «Немецкой
идеологии», и в особенности с анализом исторического опыта
буржуазных революций, сущности государства и его историче¬
ского развития и классовой борьбы на разных этапах общест¬
венно-исторического процесса.
11Общественное сознание и общественное бытие
Исследование закономерностей материального производства,
взаимоотношения экономической структуры общества с его
политической и правовой надстройкой позволяет развить и кон¬
кретизировать материалистическое решение наиболее общей
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 48.
2 Там же, стр. 32.
448

проблемы исторического материализма — проблемы обществен¬
ного сознания и общественного бытия. Что представляет собой
общественное бытие, материальная жизнь общества — уже
ясно из предшествующего рассмотрения «Немецкой идеоло¬
гии». Как же понимают Маркс и Энгельс общественное созна¬
ние?
Основоположники марксизма исходят из того, что сознание
индивида носит общественный характер. Общественное созна¬
ние существует в головах индивидов, составляющих общество,
класс и т. д. Конечно, между сознанием отдельного индивида
и совокупными представлениями определенной социальной
группы, выражающимися в философии, религии, морали и т. д.,
имеется существенное различие, хотя бы потому, что ни один
индивид не может быть носителем всего общественного созна¬
ния. Говоря иными словами, единство сознания индивидуаль¬
ного и сознания общественного есть диалектическое тождество,
заключающее в себе различие, переходящее в противоречие.
Но главное в этом отношении индивидуального и обществен¬
ного, конечно,— единство, тождество, ибо сущность человека,
как говорил Маркс в тезисах о Фейербахе,— совокупность об¬
щественных отношений 1. «Сознание, следовательно, с самого
начала есть общественный продукт и остается им, пока вообще
существуют люди» 2.
1 Современный иррационализм, оспаривая марксистское положение
о единстве индивидуального и общественного, об общественном харак¬
тере сознания индивида, пытается доказать, что самое существенное
в индивиде, так же как и самое важное для него самого — его единич¬
ность. Так, Ж.-П. Сартр в своей брошюре «L’existentialisme est un huma¬
nisme» (Paris, 1946) утверждает: «Наш исходный пункт — субъектив¬
ность отдельного человека» (р. 63). Человек, говорит Сартр, «есть не
что иное, как его собственный замысел» (р. 55). И далее: «Мы напоми¬
наем человеку, что нет другого законодателя, кроме него самого, и что
решать свою судьбу он будет в одиночестве» (р. 93—94) и т. д. Не
трудно понять, что экзистенциалистское отрицание существенности со¬
циальных отношений сводит на нет значение борьбы против реакцион¬
ных социальных условий. Экзистенциалисты обвиняют марксизм в том,
что он якобы забывает об отдельном, единичном человеке. В действи¬
тельности же экзистенциализм, разглагольствующий об отдельном чело¬
веке, обрекает его на одиночество, заявляя, что на что-либо иное чело¬
веку не приходится рассчитывать.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 29. Несколько ниже Маркс
и Энгельс вновь подчеркивают: «...это — чисто стадное сознание, и чело¬
век отличается здесь от барана лишь тем, что сознание заменяет ему
инстинкт, или же,— что его инстинкт осознан. Это баранье, или племен¬
ное, сознание получает свое дальнейшее развитие благодаря росту
производительности, росту потребностей и лежащему в основе того и
другого росту населения» (там же, стр. 30). Следует, конечно, иметь
в виду, что в дальнейшем Маркс и Энгельс конкретизировали, уточнили
свое понимание первобытного сознания, показав, что в эпоху, непо¬
449

Как же относится сознание индивида к окружающей среде?
Маркс и Энгельс говорят: «Сознание, конечно, есть вначале
осознание ближайшей чувственно воспринимаемой среды и
осознание ограниченной связи с другими лицами и вещами,
находящимися вне начинающего сознавать себя индивида; в то
же время оно — осознание природы, которая первоначально
противостоит людям как совершенно чуждая, всемогущая и
неприступная сила, к которой люди относятся совершенно по-
животному и власти которой они подчиняются, как скот; сле¬
довательно, это — чисто животное осознание природы (обоже¬
ствление природы)» 1.
Таким образом, основоположники марксизма проводят
принципиальное различие между первоначальным сознанием
человека, которое, несмотря на свою общественную природу,
представляет собой лишь осознание ближайшей природной и
социальной среды, и фантастическим отражением господства
стихийных сил природы в сознании первобытного человека —
религиозным сознанием. Это первобытное сознание, которое
Маркс и Энгельс называют и человеческим, и животным, яв¬
ляется все же такой формой отражения действительности, ко¬
торая присуща лишь человеку, поскольку это отражение дей¬
ствительности уже облечено в языковую форму. Язык, утверж¬
дают Маркс и Энгельс, «так же древен, как и сознание; язык
есть практическое, существующее и для других людей и лишь
тем самым существующее также и для меня самого, действи¬
тельное сознание, и, подобно сознанию, язык возникает лишь
из потребности, из настоятельной необходимости общения с
другими людьми» 2.
Для животного в отличие от человека его отношение к сре¬
де не существует как отношение. Иначе говоря, животное не
обладает сознанием, а значит, и самосознанием. Поэтому у жи¬
вотного нет и языка. И сознание, и самосознание, и язык — об¬
щественные явления, формирующиеся в процессе антропологи¬
ческого и социального становления человека. Но именно по¬
этому необходимо отличать развитое, многообразное по своим
формам общественное сознание, выражающее исторически сло¬
жившееся разделение труда, от первобытного сознания. На ран¬
средственно предшествующую цивилизации, оно достигает сравнитель¬
но высокой ступени человеческого развития. Достаточно указать в этой
связи на «Происхождение семьи, частной собственности п государства»
Энгельса. Однако это обстоятельство не отменяет принципиальной не¬
обходимости выделения качественного своеобразия сознания, относя¬
щегося к эпохе становления человеческого общества.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 29.
2 Там же.
450

ней ступени общественного развития сознание каждого отдель¬
ного индивида «непосредственно вплетено в материальную дея¬
тельность и в материальное общение людей...» Мышление и
духовное общение людей вообще «являются здесь еще непо¬
средственным порождением материального отношения лю¬
дей» 1. Лишь в дальнейшем, с возникновением противополож¬
ности между умственным и физическим трудом, общественное
сознание приобретает относительную самостоятельность и на¬
чинает занимать особое место среди других явлений общест¬
венной жизни. «С этого момента сознание может действительно
вообразить себе, что оно нечто иное, чем осознание существую¬
щей практики, что оно может действительно представлять себе
что-нибудь, не представляя себе чего-нибудь действитель¬
ного,— с этого момента сознание в состоянии эмансипироваться
от мира и перейти к образованию «чистой» теории, теологии,
философии, морали и т. д.» 2
В «Святом семействе» Маркс и Энгельс исследовали гносе¬
ологические корни идеалистического противопоставления со¬
знания (и самосознания) действительности. В «Немецкой
идеологии» предметом исследования становятся социальные
корни этого противопоставления, которое образует исходный
теоретический пункт всякой идеалистической философии.
Вывод, к которому приходят Маркс и Энгельс, таков: противо¬
поставление сознания бытию, духовного — материальному есть
отражение определенных материальных условий жизни об¬
щества, в котором социальные отношения господствуют над
людьми. Что же касается той специфической формы этого
противопоставления, которая характеризует немецкую идеали¬
стическую философию, то она представляет собой следствие
немецких мелкобуржуазных отношений и отражает слабость
немецкой буржуазии, ее неспособность к революционной борь¬
бе против реакционных общественных порядков.
Что же составляет источник, причину того противоречия,
в которое вступает та или иная форма общественного сознания
с враждебной ей социальной действительностью? Этот кон¬
фликт между сознанием и бытием объясняется тем, что «су¬
ществующие общественные отношения вступили в противоре¬
чие с существующей производительной силой» 3. А это проти¬
воречие образует необходимую материальную предпосылку
социальной революции. Следовательно, и в том, что немецкие
спекулятивные философы выступают против господствующих
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 24.
2 Там же, стр. 30.
3 Там же.
451

в Германии религиозных и теологических представлений, отра¬
жается объективный стихийный процесс развития новых капи¬
талистических общественных отношений.
Реакционеры утверждают, что распространение револю¬
ционных идей объясняется появлением всякого рода агитато¬
ров, смутьянов, индивидов, не поладивших с правосудием,
и т. д. Маркс и Энгельс отвечают этим воинствующим обску¬
рантам: «Существование революционных мыслей в определен¬
ную эпоху уже предполагает существование революционного
класса...» 1
Итак, все проявления духовной жизни и общества в целом
и каждого отдельного индивида представляют собой отраже¬
ние общественного бытия. «Сознание [das Bewußtsein] никогда
не может быть чем-либо иным, как осознанным бытием [das
bewußte Sein], а бытие людей есть реальный процесс их
жизни» 2.
Теория познания домарксовского материализма правильно
настаивала на том, что истинным можно считать лишь такое
представление, понятие, суждение, которое отражает объектив¬
ную реальность. Однако домарксовские материалисты не заду¬
мывались над тем, не являются ли и ошибочные, даже фанта¬
стические, представления также отражением внешнего мира?
Вернее, они полагали, что фантастические, например религиоз¬
ные, представления потому-то и являются ложными, что они
не отражают реальной действительности. Отсюда понятно,
почему метафизические материалисты не смогли диалекти¬
чески понять соотношения истины и заблуждения. Истину они
трактовали как отражение объективного, а ложь — как нечто
чисто субъективное.
Домарксовские материалисты метафизически понимали про¬
цесс отражения в сознании человека внешнего мира. Поэтому
они не смогли применить материалистический принцип отра¬
жения к анализу всего содержания сознания, к исследованию
его многообразных форм. Принцип отражения получил у них
лишь ограниченное гносеологическое применение; в социоло¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 46—47.
2 Там же, стр. 25. Само собой разумеется, что Маркс и Энгельс от¬
нюдь не утверждают, будто всякое знание, например в математике или
философии, является непосредственным отражением объективного. Речь
идет, во-первых, о том, что человек (и это вполне подтверждается со¬
временной физиологией и психологией) обладает сознанием лишь по¬
стольку, поскольку он воспринимает, осознает внешний мир, окружаю¬
щую действительность, и, во-вторых, здесь, конечно, имеется в виду,
что всякое содержание сознания (в том числе и математические, и фи¬
лософские знания) имеет своей первоначальной предпосылкой чувствен¬
ное отражение объективной реальности.
452

гии же он вообще не имел для них значения принципа. Правда,
Фейербах своим учением о религиозном (ложном) сознании
как отражении действительной жизни человека сделал несом¬
ненный шаг вперед на пути развития принципа отражения
и его применения в социологии. Но все дело в том, что он не
смог дать правильный ответ на вопрос, что же отражает рели¬
гия или любое другое заблуждение человека? На этот в выс¬
шей степени важный вопрос ответили только Маркс и Энгельс,
гениально вскрыв экономическую основу идеологии и общест¬
венного сознания вообще и доказав тем самым, что всякое со¬
знание есть отражение объективной действительности. «Даже
туманные образования в мозгу людей, и те являются необхо¬
димыми продуктами, своего рода испарениями их материаль¬
ного жизненного процесса, который может быть установлен
эмпирически и который связан с материальными предпосылка¬
ми. Таким образом, мораль, религия, метафизика и прочие
виды идеологии и соответствующие им формы сознания утра¬
чивают видимость самостоятельности. У них нет истории, у них
нет развития; люди, развивающие свое материальное производ¬
ство и свое материальное общение, изменяют вместе с этой
своей действительностью также свое мышление и продукты
своего мышления. Не сознание определяет жизнь, а жизнь
определяет сознание» 1.
Итак, извращенное отражение действительности не есть
нечто чисто субъективное, оно имеет и объективное содержание
и объективную основу. Это не значит, конечно, что любая
ошибка, любое заблуждение могут быть оправданы ссылкой на
объективную основу. Речь в данном случае идет не о непра¬
вильных умозаключениях, поспешных или недостаточно обо¬
снованных выводах, ответственность за которые целиком ле¬
жит на совести субъекта, а об исторически сложившихся и
существующих на протяжении тысячелетий формах общест¬
венного сознания, отражающих действительность в извращен¬
ном виде. Это религия, идеалистическая философия и т. п.
Такого рода отражение объективно обусловлено; оно не про¬
сто ошибка, которая может быть, но может и не быть, а не¬
обходимая, неизбежная форма сознания людей в исторически,
определенных материальных условиях жизни.
Извращенное отражение объективной действительности в
теоретических концепциях, создаваемых представителями оп¬
ределенных классов, социальных групп, Маркс и Энгельс на¬
зывают идеологией, употребляя, таким образом, этот термин
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 25.
453

в узком смысле слова 1. Из этого отнюдь не следует, что вся¬
кую идеологию марксизм рассматривает как извращенное созна¬
ние 2. В «Немецкой идеологии» речь идет об отражении антаго¬
нистических общественных отношений в сознании теоретиков
экономически или политически господствующих классов. Осно¬
воположники марксизма в данном случае называют идеоло¬
гами тех философов, экономистов, историков, которые так или
иначе, сознательно или бессознательно оправдывают, увекове¬
чивают эксплуататорский строй. Имея в виду немецкую бур¬
жуазную идеологию, Маркс и Энгельс отмечают характерную
для нее крайнюю абстрактность, спекулятивность. Впрочем,
в известной мере эти черты присущи и идеологии буржуазии
других стран, поскольку эта идеология неизбежно извращает
те общественные отношения, которые она стремится оправ¬
дать, увековечить. Но такого рода извращение не результат
произвола, а закономерное проявление господства антагонисти¬
ческих производственных отношений. «Если во всей идеоло¬
гии,— пишут Маркс и Энгельс,— люди и их отношения оказы¬
ваются поставленными на голову, словно в камере-обскуре, то
и это явление точно так же проистекает из исторического про¬
цесса их жизни,— подобно тому как обратное изображение
предметов на сетчатке глаза проистекает из непосредственно
физического процесса их жизни» 3.
Фейербах видел извращенное отражение действительности
только в религии и в идеалистической философии, которую он
называл спекулятивной теологией. По Марксу и Энгельсу,
формы идеологического отражения общественной жизни много¬
образны, как и сама жизнь: это также и мораль, искусство,
правовое, политическое сознание. Религия, которой Фейербах
1 Следует иметь в виду, что Маркс и Энгельс в известной мере дол¬
жны были исходить из исторически сложившегося словоупотребления.
Дестют де Траси, впервые употребивший слово «идеология», обозначал
этим словом науку об идеях и фактах сознания вообще, об отноше¬
ниях идей к знакам, которые их выражают. Идеологами в начале
XIX в. называли группу мыслителей, в которую, кроме Дестют де
Траси, входили Кабанис, Вольней и другие (см. «Vocabulaire technique
et critique de la philosophie», par A. Lalande, Paris, 1956, p. 458—459).
2 Между тем буржуазные «критики» марксизма утверждают, что
с марксистской точки зрения якобы принципиально невозможна идео¬
логия, научно отражающая интересы того или иного класса. Так,
М. А. Ланге заявляет, что, по Марксу, «функцией идеологий является
маскировка интересов того или иного класса или общественного слоя»
(М. A. Lange, Marxismus, Leninismus, Stalinismus, S. 62). Умалчивая
о том, что Маркс и Энгельс в «Немецкой идеологии» и других произ¬
ведениях критикуют идеологию эксплуататорских классов, Ланге, как
и другие антикоммунисты, пытается изобразить марксизм-ленинизм как
ненаучное «идеологическое» учение об обществе.
3 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 25.
454

отвел особое, важнейшее место в духовной жизни человече¬
ства, рассматривается основоположниками марксизма как одна
из форм общественного сознания. Некоторые из идеологий, на¬
ряду с извращенным отражением действительности, содержат
в себе и научные элементы. Это относится, в частности, к не¬
мецкой классической философии, в особенности к учениям
Гегеля и Фейербаха. Английская классическая политическая
экономия трактуется основоположниками марксизма как бур¬
жуазная идеология. Однако они видят в этом учении опреде¬
ленный прогресс познания. С этих же позиций Маркс и Энгельс
оценивают и французский материализм XVIII в.
Таким образом, уже в «Немецкой идеологии» понятие идео¬
логии в некоторых случаях употребляется и в более широком
смысле слова. Это связано с конкретным анализом обществен¬
ного сознания буржуазии в разных странах, на разных этапах,
развития этого класса, в особенности с изучением идейно-поли¬
тической борьбы между прогрессивными и реакционными об¬
щественными силами. Соответственно этому, Маркс и Энгельс
проводят различие между идеологиями господствующих п не¬
господствующих, прогрессивных и реакционных классов.
«Мысли господствующего класса являются в каждую эпоху
господствующими мыслями. Это значит, что тот класс, который
представляет собой господствующую материальную силу об¬
щества, есть в то же время и его господствующая духовная
сила. Класс, имеющий в своем распоряжении средства мате¬
риального производства, располагает вместе с тем и средст¬
вами духовного производства, и в силу этого мысли тех, у кого
нет средств для духовного производства, оказываются в об¬
щем подчиненными господствующему классу» 1. Конечно,
идеологи правящего эксплуататорского класса утверждают,
что те или иные идеи становятся господствующими в общест¬
венной жизни потому, что они кажутся более убедительными,
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 45—46. Как и следовало
ожидать, современные буржуазные «критики» марксизма всячески пы¬
таются опровергнуть этот установленный марксизмом факт. Так, на¬
пример, Г. Мейо утверждает, что в демократическом обществе никакая
идеология не может занимать господствующего положения: «Духовная
жизнь любого свободного общества есть, по-видимому, мозаика идеоло¬
гий или система верований» (Н. Mayо, Democracy and Marxism, p. 58).
В действительности различные буржуазные политические, философские
и иные течения, сменяющие друг друга в буржуазном обществе и по¬
очередно занимающие господствующее положение, наглядно показы¬
вают, что при капитализме господствует именно буржуазная, а не ка¬
кая-либо иная идеология. Мозаика, о которой рассуждает Мейо, есть,
мозаика буржуазных учений; многообразие этих господствующих в ка¬
питалистическом обществе учений создает видимость идеологической
свободы.
455

полезными, возвышенными и т. д. Маркс и Энгельс разобла¬
чают эти иллюзии господствующего класса, показывая, что они
с необходимостью складываются на основе определенных эко¬
номических отношений.
Немецкие идеалисты, спекулятивно интерпретируя идео¬
логию буржуазного просвещения, утверждали, что истина са¬
ма прокладывает себе дорогу и, рассеивая заблуждения, завое¬
вывает власть над умами людей. Маркс и Энгельс подвергают
критике идеалистические представления идеологов немецкой
буржуазии, давая материалистическое объяснение эмпириче¬
ски устанавливаемому факту господства определенного рода
идей, воззрений, теорий.
Основоположники марксизма разъясняют, что иллюзия,
будто господство определенного класса есть лишь господство
известных идей (или же следствие этого обстоятельства), окон¬
чательно исчезнет лишь в результате уничтожения антагони¬
стических общественных отношений, когда, следовательно, ис¬
чезнет необходимость представлять особый интерес как все¬
общий, а всеобщий — как господствующий.
Идеология как специфическая форма отражения антагони¬
стических общественных отношений в сознании определенного
класса есть в то же время и самосознание данного класса,
субъективное выражение определенной исторической ситуации
и того места, которое занимает в ней этот класс. Еще в подго¬
товительных работах к докторской диссертации Маркс ставил
вопрос о необходимости при анализе философских систем
строго разграничивать объективное их содержание и субъек¬
тивную, сплошь и рядом противоречащую ему форму выраже¬
ния. Ныне вопрос ставится в более широком плане: речь идет
о методологических требованиях, необходимость которых выте¬
кает из разграничения сознания и бытия, идеологии и действи¬
тельного положения вещей. «В то время как в обыденной
жизни любой shopkeeper отлично умеет различать между тем,
за что выдает себя тот пли иной человек, и тем, что он пред¬
ставляет собой в действительности, наша историография еще не
дошла до этого банального познания. Она верит на слово каж¬
дой эпохе, что бы та ни говорила и ни воображала о себе» 1.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 49. Впоследствии, в 1859 г.,
Маркс, возвращаясь к мысли, высказанной в «Немецкой идеологии»,
писал: «Как об отдельном человеке нельзя судить на основании того,
что сам он о себе думает, точно так же нельзя судить о подобной
эпохе переворота (речь идет об эпохе социальной революции.— Т. О.)
по ее сознанию. Наоборот, это сознание надо объяснить из противоре¬
чий материальной жизни, из существующего конфликта между обще¬
ственными производительными силами и производственными отноше¬
ниями» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 13, стр. 7).
456

Исторический материализм раскрывает единство сознания
и бытия и вместе с тем разграничивает то н другое, исследуя
многообразные отношения взаимодействия между этими про¬
тивоположностями, различные формы отражения обществен¬
ного бытия в общественном сознании, их обратное влияние на
материальную жизнь общества. Все эти элементы диалектико¬
материалистического понимания отношения между духовной
жизнью общества и его материальной жизнью уже налицо
в «Немецкой идеологии».
Домарксовские социологи вообще не замечали такого важ¬
ного факта в жизни общества, как отражение в сознании лю¬
дей их общественного бытия. Эти социологи, поскольку они
идеалистически трактовали общественную жизнь, почти не
пользовались понятием отражения, во всяком случае за преде¬
лами теории познания. Таким образом, уже одно только от¬
крытие этого фундаментального факта — отражение обществен¬
ным сознанием общественного бытия — составляет выдаю¬
щуюся научную заслугу Маркса и Энгельса. Но основополож¬
ники марксизма не останавливаются на этом. «Немецкая идео¬
логия», как уже говорилось выше, раскрывает диалектику об¬
щественного сознания и общественного бытия. И в этом также
состоит выдающееся научное значение данного произведения
в развитии не только материалистического понимания исто¬
рии, но и материалистической диалектики.
Все содержание «Немецкой идеологии» служит убедитель¬
ным подтверждением того, что формирование диалектического
и исторического материализма есть единый процесс, что ма¬
териалистическая диалектика плодотворно разрабатывается не
только путем теоретического обобщения данных естествозна¬
ния, но и благодаря исследованию общественно-исторического
процесса.
12
Критика политической теории
немецкого буржуазного радикализма.
Социализм и демократия
Маркс и Энгельс еще в работах революционно-демократи¬
ческого периода высказывали мысль, что Германия находится
накануне революции. Однако в то время у них еще не могло
быть понимания специфического социально-экономического со¬
держания назревающей в Германии революции. Теперь же,
в 1846—1847 гг., они говорят о неизбежности в Германии бур¬
жуазной революции. Эта новая постановка важнейшего поли¬
457

тического вопроса того времени наглядно выражает новую
ступень формирования марксизма. Эта постановка вопроса,
естественно, предполагает научное понимание классовой струк¬
туры общества, его исторического развития и революционного
перехода от одной общественно-экономической формации
к другой, а также понимание коренной противоположности
между социалистической и буржуазной революциями.
Немецкая буржуазия, указывают Маркс и Энгельс, «испы¬
тывает действительную, вызванную экономическими отноше¬
ниями потребность в политической власти и стремится удов¬
летворить эту потребность...» 1
Каково же должно быть отношение пролетариата к буржу¬
азной революции, к борьбе за демократию? Впервые эти во¬
просы были поставлены еще в «Deutsch-Französische Jahr¬
bücher». В опубликованных там статьях Маркс утверждал, что
в Германии никакая политическая, или частичная, эмансипа¬
ция невозможна без эмансипации человеческой, т. е. буржуаз¬
но-демократические задачи могут быть решены лишь в ходе
социалистической революции. В дальнейшем, отмечая назрева¬
ние в Германии буржуазной революции, основоположники
марксизма конкретно ставят вопрос об участии в ней пролета¬
риата. Они подвергают критике политическую теорию немец¬
кого буржуазного радикализма, отстаивая политическую са¬
мостоятельность рабочего класса. С этой точки зрения необхо¬
димо рассматривать выступления Маркса и Энгельса против
К. Гейнцена.
В 1842 г. К. Гейнцен сотрудничал в «Rheinische Zeitung»,
придерживаясь либеральных воззрений и мечтая о прогрессе
в рамках существующей законности. Затем, после запрещения
прусским правительством его книги, он вынужден был эмигри¬
ровать. В феврале 1844 г. Гейнцен, обращаясь к Марксу как
редактору «Deutsch-Französische Jahrbücher», призывал его
к политической умеренности, считая коммунистические воззре¬
ния «непрактичными». «Будьте лишь практичны,— писал
он,— и Вы сможете достичь большего, чем вся пресса, вы¬
пускаемая в Германии» 2. Маркс не последовал этому совету.
Пока Гейнцен вел борьбу на почве легальности, он нападал
на сторонников революции, когда же легальная борьба стала
для него невозможной, он начал призывать к немедленному вос¬
станию против существующих в Германии монархий 3. Все со¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 97.
2 MEGA, Abt. 1, Bd. 1, Hlbd. 2, S. 322.
3 «Неужели мы должны ждать, пока наше терпение превратит тю¬
ремщика в демагога, который в порыве свободолюбия сам раскроет нам
двери?» (K. Heinzen, Teutsche Revolution, Bern, 1847, S. 200).
458

циальные проблемы Гейнцен сводил к требованию замены мо¬
нархии республикой. Именно монархов Гейнцен объявлял
главными и, по существу, единственными виновниками всех
бедствий и нищеты, приписывая им, как писал Энгельс, какое-
то фантастическое, сверхъестественное, демоническое могу¬
щество. Таким образом, Гейнцен крайне ограничивал задачи
буржуазной революции, сводя их к борьбе против одного лишь
королевского деспотизма, а отнюдь не против экономических и
политических основ феодального строя. Так, полемизируя с
коммунистами, Гейнцен писал: «Вы хотите сделать социальные
вопросы главными вопросами нашего времени и не видите, что
нет более важного социального вопроса, чем вопрос о монархии
и республике» 1.
Такого рода сужение революционной программы буржуаз¬
ной демократии, несомненно, представляло собой антидемокра¬
тическую тенденцию, разоблачение которой было необходимо
в интересах доведения до конца буржуазно-демократических
преобразований. Отсюда понятно, почему Энгельс писал: «Г-ну
Гейнцену никогда не удастся обратить против монархов ту не¬
нависть, которую крестьянин-барщинник питает к помещику,
рабочий — к своему работодателю. Но г-н Гейнцен действует,
несомненно, в интересах помещиков и капиталистов, когда он
вину за эксплуатацию народа этими двумя классами возлагает
не на этих последних, а на монархов» 2.
Гейнцен стремился доказать, что коммунисты раскалывают
единый фронт демократии в погоне за лаврами борцов против
оппозиции, «уничтожая» таких «передовых» деятелей, как
братья Бауэры, Руге и... Карл Гейнцен 3. Свой конфликт с ком¬
мунистами он называл «бессмысленным расколом, который
коммунисты вызвали в лагере немецких радикалов», обвиняя
Маркса и Энгельса в том, что они «обращаются не к людям,
а лишь к «классам» и натравливают людей разных «ремесел»
1 См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 301.
2 Там же, стр. 271.
3 Гейнцен приписывал коммунистам, причисляя к последним в оди¬
наковой мере и Маркса и Энгельса, и «истинных социалистов», стремле¬
ние к немедленному введению социализма. В своей книжонке, опубли¬
кованной в 1848 г. в ответ на статьи Маркса и Энгельса, Гейнцен обви¬
нял основоположников марксизма в стремлении установить «коммуни¬
стическую диктатуру» с помощью «какого-нибудь немецкого Бланки» и,
обращаясь к рабочим (весьма характерно для буржуазного радикала!),
призывал их покинуть коммунистов и примкнуть к республиканцам.
При этом он называет себя лучшим другом рабочего класса, а комму¬
нистов третирует как его «худших врагов». Как бы предвосхищая со¬
временную семантическую философию, Гейнцен берет в кавычки такие
слова, как «классы», «угнетение», «господство» и т. д. (см. K. Heinzen,
Die Helden des teutschen Kommunismus, Bern, 1848, S. 98, 104).
459

друг на друга» 1. Пытаясь дискредитировать немецких комму¬
нистов, Гейнцен утверждал, что классовая точка зрения, кото¬
рую проповедуют Маркс и его ученики, ведет к нравственной
разнузданности и оправдывает любое насилие. Эти обвинения
Гейнцена представляют собой одно из первых проявлений со¬
циальной демагогии антикоммунизма, который всячески фаль¬
сифицирует политику и цели коммунистического движения.
Гейнцен, так же как и другие буржуазные радикалы, объ¬
являл коммунистов противниками демократии. Отметая эти
клеветнические утверждения, Энгельс разъяснял, что «комму¬
нисты должны и хотят действовать совместно с немецкими ра¬
дикалами. Но они оставляют за собой право выступать про¬
тив всякого публициста, который компрометирует всю пар¬
тию в целом» 2. Маркс и Энгельс подвергали Гейнцена критике
не столько за его враждебные коммунизму воззрения, сколько
за ту крайне ограниченную буржуазно-демократическую про¬
грамму, которую он проповедовал. Коммунисты, писал Энгельс,
«не за то нападают на Гейнцена, что он не коммунист, а за то,
что он плохой публицист демократической партии. Они напа¬
дают на него не как коммунисты, а как демократы... Если бы
даже в мире не было никаких коммунистов, то против Гейн¬
цена должны были бы выступить демократы... Коммунисты при
современных условиях не только совершенно далеки от того,
чтобы начинать бесполезные споры с демократами, но скорее
сами в данный момент выступают как демократы во всех прак¬
тических партийных вопросах... Пока, следовательно, демокра¬
тия еще не завоевана, до тех пор коммунисты и демократы бо¬
рются рука об руку, и интересы демократов являются также
интересами и коммунистов» 3.
Таким образом, Маркс и Энгельс подчеркивают, что комму¬
нисты являются передовыми борцами за демократию. Критика
буржуазно-демократических иллюзий ни в малейшей мере не
означает преуменьшения значения буржуазно-демократических
преобразований; напротив, такая критика имеет своей непо¬
средственной целью доведение этих преобразований до конца.
Это — пролетарская борьба за демократию; она, вопреки дема¬
гогическим заявлениям Гейнцена, органически враждебна вся¬
кому сектантству и доктринерству, типичным представителем
которого на свой, буржуазный, лад оказывается все тот же
Гейнцен.
В статье «Морализирующая критика и критизирующая мо¬
раль» Маркс критически анализирует теоретический тезис, с
1 См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 277, 310.
2 Там же, стр. 284.
3 Там же, стр. 276.
460

помощью которого Гейнцен обосновывает свое требование не¬
медленного свержения монархии. Все дело в том, говорит Гейн¬
цен, что в Германии «власть господствует и над собственно¬
стью». Эта не совсем вразумительная фраза, независимо от того,
что имел в виду сам Гейнцен, отражала противоречие между
господствующим положением буржуазии в экономике и полити¬
ческим господством помещиков. Капиталисты еще не обладают
политической властью — таков вполне прозаический смысл этой
тирады Гейнцена. Поэтому и требование уничтожить господ¬
ство власти над собственностью отражает лишь стремление
буржуазии преобразовать политическую надстройку сообразно
уже сложившемуся капиталистическому базису. Гейнцен, ко¬
нечно, ничего не говорил об интересах буржуазии, о ее борьбе
за власть, но своими туманными рассуждениями он «лишь от¬
метил тот факт, что немецкая буржуазия должна завоевать
себе политическую власть...» 1, что государство еще не стало ее
собственностью.
Само собой разумеется, что Маркс и Энгельс считают необ¬
ходимым революционное свержение монархии и установление
в Германии демократических, республиканских порядков. Но
в отличие от Гейнцена они рассматривают монархию не как
основу общественного строя, господствующего в Германии, а
всего лишь как характерную для него политическую надстрой¬
ку 2. Поэтому и задачи буржуазной революции не могут быть
сведены к одному лишь изменению надстройки: речь идет
также о том, чтобы уничтожить старые производственные отно¬
шения и создать новый экономический базис. Таким образом,
Маркс и Энгельс материалистически обосновывают проводи¬
мую ими революционную политическую линию.
Признавая безусловно прогрессивным в условиях тогдаш¬
ней Германии стремление буржуазии к установлению своего
политического господства, Маркс отмечает, что немецкая бур¬
жуазная революция, несомненно, будет существенно отли¬
чаться от тех буржуазных революций, которые происходили в
прошлом. Здесь Маркс буквально предвосхищает основные
черты немецкого 1848 года, предвидя и политическую линию
немецкой либеральной буржуазии. Германия, говорит он, с
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 298.
2 «Современная историография показала,— говорит Маркс,— что
абсолютная монархия возникает в переходные периоды, когда старые
феодальные сословия приходят в упадок, а из средневекового сословия
горожан формируется современный класс буржуазии, и когда ни одна
из борющихся сторон не взяла еще верх над другой. Таким образом,
элементы, на которых покоится абсолютная монархия, ни в коем слу¬
чае не являются ее продуктом; наоборот, они образуют, скорее, ее со¬
циальную предпосылку...» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 306).
461

опозданием вступила на путь капиталистического развития, и
немецкая буржуазия начинает свою борьбу с абсолютной мо¬
нархией в такое время, когда во всех развитых странах буржуа¬
зия уже ведет ожесточенную борьбу с рабочим классом. В Гер¬
мании, с одной стороны, сохранились многообразные полуфео¬
дальные отношения вместе с политическим убожеством
абсолютной монархии, а с другой, уже существуют и разви¬
ваются противоречия между буржуазией и рабочим классом,
проявившиеся, например, в силезском рабочем восстании. «Та¬
ким образом, немецкая буржуазия вступила в антагонизм с
пролетариатом прежде, чем она политически конституирова¬
лась как класс. Вопреки всем гамбахским песням борьба между
«подданными» вспыхнула прежде, чем монархи и дворянство
были изгнаны из страны» 1.
Если в Англии и Франции превращение либеральной бур¬
жуазии в контрреволюционную силу явилось результатом побе¬
доносных буржуазных революций, то в Германии этот процесс
начинается уже накануне буржуазной революции. Ввиду этого
немецкие буржуа «стараются, поскольку возможно, преобра¬
зовать абсолютную монархию в буржуазную без революции,
мирным путем» 2.
Революционный пролетариат должен воспрепятствовать до¬
стижению компромисса между либеральной буржуазией и фео¬
дально-монархической реакцией. Коммунисты, поскольку пе¬
ред ними стоят задачи завоевания максимума демократии,
должны объединить все действительно демократические силы.
При этом они вполне сознают, что борьба за гражданские права
и другие демократические свободы создает лишь предпосылки
для последующей борьбы за социализм. Маркс говорит: «Рабо¬
чие знают, что уничтожение буржуазных отношений собствен¬
ности не может быть осуществлено посредством сохранения
феодальных отношений собственности. Они знают, что револю¬
ционное движение буржуазии против феодальных сословий и
абсолютной монархии может лишь ускорить развитие их соб¬
ственного революционного движения. Они знают, что их соб¬
ственная борьба с буржуазией может начаться лишь в тот день,
когда буржуазия сама окажется победительницей... Они могут
и должны участвовать в буржуазной революции, поскольку она
является предпосылкой рабочей революции. Но рабочие ни од¬
ного мгновения не могут рассматривать буржуазную револю¬
цию как свою конечную цель» 3.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 312—313.
2 Там же, стр. 314.
3 Там же, стр. 313. Как подчеркивает Энгельс в статье «Прусская
конституция», опубликованной в «The Northern Star» в марте 1847 г.,
462

Основоположники марксизма разоблачают идеалистические
утверждения Гейнцена о том, что коммунистическое движение
представляет собой порождение коммунистической теории.
В основе этих утверждений лежит стремление либеральной бур¬
жуазии задержать развитие самостоятельного политического
движения рабочего класса, подчинить это движение буржуаз¬
ному руководству. Именно поэтому Гейнцен, как показывают
Маркс и Энгельс, пытался изобразить научный коммунизм в
виде оторванной от реальной жизни, спекулятивной теории,
созданной кабинетными учеными. Вскрывая реакционную суть
этой антикоммунистической легенды (которую, кстати сказать,
гальванизируют идеологи современной, империалистической
буржуазии), Энгельс классически формулирует существо уче¬
ния марксизма: «Г-н Гейнцен воображает, что коммунизм есть
некая доктрина, которая исходит из определенного теоретиче¬
ского принципа, как из своего ядра, и делает отсюда дальней¬
шие выводы. Г-н Гейнцен жестоко ошибается. Коммунизм не
доктрина, а движение. Он исходит не из принципов, а из фак¬
тов. Коммунисты имеют своей предпосылкой не ту или другую
философию, а весь ход предшествующей истории и, в особен¬
ности, его современные фактические результаты в цивилизо¬
ванных странах... Коммунизм, поскольку он является теорией,
есть теоретическое выражение позиции пролетариата в этой
борьбе и теоретическое обобщение условий освобождения про¬
летариата» 1.
Немецкая буржуазия, в том числе и наиболее радикальные
ее представители, страшились участия пролетариата в рево¬
люции. Им даже не приходило в голову, что задача сознатель¬
ного пролетариата в буржуазной революции отнюдь не заклю¬
«с того момента, когда буржуазия устанавливает свое собственное
правление, становится воплощением нового деспотизма и новой аристо¬
кратии, противостоящих народу,— с этого момента демократия высту¬
пает как одна только, единственная партия прогресса; с этого момента
борьба упрощается, становится борьбой только двух сторон и в силу
этого обстоятельства превращается в «войну не на жизнь, а на смерть».
История французской и английской демократических партий полностью
подтверждает это» (там же, стр. 37—38). Под демократией, поскольку
она противопоставляется господству буржуазии, подразумевается здесь
освободительное движение трудящихся, в котором Маркс и Энгельс,
как уже говорилось выше, выделяют классовую борьбу пролетариата,
разъясняя ее ближайшие задачи и конечную цель.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 281—282.
Гейнцен, приводя эти слова Энгельса в своей выше упоминавшейся
брошюре, торжествующе восклицает: раз коммунизм не доктрина, зна¬
чит, у вас нет никакой теории! (см. K. Heinzen, Die Helden des teutschen
Kommunismus, S. 53). Эта реплика наглядно показывает теоретическую
беспомощность Гейнцена.
463

чается в установлении своей собственной власти. Гейнцен
утверждал, что находящиеся под влиянием коммунистов рабо¬
чие в соответствии с коммунистической доктриной стремятся
немедленно ликвидировать частную собственность. Не имея
ясного представления о сути научного коммунизма, не пони¬
мая, что задачи коммунистов могут быть осуществлены лишь
на определенном уровне развития общества, в условиях, кото¬
рых еще не было в Германии, Гейнцен считал коммунистиче¬
скую идею о необходимости замены частной собственности
общественной чем-то вроде изобретения, которое его авторы
пытаются как можно быстрее провести в жизнь. Он вообще не
мог уразуметь, что и буржуазная революция, правда, на свой
лад, в интересах буржуазии решает проблему собственности.
«Вопрос о собственности,— разъясняет Маркс,— всегда был
жизненным вопросом того или другого — в зависимости от сту¬
пени развития промышленности — класса. В XVII и XVIII ве¬
ках, когда речь шла об упразднении феодальных отношений
собственности, вопрос о собственности был жизненным вопро¬
сом класса буржуазии. В XIX веке, когда дело идет об отмене
буржуазных отношений собственности, вопрос о собственности
является жизненным вопросом рабочего класса» 1. Следова¬
тельно, еще до того как пролетариат в лице своих идеологов
провозгласил задачу уничтожения капиталистической собствен¬
ности, буржуазные революции ликвидировали феодальную
форму собственности. Значит, речь идет не об уничтожении
собственности вообще (как пытались уверить Гейнцен и другие
буржуазные радикалы), а лишь об уничтожении определенной
формы собственности, да и то лишь тогда, когда она становится
препятствием для дальнейшего развития производительных
сил. В настоящее время, говорит Маркс, Германия, запоздав¬
шая в своем историческом развитии, стоит перед буржуазной
революцией, которая не только не упраздняет, а, напротив,
утверждает частную собственность, освобождающуюся от фео¬
дальных пут. Коммунисты, сознательные пролетарии вполне
учитывают эту объективную закономерность исторической
смены форм собственности, понимая, что ликвидация частной
собственности не есть дело произвола, а предполагает опреде¬
ленные объективные условия, которые складываются в процессе
развития буржуазной частной собственности.
Маркс пишет: «Так как частная собственность, например,
представляет собой не простое отношение и уж совсем не аб¬
страктное понятие или принцип, а всю совокупность буржуаз¬
ных производственных отношений.., так как все эти буржуаз¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 302.
464

ные производственные отношения являются классовыми отно¬
шениями.., то изменение или вообще уничтожение этих отно¬
шений может, конечно, произойти лишь в результате изменения
самих классов и их взаимных отношений; изменение же отно¬
шений между классами есть историческое изменение, продукт
всей общественной деятельности в целом, одним словом, про¬
дукт определенного «исторического движения»» 1. Это значит,
что вопрос о частной собственности есть вопрос об определен¬
ных, исторически развивающихся производственных отноше¬
ниях, о соответствующей им классовой структуре общества,
которая также представляет собой результат общественного
развития. Поэтому и уничтожение частной собственности ста¬
нет необходимостью, когда развивающиеся производительные
силы капиталистического общества перерастут ограниченные
рамки частнособственнических отношений. Энгельс замечает
по этому поводу: «Вследствие того, что крупная промышлен¬
ность, развитие машинного производства, средств сообщения,
мировой торговли принимает такие колоссальные размеры, что
их эксплуатация отдельными капиталистами с каждым днем
становится все более и более невозможной; вследствие того, что
все усиливающиеся кризисы мирового рынка дают нам самое
убедительное доказательство этого; вследствие того, что произ¬
водительные силы и средства обмена современного способа
производства и обмена с каждым днем все больше перерастают
рамки индивидуального обмена и частной собственности; одним
словом, вследствие того, что приближается момент, когда обще¬
ственное управление промышленностью, сельским хозяйством,
обменом становится материальной необходимостью для самих
же промышленности, сельского хозяйства и обмена,— вслед¬
ствие всего этого частная собственность будет упразднена» 2.
Таким образом, пролетариат и его партия в период буржуаз¬
ной революции не ставят перед собой задачи упразднить част¬
ную собственность, так же как они не стремятся предотвратить
исторически неизбежное и в определенных условиях прогрес¬
сивное завоевание буржуазией политической власти. Энгельс
осмеивает экономические прожекты Гейнцена, который, не по¬
нимая природы капиталистического производства и его зако¬
нов, требует всемерного ограничения конкуренции, поскольку
последняя неизбежно влечет за собой разорение значительной
части собственников. Отмечая реакционно-утопический харак¬
тер этого требования, Энгельс разъясняет, что свободная кон¬
куренция не есть нечто безотносительное к существованию
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 318.
2 Там же, стр. 282.
16 т. И. Ойзерман
465

частной собственности; напротив, она представляет собой не¬
обходимое последствие ее развития. До тех пор пока еще не¬
возможно упразднение частной собственности, требование
устранить конкуренцию, анархию производства и т. п. неиз¬
бежно реакционно, так как оно направлено (независимо от на¬
мерений Гейнцена) против развития крупного капиталистиче¬
ского производства и противоречит объективным закономерно¬
стям общественного прогресса.
Оценивая в целом предлагаемые Гейнценом реформы,
Энгельс отмечает, что эти реформы Гейнцен заимствовал у
столь ненавистных ему коммунистов. Но коммунисты выдви¬
гают их в качестве подготовительных мер, осуществляемых
пролетарской революцией для последующей ликвидации част¬
ной собственности. «Все мероприятия с целью ограничения
конкуренции и накопления крупных капиталов в руках отдель¬
ных лиц, всякое ограничение или упразднение права наследо¬
вания, всякая государственная организация труда и т. д.—
все эти мероприятия в качестве революционных мероприятий
не только возможны, но даже необходимы» 1. Гейнцен же рас¬
сматривает все эти реформы как конечную цель, которая дол¬
жна быть достигнута в условиях эволюционного развития бур¬
жуазного общества, т. е. без революции, при сохранении част¬
ной собственности. В таком случае эти мероприятия превраща¬
ются просто в фразы, необходимые буржуазии для отвлечения
пролетариата от его прямой и непосредственной задачи в бур¬
жуазной революции: завоевания наиболее благоприятных усло¬
вий для последующей борьбы против капиталистических отно¬
шений. А для этого пролетариат должен возглавить борьбу
широких народных масс за завершение буржуазно-демократи¬
ческих преобразований.
Гейнцен считает главной силой демократического движения
крестьянские массы; он возлагает свои надежды на крестьян¬
ский бунт. Энгельс, напротив, указывает на решающее значе¬
ние рабочего класса: «Промышленный пролетариат городов,—
говорит он,— стал ядром всякой современной демократии; мел¬
кие буржуа и еще больше крестьяне всецело зависят от его
инициативы» 2. Здесь, по существу, ставится вопрос о гегемо¬
нии рабочего класса в общедемократической борьбе, в буржу¬
азной революции.
Таким образом, в полемике против К. Гейнцена Маркс и
Энгельс развивают исторический материализм и применяют
его к решению конкретных политических, и в частности так¬
тических, вопросов. Основоположники марксизма разъясняют,
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 272—273.
2 Там же, стр. 272.
466

что коммунисты вовсе не предлагают упразднить в ходе бур¬
жуазной революции частную собственность, как это пытаются
приписать им буржуазные идеологи. Коммунисты исходят из
того, что отношения собственности в каждую историческую
эпоху являются необходимым выражением присущего этой
эпохе способа производства. Из этого вытекает, что уничтоже¬
ние частной собственности может быть осуществлено лишь
тогда, когда разовьются материальные предпосылки нового,
социалистического способа производства. «Поэтому,— как гово¬
рит Маркс,— если пролетариат и свергнет политическое гос¬
подство буржуазии, его победа будет лишь кратковременной,
будет лишь вспомогательным моментом самой буржуазной ре¬
волюции,— как это было в 1794 г.,— до тех пор, пока в ходе
истории, в ее «движении» не создались еще материальные
условия, которые делают необходимым уничтожение буржуаз¬
ного способа производства, а следовательно также и оконча¬
тельное свержение политического господства буржуазии» 1.
Не приходится доказывать выдающееся теоретическое зна¬
чение этого тезиса Маркса, непосредственно вытекающего из
материалистического учения о естественноисторическом про¬
цессе развития общества, об объективных закономерностях
перехода от одной общественно-экономической формации к
другой. Совершенно очевидно также, что этот тезис, особенно в
предреволюционной Германии, имел большое политическое зна¬
чение. Он был направлен против субъективизма и политиче¬
ского авантюризма тех революционных деятелей, которые меч¬
тали с помощью восстания кучки заговорщиков учредить
«красную республику», а затем немедленно претворить в
жизнь принципы социализма и коммунизма. Как известно,
такого рода идеи и планы вынашивались не только участни¬
ками тайных революционных групп во Франции. В Германии
в период революции 1848—1849 гг. эти идеи и соответствую¬
щую им политическую тактику проповедовал А. Готшальк,
против которого выступали основоположники марксизма.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 299. Относительно участия
рабочего класса в ранних буржуазных революциях Маркс пишет: «Пер¬
вое появление действительно активной коммунистической партии имело
место во время буржуазной революции, в тот момент, когда была
устранена конституционная монархия. Последовательнейшие республи¬
канцы, в Англии «уравнители», во Франции Бабёф, Буонарроти и т. д.,
первые провозгласили эти «социальные вопросы»» (там же, стр. 301).
Е. П. Кандель, приводя эту цитату, справедливо указывает: «Маркс
здесь пользуется определением «коммунистическая партия» в более
широком смысле, имея в виду выступления наиболее передовых и ре¬
волюционных представителей тогдашнего предпролетариата» (Е. П. Кан¬
делъ, Маркс и Энгельс — организаторы Союза коммунистов, Госполит¬
издат, 1953, стр. 87).
16*
467

Отвергая авантюристическое забегание вперед, Маркс
вместе с тем подчеркивает необходимость активного участия
пролетариата в буржуазной революции с целью доведения ее
до конца, в чем, как впоследствии отмечал В. И. Ленин, проле¬
тариат заинтересован в известном смысле больше, чем бур¬
жуазия.
Маркс и Энгельс отмечают, что буржуазия (в особенности
немецкая буржуазия) страшится последовательного осуществ¬
ления буржуазно-демократических преобразований. Но из этого
следует, что такие преобразования неосуществимы без проле¬
тарской борьбы за демократию. В эпоху завершения буржуаз¬
но-демократических преобразований в Западной Европе осно¬
воположники марксизма, теоретически обобщая исторический
опыт, учили пролетариат активному участию в буржуазной
революции, разъясняя, что лишь с победой буржуазии «рабо¬
чие образуют политическую партию, и ее боевым кличем яв¬
ляется отнюдь не республика вместо монархии, а господство
рабочего класса вместо господства класса буржуазии» 1. Это по¬
ложение Маркса заключает в себе прямую постановку вопроса
о диктатуре пролетариата.
Таким образом, Маркс и Энгельс не только разоблачают
политическую теорию немецкого буржуазного радикализма,
имевшего известное влияние также и на рабочих (в особенно¬
сти на немцев-эмигрантов в Швейцарии и Англии), но и раз¬
рабатывают в борьбе с буржуазной идеологией коренные во¬
просы научного коммунизма, в особенности вопрос о соотно¬
шении между борьбой за социализм и борьбой за буржуазно-
демократические преобразования. Этот вопрос и в наши дни
имеет огромное актуальное значение, поскольку в современ¬
ную эпоху, когда буржуазия империалистических государств
стала решительным противником демократии, лишь трудя¬
щиеся массы, руководимые рабочим классом и его коммуни¬
стическими партиями, являются последовательными борцами
за демократию. В настоящее время, указывает Программа
КПСС, общедемократическая борьба против монополий прибли¬
жает социалистическую революцию. «Борьба за демократию —
составная часть борьбы за социализм. Чем глубже демократи¬
ческое движение, тем больше повышается уровень политиче¬
ской сознательности масс, тем очевиднее становится для них,
что только социализм открывает им путь к подлинной свободе
и благосостоянию» 2.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 303.
2 «Программа Коммунистической партии Советского Союза», стр. 38.

 Глава вторая
БОРЬБА МАРКСА И ЭНГЕЛЬСА
ПРОТИВ МЕЛКОБУРЖУАЗНОГО СОЦИАЛИЗМА
И МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКОЕ ОБОСНОВАНИЕ
НАУЧНОГО СОЦИАЛИЗМА
1Пролетарский коммунизм и реакционная
проповедь неклассового социализма
Одной из важнейших особенностей процесса формирования
марксизма является постоянное размежевание со всякого
рода попутчиками: сначала с буржуазным либерализмом,
затем с мелкобуржуазной демократией, в том числе и мел¬
кобуржуазным социализмом. Критика последнего пред¬
ставляет собой необходимое продолжение той борьбы про¬
тив буржуазной идеологии, которую ведут в эти годы Маркс и
Энгельс, поскольку мелкобуржуазный социализм тормозит раз¬
витие классового сознания пролетариата. Эта особенность фор¬
мирования марксизма отражает исторический процесс выделе¬
ния пролетариата среди других эксплуатируемых классов.
Не трудно понять, что обосновывая историческую миссию
пролетариата, Маркс и Энгельс не могли не показать качествен¬
ное отличие общественного сознания этого класса от идеологии
непролетарских трудящихся масс, колеблющихся между бур¬
жуазией и пролетариатом. Необходимо было подвергнуть кри¬
тике половинчатость мелкой буржуазии, ее колебания между
буржуазией и пролетариатом, вскрыть буржуазную сущность
той мелкобуржуазной идеологии, представители которой вы¬
ступали против освободительной борьбы пролетариата. Высоко
оценивая революционный демократизм непролетарских трудя¬
щихся масс, Маркс и Энгельс считали своим долгом подвергать
критике тех мелкобуржуазных идеологов, которые, отражая
469

консервативную сторону мелкого производителя, проповедо¬
вали в значительной мере буржуазные воззрения, несмотря на
всю свою критику капиталистической конкуренции, анархии
производства и т. п.
Такого рода идеологами были немецкие так называемые
«истинные социалисты» К. Грюн, М. Гесс, О. Люнинг, И. Вей¬
демейер, Г. Пютман и другие. Они сами назвали себя «истин¬
ными социалистами», выразив этим свои непомерные и необо¬
снованные претензии. Свое якобы единственно истинное социа¬
листическое учение они, как уже говорилось в предыдущей
главе, противопоставляли «грубому», «необразованному», по их
мнению, французскому и английскому утопическому социа¬
лизму, провозглашая немецкий «философский» социализм, пи¬
тающийся идеями Гегеля и Фейербаха, подлинно научным
обоснованием социалистического переустройства общества.
«Истинные социалисты» — идеологи разорявшейся вслед¬
ствие развития капитализма немецкой мелкой буржуазии —
утверждали, что Германия не должна идти по английскому
и французскому, т. е. капиталистическому, пути; они подвер¬
гали критике немецкую буржуазию как насаждающую капита¬
листические отношения и апеллировали к феодальным прави¬
тельствам, дабы последние воспрепятствовали росту пролета¬
риата и тем самым пауперизма.
Ополчаясь на буржуазный либерализм, «истинные социа¬
листы» рисовали в своих сочинениях картины ужасающей ни¬
щеты трудящихся. Таковы, например, «Полицейские рассказы»
Э. Дронке, опубликованные в 1846 г. Этот протест против пау¬
перизма, несомненно, отражал и усиливал революционное бро¬
жение, происходившее в 40-х годах в немецком народе.
В 1845—1847 гг. «истинный социализм» широко распро¬
странялся в Германии. Множество журналов — «Prometheus»,
«Das Westphälische Dampfboot», «Veilchen», «Gesellschaftsspie¬
gel», «Rheinische Jahrbücher» — пропагандировало это учение
не только в прозе, но и в стихах. В дальнейшем ряд представи¬
телей «истинного социализма» перешел в революционный ла¬
герь 1. Однако в целом «истинный социализм» представлял
собой реакционное идейное течение, далекое от освободитель¬
ного движения пролетариата.
Маркс и Энгельс никогда не были сторонниками «истин¬
ного социализма» вопреки утверждениям К. Гейнцена и дру¬
1 В октябре 1847 г. Энгельс писал: «Все способные к развитию пред¬
ставители этого ныне совершенно разложившегося направления пере¬
шли к коммунистам и сами теперь нападают на «истинный социализм»
там, где он еще себя проявляет» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4,
стр. 278).
470

гих противников зарождавшегося марксизма, зачислявших в
один лагерь всех представителей социализма и коммунизма
тех лет. Сентиментальная критика капитализма, характерная
для «истинных социалистов», никогда не привлекала Маркса и
Энгельса. Правда, в 1844—1845 гг., когда Маркс и Энгельс
лишь начинали вырабатывать основные положения научного
коммунизма, они сотрудничали с некоторыми из «истинных
социалистов», главным образом с М. Гессом, оказавшим на них
известное влияние. М. Гесс первый среди младогегельянцев
стал пропагандировать в Германии идеи французского утопиче¬
ского социализма. Поскольку Маркс и Энгельс стремились свя¬
зать французские социалистические идеи с важнейшими теоре¬
тическими приобретениями классической немецкой философии
и английской политической экономии, постольку они, естест¬
венно, поддерживали М. Гесса. Но Гесс остался на позициях
идеализма, в то время как Маркс и Энгельс стали творцами
диалектического материализма и научного коммунизма. Гесс не
смог также понять исторической роли пролетариата. Расхож¬
дения между основоположниками марксизма и М. Гессом, опре¬
делившиеся уже в 1844 г., когда Маркс и Энгельс выступили
со статьями в «Deutsch-Französische Jahrbücher», еще более
углубились в последующие годы.
В предыдущей главе мы уже рассматривали предисловие
Энгельса к фрагменту из работы Фурье. В этом предисловии
Энгельс делает ряд острых критических замечаний в адрес
«истинных социалистов», пересказывающих на немецкий спе¬
кулятивный лад идеи французского социализма и выдающих
это за преодоление последнего.
«Циркуляр против Криге» также представлял собой откры¬
тое выступление основоположников марксизма против «истин¬
ного социализма». Однако, поскольку Криге непосредственно
не принадлежал ни к одной из конкурирующих друг с другом
группировок «истинного социализма», далеко не все предста¬
вители последнего восприняли разоблачение Криге как нечто
прямо к ним относящееся. О. Люнинг даже опубликовал «Цир¬
куляр» (правда, со всякого рода вставками и дополнениями)
в своем журнале «Das Westphälische Dampfboot», объявив, что
он в основном присоединяется к высказанным в нем воззре¬
ниям. В этом проявились свойственные всему «истинному со¬
циализму» стремление к компромиссу, теоретическая нераз¬
бериха, идейная беспомощность, незрелость.
М. Гесс солидаризировался с выступлением Маркса против
утопического коммунизма В. Вейтлинга. Он писал Марксу:
«Если вначале коммунистические устремления необходимо
471

были связаны с немецкой идеологией, то теперь необходимо их
обоснование на исторических и экономических предпосылках» 1.
Эта, казалось бы, вполне правильная установка не мешала
Гессу оставаться идеалистом и утопистом. В этом же письме,
содержащем, как может показаться, отказ от утопизма, Гесс
предлагает Марксу организовать издательство, для чего сле¬
дует распространять акции «везде, где живут сторонники ком¬
мунизма и демократии, имеющие деньги» 2. Он говорит, что с
нетерпением ожидает выхода книги Маркса по политической
экономии, которую он собирается «изучать с большим усер¬
дием».
«Истинные социалисты» всячески стремились привлечь
Маркса и Энгельса к систематическому участию в своих изда¬
ниях. В этом отношении представляет известный интерес
письмо М. Гесса Марксу вскоре после выхода «Deutsch-
Französische Jahrbücher». Гесс сообщал о «триумфальном» ше¬
ствии социализма по Германии. «Ныне все бывшие философ¬
ские радикалы стали социалистическими радикалами... Скоро
вся образованная Германия станет социалистической и притом
радикально социалистической, я полагаю — коммунистической...
Карлу Грюну, который все больше исправляется, принадлежит
большая заслуга в распространении нашего направления в не¬
мецкой прессе. Он неутомим. Мы поселились теперь вместе и
ежедневно пробиваем новые бреши в прогнившем здании со¬
временных порядков» 3.
Подготавливая издание ежемесячного журнала «Gesellschafts¬
spiegel», целью которого провозглашалось объединение «писа¬
телей нашего направления», Гесс просил Маркса и Энгельса
участвовать в этом издании 4. Однако основоположники мар¬
ксизма не приняли активного участия в этом журнале, несмо¬
тря на то что они, несомненно, выделяли Гесса среди предста¬
вителей «истинного социализма» и в период работы над
«Немецкой идеологией», второй том которой непосредственно
посвящен критике «истинного социализма».
Следует полагать, что уже в 1845 г. основоположники мар¬
ксизма сознавали необходимость решительной идейной борьбы
с «истинными социалистами». Письма из Германии, которые
Маркс получал в Брюсселе, свидетельствовали о том, что дея¬
1 ЦПА ИМЛ, ф. 1, оп. 5, ед. хр. 115, л. 4. Письмо М. Гесса К. Марксу
от 28 июля 1846 г.
2 Там же, л. 1.
3 ЦПА ИМЛ, ф. 1, оп. 5, ед. хр. 55, л. 2 и 1. Письмо М. Гесса
К. Марксу от 3 июля 1844 г.
4 ЦПА ИМЛ, ф. 1, оп. 5, ед. хр. 61, л. 2. Письмо М. Гесса К. Марксу
от 17 января 1845 г.
472

тельность этих мелкобуржуазных идеологов наносит серьезный
ущерб пропаганде коммунистических идей. Так, Даниельс
сообщал о столкновениях между кёльнскими сторонниками
Маркса и неким Кульманом, приехавшим в Кёльн со своими
псевдосоциалистическимн прожектами в духе «истинного со¬
циализма». «Истинные социалисты», сообщает Даниельс, назы¬
вают себя «друзьями пролетариата», но это не более как мод¬
ное выражение 1.
Еще до письма Даниельса Маркс получил сообщение Вейт¬
линга о похождениях того же Кульмана в Лондоне, где сторон¬
ники Кульмана изображали его как «крупнейшего социалиста
современности» 2. Соратник Маркса Бернайс подробно описывал
гастрольную поездку К. Грюна по Германии с целью привле¬
чения прозелитов. «Он повсюду эксплуатировал местные на¬
строения»,— писал Бернайс 3.
Все эти сообщения, поступавшие частью непосредственно
к Марксу, частью в «Коммунистический корреспондентский
комитет», давали яркое представление об «организационной»
деятельности «истинных социалистов». Что же касается их тео¬
ретической деятельности, то суть ее была уже совершенно
ясна Марксу и Энгельсу. Наметив после выхода «Святого се¬
мейства» подготовку новой совместной книги — «Немецкой идео¬
логии», основоположники марксизма решили посвятить второй
том этой работы критике «истинного социализма». Хотя «Не¬
мецкая идеология» в то время и не увидела света, содержание
ее, по-видимому, стало известно «истинным социалистам»,
хотя бы от тех самых издателей, которые отказались печатать
рукопись Маркса и Энгельса в значительной мере именно по¬
тому, что в ней содержалась критика «истинного социализма».
Написанная Энгельсом в начале 1847 г. статья «Истинные со¬
циалисты» излагала и развивала основные положения второго
тома «Немецкой идеологии». Однако и эта статья не была тогда
напечатана. Впервые она увидела свет в 1932 г. в СССР.
В 1847 г. Маркс и Энгельс получили возможность выступить
против «истинного социализма» на страницах «Deutsche-
Brüsseler Zeitung», где Маркс опубликовал «Заметку против
Карла Грюна», а Энгельс — «Немецкий социализм в стихах и
прозе». Эти работы дополняют ту критику «истинного социа¬
лизма», которая была ранее дана в «Немецкой идеологии».
1 ЦПА ИМЛ, ф. 20, ед. хр. 1, л. 3, 1. Письмо Р. Даниельса К. Марксу
от 7 марта 1846 г.
2 ЦПА ИМЛ, ф. 1, оп. 5, ед. хр. 66, л. 4. Письмо В. Вейтлинга
К. Марксу позднее 6 мая 1845 г.
3 ЦПА ИМЛ, ф. 1, оп. 1, ед. хр. 106, л. 1. Письмо Бернайса
К. Марксу от 13 июня 1846 г.
473

Когда Маркс и Энгельс в 1846 г. подвергли критике учение
«истинных социалистов», последние попытались найти путь к
примирению с основоположниками марксизма. М. Гесс, кото¬
рый явно не понял сути расхождений Маркса и Энгельса с не¬
мецкими мелкобуржуазными утопистами, объяснял эти расхож¬
дения личными столкновениями. Не удивительно поэтому, что
в своих письмах к Марксу он объединяет в одно целое («наша
партия») и себя, и Маркса 1. Однако Маркс и Энгельс считали
первоочередной задачей идейное размежевание с «истинным
социализмом» и мелкобуржуазной идеологией вообще. Именно
поэтому они придавали большое значение публичному выступ¬
лению против «истинного социализма»; таким выступлением
и явились вышеупомянутые статьи в «Deutsche-Brüsseler Zei¬
tung».
Последнюю попытку примирить Маркса и Энгельса с «ис¬
тинными социалистами» предпринял О. Люнинг, издатель жур¬
нала «Das Westphälische Dampfboot», в котором осенью 1847 г.
была опубликована статья Маркса против книги К. Грюна
«Социальное движение во Франции и Бельгии», представляв¬
шая собой один из разделов второго тома «Немецкой идеоло¬
гии». В своих письмах к Марксу летом 1847 г. Люнинг утверж¬
дал, что полностью разделяет воззрения Маркса относительно
К. Грюна и его соратников, но считает необходимым смягчить
тон полемики, дабы не устраивать «спектакля для невежествен¬
ной или злорадствующей публики». Призывая к примирению,
Люнинг заявлял, что относительно Грюна у него «нет никаких
иллюзий». Однако, по его мнению, деятельность Грюна от¬
нюдь «не вредна», а, напротив, возбуждает интерес к социа¬
лизму. Поэтому-де критика Марксом и Энгельсом Грюна и К0
«представляет собой вред для столь слабо еще консолидиро¬
ванной партии» 2. Люнинг полагал, что и он и другие «истин¬
ные социалисты» принадлежат к той же партии, что и Маркс и
Энгельс. Но основоположники марксизма придерживались
принципиально иной точки зрения. Им была уже совершенно
очевидна мелкобуржуазная классовая природа «истинного со¬
циализма», так же как и несостоятельность спекулятивного
«обоснования» социализма.
Маркс и Энгельс, как это ясно из их сочинений, относя¬
щихся к 1845 г., хорошо видят основные пороки французского
1 ЦПА ИМЛ, ф. 1, оп. 5, ед. хр. 101, л. 1. Письмо М. Гесса К. Марксу
от 29 мая 1846 г. Впрочем, в этом же письме Гесс, заявляя, что счи¬
тает себя единомышленником Маркса, присовокупляет, что «с твоей
партией я не хочу более иметь дела».
2 ЦПА ИМЛ, ф. 1, оп. 5, ед. хр. 140, л. 2 и 3. Письмо Люнинга
К. Марксу от 16 июля 1847 г.
474

и английского утопического социализма. Но для них совер¬
шенно неприемлема та критика этих учений, которой занима¬
лись немецкие «истинные социалисты», так как последние вы¬
холащивали реальное содержание французского и английского
утопического социализма, вместо того чтобы обогащать эти
учения научным исследованием экономических отношений и
борьбы классов. «Эти «социалисты» — или «истинные социа¬
листы», как они себя называют,— писали Маркс и Энгельс в
«Немецкой идеологии»,— видят в зарубежной коммунистиче¬
ской литературе не выражение и продукт определенного дейст¬
вительного движения, а чисто теоретические сочинения, кото¬
рые — совершенно так же, как они представляют себе возник¬
новение немецких философских систем,— возникли из «чистой
мысли». Они не задумываются над тем, что в основе этих со¬
чинений, даже когда они выступают с проповедью систем, ле¬
жат практические потребности, лежит совокупность условий
жизни определенного класса в определенных странах» 1. В Гер¬
мании, разъясняют основоположники марксизма, нет еще тех
развитых классовых отношений и классовых антагонизмов, ко¬
торые уже явно обнаружились в Англии и во Франции. По¬
этому немецкие мелкобуржуазные идеологи пересказывают
зарубежные коммунистические и социалистические идеи в духе
мировоззрения, стихийно складывающегося на основе мелкого
ремесленного производства. «С помощью немецкой, в особен¬
ности гегелевской и фейербаховской, идеологии они пытаются
выяснить идеи социалистической и коммунистической литера¬
туры, совершенно неизъяснимые для них... Они отрывают ком¬
мунистические системы, как и коммунистические сочинения,
посвященные критике и полемике, от реального движения, про¬
стым выражением которого те являются, и затем приводят их
в совершенно произвольную связь с немецкой философией» 2.
В силу этого коммунистические идеи, отражающие, как отме¬
чают Маркс и Энгельс, положение и интересы определенного
класса, пролетариата, выдаются за внеклассовые общечелове¬
ческие идеи. Таким образом, преображение пролетарского ком¬
мунизма «на небесах немецкого духа» приводит к тому, что не¬
мецкий мелкобуржуазный социализм утрачивает всякую рево¬
люционную страсть и провозглашает вместо нее всеобщую
любовь к людям. Он обращается не к пролетариям, а к чело¬
веку вообще, к господствующему в Германии «обыденному» и
необыденному (философскому) сознанию. Это говорит о том,
что отсутствие в Германии «действительной, страстной, прак¬
тической партийной борьбы превратило вначале даже социаль¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 457.
2 Там же, стр. 458.
475

ное движение в чисто литературное» 1. Это движение имело
известный смысл, пока в Германии не возник пролетарский
коммунизм, после чего «истинным социалистам» остается лишь
обращаться к мелким буржуа и их литературным представи¬
телям.
Яркий пример спекулятивной обработки теорий француз¬
ских и английских социалистов и коммунистов — утверждение
«истинных социалистов», что их учение представляет собой
единство противоположных принципов, якобы искусственно
оторванных друг от друга французами и англичанами,— един¬
ство социализма и коммунизма. Само собой разумеется, что
«истинные социалисты» имели весьма слабое представление о
различии между социалистическими и коммунистическими иде¬
ями. Они просто исходили из гегелевской триады, называли
социализм и коммунизм тезисом и антитезисом и объявляли
свое учение отрицанием отрицания, преодолевающим «крайно¬
сти». Суть этого «синтеза» сводилась в общем к пересказу ге¬
гелевского и фейербаховского учения об отчуждении, которое
«истинные социалисты» так и не сумели наполнить конкрет¬
ным социально-экономическим содержанием. Как показывает
Маркс в своем критическом анализе книги К. Грюна «Соци¬
альное движение во Франции и Бельгии», этот лидер немецкого
мелкобуржуазного социализма был непоколебимо убежден в
непогрешимости философии Фейербаха и преисполнен веры в
то, что «Человек», или «чистый, истинный человек», есть ко¬
нечная цель всемирной истории, что религия, деньги, наемный
труд — все это отчуждения человеческой сущности, которая
есть мера всех вещей, и т. д. и т. п. Социализм, трактуемый,
таким образом, как преодоление неизвестно из чего возникшего
отчуждения, провозглашался надклассовой истиной, выраже¬
нием субстанциальной природы человека, которую наконец-то
постигла немецкая философия. Человек-де представляет собой
нечто единичное, основу которого составляет общее — род, че¬
ловечество. Социализм с этой точки зрения есть восстановле¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 459. В такой стране, как
Германия, указывают основоположники марксизма, особенно опасна
социалистическая фразеология, лишенная реального социалистического
содержания. «Мы отлично знаем, что кучке немецких фразеров не по¬
губить коммунистического движения. Но все же в такой стране, как
Германия, где философские фразы в течение веков обладали известной
силой, где отсутствие имеющихся у других народов резких классовых
противоположностей и без того ослабляет остроту и решительность
коммунистического сознания,— в такой стране надо выступать против
всяческих фраз, которые могли бы еще более разжижить и ослабить со¬
знание полнейшей противоположности коммунизма существующему
порядку вещей» (там же, стр. 472—473).
476

ние нарушенного единства между категориями общего и еди¬
ничного. Высмеивая эти идеалистические фразы, Маркс и
Энгельс разъясняют, что такого рода критика капитализма но¬
сит совершенно добродушный характер, а бесцельная возня
с категориями отдельного и всеобщего, представляемая как
«истинная форма разрешения общественных вопросов», есть
лишь отражение отсталости и убожества немецкой жизни.
«Истинные социалисты» объявляли всякого человека в сущ¬
ности своей социалистом; они проповедовали всеобщее брат¬
ство, осуждая классовую борьбу как худшую форму самоотчуж¬
дения человека. Эти мелкобуржуазные деятели третировали
политическую деятельность, борьбу за демократию как само¬
обман. Они убеждали рабочих: «...никогда не принимайте уча¬
стия в политических революциях» 1.
Глашатаи «истинного социализма» обращались со своей
проповедью и к имущим классам: богатым они пытались вну¬
шить, что богатство не дает счастья; последнее заключается в
том, чтобы стать истинным человеком. И. Вейдемейер (порвав¬
ший впоследствии с «истинным социализмом» и ставший сорат¬
ником Маркса и Энгельса), например, утверждал, что «наши
богачи в весьма большой своей части... отнюдь не считают себя
счастливыми» 2. Атрибутом истинного человека, т. е. социали¬
ста, объявлялась «истинная» частная собственность, которую
немецкие мелкобуржуазные идеологи противопоставляли круп¬
ной капиталистической собственности как приносящей несча¬
стье ее владельцам и всему человечеству.
Маркс и Энгельс показывают, что при ближайшем рассмот¬
рении «истинная собственность», «естественная собственность»
оказывается собственностью мелкого производителя, которая
всячески идеализируется и противопоставляется капиталисти¬
ческим общественным отношениям. Основоположники мар¬
ксизма вскрывают теоретические корни мелкобуржуазной уто¬
пии «истинных социалистов»: «Если противоположность ком¬
мунизма миру частной собственности представить себе в самой
грубой форме, т. е. в самой абстрактной форме, в которой уст¬
ранены все реальные условия этой противоположности, то по¬
лучается противоположность между собственностью п отсутст¬
вием собственности. При таком подходе устранение этой про¬
тивоположности можно рассматривать как устранение той или
1 См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 562. М. Гесс и Кётген
писали по этому же вопросу: «Мы рекомендовали не революцию, кото¬
рую мы сами ненавидим и к которой испытываем отвращение, а уче¬
ние, согласно которому следует избегать революции» («Rheinische
Jahrbücher», Bd. I, Darmstadt, 1845, S. 96).
2 См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 549.
477

иной ее стороны, как уничтожение собственности, причем
получается всеобщее отсутствие собственности или нищенство,
либо же как уничтожение отсутствия собственности, заключа¬
ющееся в установлении истинной собственности. В действи¬
тельности же на одной стороне находятся действительные част¬
ные собственники, а на другой — лишенные собственности
коммунистические пролетарии. Эта противоположность обо¬
стряется с каждым днем и неодолимо ведет к кризису» 1. Од¬
нако «истинные социалисты» оказались неспособны выйти за
пределы абстрактного противопоставления собственности и от¬
сутствия собственности. Действительная противоположность
основных классов буржуазного общества оставалась вне поля
зрения этих утопистов. Они нападали на капиталистов так, как
это делает мелкий буржуа, который страшится конкуренции с
капиталистом и испытывает ужас перед угрожающей ему про¬
летаризацией. Не удивительно поэтому, что «истинный социа¬
лизм» подменял действительную критику капиталистических
отношений слезливой проповедью всеобщего братства и чувст¬
вительными сетованиями по поводу страдающего человечества.
«Он проповедовал евангелие человека, истинного человека, ис¬
тинного, настоящего человека, истинного, настоящего, живого
человека,— он проповедовал изо всех сил, но силы-то у него
были не очень велики»,— саркастически замечает Энгельс в
статье «Истинные социалисты» 2.
Как истинные мелкие буржуа, «истинные социалисты»
были напуганы ростом пролетарского движения во Франции и
Англии. Они всячески пытались доказать, что социализм ни¬
коим образом не связан с пролетариатом. Пролетарии — это-де
люди, у которых ничего нет, носители же «истинного» социа¬
лизма — духовные аристократы-интеллигенты. В отличие от
тех утопистов, которые не видели связи социалистических п
коммунистических учений с рабочим движением, «истинные
социалисты» пытались отрицать этот уже обнаружившийся
исторический факт, который отмечали и некоторые представи¬
тели феодально-романтической реакции 3. В эпоху, когда анта¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 472.
2 Там же, стр. 546—547.
3 Достаточно вспомнить получившую широкую известность книгу
Лоренца Штейна «Социализм и коммунизм в современной Франции»,
опубликованную в 1842 г. (L. Stein, Der Socialismus und Communismus
des heutigen Frankreichs, Leipzig, 1842). П. A. Берлин приводит в своей
книге отдельные положения Л. Штейна, в частности его утверждение,
что пролетариат «научается постепенно проявлять самостоятельную
волю, преследовать свою самостоятельную цель, сознавая, что до сих
пор он работал и истекал кровью лишь для других». Не давая крити¬
ческого анализа этих вынужденных признаний реакционера, П. Берлин
478

гонистический характер противоречия между пролетариатом и
буржуазией все более выступал на поверхности, «истинные со¬
циалисты», стремясь погасить разгорающуюся борьбу классов,
обращались к капиталистическим магнатам, призывая их стать
социалистическими благодетелями. Так, поэт «истинного со¬
циализма» К. Бек хнычет, как говорит Энгельс, по поводу того,
что банкиры являются не социалистическими филантропами,
мечтателями, благодетелями человечества, а просто банкирами.
В стихотворении «Дому Ротшильдов», называя Ротшильда ца¬
рем царей, он восклицает:
О, будь твои деянья столь прекрасны,
Столь сердце велико, как власть твоя!
Это преувеличенное представление о власти денег и владельцев
денег — банкиров вполне соответствует природе мелкого бур¬
жуа, которому Энгельс противопоставляет «гордого, грозного
и революционного пролетария» 1.
И хотя «истинные социалисты» обращались с призывами к
крупным капиталистам, они выступали против либеральной
буржуазии, обвиняя ее в том, что она порождает пролетариат
(или, что то же самое, с точки зрения мелкобуржуазного соци¬
алиста,— пауперизм), разоряет мелких «самостоятельных» хо¬
зяйчиков. Подобно другим утопистам, «истинные социалисты»
отвергали, как об этом уже говорилось выше, политическую
борьбу. Либеральную программу завоевания конституции они
объявляли чуждой народу. К. Грюн, например, писал: «Кто в
Пруссии требует конституции? Либералы... Требует ли консти¬
туции народ? И не помышляет об этом» 2.
Требование «истинного социализма» перестроить общество
согласно человеческой природе почерпнуто, как показывает
Маркс, из учения Фейербаха, который утверждал, что в чело¬
приходит к следующему весьма типичному для с.-д. идеологов выводу:
«Если теория исторического материализма и не получила в книге
Штейна вполне завершенной формулировки, то все же иные из ее осно¬
воположений были уже предвосхищены Лоренцом Штейном» (П. А. Бер¬
лин, Очерки общественной жизни и мысли в Германии, Ростов-Дон —
Краснодар, 1924, стр. 154). Не приходится доказывать, что противник
коммунизма и рабочего движения Л. Штейн, хотя и проявил большую
проницательность в данном конкретном вопросе, был идеалистом, идео¬
логом немецкой феодально-романтической реакции.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 208. В другом месте, харак¬
теризуя классовые корни мелкобуржуазного социализма К. Грюна,
Энгельс говорит: «Вся его полемика против революции — это полемика
мещанина. В его ненависти к либералам, июльской революции, покро¬
вительственным пошлинам самым очевидным образом сказывается не¬
нависть придавленного, косного мелкого буржуа к независимой про¬
грессивной буржуазии» (там же, стр. 241).
2 «Rheinische Jahrbücher», Bd. I, 1845, S. 98, 99.
479

веке природа созерцает самое себя, любит самое себя и т. д.
«Истинные социалисты» истолковывают социализм как преодо¬
ление раздвоения между человеком и природой, отчуждения
природы от человека и т. д. Подвергая критике эту спекулятив¬
ную идею, Маркс и Энгельс говорят: «Человек обладает само¬
сознанием — таков первый отмечаемый факт. Инстинкты и
силы отдельных существ природы превращаются в инстинкты
и силы «Природы», которые, разумеется, в разрозненном виде
«проявляются» в этих отдельных существах. Эта мистифика¬
ция была необходима, чтобы сфабриковать затем соединение
этих инстинктов и сил «Природы» в человеческом самосозна¬
нии. Само собой разумеется, что тем самым самосознание че¬
ловека превращается в самосознание природы, обретающееся
в нем. Далее эта мистификация якобы вновь упраздняется тем,
что человек берет реванш у природы; в отместку за то, что
природа находит в нем свое самосознание, он ищет теперь в
ней свое самосознание; при этой процедуре он, конечно, нахо¬
дит в ней лишь то, что сам же вложил в нее путем вышеопи¬
санной мистификации» 1. Это важное критическое замечание в
адрес «истинных социалистов» полностью выявляет несостоя¬
тельность фейербаховского антропологизма и наглядно свиде¬
тельствует об окончательном преодолении основоположниками
марксизма этой концепции.
Маркс и Энгельс отмечают, что Грюн заимствовал у Гесса
его схематизированное представление об истории социализма,
придав ему беллетристическую форму. При этом К. Грюн доб¬
росовестно списал даже явные ошибки Гесса, например его
утверждение, что в основе практических социальных движений
лежат теоретические построения 2.
В предыдущей главе уже отмечалось, что вначале Маркс
и Энгельс также переоценивали значение Фейербаха в разви¬
тии социалистического учения. В этом отношении критика,
которой они подвергают «истинных социалистов», является в
известной мере также и самокритикой, которая основывается
на научной оценке теоретического содержания и классового
смысла философии Фейербаха, данной в первом томе «Немец¬
кой идеологии».
Разрабатывая основные положения научного социализма,
Маркс и Энгельс в противоположность «истинным социали¬
стам» подчеркивают интернациональный характер социалисти¬
ческой идеологии, единство интересов рабочих всех стран. Осно¬
воположники марксизма со всей свойственной им революцион¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 476—477.
2 См. там же, стр. 495.
480

ной страстностью и непримиримостью отметают националисти¬
ческие утверждения «истинных социалистов», будто немцы стоят
выше национальной ограниченности и эгоизма других наро¬
дов. Критический анализ этих утверждений показывает, «какое
узко-национальное мировоззрение лежит в основе мнимого уни¬
версализма и космополитизма немцев» 1. Теоретики мелкобур¬
жуазного немецкого социализма идеализируют социально-эко¬
номическую отсталость Германии. То, что немцы, как уже отме¬
чалось выше, в отличие от других народов не столько практи¬
чески делали историю, сколько осмысливали ее, дает повод
«истинным социалистам» считать себя призванными вершить
суд над всеми народами. Таким образом, в основе громогласно
провозглашаемого «истинными социалистами» космополитизма
лежит «надутое и безмерное национальное чванство», которое
соответствует весьма жалкой, торгашеской и ремесленной прак¬
тике. «Если национальная ограниченность вообще противна,
то в Германии она становится отвратительной, ибо здесь она
соединяется с иллюзией, будто немцы стоят выше националь¬
ной ограниченности и всех действительных интересов, и вы¬
двигается против тех национальностей, которые открыто при¬
знают свою национальную ограниченность, а также и то, что
они базируются на действительных интересах» 2.
В предыдущей главе уже говорилось о том, что еще в 1846 г.
Маркс на заседании «Коммунистического корреспондентского
комитета» выступил против лженаучного истолкования социа¬
лизма как откровения, провозглашаемого социалистическим или
коммунистическим пророком, в роли которого, в частности,
выступал В. Вейтлинг. Разрабатывая научный социализм, тео¬
ретически обобщающий опыт рабочего движения, основополож¬
ники марксизма считали своей первоочередной задачей кри¬
тику ошибочных, вредных представлений о взаимоотношении
между лидерами социалистического движения и массами, пред¬
ставлений, неизбежно ведущих к сектантству, к извращению
действительной роли не только лидеров, но и массы трудя¬
щихся. С этих позиций Маркс и Энгельс подвергают критике
мессианические претензии «истинных социалистов». Если спе¬
кулятивная философия, как это понимал уже Фейербах, в ко¬
нечном счете есть рациональная теология, то ее глашатаи, по¬
добно религиозным проповедникам, возвещающим приближение
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 3, стр. 473.
2 Там же. В «Немецкой идеологии» Маркс и Энгельс высказывают
также глубокую мысль об экономических корнях идеологии космопо¬
литизма: «...свободная конкуренция и мировая торговля породили ли¬
цемерный, буржуазный космополитизм...» (там же, стр. 146).
481

царства христова, также должны выступать в роли божествен¬
ных избранников, за которыми обязана следовать послушная
паства. Для этих идеалистов всякое социальное движение начи¬
нается с появления на исторической арене некоего мессии,
изрекающего исключающим всякие возражения тоном оконча¬
тельную истину в последней инстанции. «Истинные социали¬
сты», так же как и младогегельянцы, считали себя провозвест¬
никами будущего, творящими мировую историю. При этом они
совершенно умалчивали о решающей роли освободительного
движения угнетенных и эксплуатируемых масс в социалистиче¬
ском преобразовании общества: народные массы представля¬
лись нм скорее объектом, чем субъектом.
Буржуазные «критики» марксизма, извращая действитель¬
ный, научный характер этого учения, отрицая тот факт, что его
основоположники превратили социализм из утопии в науку,
изображают Маркса и Энгельса как людей, претендовавших на
роль пророков, глашатаев новой веры, основателей секты и т. п.
Эта клевета на марксизм легко опровергается фактами, о кото¬
рых умалчивают недобросовестные критики: выступлениями
основоположников марксизма против мессианических претен¬
зий В. Вейтлинга, младогегельянцев и «истинных социали¬
стов», критикой теоретических предпосылок, лежащих в основе
этих претензий. Маркс и Энгельс беспощадно разоблачали
реакционный культ личности, который проповедовали и насаж¬
дали эти буржуазные и мелкобуржуазные идеологи; они не¬
устанно доказывали, что научный социализм в отличие от уто¬
пического принципиально несовместим с какой бы то ни было
абсолютизацией роли личности в истории вообще и в социали¬
стическом движении в особенности. Основное положение мар¬
ксизма об исторической роли рабочего класса, сформулирован¬
ное еще в «Deutsch-Französische Jahrbücher», представляет со¬
бой принципиальное отрицание всякого мессианизма, неиз¬
бежно предполагающего противопоставление выдающейся
исторической личности пассивной массе, иррационального
убеждения — научному исследованию.
В статье «Коммунизм газеты «Rheinischer Beobachter»»,
посвященной критике господствовавшей в Германии феодаль¬
но-романтической идеологии, Маркс отмечает, что «истинные
социалисты», выступая против буржуазии и отвергая вместе
с тем борьбу за демократические преобразования, играли тем
самым на руку реакции. «Если известная часть немецких со¬
циалистов,— писал Маркс,— непрерывно шумела против либе¬
ральной буржуазии и притом делала это таким образом, что
никому, кроме немецких правительств, не принесла пользы, и
если теперь правительственные газеты, вроде «Rheinischer Вео¬
482

bachter», опираясь на фразы этих господ, утверждают, что не
либеральная буржуазия, а правительство представляет инте¬
ресы пролетариата, то коммунисты не имеют ничего общего
ни с первыми, ни с последними» 1.
Приведенное нами заявление Маркса полностью объясняет,
почему основоположники марксизма считали делом первооче¬
редной важности критическое выступление против «истинного
социализма». Это мелкобуржуазное идейное течение не только
искажало и опошляло социалистические идеи, но и непосред¬
ственно в условиях развертывавшейся в Германии борьбы про¬
тив абсолютизма играло реакционную роль, так как его пред¬
ставители пытались внушить широким трудящимся массам,
что абсолютизм не несет никакой ответственности за порабо¬
щение и нищету народных масс. Маркс показывает, что кри¬
тика буржуазии (и капитализма) без признания необходимо¬
сти революционного уничтожения феодальных общественных
отношений в конечном итоге смыкается с идеологией феодаль¬
но-романтической реакции, которая провозглашает абсолютизм
надклассовой силой, якобы пекущейся об интересах народных
масс, и демагогически ополчается на буржуазию за ее своеко¬
рыстие, умалчивая о своекорыстии помещиков.
В «Манифесте Коммунистической партии» Маркс и Энгельс,
подытоживая критический анализ «истинного социализма»,
отмечают, что «немецким абсолютным правительствам, с их
свитой попов, школьных наставников, заскорузлых юнкеров и
бюрократов, он («истинный социализм».— Т. О.) служил
кстати подвернувшимся пугалом против угрожающе наступав¬
шей буржуазии.
Он был подслащенным дополнением к горечи плетей п ру¬
жейных пуль, которыми эти правительства усмиряли восста¬
ния немецких рабочих.
Если «истинный» социализм становился таким образом ору¬
жием в руках правительств против немецкой буржуазии, то
он и непосредственно служил выражением реакционных инте¬
ресов, интересов немецкого мещанства» 2.
Само собой разумеется, что субъективно деятели немецкого
мелкобуржуазного социализма не были сторонниками абсолю¬
тизма и их выступления против немецкой буржуазии не пре¬
следовали цели поддержки феодально-романтической реакции.
Они оказывались в объятиях феодально-романтической реакции
потому, что не умели (и не хотели, оставаясь идеологами мел¬
кой буржуазии) связать социализм с освободительным движе¬
нием пролетариата, с борьбой за демократию.
1 К. Маркс п Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 194.
2 Там же, стр. 452—453.
483

Маркс и Энгельс, выступая против «истинного социализма»,
раскрывают значение буржуазно-демократических преобразо¬
ваний для пролетарской борьбы за социализм, доказывая, что
развитие капитализма, буржуазная революция, утверждение
политического господства буржуазии создают необходимые
предпосылки для революционного движения рабочего класса,
которое неизбежно увенчается свержением политического гос¬
подства капитала.
Таким образом, в борьбе против мелкобуржуазного немец¬
кого социализма основоположники марксизма разрабатывают
материалистическое понимание истории, учение о материаль¬
ных предпосылках социализма, о борьбе классов и коммунисти¬
ческой революции, о социалистической природе пролетариата.
Они доказывают, что Германия достигнет социализма не ка¬
ким-то своим особым, исключающим капиталистическое разви¬
тие путем, а через освободительное движение рабочего класса,
посредством пролетарской революции.
В наше время, когда фальсификация социализма стала за¬
нятием не только оппортунистов, но и значительнейшей части
буржуазных идеологов, работы Маркса и Энгельса, разобла¬
чающие немецкий мелкобуржуазный социализм, приобретают
в высшей степени актуальное значение. Разве современные
правые социалисты не повторяют мелкобуржуазных социали¬
стов середины XIX века? Сошлемся хотя бы на программное за¬
явление так называемого Социалистического интернационала,
в котором утверждается: «Независимо от того, основывают ли
социалисты свои убеждения на результатах марксистского ана¬
лиза или же на анализе, осуществляемом другими методами,
исходят ли они из религиозных или гуманистических принци¬
пов,— все они стремятся к одной общей цели...» 1
Совершенно очевидно, что отрицание существенного разли¬
чия между научным, марксистским социализмом и всякого рода
антинаучными, чуждыми пролетариату учениями христиан¬
1 «Sozialistische Weltstimmen», Berlin und Hannover, 1958, S. 297—
298. В этом же духе «обосновывается» социализм в одном из про¬
граммных документов французской социалистической партии: «Социа¬
лизм представляет собой в одно и то же время и теорию, и мораль, на¬
правленные на освобождение человека от всякого порабощения с тем,
чтобы дать ему возможность проявить себя в условиях, обеспечиваю¬
щих уважение к его личности, доступ к конкретным свободам, радость
и достоинство жизни» («Le Populaire de Paris», 20. X. 1958). Такая рас¬
плывчатая концепция, исключающая реальное социально-экономиче¬
ское содержание социализма и его действительных классовых сил,
прикрывает отречение современных реформистов и ревизионистов от
социализма и переход их на позиции всячески идеализируемой ими
буржуазной демократии.
484

ского, этического социализма имеет своей целью оправдание
правосоциалистического предательства освободительного дви¬
жения рабочего класса. Научный социализм в корне противо¬
положен всем досоциалистическим утопиям, возрождаемым
современными реформистами.
«Истинные социалисты» отвергали необходимость пролетар¬
ской борьбы за демократию, современные же правые социали¬
сты объявляют империалистическое государство, диктатуру
монополистического капитала государством «для всех», госу¬
дарством «всеобщего благоденствия». Так же как п мелкобур¬
жуазные социалисты середины прошлого века, нынешние пра¬
вые социалисты осуждают классовую борьбу, утверждая, что
бесклассового общества нельзя достигнуть борьбой противо¬
положных интересов. Подобно своим мелкобуржуазным пред¬
шественникам, современные правые социалисты пытаются до¬
казать, что основу и движущую силу социалистического дви¬
жения образует якобы независимое от классовой борьбы и
экономических условий чувство справедливости, стремление
осуществить всеобщий человеческий идеал и т. д. И при этом
они заявляют, что их учение в отличие от якобы устаревшего
марксизма исходит из исторического опыта XX столетия, со¬
гласуется с новыми данными науки и практики. В действитель¬
ности же современные правые социалисты лишь переписывают
давно разоблаченные Марксом и Энгельсом откровения мелко¬
буржуазного социализма прошлого века. Это значит, что идео¬
логия современного реформизма и правого социализма пред¬
ставляет собой реакционное, попятное идейно-политическое
движение, деятели которого полностью отрекаются от револю¬
ционного марксизма. Характеризуя идейно-политическую дег¬
радацию правых социалистов, Программа КПСС говорит: «Пра¬
вые социалисты начали с противопоставления социальных
реформ социалистической революции, а пришли к защите госу¬
дарственно-монополистического капитализма. В прошлом они
внушали пролетариату, что их разногласия с революционным
марксизмом касаются не столько конечной цели рабочего дви¬
жения, сколько средств ее осуществления. Теперь они открыто
отрекаются от социализма. Раньше правые социалисты отка¬
зывались доводить признание классовой борьбы до диктатуры
пролетариата. Сегодня они отрицают не только классовую
борьбу, но и само существование антагонистических классов
в буржуазном обществе» 1.Такова объективная логика развития мелкобуржуазного со¬
циализма начиная с середины XIX в. и до наших дней.
1 «Программа Коммунистической партии Советского Союза», стр. 55.
485

В статье «Коммунизм газеты «Rheinischer Beobachter»»,
о которой мы упомянули выше, Маркс разоблачает попытки
реакционеров изобразить религию и церковь как силы, возвы¬
шающиеся над противоположными социальными интересами и
указывающие всем людям путь искупления и солидарности.
Коммунизм, разъясняет Маркс, представляет собой револю¬
ционное отрицание капиталистического строя, христианство же
фактически санкционирует угнетение и эксплуатацию человека
человеком. Христианство, говорит Маркс, оправдывало антич¬
ное рабство и крепостной строй. Оно оправдывает, хотя и с ого¬
ворками, угнетение рабочего класса. Христианство провозгла¬
шает божественной необходимостью деление общества на про¬
тивоположные классы. Его призывы к господствующему классу
благодетельствовать угнетенным и эксплуатируемым представ¬
ляют собой лицемерные благочестивые пожелания. Трудя¬
щимся же христианство обещает компенсацию на том свете за
всю ту несправедливость, которую испытывают они на земле,
оправдывая тем самым существование этой несправедливости.
«Социальные принципы христианства,— пишет Маркс,—
объявляют все гнусности, чинимые угнетателями по отноше¬
нию к угнетенным, либо справедливым наказанием за перво¬
родный и другие грехи, либо испытанием, которое господь
в своей бесконечной мудрости ниспосылает людям во искупле¬
ние их грехов.
Социальные принципы христианства превозносят трусость,
презрение к самому себе, самоунижение, смирение, покорность,
словом — все качества черни, но для пролетариата, который
не желает, чтобы с ним обращались, как с чернью, для проле¬
тариата смелость, сознание собственного достоинства, чувство
гордости и независимости — важнее хлеба.
На социальных принципах христианства лежит печать про¬
нырливости и ханжества, пролетариат же — революционен.
Вот как обстоит дело с социальными принципами христиан¬
ства» 1.
Не приходится доказывать, что это разоблачение социаль¬
ных принципов христианства существенно отличается от фейер¬
баховской критики сущности христианства. У Фейербаха речь
шла главным образом о том, что христианство обедняет, при¬
нижает, деморализует человека вообще, всякого человека. Это,
конечно, так, но суть дела заключается прежде всего в том, что
христианство, как п всякая религия, представляет собой апо¬
логию эксплуататорских порядков: эта-то сущность христиан¬
ства оказалась фактически вне поля зрения Фейербаха. Фейер¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 204—205.
486

бах выступал против религии с позиций буржуазного гума¬
низма, Маркс же разоблачает социальные принципы христиан¬
ства как пролетарский революционер.
Современные идеологи антикоммунизма, стремясь опорочить
марксистскую науку об обществе, всячески замазывают ту
борьбу против религии, теологии, идеализма и религиозного
«обоснования» социализма, которую постоянно вели Маркс и
Энгельс, и изображают основоположников марксизма чуть ли
не родоначальниками новой религиозной секты. Так поступают
не только пропагандисты Ватикана, утверждающие, что мар¬
ксизм представляет собой псевдорелигию, т. е. религиозную
ересь, но и всякого рода позитивисты, с точки зрения которых
признание какой бы то ни было направленности, объективной
закономерности в общественно-историческом процессе является
пережитком религиозного мировоззрения. Так, например, аме¬
риканский «специалист» по марксизму-ленинизму А. Мейер
утверждает: «История играла для Маркса ту же роль, какую
обычно приписывают божественным силам,— именно она дол¬
жна была привести человечество в новый рай» 1. Стоит ли гово¬
рить о том, что Маркс и Энгельс беспощадно бичевали такого
рода воззрения, не имеющие ничего общего с научным комму¬
низмом? Господам Мейерам, которые, по-видимому, действуют
не по убеждению, а по внушению (отнюдь не божественному)
свыше, нет никакого дела до научных аргументов. Приписав
Марксу и Энгельсу религиозное представление о будущем об¬
ществе, Мейер характеризует это представление как «веру в
историю», которая якобы составляет «некий религиозный эле¬
мент в марксизме». Само собой разумеется, что основополож¬
ники марксизма относились к истории не как верующие
люди, а как ученые, исследующие ее объективные тенденции,
как пролетарские революционеры, участвующие в освободитель¬
ном движении рабочего класса. Они всячески осмеивали «заиг¬
рывание с религией» (см. «Циркуляр против Криге»), так же
как и телеологическое истолкование общественно-историче¬
ского процесса младогегельянцами и другими немецкими идео¬
логами. Об этом, конечно, умалчивают господа Мейеры — та¬
кова уж объективная логика антикоммунизма, приводящая его
к прямой клевете.
Таким образом, не только на первом, революционно-демо¬
кратическом этапе формирования марксизма, но и в дальней¬
шем, когда Маркс и Энгельс становятся основоположниками
диалектического материализма и научного коммунизма, борьба
против религии составляет одну из наиболее важных сторон
1 A. G. Meyer, Leninism, Harvard University Press, 1957, p. 291.
487

в развитии марксистского мировоззрения. Более того: какие бы
вопросы — философские, социологические, исторические, эко¬
номические — ни обсуждали Маркс и Энгельс, они всегда обо¬
сновывают в той или иной форме научный, пролетарский
атеизм.
2
Критика Марксом
экономической утопии П. Прудона
и вопрос об исторически преходящем характере
капиталистических отношений
Новый шаг вперед в теоретическом обосновании научного
коммунизма представляет собой выступление Маркса против
учения П. Прудона. Если критика «истинных социалистов»
была направлена прежде всего против спекулятивно-идеалисти¬
ческого истолкования проблемы социалистического переустрой¬
ства общества, то критика прудонизма имела своей целью не
только развенчание идеализма, но и опровержение ложного
экономического «обоснования» мелкобуржуазного социализма.
Еще до Прудона некоторые английские социалисты (Год-
скин, Брей и другие) пытались сделать социалистические вы¬
воды из теории стоимости классиков английской политической
экономии. Хотя Прудон и не называет этих своих предшест¬
венников, он, по-видимому, опирался на их идеи, а в своем
проекте «менового базара» прямо повторял Брея. Впрочем,
в отличие от английских мелкобуржуазных социалистов Пру¬
дон попытался соединить теорию стоимости, истолкованную
в духе утопического социализма, со спекулятивной концепцией
всемирной истории. Эта попытка слить воедино и философское,
и экономическое обоснование социализма в значительной мере
способствовала, во всяком случае на первых порах, успеху его
учения.
Маркс, как уже отмечалось, в общем положительно оценил
раннюю работу Прудона «Что такое собственность?». В 1844—
1845 гг., находясь в Париже, Маркс общался с Прудоном и
старался повернуть его на путь революционной борьбы с ка¬
питализмом. Но Прудон эволюционировал вправо, сближаясь
с «истинными социалистами», через которых он приобщился
к гегелевской философии. Попытка Маркса привлечь Прудона
в «Коммунистический корреспондентский комитет» также, как
уже говорилось выше, не увенчалась успехом.
488

В 1846 г. Прудон опубликовал новую книгу «Система эко¬
номических противоречий, или Философия нищеты». В ней он
выступил против коммунизма, рабочего движения и политиче¬
ской борьбы вообще. Проповедуя мирное преобразование бур¬
жуазного общества в общество независимых друг от друга мел¬
ких производителей, обменивающихся друг с другом своими
изделиями в соответствии с количеством затраченного на них
труда, Прудон утверждал, что это общество не будет нуж¬
даться в какой бы то ни было государственной власти. Сущест¬
вование государства Прудон объяснял не борьбой противопо¬
ложных классов, а наличием общенациональной организации
производства, совершенно не нужной, по мнению этого безна¬
дежного утописта. В новой своей книге Прудон довел до пре¬
дела метафизическое противопоставление частной собственно¬
сти мелкого производителя капиталистической частной соб¬
ственности. Последнюю он считал извращением человеческой
природы, первую — ее необходимым выражением.
Пролетарии представлялись Прудону неполноценными
людьми, поскольку они, в отличие от ремесленников, лишены
средств производства. Пролетарские стачки, восстания он рас¬
сматривал как бунт голодной, слепой толпы. Все надежды на
коренное социальное преобразование Прудон возлагал на ре¬
месленников: достаточно последним организовать «меновые
базары», где без денег каждый сможет в обмен на свое изделие
получить другой, необходимый ему продукт, достаточно обес¬
печить кредит мелкому производителю, и зло на земле будет
уничтожено. Прудон полагал, что все социальное зло коренится
в существовании торговли, денег, ростовщичества. Что же ка¬
сается закона стоимости, то Прудон изображает его как закон
справедливого обмена, лишь извращенный денежным обра¬
щением.
Прудонизм с его антикапиталистической декламацией пред¬
ставлял несомненно серьезную опасность для тогдашнего ра¬
бочего движения, в котором были очень сильны мелкобуржуаз¬
ные иллюзии и надежды на всякого рода панацеи, прожекты,
в изобилии изобретавшиеся доктринерами-утопистами. Маркс
сразу же после опубликования книги Прудона осознает необ¬
ходимость борьбы с этой псевдосоциалистической идеологией.
Об этом свидетельствует его письмо к Анненкову. Прудон, пи¬
шет Маркс,— идеолог мелкой буржуазии. В развитом буржуаз¬
ном обществе мелкий буржуа находится в двойственном поло¬
жении, он «ослеплен великолепием крупной буржуазии и со¬
чувствует страданиям народа. Он в одно и то же время и
буржуа и народ. В глубине своей души он гордится тем, что
он беспристрастен, что он нашел истинное равновесие, которое
489

имеет претензию отличаться от золотой середины. Такой мел¬
кий буржуа обожествляет противоречие, потому что противо¬
речие есть основа его существа» 1.Прудон, как показывает Маркс, не отвергает, по существу,
ни частной собственности, ни конкуренции, ни капиталистиче¬
ской монополии. Во всем этом автор «Философии нищеты»
стремится открыть и хорошее и плохое, «преодолеть» противо¬
речие между тем и другим п предложить рецепт усовершен¬
ствования капитализма.
Прудон пытается доказать, что все экономические устои
буржуазного общества представляют собой такого рода чело¬
веческие установления, в основе которых лежат благие идеи.
Однако эти благие идеи плохо воплощены в жизнь. Прудон,
говорит Маркс, «делает то, что делают все добрые буржуа...
Все они хотят конкуренции без печальных последствий конку¬
ренции. Все они хотят невозможного, т. е. условий буржуазной
жизни без необходимых последствий этих условий. Все они
не понимают, что буржуазный способ производства есть исто¬
рическая и преходящая форма, подобно тому как преходящей
была форма феодальная» 2.
Маркс обнажает философскую основу мелкобуржуазных
воззрений Прудона — идеализм гегельянского толка, софистиче¬
ское извращение диалектики. Прудон рассматривает категории
буржуазной политической экономии не как абстрактное выра¬
жение исторически преходящих экономических отношений, а,
напротив, экономические отношения представляются ему во¬
площением категорий, от века существующих в безличном
разуме человечества. Таким образом, на одной стороне у него
вечные идеи, категории чистого разума, а на другой — практи¬
ческая деятельность людей, в которой якобы реализуются эти
категории. Он обвиняет буржуазное общество лишь в извра¬
щении «вечных» принципов собственности, конкуренции и т. д.
Утверждая, что между идеями и практической деятельностью
людей существует противоречие, он предлагает обществу свой
проект преодоления этого несоответствия, обеспечивающий, по
его мнению, всеобщее благоденствие. Не утверждая прямо, что
буржуазное общественное устройство естественно и разумно,
Прудон говорит это косвенно, освящая как вечные и неизмен¬
ные те категории, которые в теоретической форме выражают
буржуазные производственные отношения. «Коль скоро про¬
дукты буржуазного общества представляются ему в форме ка¬
тегорий мышления, он (Прудон.— Т. О.) принимает их за воз¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные письма, стр. 32.
2 Там же, стр. 30.
490

никающие самопроизвольно (спонтанейно), одаренные соб¬
ственной жизнью вечные существа. Таким образом, он не вы¬
ходит за пределы буржуазного горизонта» 1.Идеализм Прудона проявляется в том, что социальные от¬
ношения оказываются у него совершенно независимыми от
материальных производительных сил; они обусловлены-де лишь
уровнем человеческого разумения, степенью постижения веч¬
ных экономических категорий. Прудон не может понять, что
производство представляет собой производство не одних лишь
вещей, но также и общественных отношений вместе с соответ¬
ствующими им экономическими категориями в сознании лю¬
дей. Он полагает поэтому, что разрешение социальных проти¬
воречий — это дело мышления, науки, не желая видеть, что эти
противоречия порождены материальной жизнью и только в ней
самой могут найти свое действительное разрешение. «Итак,—
иронически замечает Маркс,— историю делают ученые, люди,
способные похитить у бога его сокровенную мысль. А простой
народ должен лишь применять на практике их откровения» 2.
Не удивительно поэтому, что Прудон — решительный против¬
ник политической борьбы, которую он считает возможным
заменить практическим осуществлением теоретических принци¬
пов, разработанных социальными реформаторами.
Письмо Маркса к Анненкову было замечательным набро¬
ском первого произведения зрелого марксизма — «Нищеты фи¬
лософии», в котором Маркс разоблачил «философию нищеты»
Прудона как мелкобуржуазную теорию, уводящую массы тру¬
дящихся в сторону от классовой борьбы. Маркс противопоста¬
вил идеалистическим политико-экономическим конструкциям
Прудона диалектико-материалистическое мировоззрение как
основу теоретического анализа экономических отношений.
Книга Маркса вышла в свет в начале июля 1847 г. на француз¬
ском языке и сыграла большую роль в борьбе против прудо¬
низма и мелкобуржуазной идеологии вообще.
Маркс прежде всего подвергает критике прудоновскую трак¬
товку товарного обмена. Прудон утверждает, что продукты,
производимые людьми, становятся товарами и обмениваются
между собой по взаимному соглашению людей, которые от при¬
роды обладают многообразными потребностями и поэтому про¬
изводят различные предметы, чтобы удовлетворить эти потреб¬
ности. Многообразие потребностей индивидов Прудон, следо¬
вательно, считает чем-то от века данным. Согласно Прудону,
не многообразие потребностей есть следствие развития общест¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные письма, стр. 30.
2 Там же, стр. 31.
491

венного разделения труда, а, наоборот, разделение труда вы¬
звано этим многообразием потребностей отдельных индивидов.
Человека развитого буржуазного общества он рассматривает
как естественного человека, из якобы неизменной природы
которого возникает необходимость товарного обмена. Это зна¬
чит, что обмен товаров (а следовательно, и стоимость) рассмат¬
ривается не как исторически преходящая форма общественного
производства, а как осуществление вечных принципов, выте¬
кающих из природы разума вообще.
В противоположность Прудону Маркс доказывает, что об¬
мен товаров, так же как и существование многообразия потреб¬
ностей, может быть правильно понят лишь исторически. Было
время, когда производители обменивались только излишками
своего производства. При капитализме же все стало предметом
купли-продажи. Даже то, на что люди привыкли смотреть как
на неотчуждаемое, сделалось предметом обмена и торговли,
стало отчуждаемым. «Это — время, когда даже то, что дотоле
передавалось, но никогда не обменивалось, дарилось, но ни¬
когда не продавалось, приобреталось, но никогда не покупа¬
лось,— добродетель, любовь, убеждение, знание, совесть и
т. д.,— когда все, наконец, стало предметом торговли. Это —
время всеобщей коррупции, всеобщей продажности, или, выра¬
жаясь терминами политической экономии, время, когда всякая
вещь, духовная или физическая, сделавшись меновой стои¬
мостью, выносится на рынок, чтобы найти оценку, наиболее
соответствующую ее истинной стоимости» Человеческий труд
(Маркс еще не употребляет в это время понятия «рабочая
сила») также становится товаром. Это последнее обстоятель¬
ство, которому Прудон не придает существенного значения,
представляет собой неизбежное следствие развития товарного
производства. В образовании класса наемных рабочих находят
свое развернутое выражение антагонистические противоречия,
внутренне присущие товарному хозяйству и развивающиеся
вместе с ним. Все это, конечно, не укладывается в прудонов¬
скую схему, согласно которой разделение труда и обмен това¬
рами существуют для удобства производителя: он ведь не обла¬
дает ни возможностью, ни желанием производить все необхо¬
димые для удовлетворения его потребностей предметы. Вот
почему производители, если верить Прудону, договорились друг
с другом относительно разделения труда и взаимного обмена
своими продуктами. Это соглашение было заключено догова¬
ривающимися сторонами в соответствии с их интересами, со¬
гласно их воле.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 73—74.
492

Маркс в яркой саркастической форме показывает беспоч¬
венность прудоновской концепции общественного договора,
якобы положившего начало экономической взаимозависимо¬
сти производителей. Люди, пишет Маркс, не могут, конечно,
договориться о том, чтобы любовь, убеждение, совесть стали
товарами. А то, что труд человека становится товаром, также,
бесспорно, не вытекает из свободного волеизъявления рабо¬
чего. Но не с объективной ли необходимостью вытекает всеобщ¬
ность товарно-денежных отношений при капитализме из самого
закона стоимости? Само собой разумеется, что Прудон даже не
догадывается о возможности такой постановки вопроса.
С точки зрения Прудона, люди стали производить предметы
роскоши и вообще наиболее дорогие продукты потребления
после того, как были удовлетворены их основные элементарные
потребности. И здесь Прудон в одинаковой мере игнорирует и
объективную обусловленность производственной деятельности
людей, и противоречия, присущие товарному производству.
Между тем, отмечает Маркс, с самого начала цивилизации, т. е.
со времени возникновения частной собственности, существует
противоречие между живым и накопленным трудом, между
различными социальными группами. «Без антагонизма нет про¬
гресса. Таков закон, которому цивилизация подчинялась до
наших дней. До настоящего времени производительные силы
развивались благодаря этому режиму антагонизма классов.
Утверждать же, что люди потому могли заняться созданием
продуктов более высокого порядка и более сложными отраслями
производства, что все потребности всех работников были удо¬
влетворены, значит отвлекаться от антагонизма классов и изо¬
бражать в перевернутом виде весь ход исторического раз¬
вития» 1.
Прудон отвлекается от классовых противоположностей, от
отношений эксплуатации и подчинения, потому что для него
производство товаров есть нечто независимое от общественных
отношений, нечто само собой разумеющееся, естественное, без
чего вообще невозможна никакая человеческая жизнь. Он про¬
сто отождествляет производство товаров с производством мате¬
риальных благ вообще, ставит знак равенства между товаром и
продуктом труда, а стоимость сводит к неизбежной при всех
исторических условиях затрате определенного количества
труда на изготовление предметов, удовлетворяющих известные
потребности. Это свойственное идеологам мелкой буржуазии
непонимание исторически преходящего характера товарного
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 96.
493

производства приводит Прудона к нелепому заключению, что
самые дешевые предметы потому имеют самое широкое рас¬
пространение, что они обладают наибольшей полезностью. Вы¬
ходит, говорит Маркс, что картофель, хлопок и водка полезнее
мяса, шерсти и льна, пива и вина. Становясь на позиции аполо¬
гии буржуазного общества, поскольку основу этого общества
образует производство товаров, Прудон не замечает, что ми¬
нимум цены, обусловленный наименьшими затратами труда на
производство данного товара, определяет максимум потребле¬
ния. Именно потому, что производство хлопка, картофеля и
водки требует меньше труда, чем производство других более
полезных продуктов, они стали, по выражению Маркса, крае¬
угольным камнем буржуазного общества. В обществе, построен¬
ном на эксплуатации и нищете масс, самые нищенские про¬
дукты неизбежно оказываются основными предметами народ¬
ного потребления. «В будущем обществе,— разъясняет Маркс,—
где исчезнет антагонизм классов, где не будет и самих классов,
потребление уже не будет определяться минимумом времени,
необходимого для производства; наоборот, количество времени,
которое будут посвящать производству того или другого пред¬
мета, будет определяться степенью общественной полезности
этого предмета» 1.Та же неспособность увидеть внутренне присущие товар¬
ному производству противоречия приводит Прудона к утверж¬
дению, что сумма создаваемых трудом стоимостей равна сумме
доходов производителей, в силу чего производители могут вы¬
купить все созданные ими товары. Прудон, следовательно, игно¬
рирует тот факт, что заработная плата рабочих представляет
собой стоимость средств, необходимых для воспроизводства ра¬
бочей силы, а отнюдь не стоимость всех произведенных
рабочими товаров. То, что рабочий получает меньше, чем он
производит, вытекает, как разъясняет Маркс, из природы то¬
варно-капиталистической формы производства, необходимой
предпосылкой которой является существование рабочих, ли¬
шенных средств производства. Это не зависит от воли рабочих
или даже от воли капиталистов.
Конечно, Прудон не может не видеть, что в буржуазном
обществе, где господствует обмен товаров, производители всех
материальных благ ведут нищенское существование. Но эта
нищета, по его мнению, не имеет никакого отношения к закону
товарного обмена, закону стоимости, в котором-де воплощена
вечная справедливость. Источник нищеты, утверждает Пру¬
дон,— неразумное применение закона стоимости, извращение
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 97.
494

этого принципа разума. В чем же причина этого извращения и
что необходимо сделать для восстановления подлинного закона
стоимости, обеспечивающего, согласно Прудону, справедливое
распределение предметов потребления соответственно количе¬
ству рабочего времени, затраченного каждым производителем
на производство тех или иных предметов? Необходимо, заяв¬
ляет Прудон, установить правильное соотношение между ме¬
новой стоимостью товара и его полезностью.
Прудон утверждает, что им открыта противоположность
между меновой и потребительной стоимостью. Как показывает
Маркс, это противоречие задолго до Прудона отмечали Сисмон¬
ди, Лодердель и другие экономисты. Прудон же исказил дей¬
ствительное отношение между этими противоположностями,
так как он отождествил меновую стоимость с редкостью, а по¬
требительную стоимость — с изобилием. В конечном счете
Прудон поставил знак равенства между потребительной стои¬
мостью и предложением, между меновой стоимостью и спросом.
Провозгласив своей задачей примирение спроса и предложения,
Прудон объявил, что ее решение зависит от человеческой воли,
ибо «именно свободная воля человека и вызывает противопо¬
ложность между потребительной стоимостью и меновой стои¬
мостью» 1. Свободная воля и должна разрешить это противоре¬
чие путем установления истинного, справедливого закона
стоимости, который получает название «конституированной
стоимости». Последняя сводится к издержкам производства,
к количеству рабочего времени, затраченного на производство
данного товара. И если каждый ремесленник получит возмож¬
ность на продукт своего, к примеру, десятичасового труда при¬
обрести любой продукт, заключающий в себе то же количество
труда, то противоречие между меновой и потребительной стои¬
мостью будет, согласно Прудону, разрешено. «Конституиро¬
ванная стоимость» трактуется Прудоном как «отношение про¬
порциональности продуктов, составляющих богатство». Этого
пропорционального отношения, по мнению Прудона, не сущест¬
вует в капиталистическом обществе, где цена товара изме¬
няется вследствие колебаний спроса и предложения. «Консти¬
туированная стоимость», сводя цену к количеству рабочих
часов, ликвидирует тем самым эту несправедливость. Так,
употребляя выражение самого Прудона, «человеческий разум,
социальный гений... разрешает все свои задачи в единой
формуле».
Прудон совершенно игнорирует существенное различие
между сложным и простым, квалифицированным и неквалифи¬
1 См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 78.
495

цированным трудом. То обстоятельство, что стоимость товара
определяется не просто количеством затраченного на его произ¬
водство труда, а количеством общественно необходимого для
производства данного товара труда, остается вне поля зрения
Прудона. Он просто утверждает, что при капитализме не суще¬
ствует обмена товаров соответственно заключенному в них ра¬
бочему времени или, говоря иначе, закон стоимости постоянно
нарушается.
«Конституированная стоимость» — это и есть, по убежде¬
нию Прудона, реабилитация закона стоимости, восстановление
его в правах.
Попытка Прудона «исправить» действие закона стоимости,
придать ему «справедливую» форму свидетельствует о том, как
отмечает Маркс, что Прудон упрощенно, с точки зрения ремес¬
ленника, представляет себе действие этого закона при капита¬
лизме. Изобретенная Прудоном «конституированная стоимость»
есть лишь утопическое истолкование господствующего при ка¬
питализме закона стоимости, о котором немало писали А. Смит
и Д. Рикардо. «Рикардо,— замечает Маркс,— показывает нам
действительное движение буржуазного производства — движе¬
ние, конституирующее стоимость. Г-н Прудон, отвлекаясь от
этого действительного движения, «бьется» над изобретением но¬
вых способов устроения мира по новой будто бы формуле, пред¬
ставляющей лишь теоретическое выражение реально сущест¬
вующего движения, так хорошо изображенного у Рикардо» 1.
Прудон, следовательно, не высказывает никакой новой по
сравнению с учением Д. Рикардо идеи. Он лишь пытается по-
новому интерпретировать идеи этого экономиста, выдавая за
««революционную теорию будущего» то, что Рикардо научно
изложил как теорию современного общества, общества бур¬
жуазного...» 2
Извращение закона стоимости и, как следствие этого, неэк¬
вивалентный обмен происходит, по мнению Прудона, также и
потому, что этот обмен совершается через посредство денег. Зо¬
лото и серебро в отличие от других товаров обладают с самого
начала конституированной, твердо установленной стоимостью,
которая не падает и тогда, когда из-за потрясений торговли то¬
вары теряют свою истинную стоимость. Деньги представляются
Прудону изобретением разума, продуктом соглашения, которым
государственная власть пользуется в своих интересах. «Монар¬
шая санкция,— говорит Прудон,— порождает деньги: государи
завладевают золотом и серебром и налагают на них свою пе¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 85.
2 Там же, стр. 83.
496

чать» 1. Вскрывая утопический характер прожектов Прудона,
который рекомендует ремесленникам непосредственно обмени¬
ваться друг с другом своими изделиями, отказываясь от упо¬
требления денег, Маркс разъясняет, что деньги — не вещь, от
которой можно по произволу отказаться, а общественное, объек¬
тивно обусловленное отношение. Способ обмена продуктов все¬
гда регулируется способом их производства. Товарная форма
обмена, осуществляющаяся через посредство денег, предпола¬
гает частную собственность, разделение труда, существование
классов и антагонизм между ними. «Но сознание добропорядоч¬
ного буржуа,— говорит Маркс,— отказывается признать этот
очевидный факт. Пока человек остается буржуа, он не может не
видеть в этих антагонистических отношениях отношений, осно¬
ванных на гармонии и вечной справедливости...» 2
Такова теоретическая позиция Прудона. Он сознательно
игнорирует тот факт, что в буржуазном обществе не отдельные
производители обмениваются предметами своего труда, а массы
наемных рабочих трудятся на собственников средств производ¬
ства. Отвлекаясь от специфических антагонизмов, присущих
капиталистическому строю, Прудон во что бы то ни стало же¬
лает сохранить его товарную основу. Как писал впоследствии
Энгельс, «всему прудонизму свойственна реакционная черта —
отвращение к промышленной революции и то явно, то скрыто
выраженное стремление вышвырнуть вон всю современную про¬
мышленность, паровые машины, прядильные машины и прочие
напасти и вернуться к старому, надежному ручному труду» 3.
Ленин, высоко оценивая критику Марксом экономической
утопии Прудона, подчеркивал оппортунистический смысл «кон¬
ституированной стоимости» Прудона, с помощью которой этот
мелкобуржуазный идеолог мечтал очистить капитализм от при¬
сущих ему «извращений», не изменяя его экономического ба¬
зиса. «Не уничтожить капитализм и его основу — товарное про¬
изводство, а очистить эту основу от злоупотреблений, от наро¬
стов и т. п.; не уничтожить обмен и меновую стоимость, а,
1 См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 112. «Итак.— замечает
по этому поводу Маркс,— произвол государей является, по мнению
г-на Прудона, верховной причиной в политической экономии!
Поистине нужно не иметь никаких исторических познаний, чтобы
не знать того факта, что во все времена государи вынуждены были
подчиняться экономическим условиям и никогда не могли предписы¬
вать им законы. Как политическое, так и гражданское законодатель¬
ство всего только выражает, протоколирует требования экономических
отношений» (там же).
2 Там же, стр. 108.
3 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 18, Госполитиздат, 1961, стр. 216
17 Т. И. Ойзерман
497

наоборот, «конституировать» ее, сделать ее всеобщей, абсолют¬
ной, «справедливой», лишенной колебаний, кризисов, злоупот¬
реблений — вот идея Прудона» 1.
Таким образом, теория «конституированной стоимости»
представляет собой псевдонаучное экономическое обоснование
мелкобуржуазного социализма. Анализируя отношение мелко¬
буржуазных экономических учений к классической политиче¬
ской экономии, Маркс отмечает, что А. Смит и Д. Рикардо могут
быть названы фаталистами, так как нищета, порождаемая ка¬
питализмом, представляется им неизбежной, как муки, сопро¬
вождающие всякие роды. Эта концепция соответствует периоду
утверждения капиталистического строя, когда перед буржуа¬
зией стоит задача ликвидации остатков феодального строя.
Когда буржуазия утверждается у власти и антагонизм между
наемным трудом и капиталом выступает на первый план, появ¬
ляются экономисты-романтики, затем экономисты-гуманисты,
оплакивающие бедствия пролетариев, рекомендующие им быть
умеренными, поменьше производить детей и т. д. Наконец, эко¬
номисты-филантропы, совершенствуя аргументацию своих пред¬
шественников, отрицают неизбежность антагонизма, свойствен¬
ного капиталистическому способу производства. Филантропы
хотят сохранить буржуазные категории и устранить антагони¬
стический характер капиталистических производственных отно¬
шений. Все эти экономисты, несмотря на разногласия между
ними, отражающие различные исторические ступени развития
капитализма, убеждены в вечности капиталистического способа
производства и являются идеологами буржуазии.
В отличие от этих экономистов (Маркс имеет в виду бур¬
жуазных экономистов) социалисты и коммунисты — выразители
интересов пролетариата на разных этапах его исторического
развития. «Пока пролетариат не настолько еще развит, чтобы
конституироваться как класс, пока самая борьба пролетариата
с буржуазией не имеет еще, следовательно, политического ха¬
рактера и пока производительные силы еще не до такой степени
развились в недрах самой буржуазии, чтобы можно было обна¬
ружить материальные условия, необходимые для освобождения
пролетариата и для построения нового общества,— до тех пор
эти теоретики являются лишь утопистами, которые, чтобы по¬
мочь нуждам угнетенных классов, придумывают различные си¬
стемы и стремятся найти некую возрождающую науку» 2.
К какой из этих двух групп примыкает Прудон? Ни к той,
ни к другой, так как он критикует и буржуазных экономистов и
представителей утопического социализма и коммунизма, пы¬
1 В. И. Ленин, Соч., т. 20, стр. 17.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 146.
498

таясь вместе с тем объединить их идеи в единое учение. Эконо¬
мисты, по его мнению, видят хорошую сторону капитализма,
социалисты — плохую. У первых Прудон заимствует представле¬
ние о необходимости вечных экономических отношений, у вто¬
рых — иллюзию относительно того, что можно преодолеть анта¬
гонизмы капиталистического строя, не изменяя его основы. Пре¬
тендуя на синтез противоположных теорий. Прудон повторяет
ошибки каждой из них. «Он хочет парить над буржуа и проле¬
тариями, как муж науки, но оказывается лишь мелким буржуа,
постоянно колеблющимся между капиталом и трудом, между
политической экономией и коммунизмом» 1. Это межеумочное
положение делает Прудона противником революционной борь¬
бы, реформистом и доктринером. Действительное развитие эко¬
номической и социалистической теории связано с теоретическим
обобщением реального общественно-исторического процесса.
Лишь благодаря такому обобщению социалистические и комму¬
нистические учения теряют свой утопический характер и стано¬
вятся научными теориями. С того времени как пролетариат на¬
чинает организованно выступать против своего классового врага,
для идеологов пролетариата становится излишним искать науч¬
ную истину в своих собственных головах; им нужно лишь осо¬
знать совершающийся исторический процесс и стать его созна¬
тельными выразителями. «До тех пор, пока они ищут науку и
только создают системы, до тех пор, пока они находятся лишь
в начале борьбы, они видят в нищете только нищету, не замечая
ее революционной, разрушительной стороны, которая и ниспро¬
вергнет старое общество. Но раз замечена эта сторона, наука,
порожденная историческим движением и принимающая в нем
участие с полным знанием дела, перестает быть доктринерской
и делается революционной» 2.
Это важное положение не только выявляет генезис научного
социализма, но и теоретически обосновывает единство социали¬
стической теории и революционной практики.
3
Материалистическая диалектика
и «Философия нищеты» Прудона
Прудон, говорит Маркс, выступает в роли экономиста среди
философов и в роли философа среди экономистов. Поэтому не¬
обходимо перейти от критики прудоновской экономической уто¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 147.
2 Там же, стр. 146.
17*
499

пии к критическому анализу «метафизики политической эконо¬
мии». Рассмотрение философской концепции Прудона показы¬
вает, что применяемый им метод — плохо переваренная гегелев¬
ская диалектика, лишенная содержащегося в ней рационального
зерна. Этот вульгаризированный гегелевский метод Прудон и
применяет к анализу экономических отношений.
Однако отправным пунктом для Прудона, как показывает
Маркс, служит не просто гегелевская диалектика, а система
экономических категорий, выработанных классической полити¬
ческой экономией. В процессе своего исследования Прудон вы¬
нужден поставить вопрос: в каком отношении находятся эти
экономические категории к реальному объективному экономиче¬
скому процессу? На этот в сущности основной философский во¬
прос Прудон дает типично идеалистический ответ: экономиче¬
ские отношения представляют собой практическое применение,
претворение в жизнь экономических категорий, от века находя¬
щихся в человеческом разуме и познаваемых людьми, посколь¬
ку они осознают свои потребности и пытаются их разумным
образом удовлетворить.
Подобно Гегелю, Прудон стремится вывести одну категорию
из другой; он строит систему экономических категорий, полагая,
что тем самым он раскрывает истинную структуру хозяйствен¬
ной жизни общества. Эти категории Прудон располагает в опре¬
деленной последовательности, пытаясь вскрыть связь между
ними и в конечном итоге прийти к определенному синтезу. По¬
рядок, в котором Прудон располагает категории, не отражает
реальной последовательности и связи эмпирически существую¬
щих элементов общественного целого; с точки зрения Прудона,
первична лишь «последовательность идей в разуме». Поэтому и
одновременно существующие, взаимно обусловливающие друг
друга явления общественной жизни выступают у Прудона как
следующие друг за другом ступени единого логического про¬
цесса, совершающегося в недрах «безличного разума челове¬
чества». Прудон, как видно, не понимает, что экономические
категории лишь отражение в форме абстракции исторически
определенных объективных производственных отношений.
Не сознает он также и того, что рассматриваемые им категории
представляют собой категории капиталистической экономики,
которые не могут быть непосредственно применены к другим
типам экономических отношений. И поскольку эти категории
составляют, с его точки зрения, источник всех возможных со¬
циальных отношений, Прудон увековечивает капиталистический
строй. История общества превращается в историю обнаружения
и воплощения вечных и неизменных идей; исторические кол¬
лизии объясняются несоответствием между идеальным преду¬
500

становлением и практическим, земным осуществлением. Все¬
мирная история приобретает телеологический характер.
Первое основоположение этой идеальной всемирной истории,
содержание которой составляет пресуществление вечных эконо¬
мических идей, есть понятие социального гения, вполне анало¬
гичное гегелевскому абсолютному духу. История интерпрети¬
руется как искание социальным гением абсолютной истины (пли
абсолютной справедливости) и путей ее практического осуще¬
ствления. Развития в собственном смысле слова Прудон, по су¬
ществу, не признает: «В цивилизации, как и во вселенной,— ка¬
тегорически заявляет он,— все существует, все действует от
века... Так же обстоит дело и со всей социальной экономией» 1.
Таким образом, Прудон полностью воспринимает идеалистиче¬
ские предпосылки гегелевской диалектики, прежде всего геге¬
левское представление об абсолютном разуме, из которого дол¬
жна быть выведена, логически развита вся наличная эмпири¬
ческая действительность. «Почему,— спрашивает Маркс.—
г. Прудон говорит о боге, о всеобщем разуме, о безличном
разуме человечества, который никогда не ошибается, который
был всегда равен самому себе, о котором нужно составить себе
только правильное представление, чтобы обладать истиной?
Зачем он прибегает к поверхностно усвоенному гегельянству,
чтобы изображать из себя глубокого мыслителя?
Он сам дает нам ключ к разрешению загадки. Г-н Прудон
видит в истории известный ряд общественных эволюций. Он
находит в истории осуществление прогресса. Он находит, нако¬
нец, что люди, взятые как отдельные личности, не знали, что
они делали, что они ошибочно представляли себе свое собствен¬
ное движение, т. е. что, на первый взгляд, их общественное раз¬
витие кажется вещью отличной, отдельной, не зависимой от их
индивидуального развития. Он не в состоянии объяснить этих
фактов, и тут-то и появляется гипотеза о проявляющем себя
всеобщем разуме. Нет ничего легче, как изобретать мистиче¬
ские причины, т. е. фразы, в тех случаях, когда не хватает здра¬
вого смысла» 2.
Спекулятивный характер гегелевской диалектики Маркс
подверг критике уже в 1843 г. и особенно в 1845 г. В «Нищете
философии» Маркс ограничивается краткими критическими за¬
мечаниями относительно этой стороны метода Гегеля. Он пока¬
зывает, что Гегелю, поскольку он начинает с представления
о чистом мышлении, разуме, якобы содержащем в себе всю
реальность, не остается ничего другого, кроме как противопо¬
1 См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 138.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные письма, стр. 22.
17* т. И. Ойзерман
501

ставлять разум самому себе (антитезис), а затем снимать это
противопоставление (синтез), вследствие чего и получается зна¬
менитая гегелевская триада.
Гегелевский абсолютный метод есть абстракция движения,
или движение в абстрактном виде, т. е. оторванное от предметов
чисто логическое движение, или движение чистого разума.
«В чем состоит движение чистого разума? В том, что он пола¬
гает себя, противополагает себя самому себе и сочетается с са¬
мим собой, в том, что он формулирует себя как тезис, антитезис
и синтез, или еще в том, что он себя утверждает, себя отрицает
и отрицает свое отрицание» 1.
Буржуазные и ревизионистские «критики» марксизма обыч¬
но утверждают, что в «Нищете философии» Маркс выражает
свое отрицательное отношение к диалектике, и в частности к за¬
кону отрицания отрицания. В действительности Маркс подвер¬
гает критике лишь спекулятивную диалектику Гегеля и ее ис¬
толкование Прудоном. При этом, что особенно важно подчерк¬
нуть, Маркс критикует Гегеля и Прудона с позиций материали¬
стической диалектики. Следовательно, об отрицании диалектики
могут говорить лишь те, кто исключает, вопреки очевиднейшим
фактам, самое возможность материалистической диалектики.
Совершенно прав был поэтому Г. В. Плеханов, который писал:
«Победа Маркса над Прудоном в этом споре была победой чело¬
века, умевшего мыслить диалектически, над человеком, не су¬
мевшим выяснить себе природу диалектики, но пытавшимся
применить ее метод к анализу капиталистического общества» 2.
Короче говоря, Маркс выступает против идеалистической диа¬
лектики и проповедуемого ее сторонниками непререкаемого
триадического движения, ни в малейшей мерс не подвергая со¬
мнению диалектическую концепцию развития, в том числе и
закон отрицания отрицания 3.
Спекулятивная, идеалистическая диалектика настолько от¬
влекается от реальных эмпирически существующих особенно¬
стей вещей, что приходит к мистическому представлению, будто
бы чистое качество, чистое количество и другие «чистые» кате¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 131.
2 Г. В. Плеханов, Избранные философские произведения в пяти
томах, т. III, Госполитиздат, М., 1957, стр. 147.
3 «Всякое развитие, независимо от его содержания, можно предста¬
вить как ряд различных ступеней развития, связанных друг с другом
таким образом, что одна является отрицанием другой. Если, например,
народ в своем развитии переходит от абсолютной монархии к монар¬
хии конституционной, то он отрицает свое прежнее политическое бы¬
тие. Ни в одной области не может происходить развитие, не отрицаю¬
щее своих прежних форм существования».— писал Маркс в том же,
1847 г. (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 296—297).
502

гории составляют основу всего того, от чего они отвлечены.
«Удивительно ли после этого, что все существующее, все живу¬
щее на земле п под водой может быть сведено с помощью аб¬
стракции к логической категории, что весь реальный мир может,
таким образом, потонуть в мире абстракций, в мире логических
категорий?» 1
Само собой разумеется, что Маркс ни в какой мере не оспа¬
ривает методологического значения категорий, их безусловной
необходимости для теоретического мышления: он требует лишь,
чтобы категории рассматривались как абстрактные выражения
действительных, объективно существующих отношений, процес¬
сов. Он полемизирует, следовательно, лишь со спекулятивным
представлением о самодвижении мышления, понятия. Противо¬
речие, с точки зрения Маркса, есть внутреннее содержание про¬
цессов, отражающихся в мышлении, а не имманентное самораз¬
двоение мысли, которая, противополагаясь сама себе (т. е. безот¬
носительно к предмету), раздваивается на две мысли, противо¬
речащие одна другой,— на положительное и отрицательное, на
«да» и «нет». Спекулятивный философ представляет дело так,
будто не борьба реальных, фактически существующих противо¬
положностей составляет диалектический процесс, а всего лишь
борьба мыслей. ««Да» превращается в «нет», «нет» превращает¬
ся в «да», «да» становится одновременно и «да» и «нет», «нет»
становится одновременно и «нет» и «да». Таким путем противо¬
положности взаимно уравновешиваются, нейтрализуют и пара¬
лизуют друг друга. Слияние этих двух мыслей, противоречащих
одна другой, образует новую мысль — их синтез. Эта новая
мысль опять раздваивается на две противоречащие друг другу
мысли, которые, в свою очередь, сливаются в новый синтез» 2.
С таким истолкованием процесса развития как самопорождения
мыслей, движущей силой которого объявляется их перманентное
раздвоение, взаимопроникновение и т. д., Маркс, конечно, не
мог согласиться. Этой спекулятивно-идеалистической концепции
он противопоставляет единственно научный гносеологический
принцип отражения в сознании людей объективной действитель¬
ности. В ней, в этой независимо от сознания существующей
реальности, и должны быть открыты отнюдь не мышлением по¬
рожденные противоречия.
В противоположность Прудону, вносящему элементы субъ¬
ективизма в интерпретацию диалектики, Маркс раскрывает
объективность диалектики как метода, суть которого заключает¬
ся не просто в рассуждении, комбинировании понятий, а в
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 131.
2 Там же, стр. 132.
17»*
503

исследовании объективно противоречивого процесса, в силу чего
диалектика принципиально исключает произвольное, субъекти¬
вистское оперирование категориями. Логическое движение по¬
нятий должно воспроизводить, отражать действительный про¬
цесс, подлежащий исследованию. Отвергая идеалистическое
абсолютизирование логического процесса, которое неизбежно
завершается признанием «абсолютной идеи», сведением всех
предметов, явлений к логическим категориям, Маркс дает бле¬
стящие образцы диалектического анализа категорий политиче¬
ской экономии.
Экономические категории не являются ни вечными, ни не¬
изменными; они не предшествуют общественным отношениям и,
будучи лишь их теоретическим выражением, столь же преходя¬
щи, как сами эти отношения. В этом, по мысли Маркса, прежде
всего состоит реальная диалектика понятий, мышления, обу¬
словленная объективной диалектикой материальной действи¬
тельности.
Прудон, как показывает Маркс, не понял объективности
противоречий, их роли в качестве внутреннего, независимого от
субъекта, источника развития. Противоречие, с точки зрения
Прудона, существует лишь между идеями и их практической,
увы, несовершенной, реализацией. В конечном итоге речь у
него идет о противоречии между идеей вечной справедливости
(или равенства) и противодействующими ей обстоятельствами.
«Он воображает,— говорит Маркс,— что разделение труда, кре¬
дит, фабрика, словом, все экономические отношения были изоб¬
ретены лишь для того, чтобы послужить на пользу равенства, а
между тем они всегда обращались в конце концов против этого
последнего. Из того, что история и фикция г-на Прудона проти¬
воречат друг другу на каждом шагу, он заключает о существо¬
вании противоречия. Но если противоречие и существует, то
лишь между его навязчивой идеей и действительным движе¬
нием» 1.
Порочность прудоновского понимания диалектики не исчер¬
пывается сведением реального процесса развития к логическому
движению мысли — в этом отношении Прудон в общем следовал
за Гегелем. Главная особенность прудоновского метода — вуль¬
гаризация гегелевской диалектики, ярко проявляющаяся в пру¬
доновском понимании важнейшей диалектической проблемы —
проблемы противоречия. По мнению Прудона, всякая категория
имеет две стороны — хорошую и дурную, из чего-де и происте¬
кает противоречие. Для разрешения противоречия нужно лишь
устранить дурную сторону, что становится возможным не в силу
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 141.
504

развития противоречия, а благодаря присоединению к одной ка¬
тегории другой категории, которая играет роль противовеса дур¬
ной ее стороне. О реальной взаимообусловленности взаимоис¬
ключающих противоположностей, о борьбе противоположностей
и действительной роли различных сторон противоречия в объ¬
ективном процессе развития Прудон не имел никакого пред¬
ставления. Вот почему Маркс говорит, что из диалектики Гегеля
он заимствовал лишь ее язык. А сводя диалектическое движение
к догматическому различению хорошего и дурного, Прудон ли¬
шал его объективного содержания и направленности. В этом
отношении Прудон оказался далеко позади Гегеля: гегелевская
диалектика, при всей своей спекулятивности, не имела ничего
общего с субъективистским морализированием, к которому Ге¬
гель относился с презрением. Прудоновская же псевдодиалек¬
тика «уже не представляет собой движения абсолютного разума.
От диалектики ничего не остается, и на ее месте оказывается в
лучшем случае чистейшая мораль» 1.
Прудон не понимал, что в реальных противоречиях капи¬
талистического общества нельзя уничтожить одну, «дурную»
сторону, сохранив другую, «хорошую». При капитализме богат¬
ство порождается бедностью, избыток — недостатком, так же
как богатство в его капиталистической форме неизбежно по¬
рождает нищету. Следовательно, нельзя уничтожить нищету,
не уничтожая капиталистического строя и его основы — част¬
ной собственности на средства производства. Предложения
Прудона об уничтожении одной только «дурной» стороны явля¬
ются лишь филантропическим пожеланием.
Хотя Прудон и называет себя диалектиком, он не видит не
только взаимообусловленности «хороших» и «дурных» сторон
капитализма, но и того, что именно «дурная» сторона, как это
было разъяснено еще в «Святом семействе», представляет собой
революционную общественную силу. «Сосуществование двух
взаимно-противоречащих сторон, их борьба и их слияние в но¬
вую категорию составляют сущность диалектического движе¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 137. Весьма симптоматично,
что некоторые современные «критики» марксизма пытаются противо¬
поставить материалистической диалектике «новую диалектику», которая
исходит из псевдодиалектической концепции Прудона. Так, в сборнике
«От Маркса к марксизму» утверждается, что «новая» диалектика «вос¬
принимает концепцию Прудона, согласно которой борьба противопо¬
ложностей порождает новое равновесие...» («De Marx au marxisme
(1848—1948)». Collection dirigée par Robert Aron, Paris, 1948, p. 299). От¬
рицание борьбы противоположностей, реакционная идея примирения
противоположностей, примирения трудящихся с угнетением и эксплуа¬
тацией,— вот что под видом «новой» диалектики пытаются противопо¬
ставить марксизму!
505

ния. Тот, кто ставит себе задачу устранения дурной стороны,
уже одним этим сразу кладет конец диалектическому дви¬
жению» 1.Главной целью всей деятельности людей и всемирной исто¬
рии в целом является, по Прудону, достижение абсолютной
справедливости. Эта метафизически неизменная, абсолютная
цель истории человечества, к которой сознательно или бессо¬
знательно, непосредственно и опосредованно, фатально направ¬
лены все усилия людей, заключается в установлении равен¬
ства. Понятие равенства становится, таким образом, критерием
для оценки противоположностей. «Отныне хорошей стороной
каждого экономического отношения оказывается та, которая
утверждает равенство, дурной — та, которая его отрицает и
утверждает неравенство. Всякая новая категория есть гипотеза
социального гения, имеющая целью устранение неравенства,
порожденного предыдущей гипотезой. Словом, равенство есть
изначальное намерение, мистическая тенденция, провиден¬
циальная цель, которую социальный гений никогда не теряет
из виду, вертясь в кругу экономических противоречий» 2. Само
собой разумеется, что уничтожение социального неравенства
является одной из важнейших задач освободительного движе¬
ния рабочего класса. Но Прудон называет равенством равен¬
ство мелких производителей; оно представляется ему внутрен¬
ней целью всех человеческих деяний. С этой крайне ограничен¬
ной точки зрения оценивает он разделение труда, фабричную
систему, конкуренцию, монополию, налоги, т. е. все то, что не¬
понятно и враждебно мелкому буржуа.
Прудон начинает свое исследование «экономических эволю¬
ций» рассмотрением разделения труда. Впрочем, он не анали¬
зирует его конкретно-исторических форм, его развития на про¬
тяжении мировой истории; он просто провозглашает, что раз¬
деление труда имеет как хорошую, так и плохую сторону.
Хорошо в нем то, что оно есть способ осуществления равенства
условий и умственных способностей, плохо то, что вследствие
разделения труда усиливается нищета, труд становится одно¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 136.
2 Там же, стр. 141. Несколько ниже Маркс, разъясняя это положе¬
ние, замечает: «Конечно, стремление к равенству свойственно нашему
веку. Но говорить, что все предшествовавшие столетия с их совершен¬
но различными потребностями, средствами производства и т. д. про¬
виденциально действовали для осуществления равенства, говорить
это — значит, прежде всего, ставить людей и средства нашего века на
место людей и средств предшествовавших столетий и не признавать
того исторического движения, посредством которого следовавшие друг
за другом поколения преобразовывали результаты, добытые предшест¬
вовавшими им поколениями» (там же, стр. 142).
506

сторонней деятельностью, теряет свою привлекательность. За¬
дача, следовательно, заключается в том, чтобы найти такое эко¬
номическое отношение, которое устранило бы вредные стороны
разделения труда, сохранив при этом его благодетельные для
человечества последствия. И Прудон утверждает, что такое
экономическое отношение им открыто. Это — машины, фабрика.
Маркс прежде всего разъясняет, что машина, в отличие от
капиталистической фабричной системы, отнюдь не есть эконо¬
мическое отношение. «Машина столь же мало является эконо¬
мической категорией, как и бык, который тащит плуг. Ма¬
шина — это только производительная сила. Современная же
фабрика, основанная на употреблении машин, есть обществен¬
ное отношение производства, экономическая категория» 1. Одно
дело машина, другое — ее социальное применение. Следует
также различать машинное производство как определенный
технологический процесс и капиталистическую фабричную си¬
стему. У Прудона, однако, нет такого различения. Превращая
машины (и фабрику) в нечто абстрактное, он ограничивается
общим заключением: машина объединяет операции, расщепляе¬
мые разделением труда, и тем самым восстанавливает нару¬
шенное последним единство человеческого труда.
Машина производит последовательный ряд операций, кото¬
рые при ручном, мануфактурном производстве были делом раз¬
ных рабочих. Это дает основание Прудону считать машину
логической антитезой разделения труда. Однако при этом он
совершенно упускает из виду, что на базе капиталистической
фабричной системы развиваются новые, отличные от имев¬
шихся в мануфактурном производстве, формы разделения
труда. Нет ничего нелепее, замечает Маркс, как видеть в ма¬
шинах, которые, собственно, появились лишь в конце XVIII в.,
синтез, восстанавливающий единство ранее раздробленного
труда. В действительности каждое крупное изобретение в об¬
ласти механики вызывает усиление разделения труда, а по¬
следнее, в свою очередь, приводит к новым изобретениям и,
значит, к дальнейшему усилению того же разделения труда.
Лишь благодаря изобретению машин мануфактурное производ¬
ство окончательно отделилось от сельскохозяйственного. «Бла¬
годаря применению машин и пара,— говорит Маркс,— разде¬
ление труда приняло такие размеры, что крупная промыш¬
ленность, оторванная от национальной почвы, зависит уже
исключительно от мирового рынка, от международного обмена
и международного разделения труда. Наконец, машина оказы¬
вает такое влияние на разделение труда, что, как только в
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 152.
507

производстве какого-нибудь предмета появляется возможность
изготовлять машинным способом те или иные его части, про¬
изводство тотчас же разделяется на две, независимые одна от
другой, отрасли» 1.Фабричная система, заменяя то разделение труда, которое
существовало в мануфактуре, разлагает производственный про¬
цесс на его составные части, создавая новые формы обществен¬
ного разделения труда. Машины на капиталистической фаб¬
рике упрощают функции рабочего, обедняют его труд. Прудон,
не сумев разобраться в действительном отношении между ма¬
шинным производством, капиталистической фабричной систе¬
мой и разделением труда, оказался, естественно, еще менее
способным понять, как развитие крупной промышленности со¬
здает материальные предпосылки для уничтожения того су¬
ществующего в антагонистическом обществе разделения труда,
которое порабощает, калечит человека. Прудон увидел лишь то,
что машина изготовляет сразу целую булавку, в то время как
в мануфактуре ее изготовлением занимались двенадцать рабо¬
чих. Идеал Прудона — изготовление всей булавки одним ра¬
бочим при помощи машины. Но таким образом, иронически
замечает Маркс, рабочий достигает лишь полного и всесторон¬
него знания... булавки. Это идеал мелкого буржуа. Действи¬
тельные предпосылки уничтожения свойственных антагонисти¬
ческому обществу форм разделения труда заключаются в со¬
вершенно ином: «Разделение труда на фабрике характеризуется
тем, что труд совершенно теряет здесь характер специальности.
Но как только прекращается всякое специальное развитие, на¬
чинает давать себя знать потребность в универсальности, стрем¬
ление к всестороннему развитию индивида. Фабрика устраняет
обособленные профессии и профессиональный идиотизм» 2. Эта
мысль о прогрессивной роли фабричной системы в создании
материальных предпосылок для всестороннего развития лич¬
ности получила дальнейшее развитие и конкретизацию в «Ка¬
питале» Маркса.
Переходя к рассмотрению конкуренции, Прудон также раз¬
личает в ней хорошую и плохую сторону. Конкуренция так же
нужна, как и разделение труда; она «необходима для наступ¬
ления равенства». Однако она губит тех, кто участвует в кон¬
курентной борьбе. Задача заключается, следовательно, в том,
чтобы найти примиряющий принцип.
Прудон гневно ополчается против фурьеристов, которые
проповедуют замену конкуренции соревнованием. Конкурен¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 157.
2 Там же, стр. 160.
508

ция, утверждает Прудон, это и есть соревнование, и она абсо¬
лютно необходима, так как составляет неотъемлемый элемент
человеческой свободы. Маркс разъясняет: конкуренция есть
соревнование ради прибыли, погоня за прибылью. В комму¬
нистическом обществе не будет конкуренции, но будет
соревнование, предметом которого будет продукт, а не
прибыль.
По учению Прудона, конкуренция вытекает из человеческой
природы. Но история человечества, говорит Маркс, есть беспре¬
рывное изменение человеческой природы. Если нет неизменной
природы человека, то нет и неизменных, навечно данных эко¬
номических принципов.
Конкуренция, утверждает Прудон, не противоречит ассо¬
циации, она способствует достижению общей цели, ввиду чего
нельзя считать ее эгоизмом. Подобные рассуждения, замечает
Маркс, ничего не доказывают: ведь и эгоизм предполагает об¬
щие цели у различных людей. «Всякий эгоизм действует в об¬
ществе и посредством общества. Он предполагает, следова¬
тельно, общество, т. е. общие цели, общие потребности, общие
средства производства и т. д. и т. д.» 1
Чтобы утвердить свой тезис о вечности конкуренции, Пру¬
дон объявляет, что все отрасли производства, где конкуренция
не получила достаточного развития, являются экономически
отсталыми. Это безусловно правильно, когда речь идет о капи¬
талистическом производстве, но Прудон говорит о производстве
вообще, безотносительно к его исторической форме. Поэтому он
и приходит к выводу, что конкуренция есть «конституирова¬
ние стоимости», условие наступления равенства, принцип со¬
циальной экономии, декрет судьбы, необходимая потребность
человеческой души, внушение вечной справедливости и т. д.
и т. п. Однако, несмотря на все эти дифирамбы конкуренции,
Прудон, как истинный идеолог мелкой буржуазии, не может,
конечно, обойти молчанием «дурную сторону» этого экономи¬
ческого отношения. Она, по утверждению Прудона, «извращает
понятия о правосудии, о справедливости», разрушает честную
и свободную торговлю, развращает общественную совесть, раз¬
жигает гражданскую войну. Нужно, значит, преодолеть «дур¬
ную сторону» конкуренции, угрожающую существованию об¬
щества. Для этого, согласно Прудону, конкуренции следует
противопоставить монополию.
На этот раз, как говорит Маркс, Прудону посчастливилось
обнаружить действительное, т. е. фактически существующее
отношение противоположностей. Конкуренция была порождена
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 163.
509

феодальной монополией: она возникла как ее отрицание. В свою
очередь конкуренция порождает монополию, на этот раз бур¬
жуазную монополию, которая составляет, таким образом, отри¬
цание отрицания, единство противоположностей. «В практиче¬
ской жизни,— пишет Маркс,— мы находим не только конку¬
ренцию, монополию и их антагонизм, но также и их синтез,
который есть не формула, а движение. Монополия производит
конкуренцию, конкуренция производит монополию. Монопо¬
листы конкурируют между собой, конкуренты становятся мо¬
нополистами» 1. Однако Прудон не понимает этого реально
существующего единства противоположностей. Для него моно¬
полия — это очередное открытие человеческого гения, которое
должно быть применено в качестве противоядия против кон¬
куренции. На самом же деле монополия не устраняет «дурной
стороны» конкуренции: обе противоположности усиливают друг
друга. Преодолению «дурной стороны» монополии должны слу¬
жить, согласно Прудону, налоги как средство ограничения и
даже подавления капиталистов; он не задумывается о том, что
капиталисты — политически господствующий класс, использую¬
щий налоги как средство для сохранения своей власти.
Труд Маркса «Нищета философии» содержит не только глу¬
бокую критику философских и экономических основ прудо¬
низма и мелкобуржуазного социализма вообще, но и классиче¬
ское изложение, экономическое и философское обоснование
научного коммунизма. Буржуазные экономисты, говорит Маркс,
делят общественные отношения на искусственные и естествен¬
ные. К последним они, как нетрудно понять, относят лишь
капиталистические отношения. Это представление отражает
борьбу буржуазии против феодализма, который для своего вре¬
мени был столь же естественной, или необходимой, формой
развития производительных сил, как и капиталистический
строй, пришедший ему на смену. В рамках феодального об¬
щества сложились производительные силы, которые вызвали
разложение феодальных общественных отношений. И если бур¬
жуазные идеологи утверждают, что лишь законы, управляю¬
щие капиталистическим строем, носят естественный характер
и поэтому вечны, то в этом сказывается лишь их классовая
ограниченность. В действительности же все развитие общества
представляет собой естественноисторический процесс, т. е. ни
одна из общественных формаций не является неестественной
или противоестественной, что, впрочем, не дает никакого осно¬
вания для чисто релятивистской оценки общественно-историче¬
ского процесса, так как каждая форма общества объективно
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 166.
510

необходима при определенных материальных условиях и все
они составляют закономерные ступени поступательного разви¬
тия человечества.
В письме к Анненкову Маркс следующими словами опре¬
деляет единство различных сторон, элементов общественного
организма: «Что же такое общество, какова бы ни была его
форма? Продукт взаимодействия людей. Свободны ли люди
в выборе той или иной общественной формы? Отнюдь нет.
Возьмите определенную ступень развития производительных
сил людей, и вы получите определенную форму обмена
(commerce) п потребления. Возьмите определенную ступень
развития производства, обмена и потребления, и вы получите
определенный общественный строй, определенную организацию
семьи, сословий или классов, словом, определенное граждан¬
ское общество. Возьмите определенное гражданское общество,
и вы получите определенный политический строй, который
является лишь официальным выражением гражданского об¬
щества» 1.
Это положение Маркса получает дальнейшее развитие в
«Нищете философии». В этой работе Маркс показывает, что
взаимодействие людей объективно обусловлено всей трудовой
деятельностью предшествующих поколений, воплощением ко¬
торой являются производительные силы. Тот или иной уровень
производительных сил определяет форму социального обмена
в самом широком смысле слова (commerce), включая и произ¬
водственные отношения. Потребление также определяется до¬
стигнутой ступенью общественного производства. Производство,
обмен, потребление вызывают к жизни определенный общест¬
венный строй со свойственными ему социальными институ¬
тами, образующими в своей совокупности «гражданское об¬
щество», качественное своеобразие которого находит свое вы¬
ражение в различных государственных формах. Все стороны
жизни общества органически связаны друг с другом, но и
в этой взаимозависимости имеется существенное различие
между определяющей основой (производительные силы, произ¬
водственные отношения, способ производства) и всеми другими
сторонами социального организма.
Исторический материализм, как показывает Маркс, просле¬
живает органическую связь между развитием производитель¬
ных сил и развитием не только производственных, но и всех
иных отношений между людьми. Даже производство идей на¬
ходится в зависимости от развития производительных сил,
важнейшим показателем которого является технический про¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные письма, стр. 23.
511

гресс. Маркс говорит: «Общественные отношения тесно связаны
с производительными силами. Приобретая новые производи¬
тельные силы, люди изменяют свой способ производства, а
с изменением способа производства, способа обеспечения своей
жизни,— они изменяют все своп общественные отношения. Руч¬
ная мельница дает вам общество с сюзереном во главе, паровая
мельница — общество с промышленным капиталистом.
Те же самые люди, которые устанавливают общественные
отношения соответственно развитию их материального произ¬
водства, создают также принципы, идеи и категории соответ¬
ственно своим общественным отношениям.
Таким образом, эти идеи, эти категории столь же мало
вечны, как и выражаемые ими отношения. Они представляют
собой исторические и преходящие продукты» 1.
Буржуазное общество не может остановить развитие про¬
изводительных сил, как не может оно положить конец разви¬
тию вообще. А изменение производительных сил в конечном
счете влечет за собой изменение производственных отношений.
Буржуазия становится консервативным классом, ее антипод —
пролетариат — выражает интересы дальнейшего развития про¬
изводительных сил, интересы прогресса вообще и представляет
собой поэтому революционный класс.
Мелкобуржуазной идее равенства мелких производителей
Маркс противопоставляет революционную идею уничтожения
классов. Но в противоположность утопистам Маркс считает
основным условием преодоления классовых различий борьбу
классов, борьбу пролетариата против буржуазии.
Прудон выступал против стачечного движения рабочего
класса, против объединения рабочих в профессиональные союзы
и политические организации. Он доказывал, что если даже за¬
бастовщики добиваются повышения заработной платы, то за
этим не может не последовать всеобщее повышение цен. Что же
касается политической организации рабочих, то она представ¬
лялась Прудону абсолютно излишней, так как он в принципе
считал, что не может быть такого государства, которое бы за¬
щищало интересы трудящихся. Защитник мелкотоварного про¬
изводства, Прудон, естественно, не мог понять необходимость
централизованной государственной власти для социалистиче¬
ского переустройства общества. Это переустройство, полагал
он, должно быть делом небольших групп производителей, объ¬
единяющихся в ассоциации, в федерации ассоциаций и т. д.
Маркс разъясняет, что стачки и коалиции рабочих с объ¬
ективной необходимостью порождаются развитием капитализма.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 133.
512

«Крупная промышленность скопляет в одном месте массу не¬
известных друг другу людей. Конкуренция раскалывает их
интересы. Но охрана заработной платы, этот общий интерес по
отношению к их хозяину, объединяет их одной общей идеей
сопротивления, коалиции. Таким образом, коалиция всегда
имеет двойную цель: прекратить конкуренцию между рабо¬
чими, чтобы они были в состоянии общими силами конкури¬
ровать с капиталистом» 1. Это значит, что те же экономические
условия, которые превратили массу населения в пролетариев,
определяют их одинаковое положение и общие интересы, в силу
которых эта масса становится классом по отношению к ка¬
питалу.
Прудон, подобно всем другим мелкобуржуазным идеологам,
видит в пролетариате лишь продукт разложения феодального
общества. В противоположность Прудону Маркс доказывает,
что пролетариат порожден прогрессом производительных сил,
его существование и борьба представляют собой могуществен¬
ную движущую силу поступательного развития общества. Ре¬
волюционность пролетариата отражает материальные потреб¬
ности жизни общества. И именно как революционный класс
пролетариат составляет величайшую производительную силу
общества.
Мелкобуржуазного идеолога ужасают антагонистические
противоречия общественного развития, в которых он видит
нечто ненормальное, угрожающее жизни общества. Маркс, на¬
против, разъясняет, что в обществе, основу которого состав¬
ляет частная собственность па средства производства, антаго¬
нистические противоречия образуют главную движущую силу
общественного прогресса во всех его формах — экономической,
политической и духовной.
Уничтожение антагонистических противоречий, необходи¬
мость которого диктуется развивающимися в недрах капита¬
лизма производительными силами, предполагает не примирение
классов, а борьбу между ними, не перераспределение власти
между различными социальными группами, а превращение
пролетариата — главной и решающей производительной силы
общества — в политически господствующий класс.
«Нищета философии» заканчивается разъяснением всемир¬
но-исторического смысла и значения социалистической пере¬
делки общественных отношений. Гениально предвосхищая буду¬
щее, Маркс говорит о том, что только победа социализма уни¬
чтожит антагонистический характер общественного развития и
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 183.
513

откроет путь всестороннему стремительному прогрессу всего че¬
ловечества, благодаря чему «социальные эволюции перестанут
быть политическими революциями». Пока же до установления и
для установления социализма необходима беспощадная, не на
жизнь, а на смерть, война против капитала. Таково, подчерки¬
вает Маркс, последнее слово социальной науки.
4Организация «Союза коммунистов».
Работа Ф. Энгельса «Принципы коммунизма»
Завершением процесса формирования марксизма, классиче¬
ским изложением его основных положений является гениаль¬
ный труд Маркса и Энгельса «Манифест Коммунистической
партии».
Создание «Манифеста Коммунистической партии» непосред¬
ственно связано с организацией «Союза коммунистов», т. е.
с новым этапом в политической деятельности основоположни¬
ков марксизма, когда они встают во главе организуемой ими
пролетарской партии.
Д. Рязанов в своих работах по истории марксизма пытался
поставить под сомнение воспоминания Энгельса о создании
«Союза коммунистов». Согласно Рязанову, «Союз справедли¬
вых» прекратил свое существование уже в 1839 г., сразу же
после поражения бланкистского путча в Париже, так что Маркс
и Энгельс во второй половине 40-х годов имели дело не с орга¬
низацией, а лишь с некоторыми ее бывшими членами, прожи¬
вавшими в Лондоне. Таким образом, «Союз справедливых» из
тайного общества, насчитывающего несколько сот членов, пре¬
вращается в группку корреспондентов Маркса и Энгельса, объ¬
единившихся в 1847 г. в коммунистический союз. Новейшие
исследования по истории «Союза коммунистов» полностью
опровергают эту версию, а также то представление о возник¬
новении «Союза коммунистов», с которым мы зачастую встре¬
чаемся в работах западноевропейских социал-демократов. Это
представление сводится в основном к констатации одного обще¬
известного факта: весной 1847 г. И. Молль — один из органи¬
заторов «Союза справедливых» — посетил Маркса в Брюсселе и
Энгельса в Париже и предложил им реорганизовать союз на
коммунистической основе 1. Эта точка зрения мало чем отли¬
1 См., например, J. Spargo, Karl Marx, Leben und Werk, Leipzigs
1912, S. 79.
514

чается от версии Рязанова, несмотря на признание факта су¬
ществования «Союза справедливых»: она ничего не говорит
о той громадной работе, которую проделали основоположники
марксизма для превращения этого союза в коммунистическую
организацию. Получается, что Маркс и Энгельс или не знали
до 1847 г. о существовании вышеуказанного союза, или же,
зная о нем, ничего не предпринимали, ожидая, когда члены
«Союза справедливых» встанут на точку зрения научного ком¬
мунизма. Между тем факты говорят, во-первых, о том, что со
времени разгрома бланкистских организаций в 1839 г. «Союз
справедливых» был восстановлен в Лондоне; затем были также
восстановлены общины Союза в Париже, Швейцарии и Гер¬
мании. Во-вторых, Маркс и Энгельс уже в 1843—1844 гг. знали
о существовании «Союза справедливых». Мы уже приводили
сообщение Энгельса о том, что он в 1843 г. в Лондоне позна¬
комился с Г. Бауэром, К. Шаппером, И. Моллем — руководи¬
телями «Союза справедливых». Впоследствии Энгельс писал,
что «в 1843 г. Шаппер предложил мне вступить в Союз, но
тогда я, разумеется, отказался. Мы, однако, продолжали под¬
держивать не только постоянную переписку с лондонцами, но
и еще более тесные сношения с д-ром Эвербеком, тогдашним
руководителем парижских общин» 1.
Укажем, далее, на воспоминания откровенно враждебного
марксизму либерального профессора Гильдебранда, который
весной 1846 г. присутствовал на заседании «Союза справедли¬
вых». Гильдебранд упоминает Маркса и Энгельса в числе идей¬
ных руководителей Союза.
Гильдебранд слушал доклад Шаппера по текущей поли¬
тике, и признается, что «порой у меня все же волосы стано¬
вились дыбом», ибо в докладе «ясно чувствовалась сильная
коммунистическая окраска, и через весь доклад красной
нитью, в сущности, проходила точка зрения пролетариата» 2.
Таким образом, Гильдебранду привелось побывать в «Союзе
справедливых», когда этот Союз уже вступал на путь комму¬
низма, несомненно под влиянием Маркса и Энгельса. Осново¬
положники марксизма и сами отмечали, что они систематически
помогали членам Союза преодолеть господствовавшие в нем
мелкобуржуазные утопические воззрения и встать на путь
организации коммунистической партии рабочего класса 3.
Свидетельство Гильдебранда о влиянии Маркса и Энгельса
на членов «Союза справедливых» относится к апрелю 1846 г.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 21, стр. 221.
2 См. Архив К. Маркса и Ф. Энгельса, кн. третья, М.—Л., 1927,
стр. 312.
3 См К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 14, стр. 451.
515

Когда же Маркс и Энгельс начали свою работу по превраще¬
нию этого Союза в революционную пролетарскую партию? Это
произошло, судя по воспоминаниям Маркса и Энгельса, сразу же
после того, как они выдвинули в «Deutsch-Französische Jahr¬
bücher» идею об исторической роли пролетариата. Маркс писал,
что в 1843 — 1844 гг., находясь в Париже, он «поддерживал
личный контакт с тамошними руководителями Союза» 1. Энгельс
в 1845 г. принимал участие в деятельности парижской общины
«Союза справедливых», о чем он сообщал, как указывалось уже
в предыдущей главе, в «Коммунистический корреспондентский
комитет». Ярким примером того влияния, которое уже в это
время оказывали Маркс и Энгельс на членов «Союза справед¬
ливых», может служить «Циркуляр против Криге», который
вызвал ожесточенные споры среди членов «Союза справедли¬
вых». В этой дискуссии часть членов союза солидаризировалась
с «Циркуляром против Криге» 2.
Немецкий марксист К. Оберман на основе большого факти¬
ческого, преимущественно архивного, материала убедительно
показывает, что в конце 1846 г. руководство «Союза справед¬
ливых» под влиянием Маркса и Энгельса уже вполне созна¬
вало необходимость борьбы против доктринерства и сектант¬
ства. По предложению руководства Союза местные общины
начали обсуждать вопрос об отношении пролетариата к круп¬
ной и мелкой буржуазии, к различным религиозным учениям,
и в особенности к социалистическим и коммунистическим тео¬
риям 3. В ходе обсуждения этих вопросов все более обнаружи¬
вается влияние идей Маркса и Энгельса на членов «Союза
справедливых». Впоследствии Энгельс писал: «Перед лицом
несостоятельности господствовавших до тех пор теоретических
представлений и вытекавших из них практических ошибок в
Лондоне все более и более убеждались, что наша, Маркса и
моя, новая теория правильна» 4. Об этом свидетельствуют,
1 К. Маркс  и  Ф. Энгельс, Соч., т. 14, стр. 431.
2 ЦПА ИМЛ, ф. 20, ед. хр. 83, л. 1. Письмо Шаппера, Розенталя и
др. К. Марксу от 6 июня 1846 г.
3 См. K. Obermann, Die deutschen Arbeiter in der ersten bürgerlichen
Revolution, Berlin, 1950, S. 42.
4 K. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 21, стр. 223.
Характеризуя эволюцию социалистических воззрений К. Шаппера,
бесспорно, одного из самых влиятельных руководителей «Союза спра¬
ведливых», Е. П. Кандель пишет: «Если в начале 1846 г. Шаппер заяв¬
лял, что подлинную систему коммунизма смогут создать только новые
немецкие философы, имея тогда в виду главным образом Людвига Фей¬
ербаха и его учеников — «истинных социалистов», то к концу 1846 г.
он обращает свой взор уже к Марксу и Энгельсу, рассчитывая на их
поддержку в деле разработки научной программы для Союза» (Е. П. Кан¬
дель, Маркс и Энгельс — организаторы Союза коммунистов, стр. 221).
516

в частности, письма руководителей Союза основоположникам
марксизма. В одном из этих писем выражается солидар¬
ность с той критикой, которой Маркс и Энгельс подвергли
В. Вейтлинга. Руководители «Союза справедливых» осуждают
В. Вейтлинга, в частности, за то, что он требует «слепого по¬
слушания своим приказам» 1. Письмо, далее, сообщает о работе
Союза. Члены Союза, число которых достигает 250, собираются
трижды в неделю. Они обсуждают доклады, посвященные во¬
просам текущей политики, читают «параграф за параграфом»
фейербаховскую «религию будущего», рассматривают вопросы,
поставленные членами Союза. «Последний обсуждавшийся во¬
прос был об отношениях между рабочими и мастерами в со¬
временном обществе». В письме содержится также резкое
осуждение заговорщической тактики, которой придерживались
бланкисты. Революция требует длительной идейной подготовки,
сначала необходима «духовная революция, которая уже нача¬
лась», и лишь затем станет возможна «физическая революция».
Отсюда вытекает задача организации революционной комму¬
нистической пропаганды. Авторы письма (К. Шаппер, Розен¬
таль, И. Дёпель, Гёбель, Г. Бауэр, Стин (Steen), А. Леманн,
Г. Кельтерборн и И. Молль) предлагают Марксу, Энгельсу и
их сторонникам объединиться с «Союзом справедливых» для
того, чтобы совместно «пропагандировать общность имущества»
и работать «ради лучшего будущего» 2. Следует, однако, под¬
черкнуть, что, солидаризируясь с Марксом и Энгельсом в их
критике В. Вейтлинга, руководство «Союза справедливых» не
соглашалось с той оценкой проповедей Г. Криге, которая была
дана в «Циркуляре». И это было, конечно, не случайно: среди
членов «Союза справедливых» учение «истинного социализма»
пользовалось значительным влиянием. Вот почему К. Шаппер
1 ЦПА ИМЛ, ф. 20, ед. хр. 83, л. 2. Письмо К. Шаппера, Розенталя
и др. К. Марксу от 6 июня 1846 г.
2 Там же. В январе 1847 г. руководство «Союза справедливых» на¬
правило И. Молля для переговоров с Марксом и Энгельсом относитель¬
но их вступления в Союз и его реорганизации. Е. П. Кандель в своей
цитировавшейся выше работе приводит документ, выданный Моллю:
«Коммунистическому корреспондентскому комитету в Брюсселе. Под¬
писавшиеся члены Лондонского корреспондентского комитета предо¬
ставляют Иосифу Моллю полномочия и поручение от их имени всту¬
пить в переговоры с Коммунистическим корреспондентским комите¬
том в Брюсселе и дать устный отчет о положении наших дел.
Одновременно просим Брюссельский комитет доверить гражданину
Моллю, который является членом здешнего комитета, переговоры по
вопросам любой серьезности и сообщить все, что касается Лондонского
комитета» (см. Е. П. Кандель, Маркс и Энгельс — организаторы Союза
коммунистов, стр. 170). Этот документ впервые был опубликован Ф. Ме¬
рпнгом в 1914 г.
517

в письме «Коммунистическому корреспондентскому комитету»
утверждал, что нельзя удовлетвориться материалистическим
обоснованием коммунизма, ибо оно сводится-де к желанию
«вывести возможность коммунизма из одной только растущей
нужды рабочих и роста машинного производства». В этом
же письме Шаппер заявлял, что не следует «клеймить сенти¬
ментальность, если она проистекает из всеобщей братской
любви» 1.
Необходима была большая разъяснительная работа и идей¬
ная борьба с «истинным социализмом» и прудонизмом, для
того чтобы превратить «Союз справедливых» в коммунистиче¬
скую партию. С этой точки зрения рассмотренная выше кри¬
тика Марксом п Энгельсом немецкого мелкобуржуазного со¬
циализма и учения Прудона представляла собой, несомненно,
особенно важный вклад в дело подготовки «Союза коммуни¬
стов». Одним из результатов этой борьбы было решение членов
«Союза справедливых» реорганизовать этот тайный союз в ком¬
мунистическую партию, которая будет по возможности открыто,
используя легальные условия, там, где они имеются, отстаивать
интересы рабочего класса. Впоследствии Энгельс писал по этому
поводу: «То, что мы считали до сих пор недостатками Союза,
теперь сами его представители готовы были устранить; нас
даже приглашали участвовать в его реорганизации. Могли ли
мы ответить отказом? Разумеется, нет. Итак, мы вступили
в Союз» 2.
Вступление основоположников марксизма в Союз, присо¬
единившийся в основном к их воззрениям, представляло собой
важный итог в их борьбе за пролетарскую партию. Не лишне
отметить, что все произведения Маркса и Энгельса, относя¬
щиеся к периоду формирования их учения, содержат не только
разработку диалектического и исторического материализма и
научного коммунизма, но и обоснование необходимости рево¬
люционной пролетарской партии, качественно отличающейся
от тайного общества, которое не может представлять рабочий
класс в его повседневной борьбе против капитала. Уже в «Цир¬
куляре против Криге» Маркс и Энгельс говорят о партии,
члены которой объединены единством цели и убеждений, об
укреплении партии путем борьбы против враждебных проле¬
тариату воззрений. Этим положением Маркс и Энгельс ру¬
ководствовались в борьбе против «истинных социалистов»,
К. Гейнцена и других представителей мелкобуржуазной и бур¬
жуазной идеологии.
1 Письмо К. Шаппера «Коммунистическому корреспондентскому ко¬
митету» от 17 июля 1846 г., «Вопросы истории» № 2, 1948, стр. 22.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 21, стр. 223.
518

На лондонском конгрессе «Союза справедливых», состояв¬
шемся летом 1847 г., было принято решение о реорганизации
Союза: отныне он стал называться «Союз коммунистов», рево¬
люционным лозунгом которого вместо мелкобуржуазного де¬
виза «Все люди братья» стал боевой интернационалистский
призыв «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»
В работе конгресса принял активное участие Энгельс, де¬
легированный парижскими общинами Союза. Конгресс принял
новый устав, который с позиции марксизма определял основ¬
ную задачу рабочего класса и его партии — «Союза коммуни¬
стов»: «Свержение буржуазии, господство пролетариата, уни¬
чтожение старого, основанного на антагонизме классов бур¬
жуазного общества и основание нового общества, без классов
и без частной собственности» 1.
Новый Союз принял решение об издании «Коммунистиче¬
ского журнала», первый и последний пробный номер которого
увидел свет в сентябре 1847 г. 2 В статьях, опубликованных
в этом номере журнала, подвергаются критике те сентименталь¬
ные мелкобуржуазные представления о мирном пути осущест¬
вления социалистического переустройства общества, которые
до недавнего времени господствовали в «Союзе справедливых».
Правда, в журнале имеются и некоторые ошибочные утвержде¬
ния. Так, например, пролетариями здесь называют «всех, кто
не может жить собственным капиталом», в том числе и интел¬
лигентов и мелких буржуа.
Второй конгресс «Союза коммунистов» состоялся в том же
1847 г., в конце ноября — начале декабря. На этот раз в ра¬
боте конгресса участвовал Маркс. Конгресс принял решение
о составлении программы «Союза коммунистов»; выполнение
этой задачи было возложено на Маркса и Энгельса, которые,
таким образом, были признаны идейными руководителями пар¬
тии. «Манифест Коммунистической партии», написанный после
окончания конгресса, был первой программой первой в мире
коммунистической партии.
Наброском программы «Союза коммунистов» были «Прин¬
ципы коммунизма», написанные Энгельсом в принятой тогда
форме катехизиса (в виде вопросов и ответов). Хотя осново¬
положники марксизма не были удовлетворены ни формой, ни
содержанием этого произведения 3, оно представляет собой
1 См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 524.
2 «Kommunistische Zeitschrift», Probeblatt № 1, London, September
1847.
3 Энгельс писал Марксу: «Я считаю, что лучше всего было бы от¬
бросить форму катехизиса и назвать эту вещь «Коммунистическим ма¬
нифестом». Ведь в нем придется в той или иной мере осветить историю
519

весьма важный с исторической точки зрения документ, в кото¬
ром наряду с изложением основных положений научного ком¬
мунизма, разработанных в предыдущих произведениях Маркса
и Энгельса, поставлены и некоторые новые вопросы. Поэтому
следует специально остановиться на этой работе Энгельса.
Энгельс определяет научный коммунизм как учение об
условиях освобождения пролетариата. Эта четкая, глубоко
научная формулировка сразу же противопоставляет научный
коммунизм всякого рода утопическим учениям, авторы которых
вообще не интересовались объективными материальными пред¬
посылками коммунистического преобразования общественных
отношений и, конечно, не считали коммунистическую теорию
идеологией рабочего класса, теорией его освободительного дви¬
жения. Далее Энгельс кратко излагает историю пролетариата,
разъясняя, что этот класс существовал не всегда, его возник¬
новение и развитие связаны с промышленной революцией, от¬
делением средств производства от непосредственных произво¬
дителей и все усиливающейся, углубляющейся поляризацией
общества.
Пролетариат существенно отличается от трудящихся клас¬
сов прошлых исторических эпох. Раб, говорит Энгельс, «может
иметь более сносное существование, чем пролетарий, но проле¬
тарий принадлежит к обществу, стоящему на более высокой
ступени развития, и сам стоит на более высокой ступени, чем
раб. Раб освобождает себя тем, что из всех отношений частной
собственности уничтожает одно только отношение рабства и
благодаря этому тогда только становится пролетарием; проле¬
тарий же может освободить себя, только уничтожив частную
собственность вообще» 1.
Капитализм также существовал не всегда; он пришел на
смену феодальному строю. Буржуазия уничтожила политиче¬
ское господство аристократии и дворянства и его экономиче¬
скую основу — феодальное землевладение. Она ликвидировала
цеховой строй, т. е. феодальную организацию производства
в городе. Отменив все привилегии, она поставила на их место
свободную конкуренцию, которая разрешает каждому зани¬
вопроса, для чего теперешняя форма совершенно не подходит. Я при¬
везу с собой здешний проект, составленный мною (имеются в виду
«Принципы коммунизма».— Т. О.). Он написан в простой повествова¬
тельной форме, но ужасно плохо, наспех отредактирован. Я начинаю
с вопроса, что такое коммунизм, а затем перехожу прямо к пролета¬
риату — история его происхождения, отличие от прежних работников,
развитие противоположности пролетариата и буржуазии, кризисы, вы¬
воды» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные письма, стр. 34—35).
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 325.
520

маться любой отраслью производства, хотя воспользоваться
этим правом могут лишь те, кто обладает необходимыми для
этого средствами.
Развитие капиталистического общества, в особенности же
прогресс крупной промышленности, показало, однако, что бур¬
жуазные отношения препятствуют дальнейшему развитию про¬
изводительных сил: конкуренция и вообще ведение производ¬
ства отдельными лицами превратились для крупной промыш¬
ленности в оковы, которые она должна разбить и разобьет.
Необходимо «либо отказаться от крупной промышленности,—
а это абсолютно невозможно,— либо признать, что она делает
безусловно необходимым создание совершенно новой организа¬
ции общества, при которой руководство промышленным произ¬
водством осуществляется не отдельными конкурирующими
между собой фабрикантами, а всем обществом по твердому
плану и соответственно потребностям всех членов общества» 1.Крупная промышленность, говорит Энгельс, создает воз¬
можность безграничного расширения производства, что в свою
очередь позволяет удовлетворять все реальные потребности
людей, а тем самым обеспечивать свободное и всестороннее
развитие их сил и способностей. Однако эту возможность
нельзя реализовать при капитализме, в условиях которого рас¬
ширенное производство, вместо того чтобы стать источником
благоденствия, порождает кризисы, нищету. Экономической
основой капиталистического строя является частная собствен¬
ность 2. «Следовательно, частная собственность должна быть
также ликвидирована, а ее место заступит общее пользование
всеми орудиями производства и распределение продуктов по
общему соглашению, или так называемая общность иму¬
щества» 3.
Подводя читателя к мысли о необходимости революционного
низвержения капиталистического способа производства, Энгельс
в то же время осуждает заговорщическую тактику, подчерки¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 329.
2 Частная собственность, по мнению Энгельса, это в сущности ка¬
питалистическая собственность: «Дело в том, что частная собственность
существовала не всегда; когда в конце средних веков в виде мануфак¬
туры возник новый способ производства, не укладывавшийся в рамки
тогдашней феодальной и цеховой собственности, эта мануфактура, уже
переросшая старые отношения собственности, создала для себя новую
форму собственности — частную собственность» (К. Маркс и Ф. Энгельс,
Соч., т. 4, стр. 330). Это положение надо, по-видимому, понимать в том
смысле, что лишь при капитализме частная собственность, освобожден¬
ная от всех феодальных, цеховых, общинных и т. п. ограничений, ста¬
новится повсеместно господствующим, всеобщим экономическим отно¬
шением.
3 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 330.
18 Т. И. Ойзерман
521

вая, что она не только бесплодна, но и прямо вредна. Комму¬
нисты «очень хорошо знают, что революции нельзя делать
предумышленно и по произволу и что революции всегда и
везде являлись необходимым следствием обстоятельств, кото¬
рые совершенно не зависели от воли и руководства отдельных
партий и целых классов» 1. Этот тезис об объективной законо¬
мерности революционного преобразования капиталистических
отношений в социалистические содержит в зародыше марксист¬
ское учение о революционной ситуации.
Ставя вопрос о завоевании политической власти пролета¬
риатом, Энгельс утверждает, что политическое господство этого
класса будет установлено благодаря последовательному рево¬
люционному осуществлению демократии. А для этого необхо¬
дима коммунистическая революция, которая «создаст демокра¬
тический строй и тем самым, прямо пли косвенно, политическое
господство пролетариата» 2. Само собой разумеется, что «демо¬
кратический строй», о котором говорит Энгельс, принципи¬
ально отличается от буржуазной демократии, так как его основ¬
ная задача заключается в том, чтобы провести ряд широких
мероприятий, «непосредственно посягающих на частную собст¬
венность и обеспечивающих существование пролетариата»:
ограничение частной собственности, постепенная экспроприация
земельных собственников, фабрикантов, владельцев средств
транспорта, введение обязательного труда для всех членов об¬
щества, централизация кредитной системы и т. д. Не прихо¬
дится доказывать, что такая демократия есть не что иное, как
диктатура пролетариата, или пролетарская демократия.
Постановка вопроса о переходных мероприятиях, которые
осуществляет рабочий класс, установивший свою политическую
власть, по существу, уже содержит в себе идею переходного
периода от капитализма к социализму. С этим связано и сле¬
дующее весьма важное положение: частную собственность
сразу уничтожить нельзя, так как необходимым условием этого
должен быть такой высокий уровень производительных сил, ко¬
торый был бы достаточным для перехода к социалистической
системе хозяйства. Социализм, с точки зрения Энгельса, есть
не просто радикальное изменение системы распределения ма¬
териальных благ, а глубоко преобразованное во всех отноше¬
ниях общество. Основой такого социального преобразования
будет бурный рост производительных сил: «Крупная промыш¬
ленность, освобожденная от оков частной собственности, разо¬
вьется в таких размерах, по сравнению с которыми ее нынеш¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 331.
2 Там же, стр. 332.
522

нее состояние будет казаться таким же ничтожным, каким нам
представляется мануфактура по сравнению с крупной промыш¬
ленностью нашего времени» 1. Энгельс, следовательно, признает,
что уровень производства, достигнутый наиболее передовыми
капиталистическими странами в конце первой половины
XIX в., все еще недостаточен для перехода к социализму.
При социализме, пишет Энгельс, разделение труда в его
доныне существовавших формах исчезнет, благодаря чему
станет возможным всестороннее развитие и многообразное при¬
менение человеческих способностей.
В «Принципах коммунизма» сделана плодотворная попытка
анализа классового содержания различных форм утопического
социализма. Уже в те времена под флагом социализма зачастую
пропагандировались учения, отражавшие интересы эксплуата¬
торских классов. В «Deutsch-Französische Jahrbücher» Энгельс,
как известно, подверг критике псевдосоциализм Т. Карлейля.
В «Принципах коммунизма» наряду с феодальными «социали¬
стами» разоблачаются также представители «буржуазного
социализма», которые пытаются по возможности расширить
социальную базу капитализма, привлечь на его сторону трудя¬
щихся.
В отличие от феодальных и буржуазных лжесоциалистов
«демократические социалисты», говорит Энгельс,— союзники
коммунистов. Эти социалисты являются «либо пролетариями,
которые еще недостаточно уяснили себе условия освобожде¬
ния своего класса, либо представителями мелкой буржуазии,
т. е. класса, который вплоть до завоевания демократии и осу¬
ществления вытекающих из нее социалистических мероприя¬
тий во многих отношениях имеет те же интересы, что и проле¬
тарии» 2.
Касаясь вопроса об отношении коммунистов к другим поли¬
тическим партиям, Энгельс формулирует политическую линию
пролетариата и его партии в буржуазной революции, назре¬
вающей в Германии. В интересах коммунистов, указывает
Энгельс, «помочь буржуазии возможно скорее достичь господ¬
ства, чтобы затем как можно скорее в свою очередь свергнуть
ее. Таким образом, в борьбе либеральной буржуазии с прави¬
тельствами коммунисты должны быть всегда на стороне пер¬
вой, остерегаясь, однако, того самообмана, в который впадает
буржуазия, и не доверяя ее соблазнительным заверениям о тех
благодетельных последствиях, которые якобы повлечет за со¬
бой для пролетариата победа буржуазии» 3.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 334—335.
2 Там же, стр. 338.
3 Там же, стр. 339.
18*
523

Таким образом, «Принципы коммунизма» представляют со¬
бой непосредственную подготовку великого программного доку¬
мента марксизма — «Манифеста Коммунистической партии».
5
«Манифест Коммунистической партии»
Гениальный труд Маркса и Энгельса «Манифест Коммуни¬
стической партии» занимает особое место в истории марксиз¬
ма. Эта сравнительно небольшая работа — классически ясное,
афористически яркое, полное революционной страсти и строго
научное изложение основ марксизма. Открытая, воинствующая
партийность, неразрывно связанная с глубочайшим диалектико¬
материалистическим исследованием общественно-историче¬
ского процесса, всепроникающий материалистический анализ
труднейших социальных проблем, органическое единство тео¬
рии с революционной практикой, с опытом освободительной
борьбы пролетариата — все эти черты «Манифеста Коммуни¬
стической партии» раскрывают существо той революции в фи¬
лософии, социологии и политической экономии, которую со¬
вершили Маркс и Энгельс. «В этом произведении,— отмечает
В. И. Ленин,— с гениальной ясностью и яркостью обрисовано
новое миросозерцание, последовательный материализм, охва¬
тывающий и область социальной жизни, диалектика, как наи¬
более всестороннее и глубокое учение о развитии, теория клас¬
совой борьбы и всемирно-исторической революционной роли
пролетариата, творца нового, коммунистического общества» 1.
Марксизм, говорит В. И. Ленин, дал руководящую нить,
позволяющую открыть закономерность в кажущемся хаосе и
лабиринте общественной жизни. Эта нить — теория классовой
борьбы. Основы этой теории, разработанные Марксом и Энгель¬
сом в «Святом семействе», «Немецкой идеологии» и других про¬
изведениях предшествующего периода, получают классическое
изложение в «Манифесте Коммунистической партии». В этом
труде Маркс и Энгельс показывают, что борьба между проле¬
тариатом и буржуазией не есть явление исключительное и, так
сказать, беспрецедентное в мировой истории: со времени воз¬
никновения частной собственности на средства производства
и образования противоположных классов классовая борьба —
движущая сила развития общества.
1 В. И. Ленин, Соч., т. 21, стр. 32.
524

Некоторые буржуазные идеологи, признавая наличие борь¬
бы классов в античном и феодальном обществе, тем не менее
утверждают, что при капитализме нет почвы для классовой
борьбы, так как нет сословных перегородок, привилегий и т. д.
«Манифест Коммунистической партии» блестяще опровергает
эту буржуазную догму, доказывая, что материальные условия
капиталистического строя порождают непримиримую противо¬
положность между пролетариатом и буржуазией. Капитализм
в еще большей мере, чем предшествующие общественные фор¬
мации, вызывает классовую поляризацию общества. Поэтому
обострение противоречий между основными классами капитали¬
стического общества не есть следствие ошибочной политики
господствующего класса, а вытекает из самого механизма ка¬
питалистического производства и воспроизводства.
Маркс и Энгельс развивают и конкретизируют ранее выдви¬
нутые ими понятия социального класса и классовой структуры
общества. Каждая исторически определенная форма общества
предполагает специфическое, лишь ей свойственное деление
на основные классы и другие социальные слои. Каждый класс
складывается в свою очередь из различных социальных групп,
между которыми существуют противоречия. Антагонизм клас¬
сов также имеет многообразные формы проявления: он носит
то явный, то скрытый характер, его развитие, обострение ве¬
дет к социальным революциям, результатом которых может
быть поражение одного из классов или гибель обоих 1.
Современные буржуазные идеологи и их правосоциалисти¬
ческие подголоски единодушно утверждают, что учение мар¬
ксизма о непримиримой противоположности классов, классиче¬
ски изложенное в «Манифесте Коммунистической партии»,
1 Идеологи современной буржуазии объявляют «грубым» и даже
«упрощенным» марксистское деление общества на большие группы
людей, различие между которыми обусловлено прежде всего разным
отношением к средствам производства. В противовес марксизму аполо¬
геты современного капитализма пытаются доказать, что классифика¬
ция социальных групп может исходить из любых мыслимых призна¬
ков — все они якобы условны, субъективны. Такова, в частности, методо¬
логическая основа теории стратификации и социальной мобильности,
согласно которой общество состоит из бесконечного множества групп
людей, различающихся между собой по возрасту, полу, экономическому
положению, культурному уровню и т. п., а также по своим индивиду¬
альным склонностям и особенностям (футболисты, читатели комиксов,
курильщики, постоянные посетители вернисажей, глухонемые и т. д.);
при этом каждый индивид одновременно является членом многих
групп, а переход из одной группы в другую открыт для всех, никаких
социальных перегородок не существует.
Не трудно понять, что истинный смысл всех этих социологических
концепций, которые противополагаются марксистской теории классовой
борьбы, один: апология капитализма.
525

якобы устарело; оно-де отражает исторические условия, при ко¬
торых было написано это произведение. С тех пор обстоятель¬
ства-де в корне изменились. Апологеты капитализма пытаются
заменить теорию классовой борьбы реакционной концепцией
социального солидаризма, которая ныне проповедуется под раз¬
ными названиями: доктрина «человеческих отношений», тео¬
рия «социального партнерства», «государство всеобщего благо¬
денствия», «корпоративное государство» и т. д. 1 «Правые со¬
циалисты и ревизионисты,— говорится в Программе КПСС,—
пытаются изобразить государственно-монополистический капи¬
тализм почти как социализм. Жизнь разоблачает эту фальшь.
Государственно-монополистический капитализм не меняет при¬
роды империализма. Он не только не изменяет положения
основных классов в системе общественного производства, но
и углубляет пропасть между трудом и капиталом, между боль¬
шинством нации и монополиями» 2.
В. И. Ленин разъяснял, что марксизм, не ограничиваясь на¬
учным анализом классовой борьбы, оценкой ее роли во всемир¬
ной истории, в развитии буржуазного общества, доводит при¬
знание борьбы классов до признания диктатуры пролетариата.
Все содержание «Манифеста Коммунистической партии» может
быть иллюстрацией этой ленинской мысли, которая раскры¬
вает внутреннюю логику учения марксизма, отражающую объ¬
ективную логику вещей.
Производственные отношения каждой общественной фор¬
мации, как показывают Маркс и Энгельс, представляют собой
также и отношения классов. Это значит, что классовая струк¬
тура общества выражает его экономическую структуру, эконо¬
мический базис, определяющий политическую, юридическую,
идеологическую надстройку общества. Конфликт между произ¬
водительными силами и производственными отношениями есть
также конфликт между эксплуатирующим (господствующим)
и эксплуатируемым (порабощенным) классами данной форма¬
ции. Разрешением этого антагонистического противоречия яв¬
ляется социальная революция. Социальная революция буржуа¬
1 Западногерманский с.-д. Штампфер, полностью отрекаясь от на¬
учного взгляда на общество, утверждает, что на смену классовой борь¬
бе между непримиримыми противниками приходит «сотрудничество
равноправных партнеров» и «мобилизация духовных сил» широких
масс на борьбу за дальнейшее развитие производства (см. «Gewerk¬
schaftliche Monatshefte», Heft 8, 1952, S. 491). Само собой разумеется,
что Штампфер умалчивает о том, что один из этих «равноправных»
партнеров, будучи владельцем средств производства, имеет право, не
занимаясь производительным трудом, получать доходы, в сотни и ты¬
сячи раз превосходящие заработную плату другого «партнера».
2 «Программа Коммунистической партии Советского Союза», стр. 27.
526

зии увенчивается диктатурой буржуазии, социальная револю¬
ция пролетариата — диктатурой рабочего класса.
«Маркс,— говорит В. И. Ленин,— провел учение о классо¬
вой борьбе последовательно вплоть до учения о политической
власти, о государстве... Учение о классовой борьбе, применен¬
ное Марксом к вопросу о государстве и о социалистической ре¬
волюции, ведет необходимо к признанию политического господ¬
ства пролетариата...» 1
Раскрывая внутреннее содержание социальных революций и
различных типов государств, Маркс и Энгельс приходят к за¬
ключению:	ликвидация эксплуататорских классов возможна
лишь благодаря диктатуре угнетенного, эксплуатируемого
класса. То, что этим революционным классом может быть лишь
пролетариат, обосновывается научным анализом развития ка¬
питализма.
Буржуазия, разъясняют Маркс и Энгельс, сыграла в исто¬
рии революционную роль. Она уничтожила патриархальные,
идиллические отношения между людьми, потопила в ледяной
воде эгоистического расчета религиозный экстаз, рыцарский
энтузиазм, мещанскую сентиментальность. Вся эта разруши¬
тельная работа, которая представлялась феодальным «социа¬
листам» чудовищным вандализмом и вызывала ужас в созна¬
нии мелкого буржуа, была исторически необходима и прогрес¬
сивна. Только благодаря радикальному уничтожению старого
капитализм покончил с консерватизмом, характерным для пред¬
шествующих способов производства.
Буржуазия создала более могущественные производитель¬
ные силы, чем все предшествующие поколения, вместе взятые.
«Она впервые показала, чего может достигнуть человеческая
деятельность. Она создала чудеса искусства, но совсем иного
рода, чем египетские пирамиды, римские водопроводы и готи¬
ческие соборы; она совершила совсем иные походы, чем пере¬
селение народов и крестовые походы» 2.
Однако, сломав старые феодальные производственные от¬
ношения, развив новый, более прогрессивный способ произ¬
водства, буржуазия как господствующий класс становится пре¬
пятствием на пути дальнейшего прогресса производительных
сил. Буржуазное общество, создавшее как бы по волшебству
столь могущественные производительные силы, походит на вол¬
шебника, который не в состоянии более справиться с подзем¬
ными силами, вызванными его заклинанием. Постоянное
революционизирование процесса производства, обусловленное
1 В. И. Ленин, Соч., т. 25, стр. 375, 376.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 427.
527

самой природой крупной промышленности, неизбежно вступает
в конфликт со стремлением буржуазии сохранить в неизмен¬
ности существующие социальные отношения. Прогресс обще¬
ственного производства выносит смертельный приговор капи¬
тализму, подобно тому как в свое время он осудил на гибель
феодальный строй.
Капитализм ликвидирует местную п национальную замкну¬
тость, развивает всесторонние связи между народами, ускоряет
темпы общественного прогресса. Концентрация и централиза¬
ция производства и собственности объединяют все население
каждой капиталистической страны в одну нацию, с одним пра¬
вительством. Этому историческому процессу соответствует кон¬
солидация классов в национальном масштабе, усиление клас¬
совой борьбы.
Капиталистическое накопление умножает ряды пролета¬
риата, создает материальные предпосылки для его классовой
организации. «Таким образом, с развитием крупной промыш¬
ленности из-под ног буржуазии вырывается сама основа, на
которой она производит и присваивает продукты. Она произво¬
дит прежде всего своих собственных могильщиков. Ее гибель
и победа пролетариата одинаково неизбежны» 1.
Борьба пролетариата против буржуазии начинается со вре¬
мени возникновения этого класса. Постепенно столкновения
между отдельными рабочими и предпринимателями перера¬
стают в классовую борьбу против буржуазии. «А всякая клас¬
совая борьба,— как подчеркивают Маркс и Энгельс,— есть
борьба политическая» 2. Это значит, что в конечном итоге
борьба между пролетариями и капиталистами ведется не ради
улучшения условий наемного рабства, а за уничтожение этого
рабства. Под влиянием этой все обостряющейся классовой
борьбы, которая развертывается не только в экономической и
политической области, но и в идеологии, начинается разложе¬
ние господствующего класса, вследствие чего «небольшая часть
господствующего класса отрекается от него и примыкает к ре¬
волюционному классу, к тому классу, которому принадлежит
будущее» 3. Но это будущее может быть завоевано лишь в ре¬
зультате пролетарской революции, которая представляет собой
высшую форму борьбы между основными классами капитали¬
стического общества. Борьба пролетариата против буржуазии
неизбежно «превращается в открытую революцию, и проле¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 436.
2 Там же, стр. 433.
3 Там же.
528

тариат основывает свое господство посредством насильственного
ниспровержения буржуазии» 1.
Маркс и Энгельс не употребляют здесь, как и в других ме¬
стах «Коммунистического манифеста», термина «диктатура
пролетариата». Впервые этот термин был применен Марксом в
1850 г. в работе «Классовая борьба во Франции с 1848 по
1850 г.» Однако основное содержание этого понятия с исчер¬
пывающей ясностью сформулировано в «Коммунистическом
манифесте».
Определяя главные задачи социалистической революции,
Маркс и Энгельс указывают, что «первым шагом в рабочей ре¬
волюции является превращение пролетариата в господствую¬
щий класс, завоевание демократии.
Пролетариат использует свое политическое господство для
того, чтобы вырвать у буржуазии шаг за шагом весь капитал,
централизовать все орудия производства в руках государства,
т. е. пролетариата, организованного как господствующий класс,
и возможно более быстро увеличить сумму производительных
сил» 2.
В. И. Ленин, разъясняя значение этих положений «Манифе¬
ста», писал: «Здесь мы видим формулировку одной из самых
замечательных и важнейших идей марксизма в вопросе о госу¬
дарстве, именно идеи «диктатуры пролетариата»...» 3
В предыдущих главах было уже показано, как Маркс и Эн¬
гельс пришли к идее об исторической роли пролетариата. Од¬
нако в 1844—1846 гг. они не говорят еще о том, что осущест¬
вить свою миссию пролетариат сможет, лишь завоевав поли¬
тическую власть: задачи пролетариата они тогда в основном
сводили к разрушению капиталистического строя. Последую¬
щее участие Маркса и Энгельса в борьбе французских, англий¬
ских, немецких рабочих против буржуазии, изучение истори¬
ческого опыта и тенденций освободительного движения проле¬
тариата привело их к выводу о необходимости установления
диктатуры пролетариата. «Манифест Коммунистической пар¬
тии» считает завоевание пролетариатом политической власти
важнейшей ближайшей задачей коммунистов, подчеркивая вме¬
сте с тем, что конечная цель коммунистической партии и всего
рабочего класса — создание бесклассового коммунистического
общества, в котором «свободное развитие каждого является
условием свободного развития всех» 4.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 435.
2 Там же, стр. 446.
3 В. И. Ленин, Соч., т. 25, стр. 374.
4 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 447.
529

Идея диктатуры пролетариата представляет собой, таким
образом, необходимое развитие, конкретизацию ранее сформу¬
лированного и обоснованного положения о социалистической
миссии пролетариата. Доказывая, что из всех классов буржу¬
азного общества лишь пролетариат — социалистический по
своей природе класс, основоположники марксизма преодоле¬
вают характерное для мелкобуржуазных демократов абстракт¬
ное противопоставление неимущих имущим, бедных — богатым
и вытекающее отсюда недостаточно определенное требование
народовластия.
Признавая возможность и необходимость союза с мелкой
буржуазией, крестьянством, Маркс и Энгельс вскрывают объ¬
ективную закономерность именно диктатуры и именно пролета¬
риата, показывая, что из всех классов буржуазного общества
до конца революционен один лишь пролетариат. «Признание
необходимости диктатуры пролетариата,— писал В. И. Ленин,—
самым тесным и неразрывным образом связано с положением
«Коммунистического манифеста», что пролетариат один только
есть действительно революционный класс» 1.
«Коммунистический манифест» закладывает основы мар¬
ксистского учения о революционной пролетарской партии как
авангарде и политическом руководителе рабочего класса. Уже
в революционно-демократический период своего идейного раз¬
вития Маркс и Энгельс выдвигали идею партийности, нераз¬
рывно связывая ее с идеей революционного действия в инте¬
ресах угнетенных и эксплуатируемых масс. Теперь основопо¬
ложники марксизма теоретически обосновывают принцип
пролетарской партийности, противопоставляя ее лицемерной
«беспартийности» идеологов буржуазии.
В 1844—1846 гг. Маркс и Энгельс характеризуют свои ком¬
мунистические воззрения как определенную партийную плат¬
форму, называя своей партией идейное течение, выражающее
интересы рабочего класса. Новое в «Манифесте Коммунистиче¬
ской партии» заключается, во-первых, в том, что партия здесь
рассматривается как организация передовых представителей ра¬
бочего класса, от лица которой и выступают Маркс и Энгельс.
Ближайшие задачи и конечные цели этой организации, ее
структура, а также обязанности и права ее членов определя¬
ются, с одной стороны, программой, каковой и является «Мани¬
фест», а с другой — уставом, который, как уже сообщалось
выше, был принят конгрессом «Союза коммунистов».
Во-вторых, разрабатывая основы учения о партии, Маркс
и Энгельс формулируют ряд важнейших теоретических поло¬
1 В. И. Ленин, Соч., т. 6, стр. 35.
530

жений об отношении партии к рабочему классу. Коммунисти¬
ческая партия выделяет и отстаивает общие, интернациональ¬
ные интересы всего пролетариата; на всех этапах освободитель¬
ного движения пролетариата коммунистическая партия
представляет это движение в целом. Положения коммунистов ни
в коем случае не основываются на идеях и принципах, выду¬
манных, изобретенных теми или иными доктринерами, «обно¬
вителями» мира — утопистами. Революционная теория комму¬
нистической партии представляет собой лишь общее научное
отражение объективно совершающегося исторического процесса,
действительно происходящей борьбы пролетариата против бур¬
жуазии. У коммунистов нет поэтому таких интересов, которые
не совпадали бы с насущными интересами пролетариата всех
стран. «Коммунисты борются во имя ближайших целей н ин¬
тересов рабочего класса, но в то же время в движении сего¬
дняшнего дня они отстаивают и будущность движения» 1. Преи¬
мущество коммунистической партии перед другими организа¬
циями рабочего класса заключается в том, что она является
самой активной, решительной, побуждающей к движению впе¬
ред пролетарской организацией, обладающей научным пони¬
манием условий, хода и общих результатов пролетарского дви¬
жения.
Эта характеристика основных черт пролетарской, коммуни¬
стической партии прямо и непосредственно направлена как про¬
тив сектантства, отрывающего коренные задачи пролетариата
от конкретных исторических условий его деятельности, так и
против мелкобуржуазного, оппортунистического сведения ко¬
нечной цели пролетарской борьбы к частным, ограниченным за¬
дачам, связанным лишь с особыми историческими, преходя¬
щими условиями.
Выступая против сектантства, особенно пагубного в усло¬
виях приближавшейся буржуазно-демократической революции,
«Манифест» разъясняет, что коммунистическая партия поддер¬
живает «всякое революционное движение, направленное против
существующего общественного и политического строя... Комму¬
нисты повсюду добиваются объединения и соглашения между
демократическими партиями всех стран» 2.
«Манифест Коммунистической партии» подвергает уничто¬
жающей критике теоретические устои и традиционную аргу¬
ментацию идеологов буржуазии. Эти идеологи, не допуская воз¬
можности существования какой-либо другой собственности,
кроме капиталистической, обвиняют коммунистов в том, что они
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 458.
2 Там же, стр. 459.
531

хотят уничтожить собственность вообще. Но коммунизм не от¬
меняет собственности вообще (что, конечно, невозможно и не
нужно); он уничтожает лишь капиталистическую собствен¬
ность.
Буржуазные идеологи приписывают коммунистам стремле¬
ние упразднить личную собственность, приобретенную трудом
самого производителя. Но если речь идет о мелкобуржуазной
собственности, то ее разрушает капитализм. Капитал же не
есть личная собственность, так как он представляет собой не
личную, а общественную силу. Поэтому обобществление средств
производства не означает превращения личной собственности в
общественную: это переход от частной собственности к социа¬
листической, т. е. от одного общественного отношения к дру¬
гому.
Буржуа называют ликвидацию частной собственности унич¬
тожением свободы и личности 1. Но это значит лишь то, что они
отождествляют свободу со свободой капиталистического пред¬
принимательства, а личность — с личностью буржуа. «Вы со¬
знаетесь, следовательно,— пишут Маркс и Энгельс,— что лич¬
ностью вы не признаете никого, кроме буржуа, т. е. буржуаз¬
ного собственника. Такая личность действительно должна быть
уничтожена» 2.
Буржуазные идеологи твердят, что с ликвидацией частной
собственности якобы прекратится всякая деятельность и воца¬
рится всеобщая лень. «В таком случае,— иронически замечают
Маркс и Энгельс,— буржуазное общество должно было бы
давно погибнуть от лености, ибо здесь тот, кто трудится, ничего
не приобретает, а тот, кто приобретает, не трудится» 3.
Разоблачая лицемерие буржуазных фраз о семье, браке, оте¬
честве, «Манифест Коммунистической партии» отмечает, что
дополнение к буржуазной семье и браку образует проституция,
что буржуазное государство — тюрьма для трудящихся; лишь
в борьбе против буржуазии, низвергая ее политическое господ¬
ство и устанавливая свою собственную власть, пролетариат об¬
ретает свое настоящее отечество. Пролетариат, конечно, нацио¬
1 Это же отождествление свободы с частной собственностью состав¬
ляет характерную особенность и современной буржуазной идеологии.
Так, авторы «Капиталистического манифеста» американские буржуаз¬
ные социологи Л. Келсо и М. Адлер категорически заявляют, что лич¬
ная свобода и частная собственность неотделимы одна от другой (см.
L. Kelso and М Adler, The Capitalist Manifesto, New York, 1958, p. 102).
Но если это так, то тем самым они должны признать, что подавляющая
масса населения капиталистических стран не обладает личной сво¬
бодой.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 440.
3 Там же.
532

нален, но в отличие от буржуазии враждебен национализму.
Пролетариат должен организоваться в национальном масштабе,
в рамках нации как господствующий класс, уничтожить эксп¬
луатацию, а вместе с нею и национальный гнет. Интересы ра¬
бочих всех стран и национальностей едины. Это единство об¬
условлено развитием общественного производства, из него вы¬
текают общие задачи рабочих всех стран и общие в основном
пути их социального освобождения.
Буржуазные идеологи обвиняют коммунистов в том, что они
бесповоротно порывают с традиционными духовными ценно¬
стями 1. Этому облыжному обвинению Маркс и Энгельс проти¬
вопоставляют материалистическое положение о зависимости
идей каждой исторической эпохи от присущих ей материаль¬
ных, производственных отношений. Правда, буржуазные идео¬
логи уверяют, что существуют надысторические идеи, идеалы.
На это Маркс и Энгельс отвечают, что во всех антагонистиче¬
ских обществах действительно господствуют некоторые общие
всем этим формациям идеи, идеалы. Это объясняется общно¬
стью экономических условий. «История всех доныне существо¬
вавших обществ двигалась в классовых противоположностях,
которые в разные эпохи складывались различно.
Но какие бы формы они ни принимали, эксплуатация одной
части общества другою является фактом, общим всем минув¬
шим столетиям. Неудивительно поэтому, что общественное
сознание всех веков, несмотря на все разнообразие и все
различия, движется в определенных общих формах, в формах
сознания, которые вполне исчезнут лишь с окончательным
исчезновением противоположности классов.
Коммунистическая революция есть самый решительный раз¬
рыв с унаследованными от прошлого отношениями собствен¬
ности; неудивительно, что в ходе своего развития она самым
1 Опыт исторического развития, и в особенности современная исто¬
рическая эпоха, убедительно говорят о том, что социализм является
законным наследником всей прогрессивной культуры, а империализм
нигилистически ее отвергает. Так, например, известный антикоммунист
В. Шламм утверждает, что сокровеннейшим источником коммунисти¬
ческой «ереси» является стремление человека овладеть законами при¬
роды, потребность познать тайны природы: «Истинные, серьезные при¬
чины коммунистического потопа,— пишет Шламм,— станут ясными для
тех из нас, кто найдет в себе смелость стать выше банальности. Вера
в науку, ересь, развивавшаяся в течение столетий в условиях западной
цивилизации, приобретает, наконец, в коммунизме свой социальный
эффект» (W. Schlamm, Die Grenzen des Wunders. Ein Bericht über
Deutschland, Zürich, 1959, S. 191). Ценное признание! Оно свидетель¬
ствует о том, что проповедниками антиинтеллектуализма ныне являют¬
ся — и это очень симптоматично — противники коммунизма.
533

решительным образом порывает с идеями, унаследованными от
прошлого» 1. Это положение позволяет глубже понять суть того
великого революционного переворота, необходимым выраже¬
нием которого является научная социалистическая идеология.
Оно ясно показывает, с какого рода идеями бесповоротно поры¬
вает пролетариат, отметая буржуазные утверждения относи¬
тельно нигилизма, якобы присущего научному коммунизму.
«Коммунистический манифест» наряду с опровержением
основных аргументов буржуазной идеологии вскрывает реаль¬
ный классовый источник всей совокупности буржуазных идей:
«Ваши идеи сами являются продуктом буржуазных производ¬
ственных отношений и буржуазных отношений собственности,
точно так же как ваше право есть лишь возведенная в закон
воля вашего класса, воля, содержание которой определяется
материальными условиями жизни вашего класса» 2.
«Манифест Коммунистической партии» противопоставляет
научный коммунизм ненаучным, утопическим социалистиче¬
ским и коммунистическим теориям. При этом основоположники
марксизма вскрывают классовые корни каждой из этих теорий.
Прежде всего Маркс и Энгельс подвергают критике реакцион¬
ный социализм, к которому они относят феодальный и примы¬
кающий к нему христианский, а также мелкобуржуазный со¬
циализм, в том числе и его немецкую разновидность. Для всех
этих учений характерна идеализация исторического прошлого,
стремление повернуть историю вспять, предотвратить развитие
капитализма, возродить или сохранить изжившие себя обще¬
ственные отношения. В своей критике капитализма эти социа¬
листы зачастую подмечали его действительные пороки 3. Но их
положительная программа сводится в основном к защите це¬
ховой организации промышленности и патриархального сель¬
ского хозяйства. Поэтому мелкобуржуазный социализм и реак¬
ционен и утопичен.
Консервативный, или буржуазный, социализм представляет
собой, собственно, лишь апологию капиталистического строя,
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 445—446.
2 Там же, стр. 443.
3 Так, мелкобуржуазный социализм «прекрасно умел подметить
противоречия в современных производственных отношениях. Он разоб¬
лачил лицемерную апологетику экономистов. Он неопровержимо дока¬
зал разрушительное действие машинного производства и разделения
труда, концентрацию капиталов и землевладения, перепроизводство,
кризисы, неизбежную гибель мелких буржуа и крестьян, нищету проле¬
тариата, анархию производства, вопиющее неравенство в распределе¬
нии богатства, истребительную промышленную войну наций между со¬
бой, разложение старых нравов, старых семейных отношений и старых
национальностей» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 450).
534

прикрытую социалистической фразеологией. Существо этого
псевдосоциалистического учения Маркс и Энгельс определяют
следующими словами: «Свободная торговля! в интересах рабо¬
чего класса; покровительственные пошлины! в интересах ра¬
бочего класса; одиночные тюрьмы! в интересах рабочего клас¬
са — вот последнее, единственно сказанное всерьез, слово
буржуазного социализма.
Социализм буржуазии заключается как раз в утверждении,
что буржуа являются буржуа,— в интересах рабочего класса» 1.От критики реакционных и консервативных псевдосоциали¬
стических теорий Маркс и Энгельс переходят к рассмотрению
критически-утопического социализма и коммунизма, выражав¬
шего интересы пролетариата на ранних этапах его развития.
Первые попытки рабочих добиться социального освобождения
относятся к эпохе буржуазных революций XVII—XVIII вв.;
они неизбежно терпели поражение прежде всего потому, что в
то время еще не было материальных предпосылок социализма.
Идеологическим выражением этих первых попыток был, в ча¬
стности, утопический коммунизм Бабёфа и других революцион¬
ных деятелей, о котором Маркс и Энгельс говорят: «Револю¬
ционная литература, сопровождавшая эти первые движения
пролетариата, по своему содержанию неизбежно является реак¬
ционной. Она проповедует всеобщий аскетизм и грубую урав¬
нительность» 2. Это указание на свойственные первоначальному
утопическому коммунизму противоположные взаимоисключаю¬
щие тенденции — революционную и реакционную — имеет
большое методологическое значение, так как оно позволяет
конкретно-исторически оценить как бабувизм, так и последую¬
щие утопические системы. Хотя эпоха Сен-Симона, Фурье,
Оуэна существенно отличается от эпохи Бабёфа, тем не менее
и в это время не было еще материальных предпосылок соци¬
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 454.
Современные правые социалисты, по существу, повторяют буржу¬
азных лжесоциалистов середины XIX в. Так, программа социал-демо¬
кратической партии Германии провозглашает, что социализм и частная
собственность нисколько не исключают друг друга. Правосоциалисти¬
ческая концепция государства «всеобщего благоденствия» фактически
представляет собой утверждение, что капиталистическое государство
теряет свой классовый характер и превращается мирным путем в
социалистическое государство. Именно в этом смысл заявления амери¬
канского ревизиониста Биттелмена о том, что американский капитализм
создает теперь «объективные условия для государства благоден¬
ствия, антимонополистической формы демократии как стадии социаль¬
ного прогресса и для мирного и конституционного перехода от госу¬
дарства благоденствия к социалистическому государству» («Political
Affairs» № 2, 1958, р. 42—43).
2 Там же, стр. 455.
535

ального освобождения пролетариата и сам этот класс еще не
стал классом для себя, т. е. политически самостоятельным
классом. Отсюда и характерные черты критически-утопиче¬
ского социализма: социализм рассматривается как идеал, соз¬
данный гением, а социалистическое переустройство обще¬
ства — как претворение в жизнь системы этого гения. Деятели
критически-утопического социализма считают, что они возвы¬
шаются над классами; они не видят в пролетариате никакой
способности к исторической инициативе, отвергают политиче¬
скую борьбу, революционное насилие и апеллируют ко всему
обществу, в особенности же к власть имущим, пытаясь увлечь
их заманчивыми описаниями прекрасного социалистического
будущего. «Это фантастическое описание будущего общества
возникает в то время, когда пролетариат еще находится в
очень неразвитом состоянии и представляет себе поэтому свое
собственное положение еще фантастически, оно возникает из
первого исполненного предчувствий порыва пролетариата к
всеобщему преобразованию общества» 1.
Однако при всей своей исторически обусловленной ограни¬
ченности этот утопический социализм замечателен своей кри¬
тикой буржуазного общества, своим предвосхищением таких
основных черт будущего общества, как уничтожение противо¬
положности между городом и деревней, умственным и физиче¬
ским трудом, отмирание государства и т. д. Но значение кри¬
тически-утоппческого социализма и коммунизма стоит в обрат¬
ном отношении к общественно-историческому развитию, которое
ведет к превращению пролетариата в класс для себя, к обо¬
стрению борьбы между рабочим классом и буржуазией, к соз¬
данию материальных предпосылок социализма и пролетарской
революции, т. е. ко всему тому, что отвергалось критически-
утопическим социализмом. «Поэтому, если основатели этих си¬
стем и были во многих отношениях революционны, то их уче¬
ники всегда образуют реакционные секты. Они крепко держатся
старых воззрений своих учителей, невзирая на дальнейшее
историческое развитие пролетариата. Поэтому они последова¬
тельно стараются вновь притупить классовую борьбу и прими¬
рить противоположности... Они постепенно опускаются в кате¬
горию описанных выше реакционных или консервативных со¬
циалистов, отличаясь от них лишь более систематическим
педантизмом и фанатической верой в чудодейственную силу
своей социальной науки» 2.
1 К. Маркс и Ф. Энгельсу Соч., т. 4, стр. 456.
2 Там же, стр. 456—457.
536

Таким образом, и эти социалистические теории в силу своей
оторванности от освободительного движения рабочего класса
сближаются в ходе своего исторического развития с реакцион¬
ным и консервативным псевдосоциализмом. Это замечание
Маркса и Энгельса не только освещает историю социалистиче¬
ских учений далекого уже от нас прошлого, но и проливает
свет на эволюцию мелкобуржуазного социализма, а также ре¬
формизма и ревизионизма в XX в.
«Манифест Коммунистической партии» заканчивается про¬
роческими словами: «Пусть господствующие классы содрогают¬
ся перед Коммунистической Революцией. Пролетариям нечего
в ней терять кроме своих цепей. Приобретут же они весь мир.
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» 1
Этот боевой, зовущий на борьбу с капитализмом призыв
коммунистической партии с величайшей силой убедительности
выражает важнейший революционный интернационалистский
принцип научной идеологии рабочего класса, классическая фор¬
мулировка которого как бы увенчивает процесс формирования
марксизма.
В «Манифесте Коммунистической партии» мы не находим
таких слов, как «материалистическая диалектика», «диалекти¬
ческий материализм» и т. д. Однако весь этот эпохальный труд
представляет собой блестящий образчик диалектико-материа¬
листического понимания общественной жизни, свидетельствую¬
щий о величайшем революционном значении, которое имеет
применение марксистского диалектического метода и маркси¬
стского философского материализма к изучению общественной
жизни. Основоположники марксизма гениально раскрывают
диалектику развития капитализма, подготовляющего предпо¬
сылки своей неизбежной гибели. Исследование явлений обще¬
ственной жизни в их взаимосвязи и взаимозависимости, в их
движенип, изменении, революционном преобразовании на основе
борьбы противоположностей, материалистическое понимание
буржуазной идеологии как отображения общественного бытия
буржуазии — все это представляет собой творческое развитие
диалектического п исторического материализма.
Современная буржуазия ставит перед своими философами,
социологами, экономистами, публицистами задачу создания та¬
кой социальной теории, которая внушала бы массам веру в ка¬
питализм. «Найти слова, с какими мы можем обратиться к
людям (message),— вот задача прежде всего духовных руководи¬
телей нашего народа» 2,— писал Джон Фостер Даллес. Даллес
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 459.
2 J. F. Dulles, War or Peace, New York, 1957, p. 261.
537

призывал буржуазных идеологов противопоставить марксизму-
ленинизму, политической линии КПСС, «обладающей ог¬
ромной притягательной силой», такую идеологическую кон¬
цепцию, которая бы принесла капитализму победу в «войне
идей». Одним из откликов на этот призыв была упомянутая
выше книга Л. Келсо и М. Адлера, претенциозно названная
«Капиталистический манифест». Авторы этой книги следую¬
щим образом определяли свою задачу: ««Капиталистический
манифест» предназначен заменить «Коммунистический ма¬
нифест» в качестве призыва к действию — первоначально в
пределах нашей страны, а затем под ее руководством и в мас¬
штабах всего мира» 1. Какие же идеи выдвинули Л. Келсо и
М. Адлер, что они попытались противопоставить великому
творению Маркса и Энгельса? Эти апологеты капитализма ре¬
шили доказать, что современный капитализм принципиально
отличается от капитализма середины прошлого века, ибо он-де
превратился в систему, обеспечивающую те блага, которые
раньше отождествлялись с социализмом, а в ближайшем буду¬
щем капитализм вступит в фазу всеобщего процветания. Келсо
и Адлер проповедуют «капиталистическую революцию», кото¬
рая, конечно, нисколько не угрожает власти капитала, так как
цель ее состоит в том, чтобы «сделать всех капиталистами, вме¬
сто того чтобы не дать никому возможности быть капитали¬
стом» 2. Эта реакционная утопия, ежедневно разоблачаемая су¬
ровой капиталистической действительностью, разумеется, не
может увлечь за собой массы. Буржуазии нечего противопоста¬
вить «Манифесту Коммунистической партии» Маркса и Энгель¬
са, так же как ей нечего противопоставить коммунистическому
манифесту современной эпохи — Программе КПСС, утвержден¬
ной XXII съездом партии.
«Манифест Коммунистической партии» — великий научный
итог процесса формирования мировоззрения марксизма. Теоре¬
тически обобщая опыт исторического развития, научно пред¬
восхищая будущее, «Манифест Коммунистической партии» ста¬
вит перед наукой об обществе, перед рабочим движением новые
проблемы и задачи.
Как подлинное произведение творческого марксизма «Ком¬
мунистический манифест» отнюдь не претендует на решение
всех теоретических, а тем более практических вопросов,
встающих перед освободительным движением пролетариата, пе¬
ред коммунистической партией. В этом также проявляется
коренное отличие марксистского мировоззрения от всех пред¬
1 L. Kelso and М. Adler, The Capitalist Manifesto, p. 3—4.
2 Ibid., p. 103.
538

шествующих, в том числе и прогрессивных, социальных теорий,
его творческий, несовместимый с догматизмом характер.
«Коммунистический манифест» открывается следующими
знаменательными словами: «Призрак бродит по Европе —
призрак коммунизма. Все силы старой Европы объединились
для священной травли этого призрака: папа и царь, Меттерних
и Гизо, французские радикалы и немецкие полицейские» 1.
В наше время коммунизм стал великой исторической реаль¬
ностью, которая определяет развитие человечества. Умирающий
капитализм пытается противопоставить научной марксистско-
ленинской идеологии антикоммунизм.
Империализм, говорил В. И. Ленин, есть реакция по всей
линии. Антикоммунизм — идеологическое и политическое вы¬
ражение этой империалистической реакции, которая беспо¬
щадно подавляет гражданские права трудящихся, демократиче¬
ские свободы, национально-освободительное движение. Вот по¬
чему антикоммунизм непримиримо враждебен и демократии, и
всякому прогрессивному делу вообще, какими бы демократиче¬
скими фразами ни прикрывались антикоммунисты.
В своем заключительном слове на XXII съезде КПСС
Н.	С. Хрущев говорит: «Более ста лет идет борьба двух идеоло¬
гий — идеологии рабочего класса, которая выражена в маркси¬
стской теории научного коммунизма, и идеологии эксплуата¬
торских классов, буржуазной идеологии» 2. Итоги этой борьбы
на современном этапе всемирной истории известны. «Сейчас,—
отмечает Н. С. Хрущев,— борьба двух идеологий носит совсем
иной характер, чем на заре марксизма. Идеи научного социа¬
лизма овладели массами и превратились в великую материаль¬
ную силу. Они воплотились в жизнь, трудом народов соз¬
дается материально-техническая база нового общества. Борьба
из сферы только идеологической переместилась и в сферу ма¬
териального производства» 3.
Всемирно-исторические победы социализма — прямое и не¬
посредственное подтверждение великой жизненной правды
марксизма-ленинизма, основные идеи которого провозгласил
«Манифест Коммунистической партии» Маркса и Энгельса.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. 4, стр. 423.
2 Н. С. Хрущев, Заключительное слово на XXII съезде КПСС, Гос¬
политиздат, М., 1961, стр. 42.
3 Там же, стр. 44.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Изучение процесса формирования философии марксизма с
необходимостью приводит к ряду выводов, на которых, по на¬
шему мнению, следует специально остановиться.
Составными частями марксизма являются, как известно,
диалектический и исторический материализм, научный комму¬
низм, марксистская политическая экономия. Однако было бы
грубой ошибкой, если бы мы сделали на этом основании вывод,
что теоретический источник марксистской философии состав¬
ляет классическая немецкая философия, теоретический источ¬
ник научного коммунизма — французские утопические учения
и т. д. Такой вывод явно противоречит фактам и искажает дей¬
ствительную картину формирования марксизма. Марксизм есть
единое, цельное учение, составные части которого не только
гармонически согласуются друг с другом, но и обосновывают
друг друга, а в определенном смысле слова и переходят друг
в друга. Исследуя формирование философии марксизма, нельзя
поэтому умолчать о формировании экономических и социали¬
стических воззрений Маркса и Энгельса: это, по сути дела,
единый процесс.
Факты свидетельствуют о том, что философия марксизма
создавалась не только путем критического усвоения достиже¬
ний классической немецкой философии и разработки в этой
связи новых философских положений. Создание исторического
материализма с его основными понятиями — производительные
силы, производственные отношения, способ производства, об¬
щественно-экономическая формация — было бы невозможно без
экономических исследований, непосредственно связанных с
критикой буржуазной экономической мысли.
540

Критика политической экономии буржуазии в свою очередь
предполагала постановку вопроса об исторически преходящем
характере капиталистического способа производства, о неиз¬
бежности социализма. Критический анализ утопического со¬
циализма, выделение содержавшихся в нем рациональных по¬
ложений также было необходимым элементом в процессе
формирования философии марксизма, которая является не
только диалектико-материалистическим, но и коммунистиче¬
ским мировоззрением. Все это говорит о том, что предшествен¬
никами диалектического и исторического материализма были
не одни только философы прошлого.
Вопрос об отношении Маркса и Энгельса к предшествующим
социальным теориям не сводится лишь к вопросу об их отно¬
шении к учениям, ставшим теоретическими источниками
марксизма. Ко времени выступления Маркса и Энгельса на
общественно-политическую арену не только философия Гегеля,
но и экономическая система А. Смита и Д. Рикардо, а также
классические системы утопического социализма Сен-Симона,
Ш. Фурье, Р. Оуэна переживали глубокий кризис. Естественно
поэтому, что Маркс и Энгельс прежде всего должны были
определить свое отношение к последователям этих учений —
к младогегельянцам, к мелкобуржуазным социалистам, в изве¬
стной мере продолжившим учения патриархов утопического
социализма, а также к вульгарным экономистам. Примыкая на
первом этапе формирования своего учения к младогегельян¬
цам, Маркс и Энгельс доводят до конца наметившиеся у этих
мыслителей попытки делать атеистические и революционные
выводы из философии Гегеля и, преодолевая младогегельян¬
ство, подвергают революционно-демократической, а далее и
пролетарской, материалистической критике философию Гегеля.
Нечто аналогичное имеет место и в отношении к Фейербаху,
которого Маркс и Энгельс вначале рассматривают не столько
как противника гегелевской философии, сколько как ее про¬
должателя. Такая трактовка антропологического материализма,
характерная в основном для младогегельянцев, в дальнейшем,
после размежевания с ними, сменяется новым, материалисти¬
ческим подходом к философии Фейербаха, заслугой которого
Маркс и Энгельс считают теперь не только критику романтиз¬
ма, спекулятивной абстракции и критический анализ проис¬
хождения религии, но и материалистическое решение вопроса
о человеке и природе, человеке и мышлении. Лишь благодаря
этому новому подходу к философии Фейербаха становится
возможным усвоение ее рациональных идей, так же как и кри¬
тическое осознание и преодоление присущей ей ограниченности.
Таким образом, отношение Маркса и Энгельса к Гегелю и
541

Фейербаху изменяется по мере отхода их от младогегельян¬
ской концепции. Маркс и Энгельс, так сказать, открыли истин¬
ного Гегеля, истинного Фейербаха, и это стало необходимой
предпосылкой и для научной критики учений этих мыслите¬
лей, и для выявления всего того ценного, что в этих учениях
содержится.
Иной характер носило отношение Маркса и Энгельса к мел¬
кобуржуазным социалистам: они никогда не примыкали к ним,
никогда вообще не были утопическими социалистами, хотя и
сотрудничали с некоторыми из этих социалистов, разделяли
отдельные их представления. Это не значит, конечно, что Маркс
и Энгельс сразу стали творцами научного коммунизма, так же
как не означает, что в их воззрениях середины сороковых го¬
дов отсутствовали элементы утопического социализма. Но все
дело в том, что Маркс и Энгельс переходили к научному ком¬
мунизму от революционного демократизма, а не от утопиче¬
ского социализма и исходные положения научного коммунизма
они формулировали с позиций материалистического понимания
истории. Критическое отношение к утопическим социалисти¬
ческим учениям, которое уже в 1843 г. высказывает Маркс,
объясняется тем замечательным историческим чутьем, которое
мы находим уже в ранних его произведениях. Это же, с незна¬
чительными оговорками, может быть сказано и о ранних про¬
изведениях Энгельса.
Само собой разумеется, что Маркс и Энгельс никогда не вос¬
принимали учение классиков английской политической эконо¬
мии сквозь призму воззрений эпигонов А. Смита и Д. Рикардо.
Уже в первых своих оценках политической экономии они осуж¬
дают представителей последней как защитников имущих клас¬
сов. Однако вначале Маркс и Энгельс не проводят еще суще¬
ственного различия между классиками буржуазной экономиче¬
ской мысли и вульгарными экономистами — апологетами
капитализма, поскольку в тех и в других они видят теоретиков
«науки обогащения», идеологов эксплуататорского класса. Лишь
в дальнейшем, в особенности в «Нищете философии», дается
четкое разграничение между научной точкой зрения буржуаз¬
ного экономиста Д. Рикардо и ненаучными концепциями его
эпигонов, начиная от прямых апологетов капитализма и кончая
мелкобуржуазными социалистами. Решающее значение в этом
повороте имела марксистская трактовка вопроса о законе стои¬
мости и экономической основе эксплуатации пролетариев ка¬
питалистами.
Таким образом, правильное понимание отношения марксиз¬
ма к учениям, которые были его теоретическими источниками,
предполагает учет последующего развития этих учений и соот¬
542

ветственно этому изучение отношения Маркса и Энгельса к
буржуазным и мелкобуржуазным продолжателям этих учений.
В процессе формирования философии марксизма его осно¬
воположники не только выдвигали те или иные теоретические
положения, по и обосновывали их. Этот вывод необходимо в
особенности подчеркнуть и разъяснить, так как значительная
часть буржуазных «критиков» марксизма представляет дело
так, будто бы Маркс и Энгельс вначале лишь провозгласили
важнейшие положения своего учения, исходя из определенных
моральных соображений, а затем стали рассматривать историю
человечества, подбирая экономические и исторические факты и
подгоняя их к своей якобы спекулятивной, априористической
схеме. «Сначала,— утверждает, например, Г. Мейо,— капита¬
лизм был осужден, а затем последовали и судебное разбиратель¬
ство и приговор» 1. В том же духе рассуждают и ревизионист¬
ские «критики» марксизма. Так, западногерманский правый
социалист В. Теймер пытается доказать, что Маркс сначала
был революционером и социалистом лишь «по юношескому
воодушевлению», а потом уже изобрел политическую и экономи¬
ческую теорию 2. Совершенно очевидно, что буржуазная и ре¬
визионистская концепция о якобы решающем значении теории
отчуждения в формировании философии марксизма и научного
социализма также имеет своей целью доказать, будто взгляды
Маркса и Энгельса в основном сложились до того, как они при¬
ступили к их обоснованию. Согласно этой концепции, как уже
было показано выше, главные положения марксизма пред¬
ставляют собой лишь дальнейшее развитие и главным образом
новую интерпретацию гегелевской и фейербаховской теории
отчуждения, которая в свою очередь связана с христианским
учением о грехопадении и грядущем спасении. Не удивительно
поэтому, что другой западногерманский правосоциалистский
«критик» марксизма А. Ратман, касаясь «Экономическо-фило¬
софских рукописей 1844 года», заявляет, что «Маркс вначале
стал социалистом не благодаря научному познанию, а в резуль¬
тате коренного этического решения» 3.
Не трудно понять, на чем зиждутся подобные утверждения
«критиков» марксизма, пытающихся извратить действитель¬
ный процесс развития марксистской теории, противопоставить
друг другу формирование и теоретическое обоснование основ¬
1 H. B. Mayo, Democracy and Marxism, p. 4.
2 См. W. Theimer, Der Marxismus, Lehre — Wirkung — Kritik, Bern
und München, 3. Aufl., 1960, S. 163.
3 «Weg und Ziel. Ein Buch der deutschen Sozialdemokratie», 1952,
S.	75.
543

ных идей диалектического и исторического материализма и
научного коммунизма. Критики марксизма заявляют, что обос¬
нование важнейших положений научного коммунизма было
дано Марксом лишь в его экономических исследованиях 60-х
годов, главным образом в «Капитале»; до этого же времени все
эти положения были-де чем-то вроде прорицаний в духе утопи¬
ческого социализма. Однако все эти критики умалчивают о том,
что переход от утопического социализма к социализму науч¬
ному стал возможен, как указывал Энгельс, благодаря двум ве¬
ликим открытиям: материалистическому пониманию истории
и теории прибавочной стоимости. Маркс и Энгельс занимались
экономическим обоснованием социализма и в 40-е годы, хотя
важнейшая работа в этой области была проведена Марксом
позднее — в «К критике политической экономии» и «Капи¬
тале». Что же касается историко-материалистического обосно¬
вания социализма, то эта работа в основном была осуществлена
Марксом и Энгельсом в 1844—1847 гг., так как именно в эти
годы было создано учение об общественных формациях, спо¬
собе производства, производительных силах и производствен¬
ных отношениях, экономическом базисе и политической и идео¬
логической надстройке.
Итак, формирование марксизма начиная с того времени,
когда Маркс и Энгельс переходят на позиции диалектического
и исторического материализма и научного коммунизма, яв¬
ляется вместе с тем и научным обоснованием его исходных по¬
ложений. В период формирования марксизма на передний план
выдвигаются главным образом вопросы исторического мате¬
риализма, в 50—60-х годах — главным образом экономическое
исследование законов возникновения, развития и гибели капи¬
талистического способа производства. Само собой разумеется,
что создание исторического материализма было необходимой
предпосылкой развития марксистской политической экономии:
надо было прежде всего выделить из всей совокупности обще¬
ственных отношений отношения производственные, исследовать
их зависимость от производительных сил, с одной стороны, их
влияние на политическую, правовую и идеологическую над¬
стройку — с другой.
Было бы ошибкой противопоставлять друг другу философ¬
ское и экономическое обоснование научного коммунизма; они
неразрывно связаны друг с другом. Наглядный пример это¬
му — «Нищета философии», в которой историко-материалисти¬
ческое и экономическое обоснование неизбежности социализма
составляют, по существу, нечто единое.
Не приходится также доказывать, что Маркс и Энгельс со¬
четали разработку исторического материализма с разработкой
544

материалистической диалектики, поскольку исторический мате¬
риализм представляет собой диалектико-материалистическое
понимание общественного развития. Уже в первых своих рабо¬
тах Маркс и Энгельс ставят вопрос об отношении духовного и
материального, сущего и должного, идеального и реального,
теории и практики, чувственного и рационального, свободы и
необходимости, единичного и общего, абстрактного и конкрет¬
ного, государства и гражданского общества, личности и обще¬
ства и т. д. В процессе исследования этих диалектических про¬
тивоположностей на основе теоретического обобщения истори¬
ческих и экономических фактов и возникает диалектический и
исторический материализм как единое, цельное философское
учение. Материалистическая диалектика в данный период раз¬
рабатывается преимущественно путем обобщения опыта обще¬
ственного развития, в то время как впоследствии, в 70—80-е
годы, она разрабатывалась Энгельсом большей частью посред¬
ством теоретического подытожения открытий естествознания
XIX в. Но это не дает никаких оснований для утверждения
о том, что исторический материализм возник раньше диалекти¬
ческого материализма: диалектико-материалистическое понима¬
ние природы и диалектико-материалистическое понимание
общественной жизни неотделимы друг от друга.
Говоря о философском и экономическом обосновании науч¬
ного коммунизма, следует, конечно, иметь в виду, что в эконо¬
мических произведениях 60-х годов, особенно в «Капитале»,
научный коммунизм, марксистская философия и все учение
марксизма в целом обогащаются новыми положениями, конкре¬
тизируются, развиваются дальше, чего не желают видеть бур¬
жуазные «критики» марксизма.
Ясно, что развитие, конкретизация, а зачастую исправление
Марксом и Энгельсом положений, высказанных ими в период
формирования их учения, основывались на изучении новых
исторических данных, обобщении опыта рабочего движения
и т. д. Яркий пример этому — обобщение Марксом и Энгельсом
опыта революций 1848 г.: в этой связи, как известно, основопо¬
ложники марксизма уточнили то понимание диктатуры проле¬
тариата, которое было сформулировано в «Коммунистическом
манифесте», и сделали ряд других важных теоретических вы¬
водов.
Совершенно очевидно, что развитие марксизма в период,
непосредственно следующий за его формированием, есть также
дальнейшее развитие его философской основы, а следовательно,
развитие, конкретизация, а частью и исправление тех философ¬
ских положений, которые выдвигались и обосновывались
Марксом и Энгельсом до 1848 г. Так, вначале Маркс и Энгельс
545

рассматривают вопрос о переходе количественных изменений
в качественные лишь в связи с вопросом о социальных рево¬
люциях, не показывая всеобщего значения этой закономер¬
ности. Ряд других вопросов диалектического и исторического
материализма, в частности вопросов теории познания, также
не является еще предметом обстоятельного исследования в этот
период; многие из них ставятся в форме, характерной для
«Тезисов о Фейербахе». Поэтому было бы неправильно искать
в ранних произведениях Маркса и Энгельса систематического
изложения диалектического и исторического материализма.
Маркс и Энгельс уже в середине 40-х годов рассматривали
свою теорию не как догму, а как руководство к действию. Эта
идея особенно ярко выражена в известном письме Маркса к
Руге, опубликованном в «Deutsch-Französische Jahrbücher». Не
удивительно поэтому, что уже в это время, в период формиро¬
вания марксизма, учение Маркса и Энгельса выступает как жи¬
вое, творческое, непрерывно обогащающееся новыми положе¬
ниями. Вот почему процесс формирования марксизма это не
только переход Маркса и Энгельса от идеализма и революцион¬
ного демократизма к диалектическому материализму и науч¬
ному коммунизму, но и обоснование и развитие главных, исход¬
ных положений марксизма. Изучение этого процесса позволяет
глубже понять марксистское мировоззрение, лучше овладеть
принципами диалектического и исторического материализма —
подлинно научного, всепобеждающего учения, которое раскры¬
вает перед трудящимися и всем прогрессивным человечеством
великую перспективу светлого, коммунистического будущего.

СОДЕРЖАНИЕ
Введение			 3
Часть первая
ОТ ИДЕАЛИЗМА И РЕВОЛЮЦИОННОГО ДЕМОКРАТИЗМА
К ДИАЛЕКТИЧЕСКОМУ МАТЕРИАЛИЗМУ И НАУЧНОМУ КОММУНИЗМУ
Глава первая. Формирование революционно-демократических воз¬
зрений Маркса и Энгельса и их философское обоснование	23
1. О некоторых 	особенностях	первого этапа формирования фи¬
лософии марксизма: идеализм и революционный демократизм 		—
2. Гимназические сочинения К. Маркса. Традиционные воззре¬
ния, с которыми вскоре Маркс порывает. Размышления о
призвании		26
3. Письмо Маркса к отцу. Сближение с левыми гегельянцами.
Проблема должного и сущего и идеалистическая гегелевская
диалектика		   32
4. Докторская диссертация К. Маркса «Различие между натур¬
философией Демокрита и натурфилософией Эпикура». Эпи¬
курейство как просветительство античной эпохи	38
5. Докторская диссертация. К. Маркс и гегелевская концепция
античной атомистики. Философия и религия. Атеизм как
исходный пункт научной и революционной философии		   45
6. Докторская диссертация. Самосознание и эмпирическая дей¬
ствительность, теория и практика, философия и революция.
Диалектика и вопросы истории философии 	52
7. Революционно-демократическая критика прусских порядков.
Диалектика как орудие революционной критики феодально-
романтических иллюзий	62
8. Переход Энгельса на позиции атеизма. Становление рево¬
люционно-демократических воззрений	67
9. Переход Энгельса на позиции младогегельянства. Револю¬
ционно-демократическое истолкование гегелевской филосо¬
фии 	75
547

10. Борьба Энгельса против иррационализма Шеллинга. Отно¬
шение к Гегелю, младогегельянцам и Фейербаху	82
11. Некоторые предварительные итоги. Маркс и Энгельс и
младогегельянское движение конца 30-х — начала 40-х
годов	95
Глава вторая. Начало перехода от идеализма и революционного
демократизма к материализму и коммунизму	104
1.	Работа К. Маркса в «Рейнской газете». Выступления в за¬
щиту угнетенных и эксплуатируемых масс, отношение к
утопическому социализму и коммунизму 	—
2. Революционно-демократическое понимание места и роли фи¬
лософии в общественной жизни. Философия и религия. От¬
ношение к Л. Фейербаху. Критика реакционного роман¬
тизма 	117
3. Свобода и ее необходимое проявление в печати. Идеальное и
материальное, сущность и явление. Природа государства и
его отношение к частным интересам. Проблема объективной
закономерности	134
4. Разрыв Энгельса с «Молодой Германией». Начало размежева¬
ния с младогегельянцами	155
5. Материальные интересы и идеальные принципы, классы и
партии. Перспективы социальной революции. Начало пере¬
хода к материализму и коммунизму	166
Глава третья. На пороге нового, диалектико-материалистического
и коммунистического мировоззрения 	177
1.	Рукопись Маркса «К критике гегелевской философии права».
Критика идеалистического понимания государства. Диалек¬
тико-материалистические и коммунистические идеи ....	—
2. Энгельс и утопические социалистические учения во Фран¬
ции и Англии. Переход к коммунизму	197
3. Подготовка издания «Deutsch-Französische Jahrbücher».
В преддверии диалектического и исторического материа¬
лизма 	209
4. Человеческая эмансипация и историческая миссия пролета¬
риата. Сознание и бытие, идеальное и материальное. Социа¬
листическая революция и преодоление отчуждения ....		 220
5. Статьи Ф. Энгельса в «Deutsch-Französische Jahrbücher».
Критика буржуазной политической экономии и реакционно-
романтической социологии Т. Карлейля	240
6.	Критика Марксом буржуазной политической экономии.
«Экономическо-философские рукописи 1844 года». Отчужден¬
ный труд и частная собственность	251
548

7. Антагонизм труда и капитала. Критика уравнительного ком¬
мунизма. Многообразие форм социальной деятельности лю¬
дей 	269
8. Материалистическое понимание природы и человека. Оценка
антропологического материализма Л. Фейербаха. Критика
идеалистической диалектики Гегеля	280
9. «Экономическо-философские рукописи 1844 года» в кривом
зеркале буржуазной и ревизионистской критики марксизма 		304
10.	Коммунистические воззрения Ф. Энгельса. Критика буржу¬
азной демократии и псевдосоциалистических заявлений ли¬
бералов 	315
Часть вторая
СОЗДАНИЕ МАРКСОМ И ЭНГЕЛЬСОМ ОСНОВ ДИАЛЕКТИЧЕСКОГО
И ИСТОРИЧЕСКОГО МАТЕРИАЛИЗМА
Глава первая. Борьба Маркса и Энгельса против философских и
политических концепций буржуазного радикализма	323
1. Критика спекулятивного идеализма и спекулятивной диа¬
лектики. Диалектико-материалистическое решение основ¬
ного философского вопроса 	—
2. Критика младогегельянской теории «героев» и «толпы» и
вопросы материалистической диалектики. Закон возрастания
роли масс в истории	348
3. Критика младогегельянской критики прудонизма. Оценка
учения П. Прудона 	365
4. Тезисы Маркса о Л. Фейербахе	373
5. Книга Энгельса «Положение рабочего класса в Англии»	.	.	385
6. Новый совместный труд К. Маркса и Ф. Энгельса «Немец¬
кая идеология». Организация «Коммунистического коррес¬
пондентского комитета». Критика сектантских позиций
В. Вейтлинга и псевдокоммунизма Г. Криге	398
7. Завершение критики младогегельянского идеализма. Кри¬
тика анархизма М. Штирнера и его философских основ . . 		407
8. Критика антропологического материализма Л. Фейербаха . .		   4179. Основные посылки исторического материализма. Объективное
и стихийное в развитии общества. Свобода и необходимость 		424
10.	Производительные силы и производственные отношения.
Проблема государства и революции	438
11. Общественное сознание и общественное бытие	448
12. Критика политической теории немецкого буржуазного ради¬
кализма. Социализм и демократия	457
549

Глава вторая. Борьба Маркса и Энгельса против мелкобуржуазного
социализма и материалистическое обоснование научного
социализма	469
1. Пролетарский коммунизм и реакционная проповедь неклас¬
сового социализма	—
2. Критика Марксом экономической утопии П. Прудона и во¬
прос об исторически преходящем характере капиталистиче¬
ских отношений	488
3. Материалистическая диалектика и «Философия нищеты»
Прудона	499
4. Организация «Союза коммунистов». Работа Ф. Энгельса
«Принципы коммунизма»	514
5. «Манифест Коммунистической партии» 	524
Заключение
Ойзерман Теодор Ильич
ФОРМИРОВАНИЕ ФИЛОСОФИИ МАРКСИЗМА
М., Соцэкгиз, 1962.
550 с.
1 м.
Редактор М. Иткин
Младший редактор Ф. Нейман
Оформление художника Б. Шварца
Художественный редактор Н. Илларионова
Технический редактор Н. Ногина
Корректоры 3. Лобова, Э. Кузьмина, Л. Дегтярева
Сдано в набор 10 апреля 1962 г. Подписано
в печать 4 июля 1962 г. Формат бумаги 60x90 1/16.
Бумажных листов 17,25. Печатных листов 34,5.
Учетно-издательских листов 34,85. Тираж 10 ООО
экз. А03295. Цена 1 р. 60 к. № заказа 2921.
Издательство
социально-экономической литературы
Москва, В-71, Ленинский проспект, 15.
Первая Образцовая типография
имени А. А. Жданова Московского городского
совнархоза. Москва, Ш-54, Валовая, 28.

В ИЗДАТЕЛЬСТВЕ
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ
ЛИТЕРАТУРЫ
Вышли следующие книги
по философии:
1. Афанасьев В. Г. Основы философских знаний. Популяр¬
ный учебник. Второе, дополненное и переработанное
издание.— 400 стр., тир. 300 000 экз., ц. 52 коп.
2. Основные вопросы научного атеизма.— 413 стр., тир.
75 000 экз., ц. 51 коп.
3. Коллектив авторов. Новейшие приемы защиты ста¬
рого мира.— 556 стр., тир. 16 000 экз., ц. 1 р. 25 к.
4. Платонов Г. В. Диалектический материализм и воп¬
росы генетики.— 163 стр., тир. 10 000 экз., ц. 25 коп.
5. Мостепаненко М. В. Материалистическая сущность тео¬
рии относительности Эйнштейна. — 227 стр., тир.
16 000 экз., ц. 30 коп.
В ближайшее время
выходят следующие книги:
1. Уткин С, С. Основы марксистско-ленинской этики.—20 л.
2. Игнатов А. И. Проблема происхождения жизни.— 20 л.
3. Свидерский В. И. О диалектике элементов и структуры.—
16 л.
4. Мансуров Н. С. Современная буржуазная психология.
Критический очерк.— 16 л.