ГОБРХНИЕ

СОЧИНЕНИЙ
в ЧЕТЫРИЛЛЦ/ЧИ томлх
о
л
БИБЛИОТЕКА «ОГОНЕК»

ИЗДАТЕЛЬСТВО «ПРАВДА» • МОСКВА * 1961

Собрание сочинений

вйходит под общей редакцией

Р. М. Самарина.

и
.ИНОВКЕ
имлол
*

НА ЦИНОВКЕ МАКАЛОА
На Гавайях, в отличие от большей части других

жарких стран, женщины долго не старятся и даже в

старости красивы. Женщине, сидевшей под деревом

хау — а она была не накрашена и никак не старалась

скрыть разрушительную работу времени,— искушенный

наблюдатель в любой точке земного шара, кроме Гавай¬

ских островов, дал бы лет пятьдесят. А между тем и де¬

ти ее, и внуки, и Роско Скандуэл, за которым она уже

сорок лет как была замужем, знали, что ей шестьдесят

четыре года,— двадцать второго июня исполнится шесть¬

десят пять. Она казалась куда моложе, несмотря на

то, что, читая сейчас журнал, надела очки и снимала их

всякий раз, как взгляд ее устремлялся на лужайку, где

резвилась стайка детей.
Прекрасно было старое дерево хау, высокое, как

дом,— она и сидела под ним, как в доме, до того густую

и уютную тень давала его огромная крона; прекрасна

была лужайка — бесценный зеленый ковер, раскинув¬

шийся перед бунгало, столь же прекрасным, благород¬

ным и дорогостоящим. А в другой стороне сквозь бах¬

рому из стофутовых кокосовых пальм, виден был океан:

за рифом — синева, сгущавшаяся у горизонта до темно¬

го индиго, ближе к берегу — шелковистые переливы яш¬

мы, изумруда и рубина.
И это был только один из домов, принадлежавших

Марте Скандуэл. Ее городской особняк в нескольких

милях отсюда в Гонолулу на улице Нууану, между пер¬

вым и вторым фонтанами, был настоящим дворцом. Сот¬
5

ни гостей перебывали и в ее комфортабельном доме на

горе Танталус, и в ее доме на склоне вулкана, и в ее

горном домике, и в ее приморской вилле на Гавайи —

самом большом из островов. Однако и этот дом на по¬

бережье Ваикики не уступал остальным по красоте ме¬

стоположения и благородству архитектуры, да и на со¬

держание его тратилось не меньше. Вот и сейчас два са¬

довника японца подрезали мальвы, третий со знанием

дела подравнивал длинную изгородь из ночного цереу-

са, на котором скоро должны были распуститься таин¬

ственные бледно-желтые цветы. Японец-лакей в бело¬

снежном полотняном костюме принес из дома чай, за

ним шла горничная японка в ярком кимоно, красивая и

легкая, как бабочка. В противоположном конце лужай¬

ки другая горничная японка торопилась с целой охап¬

кой мохнатых полотенец к купальням, откуда уже выбе¬

гали дети в купальных костюмчиках. А под пальмами

у самого моря две нянюшки китаянки с черными коса¬

ми, в красивой национальной одежде — белые кофты и

длинные белые штаны — сторожили каждая свою коля¬

сочку с младенцем.
Все эти слуги, няньки и внуки были слугами, нянь¬

ками и внуками Марты Скандуэл. И это она передала

внукам свой цвет кожи — кожи гавайцев, прогретой га¬

вайским солнцем,— который не смешаешь ни с каким

другим. Дети были всего на одну восьмую или на одну

шестнадцатую гавайцами, однако ни семь восьмых, ни

пятнадцать шестнадцатых белой крови не могли стереть

с их кожи золотисто-коричневые краски Полинезии. Но

опять-таки только опытный наблюдатель догадался бы,

что эти дети, играющие на лужайке,— не чистокровные

белые. Их дед, Роско Скандуэл, был белый; Марта —

белая на три четверти; сыновья их и дочери — на семь

восьмых; а внуки — на пятнадцать шестнадцатых или —

в тех случаях, когда их отцы или матери вступали в брак

с потомками гавайцев,— тоже на семь восьмых. Порода

и с той и с другой стороны была отличная: Роско про¬

исходил по прямой линии от пуритан Новой Англии, а

Марта — по столь же прямой линии—от гавайского

вождя, чей древний род славили в песнях за тысячу лет

до того, как люди научились писать.
У дома остановился автомобиль, и из него вышла
6

женщина, которой на вид было не более шестидесяти

лет; она пересекла лужайку упругой походкой хорошо со¬

хранившейся сорокалетней женщины, хотя ей на са¬

мом деле исполнилось шестьдесят восемь. Марта под¬

нялась ей навстречу, и они с чисто гавайской сердечно¬

стью крепко обнялись и поцеловались в губы. Их. лица

и все движения выражали, искреннее, горячее чувство;

только и слышно было, что «сестрица Белла», «сестри¬

ца Марта», вперемешку с несвязными расспросами друг

о друге, о братьях, дядьях и тетк^1х. Но наконец первое

волнение встречи утихло, и со «слезами умиления на гла¬

зах они уселись друг против друга за чайный столик.

Можно было подумать,, что они не виделись много лет.

В действительности их разлука длилась два месяца.

И одной было шестьдесят четыре года, другой -г- шесть¬

десят восемь. Но не забудьте, что в груди, у. них билось

сердце на одну четверть гавайское, насквозь прогретое

солнцем и любовью.
Дети устремились к тете Белле, как волны к берегу,

и получили щедрую порцию поцелуев и ласк, прежде

чем отбыть на пляж под присмотром нянюшек,
—	Я решила выбраться сюда на несколько дней,—

объяснила Марта,— пассат сейчас улегся.
—	Ты здесь уже две недели.— Белла нежно улыбну¬

лась младшей сестре.— Мне братец Эдвард сказал. Он

встречал меня на пристани и чуть не силой увез к себе

повидаться с Луизой и Дороти и поглядеть на его пер¬

вого внучонка — он в нем просто души не чает.
—	Боже мой! — воскликнула Марта.— Две недели!

Я и не заметила, как пролетело время.
—	А где Энни?—спросила Белла.— И Маргарет?
Марта пожала пышными плечами, выражая этим
снисходительную любовь к своим уже немолодым, но

легкомысленным дочерям, которые на целых полдня вве¬

рили детей ее заботам.
—	Маргарет на собрании общества городского бла¬

гоустройства, они там задумали посадить деревья и

мальвы по обеим сторонам Калакауа-авеню. А Энни из¬

водит на восемьдесят долларов автомобильных шин,

чтобы собрать семьдесят пять долларов для Английско¬

го Красного Креста. Сегодня у них день уплаты член¬

ских взносов.

—	Роско, наверное, торжествует,— сказала Белла и

заметила, что глаза сестры горделиво сверкнули.—

Я еще в Сан-Франциско узнала о первых дивидендах

Компании Хо-о-ла»а. Помнишь, когда их акции стоили

семьдесят пять центов, я вложила тысячу долларов для

детей бедняжки Эбби и сказала, что продам, когда эти

акции поднимутся до десяти долларов?
—	И все смеялись над тобой, да и над всяким, кто

покупал их,— подхватила Марта.— Но Роско знал, что

делает. Сейчас они идут по двадцать четыре.
—	Я продала свои по радио, с парохода, по двадцать

долларов,— продолжала Белла.— И сейчас Эбби с ног

сбилась: шьет туалет за туалетом, собирается с Мэй и

Тутси в Париж.
—	А Карл? — спросила Марта.
—	О, тот кончает Гарвардский университет.,.
—	...который он все равно окончил бы, уж тебе-то

это должно быть известно,— заметила Марта.
Белла признала свою вину — она уже давно решила,

что сын ее школьной подруги получит университетское

образование за ее счет,— но добавила добродушно:
—	А все же приятнее, что за него платит Хо-о-ла-а.

Можно даже сказать, что платит Роско,— ведь я по¬

тому тогда купила акции, что положилась на его здра¬

вый ум.
Она медленно огляделась по сторонам, и взгляд ее,

казалось, впитал не только красоту, комфорт и покой

всего, на чем он останавливался, но также красоту, ком¬

форт и покой других оазисов, подобных этому, разбро¬

санных по всем островам. Со вздохом удовлетворения

она добавила:
—	Наши мужья создали нам богатую жизнь на те

средства, что мы им принесли.
—	И счастливую...— подтвердила Марта и почему-

то сразу умолкла.
—	...и счастливую для всех, кроме сестрицы Бел¬

лы,— беззлобно закончила ее мысль старшая сестра.
—	Печально получилось с этим браком,— тихо ска¬

зала Марта, преисполненная нежного сочувствия.— Ты

бяла так молода. Напрасно дядя Роберт поторопился

выдать тебя замуж.
—	Да, мне было всего девятнадцать лет,— согласи*
8

лась Белла.— Но Джордж Кастнер ни в чем не виноват.

И видишь, сколько он для меня сделал после смерти.

Дядя Роберт поступил умно. Он знал, что Джордж

энергичен, и упорен, и дальновиден. Уже тогда, пять¬

десят лет назад, он один понял, как важно завладеть во¬

дами Наала. Люди думали, что он скупает землю для

пастбищ. А он покупал будущее воды в этих краях, и как

он преуспел — ты сама знаешь. Иногда мне просто стыд¬

но становится, как подумаю о своих доходах. Нет, что

другое, а брак наш не удался не из-за Джорджа.

Останься он в живых, я и по сей день могла бы жить с

ним вполне счастливо.— Она медленно покачала голо¬

вой.— Нет, он не виноват. Никто здесь не виноват. Да¬

же я. А если кто и виноват...— она улыбнулась грустно

и ласково, словно желая смягчить впечатление от того,

что собиралась сказать,— если кто и виноват, так это

дядя Джон.
—	Дядя Джон!—изумилась Марта.— Если уж на

то пошло, так я бы скорее сказала — дядя Роберт. А дя¬

дя Джон...
Белла только улыбнулась в ответ.
—	Но ведь замуж тебя выдал дядя Роберт! — не

унималась Марта.
—	Конечно.— Белла кивнула головой.— Только де¬

ло тут не в муже, а в лошади. Я попросила дядю

Джона дать мне лошадь, и он дал. Вот так все и слу¬

чилось.
Наступило молчание, полное недоговоренности и

тайны, и Марта Скандуэл, прислушиваясь к голосам де¬

тей и негромким замечаниям служанок, возвращав¬

шихся с пляжа, вдруг почувствовала, что вся дрожит от

дерзкой решимости. Она жестом отогнала детей.
—	Бегите, милые, бегите. Бабушке надо поговорить

с тетей Беллой.
И пока высокие, звонкие детские голоса постепенно

стихали за лужайкой. Марта с душевным участием смот¬

рела на скорбные тени, которые тайная полувековая пе¬

чаль наложила на лицо ее сестры. Скоро пятьдесят лет,

как она помнит эти скорбные тени. Поборов в себе гавай¬

скую робость и мягкость, она решилась нарушить полу¬

вековое молчание.
—	Белла,^ сказала она,— мы ничего не знаем. Ты
а;

никогда ничего не говорила. Но мы так часто, так часто

думали...
г— И ни о чем не спрашивали,— благодарно докон¬

чила Белла.
—	Но теперь наконец я спрашиваю. Мы с тобою

старухи. Слышишь? Порою даже страшно становится,

как подумаешь, что это мои внуки, мои внуки, а ведь я

и сама-то словно только вчера была беззаботной дев¬

чонкой, ездила верхом, купалась в большом прибое, со¬

бирала ракушки во время отлива да смеялась над де¬

сятком поклонников. Так давай хоть сейчас, на старости

лет, забудем обо всем, кроме того, что ты моя дорогая

сестра, а я — твоя.
У обеих на глазах стояли слезы. Ясно было, что

старшая готова заговорить.
—	Мы думали, что это все — Джордж Кастнер,—

продолжала Марта,— а о подробностях только гадали.

Он был холодный человек. В тебе кипела горячая гавай¬

ская кровь. Может, он с тобой жестоко обращался.

Брат Уолкот всегда говорил, что он, наверно, бьет тебя.
—	Нет, нет!—перебила ее. Белла.— Джордж Каст¬

нер никогда не бывал ни груб, ни жесток. Я даже не¬

редко жалела об этом. Он ни разу не ударил меня. Ни

разу на меня не замахнулся. Ни разу не прикрикнул. Ни

разу — можешь ты этому поверить? Пожалуйста, сест¬

ра, поверь мне,— мы с ним не поссорились, не поруга¬

лись. Но только его дом — наш дом — в Наала был весь

серый. Все там было серое, холодное, мертвое. А во мне

сверкали все краски солнца и земли, моей крови и кро¬

ви моих предков. Очень мне было холодно в Наала, хо¬

лодно и скучно одной с серым, холодным мужем. Ты же

знаешь. Марта, он был весь серый, как те портреты

Эмерсона, что висели у нас в школе. Кожа у него была

серая. Он никогда не загорал, хоть и проводил целые

дни в седле во всякую погоду. И внутри он был такой

же серый, как снаружи.
А мне было всего девятнадцать лет, когда дядя Ро¬

берт устроил наш брак. Что я понимала? Дядя Роберт

поговорил со мной. Он объяснил мне, что богатства и

земли Гавайских островов постепенно переходят к бе¬

лым людям. Гавайская знать упускает из рук свои вла¬

дения. А когда дочери знатных гавайцев выходят за¬
10

муж за белых, их владения, под управлением белых му¬

жей, растут и процветают. Он напомнил мне, как де¬

душка Уилтон взял за бабушкой Уилтон бесплодные

горные земли, потом приумножил их и создал ранчо

Килохана...
—	Даже тогда оно уступало только ранчо Парке¬

ра,— гррдо вставила Марта.
—	И еще он сказал мне, что, если бы наш отец был

так же предусмотрителен, как дедушка, половина парке-

ровых земель отошла бы к Килохана и оно стало бы

лучшим ранчо Гавайских островов. И сказал, что мясо

никогда, никогда не упадет в цене. И что будущее га¬

вайцев— это сахар. Пятьдесят лет назад это было, а

он во всем оказался прав. И он сказал, что белый чело¬

век Джордж Кастнер далеко видит и далеко пойдет и

что нас, сестер, много, а земли Килохана по праву долж¬

ны отойти братьям; если же я выйду за Джорджа, бу¬

дущее мое обеспечено.
Мне было девятнадцать лет. Я только что вернулась

домой из Королевского пансиона,— ведь тогда наши де¬

вушки еще не ездили учиться в Штаты. Ты, сестрица

Марта, одна из первых получила образование в Амери¬

ке. Что я знала о любви, а тем более о браке? Все жен¬

щины выходят замуж. Это их назначение в жизни.

И мама и бабушка — все были замужем. Мое назначе¬

ние в жизни — выйти замуж за Джорджа Кастнера.

Так сказал дядя Роберт, а я знала, что он очень умный.

И я поселилась со своим мужем в сером доме в Наала.
Ты помнишь его. Ни деревца кругом — только хол¬

мистые луга; позади — высокие горы, внизу — море, и

ветер, ветер без конца, у нас дуло и с севера, и с юга,

и с юго-запада тоже. Но ветер не пугал бы меня — как

не пугал он нас в Килохана,— не будь такими серыми

мой дом и мой муж. Мы жили одни. Он управлял в На¬

ала землями Гленов, которые всей семьей уехали к себе

в Шотландию. Тысяча восемьсот долларов в год да ко¬

ровы, лошади, ковбои и дом для жилья — вот что он по¬

лучал за свою работу.
—	По тем временам это было немало,— заметила

Марта.
—	Но за услуги такого человека, как Джордж Каст¬

нер, они платили очень дешево,— возразила Белла.—
11

я прожила с ним три года. Не было дня, чтобы он встал

позже, чем в половине пятого. Он был предан своим хо¬

зяевам душой и телом. Не обсчитал их ни на пенни, не

жалел ни времени, ни сил. Потому-то, возможно, наша

жизнь и была такая серая. Но слушай. Марта. Из своих

тысячи восьмисот долларов он каждый год откладывал

тысячу шестьсот. Ты только подумай! Мы вдвоем жили

на двести долларов в год. Хорошо еще, что он не пил

и не курил. И одевались мы на эти же деньги. Я сама

шила себе платья — можешь себе представить, какие

ужасные. Дрова нам приносили, но всю работу в доме

я делала сама: стряпала, пекла, стирала...
—	Это после того, как ты с самого рождения была

окрз'жена слугами! — жалостливо вздохнула Марта.—

В Килохана их были целые толпы.
—	Но ужаснее всего было это голое, голодное убо¬

жество! — вскричала Белла.— На сколько времени мне

приходилось растягивать фунт кофе! Новую половую

щетку покупали тогда, когда на старой ни одного воло¬

ска не оставалось. А вечная говядина! Свежая и вяле¬

ная, утром, днем и вечером! А овсяная каша! Я с тех

пор ни ее, да и никакой другой каши в рот не беру.
Внезапно она встала и, отойдя на несколько шагов,

вперила невидящий взгляд в многоцветное море. Потом,

успокоившись, вернулась на свое место великолепной,

уверенной, грациозной походкой, которую не может от¬

нять у гавайской женщины никакая примесь белой кро¬

ви. Белла Кастнер, с ее тонкой, светлой кожей, была

очень похожа на белую женщину. Но высокая грудь,

благородная посадка головы, длинные карие глаза под

полуопущенными веками и смелыми дугами бровей, неж¬

ные линии небольшого рта, который даже сейчас, в

шестьдесят восемь лет, словно таил еще сладость поце¬

луя,— все это вызывало в воображении образ дочери

древних гавайских вождей. Ростом она была выше Мар¬

ты и, пожалуй, отличалась еще более царственной осан¬

кой.
—	Мы прямо-таки прославились как самые негосте¬

приимные хозяева.— Белла рассмеялась почти весело.—

От Наала до ближайшего жилья было много миль и в

ту и в другую сторону. Изредка у нас останавливались

переночевать путники, задержавшиеся в дороге или ищу¬
12

щие убежища от бури. Ты знаешь, как радушно прини¬

мали, да и сейчас принимают гостей на больших ранчо.

А мы стали всеобщим посмешищем. «Что нам до мнения

этих людей?—говорил Джордж.— Они живут сейчас,

сегодня. Через двадцать лет, Белла, придет наш черед.

Они будут такие же, как сейчас, но они будут уважать

нас. Нам придется кормить их, голодных, и мы будем

кормить их хорошо, потому что мы будем богаты, Бел¬

ла, так богаты, что я и сказать тебе боюсь. Но я что

знаю, то знаю, и ты должна в меня верить».
Джордж был прав. Он не дожил до этого, но два¬

дцать лет спустя мой месячный доход составлял тысячу

долларов. А сколько он составляет сейчас, я даже не

знаю, честное слово! Но тогда мне было девятнадцать

лет, и я говорила Джорджу: «Нет, сегодня, сейчас! Мы

живем сейчас! Через двадцать лет нас, может быть, и на

свете не будет. Мне нужна новая щетка. И есть сорт ко¬

фе всего на два цента фунт дороже, чем эта гадость, ко¬

торую мы пьем. Почему я не могу жарить яичницу на

масле — сейчас? И как бы мне хотелось иметь хоть одну

новую скатерть! А постельное белье! Мне стыдно по¬

стелить гостю наши простыни, впрочем, и гости к нам

не часто решаются заглянуть».
«Запасись терпением, Белла,— отвечал он, быва¬

ло.— Очень скоро, через несколько лет, те, кто сейчас

гнушается сидеть за нашим столом и спать на наших

простынях, будут гордиться, получив от нас приглаше¬

ние,— если они к тому времени не умрут. Вспомни, как

умер в прошлом году Стивенс,— он жил легкой жизнью,

всем был другом, только не себе самому. Хоронить его

пришлось обществу,— он ничего не оставил, кроме дол¬

гов. А разве мало других идут той же дорогой? Вот хо¬

тя бы твой брат Хэл. Он этак и пяти лет не протянет,

а сколько горя доставляет своим дядьям. Или принц

Лилолило. Носится мимо меня на коне со свитой из пол¬

сотни гавайских лодырей — все крепкие парни, им бы

надо работать и позаботиться о своем будущем, потому

что он никогда не будет королем. Не дожить ему до

этого».
Джордж был прав. Брат Хэл умер. И принц Лило¬

лило тоже. Но Джордж был не совсем прав. Он сам,

хотя не пил, и не курил, и не растрачивал силу своих
13

рук на объятия, а свои губы на поцелуи, кроме самых

коротких и равнодушных, и всегда вставал с петухами,

а ложился прежде, чем в лампе выгорит десятая часть

керосина, и никогда не думал о собственной смерти,—

он сам умер еще раньше, чем брат Хэл и принц Лило-

лило.
«Запасись терпением, Белла,— говорил мне и дядй

Роберт.— Джордж Кастнер — человек с большим буду¬

щим. Я выбрал тебе хорошего мужа. Твои нынешние

лишения — это лишения на пути в землю обетованную.

Не всегда на Гавайских островах будут править гавай¬

цы. Свое богатство они уже упустили из рук, упустят и

власть.. Политическая власть и владение землей неотде¬

лимы одно от другого. Предстоят большие перемены,

перевороты — никто не знает, какие и сколько, но одно

несомненно: в конце концов и власть и землю захватят

белые. И когда это случится, ты займешь первое место

среди женщин наших островов,— я в этом не сомне¬

ваюсь, как и в том, что Джордж Кастнер будет правите¬

лем Гавайев. Так суждено. Так всегда бывает, когда бе¬

лые сталкиваются с более слабыми народами. Я, твой

дядя Роберт, сам наполовину белый и наполовину га¬

ваец, знаю, о чем говорю. Запасись терпением, Белла».
«Белла, милая»,— говорил дядя Джон; и я понима¬

ла, сколько нежности ко мне живет в его сердце. Он,

благодарение богу, никогда не советовал мне запастись

терпением. Он понимал. Он был очень мудрый. Теплый

он был, человечный, а потому и более мудрый, чем дядя

Роберт и. Джордж Кастнер,— те искали не возвышенно¬

го, а земного, вели счета в толстых книгах и не считали

удары сердца, бьющегося рядом с другим сердцем, они

складывали столбики цифр и не вспоминали о взгля¬

дах, словах и ласках любви. «Белла, милая»,— говорил

дядя Джон. Он понимал. Ты ведь сльппала, что он был

возлюбленным принцессы Наоми. Он был верным лю¬

бовником. Он любил только раз. Люди говорили, что по¬

сле ее смерти он стал какой-то странный. Так оно и бы¬

ло. Он полюбил один раз и навеки. Помнишь его запо¬

ведную комнату в Килохана, куда мы вошли только

после его смерти, и оказалось, что там был устроен

алтарь принцессе? «Белла, милая»,— вот все,, что он го¬

ворил, но я. знала, что он-то: меня понимает*.
14

Мне было девятнадцать лет, и три четверти белой

крови не убили во мне горячего гавайского сердца, и я

не знала ничего, кроме детских лет, проведенных в рос¬

коши Килохана, Королевского пансиона в Гонолулу, да

моего серого мужа в Наала с его серыми рассуждения¬

ми, трезвостью и бережливостью, да двух бездетных

дядьев, одного — с холодным, проницательным умом,

другого — с разбитым сердцем и вечными мечтами о

мертвой принцессе.
Нет, ты только представь себе этот серый дом! А я

выросла в таком довольстве, среди радостей и смеха, не

смолкавшего в Килохана, и в Мана у Паркеров, и в

Пуувааваа! Ты помнишь, мы жили в те дни в царствен¬

ной роскоши. А в Наала — поверишь ли. Марта,— у

меня была швейная машинка из тех, что привезли еще

первые миссионеры, маленькая, вся дребезжащая, и вер¬

теть ее нужно было рукой.
К нашей свадьбе Роберт и Джон подарили моему

мужу по пяти тысяч долларов. Но он попросил сохра¬

нить это в тайне. Знали только мы четверо. И пока я

на своей дребезжащей машинке шила себе грошовые

платья, он покупал на эти деньги землю — ты знаешь

где, в верховьях Наала,— покупал маленькими участка¬

ми и всякий раз отчаянно торговался, притворяясь по¬

следним бедняком. А сейчас я с одного туннеля Наала

получаю сорок тысяч в год.
Но стоила ли нгра свеч? Я изнывала от такой жиз¬

ни. Если бы он хоть раз обнял меня по-настоящему!

Если бы хоть раз пробыл со мною лишних пять ми¬

нут, позабыв о своих делах и о своем долге перед хо¬

зяевами! Иногда я готова была завизжать, швырнуть

ему в лицо горячую миску с ненавистной овсяной кашей

или разбить вдребезги мою швейную машинку и спля¬

сать над нею, как пляшут наши женщины,— лишь бы

он вспылил, вышел из терпения, озверел, показал себя

человеком, а не каким-то серым, бездушным истуканом*
Вся скорбь сбежала с лица Беллы, и она искренне и

весело рассмеялась своим воспоминаниям.
—	А он, когда на меня находило такое, с важным

видом оглядывал меня, с важным видом щупал мне

пульс, смотрел язык и советовал принять касторки и

пораньше лечь, обложившись горячими вьюшками,— к
15

утру, мол, все пройдет. Пораньше лечь! Мы и до девя-

ти-то часов редко когда засиживались. Обычно мы ло¬

жились в восемь,— экономили керосин. У нас в Наала

обедать не полагалось,— а помнишь за каким огром¬

ным столом обедали в Килохана? Мы с Джорджем ужи¬

нали. Затем он подсаживался поближе к лампе и ров¬

но час читал старые журналы, которые брал у кого-то,

а я, сидя по другую сторону стола, штопала его носки

и белье. Он всегда носил дешевые, жиденькие вещи. Ко¬

гда он ложился спать, ложилась и я. Разве можно было

позволить себе такое излишество — жечь керосин в

одиночку. И ложился он всегда одинаково: заведет

часы, запишет в дневник погоду, потом снимет баш¬

маки— обязательно сначала правый, потом левый — и

поставит их рядышком на полу, со своей стороны кро¬

вати.
Чистоплотнее его я не видела человека. Он каждый

день менял белье. А стирала я. Чист он был просто до

противности. Брился два раза в день. Тратил на себя

больше воды, чем любой гаваец. А работал больше,

чем любые два белых человека, вместе взятых. И пони¬

мал, какие сокровища скрыты в водах Наала.
—	И он дал тебе богатство, но не дал счастья,—

сказала Марта.
Белла со вздохом кивнула головой.
—	В конце концов что такое богатство, сестрица

Марта? Вот я привезла с собой на пароходе новый

«пирсарроу». Третий за два года. Но, боже мой, что

значат все автомобили и все доходы в мире по сравне¬

нию с другом — с единственным другом, любовником,

мужем, с которым можно делить и труд, и горе, и ра-г

дость, с единственным мужчиной...
Голос ее замер, и сестры, задумавшись, молчали, а

по газону ковыляла к ним, опираясь на палку, древняя

старуха, сморщенная и сгорбленная под тяжестью сотни

прожитых лет. Глаза ее — щелочки между ссохшихся

век — были острые, как у мангусты. Она опустилась на

землю у ног Беллы и забормотала беззубым ртом, за¬

пела по-гавайски хвалу Белле и всем ее предкам, заодно

импровизируя приветствие по случаю возвращения ее

из плавания за большое море — в Калифорнию. Не пе¬

реставая петь, она ловкими старыми пальцами массиро¬
16

вала Белле обтянутые шелковыми чулками ноги, от щи¬

колотки вверх, за колено.
Потом Марта тоже получила свою долю песен и

массажа, и обе сестры со слезами на глазах заговорили

со старой служанкой на древнем языке и стали задавать

ей извечные вопросы о ее здоровье, годах и праправну-

как,— ведь она массировала их еще в раннем! детстве, в

orpoMiHOM) доме Килохана, а ее мать и бабка т поколения

в поколение м/ассировали их мать и их бабок. Побеседо¬

вав со старухой сколько полагалось, Марта поднялась и

проводила ее до самого дом»а, где дала ей денег и велела

красивым и заносчивым горничным-японкам позабо-'

титься о столетней гавайя-нке, угостить ее «пои» — ку¬

шаньем из корней водяной лилии, «йатка» — сырой ры¬

бой, толчеными* восковыми орехами «кукуй» и водоро¬

слями «лиму», которые нежны на вкус и легко разми¬

наются беззубыми деснами. То были старые феодальные

отношения: верность простого человека господину, забота

господина о простом человеке; и Марта, в которой было

на три четверти белой крови англосаксов Новой Англии,

не хуже чистокровных гавай-цев помнила и соблюдала

быстро исчезающие обычаи седой старины.
Она шла обратно к столику под деревом хау, и Бел¬

ла со своего М1&ста словно обнимала ее всю лю‘бящи«м

взглядом. Марта была пониже ее ростом, но лишь чуть-

чуть пониже, и держалась не так величественно, но была

она статная, красивая, настоящая дочь полинезийских

вождей, с велжолепной фигурой, не испорченной, а ско¬

рее смягченной временем, которую приятно обрисовыва¬

ло свободное платье черного шелка с черньш кружевом,

стоившее дороже любого парижского туалета.
Глядя на сестер, возобновивших свою беседу, всякий

подивился бы их сходству: тот же прямой четкий про¬

филь, широкие скулы, высокий чистый лоб, серебряная

седина пышных волос, нежный рот, говорящий о деся¬

тилетиями вскормленной, уже привычной гордости, пре¬

лестные тонкие дуги бровей над прелестными длинными

карими глазами. При взгляде на их руки, почти не тро¬

нутые временем, особенно поражали тонкие на концах

пальцы, которые с младенчества массировали им старые

гавайские служанки вроде той, что сидела сейчас в до¬

ме за угощением из пои, йамака и лиму.
2.	Длсек Лондон. Т. XIV,	17

—	Так мы прожили год.— возобновила свой рассказ

Белла,— и понимаешь, что-то стало налаживаться. Я на*

чала.при'вьгкать «к мюему мужу. Так уж созданы женщи¬

ны. Я, во всяком случае, такая. Ведь он был хороший

человек. И справедливый. В нем были все исконные пу-*

ританские добродетели. Я начала к нему привязывать¬

ся, можно даже сказать, почти полюбила его. И если бы

дядя Джон не дал мне тогда лошадь, я знаю, что и вправ¬

ду полюбила бы мужа и была бы с ним счастлива, хо¬

тя это, конечно, было бы скучноватое счастье.
Ты лойми, я ведь не знала других М1ужчин, не таких,

как он, лучше его. Мне уже приятно было смотреть на

него через стол, когда он читал в короткий перерыв ме¬

жду ужином и СНОМ), приятно было услышать стук ко-?

пьп* его лошади, когда он вечером возвращался из своих

бесконечных поездок по ранчо. И от его скупых похвал

у М16НЯ радостно замирало сердце,— да, сестрица Марта,

я узнала, что значит краснеть от его немногословной

справедливой похвалы за какую-нибудь хорошую рабо¬

ту или правильный поступок.
Вот так и шло бы все ладно до конца, если бы не

пришлось ему отправиться пароходом в Гонолулу. По де¬

лам, конечно. Он собирался пробыть в отлучке не мень¬

ше двух недель — сперва уладить какие-то дела Гленов,

а потом и свои собственные: купить еще земли в вер¬

ховьях Наала. Ты ведь знаешь, он скупал дикие горные

участки у самого водораздела, которые не имели ника¬

кой ценности,— если не считать воды; они шли по

пять — десять центов за акр. Мне хотелось поехать с

ним в Гонолулу. Но он, как всегда помня об экономии,

решил — нет, лучше в Килохана. За то время, что я бу¬

ду гостить в родном доме, он мог не тратить на меня ни

цента и вдобавок сберегал даже те жалкие гроши, кото¬

рые я истратила бы на еду, если бы осталась одна в

Наала,— на них можно было купить еще несколько ак¬

ров земли в горах. А в Килохана дядя Джон согласил¬

ся дать мне лошадь.
Дома я первые дни чувствовала себя, как в раю. Сна¬

чала м>не просто не верилось, что на свете может быть так

много еды. И меня приводило в ужас, что пропадает

столько добра. После мужниной муштровки мне все вре¬

мя казалось, что даром переводят добро. Здесь не толь¬
18

ко слуги, даже их престарелые родственники и даль¬

ние знакомые питались лучше, чем мы с Джорджем. Ты

помнишь, иш было у нас да и у Паркеров — каждый

день резали корову, скороходы доставляли свежую ры¬

бу из прудов Ваипио и Кихоло, и всегда все самое луч¬

шее, самое дорогое...
А любовь! Как у нас в семье любили друг друга!

Про дядю Джона и говорить нечего. А тут и брат Уолкот

был дома, й брат Эдвард, й все младшие сестры, только

ты и Салли еще не вернулись из школы. И тетя Элиза¬

бет как раз у нас гостила и тетя Дженет с мужем и со

всеми детьм>и. С утра До ночи поцелуи, ласковые слова,

все, чего мне так недоставало целый долгий, унылый год.

Я изголодалась по такой жизни. Словно после корабле¬

крушения, меня носило по волнам в шлюпке и вот вы¬

бросило на песок, и я припала к холодному, журчащему

роднику под пальмами.
А потом явились они — верхом) из Кавайхаэ, куда их

привезла королевская язста,— целой кавалькадой, все в

венках, молодые, веселые, на лошадях с тгаркеровского

ранчо, тридцать человек, и с ними сто паркеровских ков¬

боев и столько же их собственных: слуг — веоь королев¬

ский кортеж. Затеяла эту прогулку принцесса Лихуэ—

мы уже тогда знали, что ей недолго жить, ее сжигала

страшная болезнь — туберкулез. Она прибыла в сопро¬

вождении племянников: принца Лилолило, которого везде

встречали как будущего короля, и его братьев — прин¬

цев Кахекили и Камалау. С принцессой была и Элла Хиг-

гинсворт,— она справедливо считала, что по линии Ка¬

уаи в ней больше королевской крови, чем у царствующе¬

го рода; и еще Дора Найлз, и Эмили Лоукрофт, и...

да к чему всех перечислять! С Эллой Хиггинсворт мы

жили в одной комнате в Королевском пансионе. Они

остановились у нас на часок отдохнуть, пира не устраи¬

вали, пир ждал их у Паркеров, но мужчинам подали пи¬

во и крепкие напитки, а женщинам — лимонад, апельси¬

ны и прохладные арбузы.
Мы расцеловались с Эллой Хиггинсворт и с принцес¬

сой, которая, оказывается, меня помнила, и со всеми

остальными женщинами, а потом Элла поговорила с

принцессой, и та пригласила меня ехать с ними — до¬

гнать их в Мана, откуда оли должны были тронуться
19

в путь через два дня. Я просто себя не помнила от сча¬

стья— тем более после года заточения в сером доме

Наала. И мне все еще было девятнадцать лет, до два¬

дцати не хватало одной недели.
О. мне « в голову не приходило, чем это может кон¬

читься. Я была так увлечена разговором с женщинами,

что даже не разглядела Лилолило, видела только издали,

что он выше в«с€х других м|ужчин. Но я никогда еще не

участвовала в такой прогулке. Я пом«нила, юак высоких

гостей принимали в Килохана и в Мана, но сама была

еще мала, м)еня не приглашали, а потом» я уехала учить¬

ся, а потом вышла замуж. Я знала, что мне предстоят

две недели райского блаженства,—не так уж много в

предвкушении еще нескольких лет в Наала.
Вот я и попросила дядю Джона дать мле лошадь, то

есть, конечно, трех лошадей — одну для слуги и еще одну

вьючную. Шоссейных дорог тогда не было. И автомоби¬

лей не было. А какая лошадь досталась мне! Ее звали

Хило. Ты ее не поМ1нишь. Ты тогда была в школе, а

в следующем году, еще до твоего возвращения, она сло¬

мала шею себе и наезднику на ловле дикого скота на Ма-

уна-Кеа. Ты, наверно, об этом слышала — молодой аме¬

риканец, офицер флота.
—	Лейтенант Баусфилд,— кивнула Марта.
—	Но Хило, ах, что это был за конь! До меня ни од¬

на женщина на нем1 не ездила. Трехлеток, почти четырех¬

леток, только что объезженный. Такой черный и гладкий,

что на ярком свету блестел, как серебро. Это была самая

кру1пная лошадъ на всем ранчо, от королевского жереб¬

ца Спарклингдью и дикой кобылы, и всего несколько не¬

дель как заарканена. В жизни я не видала такой красоты.

Корпус горной лошади — крепкий, пропорциональный,

с широкой грудью, шея чистокровного скакуна, не худая,

но стройная, чудесные чуткие уши — не такие маленькие,

которые кажутся зльши, и не большие, как у какого-ни¬

будь упрямца-мула. И ноги у нее были чудесные — безу¬

пречной формы, уверенные, с длинными упругими баб¬

ками, потому она так легко и ходила под седлом.
—	Я помню,— перебила ее Марта,— принц Лилоли¬

ло при мне говорил дяде Джону, что ты — лучшая на¬

ездница на Гавайях. Это было два года спустя, когда я

вернулась из школы, а ты еще жила в Наала,
20

—	Неужели он это сказал! — воскликнула Белла. Да¬

же кровь прилила ей к щекам, а длинные карие глаза за¬

светились— она вся перенеслась в прошлое, к любовни¬

ку, который полвека уже как обратился в прах. Но из

благородной скромности, столь присущей гавайским

женщинам, она тут же постаралась загладить это не¬

уместное проявление чувств новыми славословиями сво¬

ей лошади.
—	Ах, когда она носила меня вверх и вниз по тра¬

вянистым склонам, М1не чудилось, что я во сне беру барь¬

еры, она каждым скачком словно взлетала над высокой

травой, прьп'ала, как олень, как кролик, как фокстерьер,

ну, ты понимаешь. А как она танцевала подо мной, как

держала голову! Это был конь для полководца, такого,

как Наполеон или Китченер. А глаза у нее были... не

злые, а такие умные, лукавые, точно она придумала хо¬

рошую шутку и вот-вот засмеется. Я попросила дядю

Джона дать мне Хило. Дядя Джон посмотрел на меня,

а я на него; и хоть он ничего не сказал, я чувствовала,

что он подумал: «Белла, милая», и что при взгляде на

меня перед ним встал образ принцессы Наоми. И дядя

Джон согласился. Вот так оно и случилось.
Но он потребовал, чтобы я сперва испытала Хило —

вернее, себя — без свидетелей. С этой лошадкой нелег-*

ко было оправиться. Но коварства или злобы в ней не

было ни ка1пли. Правда, она раз за разом! выходила из по*

виновения, но я делала вид, что не замечаю этого. Я со¬

всем не боялась, а потому она все время ощущала мою

волю и даже вообразить не могла, что не я хозяин по¬

ложения.
Я сколько раз думала: мог ли дядя Джон предви¬

деть, чем все это кончится? Самой мне это наверняка не

приходило в голову в тот день, когда я верхом явилась

к принцессе, на ранчо Паркеров. А там шел пир горой.

Ты ведь помнишь, как старики Паркеры умели принять

гостей. Устраивали охоту на кабанов, стреляли дикий

скот, объезжали и клеймили лошадей. Слуг нагнали ви¬

димо-невидимо. Ковбои со всех концов ранчо. И девушки

отовсюду — из Ваимеа и Ваипио, из Хонокаа и Паауи*^

ло; как сейчас их вижу — сидят рядами на кам1енной сте¬

не загона, где клеймили скот, и плетут венки — каждая

для своего ков*боя. А ночи, полные аромата цветов, ночи
21

с песнями и танцами, и по всей огромной усадьбе Мана

бродят под дерев1ьям)и влюбленны-е пары! И принц...
Белла умолкла, и ее мелкие зубы, все еще белые и

чистые, крепко прикусили нижнюю губу, а невидящий

взгляд устремился в синюю даль. Через минуту, спра»вив-

шись с собой, она продолжала:
—	Это был настоящий прииц, Марта. Ты видела его

до того, как... после того как вернулась из школы. На

него заглядывались все женщины, да и мужчины тоже.

Ему было двадцать пять лет — красавец, в расцвете мо¬

лодости, с сильным и щедрым телом, сильной и щедрой

душой. Какое бы безудержное веселье ни царило вокруг,

как бы ни были беспечцы забавы, он, казалось, ни на

минуту не забывал, что он — королевского рода и все его

предки были вождями, начиная с того первого, о котором!

сложили песни, того, что провел свои двойные челны до

острова Таити и Райатеи и привел их обратно. Он был

милостив, светел, приветлив, но и строг, и суров, и резок,

когда что-'нибудь приходилось ему очень уж не по нраву.

Мне трудно это выразить. Он был до мозга костей муж¬

чина и до мозга костей принц, и было в нем1 что-то от

озорника-мальчишки и что-то непреклонное, что помог¬

ло бы ему стать сильным и добрым королем, если бы

он вступил на престол.
Я словно сейчас его вижу — таким, как в тот первый

день, когда я коснулась его руки и говорила с ним... все¬

го несколько слов, застенчиво, робко, как будто не была

целый год женой серого чужестранца в сером доме

Наала. Полвека прошло с тех пор — ты помнишь, как то¬

гда одевались наши молодые люди: белые туфли и брю¬

ки, белая шелковая рубашка и широкий испанский кушак

самых ярк'их цветов,— полвека прошло, а он вот так и

стоит у меня перед глазами, Элла Хиггинсворт хотела

представить меня ему и повела на лужайку, где он стоял,

окруженный друзьями. Тут принцесса Лихуэ бросила

ей какую-то шутку, и она задержалась, чтобы ответить,

а я остановилась шага на два впереди нее.
И когда я там1 стояла одна, смущенная, в-зволнован-

ная, он случайно заметил меня. Боже мой, как ясно

я его вижу — стоит, слегка откинув голову, и во всей его

фигуре, во всей позе что-то властное, и веселое, и удиви¬

тельно беззаботное, что было ему так свойственно. Глаза
22

наши встретились. Он выпрямился, чуть подался в мою

сторону. Я не знаю, что произошло. Может быть, он при¬

казал, и я повиновалась. Знаю только, что я была хо¬

роша в тот день — в душистом венке, в восхитительном

платье принцессы Наоми, которое дядя Джон достал

мне из своей заповедной комнаты; и еще я знаю, что по¬

шла к нему совсем! одна по лужайке, а он оставил тех, с

кем беседовал, и пошел мне навстречу. Мы шли друг к

другу совсем одни по зеленой траве, словно для каждого

из нас не было другой дороги в жизни.
Очень ли я хороша была в молодости, сестрица Мар¬

та? Не знаю. Но в ту минуту, когда его красота и цар¬

ственная мужественность проникли мае в самое, сердце,

я вдруг ощутила и свою красоту, словно — как бы это

сказать?—словно то совершенное, что было в нём и

исходило от него, рождало во мне какой-то отзвук.
Ни слова не было сказано. Но я знаю, что подняла

голову и взглядом ясно ответила на гром и трубный звук

немого призыва и что, если бы за этот взгляд, за эту ми¬

нуту мие грозила смерть, я и тогда, не задумываясь, от¬

дала бы ему себя, и он понял это по моим глазам», по

лицу, по y4a^eHHoiMy дыханию. Хороша я была в два¬

дцать лет, Марта, очень хороша?
И Марта, которой исполнилась шестьдесят четыре го¬

да, посмотрела на Беллу, которой стукнуло шестьдесят

восемь, и серьезно покивала головой, а про себя оценила

и ту Беллу, что сидела перед нею сейчас,— гордая голо¬

ва на все еще полной и круглой шее, более длинной, чем

обычно бывает у гавайских женщин; властное лицо с вы¬

дающимися скулами и высокими дугами бровей; густые,

по-прежнему кудрявые волосы, уложенные в высокую

прическу, посеребренные временем, так что особенно

темными казались четкие тонкие брови и карие глаза.

И, словно ослепленная тем, что увидела. Марта скромно

скользнула взглядом по великолепным плечам и груди

Беллы,, по всему ее пышному телу, к ногам в шелковых

чулках и нарядных туфлях, маленьким, полным, с безу-*

пречным высоким подъемом.
—	«Нам молодость дается только раз»,— засмеялась

Белла,— Лилолило был настоящий принц. Я так изучи¬

ла его лицо, каждое его выражение... позднее, в наши

волшебные дни и ночи у поющих вод, у дремлющего прик¬

аз

боя и на горных дорогах. Я знала его чудесные смелые

глаза под прямыми черньгм!» бровями, его нос — нос

истинного потомка короля Камехамеха — и малейший из¬

гиб его рта. Во всем мире нет губ красивее, чем у гавай¬

цев, Марта.
И весь он был красивый и сильный — от прямых,

непокорных волос до бронзовых лодыжек. Тут на днях

кто-то назвал одного из уайлдеровских внуков «королем

Гарварда». Ну-ну! Как же они назвали бы мк>его Лило-

л<ило, если б могли поставить его рядом с этим к>нцом

и всей его футбольной командой.
Белла умолкла и перевела дух, крепко сжав на пол¬

ных коленях изящные, маленькие руки. Легкий румянец

разлился у нее по лицу, прекрасные глаза светились —

она снова переживала дни своего юного счастья.
—	Ну, конечно, ты угадала.— Белла вызывающе по¬

вела плечами и взглянула прямо в глаза сестре.— Мы

покинули веселую усадьбу Мана и пустились в пуль

дальше — вниз по лавовьш склонам в Кихоло, там пи¬

ровали, купались, ловили рыбу и спали на теплом песке

под пальмами; потом в'верх в Пуувааваа, там охотились

на кабанов, носились с арканом за ткиШ лошада^ми, ло¬

вили баранов на горных пастбищах; и дальше, через Ко¬

ма, в горы, а потом вниз — к королевскому дворцу в Ка¬

илуа, а там купанье в Кеаухоу, бухта Кеалакекуа, Напоо-

поо, Хонаунау. И везде люди выходили встречать нас и

несли цветы, фрукты, рыбу, свиней, и сердца их бы\и

полны любви и песен, головы почтительно склонялись

перед членами королевской семьи, а с губ слетали воз¬

гласы восхищения и песни о давних, но незабытых днях.
Чего же было и ждать, сестрица Марта? Ты знаешь,

каковы мы, гавайцы, какими мы были полвека назад.

Лилолило был прекрасен. Мне все было нипочем. Лило-

лило мог вскружить голову любой женщине. А мне все

было нипочем еще потому, что меня ждал серый, холод¬

ный дом в Наала. Я знала, на что иду. У меня не было ни

сомнений, ни надежды. О разводах в те времена и не по¬

мышляли. Жена Джорджа Кастнера не могла стать коро¬

левой Гавайских островов, даже если бы перевороты, ко¬

торые предсказывал дядя Роберт, свершились еще не

скоро и Лилолило успел бы стать королем. Но я не ду¬

мала о троне. Если мне и хотелось стать королевой, так
24

только в сердце Лилолило. Я не обольщалась. Что не¬

возможно, то невозможно, и я не тешила себя пустыми

мечтами.
Самый воздух вокруг м-еня дышал любовью. Лилоли¬

ло любил меня. Он украшал мою голову венками, его ско¬

роходы приносили розы из садов Мана — ты их по¬

мнишь,— бежали с ними пятьдесят миль по горам, по ла¬

ве и доставляли в футлярах из коры банана свежими, буд¬

то только что сорванными,— бутоны на длинных стеб¬

лях, похожие на нитки неаполитанского коралла. А во

время нескончаем1ых пиршеств я всегда должна была си¬

деть рядом с ним на. циновке Макалоа — личной ци¬

новке принца, на которую не смели опуститься простые

смертные, если на то не было его особого желания. И мне

велено было ополаскивать пальцы в его личной чаше,

где на теплой воде плавали душистые лепестки цветов.
он велел мне у всех на глазах брать из его миски крас¬

ную соль, и красный перец, и лим1у, и восковой орех, а

рыбу есть с его блюда из дерева ку, которым во время

таких же увеселительных путешествий пользовался сам

великий Камехамеха. Мне подносили и все лакомютва,

предназначенные только для Лилолило и для принцессы.

И надо мною веяли его опахала, и слуги его были моим)и

слугами, и сам он был мой, и любил меня всю — от го¬

ловы, увенчанной цветами, до кончиков ног.
Белла снова прикусила губу и невидящим взглядом

смотрела в морскую дал1ь, пока не справилась с собой и

своими воспоминаниям1и.
—	Мы ехали все дальше — через Кона, Кау, Хоопу-

лоа и Капуа на Хонуапо и Пуналуу; целая жизнь вмести¬

лась в эти две коротких недели. Цветок расцветает толь¬

ко раз. То была пора моего цветения: у меня был Лило¬

лило, и мой чудесный конь, и сама я была королевой —

пусть не для всех островов, но для любимого. Он гово¬

рил, что я — солнечный блик на черной спине левиафа¬

на; я —капелька росы на дьшящем1ся гребне лавы; я—

радуга на грозовой туче.,.
Белла помолчала.
—	Что он еще мне говорил, я тебе не скажу,— за¬

кончила она серьезно,— но в словах его был огонь, кра¬

сота и любовь, он слагал, ДЛЯ меня песни и пел их мне

лри всех вечером, цод звездами, когда мы пировали, ле-*
25

жа на циновках, и мое место было рядом с ним, на ци¬

новке Макалоа.
Дивный сон подходил к концу. Но мы еще подня¬

лись на Килауэа и, разумеется, бросили в кипящий кра¬

тер свои приношения богине Пеле — цветы, рыбы и гу¬

стое пои, завернутое в ли^я ти. А потом стали спу¬

скаться через Пуна к морю, снова пировали, плясали

и пели в Кохоуалеа, Камаили и Опихикао, купались в

прозрачных пресноводных озерах Калапана и наконед

вышли на побережье, в Хило.
Все было кончено. Мы ни словом об этом не обмол¬

вились. И без слов было ясно, что это — конец. Яхта

ждала у пристани. Мы запоздали на м«ого дней. Из

Гонолулу пришли вести, что у короля усилились припад¬

ки безумия, что католические и протестантские миссио¬

неры, строят тайные козни и назревают неприятности

с Францией. Они отплывали из Хило со смехом^ с цвета¬

ми и песнями — так же, как за две недели до того выса¬

дились в Кавайхаэ. Расставались весело, с берега на ях¬

ту и с яхты на берег неслись шутки, последние напут¬

ствия, поручения, приветы. Когда поднимали якорь,

хор из слуг Лилолило запел на палубе прощальную

песню, а мы, сидевшие в больших челнах и вельботах,

увидели, как ветер надул паруса яхты и она отделилась

от берега.
Все время, пока длилась суматоха сборов и проща¬

ний, Лилолило, забыв обо всех, с кем должен был про¬

ститься, стоял у поручней и смотрел вниз, прямо на ме¬

ня. На голове у него был венок, который я ему сплела.

Уезжавшие стали бросать свои венки друзьям в лодки.

Я не надеялась, не ждала... Нет, все-таки чуть-чуть на¬

деялась, тол1ько никто этого не видел, лицо у ме«я было

гордое и веселое, как у всех вокруг. И Лилолило сделал

то, чего я ждала от него, ждала с самого начала. Глядя

мне в глаза прямо и честно, он снял с головы мой чудес¬

ный венок и разорвал его надвое. Я видела, как губы его

беззвучно произнесли одно только слово — «пау». Кон¬

чено. Не отводя от меня глаз, он разорвал каждую по¬

ловину венка еще раз и бросил остатки цветов — не мне,

а в разделившую нас полосу воды, которая становилась

все шире и шире. Пау. Все было кончено..*
Белла долго мол'чала, «вперив взгляд в далекий гори¬
26

зонт. Младшая сестра не решалась выразить словами

свое сочувствие, но глаза ее были влажны.
—	В тот день,— продолжала Белла, и голос ее зву¬

чал сперва сурово и сухо,— я пустилась в обратный путь

по старой скверной тропе вдоль берега Хамакуа. Первый

день было не очень трудно. Я как-то вся онемела. Я была

так полна тем1 чудесным*, о чем! предстояло забыть, что

и не созиавала, что оно должно быть забыто. На ночь я

остановилась в Лаупахоэхоэ. Я думала, что проведу бес¬

сонную ночь. Но меня укачало в седле, и онемение еще

не прошло, и я всю ночь проспала как убитая.
Зато на следующий день что было! Поднялся ветер,

лил проливной дожд|Ь. Тропу размыло, лошади наши

скользили и падали. Ков-бой, которого дядя Джон дал

мне в провожатые, сначала уговаривал меня вернуться,

но потом отчаялся, покорно ехал следом за М1НОЙ и толь¬

ко головой покачювал да бормотал, что я, видно, помеша¬

лась. Вьючную лошадь мы бросили в Кукуихаэле. В од¬

ном месте М1Ы пробирались почти вплавь по глубокой

грязи. В Ваимеа ковбою пришлось сменить свою ло¬

шадь. Но мой Хило выдержал до конца. Я пробыла в

седле с раннего утра до полуночи, а в полночь, в Кило-

хана, дядя Джон снял меня с лошади, на руках отнес

в дом, поднял служанок и велел им раздеть меня и раз-

массировать, а сам напоил меня горячим вином и какими-

то снотворными снадобьями. Наверно, я бредила и кри¬

чала во сне. Наверно, дядя Джон обо всем! догадался*

Но никогда никому, даже мне, он не сказал ни слова.

О чем> бы он ни догадался, он все схоронил в заповед¬

ной комнате принцессы Наоми.
Какие-то обрывки воспоминаний сохранились у меня

об этом дне, полном бессильной, слепой ярости,— рас-

пустив-шиеся мюкрые волосы хлещут меня по груди и ли-

цу, ручьи слез смешиваются с потоками дождя, а в ду¬

ше — бешеная злоба на мир, где все устроено скверно и

несправедливо... Я помню, что стучала кулаками по луке

седла, кричала что-то обидное своему ковбою, вонзала

шпоры в бока красавцу Хило, а в душе молилась, чтобы

он взвился на дыбы и, упав, придавил меня к земле—

тогда не будут больше мужчины любоваться красотой

моего тела,— либо сбросил шяя с тропы, и я погибла бы

в пропасти и обо м/не сказали бы «пау» — так же бес¬
27

поворотно, как произнес одними губами Лилолило,

когда разорвал мой венок и бросил в море...
Джордж пробыл в Гонолулу дольше, чем думал. Ко¬

гда он вернулся в Наала, я уже ждала его там. Он це-

ремюнно обнял шня, равнодушно поцеловал в губы, с

важным ВИДОМ1 посмотрел мой язык, сказал, что я плохо

выгляжу, и уложил В постель с горячими вьюшками, пред¬

варительно напоив касторкой. И я снова вошла в серую

жизнь Наала, точно в часовой механизм, я стала одним

из зубцов или колесиков, что вертятся все вокруг и во¬

круг, безостановочно и неумюлимю. Каждое утро в по¬

ловине пятого Джордж вставал с постели, а в пять уже

садился на лошадь. Каждый день овсяная каша, и от¬

вратительный дешевый кофе, и говядина, свежая и вяле¬

ная, свежая и вяленая. Я стряпала, пекла и стирала. Вер¬

тела ручку дребезжащей машинки и шила себе платья.

Еще два бесконечных года я каждый вечер сидела на¬

против него за столом и штопала его дешевые носки и жи¬

денькое белье, а он читал прошлогодние журналы, кото¬

рые брал у кого-то, потому что сам жалел денег на под¬

писку. А потом пора было спать — керосин ведь стоил

денег,— и Джордж заводил часы, записывал в дневник

погоду и, сняв башмаки — сначала правый, потом ле¬

вый,— ставил их рядышком со своей стороны кровати.
Но теперь уже не было надежды, что я привяжусь к

моему мужу,— это только казалось до того, как принцес¬

са Лихуэ пригласила меня на прогулку и дядя Джон дал

M«e лошадь. Вот видишь, сестрица Марта, ничего бы не

случилось, если бы дядя Джон отказался дать мне ло¬

шадь. А теперь я изведала любовь, я помнила Лилолило;

так мог ли после этого мой муж завоевать мое уважение

и привязанность? И еще два года в Наала жила мертвая

женщина, которая почему-то ходила и разговаривала,

стряпала и стирала, штопала носки и экономила керо¬

син... Врачи сказали, что всему причиной было недоста¬

точно теплое белье,— ведь он и в зимнюю непогоду веч¬

но рыскал в верховьях Наала.
Его cMiepTb не была для меня горем,— я слишком мно¬

го горевала, пока он был жив. И радости я не испытыва¬

ла. Радость умерла в Хило, когда Лилолило бросил мой

венок в море и мои ноги забыли, что значит упоение тан¬

ца. Лилолило умер через месяц после моего мужа.
28

я не видела его с того прощания в Хило. Да, поклон¬

ников у меня потом было хоть отбавляй; но я, как дядя

Джон, могла отдать свое сердце только раз в жизни.

У дяди Джона была в Килохана комната принцессы

Наоми. У меня вот уже пятьдесят лет есть комната Ли-

лолило — в моем сердце. Ты, сестрица Марта, первая,

кого я впустила в нее...
Еще один автомобиль, описав круг, затормозил перед

Д0М0М1, и на лужайке показался муж Марты. Прямой, су¬

хощавый, с седой головой и выправкой военного, Роско

Скандуэл был одним из членов «большой пятерки», ко¬

торая, сосредоточив в своих руках все деловые нити, вер¬

шила судьбы Гавайских островов. Хоть он и был чисто¬

кровный американец, уроженец Новой Англии, но по

гавайскому обычаю сердечно обнял Беллу и расцеловал¬

ся с нею. Он с одного взгляда понял, что здесь только

что шел женский разговор и что, хотя обе сестры глубо¬

ко взволнованы, мудрость, пришедшая с годами, помо¬

жет им быстро обрести мир и покой.
—	Приезжает Элси с малышами,— сообщил он, по¬

целовав жену,— я получил радиограмму с парохода. Они

погостят у нас несколько дней, а потом поедут дальше,

на Мауи.
Марта принялась соображать вслух:
—	Я хотела устроить тебя в розовой комнате, сестри¬

ца Белла, но, пожалуй, ей там будет удобнее с детьми

и няньками, а тебя мы поместим в комнате королевы

Эмм1Ы.
—	Это даже лучше, я и в прошлый раз там жила,—

сказала Белла.
Роско Скандуэл, хорошо знавший, какова любовь и

пути любви на Гавайях, прямой, сухощавый, представи¬

тельный, стал между красавицами сестрами и, обняв ту

и другую за пышную талию, медленно пошел с ними к

дому.
Ваикики, Гавайи,
6 июня 1916 г.

кости КАХЕКИЛИ
С верхушек гор Коолуа доносились порывы пассат¬

ного ветра, колебавшего огромные листья бананов, шеле¬

стевшего в пальмах, с шепотом порхавшего в кружевной

листве деревьев альгаробы. Это было перемежающееся

дыхание атмосферы — именно дыхание, вздохи томного

гавайского предвечерья. А в промежутках между этими

тихими вздохами воздух тяжелел и густел от аромата

деревьев и испарений жирной, полной жизни земли.
Много людей собралось перед низким» домом, похо¬

жим на бунгало, но только один из них спал. Остальные

пребывали « напряженном молчании. Позади дома заве¬

рещал грудной М1ладенец, издавая тонкий писк, который

трудно было у«ять даже наскоро сунутой грудью. Мать,

стройная хапа-хаоле (полубелая), о<блаченная в свобод¬

ную холоку из белого муслина, быстрой тенью мелькну¬

ла между банановыми и хлебными деревьями, проворно

унося подальше крикливого младенца. Прочие женщины,

хапа-хаоле и чистые туземки, с тревогой наблюдали за ее

бегством.
Перед домю-м на траве сидели на корточках десятка

два гавай^цев. Мускулистые, широко-плечие, оии были на¬

стоящими силачами. Загорелые, с блестящими карими

и черными глазами, с правильными чертами широких

лиц, они казались такими же добродушными, веселыми

и кроткими по нраву, как сам гавайский климат. Стран¬

ным образом противоречил этому свирепый вид их одея¬

ний. За грубые кожаньге наколенники засунуты были

длинные ножи, рукоятки которых выдавались наружу,
30

Сандалии украшены были испанскими шпорами с огром»-

ными колесами. Е1сли бы не их нелепые венки из паху¬

чей маиле, надетые поверх щегольских ковбойских шляп,

у них был бы вид настоящих бандитов. У одного, вы¬

делявшегося плутоватой красотою фавна и с глазами

фавна, пламенел кокетливо заткнутый за ухо двойной

цветок гибиска. Над их головами, заботливо укрывая

от солнца, простирался широкий навес, образованный ог¬

ненными цветами невиданного тропического растения, и

из каждого цветка торчали пушистые листочки перистых

пестиков. Издалека, заглушенный расстоянием, доносил¬

ся топот стреноженных коней. Взоры всех были напря¬

женно устремлены на спящего, который лежал навзничь

на циновке лаухала под деревьями.
Рослыми были эти гавайские ковбои, но спящий был

еще рослее! Судя по белоснежной бороде и таким> же

волосам, он был значительно старше их. Толстые за¬

пястья и огромные пальцы свидетельствовали о могу¬

чем телосложении. Одет он был в широкие штаны из

грубой бум1ажной ткани и бязевую рубаху без пуговиц,

открывавшую грудь, заросшую лохмам»и таких же бело¬

снежных волос, как и на голове. Ширина и высота этой

груди, ее упругие и пластичные, теперь отдыхавшие му¬

скулы свидетельствовали об огромной силе человека. И

ни загар, ни обветренность кожи не могли скрыть того,

что это был настоящий хаоле — чистокровный белый.
Вздернутая в небо огром1ная белая борода, не под¬

стригавшаяся цирюльником, поднималась и опускалась

с каждым» дыханием, а белоснежные усы топорщились,

как иглы дикобраза. Внучка спящего, девочка лет четыр¬

надцати, в рубахе муумуу, сидела возле него на корточ¬

ках и отгоняла мух перистым опахалом. На ее лице на¬

писаны были озабоченность, нервная настороженность и

благоговение — словно она прислуживала богу.
И действительно, спящий бородач Хардмэн Пул был

для нее, как и для многих других, богом: источником жиз¬

ни, источником питания, кладезем мудрости, законода¬

телем, улы'бающимся благодеянием и карающим черньш

громом — короче говоря, владыкой, у которого было че¬

тырнадцать живых и совершенно взрослых сыновей и

дочерей, шесть правнуков, а внуков столько, что ему труд¬

но было счести? их даже на досуге.
31

За пятьдесят один год до этого он высадился из бес¬

палубной шлюпки в Лаупа-хоэхоэ на наветренном бе¬

регу Гавайских островов. Эта шлюпка была единствен¬

ной уцелевшей с китобойного судна «Черный Принц»,

из Нью-Бедфорда. Уроженец этих мест, он в два¬

дцать лет благодаря своей сокрушительной силе и ловко¬

сти уже был вторым помощником на погибшем впослед¬

ствии китобойном судне. Прибыв в Гонолулу и хоро¬

шенько оглядевшись, он первым делом женился на Кала¬

ме Камаиопили, потом стал лоцманом порта Гонолулу,

после этого открыл салун с меблированными комнатами

и наконец после смерти отца Каламы занялся скотовод¬

ством на унаследованных ею обширных пастбищах.
Свыше полувека жил он с гавайцами и, по их при¬

знанию, знал их язык лучше очень многих туземцев. Же¬

нившись на Каламе, он взял за ней не только землю, он

приобрел и звание вождя и верноподданность простолю¬

динов. Вдобавок он сам обладал всеми природными каче¬

ствами, необходимыми вождю: исполинским ростом, бес¬

страшием», гордостью, пылким нравом, не переносившим

ни малейшего оскорбления, ни заносчивости; не боясь

решительно ничего, какой бы могучей силой ни обладал

противник, он добивался преданности прочих смертных

не каки'м-нйбудсь презренным торгашеством», а самюй ши¬

рокой щедростью. Он знал гавайцев насквозь, знал их

лучше, чем они знали себя, в совершенстве усвоил их

полинезийскую велеречивость, знал их поверья, обычаи

и обряды.
И вот на семьдесят втором году жизни, проведя в

седле целое утро, начавшееся в четыре часа, он лежа/

теперь в тени деревьев, предаваясь привычной и священ¬

ной сьесте, которую ни один подданный не посмел и не

позволил бы нарушить никому даже из равных велико¬

му владыке. Только королю предоставлялось это право,

но король также убедился в свое время, что нарушить

сьесту Хардмэна Пула значило разбудить человека, спо¬

собного сказать в лицо весьма неприятную правду, а

ее, как известно, не любят выслушивать даже короли.
Солнце продолжало палить. В отдалении слышался

конский топот. Умирающий пассат вздыхал и жужжал,

нарушая про^межутки покоя. Еще тяжелее стал аро¬

мат цветов. Женщина принесла обратно* успо«коившего-
31.

ся младенца. Деревья сложили свои листья и аамюрли в

обморочном покое теплого воздуха. Девочка, затаив ды¬

хание от огромной важности своей задачи, продолжала

отгонять мух, и два десятка ковбоев напряженно и без¬

молвно наблюдали за спящим.
Хардмэн Пул проснулся. Очередной вздох был не

таким глубоким, как обычно. Не поднялись и белые длин¬

ные усы. Вместо этого под бородой отдулись щеки. Под¬

нялись веки, открыв голубые глаза, живые и глубокие,

нисколько не сонные; правая рука потянулась к лежав¬

шей рядом недокуренной трубке, а левая — к спичкам.
—	Принеси джина с молоком! — приказал он по-га¬

вайски девочке, задрожавшей при его пробуждении.
Он закурил трубку и не обращал ни малейшего внима¬

ния на ожидавших верноподданных, пока стакан моло¬

ка с джином не был принесен и выпит.
—	Ну? — отрывисто спросил он. Двадцать физионо¬

мий расплылись в улыбке, двадцать пар черных глаз

заблестели приветственно, а он выгер оставшиеся на

усах капли джина с молоком.— Чего вы тут околачи¬

ваетесь? Что вам нужно? Подойдите поближе.
Двадцать гигантов, в большинстве молодых, подня¬

лись и с великим звоном и бренчанием шпор и цепо-^

чек на шпорах зашагали к нему. Они стали вокруг него,

застенчиво прячась друг за друга, конфузливо улыбаясь

и в то же время совершенно невольно проявляя некото¬

рую фамильярность. Правду сказать, для них Хардмэн

Пул был больше, чем вождь. Он был их старший брат,

или отец, или патриарх; со всеми он состоял в родстве

так или иначе, по гавайским обычаям через жену и много¬

численные браки своих детей и внуков. Стоило ему нахму¬

риться, и они все терялись, его гнев приводил их в ужас,

приказ его мог бросить их на верную смерть; и все же

никому из них и в голову не пришло бы обратиться к

нему иначе, чем просто по имени, и это имя «Хардмэн»,

«Суровый Человек», по-гавайски вьи'оваривалось; Кана¬

ка Оолеа.
По знаку Хардмэна они снова уселись на траву и

с заискивающими улыбками ждали, когда он обратится

к ним.
—	Что вам нужно? — спросил он по-гавайски с рез¬

костью и суровостью — напускной, как они знали.
3.	Джек Лондон. Т. XIV.	33

Они еще шире растянули рты в улыбке и задвигали

широкими плечами и мощными торсами, как огромные

п|енята. Хардмэн Пул выделил из них одного.
—	Ну, Илииопои, что тебе нужно?
—	Десять долларов, Канака Оолеа.
—	Десят1Ь долларов! — вскричал Пул в притзорном

уя^асе при упоминании столь огромной суммы.— Не со¬

бираешься ли ты взять вторую жену? Вспомни, чему учат

миссиоиеры! По одной жене, Илииопои, по одной жене!

Потому что тот, у кого много жен, обязательно попадет

в ад!
Шутка была встречена хихиканьем и блеском смеха

в глазах.
—	Нет, Канака Оолеа,— был ответ.— Дьяволу изве¬

стно, что мне не хватает кай-кай для одной жены и ее

многочисленных родичей.
—	Кай-кай? — повторил Пул завезенное из Китая

обозначение пищи, которым гавайцы заменили их собст¬

венное слово паина.— Разве вы нынче не получили кай-

кай?
—	Да, Канака Оолеа,— вмешался старый, сморщен¬

ный туземец, который только что вышел из дома и при¬

соединился к сидевшим.— Все они получили кай-кай на

кухне, и вдоволь; они ели, как отбившиеся лошади, при¬

веденные с лавы.
—	А тебе что надо, Кумух)ана? — обратился Пул к

старику и в то же время сделал знак девочке, чтобы она

отгоняла мух с другой стороны.
—	Двенадцать долларов!—объявил Кумухана.— Я

хочу купить осла и подержанное седло с уздечкой. Мои

ноги ослабели и не носят меня.
—	Подожди!—приказал белый.— Мы с тобой пого¬

ворим об этом деле и о других вaж^ньfx делах, когда я

закончу с остальными и они уйдут.
Сморщенный старик кивнул и стал закуривать трубку,
—	Кай-кай на кухне был хорош!—продолжал Или¬

иопои, облизнувшись.— Пои была первый сорт, свини¬

на жирная, лососина не воняла, рыба очень свежая, и ее

вдоволь, хотя нужно сказать, что опихи (маленькие ра¬

кушки, гнездящиеся в камнях) были пересолены и по¬

тому жесткие. Опихи никогда не следует солить! Сколько

раз говорил я тебе. Канака Оолеа, что опихи нельзя со¬
34

лить! Я битком набит хорошей кай-кай. Чрево мое

отяжелело от нее. Но нет легкости моему сердцу, ибо нет

кай-кай в моем доме, где у меня жена, она же тетка вто¬

рой жены твоего четвертого сына, и моя дочь-малютка, и

старая мать моей жены, и приемное дитя старой матери

шей жены — калека, и сестра мюей жены, которая тоже

живет с нами со своими тремя детьм1И, ибо отец их скон¬

чался от злой В0ДЯ1НКИ.,.
—	Пять долларов отсрочат ваши похороны на день

или два? — оборвал Пул эти излияния.
—	Да, Канака Оолеа, и даже можно будет купить мо¬

ей жене новый гребень и для меня немножко табаку!
Из кошелька, который он достал из кармана штанов,

Хардмэн Пул выудил золотую монету и ловко метнул ее

в протянутую руку.
Холостяку, которому нужны были шесть долларов на

новые краги, на табак и на шпоры, досталось три дол¬

лара; столько же другому, которому требовалась шляпа;

а третьему, скромно попросившему два доллара, отпуще¬

но было четыре с присовокуплением» цветистого компли-

М1ента искусству, с которьш он заарканил на горах оди¬

чавшего быка. Все знали, что Хардмэн, по общему пра¬

вилу, сокращает претензии вдвое, и потому удваива¬

ли их размеры.
Хардмэн Пул знал это и про себя улыбался. Такова

уж была его манера обращаться с м1Ногочисленными под¬

чиненными, и она нисколько не подрывала их уваже¬

ния к нему.
—	А тебе, Ахуху?—спросил он туземца, имя кото¬

рого означало — «Ядовитое дерево».
—	И на пару штанов! —заключил Ахуху список сво¬

их нужд.— Я очень много и далеко ездил за твоим скотом.

Канака Оолеа, и там, где мои штаны терлись о седло, от

них ничего не осталось. Нехорошо, когда говорят, что ков¬

бой Канаки Оолеа, к тому же еще родственник сводной

сестры жены Канаки Оолеа, стыдится слезть с седла и пя¬

тится задом» от всех, кто видит его!
—	Вот тебе на дюжину пар штанов, Ахуху! — улыб¬

нулся Хардмэн Пул, вручив туземцу деньги.— Я горжусь

тем, что моя семья хранит мою честь. А потом, Ахуху,

из этой дюжины пар штанов ты одну пару дай мне, ина¬
35

че и мме придется пятиться задом, потому что и мюи

штаны совсем износились, и мне тоже стыдно!
Громкий смех был ответом на последнюю шутку бе¬

лого вождя, и вся группа этих физически развитых, но

по-детски наивных людей направилась к поджидавшим

их коням, все, за исключением старого, сморщенного Ку-*

мухана, которому приказано было остаться.
Целых пять минут сидели они в полном молчании. За¬

тем Хардмэн Пул приказал девочке принести еще ста¬

кан джина с МОЛОКОМ1, и когда она это сделала, он кив¬

нул ей, чтобы она передала стакан Кумухане. Стакан

не отрывался от губ туземца, пока не был опорожнен, по¬

сле чего старик громко вздохнул и причмокнул губами.
—	Много ава выпил я на своем веку,— задумчиво

сказал он,— но ведь ава — йапиток простого человека, а

напиток хаоле — напиток вождей. В ава нет огня и си¬

лы спирта, в ава нет покалывания и кусания, которое

очень приятно, так же приятно, как приятно жить.
Хардмэн Пул улыбнулся и кивнул в знак согласия,

а старый Кумухана продолжал:
—	В спирте есть тепло; он обогревает чрево и душу.

Он согревает сердце. И душа и сердце стынут у чело¬

века, когда он стар.
—	А ты стар! — согласился Пул.— Почти так же,

как я.
Кумухана покачал головой и пробормотал:
—	Если бы я не был старше тебя, то я был бы так

же молод, как ты.
—	Мне семьдесят один! — зам1этил Пул.
—	Я не знаю счета,— был ответ.— Что случилось, ко¬

гда ты родился?
—	Давай сообразим,—задумался Пул.—Теперь у нас

1880 год, вычти семьдесят один, останется девять. Я ро¬

дился в 1809 году. В том году скончался Келиимакаи,

тогда в Гонолулу жил шотландец Арчибалд Кэмпбел.
—	В таком случае я постарше тебя. Канака Оолеа!

Я хорошо помню шотландца; я в то врем»я играл среди

камышовых хижин Гонолулу и уже ездил верхом на до¬

сках во время прибоя в Ваикики. Я мог бы показать те¬

бе место, где стояла хижина шотландца! Там находит¬

ся теперь Матросская Миссия. И я знаю, когда я родил¬

ся. Мне не раз говорили об этом моя бабушка и мать.
36

я родился, когда госпожа Пеле (богиня огня, она же бо¬

гиня вулкано*в) разгневалась на жителей Пайэа; они пе¬

рестали приносить ей в жертву рыбу из своего пруда, и

она наслала поток лавы с Хуулалаи и засыпала их

пруд. И рыбный пруд Пайэа. погиб навеки. Вот когда я

родился!
—	Это было в 1801 году, когда Джеймю Бойд строил

корабли для Камехамехи в Хило,— сказал Пул,—ста¬

ло быть, тебе семьдесят девять лет, и ты восемью Годами

старше меня. Ты очень стар!
—	Да, Канака Оолеа,— пробормютал Кумухана, пы¬

таясь гордо выпятить впалую грудь.
—	Ты очень мудр!
—	Да, Канака Оолеа.
—	И ты знаешь много тайн, ведомых только старцам!
—	Да, Канака Оолеа.
—	И, стало быть, ты знаешь...— Хардмэн Пул сде¬

лал паузу, чтобы сильнее загипнотизировать старика,

упорным взглядом своих выцветших голубых глаз.— Го¬

ворят, кости Кахекили взяты из тайника и в настоящее

время покоятся в Королевском Мавзолее. А мне шепну¬

ли, что только ты один из всех ныне живущих знаешь

правду!
—	Знаю! —был гордый ответ.— Один я знаю.
—	И что же, лежат они там? Да или нет?!
—	Кахекили был алии (верховный вождоэ). По пря¬

мой линии от него происходит твоя жеш Калама. Она

тоже алии.— Старик помолчал, глубокомысленно сжав

губы.— Я принадлежу ей, как и веаь мой род принадле¬

жал ее роду. Только она может повелевать великими та-«

инствами, известными м)не! Она М1удра, слишком мудра

для того, чтобы приказать мне выдать эту тайну. Тебе,

о Канака Оолеа, я не отвечаю «да», но не отвечаю и

«нет». Это тайна алии, которой не знают сами алии.
—	Хорошо, Кумухана! — ответил Хардмэн Пул.—

Но ты не забывай, что я также алии, и чего не

посмела спросить моя славная Калама, то спрошу я!

Я пошлю за нею сейчас же и прикажу ей повелета тебе

ответить! Но это будет глупо и вдвойне глупо с твоей
. стороны. Лучше расскажи тайну мне, и она ничего не

узнает! Уста женщин выливают все, что втекает в ухо,—

так уж они созданы! Я мужчина, а мужчина создан ина¬
37

че. Ты хорошо знаешь, что мои губы так же плотно за¬

мыкают тайну, как спрут присасывается к соленой скале.

Если ты не скажешь мне, так скажешь Каламе и мне,

и уста ее начнут говорить, и в скором времени послед¬

ний малахини будет знать все! Будет знать то, что, если

скажешь М1не одному, знали бы только мы с тобой!
Долго сидел Кумухана в полном молчании, обсуж¬

дая про себя приведенный довод и не видя возможно¬

сти уклониться от его неумюлимой логики.
—	Велика твоя мудрость, хаоле! — промолвил он на¬

конец.
—	Да? Или нет? — Хардмэн Пул приставал, как

с ножом к горлу.
Кумгрсана огляделся кругом, потом остановил взор на

девчонке, отгонявшей мух.
—	Уходи!—приказал ей Пул.— И не возвращайся,

пока я не хлопну в ладоши.
Больше Хардмэн Пул не промолвил ни слова, даже

когда девочка скрылась в доме; но на его лице был на¬

писан неумолимый, как железо, вопрос: да или нет?
Опять Кумухана осмотрелся и взглянул даже вверх,

на ветви дерева, словно боялся шпиона. Губы у него пе¬

ресохли. Он облизывал их языком. Двая^ды пытался за-'

говорить — и вместо слов издавал лишь нечленораздель¬

ный звук. И наконец, понурив голову, он прошептал так

тихо и так торжественно, что Хардману Пулу пришлось

приблизить ухо, чтобы услышать: «Нет».
Пул хлопнул в ладоши, и из дома опрометью выско¬

чила трепещущая девочка.
—	Принеси молока с джином старому Кумухане! —

приказал Пул. И обратился к Кумухане:—Теперь рас¬

сказывай всю историю!
—	Погоди! — был ответ.— Погоди, пока эта малень¬

кая вахине придет и уйдет!
Девочка ушла, джин с молоком отправился путем,

предназначенным для джина и молока, когда они сме¬

шаны в одно, а Хардмэн Пул ждал рассказа, не понукая

больше старика. Кумухана положил руку на грудь и глу¬

хо покашлива.л, как бы прося поощрения; наконец он за¬

говорил:
—	В стародавние дни страшное это было дело —

смерть великого алии! Кахекили был великий алии. По¬
38

живи он еще немного, он был бы королем. Кто знает? Я

был тогда молодой, еще неженатый. Ты знаешь. Канака

Оолеа, когда скончался Кахекили, и можешь высчитать,

сколько мне было тогда лет. Он умер, когда правитель

Боки открыл «Блонд-Отель» в Гонолулу. Ты ведь слы¬

хал об этом?
—	Я в ту пору находился на наветренной стороне Га¬

вайских островов,— отвечал Пул.— Но я слышал об

этом. Боки построил спиртоочистительный завод и сни¬

мал в аренду земли Маноа для разведения сахара, а Каа-

хуману, в то время бывший правителем, отменил аренду,

повырывал с корнями сахарный тростник и насажал кар¬

тофель. Боки разгневался, стал готовиться к войне, со¬

брал своих бойцов вместе с десятком дезертиров с кито¬

бойного судна, достал пять медных пушек из Ваикики...
—	Вот в эту самую пору и умер Кахекили! — быстро

подхватил Кум1ухана.— Ты очень мудр! Многое из ста¬

рых времен ты знаешь лучше, чем мы, старые канаки!
—	Это произошло в 1829 году,— благодушно продол¬

жал Пул.— Тебе было тогда двадцать восемь лет, а мне

двадцать, и я только что пристал к берегу после пожара

на «Черном Принце».
—	Мне было двадцать восемь,— подхватил Кумуха-

на,— это верно! Я очень хорошо помию медные пушки

Боки из Ваикики. В ту пору Кахекили и скончался в

Ваикики. Люди до сих пор думают, будто его кости бы¬

ли отвезены в Хале-о-Кеауе (мавзолей) в Хонаунау,

в Кона...
—	А М!Ного лет спустя были перевезены в Королев¬

ский Мавзолей сюда, в Гонолулу,— закончил Пул.
—	И есть еще люди, Канака Оолеа, которые и по сей

день полагают, будто королева Элис укрыла их с осталь¬

ными костями своих предков в огромных кувшинах в

своей запретной комнате. Все это неправда! Я хорошо

знаю. Священные кости Кахекили исчезли навсегда! Они

нигде не покоятся! Они перестали существовать! Вели¬

кое число ветров кона посеребрило прибой Ваикики с той

поры, как последний смертный глядел на последнего Ка¬

хекили! Я один остался в живых из всех этих людей.

Я последний человек — и не рад тому, что остался по¬

следним...
Я был молод, и сердце мое горело, как раскаленная
39

добела лава, тоской по Малиа — она была среди домочад¬

цев Кахекили. Горело по ней и сердце Анапуни, но серд¬

це у него было черное, как ты увидишь! В ту ночь, в

ночь кончины Кахекили, мы с Анапуни были на попойке.

Анапуни и я были простолюдинами, как все канаки и ва-

хине, пировавшие с простыми матросами с китобойного

судна. Мы пьянствовали на циновках у взморья Ваикики

возле старого хейяу (храма), где теперь находится пляж.

В ту ночь я узнал, сколько могут выпить матросы хаоле.

Что касается нас, канаков, то наши головы разгорячи¬

лись, были легки и трещали от виски и рома, как сухие

тыквы.
Дело было за полночь — я хорошо это помню,— ко¬

гда я увидел Малиа, никогда не показывавшуюся на по¬

пойках; она направлялась к нам по мокрому песку

взморья. Целый ад загорелся в моей душе, когда я за¬

метил, как смотрит на нее Анапуни— он был к ней бли^

же всех, потому что сидел напротив меня в кругу пьян¬

ствовавших. О, я знаю, что во мне горели виски, и ром,

и молодость; но в то мгновение мюй безумный ум решил,

что, если она заговорит с ним и с ним первым пойдет

танцевать, я стисну его обеими руками за горло и сброшу

вниз, в прибой, шумевший возле нас, потоплю, задушу,

уничтожу препятствие, стоявшее между мною и ею! Имей

в виду — она никак не могла выбрать между нам1И и

только он давно уже мешал ей стать моей!
Это была красивая девушка с фигурой величествен¬

ной, как у жены вождя. И дивно хороша была она, когда

шла к нам по песку в сиянии луны! Даже матросы хаоле

умолкли и, разинув рты, уставились на нее! Какая у нее

была походка! Я слышал, о Канака Оолеа, твои рассказы

о женщине Елене, из-за которой загорелась Троянская

война. Так скажу тебе, что из-за Малиа куда больше

мужчин штурмовали бы стены ада, чем их бро¬

силось на старый городишко, о котором у вас в обычае

так много и долго говорить, когда вы выпьете чересчур

мало молока и чересчур много джина.
Ее походка! И эта луна, м^ягкое М1ерцание медуз в при¬

бое, как сияние газовых рожков у рампы, которую я ви¬

дел в новом театре хаоле. Шла не девушка, а женщина.

Она не порхала, как струйки воды на тихом, огороженном

взморье,— нет, она шла величественно, царственно, как
40

жидкая лава, текущая по склонам Кау к морю, как дви¬

жение волн, поднятых морским пассатом, как приход и

уход четырех великих приливов года, наверно, отдаю¬

щихся музыкой в ушах божественной вечности — музы¬

кой, недоступной недолговечному смертному человеку!
Анапу ни был к ней ближе прочих. Но смотрела она

на меня. Слыхал ли ты, о Канака Оолеа, зов — беззвуч¬

ный, но более громкий, чем! трубы архангелов? Так взы¬

вала она ко М1не через головы пьяниц! Я наполовину под¬

нялся, ибо не совсем еще напился; но Анапуни схватил

ее и привлек к себе, а я откинулся назад, уперся на

локоть, наблюдал за ними и бесновался. Он ?отел

усадить ее возле себя, и я ждал. Если бы она села

и затем танцевала с ним, то еще до утра Анапуни

был бы мертв: я задушил бы его и утопил в мелком

прибое!
Не.правда ли, странная штука любовь, о Канака

Оолеа? Но нет, ничего здесь нет странного! Так и долж¬

но быть в пору юности человека, иначе род человеческий

не мот бы продолжаться.
—	Вот почему влечение к женщине сильнее желания

ж»ить^— вставил Пул.— Иначе не было бы ни мужчин,

ни женщин!
—	Да! —подтвердил Кумухана.— Но миого лет про¬

шло с той поры, шк во мяе угасла последняя искра это¬

го пламени. Я вспоминаю его, как человек вспоминает

когда-то виденный им восход солнца: было и нет. Так

человек стареет, остывает и пьет джин не ради безу-

М1ИЯ, а рад» тепла. Молоко очень питательно!..
Но Малиа не села возле Анапуни. Я помню, что гла¬

за у нее дико блуждали, волосы были распущены и раз¬

вевались, когда она нагнулась и что-то шепнула ему на

ухо. Ее волосы закрыли его, и сердце м)ое стукнуло в

ре<бра, и голова закружилась так, что я как бы ослеп.

И если бы через минуту она не. пошла ко мне, то я пере¬

сек бы круг и схватил ее!
Этому не суждено было случиться. Ты помн»Ш1Ь вождя

Конукалани? Он подбежал к кругу. Лицо его почернело

от гнева. Он схватил Малиа не за руку, нет, за.волосы

схватил он ее, потащил за собой и скрылся. И до сих

пор я не могу понять случившегося! Я только что готов

был убить за нее Анапуни — и не поднял ни руки, ни
41

возмущенного голоса, когда Конукалани потащил ее прочь

за волосы. Не сделал этого и Анапуни. Разумеется, мы

были простолюдины, а он вождь! Это та>к, но почему же

два простолюдина, обезумевшие от желания обладать

женщ'иной, которое сильнее в них желания жить, позво¬

ляют вождю, пускай даже высшему в округе, тащить эту

женщину за волосы? Как мы, двое мужчин, желавшие

ее больше жизни, не убили вождя на месте? Это — нечто

более могущественное, чем желание жить, чем желание

обладать женщиной; но что это такое? И почему?
—	Я тебе отвечу! — сказал Хардмэн Пул.— Это по¬

тому, что в большинстве люди глупцы, и, стало быть, о

них должны заботиться те, кто умнее. Вот тайна пред¬

водительства! Во всем мире вожди командуют людьми.

Во всем мире, сколько ни существуют люди, существова-'

ли вожди, которым приходилось говорить этому множе¬

ству глупцов: «Сделайте это, не делайте того*то. Рабо-'

тайте и работайте, как мы приказываем вам, иначе брю¬

хо у вас будет пусто, и вы погибнете. Повинуйтесь зако¬

нам, которые мы сочинили для вас, иначе вы будете, как

звери, и не будет вам места на свете. Вы бы не уцелели,

если бы не вожди, которые командуют вами и устраи¬

вают дела ваших отцов. Не было бы у вас семьи, если бы

мы вами не управляли. Вы должны вести себя смирно,

благопристойно, быть людьми воспитанными. Вы долж¬

ны рано ложиться вечерами и по утрам рано вставать на

работу, если хотите иметь постели для сна, а не гнездить¬

ся на деревьях, как глупые птицы. Сейчас время са¬

жать ямс — и вы должны сажать его. И сейчас, теперь,

сегодня, а не то чтобы плясать и гулять нынче, а сажать

ямс завтра или в какой-нибудь другой из множества ва¬

ших ленивых дней! Вы не должны убивать друг друга и

не имеете права трогать жен ваших соседей. Такова

жизнь для вас! Ибо вы зараз обдумываете только 'один

день, а мы, ваши вожди, обдумываем за вас все дни и

много дней вперед!»
—	Как облако на горной вершине, спускающееся свер¬

ху и обволакивающее человека, а он смутно распознает,

что это, облако, так и твоя мудрость для меня. Канака

Оолеа! — бормотал Кумухана.— Грустно все же, что мне

суждено было родиться простолюдином и все дни моей

жизни прожить простолюдином....
42

—	Это потому, что ты сам был прост! —уверял

Хардмэн Пул.— Когда человек рождается простым, а по

природе не прост, он поднимается и сбрасывает вождя, и

сам делается вождем над вождями! Почему ты не управ¬

ляешь моим ранчо с его многими тысячами голов скота,

не меняешь пастбищ с приходом дождей, не ловишь

диких быков, не продаешь мяса на парусные суда, и на

военные корабли, и людям, живущим в домах Гонолулу,

не споришь с адвокатами, не помогаешь составлять за¬

коны и не говоришь королю, что ему следует делать, а что

делать опасно? Почему никто другой не делает того, что

я делаю? Никто из всех людей; работающих на меня,

кормящихся из моих рук и заставляющих думать за них

меня, работающего усерднее кого-либо из них, меня, ко¬

торый ест не больше любого из них и который, как и

все они, может спать зараз только на одной циновке

лаухала?
—	Вот я и выбрался из облака. Канака Оолеа! —

проговорил Кумухана, и физиономия его заметно просия¬

ла.— Теперь я понимаю! Многое стало ясным! За все

мои долгие годы алии, под которыми я родился, думали

за меня! Проголодавшись, я всегда приходил к ним за

едой, как прихожу теперь на твою кухню. Много людей

ест в твоей кухне, и в дни пиров ты для них убиваешь

жирных быков. Вот почему и нынче я пришел к тебе ста¬

риком, труд которого не стоит и шиллинга в неделю, а

прошу у тебя двенадцать долларов на покупку осла и

подержанного седла с уздечкой! Вот почему мы, дважды

десять глупцов, под этими самыми деревьями полчаса то-

шу назад просили у тебя кто доллар, кто два, кто четыре,

кто пять, кто десять, кто двенадцать. Мы беспечные

люди, дети тех беспечных дней, когда никто не додумал¬

ся бы сажать вовремя ямс, если бы наши алии не зг^-

ставили нас делать это, люди, которые не хотели м одно¬

го дня подумать за себя, а теперь, когда мы состарились

и никуда не годимся, знаем, что наш алии обеспечит нам

кай-кай для нашего брюха и. соломенную кровлю, чтобы

под ней приютиться...
Хардмэн Пул кивнул и напомнил:
—	Ну, а что же кости Кахекили? Вождь Конукала-

ни оттащил прочь Малиа за волосы, а вы с Анапуни си¬

дели смирно в кругу пьяниц. Что же такое шепнула Ма-
43

лиа на ухо Анапу ни, когда наклонилась над ним, закрыв

ему лицо своими волосами?
—	Что Кахекили скончался. Вот что она шепнула

Анапуни! Что Кахекили только что умер и что вожди,

приказав всем домочадцам оставаться в доме, обсуждают

вопрос, как распорядиться с его костями и плотью, пре¬

жде чем весть о его смерти распространится. Что вер¬

ховный Жрец Эоппо перез^едил всех, и она, Малиа, под¬

слушала ни много, »и мало, как то, что меня и Анапуни

избрали в жертвы, которые должны будут отправиться

ОДНИМ) путем с Кахекили и его костям»и и ходить за ним

во веки веков в мире те^ей!,
—	Моэпуу — человеческое жертвоприношение! —

вставил Пул.— А между тем прошло уже девять лет со

дня прибытия миссионеров!
—	А за год до их прибытия идолов посбрасывали с

подножий и нарушили все табу! — добавил Кумухана.—

Но вожди все еще держались старого обычая, обычая

хунакеле, и прятали кости алии в тако*м месте, чтобы ни

один человек не мюг их найти, не мог делать рыболов¬

ных крючков из их челюстей или наконечников для

стрел из длинных костей. Смотри, о Канака Оолеа!
Старик высунул язык, и Пул, к своему изумлению,

увидел, что поверхность этого чувствительного органа

была от корня до кончика покрыта чрезвычайно сложной

татуировкой.
—	Это было сделано через несколько лет после при¬

бытия миссионеров, когда скончался Кеопуолаии. Мало

того, я выбил у себя четыре передних зуба и выжег

дужки на всем моем теле. И всякого, кто в эту ночь

осмеливался высунуть нос за дверь, убивали вожди!

Нельзя было зажечь огня в доме, не слышно было ни

шума, ни шороха. Даже собак и свиней, поднимавших

шум), убивали, а всем кораблям хаоле в порту запрети¬

ли бить в колокола той ночью! Страшная вещь была в те

дни cMiepTb алии!
Но вернемся к ночи, в которую скончался Кахекили.

Мы продолжали сидетть в кругу пьяниц после того, как

Конукалани утащил Малиа за волосы. Некоторые из мат¬

росов хаоле начали было ворчать, но в те дни их было

мало в стране, а канаков было много. И больше Малиа не

видел никто из живых. Конукалани знал, как ее убили,
44

но никому не рассказывал. А в последовавшие годы раз-

ве смели задавать ему такие вопросы простолюдины

вроде меня и Анапуни?
Она все рассказала Анапуни перед тем, как ее от¬

тащили. Но у Анапуни было черное сердце. Мне он не

сказал ничего! Он стоил того у-бийства, которое я замыш¬

лял! В кругу сидел исполин гарпунщик, пение которого

было подобно мычанию быка; я загляделся на него, по¬

куда он ревел какую-то морскую песню, и когда бросил

взгляд через «руг на Анапуни, увидел: Анапуни исчез.

Он бежал в высокие горы, где мог прятаться с птицело¬

вами недели или месяцы. Это* я узнал впоследствии.
А что же я? Я сидел, стыдясь того, что мое желание

обладать женщиной оказалось слабее моего рабского

повиновения вождю. И топил свой стыд в больших круж¬

ках рома и виски, пока все вокруг меня не пошло ходу¬

ном и в голове и снаружи, пока Южный Крест не за¬

плясал хула на небе, пока горы Коолау не закланялись

своими царственными вершинами Ваикики, а прибой Ваи¬

кики не поцеловал их в лоб. А гигант гарпунщик про¬

должал реветь — это был последний звук, который я

услышал, ибо я откинулся навзничь на циновку лаухала

и на время как бы умер.
Когда я проснулся, чуть-чуть серел рассвет. Чья-то

голая нога пнула меня в ребро. После невероятного ко¬

личества напитков, которое я проглотил, удар пяткой по¬

казался мне очень неприятным. Канаки и вахияе с по¬

пойки ушли по домам. Я один оставался среди спящих

матросов, и огромный гарпунщик храпел, как кашалот,

положив голову на мои ноги.
Меня еще несколько раз пнули пяткой; я сел, меня за¬

тошнило. Но тот, который пнул меня, находился в ве¬

ликом нетерпении и спрашивал, куда девался Анапуни.

Я не знал этого, и вот меня опять толкали — на этот

раз с обеих сторон — два нетерпеливых человека за то,

что я не знал. Не знал я и того, что Кахекили скон¬

чался. Но я догадался, что случилось нечто серьезное,

ибо люди, толкавшие меня, были вожди, люди с боль¬

шой властью. Один был Аимюку из Канеохе, другой—

Хумухуму из Маноа.
Они приказали мне следовать за ними и обращались

со лоной очень грубо. Когда я поднялся, голова гарпун-
45

щика скатилась с моих ног через край циновки на пе¬

сок. Он хрюкнул, как свинья, раскрыв рот, и весь его

язык вывалился изо рта на песок. Он не втянул его об-'

ратно. Впервые я тут узнал, как длинен язык человека!

Я видел песок на этом языке, и меня стошнило вторич¬

но. О, как ужасен день после ночи попойки! Я весь го-*

рел, внутри у меня все пересохло и пылало, как лава, как

язык гарпунщика, сухой и вывалянный в песке. Я на¬

гнулся напиться из кокосового ореха, но Аимоку выбил

его из моих дрожащих пальцев, а Хумухуму ударил ме¬

ня по затылку тыльной частью руки.
Они шли передо мной плечом к плечу, с торжествен-»

ными и мрачными лицами, а я плелся за ними следом.

Во рту было дурно от выпитого, голова страшно болела,

и я готов был отрезать свою правую руку за глоток, за

один глоток воды. Если бы я получил его, то, я знаю, он

закипел бы у меня в утробе, как вода, пролитая на раска-*

ленные камни очага. О, как страшен день после попойки!

Жизиь многих людей, умерших мюлодыми, прошла пере-»

до мной с той поры, как я в последний раз был в

состоянии выпить такое великое количество хмельного.

Молодость не знает меры!
Мы шли, и я начал понимать, что скончался какой**

нибудь ал'ии. Не видно было ни одного канака, спящего

на песке или крадущегося домой после ночи любви; ни

одного каноэ не видно было на ранней ловле, когда со

сменой прилива рыба так хорошо идет на приманку. Ко¬

гда мы проходили мимо хейяу (храма), к которому быва¬

ло причаливали бриги и шхуны великого Камехамехи, я

увидел, что с большого двойного каноэ Кахекили сняты

навесы из циновок и что, несмотря на отлив, миого лю¬

дей тащат его по песку в воду. Все эти люди были вожди.

И хотя у меня плыло перед глазами, и голова кружилась,

и нутро горело жаждой, я догадался, что скончавшийся

алии был Кахекили. Ибо он был стар, и всего скорее

следовало ожидать именно его смерти.
—	Я слышал, что его смерть в большей степени, чем

вмешательство Кекуаноа, помешала восстанию правите¬

ля Боки! — заметил Хардмэн Пул.
—	Именно смерть Кахекили помешала этому,— под¬

твердил Кумухана.— Все простолюдины, когда в ту

ночь разнеслась весть о его смерти, укрылись в своих де¬
46

ревянных домах, не зажигали ни огня, ни трубок, не ды¬

шали громко, потому что в своем доме они были табу

от избрания в жертвы. Бежали также все бойцы прави¬

теля Боки и дезертиры с кораблей хаоле, так что медные

пушки остались без прислуги, а кучка вождей сама по

себе ничего не могла сделать.
Аимоку и Хущхущ посадили меня на песок в сто¬

ронке от огромного двойного каноэ, которое спускали на

воду. И когда оно поплыло, все вожди почувствовали

жажду, ибо они не привыкли к такой работе; мне было

приказано влезть на пальмы возле навесов для лодок

и сбрасывать кокосовые орехи. Вожди напились и осве¬

жились, но мне они не позволили напиться.
Потом оии перенесли Кахекили из его дома в каноэ

в гробу хаоле, новеньком, просмоленном» и лакированном1

Его мастерил корабельный плотник, полагавший, что де¬

лает лодку, которая не должна протекать. Г роб был весь

деревянный, и только над лицом Кахекили оставалось

тонкое стекло. Вожди , не привинтили наружной доски,

чтобы закрыть это стекло. Может быть, они не знали

устройств гробов хаоле; во всяком случае, кадс ты

увидишь, мне оказалось на руку то, что они этого

не знали.
«Тут только один моэпуу»,— проговорил жрец Эоп-

по, глядя на меня, когда я сел на гроб на дне пироги.

Вожди уже гребли, выплывая за рифы.
«Другой убежал и спрятался! — ответил Аимоку.—

Это единственный, которого нам удалось поймать».
И тогда я понял. Я понял все! Меня должны были

принести в жертву! Второй жертвой был избран Ацапуни!

Вот о чем шепнула Малиа Анапуни на попойке. И ее

утащили, прежде чем она успела предупредить меня. А

^он, с его злым сердцем, не сказал мие этого.
«Их должно быть два! — отвечал Эоппо.— Таков

закон!»
Аимоку перестал грести и поглядел на берег, слов¬

но хотел вернуться и найти другую жертву. Но некоторые

вожди стали возражать, доказывали, что все простолю¬

дины ушли в горы или лежат табу в своих домах и что

мюгут пройти дни, прежде чем найдут второго. В конце

концов Эоппо сдался, хотя время от времени продолжал

ворчать, что закон требует двух м^ээпyy«
47

Они гребли. Проехали Алмазный Мыс, поравнялись

с Мысом Коко, пока не выплыли на середину пролива

Молокаи. Здесь разгулялась волна, хотя пассатный ветер

дул очень слабо. Вожди перестали грести, и только ру¬

левые держали челны носами к ветру и к волне. И прежде

чем двинуться дальше, они снова вскрыли несколько ко¬

косов и принялись пить.
«Не беда, что я выбран в моэпуу,— обратился я к

Хумухуму,— но я хотел бы напиться перед тем, как ме¬

ня убьют!»
Я не получил питья. Но я говорил правду! Я слишком

много выпил виски и рому, чтобы бояться С1^рти. По

крайней мере, у меня исчез бы отвратительный привкус

во рту, перестала бы болеть голова, перестали бы гореть,

как раскаленный песок, внутренности! И, кажется, боль¬

ше всего я страдал от мысли о языке гарпунщика, выва¬

лившемся на песок и покрытом песком. О, Канака Оолеа,

какие скоты молодые люди, когда пьют! Только состарив¬

шись, подобно мне и тебе, обуздывают они свою жаж¬

ду и пьют умеренно, как ты и я.
—	Так уж нам приходится! — возразил Хардмэн

Пул.— Старые желудки изнеживаются, становятся тон¬

ки и слабы. И мы пьем умеренно, ибо не смеем пить

больше. Мы М1удры, но горька эта мудрость!
—	Жрец Эоппо спел длинную меле о матери Кахе-

кили и родительнице этой м^атери и обо всех матерях до

самого начала времен,— продолжал Кумухана.— И мие

казалось, что я умру от пожирающего меня жара, пре¬

жде чем он окончит. Он стал взывать ко всем! богам

нижней вселенной, и средней вселенной, и верхней все¬

ленной, з^моляя их холить и лелеять покойного алии и

исполнить заклятия — и страшные же были заклятия!—

которые он наложил на всех людей в будущем, вздумав¬

ших бы дотронуться до костей Кахекили и забавляться,

убивая при их помощи гадов.
Знаешь, Канака Оолеа, жрец говорил совсем на дру¬

гом язьже, и я узнал этот язык —язык жрецов, древ¬

ний язык. Мауи он называл не Мауи, но Мауи-Тики-

Тики и Мауи-По-Тики. А Хину, божественную мать

Мауи, он называл Ина. А божественного отца Мауи он

называл то Акалана, а то Каналоа.
Странно, как. умирающий от жажды человек мюг за¬
48

помнить все эти вещи! И помню я, что жрец называл

Гавайи — Ва«и, а Ланан — Нгангаи.
—	Это маорийские названия,— пояснил Хардмэн

Пул,— слова Самоа и Тонга, которые жрецы привезли

с собой с юга в стародавние времена, когда они откры¬

ли Гавайские острова и поселились на них.
—	Велика твоя мудрость, о Канака Оолеа! — торже¬

ственно возгласил старик.— Ку, который держит на

себе небеса, жрец именовал Ту, а также Ру; а Ла,

бога солнца, он называл Ра...
—	А ведь в Египте был бог солнца Ра в древ>ние вре¬

мена!— перебил рассказчика Пул, внезапно оживив>*

шись.— Да, вы, полинезийцы, много прошли времени и .

пространства! Это отклики Древнего Египта, когда Ат¬

лантида еще была над водой в молодых Гавайях в север¬

ной части Тихого океана. Но продолжай, Кумгухана, не

вспомнишь ли ты еще чего-нибудь из древней песни

Эоппо?
—	В самом конце его песни,— кивнул рассказчик,—

хотя я был уже наполовину мертвец и скоро должен

был совсем скончаться под ножом жреца, я крепко

запомнил каждое ее слово. Слушай, вот она!
И старик запел дрожащим фал1Ьцетом1.
—	Без сомнения, смертная песнь маорийцев! —вос¬

кликнул Пул.— И поет ее гаваец с татуированным язы¬

ком! Повтори-ка, и я переведу ее тебе по-английски.
И когда старик повторил песню, Хардмэн Пул мед¬

ленно произнес по-английски:
Но в смерти нет ничего нового.
Смерть есть и всегда была с кончины старого Мауи.
В ту пору Пат$1-тан громко засмеялся
И разбудил домового — бога,
Который разрубил его надвое;
И так пришел вечерн'ий сумрак!
—	А в конце-то концов,— возобновил свой piacicka3

Кумухана,— меня не убили! Эоппо, уже державший нож

в руке и готовый поднять руку для смертоносного удара,

не поднял ее. А я? Как я чувствовал себя? Что я думал?

Часто смеялся я впоследствии, вспоминая об этом. Ка¬

нака Оолеа! Я чувствовал только одно: жажду! Мне не

хотелось умирать. Но хотелось глотнуть воды. Я знал,

что умру, и мне вопоминалюсь тысячи водопадов, свер-
4.	Джек Лондон. Т. XIV.	49

гающихся в пропасть с наветренных гор Коолау. Я не ду¬

мал об Анануни. Меня мучила жажда! Я не дум1ал и о

Малиа,— меня мучила жажда! И перед сюбой я все вре¬

мя видел язык гарпунщика, пересохший и покрытый пес¬

ком, как видел его в последний раз. У меня был теперь

такой же язык. А на дне каноэ перекатывалось много

питьевых кокосов. Но я и не пытался тронуть их, ибо

кругом были вожди, а я был простолюдин.
«Нет,— проговорил Эоппо, приказав вождям бро¬

сить за борт гроб,— двух моэпуу нет, так пусть же не

будет ни одного!»
«Убей этого одного!»—возопили вожди.
Но Эоппо покачал головой и промолвил:
«Мы не можем отправить Кахекили на тот свег с

одной лишь половинкой таро!»
«Полрыбы на человека лучше, чем ничего!» — отве¬

тил Аимоку старинной поговоркой.
«Но только не на похоронах алии!—быстро воз¬

разил жрец.— Таков закон! Мы не можем жадничать

для Кахекили и урезывать наполовину подобающую ему

жертву!»
Итак, гроб был брошен в воду, и я не был убит. *Но

странное дело: на мгновение я обрадовался тому, что

остался в живых! И сейчас же вспомнил Малиа и начал

замышлять месть Анапуни. И когда закипела во мне

кровь жизни, жажда моя увеличилась десятикратно: ка¬

залось, язык мой, и рот, и глотка наполнились сухим пес¬

ком, как язык гарпунщика. Когда гроб полетел за борт,

я сел на дно лодки. Между моими ногами катался питье¬

вой кокосовый орех, и я схватил его. Но когда я взял его

в руку, Аимоку ударил меня по руке краем весла. Смо¬

три!
Кумухана вытянул руку,, показав два скрюченных

пальца, очевидно, вывихнутых и невправленных.
—	У меня не было времени злиться из-за боли: на

меня свалились новые беды. Все вожди заревели в ужа¬

се; гроб, ставший торчком, не тонул, он подпрыгивал и

* покачив^1лся в воде за нашей кормой. А каноэ, поверну¬

тую к волнам и к ветру, несло волнами и ветром прямо

на гроб. Стекло гроба было обращено к нам, так что мы

видели лицо и голову Кахекили; он скалился на нас из-

за стекла, и, казалось, уже жил на том, другом свете,
50

и гневался на нас, и собирался излить этот гнев при по¬

мощи нездешних сил! Он подпрыгивал вверх и вниз, а

лодку все ближе толкало к нему.
«Убей его! Пусти ему кровь! Ударь его в сердце! —

вот что перепугаиные вожди кричали Эоппо.— Бросай

таро! Пусть алии получит полрыбы!»
Эоппо, хоть и был жрец, также испугался и помутил¬

ся в рассудке при виде Кахекили в гробу хаоле, который

ни за что не хотел тонуть. Он схватил меня за волосы,

поднял на ноги и занес нож, чтобы вонзить его в мое серд¬

це, и я не оказал сопротивления. Я только вновь ощутил

великую жажду, и перед мюим-и отуманенными глазами

в воздухе, у самого носа, болтался облепленный песком

язы*к гарпунщика!
Но прежде чем нож упал и вонзился в меня, случи¬

лось нечто, спасшее мне жизнь. Акай, сводный брат

правителя Боки, если ты помнишь, был в каноэ рулевым

на корме; он сидел ближе всех к гробу с покойником, не

желавшим тонуть. Он обезумел от страха и протянул впе¬

ред весло, чтобы оттолкнуть заключенного в гробу алии,

со1биравшегося, казалось, вскочить в каноэ. Конец весла

попал в стекло, стекло разбилось...
—	И гроб тотчас затонул!—подхватил Хардмэн

Пул.— Воздух, благодаря которому он держался на во¬

де, вышел в разбитое стекло!
—	Гроб тотчас затонул, потому что корабельный

плотник строил его наподобие лодки,— подтвердил Куму-

хана.— И я, за минуту до того бывший моэпуу, опять стал

человеком. И я остался в живых, хотя умер тысячью смер¬

тей от жажды, пока мы добрались до берегов Ваикики.
Так вот, о Кана'ка Оолеа, кости Кахекили не покоятся

в Королевском Мавзолее. Они лежат на д'не пролива Мо¬

локаи, если только давно уже не превратились в плава¬

ющую сли'зь или не сделались телом кораллов, образо¬

вавших коралловый риф. Один я из всех живущих ныне

видел, как кости Кахекили потонули в проливе Молокаи!
Наступила пауза. Хардмэн Пул сидел в глубоком

раздумье. Кумухана облизывал сухие губы. Наконец он

нарушил молчание:
—	А двенадцать долларов. Канака Оолеа, на осла и

на подержанное седло с уздечкой?
—	Ты получил бы двенадцать долларов,— ответил
51

Пул, вручая старику шесть долларов с половиной,— но

у меня на конюшне, в сундуке, лежат подходящие для

тебя уздечка и седло, которые ты'и получишь; а за шесть

с половиною долларов ты купишь вполне подходящего

осла у паке (китайца) в Кокако, который только вчера

предлагал мне его за эту цену!
Они продолжали сидеть. Пул безмолвствовал, твер¬

дя про себя только что услышанную маорийскую смерт¬

ную песнь, в особенности слова: «И так пришел вечер¬

ний сумрак». Он находил их прекрасными. Кумухана

облизывал губы, явно давая понять, что он ждет еще

чего-то. Наконец он нарушил молчание:
—	Я долго говорил, о Канака Оолеа! Нет уже в ус¬

тах моих постоянной влаги, как в дни моей молодости.

Мне кажется, опять мною овладела жажда, терзавшая

меня при виде гарпунщика. Для языка, засохшего, как

у гарпунщика, весьма хорош джин с молоком, о Канака

Оолеа!
Улыбка мелькнула на лице Пула. Он хлопнул в ла¬

доши, и тотчас же прибежала девчонка.
—	Стакан джина с молоком старому Кумухана! —

приказал Хардмэн Пул,
Ваикики, Гонолулу,
28 июня 1916.

ИСПОВЕДЬ ЭЛИС
То, что мы здесь рассказываем об Элис Акана, слу¬

чилось на Гавайях, хоть и не в наше время, но срав¬

нительно недавно, когда Эйбл А-Йо проповедовал в

Гонолулу свою знаменитую «религию возрождения» и

убеждал Элис Акана очистить исповедью душу. Са¬

мая же исповедь Элис касается более старинных вре¬

мен.
Элис Акана (ей было в ту пору пятьдесят лет) ра¬

но познала жизнь и всегда жила широко. То, что она

знала, касалось самых корней и нитей, затрагивало се¬

креты целых семейств, деловых предприятий и многочи¬

сленных плантаций округи. Она была как бы живым ар¬

хивом точных фактов, которые очень интересовали ад¬

вокатов независимо от того, касались ли эти данные гра¬

ниц земельных участков, дарственных записей на землю

или браков, рождений, завещаний и скандалов. Крепко

держа язык за зубами, она очень редко делилась с людь¬

ми тем, что им было нужно; а если делала это, то толь¬

ко во имя справедливости, никого не обижая.
Ибо Элис с первых дней своего девичества привы¬

кла жить среди цветов, песен, вина и плясок, а войдя в

лета, она, будучи владелицей увеселительного заведения

с плясуньями, специалистками танца хула, сделалась хо¬

зяйкой и присутствовала на пиршествах по обязанности.
В атмосфере этого дома, где забывались заповеди

«божеские и человеческие» и всякая осторожность и где

пьяные языки свободно болтались во рту, она черпала

исторические данные о таких вещах, о которых в другой
53

обстановке мало кто позволял себе заикаться или дога¬

дываться. И то, что она умела держать язык за зуба¬

ми, сослужило ей хорошую службу; хотя старожилы от¬

лично знали, что ей было известно все, но никто из них

не слыхал, чтобы она когда-нибудь сплетничала о ку¬

тежах в лодочном сарае Калакауа, о шумных наездах

офицеров с военных кораблей или о тайнах диплома¬

тов и министров чужих стран.
За полстолетие она зарядилась таким количеством

исторического динамита, что, если бы он взорвался, это

потрясло бы всю общественную и торговую жизнь Га¬

вайских островов; она была хозяйкой дома для танцев

хула, импрессарио туземных балерин, плясавших для

особ царствующего дома на званых вечерах в частных

домах, на ужинах, на которых подавался пои, и для лю¬

бознательных туристов. Все это не мешало ей крепко

держать язык за зубами. В пятьдесят лет это была ве¬

селая, тучная, приземистая полинезийка крестьянского

типа, очень крепкого телосложения и без каких бы то ни

было немощей, что обещало ей долгую-долгую жизнь.

И на пятидесятом году случилось, что она, влекомая лю¬

бопытством, попала на собрание, на котором Эйбл А-Йо

проповедовал свое «возрождение».
Эйбл А-Йо был столь же разносторонней лич¬

ностью, как знаменитый Билл Сандэй. Родословная его

отличалась даже большей пестротой, ибо он был на чет¬

верть португалец, на четверть шотландец, на четверть

гаваец и на четверть китаец. В нем сочетались лукавство

и хитрость, ум и рассудочность, грубость и утонченность,

страстность и философское спокойствие, неугомонное

«богоискательство» и умение погружаться по самую шею

в навоз действительности — словом, все элементы четы¬

рех, коренным образом отличных друг от друга рас, сум¬

ма которых дала эту личность. Вдобавок он в высокой

степени владел искусством самообмана.
По части ораторского дара он далеко обогнал Билла

Сандэя, известного марера простонародного жаргона.

Ибо в речи Эйбла А-Йо трепетали красочные глаголы,

местоимения, наречия и метафоры четырёх живых язы¬

ков! В этих языках он черпал неизмеримое множество

выражений, в которых потонули бы мириады словечек

Билла Сандэя. Как хамелеон, колебался он между раз¬
54

личными элементами своего существа и умел приспосаб¬

ливаться к безыскусной свежести простых душ, которых

он «обращал^» своими речами.
Эйбл А-Йо так же верил в себя и в многообразие

своей натуры, как он верил, что бог похож на него и на

всякого человека и что этот бог не какой-нибудь племен¬

ной бог, но бог мировой, нелицеприятным оком взираю¬

щий на расы всего мира. И его теория имела успех. Ки¬

тайцы, корейцы, японцы, гавайцы, пуэрториканцы, рус¬

ские, англичане, французы — словом, представители всех

народов без колебаний, бок о бок преклоняли колени и

приступали к пересмотру собственных богов.
Сам он еще в ранней молодости отошел от английской

церкви и много лет чувствовал себя каким-то Иудой. Иу¬

да был ^проклят,— стало быть, и он, Эйбл А-Йо, про¬

клят; а*ему не хотелось оставаться проклятым навеки!

Вот почему он всячески норовил увильнуть от прокля¬

тия. И наступил день, когда он обрел спасение. Он рас¬

судил так: учить, будто Иуда проклят,—значит преврат¬

но толковать бога, который наипаче всего есть справед¬

ливость. Иуда был слугой божьим, особо избранным для

выполнения самого грязного дела. Стало быть. Иуда,

преданный Иисусу й предавший его лишь по божествен¬

ному велению, свят! Стало быть, и он, Эйбл А-Йо, свят

уже в силу своего отступничества, и, стало быть, он с

чистой совестью может предстать перед богом!
Эта теория стала одним из главных догматов его ве¬

роучения; она оказалась весьма на руку другим отступ¬

никам от своих религий, втайне чувствовавшим себя Иу¬

дами. А Эйблу А-Йо пути божьи были так же ясны,

как и те, которые он, Эйбл А-Йо, начертал себе. Все

спасутся в конце концов, хотя у одних это отнимет боль¬

ше времени, чем у других, и они получат места подаль¬

ше от благодати. Место человека в вечно меняющемся

мировом хаосе предопределено, ибо не существует ни¬

какого мирового хаоса. Это лишь порождение путаной

фантазии человека. С помощью невиданно смелЫх прие¬

мов мысли и речи, с помощью живых, доходчивых слов,

ему удавалось заставить своих слушателей забыть’ об

этом хаосе, убедить их в ясности намерений всевышнего

и таким образом вселить в них духовное спокойствие и

безмятежность.
55

и как могла Элис Акана — чистокровная гавайян-

ка — устоять против тонкой, окрашенной демократизмом

и закаленной в тигле четырех рас логики неотразимо

красноречивого проповедника? На собственном опыте

он познал не меньше, чем она, все жизненные грехи: не¬

даром же он был певчим на пассажирских пароходах,

крейсирующих между Гавайями.и Калифорнией, а после

этого,— буфетчиком на море и на суше, от Барбарий-

ского берега в Сан-Франциско до таверны Хэйни

в Ваикики. По правде сказать, он перед вступлением на

великий путь проповеди «возрождения» оставил свой

пост первого официанта в Университетском клубе в Го¬

нолулу.
И стоило Элис Акана попасть на проповедь Эйбла

А-Йо, как она начала поклоняться его богу; трезвому

уму этой женщины он показался самым толковым из

всех богов, о каких ей только приходилось слышать! Она

жертвовала деньги в кружку Эйбла А-Йо, закрыла

свой танцевальный дом и распустила танцовщиц, кото¬

рым предоставила добывать пропитание более легким

способом, а с себя сорвала яркие платья, ленты и буке¬

ты цветов и купила библию.
Это была пора религиозного шока в Гонолулу, свое¬

образная демократическая тяга к богу. Буржуа получа¬

ли приглашения на собрания, но не являлись. И только

глупые, смиренные простолюдины отправлялись испове¬

доваться, на коленях признавались во всех смертных

грехах, очищались и выходили на солнце чистенькими,

как невинный ребенок. Религия «возрождения», которую

проповедовал Эйбл А-Йо, была своеобразным отпуще¬

нием совершенных грехов и восстановлением духа. Греш-

ники сбрасывали с себя тяжесть грехов и духовно выздог

равливали.
Но Элис не чувствовала себя счастливой; она еще

не очистилась. Она покупала и раздавала библии, все

больше жертвовала в кружку, подпевала своим кон¬

тральто' священным песнопениям, но не решалась очи¬

стить покаянием душу свою. И тщетно боролся с нею

Эйбл А-Йо! Она не хотела опуститься на колени перед

амвоном кающихся и в слезах высказать все, что омра¬

чало ее душу, все дурное, что было в ее прошлом.
—	Ты не можешь служить двум господам!—гово¬
56

рил ей Эйбл А-Йо.— Ад кишит людьми; пытавшимися

ЭЮ сделать! С чистым и простодушным сердцем должна

ты помириться с богом. Ты не будешь готова к искупле¬

нию, пока не исповедуешь душу свою на собрании. Пока

ты этого не сделаешь, ты будешь носить в себе язву

греха!
С йаучной точки зрения, хотя он, конечно, и не подо¬

зревал об этом, ибо постоянно глумился над наукой,

Эйбл А-Йо был прав. Она не могла вновь по-детски ра¬

доваться милостям всевышнего до тех пор, пока не испо¬

ведует свою душу, рассказав обо всех своих секретах и о

тех тайнах, что делила с другими людьми. У протестан¬

тов исповедь происходит в собрании, у католиков — в

присутствии только духовника. Считается, что в резуль¬

тате подобного обнажения души человек обретает едине¬

ние, спокойствие, счастье, очищение духа, искупление и

бессмертие.
—	Решайся! — гремел Эйбл А-Йо.— Либо верность

человеку, либо верность богу!
Но Элис не могла решиться. Слишком долго ее уста

оставались запечатанными честным словом человека.
—	Я исповедаюсь перед собой! — возражала она.—

Бог видит, как моя душа устала от греха и как мне хо¬

чется быть чистой и светлой, такой, какой я была ма¬

ленькой девочкой в Канеохе...
—	Но ведь грехи твоей души скованы грехами дру¬

гих душ! — неизменно отвечал Эйбл А-Йо.— Если у те¬

бя есть на душе бремя, сбрось его! Ты не можешь носить

бремя и в то же время быть чистой...
—	Я буду молиться богу ежедневно по нескольку раз

в день!—ответила она.— Со смирением, со вздохами и

слезами буду я приближаться к господу. Я буду часто

жертвовать в кружку и без счета буду покупать библии,

библии, библии...
—И не узреть тебе улыбки божьей! —отвечал про¬

поведник.— Ты будешь по-прежнему отягчена грехами,

ибо ты не поведала своих грехов, и не избавишься от них,

пока не исповедуешься!
Ах, как трудно возрождение! — вздыхала Элис.
—	Возрождение труднее даже рождения!—Эйбл

А-Йо не считал нужным утешать ее.—Только, когда

ты уподобишься младенцу...
57

—	Уж если я качну говорить, так разговор будет

долгий!—призналась Элис.
—	Тем больше причин исповедаться!
Таким образом, дело оставалось на мертвой точке:

Эйбл А-Йо требовал безусловной приверженности гос¬

поду, а Элис Акана продолжала порхать у опушки рая^
—	Длинный будет разговор, можно побиться *об за¬

клад, если только Элис начнет! — весело говорили друг

другу гуляки из камааинасов (старожилов), потягивая

пальмовую водку.
В клубах предстоящая исповедь Элис была пред¬

метом более серьезных забот. Представители молодого

поколения хвастались, что приобрели уже места в первых

рядах на будущем собрании, а старики кисло острили

насчет обращения Элис. Элис стала необычайно попу¬

лярной среди друзей, которые лет двадцать не вспо¬

минали о ее существовании!
Однажды, когда Элис с библией в руках ждала на

перекрестке трамвай, некий Сайрус Ходж, сахарозавод¬

чик и местный магнат, приказал своему шоферу остано¬

вить автомобиль. Волей-неволей, покоренная его любез¬

ностью, Элис вынуждена была сесть рядом с ним в его

лимузин, и он потерял три четверти часа, забыв о своих

делах, только для того, чтобы лично отвезти ее, куда ей

было нужно.
—	Глазам отрадно видеть вас!—бормотал он.— Как

годы-то летят! Какой у вас чудесный вид — вы владеете

секретом молодости!
Элис улыбалась и отвечала ему пышными компли¬

ментами на полинезийский дружелюбный манер.
—	Боже! Боже!—предавался воспоминаниям Сай¬

рус Ходж.— Какой я был мальчик тогда!
—	Хорош мальчик! — засмеялась она.
—	Но ведь я знал не больше, чем мальчик, в те да¬

лекие дни.
—	А помните ночь, когда ваш извозчик напился и

сбросил вас?..
—	Тсс! — остановил он ее.— Мой японец-шофер

окончил высшую школу и знает по-английски лучше нас

с вами! Я даже думаю, что он шпион на службе японско¬

го правительства. Зачем нам говорить при нем? К тому

же я был тогда так молод! Вы помните?
58

—	у вас щеки были, как персики, которые зрели у

нас в саду, пока их не поточил жучок,— говорила

Элис.— Мне помнится, вы тогда брились не чаще одно¬

го раза в неделю. Вы были красивый мальчик. Помните,

какую хула мы закатили в вашу честь?
—	Тсс!..— опять остановил он ее.— Все это забыто

и похоронено; предадим же прошлое забвению!
Элис отметила про себя, что в его глазах уже нет

того простодушия юности, которое ей хорошо помнилось.

Теперь его глаза проницательно-испытующе смотрели на

нее, ожидая уверений, что она не станет воскрешать да¬

лекого прошлого.
—	Религия — хорошее дело, когда мы становимся

пожилыми,— говорил ей другой старинный приятель.

Он строил себе великолепный дом на Тихоокеанских вы¬

сотах, недавно женился вторым браком и как раз ждал

пароход, чтобы встретить двух своих дочерей, окон¬

чивших учение в Batcape и возвращавшихся до¬

мой.— И в старости нам очень нужна религия! Она

смягчает душу, делает нас более терпимыми и снисходи¬

тельными к слабостям ближних, особенно к грехам моло*

досги, когда люди безумствуют и сами не ведают, что

творят.
И он с тревогой ждал ответа Элис.
—	Да,— отвечала она,— все мы родились во грехах,

л очень трудно вырасти из греха! Но я расту, расту...
—	Не забывай, Элис, что в ту пору я всегда чест¬

но поступал с тобой. Мы с тобой никогда не ссорились!
—	Даже в ту ночь, когда ты устроил нам луау по

случаю своего совершеннолетия и непременно требовал,

чтобы после каждого тоста били посуду! Разумеется, ты

за нее заплатил.
—	Щедро!—чуть не с мольбой уверял он.
—	Щедро,— согласилась она.— На те деньги, кото¬

рые ты мне заплатил, я купила почти вдвое посуды, так

что на следующем луау я поставила сто двадцать при¬

боров, не взяв взаймы ни единого блюдца или стакана.

Этот луау задавал тогда лорд Мэйнуезер, помнишь его?
—	Я вместе с ним охотился на кабанов в Мана,—

кивнул собеседник.— Мы приехали туда покутить на

две недельки, но знаешь, Элис... Религия очень, очень

хорошая вещь; не следует только увлекаться ею. И не
59

исповедуй своей души обо мне1 Что подумают мои

дочери об этой разбитой посуде?
—	Я всегда питал к тебе алоха (теплые чувства),

Элис! — уверял ее член сената, тучный, плешивый че¬

ловек.
А другой, адвокат и уже дедушка, говорил ей:
—	Мы всегда были друзьями, Элис. Знайте, если

вам понадобится юридический совет или провести дело,

я с радостью устрою вам все и не возьму гонорара — я

помню нашу старинную дружбу!
В сочельник к ней явился банкир с большим конвер¬

том делового формата.
—	Совершенно случайно,— объяснил он,— когда

мои клерки рылись в земельных архивах долины Иапио,

я нашел вашу закладную в две тысячи долларов на ри¬

совое поле, сданное А-Чину. Невольно я задумался над

прошлым, когда мы были молоды, ветрены и немножко

необузданны... у меня как-то потеплело на сердце, когда

я вспомнил вас; и вот ваш должок теперь ликвидиро¬

ван— так просто, из алоха...
Вспомнили Элис и ее одноплеменники. Ее дом сде¬

лался Меккой для туземцев и туземок, совершавших свое

паломничество секретным образом, с наступлением тем¬

ноты, и всегда приносивших подарки — свежую карака¬

тицу с рифов, опихи, лиму, корзинки с редкостными гру¬

шами, зерна самого свежего сбора, плоды мангового де¬

рева и златолистника, отборнейший розовый пышный

таро, молочных поросят, бананы, плоды хлебного дере¬

ва и свежих крабов, пойманных в тот же день в Пирл-

Харбор. Мэри Мендана, жена португальского консула,

преподнесла ей ящик конфет ценою в пять долларов и

пальто оранжевого цвета, которое на распродаже нельзя

было купить дешевле, чем за семьдесят пять долларов.

А жена богатого китайского торговца Ин-Чепа, Эльвира

Мияхара Макаэна-Ин-Чеп, лично принесла Элис два

куска знаменитого сукна пинья с Филиппинских остро¬

вов и дюжину пар шелковых чулок!
Время шло. Эйбл А-Йо продолжал бороться с Элис,

уговаривая ее покаяться, Элис боролась за свою душу, и

добрая половина населения Гонолулу ехидно или со

страхом ждала исхода этой борьбы. Прошла масленич¬

ная неделя, наступила и прошла неделя игры в поло
60

и скачек, приближался торжественный день Четвертого

июля, когда Эйбл А-Йо решил наконец сломить мет¬

ким психологическим ударом твердыню ее сопротивле¬

ния. Он произнес свою знаменитую речь, которая содер¬

жала в себе определение вечности «по Эйблу А-Йо)^.

Разумеется, как и Билл Сандэй, Эйбл А-Йо крал свои

определения. Но из жителей Гавайских островов ни¬

кто этого не знал, и его оценка как искусного проповед¬

ника поднялась на сто процентов.
Он так успешно проповедовал в этот вечер, что обра¬

тил очень многих адептов, которые со стонами упали у

покаянной трибуны в толпе других обращенных, горев¬

ших религиозным огнем, включая и полроты солдат-нег-

ров расквартированного в городе двадцать пятого полка,

дюжину кавалеристов четвертого кавалерийского эскад¬

рона, застрявшего здесь по дороге на Филиппины, мно¬

жество пьяных матросов с военных судов, подозритель¬

ных дам из Ивилеи и добрую половину портовых бродяг.
Эйбл А-Йо, читавший в душе человека, как по кни¬

ге, а Элис Акана понимавший еще лучше, знал, что де¬

лал, когда в эту приснопамятную ночь проповедовал, о

боге, преисподней и вечности в словах, доступных пони¬

манию Элис Акана. Случайно он открыл ее уязвимое

место. Будучи, как все полинезийцы, великим любителем

природы, он первым делом угадал, что землетрясения и

извержения вулканов ужасают Элис. Ей уже пришлось

на Большом Острове пережить катастрофы, от которых

провалилась соломенная хижина, где она спала; она ви¬

дела, как госпожа Пеле (богиня огня и вулканов) из¬

вергла красную расплавленную лаву на отлогие склоны

горы Мауна-Лоа, и лава уничтожила рыбные садки на

берегу моря, слизнув на своем пути стада скота, деревни

и людей.
За день до памятного собрания легкое землетрясение

потрясло Гонолулу, и у Элис Акана появилась бессон¬

ница. Утренние газеты сообщили, что на Мауна-Кеа

началось извержение и что лава быстро поднимается в

огромном кратере Кайлу. На молитвенном собрании,

колеблясь между страхами сущего мира и вечным бла¬

женством грядущего, Элис сидела на передней скамье в

состоянии, близком к истерике. '
Эйбл А-Йо встал и вложил персты в самую чув¬
61

ствительную часть ее души. Описав всемогущество

господа на обычный лад, Эйбл А-Йо заговорил о том дне,

когда даже бесконечное терпение бога лопнет, и он при¬

кажет святому Петру закрыть свой журнал и гроссбухи,

повелит архангелу Гавриилу созвать души на страшный

суд и возопиет страшным голосом: «Велакахао!»
«Велакахао» на туземном языке означает «железо го¬

рячо». Это выражение, которое является одним из при¬

меров англо-гавайского жаргона и весьма излюбленным

тропом в речах местных проповедников, пришло из. чугу¬

ноплавильных мастерских Гонолулу, где его употребля¬

ли сотни гавайцев, когда следовало сказать, что пора спе¬

шить с ковкой.
—	И возгласит бог «Велакахао», и начнется страш¬

ный суд, и быстро свершится он; ибо Петр куда лучший

бухгалтер, чем счетовод какого-нибудь треста, а кроме

того, у Петра книги правильнее!
Эйбл А-Йо быстро отделил овец от козлищ и вверг

последних в геенну огненную.
—	А на что похожа геенна огненная?—спросил

он.— О друзья мои! Позвольте описать вам вкратце ту

геенну, тот ад, который я видел собственными глазами

на нашей земле! В ту пору я был молод, совсем мальчик,

и жил в Хило. Утро началось землетрясением. Целые

сутки огромный край сотрясался и дрожал, так что са¬

мые крепкие мужчины заболели морской болезнью, жен¬

щины хватались за стволы деревьев, чтобы не упасть, а

скот валился с ног. Я сам видел теленка, который упал

от сотрясения. Вслед за этим наступила ночь неописуе¬

мых ужасов. Почва тряслась, как каноэ в бурю. Одна

мать, выбегая из рухнувшего дома, насмерть растоптала

собственного ребенка.
Небеса горели пламенем. Мы читали наши библии

при свете этого пламени, а между тем печать была мел¬

кая и трудная даже для молодых глаз. В сорока милях

от нас преисподняя вырвалась из высоких гор и излива¬

ла в море красную, как кровь, расплавленную породу.

Это зрелище горящих пожаром небес и беснующейся под

ногами земли было слишком величественно и слишком

ужасно, чтобы им можно было любоваться. Мы думали

только о том, какой мыльный пузырь представляет зем¬

ля, о вечном озере огня и серы и о боге, которому мы мо¬
62

лились о спасении. Среди нас нашлось немало благоче¬

стивых душ, давших своим пастырям обет уделить церк¬

ви не жалкую десятину, но пять десятых своего имущест¬

ва, если только господь дарует им жизнь!
•О друзья мои! Господь спас нас! Но он дал нам по*

чувствовать, что такое ад, который разверзнется в суд¬

ный день, когда * он громовым голосом воскликнет:

«Велакахао! Железо горячо!» Подумайте об этом! Поду¬

майте о горячем железе для грешников!
На третий день стало спокойнее; мой друг-проповед¬

ник и я поднялись на Мауна-Лоа и заглянули в страш¬

ный кратер Кайлу. Мы увидели бездонную пучину ог¬

ненного озера, которое ревело и плескалось, выбрасывая

волны и пламенную пену на сотни футов, как фейерверк

в вечер Четвертого июля, который вы видели. Мы зады¬

хались, голова кружилась от огромных облаков дыма и

серы, поднимавшихся вверх.
И говорю я вам: ни один богобоязненный человек не

мог бы взглянуть на эту картину, не вспомнив библей¬

ской картины преисподней! Поверьте, люди, писавшие

Новый завет, видели не больше нашего! Что касается

меня, то я не отрывал глаз от страшной картины. Я сто¬

ял немой и трепещущий, и никогда еще не постигал я с

такой ясностью величия и всемогущества бога — всех

размеров его гнева и несказанных ужасов, которые ожи¬

дают нераскаявшихся грешников, не исповедавшихся и

не примирившихся со своим творцом *.
Но, друзья мои, вы думаете, что наши проводники-

туземцы, глубоко погрязшие в язычестве, были трону¬

ты этой сценой? Нет! Рука дьявола крепко схватила

их! Совершенно равнодушные, они помнили только о

своем ужине, судачили о сырой рыбе и располагались

на циновках для сна. Это были исчадия сатаны, нечув¬

ствительные к величию, красоте и ужасам дел господ¬

них. Вы, к которым я теперь обращаюсь, не язычники.

Что такое язычник? Это человек, обнаруживающий ту¬

пое безразличие ко всем высоким понятиям и возвы¬

шенным чувствам. Если вы хотите привлечь его внима¬

ние, не просите его заглянуть в преисподнюю! Нет, вы

подарите ему горшок пои, сырую рыбу или пригласите
* Смотрите «Историю Сэндвичевых островов» Диббла. (Прим.

автора.)
63

его участвовать в низком чувственном удовольствии.

О дети мои, насколько глухи они ко всему, что возвьн

шает бессмертную душу! Мы с проповедником скорбели

о них, когда глядели в преисподнюю. О друзья мок*

Это был ад, тот самый ад, о котором говорится в пис&

ПИИ, ад вечной муки для недостойных!
Элис Акана находилась в экстаза страха, близком

к истерике.
—	О господи! — бессвязно бормотала она.— Я от¬

дам девять десятых моего имущества! Я отдам все! Я

отдам даже два куска сукна пинья, оранжевое пальто и

всю дюжину шелковых чулок!
Когда она успокоилась настолько, что могла опять

слушать, Эйбл А-Йо приступил к своему знаменито¬

му определению вечности.
—	Вечность — великий срок, друзья мои! Бог жи¬

вет и, стало быть, он живет в вечности! Бог очень дре¬

вен! Огонь преисподней столь же древен и столь же ве¬

чен, как бог. Иначе как могла бы существовать вечная

пытка для грешников, ввергаемых господом в преиспод¬

нюю в день страшного суда, чтобы гореть там во веки

веков? О друзья мои, ваш ум слаб, слишком слаб, что¬

бы понять вечность. Но мне по милости божьей дано

внушить вам представление о крохотной частице веч¬

ности!
На взморье Ваикики песка столько же, сколько звезд

на небе, и даже больше; никто_не может сосчитать пес¬

чинок. Если бы человеку дано было прожить миллион

лет, чтобы сосчитать эти песчинки, он потребовал бы

себе отсрочку. Теперь представим себе маленькую птич¬

ку со сломанным крылом, которая поэтому не может

летать. Представим себе, что в Ваикики эта птич¬

ка, лишенная возможности летать, берет песчинку в

клюв и прыгает весь день и в течение многих лет про¬

двигается к Пирл-Харбор, где и бросает эту песчинку в

воду. Потом она прыгает опять целый день, и этак в те¬

чение многих дней назад, в Ваикики, за другой песчик^

кой. Опять она скачет всю дорогу обратно, к Пирл-Хар(-

бор. Представьте себе, что она это проделывает в тече¬

ние целых годов, и столетий, и тысяч столетий, пока на¬

конец в Ваикики не останется ни одной песчинки, а

Пирл-Харбор не окажется засыпанной доверху и не пре¬
64

вратится в сушу, на которой растут красивые деревья и

ананасы. И тогда, о друзья мои,— даже тогда! — в

преисподней не начнется еще восхода солнца!
Элис Акана не выдержала столь неудержимого на¬

тиска, столь простого и убедительного образа вечности.

Она встала, зашата^лась и пала на колени у покаянной

трибуны. Эйбл А-Йо еще не кончил своей проповеди,

но он знал психологию толпы. Он пригласил свою паст¬

ву запеть псалом и начал протискиваться между негра¬

ми, во всю мочь оравшими «аллилуйя»,, к Элис Акана.

И прежде чем возбуждение улеглось, девять десятых

его паствы и все вновь обращенные уже стояли на

коленях и с громкими воплями и мольбами испове¬

довались во всех своих бесчисленных грехах и про¬

ступках!
Почти одновременно по-телефону дали знать и в Ти¬

хоокеанский клуб и в Университетский клуб, что Элис

наконец исповедывает душу в публичном собрании; и в

первый раз за все время проповеднической деятельности

Эйбла А-Йо его храм наполнился массой публики, при¬

ехавшей на собственных машинах и в таксомоторах.

Прибывшие первыми созерцали любопытное зрелище:

гавайцы, китайцы и другие представители разношерст¬

ных рас плавильного тигля Гавайев крались вон, спеша

улизнуть из молельни Эйбла А-Йо. Но удирали боль¬

шей частью мужчины; женщины остались, жадно при¬

слушиваясь к исповеди Элис.
Никогда еще на всем Тихом океане, на севере и на

юге, не бывало такой изумительной исповеди, как пуб¬

личное покаяние Элис Акана, кающейся Фрины Го¬

нолулу!
—	Ха! — услышали первые из прибывших, когда

она очистила свою душу от главной массы мелких гре-.

хов, своих и чужих.— Вы думаете, что Стефен Маке-

кау — сын Моисея Макекау и Минни А-Линг? Вы

думаете, он имеет законное право на двести восемь дол¬

ларов, которые каждый год получает от компании Парк-

Ричардс за аренду рыбного пруда, сданного Биллу Кон¬

гу в Амане? Как бы не так! Стефен Макекау не сын

Моисея! Он сын Аарона Кама и Тилли Наоне! Его еще

грудным младенцем Аарон и Тилли подарили Моисею

и Минни. Я это знаю! Моисей, Минни, Аарон и Тилли
5.	Джек Лондон. Т. XIV.	65

теперь в могиле. Но я знаю правду и могу доказать!

Старая миссис Поэпоэ еще жива! Я присутствовала при

рождении Стефена, и ночью, когда ему было два месяца,

собственноручно отнесла его к Моисею и Минни, а ста¬

рая миссис Поэпоэ несла фонарь. Эта тайна — один из

моих грехов! Она отвращала меня от господа! Теперь

я освободилась от нее. Молодой Арчи Макекау, который

собирает долги по счетам Газовой Компании, а после

обеда играет в бейсбол и пьет страшно много виски,

должен получать эти двести восемь долларов первого

числа каждого месяца от компании Парк-Ричардс. Он

протранжирит эти деньги на водку и на фордовский

автомобиль. Стефен — хороший человек, а Арчи — дур¬

ной человек. К тому же он лгун и отслужил два срока

каторжных работ на рифах, а до этого находился в ис¬

правительном заведении. Но бог требует правды — и

Арчи будет получать эти деньги, хотя они пойдут у не¬

го прахом.
Таким образом Элис перебирала воспоминания сво¬

ей молодости и обильной событиями жизни. Женщины

забыли, что они находятся в молельне, да и мужчины

тоже, и на их лицах пылали разнообразные страсти, ко¬

гда они впервые узнавали долгоскрываемые секреты

своих дражайших половин.
—	Завтра в конторах адвокатов будет давка! — про¬

бормотал на ухо полковнику Стилтону Мак-Илуэйн, на¬

чальник сыскного отделения, добросовестно запоминав¬

ший сообщаемые кающейся грешницей факты.
Полковник Стилтон улыбнулся в ответ, хотя началь¬

ник сыщиков не мог не заметить насильственности этой

улыбки.
—	В Гонолулу есть банкир,— продолжала Элис.—

Вы все знаете, как его зовут. Он пошел в гору и попал

в важные господа по милости своей жены. Ему принад¬

лежит много акций Общих Плантаций и Междуостров-

ной Компании...
Мак-Илуэйн узнал «портрет» и перестал хихикать.
—	Его зовут полковником Стилтоном. В прошлый

сочельник он пришел ко мне с великой алоха и отдал

мне закладную на мою землю в долине Иапио на две

тысячи долларов. Отчего это явилась у него ко мне та¬

кая большая алоха? Я вам расскажу...
66

и она действительно рассказала, бросив яркий, как

от прожектора, свет на разные деловые и политические

махинации, долго таившиеся под спудом.
—	Этот грех давно на моей совести,— заключила

Элис,— oh отвращал мое сердце от господа! В ту пору

Харолд Майлс был президентом сената; спустя неделю

он купил три участка в Пирл-Харбор, заново по¬

красил свой дом в Гонолулу и заплатил все свои долги

в клубах. Дом Рэмси в Гонолулу был завещан народу

в случае, если государство пожелает содержать его. Но

если государство в течение двух лет не возьмет дома

на свое содержание, он должен перейти к наследникам

Рэмси, которых старый Рэмси смертельно ненавидел!

Что ж, дом честь честью перешел к наследникам! Их

адвокатом был Чарли Мидлтон, и он заставил меня по¬

мочь ему состряпать это дельце с членами правитель¬

ства. Вот их имена...— Назвав шесть имен из обеих па¬

лат законодательного собрания, Элис прибавила: — Ве¬

роятно, после этого все они покрасили свои дома. Впер¬

вые признаюсь в этих делишках. На душе стало легче и

светлее! Душа моя была до сих пор забаррикадирована

от господа толстым слоем масляной краски. А Гарри

Уэрзер! В то время он был членом сената. О нем рас¬

сказывали дурные вещи, и он не был переизбран. Но

его дом остался без покраски. Он был честный человек.

До сих пор его дом стоит некрашеным, и все это

знают...
...А вот еще Джимми Локендампер. Злое у него

сердце! Всего лишь неделя прошла, как он перед всеми

вами исповедал душу. Не всю душу обнажил он, со¬

лгал своему господу! А я не лгу господу; разговор у ме¬

ня будет долгий, но я расскажу все! Вон там, направо,

сидит Азалеа Акау. Венчанная же его жена — Лиззи

Локендампер. Много лет тому назад он питал к Аза¬

леа великую алоха. Вы думаете, что действительно ее

дядя, уехавший в Калифорнию и там скончавшийся,

оставил ей по завещанию две тысячи пятьсот долларов,

которые она получила? Не дядя сделал это, я знаю!

Дядя ее умер нищим в Калифорнии, и Джимми Локен¬

дампер послал в Калифорнию восемьдесят долларов по¬

хоронить старика. У Джимми Локендампера был клочок

земли в Кохала, который он получил от тетки своей ма-»
67

тери. hro венчанная жена Лиззи не знает этого. Он про¬

дал этот участок Кохальской водопроводной компании и

дал две с половиной тысячи долларов Азалеа Акау...
Лиззи, венчанная жена, встала, как разъяренная фУ"

рия, и вместо своего супруга, который успел* убежать,

вцепилась зубами и когтями в Азалеа.
—	Постой, Лиззи Локендампер! — воскликнула

Элис.— У меня на сердце греховное бремя по твоей

милости. Да и масляной краски немало!..— И когда она

кончила рассказывать, как Лиззи красила свой дом, с

места вскочила в безумной ярости Азалеа.
—	Постой, Азалеа Акау! Теперь я хочу облегчить

свою душу на твой счет, и тут не масляной краской пах¬

нет! За покраску всегда платил Джимми. Дело касает¬

ся твоей новой ванны и усовершенствованного водопро¬

вода, которые тяготят мою душу...
Много, много пришлось Элис Акана рассказать о

своих ближних! Она вторгалась в деловые и финансо¬

вые сферы, в жизнь знати и плебса. Никому не уда¬

лось увернуться от нее, как бы высоко или низко на об¬

щественной лестнице он ни стоял. И только в два часа

утра перед зачарованной аудиторией, битком набившей

молельню до самых дверей, сна закончила свое повест¬

вование о темных делишках, совершавшихся в общине,

с которой она так интимно срослась. И, уже кончая,

опять что-то вспомнила.
—	-Ха! — фыркнула она.— На прошлой неделе я от^

дала Эйблу А-Йо на покрытие текущих расходов и на

пополнение бухгалтерской книги святого Петра в небе¬

сах участок, стоящий восемьсот долларов. Где же я

взяла этот участок? Все вы считаете мистера Флеминга

порядочным человеком. А между тем душа его более

крива и уклончива, чем был вход в Пирл-Харбор

перед тем, как правительство Соединенных Штатов вы¬

прямило канал! У него сейчас болит печень, но его бо¬

лезнь— кара божья, и он умрет скрюченным. Этот уча¬

сток дал мне Флеминг двадцать два года тому назад, ко¬

гда рыночная цена участка равнялась тридцати пяти

долларам. Вы думаете, он дал его потому, что его алоха

ко мне была велика? Нет! Никогда у него в душе не бы¬

ло никакой алоха, разве что к долларам!
...Теперь слушайте. Великий грех возложил на меня
68

Флеминг! 1^огда Франк Аомилоли находился в моем до^

ме пьяный, причем за водку мне авансом заплатил ровно

впятеро мистер Флеминг, я убедила Франка Ломилоли

подписать бумагу, согласно которой он уступал свой го¬

родской участок за сто долларов. В ту пору этот уча¬

сток стоил шестьсот долларов, а сейчас ему цена два¬

дцать тысяч. Может быть, вы хотите знать, где нахо¬

дится этот участок? Я скажу вам это и сниму бремя со

своей души! Он находится на Королевской улице, где

теперь помещается кабачок «Милости Просим», гараж

Японской Таксомоторной Компании, магазин водопро¬

водных принадлежностей Смита и Уилсона и кондитер¬

ская «Амброзия», а двумя этажами выше расположены

меблированные комнаты Эдисона. Все эти постройки из

дерева, и всегда их хорошо красили. Вчера их опять на¬

чали красить. Но я не позволю этой краске стать между

мной и господом! Между мной и дорогой на небо не

будет больше горшков с краской!..
На следующий день все утренние и вечерние газеты

бессовестно молчали об этом величайшем за последние

годы скандале; население же Гонолулу наполовину хи¬

хикало, наполовину трепетало от ужаса, по мере того

как распрост]ранялись шепотком рассказы, не всегда

преувеличенные и слышавшиеся повсюду, где только

встречались двое жителей Гонолулу.
—	Наша ошибка,— говорил полковник Стилтон в

клубе,— заключалась в том, что мы с самого начала не

назначили комитета безопасности, который бы следил

за душой Элис!
Боб Кристи, один из молодых островитян, залился

смехом, таким ядовитым и громким, что от него тотчас

же потребовали объяснений.
—	О, ничего особенного! — ответил он.— Но на пу¬

ти сюда я слышал, что старого Джона Уорда только что

заперли в каталажку за пьянство, безобразное поведе¬

ние^ и за сопротивление полиции- Вы знаете, Эйбл

А-Йо постоянно околачивается в полицейских участках.

Ничего он так не любит, как сласти грешную душу ка¬

кого-нибудь пьяницы.
Полковник Стилтон посмотрел на Лзска Финнестона,

и оба посмотрели на Гарри Уилкинсона. Он ответил им

таким же взглядом.
69

—	Старый забулдыга! — воскликнул Лэск Финнес-

тон.— Нечестивый пропойца! Я и забыл, что он еще

жив! Изумительные способности! Никогда он не бывал

трезвым, разве что во время кораблекрушения, и, на¬

сколько помню, всегда был готов пуститься во все тяж¬

кие. А ему, наверное, под восемьдесят!
—	Около этого,— подтвердил Боб Кристи.— Он все

еще всюду шатается, пьет, когда есть деньги, и всегда

бодр, хотя не так уж силен физически и для чтения

пользуется очками. Память у него изумительная. Если

Эйбл А-Йо подцепит его...
Гарри Уилкинсон крякнул, приготовляясь к речи.
—	Вот замечательный старик! — начал он.— Какой-

то забытый осколок прошлых веков! Мало теперь лю¬

дей этого типа! Он пионер. Он настоящий «камааина».

И в таком преклонном возрасте беспомощно бьется в

лапах полиции. Мы должны что-нибудь сделать для не¬

го в признание его тяжких трудов на Гавайях! Случай¬

но мне стало известно, что его родина в порту Сэг. Он

не видал родных мест свыше полувека! Устроим ему на¬

завтра сюрприз: заплатим за него штраф, презентуем

ему билет в порт Сэг и оплатим расходы, скажем, на

годичную поездку. Я составлю комитет. Назначаю пол¬

ковника Стилтона, Лэска Финнестона и себя! Что каса¬

ется председателя, то кто же годится для этого больше

Лэска Финнестона, который так хорошо знал Уорда в

старину? Итак, возражений нет? Я назначаю Лэска

Финнестона председателем комитета по сбору денег на

уплату полицейского штрафа и покрытие расходов для

годичного путешествия благородного пионера Джона

Уорда в признание его энергии и трудов по строитель¬

ству Г авайев.
Возражений не последовало.
—	Комитет открывает секретное заседание! — воз¬

гласил Лэск Финнестон, встав и направляясь к дверям

библиотеки.
Глен Эллен, Калифорния^
30 августа 1916 года.

БЕРЦОВЫЕ КОСТИ
«Они сошли в преисподнюю с воин¬

скими доспехами и положили мечи

свои под голову».
—	Очень было грустно видеть обращение стару¬

хи!— Принц Акули бросил боязливый взгляд в сторо¬

ну дерева кукуй, под сенью которого только что уселась

с работой старая вахине.— Да,— продолжал он, почти

уныло кивнув мне,— в последние годыХивилани верну¬

лась к старым обычаям и старым верованиям, разумеется,

тайно; и, верьте мне, она была настоящим коллекционе¬

ром! Вы посмотрели бы ее коллекцию костей! Они у ней

стояли по всей комнате в огромных сосудах; это были

кости почти всех ее родственников, не считая какого-ни¬

будь полудесятка^ который Капау выхватил у нее из-под

носа, первым добравшись до них. Страшно было слушать

их ссоры из-за костьй! У меня мурашки бегали по спине,

когда я мальчиком заходил в ее огромную комнату, где

царил вечный полумрак; ведь я знал хорошо, что вот в

этом сосуде находится все, что осталось от моей внуча¬

той тетки с материнской стороны, а вот в этом кув¬

шине— мой прадед, что во всех этих сосудах хранятся

останки моих предков, семя которых прошло века и

воплотилось во мне, живом, полном дыхания существе!

Хивилани в конце концов превратилась в подлинную

туземку и спала на циновке на твердом полу: она изгна¬

ла из своей спальни огромную великолепную кровать

под балдахином, подаренную ее бдбушке лордом Бай¬

роном, кузеном автора «Дон Жуана», прибывшим сюда

на фрегате «Блонд» в 1826 году.
71

Она вернулась ко всем туземным обычаям; я видел,

как она откусывала кусок от сырой рыбы перед тем, как

бросить ее своим слугам, она давала им доедать свою

пои, вообще все, что не могла сама доесть...
Принц Акули вдруг оборвал повествование, и по то¬

му, как расширились его ноздри и как изменилось выра¬

жение его подвижных черт, я понял, что он почуял что-

то в воздухе и определяет запах, оскорбивший его.
—	Чтоб его черт побрал!—крикнул он мне.— Вонь

до небес! И мне придется держать его на себе, пока нас

не выручат!
Насчет предмета его отвращения не могло быть

ошибки: старая ведьма плела превосходнейший леи (ве¬

нок) из плодов хала. Она разрезала многочисленные до¬

ли ореховидной оболочки плода на колокольчатые части,

которые нанизывала на тугую крученую заболонь дере¬

ва хау. Без сомнения, запах стоял до небес, но мне, ма-

лахини, этот винный и пряный запах плода не был не¬

приятен.
Дело в том, что лимузин принца Акули сломался на

расстоянии четверти мили отсюда, и нам пришлось ис¬

кать приюта от солнца в этом горном жилье — настоя¬

щей беседке. Хижина была убогая, под соломенной кров¬

лей, но зато стояла среди редких бегоний, распустивших

свои нежные цветы футах в двадцати над нашей голо¬

вою; бегонии походили на деревья: стебли у них были,

как ствол ивы, толщиной в человеческую руку. Здесь мы

освежились кокосами и послали ковбоя за несколько

миль на ближайшую телефонную станцию вызвать из

города машину. Нам даже виден был этот город — Оло-

кона, столица Лаканайи, рисовавшийся за полями са¬

харного тростника дымкой на береговой линии, окайм¬

ленной венцом пены у рифов и голубой дымкой океана

на горизонте, где остров Оаху мерцал тусклым опалом.
Мауи — Долина Гавайев, а Кауаи — Садовый ост¬

ров; но Каканайи, лежащий рядом с Оаху, и в прошлом,

и ныне, и присно считается Жемчужным островом этой

группы. Это не самый крупный, но и не самый мелкий

остров; все согласны с тем, что Лаканайи — самый ди¬

кий, и самый прекрасный в своей дикости, и самый бла¬

городный из всех островов. Он дает лучшие урожаи са¬

хара, прекрасный жирный горный скот. Дожди на нем
72

падают в изобилии, не причиняя, однако, вреда. На Ка¬

уаи он похож тем, что это остров первозданный и пото¬

му древнейший; его лава имела достаточно времени пре¬

вратиться в богатейший чернозем, а ущелья между древ¬

ними кратерами размылись до того, что стали похожи на

большие каньоны реки Колорадо с бесчисленными водо¬

падами, низвергающимися с высоты в тысячи футов; они

рассыпаются пеленой пара и исчезают на полпути, спу¬

скаясь миражами радуги, как роса или частый дождик,

падающий над пропастью.
Впрочем, Лаканайи легко описать. Но как описать

принца Акули? Чтобы узнать его, нужно изучить всю

подноготную Лаканайи. А кроме того, в совершенстве

узнать и остальную часть земного шара. Во-первых,

принц Акули не имел ни признанного, ни законного пра¬

ва именоваться «принцем». Во-вторых, «Акули» — зна¬

чит каракатица; так что «Принц Каракатица» — едва ли

достойный титул для прямого потомка древнейших и

самых высоких алии Гавайев: род древний и исключи¬

тельный, в котором, по обычаю египетских фараонов,

братья и сестры вынуждены были сочетаться браком по

той причине, что не могли вступать в родственные отно¬

шения ни с кем ниже себя по рангу,— во всем известном

им мире не было равного или более высокого рода, а

династия, во всяком случае, должна была продол¬

жаться.
Я слышал певцов принца Акули (он их унаследовал

от своего отца), которые рассказывали нескончаемые

родословные, доказывавшие, что он — знатнейший алии

во всем мире! Начиная с Вакеа (их Адам) и Папа (их

Ева), они проследили генеалогию через столько поколе¬

ний, сколько букв в алфавите, до Нанакаоко, первого

предка, родившегося на Гавайях, жену которого звали

Кахихиокалани. Еще раньше, сохраняя свой ранг, их род

откололся от рода Аа, основателя двух королевских ли¬

ний: Кауаи и Оахау.
В одиннадцатом веке нашей эры, по свидетельству

историков Лаканайи, в ту пору, когда братья женились

на сестрах за неимением достойных супруг, их род по¬

лучил примесь новой крови от рода, восходившего чуть

ли не до неба.'Некий Хоикемаха приплыл с острова Са¬

моа на огромной двойной каноэ. Он женился на одной
73

лаканайской алии и, когда его три сына выросли, отпра¬

вился с ними на Самоа, чтобы привезти своего младшего

брата. Но привез он Куми, сына Туи Мануа, род кото¬

рого считался высочайшим во всей Полинезии и только

на одну ступень был ниже богов и полубогов. Таким об¬

разом драгоценное семя Куми за восемь столетий до это¬

го вошло в кровь лаканайских алии и через них по пря¬

мой линии воплотилось в принце Акули!
Его я впервые встретил в офицерской столовой Чер¬

ной гвардии в Южной Африке; говорил он с оксфорд¬

ским акцентом. Это случилось как раз перед тем, как

знаменитый полк был изрублен в кашу при Маггерс-

фонтейне. Принц Акули имел такое же право на эту

столовую, как и на свой акцент, ибо воспитывался в

Оксфорде и находился на королевской военной службе.

С ним в качестве его гостя, приехавшего «посмотреть

войну», был принц Купидон. Это было его прозвище, но

он настоящий принц всех Гавайев, включая и Лаканайи,

а подлинный и законный титул его — Принц Иона Ку-

хио Каланианаоле. Он стал бы королем Гавайев, если бы

не произошла «революция хаоле» — аннексия. То об¬

стоятельство, что родословная принца Купидона была

ниже принца Акули, происходившего от неба, не имело

значения, ибо принц Акули мог бы быть королем Лака-

найи и всех Гавайев, если бы его деда в прах не расколо¬

тил первый и величайший из всех Камехамеха.
Это событие произошло в 1810 году, когда процвета¬

ла торговля сандаловым деревом. Тогда же смирился

король Кауаи и подчинился Камехамехе. Дед принца

Акули получил свою трепку и успокоился, ибо он был

человек старой школы и не умел утверждать островной

власти языком пороха и артиллеристов хаоле. Камеха¬

меха, более дальновидный, уже брал к себе на службу

хаоле, в том числе таких людей, как Айзек Дэвис, штур¬

ман и единственный оставшийся в живых из перебито¬

го экипажа шхуны «Прекрасная Американка», и Джон

Юнг, пленный боцман шхуны «Элинор». Айзек Дэвис с

Джоном Юнгом и другими авантюристами при помощи

шестифутовых медных каронад с захваченных «Ифиге-

нии» и «Прекрасной Американки» уничтожили военные

каноэ и привели в смятение сухопутных бойцов короля

Лаканайи и в награду получили от Камехамехи, согласно
74

условию, Айзек Дэвис — шестьсот зрелых, жирных сви¬

ней, а Джон Юнг — пятьсот таких же парнокопытных.
Итак, в результате всех этих бурных страстей, паде¬

ния первобытных культур, кровожадных убийств, ярост¬

ных сражений и браков с младшими братьями полубогов

появился лощеный, с оксфордским акцентом, современ¬

ный до кончика ногтей принц Акули, принц Каракатица,

чистокровный полинезиец, живой мост через тысячу ве¬

ков, мой товарищ, приятель и спутник по сломавшемуся

лимузину ценой в семь тысяч долларов, застрявший вме¬

сте со мной в раю бегоний на высоте полутора тысяч

футов над уровнем моря и столицы его острова Олоко-

ны. От скуки он стал рассказывать мне о своей матери,

которая на старости лет вернулась к древней рели¬

гии и древнему идолопоклонству, занялась коллекциони¬

рованием и окружила себя костями тех, кто был ее

предками во тьме веков.
—	Мании коллекционирования положил начало ко¬

роль Калакауа на острове Оаху,— говорил принц Аку¬

ли.— А его жена, королева Капиолани, заразилась от

него этой страстью. Они собирали все решительно. Ста¬

рые циновки макалоа, старые тапа, старые тыквенные

бутылки, древние двойные каноэ и идолов, которых жре¬

цам удалось спасти от всеобщего истребления в 1819 го¬

ду. Я давно не видал рыболовных крючков из перламут¬

ра, но могу поклясться, что Калакауа набрал их несколь¬

ко тысяч, не говоря уже о крючках из человеческих че¬

люстей, о плащах из перьев, о шлемах, каменных шиль¬

ях и пестах для толчения пои. Когда он и Капиолани

как короли объезжали острова, жителям приходилось

прятать свои личные реликвии. Королю в теории при¬

надлежит все имущество подданных; а у Калакауа, ко¬

гда дело касалось старинных вещей, теория превраща¬

лась в практику.
От них мой отец Канау заразился страстью к кол¬

лекционированию; заразилась и Хивилани. Но отец был

человек современный. Он не верил ни в богов, ни в ка-

хуна (жрецов), ни в миссионеров. Он не признавал ни¬

чего, кроме сахарных акций и породистых коней, и счи¬

тал своего деда дураком за то, что тот не догадался на¬

брать коллекцию Айзеков Дэвисов, Джонов Юнгов и

медных каронад перед тем, как на*чать борьбу с Каме-
75

хамехой. Итак, он собирал редкости, как истый коллек¬

ционер; но мать относилась к этому делу серьезно. Вот

почему она остановилась на костях. Помню также: был

у нее безобразный древний каменный идол, перед кото¬

рым она с воем ползала по полу. Теперь он находится в

музее. Я отправил его туда после ее смерти, а ее коллек¬

цию костей — в Королевский Мавзолей в Олоконе.
Не знаю, помните ли вы, что отцом ее был Кааукуу.

Это был гигант. Когда построили Мавзолей, его кости,

прекрасно сохранившиеся и чистые, были взяты из тай¬

ника и перенесены в Мавзолей. У Хивилани был старый

слуга Ахуна. Однажды ночью она украла у Канау клю¬

чи и заставила* Ахуну выкрасть кости ее отца из Мавзо¬

лея. Я это знаю наверное. Он, без сомнения, был гигант!

Она хранила его кости в одном из больших сосудов. Од¬

нажды, когда я был уже довольно большим мальчиком

и горел любопытством узнать, действительно ли Каау¬

куу был так огромен, как рассказывали легенды, я вы¬

тащил из сосуда его нижнюю челюсть и примерил на се¬

бе. Я вдел в челюсть свою голову, и она окружила мою

шею и плечи, как хомут! Все зубы сохранились в челю¬

сти, белые, как фарфор, без единой дырочки, с нисколь¬

ко не потемневшей и не потрескавшейся эмалью! За это

святотатство мне задали хорошую порку, хотя матери

пришлось призвать на помощь старого Ахуну. Но инци¬

дент пошел мне на пользу. Он дал матери уверенность,

что я не боюсь мертвецов, и обеспечил мне курс в Окс¬

форде. Вы это узнаете, если автомобиль задержится.
Старый Ахуна был подлинно старозаветный слуга,

верный и преданный, как раб. Он больше мог порасска¬

зать о предках моей матери и отца, чем оба они вместе.

И он знал то, чего не знал ни один живой человек: веко¬

вое кладбище, где спрятаны были кости большей части

предков матери и предков Канау! Канау никак не мог

выудить этого секрета у старика, который видел в Канау

вероотступника.
Долгие годы Хивилани боролась со старым лукавцем

Ахуной. Как ей наконец удалось настоять на своем, мне

неизвестно. Разумеется, она была верна своей вере. Это

могло способствовать тому, что Ахуна немножко размяк.

А может быть, она его запугала; она знала немало древ¬

них заклятий и умела издавать звуки, показывавшие ее
76

близкое знакомство с У ли — самым главным богом кол¬

дунов Гавайев. Она могла перещеголять любого обыкно¬

венного кахуна-лапаау (знахаря) на молитве Лонопуха

и Колеамоку; толковала сны и видения, предзнаменова¬

ния и болезни желудка; выводила на чистую воду жре¬

цов лекарского бога Майола; заводила такие причитания

пуле-хее, что у тех голова начинала кружиться; и утверж¬

дала, что знает кахуна хоэнохо — современный спири¬

тизм! Я сам видел, как она «пила ветер», «наводила пор¬

чу» и прорицала. Она была в самых коротких отноше¬

ниях с аумакуа, которым приносила жертвы на алтарях

разрушенных хеиау, бормоча при этом молитвы, столь

же жуткие, сколь и непонятные для меня. А старого

Ахуну она заставляла бросаться на пол, завывать и ку¬

сать самого себя!..
Впрочем, я убежден, что она получила над ним

власть благодаря так называемой анаана. Ножницами

для маникюра она отрезала прядь его волос. Мы назы¬

ваем это мауну, что означает — наживка. И она дала ему

понять, что этот клок волос у нее. Она намекнула стари¬

ку, что зарыла волосы в землю и каждую ночь приносит

жертвы и заклинает У ли.
—	Это и есть замаливать до смерти?—спросил я

принца Акули, воспользовавшись минутой, когда он

закуривал папиросу.
—	Вот именно!—кивнул он.— И Ахуна не устоял.

Сперва он пытался найти место, где были спрятаны его

волосы. Не успев в этом, он нанял для того же знахаря

пахиухиу. Но Хивилани пригрозила знахарю сделать

над ним апо-лео — это способ лишить человека речи, не

причиняя ему другого вреда.
Ахуна зачах и с каждым днем все более становился

похож на покойника. В отчаянии он обратился к Канау.

Случайно я при этом присутствовал. Вы уже слышали,

что за человек был мой отец.
—	Свинья! — говорил он Ахуне.— Свиные мозги!

Вонючая рыба! Умирай, и пусть это кончится. Ты ду¬

рак! Все это вздор! Ровно ничего страшного! Пьяный

хаоле Говард может доказать, что миссионеры неправы.

Джин доказывает, что Говард неправ. Доктора говорят,

что он не проживет и шести месяцев. Даже джин лжет!

Жизнь также лжет. Пришли тяжелые времена, цены на
77

сахар упали. Среди моих племенных кобыл падеж! Как

бы я хотел заснуть лет на сто и, проснувшись, узнать,

что цена на сахар поднялась вдвое.
Отец был философ; у него был желчный ум и манера

выбрасывать отрывистые афоризмы. Он хлопнул в ладо¬

ши. «Принеси большой стакац!—скомандовал он.—

Нет, принеси два стакана!» Потом повернулся к Ахуне.

«Ступай и подыхай, старый язычник, исчадие тьмы, язва

преисподней! Но не умирай в нашем доме! Я хочу ве¬

селья и смеха, сладкого щекотания музыки и красоты мо¬

лодых движений, а не карканья больных жаб и пучегла¬

зых покойников, еще держащихся на своих дрожащих

ногах! Я сам стану таким, если буду долго жить! И все¬

гда буду жалеть, если проживу долго! За каким чертом

я вложил последние две тысячи долларов в плантации

Кертиса? Говард предупреждал меня, что цены упадут,

а я думал, что он врет спьяна. Кертис размозжил себе

голову, его главный «луна» бежал с его дочерью, химик

сахарного завода заболел тифом, все пошло к черту!»
Отец захлопал в ладоши, вызывая слуг, и скомандо¬

вал: «Приведите певцов! И танцовщиц хула, да поболь¬

ше! И пошлите за старым Говардом. Кому-нибудь на¬

до же расплачиваться, и я хочу сократить на месяц

оставшиеся ему полгода жизни. Но главное — музыка!

Пусть будет музыка! Она крепче хмеля и быстрей

опиума!»
О, эта врачующая музыка! Его отца, старого дикаря,

однажды угощали на борту французского фрегата, и там

он в первый раз в жизни услышал оркестр. Когда ма¬

ленький концерт кончился, капитан спросил любезно го¬

стя, что ему понравилось больше всего. Деду пришлось

«описать» эту музыку, и как вы думаете, что ему по¬

нравилось?
Я отказался угадывать; принц закурил новую папи¬

роску.
—	Разумеется, первое, но не музыкальное произве¬

дение, а настраивание инструментов.
Я кивнул, изобразив в глазах и на лице улыбку, а

принц Акули, снова бросив опасливый взгляд на ста¬

рую вахине и на ее халалеи, который она успела напо¬

ловину сплести, вернулся к повествованию о костях

своих предков.
78

—	Так вот, в этой стадии игры старый Ахуна усту¬

пил Хивилани. Нельзя сказать, чтобы он окончательно

сдался. Но он пошел на компромисс. Если он доставит

ей кости ее деда (отца Кааукуу, бывшего, по преданиям,

еще рослее своего сына-гиганта), она вернет Ахуне

его прядь волос, при помощи которой начала «замали¬

вать его до смерти». Ахуна, со своей стороны, поставил

условием, что его не заставят выдать тайну всего клад¬

бища с прахом всех лаканайских алии до седой древно¬

сти. Но так как он был слишком дряхл, чтобы в одиноч¬

ку пуститься в столь рискованную экспедицию, то ему

должен был помочь кто-нибудь, кому поневоле пришлось

бы узнать тайну. И выбор пал на меня! Я был самый вы¬

сокий алии после моих отца и матери, и они были от¬

нюдь не выше меня рангом!
Так я появился на сцене; меня вызвали в сумрачную

комнату, где я застал двух старых людей, якшавшихся

с мертвецами. Замечательная была парочка: мать —

растолстевшая до безобразия, и Ахуна — тощий, как ске¬

лет. Мать производила впечатление, что если положить

ее на спину, то она не сможет повернуться без помощи

блоков и веревок; Ахуна же наводил на мысль, что ес¬

ли эту зубочистку ткнуть, то она расколется на тонкие

щепочки.
Когда они объяснили мне, в чем дело, пришла новая

пиликиа (беда). Отец заразил меня своим неверием.

Я отказался отправиться на похищение костей! Я за¬

явил, что мне плевать на кости всех алии моего рода!

Видите ли, я незадолго перед тем открыл Жюля Вер¬

на, которого мне дал старый Говард, и зачитывался им

до одурения. Кости? На что мне кости, когда существу¬

ют северные полюсы, центры земли и хвостатые коме¬

ты, на которых можно путешествовать среди звезд! Ра¬

зумеется, я не желаю отправляться ни в какую экспеди¬

цию за костями. Я сказал, что отец еще здоровый чело¬

век и может отправиться куда надо, поделив с матерью

кости, какие добудет. Но мать ответила, что он только

жалкий коллекционер, что-то в этом роде, лишь в более

сильных выражениях.
«Я знаю его!—уверяла она. меня.— Он готов проза¬

кладывать кости родной матери на бегах или проиграть

в карты».
79

я стоял за отца, когда дело касалось современного

скептицизма, и объявил матери, что все это вздор. «Ко¬

сти?— сказал я.— Что такое кости? Даже у белых мы¬

шей, у крыс и у тараканов есть кости, хотя тараканы но¬

сят свои кости поверх мяса, а не внутри его. Разница

между человеком и другими животными,— объяснил я

матери,— не в костях, а в мозгах. Помилуй, у быков

кости куда крупнее, чем у человека, и сколько я съел

рыб, у которых куда больше костей! А за китом — так

и всем не угнаться по части костей!»
Выражался я весьма откровенно: такова уж наша га¬

вайская манера, если вы знаете. В ответ на это с такой

же откровенностью мать пожалела, что не вышвырнула

меня вон грудным младенцем, сейчас же после моего по¬

явления на свет. Потом стала оплакивать час моего рож¬

дения. Отсюда оставался только шаг до анаана — до

того, чтобы проклясть меня. Она пригрозила мне этим,

и тогда я совершил величайший подвиг мужества в сво¬

ей жизни! Старый Говард подарил мне нож со множест¬

вом лезвий, со штопором, с отвертками и всякими шту¬

ками, включая маленькие ножницы. Я начал подстри¬

гать себе ногти.
—	Вот!—сказал я, выложив ей на руку обрезки.—

Смотри, что я думаю об этом! Вот тебе сколько угодно,

иди и наводи на меня порчу анаана, если можешь!
Я сказал, что это был мужественный поступок. Не¬

сомненно, так. Мне было всего пятнадцать лет, всю свою

жизнь я провел в окружении таинственных предметов,

тогда как мой скептицизм совсем недавнего происхожде¬

ния покрывал меня весьма тонким слоем. Я мог быть

скептиком на дворе, под лучами солнца. Но я боялся по¬

темок. И в этой сумрачной комнате, с костями покойни¬

ков, повсюду лежавшими в огромных сосудах, старуха

пугала меня. Но я не сдавался, и моя бравада оказалась

сильнее: мать бросила обрезки ногтей мне в лицо и за¬

лилась слезами. Слезы пожилой женщины, весящей

триста двадцать фунтов, маловнушительны, и я закос-«

яел в своей гордыне!
Тогда она переменила тактику и принялась беседо¬

вать с мертвецами. Мало того, она их вызвала в комна¬

ту! Я ничего не видел, Ахуна же умудрился заметить

отца Кааукуу в углу комнаты, упал на пол и взвыл.
80

Стало и мне казаться, что я почти видел старого ис¬

полина, только не мог как следует разглядеть его.
«Пусть он сам за себя говорит!» — сказал я. Но Хи-

вилани продолжала говорить за покойника и передала

мне торжественное повеление отправиться с Ахуной на

кладбище и привезти кости, нужные ей. На это я отве¬

тил, что если мертвецов можно убедить изводить живых

людей изнурительными болезнями и если мертвецы мо¬

гут переноситься из места своего погребения в угол ком¬

наты, то я не понимаю, почему бы им, прощаясь с нами

для возвращения в среднюю вселенную, верхнюю все¬

ленную, нижнюю вселенную или вообще туда, где они

живут, К9гда не ходят в гости, не оставить своих костей

в комнате, где их так удобно положить в сосуды!
После этого мать взялась за бедного старика Ахуиу.

Она напустила на него дух отца Кааукуу, который буд¬

то бы прикорнул в углу и приказывал Ахуне открыть ей

тайну кладбища. Я пытался ободрить Ахуну, советовал

предложить покойнику самому открыть этот секрет; ведь

он знает его лучше кого бы то ни было, раз живет там

уже больше ста лет. Но Ахуна был человек старой шко¬

лы. Скептицизма в нем не было ни на йоту! Чем больше

стращала его Хивилани, тем больше катался он по полу

и тем громче хныкал.
Но когда он начал кусать себя, я сдался. Мне стало

жаль старика, да и залюбовался я им. Это был изуми¬

тельно твердый человек, несмотря на всю духовную тем¬

ноту! Обуянный страхом тайны, тяготевшей над ним,

простодушно веря в заклинания Хивилани, он был раз¬

дираем внутренними противоречиями. Мать была его

живая алии, его алии капо (священная предводительни¬

ца). Он должен был хранить верность ей, но еще боль¬

ше обязан был верностью всем мертвым и исчезнувшим

алии, которые полагались на него, уповая, что он не даст

потревожить их кости.
Я сдался. Но и я выставил свои условия! Отец мой,

человек новой школы, не пускал меня в Англию учиться;

падение цен на сахар было для него достаточной причи¬

ной. Моя мать, человек старой школы, также отказывала

мне в этом: своей темной душой она мало ценила обра¬

зование, но понимала, что образование ведет к неверию,

к неуважению старины. А я хотел учиться, хотел изучать
6.	Джек Лондон. Т. XIV.	81

искусства, науки, философию, знать все, что знает ста¬

рый Говард, все, что позволяло ему, стоя одной ногой в

могиле, бесстрашно насмехаться над суевериями и да¬

вать мне читать Жюля Верна. Он в свое время учился в

Оксфордском университете и заразил меня тягой к Окс¬

форду.
Кончилось тем, что Ахуна и я, старая школа и новая

школа, заключили между собой союз и победили. Мать

обещала заставить отца послать меня в Англию, хотя бы

даже пришлось напоить его. Говард будет сопровождать

меня, дабы я мог пристойно похоронить его в Англии.

Чудак он был, этот старый Говард! Позвольте расска¬

зать вам о нем маленький анекдот. Это было в ту пору,

когда Калакауа отправился в свое кругосветное путеше¬

ствие — помните, еще Армстронг, Джад и цьяный лакей

немецкого барона сопровождали его. Калакауа предло-*

жил Говарду...
Но тут на принца Акули свалилась беда, которой он

давно опасался. Старая вахине окончила свой халалеи!

Босоногая, без всяких женских украшений, одетая в ру¬

баху из полинялой бумазеи, с увядшим, старым лицом н

изуродованными работою руками, она пала перед ним

ниц и затянула в его честь меле, предварительно надев

ему на шею леи. Правда, хала одуряюще пахла, но по¬

ступок старухи был прекрасен, и сама старуха показа¬

лась мне прекрасной — под свежим впечатлением рас¬

сказа я невольно представил себе, что она похожа на

Ахуну.
О, действительно, быть алии на Гавайях, даже во

вторую декаду двадцатого века,— вещь нелегкая! Алии

при всей своей современности должен быть снисходите¬

лен и величественно внимателен к старым людям, цели¬

ком принадлежащим прошлому, И этот принц без коро¬

левства— его возлюбленный остров давно уже был

аннексирован Соединенными Штатами, присоединен к

их территории вместе с остальными гавайскими острова¬

ми,— этот принц ничем не выдал своего отвращения к

запаху хала! Он наклонил голову, и его приветливые

слова, произнесенные на чистом гавайском языке, без

сомнения, остались в сердце старухи счастливым воспо¬

минанием до конца ее дней. Гримаса, которую он украд¬

кой сделал в мою сторону, не появилась бы на его лице,
82

если бы оставалась хоть малейшая вероятность, что

старуха заметит ее.
—	Итак,— начал принц Акули после того, как вахине

удалилась,— мы с Ахуной отправились на нашу авантю¬

ру. Вы слыхали о Железном Береге?
Я кивнул; мне очень хорошо знакома картина этих

берегов, образованных застывшей лавой и как бы око¬

ванных железом; ни для высадки, ни для якоря там со¬

вершенно нет места; видны только страшные, отвесные

стены утесов высотою в тысячи футов; вершины их ухо¬

дят в облака и исчезают в дождевых шквалах, а основа¬

ния омываются огромными волнами, разлетающимися

мириадами брызг; и днем и ночью от облаков до моря

здесь стоит пелена пара от скачущих водопадов и непре¬

станно играют лунные и солнечные радуги. Так называе¬

мые долины, а в действительности трещины прорезыва¬

ют кое-где циклопические стены, открывая путь к безум¬

но высоким и отвесно обрывистым плоскогорьям, почти

недоступным ноге человека, и только дикие козы отва¬

живаются туда забираться.
—	Очень мало вы знаете о нем! — возразил принц

Акули.— Вы видели этот берег с палубы парохода.

А ведь там есть обитаемые долины, из которых нет вы¬

хода сушей! Туда можно проникнуть только в каноэ в

определенные дни двух месяцев в году. Когда мне было

лет двадцать восемь, я забрался однажды в одну такую

долину охотиться. Налетевшее ненастье приковало нас

там на три недели. Тогда пятеро из моей компании, и я

в том числе, решили выбраться вплавь через буруны.

Трое действительно добрались до каноэ, ожидавших нас.

Двое других были отброшены на берег, каждый со сло¬

манной рукой. А вся остальная компания осталась там

до следующего года, выбравшись лишь через десять ме¬

сяцев! В их числе был Уилсон. Он был помолвлен и со¬

бирался жениться.
Я видел однажды, как коза, подстреленная охотни¬

ком с плоскогорья, упала у моих ног, слетев с высоты в

тысячу ярдов! Поверите ли, в течение десяти минут с пло*

скогорья, казалось, сыпался дождь из коз и камней!

Один из моих людей с каноэ сорвался с тропинки между

двумя крохотными долинами Аипио и Луно. Он сперва

ударился о камень, торчавший на полторы тысячи
83

футов ниже нас, а затем отлетел на скалистый выступ

еще футов на триста. Мы не хоронили его. Мы не могли

до него добраться. Там и лежат его кости и, если не

случится землетрясения или извержения вулкана, будут

лежать до судного дня.
Бог мой! На днях только, когда наш комитет, конку¬

рирующий с Гонолулу по части привлечения туристов,

созвал инженеров выяснить, что стоило бы провести жи¬

вописную дорогу по Железному Берегу, оказалось, что

она обойдется никак не меньше четверти миллиона дол¬

ларов за милю!
И вот мы с Ахуной, старик и мальчишка, отправи¬

лись на этот негостеприимный берег в каноэ, в которой

гребли старики! Самому молодому из них, рулевому, бы¬

ло за шестьдесят, остальным же никак не меньше семи¬

десяти каждому. Их было восемь человек, и вышли мы в

море в ночное время, так что никто не видал нашего от¬

хода. И даже эти старики, пользовавшиеся доверием всю

свою жизнь, знали тайну только краешком уха! И толь¬

ко до края этой тайны они могли довезти нас!
А на этом краю — теперь я могу вам сказать — лежа¬

ла долина Понулоо. Мы добрались туда на третий день

перед вечером. Дряхлые гребцы выбивались из сил. По¬

тешная была экспедиция! В бурных волнах время от вре¬

мени кто-нибудь из престарелых матросов лишался сил

и падал без чувств! Один даже умер на второе утро! Мы

похоронили его, выбросив за борт. Как страшны языче¬

ские церемонии, с которыми седые старцы хоронили сво¬

его собрата! А мне было всего пятнадцать лет; по крови

и по языческому наследственному праву я был над ними

алии капо, это я-то, начитавшийся Жюля Верна и соби¬

равшийся вскоре уехать в Англию учиться! Отец мой

был философом, который в собственной жизни прошел

всю историю человека, от человеческих жертвоприноше¬

ний и поклонения идолам до самого бесшабашного атеиз¬

ма! Не удивительно, что и он, подобно древнему Эккле¬

зиасту, видел во всем суету, а отдых находил в сахарных

акциях, певцах и танцовщицах хула!
Принц Акули умолк и задумался.
—	Ну что же,— вздохнул он,— и я проделал длин¬

ный жизненный путь.— И он с отвращением втянул в

себя запах халалеи, душивший его.— Смердит стари¬
84

ной!—засвидетельствовал он.— А я?.. Я воняю совре¬

менностью! Отец мой был прав. Приятней всего — это

когда цена на сахар поднимается на сто процентов или

четыре туза выпадают в игре в покер. Если великая вой¬

на продлится еще год, я наживу чистых три четверти

миллиона на каждый миллион! Если завтра будет за¬

ключен мир и упадут цены, то я назову вам сотни лю¬

дей, которые перестанут получать от меня пенсии и вер¬

нутся в старые туземные домишки, которые мы с отцом

давно им подарили.
Принц хлопнул в ладоши, и старая вахине припле¬

лась к нему со всей торопливой услужливостью, на какую

(5ыла способна. Она раболепно простерлась перед ним,

а он вытащил записную книжку и карандаш из внутрен¬

него кармана,
—	Каждый месяц, о старая женщина нашего древ¬

него рода,— обратился он к ней,— ты будешь получать

по сельской почте клочок писаной бумаги, который смо¬

жешь обменять у любого лавочника и в любом месте на

десять долларов золотом. Это тебе на все время твоей

жизни! Смотри! Вот я записываю это на память вот

этим карандашом на этой бумаге. Это потому, что ты мо¬

его рода и моей службы. Потому, что в сей день ты поч¬

тила меня своими циновками и трижды благословенным

и трижды восхитительным халалеи!
А ко мне он обратил усталый взор скептика, при¬

бавив:
—	А если я завтра умру, то адвокаты станут оспари¬

вать не только мое завещание, но даже мои благодеяния

и назначенные мною пенсии; они поставят даже под со**

мнение ясность моего рассудка!
Так вот то была подходящая пора года; но с наши¬

ми старцами на веслах мы не решились высадиться, пока

не собрали на крутом берегу половины населения доли¬

ны Понулоо. Затем мы сосчитали волны, выбрали наи¬

лучшую и доверились ей. Разумеется, каноэ опрокинуло,

разнесло вдребезги, но собравшиеся на берегу извлекли

нас на сушу невредимыми.
Ахуна стал распоряжаться. С наступлением ночи

всем следует оставаться в своих домах, собаки должны

быть привязаны и морды их обвязаны так, чтобы лая

не было слышно! И вот в ночную пору мы с Ахуной от¬
85

правились в экспедицию, и никто не знал, пошли ли мы

вправо, влево или вверх по долине. Мы несли с собой

вяленые ломтики мяса, твердую кашу пои и сушеный

аку, и по количеству провизии я понял, что мы будем

отсутствовать несколько дней. О, какая дорога! Подлин¬

ная лестница Иакова на небо, так как первая же пали

почти отвесно ниспадала с высоты трех тысяч футов.

И весь этот путь мы проделали впотьмах!
На вершине, абсолютно невидимые из долины, кото¬

рую мы покинули, мы спали до рассвета на твердом кам¬

не во впадине, знакомой Ахуне. В ней было так тесно,

что мы еле втиснулись. Старик, боясь, как бы я не стал

ворочаться в беспокойном юношеском, сне, лежал с на¬

ружной стороны, обхватив меня руками. На рассвете я

понял почему: между мною и обрывом едва было три

фута пространства! Я подполз к обрыву, заглянул

вниз — и вид этой бездны в сером рассвете заставил ме¬

ня содрогнуться! Еле-еле я разглядел море прямо под

собой на расстоянии полумили. И на такую высь мы под¬

нялись в темноте!
В следующей долине, совсем крохотной, мы нашли

следы древнего поселения, но ни одной живой души.

Путь был такой же: головокружительные тропки вверх

и вниз по отвесным стенам долины, и так из долины в

долину. Старый, изможденный Ахуна, казалось, таил в

себе неисчерпаемые силы! Во второй долине жил в оди¬

ночестве старый прокаженный. Он не знал меня, и когда

Ахуна сказал ему, кто я такой, он стал пресмыкаться у

моих ног, чуть не обнимая их и своим безгубым ртом

бормоча меле в честь моего рода.
Следующая долина оказалась той, которая нам была

нужна. Она была длинная и настолько узкая, что на дне

ее негде было сажать таро даже для одного человека.

Она не имела и берега, ибо поток, размывший в пали эту

долину, низвергался водопадом с высоты нескольких

сот футов. Это был голый пласт размытой лавы, на ко¬

тором только кое-где могла укрепиться корнями горная

растительность. Много миль прошли мы по этой извили¬

стой трещине между отвесными стенами и забрались в

горный хаос, лежащий далеко за Железным Берегом. На

какое расстояние мы углубились в эту долину, я не

внаю, но, судя по количеству воды в реке, очень далеко.
86

Мы не добрались до конца долины. Я видел, что Ахуна

окидывает взглядом встречающиеся вершины, и понял,

что он определяет место одному ему известным спосо¬

бом. Когда мы наконец остановились, то это произошло

для меня как-то вдруг, совершенно неожиданно. Оче¬

видно, линии, которые он мысленно проводил, здесь

скрещивались. Он сбросил часть провизии и снаряже¬

ния, которое нес на себе. Здесь было место, которое

мы искали. Я оглядывался во все стороны, на жесткие

неумолимые стены, лишенные растительности, и не мог

себе представить, какое возможно кладбище в этом

твердом камне.
Мы поели, потом разделись для работы. Ахуна по¬

зволил мне оставить на себе только рубашку. Он стоял

возле меня на краю глубокого пруда, тоже раздетый и

страшно костлявый.
«Спустись в пруд в этом месте,— сказал он.— Спус¬

каясь, ощупывай камень рукой, и на глубине десяти фу¬

тов нащупаешь яму, пещеру. Войди в нее головою впе¬

ред, но войди медленно — края лавы остры и могут рас¬

сечь тебе голову и тело».
«А потом?» — спросил я. «Ты увидишь, что ход рас¬

ширяется,— был ответ.— Когда пройдешь по этому ко¬

ридору шестьдесят футов, потихоньку начни поднимать¬

ся, и голова твоя выйдет из воды в темноте. Там жди

меня! Вода очень холодная!»
Мне это не понравилось; я ожидал не холодной воды

и не потемок, а костей. «Иди первым!» — сказал я. Ста¬

рик стал уверять, что не может. «Ты алии, мой принц! —

ответил он.— Нельзя, чтобы я вперед тебя вошел в свя¬

щенное хранилище костей твоих царственных предков!»
Но путешествие не улыбалось мне. «Брось эту бол¬

товню о принце!—ответил я ему.— Это все вздор! Иди

первым, я никому не расскажу об этом!» «Мы должны

угождать не только живым вождям,— настаивал он,— но

еще более того мертвецам. Мы не можем лгать усоп¬

шим!»
Мы начали спорить, и с полчаса дело стояло на мерт¬

вой точке. Я не хотел, а он не мог. Он попробовал нако¬

нец задеть мою гордость. Он стал воспевать геройские

подвиги моих предков; особенно мне запомнилась песнь

о Мокомоку, моем прадеде и гиганте — отце гиганта
87

Кааукуу, в которой говорилось, что во время сражения

Мокомоку трижды бросался на своих врагов, хватал ру¬

кой за шею по воину и стукал их головами» пока они не

умирали. Но не это меня убедило. Мне просто стало

жаль старого Ахуну. Он был положительно вне себя от

страха, что экспедиция может сорваться! А я восхищал¬

ся стариком, вспоминая, как он спал между мною и безд¬

ной, оберегая мою жизнь.
Итак, повелительным тоном, как настоящий алии, я

промолвил: «Ты тотчас же последуешь за мной!» — и

нырнул. Все, что он сказал, оказалось правдой. Я нашел

вход в подземный коридор, осторожно проплыл его, по¬

резав плечо об острый выступ лавы, и вынырнул в по¬

темках из воды. Не успел я сосчитать и трех десятков,

как он вынырнул рядом, положил на меня руку, чтобы

удостовериться, я ли это, и приказал мне проплыть впе¬

реди его сотню футов. Тут мы нащупали дно и влезли на

камни. А света все не было, и я, помню, радовался тому,

что сюда не могут забраться многоножки!
Ахуна имел при себе нечто вроде бутылки из коко¬

сового ореха, плотно закупоренной; в ней был китовый

жир, вероятно, попавший на берег Лаканайи лет за три¬

дцать до этого. Изо рта он вынул непромокаемую спи¬

чечную коробку, составленную из двух пустых ружейных

патронов. Он зажег фитиль, плававший в масле. Я осмот¬

релся— и меня постигло разочарование. Это был не по¬

гребальный склеп, а просто труба из лавы, какие встре¬

чаются на всех здешних островах.
Сунув мне в руку светильник, Ахуна предложил идти

вперед, предупредив, что путь будет длинный, но не

очень. Путь оказался длиной по крайней мере в милю,

по моим соображениям, а иногда мне казалось — миль в

пять; дорога шла в гору. Когда наконец Ахуна остано¬

вил меня, я понял, что мы близки к цели. Он стал тощи¬

ми коленями на остроконечные глыбы лавы и обхватил

мои колени костлявыми руками. Свободную мою руку

он положил себе на голову и принялся воспевать дрожа¬

щим, надтреснутым голосом всех моих предков и их вы¬

сокие достоинства. Окончив, он промолвил:
«О том, что ты здесь увидишь, не рассказывай нико¬

му, ни Канау, ни Хивилани. В Канау нет ни капли свя¬

тости. Душа его полна сахаром и конскими заводами.
88

я знаю, он продал плащ из перьев, который носил его

дед, английскому коллекционеру за восемь тысяч долла¬

ров и на другой же день проиграл деньги на игре в поло

между Мауи и Аахау. Хивилани, мать твоя, полна свя¬

тости. В ней слишком много святости. Она стареет, сла¬

беет головою и не в меру якшается с колдунами...»
«Хорошо,— ответил я.— Я никому не скажу. Если

бы я рассказал, мне пришлось бы еще раз поехать сюда.

А я не хочу повторять путешествие. Найду какую-ни¬

будь другую прогулку. Этого я не стану больше про¬

делывать!»
«Хорошо,— проговорил он и поднялся, отступив,

чтобы я вошел первым. И прибавил:—Твоя мать ста¬

ра; я, как обещал, принесу ей кости ее матери и ее деда.

Довольно ей до самой смерти; если же я умру раньше

ее, так ты позаботься, чтобы все кости ее семьи были

помещены в Королевский Мавзолей».
Я осмотрел музеи на всех островах,— продолжал

принц Акули,— и должен сказать, что все их коллек¬

ции, собранные вместе, не могут сравниться с тем, что

я видел в погребальной пещере Лаканайи. Подумайте!

У нас недаром самая высокая и древняя родословная на

островах. Здесь было все, о чем я слыхал или мечтал, и

многое, о чем я не имел представления. Пещера была

изумительная! Ахуна бормотал молитвы и меле, рас¬

хаживал кругом, зажигал лампады с китовым жиром.

Здесь лежали все наши гавайские предки от начала га¬

вайских времен, связки костей, бережно завернутые в

тапа; ну, точь-в-точь посылочное отделение почтовой

конторы!
А какие предметы! Кахили от небольших кисточек,

которыми отгоняют мух, до царственных регалий, ог¬

ромных, как похоронные плюмажи, с ручками от полуто¬

ра до пятнадцати футов длины. И какие ручки! Из де¬

рева кауила, инкрустированные перламутром или слоно¬

вой костью с искусством, вымершим среди наших ма¬

стеров более ста лет назад! Это было королевское фа¬

мильное хранилище. Впервые я тут увидел вещи, о ко¬

торых раньше только слыхал, как, например, пахоа, сде¬

ланные из китового уса, подвешиЕ»аемые за косички из

человеческих волос и носимые на груди только самыми

высокими вождями!.
89

Сколько тут было тапа и циновок самых редких и

древних сортов, плащей, леи, шлемов, совершенно бес¬

ценных, кроме совсем обветшавших, из перьев самых

редкостных птиц — мамо, иви, акакапе, noof Один плащ

из перьев мамо был лучше самого дорогого плаща в Еги¬

петском музее Гонолулу, а ведь те ценятся от полумил¬

лиона до миллиона долларов. Я невольно подумал: «Ка¬

кое счастье, что Канау ничего об этом не знает!»
Какая масса предметов! Резные тыквы и кубышки,

скребки из раковин, сети из волокон олона, джонка из

йе-йе, рыболовные крючки из всякого рода костей, лож¬

ки из раковин. Музыкальные инструменты давно забы¬

тых веков — укуке и носовые флейты — киокио, на

которых играют ноздрей, заткнув другую. Табу — чаши

для пои, для мытья пальцев, шилья божков-леворучек,

резанные из лавы плошки, каменные ступки и песты. И

тесла, целые груды их, от маленьких, в унцию весом,

для тонкого ваяния идолов и до пятнадцатифунто¬

вых для рубки деревьев, и все это с чудесными рукоят¬

ками.
Были тут каэкееке — эти наши древние барабаны:

куски выдолбленного кокосового ствола, на одном конце

обтянутые кожей акулы. Ахуна показал мне первый

каэкееке на всех Гавайях и рассказал его историю. Не¬

вероятно древняя вещь! Он даже боялся прикасаться к

ней, чтобы она не рассыпалась прахом; обрывки кожи

еще висели на барабане.
«Это самый древний каэкееке, отец всех наших каэ¬

кееке! — говорил Ахуна.— Кила, сын Моикехи, привез

его из далекой Райатеа на Южном океане. Сын Килы,

Кохаи, приплыл оттуда же; его не было десять лет, и

он привез с собой с Таити первые плоды хлебного де¬

рева, которые пустили ростки и размножились на га¬

вайской земле».
А кости, кости! Рядом с маленькими связками лежа¬

ли целые скелеты, завернутые в тапа и положенные в ка¬

ноэ для одного, двух и трех гребцов из драгоценного де¬

рева коа с резными украшениями из дерева виливили.

Возле безжизненных костей лежали воинские доспехи —

старые, заржавленные пистолеты, пищали и пятистволь-

ные пистоли, длинные кентукийские винтовки, мушкеты,

которыми торговала еще Компания Гудзонова залива^
90

кинжалы из зубов акулы, деревянные кортики, стрелы

и копья с деревянными наконечниками, обугленными на

огне, что придает им железную твердость.
Ахуна сунул мне в руку копье с наконечником из

заостренной, длинной берцовой кости человека и пове¬

дал историю копья. Предварительно, однако, он развер¬

нул длинные кости, плечевые кости и кости ног из двух

связок; точь-в-точь вязанки хвороста! «Это,— объявил

Ахуна, показывая содержимое одной из связок,— Лау-

лани; она была женой Акаико, кости которого (их ты

держишь теперь в руке, они, заметь, много крупнее) бы¬

ли облечены плотью рослого семифутового мужчины,

весившего триста фунтов триста лет тому назад. А этот

наконечник копья сделан из берцовой кости Кеолы, мо¬

гучего борца и скорохода своего времени. Он полюбил

Лаулани, и она бежала с ним. И в давно забытой схват¬

ке на песках Калини Акаико прорвал фронт врага,

схватил Кеолу, любовника своей жены, бросил его на¬

земь и перепилил ему шею ножом из акульей челюсти.

Встарь, как и всегда, мужчина бился с мужчиной из-за

женщины. А Лаулани была прекрасна; подумай, Кеола

из-за нее превратился в наконечник копья! Она сложена

была, как богиня, тело ее было, как полная чаша востор¬

гов, а пальцы, с раннего детства ломи (массированные),

были крохотные и тонкие. Десять поколений помни¬

ли ее красоту! Певчие твоего отца и сейчас воспе¬

вают ее прелести в хула, названной по ее имени. Вот

какова была Лаулани, которую ты держишь в своих

руках!»
Ахуна смолк, а я, обуреваемый мыслями, все смотрел

и смотрел на кости. Старый пьяница Говард давал

мне читать Теннисона, и я часто уносился мечтой в «Ко¬

ролевские Идиллии», «Вот, было таких же трое,— раз¬

мышлял я,— Артур, Ланселот и Джиневра. И вот чем

все это кончилось, вся жизнь, борьба, устремления и

любовь! Усталые души давно погибших людей закли¬

нают теперь толстые старухи и шелудивые колдуны, а

кости их оценивают коллекционеры, проигрывают в кар¬

ты и на конских скачках или продают за наличные день¬

ги, помещают их в сахарные акции...»
Меня точно озарило. В этом погребальном склепе я

получил великий урок. И я сказал Ахуне: «Копье с на¬
91

конечником из берцовой кости Кеолы я возьму себе. Я

его никогда не продам, оно всегда будет со мной».
«А для чего?» — спросил он. И я ответил: «Для то¬

го, чтобы созерцание его укрепляло меня в резвости рук

и в твердости ног на земле; я буду знать, что мало кому

на земле достается счастье оставить памятку о своем

«я» хотя бы в виде наконечника для копья через три

столетия после кончины...»
И Ахуна, склонив голову, превознес мою мудрость.

Но в этот момент давно сгнившая веревка из волокон

слоны порвалась, скорбные кости Лаулани вырвались из

моих рук и рассыпались по каменистому полу. Одна бер¬

цовая кость, отскочив, упала в тень лодочного носа, и

я решил взять ее с собой. Я стал помогать Ахуне соби¬

рать и связывать кости, чтобы он не заметил похищен¬

ной мною.
«А вот,— говорил Ахуна, представляя меня другому

моему предку,— твой прадед Мокомоку, отец Кааукуу.

Смотри, какие огромные кости: он был великан! Я поне¬

су его, ибо тебе трудно будет нести тяжелое копье Кео¬

лы. А вот Лелемахоа, твоя бабушка, мать твоей матери;

ее понесешь ты. День теперь короток, а мы должны про¬

плыть под водой прежде, чем тьма сокроет солнце от

мира».
Туша лампады погружением фитиля в масло, Ахуна

не заметил, как я подложил берцовую кость Лаулани к

костям моей бабушки.
Рев автомобиля, присланного наконец из Олоконы

нам на выручку, прервал рассказ принца. Мы попро¬

щались с древней вахине. Когда мы отъехали с полмили,

принц Акули возобновил повествование.
—	Итак, мы с Ахуной вернулись к Хивилани, и, к

ее счастью, которое длилось до самой ее смерти,— а

умерла она в следующем году — в сосудах ее сумеречной

комнаты покоилось еще двое из ее предков. Она сдер¬

жала свое обещание и уговорила отца отправить меня

в Англию. Я взял с собой старого Говарда; он воспря¬

нул духом и опроверг докторов — только через три года

я похоронил его в недрах семейного склепа! Иногда мне

кажется, что это был самый умный человек, которого я

когда-либо знал! Ахуна же умер только после моего

возвращения из Англии, умер последним хранителем
92

наших тайн алии. И на смертном одре снова взял с меня

клятву: никогда не открывать места нахождения безы¬

мянной долины и никогда туда не возвращаться!
Я забыл вам рассказать о многом, что я видел в пе¬

щере в тот единственный раз. Там были кости Куми,

почти полубога, сына Туи Тануа из Самоа, который

взял жену из моего рода, чем приобщил мою родослов¬

ную к небесам. Там же были и кости моей прабабушки,

той, что спала на кровати, преподнесенной ей лордом

Байроном. Ахуна намекнул на легенду, объяснявшую

причины этого дара, а также упомянул об исторически

удостоверенном факте продолжительной стоянки «Блон¬

да» в Олоконе. И я держал в руках эти бедные кости,

кости, некогда облаченные плотью красавицы, кипевшей

умом и жизнью, горевшей любовью, обнимавшей люби¬

мого руками, ласкавшей его глазами и губами и зачав¬

шей меня в глубине поколений. Это были прекрасные

переживания! Правда, я человек современный. Я не ве¬

рю ни в старинную дребедень, ни в кахуна. А все же в

этой пещере я видел такие вещи, о которых не смею

сказать вам и которые после смерти Ахуны знаю только

я один! У меня нет детей. Со мной прекращается мой

древний род. У нас теперь двадцатый век, и мы пахнем

бензином. И все же эти невысказанные тайны умрут со

мной! Я никогда не возвращусь в древний склеп. И в

будущем ни один человеческий глаз не увидит его ни¬

когда до той минуты, когда землетрясения раздерут

грудь земли и вышвырнут тайны, зарытые в сердце

гор!
Принц Акули умолк. С явным облегчением он снял

с шеи халалеи, фыркнул и, вздохнув, украдкой швырнул

венок в кусты.
—	Ну, а что же сталось с берцовой костью Лаула¬

ни?— тихонько спросил я.
Он молчал, пока мы не пролетели добрую милю

лугов, сменившихся плантациями сахарного трост¬

ника.
—	Она теперь у меня,— ответил он наконец.— И

возле нее лежит Кеола, убитый прежде времени и пре-^

вращенный в наконечник копья за любовь к женщине,

кость которой покоится возле его кости. Этим бедным

трогательным костям я обязан в жизни больше, чем все¬
93

му остальному! Они попали в мои руки в период возму¬

жания. Они совершенно изменили весь уклон моей жиз¬

ни и направление моего ума! Они научили меня скром¬

ности и смирению, поколебать которые не удалось даже

состоянию моего отца! Как часто, когда женщина гото¬

ва была завладеть моей душой, я шел смотреть на бер¬

цовую кость Лаулани. И как часто, в минуты гордой

самоуверенности, беседовал я с останками Кеолы на

конце копья — Кеолы, быстрого бегуна, могучего борца

и любовника, похитителя жены своего короля! Созер¬

цание их всегда успокаивает меня, и могу даже

сказать, что я построил на них свою веру и практику

жизни!
Ваикики» Гонолулу,
Гавайские острова,
16 июля 1916,

дитя воды
я лениво слушал бесконечные песни Кохокуму о по¬

двигах и приключениях полубога Мауи, полинезийского

Прометея, выудившего сушу из пучин океана прикре¬

пленной к небу удочкой, поднявшего небо, под которым

раньше люди ходили на четвереньках, не имея возмож¬

ности выпрямиться, остановившего солнце с его шестна¬

дцатью перепутанными ногами и заставившего его мед¬

леннее двигаться по небу; очевидно, солнце было чле¬

ном профессионального союза и признавало шестичасо¬

вой рабочий день, тогда как Мауи стоял за открытый

цех, за двенадцатичасовой рабочий день.
—	А вот это,— говорил Кохокуму,— из семейной

меле королевы Лилиукалани:
Мауи расшевелился и стал сражаться с солнцем

При помощи силка, который он расставил.
И солнце было побеждено зимою,
А лето победил Мауи...
Будучи сам уроженцем Гавайских островов, я лучше

знал местные мифы, чем этот старый рыбак, хотя и поль¬

зовался его памятью, дававшей ему возможность воспро¬

изводить их часами без перерыва.
—	И ты веришь в это? — спросил я на мягком га¬

вайском языке.
—	Это было очень, очень давно! — задумчиво отве¬

тил он.— Своими глазами я не видел Мауи. Но все на¬

ши старики с глубочайшей древности рассказывают нам

об этом, как я, старик, рассказываю моим сыновьям и

внукам, и так до скончания веков.
95

—	и ты веришь,— настаивал я,— что фокусник

Мауи заарканил солнце, как дикого быка, и поднял не¬

бо над землею?
—	Я человек маленький и не мудрый, о Лакана,—

ответил мне рыбак.— Но я читал библию, которую мис¬

сионеры перевели для нас по-гавайски, и там сказано,

что ваш Великий Изначальный Муж создал землю, и

солнце, и луну, и звезды, и всяких тварей от лошади

до таракана, и от многоножки и москита до морской бло-*

хи и медузы, и мужчину, и женщину — все решительно,

и все это в шесть дней! Ну.что ж, Мауи столько не сде¬

лал. Он не сотворил ничего. Он привел вещи в порядок,

и только — и на это у него ушло много-много времени.

Во всяком случае, легче и проще поверить в маленького

фокусника, чем в большого фокусника!
Что мог я на это ответить? Это была сама* логика!

Кроме того, у меня болела голова. И ведь вот что лю¬

бопытно, я должен признать: теория эволюции учит

нас, что человек действительно бегал на четвереньках,

прежде чем начал ходить на двух ногах; астрономия

определенно утверждает, что скорость вращения земли

по ее оси непременно уменьшается, и, стало быть, уве¬

личивается долгота дня; а сейсмологи допускают, что

все Гавайские острова были подняты со дна океана вул¬

каническими силами!
К счастью, я увидел, что бамбуковый шест, плавав¬

ший на поверхности моря в нескольких сотнях футов от

нас, вдруг стал торчком и заплясал, как бешеный. Это

отвлекло нас от бесполезных споров; мы с Кохокуму

схватили весла и направили наше маленькое каноэ к

танцующему шесту. Кохокуму поймал лесу, привязан¬

ную к концу шеста, и вытащил из воды двухфутовую

рыбу укикики, отчаянно бившуюся и сверкавшую сереб¬

ром на солнце; брошенная на дно лодки, она продолжа-*

ла отбивать барабанную дробь. Кохокуму взял слизис¬

тую каракатицу, откусил зубами трепетный кусок на¬

живки, нацепил его на крюк и бросил за борт лесу и

грузило. Шест лег плашмя на воду, и палка медленно

поплыла прочь. Оглядев десятка два таких шестов, рас¬

положенных полукругом, Кохокуму вытер руки о голые

бедра и затянул скучную и древнюю, как сам мир,

песнь о Куали:
96

о великий рыболовный крюк Мауи!
Манаи-и-ка-ланин («к небесам прикрепленныйх^)!
Витая из земли леса держит крючок,
Спущенный с высокой Кауики!
Его наживка — красноклювый Алаа,
Птица, посвященная Хине.
Он погружается до Гавайев,
Трепеща и в муках умирая!
Поймана суша под водою,
И всплыла на поверхность,
Но Хина спрятала крыло птицы

И разбила сушу под водою!
Внизу наживка была сорвана,
И тотчас же сожрана рыбами

Улуа глубоких тинистых заводей!
Голос у Кохокуму хриплый и какой-то скрежещу¬

щий— накануне, на поминках, он слишком много вы¬

пил, и все это не могло смягчить моего раздражения. Го¬

лова болела, глаза с болью жмурились от ярких отблес¬

ков солнца; тошнило от пляски на волнующемся море.

Воздух душный, застоявшийся. На подветренной сторо¬

не Ваихее, между белым взморьем и гребнем горы, ни

малейшего ветерка, удушливый зной. Я так отврати¬

тельно чувствовал себя, что уже решил отказаться от

ловли и направиться к берегу.
Лежа на спине и закрыв глаза, я потерял счет вре¬

мени. Я даже забыл, что Кохокуму поет, пока он, умолк¬

нув, не напомнил о себе. Раздавшееся восклицание за¬

ставило меня открыть глаза, несмотря на яркий блеск

солнца. Старик смотрел в воду через водяную трубку.
—	Огромный!—сказал он, передавая мне прибор

и прыгая в воду.
Он погрузился без всплеска, не оставив даже ряби,

перевернулся вниз головой и пошел на дно. Я следил за

его движениями через водяную трубку, представлявшую

на деле продолговатый ящик фута в два длиной, откры¬

тый на одном конце, а с другого конца заделанный кус¬

ком обыкновенного стекла.
Кохокуму был скучный человек и выводил меня из

терпения своей болтливостью; но я невольно залюбовал¬

ся им теперь. Наверное, старше семидесяти лет, тощий,

как копье, и сморщенный, как мумия, он проделывал то,

чего не могли бы и не захотели проделать многие моло¬

дые атлеты моей расы! До дна было по крайней мере

сорок футов. И на дне я увидел заинтересовавший его
7.	Джек Лондон. Т. XIV.	97

предмет, то прятавшийся, то высовывавшийся из-за

глыбы коралла. Острый взгляд Кохокуму подметил вы¬

дававшиеся щупальца спрута. Когда он бросился в во¬

ду, щупальца лениво спрятались. Достаточно было

мельком увидеть хоть одно из них, чтобы догадаться об

огромных размерах чудовища.
Давление воды на глубине сорока футов не шутка да¬

же для молодого человека, между тем оно, по-видимо-

му, не причиняло ни малейшего неудобства этому стари¬

ку. Я убежден, что он даже не замечал его! Ничем не

вооруженный, совершенно голый, если не считать корот¬

кого мало — лоскута материи вокруг бедер,— он не сму¬

щался размерами чудовища, которого считал своей до¬

бычей. Я видел, как он ухватился правой рукой за вы¬

ступ коралла, а левую руку до плеча сунул в пещеру.

Прошло полминуты; он копался там и ощупывал что-

то левой рукой. Покрытые мириадами присосок, пока¬

зались из-под коралла щупальца. Ухватив его руку, они

обвили ее, как змеи. Наконец, дернувшись, показался и

спрут — настоящий дьявол-осьминог.
Между тем старик как будто не торопился вернуть¬

ся в родную стихию, на воздух. На глубине сорока фу¬

тов под водою, обернутый спрутом по крайней мере в

девять футов ширины между кончиками щупальцев, он

холодно и даже небрежно сделал единственное движе¬

ние, отдававшее в его власть чудовище: он сунул худо¬

щавое, ястребиное лицо в центр слизистой, извиваю¬

щейся массы и уцелевшими старыми клыками прокусил

сердце чудовища. Сделав это, он стал подниматься

вверх, медленно, как должен делать пловец, -когда ме¬

няется давление при переходе из глубины на поверх¬

ность. Выплыв возле каноэ, не вылезая'еще из воды и

стряхивая с себя присосавшееся к нему чудовище, не¬

исправимый греховодник затянул .торжественное пуле,

которое распевали бесчисленные поколения ловцов ось¬

миногов:
О Каналоа запретных ночей!
Стань прямо на твердой земле!
Стань на дне, где лежит осьминог!
Стань и возьми осьминога из моря глубокого!
Поднимись, поднимись, о Каналоа!
Шевелись! Шевелись! Разбуди осьминога!
Разбуди лежащего плашмя осьминога! Разбуди
распростертого осьминога...
98

я закрыл глаза и уши, не протянув ему даже руки,

ибо совершенно-был уверен, что он и без посторонней

помощи взберется в нашу неустойчивую скорлупку, ни¬

сколько не рискуя опрокинуть ее.
—	Замечательный спрут! — говорил он.— Это ва-

хине (самка). А теперь я спою тебе песнь о ракушке кау¬

ри, о красной ракушке каури, которой мы пользовались,

как наживкой для спрутов...
—	Ты возмутительно эел себя ночью на помин¬

ках!— отпарировал я.— Я все знаю! Ты здорово шу¬

мел! Ты так пел, что всех оглушил! Ты оскорбил сына

вдовы. Ты пил, как свинья; нехорошо в твоем возрасте

глотать целыми кружками; когда-нибудь ты проснешь¬

ся мертвецом. Тебе пора быть развалиной...
—	Ха!—хихикнул он.— А ты, который не пил и

еще не родился, когда я уже был стариком, ты, улег¬

шийся вчера с солнцем и курами, ты сейчас разва¬

лина! Вот объясни мне это! Мои уши так же жаждут

услышать тебя, как моя глотка жаждала пива этой

ночью. И вот, смотри, нынче я, как выразился англи¬

чанин, приехавший сюда на своей яхте, в наилучшем

виде, в чертовски хорошем виде!
—	Что с тобой спорить! — возразил я, пожав пле¬

чами.— Только одно ясно: ты даже черту не нужен!

Молва о твоих безобразиях опередила тебя.
—	Нет,— задумчиво ответил он,— не в этом дело.

Может быть, черт и рад бы моему приходу — у меня

припасено для него несколько славных песенок, старых

скандалов и сплетен о высоких алии; он будет от них

хвататься за бока! Позволь, я тебе объясню тайну мое¬

го рождения. Море — моя мать! Я родился в двойной

каноэ во время шторма, дувшего с Коны в проливе Ка-

хоолава. От этой матери моей, от моря, я получил свою

силу! И когда я возвращаюсь в ее объятия, как бы при¬

падая к ее груди, как вот было сейчас, я становлюсь

сильным! Для меня она кормилица, источник жизни...
«Тени Антея!» — подумал я.
—	Когда-нибудь,— продолжал старый Кохокуму,—

когда я в самом деле состарюсь, люди скажут, что я

утонул в море. Но это будет неправда! В действитель¬

ности я вернусь в объятия моей матери, чтобы покоить¬

ся на ее груди, под ее сердцем, до второго рождения,
99

когда выплыву на солнце, сверкая молодостью и силои,

как сам Мауи в золотую пору его юности.
—	Странная вера!—заметил я.
—	Когда я был моложе, я ломал свою бедную го¬

лову над верамиj куда более странными! — возразил

старый Кохокуму.— Но послушай, о юный мудрец, мою

старую мудрость. А знаю я вот что: чем старше я ста¬

новлюсь, тем меньше ищу истину вне себя и тем боль¬

ше нахожу истину внутри себя. Почему пришла мне в

голову вот эта мысль о возвращении к моей матери и о

возрождении из моей матери? Ты не знаешь? И я не

знаю. Но без участия человеческого голоса или печат¬

ного слова, без побуждения откуда бы то ни было эта

мысль возникла внутри меня, из моих собственных

недр, которые так же глубоки, как море! Я не бог! Я

ничего не творю! Стало быть, я не сотворил и этой

мысли. Человек не творит истины. Человек, если он не

слеп, только познает истину, когда видит ее... Или эта

мысль, что мне пришла в голову,— сон?
—	А может быть, ты сам сон? — засмеялся я.— И

я, и небо, и море, и твердая, как камень, земля — все

это сон.
—	Я часто сам так думаю! —серьезно ответил он.—

Очень возможно, что это так. Этой ночью мне каза¬

лось, что я птица, жаворонок, красивый небесный жаво¬

ронок, подобный жаворонку горных пастбищ Халеака-

ла. И вот я полетел вверх, вверх, к солнцу, и пою, и пою,

как старый Кохокуму не пел никогда. Теперь я тебе

рассказываю, как мне показалось, приснилось, будто я

жаворонок в небесах. Но, может быть, я, настоящий я,

и есть эта птица жаворонок? И, может быть, то, что я

тебе рассказываю, и есть сон, который снится мне, пти¬

це жаворонку? Кто ты такой, чтобы ответить мне на

это да или нет? Посмеешь ли ты сказать мне, что я не

жаворонок, который спит и грезит, будто он старый

Кохокуму?
Я пожал плечами, а он с торжеством продолжал:
—	И почем ты знаешь, что ты не старый Мауи, ко¬

торый спит и видит во сне, будто он Джон Лакана,

разговаривающий со мною в каноэ? Кто знает, не про¬

снешься ли ты, старый Мауи, и не почешешь ли себе бо-
100

ка, и не скажешь ли, что тебе приснился забавный

сон, будто ты хаоле?
—	Не знаю,— согласился я.— Да ты и не поверил

бы мне!
—	В снах много больше того, что нам известно! —

говорил он с большой важностью.— Сны уходят вглубь,

назад, может быть, до самого начала начал! Кто знает,

не приснилось ли только старому Мауи, что он выта¬

щил Гавайи со дна морского? В таком случае и Гавайи,

и сон, и ты, и я, и вот этот спрут — только части сна

Мауи, да и птица жаворонок тоже!
Он вздохнул и уронил голову на грудь.
—	А я ломаю свою старую голову над неисповеди¬

мыми таинствами,— продолжал он,— пока не устану и

не захочу забвения; тогда я начинаю пить пиво, хожу

на рыбную ловлю, пою старые песни и вижу себя во

сне птицей жаворонком, распевающим в небесах. Это я

люблю больше всего, и чаще всего об этом я грежу, ко¬

гда выпью много кружек...
И он с унынием посмотрел на дно лагуны через во¬

дяную трубку.
—	Теперь долго не будет клева!—объявил он.—

Поблизости шатаются акулы, и нам придется подо¬

ждать, пока они уплывут. А чтобы ожидание не пока¬

залось тебе скучным, я спою песню Лоно, которая поет¬

ся, когда каноэ вытаскивают на берег. Ты помнишь?
Отдай мне ствол дерева, о Лоно!
Отдай мне главный корень дерева, о Лоно!
Отдай мне ухо дерева, о Лоно!
—	Будь милостив, Кохокуму, не пой! — оборвал я

его.— У меня голова трещит, и от твоего пения делает¬

ся еще хуже. Может быть, ты и очень в ударе нынче,

но голос твой ни к черту не годится. Лучше уж расска¬

зывай сны или какие-нибудь небылицы!
—	Плохо, что ты болен, а такой молодой! — весело

согласился он.— Ну, я не буду петь больше! Я расскажу

тебе одну вещь, которую ты не знаешь и о которой нико¬

гда не слыхал; это уже не сон и не небылица, а то, что

действительно случилось. Некогда, давно, жил здесь, у

этого взморья, у этой самой лагуны, мальчик по имени

Кеикиваи, что означает, как тебе известно. Дитя Воды.

Богами его были море и рыбные боги, и родился он со
101

знанием языка рыб; сами рыбы не знали этого языка,

пока акулы не выдумали его в один прекрасный день,

а рыбы подслушали.
Случилось это вот как. Быстрые гонцы разнесли по¬

всюду весть и приказы, что король объезжает остров

и что на следующий день жители должны устроить ему

луау. Жителям маленьких местечек было очень трудно

наполнять множество знатных желудков едою, когда ко¬

роль совершал свой объезд. Ведь он приезжал всегда

со своею женою, ее служанками, со своими жрецами и

колдунами, танцовщицами, и флейтистами, и певцами

хула,** воинами, и слугами, и высокими вождями с их же¬

нами, их колдунами, их бойцами и их слугами.
Иногда в местечках, как Ваихи, путь такого короля

отмечался после продолжительными бедностью и голо¬

дом. Но короля надо кормить, и нехорошо гневить ко-<

роля! И вот, когда в Ваихи пришла весть о приближаю¬

щемся бедствии, все, кто занимался добыванием еды

и пищи с полей, и с прудов, и с гор, и из моря, занялись

заготовлением запасов для празднества. И сумели все

достать: от самого отборного королевского таро до слад¬

ких междоузлий сахарного тростника, от опихи до ли-

му, от кур до диких свиней и щенков, откормленных

пои, и все, кроме одного,— рыбаки не достали омаров!
Надобно тебе знать, что омары были любимым ко¬

ролевским блюдом. Он любил их больше всякой дру¬

гой кау-кау, и гонцы нарочно упомянули об омарах. И

вот омаров не оказалось, а нехорошо гневить королев¬

ское чрево! За рифы забралось много акул — вот. поче¬

му пришла беда! Они съели молодую девушку и стари¬

ка. А из молодых людей, решившихся полезть в воду

за омарами, один был съеден, другой лишился руки, а

третий руки и ноги.
Но здесь находился Кеикиваи, Дитя Воды, мальчик

всего одиннадцати лет, зато наполовину рыба и гово¬

ривший на языке рыб. И вот пошли старейшины к его

отцу и стали просить Дитя Воды нырнуть за омарами,

чтобы было чем наполнить королевское чрево и отвестй

гнев короля.
То, что случилось тогда, всем известно, и все это ви¬

дели. Рыбаки, и их жены, и те, кто сажал таро, и пти-*

целовы, и старейшины, и всё Ваихи собрались и глядели
102

на скалу, на краю которой стоял Дитя Воды, глядя на

омаров, видневшихся на дне.
Одна из акул, взглянув вверх своими кошачьими

глазами, заметила мальчика и кликнула акулий клич о

«свежем мясе», созывая всех акул в лагуну. Акулы все¬

гда действуют дружно: вот почему они так сильны.

И акулы отозвались на клич: сорок штук собралось, их,

коротких и длинных, тонких, тощих и откормленных,

сорок ровным счетом; и стали они переговариваться

между собою: «Поглядите на лакомую пищу, на этого

мальчика, на сладкий кусочек человеческого мяса, без

морской соли, которая нам надоела; вкусный и нежный,

он так и растает под сердцем, когда брюхо наше про¬

глотит его и станет высасывать из него сладость».
И еще говорили они: «Он пришел за омарами. Когда

он нырнет, он кому-нибудь из нас достанется. Это не

старик, которого мы съели вчера, сухой и жесткий от

старости, и не юноша, члены которого тверды и муску¬

листы; он нежный, такой нежный и мягкий, что растает

в глотке, прежде чем брюхо проглотит его. Вот когда

он нырнет, мы все бросимся к нему, и одной из нас,

счастливице, достанется он: хап — и нет его! Один :^ус,

один глоток — и войдет он в брюхо счастливейшей из

нас1»
А Кеикиваи, Дитя Воды, подслушал этот разговор,

ибо он знал акулий язык; и взмолился он на языке

акул акульему богу Моку-Халии, а акулы услышали

это, замахали друг другу хвостами, стали подмигивать

друг дружке кошачьими глазами в знак того, что они

понимают его речь.
И промолвил он: «Теперь я нырну за омарами для

короля. И не случится со мною беды, ибо акула с са¬

мым коротким хвостом мне друг, и она защитит меня».
С этими словами он поднял глыбу застывшей лавы

и бросил ее в воду; с громким всплеском она упала в

двадцати футах от берега. Все сорок акул кинулись к

месту всплеска, а он нырнул, и пока они разобрали, что

промахнулись, он успел опуститься на дно, вернуться

назад и вылезть на берег, и в его руке был большой

омар, омар вахине, полный яиц для короля.
«Ха! — в великом гневе говорили акулы.— Среди

нас есть предатель! Этот лакомый ребенок, этот слад¬
103

кий кусочек изобличил одну из нас, которая спасла его.

Давайте меряться хвостами!»
Так они и сделали; они выстроились длинным ря¬

дом бок о бок, причем короткохвостые старались на*»

дуть других и вытягивались, чтобы казаться длиннее,

а длиннохвостые также тянулись и обманывали друг дру¬

га, чтобы их кто-нибудь не перехитрил и не перетянул.

Они сильно обозлились на самую короткохвостую, кину¬

лись на нее со всех сторон и сожрали, так что от нее

ничего не осталось.
И опять они стали ждать, когда нырнет Дитя Воды,

и прислушиваться, и опять Дитя Воды взмолился на

акульем языке богу Моку-Халии и промолвил: «Акула

с самым коротким хвостом мне друг, она защитит ме¬

ня!» И опять Дитя Воды бросил глыбу лавы, на этот

раз в двадцати футах от берега по другую сторону. Аку¬

лы кинулись туда, где плеснул камень, второпях затол¬

кались и так вспенили хвостами воду, что ничего нель¬

зя было видеть; каждая думала, что кто-нибудь другой

глотает лакомый кусочек. А Дитя Воды опять вылез

с омаром для короля.
Оставшиеся тридцать девять акул померялись хво¬

стами и слопали акулу с самым коротким хвостом, так

что всего осталось тридцать восемь акул. И Дитя Воды

продолжал поступать так и дальше, а акулы продолжа¬

ли делать то, что я уже говорил тебе; и за каждую аку¬

лу, съеденную ее собратьями, на скале появлялся новый

жирный омар для короля. Разумеется, акулы ссори¬

лись, спорили и шумели, когда дело доходило до хво¬

стов; но виновница всегда отыскивалась, и в конце кон¬

цов остались две акулы, две самые большие акулы из

всех сорока.
И опять Дитя Воды объявил, что акула с самым ко¬

ротким хвостом — его друг, и надул обеих акул глыбой

лавы, и вынес еще одного омара.' Каждая из акул на¬

стаивала, что у другой хвост короче, и они стали драть¬

ся, и акула с длинным хвостом победила...
—	Замолчи, о Кохокуму!—прервал я его.;—Не за¬

будь, что эта акула уже...
—	Я знаю, что ты хочешь сказать,— быстро отве¬

тил он мне,— и ты прав: ей долго пришлось есть три¬

дцать девятую акулу, ибо в тридцать девятой акуле уже
104

находилось девятнадцать других акул, которых она

съела, а в сороковой акуле было также девятнадцать

акул, которых она съела, и у нее уже не было того аппе¬

тита, с которым она начинала дело. Но ты не забывай,

что ведь акула-то была очень большая!
Так вот, столь долго пришлось ей есть другую аку¬

лу и всех девятнадцать акул, сидевших внутри той; что

она продолжала еще есть, когда пали сумерки и народ

Ваихи пошел по домам с омарами для короля. И что

же ты думаешь, разве они не нашли на другое утро на

взморье последнюю акулу? Она лопнула от всего, что

съела!
Кохокуму сделал паузу и лукаво посмотрел мне в

глаза.
—	Молчи, о Лакана!—остановил он слова, готовые

сорваться с моих уст.— Я знаю, что ты теперь скажешь:

ты скажешь, что своими глазами я этого не видел

и, стало быть, не знаю того, что тебе рассказываю. Но

я знаю и могу доказать. Отец моего отца знал внука

дяди отца того мальчика. Кроме того, вот на этом утесе,

на который я сейчас указываю пальцем^ стоял и с него

нырял Дитя Воды. Я сам здесь нырял за омарами. Тут

для них самое подходящее место! И часто я видел там

акул. Там, на дне, я видел и считал — лежат тридцать

девять кусков лавы, брошенных мальчиком, как я рас¬

сказывал!
—	Но...— начал было я.
—	Ха! — оборвал он меня.— Смотри, покуда мы с

тобой разговаривали, рыба опять начала клевать!
И он указал на три бамбуковых шеста, поднявших

бешеную пляску в знак того, что рыба попалась на

крючок и тянет лесу. Нагибаясь за своим веслом, он

продолжал бормотать:
—	Разумеется, я знаю. Тридцать девять глыб ла¬

вы так и лежат там! Ты в любой день можешь сам со¬

считать их. Понятно, я знаю и знаю, что это правда...
Глен Эллен.
2 октября 1916,

СЛЕЗЫ А КИМА
Шум и крики, впрочем, отнюдь не носившие харак¬

тера скандала, стояли в китайском квартале Гонолулу*

Все, кто их слышал, только пожимали плечами и до¬

бродушно улыбались. Видимо, такое нарушение об¬

щественной тишины было здесь делом вполне при¬

вычным.
—	В чем там дело?—спросил свою жену Чин Мо.

Он был прикован к постели острым плевритом, она в это

время как раз проходила мимо окна и остановилась, при-^

слушиваясь.
—	Да всего только А Ким,— отвечала жена.— Мать

снова бьет его.
Крики неслись из сада, примыкавшего к жилому по¬

мещению магазина с горделивой вывеской: «А Ким и

К**. Универсальный магазин». Этот сад, шириною в

двадцать футов, был целым поместьем в миниатюре

и хитроумным образом обманывал глаз, создавая

впечатление беспредельной шири. Здесь были заросли

карликовых дубов и елей — столетних, но всего в два или

три фута высотою,— которые ввозились с величайшими

предосторожностями и за очень дорогую цену. Крохот¬

ный мостик изгибался над такой же крохотной речкой, а

она стремнинами низвергалась из миниатюрного озера,

кишевшего многоперыми ярко-оранжевыми рыбками,

которые в этих водах и среди этого пейзажа казались

китами. В озерцо с обеих сторон гляделись окна легких

многоэтажных зданий. В центре сада, на узкой, усыпан-
106

ной гравием дорожке, А Ким с воплями принимал нано¬

симые ему побои.
А Ким не был китайским подростком в том нежном

возрасте, который нуждается в побоях. Универсальный

магазин «А Ким и К°» принадлежал ему, и его заслугой

было создание этого магазина на капитал, выросший из

сбережений законтрактованного кули и впоследствии

округлившийся до четырехзначного текущего счета в

банке и солидного кредита.
Полсотни лет и зим уже протекли над головою А Ки¬

ма и в своем течении сделали его пухлым и дородным.

Низкорослый и тучный, он походил на арбузное семечко.

Лицо у него было круглое, как луна. Его шелковое одея¬

ние было исполнено достоинства, а черная ш’апочка с

красной пуговкой на макушке — в эту минуту, увы, ва¬

лявшаяся на земле,— являлась принадлежностью зажи¬

точных и преуспевающих купцов из его одноплеменни¬

ков.
Но в данный момент достоинства меньше всего было

в его облике. Согнувшись в три погибели, он извивался

и корчился под градом ударов бамбуковой палки. Когда

же удары приходились по рукам, которыми А Ким пы¬

тался защитить лицо и голову, тело его начинало

судорожно и непроизвольно дергаться. Соседи в

окнах с безмятежным удовольствием наблюдали эту

сцену.
А та, которая благодаря многолетней практике так

ловко орудовала палкой! Семидесяти четырех лет от ро¬

ду, она ни на день не выглядела моложе. Ее тонкие но¬

ги были облачены в штаны из топорщившейся глянцеви¬

то-черной ткани, жидкие седые волосы, туго затянутые,

открывали плоский лоб. Бровей у нее вовсе не было, они

вылезли еще в незапамятные времена, а глаза вели¬

чиной с булавочную головку казались чернее черного.

Она до ужаса походила на труп. Широкие рукава

обнажали ее иссохшие руки, и на них вместо мускулов

под желтой пергаментной кожей натягивались узлова¬

тые жилы. Нефритовые браслеты на руках этой

мумии при каждом взмахе прыгали вверх и вниз и

стучали.
—	Ах! — пронзительно вскрикивала она, ритмически

акцентируя удары, которые наносила по три кряду.— Я
107

запрещаю тебе разговаривать с Ли Фаа. Сегодня ты ос¬

тановился с ней на улице какой-нибудь час назад. Вы

беседовали ровно тридцать минут. На что это похоже?
—	Все этот трижды проклятый телефон,— пробор¬

мотал А Ким, а она остановила в воздухе палку,

стараясь уловить то, что он говорит.— Вам это сооб¬

щила миссис Чанг Люси, знаю, что она. Я знал, что

она видит меня. Я велю убрать телефон. Это выдумка

дьявола.
—	Это выдумка всех дьяволов, вместе взятых,— со¬

гласилась миссис Тай Фу, перехватывая палку поудоб¬

нее.— Однако телефон останется. Я люблю беседовать

по телефону с миссис Чанг Люси.
—	У нее глаза десяти тысяч кошек,— простонал А

Ким, сгибаясь от удара, пришедшегося ему по рукам,—

и язык десяти тысяч жаб,— добавил он в ожидании

следующего.
—	Это невоспитанная и наглая шлюха,— заявила

миссис Тай Фу.
—	Миссис Чанг Люси всегда была такова,— под¬

твердил А Ким, как подобало почтительному сыну.
—	Я говорю о Ли Фаа,— оборвала его мать, палкой

подкрепляя свое миение.— Она только наполовину ки¬

таянка, как тебе известно. Ее мать бесстыжая каначка.

Она носит юбки, как эти разе>ратные женщины — хао-

ле,— а также корсет, я своими глазами видела. Где,

опрашивается, ее дети? А ведь она схо-ронила двух

мужей.
—	Один утонул, а другого насмерть лягнула ло¬

шадь,— пояснил А Ким.
—	Поживи с нею год, недостойный сын благородного

отца, и ты будешь рад-радешенек утонуть или быть уби¬

тым лошадью.
Приглушенный смех в окнах послужил оценкой ее на¬

ходчивости.
—	Вы сами схоронили двух мужей, досточтимая ма¬

тушка,— осмелился вставить А Ким.
—	У меня хватило ума не выйти за третьего. Кроме

того, оба мои супруга почтенно скончались в своих по¬

стелях. Их не лягали лошади, и они не тонули в море.

И какое дело до этого нашим соседям? Почему ты дол**

жен осведомлять их, было у жня два мужа, десять му¬
108

жей или ни одного? Ты осрамил меня перед всеми сосе¬

дями, и за это я, теперь уж по-настоящему, изобью тебя.
А Ким выдержал целый град ударюв, посыпавшихся

на него, и когда миссис Тай Фу, задохнувшись, остано¬

вилась, проговорил:
—	Досточтимая матушка, я всегда настаивал и про¬

сил, чтобы, вы били меня в доме при плотно закрытых

окнах и дверях, а не на улице и не в саду позади дома.
—	Ты назвал эту отвратительную Ли Фаа Серебри*

стым Цветком Луны,— возразила миссис Тай Фу с чи¬

сто женской непоследовательностью, впрочем, заставив¬

шей сына прервать свою тираду.
—	Это миссис Чанг Люси вам сказала,— настаи¬

вал он.
—	Мне это оказали по телефону,— уклончиво ответи¬

ла она.— Я не могу узнавать все голоса, которые говорят

со М1НОЙ через эту трубку дьявола.
Как ни странно, но А Ким даже не пытался удрать

от матери, что ем!у было бы очень легко сделаты Она же

находила все новые и новые предлоги для ударов.
—	А! Упрямый человек! Почему ты не плачешь?

Ублюдок, позорящий своих предков! Ни разу я не могла

заставить тебя плакать. С малолетства не мюгла. Отве¬

чай М1не! Почему ты не плачешь?
Ослабев и задохнувшись от потраченных ею усилий,

она опустила палку и затряслась, словно в нервном при¬

падке.
—	Не знаю. Вероятно, так уж я создан,— огвечал

А Ким, озабоченно глядя на мать.— Сейчас я принесу

вам стул, вы присядете, отдохнете и почувствуете себя

лучше.
Но она, злобно фыркнув, отошла от него и по-стару-

шечьи заковыляла к дому. А Ким в это время надевал

шапочку, приглаживал пришедшую в беспорядок одеж¬

ду, потирал ушибленные места и преданными' глазами

следил за матерью. Он даже улыбался, так что можно

было предположить, что побои доставили ему удоволь¬

ствие.
Точно так же А Кима били в детстве, когда он еще

жил на высоком берегу у одиннадцатого порога реки
109

Янцзы. Здесь родился его отец и здесь же с юных

дней ра1&отал’ в качестве речного кули. Когда он умер,

А Кнм, сам уже достигнзгв зрелости, занялся той як по¬

чтенной профе1оси<ей. Во времена еще более давние, чем

те, что сохранялись в семейных преданиях, все мужчины

«X рода были кули на реке Янцзы. Во времена Христа

его прямые предки занимались тем1 же делом!. У входа

в ущелье они встречали джонки, похожие одна на дру¬

гую, как две капли воды, к каждой из них привязы¬

вали канат в полмили длиной и, -в зависимости от раз¬

мера джонки, впрягались в нее от ста до двухсот чело¬

век — великая двуногая, сила — и волочили по воде к

выходу из ущелья, сгибаясь так, что руки их касались

земли, а лица были на фут от нее.
По-видимому, во все прошедшие столетия плата за

эту работу оставалась неизменной. Его отец, отец его от¬

ца и сам он, А Ким, получали все то же вознагражде¬

ние — одну четырнадцатую цента с джонки, как он вы¬

считал позднее, уже будучи на Гавайях. В счастливое

летнее время, когда воды были спокойны, джонок —

множество и день длился шестнадцать часов, за шестна¬

дцать часов этого героического труда А Ким зарабаты¬

вал немногим больше цента. Но за весь год кули с реки

Янцзы не мог заработать больше полутора долларов. Лю-«

ди ум1ели жить и жили на эти до<ходы. Были среди них

(женщины-служанки, чье годовое жалованье составля¬

ло доллар. Плетельщики сетей из Ти Ви в год зараба¬

тывали от одного до двух долларов. Они жили на эти

деньги, вернее, не умирали. Но кули с реки Янцзы име-*

ли еще приработок, который и делал эту профессию по¬

четной, а цех речных кули — закрытой и наследсттвенной

корпорацией, чемнто вроде рабочего союза. Одна джон¬

ка И‘3 пяти, проходя через пороги, получала поврежде¬

ния. Одна джонка из десяти неизбежно погибала. Кули

с реки Янцзы знали все причуды и капризы течения и

тянули, выгребали, вылавливали сетями мокрый урожай

реки. Люди этого цеха вызывали зависть других, менее

преуспевающих кули, ибо они могли позволить себе пить

кирпичный чай и каждый день есть четвертый сор г

риса.
110

и А Ким тоже был доволен и горд своей работой, по¬

ка в один злополучный и слякотный весенний день не

вытащил из воды тонувшего кантонского моряка. Вот

этот-то странник, обогревшийся у его огня, и был тем,

кто впервые произнес перед ним волшебное имя — Га¬

вайи. Сам он, добавил моряк, никогда не бывал в этом

рабочем раю, но множество китайцев уехало туда н>з Кан¬

тона, и он слышал разговоры об их письмах к родным.

На Гавайях не знают ни морозов, ни голода. Свиньи,

кормежкой которых там никто не занимается, жиреют

от обильных объедков, остающихся после людей. Кан¬

тонская и янцзейская семья могла бы прокормиться ос¬

татками от стола гавайского кули. А жалованье! Десять

золотых долларов ежемесячно, или двадцать колониаль¬

ных,— вот что получает законтрактованный китайский

кули от белых дьяволов — сахарных королей. За год ку¬

ли зарабатывают огромную сумму в двести сорок

колониальных долларов, то есть в сто раз больше,

чем в десять раз тяжелее работающий кули с один¬

надцатого порога Янцзы. Короче говоря, гавайский

кули живет в сто раз лучше, а если его работой до¬

вольны, то и в тысячу. К тому же там замечательный

климат.
Двадцати четырех лет от роду, несмютря на мольбы и

побои матери, А Ким вышел из древней и почетной кор¬

порации речных кули одиннадцатого порога, определил

мать служанкой в дом) хозя«ина артели кули, где она

должна была получать в год один доллар, а также

платье ценой не дешевле тридцати центов, и отправился

вниз по Янцзы к Великому мюрю. Много приключений,

тяжелого труда и мытарств выпало на долю А Кима,

прежде чем он поступил матросом на морскую джон¬

ку и прибыл в Кантон. Двадцати шести лет он запро¬

дал пять лет своей жизни и работы гавайским* сахарным

королям и в числе восьмисот других законтрактованных

кули отбыл на Гавайи на вычеркнутом из списков ком¬

пании Ллойда вонючем пароходе, который вели полоум¬

ный капитан и пьяные помощники.
Почетным считалось на родине положение А Кима,

речного кули. На Гавайях, получая в сто раз больше, он

обнаружил, что на него смютрят, как на нижайшего из

низших, ибо что может бьггь ниже кули, работающего
111

на плантации ^ Но кули, чья предки еще до рождества

Христова волочили джонки через одиннадцатый порог

реки Янцзы, неминуемо наследуют основную черту их

характера, и черта эта — терпение. А Ким был терпелив.

Через пять лет рабского труда у А Кима, такого же

сухопарого, ка*к прежде, на текущем» счету «мелось без

Ш1ЛОРО тысяча долларов.
На эти деньги он мюг бы отправиться обратно на ре¬

ку Янцзы и до конца своих дней прожить там богатым

человеком. Он, пожалуй, скопил бы и большую сумму,

если бы при случае осторожно не поигрывал в че фа и

фан тан и не проработал бы целый год в постоянном

чаду опиума на кишевших сколопендрами и скорпиона-

М)и плантациях сахарного тростника. То, что он не курил

опиум все пять лет, объяснялось единственно дорого¬

визной этой привычки. Сомнений морального характе¬

ра А Ким не знал, просто опиум требовал больших

расходов.
Но А Ким не уехал обратно в Китай. Он присмотрел¬

ся к деловой жизни острова и преисполнился неистового

честолюбия. Стремясь основательно изучить коммерцию

и английский язык, он в продолжение шести М1есяцев слу¬

жил продавцом в магазине при плантации. К концу по¬

лугодия он больше знал об этом магазине, чем любой

управляющий плантации о любом подведомственном ему

предприятии. Перед тем как оставите это место, он уже

получал сорок золотых долларов в месяц, или восемь¬

десят колониальных, и начал входить в тело. Манера его

обращения с законтрактованными кули стала нескрывае¬

мо надменной. Управляющий предложил ему повыше¬

ние—шестьдесят золотых долларов. За год это соста¬

вило бы фантастическую сумму — тысячу четыреста со¬

рок колониальных долларов, то есть в семьсот раз боль¬

ше его годового заработка на Янцзы в качестве двуногой

лошади.
Вместо того, чтобы согласиться, А Ким поехал в Го¬

нолулу и начал все сначала в большом универсальном

магазине Фонг и Чоу Фонг за пятнадцать долларов в ме¬

сяц. Он проработал год и, когда ему стукнуло тридцать

три, ушел оттуда, несмотря на жалованье в семьдесят

пять долларов. Тогда-то он и вывел на фасаде «А Ким

и К®. Универсальный магазин». Питался он теперь.
112

лучше, и в его пополневшей фигуре начало уже по¬

являться что-то от арбузной круглости будущих лет.
С каждым годом А Ким преуспевал все больше, и, ко¬

гда ему минуло тридцать шесть, надежды, подаваемые

е^ч) фигурой, были близки к осуществлению, сам же он со¬

стоял членом избранного и могущественного Хай Гуми

Тонга, а также объединения китайских купцов и уже

привык к роли хозяина на обедах, стоивших больше, чем

о« мог бы заработать в течение тридцати лет, будучи

речным кули на одиннадцатом пороге. Двух вещей

ем!у недоставало: жены и матери, которая колотила бы

его, как в былые времена.
Тридцати семи лет от роду А Ким проверил свой бан¬

ковский счет. Три тысячи золотых долларов числились

на нем. За две тысячи пятьсот наличными и с помощью

небольшой закладной он мог купить трехэтажное зда¬

ние и наследственное владение землей, на которой оно

стояло. Но тогда на жену оставалось всего пятьсот дол¬

ларов. У господина Фу Йи-Пу была на выданье дочка с

очень маленькими ножками; отец готов был привезти ее

из Китая и продатть А Киму за восемьсот золотых долла¬

ров плюс расходы по перевозке. Более того — Фу Йи-Пу

соглашался на пятьсот наличным!и, а остальные под ше-

стипроцентный вексель.
А Ким, тридцатисемилетний откормленный и холо¬

стой мужчина, действительно очень хотел иметь жену,

а о жене с малень(ким)и ножками уж и говорить не при¬

ходится;' он родился и вырос в Китае, и вечный образ

женщины с маленькими ножками глубоко врезался

в его сердце. Но больше, куда больше, чем жену с ма¬

ленькими ножками, хотелось ему иметь при себе свою

мать и снова ощутить сладость ее побоев. Потому^то

он и не согласился на весьма льготные условия Фу Йи-

Пу, а со значительно меньшими издержками привез

свою мать и из служанки у кули, получавшей в год один

доллар и тридцатицентовое платье, сделал ее хозяй¬

кой трехэтажного магазина с двумя женщинами для

услуг, тремя приказчиками и прив]ратником, не говоря

уж о богатом ассортименте товаров на полках, стоив¬

ших десять тысяч долларов, так как здесь было все,

начиная от дешевенького ситца и кончая дорогими шел¬

ками с ручной вышивкой. Нельзя не отметить, что даже
8.	Джек Лондон. Т. XIV.	113

в ту раннюю пору магазин А Кима уже обслуживал аме¬

риканских туристов.
Тринадцать лет А Ким сравнительно счастливо про¬

жил под одним кровом со своей матерью, систематиче¬

ски подвергаясь побоям по любому поводу, справедли¬

вому и несправедливому, существующему или вообра¬

жаемому. Но к исходу этого срока он сильнее, чем когда-

либо, сердцем и мозгом ощутил тоску по жене, чресла¬

ми— по сыну, который будет жить после него и про¬

должать династию «А Ким и К°»,— мечта, волновав¬

шая мужчин, начиная с тех давних пор, когда они впер-»

вые стали присваивать себе право охоты, монополизиро¬

вать песчаные отмели для рыбной ловли и совершать на¬

беги на чужие деревни, принуждая тамошних жителей

браться за мечи. Эта мечта одинаково свойственна ко¬

ролям, миллионерам и китайским купцам из Гонолулу,

хотя все они и возносят хвалу господу за то, что он со¬

творил их, пусть по своему подобию, но непохожими

друг на друга.-
Идеал женщины, томивший А Кима в пятьдесят лет,

был не схож с его идеалом в тридцать семь. Тейерь он

желал жену не с м)аленьким1и ножкам1И, но свободную,

вол1ьно ступающую нормальными ногами женщииу, ко¬

торая почему-то являлась ему в дневных и ночных гре¬

зах в образе Ли Фаа, Серебристого Цветка Луны. Что

с того, что она родилась от матери-каначки и дважды

овдовела, что с того, что она носит платья белых дьяво¬

лов, корсет и туфли на высоких каблуках. Он желал ее.

Казалось, сама судьба предназначала их стать родона¬

чальниками ветви, которая во м»ногих поколениях будет

владеть и управлять фирмой «А Ким и К®. Универсаль¬

ный магазин».
—	Я не хочу иметь невестку нечистокров-ную пакэ,—

частенько говорила мать А Киму («пакэ» по-гавайски

называются китайт|ы),— моя невестка должна быть чи¬

стокровной, как ты, мой сын, как я, твоя М1ать. И она

должна носить штаны, мой сын, как все женщины в

нашей семье до нее. Женщина в юбке белой дьяволицы

и в корсете не М1с^жет воздавать должного почитания

вашим п(>едкам. Корсеты и почитание предков не вяжут¬

ся друг с другом. Так вот и эта бесстыжая Ли Фаа.
114

Она наглая, независимая и никогда не будет пови¬

новаться ни мужу, ни матери мужа. Эта нахалка во¬

образит себя источником жизни и родоначальницей;

она не признает предков, бывших до нее. Она насме¬

хается над нашими жертвенниками, молитвами и до¬

машними богами, как я узнала из достоверных источ^

ников.
—	От миссис Чанг Люси,— простонал А Ким.
—	Не от одной миссис Чанг Люси, о сын мой! Я всех

расспрашивала. По крайней мере десять человек слы¬

шали, что она называет наши кумирни обезьянниками.

Подлинные слова той, которая ест сырую рыбу, сы¬

рых каракатиц и печеных сс^ак. Это наши-то кумирни

обезьянники! Однако она не прочь выйти замуж за тебя,

за обезьяну, потому что твой магазин настоящий дворец,

а богатство сделало тебя великим чело1веком>. Она- покроет

позором меня и твоего отца, давно почившего достойной

смертью.
Вопрос этот более не обсуждался. А Ким знал, что,

в общем, мать его npaiBa. Недаром Ли*^Фаа сорок лет

назад родилась от китайца-отца, изменившего всем тра¬

дициям, и матери-каначки, чьи предки нарушили та¬

бу, свергли своих собственных полинезийских богов и ста-*

ли малодушно внимать проповедя'м христианских мис¬

сионеров о далеком и невидимом» боге. Ли Фаа, образов

ванная женщина, умевшая читать и писать по-англий-

ски, по-гавайски и немного по-китайски, делала вид,

что ни во что не верит, хотя в глубине души и побаиоа-

лась гавайских колдунов, которые своими заклинаниями

могут отогнать беду или, напротив, призвать к человеку

смерть. А Ким отлично понимал, что Ли Фаа никогда

не войдет в его дом для того, чтобы -воздавать’ почести

его матери и быть ее рабой, как это испокон веков велось

в китайских семьях. Ли Фаа, с китайской точки зрения,

была новой женщиной; феминисткой; она скакала верхом

на лошади, в нескромном наряде красовалась на пля-же

Ваикики и на празднествах не раз отплясывала хула с

самыми недостойными людьми, к вящему удовольствию

сплетников.
Сам А Ким, на поколение моложе своей матери, то¬

же был отравлен ядом современности. Старый порядок

существовал, поскольку в тайниках души он чувствовал*
115

как касается его, А Кима, запыленная рука прошлого.

Однако он страхо1вал свою жизнь и сЕое и<м1ущество, со-^

бирал деньги в пользу местных китайских революционе¬

ров, намеревавшихся превратить Небесную имоерию в

республику, вносил по*жертвования в кружок китайских

бейсболистов, побивших в этой американской игре са-

M01X американцев, беседовал о теософии с японским буд¬

дистом и шелкоторговцем Катсо Сугури, потакал поди<ции

во взяточничестве, в-носил свою долю денег и участия

в демократическую политику аннексированных Гавайев и

подумывал о покупке автомобиля. А Ким никогда не ре¬

шался обнажать перед самим собой свою душу и

устанавливать, чем он поступился из старого. Его мать

принадлежала старине, а он ведь почитал ее и был сча¬

стлив под ее бамбуковой палкой. Ли Фаа, Серебристый

Цветок Луны, принадлежала новому времени, а он ни¬

когда не м«о<г бьггь вполне счастлив без нее.
Потому что он любил Ли Фаа. С лицом», как луна,

круглый, как арбузное семечко, ловкий делец, умудрен¬

ный опытом полувековой жизни, А Ким становился по¬

этом, мечтая о Ли Фаа. Для нее он придумывал целые

поэмйй наименований, женщину он превращал в цветок,

в философские абстракции сов-ершенства и красоты. Для

него одного из всех мужчин на свете она была Цветком

Сливы, Тишиной Женственности, Цветком Блажен¬

ства, Лилией Луны, Совершенным Покоем. Бормоча эти

сладостные имена любви, он слышал в них плеск ручей¬

ков, звон серебряных колокольчиков, благоухание олеан¬

дров и жасмина. Она была его поэмой о женщине, его

поэтическим! восторгом, духом о трех измерениях, его

судьбой и счастьем, предначертанным ему еще до со¬

здания богами первого мужчины и первой женщины —

богами, которые из прихоти создали всех мужчин и всех

женщин для радости и горя.
Однажды мать сунула ему в руки тупвь, кисточку и

положила на стол табличку для письма.
—	Нарисуй,— сказала она,— идеограмму «женить¬

ся».
Он повиновался, почти не удивившись, и с артистич¬

ностью, присущей его расе, столь опытной в этом искус¬

стве, вывел символический иероглиф.
—	Прочти его,— приказала о»а.
116

А Ким взглянул на мать с любопытством, он желал

угодить ей, но в то-же время не понимал ее намерения.
—	Из чего он составлен? — упорно добивалась она.—

Что означают три слатаемьис, сумма которых состав¬

ляет: жениться, соединение, бракосочетание мужчины и

женщины? Нарисуй, нарисуй каждое из них отдельно,

несвязно, чтобы мы поняли, как проникновенно построи¬

ли древние мудрецы идеограмму «жениться».
А Ким по*виновался и, рисуя, увидел: то, что чертила

его кисто»чка, было три знака — знак руки, уха и жен¬

щины.
—	Назови их,— приказала м)ать; и он назвал.
—	Верно,— произнесла она.— Это великий замысел!

Такова сущность брака. Таким некогда и был брак; и

таким он всегда будет в моем доме. Рука мужчины бе¬

рет за ухо женщину и вводит ее в дом, где она обязана

повиноваться ему и его матери. Так вот и меня взял за

ухо твой давно и почтенно скончавшийся отец. Я при¬

смотрелась к твоей руке. Она не похожа на его руку. Я

присмотрелась и к уху Ли Фаа. Тебе никогда не удаст¬

ся повести ее за ухо. Не такие у нее уши. Я проживу

еще долго и до самюй смерти буду госпожой в. доме мю-

его сына, ка1к то велит старинный обычай.
—	Но ведь она моя почитаемая родительница,— объ¬

яснял А Ким Ли Фаа.
Ему было не по себе, ибо Ли Фаа, убедившиюь, что

миссис Тай Фу пошла в храм китайского эскулапа, что¬

бы принести в жертву сушеную утку и помолиться о

своем слабеющем здоровье, воспользовалась случаем и

навестила А Кима в его магазине.
Ли Фаа, сложив свои дерзкие ненакрашенные губы

в виде полураскрытого розового бутона, отвечала:
—	Для Китая это еще куда ни шло. Я не знаю Китая.

Но здесь Гавайские острова, а на Гавайях иностранцы

меняют свои обычаи.
—	Но так или иначе она моя родительница,— воз¬

ражал А Ким,— мать, давшая мне жизнь, независимо

от того, где я нахожусь, в Китае или на Гавайях, о Се¬

ребристый Цветок Луны, который я хочу назвать своей

женой.
117

—	у меня было два мужа,— спокойно констатирова¬

ла Ли Фаа,— один .пакэ, другой португалец. Я многому

научилась от обоих. Кроме того, я образованная жен-*

щина, я училась в колледже и играла на рояле перед

яубли'кой. А от своих мужей я научилась еще большему.

Я поняла, что китайцы — самые лучшие мужья. Никогда

я не выйду бол1Ыпе замуж не за китайца. Но ему не при¬

дется брать меня за ухо.
—	Откуда вы все это знаете? — подозрительно пре¬

рвал ее А Ким.
—	От миссис Чанг Люси,— последовал ответ.— Мне-*

сис Чанг Люси соо>бщает мне все, что ей говорит ваша

мать, а она говорит ей немало. Поэтому я позволю се¬

бе предупредить вас, что ухо у М1е»я для этого не приспо¬

соблено.
—	Это же говорила мне моя досточтимая матушка,—

простонал А Ким.
—	Это же ваша досточтимая м)атушка говорила м>ис-

сис Чанг Люси, а миссис Чанг Люси мне,— дополнила

Ли Фаа.— А я теперь говорю вам», о мой будущий третий

супруг, что еще не родился человек, который поведет ме¬

ня за ухо. На Гавайях это не принято. Я пойду со своим

мужем только рука об руку, бок о бок, нога в ногу, как

говорят хаоле. Мой португальский муж думал иначе. Он

пробовал бить меня. Я три раза отводила его в полицию,

и он всякий раз отбывал наказание на рифах. Кончив

лось тем1, что он утонул.
—	Моя мать была мне матерью в продолжение

пятидесяти лет,— набравшись храбрости, вставил

А Ким.
—	Ив продолжение пятидесяти лет она била вас,—

захихикала Ли Фаа.— Как мой отец, бывало, смеялся

над Яп Тен-Шином! Яп Тен-Шин, как и вы, родился в

Китае и вывез оттуда китайские обычаи. Старик отец

постоянно колотил его палкой. Он любил отца. Но отец

стал бить его еще сильней, когда миссионеры обратили

Яп Тен-Шина в христианство. Как только он отправлял¬

ся на проповедь, отец его бил. И миссионер корил Яп

Тен-Шина за то, что тот позволяет себя бить. А мой отец

знай себе смеялся, потому что он был свободом)ыслящий

китаец и отказался от своих обычаев быстрее, чем боль¬

шинство других иностранцев. Вся беда заклю'чалась в
118

том, что у Яп Тен-Шина было любящее сердце^ Qp лю¬

бил своего досточтимого отца. Он любил брг^ любви

христианских миссионеров. Но под конец во мне ой на¬

шел величайшую любовь, то есть любовь к женщине. Со

мной он забыл свою любовь к отцу и любовь к любве¬

обильному Христу.
Он предложил мюе-му отцу за меня шестьсот долла^

ров. Цена невысокая, потому что ноги у меня не были

сделаны маленькими. Но я ведь наполовину каначка.

Я объявила, что я не рабыня и не допущу, чтобы меня

продавали мужчине. Моя учительница в колледже была

старая дева хаоле, она всегда говорила, что женская лю¬

бовь неоценима, что ее нельзя продавать за деньги. Мо¬

жет быть, поэтому она и осталась старой девой. Она бы¬

ла некрасивая и не нашла себе мужа. Моя мать утверж¬

дала, что продавать дочерей не канакский обычай. У ка¬

наков их отдают за любовь, и она согласна внять прось-*

бе Яп Тен-Шина, если он устроит целый ряд больших

и роскошных празднеств. Мой отец, как я уже гово¬

рила, был человек либеральный. Он спросил, хочу ли

я иметь мужем Яп Тен-Шина. Я отвечала: да, и сама,

по собственной воле пошла к нему. Это он погиб от лоша¬

ди, но до того, как она его лягнула, он был прекрасным

мужем!.
Что же касается вас, А Ким, то я всегда буду вас

любить и уважать, и в один прекрасный день, когда вам

не будет надобности брать меня за ухо, я выйду за вас

замуж, приду сюда и навеки останусь с вами, а вы ста-

лете счастливейшим пакэ на всех Гавайях, потому что у

меня уже было два мужа, я училась в колледже и очень

преуспела в искусстве делать М1ужа счастливым. Но

это будет тогда, когда ваша мать перестанет бить вас.

Миссис Чанг Люси уверяет, что она бьет вас очень

сильно.
—	Да,— согласился А Ким.— Смотрите.— Он отки-

яул широка рукава, обнажив до локтя свои гладкие,

пухлые РУКИ4 Они были покрыты синяками и крово¬

подтеками, свидетельствовавшими о количестве и силе

ударов.
—	Но она ни разу не заставила меня плакать,— по¬

спешил добавить А Ким.— Ни разу, даже когда я был

еще маленьким мальчиком.
119

—	То же самюе говорит и миссис Чанг Люси,— под¬

твердила Ли Фаа.— Она говорит, что ваша досточти¬

мая матушка часто жалуется ей на то, что ни разу не

заставила вас плакать^
Предостерегающий свист одного из продавцов раз¬

дался слишком поздно. Вошедшая в дом с черного хо¬

да миссис Тай Фу возникла перед ними в дверях жило¬

го помещения. Никогда еще А Ким не видал у матери

столь грозных глаз. Не обращая внимания на Ли Фаа,

она закричала:
—	Ну, теперь-то уж ты у меня заплачешь! Я буду

колотить тебя, пока слезы сами не польются у тебя из

глаз.
—	Тогда пройдемте в эадние комнаты, досточтимая

матушка,— предложил А Ким.— Закрюем окна и двери,

и там вы будете битть меня.
—	Нет! Я буду бить тебя здесь, перед всем светом

и перед этой бесстыдной женщиной, которая норовит

взять тебя за ухо и такое кощунство называет браком!

Останьтесь, бесстыдница!
—	Я и без того намерена остаться,— отвечала Ли

Фаа, смерив продавцов уничтожающим взглядом.—

И посмотрим, кто, кроме полиции, посмеет удалить меня

отсюда.
—	Вы никогда не будете моей невесткой,— отрезала

миссис Тай Фу.
Ли Фаа подтверждающе кивнула и добавила:
—	Но все же ваш сын будет моим третьим мужем.
—	Вы хотите сказать: когда я умру? — взвизгнула

старуха.
—	Солнце восходит каждое утро,— загадочно произ¬

несла Ли Фаа.— Я наблюдала это всю жизнь.
—	Вам сорок лет, и вы носите корсеты.
—	Но я еще не крашу волос, это придет позднее,—

невозмутимо отвечала Ли Фаа.—Что касается моего воз¬

раста, то вы правы. В день Камехамеха мне стукнет сорок

один. Сорок лет я видела, как восходит солнце. Мой отец

умзр стариком. Перед смертью он сказал мне, что не за¬

мечает никакого различия между солнечным восходом

теперь и в дни, когда он был еще мальчиком. Земля

кругла. Конфуций этого не знал, но вы можете это про¬

читать в любом учебнике географии. Земля кругла. Она
120

вращается вокруг своей оси, круг за кругам. Времена го¬

да и жизнь вращаются вместе с ней. То, что есть сей¬

час, уже было раньше. То, что было, будет оляпь. Врем1я

сбора хлебных плодов и манго всегда возвращается

вновь, а мужчины и женщины возрождаются в своих де¬

тях. Малиновки вьют гне-зда, а кулики весною прилетают

с севера. За каждой весною следует другая весна. Ко¬

косовые пальмы тянутся ввысь, приносят плоды и поги¬

бают. Но М)ен1ьше их не становится. Это не только мои

слова. Многое я слышала от своего отца. Приступайте к

делу, досточтимая М1иссис Тай Фу, и поколотите вашего

сына и моего будущего третьего мужа. А я посмеюсь.

Предупреждаю вас: я буду смеяться.
А Ким опустился на колени, чтобы матери было удоб¬

нее. Она осыпала его градом ударов, а Ли Фаа улыба-

лась, фыркала и наконец разразилась хохотом.
—	Сильней, сильней, почтенная миссис Тай Фу! —

поощряла она старуху в перерыве между взрывами

смеха.
Миссис Тай Фу старалась что было сил, но сил-то

было немного, и вдруг она заметила то, что заставило

ее от удивления выронить пал«ку. А Ким плакал. По его

щекам лились крупные круглые слезы. Ли Фаа была по¬

ражена, так же как и глазеющие продавцы. Больше всех,

пр^авда, был поражен сам А Ким, но ничего не мог с со¬

бой поделать, и хотя удары уже прекратились, он все

продолжал плакать.
—	Почему вы плакали? — часто спрашивала по¬

том Ли Фаа.— Это уж было до того глупо... Она не мог¬

ла причинить вам боли.
—	Подождите, пока мы поженимся,—неизменно от¬

вечал А Ким.— И тогда, о Лилия Луны, я скажу вам-.
Однажды, два года спустя, А Ким, более чем когда-

либо напоминающий очертаниями арбузное семечко,

вернулся домой с собрания китайской торговой ассоци¬

ации и нашел свою мать мертвой на постели. Еще

уже выглядел ее лоб и суровее зачесанные назад во¬

лосы. Но на ее сморщенном лице застыла сухонькая

улыбка. Боги были милостивы. Она отошла без стра¬

даний.
121

Прежде всего А Ким вызвал по телефону номер Ли

Фаа, но нашел ее не раньше, чем позвонил к миссис Чанг

Люси. Сообщив ио'вость, он назначил день свадьбы в

срок в десять раз более короткий, чем того требо¬

вали старинные китайские обычаи. И если бы в китай¬

ском обряде венчания существовало нечто вроде подруж¬

ки, то именно эту роль выполняла бы на свадьбе мис¬

сис Чанг Люси.
—	Почему,— спросила Ли Фаа А Кима, оставшись

с ним наедине в брачную ночь,— почему вы заплака¬

ли, когда MiaiTb била вас тогда в М1агазине? Это было так

глупо. Она даже не причиняла вам боли.
—	Вот потому-то я и плакал,— отвечал А Ким.
Ли Фаа недоумевающе взглянула на него.
—	Я плакал,— пояснил он,— потому, что вдруг

понял, что моя мать приближается к концу. Ее удары

были невесомы, я их не чувствовал. И я плакал, поняв,

что у нее уже нет сил причинить мне боль. Вот почему

я плакал, мой Цветок Безмятежности, мой Совершен¬

ный Покой. Это единственная причина, по которой я

плакал.
Ваикики, Гонолулу,
16	июня 1916.

ПРИБОЙ КАНАКА
Когда Ли Бартон и его жена Ида вышли из кзшаль-

ни, американки, расположившиеся в тени деревьев хау.

что окаймляют пляж отеля Моана, тихо ахнули. И про¬

должали ахать все время, пока те двое шлн што них, к

морю. Ли Бартон едва ли мог произвести на них столь

сильное впечатлеиие. Американки были не из таких, что¬

бы ахать при виде му'жчины в купальном костюме, да¬

же если это великолепный экземпляр, мускулистый и

стройный. Правда, у любого тренера такое физическое

совершенство исторгло бы вздох глубокого удовлетворе¬

ния, но он не стал бы акать, как американки на пляжах,—

те были оскорблены в своих лучших чувствах.
Ида Бартон — вот кто вызывал их осуждение и бес¬

покойство. Они осудили ее, и притом бесповоротно, с пер¬

вого же взгляда. Сами они, мастерицы себя обманывать,

воо1бражали, что их шокирует ее купалыный костюм.

Но Фрейд недаром утверждает, что там!, где затронуты

вопросы пола, люди ск!\оняы бессознательно подм1енять

действител1ЬНость вымыслом и М|учиться по поводу соб¬

ственного вымысла не меньше, чем если бы он был ре¬

альностью.
Купальный костюм Иды Бартон был очень ми¬

ленький— из тончайшей черной шерсти самой плотной

вязки, с белой каймюй и белът пояском, с небольшим

вырезом, короткими рукавами и очень короткой юбочкой.

Как ни коротка была кУбочка, трико под ней было еще

короче. Однако на соседнем пляже яхт-клуба и у кром¬

ки воды мюжно было увидеть десятка два женщин, не
123

привлекавших к себе настороженного внимания, хоть и

одетых более смело. Их к6стюм1ы, такие же короткие и

облегающие, были совсем) без рукавов, как мужские, а

глубокий вырез на спине и под мышками указывал на то,

что обладательницы их освоились с модами 1916 года«
Таким образом, не купальный костюм) Иды Бартон

смущал женщин, хотя они и убеждали себя, что дело

именно в нем. Смущали их, скажем!, ее ноги, или, вер¬

нее, вся она, нестерпимый блеск ее очаровательной, вы¬

зывающей женственности. Этот вызов безошибочно чув¬

ствовали и пожилые матроны, и дамы средних лет, и мо¬

лодые девушки, оберегавшие от солнца свои слабенькие,

затянутые жирком м«ышцы и тепличный цвет лица. Да, в

ней был вызо»в, и угроза, и оскорбительное превосходство

над всеми партнершами в той м)аленъкой жизненной

игре, которую они сами выдумали и вели с переменным

успехом.
Но они этого не высказывали. Они не позволяли себе

даже мысленно это признать. Они воображали, что все

зло в купальном костюме, и осуждали его, словно не

видя двух десятков женщин, одетых более смело, но не

столь катастрофически красивых.
Если б можно было просеять психологию этих блю¬

стительниц нравов сквозь м)Элкое сито, на дне его оста¬

лась бы завистливая, чисто женская мысль: «Нельзя

допускать, чтобы такая красивая женщина выставляла

напоказ свою красоту». Они ощущали это как неспра¬

ведливость. Теперь, с появлением такой опасной со¬

перницы, много ли у них остается шансов в борьбе за

мужчин?
И они были правы, ибо вот что сказал по этому пово¬

ду Стэнли Паттерсон своей жене, когда они, вьисупав-

шись, лежали на песке у ручья, который Бартоны в эту

минуту переходили вброд, чтобы попасть на пляж яхт-

клуба.
—	Господи боже, покровитель искусств и натурщиц!

Нет, ты тол1ько посмотри, видала ты когда-нибудь жен¬

щину с такими изум>ительным1и ногами! До чего стройны

й пропорциональны! Это ноги юноши. Я видел на ринге

боксеров в легком весе с такими ногами. А вшсте с тем

это чисто женские ноги. Их всегда отличишь. Вон как

выгнута передняя линия бедра. И сзади круглится ров-но
124

настолько, насколько нужио. А как эти дае лшгая сходят¬

ся к колену, и какое колено! Просто ру«ки чешутся, жал¬

ко глины нет.
—	Колено просто замечательное,— подхватила его

жена, не менее его увлеченная, ибо она тоже была

скульптором.— Ты погляди, как суставы ходят под ко¬

жей. Просто счастье, что все это не залито жиром.— Она

вздохнула, вспомнив о собственных колен>як.— Вот где и

пропорции, и красота, и грация. Тут действительно мож¬

но говорить об очаровании плоти. Интересно, кто она та¬

кая?
Стэнли Паттерсон, не сводя глаз с незнакомки, с жа¬

ром вел свою партию в семейном дуэте:
—	Ты заметила, что у нее совсем нет мускульных пот

душек на внутренней стороне колена, от которых почти

все женщины кажутся колченогим1и? Это ноги юноши,

крепкие, уверенные...
—	И в то же время ноги женщины, округлые и неж¬

ные,— поспешила дополнить его жена.— А взгляни, как

она идет, Стэнли! Она ступает на носок и от этого ка¬

жется легкой, как перьшгко. С каждым шагом она как

будто чуть отделяется от земли, как будто поднимается

все выше и выше и летит, либо сейчас взлетит...
Так восторгались Стэнли Паттерсон и его жена. Но

они были люди искусства, а потому и глаза у них были

непохожи на ту батарею глаз, под огонь которых Ида

Бартон пспала в следующую минуту,— глаз, нацелен¬

ных на нее с веранд яхт-клуба и из-под деревьев хау, осе¬

нявших соседний Приморский отель. В яхт-клубе собра¬

лись главным образом не приезжие туристы, а спортс¬

мены и гавайские старожилы. Но даже старожилки и те

ахнули.
—	Это просто неприлично,— заявила своему м«ужу

миссис Хенли Блек, расползшаяся сорокалетняя краса¬

вица, которая родилась на Гавайях и даже не слыхала

об Остенде.
Хенли Блек окинул задумчивым, уничтожающим взо

ром недопустимо бесформенную фигуру жены и ее до¬

потопный куналйуный костюм, к которому не придрался

бы даже пуританин из Новой Англии. Они были женаты

так давно, что он уже мог высказываться откровенно.
—	Сравнить вас, так это не ее, а твой костюм! выгля-
125

дит неприлично. Точно ты кутаешься в эти нелепые тряп¬

ки, чтобы скрыть какой-ни%дь позорный изъян.
—	Она несет свое тело, как испанская танцовщица,—

сказала миссис Паттерсон мужу; в погоне за ускользаю¬

щим видением они тоже перешли вброд через ручей.
—	Верно, черт возьми,— подтвердил Стэнли Паттер¬

сон.— Мне тоже вспомм-илаоь Эстреллита. Грудь полная,

но не слишком, тонкая талия, живот не чересчур тощий

и защищен м!ускулам1И, к>ак у мальчишки-боксера. Без

этого она не могла бы так держаться, а к тому же они

соответствуют мускулам спины. Ты видишь, какой у нее

изгиб спины. Совсем» как у Эстреллиты.
—	Как по-твоему, какой у нее рост? —спросила

жена.
—	Он обманчив,— последовал осторожный ответ.—

Может быль, пять футов один дюйм, а может, и все че¬

тыре дюйма. Сбивает ее походка, вот именно то, что ты

сказала, что она как будто летит.
—	Да, да,— согласилась миссис Паттерсон.— Ее

точно все время подымает на цыпочки, так много в ней

жизненной энергии.
Стэнли Паттерсон отозвался не сразу.
—	Ты права,— заключил он наконец.— Она ма¬

ленькая. От силы пять футов два дюйма. А вес ее, я

сч>итаю, сто десять или восемь, и уж никак не больше

ста пятнадцати фунтов.
—	Ста десяти она не весит,— убежденно возразила

его жена.
—	Но когда она одета,— продолжал Стэнли Паттер¬

сон,— да с ее манерой держаться (результат жизнен¬

ной энергии и сильной воли), я уверен, что она вовсе не

кажется маленькой.
—	Я знаю этот тип,— кивнула его жена.— Смотришь

на нее, и создается впечатление, что она не то чтобы осо¬

бенно крупная женщина, но во всяком случае выше сред¬

него роста. Ну, а сколджо ей лет?
—	Это уж тебе виднее,— уклонился он.
—	Может, двадцать пять, а может, и тридцать во¬

семь...
Но Стэнли Паттерсон, забыв о вежливости, не слу¬

шал ее.
—	Да не только ноги! — воскликнул он упоенно.—
126

Она вся хороша. Ты смэтри, какая рука, до локтя тоикая,

а к плечу округляется. А бицепсы! Красота! Пари дер¬

жу, что, когда она их напрягает, они здорово взду¬

ваются...
Любая женщина, а тем более Ида Бартон, неминуе¬

мо должна была заметить, какую сенсацию она произве¬

ла на пляже Ваикики. Но это не лсьстило ее тщ-йлавию,

а раздражало ее.
—	Вот мерзавки!—смеясь, оказала она мгужу.—

И подумать только, что я здесь родилась, да еще чуть

ли не треть века назад. Тогда люди были не такие про¬

тивные. Мо*жет быть, потому, что тогда здесь не было

туристов. Ведь я и плавать-то научилась как раз здесь,

перед яхт-клубом. Мы приезжали сюда с отцом на ка¬

никулы и на воскресенье и жили в травяной хижине,—

она стояла на том самом месте, где сейчас яхт-клубные

дамы распивают чай. По ночам на нас падали с крыши

сороконожки, мы ели пои, моллюсков и сырую рыбу, ку¬

пались и рьрбачили без всяких костюмов, а в город и до¬

роги-то приличной не было. В большие дожди ее так раз-

м1ывало, что приходилось возвращаться на лодках — вы¬

гребать за риф и входить в гавань в самом Гонолулу.
—	Не забывай,—подхватил Ли Бартон,—^что как раз

в это время тот юнец, из которого получился я, прожил

здесь несколько недель во время своего кругосветного

путешествия. Я, наверно, тебя видел среди ребят, кото¬

рые тут плавали, как рыбы. Я помню, здесь женщины

ездили верхом по-мужски, а ведь это было задолго до

того, как женская половина рода человеческого в других

странах отбросила скромность и решилась свесить ноги

по обе стороны лошади. Я тоже выучился плавать на

этом самом месте. Вполне возможно, что М1Ы пробовали

качаться на одних и тех же волнах и, может, я когда-

нибудь плеснул тебе в лицо водой, а ты в благодар¬

ность показала мне язык...
Тут его прервало довольно громкое негодующее 5<ах»

из уст некой костлявой особы — скорее всего старой де¬

вы,— загоравшей на песке в уродливом купальном ко¬

стюма, и Ли Бартон почувствовал, как его жена неволь¬

но вся сжалась.
127

—	я очень доволен,— оказал он.— Ты у меня и так

молодец, а тут совсем бесстрашная станешь. Пусть это

тебя немножко стесняет, но зато и уверенности при¬

дает— только держись!
Ибо, да будет вам известно, Ли Бартон был сверхче¬

ловек, и Ида Бартон — тоже, во всяком! случае в эту ка¬

тегорию их зачисляли начинающие репортеры, паркет¬

ные шаркунъ! и ученые критики-кастраты, неспособные

разглядеть на горизонте, за однообразной равниной соб¬

ственного существования, людей более совершенных, чем

они сами. Эти унылые создания, отголоски мертвого про¬

шлого и самозванные могильщики настоящего и буду¬

щего, живущие чужой жизнью и, подобно евнухам, со¬

стоящие при чужой чувственности, утверждают — по¬

скольку сами они, их среда и их мелкие треволнения убо¬

ги и пошлы,— что ни один мужчина, ни одна женщи¬

на не может подняться над убожеством и пошлостью.
В них самих нет красоты и размаха, и они отказывают

в этих достоинствах всем; слишком трусливые, чтобы

дерзать, они уверяют, что дерзание умерло еще в средние

века, если не раньше; сами они лишь мигающие свечки,

и слабые их глаза не видят яркого пламеии других душ,

что озаряют их небосклон. Сил у них примерно столько,

сколько у пигмеев, а что у других мк>жет быть больше

сил, это им невдомек. Да, в прежние времена бывали

на свете великаны; но в старых книгах написано, что ве¬

ликанов давно уже нет, от них остались одни кости. Эти

люди никогда не видели гор, значит, гор не существует.
Зарывшись в тину своей непросыхающей лужи, они

уверяют, что славные витязи с высоким» челом» и в блестя¬

щих доспехах возможны только в сказках, в древней ис¬

тории да в народных поверьях. Они никогда не видели

звезд и отрицают звезды. От их взора скрыты славные

пути и те смертные, что идут этими путями, поэтому они

отрицают существование и славных путей и отважных

смертных. Считая собственные тусклые зрачки центром

вселенной, они воображают, что вселенная создана по

их подобию, и собственной жалкой личностью М!еряют от¬

важные души, приговаривая: «Вот такой величины и все

души, не больше. Не может того быть, чтобы существова¬

ли души крупнее наших, а нашим! богам известно, что

мы огромные».
128

«НА ЦИНОВКЕ МАКАЛОА>».

<СЛЕЗЫ А КИМА».

Но, когда Ида Бартон входила в воду, все или почти

все, кто был на берегу, прощали ей^ и ее костюм и ее

прекрасное тело. В ее глазах веселый вызов, она чуть

коснулась пальцами руки М1ужа, и вот они бегут несколь¬

ко шагов в ногу и, разом оттолкнувшись от твердого мор¬

ского песка, описывают в воздухе невысокую дугу и по¬

гружаются в воду.
В Ваикики бывает два прибоя: большой, бородатый

Канака, ревущий далеко за молом, и меньший, прибой

Вахине, то есть женщина,— тот, что разбивается о берег.

Вдоль берега тянется широкая полоса мелководья,

здесь можно пройти по дну и сто и двести футов, не за¬

хлебнувшись. Все же, если дальний прибой разбушует¬

ся, прибой Вахине тоже достигает трех-четырех футов,

так что у самого берега твердое песчаное дно хможет ока¬

заться и в трех дюймах и в трех футах от кипящей на

поверхности пены. Чтобы нырнуть в эту пену — с разбега

оторваться от земли, повернуться в воздухе пятками

в>верх и разрезать воду головой,— требуется хорошее зна¬

ние волн и умение приспособляться к ним, годами вы¬

работанное искусство погружаться в эту непостоянную

стихию изящным, решительным) броском, да еще не ухо¬

дя глубоко в воду.
Это красивый, грациозный и смелый номер, который

дается не сразу,— им не овладеть без долгой тренировки,

сопряженной не только с множеством легких ушибов о

морское дно, но и с риском раздробить себе череп или

сломать шею. На том самом месте, где Бартоны нырнули

так благополучно, за два дня до того сломал себе шею

известный американский атлет. Он не сумел рассчитать

подъем и спад прибоя Вахине.
—	Профессионалка,— фыркнула миссис Хенли Блек,

наблюдавшая за Идой Бартон.
—	Наверно, какая-нибудь циркачка.
Такими и подобными замечаниями успокаивали друг

друга женщины, сидевшие в тени; прибегая к не^

хитрому методу самообмана, они утешались, сознанием

великой разницы между теми, кто работает, чтобы есть,

и их собственным кругом, где едят не работая.
В тот день прибой в Ваикики был особенно сильный.

Даже волны Вахине вполне удовлетворяли хороших

пловцов. Дальше, в прибой Канака, не заплывал никто.
9.	Джек Лондон. Т. ХПГ.	129

и не потому, что молодые спортсмены, собравшиеся на

пляже, боялись заплыть так далеко, просто они знали,

что гигантские гремящие валы, обрываясь вниз, неиз¬

бежно затопят даже самый большой из их челнов и пере-

в*ернут любую доску. Большинство из них могли бы,

правда, пуститься вплавь, потому что человек проплывет

и сквозь такую волну, на какую не взобраться челнам

и доска«м; но не это привлекало сюда молодых людей из

Гонолулу: они больше всего любили, раскачавшись на

волне, на минуту подняться во весь рост в воздухе, а по¬

том стрелою лететь вместе с волной к берегу.
Капитан челна номер девять, один из основателей

яхт-клуба и сам> неоднократный чемпион по плаванию на

большую дистанцию, пропустил тот момент, когда Бар¬

тоны вошли в воду, и впервые увидел их уже за канатом,

намного дальше последней группы купающихся. После

этого он, стоя на верхней веранде клуба, уже не спускал

с них глаз. Когда они миновали стальной мол, возле ко¬

торого резвились в воде несколько самых отчаянных ны¬

ряльщиков, он с досадой пробормотал: «Вот чертовы

малахини!»
«Малахини» по-гавайски значит новичок, неженка; а

капитан челна номер девять, хоть и видел, как хорошо

они плывут, знал, что только малахини отважится вы-

плыгь в стремительное и страшное глубокое течение за

молом. Это-то и вызвало его досаду. Он спустился на бе¬

рег, вполголоса дал указания кое-кому из самых сильных

своих гребцов и вернулся на веранду, прихватив с со¬

бой бинокль. Шестеро гребцов, стараясь не обращать на

себя внимания, снесли челн номер девять к самой воде,

проверили весла и уключины, а затем небрежно разва¬

лились на песке. Глядя на них, никто бы не заподозрил,

что творится что-то неладное, но сами они то и дело по¬

глядывали вверх на своего капитана, а он не отнимал от

глаз бинокля.
Страшная глубина за молом объяснялась тем, что в

мор« вливался ручей,— кораллы не живут в пресной

воде. А стремительность течения объяснялась силой рву¬

щегося к берегу прибоя. Вода, которую снова и снова

гнал к берегу грозный прибой Канака, спадал, уходила

обратно в море с этим течением и вниз* под большие

валы. Даже здесь, где было течение, волны вздымались
130

высоко, но все же не на такую великолепную и устраша¬

ющую высоту, как справа и слева от него. Таким об¬

разом, в самом течении челну или сильному пловцу осо¬

бая опасность не грозила. Но нужно было быть поистине

СИЛЬНЫМ! пловцом, чтобы устоять против его силы. Вот

почему капитан ном1г‘ра^ девятого не покидал своего на¬

блюдательного поста и не переставал бормотать прокля¬

тия, уверенный в том», что эти малахини вынудят его спу¬

стить челн и отправиться им на подмогу, когда они вы¬

бьются из сил. Сам он на их месте повернул бы налево,

к мысу Даймонд, и дал бы прибою Канака вынести себя

на сушу. Но ведь он — это он, двадцатидвухлетний брон¬

зовый Геркулес, белый человек, обожженный субтропи¬

ческим солнцем до цвета красного дерева и очень напо¬

минающий фигурой и силой мускулов Дьюка Кахано-

моку. В заплыве на сто ярдов чемпион мира всегда опе¬

режал его на целую секунду, зато на дальних дистан¬

циях он оставлял чемпиона далеко позади.
Из сотен людей, находившихся на пляже, никто, кро¬

ме капитана и его гребцов, не знал, что Бартоны уплыли

за мол. Все, кто видел, как они отплывали от бере¬

га, были уверены, что они вместе с другими прыгают

с мола.
Внезапно капитан вскочил на перила веранды и, дер¬

жась одной рукой за столбик, снова навел бинокль на две

темные точки вдали. Догадка его подтвердилась. Эти

дураки, выбравшись из течения, повернули к мысу Дай¬

монд, отгороженные от берн^га прибоем Канака. Хуже

того: они, видимо, решили пересечь прибой.
Он быстро глянул вниз, но когда в ответ на его взгляд

притворно дремавшие гребцы не опеша поднялись и

заняли свои места, чтобы спустить челн на воду, он пере¬

думал. Мужчина и женщина погибнут раньше, чем челн

успеет с ними поравняться. А если даже он с ними по¬

равняется, его затопит в ту же секунду, как он свернет

if3 теченвд в прибой, и даже лучшие пловцы из команды

девятого едва ли спасут человека, которого швыряет о

дно безжалостными ударами бородатых валов.
Капитан увидел, как далеко в море, позади двух кро¬

шечных точек — пловцов, поднялась первая волна Ка¬

нака, большая, но еще не из самых больших. Потом он

увидел, что они плывут кролем, бок о бок, погрузив ли¬
131

цо в воду, вытянувшись во всю длину, работая ногами,

как пропеллером, и быстро выбрасывая вперед руки, в

попытке набрать ту же скорость, что у настигающей их

волны, чтобы, когда она их настигнет, не отстать от нее,

а дать ей себя подхватить. Тогда, если у них достанет

духа и сноровки, чтобы удержаться на гребне и не упасть

с него — иначе их тут же разобьет или утащит вниз го¬

ловою на дно.— они понесутся к берегу уже не co<6cTBeH-

ньши усилиями, а увлекаемые волной, с которой они сли¬

лись воедино.
И это им удалось. «Пловцы хоть куда!» — вполголоса

доложил сам себе капитан девятого. Он все не отнимал

от глаз бинокля. Лучшие пловцы могут проплыть на та¬

кой волне несколько сот футов. А эти? Если они не сда¬

дут, треть опаснейшего пути, который они сами выбрали,,

останется позади. Но, как он и предвидел, первой спло¬

ховала женщина: ведь поверхность ее тела меньше.

Через каких-нибудь семьдесят футов она не выдержа¬

ла и скрылась из глаз под многотонной массой воды,

перекатившейся через нее. Потом исчез под водой муж¬

чина, и оба снова появились на поверхности далеко по¬

зади волны, которую они потеряли.
Следующую волну капитан увидел рамь-ше их; «Ехли

они попробуют поймать эту, тогда прощай»,— прогово¬

рил он сквозь зубы: он знал, что всякий пловец, кото¬

рый решится на такое дело, обречен. Этот вал, в милю

длиной, еще без гребня, но страшнее всех своих борода¬

тых собратьев, подымался далеко за ними, все выше и

выше, пока не закрыл горизонта плотной стеной, и толь¬

ко тогда на его истонченном, загнутом гребне наконец

забелела пена.
Но М|ужчина и женщина, видимо, хорошо знали мэ¬

ре. Вместо того чтобы убегать от волны, они поверну¬

лись к ней лицом и стали ее ждать. Мысленно капитан

похвалил их. Он один видел эту картину, и притом уди¬

вительно ярко и четко благодаря биноклю. Водяная сте¬

на все росла и росла, и далеко вверху, где она была тонь¬

ше, сине-зеленую воду пронизывали краски заката. Зеле¬

ный тон все светлел у него на глазах и переходил в го¬

лубой. Но голубизна эта сверкала на солнце бесчислен¬

ными искрахми, розовыми и золотыми. Выше и выше, до

растущего белого гребня, разливалась оргия красок, по-
т

ка вся волна не стала сплошным калейдоскопом перели¬

вающихся радуг.
На фоне волны дв>е головы, мужчины и женщины, ка¬

зались черными точками. Это и были точки, затеряв¬

шиеся в слепой стихии, бросавшие вызов титанической

силе океана. Тяжесть нависшего над ними высоченного

вала могла, обрушившись, насм1ерть оглушить мужчину,

переломать хрупкие кости женщины. Капитан девятого,

сам того не зам)ечая, затаил дыхание. О мужчине, он за¬

был. Он видел только женщину. Стоит ей растеряться,

или оробеть, или сделать одно неверное движение, и

страшной силы удар отшвырнет ее на сто футов, размоз¬

жит, беспомощную и бездыханную, о коралловое дно, и

глубинное течение потащит ее в открьггое море к прожор¬

ливым мелким акулам, слишком трусливым, чтобы на¬

пасть на живого человека.
Почему, спрашивал себя капитан, почему они заранее

не нырнут поглубже, а дожидаются, пока последний без¬

опасный миг не превратится в первый миг смертельной

опасности? Он увидел, как женщина, смеясь, повернула

голову к мужчине, и тот засмеялся в ответ. Волна уже

поднимала их, а высоко над ними из молочно-белого греб¬

ня брызнули клочья пены, горящей рубинами и золо¬

том. Свежий пассатный ветер, дувший от берега, подхва¬

тил эти клочья и понес их назад и вверх. И вот тут-то,

держась в шести футах друг от друга, они разом нырнули

прямо под волну, и в то же мгновение волна рассыпалась

и упала. Как насекомые исчезают в завитках причудли¬

вой гигантской орхидеи, так исчезли они, а гребень, и

пена, и многоцветные брызги с грохотом! обвалились на

то самюе место, где они только что ушли под воду.
Наконец пловцы показались снова, позади волны, по-

прежнему в шести футах друг от друга,— они ровными

взмахами плыли к берегу, готовые либо пойм1ать сле¬

дующую волну, либо повернуться ей навстречу и ныр¬

нуть под нее. Капитан девятого помахал своим гребцам

в знак того, что они могут разойтись, а сам присел на пе¬

рила веранды, чувствуя непонятную усталость и все про¬

должая следить в бинокль за плывущими.
—	Кто они, не знаю,— пробормотал он,— но только

tfe малахини. За это я ручаюсь.
Прибой у Ваикики достигает большой силы далеко не
133

к:-егда, вернее — очень редко; и хотя Бартоны и в по-

следущие дни воз1буждали любопытство и негодование

путешествующих дам, капитаны из яхт-клуба больше

о них не тревожились. Они видели, как муж и жена, от¬

плыв от берега, растворялись в синей дали, а через не¬

сколько часов либо видели, либо не видели, как они при¬

плывали обратно. Капитаны о них не тревожились, онй

знали, что эти двое вернутся.
А все потому, что они оказались не малахини. Они

были свои. Другими словами — или, вернее, одним выра¬

зительным гавайским словом,— это были камааина. Со¬

рокалетние старожилы помнили Ли Бартона с детства, с.

тех пор, когда он действительно был малахини, хотя и

очен1Ь ЮНЫМ). А за это время, приезжая сюда часто и

надолго, он успел заслужить почетное звание камааина.
Что касается Иды Бартон, то местные дам1Ы одного с

ней возраста встречали ее объятиям1И и сердечными га¬

вайскими поцелуями (втайне дивясь, как она умудрилась

сохранить свою фигуру). Бабушки приглашали ее выпить

чаю и поболтать о прошлом в садиках забытых домов,

которых не видит ни один турист. Меньше чем через не¬

делю после ее приезда престарелая королева Лилиука-

лани послала за ней и пожурила за невнимание. А без¬

зубые старики, сидя на прохладных душистых циновках,

толковали ей про ее деда — капитана Уилтона,— сам1И

они его уже не застали, но любили воскрешать в пам.яти

его разгульную жизнь и сумасбродные выходки, о кото¬

рых знали по рассказам отцов. Это был тот самый дед —

капитан Уилтон, он же Дэвид Уилтон, он же «На все ру¬

ки», как любовно окрестили его гавайцы в те далекие

дни: сначала — торговец на диком Северо-Западе, по¬

том — беспутный бродяга, капитан без корабля, тот са¬

мый, что в 1820 году, стоя на берегу в Каилуа, привет¬

ствовал первых м!иссионеров, прибывших сюда на бри¬

ге «Тадеуш», а через несколько лет сманил дочку одного

из этих М1иссионеров, женился на ней, остепенился и дол¬

го служил верой и правдой королям Камехамеха в

должности министра финансов и начальника таможни,

в то же врем1я выступая посредником и миротворцем

между миссионерами, с одной стороны, и пестрой, вечно

сменяющейся толпой бродяг, торговцев и гавайских

вождей — с другой.
134

Ли Бартон тоже не мэг пожаловаться на недостаток

внимания. Когда в их честь устраивали игры в море и

танцы, обеды и завтраки и национальные пиршества

«луау», его тащили в свою компанию старые друзья; не¬

когда веселые прожигатели жизни, теперь они обнару¬

жили, что наделены пищеварением и еще всякими функ¬

циями организма, и соответственно угомюнились, мень¬

ше кутили, больыге играли в бридж и часто ходили на

бейсбольные матчи. Такую же эволюцию претерпели и

прежние партнеры Ли Бартона по игре в покер — они те¬

перь сильно снизили свои ставки и лимиты, пили мине¬

ральную воду и апельсиновый сок, а последню^ю партию

кончали не позднее полуночи.
В самый разгар этих развлечений появился на сцене

Санни Грэндисон, уроженец и герой Гавайских остро¬

вов, уже успевший в свои сорок один год отклонить пред¬

ложенный ему пост губернатора территории. Четверть

века назад он швырял Иду Бартон в прибой у берега

Ваикики, а еще раньше, проводя каникулы на огромном^

скотоводческом ранчо своего отца на острове Лаканайи,

торжественно принял ее и несколь-ких других малышей

в возрасте от пяти до семи лет в свою шайку под назва¬

нием «Охотники за головами»^ или «Гроза Лаканайи».

А еще до этого его дед Грэндисон и ее дед Уилтон вме¬

сте орудовали в деловых и политических сферах.
По окончании Гарвардского университета он много

странствовал, продолжая заниматься наукой и везде при¬

обретая друзей. Служил на Филиппинах, участвовал как

энтомолог в ряде научных экспедиций на Малайский ар¬

хипелаг, в Африку и в Южную Америку. В сорок одни

год он все еще числился в штатах См1итсоновского ин¬

ститута, и приятели его уверяли, что он понимает в сахар¬

ном жучке больше, чем» специалисты-энтомологи экспери¬

ментальной станции^ учрежденной им вместе с другими

сахарными плантаторами. Он был видной фигурой у се¬

бя на родине и сам1ьгм популярным представителем Га¬

вайев за границей. Гавайцы-путешестзенники в один го¬

лос утверждали, что в каком бы утолите земного шара ш

ни пришлось упомянуть, откуда они родом, их первым

делом спрашивали: «А Санни Грэндисона вьг знаете?»
Короче говоря, это был сын богача, достигший бле¬

стящего усйеха. Миллион долларов, полученный в иаслед-
135

ство от отца, он превратил в десять миллионов, в то же

время не свернув благотворительную деятельность, нача¬

тую ОТЦОМ1, а расширив ее.
Но это еще не все, что можно о нем сказать. Десять

лет назад он потерял жену, детей не имел, и на всех Га¬

вайях не было человека, за которого столько женщин ме¬

чтало бы выйти замуж. Высокий, тонкий, с втянутым

животом гимнаста, всегда в форме, брюнет с резкими чер¬

тами лица и сединой на висках, эффектно оттенявшей мо¬

лодую кожу и живые, блестящие глаза, он выделялся в

любой компании. Казалось бы, все его время без остат¬

ка должны были поглощать светские развлечения, засе¬

дания комитетов и правлений и политические совеща¬

ния; между тем он еще состоял капитаном команды поло,

одержавшей немало побед, и на принадлежащем ему ост¬

рове Лаканайи разводил лошадей для игры в поло не

мгнее успешно, чем Болдуины на острове МСауи.
Когда при наличии двух сильных и самобытных на¬

тур — мужчины и женщины — на сцене появляется вто¬

рой, столь же силз>ный и самобьггный мужчина, почти

неизбежно возникновение трагического треугольника. Вы¬

ражаясь языком паркетных шаркунов, такой треугольник

мэжно назвать «сверхтрагическим» или «потрясающим».

Первый, должно быть, уяснил себе положение Санни

Грэндисон, поскол1ьку с его дерзкого желания все и нача¬

лось; вряд ли, впрочем, даже его быстрый ум обогнал

интуицию такой женщины, как Ида Бартон. Несомненно

одно: Ли Бартон прозрел последним и попробовал обра¬

тить в шутку то, что отнюдь не было шуткой.
Он быстро убедился, что прозрел с большим запо-

зданием, то есть уже после того, как все стало ясно доб¬

рой половине людей, у которых он бывал в гостях. Огля¬

нувшись назад, он сообразил, что уже довольно давно на

все светские сборища, куда приглашали его с женой, ока¬

зывался приглашенным и Санни Грэндисон. Где бы ни

бывали они вдвоем, бывал и он, третий. Куда бы ни от¬

правлялось веселое общество — в Кахуку, Халейва,

Ахуиману, или в коралловые сады Канеохе, или купаться

на мыс Коко,— неизменно получалось так, что Ида еха¬

ла в автомо'би'ле Санни или оба они ехали еще в чьемг
136

нибудь автомобиле. Они встречались на балах, обедах,

экскурсиях, «луау»— словом, всюду.
Раз прозрев. Ли Бартои уже не мог не заметить, что

в присутствии Санни Грэндисона Ида особенно оживля¬

ется, что она охотно ездит с ним в машине, танцует с

ним или пропускает танец, чтобы посидеть с ним. Но убе¬

дительнее всего был вид самого Санни Грэндисона. Не¬

смотря на возраст, выдержку и жизненный опыт, его лицо

выдавало его чувства так же явно, как лицо двадцатилет¬

него юноши. В сорок один год, сильный, опьггный мужчи¬

на, он не научился скрывать свою душу за бесстрастной

маской, так что Ли Бартону, его ровеснику, не стоило

труда разглядеть ее сквозь такую прозрачную оболочку.

И не раз, когда Ида болтала с другими женщинами и

речь заходила о Санни, Ли Бартон слышал, как тепло она

о нем отзывалась, как красноречиво расписывала его

стиль игры в поло, его общественную деятельность и все

его многообразные достоинства.
Итак, душевное состояние Санни не представляло за¬

гадки для Ли Бартона,— оно было видно любому. Но

Ида, его жена, с которой он двенадцать лет прожил в

безоблачно счастливом союзе, что сказать о ней? Он

знал, что женщины — этот загадочный пол — многое

умеют хранить в тайне. Означают ли ее откровенно дру¬

жеские отношения с Грэндисоном всего только возобнов¬

ление детской дружбы? Или они служат ширмой для

тайного сердечного жара, для ответного чувства, быть

может, даже более сильного, чем то, что так ясно напи¬

сано на лице Санни?
Ли Бартону было невесело. Двенадцать лет безраз¬

дельного и узаконенного обладания собственной женой

убедили его в том, что она — единственная женщина, ко¬

торая ему нужна, что нет на свете женщины, которая мю-

гла бы посягнуть на ее miccto в его сердце и сознании.

Он не мог себе представить, чтобы какая-нибудь женщи¬

на могла отвлечь его от Иды, а тем более превзойти ее в

умении всегда и во всем ему нравиться.
Так неужели же, в ужасе спрашивал он себя, упо¬

добляясь всем влюбленным Бенедиктам, это будет ее пер-

вый «роман»? Вопрос этот мучил его непрестанно, и, к

удив-лению остепенившихся пожилых юнцов — своих пар-

тнерюв в покер, а также к великому удовольствию дам<,
137

наблюдавших за ним на званых обедах, он стал пить вме¬

сто апельсинового сока коньяк, громко ратовать за повы¬

шение лимита в покере, вечерами с сумасшедшей ско¬

ростью гонять свою машину по дорогам! на мыс Даймонд

и к пропасти Пали и потреблять — либо до, либо после

обеда — больше коктейлей и шотландского виски, чем по¬

ложено нормальному человеку.
Ида всегда относилась к его увлечению картами очень

снисходительно. За годы их брака он к этому привык.

Но теперь, когда возникло сомнение, ему чудилось,

что она только и ждет, чтобы он засел за карты. Кроме

того, он заметил, что Санни Грэндисон перестал появ¬

ляться там1, где играли в покер и в бридж. Говорили, что

он очень занят. Где же проводит время Санни, когда он.

Ли Бартон, играет в карты? Не всегда же на заседаниях

комитетов и правлений. Ли Бартон решил это проверить.

Он без труда установил, что, как правило, Санни про¬

водит это время там же, где Ида Бартон,— на балах,

обедах или на купаниях при луне; а в тот день, когда он,

сославшись на неотложные дела, отказался составить с

Ли, Лэнгхорном Джонсом и Джеком Холстейном» пар¬

тию в бридж в клубе «Пасифик»,— в тот самый день он

играл в бридж у Доры Найлз с трем1Я женщинами, и од¬

ной из них была Ида.
Однажды Ли Бартон, возвращаясь из Пирл-Харбора,

где он осматривал строительство сухого дока, и включив

третью скорость, чтобы успеть переодеться к обеду, обо¬

гнал машину Сании; единственным пассажиром в этой

машине была Ида. Спустя неделю, в течение которой Ли

ни разу не играл в карты, он в одиннадцать часов ве¬

чера вернулся домой с холостого обеда в Университет¬

ском клубе, а следом за ним вернулась Ида — с ужина и

танцев у Алстонов. И домой ее привез Сании Грэнди¬

сон. Они упом1янули, что сначала отвезли майора Фрэн-<

клина с женой в Форт Шафтер, по ту сторону города,

за много миль от Ваикики.
Ли Бартон был всего лишь человек и втайне жестоко

страдал, хотя на людях отношения его с Санни были са¬

мые дружеские. Даже Иде было невдомек, что он стра¬

дает, и она ^кила по-прежнему беззаботно и весело, ниче¬

го не подозревая и разве что слегка удивляясь количе¬

ству коктейлей, которые ее муж поглощал перед обедом,
138

Казалось, что он, ка« и прежде, открыт для нее весь,

до последних глу&ин, на caiMOMi же деле он скрывал от

нее свои муки, так же как и ту бухгалтерскую книгу, ко¬

торую он мысленно вел, каждую минуту, днем и ночью,

пытаясь подвести в ней итог. В одну колонку заносились

несомненно искренние проявления ее обычной любви и за¬

боты о нем, многочисленные случаи, когда она успокаи¬

вала его, спрашивала и слушалась его совета. В другую —

где записи делались все чаще — собирались слош и по¬

ступки, которые он волей-неволей относил в разряд подо¬

зрительных* Искренни ли они? Или в них таится обман,

пусть даже непреднамеренный? Третья колонка, самая

длинная и самая важная с точки зрения человеческого

сердца, содержала записи, прямо или косвенно касающие¬

ся его жены и Сании Грэндисона. Ли Бартон вел эту

бухгалтерию без всякого умысла. Он просто не мог ин4-

че. Он с радостью бросил бы это занятие. Но ум его тре¬

бовал порядка, и записи сами собой, помимо его воли,

располагались каждая в своей колонке.
Все теперь представлялось ему в искаженном виде, он

из каждой мухи делал слона, хотя часто сам сознавал,

что перед ним ‘муха. Наконец он обратился к Мак-

Илуэйну, которому когда-то оказал весьма существенную

услугу. Мак-Илуэйн был начальником сыскной полиции.

«Большую ли роль в жизни Санни Грэндисона играют

женщины?» — спросил его Бартон. Мак-Илуэйн ничего

не ответил. «Значит, большую»,— заключ'ил Бартон. На¬

чальник полиции опять промолчал.
Вскоре после этого Ли Бартон прочел секретную за¬

писку за подписью Мак-Илуэйна и тут же уничтожил ее,

как ядовитую гадину. Общий вывод был: Санни вел себя

неплохо, но и не слишком! хорошо после того, как десять

лет назад у него погибла жена. Их брак был притчей во

языцех в высшем обществе Гонолулу, так они были влюб¬

лены не только до свадьбы, но и после, вплоть до ее тра¬

гической гибели — она вместе с лошадью свалилась с

тропы Нахику в бездонную пропасть. И еще долго по¬

сле этого, утверждал Мак-Илуэйн, женщины для Грэн¬

дисона словно не существовали. А потом если что и бы¬

вало, то все оставалось в рамках приличия. Никаких

сплетен, никакой огласки, так что в обществе сложилось

мнение, что он однолюб и никогда больше не женит¬
139

ся. Что касается нескольких мимолетных связей, кото¬

рые Мак-Илуэйн перечислил в своем докладе, то, по его

словам, Грэндисону и в голову не могло прийти, что о

них известно кому-либо, кроме самих участников.
Бартон наскоро, словно стыдясь, проглядел корот¬

кий список имен и дат и успел искренне удивиться, пре¬

жде чем предать бумагу огню. Да, чего другого, а осто¬

рожности у Санни хватало. Глядя на пепел, Бартон за^

думался о том, много ли эпизодов и'з его собственной мо¬

лодости хранится в архивах старика Мак-Илуэйна. И

вдруг почувствовал, что краснеет. Какой же он дурак!

Раз Мак-Илуэйну столько известно о частной жизни

любого члена их общества, не ясно ли, что он сам, муж,

защитник и покровитель Иды, дал Мак-Илуэйну повод

заподозрить ее?
—	Ничего не случилось? — спросил он жену в тот же

вечер, когда она кончала одеваться, а он стоял возле,

держа наготове ее пальто.
Это вполне соответствовало их давнишнему уговору

о взаимной откровенности, и в ожидании ее ответа он

даже упрекал себя за то, что не спросил ее много раньше.
—	Нет,—^улыбнулась она.—Ни^го особенного... Мо¬

жет быть, после...
Она загляделась на себя в зеркало, попудрила нос и

снова смахнула пудру пуховкой. Потом добавила:
—	Ты ведь знаешь меня. Ли. Мне нужно время, что¬

бы во всем разобраться... если есть в чем разбираться;

а после этого я тебе всегда все говорю. Только часто ока¬

зывается, что говорить-то не о чем, так что нечего тебя

и тревожить.
Она протянула назад руки, чтобы он подал ей паль-

го,— храбрые, умные руки, крепкие, как сталь, когда она

борется с волнами, и в то же время такие чудесные жен¬

ские руки, круглые, теплые, белые,— как и должны быть

у женщины,— с тонкой, гладкой кожей, скрывающей от¬

личные мускулы, покорные ее воле.
Он смотрел на нее с восхищением, с тоской и болью,—

она казалась такой тоненькой, такой хрупкой, что силь¬

ный мужчина мог бы одной рукой переломить ее пополам.
—	Едем» скорее! — воскликнула она, заметив, что он
140

не сразу накинул легкое пальто на ее прелестное, сверх¬

легкое платье.— Мы опоздаем. Если на Нууачу польет

дождь, придется поднимать верх и мы не поспеем ко

второму танцу.
Он решил непрем!енно посмютреть, с кем1 она будет тан¬

цевать второй танец, и пошел следом за нею к двери,

любуясь ее походкой, в которой, как он часто сам себе

говорил, горделиво проявлялась вся ее сущность, и ду¬

ховная и физическая.
—	Ты не против того, что я так много играю в покер

и оставляю тебя одну?—Это была новая уловка.
—	Да бог с тобой! Ты же знаешь, я приветствую твои

картежные оргии. Они тебя так подбадривают. И ты, ко¬

гда играешь, делаешься такой симпатичный, такой солид¬

ный. Я уж не помню, когда ты засиживался за картами

позже, чем до часу.
На улице Нууану дождь не полил, небо, начисто вы-

м»етенное пассатом, было усеяно звездами. Они поспели

ко второму танцу, и Ли Бартон увидел, как его жена по¬

шла танцевать с Грэндисоном. В этом не было ничего

удивительного, однако он не преминул отметить это в

своей мысленной бухгалтерии.
Час спустя, терзаемый тоскливьш беспокойством!, он

отказался от партии в бридж и, улизнув от нескольких

молодых дам, вышел побродить по огромному саду. Вдоль

дальнего края лужайки тянулась изгородь из ночного

цереуса. Каждому цветку суждена была всего одна ночь

жизни,— распустившись в сумерках, он к рассвету свер¬

нется и погибнет. Огромные — до фута в диаметре —

чуть желтоватые цветы, похожие на восковые лилии, мер¬

цая, словно маяки, во мраке, допьяна напоенном их аро¬

матом, торопились насладиться своей прекрасной корот¬

кой жизнью.
Но на дорожке, бегущей вдоль изгороди, было люд¬

но. Гости парами гуляли здесь в перерывах между тан¬

цами или во время танцев и тихо переговаривалиоь,

жадно наблюдая это чудо — любовную жизнь цветов.

С веранды, где расположился хор маль-чиков, доноси¬

лась ласкающая М1елодия «Ханалеи». Ли Бартону смут¬

но вспомнился рассказ — кажется, Мопассана — про аб¬

бата, который свято верил, что все на свете сотворено бо¬

гом для одному ему ведомых целей, но, затруднившись
141

осмыслить с этой точки зрения ночь, понял Б конце кон¬

цов, что ночь создана для любви.
От того, что и цветы и люди так страстно славили

ночь, Бартон/ стало больно. Он повернул обратно к

дому по дорожке, вьющейся в тени акаций и пальм. С то¬

го места, где она снова выходила из зарослей, он увидел

в нескольких шагах от себя, на другой дорожке, мужчи¬

ну и женщину, которые стояли в темноте, обнявшись. Он

обнаружил их, потому что услышал страстный шепот

мужчины, но в ту же минуту и его заметили: шепот

смолк, и пара замерла в полной неподвижности.
Он побрел дальше, удрученный мыслью, что густая

тень деревьев — это следующий этап для тех, кто под

широким небом восторгается ночньши цветами. О, он хо¬

рошо помнил то время, когда ради минуты любви готов

был на любой обман, на любую хитрость, и чем гуще

была тень, тем лучше. Что люди, что цветы — одно и то

же, подумал он. Прежде чем снова включиться в привыч¬

ную, но сейчас нестерпимую жизнь, он еще немного по¬

стоял в саду, рассеянно глядя на куст густо-алых мах¬

ровых мальв в ярком кругу света, падавшего с веранды.

И внезапно все, что он выстрадал, все, что он только что

видел и слы-шал,— ночные цветы, и приглушенные голо¬

са влюбленных, и те двое, что обнимались украдкой, как

воры,— все слилось в притчу о жизни, воплощенную в

цветах мальвы, на которые он глядел. Ему казалось, что

жизнь и страсть человека — это те же цветы: они рас¬

пускаются на рассвете белыми как снег, розовеют под лу¬

чами солнца, а к вечеру становятся густо-алыми и уже не

до'жнвают до нового рассвета.
Какие еще аналогии мюгли прийти ему в голову, не¬

известно, потому что за ним, там, где росли акации и паль¬

мы, послышался знакомый смех — веселый и безмятеж¬

ный смех Иды. Не оглядываясь, страшась того, что дол¬

жен был увидеть, он торопливо, чуть не спотыкаясь, под¬

нялся на веранду. Но хотя он знал, что его ждет, все

же, когда он наконец оглянулся и увидел свою жену и

Санщ1, только что украдкой обнимавшихся в темноте,—

у него закружилась голова, и он постоял, держась за. пе¬

рила и с тупой улыбкой устремив глаза на группу маль¬

чиков, выводивших в сладострастной ночи свой сладо¬

страстный припев «Хони кауа викивики».
л142

Через секунду он облизал губы, справился с дрожью

и успел бросить какую-то шутку хозяйке дома миссис

Инчкип. Но нельзя было терять время,— те двое уже

поднкм1ал1ись по ступенькам веранды.
—	Пить хочется, будто я пересек пустыню Гоби,—

сказал он,— я чувствую, что только коктейль мюжет спа¬

сти меня.
Миссис Инчкип улыбнулась и жестом направила его

на курительную веранду, где его и нашли, когда начал¬

ся разъезд: он оживленно обсуждал со старичками по-

ложеиие в сахарной промышленности.
В Ваикики уезжало сразу несколько М1ашин, и на его

долю выпало отвезти домой Бернстонов и чету Лесли.

Ида, как он успел заметить, села в машину Санни, ря¬

дом с ним. Она вернулась домой первая,— когда он при.-

ехал, она уже причесывалась на ночь. Они простились и

легли — так же, как обычно, но попытка казаться есте¬

ственным, П0М1НЯ, чьи губы недавно прижи1М)ались к ее

губам, стоила ему такого труда, что он едва не потерял

сознание.
«Неужто женщина и вправду совершенно аморальное

существо, как утверждают немецкие пессимисты?» —

спрашивал он себя, ворочаясь с боку на бок, и не мог ни

уснуть, ни взяться за книгу. Через час он встал и нашел

в аптечке сильно действующий снотворный порошок. Еще

через час, опасаясь провести бессонную ночь наедине со

своими мыслями, он принял второй порошок. Он проде¬

лал это еще два раза, с часовьши перерывами. Но сно¬

творное действовало так медленно, что когда он нако¬

нец уснул, уже светало.
В семь часов он опять проснулся. Во рту было сухо,

хотелось спать, однако он не мог забыться больше чем1 на

несколько минут кряду. Решив, что уже не заснет, он по¬

завтракал в постели и занялся утренними газетами. Но

порошки продолжали действовать, и он то и дело засы¬

пал над газетой. Так же было, пока он принимал Душ

и одевался, и его радовало, что хотя ночью порошки почти

не принесли ему облегчения, они помогли ему провести

утро в каком-то полузабытьи.
И только когда жена его встала и пришла к нему в

очаровательном халатике, с лукавой улыбкой на губах,

как всегда веселая и безмятежная, его охватило порож¬
143

денное опиумом безумие. Просто и ясно она дала понять,

что, несмотря на давнишний уговор, ей нечего сказать

ему, и, тут, послушный голосу опиума, он начал лгать.

На вопрос, хорошо ли он спал,- он ответил:
—	Отвратительно! Я два раза просыпался от судо*’

роги в ноге. Даже страшно было снова засыпать. Но

больше она не повторилась, хотя ноги болят ужасно.
—	У тебя это и в прошлом году было,— напомни-*

ла она.
—	Сезонная болезнь,— улыбнулся он.— Это не

страшно, только очень противно, когда просыпаешься со

сведенной ногой. Теперь до вечера ничего не будет, но

ощущение такое, точно меня избили палками.
В тот же деш>, попозже. Ли и Ида Бартон нырнули в

мелкую воду у пляжа яхт-клуба и, быстро миновав мол,

уплыли вдаль, за прибой Канака. Море было такое тихое,

что, когда они, часа через два, повернули обратно к бе*

регу и не слеша стали пересекать прибой, они были со¬

вершенно одни. Слишком» маленькие волны не представ¬

ляли интереса для любителей качаться в челнах и на

досках, поэтому все уже давно вернулись на берег.
Вдруг Ли перевернулся на спину.
—	Что случилось? — окликнула Ида, плывшая - фу¬

тах в двадцати от него.
—	Нога... судорога,—ответил он негром>ко, весь сжав¬

шись от -страшного напряжения.
Опиум продолжал действовать, и он был словно в по¬

лусне. Глядя, как она подплывает к нему ровными, рит¬

мичными взмахами, он полюбовался ее спокойствием^ но

его тут же кольнуло подозрение, что она спокойна потому,

что мало его лкэбит, или, вернее, любит гораздо меньше,

чем Грэндисона.
. — В какой ноге? — спросила она, принимая в воде

8ерт11кальное положение.
—	В левой... ой! А теперь в обеих.
Он, словно непроизвольно, подогнул колени, высунул

из воды голову и грудь и тут же скрылся из глаз под

совсем небольшой волной. Через несколько секунд он

всплыл и, отплевываясь, снова лег на спину.
Он чуть не улыбнулся, но улыбка превратилась в бо¬
144

лезненную гримасу: ему действительно свело ногу, во вся¬

ком случае, одну, и он почувствовал настоящую боль.
—	Сейчас больнее в правой,— процедил он, увидев,

что она хочет растереть ему ногу.— Но ты лучше дер¬

жись подальше. У меня это бывало. Если станет хуже,

я, чего доброго, могу вцепиться в тебя.
Она нашла руками затвердевшие мускулы и стала

растирать и разминать их.
—	Очень прошу тебя, держись подальше,— выда¬

вил он сквозь стиснутые зубы.— Дай мне отлежаться. Я

поработаю суставами, и все пройдет. Я знаю, что нужно

делата.
Она отпустила его, но осталась рядом, по-прежнему

держась в воде стоя и стараясь понять по его лицу, по¬

мотает ли ему эта гимнастика. Он же нарочно стал сги¬

бать суставы и напрягать М1ускулы так, чтобы усилить

судорогу. Когда это с ним» случилось в прошлом году, он

научился, лежа в постели с книгой, расслаблять м.уску-

лы и успокаивать судорогу, даже не отрываясь от чтения.

Теперь он проделывал как раз обратные движения и со

страхом и радостью почувствовал, что судорога, усилив¬

шись, перекинулась в правую икру: Он громко вскрикнул,

сделал вид, что растерялся, попробовал высунуться

из воды и исчез под набежавшей волной.
Он всплыл, отфыркался и лег на спину, раскинув ру¬

ки, и тут сильные маленькие пальцы Иды крепко взялись

за его икру.
—	Не беда,— сказала она, энергично работая.— Та¬

кие судороги никогда не длятся очень долго.
—	Я и не знал, что они бывают такие сильные,—

простонал oHi—Только бы не поднялись выше! Чув¬

ствуешь себя таким беспомощным.
Вдруг он вцепился ей руками в плечи, как утопаю¬

щий вцепляется в весло, пытаясь на него взобраться, и

под его тяжестью она погрузилась в воду. За то время,

что он не давал ей вырваться, с нее смыло резиновый

чепчик, шпильки выпали, и когда она, тяжело дыша,

всплыла наконец на поверхность, мокрые распустившие¬

ся волосы облепили ей все лицо. Он был уверен, что от

неожиданности она порядком хлебнула морской воды.
—	Уходи! — предостерег он ее и снова раскинул руки

в притворном отчаянии.
10.	Джек Лондон. Т. XIV* 145

Но пальцы ее уже нащулали больную икру, и не вид¬

но было, чтобы она испытывала коле;бани*я или cTpaXi
—	Выше пошло,— проговорил он с усилием, едва

сдерживая стон.
Он налря'Г всю правую ногу, и настоящая судо¬

рога в икре усилилась, а М)ышцы бедра послушно затвер¬

дели, как будто их тоже свело.
Мозг его еще не освободился от действия опиума, так

что он мог одновремюнно вести свою жестокую игру и с

восторгом отмечать и силу воли, написанную на ее сразу

осунувшемся лице, и смертельный ужас, затаившийся в

глазах, и за всем этим — ее непоколебимый дух и твердую

решимость.
Она явно не собиралась сдаваться, прячась за деше¬

вую формулу: «Я yMipy с тобой вместе». Нет, к его вели¬

кому восхищению, она спокойно приговаривала:
—	Ничего. Погрузись поглубже, остав1Ь над водой

только рот. Голову я тебе поддержу. Это же не может

продолжаться без конца. На суше иикто еще не ум)ирал

от судорог. Значит, и в воде хороший пловец не может

от них ум1ереть. Дойдет до высшей точки и отпустит. Мы

оба прекрасно плаваем и не из пугливых...
Он зажмурился, точно от страшной боли, и утянул

ее под воду. Но когда они всплыли, она была по-преж¬

нему рядом с ним и по-прежнему, стоя в воде, поддержи¬

вала его голову и твердила:
—	Успокойся. Расслабь мускулы. Голову я тебе дер¬

жу. Потерпи. Сейчас пройдет. Не борись. Не напрягай

сознание, тогда и тело не будет напряжено. Вспомни, как

ты учил меня отдаваться течению.
Новая волна, исключительно высокая для такого сла¬

бого прибоя, нависла над ними, и Ли Бартон опять схва¬

тил жену за плечи и утянул под воду в ту минуту, как

гребень волны закудрявился и рухнул.
—	Прости,— пробормотал он сдавленньгм! от боли го¬

лосом, едва сделав первый вдох.— И оставь меня.— Он

говорил отрывисто, с мучительными паузами.— Не к че¬

му нам обоим! погибать. Мое дело дрянь. Сейчас боль

пойдет еще выше, тогда уж у меня не хватит сил тебя

отпустить. Прошу тебя, дорогая,-оставь м>еня. Пусть уж

я один умру. Т^бе есть для чего жить.
Она поглядела на него с таким упреком), что в глазах
.146

ее не осталось и следа смертельного ужаса. Слова и те не

могли бы яснее выразить ее ответ: «Зачем же мне жить,

если не для тебя».
Так, значит, он ей доро<же, чем Сании! Бартон возли¬

ковал, но тут же вспомнил, как Сании обнимал ее в тени

акаций, и решил, что еще мало помуч'ил ее. Может быть,

э'то выпитый опиум подстрекал его к такой жестокости.

Раз уж он затеял это испытание, нашептывал маковый

сок, пусть доводит его до конца.
Он подтянул колени, ушел под воду, всплыл и сде¬

лал вид, что отчаянно старается вытянуть ноги. Она все

время держалась с ним рядом!.
—	Нет, не могу! — громко простонал он.— Дело

дрянь. Ничего не выйдет. Тебе меня не спасти. Спасайся

caMia, пока не поздно.
Но она не отставала, она поворачивала его голову, что¬

бы вода не попала в рот, и приговаривала:
—	Ничего, ничего. Хуже не будет. Потерпи еще чу¬

точку, сейчас начнет проходить.
Он вскрикнул, скорчился, схватил ее и увлек под во¬

ду. На этот раз он чуть не утопил ее, так хорошо ему

удалось разыграть эту сцену. Но она ни на секунду не

растерялась, не поддалась страху неминуемой смерти.

Едва высунув голову из воды, она старалась поддержи¬

вать его и, задыхаясь, все шептала ему слова ободрения:
—	Успокойся... успокойся... расслабь мускулы... Вот

увидишь... сейчас станет лучше. Пусть бЬльно... ничего...'

сейчас пройдет... уже проходит, да?
А он снова и снова тянул ее ко дну, все грубее хва¬

тал ее, заставляя еще и еще глотать соленую воду, в глу¬

бине души уверенный, что это не может серьезно ей по¬

вредить. На короткие мгновения они всплывали на зали¬

тую солнцем поверхность океана и снова скрывались, и

кудрявые гребни волн перекатывались через них.
Она упорно боролась, вырываясь из его цепких паль¬

цев, но, когда он отпускал ее, не делала попыток от¬

плыть подальше: силы ее убывали, сознание мутилось,

но всякий раз она снова старалась спасти его. Наконец,

рассудив, что пора кончать, он стал спокойнее, разжал

руки и растянулся на воде.
Он испустил долгий блаженный вздох и заговорил,

то и дело останавливаясь, чтобы перевести дыхание:
147

—	проходит. Какое счастье! Ох, дорогая, я здорово

наглотался воды, но сейчас, когда нет этой ужасной боли,

я чувствую себя как в раю.
Она попыталась ответить, но не могла.
—	Теперь мне хорошо,— повторил он.— Давай от¬

дохнем. Ты тоже ляг, чтобы отдышаться.
И, лежа рядом на спине, они полчаса отдыхали на вол¬

нах кроткого прибоя Канака. Первой, оправившись, за¬

говорила Ида Бартон.
—	Ну как ты себя чувствуешь, мюй дорогой? —спро¬

сила она.
—	Так, как будто по мне прошел паровой каток. А

ты, моя бедняжка?
—	А я чувствую, что я самая счастливая женщина на

свете. Я так счастлива, что готова плакате, только не

хочется. Ты меня ужасно напугал. Одно время мие каза¬

лось, что я могу тебя потерять.
У Ли Бартона радостно забилось сердце. Ни слова о

том, что она сама могла погибнуть! Так вот она, под¬

линная, испытанная любовь, великая любовь, когда за¬

бываешь себя, П0М1НЯ только о любимом.
—	А я — самый гордый человек на свете,— сказал

он,— потому что моя жена самая храбрая женщина на

свете.
—	Храбрая! — возмутилась она.— Я же тебя люблю.

Я и не знала, как я тебя люблю, пока мне не показалось,

НТО я тебя теряю. А теперь давай двинемся к берегу. Я хо¬

чу побыть с тобой вдвоем», чтобы ты обнял меня, а я тебе

рассказала, как ты мне дорог и всегда будешь дорог.
Еще через полчаса они без единой передышки доплы¬

ли до берега и пошли к купальне по твердому мокрому

песку, среди публики, бездельничающей на пляже.
—	Что это вы там делали? — окликнул их один из

капитанов яхт-клуба.— Просто дурачились?
—	Вот именно,— с улыбкой отвечала Ида Бартон.
—	Вы же знаете, мы — типичные деревенские дурач¬

ки,— подтвердил ее муж.
А вечером, отказавшись от очередного приглашёния,

они сидели обнявшись в большом кресле у себя на бал*^

коне.
148

—	Санни уезжает завтра в двенадцать часов,— ска¬

зала Ида, словно бы без всякой связи с предыдущим раз¬

говором.— Он едет в Малайю, посмотреть, как там1 пожи¬

вает его Каучуковая и Лесная комиания.
—	А я и не слышал, что он покидает нас,— едва вы¬

говорил от удивления Ли.
—	Я первая об этом узнала,— объяснила Ида.—

Он сказал мне только вчера вечером.
—	На балу?
Ида кивнула.
—	Немножко неожиданно это получилось?
—	Очень неожиданно.— Ида отодвинулась от мужа и

выпрямилась в кресле.— Я хочу рассказать тебе про

Санни. У меня никогда не было от тебя настоящих тайн.

Я не хотела тебе рассказывать. Но сегодня, в прибое

Канака, я подумала, что, если ш>1 погибнем, между нами

останется что-то недосказанное.
Она замюлчала, и Ли, предчувствуя, что последует

дальше, не стал ей помогать, а только сжал ее пальцы.
—	Санни... ну, он увлекся мной.— Голос ее дрог¬

нул.— Ты, конечно, это заметил. И... и вчера вечером он

просил меня уехать с ним. Но я совсем не.в этом хотела

покаяться...
Ли Бартон мюлча ждал.
—	Я хотела покаяться в том,— продолжала она,—

что я совсем на него не рассердилась. Мне было только

очень грустно и очень жаль его. Все дело в том, что я и

сама немножко... вернее, совсем не немножко, увлеклась

им. Потому я вчера вечером и была к нему так снисхо¬

дительна. Я ведь не дура. Я знала, что это случится.

И М1не — знаю, знаю, я слабая, тщеславная женщина,—

мне было приятно, что такой человек из-за меня поте¬

рял голову. Я его поощряла. Мне нет оправ-дания. Если б

я его не поощряла, того, что было вчера, не случилось бы.

Это не он, а я виновата, что он звал меня уехать. А я ска¬

зала — нет, это невозможно, а почему—ты сам понимаешь,

я и повторять не буду. Я обошлась с ним ласково, очень

ласково. Я позволила ему обнять меня, не ушла от него,

и первый раз — потому что это был и самый, самый по¬

следний раз,— позволила ему поцеловать меня, а себе—

ответить на его поцелуй. Я знаю, ты поймешь — это
149

было прощание. Я ведь не любила Санни. И не люблю.

Я всегда лю|била тебя, только тебя.
Она умолкла и в ту же минуту почувствовала, что ру¬

ка мужа обхватила ее плечи и мягко притянула ее ближе.
—	Да, ты доставила мне много тревожных минут,—

признался он.— Я уже подумал было, что ты от меня

уйдешь. И я...— Он запнулся, яв!НО смущенный, потом,

собравшись с духом, закончил: —Ты же знаешь, что ты

для меня — единственная женщина. Ну и довольно.
Она нащупала у него в кармане спички и дала ему ог¬

ня— закурить давно потухшую сигару.
—	Да,— проговорил он сквозь окутавшее их облач¬

ко дыма,— зная тебя так, как я тебя знаю — всю до кон¬

ца,— могу только сказать, что мне жаль Санни, очень

жаль, он много потерял, но за себя я рад. И... еще одна

вещь: через пять лет я что-то расскажу тебе, что-то очень

интересное и смешное, прю меня и про то, на какие глу¬

пости я способен из-за тебя. Через пять лет. Подождешь?
—	Подожду и пятьдесят лет,— вздохнула она и креп¬

че прижалась к нему.
Глен Эллен, Калифорния.
17	августа 1916 года.

ГЕРЛил

ПРЕДИСЛОВИЕ
Надеюсь, читатель извинит меня за то, что я начи¬

наю это предисловие с похвальбы. Дело в том, что эта

работа юбилейная. Ее завершением я отмечаю мое

сорокалетие, мою пятидесятую книгу, шестнадцать лет

моей писательской деятельности и новое направление в

моем творчестве. А «Сердца трех» — это новое направ¬

ление. До сих пор я, безусловно, не создавал ничего по¬

добного и почти убежден, что и впредь не создам. И я

вовсе не намерен скрывать, что горжусь этой работой.

А теперь я советовал бы читателю, который любит стре¬

мительное развитие действия, перескочить через все то

бахвальство, что содержится в предисловии, и погру¬

зиться с головой в повествование,— пусть он попробует

потом сказать мне, что от моей книги легко оторваться.
Для любопытствующих разрешу себе кое-что пояс¬

нить. По мере того как кинематограф становился наибо¬

лее популярной формой развлечения во всем мире, запас

4»абул и интриг, накопленный мировой беллетристикой,

стал быстро истощаться. Какая-нибудь одна кинокомпа¬

ния с помощью двух десятков режиссеров способна экра¬

низировать все литературное наследие Шекспира, Баль¬

зака, Диккенса, Скотта, Золя, Толстого и десятков ме¬

нее плодовитых писателей. А поскольку на свете сотни

кинокомпаний, нетрудно сообразить, как скоро они могут

столкнуться с нехваткой сырья, из которого фабрикуют

кинокартины.
Право на экранизацию всех романов, рассказов и

пьес, издаваемых или подлежащих изданию теми или
153

иными издательствами или лицами, уже давно куплено

и зафиксировано договорами; если же попадается мате-»

риал, право собственности на который истекло за давно¬

стью лет, то он экранизируется с такой же быстротой, с

какой матросы, очутившись на берегу, усеянном золотым

песком, набросились бы на самородки. Тысячи сценари¬

стов— точнее будет сказать, десятки тысяч, ибо нет та¬

кого мужчины, женщины или младенца, которые не счи¬

тали бы себя вполне созревшими для написания сцена¬

рия,— итак, десятки тысяч сценаристов рыщут по, лите¬

ратуре (как охраняемой авторским правом, так и не

охраняемой) и хватают журналы чуть ли не из машины,

в надежде поживиться какой-нибудь новой сценкой, фа¬

булой или историйкой, придуманной их собратьями по

перу.
Кстати, справедливость требует отметить, что совсем

недавно, в те дни, когда сценаристов еще не очень ува¬

жали, они надрывались в поте лица за пятнадцать—два¬

дцать долларов в неделю, а случалось, что прижимистые

директора платили им поштучно; десять — двадцать дол¬

ларов за сценарий, да еще в пятидесяти случаях из ста

не выдавали сценаристам и тех грошей, которые им при¬

читались; бывало и так, что товар, украденный сценари¬

стами, в свою очередь, крали у них не менее бессовестные

и беззастенчивые люди, работавшие в штате. Так было

только вчера, а сегодня я знаю сценаристов, у которых

есть по три машины и по два шофера, которые посылают

своих детей в самые дорогие школы и вообще обладают

устойчивой платежеспособностью.
В значительной мере именно из-за нехватки белле¬

тристического сырья и начали ценить и уважать сценари¬

стов. На них появился спрос, они получили признание,

их стали лучше оплачивать, а от них требовать Продук¬

цию более высокого качества. Начались нойые поиски ма¬

териала, выразившиеся, в частности, в попытке завербо¬

вать известных писателей для работы в качестве сцена¬

ристов. Но то, что человек написал двадцать романов,

еще не может служить ручательством, что он способен

написать хороший сценарий. Как раз наоборот: очень

быстро обнаружилось, что успех в беллетристике — вер¬

ная гарантия провала на экране.
Но тут на сцене появляются хозяева кинокомпаний.,
154

Разделение труда — прежде всего. И вот, связавшись с

могущественными газетными объединениями или с от¬

дельными лицами, что и произошло в данном случае,—

я имею в виду «Сердца трех»,— они заказывают высо¬

коквалифицированным сценаристам (даже ради спасения

собственной жизни не сумевшим бы написать роман) сце¬

нарий, который романисты (даже ради спасения собст¬

венной жизни не сумевшие бы написать сценарий) пре¬

вращают затем в роман.
Итак, является м-р Чарльз Годдард к некоему Дже¬

ку Лондону и говорит ему: «Время действия, место дей¬

ствия и действующие лица определены; кинокомпании,

газеты и капитал к нашим услугам; давайте договари¬

ваться». И мы договорились. Результат — «Сердца

трех». Ни у кого не может возникнуть и сомнения в ис¬

кусстве и мастерстве м-ра Годдарда после того, как я

перечислю его творения, а перу его принадлежат: «Зло¬

ключения Полины», «Приключения Илейн!», «Богиня»,

«Обогащайся, Уоллингфорд» и т. д. Кроме того, имя

героини данного романа — Леонсия — тоже им приду¬

мано.
Первые несколько эпизодов он написал на своем ран¬

чо в Лунной долине. Но писал он быстрее, чем я, и за¬

кончил свои пятнадцать эпизодов на много недель рань¬

ше меня. Да не введет вас в заблуждение слово «эпи¬

зод». На первый эпизод ушло три тысячи футов пленки.

А на последующие четырнадцать — по две тысячи фу¬

тов на каждый. В каждом эпизоде около девяноста сцен,

что составляет в общем около тысячи трехсот сцен. Итак,

мы работали параллельно, каждый над своим куском.

Когда я писал какую-то главу, я, естественно, не мог

учитывать того, что происходит в следующей или через

двенадцать глав, так как я этого не знал. Не знал этого

и м-р Годдард. Отсюда неизбежные последствия: нельзя

сказать, чтобы повествование в «Сердцах трех» отлича¬

лось особой стройностью, хотя оно, безусловно, не лише¬

но логики.
Представьте себе мое изумление, когда я, будучи на

Гавайях, вдруг получаю от м-ра Годдарда по почте из

Нью-Йорка четырнадцатый эпизод сценария (а я в это

время трудился только еще над литературной обработ¬

кой десятого эпизода) и вижу, что мой герой женат сов¬
155

сем не на той женщине! И в нашем распоряжении всего

лишь один эпизод, когда можно избавиться от нее и свя¬

зать моего героя узами законного брака с единственной

женщиной, на которой он может и должен жениться. Как

это сделано — прошу посмотреть в последней главе или

пятнадцатом эпизоде. Можете не сомневаться, что м-р

Годдард надоумил меня, как это сделать.
Дело в том, что м-р Годдард — мастер по части раз¬

вития действия и гений по части быстроты. Развитие дей¬

ствия нимало не волнует его. «Изобразить»,— спокойно

указывает он в авторской ремарке киноактеру. Очевид¬

но, актер «изображает», ибо м-р Годдард тут же начи¬

нает нагромождать одно действие на другое. «Изобра¬

зить горе!» — приказывает он, или «печаль», или «гнев»,

или «искреннее сочувствие», или «желание убить», или

«стремление покончить жизнь самоубийством». Вот

и все. Так и должно быть — иначе когда же он завер¬

шил бы работу и написал бы свои тысячу триста сцен?
Но можете себе представить, каково пришлось мне,

несчастному, который не мог ограничиться волшебным

словом «изобразить», а должен был описать — и притом

весьма подробно — все те настроения и положения, ко¬

торые одним росчерком пера наметил м-р Годдард! Черт

побери! Диккенсу не казалось чрезмерным излишеством

потратить тысячу слов на описание и тончайшую обри¬

совку горестных переживаний того или иного героя. А

вот м-р Годдард говорит: «Изобразить»,— и рабы кино¬

аппарата делают все, что нужно.
А развитие действия! В свое время я написал не

один приключенческий роман, но ^аже если соединить

их все вместе, не получится столь стремительного разви¬

тия действия, как в «Сердцах трех».
Зато теперь я знаю, почему так популярен кинемато¬

граф. Я теперь знаю, почему «Г-да Барнес из Нью-Йор¬

ка» и «Техасский горшечник» разошлись в миллионах

экземпляров. Я теперь знаю, почему какая-нибудь напы¬

щенная агитационная речь может собрать куда больше

голосов, чем самый прекрасный и доблестный поступок

или замысел государственного деятеля. Переделка сцена¬

рия м-ра Годдарда в роман была для меня интересным

опытом — и весьма поучительным. Эта работа по-ново¬

му осветила давно продуманные мною социологические
156

обобщения, подвела под них новую основу и укрепила

их. После этой попытки испробовать свои силы как пи¬

сатель в новой для себя области я стал понимать душу

народа в его массе глубже, чем понимал до сих пор, и

осознал — полнее, чем когда-либо,— каким высоким ис¬

кусством жеста и мимики должен владеть демагог, при¬

влекающий голоса избирателей на свою сторону с помо¬

щью умения играть на коллективной душе масс. Я буду

очень удивлен, если эта книга не получит самого широко¬

го распространения. («Изобразить удивление»,— сказал

бы м-р Годдард; или: «Изобразить широкое распростра¬

нение».)
Если в основе этой авантюры, именуемой «Сердца

трех», лежит сотрудничество, то принцип сотрудниче¬

ства восхищает меня. Но только — увы! — боюсь, что

такого коллегу, как м-р Годдард, можно встретить не

чаще, чем одного на миллион. Мы ни разу не перебро¬

сились даже словом, у нас не было ни одного спора, ни

единой дискуссии. Но в таком случае я, должно быть, и

сам не коллега, а мечта! Разве я не позволил ему —

без единого намека на жалобу или возражение — «изо¬

бражать» все, что ему заблагорассудится, на протяже¬

нии 15 эпизодов сценария, 1 300 сцен и 31 ООО футов

пленки, а затем 111 ООО слов, составивших роман? И все-

таки теперь, когда я кончил сей труд, я очень был бы

рад, если бы не начинал его,— по одной простой причи¬

не: мне хотелось бы самому прочесть книгу и посмотреть,

как она читается. А меня это очень интересует. Очень.
Джек Лондон
Ваикики, Гавайские острова^
23 марта 1916 года.

СТАРАЯ ПИРАТСКАЯ ПЕСНЯ'
Кто готов судьбу и счастье

С бою брать своей рукой,
Выходи корсаром вольным

На простор волны морской!
Припев:
Ветер воет, море злится,—
Мы^ корсары, не сдаем.
Мы — спина к спине — у мачты.

Против тысячи вдвоем!
Нож на помощь пистолету —»

Славный выдался денек!
Пушка сломит их упрямство.
Путь расчистит нам клинок.
Припев.
Славь, корсар, попутный ветер,

Славь добычу и вино!
Эй, матрос, проси пощады,
Капитан убит давно!
Припев.
Славь захваченное судно.
Тем, кто смел, сдалось оно.
Мы берем лишь груз и женщин.

Остальное все — на дно!
Джордж Стерлинг
‘ Перевод В. Левина.
158

ГЛАВА ПЕРВАЯ
В ЭТО позднее весеннее утро события в жизни Френ¬

сиса Моргана развивались очень быстро. Если когда-

либо человеку суждено было, переместившись во време¬

ни, стать участником жестокой, кровавой драмы, а точ¬

нее— трагедии бесхитростных душ, и одновременно

свидетелем средневековой мелодрамы, насыщенной сен¬

тиментальностью и бурными страстями, свойственными

обитателям Латинского Нового Света^ то этим человеком

Судьба предназначила быть Френсису Моргану, и при¬

том весьма скоро.
Однако сам Френсис Морган пребывал в ленивом не¬

ведении относительно того, что в мире что-то для него

готовится, и едва ли был готов встретить надвигавшиеся

события. Поздно засидевшись за бриджем, он поздно

начинал свой день. За поздним пробуждением последо¬

вал поздний завтрак из фруктов и каши; покончив с

ним, Френсис направился в библиотеку — строго, со вку¬

сом обставленную комнату, откуда его отец в последние

годы жизни руководил своими обширными и многооб¬

разными делами.
—	Паркер,— обратился Френсис к камердинеру, ко¬

торый служил еще его отцу,— ты не замечал признаков

ожирения у Р. Г. М. в последние годы его жизни?
—	О нет, сэр,—отвечал тот со всей почтительностью

хорошо вышколенного слуги, но невольно бросая беглый

оценивающий взгляд на великолепную фигуру молодого

человека.— Ваш батюшка, сэр, всегда отличался строй¬

ностью. Фигура у него никогда не менялась; он был ши-
159

рокоплечий, с могучей грудью, и хоть широковат в кости,

но талия, сэр, у него была тонкая, всегда тонкая. Когда

его обмыли, сэр, и положили на стол, многие молодые

люди в нашем городе могли бы устыдиться своей фигу¬

ры. Он всегда тщательно следил за собой, сэр,— я имею

в виду все эти упражнения, которые он делал в постели,

поЛчаса каждое утро. Ничто не могло заставить его от¬

ступить. Он называл это своим культом.
—	Да, фигура у отца была редкостная,— рассеянно

произнес молодой человек, глядя на биржевой телеграф

и несколько телефонных аппаратов, установленных еще

его отцом.
—	Совершенно верно,— убежденно подтвердил Пар¬

кер.— Ваш батюшка был строен, как аристократ, несмо¬

тря на широкую кость, могучие плечи и грудь. И вы это

унаследовали, сэр; только вы еще лучше.
Молодой Френсис Морган, унаследовавший от своего

отца не только статную фигуру, но и немало миллионов,

безмятежно развалился в широком кожаном кресле и

вытянул ноги, совсем как могучий лев в клетке, не зна¬

ющий, куда девать свои силы. Развернув утреннюю газе¬

ту, он остановился взглядом на заголовке, извещавшем

о новом оползне на Кьюлебрском участке Панамского

канала.
—	Хорошо, что мы, Морганы, не склонны к полно¬

те,— позевывая, произнес он,— не то ведь я мог бы и

растолстеть от такой жизни... Правда, Паркер?
Престарелый камердинер, не расслышав, смущенно

посмотрел на своего хозяина.
—	О да, сэр,— поспешно сказал он.— То есть я хо¬

чу сказать: нет, сэр. Вы сейчас в наилучшей форме.
—	Ничего подобного,— убежденно заявил молодой

человек.— Я, возможно, и не разжирел, но безусловно

пообмяк... А, Паркер?
—	Да, сэр... То есть нет, сэр,— я хотел сказать: нет,

сэр. Вы все такой же, каким вернулись из колледжа три

года назад.
—	И решил, что безделье — мое призвание,— рас¬

смеялся Френсис.— Паркер!
Паркер почтительно вытянулся. Однако хозяин его

уже погрузился в глубокое раздумье, словно решал про¬

блему первостепенной важности, а рука его то и дело
160

«СЕРДЦА ТРЕХ».

^СЕРДЦА ТРЕХ^.

принималась теребить топорщившиеся маленькие усики,

которые он с некоторых пор стал отращивать.
—	Паркер, я намерен съездить на рыбную ловлю.
—	Да, сэр.
—	Я выписал несколько складных удочек. Пожалуй¬

ста, составь их и принеси сюда, я хочу их осмотреть.

Мне думается, что уехать недельки на две куда-нибудь в

лес — самое для меня полезное. Если я этого не сделаю,

то, несомненно, начну толстеть и опозорю весь наш род.

Ты ведь слышал про сэра Генри? Старого оригинала

сэра Генри, пирата и головореза?
—	Да, сэр. Я читал о нем, сэр.
Паркер уже стоял в дверях и только ждал той мину¬

ты, когда словоохотливость молодого хозяина иссякнет,

чтобы отправиться по его поручению.
—	Да, гордиться тут нечем — подумаешь, старый

пират!
—	О нет, сэр,— запротестовал Паркер.— Он ведь

был губернатором на Ямайке и умер в почете.
—	Счастье еще, что его не повесили,— расхохотался

Френсис.— В сущности говоря, только он один и позо¬

рит наш род, который сам же основал. Но я вот что хо¬

тел сказать: я очень тщательно просмотрел все, что его

касается. Он весьма заботился о своей фигуре и, слава

богу, до самой смерти сохранил тонкую талию. В этом

отношении он оставил нам хорошее наследство. А вот со¬

кровища его мы, Морганы, так и не нашли; впрочем,

тонкая талия, которую он нам завещал, дороже всех ру¬

бинов. Родовая черта, если говорить языком биологов,

которому научили меня профессора.
Наступила долгожданная пауза, и Паркер осторожно

выскользнул из комнаты, а Френсис Морган погрузился

в изучение газетной статьи о Панаме, из которой он вы¬

яснил, что канал будет открыт для судоходства, по-види¬

мому, не раньше, чем через три недели.
Зазвонил телефон, и с помощью электрических нер¬

вов современной высокой цивилизации Судьба сделала

первую попытку протянуть свои щупальца и добраться

до Френсиса Моргана, который сидел в эту минуту в

библиотеке особняка, выстроенного его отцом на Ривер-

сайд-драйв.
—	Но, дорогая миссис Каррузерс,— запротестовал

и. Джек Лондон. Т. XIV. 161

он в трубку,:—Что бы там ни было, это просто времен¬

ный ажиотаж. «Тэмпнко петролеум» в полном порядке.

Это не спекулятивные бумаги, а вполне надежное поме¬

щение капитала. Держите их. Держите крепко... Все де¬

ло, наверно, в том, что^ какой-нибудь фермер из Минне¬

соты приехал в Нью-Йорк и решил купить пакета два

акций просто потому, что они кажутся ему солидными, а

так оно и есть... Ну и что тут такого, что они поднялись

на два пункта? Все равно не продавайте. «Тэмпико пет¬

ролеум» — это вам не лотерея и не рулетка. Это — креп¬

кое промышленное предприятие. Мне бы, например,

очень хотелось, чтобы оно было не таким грандиозным,—

я бы тогда мог финансировать его один... Да нет, выслу-^

тайте меня: совсем это не мыльный пузырь! Мы сейчас

одних цистерн заказали больше чем на миллион долла¬

ров. Наша железная дорога и три нефтепровода стоят

свыше пяти миллионов. Да одни только действующие

нефтескважины дадут нам нефти на сто миллионов дол¬

ларов, так что сейчас главная наша задача — доставить

ее к морю на танкеры. Теперь самое время для вложения

капитала. Пройдет год-другой, и государственные бума¬

ги по сравнению с вашими акциями покажутся сущей

чепухой..,
•..Да-да, пожалуйста. Не обращайте внимания на

биржевой рынок. И потом — я вовсе не советовал вам

приобретать эти акции. Я никогда не давал своим друзь¬

ям таких советов. Но уж раз вы приобрели эти акции, то

держитесь за них. «Тэмпико» такое же солидное пред¬

приятие, как Английский банк... Да, мы с Дикки подели¬

ли вчера вечером трофеи. Подобралась великолепная

компания. Хотя Дикки, надо сказать, чересчур горяч для

бриджа... Да, везло, как игроку на бирже... Ха-ха! Я го¬

ряч? Ха-ха1.. Да?.. Скажите Гарри, что я отбываю не¬

дели на две... Поеду форель удить... Весна, знаете ли,

ручейки журчат, на деревьях сок выступил, распускаются

почки, зацветают цветы и тому подобное... Да, всего

наилучшего. И держитесь обеими руками за «Тэмпико

петролеум». Если они немножко упадут, после того как

этот лганнесотский фермер кончит играть на повышение,

прикупите еще. Я тоже собираюсь так сделать. Это все

равно что найти деньги... Да... Да, конечно... Слишком

это крепкие бумаги, чтобы вот так — ни с того ни с се-
162

го — взять и продать их: ведь они, может, никогда боль¬

ше не понизятся... Ну, конечно, я знаю, что говорю. Я

проспал сегодня восемь часов и еще не выпил ни капли...

Да, да... До свидания.
Не поднимаясь с кресла, Френсис потянул к себе лен¬

ту биржевого телетайпа и лениво пробежал ее глазами;

то, что в ней сообщалось, не вызвало у него особого ин¬

тереса.
Вернулся Паркер, неся несколько тоненьких удочек;

каждая из них по своей полировке и отделке была вер¬

шиной искусства и мастерства. Френсис мигом вскочил с

кресла, отбросил в сторону телеграфную ленту, про кото¬

рую тут же забыл, и, точно мальчишка, с радостью и во¬

сторгом принялся осматривать игрушки и пробовать их

одну за другой: он то взмахивал удочками так, что лес¬

ка со свистом, похожим на удар хлыста, разрезала воз¬

дух, то осторожно, рассчитанным движением, закидывал

ее под высокий потолок, как если бы там, на другом

конце комнаты, находился невидимый пруд, в котором

таинственно поблескивала форель.
Зазвонил телефон. Лицо Френсиса перекосилось от

раздражения.
—	Ради бога, поговори ты, Паркер,— приказал он.—

Если это опять какая-нибудь дура, играющая на бирже,

скажи, что я умер, или пьян, или лежу в тифу, или же¬

нюсь — словом, придумай что-нибудь пострашнее.
После непродолжительных переговоров, проведенных

в спокойном, вежливом тоне, так подходившем к величе¬

ственному стилю этой холодной, чинной комнаты, Пар¬

кер произнес в трубку: «Одну минуту, сэр» — и, при¬

крыв ее рукой, сказал:
—	Это мистер Бэском, сэр. Он просит вас.
—	Скажи мистеру Бэскому, чтобы он убирался к

черту,— отозвался Френсис, замахнувшись так, будто

хотел невесть куда забросить удочку; и в самом деле,

опиши леска кривую, начертанную его зачарованным

взглядом, она вылетела бы в окно и, по всей вероятно¬

сти, до смерти перепугала бы садовника, который, стоя

\ia коленях, пересаживал розовый куст.
—	Мистер Бэском говорит, что это насчет положе¬

ния на бирже, сэр, и что он задержит вас не более пяти

минут,— настаивал Паркер, но так деликатно и мягко,
163

словно передавал какое-то совсем несущественное, пустя¬

ковое поручение.
—	Хорошо.— Френсис осторожно прислонил удочку

к столу и взял трубку.— Алло,— сказал он в аппарат.—

Да, это я, Морган. Ну, валяйте. Что там такое?
Он с минуту, послушал, потом раздраженно перебил

говорившего:
—	Продавать? Черта с два1 Ни в коем случае... Ко¬

нечно, я рад это слышать. Но даже если акции подни¬

мутся на десять пунктов — чего, конечно, не случится,—

все равно держите их. Весьма возможно, что это законо¬

мерное повышение и они уже больше не упадут. Эти ак¬

ции — штука солидная. Они стоят куда больше, чем ко¬

тируются. Вообще этого могут и не знать, но я-то знаю«

Через год они до двухсот дойдут,— конечно, если в Мек¬

сике прекратятся эти вечные революции... А вот если

акции упадут, вы получите от меня приказ покупать...

Ерунда. Кто это хочет приобрести контрольный пакет?

Да нет же, это чисто спорадическое явление... Что? Про¬

шу прощения. Я хотел сказать: чисто временное. Так

вот что: я уезжаю недели на две удить рыбу. Если акции

упадут на пять пунктов — покупайте. Покупайте все, что

будут предлагать. М-да, когда у человека на руках солид¬

ное предприятие и начинается игра на повышение его

акций, это почти так же опасно, как игра на понижение^..

Да... Конечно... Да... До свидания.
Френсис с восторгом снова занялся своими удочками^

а тем временем на другом конце города, в кабинете Тома¬

са Ригана, уже неутомимо трудилась Судьба. Томас Ри¬

ган отдал своей армии маклеров приказ скупать акции

«Тэмпико петролеум», пустил , через посредство много¬

образных каналов таинственный слушок, будто у «Тэм-

пико петролеум» какие-то осложнения с мексиканским

правительством по поводу концессии, и погрузился в

чтение отчета своего эксперта по нефти, который целых

два месяца провел на месте, выясняя подлинные перс¬

пективы и возможности этой компании.
Вошел клерк, подал визитную карточку и доложил,

что какой-то иностранец просит принять его. Риган

взглянул на карточку.
т— Передайте этому мистеру, сеньору Альваресу

Торресу,— сказал он,— что я не могу его принять.
164

Через пять минут клерк вернулся с той же карточ¬

кой, но теперь на обратной ее стороне было что-то наца¬

рапано карандашом. Риган так и расплылся в улыбке,

прочитав:
«Дорогой и многоуважаемый мистер Риган. Имею

честь сообщить Вам, сэр, что мне известно местонахож¬

дение клада, который, еще в бытность свою пиратом,

спрятал сэр Генри Морган.
Альварес Торрес».
Риган покачал головой; клерк был уже у двери, когда

хозяин вдруг окликнул его:
—	Пусть войдет, немедленно.
Оставшись один, Риган беззвучно рассмеялся, обмоз¬

говывая пришедшую ему в голову идею.
—	Молокосос! Щенок! — бурчал он сквозь облако

дыма, раскуривая сигару.— Воображает себя львом, точ¬

но он сам старик Р. Г. М. Хорошая порка — вот что ему

нужно, и старый стреляный воробей Риган уж позабо¬

тится об этом.
Английский язык сеньора Альвареса Торреса был

столь же безукоризнен, как и его модный весенний ко¬

стюм; и хотя смуглая кожа выдавала его латиноамери¬

канское происхождение, а блеск черных глаз достаточно

красноречиво говорил о том, что в этом человеке течет

давняя смесь испанской и индейской крови, он казался

настолько типичным нью-йоркцем, что Томас Риган

большего и желать бы не мог.
—	После многих лет упорного труда и поисков,—на¬

чал Торрес,— я наконец догадался, где спрятан клад

сэра Генри Моргана. Я уверен, что он зарыт на Моски-

товом Берегу. Скажу точнее: до него не больше тысячи

миль от лагуны Чирикви, а ближайший к нему город,

судя по всему,— Бокас-дель-Торо. Я там родился, хотя

образование получил в Париже; знаю местность как свои

пять пальцев. Для такой экспедиции достаточно было бы

маленькой шхуны. Ведь снарядить ее недорого обойдет¬

ся, совсем недорого, зато какая будет прибыль: в награ¬

ду целое сокровище.
Сеньор Торрес умолк: ему не хватало слов, чтобы вы¬

разиться определеннее, но Томас Риган, крутой и жест¬
165

кий человек, привыкшии иметь дело с людьми такого же

склада, как и он сам, начал вытягивать из него сведения,

t04H0 адвокат, ведущий перекрестный допрос.
—	Да,—тотчас признался сеньор Торрес,—в настоя¬

щее время я несколько стеснен.., как бы это сказать?..—

в средствах.
—	Вам нужны деньги,— грубо уточнил биржевик, и

тот с горестным видом поклонился.
И еще многое другое вынужден был признать Альва¬

рес Торрес под беглым огнем допроса. Да, он лишь не¬

давно покинул Бокас-дель-Торо и надеется, что никогда

больше туда не вернется. Темпе менее он готов вернуть¬

ся, если они придут сейчас к какому-то соглашению...
Но Риган остановил его властным жестом человека,

привыкшего повелевать простыми смертными: он взял

чековую книжку и выписал чек на имя Альвареса Тор¬

реса. Когда тот взглянул на бумажку, то увидел, что там

проставлена сумма в тысячу долларов.
—	Так вот к чему сводится моя идея,— сказал Ри¬

ган.— Я лично ничуть не верю вашим россказням. Но

у меня есть один юный друг. Я очень люблю этого маль¬

чика, и меня огорчает, что его слишком затягивают со¬

блазны большого города — Бродвей с его красотками и

тому подобное,— ну, вы понимаете.
Сеньор Альварес Торрес поклонился, как светский

человек, разговаривающий со светским человеком.
—	Так вот, ради его здоровья, а также спасения не

только его души, но и состояния самое лучшее, что мож¬

но было бы придумать,— это путешествие за сокрови¬

щем, полное приключений, требующее физического на¬

пряжения, и... словом, я убежден, что вы меня понимаете.
Альварес Торрес снова поклонился.
—	Вам нужны деньги,— продолжал Риган.— Поста¬

райтесь заинтересовать его. Эта тысяча вам за труды.

Заинтересуйте его так, чтобы он отправился разыскивать

золото старика Моргана,— и еще две тысячи ваши. Если

Сумеете заинтересовать его настолько, что он пробудет

в отлучке три месяца,— я добавлю вам еще две тысячи,

а если полгода — то пять тысяч. Можете мне поверить:

я хорошо знал его отца, мы с ним были товарищами, ком¬

паньонами, я... я могу даже сказать: почти братьями. Я

готов пожертвовать любой суммой, чтобы наставить сы¬
166

на моего друга на правильный путь и сделать из него

человека. Что вы на это скажете? Для начала вот вам

тысяча. Идет?
Сеньор Альварес Торрес дрожащими пальцами свер^

тывал и развертывал чек.
—	Я... я согласен,— с запинкой произнес Торрес и

даже начал заикаться от волнения.— Я... я... как бы это

сказать?.. Я весь в вашем распоряжении.
За пять минут Торресу были даны все инструкции

относительно той роли, которую ему предстояло играть,

а его рассказ о кладе Моргана был несколько видоиз¬

менен, для большей правдоподобности, хитрым, практич¬

ным биржевиком; после этого испанец поднялся и, преж¬

де чем откланяться, заметил шутливо, но не без грусти;
—	Самое забавное, мистер Риган, что все это чистей¬

шая правда. Изменения, которые вы внесли в мою исто¬

рию, делают ее более правдоподобной, но она правдива и

без них. Мне нужны деньги. Вы очень щедры, и я буду

стараться изо всех сил... Я... я горжусь тем, что обладаю

даром артиста.'И все-таки клянусь: я действительно раз¬

гадал, где спрятаны сокровища, которые награбил и за¬

рыл Морган. Я имел доступ к документам, недоступным

для широкой публики; да и все равно, едва ли кому-либо

удалось бы в них разобраться. Эти документы хранятся

в нашей семье, и многие мои предки трудились над ними

всю жизнь, но так и не нашли разгадки. Однако они бы¬

ли на правильном пути,— им только не хватало смекал¬

ки: они ошибались на двадцать миль. А ведь место точ¬

но указано в документах. Они ошибались, мне кажется,

потому, что там нарочно все было зашифровано, запута¬

но, написано в виде ребуса; и только я, один я сумел по¬

нять это и разгадать. Все мореплавателе былых времен

прибегали к таким трюкам, когда чертили свои карты.

Мои испанские предки подобным образом скрыли Гавай-

ские острова, переместив их в сторону на целых пять

градусов долготы.
Для Томаса Ригана все это было китайской грамотой s

он слушал Торреса с терпеливой улыбкой, явно говорив¬

шей: «Вот заставляют занятого человека отрываться от

дел и выслушивать какие-то небылицы».
Не успел сеньор Торрес откланяться, как в кабинет

вошел Френсис Морган.
167

—	Решил на минутку забежать к вам за советом,—

сказал он после обычного обмена приветствиями.—^ Да

и к кому же мне обращаться, как не к вам,— ведь вы

столько лет работали с моим отцом. Насколько мне из¬

вестно, вы были его компаньоном в крупнейших сделках.

Он всегда советовал мне доверять вашим суждениям.

Ну, вот я и пришел. Прежде всего скажите, что происхо¬

дит с «Темпико петролеум»? Дело в том, что я хочу

уехать на рыбную ловлю.
—	Что происходит с «Тэмпико петролеум»?—во¬

просом на вопрос ответил Риган, ловко разыгрывая пол¬

ное неведение, хотя он один был во всем повинен.
Френсис кивнул и, опустившись в кресло, закурил си¬

гарету, а Риган стал просматривать ленту биржевого те¬

леграфа.
—	Акции «Тэмпико петролеум» поднялись... на два

пункта... А тебя, собственно, что беспокоит? — спро¬

сил он.
—	Да ничего,— ответил Френсис.— Ровно ничего.

Но не думаете ли вы, что некая группа хочет прибрать

«Тэмпико» к рукам,— ведь потенциальная ценность

предприятия колоссальна. Это, как вы понимаете, между

нами; то есть я хочу сказать: совершенно конфиденци¬

ально.
Риган кивнул.
—	Предприятие огромное,— продолжал Френсис.—

В полном порядке. Солидное во всех отношениях. Без

обмана. И вдруг такой скачок! Не кажется ли вам, что

какое-то лицо или группа лиц хочет завладеть конт¬

рольным пакетом акций?
Компаньон его отца тряхнул своей седою копной,—

однако в голове, покрытой этими благородными седина¬

ми, таились далеко не благородные мысли.
—	Ну что ты,— заметил он,— скорей всего это про¬

сто случайный скачок. А может быть, публика, играю¬

щая на бирже, заподозрила, что акции «Тэмпико петро¬

леум»— штука в самом деле стоящая. Ты-то сам как

считаешь?
—	Конечно, стоящая,— горячо ответил Френсис.—

Я получил такие приятные вести, Риган, что вы ахнете

от удивления. Я всем моим друзьям говорю, что это дело

сЪлйдное, без обмана. До чертиков обидно, что мне при¬
'168

шлось привлечь посторонний капитал. Но предприятие

оказалось настолько крупным, что я просто вынужден

был это сделать. Даже если бы я вложил все деньги, ко¬

торые оставил мне отец,— я имею в виду свободный ка¬

питал, а не то, что уже вложено в другие предприятия,

иными словами: наличность,— все равно мне одному не

поднять этого.
—	У тебя что, туго со средствами? — спросил старик

Риган.
—	О, у меня есть кругленькая сумма, которой я

могу оперировать,— беспечно отвечал молодой человек.
—	Ты хочешь сказать...
—^ Конечно. Вот именно. Если акции «Тэмпико» упа¬

дут, я буду покупать. Ведь это все равно что найти

деньги!
—• На сколько же ты намерен покулать? — спросил

Риган, пытаясь прощупать своего гостя, но скрывая свою

заинтересованность под личиной добродушия и одобре¬

ний.
—	На все, что у меня есть,— не задумываясь, отве¬

тил Френсис Морган.— Я же говорю вам, Риган: это ко¬

лоссальное дело!
—	Я не интересовался по-настоящему этим предпри¬

ятием и не могу сказать, чего оно стоит, Френсис, но из

тех немногих фактов, которые мне известны, оно пред¬

ставляется вполне солидным.
—	Представляется! Говорю вам, Риган, что это золо¬

тое дно, без всякого обмана; и мне стыдно, что акции его

пришлось выпустить на биржу. Но зато на них уж никто

не разорится. Я только окажу услугу миру, выбросив на

рынок... даже не могу сейчас точно сказать, сколько со¬

тен миллионов баррелей отличной нефти... Да вы знаете,

что у меня есть скважина на Хуастекских разработках,

которая вот уже семь месяцев дает по двадцать семь ты¬

сяч баррелей в день. И фонтан еще не иссяк. Но это кап¬

ля в море по сравнению с тем, что мы способны поста¬

вить на рынок. У этой нефти удельный вес двадцать два,

а осадка в ней меньше двух десятых процента. Потом

есть еще один фонтан — к нему надо только проложить

миль шестьдесят нефтепровода,— который выбрасывает

около семидесяти тысяч баррелей в день и, несмотря на

принятые меры, буквально заливает нефтью всю окре-
169

CTHocTb. Это я сообщаю вам, конечно, по секрету, сами

понимаете. Дела у нас идут неплохо, и я вовсе не хочу,

чтобы акции «Тэмпико петролеум» подскочили до небес«
—	Можешь не беспокоиться об этом, сынок. Еще на¬

до, чтобы нефть потекла по нефтепроводам и чтобы в

Мексике прекратились революции,— только тогда акции

«Тэмпико» могут взлететь вверх. А пока поезжай

удить рыбу и забудь об этом.— Риган помолчал, потом,

притворившись, будто вдруг что-то вспомнил, взял со

стола визитную карточку Альвареса Торреса, на кото¬

рой карандашом была нацарапана записка.— Взгляни,

кто у меня только что был.— Риган помолчал, словно об¬

думывая внезапно пришедшую в голову мысль.— Ну, за¬

чем тебе ехать удить какую-то форель? Ведь это в конце

концов пустое развлечение. А вот тут есть для тебя улов

поинтереснее — это развлечение настоящее, достойное

мужчины, не то что дача в Адирондакских горах напо¬

добие персидского дворца, где есть и мороженое, и слу¬

ги, и электрические звонки. Твой отец всегда немало гор¬

дился этим пиратом, от которого пошел весь ваш род. Он

утверждал, что похож на него, ну,^ а ты, безусловно, по¬

хож на своего папашу.
—	На сэра Генри,— с улыбкой заметил Френсис,

протягивая руку за карточкой.— А я ведь тоже немало

горжусь этим старым бандитом!
Прочитав каракули, нацарапанные на визитной кар¬

точке, он вопросительно взглянул на Ригана.
—	История, которую рассказал мне этот парень,

звучит вполне правдоподобно,— пояснил Риган.— Он

говорит, что родился на этом самом Москитовом Берегу

и узнал про клад из документов, хранящихся у них в

семье. Но я, конечно, не верю ни единому слову из всего

этого. У меня нет ни времени, ни желания интересовать¬

ся тем, что не имеет никакого отношения к моим делам.
—	Любопытно, что сэр Генри умер почти бедня¬

ком,— заметил Френсис; брови его сдвинулись, и между

ними прорезались упрямые моргановские складки,— а

спрятанный им клад так никто и не нашел.
—	Ну что ж, желаю удачи в рыбной ловле,— добро¬

душно усмехнулся Риган.
—	А все-таки мне бы хотелось повидать этого Аль¬

вареса Торреса,— заявил молодой человек.
170

—	Все это пустые бредни насчет зарытого золота,—

продолжал Риган.— Хотя, должен признаться, история,

которую рассказал мне этот парень, звучит на редкость

правдоподобно. М-да, будь я помоложе... но мне, видно,

всю жизнь суждено просидеть здесь.
—	Вы не знаете, где бы я мог найти его? —уже че¬

рез минуту спрашивал Френсис, доверчиво всовывая

шею в петлю, которую Судьба в образе Томаса Ригана

приготовила, чтобы поймать его.
Свидание состоялось на следующее утро, в кабинете

Ригана. При виде Френсиса сеньор Альварес Торрес

вздрогнул, но тут же взял себя в руки. Это не ускольз¬

нуло от Ригана, который спросил с усмешкой:
—	Совсем точно старый пират собственной персо¬

ной, а?
—	Да, сходство поразительное,— солгал, или почти

солгал, Торрес, ибо хотя он и заметил сходство Френ¬

сиса с портретами сэра Генри Моргана, но в то же время

перед его мысленным взором предстал образ другого,

живого человека, который был похож и на Френсиса и

на сэра Генри в такой же мере, в какой они оба походили

друг на друга.
Френсис был молод, а молодость не знает преград.

Тотчас были вытащены современные атласы и старинные

географические карты, равно как и документы, написан¬

ные выцветшими чернилами на пожелтевшей от времени

бумаге^— и не прошло и получаса, как Френсис объявил,

что отныне признает рыбную ловлю только на Быке или

на Тельце, то есть на одном из двух островков в лагуне

Чирикви, где, по уверению Торреса, должен находиться

зарытый клад.
—	Сегодня же вечером выезжаю поездом в Новый

Орлеан,— объявил Френсис.— Тогда я как раз успею

попасть, на один из пароходов «Юнайтед фрут компа-

ни», который отправляется в Колон. О, я уже все вы¬

яснил вчера, прежде чем лечь спать.
—	Только не фрахтуйте шхуны в Колоне,— посове¬

товал Торрес.— Поезжайте верхом до Белена. Там луч¬

ше всего фрахтовать судно: и матросы проще — тузем¬

цы, да и всякие формальности тоже.
171

—	Пожалуй, это разумно! — согласился Френсис.—

Мне давно хотелось посмотреть тамошние края. А вы

поспеете к этому поезду, сеньор Торрес?.. Вы, конечно,

понимаете, что я беру на себя обязанности казначея и

оплату всех расходов.
Но, поймав взгляд Ригана, Альварес Торрес мигом

сообразил, что от него требуется, и принялся вдохновен¬

но лгать:
—	К сожалению, мистер Морган, я вынужден задер¬

жаться и присоединюсь к вам позже. У меня тут одно

неотложное дельце... как бы это сказать?., небольшой су¬

дебный процесс, который мне надо довести до конца.

Сумма иска, правда, незначительная, но тут затронуты

интересы семьи, и потому это дело для меня чрезвычайно

важное. У нас, Торресов, есть своя гордость. Я знаю,

вам, американцам, это кажется смешным, но для нас —

вещь очень серьезная.
—	Он потом присоединится к тебе и поможет, если

ты собьешься со следа,— заверил Френсиса Риган.—

Кстати, пока вы не забыли, не мешало бы вам заранее

договориться о разделе добычи... если вы, конечно, ко¬

гда-нибудь найдете этот клад.
—	Слово за вами. Что вы скажете?—спросил

Френсис.
—	Разделите поровну. Точно пополам,— предложил

Риган, великодушно деля между ними то, чего, по его

убеждению, вовсе не существовало.
—	И вы сразу же приедете, как только сумеете,

да?—спросил Френсис Торреса.— Послушайте, Риган,

займитесь-ка его иском и уладьте все побыстрее. Ладно?
—	Непременно, мой мальчик,— был ответ.— А если

ему потребуются деньги? Дать?
—	Безусловно! — Френсис крепко пожал обоим ру¬

ки.— Это избавит меня от лишних хлопот. Ну, а сейчас

я бегу; надо уложиться, отменить все назначенные сви¬

дания и успеть на поезд. Всего хорошего, Риган. До ско¬

рой встречи, сеньор Торрес, где-нибудь возле Бокас-

дель-Торо или в какой-нибудь яме на Быке или Тельце.

Так, по-вашему, клад на Тельце? Ну, в общем до встре¬

чи. Adios! ^
*	До свидания (испан.).
172

А сеньор Альварес Торрес остался еще на некоторое

время у Ригана и получил подробнейшие инструкции о

той роли, которую ему предстояло играть, с самого на¬

чала пути и на всем его протяжении всячески задержи¬

вая и затягивая экспедицию Френсиса.
—	Короче говоря,— заключил Риган,— я не буду

очень горевать, если в интересах своего здоровья он

останется там надолго, и плакать не буду, если не вер¬

нется вообще.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Деньги, как и молодость, не знают преград, и Френ¬

сис Морган, законный и естественный обладатель и мо¬

лодости и денег, в одно прекрасное утро, через три не¬

дели после того, как он распрощался с Риганом, оказал¬

ся на борту зафрахтованной им шхуны «Анджелика»,

попавшей неподалеку от берега в полосу штиля. Вода бы¬

ла точно стекло, шхуну еле покачивало, й Френсис Мор¬

ган, томясь от скуки и избытка энергии, которая, так же

как молодость, не знает п]реград, попросил метйса-капи-

тана; сына ямайского негра и индианки, спустить за борт

маленький ялик.
—	Похоже, что здесь можно подстрелить попугая,

или обезьяну, или что-нибудь в этом роде,— заметил

Френсис, разглядывая в мощный цейсовский бинокль

берег, поросший непроходимым лесом, в полумиле от

них.
—	Скорей всего, сэр, вы наткнетесь на лабарри, мест¬

ную ядовитую змею, укус которой смертелен,— усмех¬

нулся капитан и владелец «Анджелики», унаследовав¬

ший от своего отца ямайца способность к языкам.
Но Френсиса уже невозможно было удержать: в эту

самую минуту он увидел в бинокль сперва белую асьен¬

ду вдали, а затем фигуру женщины в белом на берегу; он

даже заметил, что женщина тоже рассматривает в би¬

нокль его самого и шхуну.
—	Спустите ялик, капитан,— приказал он.— Кто

там живет? Белые?
—	Семейство Энрико Солано, сэр,— был ответ.—
173

Это родовитые испанские аристократы, уж поверьте мо¬

ему слову. Им принадлежит вся эта местность, от моря

до Кордильер, а также половина лагуны Чирикви. Зем¬

ли у них много, а вот денег — мало. Гордецы страшен¬

ные, ну и вспыльчивые, как порох.
Когда Френсис в крошечном ялике отплыл к берегу,

зоркий глаз капитана подметил, что он не взял с собой

ни ружья, ни дробовика для предполагаемой охоты на

попугаев или обезьян. А еще глаз капитана уловил фи¬

гуру женщины в белом, выделявшуюся на темном фоне

джунглей.
Френсис греб прямо к берегу, покрытому белым ко¬

ралловым песком, не решаясь оглянуться через плечо и

посмотреть, там ли еще эта женщина, или уже исчезла.
В его помыслах не было ничего дурного,— лишь вполне

естественное для молодого человека желание познако¬

миться с молодой сельской жительницей, вероятно^ полу-

дикаркой, а в лучшем случае — наивной провинциалоч¬

кой, с которой можно будет поболтать и подурачиться,

пока штиль сковывает «Анджелику». Когда дно ялика

зашуршало по песку, Френсис выпрыгнул из лодки,

сильной рукой приподнял ее нос, вытащил на берег и

только после этого обернулся. Вокруг не было ни души.

Френсис доверчиво пошел вперед. «Любой путешествен¬

ник, попав на незнакомый берег, имеет право поискать

местных жителей, чтобы узнать дорогу»,— сказал он

себе.
И Френсис, рассчитывавший лишь на мимолетное

развлечение, получил столько развлечений, и таких, о

каких мечтать не мог. Из-за зеленой стены джунглей, ^

точно фея из волшебной шкатулки, внезапно выскочила

уже виденная им молодая женщина и обеими руками

схватила его за руку. Одного взгляда на нее было доста¬

точно, чтобы понять, что это девушка, вполне созревшая

и оформившаяся. Френсиса удивили сила и нежность, с

какими она сжала его руку. Свободной рукой он сорвал

с головы шляпу и поклонился незнакомке с невозмути¬

мостью Моргана, воспитанного в Нью-Йорке и привык¬

шего ничему не удивляться,— и был удивлен, да еще

как! Причем потрясла его не только красота девушки, но

и взгляд, каким она в упор смотрела на него,— суровый

и непреклонный. Ему даже показалось, будто он уже где-
174

то встречался с нею. Он что-то не замечал, чтобы незна¬

комые люди так смотрели друг на друга.
Девушка обеими руками потянула его за руку и

взволнованно прошептала:
—	Скорей! Следуйте за мной!
С минуту он колебался. Тогда она нетерпеливо дер¬

нула его, увлекая за собой. Решив, что это какая-то

странная игра, принятая, вероятно, на побережье Цент¬

ральной Америки, он с улыбкой уступил — и уже сам

не знал, добровольно ли следует за нею, или она силой

тащит его в джунгли.
—	Делайте то же, что и я,— бросила она ему через

плечо, держа его теперь только одной рукой.
Он повиновался с улыбкой: он полз, когда ползла

она, сгибался в три погибели, когда она сгибалась, и то

и дело сравнивал себя с Джоном Смитом и Покахон-

тасом.
Внезапно девушка остановилась и села на землю, же¬

стом приказав Френсису сесть рядом; теперь она отпу¬

стила своего пленника и прижала руку к сердцу.
—	Слава богу! — с трудом переводя дух, произнесла

она.— О милосердная дева Мария!
Подражая ей — такова была ее воля и таковы были,

по'видимому, правила игры,— он с улыбкой тоже прижал

руку к сердцу, хоть и не обратился при этом ни к богу,

ни к деве Марии.
—	Неужели вы никогда не научитесь быть серьез¬

ным? — гневно сверкнув глазами, напустилась на него

девушка.
Френсис тотчас принял самый серьезный и естествен¬

ный вид.
—	Милая моя леди...— начал было он.
Но она резким жестом оборвала его. С возрастающим

удивлением Френсис увидел, как она наклонилась и ста¬

ла прислушиваться, а потом и сам услышал шаги людей,

спускавшихся по тропинке неподалеку от них.
Повелительно положив свою мягкую теплую ладонь

на его руку и как бы приказывая ему молчать, девушка

порывисто поднялась — Френсис уже пришел к выводу,

что эта порывистость у нее в натуре,— и побежала вниз

по дорожке. Он чуть не свистнул от изумления. Да он

бы и свистнул^ если бы не услышал невдалеке ее голоса:
175

она резко спрашивала что-то по-испански, а мужские го¬

лоса хотя и почтительно, но возражали ей.
Затем Френсис услышал, как они пошли дальше, про¬

должая разговаривать. Минут на пять воцарилась мерт¬

вая тишина; потом до Френснса снова донесся голос де¬

вушки: она приказывала ему выйти из засады.
«Ну и ну1 Интересно, как бы вел себя Риган в таких

условиях?»—с усмешкой подумал он, вылезая из ку¬

стов.
Он шел за ней следом,— теперь она уже не держала

его за руку — через джунгли к морю. Когда она остано¬

вилась, он подошел почти вплотную и стал перед нею,

все еще считая, что это игра.
—	Запятнал! — рассмеялся он, дотрагиваясь до ее

плеча.—Запятнал!—повторил он.— Теперь вам ло¬

вить!
Ее черные глаза сверкнули испепеляющей яростью.
—	Глупец! — воскликнула она и, подняв руку, ткну¬

ла пальцем — как ему показалось, с излишней фамиль¬

ярностью — в его усики.— Неужели вы думаете, что это

делает вас неузнаваемым?
—	Но, милая моя леди...— начал было он, намере¬

ваясь объяснить девушке, что, безусловно, видит ее

впервые.
Однако то, что последовало, заставило его прикусить

язык и было столь же неожиданно, как и все, что девуш¬

ка делала до сих пор* Это случилось так молниеносно»

что он даже не заметил, откуда был извлечен крошеч<*

ный серебряный револьвер, дуло которого было не толь¬

ко направлено на него, но вплотную прижато к его жи¬

воту.
—	Милая моя леди...— снова попытался начать он.
—	Я не желаю разговаривать с вами,— перебила

она его.— Отправляйтесь на свою шхуну и уезжайте...—

Френсису показалось, что она подавила рыдание. И лишь

после паузы она добавила: ...навсегда.
Он снова открыл было рот, но, почувствовав резкий

толчок револьвером под ложечку, так ничего и не сказал.
—	Если вы еще когда-нибудь вернетесь—да про¬

стит мне мадонна! — я застрелю вас.
—	В таком случае мне, пожалуй, лучше убраться от¬

сюда,— шутливо бросил он и, повернувшись, зашагал
176

к ялику; ему было и стыдно и смешно при мысли о том,

в какое непостижимо нелепое положение он попал.
Он пытался сохранить последние остатки достоинства

и делал вид, будто не замечает, что незнакомка идет за

ним. Вытягивая из песка нос ялика, он подметил, что

легкий ветерок зашелестел листьями пальм. От налетев¬

шего с суши бриза море у берега стало темнеть; потем¬

нело оно и там, у выхода из еще гладкой, как зеркало,

лагуны Чирикви, где на горизонте вставали, точно ми¬

раж, далекие очертания рифов.
Френсис уже занес ногу, чтобы сесть в ялик, как

вдруг услышал рыдание, заставившее его остановиться

и повернуть голову. Странная девушка стояла, опустив

револьвер, и плакала. В один миг Френсис очутился ря¬

дом с ней и участливо дотронулся до ее плеча. Девушка

вздрогнула от его прикосновения и, отшатнувшись, с

упреком посмотрела на него сквозь слезы. Френсис по¬

жал плечами, как бы говоря, что отказывается понимать

столь необъяснимую смену настроений, и снова повер¬

нулся было к лодке, но незнакомка остановила его. -
—	Вы...— начала она, запнулась и тяжело вздохну¬

ла,—вы могли бы хоть поцеловать меня на прощание.
И девушка порывисто бросилась к нему, раскрыв

объятия, но все еще продолжая держать в правой руке

столь не подходящий к случаю револьвер. Френсис, вко¬

нец сбитый с толку, какое-то мгновение стоял в расте¬

рянности, потом обнял ее и был награжден страстным

поцелуем в губы, повергшим его в полное изумление; а

незнакомка уронила голову ему на плечо и разразилась

потоком слез. У Френсиса в глазах помутилось, однако

он все же чувствовал давящую тяжесть револьвера, при¬

жатого к его спине между лопатками. Через некоторое

время девушка подняла мокрое от слез лицо и поцелова¬

ла Френсиса несколько раз, а он подумал: не подло ли

с его стороны отвечать на ее поцелуи с такой же, не ме¬

нее загадочной страстностью?
И только он успел сказать себе, что в общем ему

безразлично, сколько времени продлится эта нежная

сцена, как девушка вдруг отшатнулась от него, и лицо

ее снова запылало гневом и ненавистью,— угрожающе

взмахнув револьвером, она указала ему на^ лодку.
Пожав плечами и как бы говоря, что он ни в чем не
12.	Джек Лондон. Т. XIV.	177

может отказать красивой женщине, Френсис повино¬

вался, сел на весла, лицом к ней, и начал грести от

берега.
—	Да спасет меня дева Мария и не даст погибнуть

из-за моего слабого сердца! — воскликнула девушка, сво¬

бодной рукой срывая с шеи Медальон. Золотые бусинки

посыпались дождем, и медальон полетел в воду, разде¬

лявшую ее и Френсиса.
В эту минуту из джунглей выскочили трое мужчин

с ружьями и бегом устремились к девушке, которая в

изнеможении опустилась на песок. Они стали поднимать

ее и тут только заметили Френсиса, который греб теперь

изо всех сил. Френсис поспешно оглянулся, чтобы удо¬

стовериться, далеко ли еще до «Анджелики», и увидел,

что шхуна, слегка накренившись, разрезая носом воду,

идет ему навстречу. В эту минуту один из трех мужчин

на берегу — тот, что был постарше, с бородой,— выхва¬

тил у девушки бинокль и направил его на Френсиса.

А в следующий миг, бросив бинокль, он уже целился

в него из ружья.
Пуля шлепнулась в воду на расстоянии какого-ни¬

будь ярда от лодки, но, прежде чем раздался второй вы¬

стрел, девушка поспешно вскочила на ноги и ударом сни¬

зу эыбила ружье из рук старика. Продолжая ожесточен¬

но грести, Френсис увидел, как мужчины, отбежав от

девушки, прицелились в него, но она выхватила свой ре¬

вольвер и, наведя на них, заставила опустить ружья.
«Анджелика», поставленная против ветра, замерла,

вспенивая воду, и Френсис ловким прыжком вскочил на

палубу; в ту же секунду капитан повернул рулевое коле¬

со, паруса надулись, и шхуна понеслась в море. С маль¬

чишеским озорством Френсис послал на прощание воз¬

душный поцелуй незнакомке, продолжавшей смотреть

ему вслед, и увидел, как она, в полном изнеможении, упа¬

ла на грудь бородатого старика.
—	Ну и порох эти проклятые Солано! А гордые до

сумасшествия,— заметил Френсису метис-капитан и

улыбнулся, сверкнув белыми зубами.
—	Бешеные какие-то, настоящие психопаты! — рас¬

смеялся Френсис и, подбежав к борту, послал еще не¬

сколько воздушных поцелуев эксцентричной молодой

особе.
178

Благодаря попутному ветру, дувшему с матёрика,

«Анджелика» добралась до рифов, ограждающих вход

в лагуну Чирикви, и, сделав еще миль пятьдесят вдоль

них, к полуночи подошла к островам Быка и Тельца; тут

капитан поставил судно на якорь, решив дождаться рас¬

света. После завтрака Френсис, прихватив с собой мат¬

роса, негра с Ямайки, в качестве гребца, отправился в

ялике обследовать остров Быка — более крупный, чем

остров Тельца, и населенный в это время года, по словам

шкипера, индейцами, которые перебираются сюда с ма¬

терика для охоты на черепах.
Еще не успев подъехать к острову, Френсис понял,

что его отделяют от Нью-Йорка не только тридцать гра¬

дусов широты, но и тридцать столетий, через которые он

перемахнул, попав из ультрасовременной цивилизации в

обстановку, можно сказать, первобытной дикости. Со¬

всем голые, если не считать лоскутов мешковины на бед¬

рах, вооруженные тяжелыми, необычайна острыми топо-

рами-мачёте, охотники на черепах очень быстро доказали,

что они отъявленные попрошайки и не остановятся пе¬

ред убийством. Остро*в Быка принадлежит им, объявили

ОМИ Френсису через аереводчика-матроса^ который при¬

вез его туда, а Телец, прежде тоже принадлежавший им

в сезон охоты на черепах, теперь захватил один бешеный

гринго, отчаянный сорвиголова, несговорчивый и власт¬

ный, сумевший с помощью угроз завоевать их уваже¬

ние — уважение перед двуногим существом, еще более

свирепым, чем они сами.
За серебряный доллар Френсис уговорил одного из

индейцев отправиться к таинственному гринго и пере¬

дать ему, что он хотел бы с ним встретиться. Тем^ време¬

нем остальные окружили ялик, принялись разглядывать

Френсиса, клянчить у него деньги и даже бесцеремонно

стащили его трубку, которую он на минуту вынул изо

рта и положил рядом. Френсис тотчас дал по уху вору,

а затем и второму, выхватившему ее у первого, и вернул

себе трубку. В один миг вся толпа ощетинилась мачете,

угрожающе засверкали на солнце отточенные острия, но

Френсис быстро унял пыл индейцев, наведя на них свой

пистолет-автомат; они попятились и, сбившись в кучуг

принялись зловеще шептаться. Тут Френсис обнаружил,

что его единственный спутник и переводчик струсил: по*
179

дойдя к охотникам на черепах, он заговорил с ними явно

заискивающим тоном; очень не понравившимся Френсису.
Тем временем вернулся посланный с запиской, и

Френсис, поняв, что ему самому придется объясняться

с ним, так как на ямайца надежда плохая, взял у него

листок, поперек которого карандашом было нацарапано:

«Vamos! Пошел ты к черту!»
—	Придется мне, как видно, самому к нему ехать,—

по-дозвав к себе негра-матроса, сказал Френсис.
—	Будьте как можно осторожнее и осмотрительнее,

сэр,— предупредил его негр.— Эти безмозглые скоты на

все способны, сэр.
. — Садись в лодку и вези меня туда,— кратко прика¬

зал Френсис.
—	Нет, сэр. Очень сожалею, но нет, сэр,— отвечал

чернокожий матрос.— Я нанимался, сэр, к капитану

Трефэзену в матросы, но я не нанимался в самоубийцы,

и я не поеду с вами, сэр, на верную смерть. Самое луч¬

шее для нас было бы убраться из этого пекла; если же

мы останемся, сэр, то нам тут зададут жару — это уж

точно.
Возмущенный до глубины души, Френсис смерил

матроса презрительным взглядом, сунул в карман писто¬

лет и, повернувшись спиной к полуголым дикарям, заша¬

гал через пальмовую рощу. В том месте, где из земли

торчал огромный кусок кораллового рифа, выброшенный

некогда землетрясением, он вышел к* морю. У берега

Тельца, от которого его отделял узкий проливчик, он

увидел ялик на приколе. У того же берега, где находился

он сам, стояло на приколе выдолбленное из дерева ста¬

рое и явно дырявое каноэ. Френсис перевернул его, что¬

бы вылить воду, и тут заметил, что охотники на черепах

последовали за ним и, остановившись на опушке паль¬

мовой рощи, наблюдают за его действиями; однако трус¬

ливого матроса среди них не было.
Переехать через проливчик было для Френсиса де¬

лом нескольких минут, но на берегу Тельца его ждал не

более радушный прием; из-за пальмы вышел высокий

молодой человек, босиком, с пистолетом-автоматом в ру¬

ке, и гаркнул:
—	VamosI Убирайтесь вон отсюда! Живо!
—	О боги морских глубин со всеми их рыбами, и ры¬
180

бешками! — полушутя, полусерьезно воскликнул Френ¬

сис и улыбнулся.— Тут у вас человеку и шагу нельзя

ступить, чтоб ему не ткнули пистолетом в физиономию.

И все кричат: «Убирайся вон, pronto!» *
—	Нйкто вас не звал сюда,— возразил незнако¬

мец.— Вы явились без спросу. Убирайтесь с моего остро¬

ва. Даю вам полминуты.
—	Знаете ли, приятель, я начинаю злиться,— чисто¬

сердечно признался Френсис, в то же время искоса по¬

глядывав на ближайшую пальму и соображая, какое рас¬

стояние отделяет' его от нее.— Все, кого я здесь ни встре¬

чал, какие-то сумасшедшие и к тому же невежи: гонят

человека без всякого стеснения. Так что под конец у ме¬

ня тоже характер испортился. А вот насчет того, будто

дтот остров ваш, так одни слова еще не являются дока*

:^атёльством...
И, не докончив фразы, Френсис метнулся под при¬

крытие пальмы. Едва он успел забежать за дерево, как

в ствол ударилась пуля.
—	Ах так!—крикнул он и всадил пулю в ствол

пальмы, за которой спрятался незнакомец.
Несколько минут продолжалась перестрелка: против¬

ники то палили друг в друга^ то выжидали, тщательно

рассчитывая выстрелы. Наконец Френсис выпустил

восьмую, и последнюю, пулю и тут без особого удоволь¬

ствия вспомнил, что насчитал всего семь выстрелов со

стороны незнакомца. Тогда он надел на руку свой проб¬

ковый шлем и осторожно высунул его. из-за пальмы,—

шлем был тотчас же пробит пулей.
—	Какой системы у вас револьвер?—холодно-веж¬

ливым тоном осведомился он.
—	Кольт,— последовал ответ.
Френсис смело вышел из-за своего укрытия.
—	В таком случае вы извели весь свой запас. Я счи¬

тал выстрелы. Восемь. Теперь мы можем поговорить.
Незнакомец тоже вышел из-за дерева. И Френсис

невольно залюбовался его статной фигурой, которую не

мог обезобразить даже костюм, состоявший из грязных

парусиновых штанов, тельняшки и сомбреро с обвисши¬

ми полями. Больше того: Френсису показалось, что он
*	Живо (испанск.)»
181

уже где-то видел этого человека, хотя ему и в голову не

пришло, что он смотрит на точную копию самого себя.
—	Поговорить! — фыркнул незнакомец и, отбросив

револьвер, выхватил из-за пояса нож.— Во.т сейчас от¬

режу тебе уши, а потом, может, и скальп сдеру.
—	Ишь гы! Какие, однако, милые и добродушные

звери водятся в здешних лесах,— в тон ему заговорил

Френсис, чувствуя, как в нем нарастают гнев и возму¬

щение. Он тоже выхватил свой охотничий нож, совсем

еще новенький и блестящий.— Давай-ка лучше померим¬

ся силами без всякой этой поножовщины из дешевого

уголовного романа.
—	Мне нужны твои уши,— любезно возразил незна¬

комец и стал медленно наступать на Френсиса.
—	Очень хорошо. Кто первый будет положен на обе

лопатки, тот и отдаст свои уши победителю.
—	Согласен!—Молодой человек в парусиновых шта¬

нах спрятал нож.
—	Жаль, что здесь нет киноаппарата, чтобы заснять

эту сцену,— усмехнулся Френсис, в свою очередь, пряча

нож.— Я зол, как сто чертей! Как самый злющий ин¬

деец! Берегись! Я тебя сейчас любым способом положу

на лопатки!
Сказано — сделано, но блестящий натиск Френсиса

привел к самым позорным результатам: незнакомец, на

первый взгляд, казалось бы, способный выдержать лю¬

бой наскок, как только они сшиблись, повалился на спи¬

ну. Это была хитрость: подняв ногу, он пнул Френсиса

в живот, да так, что тот, перекувырнувшись в воздухе,

перелетел через него.
От падения Френсис едва не лишился чувств, а тут

еще противник набросился на него и так придавил к зем¬

ле, что чуть дух из него не вышиб. Френсис лежал на

спине, не в силах произнести ни слова, как вдруг заме¬

тил, что навалившийся на него человек с внезапным лю¬

бопытством разглядывает его.
—	Зачем тебе эти усики? — спросил незнакомец.
—	Ладно, не разговаривай, отрезай уши,— прогово¬

рил Френсис, как только дыхание вернулось к нему.—

Уши твои, а усы мои. Мы насчет них не уговаривались.

А вообще ты положил меня на лопатки по всем прави¬

лам джиу-джицу.
182

.— Ты же сам сказал: «Любым способом положу на

лопатки»,— процитировал со смехом назнакомец.— Так

вот: уши можешь оставить себе; я и не собирался отре¬

зать их, а теперь, посмотрев на них поближе, и вовсе не

собираюсь: они мне не нужны. Вставай и убирайся от¬

сюда. Я тебя побил. Vamos! И не смей больше появлять¬

ся здесь и разнюхивать! Пошел вон! Живо!
Возмущенный еще больше, чем прежде, и униженный

сознанием своего поражения, Френсис вернулся на бе¬

рег, где стояло его каноэ.
—	Эй, молодой человек, может, хоть свою визитную

карточку оставите?—крикнул ему вслед победитель.
—	Визитных карточек головорезам не оставляют,—

бросил через плечо Френсис, прыгая в каноэ и отталки¬

ваясь веслом от берега.— А фамилия моя — Морган.
На лице незнакомца отразилось величайшее изумле¬

ние; он открыл было рот, намереваясь что-то сказать,

потом передумал и лишь пробормотал себе под нос: «Од¬

ной породы! Не удивительно, что мы так похожи».
Все еще кипя от негодования, Френсис добрался до

Быка, вытащил каноэ на берег, присел на борт, набил

трубку, закурил и погрузился в мрачное раздумье. «Все

здесь сумасшедшие, решительно все,— думал он.— Ни

один человек не ведет себя по-человечески. Интересно,

как бы старик Риган стал обделывать дела с такими

людьми? Уж ему они бы наверняка уши отрезали».
Если бы в эту минуту Френсис мог видеть облада¬

теля парусиновых штанов и такой знакомой физиономии,

он окончательно пришел бы к убеждению, что жители

Латинской Америки — самые настоящие сумасшедшие,

ибо вышеупомянутый молодой человек сидел в крытой

травою хижине у себя на острове и, улыбаясь собствен¬

ным мыслям, говорил вслух:
—	Кажется, я все-таки вселил божий страх в сердце

этого представителя моргановской семейки.—И, подойдя

к стене, принялся разглядывать висевшую на ней копию

с портрета сэра Генри, родоначальника Морганов.—

Итак, господин пират,— усмехнувшись, продолжал он,—

двое ваших последних отпрысков чуть было не прикон¬

чили друг друга из пистолетов-автоматов, по сравнению

с которыми ваше допотопное оружие — грошовая иг¬

рушка.
183

Он нагнулся к старенькому, сильно побитому и изъ¬

еденному червями морскому сундучку, приподнял крыш¬

ку с вырезанной на ней буквой«М» и снова обратился

к портрету:
—	Да, благородный мой предок, пират-валлиец, не¬

много же ты мне оставил: старое тряпье да лицо, как две

капли воды похожее на твое. Но если б меня обстреляли,

как тебя в Порт-о-Пренсе, я бы тоже сумел себя пока¬

зать.
С этими словами он стал натягивать на себя изъеден¬

ную молью одежду, обветшавшую за долгие годы лежа¬

ния в сундуке.
—	Вот я и принарядился,— добавил он через ми¬

нуту.— А ну, дражайший предок, выйди-ка из рамы и

посмей сказать, что мы с тобой не похожи как две капли

воды1
Теперь, когда молодой человек облекся в старинные

одежды сэра Генри Моргана^ препоясался тесаком и за¬

сунул за широкий пояс два огромных, украшенных резь¬

бою кремневых пистолета, сходство между ним, живым

человеком, и портретом старого пирата, давно превра¬

тившегося в прах, стало поистине разительным.
Ветер воет, море злится,—
Мы, корсары, не сдаем.
Мы — спина к спине — у мачты,
Против тысячи вдвоем! —
запел молодой человек, перебирая струны гитары, ста¬

рую пиратскую песню. Постепенно образ, смотревший на

него с портрета, стал расплываться, и молодой человек

увидел перед собой совсем другую картину.
Прислонившись спиной к грот-мачте, со сверкающим

тесаком в руке, стоял старый пират, а перед ним полу¬

кругом толпились причудливо одетые головорезы-матро¬

сы; спиной к нему, по другую сторону мачты, стоял дру¬

гой человек, одетый в такой же костюм и тоже с тесаком

в руке, и так же полукругом толпились перед ним голо¬

ворезы-матросы, замыкая образовавшееся вокруг мачты

кольцо.
Яркое видение "вдруг исчезло, разорванное звоном

лопнувшей струны, которую молодой человек, увлек¬

шись, сильно дернул. В наступившей тишине ему пока¬

залось, что старый сэр Генри вышел из рамы и; став
184

перед ним, теребит его за рукав» словно приказывая вый¬

ти из хижины, а сам с настойчивостью призрака все

шепчет:
Мы — спина к спине — у мачты.
Против тысячи вдвоем!
Послушный зову призрака, а может быть, собствен¬

ной обостренной интуиции, молодой человек вышел из

хижины и спустился к морю. Посмотрев через' узкий

проливчик на протицоположный берег, он увидел на ост¬

рове Быка своего недавнего противника, который, при¬

слонившись спиной к огромному обломку кораллового

рифа, отбивался от полуголых индейцев, наступавших на

него со своими мачете; в руках у него был тяжелый сук,

выловленный, очевидно, в воде.
В это время кто-то угодил Френсису камнем по го¬

лове, и все поплыло у него перед глазами; теряя созна¬

ние, он вдруг увидел нечто, почти убедившее его, что он

уже мертв и находится в царстве теней: сэр Генри Мор¬

гай собственной персоной, с тесаком в руке, спешил по

берегу ему на выручку. Больше того, он размахивал

этим тесаком и, круша индейцев направо и налево, пел

зычным голосом:
Ветер воет, море злится,—.
Мы, корсары, не сдаем.
Мы — спина к спине — у мачты.
Против тысячи вдвоем!
Ноги у Френсиса подкосились, он весь обмяк и мед*

ленно опустился на землю; последнее, что он видел, бы¬

ли индейцы, которые бросились врассыпную, преследуе¬

мые таинственным пиратом.
«Боже милосердный!», «Святая дева, спаси нас1»,

«Да ведь это призрак старика Моргана!» — донеслись

до него их крики.
Френсис очнулся в крытой травою хижине в самом

центре Тельца. Первое, что он увидел, придя в сознание,

был портрет сэра Генри Моргана, глядевший на него

со стены. А затем он увидел точную копию сэра Генри,

только совсем молодого, из живой плоти и крови,— и
185

этот сэр Генри поднес к его губам флягу с бренди и ве¬

лел сделать глоток. Как только Френсис глотнул из фля¬

ги, силы сразу вернулись к нему, и он вскочил на ноги;

движимые одним и тем же побуждением, молодые люди

пристально посмотрели друг на друга, потом на портрет

и, чокнувшись флягами, выпили за предка и друг за

друга.
—	Вы сказали мне, что вы Морган,— произнес не¬

знакомец.— Я тоже Морган. Этот человек на стене дал

начало моему роду. А ваш род откуда берет начало?
—	От него же,— ртветил Френсис.— Меня зовут

Френсис. А вас как?
—	Генри — так же, как нашего предка. Мы с вами,

должно быть, дальняя родня — четвероюродные братья

или что-то в этом роде. Я тут ищу сокровища, которые в

свое время награбил этот хитрый старый скупердяй

валлиец.
—	Я тоже,— сказал Френсис и протянул ему руку.—

Только к черту всякий дележ!
—	Это в тебе говорит кровь Морганов,— одобри¬

тельно усмехнулся Генри.— Дескать, пусть достанется

все тому, кто первый найдет. Я перекопал почти весь

«остров за эти полгода, и все, что нашел,—вот это тряпье.

Я, конечно, постараюсь найти клад раньше тебя, но как

только понадоблюсь тебе и ты меня позовешь, стану с

тобой спина к спине у мачты.
—	Это замечательная песня,— сказал Френсис,— я

бы хотел ее выучить. Ну-ка, повтори еще раз ту строфу.
И, стукнув флягами, они запели:
Мы — спина к спине — у мачты,
Против тысячи вдвоем!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Однако сильнейшая головная боль заставила Фреи-*

сиса прекратить пение, и он с радостью позволил Генри

уложить его в гамак, повешенный в тени. Тем временем

сам Генри отправился на «Анджелику»—передать ка¬

питану приказание своего гостя стоять на якоре и ни под

каким видом не пускать матросов на берег Тельца. Лишь

поздно утром на следующий день, проспав тяжелым сном
186

немало часов кряду, Френсис наконец встал на ноги и

заявил, что голова у него снова ясная.
—	Я знаю, как это бывает: сам однажды свалился с

лошади,— сочувственно заметил его странный родствен¬

ник, наливая ему большую кружку ароматного черного

кофе.— Выпей*ка вот это, сразу станешь другим челове¬

ком. Не могу предложить тебе ничего особенного на зав¬

трак, кроме солонины, сухарей да яичницы из черепашь¬

их яиц. Яйца свежие, за это могу поручиться: я вырыл

их сегодня утром, пока ты спал.
—	Этот кофе уже сам по себе целый завтрак,— то¬

ном знатока отозвался Френсис, разглядывая своего

нового родича и время от времени переводя взгляд с не¬

го на портрет,
—	Ты ведь тоже точная его копия, и схожи вы не

только внешне,— рассмеялся Генри, поймав взгляд

Френсиса.— Когда ты отказался вчера делить клад, ты

рассуждал так, как рассуждал бы старик сэр Генри, будь

он жив. У него была врожденная антипатия к дележу,

он не делился даже с собственной командой. Отсюда все

его беды. И уж, конечно, он не поделился бы ни одним

пенни со своими потомками. А вот я совсем другой.

Я не только готов отдать тебе половину Тельца, но и

свою половину в придачу, вместе со всей движимостью

и недвижимостью: бери себе и хижину, и прелестную об¬

становку, и фамильные ценности — все, даже черепашьи

яйца, какие остались. Когда же вам угодно будет всту¬

пить во владение всем этим?
—	Как это понять?..— спросил Френсис.
—	А вот так. Здесь ничего нет. Я, можно сказать,

перекопал весь остров, и единственное, что я нашел,—

это сундук, набитый тряпьем.
—	Но это должно было вдохновить тебя на даль¬

нейшие поиски!
—	Еще бы! Я уж думал, что клад у меня в кармане.

Во всяком случае, этот сундук указывал, что я на пра¬

вильном пути.
—	А почему бы нам не попытать счастья на острове

Быка?—спросил Френсис.
—	Вот об этом я как раз и подумываю, хотя у меня

есть основания предполагать, что сокровище зарыто где-

то на материке. Ведь в старину люди имели обыкновение
187

указывать долготу и широту с отступлением на несколь¬

ко градусов.
—	Да, если на карте помечено десять градусов север¬

ной широты и девяносто восточной долготы, это вполне

может означать двенадцать градусов северной широты

и девяносто два восточной долготы,— подтвердил Френ¬

сис.— А может означать и восемь градусов северной ши¬

роты и восемьдесят восемь восточной долготы. Пираты

держали поправку в уме, и если умирали внезапно, что,

как видно, было их обыкновением, то секрет умирал вме¬

сте с ними.
—	Я уже почти решил перебраться на остров Быка и

всех этих охотников на черепах выставить оттуда на ма¬

терик,— продолжал Генри.— А потом мне вдруг начало

казаться, что, пожалуй, лучше начать с материка. У тебя

ведь тоже, наверно, есть свои ключи для поисков клада?
—	Конечно,— кивнул Френсис.— Но знаешь, мне хо¬

телось бы взять обратно свои слова по поводу дележа.
—	Валяй, бери,— подзадорил его Генри,
—	Ну, так беру!
И. скрепляя свой договор, они крепко пожали друг

другу руки.
—	«Морган и Морган» — компания всего из двух че¬

ловек,— рассмеялся Френсис.
—	Актив: все Карибское море, испанские колонии

на материке, большая часть Центральной Америки, сун¬

дук, набитый никуда не годным старьем, и множество ям,

вырытых в земле,— подхватывая шутку, в тон ему про:

должал Генри.— Пассив: змеиные укусы, грабители-ин^

дейцы, малярия, желтая лихорадка...
—	И красивые девушки, которые сначала целуют со¬

вершенно незнакомого человека, а потом тычут ему в жи¬

вот блестящим серебряным револьвером,—вставил Френ¬

сис.— Я сейчас расскажу тебе одну занятную историю.

Позавчера я отправился на шлюпке к материку. Не успел

я высадиться на берег, как ко мне подскочила красивей¬

шая в мире девушка и потащила за собой в джунгли.

Я решил, что она либо собирается съесть меня, либо

женить на себе. Но что из двух — понять не мог. И вот,

прежде чем я успел это выяснить, как ты думаешь, что

сделала эта прелестная особа? Сказала что-то весьма не¬

благовидное о моих усах и, пригрозив револьвером, по¬
188

гнала обратно к лодке. А там заявила, чтобы я немедлен¬

но уезжал и никогда больше не возвращался или что-то

в этом роде.
—	Где же это случилось? — спросил Генри, весь пре¬

вратившись в слух.
Но Френсис, увлеченный воспоминаниями о своем

злополучном приключении, не заметил повышенного ин¬

тереса собеседника.
—	Да вон там, на противоположной стороне лагуны

Чирикви,— ответил он.— Я узнал потом, что это — родо¬

вое имение семейства Солано. Ну и люди же — настоя¬

щий порох! Но я еще не все тебе рассказал. Слушай.

Сначала, значит, эта особа потащила Меня в заросли и

оскорбительно отозвалась о моих усах, потом, угрожая

револьвером, погнала меня назад к лодке. А под конец

по»:ёлала узнать, почему я ее не поцеловал. Нет, слыхал

ты что-нибудь подобное?
—	И ты поцеловал ее?—спросил Генри, и рука его

непроизвольно сжалась в кулак.
—	А что еще оставалось делать несчастному чуже¬

земцу, очутившемуся в чужой стране? Девчонка была

прехорошенькая!..
В следующую секунду Френсис был уже на ногах и,

прикрыв рукою челюсть, едва успел отразить удар могу¬

чего кулака Генри.
—	Я... я... извини, пожалуйста,—пробормотал Генри,

тяжело опускаясь на старинный морской сундучок.—=

Я идиот — знаю, но пусть меня повесят, а все равно не

могу я вынести...
—	Ну вот, опять,—с упреком перебил его Френ¬

сис.—^Нет, ты такой же сумасшедший, как и все в этой

сумасшедшей стране. То ты перевязываешь мне рану на.

голове, а то готов снести эту самую голову с плеч.

Ведешь себя не лучше той девчонки, которая сначала

расцеловала меня, а потом стала тыкать револьвером в

брюхо.
—	Правильно! Ругай меня, я заслужил это,— уныло

произнес Генри и тут же помимо воли снова вспылил:—^

Да чёрт бы тебя побрал, ведь это быЛа Леонсия!
—	Ну и что же, что Леонсия? Или Мерседес? Или

Долорёс? Неужели, если парень поцеловал хорошенькую

девчонку, да еще под дулом револьвера,— это дает право
189

какому-то проходимцу в грязных парусиновых штанах,

живущему на куче мусора, именуемой островом, снести

ему голову с плеч?
—	А если хорошенькая девчонка помолвлена с про¬

ходимцем в грязных парусиновых штанах?..
.— Не может быть!..— пылко прервал его Френсис.
—	Да, и этому оборванцу,— продолжал Генри,— не

очень-то приятно слышать, что его невеста целовалась с

проходимцем, которого она никогда не видела, до того

как он высадился со шхуны какого-то сомнительного

ямайского негра.
—	Значит, она приняла меня за тебя,— задумчиво

произнес Френсис, начиная понимать, как все произо¬

шло.— Я не виню тебя за то, что ты вспылил, хотя, дол-»

жен сказать, характер у тебя прескверный. Вчера ты, на¬

пример, собирался отрезать мне уши, не так ли?
—	Ну и у тебя характер ничуть не лучше, мой милый

Френсис. Как ты настаивал, чтобы я отрезал тебе уши,

когда я положил тебя на обе лопатки, ха-ха!
И оба весело расхохотались.
—	Это характер старика Моргана,— сказал Генри.—

Он, судя по преданию, был задирист, как черт.
—	Но уж, наверно, не задиристее этих Солано, с ко¬

торыми ты собираешься породниться. Ведь почти все се¬

мейство высыпало тогда на берег и явно хотело изреше¬

тить меня, пока я греб к шхуне. А твоя Леонсия схвати¬

ла свою пушку и пригрозила длиннобородому, должно

быть, ее отцу, что, мол, пристрелит его, если он не пере¬

станет в меня палить.
—	Держу пари, что это и был ее отец, сам старый Эн¬

рико!—^воскликнул Генри.— А остальные — ее братья.
—	Прелестные ящеры!—произнес Френсис.— Ска¬

жи, ты не боишься, что твоя жизнь станет слишком

монотонной, после того как ты женишься и войдешь в

эту мирную, кроткую семейку? —Но он тут же перебил

сббя:—Послушай, Генри, раз они принимали меня за

тебя, какого черта им так хотелось тебя укокошить?

Опять, наверно, виноват сварливый моргановский

нрав! Чем это ты привел в такое раздражение родичей

своей будущей жены?
Генри с минуту смотрел на него, как бы решая, ска¬

зать или не сказать, и наконец ответил:
190

. — Ну что ж, могу тебе, пожалуй, рассказать. Это

преотвратительная история, и, должно быть, всему ви¬

ною мой нрав. Я поссорился с ее дядей. Это был самый

младший брат ее отц^...
—	Был?,.— прервал его Френсис многозначительно.
—	Я же сказал, что был,— кивком подтверждая свои

слова, продолжал Генри.— Его уже нет в живых. Звали

его Альфаро Солано, и характерец у него был тоже пре-

отменный. Все они считают себя потомками испанских

конкистадоров и важничают поэтому, как индюки. Аль¬

фаро нажил себе состояние на продаже ценных пород

древесины и как раз в ту пору развел на побережье боль¬

шую плантацию кампешевого дерева. Однажды я с ним

поссорился. Произошло это в маленьком городке Сан-

Антонио. Может, это было недоразумение, хотя я до

сих пор считаю, что он был неправ. Он всегда искал со

мной ссоры: понимаешь, не хотел, чтобы я женился на

Леонсии.
Ну и заваруха получилась! Началось все в пульке-

рии. Альфаро пил там мескаль и хватил, должно быть,

лишнего. Он оскорбил меня не на шутку. Нас разняли

и отобрали ружья; но, прежде чем разойтись, мы покля¬

лись убить друг друга. И вся беда в том, что при нашей

ссоре присутствовало человек двадцать и все они слы¬

шали, как мы угрожали друг другу.
Часа через два комиссар с двумя жандармами прохо¬

дил по глухому переулку в ту самую минуту, когда я на¬

клонился над телом Альфаро: ему кто-то всадил нож в

спину, и я споткнулся о его труп, идя к берегу. Что тут

можно было сказать? Ничего! Все знали про ссору и

угрозу мести. И вот не прошло и двух часов, как меня

поймали с поличным у не остывшего еще трупа Альфаро.

С тех пор я ни разу не был в Сан-Антонио: я тогда ми¬

гом дал тягу. Альфаро был очень популярен: это был

лихой парень, а таких всегда любят. Меня даже и судить

бы не стали, тут же выпустили бы кишки; так что я по¬

чел за благо исчезнуть побыстрее — pronto!
.Затем, когда я уже был в Бокас-дель-Торо, меня

разыскал посланный от Леонсии и передал мне обру¬

чальное кольцо с брильянтом, которое я ей подарил. Те¬

перь ты знаешь все. После этой истории мне все опроти¬

вело. Вернуться в те края я не решался, зная, что се¬
191

мейка Солано, да и тамошние жители жаждут моей кро¬

ви; вот я и перебрался сюда пожить немного затворни¬

ческой жизнью и поискать сокровища Моргана... Одна¬

ко мне бы очень хотелось узнать, кто всадил нож в Аль¬

фаро. Если .мне удастся когда-нибудь найти этого чело¬

века, я оправдаюсь перед Леонсией и остальными Сола¬

но; и тогда можно не сомневаться, что мы поженимся.

Тебе же я могу сказать, что Альфаро был вовсе не пло¬

хой малый, хоть и вспыльчив до 4eptHK0B.
—	Ясно как день,— пробормотал Френсис.— Теперь

я понимаю, почему ее отец и братья хотели продырявить

меня... В самом деле, чем больше я смотрю на тебя, тем

больше убеждаюсь, что мы похожи, как две горошины,

если не считать моих усов...
—	И вот этого.— Генри закатал рукав, и Френсис

увидел длинный тонкий рубец, белевший у него на левой

руке.— Это у меня с детства: упал с ветряной мельницы

и пролетел прямо через стеклянную крышу в оранже¬

рею.
—	Теперь слушай, что я тебе скажу,— начал Френ¬

сис, весь просияв от осенившей его мысли.— Кто-то дол¬

жен вытащить тебя из этой грязной истории. И еде-

лает это не кто иной, как Френсис, компаньон фирмы

«Морган и Морган»! Можешь оставаться здесь или от¬

правиться на остров Быка и начать там разведку, а я

поеду назад и объясню все Леонсии и ее родне...
—	Если они не ухлопают тебя прежде, чем ты суме¬

ешь объяснить, что ты — это не я,— с горечью заметил

Генри.— В том-то и беда с этими Солано. Они сначала

стреляют, а уж потом разговаривают. Они могут внять

рассудку, только когда противника уже нет в живых.
—	И все-таки я попытаю счастья, старина,— заверил

его Френсис, загоревшись желанием уладить печальное

недоразумеиие между Генри и его возлюбленной.
Однако он сам удивлялся тому чувству, с каким вспо¬

минал о ней. Ему было невыразимо жаль, что это очаро¬

вательное существо принадлежит по праву человеку, ко¬

торый так на него похож. Френсис снова увидел девуш¬

ку там, на берегу, когда, обуреваемая противоречивыми

чувствами, она то льнула с любовью к нему, то обруши¬

валась на него с гневом и презрением. Он невольно

вздохнул.
192

—	о чем это ты?—насмешливо спросил его Генри.
—	Леонсия на редкость красивая девушка,— откро¬

венно признался Френсис.— Но, как бы то ни было, она

твоя, и уж я позабочусь о том, чтобы она тебе досталась.

Где то кольцо, которое она тебе вернула? Если я не на¬

дену его на палец Леонсии от твоего имени и не вернусь

сюда через неделю с добрыми вестями, можешь отрезать

мне не только уши, но и усы.
Через час к берегу Тельца уже подходила шлюпка с

«Анджелики», высланная капитаном Трефэзеном в от¬

вет на поданный с берега сигнал. И молодые люди ста¬

ли прощаться.
—	Еще два обстоятельства, Френсис. Во-первых, за¬

был тебе сказать, что Леонсия вовсе не Солано, хоть

она этого и не знает. Об этом мне сказал сам Альфаро.

Она приемная дочь, но старик Энрико положительно мо¬

лится на нее, хотя в жилах ее и не течет его кровь и она

даже не одной с ним национальности. Альфаро никогда

не рассказывал мне подробностей, сказал только, что она

вовсе не испанка. Я даже не знаю, кто она: англичан¬

ка или американка. Она довольно прилично говорит

по-английски, хотя изучила этот язык в монастыре.

Видишь ли, Энрико удочерил ее, когда она была

совсем крошкой, она и не догадывается, что это не ее

отец.
—	Не удивительно, что она с таким презрением и

ненавистью отнеслась ко мне! — расхохотался Френ¬

сис.— Ведь она приняла меня за тебя; а она считала —

да и до сих пор считает,— что это ты всадил нож в спину

ее родному дядюшке.
Генри кивнул и продолжал прерванный рассказ:
—	Во-вторых, я хочу предупредить тебя об одном

чрезвычайно важном обстоятельстве. Речь идет о здеш¬

них законах, или, вернее, об отсутствии таковых. В этой

богом забытой дыре законом вертят, как хотят. До Па¬

намы далеко, а губернатор этого штата — или округа,

или как он там у них называется — старик, настоящий

сонный отец Силен. Зато начальник полиции Сан-Анто¬

нио— человек, с которым надо держать ухо востро. Он

в этой глуши царь и бог, и подлец первостатейный,— уж

кто-кто, а я это знаю. Взяточник — это слабое слово в

применении к нему; а жесток он и кровожаден, как хо-
13.	Джек Лондон. Т. XIV.	193

рек. Для него самое большое удовольствие — казнить че¬

ловека; он обожает вешать. Берегись его и держи ухо

востро... Ну, ладно, до свидания. Половина того, что я

найду на острове Быка,— твоя... Да смотри, постарайся

надеть кольцо на палец Леонсии.
Прошло два дня. После того как метис-капитан сам

произвел разведку и привез известие, что вся мужская

половина семьи Солано отсутствует, Френсис высадился

на берег, где он впервые встретился с Леонсией. На этот

раз поблизости не видно было ни девиц с серебряными

револьверами, ни мужчин с ружьями. Кругом царил по¬

кой, и лишь оборванный мальчишка-индеец сидел у во¬

ды; увидев монету, он охотно согласился отнести запис¬

ку молодой сеньорите в большую асьенду. Френсис вы¬

рвал из блокнота листок и начал писать: «Я тот, кого

Вы приняли за Генри Моргана; у меня к Вам поруче¬

ние от него...», отнюдь не подозревая, какие необычай¬

ные события должны обрушиться на него с не меньшей

стремительностью, чем во время его первого посещения

здешних мест.
Если бы ему пришло на ум заглянуть за выступ ска¬

лы, к которой он прислонился спиной, сочиняя это по¬

слание к Леонсии, глазам его предстала бы поразитель¬

ная картина: Леонсия собственной персоной, точно мор¬

ская царица, выходила после купания из воды. Но Френ¬

сис продолжал спокойно писать, а маленький индеец был

не менее его поглощен этой процедурой, так что Леон¬

сия, выйдя из-за скалы, первая увидела их. Подавив воз¬

глас изумления, она повернулась и, не разбирая пути,

бросилась бегом в зеленые заросли джунглей.
Френсис почти тотчас понял, что она где-то рядом,

услышав ее испуганный крик. Он бросил на песок ка¬

рандаш и записку и побежал на крик; не успел он сде¬

лать и нескольких шагов, как столкнулся с мокрой полу¬

одетой девушкой, которая в ужасе мчалась назад, спаса¬

ясь от чего-то. Не разобравшись, что Френсис прибежал

ей на помощь, Леонсия снова вскрикнула.
Она метнулась в сторону, чуть не сбив с ног маль-

чишку-индейца, и остановилась, лишь когда выбежала на

песчаную отмель. От страха лицо ее побелело как полот¬
194

но. Только тут она обернулась и увидела, что перед нею

не новый враг, а спаситель.
—	Что с вами?—взволнованно спросил Френсис.—

Вы ушиблись? Что произошло?
Девушка указала на свое голое колено, на котором

алели две крошечные капельки крови, вытекшие из двух

еле заметных ранок.
—	Гадюка,— сказала она.— Ее укус смертелен. Че¬

рез пять минут я умру, и я рада этому, очень рада: по

крайней мере тогда вы не будете больше терзать мое

сердце.
И Леонсия, укоризненно ткнув в него пальцем, хо¬

тела было высказать все, что она думает о нем, но силы

изменили ей, и она без чувств упала на песок.
Френсис знал о змеях Центральной Америки лишь

понаслышке; и то, что он слышал, было ужасно: говори¬

ли, что даже мулы и собаки умирают в страшных муче¬

ниях через пять — десять минут после укуса какой-ни-

будь двадцатидюймовой змейки. «Ничего нет удивитель¬

ного, что она потеряла сознание,— подумал он,— ведь яд

этот действует очень быстро, и, по-видимому, он уже на¬

чал свою работу». О том, какую помощь оказывают при

змеиных укусах, Френсис знал тоже лишь понаслышке.

Но он мгновенно вспомнил, что надо туго перевязать но¬

гу выше укуса, чтобы приостановить циркуляцию крови

и не дать яду добраться до сердца.
Он вынул носовой платок, перевязал им ногу Леон-

сии выше колена, просунул в узелок коротенькую па¬

лочку, валявшуюся на берегу и, по-видимому, выброшен¬

ную морем, и туго-натуго закрутил платок. Затем, дей¬

ствуя опять-таки понаслышке, быстро открыл перочин¬

ный нож, прокалил лезвие на нескольких спичках, чтобы

продезинфицировать его, и осторожно, но решительно

сделал несколько надрезов в том месте, где виднелись

следы змеиных зубов.
Френсис был донельзя перепуган; он действовал с

лихорадочной поспешностью, каждую минуту ожидая по¬

явления на лежавшем перед ним прелестном существе

страшных признаков смерти. Он слышал, что от змеино¬

го укуса тело быстро распухает до невероятных разме¬

ров. Еще не покончив с надрезами, он уже решил, что

будет делать дальше. Прежде всего он высосет по воз¬
195

можности весь яд, а затем раскурит сигарету и горящим

концом прижжет ранки.
Не успел Френсис сделать и двух крестообразных

надрезов ножом, как девушка беспокойно зашевелилась.
Лежите смирно! — приказал он.
Но Леонсия села как раз в ту минуту, когда он на¬

гнулся, чтобы высосать из ранки яд. Ответом на его сло¬

ва была звонкая пощечина, которую нанесла ему малень¬

кая ручка Леонсии.
В этот момент из джунглей выскочил мальчишка-ин¬

деец, приплясывая и размахивая мертвой змейкой, кото¬

рую он держал за хвост.
—	Лабарри! Лабарри!—захлебываясь от восторга,

кричал он.
Френсис, услышав это, решил, что дело совсем худо.
—	Лежите смирно!—резко повторил он.— Нельзя

терять ни секунды.
Но Леонсия так и впилась глазами в мертвую змею.

На душе у нее явно стало легче, однако Френсис этого

не заметил: он уже нагнулся, собираясь по всем прави¬

лам приступить к лечению.
—	Да как вы смеете!—прикрикнула на него Леон¬

сия.— Это же лабарри, и притом не взрослая змея, а

детеныш — его укус безвреден. А я думала, что это га¬

дюка. Маленькие лабарри очень похожи на гадюк.
Почувствовав, что нога у нее онемела — жгут, кото¬

рым она была перетянута, почти приостановил кровооб¬

ращение,— Леонсия посмотрела вниз и увидела носовой

платок Френсиса, обмотанный выше ее колена.
—	Ну зачем вы это сделали?—Яркий румянец за¬

лил ее лицо.— Ведь это всего лишь детеныш лабарри,-—

с упреком повторила она.
—	Вы же сами сказали, что это гадюка! — возра¬

зил он.
Девушка спрятала лицо в ладонях, но скрыть своего

смущения не могла: уши у нее так и пылали. Френсис

мог бы поклясться, что она смеется,— если это, конечно,

была не истерика. Тут только он понял, как трудно ему

будет выполнить взятую на себя задачу: надеть кольцо

другого мужчины на палец Леонсии. Но он твердо решил

не поддаваться ее чарам.
196

—	Ну, теперь ваши родичи, надо полагать, непре¬

менно изрешетят меня на том основании, что я не могу

отличить лабарри от гадюки,— с горечью заметил он.—

Можете позвать кого-нибудь из рабочих с плантации,

чтоб они выполнили эту миссию! Или, может, вы по¬

желаете пристрелить меня собственноручно?
Но она, по-видимому, не слышала его: вскочив легко

и грациозно, как и следовало ожидать от столь безуко¬

ризненно сложенного существа, она принялась изо всей

силы топать ногой по песку.
—	У меня нога затекла,— пояснила она со смехом,

уже не прячась от него.
—	Вы ведете себя просто позорно,— поддразнивая

ее, заметил он.— Ведь вы считаете, что это я убил ваше¬

го дядюшку.
Леонсия сразу перестала смеяться, и кровь отхлынула

от ее лица. Она ничего не ответила, только нагнулась и

дрожащими от гнева пальцами попыталась развязать

платок, точно он жег ей ногу.
—	Давайте я помогу вам,— любезно предложил

Френсис.
—	Вы зверь! — в запальчивости выкрикнула она.—

Отойдите в сторону. Ваша тень падает на меня.
—	Вот теперь вы совершенно очаровательны, просто

прелестны,— продолжал насмехаться Френсис, с трудом

подавляя, однако, властное желание заключить ее в объ¬

ятия.—Вы сейчас точь-в-точь такая, какой я вас запом¬

нил, когда в первый раз увидел на берегу: то вы упре¬

кали меня, почему я не поцеловал вас, то принимались

сами целовать меня — да, да, вы меня целовали!—а

уже в следующую секунду угрожали навеки испортить

мне пищеварение этой вашей серебряной игрушкой. Нет,

вы ни на йоту не изменились с тех пор. Вы все тот же

вулкан, именуемый Леонсией. Давайте-ка я лучше раз¬

вяжу вам платок. Неужели вы не видите, что узел затя¬

нут? Вашим пальчикам никогда с ним не справиться.
Леонсия в безмолвной злобе топнула ногой.
—	Мне еще повезло, что вы не берете с собой вашу

игрушку, когда идете купаться,— продолжал поддразни¬

вать ее Френсис,— а не то здесь, на берегу, приш\ось бы

устраивать похороны очаровательному молодому челове¬
197

ку, чьи намерения по отношению к вам всегда отличались

благородством.
В эту минуту к ним подбежал мальчишка-индеец с

купальным халатом Леонсии; она схватила его и, поспеш¬

но надев, принялась с помощью мальчишки развязывать

узел. Когда платок был развязан, сна отшвырнула его

от себя с таким видом, точно это была ядовитая змея.
—	Фу, гадость! — воскликнула она, чтобы уязвить

Френсиса.
Но Френсис, продолжая в душе вести борьбу с са¬

мим собой и стараясь не поддаваться ее обаянию, мед¬

ленно покачал головой.
—	Это вам не поможет, Леонсия,— сказал он.—

Я оставил на вас метину, которая никогда пе сойдет.—

Он дотронулся до надрезов, сделанных на ее коленке, н

рассмеялся.
—	Метина зверя,— бросила она через плечо и повер¬

нулась, чтобы уйти.— Предупреждаю вас, мистер Генри

Морган, не попадайтесь больше на моем пути.
Но он сделал шаг и преградил ей путь.
—	Ну, а теперь поговорим по-деловому, мисс Сола¬

но,— сказал он, меняя тон.— И вы выслушаете меня.

Можете сверкать глазами, сколько вам угодно, но прошу

меня не перебивать.— Он нагнулся и поднял записку, ко¬

торую начал было писать.— Я как раз собирался послать

это вам с мальчиком, когда вы вскрикнули. Возьмите ее

и прочтите. Она вас не укусит. Это ведь не ядовитая

змея.
Хотя Леонсия решительно отказалась взять записку,

однако глазами она непроизвольно пробежала первую

строку:
«Я тот, кого Вы приняли за Генри Моргана...»
Девушка посмотрела на своего собеседника. По ее

испуганным глазам видно было, что она многого не по¬

нимает, но о многом уже смутно догадывается.
—	Честное слово,— серьезно сказал он.
—	Вы... не,., не Генри?—с запинкой спросила она.
—	Нет, я не Генри. Быть может, вы все-таки возь¬

мете записку и прочтете?
Она повиновалась и стала читать, а он не отрываясь

смотрел на матовое лицо блондинки, позлащенное тропи¬

ческим солнцем, которое не только опаляло тело, но и
198

горячило кровь, и, быть может, именно горячая кровь

придавала коже Леонсии этот чудесный золотисто-ма¬

товый оттенок.
Словно очнувшись от сна, Френсис вдруг понял, что

смотрит прямо в ее испуганные, вопрошающие бархати¬

сто-карие глаза.
—	А чья подпись должна была стоять под этой за¬

пиской?— уже во второй раз спрашивала его Леонсия.
Взяв себя в руки, он поклонился.
—	Но имя? Как вас зовут?
—	Морган, Френсис Морган. Как я уже объяснил в

записке, мы с Генри — дальние родственники, троюрод¬

ные братья или что-то в этом роде.
К удивлению Френсиса, в глазах ее вдруг появилось

сомнение и взгляд снова загорелся гневом.
—	Генри,— с укоризной сказала она ему,— ведь это

же обман, дьявольская хитрость! Вы просто пытаетесь

разыграть меня. Конечно, вы Генри.
Френсис указал на свои усы.
—	Вы успели отрастить их с тех пор,— не отступала

она.
Тогда он закатал рукав и показал ей свою левую ру¬

ку от запястья до локтя. Но она только недоуменно гля¬

дела на него, явно не понимая, что он хочет этим дока¬

зать.
—	Вы помните рубец? — спросил он ее.
Она кивнула.
—	Тогда попытайтесь его найти.
Она наклонилась, скользнула по его руке взглядом и

медленно покачала головой.
—	Я...— запинаясь, произнесла она,— я прошу изви¬

нить меня. Это ужасная ошибка. Подумать только, как...

как я обошлась с вам>и...
—	Вы подарили мне божественный поцелуй,— с

озорством школьника заметил он.
Но она вспомнила то, что произошло совсем! недав¬

но, взглянула на свое колено и, как ему показалось, по¬

давила очаровательнейший смешок.
—	Вы сказали, что у вас есть поручение от Генри?—

спросила она, внезапно меняя тему разговора.— И что

он не виновен?.. Это правда? Ох, как бы мне хотелось

вам поверить!
199

—	я глубоко убежден, что Генри столйэ же непови¬

нен в убийстве вашего дядюшки, как и я.
—	Тогда не говорите больше ничего, по крайней ме¬

ре сейчас,— радостно прервала она его.—Прежде всего

я должна принести вам свои извинения, хоть вы и не мо¬

жете отрицать, что некоторые ваши слова и поступки

были просто возмутительны. И вы не имели права меня

целовать.
—	Если вы припомните,— возразил он,— я сделал

это под угрюзой револьвера. А вдруг бы вы пристрелили

меня, если б я вас не поцеловал?
—	Ох, замолчите, замолчите! — взмолилась она.—

А теперь пойдемгге к нам в дом). И по пути вы расскажете

мне о Генри.
Взгляд ее случайно упал на платок, который она так

презрительно отшвырнула в сторону. Она подбежала и

подняла его.
—	Бедный, обиженный платочек, как с тобой плохо

обошлись,— нежно промолвила она.— Перед тобой мне

тоже придется извиниться. Я caMia тебя выстираю и...—

Она подняла глаза на Френсиса,— и верну его вам, сэр,

свеженьким и чистеньким, пропитанньш благодарностью

моего сердца...
—	Это к зверю-то? — спросил он.
—	Извините, пожалуйста,— покаянно сказала она.
—	И мне теперь будет дозволено отбрасывать свою

тень на вас?
—	Да, да! — весело воскликнула она.— Вот! Видите:

я стала в вашу теиь. А теперь пойдемте.
Френсис бросил песо обрадованному мальчишке-ин-

дейцу и в самом! веселом) настроении последовал за Леон-

сией по дорожке, которая сквозь густую тропическую ра¬

стительность вела к белой асьенде.
Альварес Торрес, сидевший на широкой террасе пе¬

ред асьендой Солано, увидел сквозь густой кустарник

юную пару, приближавшуюся к дому по извилистой

подъездной аллее. И то, что он увидел, заставило его за¬

скрежетать зубами и сделать весьма ошибочные выво¬

ды. Он пробормотал про себя проклятие и от злости

даже «е заметил, что у него потухла сигарета.
200

Он видел Леонсию и Френсиса, погруженных в ожив¬

ленный разговор и, казалось, забывших обо всем) на све¬

те. Он видел, как Френсис размахивал руками, горячо

что-то доказывая,— Леонсия даже остановилась, явно

тронутая мольбами своего спутника. Он видел — Тор¬

рес с трудом мог поверить собственным глазам!,— как

Френсис достал кольцо, а Леонсия, отвернувшись, про¬

тянула левую руку и позволила ему надеть это кольцо на

ее безьшянный палец — палец, на который надевают об¬

ручальные кольца. В этом Торрес мог бы поклясться.
А на самом деле Френсис просто надел на палец Ле-

онсии подарок Генри. Леонсия, сама не зная почему, без

особой охоты приняла его обратно.
Торрес отбросил потухшую сигарету, яростно, слов¬

но находя в этом какое-то облегчение, закрутил усы и на¬

правился навстречу мюлодьш людям, уже поднимавшим¬

ся на террасу. Даже не ответив на приветствие девушки,

он с перекошенным! от гнева лицо-м набросился на Френ¬

сиса:
—	Трудно, конечно, ожидать, чтобы убийца устыдил¬

ся своего поступка, но он мог бы по крайней мере соблю¬

дать приличия!
Френсис иронически усмехнулся.
—	Ну вот, опять начинается,— сказал он.— Еще

один сумасшедший в этой сумасшедшей стране! Послед¬

ний раз, Леонсия, я видел этого джентльмена в Нью-

Йорке. Он был тогда преисполнен готовности участво¬

вать со М1НОЙ в одном деле. А теперь я его встречаю

здесь, и первое, что он мне говорит,— это что я низкий,

бесстыж!ий убийца.
—	Сеньор Торрес, вы должны извиниться,— вмеша¬

лась возм1ущенная девушка.— В дом>е Солано не принято

оскорблять гостей.
—	В таком) случае, насколько я понимаю, в дом)е Со¬

лано принято, чтобы проезжие авантюристы убивали

членов их семьи,— в тон ей заявил он.— Конечно, нет

такой жертвы, которую нельзя было бы принести во имя

гостеприимства.
—	Возьмите себя в руки, сеньор Торрес,— любезно

посоветовал ему Френсис.— Вы слишком» много себе по-

зволяете. Я скажу вам, в чем ваша ошибка. Вы считаете,

что я Генри Морган. А я Френсис Морган, и мы с вами
201

не так давно беседовали в кабинете Ригана в Нью-Йорке.

Вот вам ШУЯ pyi^a, пожммте ее — другого извинения при

создавшихся обстоятельствах я от вас не потребую.
Торрес, совершенно ошеломленный тем», что мог так

ошибиться, взял протянутую Френсисом) руку и рассы¬

пался в извинениях перед ним и Леонсией.
—	А теперь,— сказала девушка, радостно рассмеяв¬

шись, и хлопнула в ладоши, вызывая служанку,— мне

надо поместить куда-нибудь мистера Моргана, а самой

пойти переоденься. После этого, сеньор Торрес, если вы

разрешите, мы расскажем вам про Генри.
Леонсия удалилась на свою половину. Френсис вслед

за молоденькой хорошенькой метиской-горничной тоже

направился в отведенную ему комнату. А Торрес тем

временем несколько опомнился, и все-таки удивлению

его и злобе не было предела. Так, значит, этому пришель¬

цу, совершенно незнакомому человеку, Леонсия разреши¬

ла надеть ей на палец кольцо, словно он ее женнх. И мюзг

Торреса заработал яростно и быстро. Леонсия, которую

он называл в душе владычицей своих грез, вдруг в один

миг обручилась с каким-то чужеземцем, с нью-йоркским

гринго! Невероятно! Чудовищно!
Хлопнув в ладоши, он велел подать экипаж, наня¬

тый им в Сан-Антонио. И когда Френсис вышел на

террасу, чтобы поговорить с ним поподробнее о место¬

нахождении клада старика Моргана, Торрес в своем) эки¬

паже был уже у ворот.
После завтрака Френсис заметил, что ветер переме¬

нился и подул с суши,— следовательно, можно будет

быстро пересечь лагуну Чирикви и вдоль берега добрать¬

ся до островов Быка и Тельца. Горя желанием поскорее

обрадовать Генри известием о том», что его кольцо снова

украшает пальчик Леонсии, он решительно отклонил ее

любезное предложение заночевать у них и познакомить¬

ся с Энрико Солано и его сыновьями. У Френсиса была и

еще одна причина для поспешного отъезда: он не мог

дольше оставаться в обществе Леонсии. И совсем! не по¬

тому, что она была ему неприятна,— напротив: она оча¬

ровала его, увлекла так сильно, что он не мог больше

оставаться здесь, подвергаясь действию ее чар и этого
202

все возрастающего влечения, если хотел сдержать слово,

данное человеку в парусиновых штанах, который сейчас

искал клад на острове Быка.
Итак, Френсис отбыл, унося в кармане письмо Леоя-

спи к Генри. Прощание было кратким. Со вздохом, так

быстро подавленным, что Леонсия даже подумала, не по¬

чудилось ли ей это, оторвался он от ее руки и зашагал

прочь по подъездной аллее. Она смотрела ему вслед,

пока он не исчез из виду, затем со смутной тревогой пе¬

ревела взгляд на кольцо, блестевшее у нее на пальце.
Выйдя иа берег, Френсис подал сигнал стоявшей на

якоре «Анджелике», чтобы за ним выслали шлюпку. Но

не успели матросы спустить ее на воду, как из лесу вы¬

скочили человек шесть всадников с револьверами за поя¬

сом и ружьями поперек седел и галопом помчались к не¬

му. Двое скакали впереди. В одном «из них Френсис

узнал Торреса. Остальные четверо были метисы с физио¬

номиями отъявленных бандитов. Все схватились за

винтовки и прицелились в Френсиса, так что ему оста¬

валось лишь повиноваться незнакомому вожаку, который

рявкнул, требуя, чтобы он поднял руки вверх.
—	Подумать только,— сказал Френсис,— что еще со¬

всем на днях — или это было миллион лет назад? — я

считал бридж по доллару за фишку самым волнующим

развлечением. А тут вдруг являетесь вы, сэры, верхом и

угрожаете начинить мою бедную плоть всякими чужерод¬

ными телами. Так, может, вы объясните мне, в чем дело?

Неужели мне всегда суждено покидать этот берег под ак¬

компанемент выстрелов? Что вам, собственно, нужно:

мои уши, или хватит усов?
—	Нам нужен ты сам,— ответил незнакомый вожак;

усы его свирепо щетинились, а черные бегающие глазки

свирепо поблескивали.
—	Так, может, вы мне скажете, во имя Адама и Евы

и всех распрекрасных ящеров, кто вы такие?
—	Это достопочтенный сеньор Мариано Верхара-и*

Ихос, начальник полиции Сан-Антонио, короче — шеф,—

ответил Торрес.
—	Ну, пропал! — рассмеялся Френсис, вспомнив,

как описывал этого субъекта Генри.— Должно быть, вы

считаете, что я нарушил какое-то правило стоянки судов

или предписание санитарной комиссии, бросив здесь
203

якорь. Но об этом вам надо говорить с моим капитаном-—

капитаном Трефэзеном, весьма почтенным джентльме¬

ном. А я — только лицо, зафрахтовавшее шхуну, обыч¬

ный пассажир. Вы безусловно убедитесь, что капитан

Трефэзен — большой знаток законов мореплавания и

стоянки судов в порту.
	Вы должны держать ответ за убийство Альфа¬

ро Солано,— сказал Торрес.— Вам не удалось одура¬

чить меня, Генри Морган, вашими разговорами в асьенде

о том, что вы якобы кто-то другой. Я знаю этого другого.

Его зовут Френсис Морган, и я смело могу сказать^ что

он вовсе не убийца, а джентльмен.
—	О боги морских глубин со всеми их рыбами и ры-

б^^шками! — воскликнул Френсис.— Но ведь ры пожали

мне руку, сеньор Торрес!
—	Я был одурачен,— со скорбной миной признался

Торрес,— но только на миг. Ну, так сдаетесь вы мир¬

ным путем?
—	Точно я могу...— Френсис взглянул на шесть ру¬

жей и красноречиво пожал плечами.— Я полагаю, вы бу¬

дете судить меня pronto и на заре повесите?
—	Правосудие в Панаме свершается очень быстро,—

ответил начальник полиции по-английски; говорил он

более или менее понятно, только с забавным акцентом.—

Но все-так'И не так быстро. Мы повесим вас не на заре,

а лучше в десять утра — так для всех будет удобнее.

Как вы полагаете?
—	О, решайте сами,— ответил Френсис.— Можно и

в одиннадцать и в двенадцать, мне все равно.
—	Попрошу вас следовать за нами, сеньор,— ска¬

зал Мариано Верхара-и-Ихос мягким тоном, который,

однако, не мог скрыгь железной твердости его намере¬

ний.— Хуан! Игнасио! Слезайте с коней! — скомандовал

он по-испански.— Отберите у него оружие! Нет, руки

связывать не надо. Посадите его на лошадь позади Гре¬

горио.
Френсиса втолкнули в аккуратно выбеленную каме¬

ру с глинобитными стенами футов в пять толщиной;

на земляном полу спали в разных позах человек шесть

арестантов-пеонов. Прислушиваясь к глухим ударам то¬

пора, раздававшимся где-то неподалеку, Френсис вспом-
204

НИЛ только что окончившийся суд и тихо, протяжно сви¬

стнул. Было половина девятого вечера. Суд начался в

восемь. А топоры уже стучали по бревнам, из которых

сооружали виселицу,— завтра в десять часов утра на

этом помосте ему обовьют веревкой шею и вздернут.

Разбор дела длился всего тридцать минут, по его часам!.

Они уложились бы и в двадцать, если бы в зал не ворва¬

лась Леонсия и не задержала вним1ания судей еще на

десять минут, любезно предоставленных ей, как даме из

знатного рода Солано.
«Шеф был прав,— заключил про себя Френсис.—

Правосудие в Панаме на самом деле свершается быстро».
Одно то, что в кармане у него нашли письмю от Леон-

сии на ИМ1Я Генри Моргана, уже губило его. Остальное

было просто. С полдюжины свидетелей присягнули в том.

что было совершено убийство, и опознали его как убий¬

цу. То же подтвердил и сам1 начальник полиции. Един¬

ственным светлым моментом было внезапное появление

Леонсии в сопровождении трясущейся от старости дрях¬

лой тетушки Солано. У Френсиса сладко зам1ерло серд¬

це, когда он увидел, с какой энергией прелестная девуш¬

ка ринулась в 6opib'6y за его жизнь, хотя борьба эта и

была заранее обречена на провал.
Первьш делом! она велела Френсису закатать рукав и

показать левую руку, при этом Френсис заметил, как

начальник полиции презрительно передернул плечам1И.

Затем Леонсия повернулась к Торресу и заговорила по-

испански, страстно доказывая что-то,— что именно,

Френсис не мюг понять, так как говорила она слишком

быстро. А потом» он видел и слышал, как орала и жести¬

кулировала наполнявшая зал толпа, когда Торрес взял

слово.
Но чего он не видел — это как Торрес потихоньку об¬

менялся несколькими словами с начальником полиции,

прежде чем пробраться сквозь толпу к месту, отведенно¬

му для свидетелей. Он не видел этой сценки, как не знал

и того, что Торрес находится на жалованье у Ригана,

который платит, чтобы его, Френсиса, держали вдали

от Нью-Йорка как можно дольше, а если удастся, то и

всю жизнь. Не знал Френсис и того, что Торрес влюблен

в Леонсию и терзается ревностью, способной толкнуть его

на любой шаг.
205

Поэтому Френсис не понял всего, что скрывалось за

ответами Торреса на вопросы Леонсии, которая все-та¬

ки заставила его признать, что он никогда не видел шра¬

ма на левой руке Френсиса Моргана. Леонсия победо¬

носно посмотрела на старикашку судью, но тут началь¬

ник полиции вышел вперед и, подойдя к Торресу, гро¬

мовым голосом спросил:
—	А можете ли вы поклясться, что когда-либо виде¬

ли шрам на руке Генри Моргана?
Смущенный, сбитый с толку Торрес растерянно по¬

смотрел на судью, потом ум10ляюще перевел взгляд ка

'Леонсию и наконец молча покачал головой в знак того,

что не может в этом поклястться.
Толпа оборванцев, наполнявшая зал, торжествующе

заревела. Судья произнес приговор, рев усилился, и не¬

сколько жандармов во главе с комиссаром поспешно вы¬

вели Френсиса — не без сопротивления с его стороны—

из зала суда и препроводили в камеру, видимо, стрем1ясь

спасти его от толпы, не желавшей ждать до десяти часов

завтрашнего утра, чтобы учинить над ним расправу.
«Эх, как этот бедняга Торрес попался, когда его ста¬

ли спрашивать про шрам Генри!» — дружелюбно раз¬

мышлял Френсис. Вдруг загромыхали засовы, дверь в

его камеру отворилась, и на пороге показалась Леонсия.
Френсис поднялся навстречу ей. Но она, не отвечая

на его приветствие, повернулась к сопровождавшему ее

комиссару и обрушилась на него, подкрепляя свою речь

властными жестами. Комиссар, видимо, дал себя угово¬

рить и приказал тюремщику перевести пеонов в другие

кам!еры, а сам1 как-то нервно поклонился, словно извиня¬

ясь перед Леонсией, и вышел, прикрыв за собой дверь.
Только тогда самообладание покинуло Леонсию: она

^росилась в объятия Френсиса и разрыдалась у него на

плече.
—	Проклятая страна, проклятая страна! Нет в ней

справедливости!
Держа в объятиях ее гибкое тело, такое волнующе

прекрасное, Френсис вспомнил Генри — босого, в пару¬

синовых штанах и обвисшем сомбреро, который там, на

острове Быка, упорно рыл песок в поисках сокровища,
И хотя его влекло к Леонсии, он попытался высво¬

бодиться из ее объятий, но это не вполне удалось ему,
206

Тем не менее он сумел овладеть собой и заговорил с ней

голосом» рассудка, а не сердца, властно напоМ1Ннавшего о

себе.
—	Теперь по крайней мере я знаю, что такое

сговор,— произнес он, хотя сердце его в этот миг под¬

сказывало ему совсем иные слова.— Если бы ваши со¬

отечественники умели спокойно рассуждать, вместо того

чтобы действовать сгоряча, они бы прокладывали желез¬

ные дороги и развивали свою страну. Посмотрите на этот

суд — ведь он весь был построен на игре страстей, на

сговоре. Те, кто меня судил, заранее знали, что я вино¬

вен, и им так хотелось наказать меня, что они даже не

потрудились отыскать доказательства моей виновности

или хотя бы установить личность обвиняемого. К чему

откладывать? Они знали, что Генри Морган пырнул но¬

жом Альфаро. Они знали, что я Генри Морган. А когда

человек знает, чего ради утруждать себя проверкой?
Не слушая его, Леонсия всхлипывала и все порыва¬

лась обнять его, а лишь только он умолк, она уже была

в его объятиях, головка ее прильнула к его груди, губы—

к его губам; и не успел он опомниться, как уже сам> це¬

ловал ее.
—	Люблю тебя, люблю тебя! — сквозь рыдания шеп¬

тала она.
—	Нет, нет! — сказал он, отталкивая от себя ту, кото¬

рую больше всего желал.— Просто. мы очешь похожи с

Генри. Вы ведь любите Генри, а я не Генри.
Разжав объятия, она сдернула с пальца кольцо Генри

и швырнула его на пол. Френсис совсем потерял голову:

он и сам не знал, что могло бы произойти в следующий

момент, если бы его не спасло появление комиссара с ча¬

сами в руке, который, не поднимая головы, упорно смот¬

рел на минутную стрелку и делал вид, что для него боль¬

ше ничего не существует.
Леонсия горделиво выпрямилась, но когда Френсис

снова надел ей на палец кольцо Генри и на прощание по¬

целовал руку, она едва не разрыдалась. Уже у самой две¬

ри она обернулась и одш1М1и гу6ам1И беззвучно шепнула:

«Люблю тебя».
Ровно в десять, с последним ударом часов, Френсиса

вывели на тюремный двор, где стояла виселица. Все жи¬
207

тели Сан-Антонио, а также многих окрестных селений

собрались здесь; толпа была возбуждена и весело на¬

строена. Леонсия, Энрико Солано и пять его рослых сы¬

новей тоже были тут. Отец и братья Леонсии, кипя от не¬

годования, нетерпеливо прохаживались взад и вперед, но

начальник полиции, окруженный жандармами во главе с

комиссаром, оставался невозмутимым. Тщетно пьггалась

Леонсия пробит1ЬСя к Фрснсису, когда его подвели к ви¬

селице, и тщетно пытались родные уговорить девушку

покинуть двор. И так же тщетно протестовали ее отец

и брат1ья, утверждая, что Френсис не тот человек, кото¬

рого ищет правосудие. Начальник полиции лишь презри¬

тельно усмехнулся и приказал начинать.
Когда Френсис взошел на помюст и ступил уж2 на

лестницу, приставленную к виселице, к нему подоше\

священник, но Френсис отказался от его напутствия; он

сказал ему по-испански, что если вешают невинного чело¬

века, то он и без чужих молитв попадет в рай,— пусть

молятся те, кто его вешает.
Френсису связали ноги и стали вязать руки, на него

уже собирались надеть черный колпак и накинуть на шею

петлю, как вдруг из-за тюрем1Ной ограды донесся голос

приближающегося певца:
Мы — спина к спине — у мачты,
Против тысячи вдвоем!
Леонсия, находившаяся в полуобморочном состоя¬

нии, услышав этот голос, пришла в себя и даже вскрик¬

нула от радости, увидев Генри Моргана, который, рас¬

талкивая преграждавшую ему путь стражу, входил в эго

время во двор.
Один только Торрес огорчился при появлении Генри,

но все были так возбуждены, что никто этого не заметил.

Зрители не стали возражать, когда начал1ьник полиции,

пожав плечам»и, объявил, что ему безразлично, кого из

этих двух вешать,— лишь бы повесить. Зато вся мужская

половина семейства Солано горячо запротестовала, ут¬

верждая, что Генри тоже невиновен в убийстве Аль¬

фаро. Однако решил дело Френсис; все еще стоя на

помосте, пока ему развязывали руки и ноги, он крикнул,

перекрывая шум/ толпы:
—	Вы судили меня! Вы не судили его! Вы не можете

повесить человека без суда! Раньше должен быть суд!
208

Френсис спустился с помоста и обеими руками схва¬

тил руку Генри, но не успел он пожать ее, как к ним по¬

дошел комиссар, сопутствуемый начальником полиции,

и с соблюдением всех формальностей арестовал Генри

Моргана за убийство Альфаро Солано.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
—	Надо действовать быстро — это главное,— зая¬

вил Френсис, обращаясь к небольшому семейному со¬

вету, собравшемуся на веранде асьенды Солано.
—	Главное!—укоризненно воскликнула Леонсия, пе¬

рестав взволнованно мерить шагами веранду.— Главное—

это спасти его!
И она возмущенно потрясла пальцем перед носом

Френсиса, как бы подчеркивая значение сказанного. Не

удовольствовавшись этим, она потрясла пальцем и перед

носом всех своих родных — отца и каждого из братьев.
—	И быстро! —с жаром продолжала она.— Мы дол¬

жны действовать быстро, а не то...— И голос Леон-

сии оборвался от несказанного ужаса, охватившего ее при

мысли о том, что может произойти с Генри, если они не

будут действовать быстро.
—	Для шефа все гринго одинаковы,— в тон ей заме¬

тил Френсис, а сам при этом подумал: «Какая она кра¬

сивая и чудесная».— Шеф, безусловно, царь и бог в Сан-

Антонио,— продолжал он,— и привык действовать, не

раздумывая. Он даст Генри не больше сроку, чем мие.

Мы должны сегодня же вызволить беднягу из тюрьмы.
—	Слушайте!—снова заговорила Леонсия.— Мы,

Солано, не можем допустить этой... этой казни. Наша

гордость... наша честь... Мы не можем допустить этого.

Ну, говорите же! Да говорите же кто-нибудь! Хоть ты,

отец. Предложи что-то.
Пока шло обсуждение, Френсис, молча слушавший их

дебаты, терзался глубокой печалью. С каким великолеп¬

ным пылом говорила Леонсия, но пыл этот был вызван

чувством к другому человеку, что, конечно, не могло по¬

радовать Френсиса. Сцена, разыгравшаяся на тюремном

дворе после того, как его выпустили, а Генри арестова¬

ли, все еще стояла* у него перед глазами. Он точно сей-
14.	Джек Лондон. Т. XIV.	209

час видел — и сердце его заныло при воспоминании об

этом,— как Леонсия бросилась в объятия Генри, а тот

отыскал ее руку, чтобы убедиться, на MiecTe ли его кольцо,

и, убедившись, крепко обнял девушку и поцеловал ее дол¬

гим поцелуем!.
«Ну ладно, хватит»,— со вздохом подумал Френсис.

Во всяком случае, он сделал все, что мог. Разве после

того, как увели Генри, он не сказал Леонсии — спокойно

и даже холодно,— что Генри ее жених и возлюбленный и

что лучшего выбора дочь Солано и сделать не мюгла?
Но от этих воспоминаний он не чувствовал себя сча¬

стливее, как и от сознания, что правильно поступил.

Да, правильно. Он ни разу в этом не усомнился, и это по¬

зволяло ему глушить в себе чувство к Леонсии. Однако

ощущения собственной правоты, как он обнаружил в

данном случае, еще далеко не достаточно, чтобы чувство¬

вать себя счастливым.
Но на что же иное мог он рассчитывать? Просто ему

не повезло: он приехал в Центральную Америку слишком)

поздно — вот и все; приехал, когда эта прелестная жен¬

щина уже отдала свое сердце тому, кто пришел до него,—

человеку, ничуть не хуже его самого, а может быть,

как подсказывало ему чувство справедливости, даже и

лучше. И это чувство справедливости требовало, чтобы

он честно относился к Генри—своему кровному родствен¬

нику Генри Моргану, необузданному потом»ку необу¬

зданного предка, человеку в парусиновых штанах и об¬

висшем coMi5pepo, неравнодушному к ушам» незнакомых

молодых людей, питающемуся сухарями и черепашьими

яйцами и готовому перекопать целых два острова — Быка

и Тел1ьца — в поисках клада старого пирата.
Энрико Солано и его сыновья, сидя на широкой ве¬

ранде своего дом>а, строили планы спасения Генри, а

Френсис рассеянно слушал их; в это время из комнат

вышла служанка, прошептала что-то на ухо Леонсии и

повела ее за угол дома, на другой конец веранды, где

произошла сцена, которая нем)ало насмешила бы и разъ¬

ярила Френсиса, присутствуй он при ней.
Завернув за угол дома, Леонсия увидела Альвареса

Торреса, разодетого в пышный средневековый костюм! бо¬
210

гатого плантатора, какие еще носят в Латинской Амери¬

ке; Торрес снял сомбреро и, держа его в руке, скло¬

нился перед девушкой чуть не до земли, затем подвел ее

к плетеному диванчику из индийского тростника и уса¬

дил. Леонсия грустно ответила на его приветствие, хотя

в тоне ее прозвучало любопытство,— точно она надея¬

лась услышать от него какую-нибудь обнадеживающую

весть.
—	Суд закончился, Леонсия,—сказал Торрес тихо и

печально, словно говорил о покойнике.— Он приговорен.

Завтра в десять утра — казнь. Все это очень грустно,

чрезвычайно грустно, однако...— Он пожал плечами.—

Нет, я не стану говорить о нем ничего дурного. Он был

достойный человек. Единственный его недостаток — ха¬

рактер. Слишком он был горяч, слишком вспыльчив.

Это и погубило его, заставив погрешить против чести.

Будь он в ту М!инуту спокойнее и хладнокровнее, никогда

бы он не всадил нож в Альфаро...
—	Но ведь не он убил моего дядю!—воскликнула

Леонсия, поднимая голову и глядя на него.
—	Все это весьма печально,— мягко и грустно про¬

должал Торрес, избегая перечить ей.— Судья, народ, на¬

чальник полиции — все, к сожалению, в один голос ут¬

верждают, что он виновен. Весьма печально, конечно. Но

не об ЭТОМ) я пришел с вами говорить. Я пришел предло¬

жить вам1 мюи услуги. Располагайте мной, как вам угодно.

Моя жизнь, моя честь — в вашем распоряжении. Прика¬

зывайте. Я ваш раб.
И Торрес вдруг грациозно опустился перед ней на

одно колено; взяв ее левую руку, он, видимо, собирался

продолжать свою цветистую речь, но в эту М1инуту взгляд

его упал на кольцо с брильянтом, украшавшее безымян¬

ный палец Леонсии. Он нахмурился и опустил голову;

затем, поспешно придав своему лицу обычное выраже¬

ние, заговорил:
—	Я знал вас, когда вы были еще совсем) дитя, Леон¬

сия, прелестная, очаровательная крошка, и я уже тогда

любил вас. Нет, выслушайте меня! Прошу вас. Я должен

излить свое сердце. Выслушайте меня до конца. Я всегда

любил вас. Но когда вы вернулись из-за границы, из

этого монастыря, где вы учились,— вернулись уже взрос¬

лой, благородной и важной дамюй, какой и подобает быть
211

хозяйке дома Солано,— о, тогда я был просто сражен

вашей красотой. Я был терпелив. Я не говорил вам» о

своих чувствах. Но вы мюгли догадаться о них. И вы,

конечно, догадывались. С тех пор я воспылал к вам1

страстью. Меня пожирало пламя, зажженное вашей кра¬

сотой, вашей душой, которая еще прекраснее вашей кра¬

соты.
Леонсия знала, что остановить поток его излияний не¬

возможно, и потому терпеливо слушала, глядя на скло¬

ненную голову Торреса и от нечего делать дум1ая о том,

почему у него волосы так некрасиво подстрижены и где

он в последний раз стригся — в Нью-Йорке или в Сан-

Актонио.
—	Знаете ли вы, чем1 вы были для меня с тех пор,

как вернулись?
Она не отвечала и не пыталась отнять у него руку, хо¬

тя он так сильно сжимал ее, что кольцо Генри Моргана

впилось ей в пальцы, причиняя острую боль. Она не

слушала речей Торреса, все дальше и дальше уносясь

в М1ЫСЛЯХ. И первая ее мысль была о том, что вовсе не та¬

кими выспренним1и тирадами сказал ей Генри Морган о

своей любви и завоевал ее взаимность. И почему это

испанцы всегда так высокопарно и многословно выра¬

жают свои чувства? Генри вел себя совсем иначе. Он

вообще почти ни слова не сказал ей. Он действовал.

Поддавшись ее обаянию, чувствуя, что и она неравнодуш¬

на к нему, он без всякого предупреждения— так он был

уверен, что не удивит и не испугает любимую,— обнял ее

и прижался губами к ее губам». И она не испугалась и не

осталась равнодушной. Только после этого первого поце¬

луя, продолжая держать ее в объятиях, Генри заговорил

о своей любви.
А о чем совещаются сейчас там, на другом) конце тер¬

расы, ее родные и Френсис Морган, что они придумали?

Мысли ее текли дальше — она была глуха к мольбам

своего поклонника. Френсис! Ах!.. Она даже вздохнула:

почем1у, несмотря на любовь к Генри, этот чужой гринго

так волнует ее сердце? Неужели она такая уж безнрав¬

ственная? Кто же из них ей более мил? Этот? Или

тот? Или вообще любой мужчина может ее увлечь? Нет!

Нет! Она не легкомысленна и не вероломна. И все же?..

Может быть, это потому, что Френсис и Генри так по¬
212

хожи друг на друга и ее бедное глупое любящее женское

сердечко не в состоянии их различить? Прежде ей каза¬

лось, что она готова последовать за Генри на край све¬

та, делить с ним радости и горе; а сейчас ей казалось, что

она готова последовать за Френсисом еще дальше. Она

безусловно любнт Генри — сердце говорит ей это. Но

она любит и Френсиса и почти уверена, что Френсис лю¬

бит ее: она помнит, с каким пылом они целовались там,

в тюремной камере. И хотя любила она двух молодых

людей по-разному, чувство это не укладывалось в ее соз¬

нании, а порой даже вынуждало прийти к позорному

выводу: она — последняя и единственная представитель¬

ница женской линии в роду Солано — безнравственная

женщина.
Кольцо Генри сильно врезалось в палец Леонсии —

Торрес в приливе страсти опять крепко сжал ей руку,—

и это вернуло ее к действительности, волей-неволей за¬

ставив слушать его излияния.
—	Вы шип дивной розы, вонзившийся мне в сердце,

острая шпора, терзающая М1не грудь, но это раны люб¬

ви, мучительно-сладостные. Я мечтал о вас... и о том, что

совершу ради вас. У меня было для вас особое имя, все¬

гда только одно: владычица моих грез! И вы выйдете за

меня замуж, мюя Леонсия! Мы забудем этого сумасшед¬

шего гринго, который сейчас уже все равно что мертв.

Я буду с вами нежен и добр. Я буду вечно любить вас.

И никогда образ того, другого, не встанет между нами.

Что до меня, то я не позволю себе вспоминать о нем. Что

же до вас... я буду любить вас так сильно, что вы забу¬

дете об этом человеке и воспоминание о нем ни на миг

не даст вашему сердечку заныть.
Леонсия молчала, обдумывая, как быть, и молчание

это только разжигало надежды Торреса. Леонсия чув¬

ствовала, что надо выиграть врем1Я и не отвечать сразу.

Если браться за спасение Генри... ведь Торрес предла¬

гает ей свои услуги! Зачем же его отталкивать, когда от

него, возможно, зависит жизнь человека.
—	Говорите! Я сгораю!..— молил прерывающимся го¬

лосом Торрес.
—	Не надо! Не надо! —мягко сказала она.— Ну как

же я могу слушать про чью-то любовь, когда тот, кого

я любила, еще жив?
213

Любила!.. Она даже вздрогнула, произнеся это слово

в прошедшем времени. Вздрогнул и Торрес — и наде¬

жда разгорелась в нем еще более ярким! пламенем!. Он

считал Леонсию уже почти своей. Ведь она сказала: «лю¬

била», значит, она уже больше не любит Генри. Она

любила его, но теперь это все в прошлом». И, конечно,

женщина с такой нежной и чуткой душой, как она, не

может говорить с ним о любви, пока тот, другой, еще

жив. Какая тонкость чувств! Торрес с гордостью поду¬

мал и о тонкости собственных чувств и даже поздравил

себя в душе с тем), что сумел так правильно разгадать

сокровенные мысли Леонсии. Теперь-то уж он позабо¬

тится, решил Торрес, чтобы этот человек, которому

предстоит умереть на следующий день в десять утра,

не был помилован и не сбежал из тюрьмы. Для него

было ясно одно: чем скорее Генри Морган умрет, тем

скорее он получит Леонсию.
—	Не будем больше об этом говорить... пока,— ска¬

зал оп с рыцарской галантностью, не менее галантно

пожав руку Леонсии; потом встал с колен и долгим взгля¬

дом посмотрел на нее.
Она ответила ему благодарным рукопожатием и, вы¬

свободив свою руку из его руки, тоже поднялась.
—	Пойдемте,— сказала она,— посмотрим, что делают

остальные. Ведь они сейчас разрабатывают — или, вер¬

нее, пытаются разработать — план спасения Генри Мор¬

гана.
Когда они подошли к сидевшим на террасе, разгрвор

тотчас прекратился, словно присутствие Торреса вызва¬

ло недоверие собеседников.
—	Ну как, придумали что-нибудь? — спросила Леон-

сия.
Старик Энрико, который, несмотря на свой возраст,

был такой же прямой, стройный и ловкий, как любой

из его сыновей, только покачал головой.
—	Я могу, если вы позволите, предложить вам один

план,— начал было Торрес, но тут же умолк, поймав

предостерегающий взгляд Алесандро.
На аллее, у самой веранды, появилось двое малоьчи-

шек-оборванцев. По росту им нельзя было дать более де¬

сяти лет, но по хитрому выражению глаз и лиц они ка¬

зались куда старше. Одеты они* были весьма необычно:
214

у каждого было по одежке — у одного рубашка, у дру¬

гого штаны. Но какая рубашка! И какие штаны! Были

они старые, парусиновые и в свое время принадлежали

рослому мужчине; мальчишка же натянул их на себя до

подбородка и обвязал бечевкой вокруг шеи, чтобы они

не могли соскользнуть, а руки продел в дыры, зиявшие

на месте боковых карманов; внизу штаны были обреза¬

ны Н0Ж0М1 — по его росту. На другом мальчишке была

М)ужская рубашка, подол которой волочился по земле.
—	Пошли вон! — рявкнул на них Алесандро.
Но м»альчишка в ыгганах с самьш нев0змутим1ым1 ви¬

дом снял камень, который он нес на голове, и извлек из-

под него письмо. Алеоандро перегнулся через балюстра¬

ду, взял письмо и/ взглянув на конверт, передал Леон-

сии, а мальчишки принялись клянчить деньги. Френсис,

глядя на это забавное зрелище, невольно рассмеялся,

бросил несколько серебряных монеток, и рубашка со

штанами тотчас помчались по аллее к выходу.
Письмо было от Генри, и Леонсия быстро пробежала

его глазами. Письмо это нельзя было назвать прощал1Ь-

ньш, ибо писал он его как человек, который и не думает

умирать, если, конечно, не произойдет чего-то непредви¬

денного. Однако, поскольку такая непредвиденность мо¬

гла случиться, Генри считал своим долгом попрощать¬

ся с Леонсией; при этом он в шутку просил ее не забы¬

вать Ф[>енсиса, который заслуживает внимания хотя бы

уже потому, что так похож на него, Генри.
Сначала Леонсия хотела было показать письмо всем

остальным, но строки о Френсисе заставили ее отказать¬

ся от своего намерения.
—	Это от Генри,— сказала она, пряча записку за

корсаж.— Ничего существенного он не пишет. Но, види¬

мо, ни на минуту не сомневается, что так или иначе ему

удастся спастись.
—	Мы уж постараемся, чтоб ем»у это удалось,— ре¬

шительно заявил Френсис.
Благодарно улыбнувшись ему и с улыбкой же вопро-

сител1ЬНо взглянув на Торреса, Леонсия сказала:
—	Вы говорили, что у вас есть какой-то план, сеньор

Торрес?
Торрес осклабился, подкрутил усы и принял важный

вид.
215

—	Существует только один способ — способ гринго,

к которому обычно прибегают англосаксы, прямой и дей¬

ственный. Им1енно прямой и действенный. Мы поедем

и выкрадем Генри из тюрьмы — нагло, грубо и открыто,

как это делают гринго. Уж этого-то они там никак не

ожидают, а потому операция наверняка удастся. На по¬

бережье можно найти достаточно бандитов, по которым

плачет веревка, и с их помощью атаковать тюрьму. По¬

обещайте им1 хорошо заплатить, только не все деньги да¬

вайте сразу, и дело будет сделано.
Леонсия восторженно закивала головой. У старика

Энрико заблестели глаза, а ноздри раздулись, точно он

уже почуял запах пороха. Глядя на него, молодежь то¬

же загорелась. Все взоры обратились к Френсису: что

он думает об этом», согласен ли? Он медленно покачал

головой, и возмущенная Леонсия даже выкрикнула

что-то резкое по его адресу.
—	Этот план безнадежен,— сказал Френсис.— Ну

зачем всем нам> рисковать головой, пускаясь на эту бе¬

зумную авантюру, которая заранее обречена на про¬

вал?— Говоря это, он поднялся с своего места подле

Леонсии и, подойдя к балюстраде, стал так, чтобы очу¬

титься между Торресом и остальными; улучив минуту,

он бросил предостерегающий взгляд Энрико и его сы¬

новьям.— Что же до Генри, то похоже, что его песенка

спета...
—	Иными словами, вы не доверяете мне? — рассер¬

дился Торрес.
—	Пом>илуйте, что вы! — запротестовал Френсис.
Но Торрес, не обращая на него внимания, про¬

должал:
^— Значит, по-вашем1у, я не должен участвовать в се¬

мейном совете Солано, мюих старейших и наиболее ува¬

жаемых друзей? И* этот запрет накладываете вы — че¬

ловек, с которым я едва знаком?
Старый Энрико, заметив, как вспыхнуло гневом лицо

Леонсии, поспешил предостеречь ее взглядом и, любез¬

ным жестом прервав тираду Торреса, сказал:
—	У Солано не может быть такого семейного сове¬

та, на который вы не были бы допущены, сеньор Торрес.

Ведь^ вы^ действительно давний друг нашей семьи. Ваш

покойный отец и я были товарищами и дружили, как
216

братья. И тем не м»енее — уж вы простите старику, если

он откровенно выскажет вам свое мнение,— сеньор Мор¬

ган прав, говоря о безнадежности вашего плана. Штур¬

мовать тюрьму — чистейшее безумие. Поглядите на тол¬

щину ее стен. Они могут выдержать многонедельную оса¬

ду. Впрочем, должен признаться, ваша мысль вначале

очень подкупила меня. Когда я был еще совсем молодым

человеком и сражался с индейцами в Кордильерах, у

нас был такой случай. Сядемте поудобнее, и я расскажу

вам эту историю...
Но Торрес, которому предстояло немало дел, откло¬

нил приглашение, дружески пожал всем руки, в несколь¬

ких словах извинился перед Френсисом* и, сев на свою

лошадь, седло и уздечка которой были отделаны сереб¬

рим, поскакал в Сан-Антонио. Одним из этих важных

дел была телеграфная переписка, которую он поддержи¬

вал с конторой Томаса Ригана на Уолл-стрите. Ему

был разрешен тайный доступ на радиостанцию панам¬

ского правительства в Сан-Антонио, откуда он мог пере¬

давать депеши на телеграф в Вера-Крус. Союз с Рига¬

ном был не только выгоден ему, но и совпадал с его

собственными планами в отношении Леонсии и Мор¬

ганов.
—	Что вы имеете против сеньора Торреса и почему

вы отклонили его план и так рассердили его? —спроси¬

ла Леонсия Френсиса.
—	Ничего,— отвечал тот,— просто мы не нуждаем¬

ся в нем, и он не. внушает мне особой приязни. Он дурак

и потому способен погубить любой план. Вспомните, как

он сел в калошу, давая показания по мюему делу на суде.

А может быть, ему и вообще доверять нельзя? Не знаю.

Как бы то ни было, зачем ему доверять, раз он нам1 не

нужен? Ну, а план его правильный. Мы так и поступим:

отправимся прямо в тюрьму и выкрадем оттуда Генри,

если все вы согласны. И нам вовсе не надо поручать это

висельникам, по которым плачет веревка, и всяким обо¬

рванцам с побережья. Нас шестеро мужчин. Если мы

своими силами не сумеем справиться с этим делом, зна¬

чит, надо на нем ставить крест.
—	Но у тюрьмы всегда околачивается с десяток часо¬

вых,— возразил младший брат Леонсии, восемнадцати¬

летний Рикардо.
217

Леонсия, снова было оживившаяся, с укоризной по¬

смотрела на него; но Френсис поддержал юношу.
—	Правильно сказано! —согласился он. — Мы устра¬

ним часовых.
—	А стены толщиной в пять футов?—напомнил

Мартинес Солано, один из близнецов.
—	Мы пройдем сквозь них,-:— ответил Френсис.
—	Но как? —воскликнула Леонсия.
—	Вот к этому-то я сейчас и подхожу. Скажите, сень¬

ор Солано, у вас много верховых лошадей? Отлично!

А вы, Алесандро, случайно не могли бы достать несколь¬

ко шашек динамита где-нибудь на плантации? Отлично!

Великолепно! Ну, а вы, Леонсия, как хозяйка асьен¬

ды, должны, конечно, знать, есть ли у вас в кладовой до¬

статочный запас виски «Три звездочки».
—	Ага, заговор начинает созревать,—г рассмеялся он,

получив от Леонсии утвердительный ответ.— Теперь у

нас есть все атрибуты для приключенческого романа

в духе Райдера Хаггарда или Рекса Бича. Так слу¬

шайте... А впрочем, подождите. Я сначала хочу погово¬

рить с вами, Леонсия, о некоторых частностях этого

представления...
ГЛАВА ПЯТАЯ
Было далеко за полдень; Генри стоял у зарешечен¬

ного окна своей камеры, смютрел на улицу и ждал, когда

же наконец с лагуны Чирикви подует ветерок и хоть не-

М1НОГО охладит раскаленный воздух. Улица была пыль¬

ная и грязная, грязная потому, что со времени осно¬

вания города, нем!ало столетий тому назад, никто, кроме

бродячих псов и отвратительных сарычей, которые да¬

же и сейчас парили над улицей и прыгали по отбросам,

не очищал ее. Низкие, выбеленные известкой дома из

камня или обожженной глины превращали эту улицу в

настоящее пекло.
От белизны и пыли у Генри начали болеть глаза, и

он уже собирался отойти от окошка, как вдруг заметил,

что несколько оборванцев, дремавших в дверной амбра¬

зуре дома напротив, встрепенулись и с интересом! стали

смотреть куда-то вдоль улицы. Генри ничего не было
218

видно, но до него доносился грохот несшейся вскачь по¬

возки. Затем в поле его зрения показался небольшой вет-

хий фургон, который мчала закусившая удила лошадь.

Седобородый и седовласый старец, сидевший на козлах,

тщетно пытался сдержать ее.
Генри с улыбкой подивился крепости ветхого фурго¬

на, который так и подбрасывало на глубоких выбоинах;

покосившиеся колеса еле держались на оси и вращались

вразнобой. Но если фургон еще с грехок® пополам дер¬

жался, то как не разлетелась на куски ветхая упряжь,—

это уж, по мнению Генри, было просто чудом. Поравняв¬

шись с окном, у которого стоял Генри, старик сделал еще

одну отчаянную попытку остановить лошадь: он припод¬

нялся с козел и натянул вожжи. Одна вожжа оказа¬

лась гнилой и тут же лопнула. Возница повалился на

сиденье, оставшаяся в его руках вожжа натянулась, и

лошадь, повинуясь ей, круто повернула вправо. Что про¬

изошло затем — слом^алось ли колесо, или сначала от¬

скочило, а уж потом сломалось,— Генри не мог разо¬

брать. Одно было несомненно: фургон разлетелся на

части. Старик упал и, протащившись по пыльной мо¬

стовой, но упрямо не выпуская из рук оставшуюся вож¬

жу, заставил лошадь описать круг, и она, фыркая, ста¬

ла мордой к нему.
Когда он поднялся на ноги, вокруг уже собралась тол¬

па. Но любопытных быстро раскидали вправо и влево

в?лскочившие из тюрьмы жандармы. Генри продолжал

стоять у окна и с интересом, поистине удивительным

для человека, KOTopoMiy осталось жить всего несколько

часов, смотрел на развернувшуюся перед ним сценку и

прислушивался к долетавшим до него репликам».
Старик дал жандармам подержать лошадь и, даже

не стряхнув с одежды грязь и пыль, поспешно заковыля\

к фургону и принялся осматривать груз, состоявший из

ящиков — одного большого и нескольких маленьких. Осо¬

бенно заботился он о большом, даже попробовал при¬

поднять его и, приподнимая, словно прислушивался.
Тут один из жандармов окликнул его; старин выпря¬

мился и стал отвечать охотно и многословно:
—	Вы спрашиваете, кто я? Я старый человек, сеньо¬

ры, и живу далеко отсюда. Меня зовут Леопольдо Нар¬

ваэс. М?Т1Ь моя была немкой — да хранят все святые ее
219

покой! — зато отца звали Балтазар де Хесус-и-Сервал*-

ос-и-Нарваэс, а его отец был доблестный генерал Нар--

ваэс, сражавшийся под началом самого великого Боли¬

вара. А я — я теперь совсем пропал и даже домой не

сумею добраться.
Подстрекаемый вопросами, перемежавшимися с веж¬

ливыми выражениями сочувствия, в которых не бы¬

вает недостатка даже у самых жалких оборванцев, он

несколько приободрился и с благодарностью продолжал

свой рассказ:
—	Я приехал из Бокас-дель-Торо. Дорога заняла у

меня пять дней, и пока я ничего не продал. Живу я в

Колоне, и лучше было м«не не выезжать оттуда. Но ведь

и благородный Нарваэс может стать странствующим

торговцем, а торговец тоже должен жить. Разве не так,

сеньоры? Теперь скажите, не знаете ли вы такого Тома¬

са Ромеро, который живет в вашем прекрасном Сан-

Антонио?
—	В любом городе Панамы сколько угодно Томасов

Ромеро,— расхохотался Педро Зурита, помощник началь¬

ника тюрьмы.— Придется вам описать его поподробнее.
—	Он двоюродный брат моей второй жены,— с на¬

деждой в голосе произнес старец и, казалось, очень

удивился, услышав взрыв хохота.
—	Да ведь не меньше десятка всяких Томасов Ро¬

меро живет в Сан-Антонио и его окрестностях,— возра¬

зил ему помощник начальника тюрьмы,— и любой из

них может быть двоюродным братом вашей второй же¬

ны, сеньор. У нас тут есть Томас Ромеро-пьяница.

Есть Томас Ромеро-вор. Есть Томас Ромеро... впро¬

чем, нет, этот был повешен с месяц назад за убийство с

ограблением. Есть Томас Ромеро-богач, у которого боль¬

шие стада в горах. Есть...
При каждом новом имени Леопольдо Нарваэс лишь

сокрушенно мотал головой, но при упоминании скотово¬

да лицо его засветилось надеждой, и он прервал гово¬

рившего:
—	Извините меня, сеньор, это, по-видимому, он и

есть! Во всяком случае, он должен быть кем-то в этом ро¬

де. Я разыщу его. Если бы можно было где-нибудь оста¬

вить на хранение мой драгоценный товар, я бы тут же

отправился его искать. Хорошо еще, что эта беда при¬
220

ключилась со мной именно здесь. Я могу доверить свой

груз вам: достаточно одного взгляда, чтобы понять, что

вы честный и почтенный человек.— Говоря это, старик

порылся в кармане, извлек оттуда два серебряных песо

и протянул тюремщику.— Вот вам. Надеюсь, вы и ва¬

ши люди не пожалеете, что оказали мне помощь.
Генри усм1ехнулся, заметив, с каким повышенным» ин¬

тересом и уважением) стали относиться к старику Педро

Зурита и жандармы после появления монет. Оттеснив

от слом1анного фургона любопытных, они тотчас приня¬

лись перетаскивать ящики в помещение тюрьмы.
—	Осторожнее, сеньоры, осторожнее!—умолял их

старик, пришедший в неописуемое волнение, когда они

взялись за большой ящик.— Несите его тихонько. Это

очень ценный товар, уж больно хрупкий.
Пока содержимюе фургона переносили в тюрьму, ста¬

рик снял с лошади всю сбрую, кроме уздечки, и положил

ее в фургон.
Но Педро Зурита, бросив красноречивый взгляд на

столпившихся вокруг оборванцев, приказал внести и

сбрую в тюрьму.
—	Стоит нам отвернуться, как м»игом все исчезнет —

вплоть до последнего ремешка и пряжки^—пояснил он
Взобравшись на обломки фургона, старик с помощью

Педро Зуриты и стражников кое-как взгромоздился на

лошадь.
—	Вот и отлично,— сказал он и с благодарностью до-

бльил:—Тысячу раз спасибо, сеньоры. Как мне повез¬

ло, что я встретил таких честных людей, у которых мой

товар будет в целости и сохранности! Правда, товар-то

никудышный,— сами знаете, какой у странствующего

торговца может быть товар, но для меня каждая ма¬

лость имеет значение. Очень было приятно с вами по-

знс.ком1иться. Завтра я вернусь со своим родственником,

которого я, конечно, найду, и избавлю вас от труда хра¬

нить мое жалкое достояние!—Тут он снял шляпу.—

Adios, сеньоры, adios!
И он не спеша двинулся в путь, с некоторой недовер¬

чивостью косясь на свою лошадь — виновницу всей ка¬

тастрофы. Но Педро Зурита окликнул его. Старик натя¬

нул поводья и повернул голову.
—	Поищите на кладбище, сеньор Нарваэс,— посове¬
221

товал помющник начальника тюрьмы.— Там найдете це¬

лую сотню Томасов Ромеро.
—	А вы, сеньор, очень вас прошу, особенно берегите

большой ящик,— крикнул в ответ торговец.
На глазах у Генри улица опустела: жандармы по¬

спешили разойтись и собравшаяся толпа тоже — уж

очень сильно пекло солнце. Ничего нет удивительного,

подумал Генри, что в интонациях старого торговца ему

послышалось что-то знакомое. Ведь он только наполови¬

ну испанец, следовательно, и язык у него наполовину ис¬

панский, а наполовину немецкий, поскольку мать его бы¬

ла немка. Говорит он все же как местный житель. «Ну и

обворуют его как местного жителя, если в этом тяжелом

ящике, который он оставил на хранение в тюрьме,

есть что-то ценное!» — заключ-ил про себя Генри и пере¬

стал думать о происшедшем.
А в караульной, в каких-нибудь пятидесяти футах от

камеры Генри, тем временем грабили Леопольде Нарва¬

эса. Начало положил Педро Зурита, принявшийся вни¬

мательно и всесторонне осматривать большой ящик. Он

приподнял ящик за один конец, чтобы составить себе

представление о его весе, и, найдя щель, стал принюхи¬

ваться, точно собака, в надежде по запаху определить,

что находится внутри.
—	Оставь ты в покое ящик, Педро,— со смехом ска¬

зал ему один из жандармов.— Тебе же заплатили два

песо за то, чтобы ты был честен.
Помощник началяьника тюрьмы вздохнул, отошел на

несколько шагов, присел, снова посмотрел на ящик и

опять вздохнул. Разговор не клеился. Жандармы то и де¬

ло поглядывали на ящик. Даже засаленная колода карт

не могла отвлечь их внимания. Игра не клеилась. Жан¬

дарм, который подшучивал над Педро, сам теперь подо-*

шел к ящику и понюхал.
—	Ничего не чувствую,— объявил он.— От этого

ящика ничем не пахнет. Что бы это такое могло быть?

Кабальеро сказал, что в нем ценный товар!
—	Кабальеро!—фыркнул другой жандарм.— Папа¬

ша этого старика скорее всего торговал жар^еной рыбой

на улицах Колона, и дед его, небось, тоже. Все вруны-ни¬
222

щие утверждают, будто они прямые потомки конквиста¬

доров.
—	А почему бы и нет, Рафаэль? — парировал Пед¬

ро Зурита.— Разве все мы не их потом>ки?
—	Само собой,— поспешил согласиться Рафаэль.—

Конквистадоры перебили немало народу.
—	И стали предками тех, кто выжил,— докончил за

него Педро. Все расхохотались.— А знаете, я, пожалуй,

готов отдать одно из этих двух песо, только бы узнать,

что в ящике.
—	А БОТ и Игнасио! — воскликнул Рафаэль, привет¬

ствуя вошедшего тюремщика, опухшие глаза которого

были явным доказательством того, что он только-толь¬

ко встал после сьесты.— Ему ведь не платили за то, что¬

бы он был честным. Иди сюда, Игнасио, удовлетвори на¬

ше любопытство и скажи нам, что в этом* ящике.
—	А я почем» знаю,— ответил Игнасио, хлопая глаза¬

ми и глядя на предмет всеобщего внимания.— Я только

сейчас проснулся.
—	Значит, тебе не платили за то, чтобы ты был чест¬

ным? — спросил Рафаэль.
—	Всемилостивая матерь божья, да кто же мне ста¬

нет платить за честность! — воскликнул тюремщик.
—	В таком случае возьми вон там топор и вскрой

ящик,— довел свою мысль до конца Рафаэль.— Мы это¬

го сделать не можем»: ведь Педро должен поделиться с

нами своими двумя песо, значит, нам тоже заплатили

за честность. Вскрывай ящик, Игнасио, а не то все м«ы

помрем от любопьггства.
—	Мы только посмотрим, только посмотрим,— в вол¬

нении пробормотал Педро, когда Игнасио поддел одну

из досок острием топора.— Потом мы снова закроем

ящик и... Да просунь же туда руку, Игнасио! Ну, что там

такое, а?.. На что похоже?
Игнасио долго дергал и вытягивал что-то; наконец

показалась его рука, в которой был зажат картонный

футляр.
—	Ага! Доставай аккуратно: ведь придется обратно

класть,— предупредил его Педро.
Когда футляр и бесчисленные обертки были сняты,

жандармы увидели большую бутылку с рисовой водкой.
—	Вот так упаковка! — в изумлении пробормотал Пе¬
223

дро.— Должно быть, очень хорошее виски, раз его хра¬

нят с такими предосторожностями.
—	Американское! — вздохнул другой жандарм.—

Только один раз в Сантосе мне довелось попробовать

американского виски. Замечательная штука! Такая у ме¬

ня сразу появилась от него храбрость, что я выскочил

прямо на арену во время боя быков и с голыми руками

бросился на разъяренного быка. Правда, бык меня сшиб,

но на арену я все-таки прыгнул!
Педро взял бутылку и хотел было отбить горлышко.
—	Стой! — воскликнул Рафаэль.— Тебе же заплати¬

ли за то, чтобы ты был честным.
—	Заплатить-то заплатили, да разве тот, кто д.гл

мне деньги, сам честный? — возразил Педро.— Это же

контрабанда. Старик наверняка не платил таможенной

пошлины. У него контрабандный товар. Поэтому давайте

возблагодарим судьбу и с чистой совест1ЬЮ вступим во

владение им. Мы его конфискуем и уничтожим.
Не дожидаясь, пока бутылка обойдет круг, Игнасио

и Рафаэль достали еще несколько бутылок и отбили гор¬

лышки:
—	«Три звездочки», самое лучшее виски! — в насту¬

пившем молчании провозгласил Педро Зурита, показы¬

вая на торговую марку.— Понимаете, у гринго не бывает

плохого виски... Одна звездочка означает, что это виски

очень хорошее; две звездочки — отличное; а три звездоч¬

ки — великолепное, замечательное, лучше быть не мо¬

жет. Уж я-то знаю. Гринго — мастаки по части крепких

напитков. Наша пулька их не устроит.
—	А четыре звездочки?—спросил Игнасио; голос

его звучал хрипло от водки, глаза маслянисто блестели.
—	Четыре звездочки? Друг Игнасио, четыре звездоч¬

ки — это либо мгновенная смерть, либо вечное бла-
• женство.
Не прошло и нескольких минут, как Рафаэль, обняв

другого жандарма, уже называл его «братец» и утвер¬

ждал, что человеку для полного счастья очень мало нуж¬

но здесь, на этой земле.
—	Старик — дурак, трижды дурак и еще трижды три

раза дурак,— отважился вставить Аугустино, жандарм

с мрачной физиономией, который впервые за все это вре-т

мя раскрыл рот.
224

—	Да здравствует Аугустино! — воскликнул Рафа¬

эль.— Смотрите, какое чудо сделали «три звездочки»!

Сняли замок со рта Аугустино!
—	*И еще раз трижды три раза дурак ваш ста¬

рик! — орал пьяным голосом Аугустино.—Этот боже¬

ственный напиток был при нем, в полном его распоряже¬

нии, он целых пять дней ехал из Бокас-дель-Торо и-ни

разу не приложился! Да таких дураков надо голышам

сажать на м^^равейник, вот что я вам скажу!
—	Старик — жулик,— прокудахтал Педро.— Когда

он завтра утром явится сюда за своими «тремя звездоч-

кам1И», я арестую его как контрабандиста. Это всем нам

будет зачтено в заслугу.
—	Если мы уничтожим! доказательства — вот так? —

спросил Аугустино, отбивая горлышко еще у одной бу¬

тылки.
—	Мы оставим доказательства — вот так! — возра¬

зил ему Педро, хватив пустой бутылкой о каменный

пол.— Слушайте, друзья, давайте договоримся. Ящик

был очень тяжелый. Его уронили. Бутылки разбились.

Виски вытекло — и таким образом мы узнали о контра¬

банде. Ящик и разбитые бутылки будут достаточным до¬

казательством.
По мере того как запас спиртного уменьшался, шум

все возрастал. Один жандарм затеял ссору с Игнасио

по поводу забытого долга в десять сентаво. Двое дру¬

гих, усевшись в обнимку на полу, горючими слезами

оплакивали свою несчастную семейную жизнь. Аугусти-

ио витиевато и многословно излагал собственные фило¬

софские воззрения, в основе которых лежала мысль, что

молчание — золото. А Педро Зурита, расчувствовав¬

шись, доказывал, что все люди — братья.
—	Даже арестантов я люблю, как братьев,— еле

ворочая ЯЗЫКОМ), говорил он.— Жизнь — грустная шту¬

ка.— Слезы брызнули у него из глаз; он умолк и глот¬

нул еще виски.— Арестанты для меня — все равно что

родные дети. У меня сердце кровью исходит за них.

Смотрите! Я плачу. Давайте поделимся с ними. Пусть и

они^ познают хоть минуту счастья. Игнасио, возлюблен¬

ный брат мой, сделай мне одолжение — видишь, я ры¬

даю на твоем плече. Отнеси бутылочку этого эликсира

гринго Моргану. Скажи ему, что я очень горюю: мне так
15.	Джек Лондон. Т. XIV.	225

грустно, что он завтра будет повешен. Передай ему мой

привет и попроси выпить,— пусть он будет счастлив се**

го дня.
Игнасио отправился выполнять поручение, а жан¬

дарм, который однажды спрыгнул на арену во время боя

быков в Сантосе, заревел:
—	Быка мне сюда! Быка!
—	Ему хочется, этому славному малому, обнять быка

и сказать, как он его любит,— пояснил Педро Зурита,

проливая потоки слез.— Я тоже люблю быков. Я люблю

всех божьих тварей. Я люблю даже москитов. Мир

прекрасен. В нем царит любовь. Дайте мне льва, я хочу

играть с ним...
Мотив старой пиратской песни, которую кто-то громи

ко насвистывал на улице, привлек внимание Генри, он

бросился было к окну, но, услышав скрежет ключа в

дверном замке, поспешно лег на пол и притворился спя¬

щим. В камеру, пошатываясь, ввалился пьяный Игнасио

и торжественно протянул Генри бутылку.
—	С наилучшим-и пожеланиями от нашего добрей¬

шего начальника Педро Зуриты,— пробормотал жан^

дарм.— Он сказал, чтобы ты напился и забыл, что завт¬

ра ему придется вздернуть тебя.
—	Мри наилучшие пожелания сеньору Педро Зури-

те, и скажи ему от моего имени, чтобы он убирался к чер<

ту вм)гсте со своим виски,— ответил Генри.
Тюремщик выпрямился и даже перестал пошаты¬

ваться, точно сразу протрезвел.
—	Очень хорошо, сеньор,— сказал он, вышел из ка¬

меры и запер за собой дверь.
Генри стремглав кинулся к окну и очутился лицом к

лицу с Френсисом, который тотчас просунул ему сквозь

решетку револьвер.
—	Привет, дружище,— сказал Френсис.— Мы тебя

мигом отсюда вызволим.— В руках он держал две шаш¬

ки динамита с взрывателями и капсюлями.— Смотри,

что я принес,— это лучше всякого лома. Беги в самый

дальний угол — Pronto!—в этой стенке скоро будет та¬

кая дыра, что через нее даже наша «Анджелика» смо¬

жет пройти. Кстати «Анджелика» стоит тут рядом, у бе¬

рега, и ждет тебя. А ну отойди. Я сейчас заложу шашку.

Шнур совсем короткий.
226

Не успел Генри отбежать в дальний угол камеры, как

заскрежетал ключ, которым чья-то неверная рука тыка¬

ла в скважину, дверь распахнулась, и в камеру ворвал¬

ся гул голосов. Генри услышал беспорядочные выкрики

и отчетливо различил неизменный боевой клич латино¬

американцев: «Бей гринго!»
Генри слышал также, как Рафаэль и Педро, входя в

камеру, что-то бормотали. «Он не признает всеобщего

братства»,— возмущался один, а другой: «Он сказал,

чтобы я убирался к черту? Правда, он так сказал, Игна¬

сио?»
В руках у жандармов были ружья; позади них тол¬

пились ш>яные солдаты, вооруженные чем1 попало — кто

тесаком, кто старинным пистолетом, кто топориком, а

кто просто бутылкой. При виде револьвера в руках Ген¬

ри они остановились, и Педро, нетвердой рукой ощупы¬

вая свое ружье, провозгласил:
—	Сеньор Морган, вы сейчас по всем правилам бу¬

дете отправлены в ад.
Но Игнасио не стал ждать. Прижав винтовку к бедру

для устойчивости, он выстрелил наугад и промахнулся:

пуля ударила в стенку как раз посреди камеры, тогда

как сам он в ту же секунду упал от пули Генри. Осталь¬

ные поспешно отступили в коридор и, укрывшись там1,

принялись обстреливать камеру.
«Слава богу, что стены такие толстые, только бы пуля

ые ударила рикошетом»,— думал Генри, продолжая сто¬

ять в углу за выступом стены в ожидании взрыва.
И дождался: в той стене, где было окно, теперь зияла

огромная дыра. Но отлетевший обломок ударил Генри

по голове, все поплыло у него перед глазами, и он тяже¬

ло рухнул на пол. Кргда же пыль, поднятая взрывом,

и пороховой дым рассеялись, Генри смутно различил

Френсиса, который, казалось, прямо вплыл к нему в ка¬

меру. Френсис схватил его на руки и сквозь пробоину в

стене вьгаес на улицу. Тут Генри сразу почувствовал се¬

бя лучше. Он увидел Энрико Солано и его младшего сы¬

на Рикардо, которые ружьями сдерживали толпу, запру¬

дившую верхнюю часть улицы, тогда как два брата-близ-

неца, Альварадо и Мартинес, сдерживали толпу в ниж¬

ней части улицы.
Но жители сбежались сюда просто из любопытства,
227

никто из них и не собирался рисковать жизнью и пре¬

граждать путь таким мюгущественным людям, которые

взрывают стены и штурмуют тюрьм1Ы среди бела дня.

А noTOMiy толпа почтительно расступилась перед неболь¬

шой группой, когда та направилась вниз по улице.
—	Лошади ждут нас в соседнем переулке,— сказал

Френсис, на ходу отйечая на рукопожатие Генри.—

И Леонсия там же. За четверть часа мы доскачем до бе¬

рега, где нас ожидает шхуна.
—	Послушай-ка, а ведь недурной я выучил тебя пе¬

сенке,— с улыбкой заметил Генри.— Когда ты начал ее

насвистывать, мне показалсъ, что ничего прекраснее

быть не может. Эти собаки так торопились, что не могли

дождаться завтрашнего утра. Они нализались виски и

решили тут же меня прикончить. Занятная история по¬

лучилась с этим виски. Какой-то бывший кабальеро,

ставший торговцем, ехал мимо тюрьмы с фургоном, гру¬

женным этим зельем, и у самых ворот фургон рассы¬

пался...
—	Ведь даже благородный Нарваэс, сын Балтазара

де Хесус-и-Сервальос-и-Нарваэс, сына генерала Нарва¬

эса, оставившего по себе память своею бранной славой,

мюжет стать торговцем, а торговец тоже должен жить,

не так ли, сеньоры?—проговорил Френсис, точь-в-точь

как давешний старик.
Генри весело посмотрел на него и с признательностпью

сказал:
—	Знаешь, Френсис, я очень рад одному обстоятель¬

ству, чертовски рад...
—	Чему же это? — спросил Френсис, когда они заво¬

рачивали за угол, где их ждали лошади.
—	Тому, что не отрезал тебе уши в тот день на Тель¬

це, когда я положил тебя на обе лопатки и ты настаивал,

чтоб я это сделал.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Мариано Верхара-И'Ихос, начальник полиции Сан-

Антонио, откинулся на спинку кресла в зале суда и, до¬

вольный собою, со спокойной улыбкой принялся скручи¬

вать сигарету. Все прошло так, как было задумано. Он
228

весь день следил за тем, чтобы старикашка судья не вы¬

пил глотка мескаля; и теперь был вознагражден за это:

судья провел процесс и вынес приговор, которого доби¬

вался шеф. Он не допустил ни одного промаха. Шесть

беглых пеонов были оштрафованы на крупную сумму и

отправлены назад в Сантос на плантацию. Кабальный

их контракт суд продлил на столько времени, сколько

потребуется, чтобы отработать штраф. А начальник поли¬

ции благодаря этому стал богаче на двести золотых аме¬

риканских долларов. «Эти гринго из Сантоса,— улыб¬

нулся он про себя,— люди, с которыми стоит иметь дело.

Во-первых, они создают плантации и тем* самым способ¬

ствуют развитию страны. А во-вторых,— и это глав¬

ное— денег у них куры не клюют, и они хорошо платят

ва те мелкие услуги, которые я в состоянии им оказать».
Тут он увидел Альвареса Торреса и широко улыб-

вулся,
—	Послушайте,— сказал испанец, пригибаясь к са¬

мому уху начальника полиции.— Мы можем прикончить

обоих этих чертей Морганов. Свин1ью Генри завтра пове¬

сят. Почему бы в таком! случае нам не отправить сегодня

к праотцам и свинью Френсиса?
Начальник полиции вопросительно поднял брови.
—	Я посоветовал этому гринго штурмовать тюрьму.

СоЛано поверили его вракам» и теперь заодно с hhml Они

наверняка попытаются сегодня вечером совершить на¬

лет. Раньше им не успеть. Ваше дело — приготовиться и

проследить, чтобы Френсис.Морган был непременно убит

9 стычке.
—	Ради чего и почему? — неторопливо спросил на¬

чальник полиции.— Генри мне нужно убрать с дороги.

Что же до Френсиса, то пусть возвращается к себе в

свой любимый Нью-Йорк.
—	Он должен быть сегодня же отправлен к праот¬

цам, а почему, вы сейчас поймете. Как вам известно

из телеграм«м, которые я посылаю через правительствен¬

ную радиостанцию и которые вы читаете...
—	Позвольте, такова была наша договоренность, и

на этих условиях я выхлопотал вам1 разрешение пользо¬

ваться правительственной радиостанцией,— напомнил

начал1ь«ик полиции.
—	Я на это и не жалуюсь,— заверил его Торрес.—
229

Итак, вам известно, что у Аненя ест!Ь строго конфиденци¬

альные и чрезвычайно важные дела с нью-йоркским Ри¬

ганом.— Он приложил руку к нагрудному карману.— Я

толЪко что получил от него новую телеграмму. Он тре¬

бует задержать здесь свинью Френсиса еще на месяц,

а если этот молодой человек и вовсе не вернется в Нью-

Йорк, то, насколько я понял сеньора Ригана, плакать ни¬

кто не станет. Так вот, если мне это удастся, то и вам

неплохо будет.
—	Но вы еще не сказали мне, сколько вы за это по¬

лучили и сколько получите,— решил прощупать почву

начальник полиции.
—	На этот счет у нас была договоренность частного

характера, и сумма не так велика, как вам1 мюжет пока¬

заться. Он скупердяй, этот сеньор Риган, страпгаый ску¬

пердяй. Тем не менее я по-честному поделюсь с вами,

если наша затея увенчается успехом.
Начальник полиции удовлетворенно кивнул и спро¬

сил:
—	Ну уж тысчонку-то золотом вы получите?
—	Думаю, что да. Не может же этот ирландский бо*«

ров заплатить мне меньше; а тогда пятьсот долларов —

ваши, если, конечно, свинья Френсис сложит голову в

Сан-Антонио.
—	А может, и сто тысяч золотом получите? — про¬

должал допрашивать начальник полиции.
Торрес рассмеялся, словно услышал занятную шутку.
—	Ну уж, во всяком случае, не тысячу,— не уни¬

мался его собеседник.
—	Может, расщедрится и даст больше,— подтвердил

Торрес.— Вполне возмюжно, что прибавит еще сотен

пять; в таком случае, разумеется, половина этих денег

тоже будет ваша.
—	Я немедленно направляюсь в тюрьму,— заявил

начальник полиции.— Можете положиться на меня,

сеньор Торрес, как я полагаюсь на вас. Пойдемте сейчас

же, не откладывая, и пойдемте вместе, чтобы вы сами

могли убедиться, как я подготовлюсь к приему Френсиса

Моргана. Я еще не разучился владеть ружьем. А кроме

того, я скажу трем жандармам, чтоб они стреляли

только в него. Так, значит, этот собака-гринго собирает¬

ся штурмовать нашу тюрьму? Пошли. Пошли скорей.
230

Он встал и решительным жестом отбросил в сторону

сигарету. Но не успел он дойти и до середины комнаты,

как к нему подлетел какой-то оборванный мальчишка, с

которого градом струился пот, дернул его за рукав и, еле

переводя дух, плаксивым голосом пропищал:
—	У меня для вас важная новость. Вы мне заплати¬

те за нее, высокочтимый сеньор? Я бежал всю дорогу.
—	Я отправлю тебя в Сан-Хуан, чтобы тебя склева¬

ли сарычи, падаль ты этакая! — был ответ.
Мальчишка даже съежился от такой угрозы, но, под¬

стегиваемый пустотою в желудке, страшной бедностью и

желанием) получить несколько мюнет, чтобы заплатить

за вход на предстоящий бой бьпсов, призвал на помощь

всю свою храбрость и повторил:
—	Не забудьте, сеньор, что я первый принес вам эту

новость. Я бежал всю дорогу, чуть не задохся,— вы же

сами видите, сеньор. Я все скажу вам, только вы, пожа¬

луйста, не забудьте, что я бежал всю дорогу и что я пер¬

вый сказал вам.
—	Ах ты скотина! Ладно, не забуду. Но тебе же бу¬

дет хуже, если я запомню, что это ты первый сказал. Так

что же у тебя за новость? Должно быть, она и сентаво

не стоит! А если она действительно не стоит, тогда ты по¬

жалеешь, что родился на свет божий. Сан-Хуан пока¬

жется тебе раем по сравнению с тем, что я с тобой

сделаю.
—	Тюрьма...— в страхе пролепетал мальчишка.—

Гринго тот самый, которого должны были вчера по¬

весить, взорвал стену тюрьмы. Святые угодники!

Дыра такая большая, как колокольня на нашем) собо¬

ре! И другой гринго, тот, который так похож на него и

которого должны были повесить завтра, бежал вместе

с НИМ) через эту дыру. Тот гринго вытащил его. Это я сам

видел, собственными глазами, и сейчас же побежал к

вам сюда, я всю дорогу бежал, и вы не забудете,

сеньор...
Но начальник полиции уже повернулся к Торресу и

уничтожающим взглядом посмотрел на него.
—	Так, по-вашем)у, этот сеньор Риган проявит коро¬

левскую щедрость, если заплатит нам с вами ту вели¬

кую сумлву, которую обещал? Да он должен дать нам в

пять раз больше, в десять раз больше: этот тигр-гри»го
231

крушит наши законы, и порядки, и даже крепкие стены

нашей тюрьмы...
—	Ну, это, разумеется, только ложная тревога, пе-

рыпгко, которое показывает, в какую сторону дует ветер

и каковы яам«ерения Френсиса Моргана,— пробормо¬

тал Торрес с кислой улыбкой.— Не забудьте, что совет

штуршвапь тюрьм1у исходил от меня.
—	В таком случае, значит, это вы и сеньор Риган

оплатите нам расходы по восстановлению тюрьмы? —

спросил начальник полиции и, помолчав нем«ого, доба¬

вил: — Но я все-таки не верю, что он это сделал. Это не¬

возможно. Даже полоумный гринго не решился бы на

такое.
Тут в дверях появился жандарм Рафаэль, из раны на

лбу у него текла кровь; расталкивая ружьем любопыт¬

ных, которые уже начали собираться вокруг Торреса

и начальника полиции, он предстал перед своим

шефом.
—	Мы перебиты,— начал он.— Тюрьма почти вся

разрушена. Динамит! Сто фунтов динамита! Тысяча!

Мы храбро кинулись спасать тюрьму. Но она взлетела

на воздух. Тысяча фунтов динамита — это вам не шутка!

Я упал без сознания, но не выпустил винтовки из рук.

После я пришел в себя и осмотрелся. Вокруг меня были

одни мертвецы! Храбрый Педро, храбрый Игнасио,

храбрый Аугустино — все, все лежали мертвые! — Ра¬

фаэлю следовало бы сказать: «мертвецки пьяные», но

натура у него, как у всякого латиноамериканца, была

сложная, и потому он в трагических чертах обрисовал

катастрофу так, что он и все другие жандармы выгля¬

дели героями, как это искренне представилось его вооб-»

ражению.— Они лежали мертвые. Но, может, и не мерт¬

вые*, а только оглушенные. Я пополз. Пробрался в ка¬

меру этого гринго Моргана. Пусто. В стене зияет огром¬

ная, страшная дыра. Я выполз через нее на улицу. Ви¬

жу: стоит большая толпа. Но гринго Моргана уже и

след простыл. Я поговорил с одним оборванцем», кото¬

рый видел, как это произошло. Их ждали лошади. Они

поскакали к берегу. Там уже стояла под парусами шху¬

на. У Френсиса Моргана к седлу был привязан мешок

с золотом,— оборванец видел его своими глазами. Боль¬

шой такой М1ешок...
232

* — А дыра большая?—спросил начальник поли¬

ции.— Дыра в стене?
—	Да побольше мешка будет, куда больше,— отве¬

чал Рафаэль.— Хотя мешок у гринго большой,— так мне

этот оборванец сказал. И мешок был привязан у Морга¬

на к седлу.
—	Моя тюрьма! — воскликнул начальник полиции;

он выхватил кинжал и поднял вверх, держа за лезвие

так, что рукоятка, на которой с большим искусством был

вырезан распятый Христос, казалась настоящим кре¬

стом.— Клянусь всеми святыми, я буду мстить! О наша

тюрьма! Наше правосудие! Наш закон!.. Лошадей! Ско¬

рее лошадей! Жандарм, лошадей, живо! — Он быстро

обернулся к Торресу и накинулся на него, хотя тот не

произнес ни слова: —К черту сеньора Ригана! Мне хоть

бы уж свое-то вернуть! Меня оскорбили! Разрушили мою

тюрьму! Надругались над n»ohmi законом — нашим) зако¬

ном, дорогие друзья! Лошадей! Лошадей! Отобрать их

у проезжих! Да скорее же! Скорей!
Капитан Трефэзен, владелец «Анджелики», сын ин¬

дианки из племени майя и негра с Ямайки, шагал взад

и вперед по узкой палубе своей шхуны, посматривая в

сторону Сан-Антонио, откуда уже отчалила переполнен¬

ная людьми шлюпка, и раздумывал: не удрать ли ему

от этого сум)асшедшего американца, зафрахтовавшего его

судно? Или, мюжет быть, разорвать контракт и соста¬

вить новый, на сумму в три раза большую? Трефэзена

терзали противоречивые веления его смешанной крови:

как негр, он был склонен к осторожности и соблюдению

панамских законов, а как индеец,—стремился к безза¬

конию и конфликтам.
Верх одержала индейская кровь: капитан приказал

поднять кливер и направил шхуну к берегу, чтобы по¬

скорее подобрать приближавшуюся шлюпку. Разглядев,

что все Солано и Морганы вооружены ружьями, он чуть

было не пустился наутек и не бросил их на произвол

судьбы. Но когда он увидел на корме женщину, склон¬

ность к романтике и алчность побудили его дождаться и

взять шлюпку на борт, ибо он знал, что там, где в де-
233

лах мужчин замешана женщина, пахнет опасностью и

деньгами.
Итак, на борту появилась женщина, а Вхместе с нею—

опасность и деньги: Леонсия, ружья и мешок с золотом^

Все, что находилось в шлюпке, не без труда попало на

шхуну,— поскольку ветер был слабым*, капитан не потру-*

дился даже приостановить судно.
—	Рад приветствовать вас на борту «Анджелики»,

сэр,— широко улыбнулся капитан Трефэзен, здороваясь

с Френсисом.— А это кто? — спросил он, кивая на

Генри.
—	Мой друг, капитан, мой гость и даже родст¬

венник.
—	Осмелюсь вас спросить, сэр, а что это за джентль^

мены с такой поспешностью скачут там по берегу?
Френсис взглянул на группу всадников, галопом нес-*

шихся по песчаному пляжу, бесцеремонно выхватил иэ

рук капитана бинокль и направил его на берег.
—	Во главе едет сам шеф,— сообщил он, обращаясь

к Леонсии и ее родичам,— а следом за ним жандармы.—

Внезапно он издал какое-то восклицание, потом долго

смотрел в бинокль и наконец покачал головой: »

Мне показалось, что я увидел с ними нашего друга

Торреса.
—	С кем, с нашими врагами?! — не веря собственным

ушам, вскричала Леонсия. Она вспомнила, как Тор¬

рес только сегодня утром), на веранде асьенды, предла¬

гал ей руку и сердце и говорил, что она может распо¬

ряжаться его жизнью и честью.
—	Я, должно быть, ошибся,— признался Френсис.—

Они как-то все сбились в кучу. Но шефа я хорошо разли¬

чил: он скачет головы на две впереди.
—	А что за субъект этот Торрес?—резко спросил

Генри.— Он с самого начала мне не понравился, а у вас

в доме, Леонсия, его всегда радушно принимают.
—	Прошу прощения, сэр, извините меня, пожалуй¬

ста,— вкрадчиво прервал их капитан Трефэзен,— и раз¬

решите со всем смиреннейыгам почтением повторить мой

вопрос, сэр: кто эти всадники, которые так стремительна

скачут там) вдоль берега? Кто они такие, сэр?
—	Они чуть не повесили меня вчера,— расхохотался

Френсис.— А завтра собирались повесить вот этого мо-«
234

его родственника. Только мы их надули. И, как видите,

вот мы здесь. А теперь, мистер шкипер, прошу обратить

внимание на то, что паруса наши только хлопают по вет¬

ру. Мы не двигаемся. Сколько еще вы намерены тор¬

чать тут?
—	Мистер Морган, сэр,— последовал ответ,— я с

глубочайшей почтительностью служу вам, как клиенту,

зафрахтовавшему мое судно. Но должен поставить вас в

известность, что я британский подданный. Король Ге¬

орг— мой король, сэр, и ему я прежде всего обязан по¬

виноваться, а также установленным им законам о плава¬

нии в иностранных водах, сэр. Мне ясно, сэр, что вы

нарушили законы этой страны, к берегам которой я до¬

ставил вас,— иначе вон те блюстители порядка не пре¬

следовали бы вашу милость с такой настойчивостью. А

кроме того, мне ясно, что вы хотите, чтобы я нарушил

законы мореплавания и помог вам бежать. Однако честь

обязывает меня, сэр, оставаться здесь до тех пор, пока

это маленькое недоразумение, которое, по всей вероятно¬

сти, произошло на берегу, не будет улажено к удовле¬

творению всех заинтересованных сторон, сэр, а также к

удовлетворению моего законного монарха.
—	Поднимай паруса и выходи в море, шкипер! —

гневно прервал его Генри.
—	Надеюсь, вы всемилостивейше извините меня, сэр,

но, к сожалению, я должен вам сказать две вещи. Во-

первых, не вы являетеоь лицом, зафрахтовавшим у меня

судно; а во-вторых, не вы мюй доблестный король Георг,

которому я присягал служить верой и правдой.
—	Но я-то зафрахтовал твое судно, шкипер,— добро¬

душно вмешался Френсис, научившийся уже ладить с

метисом;—Так будь любезен взяться за штурвал и вы¬

вести нас из лагуны Чирикви да ради бога поскорее,

а то ветер стихает. .
—	Но в контракте не указано, сэр, что «Анджелика»

должна нарушать законы Панамы и короля Георга.
—	Я хорошо заплачу тебе,— пообещал Френсис, на¬

чиная терять терпение.— Берись за дело.
—	В таком) случае, сэр, вы согласны заключить со

мной новый контракт на сум1м<у в три раза большую?
Фр^ноис утвердительно кивнул.
—	Тогда одну минуточку, сэр, я сейчас. Я только сбе¬
235

гаю в каюту за пером и бумагой, чтоб мы могли соста¬

вить докум>ент.
—	О господи! — простонал Френсис.— Да развер¬

нись же и сдвинься хоть немного с места. Ведь мы мо¬

жем составить эту бумагу и на ходу, не обязательно во

врем)я стоянки. Смотри! Они стреляют!
Капитан-метис, услышав залп, окинул взглядом раз¬

вернутые паруса и обнаружил дырку от пули у самого

верха грот-мачты.
—	Хорошо, сэр,— согласился он.— Вы джентльмен и

человек чести. Я верю вам на слово и надеюсь, что вы

подпишете документ при первой же возможности... Эй

ты, черномазый! Берись за штурвал! Держи руль! Жи¬

во, черные дьяволы, ослабить грот! А ты, Персиваль,

помоги вон там!
Команда мигом повиновалась. Персиваль, вечно ухмы¬

ляющийся негр из Кингстона, а также другой, которого

звали Хуаном,— светло-желтый цвет кожи и нежные и

тонкие, как у девушки, пальцы свидетельствовали о том,

что он метис — полуиспанец, полуиндеец,— кинулись

ослаблять паруса.
—	Дай этом)у черномазом1у по башке, если он и даль¬

ше будет дерзить,— буркнул Генри, обращаясь к Френ¬

сису.— Или поручи это мне, я в два счета с ним расправ*
ЛЮСЬ.
Но Френсис покачал головой.
—	Он славный малый, только он из ямайских негров*

а ты знаешь, какие они. К тому же в нем есть и индей¬

ская кровь. Лучше давай уж ладить с ним», раз такой это

гусь. Ничего плохого у него в мыслях нет — просто хочет

содрать с нас подороже: ведь он рискует своей шхуной,

ее могут конфисковать. А кроме того, он страдает манией

V0 cabularitis: он просто лопнет, если не будет изрекать

всякую мудреную чепуху.
В эту минуту к ним подошел Энрико. Солано — нозд¬

ри его раздувались, а пальцы нетерпеливо барабанили

по ружью, в то врем1я как глаза то и дело обращались к

берегу, откуда велась беспорядочная стрельба.
—	Я очень виноват перед вами, сеньор Морган,—

сказал он, протягивая руку Генри.— Я был так удручен

смертью моего любимого брата Альфаро, что, признаюсь,

в первую минуту счел вас повинным в его убийстве.—
236

Тут глаза старого Энрико сверкнули гневом — неистре¬

бимым, но истребляющим.— Э^о было самое настоящее

убийство, коварно совершенное каким-то трусом, удар в

спину под покровом темноты. И как это я сразу нг сооб¬

разил! Но я был так сражен горем, а все улики были

против вас. Я даже забыл, что моя горячо любимая и

единственная дочь помолвлена с вами; не подумал, что

человек таких нравственных качеств — прямой, отваж¬

ный, мужественный — не способен нанести удар в спину

под покровом темноты. Я сожалею о своей ошибке. Про¬

шу извинить меня. И я снова с гордостью рад принять

вас в нашу семью как будущего мужа моей Леонсии.
Пока Генри Моргана столь чистосердечно принимали

обратно в лочо семьи Солано, Леонсия с раздражением

думала: зачем ее отцу нужно следовать этому глупому

латиноамериканскому обычаю и говорить так. много

пышных слов, когда достаточно было бы одной-единствен-

ной фразы, крепкого рукопожатия и откровенного взгля¬

да друг другу в глаза? Окажись на месте ее отца Генри

или Френсис, они, несомненно, так и повели бы себя. Ну

почему, почему все ее испанские родичи любят выра¬

жаться так цветисто и многословно, совсем как этот ямай¬

ский негр!
Френсис же тем временем изо всех сил старался де¬

лать вид, что происходящее нимало не интересует его;

тем не менее он все-таки заметил, что желтолицый мат¬

рос по имени Хуан шепчется о чем-то с остальной коман¬

дой, многозначительно пожимает плечами и ожесточенно

жестикулирует.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
—	Ну вот, теперь мы упустили обоих этих свиней-

гринго! — горестно воскликнул Альварес Торрес, увидев,

что «Анджелика», распустив паруса, надувшиеся от по¬

свежевшего ветра, стала быстро удаляться и пули с су¬

ши не могли уже теперь ее достать.
—	Я бы, кажется, пожертвовал собору на три коло¬

кола,— провозгласил Мариано Верхара-и-Ихос,— толь¬

ко чтоб увидеть их в ста ярдах от моего ружья. Эх, будь

на то моя власть, я бы так быстро отправил всех грик-
237

го на тот свет, что дьяволу в аду пришлось бы изучать

английский язык!
Альварес Торрес, задыхаясь от досады и бессильного

гнева, несколько раз ударил кулаком по луке седла.
—	Владычица моих грез! — чуть не рыдая, восклик¬

нул он.— Она уехала, исчезла вместе с обоими Морга¬

нами. Я сам видел, как она поднималась на шхуну. Что

же я теперь скажу Ригану в Нью-Йорке? Ведь если

шхуна выберется из лагуны Чирикви, она может прямым

ХОДОМ) пойти в Нью-Йорк. И тогда окажется, что эта сви¬

нья Френсис не пробыл в отсутств-ии и месяца, и сеньор

Риган не захочет ничего нам платить.
—	Они не выйдут из лагуны Чирикви,— М)рачно за¬

явил начальник полиции.— Что я — безмозглое живот¬

ное, что ли? Нет, я человек. И я знаю, что они не выйдут

отсюда. Разве я не поклялся мстить им до гроба? Закат

такой, что к ночи ветер, конечно, спадет. По небу это сра-

ву понять мюжно. Видите эти перистые облачка? Если

ветер и подымется, то небольшой, и наверняка с северо-

востока. Значит, он их погонит прямо в пролив Чоррера.

А они никогда не осм>елятся войти в него. Этот чернома¬

зый капитан знает лагуну как свои пять пальцев. Он по¬

пытается сделать крюк и пройти мимо Бокас-дель-Торо

или через пролив Картахо. Но в таком) случае мы пере¬

хитрим его. Я тоже кое-что соображаю. Да еще как со-

ображаю-то! Слушайте. Нам лредстоит долгий путь вер¬

хом. Мы проедем по берегу до самого Лас-Пальмас. А таке

сейчас капитан Розаро со своей «Долорес».
—	Это такой паршивенький старый буксир, который

даже развернуться-то как следует не может? — спросил

Торрес.
—	Но ведь ночью ветра не будет, да и утром тоже,

И мы на этом буксире захватим «Анджелику»,— успо¬

коил его начальник полиции.— Вперед, друзья! Поска¬

кали! Капитан Розаро — мой приятель. Он окажет нам

любую услугу.
На рассвете вконец изм)ученные люди на загнанных

лошадях протащились через заброшенную деревушку

Лас-Пальмас к заброшеинрму причалу, у которого сто¬

ял совсем заброшенный на вид, облезлый буксир, пока¬

завшийся им, однако, лучшим в мире. Из трубы валил

дым — признак того, что буксир стоит под парами; уви¬
238

дев это, начальник полиции, несмотря на усталость, воз¬

ликовал.
—	Доброе утро, сеньор капитан Розаро! Рад вас ви¬

деть! — приветствовал он испанца-шкипера, старого

морского волка, который, полулежа на круге каната, по¬

тягивал черный кофе из кружки, и зубы его, всякий раз

ка« он подносил ее ко рту, выбивали на ней дробь.
—	Нечего сказать, доброе утро, когда ага проклятая

лихорадка всю душу из меня вытрясла,— угрюмо провор¬

чал капитан Розаро; руки его и все тело так дрожали,

что горячая жидкость выплескивалась и текла по под¬

бородку и за ворот расстегнутой рубашки, на волосатую

седую грудь.— Да возьми ты это, чертова скотина! —

крикнул он, запуская кружкой вместе с ее содержимым

в мальчика-метиса, по-видимому, его слугу, который, как

ни силился, не мюг сдержать cMiexa.
—	Солнце взойдет, лихорадка уймется » оставит вас

в покое,— учтиво сказал начальник полиции, делая вид,

что не замечает дурного настроения капитана.— Ваши

дела здесь закончены, вы направляетесь в Бокас-дель-

Торо, и мы поедем с вами всей компанией,— нам пред¬

стоит интереснейшее приключение. Мы захватим шху¬

ну «Анджелика», которая из-за штиля не могла ночью

выбраться из лагуны, я арестую уйму людей, а вся Па¬

нама заговорит, капитан, о вашей храбрости и находчи¬

вости,— так что вы и думать забудете о том, что вас ко¬

гда-либо трясла лихорадка.
—	Сколько?—напрямик спросил капитан Розаро.
—	Сколько?—с удивленным видом повторил на¬

чальник полиции.— Это же государственное дело, доро¬

гой друг! И вы все равно идете в Бокас-дель-Торо. Ведь

вам это не будет стоить ни одной лишней лопаты угля!
—	Muchacho! К Еще кофе! — рявкнул шкипер, обра¬

щаясь к мальчику.
Наступила пауза, во время которой Торрес, началь¬

ник полиции и все их утомленные спутники с ^жадно¬

стью смотрели на горячий напиток, принесенный маль-^

чиком. Зубы капитана Розаро стучали о кружку, точно

кастаньеты, но он все-таки сум-ел глотнуть кофе, не рас¬

плескав его, хотя и обжегся при этом.
*	Мальчик (испан.).
239

Какой-то швед с отсутствующем взглядом, в гряз¬

ном» комбинезоне и засаленной фуралске, на которой зна¬

чилось: «Механик»,— вылез из люка, закурил трубку и,

присев на борт, казалось, весь ушел в свои мысли.
. — Так сколько же? — снова спросил капитан

Розаро.
—	Давайте отчаливать, дорогой друг,— сказал на¬

чальник полиции.— А потом, когда лихорадка оставит

вас в покое, мы с вами разумно обсудим все: ведь мы

же разумные существа, а не какие-нибудь скоты.
Сколько?—повторил капитан Розаро.— Извини¬

те, я не скот. Я всегда в полном разуме — и когда есть

солнце, и когда его нет, и даже когда меня треплет эта

растреклятая лихорадка. Так сколько?
—	Ну ладно, отчаливайте. Сколько же вы хотите? —

сдаваясь, устало произнес начальник полиции.
—	Пятьдесят долларов золотом),— тотча«с последо¬

вал ответ.
—	Но ведь вы все равно туда идете, не так ли, ка¬

питан? — мягко спросил Торрес.
—	Я же сказал: пятьдесят долларов золотом.
Начальник полиции безнадежно всплеснул руками и
повернулся на каблуках, делая вид, что собирается

уйти.
—	Однако вы же поклялись мстить до гроба за раз¬

рушение вашей тюрьмы,— напомнил ему Торрес.
—	Но не в том случае, если мне придется платить за

это пятьдесят долларов,— огрызнулся начальник поли¬

ции, краешком глаза наблюдая за дрожащим от лихо¬

радки капитаном и проверяя, не начинает ли тот сда¬

ваться,
—	Пятьдесят долларов золотом,— сказал капитан,

допив кофе и трясущимися пальцами пытаясь скрутить

ссбе сигарету. Потом он кивнул в сторону шведа и доба¬

вил:— И еще пятерку золотом моему механику. Таков

уж у нас обычай.
Торрес подошел поближе к начальнику полиции и

шепнул:
—	Я заплачу за буксир, а с гринго Ригана взыщу лиш¬

нюю сотню, разницу же мы с вами поделим пополам.

Так что мы ничего не потеряем. Напротив, еще останем¬
240

ся в барыше. Риган наказывал, чтоб я не скупился на

расходы. -
Когда солнце поднялось над линией горизонта и осле¬

пительно засверкало в небе, один из жандармов напра¬

вился обратно в Лас-Пальмас с измученным» лошадь¬

ми, а остальные поднялись на палубу буксира; меха-

ник'швед спустился в недра машинного отделения, и

капитан Розаро, избавленный от лихорадки благо¬

стными лучами солнца, приказал матросам сняться с

причала, а одному из них стать в рубке у компаса.
На рассвете «Анджелшса» все еще дрейфовала неда¬

леко от берега; ветра не было всю ночь, и ей не удалось

выйти в море, хотя она и продвинулась к северу и нахо¬

дилась сейчас на полпути между Сан-Антонио и проли¬

вами Бокас-дель-Торо и Картахо. Эти два пролива, кото¬

рые ведут в открытое море, все еще были милях в два¬

дцати пяти от «Анджелики», а шхуна точно спала

на зеркальной глади лагуны. Душная тропическая ночь

заставила всех перебраться на палубу, которая была по¬

ложительно устла<на спящими. На крыше каюты капитана

лежала Леонсия. В узких проходах, по обеим сторонам!

каюты, расположились ее братья и отец. А на носу, меж¬

ду каютой капитана и рубкой рулевого, лежали ря¬

дом оба Моргана — рука Френсиса покоилась на

плече Генри, словно оберегая его. У штурвала, по одну

его сторону, обхватив колени руками и положив голову

на руки, сидя, спал метис-капитан, а по другую сторо¬

ну точно в такой же позе спал рулевой — не кто иной,

как Персивал(ь, чернокожий негр из Кингстона. На шка¬

футе вповалку лежали матросы, тогда как на носу, на

крошечном полубаке, уткнувшись лицом в скрещенные

на груди руки, спал вахтенный.
Первой проснулась Леонсия. Приподнявшись на лок¬

те и подоткнув под него край плаща, на котором она спа¬

ла, девушка посмотрела вниз на палубу и увидела Ген¬

ри и Френсиса, м)ирно спавших рядом. Ее влекло к ним

обоим — ведь они были так похожи; она любила Генри,

вспоминала, как он целовал ее, и, вспоминая об этом»,

вся трепетала; она любила и Френсиса, вспомина^ха и

его поцелуй — и вся залилась краской. Она сама ди-
16.	Джек Лондон. Т. XIV.	241

вилась тому, что в сердце ее уживается любовь к двум

людям сразу. Она уже вполоне разобралась в своих чув¬

ствах и знала, что готова последовать за Геной на край

света, а за Френсисом) еще дальше. И ее терзала соб¬

ственная безнравственность.
Стрем)ясь бежать от пугающих ее мыслей, Леонсия

протянула руку и кончиком шелкового шарфа начала

щекотать нос Френсиса; молодой человек зашевелился,

взмахнул рукой, как бы отгоняя москита или муху, и

спросонья ударил Генри по груди. Таким! образом», Ген¬

ри проснулся первым. Резким движением он поднялся и

сел, разбудив при этом Френсиса.
—	Доброе утро, веселый родственничек,— приветст¬

вовал его Френсис.— Что это ты так резвишяься?
—	Доброе утро, дружище,— проворчал Генри.— Да

только кто же из нас резвится? Ведь это ты стукнул ме¬

ня и разбудил. Мне со сна даже показалось, будто это

палач пришел за мной: ведь как раз сегодня утром ме¬

ня собирались вздернуть.— Он зевнул, потянулся, по-

смютрел через поручни на спящее море и, толкнув Френ¬

сиса, указал ему на спящих капитана и рулевого.
«Какие красавцы эти Морганы»,— подумала Леонсия

и тут же удивилась, поймав себя на том, что мысленно

произнесла эту фразу не по-испански, а по-английски.

Неужели потому, что они завладели ее сердцем,

она и думать стала на их языке, а не на своем род-«

ном?
Чтобы избежать столь путаных мыслей, она снова

принялась щекотать кончиком шарфа нос Френсиса и

была застигнута врасплох: пришЛось ей со смехом при¬

знаться, что это она была причиной их внезапного про¬

буждения.
Через три часа, подкрепившись фруктами и кофе, Ле¬

онсия стала у руля, и Френсис принялся обучать ее, как

вести судно и определять пут^ь по компасу. «Анджели-

ка», повинуясь свежему ветерку, гнавшему ее на север,

шла со скоростью шести узлов. Генри, стоя на наветр(ен-

ной стороне палубы, изучал с помющью бинокля гори¬

зонт, изо всех сил стараясь не замечать, с каким увлече¬

нием занимаются учитель и ученица, хотя втайне руга¬

тельски ругал себя, что не ему первому пришла в

голову мысль научить Леонсию обращаться с компасом
242

и рулем). Все же он взял себя в руки и не только не смот¬

рел на них, но даже и краешком глаза не поглядывал

в их сторону.
Зато капитан Трефэзен, отличавшийся жестоким лю¬

бопытством индейца и беззастенчивостью негра — под¬

данного короля Георга, был менее деликатен. Он во все

глаза смютрел на молодых людей, и от него не укрылось

то неодолимое влечение, которое испьггывали друг к дру¬

гу американец, зафрахтовавший его судно, и хорошень¬

кая испанка. Они стояли совсем рядом, и когда оба на¬

клонились над штурвалом, заглядывая в нактоуз, прядь

волос Леонсии коснулась щеки Френсиса, и оба тот¬

час почувствовали, как их словно пронизало током. Ме¬

тис-капитан тоже заметил это. Но они почувствовали

еще и то, чего не мог заметить метис-капятан,— силь¬

нейшее смущение. Они изумленно взглянули друг на дру¬

га и виновато опустили глаза. Френсис очень быстро и

так громко, что было слышно на другом конце палубы,

стал объяснять, как действует картушка компаса. Но ка¬

питан Трефэзен только усмехался, слушая его.
Налетевший порыв ветра заставил Френсиса схва¬

титься за вдтурвал. На нем уже лежала рука Леонсии, и

Френсису ничего не оставалось, как положить свою руку

поверх. И снова оба вздрогнули, и снова капитан усмех¬

нулся.
Леонсия подняла глаза на Френсиса и тут же в cMiy-

щении опустила их. Она высвободила руку и, давая по-

лять, что урок окончен, медленно отошла от штурвала,

всем своим видом показывая, что руль и компас переста¬

ли интересовать ее. Френсис остался в полном см1ятении:

он понимал что это бесчестно, что это предательство,

и, невольно взглянув на Генри, стоявшего к нему в про¬

филь, мйысленно пожелал, чтобы тот не заметил, что про¬

изошло. Леонсия между тем смотрела невидящими гла^

зами на поросший густым лесом берег, задумчиво вертя

вокруг пальца кольцо Генри.
Однако Генри случайно видел все: он как раз в ту

минуту повернулся к ним сообщить, что на горизонте по^

явился какой-то дымок. И метис-капитан заметил это. Он

подошел к Генри и с жестокостью индейца и беззастен-^

чивостью негра сказал вполголоса:
—	Не падайте духом, сэр. У севвьориты доброе серд-
243

се, в нем найдется место для вас обоих: ведь вы такие

благородные джентльм1ены.
В тот же миг ему была преподана одна извечная исти¬

на: что белые не любят, когда вмешиваются в их дела;

придя в себя, капитан увидел, что лежит на спине, от

сильного удара о палубу у него ныл затылок, а лоб — от

не менее сильного удара, который нанес ему Генри.
И тут в капитане заговорила индейская кровь: вне

себя от ярости он вскочил на ноги, в руке его блеснул

нож. Хуан, желтолицый метис, М1ИГ0М) оказался рядом», в

руке его тоже был нож. Подбежало еще несколько быв¬

ших поблизости матросов — образовав полукруг, они ста¬

ли наступать на Генри; но тот, с молниеносной быстро¬

той отскочив к борту, ударом руки снизу выбил из гнезда

железный поручень я, пойм1ав его на лету, приготовился

к самообороне. Френсис тотчас бросил штурвал и, вы¬

хватив пистолет-автомат, прорвался к Генри и стал с

ним рядом.
—	Что он такое сказал?—спросил Френсис своего

родственника.
—	Я повторю, что я сказал,— угрожающе произнес

капитан: сейчас в нем взяла верх негритянская кровь, и

он уже искал путь к компромиссу при помощи шанта¬

жа.— Я сказал...
—	Остановись, капитан! — закричал Геяри.— Мне

очень жаль, что я ударил тебя. Замнем это дело. По¬

придержи язык. Забудь. Мне очень жал<ь, что я тебя

ударил. Я...— Генри невольно сделал паузу и судорож¬

но глотнул: слова не шли у него с языка. И только пото¬

му, что Леонсия стояла тут рядом, смотрела на него и

слушала, он сказал: — Я... я приношу счои извинения,

капитан.
—	Вы оскорбили меня,— возмущенным тоном заявил

Ксспитан Трефэзен.— Вы нанесли мне увечья! А никто не

имеет права наносить увечья подданному короля Геор¬

га — да благословит его бог! — без денежного возме¬

щения.
Услышав это откровенное требование шантажиста,

Генри чуть было «е набросился на него. Но Френсис при¬

мирительно положил руку ему на плечо и удержал его.

Совладав с собой, Генри издал нечто вроде добродуш¬

ного смешка, достал из кармана два золотых по десять
244

долларов и, словно эти деньги жгли его, сунул их в руку

капитану Трефэзену.
—	Дешево отделался,— не сдержавшись, вполголоса

пробормотал он.
—	Ничего, цена вполне приличная,— заверил его ка¬

питан.— Двадцать долларов за расшибленную голову

вполне приличная цена. Распоряжайтесь мною, сэр, я к

вашим услугам. Вы, безусловно, джентльмен. За такую

сумму можете в любое время дать мне по уху.
—	И мне, сэр, мне тоже! — широко и подобострастно

осклабившись, вставил Персиваль, негр из Кингстона.—

За такие деньги, сэр, можете отлупить меня в любое вре¬

мя. И вообще можете лупить всякий раз, когда у вас бу¬

дут лишние деньги...
На этом происшествию и суждено было закончиться,

ибо тут послышался крик впередсмотрящего:
—	Дым! Прямо за кормой пароход!
Через час все уже знали, что это за дым и что он

означает, так как буксиру «Долорес» не составило осо¬

бого труда нагнать «Анджелику», снова попавшую в по¬

лосу штиля, и теперь со шхуны, которую отделяло от

буксира всего каких-нибудь полмили, уже можно было

рассмотреть в бинокль его крошечную переднюю палуб>.

положительно забитую вооруженными людьми. И Генри

и Френсис сразу узнали среди них начальника полиции

и несколько жандармов.
Ноздри старого Энрико Солано раздувались — он вы¬

строил своих четырех сыновей на корме, встал с ними ря¬

дом) и приготовился к бою. Леонсия, терзаем)ая любовью

к Генри и любовью к Френсису, была больше увлечена

собственными переживаниями, хоть и не показывала ви¬

ду: она смеялась вместе со всеми над жалким суде¬

нышком и вместе со всеми радовалась порыву ветра, на¬

кренившему «Анджелику» на левый борт так, что поруч¬

ни ее чупь не коснулись воды, и погнавшему вперед со

скоростью девяти узлов.
Но погода и ветер были в это утро неустойчивы. Лик

лагуны то морщился от налетавшего ветра, то снова ста¬

новился гладким, как стекло.
—	К сожалению, должен сообщить вам, сэр, что нам

не уйти от них,— заявил капитан Трефэзен Френсису.—

Ехли бы ветер продержался, сэр, мы бы ушли. Но он все
245

врем1Я мгняется и. то и дело спадает. Нас несет прямю

на берег. Мы загнаны в тупик, сэр, теперь нам не уйти.
Генри опустил бинокль, через который он изучал бе¬

рег, и посмотрел «а Френсиса.
—	А ну, выкладывай! — воскликнул Френсис.— Сра¬

зу видно: ты что-то придумал. Какой же у тебя план?

Рассказывай.
—	Вон там лежат два островка, им1енуемые Тигровы-

М1И,— принялся излагать свой план Генри.— Они охра¬

няют узкий вход в бухту Хучитан, который называют

Эль Тигре. И поверьте, зубы у этого тигра не хуже, чем

у настоящего. Проходы по обе стороны островков, между

ними и берегом, так мелки, что даже шлюпка садится там

на мель. Пройти может лишь тот, кто знает все изгибы

фарватера, а я их знаю. Правда, пролив Эль Тигре меж¬

ду островам1и достаточно глубок, но он такой узкий; что

в нем не развернешься. Шхуна может войти в него

только в том случае, если ветер будет с кормы или с тра¬

верза. Сейчас ветер благоприятствует нам», и мы прой¬

дем через пролив. Но это только половина моего плана...
—	А если ветер переменится или спадет, сэр: ведь

прилив и отлив в бухте бывает такой, что волны горами

ходят, это уж мне хорошо известно,— моя красавица

шхуна разобьется о скалы! — запротестовал капитан Тре-

фэзен.
—	Ехли это случится, я уплачу тебе полную ее стои¬

мость,— кратко заверил его Френсис и, не обращая

больше на него внимания, повернулся к Генрн.— Так в

чем же заключается вторая половина твоего плана?
—	Даже стыдно сказать тебе,— рассмеялся Генри.—

Но это вызовет столько проклятий на испанском язы*<

ке, сколько не слыхала лагуна Чирикви с тех пор, как

старик сэр Генри разграбил Сан-Антонио и Бокас-дель-

Торо. Вот сейчас увидишь.
Леонсия, сверкая глазами, захлопала в ладоши и вос¬

кликнула:
—	Это должно быть что^о замечательное, Генри! По

вашем)у лицу видно, что это так. Ну, скажите же хо1Я

бы MOie!
Отведя Леонсию в сторону и поддерживая ее за та¬

лию, так как палуба ходила ходуном, Генри стал шеп¬

тать ей что-то на ухо. Френсис же, чтобы скрыть овладев¬
246

шее им при этом чувство, навел бинокль на своих пресле¬

дователей. Капитан Трефэзен лукаво усмехнулся и об-

М1гнялся многозначительным взглядом с желтолицым

матросом.
—	Вот что, шкипер,— сказал Генри, подходя к не¬

му.— Мы сейчас как раз у входа в Эль Тигре. Возь¬

мись за штурвал и направь судно прямо в пролив. Кро¬

ме того — и pronto! — чтоб мне принесли сюда бухту по¬

лудюймового старого М1ЯГКОГО троса, побольше бечевки

и парусных ниток, ящиков с пивом, что стоит в кладовой,

кофейник и пятигаллоновый бидон, из которого мы вы¬

лили вчера вечером последние остатки керосина.
—	Но я с прискорбием должен обратить ваше внима¬

ние, сэр, на то, что этот канат стоит немалых денег,—

заметил капитан Трефэзен, когда Генри принялся ма¬

стерить что-то из доставленных ему разнородных пред¬

метов.
—	Тебе за это заплатят,— успокоил его Френсис,
—	И кофейник тоже почти новый.
—	И за него тебе заплатят.
Капитан вздохнул и сдался, но при виде последую¬

щих действий Генри, который принялся откупоривать бу¬

тылки с пивом и выливать их содержимое в шпигаты,

опять завздыхал.
—	Пожалуйста, сэр,— взмолился Персиваль,— если

уж вам так нужно вылить это пиво, вылейте его лучше

мне в глотку.
Матросы мигом набросились на драгоценный напи¬

ток и вскоре сложили к ногам Генри пустые бутылки. Он

снова заткнул их пробками и стал привязывать к кана¬

ту на расстоянии шести футов одну от другой. Потом он

отрезал от каната несколько кусков — каждый в две са¬

жени длиной — и привязал их между бутылками, что¬

бы они служили своеобразными буйками. Сюда же он

прикрепил кофейник и две жестянки из-под кофе. К одно-*

Miy концу каната Генри привязал бидон из-под керосина,

а к другому — ящик из-под пива и, покончив со всем

этим, взглянул на Френсиса.,
—	О, я понял, что ты затеял, еще пять минут на¬

зад,—рассмеялся Френсис.— Эль Тигре, по-видимому, и

в самом деле очень узок: иначе ведь буксир мог бы обой¬

ти твою ловушку,
247

—	Эл1Ь Тигре как раз такой ширины,— был ответ.—

Есть место, где проход между мелями не достигает и со*

рока футов. Если капитан направит свой буксир мимо на¬

шего капкана, он наткнется на мель. Но его люди в та¬

ком случае вброд доберутся до берега. А теперь надо от¬

нести это сооружение на корму и приготовиться к спу¬

ску его в воду. Ты встань на правом борту, а я встану

на левом, и когда я крикну — бросай ящик за борт как

можно дальше.
Хотя ветер немного утих, «Анджелика», шедшая

прямо по ветру, все же делала пять узлов, но «Долорес»,

которая делала шесть узлов, стала постепенно нагонять

ее. Когда с «Долорес» заговорили ружья, капитан под

руководством Генри и Френсиса соорудил на корме не¬

высокую баррикаду из мешков с картофелем и луком^

старых парусов и бухт каната. Низко нагнувшись под

этим укрытием, рулевой продолжал вести шхуну. Леон-

сия отказалась спуститься вниз, но когда стрельба уси¬

лилась, она, уступая настояниям родных, прикорнула за

каютой. Матросы попрятались в уголках и закоулках,

тогда как старик Солано и его сыновья, залегшие на кор«

ме, вели обстрел буксира.
Генри и Френсис заняли намеченные позиции и t

ожидании, пока «Анджелика» подойдет к самому узко¬

му месту Эл1Ь Тигре, тоже приняли участие в пере^

стрелке.
—	Примите мои поздравления, сэр,— сказал капитан

Трефэзен Френсису. Индейская кровь побуждала его вре¬

мя от времени приподнимать голову и выглядывать из«

ва поручней, тогда как негритянская кров1ь принуждала

лежать ничком, точно он прилип к палубе.— Ведь это

сам капитан Розаро ведет судно. А сейчас он так под¬

прыгнул и схватился за руку, что можно не сомневаться а

вы аккуратно прошили ее пулей. Этот капитан Розаро

чрезвычайно горячий hombre ^ сэр. Мне кажется, я отсю<«

да слышу, как он сыплет проклятиями.
—	Приготовься, Френсис, сейчас подам сигнал,—

сказал Генри, кладя ружье и пристально вглядываясь в

низкие берега, обрамлявшие Эль Тигре по обе стороны

с^дна.— Мы почти добрались до нужного места. Не
*	Человек (испан.).
248

торопись, жди сигнала и, когда я скажу: «Три».—

бросай.
Буксир был всего^ ярдах в двухстах от них и быст¬

ро нагонял шхуну, когда Генри подал сигнал. Он и Френ¬

сис выпрямились и по команде «три!» бросили свои

концы. Ящик из-под пива и бидон из-под керосина упа¬

ли в море, потащив за собой канат с привязанными к не¬

му банками, жестянками и бутылками.
Генри и Френсис были так увлечены своей затеей, что

продолжали стоять, наблюдая, как растягивается по

вспененной воде их капкан. Залп с буксира «Долорес»

заставил их ничком броситься на палубу, а когда они

выглянули из-за поручней, нос буксира уже подмял под

себя канат с буйками. Через минуту они увидели, как

судно замедлило ход и остановилось.
—	Недурно мы опутали его винт! — захлопал в ла¬

доши Френсис.— Браво, Генри!
—	Теперь только бы ветер продержался...— скромно

заметил Генри.
«Анджелика» поплыла дальше, оставив позади

застывший на месте буксир; он становился все меньше

и меньше, и все же с борта шхуны увидели, что буксир

сел на мель, а люди выпрыгнули за борт и стали проби¬

раться вброд к берегу.
—	Давайте-ка споем нашу песенку! — весело вос¬

кликнул Генри и затянул:
Мы— спина к спине— у мачты...
—	Все ЭТО очень хорошо, сэр,— прервал их капитан

Трефэзен, когда Морганы закончили первый куплет; он

поводил плечами в такт напеву, глаза у него блестели.—

Но ветер упал, сэр. Мы опять заштилили. Как же мы

теперь выберемся из бухты Хучитан? «Долорес»-то ведь

не получила никаких повреждений. Мы только задержа¬

ли ее, и все. Какой-нибудь негр нырнет под судно, очи¬

стит винт, и тогда они мигом нагонят нас.
—	Но здесь недалеко до берега,— заметил Генри,

смерив взглядом расстояние, и, обернувшись к Энрико,

спросил: — Что тут на этом берегу, сеньор Солано? Кто

здесь* живет: индейцы племени шйя или плантаторы?
—	Есть и плантаторы, есть и индейцы,— ответил Эн¬

рико.— Но я хорошо знаю эти места. Если на шхуне
249

оставаться опасно, то на берегу, мне думается, мы

будем в безопасности. Там мы достанем и лошадей, и

седла, и мясо, я хлеб. Кордильеры недалеко. Чего же нам

еще надо?
—	А как же Лео<нсия? — заботливо осведом1Ился

Френсис.
—	Она прирожденная амазонка, и мало найдется

американцев, которых она не перещеголяла бы в верхо¬

вой езде,— отвечал Энрико.— Поэтому я посоветовал бы

вам — если вы, конечно, согласны — спустить на воду

большую шлюпку, как только «Долорес» станет нас на¬

гонять.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
—	Все в порядке, шкипер, все в порядке,— заверил

Генри капитана-мютиса, который стоял рядом с ними на

берегу и, казалось, не решался проститься и вернуться

на «Анджелику», дрейфовавшую неподалеку на застыв¬

шей в мертвом штиле поверхности бухты Хучитан.
—	Это, так сказать, отклонение от курса,— пояснил

Френсис.— Приятное словцо — «отклонение». А еще

приятнее, если удается отклониться по задуманному

плану.
—	А если не удается,— возразил капитан Трефэ-

зен,— тогда это называется совсем другим) словом! и весь¬

ма неприятным: «Катастрофа».
—	Вот это как раз и случилось с «Долорес», когда

мы опутали ее винт,— рассмеялся Генри.— Но мы не

знаем, что такое катастрофа. Мы называем это иначе:

отклонение от курса. И в доказательство нашей веры в

успех оставляем с вами двух сыновей сеньора Солано.

Альварадо и Мартинес знают фарватер как свои пять

пальцев. Они выведут вас отсюда, когда подует благо¬

приятный ветер. Начальник полиции ведь нё за вами го¬

нится. Он нас преследует. И как только мы двинем>ся в

горы, он бросится за нами со всем своим отрядом.
—	Да неужели ты не понимаешь? — вмешался Френ¬

сис.— «Анджелика» в западне. Если мы останемся на

борту, шеф захватит и нас и «Анджелику». Вот мы и ре¬

шили отклониться от курса и уйти в горы. Он бросится
250

&а нами. И это даст «Анджелике» возможность скрыть¬

ся. Ну, а уж нас-то он, конечно, не поймает.
—	А вдруг я потеряю свою шхуну? — не отставал

темнокожий шкипер.— Е1сля она наскочит на скалы, я на¬

верняка потеряю ее, ведь проходы здесь такие опасные!
—	Тогда тебе заплатят за нее, я тебе все время об

этом твержу! — сказал Френсис с возрастающим» раздра¬

жением.
—	А скол1ько еще у М1еня было всяких расходов...
Френсис вытащил блокнот и карандаш, наскоро на¬

писал несколько слов и передал записку капитану.
—	Вручишь это сеньору Мельхиору Гонзалесу в Бо-

кас-дель-Торо,— сказал он.— И получишь у него тыся¬

чу золотых. Это банкир, мой агент,— он и расплатится

с тобой.
Капитан Треф-эзен недоверчиво посмотрел на записку.
—	Не бойся, он вполне платежеспособен,— заверил

его Генри.
—	Да, сэр, я знаю, сэр, что мистер Френсис Морган

известный и богатый джентльмен. Но насколько он бо¬

гат? Быть может, все его богатство меньше моего скром¬

ного достояния? У меня вот есть «Анджелика», я за

нее никому ни одного песо не должен. У меня есть два

незастроенных городских участка в Колоне и еще четыре

в порту Белене,— я могу на них здорово разбогатеть,

когда «Юнайтед фрут ком1пани» начнет строить там свои

склады...
—	А ну-ка, Френсис, сколько твой папаша тебе оста¬

вил?— спросил Генри, чтобы поддразнить метиса.—

Исчисляя в кругленьких?
Френсис пожал плечами и неопределенно ответил:
—	Больше, чем у М)еня пальцев на руках и на ногах.
—	Это долларов, сэр? — спросил капитан.
Генри резко мотнул головой.
—	Тысяч, сэр?
Генри снова мотнул головой.
—	Миллионов, сэр?
—	Вот теперь ты попал в точку,— ответил Генри.—

Мистер Френсис Морган достаточно богат, чтобы купить

почта всю республику Панаму, не считая канала.
Метис-капитая недоверчиво посмотрел на Энрико

Солано.
251

—	Мистер Морган вполне уважаемый джентльмен,—

подтвердил тот.— Мне это хорошо известно. Я получал

деньги — тысячу песо — по его записке, адресованной

сеньору Мельхиору Гонзалесу в Бокас-делоь-Торо. Эти

деньги вон там1, в М1ешке.
И он КИВКОМ указал в ту сторону, где Леонсия, сидя

на тюках с багажом, развлечения ради заряжала вин¬

честер. Мешок, который капитан уже давно приметил,

лежал у ее ног.
—	Терпеть не могу путешествовать без денег,— сму¬

щенно пояснил Фреисис своим спутникам.— Никогда не

знаешь, в какую минуту тебе мюжет понадобиться дол¬

лар. Однажды вечером у меня сломалась машина в

Смит-Ривер-Корнерс, неподалеку от Нью-Йорка; при

мне была только чековая книжка,— и, представьте, я

остался в этом городишке без сигарет.
—	Как-то раз на Барбадосе я поверил было одному

белому джентльмену, который зафрахтовал мое судно,

чтобы ловить летающих рыб...— начал капитан.
—	Ну ладно, капитан, до свидания,— оборвал его

Генри.— Отправляйся-ка лучше к себе на борт, а мы сей¬

час тронемся в путь.
И небольшой отряд во главе с Энрико зашагал в го¬

ры, так что капитану Трефэзену не оставалось ничего

иного, как подчиниться. Он помог матросам) столкнуть

шлюпку в воду, влез в нее, сел за руль и приказал грести

к «Анджелике». Поглядывая время от времени назад, он

видел, как его пассажиры взвалили на себя поклажу и

скоро исчезли в густой зеленой растительности.
Вскоре путники вышли на просеку, где несколько пар¬

тий пеонов вырубали девственный тропический лес и вы¬

корчевывали пни, чтобы на этом месте насадить каучуко¬

вые деревья: для автомобильных шин сейчас требова¬

лось много каучука. Леонсия шагала рядом! с отцом во

главе отряда. Ее братья, Рикардо и Алесандро, шли сле¬

дом, нагруженные тюками, а Френсис и Генри, тоже е

ношей, зам1ыкали шествие.
Высокий худощавый старик с внешностью идальго,

сидевший, несмотря на преклонный возраст, очень пря¬

мо в седле, при виде этой странной процессии пустил
252

свою лошадь вскач1Ь, пря1^ через поваленные дерев(ья и

ямы от выкорчеванных пней навстречу путникам.
Узнав Энрико, он спрыгнул с лошади, снял перед

Леонсией сомбреро, а с Энрико обменялся крепким руко¬

пожатием, как старый закадычный друг. В его привет¬

ствиях и взглядах сквозило явное восхищение Леон-

оией.
Разговор велся по-испански с быстротой пулемета:

тотчас была изложена просьба помочь лошадьми и по¬

лучено в ответ любезное согласие; затем состоялось пред¬

ставление обоих Морганов. По латиноамериканскому

обычаю, плантатор моментально уступил свою лошадь

Леонсии; он сам укоротил стремена и подсадил девушку

в седло. Чума, пояснил он, истребила на его плантации

почти всех верховых лошадей, но у его главного над¬

смотрщика еще осталась вполне приличная лошадь, ко¬

торая будет предоставлена в распоряжение Энрико, как

только ее приведут.
Он сердечно и в то же время с большим достоинством

пожал руку Генри и Френсису, а потом) добрых две mih-

нуты витиевато заверял их в том, что всякий друг его

дорогого друга Энрико — друг и ему. Энрико принялся

расспрашивать плантатора о дороге в Кордильеры и упо¬

мянул о нефти. Френсис сразу навострил уши.
—	Вы хотите сказать, сеиьор,— вмешался он в раз¬

говор,— что в Панаме найдена нефть?
—	Конечно,— важно кивнув головой, подтвердил

плантатор.—Еще наши предки знали, что у нас есть неф¬

тяные фонтаны. Но по-настоящему взялась за дело

только компания «Эрмосильо», которая втихомолку при¬

слала сюда своих инженеров-гринто и, произведя развед¬

ку, стала скупать земли. Говорят, это целое нефтяное по¬

ле. Я лично ничего в нефти не понимаю. Знаю только,

что уже пробурили немало скважин и продолжают бу¬

рить дальше, а нефти так шюго, что она заливает все

вокруг. Говорят, что никак не могут удержать ее под

землей: столько ее и под таким давлением она выхо¬

дит. Им сейчас нужен нефтепровод, чтобы подавать

нефть к океану, и они начали его строить. А пока нефть

течет прямо по каньонам, и убытки от этого колос¬

сальные.
—	А нефтехранилища у них уже выстроены? — спро¬
253

сил Фреисис, с волнением вспомнив о «Тэмяико петро¬

леум»— предприятии, в которое была влож-ена львиная

доля его состояния и о котором со времени своего отъ¬

езда из Нью-Йорка, когда акции «Тэмпико» на бирже

резко подскочили вверх, он ничего не слыхал.
Плантатор покачал головой.
—	Все дело в транспорте,—пояснил он.—Перевозить

М1атериалы на мулах с морского побережья до месторож¬

дения просто невозможно. Но многое в этом (Отношении

у них уже сделано. Они устроили в горных низйНах свое¬

образные нефтяные резервуары — ^льшие нефтяные

озера, окружив их земляньши дам!бами; и все-таки им

не удается остановить поток, и драгоценная жидкость

стекает вниз по каньонам!.
—	А эти резервуары крытые? — поинтересовался

Френсис, вспомнив, какое бедствие причинил пожар в

первые дни существования «Тэмпико петролеум»»,
—	Нет, сеньор.
Френсис неодобрительно покачал головой.
—	Их необходимо делать крытыми. Достаточно ка¬

кому-нибудь пьяному или мстительному пеону бросить

спичку — и все мюжет сгореть. Плохо поставлено дело,

очень плохо!
—	Но я же не владелец «Эрмосильо»! — возразил

плантатор.
—	Я, конечно, имел в виду не вас, а комианию «Эрмо¬

сильо»,— пояснил Френсис.— У меня самого вложен ка¬

питал в нефуь. И я уже поплатился сотнями тысяч за по¬

добные случайности или преступления. Никогда ведь

толком не знаешь, как это случается. Но то, что это слу¬

чается,— факт...
Что еще собирался сказать Френсис о целесообраз¬

ности защиты нефтехранилищ от глупых и злонамерен¬

ных пеонов, так и осталось неизвестным, ибо в эту ми¬

нуту к ним подъехал главный надсмотрщик плантации с

хлыстом в руке; он с интересом! ра"зглядывал вновь при¬

бывших и столь же зорко наблюдал за работавшим по¬

близости отрядом пеонов.
—	Сеньор Рам1Ирес, сделайте одолжение, сойдите с

лошади,— вежливо обратился к нему его хозяин-план¬

татор и, как только тот спешился, познакомил его с го¬

стями.
254

—	Лошадь ваша, друг Энрико,— сказал плантатор.—

Если она падет, пришлоте мне, пожалуйста, при случае

седло и уэдечку. А если вам это будет трудно, то, пожа¬

луйста, забудьте о том, что вам нужно что-либо мне при¬

слать, кроме, конечно, привета. Мне жаль, что вы и ва¬

ши спутники не можете принять моего приглашения и

посетить мой дом. Но шеф — кровожадный зверь, я это

знаю. И уж мы постараемся направить его по ложному

следу.
Когда Леонсия и Энрико уселись на лошадей и. ба¬

гаж был привязан к седлам кожаными ремжями, каваль¬

када тронулась в путь; Алесандро и Рикардо побежали

рядом, держась за стремена отцовского седла,— так

было легче бежать. Френсис и Генри последовали их

примеру, ухватившись за стремена от седла Лео«нсии,

к, луке которого привязали мешок с золотом.
—	Тут какая-то ошибка,— оказал плантагор своему

(надсмотрщику.— Энрико Солано — благородный чело¬

век. Все, что он делает, благородно. И если он за кого-

нибудь ручается — значит, это люди благород>тые. Од¬

нако Мариано Верхара-и-Ихос преследует их. Если он

явится сюда, мы направим! его по ложному пути.
—	Да вот и он! —воскликнул надсмотрщик.— Толь¬

ко пока ему, видно, не удалось достать лошадей.
И он, как ни в чем не бывало, со страшными руга¬

тельствами набросился на пеонов: ну хоть бы они за

день сделали половину того, что следует.
Плантатор краешком глаза следил за быстро при¬

ближавшейся группой во главе с Альваресом Торресом,

делая вид,, будто вовсе не замечает их, и продолжал об¬

суждать с надсмотрщиком, как лучш-е выкорчевать пень,

шд которым! трудились пеоны.
Услышав приветствие Торреса, плантатор любезно

ответил на него и вежливо, но не без иронии спросил, ку¬

да это он ведет, срой отряд — не на поиски ли

нефти?
—	Нет, сеньор,— ответил Торрес.— Мы ищем сеньо¬

ра Энрико Солано, его дочь, его сыновей и двух высоких

гринго, что путешествуют вместе с ними* Нужны-то нам,

собственно говоря, эти грпнго. Они проходили тут,

сеньор?
—	Да, проходили. Я подумал, что их тоже обуяла
255

нефтяная лихорадка: они так спешили, что даже из веж¬

ливости не зад-ержались у нас и не сказали, куда путь

держат. Неужели они провинились в чемннибудь? Да

что^я спрашиваю! Сеньор Энрико Солано слишком до¬

стойный человек...
—	В каком направлении они пошли?—спросил за¬

пыхавшийся начальшпс полиции, протискиваясь сквозь

группу жандармюв, которых он толожо что нагнал.
Плантатор и его надсмотрщик, стараясь выиграть вре¬

мя, отвечали неопределенно, а потом указали прямо про¬

тивоположное направление. Однако Торрес заметил,

что какой-то пеон, опершись на лопату, внимательно

прислушивается к разговору. И пока одураченный на¬

чальник полиции отдавал приказание направиться по

ложному следу, Торрес украдкой показал пеону сереб¬

ряный доллар. Тот кивком дал понять, в каком направ¬

лении на самом деле уехали всадники, незаметно

поймал монету и снова принялся подкапывать огромную

корягу.
Торрес тотчас отменил приказ шефа.
—	Мы пойдем не туда,— сказал он, подмигивая на¬

чальнику полиции.— Одна маленькая птичка сообщила

мне, что наш уважаем)ый друг ошибается: они пошли со¬

всем! в другом направлении.
И отряд жандармов устремился по горячему следу,

а плантатор и его надсмотрщик, совершенно подав¬

ленные, в изумлении уставились друг на друга. Над¬

смотрщик одним движением губ показал своему хозяину,

чтобы тот молчал, и быстро оглядел лесорубов. Преда¬

тель-пеон трудился рьяно, не разгибая спины, но сосед

его едва заметным кивком указал на него надсмотрщику,
—	Вот она, эта маленькая птичка! — воскликнул

надсмотрщик и, подскочив к предателю, принялся тряс¬

ти его за плечи.
Из лохмотьев пеона выкатился серебря1ный доллар.
—	Ага,— произнес плантатор, поняв все.— Он, ока¬

зывается, разбогател. Какой ужас: мой пеон стал бога¬

чом! Значит, он кого-нибудь убил и ограбил. Сечь его,

пока не сознается.
Несчастный пеон, стоя на коленях под градом! ударов,

которыми осыпал его надсмотрщик, признался наконец,

каким образом он заработал этот доллар.
256

—	Бейте его, бейте нещадно! Хоть до смерти забейте

этого мерзавца, который предал мюих лучших друзей,—

равнодушно приговаривал плантатор.— Впрочем, нет,

погодите! Бейте, но не до смерти! У нас сейчас мало

рабочих рук, и мы не мюжем! дать волю нашему справед¬

ливому гневу. Бейте его так, чтобы он на всю жизнь

запомнил, но через два дня уже мог снова вернуться

на работу.
О ТОМ), через какие муки и злоключения пришлось

вслед за этим пройти пеону, можно было бы написать

целый том — эпопею его жизни. Но не так уж приятно

смотреть, как избивают челов»ека до полусмерти, и опи¬

сывать это. Скажем! только, что пеон, получив лишь

какую-то часть предназначенных ему ударов, вдруг

вскочил, рванулся, оставив в руках надсмютрщика доб¬

рую половину своих лохмотьев, и, как безумный, кинул¬

ся в джунгли,— где уж было догнать его надсмотрщи¬

ку, привыкшему передвигаться быстро только верхом!
И так стремительно мчался этот несчастный, подго¬

няемый болью от побоев и страхом перед надсмотр¬

щиком, что мигом пролетел через полосу зарослей и

нагнал Солано и его спутников в ту самую минуту, когда

они переходили вброд небольшой ручеек. При виде их

пеон упал на колени, моля о пощаде,— мюлил он о поща¬

де потому, что предал их. Но они этого не знали. Френ¬

сис, заметив жалкое состояние пеона, остановился, отвин¬

тил металлический колпачок с карманной фляжки и, что¬

бы подкрепить беднягу, влил ему в горло половину ее со¬

держимого; затем поспешил за своими спутниками. А не¬

счастный пеон, что-то благодарно бормоча, нырнул в

спасительные джунгли, но только в другую сторону.

Однако он так ослабел от недоедания и непомерного тру¬

да, что ноги у него подкосились, и он тут же упал без

чувств под зеленым лиственным шатром.
Вскоре у ручья появилась и погоня: впереди, точно

ищейка, шел Альварес Торрес, за hhmi жандармы, а по¬

зади всех, задыхаясь, ковылял начальник полиции.

Влажные следы босых ног пеона на сухих камнях возле

ручья привлекли вним1ание Торреса. Не прошло и секун¬

ды, как пеона обнаружили, вцепились в последние лох-

нотья, какие еще оставались на нем, и выволокли его из

укрытия. Упав на колени, которым пришлось немало по-
17.	Джек Лондон, т. XIV. 257

трудиться аа этот день, оя стал просить пощады и был

подвергнут суровому допросу. Он сказал, что и знать не

знает об отряде Солано. Пеон предал этих людей и за

это получил побои; те же, кого он предал, оказали ему

помощь,— и теперь в нем) шевел)ьнулось что-то похожее

на благодарность и желание сделать добро: он сказал,

что не видел Солано с тех пор, как они ушли с той просе¬

ки, где он продал их за серебряный доллар. Палка Тор¬

реса обрушилась на голову пеона — пять ударов, де¬

сять,— казалось, им не будет конца, если он не скажет

правду. А ведь пеон был всего-навсего несчастным,

жалким» существом, воля его была сломлена побоями,

которые он получал чуть ли не с колыбели, и такова ока¬

залась сила ударов Торреса, грозившего забить его до

смерти (чего не мог позволить себе его хозяин-планта¬

тор), что пеон сдался и указал преследователям, куда

идти.
Но это было только началом тех бед, которые сужде¬

но было вынести пеону в тот день. Не успел он, все еще

стоя на коленях, вторично предать Солано, как из-за де¬

ревьев на взмыленных конях выскочили его хозяин и с

ним несколько соседей и надсмотрщиков.
—	Это мой пеон, сеньоры,— провозгласил плантатор,

которому не терпелось поскорее изловить беглеца,— а вы

истязаете его.
—	А почему бы и нет?—спросил начальник по¬

лиции.
—	HoTOMiy что он мюй, и я один имею право его бить.
Пеон подполз, извиваясь, к ногам начальника поли¬

ции и принялся молить, чтобы тот не выдавал его. Но

он просил жалости у того, кому неведомо было это чув¬

ство.
—	Конечно, сеньор,— сказал плантатору начальник

полиции.— Берите его, пожалуйста, обратно. Мы долж¬

ны поддерживать закон, а этот человек — ваша собствен¬

ность. К тому же он больше нам» не нужен. Но он заме¬

чательный пеон, сеньор. Он сделал то, чего не сделал ни

один пеон за все время существования Панамы: он

дважды в течение одного дня сказал правду.
Пеону связали руки впереди и, прикрутив их верев¬

кой к седлу надсмотрщика, поволокли обратно,— теперь

он был уже совершенно уверен, что сам)ые жестокие по-
258

бои, предуготованные ему судьбой на этот день, еще

ждут его. И он не ошибался. Когда вернулись на план**

тацию, его, как скотину, привязали к столбу в изгоро¬

ди из колючей проволоки, а хозяин со своими друзья¬

ми, помогавшими ему в поимке беглеца, отправился в

асьенду завтракать. Пеон хорошо знал, что его ждет.

Но при виде колючей проволоки, ограждавшей выгон, и

хромюй кобылы, бродившей поблизости, отчаянная мысль

заро-дилась в мозгу пеона. Не обращая внимания на

страшную боль от колючек, вонзавшихся в кисти его

рук, он быстро перетер свои путы об острую проволоку и,

подумав, что теперь ему никто не страшен, кроме вла¬

стей, прополз под изгородью, вывел хромую кобылу

из ворот, вскочил на нее и, колотя голыми пятками по ее

бокам, понесся галопом к спасительным Кордильерам.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Тем временем преследователи нагоняли Солано, и

Генри начал поддразнивать Френсиса:
—	Вот уж где доллары ничего не стоят, так это здесь,

в джунглях. Лошадей на них не купишь, даже этих

нельзя подлечить, а они, наверно, тоже заражены чу¬

мой— ведь все остальные лошади у плантатора сдохли.
—	Мне еще ни разу не приходилось бывать в та¬

ком месте, где деньги были бы бессильны,— возразил

Френсис.
—	По-твоему, за деньги и в аду можно напиться,—

заметил Генри.
Леонсия захлопала в ладоши.
—	Право, не знаю,— в тон ему ответил Френсис.—

Я там не бывал.
Леонсия снова захлопала в ладоши.
—	И все-таки я думаю, что доллары сослужат мне

с^'ужбу и здесь, в джунглях. Я даже намерен сейчас

же попытать счастья,— продолжал Френсис, отвязывая

мешок с деньгами от седла Леонсии.— А вы поезжайте

дальше.
—	Но мне-то бы должны сказать, что вы затеяли! —

потребовала Леонсия. Она перегнулась к Френсису с
259

седла, и он стал шептать ей что-то на ухо; девушка за¬

смеялась, а Генри, беседовавший с Энрико и его сы¬

новьями, услышав ее смех, втайне обозвал себя ревни¬

вым дураком.
Прежде чем деревья скрыли от них Френсиса, они

увидели, что он достал блокнот и карандаш и стал что-

то писать. То, что он написал, было кратко, но вырази¬

тельно— просто цифра «50». Вырвав листок, Френсис

положил его посредине тропинки на самом виду и при¬

давил серебряным долларом. Отсчитав еще сорок девять

долларов из мешка, он разбросал их неподалеку от за¬

писки и бегом кинулся догонять своих спутников.
Аугустино, жандарм, -который больше помалкивал,

когда был трезв, а выпив, начинал многословно доказы¬

вать, что молчание — золото, шел впереди всех, на¬

гнув голову, словно вынюхивая следы зверя и зорко по¬

глядывая по сторонам. Вдруг он заметил листок бума¬

ги и на нем — серебряный доллар. Доллар он взял себе,

а записку вручил начальнику полиции. Торрес заглянул

через плечо шефа, и они оба увидели таинственную циф-*

ру «50». Начальник полиции бросил бумажку на землю,

не обнаружив в ней ничего интересного, и хотел продол¬

жать погоню, но Аугустино поднял листок и стал разду¬

мывать, что бы могла означать цифра «50». Он все еще

пребывал в раздумье, когда послышался громкий воз¬

глас Рафаэля. Тут уж Аугустино смекнул, в чем дело:

значит, Рафаэль нашел еще доллар; и если поискать

как следует, то где-то здесь можно найти пятьдесят та¬

ких монет. И, швырнув бумажку, он мигом опустился на

четвереньки и стал искать. Остальные жандармы тотчас

последовали его примеру. В общей свалке никто и вни-*

мания не обращал на Торреса и начальника полиции, ко¬

торые тщетно сыпали проклятиями, требуя, чтобы отряд

двинулся дальше.
Когда выяснилось, что уже никто ничего больше не

находит, жандармы решили подсчитать, сколько они по¬

добрали монет. Оказалось сорок семь.
—	Тут где-то должно быть еще три доллара! — вос¬

кликнул Рафаэль; и все жандармы сцова распластались

на земле и принялись за поиски. Прошло еще пять ми*«
260

нут, пока были найдены недостающие три монеты.

Каждый сунул в карман то, что ему удалось подобрать,

и все послушно двинулись вслед за Торресом и началь¬

ником полиции.
Они прошли примерно с милю, когда Торрес увидел

на земле блестящий доллар и попытался втоптать его в

грязь, но острые, как у хорька, глаза Аугустино успели

заметить. это, и его проворные пальцы быстро извлекли

монету из мягкой сырой земли. Теперь его товарищи

уже по опыту знали, что где один доллар, там есть и

еще. Отряд остановился, и, как ни грозили и ни упра¬

шивали начальники, жандармы тотчас рассьтались по

лесу и принялись обшаривать землю вправо и влево от

тропинки.
Висенте, с круглым, как луна, лицом, похожий больше

на мексиканского индейца, чем на майя или панамского

метиса, первый напал на след. Все жандармы мигом

окружили его, точно свора собак дерево, на которое

они загнали опоссума. Сходство усиливалось тем, что

и Висенте стоял около дерева. Оно было без макушки,

гнилое и дуплистое, футов двенадцати в высоту и при¬

мерно четырех в обхвате. На середине его было дупло,—

над ним висел приколотый колючкой такой же листок

бумаги, как и тот, что они нашли раньше. На листке бы¬

ло написано: «100».
Началась драка, продолжавшаяся несколько ми¬

нут,— с полдюжины рук отталкивали одна другую:

каждому хотелось первым залезть в дупло и добраться

до сокровища. Но дупло было глубокое, и руки не доста¬

вали до его дна.
—	Давайте срубим дерево,— закричал Рафаэль, по¬

стукивая обухом мачете по коре, чтобы определить, где

кончается дупло.— Свалим его все вместе, потом сосчи¬

таем деньги, которые там найдем, и поделим поровну.
Услышав это, начальство совсем рассвирепело, и

шеф пригрозил, что, как только они вернутся в Сан-

Антонио, он сошлет их всех в Сан-Хуан на съедение са¬

рычам.
—	Но мы пока еще, благодарение богу, не вернулись

в Сан-Антонио,— промолвил Аугустино, срывая печать

молчания, сковывавшую его уста в минуту трезвости, и

изрекая очередную мудрость.
261

—	Мы люди бедные и поделимся по-честному,— за¬

явил Рафаэль.— Аугустино прав: благодарение богу, мы

еще не в Сан-Антонио. Этот богач гринго за одни день

рассыпал на своем пути куда больше монет, чем мы за¬

работали бы на службе за целый год. Я, например, стою

за революцию, чтобы у всех: было много денег.
—	И чтоб вожаком был богатый гринго,— добавил

Аугустино.— Если он и дальше будет вести нас по до¬

роге, усыпанной серебром, я готов идти за ним хоть всю

жизнь.
—	Ия тоже,— подтвердил Рафаэль.— А если эти»—

и он мотнул головой в сторону Торреса и начальника по¬

лиции,— не дадуг нам собрать то, что боги нам послали,

то пусть отправляются в преисподнюю, ко всем чертям.

Мы люди, а не рабы. Мир велик. Кордильеры перед на¬

ми, Мы поселимся в Кордильерах, и все будем богаты

и свободны. А какие там красивые и аппетитные инди¬

анки!..
—	И, кстати, избавимся от своих жен, пусть остают¬

ся в Сан-Антонио! — сказал Висенте.— Давайте рубить

драгоценное дерево.
Под тяжелыми, ухающими ударами мачете дере¬

во — гнилое и пористое — так и крошилось. Когда оно

упало, жандармы сосчитали и разделили поровну не сто,

а сто сорок семь серебряных долларов.
—	Щедрый парень этот гринго,— прокудахтал Ви¬

сенте.— Оставляет даже больше, чем обещал. Может,

там и еще есть?
Из-под груды щепок и древесной трухи они извлек¬

ли еще пять монет, потеряв на это ровно десять минут,

так что Торрес и начальник полиции дошли уже до по\-

ного исступления.
—	Ишь какой богач, даже сосчитать не потрудился,—

сказал Рафаэль.— Должно быть, просто развязывает ме¬

шок и высьшает оттуда деньги. Это, наверно, тот самый

мешок, с которым он удирал из Сан-Антонио, после

того как взорвал стену в нашей тюрьме.
Погоня возобновилась, и с полчаса они шагали, не за¬

держиваясь, пока не подошли к заброшенной плантации,

на поля которой уже наступали джунгли. Полуразрушен¬

ный, крытый соломой домишко, обвалившиеся бараки для

рабочих, рассьшавшийся хлев, самые столбы которого, ка¬
262

залось, пустили ростки и теперь превратились в настоя¬

щие деревья, и наконец колодец, из которого, по-види¬

мому, еще недавно брали воду, так как бадья была при-<

вязана к валу совсем новым куском риаты,— все говори¬

ло о том, что здесь человек отступил, так и не сумев по¬

корить дикую природу. А к валу колодца на самом вид¬

ном месте был прикреплен уже знакомый по виду листок

бумаги, на котором было написано «300».
—	Пресвятая, матерь божья! Ведь это же целое со¬

стояние! — воскликнул Рафаэль.
—	А, чтоб ему веки вечные жариться в аду на мед¬

ленном огне!—добавил Торрес.
—	Он получше платит, чем ваш сеньор Риган,— ехид¬

но заметил начальник полиции, доведенный уже до пол¬

ного отчаяния.
—	Его мешок с серебром не такой уж большой,— за¬

метил Торрес.— Как видно, мы должны подобрать все

содержимое этой сокровищницы, прежде чем поймаем ее

владельца. Вот когда мы все подберем и мешок опустеет,

тут мы его и накроем.
—	Пойдемте-ка дальше, друзья,— вкрадчивым тоном

обратился к своему отряду начальник полиции.— Потом

мы сюда вернемся и на досуге соберем все серебро.
Тут Аугустино снова сорвал со своих уст печать мол¬

чания.
—	Ни один человек не знает, каким путем он будет

возвращаться и вернется ли вообще,— пессимистически

провозгласил он; и, вдохновленный перлом мудрости, ко¬

торый он из себя выдамл, решил одарить мир еще одним

изречением:—Три сотни в руке лучше, чем три милли¬

она на дне колодца, который мы, может, никогда больше

и не увидим.
—	Кто-то должен спуститься в колодец,—сказал Ра¬

фаэль, ухватился за плетеную веревку и повис на ней.—

Видите, риата крепкая. Мы спустим на ней кого-нибудь.

Так кто же тот храбрец, который полезет вниз?
—	Я,— вызвался Висенте.— Я этот храбрец, я по¬

лезу...
—	Да, и украдешь половину того, что там лежит,—

высказал вслух Рафаэль мгновенно возникшее у него по¬

дозрение.— Если ты полезешь вниз, то сначала сдай-ка

нам все свои деньги. А когда ты вылезешь, мы обыщем
263

тебя и тогда узнаем, сколько ты нашел. Потом мы все

поделим поровну и вернем тебе то, что у тебя раньше

было.
—	Раз вы мне «е доверяете, я не полезу ради вас

вниз,— решительно заявил Висенте.— Здесь, у колод¬

ца, я такой же богатый, как любой из вас. Тогда почему

же именно я должен лезть вниз? Я не раз слышал, что

люди погибали на дне колодцев.
—	Да лезь ты, ради бога! — рявкнул начальник поли¬

ции.— Живей! Живей!
—	Я слишком толстый, эта веревка меня не выдер¬

жит, я не полезу в колодец,— повторил Висенте.
Все взгляды обратились к Аугустино, молчаливому

жандарму, который за один этот день наговорил больше,

чем за целую неделю.
—	Гиллермо — самый худой и самый тонкий,— ска¬

зал Аугустино.
—	Вот Гиллермо туда и полезет! — хором заявили

остальные.
Но Гиллермо боязливо заглянул в глубь колодца и

попятился. Мотая головой и крестясь.
—	Не полезу я туда, даже если бы там было священ¬

ное сокровище таинственного народа майя,— пробормо¬

тал он.
Начальник полиции выхватил револьвер и вопроси¬

тельно посмотрел на своих жандармов, как бы испраши¬

вая у них одобрения. Они ответили ему взглядами и кив¬

ками головы.
—	Во имя всего святого^ лезь в колодец! — угрожаю¬

ще сказал он маленькому жандарму.— И поторапливай**

ся, не то я тебя так награжу, что ты у меня больше ни¬

когда уже не спустишься и не поднимешься, а на веки

вечные останешься здесь и сгниешь возле этого прокля¬

того колодца... Правильно я поступлю, ребята, если убью

его, раз он отказывается лезть?
—	Правильно! — поддержали жандармы.
Итак, Гиллермо дрожащими пальцами пересчитал

найденные раньше монеты, потом с перекошенным от

страха лицом, не переставая креститься, подошел, под¬

талкиваемый товарищами, к бадье, сел на нее, обхватил

ногами, и жандармы начали поспешно спускать его вниз,

в кромешную тьму колодца.
264

—	Стойте! — раздался из глубины колодца его

крик.— Стойте! Стойте! Вода! Я уже в воде!
Жандармы навалились на вал и придержали его.
—	Я требую десять песо сверх того, что мне причи¬

тается,— снова донесся голос Гиллермо.
—	Обожди, мы тебе устроим крещение!—крикнул

ему кто-то.
И все загалдели:
—	Уж ты у нас сегодня вдосталь водички нахлеба¬

ешься!
—	Вот сейчас отпустим веревку!
—	Перережем ее — и все тут!
—	Одним будет меньше при дележе!
—	Вода уж больно противная,— снова донесся лз

темной глубины колодца голос Гиллермо, точно голос

призрака.— Тут какие-то сонные ящерицы и дохлая пти¬

ца, от которой здорово воняет. Может, здесь даже и змеи

есть. Право же, десять, лишних песо не слишком большая

цена за такую работу,
—	Вот мы утопим тебя сейчас! — крикнул Рафаэль.
—	Я пристрелю тебя! — рявкнул начальник- по¬

лиции.
. — Пристрелите или утопите,— долетел до них голос

Гиллермо,— толку вам от этого никакого не будет: день¬

ги-то все равно останутся в колодце!
-	Наступило молчание: те, кто находился наверху,

взглядами спрашивали друг друга, что же теперь делать.
—	А гринго скачут все дальше и дальше,— взорвался

Торрес.— Хорошенькая дисциплина у вас, сеньор Ма¬

риано Верхара-и-Ихос! Нечего сказать, умеете держать в

руках своих жандармов!
—	Это вам не Сан-Антонио,— огрызнулся начальник

полиции.— Здесь дебри Хучитана. Мои псы верно слу¬

жат мне, пока они в Сан-Антонио, а в этих дебрях с

ними надо быть поосторожнее, не то взбесятся — и тогда

чтс будет с нами?
—	А все это проклятое золото,— сдаваясь, грустно

произнес Торрес.—.Тут, право, можно стать социали¬

стом: подумать только, какой-то гринго связывает руки

правосудия золотыми путами.
—	Серебряными,— поправил его начальник по¬

лиции.
265.

—	Пошли вы к черту! —сказал Торрес.— Вы совер¬

шенно правильно изволили заметить, что это не Сан-Ан¬

тонио, а дебри Хучитана, и здесь я смело могу послать

вас к черту. Ну, кто виноват, что у вас вспыльчивый

характер? Зачем нам из-за этого ссориться, когда все

наше благополучие зависит от того, чтобы держаться

вместе?
—	Эй вы, слышите? —долетел до них голос Гиллер-

мс.— Вода-то здесь всего два фута глубиной. Так что вам

не удастся утопить меня. Я только что добрался до дна

и уже держу в руке четыре кругленьких серебряных песо.

Они покрывают все дно, точно ковер. Так как же, от-

пзхтите веревку? Или я получу десять лишних песо за

эту грязную работу? Вода здесь смердит, как разрытая

могила.
—	Да! Да! — закричали жандармы, перегибаясь че¬

рез край колодца.
—	Что да? Отпустите веревку? Или дадите еще де¬

сять монет?
—	Дадим! — хором ответили ему.
—	Ох, ради всего святого, да поторапливайся ты! По-*

торапливайся! — завопил начальник полиции.
Из глубины колодца послышались всплеск и про¬

клятья, и по тому, как ослабла риата, жандармы поня^

ли, что Гиллермо вылез из бадьи и собирает монеты.
—	Клади их в бадью, милый Гиллермо! — крикнул

ему Рафаэль.
—	Я кладу их к себе в карманы,— был ответ.— Если

я положу их в бадью, вы еще вытянете ее, а про меня и

забудете.
—	Но риата может лопнуть от такой нагрузки,—,

предупредил его Рафаэль.
—	Риата-то, может, и не выдержит, зато воля моя вы¬

держит, потому что тут уж я не сдамся,— заявил Гил¬

лермо.
—	А если риата лопнет?..— снова начал было Ра¬

фаэль.
—	Ну что же, есть выход,— сказал Г иллермо.— Спу¬

скайся ты в-низ. Тогда первым поднимут меня. Потом

в бадье поднимут деньги, а уже в третью и последнюю

очередь — тебя. Вот это будет справедливо.
266

Рафаэль оторопел, у -него даже челюсть отвисла, и он

«8 мог произнести ни звука.
—	Ну, так как же, Рафаэль, ты спустишься?
—	Нет,— ответил он;— Клади все серебро в карма-

ны и вылезай вместе с ним.
—	А, чтоб черт побрал это отродье и меня с ним за¬

одно!— теряя терпение, воскликнул начальник полиции.
—	Я уже давно это говорю,— сказал Торрес.
—	Эй, подымайте! — закричал Гиллермо.— Я за¬

брал все, что тут было, кроме вони. И я задыхаюсь.

Поднимайте, и побыстрее, не то я тут пропаду, а вместе

со мной и все триста песо. Да что я: тут гораздо больше

трехсот. Должно бьггь, этот гринго вывалил весь свой

мешок сюда.
А в это время беглецы — они ушли уже довольно дале¬

ко вперед,— остановились, чтобы дать роздых некормлен¬

ным, тяжело дышавшим лошадям, там, где тропинка

начинала подниматься в гору; тут-то их и нагнал Френсис.
—	Теперь уж никогда не стану путешествовать без

звонкой монеты,— заявил он и принялся описывать, что

он видел, спрятавшись на заброшенной плантации.—

Знаешь, Генри, когда я умру и отправлюсь на небо, я

и туда прихвачу с собой мешок монет, да поувесистей.

Там он тоже может пригодиться: ведь одному богу из¬

вестно, какие могут ждать там неприятности. Слушайте!

Жандармы устроили такую драку у колодца, точно кош!ки

с собаками. Друг другу не доверяли, своего же парня

не пускали в колодец, пока он не оставил им все, что

подобрал раньше. Они совсем вышли из повиновения.

Шефу пришлось пригрозить пистолетом, чтобы заста¬

вить самого маленького и щуплого спуститься в колодец.

А тот, как только добрался до дна, начал их шантажи¬

ровать. Все, конечно, надавали ему обещаний, но когда

он вылез из колодца, стали его бить. Они все еще лу¬

пили его, когда я уходил,
—	Но теперь мешок твой пуст,— заметил Генри.
—	Да, и это сейчас самая большая для нас беда,—

согласился Френсис.— Будь у меня достаточно денег, они

бы никогда не добрались до нас. Кажется, я чересчур

расщедрился. Я не знал, что этот сброд можно так де¬
267

шево купить. Но сейчас я сообщу вам такое, что вы ах¬

нете: Торрес, сеньор Торрес, сеньор Альварес Торрес,

элегантный джентльмен и старинный друг семейства Со¬

лано, возглавляет погоню вместе с шефом! Он вне себя

потому, что они задерживаются. Он чуть всерьез не по¬

ссорился с шефом из-за того, что тот не может сладить со

своими жандармами. Да, милые мои, он послал шефа ко

всем чертям! Я отчетливо слышал, как он послал его ко

всем чертям!
Проскакав миль пять, утомленные лошади бстанови-

лись. Тропинка в этом месте спускалась в глубокое, мрач-»

ное ущелье и снова вилась вверх по противоположному

склону; Френсис настоял на том, чтобы все продолжали

путь, а сам остался. Он выждал несколько минут и, дав

своим спутникам уйти вперед, последовал за ними, так ска-^

зать, в арьергарде. Немного спустя он вышел на открытое

место, где землю покрывала лишь густая поросль травы и,

к своему ужасу, увидел следы лошадиных копыт — они,

точно глубокие тарелки, лежали перед ним на дерне. В

образовавшихся углублениях скопилась темная масляни«

стая жидкость, в которой Френсис сразу распознал сы¬

рую нефть. Это были только первые следы нефти —она

просачивалась сюда из ручейка, который протекал чуть

выше и, видно, был ответвлением главного потока. А

шагов через сто Френсис наткнулся и на самый поток —

целую реку нефти, стекавшую с такого крутого склона,

что будь это вода, она образовала бы здесь водопад. Но

поскольку это была сырая нефть, густая, как патока, она

и текла с горы медленно, как текла бы патока. Здесь

Френсис решил устроить засаду, чтобы не перебираться

через нефтяную реку; он присел на камень, положил

подле себя с одной: стороны ружье, а с другой—^пистолет-

автомат, скрутил сигарету, закурил и стал прислуши¬

ваться, с минуты на минуту ожидая услышать звук при¬

ближающейся погони.
В это время избитый до полусмерти пеон, которому

yi рожало еще более жестокое избиение, нахлестывая свою

и без того уже загнанную клячу, проезжал по верху

ущелья, как раз над Френсисом. У самой нефтескважи¬

ны измученное животное упало; пинками он заставил ко-
268

былу подняться на ноги и стал так лупить палкой, что

она, прихрамывая, бросилась прочь от него в джунгли.

Однако первый день его приключений еще не кончился,

хоть он и не знал этого. Он тоже присел на камень, под¬

жав под себя ноги, чтобы не касаться нефти, скрутил

сигарету, закурил и принялся смотреть на вытекавшую

из скважины нефть. Вдруг он услышал чьи-то голоса и

стремглав бросился в заросли, подступавшие к самому

этому месту; выглянув оттуда украдкой, он увидел двух

незнакомых мужчин. Они подошли прямо к скважине

и, повернув при помощи железного колеса распредели¬

тельный клапан, уменьшили приток нефти.
—	Хватит! — скомандовал тот, кто, по-видимому,

был старпйнм.— Ехли туже завернуть, трубы могут

лопнуть от напора — об этом меня особо предупреждал

этот инженер-гринго.
Теперь только маленький ручеек Нефти, представляв¬

ший, однако, известную опасность, стекал вниз по скло¬

ну горы. Не успели эти двое закончить работу, как из

лесу выехал отряд всадников, в которых притаившийся

пеон узнал своего хозяина и его соседей-плантаторов, а

также их надсмотрщиков. Для этой компании охота на

беглого раба была таким же удовольствием, как для

англичан — охота на лисиц.
Нет, нефтяники никого не видели. Но плантатор,

ехавший во главе отряда, заметил отпечатки копыт

и, пришпорив коня, помчался по следу,— остальные

за ним.
Пеон выжидал, пока они уедзгг, курил сигарету и раз¬

мышлял. Когда все скрылись из виду, он осторожно вы¬

шел из своего укрытия и повернул до отказа механизм,

регулирующий подачу нефти. Под напором подземных

газов нефть забила фонтаном и потекла вниз по горе уже

настоящей рекой. Пеон прислушался: до него доноси¬

лось шипение, клокотание, бурление вырывающегося из

скважины газа. Что тут происходит, он не понимал и

сохранил свою жизнь для дальнейших приключений толь¬

ко потому, что извел последнюю спичку, когда закуривал

сигарету,— это и спасло его. Тщетно обыскал он свои

лозгмотья, уши, за ушами и волосы — спичек не было.
Тогда он посмотрел на нефтяную реку, торжествуя,

что пропадает столько добра, и, вспомнив про тропу на
269

дне каньона, ринулся вниз, где его и встретил Френсис с

пистолетом-автоматом в руке. Пеон в ужасе рухнул на

свои израненные, ободранные колени и стал молить о

пощаде человека, которого он дважды предал в этот

день. Френсис смотрел на него и не узнавал: лицо пеона

было все исцарапано, кровь от ссадин запеклась и пре¬

вратила его в подобие маски.
—	Amigo, amigo ^—лепетал он.
Внизу, где пролегала тропа, послышался грохот кам¬

ня, по-видимому потревоженного чьей-то ногой. И в ту же

минуту Френсис узнал в этом жалком подобии чело¬

века пеона, которому он отдал добрую половину виски

из своей фляги.
—	Ну, amigo,— сказал ему Френсис на местном на¬

речии,— похоже, они гонятся за тобой?
—	Они убьют меня, они засекут меня до смерти, они

очень разгневаны,— лепетал несчастный.— Вы мой

единственный друг, мой отец и моя мать! Спасите меня!
—	Ты умеешь стрелять?—спросил его Френсис.
—	Я был охотником в Кордильерах, сеньор, пока не

продался в рабство.
Френсис дал ему пистолет-автомат, жестом показал,

где укрыться, и велел стрелять только тогда, когда он

будет уверен, что не промахнется. А про себя Френсис

подумал; «В Территауне сейчас на кортах уже играют в

гольф. А миссис Беллингхем сидит, наверно, на веранде

клуба и ломает голову над тем, чем расплачиваться за

три тысячи фишек, которые она проиграла, й молит бога,

чтобы счастье улыбнулось ей. А я — я стою здесь —

господи боже мой!—и путь мне преграждает нефть^..»
Размышления его были внезапно прерваны появле¬

нием начальника полиции, Торреса и жандармов. Френ<<

сис мгновенно выстрелил, и столь же мгновенно они ис¬

чезли из виду. Он даже не мог сказать, задела ли кого-<

нибудь его пуля, или преследователи просто отступили.

Они, как видно, не собирались атаковать в лоб, а решили

продвигаться вперед, прячась за деревьями. Френсис и

пеон последовали их примеру и спрятались за скалами в

кустарнике, то и дело перебегая с места на место.
По истечении часа в ружье у Френсиса остался всего
Друг, друг (ucnaH.)i
270

один патрон. В пистолете у пеона благодаря наставле¬

ниям и угрозам Френсиса было еще два патрона. Но

час они все-таки выиграли для Леонсии и для тех. кто

был с ней; к тому же Френсиса поддерживало сознание,

что он в любую минуту может перейти вброд через неф¬

тяную реку и скрыться. Дело обстояло не так уж сквер¬

но, и все бы обошлось благополучно, если бы наверху не

показался еще один отряд всадников, которые немедля

стали спускаться по склону, стреляя на ходу из-за де¬

ревьев. Это были плантатор и его друзья, искавшие

беглого пеона, но Френсис подумал, что еще какой-то по¬

лицейский отряд послан в погоню за ним; к тому же

огонь, который открыли всадники, казалось, подтвер¬

ждал его предположение.
Пеон подполз к Френсису и отдал ему пистолет, по¬

казав, что в нем осталось всего два патрона, а взамен

попросил коробку спичек. Затем он жестом велел Фран¬

сису перейти через ущелье и взобраться на противополож¬

ный склон. Смутно догадываясь о намерении пеона,

Френсис повиновался и, со своей новой, более выгодной

позиции выпустив последнюю пулю из ружья в прибли¬

жавшийся отряд, заставил его отступить назад в ущелье.
В следующую минуту нефтяная река, в которую пеон

бросил зажженную спичку, превратилась в огненную ре¬

ку. Еще через мин}ггу из нефтяной скважины на горе в

воздух взвился столб вспыхнувшего газа высотою в сто

футов. А еще через минуту огненный поток понесся вниз

по ущелью, прямо на Торреса и жандармрв.
Изнемогая от жара пылающей нефти, Френсис и

пеон взобрались по склону на самый верх, сделали круг,

обошли горящую нефть и, снова выйдя на тропу, побе¬

жали вперед.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Пока Френсис и пеон благополучно бежали дальше,

ущелье, по дну которого текла нефть, уже превратилось

в ложе огненной реки, так что начальнику полиции, Тор¬

ресу и жандармам не оставалось ничего другого, как ка¬

рабкаться вверх по отвесному склону. Плантатор и его

друзья тоже вынуждены были повернуть назад и под-
271

няться вверх, чтобы избежать бушевавшего в ущелье

пламени.
Пеон то и дело оглядывался через плечо и наконец

с радостным криком указал «а второй столб черного ды¬

ма, взвившийся в воздух позади того места, где горе¬

ла первая скважина.
—	Еще! — радовался он.— Там есть еще скважины!

И все они будут гореть. Так и надо всей их породе! Они

мне заплатят за побои, которые я от них терпел. Знаете,

там подальше есть целое озеро нефти, даже море, вели¬

чиной с Хучитан.
Френсис вспомнил, что плантатор говорил ему о неф¬

тяном озере, содержавшем по меньшей мере пять миллио¬

нов баррелей нефти, которую до сих пор не было воз¬

можности перегнать к морю для погрузки на суда; нефть

вта хранилась прямо под открытым небом в естественной

котловине, огражденной земляной дамбой.
—	Сколько ты стоишь?—задал он пеону вопрос,

казалось бы не имевший никакого отношения к делу.
Тот не понял.
—	Сколько стоит твоя одежда — все, что на тебе есть?
—	Половина песо... нет, даже половина половины пе¬

со,— уныло признался пеон, оглядывая то, что осталось

от его лохмотьев.
—	А что у тебя еще есть?
Бедняга развел руками в знак своей полной нищеты

и горестно ответил:
—	У меня нет ничего, кроме долгов. А должен я две

сотни и пятьдесят песо. Я до самой смерти с этими дол¬

гами «е разделаюсь: как больному не избавиться от

рака, так и мне от них. Вот почему я в рабстве у план¬

татора.
—	Хм! — Френсис не мог удержаться от улыбки.—

Ты стоишь, значит, двести пятьдесят песо — все равно

что ничего; это даже не цифра, а абстрактная отрица-*

тельная величина, существующая лишь в представлении

математика. И вот втот-то нуль сжигает сейчас на мил¬

лионы песо нефти. Ведь если почва здесь рыхлая, легко

размываемая и нефтепровод подтекает, то может заго¬

реться все нефтяное поле,— а это уже миллиард долла¬

ров убытку. Знаешь, ты не абстрактная величина в две¬

сти пятьдесят долларов — ты настоящий hombrel
272

Из всей этой речи пеон не понял ничего, кроме слова

«hombre».
—	Я человек,— горделиво сказал он, выпячивая

грудь и поднимая свою окровавленную голову.— Да, я

hombre, я — майя.
—	Разве ты индеец из племени майя? — усомнился

Френсис.
—	Наполовину,— нехотя признался пеон.— Мой

отец — тот настоящий майя. Он жил в Кордильерах, но

женщины майя не нравились ему. И вот он влюбился

в метиску из tierra caliente ^ От нее родился я; но

потом она ушла от отца к негру с Барбадоса, а мой отец

вернулся в Кордильеры. Мне тоже, как и отцу, сужде¬

но было влюбиться в метиску из tierra caliente. Она

требовала денег, а я так любил ее, что совсем потерял

голову и продал себя за двести песо. С тех пор я больше

•не видел ни ее, ни денег. Вот уже пять лет, как я пеон.

Пять лет я был рабом и получал побои,— и что же? —

теперь я должен не двести, а двести пятьдесят песо.
Пока Френсис Морган и многострадальный потомок

племени майя пробирались в глубь Кордильер, стремясь

нагнать своих, а нефтяные поля Хучитана продолжали

пылать, выбрасывая в воздух черные клубы дыма, дале¬

ко впереди, в самом сердце Кордильер, назревали собы¬

тия, которым суждено было свести вместе и преследуе¬

мых и преследователей: Френсиса, Генри, Леонсию, ее

родных и пеона — с одной стороны, а с другой стороны —

плантаторов, отряд жандармов во главе с начальником

полиции и Альвареса Торреса, которому не терпелось по¬

скорее добиться не только обещанных Риганом денег, но

и руки Леонси'и Солано.
В пещере сидели мужчина и женщина. Жечщина-ме-

тиска была молода и очень хороша собой. Она читала

вслух при свете дешевенькой керосиновой лампы, в ру¬

ках у нее был переплетенный в телячью кожу том со¬

чинений Блэкстона на испанском языке. И мужчина и

женщина были босые, в холщовых рясах с капюшоном, но
*	Из теплых краев (испан.).— Здесь имеется в виду: us

долины.
18.	Джек Лондон. Т. XIV. 273

без рукавов. У молодой женщины капюшон был отбро¬

шен назад, обнажая ее густые черные волосы, рассыпав¬

шиеся по плечам. А у старика капюшон был надвинут на

лоб, как у монаха. Его лицо аскета, с острыми чертами,

выразительное и одухотворенное, дышало силой,— та¬

кое лицо могло быть только у испанца. Такое же лицо,

наверное, было у Дон Кихота. Только глаза старика

были закрыты, его окружала вечная тьма слепоты. Ни¬

когда не мог бы он увидеть мельницу и пожелать сра¬

зиться с нею.
Он сидел в позе роденовского «Мыслителя» и рас¬

сеянно слушал чтение красавицы метиски. Но он вовсе

не был мечтателем, и не з его натуре было сражаться

с мельницами, как это делал Дон Кихот. Несмотря

на слепоту, закрывавшую от него мир непроницаемой

пеленой, это был человек действия, и душа у него не

была слепа: он безошибочно проникал в глубь ве¬

щей и явлений, равно как и в человеческие сердца,

умел видеть и тайные пороки и чистые, благородные

цели.
Движением руки он остановил чтицу и стал размыш¬

лять вслух о прочитанном.	. .
—	Законы, созданные людьми,— медленно, но убеж¬

денно произнес он,— сводятся в наши дни к состяза-*

нкю умов. Они зиждутся не на справедливости, а на

софистике. Законы создавались для блага людей, но в

толковании их и применении люди пошли по ложнохму

пути. Они приняли путь к цели за самую цель, метод

действия — за конечный результат. И все же законы есть

законы, они необходимы, они полезны. Но в наши дни

их применяют вкривь и вкось. Судьи и адвокаты мудрст¬

вуют, состязаясь друг с другом в изворотливости ума,

похваляются своей ученостью и совсем забывают об ист¬

цах и ответчиках, которые платят им и ждут от них не

изворотливости и учености, а беспристрастия и справед¬

ливости.
И все-таки старик Блэкстон прав. В основе законов,

как краеугольный камень, на котором стоит цитадель пра-

восудия, лежит горячее и искреннее стремление честных

людей к беспристрастию и справедливости. Но что же

говорит на этот счет Учитель? «Судьи и адвокаты ока¬

зались весьма изобретательными»., И законы, созданные
274

для блага людей, были столь изобретательно извращены,

что теперь они уже не служат защитой ни обиженному»

ни обидчику, а лишь разжиревшим судьям да тощим, не¬

насытным адвокатам, которые гонятся за славой и нажи¬

вают себе толстое брюхо, если им удается доказать, что

ови умнее своих противников и даже самих судей, выно¬

сящих приговор.
Он замолчал и задумался все в той же позе роденов-

ского «Мыслителя», как бы взвешивая судьбы мира;

метиска сидела и ждала привычного знака, чтобы во¬

зобновить чтение. Наконец, выйдя из глубокого раз¬

думья, старик заговорил:
—	Но у нас здесь, в панамских Кордильерах, закон

сохранился во всей своей неприкосновенности — спра¬

ведливый, беспристрастный и равный для всех. Он

служит не на благо какому-то одному человеку и не на

благо богачам. Справедливому и беспристрастному

судье более пристала холщовая одежда, нежели тонкое

сукно. Читай дальше. Мерседес. Блэкстон всегда прав,

если его правильно читать. По-твоему, это парадокс? Да!

Но, кстати, все современные законы тоже парадокс. Чи¬

тай же дальш<е! Блэкстон — это основа человеческого пра¬

восудия, но — боже! — сколько хитроумия пускают в. ход

умные люди, чтобы прикрьггь именем Блэкстона то зло,

которое они творят.
Минут через десять слепой философ приподнял голо¬

ву; понюхал воздух и жестом остановил девушку. Сле¬

дуя его примеру, она тоже втянула в себя воздух.
—	Может, это гарь от лампы, о Справедливый! —

предположила она.
—	Нет, это горит нефть,— возразил слепой.— Лам¬

па тут ни при чем. И горит где-то далеко. Мне еще по¬

слышались выстрелы в ущелье.
—	А я ничего не слышала...— начала было метиска.
—	Дочь моя, ты же зрячая, ты не нуждаешься в та¬

ком остром слухе, как я. В ущелье стреляли. Прикажи

моим детям выяснить, в чем дело, и доложить.
Почтительно поклонившись старику, который хоть не

видел ее, но привык ухом различать каждое ее движе¬

ние и потому знал, что она поклонилась, молодая женщи¬

на приподняла полог из одеял и вышла на дневной свет.

У входа в пещеру сидели два пеона. У каждого было
275

ружье и мачете, а из-за пояса торчало лезвие ножа. Де¬

вушка передала им приказани-е; оба вскочили и покло¬

нились, но не ей, а тому невидимому, от кого исходило

приказание. Один из них постучал мачете по камню, на

котором только что сидел, потом приложил к нему ухо

и прислушался. Камень этот прикрывал рудную жилу,

тянувшуюся через всю гору и выходившую в этом ме¬

сте на поверхность. А за горой, на противоположном

склоне, в орлином гнезде, из которого открывалась вели¬

колепная панорама отрогов Кордильер, сидел другой пе¬

он. Он приложился ухом к такой же глыбе кварца и от¬

стучал ответ своим мачете. Затем он подошел к высоко¬

му полузасохшему дереву, стоявшему шагах в шести от

него, сунул руку в дупло и дернул за висевшую внутри

веревку, как звонарь на колокольне.
Но никакого звука не последовало. Вместо этого мо-*

гучий сук, ответвлявшийся наподобие семафорной стрел<*

|си от главного ствола на высоте пятидесяти футов, дер¬

нулся вверх и вниз, как и подобает семафору. В двух ми¬

лях от него, на гребне горы, ему ответили с помощью та¬

кого же дерева-семафора. А еще дальше, , вниз по скло¬

нам, засверкали ручные зеркала, отражая солнечные

лучи и посредством их передавая приказание слепого из

пещеры. И скоро вся эта часть Кордильер заговорила

условным языком звенящих рудных жил, солнечных бли¬

ков и качающихся веток.
Энрико Солано, прямой и подтянутый, точно юноша

индеец, скакал по тропе, стараясь возможно выгоднее

воспользоваться преимуществом во времени, которое да¬

вал ему арьергардный бой Френсиса; Алесандро и Ри¬

кардо бежали рядом, держась за стремена его седла, то¬

гда как Леонсия и Генри Морган не слишком торопились:

то она, то он непрестанно оглядывались, чтобы прове¬

рить, не догоняет ли их Френсис. Придумав какой-то

предлог, Генри повернул обратно. А минут через пять

и Леонсия, не менее его тревожившаяся о Френсисе, то¬

же решила вернуться. Но ее лошадь, не желая отставать

от коня Солано, заупрямилась, встала на дыбы, приня¬

лась бить ногами и наконец остановилась. Леонсия

спрыгнула с седла и, бросив поводъя на землю, как это
276

делают панамцы, вместо того чтобы стреножить или при¬

вязать оседланную лошадь, пешком пошла назад. Она

шла так быстро, что почти нагнала Генри, когда он по¬

встречал Френсиса и пеона. А через минуту оба — Ген¬

ри и Френсис — уже бранили ее за безрассудство, но в

голосе у каждого непроизвольно звучали любовь и неж¬

ность, вызывавшие ревность соперника.
Любовь настолько заполонила их, что они уже ни о

чем не думали и потому были буквально ошеломлены,

когда из джунглей вдруг выскочил отряд плантаторов

с ружьями. Несмотря на то, что беглый пеон, на которого

тотчас посыпался град ударов, был обнаружен в их об¬

ществе, никто не тронул бы Леонсию и обоих Морганов,

если бы хозяин пеона, давний друг семейства Солано,

оказался здесь. Но приступ малярии, трепавший его че¬

рез два дня на третий, свалил плантатора, и он лежал

теперь, дрожа от озноба, неподалеку от пылающего неф¬

тяного поля.
Тем не менее плантаторы, избив пеона до того, что он

упал на колени и с рыданиями стал просить о пощаде,

отнеслись рыцарски вежливо к Леонсии и не слишком

грубо к Френсису и Генри, хотя и связали им руки

назад, перед тем как подняться по крутому склону к

тому месту, где оставались лошади. Зато на пеоне они

продолжали срывать свой гнев с присущей латиноаме¬

риканцам жестокостью.
Однако им не суждено было добраться до места и

привести туда своих пленников. Радостно вопя, на ск.\оне

вдруг появились жандармы во главе со своим начальни¬

ком и Альваресом Торресом. Мгновенно у всех зарабо¬

тали языки: в нарастающем гуле голосов тонули вопросы

тех, кто требовал объяснения, и ответы тех, кто пытался

что-то объяснить. А пока длилась эта сумятица и все

кричали, не слушая друг друга, Торрес, кивнув Френ¬

сису и с победоносной усмешкой взглянув на Генри, по¬

дошел к Леонсии и, как настоящий идальго, почтительно

склонился перед нею.
—	Выслушайте меня! — тихо сказал он, заметив ее

жест, исполненный отвращения.— Не ошибитесь относи¬

тельно моих намерений. Поймите меня правильно. Я

здесь, чтобы спасти вас и защитить от любой беды. Вы

владычица моих грез. Я готов умереть ради вас,— и
277

умер бы с радостью, хотя с еще большей радостью го¬

тов жить для вас.
—	Я вас не понишю,— резко отвечала она.— Разве

речь идет о нашей жизни или скверти? Мы никому н*е при¬

чинили зла. Ни я, ни мой отец, ни Френсис Морган и ни

Генри Морган. Поэтому, сэр, нашей жизни не может ни¬

что угрожать..
Генри и Френсис подошли к Леонсии и стали рядом

с нею, стараясь, несмютря на общий крик и гам, не про¬

пустить ни слова из ее разговора с Торресом.
—	Генри Моргану, несомненно, грозит смерть через

повешение,— настаивал Торрес.— Достоверно доказачо,

что он убил Алъфаро Солано, родного брата вашего

отца и вашего родного дядюшку. Спасти его невозможно*

Но Френсиса Моргана я мог бы наверняка спасти,

если...
—	Ехли — что? — спросила Леонсия, крепко стиснув

зубы, точно тигрица, схватившая добычу.
—	Если... вы будете благосклонны ко мне и выйдете

за меня замуж,— с невозмутимом спокойствием закончил

Торрес, хотя в глазах обоих гринго, беспомощно стояв¬

ших рядом со связанными руками, одновременно вспых¬

нуло желание убить его на месте.
В порыве искренней страсти Торрес схватил руки

Леонсии, но прежде м>етнул быстрый взгляд в сторону

Морганов и еще раз убедился, что они не могут причи¬

нить ему никакого вреда.
—	Леонсия,— умоляющим голосом сказал он,— если

я стану вашим мужем, я, возмюжно, кое-что смогу сде¬

лать для Генри. Мне даже, может быть, удастся спасти

ему жизнь, если он согласится немедленно покинуть Па¬

наму.
—	Ах ты испанская собака!—прохрипел Генри,

тщетно пытаясь высвободить связанные назад руки.
—	Сам ты американский пес!—крикнул Торрес и

наотмашь ударил Генри по зубам.
В. тот же миг Генри поднял ногу и так двинул Тор¬

ресу в бок, что тот не устоял и отлетел к Френсису;

Френсис, в свою очередь, не замедлил как следует пнуть

его в другой бок. Так они кидали Торреса другу другу,

точно футболисты, пасующие мяч, пока жандармы на¬

конец не схватили их и не принялись, пользуясь их бес¬
278

помощностью, избивать. Торрес не только поощрял жан¬

дармов возгласами, но и сам вытащил нож; дело, безу¬

словно, кончилось бы кровавой трагедией, как это неред¬

ко случается, когда вскипит оскорбленная латиноамери¬

канская кровь, если бы вдруг не появилось десятка два

вооруженных всадников, которые бесшумио выехали яз-

за деревьев и так же бесшумно стали хозяевами положе¬

ния. Иные из этих таинственных незнакомцев были оде¬

ты в парусиновые рубашки и штаны, другие — в длин¬

ные холщовые рясы с капюшонами.
Жандармы и плантаторы в ужасе попятились, кре¬

стясь и бормюча молитвы.
—	Слепой разбойник! — Суровый судья! — Это его

люди! — Мы погибли! — неслось со всех сторон.
Только один многострадальный пеон метнулся вперед

и упал на окровавленные колени перед человеком со

строгим лицом, который, как видно, предводительствовал

людьми Слепого разбойника. Из уст пеона полились

громкие жалобы и мольбы о справедливости.
—	А знаешь ли ты, о какой справедливости про¬

сишь?— гортанным голосом спросил его предводитель

отряда.
—	Да, о Суровой Справедливости,— ответил пеон.—

Я знаю, что значит обращаться к Суровой Справедливо¬

сти, и все же обращаюсь, потому что жажду справедли¬

вости, и дело мое — правое.
—	Я тоже требую Суровой Справедливости! — вос¬

кликнула Леонсия, сверкая глазами. И тихо добавила,

обращаясь к Френсису и Генри:—Какова бы ни была

эта Суровая Справедливость.
—	Едва ли это будет хуже того, что мы мюжем ожи¬

дать от Торреса и начальника полиций,— таким! же шепо¬

том ответил ей Генри и, смело шагнув вперед, обратился

к предводителю отряда:— Я тоже требую Суровой Спра¬

ведливости.
Вожак кивнул.
—	Ия тоже,—сначала шепотом, а затем! громко за¬

явил Френсис.
Жандарм1ам, как видно, было все равно, а плантато¬

ры дали понять, что готовы подчиниться любому приго¬

вору, какой соблаговолит им вынести Слепой разбой¬

ник. Запротестовал только начальник полиции.
279

—	Быть может, аы не знаете, кто я? — чванливо

спросил он.— Я — Мариано Верхара-и-Ихос, представи¬

тель старинного именитого рода, всю жизнь занимающий

высокие- должностные посты. Я — начальник полиции

Сан-Антонио, ближайший друг губернатора, доверенное

лицо правительства Панам1Ской республики. Я и есть за¬

кон. И вообще в стране нашей существует только один

закон и одна справедливость — для всей Панам1ы и для

Кордильер тоже. Я протестую против этого закона, кото¬

рый вы тут установили у себя в горах и называете Су¬

ровой Справедливостью. Я пошлю солдат арестовать ва¬

шего Слепого разбойника и упрячу его в Сан-Хуан, чтобы

сары-чи склевали там его.
—	Я бы советовал вам все-таки не забывать,— на¬

смешливо предупредил Торрес разбушевавшегося на¬

чальника полиции,— что вы не в Сан-Антонио, а в деб¬

рях Хучитана. И у вас здесь нет никакой армии.
—	Вот эти двое — нанесли они обиду кому-нибудь из

тех, кто взывает сейчас к Суровой Справедливости? —

резко спросил вожак.
—	Да,— заявил пеон.— Они били меня. Все меня би¬

ли. И вот эти тоже били — без всякой причины. У меня

рука вся в крови, а тело в ссадинах и кровоподтеках.

Я снова прошу защиты и обвиняю этих двух в несправед¬

ливости.
Вожак кивнул и жестом приказал своим людям раз¬

оружить пленных и приготовиться в путь.
—	Справедливости!.. Я тоже требую справедливо¬

сти, одинаковой для всех! —крикнул Генри.— А у меня

руки связаны за спиной. Пусть тогда всех свяжут или

же развяжут и нас. Ведь связанному идти трудно.
Тень улыбки мелькнула на губах вожака, и он ве¬

лел своим людям разрезать ремни — убедительное до¬

казательство того, что жалоба Генри была справедлива.
—	Ух! — Френсис лукаво посмютрел на Леонсию и

Генри.— Ехли мие не изменяет память, то этак миллион

лет тому назад я жил в одном тихом, захолустном го¬

родишке под названием Нью-Йорк, где мы наивно мни¬

ли себя отчаянными головорезалш, потому что резались

в гол1Ьф, воевали с Таммани-холлом, как-то раз помогли

отправить на электрический стул инспектора полиции и

лихо брали прикуп, им1ея четыре взятки на руках.
280

—	фу ты! — воскликнул через полчаса Генри, когда

о»и вышли на перевал, с которого открывался вид на

панораму вершин.— Фу ты, черт рогатый! Эти длинно-

рясые парни с руийьями совсем уж не такие дикари.

Смотри-ка, Френсис! Да у них тут целая система сигна¬

лизации! Вид«шь вот это дерево, а потом вон то, большое,

на другой стороне ущелья. Посмотри, как у них качают¬

ся ветки.
Последние несколько М1иль пленников вели с завя¬

занными глазами, затем, не снимая с них повязок, впу¬

стили в пещеру, где царил тот, кто олицетворял Суровую

Справедливость. Когда повязки были сняты с их глаз,

они обнаружили, что находятся в просторной и высокой

пещере, освещенной множеством факелов, а перед ними

на троне, высеченном в скале, восседает слепой старец

в холщовой рясе; у ног его, касаясь плечом его колена,

примостилась красавица метиска.
Слепец заговорил; голос у него был чистый и звон¬

кий, как серебряный колокольчик, а речь — человека,

умудренного годами и тяжким жизненным опытом.
—	Вы взывали к Суровой Справедливости. Я слу¬

шаю. Кто требует беспристрастного и справедливого ре¬

шения?
Все невольно подались назад, и даже у начальника по¬

лиции не хватило храбрости протестовать против законов

Кордильер.
—	Тут среди вас есть женщина,— продолжал Сле¬

пой разбойник.— Пусть она говорит первая. Все смерт¬

ные — и мужчины и женщины — виновны в чем-нибудь

или по крайней мере окружающие считают их винов¬

ными.
Генри и Френсис хотели было удержать Леонсию,.но

она, одарив каждого из них улыбкой, посмотрела на

Справедливого судью и звонким голосом отчетливо

произнесла:
—	Я виновна лишь в том, что ломогла своему же¬

ниху изб^ежать казни за убийство, которого он не совер¬

шал.
—	Я выслушал тебя,— сказал Слепой разбойник.—

Подойди ко Mcie.
281

Люди в рясах подв-ели Леонсию к слепцу и заставили

опуститься перед ним на колени; оба влюбленных в нее

Моргана с волнением следили за каждым ее движением.

Метиска- положила руку старика на голову Леонсии.

С минуту в пещере царило торжественное мюлчаняе,—

пальцы слепца лежали на лбу Леонсии, прощупывая бие¬

ние пульса на ее висках. Потом он снял руку и, откинув¬

шись назад, стал обдумывать решение.
—	Встань, сеньорита,— произнес он.— В твоем серд¬

це нет зла. Ты свободна... Кто еще взывает к Суровой

Справедливости ?
Френсис тотчас шагнул вперед:
—	Я тоже помог этому человеку спастись от смерт¬

ной казни, к которой он был несправедливо приговорен.

Мы с ним родственники, хотя и дальние, и носим од¬

ну и ту же фамилию.
Он тоже опустился на колени и почувствовал, как

мягкие пал&цы осторожно скользнули по его бровям и

вискам, а потом нащупали руку и задержались на пульсе

у запястья.
—	Здесь мне не все ясно,— сказал слепец.— В душ>е

твоей нет мира и покоя. Что-то грызёт тебя.
В эту минуту пеон вдруг выскочил вперед и, не спра¬

шивая позволения, заговорил; при звуке его голоса лю-<

ди в рясах даже вздрогнули, словно он совершил бого¬

хульство.
—	О Справедливый, отпусти этого человека!—

взмолился пеон.— Я дважды за сегодняшний день под¬

дался слабости и предал его врагам, а он дважды за се¬

годняшний день защитил меня и спас от моих врагов.
И пеон уже в который раз снова рухнул на колени, но

только впервые — перед справедливым вершителем за¬

кона, и, дрожа и замирая от суеверного ужаса, по¬

чувствовал легкое и вместе с тем уверенное прикоснове¬

ние пальцев этого самого необычного из всех судей, пе¬

ред которым когда-либо преклонял колени человек. Эти

пальцы быстро обследовали все рубцы и ссадины на ко¬

же пеона, даже на плечах и на спине.
—	Тот человек тоже может быть свободен! -—провоз¬

гласил Справедливый судья.— И все-таки что-то гнетет и

волнует его. Нет ли здесь кого-нибудь, кто знает, в чем

дело, и мог бы нам рассказать?
282

и Френсис сразу понял, какое волнение угадал в нем

слепец: любовь к Леонсии, которая снедала его и грози¬

ла нарушить его преданность Генри. Столь же быстро

догадалась об этом и Леонсия, и если бы слепец мог пе¬

рехватить тот полный понимания взгляд, какимк неволь¬

но обм1енялнсь молодые люди, и заметить, с каким сму¬

щением оба тотчас отвели глаза, он безоппгбочно уга¬

дал бы причину волнения Френсиса. Метиска же заме¬

тила это, и сердце подсказало ей, что здесь замешана

любовь. Не ускользнуло это и от Генри, и он бессо¬

знательно нахмурился.
Тут Справедливый снова заговорил.
—	Должно быть, это любовная история,— сказал

он.— Боль, которую женщина вечно причиняет сердцу

мужчины. И все-таки я освобождаю этого человека.

Дважды за один день он пришел на помощь TOMiy, кто

дважды предал его. Его гнетет тоска — и все-таки он

помюг тому, кто был несправедливо приговорен к cMiep-

ти. Остается испытать еще и этого человека, а кроме того,

надо решить, как поступить с этим жестоко избитым пео¬

ном, который стоит передо мной и который ради соб¬

ственного спасения дважды за сегодняшний день обна¬

ружил слабость духа, а сейчас, отринув всякие помыслы

о себе, проявил силу и мужество.
Он нагнулся и стал ощупывать брови и лицо пеона.
—	Ты боишься смерти? — внезапно спросил он.
—	О великий и святой человек, страх как боюсь!—

отвечал пеон.
—	Тогда скажи, что ты солгал про этого человека,

скажи, что твои уверения, будто он дважды пришел тебе

на помющь,— ложь, и ты останешься жить.
Пеон весь съежился и поник под пальцами слепца.
—	Подумай как следует,— строго предупредил его

старец.— Смерть страшна. Навеки застыть в неподвиж¬

ности, стать таким, как земля или камень,— это ли не

страшно! Скажи, что ты солгал, и ты будешь жить.

Ну, говори!
И хотя голос пеона выдавал его ужас, но он нашел

в себе силы поступить, как человек большой и мужествен¬

ной души.
—	Дважды за сегодняшний день я предал его, о свя¬

той человек. Но я не Петр. И в третий раз я не предам
283

этого человека. Я страх как боюсь, но предать его в тре¬

тий раз не могу.
Слепой судья откинулся назад, лицо его преобра:

Вйлось, словно освещенное внутренним светом.
—	Ты хорошо сказал! —промолвил он.— У тебя ду-

uia настоящего человека. А теперь выслушай мой приго¬

вор: отныне и впредь до конца дней твоих ты всегда

будешь думать как человек и поступать как человек.

Лучше умереть человеком», чем вечно жить скотом. Эк-^

клезиаст был неправ. Мертвый лев лучше живой собаки.

Иди, возрожденный сын мой, ты свободен!
Но когда пеон по знаку метиски стал подниматься

с колен, слепой судья вдруг остановил его:
—	Скажи мне, о человек, который только сегодня

сделался человеком!, что было первопричиной всех твоих

бед?
—	О Справедливый, мое слабое сердце жаждало

любви женщины смешанной крови из tierra caliente.

Сам я уроженец этих гор. Ради нее я задолжал планта¬

тору две сотни песо. А она взяла деньги и сбежала с

другим. Я же остался рабом у плантатора. Он неплохой

человек, но ведь он все-таки плантатор. Я трудился, тер¬

пел побои и страдал целых пять лет, а долг мой теперь

возрос до двухсот пятидесяти песо; у меня же ничего

нет, только кожа да кости, прикрытые жалкими лох¬

мотьями.
—	А она была очень хороша, эта женщина? —мягко

спросил Слепой судья.
—	Я с ума сходил по ней, о святой человек. Теперь

мне не кажется, что она была так уж хороша. Но тогда

она казалась мне прекрасной. Любовь к ней, точно ли¬

хорадка, сжигала мне сердце и мозг и превратила меня

в раба. А она сбежала от меня в первую же ночь, и с

тех пор я никогда ее не видел.
Пеон ждал, стоя на коленях, склонив голову, а Сле¬

пой разбойник, к общему удивлению, глубоко вздохнул

и, казалось, забыл обо всем на свете. Его рука непроиз¬

вольно легла на голову метиски и погладила ее черные

блестящие волосы.
—	Женщина...— заговорил он так тихо, что голос его,

чистый и звонкий, как колокольчик, сейчас был не громче

шепота.— Вечно женщина, прекрасная женщина! Все
284

женщины прекрасны... для мужчины. Они любили на¬

ших отцов; они произвели нас на свет; мпы любим их;

они производят на свет наших сыновей, чтобы те люби¬

ли их дочерей и называли девушек прекрасными,— тдк

всегда было и всегда будет, пока на земле существует че¬

ловек и человеческая любовь.
Глубокое молчание воцарилось в пещере, а Суровый

судья погрузился в свои думы. Наконец красавица ме¬

тиска ласково дотронулась до него и заставила вспо¬

мнить о пеоне, все еще стоявшем перед ним на коленях.
—	Вот мой приговор,— сказал слепец.— Ты получил

немало ударов. Каждый удар по твоему телу уже был

достаточной расплатой за долг плантатору. Ты свободен.

Иди. Но оставайся в горах и в следующий раз полюби

женщину с гор, раз уж ты должен любить женщину и

раз без женщины во^ще невозможна жизнь мужчины.

Иди, ты свободен. Ты ведь наполовину майя?
—	Да, я наполовину майя,— пробормотал пеон.—

Мой отец — майя.
—	Вставай и иди. И оставайся в горах с твоим от-

цом-майя. Tiwra caliente — не место для человека, рож¬

денного в Кордильерах. Плантатора же твоего здесь

кет, а потому мы и не можем судить его. Плантатор есть

плантатор. Его друзья могут считать себя свободными.
Суровый судья чего-то ждал, ждал и Генри, а затем

без приглашения шагнул вперед.
—	Я тот самый человек,— храбро заявил он,— кото¬

рый был приговорен к смерти за убийство, но я не со¬

вершал его. Убитый — родной дядя любимой мною

девушки, и я женюсь на ней, если здесь, в Кордильерах,

в этой пещере, действительно царит справедливость.
Но начальник полиции перебил его:
—	Двадцать человек были свидетелями того, как он

угрожал дядюшке этой сеньориты. А через час мы за¬

стали этого гринго возле еще теплого трупа.
—	Он правду говорит,— подтвердил Генри.— Я дей¬

ствительно угрожал тому человеку — мам обоим броси¬

лось в голову вино и горячая кровь. И жандармы дей¬

ствительно* наткнулись на м«ня, когда я стоял возле

еще теплого тела. Но я не убивал его. И я не знаю, пред¬

ставить себе не могу, чья трусливая рука под покровом

темноты всадила ему нож в спину.
285

—	Встаньте об^ на колени, чтобы я мо-г допросить

вас,— приказал Слепой разбойник.
Долго вел он допрос своими чуткими, пытливыми

пальцами. Долго скользили они по лиц'ам обоих мужчин;

слепец щупал й пульс — и все-таки не мог прийти ни к

какому выводу.
—	В этом деле замешана женщина?—напрямик спро¬

сил он Генри Моргана.
—	Да, прекрасная женщина. Я люблю ее.
—	Это хорошо, что любовь так сильно задела твое

сердце, ибо мужчина, которого не ранит любовь к жен¬

щине, только наполо>вину мужчина,— снисходительно

заметил слепой судья. И, обращаясь к начальнику поли¬

ции, добавил:— Вот твоего сердца не ранила женщина,

однако тебя тоже что-то гнетет. Что же до этого челове¬

ка,— и он указал на Генри,— то я не думаю, чтобы одно

только чувство к женщине ранило его сердце. Быть мо¬

жет, отчасти ты повинен в этом, а отчасти та злоба, ко*-

торая побуждает его злоумышлять против тебя. Встаньте

оба. Я не могу рассудить вас. Но есть такое испытание,

которое дает непогрешимый ответ: это испытание Змеи

и Птицы. Оно столь же непогрешимо, как непогрешим

сам бог, ибо так он восстанавливает истину. Вот и Блэк-»

стон говорит, что испытание божьим судом помогает вос¬

становить истину.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
В сам»ом1 центре владений Слепого разбойника была

котловина футов десяти глубиной и тридцати в диамет<«

ре, которая вполне могла бы служить крошечна ареной

для боя быков. Эта впадина с ровным» дном и отвесны**

ми стенами образовалась естественным путем» и была

столь совершенным произведением природы, что челове¬

ку почти и рук не пришлось прикладывать, чтобы дове-.

сти это совершенство до конца. Разбойники в длинных

холщовых рясах, плантаторы и жандармы — все были

тут, кроме Сурового судьи и метиски; все стояли на краю

котловины, точно зрители, собравшиеся на бой быков или

сражение гладиаторов.
По знаку строгого предводителя отряда, взявшего
286

их в плен, Генри и начальник полиции спустились по

лесенке в котловину. За ними последовали предводитель

отряда и несколько разбойников.
—	Одному небу известно, что сейчас произойдет,—

со см»ехом1 сказал по-английски Генри, обращаясь к Леон-

сии я Френсису, остававшимся наверху.— Но если это

будет борьба не на жизнь, а на смерть, если разрешат

давать подножки, кусаться и боксировать по правилам

маркиза Куинсбери или лондонских призовых боев, ми¬

стер толстопузый шеф непремешю будет моей добы¬

чей. Впрочем, старик ум>ен, уж он, конечно, позаботит¬

ся о том, чтобы шансы в этой схватке у нас были рав¬

ные. Так вот: если шеф одолеет меня, вы, как мои сто¬

ронники, поднимите вверх большие пальцы и орите во

всю глотку. Можете не сомневаться: если я одолею его,

вся его банда поднимет пальцы вверх.
Начальник полиции, на которого котловина произ¬

вела самое удручающее впечатление, обратился по-ис¬

пански к предводителю отряда.
—	Я не , стану драться с этим человеком!,— заявил

Мариано Верхара-и-Ихос.— Он моложе меня, и у него

лучше дыхание. К томгу же все это несправедливо. По

закону Панамской республики так не судят. А я не при¬

знаю экстерриториальности Кордильер и таких незакон¬

ных действий.
—	Это испытание Змеи и Птицы,— оборвал его во¬

жак.— Ты будешь Змеей. В руки тебе дадут вот это

ружье. Тот человек будет Птицей. Ему мал дадим» коло¬

кольчик. Смотри! Сейчас ты пойм1еш1ь, в чем состоит ис¬

пытание.
По его команде одному из разбойников дали ру,жье

и завязали глаза. Другому разбойнику, которому глаз

не завязывали, дали серебряный колокольчик.
—	Человек с ружьем — это Змея,— сказал вожак.—

Он имеет право один раз выстрелить в Птицу — челове¬

ка с КОЛОКОЛЬЧИКОМ!.
По сигналу второй разбойник вытянул руку с коло¬

кольчиком, ПОЗВОНИЛ и быстро отскочил в сторону. Пер¬

вый прислушался к звону и, наугад прицелившись, сде¬

лал вид, что стреляет.
—	Понятно?—спросил предводитель отряда у Ген¬

ри и его противника.
287

Генри только кивнул в ответ, а начальник полиции,

захлебываясь от удовольствия, воскликнул:
—	Так это я буду Змеей?
—	Да,— подтвердил предводитель.
Начальник полиции живо схватил ружье, не проте¬

стуя больше против экстерриториальности Кордильер

и незаконности такого суда.
—	Что ж, значит, попытаетесь уложить меня? — с

угрозой в голосе спросил его Генри.
—	Нет, сеньор Морган. Не попьггаюсь, а просто уло¬

жу. В Панаме всего два хороших стрелка, и я один из

них. У меня больше сорока медалей за стрельбу. Я мюгу

стрелять с закрытыми глазами. Могу стрелять в темноте.

Я частенько стрелял в тем-ноте — и стрелял без промаха.

Так что можете считать себя покойником.
В магазин был вложен один патрон, после чего на¬

чальнику полиции завязали глаза, вручили ружье и ве¬

лели повернуться пока лицом к стене. Генри снабдили

предательским колокольчиком и поставили у противопо¬

ложной стены. Затем) разбойники вылезли из ямы, вта¬

щили за собой лестницу, и предводитель их уже сверху

сказал:
—	Слушайте меня внимательно, сеньор Змея, и стой¬

те, пока не дослушаете. У Змеи один выстрел. Она не

имеет права сдвигать повязку. Если она ее сдвинет,

мы обязаны немедленно умертвить ее; Зато Змея не

ограничена во времени. Она может ждать весь остаток

дня и всю ночь и вообще столько, сколько ей будет угод¬

но, прежде чем сделает свой единственный выстрел. Что

же до Птицы, то она должна твердо помнить одно прави¬

ло — ни на минуту не выпускать из рук колокольчика и

ни в коем случае не дотрагиваться до язычка, чтобы по¬

мешать ему звенеть. В случае если Птица не выполнит

этого правила, она будет немедленно умерщвлена. Мы

ведь стоим наверху, над вами обоими, сеньоры, и у нас

ружья в руках, так что тот из вас, кто нарушит правило^

в ту же секунду умрет. А теперь за дело, и да будет бог

на стороне правого!
Начальник полиции медленно повернулся и прислу¬

шался: Генри неуверенно шагнул в сторону, и колоколь¬

чик зазвенел. Ружье тотчас поднялось и нацелилось. Ген¬

ри заметался по яме—дуло ружья следовало за ним. Ген¬
288

ри быстро перебросил колокольчик из одной вытянутой

руки в другую, а сам метнулся в сторону — и дуло не¬

умолимо метнулось за ним. Однако начальник полиции

был слишком хитер, чтобы рисковать всем ради случай¬

ного выстрела, и начал медленно, осторожно пересекать

яму. Генри замер, и колокольчик его умолк.
Чуткое ухо начальника Полиции столь безошибочно

засекло то место, откуда в последний раз слышался се¬

ребряный звон, что, несмотря на завязанные глаза, он

направился прямо к Генри и очутился совсем рядом) с

НИМ1, как раз прд вытянутой рукой, державшей колоколь¬

чик. С величайшей осторожностью, стараясь не издать

НИ малейшего звука, Генри приподнял руку, и его про¬

тивник прошел под ней в каком-нибудь дюйме от коло¬

кольчика.
Держа ружье на прицеле, начальник полиции оста¬

новился в нерешительности на расстоянии фута от сте¬

ны, с минуту тщетно прислушивался, потом сделал еще

шаг и дулом уткнулся в стену. Мгновенно повернувшись,

он, как слепой, стал шарить ружьем по воздуху в по¬

исках противника. И дуло непременно коснулось бы Ген¬

ри, если бы тот поспешно не отпрьи'нул в стороиу и не

принялся петлять, непрерывно звеня колокольчиком.
Посредине ямы Генри остановился и замер. Его враг

.прошел в каком-нибудь ярде от н^ и наткнулся на про¬

тивоположную стену. Тогда он пошел вдоль стены, сту¬

пая осторожно, как кошка, и все время шаря ружьем. По¬

том он решил пересечь' яму. Он пересек ее несколько раз,

но так и не обнаружил Генри: колокольчик его молчал.

И тут начальник полиции прибег к весьма хитроумному

способу. Бросив на зем1лю свою шляпу, чтобы она слу¬

жила ему исходной точкой, он пересек яму по кратчай¬

шей хорде, сделал три шага вдоЛь стены и пошёл назад

по другой, более длинной хорде; сделал еще три шага

вдоль стены, выверяя параллельность двух хорд по рас¬

стоянию; оставшемуся до шляпы, затем отмерил от шля¬

пы еще три ш^га вдоль стй&-ны и стал пересекать^ котло¬

вину по третьей хорде.
. Глядя, как ой прочесывает поле боя, Генри понял,

что дело ^гЪ худо и ему не избежать встречи с противни¬

ком.. Он не стал ждать, пока враг обнаружит его. Звеня

колокольчиком и перебрасывая его из одной руки в дру-
19.	Джек Лондон. Т. XIV.	289

гую, он запетлял по котловине, а потом вдруг застыл,

по уже на новом месте.
Начальник полиции возобновил свои многотрудные

поиски противника, но Генри не склонен был затягивать

эту столь мучительную по своей напряженности игру.

Он дождался, когда последняя хорда свела его и на¬

чальника полиции лицом к лицу. Дождался, когда дуло

ружья поднялось на уровень его груди в нескольких дюй¬

мах от сердца, и тогда, быстро присев, чтобы ружье ока¬

залось выше его, громовым голосом крикнул:
—	Огонь!
Это было так внезапно, что начальник полиции не¬

вольно спустил курок, и пуля просвистела над головой

Генри, Сверху раздался взрыв аплодисментов — это

бурно аплодировали люди в холщовых рясах. Начальник

полиции сорвал с глаз повязку и увидел перед собой

улыбающееся лицо противника.
—	Отлично, бог сказал свое слово,— объявил пред¬

водитель разбойников, спускаясь в яму.— Тот, кого

не тронула пуля,— невиновен. Остается испытать дру¬

гого.
—	Меня?—не своим голосом взвизгнул начальник

полиции, потрясенный страхом и неожиданностью.
—	Поздравляю, шеф,— с усмешкой сказал Генри.—

Вы действительно пытались уложить меня. Теперь мой

черед. Давайте-ка сюда ружье.
Но начальник полиции, ослепленный своей неудачей

и гневом, забыв, что руж1ье было заряжено всего одной

пулей, с проклятием ткнул дулом прямо в грудь Генри

и нажал гашетку. Курок щелкнул с резким металличе¬

ским звуком.
—	Отлично,— сказал предводитель, отбирая у него

ружье и перезаряжая его.— О твоем поведении будет до¬

ложено. Испытание продолжается; только теперь сразу

видно, что ты не избранник божий.
Точно раненый бык на арене, ищущий, куда бы

укрыться, и в отчаянии озирающий амфитеатр, полный

безжалостных лиц, начальник полиции посмотрел вверх

и увидел лишь ружья разбойников, торжествующие ли¬

ца Леонсии и Френсиса, любопытные физиономии своих

жандармов и налитые кровью глаза плантаторов, какие

бывают у зрителей, наблюдающих бой быков.
290

Легкая улыбка промелькнула на сурово сжатых гу¬

бах предводителя, когда, вручив ружье Генри, он стал

завязывать ему глаза.
—	Почему вы не велите ему стать лицом к стене, по¬

ка я приготовлюсь? —спроснл начальник полиции, и се¬

ребряный колокольчик зазвенел в его дрожавшей от яро¬

сти руке.
—	rioTOMiy что он человек, угодный богу,— был от¬

вет.— Он выдержал испытание. Значит, он не способен

на вероломный поступок. Теперь ты подвергнешься

божьему суду. Если ты человек правдивый и честный,

Змея не причинит тебе никакого вреда. Таков промы¬

сел божий.
Начальник полиции был куда более ловким в роли

охотника, чем в роли дичи. Стоя напротив Генри, он пы¬

тался не шевелиться, но когда дуло ружья начало при¬

ближаться к нему, нервы его не выдержали, рука дрог¬

нула, и колокольчик зазвенел. Ружье почти перестало

двигаться —лишь дуло его зловеще колебалось, улав¬

ливая направление звука. Тщетно старался начальник по¬

лиции унять дрожь в руке, чтобы колокольчик не зве¬

нел,— он продолжал звенеть. Тогда шеф в отчаянии от¬

швырнул его в сторону, а сам ничком упал на землю.

Но Генри, услышав звук падающего тела, опустил ружье

и нажал курок. Начальник полиции взревел от боли—

пуля пробила ему плечо; он поднялся было на ноги, но

тут же с проклятиями снова растянулся на земле и так и

остался лежать, продолжая изрыгать проклятия.
Все снова очутились в пещере, где Слепой разбойник,

у ног которого сидела метиска, вершил суд.
—	Этот человек, который ранен и который слишком

много болтал о законе lierra caliente, узнает теперь,

что такое закон Кордильер. Испытание Змеи и Птицы

доказало, что он виновен. За его жизнь назначается вы¬

куп в десять тысяч долларов золотом!; если деньги вне¬

сены не будут, он останется здесь рубить лес и носить

воду до конца дней, которые господь дарует ему на земле.

Я сказал все. Я знаю, что господь не даст ему долго ды¬

шать на земле, если не будет внесен выкуп.
Последовало долгое молчание, во врем»я которого да-
291

Ж€ Генри, который мог, не задумиываясь, уложить про¬

тивника в пылу боя, всем сводим видом показал, что

ему омерзительно столь хладнокровное решение уничто¬

жить человека.
—	Закон беспощаден,— заявил Суровый судья, и

снова воцарилось молчание.
—	Пусть подыхает без вьжупа,— сказал один из

плантаторов.— Он доказал, что он собака и предатель.

Собаке — собачья смерть.
—	А ты что скажешь? — строго спросил Слепой

разбойник у пеона.— Что скажешь ты, пеон, вытерпев¬

ший столько побоев, человек, заново родившийся сегодня

на свет, полукровка, любитель прекрасных женщин?

Должен ли он умереть собачьей смертью, потому что за

него не хотят вносить выкуп?
—	Он жестокий человек,— проговорил пеон.— Но

почему-то сердце мое сегодня очень мягко. Если бы у меня

было десять тысяч долларов, я сам1 бы заплатил за него

выкуп. А если бы, святой и справедливый человек, у

»««ня было двести пятьдесят песо, я даже заплатил бы

свой долг плантатору, от которого меня освободили те¬

перь.
Лицо слепца преобразилось, словно озаренное светом

изнутри.
—	Твоими устами сегодня говорит бог, о возрожден¬

ный к жизни! — одобрительно сказал он.
Но в эту минуту Френсис, поспешно нацарапав что-

то в своей чековой книжке, протянул метиске чек, на ко¬

тором еще не успели даже высохнуть чернила.
—	Позвольте мне тоже сказать слово,— проговорил

он.— Хоть человек этот подлец и заслуживает собачьей

смерти, не надо, чтобы он умирал,— пусть живет.
Метиска громко прочитала то, что было написано на

чеке.
—	Не трудись объяснять,— остановил Слепой раз¬

бойник Френсиса, догадываясь, что он хочет что-то ска-'

зать.— Я не такой уж глупый, и не всегда я жил в Кор¬

дильерах. Я получ^ил коммерческое образование^ в Бар¬

селоне. Я знаю банк «Кемикл нейшнл» в Нью-Йорке: в

былое время я вел с ним дела через своих представи¬

телей. Это чек на десять тысяч долларов. Человек, кото¬

рый выписал его, уже сказал сегодня пра-вду. Чек в пол-
292

нам порядке. Больше того: я уверен, что он не сообщит

в банк, чтобы мме не выдали по нему денег. Тот, кто

платит выкуп за своего врага, должен быть или очень

добрым!, или очень глупым^ илн уж очень богатым,—

одно из трех. Скажи мне, о человек, не виновна ли в

это Ml прекрасная женщина?
И Френсис, не смея взглянуть ни направо, ни нале¬

во ни на Леонсию, ни на Генри,— а глядя прямо в

лицо Слепого разбойника, ответил, ибо иначе ответить

он не мог:
—	Да,^ о Суровый судья, в этом виновна прекрасная,

женщина.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
в TOMI оамюм месте, где по дороге в горы люди в хол¬

щовых рясах завязали пленникам глаза, кавалькада

остановилась. Она состояла из нескольких разбойников,

конвоировавших Леонсию, Генрц и Френсиса верхом на

му^лах, с повязками на глазах, и пеона—-тоже с повяз¬

кой на глазах, но пешком. Получасом раньше, под та^

КЦМ1 же кояэо^ем», здес|? проехала другая кавалькада, со¬

стоявшая из плантаторов, Торреса и начальника полиции^

с его, ж?1ндарм1ами.
С разрешения строгого предводителя разбойникрв,

пленни11:и, |соторых, сейчас должны были освободить, сня¬

ли, с глаз повязки.,
—	Похоже, что я уже был здесь,— заметил, рассме¬

явшись, Генри, который сразу узнал виденные ранее

места.
—	Похоже, что нефть все еще горит,— сказал Френ¬

сис, (Указывая на горизонт, наполовину скрытый черной

завесой дыма.— Посмотри, пеон, на дело рук твоих! Длд

бедняка, у которого нет ни гроша за душой, ты величай¬

ший растратчик, каких я когда-либо встречал. Говорят^

что нефтяные короли, напившись, раскуривают ситары

-гысячедолларрвыми бан1?'нотами, а вот ты каждую мину-з

ту сжигаешь по миллиону долларов.
-7- Я не бедняк,— с таинствен«ым видом гордо заявил

п^он,
—	Переодетый, мигллионер! — пошутил Генрц.
293

—	Где же ты держишь свои капиталы? — ввернула

Леомсия.— В банке «Кемикл нейшнл»?
Пеон не понял острот^ но, сообразив, что над ним

смеются, обиженно выпрямился и замюлчал.
Тут заговорил строгий предводитель разбойников:
—	Отсюда вы можете идти каждый своим путем. Так

велел Справедливый. Вас, сеньоры, прошу спешит1ься и

вернуть мне мулов. Что же до сеньориты, то она может

оставить себе мула в качестве подарка от Справедливо¬

го, который никогда не позволил бы себе заставить даму

идти пешком. А вам двоим, сеньоры, пройтись не вредно.

Справедливый особенно рекомендовал богатому сеньору

ходить побольше пешком. Богатство, сказал он, приво¬

дит к тому, что человек почти совсем! пешком не ходит.

А когда человек почти совсем не ходит, он обрастает жи¬

ром, ожирение же не способствует успеху у прекрасных

женщин. Таковы мудрые слова Справедливого.
А еще он настоятельно советует пеону оставагься в

горах. Здесь он найдет прекрасную женщину, и раз уж

он должен любить женщину, то самое благоразумное —

любить женщину своего племени. Женщины из tierra

caliente предназначены для мужчин из tierra caliente.

А женщины Кордильер предназначены для мужчин Кор¬

дильер. 'Бог не любит смешения кровей. Недаром мул —

самое отвратительное животное под солнцем. Мир был

сотворен не для смешения племен — это все выдумки

человека. Какие бы чистые ни были расы, если их пере¬

мешать, они перестанут бьггь чистьши. Не могут вода и

нефть дать однородную смесь. У природы есть свои за¬

коны. Так сказал Справедливый, и я лишь повторил

его слова. Он велел м«не добавить, что знает, о чем го¬

ворит, ибо сам в свое время был грешен.
От этих слов волнение и зам1ешательство охватили

англосаксов Генри и Френсиса и не меньше их^Леон-

сию, дитя Латинской Америки. Леонсия, конечно,

взглядом сказала бы каждому из любимых ею молодых

людей, что она не желает с этим считаться, если бы дру¬

гого не было поблизости; да и оба они rpoMiKo запроте¬

стовали бы, останься любой из них наедине с нею. И все

же глубоко в душе каждый невольно сознавал, что‘Сле¬

пой разбойник прав. И на сердце у них от этого стало

тяжело.
294

Хруст и треск в зарослях отвлекли их от этих мыслей:

по отлогой стене каньона, на скользивших и спотыкав¬

шихся лошадях, прямо на них спускался оправивший¬

ся после болезни плантатор в сопровождении нескольк'их

всадников. Как истый идальго, он склонился в глубоком

поклоне перед дочерью Солано, а потом не менее учти¬

во, хотя и несколько суше, поздоровался с Генри и^Френ-

сисом, помня, что ИМ) все-таки покровительствует Энрико

Солано.
—	Где же ваш благородный отец? — спросил он Ле-

онсию.— У меня для него добрые вести. С тех пор как

мы виделись с вами последний раз, а это было неде¬

лю назад, я несколько дней пролежал, прикованный к

постели приступом лихорадки. Но я послал гонцов в

Бокас-дель-Торо; благодаря попутному ветру они быстро

переплыли лагуну Чирикви и, очутившись на месте,

по правительственному радио — начальник полиции в Бо-

кас-дель-Торо мой большой друг!—связались с прези¬

дентом Панамы. Президент тоже мюй старинный прия¬

тель: сколько раз я тыкал его носом в грязь, а он меня,

когда М1Ы уч>ились в коло>нской школе и жили с нили в оД'

ной комнате. И вот от него пришел ответ, что все в поряд¬

ке: правосудие было введено в заблуждение чрезмерны¬

ми, но тем не менее достойными похвалы усилиями на¬

чальника полиции Сан-Антонио. Теперь все забьгго*и

прощено, и благородное семейство Солано вместе с их

благородными друзьями-американцами может на закон¬

ном основании, не боясь политических преследований,

вернуться домой...
В подтверждение своей речи плантатор низко покло¬

нился Генри и Фре»нсису. Но в эту минуту взгляд его

случайно упал на пеона, притаившегося за спиной Леон-

сии, и глаза его вспыхнули торжествующим! огнем!.
—	О матерь божия, ты не забыла меня! — с жаром

воскликнул плантатор и, повернувшись к сопровождав¬

шим его друзьям, добавил:— Вот он, этот б^стыжий,

безмозглый скот, который сбежал от меня, не выплатив

долга. Хватайте его! Я его так отлуплю, что он у меня

месяц будет лежать пластом|!
Плантатор дернул поводья и одним) скачком очутил¬

ся позади мула Леонсии, но пеон так же поспешно ныр¬

нул под морду животного и, безусловно, успел бы убе¬
295

жать в джунгли, если бы другой плантатор, пришпо¬

рив коня, не бросился ему наперерез и не сбил его с

ног. В один миг плантаторы, привычные к такого рода

занятиям, рывком подняли беднягу с зем1ли, скрутили

ему руки за спиной и той же веревкой обм»отали шею.
Френсис и Генри запротестовали в один голос.
—	Сеньоры,— ответил плантатор,— мюе уважение к

вам, желание служить вам и быть полезным столь же

глубоки, как и мои чувства к благородному семейству

Солано, под чьим покровительством вы находитесь. Ва¬

ше благополучие и спокойствие священны для меня.

Я готов, грудью защищать вас от любой беды. Прика¬

зывайте — як вашим услугам. Моя асьенда в вашем рас^

поряжении, как и все, чем я владею. Но что касаеахя пе¬

она— то это совсем другое дело. Он не ваш. Он мой

пеон, мой должник, сбежавший с моей плантации. Я убе¬

жден, что вы поймете и извините меня. Это вопрос соб-

ствен^ности. А он — моя собственность.
Генри и Френсис растерянно и недоумгнно посмотре¬

ли друг на друга. Таков закон страны,— они это отлич¬

но знали.
t— Справедливый судья простил мне. мой долг — все

здесь тому свидетели,— еле слышно пролепетал пеон.
, — Это правда, Справедливый судья простил ему его

долг,— подтвердила Леонсия.
Плантатор с усмешкой склонился в низком поклоне.
: Но . пеон подписал контракт со мной,— все с той

же усмешкой заметил он.— Да и кто такой этот Слепой

разбойник, чтобы устанавливать свои дурацкие законы

иа моей плантации и лишать меня двухсот пятидесяти

песо, которые по праву принадлежат мне?
—	Это верно, Леонсия,— подтвердил Генри.
—	Тогда я вернусь в Кордильеры,— заявил пеон.—

О воины. Справедливого судьи, возьмите меня с собой

в Кордильеры!
Но строгий предводитель покачал головой. .
—	Здесь мы отпустили т^я. Наши полномочия на

этом дичились. Мы н^ имеем над тобой больше никаких

прав, тм осталось только проститься со всеми и уехать.
—	Стойте! — воскликнул Френсис, вытаскивая сзою

чековую книжку и начиная что-то писать.— Обождите

минуту. Я сейчас рассчитаюсь за этого пеона. Нр, прежде
296

«1ем вы уедете, я хочу попросить вас об одном одолже¬

нии.— И он вручил чек плантатору со словами:— Я до¬

бавил десять песо на обмен валюты.
Плантатор взглянул на чек, спрятал его в карман и

подал Френсису конец веревки, обвивавшей шею несча¬

стного.
—	Теперь пеон ваш,— сказал он.
Френсис посмотрел на веревку и расхохотался.
—	Смотрите-ка! Я стал рабовладельцем. Раб, ты

мой, ты моя собственность, понятно?
—	Да, сеньор,— униженно пробормотал пеон.— Вид¬

но, когда я потерял голову из-за любви к той женщине

и пожертвовал ради нее своей свободой, бог судйл, что¬

бы я с тех пор всю жизнь был чьей-то собственностью.

Справедливый судья прав. Бог покарал меня за то, что

я польстился на женщину из другого племени.
—	Ты стал рабом из-за того, что всегда считалось

самым прекрасным в мире, из-за женщины,— заметил

Френсис, перерезая веревки на руках пеона.— А теперь

я дарю тебя тебе.— С этими словами он вложил в ру¬

ку пеона конец веревки, опутывавшей его шею.— Отныне

ты сам себе хозяин. И помни: никогда и никому не отда¬

вай этой веревки.
Пока все это происходило, откуда-то вдруг бесшумно

вынырнул высокий тощий старик; под его сухой, как

пергамент, кожей резко обозначались ребра. Это был чи¬

стокровный индеец племени майя. Он был совсем нагой,

если не считать набедренной повязки. Нечесаные волосы

грязно-серыми прядями обрамляли его скуластое, высох¬

шее, как у мумии, лицо. Мышцы жалкими мешочками

висели на его руках и ногах. Из его впалого рта торчало

несколько сломанных зубов, щеки ввалились, а глаза,

точно черные бусины, глубоко запавшие в орбитах, горе¬

ли диким огнем, как у человека, снедаемого лихорадкой.
Он, словно угорь, проскользнул между столпившими¬

ся людьми и своими костлявыми руками обнял пеона.
—	Это мой отец,— гордо объявил пеон.— Посмотри¬

те на него. Он чистокровный майя, и он знает все тайны

этого племени.
Пока обретшие друг друга отец и сын оживленно об¬

менивались новостями, Френсис обратился к предводете-

лю разбойников с просьбой разыскать Энрико Солано й
297

его двух сыновей, блуждающих где-то в горах, и сообщить

им, что закон больше не преследует их и они могут вер¬

нуться ДОМ10Й.
—	Они не совершали ничего дурного?—спросил

предводитель.
—	Нет, ничего,— заверил его Френсис.
—	Хорюшо. Я обещаю вам немедленно разыскать их,

ибо нам известно, в каком направлении они поехали, и

послать вслед за вами на побережье.
—	А пока прошу ко мне,— радушно предложил план¬

татор.— Около моей плантации в бухте Хучиаан стоит

на якоре грузовая шхуна, она скоро должна пойти в Сан-

Антонио. Я могу задержать ее до тех пор, пока благо¬

родный Энрико и его сыновья не спустятся с Кордильер.
—	Ну, а Френсис, конечно, заплатит за простой.—

съязвил Генри, что не укрылось от Леонсии, но не было

зам1ечено самим Френсисом.
—	Конечно, заплачу! — весело воскликнул он.— Еще

одно доказательство в пользу того, что чековая книжка

везде может пригодиться!
Когда все простились с разбойникам1И, пеон и его

отец, к великому изумлению окружающих, последовали

за Морганами и спустились вместе со всем)и через горя¬

щие нефтяные поля на плантацию — место, где столько

лет томился в рабстве пеон. И отец и сын всячески вы¬

казывали свою преданность Френсису, а также Леон¬

сии и Генри. За это время они не раз принимались что-

то долго и оживленно обсуждать. Когда Энрико и его сы¬

новья прибыли на плантацию и все направились к бере¬

гу, где поджидала их шхуна, пеон со своим отцом пошли

вслед за ними. Френсис стал было прощаться с индей¬

цами, но пеон заявил, что они тоже поедут на шхуне.
—	Я уже говорил вам, что я не бедняк,— пояснил

пеон, отводя Морганов и семью Солано в сторону, чтобы

его не услышали матросы.— И это правда. Мне извест¬

но, где спрятано сокровище племени майя, которое ни

1<онкистадоры, ни монахи инквизиции не могли найти.

Я его хранитель. Вернее, не я, а мой отец. Он прямой по-

томрк древнего верховного жреца майя. Он последний

жрец этого племени. Мы с отцом много говорили и реши¬

ли, что богатство — не самое главное в жизни. Вы купили

меня за двести пятьдесят песо, однако подарили мне сво¬
298

боду, отдали М1еня мие самому. Вы подарили человеку

жизнь, теперь я сам себе господин. Я так думаю, и мой

отец тоже. И вот раз гринго и испанцы так уж созданы,

что богатство для них — самое главное, мы проведем вас

к сокровищ<ам плем1ени М1айя — мой отец и я: ведь мой

отец знает дорогу. Идти в горы надо из Сан-Антонио,

а не из Хуч«итана.
—	Твой отец действительно знает, где находится со¬

кровище? Точно знает?—спросил Генри и тихонько

ыгепнул Френсису, что это самое сокровище и заставило

его бросить поиски клада Моргана на ТеХьце и переко¬

чевать на м)атерик.
Пеон покачал головой.
—	Мой отец никогда там не был, зачем ему это — ему

не нужны богатства. Отец, покажи-ка, что написано на

нашем древнем языке, на котором один только ты из всех

живых майя умеешь читать.
Старик извлек из своей набедренной повязки гряз¬

ный, потрепанный парусиновый мешочек. Из него он вы¬

тащил нечто похожее на спутанный клубок бечевок,

сплошь в узлах. Но это были не настоящие бечевки,

а какие-то косички из древесной коры, столь ветхие, что,

казалось, они вот-вот рассыплются от одного прикосно¬

вения; и в самом деле, когда старик дотронулся до них,

из-под пальцев его посыпалась труха. Бормоча себе под

нос молитвы на древнем языке майя, индеец поднял вверх

клубок и благоговейно поклонился ему, прежде чем на¬

чать его распутывать.
—	Письмю узелками — это древняя письменность

майя, но теперь никто их языка не знает,— тихо произ¬

нес Генри.— Этому можно верить, если только старик не

разучился читать.
Клубок был вручен Френсису, и все с любопытством

склонились над ним. Он был похож на кисть, неумело

связанную * из множества бечевок, сплошь покрытых

большим!И и м1аленькими узелками. Бечевки тоже были не¬

одинаковые : одни — потолще, другие — потоньше,

одни — длинные, другие — короткие. Старик пробежал по

ним пальцами, бормоча себе под нос что-то непонятное.
—	Он читает! — торжествующе воскликнул пеон.—

Узлы — это наш древний язык, и он читает по ним, как

по книге!
299

Френсис и Леонсия» скло«ившис1> пониже, чтобы луч¬

ше видеть, случайно-коснулись друг друга волосамит-

оба вздрогнули и поспешно отодвинулись, но взгляды

их при этом встретились, и сно®а «с-кра пробежала ме¬

жду ними. Генри, всецело увлеченный тем, что расска¬

зывал индеец, ничего не заметил,— он смотрел лишь на

таинственный клубок.
—	Что ты скажешь, Френсис? — шепотом спросил

он.— Это же колоссально! Колоссально!
—	Меня ждут в Нью-Йорке.— Френсис явно коле¬

бался.— Нет, не к^1кие-т0 люди или развлечения, а

дела,— поспешно добавил он, почувствовав молчаливый

упрек и огорчение Леонсии.— Не забудьте, что я свя¬

зан с «Тэмпико петролеум» и биржевым рынком; мне

даже страшно подумать, сколько миллионов у меня в

это вложено.
—	Фу ты, черт рогатый! — воскликнул Генри.— Да

если сокровище майя даже в десять раз меньше того, что

о нем рассказывают, все равно доля каждого из нас—

твоя, моя и Энрико — будет больше, чем все твое тепе¬

решнее богатство.
Френсис все еще колебался. Энрико стал простран¬

но уверять его, что сокровище майя действительно суще¬

ствует, а Леонсия, улучив минуту, шепнула ему на ухо:
—	Неужели вам так скоро надоело... искать сокро¬

вище?
Френсис испытующе посмотрел на нее, потом перевел

взгляд на красовавшийся у нее на пальце подарок жени¬

ха и так же тихо ответил:
—	Разве я могу оставаться здесь, если я люблю вас,

а вы любите Генри?
Он впервые открыто признался ей в любви, и Леон¬

сия почувствовала, что в душе ее вспыхнула радость,

тотчас сменившаяся, однако, стыдом: как же может она

считать себя добродетельной, если, оказывается, способ¬

на любить одноврем)енно двоих? Она взглянула на Ген¬

ри, словно желая это проверить, и сердце ответило ей:

«да». Она любила Генри так же искренне, как Френсиса,

и ей одинаково нравились те.«герты, которые были у них

одинаковыми, и по-разному волновали те, которые , были

разными.
—	Боюсь, что мне придется сесть на «Анджелику» —
300

скорее всего в Бокас-дель-Торо — и уехать,— говорил

мюжду тем Френсис ее жениху.— А вы с Энрико отправ¬

ляйтесь за сокровищем и, если найдете его, поделите по¬

полам.
Пеон, услышав это, быстро заговорил с отцом на

своем языке, а затем! обратился к Генри.
—	Слышишь, что он говорит, Френсис?—сказал

Генри, указывая на священную кисть.— Тебе придется

пойти с нами. Ведь именно тебя хочет отблагодарить

старик за спасение своего сына. И он отдает сокровище

не нам, а тебе. Если ты не поедешь, он не прочтет нам

ни одного узелка.
Но побудила Френсиса переменить решение все-таки

Леонсия,— она молча, печально смотрела на него и слов¬

но просила взглядом: «Ну, пожалуйста, ради меня!»
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Неделю спустя из Сан-Антонио в один и тот же день

выехали в Кордильеры три разные экспедиции. Первая—

на мулах — состояла из Генри, Френсиса, пеона и его

престарелого отца, а также нескольких пеонов с планта¬

ции Солано. Каждый пеон вел на поводу мула, нагружен¬

ного продовольствием и снаряжением. Старый Энрико

Солано в последнюю мйнуту был вынужден отка¬

заться от поездки из-за внезапно открывшейся раны, ко¬

торую он получил давно, в дни своей молодости, уча¬

ствуя в одной из многочисленных революций.
Кавалькада проследовала по главной улице Сан-Ан-

тонио, мимо тюрьмы, стену которой взорвал Френсис

и которую лишь недавно стали заделывать сами . за¬

ключенные. Навстречу экспедиции попался Торрес, ко¬

торый неторопливо шел по улице; он только что получил

очередную телеграмм)у от Ригана и, увидев двух Мор¬

ганов во главе целой партии, изумленно воззрился

на них.
—	Куда это вы направляетесь, сеньоры? — крикнул

Торрес.
Мгновенно, как будто за,ранее столковавшись и про¬

репетировав, Френсис указал на небо, Генри—прялво
301

в землю, пеон — направо, а его отец — налево. Такая не¬

учтивость взбесила Торреса, и он разразился грубой

бранью, но это толъко вызвало общий смех,— смеялись

даже пеоны, погонявшие м|улов.
Торреса ждал еще один сюрприз. Несколько позже,

когда весь город спал во время сьесты, он увидел Леон-

сию и ее младшего брата, Рикардо, верхом на мулах; за

ними на поводу шел третий мул, явно нагруженный сна¬

ряжением для лагеря.
Третьей экспедицией была экспедиция самого Тор¬

реса, и народу в ней было не больше и не меньше, чел*

в экспедиции Леонсии, ибо состояла она всего-^навсего из

самого Торреса й некоего Хосе Манчено — известного в

тех MiecTax убийцы, которого Торрес по каким-то сообра¬

жениям избавил от страшной смюрти в Сан-Хуане. Од¬

нако, затевая эту экспедицию, Торрес исходил из весь¬

ма обширных планов. Почти у самого подножия Кор¬

дильер обитало странное племя кар]^. Оно вело свое на¬

чало от рабов-негров, бежавших из Африки, и рабов-ка-

раибов с Москитового Берега, осевших здесь и женив¬

шихся на женщинах, которых они похищали из долины,

и на беглых, как они сами, рабынях. Эта единственная в

своем роде колония, обосновавшаяся между верхними

Кордильерами, населенными индейцами, и собственно Па¬

намским государством в долине, сумела сохранить почти

полную независимость. Позже, когда в эту колонию вли¬

лись беглые каторжники-испанцы, произошло уже окон¬

чательное смешение рас и племен, и обо всем народе кару

пошла такая дурная слава, что, не будь тогдашнее пра¬

вительство по горло занято всякими политическими ма¬

хинациями, оно непременно послало бы войска, чтобы

уничтожить этот рассадник порока. Вот в этомито рассад¬

нике порока и родился Хосе Манчено от испанца-отца,

убийцы по профессии, и метиски-матери, занимавшейся

тем же. И сюда-то и вез Хосе Манчено Альвареса Тор¬

реса для того, чтобы тот мог выполнить приказ, исходив¬

ший из уолл-стритовской конторы Томаса Ригана.
—	Ну, и повезло же нам1, что мы с ним встретились,—

заметил Френсис, указывая Генри на последнего жреца

племени майя, ехавшего впереди них.
302

—	Да, но уж очень он дряхлый,— сказал Генри.—

Ты только посмотри на него!
Старик, ехавший впереди, все время перебирал свя¬

щенную кисть и что-то бормотал про себя.
—	Будем надеяться, что старикан не искрошит ее,—

от всей души пожелал Генри.— Можно было бы, кажет¬

ся, прочесть один раз указания и запомнить их, а не те¬

ребить без конца кисть.
Они выехали из зарослей на поляну,— по всей ве¬

роятности, кто-то вырубил здесь джунгли и заставил их

отступить. Отсюда открывался вид на >далекую гору

Бланко Ровало, вырисовывавшуюся на фоне залито¬

го солнцем неба. Старый индеец остановил своего мула,

провел пальцем по нескольким волокнам священной ки¬

сти и, указывая на гору, объяснил на ломаном испан¬

ском языке:
—	Тут сказано: «Там, где след от Стопы бога, жди,

пока не вспыхнут глаза Чиа».
И он показал на узелки одного из волокон, по кото-

рьш он это прочел.
—	Но где же этот след, старик?—опросил Генри,

оглядывая неприм'Ятую траву.
Не сказав ни слова, старик тронул своего мула и, под¬

гоняя его ударами голых пяток по бокам, рысцой пересек

вырубку и въехал в расстилавшиеся за нею джунгли.
—	Он точно гончая идет по следу, и похоже, что по

горячему,— заметил Френсис.
Так они проехали с полмили; джунгли кончились, и

перед всадниками раскинулись крутые склоны гор, по¬

росшие густой травой. Тут старик пустил своего мула га¬

лопом и не сбавлял ходу до тех пор, пока они не добра¬

лись до естественной впадины в почве фута три глуби¬

ной, удивительно напоминавшей по форме отпечаток ги¬

гантской ступни. Здесь вполне могло бы разместиться

двенадцать человек.
—	След Стопы бога,— торжественно провозгласил

старый жрец, слез с мула и в молитве распростерся на

земле.— «Там, где след от Стопы бога, жди, пока не

вспыхнут глаза Чиа»,— так говорят священные узлы.
—	Отличное место для завтрака! — заявил Генри.—

В ожидании всяких чудес недурно быдо бы подкрепиться.
—	Если Чиа не возражает,— засмеялся Френсис,
303

и Чиа'не возражала, во всяком случае, старый

2крец не мог обнаружить никаких возражений в своих

узелках.
На опушке леса стреножили мулов, из ближайшего

ручейка принесли 1воды и посредине Стопы развели ко*

стер. Старик майя, казалось, ничего не видел и не слы¬

шал: он все бормотал нескончаемые молитвы, снова и

снова перебирая свои узелки,
—	Только бы он «е спятил! —сказал Френсис..
—	Мне еще там, в Хучитане, показалось, что у него

какой-то дикий взгляд,— признался Генри.— А посмот¬

ри сейчас, какие у него глаза.
Но тут в разговор вмешался пеон, который хоть и ни

слова не понимал по-английски, однако почувствовал, о

чем идет речь.
—	Проникнуть в тайну древних святынь майя очень

грешно и опасно. Это путь к смерти. Уж кто-кто, а люй

отец это знает. Много людей здесь умерло. И умерлч> не¬

ожиданно и страшно. Среди них были и жрецы майя.

Так умер отец моего отца. Он тоже полюбил женщину

из tierra caliente. И из любви к ней за золото продал се¬

крет майя: он прочитал по узелкам, где спрятано сокро¬

вище, и повел к нему людей из tierra caliente. Он умер.

Все они умерли. Теперь, когда мой отец состарился, он

уже не любит женщин из tierra caliente. А. в молодости он

очень любил их и даже сам согрешил. Он знает, как опас¬

но вести вас к сокровищу. С тех пор как майя спрятали

его, прошло несколько веков, и многие люди за это время

пытались его найти. Из тех, кто дошел до тайника, ни

один не вернулся. Говорят, что конкистадоры-и пираты

англичанина Моргана все-таки добрались до него, но

оставили там свои кости.
А после того, как твой отец умрет,— спросил

Френсис,— ты тоже станешь верховным жрецом, майя?
—	Нет, сеньор.— И пеон отрицательно покачал голо¬

вой.— Я ведь только наполовину майя. Я не умею чи¬

тать по узлам. Мой отец не научил меня этому, потому

что я не чистокровный майя.
г— А если бы он сейчас умер, есть среди майя еще

кто-нибудь, кто умеет читать по узлам?
—	Нет, сеньор. Мой отец — последний из живых,

кто знает этот древний язык.
304

Разговор, был прерван появлением Леонсии и Пикар¬

до, которые, стреножив своих мулов, пустили их пастись

вместе с остальными, а сами подошли и робко загляну¬

ли вниз. При виде Леонсии Генри и Френсис просияли

от радости, но встретили они ее упреками и как следует

разбранили: они требовали, чтобы она вместе с Рикар¬

до вернулась домой.
—	Но не можете же вы отослать меня назад, не дав

даже поесть! — воскликнула она и, не дожидаясь отве¬

та, соскользнула к ним в яму, с чисто женской хитро¬

стью намереваясь продолжить беседу в условиях, распо¬

лагающих к большей задушев>ности.
Их громкий разговор вывел старого жреца из мо¬

литвенного транса, и он негодующе посмотрел на Леоя-

сию и с не меньшим негодованием обрушился на нее, пе¬

ремежая свою гневную речь на языке майя испанскими

словами и фразами.
—	Он говорит, что женщины — это зло,— перевел

его сын, как только жрец на минуту умолк.— Он говорит,

что из-за женщин мужчины ссорятся, пускают в ход но¬

жи и убивают друг друга. Где женщины — там беды

и божий гнев. Они сходят с божьего пути и ведут

человека к гибели. Он говорит, что женщина — извеч¬

ный враг бога и мужчиньь Она всегда стоит между

мужчиной и богом. Он говорит, что женщина заглу¬

шает поступь бога и мешает мужчине приблизиться

к нему. Он говорит, что эта женщина должна уйти

отсюда.
Френсис, внутренне давясь от смеха, только присвист¬

нул в знак одобрения этой гневной диатрибы, а Генри

сказал:
—	Будьте умницей, Леонсия! Вы слышите, что говэ-

' рят индейцы про прекрасный пол? Значит, вам здесь не
место. Ваше место в Калифорнии. Там женщияы имеют

право голоса.
—	Вся беда в том, что старик еще не забыл ту жен¬

щину, которая принесла ему столько горя в дни его мо¬

лодости,— сказал Фрюнсис и, повернувшись к пеону, до¬

бавил: т—Попроси отца прочесть по узлам, сказано

ли там, что женщине нельзя ступить на след Стопы

бога?
Тщетно дряхлый жрец перебирал священные узелки.
20.	Джек Лондон. Т. XIV. 305

Он не нашел в них ни малейшего возражения против уча¬

стия женщины в экспедиции.
—	У него все перемешалось в голове — предания и

события собственной жизни,— победоносно улыбнулся

Френсис.— Так что, мне кажется, все почти в полном по¬

рядке, Лео«сия, и вы можете остаться и перекусить с

нами. Кофе уже готов. А потом...
Но то, что должно было произойти потом, произошло

сейчас. Не успели они усесться на землю и приняться

за еду, как' у Френсиса, приподнявшегося было, что¬

бы передать Леонсии тортильи ^ пулей сбило с голо¬

вы шляпу.
—	Эге!—сказал он, быстро садясь.—Вот это сюр¬

приз! А ну-ка, Генри, погляди, кто там хотел подстрелить

меня.
В следующую минуту все, кроме старого индейца, под¬

крались к краю впадины и выглянули наружу. И вот

что они увидели: со всех сторон к ним ползли какие-то

люди в неописуемых одеяниях; судя по лицам и цвету

кожи, они принадлежали не к одной определенной расе,

а были помесью всех рас. Вся человеческая семья, по-

видимому, участвовала в лепке их черт и окраске их

кожи.
—	Ну и твари! Отроду не видывал таких,— вос¬

кликнул Френсис.
—	Зто кару,— еле выдавил из себя пеон, всем ви¬

дом своим изобличая страх.
—	А кто они такие, черт...— начал было Френсис, но

тотчас спохватился: — Прошу прощения, скажи мне, во

имя неба, кто они такие, эти кару?
—	Это дети дьявола,— отвечал пеон.— Они свирепее

испанцев и страшнее майя. Мужчины у них не женятся,

а девушки не выходят замуж. У них даже и жрецов-то

нет. Они чертовы выродки, дети дьявола и даже еще

хуже.
Тут поднялся старый майя и ткнул пальцем в сторо¬

ну Леонсии, как бы говоря этим обвиняющим жестом:

«Вот она, причина нашего несчастья!» В ту же минуту

пуля задела его плечо, и он покачнулся.
—	Пригни его книзу! — крикнул Генри Френсису.—
' Тортильи (испанск,) — оладьИс
306

Ведь только он знает язык узлов» а глаза Чиа — или что

бы там ни было — еще не вспыхнули.
Френсис повиновался: он схватил старика за ноги и

дернул вниз,— тот упал, точно мешок с костями.
Генри же сорвал с плеча ружье и начал отстреливать¬

ся. В ответ посыпался град выстрелов. Через минуту к

Генри присоединились Рикардо, Френсис и пеон. А ста¬

рик, перебирая свои узелки, смотрел немигающим взгля¬

дом поверх впадины — туда, где торчал скалистый склон

горы.
—	Остановитесь! — воскли^снул Френсис, но возглас

его потонул в грохоте стрельбы.
Ему пришлось ползком пробираться от одного к дру¬

гому, чтобы заставить своих спутников прекратить огонь.

И каждому в отдельности он объяснял, что все их бое¬

припасы находятся на мулах и надо беречь патроны, еще

оставшиеся в магазинах и в обоймах.
—	Да смотрите, чтобы они не попали в вас,— преду¬

преждал всех Генри.— У них старинные мушкеты и арке¬

бузы, которые могзпг проделать в вас дыру величиной с

обеденную тарелку.
Через час была выпущена последняя пуля» если не

считать нескольких зарядов^ оставшихся в пистолете-ав-

томате Френсиса, после чего те, кто сидел в углублении,

прекратили огонь, несмотря на беспорядочную стрельбу

кару. Хосе Манчено первым догадался, в чем дело. Он

осторожно подполз к краю ямы, чтобы удостовериться в

правильности своих предположений, и знаком дал понять

своиМг что у осажденных вышли все патроны и, следова¬

тельно^ их можно взять голыми руками.
—	Недурно мы вас поймали, сеньоры,— злорадно за¬

явил он обороняв-шимся; сАо®а его сопровождались хо¬

хотом кару, окруживших яму.
Но то, что произошло в следующую минуту, было

столь же внезапно и неожиданно, как это бывает в те¬

атре, когда меняются картины. Кару вдруг повернулись

и с криками ужаса бросились бежать. Бежали они в та¬

кой панике и смятении, что многие даже побросали свои

мушкеты и мачете.
—	А все-таки я уложу тебя, сеньор Сарыч I — любез¬

но крикнул Френсис вслед Манчено, наводя на него пи¬

столет.
307

Он прицелился было в бандита, но передумал и «е

спустил курка.
У меня осталось всего три патрона,—как бы изви¬

няясь, пояснил о« Генри.— А в этой стране нельзя знать

заранее, когда больше всего мюгут пригодиться tpH пат¬

рона, «как я заметил явно, явно»,— пропел он.
—	Смотрите!—крикнул пеон, указывая на своего от¬

ца, а затем на видневшуюся вдали гору.—Вот почему они

удрали. Они поняли, что святыни майя грозят им ги¬

белью.
Старый жрец в экстазе, вернее, в трансе, перебирал

узлы священной кисти и, не отрываясь, смотрел на дале--

кую гору, на склоне которой, один подле другого, то и

дело вспыхивали два ярких огонька.
—	Такую штуку кто угодно может устроить с помо¬

щью двух зеркал,— иронически заметил Генри.
—	Это глаза Чиа, это глаза Чиа,—повторял пе¬

он.— Вы же сльшьали, что сказал мой отец. Он прочитал

по узлам: «Там, где след от Стопы бога, жди, пока не

вспыхнут глаза Чиа».
Старик поднялся и не своим голосом возопил:
—	«Чтобы найти сокровище, нужно найти глаза!»
—Хорошо, старик,—успокоительно сказал Генри и
своим маленьким карманным компасом засек местона¬

хождение двух огней.
—	Да у него, видно, компас в голове,— заметил часом

позже Генри, указывая на старого жреца, ехавшего на

муле впереди всех.— Я проверяю его по компасу, л да¬

же если какое-то естественное препятствие заставляет

его сворачивать в сторону, он потом все равно выходит

на верный путь, точно магнитная стрелка.
Как только путешественники отъехали от С'Гопы бо¬

га, огоньки исчезли из виду. Поскольку местность была

неровная, их можно было заметить, по-видимому, только

оттуда. А местность, надо сказать, и в самом деле была

неровная: высохшие русла речонок сменялись утесами,

лес — песчаными дюнами и каменистым грунтом со сле¬

дами вулканическбго пёпла.
Наконец они добрались до такого места, где ехать

ве[>хом уже было нельзя; погонщиков вместе с мулал^и
308

оставили на поценеиии Рикардр и велели ему разбить ла¬

герь. Остальные двинулись дальше по крутому склону,

поросшему кустарником), подтягивая друг друга и цеп¬

ляясь м торчащие из земли корни. Старый индеец по-

прежнему шел в-переди и, казалось, забыл о присутствии

Леонсии.
Они прошли еще с полмили, как вдруг старик резко

(ктановился и отпрянул назад, точно его укусила эмея.

А случилось вот что: Френсис расхохотался, и по скалам^

передразнивая его, прокатилось гулкое нестройное эхо.

Последний жрец племени майя , поспешно пробежал

пальцами по узлам, выбрал один, из шнуров, дважды пе¬

ребрал его узлы и объявил:
—	«Когда боги смеются, берегись!» — так говорят

узлы.
Добрых четверть часа Фреисис и Генри смеялись и

кричали на разные голоса, пытаясь убедить старого жре¬

ца, что это всего лишь ьхо.
Через полчаса путники дошли до отлогих песчаиых

дюн. И снова старик отпрянул назад. Каждый шаг по

песку вызывал целую какофонию звуков. "Люди замира¬

ли на месте — и все зам)ирало вокруг. Но стоило сделать

хотя бы шаг, и песок снова начинал петь.
—	«Когда боги смеются, берегись!» — предостерега¬

юще воскликнул старик.
Он начертил пальцем круг на песке, и пока он чертил,

песок выл и визжал; затем старик опустился на ко¬

лени,— песок взревел и затрубил. Пеон, по примеру от¬

ца, тоже вступил в грохочущий круг, внутри которого

старик указательным пальцем выводил какие-то кабба¬

листические фигуры и знаки, а песок при этом выл и виз¬

жа^.
Леонсия, до смерти напуганная, прильнула к Генри и

Френсису. Даже Френсис был ошеломлен.
—	Эхо, конечно, гулкое,— сказал он.— Но ведь тут

не только эхо. Ничего не понимаю! Говоря по совести, это

начинает действовать мне на нервы.
—г Вздор!:—возразил Генри и пошевелил песок но¬

гой; посльппался рев.,— Это поющий песок. Мне доводи¬

лось видеть такой на Кауаи, одном из Гаванских остро-

вов,^— дивное место для туристов, уверую вас. Только

здесь песок лучше и, куда голосистее. Ученые придумали
309

яесяток мудреных теорий, объясняющих это явление.

Я слышал, что оно наблюдается и в других местах земн

ного шара. В таких случаях нужно брать в руку комлас

и, следуя ему, пересекать пески. Эти пески хоть и лают,

но, к счастью, не кусаются.
Однако жреца невозможно было уговорить выйти из

начертанного им1 круга; все старания Морганов привели

лишь к TOMiy, что старик перестал молиться и в ярости

накинулся на них, бормоча непоиятны-е слова на языке

майя.
—	Он говорит,—перевел его сын,—что мы совершаем

святотатство, даже песок вопит от возмущения. Он не

пойдет дальше: он боится подойти к страшному обита¬

лищу Чиа. И я тоже не пойду,— мой дед погиб там,

это знают все майя. Отец говорит, что не хочет

там умереть. Он говорит: «Мне еще не так много лет,

чтоб умирать».
—	Ну да, всего-навсего восемьдесят! — расхохотал¬

ся Френсис и тотчас испуганно вздрогнул от колдовских

раскатов пересмешника-эхо, подхваченных песчаными

дюнами.
—	Слишком молод, чтобы умирать! А как насчет вас,

Леонсия? Вам тоже еще рановато желать см1ерти?
—	Ну-ка, отв-еть за меня,— шуткой откликнулась она

и слегка пошевелила ногой песок, заставив его издать

звук, похожий на вздох укоризны.— Как раз наоборот, я

слишком стара, чтобы умирать от страха только потому,

что скалы СМ12ЮТСЯ, а дюны лают на нас. Пойдемте-ка

лучше вперед. Мы ведь теперь совсем уж близко от этих

огоньков. А старик пускай сидит себе в своем кругу и

ждет нашего возвращения.
Она .выпустила их руки и пошла вперед, а Френсис и

Генри последовали за ней. Как только они двинулись,

дюны зароптали, а та, что была ближе к ним и осыпа¬

лась по склонам—взревела и загрохотала. К счастью,

как они вскоре убедились, Френсис запасся мотком тон¬

кой, но крепкой веревки.
Перейдя через пески, они попали в такое место, где

эхо было еще сильнее. Их крики отчетливо повторялись

по шесть и даже восемь раз.
—	Фу ты, черт рогатый!—воскликнул Генри.— Не

удивительно, что туземцы побаиваются таких мест!
310

—	А помните, у Марка Твена описан человек, кото¬

рый собирал коллекцию эхо? — спросил Френсис.
—	Первый раз слышу. Но майя, безусловно, могли

бы собрать здесь недурную коллекцию. Умно придума¬

ли, где спрятать сокровище! Место это, несомненно,

искони считалось священным — даже еще когда и испан¬

цев здесь не было. Древние жрецы знали причину этих

явлений, но пастве своей говорили о них как о величай¬

ших тайнах, о чем-то сверхъестественном.
Через несколько минут они вышли на открытое ровное

MiecTo, над которым; низко нависала растрескавшаяся ска¬

ла; дальше они пошли уже не гуськом!, а все трое рядом».

Земля вокруг была покрьгга корой — такой сухой и камег

нистой, что невозможно было представ-ить себе, будто

где-то растут деревья и зеленеет трава. Леонсия, ожив¬

ленная и веселая, не желая обижать ни одного из муж¬

чин, схватила их обоих за руки и пустилась вместе

с ними бегом. Не успели они пробежать и пяти шагов,

как случилась беда. Кора дала трещину, и оба г—Ген¬

ри и Френсис — разом провалились выше колен, а

вслед за ними провалилась и Леонсия, почти так же

глубоко.
—	Фу ты, черт рогатый! — пробормотал Генри.—

Да тут и в самом деле вотчина дьявола!
Слова эти, произнесенные шепотом, были тотчас

подхвачены окружающими скалами, которые на все

лады — тоже шепотом — принялись повторять их без

конца.
Леонсия и ее спутники не сразу уразум1ели всю

опасность своего положения. Лишь когда после тщетных

попыток выбраться они погрузились по пояс и стали по¬

гружаться еще глубже, мужчины поняли, чем1 это им гро¬

зит. Леонсия же продолжала смеяться, точно с ними

приключилось забавное происшествие.
—	Зыбучие пески! — с ужасом прошептал Френ¬

сис.
—	Зыбучие пески!—с ужасом ответили дюны, без

конца повторяя это замирающим жутким шепотом, как

будто злорадно разбалтывая какую-^о новость.
—	Тут впадина, засыпанная зыбучими песками.—до¬

гадался Генри.
311

—	А видно, старикан был все-таки прав, оставшись

там, на поющих песках,— сказал Френсис.
Жуткий шепот возобновился, и отголоски его еще дол¬

го звучали, замирая вдали.
К этом^г времени все трое уже гюгрузились с песок по

самую грудь и медленно продолжали погружаться.
—	Но должен же кто-то выйти из этой передряги

живым! — воскликнул Генри.
Даже не сговариваясь, молодые люди стали приподы¬

мать Леонсию, хотя усилия, которых им это стоило, и

тяжесть ее тела заставляли их самих быстрее погружать¬

ся в песок. Когда Леонсия, вскарабкавшись к ним на

плечи, наконец выбралась из песка, Френсис сказал, а

эхо насмешливо повторило за ним:
—	Теперь, Леонсия, мы вас выбросим отсюда. По

команде «вперед!» прыгайте и падайте плашмя на ко¬

ру, только постарайтесь сделать это полегчё. Вы сразу

начнете скользить по ней. И очень хорошо — только

не останавливайтесь. Поладите вперед. Передвигай¬

тесь на четвереньках, пока не доберетесь до твердой

почвы. Что бы там ни было, не вставайте, пока не по¬

чувствуете твердой почвы под ногами. Генри, приго¬

товились?
И они стали раскачивать ее — вперед, назад,—^ хотя

сами при каждом движекии погружалась все глубже

в песок; раскачав Леонсию в третий раз, Френсис крик¬

нул: «Вперед!» ^ и они с Генри подбросили ее с таким

расчетом, чтобы она упала на твердую почву.
Леонсия в точности вьтолнила их указания и полз¬

ком, на четвереньках, добралась до скал.
—	Теперь давайте веревку!—крикнула она им.
Но Френсис увяз уже настолько глубоко, что не был

в состоянии снять веревочный круг, который он повесил

себе на шею, пропустив под руку. Генри сделал это за не¬

го и, изловчившись, бросил конец веревки Леонсии, хотя

сам при этом погрузился в песок на такую же глубину,

как и Френсис.
Леонсия поймала веревку и потащила к себе, потом

обвязала ее вокруг камня величиной с автомобиль и крик¬

нула Генри, чтобы он подтягивался. Но из этой затеи ни¬

чего не вышло: Генри только еще глубже погрузился

в песок; его засосало уже до подбородка, как вдруг
312

Леоисия крикнула, вызвав в воздухе настоящий

бедлам:
—	Подождите! Перестаньте тянуть! Я что-то приду¬

мала! Кидайте мне всю в-еревку! Оставьте себе ровно

столько, чтобы обвязаться под мышками.
И, таща за собой веревку, она принялась карабкать¬

ся вверх по скале. На высоте сорока футов, в расщелине,

росло сучковатое карликовое дерево,— тут Леоисия оста¬

новилась. Перекинув веревку через ствол, как если бы

это был блок, она высвободила ее конец и обмотала.,его

вокруг огромного тяжелого калвня, н<»«исшего над об¬

рывом.
—	Молодец девушка! Правда, Генрк? — воскликнул

Френсис.
Оба сразу поняли, что она задумала: все зависело

только от того, удастся ли ей сдвинуть с места висев¬

шую над обрывом глыбу и сбросить ее вниз. Прошло

пять драгоценных М!инут, прежде, чем Леоисия нашла тол¬

стый сук, достаточно крепкий, чтобы он мог служить ей

домкратом. Спокойно, напрягая все силы, она стала тол¬

кать камень сзади, , а тем временем оба любимых ею че¬

ловека все глубже.погружались в песок. Наконец ей уда¬

лось сбросить глыбу.
Падая, глыба с такой силой дернула веревку, что из

груди Генри, внезапно сжатой , тугой петлей, вырвался

невольный сто«. Его медленно вытянуло из зыбкой пу¬

чины нехотя выпускавших его песков, которые с громким

причмокиванием смыкались за «им. Достигнув поверхно¬

сти, он стремительно взлетел на воздух, перемахнул че¬

рез полосу хрупкой коры и упал «а твердую землю, пря¬

мо под деревом, а глыба прокатилась и замерла рядом

с ним.
Когда конец веревки бь1л брошен Френсису, зыбучие

пески засосали его уже по самую шею. Очутившись ря-

доц с Генри и Леонсией на tierra firma он показал ку-

лгж зыбучим пескам, из которых едва вырвался, и со сме¬

хом принялся глумиться над ними. Генри с Леонсией вто¬

рили ему. А в ответ мириады духов со злой издевкой

глумились над ними, наполняя воздух шуршанием и ше¬

потом.
* Твердая земля (испанск.),
313

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
—	Не за миллион же м^иль Стопа бога от этих двух

огней,— заметил Генри, когда они втроем остановились

перевести дух у подножия высокой отвесной скалы.—

Ведь если бы огни были где-то дальше, мы бы их не уви¬

дели: их заслоняла бы от нас эта громадная скала. Но

лезть на нее невозможно, а чтобы обойти — понадобится

уйма времени. Поэтому давайте прежде обследуем все

здесь. По-м1оему, огоньки вспыхивали где-то поблизости.
—	А не мог ли это делать кто-нибудь с помощью зер¬

кала? — предположила Леонсия.
—	Нет, скорей всего это какое-то явление природы,—

ответил Френсис.— Я теперь уверовал в ее чудеса, после

этих лающих песков.
Леонсия, случайно взглянув вверх на скалу, так и за¬

мерла.
—	См10трите! — воскликнула она.
Генри и Френсис тоже подняли головы. То, что они

увидели, была уже не вспышка, а ровный, немигающий

свет, который слепил глаза, как солнце. Мужчины тот¬

час стали пробираться к подножию скалы. Судя по гу¬

стоте зелени, здесь М1ного лет не ступала нога человека.

Тяжело дыша, они выбрались наконец на открытое ме¬

сто, где сравнительно недавний обвал уничтожил всякую

растительность.
Леонсия захлопала в ладоши. Теперь источник света

был уже В1иден всем. На высоте тридцати футов в скале

сверкали два огром)ных глаза, каждый в сажень вели¬

чиной, покрытые каким-^о блестящим белым веществом.
—	Глаза Чиа! — воскликнула Леонсия.
Генри почесал затылок, припоминая что-то.
—	Мне кажется, я догадываюсь, из чего они сде¬

ланы,— заметил он.— Я никогда не видел их до сих пор,

но слышал рассказы стариков. Это древний трюк индей¬

цев племени М1айя. Ставлю свою долю клада против ды¬

рявой монеты в десять центов, Френсис, что могу ска¬

зать тебе, что собой представляет это вещество.
—	Принимаю! — отозвался Френсис.— Надо быть

•круглым! дураком!, чтобы не согласиться на такое пари,

даже если спор идет о таблице умножения. Ведь мож¬

но выиграть миллионы, а риску всего десять центов! Да
314

на таких условиях я готов поспорить, что дважды два —

пять,— авось каким-нибудь чудом> я сумею доказать это.

Так говори же, что это такое? Пари заключено.
—	Устрицы,— улыбнулся Генри.— Раковины устриц.

Я имею в виду перламутровые раковины, конечно. Это

перламутр, искусно уложенный в виде моз1аики, вот и по¬

лучилась сплошная отражающая поверхность. Ехли хо¬

чешь доказать, что я не прав,— полезай и посмотри сам.
Посредине, немного ниже глаз, торчал треугольный

выступ, похожий на гигантский нос. Он казался своеоб¬

разным наростом! на лике окальЛ Камень был неровный,

и благодаря своей кошачьей ловкости Френсису удалось

довольно быстро преодолеть те десять футов, которые от¬

деляли его от основания выступа. Дальнейший путь вверх

по его ребру был уже гораздо легче. Однако свалиться

с высоты двадцати пяти футов и слом>ать себе руку или

ногу — перспектива малоприятная в таком безлюдном

MiecTe, и Леонсия, невольно вызвав ревнивый блеск в

глазах Генри, крикнула:
—	Ради бога, Френсис, будьте осторожней!
Остановившись на вершине треугольника, Френсис
осмотрел сначала один, потом! другой глаз. Затем! он вы¬

тащил свой охотничий нож и начал ковырять правый

глаз.
—	Если б старый джентльмен был здесь, его бы

хватил удар при виде такого святотатства,— заметил

Генри.
—	Ты выиграл десять центов!—крикнул Френсис,

бросая в протянутую руку Генри вьпсовырянный им ку¬

сочек глаза.
Это был перламутр — совсем плоский, частица моза¬

ики, которой был выложен глаз.
—	Дыма без огня не бывает,— сказал Генри.— Не¬

спроста выбрали майя это дикое место и вделали в ска¬

лу глаза Чиа.
—	Пожалуй, мы совершили ошибку, что оставили там

старого джентльм)ена с его священными узелками,— за-

м)2тил Френсис.— Узелки бы все объяснили нам и под¬

сказали, что делать дальше.
—	Где есть глаза, там должен быть и нос,— вставила

Леонсия.
—	Вот же он! — воскликнул Френсис.— Бог мой, да
315

ведь я сейчас по нему лазил. Мы слишком» близко стоим,

на него надо смотреть издали. С расстояния в сто ярдов

это, наверно, выглядит как гигантское лищо.
Леонсия подошла к скале и ткнула нотой в кучу гни¬

лых листьев и веток, занесенных сюда, по-видимому, тро¬

пическими мистралями.
—	В таком случае и рот должен быть, где ему поло¬

жено, под носом,— сказала она с самым серьезным ви¬

дом.
В один миг Генри и Френсис ногами разбросали кучу

и обнаружили отверстие в скалеправда, слишком ма¬

ленькое, чтобы в него мюг пролезть человек. Недавний

обвал, должно быть, частично засыпал его. Откатив в

сторону несколько дамней и просунув в отверстие голову

и плечи, Френсис посветил зажженной спичкой.
—	Берегитесь змей,— предупредила его Лансия.
Френсис буркнул что-то в знак признательности и со¬

общил:
—	Это искусственная пещера. Она высечена в скале,

и притом весьма умело, насколько я могу судить.

А черт!—последнее относилось к спичке, которая обо¬

жгла ему пальцы.—Да тут не нужно никаких спичек! —

с удивлением воскликнул он.— Это пещера с естествен-»

ным освещением... свет проникает откуда-то сверху... на¬

стоящий днев.ной свет. Ну и молодцы же были эти древ¬

ние майя. Не удивлюсь, если мы обнаружим тут лифт»

горячую и холодную воду, паровое отопление и швейцара.

Итак, прощайте!
Френсис пролез в отверстие и «счез в глубине* Вскоре

из пещеры послышался его голос:
—	Идите сюда! Здесь замечательно!
—	А вы еще не хотели брать меня с собой! — укориз¬

ненно сказала Леонсия, спустившись, в свою очередь, на

ровный, пол высеченной в скале пещеры; в таинственном

сумеречном свете, проникавшем! сюда, все было на ред¬

кость хорошо видно.— Сперва я помогла вам найти гла¬

за, потом — рот. Если бы не я, вы сейчас скорей всего

огибали бы скалу и ушли уже на полмили отсюда, с

каждым шагом все удаляясь от цели.
—	Но здесь пусто, хоть щаромяокати!^— через М!ину-

ту добавила она.
—	Вполне понятно,— сказал Генри.— Ведь это толь¬
316

ко вестибюль! Не таясие уж глупцы были эта майя, чтобы

прятать тут сокровище, аа которым так упорно охоти¬

лись ко-нкистадоры. Я даже готов побиться об заклад,

что мы так же далеки сейчас от места, где оно спрятано,

как если бы были в Сан-Антонио.
Тут они увидели проход шириной футов в двена¬

дцать— пятнадцать; о высоте его судить было трудно.

Все трое прошли, как показалось Генри, шагов сорок. Ко¬

ридор резко сузился, повернул под прямым углом напра¬

во, затем под прямым углом — налево, и они вошли в

другую просторную пещеру.
Таинственный дневной свет, просачивавшийся отку¬

да-то сверху, по-прежнему освещал им дорогу. Внезапно

Френсис, шедший впереди, резко остановился, так что

Леонсия с Генри даже наскочили на него. Все трое

встали в ряд — Леоноия посередине — и увидели прямо

перед собой длинную шеренгу людей, давно умерших,

но не превратившихся в прах.
—	Индейцы майя, должно быть, как и египтяне, зна¬

ли секрет бальзамирования и сохранения м|умий,— ска¬

зал Генри, бессознательно понижая голос до шепота пе¬

ред шеренгой непогребенных мертвецов, которые стояли

навытяжку, глядя на него, точно живые люди.
Все были одеты, как европейцы, и лица у всех отли¬

чались свойственной европейцам бесстрастностью. На

них были одежды конкистадоров и английских пиратов,

теперь уже почти истлевшие. Двое стояли в ржавых ры¬

царских доспехах с поднятыми забралами. У некоторых

были пристегнуты к поясам шпаги и тесаки, а другое дер¬

жали их в высохших руках; и у всех из-за поясов торча¬

ли рукоятки огромных кремневых пистолетов старинно¬

го образца.
—	Старик майя был прав,— прошептал Френсис.—

Все, кто пытался проникнуть в тайник, украсили его пред¬

дверие своими останками и стоят теперь здесь как предо¬

стережение тем, кому вздумается сюда прийти. Посмот-

рите-ка! Правда — настоящий испанец?! Наверняка

бренчал на гитаре, так же как его отец и дед.
—	А вот этот — типичный девонширец,— тоже шепо¬

том сказал Генри.— Ставлй) дырявый десятицентовик

против старинного медяка, что он был браконьером, под¬

стрелившим оленя в заповедном лесу и бежавшим от ко-
317

ролевского гнева на первом же корабле в испанскую ко¬

лонию!
—	Бр-р-р-р!..— Леонсия вздрогнула и прижалась к

Френсису и Генри.— От этих святынь веет смертью и

разной чертовщиной. Классическая месть! Те, кто соби¬

рался ограбить сокровищницу, обречены теперь вечно

стоять на страже и охранять ее своим нетленным прахом.
Дальше идти никому не хотелось. Эти фигуры покой¬

ников в старинных костюмах точно загипнотизировали

всех.
—	Смотрите, в какое дикое, страшное место завела

людей погоня за богатством с первых же дней завоева¬

ния Америки!—заметил Генри, впадая в мелодрама¬

тический тон.— И хоть они не смогли унести сокровище,

чутье безошибочно привело их к самому порогу. Снимаю

перед вами шляпу, пираты и конкистадоры! Привет¬

ствую вас, смелые бродяги и р^аэбойники! У вас был тон¬

кий нюх: вы сумели учуять золото и были достаточно

храбры, чтобы драться за него!
—	Ух! — произнес Френсис, увлекая за собой Ген¬

ри и Леонсию сквозь строй древних искателей приклю¬

чений.— Старик сэр Генри тоже должен быть где-то

здесь, во главе шеренги.
Они прошли шагов тридцать, тут коридор делал еще

один поворот. У самюго конца двойного ряда мумий Ген¬

ри вдруг остановил своих спутников и, указывая на одну

из них, воскликнул:
—	.Не знаю, как насчет сэра Генри, но Альварес Тор¬

рес пeJ)eд вами!
Действительно, мумия с узким темным лицом под ис¬

панским шлемоА*, в полуистлевшем средневековом испан¬

ском костюме и с большой испанской птагой в коричне¬

вой высохшей руке была поразительно похожа на Аль¬

вареса Торреса, у которого было точно такое же узкое и

темное лицо. Леонсия даже ахнула и, отпрянув назад,

перекрестилась.
Френсис передал ее на попечение Ге1^ри, сам же по¬

дошел к мертвецу, потрогал его щеки, лоб и губы и успо¬

коительно рассмеялся:
—	Хотел бы я, чтобы Альварес Торрес оказался на

месте этого рыцаря. Но, знаете, у меня нет ни малейшего

сомнения в том, что он был предком Торреса, прежде
318

чем занял л®есто здесь, в почетном карауле возле сокро¬

вищ майя.
Леоноия, вся дрожа, прошла мимо страшной му-мин.

В узком проходе стало совсем! темно, и Генри, который

шел впереди, все время зажигал спички.
—	Ого! — вдруг воскликнул он, после того как они

прошли шагов двести.— Взгляните-ка на эту работу!

Здорово обтесан кам»ень!
Здесь откуда-то сверху в проход струился сумереч¬

ный свет, позволявший видеть все и без сиичек. Перед

путешественникам1и была ниша, ^з которой наполовину

торчал камень, по размеру точно соответствовавший ши¬

рине прохода. Очевидно, его поместили здесь с целью за¬

крыть проход. Камень был тщательнейшим образом об¬

тесан, грани его и углы точно совпадали с отверстием

в стене.
—	Бьюсь об заклад, что именно здесь погиб отец ста¬

рика майя! — воскликнул Френсис.— Он знал секрет ме¬

ханизма, поворачивающего камень, и, как видите, ка¬

мень наполовину сдвинут...
—	Фу ты черт рогатый! — ругнулся Генри, перебивая

его и указывая на пол, где валялись человеческие кости.—

Вот что от него осталось! Он умер много позднее тех —

иначе его бы тоже превратили в мум1ию. По всей ве¬

роятности, он был последним», кто приходил сюда до нас.
—	Старый жрец рассказывал, что его отец повел сю¬

да людей из tierra caliente,— напомнила Леонсия.
—	И еще он сказал,— добавил Френсис,— что ни

один из них не вернулся.
Генри зам!гтил череп и поднял его; вдруг он издал

какое-то восклицание и зажег спичку. Теперь и его спут¬

ники увидели находку. Череп был не только раскроен

надвое ударом меча или мачете,— на затылке виднелась

дырочка, свидетельствовавшая о том, что он был пробит

пулей. Генри потряс череп — что-то задребезжало вну¬

три; потряс его снова — и из черепа вывалилась сплю¬

щенная пуля. Френсис внимательно осмэтрел ее.
—	Из седельного пистолета,— заключил он.— Порох

был, видно, плохой или подмоченный: стреляли в*едь на-

В1ер«яка в упор — здесь и нельзя иначе,— и все-таки пу¬

ля не прошла насквозь. А череп этот бесспорно принад¬

лежал индейцу.
319

Еще один поворот направо — и они вошли в неболь¬

шую, хорошо освещенную пещеру. Из отверстая, распо¬

ложенного очень высоко « забранного продольными ка-

мкенными брусьями в фут толщиной и почти такими же

поперечными, в пещеру проникал тусклый дневной свет.

Весь пол был усеян &лыми человеческими костями. Су¬

дя по черешкФ, это были европейцы. Тут же валялись

ружья, пистолеты, ножи, а кое-где и мачете.
—	Они дошли до самого порога тайника,— заметил

Френсис,— а здесь,, как видно, передрались из-за шку¬

ры еще не убитого медведя. Очень жаль, что с нами

нет старого индейца и. он не может увидеть, что прикль)-

чилось с его отцом.
—	А вдруг кто-нибудь остался в живых и удрал с

добычей?—высказал предположение Генри. Но, отор¬

вавшись от печального зрелища, какое являли собой раз¬

бросанные по полу кости, и оглядев пещеру, сам же и

ответил: — Впрочем!^^ нет, не может быть. Вы только

посмотрите на эти драгоценные камни в глазах идола.

Ведь это рубины, если я хоть что-нибудь смыслю.
Френсис и Леонсия проследили за его взглядом и уви¬

дели огромную каменную статую женщины с раскрытым

ртом, которая сидела, поджав ноги, и смотрела на них

красными глазами. Рот ее был непомерно велик, отчего

все лнцо казалось уродливым. Рядом! с нею высился

еще более безобразный и отвратительный и дол-му жчи-

на, изваянный, правда, в более героическом стиле. Одно

ухо истукана было обычного размера, а другое — столь

же уродливо большое, как рот у богини.
—	Эта красотка, должно быть, и есть сама Чиа,—

усмехнулся Генри.— А вот кто же ее лопоухий кавалер с

зелеными глазами?
—	Ей-богу, не знаю!—расхохотался Френсис.— Но

зато знаю, что вместо глаз у лопоухого джентльмена са¬

мые большие изумруды, какие я когда-либо видел наяву

или во сне. Каждый из них так велик, что тут не карата¬

ми пахнет. Если это не стекляшки, такие камни мож¬

но встретить разве что в коронах царей.
—	Но два изум1руда и два рубина, пусть даже са¬

мые огромные,— это, конечно, не все сокровище майя,—

заметил Генри.— Мы переступили порог сокровищницы,

только у нас нет ключа к ее ларцам...
320

—	А вот старик майя, который остался на поющих

песках, наверно, нашел бы его по узелкам своей священ¬

ной кисти,— сказала Леойсия.— Здесь, кроме этих двух

идолбв и костей на полу, ничего нет.
С этими словами она подошла к статуе мужчины и

принялась рассм1атривать его огромное ухо.
—	Не знаю, как насчет ключа,— заметила она,— но

замочная скважина тут есть...— И она показала на от¬

верстие в ухе.
И в самом деле, в том месте, где обычно бывает уш¬

ная раковина, ухо состояло из сплошного камня; в нем1

было лишь м^аленькое отверстие, весьма напоминавшее

замочную скважину. Тщетно Леонсия, Френсис и Ген¬

ри ходили по пещере, выстукивая ее стены и пол, в по¬

исках искусно скрытых проходов или замаскированных

путей к хранилищу.
—	Кости обитателей tierra caliente, два идола,

два громадных изумруда, два таких же рубина и М1ы

сами — это все, что здесь есть,— подытожил Френсис.—

Нам остается только вот что: во-первых, пойти назад,

привести сюда Рикардо вместе с мулами и у входа в пе¬

щеру разбить лагерь; а во-вторых, доставить сюда

старого джентльмена с его священными узелками, даже

если нам придется тащить его на руках.
—	Ты подожди здесь с Леонсией, а я вернусь и при¬

веду их,— вызвался Генри, после того как они, пройдя

по-ДЛИННЫМ коридорам и миновав ряды мертвецов, вы¬

шли наконец из пещеры на яркий солнечный свет.
А в это время на поющих песках пеон и его отец про¬

должали стоять на коленях в круге, начертанном стари¬

ком). Шел сильный тропический дождь, и пеон весь дро¬

жал от холода, а старик как ни в чем не бывало продол¬

жал мюлиться, не задум1ываясь над тем, выдержит ли

его бренное тело такой дождь и такой ветер. Именно

сотому, что пеону было тревожно и не по себе, он и за¬

метил то, что ускользнуло от внимания его отца. Сначала

он увидел Альвареса Торреса и Хосе Манчено, вышед¬

ших из джунглей и крадучись пробиравшихся через пес¬

ки. А затем увидел чудо. Чудо это состояло в том, что

Торрес и Манчено преспокойно шагали по песку — и пе-
21.	Джек Лондон. Т. XIV.	321

сок молчал. Когда они скрылись из виду, пеон боязли¬

во дотронулся пальцем до песка, но никаких жутких

звуков НС последовало. Он ткнул пальцем глубже —

все по-прежнему было тихо; и так же было тихо, даже ко¬

гда он стал колотить по песку всей ладонью: ливень ли¬

шил песок голоса.
Пеон тряхнул отца и, заставив его оторваться от сво¬

их мюлитв, объявил:
—	Песок больше не кричит. Он немой, как могила.

Я своими глазами видел, как враг богатого гринго про¬

шел по песку. А ведь он очень грешный человек, этот

Альварес Торрес, и все-таки песок молчал. Песок умер.

У него нет больше голоса. А там, где могут идти грешни¬

ки, М1Ы с тобой, старик, тоже мюжем пройти.
Старый индеец дрожащим указательным пальцем

принялся чертить в круге кабалистические знаки — пе¬

сок не издал ни звука; он молчал, даже когда старик по¬

пытался чертить и за пределами круга. Песок отсы¬

рел, а пески мюгут петь, лишь когда их насквозь прока¬

лит солнце. Пальцы старика забегали по узелкам свя¬

щенной кисти.
—	Тут сказано,— сообщил он,— что, когда песок пе¬

рестает говорить, можно спокойно идти дальше. До

сих пор я свято следовал всем велениям) бога. Будем сле¬

довать им и впредь; а потому пойдем, сын мюй.
И они зашагали так быстро, что вскоре вышли из по¬

лосы лесков и почти нагнали Торреса и Манчено, а сия

достойная пара, завидя их, поспешила спрятаться в ку¬

сты. Пропустив старика с сыном вперед и держась на

1точтител1ь.ном расстоянии, они двинулись за ними сле¬

дом. Тем временем Генри, выбравший более короткий

путь, разм1инулся как с первой, так и со второй парой.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
—	И все-таки напрасно я остался в Панаме, это бы¬

ло ошибкой и проявлением слабости с моей стороны,—за-

м)етил Френсис Леонсии. Они сидели рядом на камнях

у входа в пещеру, поджидая возвращения Генри.
—	Неужели яью-йоркская биржа так много для

вас значит? — кокетливо поддразнивая его, спросила
322

Леонсия. Но слова эти были лишь частично продиктова¬

ны кокетством: главное, Леонсии хотелось выиграть

время. Она боялась оставаться наедине с этим) человеком,

которого любила такой удивительной и пугавшей ее

любовью.
Но Френсис не хотел ждать.
—	Я человек прямой, Леонсия. Я говорю то, что ду¬

маю,— прямо, коротко и открыто...
—	Ив этом вы отличаетесь от нас, испанцев,— пре¬

рвала она его.— У нас самые простые мысли принято

облекать в цветистые слова.
Однако Френсис продолжал, как если бы она не пре¬

рывала его:
—	Вот вы, Леонсия, как раз и принадлежите к числу

таких хитрюг. Я говорю прямо и откровенно, как говорят

мужчины. А вы хитрите и увиливаете, точно бабочка, из¬

бегающая сачка,— что, должен признать, свойственно

женщинам, и мне следовало ожидать этого. И все-таки

это несправедливо... по отношению ко мне. Я ведь прямо

выкладываю вам, что у меня на сердце, и вы все отлич¬

но понимаете. А сами ничего не говорите мне о своих чув¬

ствах. Вы хитрите и изворачиваетесь. И я уже просто

ничего не поннмаю. Следовательно, вы ставите меня в не-

вьи'одное положение. Вы же знаете, что я люблю вас.

Я вам! откровенно в этом признался. А вы ответили что-

нибудь?
Леонсия сидела красная, опустив глаза, и не знала,

что сказать.
—	Вот опять! — не унимался Френсис.— Вы мне не

отвечаете! Вы держитесь со м)Ной теплее и оттого каже¬

тесь мне прелестнее и желаннее, чем когда-либо, и все-

таки вы лукавите и ничего не говорите о своих чувствах

и намерениях. Почему? Потому что вы женщина или по¬

тому что испанка?
Его слова Езволновали Леонсию до глубины души.

С трудом владея собой, но внешне сохраняя, однако,

полную невозмутимость, она спокойно посмотрела на него

и так же спокойно произнесла:
—Я могу быть англичанкой, американкой или кем

угодно, но я умею прямо смотреть на вещи и называть их

своими именами.— Она помолчала, хладнокровно об¬

думывая, что сказать дальше, и столь же хладнокровно
323

продолжала: — Вы сетуете на то, что вы вот сказали мне

о своей любви, а я молчу. Сейчас я вое вам1 объясню, и

вполне откровенно. Я люблю вас...
Он прютянул к ней руки, но она оттолкнула его.
—	Подождите!—повелительно сказала она.— Кто

же из нас ведет себя как женщина... или как испанка?

Я ведь еще не кончила. Я люблю вас. И я горжусь тем,

что люблю вас. Но это не все. Вы спросили меня о моих

чувствах и намерениях. На вопрос о чувствах я ответи¬

ла. А что касается намерений, то вот вам мой ответ: я со¬

бираюсь выйти замуж за Генри.
Такая англосаксонская прямолинейность положитель¬

но ошеломила Френсиса, и он с трудом выдавил из себя:
—	Но, ради бога, объясните почему?
—	Потому что я люблю Генри,— ответила она, сме¬

ло глядя ему в глаза.
—	Но вы же... вы же говорите, что любите меня? —

дрожащим голосом произнес он.
—	Вас я тоже люблю. Я люблю вас обоих. И я вовсе,

не такая уж дурная женщина — по крайней мере так

ьте всегда казалось. И до сих пор так кажется, ^оть ра¬

зум и подсказывает м)не, что добродетельная женщина

не мюжет любить одновременно двух мужчин. Ну и лад¬

но. Значит, я дурная,— такая уж я родилась, ничего не

поделаешь.
Она помолчала, но Френсис все еще не мог произне¬

сти ни слова.
—	Ну, так кто же из нас ведет себя как англосакс? —

спросила она с легкой улыбкой, не то бросая ему вызов,

не то забавляясь его замешательством.— Я сказала вам»,

не хитря и не увиливая, о своих чувствах и намерениях,
—	Но это нелепо! — горячо запротестовал он.— Не

можете же вы, любя меня, выйти замуж за Генри!
—	По-видимом1у, вы м)бня не поняли,— с упреком ска¬

зала Леонсия.— Я собираюсь выйти замуж за Генри,

Я люблю вас. И Генри тоже люблю. Но не М1эгу же я

выйти замуж за вас обоих! Это не разрешается зако¬

ном. А потому я выйду зам1уж только за одного из вас.

И я остановила свой выбор на Генри.
—	Тогда почему... почему же вы уговаривали меня

остаться? — Спросил он.
—	Штол^ что я люблю вас. Я ведь уже сказала вам!
324

—	Если вы будете повторять это. я с ума сойду! —

в-оскликнул Френсис.
—	Мне самой подчас кажется, что я схожу с ума,—

сказала она.— Е1сли вы считаете, что мне легко сохра¬

нять англосаксонскую выдержку, то ошибаетесь. Зато

ни один англосакс, даже, вы, которого я так люблю, не

может презирать меня за то, что я таю в душе какие-то

постыдные чувства. Мне представляется куда меи1^ по¬

стыдным сказать об этохф вам1 напрямик. Если, по-ваше-

му, это качество англосаксов — что ж, считайте так. Или.

быть может, это качество испанцев или что-то чисто жен¬

ское, присущее лично мне, как представительнице семьи

Солано,— мне все равно, считайте как хотите, ибо —

да! — я испанка, я женщина... И я представительница

испанской семьи Солано, хоть и не жестикулирую, когда

говорю,—шутливо закончила она после небольшой па¬

узы.
Френсис только собрался было что-то сказать, но Лег

онсия шикнула на него, и оба прислушались: в кустар¬

нике раздался шорох — кто-то, видимо, приближался

к ним.
—	Послушайте! — быстро прошептала она и умоляю¬

щим жестом дотронулась до его л<жтя.—Я буду в по¬

следний раз англосаксонкой и скажу вам все. А потом

всегда буду хитрить и вилять, как это свойственно, по-

вашему, испанкам, и мне в том числе. Итак, слушайте:

я люблю Генри, это правда, сущая правда. Но вас я любг

ЛЮ больше, гораздо больше. Я выйду замуж за Генри...

потому что люблю его и связана с ним! клятвой. И все-та¬

ки вас я всегда буду больше лк>15ить.
Прежде чем Френсис успел чгго-либо возразить, из

кустарника, прямо на них, вышли старый жрец майя и

его сын. Очевидно, даже не заметив Френсиса и Леон-

сию, жрец упал на колени и воскликнул по-^испански:
—	Впервые глаза мои в<идят глаза Чиа!
Он пробежал пальцами по узелкам священнрй кисти

и стал молиться на языке майя. И если бы окружающие

могли понять его, то они услышали бы следующее:
—	О бессмертная Чиа, великая супруга божествен¬

ного Хцатцла, создавшего все сущее из небытия! О бес¬

сортная супруга Хцатцла! Ты, которая есть мать зла¬

ков, божественная сердцевина прорастающего j^pna, бо¬
325

ги'ня дождя и оплодотворяющих чюлнечных луч!ей! Ты,

которая питаешь семена, корни и плоды, необходимые

для поддержания жизни человека! О славная Чиа, чей

рот повелевает уху Хцатцла! Тебе смиренно возносит мю-

литву твой жрец1 Будь снисходительна ко мне и всеми¬

лостива. Выдай из твоего рта золотой ключ, открываю¬

щий ухо Хцатцла. Дозволь твоему верному жрецу до¬

браться до сокровища Хца’гцла... Не для себя прошу, о

богиня, а для сына моего, которого спас гринго. Твои де¬

ти — племя майя — исчезают с земли. Им теперь уже не

нужны сокровища. Я твой последний жрец. Вместе со

мной умрет и то, что людям известно о тебе и о твоем ве¬

ликом супруге, чье имя я произношу лишь шепотом, пав

ниц. Услышь меня, о Чиа, услышь меня! Я пал перед то¬

бою ниц1
Целых пять минут старый жрец лежал, распростер¬

шись на камне, содрогаясь и корчаоь, точно эпилептик,

а Леонсия и Френсис с любо-пыгством смотрели на него,

невольно захваченные торжественностью мюлитвы, хоть

она и была им непонятна.
Не дожидаясь Генри, Френсис снова вошел в пе¬

щеру. Он и Леонсия шли впереди, показывая старому

жрецу дорогу. А старик, не переставая перебирать свои

узелки и что-то шептать про себя, следовал за ними, то¬

гда как пеон остался на страже у входа. Когда они по¬

дошли к мум)иям, жрец благоговейно остановился — не

столько из-за мумий, сколько из-за священных узелков.
—	Тут вот что сказано,— важно молвил он, выбирая

одно из усеянных узелками волокон.— Это были злые лю¬

ди, разбойники. Их удел — вечно ждать у порога пеще¬

ры, где скрыта тайна плем1ени майя.
Френсис поскорее провел старика м)имо груды костей

его отца и ввел во вторую пещеру, где старый майя сра¬

зу же распростерся перед двумя идолами и долго и го¬

рячо молился*. Потом он внимательно осмотрел узелки

священной кисти и сообщил Френсису с Леонсией то, что

прочел на язьпсе майя. Френсис знаком показал, что они

ничего т поняли. Тогда старик повторил на ломаном

испанском языке:
—	«Изо рта Чиа в ухо Хцатцла»,— так говорят узлы.
Френсис выслушал эту загадочную фразу, заглянул в
темную глубину рта богини, сунул острие своего охотни¬
326

чьего ножа в замочную скважину, видневшуюся в огром¬

ном ухе бога, постучал по камию рукояткой ножа и за¬

явил, что статуя полая. Потом он вернулся к статуе Чиа

и, постучав по ней ножом, убедился, что она тоже полая.

Но тут старый майя пробормотал:
—	«Ноги Чиа покоятся на пустоте».
Френсис, заинтересовавшись этим, заставил старика

провер'ить свои слова по узелкам.
—	Ноги у нее действительно большие,— рассмеялась

Леонсия,— но под ними крепкий каменный пол, а вовсе

не пустота.
Френсис толкнул богиню рукой,— оказалось, что она

легко сдвигается с М1еста. Обхватив ее, он рывками стал

ее передвигать.
—	«Для тех, кто силен и бесстрашен, ноги Чиа сдви¬

нутся с места»,— прочел жрец.— Но дальше три узла

говорят: «Берегись! Берегись! Берегись!»
—	Ну, будем надеяться, что эта пустота, какая она

там ни есть, не укусит м)&ня,— рассмеялся Френсис, вы¬

пуская из своих объятий богиню, которую ему удалось

сдвинуть на добрый ярд.— Итак, старушен-ция, постой

здесь немножко или посиди, отдохни. Ведь ноги у тебя,

наверно, порядком устали: попробуй-ка опираться столь¬

ко веков на пустоту!
Возглас Леонсии заставил Френсиса взглянуть на то

MiecTO, где только что стояла Чиа. Шагнув назад, он ед¬

ва не упал в яму, которую до сих пор прикрывали нюги

богини. Оказалось, что в скале выдолблено круглое от¬

верстие диаметром) в целый ярд. Тщетно пытался Френ¬

сис определить глубину ямы, бросая вниз зажженные

опички: они падали и, не достигнув дна, гасли на лету.
—	В самом деле похоже, что тут бездонная про¬

пасть,— заметил Френсис, бросая вниз камешек.
Прошло несколько секунд, прежде чем они услыша¬

ли, как он стукнулся обо что-та.
—	Но ведь и это, возможно, еще не дно,— заметила

Леонсия.— Кам)ень мог удариться о какой-нибудь боко¬

вой выступ скалы и даже мог там остаться.
—	Ну,^ уж вот эта штука даст нам точный ответ,—

сказал Френсис и, схватив старинный мушкет, валяв¬

шийся среди костей на полу, хотел было бросить его вниз.
Но старик остановил его:
327

—	Священные узлы .говорят:, «Кто посягнет на свя¬

щенную пустоту под ногами Чиа, умрет скорой и страш^

ной смертью».
—	А я вовсе и не намерен посягать на священную пу¬

стоту,— усмехнулся .Френсис, отбрасывая Miyimcer.— Но

что же нам теперь делать, старик?. Легко сказать:

«Изо рта Чиа в ухо Хцатцла»,— а как это выполнить?

Проведи-ка, старина, пальцами по своим священным! узел¬

кам и узнай, кате и что.
А для сына жреца — пеона с израненными коленя¬

ми —^ пробил последний час. Сам того не подозревая, он

последний раз видел восход солнца. Что бы ни случи¬

лось в этот день, какие бы усилия, он ни делал для того,

чтобы из^жать своей Судьбы, этому дню предстояло

быть последним, в его жизни. Останься он на страже

у входа в пещеру, его, несомненно, убили бы Торрес и

Ман«?ено, шедшие за ним чуть ли не по пятам.
Но,,вместо того чтобы стоять на страже, боязливый и

осторожный пеон решил сделать вылазку и посмотреть,

цет ли поблизости каких-нибудь врагов. Так он избег

смерти при свете дня под открытым небом». Но стрелки

часов его жизни передвигались, н предуготованиый ем)у

1<.он<5Ц был не дальше от него и не ближе,, чем судчла

Судьба.
Пока он обследовал окрестности, Альварес Торрсн:

и Хосе Манчено достигли входа в пещеру. Огром>ные г ла¬

за.Чиа, выложенные перламутром* на каменном) лике ска¬

льд оказались слишком бол1Ьшим испьгганием для суевер¬

ного кару.
—	Ты иди туда,— сказал он Торресу,— а я останусь

здесь сторожить, чтобы никто не вошел.
И Торрес, в жилах которого текла кровь его предка,

честно выстоявшего столетия в ряду мумий, вошел в пе¬

щеру майя столь же храбро, как некогда его предок.
Едва он скрылся из виду, как Хосе Манчено, не по-,

боявшийся бы предательски убить любого человека, но

чрезвычайно боявшийся нев^1Димюго мира, сокрытого за

непонятными для него явлениями, забыл свой долг ча¬

сового и телохранителя и поспешно скользнул в кусты.

Тем* временем пеон, убедившись, что вокруг нет злоумыш-
328

ленников, и горя желанием узнать от отца таййы майя,

вернулся на свое прежнее место. Здесь он тоже никого

не обнаружил и вошел в пещеру, не зная, что следует по

пятам за Торресом.
А тот продвигался тихо и осторожно, из боязни от-

крьггь свое присутств'ие тем, кого он выслеживал. Да еще

он задержался в пещере, пораженный парадом мертве¬

цов. Он с любопытством принялся рассматривать этих

людей, которые вошли в историю и дЛя которых исто¬

рия остановилась здесь, в преддверии святилища майя.

Особенно заинтересовала Торреса мумия, замыкавшая

ряд. Ее сходство с ним самим было слишком заметно,

чтобы не броситься ему в глаза, и он сразу догадался, что

это его дальний предок.
Он все еще в раздумье смотрел на мертвеца, как вдруг

услышал звук шагов и оглянулся, ища, куда бы спрятать¬

ся. Тут дьявольская мысль пришла ему на ум. Сняв шлем

с головы своего предка, он надел его себе на гол<^ву, по¬

том закутался в его прогнивший плащ, вооружился огром¬

ной шпагой и натянул ботфорты с отворотами, которые

едва не развалились при этом. Затем он бережно, чуть

ли не с нежностью положил голую мумию на спину, по¬

зади других мумий — туда, где сумрак сгущался до

сплошной черноты. Проделав все это, он занял место по¬

койника, замыкавшего ряд, положил руку на эфес шпаги

и замер в той же позе, в какой стоял его предок.
Подвижными оставались только его глаза, следившие

за пеоном, который медленно и боязливо продвигался

между двойным рядом мертвецов. Поравнявшись с Тор¬

ресом, пеон вдруг остановился и, широко раскрыв от ужа¬

са глаза, забормотал одну за другой молитвы майя. Тор¬

ресу, перед которым он стоял, не оставалось ничего

другого, как слушать с закрытыми глазами и догадывать¬

ся о том, что происходит. Услышав, что пеон пошел даль-

ше^ Торрес покосился в его сторону: пеон как раз оста¬

новился, не решаясь завернуть в узкий проход. Обрадо¬

вавшись удобному моменту, Торрес занес шпагу, готойясь

нанести удар, который раскроил бы череп пеона.
Но, хотя это был и день и час, предопределенный

Судьбою для смерти пеона, последняя секунда его жиз¬

ни еще не истекла. Не тут, среди двойного ряда мертве¬

цов, и не от руки Торреса суждено ему было умереть, ибо
329

Торрес придержал руку и медленно опустил оружие, а

пеон пошел дальше и скрылся за поворотом^ Вскоре он

нагнал своего отца, Леонсию и Френсиса,— последний

как раз просил жреца вторично справ-иться по узелкам,

как и чем можно открыть ухо Хцатцла.
—	Просунь руку в рот Чиа и вытащи ключ,— прика¬

зал старик своему боязливому сыну, и тот с явной неохо¬

той повиновался ему.
—	Да не укусит же она тебя, она ведь каменная! —

со смехом сказал eMiy Френсис по-испански.
—	Боги майя никогда не бывают каменными,— с

упреком заметил старик.— Они кажутся каменными, но

на самом деле они живые, всегда были живыми и под

камнем и сквозь камень вечно осуществляют свою не¬

изменную волю.
Леонсия, вздрогнув, отшатнулась от жреца и, взяв

Френсиса под руку, прижалась к нему, словно ища у

него защиты.
—	Что-то ужасное должно случиться — у меня такое

предчувствие,— вырвалось у нее.— Не нравится мне это

место в недрах горы, среди мертвецов. Я люблю синее

небо, ласковое солнце, безбрежное море. Что-то ужасное

должно случиться здесь с нами. У меня такое предчув¬

ствие — что-то должно случиться.
Френсис принялся успокаивать ее, а часы жизни пео¬

на отстукивали уже последние секунды. И когда, призвав

на помощь всю свою храбрость, он сунул руку в рот бо¬

гини, последняя секунда его жизни истекла и смертный

час его пробил. С криком ужаса он* выдернул руку и

уставился на свое запястье, где, как раз над артерией,^

алела капеляька крови. Пятнистая головка змеи высуну¬

лась изо рта богини, точно насмешливый язычок, и снова

спряталась в темной впадине.
—	Ехидна! — закричала Леонсия, распознав змею.
Пеон, который тоже распознал змею и понял, что его
ждет неминуемая смерть, в ужасе попятился, оступился

и полетел прямо в пропасть, которую столько веков при¬

крывали ноги Чиа.
Целую минуту все молчали, потом старый жрец про¬

шептал:
—	Я разгневал Чиа, и она убила моего сына.
«— Не верьте вы этому,— заметил Френсис, стремясь
Ш

успокоить Леонсию.— Все это вполне естестЕенно и объ¬

яснимо. Ну, что тут удивительного, если змея поселилась

в расщелине? Это часто бывает. И что тут удивительно¬

го, если человек, укушенный ехидной, отпрянул назад?

И наконец, что же удивительного, если он оступился и

упал в яму, находившуюся позади него...
—	Тогда и в ЭТОМ! нет ничего удивительного? — вос¬

кликнула Леонсия, указывая на струю прозрачной воды,

забулькавшую над отверстием и вскоре забившую из не¬

го фонтаном.— Старше прав. Даже сам) кам)ен1ь служит

богам орудием для выполнения их неизменной воли.

Жрец предупреждал нас. Он ведь прочел об этом по

своим священным узелкам.
—	Вздор! — фыркнул Френсис.— Никакая это не во¬

ля богов, а всего лишь воля древних жрецов майя, ко¬

торые изобрели и своих богов и эту штуковину. Где-тю

глубоко внизу тело пеона ударило по рычагу, открыв-

шел^ каменные шлюзы. И за^л подземный источник.

Вот откуда эта вода. Богинь с таким чудовищным! ртом

не бывает, их могли измыслить лишь люди с поистияе

чудовищным воображением. Настоящая же богиня

должна быть прекрасна, ибо красота и божество не¬

отделимы друг от друга. Только человек способен выду¬

мать демонов во всем их «безобразии.
Вода хлестала из ямы с такой силой, что уже доходи¬

ла им почти до щиколоток.
—	Ничего страшного,—сказал Френсис.—Я заметил,

что на протяжении всего пути пол в пещерах и прохо¬

дах покатый. Эти древние индейцы были хорошими

инженерами и предусмотрительно устроили сток. Ви¬

дите, как вода бежит по галерее в направлении выхо¬

да. А ну, старина, прочти-ка по своим узелкам, где сокро¬

вище.
—	Где мой сын?—спросил вместо ответа старик

глухим, полным отчаяния голосом.— Чиа убила моего

единственного сына. Ради его матери я нарушил закон

майя и запятнал чистую кровь майя нечистой кровью

женщины из tierra caliente. Ведь я согрешил ради то-

то, чтобы он появился на свет, и потому он мне трижды

дорог. Какое М!Н€ теперь дело до сокровища? Нет у меня

больше сьгаа. Гнев богов майя обрушился на меня.
С ревом, клокотаньем и бульканьем, указывающ№
331

ми на большое давление снизу, вода по-прежнему била

фонтаном! вверх. Леонсия первая заметила, что уровень

воды в пещере повысился.
—	Вода уже почти дошла мне до колен,— сказала

она Френсису.
—	Пора выбираться отсюда,— согласился он, поняв

всю серьезность положения.— Сток, возможно, и был хо¬

рошо рассчитан, но обвал, очевидно, преградил выход

воде. В других галереях, идущих на уклонг воды, конеч¬

но, еще больше, чем здесь. Однако и здесь уровень ее

достаточно высок. А другой дороги наружу нет. Пошли!
Подтолкнув Леонсию, чтобы она шла вперед, он

схватил за руку подавленного горем жреца и потащил

за собой. Там, где галерея поворачивала под прямым

углом, вода доходила им до колен. А в пещере, где стоя¬

ли мумии, они оказались уже по пояс в воде.
И тут из воды перед остолбеневшей Леонсией подня¬

лась голов>а в шлем^ и задрапированное в старинный

плащ тело. Но это еще не удивило бы Леонсию, ибо и

все другие мумии тоже упали, сбитые бурлящими вода¬

ми. Эта же мумия двигалась, прерывисто дыша; она жи¬

выми глазами смотрела в глаза Леонсии.
Это было уже слишком необычное зрелище для обыч¬

ного человека: перед Леонсией был воин, который умер

четыреста лет назад и теперь умирал вторично сА?ертью

утопленника! Леоисия вскрикнула, рванулась было впе¬

ред и почти тут же стремглав помчалась обратно в пе¬

щеру; Френсис, пораженный не менее Леонсии, отступил

и вытащил пистолет-автомат. Но в эту минуту покойник,

нащупав наконец пол под ногами, вынырнул из быст¬

рого потока, встал на ноги и закричал:
—	Не стреляйте! Это я, Торрес! Я был сейчас у вхо¬

да в пещеру. Что-то случилось. Там не пройти. Вода

стоит выше головы — даже входа не видно. Слышно, как

падают кам1ни.
—	Ну, так сюда ты тоже не пройдешь,—сказал Френ¬

сис, наводя на него пистолет.
—	Сейчас не время ссориться,— возразил Торрес.—

Надо прежде всего спасать жизнь, а поссориться мы

всегда успеем, если в этом будет необходимость.
Френсис заколебался*
—	А что с Леонсией?-— спросил хитрый Торрес.— Я
332

видел, как оиа побежала назад. С ней ничего не может

случиться?
Помиловав Торреса, Фреисис направился обратно в

пещеру идолов, таща за собой старика. Следом за ним

шел Торрес. Леонсия снова закричала от ужаса.
—	Не бойтесь, это Торрес,— успокоил ее Френсис.—

Я сам до чертиков перепугался, когда увидел его. Но он

такой же живой человек, как и все мы. Если его пырнуть

ножом, из него потечет кровь. А ну, старина! Мы вовсе

не хотим потонуть здесь, как крысы. Еще не все тайны

майя раскрыты. Читай по узелкам и выводи нас отсюда!
—	Путь лежит не наружу, а внутрь,— дрожащим го¬

лосом пробормотал жрец.
—	Нам все равно, лишь бы как-нибудь выбраться.

Но как же попасть внутрь?
—^ «Из рта Чиа в ухо Хцатцла»,— был ответ.
Френсиса вдруг осенила страшная, чудовищная

мысль.
—	Торрес,— сказал он,— во рту этой каменной леди

есть ключ или что-то в этом роде. Вы ближе всех к ней

<?гоите. Суньте туда руку и достаньте его.
Леонсия подав-ила возглас ужаса, догадавшись о том,

какого рода месть задумал Френсис. Но Торрес не заме¬

тил этого и весело направился к богине со словами:
—	Рад быть вам полезен.
Однако чувство порядочности не позволило Френси¬

су довести дело до коица.
—	Стой! — резко приказал он и сам кинулся к идолу.
И Торрес, сначала в недоум>ении посмютревший на не¬

го, вскоре понял, чего он избежал. Френсис несколько раз

выстрелил из пистолета в каменный рот богини, в то

время как старый жрец стонал: «Святотатство!» Затем,

обернув курткой руку до плеча, он залез богине в рот

и за xiBocT вытащил оттуда раненую зм>ею. Несколько

быстрых взмахов — и он размозжил ей голову о бок

идола.
Обернув снова руку и плечо курткой, на случай если

там окажется вторая змея, Френсис опять полез в рот

богини и вытащил оттуда тщательно отполированный

брусочек золота, по форме и размеру соответствовавший

отверстию в ухе Хцатцла. Старик указал на ухо, и Френ¬

сис вложил так называемый ключ в ск<важину.
333

—	Совсем как в автомате,— заметил он, когда бру-

сотек про-валился в отверстие.— Ну, что-то теперь будет?

Следите за водой — она, наверно, сразу схлынет.
Но вода продолжала хлестать вовсю. Вдруг Тор¬

рес издал какое-то восклицание и указал на стену, от ко¬

торой отделилась огромная глыба и медленно поползла

вверх.
—	Вот он, выход!—крикнул Торрес.
—	Вход, как сказал старик,— поправил его Френ¬

сис.— Ну, что бы там ни было, пойдемте.
Они прошли сквозь стену и довольно далеко углу¬

бились по узкому проходу, как вдруг старик М)айя с кри¬

ком: «Мой сын!» — повернулся и бросился назад.
Поднявшаяся часть стены уже опускалась на свое

место, и жрец лишь с трудом! прополз под нею на жи¬

воте. Еще миг — и стена заняла прежнее положение.

И так точно были пригнаны составлявшие ее камни,

что она тотчас перекрыла поток, хлынувший из пещеры

идолов.
Снаружи, если не считать небольшого ручейка, вы¬

текавшего из-под скалы, не было никаких признаков то¬

го, что творится внутри. Генри и Рикардо, подойдя ко

входу в пещеру, зам1етили ручей, и Генри сказал:
—	Это что-то новое. Воды тут не было, когда я

уходил.
Минуту спустя он увидел свежий обвал.
—	Здесь был вход в пещеру,— сказал он.— Теперь

его нет. Интересно, куда же все девалось?
И точно в ответ на его слова, пенящийся поток вынес

из недр горы тело человека. Генри и Рикардо кинулись

к нему и вытащили из воды. Узнав в нем старого жре¬

ца, Генри положил его лицом вниз, опустился рядом с

ним на колени и принялся откачивать, как откачивают

утопленников.
Прошло добръхх десять минут, прежде чем старик

стал проявлять признаки жизни, и еще столько же,

прежде чем он открыл глаза и дико осмотрелся вокруг,
—	Где оади? —спросил Генри.
Старый жрец забормотал что-то на языке майя, но

Генри встряхнул его и заставил прийти в себя.
334

—	Нет, никого нет,— пояснил он по-испански.
—	Кого нет? —спросил Генри, тряхнул его еще раз,

чтобы вернуть ему память, и снова повторил свой

вопрос.
—	Моего сына. Чиа убила его* Чиа убила моего сыно,

она убила их всех.
—	Кого это всех?
Пришлось снова трясти старика и снова повторять

вопрос.
—	Богатого молодого гринго, который был другом

мюем1у сыну, врага богатого молодого гринго, которого

звали Торресом, и молодую женщину из семьи Солано,

из-за которой все случилось. Я предупреждал вас. Она

не должна была идти с нами. Женщины всегда навле¬

кают проклятия на дела мужчин. Она прогневала боги¬

ню: ведь Чиа тоже женщина. Язык Чиа — ядовитая

змея. И своим языком Чиа убила моего сына. И гора об¬

рушила на нас целый океан. И все погибли. Всех убила

Чиа. Горе мне! Я прогневил богов. Горе мне! Горе мне!

И горе всем, кто будет искать священное сокров'ище, что¬

бы похитить его у богов майя!
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Генри и Рикардо, стоя М1ежду вытекавшим из скалы

потоком и грудой обвалившихся камией, наскоро пыта¬

лись разобраться в случившемся. А рядом», распростер¬

шись на земле, вздыхал и молился последний жрец майя.

Генри принялся тормошить и трясти старика, чтобы хоть

немного прояснить его сознание, но добился лишь сбив¬

чивого лепета о том, что произошло в пещере.
—	Змея укусила только его сына, и только он один

упал в эту дыру,— с надеждой в голосе сказал Генри.
—	Совершенно верно,— подтвердил Рикардо.—

Остальные лишь вымокли как следует. Ничего более

страшного, судя по его словам, с ними не произошло.
—	И вполне возможно, что они сейчас сидят в какой-

нибудь пещере, куда не достигает вода,— продолжал

свою мысль Генри.— Вот если бы нам удалось расчи¬

стить вход в пещеру и дать сток воде! Если они живы,

они могут продержаться еще немало дней: ведь бы-»
335

страя смерть наступает прежде всего от недостатка во¬

ды, а у них ее, конечно, больше чем нужно. Без пищи же

мюжно обойтись довольно долго. Но вот что меня удив¬

ляет: каким образом! очутился там1 Торрес?
—	Интересно, не по .его ли милости напали на нас

кару? — заметил Рикардо.
Но Генри не стал в это вдаваться.
—	Может быть, но нам сейчас не до этого. Надо пре¬

жде всего придумать, как проникнуть внутрь горы, что¬

бы спасти их, если они еще живы. Мы с тобой и за ме¬

сяц не разберем такой груды камней. Если бы нас бы¬

ло человек пятьдесят, то, работая в две смены, днем и

ночью, мы могли бы откопать пещеру суток за двое. Та¬

ким образом, главное для нас сейчас — достать людей.

Этим мы и должны прежде всего заняться. Я сейчас

сяду на мула и отправлюсь к этим! кару: пообещаю им

всю чековую книжку Френсиса, если они придут сюда

помочь нам. Если же ничего не выйдет, я поеду в Сан-

Антонио и наберу там людей. Итак, этим займусь я.

Тем временем ты расчисти тропу и приведи сюда пео¬

нов с мулами, продовольств'ием и лагерным оборудова¬

нием. Да смотри прислушивайся, не раздастся ли стука

в горе: они ведь могут перестукиванием дать нам

о себе знать.
Итак, Генри направил своего мула в дерев-ню кару —

к великому неудовольств1Ию мула и к не менее велико¬

му изум1лению кару, внезапно увидевших в своей твер¬

дыне врагов — точнее, одного врага,— да еще из числа

тех, кого совсем недавно они пытались уничтожить. Они

сидели на корточках подле своих хижин и лениво гре¬

лись на солн-це, скрывая под сонной апатией удивле¬

ние, которое, точно иголками, покалывало их и побуж¬

дало вскочить на ноги. Как всегда, отвага белого человека

смутила дикарей-метисов и лишила их способно^

сти действовать. Неторопливо ворочая мозгами, они при¬

шли к выводу, что только у человека на голову выше всех

остальных, доблестного и наделенного таким могущест-?

вом, какое им и не снилось, могло хватить смелости въе¬

хать в многолюдное вражеское селение на усталом и

строптивом муле.
336

Они говорили на ломаном испанском языке, так что

Генри понимал их, и они, в свою очередь, понимали его

испанскую речь; однако его рассказ о несчастье, приклю-

чидщемся в священной горе, не произвел на них ника¬

кого впечатления. Они выслушали с бесстрастньпли ли¬

цами его просьбу отправиться на помющь потерпевшим

и обещание хорошо за это заплатить и только равно¬

душно дожали плечами.
—	Если гора проглотила ваших гринго, значит, на то

воля бога. А кто. мы такие, чтобы препятствовать его

воле?—отвечали они.— Мы люди бедные, но мы ра¬

ботать ни на кого не будем и тем более идти про¬

тив бога не хотим. Ведь во всем, что случилось, винова¬

ты сами гринго. Это не их страна. И нечего им лазать

по нашим горам. Пусть сами теперь и выпутываются

из беды, коли бог разгневался на них, а у нас и

без того забот хватает — одни непокорные жены чего

стоят.
Час сьесты давно миновал, когда Генри, успев сме¬

нить уже двух мулов, на третьем, самом строптивом,

В1?ехал в еще сонный Сан-Антонио. На главной улице, на

полпути м!ежду судом и тюрьмой, он увидел начальника

полиции и маленького толстого судью, следом за кото¬

рыми шагало человек десять жандармов-конвоиров и

двое несчастных пеонов, бежавших с плантации в Сан¬

тосе. Генри остановил мула и стал излагать судье и на¬

чальнику полиции свою просьбу о помощи. Пока он го¬

ворил, начальник полиции незаметно подмигнул судье—

своему судье, своему ставленнику, который был предан

ему телом и душой.
—	Да, конечно, мы вам поможем,— сказал началь¬

ник полиции, потягиваясь и зевая.
—	Когда же вы можете дать мне людей? — нетерпе¬

ливо спросил Генри.
—	Что до этого, то мы сейчас очень заняты,— с ле¬

нивой наглостью заявил начальник полиции.— Разве не

так, достопочтенный судья?
—	Да, мы очень заняты,— подтвердил тот, зевая

прямо в лицо Генри.
—	И будем заняты еще некоторое время,—про¬

должал начальник полиции.— Мы очень сожалеем, но

ни завтра, ни послезавтра не сможем даже й поду-^
22.	Джек Лондон. Т. XFV. 337

мать о TON®, чтобы оказать вам помощь. А вот намного

позже...
—	Скажем, к рождеству,— вставил судья.
—	Да, да, к рождеству,— подтвердил начальник пЪ-

лиции, отвешивая галантный поклон.— Зайдите к нам

около рождества, и, если к тому времени дел у нас бу¬

дет поменьше, быть может, мы и надумаем снарядить

такую экспедицию. А пока всего хорошего, сеньор Мор¬

ган.
—	Вы это серьезно?—спросил Генри с перекошен¬

ным от гнева лицом.
—	Вот такое же, небось, было у него лицо, когда он

нанес предательский удар в спину сеньору Альфаро

Солано,— со зловещим видом изрек начальник по-*

лиции.
Генри пропустил это оскорбление мимо ушей: он

думал о другом.
—	Я скажу вам, кто вы есть! — вскипел он, охвачен¬

ный справедливым негодованием.
—	Берегитесь! — предупредил его судья.
—	Плевать мне на вас! — бросил Генри.— Вы ни¬

чего не можете со мной сделать. Меня помиловал сам

президент Панамы. А вы — вы жалкие ублюдки, не лю¬

ди и не свиньи, не поймешь кто!
—	Прошу вас, продолжайте, сеньор— сказал началь¬

ник полиции, скрывая под изысканной вежливостью бе¬

шенство.
—	Вы не обладаете ни одной из доблестей испанцев

или караибов, зато пороки обеих рас у вас в изобилии.

Свиньи вы, а не люди — вот вы кто!
—	Вы все сказали, сеньор? Все до конца? — вкрад¬

чиво осведомился начальник полиции и подал знак жан-

дарма(м; те набросились сзади на Генри и обезоружи¬

ли его.
—	Даже сам президент Панамы не может помило¬

вать преступника, еще не совершившего преступления.

Правильно, судья? — спросил начальник полиции.
—	А это новое преступление! — с готовностью под¬

хватил судья, с полуслова поняв намек начальника по¬

лиции.— Этот пес — гринго оскорбил закон.
—	Тогда мы будем судить его, и судить немедленно,

че сходя с места. Не будем возвращаться в суд и снова
338

открывать заседание,— к чему себя утруждать. Будем

судить его здесь, вынесем приговор и пойдем дальше.

У меня есть дома бутылочка доброго вина...
—	Я не любитель вина,— поспешил судья откло-

юить предложение.— Мне бы лучше мескаля. А пока что,

поскольку я и свидетель и жертва оскорбления и посколь¬

ку надобности в дальнейших показаниях, помимо тех,

какими я располагаю, нет, я признаю обвиняемого ви¬

новным. Какое наказание предложили бы вы, сеньор

Мариано Верхара-и-Ихос?
—	Сутки в колодках, чтобы охладить чересчур го¬

рячую голову этого гринго,— ответствовал начальник

полиции.
—	Такой приговор мы ему и вынесем,— объявил су¬

дья.— И он вступает в силу немедленно. Уведите заклю¬

ченного, жандарм*ы, и посадите его в колодки.
Рассвет застал Генри в колодках, в которых он про¬

вел уже целых двенадцать часов. Он лежал на спине и

сйал. Но сон его был тревожен: его мучили кошмары, он

видел своих друзей, заточенных в недрах горы, ум1 его

терзали заботы, а тело — укусы бесчисленных мост:и-

тов. И так ворочаясь, извиваясь и отмахиваясь от кры¬

латых мучителей, он наконец проснулся. А проснув¬

шись, сразу вспомнил, какая с ним произошла беда, и

начал ругать себя на чем свет стоит. Раздраженный

превыше меры тысячами ядовитых москитных укусов, он

изрыгал такие проклятия, что привлек внимание прохо¬

жего, который шел м«им1о, неся ящик с ииструм1ентами.

Это был стройный молодой человек с орлиным носом^

одетый в военную форму летчика Соединенных Штатов.

Он подошел к Генри, остановился возле него, послушал

и с любопытством и восхищением принялся его разгля¬

дывать.
—	Дружище,— сказал он, когда Генри на минуту

умолк, чтобы перевести дух.— Прошлой ночью, когда я

сам застрял здесь, оставив на борту добрую половину

оборудования для палатки, я тоже неплохо выругался.

Но это был детский лепет по сравнению с вашей руганью.

Я восхищен вами, сэр. Вы обставите любого армейца.

А теперь, если не возражаете, не могли бы вы повторить
339

все сначала, чтоб я мог взять на вооружение и пустить в

ход, когда мне потребуется, ваши крепкие словечки?
—	А кто вы такой? —спросил его Генри.— И какого

черта тут околачиваетесь?
—	Не смею обижаться на вас,' сэр,— с улыбкой ска¬

зал летчик.— Когда у человека такая распухшая физио¬

номия, он имеет полное право быть невежливым. Кто

это вас так разукрасил? Ну, а что до меня, то ,у черта

я еще не утвердился в правах, а вот здесь, на земле, из¬

вестен, как Парсонс, лейтенант Парсонс. В аду я пока

тоже еще ничего не делаю, а в Панаме я затем, чтобы

за сегодняшний день совершить перелет от Атлантиче¬

ского океана до Тихого. Не могу ли я быть вам чем-ни¬

будь полезен, прежде чем отправлюсь в путь?
—	Конечно, можете! — воскликнул Генри.— Достань¬

те-ка из вашего ящика какой-нибудь инструмент и сбей¬

те замок с моих колодок. Я получу ревматизм, если мне

придется еще просидеть здесь. Фамилия моя Морган,

и никто меня не избивал: это все укусы москитов.
Несколькими ударами гаечного ключа лейтенант Пар¬

сонс сбил с колодок старый замок и помог Генри под¬

няться. Растирая затекшие ноги, Генри наскоро расска¬

зал летчику о том, в какую беду попали Леонсия и Френ¬

сис и сколь трагично все это может для них кончиться.
—	Я люблю этого Френсиса,— сказал он в заклю¬

чение.— Он точная моя копия. Мы похожи друг на

друга, как двое близнецов,— должно быть, мы все-таки

дальние родственники. Что же до сеньориты, то я не

только люблю ее^ но и собираюсь на ней жениться. Итак,

готовы вы нам помочь? Где ваш аэроплан? Пешком или

на муле добираться до горы майя очень долго, но если

вы подбросите М1еня на своей машине, то это займет со¬

всем немного времени. А если вы мне еще достанете

сотню шашек динамита, то я смогу взорвать скалу в том

месте, где был обвал, и вьщущу воду из пещеры.
Лейтенант Парсонс мюдлил.
—	Скажите «да»1 Скажите же!—молил его Генри.
А тем временем, как только камень, закрывавший

вход в пещеру идолов, стал на свое место, трое пленни¬

ков, застрявших в сердце священной горы, сразу очу¬
340

тились в кркхмешной тьме. Френсис и Леонсия ощупью

нашли друг друга и взялшъ за руки. Еще миг — и он

обнял ее, и сладость этого объятия наполовину смягчи¬

ла обуявший их ужас. Они слышали, как Торрес тяжело

дышит рядом. Наконец он пробормотал:
—	О матерь божья, вот это называется быть на во¬

лосок от смерти! Еле ноги унесли. Что-то с нами дальше

будет?
—	Дальше будет еще много всяких страстей, пре¬

жде чем мы выберемся из этой дыры,— заверил его

Френсис.— А выбраться все-таки надо — и чем скорее,

тем лучше.
Порядок продвижения был быстро установлен.

Френсис пошел вперед, нащупывая левой рукой стену;

за ним следовала Леонсия, которой он велел покрепче

ухватиться за его куртку. А Торрес шел с ним рядом, дер¬

жась рукой за другую стену. Они всё время перегова¬

ривались, чтобы не отставать и не опережать друг друга

и главное — не разминуться, свернув в боковые галерёи.

К счастью, пол в туннеле (ибо это был самый настоя¬

щий туннель) оказался ровный^ так что они хоть и

шли ощупью, но не спотыкались. Френсис решил не за¬

жигать спичек, пока в этом не будет крайней необхо-

димюсти, и, чтобы не свалиться в какой-нибудь колодец

или яму, осторожно выставлял вперед сначала одну ногу

и, только удостоверившись, что ступил на твердый грунт,

переносил на нее всю тяжесть тела. В результате про¬

двигались они медленно, делая не более полулгали

в час.
Только раз на всем пути им встретилось такое место,

где туннель разветвлялся на две галереи. Тут Френсис

зажег драгоценную спичку, вынув ее из водонепроницае¬

мой коробочки, и увидел; что обе галереи совершенно

одинаковы. Какую же из них выбрать, по какой пойтя?
—	Придется сделать так,— сказал Френсис.— Пой¬

дем по этой галерее. И если она нас никуда не приведет,

вернемся к отправной точке и пойдем по другой. В од¬

ном можно быть твердо уверенным: эти галереи, без¬

условно, куда-нибудь ведут, иначе майя не трудились бы

их прокладывать.
Через десять минут Френсис вдруг остановился: под

ногой, которую он занес вперёд, была пустота. Он предо-
341

стерегающе крикнул: «Стоп!» — и зажег вторую спичку.

Оказалось, что он и его спутники стоят у входа в есте-

чгтвенную пещеру таких раЗ'Шров, что при слабом свете

спички ни вправо, ни влево, ни наверху, ни в глубине не

видно было стен. Все же они успели разглядеть грубое

подобие лестницы естественного происхождения, лишь

слегка подправленной человеческими руками, которая

вела куда-то вниз, в кромешную тьму.
А часом позже, спустившись по ступенькам! и пройдя

довольно большое расстояние по пещере, см1глые пу¬

тешественники вдруг увидели впереди проблеск дневного

света, который становился все ярче по мере их продви¬

жения. Источник света оказался куда ближе, чем они

думали, и очень скоро Френсис, раздвинув ветки дикого

винограда и густой кустарник, вылез прямо на открьггое

место, залитое ослепительным послеполуденным солн¬

цем. В одну секунду Леонсия и Торрес оказались с ним

рядом; внизу под ними расстилалась долина, которая

хорошо была видна из этого орлиного гнезда. Долина

была почти круглая, не меньше лиги в диаметре; высо¬

кие горы и крутые скалы, точно стены, окружали ее.
—	Это Долина Затерянных Душ,— торжественно

провозгласил Торрес.— Я не раз слышал о ней, но нико¬

гда не верил в ее существование.
—	Я тоже слышала и тоже никогда не верила,— вы¬

рвалось у Леонсии.
—	Ну, так что же? — отозвался Френсис.— Мы ведь

не затерянные души, а люди во плоти и крови. Чего же

нам бояться?
—	Видите ли, Френсис,— сказала Леоноия,— судя по

тем рассказам, которые я слышала еще девочкой, ни

один человек, раз попав сюда, уже не выходил обратно.
—	Предположим, что это так,— со снисходительной

улыбкой заметил Френсис,— как же тогда выбрались от¬

сюда те, кто об этом рассказывал? Если никто никогда

не возвращался, откуда же стало известно об этом месте?
—	Право, не знаю,— призналась Леонсия.— Я пере¬

даю то, что слышала. К тому же я никогда в это не ве¬

рила. Но только уж очень все здесь соответствует описа¬

нию таинств1енной долины.
—	Никто никогда не возвращался отсюда,— все так

же торжественно подтвердил Торрес.
342

—	в таком случае откуда вы знаете, что кто-то сю¬

да заходил? — настаивал Френсис.
—	Здесь живут Затерянные Души,— ответил Тор¬

рес.— Мы потому никогда и. не видели их, что никто от¬

сюда не выходил. Я вам вот что скажу, М!истер Френсис

Морган: не такой уж я глупый человек. Я получил обра¬

зование. Я учился в Европе и вел дела в вашем родномг

Нью-Йорке. Я изучал разные науки, философию. И тем

не менее верю, что, кто однажды попал в эту долину, ни¬

когда отсюда не выйдет.
—	Но ведь М1Ы же еще не там! — Френсис явно на-

ч>инал терять терпение.— И нам вовсе не обязательно

спускаться в долину, правда?—Он подполз к самому

краю выступа, усеянного камнями и комьями земли, что¬

бы получше рассмотреть какой-то предм1ет, привлекший

его внимание.— Держу пари, что это хиж'ииа с соломен¬

ной крышей...
В тот же миг край выступа, за который он держал¬

ся, осыпался, и вся площадка, где они стояли, рухнула.

Френсис, Торрес и Леонсия покатились по крутому,скло¬

ну, увлекая за собой лавину земли, гравия и дерна.
Мужчины первыми встали на ноги возле густых за¬

рослей кустарника, которые и задержали их; они кину¬

лись было к Леонсии, но она уже тоже была на ногах и

громко смеялась.
—	А вы‘Т0 говорили, что нам вовсе не обязатель¬

но спускаться в долину! — со смехом воскликнула она,

обращаясь к Френсису.— Ну, что же вы теперь ска¬

жете?
Но Френсису было не до нее. Он потянулся и схва¬

тил на лету предмет, который показался ему знако¬

мым и который, подскакивая, катился вслед за ни¬

ми сейчас по крутому склону. Это был шлем Торреса,

похищенный в пещере, где стояли мумии; и Френсис пе¬

редал его испанцу.
—	Бросьте вы его,— сказала Леоноия.
—	Это моя единственная защита от солнца,— возра¬

зил Торрес, вертя шлем в руках. Вдруг он заметил ка¬

кую-то надпись на внутренней стороне и, показав ее сво¬

им спутникам», прочитал вслух: «Да Васко».
—	Я слышала о нем,— заметила Леонсия.
—	Правильно, должны были слышать,— подтвердил
343

Торрес.— Да ВасКо был моим предком по прям)эй линии.

Моя мать урожденная да Васко. Он прибыл в испан¬

ские колонии с Кортесом.
—	А когда прибыл, взбунтовался и поднял восста¬

кие;— продолжала начатый им рассказ Леонсия.— Я хо¬

рошо это помню: мне говорили об этом отец и дядя Аль¬

фаро. Вместе с двенадцатью товарищам1И он отправился

на поиски сокровища М1айя. За ним)и следовало целое

племя прибрежных караибов — человек сто мужчин и^

наверно, столько же женщин. Кортес послал за ними по¬

гоню — отряд под прбдводигел1ьством некоего Мендосы;

в докладе его, который лежит в архивах,— так расска¬

зывал мне дядя Альфаро,— говорится, что их загнали в

Долину Затерянных Душ, где и остав-или погибать жал¬

кой смертью.
—	И да Васко, по-видимому, пытался выбраться от¬

сюда тем путем, каким шли мы,— закончил Торрес,— а

майя поймали его, убили и превратили в мумию.
Он надвинул на лоб старинный шлем и сказал;
—	Хоть солнце и низко стоит на небе, но оно жжет

М1не голову, как кислота.
—	А мне желудок точно кислотой жжет голод,—при¬

знался Френсис.— В этой долине кто-нибудь живет?
Право, не знаю, сеньор,— ответил Торрес.— Из

донесения Мендосы известно только, что они оставили

да Васко и его отряд погибать здесь жалкой смертью и

никто на св-ете не видел бол1Ьше ни его, ни его спутников.

Вот все, что я знаю.
—	Похоже, что здесь можно найти, чем подкор¬

миться...— начал было Френсис, но тотчас перебил сам

себя, увидев, что Леонсия срывает с куста какие-то яго¬

ды*— Послушайте, Леонсия! Прекратите это сейчас же!

И так у нас полно забот, а тут еще возись с отравив^

шейся красавицей.
—	Они совершенно безвредны,— сказала она, спо¬

койно продолжая есть ягоды.— Вы же видите — их кле¬

вали птицы.
В таком случае прошу прощения и присоеди¬

няюсь к вам! — воскликнул Френсис, набивая рот сочны¬

ми ягодами.— А если бы мне удалось поймать птиц, ко¬

торые ИМ1И лакомились, я бы их тоже съел.
К тому времени, когда они несколько утолили муки
344

голода, солнце было уж.е совсем низко, я Торрес сиял

с головы,шлем да Васко.
—	Придется здесь заночевать,— сказал он.— Я ос¬

тавил свои ботинки,в пещере с мумиями^ а старые бот¬

фортах да Васко потерял, пока плавал. Мои ноги все

«зранены, но тут м«ого сухой.травы, из которой.я могу

сплести сандалии.
Пока Торрес мастерил себе обу<В1ь, Френсис развел

крстер и собрал большую кучу хвороста, чтобы поддер-

жиЕат!) огонь, ибо, несмотря на близость к экватору*

в ..горах на такой. высоте ночаью бывает холодно. Френ-

ст еще не кончил собирать хворост, как Леонсия, свер¬

нувшись в клубочек и положив голову на согнутую руку,

уже спала крепким сном». Тогда он сгреб в кучу мох и су¬

хие листья и заботливо подложил их под бок Леонсии,

куда не достигало, тепло от костра.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Долина Затерянных Душ. Рассвет. Большой дом по¬

среди деревии, где обитает племя Затерянных Душ.

Дсм этот внушительных размеров: восемьдесят футов в

длину, сорок в ширину и тридцать в высоту, глинобит¬

ный, с двускатной соломенной крышей. Из дома с тру¬

дом выходит жрец Солнца — древний старец, еле дер¬

жащийся на ногах; на нем длинный хитон из грубого

домотканого холста, на ногах сандалии; старое, смор-

щенное лицо индейца несколько напом!Инает лица древ¬

них конкистадоров. На голове у него забавная золотая

шапочка, увенчанная полукругом из полированных золо¬

тых лучей. Это, несом)неняо, должно изображать восхо¬

дящее солнце.
Старец проковылял через поляну к большому поло¬

му бревну, висевшему .между двумя столбам1И, покрыты¬

ми из0браже»иям!и животных и разными знакам>и. Взгля¬

нув на восток, уже алевший от зари, и убедившись, что

не опоздал, жрец поднял палку с мягким шариком на

конце и ударил по бревну. Как ни слаб был старик и как

ИИ легок его удар, полое бревно загудело и загрохотало,

точно далекий гром.
Жрец продолжал размеренно ударять по бреа-
345

ну — и из всех хижин, окружавших Большой дом, уже

спешили к нему Затерянные Души, Мужчины и женщи¬

ны, старые и молодые,- с детьми и грудными младенцами

на руках—все явились на зов и обступили жреца

Солнца. Более архаическое зрелище в двадцатом ве¬

ке трудно себе представ1ить. Это были, несомненню, ин¬

дейцы, но лица многих носили на себе следы испанско¬

го ароисхождения. Иные казались самыми настоящими

исп'анца'М'и, другие — тишгчньши индейцам'И. Большин¬

ство же представляло собой помесь двух рас. Однако

еще более странной, чем лица, была их одежда — мало

чем пр11мечательная у женщин, одетых в скромные

длинные хитоны из домотканого холста, и весьма при¬

мечательная у мужчин, чей наряд из той же ткани был

комичным подражанием! костюмам, какие носили в Ис¬

пании во времена первого путешествия Колумба. Не¬

красивые и угрюмые были эти мужчины и женщины, что

часто наблюдается у племюн, где приняты браки ме¬

жду родственниками, словно отсутствие притока све¬

жей крови лишает их жизнерадостности. Отпечаток вы¬

рождения лежал на всех: на юношах и на девушках,

на детях и даже на грудных младенцах — на всех, да

исключением двоих: девочки лет десяти, с живым», сооб¬

разительным личиком, выделявшимся, точно яркий цве¬

ток^ среди тупых физиономий Затерянных Душ, и старо¬

го жреца Солнца, со столь же незаурядным лицом —

хитрым, коварным, ум1ным.
Пока жрец бил по гулкому бревну, все племя выстрои¬

лось полукругом, повернувшись лицом на восток. Ед¬

ва только диск солнца показался над горизонтом, жрец

приветствовал его на своеобразном староиспанском

языке и трижды поклонился ему до земли, а все осталь¬

ные пали ниц. Когда же солнце полностью вышло из-за

горизонта и засияло на небе, все плем)я„ по знаку жре¬

ца, поднялось и запело радостный гимн. Церемония бы¬

ла окончена, и народ уже собирался расходиггься, как

вдруг жрец заметил струйку дыма на другой стороне

долины. Он указал на нее нескольким! юношам!.
—	Этот дым поднимается из Запретного Места Ужа¬

са, куда не разрешено* стуггать ншсомсу кз нашего пле¬

мени. Это, верно, какой-нибудь дьявол, посланный вра¬

гами, которые вот уже сколько веков тщ(етно разыски¬
546

вают иаше убежище. Его нельзя выпускать жшвым — о«

выдаст нас. А враги эти могущественны, я они непремен¬

но нас уничтожат. Ступайте убейте его, чтобы нас по¬

том не убили!
Около костра, в который наши путешественники всю

ночь подбрасывали хворост, спали Леонсия, Френсис и

Торрес, последний в новых, сплетенных из травы сан¬

далиях и Б шлеме да Васко, низко надвинзпгом! на лоб,

чтобы не простудиться от росы. Леонсия проснулась пер¬

вой; и столь необычайно было представшее «й зрели¬

ще, что она решила сначала разглядеть все как следует

из-под полуопущенных ресниц. Три человека из стран¬

ного племени Затерянных Душ стояли, натянув тетивы;

они явно собирались выпустит!» стрелы в нее и ее спут¬

ников, но вид спящего Торреса так поразил их, что они

замерли, в нерешительности переглянулись, опустили

луки и покачали головами, как бы говоря, что отка¬

зываются его убивать. Потом подползли к Торресу,

присели на корточки и стали разглядывать его лицо, а

в осЪбенности шлем, который чем-то их заинтере¬

совал.
Не меняя позы, Леонсия незаметно толкнула Френ¬

сиса ногой в плечо. Он проснулся и тихонько сел, одна¬

ко это движение привлекло внимание незнакомцев, и они

в доказательство своих мирных намерений сложили лу¬

ки к его ногам и протянули ладони, показывая, что ра¬

зоружились.
—	Доброе утро, веселые незнакомцы! — крикнул им

Френсис по-а1Нглийски, но они лишь покачали головой.
Слова Френсиса разбудили Торреса.
—	Это, должно быть, и есть Затерянные Души,—

шепнула Леонсия Френсису.
—	Или местные агенты по продаже земельных уча¬

стков,— с улыбкой шепнул он в ответ.— Как бы то ни

было, долина населена. Торрес, кто такие эти ваши

друзья? По тому, как они на вас смотрят, можно поду¬

мать, что это ваши родственники.
Тем временем Затерянные Души отошли в сторонку

и тихими, шипящими голосами стали о чем-то перего¬

вариваться.
347

—	Язык у них похож на ишанский, только странный

какой-то,— заметил Френсис.
—	просто средневековый испанский язык, вот и

все,— подтвердила Леонсия.
—	На нем говорили конкистадоры, но теперь никто

этот язык уже не помнит,— встав-ил Торрес.— Вот ви¬

дите, я был прав. Затерянные Души с тех пор не выхо¬

дили из долины.
—	Но сочетались браком и женились, как все,— ина¬

че откуда появились бы эти три чучела? — сострил Фреи-

сис.
Тем временем три чучела успели столковаться между

собой и стали жестам1и приглашать незнакомцев сле¬

довать за ними в глубь долины.
—	Это, видно, добродушные и в общем неплохие ре^

бята, хоть у них и унылые рожи,— сказал Френсис, го¬

товясь идти за ними.— Ох й мрачная же компания, не¬

чего сказать! Они, верно, родились во время лунного зат-

М1ения, или у ни:^ перемерли все их юные подружки, или

приключилось что-нибудь.еще более печальное.
—	А по-моему, именно такими и должны быть Зате¬

рянные Души,— зам«етила Леонсия. •
—	М-да, если нам не суждено отсюда выбраться, на¬

ши физиономии будут, пожалуй, еще мрачнее,— ска¬

зал Френсис.— Как бы то ни было, пока я очень наде¬

юсь, что они ведут нас завтракать. Конечно, на худой

конец можно есть и ягоды, но ведь ими не насытишься.
Покорно следуя за своими проводниками, они че¬

рез час пришли на полягну, где стояли хижины и Большой
ДОМ!.
—	Это потомки участников экспедиции да Васко, пе¬

ремешавшиеся с караибами,— авторитетно заявил Тор¬

рес, обведя взглядом лица собравшихся.— Достаточно

посмотреть на них, чтобы убедиться в этом.
—	И они вернулись от христианской религии да Ва¬

ско к древним языческим обрядам),— добавил Френсис.—

Взгляните на алтарь: он каменный, и хотя в воздухе

пахнет жареным барашком, это вовсе не завтрак для нас,

а жертвоприношение.
—	Еще слава богу, что это барашек! — облегченно

вздохнула Леонсия.— Ведь в старину поклонение Солн¬

цу требовало человеческих жертв. А здесь у них самый
348

настоящий культ Солнца. Посмотрите вон на того стари¬

ка в AAHHvHoM хктоне и золотой шапочке, увенчанной

золотыми лучами. Это жрец Солнца. Дядя Альфаро

М1НОГО рассказывал мне об этом культе.
Над алтарем, немного позади, возвышалось огром¬

ное металлическое изображение Солнца.
—	Золото, чистое золото! — прошептал Френсис.—;

Без всякой примеси. Взгляните на лучи: они очень боль¬

шие и из чистого золота. Могу поклясться, что даже ре¬

бенок мог бы согнуть их как угодно и завязать узлом.
—	Боже милостивый! Да вы только посмотрите ту¬

да! — воскликнула Леонсия, указывая глазами на грубо

высеченный каменный бюст, стоявший чуть пониже ал¬

таря, по другую его сторону.— Это же лицо Торреса!

Лицо той мумии, которую мы видели в пещере майя.
—	И там надпись...— Френсис подошел было побли¬

же, чтобы прочесть ее, но тут же вынужден был от¬

ступить, повинуясь властному мановению жреца.— На¬

писано: «Да Васко». Заметьте: на статуе такой же шлем,

как и на Торресе... Слушайте! Да вы только взгляни¬

те на жреца! Он похож на Торреса, как родной брат!

Я никогда в жизни не представлял себе, что возмюжно

такое сходство!
Жрец, рассердившись, повелительным жестом за¬

ставил Френсиса умолкнуть и низко склонился над жа¬

рившейся жертвой. Словно знамение свыше, порыв вет¬

ра задул в эту минуту пламя под барашком.
—	Бог Солнца гневается,— мрачно провозгласил,

жрец: его своеобразный испанский язык, несмотря на

всю свою архаичность, был, однако, понятен пришель¬

цам.;— Среди нас появились чужеземцы, и они до сих

пор живы. Вот почем1у так разгневан бог Солнца. Гово¬

рите, юноши, приведшие чужезем1цев к нашем1у алтарю:

разве не повелел я вам убить их? А моими устами все¬

гда вещает бог Солнца.
Один из трех юношей, дрожа всем телом, выступил

вперед и, не переставая дрои^ать, пальцем показал спер¬

ва на лицо Торреса, а потом на лицо статуи.
—	Мы уз-нали его,— робко заговорил он,— и не по¬

смели убить, ибо мы помиим предсказание о том, что

наш великий предок должен вернуться к нам. Может

быть, этот чужеземюц — он? Мы не знаем. И не смеем
349

ни знать, ни судить. Тебе, о жрец, надлежит знать и су»

дить. Это он?
Жрец пристально вгляделся в Торреса и издал какое-

то невнятное восклицание. Потом рез-ко повернулся и раз¬

жег священный жертвенный огонь от горячих углей,

лежавших в котелке у подножия алтаря. Пламя вспых¬

нуло, заколебалось и снова потухло.
—	Бог Солнца гневается,— повторил жрец, а Зате¬

рянные Души, услышав это, стали бить себя в грудь, во¬

пить и рыдать.— Богу не угодна наша жертва, и потому

священный огонь не желает гореть. Всего теперь можно

ждать. Это великие тайны, которые будут открыты толь¬

ко мне одному. Мы не станем приносить в жертву чуже-

зем1цев сейчас. Мне нужно время, чтобы узнать волю

бога Солнца.— Он жестом распустил племя, прервав

на половине церемонию, и велел отвести всех трех плен¬

ников в Большой дом.
—	Никак не пойму, что он такое замышляет? — шеп¬

нул Френсис на ухо Леоноии.— Но, надеюсь, хоть там

нас накормят.
—	Взгляните, какая прелесть!—сказала Леонсия,

указывая глазами на девочку, выразительное личико ко¬

торой так и светилось умом.
—	Торрес уже прим)етил ее,— также шепотом* сказал

Френсис.— Я видел, как он подм1ИГнул ей. Он тоже не

знает, что замыслил жрец и куда подует ветер, но не

упускает случая завести друзей. Надо смотреть за ним

в оба: он подлая, вероломная тварь и способен предать

нас в любое время, если это поможет ему спасти свою

шкуру.
В Бол»ьшом доме, как только они уселись на грубо

сплетенные из травы циновки, им подали еду — варе¬

ное М1ЯСО с овощами в каких-то странных глиняных гор¬

шочках и чистую питьевую воду — то и другое в изоби¬

лии. Кроме того, перед ними поставили кукурузные ле¬

пешки, напоминающие тортильи.
Когда они поели, женщины, подававшие еду, удали¬

лись,— осталась только девочка, которая привела их и

распоряжалась всем в доме. Торрес снова принялся

заигрывать с нею, но она вежливо уклонялась от об¬

щения с ним и, как зачарованная, смотрела только на

Леонсию.
350

—	Она, видимо, здесь вроде хозяйки,— пояснил

Френсис.— Такой же обычай существует в деревнях на

Самоа: девушки там встречают и развлекают всех пу¬

тешественников и приезжих, какого бы высокого ранга

они ни были, и чуть ли не возглавляют все оф-ициальные

торжества и церемонии. Их выбирает вождь племе¬

ни за красоту, добродетель и ум. Подобную роль играет

здесь и эта девочка, только она еще совсем ребенок.
Девочка подошла поближе к Леонсии, и, хотя была

явно очарована красотой незнакомки, в ее поведении не

было и намека на подобострастие или приинженност^ь.
—	Скажи,— заговорила она на своеобразном» мест¬

ном староиспанском диалекте,— этот человек в самом

деле капитан да Васко, который вернулся к нам из своего

дома на солнце?
Торрес, самодовольно ухмыльнувшись, поклонился и

гордо объявил:
—	Да, я из рода да Васко.
—	из рода да Васко, а сам1 да Васко! — по-ан-

глийски подсказала eMiy Леонсия.
—	Это верный козырь, ходите с него! — посоветовал

ему Френсис тоже по-английски.— Благодаря ему, мо¬

жет, всем нам удастся выбраться из этой дыры. Мне

что-то не слишком по душе этот жрец, а он, видно, бог

и царь у Затерянных Душ.
—	Да, я вернулся на землю с Солнца,— сказал Тор¬

рес девочке, послушно вступая в роль.
Девочка подарила его долгим пристальным взглядом:

чувствовалось, что она обдумывает, взвешивает и оцени¬

вает его слова. Потом она почтительно, с полным рав¬

нодушием поклонилась ему, мельком взглянула на

Френсиса и так и просияла улыбкой, повернувшись к

Леонсии.
—	Я не знала, что бог создает таких красивых жен¬

щин, как ты,— сказала девочка своим нежным голос¬

ком и пошла к выходу. Уже у двери она остановилась и

добавила:—Та, Что Грезит — тоже красивая, но она на

тебя совсем! не похожа.
Не успела девочка выйти, как появился жрец Солн¬

ца; с ним пришло несколько юношей,— по-видимому, для

того, чтобы убрать посуду и остатки пищи. Двое или

трое из них нагнулись за посудой, а остальные по сигна-
351

лу жреца набросились на чужезехмцев, крепко связали

им руки за спиной я повели к алтарю бога Солица, где

собралось все племя. Здесь взорам) пленииков предстал

тигель на треножнике, под которым был разведен яр¬

кий огоиь, а рядом — три тол!ЬКо что врьггых в землю

столба, к которым» их и поспешили привязать, в то время

как множество усердных рук набросало вокруг столько

хворосту, что кучи его доходили им до самых колен.
—	Да встряхнитесь вы наконец и держитесь высо¬

комерно, как настоящий испанец! — с оскорбительным

пренебрежением! поучал Торреса Френсис.— Ведь вы

же да Васко! Сотни лет назад вы жили в этой самой

долине, вместе с предками вот этих выродков.
—	Вы должны умереть,— сказал жрец Солнца, обра¬

щаясь к ним, и Затеря*н«ые Души дружно закивали го-

ловам1И.— Четыреста лет живем мы в этой долине и

всегда убивали всех, кто заходил к нам. Вас мы не

убили, и вспомните, как разгневался бог Солнца: огонь

на нашем алтаре потух.— Тут Затерянные Души завыли,

застонали и опять начали бить себя кулаками в грудь.—

Поэтому, чтобы умилостивить бога Солнца, вы умрете

сейчас.
—	Поостерегитесь! — крикнул Торрес, которому

Френсис и Леонсия подсказывали шепотом, что гово¬

рить.— Я да Васко. Я спустился к вам с Солнца.— Руки

у него были связаны, и он головой кивнул на каменный

бюст.— Я вот этот самый да Васко. Я привел сюда ваших

предков четыреста лет назад и повелел вам оставаться

здесь до моего возвращения.
Жрец Солнца заколебался.
—	Ну, жрец, говори! Отвечай же божественному да

Ваосо! — резко вьжрикнул Френсис.
—	Откуда я знаю, что он божественный?—быстро

возразил жрец.— Ведь я сам похож на него, а разве я—

божественный? Разве я да Васко? Или он да Васко?

А быть может, да Васко все еще на Солнце? Про себя

я точно знаю, что меня родила женщина — это было

три раза • по двадцать и еще восем)надцать лет тому

назад — и что я не да Васко.
—	Разве так отвечают великому да Васко! — с уг¬

розой в голосе сказал Френсис и униженно поклонился

Торресу, а сам тем временем сквозь зубы зашипел по-
352

«СЕРДЦА ТРЕХ».

«СЕРДЦА ТРЕХ».

английски:—Да держитесь же высокомернее, чтоб ва;

черти съели! Высокомернее!
Жрец помедлил.
—	Я верный жрец Солнца,— сказал он, обращаясь

к Торресу.— И я не могу легко и просто изменить свои

верования. Если ты божественный да Васко, то ответь

мне на один вопрос.
Торрес кивнул с неподражаемым высокомерием.
—	Ты любишь золото?
—	Люблю ли я золото?—усмехнулся Торрес.—

Я великий капитан солнца, а солнце ведь само золото.

Золото? Да оно для меня — все равно что грязь под

ногами или вот этот камень, из которого состоят ваши

могучие горы.
—	Браво! — одобрительно шепнула Леансия.
—	Тогда, о божественный да Васко,— смиренно ска¬

зал жрец Солнца, не сум1ев, однако скрыть торжества

в голосе,— ты достоин подвергнуться древнему, издав¬

на принятому у нас испытанию. Если, отведав золотого

напитка, ты по-прежнему сможешь сказать, что ты да

Васко, я и все мы падем ниц перед тобой и будем по¬

клоняться тебе. К н-ам! в долину не раз проникали чуже¬

земцы. И всегда их томила жажда золота. Мы удов¬

летворяли их жажду, но после этого они избавлялись

от нее навсегда, ибо были мюртвы.
Он говорил, а Затерянные Души внимательно смот¬

рели на него; и не менее внимательно, но только уже

с опаской, смютрели на него чужеземцы. Жрец сунул ру¬

ку в большой кожаный мешок и стал вытаскивать отту¬

да пригоршнями золотые самородки, которые он бросал

затем в раскаленный тигель на треножнике. Френсис,

Леонсия и Торрес стояли так близко, что им хоро¬

шо видно было, как плавится золото, превращаясь в

жидкость, вернее, в то самое питье, которым жрец гро-

зился напоить Торреса.
В это время, пользуясь своим особым положением в

плехоени, к старику смело подошла девочка и сказала

так, чтобы всем было слышно:
—	Это же да Васко! Капитан да Васко, божествен¬

ный капитан да Васко, который давно-давно привел сю¬

да наших предков!
Жрец сердито взглянул на нее, как бы повелевая ей
23.	Джек Лондон. Т. XIV.	353

молчать, но девочка повторила свои слова, убедитель-

ньши жестами показывая то на каменный бюст, то на

Торреса, то снова на бюст. И жрец, почувствовав, что

победа ускользает от него, мысленно проклял пагубную

любо®ь, которая связала его с матерью этой девочк'и и

сделала его ее отцом.
—	Да замолч’и ты! — сурово приказал он.— В этом

ты ничего не пони»м1аешь. Если он капитан да Васко, то,

как существо божественное, выпьет золотой напиток и

останется невредим.
Он вылил расплавленное золото в грубый глиняный

ковш, нагретый в котелке с углями у подножия алтаря.

По его знаку несколько юношей сложили на землю свои

копья и направились к Леонсии с явным HaMiepeHneM на-

сильио разжать ей зубы.
—	Стой, жрец! — громовым голосом закричал Френ¬

сис.— Она ведь не божественна, как да Васко! Снача¬

ла испробуй свое золотое питье на да Васко.
Услышав эти слова, Торрес метнул на Френсиса

взгляд, исполненный нескрываемой ярости.
—	Держитесь со всем высокомерием и надменно¬

стью,— поучал его Френсис.— Отказывайтесь пить. По¬

кажите им надпись внутри вашего шлема.
—	Я не буду пить! — в ужасе крикнул Торрес, когда

жрец повернулся к нему.
—	Нет, будешь! И докажешь этим, что ты действи¬

тельно да Васко, божественный капитан, спустившийся

с Солнца. Тогда мы падем ниц и будем поклоняться тебе.
Торрес умоляюще взглянул на Френсиса, что не пре¬

минули заметить узенькие глазки жреца.
—	Похоже, что вам1 придется выпить это,— сухо ска¬

зал Френсис.— Что делать! Осушите ковш ради дамы и

умрите, как герой.
Неожиданно, резким движением, Торрес высвободил

руку из оплетавших ее пут, сорвал с головы шлем и про¬

тянул жрецу так, чтобы тот мог прочесть надпись внутри.
—	Смютри, что тут на'писано! — крикнул он.
Жрец был так поражен, увидев надпись «да Васко»,

что ковш выпал из его рук. Жидкое золото, разлившись

по земле, воспламенило валявшийся вокруг хворост, а

один из копьеносцев, которому несколько капель металла

попало на ногу, взвыл от боли и поскакал прочь на здо¬
354

ровой ноге. Однако к жрецу Солнца быстро вернулось

самообладание: схватив котелок с углями, он хотел бы¬

ло поджечь хворост, наваленный вокруг трех жертв. Но

тут снова вмешалась девочка.
—	Бог Солнца не хотел, чтобы великий капитан

выпил из твоего ковша,— сказала она.— Бог Солнца за¬

ставил твою руку дрогнуть и расплескать питье.
По толпе Затерянных Душ пронесся ропот: тут, мол,

все далеко не так просто! И жрец вынужден был отка¬

заться от своего намерения. Однако он твердо решил

уничтожить трех пришельцев, а потому, призвав на по¬

мощь всю свою изворотливость, сказал собравшимся:
—	Будем ждать знамения свыше. Принесите мас¬

ла. Пусть сам бог Солнца подаст нам знак. Принесите

свечу.
Вылив банку масла на хворост, чтобы он быстрее вос¬

пламенился, старик укрепил среди него огарок свечи и

сказал:
—	'Будем ждать знамения свыше столько времени,

сколько будет гореть эта свеча. Правильно ли это, о на¬

род мой?
И все Затерянные Души- шепотом ответили:
—	Правильно!
Торрес умоляюще посмотрел на Френсиса, но тот

сказал:
—	Старый негодяй здорово постарался укоротить

Свечу. Она в лучшем случае проторит пять минут, а мо¬

жет, мы уже через три минуты запылаем.
—	Что же нам делать? — вне себя от ужаса спросил

Торрес, тогда как Леонсия храбро посмотрела в глаза

Френсису с печальной, полной любви улыбкой.
—	Молитесь, чтобы пошел дождь,— ответил Френ¬

сис.— Хотя небо ясно, как стеклышко. А когда придет

время, умирайте, как мужчина. Да не визжите слишком

уж громко.
И взгляд его обратился к Леонсии и выразил перепол¬

нявшее его чувство безграничной любви к ней. Хотя их

отделяло друг от друга расстояние между столбами, к

которым они были привязаны, они чувствовали, как меж¬

ду ними установилась особая, дотоле неведомая им бли¬

зость, и их взоры были тем звено'м, которое объединяло

и связывало их.
355

Первой увидела зналгение девочка, во все глаза гля¬

девшая н«а небо. Торрес, следивший только за огарком,

который уже почти догорел, услышав возглас девочки,

посмотрел вверх. И в ту же минуту он услышал — как

услышали все — ровное гудение, словно в небе летело ги¬

гантское насекомюе.
—	Аэрк>пла«,— пробормотал Френсис.— Торрес, ска¬

жите им, что это и есть знам1е'ние божье.
Но этого не потребовалось. Над головой у них, на вы¬

соте не более ста футов, кружил, спускаясь, первый аэро¬

план, который когда-либо видели Затерянные Души, а с

него, точно благословение свыше, доносились знакомые

слова:
Мы — спина к спине — у мачты,
Против тысячи вдвоем!
Описав полный круг, аэроплан поднялся футов на

тысячу ввысь, от него отделился какой-то предмет, футов

триста камнем» пролетел вниз, а потом развернулся

прямо над головами собравшихся огромным парашю¬

том, под которым, точно паук на паутинЬ, раскачива¬

лась какая-то фигура. И когда парашют был уже совсем

близко от земли, снова послышалась песня:
Мы — спина к спине — у мачты,
Против тысячи вдвоем!
Тут события стали нагромождаться друг на друга с

поразительной быстротой. Огарок свечи распался на ку¬

сочки, и горящий фитиль упал в лужицу жидкого са¬

ла; лужи-ца вспыхнула, а вместе с нею вспыхнул и про¬

питанный М1аслом хворост. Но Генри, приземлившийся

JB самой гуще Затерянных Душ, накрыв парашютом,

точно одеялом, добрую половину собравшихся, в два

прыжка очутился подле своих друзей и принялся ногой

расшвыривать горящий хворост. Только на М1иг отвлекся

он от этого занятия, когда жрец Солнца сделал попытку

помешать ему. Хорошо рассчитанный удар в скулу уло¬

жил престарелого служителя бога на спину, а пока он

приходил в чувство и с трудом» поднимался на hqph, Ген¬

ри уже успел разрезать веревки, связыв-авшие Леоясию,

Френсиса и Торреса. Он протянул было руки, чтобы об¬

нять Леонсию. но та оттолкнула его. воскликнув:
356

—	Живо! Объяснять некогда! Падайте на колени пе¬

ред Торресом и делайте вид, что вы его раб... и не гово¬

рите по-аиглийски.
Генри ничего не понимал, но Леонсия подкрепила

свои слова красноречивым взглядом, а тут еще он увидел,

что и Френсис распростерся у ног их общего врага.
—	Ну и ну! — пробормютал Генри, присоединяясь к

Френсису.— Вот так штука. Это, пожалуй, будет похуже

крысиного яда.
Леонсия последовала их примеру, а вслед за нею и

все Затерянные Души распростерлись перед капитаном

да Васко: ведь к нему на их глазах прилетел небесный

вестник с Солнца! Все лежали на земле, кроме жреца:

потрясенный случившимся, он еще раздумывал, следует

ли ему гоже признать божественность чужеземца, но в

эту М1инуту коварный черт из мелодрамы, обитавший в

душе Торреса, попутал его переусердствовать в исполне¬

нии своей роли.
С высокомерием, о котором все врем>я твердил ему

Френсис, Торрес поднял правую ногу и поставил ее на

шею Генри, больно придавив ему при этом ухо.
Генри буквально взвился в воздух.
—	Да как вы смеете, Торрес! — завопил он, швыряя

Торреса на зем1лю, как незадолго перед этим швырнул

на землю жреца.
—	Ну, теперь все пропало,— безнадежно вздохнул

Френсис.— Крышка всей нашей божественной комедии!
И действительно, жрец Солнца уже смекнул, в чем

дело, и радостно махал руками, подзывая своих копье¬

носцев. Но Генри приставил пистолет-автомат к животу

старого жреца, и тот, сразу вспомнив легенды о смерто¬

носных сна1рядах, нач)иненных таинственным веществом^

именуемым «порох», примирительно улыбнулся и же¬

стом приказал копьеносцам отступить.
—	Это выше моего понимания и разумения,— за¬

явил ОН, обращаясь к своему племени и то и дело погля¬

дывая на дуло пистолета Генри.— Я вынужден прибег¬

нуть к последнему средству: пошлем гонца, чтобы он

разбудил Ту, Что Грезит. Пусть он скажет ей, что чуже¬

земцы, прибывшие с неба, а может, даже и с Солнца, спу¬

стились к нам в долину и что только мудрость ее грез спо¬

собна прояснить для нас то, чего даже я не могу понять..
357

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Копьеносцы окружили группу, состоящую из Леон-

сии, двух Морганов и Торреса, и повели их через весело

зеленевшие, отлично, хотя и примитивно, обработанные

поля, через быстрые ручьи и небольшие рощицы, через

пастбища, на которых росла трава, доходившая им до ко¬

лен, где паслись низкорослые коровы, не крупнее телят.
—	Это, несомненно, настоящие дойные коровы,—

сказал Генри.— А какие красивые! Но видели вы когда-

нибудь таких карлиц? Сильный мужчина мог бы без

труда взвалить на плечи самую крупную и унести.
—	Думаю, что ты ошибаешься,— возразил Френ¬

сис.— Посмотри-ка вон на ту, черную. Бьюсь об заклад,

что она весит не меньше трехсот фунтов.
—	Сколько ставишь? —спросил Генри.
—	Называй сам цифру,— был ответ.
—	Сто долларов твоих против ста моих,— заявил

Генри,— что я могу взвалить ее на плечи и унести.
—	По рукам).
Но кто из них был прав, так и осталось неизвестным,

ибо, как только Генри сделал шаг в сторону, копьеносцы

гримасами и жестами заставили его вернуться и идти

вперед вместе со всеми.
Проходя у подножия мрачной скалы, они увидели

наверху стадо коз.
—	Дом1ашние козы,— за1М)гтил Френсис.— Видите:

при них мальчиш'ки-пастухи.
—	Недаром вы говорили, что рагу, которое вам1 пода¬

вали, было из козлятины,— сказал Генри.—Я всегда лю¬

бил коз. Если эта самая Та, Что Грезит, или как там ее

зовут, отменит решение жреца и оставит нас в живых и

если нам придется жипь с Затерянными Душами до кон¬

ца наших дней, я буду просить, чтобы меня сделали глав¬

ным пастухом при козах этого королевства. Тогда я по¬

строю вам, Леонсия, премиленький коттедж и вы ста¬

нете придворной поставщицей сыров.
Но ему не пришлось развивать дальше свой фанта¬

стический план, ибо в эту минуту они вышли «а берег

озера такой неописуемой красоты, что Френсис даже

присвистнул, Леонсия захлопала в ладоши, а Торрес

пробормотал что-то одобрительное. Озеро это прости-
358

ралось на целую милю в длину и больше чем на полми¬

ли в ширину и представляло собой безукоризненной

формы овал. Только один-единственный дом вклинивал¬

ся в обрамление из деревьев, бамбуковых зарослей и ку¬

старников, кольцом окружавших озеро и не прерывав¬

шихся даже у подножия утеса, где особенно пышно раз¬

росся бамбук. В гладкой поверхности озера так четко

отражались окружающие горы, что глаз с трудом мог

определить, где кончается действительность и где начи¬

нается отражение.
Леонсия недолго восхищалась зеркальной гладью;

через несколько минут она вдруг разочарованно заме¬

тила, что вода в озере отнюдь не крнсталыюй чистоты.
—	Какая жалость, оно такое грязное!
—	Это потому, что в долине плодородная почва,—

пояснил ей Генри.— Слой чернозема здесь достигает

нескольких сот футов толщины.
—	Вся эта долина когда-то, вероятно, была дном

озера,— вмешался в разговор Френсис.— Взгляните на

скалу — по ней в-идно, где была ратше вода. Интерес¬

но, отчего оно так обмелело?
—	Скорей всего от землетрясения: для воды открыл¬

ся какой-нибудь выход под почву, и озеро обмелело до

своего нынешнего уровня; оно и сейчас продолжает ме¬

леть. Этот шоколадный цвет указывает на то, что в него

все время вливаются новые потоки воды и чернозем,

которым она насыщена, не успевает осесть. Несомненно»

это озеро — своеобразный резервуар, куда стекает вла¬

га со всех окрестных мест.
—	Ну вот наконец и дом! — сказала Леонсия пя¬

тью минутами позже, когда, завернув за выступ скалы,

они увидели низенькое, типа бунгало строение, приле¬

пившееся к утесу над самым озером.
Сваями дому служили массивные стволы деревьев,

но стены его были из бамбука, а крыша из соломы. Дом

этот стоял так уединенно, что попасть в него можно бы¬

ло либо подплыв в лодке, либо пройдя по мостику фу¬

тов двадцати длиной и такому узенькому, что два чело¬

века не могли бы на нем разойтись. На каждом конце

мостика стояли по два юноши-часовых. Повинуясь же¬

сту жреца Солнца, шедшего впереди, юноши-часовые от¬

ступили и пропустили всю группу; при этом оба Мор-
359

гана не преминули заметить, что копьеносцы, сопрово¬

ждавшие их от самого Большого дома, остались по ту

сторону мостика.
Перейдя через мостик, они вошли в похожий на бун¬

гало дом и очутились в большой комнате, обставленной

лучше, чем можно было ожидать в Долине Затерянных

Душ, хотя и очень примитивно. Травяные циновки на

полу были красивого и тонкого плетения, а бамбуковые

шторы, прикрывавшие прорези окон, были сделаны да-*

оке мастерски. В дальнем конце комнаты у стены возвы¬

шалась огромная золотая эмблема восходящего солн¬

ца— точно такая же, какая в-исела над алтарем* возле

Большого дом1а. Но в этом странном М1есте особенно по¬

разили пленников два живых существа, которые даже

не шевельнулись при их появлении. Под солнечным дис¬

ком на небольшом возвышении стояло ложе со множе¬

ством подушек — полудиван, полутрон. А на этом» ло¬

же среди подушек спала женщина в хитоне из какой-

то мягкой мерцающей ткани, какой никто из наших пу¬

тешественников никогда не видел. Грудь ее тихо взды¬

малась и тихо опускалась. Она, безусловно, не принад¬

лежала к племени Затерянных Душ, этой вырождаю¬

щейся помеси караибов с испанцам». На голове у нее

была тиара из чеканного золота с драгоценными камн

яями такой величины, что она казалась короной.
Перед женщиной на полу стояли два золотых тре¬

ножника; под одним тлел огонь, а на другом, который

был гораздо больше, высился огромный золотой котел.

Между треножниками, не мигая и не шевелясь, точно

сфинкс, лежала, распластав лапы, огромная собака, бе¬

лая, как снег, и похожая на русского волкодава. Увидев

вошедших, собака уставилась на них.
—	Да эта женщина — настоящая леди, с виду прямо

королева, и грезы у нее, конечно, тоже королевские,—

шепнул Генри и тотчас был вознагражден за это гнев¬

ным взглядом жреца.
Леонсия смотрела на спящую, затаив дыхание, а То(р-

рес вздрогнул» перекрестился и сказал:
—	Вот уж никогда не слыхал, что в Долине Затерян¬

ных Душ есть такое чудо. Эта женщина — настоящая

испанка. Больше того: в ней течет благородная кастиль¬

ская кровь. И глаза у «ее должны быть синие — это так
360

же верно, как то, чго я стою здесь. Но какая она блед¬

ная! — Он снова вздрогнул.— У нее какой-то неестествен¬

ный сон. Похоже, что ее опоили чем-то и опаивают уже

давно.
—	Совершенно верно! — взволнованным шепотом пе¬

ребил его Френсис.— Та, Что Грезит погружена в нарг

котический сон. Они, должно быть, держат ее все время

на наркотиках. Она у них, видимо, вроде верховной жри¬

цы или верховного оракула... Да не волнуйся ты, ста¬

рина,— обратился он по-испански к жрецу.— Ну, что

страшного, если мы ее разбудим? Ведь нас привели сю¬

да, чтобы познакомить с ней,— и, я надеюсь, не со спя¬

щей!
Красавица пошевелилась, словно этот шепот потре¬

вожил ее сон; и впервые за все время шевельнулась и

собака: она повернула к хозяйке голову, и рука спящей

ласковым жестом опустилась на ее шею. Жрец еще по¬

велительнее загримасничал и замахал рука«ми, требуя

тишины. Все застыли в молчании, наблюдая пробужде¬

ние прор-ицательинцы.
Она медленно приподнялась на ложе и снова ласко¬

во погладила осчастливленного волкодава, который за¬

лился радостным лаем, обнажив страшные клыки. Зре¬

лище это внушало благоговейный трепет; но еще боль¬

ший трепет ощутили пленники, когда женщина посмот¬

рела прямо на них. Никогда до сих пор не видели они

таких глаз,— в них словно отражалось сияние всех

подзвездных и надзвездных миров. Леонсия невольно

подняла руку, точно хотела перекреститься, а Торрес,

потрясенный этим взглядом, не только перекрестился, но

и стал дрожащими губами шептать свою излюбленную

молитву деве Марии. Даже Френсис и Генри смот¬

рели, на красавицу, как завороженные, не в силах

оторвать взгляда от бездонной синевы этих глаз, ка¬

завшихся совсем темными под сенью длинных черных

ресниц.
—	Синеглазая брюнетка! — прошептал все-таки

Френсис.
Какие глаза! Скорее круглые, чем продолговатые. Но

и не совсем круглые. Квадратные? Нет, все-таки вернее,

круглые. Глаза такой формы, как если бы художник, не

отрывая от бумаги перо, начертил несколько квадратов
361

и все углы их заключил в один круг. Длинньге ресиицы

затеняли глаза женщины, отчего они казались бездон¬

ными. В глазах этих не появилось ни удивления, ям испу¬

га при виде незнакомцев, а только мечтательное безраз¬

личие. Впрочем, несмотря на томный взгляд, до созна-<

ния красавицы явно доходило все, что она видела. Вне¬

запно, к вящему изумлению пришельцев, в ее глазах от-«

разилась целая гамма земных чувств. Где-то в глубине,

все нарастая, задрожала затаенная боль. Сострадание

вдруг заволокло их влажной пеленой, как заволакивает

голубую морскую даль весенний дождь или утренний ту-

М1ан — горы. Боль, все та же боль таилась в их дремот¬

ной безмятежности. Огонь безграничного мужества, ка¬

залось, вот-вот вспыхнет в этих глазах электрической

искрой воли, действия. Но сонное оцепенение тут же го¬

тово было опуститься, точно мягкий узорный полог, и

отгородить спящую от всех переживаний и чувств. Од¬

нако все это отходило на задний план перед мудростью

веков, которой веяло от незнакомки. Это впечатление

особенно усиливалось при взгляде на ее впалые щеки,

свидетельствовавшие об аскетическом образе жизни. На

щеках этих горел яркий — не то чахоточный, не то ко-»

сметический — румянец.
Когда женщина поднялась со своего ложа, оказалось,

что она тонкая и хрупкая, как фея. Она была стройна и

узка в кости, но не производила впечатления тощей.

Е1сли бы у Генри и Френсиса спросили мнение о ней, они,

пожалуй, сказали бы, что она самая соблазнительная

из всех худощавых женщин на свете.
Старый жрец Солнца распростер свое дряхлое тело

на полу, уткнувши морщинистый лоб в травяную цинов-<

ку. Остальные продолжали стоять, хотя у Торреса и под¬

гибались колени,— и он, несомненно, последовал бы

примеру жреца, если бы заметил со стороны своих спут¬

ников хоть малейшую к этому готовность. Вообще гово¬

ря, колени у него подогнулись, но, взглянув на стояв¬

ших очень прямо Леонсию и Морганов, он заставил се¬

бя выпрямиться.
Сначала Та, Что Грезит глядела только на Леонсию;

внимательно осмотрев девушку, она повелительным! кив¬

ком приказала ей подойти. Слишком повелителен был

этот кивок, по мнению Леонсии, для такого воздушного
362

и прекрасного создаиия, и она сразу почувствовала не¬

приязнь к красавце. Поэтому ока не сдвинулась с места,

пока жрец Солнца свистящим шепотом не приказал ей

повиноваться. Тогда Леансия направилась к красавице,

не обращая вшимаиия на огромного лохматого поа; она

прошла между треножниками, мимю собаки и останов1г-

лась лишь по вторичному 31наку, столь же повелительно-

Miy, как и первый. Целую минуту обе женщины в упор

смотрели друг на друга; затем с невольным чувством

торжества Леонсия увидела, как та, другая, опустила

глаза. Но радость ее была преждевременной: Та,^ Что

Грезит просто с высокомерным любопытством разгля¬

дывала ее платье. Она даже протянула тонкую бледную

руку и чисто по-женски пощупала ткань.
—	Жрец!—резким тоном сказала она,— Сегодня у

нас третий день Солнца в Доме Манго. Я давно уже пред*:

сказывала тебе, что произойдет в этот день. Напомии,

что имюнно.
Угодливо извиваясь перед ней, жрец Солнца про¬

гнусавил:
—	Что в этот день произойдут необычайные собы¬

тия. Так и случилось, о королева!
Но королева уже забыла, о чем спрашивала его.

Продолжая поглаживать ткань, из которой было сдела¬

но платье Леонсии, она внимательно разглядывала его.
—	Ты очень счастливая,— сказала королева, жестом

показывая Леонсии, что она может вернуться к своим.—

Тебя любят мужчины. Мне еще не все ясно, чо я чув¬

ствую, что тебя слишком любят мужчины.
Голос ее, м)ягкий и низкий, отличался удивительной

чистотою звука и напевностью; он был, как вечерний

звон, призывающий верующих на молитву, а скорбящих

духом — к вечному покою. Но Леонсии не дано бы¬

ло оценить этот чудесный голос. Она лишь чувствовала,

как от гнева вспыхнули ее щеки и сильнее забилось

сердце.
—	Я видела тебя раньше — и не раз,— продолжала

королева.
—	Ничего подобного! — воскликнула Леонсия.
—	Т-сс! — зашипел на нее жрец Солнца.
—	Там,— сказала королева, указывая на большой зо¬

лотой котел.— Я тебя часто видела там.
363

—	и тебя тоже,— произнесла она, обращаясь к

Генри.
—	И тебя,— сказала она Френсису, но тут ее боль¬

шие синие глаза еще больше расширились, и она впи¬

лась в Френсиса таким долгим взглядом, что Леонсия

почувствовала, как сердце ее, точно кинжалом, пронзи¬

ла ревность, какую только женщина может внушить дру¬

гой женщ'ине.
Глаза королевы сверкнули, когда она перевела взгляд

с Френсиса на Торреса.
—	А ты кто, чужезем)ец? Ты так странно одет: на го¬

лове у тебя шлем рыцаря, а на ногах сандалии раба!
—	Я да Васко,— храбро ответил тот.
—	Это очень древнее имя,— улыбнулась она.
—	Так я и есть древний да Васко,— сказал он и без

зова подошел к ней; она усмехнулась при виде его дер¬

зости, но не остановила его.— Этот шлем был на мюей

голове четыреста лет назад, когда я привел предков За¬

терянных Душ в эту долину.
Королева недоверчиво улыбнулась и тихо спросила:
—	Значит, ты родился четыреста лет назад?
—	И да — и нет. Я никогда не был рожден. Я да

Васко. Я существовал вечно. Мой дом) — Солнце.
Изящно очерченные брови королевы недоуменно при¬

поднялись, но она промолчала. Тонкими, почти прозрач¬

ными пальцами она взяла из золотого резного ящичка,

стоявшего подле нее на ложе, щепотку порошка и не¬

брежно бросила в большой котел на треножнике, при

этом ее тонкие красивые губы искривились в слегка на¬

смешливой улыбке. Из котла поднялся столб дыма, ко¬

торый тотчас растворился и исчез.
—	Гляди!—приказала она.
И Торрес подошел к котлу и заглянул в него. Что он

там увидел, его спутники так никогда и не узнали. Но

королева также склонилась над котлом и, заглядывая в

него со своего возвышения, увидела то, что увидел и он,

и на лице ее появилась презрительно-сострадательная

усмешка. А увидел Торрес спальню на втором этаже до¬

мика в Бокас-дель-Торо, доставшегося ему по наслед¬

ству, и в ней колыбель с новорожденным). Жалостное

это зрелище раскрывало тайну его рождения,— и жа¬

лостной была улыбка на лице королевы. Яркое виде-
364

ни€, вызванное волшебством перед глазами Торреса, от¬

крыло ему то, о чем он догадывался и что давно уже по¬

дозревал.
—	Ты увидишь еще кое-что,— с мягкой усмешкой

произнесла королева.— Я показала тебе начало твоей

жизни. А теперь посмотри ее конец.
Но Торрес, уже и без того потрясенный виденных®,

вздрогнул и отшатнулся от котла.
—	Прости меня, красавица! — взмолился он.— И

разреши мне уйти. Забудь то, что ты видела, как и я,

надеюсь, забуду это.
—	Там уже ничего нет,— сказала она, махнув рукой

над котлом.— Но забыть я не могу. То, что я видела, на¬

всегда остается в моей памяти. И тебя, о Человек, такого

молодого годами и такого старого, судя по шлему, я тоже

видела прежде в моем! Зеркале Мира. Ты не раз возму¬

щал меня своим» поведением. Но не тем», что ты носишь

этот шлем.—,Она улыбнулась спокойной, мудрой улыб¬

кой.— Всю жизнь, мне кажется, я видела перед со¬

бой пещеру мертвецов, где давно умершие рыцари

стоят навытяжку, охраняя в веках тайны, чуждые их ре¬

лигии, чуждые их расе. И среди этих мертвецов, помнит¬

ся мне, я и видела того, на ком был твой старинный

шлем... Говорить дальше?
—	Нет, нет! —взмолился Торрес.
Та, Что Грезит наклонила голову, давая понять Тор¬

ресу, что разговор с ним окончен. Затем взгляд ее оста¬

новился на Френсисе, и она кивком подозвала его к себе.

И тут же, видимо, спохватившись, что со своего возвы¬

шения она смотрит на него сверху вниз, смущенно сту¬

пила на пол и, глядя на него уже снизу вверх, протяну¬

ла ему руку. Френсис нерешительно пожал ее, не зная,

что делать дальше. И, точно прочитав его мысли, она

воскликнула:
—	Сделай это! Мне никогда и никто до сих пор не

целовал руки. Я никогда не видела, как это делают в

жизни, а видела лишь в грезах да в Зеркале Мира.
Френсис склонился и поцеловал ей руку. И так как

она не проявляла ни малейшего желания отнять ее, он

продолжал держать эту ручку, ладонью чувствуя, как

еле уловимо, но бесперебойно пульсирует кровь в розо¬

вых кончиках ее пальцев. Так они стояли, не говоря ни
365

слова. Френсис был смущен, королева слегка вздыхала,

а в сердце Леонсии бушевала чисто женская ревность.

Вдруг Геяри весело выпалил по-английски:
—	Да поцелуй ты ей руку еще раз, Френсис! Ей это

понравилось!
Жрец Солнца зашикал на него. Но корюлеш, с де¬

вичьим смущением испуганно выдернувшая было руку

из руки Фр-енсиса, поспешно вложила ее обратно.
—	Я тоже говорю на том языке, на котором говоришь

ты,— сказала она Генри.— И я, никогда не знавшая

мужчины, не постыжусь признаться, что мне это понра¬

вилось. Это первый поцелуй в моей жизни, Френсис,—

ведь так назвал тебя твой друг?—повинуйся ему. Мне

это понрав'илось. Мне это очень понравилось. Поцелуй

мне руку еще раз.
И Френсис повиновался; рука королевы по-йрежне-

му лежала в его руке, а сама она, забыв обо всем) на све¬

те, словно завороженная, смотрела не отрываясь ему в

глаза. Наконец, призвав на помощь всю свою волю,

она овладела собой, быстро высвободила руку, жестом

приказала Френсису отойти и обратилась к жрецу

Солнца.
—	Итак, жрец,— начала она, и в голосе ее опять за¬

звучали резкие нотки,— мне уже известно, зачем) ты при¬

вел сюда пленников. Но все же мне хотелось бы, чтобы

ты рассказал об этом сам).
—	О королева! Разве не повелевает нам долг убить

этих пришельцев, как требует обычай? Народ сму*«

щен, он не до>веряет моему суждению и просит, чтобы ре¬

шила ты.
—	А ты -полагаешь, что их следует убить?
—	Да, таково мое суждение. Но я хочу знать твое,

чтобы решение наше было единым.
Она еще раз оглядела четырех пленников: Торреса —

с жалостью, Генри — с сомнением, Леонсию — хмуро,

на Френсиса же смотрела целую минуту взором, пол¬

ным безграничной нежности,— во всяком случае, так по¬

казалось взбешенной Леонсии.
—	Есть ли среди вас не имеющие жен? — неожи¬

данно спросила королева.— Впрочем, нет,— продолжа¬

ла она, не дожидаясь ответа,— ведь мне дано знать, что

вы все не имеете жен.— И она быстро повернулась к Ле-
366

онсии,— А разве правильно,— спросила она,— чтобы у

женщины было два мужа?
Как Генр'И', так и Френсис не могли сдержать улыбки,

услышав столь странный и неуместный вопрос. Однако

Лесиси'и он вовсе не показался ни неуместным, ни стран¬

ным, и щеки ее снова вспыхнули от возмущения. Она по¬

няла, что перед нею настоящая женщина, которая и бу¬

дет поступать с ней как женщина.
—	Нет, неправильно,— ответила Леонсия громко и

без заминки.
—	Это очень странно,— продолжала разм(ышлять

вслух королева.— Страино и несправедливо. Раз в ми¬

ре равное число мужчин и женщин, значит, у каждой

женщины должен быть один муж, иначе это несправед¬

ливо, ибо тогда у какой-то другой его вовсе не будет.
Она взяла щепотку порошка и бросила в свой зо¬

лотой котел. Из него, как и прежде, взвился клуб ды¬

ма и тотчас растаял.
—	Зеркало Мира скажет мне, жрец, как должно

поступить с нашими пленниками.
Она склонилась было над котлом, но вдруг ее осени¬

ла новая М1ысль. Широким жестом, точно раскрывая им

объятия, она подозвала всех к котлу.
—	Давайте смютреть все вместе! — сказала она.—

Я не обещаю вам, что все мы увидим одно и то же. И я

не буду знать, что ув<идит каждый из вас. А каждый уви¬

дит лишь то, что его касается. Ты тоже можешь подойти,

жрец.
Котел, достигавший шести футов в диаметре, был до

половины полон каким-то неизвестным! жидким метал¬

лом.
—	Вроде бы ртуть, но не ртуть,— шепнул Генри

Френсису.— Я никогда не видел такого металла. По-мю-

ему, он расплавленный.
—	Напротив, он совсем» холодный,— возразила ему

королева по-английски.— И тем не менее это огонь...

Ну-ка, Френсис, пощупай котел снаружи.
Френсис пов-иновался и без колебания приложил ла¬

донь к стенке котла.
—	Он холоднее, чем воздух в комнате,— объявил

Френсис.
—	А теперь смотрите! — воскликнула королева и
367

подбросила в котел еще нето-го порошку.— Это огошь,

хоть он и холодный.
—	Просто это порошок, который самовоспламеняется

и дымит,—изрек Торрес, шаря в кармане пиджака: он

вытащил оттуда немного искрошенного табака, несколько

сломанных спичек и лоскутик материи.— А вот это го*

реть не будет! — и он с вызывающим видом приготовил¬

ся бросить все в котел.
Королева кивнула ему в знак позволения, и на глазах

у присутствующих Торрес выбросил в котел все, что бы¬

ло у него в руке. В ту же секунду из котла вырвался столб

дыма и сразу исчез в воздухе. На гладкой поверхноч:ти

М12талла не осталось ничего — даже пепла.
—	И все-таки о« холодный,— настаивал Торрес и, по

примеру Френсиса, пощупал стенку котла.
—	Опусти туда палец,— предложила ему королева.
—	Ну, нет! — сказал он.
—	И ты прав! — согласилась она.—^Если бы ты это

сделал, у тебя стало бы сейчас одним пальцем» меньше,

чем1 при рождении.— Она подбросила в котел еще по¬

рошку.— Теперь глядите, и каждый увидит то, что су¬

ждено видеть только ему одному.
Так оно и произошло.
Леонсии дано было увидеть океан, разделивший ее и

Френсиса. Генри увидел королеву и Френсиса, которых

венчали таким странным образом, что он лишь под ко¬

нец понял, какой это обряд. Сама же королева увиде¬

ла себя в каком-то большом доме: она стояла на хорах

и смотрела вниз на роскошную гостиную, в которой

Френсис признал бы гостиную в дом)е своего отца. А под¬

ле себя королева увидела Френсиса, который обнимал ее

за талию. Френсису же предстало видение, наполнившее

тревогой его душу: лицо Леонсии, застывшее, как у мерт¬

вой, а во лбу между глаз торчал острый кинжал, вогк-

нутый по самую рукоятку. Однако ни капли крови не вы¬

текло из глубокой раны. У Торреса же перед глазами

мелькнуло то, что, как он понял, было началом его кон¬

ца; он перекрестился и, единственный из всех, отпрянул

назад, не желая смотреть дальше. А жрец Солнца уви¬

дел свой тайный грех: лицо и фигуру женщины^ ради ко¬

торой он нарушил обет богу Солнца, а затем лицо и

фигуру девочки из Большого дома.
368

Когда видения потускнели и исчезли и все, точно сго¬

ворившись, отошли от котла, Леонсия, сверкая глазами,

как тигрица, накинулась на королеву:
—	Твое Зеркало Мира лжет! Лжет твое Зеркало

Мира!
Френсис и Генри, все еще находившиеся под сильным

впечатлением виденного, даже вздрогнули, поражен¬

ные вспышкой Леоноии. Но королева мягко возразила:
—	Мое Зеркало Мира никогда не лжет. Я не знаю,

что оно тебе показало. Но я знаю: то, что ты видела,—

правда.
—	Ты чудовище!—воскликнула Леонсия.—Мерзкая,

лживая колдунья!
—	Мы обе женщины,— с мягким укором возразила

eii королева,— а поскольку мы женщины, то сами не

знаем порой, что делаем и говорим. Пусть мужчины ре-

1иат, кто я: лживая ведьма или женщина с женским

любящим сердцем. А пока — уж раз мы обе женщины

и, значит, существа слабые — будем великодушны друг

к другу.
—	Теперь, жрец, поговорим о нашем решении. Как

жрец бога Солнца, ты лучше, чем я, знаешь ста¬

ринные наши обычаи и обряды. Ты лучше, чем я, знаешь

все. что касается меня, и то, как я здесь очутилась. Ты

знаешь, что всегда от матери к дочери и через мать и

дочь наше племя передавало и сохраняло тайну этого до¬

ма, в котором обитала Та, Что Грезит. Настало время и

нам подумать о будущих поколениях. К нам пришли чу¬

жеземцы, все они не женаты. Надо объявить день свадь¬

бы, если мы хотим, чтобы у нашего племени в буд>чцем

тоже была Та, Что Грезит. Так должно быть — время

пришло, потребность назрела и место предопределено.

Я вопрошала ведения, и они подсказали мне, как посту¬

пить. И вот каково мое решение: я выйду замуж за того

из этих трех, кто был предназначен мне судьбой

еще до основания мира. Да будет так: если ни один из

них не женится на мне, все они умрут и их еще теплую

кровь ты принесешь в жертву на алтаре бога Солнца.

Е^сли же один из них женится на мне, то все останутся

живы и время определит нашу дальнейшую судьбу.
Жрец Солнца, дрожа от гнева, попытался возражать,

но она прервала его:
24.	Джек Лондон. Т. XIV.	369

—	Молчи, жрец! Ты только благодаря мне правишь

этим народом. Стоит мне сказать слово — и... ты сам

знаешь, что тебя ждет. Это будет нелегкая смерть.—

И она повернулась к трем мужчинам со словами.— Так

кто же из вас женится на мне?
Они смущенно и растерянно посмотрели друг на дру¬

га, но ни один не произнес ни слова.
—	Ведь я женщина! — поддразнивая их, сказала

королева.— Так неужели ни одни мужчина не пожелает

М)е1ня? Разве я не молода? Разве я не красива? Неуже¬

ли мужчины такие странные, что «и одному я не ка¬

жусь прекрасной и ни один не хочет заключить меня в

объятия и поцеловать в губы, как добрый Френсис поце¬

ловал мне руку?
Она посмотрела на Леонсию.
—	Будь ты судьей! Ты женщина, которую любит мно¬

го мужчин. Разве я не такая, как ты, и разве я не могу

быгь тоже любимой?
—	Ты всегда будешь добрее к мужчинам, чем» к жен¬

щинам,— отвечала ей Леонсия, и смысл ее слов, загадоч¬

ный для троих мужчин, был вполне ясен для женского

ум>а королевы.— Как женщина,— продолжала Леон¬

сия,— ты на редкость хороша и обольстительна; на све¬

те, конечно, найдется немало М1ужчи«, которые все от¬

дадут за право заключить тебя в объятия. Но преду¬

преждаю тебя, королева: среди мужчин встречаются

всякие.
Выслушав Леонсию и поразмыслив над ее словами,

королева резко повернулась к жрецу.
—	Ты все слышал, жрец. Сегодня я должна выйти

замуж. Если ни один из чужеземцев не женится на

мне, все трое будут принесены в жертву на твоем алтаре.

И эта женщина тоже! Ей, видно, очень хочется опозо¬

рить меня и унизить.— Королева говорила это жрецу,

но слова ее явно предназначались для всех.— Их здесь

трое, и одному из них, еще задолго до рождения, су¬

ждено было стать моим мужем. Итак, жрец, вот что я

тебе скажу: уведи пленников куда-нибудь в другое ме¬

сто, и пусть они решат между собой, кто из них женит¬

ся на мне.
—	Раз это было так давно предопределено,— вырва¬

лось у Леонсии,— зачем предоставлять решение случаю?
370

Ты анаешь своего избранника! Зачем же действовать

наугад? Назови его, королева, назови сейчас!
—	Я уже сказала, как он будет избран! — возразила

королева, рассеянно бросая щепотку порошка в золотой

котел 'И так же рассеянно глядя в него.— А теперь сту¬

пайте, и да свершится неизбежный выбор! Нет, стойте! —

вдруг вскрикнула она, когда плеиник-и уже выходили из

комнаты.— Поди сюда, Френсис. Я вижу кое-что, касаю¬

щееся тебя. Поди сюда и посмютри вместе со мной в Зер¬

кало Мира.
Все остановились в ожидаиии, а Френсис, подойдя

к котлу, нагнулся над ним вместе с королевой и стал

смотреть на поверхность неизвестного жидкого металла.

Он увидел себя в библиотеке своего нью-йор'кского дома,

а рядом с собой — Ту, Что Грезит, и он обнимал ее за

талию. Она с любопытством разглядывала биржевой те:

леграф. Френсис стал объяснять ей, как он действует,

но, взглянув мельком на ленту, увидел столь неприятные

известия, что кинулся к телефо-ну звонить своему макле¬

ру,— и тут видение исчезло.
—	Что вы там узрели? — спросила его Леонсия, ко¬

гда они вышли.
И Френсис солгал. Ни словом не обмолвившись, что

видел Ту, Что Грезит в библиотеке своего нью-йоркско-

го дома, он ответил:
—	Биржевой телеграф, который сообщал о резком

падении акций, грозящем вызвать панику на Уолл-стри¬

те. Но откуда ей известно, что я имею какое-то отноше¬

ние к Уолл-стриту и биржевым телеграфам?
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
—	Кто-то должен жениться на этой сумасшед¬

шей,— начала Леонсия, как только все четверо располо¬

жились на циновках в комнате, куда привел их жрец.—

И этим геройским поступком он спасет всем нам жизнь

и себе тоже. Сеньор Торрес, вам представляется воз¬

можность спасти всем «ам жизнь, а заодно и себе.
—	Брр! —содрогнулся Торрес.— Да я не женюсь на
371

ней и за десять миллионов долларов. Она слишком умна.

Она внушает мне ужас. Она — как бы это сказать? —

она, говоря по-^вашему, действует мне на нервы. Я ведь

храбрый. Но при ней вся храбрость М1эя куда-то исчезает.

От страха меня даже холодный пот прошиб. Нет, мень¬

ше чеш за десять миллионов я и пытаться не стану по¬

бороть свой страх. Генри и Френсис храбрее мюня. Пусть

кто-нибудь из них и женится на ней.
—	Но я помолвлен с Леонсией! — быстро возразил

Генри.— Как же я моту жениться на королеве?
Взоры всех обратились к Френсису, однако Леонсия

помешала ему ответить.
—	Это несправедливо,— сказала она.— Ведь никто

из вас не хочет на ней жениться! Поэтому единственный

справедливый выход — тянуть жребий.— С этими слова¬

ми она выдернула три соломинки из циновки, на которой

сидела, и обломила одну.— Тот, кто вытянет короткую

соломинку, будет жертвой. Сеньор Т оррес, тащите пер¬

вым.
—	И первый, кто вытянет коротенькую,— пожалуй¬

те под венец,— усмехнулся Генри.
Весь дрожа, Торрес перекрестился и потянул. Соло¬

минка оказалась явно длинной, он даже закружился по

комнате и пропел:
Не пойду я под венец,
Вот какой я молодец...
Затем жребий тянул Френсис, и на его долю тоже

досталась длинная соломинка. Таким образом, для Ген¬

ри уже не было выбора. Роковая соломинка, оставшаяся

в руке Леонсии, решала его участь. Он посмотрел на Ле-

онсию, и на лице его отразились все муки ада. Она заме¬

тила его взгляд и почувствовала безмерную жалость к

нему, а это, в свою очередь, заметил Френсис и быстро

принял решение. Есть выход. И все сразу станет просто.

Как ни велика его любовь к Леонсии, а преданность

Генри—еще больше. Нечего колебаться. Френсис весе¬

ло хлопнул Генри по плечу и воскликнул:
—	Итак, перед вами ни чем не связанный холостяк,

который не боится брачных уз. Я женюсь на ней.
Генри вздохнул с таким облегчением, как если бы его

спасли от нем1инуемой смерти. Он схватил руку Френсиса,
372

и они. обменялись крепким рукопожатием, глядя друг

другу в глаза, как могут смотреть только честные, поря-

доч1НЫе люди. И ни один из них не зам1етил, какое смя¬

тение отразилось на лице Леоноии при столь неожидан¬

ной развязке. Та, Что Грезит говорила правду: Леонсия

была несправедлива как женщина,— она любила двух

мужчин и тем лишала Ту, Что Грезит ее законной доли

счастья.
Дальнейшему обсуждению этой темы положило ко¬

нец появление девочки из Большого дома, которая вме¬

сте с женщинами принесла пленникам обед. Зоркий

взгляд Торреса сразу заметил на шее у девочки ожере¬

лье из драгоценных кам1ней: это были рубины, и притом

великолепные.
—	Та, Что Грезит подарила мне это,—сказала де¬

вочка, радуясь, что чужеземцам нравится ее новое укра¬

шение.
—	А у нее есть еще такие камни? — спросил Торрес.
—	Конечно! — был ответ.— Она только что показы¬

вала мне целый сундук, полный таких камней. У нее там

есть всякие, есть даже гораздо больше этих, только те

не нанизаны. Они лежат там» грудой, как кукурузные

зерна.
Пока все ели и беседовали, Торрес нервно курил, по¬

том встал и заявил, что есть он не хочет, ему нездоро¬

вится.
—	Вот что,— внушительным тоном начал он.— Я го¬

ворю п0-испа1нски лучше вас обоих, Морганы. Кром>е то¬

го, я уверен, что куда лучше вас знаю характер испан¬

ских женщин. И, чтобы доказать вам свое дружеское

расположение, я сейчас пойду к этой даме и попытаюсь

убедить ее отказаться от брака.
Один из копьеносцев преградил Торресу путь и по¬

шел доложить о нем, но вскоре вернулся и жестом при¬

гласил его войти*. Королева, полулежа на диване, ми¬

лостиво кивнула Торресу и разрешила приблизиться к

себе.
—	Ты ничего не ел? — заботливо спросила она его;

и когда Торрес заявил, что у него нет аппетита, предло¬

жила: — А не хочешь ли выпить?
373

Глаза Торреса загорелись. Он почувствовал, что ему

«еобходимо подкрепиться: за последние дни он пере¬

жил столько треволнений, а тут еще предстоит новая

авантюра, в которой он решил любой ценой добиться

успеха. Королева хлопнула в ладоши и отдала р^аспо-

ряжение служанке, яв-ившейся на ее зов. И тотчас слуга

внес и откупорил небол1ЬШой деревянный бочонок.
—	Это очень старое вино, оно хранится уже не один

век,— сказала королева.— Да, впрочем, тебе, да Васко,

это должно быть известно: ведь ты же сам привез его

сюда четыре столетия назад.
Относительно того, что бочонок старинный, не могло

быть никаких сомнений, и Торрес почувствовал, как от

муч1Ительной жажды у него сразу пересохло в горле: по¬

думать только, целых двенадцать поколений родилось

и умерло с тех пор, как этот бочонок пересек Атлантичег-

ский океан! Прислужница налила большой кубок, и Тор-»

рес, осушив его, был поражен мягкостью напитка. Но

очень скоро все его тело и мозг ощутили колдовскую си¬

лу четырехсотлетнего вина.
Корюлева предложила ему присесть на край ложа

у ее ног — так ей было удобнее наблюдать за ним — и

спросила:
—	Ты пришел ко мне без зова. Ты что-то хочешь Mine

сказать или о чемнто спросить?
—	Я тот, на кого пал выбор,— ответил он, подкручиг-

вая ус и стараясь принять возможно более бравый вид,

какой и подобает настоящему мужчине, пустившемуся в

любовную авагнтюру.
—	Странно,— сказала она.— Я не тебя видела в

Зеркале Мира. Тут... какая-то ошибка, наверное?
—	Совершенно верно, ошибка,— охотно согласился

он, поняв, что ее не обманешь.— Это все вино наделало.

В нем какая-то колдовская сила, которая заставляет Mie-

ня открыть тебе свое сердце: ведь я так жажду тебя!
Улыбнувшись одними глазами, она снова позвала

прислужницу и велела снов-а наполнить его глиняный

кубок.
—	Теперь, наверно, будет вторая ошибка, а? — под¬

дразнивая его, заметила она, когда он осушил кубок.
—	О нет, королева! — отвечал Торрес.—Теперь в го¬

лове у меня полная ясность. И я могу справиться со
374

своим сердцем. Выбор пал на Френсиса Моргана — то¬

го, кто целовал тебе руку; он и будет твоим мужем.
—	Это правда,— торжественно сказала она.— Им)ен-

но его Л1ИЦО я видела в Зеркале Мира и сразу поняла,

что он предназначен мне.
Поощренный ее словами, Торрес продолжал:
—	Я его друг, сам1ый лучший друг. Ты, которая зна¬

ешь все, несомненно, знаешь и то, что за невестой обыч¬

но дают приданое. И вот он послал меня, своего лучшего

друга, чтобы выяснить, какое приданое у его невесты, и

осмотреть его. Тебе должно быль известно, что он один

из богатейших людей у себя в стране, где много богатых.
Королева так стремительно вскочила с ложа, что Тор-

»рес весь съежился от страха, ожидая удара ножом

между лопаток. Однако королева быстро прошла, или,

вернее, скользнула к двери, ведущей во внутренние

покои.
—	Пройди сюда! — повелительно сказала она.
Перешагнув через порог, Торрес сразу понял, что это
ее спальня. Но где уж тут было рассматривать ком1нату,

когда королева сразу подняла крышку тяжелого, окован¬

ного медью сундука и жестом подозвала Торреса. Он

подошел и увидел нечто такое, от чего кто угодно мог

остолбенеть. Да, девочка сказала правду! Сундук был

доверху полон бессчетным множеством» драгоценных ками

ней — бриллиантов, рубинов, изум1рудов, сапфиров са¬

мых редких, самой чистой воды и самых крупных, кото¬

рые лежали грудой, точно кукурузные зерна.
—	Погрузи в них руки до самых плеч,— сказала ко¬

ролева,— и убедись, что это не стекляшки, не плод фан¬

тазии и не обманчивый сон, а настоящие драгоценные

камни. И тогда ты сумеешь дать точный отчет своему

богатому другу, который должен жениться на мне.
И Торрес, мозг которого был восплам!енен старым в-и-

ном, сделал, как ему было сказано.
—	Неужели эти стекляшки такое для тебя диво? —

подтрунивая над ним, спросила королева.— Ты так на

них смотришь, будто перед тобой чудеса несказанные.
—	Мне никогда и не снилось, что где-либо на свете

может существовать такое сокровище,— пробормотал

он, совсем одурев.
—	Им1 нет цены?
375

—	Да, им нет цены.
—	Они дороже доблести, любви и чести?
—	Они дороже всего. Они могут свести с ума^
—	И на них можно купить настоящую, любовь жен¬

щины или мужчины?
—	На них можно купить веоь мир!
—	Ну, что ты! —сказала королева^— Вот ты мужчи¬

на, ты держал женщин в своих объятиях. Так неужели

за эти камешки можно купить женщину?
—	От сотворения мира женщин покупали и прода¬

вали за них. И ради них женщины сами продавали

себя.
—	А могут они купить мне сердце твоего доброго дру¬

га Френсиса?
Только сейчас Торрес впервые посмотрел на нее. кив¬

нул и что-то пробормотал; от выпитого внна и созерца¬

ния такого множества драгоценностей глаза его блуж¬

дали и дико горели.
—	Ты думаешь, твой славный друг Френсис будет

так же, как и ты, высоко ценить их?
Торрес мюлча кивнул.
—	И все люди так высоко их ценят?
Торрес снова многозначительно кивнул.
Королева рассмеялась серебристым смехом, в кото-
рюм) звучало презрение. Она нагнулась и наудачу захва¬

тила пригоршню дивных камней, которым цены не было.
—	Пойдем,— приказала она.— Я покажу тебе, как я

ими дорожу.
Она провела его через комнату и вышла вместе с ним

на галерею, сооруженную над самой водой. Галерея эта

опоясывала дом с трех сторон, тогда как четвертая

стена его примыкала к скале. У подножия скалы бур¬

лил водоворот; Торрес подумал, что здесь, видно, и на¬

ходится то отверстие, через которое вода вытекает из

озера, как это и подозревали Морганы.
А королева, поддразнивая его своим серебристым

смехом, разжала руку и швырнула бесценные камни в

самую воронку водоворота.
—	Вот как я ими дорожу! — сказала она.
Торрес был потрясен, он разом протрезвел при виде

такого расточительства.
—	И они уже никогда не вернутся ко мне! — со сме¬
376

хом продолжала о-на.— Оттуда ничто не возвращается!

Г лядя!
И она бросила в воду букетик цветов, который стре¬

мительно завертелся, сло'В'Но двигаясь по спирали, и ис¬

чез, втянутый водоворото>м.
—	Если ничто оттуда не возвращается, то куда же

все исчезает?—хриплым голосом спросил Торрес.
Королева пожала плечами, но Торрес понял, что ей

известна тайна вод.
—	Не один человек ушел этим путем),— задумчиво

сказала она.— И ни один из них не вернулся. Моя мать

тоже ушла этой дорогой: ее бросили в водоворот, ко¬

гда она умерла. Я была тогда еще совсем> ребенком.—

Вдруг она словно очнулась.— А теперь^ человек в шлеме,

уходи! И доложи обо вселф твоему господину,— я хочу

сказать: твоему другу. Расскажи ему, какое у меня

приданое. И если он хоть наполовину одержим такой

же безумной страстью к этим камешка1м, как ты, то

руки его очень скоро обовьются вокруг меня. А я оста¬

нусь здесь и помечтаю, пока он придет. Я могу без конца

любоваться игрою вод.
Получив приказание удаляться, Торрес прошел в

спальню, но тут же на цьточках вернулся к двери, что¬

бы посмотреть, что делает королева. Она опустилась на

пол галереи и, подперев голову рукой, пристально гля¬

дела на водоворот. Тогда Торрес бросился к сундуку,

поднял крышку, схватил полную пригоршню камней и

высыпал их в карман. Но прежде чем он успел снова

запустить руку в сундук, за спиной его раздался язви¬

тельный смех королевы.
Страх и ярость до такой степени овладели им», что

он ринулся на нее; она выскочила на галерею — он за

ней, но в ту минуту, когда, казалось, он готов был схва¬

тить ее, она вдруг вытащила кинжал и занесла над ним.
—	Вор,— спокойно сказала она.— Бессовестный вор.

А участь всех воров в нашей долине — смерть. Я сейчас

позову моих копьеносцев и велю бросить тебя в пучину.
Такой неожиданный поворот событий заста1вил Тор¬

реса призвать на помощь всю свою изворотливость.

Взглянув на пенящуюся воду, в которую грозила бросить

его королева, он вскрикнул, точно увидел там что-то

ужасное, упал на одно колено и закрыл руками искажен¬
377

ное притворным страхом лицо. Королева повернула го¬

лову и посмотрела в направлении его взгляда. Это как

раз и нужно было Торресу». Он, точио тигр, прыгнул на

схштил за руки и вырвал кинжал.
Он отер с лица пот и прерывисто дышал, еще не су¬

мев полностью овладеть собой. А королева с любопыт¬

ством, но без всякого страха смотрела на него.
—	Ты исчадие ада,— злобно прошипел он, все еще

трясясь от ярости,— ведьма, промышляющая силами

тьмы и всякой чертовщиной! Однако ты женщина, рож¬

денная же1НЩиной, и потому смертна. Ты такая же сла¬

бая, как все смертные и все женщины, а потому я предо¬

ставляю тебе право выбора: либо ты будешь брошена в

водоворот и погибнешь, лкбо...
—	Либо что? — переспросила она.
—	Либо...— он помолчал, облизал пересохшие губы

и выпалил: — Нет! Клянусь божьей матерью, я не бо¬

юсь Г Либо ты выйдешь за меня замуж сегодня же! Вы¬

бирай!
—	Ты хочешь жениться на мне ради меня самой

или ради сокровищ?
—	Ради сокровищ,— нагло признался он.
—	Но в Книге Жизни написано, что я выйду замуж

за Френсиса,— возразила она.
—	Ну так что же: мы перепишем! эту страницу в

Книге Жизни!
—	Как будто это можно сделать! — рассмеялась она.
—	Тогда я докажу, что ты смертная, и брошу тебя в

этот водоворот, как ты бросила цветы.
В эту минуту Торрес был положительно неустра-

ш-им — неустрашим оттого, что старое крепкое вино го¬

рячило его кровь и мозг, а еще оттого, что он был хозяи¬

ном положения. К тому же, как истый латиноамерика¬

нец, он не м)эг не наслаждаться такой сценой, где у него

была возможность покрасоваться и дать волю CB0Ci%iy

красноречию.
Внезапно он вздрогнул, услышав легкий свист коро¬

левы,—так латиноамериканцы обычно зовут слуг. Он по¬

дозрительно покосился на королеву, потом посмотрел

на дверь в спальню и снова перевел взгляд на нее.
На пороге, слов^но призрак,— Торрес смутно видел его

краешком глаза,— появился огромный белый пес. В стра^
378

хе Торрес невольно попятился. Но нога его не нашла точ¬

ки опоры, и, не удержавшись, он полетел вниз головой в

пучину. Торрес отчаянно закричал и уже из воды уви¬

дел, что пес прыгнул вслед за ним.
Хотя Торрес и был хоропгим пловцом, он почувство¬

вал себя в водовороте беспомощнее соломинки, а Та, Что

Грезит, перегнувшись через перила галереи и, точно за¬

чарованная, глядя вниз, увидела, как Торреса, а затем и

собаку втянуло в водоворот, из которого нет возврата.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Долго еще Та, Что Грезит, смотрела на бурлящую во¬

ду. Затем произнесла со вздохом: «Бедный мой пес!» —

и выпрямилась. Гибель Торреса нимало не тронула ее.

Она с детства привыкла распоряжаться жизнью и смер¬

тью своего полудикого вырождающегося народа, и чело¬

веческая жизнь не представлялась ей чем-то священ¬

ным. Если жизнь у человека складывалась хорошо и кра¬

сиво, то, конечно, надо дать ему возможность ее про¬

жить. Но если он вел дурную, безнравственную жизнь и

был опасен для других, такого человека не жаль: пусть

умирает, а то можно его и прикончить. Таким образом,

смерть Торреса была для нее лишь эпизодом— неприят¬

ным, но быстро промелькнувшим. Жаль было только со¬

баку.
Она вернулась к себе в спальню и громко хлопн>ла в

ладоши, вызывая прислужницу, при этом она не преми¬

нула удостовериться, что крышка сундука с драгоценно-

СТЯМ1И все еще открыта. Отдав прислужнице распоря¬

жение, она вернулась на галерею, откуда М)ог\а неза¬

метно наблюдать за тем, что происходит в комнате.
Через несколько минут прислужница ввела в комнату

Френсиса и оставила его одного. Молодой человек был

невесел. Как ни благородно было его отречение от Леон-

сии, оно не принесло ему особой радости. Не радовала его

и мысль о предстоящем браке со странной женщиной, ко¬

торая правила Затерянными Душами и жила в 'этом таин¬

ственном бунгало на берегу озера. Правда, в нем она

не вызывала— как в Торресе — ни страха, ии враждеб^

ности; скорее наоборот: Френсис испытывал к ней
379

жалость. Его н-еволь-но трогало трагическое положение

8ТОЙ красавицы в полном расцвете сил, которая так от¬

чаянно, несмотря на свой властный, гордый характер,

искала любви и спутника в жизни.
С первого же взгляда Френсис понял, где он нахо¬

дится, и невольно подумал: не считает ли его королева

уже своим м»ужем1 — без лишних разговоров, без его со¬

гласия, без всяких церемоний? Поглощенный своими не¬

веселыми думами, он не обратил никакого внимания на

сундук. Наблюдавшая за ним королева видела, что он

стоит посреди комнаты, явно поджидая ее; постояв так

несколько мимут, он подошел к сундуку, захватил при¬

горшню драгоценных камней и по камеыпсу — один за

другим — бросил их обратно, точно это были простые

стекляшки; потом повернулся и, подойдя к ее ложу, при¬

нялся разглядывать устилавш»ие его леопардовые шку¬

ры; затем присел, одинаково равнодушный и к ложу и к

сокровищам. Все это вызвало такой восторг в королеве,

что она уже дольше не могла оставаться сторонней

наблюдательницей. Войдя в комнату, она сказала со

смехом:
—	Что, сеньор Торрес очень любил лгать?
—	Любил? — переспросил Френсис, чтобы сказать

что-нибудь, и поднялся ей навстречу.
—	Да, теперь он уже ничего не любит. Тебе непонят¬

ны мои слова? Его нет,— пояснила она.— Нет нигде.—

И добавила, заметив, что Френсиса заинтересовало это

известие: — Он исчез; и это очень хорошо: теперь он

уже никогда не вернется. Но он любил лгать, да?
—	Несомненно,— ответил Френсис.— Он отчаянный

лжец.
Он не мог не заметить, как изменилось ее лицо, когда

он так охотно признал лживость Торреса.
—	А что он тебе говорил? — спросил Френсис.
—	Что его выбрали жениться на мне.
—	Лжец,— сухо заметил Френсис.
—	Потом он сказал, что тебя выбрали мне в мужья.

И это тоже была ложь,— закончила она совсем! упавшим

голосом.
Френсис отрицательно покачал головой.
Крик радости, невольно вырвавшийся у короле1ВЫ,

гронул сердце Френсиса и породил в нем такую неж¬
380

ность и жалость, что у него даже мелькнуло желание об¬

нять ее и утешить. Она ждала, чтобы он заговорил.
—	Я тот, кто женится на тебе,— твердым голосом

сказал он.— Ты прекрасна. Когда же наша свадьба?
По лицу ее разлилась такая неуемная радость, что он

поклялся, если это будет от него зависеть, никогда не

ом»рачать печалью ее лица. Хоть она и повелительница

Затерянных Душ и обладает несказанными сокров-ища-

ми и сверхъестественной способностью прозревать буду¬

щее, для него она — просто одинокая, наивная жен¬

щина, с сердцем, исполненным любви, но совершенно в

ней неискушенным.
—	Я расскажу тебе, что еще говорил этот пес Тор¬

рес,— радостно начала она.— Он сказал мне, что ты бо¬

га г и что, прежде чем жениться на мне, ты хочешь знать,

какое у меня приданое. Он сказал, что ты послал его по¬

смотреть на мои богатства. Я знаю, что это ложь. Ты

ведь женишься на мне не ради этого!—И она презри¬

тельно указала на сундук с драгоценностями.
Френсис негодующе покачал головой.
—	Тебе нужна я сама, а не это,— победоносно заклю¬

чила она.
’— Да, ты сама,— не мог не солгать Френсис.
И тут он увидел нечто глубоко его удивившее. Ко¬

ролева — эта деспотичнейшая из правительниц, которая

властвовала над судьбами своих подданных, которая рас¬

порядилась жизнью Торреса и сочла достаточным лишь

вскользь упомя>нуть об этом^ которая избрала себе супру¬

га, даже не спросив его согласия,— эта сам>ая королева

вдруг потсраснела. По шее, заливая алой волной щеки,

лоб и уши, поднялась краска девичьей стыдливости.

Смятение королевы передалось и Ф(>енсису. Он не знал,

что делать, кровь бросилась ему в лицо, окрасив ярким

румянцем загорелую кожу. Никогда еще, подумал он, за

всю историю рода человеческого не возникало между

М1ужчиной и женщиной более странных отношений.

Они оба были до такой степени смущены, что даже ради

спасения своей жизни Френсис не мог бы ничего при¬

думать, чтобы разрядить напряжение. И королева вы¬

нуждена была заговорить первой.
—	А теперь,— сказала она, краснея еще больше,—

ты должен проявить свою любовь ко М!не.
381

Ф.р€нсис попытался заговори-ль, но губы у него так

пересохли, что он лишь облизнул их и промычал что-то

«ечленораздельиое.
—	Меня никто никогда не любил,— храбро продол¬

жала королева.— Мой народ не умеет любить. Это не

люди, а животные, они не способны ни мыслить, ни рас¬

суждать. А мы с тобой — мы настоящие мужчина и

женщина! На свете есть и ласка и неж!н0сть,— это я узна¬

ла из своего Зеркала Мира. Но я неопытна. Я не знаю,

как это делается. Ты же — ты пришел из большого ми¬

ра, и ты, конечно, знаешь, что такое любовь. Я жду.

Люби же меня!
Она опустилась на ложе, посадила рядом Френсиса,

й верная своему слову стала ждать. А Френсиса, ко¬

торому надо было любить по приказу, точно всего скова¬

ло: он чувствовал, что не в состоянии пошевелиться.
—	Разве я не красива? — спросила после паузы ко¬

ролева.— Неужели ты не жаждешь обнять меня так, как

я жажду очутиться в твоих объятиях? Губы мужч1ины ни¬

когда еще не касались моих губ. Каким бывает этот по¬

целуй — поцелуй в губы? Когда ты коснулся губами мюей

руки, я ощутила блаженство. Ты поцеловал тогда не толь¬

ко мою руку, но и душу. Мне казалось, что мое сердце

бьется в твоих руках. Разве ты этого не чувствовал?
—	Ну вот,— сказала она через полчаса; они сидели

«а ложе, держась за руки,— я рассказала тебе то не¬

многое, что з*наю о себе. А знаю я о своем» прошлом! толь¬

ко со слов других. Настоящее я вижу ясно в моем Зерка¬

ле Мира. Будущее я тоже могу видеть, но смутно, да и не

все я понимаю из того, что вижу. Я родилась здесь, как

и моя мать и моя бабка. В жизни каждой королевы рано

или поздно появлялся возлюбленный. Порой они при¬

ходили сюда — так же, как ты. Мать рассказывала Mine,

что ее мать ушла из долины в поисках возлюбленного и

пропадала долго — многие годы. Так же поступила и моя

мать. Я знаю потайной ход, где давно умершие конки¬

стадоры охраняют тайны майя и где стоит сам да Васко,

шлем которого этот пес Торрес имел дерзость украсть

и выдать за свой собственный. Если бы ты не явился,

я тоже вынуждена была бы отправиться разыски¬
382

вать т€>бя, ибо ты мой суженый и предназначен мне

судьбой.
Вошла прислужница, за которой следовал копьено¬

сец; Френсис с трудом уловил, о чем они говорили на

своем занятном староиспанском языке. Сердясь и в то

же время радуясь, королева вкратце передала ему содер¬

жание их разговора:
—	Мы должны сейчас же идти в Большой дом. Там

будет свадебная церемония. Жрец Солнца упрямит¬

ся, не знаю почему,— быть мюжет, оттого, что ему не да¬

ли пролить вашу кровь на алтаре. Он очень кровожаден.

Хоть он и жрец Солнца, но разумом большим, не обла¬

дает. Мне донесли, что он пытается восстановить народ

против нашего бракач Жалкий пес! — Она сжала руюи,

лицо ее приняло решвггельное выражение, а глаза за¬

сверкали царственным гневом.— Я заставлю его поже¬

нить нас по старинному обычаю — перед большим) до¬

мом, у алтаря бога Солнца!
—	Послушай, Фре»нсис, еще не поздно переменить [>е-

шение,— обратился к нему Генри.— Право, это неспра¬

ведливо! Ведь я же вытянул коротенькую соломинку!

Верно, Леонсия?
Леонсия не мюгла произнести ни слова. Они стояли

все вместе у алтаря, а за ними толпились Затерянные

Души. В Большом доме заперлись королева и жрец

Солнца.
—	Но вам ведь не хотелось бы, чтобы Генри женился

на ней, не так ли, Леонсия? — спросил Френсис.
—	Мне не хотелось бы, чтобы женились и вы,— воз¬

разила Леонсия.— Одного только Торреса я с радостью

отдала бы ей в мужья. Она мне не нравится. Я не жела¬

ла бы никому из моих друзей стать ее мужем.
—	Да вы, кажется, ревнуете,— заметил Генри.—

А Френсис, по-моему, не так уж подавлен своей участью.
—	Но она же не какое-то чудовище,— сказал Френ¬

сис.— И я готов с ДОСТОИНСТВОМ! — и даже без особого

огорчения — встретить свою судьбу. А кроме того, должен

тебе сказать, Генри, раз уж ты завел об этом речь, что

она не вышла бы за тебя замуж, как бы ты ни просил.
—	Ну, не знаю...— начал было Генри.
—	В таком случае спроси у нее сам. Вот она идет.
383

Посмотри, какие у нее стали глаза. Сразу видно: быть

беде. А жрец мрачен, как туча. Сдел1ай ей предложение,

и ты увидишь, как она его примет, пока я здесь.
Генри упрямо кивнул головой.
—	Хорошо... я это сделаю, но не для того, чтобы по¬

казать тебе, какой я покоритель женских сердец, а ради

справедливости. Я нечестно вел себя, приняв твою жерт¬

ву, теперь я хочу быть честным.
И прежде чем они успели ему помешать, он растол¬

кал толпу, подошел к королеве и, оттеснив в сторону

жреца, принялся ей что-то с жаром говорить, а короле¬

ва слушала и смеялась. Но см»ех ее предназначался не

для Ге«ри: она с победоносным видом см^еялась над Ле-

онсией.
Не так уж много времени потребовалось королеве на

то, чтобы отказать Генри, после чего она подошла к Леон-

сии и Френсису; жрец следовал за нею по пятам, за

ним — Генри, тщетно старавшийся скрыть радость, ко¬

торую вызвал в нем этот отказ.
—	Нет, ты только подумай! — воскликнула королева,

обращаясь прямо к Леонсии.— Добрый Генри только что

сделал м«е предложение. Это уже четвертое за сегод¬

няшний день. Значит, меня тоже любят! Ты когда-нибудь

слышала, чтобы четверо мужчин признались же«щине в

любви в день ее свадьбы?
—	Как четверо? — удивился Френсис.
Королева с нежностью посмотрела на него.
—	Ты сам и Генри, которому я только что отказала.

А до вас — этот наглец Торрес. И только сейчас, в Боль¬

шом доме,— вот этот жрец.— В глазах ее вспыхнул гнев,

щеки зарделись румянцем.— Этот жрец Солнца, давно

уже изменивший своим обетам, этот полумужчииа, за¬

хотел, чтобы я вышла за него замуж! Собака! Тварь!

И под конец этот дерзкий заявил, что я не выйду замуж

за Френсиса! Пойдемте! Я сейчас проучу его.
Она кивнула своим телохранителям, приказывая

им окружить ее и чужеземцев, а двум копьеносцам

велела стать позади жреца. Увидев это, толпа зароп¬

тала.
—	Приступай, жрец! — резко повелела королева.—

Не то мои люди убьют тебя.
384

<гСЕРДЦА ТРЕХ*^.

■**й'
:4
i
л!
«СЕРДЦА ТРЕХ».

Жрец круто повернулся, видимо, собираясь воззвать

к народу, но при виде приставленных к его груди копий

прикусил язык и покорился. Он подвел к алтарю Френ¬

сиса и королеву, поставил их к себе лицом, сам поднялся

на возвышение у алтаря и, глядя на жениха с невестой

и на толпившийся позади них народ, сказал:
—	Я жрец Солнца. Мои обеты священны. И как

жрец, давший обет, я должен обвенчать эту женщину —

Ту, Что Грезит — с этим пришельцем, с этим чужезем¬

цем, вместо того чтобы пролить его кровь на нашем алта¬

ре. Мои обеты священны. Я не могу изменить им. Я от¬

казываюсь соединить эту женщину с этим мужчиной.

От. имени бога Солнца я отказываюсь совершить

обряд...
—	Тогда ты умрешь, жрец, и немедленно! — злобно

прошипела королева и кивком головы велела ближайшим

копьеносцам приставить к нему копья, а остальным —

направить их против зароптавших, готовых выйти из по¬

виновения Затерянных Душ.
Наступила томительная пауза. И длилась она почти

целую минуту. Никто не произнес ни слова, никто не

шелохнулся. Все стояли, точно окаменев, и смотре¬

ли на жреца, к груди которого были приставлены

копья.
Тот, чья кровь и чья жизнь были поставлены на кар¬

ту, первым нарушил тишину: он сдался. Спокойно повер¬

нувшись спиной к угрожавшим ему копьям, он опустился

на колени и на старинном испанском языке вознес богу

Солнца молитву о плодородии. Затем он повернулся к ко¬

ролеве и Френсису и жестом заставил их склониться

в земном поклоне и опуститься на колени перед ним.

Когда пальцы старика коснулись их соединен¬

ных рук. лицо его искривилось в непроизвольной гри¬

масе.
По мановению жреца жених и невеста поднялись с

колен, жрец разломил пополам кукурузную лепешку и

протянул каждому по половинке.
—	Причастие,— шепнул Генри Леонсии, в то время

как Френсис и королева откусили каждый от своей по¬

ловины.
—	Римско-католический обряд, который, должно

быть, завез сюда да Васко, и здесь он уже постепенно
25.	Джек Лондон. Т. XIV.	385

превратился в свадебный,— шепнула ему в ответ Леон-

сия. Соанание, что она навсегда теряет Френсиса, было

ей бесконечно мучительно, и она едва владела собой: гу¬

бы ее сжались и побелели, а ногтями она до боли впи¬

лась себе в ладони.
Жрец взял с алтаря миниатюрный кинжал и миниа¬

тюрную золотую чашу и вручил их королеве. Та ска¬

зала что-то Френсису, он закатал рукав и, оголив левую

руку, подставил ей. Королева уже приготовилась сделать

«адрез на его коже, как вдруг остановилась, подумала —

и вместо того, чтобы сделать это, осторожно лизнула

кинжал кончиком языка.
И тут ею овладела ярость. Попробовав лезвие на вкус,

она отшвырнула от себя кинжал, готовая кинуться на

жреца и приказать своим копьеносцам убить его — она

вся дрожала, тщетно пытаясь совладать с собой. Провес

рив, куда упал кинжал, и убедившись, что его отравлен¬

ное острие никого не задело и никому не причинило вре¬

да, она вытащила из-под складок платья на груди дру<

гой миниатюрный кинжал. Его она тоже сначала лизну»

ла ЯЗЫКОМ) и лишь после этого сделала надрез на руке

Френсиса и собрала в золотую чашу несколько капелек

его крови. Френсис проделал то же самое с ее рукой, а

затем жрец, под гневным взглядом королевы, взял чашу

с этой смешанной кровью и, пролив ее на алтарь, совер¬

шил обряд жертвоприношения.
Наступила пауза. Королева стояла сердитая и хму¬

рая.
—	Если чья-то кровь должна быть сегодня пролита

на алтаре бога Солнца...— угрожающе начала она.
И жрец, словно вспомнив про свою неприятную обя¬

занность, повернулся к народу и торжественно объявил,

что отныне Френсис и корюлева — муж и жена. Коро¬

лева повернулась к Френсису с сияющим! лицом1, всем

видом сво-им призывая его заклк>чить ее в объятия. Он

обнял ее и поцеловал, а Леонсия, увидев это, охнула и

оперлась на руку Генри, чтобы не упасть. Однако от

Френсиса не укрылась ее минутная слабость,— он заме¬

тил это и понял причину, хотя через минуту, когда рас¬

красневшаяся королева бросила ликующий взгляд на

СБОЮ со1перяи1цу, Леомсия уже являла собой олицетво¬

рение горделивого безразличия.
386

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Две мысли промелькнули в уме Торреса, когда он по¬

чувствовал, что водоворот засасывает его. Первая была

об огромной белой собаке, прыгнувшей вслед за ним.

А вторая — о том, что Зеркало Мира солгало. Торрес не,,

сомневался, что ему пришел конец, однако то немногое,

что он краешком глаза увидел в Зеркале Мира, менее

всего было похоже на см1ерть в водной пучине.
Он был прекрасный пловец, а потому, чувствуя, что

вода стремительно засасывает его и увлекает в глубину,

страшился лишь одного: как бы не размюзжить себе

голову о кам)енные стены или своды подземного тунне¬

ля, по которому его несло течение. Но судьбе было угод¬

но, чтобы он ни разу даже не коснулся их. Порой толь¬

ко он чувствовал, как течением его выталкивает вверх:

значит, рядом стена или выступ; тогда он нырял, весь

съежившись, точно морская черепаха, которая втягивает

голову при появлении акул.
Но проходила минута — Торрес определял это по то¬

му, сколько вреМ1ени он удерживал дыхание,— и он сно¬

ва зам1ечал, что течение слабеет. Тогда он высовывал го¬

лову и наполнял легкие прохладным воздухом. Он пере¬

ставал пльггь, а лишь старался держаться на поверх¬

ности и раздумывал о том, что же произошло с собакой

и какие новые треволнения готовит ему это путешествие

по подземной реке.
Вскоре Торрес ув<идел впереди свет — тусклый, но,

несомненно, дневной свет. Мало->пом1алу становилось все

светлее. Торрес обернулся и увидел то, что заставило

его поплыть изо всех сил. А увидел он собаку, которая

плыла, высоко задрав морду и оскалив свои страшные

зубы. В том месте, где откуда-то сверху падал свет, Тор¬

рес заметил выступ скалы и вскарабкался на дагр. Пре¬

жде всего он сунул руку в карм»ан, чтобы проверить, уце¬

лели ли драгоценности, которые он украл у королевы. Но

звонкий лай, точно раскаты грома прокатившийся

по подземелью, напомнил Торресу о могучих клыках его

преследователя, и вместо камней он поспешил вытащить

кинжал королевы.
И снова Торреса одолели сомнения. Убить ли этого

страшного пса, пока он еще в воде, или вскарабкаться
387

наверх, туда, откуда падает свет, в надежде, что по¬

ток пронесет собаку мимо? Он остановился на втором

решении и поспешно стал карабкаться вверх по узкому

выступу. Но собаюа выскочила из воды и помчалась вслед

за ним со всей скоростью, на какую только способно чет¬

вероногое, так что быстро нагнала его. Торрес повернул¬

ся на крошечной площадке, где с трудом умещались

его ноги, изогнулся и занес кинжал, готовясь вонзить

его в собаку, если она прыгнет на него.
Но собака не прыгнула. Широко раскрыв пасть, точ¬

но осклабившись, она присела на задние лапы и протяну*

ла ему переднюю, как бы здороваясь. Торрес взял эту \а-

пу и потряс ее,— он едва не лишился чувств от облегче¬

ния. Рассмеявшись нервным истерическим смехом, он про¬

должал трясти эту лапу, а собака, высунув язык, глядела

на него своими добрыми глазами и беззвучно смеялась.
Продвигаясь дальше вдоль уступа в сопровождении

собаки, которая с довольным» видом следовала за ним по

пятам и время от времени обнюхивала его икры. Торрес

вскоре обнаружил, что узкая дорожка над рекой, взо¬

бравшись немного вверх, снова спускается к воде. И тут

Торрес сделал два открытия: первое заставило его

вздрогнуть и остановиться, а от второго сердце его заби¬

лось надеждой. Первым — была подземная река. Она с

наскоку налетела на каменную стену и в хаосе кипящих

ролн и пены устремлялась куда-то под нее,— яростные

всплески воды, высоко взметавшейся вверх, указывали на

стремительную быстроту течения. Вторым — было отвер¬

стие в стене, сквозь которое струился дневной свет. От-^

верстие футов пятнадцати в диаметре, сплошь затяну¬

тое паутиной, куда более чудовищной, чем мог измыслить

мозг самого безумного из безумцев. Еще более злове¬

щими казались кости, валявшиеся кругом. Паутина была

точно соткана из серебряных нитей толщиной с каран¬

даш. Торрес вздрогнул, коснувшись одной из них. Нить

прилипла к его пальцам, славно клей, и лишь с большим

усилием, сотрясая всю паутину, ему удалось высвободить

руку. Он попытался вытереть приставшую к коже лип¬

кую массу о свою одежду и о шерсть собаки.
Две нижние нити огромной паутины достаточно да¬

леко отстояли друг от друга, так что между ними можно

было пролезть и выбраться на бшьш свет; но прежде
388

чем сунуться туда самюм»у, осторожный Торрес решил

пропихнуть вперед собаку. Белый волкодав пополз и вско¬

ре скрылся из виду, и Торрес уже собирался последо¬

вать за ним, как вдруг собака вернулась. Она мчалась

с такой быстротой и была чем-то так напугана, что на¬

скочила на него, и оба уйали. Но человеку удалось спа¬

стись, уцепившись рукам!и за камни, а его четвероногий

спутник кубарем покатился вниз, пр^мо в бурную стрем¬

нину. Торрес попробовал спасти'пса, но его уже затяну¬

ло под скалу.
Долго колебался Торрес. Страшно было подумать о

том, чтобы снова броситься в подземную реку. А навер¬

ху, казалось, был открытый путь к дневному свету,—

и все в Торресе устремилось к этому свету, как пчела

или цветок стремятся к солнцу. Но что же такое увидела

там собака, что заставило ее так поспешно броситься на¬

зад? Погруженный в размышления, Торрес сразу не за¬

метил, что его рука покоится на чем-то круглом. Он под¬

нял этот предмет и увидел безглазый, безносый челове¬

ческий череп. Тут испуга»ном1у взгляду Торреса пред¬

стало пространство, устланное, точно ковром, человече¬

скими костями,— он явственно различил ребра, позвон¬

ки и бедерные кости, составлявшие когда-то скелеты

погибших здесь людей. Это зрелище склонило его в поль

зу прыжка в реку. Но, взглянув, как она, ярясь и пенясь,

устремляется в отверстие под скалой, он отшатнулся.
Вытащив кинжал королевы, Торрес с величайшей

осторожностью прополз между двумя нижними нитя¬

ми паутины, увидел то, что увидела собака, и в такой па¬

нике отскочил назад, что тоже упал в воду и, едва успев

наполнить легкие воздухом, был втянут водоворотом в

кромешную тьму под скалой.
Тем временем в доме королевы на берегу озера с не¬

меньшей быстротой развивались не менее значительные

события. Гости и новобрачные только что вернулись пос¬

ле брачной церемонии, состоявшейся у Большого дома^

и рассаживались за столом), на котором!, если можно

та-к выразиться, был сервирован свадебный завтрак, как

•вдруг сквозь щель в бамбуковой стене влетела стрела

и, просвистев между королевой и Френсисом, с такой
389

силои вонзилась в противоположную стену, что оперен¬

ный конец ее в»се еще продолжал дрожать. Генри и Френ¬

сис подбежали к окнам, выходившим на узенький мо¬

стик, и увидели, что положение создалось опасное. На

глазах у них копьеносец королевы, охранявший подступ к

мосту, бросился бежать к дому и на середине моста

упал в воду, подбитый стрелой, которая продолжала

дрожать у него в спине,— совсем! как та, что ударилась

в стену комнаты. За мостом, на берегу, толпилось все

мужское население Долины Затерянных Душ во главе с

жрецом, осыпая дом стрелами с перистыми концами. По¬

зади стояли женщины и дети.
Один из копьеносцев королевы, шатаясь, вбежал в

комнату; он остановился, широко расставив ноги, чтобы

не упасть, глаза его вылезали из орбит, а губы беззвучно

шевелились—он тщетно силился что-то сказать, ноги

его подкосились, и он упал ничком!: в спине его, как иглы

дикобраза, торчали стрелы. Генри подскочил к двери,

выходившей на мост, и, стреляя из пистолета, расчистил

выход от наступавших Затерянных Душ, которые могли

продвигаться по узкому мостику только гуськом и теперь

падали один за другим подкошенные огнем его пистолета.
Осада легкого строения длилась недолго. Хотя

Френсис под прикрытием пистолета-автомата Генри и

сумел уничтожить мост, осажденные были бессильны по¬

тушить огонь на крыше, загоревшейся в двадцати ме¬

стах от горящих стрел, которые выпустили нападающие

по команде жреца.
—	Есть только один путь к спасению,— задыхаясь,

произнесла королева; она стояла на галерее, нависшей

над озером, и, сжав руку Френсиса, казалось, готова бы¬

ла броситться в его объятия и искать у него защиты.—

И он выведет нас в широкий мир.— Она указала на во¬

ронку водоворота.— Никто никогда не возв-ращался от¬

туда . В моем Зеркале Мира я видела, как мертвецы плы¬

ли этим» путем и вода выносила их на поверхность в ши¬

рокий мир. Если не считать Торреса, я ни разу не видела,

чтобы туда попал живой человек. То были только мертве¬

цы. И они никогда не возвращались. Впрочем, Торрес

тоже не вернулся.
Все смютрели друг на друга в ужасе от того, что им

предстоит.
390

—	А другой дороги нет?—спросил Генри, привле¬

кая к себе Лео«нсию.
Королева покачала головой. Вокруг них уже падали

горящие куски крыши, а в ушах гудело от оглушительно¬

го рева жаждущих крови Затерянных Душ. Королева

высвободила свою руку из руки Френсиса, видимо, решив

зайти к себе в спальню, но тотчас же снова схватила

его за руку и увлекла за со-бой. Ничего не понимая, он

остановился вместе с ней возле сундука с драгоценно¬

стями; она поспешно захлопнула крышку сундука и

заперла его на замок. Затем она отбросила ногой цинов¬

ку и открыла люк в полу, под которым оказалась вода.

По ее указанию Фреясис подтащил к люку сундук и

бросил его в воду.
—	Даже жрец Солнца не знает этого тайника,—

шепнула королева, снова схватила его за руку и вместе

с иим бегом вернулась на галерею, где остались Генри с

Леонсией.
—	Сейчас самое время бежать. Обними меня покреп¬

че, Френсис, милый муж мюй, обними и прыгай со мной

в воду! — приказала она.— Мы покажем дорогу осталь¬

ным.
И они прыгнули. В ту же минуту крыша с треском

рухнула в туче огненных искр. Тогда Генри тоже схва¬

тил Леонсию в охапку и прыгнул вместе с ней в водово¬

рот, в котором уже исчезли Френсис и королева.
Как и Торрес, четыре беглеца, ни разу не ударившись

о скалы, были благополучно вынесены подзем»ной рекой

к отверстию, сквозь которое пробивался дневной свет и

где выход стерег огромный паук. Генри было гораздо лег¬

че плыть, чем Френсису, так как Леонсия умела плавать.

Правда, Френсис отлично держался на воде и потому

без особого труда мог плыть вдвоем с королевой. Она

беспрекословно слушалась его, не цеплялась за его ру¬

ки и не тащила его вниз. Достигнув выступа в скале,

все четверо вылезли из воды и решили передохнуть. Обе

женщины принялись выжимать распустившиеся и на¬

мокшие волосы.
—	А это ведь не первая гора, в недра которой я по¬

пала с вам!И,— со смехом заметила Леонсия, обращаясь

к обоим Морганам»; впрочем), слова ее были предназна¬

чены скорее для королевы, чем1 для них.
391

—	А я впервые попадаю в такое место с моим му-

жем1,— отпарировала королева, и колючее острие ее на¬

смешки глубоко вонзилось в сердце Леонсии.
—	Похоже, Френсис, что твоя жена не очень склонна

ладить с моей будущей женой,— заметил Генри с той

грубоватой прямолинейностью, какая появляется у муж¬

чин, когда они хотят скрьггь смущение, вызванное бес-

токтностью женщин*
Однако таким чисто мужским подходом к делу Ген¬

ри добился лишь молчания, еще более натянутого а сте¬

снительного для всех. Впрочем, обеим женщинам это,

казалось, доставляло даже удовольствие. Френсис тщет¬

но ломал голову, придумывая, что бы такое сказать и как

разрядить атмосферу, а Генри в полном отчаянии вдруг

встал и, объявив, что пойдет на разведку, предложил ко¬

ролеве сопутствовать ему. Он протянул ей руку и помог

подняться. Френсис и Леонсия продолжали сидеть, хра¬

ня упорное молчание. Френсис первый нарушил его:
—	Знаете что, Леонсия, я бы с удовольствием отшле¬

пал вас.
—	А что я, собственно, такого сделала? — вызываю¬

ще спросила она.
—	Как будто вы не знаете! Вы вели себя ужасно.
—	Это вы вели себя ужасно!—с подавленным ры¬

данием вырвалось у нее, хоть она и твердо решила не

выказывать женской слабости.— Кто просил вас женить¬

ся на ней? Не вы же вытащили короткую соломинку! Ну

чего ради вы добровольно связали себя, когда даже ан¬

гел не отважился бы на такое? Разве я просила вас об

этом? У меня чуть сердце не остановилось, когда я услы¬

шала, как вы сказали Генри, что женитесь на ней. Я чуть

в обморок не упала. Вы даже не посоветовались со мной.

А ведь это по моему предложению, чтобы спасти вас от

нее, решено было тянуть соломинки,— и мне нисколько

не стыдно признаться, что я поступила так, чтобы вы

остались со М1Ной. Генри любит М1еня как-то совсем ина¬

че, чем вы. Да и я никогда не любила Генри так, как люб¬

лю вас,— люблю даже сейчас, да простит мне господь!
Френсис потерял самообладание. Он схватил ее в

объятия и крепко прижал к себе.
—	И это в день вашей свадьбы! —с упреком Бырва-

лооь у нее.
392

Руки его тотчас опустились»
—	Ну что вы говорите, Леоисия, да еще е такую ми¬

нуту! — с грустью пробормютал он.
—	А почему бы и нет?;—вспылила она.—^Вы лю¬

били меня. Вы дали мне это понять настолько ясно^ что

у меня не могло остаться никаких сомнении в вашей люб*

ей. И вдруг вы с самим весельш и радостным видом» же¬

нились на первой встречной женщине, пленившей вас

белизною кожи.
—Вы ревнуете,^—с упреком сказал он, почувство¬

вав, как сердце у него подпрыгнуло от счастья, когда она

утвердительно кивнула.— Я мюгу поручиться, что вы рев¬

нуете, и в то же врем1Я, со свойственной всещ женскому

полу способностью лгать—г лжете. То, что я сделал, д

сделал вовсе не с веселым и радостным видом. Я еде-;

лал это ради вас и ради себя. А вернее — ради Генрп.

Слава богу, я еще не забыл, что такое мужская

честь!
—	Мужская честь далеко не всегда может привести

женщину в восторг,— возразила она.
—	Вы предпочли бы видеть меня бесчестным? — бы¬

стро спросил он.
—	Я всего лишь любящая женщина! — взмолилась

она.
—	Вы злая оса, а не женщина! — вскипел он.— И вы

несправедливы ко мне.
—	А разве женщина бывает справедливой, когда она

любит? — спросила Леонсия, признавая тем самым» эту

величайшую на свете истину.— Для мужчин, возмюжно,

главное — это правила чести, которые они сами же и изо¬

бретают, а для женщин главное — веления их любящего

сердца; я сама, как женщина, вынуждена смиренно в

этом признаться.
—	Возможно, вы и правы. Честь, как математика,

имеет свои логические, объяснимые законы. Стало быть,

для женщин не существует никаких нравственных пра¬

вил, а только...
—	Только настроение,— докончила за него Леонсия.
Тут Генри и королева позвали их и положили, таким
образом конец их беседе. Френсис с Леонсией поспеши¬

ли присоединиться к ним, и все 1»месте стали рассматри¬

вать огромную паутину.
393

—	Видали вы когда-нибудь такую чудовищную пау¬

тину?— воскликнула Леонсия.
—	Интересно было бы посмотреть на чудовище, ко¬

торое соткало ее,— заметил Генри.
—	М-да, но все-таки лучше смотреть на него, чем

бьггь таким, как он,— сказал Френсис.
:— Наше счастье, что нам не надо идти этим путем,—

сказала королева.
Все вопросительно посмотрели на нее.
—	Вот наш путь,— указала она рукой на поток.—

Мне это хорошо известно. Я часто видела его в моем Зер¬

кале Мира. Когда моя мать умерла и была погребена в

водовороте, я следила в Зеркале Мира за ее телом и ви¬

дела, как оно доплыло до этого места и поток понес его

дальше.
—	Но это же было мертвое тело,— быстро возрази¬

ла Леонсия.
Соперничество между ними тотчас вспыхнуло с но¬

вой силой.
—	Один из моих копьеносцев, красавец юноша,—

спокойно продолжала королева,— осмелился — увы! —

посмотреть на меня глазами любви. Он был брошен жи¬

вым» в водоворот. Я тоже следила за ним в Зеркале Мира.

Он доплыл до этого места и вылез из воды. Я видела, как

он прополз сквозь паутину вот туда, к свету, и сразу же

бросился назад, прямо в поток.
—	Еще один мертвец,— м)рачно процедил Генри.
—	Нет, я продолжала следить за ним в Зеркале, и

хотя некоторое время вокруг была оплошная тьма и мне

ничего не было видно, под конец — и довольно скоро —

он очутился на поверхности большой реки, освещенной

ярким солнцем, подялыл к берегу,— я прекрасно пом¬

ню, что это был левый берег,— вылез из воды и скрылся

среди больших деревьев, какие не растут в Долине За¬

терянных Душ.
Но, как и Торреса, их всех ужасала мысль, что надо

броситься в эту тем1ную реку, исчезавшую под скалой.

Однако королева стояла на своем.
—	Вы видите эти кости животных и людей, которые

убоялись реки и хотели выбраться на свет иным путем)?

Это все были живые существа — поймите! И вот чтр от

иих осталось! А скоро и этого не будет,
394

—	и все же,— сказал Френсис,— мне вдруг так захо¬

телось посмотреть на солнце! Побудьте все здесь, пока

я пойду на ра'з>ведку.
Вытащив свой пистолет-автомат, которому ничуть не

повредила вода, ибо пули в нем! были водонепроницае¬

мые, он прополз в отверстие М)ежду нижними нитями па¬

утины. Как только он исчез из виду, Леонсия, королева и

Генри услышали выстрелы. И почти тут же снова появил¬

ся Френсис: он пятился, отстреливаясь, а на него насту¬

пал творец паутины — гигантский паук, от одной его во¬

лосатой лапы до другой было не меньше двух ярдов.

Одетое панцирем туловище, от которого в разные сторо¬

ны расходились лапы, было величиной с корзину для бу¬

маг. Весь изрешеченный пулям!И Френсиса, он все еще

боролся со смертью. Падая, он гулко стукнулся о плечи

и спину Френсиса, отскочил, продолжая беспо¬

мощно махать в воздухе волосатыми лапамц и рухнул

в бурлящую воду. Четыре пары глаз следили за тем,

как поток домчал его до скалы, затянул под нее и унес

прочь.
—	Где один, там) должен быгь и другой,— с сомне¬

нием глядя на отверстие, откуда лился дневной свет, за¬

метил Генри.
—	Здесь, здеоь единственный путь,— оказала коро¬

лева, указывая на реку.— Пойдем, мой муж, в объятиях

друг друга прорвем)ся сквозь тьму в солнечный мир. Пом¬

ни, я никогда не видела его и скоро благодаря тебе уви¬

жу впервые.
Она раскрыла ему объятия, и Френсис не мог отри¬

нуть ее.
—	Это всего лишь отверстие в отвесной скале, а под

ним пропасть в тысячу футов глубиной,— поделился

Френсис со своими спутниками тем, что видел, когда про¬

лез сквозь паутину. И, обняв королеву, он прыгнул вме¬

сте с нею в поток.
Генри тоже обнял Леонсию и собирался прыгнуть сле¬

дом за ними, но она остановила его.
—	Почему вы приняли жертву Френсиса?—спро¬

сила она.
—	Потому что...— Он умолк и с удивлением уставил»

ся на нее.— Потому что я хотел быть с вами,— закончил

он.— И еще потому, что я с В1ами обручен, а Френсис был
395

тогда свободен. К тому же, если я не ошибаюсь, Френсис

вполне доволен своей участью.
—	Нет,— убежденно покачала она головой.— Про¬

сто он рыцарь по натуре и ведет себя соответственно, что¬

бы не оскорблять чувства королевы.
—	Ну, не знаю. Помните, перед алтарем у Большого

дом»а я сказал, что пойду и предложу королеве руку и

сердце, а он засмеялся и сказал, что она не выйдет за

меня замуж, даже если я буду умолять ее об этом. Из

этого можно сделать только один вывод: что он сам хо¬

тел на ней жениться. Да, собственно, почему бы ему и не

жениться? Он ХОЛОСТЯК; А она такая красавица.
Но Леонсия едва ли слушала его. Внезапно она рывком

откинулась назад и, глядя ему прямо в глаза, спросила:
—	Как вы меня любите? Любите страстно? Безумно?

Можете ли вы сказать, что я для вас — все на свете и

даже больше, гораздо больще?
Он только с изум1лением смотрел на нее.
—	Так можете или нет? — допытывалась Леонсия.
—	Конечно, Miory,— с расстановкой ответил он.— Но

мне никогда и в голову не поишло бы в таких выраже¬

ниях объясняться вам1 в любви. Боже мой, да ведь вы

для меня единственная женщина на свете! Если уж го¬

ворить о своем чувстве, то я бы скорее сказал, что люб¬

лю вас глубоко, горячо, нежно. Право же, я так свыкся

с вами, что, кажется, знал вас всю жизнь. И такое чув¬

ство у меня было с первого дня нашего знакомства.
—	Она отвратительная женщина! — совсем невпо¬

пад воскликнула Леонсия.— Я с первого взгляда возне¬

навидела ее.
—	Боже мой, какая вы злая! Страшно даже поду-

м)ать, как вы возненавидели бы ее, если бы на ней же¬

нился я, а не Френсис.
—	Последуем лучше за ними,— сказала она, прекра¬

щая на этом разговор.
И Генри, вконец озадаченный, крепко обнял ее и

прыгнул вместе с ней в пенящийся поток.
На берегу реки Гуалака сидели две девушки-инди¬

анки и удили рыбу. Напротив нйх, немиого выше по те¬

чению, торчал И'з воды отвесный утес — один из отрогов
396

высоких гор. Река катила мимю свои шоколадные воды,

но у ног девушек раскинулась тихая заводь. А в тихой

заводи и рьгба удилаоь потихоньку. Лески девушек не-

ПОДВИ1ЖНО висели над водой: их приманка не соблазня¬

ла никого. Одна из девушек, по им»гни Никойя, зевнула,

съела банан, снова зевнула и, взяв кончиками пальцев

кожуру от съеденного плода, замахнулась ею, чтобы за¬

бросить подальше.
—	Мы с тобой все врем1Я сидели очень тихо, Конкор¬

дия,— заметила она своей подружке,— а смотри: ни> од¬

ной рыбы не поймали. Обожди, я сейчас подниму шум и

взбаламучу воду. Ведь говорится же: «Что бросишь

вверх, то упадет на землю». А почему не может быть

наоборот? Вот я брошу сейчас что-нибудь вниз — и по¬

смотрим, не выплывет ли что-нибудь наверх. Ну-ка, по¬

пробую! Гляди!
И, бросив кожуру от банана в воду, девушка лениво

уставилась на то место, где она упала.
—	Еслй что-нибудь должно выплыть из воды, пусть

это будет что-то большое,— так же лениво пробормотала

Конкордия.
И вдруг перед их удивленным взором из бурых глу¬

бин появилась огромная белая собака. Девушки рыв¬

ком вытащили удочки из воды, бросили их на берег и,

обнявшись, стали наблюдать за собакой, а та подплыла

к берегу — там, где было пониже, вылезла из воды, от¬

ряхнулась и исчезла среди деревьев.
Никойя и Конкордия взвизгнули от восторга.
—	Попробуй еще! — попросила Конкордия.
—	Нет, теперь ты! Посмотрим», что у тебя получится.
Не веря в успех своей попытки, Конкордия бросила
в реку комюк земли. И из воды тотчас же показалась

голова в шлеме. Крепко прижавшись друг к другу, де¬

вушки увидели, как человек в шлеме подплыл к берегу

в том же месте, где вылезла собака, и тоже исчез в лесу.
И снова девушки взвизгнули от восторга, но теперь

уже как они ни уговаривали друг друга, ни у одной не

хватило смелости бросить что-нибудь в воду.
Некоторое время спустя, когда они все еще продолжа¬

ли визжать и смеяться, их заметили два молодых индей¬

ца, ехавшие в каноэ вверх по течению, совсем близко о г

берега.
397

—	Что это вас так рассмешило? —опросил один из

них.
—	Мы тут такое видели! — расхохоталась Никойя.
—	Должно быть, напились пуляькш? — пре-дположил

юноша.
Обе девушки отрицател1ьно покачали головой, и Кон¬

кордия сказала:
—	Нам вовсе не нужно пить пул1ьку, чтоб видеть вся¬

кие чудеса. Сначала Никойя бросила в воду кожуру

от банана — и из воды выскочила собака, белая собака

величиной с горного тигра...
—	А когда Конкордия бросила ком земли,— подхва¬

тила ее подружка,— из воды вылез человек с железной

головой. Что, не чудо? Значит, мы с Конкордией — вол¬

шебницы!
—	Хосе,— сказал один индеец другому,— по этому

поводу стоит выпить.
И они, каждый по очереди, пока другой удерживал

веслом каноэ на месте, приложились к большой квадрат¬

ной бутылке из-под голландского джина, до половины на¬

полненной пулькбй.
—	Нет! — сказал Хосе, когда девушки попросили уго¬

стить их.— Один глоток пульки — и вы опять увидите бе¬

лых собак величиной с тигров и людей с железными го-

ловалви.
—	Хорошо,— сказала Никойя.— Тогда возьми и

брось в воду свою бутылку с пулькой — вот увидишь, что

будет. У нас из воды выскочили собака и мужчина, а у

тебя, может, выскочит черт.
—	Мне бы очень хотелось увидеть черта,— сказал

Хосе, снова прикладываясь к бутылке.— От этой пульки

у меня столько храбрости, хоть отбавляй. До смерти охо¬

та увидеть черта.
Он передал бутылку приятелю, жестом показывая,

чтобы тот допил ее.
—	А теперь брось ее в воду! — приказал Хосе.
Пустая бутылка с всплеском шлепиулась в воду, и
тотчас на поверхность реки всплыло чудовищное волоса¬

тое тело убитого паука. Это уже было слишком для обык¬

новенного индейца. Молодые люди так стремительно ша¬

рахнулись в сторону, что перевернули каиоэ. Когда го-
398

ЛОВЫ их по»ка'эались над водой, быстрое течение отнесло

их уже далеко от заводи, а за ними более медленно,

плыло перевернутое каноэ.
Тут девушкам стало не до смеха. Вцепившись друг

в друга, они глядели на волшебные воды, в то же время

краешком глаза наблюдая за перепуганными юношами,

которые наконец поймали каноэ, подтащили его к бе¬

регу и, выбравшись на твердую землю, стремглав броси¬

лись в лес.
Послеполуденное солнце уже склонялось к закату, ко¬

гда девушки снова отважились бросить вызов волшебной

реке. После долгого обсуждения они решили наконец,

-что обе одновременно бросят по кому земли. И из воды

тотчас появились мужчина и женщина — Френсис и ко¬

ролева. Девушки мгновенно залезли в кусты и из своего

укрытия стали на!блюдать за Френсисом, который, под¬

держивая королеву, плыл к берегу.
—	Очень может быть, что это просто так совпало...

могли же они случайно появиться из воды в то самое

время, когда мы туда что-то бросали,— минут через пять

прошептала Никойя на ухо Конкордии.
—	Но ведь когда М1Ы бросали одну вещь, из воды

тоже появлялось что-то одно,— возразила Конкордия.—

А когда бросили два комка — и появилось двое.
—	Хорошо,— оказала Никойя.— Давай попробуем

еще раз. И обе вместе. Если ничего не появится, значит,

у нас нет никакой волшебной силы.
Они снова бросили в реку по комку земли, и из воды

опять появились мужчина и женщина. Но эта пара —

Генри и Леонсня — умела плавать; они подплыли ря¬

дышком к тому месту, где легче всего было выбраться на

берег, и, как все, кто появлялся здесь до них, скрылись

за деревьями.
Долго еще просидели на берегу две индианки. Они

решили выждать и ничего больше не бросать: если что-

нибудь появится из воды — значит, все, что они видели,

было простым совпадением, а если нет — значит, они в

самом деле обладают волшебной силой. Они лежали,

притаившись в кустах, и следили за водой, пока темнота

не скрыла от них реку. Тогда медленно и важно они по¬

шли к себе в деревню, потрясенные сознанием, что на

них снизошло благословение богов.
399

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Лишь ка следующий день, после того как ему удалось

выбраться из подземной реки, Торрес прибыл в Са«-Ан-

тояио. Он пришел в город пешясом, оборванный и гряз¬

ный, а за ним следовал мальчуган-индеец, который нес

шлем да Васко. Торрес хотел показать этот шлем началь¬

нику полиции и судье как вещественное доказательство

правдивости необычайных приключений, про которые ему

не терпелось поскорее рассказать им.
Первым, кого ои встретил на главной улице, был на¬

чальник полиции, который даже вскрикнул при виде его.
—	Неужели это в самом деле вы, сеньор Торрес? —

И прежде чем пожать ему руку, начальник полиции с

самой серьезной миной перекрестился.
Мускулы, чувствовавшиеся под кожей этой руки, а

еще больше грязь, ее покрывавшая, убедили сеньора Вер-

хара-и-Ихос в том, что перед ним действительно Тор¬

рес во плоти и крови.
Тогда начальник полиции пришел в неописуемую

ярость.
—	А я-то считал вас мертвым! — воскликнул он.—

Ну и пес этот Хосе Манчено! Он пришел сюда и за¬

явил, что вы умерли! Умерли и погребены до страшного

суда в недрах горы майя.
—	Он дурак, а я, по-видимому, теперь самый бога¬

тый человек в Панаме,— с важным видом изрек Тор¬

рес.— Во всяком случае, я проявил не меньшую храб¬

рость, чем древние герои-конкистадоры, преодолел все

опасности и добрался до сокровища. Я видел его. Вот...
Торрес сунул было руку в карман брюк, чтобы из¬

влечь оттуда драгоценности, украденные у Той, Что

Грезит, но вовремя спохватился; слишком много лю¬

бопытных глаз смотрело на него, дивясь его жалкому

виду.
—	Мне м'ногое нужно рассказать вам,— продолжал

Торрес.— Но здесь не место для таких разговоров. Я сту¬

чался в двери мертвецов и носил одежду покойников; я

видел людей, которые умерли четыреста лет назад, но не

обратились в прах—на м)эих глазах они приняли вторую

смер-пь, утонув в пучине; я шел и по горам и сквозь недра

гор; я делил хлеб и соль с Затерятеньши Душами и смот¬
400

рел <в Зеркало Мира. Все это я расскажу, мой лучший

друг, вам и досто'почтенном.у судье в должное в«ремя, ибо

я намерен обогатить не только себя, но и вас.
—	А не глотнули ли вы случайно прокисшей пуль¬

ки? — с недоверием спросил начальник полиции.
—	Я не пил ничего крепче воды с тех пор, как вы¬

ехал из Сан-Антойио,— был ответ.— Зато теперь я пой¬

ду к себе и напьюсь как следует, а потом смою с себя

грязь и переоденусь во что-нибудь Приличное.
Но Торрес не сразу попал домой. На улице ему по¬

встречался маленький оборвыш, который, увидев его,

вскрикнул, подбежал к нему и протянул конверт—такие

Торрес не раз уже получал и сразу догадался, что это

телеграмма с местной правительственной радиостанции,

по-видимому, от Ригана.
«Доволен вашими успехами. Необходимо задержать

возвращение в Нью-Йорк еще на три недели. Пятьдесят

тысяч в случае удачи».
Взяв у мальчишки карандаш, Торрес написал ответ

на обороте конверта:
«Высылайте деньги. Указанное лицо никогда не вер¬

нется. Погибло в горах».
Еще два происшествия помешали Торресу сразу на¬

питься как следует и принять ванну. На пороге ювелир¬

ной лавки старого Родригеса Фернандеса, куда он соби¬

рался войти, его остановил древний жрец майя, которого

Торрес последний раз видел в недрах священной горы.

Испанец отпрянул назад, точно узрел привидение,— так

он был уверен, что старик потонул в пещере богов, и ис¬

пугался при виде его не меньше, чем начальник полиции

при виде самого Торреса.
—	Сгинь! — вскричал Торрес.— Исчезни, беспокой¬

ный старец! Ведь ты же дух. А тело твое лежит в недрах

затопленной горы—распухшее и ужасное. Ты приви¬

дение, призрак! Сгинь, бесплотный дух! Исчезни немед¬

ленно! Если б ты был живым человеком, я ударил бы те-<

бя. Но ты призрак,— а М1не не очень-то хочется драться

с призра1кам1и.
26.	Джек Лондон. Т. XIV.	401

Но призрак схватил его за руку и так вцепился,

что Торрес •понев'ол<е поверил в его материальность.
—	Денег! — залепетал старик.— Дай мне денег!

Одолжи мне денег! Я ведь отдам— я же знаю тайну со¬

кровищ м«айя. Мой сын заблудился в пещере, где спря-

та»ы эти сокро'вища. Оба гринто тоже там. По-мюги мне

спасти Mioero сына! Верни мне его — и я отдам тебе все

сокровища. Но нам нужно много людей и много чудес¬

ного порошка, который есть у белых. Мы этим» порошком

проделаем дыру в скале и выпустим оттуда воду. Мои

сын не утонул. Просто вода не дает ему выйти из пе¬

щеры, где стоят Чиа и Хцатцл, у которых глаза из дра¬

гоценных камней. За одни только эти зеленые и красные

камни можно купить весь чудесный порошок, какой есть

в мире. Дай же мне денег, чтобы я мог купить чудесного

порошка.
Но Альварес Торрес был странный челове-к. В его на¬

туре была одна своеобразная особенность или черта:

если приходилось расстаться даже с самой незначи-»

тельной суммой, он никак не мог заставить себя это сде¬

лать. И чем богаче он становился, тем сильнее проявля¬

лась у него эта странность.
—	Хм, денег! — грубо повторил он и, оттолкнув в

сторону жреца, распахнул дверь в лавку Фернандеса.—

Да откуда у меня могут быть деньги? Я весь в лохмоть-'

ях, сам как нищий. У меня и для себя-то денег нет, не то

что для тебя, старик. К тому же ты ведь сам провел сына

к горе майя, я тут ни при чем. И на твою голову — не на

мою — ляжет смерть твоего сына, который провалился в

яму под ногами Чиа, вырытую твоими, а не моими пред-'

ками.
Но старик не унимался и продолжал просить денег,

чтобы купить на них динам'ита. На этот раз Торрес от¬

пихнул его с такой силой, что жрец не удержался на

своих старческих ногах и упал на каменную мюстовую.
Лавка Родригеса Фернандеса была маленькая и

грязная, в ней была одна-единственная витрина, тоже

маленькая и грязная, покоившаяся на таком же малень-^

ком и грязном прила'В1ке. Казалось, что место это не

подметалось и не убиралось целый век. Ящерицы и- та¬

раканы ползали по стенам. Пауки свили паутину во всех

углах, а по потолку пробиралось какое-то насеко'мое, при
402

виде которого Торрес поспешно отскочил в сторону. Это

была сколопендра в целых семь дюимюв длиной, и о« во¬

все не хотел, чтобы она ненароком свалилась ему на го'

лову или за воротник. Когда же из какой-то затхлой ка¬

морки в глубине выполз, подобно огромному пауку, сам

Фернандес, он оказался точной копией Шейлока, как его

представляли актеры времен королевы Елизаветы,—

только Шейлока такого грязного, что его не потерпели

бы даже на елизаветинской сцене.
Ювелир раболепно склонился перед Торресом) и скри¬

пучим фальцетом приветствовал его куда более унижен¬

но, чем того требовала даже его жалкая лавчонка. Тор¬

рес наугад вытащил из кармана с десяток драгоценных

камней, украденных у королевы, выбрал самый малень¬

кий и малча протянул его ювелиру, а остальные сунул

обратно в карман.
—	Я бедный человек,— прокудахтал Фернандес, но

Торрес не преминул заметить, с каким) вниманием он

изучает камень.
Наконец ювелир бросил его на крышку витрины, точ¬

но грошовый пустяк, и вопросительно посмотрел на сво¬

его посетителя. Торрес молча ждал, зная, что это наи¬

лучший способ заставить болтливого старика разгово¬

риться.
—	Правильно ли я понимаю, что достопочтенный

сеньор Торрес хочет услышать мое мнение о качестве

камня? — спросил старый ювелир.
Торрес лишь м)0лча кивнул.
—	Это настоящий камень. Небольшой. Как вы сами

видите — не безукоризненный. И вполне понятно, что он

еще уменьшится при шлифовке.
—	А сколько он стоит? — не скрывая своего нетерпе¬

ния, спросил Торрес.
—	Я бедный человек,— повторил Фернандес.
—	Я ведь не предлагаю тебе купить его, старый ду¬

рак. Но уж раз ты завел об этом речь, сколько же ты

дашь за него?
—	Как я уже сказал, полагаясь на ваше долготерпе¬

ние, почтенный сеньор, как я уже имел честь сказать

вам: я очень бедный человек. Бывают дни, когда я не

М1эгу потратить и десяти сентаво, чтобы купить себе ку¬

сок лежалой рыбы: бывают дни, когда я не могу себе по-
403

З'вол'ить даже глотка дешевого красного вина, а оно очень

полезно для моего здоровья,— я это узнал еще в юности,

когда служил подмастерьем в Италии, далеко от Барсе¬

лоны. Я очень беден и не покупаю дорогих камней...
—	Даже если можно потом перепродать их с выго¬

дой для себя? — перебил его Торрес.
—	Лишь в том» случае, если я вполне уверен, что вы¬

года будет,— прокудахтал старик.— Да, тогда я куплю,

но только по моей бедности я не могу много запла¬

тить.— Он взял камеиь и долго, вним1ательно рассматри¬

вал его.— Я дам за него,— нерешительно начал о«,—

я дам... но прошу вас, досточтимый сеньор, поймите,

что я очень бедный человек. За весь сегодняшний день

я съел только ложку лукового супа да корку хлеба с

утренним кофе...
—	О господи, ну сколько же наконец ты мне дашь

за него, старый дурак? — громювым голосом закричал

Торрес.
—	Пятьсот долларов, и то сомневаюсь, не останусь

ли я в накладе.
—	Золотом?
—	Нет, мексиканскими долларами,— отвечал ювелир;

это означало ровно половину, и Торрес понял, что ста¬

рик хитрит.— Конечно, мексиканскими, только мексикан¬

скими! Мы все наши расчеты ведем! в М1ексиканских дол¬

ларах.
Услышав, что за такой маленький камешек дают та¬

кую большую сумму, Торрес обрадовался, но разыграл

возмущение и потянулся, чтобы взять свою собствен¬

ность обратно. Однако старик быстро отдернул руку, в

которой держал камень, не желая упускать выгодной

сделки.
—	Мы с вами старые друзья! — В голосе старика по¬

явились в«изгливые нотки.— Я впервые увидел вас, когда

вы -совсем ребенком приехали в Сан-Антонио из Бокас-

дель-Торо. Так и быть, ради старой дружбы я уплачу

вам1 эту сумму золотом.
Только тут Торрес с полной уверенностью представил

себе, как велика ценность сокровищ королевы, которые

Затерянные Души похитили в давние времена из тай¬

ника в пещере майя, хотя и не знал еще, какова она в

действительности.
404

—	Отлично,— сказал Торрес и быстрым», изысканно

вежливым движением отобрал у ювелира камень.—

Этот камень принадлежит одному моему другу. Он хо¬

тел занять у меня денег под него. Теперь благодаря вам

я знаю, что могу одолжить ему до пятисот долларов зо¬

лотом. И я буду счастлив в следующий раз, когда мы

встретимся в пулькерии, поднести вам стаканчик — да

что я, столько стаканчиков, сколько вам захочется,— лег¬

кого, красного, полезного для здоровья вина.
И Торрес вышел из лавки, даже не стараясь скрыть

свое торжество и презрение к одураченному им ювели¬

ру; в то же время о« не без внутреннего ликования по-

дум1ал, что эта хитрая испанская лиса Фернандес, не¬

сомненно, предложил ему только половину действитель¬

ной стоим«ости камня.
Тем временем Леонсия, королева и двое Морганов

•спускались в каноэ по реке Гуалака и куда быстрее Тор¬

реса достигли побережья. Но перед сам«ым их прибы¬

тием в асьенду Солано там произошло нечто такое, чему

в тот момент не было придано должного значения. По

извилистой тропинке, ведущей к асьенде, медленно под-

ним!ался самый странный посетитель, какой когда-либо

бывал здесь; его сопровождала дряхлая старушонка в

черной шали, из-под которой выглядывало худое смюр-

щенное лищо, в мюлодости, должно быть, живое и краси¬

вое.
Посетитель этот был китаец средних лет, толстый и

круглолицый; его лунообразная физиономия так и све¬

тилась добродушием», которое обычно считают присущим

ТОЛСТЫМ! людям. Звали его И Пын; манеры у него были

мягкие, вкрадчивые и такие же слащавые, как его имя.

К древней старушонке, семенившей с ним рядом», тяжело

опираясь на его руку, он был необычайно внимателен.

Когда она спотыкалась от слабости и утомления, он оста¬

навливался и ждал, пока она отдохнет и наберется сил.

Трижды за время подъема он давал ей по ложечке фран¬

цузского бренди из своей карманной фляги^
Усадив старуху в тенистом уголке двора, И Пын храб¬

ро постучал в парадную дверь. Обычно, заявляясь ку¬

да-нибудь по своим делам, он пользовался черным хо¬
405

дом, но опыт и ум подсказыв'али ему, когда нужно поль-

зораться парадной дверью.
Горничная индианка, открывшая на его стук, пошла

доложить о тт в гостиную, где оидел в окружении своих

сыновей безутешный Энрико Солано: он все никак не мог

услскоиться после того, как Рикардо привез известие о

гибели Леонсии в пещере майя. Горничная вернулась на

крыльцо и передала посетителю, что сеньор Солано плохо

себя чувствует и никого не принимает. Все это

она сказала очень учтиво, хотя перед нею был простой

китаец.
—	Хм,— произнес И Пын и принялся бахвалиться,

чтобы внушить к себе уважение и побудить горничную

вторично пойти к хозяину и передать ему записку.— Я

ведь не какой-нибудь кули. Я приличный китаец. Я miho-

го учился в школе. Я говорю по-испански. Я говорю по-

английски. Я пишу по-испански. Я пишу по-английски.

Видишь: сейчас я напишу кое-что по-испански сеньору

Солано. Ты не умеешь писать и не прочтешь, что я напи¬

сал. А я написал, что я — И Пын. И живу в Колоне.

Пришел сюда, чтобы повидать сеньора Солано. У меня

к нему большое дело. Очень важное. Очень секретное.

Я написал все это здесь — на бумаге, но ты не можешь

этого прочесть.
Однако он не сказал служанке, что его записка за¬

канчивалась словами:
«Сеньорита Солано. Я знаю большой секрет».
Записку эту, по-видимому, получил Алесандро —

старший из сыновей Солано, ибо он сразу пом»чался к

двери, опережая горничную.
—	Говори, в чем дело! — чуть не крича, накинулся он

на толстого китайца.— Что там такое? Рассказывай!

Жи!во1
—	Очень хорошее дело.— И Пын не без удовлетво¬

рения отметил, как взволнован Алесандро.— Я зараба¬

тываю большие деньги. Я покупаю...— как это назы¬

вается? — секреты. Я продаю секреты. Очень симпатич¬

ное дело.
—	Что тебе известно о сеньорите Солано? —крикнул

Алесандро, хватая его за плечо.
—	Все. Очень важные сведения...
Но Алесандро уже больше не в состоянии был сдер¬
406

живаться. Он чуть не волоком втащил китайца в дом,

прямо в гостиную, где сидел Энрико.
—	У него есть вести о Лсо-исии! — крикнул Але-

сандро.
—	Где она? —хором воскликнули Энрико и его сы¬

новья.
«Ого!» — мелькнуло в голове И Пына. Такое всеоб¬

щее возбуждение хоть и благоприятствовало его затее,

однако взволновало даже его самого.
Приняв его размышления за испуг, Энрико поднял

руку, прикй/зывая сыновьям умолкнуть, и спокойно об¬

ратился к cBocMiy гостю с вопросам:
—	Где она?
«Ого!» — опять подумал И Пын.— Сеньорита, зна¬

чит, пропала. Это новый секрет. Он может кое-что прине¬

сти И Пыну — пусть не сейчас, зато со временем. Кра¬

сивая девушка из такой знатной и богатой семиь'и про¬

пала неизвестно куда,— в латиноамериканской стране

такими сведениями недурно обладать. В один прекрас¬

ный день она может выйти замуж —ходили же такие

слухи по Колону! — а впоследствии когда-нибудь мюжет

поссориться с мужем или муж с ней, и тогда она или ее

муж — не важно, кто из них — будет рад, пожалуй, за¬

платить немалую сумму за этот секрет.
—	Эта сеньорита Леонсия,— сказал он наконец с

хитрой вкрадчивостью,— она не ваша дочь. У нее дру¬

гие папа и мама.
Горе, в котором пребывал сейчас Энрико, оплакивая

гибель Леонсии, было настолько велико, что он даже не

вздрогнул, когда китаец сообщил ему давнишнюю семей¬

ную тайну.
—	Верно,— подтвердил Энрико.— Я удочерил ее ре¬

бенком, хотя это и не известно за пределами мюей семьи.

Странно, что вы это знаете. Но меня не интересует то,

что мне и без вас известно. Меня интересует сейчас дру¬

гое: где она?
И Пын серьезно и сочувственно покачал головой.
—	Это совсем) другой секрет,— сказал он.— Быть мо¬

жет, я узнаю его тоже. Тогда я продам» его вам1. А пока

у меня есть старый секрет. Вы не знаете, кто были папа

и мама сеньориты Леонсии. А я знаю.
407

Старый Энрико не сумел скрыть интерес, который

пробудило в нем столь * интригующее сообщение.
—	Говори,— приказал он.— Назови имена, докажи,

что это действительно так, и я вознагражу тебя.
—	Нет,— И Пын отрицательно покачал головой,—

так плохо вести дела. Я свои дела веду иначе. Вы мне

заплатите — я вам скажу. Мои секреты — хорошие сек¬

реты. Я всегда доказываю свои секреты. Вы дадите мне

пятьсот песо и оплатите большие расходы на дорогу из

Колона в Сан-Антонио и обратно в Колон, а я назову

вам имя папы и мам1Ы.
Энр'и’ко Солано кивнул в знак согласия и только было

собрался приказать Алесандро принести деньги, как

вдруг горничная-индианка ворвалась, точно ураган, в

комнату. Подбежав к Энрико Солано с такой стремитель¬

ностью, какой никто не мог от нее ожидать, она в сле¬

зах заломила руки, бормоча что-то нечленораздельное,

но видно было, что не от горя, а от счастья.
—	Сеньорита!..— наконец произнесла она сдавлен¬

ным шепотом, кивком головы и взглядом указывая на

двор.— Сеньорита!..
Тут все забыли про И Пына и про его секрет. Энри¬

ко вместе со своими сыновьями выскочил в боковой дво¬

рик и увидел там Леонсию, королеву и обоих Морганов,

покрытых с ног до головы пылью и слезавших в эту ми¬

нуту с верховых мулов, которых, судя по виду; они на¬

няли в верховьях реки Гуалака. А тем временем! двое

слуг индейцев, позванные на помощь горничной, выпро¬

важивали из асьенды толстого китайца и его дряхлую

спутницу.
—	Приходите в другой раз,— творили они.— Сей¬

час сеньор Солано занят очень важным делом.
—	Конечно, я приду в другой раз,— любезно заверил

их И Пын, ничем не выдавая своего огорчения и ра¬

зочарования по поводу того, что сделка была прервана

в ту самую минуту, когда деньги были почти что в его

руках.
Но уходил он с великой неохотой. Здесь было полное

раздолье для его деятельности. Самый воздух, казалось,

кишел секретами. Он чувствовал себя жнецом, которого

изгоняют с земли Ханаанской, не дав. снять богатый уро¬

жай. Если бы не усердие слуг индейцев^ И Пын непре-
408

лоенно спрятался бы гденнибудь за углом дома и. хоть

одним глазком глянул бы на вновь прибывших. Но во¬

лей-неволей приходилось повиноваться и уходить; на

полпути, чувствуя, как тяжело повисла на нем старуха,

он.остановился и, чтобы подбодрить свою, спутницу, влил

ей в рот двойную порцию бренди.
Энрико снял Леонсию с л1ула прежде, -чем она успе-.

ла спрыгнуть сама,— так не терпелось ему поскор-её

прижать ее к сердцу. Несколько минут слышались лишь

шумные приветствия: это братья Леонсии, обступи® де¬

вушку со всех сторон, бурно выражали ей свою радость

и любовь. Немного успокоившись, они увидели, что

Френсис уже помог другой женщине сойти с мула и те¬

перь стоит с ней рядом, держа ее руку в своей и ожидая,

пока на них обратят внимание.
—	Это моя жена,— представил Френсис незнаком¬

ку.— Я отправился в Кордильеры за сокров>ищем и вот

что нашел. Видали вы когда-нибудь человека, которому

бы так везло?
—	Но и она пожертв-овала огромным сокровищем,—

храбро пробормотала Леонсия.
—	Она была королевой в маленьком королевстве^—

пояснил Френсис^ бросив на Леонсию благодарный и

восхищенный взгляд.
И та поспешила объяснить:
—	Она спасла всем нам жизнь и пожертвовала своим

маленьким королевством.
И Леонсия в порыве великодушия обняла королеву

за талию и, оторвав ее от Френсиса, повела в асьенду.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
В великолепном средневековом испанском костюме,

сшитом с учетом вкусов Нового Света,— такие костюмы

и по сей день можно видеть на знатных плантаторах

Панамы,— Торрес ехал по дороге вдоль берега, направ¬

ляясь к дому Солаио. Рядом с ним упругими прыжками—

видно было, что при необходимости он может обогнать

лучшего из коней Торреса,— мчался тот самый огромный
409

белый пес, что плыл с ним по подземной реке. Торрес

как раз сворачивал на дорогу, вившуюся вверх к асьен¬

де Солаио, когда ему повстречался И Пы«,— китаец оста¬

новился на перекрестке, чтобы дать немного передохнуть

своей дряхлой спутнице. Однако Торрес обратил «а эту

странную пару не больше внимания, чем на дорожную

грязь. Маска чванливой важности, которую он надел на

себя вместе с роскошным костюмом, не позволяла ему

проявлять к ним интерес, и он лишь скользнул по их

лицам отсутствующим взглядом.
Зато И Пын как следует рассмотрел его своими рас¬

косыми глазками, не упустив ни единой мелочи, и поду¬

мал: «Он, должно бьггь, очень богатый. Он друг этих

Солано. И едет к ним» в дом. Возможно, это даже воз¬

любленный сеньориты Леонсии или отвергнутый ею по¬

клонник. В любом случае он безусловно не откажется

купить тайну рождения сеньориты. Да, по виду он че¬

ловек богатый, очень богатый».
В это время в гостиной асьенды собрались все, кто

участвовал в поисках сокровища, и все члены семейства

Солаио. Королева, решив внести свою лепту в рассказ

об их приключениях, сверкая глазами, описывала, как

Торрес украл у нее драгоценные камни и как затем упал

в водоворот, испугавшись ее собаки. Вдруг Леонсия,

стоявшая B*MiecT€ с Генри у окна, громко вскрикнула.
—	Вот черт, легок на помине! — сказал Генри.— Смо¬

трите-ка, сам сеньор Торрес изволил к нам пожаловать.
—	Я первый! — крикнул Френсис, сжимая кулаки и

многозначительно напрягая бицепсы.
—	Нет,— заявила Леонсия.— Он удивительный лгун.

Мы вое имели возможность убедиться, что лжет он поис-

тине удивительно. Давайте немного позабавимся. Вот

он сейчас сходит с лошади. Спрячемся все четверо. ,А

вы,— она жестом обвела отца и братьев,— сядьте-ка в

кружок и сделайте вид, будто горюете о моей гибели.

Этот мерзавец войдет сюда. Вы, конечно, захотите узнать

у него, что произошло с нами. Он наврет вам с три ко¬

роба. А мы пока спрячемся вон за той ширмой... Ну,

пойдемте же!
Она схватила королеву за руку и бросилась к ширме,

приказав взглядом Френсису и Генри следовать за ними.
Когда Торрес вошел, глазам его представилась весь¬
410

ма мрачная картина. Энрико и его сыновья еще совсем

недавно пребывали в таком горе, что ИМ1 ничего не стоило

разыграть это сейчас. При виде гостя Энрико поднялся

было со своего места, чтобы его приветствовать, но тут

же снова бессильно опустился в «ресло. Торрес обеими

руками схватил его руку и изобразил на лице величай¬

шее сочувствие, притворяясь, что от волнения не может

вымолвить ни слова.
—	Увы! — наконец произнес он трагическим то¬

ном.— Они погибли. И ваша прекрасная дочь Леонсия

погибла. И оба Моргана тоже, Рикардо ведь, наверное,

рассказал вам, что они погибли в недрах горы майя.
Это какое-то заколдованное MiecTo,— продолжал он,

выждав, пока уляжется первый взрыв горя у Энрико.—

Я был с ними, когда они умирали. Ехли б own послуша¬

лись меня, сейчас все были бы живы. Но даже Леон*

сия не захотела послушать старого друга! Нет! Она пред¬

почла послушаться этих двух гринго. А я, преодолев не¬

описуемые опасности, выбрался из пещеры, посмотрел

вниз на Долину Затерянных Душ, а когда вернулся, они

были уже в агонии...
В этот м>иг в комнату влетел белый волкодав, за ко¬

торым бежал слуга индеец. Дрожа и повизгивая от воз¬

буждения, он обнюхивал комнату, учуяв в ней запах, го¬

воривший о присутствии его хозяйки. Но пес не успел

подбежать к ширм)е, за которой скрывалась королева:

Торрес схватил его за шею и передал в руки двум слу¬

гам индейцам, чтобы они подержали его.
—	Пусть собака побудет здесь,— сказал Торрес.—

Я расскажу вам о ней после. А сначала взгляните-ка

вот на это.— И он вытащил из кармана целую пригоршню

драгоценных кам1ней.— Я постучался в двери мертве¬

цов — и смотрите: сокровище майя — мое. Я теперь са¬

мый богатый человек не тол1ь<ко в Панаме, но и в обеих

Америках. Я буду могуществен.
—	Вы ведь были с моей дочерью, когда она умира^

ла,— прервал его Энрико с рыданием.— Неужели она не

просила ничего передать мне?
—	Да,— тоже с рыданием ответил Торрес, и в самом

деле взволнованный сценой смерти Леонсии, которую на¬

рисовала ему его богатая фантазия.— Она умерла с ва¬

шим именем на устах. Ее последние слова были...
411

Но тут о« вытаращил глаза и замер, не докончив

фразы: Генри и Леонсяя с самым естественным видом

неторопливо проходили в этот момент по комнате, заня¬

тые разговором. Не замечая Торреса и продолжая бе¬

седовать, они подошли к окну.
—	Вы говорили мне, что она велела вам передать

'мне перед смертью...— напомнил Энрико.
—	Я... я солгал вам,— запинаясь, произнес Торрес,

выгадывая время, чтобы как-то выпутаться из неприят¬

ного положения.— Я был убежден, что они все равно ум¬

рут, никогда уже не выберутся из той пещеры,— и я

хотел смягчить для вас удар, сеньор Солано, сказав то,

что, несомненно, сказала бы, умирая, ваша дочь. А по¬

том еще этот Френсис, который так полюбился вам...

Я решил, что лучше вам считать его умершим, нежели

узнать, каким трусом оказался этот гринго.
Тут собака радостно залаяла, порываясь к ширме, и

слугам стоило огромного труда удержать ее. А Торрес,

не подозревая правды, на свою беду продолжал рассказ:
—	В Долине Затерянных Душ есть слабрумное, при¬

дурковатое существо, которое утверждает, будто может

читать будущее при помощи всякой чертовщины. Это

страшная, кровожадная женщина. Не стану отрицать,

она хороша собой. Но это красота сколопендры, . ко¬

торая может понравиться лишь тому, кто любит сколо¬

пендр. Теперь я понимаю, как все произошло: она пока¬

зала Генри с Леонсией какой-то потайной ход, по которо¬

му они выбрались из долины, а Френсис предпочел

остаться и жить с ней во грехе,— в<едь иначе как грехом

не назовешь эту связь, раз в долине нет католического

священника, который мог бы благослосить их союз. О,

не думайте, что Френсис влюблен в эту ужасную женщи¬

ну,— отнюдь нет! Он влюблен в ее богатства! Вот каков

ваш гринго Френсис! Вы пригрели змею на своей груди!

Ведь он даже прекрасную Леонсию осмеливался осквер¬

нять своими влюбленньши взглядами. О, я знаю, что го¬

ворю, Я сам видел...
Радостный, заливистый лай собаки заглушил его

голос, и в тот же миг Торрес увидел Френсиса и коро¬

леву: так же как и предыдущая пара, они вышли из-за

ширмы и, беседуя о чем-то, пошли через комнату. Ко¬

ролева остановилась и приласкала собаку; пес был так
412

велик, что, когда положил лапы на плечи своей хозяики,

голова его оказалась выше ее головы. А Торрес, облизы*

вая вдруг пересохшие губы, тщетно ломал голову над

тем, как ему вывернуться из такого ужасного положения.
Энрико Солано первый разразился смехом. Сыновья

вторили ему — они хохотали до слез.
—	Я бы сам мог на ней жениться,— с ядовитой

усмешкой заметил Торрес.— Она на коленях умоляла ме¬

ня об этом.
—	Ну, хватит,— сказал Френсис,— я избавлю вас

всех от грязной работы и собственноручно вышвырну

этого подлеца за дверь.
Но Генри, быстро подойдя к нему, сказал:
—	Я тоже люблю иногда грязную работу, а эту вы¬

полню с особенным удовольствием.
Оба Моргана уже приготовились наброситься на

Торреса, но тут королева подняла руку.
—	Сначала,— сказа.\а она,— пусть вернет мне кин¬

жал, который торчит у него из-за пояса. Он украл его

у меня.
—	Кстати,— сказал Энрико, когда это было вьшол-

нено,— а не должен ли он также вернуть вам, прелест¬

ная леди, и те драгоценные KaMCiH, которые он у вас ста¬

щил?
Торрес не стал мешкать: сунув руку в карман, он вы¬

тащил пригоршню драгоценностей и высыпал их на стол.

Энрико взглянул на королеву, но та продолжала стоять,

не говоря ни слова,— она ждала.
—	Еще! — сказал Энрико.
Тор(>ес выложил на стол еще три прекрасных негра¬

неных камня.
—	Вы, может, станете обыскивать меня, как обык¬

новенного воришку?—со страхом и злобой спросил он,

выворачивая пустые карманы брюк.
—	Ну, теперь я возьмусь за дело,— сказал Френсис.
—	Нет, я!—сказал Генри.
—	Ладно, хорошо,— согласился Френсис.— Давай

вместе. Так он у нас дальше пролетит по ступенькам.
Они вдвоем схватили Торреса за шиворот и за ноги и

поволокли к двери.
Все, кто был в комнате, бросились к окнам, чтобы по-

см'отрепь, как Торрес будет вылетать из дому; провор¬
413

нее всех оказался Энрико, который первым подбежал к

окну. Когда же, удовлетворившись интересным зрели¬

щем, они снова вернулись в глубь комнаты, королева

сгре1бла в кучку разбросанные по столу драгоценности и,

захватив две полные пригоршни, передала Леонсии со

словами:
—	От Френсиса и меня — свадебный подарок вам»

и Генри.
Между тем1 И Пьга, остав1Ив старуху на берегу, под¬

крался обратно к асьенде и, укрывшись в кустах, стал

наблюдать за тем, что происходит в доме. Увидев, как

богатого кабальеро сбросили вниз по ступенькам с та¬

кой силой, что он растянулся во всю длину на песке, И

Пьрн удовлетворенно хижикнул. Однако он был слишком

умен, чтобы высунуться из своего укрытия и показать, что

он все видел. Вместо этого он помчался в^низ с холма и

был уже на полпути к берегу, когда Торрес на своей ло¬

шади нагнал его.
Сын неба смиренно обратился к нем»у, но разъярен¬

ный Торрес зам1ахнулся хльгстом, с явньш намерением

наотм1ашь хватить его по ли-цу. Однако И Пын не расте¬

рялся.
—	Сеньорита Леонсия...— быстро произнес он, и

хлыст замер в руке Торреса.— У М1еня есть большой сек¬

рет.— Торрес ждал, не опуская хлыста.— Вы бы не хо¬

тели, чтобы другой мужчина женился на прекрасной

сеньорите Леонсии?
Торрес опустил хлыст.
—	Ну, выкладывай,— резко приказал он.— Что у те¬

бя там за секрет?
—	Вы бы не хотели, чтобы другой М1ужчина женил¬

ся на сеиьорите Леонсии?
—	Предположим, что нет. Ну и что?
—	Представьте себе, что есть секрет, и тогда тот,

другой мужчина, не может жениться на сеньорите Ле-

оксии.
—	Что же это за секрет? Го^вори, живо!
—	Сначала,— И Пын покачал головой,— вы запла¬

тите мне шестьсот долларов золотом, а уж потом я сла¬

жу вам свой секрет.
414

—	Хорошо, заплачу,— с готовностью сказал Торрес,

хотя у него и в мыслях »е было сдержать слово.— Ты

сначала скажи мне, в чем дело, и если я увижу, что ты

не наврал, я заплачу тебе. Вот, смотри!
И он вытащил из своего нагрудного кармана бу¬

мажник, до отказа набитый банкнотами. И Пьга, нехотя

согласившись, повел его к старухе, ожидавшей на берегу.
—	Эта старая женщина никогда не лжет,— сказал

он.— Она больная. Скоро умрет. Она боится. Она го¬

ворила со священником в Колоне. Священник сказал, что

она должна раскрыть секрет, иначе после смерти о«а

пойдет прямо в ад. Она не соврет.
—	Предположим, что она не врет. Что же все-таки

она может сказать мне?..
—	Вы мне заплатите?
—	Конечно. Шестьсот долларо(В золотом.
—	Ну так вот. Она родилась в Кадиксе, в Испании.

Она была служанка первый сорт и кормилица первый

сорт. И вот она нанялась в одну английскую семью, ко¬

торая путешествовала по ее стране. Она долго жила в

этой семье. Даже уехала с ними в Англию. Потом — вы

же знаете: испанская кровь очень горячая — она очень

на них обозлилась. В этой семье была маленькая девоч¬

ка. Она украла девочку и бежала вместе с ней в Панаму.

Эту маленькую девочку сеньор Солано удочерил. У не¬

го было много сыновей и ни одной дочери. И вот он сде¬

лал эту маленькую девочку своей дочкой. Но старуха не

сказала ему фамилию этой девочки. А она из очень знат¬

ной и очень богатой семьи. Вся Англия знает их. Их

фамилия Морганы. Вы слышали эту фамилию? В Ко¬

лон приехали люда из Сан-Антонио, которые сказали,

что дочка сеньора Солано выходит замуж за англича¬

нина по фамилии Морган. Так этот гринго Морган —

брат сеньориты Леонсии.
—	Ага! — воскликнул Торрюс с нескрываемым злоб¬

ным восторгом.
—	А теперь заплатите мне шестьсот долларов золо¬

том,— сказал И Пьга.
—	Я тебе очень благодарен за то, что ты такой ду¬

рак,— сказал Торрес тоном, исполненным издевки.—

Когда-ни'будь ты, может быть, науч-ипвься ум1нее прода¬

вать свои секреты. Секреты — это ведь не туфли и не
415

красное дерево. Сказал секрет — и нет его, ищи его по¬

том как ветер в поле. Вот он дует на тебя — смотришь,

а егр и нет. Как призрак. Кто его видел? Ты можешь по¬

требовать назад туфли или красное дерево. Но ты не мо¬

жешь потребовать назад секрет, если ты его рассказал.
—	Мы с вами говорим о призраках,— спокойно ска-,

зал И Пьгн.— А призраки действительно исчезают. Ни¬

какого секрета я вам) не говорил. Вам1 это все приснилось.

Если вы станете об этом рассказывать, вас спросят, кто

вам сказал. Вы скажете: «И Пын». А И Пьш скажет:

«Нет». И тогда все скажут: «Вам это привиделось»,— и

станут над вами смеяться.
И чувствуя, что собеседник начинает сдаваться перед

превосходством его логики, И Пын многозначительно

умолк.
—	Мы с вами поговорили, и наш разговор растаял

в воздухе,— продолжал он через несколько секунд.— Вы

правильно сказали, что слова — это призраки. А я когда

продаю секреты, то продаю не призраки. Я продаю туф¬

ли. Я продаю красное дерево. Продаю доказательства.

Верные доказательства. Они много на весах потянут.

Е1сли их записать на бумаге — по всем правилам, чтобы

запись была законной,— бумагу мюжно порвать. Но фак¬

ты— не бумага, их мюжно укусить и сломать себе зуб.

Слова исчезли, как утренний туман. А в руках у меня

остались доказательства. И за доказательства вы запла¬

тите М1не шестьсот долларов золотом, иначе люди будут

см)еяться над вами за то, что вы слушаете призраков.
—	Ладно,— сказал Торрес, которого убедили дово¬

ды. И Пына.— Показывай мне твои доказательства,—

чтобы одни я мог порвать, как бумагу, а другие — по¬

пробовать на зуб.
—	Раньше заплатите мне шестьсот долларов золо¬

том.
—	После того как ты покажешь мне свои доказатель¬

ства.
—	Вы сначала выложите шестьсот долларов — и до¬

казательства ваши: хотите рвите их, как бумагу, хо¬

тите — кусайте. Вы обещали зайлатить. Но обещание—

ветерок, призрак. Мне же нужны деньги настоящие, а не

призраки. Заплатите мне настоящими деньгами, чтобы я

мюг порвать их или попробовать на зуб.
416

в конце концов Торресу пришлось уступить и запла¬

тить вперед за документы, старые письма, детский ме¬

дальон и несколько детских вещичек, осмотром) которых

он остался воол-ие доволен. И Торрес не только заверил

И Пьгна, что вполне удовлетворен сделкой, но, по на¬

стоянию последнего, даже выплатил ему лишнюю сот¬

ню, чтобы тот исполнил для него одно поручение.
Тем» временем в /ванной, соединявшей их спалыш, Ген«^

ри и Фремсяс, (переодевшись в свежее белье, брил'иаь

безолас'ными-бритвами )и напевали:
Мы — спина к спиде — у мачты.
Против тысячи вдвоем!
А на своей изящно обставленной половине Леоясия,

с помощью двух портных индианок, приветливо и вели¬

кодушно посвящала королеву в тайны туалета цивили-

зо!ванной женщины, и ей было и смешно и грустно. Ко¬

ролева — женщина до мозга костей — не скрывала сво¬

его безудержного восторга перед прелестными платья-

М1И, бельем и украшениями, которыми был полон гар¬

дероб Леоиоии. Обе получали искреннее удовольствие от

возни с тряпками, а искусные портнихи, сделав тут сте¬

жок, там складку, подгоняли тем временем несколько

платьев Леоясии на более тонкую фигуру королевы.
—	Вам совсем не нужен корсет,— зам(2тила Леоисия,

окидывая королеву оценивающим взглядом.— Такие

фигуры, как у вас, бывают у одной женщины из ста. Пер¬

вый раз вижу столь округлые формы у худенькой жен¬

щины. Вы...— Леонсия умолкла и отвернулась, словно

для того, чтобы взять булавку с туалетного столика, на са¬

мом же деле, чтобы скрыть душившее ее волнение; и

только справившись с ним, продолжала:— Вы очарова¬

тельная невеста, и Френсис может гордиться вами.
Тем временем Френсис, распевая в ванной комнате,

только что покончил с бритьем, когда стук в дверь спаль¬

ни заставил его оборвать песню; он пошел открыть и

увидел Фернандо, одного из младших сыновей ^лано,

державшего в руке телеграмму. Френсис взял ее и

прочел:
«Срочно возвращайтесь. Необходимы более обширные
27.	Джек Лондон. Т. XIV.	417

полномочия. Цены на бирже колеблются — сильное

наступление на все ваши акции, кроме «Тэмпико пе-^

тролеум», которые по-прежнему котируются высоко.

Телеграфируйте, когда вас ждать. Положение серьез¬

ное. Надеюсь продержаться, если выедете немед¬

ленно. Жду срочного ответа
Бэском».
Выйдя в гостиную, оба Моргана увидели там Энр-ико

и его сыновей, которые открывали бутылки с bhhomi
—	Не успел получить свою дочь обратно,— сказал

Энрико,— как снова теряю ее. Но на этот раз, Генри, я

легче перенесу ее потерю. На завтра назначена свадьба.

И чем скорее она будет, тем лучше. Ведь этот мерзавец

Торрес, наверно, уже сейчас раструбил по всему Сан-

Антонио, что Леонсия вдвоем с вами ездила в горы.
Но прежде чем Генри успел выразить ему свою при¬

знательность, в комнату вошли Леонсия и королева. То¬

гда Энрико поднял бокал и произнес:
—	За здоровье невесты...
Леонсия, не поняв, взяла со стола бокал и посмот¬

рела на королеву.
—	Нет, нет,— сказал Генри, беря у нее бокал, чтобы

передать его королеве.
—	Ну, знаете ли,— сказал Энрико,— нельзя пить не¬

известно за что, когда тост недоговорен. Дайте^а луч¬

ше я провозглашу его. Итак, за здоровье невест!
—	Вы с Генри завтра венчаетесь! — пояснил Алесан-

дро Леонсии.
Как ни была неожиданна и горька эта весть для Леон¬

сии, она совладала с собой и даже отважилась с наигран¬

ной веселостью посмотреть Френсису в глаза.
—	Еще один тост! — воскликнула она.— За здоровье

жеников!
Френсису и так уже стоило немалых усилий согласить-,

ся иа брак с королевой и сохранять при этом! внешнее

спокойствие, теперь же, услышав о предстоящем» венча¬

нии Леонсии, он не мог оставаться спокойным. И Леон-,

сия сразу зам1етила, каких трудов ему стоит взять себя

в руки. Его страдания доставили ей тайную радость, и

с чувством чуть ли не торжества она увидела, как он под.

каким-то предлогом вышел из комнаты.
418

Еще до этого он показал всем телеграмму. Его состоя¬

ние поставлено на карту, сказал он, нужно немедленно

дать ответ. И он попросил Фернандо снарядить верхо¬

вого, чтобы тот отвез телеграмму на правительствен¬

ную радиостанцию в Сан-Антонио.
Леонсия не стала долго ждать и последовала за Френ¬

сисом. Она нашла его в библиотеке; он сидел у письмен¬

ного стола перед чистым листом бумаги, мечтательно гля¬

дя на большую фотографию Леонсии, которую он снял с

низкого книжного шкафика и поставил перед собой. Тут

Леонсия уже не могла больше сдерживаться — она не¬

вольно всхлипнула и покачнулась. Френсис тотчас вско¬

чил и схватил ее в объятия, чтобы она не упала. И прежде

чем они могли сообразить, что происходит, губы их сли¬

лись в страстном) поцелуе.
Внезапно Леонсия вырвалась из объятий Френсиса и

с ужасом посмотрела на него.
—	Довольно, Френсис, этому надо положить ко¬

нец! — воскли<к1^ла она.— Больше того: вы не долж¬

ны быть на моей свадьбе. Если вы останетесь, я не от¬

вечаю за себя. Сегодня из Сан-Антонио в Колон ухо¬

дит пароход. Вы должны уехать на нем вместе с ва¬

шей женой. Оттуда вы без труда доберетесь до Нового

Орлеана на пароходе какой-нибудь фруктовой компании,

а затем поездом — до Нью-Йорка. Я люблю вас, вы

это знаете.
—	Но мы с королевой еще не обвенчаны! — восклик¬

нул Френсис, переставая владеть собой.— Нельзя же

считать настоящим венчанием этот обряд перед алта¬

рем бога Солнца! Мы не щж и жена — ни по обряду,

ни на самом деле. Уверяю вас, Леонсия. Еще не поздно...
—	Но этот обряд перед алтарем бога Солнца до

сих пор связывал вас,— спокойно и решительно прерэала

она его.— Пусть он и связывает вас до тех пор, пока

вы не приедете в Нью-Йорк или хотя бы... в Колон.
—	Королева не захочет венчаться по нашим прави¬

лам,— сказал Френсис.— Она утверждает, что все жен¬

щины в ее роду венчались именно так и что обряд перед

алтарем бога Солнца связывает священными узами.
Леонсия неопределенно пожала плечами, но на лице

ее по-прежнему читалась твердая решимость.
—	Женаты вы или не женаты,— сказала она,— вы
419

должны оба уехать, и сегодня же. Иначе я сойду с ума*

Предупреждаю вас: я не выдержу, если вы тут будете.

Я не смогу, я знаю, что не смогу у вас на глазах вен-*

чаться с Генри и после венчания снова видеть вас...

Пожалуйста, пожалуйста, не поймите меня неправильно.

Я в самом деле люблю Генри, но... но не так, как вас. Я...

мие не стыдно смело сказать вам об этом — я люблю

Генри примерно так, как вы любите королеву, а вас я

люблю так, как должна была бы любить Генри, как вы

должны были бы любить королеву и как, я знаю, вы

любите меня.
Она схватила его руку и прижала к своему сердцу.
—	Вот! В последний раз! А теперь уходите!
Но его руки уже обвились вокруг нее, и Леонсия

ответила на его поцелуй. Однако она тотчас вырвалась

из его объятий и бросилась к двери. Френсис смирил¬

ся перед ее решением», потом взял ее фотографию.
—	Я возьму это на па*М1ять,— сказал он.
—	Вы не должны этого делать,— сказала Леонсия, и

лицо ее осветила нежная, прощальная улыбка.— А впро¬

чем, берите! — добавила она, повернулась и исчезла.
Итак, И Пыну предстояло еще выполнить поручение,

за которое Торрес заплатил ем>у сто долларов вперед. На

следующее утро, через несколько часов после отъезда

Френсиса и королевы в Колон, И Пын явился в асьенду

Солано. Энрико курил си1га.ру на веранде, очень доволь¬

ный собой и всем MHipoM, а также тем, как в этом мире

все складывается. Увидев И Пына, он сразу признал в

нем вчерашнего посетителя и, прежде чем начать с ним

беседу, велел Алесандро принести пятьсот песо, как бы¬

ло договорено накануне. Таким образом, И Пын, зани^

мавшийся торговлей секр-етами, не без удовольствия про¬

дал свой товар вторично. Но он остался верен указаниям,

полученным от Торреса, и заявил, что сообщит секрет

только-в присутствии Леоноии и Генри.
—	Этот секрет завязан веревочкой,— сказал И Пын,

когда Генри с Леонсией явились и он стал при них раз¬

вязывать пакет с доказательствами.— Сеньорита Леон-

сия и ее жених должны первыми осмотреть эти вещи.

А потом будут смотреть все остальные.
420

—Что вполне справедливо, поскольку это касается

прежде всего их самих,— великодушно согласился Эн-

piHKO, хотя по тому, как о-н подозвал к столу дочь и Генря,

чувствовалось, что ему не терпится поскорее ознакомить¬

ся с содержимым пакета.
Он старался сохранять равиодушный вид, но украд¬

кой все врем1Я наблюдал за молодыми людьми. К его ве-

ликом1у изумлению, Леонсия вдруг бросила на . стол ка¬

кую-то бумагу, которую она прочла вместе с Генри, и без

всякого стеснения, от всего сердца обняла жениха, а по¬

том от всего сердца и без всякого стеснения поцеловала

прямо в губы. А Генри отступил и в смятении и тоске

воскликнул:
—	Но боже, Леонсия, ведь это же конец всему! Мы

никогда не сможем быть мужем и женой!
—	Что такое? — вскипел Энрико.— Какой об этом

может быть разговор теперь, когда все уже готово к

свадьбе? Что это знач!ит, сэр? Это оскорбление! Вы об¬

венчаетесь, и обвенчаетесь сегодня же!
Геири, на которого чуть ли не столбня>к нашел, лишь

посмотрел на Леонсию, как бы предоставляя ей говорить.
—	Но по законам божеским и человеческим,— сказа¬

ла она,— ни один человек не может жениться на своей

сестре. Теперь мне понятно, почем1у я питала к Генри та¬

кое странное чувство. Он мой брат. Мы родные брат и

сестра, если эти документы не врут.
И Пын понял, что может передать Торресу приятную

весть: свадьба не состоится ии сегодня, ни вообще.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Добравшись до Колона на маленьком судне, курсиро¬

вавшем вдоль берега, королева и Френсис уже через

четверть часа были на борту парохода, принадлежавше¬

го «Юнайтед фрут компани». Вообще в-есь путь до Нью-

Йорка они проделали благодаря удачному стечению об¬

стоятельств на редкость быстро. В Новом Орлеане

Френсис взял в порту такси, которое мигом примчало их

с королевой на вокзал, а там быстроногие носильщики

подхватили их ручной багаж и помогли вскочить в поезд,
27*. Джек Лондон. Т. XIV. 421

когда он уже отходил от перрона. В Нмо-Йорке Френ^-

сиса встречал. Бэском, и молодая чета уже в собствен-*

ном автомобиле была доставлена в чересчур, пожалуй,

пышную резиденцию на Риверсайд-драйв, которую сам

Р. Г. М., отец Френсиса, построил на свои миллионы^
И так получилось, что королева, попав в Нью-Йорк,

едва ли узнала мир .больше, чем в ту минуту, когда на¬

чала свое путешествие, бросившись в подземную реку.

Будь она обычным человеком!, она была бы потрясена

окружающей цивилизацией. Она же принимала все с

царственной небрежностью, как дар своего царствен¬

ного супруга. А в том, что Френсис — царь, она не сомне¬

валась: ведь ему прислуживало столько рабов! Разве не

была она свидетельницей этого на пароходе да и в по¬

езде? И здесь, прибью в его дворец, она восприняла как

нечто самю собой разумеющееся то, что множество слуг

выстроилось приветствовать их. Шофер распахнул двер-*

цу лимузина. Другие слуги внесли в дом чемоданы. Френ¬

сис за все врем1Я я пальцем ни к чему не притронулся,

если не считать того, что поддержал ее при выходе из

машины. Даже Бэском! — человек, который, как она до¬

гадалась, не принадлежал к числу слуг,— тоже слу¬

жил Френсису. Она не преминула заметить, что, когда

они уже входили во дворец, Бэском по приказу Френси¬

са сел обратно в автомобиль и куда-то спешно уехал.
У себя она правила горсткой дикарей в отрезанной

от всего М1ира долине. А муж ее царил над королям1и

здесь, в этой могущественной стране. Все это было так

чудесно, и она с восторгом говорила себе, что ее коро¬

левское достоинство нисколько не пострадало от союза с

Френсисом.
Внутреннее убранство особняка привело ее в дет¬

ское наивное восхищение. Забыв о присутствии слуг, или,

вернее, не обращая на них внимания, как она не обраща¬

ла внимания на прислужниц и телохранителей в своем)

доме у озера, она всплеснула руками при виде величе¬

ственного вестибюля и мраморной лестницы, быстро взбе¬

жала наверх и заглянула в ближайшую комнату. Это

(5ыла библиотека, которую она видела в Зеркале Мира

в день своей встречи с Френсисом. И видение это стало

сейчас явью: Френсис, обняв ее за талию, вошел вместе

с нею в эту большую комнату, полную книг,— все было
422

точно так, как она это видела на поверхности жидкого

металла в золотом котле. Она вспомнила и телефонъх и

биржевой телеграф, которые тоже тогда видела,— и со-

в-ершенно так же, как тогда, подошла поближе к теле¬

графу, желая посмотреть, что это за диковина; Френсис

последовал за ней, не снимая руки с ее талии.
Он начал было объяснять королеве, как действует ап¬

парат, но тут же убедился, что посвятить ее за несколь¬

ко м>и«нут во все сложности биржевых операций просто

невоз'мюжно. Вдруг взгляд его выхватил на ленте цифру,

указывавшую, что акции «Фриско консолидэйтед» упали

на двадцать пунктов,— ничего подобного ни разу еще не

случалось с акциями этой маленькой железной дороги

в Айове, которую постро1ил и финансировал еще Р. Г. М.

До последнего дня своей жизни он верил, что акции этой

железной дороги способны выдержать любую бурю и

устоять, даже если половина банков и весь Уолл-стрит

вылетят в трубу.
Королева, разволновавшись, заметила, что Френсис

взволнован не меньше ее.
—	Эта вещь тоже волшебная, как мое Зеркало

Мира...— полуутвердительно, полувопросительно сказала

она.
Френоис кивнул.
—	Я пони'маю: она раскрывает тебе тайны,— продол¬

жала королева,— как мой золотой котел. Она пока-*

зывает тебе здесь, в этой комнате, что творится во всем

Мире. То, что ты видишь сейчас, тревожит тебя. Это

мне ясно. Но только что же может тревожить тебя в

этом мире, где ты один из величайших королей?
Френсис открыл было рот, чтобы ответить, но так ни¬

чего и не сказал: как объяснить ей все это, как описать

картины, что замелькали в эти минуту перед его мыслен-'

ньш взором,— убегающие вдаль железнодорожные пу¬

ти и огромные пароходные пристани; многолюдные вок-*

залы и шумные доки; рудокопы, работающие в рудни¬

кам Аляски, Монтаны и Долины Смерти; оседланные мо¬

стами реки и обузданные водопады; провода высокого

напряжения, перекрещивающиеся над долинами, низи¬

нами и болота1ми на высоте двухсот футов,— словом, всю

технику, экономику и финансы в условиях цивилизации

XX века.
423

—	Гебя что-то трювожит,— настойчиво повторила ко¬

ролева.— А я — увы! — не могу тебе помочь. Нет больше

моего золотого котла. Никогда я не увижу в нем того,

что творится в мире. У меня нет уже власти над буду¬

щим. Я теперь просто женщина, беспомощная и безза¬

щитная в этом огромном чужом мире, в который ты ме¬

ня привел. Я просто женщина и твоя жена, Френсис,

жена, которая гордится тобой.
В эту минуту Френсису даже показалось, что он лю¬

бит ее. Бросив ленту биржевого телеграфа, он крепко

прижал ее к себе, а затем подошел к батарее выстроив¬

шихся на столе телефонов. «Она прелесть,— подумал

он.— В ней нет ни хитрости, ни коварства, она просто

женщина, настоящая женщина до мозга костей, любя¬

щая и достойная любви. Но, увы, Леонсии суждено,

видно, вечно стоять между нами».
—	Еще одно волшебство! — пробормотала королева,

когда Френсис, вызвав контору Бэскома, заговорил в

трубку.
—	Мистер Бэоком должен через полчаса вернуться

к себе. Это говорит Морган, Френсис Морган. Мистер

Бэс'ком уехал к себе в контору минут пять назад. Когда

вы его увидите, скажите ему, что я выехал следом за

ним я буду у вас почти одновремещю с ним. У меня к

нему важное дело. Скажите, что я уже выехал. Благо¬

дарю вас. До свидания.
Естественно, что королева, очутившись в этом огром¬

ном, полном чудес доме, думала, что Френсис покажет

ей все, и была очень огорчена, услышав, что он должен

немедленно выех;ать в некое место, именуем1ае Уолл-
СТ^)ИТОМ.
—	Что же заставляет тебя расстаться со М1Ной и го¬

нит куда-то, точно ты раб?—с оттенком недовольства

в голосе спросила она.
—	Бизнес— я это для меня очень важно,— оказал

он с улыбкой и поцеловал ее.
—	А кто этот Бизнес и почему он имеет такую власть

«ад тобой, могущественным королем? Так зовут твоего

бога, которому все вы поклоняетесь, как мой народ по¬

клоняется богу Солнца?
Френсис улыбнулся, удивляясь меткости ее сравне¬

ния, и оказал:
424

—	Да, это великий американский бог. И бог очень

грозный: когда он карает, то карает быстро и ужасно.
—	И ты вызвал его недовольство?—спросила она.
^ — Увы, да, хоть я и не знаю чем. Мне нужно ехать
сейчас на Уолл-стрит...
—	Это там его алтарь находится?—перебила она

его вопросом.
—	Да, там находится его алтарь,— подтвердил он,—

и там я узнаю, чем я его прогневил и чем могу умило¬

стивить, чтобы искупить свою в'ину.
Френсис попьггался наскоро объяснить ей роль и обя¬

занности горничной, которую он еще телеграммой из Ко¬

лона распорядился здесь нанять, но это мало за¬

интересовало его молодую супругу; перебив его, она за¬

метила, что горничные это, по-видимому, то же самое,

что женщины индианки, которые прислуживали ей в До¬

лине Затерянных Душ, и прибав*ила, что привыкла к их

услугам с самого детства, с тех пор, как мать еще только

начинала учить ее а!Нглийскому и испанскому языкам.
Но когда Френсис, взяв шляпу, поцеловал на про¬

щание королеву, она все-таки смягчилась и пожелала

ему удачи перед алтарем его бога.
После нескольких иятереснейпгих часов, проведенных

на своей половине, где ее водила по всем зоюлкам и на¬

ставляла горничная француженка, говорившая по-испан¬

ски, а затем некая пышная матрона, по виду тоже коро¬

лева (но на самбм деле, безусловно, нанятая служить ей

и Френсису), вместе с двумя девушками-помощницами

обмерила ее со всех сторон и долго восхищалась ее фигу¬

рой, новая хозяйка дома спустилась вниз по величествен¬

ной лестнице, чтобы хорошенько осмотреть библиотеку

с ее волшебными телефонами и биржевым телеграфом.
Долго глядела она на биржевой телеграф, прислу¬

шиваясь к его прерьгоистому постукиванию. Как странно:

она ведь умеет читать и по-английски и по-испански, но

что значат эти таинственные значки на ленте — понять

не мэжет. Затем она принялась обследовать телефон.

Она видела, как делал Френсис, и приложила ухо к ми¬

крофону. Потом, припомнив, что он поступал иначе, сня¬

ла трубку с крючка и поднесла к уху. И вдруг в ушах

ее раздался чей-то голос — несомненно, женский, да так

близко, что королева, вздрогнув от неожидаиности, в ис¬
425

пуге уронила трубку и отскочила от аппарата. В эту

минуту Паркер, старый камердинер Френсиса, случай-*

но вошел в комнату. Королева не заметила его раньше

в толпе слуг; костюм камердинера был столь безукориз¬

нен и осаика столь благородна, что она примяла его

скорее за друга Френсиса, чем за слугу,— за доверенно¬

го человека, вроде Бэскома, который встретил их на вок¬

зале в машине Френсиса и ехал вместе с ними, как рав¬

ный, а потом без рассуждений отправился выполнять

приказания ее М|ужа.
Серьезная М)ина Паркера смутила ее, она рассмея¬

лась и жестом! указала на телефон, как бы спрашиозая,

что это такое. Камердинер все с той же серьезной ми¬

ной поднял трубку, негромко ска1зал в нее: «Oi™i6Ka»—

и по'весил на М!есто. За эти несколько секунд в сознании

королевы произошла целая революция. Голос, который

она слышала, был вовсе не голосом бога или духа, а

просто голосом женщины.
—	Где эта женщина? — спросила она.
Паркер еще больше вьгаря'М'ился, принял еще бо¬

лее сосредоточенный вид и поклонился.
—	Здесь, в доме, спрятана женщина,— возбужден¬

но заговорила королева.— Я слышала ее голос в этой

штуке. Она, должно быть, рядом, в соседней комнате...
—	Это телефонистка,— сказал Паркер, пытаясь при¬

остановить поток ее слов.
—	Мне безразл'И1чно, как ее зовут! — прервала его

королева.— Я не потерплю, чтобы в этом! доме была еще

какая-то женщина, кроме меня. Попросите ее уйти. Я

гневаюсь.
Но Паркер лишь еще больше выпрямился и принял

еще более сосредоточенный вид. Тогда вдруг новая

мысль пришла в голову королеве: быть может, этот

почтенный джентльмен занимает в иерархии малых

царьков куда более высокое положение^ чем она дума¬

ла? Быть мю'жет, он почти равен Френсису? А она-то

обращается с ним, как с человеком, намного, очень на¬

много ниже ее мужа.
Королева схватила Паркера за руку и, несмотря на

его явное сопротивление, потащила за собой на диван и

заставила сесть рядом). Окончательно смутив старого

камердинера, она взяла из коробки несколько конфет и
426

стала угощать его, суя ему в рот шоколадку всякий раз,

как он пытался что-то возразить.
—	Скажите,— спросила он^ наконец, набив ему пол¬

ный рот конфет,— разве в вашей стране принято много¬

женство?
Услышав столь прямой и откровенный вопрос, Пар¬

кер вытаращил глаза и чуть не подавился шоколадом.
—	О, я отлично пони1М)аю, что значит это слово,—

заверила она его.— И спрашиваю вас еще раз: разве

в вашей стране принято многоженство?
—	В этом доме, сударьгая, нет женщин, кроме вас,

если не считать служанок,— проговорил наконец Пар¬

кер.— Этот голос, который вы слышали, принадлежит

женщине, находящейся не здесь, а за много М1ИЛ1Ь от¬

сюда, и она к вашим услугам, как и к услугам всех, кто

желает разговаривать по телефону.
—	Она рабыня тайны?—спросила королева, начи*»

ная смутно понимать, в чем» дело.
—	Да,— подтвердил камердинер ее мужа.— Она ра¬

быня телефона.
—	Летающих слов?
—	Да, сударыня, если вам» угодно — летающих

слов.—Он уже дошел до полного отчаяния, не зная, как

ему выпутаться: в такую переделку он еще ни разу не

попадал за все время своей службы.— Хотите, судары¬

ня, я покажу вам, как пользоваться телефонньш аппа¬

ратом? Рабыня летающих слов — к вашим услугам в

любое время дня и ночи. Если вы пожелаете, она соеди¬

нит вас с вашим супругом, мистером Морганом, и вы су*

месте поговорить с ним!.
—	Сейчас?
Паркер кивнул, встал с дивана и подвел королеву к

телефону.
—	Сначала,— поучал он ее,— вы будете разговари¬

вать с рабыней. Как только вы оним1ете эту штуку с

крюч'ка и поднесете к уху, рабыня заговорит с вами. Она

всегда спрашив-ает одно и то же: «Номер?» А иногда го¬

ворит: «Номер? Номер?» Порой она бывает очень раз¬

дражительна. Когда она спросит: «Номер?», вы скажем

те: «Эддистоун, двенадцать-девяносто два». Рабыня

повторит за вами: «Эддистоун, двенадцать-девяносто

два?» А вы скаж!ете: «Да, пожалуйста...»
427

—	я должна оказать рабыне «пожалуйста»? — пре¬

рвала его королева.
—	Да, сударыня. Эти'рабыни летающих слов—ра^

бьгни совсем особенные, которых никто никогда не видит*

Я уже немолодой человек, однако за всю свою жизнь

я ИИ разу не видел телефонистки... Итак, через несколь¬

ко секунд другая рабьшя, тоже женщина, но находяща¬

яся на расстоянии многих миль от первой, скажет вам:

«Эддистоун, двенадцать-девяносто два». А вы скажете:

«Я миссис Морган. Я хочу поговорить с мистером Мор¬

ганом, который, насколько мне известно, находится в

кабинете мистера Бэскома». Потом вы подождете —

с полминуты или с минуту,— и мистер Морган начнет

говорить с вами.
—	Через много-много миль?
—	Да, сударыня, и будет слышно его так, точно он

в соседней комнате. А когда мистер Морган скажет:

«До свидания», вы тоже скажете: «До свидания» — и по¬

весите трубку, как я это сделал.
И королева проделала все, что сказал ей Паркер.

Две разные рабьрми ответили ей, повинуясь названной

ею магической цифре. И вот уже Френсис разговаривает

с нею, смеется, просит не скучать и обещает быть дома

не позже пяти часов.
А для Френсиса весь этот день был за'полне1Н делам1И

и волнения'ми.
—	Что за тайный враг у вас завелся? — снова и сно¬

ва спрашивал его Бэском, но Френсис всякий раз лишь

качал головой, отказываясь понять, кто бы это мог быть.
—	Ведь вы же сами видите: там, где вы ни при чем,

положение на бирже вполне устойчивое. А что происхо¬

дит с вашими акциями? Начнем с «Фриско консолидэй-

тед». Никакими причинами и домыслами нельзя объяс¬

нить, почему акции этой компании так резко падают

в-низ. И заметьте: падают акции только ваших предприя-

ткй. Компания «Нью-Йорк, Вермонт энд Коннектикут»

выплачивала последние четыре квартала пятнадцать

процентов дивиденда, и акции ее казались так же не¬

поколебимы, как стены Гибралтара. Тем не менее они
428

полетели вииз, и полетели здорово. То же самое npit-

исходит с акциями «Монтаиа Лоуд», медных рудников в

Долине Смерти, «Импириэл Тангстен» и «Норс-Уэстерн

электрик». А возьмите акции «Аляска Тродуэлл»? Они

были устойчивее скалы. Наступление на них началось

лишь вчера под вечер. К закрытию биржи оии упали

на восемь пунктов, а сегодня — на целых шестнадцать.

Все это акции предприятий, в которые вложен ваш ка¬

питал. Никакие другие бумаги не затронуты. Во всем

остальном! положение на бирже вполне устойчиво.
—	Но ведь и акции «Тэмпико петролеум» тоже устой¬

чивы! — возразил Френсис.— А в это предприятие у ме¬

ня больше всего денег вложено.
Бэском в отчаянии пожал плечами.
—	Вы уверены, что не можете назвать никого, кто

способен на такое? Неужели вам не приходит на ум, кто

ваш враг?
—	Ей-богу, нет, Бэском! Ни на кого не могу поду¬

мать. У меня нет никаких врагов просто потому, что по¬

сле смерти отца я совсем не занимался делами. «Тэм-

пико петролеум» — единственное предприятие, кото¬

рым я интересовался, но с его акциями пока все обстоит

благополучно.— Он неторопливо подошел к биржевому

телеграфу.— Вот видите, продано еще пятьсот акций по

цене иа полпункта вьппе, чем до сих пор.
—	И все-таки кто-то за вами охотится,— заверил

его Бэском.— Это ясно, как божий день. Я просматриваю

все отчеты об этих предприятиях, которые я назвал

вам. Факты в них подтасованы — подтасованы искусно

и тонко, чтобы создать как можно более М1рачное впе¬

чатление. Почему, например, «Норс-Уэстерн» не выпла¬

тила дивидендов? Почему в таких черных тонах состав¬

лен отчет Малэни о предприятиях «Монтана Лоуд»?

Ладно, не будем говорить об этих тенденциозных отче¬

тах. Но почему такое количество акций выбрасывается

на рынок? Дело ясное: кто-то ведет наступление, по-

видимому, на вас — и, поверьте, наступление это не слу¬

чайно; оно подготавливалось медленно и неуклонно. Ка¬

тастрофа может разразиться при первых же слухах о

войне, о большой забастовке или финансовой панике —

словом, при первом же событии, которое ударит по все¬

му биржевому рынку.
429

Посмотрите, в каком вы сейчас положейии: акций

всех предприятий, кроме тех, что вы финансируете, впол-

щ устойчивы. Я все это время старался покрывать раз¬

ницу между себестоимостью и продажной ценой акций,

и это М!не удавалось. Но эначителыная часть ваших до¬

полнительных обеспечений уже израсходована, а разни¬

ца между себестоимостью и продажной ценой акций

продолжает уменьшаться. Это не пустяк. Это может при¬

вести к краху. Положение весьма щекотливое.
—	Но у нас есть «Тэмпико петролеум» — тут счастье

все еще улыбается нам: эти акции могут пойти в ка¬

честве обеспечения под все остальное;— сказал Френ¬

сис.— Правда, мне бы очень не хотелось трогать их,—

добавил он.
Бэском покачал головой.
—	Мы должны считаться с возможностью револю¬

ции в Мексике и с тем1, что наше собственное правитель¬

ство отличается удивительной мягкотелостью. Если мы

введем в игру акции «Тэмпико петролеум», а там нач¬

нется какая-нибудь серьезная заваруха,— вам конец, вы

будете разорены и пущены по миру.
И все-таки,— в заключение сказал Бэском,— я не ви¬

жу иного выхода, как прибегнуть к по1мощи акций «Тэм¬

пико петролеум». Я истощил почти все ресурсы, кото¬

рые вы мне оствили. А то, что происходит с нами,—

это не внезапный наскок. Это медленное и упорное на¬

ступление, которое напом-инает мне движение ледника,

сползающего вниз с горы. Все эти годы, что я веду ваши

дела на бирже, мы впервые попадаем! в такой тупик.

Теперь поговорим о вашем финансовом положении bov

обще. Финансами ва-шими ведает Коллинз, и ему долж¬

но быть все известно. Но вам необходимо быть в кур¬

се всех дел. Какие бумаги вы можете дать мне в каче^

стве обеспечения? Какие — сейчас и какие — завтра? Ка¬

кие на будущей неделе и в последующие три недели?
—	Сколько ж вам надо? — в свою очередь спросил.

Френсис.
—	Миллион долларов сегодня, до закрыгия биржи.—>

Бэском красноречиво указал на биржевой телеграф.—

И по к|>айней мере еще двадцать миллионов в ближай¬

шие три недели, если — советую вам хорошенько запо-*

мнить это «если» — если все в М1ире будет спокойно и
430

положение на бирже останется таким же, каким» оно

было последние полгода.
Френсис с решительным видом встал и потянулся за

своей шляпой.
—	Я немедленно еду к Коллинзу. Он гораздо лучше

осведомлен о состоянии моих дел, чем я сам». Я вручу

вам до закрытия биржи по крайней мере миллион, и я

почти уверен, что cMiory вруч-ить вам1 остальное в течение

ближайших недель.
—	Помните,— предупредил его Бэском, пожимая ему

руку,— самое злов-ещее в этой напраелеиной против вас

атаке — методическая неторопливость, с какою она раз¬

вертывается. И это не маскарадная шутка, а широко за¬

думанная кампания, и ведет ее, по всей вероятности, ка^

кой-нибудь крупный туз.
Не раз за этот день и вечер рабыня летающих слов

подзывала королеву к аппарату и соединяла с мужем.

К своему великому восторгу, королева обнаружила у се¬

бя в спальне, возле кровати, телефон, по которому, вы¬

звав кабинет Коллинза, она пожелала спокойной ночи

Френсису и попыталась даже поцеловать его в ответ, на

что услышала какой-то странный, неясный звук — его

ответный поцелуй.
Королева сама не знала, долго ли она спала. Но, про¬

снувшись, она из-под полуопущенных век увидела, что

Френсис глядит на нее с порога; потом он тихонько вы¬

шел из спальни. Она тут же вскочила и побежала к две¬

рям, но Френсис уже спускался по лестнице.
«Опять у него неприятности с американским бо¬

гом»,— подумала королева, догадавшись, что Френсис»

видимо, направляется в эту удивительную комнату-

библиотеку, чтобы прочесть на ленте стрекочущего ап¬

парата угрозы и предупреждения гневного бога. Ко¬

ролева посмотрелась в зеркало, заколола волосы и, са¬

модовольно улыбаясь, надела капот — еще одно чудес¬

ное доказательство вынимания, предупредительности и за-

«боты Френсиса.
У входа в библиотеку она остановилась, услышав за

дверью чей-то чужой голос. Первой ее мыслью было, что

это волшебный телефон,— но нет, не может бьггь: слиш¬
431

ком громко и слишком блиэко ЗВуЧ!ИТ этот ГОЛОС.‘ Загля¬

нув в щелку, она увидела двух мужчин, сидящих в боль¬

ших кожаных креслах друг против друга. Френсис, осу¬

нувшийся от забот и волнений, был все еще в днев¬

ном костюм)Э, тогда как другой был во фраке. Она слы¬

шала, как тот, другой, называл ее мужа «Френсис», а ее

муж в ответ назьгв'ал его «Джонцн». Это обстоятельство,

а также непринужденный тон беседы дали ей понять,

что они старые, близкие друзья.
—	Так я тебе и поверю, Френсис,— говорил тот, дру¬

гой,— что ты там, в Панаме, вел монашеский образ жиз¬

ни! Уж, наверно, раз десять дарил свое сердце прекрас¬

ным сеньоритам»!
—	Только ОДНОЙ,— после паузы сказал Френсис,

глядя, как заметила королева, прямо в глаза своему дру-»

гу.— Больше того,— продолжал он, снова помолчав,—

я в самом» деле потерял сердце... но не голову. Джонни

Пасмор, ох, Джо'нни Пасмор, ты просто повеса и лове¬

лас, и ничего ты в жизни не знаешь. Так вот: в Панаме

я встретил самую чудесную девушку на свете; я счаст¬

лив, что дожил до встречи с нею, и был бы рад умереть

за нее. Это пылкое, страстное, нежное, благородное су¬

щество — королева, да и только.
И королева, которая слышала его слова и видела его

восторженное лицо, улыбнулась горделиво и нежно; ка¬

кого любящего мужа обрела она.
—	Ну, а дам)а... мм... отвечала тебе взаишюстью?—

опросил Пасмор.
Королева увидела, как Френсис многозначительно

кивнул.
—	Она любит меня так же, как я люблю ее,— серь¬

езно ответил он.— Это я знаю наверное.— Он вдруг под¬

нялся со своего кресла.— Подожди, я сейчас покажу

тебе ее.
Френсис напра1вился к двери, а королева, несказан¬

но обрадованная признанием мужа, мгновенно шмыгну¬

ла в соседнюю роскошную комнату непонятного на¬

значения, которую горничная называла гостиной. Она с

поистине детским волнением представляла себе, как

удивится Френсис, не найдя ее в постели, и лукаво

смотрела ему ©след. А он взбежал по широкой мрамор¬

ной лестнице и через минуту вернулся. Сердце короле¬
432

вы слегка сжалось, когда она заметила, что он не про¬

являет никакого беспокойства по поводу ее отсутствия

в спальне. В руке он нес свернутый в трубку кусок тон¬

кого белого картона и, не глядя по сторонам, прошел

прямо в библиотеку.
Посмотрев в щелку, королев-а увидела, что он раз¬

вернул свиток и, положив его перед Джонни Пасмором,

сказал:
—	Суди сам. Вот оиа.
—	Но почему у тебя такой похоронный вид? — спро¬

сил Джонни Пасмор после тщател1ЬНого изучения фото¬

графии.
—	Потому что мы встретились слишком поздно. Я

был вынужден жениться на другой. И я расстался с

ней навсегда за несколько часо® до ее венчания с дру¬

гим. Их брак был решен еще прежде, чем мы узнали о

существовании друг друга. Та, »а которой я женился, да

будет тебе известно,— хорошая, чудесная женщина.

Я всю жизнь буду предан ей. Но, к несчастью, сердцем

моим она никогда не завладеет.
Эти слова открыли королеве всю горькую правду. Ей

стало дурно и, едва не лишившись чувств, она схвати¬

лась за сердце. Хотя разговор в библиотеке продолжал¬

ся, она уже не слышала ни слова из того, что там гово¬

рилось. Медленно, огромным усилием воли она овладе*

ла собой. Наконец, ссутулившись, похожая больше на

скорбную тень той блестящей красавицы и гордой

жены, какою она была всего несколько минут назад, ко*

poлeвai шатаясь, прошла через вестибюль и медленно,

точно в страшном сне, точно на каждой ноге у нее

была привязана гиря, стала подниматься по ступенькам.

Очутившись в спальне, она утратила всякую власть над

собой. В ярости сорвала с пальца кольцо Френсиса и

принялась тоитать его ногами. Сорвала с себя ночной

чепец и черепаховые шпильки и тоже принялась их топ¬

тать. Потом, содрогаясь от рыданий и бормоча что-то

невнятное, корюлева бросилась на кровать, ее трясло как

в лихорадке; но когда Френсис, направляясь к себе в

комнату перед сном, заглянул к ней в спальню, она на¬

шла в себе силы притвориться спящей и ничем не вы¬

дать своего горя.
Целый час, показавшийся ей вечностью, она дожи-
28.	Джек Лондон. Т. XIV. 433

далась, чтобы он уснул. Лишь после этого встала, вея¬

ла острый, украшенный драгоценными камнями кин¬

жал, который она привезла с собой из Долины За-'

терянных Душ, и осторожно, яа цьшочках, прокралась

в его комнату. Там, на туалетном! столике лежал этот

кусок картона — большая фотография Леонсии. Короле¬

ва в нерешительности остановилась, сжимая кинжал

так, что драгоценные камни на рукоятке впились ей

в пальцы и в ладонь. Кого же ударить: М1ужа или

Леонси'Ю? Она шагнула к его постели и уже занесла ру¬

ку для удара, но тут дотоле сухие глаза ее увлажни¬

лись, и слезы, точно завеса из тумана, скрыли от нее

мужа. Она всхлипнула и опустила руку, сжимавшую

кинжал.
Тогда она приняла другое решение и быстро напра¬

вилась к туалетному столику.. Внимание ее привлекли

лежавшие там1 карандаш и блокнот. Она нацарапала

два слова, вырвала из блокнота листок, положила фо-'

тографию Леонсии на блестящую, полированную поверх-*

ность стола, накрыла ее-этим листком и нанесла удар,—

он пришелся точно между глаз соперницы; острие кин¬

жала вонзилось в дерево, рукоятка качнулась и за¬

стыла.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Пока в Нью-Йорке происходили всякие события и

Риган ловко продолжал свое гигантское наступление на

все акции Френсиса, а Френсис и Бэском тщетно пыта¬

лись выяснить, кто этим занимается, в Панаме тоже про-»

исходили не MieHee важные события, которые столкнули

Леонсию и сем)ейство Солано с Торресом1И начальником

полиции и в которых отнюдь не последнюю роль играл

некто И Пын — толстый китаец с лунообразной физио¬

номией.
Маленький старикашка судья — ставленник началь¬

ника полиции — пох'рапьрвал на заседании суда в Сан-

Антонио. Он безмятежно проспал таким образом! уже

около двух часов, время от врюм)ени вскидывая голову

и что-то глубокомысленно бормоча во сне, хотя дело, ко¬

торое разбиралось, и было весьма серьеэньш; обвиняемо¬
434

му грозила ссылка на двадцать лет в Сан-Хуан, где да**

же самые крепкие люди выдерживали не более десяти..

Но судье не было нужды вслушиваться в показания сви*»

детелей или в прения сторон: прежде, чем начался раз¬

бор дела, в мозгу его уже сложилось решение, и он за-»

ранее вынес приговор в соответствии с пожеланиями

шефа. Наконец защотник окончил свою весьма прост¬

ранную речь, секретарь суда чихнул, и судья про-'

онулся. Он проворно огляделся вокруг и изрек:
—	Виновен.
Никто не удивился, даже cam подсудимый.
—	Предстать завтра утром! перед судом! для заслу¬

шания яриговора! Следующее дело!
Отдав тжое распоряжение, судья уже приготовился

погрузиться снова в сои, как вдруг увидел Торреса и на¬

чальника полиции, входив-ших в зал. По тому, как бле¬

стели глаза шефа, судья сразу понял, что надо делать,

и быстро закрыл судебное присутствие.
Через пять минут, когда зал опустел, начальник по¬

лиции заговорил:
—	Я был у Родригеса Фернандеса. Ov говорит, что

это настоящий камень и что хотя от него немало отойдет

при шлифовке, тем не менее он готов дать за него

пятьсот долларов золотом. Покажите камешек судье,

сеньор Торрес, а заодно и остальные — из тех, что по^

больше.
Тут Торрес начал лгать. Он вынужден был лгать:

не мог же он признаться в том, что Солано и Морганы

с позором! отобрали у него камни и самого его вышвыр¬

нули из асьенды! И так искусно он лгал, что убедил да¬

же начальника полиции, а судья — тот принимал на ве¬

ру решительно все, что требовал шеф, сохраняя незави¬

симое суждение только по части спиртных иаггитков.

Вкратце рассказ Торреса, если освободить его от множе¬

ства цветистых подробностей, которыМ1И тот его усна¬

стил, сводился к следующему: он, Торрес, был уверен,

что ювелир занизил оценку камней, и потому отправ-ил их

св1оему агенту^в Колон с приказанием переслать даль¬

ше — в Нью-Йорк фирме «Ти1ффа«и» — для оценки, а

возможно, и для продажи.
Когда они вышли из зала суда и стали спускаться

по ступеням М1ежду глинобитными KOAOHwaiMH, хра1нивши-
435

ми следы пуль всех революций, какие были, начальник

ПОЛИ1ЦИ1И сказал:
—	Так вот, поскольку нам необходима защита зако¬

на, чтобы отгераситься за этими драгоценностями, а

главное — поскольку мы оба любим нашего доброго дру“*

га — судью, М1Ы выделим ем1у скром>ную долю из того,

что найдем. Он будет замещать нас на время нашего от¬

сутствия из Сан-Антонио и, если потребуется, окажет

нам поддержку законом».
Как раз в это время за одной из колонн, низко надви¬

нув на глаза шляпу, сидел И Пын. Был он тут не слу¬

чайно. Даоэно уже он понял, что ценные секреты, порож¬

дающие тревоги и волнения в сердцах людей, как пра¬

вило, витают вокруг судебных помещений, где эти волне¬

ния, достигнув наивысшего накала, выставляются напо¬

каз. Никто не знает, в какую минуту можно наткнуться

на тайну или услышать секрет. И вот И Пын, подобно ры¬

болову, забросившему в море сеть, наблюдал за истца-

м>и и ответчиками, за свидетелями той и другой стороны

и даже приглядывался к завсегдатаям судебных засе¬

даний и случайной публике.
В это утро единственным человеком, внушившим

И Пыну смутные надежды, был оборванный старик

пеон, который выглядел так, точно он всю жизнь черес¬

чур М1НОГО пил и теперь немедленно погибнет, если ему

не поднесут стаканчика. Глаза у него были мутные, с

красными веками, но на изможденном лице читалась

отгчаянная решимость. Когда зал суда опустел, он вышел

и занял позицию на ступеньках у колонны.
«Зачем, собственно, он тут стоит? — недоумевал

И Пын.— Ведь в суде осталось лишь трое заправил Сан-

Антонио—шеф, Торрес и судья!» Какая овяэь могла

существовать между ними, или кем-нибудь из них, и

этим жалким пьянчужкой, который под палящими лу¬

чами полуденного солнца трясется точно на морозе? Хо¬

тя И Пьгн и не знал ничего, но подсознательно чувство¬

вал, что подождать стоит: а в-друг, как это ни мало ве¬

роятно, что-«ибудь да клюнет! Итак, растянувшись на

камне за колонной, где ни один атом тени не защищал

его от испепеляющего и столь ненавистного ему солн¬

ца, И Пын принял в-ид человека, любящего погреться

на солнышке. Ста*рый пеон сделал шаг, покачнулся, чуть
436

было не упав при этом, но все-таки ухитрился привлечь

взимание То>рреса и побудить его отстать от своих опут-

яико-в. А те прошли немного и остановились, поджидая

его. Они переминались с ноги на ногу и всячески выра¬

жали сильнейшее нетерпение, точно стояли на раска¬

ленной жаровне, хотя вели в это время между собою

оживленный разговор.
И Пын тем временем внимательно следил за разго¬

вором между величественным Торресом и жалким пео¬

ном, не упуская ни единого слоза. или жеста.
—	Ну, что там) еще?— грубэ спросил Торрес.
—	Денег, немного денег! Ради бога, сеньор, немнож¬

ко денег! — затя'нул старик.
—	Ты же получил свое,— рявкнул на него Торрес.—

Когда я уезжал, я дал тебе вдьое больше того, что тебе

нужно, чтобы прожить не две недели, как обычно, а це¬

лый месяц. Так что теперь ты у меня еще две недели не

получишь ни одного сентаво.
—	Я кругом должен,— продолжал хныкать старик,

весь дрожа от жажды алкоголя, хотя он coiBce-Mi недав¬

но предавался возлияниям.
—	Хозяину пулькерии «У Петра и Павла»? — с пре¬

зрительной усмешкой безошибочно угадал Торрес.
—	Хозяину пулькерии «У Петра и Павла»,— откро¬

венно признался тот.— И доска, на которой он запи¬

сывает мои долги, уже вся заполнена. Мне теперь ни

капли в долг не дадут. Я бедный, несчастный человек:

тысяча чертей грызет меня, когда я не выпью пульки.
—	’Безмозглая свинья, вот ты кто!
Ста1рик вдруг выпрямился с удивительным достоин¬

ством, словно осененный величайшей мудростью, и да¬

же перестал дрожать.
—	Я старый человек,— торжественно произнес он.—

В моих жилах и в моем сердце остывает кровь. Жела¬

ния молодости исчезли. Мое разбитое тело не дает мне

возможности работать, хоть я и хорошо знаю, что труд

дает облегчение и забвение. А я не мюгу ни работать,

ни забыться. Пища вызывает у меня отвращение и боль

в желудке. Женщины для меня — все равно что чума;

мне противно подумать, что я когда-то желал их. Де¬

ти? Последнего из своих детей я похоронил двенадцать

лет назад. Религия пугает меня. Смерть? Я даже во сне
437

с ужасом думаю о ней. Пулька — о боги! — это един¬

ственная моя отрада, только она и осталась у меня

в жизни!
Ну и что же, если я пью слишком м«ого? Ведь это

потому, что мне нужно многое забыть и у меня осталось

СЛИШКОМ! М1ало в*рем1еяи, чтобы погреться в лучах солн¬

ца, прежде чем) тьма на1веки скроет его от моих старче¬

ских глаз.
Торрес сделал нетерпеливое движение, точно соби¬

раясь уйти: разглагольствования старика явно раздра¬

жали его.
—	Несколшо песо, всего лишь несколько песо} —

взмолился старый пеон.
—	Ни одного сентаво! —решительно отрезал Тор¬

рес.
—	Очень хорошо!—так же решительно сказал

старик.
—	Что это значит? — раздраженно спросил Торрес,

заподозрив недоброе.
—	Ты что, забыл? — ответил старик столь М1Ногозна-

чительно, что И Пын навострил уши: по какой это при¬

чине Торрес выплачивает старику что-то вроде пенсии

или пособия?
—	Я ведь плачу тебе, как мы условились, за то, чтобы

ты забыл,— сказал Торрес.
—	А я никогда не забуду того, что видели мои ста¬

рые глаза, и они видели, как ты всадил нож в спину сень¬

ора Альфаро Солано,— ответил старик.
Хотя И Пын продолжал неподвижно сидеть за колон¬

ной, изображая греющегося на солнышке человека,—

внутренне он «вскочил на ноги». Солано — люди имени¬

тые и богатые. И то, что Торрес убил одного из ник —

секрет, за который можно получить немалый куш.
—	Скотина! Безмозглая свинья! Грязное живот¬

ное!— Торрес в ярости сжал кулаки.— Ты смеешь так

разговаривать потому, что я слишком добр к тебе. Толь¬

ко оболтн-и что-нибудь— И- я мигом сошлю тебя в Сан-

Хуан. Ты знаешь, что это значит. Тебя не только во

сне будет преследовать страх перед смертью, но и на¬

яву, При одном взгляде на сарычей ты задрожишь от

страха,— ведь ты будешь знать, что очень скоро они рас¬

тащат твои кости. И в Сан-Хуане тебе уже не видать
438

пульки. Те, кого я отпразляю туда, забьрва<ют даже, ка¬

кой у нее вкус. Так как же? А? Ну вот так-то лучше.

Ты подождешь еще две недели, и тогда я снова дам те¬

бе денег. А не станешь ждать — не видать тебе ии кая¬

ли пульки до самой смерти; я уж: постараюсь, чтобы са-

pbi4tH Сан-Хуаиа занялись тобой.
Торрес круто повернулся на каблуках и пошел даль¬

ше. И Пын смотрел вслед ему и двум его спутникам до

тех по<р, пака все трое не скрылись из виду; тогда он

вышел И'з-за колонны и увидел, как старик, потеряв на¬

дежду опохмелиться, рухнул на землю и, охая, стеная,

завывая, содрогался всем телом, как содрогается в аго¬

нии умирающее животное; пальцы его бессознательно

щипали лохмотья вместе с кожей, точно он срывал с се¬

бя множество сколопендр. И Пын уселся рядом с ним и

разыграл спектакль,— он был большой выдумщик и Mia-

стер на такие штуки. Вытащив из кармана несколько зо¬

лотых и серебряных монет и позвякивая ими, он начал

их пересчитывать; этот мелодичный и чистый звон ка¬

зался уху обезумевшего от жажды пеона журчанием и

бульканием) целых фонтанов пульки.
—	Мы с тобой мудрые люди,— сказал ему И Пьрн в

налыщенном испанском) стиле, продолжая по'звякивать

монетами, в то время как пьяница снова принялся хны¬

кать и клянчить, несколько сентаво на стаканчик пуль¬

ки.— Мы с тобой мудрые люди, старик. Давай посидим

здесь и расскажем друг другу, что нам известно о муж-«

чинах и женщинах, о жизни и лю»бви, о гневе и внезап¬

ной смерти, о ярости, сжигающей сердце, и о холодной

стали, вонзающейся в спину; и вот если ты расскажешь

мне что-нибудь интересное, я дам тебе столько пульки,

что она у тебя на ушей потечет и затопит глаза. Ты лю¬

бишь пульку, а? Ты хочешь вьгаигпь сейчас стаканчик,

сейчас, очень скоро?
Этой ночи, когда начальник полиции и Торрес сна-»

ряжали под покровом) темноты свою экспедицию, сужде¬

но было остаться в пам«яти всех, кто жил в асьенде Со¬

лано. 0>бьггия начали развиваться еще до наступле¬

ния ночи. На широкой веранде только что ото1бедали, и

в*се мужчины Солано, включая Генри, который вошел
439

теперь в состав семьи благодаря своему родству с Леон-

сией, пили (коф€ и курили сигареты. Внеза^пно на сту-

пешжах, озареиньгх луиой, показалась какая-то стран¬

ная фигура.
—	Ни дать ни взять привидение! — сказал Альва¬

радо Солано.
—	Но привидение весьма в теле,— добавил ето брат-

•блиэнец Мартинес.
—	Никакое это не привидение, а обыкновенный ки¬

таец, такого не проткнешь пальцем! — рассмеялся Ри¬

кардо.
—	Да ведь это тот самый, который спас нас с Леон-

сией От женитьбы,— заметил Генри Морган, узнавая

гостя.
—	Продавец секретов!—со смехом вывернула Леон-

сия.— И я буду о'чень разочарована, если он не принес

ничего новенького.
—	Что тебе надо, китаец? — резко спросил Але-

саидро.
—	Симпатичный новый секрет, очень симпатичный

новый секрет. Может, кутгите? — радостно залопотал

И Пын.
—	Твои секреты слишком дорого стоят,— охлаждая

его пыл, сказал Энрико.
—	Да, и этот новый симпатичный секрет очень доро¬

гой,— смиренно подтвердил И Пын.
—	Убирайся вон!—прикрикнул на него старый Эн¬

рико.— Я надеюсь еще долго прожить, но до самой

своей смерти* не стану больше слушать твои секреты.
Однако И Пын, несмотря на смиренный тон, держал¬

ся весьма уверенно.
—	У вас был очень замечательный брат,— сказал

он.— И этот ваш очень замечательный брат, сеньор Аль^

фаро Солано, однажды утр от уда1ра ножом! в спину.

Очень хорошо. Интересный секрет, а?
Но Энрико, весь дрожа, уже вскочил на ноги и сры¬

вающимся от нетерпения голосом закричал:
—	Что ты об этом знаешь?
—	Сколько дадите?—спросил И Пын.
—	Все, что у меня есть! — крикнул Энрико и, повер¬

нувшись к Алесандро, добавил: —Ты договорись с ним,
440

cbrHoiK. Хорошо заплати ему, если он может подтвердить

свои слова свидетельством очевидца.
—	Будьте покойны,— сказал с достоинством

И Пын,— свидетель есть. Он свои1М)и глазами все видел.

Он видел, кто воткнул в темноте нож в спину сеньора

Альфаро. Его зов-ут...
—	Ну, ну? — задыхаясь, произнес Энрико.
—	Тысячу долларов за его имя,— сказал И Пын,

прикидывая, в какой валюте потребовать эту сумму.—

Тысячу долларов золотом,— наконец проговорил он.
Эирико забыл, что все денежные переговоры он

поручил вести ста)ршему сыну.
—	Где твой свидетель? — завопил он.
И Пьгн тихонько кликнул кого-то, и из кустов, что ро¬

сли у подножия веранды, вылез старый пьяница,— он,

как настоящий призрак, медленно приблизился к лест¬

нице и, пошатываясь, стал подниматься по ступеньками
В это самюе врем1я на краю города двадцать всадни¬

ков, среди которых находились и жандармы: Рафаэль,

Игцасио, Аугустино и Висенте,— охраняли караван из

д1вадцати с лишним мулов, ожидая приказа шефа вы¬

ступить в Кордильеры для никому не ведомой, таинст¬

венной экспедиции. Они знали только то, что на спине у

самого большого мула, которого держали в стороне от

остальных животных, нагружено двести пятьдесят фун¬

тов динам'ита. Еще они знали, что задержка происхо¬

дит из-за сеньора Торреса, ускакавшего куда-то по

берегу залива с этим страшным убийцей из племени ка¬

ру — Хосе Манчено, который только по милости божьей

и их шефа вот уже сколько лет ускользает от висели¬

цы, хотя веревка дав'но по нем плачет.
Торрес между тем стоял в ожидании на берегу, дер¬

жа под уздцы лошадь Хосе Манчено и еще одну, за¬

пасную, в то время как сам Хосе поднимался по изви¬

листой дороге, которая вела к вершине холма, где стоя¬

ла асьенда Солано. Торрес и не подозревал, что всего

в каких-нибудь двадцати футах от него, в зарослях, под¬

ступавших к самому берегу, MiHpHo опал вдрызг пьяный

старик, а возле него бодрствовал совсем не сонный и со¬

всем трезвый китаец, в поясе которого была спрятана
29*. Джек Лондон. Т. XIV. 441

Я€да®но полученная им тысяча долларов. И Пын едва

успел оттащить пеона с дороги и укрыться, когда Тор^

рес показался на песчаном берегу и остановился чуть

ли не рядом с ним.
А наверху, в асьенде, все члеиы семейства Солано

отправлялись уже ко сну. Леонсия только начала было

расчесывать волосы, но, услышав шуршание камешков

по cteклy, подошла к окну. Предупредив ее шепотом,

чтобы она не поднимала шума и никого не звала, Хосе

Маадчено протянул девушке измятую бумажку — за¬

писку Торреса — и с таинственным) видом) оказал:
—	Это вам) от чудака китайца, который ждет вас

тут внизу, за кустами.
И Леонсия прочла нижеследующее, написанное на

ужасном испанском языке:
«В первый раз я сказал вам секрет про Генри Мор¬

гана. На этот раз у меня есть секрет про Френсиса. Вый¬

дите ко м«е для разговора».
Сердце Леонсии забилось, когда она прочитала имя

Френсиса, и, накинув на себя М)а1нтил1ью, она последо¬

вала за кару, ни минуты не сомневаясь, что ее ждет

И Пьгн.
И Пын, сидевший на берегу и наблюдавший за Тор¬

ресом, тоже ни м'инуты не сомневался относительно того,

что происходит, когда убийца Хосе Манчено появился

на дороге, неся на плече, точно мешок муки, сеньориту

Солано, которую он предварительно связал и заткнул

ей КЛЯПОМ) рот. Не сомневался И Пын и относительно то¬

го, что должно за этим последовать: он видел, как Хосе

и Торрес привязали Леонсию к седлу запасной лршадя

и гало'пом! поскакали по берегу. Оставив пьяного пеона

спать в кустах, толстяк китаец вышел на дорогу и по**

бежал в гору со всей прьггью, на какую только был спо¬

собен. Добежав до асьенды, он, еле переводя дух, под¬

нялся по ступенькам) и стал колотить в дверь рукам1И и

ногами, моля про себя всех китайских богов, чтобы ка¬

кой-нибудь из этих бешеных Солано не пристрелил его,

прежде чем он успеет объяснить причину такой спешки.
—	Ах, боже мой, да убирайся ты к черту! — сказал

ему Алесандро, когда, открыв дверь, при свете свечи раз¬

глядел лицо назойливого гостя.
442

—	у меня большой секрет!—задыхаясь, выпалил

И Пьш.— Очень большой и совсем новый.
—	Приходи завтра в те часы, когда люди занимают¬

ся делами,— рявкнул Алесандро, намере'ваясь дать ки¬

та Й1^у пинка.
—	Я не продаю этот секрет,— лепетал И Пын.— Я

его вам дарю. Слушайте: сеньорита, ваша сестра... ее ук¬

рали! Привязали к седлу и очень быстро погнали лошадь

по берегу.
Но Алесандро, который всего каких-нибудь полчаса

назад пожелал Леонсии спокойной ночи, громко рас¬

смеялся, не веря ни одному слову китайца, и снова со¬

брался было пинком вытолкать за дверь торговца секре¬

тами. И Пын пришел в полное отчаяние. Он вытащил

из-за пояса мешочек с деньгами и, сунув его в руки Але¬

сандро, сказал:
—	Пойдите скорее и посмотрите. Коли сеньорита сей¬

час дома, можете оставить эту тысячу себе. Если сень¬

ориты нет, вы отдадите деньги мне назад...
Это убедило Алесандро. Через минуту он уже будил

веоь дом. А еще через пять М'инут конюхи и пеоны, с тру¬

дом продрав глаза от крепкого сна, уже седлали и вью¬

чили лошадей и М1улов, тогда как Солано натягивали вер¬

ховые костюмы и вооружались.
Вправо и влево по берегу, по множеству тропинок,

ведущих в Кордильеры, рассыпался отряд Солано, ища

в непроглядной тьме следы похитителей. Случаю было

угодно, чтобы тридцать часов спустя одному Генри уда¬

лось напасть на след и нагнать шайку в той самой кот¬

ловине, которую старый жрец майя называл Стопою

бога и откуда он впервые увидел глаза богини Чиа. Там

Генри и обнаружил всю банду, а также похищенную

Лес^нсию.
Похитители только что приготовили себе завтрак и

теперь уплетали еш. У Генри был типичный для англо¬

сакса склад ума: ему и в голову не пришло выступить

одному против двадцати и попытаться добиться спра¬

ведливости — это было бы чистейшим) безумием. Зато

ему пришло в голову посмотреть на груженного динами¬

том мула, который был стренонсен отдельно от других
443

сорока мулов и по легкомыслию оставлен пеонами со

своим опасным грузом на спине. Вместо того, чтобы по¬

пытаться совершить невозможное и вызволить Леон-

сию, Генри, поразмыслив, решил, что в такой большой

компании ничто не может угрожать женской чести, и

увел мула с динамитом'.
Увел он его, однако, недалеко. Притаившись в низко¬

рослом леске, Генри вскрьи тюк и напихал во все кар¬

маны динамитных шашек, потом прихватил коробку де¬

тонаторов и небольшой моток фитилей. Сокрушенно по¬

смотрев на остальной динамит, который он с удоволь¬

ствием взорвал бы, но не посмел, Генри занялся под¬

готовкой пути, по которому придется отступать, если ему

удастся выкрасть Леонсию у ее похитителей. Подобно

TOMiy как Френсис в Хучитане усеял путь своего отступле¬

ния серебряными долларами, так теперь Генри усеял

путь своего отступления динамитными шашками: он за¬

кладывал шашки небольшими пучкам>и, следя за тем»,

чтобы шнуры были не длиннее детонаторов и чтобы

последние были прочно прикреплены к концу каждого

из них.
Целых три часа бродил Генри вокруг лагеря, разби¬

того в Стопе бога, прежде чем ему удалось наконец

дать знать Леонсии о своем присутствии; и еще два дра¬

гоценных часа было упущено, прежде чем она нашла

возмюжность прокрасться к нему. Но потеря времени

не была бы такой уж большой бедой, если бы их бег¬

ство не было тотчас обнаружено жандармами и осталь¬

ными участниками экспедиции Торреса. Все мигом бро¬

сились к лошадям и быстро догнали беглецов.
Когда Генри, пригнув Леонсию к земле, залез вме¬

сте с ней под нависшую скалу и зарядил ружье, Леон-

сия зап ротестов ала.
—	У нас нет ни малейшего шанса, Генри!—сказа¬

ла она.— Их слишком много. Начнется перестрелка, и

тебя убьют. А тогда что станется со мной? Лучше беги,

беги один и приведи сюда помощь, а пока пусть м)ен'я

снова заберут в плен: так будет лучше,— твоя см>ерть

все рав*но не спасет меня!
Но он покачал головой.
444

—	Они не возь-мут нас в плеи, дорогая сестричка.

Доверься мне и смотри в оба. Вот оии едут. Теперь

смютри!
Послышался цокот копыт, и на дороге показались

Торрес, началыник полиции и жандармы — кто на лоша¬

дях, а кто на мулах,— видно было, что о*ни впопыхах

собирались в погоню. Генри прицелился, но не в них, а

в ближнюю кочку, подле которой он заложил свою пер¬

вую шашку динамита. Он нажал курок — и все во¬

круг заволокло густым облаком дыма и пыли. Когда это

облако медленно рассеялось, Генри и Леонсия увидели,

что половина людей и животных лежит на земле, а

остальные стоят, потрясенные и ошеломленные взрывом.
Ген'ри схватил Леонсию за руку, рььвком! поднял на

ноги, и они бросились бежать. Миновав то место, где

Генри зарыл вторую партию динамита, беглецы присе¬

ли передохнуть.
—	На этот раз они не так скоро нас догонят! — тор¬

жествующе сказал Генри.— И чем) дольше они будут

нас преследовать, тем» медленнее будут продвигаться

вперед.
И действительно, когда преследователи снова пока¬

зались в виду, Генри и его сестра заметили, что они про¬

двигаются очень медленно и очень осторожно.
—	Надо было бы всед их перебить,— сказал Генри.—

Но им повезло: у меня не хватает духа их прикои'чить.

Зато жару я тл, конечно, задам.
И он снова выстрелил в заложенный динамит и сно¬

ва, пользуясь смятением неприятеля, побежал вместе с

Леонсией к тому месту, где была зарыта третья пар¬

тия динамита.
Взорвав третий заряд, беглецы бросились к ст^)вно-

женной лошади. Генри посадил девушку в седло, а сам

побежал рядом, держась за стремя.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Френсис велел Паркеру равбудить его в восемь ча¬

сов утра, и, когда Паркер, осторожно ступая, вошел в на¬

значенное время к своему хозяину, тот еще крепко спал.

Пустив воду для ванны и приготовив все для бритья,
445

камердинер вернулся в спаль-ню. Продолжая неслышно

двигаться по комиате, чтобы дать возможность своему

хозяину посшть еще несколько минут, Паркер вдруг уви^

дел кинжал, торчащий из полированной крышки туалет¬

ного столика,— острие его проткнуло записку вместе с

лежащей под нею фотографией. Паркер посмотрел, по¬

дивился, потом, не колеблясь, приоткрыл дверь в спаль-»

ню миссис Морган и, заглянув туда, быстро направил¬

ся к хозяину н стал трясти его за плечо.
Френсис открыл глаза, секунду посмотрел перед со¬

бой, ничего не понимая, как это бывает, когда человек

внезапно пробуждается от крепкого сна, но очень бы¬

стро вспомнил об отданном накануне приказании.
—	Пора вставать, сэр,— тихим голосом сказал камер¬

динер.
—	Это всегда caiMoe неприятное для меня время,— с

улыбкой сказал Френсис и, зевнув, снова закрыл гла¬

за:— Дай мне еще полежать мягнутку, Паркер. Ехли я

задрем)лю, ты меня потряси.
Но Паркер тут же начал трясти его.
—	Вставайте скорее, сэр. Мне кажется, с миссис Мор*^

гая что-то случилось: ее нет в спальне, а тут я нашел

какую-то странную записку и нож. Быть может, это вам

что-нибудь объяснит. Я, право, не знаю, сэр...
Френсис одним прыжком вскочил с постели; с мину¬

ту он не отрываясь смотрел на кинжал, затем извлек

его из дерева, прочел и снова перечел записку, слов>но

никак не мог понять смысл двух простых слов: «Прощай

навсегда».
Но еще больше, чем записка, поразил его кин-^

жал, воткнутый между глаз Леонсии; глядя на отвер¬

стие, оставленное кинжалом в тонком картоне, Френсис

вдруг отчетливо вспомнил, что уже видел это когда-то,—

и сразу в его памяти возник дом! королевы на берегу озе¬

ра: вот они все стоят возле золотого котла, смотрят в

него и каждый видит свое. А ем)у тогда привиделась

Леонсия, и между глаз у нее торчал нож. Френсис даже

снова воткнул кинжал в фотографию и еще раз посмот¬

рел на нее.
Объяснение напрашивалось само собой. Королева

с самого начала ревновала его к Леонсии, и здесь, в

Нью-Йорке, обнаружив ее фотографию на туалетном
446

столике своего мужа, сделала столь же верный вывод,

как верен был удар стального клинка в мертвое изобра-

же'ние. Но где о«а сама? Куда она девалась? Чужая

в самом буквальном смысле слова всел? и всему в этом

огромном городу, наивная, неискушенная душа, счи¬

тающая телеф01Н волшебством, Уолл-стрит — храмом, а

бизнес — нью-йоркским богом, она, должно быть, чувст¬

вует себя здесь все равно как обитательница Марса, сва¬

лившаяся вдруг на землю. Где и как провела она ночь?

Где она сейчас? Да и жива ли вообще?
Френсису явственно представился морг с рядами не¬

опознанных трупов, потом — берег океана, на который

прилив выбрасывает тела утопленников... Вернул его к

действительности Паркер.
—	Не могу ли я быть чем-нибудь полезен, сэр? Быть

может, позвонить в сыскное агентство? Ваш батюшка

всегда...
—	Да. да,— поспешно перебил его Френсис.— Был

один человек, услугами которого он пользовался особен¬

но охотно,— молодой такой, он работал у Пинкертона...

Ты не помнишь, как его фамилия?
—	Бэрчм1ен, сэр— быстро ответил Паркер, направ¬

ляясь уже к двери.— Я сейчас же пошлю за ним.
И вот Френсис в поисках своей жены вступил на

путь новых приключений, которые открыли ему, искон¬

ному ньюйоркцу, такие стороны и уголки жизни огром¬

ного города, о которых он до этого времени не итол ни

малейшего представления. Королеву искал не только

один Бэрчмен — с ним работало еще около десятка сы¬

щиков, которые прочесали весь город вдоль и поперек,

а в Чикаго и Бостоне работали под его руководством

другие сыщики.
Жизнь Френсиса в этот период никак нельзя было

бы назвать однообразной: на Уолл-стрите он вел бо-рьбу

с неизвестным противником, а дома отвечал на бесконеч¬

ные вызовы сыщиков, требовавших, чтобы он летел то ту¬

да, то сюда, то еще куда-нибудь для опознания како¬

го-то толяжо что найденного женского трупа. Френсис

забыл, что значит спать в определенные часы, и привык

к тому, что его могут вытащить в любое время из-за сто¬

ла или даже из постели и погнать неизвестно куда для

опознания все новых и новых трупов. По сведениям
447

Бэрчмена, ни одна женщина, отвечающая описаниям ко¬

ролевы, не покидала Нью-Йорк ни поездом, ни парохо¬

дом, и он продолжал старательно обыскивать город,

убежденный, что она все еще здесь.
Тажим образом!, Френсис побывал « в Мэттенуэне, и

в Блэкуэлле, и в тюрьме, именуемой «Гробница», ивноч-

но'м полицейском суде. Не избежал он и бесчисленных

вызовов в больницы и морги. Однажды его даже свели

с только что задержанной магазинной воровкой, на ко¬

торую в полиции не имелось карточки и чью личность

никак не могли установить. Не раз он сталкивался с

таинственными женщинами, которых подручные Бэрч¬

мена обнаруживали в задних комнатах подозротельных

гостиниц, а на какой-то из пятидесятых улиц Вест-Сай¬

да он наткнулся на две сравнительно невинные любов¬

ные сценки, к величайшему смущению обеих пар и сво¬

ему собственному.
Но, пожалуй, самым интересньш и трагическим было

то, что он увидел в особняке Филиппа Джэнуери, уголь-*

ного короля, которому этот особняк стоил десять мил-

лиоиов долларов. Какая-то неизвестная красавица, вы¬

сокая и стройная, явилась в дом Джэнуери неделю на¬

зад, и Френсиса вызвали посмотреть на нее. При Френ¬

сисе она была столь же невменяема, как и в течение

всей недели. Ломая руки и обливаясь слезами, она бор¬

мотала страстным шепотом:
—	Отто, ты не прав. На коленях заверяю тебя, что

ты не пра®. Отто, я люблю тебя и только тебя. Никого,

кроме тебя, Отто, для меня не существует. И никого ни-*

когда не было, кроме тебя. Все это ужасная ошибка.

Поверь мне, Отто, поверь, иначе я умру...
И все это время на Уолл-стрите продолжалась борь¬

ба против так и не обнаруженного могущественного про-

тив«ника, начавшего, по общему м!нению Френсиса и Бэ-

скома, решительное наступление на состояние молодого

магната, наступление с целью уничтожить Френсиса.
—	Только бы нам продержаться, не пуская в ход

«Тэмпико петролеум»! — от души пожелал Бэском.
—	У меня вся надежда на «Тэмпико петролеум»,—

отвечал Френсис.— После того, ка>к будут поглощены все

ценные бумаги, которые я могу выбросить на рынок, я

пущу в бой «Тэмстико петрюлеум»,— это будет ра1ВНОСиль-
448

но вступлению свежей армии на поле почти проигран¬

ного сражения.
—	А представьте себе, что неизвестный нам враг

достаточно силен, чтобы проглотить и этот последний

великолепный куш и даже попросить еще? — спросил

Бэском.
Френсис пожал плечами.
—	Что ж, тогда я буду разорен. Но отец мой разо¬

рялся раз пять, прежде чем! про^шо стал на ноги, он и

родился в разоренной семье,— так что мие уже мкужно

о такой ерунде не беспокоиться.
Некоторое врем^я в асьенде Солано события ра»з'ви-

вались очень м1едленно. Вообще говоря, после того как

Генри — не без помющи динамита — спас Леонсию, ни¬

каких событий больше и не происходило. Даже И Пьга

ни разу не появлялся с какими-нибудь свежими, абсо¬

лютно новыми секретами для продажи. Казалось, ниче¬

го не изменилось, если не считать того, что Леонсия хо¬

дила вялая и скучная и что ни Энрико, ни брат ее, Ген¬

ри, ни остальные шесть ее братьев, которые уже, в сущ¬

ности, не были ее братьями, не могли ее развеселить.
А пока Леонсия хандрила, Генри и рослым сьгаовьям

Энрико все не давала покоя мысль о сокровище До*

ЛИНЫ Затерянных Душ, к которому Торрес в это время

динамитом прокладывал себе путь. Им1 было известно

лишь одно, а именно: что экспедиция Торреса отправи¬

ла Аугустино и Висенте в Сан-Антонио еще за двум1я

мулами с грузом динамита.
Поговорив с Энрико и получив его разрешение, Ген¬

ри посвятил в свои планы Леонсию.
—	Милая сестричка,— начал он,— мы хотим съез¬

дить в горы и посмотреть, что поделывает там этот мюр-

.'^авец Торрес со своей шайкой. Благодаря тебе нам те¬

перь известна их цель. Они хотят взорвать динам1итом

часть горы и проникнуть в долину. Мы знаем, где Та,

Что Г резит спрятала свои камни, когда загорелся ее дом,

а Торрес не знает. Вот мы и решили, когда они осушат

•пещеры майя, проникнуть вслед за ними в долииу и по¬

пытаться овладеть сундуком с драгоценностями. Я ду¬

маю, что у нас будет для этого не меньше, а, пожалуй,
29.	Джек Лондон. Т. XIV. 449

побольше шансов, чем у них. Говорю я все это к тому,

что Mibi очень хотели бы взять тебя с со'бой. Мне кажет¬

ся, что, если нам удастся добыть сокровище, ты не ста-*

яешЕь возражать против того, чтобы повторить наше пу-

тешеств»ие по подземной реке.
Но Леонсия устало покачала головой.
—	Нет,— сказала она в ответ на его уговоры.— Мне

не хочется не только видеть Долину Затерянных Душ, но

и слышать о ней. Ведь там я уступила Френсиса этой

женщине.
—	Получилась ошибка, дорогая сестричка. Но кто

тогда мог это знать? Я не знал, ты не знала, и Френ¬

сис ведь тоже не знал. Он поступил честно и благород¬

но, как подобает м'ужчиие. Он и не подозревал, что мы

с тобой брат и сестра, считал, что мы с тобой помолвле¬

ны— а ведь так оно и было тогда,— не стал отбивать

тебя у меня и, что'бы не поддаться соблазну и спасти

всем нам жизнь, женился на королеве.
—	Я все вспоминаю ту песню, которую вы с Френ-*

сисом пели в те дни: «Мы — спина к спине — у шч-*

ты...»,— грустно и вне всякой связи с предыдущим про¬

бормотала Леонсия. На глазах у нее появились слезы и

закапали с ресниц.
Она повернулась, сошла с веранды, пересекла лужай-'

ку и бесцельно начала спускаться с холма. Уже, наверно,

в двадцатый раз с тех пор, как Френсис уехал, бродила

девушка по этой дороге, где все напоминало ей о нем).

Вот здесь она впервые увидела его, когда он подъезжал

к берегу в шлюпке с «Анджелики»; сюда, вот в эти ку¬

сты, она увлекла его, чтобы спасти от разгневанных

братьев и отца, а потом, угрожая ему револьвером*, за¬

ставила поцеловать себя, вернуться в шлюпку и уехать.

Это был его первый приезд сюда.
Затем Леонсия стала перебирать в памяти М1ельчай-

шие подробности, связанные с его вторым посещением,—

с той минуты, когда, выйдя из-за скалы после купания

в лагуне, она увидела его: прислонившись к скале, он

писал ей свою первую записку. События того памятного

дня встали перед ней: она в испуге бросилась в джунг¬

ли, вот ее укусила лабарри (которую она приня¬

ла тогда за ядовитую змею), вот, убегая, она столкну¬

лась с Френсисом и, потеряв сознание, упала на песок,
450

Леонсйя раскрыла зонтик и села: ей вспомнилось,

как сна пришла в себя и увидела, что Френсис соби¬

рается высасывать яд из ранки, которую он успел уже

надрезать. Теперь она понимала, что именно боль от

этого надреза и привела ее тогда в чувство.
Леонсия вся ушла в милые ее сердцу воспом1Ина'НИя:

как она ударила Френсиса по щеке, когда его губы при¬

близились к ее колену, как она вспыхнула и закрыла

лицо руками, как потом смеялась, почувствовав, что у

нее затекла нога от его чрезм!ерных стараний потуже

затянуть повязку; вспомнила, как страшно рассерди¬

лась на него, когда он упрекнул ее за то, что она считает

его убийцей своего дяди Альфаро, и как наконец от¬

вергла его предложение развязать жгут. Все это

было словно вчера — и вместе с тем словно с тех пор

прошло уже полвека. А сколяуко за это врем1Я выпало на

ее долю необычайных приключений, волнующих событий,

лирических сцен!
Леонсия так глубоко погрузилась в эти приятные вос¬

поминания, что даже не заметила показавшийся на до¬

роге наемный экипаж из Сан-Антонио. Не заметила о«а

и того, что какая-то дама, похожая на картинку нью-

йоркского журнала мод, вышла из экипажа и пешком

направилась к ней. Это была не кто иная, как королева,

жена Френсиса. Она шла тоже под зонтиком, прикры¬

ваясь от тропического солнца.
Остановившись за спиной Леонсии, королева, ко¬

нечно, и не подозревала, что девушка в эту минуту от¬

решается от всего самого ей дорогого. Она видела толь¬

ко, что Леонсия держит в руке крошечную фотографию,

которую вынула из-за корсажа, и пристально смотрит

на нее. Заглянув через ее плечо, королева узнала на фо¬

тографии лицо Френсиса, и слепая ревность вспыхнула

в ней с новой силой. Она выхватила спрятанный на гру¬

ди кинжал и занесла было руку, но как ни быстро было

это движение, Леонсия почувствовала его и, наклонив не¬

много зонтик вперед, оглянулась, чтобы узнать, кто

стоит за ее спиной. Измученная настолько, что даже ут¬

ратила способность удивляться, Леонсия поздорова¬

лась с женой Френсиса Моргана так, точно они расста¬

лись всего час назад. Даже кинжал не возбудил в ней ни

страха, ни любопытства. Быть может, если бы она про¬
451

явила одно из этих чувств, соперница и пронзила бы

ее сталь«ьш клинком!. Так или иначе, ко'роле'ва лишь

воскликнула:
—	Ты низкая женщина! Низкая, низкая!
На что Лео1Нсия только пожала плечами и оказала:
—	Советую ®aiM лучше держать зонтик так, чтоб он

защищал вас от солщха.
Королева вышла из-за спины Леонсии- и встала пря-

мю перед нею, глядя на свою соперницу све-рху вниз.

Гнев и рев-ность душили ее, и она не могла вымолвить

ни слова.
—	Но почему же я гадкая? — первой заговорила

Леонсия после долгого молчания.
—	Потому что ты воров1ка! — вскипела королева.—

rioTOMiy что ты крадешь мужчин, когда у тебя есть свой

муж. Потому что ты не верна своему мужу, по край¬

ней Miepe в душе: для большего у те-бя пока не было воз¬

можности.
—	У меня нет мужа,— спокойно возразила Леонсия.
—	Ну, есть жених... Вы ведь, по-моем«у, должны бы¬

ли пожениться на следующий день после нашего отъ¬

езда.
—	У меня нет и жениха,— продолжала Леонсия с

тем же спокойствием.
Все тело королевы так напряглось, а лицо приняло

такое выражение, что Леонсия невольно сравиила ее

с тигрицей.
—	А Генри Морган? — вскричала королева.
—	Он мой брат.
—	Это слово, Леонсия Солано, может значить очень

MiHoroe. Я теперь узнала это. В Нью-Йорке есть люди,

которые поклоняются каким-то непонятным божествам и

называют всех людей в мире «братьями», а всех жен¬

щин — «сестрами».
—	Отец Генри был моим отцом,— терпеливо поясни*

ла ей Леонсия.— Его мать была мюей матерью. Мы род¬

ные брат и сестра.
—	А Френсис? — спросила королева, с внезапно про¬

будившимся интересом!.— Ему ты тоже сестра?
Леонсия пока1чала головой.
—	Значит, ты любишь Френсиса? — воскликнула ко¬

ролева в порыве горького разочарованияс
452

—	Но ведь он принадлежит вам,— сказала Леон-

сия.
—	Нет, ты отняла его у меня.
Леонсия медленно и грустно покачала головой и так

же грустно посмотрела вдаль — туда, где простиралась

курящаяся под солн<цем лагуна Чирикви.
После долгого молчания она устало промолвила:
—	Если хотите, верьте этому. Верьте всему, чему вам

угодно.
—	Я сразу разгадала тебя! — воскликнула короле¬

ва.— Ты обладаешь странной властью над мужчинами. Я

женщина, и тоже красива: здесь, в большом мире, и ча

меня заглядываются мужчины, я заметила это. Я

знаю, что могу быть желанной. Даже во взорах жалких

М!ужчин моей Долины Затерянных Душ, которые вечно

смотрят в землю, я читала любовь. Один из них осме¬

лился высказать мне это — и умер ради меня, или, вер¬

нее, из-за меня: он был брошен в водоворот. Но ты свои-'

ми чарами настолько подчинила себе Френсиса, что да¬

же в моих объятиях он думает о тебе. Я знаю это. Я

знаю, что и тогда он думает о тебе!
Эти последние слова были криком пораженного стра¬

стью, наболевшего сердца. И в следующую минуту, ни¬

мало не удивив этим Леонсию, которая в своей беспро¬

светной апатии ничему уже не была способна удивлять¬

ся, королева выронила кинжал, опустилась на лесок и,

закрыв лицо руками, истерически разрыдалась. Вяло и

чисто машинально Леонсия обняла ее за плечи и стала

утешать. Прошло немало времени, пока королева успо¬

коилась.
—	Я ушла от Френсиса в ту же М1инуту, как только

узнала, что он любит тебя,— сказала она решительным

тоном.— Я пронзила кинжалом твой портрет, который

стоит у него в спальне, и приехала сюда, чтобы прон¬

зить вот так же тебя самое. Но я была неправа. Ведь

это не твоя вина и не вина Френсиса. Одна я виновата,

что не сумела завоевать его лю»бовь. Не ты, а я должна

умереть. Но сначала мне надо вернуться к себе в доли¬

ну и взять свои камни. Френсис сейчас в большой тре¬

воге, потому что бог, храм которого называется Уолл¬

стритом, разгневался на него. Он хочет отнять у Френ¬

сиса его богатство, и Френсису нужно другое богатство,
453

чтобы спасти свое. У меня оно есть. Нелъзя терять вре¬

мени. Можешь ли ты помочь мне — ты и твои родные?,

Ведь это ради Френсиса!
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Таким образом, в Долину Затерянных Душ одновре-

шнно с двух сторон пробирались сквозь горы две пар¬

тии искателей сокровища. С одной стороны — и очень

быстро — продвигались королева, Леонсия, Генри Мор-*

ган и вся семья Солано. Куда М1едленнее, хоть она и вы¬

ступила в поход гораздо раньше, продвигалась партия

Торреса и начальника полиции. Подойдя к горе, Торрес

понял, что проникнуть в ее недра не так-то легко. Чтобы

взорвать вход в пещеры, требовалось больше динамита,

чем он предполагал: скала с трудом поддавалась их упор¬

ным усилиям. Когда они наконец взорвали часть ска-^

лы и в ней образовалась брешь, оказалось, что она все

равно не мюжет служить стоком, так как гораздо выше

уровня воды в пещере. Пришлось взрывать скаЛу еще

раз. И еще один взрыв понадобился, когда они уже попа¬

ли в пещеру, где плавали в воде мумии конкистадороВя

а затем по узкому проходу добрались и до зала, где

стояли бог и богиня. Но прежде чем двинуться дальше,

в сердце горы, Торрес похитил рубиновые глаза Чиа

и изумрудные глаза Хцатцла.
Тем временем королева и ее спутники почти без за¬

держек проникли в долину через гору, ограждавшую ее

с противоположной стороны. Они шли сейчас несколько

иным путем, чем когда выбирались из долины. Короле¬

ва, долгие годы смотревшая в Зеркало Мира, знала ка-»

ждый дюйм пути. Там', где подземная река вливалась

в отверстие под скалой и затем впадала в реку Гуала-

ка, пришлось бросить лодки. Мужчины вместе с коро¬

левой обследовали все во'круг и обнаружили в почти

отвесной скале узкий вход в пещеру, скрытый заросля-

м>и кустарника; обнаружить его мог лишь тот, кто знал,

где он находится. Обвязав лодки канатами, путе-»

шественники втянули их в пещеру, затем пронесли на пле-*

чах по извилистому проходу и спустили в подземиую ре¬

ку там, где она спокойно и М1Ирно текла между сравни-^
454

тельно широких берегов, так что без труда можно было

грести против течения. В иных местах, где течение ста¬

новилось слишком быстрым», они выскакивали на берег

и тянули лодки бечевой. А там, где река ныряла в недра

горы, королева показывала своим спутникам проходы,

безусловно прорубленные рукой человека, по-видимому,

еще в древние врем1ена. По проходам этим они без тру¬

да пронесли свои легкие лодки.
—	Здесь мы расстанемся с лодками,— сказала нако¬

нец королева; и мужчины при колеблющем)ся свете фа¬

келов стали привязывать их к громоздившимся на бере¬

гу глыбам.— Нам осталось пройти очень немного. Этот

последний прюход выведет нас к небольшому отверстию

в скале, скрытому диким виноградом и папоротником.

Оттуда мы увидим то место, где когда-то стоял мой

дом над озером. Затем мы на верев-ках спустимся со

скалы,— это невысоко, футов пятьдесят, не больше.
Генри с электрическим фонариком шел впереди, ря¬

дом с ним — королева, а старик Энрико с Леонсией за¬

мыкали шествие, бдительно следя за тем, чтобы какой-ни¬

будь малодушный пеон или индеец-лодочник не вздумал

сбежать. Но когда они дошли до того места, где должно

было быть отверстие, его не оказалось. Выход был за¬

вален снизу доверху камнями разной величины — от

обыкновшных булыжников до огромных глыб величиной

с хижину туземца.
—	Кто мог это сделать? — возмущенно воскликнула

королева.
Но Генри, быстро осмотревшись, успокоил ее.
—	Это просто обвал,— сказал он.— Осыпались кам¬

ни, составляющие верхний покров горы. Мы быстро

устраним эту преграду с помощью динамита. Хорошо,

что мы его прихватили с собой.
Однако времени на это ушло нем1ало. Пришлось по¬

трудиться весь остаток дня и вюю ночь. Взрывчатку за¬

кладывали небольшими зарядами, так как Генри опа¬

сался большого обвала. В восемь часов утра они взорва¬

ли очередную шашку, в скале образовалась щель, и они

увидели впереди дневной свет. Тогда они стали действо¬

вать еще осторожнее. Наконец осталась только одна

огромная глыба, тонн в десять весом, которая загоражи¬

вала проход. По О'бе стороны глыбы были щели^ в них
455

свободно можно было просунуть руку.и даже почув¬

ствовать, как припекает солнце, но вылезти наружу бы¬

ло невозможно. Все попытки приподаять глыбу не при¬

водили ни к чему — она лишь качалась, но не двигалась

с места. Тогда Генри решил еще раз заложить динамит

в надежде, что взрывная волна сбросит глыбу в долину.
—	Затерянные Души, конечно, догадались, что к ним

идут гости: ведь м'Ы уже пятнадцать часов стучимся к

НИМ) с черного хода,— рассмеялся он, готовясь поджечь

•фитиль.
Все население Долины Затер'янных Душ, собравше¬

еся у алтаря бога 0>лнца перед Большим! домом, и в

самом) деле не без ужаса догадывалось о приближении

непрошеных гостей. Столь тягостна была их последняя

встреча с чужеземцами, когда сгорел дом у озера и по-*

гибла их королева, что теперь они мюлили бога Солнца

не посылать им больше гостей. Но в то же время, под-

ч:трекаем)ые страстными призывами жреца, они приняли

твердое решение на этот раз немедленно и без всяких

разговоров убивать всех, «то явится к нюм в долину.
—	Даже если это будет сам да Васко! — воскликнул

жрец.
—	Даже,если сам да Васко! — вторили ем1у Затерян¬

ные Души.
Все они были вооружены копьями, боевыми дубин-

ка»ми, луками и стрелам'и и в ожидании пришельцев с

жаром молились перед алтарем. Чуть не каждую мину¬

ту с озера прибегали гонцы и сообщали одно и то же: го¬

ра грохочет, но никто из нее не показывается.
Маленькая девочка из Большого дома, принимавшая

в прошлый раз Леонсию, первой увидела чужеземцев.

А вышло так потому, что все внимание племени было со¬

средоточено на горе над озером! и никто не ожидал втор¬

жения чужеземцев с противоположной стороны.
—	Да Ваоко! — закричала девочка.— Да Васко!
Все посмотрели в ука1занном направлении: в эту ми¬

нуту Торрес, начальник полиции и вся их шайка как раз

выходили на поляну и были всего в пятидесяти я'рдах

от алтаря. На голове То>рреса снова был шлем, который

он снял с головы своего высохшего предка в пещере му¬
456

мий. Гостей радушно приветствовали градом стрел, ко¬

торые мигом уложили двоих. И сразу Затерянные Ду¬

ши— мужчины и женщины — двинулись в наступление.

Но тут заговорили ружья полицейских и Торреса. За¬

хватчики меньше всего ожидали такого наскока, да еще

со столь близкого расстояния, и хотя многие Затерянные

Души упали, сраженные пулями, большинство все же

добежало до своих врагов — и тут началась отчаянная ру¬

копашная схватка. В эти минуты преимущества огне¬

стрельного оружия были сведены до мини'мум1а и копья

Затерянных Душ пронзили немало жандармов и прочих

участников экспедиции, а дубиики их дробили направо

и шлево черепа вратов.
В конце концов Затерянные Души были все-таки от¬

брошены — ведь и'з револьвера мо'жно стрелять и в свал¬

ке,— а оставшиеся в живых бежали. Но и потери при¬

шельцев были тоже велики: половина из них валялась

на земле, и женщины племени позаботились о том, что¬

бы они не долго мучились. Начальник полиции рычал от

боли и ярости, стараясь вытащить стрелу, пронзившую

его руку. Однако в^се его усилия были тщетны, и Висенте

пришлось отрезать заостренный конец стрелы и только

после этого извлечь ее.
Торрес, если не считать того, что у него ныла рука

от удара дубиной, в общем, отделался легким испугом;

он чуть не запрыгал от радости, увидев распростертого

на земле жреца: старик умирал, положив голову на ко¬

лени дочери.
Видя, что их раненые уже не нуждаются в медицин¬

ской 1ПОМОЩИ, Торрес и начальник полиции повели остат¬

ки отряда к озеру и по берегу добрались до развалин

жилища королевы. Лишь обуглившиеся сваи, выступая

ш воды, показывали то м.есто, где прежде был дом. При

виде этого Торрес растерялся, а начальник полиции при¬

шел в полную ярость.
—	Но ведь тут, в этом доме, и стоял сундук с сокро¬

вищем!— заикаясь, пробормотал Торрес.
—	Ищи синицу в небе! — про^рычал начальник поли¬

ции.— Сеньор Торрес, я всегда подозревал, что вы дурак!
—	Откуда же я мог знать, что этот дом сгорел?
—	Должны были знать! Вед1ь вы хвастаетесь, что все

знаете! — осадил его начальник полиции.— Только меня
457

вам не провести. Я давно уже слежу за вами. Я видел,

как вы украли изумруды и рубины из глаз идолов. Из¬

вольте поделиться со мй-ой, и сейчас же!
—	Обождите, пожалуйста. Чуточку терпения! —

взмолился Торрес.— Давайте сначала посмотрим. Конеч¬

но, я поделюсь с вами, но что значат какие-то четыре

камня в сравнении с целым сундуком! Дом был легкий,

непрючный. Сундук вполне мог провалиться в воду, когда

рухиула крыша. А драгоцеиные камни от воды не пор¬

тятся.
Шеф велел своим людям обследовать дно вокруг об¬

угленных свай, и они — кто вброд, кто вплавь — обыски¬

вали мелкие места, тщательно избегая водоворота. Об-»

наружил находку Аугустино-Молчальник — почти у са-

мюго берега, где вода едва доходила ему до колен.
—	Я стою на чем-то твердом,— объявил он.
Торрес нагнулся и ощупал предмет, на котором
стоял Аугустино.
—	Это сундук, я уверен,— провозгласил он.— Ну-ка,

все сюда! Все! Тащите его на берег — посмотрим, что

там в нем1.
Но когда сундук вытащили и Торрес уже собрался

поднять крышку, начальник полиции остановил его.
—	Марш обратно в воду!—приказал он своим лю¬

дям.— Там еще много таких сундуков, их надо найти,

иначе наша экспедиция будет зряшной потерей вре¬

мени. Разве один какой-то сундук может окупить все на¬

ши расходы?!
И только когда все залезли в воду и принялиюь нырять

и обыскивать дно, Торрес поднял крышку. Начальник по¬

лиции стоял как громом» пораженный. Он лишь смотрел

и бормотал что-то нечленораздельное.
—	Ну что, поверили мне наконец?—опросил Тор¬

рес.— Ведь этому сокровищу цены нет! Мы с вами теперь

самые богатые люди в Панаме, в Южной Америке и во

всем М1ире! Это и есть сокров*ище М1айя. Мы слышали о

нем, еще когда были детьми. О нем мечтали наши отцы

и деды. Конкистадорам не удалось найти его. А теперь

оно наше! Наше!
Пока они, оцепенев, стояли и смотрели на свое богат¬

ство, жандармы один за другим вылезли из воды, мол¬

ча выстроились полукругом за их cnnwaMiH и тоже уста^
458

вились на сундук. Ни начальник полиции, ни Торрес это¬

го не подозревали, как не подозревали, в свою очередь, и

стоявшие позади, что к ним неслышно подкрадываются

Затерянные Души. И когда хозяева долины обрушились

на пришельцев, те, точно завороженные, все еще смотре¬

ли на сокровище.
Стрела, выпущенная из лука на расстоянии десяти

ярдов, всегда смертельна, особенно если у стрелка

есть время прицелиться. Две трети искателей сокровища

рухнули на землю, пронзенные стрелами Затерянных

Душ. В тело Висенте, который, к счастью для Торреса,

оказался позади него, вонзилось сразу по меньшей мере

два копья и пять стрел. Горстка оставшихся в живых

едва успела схватить винтовки и обернуться к нападаю¬

щим, как те уже ринулись на них, размахивая дубин¬

ками.
Рафаэлю и Игнасио — двум жандармам, тем самым,

которые участвовали еще в перипетиях на хучитанском

нефтяном поле— почти тотчас проломили головы. А жен¬

щины из племени Затерянных Душ, как и раньше, по¬

старались, чтобы раненые не долго мучились.
Торресу и начальнику полиции оставалось жить счи¬

танные минуты, как вдруг оглушительный треск в недрах

горы над озером и последовавший за этим грохот обва¬

ла отвлекли внимание нападающих. Сверху на поле бит¬

вы скатился огромный камень. Положение сразу изме¬

нилось. Несколько Затерянных Душ, которые уцелели

при этом, кинулись, пораженные ужасом, со всех ног в

кусты. На месте происшествия остались лишь начальник

полиции и Торрес. Они взглянули вверх на скалу, из ко¬

торой все еще валил дьш, и вдруг увидели вылезающих

из щели Генри Моргана и королеву.
—	Вы цельтесь в дамочку,— рявкнул начальник по¬

лиции,— а я прикончу этого гринго Моргана, пусть даже

это будет мой последний выстрел в жизни, ведь жить-

то, видно, недолго осталось!
Оба подняли винтовки и выстрелили. Торрес, кото¬

рый никогда не был особенно хорошим стрелком, как ни

странно, попал прямо в сердце королеве. Но начальник

полиции, прекрасный стрелок и обладатель нескольких

медалей за меткость, на этот раз промахнулся. В сле¬

дующее мгновение пуля из ружья Генри прострелила
459

ему правую кисть и вышла у локтя. И когда винтовка ше¬

фа со стуком упала на землю, он понял, что у него пере¬

бита кость и что он никогда уже больше не сможет дер¬

жать оружие.
Но Генри на сей раз оказался далеко не метким

стрелком. После суток пребывания во тьме пещеры гла¬

за его не могли сразу освоиться с ярким солнечным све¬

том. Его первый выстрел был удачным; однако сколько

он потом ни стрелял в начальника полици'и и Торреса, ни

одна пуля их не задела, 'vhm повернулись и как сумасшед¬

шие бросились в кусты.
Десять м)ияут спустя, на глазах у Торреса, из-за де¬

рева выскочила женщина из племени Затерянных Душ

и, бросив огромный камень, размозжила голову ранено¬

му начальнику полиции, который шел впереди. Торрес

пристрелил ее, потом с ужасом перекрестился и, спо¬

тыкаясь, побежал дальше. Издали доносились голоса

Генри и братьев Солано, преследовавших его,— и тут ему

вспомнилось то, что он видел в Зеркале Мира, но не до-

смютрел до конца. Неужели ему и в самом деле суждено

вот так погибнуть? Однако эти деревья, этот колючий

кустарник, эти джунгли вовсе не походили на то место,

которое он видел в Зеркале Мира. Там не было никакой

растительности — лишь суровые, голые скалы, слепящее

солнце да кости животных. В душе Торреса снова за-*

теплилась надежда. Быть может, конец его наступит

не сегодня, быть может, даже не в этом году? Кто знает,

быть может, ему суждено еще жить добрых двадцать лет!
Выбравшись из леса, Торрес увидел впереди голое

пространство, как бы покрытое застывшей лавой. Тут по

крайней мере не останется следов, и Торрес, осторож-*

но перебравшись через это место, снова нырнул в зарос^*

ли; он уже считал себя спасенным. Мало-помалу план

бегства окончательно сложился у него в уме: он отыщет

укромное м1естечко, где мюжно спрятаться до наступле¬

ния темноты, а когда стемнеет, вернется к озеру — туда,

где водоворот. Там уже никто и ничто не сможет оста¬

новить его. Он прыгнет в воду, и он спасен. Вторичное

путешествие по подземной реке теперь уже не пугало его.

И воображению его снова представилась приятная кар¬
460

тина: река Гуалака, которая, поблескивая под солнцем,

катит свои Бюды к мюрю. У него теперь есть два огром¬

ных изумруда и два таких же рубина из глаз Чиа и Хцат-

цла! Это уже само по себе целое состояние, и притом

немалое. Ну пусть ему не удалось захватить сокровище

М)айя и стать самым богатым человеком ® М1ире — хватит

с «его и этих четырех камней. Сейчас Торрес мечтал лишь

о том, чтобы поскорее стемнело,— то«гда он в последний

pai3 прыгнет в водоворот, проплывет по подзем-ной реке

сквозь недра горы и выберется в текущую к морю Гу-

ала>ку.
И так живо предстаоз-илась Торресу эта картина, что,

не заметив, куда ступает, он потерял равновесие и по¬

катился вниз. Но тюлетел он не в бурлящие воды, а вниэ

по отвесной скале. Скала была такой сколызкой, что он

стремительно летел вниз, но он сумел перевернуться и

теперь скользил лицом <к скале, делая отчаянные попытки

зацепиться хоть за что-нибудь руками и ногами. Однако

все его усилия были тщетны; правда, падал он уже не

столь стремительно, но задержаться не сумел.
Достигнув дна ущелья, Торрес пролежал несколько

минут оглушенный, почти без дыхания. Когда он пришел

в себя, то прежде всего почувствовал, что рука его сжи¬

мает что-то странное. Он мог бы поклясться, что это

зубы. Наконец, собравшись с силами, он призвал на по¬

мощь всю свою решимость, открыл глаза и отважился

посмотреть — и тотчас облегченно вздох1нул: это и в са¬

мом деле были зубы свиньи, выбеленные солнцем и вет¬

ром, а рядом валялась свиная челюсть. Вокруг него и

под ним лежали груды костей; приглядевшись, он уви¬

дел, что это кости свиней и каких-то более мелких жи¬

вотных.
Где это он видел столько костей?.. Торрес напряг па¬

мять и вспомнил большой золотой котел королевы. Он

взглянул вве^рх. О матерь божья! То самое место!

Он сразу узнал эту воронку, как только поднял голору.

До ее края не меньше двухсот футов! И все эти двести

футов — отвесная голая скала! Торрес с одного взгляда

понял, что ни одному смертному никогда не взобраться

на эту кручу.
Видение, всплывшее в памяти Торреса, заставило его

вскочить и поспешно оглядеться вокруг. Эта западня,
461

в которую он так неожиданно попал, напомнила ему ко-

лодцы-западни, какие вырывает в песке паук, терпеливо

поджидая на дне свою жертву,— только этот был в мил¬

лион раз больше. Разгоряченное воображение подска¬

зывало ему, что здесь тоже может прятаться какой-ни-

будь паук-чудовище, под стать этой пропасти, подстере¬

гающий его, чтобы сожрать. Emij стало жутко от этих

мыслей. Но страхи его оказались напрасными. Дно ко¬

лодца, совершенно круглое, достигало футов десяти в

диаметре и было сплошь усеяно толстым слоем костей

каких-то мелких животных. «Интересно, зачем это древ¬

ние майя вырыли такой глубокий колодец?» — подумал

Торрес. Он был почти уверен, что западня, в которую оч

попал, сделаяа человеческими руками.
Прежде чем наступила ночь, Торрес сделал по меиь-

шей мере десять попыток вскара!бкаться наверх — и убе¬

дился, что это невозможно. После каждой отчаянной по¬

пытки он сгибался в три погибели, чтобы укрьггься в

жалкой тени, которая, к счастью, увеличивалась по мере

того, как садилось солнце, и отдыхал, тяжело дыша, об¬

лизывая сухие, растрескавшиеся от жары и жажды гу¬

бы. Здесь было жарко, точно в печке,— он чувствовал,

как сквозь поры вместе с потом выходят последние его

жизненные соки. Ночью он несколько раз просыпался,

тщетно ломая себе голову над тем, как спастись. Вы¬

браться отсюда можно было, только вскарабкавшись

наверх, но как это сделать? И он с ужасом думал о при¬

ближении дня, ибо знал, что ни один человек не сможет

прожить десять часов в такой жаре. Еще прежде, чем

снова наступит ноч1ь, последняя капля влаги испарится

из его тела, и солнце превратит его в сморщенную, вы¬

сохшую мумию.
Наступивший день усилил его ужас и подхлестнул

изобретательность, подсказавшую ему новый и чрезвы¬

чайно простой способ избежать смерти. Раз он не мюжет

вскарабкаться наверх и не может пройти сквозь стены,

значит, единственный возможный путь — это вниз. Вот

идиот! Ведь он мог бы работать в прохладные ночные ча¬

сы, а теперь иэволь трудиться, когда солнце с каждым

часом будет все сильнее припекать. И он принялся в

порыве энергии разрывать крошащиеся кости. Ну, конеч¬

но, тут есть ход вниз! Иначе куда бы девалась отсюда
462

дождевая вода? Она доверху заполнила бы колодец, ес¬

ли бы тут не было ст(жа. Идиот! Трижды . идиот!
Торрес копал у одной стены, выбрасывая кости к про¬

тивоположной. Он работал с таким отчаянием и так спе¬

шил, что обломал себе ногти и в кровь изодрал пальцы.

Но тяга к жизни была в нем очень сильна, и он знал,

что в этом состязании с солнцем на карту поставлена

его жизнь. По мере того как он рыл, слой костей становил¬

ся все плотнее, так что ему приходилось сперва разби¬

вать его дулом ружья, а потом отбрасывать измельчен¬

ные кости пригоршнями.
К полудню, когда в голове у него уже начало шуметь

от зноя, он вдруг сделал открытие. На той части скалы,

которую он успел обнажить, показались какие-то буквы,

явно нацарапанные ножом. С возродившейся надеждой

Торрес по самые плечи засунул голову в вырытую им

дыру и принялся, как собака, разрывать и скрести ко¬

стяную массу, отбрасывая крошащиеся кости назад.

Часть их отлетала прочь, а часть — и притом большая —

падала обратно на Торреса. Но он вошел уже в такой

раж, что не замечал, сколь тщетны его усилия.
Наконец, он расчистил всю надпись и прочел:
Питер Мак-Гил из Глазго, 12 марта 1829 года. Я вы¬

брался из Чертова колоди,а через этот проход, кото-^

рый я обнаружил и раскопал.
Проход! Значит, под этой надписью должен быть про¬

ход! Торрес с яросттью возобновил работу. Он так пере¬

пачкался в пыли и зем»ле, что похож был на огромное чет¬

вероногое, что-то вроде гигантского крота. Земля то и де¬

ло попадала ему в глаза, забивалась в ноздри и в гор¬

тань,— тогда* О'Н поневоле высовывал голову из ямы в на¬

чинал чихать и кашлять. Дважды он терял сознание.

Но солнце, к это»му времени уже стоявшее прямо у него

над головой, заставляло его снова браться за работу.
Наконец Торрес обнаружил верхнюю закраину про¬

хода. Он не стал рьггь дальше и освобождать все отвер¬

стие. Как только оно оказалось достаточно широким для

того, чтобы он мог протиснуть в него свое тощее тело,

он изогнулся и влез туда, стремясь поскорее укрыгься от

палящих лучей солнца. В темиоте и прохладе он не¬
463

много пришел в себя, но после радостного возбужде¬

ния наступил упадок сил, и у него так заколотилось

сердце, что он в третий раз потерял сознание.
Придя в себя, он бессвязно прошептал черными рас-»

пухши'ми губами какую-то молитву и пополз по проходу.

Он вынужден был ползти, так как проход был столь ни-

эок, что даже карлик не мюг бы вьшрямшъся в нем. Это

был настоящий склеп. Под ногами Торреса хрустели и

крошились кости, и он чувствовал, как их острые облом¬

ки раздирают ему кожу. Он прополз таким образом при-

MiepHo футов сто, когда увидел первый проблеск дневного

света. Но чем ближе было спасение, тем медленнее по-^

двигался вперед Торрес,— он чувствовал, что силы его

иссякают: не от усталости, не от голода, а главным обра¬

зом от жажды. Воды, нескользко глотков воды — и силы

снова вернулись бы к нему. Но воды не было.
Тем временем свет становился все ярче. Торрес все

ближе подползал к нему. Скоро он заметил, что проход

стал спускаться вниз под углом в целых тридцать граду¬

сов. Теперь продвигаться было легче. Торрес скользил

вниз, сила тяготения увлекала его слабеющее тело впе¬

ред, к истоянику света. Почти у самого отверстия костей

стало больше. Но это не встревожило Торреса — он уже

привьпс к ни'М, да и слишком был из>мучен, чтобы думать

об ЭТОМ!.
Хотя перед глазами у него все кружилось и пальцы

ПОЧТИ утратили чувствительность, он обратил внимание

на то, что проход суживается. Торрес продолжал спу¬

скаться в-низ в-се под тем же углом в тридцать градусов,

и вдруг ему пришло в голову, что проход этот очень по¬

хож на крысоловку, а сам он — на крысу, скользящую

головой вперед неизвестно куда. Еще прежде, чем он до¬

брался до отверстия во внешний мир, сквозь которое

проникал яркий дневной свет, он подумал, что оно слиш¬

ком узко для его тела. И опасение его оправдалось. Не

задумываясь, он переполз через скелет, в котором сразу

признал скелет мужчины, и ухитрился, обдирая уши,

просунуть голову в узкую щель. Солнце нестерпимо жгло

©му лицо, но он не замечал этого, жадно в>пиваясь глаза¬

ми в раскинувшиеся перед ним просторы, куда неумоли¬

мая окала не желала его пустить.
Можно было пом1ешаться от одного вида ручья, с та-
464

K'HiM м«елр«дичньрм журчаниелв бежавшего всего в каких-

нибудь ста ярдах, среди лесистых берегов, куда вел по¬

росший травою склон. А в ручье этом, под тенью деревь¬

ев, стояли по колено в воде сонные коровы той карлико¬

вой породы, каких он видел в Долине Затерянных Душ;

время от времени они лениво помахивали хвостами, отго¬

няя мух, и переступали с ноги на ногу. Торрес с ненави¬

стью смотрел на них: вот они могут пить, сколько хотят,

но, по-видимому, не испытывают никакой жажды. Глупые

создания! Как можно не пить, когда вокруг столько ле¬

ниво журчащей во»ды1
Вдр)гг коровы насторожились и повернули головы:

из лесной чащ'И вышел большой олень. Коровы выстави¬

ли рога И пр1гаялись бить копытами по воде raiK, что до

Торреса донесся плеск, но олень, не обращая в«им1аняя

на их недовольство, нагнул голову и принялся пить. Это

было уж СЛИШКОМ1: из груди Торреса вырвался безумный

крик,— будь он в эту минуту в своем уме, он ни за что

не признал бы своего голоса.
Олень отпрянул, а коровы повернулись в ту сторону,

откуда раздался этот страшный крик, потом снова в.пали

в дремюту, закрыв глаза и время от времени отгоняя

хвостом мух. Резким усилием, едва ли понимая, что он

может оторвать себе уши, Торрес втянул назад голову

и без сознания упал на скелет.
Часа через два — хотя самнто он, конечно, понятия не

имел о том, сколько прошло времени,— Торрес очнул¬

ся и обнаружил, что лежит, прижавшись щекой к чере¬

пу скелета. Заходящее солнце бросало косые лучи в уз¬

кую щель, и перед Торресом вдруг блеснуло лезвие за¬

ржавленного ножа; острие его было выщерблено и сло¬

мано, и Торрес сразу понял, почему. Это был тот самый

нож, которьш была нацарапана надпись на скале, у вхо¬

да в подземный коридор, а скелет, на котором он сейчас

лежал, был остовом человека, сделавшего надпись. И тут

Альварес Торрес окончательно лишился рассудка.
—	А-а, Питер Мак-Гил, так это ты мой враг?—про¬

бормотал он.— Питер Мак-Гил из Глазго, предатель! Ты

нарочно заставил меня протащиться по этому проходу

до конца! Так вот тебе! Вот! Вот!
С этими словами он всадил тяжелый нож в хрупкий

лоб черепа. Пыль от костей, что некогда хранили мозг
30.	Джек Лондон. Т. XIV. 465

Питера Мак-Гила, ударила Торресу в ноздри и привела

его в еще большую ярость. Он набросился на скелет и ру-

. ками стал раздирать его на части, кости так и летели

вокруг. Это было похоже на сражение, в котором он

уничтожал то, что осталось от человека, некогда бывшего

жителем города Глазго.
Торрес еще раз просунул голову в узкую щель, чтобы

взглянуть на угасающую красоту мира. Точно крыса, пой-

М1анная за горло в крысоловке древиих майя, он смот-

рел, как дивный мир погружается во тьму, а вм1есте с уга¬

сающим днем погружалось во тьму смерти его собствен¬

ное сознание.
А коровы продолжали стоять в воде и сонно отмахи¬

вал ься от мух; потом опять появился олень и, не обращая

внимания на стадо, наклонился к воде и стал пить.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Недаром коллеги называли Ригана Волком Уолл¬

стрита! Как правило, он очень осторожно играл на бир¬

же,— правда, с большим размахом»,— но время от вре¬

мени, точно запойный пьяница, вдруг пускался в самые

смелые и невероятные авантюры. По крайней мере пять

раз за свою долгую карьеру он вызывал панику на бир¬

же и неизменно клал себе в карман миллионы. Но Риган

лишь изредка так буйствовал и никогда не марал рук

по пустякам.
Несколько лет полряд o« держался спокойно, чтобы

усыпить подозрения противников и внушить им, будто

Волк наконец постарел и утихомирился. И вдруг обру¬

шивался, точно гроза, на тех, кого задумал сокрушить.

Но хотя удар разражался как гром среди ясного неба,

он никогда не бывал внезапным. Долгие месяцы, а ино¬

гда и годы Риган день за днем тщател1ьно готовился к

этому удару, терпеливо вынашивая планы будущего ге¬

нерального сражения.
Так же было разработано и подготовлено неминуемое

Ватерлоо для Френсиса Моргана. В основе здеС|> лежа¬

ла месть,— но месть покойнику: не против Френсиса, а

против отца Френсиса был задуман этот удар, хотя он и

поражал лежащего в могиле через его живого сьша. Во¬
466

семь лет Риган ждал и искал случая для удара, пока ста¬

рый Р. Г. М.—Ричард Генри Морган — был еще жив.

Но такая возмсжностть не представилаоь. Хоть Риган и

был Волком Уолл-стрита, но ему так и не посчастли-^

вилось, ни разу напасть на Льва — до самой его

смерти.
И вот, неизменно прикрываясь маской доброжела¬

тельства, Риган перенес свою ненависть с отца на сына.

Однако возникла эта ненависть из неверно по¬

нятых действий и побуждений. За восемь лет до смерти

Р. Г. М. Риган пытался провести его, но безуспешно. Од¬

нако Ригану и в голову не пришло, что Р. Г. М. разгадал

его намерения и не только разгадал, а и удостоверился

в правильности своей догадки, и тогда быстро и лов^ко

подставил ножку своему вероломному коллеге. Если бы

Риган подозревал, что Р. Г. М. известны его вероломные

замыслы, он, вероятно, проглотил бы пилюлю и не по¬

мышлял бы о мести. Но, будучи уверен, что Р. Г. М. та¬

кой же бесчестный человек, как и он сам, и такой же низ¬

кий, Риган воспринял это как очередную, ничем не вы¬

званную и не обоснованную низость и решил поквитать¬

ся с дерзким: разорить если не его, так его сына.
И Риган стал ждать своего часа. Сначала Френсис

не вмешивался в биржевую игру, довольствуясь дохо¬

дами от солидных предприятий, в которые были вложены

деньги его отца. И только когда Френсис стал одним из

заправил компании «Тэмпико петролеум», когда он вло¬

жил в это предприятие, сулившее миллионные прибыли,

несколько миллионов, Риган увидел возможность уничто¬

жить молодого Моргана. Но уж теперь, раз эта возмож¬

ность появилась, он не стал терять времени даром, хотя

ему и надо было еще немало месяцев, чтобы не спеша и

методично подготовиться к атаке. Прежде чем присту¬

пить к ней, Риган подробно выяснил, какие акции у Френ¬

сиса на онкольном счету и какими он владеет непосред¬

ственно.
Ригану потребовалось свыше двух лет, чтобы под¬

готовиться. В нескольких корпорациях, где у Френсиса

были вложены значительные суммы, Риган был одним из

директоров и пользовался немалым) влиянием: в «Фрис¬

ко консолидэйтед» он был председателем!; в компании

«Нью-Йорк, Вермонт энд Коннектикут» — вице-предсе¬
467

дателем; в «Норс-Уэстерн электрик», где сначала ему

удалось прибрать к рук-ам лишь одного ш директоров,
• он постеленно, с помощью закулисных интриг, подчинил

себе две трети голосов. И так всюду — пря1мю или косвен¬

но: через корпорации и банковские филиалы — он сосре¬

доточил в своих руках все тайные пружины и рычаги

финансов и коммерции, от которых зависело богат¬

ство Френсиса.
Однако все эти предприятия были мелочью по срав¬

нению с самым крупным — «Тэмпико петролеум». Тут,

если не считать каких-то жалких двадцати тысяч акций,

купленных на бирже, Риган не имел никакой опоры и

ничего не контролировал, а между тем близилось время

гигантских финансовых манипуляции. «Тэмпико петро¬

леум)» фактически была единоличной собственностью

Френсиса. Кроме него самого, в этом предприятии были

крупно заинтересованы несколько его друзей, в том чис¬

ле и миссис Каррузерс. Эта беспокойная особа без кон¬

ца терюбила Френсиса и даже, не стесняясь, надоедала

ему телефонными звонками. Однако были и такие — вро¬

де Джонни Пасмора,— которые никогда не тревожили

его и при встречах лишь вскользь, да и то оптимистиче-»

ски, говорили о состоянии биржи и о финансах вообще.

Но Френсиса это удручало куда больше, чем бесконеч¬

ные приставания миссис Каррузерс.
Вследствие махинаций Ригаш акции «Норс-Уэстерн

электрик» упали на целых тридцать пунктов и продол¬

жали котироваться очень низко. Люди, считавшие себя

KOMineTeHTHbiMH, пришли к выводу, что предприятие это

веоьма ненадежно. Затем настала очередь М1аленькой

старой, устойчивой, как Гибралтар, компании «Фриско

консолидэйтед». О ней пошли самые скверные слухи, по¬

говаривали даже о банкротстве. «Монтана Лоуд» все

еще не могла оправиться после весьма придирчивого и

далеко не лестного отчета Малэни о состоянии ее дел,

и даже Уэстон, крупный специалист в своей области, по¬

сланный на место английскими вкладчиками, тоже не

смог сообщить ничего утешительного. «Импириэл танг-

стен», которая вот уже полгода не приносила никакого

дохода, сейчас терпела огромные убытки вследствие

крупной забастовки, которой не предвиделось конца. И

никто, кроме нескольких подкупленных профсоюзных
468

заправил, и не подозревал, что в основе всего этого ле¬

жит золото Ригана.
Таинственность и смертоносность этого наступления

на Френсиса парализовали энергию Бэско-ш. Казалось,

медленно сползающий с горы ледник увлекает за собой

в пропасть все, во что Френсис вложил хоть какие-то

деньги. Со стороны ничего особенного нельзя было за¬

метить — это было просто неуклонное падение, вслед¬

ствие которого богатство Френсиса таяло с каждым дием1.

Падали не толь(КО акции, принадлежавшие лично ему,

но и те, по которым) он был должен банкам.
В это врем)я поползли слухи о войне. Иностранным!

послам одному за другим вручали паспорта, создава¬

лось впечатление, будто полмира становится под ружье.

Именно теперь, когда положение на бирже было н^той-

чивым и, казалось, вот-вот начнется паника, а крупные

державы медлили с объявлением моратория, Риган ре¬

шил нанести окончательный удар. Это был самый под¬

ходящий момент, чтобы провести игру на понижение, да

еще вкупе с десятком других крупных «медведей», кото¬

рые мюлчаливо приняли главенство Ригана. Но даже они

толком не знали, в чем состоят его планы, и не догады¬

вались, какова их подоплека. Они участвовали в игре

радк наживы и полагали, что он играет по той же при¬

чине. Им и в голову не приходило, что главная мишень —

Френсис Морган, или, вернее, призрак его отца, про¬

тив которого, собственно, и направлен этот могучий

удар.
Фа)брика слухов под руководством Ригана зарабо¬

тала вовсю. Быстрее всех и ниже всех падали акции пред¬

приятий Френсиса, которые и без того, прежде чем) «мед¬

веди» начали сбивать цены, уже котировались очень низ¬

ко. Однако Риган избегал делать какой-либо нажим на

«Тэмпико петролеум». Среди всеобщего краха и см<яте-

ния акции этой комлании непоколебимо удерживались

на высоком уровне. Риган с нетерпением! ждал лишь той

М!инуты, когда отчаяние вьгаудит Френсиса выбросить

их на рынок, чтобы заткнуть другие бреши.
—	Боже мой! Боже мой!
Бэском схватился рукой за щеку и сморщился так,

точно у него ©друг ра131болелись зубы.
—	Боже мой! Боже мой! — повторил он.— Рынок по¬
469

летел ко всем чертям. И вшсте с ним «Тэмпиасо петро¬

леум»! Кто бы мог предвидеть такое!
Френсис сидел в кабинете Бэскома, упорно стараясь

затянуться сигаретой и не замечая, что она у него не

горит.
—	Все продают и прод*ают, прямо наперегонки,—

промолвил он.
—	Мы протянем самое большее до завтрашнего

утра, а потом вас пустят с молотка, и меня вместе с ва¬

ми,— сказал маклер, бросив быстрый взгляд на часы.
Френсис тоже машинально взглянул на циферблат:

стрелки показывали двенадцать.
—	Выбрасывайте на рынок остатки «Тэмпико»,—

устало сказал он.— Это даст нам возможность продер-*

жаться до завтра.
—	А что будет завтра? — спросил маклер.— Ведь

почва выбита у нас из-под ног и все вплоть до младших

клерков стремятся сбыть поскорее свои акции.
Френсис пожал плечами.
—	Вы же знаете, я заложил и дом, и Дримуорлд, и

дачу в Адирондакских горах, и по самой высокой цене.
—	У Biac есть друз1ья?
—	В такое-то вре>мя! — с горечью заметил Френсис.
—	Вот именно в такое время!—подтвердил Бэс-

ком.— Послушайте, Морган. Я знаю, с кем вы были

дружны в колледже. Взять, к примеру, Джонни Па-»

смора...
—	Да ведь он тоже по уши влез во все это. Когда я

прогорю, прогорит и он. И Дэйву Доналдсону придет¬

ся скоро начать жить на сто шестьдесят долларов в ме¬

сяц. А Крису Уэстхаузу придется пойти работать в кино.

Он всегда был хорошим актером, и, говорят, у него иде¬

альное лицо для экрана.
—	Но у вас еще есть один друг — Чарли Типпери,—

напомнил Бэском, хотя явно было, что он сам не возла¬

гает на этого друга особых надежд.
—	Есть,— столь же безнадежно согласился Френ¬

сис.— Одна беда: его отец пока еще жив.
—	Старый пес ни разу в жизни не рискнул и долла¬

ром,— добавил Бэском.— Зато у него всегда под рукой

несколько миллионов. К несчастью только, он все ни^*

как не умрет.
470

—	Чарли мог бы уговорить его и сделал бы это для

меня, если бы «е одно маленькое «но».
—	У вас не осталось ценных бу'маг под залог? —

ЖИЖ) спросил маклер.
Френсис кивнул.
—	Попробуйте-ка выудить у старика хоть доллар

без залога!
Тем не менее несколько М1инут спустя Френсис в на¬

дежде застать Чарли Тжгпери в его конторе уже пере¬

давал секретарю свою визитную карточку. Фирма Тип-

пери была самой крупной ювелирной фирмой в Нью-

Йорке да и, пожалуй, самой крупной в мире. У старика

Тигатери было вложено в брильянты куда больше, чем^

подозревали даже те, кому известно оченъ многое.
Как и предвидел Френсис, разговор с Чарли не при¬

вел ни к чему. Старик все еще крепко держал в руках

узды правления, и сын почти не надеялся, что ему удаст¬

ся заручиться его помощью.
—	Я ведь его знаю,— чжазал он Френсису.— Я по¬

пробую уломать его, но ни мшуты не надейся, что из

этого что-нибудь выйдет. Кончится тем, что М1Ы с ним

разругаемся. Досаднее всего, что у него ведь есть налич¬

ные деньги, не говоря уж о великом множестве всяких

ценных бумаг и государственных облигаций. Но, видишь

ли, мой дед в дни своей молодости, когда он еще только

становился на ноги и основывал дело, одолжил одному

своему другу тысячу долларов. Он так и не получил своих

денег обратно и до самой см)ерти не мог этого забыть.

Не может забьггь этого и мой паоаша. Этот печальный

опьгг запомнился hmi обоим на всю жизнь. Отец не даст

ни пенни, даже под Северный полюс, если не получит

закладную на все эти льды, да еще прежде он пошлет

туда экспертов, чтобы оценить их. А ведь у тебя нет ни¬

какого обеспечения. Но я вот что тебе скажу. Я пого¬

ворю со стариком сегодня после обеда — в этот час он

почти всегда бывает благодушно настроен. Затем я по¬

смотрю, чем располагаю сам и что могу для тебя сде¬

лать. О, я понимаю, что несколько сот тысяч не устроят

тебя, но я сделаю все возможное и невозможное, что¬

бы раздобыть побольше. Как бы там ни было, завтра в

девять утра я буду у тебя...
471

—	M-да, для меня это будет хлопотливый денек,—

слабо улыбнувшись, заметил Френсис и пожал ру<ку при¬

ятелю.— Меня уже <в восемь часов не будет дома.
—	В таком случае я приеду до восьми,— сказал Чар¬

ли Тиштери и еще раз сердечно пожал ему руку.— А по¬

ка займемся делом». У меня уже появились кое-какие

идеи...
В тот же день у Френсиса было еще одно деловое сви¬

дание. Когда он вернулся в контору сво^его маклера Бэс-

кома, тот сообщил ему, что звонил Ришн и хотел встре¬

титься с ним. Риган просил передать, что у него есть для

Френсиса интересные нювост».
—	Я немедленно поеду к нему,— сказал Френсис, бе¬

рясь за шляпу; лицо его сразу посветлело от вспыхнув¬

шей надежды.— Он старинный друг моего отца, и если

кто-нибудь еще может вытащить меня на беды, то уж,

конечно, он.
—	Не будьте в этом так уверены,— покачав головой,

сказал Бэском и помолчал немного, не решаясь высказать

то, что вертелось у него на языке.— Я звонил ему перед

сам1ьгм вашим возвращением из Пана1мы. Я был с ним

очень откров'енен. Я сказал ему, что вы в отъезде и что

положение ваше весьма печально, и... ну, да вот так на-

пря1МИ1к и спросил: могу ли я рассчитывать на его помощь

в случае нужды? И тут он начал увиливать от ответа.

Вы знаете, как люди умеют увиливать, когда их просят

об одолжении. Вот так же было и с ним. Но мне показа¬

лось, что тут кроется еще кое-что... Нет, я не решился

бы сказать, что это враждебность, а только у меня созда¬

лось впечатление... Ну, в общем, мне показалось, что он

как-то уж очень равнодушно и хладнокровно относится

к перспективе вашего разорения.
—	Какая ерунда! — рассмеялся Френсис.— Он был

СЛИ1ШЯСОМ хорошим другом моего отца.
—	А вы когда-нибудь слышали о слиянии «Космо-

политен рейлуэйз»? — многозначительно спросил Бэскол^
Френсис кивнул.
—	Но меня тогда еще не было на свете,— немного по¬

годя сказал он.— Я только знаю кое-что понаслышке.

Так расскажите же, в чем там было дело? Почему
вдруг об ЭТО'М ВСПОМ1НИЛИ?
472

—	Слишко-м долго рассказывать, но послухпайтесь

моего совета: когда увидите Ригана, не выкладывайте

ему всех своих карт. Пусть он сыграет первым. И если о«

что-нибудь собирается вам1 предложить, пусть сделает

дто без всякой просьбы с вашей стороны. Конечно, бы1г>

может, я и ошибаюсь, но вам не вредно было бы снача¬

ла поомотреть его карты.
Через пол-часа Френсис уже сидел один на одни с Ри¬

ганом! в его кабинете. Он настолько ясно сознавал, ка¬

кая ему грозит беда, что с трудом сдерживался, чтобы

не тгризнатться в этом откровенно; однако, пам)ятуя совет

Бэскома, старался возможно небрежнее говорить о со-

стоянй'И своих дел. Он даже пробовал разыгрывать пол¬

ное спокойствие.
—	По уши зав'яз, а? — начал Риган.
—	Ну, не так глубоко, голова у меня еще на поверх¬

ности,— шутливо откликнулся Френсис.— Я еще могу

дышать и тонуть не собираюсь.
Риган ответил не сразу. Несколько минут он изучал

последние данные на ленте биржевого телеграфа.
—	И все-таки ты выбросил на рынок довольно много

акций «Тэмпико петролеум».
—	Зато их прямо рвут из рук,— парировал Френсис

и впервые зг все время с удивлением подумал, что, бьггь

может, Бэском и прав.— Ничего, я заставлю своих про¬

тивников проглотить столько акций, что их тошнить

начнет.
—	И все-таки заметь, акции «Тэмиикю» р^нинают па¬

дать, хоть их и раскупают вовсю. Вот что этбнь стран¬

но! — сказал Риган.
—	Когда на бирже идет игра на понижение, всякие

странные вещи случаются,— спокойно и мудро возразил

Френсис.— Но когда мои враги наиихают себе брюхо тем,

от чего я с радостью готов избавиться, у них начнутся

колики. И тогда кое-кому придется дорого заплатить за

то, чтоб избавиться от последствий своего обжорства.

Ч думаю, что они вывернут карманы еще прежде, чем я

разделаюсь с ними.
—	Но ведь ты уже дошел до точки, мой мальчик.

Я следил за этой битвой на бирже, когда тебя еще здесь

’те было. «Тэмпико петролеум» — твоя единственная и по¬

следняя опора.
81*. Джек Лондон. Т. XIV. 473

ренсис покачал головой.
—	Это не совсем так,— солгал он.— У меня есть ка¬

питаловложения, о которых мои противники на бирже и

не подозревают. Я их заманиваю в западню — нарочно

заманиваю. Конечно, Риган, я говорю вам это по секрету.

Вы ведь были другом! моего отца. Я выкручусь из этой за**

варухи. И если хотите послушаться моего совета, то пог

купайте, пока цены на рынке такие низкие. Можете не

сомневаться, что свободно расплатитесь за все, когда це¬

ны поднимутся.
—	Какие же это капиталовложения у тебя еще есть?
Френсис пожал плечами.
—	Мои противники узнают об этом, когда биржа бу¬

дет затоварена моими акциями.
—	Втираешь очки! — с восхищение1М) воскликнул Ри¬

ган.— Но держишься ты крепко, совсем как, бывало, ста¬

рик Р. Г. М. Только, чтобы я поверил, тебе придется до¬

казать мне, что это не очковтирательство.
Риган ждал ответа, и тут Френсиса вдруг осенило.
—	Что тут доказывать, вы правы,— пробормотал

он.— Я действительно втирал вам очки. Я тону: вода уже

дошла М1не до ушей. Но я выплыву, если вы мне помо¬

жете. Вспомните о моем отце и протяните руку помощи

сыну. Если вы поддержите меня, им всем кисло при¬

дется...
И вот тут-то Волк Уолл-стрита показал свои зубьи

Он ткнул пальцем в портрет Ричарда Генри Моргана.
—	Как ты думаеш1ь, почему я держу его у себя на

стене столько лет? — спросил он.
Френсис кивнул: понятно, мол, м!ежду вами была

проверенная годами давняя дружба.
—	Нет, не угадал,— с мрачной усмешкой произнес

Риган.
Френсис недоуменно пожал плечами.
—	Для того, чтобы всегда помнить о нем!—продол¬

жал Волк.— И я не забываю его ни на М1иг. Помнишь

историю со слиянием! «Космополитен рейлуэйз»? Твой

отец провел меня на этом! деле. И здорово провел, уж

поверь! Но он был слишком хитер, чтобы я мюг с ним по¬

квитаться. Вот почему я повесил тут его портрет и стал

терпеливо ждать. И дождался!
474

—	Вы хотите сказать?..— спокойно спросил Фре«-

сис.
—	Вот именж),— прорычал Ригаи.— Я ждал и подго¬

тавливал наступление. И сейчас мой день настал. Щенок,

во всяком случае, у меня в руках.— Он с ехидной усмеш¬

кой взглянул на портрет.— И если это не заставит ста¬

рого хрыча перевернуться в гробу, тогда уж...
Френсис поднялся с кресла и долго с любопытством

смотрел на своего противника.
—	Нет,— сказал он, точно разговаривая сам с со¬

бой.— Нет, не стоит.
—	Что не стоит? — сразу заподозрив неладное, спро¬

сил Ригая.
—	Отлупить вас,— был спокойный ответ.—Я мог бы

в пять минут вот этими руками отправить вас на тот

свет. Никакой вы не волк, вы просто помесь дворняжки

с хищным хорьком. Мне говорили, что от вас можно э ю-

го ожидать, но я не поверил и пришел сюда, чтобы само¬

му убедиться. Мои друзья были правы. Вы вполне заслу¬

живаете всех тех прозвищ, какими они вас награжда¬

ли. Уф, надо поскорее убираться отсюда. 3flecb пахнет,

тк в лйсьей норе. Ну и вонища!
Уже взявшись за ручку двери, он помедлил и огля¬

нулся. Ему не удалось вывести Ригана из себя.
—	Так что же ты собираешься предпринять? — с из¬

девкой спросил тот.
—	Если разрешите мне позвонить по телефону мо¬

ему маклеру, тогда, может, узнаете,— ответил Френсис.
—	Пожалуйста, мой мальчик,— любезно отозвался

Риган, но тут же, заподозрив подвох, добавил:—Я сам

соединю тебя с ним.
И только убедившись, что у телефона действительно

Бэском, он передал трубку Френсису.
—	Вы были правы,— сказал тот Бэскому.— Риган

заслуживает всех тех прозвищ, какими вы его награжда¬

ли, и даже больше того. Продолжайте придерживаться

выработанного нам1и плана. Мы можем! п-рижать его, ко¬

гда нам заблагорассудится, хотя старая лиса ни минут

ты не верит этому. Он считает, что ему удастся обобрать

меня до нитки.— Френсис помолчал, обдумьгвая, как бы

половчее обмануть противника, затем продолжал: — Я

скажу вам сейчас кое-что, чего вы пока не знаете. Это
475^

он с салвого начала вел на нас наступление. Так что те¬

перь нам известно, кого придется хоронить.
Сказав еще несколажо фраз в том ж*е духе, он повесил

трубку.
—	Видите ли,— пояснил он, снова останавливаясь

у порога,— вы так ловко заметали следы, что мы никак

не могли догадаться, чья это работа. Черт возьми, Ри¬

ган, мы ведь собирались измордовать какого-то неиз¬

вестного противника, которого считали в десять раз

сильнее вас. Теперь, когда оказалось, что это вы, все бу¬

дет куда проще. Мы готовились к тяжелым боям, а сей¬

час все сведется к легкой победе. Завтра в это время, вот

здесь, в вашем кабинете, состоится панихида, и вы не бу¬

дете в числе плакальщиков. Вы будете покойником, са¬

мым настоящим финансовым трупом, после того как мы

разделаемся с вами.
—	Точная копия Р. Г. М.,— с усмешкой заметил ста¬

рый Волк.— Боже мой, как он умел втирать очки!
—	Какая жалость, что он не похоронил вас и не из¬

бавил меня от этих хлопот! — бросил ему на прощанье

Френсис.
—	И от всех расходов, связанных с этим!—крикнул

ему вслед Риган.— Вам1 это дороговато обойдется, моло¬

дой человек, а панихид в этом кабинете никаких не будет.
—	Ну-с, завтра решающий день,— заявил Френсис

Бэскому, когда они прощались в этот вечер.— Завтра к

этому времени с меня уже сдерут скальп и я буду пре¬

парирован по всем правилам»: этакий высушенный на

солнце и прокопченный экземпляр для частной коллек¬

ции Ригана. Но кто бы мог поверить, что этот старый под¬

лец имеет против меня зуб! Ведь я никогда не делал ему

ничего дурного. Напротив, я всегда считал его лучшим

другом отца. Если бы только ЧарЛи Типпери удалось

выудить что-нибудь у своего папаши...
Или если бы Соединенные Штаты вдруг объявили

мораторий,— в тон ему заметил Бэском», нимало, впро¬

чем, не надеясь на это.
Риган в эту минуту говорил собравшимся у него

агентам и м)астерам по фабрикации слухов:
—	Продавайте! Продавайте! Продавайте все, что у
476

вас есть, л тут же вручайте а«щии покупателям!. Я не ви¬

жу конца этому понижению!
А Френсис, ку«пив по дороге домой последний выпуск

вечерней газеты и пробежав ее глазами, увидел заго¬

ловок, набранный огром>ны»ми буквам»:
Я НЕ ВИЖУ КОНЦА ПОНИЖЕНИЮ.-ПРЕДСКАЗЫ^

ВАЕТ ТОМАС РИГАН».
На следующее утро, в восемь часов, когда Чарли Тил-

пери прибыл к Френсису, его уже не было дома. В эту

ночь правительство в Вашингтоне не спало, и ночные те¬

леграммы разнесли по всей стране сообщение о том, что

хотя Соединенные Штаты и не вступили в войну, однако

объявлен мораторий и платежи прекращаются. В семь

часов, когда Френсис еще был в постели, к нему явился

сам Бэском с этими вестями, и Френсис тут же поехал

с ним на Уолл-стрит. То, что правительство объявило мо¬

раторий, вселило в них надежду, и им1 предстояло многое

сделать.
Чарльз Типпери, однако, был не первым, кто приехал

в то утро во дворец на Риверсайд-драйв. Около восьми

часов у парадного входа позвонили черные от загара,

пропыленные Генри и Леонсия. Оттолкнув в сторону

младшего камердинера, открывшего им дверь, они прямо

направились в комнаты, к великому смятению выбежав¬

шего им навстречу Паркера.
—	Напрасно будете подниматься,— сказал им Пар¬

кер.— Мистера Моргана нет дома.
—	Где же он? —спросил Генри, перекладывая чемо¬

дан из руки в руку.— Нам нужно увидеть его pronto. А

pronto, да будет вам известно, означает немедленно. Кто

вы такой, черт возьми?
—	Я камердинер м)истера Моргана,— торжественно

ответил Паркер.— А вы кто будете?
—	Моя фамилия Морган,— отрезал Генри и оглянул¬

ся вокруг, словно ища чего-то; затем он открыл дверь в

библиотеку и увидел там телефоны.— Где Френсис? По

какому номеру я могу его вызвать?
—	Мистер Морган специально наказал, чтобы никто

не беспокоил его по телефону, разове только по очень важ-

WMy делу.
477

—	Ну, так у М13НЯ как раз ва1Жнае дело. Давайте

HOMiep.
—	Мистер Морган черзвычайно занят сегодня,—

упрямо по-вторил Паркер.
—	Его здорово прижало, а?—спросил Генри.
Лицо «камердинера оставалось бесстрастным.
—	Похоже, что его сегодня разденут до нитки, а?
Лицо Паркера словно одеревенело, казалось, он
не понимает, что ему говорят.
—	Повторяю вам еще раз: мистер Морган очень за¬

нят...— начал он.
—	Фу ты, черт рогатый!—рассердился Генри.—

Ведь это же ни для кого не секрет, что его схватили на

бирже за горло. Это всем известно. Все утренние газеты

кричат об этом. Да ну же, господин камердинер, говорите

HoMiep. У меня к нему очень важное дело.
Но Паркер был неумолим,
—	Как фамилия его адвоката? Или фамилия его

маклера? Или кого-нибудь из его представителей?
Паркер покачал головой.
—	Если вы скажете М1не, какое у вас к нем)у дело...—

начал камердинер.
Генри бросил чемодан на пол и, казалось, готов был

ринуться на Паркера и вытрясти из него ответ, но тут

вмешалась Леонсия.
—	Скажи ему1 — посоветовала она.
—	Сказать ему?! Зачем же: я лучше покажу ему.

Эй вы, подите сюда! — Генри вошел в библиотеку, по¬

ложил чемодан на письменный стол и начал отпирать

его.— Слушайте, господин камердинер, у нас настоящее,

что ни на есть самое важное дело к мистеру Моргану. Мы

приехали спасти его, вытащить из беды. Мы привезли eMiy

миллионы — вот здесь, в этом чемодане...
Паркер, который до сих пор слушал с холодным, осу¬

ждающим видом, при последних словах испуганно по¬

пятился. Эти странные гости либо сумасшедшие, либо

хитрые злоумышленники. Ведь в эту самую минуту, пока>

они удерживают его тут своими баснями о М1Иллнонах, их

соучастники, может быть, уже очистили весь верхний

этаж. Что же до чем«одана, то, может, в нем и динамит —

К1Ч) его знает!
—	Стой!
478

и прежде чем Паркер ушел выскочить из комнаты,

Генри схватил его за шиворот и повернул лицом к сто¬

лу. Другой рукой Генри приподнял крышку чемодана, и

глазам Паркера предстала груда нешлифованных дра¬

гоценных камеей. Паркер был близок к обмороку, но

Генри совсем неверно истолковал причину его вол¬

нения.
—	Надеюсь, я убедил вас? —торжествующе спросил

Генри.— А теперь. будьте славяым малым и дайте мне

номер телефона.
—	Присядьте, пожалуйста, сэр... и вы, сударыня,—

пробормотал Паркер, почтительно кланяясь и весьма

удачно сумев взять себя в руки,— Присядьте, пожалуй¬

ста. Я оставил номер телефона мистера Моргана в его

спальне; он записал мне его сегодня утром, когда я по¬

могал ему одеваться. Я сию минуту вам его принесу. А

пока присядьте, пожалуйста.
Выйдя за дверь библиотеки, Паркер вновь обрел яс¬

ность ума и тотчас проявил необычайную деловитость и

распорядительность. Поставив младшего швейцара у па¬

радного хода, а старшего — у двери в библиотеку, он

разослал остальных слуг обследовать комнаты верхнего

этажа — посмотреть, не прячутся ли там сообщники этих

преступников. Сам же по телефону из буфетной вызвал'

ближайший полицейский участок.
—	Да, сэр,— повторил он в ответ на вопрос дежур¬

ного сержанта.— Это либо двое сумасшедших, либо двое

преступников. Пожалуйста, сэр, пришлите немедленно

полицейскую карету с охраной. Я еще не знаю, какие

страшные преступления, быть может, сейчас совершают¬

ся под крышей этого дома...
Тем временем швейцар, выйдя на звонок к парадной

двери, с явным облегчением» впустил Чарли Типпери, оде¬

того во фрак, несмотря на утренний час,— швейцар знал,

что это давний и испытанный друг хозяина. Так же об¬

радовался ему и старший швейцар, который, подмиги¬

вая и всяче.ски предостерегая Чарли Типпери, распах¬

нул перед ним дверь библиотеки.
Ожидая увидеть там бог знает что или бог знает кого,

Чарли Типпери вошел в комнату, где сидели незнакомые

мужчина и женщина. Их загорелые и усталые после до¬

роги лица не вызвали у него, как у Паркера, никаких
479

подозрений, а ско-рее побудили отнестись к ним с боль-

Ш1Ш миманием, чем то, которое о<бьгчно уделяет житель

Нью-Йорка заурядным приезжим. Красота Леонсии

поразила его, и он сразу понял, что перед ним настоя¬

щая леди. Бронзовое лицо Генри, так похожее на Френ¬

сиса и Р. Г. М., понравилось ему и внушило уважение.
—	Доброе утро,— обратился он к Генри, отве'шивая

поклон обоим.— Вы друзья Френсиса?
—	О сэр! — воскликнула Леонсия.— Больше чем дру¬

зья! Мы приехали, чтобы спасти его. Я читала утрен¬

ние газеты. Если бы не глупость слуг...
У Типпери исчезли последние сомнения. Он протянул

руку Генри.
—	Чарльз Типпери,— отрекомендовался он.
—	Морган, Генри Морган,— в свою очередь, назвал

себя Генри, хватаясь за его руку, как утопающий за спа¬

сательный круг.— А это мисс Солано. Сеньорита Сола¬

но— мистер Типпери. Собственно говоря, мисс Сола¬

но— моя сестра,
—	Я, видите ли, пришел по тому же делу, что и

вы,— объявил Чарли Типпери после того, как с представ¬

лениями было покончено.—Спасти Френсиса, насколько я

понимаю, может лишь звошсая монета или такие ценно¬

сти, которые могут быть превращены в дендуги. Я при¬

нес все, что мне удалооь наскрести за эту ночь, хотя я

убежден, что этого недостаточно...
—	Сколько вы принесли?—напрямик спросил Генри.
—	Миллион восемьсот тысяч. А вы?
—	Да так, пустяки,— сказал Генри, указывая на рас¬

крытый чемодан и не подозревая, что он говорит с пред¬

ставителем третьего поколения ювелиров — экспертов по

драгоценным камням.
Чарли TninnepH взял наугад с полдюжииы камней и

быстро осмотрел их, а еще быстрее определил на взгляд,

сколько их тут; лицо его вспыхнуло — так он был по¬

трясен.
—	Да ведь тут на миллионы и миллионы долларов

камней! — воскликнул он.— Что вы намерены с ними

делать?
—	Продать их, чтобы помочь Френсису выпутать¬

ся,— ответил Генри.— Их примут как обеспечение под

любую сумму, не правда ли?
480

—	Закройте чемодан! — приказал Чарли Тиопери.—

Я сейчас позвоню по телефону. Я хочу застать отца, пока

он еще дома,— бросил он через плечо, уже стоя у теле¬

фона и дожидаясь, когда его соединят с отцом.— Отсю¬

да до нас всего пять минут ходу.
Он как раз заканчивал краткий разговор с отцом, ко¬

гда в комнату вошел Паркер в сопровождении лейтенан¬

та полиции и двух полисмено®.
—	Вот она, вся шайка, лейтенант, арестуйте их,— ска¬

зал Паркер.— Ах, прошу прощения, М1истер Типцери! Не

вас, конечно! Только вот этих двух, лейтенант. Пускай

суд решает, кто они. Сумасшедшие-то наверняка, а мю-

жет, что и посерьезнее.
—	Здравствуйте,. мистер Тгашери,— сказал лейте¬

нант, узнав молодого человека.
—	Никого не надо арестовывать, лейтенант Бернс,—

улыбнувшись, злщтил Чарли.— Можете отослать свою

карету назад в участок. Я объясню потом все инспектору.

Но вам придется проводить меня и этих подозритель¬

ных людей с их чемоданом ко мие домой. Вы будете нас

охранять. О,, не М1€;ня, а этот чемодан: в нем миллионы —

холодные, ослепительные, прекрасные. Когда я открою

этот чемодан перед моим отцом, вы увидите зрелище,, ка¬

кое мало.ком»у доводилось видеть. А теперь идемте! Мы

только зря теряем время.
Он BMiecTe с Генри схватился за ручку чемодана. За¬

метив это, лейтенант Бернс тотчас подскочил к ним.
—	Пока мы еще не договорились, я, пожалуй, сам

понесу его,— сказал Генри.
~ Конечно, конечно,— согласился Чарли Типпери.—

Только не будем терять драгоценного времени. Ведь нам

еще надо договориться. Пойдемте же! Быстрее!
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
Мораторий, объявленный правительством США, по¬

мог стабилизировать положение, акции на бирже пере¬

стали падать, а некоторые даже поднялись в цене. Такая

картина наблюдалась в отношении акций почти всех

предприятий,, кроме тех, в которые были вложены ка¬

питалы Френсиса и которыми Рипан играл на пониже-
31.	Джек Лондон. Т. XIV. 481

ни€. Он Продолжал играть на понижение, вызывая не¬

уклонное падение цен, и с радостью отметил, что на рын¬

ке появились большие пакеты акций «Тэмпико петроле¬

ум», которые, очевидно, выбрасывал не кто иной, как

Френсис.
—	Теперь пришло наше время,— сколцандовал Риган

своим сообщникам.— Продавайте и покупайте. В обоих

случаях будете в выигрыше. И все время помиите о спи¬

ске предприятий, который я вам дал. Продавайте толь-ко

эти акции, да так, чтобы их побыстрее вручить покупате-*

ЛЮ. Они будут падать и падать. А все остальное покупай-»

те, и покупайте немедленно; и вручайте покупателю все,

что продадите... Поймите, это дело беспроигрышное, а

продолжая сбывать акции, указанные в списке, вы убьете

сразу двух зайцев.
—	А вы-то сами что будете делать? — спросил один

из «медведей».
—	Я? Мне покупать нечего,—был ответ.—Пусть это

служит вам доказательством, что я даю вам честный

совет и что у меня нет сомнений в правильности этой так¬

тики. Я не продал ни одной акции, кроме тех, которые

указаны в списке, так что я ничего не должен покупате-*

лям. Я тут же рассчитываюсь с ними и продолжаю дер¬

жаться списка, и только списка. В этом и заключается

моя игра, и вы можете принять в ней участие: надо толь¬

ко продавать и тут же рассчитываться с покупателем.
—	Вот и вы наконец! — в отчаянии воскликнул Бэ^

ском, когда Френсис в половине одиннадцатого вошел в

его кабинет.— На бирже цены на все пошли вверх, кро¬

ме акций ваших предприятий. Риган хочет пустить вам

кровь. Вот уж никогда бы не подумал, что он может

проявить такую силу! Мы не способны выдержать этот

натиск, нам крышка. Мы раздавлены — и вы, и я, и

все мы...
Никогда еще Френсис не был так спокоен, как сейчас.

«Раз все потеряно, чего же волноваться?» — рассуждал

он. Не будучи большим специалистом в биржевой игре,

он все же вдруг увидел просвет, которого не заметил мно-

гоопыгный и слишком детально ее знавший Бэскот
—	Не прини>майте все так близко к сердцу,— посове¬
482

товал Френсис, меж тем ка»к зародившийся в его мозгу

план с каждой секундой прииимал все более ясные очер-

таиия.— Давайте покурим и обсудим немного положение.
Бэоком нетерпеливо м»ахнул рукой.
—	Да подождите же,— взмолился Френсис.— По¬

стойте! Послушайте! Вы говорите, что мне крышка?
Маклер кивнул.
—	И вам тоже?
Снова кивок.
—	Значит, мы с вами разорены, разорены дотла,—

продолжал Френсис развивать созревший у него в голо¬

ве план.— А для вас и для меня совершенно ясно, что

не может быть ничего хуже полного, абсолютного, сто¬

процентного, окончательного разорения.
—	Мы теряем драгоценное врем1Я,— запротестовал

Бэском, кивком головы все же давая понять, что он со¬

гласен с этим выводом.
—	Что же нам осталось терять, если мы с вами разо¬

рены, кш мы только что признали? —с улыбкой произ¬

нес Френсис.— Ехли человек разорен дотла, то уже ни

время, ни покупка, ни продажа акций — ничто не имеет

для него значения. Все ценности перестали теперь для

нас существовать. Вам это понятно или нет?
—	Ну, и что вы предлагаете? — спросил Бэском с

внезапным спокойствием, какое порождает отчаяние.—

Меня разорили, я вылетел в трубу, да еще с каким тре¬

ском)!
—	Вот теперь вы меня поняли! —обрадовался Френ¬

сис.— Вы — член биржи. Так кто же вам мешает участво¬

вать в игре? Продавайте или покупайте. Делайте все,

что вашей душе угодно. И моей тоже. Нам нечего терять.

Сколько бы вы ни вычитали из нуля, все равно будет

нуль. Мы спустили все, что у нас было. А теперь давайте

спустим то, чего у нас нет.
Бэском еще пьггался слабо протестовать, но Френсис

решительно положил конец его сопротивлению.
—	Помните: сколько бы вы ни вычитали из нуля,

все равно будет нуль.
И вот Бэском, следуя советам Френсиса, но действуя

уже не как его маклер, а на собственный страх и риск, пу¬

стился в самую сумасшедшую финансовую авантюру, ка¬

кую он когда-либо предпринимал в своей жизни.
483

—	Ну, вот и все,— со смехом сказал Френсис в поло¬

вине двенадцатого,— теперь мы можем и выйти из игры.

И П01мните: положение н-аше в данную минуту ничуть не

хуже, чем оно было час назад. Тогда мы были на нуле.

Мы и сейчас на нуле. Теперь вы в любое время можете

вывесить объявление о распродаже имущества.
Бэском тяжела опустился в \ кресло и устало взялся

за телефонную трубку, намереваясь отдать распоряже¬

ние прекратить борьбу и объявить безоговорочную капи¬

туляцию, как вдруг дверь распахнулась и в комнату во¬

рвался знакомый припев старой пиратской песни. При

первых же звуках этой песни Френсис вырвал трубку из

рук маклера и бросил ее на рычаг.
—	Стойте! — закричал Френсис.— Слушайте!
И они услышали:
Мы — спина к спине — у мачты,
Против тысячи вдвоем!
А затем! и сам Генри ввалился в комнату, таща огромн

ный чемодан, но уже не тот, который был у него утром.

Увидев его, Френсис подхватил припев.
—	Что случилось? —опросил Бэском у Чарли Тип-

пери.
Друг Френсиса был по-прежнему во фраке, но выгля¬

дел совсем серьгм) и измученным после бессонной ночи

и пережитых волнений.
Типпери вынул из внутреннего кармана и вручил Бэ-

скому три индоссированных чека на общую сум1му в мил-»

лиси восемьсот тысяч долларов.
Бэском грустно покачал головой.
—	Слишком поздно,— сказал он.— Это лишь капля

в Miope. Положите их обратно в карман. Нечего пуч:кать

деньги на ветер!
—	Подождите-ка! — воскликнул Чарли Типпери, вьн

хватил чемодан из рук Генри, продолжавшего распе-*

вать во все горло, и открыл его.— А вот это вам не по¬

может?
«Это» состояло из огромной кипы аккуратно сложен¬

ных па-чек облигаций и ценньсс бумаг с золотым o6pe30Mw
—	Сколько тут? — задыхаясь, спросил Бэском, и му¬

жество вспыхнуло в нем, словно разгоревшееся пламя

костра.
А Френсис, пораженный столь солидным подкрепле¬
484

нием, перестал петь и замер с раскрытым ртом. Но когда

Генри вытащил из внутреннего кармана еще двенадцать

индоссированных чеков, Френсис и Бэском совсем оне¬

мели и вытаращили глаза, ибо каждый чек был на мил¬

лион долларов.
—	И мы можем получить еще сколько угодно там1, где

получили это,— небрежно бросил Генри.— Достаточно

тебе сказать слово, Френсис, и мы сотрем эту банду «мед¬

ведей» в порошок. А теперь живо принимайся за дело!

Все только и говорят о том, что ты разорен дотла. Пока¬

жи-ка им, где раки зимуют! Разори всех до единого, кто

полез на тебя! Вытряси из них все золото вплоть до ча¬

сов и коронок на зубах.
—	Значит, вы все-таки нашли сокровище старого сэ¬

ра Генри? — обрадованно спросил Френсис.
—	Нет,— покачал головой Генри.— Это часть древ-»

него сокровища майя; тут примерно одна треть. Вторая

треть находится у Энрико Солано, а последняя отдана

на хранение «Национальному банку ювелирюв и торгов¬

цев». Знаешь, у меня для тебя много новостей. Я расска¬

жу тебе их, когда ты сможешь меня выслушать.
Но Френсис уже готов был их слушать. Бэском луч¬

ше его знал, что надо делать, и уже отдавал по телефону

распоряжения своим помощникам покупать акции в та¬

ких огромных количествах, что всего состояния Ригана

не могло хватить на то, чтобы вручить покупателям все,

что он продал с обязательством доставить в кратчайший

срок.
—	Торрес умер,— сообщил Генри.
—	Урра! — возликовал Френсис, услышав эту но¬

вость.
—	И умер, точно крыса в крысоловке. Я видел его го¬

лову, которая торчала из щели в скале. Зрелище было

не из приятных. И начальник полиции тоже умер. И... и

еще кое-кто умер...
—	Неужели Леонсия? — воскликнул Френсис.
Генри покачал головой.
—	Кто-нибудь из Солано? Старый Энрико?
—	Нет, твоя жена, миссис Морган. Ее убил Торрес,

застрелил самым подлым образом. Я был рядом с ней,

когда она упала. А теперь держись: у меня есть для тебя

^ще новости. Леонсия тут рядом, в соседней комнате, и
485

йкдет тебя. Стой, куда ты? Погоди! Выслушай до кон-*

ца! Есть еще новости, которые я должен сообщить тебе*

прежде чем ты ее увидишь. Фу ты, черт рогатый! Будь

сейчас на мюем месте один знакомый китаец, уж он бы

заставил тебя заплатить миллиончик за этот секрет, ко¬

торый я тебе собираюсь выложить задаром».
—	Ну, так выкладывай, что там еще? — нетерпеливо

спросил Френсис.
—	Новость безусловно приятная, и даже очень, са-*

мая приятная, какую ты когда-либо слышал. Я... только,,

пожалуйста, не смейся и не вздумай снести мне голову

с плеч... Так вот: у меня появилась сестра.
—	Ну и что же? — грубо перебил Френсис.— Я вce-^

гда знал, что у тебя есть сестры в Англии.
—	Но ты меня не понимаешь,— продолжал интри¬

говать его Генри.— У меня появилась совсем новая се¬

стра, вполне взрослая, и такая красавица, что другой

такой на свете нет.
—	Ну и что же? — пробурчал Френсис.— Для тебя

это, наверно, очень приятная новость. Но я-то тут при

чем?
—	Ну вот, мы и подошли к самому главному,—

ухмыльнулся Генри.— Ты женипвься на ней. Даю тебе на

это полное разрешение...
—	Даже если бы она была десять раз твоя сестра и

сто раз красавица, я бы все равно на ней не женился,—

перебил его Френсис.— Такой женщины, на которой я

мог бы жениться, нет на свете.
—	И все-таки, Френсис, мой мальчик, на этой жен¬

щине ты женишься. Я это знаю. Я это всем своим нут¬

ром чувствую. Хочешь пари?
—	Ставлю тысячу, что не женюсь.
—	Нет, уж ты повысь ставку, чтобы это было на¬

стоящее пари,— сказал Генри.
—	Могу поставить сколько хочешь.
—	Отлично. В таком случае — тысячу пятьдесят дол-<

ларов. А теперь пройди в соседнюю комнату и посмотри

на невесту.
—	Она там с Леонсией?
—	Ничего подобного. Она одна.
—	Мне послышалось, что ты сказал — там Леонсил.
—	Да, сказал. Я это оказал. И Леонсия действитель-»
486

«о там. И с ней нет ни одной живой души: она ждет тебя,

чтобы поговорить с тобой.
Тут уж Френсис начал сердиться.
—	Ну чего ты меня водишь за нос? —спросил он.—

Ни черта не пойму из твоего кривлянья. То у тебя там

твоя новая сестрица, то твоя жена...
—	Кто это сказал, что у меня есть жена? — в свою

очередь, вспылил Генри.
—	Сдаюсь! — воскликнул Френсис.— Пойду к Леон-

сии. А с.то'бой мы поговорим позже, когда к тебе вернет¬

ся здравый рассудок.
Он шагнул было к двери, но Генри остановил его.
—	Еще одну секунду, Френсис, и я отпущу тебя,—

сказал он.— Может быть, ты хоть сейчас что-нибудь пой¬

мешь. Я не женат. В соседней коммате тебя ждет одна

девушка. Эта девушка — мюя сестра. И она же — Ле-

онс-ия.
Потребовалось целых полм»инуты, чтобы Фрюнсис по¬

нял см'ысл этих слов. А когда понял, то стремглав ринул¬

ся к двери, но Генри опять задержал его.
—	Так я выиграл?—спросил Генри.
Но Френсис, оттолкнув его в сторону, распахнул

дверь и захлопнул ее за собой.

КРАТКАЯ ЛЕТОПИСЬ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА

ДЖЕКА ЛОНДОНА
1876» 12 января,— В Сан-Франциско у Флоры Уэллман ро¬

дился сын Джон, будущий писатель Джек Лондон. Отцом родив¬

шегося мальчика был астролог, профессор Чани ^ ирландец по на¬

циональности. Флора Уэллман, дочь предпринимателя из г. Мэс-

лон, штат Огайо, давала в Сан-Франциско уроки музыки, устраи¬

вала спиритические сеансы, читала лекции о спиритизме.
1876, 7 сентября,— Брак Флоры Уэллман с Джоном Лондо¬

ном. Джон Лондон, вдовец с двумя дочерьми, приехал в Сан-Фран-

циско из штата Айова. Даже уз«ав впоследствии, что Джон Лон¬

дон ему отч1ИМ, Джек всегда любил его как родного отца. Одна из

сводных сестер Джека, Элиза, была ему верной помощницей всю

жизнь. Мамкой-кормилицей Джеку нанимают негритянку Дженни

Прентис, к которой писатель до конца своих дней питал большую

привязанность. Семья Лондонов живет в различных местах у за¬

лива Сан-Франциско (Окленд, Аламеда, Сан-Матео, Ливермор)?

отчим работал то каменщиком, то пло-гаиком, пытался стать ферме¬

ром, торговал овощам-и, был агентом зингеровской компании швей¬

ных машин и даже полисменом. Часто оказывался без работы,

семья терпела нужду.
1886,— Джон Лондон, разорившись и продав ферму в Ливер¬

море, поселяется в Окленде, пригороде Сан-Франциско. Десяти¬

летний Джек, чтобы помочь семье, торгует газетами на улицах,

работает помощником у разъезжего торговца льдом, служит маль¬

чиком в кегельбане. Посещает публичную библиотеку и стан01вит-

ся страстным читателем книг.
1889—1892.— Джек Лондон кончает начальную школу. Ра¬

ботает на консервном заводе, в тягчайших условиях, иногда по

восемнадцать — двадцать часов подряд. На собственные сбереже-
*	Профессор Чэни, живший некоторое время с Флорой Уэлл¬

ман, в BtOHe 1875 года, после ее попытки покончить с собой и вы-

аванно]} ‘бтим газетной шумихи, покинул Флору и навсегда уехал

из Сан-Фр^1нциск0.
488

ния приобретает лодку и по воскресеньям плавает в заливе. Впо¬

следствии, заняв триста долларов у Дженни Прентис, приобре¬

тает шлюп «Рэззл-Дэззл» и становится «устричиьш пиратом». Не

раз рискуя жизнью, участвует во многих браконьерских налетах.

Затем переходит на служ^ в рыбачий патруль, боровшийся с

браконьерами. Знакомится с произведениями Киплинга, Золя, Мел-

виля. Толстого.
1893— В январе семнадцатилетний Джек Лондон нани¬

мается матросом на шхуну «Софи Сезерлэнд», идущую к япон¬

ским берегам и в Берингово море за котиками. Побывал на ocTipo-

вах^Бонин и в Иокогаме. После семи месяцев плавания возвра¬

щается в Окленд. В Калифорнии кризис, работы нет. Джек Лон¬

дон устраивается^рабочим на джутовую фабрику. На KOHKyipc, объ¬

явленный газетой «Сан-Франциско колл», Джек Лондон в два

дня пишет рассказ «Тайфун у берегов Японии», который 12 но¬

ября^ был напечатан и получил первую премию. Уходит с джу¬

товой фабрики, пытается стать электромонтером. Работает на элек¬

тростанции трамвайного парка в Окленде — подтаскивает на тачке

уголь к кочегарке.
1894,—	В апреле Джек Лондон решает присоединиться к ар¬

мии безработных, руководимой Келли, которая шла из Калифор¬

нии в Вашингтон требовать у правительства помощи безработным.

Догоняя «армию Келли», Джек Лондон едет «зайцем» на поездах,

ведет жизнь бродяги (ом. его книгу «Дорога»). Он пересекает всю

Америку, побывав в Чикаго, Бостоне, Вашингтоне, Нью-Йо1рке.

В городе Ниагара-Фоллс Джек Лондон был арестован за бродяж-

ничвстшо и месяц сидел в тюрьме. По освобождении он^ поеддом

доехал до Ванкувера (Канада) и оттуда, нанявшись матросом на

судно, воз«вратился в Сан-Франциско.
1895,—	Джек Лондон девятнадцатилетним юношей поступает

в среднюю школу. Жадно читает. Живет случайными заработками!

подстригает газоны, выбивает ковры, моет в школе полы. В онколь¬

ном журнале «Эгида» печатает очерки н рассказы, преимуществен¬

но на материале своего странствования по Америке. Заинтересо¬

вавшись социалистическим учением, знакомится с трудами социа-

листов-утопистов и «Манифестом Коммунистической партии»

К. Маркса и Ф. Энгельса. Сближается с местньш|г|. социалистами,

вступает в дискуссионный клуб, где собиралась окдендская интел¬

лигенция. Становится членом Социалистической рабочей партии.

За публичное выступление в (Зити Холл Парке в Окленде, на¬

правленное против капитализма, подвергается аресту. Пропаган¬

дистская деятельность Лондона приобретает широкую известность.

Газеты дают ему прозвище ^ШлБЧйкЧ:о|Гйй'лист». Лондон зна¬

комится с буржуазной семьей Эпплгартов (в ^юмане «Мартин

Иден» — семейство Морзов). Увлёчение Мэйбл Элплгарт (в ро¬

мане — Руфь Морз).
1896,—	Джек Лондон оставил среднюю школу. Для подго¬

товки к вступительньш экзаменам в университет он пять недель
489

занимался на специальных курсах, а потом три месяца самостоя¬

тельно, без посторонней помощи, просиживая за книгой по девят¬

надцать часов в сутки. Осенью успешно сдал экзамен в Калнфор><

нийский университет.
/897.— Проучившись в университете один семестр, Джек Дон-

дон из-за отсутствия средств покидает его и отдается литератур¬

ному творчеству. Рассылает по журналам свои очерки, рассказы,

статьи и юмористические стихи, но издатели не печатают из про¬

изведений Лондона ни строчки. Нужда заста(вляет взяться его за

тяжкую, отупляющую работу в прачечной. Верной «а деньги сест¬

ры Элнзы Джек Лондо-н вместе с мужем Элизы Шепардом отплы¬

вает в Клондайк (Аляска) за золотом. После высадки в г. Скагуэй

Лондон с кладью на спине переходит через труднейший Чнлкут-

ский перевал, руководит постройкой лодки у озера Лиидерман «

переправой через пороги Белая Лошадь в верховьях Юкона. Зиму

провел в хижине у реки Стюард. Весной спустился на плоту к До¬

усону. Заболев цингой и не добыв ни унции золота, Лондон в июне

1898 года с двумя товарищами в течение девятнадцати дней плы¬

вет из Доусона на лодке вниз по Юкону и вдоль побережья Бе¬

рингова моря. Затем Лондон кочегаром плывет на судне до Сиэтла,

откуда товарным поездом прибьввает до1мой. Все это время он

делает записи для будущей литературной работы.
/898.— Возвратившись из Аляски, Джек Лойдон снова в Ок¬

ленде без гроша в кармане. За время его отсутствия умер отчим

Джон Лондон; все заботы о семье легли на Джека. Он тщетно

ищет постоя««ой работы, живя на случайные заработки и ведя

полуголодное существование, «о не забывает своей цели — стать

писателем — и упорно трудится над рассказами, добиваясь мастер¬

ства.
/899.— В январе журнал «Оверленд мансли» (Сан-Фран-

циско) печатает рассказ Лондона «За тех, кто в пути!», а в феврале —<

рассказ «Белое безмолвие»;^ Понемгногу рассказы Лондона пуб¬

ликуются и в других печатных органах, что дает ему возможность

жить на литературный заработок. Джек Лондон читает научные

труды по социологии, политэкономии, истории, биологии. Знако¬

мится с учением буржуазного философа-позитивяста Герберта

Спенсера, серьезно повлиявшего на Лондона, изучает классиков

художественной литературы и современную беллетристику. Вы¬

ступает с лекциями в клубе социалистов. Встречается с социалист¬

кой Анной Сару некой, в ту пору учившейся в Стэнфордском уви-<

верситете. Заводит правило, которого придерживался впоследств<ии

всю жизнь,— писать по тысяче слов в день, шесть дней в неделю.
1900.— Влиятельнейший журнал «Атлантик мансли» (Бостон)

в январе печатает повесть Лондона «Северная Одиссея».- Начало

литературной славы Лондона. Разрыв помолвки Лондона с Мэйбл

Эпплгарт. Выходит в свет первый сборник рассказов Лондона

«Сы1н Волка» (в Бостоне). В апреле Лондон женится «а Элизабет

Маддерн, преподавательнице математики.
490

1901,—	У Лондона родилась дочь Джоан. Выходит второй

сборник рассказов Лбндона, «Бог его отцов» (в Чикаго). По кон-:

тракту с издателем Мак Клюром, выплачивавшим Лондону сто

двадцать пять долларов в месяц, Лондон пишет свой первый ро¬

ман «‘Дочь снегов». Знакомится с романом М. Горького «Фома

Гордеев» и в ноябре печатает о нем восторженную статью,
1902.—	Поселившись в феврале в дачной местности Пьедмонт,

Джек Лондон принимает у себя множество друзей и знакомых.

Пишет «Путешествие на «Ослепительном» и совместно с Анной

Струнской — «Письма Кемптона и Уэйса». Расходы на семью втя¬

гивают Лондона в долги. По предложению ассоциации «Америкен

Пресс» едет корреспондентом в Лондон, чтобы оттуда плыть к

театру англо-бурской войны. Вследствие окончания войны остается

в Лондоне, где в течение нескольких недель живет переодетым в

трущобах Ист-Энда, фотографируя обитателей лондонского дна и

работая над книгой «Люди бездны» (вышла в 1903 г.). Закончив

книгу, посетил Париж и Италию. Спешно вернулся через Нью-

Йорк домой, получив известие о рождении второй дочери, Бэсс.

В Нью-Йорке договаривается с издательством Макмиллан о вы¬

плате ему ста пяти^десяти долларов в месяц за право издательства

печатать все его будущие произведения.
1903,—	Лондон в течение месяца пишет повесть «Зов пред¬

ков». Повесть напечатал влиятельнейший журнал «Сатэрдэй ив-

нннг ПОСТ)»* заплатив две тысячи долларов гонорара, затем ее, со¬

гласно существовавшему договору, выпустило издательство Мак¬

миллан. Лондон приобрел парусный шлюп «Спрэй», на котором

плавал по заливу. Весной начинает работу над романом «Морской

волк». В июне семья Лондона поселяется на даче в Лунной долине,

округ Сонома, в местечке Г лен Эллен. В конце июля Лондон, увлек¬

шись Чармиан Китгредж, с которой был знаком с 1900 года, остав¬

ляет семью.
1904.—	7 января Джек Лондон в качестве корреспондента от

херстовского треста отплыл в Японию, чтобы попасть на русско-

японскую войну. Японские власти, не желая подпускать иностран¬

ных корреспондентов к фронту, всяческ-н задерживали их в Япо¬

нии. С огромными трудностями Лондон доплыл от Нагасаки до

Мокпхо (на западном побережье Кореи), стремясь попасть в Че¬

мульпо, а оттуда на фронт. В Мокпхо он нанял туземную джонку

и за шесть суток, преодолевая шторм и стужу, доплыл по Желто¬

му морю в Чемульпо. У Лондона были обморожены уши, руки и

ноги. С японскими войсками он дошел до Пхеньяна, где был аре¬

стован, затем отправлен в тыловой Сеул и (посаже!^ в военную

тюрьму за появление на фронте без разрешения. По протесту пре¬

зидента США Т. Рузвельта Лондона освободили. Приплыв в кон¬

це июня в Сан-Франциско, Лондон привез первые в Америке фо¬

тографии с русско-японской войны, а из Кореи он послал девятна¬

дцать корреспонденций. Вышли в свет сборник рассказов «Вера

в человека» и роман «Морской волк», имевший шумный, успех.

Лондон пишет повесть «Игра». Строит дом в Пьедмоите для остав¬

ленной жены и детей.
491

1905.— Джек Лондон, как социалист и писатель, выступает

с огненными речами перед социалистами Лос-Анжелоса, студента»

ми Калифорнийского университета, предпринимателями города

Стоктона. Русских революционеров Лондон под враждебные крики

стоктонских капиталистов называл своими братьями. Он подписы»

вает воззвание Общества друзей русской свободы, избирается прв^

зидеятом С1уденческого социалистического общества. В марте кан¬

дидатуру Лондона уже вторично выдвигают для голосования на

пост мэра Окленда от социалистической партии. Лондон пишет

статью «Революция», выпускает сборник «Борьба классов» и «Рас¬

сказы рыбачьего патруля». Пристзгпает к работе над повестью «Бе^

лый Клык». Приобретает в Глен Эллен участок земли. 18 ноября

получает развод с женой. 19 ноября венчается с Чармиан KnTt-

редж, чем вызывает скандальную шумиху в прессе и нападки

церковников. В конце года Лондон и Чармиан совершили плава¬

ние на пароходе, посетив Ямайку, Кубу, Флориду.
/906.— В январе Лондон совершает лекционное турне по

США, выступая с докладами о социализме и революции. В Нью-

Йорке состоялся его доклад перед тремя тысячами студентов

Йэльского университета, а также выступление на открытом заседа¬

нии Студенческого социалистического общества, где слушателей^

главным образом рабочих, было еще больше. В начале февраля

Лондон заболевает о г простуды и возвращается в Глен Эллен. За¬

думывает кругосветное, включая посещение Петербурга, путеше¬

ствие на яхте «Снарк», которую строит по собственному проекту^

Подготовка плавания поглощает у Лондона колоссальные средства

и массу энергии. В декабре писатель заканчивает роман «Железная

пята» (опубликовав в 1908 г.)* Вышли в свет сборник рассказов

«Луннолицый» и повесть «Белый Клык».
/907—/РОР.— 4 апреля 1907 года Лондон с женой вышел на

«Снарке» в Тихий океан. Приступает на борту к работе над рома¬

ном «Мартин Иден» — как всегда, по тысяче слов в день. Первая

остановка «Снарка» —в Пирл Харборе (Гавайские острова); в

коттедже одного из друзей на острове Хило, а также на других

островах Лондон отдыхает, ловит рыбу, присутствует на различ¬

ных празднествах, но каждое утро работает, создавая путевые

очерки и новые главы «Мартина Идена». Неделю живет на Моло¬

каи— острове прокаженных. После Гавайских островов «Снарк» с

большими трудностями достиг Маркизских островов (Нукухива).

затем весной 1908 года — Таити. Здесь из писем Лондон узнает,

чго его финансовые де\а на родине вконец запутаны. С пароходом,

идущим в Сан-Франциско, Лондон с женой возвращается домой*

Получив от фирмы Макмиллан аванс под «Мартина Идена» и не¬

сколько других гонораров, Лондон уплачивает долги и возвращает**

ся на Таити. Плывег на «Снарке» к островам Самоа, Фиджи, Но¬

вые Гебриды, Соломоновым, не раз подвергаясь серьезной опасно¬

сти. Посещает копровые плантации, плавает на судне, вербующем

туземцев на работы, рыбачит, фотографирует, собирает коллекцию

местных предметов, составившую целый м[узей, лечит при забо¬

леваниях свой экипаж, исполняет обязанности капитана. Одновре-
492.

меняо Лондон пишет роман «Приключение» и цикл южных рас¬

сказов. В сентябре 1908 года Лондон заболевает. Его переправля¬

ют в Сидней (Австралия), кладут в больницу. В мае 1909 хчхда

состояние здоровья Лондона ухудшается. Ему делают операцию.

«Сварк» приводят в Сидней и гшодают с аукциона. 23 июля

1909 года Лондон возвратился в Сан-Франциско; у него подорва¬

но здоровье, скопилось множество долгов. Лондон живет в Глен

Эллен и, желая восстановить свое пошатнувшееся материальное

положение, пишет роман «Время-Не-Ждет». В 1907 году вышли

сборник рассказов «Любовь к жизни», сборник «Дорога», повесть

«До Адама». В 1909 году — роман «Мартин Иден», принятый

весьма Х0Л0Д|Н0.
/9/0.— На своем ранчо в Глен Эллен Лондон начинает строить

огромное каменное здание — «Дом Волка». Приглашает к ееб«

жить сестру Элизу Шепард, которая стала помогать ему в д«лах.

Купил участок виноградника в восемьсот акров за тридцать ты¬

сяч долларов. Страстно ждет сына. 19 нюня у Чармиан родилась

дочь, умершая через три дня. На небольшой яхте «Ромер» ЛоЕДов

совершает кратковременное плавание по заливу и рекам. Вышли

в свет сборники «Потерявший лицо», «Революция», роман «Вре-

мя-Не-Ждет», пьеса «Кража».
1911.—	Лондон постоянно Ж|Ивет в Глен Эллен, принимая у

себя в доме множество гостей, знакомых и незнакомых. Не от¬

ступая от своих правил, систематически, каждое утро, работает

над литературными произведениями. * Горячо увлекается сельским

хозяйством, читает книги по агрономии. Путешествует на четв«рке

лошадей по Калифорнии и соседним штатам. В конце декабря

уезжает с Чармиан в Нью-Йорк. Выходят в свет сборники расска¬

зов Лондона «Когда боги смеются» и «Сказки Южных морей».

«Путешествие на «Снарке», роман «Приключение».
1912.—	Джек Лондон и Чармиан на парусном корабле «Дири-

го», выйдя «3 Балтиморы и причалив в Сиэтле, совершают плава¬

ние «вокруг мыса Горн, занявшее сорок восемь суток. Опубликова¬

ны сборники рассказов Лондона «Сын Солнца», «Храм Гордыни»,

«Смок Беллью».
1913.—	Мировая слава Лондона достигает апогея, его книги

переводятся на многие языки Европы. Лондон деятельно занимает¬

ся на своем ранчо хозяйством, желая показать, как усовер¬

шенствовать земледелие в Калифорнии. Экспериментирует во

всех отраслях сельского хозяйства, возделывает новые культуры,
ёазводит племенной скот. На его ранчо и строительстве «Дома

юлка» работает более восьмидесяти человек. Лондон вынаши¬

вает планы создания на своей земле сельскохозяйственной общи¬

ны, где должны были жить лучшие его работники. В ночь на 19 ав¬

густа сгорел уже отделанный и готовый для вселения «Дом Вол¬

ка», о котором Лондон мечтал многие годы и который обошелся

ему “в восемьдесят тысяч долларов. При огромных гонорарах у Лон¬
493

дона сто тысяч долларов долга. Публикуются сборник рассказов

Лондона «Рожденная в ночи», повести «Лютый зверь» и «Джон-

Ячменное зерно», роман «Лунная долина».
1914,—	В сьязи г экранизацией романа «Морской Волк» Лон¬

дон ведет активную борьбу за пересмотр авторского права, защи¬

щая интересы американских писателей. В мае по предложению

журнала «Кольере» едет военным корреспондентом в порт Вера-

Крус (Мексика), куда были направлены воеиные ко<рабли Соеди¬

ненных Штатов. Заболев дизентерией, вскоре возвращается отту¬

да. Плавает на яхте «Ромер», начинает писать повесть «Джерри-

островитянин». Отвергает предложеиие о поездке на фронт ми¬

ровой войны в Европу корреспондентом, скептически оценйвая воз¬

можности корреспондентской работы. Опубликованы сборники рас¬

сказов «Сила сильных» и роман «Мятеж на Эльсиноре».
1915.—	В феврале Лондон и Чармиан уезжают на Гавайские

острова. Лондон продолжает работать «ад повестью «Джерри-ост-

ровитянин» к к лету возвращается в Глен Эллен. Пишет по сцена¬

рию Годдарда «кинема гографический» роман «Сердца трех», опуб¬

ликованный уже посмертно. Заключает контракт с фирмой «Космо-

политен», обязывающий его готовить для фирмы два романа еже¬

годно. «Достоинства произведений Лондона целиком зависят от

издателей, с которыми он еще на несколько лет связан догово¬

ром»,— сообщает в связи с этим секретарь писателя одному из сво¬

их корреспондентов. Лондон все сильнее испытывает отвращение к

литературному труду. «Я каждый день принимаюсь за дело, как

раб, идущий на работу». «Необходимость — вот что еще застав¬

ляет меня писать. Необходимость»,— признавался Лондон. В этот

год у Лондона вышли в свет повесть «Алая чума» и роман «Сми¬

рительная рубашка» (Странник по звездам).
1916.— Лондон болеет уремией. Жалуется на глубокую уста¬

лость. В июле едет вместе с Чармиан на Гавайские острова, пи¬

шет там повесть «Майкл, брат Джерри». Плавание на Гавайи не

освежило Лондона и не принесло ему облегчения. Он задумывает

путешествие по странам Востока, но отказывается от поездки, уже

заказав билеты на пароход. В марте выходит из рядов Социа¬

листической рабочей партии, заявив, что в ней угас боевой дух,

возобладал оппортунизм. 14 сентября написано последнее значи¬

тельное произведение -- рассказ «Как аргонавты в старину». Опуб¬

ликован роман «Маленькая хозяйка большого дома^ и сборник

рассказов «Черепахи Тасмана» — последняя книга Лондона, вы¬

шедшая, при его жизни. Утром 22 ноября Джека Лондона находят

без сознания с признаками отравления морфием. К вечеру он, не

приходя в сознание, скончался. На другой день, после кремации в

Окленде, прах Лондона привезли на ранчо в Глен Эллен и похо¬

ронили на холме, поместив над могилой громадный красный

камень.
Составил Н. Банников

ПРИМЕЧАНИЯ

НА ЦИНОВКЕ МАКАЛОА
Сборник рассказов «На циновке Макалоа» впервые вышел в

1919 году (Нью-Йорк, изд. Макмиллан).
Рассказ «На циновке Макалоа» впервые опубликован в жур¬

нале «Космополитен магазин» в марте 1919 года.
«Кости Кахекили» — в журнале «Космополитен магазин» в

июле 1917 года.
«Исповедь Элио — в журнале «Космополитен магазин» в мар¬

те 1918 года.
«Берцовые кости» — в журнале «Космополитен магазин» в но¬

ябре 1918 года.
«Дитя Воды» — в журнале «Космополитен магазин» в сентяб¬

ре 1918 года.
«Слезы А Кима» — в журнале «Космополитен магазин» в ию¬

ле 1918 года.
«Прибой Канака» — в журнале «Херст магазин» в феврале

1917 года.
Стр. 6. Пуритане Новой Англии*— Новая Англия, северо-вос¬

точный район США, была заселена в XVII веке выходцами из

Англии, среди которых было много членов различных религиозных

сект — противников господствовавшей в Англии епископальной

церкви. Их называли пуританами — от латинского «пурус» —

«чистый», так как в их программе реформы церкви и общества

выдвигалось требование очищения нравов.
Стр. 10. Эмерсон, Уолдо Ралф (1803—1882) — выдающийся

американский писатель и общественный деятель, участник литера¬

турного общественного движения т. н. «трансценденталистов».
Стр. 21. Китченер, Горацио Герберт (1850—1916), лорд, ан¬

глийский полководец, деятельный проводник колонизаторской

английской политики, с 1900 года — главнокомандующий британ¬

скими войсками в Южной Африке во время англо-бурской войны

1899-1902 годов.
495

Стр. 24 „.короля Камехамеха...—Речь идет о Камехамеха I (го¬

ды правления 1789—1819), который сумел объединить под своею

властью племена, населявшие Гавайские о^а. В своих войнах про¬

тив других вождей, сопротивлявшихся его объединительной поли¬

тике, Камехамеха широко использовал помощь белых авантюри¬

стов.
Лилолило.— Видимо, Лондон имеет в виду внука Камеха¬

меха I, принца Луналило.
„перевороты, которые предсказывал дядя Роберт,,,— Здесь и

дальше идет речь о событиях, которые привели США и их став¬

ленников к полному захвату Гавайских о-вов: сначала на Гавайях

произошла революция (1893 г.) и была создана Гавайская рес¬

публика (1894 г.), затем последовала аннексия Гавайских о-вов

США (1897 г.).
Стр. 26. ...у короля усилились припадки,,,—Речь идет, оче¬

видно, о последнем короле Гавайских о-вов — Давиде Калакуа
(1879-1891).
Стр. 32. Нью-Бедфорд — город и гавань в штате Массачузетс.
Сьеста — иослеполуденный отдых в часы наибольшей жары.
Стр. 49. Это маорийские названия,,,— Лондон придерживался

теории, согласно которой заселение Гавайских о^ов было соверше¬

но маори — народностью, которая и сейчас существует на о-®е Но¬

вая Зеландия.
Атлантида — по древнегреческим преданиям, материк, затонув¬

ший вследствие геологической катастрофы и некогда заселенный

народом, обладавшим высокой культурой. Существует много тео¬

рий относительно тех географических зон, где могла бы произойти

такая гигантская геологическая катастрофа. Лондон, видимо, по¬

лагал, что Атлантида могла находиться в Тихом океане.
Стр. 61. ... Четвертое июля — национальный праздник США.
Стр. 65. Фрина — по преданию, красавица-гетера; была якобы

моделью для некоторых скульптур Праксителя (IV в. до н. э.)-
Стр. 74. верная гвардия» — один из привилегированных пол¬

ков Британской армии; здесь речь идет об англо>^урской войне

1899-1902. годов.
Каронада — корабельная пушка XVIII века.
Сто. 73. .••жрецам удалось спасти от всеобщего истребления

в 1819 году...—Под натиском христианских миссионеров население

Гавайских о-вов подверглось насильственному крещению. Дохри¬

стианские святыни гавайцев были разрушены.
Стр 90. Компания Гудаонова залива — одна из первых ком¬

паний, основанных английскими колонистами на территории Север¬

ной Америки для эксплуатации естественных богатств края. Ком¬

пания Гудзонова залива организовала много экспедиций, в ходе

которых осваивались морские и сухопутные коммуникации, важ¬

ные в торговом отношении.
Стр. 91. «Королевские идиллии» — цикл поэм английского поэ¬

та Альфреда Теннисона (1808—1892), написанных на сюжеты

средневековых рыцарских романов о сказочном британском короле

Артуре и его воинах — рыцарях Круглого Стола* Джиневра — же¬

на Артура; Ланселот дю Лак» вассал и друг Артура, был обви**

вен а овяза с Джиневрой.
496

Стр. 95, Королева Лилиукалани (1881—1893) г—последняя

королева Гавайских о-вов.
Стр. 120. Конфуций (551—479 до н. э.) — философ Древлего

Китая, создавший этико-политическое учение, в основе которого

лежат идеи пассивного гуманизма.
Стр. 123. Фрейд, Зигмунд (1856—1939) — австрийский врач,

создатель реакционной психиатрической теории, согласно которой

душевная жизнь человека определяется прежде всего половым ин-

стинкгом.
Стр. 125. Остенде — модный курорт в Бельгии.
Стр. 137, Бенедикт — герой комедии Шекспира «Много шуму

из чичего».
СЕРДЦА ТРЕХ
Роман «Сердца трех» впервые напечатан в газете «Нью-Йорк

джорнэл» в мае — июне 1919 года, а в 1920 году вышел отдельным

изданием (Нью-Йорк, изд. Макмиллан).
Стр. 155. Годдард — известный американский сценарист; в

компании с ним Лондон писал «Сердца трех».
Стр. 158. Стерлинг, Джордж (1869—1926) — американский

писатель и поэт, близкий к кружку Лондона.
Стр. 161. Старый оригинал сэр Генри — известный английский

пират Генри Морган (1635—1688), действовавший в XVII веке

в Карибском море и в других прибрежных районах Центральной

и Южной Америки, которые принадлежали тогда Испании. Со

временем Морган поступил на английскую королевскую службу и

занял оажыый административный пост на о-ве Ямайка, где распо¬

лагались опорные пункты британского флота.
Стр. 173. Асьенда — дом с прилегающими к нему планта¬

циями.
Стр. 179. Гринго — прозвище американцев в странах Латин¬

ской Америки.
Стр. 182. Джиу-джииу — прием японской борьбы.
Стр. 191. Конкистадоры — испанские завоеватели, захватившие

в конце XV и в XVI веке огромные территории Южной и Цент¬

ральной Америки.
Пилькерия — кабачок.
Мескаль — мексиканская водка.
Стр. 220. Боливар (1783—1830) — один из вождей националь¬

но-освободительного движения в бывших испанских колониях в Ла¬

тинской Америке. Боливар боролся'за создание незав-исимой фе¬

дерации латиноамериканских стран, во главе которой он хотел *

встать.
Стр. 235- Король Георг — Георг V, король Великобритании,

император Индии.
Стр. 247. Шпигаты — желоба для стока воды с палубы.
Стр. 249. Майя—родственные по языку племена, населявшие

значительную территорию нынешней Мексики, Гватемалы и Гон¬

дураса; много майя обитает на полуострове Юкатан, куда они пере¬

селились еще до испанского завоевания^
497

Майя создали уже в первые века новой эры высокую культуру,

отличавшуюся замечательной архитектурой, скульптурой и настен¬

ными изображениями. Испанцы уничтожили большинство памятни¬

ков майянсз^ой иероглифической письменлости.
В романе «Сердца трех» Лондон пересказал в измененном ви¬

де предания о майянских кладах на Юкатане, за которыми тщет¬

но охотились испанские завоеватели.
Стр. 263. Риата — самодельная веревка.
Стр. 273. Блэкстон, Уильям (1723—1780) — английский про¬

фессор-юрист, пользовавшийся международным авторитетом.
Стр. 280. Таммани-холл — организация демократической пар¬

тии в Нью-Йорке.
Стр. 299. «Письмо узелками» было распространено у индей¬

ских народов, населявших территорию нынешних Перу и Чили;

Лондон ошибся, приписав его майя, которые создали более слож¬

ную, иероглифическую систему письма. Ее расшифровка начинает¬

ся только в наши дни.
Стр. 344. Кортес, Эрнандо (1485—1547) — испанский конки¬

стадор, завоеватель Мексики, Гондураса и Гватемалы.
Стр. 346. Первое путешествие Колумба — то есть его первое

плавание к берегам Америки (1492 г.).
Стр. 403. Шсйлок — персонаж из комедии Шекспира «Вене¬

цианский купец», воплощение алчности и корыстолюбия.
Стр. 408. ...жнсй, которого изгоняют с земли Ханаанской.*.

библейский образ незаслуженно обиженного труженика.
Стр. 469. Мораторий — отсрочка погашения платежей, устанав¬

ливаемая правительством на определенный срок, ввиду каких-либо

чрезвычайных обстояте\ьств.
«Медведь»—биржевик, играющий на понижение.
В составлении примечаний к собранию сочинений Д. Лондона

принимали участие: Р. М, Самарин, В, Н. Богословский,

Ю, В. Медведев» М. Ф. Беличенко.

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ
ПРОИЗВЕДЕНИЙ Д. ЛОНДОНА.

ВКЛЮЧЕННЫХ В 1-14 ТОМА

СОБРАНИЯ СОЧИНЕНИЙ
Том
Стр.
Абордаж (угбит
XII
481
Алая чума
XI
467
«Алоха Оэ»
IX
369
Ату их, ату1
IX
54
АЧо
VIII
380
Батар
III
294
Бездомные мальчишки и веселые коты
V
477
Безнравсгвеиная женщина
VIII
341
Безумие Джона Харнеда
X
293
Белое безмолвие
I
39
Белые и желтые
III
367
Белый Клык
IV
291
Берцовые кости
XIV
71
Бесстыжая
XIII
534
Блудный отец
XII
366
Бог его отцов (сб.) ‘
I
179
Бог его отцов
I
181
Болезнь Одинокого Вождя
I
411
Бродяга и фея
XII
351
Бродяги, которые проходят ночью
V
459
Буйный характер Алоизия Пенкберна
IX
170
Бурый волк
V
281
«Быки»
V
505
В бухте Йеддо
XII
499
В далеком краю
I
77
В дебрях Севера
I
335
1 Сборники рассказов
499

Великая загадка

Великий кудесник

Воздушный шантаж

Война
Враг всего мира

В ремяпНе-Ж дет
Встреча, которую трудно забыть
Гиперборейский напиток

Гниль завелась в штате Айдахо

^Голландская доблесть» (сб.)

<сГолландская доблесть»
Две тысячи бродяг

Деметриос Контос

'Держи на Запад

Держись!
Дети Мороза (сб.)

Джерри-остро<витянин

Джон-Ячменное зерно

Дитя Воды

До Адама

Дом Мапуи

Дорога (сб.)
Дочь Северного сияния

Дочь снегов

Дьяволы на Фуатино
Железная пята

Желтый платок

Жемч)гг Парлея

Жена короля

Женское презрение
Закон жизни

Замужество Лит-Лит

За тех, кто в пути

Зов предков

Золотая Зорька

Золотое дно

Золотой каньо<и

Золотой мак

Зуб кашалота
Игра
Исповедь Элис

Исправительная тюрьма

История Джис-Ук
История, рассказанная в палате для

слабоумных
500
Том
Стр.
I
197
I
377
X
347
X
372
X
465
VIII
5
I
212
III
259
VI
66
XII
433
XII
435
V
491
III
429
VIII
396
V
398
I
333
XII
5
XI
5
XIV
95
V
149
IX
5
V
381
I
286
II
107
IX
191
VI
93
III
443
IX
298
I
130
I
308
I
354
III
205
I
95
II
353
VII
428
III
277
V
66
VI
39
IX
27
III
321
XIV
53
V
444
III
235
XII
339

Исчезновение Маркуса О’Брайена

Исчеэмувший браконьер

Их дело — жить
Как аргонавты в старину
Как я стал социалистом
Картинки
Киш, сын Киша
Клянусь черепахами Тасмана
Когда боги смеются (сб.)
Когда боги смеются

Когда мир был юным

Конец сказки

«Король греков»
Костер
Кости Кахекили

Кража
Красное божество (сб.)
Красное божество
Крис Фаррингтон — настоящий моряк
Кулау-прокаженный
Кусок мяса
Лита стариков

Луннолицый (сб.)
Луннолицый

Любимцы Мидаса

Любительский вечер

Любовь к жиэли (сб.)
Любовь к жизни

Любопытный отрывок

Люди бездны

Лютый зверь
Майкл, брат Джерри
Маленькая хозяйка большого дома
Маленький счет Суизину Холлу
Мартин Иден
Мауки
Мексиканец
Местный колорит
Меченый
Мечта Дебса
Морской волк
Морской фермер
Мудрость снежной тропы
Мужская верность (сб.)
Мужская верность

Мужество женв^ны
501
Том
Стр.
VII
445
XII
452
XII
507
XIII
504
VI
34
V
416
I
420
XII
295
VIII
307
VIII
309
X
311
XII
408
III
378
VII
411
XIV
30
VI
527
XIII
449
XIII
479
XII
473
IX
342
VIII
437
I
458
V
3
V
5
V
51
V
35
V
259
V
261
VIII
427
III
5
IX
409
XIII
187
XII
5
IX
236
VII
5
IX
37
X
.401
V
17
VII
399
X
482
IV
5
X
503
I
121
III
189
III
191
1
259

Набег на устричных пиратов

На берегах Сакраменто

НаМ'Бок — лжец

На Сороковой Миле
Том
П1
Стр.
390
ХП
462
I
361
I
67
На циновке Макалоа (сб.)
XIV
3
На циновке Макалоа
XIV
5
Неизменность форм
XII
326
Неожиданное
V
338
Неукротимый белый человек
IX
105
Нос для императора
VIII
410
Ночь на Гобото
IX
255
Обычай белого человека
V
315
Однодневная стоянка
V
298
Он их создал
VIII
369
О писательской философии жизни
VI
5
Осада «Ланкаширской королевы»
III
402
О себе
VI
27
Осколок третичной впохи
111
310
Отступник
VIII
322
Первобытный поэт
XII
381
Перья Солнца
IX
273
Планшетка
V
87
Плешивый
XII
495
Под палубным тентом
X
379
Польза сомнения
X
329
По праву священника
I
105
По ту сторону рва
X
446
Поручение
VII
385
Патерявший лицо (сб.)
VII
369
Потерявший лицо

Потомок Мак-Коя
VII
371
IX
115
Предисловие к сборнику «Война классов» VI
51
Прибой Канака
XIV
123
Признание
V
383
Приключение в воздушном океане
XII
488
Принцесса
XIII
451
Прише\ьцы из Солнечной Страны
I
390
«Просто мясо»
VIII
351
Прощай, Джек!
IX
358
Путешествие на «Ослепительном»
II
5
Путешествие на «Снарке»
VI
335
Рассказ укротителя леопардов
V
12
Рассказы рыбачьего патруля (сб.)

Рассказы Южного моря (сб.)
III
365
IX
3
Революция
VI
71
Рожденная в ночи (сб.)
X
275
Рожденная в ночи
X
277
502.

Светлокожая Ли Ван

Северная Одиссея

Semper Idem

Сердца трех

Сивашка
Сила сильных (сб.)
Сила сильных

Сказание о Кише

Слезы А Кима

Смерть Лигуна
Смирительная рубашка (Странник

по звездам)
Смок Беллью

Смок и Малыш

«Спрут»
Статьи
Страшные (^ломоновы острова
Строптивый Ян
«Сцапали»
Сын Волка (сб.)
Сын Волка

Сын Солнца (сб.)
Сын Солнца
•	Сэмюэль
Тайфун у берегов Японии

Там, где кончается радуга

Там, где расходятся пути

Тень и вспышка

Только кулаки

Тропой ложных солнц

Тысяча дюжин
Убить человека

Уловка Чарли
Finis
«Фома Гордеев»
«Френсис Спейт»
Храм гордыни (сб.)
Храм гордыни
Человек со шрамом

Черепахи Тасмана (сб.)
Черты литературного развития

Что значит для меня жизнь

Чун А-чун
Шериф Коны

Шутка Порпортука

Шутники с Нью-Гиббона

Язычник
503
Том
Стр.
I
440
I
147
VIII
405
XIV
153
I
223
X
429
X
431
V
329
XIV
106
I
431
XI
171
X
5
X
123
VI
17
VI
5
IX
88
I
251
V
429
I
37
I
49
IX
147
IX
149
X
522
XII
446
I
297
I
274
V
131
X
356
V
361
III
216
X
387
III
415
XII
390
VI
22
VIII
416
IX
325
IX
327
I
237
XII
293
VI
11
VI
56
IX
377
IX
392
VII
460
IX
220
IX
67

СОДЕРЖАНИЕ
НА ЦИНОВКЕ МАКАЛОА
На цино-вке Макалоа. Перевод М, Лорие		5
Каста Кахекили. Перевод С. Займовского	30
Исповедь Элис. Перевод С. Займовского	53
Берцовые кости. Перевод С. Займовского	71
Дитя Воды. Перевод С. Займовского , 		95
Слезы А. Кима. Перевод Н. Ман 		1Q6
Прибой Канака. Перевод М. Лорие	123
СЕРДЦА ТРЕХ. Перевод Т. Кудрявцевой	153
Краткая летопись жизни и творчества Джека Лондона . .	488
Примечания . . . 		495
Алфавитный указатель произведений Д. Лондона, включен¬

ных в I—XIV тома собрания сочинений 	499
ДЖЕК ЛОНДОН

Собрание сочинений

в 14 томах. Том XIV.
Редактор Н. Емельяннкова.
Иллюстрации художника Л. X а й л о в а.
Оформление художника Б. Маркевича.

Технический редактор А. Шагарина.
Подо, к печ. 22/IX 1961 г. Тираж 350 ООО экз. Изд. № 1435,

Заказ 1905. Формат бум, 84хЮ8%2- Бум. л. 7.88. Печ. л. 25,83.

+ 4 вкл. (0,41 печ. л.). Уч.-изд. л. 27,37. Цена sio коп..
Ордена Ленина типография газеты «Правда:^ имени И. В. Сталина-

Москва, улица «Правды». 24.