„ЛЕСНАЯ ЗВЕЗДА"

ЧЕМ
СРЕДНЕ-УРАЛЬСКОЕ КНИЖНОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО
СВЕРДЛОВСК, 1972

Эта книга написана корреспондентами
пионерского отряда «Каравелла» — самыми маленькими и
теми, кто в отряде уже много лет.
Эта книга о ребячьих играх и серьезных делах,
о товариществе и верности, о флагах и парусах.
Эта книга о таких же мальчишках и девчонках,
как ты. О ребятах, написавших в своем
вахтенном отрядном журнале слова:
ЕСЛИ В БЕЗВЕТРИИ ПАРУС ПОВИС,
А ЭТО ТЕБЯ НЕ ТРОГАЕТ,
И ЕСЛИ ТЫ РАВНОДУШЕН И ТИХ
ПЕРЕД ДАЛЬНЕЙ ДОРОГОЮ,
И ЕСЛИ ТЫ ПЕРЕД ШКВАЛОМ ДРОЖИШЬ,
КТО ЗА ЭТО В ОТВЕТЕ!
ТЫ САМ!
ТЫ НЕ ПОНЯЛ,
ЧТО ЖИТЬ
ТЕМ ЛУЧШЕ,
ЧЕМ КРЕПЧЕ ВЕТЕР!
Scan AAW

т-~1
ЧАСТЬ I
¦Нестину ^

НЕ СТАНУ ЖДАТЬ
«Я вступлю в бой с любой
несправедливостью, подлостью и
жестокостью, где бы их ни встретил.
Я не стану ждать, когда на
защиту правды встанет кто-то раньше
меня».
Закон «Каравеллы».
Пункт 5.
Несколько здоровенных парней
неожиданно выскочили из зарослей
молодого сосняка и со всех сторон
окружили двух мальчишек в форме
«Каравеллы».
— А ну, снимайте свои значки!
Нам они нравятся! И ремни тоже,
хорошие у вас ремни, пригодятся...
Сережка и Валерка растерялись.
Никогда еще им не приходилось
оказываться в таком положении. А те уже
шарили по карманам, бесцеремонно
рассматривали значки, бренчали
пряжками отобранных ремней. Исчезли они
так же неожиданно, как и появились.
Наверное, все-таки боялись. Они и лица
прикрывали воротниками: опасались,
что Сережка с Валеркой их запомнят.
Через полчаса в кают-компании
«Каравеллы» собрался совет
капитанов. Пострадавшие сидели тихие и
виноватые. Их не ругали: что могли
сделать опешившие от неожиданности
двенадцатилетние мальчишки против
целой группы нахальных дылд? Совет
был озабочен другим: не те ли это
хулиганы, что с самого начала учебного
года держат в страхе все младшие
классы двух уктусских школ?
Отбирают у них деньги, выданные
родителями на завтрак, срывают галстуки,
норовят ударить или толкнуть попавшегс
на глаза малыша... Поймать этих
«героев» давно уже мечтали старшие
ребята «Каравеллы».

— Один такой длинный, с веснушками,— неуверенно сказал
Валерка.— Я узнаю, если увижу...
В тот же вечер на квартиру к Сергею Афонину, тому, кого запомнил
Валерка, нагрянули капитаны. Коротко объяснили родителям суть дела,
показали юнкоровские удостоверения. С виновником событий разговор
был еще короче:
— Быстро на стол ремни, значки, деньги. А главное — выкладывай
фамилии друзей.
Честно говоря, ребята не думали, что Афонин будет выдавать своих
приятелей. Но он упирался ровно полминуты...
— А все-таки и трусы же они все,— сказал Юра Ведерников, когда
группа отправлялась по следующему адресу.
Через два часа первая часть операции «Тишина» была закончена. На
следующий день началась вторая, самая трудная часть операции: надо
было выяснить, как могло случиться, что несколько нахальных
подростков заставляют жаться по углам десятки ребятишек. Капитаны отряда
пошли в обе школы, поговорили с учителями и старшеклассниками,
разыскали личные дела Афонина и прочих членов компании, настояли,
чтобы о случившемся поговорили на педсоветах и приняли какое-то решение.
— Ну что вы волнуетесь?—уговаривали ребят старшие.— Можно и
подождать с разбором, возьмем пока с провинившихся обещание, что они
больше так делать не будут.
Но капитаны не хотели ждать. К ребятам в форме «Каравеллы»
Афонин с друзьями больше не полезут наверняка, но защитить и уберечь
каждого малыша только силами отряда было трудно. Поэтому через
некоторое время материал об операции «Тишина» появился в областной
молодежной газете «На смену!».
Это правило — вступать в бой немедленно и решительно — появилось
в отряде давным-давно, еще тогда, когда он даже не назывался
юнкоровским. Было это несколько лет тому назад.
— Лес горит!— влетел однажды в комнату, где сидели ребята, Толик
Зайцев. Его ни о чем не успели как следует спросить. Кто-то выскочил в
дверь, кто-то выпрыгнул прямо в распахнутое окно.
Толик, конечно, преувеличил опасность. Горела прошлогодняя трава
на большой поляне, но огонь действительно подбирался к ельнику.
— Понаехали тут, дачники несчастные,— сердито ворчала Ольга Сва-
лова, глядя, как на ее новое платье оседают куски сажи.— Так когда-
нибудь весь лес сожгут.
Весь день группа БВР (как расшифровываются эти таинственные
буквы, сказано в другой главе) обсуждала план дальнейших действий.
В то лето лес больше не дымился. Разомлевшие на июньском
солнышке «дачники» на удивление быстро понимали, о чем идет речь, увидев
перед собой суровые лица мальчишек в пилотках, сделанных из вчерашней
«Вечерки».
5

Сигнал «Сбор по тревоге»
— Конечно-конечно, сейчас загасим. И окурочки в банку сложим...
Правда, непонятливые изредка попадались тоже.
— А вы кто такие? Захочу, хоть на весь лес костер запалю...
Но тогда за плечами тех, что вели переговоры, молча вырастали еще
несколько мальчишек и так же молча принимались затаптывать огонь,
уже охвативший целую полянку сухой травы. Тогда дяденьки и тетеньки,
из тех, кто с бумажными наклейками на носу жарится под солнышком и
между прочим раскидывает бумагу, объедки, а то и бросает горящий
костер,— эти люди растерянно замолкали, увидев эту непонятную им
решительность и уверенность. Двоих они еще могли бы и погнать, и даже
за ухо схватить, чтобы не забывали, что со взрослыми имеют дело. А
когда их шестеро, каждого за ухо не поймаешь.

История «Каравеллы» складывается из разных событий. Можно
проследить ее прямо по годам, разглядывая фотографии в отрядном
альбоме: вот ребята совсем еще маленькие, даже без галстуков. Вот они,
подросшие, в Москве, в Севастополе, в Риге. Вот пятилетие отряда. А это
Сережа Новоселов, тот смешной третьеклассник с первой фотографии,
после выпускного вечера... Можно прокрутить всю отрядную
кинохронику: с первого похода до последних плаваний на Визовском пруду. Можно,
наконец, перелистать газетные вырезки с материалами об отряде...
Но были в десятилетней жизни отряда такие события, которые, хоть и
не снимались на фото- и кинопленку и не стали темой газетных
репортажей, все равно помнятся как самые главные и важные. Это те
юнкоровские дела и задания, которыми не раз приходилось заниматься отряду,
отложив на время и походы, и фехтование, и съемки нового фильма.
Однажды Слава рассказал ребятам о том, что он разговаривал по
7

телефону с редакцией журнала «Пионер». Редакция пожаловалась ему,
что на их конкурс рисунков, объявленный два месяца назад, не пришел
ни один пакет из Свердловской области. Журналистам, которые
работали в «Пионере», было это, конечно, обидно: то ли уральские ребята
вообще этот журнал не читают, то ли не хотят в его делах участвовать.
Рисунки требовались с проектами домов, которые будут когда-нибудь,
через сто или даже двести лет, строиться в новых городах...
— Пусть они не обижаются, — сказал Саша Бабушкин. — У нас в
школе многие «Пионер» выписывают. Вот только рисовать не все умеют.
— А знаете что, — тихонько предложил Валерик Стадухин, —
давайте сами попробуем нарисовать.
Сначала все растерялись: разве легко рисовать для журнала? Ни у
кого даже и пятерки-то по рисованию никогда не было, потому что
учительница рисования всегда только вздыхала, глядя, как ее ученики
пытаются изобразить в альбоме чайник или табуретку.
— Но тут же не чайник. И даже не табуретка. И вообще — главное
не нарисовать, а придумать, какими будут дома в будущем, —
загорячился Толик Зайцев, разлохмачивая от волнения свой рыжий чуб.
А действительно, какими будут дома через сто лет?
— До неба! — глубокомысленно и кратко заявил Алик.
— Вот и нет! Ничего ты не понимаешь,— откликнулся Саша.
Алька не обиделся. Саша был старше его на целых четыре года и,
конечно, имел право делать замечания.
Дом они стали рисовать вместе. Одно крыло его было
высоким-высоким— до самого неба. Там будут жить люди, которым нравится по
вечерам смотреть на звезды. Такие, как Алька, например. В другом крыле,
одноэтажном, будет школа. На перемене ребята будут выскакивать из
классов прямо в лес и есть душистую землянику. И вообще жизнь в
этом доме, странном и очень необычном, должна быть очень интересной.
Так решили все ребята, отправляя этот и другие рисунки в редакцию.
Через две недели пришло ответное письмо:
ОТРЯДУ БВР
Дорогие ребята!
Редакция журнала «Пионер» получила от вас срочный пакет с
проектами новых домов.
Молодцы! Видно, что вы — народ боевой и веселый.
Проекты ваши нам очень понравились. Часть из них: проект Алика
Сидеропуло и Саши Бабушкина, проект Валерия Стадухина и Толи
Зайцева — будем печатать в двенадцатом номере журнала на цветной
вклейке.
Третий рисунок — Васи Беляева и Юры Зыкова — не подошел не
потому, что он нехорош (он тоже нам очень нравится), а потому, что
типография не приняла его в работу по техническим причинам.
8

Просим отряд сообщить, можем ли мы считать вас своими друзьями
и можно ли поручать вам и дальше другие важные для редакции дела.
С дружеским приветом
заместитель редактора журнала В. Матвеев
Редколлегия журнала «Пионер» вручает алый отрядный
флаг отдельному пионерскому отряду «Мушкетер» в городе
Свердловске.
Декабрь, 1965 год
«Вот это будет кадр!..»
9

Ребята посовещались, и в тот же
вечер Алька вывел на тетрадном
листке большими неустойчивыми буквами:
«Ждем следующего задания».
Потом завязалась дружба с
«Пионерской правдой». Группа БВР
окрепла и стала настоящим
юнкоровским отрядом. Из редакции «Пионера»
опять пришел пакет, в который были
вложены юнкоровские удостоверения
для каждого из ребят и официальное
сообщение, отпечатанное на
редакционном бланке: «Редколлегия журнала
«Пионер» вручает алый отрядный флаг
специальному корреспондентскому
пионерскому отряду в городе Свердловске.
Декабрь, 1965 год».
Флаг был большой, такого яркого
алого цвета, что самый маленький из
ребят — Сережа Стадухин — боязливо
потрогал его пальцем: не обожжет ли.
Но шелк оказался прохладным. На
этом полотнище, просила редакция,
надо отмечать специальным значком
каждое дело юнкоровского отряда.
Когда все знамя будет заполнено
такими значками, группа юнкоров привезет
его в Москву для торжественного
возвращения редакции.
Первый значок нарисовали сразу
же: маленький олененок выглядывает
из-за ели — «Зеленый патруль».
— Но ведь это вовсе не
юнкоровское дело, — засомневался кто-то из
новичков.
— Глупенький ты у нас, — ласково
ответил ему Алик тем самым голосом,
каким обычно обращался к нему Саша
Бабушкин. — Ты думаешь,
корреспонденты— это просто те, кто заметки
пишут? Вон у нас один сосед каждый
день жалобы в «Вечерний Свердловск»
сочиняет. И никто ему удостоверений
почему-то не присылает.
НАШ НЕ ОЧЕНЬ РУЧНОЙ
«ТИГРЕНОК»
Осенью 1966 года мы
договорились, что вместе с общешкольной
газетой будет выходить стенгазета
нашего юнкоровского отряда. Мы
думали, что получится интересное
соревнование с дружинной
редколлегией: чей выпуск интересней и
лучше?
В тот же день в отряде собрался
совет капитанов. И началась
дискуссия:
— Как назовем газету? Всякие
«иголки», «ежики», «кактусы»
надоели до чертиков.
— Что-нибудь зубастое! Какие
звери бывают зубастые?
— Волки!
— Нет, львы!
— А может, крокодилы...
— Страшное, ужасное,
полосатое животное тигр!
— Зачем так длинно? Лучше
покороче... — тигренок, — ласковым
голосом сказал редактор Сашка.
Капитаны, раздумывая, взглянули
на него. И вдруг раздался чей-то
обрадованный крик:
— Ура! «Тигренок Санька»!
Печальна была судьба первого
номера «Тигренка». Редколлегия
поместила в нем заметку «Искусство
из-под палки». В ней было написано
о том, что ребят заставляют ходить
на занятия хора, не спрашивая о
желании. Тем, кто отказывается, грозят
директором, записями в дневнике,
двойками за поведение. Такой метод
имел даже свое название —
«добровольно-обязательный».
Директор снял номер со стены
и унес в учительскую.
Газета провисела всего сорок
пять минут, но вспоминали о ней
очень долго. На школьных линейках.
11

«Еще два-три штришка.. »
«Ну, погодите!»
Юнкорам сказали, что
критиковать можно только с разрешения
учителей.
-— «Тигренок» — не киска,—
сказали ребята.
— Значит, вы отказываетесь
выпускать газету для школы?
— А первый номер можно
повесить снова?
— Нет, это подорвет авторитет
педагогов.
Второй номер «Тигренка» мы
вывесили в Красном уголке нашего
домоуправления № 49.
Все-таки мы выпустили в школе
еще одну газету. Был объявлен
новогодний конкурс, и для него мы
сделали веселое приложение к
«Тигренку» — «Пингвин». Когда ребята
принесли его, чтобы показать
учителям, директор спросил:

— А там нет ничего «такого»?
Ничего «такого» в газете не
было. Были репортажи, шутки,
фотографии, научно-фантастический
рассказ, который сочинили сами ребята.
Газету повесили. Но в конкурсе ее
почему-то не засчитали. Сказали, что
забыли.
Мы, конечно, обиделись. Но
очень огорчаться было некогда.
«Пионерская правда» в это время
проводила Всесоюзный конкурс на
лучшую стенгазету. Снова собралась
редколлегия, и снова ожил
«Тигренок Санька». Три номера полетели
в Москву. Ребята, конечно, очень
старались, но никто не ожидал, что
материалы «Тигренка» будут
перепечатаны «Пионерской правдой», а
представители отряда поедут на
Всесоюзный слет юнкоров в Артек.
С тех пор «Тигренок» не раз
улыбался читателям своей
задиристой улыбкой, глядя с фотографии,
которая обязательно находится
рядом с заголовком. Мы выпускали
специальные номера для своих друзей в
Москве и Перми, для студентов
университета и пединститута. Иногда,
когда группа новичков знакомится
с правилами выпуска стенгазет, »лм
разворачиваем громадные рулоны
ватмана со старыми номерами
«Тигренка» и тихонько говорим ему
«здравствуй». Нови.чки удивляются.
Но мы-то знаем: побудут годик в
отряде — и привыкнут к «Тигренку»,
как к настоящему верному другу.
И уже от них будет зависеть,
останется ли он таким же задиристым,
смешным и зубастым...
Саша Сергее!
Альку не дослушали, потому что
все и так знали, что счет юнкоровским
делам надо начинать с того лета, когда
их помощь срочно понадобилась
старому, доброму, чуть-чуть ворчливому при
сильном ветре уктусскому лесу.
А еще через некоторое время на
полотнище нарисовали лукавую,
лохматую, симпатичную морду
маленького тигренка. Потому что отрядная
стенгазета, завоевавшая первое место
во Всесоюзном конкурсе пионерских
стенных газет, называлась «Тигренок
Санька». И этот не очень ручной
«тигренок» стал таким верным другом
для многих ребят, даже тех, кто не был
членом отряда, что рассказывать его
историю в этой книге мы будем
отдельно.
Весной 1967 года группа капитанов
отвезла отрядное знамя в редакцию
журнала «Пионер».
С тех пор отряд не раз поднимался
по тревоге, получая срочное задание
редакции или узнав, что где-то
требуется вмешательство. Такое, например,
как в истории с ремнями. Каждый
юнкор знает самое главное отрядное
правило: «Я не стану ждать, когда на
защиту правды встанет кто-то раньше
меня». Не раз собирался и совет
капитанов для экстренных и важных
заседаний. А правда — знают даже самые
младшие члены «Каравеллы» — это не
только борьба с несправедливостью.
Капитану «Каравеллы» А. Бабушкину.
Срочно!
Сашка, медузу тебе за воротник! Тебя просили напечатать снимок собаки Рубина, а
ты даешь фотографию драного кота. Это как называется? А еще Ирина сказала, что если
через полтора часа не будет репортажа о встрече с москвичами, то лучше ей на глаза не
попадайся.
Сергей И.
(Из внутриредакционной почты «Тигренка»)
13

«Есть наш материал!»
Иногда бывает необходимо помочь кому-то просто хорошим советом
и деловой поддержкой.
Как-то из редакции «Пионера» сообщили, что в почте журнала очень
много писем, в которых ребята, остающиеся на лето в городе, жалуются
на предстоящую трехмесячную скуку. Надо было помочь этим ребятам
получше и поинтереснее организовать свое лето. Редакция обращалась к
«Каравелле», потому что у отряда в этом деле есть уже большой опыт.
— Ничего себе просьба! — уныло сказал Валерка Новоселов.
— Мы же не знаем, что у них за дворы и какие там ребята, —
сердито добавил Вова Поличинский.
А Толя Бердников посмотрел в окно и весело сказал:
— Пусть в футбол играют!
14

Но в футбол целыми днями играть
не будешь: надоест. Да и жарко.
Купаться, может, негде, а может быть,
и родители не отпускают. Книжки
перечитаны. Все фильмы в округе видели
уже по три раза. Чем заняться ребятам
в больших, заасфальтированных,
нагретых летним солнцем дворах многих
городов — Москвы и Калинина,
Пскова и Челябинска? Нужна помощь...
Для множества читателей
«Пионера» она оказалась совсем
неожиданной. Просто, раскрыв июньский номер,
прочитали они звонкое, веселое
название новой повести: «Ко мне,
мушкетеры!». И тут же улыбались, здоровались
и даже подмигивали, глядя с
фотографий, ребята из «Каравеллы» — авторы
этой коллективной повести. Они
рассказывали про один обыкновенный
двор, в котором жили обыкновенные
ребята. И вот однажды в этом
совершенно обыкновенном дворе ^начали
происходить удивительные события,
очень напоминающие некоторые случаи
и происшествия из жизни самой
«Каравеллы». Ведь редакция так и
просила: поделиться опытом.
Писали повесть все вместе.
Придумали героев. Нарисовали в своих
черновиках их приблизительные портреты.
По этим портретам было сразу видно,
у кого какой характер и кто на что
способен. А раз известны характеры,
то надо только незаметно подсмотреть,
чем будут заниматься эти придуманные
ребята в своем скучном дворе. Ведь
наверняка чем-то похожим на то, с
чего начиналась «Каравелла». Надо
только иногда делать для читателей
комментарии по поводу событий в этом
несуществующем пока дворе, чтобы и
они могли устроить у себя такую же
интересную жизнь.
ФЛАГИ ЛЮБЯТ ВЕТЕР
Весной 1967 года наш
юнкоровский отряд «Ветер» (такое название
было у нашего отряда до того, как
ребята решили всерьез заняться
морским делом и назвали отряд
«Каравеллой») принимал от журнала
«Пионер» новое знамя. За полтора
года до этого редакция вручила нам
первый наш флаг — большое алое
полотнище, на котором каждое
важное дело отмечалось специальным
значком. И вот сейчас этот флаг
лежит на столе, а нарисованные
значки на нем — как ступеньки всей
жизни отряда. Даже не верится, что
можно рассказать про всю
отрядную жизнь, беспокойную и веселую,
всего лишь сорока одним значком.
Но и до этого флага было у
отряда еще одно знамя — самое-самое
первое. Впрочем, тогда еще и
отряда-то не было. А была группа ребят,
которые не могли друг без друга
и без интересных и серьезных дел,
с которыми не справиться в
одиночку. А раз так — нужен флаг. И
когда эта группа БВР отправилась в свой
первый поход, она шла под
собственным флагом: веселый мальчишка
оседлал зубастую акулу. А над
головой у него загадочные для
посторонних буквы — БВР.
И вот теперь в руках
знаменосца новый флаг отряда, не похожий
на тот давнишний, самый первый...
Этот строгий и какой-то совсем
незнакомый. Но скоро и он увидит
сборы и походы, срочные задания и
киносъемки, станет очень нужным
отряду. >Ведь без флага нельзя... А с
этим, к тому же, нам никогда не надо
будет расставаться: редакция
передает его отряду навсегда.
В те дни в Москве у нас были
не только дела. Нас ждала еще сама
15

Москва, Красная площадь, Кремль,
близкий и знакомый еще по
картинкам из букваря, хорошие друзья из
58-го интерната. Были музеи, Дворец
пионеров...
Уже в самом конце поездки в
студии «Пионерской зорьки» нас
спросили: «Почему ваш отряд
называется «Ветер»?» Мы целую минуту
перебивали друг друга, пытаясь
ответить, и все-таки так и не сказали
ничего внятного. А когда все
замолчали, Алик вдруг совершенно
неожиданно выпалил:
— Ну просто мы все любим
ветер!
И мы засмеялись, потому что это
было самое точное объяснение.
...Теперь у нас три знамени:
юнкоровское, морское и пионерское —
редакция вручила нам его два года
назад. Все знамена выносятся на всех
торжественных линейках отряда. А в
повседневных делах нас
сопровождает специальный флаг «Каравеллы»:
ярко-синий, с маленькой каравеллой
в центре. Такой, что каждый, увидев
его, сразу понимает: те, кто идет
под этим знаменем, должны очень
любить ветер, море и паруса. Так
оно и есть.
Сергей Новоселов
Когда отослали в редакцию последний пакет, оттуда пришла
телеграмма: «Огромное спасибо».
— Не за что,— ехидно сказал Валерка Новоселов, и вся группа
«Фрегат» умчалась купаться в Патрушихе. Членов «Каравеллы» давно
уже не мучали вопросы, как научиться не скучать — у них для этого
просто не было времени.
Иногда бывает, что материалы юнкоров «Каравеллы» довольно долго
не появляются ни в газетах, ни в журнале. Но это вовсе не значит, что
отряд бездействует.
Наоборот, случается, что очень важные дела, пусть даже никому и
не известные, делаются именно в это время. Так было, например, когда
весь отряд занимался судьбой второклассника Саньки. Жил неподалеку
такой отчаянный, смешной мальчишка...
Жил он, честно говоря, не очень хорошо. Дома он был никому не
16

нужен, а в школе-интернате, куда его определили, было ему и совсем
невмоготу. И от дома далеко, и воспитательница такая сердитая, что
Санька каждый вечер потихоньку плакал в подушку, мечтая поскорей
из этого интерната выбраться. И однажды он сбежал... Известие об этом
принес в «Каравеллу» случайно узнавший Санькину историю Алик Сидо-
ропуло. Санька не был членом отряда, но все равно собралось срочное
заседание совета. Решали два вопроса: где искать и что с беглецом
делать, когда он найдется? Мать Сашку ищет, чтобы выпороть и отправить
обратно в ненавистный ему интернат, а интернат ищет, чтобы как следует
отругать и снизить оценку за поведение. И будет он опять реветь
ночами в подушку. А лет-то ему всего только девять.
На помощь в поисках пришел оперативный комсомольский отряд из
соседней школы. Нашли Саньку быстро. Просто поспрашивали всех
ребятишек, не говорил ли он кому-нибудь о своих планах. Они рассказа-
17

«Брось, друг, реветь!»
18

ли, что Санька собирался разыскивать
какую-то дальнюю родственницу,
которая вроде бы живет на Веере. Там его
и обнаружили. Был он испуганный,
съеженный, замерзший. А когда его
переодели в отрядную форму и
накормили, он оживился и даже почти
развеселился. Отправлять Саньку обратно
в ту же школу-интернат не имело
смысла: все равно сбежит. И тогда
капитаны решили устроить его в другой
интернат, который находится недалеко от
Уктуса и с которым у отряда давняя
и прочная дружба.
В новой школе Саньке понравилось.
Иногда он даже забывал приходить на
воскресенье домой, в интернате ему
было лучше. Как-то капитаны поехали
его навестить и едва разыскали в
темном углу коридора. Испугались: опять
плачет?! А он поднял вихрастую
голову и таинственно прошептал:
— Я пистолет деревянный делаю.
Мы сегодня в войну играть будем!
Про Саньку не было написано ни в
одном юнкоровском материале. Так
же, как про тот давнишний «зеленый
патруль», про дружбу с ребятами из
маленькой деревянной школы в
поселке Северский, про напряженную
работу организованного ими пресс-центра
в «Орленке» и про множество других
дел. Таких, когда ребята забывали все
свои игры и заботы, узнав, что где-то
нужны их помощь, их поддержка, опыт
или совет. Писать заметки и делать
яркие интересные стенгазеты члены
«Каравеллы» учатся на специальных
занятиях. А главному принципу
юнкоровской работы их учит вся отрядная
жизнь: «Каждый день на свете
происходит много интересных событий. Я не
буду ждать, чтобы в гуще жизни
оказался кто-то раньше меня».
rf /ИНГ
34П0/ИНИИ0С?>
ъВОТ что...
_Г~ ~ _ ~\ *— ^11
СРОЧНОЕ ЗАДАНИЕ
Однажды в Москве после
телевизионной передачи, в которой мы
участвовали, к нам в интернат
пришел вечером заместитель редактора
журнала «Пионер» Владимир
Федорович Матвеев. Он попросил нас
выполнить срочное задание. Надо было
написать заметки о том, как наш
отряд охраняет лес от пожаров. В
Москву ездили Толя Бердников, Вова
Пинаев, Валера Давыдов, Кузнецов
Валера, я, ну и Славик. Все после
передачи устали. Нашли мы с
трудом огрызки карандашей,
бумажные салфетки и стали писать. Я
написал о том, как мы ходили в
патрулирование в лес с Рубином. Это у нас
во дворе жил большой белый пес,
его звали Рубин. Его все очень
любили, но потом он куда-то убежал и
потерялся. Давыдов писал, как
однажды в патрулировании пришлось
тушить пожар.
У нас у всех была одна тема, но
писал каждый по-своему.
Такие срочные задания дают нам
часто. И мы всегда выполняем их
в срок.
Валера Новоселов,
группа «Парус».
19

ЗНАМЕНА
ПРЕСС-ЦЕНТРА «КАРАВЕЛЛА»
Пресс-центр «Каравелла» — корреспондентский
пионерский отряд журнала «Пионер» — имеет три знамени:
1. «Пионер»—корреспондентское знамя отряда.
Вручено редколлегией журнала в марте 1967 года при выполнении
первой юнкоровской программы в обмен на Большой Флаг
отряда «Ветер».
2. «Каравелла» — морское знамя отряда. Принято в
январе 1968 года во время вступления пресс-центра в ряды
морских юношеских объединений, клубов и флотилий.
3. Пионерское знамя пресс-центра «Каравелла» —
подготовлено для отряда редколлегией журнала в сентябре 1969
года. Знамя нового образца. Вручено отряду в знак его
принадлежности к Всесоюзной пионерской организации имени
В. И. Ленина.
Знамена находятся в ведении и под ответственностью
только совета капитанов «Каравеллы».

Оля Свалова
КАК ПРИДУМАЛИ ПЕСНЮ
Наверное, все, кто ездил в поезде, знают, как это бывает: сначала
весело и интересно, а потом вдруг почему-то делается грустно. Мелькают
за окном огни, леса, станции, а ты сидишь, смотришь в темное окно и
думаешь о встречах, о друзьях, которые тебя ждут.
Так было и с нами пять лет назад, когда наша юнкоровская группа
ехала в Москву, чтобы познакомиться с сотрудниками «Пионера»,
посоветоваться с ними о своих делах и посмотреть Москву.
До сих пор непонятно, с чего вдруг начала складываться у нас эта
песня. Просто прошумел навстречу скорый поезд...
— Как гроза, — сказал кто-то.
И вот уже есть одна строчка, вторая, третья... Так и получилась
песня. Только никто не знал, на какой мотив ее петь: поэтов у нас хватало,
а вот музыкантов не было. Но выход все-таки нашелся.
В редакции «Пионера» наша песня понравилась, и поэтому решили
так: объявить конкурс на лучшую музыку к «Песенке читателей
«Пионера». Победителями в этом конкурсе стали позднее Марк Райе из
Магнитогорска и Люба Шебукова из села Медведево Марийской АССР.
Потом прошло много времени. И однажды в пионерском лагере
«Орленок», где мы отдыхали, услышали мы знакомые слова про Гайдара,
про дороги, про друга-мальчишку.
Потом так случалось еще не раз: вдруг неожиданно находили мы
нашу песню, сочиненную когда-то в вагоне поезда. Вот она.
22

Шумят поезда, как за лесом гроза,
Березы под окнами дремлют...
О дальних дорогах ты мне рассказал,
И снятся далекие земли...
А ты снова будишь меня поутру,
Рукой почтальона стучишь ты,
И радуюсь я, что пришел ко мне друг,
Такой же, как я, мальчишка.
Сейчас ты расскажешь про верных друзей,
Про твердость дорог каменистых,
Про то, как навстречу ветрам и грозе
Зовут озорные горнисты.
Мы знаем, что эти горнисты не врут —
Походов нам хватит с излишком.
Мы верим тебе, потому что ты — друг
И тоже, как мы, мальчишка.
Я слышал, что были другие года,
И боль их исчезнет не скоро.
Погиб пулеметчик Аркадий Гайдар,
На фронт уходили юнкоры.
Но ты не сгорал на горячем ветру,
Шагал сквозь гранатные вспышки,
И знали ребята, что есть у них друг —
Бессмертный боец-мальчишка.
Окончится детство, года пробегут,
Но дружбу с тобой сбережем мы,
Как ленинцы первых дружин берегут
Свой галстук, в походах прожженный.
Прищурившись, смотрит на солнечный круг
Веселый мой младший братишка:
Сегодня узнал он, что есть у нас друг,
Такой же, как мы, мальчишка.
23

ПИОНЕРСКОМУ КОРРЕСПОНДЕНТСКОМУ ОТРЯДУ
«КАРАВЕЛЛА», который поднял свой флаг в
городе Свердловске на Уктусских горах.
САЛЮТ, ДРУЗЬЯ!
Помнится нам, что скоро минет семь лет существования нашего с
вами отряда. Семь лет — это уже ого-го! За это время люди успевают
повзрослеть, да и отряды тоже. Восьмую годовщину «Каравелла»
начинает как надежное, испытанное содружество единомышленников. Она не
потеряла своего курса, она идет вперед красиво и уверенно, и паруса ее,
как всегда, полны ветром. Хорошо!
Теперь пора вам ходить под настоящим знаменем, которое мы вам с
гордостью за вас вручаем. Это не значит, конечно, что прежние знамена
потеряли свою власть — им прежний почет и прежняя слава. Под
вашим новым знаменем шагают все пионерские соединения страны — и вы
вместе со всеми.
Уверен, что оно останется незапятнанным.
От имени всей редакции «Пионера» хочется мне сказать: большое
спасибо за то, что по-деловому, точно, в срок выполняете вы наши
задания. Материал «Ко мне, мушкетеры!» сделан великолепно. И сейчас еще
продолжают писать ребята в редакцию, и видно по их письмам,
что этот материал им крепко нравится. Значит, будут для вас задания
еще.
Нет бы кому-нибудь, хотя бы из «старичков», взять бы и написать
о том, какая жизнь идет на Уктусе, что с кем случилось, что с кем
произошло, много ли новичков и что это за люди. Надежный народ
или не очень? Хранится огонь или гаснет? И вообще про все и про
всех.
Вместе со мной под письмом подписывается весь наш «Пионер», наш
и ваш — общий.
24
В. Матвеев,
заместитель главного редактора

«ЧАЙКА» БУДЕТ ЛЕТАТЬ
Было время, когда жители нашего
двора обязательно поднимали
большой шум и крик, если мы пытались
устроить во дворе что-нибудь
интересное: футбольные соревнования, игру в
войну или массовое изготовление
змеев. Особенно много шума было, когда
стал складываться наш отряд. Вот
почему мы близко к сердцу приняли
письмо, которое однажды пришло в
редакцию журнала «Пионер». Писали
ребята из двора «Чайка» (это название
они сами придумали) литовского
города Шауляя. Они рассказывали в нем
о жизни своего двора.
«Однажды, достав мяч и сетку, мы
сделали волейбольную площадку. Но
соседи накричали на нас, а одна
соседка додумалась до того, что
несколько раз вырывала столбы, на которых
держалась сетка. Она обещала мяч и
сетку порвать. А когда мы зимой
залили каток, то его сломали. Это сделал
дяденька из соседнего дома. Он сказал,
что его машине проехать негде».
Вот так и жили ребята в этом
дворе. Только придумают что-нибудь
интересное— их обругают, разгонят,
припугнут. Они снова соберутся, а их опять
гонят.
Редакция «Пионера» решила
обязательно помочь двору «Чайка». В Шау-
ляй мы отправились вчетвером: два
взрослых журналиста — заместитель
редактора Владимир Матвеев и наш
командир Владислав Крапивин и два
юнкора — Алик Сидоропуло и я. Мы
даже не представляли, где находится
такой город. Никто из нас, конечно,
никогда в нем не был. Но несколько
часов на самолете — и мы почти у цели.
Дело за малым: найти двор «Чайка».
Это оказалось потруднее, чем добрать-
<ч
rf /ИНТ
ЗАПОМНИЛОСЬ
вот что...
ОПАСНОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ
«ФЛИБУСТЬЕРА»
Перед поездкой в Ригу мы с
ребятами готовили трафарет для газеты
«Флибустьер», которую собирались
выпускать во время всей операции
«Нептун Балтийского моря». Рисовали
на листах ватмана заголовки, чтобы
потом, в Риге, не тратить на них ни
минуты. Ко дню отъезда все было
готово. Но с первого же дня поездки
начались наши приключения с этой
газетой.
Долетели мы до Москвы. Идем по
аэропорту Домодедово, садимся в
автобус. Я сажусь рядом с Игорем
Авласенком, моим художественным
заместителем. Спрашиваю:
— Ну как, газеты не оттянули
руки?
— Да нет,— отвечает,— очень
легкие!
Раскрыл он тубус — и охнул:
газет-то там нет! Оказалось, что
вывалилось дно у тубуса, и газеты,
видимо, остались в самолете. Мы рысью
побежали на летное поле. Самолет
еще был там. Взбежали по трапу...
Газеты спокойно лежали на полу.
Ух! Схватили их и быстрей обратно.
В Риге мы выпускали газету через
день. Делали ее обычно ночью,
потому что днем времени не хватало.
Часа в два-три ночи, а то и в четыре
заканчивали и вешали листы на
самом видном месте. Наш веселый
«Флибустьер» всегда выходил
вовремя.
Андрей Фалалеев
25

ся до самого Шауляя. Исходили полгорода, пока нашли нужную нам
улицу.
Уже на этой улице нам повстречалось несколько мальчишек.
«Чайка»? Во-о-он там, где серый дом, видите?» Серый дом мы действительно
увидели, поэтому сказали мальчишкам «спасибо» и направились в
железные ворота, ведущие во двор. Двор оказался довольно большим.
С одной стороны его ограничивала стена дома, с другой — трехметровый
забор и сараи.
Посередине торчало несколько врытых столбов. «Те самые, наверное,
на которых не разрешалось волейбольную сетку натягивать»,—
подумали мы.
Теперь на столбах уныло болталась бельевая веревка. Там, где
принято устраивать детскую площадку с песочницами и качелями, нГахально
раскинулись огороды. По всему двору, надоедливо кудахтая, смело
разгуливали куры. Бояться им, видимо, было абсолютно нечего: полное
раздолье— никто не посмеет тронуть или разогнать. Недаром же, подняв
глаза на дом, мы увидели в окне женщину, которая внимательно
наблюдала за курами, а заодно и за нами.
— Щелкнем? — спросил Алик.
— Куриц-то? Давай!
Это была наша первая фотография во дворе «Чайка». Потом мы
сделали еще очень много снимков. Фотографировать нам с Аликом
пришлось несколько иначе, чем обычно. Мы хотели, чтобы ребята и
взрослые, которых мы снимали, получились точно такими, как в жизни. Для
этого мы решили фотографировать их так называемой «скрытой
камерой», то есть делать побольше снимков как раз в те моменты, когда ни
ребята, ни взрослые не обращают на наш фотоаппарат никакого
внимания. И это нам удалось. Снимки получились очень интересными.
Вот ребята сидят во дворе за столом, разговаривают, спорят. Стоя
против них, сложив руки на груди, защищают свои грядки и своих куриц
несколько громкоголосых женщин. Мы с Аликом участия в разговоре
почти не принимаем, у нас другая задача. Мы стоим чуть в стороне и
время от времени щелкаем фотоаппаратом. Почти никто из спорящих не
видел, что мы делаем снимки. Наверное, потом эти женщины долго
удивлялись, увидев себя на страницах журнала.
Самым главным в нашей поездке в Шауляй были все-таки не
фотографии, и даже не материал, который был напечатан в «Пионере».
Главное то, что мы помогли ребятам отстоять свою правоту и поверить в свои
силы. Когда мы уезжали, Саша Зарубин, один из тех ребят, сказал: «Мы
все равно не сдадимся».
Уезжая, мы знали, что ребята со двора «Чайка» снова обязательно
возьмутся строить и волейбольную площадку, и качели для маленьких,
знали мы и то, что некоторые жильцы все равно будут стараться им
помешать ради своих кур и грядок с редиской. Чем все-таки кончится
26

этот конфликт, нам тогда было
неизвестно. Материал, который был
опубликован в «Пионере», назывался
«Чайке» не дают летать».
Потом мы получили несколько
писем от ребят из двора «Чайка». Они
были все так же дружны и
придумывали опять разные интересные дела.
Управдом обещала даже дать им
строительный материал для
волейбольной площадки.
Теперь у нас есть друзья и в
далеком городе Шауляе.
СЕРГЕЙ НОВОСЕЛОВ
«Неплохо получилось!..»
О ШАРИКАХ И ПИРАТАХ
В одиннадцать часов утра в
Красном уголке начался сбор нашего
юнкоровского форпоста. Сначала все
шло обычно: была линейка, разговор
о делах. Потом старшие ребята
говорят:
— Сейчас будем вручать призы
победителям конкурса.
В нашей октябрятской группе
«Лесная звезда» был конкурс на
лучший рассказ и лучший рисунок про
собаку, потому что мы все любим
собак.
Премии получили Валера
Новоселов и Андрюша Кряжевских. Каждый
из них получил собаку, а у собаки —
медаль. Конечно, собака была не
настоящая, плюшевая, а медаль
съедобная. Андрюша тут же съел
медаль.
Когда сбор кончился, мы пошли
делать газету «Тяф». Мы наклеили
в нее все рассказы и фотографии
про щенка Мухтара, которые сделал
Вася Беляев. По-моему, газета тогда
у нас получилась хорошая.
Вова Поличинский
27

SUACMeftcjcasi
ПРПВДП

ТЕЛЕГРАММА
СВЕРДЛОВСК ОТРЯДУ КАРАВЕЛЛА
МОСКВЫ 748/09 38 24 1508
С ПОЕЗДА НА ТАКСИ ПЛОЩАДЬ ЖУРАВЛЕВА ДОМ ОДИН ТЕЛЕТЕАТР
МЕТРО ЭЛЕКТРОЗАВОДСКАЯ ТЧК ПЕРЕДАЧА ТЕЛЕАГЕНТСТВА
ПИОНЕРИЯ ТЧК ПОДГОТОВЬТЕ ВЫСТУПЛЕНИЕ ОБ ОТРЯДЕ И ПИОНЕРСКОМ
ЛЕТЕ ПЯТЬ СЕМЬ МИНУТ ТЧК РЕДАКЦИЯ ПИОНЕРА
ТЕЛЕГРАММА
МОЛОДЦЫ РЕБЯТА МАТЕРИАЛ ПРИНЯТ СДАН В ШЕСТОЙ НОМЕР ВСЕМ
НРАВИТСЯ ТАК ДЕРЖАТЬ ТЕЛЕГРАФИРУЙТЕ СРОК ПРИСЫЛКИ
ВТОРОГО ВЫПУСКА —МАТВЕЕВ
ТЕЛЕГРАММА
МОСКВЫ 748/08 19 15 1418
МАТЕРИАЛ ПОЛУЧИЛИ ВСЕМ НРАВИТСЯ СДАЕМ СЕДЬМОЙ НОМЕР
ЖДЕМ СЛЕДУЮЩИЙ —СИМОНОВА
(Апрель-май 1969 года)
29

«Пионер»
искренне рдд.чт0
у него есть такие
ДРУЗЬЯ.КАК Вы
В почти
миллионной
Т И РАЖЕ
НАШЕГО ЖУРНАЛ*
мы видим
БОЛЬШОЙ ТРУД
ДРУЗЕЙ -
распространителей
и пропагандистов
«Пионер»
желает Вам
УСПЕХОВ В ДЕЛАХ.
ТЕЛЕГРАММА
МОСКВЫ 748/064 39 29 1706
ГОРЯЧО ПОЗДРАВЛЯЕМ КАРАВЕЛЛУ ВЕСНОЙ СОЛНЦЕМ ПЕРВОМАЕМ
СПАСИБО РАБОТУ КОТОРУЮ ДЕЛАЕТЕ ОТЛИЧНО ЖДЕМ СЛЕДУЮ-
ЩИЙ МАТЕРИАЛ ШЕСТОГО МАЯ ТЧК ПРОСИМ ПРИСЛАТЬ
НЕСКОЛЬКО ФОТОГРАФИЙ АВТОРОВ МАТЕРИАЛА ТЧК РИСУНКИ АНДРЕЯ
ПРОШЛИ ТЕЛЕВИДЕНИЮ —МАТВЕЕВ СИМОНОВА

1
*
ЧАСТЬ II
(pA№)CTbipbl,
МЩЕТЁрЫ,

«БАНДЕРИЛЬЯ»
ОТПРАВЛЯЕТСЯ В ПУТЬ
В этот день мы поняли, что так
дальше продолжаться не может. Лето
было уже в самом разгаре, а мы не
чувствовали от этого никакой радости,
потому что соседка со второго этажа
извела нас вконец. Она не могла
спокойно видеть, как мы босиком бегаем по
нашему двору, заросшему травой: «Это
не интеллигентно!» Она каждый день
пыталась выгнать за ворота
добродушного бесхвостого пса по кличке Дозор,
боясь, что он когда-нибудь заразит ее
глистами. Она закатывала нашим
родителям настоящие лекции на
педагогические темы, увидев, как мы читаем
какую-то книгу, уютно
расположившись на крыше сарая: «Они же
совершенно не усваивают прочитанное!»
Мы, конечно, продолжали бегать
босиком, вволю возились с рыжим
Дозором, а на крыше сарая прочитали
чуть ли не все книги Дюма-отца,
которые нашлись в районной библиотеке.
Но в душах наших постепенно
нарастало возмущение...
Заседание военного совета
происходило на чердаке нашего скрипучего
деревянного дома. Было нас не так
уж много: белобрысый и веснушчатый
Толик, степенный, рассудительный
Олег, трещотка Надька с соседнего
двора и я.
— Она у нас еще узнает! — в
отчаянии сказал Олег, чуть-чуть
утратив свою степенность, и стукнул босой
пяткой в чердачный пол, который
одновременно был потолком в квартире
нашей соседки. Снизу понеслись
грозные крики, в которых мы без труда
уловили слово «хулиганы».

— Война! — торжественно и мрачно провозгласил Толик.
— Война! — шепотом поддержали его мы с Надькой.
Как всякой порядочной армии, нам необходим был штаб. Мы
решили устроить его тут же, на чердаке. Выбрали угол между двух балок,
протерли тусклое чердачное оконце, приволокли фанерный ящик, который
должен был служить столом заседаний. А потом мы расселись вокруг
этого ящика и снова задумались. Что делать дальше? Завернуться
вечером в простыню и напугать соседку привидениями? Так она наверняка
не испугается ни привидений, ни самого дьявола. Налить ей воды в
печную трубу? Ни за что пострадают остальные ни в чем не виновные
соседи... Обрезать усы ее интеллигентному коту или натравить на него
Дозора? Но кот-то тут при чем?
И тогда Олег, в котором все еще кипела неукротимая воинственность,
подошел к окошку и, высунув голову, громко свистнул. Через секунду
снизу донесся такой же громкий, веселый свист. Мы дружно и
завистливо вздохнули. Мы всегда так вздыхали, когда Олег начинал хвастаться
своим старшим братом. Не завидовать было невозможно, потому что
ни у кого из нас не было такого брата. Он ходил вместе с нами на речку
и даже купался там, хотя ему было по колено, он так же, как и мы,
перемахивал через забор, когда очень торопился, удивляясь тому, что все
остальные взрослые никак не могут понять, насколько это экономит
время. Он был очень высокий, его тоже очень недолюбливала наша
соседка. А еще этим летом он кончал факультет журналистики в
университете, и мы часто бегали к газетному киоску, чтобы купить «Вечерку»
с его фамилией: «В. Крапивин». А у нас во дворе его звали просто
Славик.
Вот его и позвал Олег на помощь нашему зашедшему в тупик
военному совету. Слава поднялся на чердак, хмыкнул, увидев унылые лица,
посидел вместе с нами за фанерным ящиком, послушал про привидения
и про кота. А потом сказал, что через пять дней у него экзамен, и ушел.
Вечером нас собрал взволнованный Олег.
— Да здравствует «Бандерилья»! — кричал он. — Флоту Сгорбленной
Колдуньи не поздоровится!
Нам было грустно, нам было тоскливо, и веселье Олега казалось нам
совершенно неуместным. Даже предстоящая операция по изображению
привидений не могла развеселить нас. Поэтому мы совсем было решили
накинуть на Олега простыню, выкраденную Толиком из дому для нужд
операции, и побить его за нетактичное поведение. Хорошо, что он
вовремя догадался позвать нас на чердак. Мы поднялись туда, и тогда он
показал нам обыкновенную амбарную книгу.
— Ну и что? — с убийственным спокойствием спросила Надька.
Толик опять начал разворачивать простыню.
— Да подождите вы, — простонал Олег и открыл первую страницу.
Мы ахнули. Черной тушью на ней был изображен великолепный череп
зз

с веселой и залихватской улыбкой, с повязкой на одной из пустых
глазниц, в лихо заломленной шляпе и с трубкой в зубах.
— Вот это да! — хором прошептали мы и сдвинули головы над
страницей. На втором листе были написаны не очень понятные, но все равно
прекрасные, звучащие как шум морского прибоя, как припев пиратской
песни, слова: «Бригантина «Бандерилья». Порт приписки — Форт-Канда-
до (Берег Искания)». А на самом верху — тщательно вырисованные
таинственные буквы: БВР. Внизу — оттиск настоящей печати: голубая
звезда со многими неровными лучами.
Но и на этом чудеса не кончились. Олег вытащил из-под ящика два
рулончика белой бумаги, развернул один, и мы увидели, что это карта
мира. Мы, конечно, были люди уже достаточно грамотные, кончившие
и по четыре, и даже по пять классов, и всяких географических карт мы
в школе видели немало. Но эта была совершенно удивительная: совсем
не яркая, какая-то желто-серая, но самое главное — по всем ее
материкам и островам разбрелись известные и неизвестные нам животные.
Толик с Олегом прибили карту, и мы стали разглядывать разных
зверей, которые водятся во всех концах света.
— Слушайте, ребята, — сказала вдруг Надька, — а на что стал похож
сейчас наш штаб?
Мы отвлеклись от слонов, анаконд, страусов, тигров и оглянулись.
На улице чуть-чуть стемнело, и совсем низко над лесом зажглась
голубая звезда. В наше окошко мы видели только вечернее небо и эту звезду.
Тонкие листы Олеговой карты вдруг показались нам стенами, за
которыми нет ни чердака, ни нашего дома.
— Вы не поняли разве? — удивленно сказал Олег. — Это же рубка
нашей бригантины. Штурман, вы бы занялись расчетами для прокладки
курса.
— Конечно, капитан,— ответил Толик.
На следующий день мы приводили в порядок нашу «Бандерилью».
Это было нелегко. До сих пор никто не знает, что у нас так и не было
штурвала. Правда, мы приволокли на чердак колесо от велосипеда, но
не смогли как следует приделать его к фанерному ящику.
Четырехлетний Димка подарил нам свое ведерко для песка с васильками на зеленом
фоне, и мы сделали из него рынду, подвесив ее к одной из балок. А потом
мы занялись подбором команды. В тот же вечер в вахтенном журнале
(той самой амбарной книге) появилась первая запись: «Над Берегом
Искания, над Форт-Кандадо и ослепительно синим простором океана
висела полная тишина и отвратительная, мерзкая скука. Между
береговой охраной и экипажем «Бандерильи» заключено перемирие, но
бригантина все еще находится под охраной городского гарнизона».
Так впервые над Уктусом развернулись и затрепетали на ветру
сильные, летящие паруса. Все лето экипаж нашей бригантины скитался
по морям, весело и лихо уходил от погони, латал пробоины и все сильнее
34

и сильнее привязывался к своей
быстрой и верной «Бандерилье».
Каждый день в журнале
появлялась новая запись о наших
приключениях. А приключений хватало, потому
что команда «Бандерильи» не выносила
скуки. И даже в самые безветренные
дни, когда паруса бригантины уныло
обвисали, на ее борту происходили
невероятные и таинственные случаи.
Мы обсуждали их, собираясь вечерами
в нашей рубке. Если случался ветер,
наш старый дом чуть-чуть
поскрипывал, словно жаловался на свои
невзгоды. И каждый вечер мы видели в
окошке нашу голубую звезду. Потом,
через несколько лет, я однажды
вспомнила про нее. Мне почему-то
показалось вдруг, что мы ее придумали. Мы
ведь много чего напридумывали в то
лето... Но иногда бывают такие дни,
когда очень хочется знать, что все
придуманное в детстве — правда, что
ничего не исчезло, а просто
несправедливо забыто нами самими. В такой вот
грустный день мне захотелось увидеть
нашу звезду снова. Я потихоньку
поднялась на наш старый чердак и
прислонилась лбом к пыльному окошку.
И, конечно же, она зажглась над
лесом— спокойная и приветливая. Мы
не придумали ее, она была всегда.
И было то лето, полное невероятных
приключений «Бандерильи». И были
наши веселые и храбрые друзья: Боб
Сухая Нога, юнга Джим, боцман Боб
Гарвей, штурман Ред Вибар, кок
Лепит и еще хитрющий капуцин, у
которого не было имени. И все они готовы
и сейчас вступить в бой с теми, кто
скажет, что все это неправда, та
история, которая сама собой сложилась в
нашем вахтенном журнале. Это была
замечательная, захватывающая и не-
35

много грустная история про трудные и далекие плавания, про
жаркие бои, про то, как теряют в сражениях друзей, про дружбу и про
верность.
Там рассказывалось и о том, как в жаркой схватке с врагами мы
потеряли свою бригантину, но вместо нее нашли старинную каравеллу.
Каравелле мы дали прежнее имя — «Бандерилья» (это испанское слово,
так называются короткие, украшенные флажками копья для корриды —
боя быков). На новом корабле со старым названием мы продолжали
плавания.
Последняя запись в нашем журнале кончалась так: «Через некоторое
время мы отплываем. Мы поклялись, что расскажем все это только тогда,
когда подберется надежная команда. Гильермо Эспиноса приплывал
вчера, чтобы договориться, где мы встретимся вновь. Все».
Конечно, этой истории наверняка не было бы, если бы вечерами с
нами не сидел иногда Слава, брат Олега. Он не придумывал нам ее, и
не рассказывал ничего, что могло бы стать ее основой, и даже записи в
ьахтенном журнале он делал строго в свой черед. А иногда даже
пропускал: у него ведь были экзамены и всякие другие важные
дела.
Он просто залезал порой к нам на чердак, и мы разговаривали о
море, о приключениях, о нашей «Бандерилье», разглядывали карту с
экзотическими животными и легонько раскачивали рынду, сделанную
из песочного ведерка. Иногда мы просто молчали, и Слава молчал
вместе с нами. Он был старше нас на десять лет и уже многое знал и
многое умел. А мы тогда только учились мечтать, писать стихи и
придумывать разные интересные истории.
Потом оказалось, что в то лето мы научились еще и кое-чему
поважнее: мы научились относиться к своим мечтам как к чему-то настоящему,
к тому, что обязательно должно сбыться в нашей жизни. Правда, тогда
мы еще не задумывались над тем, заполощутся ли когда-нибудь
настоящие паруса, поднятые нашими руками. А это было, оказывается, так же
неизбежно, как то, что каждый вечер к нам в рубку заглядывала
знакомая, приветливая голубая звезда. И еще в нашем журлалс была одна
запись, сделанная Славой 6 июля 1961 года.
Сейчас наш отряд называется «Каравелла». Кроме того, он
называется и пионерской парусной флотилией — единственной в Свердловске.
И когда наши мальчишки гоняют на яхтах по Визовскому пруду, тени
их парусов перегоняют друг друга, словно сами соревнуются друг с
другом.
С того лета, как у Берега Искания впервые появилась «Бандерилья»,
до нынешнего лета, до стремительных гонок наших яхт, прошло десять
лет.
И. МЕЗЕНЦЕВА
36

Иногда память детства приходит ко '»не
Среди северных гор и лесов...
Голубая звезда в незамерзшем окне
И летящая тень парусов.
Снова ночь опустила на старый причал
Непроглядную темень свою.
Над рулонами карт оплывает свеча,
Тайна смотрится в окна кают.
Эту тайну другим не понять.
Эту память у нас не отнять.
И когда перед трудным путем
Сердце, дрогнув, забьется несмело,
Перед тем, как идти,
Я зову, чтоб в пути
Догнала меня
Тень Каравеллы...
Мой товарищ, когда онемеет рука,
Вспомни вновь, что и ты — рулевой
И водил наш корабль сквозь янтарный закат
На свинцовый рассвет штормовой.
Путь бывает тяжел, но никак не поймешь,
У костра засыпая к утру:
То ли волны шумят, то ли сосны гудят,
То ли мачты скрипят на ветру...
Да и как это можно узнать,
Если видишь в пути то и дело,
Как скользит по дорожным камням
Здесь и там
Быстрокрылая
Тень Каравеллы.
37

ТАЙНА БВР
Теперь, через десять лет, можно даже раскрыть нашу огромную
тайну: как расшифровывались три загадочные буквы БВР, нарисованные на
первой странице нашего вахтенного журнала. Честно говоря, тогда мы
и сами не сразу догадались.
— Эх, вы! «Братство Веселого Роджера» — вот что это такое! —
торжествующе сообщил Олег.
Мы растерянно переглянулись и промолчали. Почему-то никому не
хотелось признаваться, что про какого-то там Роджера, да еще почему-
то веселого, мы слышим впервые.
— Веселый Роджер — это пиратский флаг, — объяснил Олег таким
голосом, каким обычно наша соседка пыталась втолковать нам, что
хорошие дети должны читать летом не «Трех мушкетеров», а учебник
арифметики.
Осенью Надькиных родителей перевели работать в другой город, а
Толик стал пропадать в чужом дворе.
«Бандерилья» нуждалась в капитальном ремонте. В один из таких
унылых дней наша соседка выловила у себя в малине двух восьмилетних
Строим отрядную линейку
38

мальчишек из соседнего дома. Спас их Слава. Потом они появились в
нашем дворе еще раз, но уже не в малине, а прямо под окнами.
— Пришли проведать, — солидно сказал тот, что поменьше, с
выгоревшей челкой.
А потом они стали приходить каждый день и приводили с собой
друзей. Группа эта, в которой мы с Олегом чувствовали себя взрослыми и
знающими, становилась все крепче. И называлась она, конечно, группа
БВР. Только теперь расшифровывалось это совсем иначе: «Берег
веселых Робинзонов».
— Непедагогично рассказывать малышам про пиратов, малы еще,—
солидно рассудили мы с Олегом.
Постепенно группа БВР стала отрядом. Это случилось не сразу.
Сначала были какие-то отдельные дела, первый небольшой поход, увлечение
фехтованием, обязательные ежедневные встречи. А потом уже — первая
линейка, знамя, врученное редколлегией журнала «Пионер», и
постоянное звание юнкоров.
ШПАГИ В НАШИХ РУКАХ
У нас в кают-компании, у стены, на белых плитах, вместе с тяжелыми
корабельными якорями лежит шпага со старинной рукояткой. Рукоять
мы нашли в земле, на склоне заросшей лесом горы, где бульдозер рыл
траншею. А клинок приделали от современной спортивной шпаги.
Он подошел точно.
Многие нас спрашивают:
— Ну, якоря — это понятно. У вас морской отряд. А при чем здесь
шпага?
А вот при чем. Не всегда ведь наш отряд был морским. Разные у него
были дела и разные даже названия. Сперва он назывался «БВР», потом
«Мушкетер», а уж потом «Ветер» и, наконец, «Каравелла».
Мушкетерские дела вот с чего начались. Слава и его брат Олег
вышли во двор со шпагами в руках. С настоящими шпагами — блестящими,
трехгранными, звонкими. Они надели глухие маски, натянули
перчатки — и пошел у них бой!
Мы сперва висели животами на заборах, а потом не выдержали и
посыпались вниз — к Славе во двор. И, конечно, начали ныть:
— Слава, дай подержать. А можно посражаться? Ну, Слава. Ну,
да-ай...
Слава дал.
Мне тогда было целых девять лет, я кончил второй класс, не раз
участвовал в боях, где рубились на деревянных мечах, и, сами понимаете,
считал себя фехтовальщиком не хуже д'Артаньяна.
А оказалось, что одно дело кино смотреть про трех мушкетеров да
палками махаться, а совсем другое — владеть настоящей шпагой. Только я раз-
39

Это начиналось так..
А теперь — видали?
махнулся, чтобы нанести лихой
мушкетерский удар, а конец Славиной
шпаги— уже у моего пуза. Я даже не
понял ничего. Опять ринулся в атаку, а
толку никакого — мимо. А Слава
смеется. Сказал, что учиться надо.
Ну, шпаги — это не арифметика,
можно и в каникулы поучиться. Начали
мы с мальчишками к Славе ходить,
стал он с нами заниматься. Не все нам,
конечно, нравилось. Хотелось поскорее
40

в бой, а тут стоишь и отрабатываешь: укол... выпад... закроись... шестая
защита... четвертая. Но я помнил, как наткнулся на Славину шпагу, и
терпел, занимался.
В те дни фехтование было у нас главным делом. А потом появились и
другие дела: походы, юнкоровская работа, съемка фильмов.
Но со шпагами мы не расставались. И даже первый фильм наш был
«Три мушкетера». И отряд мы назвали «Мушкетер». Все мальчишки на
Уктусе нас звали мушкетерами.
Спортсменами-фехтовальщиками мы в общем-то не стали. Нас не
очень привлекали соревнования, а больше нравилась такая вот
рыцарская игра, где старинные замки, турниры, тайны. А потом закрутил и
понес нас по волнам парусный ветер. Но все-таки, когда к нам приходит
новичок, мы обязательно даем ему в руки рапиру и говорим: «Учись.
Владеть клинком у нас обязан каждый». И ребята владеют. Раз в неделю мы
обязательно собираемся в Красном уголке и берем рапиры. Сначала
разминка, потом упражнения, затем — бой. И это, по-моему, очень здорово,
потому что фехтование — это и игра в мушкетеров, и дисциплина, и тре-
С нами наши шпаги...

нировка и просто-напросто это
красиво. А для нас это еще и традиция,
которой целых десять лет. Для
пионерского отряда это ведь немало. Это
память о том времени, когда отряд
назывался «Мушкетер», а устав отряда —
«Стальной закон», и новички перед
линейкой давали обещание:
«Ребята, товарищи по клинку,
юнкоры! Вступая в отряд «Мушкетер», я
обещаю вам и всем на свете, что буду
верен нашему «Стальному закону».
Единство и честь!»
Сейчас устав дополнился, по-друю-
му звучат некоторые фразы. Но
шпаги н наших руках.
АЛЕКСАНДР БАБУШКИН
«Взяв в руки оружие, я
буду помнить, что в нем
заключена смерть. Поэтому я
никогда не направлю даже
незаряженное ружье на
человека, никогда не обнажу клинка
против соперника, не
защищенного маской, если только
эти люди не будут настоящими
и опасными врагами».
(«Стальной закон», пункт 7)
42

Пресс-центр „Каравелла"—пионерский
корреспондентский отряд
Город Свердловск
УДОСТОВЕРЕНИЕ
На основании правила о переходящем кубке фехтовальщиков
«Каравеллы» кубок навечно передается
ИГОРЮ АВЛАСЁНКУ,
три раза подряд выигравшему первенство групп «Парус» и «Кру
зенштерн».
Командир отряда В. КРАПИВИН
Флаг-капитаны пресс-центра: А. БАБУШКИН,
Н. НЕСТЕРОВА, С.НОВОСЕЛОВ, 0. СВАЛОВА
I 24 февраля 1964 года
ВОСПОМИНАНИЯ СТАРЕЙШЕГО МУШКЕТЕРА
(Написаны ¦ 1962 году *. Подлинник хранится в отрядном архиве)
Однажды я пришел к Славику и сказал: «Слава, я пришел
к тебе». А он позвал меня кататься на велосипеде. Мы
объехали пол-леса. Я сидел на багажнике, а Слава крутил педали.
После катания мы отправились к нам во двор. На гараже
сидели Сережка Поспелов и Юрка Зыков. Слава познакомился
с ними, и мы с Поспеловым и Зыковым пошли есть малину,
которая росла у Славы во дворе.
На следующий день Слава и я пошли на гору, и там Слава
познакомился еще с братьями Стадухиными и с Колей Хали-
ковым. Мы стали бороться, и Стадухин крикнул Халикову:
«Шестиклассник, а третьеклассника и второклассника
побороть не можешь!»
Прошло немного времени**. Слава пришел к нам во двор,
и мы решили создать отряд и назвать его «Мушкетер».
ВАСЯ БЕЛЯЕВ
* Автору в ту пору было семь с половиной лет.
** Точнее: три с половиной года. Автор умалчивает of) этом, не желая (из
скромности) писать о собственных заслугах.
43

ИЗ ОТРЯДНОЙ ЛЕТОПИСИ
В начале августа 1964 года группа,
еще не имеющая названия и флага, но
чувствующая большую крепость своих
рядов, решила отметить этот факт
первым в своей истории туристическим
походом.
На троллейбусе группа добралась
до Нижне-Исетска, а затем свернула на
шоссе, ведущее к ближайшему
руднику. Эта вылазка вошла в историю
отряда под названием «Поход на Рудник»,
хотя мы миновали рудничный поселок,
не задержавшись, и, наводя своим
вооружением ужас на мирных жителей,
углубились на территорию лесного
хозяйства номер пятнадцать.
Поход прошел без происшествий,
если не считать того, что Саша
Бабушкин напугал своей пневматической
винтовкой мирных деревенских
мальчишек, свято исполняя приказ не пускать
на территорию лагеря посторонних.
С мальчишками мы потом
подружились и провели совместные
соревнования по стрельбе.
Группа решительно преодолела все
трудности и вернулась домой, не
потеряв убитыми или ранеными ни одного
человека.
/7 \ 4 *т^Л
I V 34по/инииось I
^<fb ВОТ что,.. I
1 • "- ^ _ ^ -" -\ _J
КАК Я ВСТУПИЛ В ОТРЯД
Однажды я вдруг начал почему-
то вспоминать, как я вступил в наш
отряд. И оказалось, что вспомнить
это не так-то легко: ведь я в отряде
уже почти восемь лет, а за эти годы
было столько всяких событий...
Началось все с того, что
однажды, катаясь на велосипеде, я заехал
в старый овраг. Я хотел прямо через
него выбраться на тропинку, которая
вела к моему дому. Но вдруг в
самом его конце дорогу преградила
большая куча валежника. Я нажал
на педали, чтобы проскочить эту
кучу на большой скорости. Но
только я на нее заехал, как с
грохотом и треском рухнул в яму,
которая была замаскирована валежником.
Я, конечно, сразу начал из этой ямы
выбираться. И только вылез, как
увидел двух мальчишек и девчонку,
которые бежали в мою сторону. По
правде сказать, я здорово испугался,
потому что догадался, что яма — это
что-то вроде штаба. Я успел это
заметить, когда провалился сквозь
крышу. И теперь думал, что эти
мальчишки сейчас полезут драться из-за
того, что я у них все разломал.
Я стоял и ждал, когда они подойдут
поближе. Но вместо того чтобы
драться, ребята стали спрашивать, не
здорово ли я расшибся. Вот так и
началась у меня с ними дружба. Их
звали Олег, Саща и Ира.
Потом, когда мы уже совсем
подружились, они рассказали мне про
отряд и про разные свои тайны.
Такого отряда, как сейчас, тогда,
конечно, не было. Просто всем
нравилось так себя называть —
«мушкетеры». Когда он стал настоящим,
ребята приходили в него по-разному. А о
себе я хорошо помню, что все
началось с кучи валежника.
Алик Сидоропуло
44

Возьмем винтовки новые...
Разминка

ВЫДЕРЖКИ ИЗ СУДОВОГО ЖУРНАЛА «БАНДЕРИЛЬИ»
3 июля 1961 года. 20.43. Борт «Бандерильи».
Над Берегом Искания, над Форт-Кандадо и ослепительно синим
простором океана висела полная тишина и отвратительная, мерзкая скука.
Пятеро матросов и боцман с «Сан-Марио» с тоски загнали любимую
кошку Сгорбленной Колдуньи на колокольню церкви Трех Святителей.
Между береговой охраной и экипажем «Бандерильи» заключено
перемирие, но бригантина все еще находится под охраной городского
гарнизона.
6 июля 1961 года. 19. 26. Борт «Бандерильи».
Итак, мы в открытом море. За бортом плещется вода, напоминающая
по цвету грязную тельняшку юнги Джима.
Мы держим направление на «норд-норд-ост», где находится, по
слогам капитана, таинственный, никому почти не известный остров.
Настроение у всех торжественное.
10 июля 1961 года. 21.55.
Ровный и спокойный ветер с зюйда. Не подняв сигнала, словно не
обратив на нас внимания, прошел мимо перуанский катер.
Если приложить ухо к мачте, услышишь, как судно гудит, словно
умолкающая гитара.
Сегодня вечером мы наконец кое-что узнали о цели нашего плавания.
Вот что случилось.
Девять человек, то есть все свободные от вахты, собрались в кубрике.
Дор Лаг чинил штаны, Верх, тихо болтая худыми ногами, сидел на
верхней койке и, как всегда, читал Библию. Боб Сухая Нога, Большой Дик и
боцман Гарвей играли в карты на пачку табака «Папоротник ада».
— Джентльмены,— вдруг произнес Пит Калоша,— я хочу
предложить вашему вниманию историю, которая сейчас повергнет вас в
изумление и поселит в ваших сердцах смутную тревогу перед неизвестностью,
жажду приключений и ожидание необыкновенных событий... Знаете ли
вы, что в тихой лагуне острова Прикосновения с давних времен стоит
старинный корабль. Трюмы его набиты драгоценностями и оружием.
Корабль этот трехмачтовый и довольно крупный: не то галеон, не то
большая каравелла...
46

ЛЕСНЫЕ БЕЗДЕЛЬНИКИ
— Интересно было в лагере?
— Конечно!
— А чем вы там занимались?
— Чем занимались?.. Да вроде бы и ничем...
Такой разговор произошел у меня с сестрой, когда я вернулась из
палаточного лагеря, который однажды летом устраивал наш отряд.
Сестра тогда удивилась и не поверила мне.
Но мы в самом деле не занимались в лагере ничем особенным.
По крайней мере так могло показаться со стороны. Не было у нас ни
КВН, ни лесного карнавала, ни спартакиады, ни других «мероприятий».
Да мы и сразу знали, что ничего такого не будет. И все-таки рвались в
этот лагерь. Вот как это начиналось...
Небо серое, дует ветер, моросит дождь. Вьется на отрядной мачте
сине-белый флаг отхода, но на него посматривают с недоверием. Стоят у
мачты мальчишки, повернулись к ветру спиной, воротники подняли. На
лицах озабоченное выражение. Не погода их огорчает, а то, что при этой
погоде могут отложить выезд. Наконец горнисты играют сбор, и
выражение озабоченности сменяется огорчением. Все узнают, что мы остаемся
ждать у моря погоды.
Два дня прошли в ожидании, и наконец радостно засветило
солнышко, ветер стал теплеть. Мы отправились «строить» лагерь на Исетском
озере.
Добрались до Березового мыса, но тут лица наши вытянулись: на
месте, которое заранее облюбовали наши разведчики, расположились
веселые туристы. Подумав, мы ушли в соседнюю балку. Здесь нам
понравилось: ветра нет, место укромное, тихое...
— Ставим палатки!
И с этого момента началось наше «безделье». Смотрите сами. Надо
«построить» целую палаточную улицу. Оборудовать линейку с мачтой.
Наладить работу кухонь. Приготовить постели... На это ушел весь день,
да еще следующие полдня.

Вот уж поедим... А
flперед, робинзоны!..

Сбор по тревоге А
к <гЛ вечер опять хороший такой...»

А потом? Одна группа идет заготавливать дрова, другая чистить
картошку на завтрак, третья отдыхает после ночного караула, кто-то пошел
за водой, кто-то занят уборкой палаток и «улицы». Бездельничать
некому. Потом завтрак. После завтрака оказывается, что дров мало и они
сырые, в одной самодельной походной кухне ослабла тяга — нужен
ремонт, надо мыть гору посуды, и вообще пора думать об обеде...
Правда, потом мы втянулись в ритм, времени стало больше. Мы даже
соорудили парусный «корабль» из автомобильных камер. Но тут на нас
совершили вероломное нападение... Нет, не бандиты и не хулиганы.
Хуже Комары.
Совет решил перенести лагерь на мыс, там освободилось место.
Мы свернули палатки, и все началось сначала... Правда, комаров на
этом мысу, обдуваемом всеми ветрами, не было, они боялись получить
насморк. Рады были наши рыбаки: озеро близко. Сразу стало
разнообразнее наше меню. Особенно вкусной оказалась прощальная уха.
Мы совсем недолго прожили в том нашем лагере летом 1968 года, но
вспоминаем его и сейчас. Это, наверное, потому, что мы там многому
научились: и чистить картошку, и быстро разжигать костер, и варить кашу
и т. д. Но дело не только в этом. Дело в том, что в лагере мы все делали
сами. Мы знали: если не сделаем чего-то, то и никто не сделает. За это
мы и полюбили наш лагерь.
НАДЯ НЕСТЕРОВА

(ST
т
ЧАСТЬ III
Атонни,
ИфГИЕ

ДЖОННИ, ЗОЛУШКА
И ДРУГИЕ...
Старушка с корзинкой выбралась
из кустов и замерла от испуга: два
подозрительных типа — один в модном
костюме и со стиляжьими усиками,
другой в затасканной клетчатой рубахе,
ковбойских штанах и с большим
кольтом на поясе — пытались упрятать в
мешок симпатичного веснушчатого
мальчика в матроске и беретике с
помпоном. Мальчишка извивался и лупил
похитителей ногами.
— Ироды! Отпустите дите!—не
выдержала старушка и замахнулась на
злодеев корзинкой с маслятами.
Мальчик неожиданно вывернулся,
подставил одному из злодеев ногу, а у
второго выдернул из кобуры огромный
револьвер. Пули подняли на тропинке
фонтанчики пыли.
Старушка слабо охнула и
побежала, испуганно приседая и теряя грибы.
— Оцепление! Вы зачем
поставлены? Почему здесь посторонние?!—
взревел бандит в ковбойских штанах,
поднимаясь с земли и потирая ушибленные
места. Из-за кустов, из-за камней
появились ребята в синих пилотках.
— Да мы засмотрелись, как
Джонни с вами расправляется, а она тут и
проникла через кусты...—
оправдывались они.
— «Проникла»! Ну и часовые,—
убийственным тоном сказал злодей и
модном костюме.— Теперь опять
переснимать из-за вас.
— Все равно пришлось бы
переснимать, у тебя один ус отвалился...
— Эх, вы!—неожиданно
возмутился мальчишка в матроске.— Мне, что
ли, опять в мешке сидеть? Там же
пылища и перья какие-то.

«Вождь краснокожих». Съемка
— Терпи, Игорек, последний дубль,— сказал помощник оператора и
поднес к объективу картонный квадрат, на котором было написано:
«ПРЕСС-ЦЕНТР «КАРАВЕЛЛА», СТУДИЯ «ФИГА», «ВОЖДЬ
КРАСНОКОЖИХ».
А сейчас самое время кое-что вспомнить и объяснить.
Отряд наш когда-то не носил столь громкого названия, да и отрядом
еще не был. Просто группка мальчишек, живущих в новых домах на
окраине старого-престарого поселка. За окнами начинался лес, в котором
очень хорошо было играть в войну. В войну, конечно, играли очень часто,
и эта группа мальчишек постепенно становилась ядром, которое не
распадается, крепко притягивая к себе других ребят.
И вот однажды ребята вышли в свой первый настоящий поход...
Проверялась закалка будущих «мушкетеров», проверялись характеры. В этом
походе был снят первый отрядный фильм: лесная тропинка, семилетний
«туристский волк» Сега с огромным рюкзаком, палатки, дымящаяся каша
в ведре, вечерний костер... После этого всякое важное событие в жизни
отряда обязательно попадало на кинопленку. А потом... Потом вспомина-
53

/ /ИНТ
ЗАПОМНИЛОСЬ
вот что...
ВЕСЕННЯЯ СЪЕМКА
В последнее воскресенье
февраля, в 10 часов утра, ылл втроем
вышли для съемок фильма про весну.
Мы — это Славик, я и Толя Зайцев.
Хотя по календарю весна начинается
первого марта, в конце февраля уже
хорошо чувствуется ее приближение.
С утра мороз на улице был свиреп —
минус девятнадцать, но солнце
стояло высоко. В эту зиму мы пережили
морозы и побольше, так что
девятнадцать градусов для нас ничего не
значат. Плохо только, что
кинокамеру все время заедало, а когда
попадалось что-нибудь интересное, сразу
же кончался завод.
На улице и в лесу висели
сосульки, которые, к сожалению, не таяли
из-за холода. И тогда у нас
возникла грандиозная мысль: сделать
весну... искусственную! Взяв спички,
я стал разогревать сосульку. Толик
снимал кинокамерой, а Слава —
фотоаппаратом. Но спичка все время
гасла из-за ветра, которого вообще-то
и не чувствовалось. Наконец мы
пошли перезаряжать камеру.
А днем случилось то, что мы не
смогли сделать утром с помощью
спичек. Вода закапала с сосулек
самостоятельно, по-настоящему. Вот
когда почувствовалась весна!
Андрей Фалалеев
54
ется история, которая однажды
привела в замешательство некоторых
представителей городской милиции.
Постовой был в полном недоумении:
прямо на него надвигалась ватага
мальчишек с настоящими шпагами в
руках. Милиционеру хотелось
засвистеть (кто знает, что у них на уме?), но
мальчишки, поравнявшись с
милиционером, изящным жестом отдали ему
салют и прошли мимо. Озадаченный
постовой долго смотрел им вслед. Он и
не подозревал, как ему повезло: не
всякому удастся в центре Свердловска
встретиться с мушкетерами.
А мушкетеры тем временем шли по
улице и вели свой деловой разговор.
— Значит, лошади будут. Ты
только смотри, найди таких, чтоб как
следует... Нам на них придется скакать не
так уж мало,—степенно произнес Атос.
— Лошади — это ерунда,—
презрительно заявил Портос, стараясь не
сбиться с ноги.— Вот где вы возьмете
миледи, хотел бы я знать?
Напряженное молчание друзей
было ему ответом.
— Ладно, «проблему миледи» мы
решим потом,— неожиданно
воскликнул Арамис, всегда отличавшийся
крайне легкомысленным отношением к
жизни.— Главное, если будет фильм, то
должна быть и студия, а у всякой
порядочной студии должно быть
название!
Так в Свердловске, в поселке Уктус,
в только что возникшем пионерском
юнкоровском отряде начались съемки
фильма, который назывался, конечно
же, «Три мушкетера»...
Никто не знает, кому первому
пришла в голову мысль снять именно
«Трех мушкетеров». Зато многие
помнят, как после фильма о первом походе

появилась мысль: фильм этот, конечно,
не последний, так не организовать ли
студию? «Организовать»,— решило
большинство. И стали думать над
названием.
— Фига у нас получится, а не
студия,— мрачно произнес один из
скептиков.
— Ура!— воскликнули
оптимисты.— Пусть будет студия «ФИГА»!
— Отлично! Фильмы исторические,
гениальные, артистические...
— Ха! Гениальные...
— Ну, героические...
Так и решили.
С тех пор на свете, кроме
«Мосфильма», «Ленфильма» и прочих
киностудий, существует еще и студия с
интригующим названием «ФИГА».
Первым художественным фильмом
«ФИГИ» были «Три мушкетера».
Просто всем хотелось снять такой фильм,
где можно вволю сражаться на
шпагах. Да простит нам Дюма-отец
некоторую самостоятельность в обращении с
его романом!
Роль Людовика XIV исполнял
«туристский волк» Сега, семилетний
Сережка Стадухин, человек бесстрашный
и решительный. Видели бы вы, с каким
знанием дела стрелял он из рогатки по
гвардейцам! Но зато каких усилий
стоило заставить его изобразить скорбь
и уныние, когда это было необходимо
по сценарию! В самые ответственные
моменты на лице Его Величества
появлялась ехиднейшая улыбка, никаким
сценарием, конечно, не
предусмотренная. Обычно кончалось тем, что
кто-нибудь из наиболее нетерпеливых
мушкетеров или гвардейцев угрюмо
произносил:
— Ну, сейчас он у меня заревет!
— Я — повелитель Франции!—
ФОРТУНА ШУТИТ
Говорят, чудес не бывает. Мы
тоже так думали, но до того, как
взялись за съемки «Трех
мушкетеров». Сейчас мы относимся к
капризам фортуны с большим уважением.
Последняя часть нашего фильма
заняла четыре пленки. Были сняты
все оставшиеся эпизоды, сцены,
моменты. Съемки закончились.
Оставалось только проявить и смонтировать
последние части. И вот здесь-то
началась фантастика. Все четыре
пленки на месте, а части кадров нет, хотя
все отлично помнят, как их снимали.
Более того, есть фотографии этих
кадров, сделанные во время съемки, а
самих кадров все-таки нет. Вы все
еще сомневаетесь в том, что чудеса
бывают? Мы тоже долго
сомневались, но когда перебрали тысячу
вариантов, пытаясь объяснить
происшедшее, и ни один не подошел,
тогда мы сомневаться перестали.
Нужные кадры пришлось
переснимать. Эта съемка была, пожалуй,
самым тяжелым испытанием для студии
«ФИГА». Для начала оказалось, что
нет ключа от Красного уголка.
Наконец ключ нашли, дверь открыли и,
к своему ужасу, обнаружили, что
исчез королевский трон. Владелец унес
его домой. Бегут за троном —
квартира заперта. Когда его все-таки кое-
как вытащили через окно, стоящий
рядом сосед услужливо сообщил, что
ключ был у него.
...Когда наконец трон водрузили
на место, выяснилось, что до
вечера отключили электричество.
Скрипнув зубами, мы начали
спешно переделывать текст сцены, чтобы
можно было снять ее в лесу. Когда
пришли в лес, оказалось, что не
работает камера. Но здесь-то уж мы
обманули судьбу, мы принесли
запасную!
Ирина Мезенцева
55

строптиво кричал в ответ король, но все же довольно послушно вставал
в позу.
Давно ли вы читали «Трех мушкетеров»? Во всяком случае вы,
наверное, помните дьявольский характер кардинала Ришелье? Студию
«ФИГА» долго мучил вопрос: кому поручить эту ответственную роль?
Думаете, легко выбрать среди двух десятков благороднейших
мушкетеров одного кардинала... Наконец выбор пал на одного из нас, на того
самого Тольку Зайцева, который в походах умудрялся таскать по три
рюкзака. Ко всеобщему удивлению, он даже не очень отказывался.
Некоторое время Толик «входил в образ», и весь отряд всячески поощрял
это важное дело. Если бы мы тогда знали, что в будущем нам придется
немало повозиться с новоявленным кардиналом, который очень скоро
и в жизни стал невероятно похож на своего знаменитого героя!
Характером, конечно, а вообще-то наш кардинал был с веснушками...
Началось все с того, что Толик стал очень обидчив. Мушкетеры
относились к его фокусам довольно терпеливо, решив, что у кардинала
начался переходный возраст. Однако кардинал есть кардинал. И вот
однажды, после того как герцог де Гиз непочтительно обозвал его
преосвященство дураком, кардинал Ришелье покинул съемки и уселся возле
дома, ожидая, когда к нему придут с уговорами.
Мушкетеры скрежетали зубами от ярости. Но кардинал знал, что он
делает. Съемку надо было срочно кончать, все торопились, и он был здесь
нужнее всех. Но не идти же, в самом деле, к нему с поклоном! И вот в
одеяния его преосвященства срочно облачают одного из гвардейцев.
Главной задачей новоиспеченного кардинала Ришелье было совсем не
проникновение в образ, а как раз наоборот: он должен был ни разу не
повернуться лицом к камере. Еще бы! У прежнего кардинала — рыжие кудри,
а у нового — белесая челка и круглая улыбающаяся физиономия, на
которой коварство изобразить просто невозможно. Настоящий кардинал
56

потом все-таки появился. И никогда больше не пытался подражать
своему герою... А в результате всех этих событий появилась в титрах
солидная добропорядочная надпись, сообщающая, что у кардинала имеется
дублер.
Воспоминаний, пожалуй, хватит. Пора вернуться к «Вождю
краснокожих» и к Игорю Авласёнку, которому ужасно не хочется сидеть в
пыльном мешке с какими-то перьями.
Итак, «Вождь краснокожих». История про то, как двое голодных и
совсем не злых бродяг пытались получить выкуп за украденного
мальчишку, и что из этого вышло. А вышел фильм, снятый студией «ФИГА»
за рекордно короткий срок — девятнадцать дней. Начались съемки так,
как начинаются все отрядные дела,— с неторопливого, обстоятельного,
совершенно спокойного совета капитанов. Но это спокойствие было
только внешним. На самом деле капитаны были очень встревожены: летняя
57

ft
Съемка фильма «Три мушкетера»

«Три мушкетера». В таверне
«С верной шпагой в руке...»
программа отряда выполнена, на дворе — пыльный август, а на лицах
членов «Каравеллы» — глубокое уныние и скука. Необходимо было
какое-то дело, чтобы расшевелить, встряхнуть всех ребят, заставить их
забыть про лень и скуку. И поэтому однажды утром обрадованный горнист
протрубил общий сбор.
Когда ребята собрались на крыльце Красного уголка, Слава объявил:
— Будем снимать фильм.
Все обрадовались, потому что сначала думали, что это просто
учебная тревога. Но просто так объявлять тревоги — неинтересно. Гораздо
интересней собираться для настоящего дела.
Кое-кто из гостей иногда спрашивает: «А почему вы выбрали для
съемок «Трех мушкетеров»? Почему именно «Вождя краснокожих»?»
59

Только чего же тут спрашивать, когда
и так все ясно. «Три мушкетера» — это
шпаги, приключения, поединки, отвага
и благородство. «Вождь
краснокожих» — это веселый веснушчатый
мальчишка Джонни, похожий и на
отрядного горниста Женьку, и на
Игоря, и сразу на всех других ребят. Такой
же отчаянный, боевой и смелый.
Деньги, сила, уверенная взрослая
добропорядочность — все это опрокидывается и
летит, когда Джонни (а может быть,
Том Сойер или настоящий,
невыдуманный ИгорьАвласёнок),прищурив
глаза, решительно одергивает свою
матросскую курточку и шагает вперед.
Съемку этого фильма студия
развернула за несколько дней. Пока
группа сценаристов детально
разрабатывала сценарий, остальные готовили
костюмы, проводили репетиции с
младшими ребятами. Много пришлось
повозиться с оружием: нужно было сделать
его похожим на настоящее, ведь на
экране заметна всякая подделка.
Ребята раскопали где-то старую книгу про
револьверы и по ее рисункам точно
вырезали деревянные «кольты» и «смит-
вессоны»...
Многочисленные зрители
утверждают, что фильм получился очень даже
неплохой. Наверное, тут сказался наш
опыт: ведь до «Вождя» на счету у
студии уже было несколько фильмов. Это
и «Три мушкетера», и «Приключения
Незнайки». С «Незнайкой»
постановщикам пришлось повозиться особенно
много, потому что снимались там одни
малыши.
...Зимой любопытные прохожие
подолгу простаивали у окон Красного
уголка. Они, конечно, отлично знали,
что «Еще одну сказку о Золушке»
снимает вовсе не «Мосфильм», а отрядная
60
БАР, КОТОРЫЙ СНИМАЛИ
ДВАЖДЫ
Запомнился мне один интересный
случай, когда мы снимали фильм
«Вождь краснокожих». Самое начало
съемок. Для первой сцены этого
фильма мы устроили кабачок в стиле
американского Запада, где
собираются ковбои, фермеры, шулеры и все
прочие дети диких прерий. В
Красном уголке поставили стойку, как в
настоящем баре, на ней в большом
изобилии громоздились бутылки.
Совершенно разнообразные:
длинные и худые, пузатые и плоские,
шарообразные и квадратные... Эту
коллекцию мы собрали с большим
трудом. Объявили всем ребятам, чтобы
тащили бутылки для съемок,
желательно заграничные, какой-нибудь
причудливой формы и с красивыми
наклейками. Наполнили бутылки
подкрашенной водопроводной водой —
и бар готов! Я играл в фильме роль

одного из похитителей — Сэма.
Первая сцена начиналась с того, что во
время карточной игры я подменяю
карту, за что и получаю увесистый
удар, стреляю в кого-то, а мой
компаньон Билл выхватывает револьвер
и бьет им по чьей-то голове. И
пошло... Грохочут выстрелы, звенит
разбитая посуда. Драка кончается как
раз к тому моменту, когда на стойке
со звоном разбивается последняя
бутылка.
Съемка прошла великолепно. Бар
был расстрелян почти полностью.
Я переоделся и уже собрался идти
домой, но тут вдруг прибежал
вестовой из кинолаборатории и сообщил:
«Пленку испортили, нужно все
снимать заново!» Я так и сел. Заново?!
А что снимать-то? Бара-то ведь нет!
Бутылок нет! Ничего нет! Снимать
заново после того, как мы
полностью уничтожили весь запас
отличной, с такой любовью собранной
иностранной посуды?!
Но мь\ не пали духом. Снова
бросили клич: «Даешь красивые
бутылки!» Соорудили новый бар. С
большим трудом, но восстановили всю
прежнюю картину кабачка. Отсняли
всю сцену снова. Все было сыграно
отлично, потому что первая съемка
послужила хорошей репетицией.
Начало нашего фильма получилось
очень даже неплохим.
Андрей Фалалеев
студия, но все равно к деловой
обстановке, которая царила в Красном
уголке, относились с громадным
уважением. Если смотреть с улицы, то и
вправду казалось, что внутри — настоящая
киностудия.
Вот группа осветителей стоит у
рефлекторов, готовая включить их по
первому знаку командира. Перед
карманным зеркалом приклеивает
жидкую бороду из пакли король — Андрей
Фалалеев. Рядом его верный и глупый
генерал очень умело рисует себе
морщины. В маленькой костюмерной,
устроенной из щитов от теннисного
стола, Надя Нестерова и Ольга Свало-
ва пришивают мишуру к платью
девятилетней Золушки.
— Достается нашим девочкам, —
сокрушался в те дни король.
Им действительно доставалось.
Отряд-то мальчишеский, девочек всего
четыре. И поэтому среднюю сестру
Золушки пришлось приглашать со
стороны. Приглашенную
одиннадцатилетнюю «кинозвезду» окружили вниманием
и заботой. И, видимо, перестарались,
потому что за пять минут до начала
съемок она вдруг закапризничала и
отказалась от роли. Что делать?
Человек она посторонний, отрядной
дисциплине не подчиняется, а уговоры не
помогают. Выручила железная
организованность «Каравеллы». Два гонца
отправились на улицу с заданием
поймать любого члена отряда в возрасте
от одиннадцати до тринадцати лет.
Через три минуты был приведен
слегка обалдевший от неожиданности
Валерка Кузнецов.
— Переодевайся* будешь играть
сестрицу, — сказали ему. Валерка еще
больше растерялся, но отказаться ему
не пришло в голову. Он ветеран и при-
61

Костюмер за работой
Съемка титров
вык к тому, что в «Каравелле» можно попасть и не в такую переделку.
— Штаны снимать? — только и спросил он упавшим голосом.
— Не надо, юбка до полу.
Сварливую сестрицу Золушки Валерка сыграл лихо. На линейке ему
объявили благодарность.
Сейчас в отряде объявлен конкурс на лучшего исполнителя роли
главного героя следующего фильма в пробных съемках. А называется этот
фильм... Угадать, в общем-то, нетрудно. Если в первом были шпаги, во
втором стрельба, то в этом обязательно должно быть море, парусники,
пиратские погони, жаркие схватки. Ну конечно же, это «Остров
сокровищ»! Работа только-только начинается: готовится сценарий,
распределяются роли. Скоро на борту брига «Испаньола» развернутся
удивительнейшие события. А пока все ребята озабочены судьбой Вовы Юфере-
ва, которому предстоит играть в фильме роль одноногого Сильвера. Куда
деть лишнюю ногу?
О премьере фильма будет объявлено особо. Следите за афишами!
62

Незнайка.
Кадр из фильма
Съемка фильма
«Чапаевцы»

САМЫЕ ЛУЧШИЕ ФИЛЬМЫ,
Пришел я на днях в кают-компанию (на вахте должен был
дежурить), а за дверью — шум кинопроектора. «Новички пришли»,— сразу
догадался я. В приоткрытую дверь я и в самом деле увидел незнакомых
ребятишек. Расположились они очень живописно: один устроился в
сломанном кресле, которое вообще-то стоит у нас просто для солидности,
другой притащил для себя персональную скамейку, третий уселся просто
на полу, сложив ноги «по-турецки». Когда пленка шла светлая, можно
было разглядеть и их лица. Тот, который сидит на полу, раскрыл от
удивления рот. Наверное, он впервые в жизни видит яхты или настоящий
бой на рапирах. Второй елозит от восхищения на своей скамейке. Третий
поглядывает на них чуть-чуть снисходительно, он, наверное, уже кое-что
знает об отряде.
Мне даже смешно стало, когда я наблюдал за ним в щелку: почему-
то те малыши, которые пробыли несколько дней в отряде, очень часто
поглядывают свысока на своих друзей, которых приводят сюда вслед за
собой. Ничего, это быстро проходит...
Все трое недовольно посматривали на меня, когда я протискивался в
кают-компанию. Но я им и не помешал, просто сел в уголке и тоже стал
смотреть, потому что до начала моего дежурства было еще много
времени.
Показывать новичкам отрядную хронику — наша давняя традиция.
Ведь если рассказывать какому-нибудь третьекласснику Вовке всю
историю «Каравеллы», он или не поймет ничего, или тут же все забудет. А вот
события нашего первого похода семилетней давности знает каждый, да
еще в самых ярких подробностях! Как же их не знать, если с тех первых
кинолент и началась отрядная кинохроника, которую обязательно
прокручивают каждому новичку?!
Наверное, если бы так в школе преподавали, например, историю
древнего мира, тоже никто ничего бы не забывал! Есть у нас одна
пленка— так вроде бы, ничего особенного. Но когда мы показываем ее и
новичкам, и «ветеранам», все замолкают. Новички, наверное, от
удивления, а «ветераны» — вспоминают.
Лес, гора, два трехэтажных дома у ее подножия. А рядом с этими
домами — большая поляна с четырьмя развесистыми березами. А где же
громадный желтый дом, который виден с любой улицы Уктуса? Тот
самый дом, где расположен штаб «Каравеллы»?! Но дома нет... Есть
четыре березы и высокая густая трава. «Такие маслята тут росли!» —
вздыхают обычно в этом месте «старички». Между березами — качели.
На них раскачивается улыбающийся мальчишка лет десяти с очень
знакомым лицом. Это же Санька Бабушкин! А сейчас он курсант высшего
военно-политического училища...
Следопыты идут по заросшим окопам..
64

Просмотр части
И поляны этой давно уже нет. Маслят не найти, даже если уйти на
пять километров в глубь леса. Там, где росли четыре березы, стоит
большой шестиэтажный дом. А наш отряд старше этого дома. И сейчас к нам
уже приходят ребята, родившиеся в тот год, когда наши нынешние
ветераны выстраивались на свою первую отрядную линейку. Вот мы и
показываем новичкам наши фильмы...
Они все умещаются на одной полке: и старые, во многих местах
склеенные ленты, и только-только отснятые — хроника прошедшего лета.
Все, чем мы жили столько лет. Умещаются на этой полке все наши дела,
приключения, поездки.
Только что раскачивались на экране четыре развесистые березы и
вдруг — паруса, ветер, яхта, взлетающая на волне. Брызги — во весь
66

Ну-ка, что у нас получилось?..
экран, экипаж отряхивается и отфыркивается. И опять шквал, и опять
взлетает яхта на гребень волны...
Потом вспыхивает свет.
— Давай руку,— говорю я тому, который сидит на полу. Он
протягивает мне свою измазанную руку, и я рывком ставлю его на ноги, а он
чего-то все держится за мою ладонь.
— Что это у тебя?— решился наконец спросить.
Смешные они все-таки, эти новички.
— Ничего особенного: мозоли от мокрых шкотов. Понимаешь, их на
экране просто не видно...
САША СЕРГЕЕВ
67

ЕЩЕ ОДНА СКАЗКА О ЗОЛУШКЕ
(Отрывки из киносценария)
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Золушка — Вера Нестерова
Мачеха — Оля Свалова
Старшая сестра — Надя Нестерова
Младшая сестра — Наташа Нестерова
Принц Валерка — Валерий Скляр
Заморский принц — Сережа Гриненко
Король — Андрей Фалалеев
Генерал — Саша Бабушкин
Учитель принца — Женя Сучков
Баба Яга — Сергей Новоселов
Черти — Коля Росляков и Женя Барков
Шут — Игорь Авласёнок
Дирижер придворного оркестра — Алик Сидоропуло
Горнисты — Валерик Давыдов, Вова Свалов, Андрей Коптелов, Валерик
Новоселов, Толя Бердников, Вова Поличинский, Саша Костоусов
Придворные на балу, стражники — Булашевич, Наумов, Билецкий, Черно-
бровкин, Шарченко, В. Фалалеев, Кузнецов, Гальков, Пинаев
После марки студии и названия, после титров идет надпись:
ЭТО СЛУЧИЛОСЬ ЙЕ ТАК ДАВНО В ЕЛКИ-ПАЛОЧНОМ КОРОЛЕВСТВЕ, ГДЕ
ЖИЛ-БЫЛ ПРИНЦ.
После надписи возникает герб королевства, потом сказочный город.
По улице города, прыгая, движется мультипликационная машина с
гербом. Постовые стражники вытягиваются и отдают честь. Машина
подъезжает к узорчатым воротам. Ворота раскрываются...
Коридор во дворце. Мимо стражи торопливо шагает маленький
принц. Руки он заложил за спину, держит в них школьный портфель:
принц только что вернулся из школы.
Комната принца во дворце. На скамье лежит шут, наигрывая на
гитаре. Услышав шаги, шут оставляет игру. Входит принц, опускает руки с
портфелем. Сзади на штанах у него дыра. Лицо у принца хмурое. Он
отшвыривает портфель.
Шут: Что с тобой, королевское высочество? Двойку получил?
Принц: По поведению. За драку... Зашей штаны, пока папаша не
пришел.
Шут достает иголку с ниткой и начинает торопливо зашивать дыру.
Нечаянно тыкает принца. Тот взвизгивает и лягается. Шут торопится.
В дверь протискивается король и его генерал. Шут обрывает нитку и,
будто ничего не было, опять берется за гитару.
Король: Ну-с, ваше высочество, как успехи в школе?
Принц сердито сопит и ворчит что-то неразборчивое. Генерал
услужливо притаскивает из угла портфель. Король с улыбочкой вытаскивает
из портфеля дневник. Вместе с дневником вываливается рогатка.
Король изумленно и опасливо поднимает ее двумя пальцами.
69

Король: Это что такое?
Генерал: Метательное орудие
малого калибра, ваше величество!
(Король подозрительно смотрит на сына.
Потом открывает дневник и... закатив
глаза, хватается за сердце.)
Страницы дневника крупным
планом. Надписи: «На уроке танцев
дергал за косу герцогиню де Морковьяк.
На перемене дрался с маркизом де
Квасом. Поведение 2 (два)».
Генерал угодливо подносит к
королевскому носу флакон с каплями.
Король приходит в себя и устраивает
скандал. Принц стоит, досадливо
отвернувшись. Шут наигрывает на
гитаре. Король наконец обессиленно
садится на пол.
Король: Что нам делать, мой
генерал?
Генерал: Собрать
государственный совет, ваше величество.
Надпись:
ПЯТЬ СУТОК ЗАСЕДАЛ
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СОВЕТ
На экране проходят отдельные
сцены совета.
Комната принца. Принц и шут
играют в шашки. Появляется генерал с
двумя стражниками. Генерал
развертывает большой свиток, читает.
Генерал: Государственный совет
постановил: для перевоспитания его
высочества наследного принца Елки-
Палочного королевства... вызвать к
нему лучшего учителя!
Принц (обращаясь к шуту): Ну и
влипли мы...
Вид города с башнями. На
городской стене горнисты и чиновник с
объявлением. Горнисты трубят, а
чиновник читает.
Чиновник: Лучший учитель
королевства призывается во Дворец...

Комната принца. Сидят король, принц, шут. Входит стражник с
докладом. Потом появляется учитель. Взаимные приветствия.
Король: Вы в самом деле лучший учитель в государстве?
Учитель: Самый лучший, ваше величество!
Король: Тогда начинайте занятия.
Учитель раскладывает пухлые книги, берет указку, надевает очки и,
обращаясь к принцу, начинает нудно читать.
Учитель: Сначала повторим правила поведения. Каждый принц
обязан...
Король умильно улыбается. Шут откровенно зевает и строит рожи.
Принц зевает украдкой. Король на цыпочках, чтобы не мешать,
удаляется. Учитель оглядывается и замолкает, облегченно вздохнув.
Учитель (нерешительно): Может быть, перейдем теперь к более
веселому уроку, ваше высочество?
Принц: Правильно! Научите меня играть в домино!
Учитель: С удовольствием!
Достает из кармана коробку. Они перевертывают книгу и вместе с
шутом садятся забивать козла.
Все желающие узнать, что же будет дальше, приглашаются на
очередной киносеанс в пресс-центр «Каравелла».
Принц и Золушка. Кадр из фильма
71

ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ!
12 НОЯБРЯ В КАЮТ-КОМПАНИИ ПРЕСС-ЦЕНТРА «КАРАВЕЛЛА»
ПРОВОДИТСЯ КИНОСЕАНС ДЛЯ НАШИХ НОВИЧКОВ И ИХ
МНОГОЧИСЛЕННЫХ ДРУЗЕЙ. В ПРОГРАММЕ —ОТРЫВКИ ИЗ
ОТРЯДНОЙ ХРОНИКИ:
1. «ПЕРВАЯ ТРОПА» —О ТУРИСТСКИХ ПОХОДАХ 1964 г.
2. «БЕРЕЗОВЫЙ МЫС» —О ПАЛАТОЧНОМ ЛАГЕРЕ 1968 г.
3. «ВЕТЕР ДАУГАВЫ» — О ПОЕЗДКЕ В РИГУ И ОПЕРАЦИИ
«НЕПТУН БАЛТИЙСКОГО МОРЯ» В 1968 г.
4. «ЭСКАДРА» —О ЛЕТНИХ ПЛАВАНИЯХ 1970—1971 гг.
Вход свободный Совет капитанов
...А еще они снимают какие-то фильмы. Кто знает, что это за фильмы?
Кто разрешил их снимать?! Не пора ли тем, кому следует, всерьез
заняться этим отрядом и его киностудией?
Из жалобы пенсионера гр. Чернозатылкова
на отряд «Каравелла»
Студия Студия
«ФИГА» «ФИГА»
ВНИМАНИЕ!
Научно-исследовательский институт студии «ФИГА»
(«НИИФИГА») доводит до сведения родителей и всех
взрослых кинозрителей района,
ЧТО
в ближайшее время начинается съемка экспериментального
фильма «БЕЛОСНЕЖКА и 7 (СЕМЬ) ГНОМОВ».
В связи с этим необходима пакля для гномьих бород,
потому что, сами понимаете, у актеров бороды еще не растут.
Пакля принимается в любом количестве и абсолютно
бесплатно.
Объявление во дворе

ключ
Когда мы в нашей кают-компании
обсуждали план будущей книги, мне
сказали, что я буду писать главу про
связи «Каравеллы» с разными
школами, отрядами, клубами. Ну, в общем,
о наших друзьях в других городах и в
Свердловске. И о взрослых друзьях,
и о ребятах. Это потому, что я заведую
отрядной перепиской.
Я даже взмолился:
— Как же я смогу про всех
рассказать? Тут надо целую книгу
писать, толстую, как «Три мушкетера».
А ребята говорят:
— Старайся. Краткость — сестра
таланта.
Я сказал, что у сестры этой
никогда не было брата, если меня иметь в
виду. Л они говорят:
— Пиши. Это поручение отряда.
И глава должна называться «Ключ».
— Почему «Ключ»?
— А ты забыл, что ли, какой кЛюч
мы москвичам вручили?
Тут я вспомнил. И уцепился за
этот ключ как за спасительный якорь:
ведь надо же с чего-то начинать.
А дело было так. Однажды
пришла из Москвы телеграмма:
«Приезжаем 1-го поездом 22 вагон
2 мальчиков 4 девочка 1 и я новым
годом поздравляем целую ББЧ».
А снизу еще припечатано: «ББЧ
ТК ВЕРНО». Это уже от телеграфа.
Они на всякий случай подпись
перепроверили и подтвердили.
Но нам-то сразу все было понятно.
Телеграмма означала, что приезжают
ребята из московской
школы-интерната № 58, а с ними — Елена Николаевна
Мурашова, школьный библиотекарь и
руководитель пионерского театра.

И в Москве, и в Свердловске уроки задают
одинаковые
И качели любят везде...
Это было в начале шестьдесят седьмого года. А познакомились мы
с ББЧатами (так они себя называют) на два года раньше. В этой
школе настоящий пионерский театр, его в Москве многие ребята знают,
и по телевидению его показывали. Первая их постановка называлась
«Баранкин, будь человеком». По книжке Валерия Медведева. Она у
них очень хорошо получилась, и ребята по этой пьесе даже театр свои
назвали: первые буквы названия — «ББЧ».
В мае шестьдесят пятого года они начали готовить спектакль по
книжке Владислава Крапивина «Та сторона, где ветер». А потом
пригласили Славу на премьеру. А он взял с собой несколько человек
наших ребят. Они все жили в интернате, и им там очень понравилось.
И театр, и школа, и ребята. В общем, они очень подружились с
москвичами. И, конечно, потом переписывались и к себе в гости приглашали.
И вот они сообщили, что приедут.
Нам, конечно, очень хотелось как следует показать ребятам из
Москвы, что такое Свердловск, Урал, Уктус. И погода как будто
догадалась, «пошла нам навстречу». Когда мы встретили москвичей на
вокзале, температура воздуха была минус тридцать семь градусов. И
очень красиво: такой колючий туман на улице, в нем солнце
растворяется, а деревья все в белом куржаке. Будто сказка.
75

Елена Николаевна и ребята
говорят:
— Ого! Ну и мороз! Это вы
нарочно такую погоду приготовили
чтобы похвастаться?
А наши мальчишки отвечают:
— Подумаешь! У нас и за сорок
бывает.
Москвичам очень у нас
понравилось. И город наш, и музеи, и Дворец
пионеров (они там на елке были), и
наш уктусский лес. Иногда мы просто
собирались все вместе, о своих делах
друг другу рассказывали, наши
фильмы смотрели. И было нам хорошо
вместе.
А расставаться было грустно.
На прощальной линейке мы
вручили москвичам «Диплом», который
сами сделали. Там было сказано, что
наши гости «пересекли границу
Европы и Азии, прошли крещение
уральским морозом и теперь являются
почетными жителями Уктуса».
А еще мы им вручили большой
«ключ от Урала».
Алька выпилил этот ключ из
фанеры, выжег на нем узоры, и получилось
здорово. Этот ключ вместе с дипломом
и сейчас висит в библиотеке школы,
хотя те ребята, которые к нам
приезжали в первый раз, выросли и ушли
из школы.
Потом мы еще не раз ездили друг
к другу в гости. И до того привыкли
быть вместе, что уже забывали, где
свердловчанин, а где москвич. Семен
Иосифович Аромштам — наш самый
лучший друг из интернатских
учителей — однажды у себя в классе на
уроке сразу после каникул спросил:
— А почему Бабушкина нет?
Все как захохочут. Саша
Бабушкин из Свердловска и уехал домой.
76
ПУТЕШЕСТВИЕ В СЕВЕРСК
Я хорошо помню, как мы в
первый раз ехали в Северск, в
начальную школу № 10. Мы везли
библиотечку, которую собрали специально
для ребят из этой школы. Выбирали
книги интересные, потолще,
поновее, в твердых переплетах.
До Северска — пятьдесят
километров. Автобус качался с одного
бока на другой и наконец доставил
нас к месту. В вестибюле школы
висело большое зеркало и над ним —
предостерегающая надпись: «Прежде
чем войти в школу, причешись!» Мы
причесались и вошли.
Нас встретила приветливая
учительница. Толик, Вася и я вошли в
зал, чтобы посмотреть, как живут
ребята в этой школе. Из одного
класса выбежала группа мальчишек
с шахматами. Внезапно они
грохнулись посреди сцены, расставили
шахматы и начали игру лежа на
животах. Вот до чего доводит
увлечение! Хорошо, что их никто не ругал
и не мешал им.
Нам тогда очень понравилась эта
школа и эти ребята. Она маленькая,
но уютная, и в ней чувствуешь себя
как дома.
Тут вышли еще ребята, и мы с
ними направились в четвертый класс.
Ребята очень обрадовались нашим
книгам. Мы договорились встретиться
снова. Потом мы вместе провели
сбор, показывали свои фильмы.
Очень хорошо, когда налаживается
такая дружба. А расстояние в
пятьдесят километров — пустяк, когда
автобус идет быстро и мороз не ниже
тридцати градусов.
Саша Бабушкин

Капитальный ремонт школьной библиотеки
В общем, не было никакой разницы. Если мы живем в интернате, нас
считают за своих. Если московские ребята у нас, мы тоже забываем,
что они гости. Некоторые из них даже стали членами нашего отряда:
Володя Иванов, Алла Искакова, Юра Ведерников, Шурик Павлов,
Саша Чулкин... Когда они пришили наши юнкоровские нашивки на
рукава, то уж и совсем не отличишь.
Ну и не надо! По-моему, везде ребята одинаковые: и в Москве, и в
Севастополе, и в Риге, и в Ленинграде, и в Свердловске, и в деревнях,
где мы были, когда ходили в походы. И везде много друзей.
77

Например, недавно восемь наших ребят, командиров яхт, ездили в
Севастополь. Сначала мы с севастопольскими школьниками
познакомились по переписке, а потом договорились, что приедем к ним в весенние
каникулы. Нам здорово понравилось в Севастополе: и музеи, и
парусные корабли, и Панорама, и Херсонес. И Черное море, конечно, хотя
купаться было еще нельзя.
* Ведь можно было приехать просто так, на экскурсию, а мы
приехали к друзьям. Мы это сразу поняли. Они нас так хорошо встречали, а
потом водили по городу, все показывали и так про свой город
рассказывали, будто дарили нам его. И от этого мы полюбили Севастополь
еще больше.
Сейчас в музее 35-й севастопольской школы лежит коллекция
уральских камней, а у нас в кают-компании хранятся черепки древних
греческих амфор, автоматные гильзы, камешки, раковины, клешни кра-
боз и пучки водорослей — все то, из чего состоит земля древнего Херсо-
неса — севастопольской окраины, где на высоком берегу стоит белая,
сверкающая окнами школа.
Но главное, конечно, не сувениры и не фотографии, а письма,
которые по-прежнему идут из Севастополя в Свердловск и из
Свердловска в Севастополь...
Я чувствую, что все не по порядку рассказываю. Но как тут все
расскажешь? Тогда надо и про пермский отряд юных коммунаров
рассказывать, и про ребят из клуба «Школьник» на Уралмаше, которые
часто бывали у нас в гостях и к себе приглашали на свои спектакли. И
про студентов пединститута — они к нам часто приходят и даже
стенгазету про нас выпускали. И про ребят из многих школ, которые у нас
бывают. И дело не в том, что ходим друг другу в гости, а в том, что
нам вместе интересно: у нас всякие общие дела есть. С ребятами из
пионерских театров мы советуемся, как новый фильм поставить у нас
или у них спектакль, а потом обсуждаем и спорим. Со студентами
стенгазетами обмениваемся. С пермяками, севастопольцами и
ленинградцами обсуждаем свои морские дела.
Нет, про всех мне не рассказать, хотя, наверное, за это влетит на
совете. Я расскажу только еще про один случай. Однажды нам
принесли извещение на посылку из Зеленоградска. Это в Калининградской
области, на Балтике. Мы раньше немного переписывались с ребятами
из Зеленоградска, потому что им нужны были сведения об уральских
писателях-фронтовиках для музея боевой славы. Но при чем здесь
посылка?
Мы притащили с почты большой ящик, оторвали поскорее крышку
и знаете что увидели? Там были громадные морские раковины, морские
^ Послушай, послушай, как море шумит!..
79

ежи, кусок белого коралла, куски
янтаря с балтийских берегов и много
других морских чудес. Как здорово они
догадались, чем можно нас порадовать!
Ведь они никогда нас не видели, а все
равно почувствовали, что мы очень
любим море. А ведь так чувствовать
могут только хорошие друзья.
Несколько лет назад случилась
такая вещь: написали на нас жалобу.
А в этой жалобе говорилось, что отряд
ни с кем не хочет иметь дела, от всех
отгораживается и даже окна темными
одеялами завешивает, когда сбор идет.
Пришла разбирать жалобу какая-
то тетя. Давай ребят расспрашивать:
чем занимаетесь, почему со взрослыми
спорите, где ваш руководитель, как
вы в школе себя ведете, как учитесь?
Потом задает вопрос:
— Сколько человек в вашей
организации?
Оля Дольник гравирует памятную надпись
на морском компасе
&
РАССКЛЖУ
ТОВАРИЩ*
ВЛАДИК
В этот день у нас проходили
спортивные соревнования. Мы жили в то
время в Риге, где проходила
морская игра «Нептун Балтийского моря».
На стадионе острова Кипсала,
неподалеку от плавбазы рижского
юношеского морского клуба «Экватор»,
собралось много местных мальчишек
и девчонок посмотреть и «поболеть».
Среди них был смешной маленький
мальчик в старенькой матроске и
бескозырке. Он почему-то болел за
нас, а вовсе не за рижских ребят, и
по взглядам его друзей было видно,
что они сердятся на него за это.
Наверное, потому, что выигрывали мы,
а не рижане. И кто его знает,
почему он болел именно за нас? А
потом в нашей команде произошло
непредвиденное: у наших лучников
вдруг порвалась тетива. Мы были в
такой растерянности, что никак не
могли придумать, что же делать-
И тут я вдруг почувствовала, что кто-
то дергает меня за рукав. Я
оглянулась и увидела того мальчика в
матроске с проволокой в руках. «На,
возьми, это подойдет»,— серьезно
сказал он и ушел на свое место.
Соревнования мы выиграли.
А Владька с того дня с нами не
разлучался. Ходил с нами и по городу,
и на паруснике, повсюду
сопровождал нас. Когда ему нужно было
прийти к нам на плавбазу, где мы
80

Владик Цветков
жили почти месяц, ему каждый раз
приходилось проскальзывать мимо
строгих часовых. Чаще всего они его
пропускали. Но уж когда они Владь-
ку не пускали, то им приходилось
худо. Он тут же устраивал такой шум
и рев, что они и не рады были
своей строгости.
Однажды утром Владик почему-то
задержался и не пришел в обычное
время. Когда стали проверять состав
перед утренней линейкой, кто-то из
ребят сказал: «Пбдождем, Владик
еще не пришел». Это было сказано
так, как говорят о своем лучшем
друге, с которым что-то случилось.
Мы все очень привыкли к этому
малышу, тогда только-только
окончившему первый класс. Потом он
писал нам письма, и мы тоже писали
ему. Вот так мы подружились с
рижским мальчиком Владиком
Цветковым с острова Кипсала.
Оля Свалова
Тогда наш капитан Алька (он
тогда еще маленький был) встал и
ответил:
— Двадцать миллионов. Все, кто в
красных галстуках.
Тетя растерялась и говорит:
— Как ты разговариваешь со
старшими...
И ушла. А мы Альку не ругали. В
общем-то он правильно сказал. Ведь
мы дружим со многими отрядами, а те
еще и с другими, а другие еще... И
получается общая цепь. И все мы носим
красные галстуки.
А окна одеялами мы и в самом
деле завешиваем: когда кино смотрим. В
тот раз мы смотрели кино про приезд
москвичей. Про то, как на последней
линейке вручали им «ключ от Урала».
Кстати, неплохой получился фильм.
Потом мы его подарили московским
ребятам.
В «ОРЛЕНКЕ»
На моем столе лежит камешек.
Серый, обыкновенный, свободно
помещается на ладони. У него острые неровные
края. Формой камешек напоминает
маленький монумент.
Мои знакомые мальчишки из
нашего двора спрашивали у меня: «Что это
за камень? Почему он покрыт копотью?
И зачем на нем что-то нацарапали?»
Я им говорил, что это еще что! Он
горячий. Руки жжет. Мне никто не верил,
камешек ходил по рукам, а в глазах
мальчишек появлялись язвительные
смешинки, перемешанные со скрытым
интересом. Кто-то все же просил
рассказать.
Конечно, для них, моих мальчишек,
тогда это был обыкновенный камень.
81

После моего рассказа — можете мне
поверить — он и для них стал горячим.
В жизни не так редки чудеса. Иногда
мы их делаем сами — для себя и
друзей и охотно в них верим. Мои
мальчишки поверили моему чуду.
А камень не мог быть холодным. Он
не мог быть даже теплым. Не мог, хотя
бы потому, что это камень из костра.
В «Орленке» любили костры. По
вечерам, когда дневная голубизна
постепенно превращалась в чернильную
синеву самых темных тонов, когда
первые робкие звезды появлялись над
морским горизонтом, чтобы поторопить
почти утонувшее в полосе алого заката
солнце, в лесу вокруг лагеря, как бы
соревнуясь, кто быстрее, разгорались
огоньки костров. Огоньков этих было
много. Так много, что ночь
окончательно сменяет сумерки, окрасив все в
самые черные тона. Эти огоньки костров
перемешиваются с огнем звезд.
Я рассказал мальчишкам про
костры и про то, какими мы были.
А было нас пятеро. Тогда еще
маленький Алька, угрюмый по причине
переходного возраста Сергей, всегда
серьезная и сдержанная Ольга. Ну и,
конечно, излишне самоуверенный автор
этих строк. Головой всему был Слава.
Все вместе мы назывались специальной
корреспондентской бригадой журнала
«Пионер». Очень хорошо помню, как
выглядела вся бригада, когда мы
поменяли свои длинные штаны, а Ольга
юбку, на орлятские шорты. Оказалось,
что все одинаково белы, как
некрашеные доски в новом заборе. Наш вид
некоторое время давал повод для
шуток тем, кто успел загореть и даже
обгореть. Однако длилось это недолго.
Мы должны были ежедневно
выпускать газету.
Рлссклту
товарищ*
ЛЕШКА
Лешке — двенадцать лет, мне —
восемнадцать. Но он — мой друг.
Познакомились мы в Москве два года
назад. Человек он серьезный,
склонный к рассуждениям и задумчивости,
и разговаривать с ним всегда
интересно.
Прилетел он в Свердловск на
каникулы, в наш отряд. Было начало
лета, день стоял жаркий. Вместе со
мной в аэропорт приехали встречать
Лешку мои друзья — Оля, Сережка,
Андрей. Познакомил я с ними
Лешку. Был он уже в нашей отрядной
форме, но от наших мальчишек еще
очень отличался: форма новенькая,
отутюженная, а шея, руки, ноги
совсем белые, без всякого загара.
В автобусе Алешка донимал нас
вопросами: где обещанные горы, где
лес, пойдем ли в поход, будем ли
ходить на яхтах?
Мы обещали ему, что все будет:
и лес, и горы, и паруса...
Уже через неделю Лешка ничем
не отличался от остальных наших
ребят, с которыми крепко подружился.
Виделся я с ним не часто.
— Ну где тебя носит? — сердился
я при встречах. И он отвечал, что
носит его везде. «Везде» — это
значит на озере, где яхты, в городе,
который он полюбил, и главное — в
лесу, который здесь, на окраине,
стоит у самых домов.
— Лес — это здорово,— говорил
он.— Большой лес... Такие сосны.—
В голосе его звучали уважение и
любовь.
— А запах в нем какой! Я даже
не пойму, чем пахнет. Кажется, смо-
82

лой и травами. Я раньше был в лесу,
но это все было не то, не
настоящее. Этот большой... Со всех сторон.
Про такой лес в сказках пишут. Мъ\
в нем играем. Ты приходи к нам,—
звал он меня.
Однажды мы с ним все-таки
выбрались в лес вдвоем. Лешка искал
ягоды и опять расспрашивал меня
про горы.
— Говорили, скалы будут,— тянул
он обиженным голосом.— Где тут
скалы? И про лосей рассказывали...
Лешка никак не хотел верить, что
все это еще будет.
Скалы он увидел, когда вместе с
друзьями пошел в поход на Волчиху.
— И совсем не страшно,—
говорил он на вершине горы.— Высоко и
красиво. И видно далеко-далеко...
Лоси пришли позже. Недели
через две. Это была лосиха с
лосятами. Семейство бродило совсем
недалеко от опушки. Близко они нас не
подпустили и удалились в лес. Но
все-таки мы успели их рассмотреть.
Лешка полюбил лес. Готов был
прЪпадать там целыми днями. А дни
шли. За несколько дней до отъезда,
вечером, когда выползла косматая
луна и на небе по одной лениво
загорались звезды, и ветер шел с юга,
а спать совсем не хотелось, я
спросил Лешку:
— Что тебе понравилось здесь, на
Урале? Что ты запомнишь надолго?
Лешка задумался. Потом сказал:
— Лес, конечно... Запахи его.
А еще гору возле нашего дома,
Лысую гору. С нее весь город видно.
Вечером особенно, когда везде свет
зажигают. В Москве ночью неба
почти не видно и про звезды как-то
забываешь. Это потому, что света
электрического много. А здесь
вечером выйдешь, и сразу небо
наваливается...
Лешка помолчал.
— А еще... Я не знаю даже. Мне
здесь хорошо. Я по ребятам скучать
буду. Я приеду снова...
И он приехал. Следующим летом.
Юрий Ведерников,
инструктор отряда
Лешка на горе Волчиха
На одной из комнат, в корпусе
дружины «Звездной», появилась
вывеска — «Пресс-центр». На следующее
утро вышел первый номер. Волнения,
конечно, были. Как да что? Будут ли
читать, понравится ли? Газету читали.
Потом уже газету ждали. Когда номер
задерживался хоть на час, в «пресс-
центре» одна за другой появлялись
делегации.
83

Вообще к нам приходили по разным
поводам. Я не помню, чтобы во время
работы над очередным номером в
«пресс-центре» находились только те,
кто непосредственно над ним работает.
У нас всегда толкалось много
«народу». Здесь спорили, ругались,
обсуждали, договаривались, просто
разговаривали или пели песни. Так же как
тянулись к нашим выпускам, тянулись и к
нам в «пресс-центр». Так мы жили все
две недели.
А газета выходила из номера в
номер без опоздания. Мы не замечали
тогда, что нам трудно и тяжело, мы
не думали об усталости, нам просто
было некогда об этом думать. Наш
маленький Алька тоже не замечал и тоже
не думал. Только однажды, когда
заканчивался очередной номер, мы нашли
Альку на листах картона в соседней
комнате. Комната служила нам
кладовкой. Алька спал, свернувшись
калачиком, зажав в руке коробочку с
плакатными перьями, за которой его сюда
послали. Да, Алька тоже не замечал,
что ему тяжело. В тот день очередной
номер, как всегда, вышел в срок.
Я рассказал моим мальчишкам и
про Альку. Еще я им рассказал, как
трудно бывает расставаться с
друзьями, про наш последний номер и про
последний вечер и самый последний
костер, из которого я вытащил
раскаленный камень.
В дружине жил пес. Жил он на
радость всем мальчишкам, доставлял
неприятные минуты лагерному
начальству и приводил в ярость медицинских
работников. Это был хороший пес.
Очевидно, его дальние родственники были
в родстве с породистыми псами. На его
морде лежал отпечаток природного
благородства. Все его любили и все
$
Расскажу
товарищ*
ШТУРМАН ЛИПШИЦ
ЬК\л в общем-то виделись с ним
не больше часа. В Риге, на шхуне
«Кодор». ЬК\л жили на плавбазе, в
гостях у рижских ребят, и однажды
утром, проснувшись, увидели у
противоположного пирса трехмачтовое
судно. Оно сверкало белизной и чуть
покачивалось. Мы сразу заспорили:
— Баркентина!
— Нет, марсельная шхуна! У нее
гик на фок-мачте!
После завтрака отправили группу
ребят на разведку.
Они явились через час и
объявили, что это шхуна «Кодор» с
бермудским парусным вооружением.
Учебное судно Ленинградского
мореходного училища.
Еще сказали, что на этой шхуне
прекрасный штурвал, отличные
паруса, новенький магнитный компас и —
самое главное — замечательный
экипаж. Наших разведчиков они напоили
чаем и сказали: «Пусть все ребята
приходят. Все вам покажем!»
Все бросились в очередь за
утюгом — гладить форму и галстуки, а
когда приготовились, пошли на
«Кодор».
А на «Кодоре» нас встретили как
своих товарищей. Вахтенным
штурманом был в тот день Захар
Абрамович Липшиц. Оказалось, что он
бывший вожатый, и мы с ним, как
говорится, быстро нашли общий язык.
Его часто отвлекали матросы и
курсанты, обращались по разным
делам (ведь он вахтенный штурман!),
но он все равно все показал нам:
и штурманскую рубку, и радиорубку,
и кают-компанию, и морские карты,
и приборы. Даже какой-то
сверхредкий и дорогой английский секстант
тайком от капитана достал для нас.
А обыкновенный секстант каждому
дал подержать по очереди. И
морской хронометр показал.
84

А еще он здорово рассказывал
про плавания под парусами! К концу
встречи /ль\ уже изо всех сил жале-
ли, что на следующий день нам надо
уезжать в Свердловск. А то бы мы
целыми днями торчали на «Кодоре».
Мы виделись со штурманом
Липшицем совсем недолго, но дружба
наша длится вот уже третий год.
Он первый прислал нам письмо, и с
тех пор наша переписка не
прекращается. Захар Абрамович и его
товарищи прислали нам морские книги,
снимки парусных судов, штурманскую
параллельную линейку, которая нам
очень пригодилась на занятиях по
навигации.
Но не в подарках дело. В каждой
строчке писем и телеграмм, которые
приходят от штурмана, чувствуется
интерес: «Как живет «Каравелла»?»
Настоящий интерес, как у хорошего
товарища.
Мы зовем его в гости. Он
обещает приехать, но только поздней
осенью, когда кончится навигация.
А жаль. Ведь и у нас к этому
времени навигация кончится. А нам
хотелось бы пройтись с ним на яхтах.
Ведь штурман Липшиц —
моряк-парусник и знает толк в этом искусстве.
Саша Горский
Штурман Липшиц показывает ручной лот
его кормили. Ему многое прощалось и
многое разрешалось. Пес считал, что
ни одна торжественная линейка не
может обойтись без его присутствия. В
самый торжественный момент он
появлялся на плацу и со старшей вожатой
«делалось дурно».
По ночам пес охранял границу. Он
ведь был еще и сторожевой собакой.
На территории «Орленка» границу
охраняли ребята из отряда ЮДП.
Наряды сменялись в течение ночи несколько
раз. Наряды менялись, а пес оставался.
Он, наверное, тоже не думал об
усталости. Ему было некогда. Портрет с
очерком о его жизни мы поместили в
последнем номере.
Было выпущено много номеров.
Пришло время последнего. Было
немного грустно выпускать последний
номер. Он получился грустный. Там были
хорошие стихи:
85

Ты уедешь вечером поздним.
Я пораньше... Время спешит...
Но оставим мы в нашем «Звездном»
Навсегда частицу души.
До свиданья, товарищ. Пора мне...
Жаль, что смена так быстро прошла.
Огонек орлятского пламени
Пусть не гаснет в твоих делах.
Было много вечеров и костров, но пришло время для прощальных.
Последний перед отъездом вечер был коротким. Солнце как-то
поспешно свалилось за ближайшие горы. Уже горели звездочки-костры
и слышались разогнанные ветром обрывки песен. Казалось, что море
ворчало громче, чем обычно. Звезды были близкими. Небосвод более
тяжелый и темный. Луна яркая, какая-то слишком круглая, почти не
настоящая. Все казалось декорацией к какой-то сказке, и даже ветер.
Мне показалось, что вся земля превратилась в огромный планетарий,
в котором я сижу на лучшем месте.
В этот вечер «Звездопад» пели не один раз. Этот «орлятский»
гимн звучал тогда, может, чуть с большей грустью, может, чуть с
большей верой в себя и своего друга, а может быть, с тайной надеждой
обязательно приехать сюда еще. Мы пели, а с неба действительно «падали»
августовские звезды. Казалось, что кому-то совсем не жаль этих звезд,
и он разбрасывает их щедро и не по обязанности, а от души.
В такой вечер все слова имеют усиленный смысл. Слова песен тем
более. И то, что
Прав лишь горячий,
Презревший покой,
К людям летящий
Яркой звездой.
Вот тогда я и вытащил из костра камешек. Он обжег мне руку. С
того вечера этот камень никогда не остывал. В нем тепло «Орленка»,
тепло моих друзей, тепло спящего Альки и мягкого песка.
Все это я рассказал моим приятелям. Они поняли, что в жизни
хорошо иметь камень, который не остывает. Каждому из них захотелось
иметь такой камень, который может согреть, когда холодно...
ЮРИИ михалкин

ПИСЬМА НАШИХ ДРУЗЕЙ
Здравствуйте, дорогие
ребята!
Я долго думала, о чем
вам написать. Много
порвала бумаги и наконец
решилась.
Мне 13 лет. Меня звать
Наташа.
Когда я прочитала в
«Пионере», как вы снимали
кино «Три мушкетера», я
даже удивилась: неужели
это правда? Но ведь не
могут писать неправду.
А у нас во дворе, да
и вообще на нашей улице,
мальчики и некоторые
девочки уже считают себя
вполне взрослыми. А зачем
это надо? Ведь жить еще
много. Мы предлагали
мальчикам создать хоть
маленький театр, но они сказали,
что это дела для девчонок.
Мы даже обиделись, ведь
в больших театрах много
мужчин, и они не говорят,
что это дела для женщин.
Ведь прежде к театру
допускались только
мужчины, а женщин вообще не
пускали.
Неужели наши
мальчишки не такие, как все? Этот
вопрос я задавала себе
много раз и не могла на него
ответить.
А знаете, мы ведь тоже
«бредим» мушкетерами. У
меня есть очень хорошая
подруга, и у нас есть
шпаги, только деревянные. И
хоть мы и девчонки, все
равно мы будем играть в
мушкетеров.
Нам хотелось бы создать
киностудию, но мы не
знаем, как это сделать. Хорошо
бы посмотреть, как у вас,
но ведь надо тогда ехать
из Хабаровска в
Свердловск, а мамы нас не
отпустят.
До свидания, с
мушкетерским приветом Генриетта
и Марионелла де Грефтон.
25 августа 1906 г.
Генриетта и
Марионелла— это наши с Инной
псевдонимы, а шпаги мы
сделали, чтобы хоть
немного представить себя
мушкетерами.
Наташа и Инна.
Здравствуйте, Портос и
Арамис (Саша и Сережа)!
Мы были очень рады,
что получили ваше письмо.
Ответ даже не надеялись
получить! Наш девиз: «Один
за всех, все за одного!».
«Отряд» наш состоит пока
из двух человек. Штаб
находится на чердаке, мы его
хорошо оборудовали. Не
подумайте, что это дело не для
девочек!
Мы решили учиться
фотографировать.
Фотоаппарата у нас еще нет, но в
ближайшее время поступаем
в фотокружок.
До свиданья! Ждем ответа!
Наташа Роднина,
Инна Бороденко.
12 сентября 66 г.
•
Здравствуйте,
мушкетеры!
Вашему письму мы были
очень рады. Огромное
спасибо за фотографии,
которые нам очень понравились.
Мы посылаем вам свои
первые фотографии,
которые сделали сами. Конечно,
эти фотографии сделаны не
на «пять».
У нас в Хабаровске
выпал снег, и все ходят в
зимних пальто. 7 Ноября мы
ходили на демонстрацию.
Вообще праздник прошел
весело. Ваша песня, которую
вы сами сочинили, нам
очень понравилась.
Как вы провели
праздник?
Как идут дела в съемках
фильма?
Передавайте всем
привет. Ждем письма!
Инна и Наташа.
12 ноября 66 г.
•
Литовская ССР, г. Шауляй,
Комсомольская, 12,
пионерскому отряду
«Чайка»
Ребята!
В июле этого года к вам
приезжали корреспонденты
журнала «Пионер». Их
сопровождали два юнкора из
нашего отряда. Они делали
фотоснимки для репортажа
«Чайке» не дают летать».
Снимков было сделано
очень много, и многие не
попали в журнал. Мы
отпечатали эти фотографии и
решили отправить вам.
Ребята, вернувшись из
поездки, рассказали про
ваш двор, и нам хочется
знать, как у вас теперь идут
дела. Напишите нам.
По поручению
юнкоровского отряда «Мушкетер»
Андрей Фалалеев
•
Здравствуйте, юнкоры
отряда «Мушкетер»!
Получили Ваше письмо.
Большое-лребольшое вам
спасибо за фотографии. Мы
поместили их в свой
дневник.
Отряд наш живет. Я
переехала в другой дом, но
все равно считаюсь в
«Чайке» и каждый день туда
87

ПИСЬМА НАШИХ ДРУЗЕЙ
хожу. Летом мы
обязательно построим себе и
волейбольную площадку, и
качели. Домоуправ сказала, что
даст строительный материал.
К празднику 7 Ноября мы
решили украсить свой двор.
Каждый из нас делает по
50 флажков. Мы будем
проводить их от дерева к
дереву на ниточках. Ну, вот
пока все. Поздравляем всех
с праздником. Желаем вам
всего наилучшего.
Приезжайте к нам летом.
Ваши друзья —
отряд «Чайка»
По поручению отряда
Малахова Жанна
•
Здравствуйте, дорогие
друзья Саша, Андрюша,
Алик и другие ребята из
отряда «Ветер»!
Вы уехали, и мы поняли,
как грустно расставаться с
друзьями.
Мы пришли в школу,
сели готовить уроки, а
думали про вас.
Вчера Мария Андреевна
раздала нам книжки — ваш
подарок — для домашнего
чтения. Мы будем читать и
беречь их.
Вы просили рассказать
вам, как у нас пройдет
праздник — День Советской
Армии.
Мы любим этот
праздник, потому что всем нам
хочется стать моряками,
танкистами, артиллеристами.
В этот день мы пришли
празднично одетые. После
трех уроков к нам пришел
моряк Александр
Тимофеевич Максимов в морской
парадной форме, на
ленточке бескозырки у него
написано «Северный флот». Ему
26 лет, и служил он на
военном корабле
Александр Тимофеевич
был хорошим моряком.
Однажды ураган сломал у них
радиоантенну, и он не
побоялся в сильный шторм
залезть на 20-метровую
высоту и поставить антенну. За
это командование объявило
ему благодарность.
Нам захотелось стать
моряками, воспитывать у себя
выдержку.
А потом мы показывали
свою самодеятельность.
Второй класс оделся чапаевца-
ми, а мы изображали
первых красноармейцев: у нас
были буденовки и
деревянные винтовки. Винтовки мы
взяли у старшеклассников,
они готовятся к игре
«Зарница». Мы так
обрадовались этим винтовкам, что
стали наставлять их друг на
друга. Нас отправили в
класс, чтобы мы подумали о
своем поведении.
Потом мы больше не
стали нарушать порядок,
потому что все поняли. Мы
надели буденовки и строем
прошли с винтовками под
песню «Смело, товарищи,
в ногу». Так закончился
праздник. А сейчас мы
будем готовиться к празднику
мам.
Напишите нам про ваши
интересные дела и как вы
вырабатываете свой
характер.
Ждем ваше письмо и
встречи с вами.
Друзья из отряда «Орленок»
г. Полевской, поселок
Северский, начальная школа
27 февраля 1967 года
У самого синего моря
живет сейчас человек,
которому становится немножко
грустно, когда он
вспоминает о вас,
друзья пресс-центровские
работники!
Уехали, бросили, а потом
задаете ехидный вопрос: как
у новой смены дела со
стенгазетой?
Но мы стараемся
выдержать. Даже фестиваль
искусств проводим! Даешь
новые смены красных
следопытов и фестиваль
искусств! Жаль, что вас здесь
нет. А то бы увидели, как
мы жаримся в этой работе
над фестивалем! Не хуже,
чем в пресс-центре. Ну
ладно, напишу потом. А сейчас
через несколько часов
закрытие фестиваля. Между
прочим, ветер 9 баллов, и
обещают до 12-ти.
А через несколько дней
в Ленинград, в институт!
Ау?!
А. Г.
(Письмо вожатого Саши Гне-
това, с которым наши ребята
работали в пресс-центре
дружины «Звездная», в лагере
«Орленок»).
•
Здравствуйте, ребята и
руководитель студии
Владислав Петрович!
Я очень люблю кино.
Занимаюсь в киностудии
любительских фильмов во
Дворце пионеров имени
А. А . Жданова.
Дело в том, что я очень
хотел переписываться с
ребятами-кинолюбителями. Об
88

ПИСЬМА НАШИХ ДРУЗЕЙ
этом я написал в журнал
«Вожатый», в ответ на мое
письмо редакция выслала
мне ваш адрес.
Если вы, ребята,
желаете, то давайте
переписываться.
Студия, в которой я
занимаюсь, очень маленькая.
Больше всего мы в студии
стараемся снимать
мультипликацию. Но есть ребята,
которые создают свои
детективные фильмы,
авторами этих фильмов конечно
же являются мальчишки.
Я снял свой первый
фильм, который назвал
«Вечный огонь героев», за
который на смотре
любительских фильмов у нас во
Дворце пионеров я получил
диплом третьей степени. И
сейчас мне хочется
создавать все больше новых
хороших фильмов.
Есть у меня мой
любимый актер большого кино —
Сережа Остапенко. Вы,
ребята, его хорошо знаете, он
снимался в фильмах
«Военная тайна» — Алькой и
«Сказка о Мальчише-Ки-
бальчише» — Кибальчишем.
Я назвал свою домашнюю
киностудию его именем...
Юра Федорович
Ленинград
24 марта 1969 г.
КИНОСТУДИЯ имени
СЕРЕЖИ ОСТАПЕНКО
Здравствуйте,
свердловские друзья и Владислав
Петрович!
Как живете, чем
занимаетесь, как прошел
недельный поход? Обо всем этом
пишите.
Я сейчас думаю
приступить к своей первой
художественной (если можно
так сказать) киноновелле по
рассказу Ник. Носова
«Живая шляпа»...
С большой охотою я
присоединяюсь к вам к
созданию вашего фильма
«Ленинцы», я постараюсь
выполнить все ваши просьбы. Я
уже снял для вас ребят на
первомайском параде у нас
в Ленинграде.
Посылаю вам две
открытки (кадры из
мультфильма). Я хотел бы
передать их вашему оператору
Алику Сидоропуло и актеру
Игорю Авласёнку.
Юра Федорович
5 мая 1969 г.
Здравствуй, «Каравелла»!
Как вы поживаете, как
ребята учатся, чем
занимаются?
У нас все нормально.
Занятия во флотилии
начались 1 октября. Недавно
был избран совет
командиров. Председатель совета
Витя Акулич, его-то уж вы
отлично знаете. С Люкой и
Ларисой Романовой мы
занимаемся в одной группе —
4-м дивизионе. Лючка вам,
кстати, передает привет.
Ну, вот такие дела.
Передавайте привет всем-
всем ребятам. Знаете, в
честь вас наш экипаж
судомоделистов носит имя
«Каравелла», а еще есть
экипаж «Экватор» — в честь
рижан.
ТЕЛЕГРАММА
СВЕРДЛОВСК УКТУС
СОВЕТУ ФЛАГ-КАПИТАНОВ
ПИОНЕРСКОГО ПРЕСС-ЦЕНТРА
ПУСТЬ ПЛЫВЕТ КАРАВЕЛЛА ПО КУРСУ ПОПУТНОГО ВЕТРА
ЧИСТОГО НЕБА НЕОТКРЫТЫХ ОСТРОВОВ ТЧК РЕДАКЦИЯ
ЖУРНАЛА ВОЖАТЫЙ
(Поздравление журнала «Вожатый» 22 марта с
традиционным праздником отряда «Каравелла» — днем
весеннего равноденствия).
89

ПИСЬМА НАШИХ ДРУЗЕЙ
ТЕЛЕГРАММА
МОСКВЫ 748/06 20 19 1332
ПОЗДРАВЛЯЕМ ПИОНЕРСКИМ
ВЕТРА КАРАВЕЛЛЕ
ЖУРНАЛ ПИОНЕР
ДЕРЖАТЬ
ПРАЗДНИКОМ ПОПУТНОГО |
ВЗЯТОМУ
КУРСУ
(19
ВАШ ДРУГ
мая 1969 г.)
1
Да, хочу вас попросить.
«Наштампуйте» нам,
пожалуйста, фотографии,
которые снимали в Риге. По
возможности побольше.
Ведь нас там было
пятнадцать человек.
До свидания. Ждем ответа.
Оля Дольник.
Севастопольская детская
морская флотилия
29 ноября 1969 года.
ОТРЯДУ «КАРАВЕЛЛА»
Мы сожалеем, что нам
не удалось с вами
встретиться. Сегодня уезжаем в
Полуночное.
Приплывайте. Маршрут
прост: весной, когда будет
много луж, вы на «Билли
Бонсе» добираетесь до реки
Урал. Далее ваш путь
таков: Урал — Каспийское
море — Волга — Волго-Дон —
Азовское море — Черное
море — Босфор — Эгейское
море — Средиземное море —
Гибралтар — Атлантический
океан. Таким образом
добираетесь до Лондона. От
Лондона по нулевому
меридиану— через Северный
Ледовитый океан, Карское море,
Обскую губу, Обь, Иртыш,
Тавду — до реки Каменки.
Войдя в нее, бросайте якорь.
Сойдя на берег,
спросите дядю Федю (очень
доброжелательный абориген),
сдайте ему под расписку
«Билли Бонса» и грузитесь
на автобус ЛАЗ-210. Через
полчаса будете в
Полуночном.
Желаем счастливого
плавания. Ждем!
Т. к.
(Письмо роПят поселкп
Полуночное Лрпмильского
района)
Мь\, моряки учебного
судна «Кодор»,
поздравляем пресс-центр
«Каравелла» с новым учебным
годом и желаем всем
ребятам не только сладкого
плода ученья, но и его
сладкого корня. Дарим вам
настоящую штурманскую
параллельную линейку.
Экипаж «Кодора»
22 августа 1970 года
ТЕЛЕГРАММА
СВЕРДЛОВСК ОТРЯД КАРАВЕЛЛА
ТХПИНЕГА 108 31 25 1000
НАХОДИМСЯ МОРЕ ТЧК ПОЗДРАВЛЯЕМ УЧАЩИХСЯ ПРЕСС-
ЦЕНТРА КАРАВЕЛЛА НОВЫМ УЧЕБНЫМ ГОДОМ ТЧК
ДА ЗДРАВСТВУЕТ ДРУЖБА
ОТ ИМЕНИ ЭКИПАЖА
КАПИТАН КАПУСТИН
ШТУРМАН ЛИПШИЦ

Т""—1
ЧАСТЬ V
М/УЙДЕ/И
ш„№пЕму.:.

МЫ УЙДЕМ НА «КАПЕЛЛУ»
...Отряд устал. Прежде всего устали
старшие ребята, на которых всегда
держался отряд. Программа исчерпана.
Старые дела уже неинтересны, а новых
мы не можем придумать. Трудно в этом
признаться, но это так. «Ветер» отжил
свое.
Это была хорошая страница нашей
жизни, но нельзя все время читать
одну страницу.
Отряд еще существует. Внешне все
обстоит прекрасно: кончается съемка
фильма, выпускаются газеты, проходят
красивые линейки. Но многих ребят
работа в отряде уже тяготит.
Незачем ждать, когда отряд «Be-
тер» затрещит по всем швам и
превратится в обыкновенный кружок при до-
моуправлении. Для того чтобы ни у
кого не осталось тягостных
воспоминаний, мыслей о поражении, следует
закончить работу «Ветра» сейчас, пока
отряд жив и силен.
В связи с этим флаг-капитаны
«Ветра» решили:
1. Прекратить деятельность
корреспондентского отряда «Ветер».
2. Для сохранения знамени,
документов и архива отряда оставить
Группу Охраны Флага, состоящую из семи
человек...
(ИЗ РЕШЕНИЯ СОВЕТА
КАПИТАНОВ БОЛЬШОГО ФЛАГА
5 ЯНВАРЯ 1968 ГОДА)
7 января.
Ну и каникулы. Погода совсем
паршивая и настроение похоронное. Вроде
бы все хорошо: никаких занятий, ни о
чем заботиться не надо, никаких
заметок для газеты никто не требует. И не
надо бояться, что пацанята друг друга

рапирами поцарапают. А все равно ходишь, как будто что-то потерял.
И какие-то мысли дурацкие в голове...
(ИЗ ДНЕВНИКА БЫВШЕГО
ФЛАГ-КАПИТАНА «ВЕТРА»)
— Славик, а когда приходить на занятия? Ну, я знаю, что
распустили, а разве это по правде? Ну и что? Все равно никто не верит. Ну
ладно, ну, пускай распустили, а можно, мы все равно придем?...
(ТЕЛЕФОННЫЙ РАЗГОВОР)
— Серега? Слушай, Сергей, Группе Охраны Флага собраться в
девять вечера. Ольга и Юрка знают, Санятоже. Сообщи Надежде и Альке.
Кто уехал? Алька? К какой тете? Ах, не уехал, а собирается? Никаких
отъездов. Ясно? Что значит, нет отряда? Если нет отряда, значит, и
дисциплины нет? Пусть попробует не прийти к девяти, будет ему тетя...
(ТЕЛЕФОННЫЙ РАЗГОВОР)
Сегодня, в начале суток, в 0 часов 42 минуты представители
расформированного отряда «Ветер» — Группа Охраны Флага и командир
отряда,— убедившись в необходимости продолоюать работу, составили
проект программы («Открытие», «Становление», «Вмешательство») и
предварительный план деятельности нового пионерского
корреспондентского морского отряда «Каравелла».
МЫ МЕЧТАЛИ О МОРЕ...
Я точно знаю, что «Каравелла» возникла не случайно. Потому что
над нами всегда веяли ветры морской романтики. Еще с той поры,
когда появилась первая запись в вахтенном журнале бригантины
«Бандерилья». Нам всем, пришедшим позднее, показывали этот журнал с
осторожностью, как музейную реликвию. Мы были тогда еще совсем
маленькие и с почтением трогали шероховатые страницы. Уважительно
вздыхали: «Нам бы такой». А потом вроде бы и забывали о всех этих
морских мечтах. Нам казалось, что в уктусском лесу для нас найдется
достаточно приключений. Какое там море, когда нам и было-то во-
семь-девять лет!
Но потом все опять начиналось сначала. Это трудно объяснить. То
попадет в руки книжка о кораблях, и старшие ребята опять вспомнят
свою кают-компанию на чердаке. То песню хорошую о море услышим...
Однажды я пришел к Славе за книгой. У него сидел университетский
товарищ (это я уж потом узнал), длинный такой, худой, в очках. Он
играл на гитаре и пел песню, которую я никогда не слышал:
93

«Над нами всегда веет ветер морской...»
94

В детстве будила нас странная мечта,
Ветер незнакомый к нам в гости прилетал,
Ветер растревоженный, влажный, как муссон...
В море звал с собою нас бродяга Стивенсон...
Я потихоньку сел в угол. А этот, в очках, Леня его звали, перестал
играть и спросил у меня:
— Знаешь, чьи слова у песни?
Я сказал, что не знаю и вообще никогда ее не слышал, ни по радио
и никак.
А он посмотрел на меня и говорит:
— Эх вы! Ничего вы о своем командоре не знаете.
Слава на него как будто рассердился, но не сильно.
В тот вечер мне дали почитать Стивенсона. Леня сам вытащил книгу
с какой-то дальней полки. Потом «Остров сокровищ» я дал Сережке
Новоселову. А потом мы с ним вдвоем рассказывали эту книжку у костра
в походе всем ребятам.
И в этом же походе кто-то из ребят нашел большой медный
колокольчик. Наверно, он висел на шее у какой-нибудь коровы да оторвался.
Алька бегал с ним вокруг костра и звонил так, что если бы и был в
округе хоть какой-нибудь зверь —бурундук там или заяц,—то после этого
лес вообще опустел. Все хохотали и ловили Альку, чтобы утихомирить, а
я заметил, как Ирина со Славой переглянулись, и Слава сказал ей
негромко:
— Смотри, вот и рында опять у нас появилась...
А она ответила:
— Это, пожалуй, не песочное ведерко.
Потом, когда мы всерьез занялись морским делом, из этого
колокольчика и в самом деле получилась рында. Так сигнальный колокол
называется на кораблях. Правда, кое-кто из посторонних говорил, что она
мелковата, но мы этим скептикам всегда знали что ответить. Мы таких
не любим.
Так мы, честно говоря, и не заметили, как заболели морем.
Началось-то с пустяков: с той самой рынды, с книжек, у которых на обложках
паруса, с песен и разговоров. А потом Слава взял двух ребят с собой
в Севастополь. После этого еще удача: несколько человек поехали в
Артек на юнкоровский слет. А затем еще несколько — в «Орленок>\
Возвращались они совсем оглушенные какие-то, просоленные, загорелые.
Рассказывали про корабли и парусники и наперебой повторяли: «Да,
если бы вы только видели!» Мы, конечно, хотели видеть и море, и
корабли...
И поэтому не случайно появилась «Каравелла».
АЛЕКСАНДР БАБУШКИН
95

ЭЙ, ВЕСЕЛЕЙ РАЗВОРАЧИВАЙ ПАРУС!
ЗЕРКАЛО ХОРОШО,
А ГОЛОВА ЛУЧШЕ
Женькины родители были изумлены. Сын их, никогда не
отличавшийся любовью к порядку и режиму, начал делать по утрам зарядку.
Он вставал перед зеркалом и энергично размахивал руками: вверх,
вниз, в стороны.
— Ты не заболел? — опасливо спросила мама.
— Семафор учу...—выдохнул Женька.—Азбука такая морская. Для
передачи на расстоянии...
— Л зачем перед зеркалом?
— Учусь у самого себя принимать слова...
Родители облегченно вздохнули: сын был занят делом.
Наблюдатели-секунданты придирчиво следили за сигнальщиками:
хорошая ли скорость, нет ли ошибок? Женька лихо писал флажками
морские команды. Но вот пришла ему очередь читать. Сигнальщик
растерянно заморгал. В знаках, которые ему показывали, было что-то
знакомое, но не то, что он учил.
— Все ясно,— сказал инструктор Саша Бабушкин.— Перед зеркалом
занимался? Так. Л в зеркале все наоборот...
Он не смог даже рассердиться, потому что в голове у него гудело:
накануне инструктор до глубокой ночи изучал по справочникам морские
узлы, чтобы вести занятия с младшей группой. Под утро ему приснился
двойной беседочный узел, который он должен разрубить тупым
деревянным мечом...
Но это было давно. Остались позади первые занятия со смешными
неувязками и просчетами. Все глубже забирались мы в дебри морских
наук.
КРЮЙС-БОМ-БРАМ-СТЕНЬГА
И ШПИГАТЫ
Изучение парусной оснастки — дело не простое, это вам не дважды
два. Наверное, не многие из вас знают, где находится крюйс-бом-брам-
стеньга и что это за штука. Мы, авторы этих строк, тоже не знали. А
ребята из группы «Парус» уже знали, они ушли вперед в освоении
парусных наук. Если бы вы видели, как «парусята» хохотали, когда мы
спутали крюйс-стеньгу с крюйт-камерой, а шпигаты со штагами. Потом
мы и сами смеялись... Но смех смехом, а иногда становилось грустно:
зачем мы это учим? Возьмемся ли когда-нибудь за рукоятки настоящего
штурвала?
96

«Крузенштерн». Самый большой парусник Д
>
И его мачта
97

ШТУРВАЛ ЕСТЬ.
ЧТО ДАЛЬШЕ?
Сергей прибежал к Альке.
— Командор прислал телеграмму.
Требует, чтобы встречали не меньше
чем вчетвером. Что-то случилось.
Раньше он не любил почестей.
Поезд пришел поздним вечером.
Командор «Каравеллы» выбрался на
перрон, сгибаясь под тяжестью
звякающего рюкзака, чемодана и
свертков. На шее у него висел настоящий
корабельный штурвал. Из рук
сыпались тяжелые тома, в которых была
заключена вся морская мудрость.
— Рижане подарили,— кряхтя
объяснил командор.— Юношеский
клуб «Экватор». Щедрые люди. А в
рюкза,ке знаете что? Старинный
морской компас. Больше пуда весом.
На следующее утро из Красного
уголка донесся отчетливый запах
сорокатрехградусной водки. Кое-кто из
местных жителей, проходя мимо окон,
подозрительно принюхивался. Может
быть, размышлял: писать ли жалобу
на «Каравеллу» или напроситься в
гости?
А дело в том, что подаренный
компас не хотел работать «всухую». Его
полагалось наполнить смесью
глицерина и сорокатрехпроцентного спирта.
Взяв из отрядной кассы пять рублей,
мы закупили кучу пузырьков с
глицерином и бутылку особой водки. Затем
влили в котелок компаса «коктейль»
под названием «Глаз урагана».
Катушка компаса перекосилась и
отказалась работать. Коктейль вылили в
канализацию. Потом долга регулировали
иглу, и компас заработал без
жидкости.
Пока одна группа возилась с
компасом, другая оборудовала в Красном

уголке штурманскую рубку. Поставили штурвал, укрепили на стене
панорамный снимок морского горизонта, и получилось, будто настоящее
море виднеется в иллюминаторе рубки. Выше на стене прибили
фотографии кораблей.
На нактоузе, сделанном из фанерной тумбочки (ее притащил Сашка
Яковлев), укрепили наш компас.
— Работает. Только ошибку дает на несколько градусов.
— Да ладно. Для занятий сгодится. Нам ведь не плавать...
А МОЖЕТ БЫТЬ, ПЛАВАТЬ?
На следующий день капитаны отряда собрались на совет. Командор
достал конверт.
— Слушайте. Вот письмо. Его прислал совет рижского морского
клуба «Экватор». Они нас в гости зовут к себе, летом. Там, братцы,
не то что у нас. Флот настоящий, море рядом. Есть где себя испытать.
Что ответим?
Немного помолчали, переживая эту новость.
— В Риге настоящие парни,— с чувством сказал Андрей Фала-
леев.
— Вот вам яркий результат дружественных связей,— назидательно
добавил Саша Бабушкин.— А девчонкам новая работа: шить морской
флаг «Каравеллы».
СЕРГЕЙ НОВОСЕЛОВ,
АЛИК СИДОРОПУЛО
Группе капитанов и флаг-офицеров,
Совету и личному составу пресс-центра «КАРАВЕЛЛА»
29 марта 1969 года
Военный Совет и Совет командиров юношеской морской флотилии
«Экватор» предлагают Вам принять участие в планируемой операции
«Нептун Балтийского моря». Ориентировочный срок — 26 июня — 10
июля с. г. Обеспечение постельными принадлежностями, каютами
гарантируем. Точные сроки, план операции и порядок ее проведения будут
согласованы.
В период операции Ваша группа должна находиться в составе
действующих экипажей наших кораблей.
Прошу сообщить Ваше решение.
С уважением
Начальник ЮВМК «Экватор»
С. Баранов.
99

Юношеский морской клуб
«ЭКВАТОР»
Станиславу Васильевичу БАРАНОВУ,
капитану «Экватора»
Совет пресс-центра «Каравелла» благодарит Военный Совет, Совет
командиров и Вас за предложение принять участие в операции «Нептун
Балтийского моря».
Оставшееся до операции время мы посвятим подготовке к плаванию.
Пятнадцать юнкоров «Каравеллы» прибудут на базу «Экватора» в
назначенный срок.
Командор «Каравеллы» Флаг-капитаны
В. Крапивин А. Бабушкин,
С. Новоселов,
О. С в ало в а
8 апреля 1969 года
Я, КАПИТАН «КАРАВЕЛЛЫ»,
В МОРЕ И НА БЕРЕГУ, В ЛЮБОЕ ВРЕМЯ ДНЯ И НОЧИ
БУДУ ПОМНИТЬ,
ЧТО
МНЕ ДОВЕРЕНА БЕЗОПАСНОСТЬ ТОВАРИЩЕЙ,
МЛАДШИХ ПО ВОЗРАСТУ И ОПЫТУ.
Я КЛЯНУСЬ,
что
ВСЕГДА И ВЕЗДЕ
БУДУ ВСЕМИ СИЛАМИ ЗАЩИЩАТЬ ИХ ОТ ОПАСНЫХ СЛУЧАЙНОСТЕЙ,
ЗЛОГО УМЫСЛА И ДЕЙСТВИЯ НЕОДОЛИМОЙ СИЛЫ.
Я БУДУ ВЕРЕН ЗАКОНАМ «КАРАВЕЛЛЫ», ЗАКОНАМ МОРЯ
И СВОЕМУ КАПИТАНСКОМУ ЗВАНИЮ.
(Обещание капитанов отряда
перед выходом на операцию)
100

ВЕТЕР ДАУГАВЫ
Что у нас осталось после морской операции? Воспоминания о Риге,
о Даугаве и Рижском заливе. Друзья в Риге и Севастополе. Фильм.
Рулоны фотопленок, фотографии на стенах и в альбоме. Призы за
стрельбу, фехтование, за организацию пресс-центра на плавбазе.
Остался красивый значок: белый парусник в голубом море — его нам
подарили немецкие моряки на бригантине «Вильгельм Пик». Мы бережно
храним письма и подарки моряков со шхуны «Кодор», с которыми тоже
познакомились в Рижском порту. Мы показываем гостям рижские
«трофеи»— большие морские флаги и тяжелый якорь Мы часто вспомина
ем о «малых олимпийских играх» и празднике Нептуна.
И почти забылась обида. Но четыре слова, которые сказал кто-то
из нас в тот грустный день, мы помним.
У меня с тех пор остался дневник. В нем все рассказано.
7 июля 1969 года. Первый день на плавбазе рижского юноше-
ского морского клуба «Экватор».
Мы все проснулись немного раньше сигнала «подъем». Наверно,
потому, что чуть-чуть волновались: ведь сегодня мы полноправно
входим в настоящую флотскую жизнь. Погода сегодня явно неприветливая:
из трех иллюминаторов в кубрик льется унылый тусклый свет. А
четвертый иллюминатор прочно закупорил своим туловищем Вовка Поличин-
ский, почти целиком высунувшись наружу. Он, наверно, проснулся
раньше всех, потому что никто не видел, когда это он успел вскочить,
одеться и захватить наш единственный бинокль.
Мы его стали дергать за ноги:
— Что там видно?
— Порт, — коротко ответил Вовка. А потом вытащил из
иллюминатора голову и тихо так говорит:—А тучи серые, на паруса
похожи...
Мы даже растерялись: никогда за Вовкой такой лиричности не
замечали. Это, наверно, на него все новые впечатления так
подействовали.
Знаете, сколько было этих впечатлений за вчерашний день! Утром
вылетели из Свердловска, прилетели в Москву. Там нас встретила
Ирина Мезенцева, она на журналистской практике в Москве, и Женя
Волков. Он работник журнала «Вожатый» и назначен главным
комиссаром операции «Нептун Балтийского моря». Мы все хотели есть, а
ресторан в аэропорту был закрыт. Женя и Ирина сходили к директору
и договорились, чтобы нас все-таки покормили обедом. А потом мы
поехали из Внукова в Шереметьево, а оттуда полетели в Ригу.
101

В Риге нас встретил один из
капитанов «Экватора» и ребята. Капитан
говорит: «Идем на берег Даугавы,
туда наш катер подойдет и всех
заберет на плавбазу». Мы через весь
аэродром, с грузом, побрели на берег.
Смотрим, берег камышами зарос, там
даже лодке подойти трудно, не то что
катеру. Пошли мы вдоль берега к
городу. Километра примерно через два
увидели катер под «экваторским»
флагом, далеко-далеко. Мы ему посема-
форили, он стал подходить. Только к
самому берегу подойти он не смог: мель
не пустила. Командор «Экватора»
Станислав Васильевич в брезентовых
штанах сошел за борт и приветствовал
нас по грудь в воде. Пришлось нам
добираться до судна вброд и вплавь.
Но мы были довольны: первое почти
морское крещение. Забрались на
катер, он машину запустил и — ни с
места. Груз-то увеличился, он осел и
на мели оказался. Мы опять в воду —
и давай толкать. Столкнули. Всем
весело было, но устали мы вчера
здорово. Не заметили, как уснули. А
проснулись и видим — в кубрике.
Недаром Вовка сразу в иллюминатор полез.
Мы вышли на бак (это так носовая
палуба называется). На Даугаве
ветер. На том берегу — старинные
башни с петушками на шпилях. На реке
суда с нашими и иностранными
флагами. В порту работа кипит. Наверно,
все так же, как в любое другое утро.
Но нам-то все кажется
необыкновенным.
После завтрака мы все
отправились на берег. Сережка Шарченко не
захотел идти по трапу и прыгнул на
палубу старого полузатопленного
катера, который стоял рядом с базой.
С таким грохотом! Мы бы, конечно,
тоже с радостью прыгнули, но Сергей

Новоселов перед этим
предостерегающе сказал:
— Ноги хотите поломать?
Отставить прыжки.
А Сережка Шарченко все-таки
прыгнул. И через минуту мы
сочувственно хлопали его по плечу: в первый
день — и два наряда на камбуз! Но
что поделаешь, флотская дисциплина
строга...
А потом состоялось главное
событие дня: общее построение всех
участников операции. То есть не всех, а
только рижан и нас, потому что
москвичи и севастопольцы еще не
приехали.
Из репродуктора раздалась
команда:
— Вниманию всех экипажей!
Построиться на баке!
Мы выстроились почти мгновенно,
потому что привыкли к правилу: на
построение — семь секунд. Все экипажи
образовали своим строем букву П. И
тут выглянуло солнце.
— Внимание! Равняйсь, смирно! —
скомандовал Евгений Волков.— На
флаги операции...
И на флагштоке плавбазы взвились
два флага. Один — синий с красной
звездой, окаймленной желтым. Это
флаг «Экватора». Другой наш —
оранжевый, как пламя походных костров,
с белым лучистым солнцем и синей
каравеллой на этом солнце.
Я посмотрел на наших ребят. Все,
даже самые маленькие, стояли такие
строгие и гордые. Все-таки это
здорово, что у нас есть свой флаг! И еще
хорошо, что сбылась наша мечта: мы
оказались у моря, у настоящих
кораблей. Правда, пока мы еще моря не
видели, плавбаза стоит на Даугаве. Но
все равно оно рядом...
Наш самый «крупный» рижский трофей
103

8 июля.
Сегодня мы на электричке поехали на берег Рижского залива. Мы
сошли с поезда и долго шли через дюны. Мне очень нравится слово
«дюны». Протяжное и какое-то тревожное.
Вода в заливе почти несоленая, но по-настоящему пахнет морем.
Сначала было жарко и мы купались, а потом сразу налетел резкий
ветер, стало пасмурно.
Я видел на горизонте мачты большого парусника, но больше никто
их не видел, и мне не верят.
Когда шли на станцию, нас захватил ливень с грозой, но все равно
все довольны.
10 июля.
Нам нравится на плавбазе. Нам бы такую! А то у нас только
полуподвальная комната, да и ту все время стараются отобрать.
На базе порядки как на военном корабле: вахты, наряды, караул у
трапа. Наши ребята тоже работают: палубу драят, на камбузе картошку
чистят. Мы поставили своего часового у нашего флага. С
пневматической винтовкой. Она хоть и пневматическая, зато стреляет
по-настоящему.
Вчера после обеда мы пошли осматривать город. Устали, даже один
раз чуть не заблудились. Мы ходили по Старой Риге, там, где улочки
тесные и все очень старинное. Как в сказке.
А сегодня мы опять вышли на берег. И медленно пошли вдоль
Даугавы. Раньше мы в город ездили на катере, а теперь двинулись к
понтонному мосту, хотели посмотреть, как он устроен. И перед мостом
увидели старую гавань. В ней цвели кувшинки. Они светились на темной
воде как солнечнее шарики. А у деревянного пирса стояли два
рыбачьих сейнера — «Гриф» и «Зурбаган». Какие хорошие названия!
Но не это было главное.
Главным был парусник! Трехмачтовая баркентина.
Ребята схватились за фотоаппараты.
А Гошка Никитин торжественно прочитал надпись на борту —
«Капелла»...
Мачты у «Капеллы» были без парусов, и поэтому она казалась
какой-то одинокой, грустной немного.
Так оно в общем-то и есть. Мы узнали грустную историю «Капеллы»,
когда побывали у нее на борту.
На борт мы, конечно, попали не сразу. Сначала мы долго смотрели
на «Капеллу» с берега, на якоря, свисающие с бортов, на пустую палу-
104

Вот она — «Капелла»

Снялись на память
бу, на старенький трап, перекинутый с борта на пирс. Вдруг из рубки
вышел человек, обыкновенный такой, пожилой, седоватый. В морской
куртке. Посмотрел на нас и сказал:
— Заходите, ребята. Заходите, если интересно.
«Если интересно»! Надо же так сказать!
Мы облазили на «Капелле» все уголки. Здесь мы увидели своими
глазами такие вещи, про которые раньше читали только в морских
словарях. Но в общем-то нам многое было понятно: ведь недаром мы
изучали всю зиму устройство больших парусников.
Я залез на спардек и давай снимать кинокамерой все подряд: мачты,
такелаж, палубу, рубки. А ветер так гудел в вантах, просто как в мор-
106

ском романе. Мне даже не верилось, что я на настоящем парусном
судне...
«Капелла» не такая уж старая, хотя борта у нее облупились и один
борт слегка поврежден. Ее запросто можно отремонтировать. И мы
очень расстроились, когда узнали, что ее будут ремонтировать, но не
для плаваний. Моряк, который нас позвал на «Капеллу», рассказал,
что ее хотят превратить в плавучий ресторан, чтобы туристы туда
ходили. Мы сперва не поверили. Ну разве можно настоящий парусник
в какой-то ресторан превращать? Это даже как-то в голове не
укладывается. Но моряк сказал, что это правда.
Этот моряк мне понравился. Он, видимо, очень любит корабли,
потому что волновался, когда рассказывал про «Капеллу». Мы сидели
на носу, у бушприта, и говорили, что хорошо было бы «Капеллу» отдать
ребятам, чтобы они учились на ней морскому делу. Потом моряк
сказал нам: «Приходите еще». Он почти наш земляк, родом из Тюмени...
10 июля. Вечер.
Мы сидим в кубрике и все говорим про «Капеллу». По очереди
придумываем, что бы мы сделали, если бы ее отдали нам.
Вовка Свалов вдруг рассердился и говорит:
— Чего зря трепаться! Все равно не отдадут.
А Валерка Давыдов предложил:
— Давайте угоним без спросу. А чего? Под гротом и стакселями
увели бы запросто.
— Точно! Сперва в Ленинград, потом на Ладогу, потом по каналам
до Волги, по Каме, по Белой до Чусовой, потом по Решетке на Верх-
Исетский пруд.
— Правильно! А потом на Нижне-Исетский, прямо к нам на Уктус.
— Нет, через плотину у городского пруда не перетащить.
Трамвайные провода помешают.
Шутят, а все равно грустно. Жаль баркентину. Жаль, что в
Свердловске нет моря...
14 июля.
Вчера приехали севастопольцы, а еще раньше москвичи. Стало шумно
на плавбазе и гораздо веселее. Мы выпускаем газету «Флибустьер».
Прошли стрелковые соревнования, мы заняли первое место. Вечером
показывали всем ребятам наш фильм «Еще одна сказка о Золушке».
Зрители хохотали. Дел хватает и скучать некогда, жаль только, что
операция по-настоящему еще не начинается. Учебные катера все еще
на ремонте, а на одном рейдовом катере в открытое море не сунешься.
Рижане и кое-кто из гостей работают на ремонте, чтобы скорее
подготовить суда. Мы тоже просились, но начальник «Экватора» Баранов ска-
зал:
107

— Как я вас туда пущу? Если что случится, мне отвечать. Скажут,
зачем маленьких к работе допустил?
На камбузе каждый день вкалывать можно, не маленькие. А как
на корабли — сразу стоп.
Вообще Станислав Васильевич хороший человек, но иногда он
говорит вещи просто странные. Один раз мы сльгшали, как он Славе
сказал:
— Владислав Петрович, ты бы предупредил своих ребят, чтобы,
когда они на базе, не надевали пионерские галстуки. У нас все-таки не
детский клуб, а юношеский. Начальство увидит у нас на палубе
пацанов в галстуках и скажет: «Что за детский сад?» И в море нас не
выпустят.
Сначала Слава помолчал. Наверно, от неожиданности. Потом
говорит:
— Знаешь, ты скажи это моим ребятам сам. Только на деликатный
ответ не надейся. Для них галстуки — это не просто форма и не
украшение. Учти это.
Мы, когда узнали про такой разговор, честно говоря, здорово
разозлились. Сразу все зашумели:
— Пусть еще хоть слово скажет!
— Да лучше сразу с базы уйти, провались она на самое дно!
— А куда уйдешь?
— Да хоть куда!
И многие посмотрели туда, где виднелись верхушки мачт «Капеллы».
Но никто в этот раз ничего не сказал.
А Баранов больще не заводил разговора о галстуках. Видимо, все
понял.
16 июля.
Вчера показывали фильм «Вождь краснокожих». Выпустили
очередной номер «Флибустьера». Там лозунг: «Даешь операцию «Черные
пантеры! Поплывем хоть на консервных банках!».
Операция «Черные пантеры» — это такая военно-морская игра по
вылавливанию «диверсантов». Экипажи судов должны стараться их
поймать, а «диверсанты» будут пытаться взорвать суда. А насчет
консервных банок не зря сказано.
Учебные катера все еще ремонтируются.
Говорят, нам решил помочь соседний морской клуб «Румб». Они
дадут свой катер. На двух мы как-нибудь выберемся к заливу.
У «Каравеллы» важная задача. Станислав Васильевич Баранов
сказал, что мы должны организовать береговой заслон, когда прибудем на
место. Это чтобы «диверсанты»с берега не пробрались к катерам
108

В воде их трудно задержать. Они, говорят, с аквалангами. Баранов
сказал:
— Берег лесистый, обрывистый. А вы к лесу, к ночным походам
привыкли. Я думаю, справитесь.
Мы сказали, что справимся. Уже разработали сигнализацию,
разбили отряд на патрульные группы, договорились, как расставить посты.
Сейчас ребята получают спасательные жилеты и сухой паек на время
операции.
Ура, тревога! Всем — на корабль!
16 июля. Вечер. Катер «Быстрый» юношеского морского клуба «Румб».
Мы идем на «Быстром» к устью Даугавы. Здорово качает. С моря
дует штормовой ветер, волна большая. Высунешь голову из люка —
и сразу лицо мокрое. Я все-таки высунул разок и очень удачно:
навстречу нам под одним марселем летел курсом фордевинд
двухмачтовый парусник. Бригантина или марсельная шхуна, сразу не разберешь.
Я разглядел на борту иностранные буквы, но прочитать название не
смог, потому что было уже темно, да и мчалась она здорово К
Капитан «Быстрого» очень хороший. Он нам всем по очереди
разрешил постоять в штурманской рубке у штурвала и компаса. Все по
одному пробирались от люка, ведущего в кубриЯ, до рубки по
скользкой качающейся палубе. У рубки нас встречал Слава. Вдруг он
появляется у люка и спрашивает:
— Ну, что там следующий не идет?
Мы удивились:
— А где Вовка Свалов? Он ведь пошел в рубку...
Слава как кинется назад! Мы тоже на палубу полезли, думали,
Вовку смыло. А он стоит в рубке как ни в чем не* бывало. Оказывается,
он по другому борту пошел, вокруг всех надстроек.
Слава ему говорит:
— Ты с ума сошел? А если бы тебя волной за борт сбросило? Где
бы мы тебя нашли ночью среди волн? Я уже хотел сигнал подавать
«человек за бортом!».
Притащили мы Вовку в кубрик, а он и понять не может, почему
одни радуются, а другие его ругают. А Слава все еще как следует не
успокоился. Но остальным в рубку сходить разрешил, только за руку
сам держал по дороге.
Капитан «Быстрого» на карте показал нам, где будет проходить
операция. Мы войдем в реку Лиелупе, недалеко от станции Слока,
станем на якорь. Тогда все и начнется...
1 Потом выяснилось, что это бригантина «Вильгельм Пик» —учебное судно
моряков из ГДР. Мы были у них в гостях.
109

А
В гостях у моряков
Игорь Авласёнок на корме немецкой
бригантины «Вильгельм Пик»

17 июля.
А кончилась операция «Черные пантеры» без нас.
Вот как получилось. Мы без огней пришли в назначенный пункт,
встали на якорь, начали готовить к спуску шлюпку. Тут нас догнал
«экваторский» катер. К нам на палубу прыгнул Волков. Раздался его
сердитый голос:
— Стой! Кто разрешил высадку?
Мы ничего не поняли.
Саша Бабушкин начал* объяснять:
— Мы же группа берегового прикрытия! Береговой заслон...
— Какой заслон? У меня в плане нет никакого заслона! Кто
разрешил самовольничать?
— А кто самовольничает? Нас командир «Экватора» в заслон
назначил! Мы целые сутки готовились...
— Мы сигнализацию специальную разработали. Фонариками,—
высунулся вперед маленький Валерка Новоселов.
— «Фонариками»! Сидите с вашими фонариками на судне и не
смейте соваться на берег.
— Женя, нас ждет шлюпка, — громко и отчетливо сказал наш
командор. Мы знали, что такой голос у него бывает редко: только когда
случается что-нибудь серьезное. — Ребята готовились идти в заслон. Без
берегового прикрытия катера беззащитны. Ты же срываешь игру.
— А что нам делать?! — с обидой крикнул Витька Доронин. — Мы
зря сюда плыли, да?
— Найдите дело на корабле.
Но на маленьком суденышке все заранее были расписаны по местам,
и нам оставалось одно: отправиться в кубрик, на койки. Так мы и
сделали.
Сквозь сон мы слышали взрывы. Это «диверсанты» воспользовались
тем, что нет береговой охраны, свободно подплыли к катерам и закидали
их взрывпакетами.
Утром мы отказались идти в десант. Все равно «диверсанты» уже
были победителями. Мы по условиям игры считались покойниками,
потому что нас взорвали. А покойники в десант не ходят. Так мы и сказали
всем, кто нас уговаривал. Капитан «Быстрого» согласился с нами.
Мы ушли на его катере на станцию Слока и оттуда уехали на
электричке в Ригу.
Ночью ребята спали плохо, и сейчас многие задремали в вагоне.
Я тоже задремал, но успел заметить в заливе у берега покосившееся
трехмачтовое судно. Это была баркентина «Тропик». Интересно, какая
у нее судьба? Неужели тоже превратят в ресторан?
111

17 июля. Вечер.
Мы одни на плавбазе. Отряды еще не вернулись с операции. А наши
ребята все еще не могут успокоиться. Говорят мало, потому что все уже
сказано много раз. Но обида не проходит.
Многие говорят, что после такого дела вообще не стоит здесь
оставаться и участвовать во всех делах.
— А что делать? Домой уезжать? Обидно как-то.
И тут кто-то сказал.
— Вот возьмем и уйдемна «Капеллу».
— А что? Правильно! Там кубрики пустые. Думаете, нас не пустят?
Пустят!
Тут все размечтались. О том, как стали бы нести вахты на
«Капелле», изучили бы всю парусную оснастку, весь такелаж и рангоут. Мы
могли бы стать последним экипажем «Капеллы», проводили бы потом
ее в док на ремонт, отдали бы ей последний салют из наших винтовок,
которые хоть и пневматические, но все-таки стреляют.
И теперь мы знаем, какие слова скажем завтра:
— Мы уйдем на «Капеллу»...
•
На «Капеллу» мы все-таки не ушли. Мы даже твердо не знаем,
приняли бы нас там или нет, хотя думаем, что приняли бы: моряки на
таких судах любят тех, кто разбирается в парусах.
Мы не ушли, потому что на нас держался пресс-центр операции:
стенгазета, снимки для журналов и телевидения. Потому что не
хотелось расставаться со многими новыми друзьями. А еще мы ждали
спортивные игры. Там в программе была стрельба, фехтование,
туристская полоса препятствий. Мы знали, что близится наш час, когда
никто уже не скажет про нас «детский сад».
И все-таки первое место в «малых олимпийских играх Мы уступили се
вастопольцам. Они обошли нас на шлюпке во время состязаний по
гребле, а это были очень важные соревнования. Конечно, они живут у моря,
а мы настоящую шлюпку впервые увидели в Риге. Да мы и не завидовали
севаетопольцам: это был очень хороший дружный экипаж и победу
получил по праву. Мы просто поняли в тот день, что морскому отряду
«Каравелла» нужны свои корабли. Мы и теперь иногда повторяли
слова: «Мы уйдем на «Капеллу». Но в них уже не осталось обиды, просто
они стали для нас как пароль. В словах о «Капелле», похожих на
строчку из песни, звучала наша мечта о своих парусах...
И всегда наши пути идут возле кораблей,
парусов, моря...
112

КАПИТАН
Играет ветер флагом алым,
Несется яхта по волнам.
И хоть лежит еще снег талый —
Стартует капитан!
И вот лихие повороты:
И раз, и два, и три.
Ребята громко говорят:
«Ты только посмотри!»
Несутся волны золотые
К мальчишкиным ногам.
И пусть кораблик просто листик,
Но мальчик—капитан!
Вадик Рыбников

МЫ РЕШАЕМ ЗАДАЧИ
Известный контрабандист Генри Вундерфольк, шкипер двухмачтовой
бермудской шхуны «Черная Эльза», был на этот раз замечен
таможенным катером в двух милях южнее маяка Эберхольм (координаты
маяка: 54°27'ш. и 14° 09' д.).
Дул ветер вест-норд-вест силой около пяти баллов. Шхуна шла
полный бейдевинд левого галса. Катер повредил винт и пытался не отстать.
На катере подняли сигнал: немедленно остановите ваше судно. Вместо
этого шхуна поставила еще один парус — грот-стеньги-стаксель.
Через полчаса Генри Вундерфольк приказал сменить галс, и шхуна
пошла галфвинд.
Катер вызвал по радио суда береговой охраны. Они появились на
горизонте через полтора часа. Заметив патрульные корабли, Генри отдал
команду лечь в дрейф.
Обыск шхуны ничего не дал, и ее пришлось отпустить. Но перед
уходом патрульной группы пройдоха-кок шепнул командиру, что Генри
затопил контейнер с драгоценностями за полчаса до остановки.
115

Перед командиром таможенного катера встала задача обнаружить
место, где лежит контрабандный груз. Для этого было необходимо:
1. Начертить карту, взяв за одну минуту меридиана два сантиметра,
а за одну минуту параллели три сантиметра.
2. Определить, какая в этом районе широта и долгота (южная,
восточная, северная, западная?), если отсчет параллелей нарастает к
норду, а меридианов — к осту.
3. Определить координаты места, где была обнаружена шхуна.
4. Проложить ее курс, учитывая направление и силу ветра, а также
то, что Генри утверждал, будто при четырех баллах «Черная Эльза»,
когда идет в полный бакштаг с брифоком, делает тринадцать узлов.
5. Определить координаты точки, где шхуна легла в дрейф.
6. И наконец — найти координаты точки, где лежит груз.
7. Кроме того, следует указать цвет и буквенное значение флага,
который поднимал катер.
Следует учитывать, что маяк Эберхольм — плавучий и в районе
действия нет суши и навигационных опасностей.

ПАРУСА «КАРАВЕЛЛЫ»
Якоря в ромашках
Ромашки растут по берегам Исети и
по берегам озер, где ходят наши яхты.
Когда мы во время похода устраиваем
стоянку, то забрасываем якоря прямо
на берег. И очень интересно бывает
смотреть: качаются под ветром высокие
ромашки, а среди них лежат
адмиралтейские якоря — небольшие, но
настоящие, морские. От якорей тянутся к
воде канаты, а на воде стоят у берега
наши парусники: «Пионер», «Викинг»,
«Том Сойер», «Андрюшка»... Наш
флот — это десять яхт. А было время,
когда мы только мечтали о настоящем
парусе. Хотя бы об одном!
Но если все рассказывать по
порядку, то нужно вначале вспомнить о
«Билли Бонсе», а еще — о бриге
«Ассоль».
Летом 1969 года, вернувшись из
Риги, мы часто говорили о том, что нам
нужен свой флот. Мы изучали морскую
практику, навигацию, морские сигналы,
мечтали оСаргассовом море, об
Острове погибших кораблей и дальних
плаваниях. Нам очень хотелось самим
походить под парусами и посмотреть,
чему мы научились.
Однажды мы с моим товарищем
Игорем играли на берегу Исети. Летом
мы почти все свободное время там
пропадаем. У нас с ним была своя игра,
придуманная еще давно: в пиратов,
которые потерпели кораблекрушение и
теперь занимаются своим пиратским
делом на берегу. Вернее, мы с Игорем
представляли себя пленниками этих
пиратов и, конечно, сражались с ними.
И вот однажды, когда наши
противники вроде бы заснули, мы перетерли

веревки, которыми они нас связали, и убежали. Нам пришлось
пробираться сквозь заросли бархахиых камышей и распугивать целые стан
лягушек. Моего друга укусил за ногу крокодил, которого я, правда, тут
же пристрелил из мушкета, прихваченного в пиратском лагере. Идти мой
товарищ больше не мог, и мне пришлось посадить его на плечи и
продираться сквозь «джунгли», полные разных опасностей.
Игорь очень старательно изображал раненого: громко стонал и бил
меня пятками в бока.
— Ты чего дерешься?— спросил я его.
— Это я не дерусь, это я просто пытаюсь сдержать приступы
невыносимой боли,— важно сказал он.
И вдруг он закричал не своим голосом. Я даже испугался. А он
кубарем свалился с моих плеч и, забыв об укушенной крокодилом ноге,
бросился туда, где росли самые громадные камыши. Мне пришлось
броситься за ним, только сначала я несколько секунд приходил в себя от
неожиданности. А когда подбежал к Игорю, то все понял:
Мы нашли лодку!
Правда, она была совсем старая, и бортов у нее почти не было, но
все равно это была настоящая лодка. В лодке сидела огромная жаба и
грозно смотрела на нас.
Игорь сказал:
— И тут эти подлые крокодилы.
Я щелкнул затвором мушкета, но жаба и сама поняла, что с лодкой
надо распроститься. Она сердито квакнула и упрыгала в заросли. А мы,
стоя по колено в воде, смотрели на наш будущий корабль.
Через несколько дней мы уже вовсю гонялись за пиратами на нашем
бриге «Ассоль». Это название придумал Игорь.
И вот как-то днем наш бриг дал течь: разбойники, которых мы
преследовали, сделали нам в борту здоровенную пробоину. Ну, а на самом
деле просто отклеился кусочек пластилина, которым мы залепливали
дыры в днище нашей лодки. И нам пришлось выбрасываться на берег.
— Надо спешить, капитан,— сказал я Игорю.— А то береговая охрана
проделает в нашем судне не одну дырку, а много.
— Снимаемся с якоря при первой опасности,— согласился Игорь.
Опасность действительно была: мы ступили на территорию станции,
которая качала воду для какого-то завода. Территория эта с суши была
окружена забором и называлась «запретная зона», и объявления на
фанерках грозили штрафом в десять рублей. Где бы мы взяли такую
кучу денег для выкупа, если бы нас поймали?
Но нас не поймали. Да и вообще мы никого не увидели на запретной
территории, только кузнечики стрекотали.
— Жители бежали, испугавшись нападения пиратов,— решили мы и
119

Самое первое «судно»
нашей флотилии
вытащили на берег свой бриг. Откачали воду, залепили пробоину
здоровенным куском пластилина, съели хлеб, который нашелся у Игоря в
кармане, а потом отправились на исследование незнакомых земель. День
был знойный, и скоро мы поняли, что если не вернемся сейчас же на
берег, то задохнемся от горького запаха полыни, которой заросла
территория станции.
Мы повернули обратно. И тут уже я удивил Игоря могучим и
радостным криком. В нескольких метрах от берега, среди высоких кустов
репейника и чертополоха, лежало... огромное и рыжее. Мы в два прыжка очу-
120

Первый наш парусник «Билли Боне»
тились возле него, начали говорить разные ласковые слова и гладить
его по теплым бокам, словно собаку Рубина с нашего двора.
Ладони сразу стали рыжими от ржавчины. Но это чепуха! Ведь мы
нашли
Настоящий речной катер!
Он был, конечно, не в лучшем виде. Мятый, облезлый. Без мотора.
Но зато он был большой и настоящий. А мотор парусникам ни к чему!
Сперва мы хотели тут же столкнуть его в воду и угнать к своему
причалу. Но судно это было не то что бриг «Ассоль». Нужен был весь отряд,
чтобы стащить его к воде.
Прибежали мы в отряд, все рассказали. Ребята, конечно,
обрадовались, а Слава сказал:
— Все это хорошо, но вдруг у катера хозяин есть?
— Ну, какой хозяин? Это же совсем заброшенная посудина!
— Все равно надо проверить.
121

Ну, что же, мы проверили. На станции нам сказали, что эту
мотолодку давно еще строил какой-то цех завода резиновых технических
изделий. А нужна ли она им сейчас, никто не знает.
Отыскали мы этот цех и тех людей, кто строил катер. Им он теперь
был не нужен, забросили они это дело, но расставаться с катером просто
так им все же не хотелось.
Мы говорим:
— Ну, продайте тогда. Все равно ведь пропадет. Сгниет весь и
проржавеет.
Продать они согласились. За тридцать рублей. Мы собрали по рублю
с человека, отнесли деньги, получили расписку, что судно теперь наше,
можно забирать.
Но тут наступила холодная осень, а потом пруд наш совсем замерз,
и катер остался зимовать на станции.
А первого мая, следующей весной, мы, наконец, пригнали его к
нашим домам, мы живем через дорогу от того места, где начинается
Нижне-Исетский пруд. Дул как раз хороший восточный ветер —
плотный и теплый. Мы поставили на катер вместо мачты старое весло,
вместо паруса подняли черную штору (мы ею окно завешиваем, когда
показываем кино в своей кают-компании). И вот под таким «парусом»
подвели наш первый отрядный корабль к постоянной пристани.
В тот же день мы поставили на него настоящую мачту с такелажем
и сшили настоящий парус — прямой фок. А на следующий день сшили
еще один — фок-марсель.
Вот с этого и началась история нашего парусного флота. Правда, мы
с Игорем считаем, что она началась не с катера, а с брига «Ассоль».
Ведь не будь брига, мы бы и катер не нашли. Но это не так уж важно,
спорить не стоит.
Нашему новому паруснику мы дали название «Билли Боне» по имени
старого пирата из книжки «Остров сокровищ».
Конечно, «Билли Боне» недолго был нашим единственным кораблем.
Ведь зимой мы не сидели сложа руки, и к середине мая у нас был готов
небольшой швербот класса «кадет». Мы построили его по чертежам из
журнала «Катера и яхты», который принес нам наш друг яхтсмен
Володя Деянов. Володя — инженер, и его советы и помощь очень нам
пригодились. Он всю зиму занимался с нами парусной наукой, и поэтому к
весне мы чувствовали себя почти капитанами дальнего плавания.
Правда, когда начались плавания, оказалось, что от теории до практики еще
очень далеко.
«Кадету» мы дали название «Викинг».
А вскоре у нас появились яхты «Пионер» и «Андрюшка».
«Пионер» назван так в честь нашего любимого журнала. Это
довольно длинная яхта с низкой мачтой и широким парусом. Очень устойчивая
и надежная. И с большой грузоподъемностью. Она у нас сразу все на
122

ПЕРВОЕ ПЛАВАНИЕ
Со мной был такой случай.
Когда я узнал в первом классе,
что есть отряд «Каравелла», я
спросил у мамы, можно ли мне ходить
туда или нет. А мама не разрешила.
И во втором классе тоже. Но в
третьем разрешила. И я записался в
«Каравеллу».
Когда я пришел в отряд в
первый раз, я сразу увидел шлюпку.
Я спросил, что это за корабль,
потому что мне было очень интересно.
Правда, она была с дырами. Но не
думайте, что она просто так стояла.
Там были ребята, они драили и
чинили шлюпку. И я начал драить этот
корабль и приколачивать доски.
Когда я начал ходить на занятия,
я узнал как следует, что такое
парусная шлюпка и что такое яхта, и мне
очень захотелось поездить под
парусом. И вот мое желание исполнилось,
меня взяли на озеро под названием
Виз, и там я увидел название:
«Пионер». Ребята принесли большой
сверток с материей, и я спросил, что это.
И Славик сказал, что это паруса.
Потом мы сели в яхту и поплыли,
и я очень боялся, -что мне попадет
второй раз по голове большой
палкой внизу паруса, которая называется
гик.
Я сидел рядом со Славиком, и он
крепко держал какую-то длинную
рукоятку. Мне было очень холодно и
страшно. Я попросил подержать эту
рукоятку, и Славик дал подержать.
Я спросил, что это за рукоятка, и
мне сказали, что это румпель.
Славик сказал: «Поворачивай вправо».
Я стал поворачивать вправо.
Когда мы зашли за остров Баран
и ветер дунул сильней, румпель стал
потрескивать. Я только хотел сказать
Славику, и он треснул. Славик
прокомандовал нашим матросам:
«Снимай паруса и греби веслами!» Я тут
чуть не выпал из яхты, и мы
повернули назад на веслах. И с того дня
я люблю ходить на яхте.
Вадик Рыбников,
10 лет, группа «Экватор»

Сборка
свете: и флагман эскадры, и главный «крейсер» для дальних плаваний,
и учебное судно для новичков. Мы купили его случайно у одного
рабочего. Он хотел построить себе «семейную» яхту, да что-то у него не
получилось. А мы подремонтировали, отрегулировали все, что надо, перешили
парус, и судно оказалось отличным. А маленький наш «Андрюшка» —
это польская складная яхта, она продавалась в магазине «Спорттовары».
Хорошо, что у нас сохранились деньги, заработанные зимой.
Так появился флот «Каравеллы». И начались наши плавания по
Нижне-Исетскому пруду. Они длились целый месяц и закончились
«военно-морской» операцией «Черный остров». Ночью мы ребят подняли по
тревоге, экипажи погрузились на парусники и пошли штурмовать остров
посреди пруда. Там оборонялась группа старших ребят-инструкторов.
Их часовые прозевали подход парусников, мы подошли в темноте
незаметно, и атака получилась очень удачная. Потом мы устроили салют из
морских фальфейеров и остаток ночи провели у костра: пили горячий
кофе и пели песни под гитару.
В начале июля мы перевели наш флот на Верх-Исетское озеро.
124

«Викинг» — первая яхта, которую мы по- Наш «Пионер»
строили сами...
Нижне-Исетский пруд стал нам тесен, плавать по нему было
неинтересно. Нас пустил на свои причалы морской клуб ДОСААФ. Только «Билли
Бонса» перевести мы не смогли — он очень тяжелый и большой. Так и
остался наш первый парусник на приколе у гнилых мостков. Жаль его
было, но что поделаешь...
На Верх-Исетском озере начались для нас горячие деньки. Наступило
время настоящей практики! Тут и ветер сильнее, и волны большие.
Каждое утро одна из наших групп уезжала на базу на целый день. Сначала
там на нас с усмешкой поглядывали: яхтсмены все здоровые, сильные,
а наши ребята по сравнению с ними совсем как лилипутики. Но потом
к нам привыкли. Дело еще и в том, что крупные яхты боятся сильного
ветра больше, чем наша «москитная» флотилия, они легче
опрокидываются.
И мы уходили в плавания, когда «эмки» и «голландцы»
отстаивались на берегу.
Наши ребята привыкали к свежим ветрам и крупной волне. Конечно,
большого опыта еще не было, но на областных соревнованиях Сергей
125

Добрый нынче ветер!..
Поворот фордевинд
\26

Паруса—не простая штука...
С попутным ветром...
Новоселов и Вова Черноскутов заняли среди «кадетов» третье
место. Мы очень радовались — третье место для новичков было совсем
неплохо.
Кончился месяц «верх-исетской» практики большим парусным
походом: мы должны были пройти по Исети и Исетскому озеру до
Среднеуральска. В день отхода разгулялся ветер, но мы все-таки
вышли...
В 20.00 мы вошли в Исеть и решили разбить лагерь для первой
ночевки. Закинули якоря в ромашки, поставили палатки и сели у костра
мечтать о попутном ветре на завтрашний день. Нам очень нужен был
попутный ветер. Ведь идти по узкой реке против ветра почти
невозможно.
Конечно же ветер на следующий день был встречный. И сильный.
Кроме того, мешало течение. Яхты шли в лавировку, метались от берега
127

к берегу, но вперед продвигались очень медленно. А под мостами и в
самых узких местах приходилось «пилить» на веслах.
Яхты то и дело утыкались носом в камыши, которые стояли стеной
и скрывали от нас берега. Нам было трудно, но все равно мы видели,
как кругом красиво. Белые лилии и желтые кувшинки... Их было очень
много. И особенно лес на берегах!
Днем мы прошли мелкое озеро. Вот уж гиблое было место для
парусников! Ветер и волна сильные, а кругом мели и водоросли. Все-таки
пробились снова к Исети. Вечером перетащили яхты через плотины Исетско-
го озера, дошли под слабым ветерком до Березового мыса, поставили
палатку и уснули как убитые.
С утра опять расходился ветер, и волны шли с белыми гребнями,
прямо морские волны. Мы долго советовались, идти в Среднеуральск или
возвращаться. Потом решили идти: надо же кончать поход. Мотало нас
здорово, когда шли от Березового мыса до Среднеуральского яхт-клуба.
Приходилось совсем вывешиваться за борт, чтобы откренить яхты. А
матросы, которые сидят впереди, были совсем мокрые. Но зато было весело:
настоящий штормовой переход! Мы сумели даже снять кое-что на
кинопленку. У нас есть кадр, как «Андрюшка» почти полностью взлетает на
воздух от удара волны. Я как раз шел на «Андрюшке» и помню, как это
было здорово.
Когда мы подошли к Среднеуральскому яхт-клубу, там на флагштоке
был поднят черный штормовой флаг. Но для нас все опасности уже были
позади...
Я не буду подробно описывать обратную дорогу. Расскажу только про
последнюю ночевку. Все решили идти по Исети не только днем, но и
ночью. А к полуночи ветер совсем закис, скорость упала, и ребята
засыпали прямо за рулем. Тогда решили разбить лагерь. И тут выяснилось,
что ставить палатки негде: все берега оказались сплошным болотом,
которое колыхалось при каждом шаге, как огромная перина. Спать на
такой перине нам совсем не хотелось. И тогда мы решили ночевать в
яхтах.
В эту ночь мы отказались от вахт. Так решил совет капитанов,
глядя на засыпающих стоя и сидя членов экипажей.
Обменялись мнениями.
— Болота кругом,— хмуро сказал Валера Давыдов.— Никому не
подойти. А с воды нас за камышами не видно...
— Крокодилов, анаконд и прочих симпатичных животных тут, к
сожалению, нет,— вздохнул Игорь, которому очень хотелось пострелять из
пневматической винтовки не только по консервным банкам.
Мы спали спокойно. А утром с хорошим ветерком пришли на базу.
Так закончился наш первый поход.
Потом были еще походы. Гонки. Занятия по морской практике. Была
зима, когда мы построили еще одну яхту — «Том Сойер». Пришли иович-
128

Севастопольский рейд. У штурвала
марсельной шхуны «Эспаньола»
ки, которые стали хорошими матросами, а некоторые даже командирами
яхт. Командиров нам понадобилось много.
Сейчас, когда я пишу этот рассказ, у нас флот в десять вымпелов.
Несколько «кадетов» нам дали для занятий шефы из «Свердловэнерго»,
яхту класса «финн» передал нам морской клуб. Когда наш флот выходит
на озеро, даже не верится, что прошлой весной мы только мечтали о
парусах. Теперь они, как стая громадных чаек, летят по горизонту.
Но Верх-Исетское озеро не больше двенадцати километров в длину.
В прошлом году мы говорили: «Целых двенадцать километров!» Л
сейчас говорим: «Всего...»
А где-то есть Кама и Волга, Иртыш и Обь, Балтика и Черное море.
Там ветер крепче и волны выше. Ну и что? Сергей Новоселов в
перерывах между выпускными экзаменами сидит над листами и чертит схему
большого парусного крейсера...
АЛИК СИДОРОПУЛО
129

/7 ГV ***¦
( V Запомнилось
«Тол* Сойер». Его мы тоже построили сами
ГОНКИ НА ГОРОДСКОМ
ПРУДУ
В июне, в День советской
молодежи, мь\ должны были участвовать в
водно-спортивном празднике на
городском пруду. Мы перевезли с базы
яхты, а в воскресенье собрались на
водной станции «Локомотив».
Вооружили яхты, и Владислав Петрович дал
сигнал отваливать.
Мы отошли от пирса.
Мне этот день запомнился, потому
что я впервые участвовал в
настоящих парусных гонках. Я был рулевым
на яхте «Нева-2», на которой было
еще два матроса: Андрюша Шуклин
и Борис Цымбаленко. А остальные
ребята гонялись на «кадетах», там
экипажи по два человека.
Владислав Петрович рассказал
нам, какая будет дистанция, и где
заходить в стартовую зону. И вот
наконец на голубом небе вспыхнула
зеленая ракета. Все яхты вошли в
стартовую зону. Все ждали сигнала.
И вот прозвучал выстрел.
Все яхты сразу двинулись из
стартовой зоны. Сперва ветер был
спокойный, но вскоре разыгрался. tAb\
шли курсом бейдевинд, и яхту
сильно кренило.
Раньше, когда я ходил на яхте
первые дни, мне было страшновато,
если был крен, но потом я быстро
привык, и даже иногда сам кренил
яхту, потому что при легком крене
яхта идет быстрее.
Но сейчас-то ее не нужно было
специально кренить, это делал ветер
и довольно сильно. Весь экипаж
сидел на наветренном борту, чтобы
яхта не легла на воду. Скорость была
очень хорошая, сзади пена вскипала,
и нам было очень хорошо. tAb\ все
трое даже запели веселую песню:
Нам не страшен серый волк!
Мы радовались тому, что такая
скорость и что мы идем впереди
всех. У финиша нас обогнал «кадет»
1219 Вовы Свалова и Саши Заварыги-
на, но все равно нам очень
понравились эти гонки в свежий ветер.
Вова Зайцев
130

БОТИНКИ,
КОТОРЫЕ НЕ ЛЮБИЛИ ПАРУСА...
Эта история про ботинки.
Они, ботинки, были не новые, а их хозяин не старый. Хозяин любил
походы, костры и футбол. Нельзя сказать этого о ботинках. Однако дело
свое они знали, служили верно и ремонта не требовали. Сергей не
упускал случая похвастать своей «сверхпрочной» обувью.
Но если к футбольным мячам, походам и кострам, на которых сгорел
не один их собрат, Сережкины ботинки привыкли, то к новому
увлечению своего хозяина они отнеслись с явным неодобрением. Парусный
спорт был не по нутру этой до последней нитки сухопутной обуви.
Испытания ботинки не перенесли.
Почему? Ботинки, видимо, считали виновным хозяина. Зачем он
сменил твердую привычную землю на шаткую палубу? Не сделай он этого,
они добросовестно оттопали бы еще не одну сотню километров. Хозяин
же считал, что во всем виноват ветер.
В то утро Сергей рано надел свои неремонтированные. Эскадра наша
стояла на Верх-Исетском озере, и путь туда неблизкий. Ботинки, наверное,
чувствовали недоброе. Я видел, как несколько раз Сергей нагибался и
возился с ними.
Погода в то утро была какая-то непонятная. Небо то было чистым,
то на нем появлялись тучи, которые в свою очередь сменялись облаками.
Ветер себя вел так же. То он пригибал траву и шумел листвой, то, будто
на кого-то обидевшись, уходил совсем.
Через час мы были на базе. Ветер перестал фокусничать и окреп.
Кусок солнца торчал из-за тучи, похожей на курчавую голову Валерки
Давыдова. Облака, густые, как вареная сгущенка, заняли треть
небосвода. Поднималась волна.
Беспокойство ботинок можно было понять.
— Жмут, черти,— говорил Сергей и опять склонялся над ними.
«Викинг» мы строили на совесть. Получилась самая тяжелая
яхта типа «кадет» в Свердловске. «Зато самая прочная»,— утешали мы
себя.
Мы отошли под небольшим ветром. Полуостров Малоконный
стремительно оставался позади. Сергей сидел на руле. «Викинг» беспечно
вспарывал волны. И было совсем не страшно.
Однако когда полетел карабин, крепящий гика шкот, и гик с гротом
развернуло по ветру, а наш кораблик почти лег, внутри ёкнуло. Лишь на
миг. На парусных судах нет времени на анализ внутренних ощущений.
Гик я перехватил.
Закрепили гикашкот. «Викииг» опять лихо рванулся навстречу волне.
Снасти гудели, как трансформаторы под сильным током. Малоконный
скрылся за гребнями воли.
131

Мы сидели совсем беспечные
внешне. Л оба Сережкиных ботинка,
прижавшись друг к другу, вздрагивали от
холодных брызг, очевидно, зная, что
добром это все не кончится.
Тогда мы были еще не очень умелы,
и попутный ветер казался нам самым
простым и самым удобным. Со
временем мы поняли, что нет курса коварней
и опаснее, чем фордевинд—ветер с
кормы.
— Уваливаюсь до фордака,—
сказал Сергей. И мы повернули. Еще чере;
миг мы кильнулись.
Что произошло в эту секунду? Ветер
с кормы давит на всю площадь паруса.
При «острых курсах», если начинает
давить ветром, можно потравиться —
выпустить часть гикашкота и тем
самым сбросить ветер. При фордевинде
этого не сделаешь. А ветру, очевидно,
надоело играть с нами.
Ну, а ботинки? Я не знаю, сразу ли
покинули они своего хозяина.
Спасатели, подоспевшие на катерах,
утверждали, что один башмак долго плыл
следом. Но он все-таки ушел на дно, не
выдержав испытаний. Сергей
оправдывался, говоря: «Фордевинд,
понимаете...» А что до этого
перемонтированным, но не совсем старым ботинкам?
Они ведь не знали, что такое
«фордевинд» и что такое «угол атаки».
С тех пор мы плаваем только в
кедах и ни разу не перевернулись.
ЮРИЙ ВЕДЕРНИКОВ
Мне давно хотелось ходить на
«кадете». И вот я назначен на «Том
Сойер».
С первых метров плавания было
наделано много ошибок. Я понял, что
«кадет» — это далеко не крейсер
«Пионер» и что он требует гораздо
больше внимания. На «Томе Сойере»
я должен был следить за стакселем,
но это, скажу честно, у меня
получалось неважно. Как нарочно он заедал
в самый нужный момент и как очуме»
лый вытравливался, когда этого
совсем не требовалось. Мне стало
казаться, что я совершенно не могу
управлять стакселем, и я с глубокой
тоской поглядывал на проходящий
мимо «Пионер».
Пытаясь совладать с парусом, я
забыл о другом: о ветре. Совсем
неожиданно налетел шквал, и яхта дала
такой крен, под которым я за всю
свою практику на «Пионере» еще не
ходил. Свесившись за борт, я еле
сдержался, чтобы не заорать во всю
глотку. Я размышлял, каким
способом я рассчитался бы с человеком,
который выдумал этот злосчастный
«кадет». Способов оказалось много.
После продолжительного
хождения на «Томе Сойере» /лы наконец
пристали к пирсу. Я вышел на берег
с чувством человека, которому
пообещали кусок торта, а вместо этого
ударили увесистой палкой по голове.
Тут подошел Слава и сказал, что то,
что я неважно выполняю свои
обязанности, все ерунда, и что я, мол,
еще научусь. Это меня мало
успокоило.
Второй раз работа с парусом
получалась лучше, страх перед креном
прошел, и таких мрачных мыслей,
как в первый раз, я не испытывал.
Сейчас, конечно, я сижу на
стакселе лучше, но г вспоминая свое
первое плавание на «кадете», я говорю
про себя: «Ну ж, был денек!..»
С. Сомов
132

Летом весь наш отряд всегда
пропадает на Визе. Мы учимся
плавать на яхтах, управлять ими,
показываем новичкам, как это все
делается. Мы раньше не задумывались,
что ВИЗ — это не только огромный
пруд, на котором мы занимаемся
парусами, но и завод. Хоть он и не
самый большой в Свердловске, но
зато — второй из тех заводов, с
которых начинался наш город.
Однажды мы просто удивились,
приглядевшись к противоположному
берегу. Там виднелись силуэты
огромнейшего нового корпуса. С
утра до вечера там работали
подъемные краны, подъезжали машины...
И вот спустили мы в один
прекрасный день яхты на воду и стали,
как всегда, ходить вдоль пирса. А над
нашими головами очень незаметно
появилась большая черная туча.
Налетел сильнейший шквал. Всех нас
сразу же разбросало на большое
расстояние по воде, а яхта Игоря и
Вовки оказалась у противоположного
берега. Там они и высадились, чтобы
переждать бурю.
Потом они несколько дней только
и рассказывали нам про
громаднейшую стройку, про удивительную
башню-трубу, которую там построили,
и еще говорили, что в длину новый
цех наверняка не меньше километра.
Нам очень запомнились эти
рассказы, и, наверное, потому мы сразу
вспомнили про ВИЗ, когда получили
задание «Пионерской правды» —
рассказать о какой-нибудь большой
стройке в нашем городе.
И вот мы пришли на стройку как
юнкоры. Мы, конечно, уже знали, что
здесь строится цех холодной
прокатки трансформаторной стали.
Встретил нас и все показал Юрий Шала-
шов, начальник комсомольского
штаба стройки.
— Знаете, что такое
«реконструкция»? — спросил он нас и,
улыбнувшись, сам объяснил: — Когда мама
Держись, ребята!..
старенькую курточку перешьет в
новую и модную — это и будет
реконструкция. Только с заводом, конечно,
посложнее, чем с курточкой.
Он рассказал нам, что цех будет
выпускать трансформаторную сталь
новейшим способом. И не листами,
•как раньше, а рулонами. В общем,
гораздо больше, чем раньше. Эта
сталь нужна и электротехнике, и
приборостроению.
Уходили мы поздно. Огромная
труба в сумерках напоминала
настоящий морской маяк, особенно, когда
на ней зажглись прожекторы. Этот
маяк был виден нам долго, долго...
Наш репортаж, который потом
напечатали в праздничном номере
«Пионерской правды»,так и назывался:
«Маяк на том берегу».
Вова Зайцев
133

ВЗНУЗДАННЫЙ ВЕТЕР
(обращение к читателю)
Товарищи!
Я сейчас прочитал заметки наших ребят, как мы ходим под парусами,
и все почему-то пишут, как они попадали в разные приключения или
как первый раз было страшно. Но это, наверно, потому, что первый день
особенно сильно запоминается.
Вы не думайте, что под парусами только то и делают, что «киляют-
ся», топят башмаки и так далее.
Вы знаете, как прекрасно чувствуешь себя, когда при свежей погоде
стаксель и грот наполняются ветром, и как натягиваются шкоты. Ты
сидишь такой радостный, и тебе кажется, что не шкоты ты держишь, а
вожжи, которые сдерживают дикого коня, а конь этот хочет вырваться
и умчаться и не может!
Алеша Усов

ЧАСТЬ VII
в ог/щ.Л

ТЫ ПРИШЕЛ В ОТРЯД...
Юнкор, внимание!
Ты вступаешь в отряд и
принимаешь его устав. Сейчас тебе все
кажется интересным: форма,
блестящие нашивки, морские приборы,
рассказы о походах и путешествиях,
звон рапир.
Но запомни: жизнь в
«Каравелле» — не праздник. Через две
недели форма может надоесть, рапира
покажется тяжелой, а летние
плавания — далекими и несбыточными.
Будет трудно. Иногда будет очень
трудно и очень неинтересно, потому
что умение управлять парусами,
умение владеть клинком требуют
упорных занятий. А корреспондентские
задания, которые ты будешь
выполнять,— это всегда серьезная работа.
Иногда будет страшно. Могут
найтись люди, которые по глупости или
из-за зависти будут мешать твоей
жизни в «Каравелле». Тебе может
показаться, что они больше и
сильнее. Придется отстаивать честь пио-.
нерского галстука и отряда, честь
знамен и законы «Каравеллы».
Сможешь!
Подумай. Лучше отказаться
сейчас, чем бросить отряд потом,
испугавшись трудностей.
(Введение к уставу «Каравеллы»)
Вадька залез на стул, чтобы
удобнее было смотреть, и прижал нос к
оконному стеклу. Опять ребята из
«Каравеллы» несли мимо его дома свою
яхту. Тащили ее на руках,
перекликаясь друг с другом. Сейчас они
перейдут через дорогу, свернут вон в тот
переулок и спустятся с ней к реке.
Вадька спрыгнул со стула, схватил
с вешалки курточку и стремительно
вылетел за дверь. Рыжий и ленивый
кот Митька неодобрительно посмотрел
ему вслед. Он не любил торопливости
и презирал Вадика за разные
неосмотрительные поступки. Митька был уве-
136

рен, что и сейчас его хозяин совершит что-нибудь очень
легкомысленное.
Через три минуты Вадька уже прохаживался по берегу, засунув руки
в карманы и независимо поглядывая на ребят из «Каравеллы». Потом
подошел поближе.
— Ты кто?—деловито спросил его высокий мальчишка;
разворачивающий парус.
— Я Вадька. Из третьего «Б».
— Хочешь помочь?
Вадька молча кивнул головой и встал рядом с ребятами.
Вечером он пришел на совет капитанов «Каравеллы». Шагнул через
порог и остановился от неожиданности: приветствуя его, встали все
члены совета. Даже сам Владислав Петрович, которого Вадька уже знал,
потому что он выступал у них в школе на неделе детской книги. Вадик
немного растерялся, потому что никто еще не здоровался с ним так
серьезно и уважительно.
Сентябрьские деньки
137

— Это Вадька из третьего «Б». Сегодня утром он помогал нам
спускать на воду «Пионер»,— сказал один из старших ребят.
— Я хочу в «Каравеллу»,— торопливым шепотом добавил Вадик и
сам испугался своей смелости.
Вопросы ему задавали очень разные и даже смешные: любит ли он
играть в войну, умеет ли плавать, чем обычно занимается после уроков,
есть ли у него собака. Вадька обстоятельно отвечал, что собаки у него
нет, а есть очень вредный кот Митька, совершенно не поддающийся
дрессировке.
В войну играть Вадька, конечно, любит и именно этим и
предпочитает заниматься после уроков. Он не любит грамматику,
арифметику и уроки пения, а плавать научился прошлым летом. Правда,
пока только по-лягушачьи, но ведь скоро опять будет лето, а Вадька
знает на Патрушихе и на Исети места, где вода совсем чистая, а дно
ровное и твердое.
— Ладно, летом покажешь,— улыбнулись Вадьке капитаны и опять
дружно встали, когда он сказал всем «до свидания».
Потом он вприпрыжку бежал домой, держа под мышкой сверток с
138

Наша самодеятельность
Отрядные художники
готовятся к празднику
выданной ему формой, и удивлялся своим страхам: чего это он не
пришел в «Каравеллу» раньше? Ведь совсем не страшно. А ребята у них в
классе говорили, что вступающим устраивают какую-то проверку.
Вадька не знал, что проверка все-таки будет. Незаметная для него
самого, трудная, долгая... Кому нужны вступительные испытания,
похожие на экзамены? Они ведь ничего не расскажут о новичке. Вот когда
он поработает вместе со всеми, посидит на занятиях, повозится над
стенгазетой, когда раскроется весь — и в игре, и в деле,— тогда и будет ясно,
что за новый человек появился в отрядной шеренге.
Через пару недель, после спортивных занятий, Юра Ведерников взял
Вадьку за руку:
— Пойдем-ка в кают-компанию...
Когда Вадик поудобней устроился за большим столом, Юра
протянул ему папку с надписью «Устав «Каравеллы». Вадька открыл ее и на
первом листе прочитал: «Ты пришел в «Каравеллу».
— Но я ведь уже давно пришел!—сердито сказал Вадька. Ему не
хотелось сейчас читать никакие документы, он рвался в соседнюю
комнату, где все еще звенели рапиры его друзей, вымоливших у командира
139

дополнительное время. Но Юра был
сегодня особенно строг и серьезен.
— Читай, Вадик. Так полагается.
Ты должен знать устав и законы, чтобы
тебя не считали больше новичком.
К третьему классу Вадька еще не
отучился от привычки шевелить
губами, когда надо прочитать что-нибудь
не вслух, а про себя. И поэтому Юра,
пристроившийся неподалеку, понимал
почти каждое слово, которое
старательно осиливал этот маленький,
смешной, удивительно привязавшийся за две
недели к отряду мальчишка.
«Открытие.
Мир громаден, интересен, сложен и
неспокоен. Каждый человек открывает
этот мир для себя заново, как Колумб
открывал Америку».
Он прочитал еще главку
«Становление», потом «Вмешательство». И
только тогда обратился к Юре с вопросом:
— А кто такой Колумб?
Юра, вздохнув, полез на книжную
полку, где в папке с морскими
картами хранился портрет знаменитого
мореплавателя.
Через двадцать минут собравшиеся
на совет капитаны обнаружили в кают-
компании совершенно измученного
Вадькиными вопросами Ведерникова и
самого Вадьку, произносящего свое
очередное звонкое «почему».
— А почему так строго: «Ночью и
днем, в любое время года, в любую
погоду каждый из нас готов к
выполнению задания редакции, пресс-центра и
флотилии»?
Совсем нелегко было объяснить
этому маленькому мальчишке, что
складывались законы годами, постепенно,
приобретая свои четкие формулировки
только после каких-то особенно
важных случаев.
ТОРЖЕСТВЕННЫЙ ДЕНЬ
Мы с ребятами давно готовились
к вступлению в пионеры. Учили
законы и Торжественное обещание. Мы
очень старательно готовились к
этому необыкновенному дню. И вот этот
день наступил. Началась отрядная
линейка. Внесли знамена, а потом я
стал рассказывать Торжественное
обещание юного пионера Советского
Союза. Как я его рассказал, мне
сразу же повязали галстук и дали
красную книжечку с удостоверением,
что я принят в пионеры в отряде
«Каравелла». Когда все ребята
повторили Торжественное обещание, мы
встали в строй. И тут же Славик
сказал: «Решением совета отряда
присвоено звание штурманов Вове Поли-
чинскому и Вове Свалову». Вова По-
личинский вместе со мной состоит в
знаменной группе нашего отряда. Мы
с ним очень обрадовались.
Потом знамена вынесли, и
линейка окончилась. Но хоть линейка тогда
и быстро окончилась и с тех пор
прошло почти два года, я эту
отрядную линейку запомнил навсегда.
Вова Свалов
Принимают в пионеры ^
140

/ /ИНТ
34Л0/ИНИИ0СЬ
ВОТ что...
СЛУЧАЙ В ПОХОДЕ
Это было в одном из наших
походов. День стоял солнечный и
жаркий. Ы\ь\ прошли много километров,
прежде чем был объявлен большой
привал и все стали готовиться к
обеду. К тому времени у нас почти не
осталось хорошей воды для питья и
последнюю фляжку ребята отдали
«на кухню» как неприкосновенный
запас.
Обед прошел хорошо, и,
отдохнув, ребята стали строиться. И тут
вдруг обнаружилось, что одного из
нас нет. Раздался сигнал сбора, а
потом и тревоги, но он не появлялся.
Тогда начали палить из стартового
пистолета и кричать, чтобы он
услышал и пришел на выстрелы, но опять
никто не пришел. Владислав
Крапивин, командир отряда, разделил
ребят на три группы и послал их в
разные стороны по лесу на поиски.
Прошло полчаса, но ребята не
возвращались. Вдруг все, кто остался,
увидели то, чего никак не ожидали:
на скалах у горы, которая была у
нашего лагеря, сидел пропавший
мальчишка. В тот же миг несколько
ребят сорвались с места, побежали
к нему и чуть не силой привели в
лагерь. Оказывается, он все это
время сидел недалеко от нас и слышал
выстрелы и горн, но не пришел.
А не пришел он потому, что, когда
все пообедали и стали играть, он
пролил фляжку с водой и испугался,
что ему попадет. И он решил лучше
убежать.
А ведь мы все сильно испугались.
Каждый потихоньку думал: вдруг он
лежит где-нибудь со сломанной
ногой и просит помощи. Неужели
какое-то наказание страшнее такого,
когда весь отряд волнуется из-за
одного человека? А наказывать его
не стали никак, раз уж он так
боится. Просто все ребята очень на него
сердились за такую глупую выходку.
Валерий Новоселов
Однажды, например, случилось
такое: отряд должен был выступать по
телевидению, рассказывать о своей
жизни. Вначале все этому очень
радовались: кому не хочется покрасоваться
на экране телевизора- Но радость эта
быстро кончилась, потому что очень
скоро ребята узнали, что готовиться к
выступлению — дело нелегкое... Надо
каждый день приезжать в студию и по
нескольку часов высиживать под
ярким светом ламп, от которого уже
через двадцать минут становится не по
себе. А на улице жара, и все
нормальные мальчишки с утра до вечера
пропадают на речке. И вот один из
участников передачи на генеральную
репетицию не явился. «Ушел купаться»,—
объяснила его мама. Передачу
пришлось отменить. Работники студии не
сказали ни одного сердитого слова. Но
ребятам от этого легче не было.
— Юнкоры, называется! Так людей
подвести!.. — почти простонал
изнывающий от злости и от стыда Саша
Бабушкин и даже стукнул кулаком по
столу.
Когда разговаривали с Сережкой,
тем самым, что ушел купаться,
кулаками, конечно, не стучали. Да и злости
уже не было. Чего злиться, если человек
сам не понимает, что подвел не только
своих товарищей, но и массу взрослых
людей, которые занимались настоящим
делом и рассчитывали на ребят из
отряда, как на надежных помощников...
Сережке коротко сказали:
— Придется тебе уйти из отряда.
Ты ненадежный человек.
Произошла эта история
давным-давно, и помнят ее только самые старшие,
тогда же и придумавшие этот первый
пункт устава.
Позднее появились и другие прави-
142

ла. Вот это, например: «Если мне когда-нибудь станет страшно, я не
отступлю. Смелость — это когда человек боится и все-таки не
сворачивает с дороги».
— Ты ходил когда-нибудь через ночной лес?
Вадька насупился. Он не любил признаваться, что боится темноты.
Наверное, надо было бы объяснить Вадьке, что страшно бывает
порой не только в темном лесу, но и в светлой комнате. Но это он и сам
поймет со временем. А пока пусть послушает еще одну историю — про
флаг. Тот самый, что разворачивался каждое утро прошлым летом на
высокой восьмиметровой мачте, стоящей на опушке леса. Он был виден
издалека — оранжевый, с белым солнцем в центре. Флаг на мачте —
это значит живет отряд!
Но однажды флаг не поднялся. Его сорвало ветром. Первым увидел
это вахтенный Володька. И первым же подбежал к мачте. Он был
дежурным и, значит, отвечал за весь порядок в отрядной жизни. Он лез
упрямо, но все-таки сорвался. Кожа на ноге была содрана от щиколотки
до колена. Он полез снова. Внизу, задрав головы, стояли ребята. Они
молчали. Многие из них помнили, что Володька очень не любит высоту.
Однажды у него закружилась голова на вершине горы Волчихи, где все
остальные ребята скакали совершенно спокойно.
Самым трудным было укрепить на верхушке блок, через который
должен идти трос. Но Володька сделал все как надо.
— Страшно было? — сочувственно спросила его Ольга,
забинтовывая ободранную ногу. Володька не ответил. Врать он не хотел, а
признаваться в своих страхах, конечно, не хочется никому...
...Вадька поежился. Он еще не выяснил своего отношения к высоте,
но точно знал, что ободранная коленка — это больно.
А капитаны, не дожидаясь его вопросов, обсуждали еще один пункт:
«Взяв в руки оружие, я буду помнить, что в нем заключена смерть.
Поэтому я никогда не направлю даже незаряженное ружье на человека,
не обнажу клинок против соперника, не защищенного маской».
А Вадька и не собирался ничего спрашивать по поводу этого
правила. Ему слишком хорошо запомнился строгий разговор с Сергеем
Новоселовым, происшедший в первые дни пребывания в отряде. Сергей
увидел, как Вадька без разрешения взял из шкафа клинок.
— Я только немного посражаюсь с Юриком,— умоляюще просил он.
Но Сергей рассердился:
— Ты же без маски! И Юрик тоже. Неужели ты поднимешь клинок
на незащищенного человека? Ты ведь можешь его ранить!
Вадька, поникший и виноватый после этого разговора, не мог даже
предположить, в каких горячих спорах рождалась эта строгость.
....Зачем специально записывать такое правило в уставе!
—горячился Толик Зайцев. — Оно касается только техники проведения занятий.
А уж это мы запомним и так.
143

— Мало запомнить. Надо сделать
это законом,— доказывал Сергей
Новоселов.
Оружие в руках — всегда
ответственность, потому что оно дает человеку
большую силу. Пусть все ребята, даже
самые младшие, учатся разумно и
внимательно пользоваться этой силой,
которую получают, взяв в руки
пневматическую винтовку или блестящую
рапиру. Пусть они учатся заботиться о
безопасности своих товарищей, пусть
всегда помнят, что человеческая жизнь
зависит порой от нелепых случайностей.
— Ясно, Вадик?
— Ясно, — пробурчал Вадька. За
две недели он успел понять, что к
этому пункту относятся в отряде очень
внимательно. Как-то Толик Бердников
пришел на занятия с перевязанным
глазом.
— Кто это тебя? — удивились
ребята.
—- Пулькой из резинки в классе
попали,— нехотя признался Толик.
— А ты бы тоже как всадил! —
возбужденно посоветовал Вадька. Но
Толик махнул рукой:
— Как же я буду в человека
целиться?! В меня ведь тоже случайно
попали...
...Так рассказывали капитаны
новичку об отрядных законах. Напомнили
про форму, которую он теперь всегда
должен носить и очень беречь. Об этом
тоже есть специальный пункт: «Я буду
с гордостью носить форму и знаки
различия «Каравеллы», не обращая
внимания на завистливые взгляды,
насмешки и разговоры».
— А разве так бывает?— удивился
Вадька.
Бывает, к сожалению. Может, очень
скоро и Вадька почувствует на себе
КАК ГРУППА «ЭКВАТОР»
ВСТРЕЧАЛА НОВЫЙ ГОД
Пришел Новый год. Несут все
елки домой, спешат его встретить.
И отряд «Каравелла» тоже стал
готовиться к празднику. Каждая группа
будет отдельно встречать Новый год.
Группа «Экватор» соберется 29
декабря в четыре часа, группа
«Бригантина» 30 декабря в шесть часов,
группа «Парус» в восемь часов в
этот же день. А я расскажу про
«Экватор», как он встречал Новый
год.
Наступил день, когда праздновать
Новый год должна была наша
группа. Первыми пришли Юра Хлызов и
Света Славгородская. Потом пришли
и мы, остальные: Сережа Коробов,
Сережа Плешков, я, Вадик Рыбников,
Юра Азеев. Все /ль\ принесли
подарки для другой группы. Мы их сами
делали. Я принес рыбу, вратаря и
попугая. Рыбу я подарил Валере
Новоселову, вратаря — командиру
группы Игорю Авласёнку, а попугая —
командиру флотилии Славе.
Пришел Слава и приказал нам
построиться. А елки еще не было. Два
человека пошли с ним за елкой к
нему домой. А меня назначили
командиром, пока они не придут.
Вадик и Юра надели карнавальные
костюмы. Потом мы сели и стали
ждать. Они пришли быстро и занесли
елку в комнату. И вот мь\ все стали
украшать ее всякими игрушками и
гирляндами, потом повесили дождь.
Елка была нарядная, пушистая. Все
коробки с игрушками освободились,
только в одной лежали всякие
карнавальные костюмы. Ирина сказала,
что это от съемок. Сереже Коробову
достался костюм медведя, Сереже
Плешкову — Петрушка. Кто-то
сделался Бабой-Ягой. И нам было
весело в костюмах.
144

Потом мы все выступали: кто
рассказывал стихи, кто пел песни, кто
плясал, а самым лучшим дали призы.
После этого мы смотрели кино
«Матч-реванш». Ну и смешной фильм!
Когда он кончился, мы пошли
слушать волшебную историю.
Выключили свет и за.жгли на елке
лампочки. Когда лампочки горели, елка
была очень красивая. Мы все
расселись, кому как удобно, и стали
слушать Славу. Он рассказывал про двух
мальчишек, у них был
старый-престарый ковер, и вдруг он стал
ковром-самолетом, и с ним были всякие
приключения.
А потом мы представили, что
сейчас Слава и Игорь станут Дедом
Морозом и Снегурочкой. Они вышли из
комнаты и через пять минут зашли.
У них в руках были коробки с
подарками. И мы стали смотреть, что в
коробках. У всех ребят были маленькие
елочки и конфеты. Хороший был
подарок.
Нам сказали, что можно взять
костюмы насовсем. Я взял медведя,
а Сережа Коробов Петрушку.
Попрощались и пошли домой. В
троллейбусе меня спрашивали: «Мальчик,
ты из елки?» Я сказал: «Да!»
Домой я пришел веселый. Мама
меня спросила: «Ну как, хорошо
было на елке?» И я ответил:
«Хорошо!» Этот день был у меня самый
хороший и веселый.
Толя Б а г д е е в,
10 лет, группа «Экватор»
Последние приготовления.
Весело!

чей-то косой, насмешливый взгляд. Эти взгляды знакомы «Каравеллеч>
еще с тех пор, когда однажды, несколько лет назад, в уктусской школе
возникла странная мода: седьмым классам вдруг захотелось ходить без
галстуков. Большие, мол, уже... И старшая вожатая разрешила им
носить только пионерские значки. Глядя на старших, начали понемногу
стягивать с себя галстуки и ребята помладше. И видеть это было очень
неприятно. Поэтому однажды все старшие ребята «Каравеллы» явились
в школу в галстуках, хотя давно уже были комсомольцами. Носить
пионерский галстук они имели право, потому что выполняли в отряде
обязанности вожатых-инструкторов. Над ними посмеивались,
ехидничали, но они упрямо надевали каждый день свои не раз стиранные
красные галстуки, приходили в них на все линейки и собрания.
А потом в «Каравелле» появилась своя форма: красивая, легкая,
удобная по сравнению с тяжелыми суконными костюмами мышиного
цвета. Это не противоречило никаким школьным и пионерским
правилам, но все равно некоторым учителям не понравилось: почему не так,
как все?
Иногда случалось даже, что новичка, надевшего форму
«Каравеллы», не пускали на урок. На помощь ему быстро приходили старшие
ребята, но и от самого новичка зависело многое. Как он поведет себя в
этой, может быть, впервые в жизни встретившейся ему трудной ситуации?
Сможет ли быть гордым и сильным, сумеет ли защитить свою форму
или всему этому его еще придется учить?..
Разговаривая с третьеклассником Вадькой, капитаны прекрасно
знали, что вот сейчас он выскочит за дверь и многое из услышанного
моментально вылетит у него из головы. И ничего в этом страшного нет.
Никто и не требует запоминать отрядные законы наизусть.
Но рано или поздно наступит в жизни любого новичка серьезный
момент: испугается темноты, поссорится с лучшим своим товарищем из
отряда, не захочет мама отпустить на очередное занятие... Вот тут и
проверится, как понял и запомнил он то главное, что записано в четких
законах «Каравеллы». Постоянно и незаметно происходят эти
испытания смелости, верности, надежности новых членов отряда. Да и старых
тоже...
Такие, как Вадька, новички приходят в отряд регулярно. Прочитав
эту книгу, кто-нибудь из ребят-свердловчан, может быть, тоже захочет
вступить в отряд. И тогда совет обратится к нему с вопросом:
«А сумеешь ли ты не свернуть с дороги, если будет страшно?
Сможешь, обидевшись на друзей, все-таки не бросить отряд в трудную
минуту, помня, что это — предательство? Стерпишь боль от мозолей,
натертых мокрым шкотом во время плавания? Не испугаешься, если когда-
нибудь придется вступить в бой за честь своего отряда? Успеешь первым
шагнуть, когда будут нужны добровольцы для трудного дела? Подумай
хорошенько...»
146

КТО БУДЕТ ПОСЛЕ НАС!
Однажды, когда мы были в Москве после поездки в Ригу и шли,
рассматривая набережную, мне вдруг пришла в голову такая мысль: а что
будет с отрядом, когда инструкторы — старшие ребята — уйдут из
отряда? Вдруг отряд тогда совсем перестанет существовать? Но в тот же
миг я вспомнил, что ведь мы, наша группа, скоро вырастем, и тот, кто
захочет остаться в отряде, сможет вести инструкторскую работу. А
потом когда-нибудь вырастут маленькие и тоже станут большими, и будет,
может быть, еще очень много поколений. Я еще стал о чем-то думать, но
мои мысли прервал громкий голос командора. Оказывается, мы уже
подошли к Кремлю.
ВОВА поличинскии
Здравствуй, море!
147

Л ДЕВЧОНОК ВСЕ-ТАКИ ПРИНИМАЮТ!
Мне кажется, я никогда не забуду, как проходили мои первые дни в
«Каравелле».
Я часто приходила на берег нашей реки. Там почти каждый день
возились мальчишки с какой-то лодкой. Я давно уже знала, что есть
такой отряд «Каравелла», и мне очень хотелось записаться в этот отряд.
И вот однажды я опять увидела ребят с лодкой. Я знала, что они из
«Каравеллы». С ними был руководитель Владислав Петрович
Крапивин. Я хотела подойти к Славе и спросить, можно ли мне прийти в
отряд, но побоялась. Прошло много времени—часа два, все ребята ушли,
а Владислав Петрович пошел домой. Я побежала за ним. Он оглянулся,
посмотрел на меня и пошел дальше. Я подумала, что лучше идти шагом,
а не бежать и старалась только идти быстрее. Он еще раз оглянулся, и
тогда я подошла к нему и спросила, можно ли мне прийти в отряд.
Слава сказал, что отряд не для девочек, что у них было много девочек, но
они долго не держались. А если уж я очень хочу, то чтобы пришла к
семи часам к дому, который он мне показал.
К семи часам я пришла и встала у двери. Потом начали сходиться
ребята в форме. Я ждала Славу. Наконец он пришел и повел меня в
комнату, куда все собирались. Комната была очень интересная. На
окнах висели флаги, стояли подсвечники, мне очень понравился скелет,
нарисованный на шкафу, где была аптечка. Когда все собрались, мы
пошли к мачте на линейку.
Меня в отряд приняли. Я стала заниматься с группой «Бригантина».
Я сначала очень боялась командира группы Алика. Мне он казался
строгим.
Когда я пришла на следующий раз, я думала, что ребята знакомые
и я никого бояться не буду, но когда пришла, то, не знаю сама почему,
опять встала у двери. Я хотела дождаться Славу, потому что без него
войти не решалась. Потом я еще долго ходила в стороне от ребят. Когда
ко мне кто-нибудь обращался, мне становилось как-то не по себе,
потому что в классе мы с мальчишками не дружим и деремся. Но
постепенно я привыкла к ребятам. И скоро совсем привыкла.
МАРИНА ЯКОВЛЕВА
148

— Слушай, именинница, у тебя сегодня что—день рождения или
репетиция похорон? — возмутилась, наконец, моя мама.
У меня был день рождения. По всем правилам полагалось
радоваться и веселиться, но получалось это пока что не очень хорошо. Справа от
меня сидел Слава, мрачно поглядывая на гостей. На том конце стола —
Сережка Новоселов, подскакивавший всякий раз, когда хлопала
входная дверь. Хорошо еще, что остальные гости все понимали и не
обижались.
А происходило вот что...
Утром к Славе подошел Сережка Сомов. Он совсем недавно
появился в «Каравелле», но прижился удивительно быстро, и всем нам
казалось, что знаем мъ\ этого веселого и отчаянного мальчишку давным-
давно.
— Меня родители к бабушке отправляют, — тихо сказал он. И
добавил: — А потом, если соглашусь к бабушке, то к морю...
Это было здорово неприятно. Отпустить его к бабушке мы ну никак
не могли. Начинались самые горячие дни летних занятий, парусной
практики, дальних крейсерских плаваний. Если Сережка пропустит все это, не
поучится управлять яхтой, не полюбит паруса и ветер, то какой смысл
оставаться ему в отряде — такому неопытному и неумелому? Чем он
будет заниматься зимой, когда остальные засядут за теорию навигации!
возьмутся за строительство новых яхт?
— Выбирай сам, — коротко ответил Слава.
Все мы понимали, что в двенадцать лет бывает иногда очень трудно
выбирать. Сережка всю жизнь мечтал о море и ни разу еще его не
видел. Стоит только отказаться от отряда — увидит он и море, и шторм, и
громадные корабли на севастопольском рейде.
И даже упрекать его, пожалуй, не стоит, если сегодня вечером он
зайдет попрощаться и сдать форму.
Мы ждали Сережку. Не были в радость ни день рождения, ни первый
по-настоящему летний день, ни то даже, что завтра наши ребята
выходят в свое первое зачетное плавание на Визовском озере.
— А помните, как Валерка Давыдов дважды от таких путешествий
отказывался? — спросил вдруг Сергей Новоселов.
Было у нас такое. Дважды Валерка, тогда еще совсем маленький,
приводил родителей в замешательство своим решительным «не поеду».
Кстати, ему как раз можно было бы и не выбирать. Тогда у отряда не
149

было еще летом таких важных дел и ничего бы не случилось, если бы он
уехал. Но Валерка, маленький, упрямый, один из первых наших
капитанов, рассуждал так: «Раз отряд живет, действует, работает, то как
же можно уехать? Если все разъедутся к бабушкам, то и отряда не
будет...»
Наверное, мы вполне могли облегчить Сережке его раздумья. Могли
расписать ему, как это здорово —самому управлять яхтой, ловить
приближающийся шквал и мчаться по волнам навстречу солнцу. Мы могли
рассказать ему, как хорошо сидится нам у костра, когда в дальнем
походе подведем мы к незнакомому берегу наши яхты... В конце концов
мь\ могли бы рассказать ему один секрет: в конце лета группа ребят
обязательно поедет в Ленинград, увидит и море, и волны, и корабли.
Еще неизвестно, где Сережке будет интереснее: с бабушкой в Крыму
или в Ленинграде с отрядом.
Но всего этого мы Сережке не сказали. Мы хотели, чтобы выбирал он
не только ради своего интереса, своей выгоды или пользы. Есть ведь на
свете еще и чувство долга, ответственности, есть верность своим
друзьям, своему отряду. Было очень тревожно: за три месяца, что провел
Сережка в «Каравелле», сумели ли мы объяснить ему как следует, что
благородство, честь, верность — это не просто красивые слова?
Когда-нибудь ему все равно пришлось бы выбирать. Это только со
стороны кажется, что жизнь у «Каравеллы» веселая, яркая, беззаботная.
Со стороны незаметно, что иногда «Каравелле» приходится и трудно.
«Каравелле» — это значит и каждому из ребят.
Приходит в отряд новичок... Его знакомят с ребятами, выдают
форму, читают ему устав. Этот мальчишка еще не знает, что не только
пришел в отряд, но и отряд с этого дня пришел в его жизнь. И принес свои
строгие требования, свои жесткие понятия о дисциплине, об
ответственности, о долге.
Иногда случается, что понимают это не все. Пока весело и
интересно— всем довольны какие-нибудь Коля и Юрка. А потом начинаются
будни: занятия, дежурства на вахте, сбор по тревоге, когда по
телевизору интересный фильм, К тому же и мальчишки во дворе дразнят за
форму и пробуют отобрать берет или ремень. На совете вчера влетело, что
не заступился в школе за малышей, когда к ним приставал верзила
Мишка из 7 «Б». Трудная жизнь... И тогда, может быть, кто-то начинает
подумывать об уходе. Хорошо еще, если он уйдет, честно признавшись,
что отрядная жизнь ему не подходит. Хуже, если он бросит отряд
в трудную минуту, в каком-то важном деле. Тогда это уже
предательство...
Несколько лет назад почти вместе пришли в отряд Алик Сидоропуло
и Юрка Капов. Сейчас Алик — помощник командира, флагман (есть в
«Каравелле» такое звание). А Юрка сбежал давным-давно, сбежал
потихоньку, здорово подвел всех нас. Но, наверное, есть в жизни такой
150

закон: нельзя быть непорядочным даже в малом, иначе это приведет к
большой подлости. Года через четыре после его ухода пришлось им
с Алькой встретиться. Только уже не товарищами... Юрка приставал на
улице к прохожим, толкал проходящих мимо ребятишек. Увидев на
одном из мальчишек форму «Каравеллы», схватил его за ремень:
«Снимай!» Тут Алька и столкнулся с бывшим штурманом Юркой Каповым.
Уже лежа на земле, Юрка разжал кулак: на ладони лежал свинцовый
кастет.
Что же, «Каравелла» — не класс, сформированный из тихих
воспитанных мальчиков. Приходят туда всякие ребята. И уходят по-разному.
Можно так, как Саша Бабушкин, который поступил учиться в
Свердловское высшее военно-политическое училище. Он до сих пор «свой», и
если отпускают его в увольнение, то он обязательно приходит и в нашу
кают-компанию. Но можно уйти и так, как ушел недавно один из
бывших отрядных капитанов... Сказал совету «до свиданья», вежливо
прикрыл за собой дверь. А мы еще несколько минут сидели молча, потому
что всегда очень трудно смириться с предательством. Он, который
всегда больше всех кричал о своей преданности, говорил, что и дня
не проживет без отряда, утверждал, что и паруса для него — ничто, если
под ними не будет флага «Каравеллы», этот самый человек променял
отряд на новенькую, блестящую яхту таллинской постройки. Отрядные,
самодельные перестали его устраивать. И он потихоньку от ребят
получил новенький «кадет». А потом ушел из отряда, где слишком жесткая
дисциплина, где не прощают нечестности, где умеют отказываться даже
от самых белоснежных парусов, если под ними нельзя поднять отрядный
вымпел.
Конечно, главное не только в том, кто как уходит. Главное — в том,
как относятся ребята к самым главным отрядным принципам, к уставу,
к традициям. Всем новичкам бывает вначале трудно. В «Каравелле»
даже на девятилетнего малыша ложатся настоящие заботы. И самое
главное — всегда, ежеминутно помнить про свою причастность к отряду,
помнить, что ты отвечаешь за каждое его дело, за его честь, за его
флаг.
А чувство ответственности перед всей пионерской
организацией!
Только начинается все с малого: с бою, что не удается поехать в
воскресенье к родственникам — срочная фотосъемка. Или с того, что
редко удается поспать по утрам даже тем, кто учится со второй смены:
то занятия, то вахта, то какие-то важные дела.
Можно махнуть на все рукой и уйти. Уехать в воскресенье в кино,
а летом — к бабушке. Целыми днями гонять с мальчишками футбол.
Постараться подружиться с грозой всего района Мишкой, таская ему
сигареты. Мало ли чем можно заниматься, если забыть про
«Каравеллу»...
151

...Сережка пришел совсем поздно, когда день рождения уже
безвозвратно погиб. Негромко постучал в дверь, встал у косяка...
— Во сколько завтра занятия?
— В девять,— хором ответили мы. И уже вразнобой, но одинаково
строго, добавили:—Попробуй только опоздать. Десять нарядов
получишь, курортник несчастный!
— Никакой я не курортник, я будущий яхтенный рулевой,— весело
ответил Сережа и непочтительно, нарушая всякую субординацию,
помахал нам рукой, вместо того чтобы вежливо сказать «до свиданья».
И. Мезенцева
152
На вахте

153

ПРОГРАММА ПРЕСС-ЦЕНТРА «КАРАВЕЛЛА»
Открытие
Мир громаден, интересен, сложен и неспокоен. Каждый
человек открывает этот мир для себя заново, как Колумб
открыл Америку. Все знания, науки, сокровища искусства —
как новые острова и континенты для тех, кто вступает в жизнь.
Мы хотим знать мир, в котором живем, как можно лучше,
глубже, шире. Мы назвали наш отряд «Каравелла», потому
что он, как корабль, который плывет к новым открытиям.
Становление
Настоящий человек не может быть в жизни зрителем. Он
должен быть строителем и борцом. Чтобы стать таким, ему
нужен настоящий характер. Воспитание характера — прямого,
смелого, упорного —мы считаем важной задачей.
Вмешательство
Характер воспитывается не только лекциями и книгами.
Он крепнет в делах. Мы — корреспонденты. Уже сейчас мы
должны активно участвовать в жизни. Мы должны
рассказывать людям обо всем интересном, полезном и важном, что
знаем и видим. Мы обязаны вступать в борьбу, если встретим
на своем пути несправедливость. Вмешательство в жизнь,
активное участие в ней — наше главное правило.
154

УСТАВ ПРЕСС-ЦЕНТРА
И ФЛОТИЛИИ «КАРАВЕЛЛА»
1
Ветер и волна не прощают никаких ошибок, и во время
шквала учиться поздно. Учись морскому делу заранее.
2
На судне только один командир. Слово его-железный
закон.
3
Ночью и днем, в любое время года, в любую погоду
каждый из нас готов к выполнению задания редакции, пресс-
центра и флотилии.
4
Я сделаю все, чтобы выполнить задание точно и в срок.
5
Я вступлю в бой с любой несправедливостью, подлостью
и жестокостью, где бы их ни встретил. Я не стану ждать, когда
на защиту правды встанет кто-то раньше меня.
6
Я никогда не обижу того, кто меньше или слабее. Всегда
буду помощником и защитником младшим товарищам.
7
Если мне когда-нибудь станет страшно, я не отступлю.
Смелость — это когда человек боится и все-таки не
сворачивает с дороги.
8
Я буду помнить, что если в каком-то трудном деле, в
борьбе один на один с опасностью или бедой я потерплю
поражение, «Каравелла» придет на помощь. Если победа не
по силам «Каравелле», помогут ее друзья.
9
Везде и всегда буду помнить, что я состою в «Каравелле»,
и никогда не сделаю ничего такого, что может подвести
отряд.
155

10
Я буду с гордостью носить форму и знаки различия
«Каравеллы», не обращая внимания на завистливые взгляды,
насмешки и разговоры. Я не позволю никому грубо коснуться
нашивок и значков пресс-центра и флотилии.
11
Везде и всегда, всеми силами я буду охранять и беречь
знамена флотилии и пресс-центра.
12
Взяв в руки оружие, я буду помнить, что в нем заключена
смерть. Поэтому я никогда не направлю даже незаряженное
оружие на человека, не обнажу клинка против соперника,
не защищенного маской, если только эти люди не будут
настоящими и опасными врагами.
13
Никакие причины не освобождают от ответственности
никого из членов «Каравеллы», если он, находясь в силах и
сознании, нарушил ППСС1 или правила безопасности в
плавании.
14
Я могу поссориться с друзьями, обидеться на всех ребят,
но даже в этом случае я не покину «Каравеллу» в трудном
деле, походе или плавании, потому что это — предательство.
15
Я готов немедленно оставить все дела и мчаться на сигнал
«Тревога». Такой сигнал никто никогда не имеет права
подавать зря.
16
В любом деле, в любом шуме, в любом споре я
немедленно замолчу и стану слушать человека, сказавшего:
«Внимание, циклон!» Это сигнал особой важности. Он тоже
никогда не подается зря.
1 ППСС — «Правила для предупреждения столкновения судов в море».
156

ОПЕРАЦИЯ «ЛЕТУЧАЯ МЫШЬ»
Раскладушка больно била по колену, мешала крутить педали,
поворачивать руль. Она всячески старалась спихнуть меня с велосипеда,
который ехал по грязи, разбрызгивая ее во все стороны. В нем что-то
потрескивало и поскрипывало...
Несколько дней назад я записался в отряд «Каравелла». Ребята
только что вернулись из Риги с операции «Нептун Балтийского моря»,
казались усталыми и говорили, что надо бы отдохнуть. Я тогда еще не
знал, что в отряде называется отдыхом. Вдруг объявили срочный сбор,
выстроилась линейка, и на линейке объявили о начале операции
«Летучая мышь», а также о том, что во время операции все будут жить и
ночевать в помещении отряда, отряд будет на походном положении. И для
этого надо достать раскладушки, одеяла.
В семь часов в Красном уголке стали собираться ребята, росла гора
одеял и куча раскладушек. Шло бурное обсуждение предстоящей
операции. Договаривались о вахтах, о том, чтобы наготове были рюкзаки на
случай срочного похода, о спортивных соревнованиях.
И вот первая ночевка.
На столе вахтенного горит настоящий корабельный фонарь,
привезенный из Риги. Славик берет в руки журнал «Костер» и начинает читать
интересную сказку о маленьком сыне сказочного короля и страшном
железном рыцаре. Сказка именно такая, какую нужно читать на ночь.
Становится тихо, только слышен ровный голос Славы. Наконец усталость
побеждает, ребята начинают засыпать. Только вахтенный не спит, читает
у фонаря «Атлас такелажных работ»...
Сквозь сон доносится надрывный треск будильника и сразу — сигнал
горна: уже семь часов. Вскакиваем и бежим в лес на зарядку. Потом
прибираемся, заправляем раскладушки. Бежим домой завтракать.
Родители спрашивают, нельзя ли сделать так, чтобы уборкой мы занимались
дома, а завтракали в отряде. Но это так, не всерьез...
Каждый день какое-нибудь новое дело. Оборудовали в лесу
костровую площадку среди камней, целый вечер сидели у костра, песни пели,
вспоминали интересные истории. На следующий день начали готовиться
к отрядной спартакиаде. Полосу препятствий устраивали в овраге.
Каждый придумывал, что мог: чтобы через обруч ласточкой прыгнуть, на
канате через яму перелететь, по камням через «ручей» перебежать, по
обрыву вскарабкаться. Потом щит сколачивали для стрелковых
соревнований. В общем,сложа руки сидеть было некогда.
Наступил вечер. И тут выяснились неприятные вещи. У Алика Сидо-
ропуло заболел зуб. А Андрей Фалалеев так дурачился на линейке, что
его пришлось отправить домой. Отряд остался без капитанов, кроме
Игоря Авласёнка. Но Игорю была приготовлена другая судьба.
157

Все шло как обычно: сначала разговоры у фонаря, потом сказка,
потом заснули постепенно...
Трах! Авласёнок подпрыгнул на раскладушке, кто-то слетел на пол,
а вахтенный схватился за пневматическую винтовку. Дверь трещала ог
ударов. Я сел в раскладушке. Одна ножка у нее сложилась, и я
растянулся на полу. Так началась охота за «уктусскими мустангами».
За дверью грохотали ногами и хохотали, выкрикивая угрозы. Но
когда мы дверь наконец распахнули, там никого не было, а в дверную ручку
было засунуто письмо:
«Вы, трусливые кролики, дрожите здесь под теплыми одеялами, а мы
тем временем спалим весь лес. Ха-ха! Уктусские мустанги».
Вызов был принят.
Мы объявили тревогу, разобрали винтовки и фонари. Без единого
звука построились на улице у мачты для флага. Потом растянулись
цепью и тихо вошли в лес.
Мы не знали, кто такие эти «уктусские мустанги». Или кто-то дурачит
нас, или заманивают в ловушку, или еще что. Было страшновато, но в то
же время с нами был Славик, и мы верили, что бояться нечего.
Казалось, лес впервые такой темный. Мы тихо шли вперед. Все
знакомые места были теперь незнакомыми. Мы прошли метров двести.
Вдруг затрещали выстрелы, ударил взрыв, огоньки заполыхали тут и
там. Мы залегли. Все стихло. Тогда мы по команде быстрым неслышным
шагом двинулись туда, где был противник. Было страшно, конечно, но
мы уже начали злиться.
Вдруг из-за кустов встало очень высокое белое привидение. Оно
громко завывало, и у него светилось лицо. Кое-кто не на шутку струхнул.
Слава схватил винтовку и выстрелил по привидению. Оно завизжало и
бросилось наутек. Тогда все захохотали, только самый маленький из
новичков все-таки держал Славу за руку.
Опять затрещали выстрелы, заполыхали среди деревьев взрывы.
Мы бросились на выстрелы, нам очень хотелось скорее добраться до
таинственных «мустангов». Но они уходили от преследования.
Игорь Авласёнок вдруг сказал:
— Я иду на разведку.
Обогнал нас и бросился в кусты. Вдруг раздался его голос:
— Помогите!
И послышался топот убегающих похитителей. Мы бросились следом,
но лес будто вымер.
Наконец на вершине небольшой горки опять грохнул взрывпакет. Мы
прибежали туда и увидели кость и письмо:
«Ваш Авласёнок был очень вкусный. Спасибо».
Но кость была не человечья, и мы немного успокоились за судьбу
Игоря.
Наконец мы настигли противника, выследили по шелесту травы.
158

Пресс-центр "КАРАВЕЛЛА11 - корреспошдеггси! отряд
журнала "ПИОНЕР"
ОПЕРАЦИЯ
"ЛЕТУЧАЯ УЫШЬ"
УДОСТОВЕРЕНИЕ
Этот документ подтверждает, что
во время недельной операции "Летучая мышь"
показал весьма солидные морские знания, прошел
испытания Ужасами Ночного Леса, был подвергнут обряду
морского крещения и проявил себя достойным членом
"Каравеллы"
И окружили. Тогда из зарослей донесся жалобный голос:
— Мы хорошие, мы больше не будем.
Тут мы узнали голос Сергея Новоселова, и раздался смех. Появились
Алик Сидоропуло и Андрей Фалалеев. И невредимый Игорь.
Оказывается, они нарочно все придумали, чтобы уйти от нас вечером. И
похищение Игоря заранее наметили. А привидение изображал Славин брат. Олег.
Слава по нему, конечно, стрелял просто так, холостым.
Мы все вместе со смехом и разговорами отправились к себе на ночлег.
И никто даже не жалел, что «уктусские мустанги» оказались не
настоящими бандитами, потому что все равно было очень интересно.
В следующие дни мы проводили Малые олимпийские игры
операции «Летучая мышь», а еще были разные сборы и занятия. Но охота за
«мустангами» мне особенно запомнилась. Я был тогда новичком и понял:
в этом отряде не соскучишься.
ВОЛОДЯ Ю Ф Е Р О В
159

МОИ ПАРУСА
Раньше «Каравеллу» я презирал. Презирал, потому что не знал, чем
занимаются в этом отряде. Однажды мой друг Ленька сказал мне, что
записался туда. И после этого, когда я заходил к нему и звал на улицу
играть, он частенько говорил: «Понимаешь, не могу, у нас в три занятия».
Я думал, что это, конечно, «Каравелла» виновата в том, что мой друг
Ленька почти каждый день исчезает куда-то после уроков вместо того,
чтобы идти кататься на санках с большой горы возле нашего дома.
Санки у нас самодельные, вместе делали...
И вот, когда я думал про эту самую «Каравеллу», мне
представлялись почему-то очень вежливые мальчики и девочки в очках. Они парами
заходят в большую комнату, чинно рассаживаются на стульях. А потом
одна из девочек, поглядывая в бумажку, начинает монотонно бормотать
о том, что нужно хорошо учиться и никогда не нарушать дисциплину.
Остальные мальчики и девочки согласно кивают головами. Как кончится
фраза — так они и кивают... Но хуже всего мне становилось, когда я
представлял, как эта докладчица обращается, наверное, к моему другу:
— Леня, ты приготовил альбом с картинками на тему «Мы любим
природу»?—А Ленька, самый смелый мальчишка на нашей улице, встает
и, понуро опустив голову, молчит! Тут я забывал, что все это только моя
выдумка, и начинал даже ему подсказывать:
— Мы зато крепость построили. Во дворе...
— Понятно,— не меняя интонации и выражения лица, отвечала
девочка, постукивая карандашом по столу.— Опять ты халатно отнесся к
данному тебе поручению!
Словом, мне казалось, что сборы в «Каравелле» — еще скучнее, чем
любой наш классный час, где староста полчаса говорит об
обязательствах насчет хорошей учебы, а остальные полчаса ругает известного
двоечника Красикова, в сотый раз беря с него обещание исправить
двойку по математике.
Вот так я и думал до тех пор, пока не прочитал книгу Владислава
Крапивина «Валькины друзья и паруса». Герой книги Валька увлекался
как раз тем же, что любил и я. Он тоже любил рисовать и еще мечтать о
парусах. Тогда я впервые задумался о названии отряда: каравелла — это
ведь парусный корабль. При чем же здесь вежливые мальчики и
девочки? Какое отношение могут иметь паруса, в которых так здорово
разбирался Валька из книги, к пыльным альбомам с картинками,
вырезанными из журнала «Огонек»?
Когда же и Вовка Круглов пришел однажды в школу в форменной
черной рубашке с якорем на рукаве и словом «Каравелла» вокруг этого
якоря, я наконец не выдержал. Я стал расспрашивать его, чем
занимаются в отряде. Раньше я никогда не говорил с друзьями о «Каравелле»,
словно ее и не было вовсе. Поэтому Вовка обрадовался моим расспро-
160

сам и начал восхищенно рассказывать, как они сами строят яхты,
изучают правила морской навигации, готовятся к летним плаваниям на Визе.
Вот так и я пришел в «Каравеллу». Пришел и привык, мне нравятся
наши сборы, наши походы, разговоры у костра или в кают-компании.
А больше всего я люблю управлять яхтой, потому что теперь не надо
смотреть с завистью на чужие паруса.
СЕРЕЖА СОМОВ
«Осенний ветерок!..»
161

Турнир смекалистых
162

диплом
«Пионерской правды»
ТУРНИР СМЕКАЛИСТЫХ
«Бороться и искать, найти и не сдаваться»
За активное участие в «Турнире смекалистых» в 1968 году
редакция газеты «Пионерская правда» награждает дипломом
отряд «Каравелла» из города Свердловска.
Редактор Н. Чернова

Здравствуй, новый день!
МАЛЕНЬКИЕ БАРАБАНЩИКИ
Иногда мы собираемся в нашей кают-компании просто так, без
всякого дела. Разговариваем, вспоминаем, смеемся. И есть у нас для таких
вечеров свои песни: привезенный когда-то из «Орленка» «Звездопад»,
залихватская морская песня из романа Джека Лондона «Сердца трех»,
шуточная песня «Долой, долой туристов». А еще есть такие песни и такие
стихи, которые знают только наши ребята. Например, «Маленькие
барабанщики».
КАК БЫ КРЕПКО НИ СПАЛИ МЫ,
НАМ ПОДНИМАТЬСЯ ПЕРВЫМИ,
ЛИШЬ ТОЛЬКО РАССВЕТ ЗАБРЕЗЖИТ
В СЕРОЙ ВЕСЕННЕЙ ДАЛИ.
164

ЭТО НЕПРАВДА, ЧТО МАЛЕНЬКИХ
СМЕРТЬ НАСТИГАЕТ РЕЖЕ,
ВЕДЬ ПУЛЕМЕТЫ РЕЖУТ
ЧАСТО У САМОЙ ЗЕМЛИ.
НО МЫ НЕ МОЖЕМ КЛАНЯТЬСЯ,
ЖМУРИТЬСЯ И СУТУЛИТЬСЯ —
МАЛЕНЬКИЕ БАРАБАНЩИКИ,
РЫЦАРИ ЯРЫХ АТАК.
СКОЛЬКО ЛЕГЛО НАС, МАЛЬЧИКИ,
В ТРАВАХ И УЗКИХ УЛИЦАХ!
НО ПОДНИМАЛИСЬ ТОВАРИЩИ,
ШЛИ, НЕ СБИВАЯ ТАКТ.
ФЛАГИ РАССВЕТА АЛЫЕ
НАД ГОРОДАМИ ПОЛОЩУТСЯ.
СНОВА СЕГОДНЯ ВСТАЛИ МЫ
РАНЬШЕ ВСЕХ ПОУТРУ,
ВНОВЬ БАРАБАНЫ ВЗЯЛИ МЫ,
СНОВА ВЫХОДИМ НА ПЛОЩАДИ,
ТУДА, ГДЕ ОТРЯДЫ СХОДЯТСЯ
В МАРШЕ СЕРЕБРЯНЫХ ТРУБ.
МОЖЕТ БЫТЬ, ВСЕ ИСПОЛНИТСЯ:
НИВЫ НЕ ВЫТОПЧЕТ КОННИЦА
И ОТ УДАРОВ ПУШЕЧНЫХ
НАША ЗЕМЛЯ НЕ СГОРИТ.
НО ПРО ТРЕВОГУ ПОМНИ ТЫ,
ПОМНИ ПРО НАШУ БЕССОННИЦУ,
КОГДА БАРАБАН ИГРУШЕЧНЫЙ
СЫНУ РЕШИШЬ ПОДАРИТЬ.

СОДЕРЖАНИЕ
Часть I
НЕ СТАНУ ЖДАТЬ 3
Часть II
ФЛИБУСТЬЕРЫ, МУШКЕТЕРЫ, РОБИНЗОНЫ 31
Часть III
ДЖОННИ, ЗОЛУШКА И ДРУГИЕ 51
Часть IV
КЛЮЧ 73
Часть V
МЫ УЙДЕМ НА «КАПЕЛЛУ» 91
Часть VI
ПАРУСА ЭСКАДРЫ 117
Часть VII
ТЫ ПРИШЕЛ В ОТРЯД... 135

ДЛЯ СРЕДНЕГО ШКОЛЬНОГО ВОЗРАСТА
ЧЕМ КРЕПЧЕ ВЕТЕР
Редактор С. Марченко
Художник А. Туманов
Художественный редактор Я. Чернихов
Технический редактор Т. Меныцикова
Корректор А. Усольцева

Сдано в набор 12/1 1972 г. Подписано в печать
15/IX 1972 г. НС 18174. Бумага офсетная № 1.
Формат 70x907i6. Усл. печ. л. 12,3. Уч.-изд. л. 10,6.
Тираж 55 000. Заказ 150. Цена 93 коп.
Средне-Уральское Книжное Издательство,
Свердловск, Малышева, 24.
Типография изд-ва «Уральский рабочий»,
Свердловск, пр. Ленина, 49.

„ЛЕСНАЯ ЗВЕЗДА"

ВЕТЕР