/
Автор: Петровский И.
Теги: военное искусство военные науки оборона страны вооруженные силы период второй мировой войны (1939 -1945 гг) восточный фронт жизнь и смерть
ISBN: 978-5-9955-0431-3
Год: 2012
Текст
coogqccc Ач Почему Гитлер сесщ щ проиграл войну Немецкий взгляд
жизнь
НЕМЕЦКИЙ ВЗГЛЯД Москва «ЯУЗА-ПРЕСС» 2012
УДК 355/359 ББК 63.3(0)62 П 65 Оформление П. Волкова П 65 Почему Гитлер проиграл войну? Немецкий взгляд. — М.: Яуза-пресс, 2012. — 384 с. — (Вторая Мировая война. Жизнь и смерть на Восточном фронте). ISBN 978-5-9955-0431-3 После падения Третьего Рейха битые немецкие генералы попыта¬ лись переложить всю вину и за военные преступления, и за разгром Вермахта на нацистское руководство и лично Гитлера - из мемуаров в мемуары кочуют проклятия в адрес «бесноватого фюрера», его «ро¬ ковых решений» и «фатальных ошибок», якобы предопределивших исход войны и поражение Германии. Однако этот расхожий миф, подхваченный западной пропагандой, не только упрощает подлин¬ ную картину событий, сводя реальную историю к идеологическим штампам, но и принижает подвиг советского народа, одержавшего заслуженную победу над сильным, умным и умелым врагом. В данной книге представлены работы ведущих германских исто¬ риков, которые решительно опровергают пропагандистские штампы, раскрывая подлинные, а не вымышленные причины пора¬ жения Рейха и представляя немецкую точку зрения на ход воору¬ женной борьбы и итоги Второй Мировой. УДК 355/359 ББК 63.3(0)62 ISBN 978-5-9955-0431-3 © Исаев А., предисловие, 2012 © ООО Издательство «Яуза-пресс», 2012
* ПРЕДИСЛОВИЕ АЛЕКСЕЯ ИСАЕВА «Сумеречное состояние души», временное или постоян¬ ное помутнение рассудка является одним из удобных и рас¬ пространенных объяснений принятия военных и полити¬ ческих решений неочевидной целесообразности. Часто журналисты и историки, подобно сценаристам посред¬ ственных голливудских фильмов, предлагают своим чита¬ телям душевные расстройства в качестве объяснений тех или иных ходов с катастрофическими последствиями. Ме¬ муаристы еще чаще похлопывают по плечу или даже пост¬ фактум щедро раздают подзатыльники лидерам, перед ко¬ торыми они трепетали в их бытность у кормила власти. Од¬ нако чаще всего это не более чем попытка найти простой ответ на сложный вопрос и стремление избежать глубокого анализа ситуации. В наибольшей степени увлечение лич¬ ностным фактором принятия решений затронуло историю Третьего рейха. Местами действительно эксцентричное по¬ ведение Адольфа Гитлера, многократно усиленное переска¬ зами из третьих рук, давало огромные возможности для перекладывания груза ответственности с факторов объек¬ тивных на факторы субъективные. При этом критики ре¬ шений «бесноватого фюрера» не всегда достаточно крити¬ чески подходили к вопросу реализуемости теоретически правильных вариантов приказов и распоряжений. Тем бо¬ лее сложным оказывается понимание причинно- следственных связей событий для иностранцев, в том числе отечественного читателя. Представляемый сборник статей в какой-то мере вос¬ полняет этот пробел, освещая военные и политические аспекты взлета и падения Третьего рейха глазами немецких 5
специалистов. В нем собраны исследования по широкому кругу вопросов: от производства вооружений до стратеги¬ ческих и политических аспектов Второй мировой войны. Открывает сборник статья X. Хембергера об экономи¬ ке и промышленности Германии накануне и в ходе Второй мировой войны. Статья описывает ту титаническую рабо¬ ту, которая была проделана в 30-е годы с целью превраще¬ ния Третьего рейха в автаркию, способную обходиться без импорта отдельных видов сырья и продовольствия. Вско¬ ре после прихода Гитлера к власти был предложен и начал реализовываться план по замене нескольких стратегически важных видов сырья на синтетические аналоги. В первую очередь это касалось каучука и углеводородного топлива. В Третьем рейхе за счет масштабных государственных ин¬ вестиций в химическую промышленность было разверну¬ то производство синтетического каучука и синтетического бензина. Хембергер прослеживает систему экономических и политических решений руководства Германии, позволив¬ ших сделать большой шаг к созданию способной существо¬ вать в условиях блокады автаркии. Одновременно разрушается образ Германии как страны, испытывавшей тотальную нехватку всех видов природных ресурсов. Полное обеспечение внутренних потребностей углем позволяло тратить большие объемы этого топлива на производство синтетического горючего. Кроме того, ситуа¬ ция значительно изменилась в сравнении с Первой миро¬ вой войной, не в последнюю очередь благодаря прогрессу технических средств ведения войны. В отличие от СССР, Германия не только покрывала свои потребности в алюми¬ нии и магнии, но даже имела возможность экспортировать эти важнейшие для авиапромышленности материалы. На¬ против, в Советском Союзе нехватка месторождений бок¬ ситов привела к широкому использованию дерева в качестве материала для производства самолетов. В 1930—1940 годах авиация стала одним из важнейших инструментов веде¬ ния войны. Природные ресурсы Германии создавали все возможности для производства высококачественных бое¬ вых самолетов. И терроризировавшие европейские города «хейнкели», и ставшие символом блицкрига пикирующие б
бомбардировщики «Ю-87» «Штука», и «мессершмитты» были построены из «крылатого металла». Цельнометаллические самолеты обладали несомнен¬ ными преимуществами перед советскими машинами, в конструкции которых базовым материалом было дерево. Например, попадание 20-мм снаряда авиапушки в метал¬ лическое крыло не приводило к повреждениям, грозящим разрушением всей конструкции. Напротив, для деревянно¬ го крыла отечественного самолета времен войны такое же попадание грозило куда более серьезными последствиями. Деревянное крыло оказывалось тяжелее сопоставимого по прочности металлического, в условиях военного времени было тяжело выдерживать его геометрию и качество отдел¬ ки. Все эти факторы сыграли свою роль в воздушной войне на Восточном фронте. Более того, немецкие конструкторы могли позволить се¬ бе роскошь в виде использования алюминиевых сплавов не только в самолетостроении, но даже заменять ими сталь в лафетах орудий (в частности, на 150-мм тяжелом пехотном орудии «sIG-ЗЗ») и производить из «крылатого металла» массивные понтоны для строительства наплавных мостов. Всем этим фактам не уделялось должного внимания в оте¬ чественной историографии. СССР объявлялся неисчерпае¬ мой кладовой природных ресурсов, хотя это в целом не со¬ ответствовало действительности. Месторождений основно¬ го источника алюминия — бокситов — в СССР было очень мало, и страна испытывала жесточайший дефицит алюми¬ ния, который даже поставлялся по ленд-лизу из США. Взгляд немецких историков также полезен с точки зре¬ ния понимания роли Советского Союза как субъекта боль¬ шой европейской политики. Характерной чертой советской исторической школы было преувеличение значения СССР для Германии в качестве объекта для военной операции. «Молодое советское государство», вокруг которого подоб¬ но планетам вокруг Солнца с 1917 года вращались мировые сверхдержавы, стремившиеся во что бы то ни стало с ним расправиться, — это сильно искаженная картина мировой политики. 7
Другой немецкий историк, Ганс-Адольф Якобсен, ра¬ бота которого включена в этот сборник, пишет: «Однако отнюдь не «жизненное пространство на Востоке», насиль¬ ственное завоевание которого уже с 20-х годов пронизы¬ вало политические расчеты Гитлера, служило главным активизирующим моментом; нет, главным импульсом яв¬ лялась наполеоновская идея разбить Англию, разгромив Россию». Такой подход к проблеме возникновения плана «Бар¬ баросса» не был характерен для отечественных истори¬ ков, больше акцентировавших внимание на долгосрочных планах завоевания «жизненного пространства» и захвата природных ресурсов. Однако сам Адольф Гитлер сформу¬ лировал причины нападения на СССР в выступлении на секретном совещании в штабе оперативного руководства вермахта 9 января 1941 года следующим образом: «Англи¬ чан поддерживает надежда на возможность вмешательства русских. Они лишь тогда откажутся от сопротивления, ког¬ да будет разгромлена эта их последняя континентальная надежда. Он, фюрер, не верит в то, что англичане «безна¬ дежно глупы»; если они не будут видеть никакой перспек¬ тивы, то прекратят борьбу. Если они проиграют, то никогда не найдут в себе моральных сил сохранить империю. Если же они смогут продержаться, сформировать 30—40 дивизий и если США и Россия окажут им помощь, тогда создастся весьма тяжелая для Германии обстановка. Этого допустить нельзя. До сих пор он [Гитлер] действовал по принципу нано¬ сить удар по важнейшим позициям противника, чтобы еще на один шаг продвинуться вперед. Поэтому теперь необхо¬ димо разгромить Россию. Тогда либо Англия сдастся, ли¬ бо Германия будет продолжать борьбу против Англии при самых благоприятных условиях. Разгром России позволит также и Японии обратить все свои силы против США. А это удержало бы последние от вступления в войну. Особенно важен для разгрома России вопрос времени. Хотя русские вооруженные силы и глиняный колосс без головы, однако точно предвидеть их дальнейшее развитие невозможно. Поскольку Россию в любом случае необходи¬ 8
мо разгромить, то лучше это сделать сейчас, когда русская армия лишена руководителей и плохо подготовлена и ког¬ да русским приходится преодолевать большие трудности в военной промышленности, созданной с посторонней по¬ мощью. Тем не менее и сейчас нельзя недооценивать русских. Поэтому немецкое наступление должно вестись макси¬ мальными силами. Ни в коем случае нельзя допустить фронтального оттеснения русских. Поэтому необходимы самые решительные прорывы. Важнейшая задача состоит в быстром отсечении района Балтийского моря; для это¬ го необходимо создать особенно сильную группировку на правом крыле немецких войск, которые будут наступать севернее Припятских болот. Хотя расстояния в России и большие, но они не больше расстояний, с которыми уже справились германские вооруженные силы. Цель опера¬ ции должна состоять в уничтожении русских вооруженных сил, в захвате важнейших экономических центров и в раз¬ рушении остальных промышленных районов, прежде всего в районе Екатеринбурга, кроме того, необходимо овладеть районом Баку. Разгром России будет для Германии большим облегче¬ нием. Тогда на Востоке необходимо будет оставить лишь 40—50 дивизий, численность сухопутной армии можно бу¬ дет сократить и всю военную промышленность использо¬ вать для вооружения военно-воздушных и военно-морских сил. Затем необходимо будет создать надежное зенитное прикрытие и переместить важнейшие промышленные предприятия в безопасные районы. Тогда Германия будет неуязвима. Гигантские пространства России таят в себе неисчисли¬ мые богатства. Германия должна экономически и полити¬ чески овладеть этими пространствами, но не присоединять их к себе. Тем самым она будет располагать всеми возмож¬ ностями для ведения в будущем борьбы против континен¬ тов, тогда никто больше не сможет ее разгромить»1. 1 Дашичев В.И. Банкротство стратегии германского фашизма. М.: На¬ ука, 1973. С. 93—94 со ссылкой на KTB OKW, Bd.I. S. 253—258. 9
Взвешенный взгляд на корни плана «Барбаросса» при¬ дает динамику отношению руководства Третьего рейха к СССР. Первоначально кампания против Советского Союза была вспомогательной по отношению к главным (как каза¬ лось Гитлеру) событиям войны в Европе, которые должны были развернуться на море и в воздухе. Крушение «Барба¬ россы» сделало вспомогательную кампанию основным со¬ держанием Второй мировой войны для Германии, отодвинув на второй план воздушную и морскую войну с Англией. Помимо наиболее значимых для отечественного читате¬ ля вопросов взаимоотношений между СССР и Германией, немецкие историки уделяют много внимания последстви¬ ям воздушной битвы над рейхом. Перед нами предстает картина разрушения крупных городов, порожденная несо¬ вершенством оружия воздушной войны. Бомбардировщи¬ ки Второй мировой войны, вооруженные сбрасываемыми с высоты в несколько километров свободнопадающими авиабомбами, могли эффективно поражать только цель ви¬ да «крупный город». Вопреки теории Дуэ, воздействие на крупные города не привело к капитуляции Германии. Воз¬ душный террор только озлоблял людей в тылу и на фрон¬ те. Однако немецкому народу пришлось дорого заплатить за проверку теории итальянского военного теоретика на практике. Герхард Шрайбер пишет: «В результате бомбар¬ дировок было разрушено почти пять млн квартир — чет¬ верть всего жилого фонда по состоянию на 1939 год». Одно¬ временно разрушению подверглись памятники истории и культуры, созданные задолго до прихода Гитлера к власти. Напротив, оборонявшиеся сильными средствами ПВО и представлявшие собой сравнительно компактные цели промышленные предприятия пострадали намного мень¬ ше. Шрайбер дает следующие оценки воздействию англо- американской авиации на промышленность Германии: «В общем же и целом ущерб в строениях и техническом осна¬ щении промышленных предприятий, нанесенный в ре¬ зультате налетов вражеской авиации, наземных боев и раз¬ рушений собственными руками, составил от 10 до 15 про¬ 10
центов сооружений, если брать за точку отсчета 1936 год с его полной трудовой загрузкой». Разумеется, бесперспективность воздушного террора осознавалась англо-американским командованием, и в по¬ иске целей для непосредственного воздействия на функци¬ онирование немецкой военной машины они обратили свой взор на коммуникации. Шрайбер пишет: «Ведь союзники сбросили на транспортную систему Германии — как и на ее гражданское население — в семь раз больше бомб, не¬ жели на ее военно-промышленные предприятия». Именно разрушение транспортной сети препятствовало быстрому восстановлению предвоенных объемов производства про¬ мышленностью Германии. Вместе с тем следует отметить (этот момент был упущен Шрайбером), что массированное воздействие на транспортную сеть Третьего рейха началось только осенью 1944 года. До сентября 1944 года по желез¬ нодорожным и речным коммуникациям Германии нано¬ сились спорадические удары бомбардировочной авиации союзников, но никакого заметного эффекта на перевозки они не оказали. Соответственно, военная промышленность Третьего рейха смогла достичь пика производительности. Действительно серьезным ударам мосты, железнодорож¬ ные узлы, а также инфраструктура речного флота Германии подверглись только в сентябре и октябре 1944 года. Эти удары достигли своих целей. 16 марта 1945 года Шпеер до¬ кладывал Гитлеру: «Немецкую экономику ждет неизбеж¬ ный коллапс в течение 4—8 недель». Помимо стратегических экономических вопросов, в сборнике много внимания уделено большой политике. Здесь немецкие историки также отходят от классической версии о натравливании Германии на СССР, с одной сто¬ роны, и избегают огульных обвинений крупных полити¬ ков во внушаемости и слабости. В частности, подвергается вдумчивому анализу политика Невилла Чемберлена, «от¬ ца» Мюнхенского сговора. Себастиан Хаффнер: «Основой «умиротворительных» расчетов были антибольшевизм Гит¬ лера и его открыто провозглашенные планы завоеваний на Востоке. Они, как рассчитывал Чемберлен, делали невоз¬ 11
можными совместные действия Германии и России. И по¬ ка оба континентальных гиганта держали друг друга в стра¬ хе, Англия вместе с тащившейся в фарватере ее политики Францией могла, как повелось издавна, играть решающую роль. Кроме того, между Германией и Россией по-прежнему существовал старый «санитарный кордон» — прибалтий¬ ские государства, Польша, Румыния и т.д. Этот кордон могло предупредить или по крайней мере осложнить пря¬ мое военное столкновение между Германией и Советским Союзом». Тем самым, как мы видим, имело место стремле¬ ние английского премьера создать в Европе систему «сдер¬ жек и противовесов» и избежать военных действий. Объяснения, отличные от сомнений в умственной пол¬ ноценности Гитлера, Хаффнер дает также политике Герма¬ нии в отношении США в течение 1940—1941 годов: «Длив¬ шаяся тринадцать месяцев (с ноября 1940-го по декабрь 1941 года) дуэль между Рузвельтом и Гитлером выглядит забавно, поскольку Гитлер выступил в ней в совершенно необычной роли: полному ярости Рузвельту противостоял кроткий, почти как овечка, Гитлер». Немецкий историк предлагает читателям взглянуть на взаимоотношения Руз¬ вельта и Гитлера под другим углом зрения, и такая теория вполне достойна права на существование. В работе Хаффнера присутствует также мостик, прове¬ денный от политики к военным операциям. Им объяснено с политической точки зрения наступление немецких войск в Арденнах: «Гитлер хотел поставить западные державы перед выбором: либо в последнюю минуту выступить вме¬ сте с ним против Советского Союза, либо остаться у разби¬ того корыта». Так большая политика влияла на стратегию, предлагая наступать на Западе в условиях угрозы удара на Востоке, который должен был последовать со дня на день и действительно состоялся в начале января 1945 года. С высказанными в «Немецком взгляде» точками зрения можно спорить, но несомненно одно: их высказывали лю¬ ди, хорошо понимавшие реалии страны, являвшейся про¬ тивником СССР в Великой Отечественной войне.
Ганс-Адольф Якобсен КАК БЫЛА ПРОИГРАНА ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА На рассвете 26 августа 1939 года, за шесть дней до начала войны, команда особого назначения германского вермахта внезапно захватила Яблунковский перевал в Польше. Она имела задание держать его открытым до подхода передовых частей сухопутных войск; при этом было захвачено в «плен» свыше 2000 польских солдат. Приказ Гитлера отложить предусмотренное на 26 августа наступление уже не смог во¬ время достигнуть этого «отряда для действий в темноте». Ему пришлось мелкими группами отойти к германской границе. Только 31 августа 1939 года Гитлер отдал окончательный приказ о наступлении: 1 сентября в 4 часа 45 минут утра германские дивизии вступили в Польшу. Вторая мировая война разразилась, когда Англия и Франция (включая до¬ минионы), выполняя свои союзнические обязательства перед Польшей, по истечении сроков предъявленных ими ультиматумов 3 сентября объявили войну Германии. Они не остановились даже перед серьезными последствиями своего шага, как на то до самого конца надеялся Гитлер, пребывая в состоянии между иллюзией и самообманом. Когда шеф-переводчик министерства иностранных дел перевел ему фатальные слова ноты западных держав, он «словно застыл... и сидел в своем кресле совершенно без¬ молвно и неподвижно». Представление Гитлера о малодуш¬ ной и уступчивой позиции Англии и Франции не подтвер¬ дилось; не сыграла и его крупная козырная карта — пакт с Советским Союзом о ненападении от 23 августа: союзники были полны решимости положить предел осознанной ими еще весной экспансионистской политике Гитлера. Время, когда они мирились со свершившимися фактами, минова¬ 13
ло. С момента германского захвата Чехии и Моравии они, поддерживаемые в том президентом США, повернули руль своей политики на 180 градусов: вступив в Прагу, Гитлер «перешел Рубикон». В отличие от 1914 года, в отношении 1939 года проблема вины за войну как таковая, собственно, не стоит, хотя и ее исторические оценки могли бы быть более дифференциро¬ ванными, чем это сформулировано в многочисленных по¬ слевоенных исследованиях. Что касается возникновения Первой мировой войны, то западногерманские и иностранные исследователи сходят¬ ся в том, что следует говорить о разделенной ответствен¬ ности. Все участники этой войны, как выразился однажды Ллойд Джордж, в большей или меньшей степени «втяну¬ лись» в конфликт, причем каждый из них, вступая в нее, искренне верил, что должен защищаться с оружием в ру¬ ках от нападения извне. Статья 231 Версальского договора, возложившая вину за войну исключительно на Германию и ее союзников, роковым бременем легла на плечи молодой Веймарской республики. После разрушения системы ев¬ ропейских государств в результате Первой мировой войны предпринятая в 1919 году неудавшаяся попытка новой ор¬ ганизации Европы создала питательную почву для даль¬ нейшего, чреватого тяжкими последствиями, хода разви¬ тия. Версальский мир ни территориально, ни политически, ни тем более морально не мог удовлетворить европейские нации, особенно побежденные; не способен он был и со¬ действовать желательному всестороннему взаимопонима¬ нию. Созданная тогда Лига Наций, несмотря на отдельные ее достижения, оказалась не в состоянии разрешить споры на международном уровне, так как должна была прини¬ мать решения только единогласно и к тому же не обладала достаточной исполнительной властью. Но особенно дале¬ ко стояли в стороне от Лиги Наций Соединенные Штаты Америки, которые вышли из Первой мировой войны в ка¬ честве властно-политической и особенно идеологической ведущей силы, а затем вновь впали в изоляционизм. 14
В эту эпоху, которая, кроме того, характеризовалась эко¬ номической депрессией и духовными кризисами, демагоги находили себе послушные массы, которые давали им воз¬ можность посулами и обещаниями осуществлять собствен¬ ные политические идеи. Несомненно одно: в 1933 году Гит¬ лер начал свою внешнюю политику с борьбы против вер¬ сальского «диктата». Под лозунгом «мира» он шаг за шагом освободил Германию от наложенных на нее ограничений и на свой манер помог вновь обрести полную действенность односторонне сформулированному в 1919 году праву на¬ родов на самоопределение. Но за этой националистически обрамленной политикой пересмотра Версальского догово¬ ра, которую его пропагандисты изображали в самом благо¬ приятном свете, скрывалось с самого начала нечто гораздо большее. Наряду с внутренней консолидацией и создани¬ ем тоталитарного фюрерского государства, формирование которого Гитлер ускорил жестокими средствами и мето¬ дами, он целеустремленно преследовал (поначалу лишь слабо осознаваемые как реализация идей его книги «Майн кампф») две крупные цели: не останавливающееся ни пе¬ ред каким риском завоевание «соответствующего числен¬ ности населения жизненного пространства» на Востоке (при одновременном сведении счетов с большевизмом) и установление своего господства в Европе, с которым он на¬ меревался связать ее националистическое преобразование в духе своей расовой теории. Однако решение о времени и направлении той или иной акции (действовать «так или так») он всегда оставлял за собой, не принимая его до само¬ го последнего момента. Движимый присущим ему внутренним нетерпением и опасением не успеть до конца собственной жизни осу¬ ществить свое исторически уникальное «дело», Гитлер в своей политике не считался ни с какими правилами чело¬ веческого и национального сосуществования. Посколь¬ ку его акции, начиная с 1935 года, не наталкивались на сколько-нибудь значительное сопротивление европейских держав, он действовал все смелее и смелее: восстановление всеобщей воинской повинности и ввод войск в ремили¬ 15
таризованную Рейнскую область в сочетании с форсиро¬ ванным вооружением — таковы были первые этапы его начинавшихся престижных успехов. Вместо того чтобы с самого начала поставить его на место, что при военном превосходстве западных держав в первые годы национал- социалистического господства было все еще возможно, Англия и Франция (недооценивая методы и динамику тота¬ литарной национал-социалистической системы) считали, что смогут скорее способствовать решению всех спорных вопросов политикой умиротворения. В 1936 году Гитлер осуществил сближение с Италией, к которому стремился («ось» Берлин — Рим), а также укрепил позицию Германии как бастиона против большевизма, заключив с Японией Антикоминтерновский пакт. Год спустя он на секретном совещании 5 ноября 1937 года в самом узком кругу заявил, что для него в решении вопроса о германском жизненном пространстве есть только один путь силы, а без риска этот путь немыслим. Когда 4 февраля 1938 года Гитлер сместил с занимае¬ мых ими постов имперского военного министра генерал- фельдмаршала фон Бломберга и начальника Генерального штаба сухопутных сил барона фон Фрича и принял коман¬ дование вермахтом непосредственно на себя, был сделан еще один важный шаг: сильнейший инструмент государ¬ ства, дотоле унифицированный лишь политически, теперь потерял и свою профессионально военную самостоятель¬ ность. Тем самым в будущей войне на долю Гитлера долж¬ на была выпасть роль полководца! Одновременно под его влиянием оказалась и дипломатия, когда он назначил им¬ перским министром иностранных дел Риббентропа вместо барона фон Нейрата. После аншлюса Австрии, когда авто¬ ритет Гитлера в народе еще больше укрепился, он стал стре¬ миться к ликвидации Чехословакии. Но сначала ему при¬ шлось довольствоваться в Мюнхене в сентябре 1938 года частичным решением: Германия получила Судетскую об¬ ласть, которая была занята 1 октября 1938 года. Хотя Гитлер 26 сентября и провозгласил во всеуслышание в рейхстаге: «Чехи нам не нужны», уже в середине декабря он дал штабу 16
Верховного Главнокомандования вермахта (ОКВ), пусть и с некоторыми оговорками, приказ принять все подготови¬ тельные меры для разгрома оставшейся части Чехии. * * * Вступление в Прагу положило начало решающему по¬ вороту к войне: отнюдь не насытившись и этой добычей, Гитлер обратил свой взор на Польшу. С 1935 года он пы¬ тался привлечь ее на свою сторону для совместной борьбы против Советского Союза. Но от этого плана ему в кон¬ це 1938 года пришлось отказаться, так как руководящие деятели Польши и не помышляли позволить сделать себя орудием национал-социалистической агрессивной поли¬ тики, надеясь в качестве «третьей силы» в Европе прово¬ дить независимую политику. Они отвергли и гитлеровские предложения по решению вопроса о Данциге и коридоре от 21 марта 1939 года, а тем временем западные державы 31 марта дали Польше свои гарантии. Гитлер денонсиро¬ вал германо-английское военно-морское соглашение и германо-польский договор о ненападении (28 апреля) и одновременно заключил военный союз с Италией («Сталь¬ ной пакт»), а также, конкурируя с западными державами, активизировал дипломатические усилия в отношении Мо¬ сквы, чтобы получить свободу рук против Польши. Это привело 23 августа 1939 года к заключению пакта о нена¬ падении между Германией и Советским Союзом. После того как Гитлер в начале августа принял окончательное ре¬ шение напасть на Польшу, германо-польские отношения стали все более обостряться. Эксцессы многих поляков в отношении «фольксдойче», сознательно раздувавшиеся национал-социалистской прессой, дали Гитлеру желанный повод к насильственному вторжению. Правда, заключение польско-английского пакта о взаимопомощи от 25 августа и заявление Италии о ее неготовности к войне привели еще раз к отсрочке нападения. Но 31 августа 1939 года Гитлер дал приказ о вступлении вермахта, после того как прямые польско-германские переговоры не состоялись и Польша, совершенно не понимавшая своих действительных во¬ 17
енных возможностей, во второй половине дня 30 августа объявила мобилизацию. Критически мыслящий политик тех драматических ав¬ густовских дней 1939 года [германский посол в Риме] У. фон Хассель так описал свои впечатления: «...Гитлер и Риббен¬ троп хотели войны против Польши и сознательно пошли на риск войны с западными державами, до последних дней испытывая колеблющуюся по своей температуре иллюзию, что те останутся нейтральными. Поляки же, с их польским высокомерием и славянской податливостью ходу событий, проникшись доверием к Англии и Франции, упускали лю¬ бой еще остававшийся шанс избежать войны. Лондонское правительство, посол которого сделал все, дабы сохранить мир, в последние дни прекратило этот бег наперегонки и совершило своего рода «Vogue la galiere»1. Франция пошла по этому пути с гораздо большими колебаниями. Муссо¬ лини не жалел усилий для того, чтобы избежать войны...» Характерно, что уже в этой первой кампании военная цель Гитлера далеко выходила за рамки разгрома вражеских воо¬ руженных сил: он хотел вести борьбу до полного уничтоже¬ ния Польши! Разумеется, Вторая мировая война возникла не только в результате честолюбия и жажды власти отдельного ли¬ ца. Но свободной от вины за эту вторую европейскую ка¬ тастрофу едва ли была какая-либо держава, ибо все позже участвовавшие в войне государства ранее оказывали более или менее сильное содействие национал-социалистской политике. Однако факт остается фактом: Гитлер созна¬ тельно развязал войну против Польши и тем самым вызвал Вторую мировую войну. Поэтому он несет за нее такую от¬ ветственность, какая вообще «мыслима в рамках крупных всемирно-политических процессов» (Херцфельд). Начало Второй мировой войны, вызвавшее у немецкого народа отнюдь не восторг, а скептицизм и мрачные пред¬ чувствия, застало вермахт в разгар его строительства. Оно велось очень быстрыми темпами, почти что в спешке, и притом вширь, а потому ему не хватало глубины в обла¬ 1 \bgue la galiere — кривая вывезет (фр.). 18
сти вооружения и кадров. Таким образом, Германия об¬ ладала еще далеко не готовым к действию инструментом войны даже при том, что по производству современных видов вооружения она и опережала западные державы. Из требуемого четырехмесячного запаса вооружения всякого рода в наличии имелось в среднем 25%; боеприпасов для зенитной артиллерии и авиационных бомб хватало всего на три месяца, между тем как запасы горючего из резервов и текущей продукции в лучшем случае покрывали потреб¬ ности лишь четырех военных месяцев. Генеральный штаб сухопутных войск никаких оперативных приготовлений к наступлению, за исключением касающихся Польши, не предпринял, ибо рассматривал сухопутные войска исклю¬ чительно как боеспособное средство обороны. Вопреки утверждениям обвинения на Нюрнбергском процессе глав¬ ных немецких военных преступников (1945—1946), будто германский Генеральный штаб еще до 1939 года разработал планы наступления на западные державы, сегодня твердо установлено: первая директива Главного командования су¬ хопутных войск (ОКХ) о стратегическом сосредоточении и развертывании войск датирована 19 октября 1939 года. Причем и эту директиву Гитлер руководящим чинам ОКХ навязал. Ведь еще в сентябре он оказался перед вы¬ бором: или пренебречь своими последними политически¬ ми и только что совершенными военными захватами, или же «окончательно» рассчитаться с западными демократия¬ ми, которые, как он позднее заявил генералитету, вот уже несколько десятилетий противодействуют консолидации рейха. Учитывая ту быстроту, с какой блестяще руководи¬ мые ОКХ и командованием групп армий германские войска шагали в Польше от успеха к успеху (между тем как Фран¬ ция, почти бездействуя, отсиживалась за своей линией Ма- жино!), и растущее понимание того факта, что Великобри¬ тания, вступив в войну, будет биться до последнего, Гитлер хотел использовать мнимое благоприятствование момента и вынудить противника к решающей битве. При этом про¬ блема нейтралитета не играла для него никакой роли; если Германия победит, никто об этом и не спросит — таков был его аргумент. 19
Импульсивный и беззастенчивый образ действий, при котором он не считался со взглядами других и оценками положения своими ближайшими военными советниками, привел Гитлера в октябре к поспешному решению: пока он, как казалось, обладает военным превосходством, нуж¬ но как можно скорее напасть на западные державы и уни¬ чтожить их. Когда Гитлер после так называемого мирного предложения от 6 октября 1939 года приказал ускорить оперативные приготовления к наступлению и, не дожида¬ ясь ответа западных держав на свое предложение, назначил первую дату 25 ноября 1939 года, это вызвало возмущение у командующего группой армий «Ц» генерал-полковника фон Лееба. Он писал в своем дневнике: «[...] все распоря¬ жения [...] указывают на то, что это безумное наступление с нарушением нейтралитета Голландии, Бельгии и Люксем¬ бурга действительно собираются предпринять. Итак, речь Гитлера в рейхстаге была всего лишь обманом немецкого народа». Не только он и Генеральный штаб сухопутных войск, но и ряд других командующих задействованных на западе армий справедливо сомневались в том, что еще этой же осенью удастся добиться решающей победы; к тому же польская кампания выявила очевидные недостатки сухо¬ путных войск. На различных совещаниях по обсуждению обстановки они неоднократно обращали внимание Гитлера на то, сколь мало германская армия в данный момент по об¬ ученности личного состава и по вооружению отвечает вы¬ соким требованиям похода на запад. Разумеется, на основе опыта Первой мировой войны они оценивали боеспособ¬ ность противника, в том числе и французов, очень высо¬ ко. Генерал-полковник фон Браухич [главнокомандующий сухопутных войск] попытался в последний раз сделать это в драматической беседе с Гитлером 5 ноября и вместе с на¬ чальником своего Генерального штаба генералом Гальде- ром вновь и вновь предпринимал попытки трезво изложить все военные точки зрения и убедить Гитлера использовать любую возможность мира. Это трагическое противоречие (с одной стороны, желание не допустить расширения кон¬ фликта и превращения его в новый мировой пожар, а с дру¬ гой — необходимость со всем профессионализмом двигать 20
вперед приготовления к военной кампании) предъявляло высочайшие требования к их нравственному чувству ответ¬ ственности и к их солдатскому чувству долга. Всю глубину этого конфликта с собственной совестью может оценить, однако, только тот, кто был вынужден действовать на та¬ ком же посту и получил такое же воспитание. Сегодня мы можем только предполагать, в состоянии какой внутрен¬ ней борьбы находился начальник Генерального штаба су¬ хопутных войск, если он задумывался над тем, не является ли устранение Гитлера единственным выходом из этого за¬ путанного положения. Но он и его единомышленники не решились на этот последний шаг, ибо считали, что такой поступок был бы нарушением традиции, к тому же подхо¬ дящего преемника нет; кроме того, молодой офицерский корпус, веривший в фюрера, ненадежен, но прежде всего для этого еще не созрело настроение внутри страны. Но так как Гитлер продолжал форсировать подготовку к наступлению, ОКХ всеми средствами по меньшей мере затягивало переход в это наступление, надеясь тем самым дать место политическому, мирному решению конфликта, который пока еще не разгорелся открыто («сидячая война»). Однако после того, как Гитлер объявил борьбу со всеми «критиканами», у ОКХ остался только один путь: со всей энергией посвятить себя подготовке наступления. Плохая погода, а также неприкрытая оппозиция его планам побу¬ дили Гитлера зимой 1939/40 года 20 раз переносить дату на¬ чала наступления. Кроме того, разработанная ОКХ по его инициативе директива о стратегическом сосредоточении и развертывании войск не сулила ему большого успеха, а по¬ тому он продолжал поиски лучших и более перспективных решений, скорее непреднамеренно, чем умышленно, сам затягивая запланированное наступление! Тем временем внимание Гитлера приковало к себе поло¬ жение на севере Европы. Советско-финская зимняя война могла дать западным державам возможность под предло¬ гом военной поддержки Финляндии встать твердой ногой в Норвегии и овладеть шведскими рудными залежами; это означало для Германии опасную угрозу ее флангу. Союзное Верховное Главнокомандование действительно занималось 21
таким планом. Но операция «Везерюбунг» («Везерское уче¬ ние»), готовившаяся с января 1940 года прежде всего в свя¬ зи с желанием военно-морского флота заполучить Норве¬ гию в качестве своей оперативной базы, упредила действия союзников всего на несколько часов. 9 апреля 1940 года части германского вермахта заняли Данию и захватили Норвегию; лишь боевые действия по овладению Нарвиком затянулись до начала июня. Кампания на Западе, начавшаяся 10 мая 1940 года, при благоприятных для Германии предпосылках (крупные про¬ белы в области вооружения, боевой подготовки личного состава, а также оснащения танками и автомашинами бы¬ ли за время зимы 1939/40 года в значительной мере устра¬ нены) никоим образом не была превентивной мерой для защиты от «планомерно готовившегося совместно с бель¬ гийским и нидерландским генеральными штабами продви¬ жения» войск западных союзников в Рурскую область, как то утверждала национал-социалистская пропаганда. Хотя Гитлер и попытался политически оправдать свои действия и переложить ответственность за них на оба нейтральных государства, на самом деле эти действия определялись в первую очередь его собственными стратегическими сооб¬ ражениями. Он явно считал, что военной победой на кон¬ тиненте сможет побудить своего главного врага — Англию принять его условия и, до предела используя все экономи¬ ческие резервы, сумеет быстро закончить войну. Это было второй его военной целью и вместе с тем его первым лож¬ ным умозаключением! К тому же осенью 1939 года он еще имел неверные представления о фактической боеспособно¬ сти германского вермахта и, несмотря на предостережения специалистов, переоценивал собственную вооруженную силу. Этому его свойству будет суждено приобрести роко¬ вое значение в другой взаимосвязи с проводимой им вой¬ ной. Здесь у Гитлера впервые обнаружилось то расхождение между понятиями «хотеть» и «мочь» в военной области, ко¬ торое постоянно углублялось у него с годами! 22
* * * Какой триумфальный момент для ефрейтора Первой мировой войны, когда 24 июня 1940 года он получил из Дорна телеграмму, в которой его бывший верховный пол¬ ководец кайзер Вильгельм II поздравил фюрера с «огром¬ ной победой»! То, что не удалось императору за четыре года ожесточенной войны, несмотря на величайшее напряжение всех сил, он, Гитлер, совершил всего за несколько недель. Франция сокрушена в ходе поистине невиданной в совре¬ менной военной истории кампании, от которой просто за¬ хватывает дух, а англичане изгнаны с континента. Военный подвиг такого масштаба, какой не снился даже самым сме¬ лым оптимистам, а оплачен совсем незначительными поте¬ рями! В Компьенском лесу, на историческом месте 1918 го¬ да, Франция должна теперь подписать в целом умеренные германские условия перемирия. Гитлер, с 1933 года шагавший от одного успеха к другому, уже одержавший победу в трех военных кампаниях, теперь достиг вершины своей стремительной карьеры. Его пред¬ сказания вновь оправдались: противники были сломлены в кратчайший срок. Теперь он явно достиг своей далеко идущей цели. Он добился этого благодаря своему «инстин¬ кту» в выборе подходящего момента, при помощи которого почти с уверенностью лунатика вел до сих пор свою внеш¬ нюю политику. Казалось, он и с войной справляется так же легко опять-таки благодаря своей «интуиции». Национал- социалистская пропаганда не знала удержу, в превосходных степенях восхваляя Гитлера: из «величайшего государствен¬ ного мужа» со времен Бисмарка она теперь сделала из него и «величайшего полководца всех времен». Сфера господства Гитлера простиралась отныне от Нордкапа до испанской границы, ограждаемая от врагов, пожалуй, самыми боеспособными вооруженными силами в мире. И хотя зимой 1939/40 года критические, более того, оппозиционные голоса мужественно предостерегали от по¬ хода на Запад, победа в мае и июне 1940 года либо заставила их надолго замолчать, либо лишила их всякого резонанса. Престиж Гитлера в народе решающим образом укрепился. 23
Немало религиозно мыслящих немцев считало, что «че¬ ловек, добившийся таких успехов, ниспослан им самим Богом». Даже такой умный и обладающий острым зрени¬ ем наблюдатель, как Уве фон Хассель, писал в своем днев¬ нике: «Никто не может оспаривать величия, достигнутого Гитлером. Но это ничего не меняет во внутреннем харак¬ тере его деяний и не умаляет тех ужасных опасностей, ко¬ торые угрожают всем высшим ценностям. Демонический Спартак может действовать только разрушающе...» В союзе с Италией, которая вступила в войну 10 июня 1940 года, Гитлер теперь держал в своих руках судьбу Цен¬ тральной Европы. Легко понять, что самомнение большин¬ ства немцев возросло, но надежный глазомер, определяю¬ щий, что возможно и что невозможно в политической и военной областях, был ими утерян. Ведь это всего-навсего вопрос ближайших дней, ну, нескольких недель, — и Ан¬ глия, последний противник, прекратит почти бесперспек¬ тивную борьбу. В самом узком кругу Гитлер вновь и вновь повторял: Англия побеждена, только не признает этого. Мы не можем оставить без внимания эту возникшую после непрерывной цепи успехов Гитлера психологическую ситуацию лета и осени 1940 года, если хотим правильно оценить начавшийся тогда период напряженности между политикой и самим ведением войны. Англия Черчилля не сдалась; она оценивала свое по¬ ложение в первую очередь как положение морской держа¬ вы, и с этой точки зрения у нее не было никакой причи¬ ны, заставлявшей ее сложить оружие. Именно в этом со¬ стояла особая, отличающаяся одна от другой оценка войны французом Петеном и британским премьер-министром. Для первого в мае—июне 1940 года речь шла об обычном военно-политическом столкновении, которому было суж¬ дено закончиться военным поражением Франции на кон¬ тиненте. Для Черчилля же конфликт решался не на тради¬ ционных полях сражений Европы, а всемирными и идео¬ логическими факторами. К тому же он был убежден, что Рузвельт вскоре преодолеет изоляционистскую позицию американского конгресса и вступит в войну на стороне 24
Англии. Таким образом, в данном пункте Гитлер оказался не прав, и очень скоро стало очевидно, сколь дорого обой¬ дется ему эта ошибка! Ведь какими средствами и возмож¬ ностями располагал он, чтобы склонить Англию к мирным переговорам? Гитлера тех месяцев можно по праву сравнить с шахма¬ тистом, который в начале партии считает достаточными четыре-пять ходов, чтобы объявить противнику мат. Вот он уже готов сделать первый ход, но вдруг начинает колебать¬ ся, ибо надеется прийти к цели быстрее, более эффектив¬ ным ходом. Однако в самый последний момент отказыва¬ ется и от него, чтобы в конце концов снова прибегнуть к своему излюбленному ходу. Так, поначалу он все свои надежды возложил на усилен¬ ную воздушную и морскую войну. Еще до начала Второй мировой войны Гитлер неоднократно утверждал: смертель¬ ную рану Англии можно нанести только всеобъемлющей экономической войной; будучи отрезанной от импорта, она долго продолжать сопротивление не сможет. А значит, все дело в том, чтобы захватить на побережье Ла-Манша подходящие базы для подводного флота и авиации и оттуда начать широкомасштабные военные действия по установ¬ лению блокады Англии. Если зимой 1939/40 года борьбу против британских надводных и подводных сил начал гер¬ манский военно-морской флот, то после похода против Франции должны были в более крупном масштабе всту¬ пить в дело Люфтваффе. Гитлер, а особенно Геринг, наде¬ ялся посредством широко задуманного воздушного насту¬ пления сделать Англию покладистей и тем самым создать предпосылки для окончательного разгрома врага. Для этой цели были выделены два воздушных флота, насчитывав¬ шие около 2000 самолетов, которым англичане в крити¬ ческие дни июля — августа могли противопоставить всего лишь 600—700 истребителей. 13 августа началась первая фаза «воздушной битвы над Англией» (операция «Орел»). Ее первоначальной це¬ лью было добиться превосходства в воздухе. Кроме того, совершались крупные налеты на вражеские базы истре¬ 25
бительной авиации и опорные пункты противовоздуш¬ ной обороны. Во второй фазе, начавшейся 5—7 сентября, предусматривалось разгромить экономический потенциал и деморализовать население Британских островов. Но ни то ни другое не удалось! Не говоря уже о крупных потерях немецкой авиации в результате сильной, хорошо руково¬ димой английской противовоздушной обороны, а также об отсутствии четырехмоторных бомбардировщиков дальнего радиуса действий для ведения стратегической воздушной войны, что привело к провалу операции, ее пришлось по¬ степенно прекратить потому, что на первый план все силь¬ нее выдвигалось стратегическое сосредоточение и развер¬ тывание сил против Советского Союза и с этой целью надо было держать воздушные флоты в боевой готовности. Борьба с Англией на море, естественно, могла привести к успеху лишь в далекой перспективе. Причины этого коре¬ нились прежде всего в военно-морской политике Третьего рейха. После германо-английского соглашения 1935 года, установившего соотношение тоннажа германского и бри¬ танского военно-морского флота 35:100, война с Англией как возможная еще не рассматривалась. Только в начале 1938 года Гитлер впервые заявил адмиралу [главнокоман¬ дующему военно-морского флота] Редеру, что надо гото¬ вить военно-морской флот к столкновению с Англией и осуществить направленные на это меры. Затем командо¬ вание военно-морского флота на командно-штабных уче¬ ниях проработало возможность его использования в войне против Англии и пришло к выводу, что до тех пор, пока гер¬ манская крейсерская война будет вестись в основном под¬ водными лодками, ядро британского флота уничтожить не удастся. Результатом было принятие рассчитанной на шесть лет (до 1944 года) программы, целью которой являлось зна¬ чительное увеличение личного состава флота и количества кораблей, особенно крупных (план «Z»), чтобы в предпо¬ ложительном случае быть лучше вооруженными. Гитлер приказал обеспечить этому расширению ВМФ приоритет перед обеими другими составными частями вооруженных сил (сухопутными войсками и Люфтваффе). 26
Однако поставленная двойная цель ведения морской войны (борьба против вражеского торгового флота и лик¬ видация британского господства на море), по словам исто¬ рика Хубача, страдала отсутствием «всякого политического опыта и понимания стесненности Германии своим кон¬ тинентальным положением». Хотя командующий под¬ водным флотом будущий гросс-адмирал Дёниц требовал усиленного развития своего рода оружия (так как, по его мнению, только оно в случае военного конфликта, обладая соответствующими силами на море, могло решить исход войны), отстоять свою точку зрения ему не удалось. В кон¬ це концов Гитлер еще 22 июля 1939 г. приказал объявить своим офицерам-подводникам, что до войны с Англией дело ни в коем случае не дойдет, ибо это означало «Finis Germaniae»1. Начало войны застало германский военно-морской флот врасплох. К этому моменту он имел, образно гово¬ ря, всего лишь туловище, поскольку план «Z» едва начал осуществляться. Его слабость по сравнению с одним толь¬ ко английским флотом выражалась соотношением 1:7,5 в крупных и средних надводных кораблях, а в миноносцах 1:9,2, и только в подводных лодках соотношение было рав¬ ным. Такое положение следовало предвидеть в результате германской военно-морской политики, проводившейся с 1935 года. Но Гитлер полагал, что сможет пойти на риск войны, несмотря на вражеское превосходство на море; на¬ ходясь в плену представлений, присущих континентально¬ му мышлению, он хотел добиться решения исхода войны с морской державой Англией на суше. Навязать британскому флоту бой в форме «морского сражения выстроившихся кораблей», как это имело место в Первой мировой войне, было по вышеназванным при¬ чинам невозможно, а тактически уже и едва ли приемле¬ мо. Напротив, германский военно-морской флот должен был попытаться всеми имеющимися в его распоряжении средствами предпринять против Британских островов эко¬ номическую войну и военную блокаду, успех которых мог 1 «Finis Germaniae» — конец Германии (лат.). 27
быть тем больше, чем лучше исходные базы. Главнокоман¬ дующий военно-морского флота первым делом распоря¬ дился прекратить все крупные постройки по плану «Z» (за исключением кораблей, уже спущенных со стапелей), что¬ бы ускорить выпуск подводных лодок, и вооружить вспо¬ могательные суда для охоты за торговыми судами («капер¬ ская война»). Вместо 300 подводных лодок, которые Дё- ниц требовал в качестве минимума для успешной морской войны против Англии, Германия имела всего 57, а из них пригодных к военным действиям только 46. В результате перенесения центра тяжести в военно-морском флоте на субмарины теперь должно было строиться ежемесячно 29 подводных лодок. Но так как эта программа не была вклю¬ чена в число самых первоочередных мер по вооружению, в марте 1940 года пришлось на длительный срок сократить производство до 25 в месяц. Однако даже и эта программа, хотя бы приближенно, не была осуществлена за первые два года войны. В первом полугодии 1940 года работавшие с крайним напряжением верфи построили 2, а до декабря — 6 подлодок, и только в конце 1941 года число выпускаемых ими подлодок достигло 20 в месяц. Поэтому в первый год войны командование военно- морского флота могло направлять в оперативное про¬ странство только 1214 подводных лодок. Но для решаю¬ щего успеха этих сил не хватало! Вторая фаза битвы за Атлантику, начавшаяся после норвежской операции в июне 1940 года при значительно более благоприятных для военно-морских действий стратегических условиях (новые базы в Бискайском заливе!), показала, каких результатов мог бы достигнуть германский военно-морской флот при большем числе подводных лодок: только 12 действовавших в оперативном пространстве подлодок за период до марта 1941 года потопили 2,31 млн брутто-тонн, что во много раз превышало водоизмещение всех вновь построенных в Ан¬ глии кораблей. Иное решение проблемы нанесения решающего уда¬ ра по Англии обещала высадка на Британских островах (операция «Морской лев»). Новейшие исследования под¬ 28
твердили, что этот план нельзя отнести только к области психологической войны. Проводя подготовку к его осу¬ ществлению, Гитлер отнюдь не просто блефовал, ведя приготовления, а всерьез намеревался крупными силами высадиться в Англии, как только для этого будут созданы безусловно необходимые условия. ОКМ1 и ОКХ уже в ноябре — декабре 1939 года дали первые разработки такой операции. По приказу ОКВ эти планы с июля 1940 года обсуждались и дополнялись все¬ ми составными частями вермахта. 16 июля Гитлер прика¬ зал принять подготовительные меры для высадки на тот случай, если Англия не проявит готовности пойти на мир. Условиями успешной морской и сухопутной операции он считал: превосходство немецкой авиации в оперативном пространстве, свободный от мин проход для транспорт¬ ных судов в обоих направлениях, обеспечение флангов на Ла-Манше установкой заградительных минных полей, изгнание английского военного флота из района южного побережья Британских островов, а также необходимость сковывать все остальные расположенные в Англии ча¬ сти германскими военно-морскими силами и, наконец, создание сильной береговой артиллерии по всему фронту канала. В ходе оперативного планирования весьма скоро возникли разногласия между ОКМ и ОКХ. Гросс-адмирал Редер придерживался мнения, что имеющихся в настоящее время соединений военно-морского флота (после потерь в Норвегии) хватит самое большее для высадки на узкой ба¬ зе. В противоположность этому генерал-фельдмаршал фон Браухич и генерал-полковник Гальдер требовали создания плацдармов на широком фронте (300 км) для того, чтобы различные группировки сухопутных войск могли поддер¬ живать их операции с флангов. В конце августа Гитлер ре¬ шил подготовить высадку на плацдарме около 120 км. Но в сентябре он опять перенес первоначально запланирован¬ ную на 21 сентября высадку. 12 октября он отодвинул вы¬ 1 Oberkommando der Kriegsmarine (ОКМ) — главнокомандование военно-морского флота. 29
садку на весну 1941 года; тем самым «Морской лев» прак¬ тически сдох. К числу разочарованных отказом от этой операции при¬ надлежал и Муссолини. Еще в конце июня он сообщил Гит¬ леру в одном письме, сколь горячо приветствует он высадку в Англии; в начале июля он обещал предоставить для этого 10 итальянских дивизий и 30 эскадрилий своей авиации. Он хотел, по крайней мере символически, подкрепить но¬ вое братство по оружию. Но 13 июля Гитлер дал ему понять, что должен отклонить это предложение прежде всего ввиду необходимости стандартизации оружия при крупной опе¬ рации по высадке. Он же, дуче, пусть лучше сконцентриру¬ ет свои усилия на ведении войны в Средиземном море. Гитлер отказался от операции «Морской лев» в конеч¬ ном счете потому, что германские Люфтваффе не могли выполнить поставленную перед ней задачу в требуемом объеме. Что касается командующего военно-морскими силами, то в своих докладах Гитлеру он настойчиво под¬ черкивал, что не может принять на себя ответственность за высадку в 1940 году; к тому же до сих пор не удалось полно¬ стью обеспечить необходимый объем транспортных судов для снабжения войск. Эти опасения Редера явно оказали воздействие на Гитлера. Тот чувствовал себя в большей сте¬ пени «специалистом» сухопутной войны и к операциям на море относился довольно скептически. Поставить на карту в результате, по сути, рискованной операции свою только что приобретенную репутацию «величайшего полководца всех времен» казалось ему слишком смелым; предостере¬ жением ему служил и кризис в ведении боевых действий по овладению Нарвиком. А во всем, что касалось его личного престижа, Гитлер был чрезвычайно чувствителен. К этому добавлялась неблагоприятная метеообстанов¬ ка, которая, как уже часто бывало, ставила под вопрос успех операции. Но все вышеназванные причины кажутся не имевшими для его решения такого важного значения, как надежда разбить Англию, разгромив Россию. С вступлением в войну Италии возник театр военных действий и на Средиземном море, который Гитлер пона¬ 30
чалу считал полностью доменом своего партнера по «оси». Однако главнокомандующий сухопутных войск, а в пер¬ вую очередь главнокомандующий военно-морским флота настойчиво указывал ему на то, какое значение имеет сре¬ диземноморская стратегия в рамках борьбы против Ан¬ глии. Редер придерживался взгляда, что ведущиеся здесь операции (скажем, против Гибралтара, против Канарских островов с целью закрыть вход в Средиземное море и от¬ резать Мальту, защита вишистской Северной Африки от вражеских высадок, прорыв к Суэцкому каналу и изгнание противника с Ближнего Востока) скорее отвечают радиусу действия германских вооруженных сил. Так, с июля 1940 года встал вопрос о захвате Гибралтара (операция «Феликс») с испанской помощью. Поскольку от¬ ношения между «осью» и Испанией на основе той помощи, которую Германия и Италия оказывали ей в гражданской войне, были весьма дружественны (Франко еще 3 июня с восторгом поздравил Гитлера с германскими военными успехами), Гитлер надеялся вскоре привлечь эту страну к борьбе на своей стороне. В июле он поначалу активизировал дипломатические усилия по привлечению Испании к реализации своих пла¬ нов. Но Франко, хотя и склонялся после германской по¬ беды над Францией к участию в войне, с одной стороны, сознательно сильно завысил свои требования: так, он по¬ требовал военные материалы всякого рода, тяжелое ору¬ жие, боеприпасы, горючее, оснащение и пшеницу для сво¬ ей страны, еще не преодолевшей последствий внутренних столкновений. С другой стороны, его привлекало приобре¬ тение новых территорий — таких, как Гибралтар, Француз¬ ское Марокко, часть Алжира (Оран), расширение колонии Рио-де-Оро за счет Франции и район Гвинейского залива. Но пойди Гитлер навстречу этим желаниям, пришлось бы вступить в конфликт с вишистской Францией, а это в тот момент противоречило его намерениям! Кроме того, при¬ ходилось опасаться, что тогда под знамя де Голля перейдут и другие части французских колониальных владений. Итак, Гитлер встал здесь перед несомненной дилеммой. 31
Вполне возможно, колебания Франко были вызваны не¬ сгибаемой позицией Англии. До тех пор, пока Великобри¬ тания не была действительно повержена, в случае его всту¬ пления в войну жизненный нерв Испании — ее снабжение морем — оказался бы под величайшей угрозой. Когда же Гитлер 23 октября предложил каудильо в начале 1941 года вступить в войну, тот снова уклонился от определенного ответа, забаррикадировавшись требованиями больших по¬ ставок техники и оружия. Адмиралу Канарису, начальнику германского абвера, пришлось 7 декабря 1940 года снова задавать в Мадриде вопрос, согласится ли Испания хотя бы пропустить германские войска через свою границу с целью захвата горных укреплений. Но и на сей раз Франко отка¬ зался, заявив, что его страна еще не в состоянии пойти на этот шаг по экономическим причинам. Несомненно, это было всего лишь внешним предлогом: неудачные операции итальянцев в Греции и Северной Африке, успехи англичан в воздушной битве в сочетании с тем фактом, что Гитлер все еще не рискнул предпринять высадку на Британские острова, вполне могли открыть испанскому правительству первые отчетливо видимые слабые места «оси»; да к тому же английский посол в Мадриде умел их эффективно подчер¬ кнуть. Поэтому Гитлер в середине декабря 1940 года счел, что политические предпосылки для операции «Феликс» уже отсутствуют, и 9 января 1941 года от нее отказался. В остальном же Средиземное море было для него прежде всего итальянским театром военных действий, а подлежа¬ щая осуществлению здесь стратегия — ослабление англий¬ ских позиций — не казалась ему серьезной альтернативой его планам на Востоке. Как сообщил [начальник штаба оперативного руковод¬ ства вермахта] генерал Йодль в докладе гауляйтерам 7 но¬ ября 1943 года, Гитлер еще во время Западной кампании сказал ему о своем «принципиальном решении» ликвиди¬ ровать большевистскую опасность, как только это позво¬ лит военное положение Германии. Действительно, после победы над Францией нападение на Советский Союз (план «Барбаросса») все сильнее овладевало помыслами и жела¬ 32
ниями Гитлера. Однако отнюдь не «жизненное простран¬ ство на Востоке», насильственное завоевание которого уже с 20-х годов пронизывало политические расчеты Гитлера, служило главным активизирующим моментом; нет, глав¬ ным импульсом являлась наполеоновская идея разбить Англию, разгромив Россию. Большое число уцелевших военных документов, от¬ носящихся к лету 1940 года, едва ли оставляет какое-либо сомнение в том, что Гитлер начал серьезно планировать нападение на Советский Союз уже с июля 1940 года и в принципе (правда, вначале с некоторыми временными оговорками) был полон решимости предпринять его еще весной 1941 года. Однако ОКВ отговорило его от этого, ибо русская распутица могла создать трудности продвижению германской армии на восток. * * * 21 июля 1940 года Гитлер приказал ОКХ подробно изу¬ чить все предварительные условия наступления на Востоке и начать соответствующие приготовления. Как заявил Гит¬ лер Браухичу и Гальдеру десятью днями позже, он считал, что Англия скорее заключит мир, если Советский Союз, ее последний потенциальный союзник на континенте, будет уничтожен. Продолжительность операции на Востоке он определял примерно в пять месяцев. Тогда Германия смо¬ жет считать себя «неограниченным господином» в Европе и на Балканах. Вне всякого сомнения, начавшееся тем временем совет¬ ское продвижение в Прибалтике и в Юго-Восточной Ев¬ ропе (аннексия Бессарабии и Северной Буковины) в июне 1940 года не столько обескуражило, сколько обеспокоило нацистское руководство; ибо в результате этого возникла несомненная угроза важным для Германии румынским не¬ фтяным районам. Ведь со времени подписания германо¬ русского секретного соглашения от августа 1939 года Гитле¬ ру было ясно, что его партнер рано или поздно представит свой счет за «спокойное поведение» во время германских наступлений. 2 - 4868 33
В остальном же из ставших ныне известными докумен¬ тальных источников явствует, что Гитлер принял решение о нападении на Советский Союз отнюдь не на основании указанных выше событий. Гораздо больший вес имели сле¬ дующие соображения. Если Советский Союз, последняя континентальная шпага Англии, будет побежден, у Великобритании едва ли останется какая-либо надежда на перспективное сопро¬ тивление. Ей придется прекратить борьбу, особенно если удастся побудить Японию к действиям против Англии в Восточной Азии, прежде чем вступят в войну США. Если же она, несмотря на все это, будет сражаться даль¬ ше, Гитлер решил путем захвата Европейской России осу¬ ществить завоевание новых огромных экономически важ¬ ных областей, используя резервуар которых он в случае не¬ обходимости сможет выдержать и более длительную войну. Тем самым наконец-то осуществлялась его великая мечта: Германия приобретала на Востоке то жизненное простран¬ ство, на которое она претендовала для своего населения. Одновременно ни одно государство в Европе больше уже не могло оспаривать у Германии главенствующее положение; ставший обременительным конкурент устранялся и больше не мог продолжать свою «вымогательскую тактику». Не по¬ следнюю роль играло и то соображение, что «окончатель¬ ное столкновение» обеих систем — национал-социализма и большевизма — однажды все равно станет неизбежным; данный момент казался Гитлеру наиболее благоприятным для этого, ибо Германия обладала сильными, испытанны¬ ми в боях вооруженными силами и, кроме того, была высо- кооснащенной для войны страной. Разумеется, только переговоры с Молотовым в ноябре 1940 года в Берлине окончательно избавили Гитлера от по¬ следних сомнений в том, что принятое им решение — пра¬ вильный и единственный выход. Эти переговоры показали, что единство между обоими жаждущими экспансии пар¬ тнерами в вопросе о разделе «сфер интересов» в мировом масштабе теперь, а также и в будущем едва ли возможно. 34
В этой связи необходимо разрушить одну все еще рас¬ пространенную легенду: германское нападение на Совет¬ ский Союз в 1941 году (как об этом свидетельствуют резуль¬ таты изучения документальных источников) не являлось превентивной войной. Решение Гитлера осуществить его было порождено отнюдь не глубокой тревогой перед грозя¬ щим Германии предстоящим советским нападением, а яви¬ лось конечным выражением той его агрессивной политики, которая с 1938 года становилась все более неприкрытой. Как можно судить, Советы не считали нападение на Германию в 1940—1941 годах средством своей политики; до тех пор они осуществляли свои намерения гораздо более безопасным «холодным путем» — их излюбленным мето¬ дом. При внезапном нападении летом 1941 года не было захвачено никаких документов, которые бы, несмотря на сосредоточение советских войск у границы, давали основа¬ ние для выводов о вражеских наступательных намерениях. К тому же Красная Армия еще только собиралась модер¬ низировать свои танковые войска и авиацию. И наконец, Хрущев на XX съезде КПСС выдвигал против Сталина тяжкие обвинения именно в том, что тот, несмотря на бри¬ танские предупреждения, не придавал достаточного значе¬ ния возможности германского нападения и верил, что все еще имеющиеся разногласия между обоими государствами можно устранить дипломатическим путем. Другой вопрос: что сделал бы Советский Союз, если бы положение Герма¬ нии, скажем, после высадки в Англии, стало менее благо¬ приятным? Но такой способ рассмотрения лежит за преде¬ лами стремления к историческому познанию. Однако не имели ли место в эти драматические меся¬ цы 1940 года предложения и усилия с германской стороны закончить войну политическим путем? Разве Гитлер не до¬ стиг при помощи оружия своей великой цели? «Честь Гер¬ мании» была восстановлена. «Позор Версаля» смыт. Чего проще было предложить разбитому врагу великодушный мир? К сожалению, ответить на этот вопрос с полной уве¬ ренностью мы сегодня еще не можем; хотя документы гер¬ манской внешней политики и дают на этот счет некоторые 35
важные разъяснения, они все же оставляют многие вопро¬ сы открытыми. Что же касается цитируемой сотрудником имперского министерства иностранных дел Хессе в его «Воспоминаниях» программы, на основе которой Гитлер якобы был готов заключить выгодный мир с Англией, то она до сих пор не имеет документального подтверждения. Поэтому некоторые выводы, позволяющие ответить на по¬ ставленный выше вопрос, мы можем сделать лишь из по¬ ведения самого Гитлера в то время. Возможно, непосредственно после победы на Западе он некоторое время предавался иллюзии, что сможет уста¬ новить мир, но окончание войны политическим путем уже зависело не только от его волевого решения, а во многих от¬ ношениях определялось его роковой внешней политикой по отношению к своим союзникам. 23 августа 1939 года он пре¬ доставил восточную часть Польши Советскому Союзу; без сомнительных по своему результату переговоров статус-кво здесь было не восстановить. Кроме того, зловещая немецкая оккупационная политика в Польше, с ее первыми «мерами по уничтожению чуждых расовых элементов», затрудняла любой разговор о восстановлении этого государства. А Ита¬ лия выдвинула в качестве цены за свое участие в войне высо¬ кие территориальные требования (Ницца, Корсика, Тунис, часть Алжира, владение Средиземным морем, базы в Сирии, Трансиордании, Палестине, Ливии и Египте). Решающим было, однако, то, что Гитлер вовсе и не ду¬ мал закончить войну, отказавшись от своих последних по¬ литических и военных завоеваний. Он уже носился с мыс¬ лью предположительно превратить Бельгию в «гау Флан¬ дрия», а Голландию в еще одну гау. Поскольку в результате своей довоенной политики он потерял за границей всякий кредит доверия (так что Черчилль провозгласил ожесто¬ ченную, с «кровью и слезами», борьбу до победного кон¬ ца), Гитлер видел перед собой только одну возможность: принудить противника принять его условия. Но обладала ли национал-социалистская Германия на длительный срок такими средствами? 36
Его «Призыв к разуму» от 19 июля 1940 года был в це¬ лом не чем иным, как попыткой нового алиби перед ми¬ ровой историей. Ведь на самом деле он не содержал ника¬ ких реальных предложений, ибо его принятие означало бы капитуляцию Англии! Но Гитлер, хороший психолог (по крайней мере в обращении со своим народом), знал, сколь эффективной была его попытка переложить моральную от¬ ветственность за продолжение борьбы на противника. В бе¬ седе с итальянским послом Алфиери 1 июля 1940 года он дал понять, что в данный момент активно готовится к осу¬ ществлению новых крупных задач; поэтому важно сделать Англию в глазах всей мировой и германской общественно¬ сти ответственной за дальнейший ход событий. Тем самым он усиливает собственную позицию и ослабляет позицию врага; уже в «Мирном призыве» от 6 октября 1939 года он руководствовался такими мыслями. Все говорит за то, что Гитлер после Западной кампании не предпринимал серьезных усилий к тому, чтобы закон¬ чить войну политическим путем, то есть посредством пере¬ говоров в духе подлинного компромисса, или же исполь¬ зовать искусство достижения возможного с допущением уступок. Напротив, доминировало его империалистическое стремление к применению силы, та все более безудержная политика насилия, которую он считал возможным про¬ водить сейчас, когда германский вермахт явно не имел на континенте сколько-нибудь значительного, равноценного себе противника. Одновременно Муссолини 26 июня, в чрезмерно восторженных выражениях поздравляя Гитлера с «колоссальным успехом», потребовал своего участия в за¬ хвате Англии. Им тоже владело не столько искреннее жела¬ ние установить мир, сколько тревога, как бы не оказаться обойденным при предстоящей вскоре «дележке добычи». В выборе средств для окончания войны летом 1940 года Гитлер полностью просчитался. Его принятые в то судьбо¬ носное время решения, которые можно охарактеризовать как первую крупную цезуру во Второй мировой войне, пока¬ зывают: после триумфа на Западе он был преисполнен веры в то, что теперь сможет реализовать все свои далеко идущие 37
властно-политические цели при помощи остро отточенного испытанного меча своего вермахта. Отныне планы его боль¬ ше не знали никаких пределов: в начале 1941 года он даже приказал штабу оперативного руководства вермахта раз¬ работать проект германского продвижения в Афганистан против Индии (Англии). Поистине трагическим обстоя¬ тельством было то, что его меры и наметки уже не натал¬ кивались на ту сильную волей военную оппозицию, как это было еще зимой 1939/40 г. Но ведь его прогнозы в конеч¬ ном счете всегда оправдывались! Отказавшись от высадки в Англии (не в последнюю очередь из-за провала воздушной войны) и решившись напасть на Советский Союз, Гитлер тем самым вызвал катастрофу Восточной Европы. * * * Цепь германских ошибок в командовании войсками и стратегических ошибочных решений началась еще в 1940 году с Дюнкерка. По оперативному плану наступления на Западе пред¬ усматривалось уничтожить войска западных союзников в широкомасштабном сражении на прорыв и окружение. Для этого группа армий «Б» («Север»), которой предна¬ значалась роль наковальни, должна была принять на себя удары противника в центральной части Бельгии, между тем как группе армий «А» («Юг») следовало сильными мотори¬ зованными и танковыми соединениями пробиваться на Сомме, а затем, повернув на север и действуя подобно мо¬ лоту, заставить врага вести бой с «перевернутым фронтом» и разбить его. Но в кульминационный момент операции, 24 мая 1940 года, Гитлер и командующий группой армий «А» Рундштедт остановили неудержимо пробивающиеся впе¬ ред танковые дивизии на линии канала Ла-Манш (от Ланса до Гравелина), чтобы сохранить эти войска для второй фа¬ зы наступления, а ликвидацию котла предоставить в пер¬ вую очередь авиации. Тщетно протестовали главнокоман¬ дующий сухопутных войск и его начальник Генерального штаба против этого приказа, имевшего весьма серьезные последствия. Гитлер предоставил командованию группы 38
армий «А», то есть нижестоящей инстанции, самому при¬ нять решение, когда именно ввести в бой подвижные со¬ единения. Командование же этой группы войск только 25 мая пришло к иной оценке обстановки, дав разрешение на наступление моторизованных и танковых соединений. Тем временем противник лихорадочно использовал драгоценные часы «боевой передышки» на своем западном фланге и создал здесь свою оборону. Знаменитый «стоп- приказ» германским танковым войскам у Дюнкерка дал со¬ юзникам возможность спасти из этого котла и эвакуировать в Англию свыше 350 ООО человек. К тому же Люфтваффе не смогли выполнить свою задачу в полном объеме, и опе¬ рации обеих групп армий не были завершены достаточно энергично и последовательно, поскольку ликвидация котла рассматривалась как задача более или менее второстепен¬ ная. Командование германского вермахта, находившееся во власти своего континентального мышления, слишком поздно разглядело имевшуюся у противника возможность эвакуировать свои войска, вместо того чтобы заставить их сражаться до последнего патрона. Таким образом, глав¬ ные силы союзных соединений оказались на Британских островах, и несколькими месяцами позднее значительная их часть с новым оружием (в частности, из Америки) опять была введена в бой теперь уже в Северной Африке. Вместо уничтожающей победы Гитлер добился лишь «ординарной». Правда, сделать отсюда выводы в том духе, что при тотальном поражении Великобритания заключи¬ ла бы мир и что поэтому Германия упустила свой великий исторический час, просто-таки позволив вырвать из своих рук уже ощутимо близкую пальмовую ветвь победы, значи¬ ло бы зайти слишком далеко. Черчилль наверняка и тогда продолжил бы бороться с несгибаемой стойкостью. Поэто¬ му значение эпизода с Дюнкерком для дальнейшего хода всей Второй мировой войны не следует драматизировать и переоценивать, как это делается в различных послевоен¬ ных публикациях. Через десять месяцев после заключения перемирия на Западе начались операции против Греции и Югославии 39
(6 апреля 1941 года), которые еще раз продемонстрировали высокое германское военное искусство и за несколько не¬ дель были победоносно закончены. Со времени итальян¬ ского нападения на Грецию в октябре 1940 года положение на Балканах все более обострялось и достигло своей куль¬ минационной точки в форме антигерманского военного путча в Белграде. Точно так же, как поддержка Италии в Северной Африке весной 1941 года, эти бои во всех отно¬ шениях отвечали боевым возможностям германского вер¬ махта. Однако при нападении на Советский Союз (22 июня 1941 года) это казалось проблематичным по меньшей ме¬ ре до тех пор, пока не устранена как противник Англия. Но Гитлер был твердо уверен, что сможет разгромить Со¬ ветский Союз в ходе молниеносной войны. Впрочем, надо признать, что такое мнение было не только у него одного. Такую точку зрения разделяли в то время ведущие военные чины не только в Германии (ОКВ и ОКХ), но и в Соеди¬ ненных Штатах и Англии. Так, американский военный ми¬ нистр и его начальник штаба ожидали, что эта кампания продлится «минимум месяц, а как максимум три месяца». Это объяснялось, с одной стороны, поразительными успе¬ хами вермахта до лета 1941 года, за которыми весь мир сле¬ дил отчасти с удивлением, а отчасти и с растущим страхом, а с другой — полной недооценкой советской силы сопро¬ тивления и способности к восстановлению офицерского корпуса после его крупных «чисток» в 1936 —1938 годах. Объяснялось это и слабой боеспособностью Красной Ар¬ мии в зимней войне с Финляндией. Гитлер намеревался при помощи сильных танковых клиньев окружить и уничтожить сосредоточенные и раз¬ вернутые в Западной России вооруженные силы, чтобы затем достигнуть такой оборонительной линии, с кото¬ рой советская авиация более не могла бы угрожать тер¬ ритории рейха. Перед ним маячила конечная цель: отсечь азиатскую часть России от европейской по общей линии Волга—Архангельск. Несмотря на отсрочку нападения на 40
5—6 недель из-за Балканской кампании, он надеялся еще до наступления зимы захватить Москву и Донбасс. По оценкам отдела Иностранных армий Востока (ОКХ), Красная Армия насчитывала тогда 158 боеспособных диви¬ зий, которым противостояли 153 германские (и дополни¬ тельно около 40 дивизий союзников). Учитывая такой па¬ ритет сил, имевшийся и на Западе в 1940 году, командова¬ ние вермахта тем более полагало, что ему удастся победно закончить кампанию в короткий срок. Еще до начала военных действий ОКВ дало служившую в качестве рабочей основы стратегическую директиву, в которой были обрисованы задачи вермахта после разгро¬ ма Советского Союза. ОКВ явно хотело избежать ошибок, допущенных во время похода против Франции, и на этот раз принять подготовительные меры также и на период после завершения боевых действий на этом театре войны, чтобы таким образом быстрее и без помех осуществить за¬ тем намеченные планы. Именно эта директива № 32 обна¬ жила не только континентальную односторонность, но и претенциозные масштабы германской стратегии, которые грозили взорвать все прежние представления оперативного ведения войны и которые, несомненно, являлись результа¬ том непрерывной серии успешных «молниеносных войн» германского вермахта. Гитлер хотел, не более и не менее, как вслед за победой на Востоке в 1942 году сокрушить по¬ зицию Англии как мировой державы на Средиземном мо¬ ре посредством широко задуманных операций на суше в форме тройных клещей. 60 дивизий должны были держать «Восточный вал» (Архангельск-Волга); один удар преду¬ сматривалось нанести из Ливии через Египет с целью про¬ биться до Сирии; второй, через Болгарию, при возможном вовлечении в войну Турции и третий — через Кавказ и да¬ лее через Иран, чтобы концентрированным наступлением уничтожить британские позиции. Поразительные первоначальные германские успехи в приграничных сражениях в России (три группы армий к середине июля, как и предусматривалось, вышли на ли¬ нию Двина—Днепр), казалось, оправдывали все надежды 41
на быстрое окончание кампании. 23 июля Гитлер заявил, что еще в этом году дойдет до Волги и вступит на Кавказ. За несколько дней до того руководящие чины ОКХ выска¬ зали точку зрения, что Восточная кампания вполне может быть выиграна в течение 14 дней. Количество ежедневно захватываемых пленных, а также число разбитых, по доне¬ сениям, русских дивизий давали основание предполагать, что главные силы установленных к тому времени советских дивизий, а именно 200 из них, уничтожены, и потому как максимум лишь под Москвой можно еще раз ожидать бо¬ лее сильного сопротивления. Когда же подошло время от¬ давать приказы о том, как следует продолжать операцию после достижения первых целей наступления, Браухич и Гальдер предложили сосредоточить все силы только против Москвы, благо боеспособность подвижных соединений еще позволяла применить их для решающей операции и следовало использовать остававшиеся до зимы два меся¬ ца — сентябрь и октябрь. ОКХ надеялось, что ему удастся дать последнюю битву на уничтожение у ворот советской столицы, ибо здесь оно справедливо ожидало столкновения с главной частью еще остававшихся у противника боеспо¬ собных сил. Как мы сегодня знаем, Советы действительно сосредоточили для обороны Москвы свыше 40% соедине¬ ний, имевшихся в их распоряжении на всех фронтах. Но Гитлер придерживался иного взгляда: для него в первую очередь были важны политико-идеологические и военно-экономические цели. На севере он желал захвата Ленинграда, чтобы преградить России выход в Балтийское море и одновременно установить связь с Финляндией по суше, а также для того, чтобы уничтожить этот оплот боль¬ шевизма; на юге его манили к себе богатые пшеничные поля Украины. К тому же он рассчитывал использовать продвижение на Кавказ в качестве средства давления на нейтральную Турцию, которую он хотел бы видеть участву¬ ющей в войне на своей стороне. Почти 6 недель, как признавал сам Гитлер, длилось при¬ нятие этого «самого тяжелого решения» во всей Восточной кампании. 21 августа 1941 года оно было принято вопреки 42
предложению ОКХ. Основной тон и характер этой дирек¬ тивы давали понять, что Верховный Главнокомандующий вермахта едва ли собирается прислушиваться к советам своего ближайшего военного окружения, если взгляды этого окружения не совпадают с его собственными. «Пред¬ ложение сухопутных сил о продолжении операций на Вос¬ токе от 18.8 не согласуется с моими намерениями. Я прика¬ зываю следующее...» — так начинались его высказывания, в которых он назвал Москву последней после Ленинграда, Крыма и Донбасса целью наступления. Это далеко идущее решение еще больнее ударило по ОКХ, которое уже с ав¬ густа с несомненной обескураженностью вынуждено было констатировать, насколько сильно недооценило оно спо¬ собность Советского Союза к сопротивлению и имеющие¬ ся у того возможности в кадровом, техническом, а также и в политическом отношении. Но понимание этого пришло слишком поздно. Тем не менее Гитлер неоднократно от¬ махивался от вполне оправданных предостережений Гене¬ рального штаба, называя их «пораженчеством», и более не придавал им необходимого значения, ибо полностью пола¬ гался на свою собственную способность выносить сужде¬ ния! Столь категорично он в оперативное ведение войны еще не вмешивался никогда. Например, под Дюнкерком он, как мы уже отмечали, предоставил Рундштедту, коман¬ дующему группой армий «А», взгляды которого совпадали с его собственными, самому принять последнее решение. Теперь Гитлер, более чем когда-либо ранее, был полон решимости целиком и полностью взять на себя обязанно¬ сти «полководца» и вмешиваться в ход операций не только спорадически. Но как объяснить эту его постоянно возрас¬ тавшую и все более зловещую военную заносчивость? Ве¬ роятно, ее следует отнести на счет его отнюдь не малозна¬ чительного участия в возникновении знаменитого плана «серпообразного удара», который создал предпосылки для победы на Западе в 1940 г. Вопреки многим утверждениям, сегодня можно констатировать, что Гитлер еще в конце октября 1939 г. в самом узком военном кругу поставил на обсуждение вопрос, не является ли германский план насту¬ 43
пления с целью прорыва и окружения южнее линии Мааса, Льежа и Намюра перспективнее, чем ранее выработанный оперативный план, для того чтобы отрезать и уничтожить все, что противник бросит в Бельгию. Итак, здесь впервые прозвучала эта крупная идея, причем за несколько дней до того, как (тогда еще генерал) Манштейн предложил ОКХ свою знаменитую разработку для наступления на Западе, которая с различными модификациями и обеспечила в мае 1940 года военный успех. В это время Гитлер еще сильно за¬ висел от окончательного суждения своих военных советни¬ ков. Так как его предложение по различным причинам бы¬ ло отклонено, он уступил. Но когда он в феврале 1940 года (минуя официальный путь) узнал о так называемом плане Манштейна, то неожиданно для самого себя обнаружил, в какой большой мере его первоначальная мысль оказалась близка к идее Манштейна, этого признанного гения Гене¬ рального штаба. Гитлер не обладал ни военным опытом, ни соответству¬ ющим образованием; среди ведущих умов вермахта он был дилетант. Поначалу он высказывал свои планы большей частью в виде спонтанных экспромтов или как бы случай¬ но в разговоре. Это были молниеносные озарения и в го¬ раздо меньшей степени конкретные предложения, причем не вполне продуманные и не обоснованные до конца. Не владея аргументацией офицера Генерального штаба, он да¬ вал полную волю всем своим интуитивным и внезапным мыслям. Импровизационно сказанное им его военные со¬ ветники должны были облекать в надлежащую форму. Неоднократно справедливо подчеркивалось, что Гитлер был в военной области кем угодно, но только не глупцом. Способность быстро схватывать суть дела, удивительная память на военные факты и цифры (которые, правда, не всегда выдерживали критическую проверку) и его особен¬ ная любовь вникать во все тактические подробности и до последней детали разрабатывать трудные частные или спе¬ циальные операции — таковы были наиболее бросающиеся в глаза качества этого военного самоучки, который, кстати, неустанно старался освоить самые разные ведения войны. 44
Едва ли он сознавал четкие границы между чисто тактиче¬ скими, оперативными и стратегическими соображениями. Ему было не по нраву трезво делать логические выводы, от¬ чего он и к началу войны все еще не мог принимать само¬ стоятельные решения оперативного уровня. В этом он во многом зависел от своих военных сотрудников, из числа которых наиболее сильное, однако до сих пор еще подроб¬ но не изученное влияние на его военное мышление и дей¬ ствия оказывал Йодль. Когда же поход на Запад доказал превосходство герман¬ ского военного инструмента, в психологии Гитлера прои¬ зошло глубокое изменение: его все больше стала обуревать безумная идея быть «полководцем», который благодаря своей безошибочной «интуиции» может совершать то же самое, что и высококвалифицированные генералы и ген¬ штабисты. Теперь они давно уже не являлись для него нео¬ споримыми профессиональными авторитетами; наоборот, он испытывал к этим военным специалистам растущее не¬ доверие, почти что презрение. И это должно было вести ко все более роковым последствиям, по мере того как он шаг за шагом продолжал снижать значение ОКХ, этого специ¬ ально предназначенного для руководства сухопутными войсками органа, и в конце концов фактически отстранил его от командования. Но обратимся вновь к ведению войны в России. Насту¬ пление Гитлера на юге, завершившееся успешной битвой за Киев, снова задержало на несколько недель решающий удар по Москве. После перегруппировки сил 2 октября 1941 го¬ да началась операция «Тайфун», на которую ОКХ возлагало столь большие надежды. Шестью армиями наступала груп¬ па армий «Центр» под командованием фельдмаршала фон Бока, чтобы захватить столицу Советского Союза, а вме¬ сте с тем крупнейший транспортный и железнодорожный узел и нанести Красной Армии последний, уничтожающий удар. Однако ведшиеся до тех пор суровые бои на Восто¬ ке оставили уже свои зримые следы: в подвижных частях этой группы армий сохранилось лишь 30—40% их состава. Впервые стало доставлять немалые трудности снабжение 45
войск, так как пропускная способность железных дорог оставалась намного ниже расчетной. К тому же далеко не все рельсовые пути были перешиты на германскую колею, да и налеты партизанских отрядов мешали функциониро¬ ванию транспорта. Несмотря на это, сначала казалось, что все идет по же¬ ланному пути. Имперский шеф печати Дитрих даже заявил 9 октября 1941 года по радио, что «русский колосс повер¬ жен и больше никогда не поднимется». Не успел он это ска¬ зать, как факты уличили его во лжи. Начавшийся период распутицы замедлил быстрое продвижение группы армий «Центр», особенно моторизованных соединений, по без¬ надежно плохим дорогам России и предъявил высочайшие требования к снабжению и обеспечению войск (транспорт¬ ные колонны были преимущественно колесные, помочь же здесь могли только гусеничные транспортные средства). Хотя советские историки и по сей день недооценивают это обстоятельство, оно явилось важным фактором последую¬ щей неудачи. Ведь наступление на Москву на несколько недель увязло в грязи и замедлилось. Между тем Советы получили ценную передышку для обороны Москвы; только в период морозов в середине ноября германским войскам удалось снова значительно продвинуться вперед. К северу от Москвы они приблизились к каналу Москва—Волга (в 30 км севернее столицы). Но теперь немецкие войска, на¬ ходившиеся в непрерывных боях с июня 1941 года, оказа¬ лись на пределе своих сил. В то же самое время на южном участке германо¬ советского фронта был захвачен Ростов-на-Дону, но его пришлось вскоре снова сдать. На севере наступление тоже успеха не имело: Ленинград отразил все атаки группы ар¬ мий Лееба. Несмотря на данную 1 декабря 1941 года коман¬ дующим группой армий «Центр» оценку обстановки как весьма серьезной (на 1000 км линии фронта у него имелась в резерве всего одна дивизия!), Верховное Главнокомандо¬ вание вермахта, включая и ОКХ, приказало предпринять все для того, чтобы ценой последнего, крайнего напряже¬ 46
ния сил достигнуть огромной поставленной цели, даже ес¬ ли войска совершенно выдохнутся. Но все произошло не так, как надеялись. Наступила суровая русская зима, которая создала величайшие труд¬ ности для не подготовленных к таким погодным услови¬ ям немецких войск, а также парализовала движение рель¬ сового и колесного транспорта по растянутым на 1500 км коммуникациям. К тому же 5 декабря 1941 года началось первое, неожиданное контрнаступление Красной Армии под Москвой. Незаметно для германской воздушной раз¬ ведки вражеское Верховное Главнокомандование подтяну¬ ло из своих стратегических резервов (особенно из Сибири) сильные, превосходно оснащенные для ведения войны зи¬ мой соединения и бросило их в бой, усилив их еще и не¬ регулярными частями импровизационного характера. Оно было вынуждено сделать это независимо от поведения на русской восточной границе японцев, с которыми в апреле 1941 года был заключен договор о нейтралитете, ибо па¬ дение Москвы имело бы не только военные, но и тяжкие психологические последствия для боевой воли собственно¬ го народа. В то время как командование вермахта в процессе этого первого крупного кризиса в ходе войны смогло перебро¬ сить на угрожаемый участок фронта до февраля 1942 года всего 9 дивизий из своего резерва (и к тому же как раз в этот момент, ввиду положения на Средиземном море, оказалось вынуждено отправить на Сицилию крупные части 2-го воз¬ душного флота). Красная Армия, по немецким данным, усилила свой Западный фронт 50 пехотными и 17 танко¬ выми дивизиями. Обладая весьма различной боеспособно¬ стью, эти дивизии делали под Москвой все, что было в их силах. Первоначально Красная Армия намеревалась оста¬ новить далеко продвинувшиеся немецкие передовые сое¬ динения и в меньшей степени пыталась разгромить группу армий «Центр»; это намерение появилось у нее только тог¬ да, когда ее операции стали успешно развиваться. В этой критической ситуации категорический приказ Гитлера от 16 декабря 1941 года оказывать фанатическое 47
сопротивление и не отступать ни на одну пядь был, как единственный выход из положения, возможно, и оправдан; чисто психологически он, несомненно, возымел свое дей¬ ствие и способствовал тому, чтобы оборонительные бои не превратились в катастрофу. 15 января 1942 года Гитлер по настоянию ОКХ утвердил общее отступление на зимние позиции, которые следовало удерживать, несмотря на все вражеские атаки. * * * Так провалился крупный план разгромить Советский Союз за несколько месяцев, чтобы снова со всей силой воз¬ обновить борьбу против Англии; конец германских молни¬ еносных кампаний уже обозначился. Еще в 1939 году Гит¬ лер мог с гордостью указывать на свое «деяние, достойное государственного мужа», выразившееся в том, что благода¬ ря ему Германия сражается только на одном фронте; теперь же война на два фронта стала фактом, о котором Геббельс позже заметил в своем дневнике: такая война «рейхом еще никогда не выигрывалась». Сила сопротивления западных союзников и Красной Армии в результате этого первого очевидного поражения германского вермахта значительно возросла, а нимб его «непобедимости» был разрушен. Ан¬ глия же настоятельно нуждалась в передышке, чтобы уско¬ рить свое вооружение и улучшить боевую подготовку своих соединений. Недооценка русских пространств, а особенно людских и материальных сил и резервов Советского Союза, была одной из главных причин неудачи Гитлера. К тому же боль¬ шевистский режим оказался более способным к сопротив¬ лению, чем предполагалось. Разумеется, этой германской неудаче содействовали и необычные климатические усло¬ вия, а также упорное сопротивление вражеских войск. Со¬ ветский Союз провозгласил свою борьбу «Великой Отече¬ ственной войной» и тем самым пробудил в русском народе все национальные чувства и страстное желание защищать свою Родину; за многие века истории России такой при¬ 48
зыв всегда открывал огромные источники силы для борьбы против иностранных интервентов. Однако здесь следует внести коррективу в широко рас¬ пространенное заблуждение: военная победа в 1941 году (захват Москвы) вряд ли привела бы к желанному поворо¬ ту в ходе войны в пользу Германии. Было бы роковым за¬ блуждением говорить здесь об «упущенной возможности». Советы, как это достаточно показали и последующие опе¬ рации, еще далеко не исчерпали свои человеческие и ма¬ териальные силы, хотя произошло это в немалой степени и благодаря американской помощи техникой и военными материалами. Но определяющим оставалось то, что Гитлер хотел не только уничтожить военные силы своего против¬ ника (законное стремление всех ведущих войну), но и осу¬ ществить планы, идущие гораздо дальше. Еще до начала военных действий против СССР он охарактеризовал пред¬ стоящую борьбу на Востоке как борьбу ради уничтожения большевизма; он был полон решимости расчленить Рос¬ сию, беззастенчиво эксплуатировать ее как колониальную территорию и деспотически подавлять «восточных унтер- меншен». С этой целью он требовал от немецкого солда¬ та безжалостной твердости, ибо не задача Германии «кон¬ сервировать» врага. Более того, он требовал отказаться от старого понимания солдатской и боевой чести лишь для того, чтобы еще радикальнее осуществлять в захваченных областях свои собственные замыслы. Учитывая такие без¬ умные военные цели на Востоке, являвшиеся выражением тоталитарной национал-социалистской идеологии, ожида¬ ние от противника уступок или предупредительности было совершенно исключено. Идеалы многих добровольцев — испанцев, французов, фламандцев, валлонцев, норвежцев, датчан, хорватов, словенцев, нидерландцев и швейцарцев, считавших, что они борются на стороне стран «оси» за луч¬ ший порядок в Европе, подверглись такому же ужасному извращению, как и взгляды старых немецких солдат. Но Москва означала большую цезуру в германском ве¬ дении войны и с другой точки зрения. Как отмечалось вы¬ ше, Гитлер уже до осени 1941 года неоднократно вмешивал¬ 49
ся в ее оперативное ведение, придавая последнему особые акценты. В так называемых директивах фюрера он опреде¬ лял стратегию большей частью в общих рамках, оставляя все же составным частям вермахта относительную свободу действий в их реализации. Теперь же он взял в свои руки все командование, особенно сухопутными войсками, отда¬ вая приказы со всеми подробностями, вплоть до указания многих дивизий и некоторых полков, и ставил перемеще¬ ния на поле боя в зависимость от своего личного реше¬ ния; к тому же только он один являлся хозяином сложного и многослойного механизма военного аппарата. Еще до Дюнкерка он лишил власти ОКХ, а отставкой Браухича 19 декабря 1941 года этот процесс был завершен. За несколь¬ ко дней до того начальник Генерального штаба записал в своем дневнике: «Теперь главнокомандующий сухопутных войск больше даже не почтальон!» Это был потрясающий итог. Гитлер лично принял на себя командование сухопут¬ ными войсками, заявив при этом: осуществлять кое-как оперативное командование может каждый, а дело заклю¬ чается в том, чтобы воспитывать армию в духе национал- социализма. Отныне он деспотически, спонтанно и, по большей части не слушая никаких советов, единолично определял закон ведения войны, не считаясь ни с какими максимами оперативного искусства. Но закат германского Генерального штаба сухопутных войск как командного ор¬ гана влек за собой катастрофу всей армии. Правда, критические дни под Москвой сильно потряс¬ ли и Гитлера. Но после того как он возложил ответствен¬ ность за поражение, с одной стороны, на «стихийные силы природы», а с другой — на «генералов во главе с Браухи- чем», сделав их козлами отпущения, Гитлер очень быстро восстановил свою прежнюю самоуверенность. Теперь он своим руководством должен добиться избавления от того, что, как говорил он Геббельсу, было опошлено постоянным «встреванием генералов в разговор»! И все же был ли Гит¬ лер готов извлечь уроки и сделать выводы из опыта сраже¬ ния за Москву и заново продумать и взвесить военные воз¬ 50
можности на всех фронтах? Это был вопрос очень важный, от ответа на который зависело многое. Можно с уверенностью сказать: с кризисом под Мо¬ сквой он еще раз справился. Хотя его стратегия и потерпела провал, но в свете тех месяцев (и об этом забывают многие критики) речь все же шла меньше о поражении, которое post festum становится ясным каждому наблюдателю, чем о неудаче, которая не проникла глубоко в сознание немец¬ кого народа, в частности, и потому, что с декабря 1941 года начались крупные успехи японцев, ловко выдвигаемые на первый план министерством пропаганды. Личная репута¬ ция Гитлера как «полководца» осталась неумаленной, а не¬ которое время спустя и войска на Восточном фронте снова прониклись чувством своего безусловного превосходства. Но решение исхода войны на Востоке стало в 1942 году еще настоятельнее необходимым, поскольку Гитлер, в сво¬ ей легкомысленной переоценке японской силы, вместе с Италией в декабре 1941 года объявил войну Соединенным Штатам Америки. Это означало тяжкую психологическую ошибку, хотя в тот момент вступление Америки в войну на стороне Англии было, ввиду взаимной симпатии и тесного союза между обоими народами, неизбежным, а открытый конфликт с США в результате подводной войны теперь да¬ вал Германии полную свободу действий. Отныне странам «оси» и их союзникам противостояли 75% населения, про¬ мышленности и сырья всего мира. Германский оперативный план летнего наступления 1942 года позволял сначала предположить, что Гитлер из¬ влек выводы из опыта зимы 1941/42 года. Вместо прежних трех наступательных авангардов (групп армий «Север», «Центр» и «Юг») он хотел создать центр тяжести на южном участке германо-советского фронта: его оперативной це¬ лью являлась русская южная граница. На севере следовало взять Ленинград, чтобы наконец установить связь с финна¬ ми по суше. С захватом остальной части Украины, Донец¬ кого бассейна и Кавказа Гитлер надеялся заполучить «ис¬ точники военно-экономической силы» Советского Союза (уголь, железная руда, нефть); на пути туда должна была 51
быть «окончательно уничтожена еще оставшаяся военная сила» противника! Как сказал Гитлер Геббельсу в одной бе¬ седе, он хочет на этот раз своевременно закончить опера¬ ции и занять «зимние квартиры». При этом он предпола¬ гал создать на Востоке гигантскую оборонительную линию («Восточный вал»), чтобы затем приостановить поход на Восток и через Сирию и Египет нанести удар по Англии. Геббельс писал в своих дневниках, что на Востоке дело спо¬ койно может дойти до 100-летней войны, которая не будет доставлять Германии никаких забот: она будет противосто¬ ять России, как Англия Индии. В директиве № 41 от апреля 1942 года Гитлер приказал провести наступление в четыре фазы: взятие Воронежа; уничтожение вражеских сил между Донцом и Доном; захват Сталинграда с взятием в ходе операции противника в кле¬ щи с северо-запада (вниз по течению Дона) и с юго-запада (вверх по течению Дона) и, наконец, поворот на Кавказ. Уже для одной такой операции сосредоточенных на южном крыле войск было недостаточно. Кроме того, германские соединения в первые месяцы похода на Россию сильно по¬ страдали; это было видно и из доклада об их состоянии и боеспособности от 30 марта 1942 года. Согласно этому до¬ кладу, из 162 действовавших на Восточном фронте дивизий полностью пригодны для предстоящего наступления были только 8; 3 — после кратковременного доукомплектова¬ ния, а 47 ограниченно пригодны для наступления, причем основная масса могла использоваться в лучшем случае для оборонительных целей. На 16 танковых дивизий приходи¬ лось всего лишь 140 боеспособных танков, то есть меньше, чем их необходимо для оснащения одной-единственной танковой дивизии. Но Гитлер был твердо убежден, что на этот раз одолеет судьбу. В то время как был успешно за¬ вершен захват Крыма, начавшаяся в конце июня операция («Голубой план») первоначально оправдывала возлагавши¬ еся на нее ожидания. Она снова побудила Гитлера считать, что русские на пределе своих сил и свои последние резервы они уже ввели в бой под Москвой. Это противоречило оцен¬ кам отдела Иностранных армий Востока, который отмечал 52
возрастающую силу Красной Армии. Советы научились на опыте первого года войны: ловким маневрированием они сумели вывести свои главные силы на своем южном фланге из создававшегося немецкого котла и отвести их на Восток. Это положило начало роковому для немцев ходу событий. Разногласия между Гитлером и его пока еще оставав¬ шимся в своей должности начальником Генерального шта¬ ба генерал-полковником Гальдером стали совершенно не¬ выносимы, когда он стал отбрасывать прочь любые советы и неоднократно по своему произволу менять группировку войск их переброской. Гальдер писал 23 июля 1942 года в своем дневнике: «[...] все еще имеющаяся недооценка вра¬ жеских возможностей постепенно принимает гротескные формы и становится опасной [...] О серьезной работе не может быть и речи. Болезненное реагирование на мгно¬ венные впечатления и подчеркивание одних только не¬ достатков в оценке руководящего аппарата и его возмож¬ ностей — вот то, что определяет характер этого так назы¬ ваемого руководства». Сверх того, в своей подписанной в тот же день директиве № 45 Гитлер дал понять, насколько далеко его стратегия отошла от классических принципов ведения войны: вместо первоначально предусмотренных эшелонированных операций он теперь призывает прове¬ сти расходящееся по направлениям одновременное насту¬ пление к Волге и на Кавказ. Тем самым силам, которые к началу летнего наступления занимали фронт протяженно¬ стью 800 км, теперь приказывается захватить полосу про¬ тяженностью 4100 км (линия границы) и удерживать ее от вражеских атак. Не говоря о трудностях подвоза и снабже¬ ния, которые должны были возникнуть вследствие этого, стратегическая цель уже никоим образом не соответствова¬ ла наличным средствам. К тому же боевые действия в июле 1942 года доказали, что ни на пути к Волге, ни на Кавказе главные силы советских войск разбить было нельзя. В этом лежала главная причина позднейшей трагедии 6-й армии. Путь к Сталинграду, сам замысел операции по директиве от 23 июля 1942 года стали роковыми. Хотя оба наступательных крыла в августе—сентябре действова¬ 53
ли еще успешно (группа армий «А» 21 августа подняла на Эльбрусе имперский военный флаг, преодолела своими горно-егерскими дивизиями Главный Кавказский хребет и продвинулась на расстояние 30 км до Сухуми, между тем как 6-я армия и 4-я танковая армия пробились в западную и северную части Сталинграда), они уже находились на крайнем пределе своих возможностей, к тому же не хвата¬ ло горючего для подвижных соединений. Вместо того что¬ бы принять решение пожертвовать либо Кавказом, либо Сталинградом, дабы выстоять зимой, заняв укороченную линию фронта, Гитлер и дальше настаивал на овладении и удержании обеих позиций, хотя сам же считал далеко выдвинувшуюся дугу германского фронта на Дону и Вол¬ ге опасной. Но, как это часто случалось у него, от осозна¬ ния до вывода, то есть действия, путь был долог. К тому же своей собственной пропагандой, возвестившей 8 ноября 1942 года: «Сталинград уже у нас в руках», он сам лишил себя какой бы то ни было оперативной свободы и свободы принятия решений. Красная Армия обнаружила слабые места германского фронта на Дону (здесь стояли части союзников —* Румы¬ нии, Италии и Венгрии) и тщательно провела подготовку операции на окружение. Они так замаскировали свои при¬ готовления, что германское командование (ОКХ) ожидало наступления против группы армий «Центр». 19 ноября 1942 года враг превосходящими силами пере¬ шел в контрнаступление севернее и южнее Сталинграда, прорвал линию фронта на участке румынских войск, за пять дней окружил 6-ю армию. Командующий ею генерал Паулюс тотчас же попросил у Гитлера свободы действий, чтобы пробиться со своей армией из котла, но тот отклонил эту просьбу, твердо заверив, что своевременно деблокирует ее, а до тех пор будет снабжать при помощи Люфтваффе; последнее же было делом Геринга, который легкомысленно поручился, что обеспечит снабжение окруженных соеди¬ нений по воздуху. Главным для Гитлера, как он заявил при обсуждении обстановки новому начальнику Генерального штаба сухопутных войск [Цейтцлеру], был прежде всего 54
«фанатический принцип» удержать Сталинград во что бы то ни стало, ибо сдать его означало потерять всю технику и город навсегда. А этого он не хотел и не мог сделать хотя бы уже из соображений собственного престижа. В послевоенное время публицисты неоднократно и крайне резко критиковали Паулюса за то, что тот в первые дни ноября не предпринял прорыва на собственную от¬ ветственность, чтобы спасти 6-ю армию. Сколь мало учи¬ тывают они тогдашнее положение: ведь вера войск в свои силы еще не была утеряна и до тех пор высшее командо¬ вание всегда справлялось со всеми кризисами! Кроме того, командование армии в окопах Сталинграда едва ли могло правильно судить, достаточно или нет имеет ОКХ сил для деблокады, а только что назначенный командующим груп¬ пой армий «Дон» фельдмаршал фон Манштейн пользо¬ вался почти легендарным доверием; действия вопреки его решению совершенно выходили за рамки военных сообра¬ жений командования 6-й армии. Так и сражалась 6-я армия, заняв круговую оборону и надеясь на деблокаду извне и на снабжение по возду¬ ху. Однако транспортные соединения 8-го авиационного корпуса вместо предусмотренных 300 т могли доставлять в котел ежедневно в среднем не более 90 тонн. Кроме того, соединения армейской группы Гота продвинулись в на¬ правлении Сталинграда всего на 48 км, затем они были вы¬ нуждены уступить сильному советскому натиску, особенно потому, что критическое положение группы армий «Дон» потребовало перегруппировки сил. 16 декабря Советы про¬ рвали линию фронта и в полосе 8-й итальянской армии, в излучине Дона южнее Воронежа, нанося главный удар на Ростов, чтобы одновременно отрезать группу армий «А» (Кавказ) и группу армий «Дон». Таким образом, Сталин¬ град означал для Манштейна отнюдь не единственную и не последнюю проблему. Между 19 и 22 декабря 1942 года теоретически еще име¬ лась последняя возможность для командующего 6-й арми¬ ей, вопреки полученным указаниям, решиться на прорыв. Но Паулюс, воспитанный в духе германского военного 55
мышления и повиновения, не захотел действовать без при¬ каза вышестоящего командования. Поскольку же оно не могло добиться от Гитлера разрешения на прорыв, Пау- люс продолжал держаться в котле. Сегодня едва ли можно в точности судить, имела бы в тот момент перспективу на успех попытка прорыва кольца окружения, тем более что армия обладала незначительными запасами горючего, и что произошло бы тогда с огромным числом раненых. По¬ давляющее превосходство Советов в силах заставило 6-ю армию в конце января 1943 года капитулировать. Сегодня мы знаем, что Сталинград временами сковывал 7 враже¬ ских армий (66, 62, 64, 57, 2, 65 и 24-ю), насчитывавших более 60 дивизий, которых противнику частично не хватало во время его опасного удара в направлении устья Дона. Та¬ ким образом, Манштейн смог остановить вражеский удар и вновь стабилизировать весь Южный фронт, в то время как группа армий «А» (Кавказ) осуществляла основательно подготовленное отступление до Таманского полуострова (западнее Краснодара). * * * Сталинград был одной из крупнейших катастроф гер¬ манской стратегии войны. Но она не являлась единствен¬ ным и только лишь одним имевшим решающий характер поражением стратегического масштаба. В ноябре союзни¬ ки высадились крупными силами в Алжире и Марокко; в то же самое время Роммелю пришлось под Эль-Аламейном со всей своей армией неудержимо отступать на запад, и отсту¬ пление это закончилось в мае 1943 года капитуляцией груп¬ пы армий «Тунис». Именно эти три события и происшед¬ ший весной 1943 года крах германской подводной войны означали в военном отношении поворотный пункт Второй мировой войны. Генерал Йодль, ближайший советник Гит¬ лера, признавал позже, что с этого момента «бог войны» отвернулся от Германии и переместился в другой лагерь. Военными средствами войну было больше не выиграть. Нейтралы и союзники Германии начали теперь все больше терять доверие к гитлеровской стратегии; психологическое 56
воздействие этих поражений на немецкий народ было зна¬ чительным. Стало вновь возрастать сопротивление групп дальновидных и сознающих свою ответственность полити¬ ков и военных системе, которая и не думала делать необ¬ ходимые выводы из изменившейся обстановки. Наоборот, она делала все для того, чтобы не закончить войну, даже ес¬ ли для этого придется принести в жертву немецкий народ, превратить Германию, наконец, всю Европу в сплошные руины. Между тем в тени описанных выше боевых действий находилась с лета 1940 года сначала итальянская, а затем совместная стратегия стран «оси» в Средиземном море. В послевоенные годы об этом написано много верного и отвечающего сути дела, но вместе с тем также много не¬ правильного и неточного. Какие ошибочные решения на этом театре военных действий способствовали военной ка¬ тастрофе 1945 года? Еще до начала Второй мировой войны Италия ясно осознала, что в случае столкновения с Фран¬ цией и Англией решающие события произойдут в Север¬ ной Африке и потому важно захватить британскую мощ¬ ную военную крепость Мальту, а если возможно, то и Тунис (чтобы таким образом сохранить жизненно необходимую связь с собственными колониальными территориями). Од¬ нако никаких предназначенных для этого приготовлений ею предпринято не было. Поначалу, еще будучи «не веду¬ щей войну», Италия очень скоро почувствовала на себе воздействие британской блокады Германии, когда весной 1940 года столь важная для нее транспортировка немецкого угля морем была объявлена контрабандой. После крайне поспешного вступления в войну Муссолини прежде всего стремился расширить свои позиции на Средиземном море, разрушив «итальянскую тюрьму», стенами которой служи¬ ли Гибралтар, Суэц и Дарданеллы, а выходами — Корсика, Тунис и Мальта. В духе «политики разделения оперативных сфер» (Гер¬ мания ведет войну севернее Альп, а Италия — южнее их) Гитлер полностью доверил борьбу на Средиземном море своему партнеру по «оси», несомненно роковым образом 57
переоценив при этом итальянские возможности ведения боевых действий. Сюда добавилось еще то, что, несмо¬ тря на заключенный в мае 1939 года военный пакт между Германией и Италией, никакие совместные военные цели установлены не были и соответствующие планы обсужде¬ нию не подвергались. Это упущение явилось первой фун¬ даментальной ошибкой: вместо того чтобы тщательно ко¬ ординировать свои оперативные мероприятия на суше, на море и в воздухе, политическое руководство обеих сторон старалось сообщать другой стороне ровно столько, сколь¬ ко требовала дипломатическая вежливость. Так, к примеру, весной 1940 года не удалось скоординировать намеченные наступательные действия против Франции на Рейнском фронте. С одной стороны, преобладало взаимное недо¬ верие, которое для ведения любой коалиционной войны служит зародышем поражения, а с другой — именно Ге¬ неральный штаб итальянских вооруженных сил всячески противился вступлению своей страны в войну, ибо считал оснащение и боевую подготовку собственных войск совер¬ шенно недостаточными. Однако честолюбивый и стремя¬ щийся к самоутверждению Муссолини навязал свою во¬ лю генералам, предаваясь тщеславной надежде выиграть войну в кратчайший срок. Вот почему не было проведено никаких оперативных приготовлений для такой кампании, а сами итальянские вооруженные силы, ввиду своей огра¬ ниченной боеспособности, оказались не на уровне предъ¬ явленных им требований. Какие представления были свойственны итальянцам в первые месяцы войны, видно из одного высказывания их военного министра в апреле 1940 года: они хотели в «под¬ ходящий момент» повести «параллельную войну», однако «не вместе с Германией и не за нее, а за Италию». Это на¬ мерение было еще одним тяжким нарушением принципов ведения коалиционной войны. Характерным для этого братства по оружию на высшем уровне было как раз то, что оба главы государства взаимно преподносили друг другу обескураживающие fait accompli1.Гитлер начал с того, что 1 Fait accompli — совершившийся факт (фр.). 58
поставил Италию перед такими свершившимися фактами, как вступление в Прагу, заключение германо-советского пакта в 1939 году, высадка в Норвегии, посылка германской военной миссии в Румынию (итальянский министр ино¬ странных дел хотя и был проинформирован, но, очевид¬ но, не передал эту информацию Муссолини!). То же самое произошло при захвате Крита, а затем, позже, при начале похода на Россию. Вполне понятно, что Муссолини реаги¬ ровал на это подобным же образом: 18 октября 1940 года он напал на Грецию, не известив об этом предварительно Гит¬ лера. Муссолини верилось, что он сможет применить здесь рецепт «блицкрига» столь же успешно, сколь и его партнер, и это имело непредвиденные последствия. В июне 1940 года Италия хотя и проявила инициативу в действиях против Мальты (уже 11 июня она впервые под¬ вергла воздушной бомбардировке эту британскую военно- морскую базу), но несколько дней спустя итальянское ад¬ миралтейство оценило положение таким образом, что за¬ хват острова пока необходимым не является; небольшой радиус действия вражеских торпедоносцев серьезной угро¬ зы для снабжения Ливии морским путем не представляет, да к тому же оно может осуществляться за пределами ра¬ диуса действия английской авиации. А потому достаточно парализовать военный потенциал противника блокадой и налетами авиации. Здесь не место подробно останавливаться на вопро¬ се, возымела бы успех исподволь подготовленная высадка итальянцев на Мальту; ее гарнизон состоял в то время из 5 боеспособных батальонов и одного территориального полка с 3 самолетами. Однако приходилось считаться с решительными действиями франко-британского флота в Средиземном море. Но после Французской кампании со¬ отношение сил изменилось в пользу Италии. Как бы то ни было, в рамках ведения войны на Средиземном море Маль¬ те суждено было оставаться для Италии «стрелой в ее теле», особенно в том случае, если бы англичанам удалось сохра¬ нить и укрепить ее как морскую и авиационную крепость, превратив таким образом в центр военных действий про¬ 59
тив итальянских коммуникаций. Но именно командование итальянских вооруженных сил с самого начала упустило возможности необходимых энергичных действий. Однако решающую роль здесь сыграло то, что Муссоли¬ ни, подозревая германскую сторону в претензии на руко¬ водство всеми, в том числе и итальянскими, военными дей¬ ствиями, с октября 1940 года отказывался от предложений Гитлера поддержать его борьбу против Великобритании в Африке посылкой туда танковой дивизии и авиационно¬ го корпуса. Таким образом, по политическим причинам первоначально нечего было и думать после окончания на¬ ступления на Западе перенести центр тяжести германского ведения войны (скажем, с августа 1940 года) на Средизем¬ ное море, как того неоднократно требовали в особенно¬ сти главнокомандующий военно-морского флота гросс- адмирал Редер, германский адмирал при итальянском ад¬ миральском штабе и начальник германского штаба связи при главнокомандовании итальянских вооруженных сил. В своих отчетах и докладах они подчеркивали, что Италия одна не в состоянии устранить Англию из Средиземного моря; к тому же необходимо крепко удерживать в своих ру¬ ках Французскую Северную Африку, чтобы создать в ней укрепления на случай вражеских высадок и одновременно усилить морскую войну против британских коммуникаций в Атлантике. Положение изменилось только тогда, когда Италия по¬ сле незначительных первоначальных успехов оказалась вынужденной остановить предпринятое по приказу Мус¬ солини, вопреки сопротивлению генералов, наступление на Египет, а затем перейти к обороне и в конечном счете потерпела сокрушительное поражение. К неудаче привела и авантюра в Греции. Кроме того, сильный, но страдавший комплексом неполноценности в отношении английских военно-морских сил итальянский флот получил тяже¬ лый удар при Таренте (ноябрь 1940 года), а затем, в марте 1941 года, пережил у мыса Матапан такое поражение, кото¬ рое, с одной стороны, заметно изменило соотношение сил на море в пользу Великобритании, а с другой — вынудило 60
итальянский военно-морской флот, не имевший достаточ¬ ной морской авиации для ведения разведки, в дальнейшем вести более чем осторожные, не нацеленные на решающий исход операции. Ввиду этого угрожающего хода развития, теперь усилились обращенные к союзнику призывы ита¬ льянского верховного командования поддержать его обо¬ ронительные бои наземными и воздушными силами. Гит¬ лер, пораженный таким оборотом дела, приказал прежде всего перебросить на Сицилию авиационный корпус, кото¬ рый должен был бороться против английского судоходства в Восточном и Западном Средиземноморье. Тем самым было положено начало растущему бедствию раздробления германских сил. * * * В начале 1941 года Гитлер решил в качестве дальней¬ шего шага направить в Ливию с оборонительной целью достаточно крупное танковое заградительное соединение, чтобы при всех условиях не допустить грозящей потери Северной Африки, так как ожидал, что эта потеря окажет отрицательное психологическое воздействие на боевой дух итальянских войск. Когда же в феврале 1941 года Генераль¬ ный штаб ВВС на основании приобретенного 10-м авиаци¬ онным корпусом опыта тоже указал на значение Мальты, охарактеризовав ее как опасный «бастион» Англии, Гитлер потребовал от Муссолини полного разрушения этой бри¬ танской военно-морской и военно-воздушной базы. К это¬ му моменту и штаб оперативного руководства вермахта в своей памятной записке, составленной совершенно в духе ведения морской войны, подчеркнул необходимость сроч¬ но захватить Мальту. Твердого решения задач успешной морской войны стран «оси» (руководимой со стороны Германии ОКВ) можно было ожидать лишь в том случае, если боевые действия в Северной Африке будут обеспечены достаточным снабже¬ нием. Но Гитлер, который считал германские операции на Балканах и в Ливии прежде всего мерами по поддержке 61
Италии и в меньшей степени предназначенными нанести там Англии смертельный удар, отнесся к захвату Мальты весьма скептически. Да и результаты разведки показывали, что высадка с воздуха на остров связана с большими труд¬ ностями. Поскольку же Гитлер полностью был во власти своих планов насчет России, он гораздо сильнее интересо¬ вался восточной частью Средиземного моря, где ему более важным казался захват Крита. В конце апреля 1941 года он (поддержанный генералом Штудентом, командиром авиа¬ ционно-десантного корпуса) приказал захватить Крит, что с большими потерями и удалось сделать в мае 1941 года. За несколько недель до того генерал Роммель, вновь на¬ значенный командир германского Африканского корпуса, принял смелое решение атаковать британский загради¬ тельный рубеж у Мерса-эль-Брега. Неудержимо продви¬ гаясь вперед в боях с ослабленными Греческой кампанией англичанами, он в апреле пробился к египетской границе, однако взять Тобрук ему все же не удалось. Тем не менее в результате вмешательства германского вермахта общее по¬ ложение на Средиземном море стало менее напряженным и снова изменилось в пользу держав «оси», хотя проблема единого командования на этом театре военных действий так и осталась до конца не решенной. Новое предложение взять Мальту и более крупными силами предпринять на¬ ступление к Суэцкому каналу снова оказалось нереализо¬ ванным: тем самым опять был упущен благоприятный мо¬ мент для того, чтобы добиться здесь решающего поворота. Как явствует из одобренной Гитлером памятной записки ОКВ о стратегическом положении к концу лета 1941 года, сначала следовало устранить Советский Союз как фактор силы, чтобы затем в 1942 году, «если можно, используя французские и испанские позиции» и при участии Турции «развернуть в полной мере битву в Средиземном море про¬ тив Англии». Теперь Гитлер торопил Муссолини овладеть Мальтой, но Италия не имела для этого подготовленных специальных войск (парашютистов). Тем не менее Гене¬ ральный штаб итальянских вооруженных сил приступил к разработке первых операций по захвату этого вражеского 62
опорного пункта, однако, как обычно, без участия герман¬ ских командных органов. В то время как германские наступательные авангарды на Востоке пробивались к Москве, усиленные британские войска в Северной Африке предприняли наступление на Роммеля и, обладая превосходством в живой силе и воору¬ жении, вынудили его отступить с позиций у Мерса-эль- Брега. Кроме того, они надеялись повести с Мальты более активную борьбу против транспортных судов вооруженных сил стран «оси», в результате чего потери последних воз¬ росли до 45%. (Часто называвшиеся в литературе цифры 63% и 77% опровергнуты в официальном труде итальян¬ ского адмиралтейства так же обоснованно, как и неодно¬ кратные упреки, будто итальянский флот недостаточно ак¬ тивно действовал для обеспечения германского подвоза в Северную Африку.) Это вновь становящееся критическим положение в рай¬ оне Средиземного моря побудило Гитлера отправить в Италию части 2-го воздушного флота, действовавшего на Востоке (главнокомандование «Юг», фельдмаршал Кес- сельринг). Повторявшиеся крупные авиационные налеты в декабре 1941-го, в январе и особенно в апреле 1942 года, а также использование 24 подводных лодок в конечном счете принесли германским войскам в Африке существенное об¬ легчение; потери транспортных судов сократились до 2%, так что Роммель вскоре нашел в себе силы приступить к возвращению Киренаики. В середине февраля 1942 года он уже находился у Эль-Газалы. Теперь во второй раз имелись все предпосылки для того, чтобы обезвредить угрожающий остров. Как кажется, совместными усилиями ОКВ, ОКМ и главнокомандования «Юг» все же удалось добиться от Гитлера приказа поддержать итальянские операции против Мальты. Более того, два офицера германского Генераль¬ ного штаба даже были посланы в особый штаб Comando suprema1, — пожалуй, единственный случай, когда страна¬ ми «оси» был создан общий штаб по планированию опера¬ ции. 1 Высшее командование (шпал.). 63
29 и 30 апреля 1942 года Гитлер и Муссолини совместно приняли решение в начале мая, самое позднее в начале ию¬ ня, начать крупное наступление Роммеля против британских оборонительных позиций в Северной Африке (операция «Тезей»). К ней затем в середине июля или в середине августа должна была примкнуть операция «Геркулес», для которой, согласно директиве ОКВ от 4 мая 1942 года, с германской стороны предназначалась 7-я авиационная дивизия, усилен¬ ная саперным батальоном и примерно 30 танками. Но лишь только германские Люфтваффе в мае 1942 го¬ да прекратили свои систематические налеты на Мальту (в апреле их было совершено 5700), чтобы полностью пере¬ ключиться на поддержку наземных операций, как Гитлер вдруг выразил большие сомнения насчет плана «Геркулес» и даже приказал 21 мая штабу оперативного руководства вермахта продолжать подготовку к захвату Мальты только для видимости! Это представляло собой на деле столь же редкостное, сколь и безответственное поведение в отно¬ шении своего союзника. Вероятно, тут сыграла свою роль и мысль насчет возможной неудачи, побудившая Гитлера на такой шаг. Но куда важнее здесь было то соображение, что крупное летнее наступление 1942 года в России гораздо проще и скорее могло приблизить его к желанной цели: по¬ сле окончательного разгрома Советского Союза сокрушить британские позиции на суше одновременно с севера и юга. Очевидно, таким и было решение Гитлера, когда Ром¬ мель 26 мая 1942 года перешел в свое предпринятое с таки¬ ми большими надеждами наступление и захватил в пустыне крепость Тобрук. Выйдя на египетско-ливийскую границу, ему следовало принять решение, надо ли здесь остановить¬ ся, чтобы захватить Мальту (за это особенно выступали итальянцы), или же, используя успех, продолжать марш на Каир. Гитлер, точка зрения которого подкреплялась Роммелем, писал 22 июня 1942 года Муссолини, что в этот «исторический момент», который может явиться «решаю¬ щим для всего исхода войны», надо непрерывно преследо¬ вать британцев до полного их уничтожения уже по одной той причине, чтобы не допустить изменения соотношения 64
сил в ущерб странам «оси» в результате концентрации всех английских и американских войск в районе Средиземно¬ го моря. Роммель, увлеченный своими первоначальными успехами, тоже надеялся на быструю победу и рассеял все сомнения утверждением, что в конце июня будет в Каире, а противник создать оборонительные позиции в дельте Нила не в состоянии. Не касаясь все еще спорного вопроса, действительно ли в июне 1942 года существовала альтернатива: Каир или Мальта, которая недавно снова была поставлена под во¬ прос, надлежит констатировать следующее: в конце июня германо-итальянская танковая армия хотя и достигла ли¬ нии Эль-Аламейна (100 км западнее Александрии), даль¬ нейшие наступательные операции, затянувшиеся до конца августа, к желанному прорыву не привели. Наоборот, вы¬ яснилось, что наличные силы для решающего успеха не¬ достаточны. Войска исчерпали свои силы; основная масса танков была уничтожена или уже небоеспособна. О под¬ броске свежих сил на этот второстепенный и отвлекающий фронт, учитывая сражения на внешней периферии на Вос¬ токе, думать не приходилось. Линии фронта застыли. 23 октября 1942 года британский генерал Монтгомери, со значительно превосходящими силами, особенно в тан¬ ках и самолетах, перешел в контрнаступление, которому дивизии Роммеля не смогли противопоставить на дли¬ тельный срок чего-либо равноценного; к тому же именно в этот решающий момент стали ощутимы растущие потери в транспортных судах, осуществлявших снабжение. В ре¬ зультате британских атак с воздуха и на море с Мальты их потери в ноябре и декабре 1942 года превысили 50%. Когда в это же самое время, 7 и 8 ноября 1942 года, крупные со¬ юзнические соединения высадились в тылу Африканской армии в Алжире и Марокко, державы «оси» оказались здесь в состоянии войны на два фронта. Учитывая неравное со¬ отношение сил (особенно в воздухе), окончание борьбы тут являлось делом лишь нескольких недель: в середине мая 1943 года капитулировали последние части германо¬ итальянской группы армий «Тунис». Таким образом Север¬ 3-4868 65
ная Африка оказалась в руках союзников; они использова¬ ли ее как исходный пункт для смертельного удара в «мягкое подбрюшье» держав «оси». * * * За годами побед и «молниеносных походов» последо¬ вали времена краха и агонии германского рейха, которые следует объяснить и тем, что он уступал противнику по своим силам на суше, на воде, в воздухе и в военной эко¬ номике. С весны 1943 года страны «оси» безнадежно нахо¬ дились в обороне. Даже если бы Германия еще и желала, и была в состоянии оборонять со всех сторон возникшую тогда «Крепость Европа» протяженностью около 15 ООО км (Нордкап — Атлантический вал — Италия — Эгеи — Рос¬ сия — Мурманск). Весь вопрос был в том, сколь долго имеющиеся в ее рас¬ поряжении силы и материальные резервы будут достаточны для отражения ожидаемого натиска с юга, востока и запада, а также воздушных бомбежек. Воля Италии к сопротивле¬ нию была почти сломлена. Вражеская атака на объявленный германской пропаган¬ дой неприступный бастион началась в его самом уязвимом месте. 10 июля 1943 года союзники под прикрытием своего господствующего флота высадились на Сицилии; вместе с тем они крупными воздушными налетами (19 июля — 500 самолетами на Рим) стремились подорвать боевой дух ита¬ льянцев. Под воздействием быстро обозначившихся вра¬ жеских успехов через несколько дней рухнула фашистская система. 25 июля Муссолини был смещен и арестован. Ру¬ ководство Италией принял на себя назначенный королем Виктором Эммануилом III маршал Бадольо; он сразу же начал секретные переговоры с главнокомандующим союз¬ ных экспедиционных войск генералом Эйзенхауэром, за¬ кончившиеся капитуляцией итальянских вооруженных сил. В начале сентября английские и американские войска высадились на южной оконечности Италии; через четыре недели они уже достигли линии Фоджа — Неаполь. До кон¬ ца года им удалось осуществить прорыв у Сангро и к мона¬ 66
стырю Монте Кассино. Там главнокомандующий группы армий «Юг» фельдмаршал Кессельринг на время остано¬ вил их. Тем временем Гитлер 8 сентября начал операцию «Ось», имевшую целью своевременно разоружить итальянские войска и не допустить, чтобы они перебежали к противни¬ ку. В то время как значительная часть итальянской армии попала в германские руки, итальянскому флоту в послед¬ ний момент удалось уйти из Специи на Мальту. В целом же положение в Италии могло стабилизироваться немец¬ кой стороной. Муссолини, освобожденный из Гран Кассо германской особой командой (во главе с эсэсовцем Отто Скорцени), 18 сентября провозгласил в северной части страны новую социалистическую республику Италию, ко¬ торая до самого конца войны носила призрачный характер. Однако новое королевское правительство Италии объяви¬ ло германскому рейху войну; бывший союзник превратил¬ ся в нового противника. В то же самое время на Востоке Советы после провала последнего германского наступления под Курском (опера¬ ция «Цитадель») окончательно захватили инициативу в свои руки; их продвижение сопровождалось широко задуманной пропагандистской акцией основанного ими и немецкими эмигрантами Национального комитета «Свободная Герма¬ ния». После того как Красная Армия еще в январе 1943 го¬ да восстановила связь по суше с находившимся в тяжелых условиях Ленинградом, она в августе перешла в крупное на¬ ступление против южного крыла германского фронта, че¬ рез Сталино (ныне Донецк) пробилась к нижнему течению Днепра, освободила весь Донбасс и отрезала германские войска на полуострове Крым. Тем временем на централь¬ ном участке она вышла на линию Киев—Гомель—Витебск, оттеснив тем самым группу армий «Центр» на север. В общем и целом Красной Армии удалось осуществить на фронте протяженностью свыше 1000 км прорыв на глу¬ бину почти 300 км. Правда, этими и дальнейшими достиг¬ нутыми ею в 1944 —1945 годах успехами она не в послед¬ нюю очередь была обязана постоянно изменявшемуся в ее 67
пользу соотношению сил между обороняющимися (немцы) и наступающими (Советы), компенсировать которое на длительный период величайшей храбростью и упорством немецкого солдата-фронтовика было просто невозможно. Число задействованных на Восточном фронте германских дивизий сократилось к началу 1943 года с 214 до 190 — ре¬ зультат рокового распыления сил и растущего напряжения на всех участках фронта. Советы же, напротив, увеличили число своих соединений следующим образом: стрелковых дивизий (или бригад) с 442 до 513, танковых дивизий (бри¬ гад) со 186 до 290 и кавалерийских дивизий с 35 до 45. Всего же наступающим 5,1 млн русских в 1943 году противостоя¬ ло 3 млн немцев. Но гораздо больший вес имело возрастав¬ шее от двукратного до троекратного превосходство против¬ ника в технике и вооружении. В феврале 1943 года Красная Армия имела свыше 7100 танков, в апреле — более 19 ООО орудий всех калибров; к тому же она смогла значительно повысить оперативную подвижность своих соединений, так как союзники из своего поистине неисчерпаемого ре¬ зервуара в огромном количестве поставляли ей грузовики. Два года спустя, в январе 1945 года, советское превосход¬ ство частично уже составляло: 7,7:1 по пехоте, 6,9:1 по ар¬ тиллерии, 10,2:1 по минометам и 4,7:1 по танкам; кроме того, в военных действиях участвовало более 16 000 боевых самолетов всех видов, 1,8 млн немецких солдат отражали натиск более чем 5,3 млн красноармейцев. Как же оценивало общее военное положение высшее германское военное руководство к концу четвертого года войны (1943 год)? Мы обладаем потрясающим документом того времени, а именно конспектом доклада начальника штаба оперативного руководства вермахта генерала Йод¬ ля, который он сделал для гауляйтеров 7 ноября 1943 года. Доклад дает нам об этом полное представление. Ближай¬ ший военный советник Гитлера не утаил в нем огромные трудности, стоявшие перед германским военным руковод¬ ством: распыление и нехватка сил, несмотря на борьбу на «внутренней линии»; транспортные помехи при переброске войск и вооружения; диспропорции между потребностью в 68
солдатах и в фабрично-заводских рабочих; поражение под¬ водного флота и кризис в воздушной войне. В общем и це¬ лом изложенное им было совершенно трезвой, солдатской оценкой тогдашнего положения. Какие же позитивные вы¬ воды, оправдывавшие в конце 1943 года «веру в конечную победу», делал в итоге Йодль? Даже приняв во внимание целенаправленное намерение оказать пропагандистское воздействие на высших функционеров нацистской партии, нельзя не признать, сколь ужасающим образом многове¬ ковые старые максимы германского военного искусства и ведения войны заменяются здесь фанатической верой в победу тоталитарной идеологии. Создается впечатление, что для Йодля исход этого мирового конфликта в мень¬ шей степени решается батальонами, оружием, танками и самолетами или даже экономическим потенциалом обеих воюющих сторон, чем сознанием «этической и моральной» справедливости германской борьбы, силой революцион¬ ной национал-социалистской идеи и верой в фюрера, в лице которого впервые со времен Фридриха Великого по¬ литическое и военное руководство вновь объединилось ко всеобщему благу. Именно он, безусловно, держит в своих руках тот инструмент, который представляет собой вер¬ махт. Пусть генерал и упоминает о «новом оружии» (од¬ нако не говоря о нем конкретно), которое положит конец успехам противника, но в принципе это не что иное, как один-единственный безоговорочный, фанатичный метод борьбы, словно железный закон, пронизывающий всю ми¬ ровую историю, и это наполняет генерала уверенностью. «Как закончится однажды эта война, никто заранее сказать не может», — признает он сам, но Германия победит, «по¬ тому что мы должны победить, ибо иначе мировая история потеряла бы свой смысл». Это было больше чем признание банкротства ближайшим военным сотрудником главы гер¬ манского государства! Здесь уже чувствуется демоническое влияние Гитлера, который, вопреки более глубокому пони¬ манию действительности его советниками, бессмысленно продолжал войну, чтобы до последней минуты сохранить 69
свою систему господства, которой почти гипнотически подчинялось его ближайшее окружение. * * * Вторая мировая война была в такой же мере войной на суше, как и на море. Поэтому тот факт, что Германия усту¬ пала своим противникам на море, с самого начала играл значительную роль в исходе конфликта. Для союзнической стороны победа в битве за Атлантику служила предпосыл¬ кой для любой более или менее крупной операции против «Крепости Европа». Но этот фактор недостаточно учи¬ тывался германским высшим командованием вооружен¬ ными силами. В «войне тоннажей», которую в 1939 году пришлось начать с недостаточными средствами, речь шла о том, чтобы топить вражеский или нейтральный, но ис¬ пользуемый противником тоннаж в большем объеме, чем союзники способны построить вновь. Тем самым руковод¬ ство морской войной надеялось нанести решающий удар по зависящим от импорта из заморских стран Британским островам, а прежде всего по осуществляющемуся морским путем текущему снабжению Британского театра войны. При неблагоприятных исходных позициях операции над¬ водных кораблей в Атлантике до лета 1940 года были почти невозможны или же возможны лишь с большими трудно¬ стями. Использование немногих подводных лодок было при больших расстояниях подхода к цели малорациональ¬ ным и не могло принести решающих результатов. Коренным образом положение изменилось только с захватом Норвегии и Франции, поскольку теперь в рас¬ поряжении Германии имелись более благоприятные ис¬ ходные базы. Однако число боеспособных надводных сил, линейных кораблей, крейсеров и вспомогательных крей¬ серов было недостаточно для того, чтобы даже при хоро¬ ших результатах боевых операций каждого из них добиться устойчивого воздействия на вражеский тоннаж (до 1941 го¬ да они потопили приблизительно 1 млн брутто-тонн). Ис¬ ключительно высокий коэффициент полезного действия, которого достигла с осени 1940-го до лета 1941 года каждая 70
отдельная подводная лодка, не мог проявить свою эффек¬ тивность, ибо само число подводных лодок было слишком мало. Летом 1941 года Германия начала чувствовать англий¬ ское превосходство в надводных военно-морских силах, а также последствия введения радаров: германские надво¬ дные корабли были изгнаны из Северной и Центральной Атлантики. Только в Южной Атлантике, в Индийском и Тихом океанах еще смогли до весны 1943 года продержать¬ ся вспомогательные крейсера. Подводной войне, для ведения которой во второй поло¬ вине 1942 года все еще не хватало подводных лодок, сильно препятствовала британская система обороны и конвоев, и потому эффективность ее сильно упала. Большие возмож¬ ности авиации в тоннажной войне использовались в этот период лишь от случая к случаю и с недостаточными си¬ лами. Правда, первая половина 1942 г. принесла немецким подводным лодкам в слабо обороняемом районе у северо- и центральноамериканского побережья такие крупные успе¬ хи, что они оказали влияние на все планирование союз¬ нических операций 1942 года. Но уже во второй половине 1942 года подводные лодки были вытеснены из американ¬ ского прибрежного предполья; поэтому борьба с конвоями была снова возобновлена в Северной Атлантике. Хотя число подводных лодок значительно увеличилось, число потоплений в расчете на каждую из них за день пре¬ бывания в открытом море сильно сократилось. Поэтому операции в условиях улучшившихся оборонительных воз¬ можностей противника и далее страдали от нехватки под¬ водных лодок, а особенно из-за отсутствия эффективной воздушной разведки. К тому же подводные лодки отвлека¬ лись на выполнение второстепенных с точки зрения тон¬ нажной войны задач, например в Средиземном море или Ледовитом океане, где эффективность их действий была гораздо меньшей. Попытки успешно действовать против конвоев, отправлявшихся в Мурманск, при помощи надво¬ дных кораблей и авиации удавались лишь иногда и в значи¬ тельной степени терпели неудачу опять же из-за недоста¬ точной координации действий различных видов оружия, 71
а особенно с 1943 года и из-за совершенно недостаточных сил авиации. В марте 1943 года численность подводных лодок нако¬ нец достигла того уровня, который Дёниц требовал еще в 1939 году. Действительно, в этом месяце впервые были до¬ стигнуты такие большие успехи, что союзники стали все¬ рьез взвешивать возможность отказа от системы конвоев, что было бы равнозначно признанию своего поражения. Но в это же самое время они смогли ввести новые боевые средства, которые привели к провалу германской подво¬ дной войны в апреле—мае 1943 года. Это были, во-первых, самолеты дальнего действия с новым радаром «Роттердам» на сантиметровой волне, а во-вторых, самолеты сопрово¬ ждения и, наконец, создание «Supportsgroups» для поддерж¬ ки конвоев. Все это, вместе взятое, позволило им закрыть «дыру» в системе воздушного наблюдения и оповещения в Северной Атлантике, где подводные лодки действовали с большим успехом, и наступательными действиями проры¬ вать боевые порядки подлодок. После ряда неудач и круп¬ ных потерь главнокомандующему военно-морского флота 25 мая 1943 года пришлось вывести подводные лодки из Северной Атлантики. Несмотря на это, решение продолжать подводную вой¬ ну базировалось на двух соображениях. Во-первых, подво¬ дные лодки сковывали исключительно большой потенциал противника. Не будь опасности со стороны подводных ло¬ док, для налетов на германскую территорию использова¬ лось бы примерно 800—1000 тяжелых бомбардировщиков, а для действий против каботажных судов у европейского побережья — примерно 800 кораблей сопровождения, на¬ чиная от эсминцев и кончая малыми сторожевыми кора¬ блями. Во-вторых, надеялись с помощью подводных ло¬ док нового типа и новых видов вооружения восстановить превосходство подводного флота над вражеской обороной. Новые подводные лодки были быстроходными, с дизель- электрической силовой установкой и, в отличие от преж¬ них, имевших в надводном положении максимальную скорость 7 узлов, способны были более длительное время 72
давать 16—17. Таким образом, эти лодки, оснащенные к то¬ му же устройством для работы двигателя под водой (шнор¬ келем), были в состоянии выполнять все боевые операции в подводном положении и обходить вражеские охранения. При тогдашних охранных судах они несомненно могли бы обладать большими тактическими возможностями и изме¬ нить характер подводной войны. Но технические недостат¬ ки и «детские болезни» привели к тому, что они поступили в боевые соединения только в начале 1945 года, так что эф¬ фективного воздействия на ее ход оказать уже не смогли. К числу новых видов оружия и устройств относились в первую очередь сильное зенитное вооружение, шноркель и особенно новые типы торпед (в частности, самонаводя- щаяся акустическая торпеда), при помощи которых рас¬ считывали уничтожать союзнические суда сопровождения, а также атаковать сам конвой с еще более дальней дис¬ танции. Первое неожиданное применение нового оружия было успешным, однако союзническая оборона быстро приспособилась к нему и сделала невозможным, за ис¬ ключением отдельных случаев, достижение целей старыми подлодками, оснащенными этим оружием. Хотя и можно было помышлять о том, чтобы при помощи новых типов подводных лодок придать подводной войне более широ¬ кий размах, выиграть «тоннажную» войну было немысли¬ мо, так как за это время объем кораблестроения союзников увеличился настолько, что его рост был намного больше, чем число потопленных немецкими подводными лодками судов. Пожалуй, эта тоннажная война сложилась бы ина¬ че, если бы еще перед войной в области вооружения были приняты предварительные меры или же по крайней мере до 1942 года все имеющиеся силы последовательно направля¬ лись на эти цели. Атак Вторая мировая война оказалась для Германии проигранной и на воде, и под водой. С 1942 года стало все более отчетливо заметно, что Гер¬ мания уступает своим противникам и в воздухе. Это по¬ служило другим решающим фактором для ее поражения в войне, тем более что с 1943 года центр тяжести в ее веде¬ нии переместился с суши в область воздушной стратегии. 73
Правда, в первые месяцы войны германские Люфтваффе благодаря численному превосходству, современному осна¬ щению и мастерству летного состава частично даже могли завоевывать господство в воздухе над различными опера¬ тивными районами, что имело важное значение для успе¬ ха «блицкампаний». Но уже в конце мая 1940 года у Дюн¬ керка, а особенно во время воздушной битвы за Англию, даже массированное применение всех боевых соединений обнаруживало слабые стороны этой составной части вер¬ махта. Однако руководство германской воздушной войной не сделало отсюда в последующие годы необходимых вы¬ водов! Хотя воздушный флот успешно поддерживал опера¬ ции сухопутных войск на полях сражений, у их самолетов отсутствовали важнейшие предпосылки для перехода к массированным налетам из большой глубины, скажем, к стратегическому ведению воздушной войны. Это было не в последнюю очередь следствием неправильной ориентации при создании германской авиации. Генерал Вефер, первый начальник штаба Люфтваффе, приверженец оперативной воздушной войны в духе теорий итальянца Дуэ, хотел до¬ биться осуществления программы строительства дальних бомбардировщиков (с наибольшим бомбовым грузом), на¬ деясь в случае войны разбить вражеские источники силы в глубоком тылу и тем ускорить капитуляцию противника. Но после его смерти (1935 г.) верх одержали представите¬ ли другого направления (Удет, Ешоннек); было приказано строить средние бомбардировщики, от которых требова¬ лись в первую очередь пикирование и бомбометание по точечным целям. С этими типами самолетов, радиус действия которых не превышал 500 км, Германия и вступила в 1939 году в войну. Только в 1943—1944 годах стали применяться к тому време¬ ни разрешенные и построенные четырехмоторные бомбар¬ дировщики «Хе-177», но это было слишком поздно, чтобы эффективно вступить в борьбу. К тому же союзники своими наступательными бомбардировками с апреля—мая 1944 го¬ да начали систематически уничтожать германо-румынские запасы горючего (спад производства со 100 до 20%). Кроме 74
того, самолетами «Хе-177» были вооружены только четыре авиационные группы, которые использовались исключи¬ тельно в воздушной и морской войне над Атлантикой. Наряду с увеличивающимся перенапряжением сил гер¬ манских истребительных и бомбардировочных соединений на всех участках фронта, когда они постепенно истощали себя, поддерживая своими действиями операции сухопут¬ ных сил или борясь с постоянным вражеским превосход¬ ством в воздухе, возникли и относительно большие поте¬ ри среди многочисленных незаменимых инструкторско- испытательных экипажей, когда последние неоднократно приходилось привлекать к снабжению по воздуху отдель¬ ных «котлов» на Востоке (Демянск, Сталинград). Между тем их так не хватало в самой Германии для обучения лет¬ ного состава. Продолжать длительное время осуществлявшуюся по приказу Гитлера и Геринга наступательную воздушную войну (отсюда постоянное требование: бомбардировщи¬ ки вместо истребителей) можно было только при условии нормального функционирования материальной базы по¬ добных операций. Германия же, в силу своего географиче¬ ского положения, концентрации промышленности, тес¬ ного переплетения своей энергетической системы и своей централизованной транспортной системы, являлась осо¬ бенно угрожаемой с воздуха. Все зависело от того, окажет¬ ся ли сильная, тактически умно руководимая германская противовоздушная оборона способной успешно отражать налеты вражеской авиации на территорию рейха с запада (с Востока такой угрозы не было). С 1943 года союзниче¬ ские бомбардировочные и истребительные соединения использовали в качестве своей базы не только Британские острова, но и Южную Италию. Таким образом они могли охватить Германию с двух сторон (первый воздушный на¬ лет на Винер-Нойштадт в августе 1943 года) и достичь лю¬ бого пункта на ее территории. Но, несмотря на опасно возраставшее превосходство со¬ юзников в воздухе, которое следует объяснить их огромны¬ ми усилиями в самолетостроении, Гитлер долго и слышать 75
не хотел об оборонительной стратегии крупного масштаба, пока вообще не стало слишком поздно. С 1943 года амери¬ канцы проводили свои наступательные воздушные опера¬ ции с сильным сопровождением истребителей и почти бес¬ препятственно бомбили германские города (в 1944 году они в результате дневных и ночных налетов сбросили 1,2 млн т зажигательных и фугасных бомб), а также предприятия важных ветвей авиационной промышленности, причем с 1944 г. — особенно центры по производству горючего. Как подытожил один специалист по воздушной войне, храбро сражающиеся истребители имперской противовоздушной обороны не могли компенсировать те «ошибки ее высше¬ го руководства», которые были допущены в области обще¬ стратегического планирования. Крах германской воздушной войны объяснялся прежде всего следующими факторами: совершенно недостаточное увеличение оборонительных сил (только в конце 1943 года Гитлер принял решение о производстве 3000 истребителей в месяц), невосполнимое промедление с выпуском реактив¬ ных истребителей и не в последнюю очередь то, что руко¬ водство придерживалось принципа вести оборону герман¬ ского воздушного пространства главным образом на внеш¬ них бастионах. Это облегчало и без того уже значительно превосходящим, оснащенным последними техническими достижениями вражеским военно-воздушным силам вы¬ полнение их задач: наносить тяжелые удары по германским энергетическим источникам, парализовать снабжение нефтью, дезорганизовать транспортную систему и довести немецкую противотанковую оборону до полного износа, «лишить подвижности» ведение войны в целом. Однако им все же не удалось своими воздушными налетами сломить волю населения к сопротивлению. В марте 1944 года был создан так называемый истреби¬ тельный штаб во главе с Мильхом и Шпеером, которому было дано задание увеличить выпуск истребителей до 4000 в месяц, переведя их производство на подземные и мелкие предприятия. Поскольку выпуска в таком количестве мож¬ но было добиться только на базе уже серийно производив¬ 76
шихся «Бф-109» и «ФВ-190», а производство «Ме-262» бло¬ кировалось решением Гитлера о «блицбомбардировщике» и неготовностью реактивных двигателей, усиленное осна¬ щение Люфтваффе истребителями не возымело желаемого действия. Вновь завоевать господство в воздухе, вероятно, смогли бы только такие истребители, которые превосходи¬ ли бы вражеские по летно-боевым качествам. «Бф-109» и «ФВ-190» были на это неспособны даже при количествен¬ ном паритете. Смог бы выполнить эту задачу «Ме-262», но в решающий момент он не был готов к передаче в серийное производство и в обозримый период не мог быть создан в достаточном количестве. Подавляющее превосходство союзников в воздухе осо¬ бенно ярко проявилось в начале их высадки во Франции в июне 1944 года. Вечером дня «D» противник ввел в бой в общей сложности 14 674 самолета, которым могли проти¬ востоять только 319 немецких. Хотя действовавший на за¬ паде 3-й воздушный флот в последующие дни был усилен, соотношение сил в сравнении с врагом составляло в июне 1:25. Германские Люфтваффе оказались сломлены постав¬ ленной перед ними огромной, неразрешимой двойной за¬ дачей: вести борьбу в воздухе на всех фронтах на Востоке, юге и западе и одновременно обеспечить защиту рейха. «Крепость Европа» не имела крыши. Как же обстояло дело в области военной экономики и вооружения? Баланс продовольственного и сырьевого положения Германии в начале Второй мировой войны не оставлял никакого сомнения в том, что запасов, поскольку они не полностью производились в самой стране, хватит максимум на 9—12 месяцев ведения войны. (Зависимость от заграницы: цинк — 25%, свинец — 50, медь — 70, оло¬ во — 90, никель — 95, бокситы — 99, минеральные мас¬ ла — 65 и каучук — 80%.) Необходимо было с самого на¬ чала радикально перестроить хозяйство на войну и перейти к планированию на длительный срок. Но формулирование и приоритетность различных производственных программ показывали, сколь мало высшее руководство исходило из 77
целеустремленного, единого, охватывающего всю войну в целом плана, в котором как военно-политическая, так и экономическая сторона ведения войны в равной степени согласовывались бы друг с другом. В надежде быстро за¬ кончить войну оно только до лета 1941 года более 10 раз перерабатывало программы военного производства и зано¬ во определяло приоритетность тех или иных его отраслей. Начальнику управления военной экономики и вооруже¬ ния ОКБ [генералу Томасу] даже пришлось в конце концов просить однозначно разъяснить ему, «что же действительно является самым важным». То на первом плане стояло про¬ изводство боеприпасов, то программы выпуска подводных лодок и самолетов, а затем центр тяжести снова переносил¬ ся на танки и химические вещества и т.д. Эта вызывавшая большую нервотрепку борьба за при¬ оритет в программах интересов между тремя составными частями вермахта (сухопутными войсками, ВВС и ВМФ) являлась не в последнюю очередь результатом недостаточ¬ ной координации между ОКВ и главными командования¬ ми сухопутных войск, военно-воздушных сил и военно- морского флота. К тому же руководящие лица рейха только весной 1941 года пришли к пониманию того, что на случай более длительной войны гораздо важнее расширить сырье¬ вую базу, чем просто увеличивать выпуск оружия и боепри¬ пасов. Слишком медленное расширение германской воен¬ ной экономики, несомненно, было решающей ошибкой. Однако это вовсе не значит, что она была для рейха равно¬ сильна потере «любого шанса на победу». Не идет здесь речь и об «упущенной возможности». Ведь ни крупные достижения в эру Шпеера (1942— 1945 гг.) в военной промышленности и экономике благода¬ ря более совершенной организации производства, а также новым мерам по рационализации и тотальной мобилиза¬ ции германской и иностранной рабочей силы, ни исчер¬ пание хозяйственного потенциала захваченных областей неспособны были в конечном счете изменить тот факт, что даже и без усиленной воздушной войны германское произ¬ водство готовой военной продукции могло быть повыше¬ 78
но по сравнению с его максимальным уровнем (ср. июль 1941 года) всего лишь на 20—30%. Но тогда бы военное производство натолкнулось на слишком низкий уровень покрытия сырьевых потребностей, на то узкое место, ко¬ торое неизбежно должно было ограничить его. Ведь под¬ дававшийся предвидению прогресс вражеских держав в области военного производства был столь огромен (уже в 1943 году соотношение ударной боевой силы между Герма¬ нией и Японией, с одной стороны, и Соединенными Шта¬ тами, Великобританией и Советским Союзом — с другой, равнялось 1:3,4; к тому же противник (прежде всего США) мог почти совершенно беспрепятственно производить эту продукцию), что отставание Германии становилось бы все большим и при дальнейшем росте производства. Полное расстройство германской экономики началось в 1944 году. В конце июня имперский министр боеприпасов и вооружения Шпеер составил памятную записку, которую он направил Гитлеру. В ней, в частности, говорилось: «[...] противнику удалось в результате [воздушных налетов] уве¬ личить потери авиационного бензина на 90%». Если такие налеты продолжатся в сентябре, «удовлетворение самых срочных потребностей вермахта в необходимых количе¬ ствах обеспечить уже не представится возможным, ибо с этого момента возникнет непредвиденная брешь», которая будет иметь «трагические последствия»! Через восемь не¬ дель Шпеер писал:«[...] если налеты на предприятия хими¬ ческой промышленности продолжатся и в сентябре с такой же силой и с той же точностью, как в августе, производство химической продукции упадет и все ее последние склад¬ ские запасы будут исчерпаны. Таким образом, будут отсут¬ ствовать именно те материалы, которые необходимы для дальнейшего ведения современной войны». После войны Шпеер дополнил эти данные, указав, что все экономиче¬ ские усилия, предпринимавшиеся примерно с 1943 года, оказались безрезультатными, поскольку соединения со¬ юзнической бомбардировочной авиации с мая 1944 года перенесли центр тяжести на уничтожение германских за¬ пасов горючего, а с сентября — на разрушение германской 79
транспортной системы. «Это привело к катастрофе. С это¬ го момента мы лишились 90% горючего. Успех этих налетов был равнозначен проигрышу войны в производственно¬ техническом отношении, ибо без горючего не помогут ни¬ какие новые танки и реактивные самолеты». В материалах Института экономических исследований справедливо констатируется: «[...] никаких шансов выи¬ грать эту войну в экономическом отношении, где решаю¬ щую роль играли промышленные предприятия, не име¬ лось. Германия была решающим образом экономически ослаблена в результате воздушной войны и территориаль¬ ных потерь (например, Верхняя Силезия и т.п.). (К этому следовало бы добавить потери рабочей силы из-за мобили¬ зации в вермахт. Осенью 1944 года на военную службу еже¬ месячно мобилизовывалось свыше 200 ООО человек, в пер¬ вую очередь из металлургической промышленности.) Если бы эти факторы даже и не оказывали столь интенсивного воздействия, решение исхода войны в перспективе должно было принести превосходство противной стороны в люд¬ ских резервах, ресурсах сырья и в производственных мощ¬ ностях». * * * В 1944 году кризис германского ведения войны достиг своей наивысшей точки. На востоке Красная Армия про¬ должала свое продвижение на запад по всему фронту от Лапландии до Черного моря. На севере она атаковала Пет- само (Печенга) и финнов на Карельском перешейке. На центральном участке фронта она разгромила германскую группу армий «Центр» и вступила в Восточную Пруссию. Ее наступление приостановилось только на Висле. Одно¬ временно она уничтожила южное крыло германских войск, вернув себе Украину и Крым. Ее дивизии уже пробились в Польшу, в восточную часть Чехословакии и Румынию, когда 6 июня 1944 года последовала давно ожидавшаяся крупная высадка войск союзников в Нормандии. Превос¬ ходство в численности и вооружении англо-американских экспедиционных сил было настолько велико, что против¬ 80
ник уже через несколько недель прорвал германские отсеч¬ ные позиции и в августе смог освободить Париж, между тем как в Южной Франции высаживались новые войска. На совещаниях по обсуждению обстановки Гитлер еще до этой высадки неоднократно подчеркивал, что, ес¬ ли союзникам удастся твердо закрепиться на континенте, война для Германии проиграна. Теперь такой момент на¬ ступил, и, учитывая всю серьезность положения, [коман¬ дующий оккупационными войсками во Франции] генерал- фельдмаршал Роммель без промедления предложил вер¬ ховному главнокомандующему вермахта самый разумный выход: заключить перемирие. Но Гитлер и не думал об этом; напротив, он возложил все свои надежды на «разногласия» между союзниками, которые однажды станут так велики, что между ними произойдет разрыв. Коалиции, мол, как показывает мировая история, всегда распадались. А пото¬ му все дело в том, чтобы, как бы ни было трудно, дождаться этого момента. Гитлер говорил дословно следующее: «Моя задача, особенно с 1941 года, не терять самообладания, а если что-то грозит крахом, вновь и вновь находить выхо¬ ды и вспомогательные средства, чтобы как-то подправлять историю. Я вполне могу сказать: большего кризиса, чем мы имели в этом году на Востоке (разгром группы армий «Центр». — Авт.), представить себе нельзя». Но с помощью «железного, волевого характера» эту войну выиграть мож¬ но; если станет необходимо, он будет продолжать биться и на Рейне до тех пор, пока, как сказал Фридрих Великий, один из наших «проклятых противников» не выдохнется. Сколь же нереальны были эти представления и надеж¬ ды. Как мало было средств и возможностей для того, чтобы «выстоять» в век тотальной войны по сравнению с веком ограниченных войн. Но Гитлер оставался упорным, несги¬ баемым и одержимым. Он был готов поставить на карту са¬ мую большую ставку — существование немецкого народа. В это время произошло покушение полковника графа фон Штауффенберга. Но акция 20 июля 1944 года проис¬ текала не только из понимания того, что война в 1944 году для Германии была уже проиграна и теперь дело лишь в том, 81
чтобы при всех условиях ее закончить, дабы не допустить еще большего хаоса. Тот, кто углубится в нравственные и этические мотивы германского движения Сопротивления, формировавшегося из представителей всех общественных кругов и вероисповеданий, обнаружит его многослойность и многообразие. Пожалуй, всего сильнее в нем прояви¬ лось растущее с 1933 года моральное возмущение, подлин¬ ное стремление к борьбе против практики тоталитарного национал-социалистского режима с его мерами подавле¬ ния, уничтожения и истребления, с его бесчеловечностью и произволом как системы. В конечном счете участники оппозиции стремились «освободить человека, превращен¬ ного в безликую машину, в орудие техники, в творение абстрактных политических идей, в функцию науки, в слуг экономических законов, которые он сам же абсолютизи¬ ровал». Они хотели освободить его «от всех предрассудков, придать ему подлинную гуманность, истинный облик че¬ ловека во всем его достоинстве и гордом самосознании» (графиня Дёнхоф). Отсюда видна и вторая решающая побудительная при¬ чина действий людей 20 июля: вытекающее из знания всех взаимосвязей сознание своей ответственности перед на¬ родом и отечеством в сочетании с мужеством сделать над¬ лежащие выводы, как это доказал еще до войны генерал- полковник Людвиг Бек (тогдашний начальник Генераль¬ ного штаба) своей борьбой против агрессивной политики Гитлера. Кроме того, многие офицеры в ходе охватившей весь мир борьбы все яснее осознавали, насколько опреде¬ ленные распоряжения и приказы высшего руководства бы¬ ли нацелены на извращение солдатской этики, на разрыв с их собственной традицией. Теперь в качестве высшего нравственного масштаба (в случае такого внутреннего кон¬ фликта) нацисты требовали руководствоваться уже не за¬ крепленным рыцарско-религиозными обычаями понятием чести, а максимами идеологии, презирающей как индиви¬ дуумов, так и другие расы. Кульминационная точка этого пролагавшего себе путь развития была достигнута тогда, когда дьявольское совращение народа и вермахта заменило собой принципы добросовестного руководства. И наконец, 82
в качестве взрывного момента сыграла свою роль при по¬ следней попытке покушения осуществлявшаяся нацистами во Второй мировой войне политика, ведущая к катастрофе. Это «восстание совести» как Сопротивление потерпело поражение, но как символ оно победило в духе генерала Трескова, который в 1944 году требовал: «Покушение на Гитлера должно быть совершено любой ценой. Если же оно не удастся, то, несмотря на это, надо попытаться совершить государственный переворот. Ведь дело здесь уже не столько в практической цели, сколько в том, чтобы показать, что германское движение Сопротивления перед лицом всего мира и истории отважилось, не щадя своей жизни, на этот решающий бросок. Все остальное в сравнении с этим без¬ различно». Вот почему 20 июля 1944 года (по словам тогдашнего генерального инспектора бундесвера генерала Хойзинге- ра, сказанным по случаю 15-летия этого события) остает¬ ся «светящейся точкой в тех самых темных для Германии временах... Христианско-гуманистическое сознание ответ¬ ственности, определявшее это решение (выступить 20 ию¬ ля. — Лет.), освятило мученичество участников заговора. Мы, солдаты бундесвера, почтительно склоняем головы перед жертвой этих людей, совесть которых была пробуж¬ дена их знанием. Они самые выдающиеся свидетели, опро¬ вергающие коллективную вину немецкого народа. Их дух и поведение — пример для нас». Осенью 1944 года началась агония рейха. Румынии, Финляндии и Венгрии пришлось прекратить борьбу. Меж¬ ду тем Гитлер все еще верил в невозможное: теперь решаю¬ щий поворот в войне должно было совершить последнее ополчение, состоящее из детей и стариков (фольксштурм). В то время как германские войска в тяжелейших услови¬ ях отступали с Крайнего Севера, с юго-востока и других фронтов и каждый, начиная от простого солдата до выс¬ шего военачальника, отдавал борьбе свои последние силы, германские культурные ценности превращались в прах и щебень. В начале января 1945 года потянулись первые ко¬ лонны беженцев из Восточной Германии. В стране воца¬ рилось немыслимое горе. Вместо того чтобы бросить все 83
последние имеющиеся силы на Восток, Гитлер в декабре 1944 года предпринял наступление в Арденнах, которое остановилось уже через несколько дней и в конце концов с большими потерями провалилось. 29 декабря 1944 года на совещании в своем бункере Гит¬ лер заявлял своим сотрудникам: «[...] всемирную историю можно делать, только если действительно за мудрым раз¬ умом, живой совестью и вечной бдительностью стоят еще фанатическое упорство и такая сила веры, которые превра¬ щают человека во внутренне убежденного борца. [...] Во имя чего принесли мы все жертвы? Ведь так долго, как она уже продолжается, война не продлится. Это совершенно ясно. Это ни один человек не выдержит, ни мы, ни они. Вопрос только в том, кто выдержит дольше. Для нас на карте стоит все. [...] Если бы мы сегодня сказали: «С нас хватит!» — то мы перестали бы существовать, перестала бы существовать Германия». Такова была конечная «мудрость» человека, ко¬ торый не желал прислушаться к голосу разума даже теперь, когда враги уже готовились к штурму самого рейха. 12 января 1945 года Красная Армия с Сандомирского плацдарма перешла в наступление на Берлин. Одновремен¬ но союзнические войска широким фронтом форсировали Рейн. В конце апреля передовые, наступающие с востока и запада, войска встретились на Эльбе. Берлин был взят в уличных боях за каждый дом. Но Гит¬ лер избежал земной ответственности. Несколько дней спу¬ стя его преемнику гросс-адмиралу Дёницу пришлось 7 мая 1945 года подписать безоговорочную капитуляцию1. * * * Чем неудержимее Третий рейх шел навстречу своему краху, тем сильнее Гитлер и НСДАП, с одной стороны, ста¬ рались выискивать новых виновников поражения и козлов 1 Официально Акт о безоговорочной капитуляции гитлеровской Гер¬ мании был подписан в Берлине (в Карлсхорсте) в ночь с 8 на 9 мая 1945 года генерал-фельдмаршалом Кейтелем, генерал-адмиралом Фридебургом и генерал-полковником авиации Штумпфом. Безоговорочная капитуляция была принята представителями Советского Союза, Соединенных Штатов Америки, Великобритании и Франции. 84
отпущения, которых они могли бы сделать ответственными за явно неправильный ход развития, а с другой — надеялись, что распространением слухов о так называемом секретном оружии вновь смогут изменить судьбу в пользу Германии, до крайности подстегнув волю к сопротивлению и подняв моральное состояние борющихся в тылу и на фронте. Особенно действенным им казалось обвинение в «изме¬ не и саботаже» в своих собственных рядах. Гитлер выдвигал это обвинение против любого военачальника, проведшего операции, возможно, не так, как приказал фюрер или как он себе их представлял, а также против любого командно¬ го органа, который, скажем, отклонял как негодное пред¬ ложенное ему промышленностью оружие, на применении которого настаивал сам Гитлер. Эту ужасную путаницу в понятиях, и по сей день царящую в некоторых умах, со¬ знательно поощряли Гиммлер и Геббельс, для того чтобы вводить в заблуждение немецкое население и освободить национал-социалистический режим от всякой ответствен¬ ности за будущее. После разгрома группы армий «Центр», в середине сен¬ тября 1944 года, Гиммлер, например, в своей речи перед рейхсляйтерами и гауляйтерами утверждал: непросто нор¬ мальными понятиями объяснить, почему 28 дивизий рас¬ сыпались во все стороны, словно песок или солома. А за¬ тем он недвусмысленно бросил командованию германских сухопутных войск обвинение в пораженчестве и, более то¬ го, в «измене доброму делу». Рейхсфюрер СС не пожелал посчитаться с актами, а именно с тем, что группа армий «Центр» противостояла врагу, чье превосходство в воз¬ духе равнялось 5:1, а на суше — 4:1 (особенно в танках и артиллерии). К тому же Верховное Главнокомандование вермахта неправильно оценило оперативную обстановку и вследствие этого предоставило недостаточные резервы. (Однако и при верной оценке обстановки оно тоже смогло бы лишь залатать одну дыру за счет другой.) Кроме того, Гитлер строго приказал удерживать расположенные близко к линии фронта «прочные опорные пункты», и таким обра¬ зом скованные ими дивизии не смогли быть использованы 85
для ведения маневренных оборонительных боев. Стратегия Гитлера снова привела к тяжелым последствиям: команду¬ ющие войсками не обладали никакой свободой действий. Если бы они, сдав «прочные опорные пункты», своевре¬ менно начали отвод войск на Березину и высвободили ре¬ зервы для обороны угрожаемых флангов, поражение хотя и не удалось бы предотвратить, но оно не превратилось бы в катастрофу такого масштаба. Но даже тщательное изуче¬ ние причин и обстоятельств краха группы армий «Центр» не смогло бы дать и тени доказательства того, что здесь сы¬ грали хоть какую-нибудь роль «измена и саботаж». Напро¬ тив, было бы неопровержимо установлено, что имело место однозначное военное поражение. Кстати, сохранившиеся материалы офицера, ведшего военный дневник в штабе оперативного руководства вер¬ махта (дополненные его устными высказываниями), дока¬ зывают, что в последние годы войны ни один метр линии фронта не был сдан в результате какой-то измены. Немало бывших солдат и после войны могли еще рас¬ сказать о так называемых случаях саботажа времен своей военной службы. Поскольку инциденты такого рода вряд ли могли быть расследованы прямо на месте, они давали повод для различных, порой противоречивых слухов: то якобы поезда с боеприпасами отправлялись по ложному маршруту, то разрушались линии связи, то преждевре¬ менно взрывались или же не взрывались совсем снаряды, рвались стволы орудий, порой поставлялось негодное обо¬ рудование, то запасные части «не давались» фронту или их засылали на те участки, где в них не так нуждались. Тем са¬ мым факт «саботажа» считался доказанным. В действитель¬ ности же в большинстве случаев речь шла о повседневных недостатках и недоработках, которые при тогдашней пере- напряженности всех органов снабжения были, в сущности, неизбежны. Ведь в конце концов Гитлер вел войну против всего мира. Тут имели место небрежность, чрезмерная уста¬ лость, плохое питание; происходили воздушные налеты и технические аварии. Солдата-фронтовика не всегда мож¬ но было убедить в том, что так называемые акты саботажа можно преимущественно отнести за счет производствен¬ 86
ных недостатков или неосторожности. Органы по приемке оружия просто-напросто не всегда могли установить все эти недостатки. Кроме того, войска не имели в общем и целом никако¬ го представления о военно-технических взаимосвязях и о положении с материальными запасами, о перенапряжении транспортной сети Германии, о многочисленных блокиро¬ ваниях и завалах транспортных путей в результате масси¬ рованных налетов вражеской авиации. А какие трудности приходилось преодолевать, когда перемещалось огромное число боевых соединений! Уже само по себе восстановле¬ ние коммуникаций для снабжения боеприпасами и про¬ довольствием, причем при огромном разнообразии типов оружия (их насчитывалось временами до 300), предъявляло огромные, порой до конца непреодолимые трудности. Типичный пример «саботажного» психоза имел место в 1943 году. Генерал-квартирмейстер сухопутных войск позвонил одному сотруднику начальника вооружений и сообщил ему, что ящики с ручными гранатами частично до¬ ставляются на фронт без взрывателей. Не саботаж ли это? Основательное расследование показало, что взрыватели вынимали из ящиков для своих целей саперы. Чем напря¬ женнее становилось положение с подвозом и обеспечением на фронте, тем чаще отдельные войсковые части старались удовлетворить прежде всего собственные потребности. По¬ этому неоднократно случалось, что какая-либо часть само¬ вольно «организовывала» необходимое за счет другой, и до тех пор, пока не становились ясны все обстоятельства, это тоже считалось «саботажем». Бывший начальник планового управления имперского министерства вооружений и военного производства кон¬ статировал, что, несмотря на занятость 30 млн немецких и 7 млн иностранных рабочих (по состоянию на 1944 год), выпуск текущей продукции ни в один из периодов не ис¬ пытывал каких-либо серьезных нарушений из-за сабота¬ жа или пассивного сопротивления. Это, вне всякого со¬ мнения, удивительно, однако находит свое объяснение в первую очередь в невероятно жесткой системе контроля, в строгом надзоре и грозящих суровых наказаниях. Анало¬ 87
гичное подтверждает и бывший начальник одного техни¬ ческого ведомства: он подчеркивает, что в 2000 письменно зафиксированных пунктов донесений на 138 совещаниях у Гитлера по вопросам военного производства ни разу не обсуждались какие-либо доказанные случаи саботажа в во¬ енной промышленности. Один сотрудник бывшего отдела Абвер-заграница справедливо указывает, что имевшие ме¬ сто и в Германии акты военного саботажа были весьма «не¬ эффективными», да и вообще предпринимавшиеся во вре¬ мя войны обеими сторонами подобные акты давали весьма скромный результат. Целая легенда выросла вокруг оставления в резерве двух танковых дивизий в июле 1944 года, после высадки союзников во Франции. Генерал-фельдмаршал Роммель, с его дурной славой человека, осуществлявшего «саботаж в рядах командования», якобы из внутриполитических со¬ ображений (связанных с заговором 20 июля 1944 года) в критические недели июня — июля специально держал их в резерве, для того чтобы двинуть на Берлин. Не будем го¬ ворить о том, что даже эти силы не смогли бы ничего изме¬ нить в безнадежном военном положении Германии, но и на основании записей в военном дневнике штаба оператив¬ ного руководства вермахта бесспорно доказано, что Гитлер, полностью в духе своей «системы командования», оставил лично за собой право распоряжаться указанными двумя дивизиями, чтобы парировать предполагавшуюся вторую крупную высадку войск союзников в районе Кале; он сам и отдал позже приказ об их использовании. Ныне, когда мы располагаем широкой, в значитель¬ ной мере надежной базой источников по истории Второй мировой войны, которые позволяют нам вынести свое суждение, такие реликты легенд должны быть со всей ре¬ шительностью разрушены. Конечно, никто не станет оспа¬ ривать, что в 1939—1945 годах измена (в том числе государ¬ ственная) и сознательный саботаж, как и в каждой войне, имели место. Но в рамках общего хода событий они по своему воздействию на катастрофу 1945 года значения не имели. Гораздо вернее звучит то, что писал хорошо осве¬ домленный Отто Дитрих: именно недостаток у Гитлера са¬ 88
мокритики и его тенденция постоянно приписывать вину другим вели к почти регулярным утверждениям об «измене и саботаже», особенно тогда, когда ему что-нибудь не уда¬ валось. «К концу драмы, по мере того как его поражения и ошибочные решения громоздились одно на другое, это доходило до буйства против всех и вся. Причину всех по¬ ражений и неправильных решений Гитлер видел в том, что во многом являлось следствием его собственной несостоя¬ тельности, его преувеличений и необузданности, наноси¬ мых им другим обид и несправедливости». Если же «измена» вообще повлияла на масштаб герман¬ ского краха 1945 года, то это была измена самого же Гитле¬ ра. 1 сентября 1939 года он провозгласил в рейхстаге: «[...] Совершенно неважно, будем ли живы мы, но необходимо, чтобы жил народ, жила Германия». Почти шесть лет спу¬ стя, после того как он увидел, что эту войну Германии не выиграть, тот же самый человек приказал разрушить в рей¬ хе все транспортные пути, сооружения связи, промышлен¬ ности и снабжения, уничтожить все реальные ценности, ибо нечего обращать внимание на те жизненные основы, которые нужны народу для продолжения его примитивно¬ го существования. Что же касается ходивших в конце войны слухов о мно¬ гочисленных видах «секретного оружия», при помощи ко¬ торого национал-социалисты надеялись в самую послед¬ нюю минуту добиться поворота в ходе войны и которое должно было послужить самым крайним средством борь¬ бы, то сегодня мы знаем, что это такое. Вне всякого сомне¬ ния, можно поражаться тому, какие новые виды оружия и различных устройств сконструировали германские техники и инженеры за годы войны, будь то для ведения войны на море (шноркель, подводные лодки типа «Вальтер», «Цаун- кёниг» и т.п.), в воздухе (реактивные самолеты, снаряды и ракеты «фау») или на суше (например, «угловая винтовка», крылатые «панцерфаусты»). Но столь же не соответствует истине, сколь и опасно утверждение, которым один публи¬ цист заканчивает свое исследование о германском оружии вообще и секретном оружии в частности во Второй миро¬ вой войне: будто промедление «всего на несколько недель,
на считаные дни» в его изготовлении спасло союзников и приблизило их к осуществлению своих военных целей. Но ведь всего этого оружия, вместе взятого, было далеко не достаточно для достижения решающего поворота в хо¬ де войны, то есть по своей боеспособности и ударной си¬ ле оно не могло заменить сотню и даже больше полностью вооруженных и оснащенных подвижных дивизий. Работы по созданию овеянного сагами германского атомного оружия тоже еще отнюдь не «близились» к своему завершению. Правда, германские ученые, в том числе Ган, фон Вайцзеккер и Гейзенберг, как сегодня установлено, ра¬ ботали над созданием атомного реактора (а не бомбы). Но в 1942 году на совещании с участием Геринга они были вы¬ нуждены признать, что никаких видов на создание такого оружия в течение ближайших двух лет («а к тому времени война так и так закончится») в нынешних условиях уже нет. Основные попытки были поэтому прекращены, чтобы не расходовать ради ненадежного эксперимента силы много¬ численных инженеров и техников, а также сырье и произ¬ водственные мощности. Когда же оказалась разбомблен¬ ной норвежская гидроэлектростанция, производившая необходимую для расщепления атома тяжелую воду, при¬ шлось отказаться и от проводившихся в ограниченном объ¬ еме экспериментов. А сопровождавшееся с лета 1944 года большой пропагандистской шумихой применение оружия «фау» далеко не оправдало ожиданий, так как (не говоря о технических недостатках), несмотря на отдельные успехи, оно не смогло серьезно парализовать боевой дух британ¬ ской столицы. * * * Если окинуть мысленным взором многочисленные факторы, являвшиеся определяющими для германской ка¬ тастрофы 1945 года, становится отчетливо видно, что ре¬ шающее значение имел не какой-либо один из них, а все они, вместе взятые. И все-таки следует выделить еще не упомянутое звено в этой цепи. Для этого надо рассмотреть ведение войны Гер¬ 90
манией в свете теории Клаузевица1. Утверждая, что война есть продолжение политики другими средствами, он имел в виду, что любой военный конфликт надлежит рассматри¬ вать «прежде всего с точки зрения его вероятного харак¬ тера» и его «главных очертаний», которые вытекают «из политических величин и условий». Задача состоит в том, чтобы постоянно сохранять общее представление об этих условиях; все органы должны действовать, «хорошо обду¬ мав», чтобы «в конце не проиграть тот процесс», который был выигран вначале, и затем не оказаться «приговоренны¬ ми платить издержки». Война, по Клаузевицу, инструмент политики, и ее не начинают или «ее, действуя разумно, не следует начинать», не сказав себе, «чего же хочешь достиг¬ нуть с ее помощью и в ее ходе». Это принуждает к выработ¬ ке всестороннего плана войны, в котором, с одной сторо¬ ны, определяется ее предназначение, то есть политическое намерение (чего следует и чего можно добиться с ее по¬ мощью), а с другой — тщательно анализируются средства (вооруженные силы, экономика и т. д.), чтобы в результа¬ те указанный план давал ответ на вопрос о военной цели. «Значит, — говорится далее у Клаузевица, — чтобы опреде¬ лить меру средств, которые мы пускаем в ход для войны, мы должны обдумать политическое предназначение ее как с нашей стороны, так и со стороны врага; мы должны рас¬ смотреть силы и условия вражеского государства и нашего собственного, должны учесть характер его правительства, его народа и способности того и другого — причем все это применительно к нашей стороне, а также принять во вни¬ мание политические связи других государств и те послед¬ ствия, которые вызовет война во всем этом». Несомненно, одной из величайших ошибок Гитлера, если подойти к его образу действий с моральной стороны, было то, что он, проводя «политику риска», несшую в себе в качестве ее последствия войну, не продумывал планомер¬ 1 Карл фон Клаузевиц (1780—1831) — прусский генерал, авторитетный военный теоретик, автор основополагающего труда «О войне», активный участник национально-освободительной борьбы немецкого народа против наполеоновского господства и сторонник союза в этой борьбе с Россией. 91
но и рационально политические, экономические, психо¬ логические и военные формы проявления и возможности этой политики, а также не учитывал их в достаточной мере. Когда в 1939 году была начата война, Германия не имела никакого плана войны, никакой стратегической обоб¬ щающей концепции, в которой бы были сведены воедино в правильном соотношении предназначение, средства и цель данной войны. Вместо этого постоянно ad hoc1 выра¬ батывались частичные планы с тем результатом, что Гитлер все более дерзко преследовал неограниченные цели с явно ограниченными средствами. В другом месте своего труда Клаузевиц говорил о том, что война «никогда не должна быть отделена от политиче¬ ского общения», ибо иначе до некоторой степени оказы¬ ваются «разорванными все нити существующих условий» и возникает «бессмысленная и бесцельная вещь». И в самом деле: сколь ни блестящи были германские военные успехи в первой половине войны, в конечном счете они оказались обесцененными, поскольку не были использованы поли¬ тически. С 1941 года Гитлер уединился в своей ставке, что¬ бы целиком и полностью посвятить себя ведению войны; участие Японии в войне так и осталось его единственным политическим актом за все это время. Клаузевиц подчеркивал, что политика (государственный деятель) не может предъявлять к войне (армии) никаких требований, которые та не может выполнить, ибо чрезмер¬ ные требования к войску могут оказать на ведение войны вредные влияния; в таком случае скорее следует упрекать саму политику. Ход Второй мировой войны показал, что преследуемая Гитлером политическая цель далеко превышала эффектив¬ ность находившихся в его распоряжении военных и эко¬ номических средств! С другой стороны, Клаузевиц предо¬ стерегал от того, чтобы выдвигать и решать чисто военные вопросы с политической точки зрения. Гитлер нарушил и этот принцип. Это нашло свое выражение во второй фазе 1 ad hoc — специально с этой целью {лат.). 92
Западной кампании, а позже в оставлении Крыма и Кур¬ ляндии (Латвия) и в некоторых других случаях. Сказанное нами можно продемонстрировать на осо¬ бенно потрясающем примере. Полагая, что Советский Со¬ юз тоже можно сокрушить в ходе одной «блиц-кампании», политическое руководство Германии не разработало ника¬ ких планов (за исключением «уничтожения нежелательных элементов») для того, чтобы победить Россию с помощью самих же русских и освободить страну от большевистской системы. Напротив, национал-социалистская оккупаци¬ онная политика, с ее расовой теорией и теорией жизнен¬ ного пространства, положила начало тому ходу событий на Востоке, который в конечном счете решающим образом способствовал германскому поражению. В общем и целом существовало три группы, которые желали осуществить в России определенные концепции. К числу представителей самой крайней из них принадле¬ жали (если назвать самых влиятельных) Гиммлер, Борман и Э. Кох. Им удавалось осуществить свои взгляды и меры, поскольку Гитлер целиком и полностью одобрял их. Они действовали по принципу: мы — «господа», они — «унтер- менши». Немцы, заявляли они, должны эксплуатировать, господствовать и управлять. Любую попытку считаться с чувствами и образом жизни русских они отвергали как сен- тиментальничание. Рейхсфюрер СС сформулировал это одной фразой: «Что касается русских, чехов [...] мне совер¬ шенно безразлично, живут ли они в достатке или подыхают с голода; меня они интересуют лишь постольку, посколь¬ ку мы нуждаемся в них как в рабах для нашей культуры, а до остального мне дела нет». Поэтому эсэсовские и другие исполнительные органы, в частности и «золотые фазаны» (начальники административных и экономических органов в оккупированных областях), по отношению к населению не останавливались решительно ни перед чем. Большой материал для выводов дает проведенное по¬ сле войны американскими исследователями тестирование 1000 русских перемещенных лиц, которые пережили гер¬ манскую оккупацию на Востоке. На вопрос, изменилось ли отношение населения к немцам за время оккупации, 93
728 человек ответили «да» и 85 «нет». Изменение отноше¬ ния, по мнению большинства, произошло в 1942 году, по¬ сле того как практика оккупационной политики уже не оставляла сомнения в немецких целях: вместо свободы — новая несвобода, при этом зачатки германо-русского со¬ трудничества с намерением свергнуть ненавистную боль¬ шевистскую систему подавлялись в самом зародыше. Рост огромного партизанского движения в России (позднее даже оказывавшего оперативное воздействие) следует не в по¬ следнюю очередь отнести за счет этого факта! Интересны также ответы на вопрос: кто из немцев, по вашему мнению, вел себя наилучшим образом? 162 человека высказались за гражданских лиц, 545 — за солдат-фронтовиков, 69 — за гарнизонные войска и только 10 — за СС и СД. Несколько «мягче» были предложения Альфреда Розен¬ берга и его сотрудников по решению проблемы Востока. Од¬ нако они остались нереализованными, поскольку не нашли одобрения у Гитлера. Имперский министр по делам оккупи¬ рованных восточных областей — закоренелый враг Кремля и русской великодержавности — хотел сыграть на нацио¬ нальных противоречиях в России и предоставить различным «народам» (прибалтам, белорусам, украинцам и кавказцам) некоторую свободу и автономию в рамках тесной политиче¬ ской и экономической зависимости от Германии. В тогдашних условиях наиболее разумные аргументы выдвигали представители министерства иностранных дел и ОКВ: они с самого начала требовали конструктивной ок¬ купационной политики. Задача Германии, утверждали они, вбить клин между населением и системой; надо обращать¬ ся с русскими, уважая их человеческое достоинство, и по¬ ставить перед ними в качестве конкретной цели освобож¬ дение от большевизма. Провести в жизнь подобные планы (скажем, позволить русскому генералу Власову с его тыся¬ чами добровольцев активно участвовать в борьбе на сто¬ роне немцев) было невозможно, ибо они противоречили национал-социалистской идеологии и намерениям Гитле¬ ра. Когда в 1944 году уже вырисовалось поражение Герма¬ нии, лозунги получившей теперь приказ действовать Рус¬ 94
ской освободительной армии (РОА), естественно, больше не имели никакой притягательной силы. Поэтому в одном новейшем американском исследовании указывается на то, что носившее характер катастрофы германское господство в России имело решающее значение для исхода Восточной кампании. Германская оккупационная политика на западе и севере Европы хотя и была иной, но тоже являлась малопригодной для того, чтобы преодолеть противоречия и умиротворить захваченные страны. Например, Гитлер так и не исчерпал до конца возможности полностью привлечь Францию на свою сторону, поскольку никогда не стремился всерьез к подлинному компромиссу с западным соседом, — наобо¬ рот, он постоянно намеревался в конце войны заключить мир за счет Франции. Что же касалось малых стран — та¬ ких, как, скажем, Голландия или Бельгия, — то для него они были в конечном счете «дерьмовыми государствами» (совещание у фюрера по обсуждению обстановки в январе 1945 года), которые смогли сохраниться лишь потому, что «несколько европейских государств не сумели договорить¬ ся между собой о том, как их сожрать», и которые, по его мнению, «не имеют никакой чести». Правда, если столь же критически подойти к рассмотре¬ нию ведения Второй мировой войны англо-американцами, становится видно, насколько сильно и противная сторона до самого конца впадала в ошибку, ставя на первый план исключительно военные соображения. «Дайте нам сначала выиграть войну, а уж потом будем говорить о политике!» — так в значительной мере звучал ее лозунг. Клаузевиц же указывал, насколько важно подчинить военные соображе¬ ния политическим, особенно по мере приближения конца войны. Замысел и цель военных мер должны в принципе учитывать «конкретные условия будущего мирного состоя¬ ния», ибо то «политическое состояние», которое следует за войной, оказывает воздействие «уже в виде расчетов». Это началось с рузвельтовского требования «безогово¬ рочной капитуляции», которое привело к ужесточению германского сопротивления. Несомненно, что и без этого 95
требования Вторая мировая война не имела бы другого ис¬ хода до тех пор, пока Гитлер находился у власти. Но на гер¬ манскую оппозицию, которая честно стремилась к взаимо¬ пониманию с западными державами путем переговоров, оно должно было оказать убийственное действие. Ведь про¬ тивник явно не делал никакого различия между национал- социалистской системой и «другой Германией»; он стал жертвой собственной военной пропаганды. Так, союзные армии предприняли «крестовый поход в Европу», чтобы военным путем покарать агрессора; все же остальное: мир, свобода и благосостояние — должно было затем урегулиро¬ ваться само собою! Редко, когда в истории огромная надеж¬ да быстрее и полнее приводила к разочарованию в ней, чем та, которую питал президент США в 1945 году. Настоящим же победителем из этой схватки народов вышел Советский Союз, который вступил в последнюю фазу войны с четкой, твердо очерченной политической программой. Его поли¬ тическое ведение войны помогло мировому коммунизму добиться решающего успеха: он смог продвинуть границы своей сферы власти до самого сердца Германии, до Эльбы. * * * Наш итог, который наверняка мог бы быть дополнен в некоторых отношениях (скажем, в области техники; в том, что касается ошибочной структуры германских высших ор¬ ганов или мер по истреблению других народов, вызвавших рост ненависти к Германии, и т.п.), однозначен: никаких шансов выиграть войну у Германии не было, причем и «без Гитлера» тоже. (Хотя здесь уместно сказать, что «без Гит¬ лера» тогда и при той расстановке сил мировая война во¬ обще едва ли разразилась бы.) Столь же тотально, как Гер¬ мания вела под конец эту войну, она ее и проиграла. Более того, можно без преувеличения сказать, что эта война была проиграна политически еще прежде, чем она началась во¬ енными средствами. Насчет беспредельно извращенно¬ го ведения войны как следствия технического прогресса и идеологических противоречий нет никаких сомнений: на террор каждая сторона отвечала террором. Разумеется, 96
многочисленные злодеяния, совершенные немцами во время войны именем Германии, никоим образом не долж¬ ны замалчиваться, а тем более забываться. Но было бы столь же неправильным и односторонним, если бы мы говорили только о теневой стороне проис¬ шедшего. И во времена глубочайшего унижения немецкие мужчины и женщины, помня о своей нравственной ответ¬ ственности, показали себя достойными людьми как в со¬ противлении на фронте, так и в оккупированных областях, а также в тылу на своих рабочих местах. Именно это один из важнейших уроков, преподанных нам Второй мировой войной. Итак, Германия (по словам западногерманского истори¬ ка Манфреда Геринга) «ярчайшим, потрясающим образом показала всему человечеству, в результате каких обстоя¬ тельств культурный народ смог с гордой высоты погрузить¬ ся в самую мрачную бездну. На его примере подтвердился опыт истории, на его примере была доказана незыблемость твердых, имманентных природе вещей и законов, причем тем убедительнее потому, что Германия действительно яв¬ ляется ведущим культурным народом. В том, что именно в результате его катастрофы облик мира столь решитель¬ но изменился, и состоит истинная трагедия европейской истории». Вскоре после поражения Германии Фридрих Майнеке (немецкий историк) в достойном восхищения обзоре об¬ рисовал ошеломленным немцам происшедшее, истолковав его как «германскую катастрофу». Он видел перед собой разгромленное Германское государство, потерявшее зна¬ чительную территорию, и иноземное господство как судьбу на долгие годы. Несмотря на это, он нашел в себе мужество бросить отчаявшимся призыв: «Мы призываем надеяться!» Но он связывал с этим вопрос, удастся ли спасти немецкий дух.
X. Хембергер ЭКОНОМИКА И ПРОМЫШЛЕННОСТЬ ФАШИСТСКОЙ ГЕРМАНИИ НАКАНУНЕ И В ХОДЕ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ По утверждениям некоторых немецких исследователей, дилетантизм гитлеровской клики имел пагубные послед¬ ствия не только в военной и политической области, но и в области экономики. В частности, он будто бы помешал развитию военной экономики. Бывший статс-секретарь в фашистском имперском министерстве вооружений и воен¬ ного производства Керль утверждает даже, что Германия была в экономическом отношении недостаточно подготов¬ лена ко Второй мировой войне [1]. Итак, поражение было якобы вызвано не противоречи¬ ем между военными целями Германии и ее экономически¬ ми возможностями, а «недостаточной экономической под¬ готовкой». На самом деле фашисты делали все, чтобы лю¬ бой ценой и в кратчайший срок перестроить германскую экономику в интересах подготовки и ведения войны, чего бы такая перестройка ни стоила. Для процесса переключения германской экономики на нужды подготовки Второй мировой войны весьма типич¬ ны меры, принятые нацистским правительством в области снабжения промышленности сырьем и обеспечения граж¬ данского населения продуктами питания и предметами ширпотреба. Отнюдь не случайно, что в этой области прак¬ тически с первых дней установления фашистской диктатуры стали проводиться мероприятия военно-экономического характера. Во время Первой мировой войны снабжение промышленности сырьем и обеспечение гражданского на¬ селения предметами потребления, особенно продуктами питания, были для военной экономики Германии серьез¬ ным «узким местом». Заблаговременным введением мер по «упорядочению» Германия рассчитывала обеспечить снаб¬ жение сырьем и предметами потребления в интересах рас¬ ширения военного производства. 98
Законодательные основы для «упорядочения» снаб¬ жения сырьем и рационирования предметов потребления были созданы нацистским правительством уже в 1934 году. 22 марта 1934 года был издан закон о сделках на промыш¬ ленное сырье и полуфабрикаты [2]. Закон этот касался только тех видов сырья и полуфабрикатов, которые были важны для промышленного производства. Главной целью закона было регулирование импорта и экспорта. Кроме того, в его издании сыграли определенную роль валютные соображения. Уже 4 сентября 1934 года вышеуказанный закон был за¬ менен «Распоряжением о товарном обращении» [3]. Огра¬ ничение регламентации товарного обращения одним про¬ мышленным сырьем и полуфабрикатами было отменено. Отныне все товары в сфере промышленности, продоволь¬ ственного снабжения, сельского и лесного хозяйства на пу¬ ти от производителя к потребителю подлежали регламента¬ ции фашистскими властями. Как «упорядочение» сырьевого обращения, так и ра¬ ционирование продуктов потребления возникли вместе с процессом милитаризации экономики в фашистской Гер¬ мании и явились его следствием. Обе «меры по упорядоче¬ нию» наряду с государственными заказами на вооружение обеспечивали в области товарного обращения перераспре¬ деление капитала в пользу форсированного развития воен¬ ной экономики монополий. Цель «упорядочения» сырьевого обращения состояла в том, чтобы в первую очередь удовлетворить огромный спрос военной промышленности и таким образом помочь монополистам присвоить огромные барыши, нажитые на гонке вооружений. Это осуществлялось за счет менее важ¬ ных в военном отношении отраслей промышленности, которые либо в недостаточном количестве снабжались сы¬ рьем, либо вообще не получали его. В результате их про¬ изводство переживало застой или свертывалось. «Упоря¬ дочение» снабжения сырьем принудительно ограничивало накопление капитала в этих отраслях промышленности и тем самым высвобождало капитал, который тем или иным способом отнимался у владельца и передавался монополи¬ ям для развития военной промышленности. 99
От «упорядочения» снабжения сырьем особенно по¬ страдали ремесленники, мелкие и средние капиталисты. В период с 1933 по 1939 год, по неполным статистическим данным, обанкротилось или было принудительно закрыто 700 тысяч ремесленных предприятий. С началом войны, а особенно с введением «тотальной мобилизации», ликвида¬ ции подверглись еще сотни тысяч мелких и средних пред¬ приятий. Газета «Франкфуртер цайтунг» была вынуждена тогда сделать следующее признание: «Нельзя отрицать, что закрытие предприятий является для их владельцев чрез¬ вычайно тяжелой жертвой. Не только сами владельцы, но и помещения предприятий, наличные запасы товаров, орудия производства и все остальное передается для использования по другому назначению. Контингенты рабочей силы и круг клиентуры, завоеванный нередко ценой больших многолетних усилий, оказываются в распоряжении других предприятий. Необходимо со всей определенностью подчеркнуть, что по¬ добного рода мероприятия означают чрезвычайно далекоиду¬ щее вмешательство...» [4]. Выиграли же на этом военные монополии. Так, к приме¬ ру, средний капитал акционерных обществ за период с 1933 по 1942 год вырос с 2,3 миллиона до почти 5,4 миллиона марок. Немалую роль в этом ускоренном росте могущества магнатов военной индустрии среди прочих мероприятий по стимулированию развития военной экономики сыграло также «упорядочение» снабжения сырьем. Что касается рационирования предметов потребления, то оно явилось следствием принудительного ограничения накопления капитала в легкой промышленности в пользу военной промышленности. Тем самым было сокращено предложение предметов массового потребления по срав¬ нению со спросом. Цены начали ползти вверх, а уровень жизни понизился. Рационирование промышленных товаров было введено с началом войны. Оно сказалось прежде всего на снабже¬ нии населения текстилем, обувью и предметами домашне¬ го хозяйства. Необходимейшие предметы одежды и другие товары рядовой потребитель получал с большим трудом. 100
Напротив, рационирование продовольствия началось уже задолго до развязывания Второй мировой войны. Еще в 1937 году была введена нормированная продажа жиров на¬ селению по специально составленным спискам покупате¬ лей и удостоверениям о составе семьи. Непосредственным поводом к этому послужило свертывание импорта жиров в пользу ввоза военного сырья и дезорганизация производ¬ ства мяса и жиров в самой Германии. Когда началась война, рационированию подверглась подавляющая часть продо¬ вольственных товаров, а затем и все они без исключения. Принципы «упорядочения» снабжения сырьем и рацио¬ нирования продовольствия и предметов широкого потре¬ бления выработали наиболее влиятельные монополисты. В их же руках находилось и осуществление этих принципов. Центром всей деятельности в указанном направлении явля¬ лась так называемая «рейхсгруппа по делам промышленно¬ сти». Она представляла собой реорганизованное имперское объединение немецкой промышленности и одновременно орган фашистского государственного аппарата. Во главе ее стояли крупнейшие монополисты. Так, например, первым руководителем «рейхсгруппы» был Крупп фон Болен унд Гальбах. Впоследствии этот пост занял представитель кон¬ церна Маннесмана Вильгельм Цанген. Среди членов совета «рейхсгруппы» были такие воротилы монополистического капитала, как Эрнст Пёнсген из «Ферейнигте штальверке» и Рёхлинг. К задачам «рейхсгруппы» относилась выработка государственных мероприятий в области экономики и кон¬ троль за их проведением. Для осуществления «упорядочения» снабжения сырьем и рационирования предметов потребления (включая кон¬ троль над импортом, экспортом и валютными операциями) были созданы контрольные инстанции, с 1939 года имено¬ вавшиеся имперскими бюро. Это были государственные органы, подчиненные имперскому министерству экономи¬ ки или имперскому министерству питания и сельского хо¬ зяйства. Имперские бюро не торговали товарами, а только направляли их покупку и продажу по определенному руслу. Они заботились о том, чтобы товарное обращение служило целям развития военной промышленности. Ради дости¬ 101
жения этой цели было проведено некоторое ограничение частной собственности на товары. Владелец не мог боль¬ ше продавать свои товары любому покупателю по своему усмотрению. Отныне круг его покупателей был предписан ему государством через посредство имперских бюро. С началом Второй мировой войны эта система на пер¬ вых порах изменений не претерпела. Но в 1942 году, то есть уже после нападения на СССР, была проведена реформа имперских бюро с целью добиться максимального роста военного производства. В организационном отношении некоторые имперские бюро (по углю, по железу и стали) были превращены в имперские объединения. Последние продолжали выполнять функции имперских бюро, но одновременно должны были также проводить производ¬ ственно-техническую рационализацию отдельных пред¬ приятий. В результате проведенной реформы функции имперских бюро были расширены в направлении лучшей координации «упорядочения» снабжения сырьем. В 1942— 1943 годах имперское министерство вооружений и воен¬ ного производства создало новую систему так называемых «кругов и комитетов». С этого времени значительная доля сырья распределялась непосредственно ими в обход им¬ перских бюро. Имперские бюро являлись прямыми органами моно¬ полий. Так, например, генеральный директор харбургской резиновой фабрики «Феникс» (работавшей с американ¬ ским капиталом) Отто Фридрих возглавлял имперское бю¬ ро по каучуку. Во главе имперского объединения по железу стоял Рёхлинг, а заместителями его были Крупп и Роланд из «Ферейнигте штальверке». Имперское объединение по искусственному волокну возглавлялось д-ром Фитсом, председателем пластмассового концерна «Глянцштоф». Во многих других случаях имперские бюро возглавлялись ставленниками монополистов (например, будущие статс- секретари в имперском министерстве вооружений и воен¬ ного производства Керль и Шульце-Филиц). Кроме того, каждое имперское бюро должно было создать при себе со¬ вет, состоявший в бюро, которые занимались различными отраслями промышленности, из руководителей «вирт- 102
шафтсгрупп» (как правило, это были монополисты или их ставленники) и представителей крупных концернов и кар¬ телей. Следует также сказать, что имперские бюро могли выполнять свои задачи только с помощью «рейхсгрупп» и «виртшафтсгрупп», а также объединений, регулировавших рынок. По своему характеру имперское бюро можно срав¬ нить с принудительным бюро синдиката, через посредство которого сырье и иные товары распределялись в пользу во¬ енной промышленности на благо монополий. Для быстрого введения всеобъемлющих мероприятий по военно-экономическому «упорядочению» особенно важное значение имело то обстоятельство, что в области сырья и продуктов питания Германия зависела от внешней торговли. Следующая таблица дает представление о сырье¬ вом положении Германии в 1938 году [5]: Алмазы промышленные -/+ Хромовая руда -/+ Ванадий -/+ Цинк -/+ Вольфрам -/+ Асбест + Графит -/+ Железная руда + Кварц кристаллический -/+ Медь + Марганцевая руда -/+ Свинец + Молибден -/+ Сера + Нефть -/+ Фосфаты + Никель -/+ Калий ++ Олово -/+ Уголь ++ Платина -/+ Шпат ++ Ртуть -/+ Алюминий +++ Слюда -/+ Магний +++ Сурьма -/+ Условные знаки в этой таблице имеют следующее значение: — /+ — отечественное производство отсутствует или незначительно; + — отечественное производство покрывает 50% или менее потребности; ++ — отечественное производство покрывает потребность на 100 процентов; +++ — имеется излишек на экспорт. 103
Добавим еще некоторые цифры о добыче важных видов минерального сырья в Германии в 1938 году [6]. Виды сырья Добыча, тыс. т Чистое содержание тыс. т Каменный уголь 186 404,1 - Бурый уголь 198 317,8 - Железная руда 15 048,1 4265,9 железа Свинец и цинк 2724,9 164,5 свинца 201,2 цинка Медь 1276,6 26,2 меди Сера 417,7 176,5 серы Графит 45,1 - Нефть 609,0 - Калийные соли (сырец) 16 442,2 2180,0 К^О Шпат (готовый) 143,0 - Марганцевая руда 0,2 0,1 марганца Магнезит 409,2 - Фосфаты 950,0 - Бокситы (данные по старой имперской территории) 99,4 — Прочее горнорудное сырье (мышьяк, олово, никель, вольфрам, ртуть, висмут, сурьма, стронций и т.п.) 271,0 Эти данные показывают, что Германия должна была волей-неволей ввозить сырье. Для развития военной про¬ мышленности особое значение имело то обстоятельство, что она не могла существовать без целого ряда важных видов сы¬ рья, таких, например, как железная руда, добавки для произ¬ водства высококачественных сталей, медь, цинк и т.п. Аналогичное положение было и в области продоволь¬ ствия. Продукция отечественного сельского хозяйства не покрывала спроса на продовольствие. Некоторое пред¬ ставление об этом дает следующая таблица, взятая из еже¬ недельного доклада института по изучению конъюнктуры от 17 апреля 1935 года. 104
Дефицит германского продовольственного баланса в 1934—1935 годах: Виды продовольствия Недостающее количество, % Хлеб, картофель, сахар, молоко, говядина 0-2 Ветчина, пресноводная рыба, овощи 3-10 Свинина 10-20 Фрукты 10-20 Птица, яйца 20-30 Морская рыба 30-40 Жиры (включая масло, свиное сало и маргарин) 40-50 Особые виды овощей 50-60 Растительные жиры 95-99 Зависимость Германии от импорта иностранного сырья и продовольствия привела к тому, что входе милитаризации экономики, начатой непосредственно после установления нацистской диктатуры, в области внешней торговли был принят ряд мер специфически государственно-монопо¬ листического характера. Они призваны были, таким об¬ разом, содействовать развитию внешней торговли. Следует добавить, что в 1933 году, когда была установлена фашист¬ ская диктатура, германская внешняя торговля находилась в катастрофическом положении. Мировой экономический кризис 1929—1933 годов привел внешнюю торговлю к поч¬ ти полному параличу. Отягчающим обстоятельством явля¬ лось то, что Германии пришлось фактически объявить бан¬ кротство перед своими иностранными кредиторами. Важнейшим фактором в этой связи была трата валюты на скупку иностранных долгов крупных немецких моно¬ полий. Отрицательно сказалось на германской внешней торговле также практиковавшееся гитлеровцами преследо¬ вание евреев в Германии, ибо в ответ на это в целом ряде стран начался бойкот германских товаров. 105
Все эти причины побудили Шахта провозгласить в 1934 году по поручению монополий так называемый «но¬ вый план», в соответствии с которым: а) была введена для внешней торговли система государ¬ ственных лицензий; каждая внешнеторговая сделка долж¬ на была быть утверждена соответствующими государствен¬ ными инстанциями; б) нехватку импортного сырья, обусловленную недо¬ статком платежных средств, надлежало покрывать за счет развития отечественной продукции сырья и выработки различных эрзацев; импорт продовольствия был строжай¬ шим образом ограничен; в) добавочный импорт разрешался в тех случаях, когда была возможность «компенсации», то есть когда в ответ можно было экспортировать германские товары, которые в ином случае «нормальным путем» не могли бы пойти на экспорт. Смысл этого «нового плана» состоял в обеспечении магнатам военной промышленности ввоза необходимого сырья [6]. Сам Шахт оценивал результаты так называемо¬ го «нового плана» следующим образом: «Успех нового плана легко доказать на примере нескольких цифровых данных. Им¬ порт готовых товаров в объемном исчислении был сокращен между 1934 и 1937 годами на 63%. Зато удалось повысить импорт руд на 132%, нефти — на 116%, зерна — на 102% и каучука — на 71%...» [7]. Из этих цифр видно, насколько новый план способствовал задаче вооружения. Но подготовка Германии к войне повлияла не только на структуру германского импорта. Изменения в струк¬ туре внешней торговли произошли также в странах- поставщиках, особенно в странах — поставщиках сырья. Германские монополии ориентировались на такие источ¬ ники сырья, которые, по их мнению, можно было легко за¬ хватить военным ударом или по меньшей мере обеспечить в военном отношении. Особенное внимание они уделяли балканским странам. Стремясь экономически подготовить эту ориентацию, германские монополии старались приоб¬ рести важнейшие месторождения сырья в соседних с Герма¬ 106
нией странах. Для этого они либо добивались эксплуатации соответствующих залежей под немецким руководством, либо, если это не удавалось, в такой степени форсирова¬ ли ввоз необходимого сырья из соответствующей страны, что главную долю получала Германия. Таким способом она обеспечивала себе монополию на закупки и ставила соот¬ ветствующие страны в экономическую зависимость. Особую роль играло в развитии экспорта в рамках «но¬ вого плана» введение системы экспортных дотаций. Это была особая форма демпинга с санкции государства. Фа¬ шистское государство в сотрудничестве с виртшафтсгруп- пами (рейхсгруппы по делам промышленности) создало бюро проверки экспортных цен. За каждый отдельный вид товара эти бюро выплачивали дотации на экспорт, исчис¬ лявшиеся с учетом разницы между немецкой экспортной ценой и выясненными ценами других стран-экспортеров. При этом дотации устанавливались отдельно для каждой страны и для каждого вида товаров. Их размер постоян¬ но менялся в соответствии с колебаниями конъюнктуры. В итоге немецкие монополии могли всюду предлагать усло¬ вия более выгодные, чем конкуренты, и, продавая свою продукцию на внешнем рынке по заниженным ценам, соз¬ давать тем самым предпосылки для дальнейшего импорта военно-стратегических товаров. Рационирование предметов потребления и «упорядоче¬ ние» сырьевой базы нельзя рассматривать в отрыве от того факта, что внутри самой Германии также форсировалось производство различных видов сырья, определенных сель¬ скохозяйственных продуктов и эрзацев. Это входило в за¬ дачу так называемого четырехлетнего плана, объявленного в 1936 году. Главный акцент делался в нем на нескольких видах сырья, прежде всего на железной руде, выпуске лег¬ ких металлов, особенно алюминия и магния в качестве за¬ менителей недостающих черных металлов, на нефти, син¬ тетическом каучуке, искусственном волокне и различных видах пластмасс. Цель этого плана была вполне очевидна. До начала войны и захвата соседних стран предполагалось создать на переходный период как можно более обшир¬ 107
ную собственную сырьевую и продовольственную базу для вооружения Германии. Кроме того, в качестве ближайшей цели намечалось облегчить сырьевое и валютное положе¬ ние Германии, оказавшееся крайне напряженным в резуль¬ тате политики нацистов. Каким же способом решались главные задачи четырех¬ летнего плана? Так, для разработки железорудных залежей в районе Зальцгиттера было основано государственное пред¬ приятие горнорудный и металлургический концерн «Гер¬ ман Геринг». Основателями его выступили акционерное общество «Дойче ревизионс-унд тройханд», компания с ограниченной ответственностью «Гарантиабвиклунг» и на¬ цисты Плейгер, Фосс и Фите. Задача нового предприятия сводилась прежде всего к тому, чтобы начать освоение же¬ лезорудного месторождения в районе Зальцгиттера, являв¬ шегося одним из крупнейших в Германии. Экономическое использование зальцгиттерской руды, имевшей низкий процент содержания железа (33%), было связано с боль¬ шими трудностями. Доменная плавка этой руды требовала разработки новых методов, вполне естественно сопряжен¬ ной со значительными затратами. Поэтому крупные моно¬ полии не взялись за это дело сами. Эти резервы сырья были мобилизованы фашистским государством в интересах мо¬ нополистического капитала в ходе подготовки к войне. Для этого крупные монополии Рура продали свои железоруд¬ ные поля в районе Зальцгиттера новому государственному предприятию. Компания «Герман Геринг» стала крупнейшим немец¬ ким концерном, уступавшим по размаху только концернам «Ферейнигте штальверке» и «ИГ Фарбен». Особенно разбух концерн «Герман Геринг» благодаря политике германского правительства в оккупированных странах. Аналогичными методами стимулировалось произ¬ водство и других видов военно-стратегического сырья. Так, например, выпуск алюминия был на 80% сосредото¬ чен в руках концерна ФИАГ, который возник в качестве государственно-монополистического предприятия на ба¬ зе слияния важных военно-промышленных концернов, 108
основанных в Первую мировую войну. Для развития своего военно-стратегического производства ФИАГ получал до¬ статочно крупные инвестиции из государственного бюд¬ жета. С мансфельдским акционерным обществом «Куп- фершифербергбау» (медеплавильное производство) был заключен специальный договор о дотациях, обеспечивший этой компании много миллионов марок из государствен¬ ного бюджета. В результате только одной из дочерних ком¬ паний мансфельдского общества — «Кургессишер куп- фершифербергбау» — было выплачено за период с 1937 по 1943 год круглым счетом 80 млн марок из общественных средств [8]. Точно так же обстояло дело со всеми прочими богат¬ ствами недр. Нацисты свели все геологические службы зе¬ мель в одно имперское бюро по разведке недр, которое ор¬ ганизовало систематическую разведку на всей территории Германии в поисках источников военно-стратегического сырья. В частности, в ходе выполнения так называемой имперской программы геолого-разведочных работ удалось довольно сильно поднять добычу нефти в Германии. Чтобы яснее показать результаты четырехлетнего плана, в дополнение к сказанному приведем весьма показатель¬ ную таблицу [9]. Мы сопоставили германские цифры с американски¬ ми прежде всего для доказательства нашей концепции, что четырехлетний план призван был создать собственную максимально крупную сырьевую базу для вооружения Гер¬ мании, и притом до момента, когда будут завоеваны бога¬ тые сырьевые источники в соседних странах. Захватив же иностранные железорудные месторождения, нацисты за¬ крыли некоторые шахты в районе Зальцгиттера. То же самое произошло с рудниками Доггер в Бадене, в разработке которых была заинтересована тяжелая инду¬ стрия Саара. Они были закрыты, как только были захва¬ чены лотарингские руды. С этого момента саарская инду¬ стрия стала покрывать свою потребность в сырье железной рудой, добываемой на рудниках Лотарингии. 109
Динамика производства некоторых видов военно-стра- тегического сырья в Германии и США в 1929—1939 гг. (в тыс. метрич. т): Год He<j пъ Медь* Бокситы Германия США Германия США Германия США 1929 103 138 104 173,0 2397,9 7,3 371,6 1933 239 122 536 245,1 593,5 12,0 156,7 1934 318 122 931 273,9 740,5 19,3 160,4 1935 427 134 912 311,7 1025,4 40,8 237,7 1936 445 148 807 334,8 1439,9 63,0 378,0 1937 451 172 859 354,8 1961,1 93,0 427,0 1938 609** 164 102 379,8** 1416,5 99,4 316,4 1939 886** 170 941 - - 103,6 381,0 * Медь доменной выплавки и рафинированная. ** Вместе с данными по Австрии. Одной из главнейших задач четырехлетнего плана было создание промышленности эрзацев. Этим путем нацисты пытались увеличить объем своей сырьевой базы и умень¬ шить преимущества будущих противников с точки зрения обеспеченности сырьем. Большую роль играла здесь хими¬ ческая индустрия, фактически тождественная концерну «ИГ Фарбен». Химическая промышленность освоила про¬ изводство таких важных продуктов, как искусственное во¬ локно различных видов, пластмассы, искусственные удо¬ брения, разработала также новые методы получения легких металлов и т.д. Все эти изыскания, проводившиеся в рамках четырехлетнего плана, служили целям подготовки войны. Химическая промышленность вообще имела большое зна¬ чение для военной экономики. «ИГ Фарбен» выпускала 43 основных вида продукции. Из них 23 вида были весьма важны для ведения войны. В частности, первостепенное значение имело то обстоятельство, что химическая про¬ мышленность сумела устранить два «узких места» в эконо¬ мике, наладив производство заменителей нефти и каучука. Для характеристики значения производства как горю¬ чего, так и синтетического каучука мы приводим нижесле¬ дующие таблицы. 110
Динамика производства горючего (бензина и бензола) в Германии в 1929—1938 годах (втыс. метрич. т) [10]: Год Производство бензина Производство бензола 1929 292,6 - 1933* 295,5 - 1934 370,5 221,8 1935 577,0 327,5 1936 877,8 378,6 1937 1259,9 403,1 1938** 1494,0 450,0 * Включая производство путем перегонки бурого угля и сланца. ** Вместе с данными по Австрии. Динамика производства синтетического каучука в Гер¬ мании (втоннах) [И]: 1937 2016 1938 5040 1939 22 176 1940 40 118 1941 69 955 1942 98 784 1943 116 928 1944 102 816 Результаты эти были достигнуты благодаря тому, что правительство Германии предоставило «ИГ Фарбен» и другим монополиям, участвовавшим в производстве эрза¬ цев, многомиллиардные дотации. Без государственной по¬ мощи различные частные задачи нацистского четырехлет¬ него плана нельзя было бы решить. Представленный здесь обзор некоторых проблем обе¬ спечения фашистской военной экономики сырьем и пред¬ метами потребления со всей очевидностью показывает, что с момента установления фашистской диктатуры германские монополисты приступили к систематической подготовке экономики Германии к войне. Для этой цели было разрабо¬ тано «упорядочение» снабжения сырьем, рационирование 111
предметов потребления и различные меры в области внеш¬ ней торговли. Вместе с другими военно-экономическими мероприятиями они служили форсированному развитию экономического потенциала Германии, дабы его можно было всесторонне использовать для войны. Германия надеялась, что, проведя заблаговременную милитаризацию экономики еще задолго до начала войны, она сможет нейтрализовать на определенное время превос¬ ходство экономического потенциала своих противников. Она рассчитывала на то, что перестройка в этих странах экономики на военные рельсы потребует значительного времени и сложилась бы благоприятная обстановка для стремительной атаки. Эти соображения были одной из основ стратегии «блицкрига». В какой-то мере эти расчеты оправдались на первом этапе Второй мировой войны. Германии удалось нанести военное поражение своим противникам в Западной и Юго- Восточной Европе и захватить их экономический потенци¬ ал. За счет оккупированных стран и сателлитов военно¬ экономический потенциал Германии значительно вырос. Примечания 1. См., напр.: Г. Керль, Военная экономика и военная промышлен¬ ность// Итоги Второй мировой войны. М., 1957. 2. См.: Reichsgesetzblat, Teil 1,1934. S. 212. 3. Ibid. S. 816. Незадолго до начала Второй мировой войны распоря¬ жение это было видоизменено. В него были включены все важные поста¬ новления по этому вопросу, изданные#с 1934 по 1939 г. Принципиально это ничего не изменило. 4. Цит. по: RehbergG.y Hitler und die NSDAP in W>rt und Tat Berlin, 1946. S. 55. 5. Цит. no: Quttmann Die >№ltwirtschaft und ihre Rohstoffe. Berlin. 1956. S. 268. 6. Составлено на основании данных имперского статистического еже¬ годника за 1939/40 г. <«Statistiscbes Jahrbuch fur das Deutsche Reich», 58. Jg. 1939/40, Berlin, 1940. S. 165 ff.). 7. Из речи Шахта, произнесенной 29 ноября 1938 года на заседании Экономического совета Немецкой Академии в Берлине (цит. по: Gerhard KrolU Vbn der Wfeltwirtschaftskrise zur Staatskonjunktur. Berlin, 1958. S. 496). 8. Cm.: Radandt Kriegsverbrecherkonzem Mansfeld. Berlin, 1957. S. 176 ff. 112
9. Составлено на основании данных Имперского статистического ежегодника за 1941/42 г. («Statistisches Jahrbuch fur das Deutsche Reich», 59. Jg., 1941/42, Internationale Ubersicht. S. 62, 63, 67, 77, 78). 10. Составлено на основании Имперского статистического ежегодни¬ ка (ibid.. S. 202; Internationale Obersicht. S. 63). 11. См.: Guttmann #., Op. cit. S. 305 (в пересчете с английских длинных тонн на метрические тонны).
Эрнст Энгельберг О ТЕОРИИ УПУЩЕННЫХ ВОЗМОЖНОСТЕЙ В ВООРУЖЕНИИ ГЕРМАНИИ В эпоху «холодной войны» в Западной Германии господ¬ ствовала тенденция сваливать вину за поражение во Вто¬ рой мировой войне на политическое руководство, и прежде всего на Гитлера. Наиболее распространенным являлся те¬ зис: Германия проиграла войну уже в 1941 году якобы по той причине, что она недостаточно использовала в 1940 и 1941 годах свой потенциал вооружений. Попытаюсь несколько подробнее рассмотреть этот те¬ зис. По мнению ряда публицистов, Германия вполне была бы в состоянии «разделаться» с Советским Союзом, если бы еще в 1940 и 1941 годах максимально использовала все наличные ресурсы германской и европейской экономики. В их аргументации приводится тот факт, что производство вооружения с начала 1942 года по июль 1944 года (когда был достигнут вообще максимальный уровень) выросло в среднем более чем в три раза. Вина за мнимый просчет до 1942 года возлагается на «безграмотное в области эконо¬ мики политическое руководство». Подъем после 1942 года они объясняли тем, что в руководство военной экономи¬ кой включились сами предприниматели. Керль, один из бывших нацистских деятелей, в 1953 го¬ ду следующим образом объяснял причины поражения Германии: «Экономическое положение Германии к нача¬ лу войны вкратце характеризуется следующим фактором: Германия во всех областях была экономически не подго¬ товлена для мировой войны» [1]. После войны в Западной Европе экономический потенциал не был использован в должной мере, как не были достаточно использованы так¬ же захваченные запасы стратегического сырья, оккупиро¬ ванные промышленные районы и источники сырья. Керль 114
резюмирует свою точку зрения: «Бросая ретроспективный взгляд, можно утверждать, не боясь впасть в преувеличе¬ ние, что война была проиграна экономически еще в 1940— 1941 годах. С точки зрения вооружения как ударная мощь вермахта, так и производительность военной промышлен¬ ности не были доведены до высшего уровня. Время, поте¬ рянное тогда, так и не удалось наверстать» [2]. Почти все западногерманские публицисты, занимав¬ шиеся этой проблемой, в основном были согласны с аргу¬ ментацией Керля. К числу единомышленников Керля от¬ носятся: Вельтер, один из издателей газеты «Франкфуртер альгемайне цейтунг», Фриденсбург, далее, генерал Томас — начальник управления военной экономики и вооружения в Верховном Главнокомандовании вермахта, гитлеровский генерал-полковник Гудериан, генерал-полковник фон Рендулиц и другие. Среди западногерманских историков слышался и голос Фрица Штернберга. По его мнению, рост производства вооружения был возможен еще до на¬ падения на СССР и в распоряжении Гитлера имелись для достижения этой цели все средства. Штернберг писал до¬ словно следующее: «Он [Гитлер. — Э. Э.] лично ответствен зато, что этого не произошло... Он мог бы подготовить гер¬ манские армии к войне с Россией, он мог бы обеспечить их вооружением более чем вдвое по сравнению с тем, что вермахт получил, и никто не может сегодня сказать, что случилось бы тогда» [3]. Итак, западногерманская публицистика утверждала, что Германия якобы только потому проиграла войну, что гитле¬ ровское руководство упустило время и не увеличило произ¬ водства вооружения. Аргументация эта внушает мысль, что Советский Союз удалось бы разгромить, если бы вовремя были использованы все возможности германской и евро¬ пейской экономики, если бы Германия и в экономическом отношении была бы лучше подготовлена к войне. Весьма характерна и тенденция свалить всю вину за мнимый просчет на Гитлера. Такой софистике западногер¬ манских публицистов помогали и некоторые высказывания самого Гитлера. Они ссылаются на директиву Гитлера от 115
17 июля 1941 года, и прежде всего на то, что Гитлер, высту¬ пая 3 октября в берлинском Спортпаласте, хвастливо зая¬ вил, что вот уже 48 часов идет грандиозная битва, в которой СССР будет окончательно разгромлен. Противник уже раз¬ бит и никогда больше не поднимется. Германия располага¬ ет в неограниченном количестве самым современным ору¬ жием. Гитлер дословно заявил: «Дело упирается в проблему транспорта. Мы так обеспечили все заранее, что я в самый разгар этой битвы могу приостановить дальнейшее произ¬ водство вооружения в крупных отраслях промышленности, ибо знаю, что сейчас не существует противника, которого мы не могли бы сокрушить с помощью имеющегося запаса вооружения» [4]. Прекращение производства вооружения, о котором якобы отдал приказ Гитлер, использовалось, раздувалось и преувеличиволась западногерманскими публицистами по всем правилам искусства пиара. При этом фальсификация истории начинается уже с чисто фактической стороны де¬ ла. Гитлер вовсе не отдавал приказа об общем прекращении производства вооружения, как это утверждал, например, Вельтер [5]; на самом деле было сокращено лишь произ¬ водство боеприпасов, зато увеличено строительство танков и подводных лодок [6]. Шпеер показал на Международном процессе в Нюрн¬ берге, что Гитлер «осенью 1941 года издал приказ, соглас¬ но которому вооружение сухопутной армии должно бы¬ ло отойти на второй план по сравнению с вооружением ВВС» [7]. Авторы биографии Гитлера Герлиц и Квинт утверждали, будто Гитлер после битвы за Киев в 1941 году приказал де¬ мобилизовать 40 дивизий и прекратить выпуск боеприпасов [8]. Гальдер также говорил о 40 дивизиях, которые должны были быть предоставлены в распоряжение «отечественной промышленности». Далее, Гитлер будто бы отдал приказ о прекращении производства боеприпасов для сухопутной армии, не посовещавшись предварительно с ее главноко¬ мандующим [9]. Гудериан называл уже не 40 дивизий, а 60—80 и писал, что «военная промышленность, обслужи¬ 116
вавшая сухопутную армию, уже в 1941 году в значительной мере переключается на выпуск других видов продукции» [Ю]. Невзирая на различие приводимых данных, можно кон¬ статировать, что никакого прекращения производства во¬ оружения не было, изменена была лишь очередность про¬ изводства отдельных видов оружия. Что касается дивизий, которые намечалось демобилизовать, то, видимо, упуска¬ лось из виду, что немецкая промышленность испытывала острую потребность в рабочей силе, без удовлетворения которой никакое повышение производства было бы невоз¬ можно. Толчок пропаганде гитлеровских приказов о сокраще¬ нии производства вооружения дало американское иссле¬ дование U.S.S.B.S. В этом исследовании указывалось, что, когда кампания в СССР развивалась по плану, Гитлер при¬ казал ограничить производство вооружения. «Хотя этот приказ был выполнен лишь частично, он все же вызвал су¬ щественное сокращение запасов, в частности боеприпасов. Последствия этого долго не удавалось преодолеть, а полно¬ стью преодолеть и вообще не удалось» [11]. Единственное, на чем сходятся все авторы, — это лишь на том, что было ограничено производство боеприпасов. Мюллер-Гиллебранд писал, что в ходе кампании 1940 года в Западной Европе было израсходовано ничтожное коли¬ чество боеприпасов. Он пишет далее: «То же можно сказать о кампаниях в Норвегии и на Балканах. В свете этого опыта запас боеприпасов мог быть сочтен удовлетворительным. Производство боеприпасов было значительно сокращено в пользу производства других видов вооружения» [12]. Несомненным, очевидно, является следующее: при не¬ хватке рабочей силы прежде всего было сокращено произ¬ водство тех видов вооружения, которые почитали доста¬ точными. Фактически же продукция военной промышлен¬ ности в целом возросла и по сравнению с производством предметов широкого потребления быстро увеличивалась. Из доклада ведомства военного планирования от 27 ян¬ варя 1945 года явствует, что с 1940 по 1941 год только про¬ 117
изводство боеприпасов сократилось почти на 30 процен¬ тов, зато с 1941 по 1942 год оно снова увеличилось более чем вдвое. В производстве оружия отмечается постоянный рост, а выпуск танков (исчисляемый в тоннах боевого веса) с 1940 по 1942 год даже возрос почти вчетверо. Выпуск бое¬ вых самолетов с 1940 по 1941 год также возрос примерно на 20 процентов, а с 1941 по 1942 год — на 30 процентов [13]. Следовательно, факты свидетельствуют о том, что при¬ каз или приказы Гитлера, во-первых, неверно излагались, а во-вторых, их последствия непомерно преувеличивались. Можно, стало быть, констатировать, что эти приказы не оказали решающего воздействия на производство воору¬ жения. Чтобы опровергнуть несправедливые утверждения ряда историков и публицистов, надо осветить две проблемы: во- первых, следовало бы изучить подлинные причины столь быстрого роста производства вооружения с начала 1942-го до середины 1944 года на всех территориях, где господство¬ вали гитлеровцы. Во-вторых, следовало бы установить, действительно ли этот рост производства вооружения был возможен до 1942 года в той же мере, как и позже. Первой проблемы коснемся лишь бегло. Одной из при¬ чин повышения выпуска вооружения с 1942-го до середи¬ ны 1944 года была радикальная рационализация произ¬ водственного процесса, которая потребовала ликвидации множества средних и мелких предприятий обрабатываю¬ щей промышленности и промышленности, производящей товары потребления. Вследствие чего количество рабочих в военной промышленности возросло на 50 процентов. К этому следует добавить, что в Германии в 1944 году на¬ ходилось 8 миллионов иностранцев, привезенных из окку¬ пированных стран для принудительного труда. Их исполь¬ зовали главным образом в сельском хозяйстве, в угольной и горнорудной промышленности, на производстве боепри¬ пасов и на объектах, опасных для жизни. Большинство ино¬ странных рабочих были насильно вывезены фашистами с временно оккупированных территорий на Востоке. Таким образом, депортированная рабочая сила из оккупирован¬ 118
ных стран, особенно из Советского Союза и Польши, по¬ зволила расширить военное производство в гитлеровской Германии. В результате всех этих мероприятий в 1944 году в Гер¬ мании в сфере производства работало в общей сложности на 10 процентов меньше рабочих, чем в 1939 году. Однако в военной промышленности было занято больше рабочей силы. Это объясняется сокращением отраслей, работавших для нужд населения. Кроме того, в общий производствен¬ ный процесс были втянуты миллионы депортированных иностранных рабочих. Из Европы гитлеровцы вывозили не только рабочую силу, но также сырье, в огромных количе¬ ствах продовольствие и товары широкого потребления. Рассмотрим вторую проблему: почему гитлеровцы не использовали всех мощностей военной промышленности до 1942 года. Конечно, нельзя полностью отметать фактор высокомерного отношения фашистов к Советскому Союзу, к так называемым «недочеловекам». Он сыграл известную роль в том, что выпуск военной продукции в 1940—1942 го¬ ды не был доведен до тех масштабов, как это имело место после 1942 года. И тем не менее, отвлекаясь от этого субъ¬ ективного фактора, следует констатировать, что высокие темпы в военной промышленности были тогда объективно невозможны. До июня 1941 года гитлеровцы не могли открыто пропо¬ ведовать войну против СССР, если хотели воспользовать¬ ся моментом внезапности. Только после того, как прави¬ тельству удалось внушить немцам мысль, что война про¬ тив СССР является борьбой немецкого народа за жизнь, борьбой за спасение жизни каждого немца, — лишь после этого оказалось возможным повысить требования к нем¬ цам. Насколько озабочены были гитлеровцы, насколько их преследовал страх, подтвердил в начале 1944 года главный орган нацистской партии газета «Фёлькишер беобахтер», писавшая: «Германия как на собственной имперской тер¬ ритории, так и в землях, подвластных ей, преодолела опас¬ ный момент в области военной экономики. Опасность эта заключалась в следующем: готово ли население на все вре¬ 119
мя войны согласиться... с существенным снижением своих доходов» [14]. Таким образом, несправедливо утверждение, что фа¬ шисты уже в 1941 году могли выжать из немцев то, что они выжали из них в 1944 году. Правительство вынуждено было считаться с народом и учитывать его как серьезный фактор при осуществлении своих политических и военных меро¬ приятий. Примечания 1. Kehr Kriegswirtschaft und Riistungsindustrie // «Bilanz des zweiten ^feltkrieges», Oldenburg - Hamburg, 1953. S. 272. 2. Ibid. S. 276. 3. Sternberg F., Kapitalismus und Sozialismus vor dem Wfeltgericht. Hamburg, 1951. S. 340. 4. См.: H. A. Quindt H. A., Die Wfendepunkte des Krieges. Stuttgart, 1950. S. 50. 5. Cm.: Welter E.y Falsch und richtig planen. Eine kritische Studie tiber die deutsche Wirtschaftslenkung im zweiten \\feltkrieg. Heidelberg, 1954. S. 20. 6. См.: Промышленность Германии в период войны 1939—1945 гг. М., 1956. С. 270—271. 7. «Der Prozess gegen die Hauptkriegsverbrecher vor dem Intemationalen Militargerichtshof, Numberg 14. November 1945—1 Oktober 1946», Niimberg, 1947—1949, Bd. XVI. S. 478. 8. Cm.: Gorlitz W. Quindt H. A. Adolf Hitler. Eine Biographie. Stuttgart, 1951. S. 578. 9. Cm.: Bor P., Gesprache mit Haider. Wiesbaden, 1950. S. 214. 10. Guderian H. Erinnerungen eines Soldaten. Heidelberg, 1951. S. 137. 11. Cm.: Welter E.y Op. cit. S. 151. 12. Mueller-Hillebrand Д., Das Heer 1939—1945. Bd. II, Die Blitzfeldzge 1939—1941. Frankfurt/Main, 1956. S. 91. 13. См.: Промышленность Германии в период войны 1939—1945 гг. С. 270. 14. «Vdlkischer Beobachter>, 12. 1. 1944.
Вольфрам Ветте ОБРАЗ ВРАГА: РАСИСТСКИЕ ЭЛЕМЕНТЫ В НЕМЕЦКОЙ ПРОПАГАНДЕ ПРОТИВ СОВЕТСКОГО СОЮЗА «Если в течение многих лет и десятилетий проповедо¬ вать, что славянская раса — это низшая раса, что евреи — вообще не люди, то дело должно дойти до такого взры¬ ва», — Эрих фон дем Бах-Целевски на допросе 7 января 1946 года перед Международным военным трибуналом в Нюрнберге [1]. Бах-Целевски после 22 июня 1941 года был одним из высших руководителей СС и полиции на Востоке (уча¬ сток Россия — Центр) в чине обергруппенфюрера СС и генерала полиции, с 1943 г. являлся «начальником соедине¬ ний по борьбе с бандами» на всем Восточном фронте, од¬ ним из пресловутых фашистских организаторов массовых убийств [2]. КАКОВЫ БЫЛИ МОТИВЫ ПРЕСТУПНИКОВ? Ретроспективный взгляд эсэсовца фон дем Бах- Целевского для обсуждаемой здесь проблематики приме¬ чателен в трех отношениях. Во-первых, в нем устанавли¬ вается, причем без всяких оговорок, тесная связь между антисемитизмом и антиславизмом, как если бы это было для национал-социализма само собой разумеющимся по¬ ложением дел. Во-вторых, оба этих расистских «образа врага» выступают как конечный продукт «проповедей» многих лет и десятилетий, т.е. идеологического индок- тринирования, которое могло осуществляться как путем внутренних установок, так и через пропаганду национал- социалистического государства. Наконец, в-третьих, утверждается, что уничтожение евреев и славян следует понимать как «взрыв». Он якобы прямо-таки естественно 121
проистекал из собственной динамики многолетней пропа¬ ганды «образа врага». Вряд ли можно оспаривать, что такая причинно- следственная связь имела место в действительности. В этом смысле мы имеем вполне убедительное объяснение связи между национал-социалистской пропагандой и практикой войны на уничтожение против евреев и славян. Остается, однако, открытым вопрос: если действительно, как утверж¬ дается, существовала тесная связь между антисемитизмом и антиславизмом в национал-социалистской идеологии, то была ли она также предметом открытой пропаганды? Или же расово-идеологические цели нацистского режима скорее замалчивались и затушевывались? Особенно трудно ответить на вопрос, в какой мере насилие по отношению к евреям и славянам следовало лозунгам пропаганды. Была ли мотивация преступников обусловлена нацистской про¬ пагандой или были другие факторы, например, военная дисциплина, общий верноподданнический склад мышле¬ ния, вера в фюрера, приспособленчество к обстановке в армии? Это те же вопросы, которые американский историк Кристофер Р. Браунинг весьма конкретно и детально рас¬ сматривал на одном примере [3]: убивали ли те немецкие «защитники порядка» среднего возраста, которые входили в состав 101-го резервного полицейского батальона в Поль¬ ше потому, что в течение долгого времени подвергались обработке расово-идеологической пропагандой? Или эти массовые убийцы действовали отнюдь не в первую очередь как особо убежденные преступники по идеологическим мотивам, а как «вполне нормальные солдаты», которые просто исполняли то, что им было приказано, и потому, что их товарищи делали то же самое? РАСИСТСКИЕ ВЗГЛЯДЫ ГИТЛЕРА НА МИР Как доказали исторические исследования в общепри¬ нятом подходе, Гитлер в первую очередь преследовал две главные цели: завоевание «жизненного пространства» на 122
Востоке и уничтожение европейского еврейства [4]. То, что уже на ранней стадии стало концепцией его мировоззре¬ ния, он, став диктатором, как мы ясно видим в ретроспек¬ тиве, последовательно осуществлял в рамках своей долго¬ срочной стратегии [5]. С учетом определенной привязки к уничтожению евре¬ ев расистское мировоззрение Гитлера зачастую сводилось к радикальному антисемитизму. Не подлежит сомнению, что в течение всей его политической жизни антисемитизм на¬ ходился в центре его деструктивной энергии [6]. Но расизм Гитлера отнюдь не исчерпывался антисемитизмом. Его мировоззрение включало гораздо более широкое учение о биологическом неравенстве человеческих рас [7]. Ядром этого учения являлось представление, что все народы мира можно распределить и оценить по расистским критериям [8]. Для Гитлера существовала иерархия расовых качеств. Арийскую расу, к которой принадлежал и немецкий народ, он рассматривал как высшую, а еврейскую — как низшую. «Евреи хоть и являются расой, но не людьми», — провоз¬ гласил Гитлер еще в 1923 г. в публичном выступлении [9], причем вовсе не под влиянием порыва, а «со смертельной и священной серьезностью». (Й. Фест). В соответствии с расистским мировоззрением Гитлера, славянам также было присуще негативное качество. В кни¬ ге «Майн кампф» мы встречаем примитивные расистские взгляды на славян, к которым отнесены не только русские, но и многие другие восточноевропейские народы. Гитлер изложил в ней свои взгляды на неспособность русского на¬ рода к самостоятельной государственности и к политике вообще и объяснил этот недостаток расовыми свойствами. Напротив, образ немцев как качественно высшего арий¬ ского расового ядра представлял для Гитлера «историче¬ ское» оправдание его программы насильственного захвата земель на Востоке. Гитлер придерживался представления, что в ходе боль¬ шевистской революции 1917 года евреи смогли установить в России свою систему господства. Через призму своей расистской теории он видел среди деятелей коммунисти¬ 123
ческой партии Советского Союза одних лишь евреев. По этой причине он и сконструировал комбинированный «об¬ раз врага» в лице «еврейского большевизма». В ходе войны за «жизненное пространство» против Со¬ ветского Союза Гитлер хотел не только свергнуть господ¬ ство «еврейских большевиков» и лишить власти ее носи¬ телей, но и физически их уничтожить. По окончании за¬ воевания страны на Востоке численность славян должна была быть сокращена, а выжившие должны были стать ра¬ бами «германских господ». Чтобы они не роптали под этим новым господством, их культурный уровень должен был впредь удерживаться на низком уровне. Мартин Борман, шеф центрального руководящего орга¬ на НСДАП — партийной канцелярии и постоянный истол¬ кователь воли фюрера [10], спустя год после начала войны против Советского Союза так уточнил антиславянскую политику нацистского режима: «Славяне должны работать на нас. Когда они нам больше не понадобятся, они могут умирать. Обязательная вакцинация и германское здраво¬ охранение поэтому излишни. Высокая рождаемость славян нежелательна. Они могут использовать презервативы или аборт, и чем больше, тем лучше. Образование опасно. До¬ статочно, если они смогут считать до ста. Образование до¬ пустимо лишь в той мере, в какой оно обеспечит нам полез¬ ных исполнителей. Религию мы оставим им как отвлекаю¬ щее средство. Они будут получать лишь необходимое для поддержания жизни питание. Мы — господа, и они уступят нам дорогу» [И]. Что в этих рассуждениях было оригинальным, а что нет? Взгляд на славян, отягощенный расистскими категориями, мы находим еще до Первой мировой войны у тех немец¬ ких националистов, которые создавали идеологическую подготовку германского «натиска на Восток» [12]. И это представление о России также было связано с агрессив¬ ными завоевательскими планами. Старую традицию имел также антисемитизм. Но ни у кого до Гитлера не возникла идея связать антиславизм с антисемитизмом [13]. То, что, несомненно, было вновь сформулировано Гитлером, была привязка друг к другу этих до тех пор раздельно существо¬ 124
вавших представлений. Гитлер связывал свое расистское принижение славян с беспрецедентным по радикальности антисемитизмом [14]. ЦЕЛИ И ПРОПАГАНДА ВОЙНЫ Гитлер и после своего назначения рейхсканцлером в 1933 году последовательно придерживался своей ради¬ кальной расистской программы, сформулированной в 20-е годы. Кто прочитает его речи 30-х годов, может констати¬ ровать, что его антисемитизм был вовсе не тщательно скры¬ ваемым секретом, а постоянным предметом его публичных выступлений. «Фюрер и рейхсканцлер» вновь и вновь раз¬ вязывал враждебность атаки против евреев. Среди прочего, он обычно называл их «паразитами», «кровопийцами» и «вампирами» [15]. Наиболее открыто, чем когда бы то ни было ранее, Гит¬ лер высказался в своем выступлении в рейхстаге 30 января 1939 года: «Сегодня я хочу вновь выступить в роли пророка: если международному финансовому еврейству в Европе и за ее пределами удастся еще раз ввергнуть народы в миро¬ вую войну, то ее результатом станет не большевизация мира и, таким образом, победа еврейства, а уничтожение еврей¬ ской расы в Европе!» [16]. Утверждение, что евреи хотят развязать новую мировую войну, было вариантом неоднократно используемого на¬ цистской пропагандой трюка с перекладыванием вины на других [17]. Кроме того, Гитлер перед германской и между¬ народной общественностью открыто угрожал здесь геноци¬ дом [18]. Печатный орган НСДАП «Фелькишер беобахтер» поместил сообщение о выступлении под соответствующим заголовком: «Пророческое предупреждение еврейству». В 1941 году, в ходе войны против Советского Союза, эта угроза была выполнена. За расово-идеологической теори¬ ей последовала смертоносная практика. Систематическое массовое истребление охватило как российских евреев, так и польских, венгерских, греческих, румынских, литовских, немецких, французских, бельгийских, югославских и дру¬ гих [19]. Война в России, однако, сыграла столь знамена¬ 125
тельную роль во всей программе «окончательного реше¬ ния» еврейского вопроса потому, что в территориальном и политическом отношении она создала существенные пред¬ посылки для проведения геноцида против большей части европейских евреев [20]. До сегодняшнего дня остается невыясненным, суще¬ ствовал ли письменный приказ Гитлера командованию СС приступить к истреблению евреев сразу же после 22 июня 1941 года [21]. Известен, однако, тот факт, что до начала войны с СССР вермахт и СС заключили соглашение о «со¬ трудничестве между зондеркомандами и военными штаба¬ ми в армейском тылу» [22]. Командиры эсэсовских групп и команд особого назначения получили от Гейдриха устные инструкции о своих задачах. И непосредственно после пер¬ вых военных успехов вермахта была пущена в ход програм¬ ма истребления [23]. По мере возможности она проводи¬ лась втайне. По крайней мере, она не являлась предметом нацистской пропаганды. Правда, абсолютного замалчивания геноцида отнюдь не было. Сам Гитлер в течение Второй мировой войны неод¬ нократно возвращался к своему «пророчеству» от 30 января 1939 года, отчасти в форме нового провозглашения своего радикального антисемитизма, а отчасти и с конкретным упоминанием плана истребления. Вероятно, наиболее от¬ крыто Гитлер высказался в своей прокламации по случаю празднования годовщины основания партии 24 февраля 1943 года, в которой он наметил перед общественностью перспективу того, что борьба между международным ев¬ рейством и европейскими расами «завершится не уничто¬ жением арийского человечества, а истреблением еврейства в Европе» [24]. Еще более открыто он высказывался в за¬ стольных разговорах, на совещаниях в кругу доверенных лиц, а также в беседах с зарубежными государственными деятелями и дипломатами [25]. Даже программа завоевания «жизненного простран¬ ства» в ряде случаев открыто провозглашалась представите¬ лями нацистского режима. Министр пропаганды Геббельс, например, в 1942 году объявил в журнале «Дас рейх», что 126
нельзя «вечно бороться за идеалы», когда-то нужно, нако¬ нец, «получить награду». Война ведется «за зерно и хлеб, за стол, накрытый для завтрака, обеда и ужина., война за сырье, за резину, железо и руды... На необозримых полях Востока колышутся желтые колосья, которых достаточно и сверхдостаточно, чтобы прокормить наш народ и всю Ев¬ ропу... Это и есть цель нашей войны» [26]. Несмотря на отдельные открытые высказывания подоб¬ ного рода, нельзя сказать, что перед германской пропаган¬ дой стояла задача постоянно оправдывать перед собствен¬ ной и международной общественностью легитимность империалистических целей нацистского режима в войне. Напротив, она должна была всемерно приукрашивать, за¬ тушевывать подлинные цели. 16 июля 1941 года, т.е. спу¬ стя примерно четыре недели после нападения на Совет¬ ский Союз, Гитлер в присутствии круга доверенных лиц (присутствовали Розенберг, Ламмерс, Кейтель, Борман и Геринг) дал директивы относительно этой маскирующей пропаганды. Существенно важно, указал он, в отношении политико-территориальных вопросов, «чтобы мы не рас¬ крывали перед всем миром наши цели; этого и не требу¬ ется, так как главное состоит в том, чтобы мы сами знали, чего мы хотим. Ни в коем случае наш собственный путь не должен быть осложнен излишними заявлениями. Подоб¬ ные заявления излишни, так как в пределах нашей власти мы можем делать все, а за ее пределами мы все равно не мо¬ жем ничего. Таким образом, мотивировка наших поступ¬ ков перед всем миром должна определяться тактическими соображениями» [27]. Конкретизируя сказанное, Гитлер далее отметил, что пропаганда, таким образом, будет «вновь подчеркивать, что мы были вынуждены оккупировать территорию, чтобы обеспечить порядок и безопасность», и все это — «в инте¬ ресах местного населения». Затем Гитлер высказался от¬ крыто: «Итак, в принципе речь идет о том, чтобы правиль¬ но разрезать гигантский пирог, чтобы, во-первых, овладеть им, во-вторых, управлять и, в-третьих, эксплуатировать» [28]. В этой связи говорилось также и о том, чтобы «рас¬ 127
стрелять», «выселить», «истребить всех, кто будет сопро¬ тивляться». На этом закрытом совещании доминировал язык по¬ литики неприкрытого насилия и уничтожения. Не было и речи о «крестовом походе против большевизма», о «превен¬ тивной войне», об «угрозе с Запада», «о еврейском больше¬ визме», короче, не упоминалось никаких обычных пропа¬ гандистских лозунгов [29]. Эта стратегия затушевывания сохранялась и в после¬ дующем. Так, спустя несколько недель после катастрофи¬ ческого поражения немецкой 6-й армии в Сталинградском котле Геббельс дал указание унифицированной прессе «оспаривать все эгоистические цели на Востоке и говорить о священном крестовом походе двадцатого столетия про¬ тив большевизма» [30]. АНТИСЕМИТСКИЕ И АНТИСЛАВЯНСКИЕ «ОБРАЗЫ ВРАГА» В «ГЛАВНОЙ» НАЦИСТСКОЙ ПРОПАГАНДЕ Наряду с международной общественностью нацист¬ ская пропаганда была адресована еще совершенно другому кругу, а именно солдатам вермахта, эсэсовцам и сотруд¬ никам оккупационной администрации. Перед этими во¬ еннослужащими стояли практические, хотя и различные задачи выполнения того, о чем столь открыто высказался Гитлер на совещании 16 июля 1941 года — расстреливать, завоевывать, истреблять, выселять, овладевать, управлять и эксплуатировать. С помощью пропагандистских мето¬ дов приукрашивания и затушевывания вряд ли можно бы¬ ло побудить к действию исполнителей воли фюрера. Тогда возникает вопрос: какую тактику применяла нацистская пропаганда, чтобы психологически подготовить военнос¬ лужащих и сделать их способными к выполнению расово¬ идеологической программы завоевания и уничтожения? И кто был носителем этой пропаганды? Здесь, во-первых, следует напомнить о том, что Гитлер и Геббельс сами отвечали за «главную пропаганду». В от¬ ношении Восточного театра военных действий Геббельса поддерживал аппарат его министерства [31]. В меньшей 128
степени к «главной пропаганде» подключался также рейх¬ сминистр по делам оккупированных восточных террито¬ рий Альфред Розенберг [32]. Эта верхушка режима выдви¬ гала лозунги, на которые ориентировался широко развет¬ вленный пропагандистский аппарат государства, партии и вермахта. В целом система нацистского господства была организована так, что ответственные политические деяте¬ ли одновременно сами выступали в роли виднейших про¬ пагандистов режима. В своих публичных пропагандистских выступлени¬ ях Гитлер и Геббельс имели обыкновение изображать Со¬ ветский Союз в духе многогранного «образа врага» [33]. Антибольшевистская фразеология играла в их выступле¬ ниях такую же роль, как и антисемитская, а временами и антиславянская. В зависимости от тактических требований отдельные элементы этого образа могли быть сняты или усилены. Наиболее известным примером может служить временное прекращение антибольшевистской пропаганды в течение полутора лет после заключения пакта между Гит¬ лером и Сталиным и ее немедленное возобновление в день агрессии 22 июня 1941 года. Типичной чертой этого сложного «образа врага» в лице Советского Союза была его нечеткость. Было бы совершен¬ но неправильно пытаться задним числом увидеть в этой намеренной нечеткости рациональную систему или ясные контуры, которых в действительности совершенно не су¬ ществовало. «Образы врага», распространявшиеся пропа¬ гандой в период войны с Россией, должны были оказы¬ вать воздействие не интеллектуальной четкостью, а тупой агрессивностью. Туманным «образам врага» соответство¬ вало потенциально неограниченное насилие. Никто более открыто не осветил такое положение дел, чем сам Гитлер. На совещании 6 июля 1941 года он заявил, что войну на ис¬ требление лучше всего вести таким образом, «чтобы застре¬ лить любого, кто только косо посмотрит» [34]. Таким образом, основные стереотипы «главной пропа¬ ганды» создавали рамки для пропаганды СС и вермахта, которые ниже будут рассмотрены подробнее. 5 - 4868 129
ЭСЭСОВСКАЯ ПРОПАГАНДА О «НЕДОЧЕЛОВЕКЕ» Самая ярко выраженная антисемитская и антиславян- ская пропаганда практиковалась в СС, а именно в форме долголетнего идеологического индоктринирования. В рам¬ ках так называемого «мировоззренческого обучения» эсэ¬ совцев еще до войны учили, что большевизм — это «смер¬ тельный враг» Европы, что «нордическо-индогерманские народы» должны защищаться против «идеи мирового го¬ сподства евреев» и против «азиатского деспотизма Чингис¬ хана», которые «кровно объединены» в личности основате¬ ля большевизма — Ленина [35]. Об «истинной цели» боль¬ шевизма, «скрываемой от народов», в учебном материале для эсэсовцев рассказывалась следующая история: эта цель заключается в «установлении мирового господства евреев после истребления всех народов, государств и культур в хаосе мировой революции» [36]. Дальнейшие учебные догмы гласили: «Старому обману насчет «равенства» всех людей мы противопоставляем те¬ зис о крови и расе»; или: «Большевизм ведет к смешению рас — мы же боремся за сохранение чистоты крови» [37]. Из этого видно, что эсэсовская пропаганда ставила перед собой задачу не теоретически обоснованного изучения по¬ тенциального врага, а создания в грубых очертаниях псев- добиологического взгляда на мир и стимулирования боего¬ товности. В долгосрочном плане эта пропаганда выполня¬ ла функцию подготовки убийц по расово-идеологической программе истребления и, в случае необходимости, устра¬ нения чувства вины. В 1942 году Главное управление СС изготовило получив¬ шую известность иллюстрированную брошюру под назва¬ нием «Недочеловек», которая может служить классическим документом смертоносного антисемитизма и антиславизма [38]. В этой инструкции по геноциду «недочеловек» впол¬ не намеренно нигде точно не определен. Он выступает как само зло как таковое, которое должно быть уничтожено. «Недочеловеком» может быть еврей, славянин, цыган или кто угодно. Портретные фотографии восточноевропейцев, призванные внушить чувство отчуждения и жестокости, 130
были снабжены подписью: «И вот они снова здесь — гун¬ ны, карикатуры на человеческие лица, воплотившиеся в действительность кошмары, пощечина всему доброму...»; «...в союзе с чудовищами диких лесов и отбросами всего мира, это подходящий инструмент в руках вечного жида, мастера организации массовых убийств. Лишь для глупцов маскируются они в одежды простых граждан». Лицам сла¬ вян, искаженным с помощью фотографической техники, эсэсовские пропагандисты противопоставили сияющие образы закаленных представителей германской расы. Бро¬ шюра завершается фотографией мертвого ребенка и сле¬ дующим текстом: «Недочеловек поднялся, чтобы завоевать весь мир. Горе вам, люди, если вы не сплотитесь воедино. Защищайся, Европа!» [39]. Этот памфлет эсэсовской пропаганды не носил характе¬ ра закрытого учебного материала, а месяцами висел на всех газетных стендах на территориях, находившихся под гер¬ манским господством. Среди прочего, пропагандистское клише «недочеловека» распространялось с помощью этой брошюры также и в частях вермахта. РАСИСТСКИЕ ПРИКАЗЫ ВЕРМАХТА Антисемитские взгляды в вермахте были, по-видимому, распространены столь же широко, как и в германском на¬ селении в целом. Они проистекали не только из нацист¬ ской пропаганды, но и из более старых традиций. Харак¬ терное освещение такого положения дел дает частное письмо генерал-полковника барона Вернера фон Фрича от 11 декабря 1938 года. Фрич, по своим взглядам германский националист, был с 1935 года по февраль 1938 года главно¬ командующим сухопутных сил. В письме своей знакомой он написал: «Вскоре после войны я пришел к выводу, что, если Германия хочет снова стать могущественной страной, она должна победить в трех сражениях. Первое: битва с рабочими, которую победоносно выиграл Гитлер. Второе: с католической церковью, точнее с ультраклерикализмом. Третье: с евреями. Эти сражения пока в разгаре. И борьба 131
против евреев самая трудная. Надеюсь, что все отчетливо представляют себе тяжесть этой борьбы» [40]. Как граждане нацистского государства, военнослужа¬ щие вермахта испытывали на себе ежедневную пропаган¬ дистскую проработку. С началом войны в России «главная пропаганда» против евреев приобрела крайне агрессив¬ ные черты. Речь теперь шла о «всемирном враге-еврее», который должен быть «уничтожен». Гитлер повторял свое утверждение, что евреи были зачинщиками войны против рейха [41]. Одновременно пропаганда приступила к тому, чтобы в расистском духе обосновать и тем самым усилить и без того существовавшее в Германии чувство превосходства по отношению к славянским народам на Востоке. Все же между подобными неясными, расистски окра¬ шенными «образами врага» и предубеждениями и прямым насилием в форме той расово-идеологической войны на уничтожение, которая началась 22 июня 1941 года, не было прямой связи. Желал ли и вермахт этой войны? Трубила ли и пропаганда вермахта в те же трубы? Здесь нужно отметить следующее: высшие органы воен¬ ного командования, т.е. Верховное командование вермах¬ та (ОКВ) и Главное командование сухопутных сил (ОКХ), еще накануне войны в России издали целый ряд осно¬ вополагающих приказов, сориентированных на расово¬ идеологическую войну на уничтожение. Для характеристи¬ ки этого комплекса воинских распоряжений по ведению войны на Востоке в историографии утвердилось понятие «преступных приказов» [42]. Нет необходимости вновь за¬ ниматься здесь этим вопросом. Речь идет конкретно о том, чтобы изучить, какую составную часть этих приказов за¬ нимали расово-идеологические категории в открытой или подспудной форме. Командующий 4-й танковой группой, предназначен¬ ной для военных действий на Востоке, генерал-полковник Эрих Гепнер еще в начале мая 1941 года проинструктировал своих офицеров по намеченному «ведению войны». Его ин¬ структаж представлял собой типичный пример мышления в духе «образов врага», в котором антиславянские, анти¬ 132
русские, антибольшевистские и антисемитские элементы пропаганды слились в одну взрывоопасную смесь. Пред¬ стоящую вскоре военную программу уничтожения Гепнер обосновал перед своими офицерами следующим образом: «Война против России является важным этапом в борьбе за существование немецкого народа. Это древняя борьба германцев против славянства, защита европейской культу¬ ры от московитско-азиатского нашествия, оборона от ев¬ рейского большевизма. Целью этой борьбы, которая будет вестись с неслыханным упорством, должен быть разгром сегодняшней России. Подготовка и проведение любых боевых действий должны быть продиктованы железной во¬ лей к безжалостному, полному уничтожению противника. В особенности никакой пощады не должно быть носите¬ лям сегодняшней русско-большевистской системы» [43]. Перед началом агрессии ОКВ выпустило «Директиву о действиях войск в России», обязательную для выполнения всеми тремя миллионами солдат германской армии на Вос¬ токе. Первые же фразы этого приказа вновь дают определе¬ ние противника в духе расистской идеологии, одновремен¬ но оставляя его неконкретным, чтобы не сужать программу уничтожения однозначными определениями: «1. Больше¬ визм — смертельный враг национал-социалистического германского народа. Германия ведет борьбу против этого разлагающего мировоззрения и его носителей. 2. Эта борь¬ ба требует решительных и энергетичных действий против большевистских подстрекателей, партизан, саботажников, евреев и полного подавления любого активного или пас¬ сивного сопротивления». Солдаты Красной Армии также были изображены в расистском духе: «По отношению к во¬ еннослужащим Красной Армии, включая военнопленных, должны быть проявлены крайняя сдержанность и сугубая осторожность, так как можно ожидать коварных приемов борьбы. В особенности азиатские солдаты Красной Армии скрытны, непредсказуемы, коварны и бездушны» [44]. Из той же директивы солдаты получали информацию, что Советский Союз представляет собой государственное образование, «объединяющее большое число славянских, 133
кавказских и азиатских народов, удерживаемых вместе большевистскими властителями путем насилия». Боль¬ шинство русского населения отрицательно относится к большевистской системе и, по утверждению ОКБ, будет испытывать «радость и благодарность» по отношению к германским освободителям. Унизительные расистские оценки содержались так¬ же в правилах обращения с пленными красноармейцами: «Следует ожидать коварного поведения в особенности от военнопленных азиатского происхождения. Поэтому дей¬ ствовать решительно и энергично при малейших попытках непослушания, особенно со стороны большевистских под¬ стрекателей. Безусловное подавление любого активного и пассивного сопротивления» [45]. Командующий 6-й армией генерал-фельдмаршал Валь¬ тер фон Рейхенау в октябре 1941 года счел необходимым, вследствие «многих неясных представлений» о поведении войск по отношению к большевистской системе, вновь издать приказ по армии для уточнения границ дозволен¬ ного и желательного насилия. В этом документе, который был распространен вплоть до ротного уровня и, таким об¬ разом, охватил всех солдат армии, доминировала расово¬ идеологическая аргументация, полностью нацеленная на уничтожение: «Важнейшей целью войны против еврейско- большевистской системы является полное разрушение механизма власти и ликвидация азиатского влияния на ев¬ ропейскую культуру. Отсюда вытекают задачи и для войск, выходящие за обычные рамки чисто солдатской службы. Солдат на Востоке — это не просто боец по правилам воин¬ ского искусства, но и носитель несгибаемой народной идеи и мститель за все зверства по отношению к германскому и родственным ему народам». Далее приказ останавливался на массовых казнях, предпринятых зондеркомандами СС: «Поэтому солдат должен проявлять полное понимание не¬ обходимости суровой, но справедливой кары в отношении недочеловека-еврея». Рейхенау заканчивал свой приказ, со¬ ставленный в намеренно неясных выражениях, призывом к продолжению войны на уничтожение: задача немецкого 134
солдата заключается в «безжалостном истреблении чуже¬ родного коварства и жестокости и, тем самым, в обеспече¬ нии безопасности германского вермахта в России» [46]. Генерал-полковник Эрих фон Манштейн, который и после войны пользовался известностью как видный стра¬ тег, а в 1941 году занимал должность командующего 11-й армией на южном участке Восточного фронта, также под¬ визался как командир, распространявший среди своих солдат агрессивную антисемитскую идеологию национал- социализма. В своем приказе по армии от 20 ноября 1941 го¬ да, который был доведен до полков и батальонов, он описал фактическое положение на фронте в виде следующей анти¬ семитской сказки с привидениями: «Еврейство выступает в роли посредника между врагом в тылу и еще сражающими¬ ся остатками Красной Армии и красным командованием. Сильнее, чем в Европе, оно удерживает здесь все ключевые посты в политическом руководстве и администрации, тор¬ говле и ремеслах и является источником всех беспорядков и возможных восстаний. Еврейско-большевистская система должна быть ликвидирована раз и навсегда. Никогда вновь она не должна возникнуть в нашем европейском простран¬ стве». В этой борьбе немецкий солдат выступает как «носи¬ тель национальной идеи и как мститель за все жестокости, проявленные по отношению к нему и всему немецкому на¬ роду». Далее Манштейн косвенно затронул тему расправ, учиненных эсэсовскими зондеркомандами: «Солдат дол¬ жен проявить понимание суровой кары над еврейством, духовным носителем большевистского террора. Она также необходима, чтобы в зародыше подавить все восстания, к которым подстрекают евреи» [47]. Как видно из приведенных текстов, в этих приказах ис¬ пользовался язык нацистской пропаганды. Мы встречаем в них антибольшевистские, антисемитские и антиславян- ские клише. Также и в военных приказах отдельные «об¬ разы врага» давались не конкретно, а преднамеренно рас¬ плывчато. Благодаря своему языку военные приказы сами стали носителями нацистской пропаганды. Для солдат на Восточ¬ 135
ном фронте, к которым в этом случае обращались адресно, распоряжения военачальников могли иметь больший вес, чем «главная пропаганда». Намерение было очевидным: солдаты, поскольку они были поставлены в известность, должны были с терпимо¬ стью воспринимать систематические расправы эсэсовцев. Им старались привить исключительное упорство в бою, а также предотвратить и подавить угрызения совести и чувства стыда, которые могли возникнуть в ходе расово¬ идеологической войны на уничтожение. ЕВРЕИ И СЛАВЯНЕ КАК ЖЕРТВЫ Систематическое истребление евреев началось непо¬ средственно после начала войны против Советского Сою¬ за. Но жертвами германской политики уничтожения стало также неслыханно большое число советских военноплен¬ ных, которые не были ни евреями, ни большевистскими партработниками. Плохое обращение с ними было предо¬ пределено тем, что они рассматривались немцами, став¬ шими представителями арийской расы господ, как люди низшей славянской расы. В судьбе пленных красноармей¬ цев, которых к концу 1941 года насчитывалось уже около четырех миллионов, особенно отчетливо прослеживается тесная связь антисемитских и антиславянских установок в вермахте. Антигуманные приказы об обращении с пленными крас¬ ноармейцами [48] отчасти способствовали тому, что дело дошло до крайне бесчеловечного отношения к советским военнопленным, которое, согласно результатам исследо¬ ваний Кристиана Штрайта, стоило жизни около 3,3 млн красноармейцев [49]. При этом речь шла не об акции си¬ стематического истребления, как в случае с еврейским на¬ селением, а о не столь целенаправленных, но в итоге не менее смертоносных действиях — о допущении массовой гибели людей. Исторические исследования этой программы уничтоже¬ ния, направленной против славянского «расового врага», 136
пока не проводились с той же интенсивностью, как в отно¬ шении геноцида евреев. Этот «другой холокост» [50], жерт¬ вами которого были славяне России, имел количественно еще более огромные масштабы, чем геноцид евреев. Согласно представлениям Гиммлера, «сокращение сла¬ вянского населения на 30 миллионов» составляло прямо- таки «цель войны в России» [51]. «Истребление голодом» — так гласил девиз этой политики. Герман Геринг открыто поведал итальянскому министру иностранных дел графу Чиано об этих преступных планах: «В этом году в России умрут от голода от 20 до 30 миллионов человек. Возмож¬ но, это даже хорошо, так как численность определенных народов должна быть сокращена» [52]. Статс-секретарь имперского министерства продовольствия и сельского хо¬ зяйства Герберт Бакке хотел решить проблемы снабжения Германии продовольствием за счет миллионов русских, ко¬ торых он намеревался уморить голодом [53]. Официальные «политико-экономические директивы» для экономиче¬ ской организации «Ост» от 23 мая 1941 года, которые были согласованы с Гитлером, Герингом, Гиммлером и другими представителями верхушки нацистского режима и в отпе¬ чатанном виде в количестве нескольких тысяч экземпля¬ ров разосланы в адреса военного и экономического руко¬ водства на Востоке, ясно указывали, что в оккупируемом Советском Союзе «многие десятки миллионов людей» ока¬ жутся излишними и должны умереть [54]. Таким путем нацистский режим намеревался, в крат¬ косрочном плане, преодолеть трудности со снабжением продовольствием, а в долгосрочном — решить якобы суще¬ ствующую проблему перенаселенности будущих колоний на Востоке. Массовая гибель значительной части советско¬ го гражданского населения составляла исходный пункт для претворения в жизнь генерального плана «Ост», который должен был наметить пути «германизации» завоеванного пространства вплоть до Урала [55]. Если рассматривать фактически проводимую герман¬ скую политику уничтожения с учетом этих планов, стано¬ вится ясным, как следует расценивать истребление восточ¬ 137
ноевропейских евреев, массовую гибель советских военно¬ пленных, блокаду Ленинграда, стоившую жизни примерно миллиону горожан [56], сожжение тысяч русских деревень, убийство их жителей и политику голода по отношению к советскому населению, а именно как «составную часть демографическо-политической концепции генерально¬ го плана «Ост» [57] и как продукт лежавшей в его основе расовой идеологии». Число тех советских граждан-славян, гибель которых — вне поля боя — была или намеренно ор¬ ганизована, или с одобрением воспринята немцами, веро¬ ятно, значительно выше, чем число систематически уни¬ чтоженных евреев. Военно-статистические исследования, правда, пока не выявили надежных данных по этому во¬ просу [58]. «ПОЛИТИКА» ОТДЕЛА ПРОПАГАНДЫ ВЕРМАХТА Отдел ОКВ, занимавшийся пропагандой в армии, не мог, даже если бы и хотел, ни обойти установок Гитлера и Геббельса, ни противоречить процитированным выше ука¬ заниям и директивам высшего начальства. Армейские при¬ казы, столь явно выдержанные в расово-идеологическом духе, фактически делали излишней особую армейскую пропаганду в целях «духовной опеки» (выражение из тог¬ дашнего военного жаргона) над солдатами Восточного фронта. Процитированные выше военные приказы, кол¬ лекцию которых можно было бы расширять сколько угод¬ но, сами носили пропагандистский характер. Они пере¬ носили в войска нацистские представления о сущности войны на Востоке, придавая им весомость рассчитанного на безусловное выполнение приказа. По окончании Второй мировой войны заинтересованные круги рисовали картину армейской пропаганды, которая якобы держалась в сто¬ роне от расово-идеологических истребительных планов нацистского режима, оставаясь, таким образом, «чистой». Бывший руководитель армейской пропаганды в ОКВ и на¬ чальник подразделений пропаганды, генерал-майор фон Ведель [59], критиковал задним числом «роковые послед¬ 138
ствия теории рейхсфюрера СС о «недочеловеках», неве¬ роятно бездушное обращение с «восточными рабочими», общее плохое обращение с восточными военнопленными» [60]. В отличие от Гиммлера, «объявившего русских людей недочеловеками» [61], армейская пропаганда якобы хотела считаться с населением оккупированных территорий. По словам фон Веделя, «старой мечтой пропаганды вермахта» была «идея о русском антибольшевистском союзнике» [62], воплощенная в личности бывшего командующего одной из советских армий — генерала Власова. Власов сотрудничал с отделом пропаганды вермахта с осени 1942 года. Так как ОКВ мешкало два года, он, однако, был назначен глав¬ нокомандующим «российской освободительной армии» (по терминологии пропаганды вермахта) лишь в сентябре 1944 года. Идеологическая программа НСДАП, утверждал фон Ведель, который еще в 1939 году сам пел хвалу един¬ ству вермахта и национал-социализма [63], «противоречи¬ ла сущности вермахта и солдатской этике» и поэтому якобы активно не проводилась пропагандистскими подразделени¬ ями вермахта, причем он особо указал на «антисемитизм в его нацистских проявлениях, борьбу против христианской религии, расовую теорию партии с ее подчеркиванием не¬ полноценности якобы низших народов и, не в последнюю очередь, привлечение представителей других националь¬ ностей к принудительному труду» [64]. Везде, где только возможно, вспоминал Ведель, предпринимались попытки смягчить «особую остроту» нацистской пропаганды, не вступая, правда, в открытую борьбу с министром пропаган¬ ды. Нарисованная Веделем картина позже получила следу¬ ющее отражение в одной из работ о пропаганде вермахта против Красной Армии: это история «трагедии позитивной и гуманной практики германской пропаганды в конфликте с методами гитлеровской восточной политики» [65]. Однако при изучении материалов армейской пропаган¬ ды, обращенных к солдатам вермахта, складывается совер¬ шенно иное впечатление. В первом выпуске «Сообщений для войск» (имеется в виду периодическое издание ОКВ и его отдела пропаганды, предназначенное для распростра¬ 139
нения во всех ротах), вышедшем в свет после нападения на Советский Союз, солдаты получили следующую ин¬ формацию о смысле этой войны: «Речь идет о том, чтобы ликвидировать красное недочеловечество, воплощенное в московских властителях. Германский народ стоит перед ве¬ личайшей задачей своей истории. Весь мир увидит, что эта задача будет решена окончательно» [66]. В этих нескольких фразах заключено все, что в духе нацистской пропаганды должно было быть доведено до каждого отдельного солда¬ та: антибольшевизм, крайний расизм и план уничтожения. Если попытаться составить себе общее представление о выпусках «Сообщений для войск», вышедших во время германо-советской войны [67], то бросаются в глаза сле¬ дующие тенденции: антибольшевистская пропаганда вез¬ десуща, равно как и антисемитизм. Солдатам совершенно открыто разъяснялось, что эта война является «борьбой ра¬ сового характера», чтобы «сделать Европу свободной от ев¬ реев» [68]. Она ведется против «большевистско-еврейской системы Сталина», а не против «народов Советского Сою¬ за» [69]. Напротив, расистская пропаганда против народов на Востоке, по крайней мере с 1942 года, велась не откры¬ то, а в подспудной форме. Так, армейские пропагандисты уже однажды объяснили солдатам, что они являются пред¬ ставителями «народа-господина» [70]. Но одновременно они старались несколько смягчить понятие «человека- господина», отождествляя его с образцовым выполнением долга [71]. Главным образом соображения военной целесообраз¬ ности [72] заставили армейских пропагандистов, начиная с весны 1942 года, более сдержанно обращаться с такими по¬ нятиями, как «человек-господин» и «недочеловек». Когда наступление на фронте было остановлено и эйфория по¬ беды более не могла затушевать проблем, связанных с за¬ воеванием, оккупацией и эксплуатацией, на первый план неизбежно вышел вопрос, не следует ли все же в той или иной форме сотрудничать с народами Советского Союза. Никто более неприкрыто не описал противоречивую ситуацию, чем немецкий генерал-лейтенант Ханс Лейка- 140
уф, отвечавший за военную промышленность на Украине [73]. В декабре 1941 года он писал своему вышестоящему начальнику в ОКВ: «Следует ясно себе представлять, что на Украине в конечном счете только украинцы своим трудом могут создавать материальные ценности. Если мы пере¬ стреляем евреев, дадим погибнуть военнопленным, предо¬ ставим значительной части населения крупных городов умереть с голоду, а в будущем году потеряем от голодной смерти еще часть сельского населения, остается открытым вопрос: кто же, собственно, должен создавать материаль¬ ные ценности? Нет сомнения, что с учетом нехватки рабо¬ чей силы в германском рейхе ни сейчас, ни в обозримом будущем в нашем распоряжении не будет достаточного ко¬ личества немцев. Но если работать должны украинцы, то необходимо сохранять их в хорошей физической форме, причем не из сантиментов, а из вполне трезвого экономи¬ ческого расчета». Месяц спустя подобные мысли изложил на бумаге ко¬ мандующий группой армий «Юг» фон Рейхенау: «Выска¬ зывания и меры высших уполномоченных рейха создают к тому же впечатление, что Украине отводится лишь место региона колониальной эксплуатации, что жизнь местного населения не должна приниматься во внимание и что го¬ лодная смерть и уничтожение миллионов украинцев для германских завоевателей не играют никакой роли... Тот факт, что более не приходится рассчитывать на быструю победу на Востоке, как и во всей войне в целом, вынуждает нас к пересмотру нашей нынешней позиции» [74]. В этом-то и заключалась подоплека переноса акцентов в пропаганде: «Здесь образовалась коалиция с теми силами в министерстве Розенберга по делам восточных территорий и в гражданской администрации, которые стремятся к со¬ трудничеству по крайней мере с теми группами населения, которые, в отличие от русских, могут расцениваться как расово более ценные вспомогательные народы и которые могли бы в рамках расово-политической дезинтеграцион- ной политики помочь окончательно овладеть многонацио¬ нальным государством СССР» [75]. 141
У армейских пропагандистов был еще один мотив, что¬ бы в дальнейшем ходе войны дистанцироваться от уни¬ зительной антиславянской пропаганды. Они знали, что Красная Армия еще в 1941 году использовала нацистскую расовую пропаганду, чтобы настроить своих солдат против немцев. В пропагандистской брошюре под названием «Гит¬ лер — злейший враг славян», выпущенной Главным поли¬ тическим управлением Красной Армии, красноармейцы могли прочитать послание «Всеславянского собрания», за¬ седавшего в Москве в августе 1941 года, в котором между прочим говорилось: «Кровожадный гитлеризм приступил к массовому истреблению и порабощению славян» [76]. За всеми злодеяниями немцев стоит «идея германской расы, господствующей над низшей славянской расой, которая является отбросами и должна быть устранена, так как она только преграждает путь развития немцев» [77]. Этот опыт и критерии военной целесообразности вошли в «Директиву по ведению активной пропаганды в Красной Армии» [78], выпущенной 1 сентября 1942 года отделом ар¬ мейской пропаганды в ОКВ. В ней говорилось: «Советский солдат должен быть с помощью пропаганды привлечен на нашу сторону. Следует избегать всего, что может оттолкнуть его и тем самым облегчить работу вражеской пропаганде... Германский вермахт и его союзники воюют не против наро¬ дов Советского Союза, а против еврейско-большевистской системы эксплуатации и террора». Как видно из этого, по¬ добная пропаганда была, таким образом, направлена на то, чтобы вогнать клин между советским руководством и на¬ родами Советского Союза. Затем, в начале 1943 года, новая линия возобладала и в «главной» пропаганде. Геббельс теперь выпустил предписа¬ ние «Об обращении с европейскими народами», в котором запретил пропагандистам «прямо или косвенно унижать представителей восточных народов и оскорблять их чув¬ ство собственного достоинства»: «Нельзя квалифицировать этих людей — представителей восточных народов, которые надеются на свое освобождение с нашей помощью, как бестий, варваров и т.п., и после этого ожидать, что они бу¬ 142
дут заинтересованы в победе Германии» [79]. Как отметил генерал-губернатор Польши Ганс Франк, это была «прямо- таки декларация радикального поворота», ведь она показа¬ ла, что с «нынешней системой истребления, эксплуатации и дискриминации должно быть покончено» [80]. ЗАКЛЮЧЕНИЕ Задача данного исследования состояла в том, чтобы вы¬ яснить, в каком объеме, каких формах и с какой интенсив¬ ностью нацистская пропаганда распространяла расистские идеи во время германо-советской войны. При этом сле¬ довало провести различие между «главной» пропагандой, которая велась Гитлером, Геббельсом, Розенбергом, Гимм¬ лером и другими видными представителями верхушки на¬ цистского режима, и той пропагандой, которая специаль¬ но предназначалась для потребностей вооруженных сил в России, т.е. для вермахта и СС. По воле политического и военного руководства Герма¬ нии эта война изначально рассматривалась не как военный конфликт традиционного образца, ведущийся по правилам международного военного права и согласно традициям «рыцарской борьбы», а как расово-идеологическая война на уничтожение, в которой эта принятая система правил теряла силу. С учетом этого понимания следовало изучить вопрос, какие пути использовались режимом, чтобы вну¬ шить германским военнослужащим, что на Востоке, по¬ мимо обычных военных действий, они должны вести ра¬ систски мотивированную войну на уничтожение евреев и славян. Процитированное в начале статьи высказывание эсэ¬ совца фон дем Бах-Целевского о том, что расистский те¬ зис о неполноценности евреев и славян проповедовался годами и десятилетиями, получил широкое подтвержде¬ ние. Подобные «проповеди» осуществлялись в форме вну¬ треннего идеологического обучения и «армейско-духовной опеки», а также в форме многих публичных выступлений видных представителей верхушки режима. Кто хотел, мог слушать, — а кто не хотел, слышал все равно. 143
Солдаты вермахта и эсэсовцы взращивались в таком идеологическом климате, в котором антисемитизм зани¬ мал свое прочное место. Разумеется, существовали разли¬ чия, каким образом это индоктринирование проводилось в СС и в вермахте, но дело обстояло далеко не так, как изо¬ бражается во многих послевоенных писаниях, что расист¬ ская обработка ограничивалась только СС. Антиславизм преподносился немецким военнослужа¬ щим в таком виде, что существовавшее у них и до этого в неясной форме чувство превосходства по отношению к славянам получало расистское истолкование и смысловое обострение, причем внушалось перспективное представ¬ ление, что германские арийцы имеют право вести себя по отношению к неполноценным славянам как «господа». В особых условиях войны эти сложившиеся за долгий срок установки вместе с другими механизмами могли действо¬ вать в желательном для режима направлении. Расистская обработка солдат вермахта на Востоке от¬ нюдь не в первую очередь исходила от отдела пропаганды главного командования вермахта, известного под жаргон¬ ным сокращением «В. пр.». Решающим средством распро¬ странения расистских элементов нацистской идеологии служили письменные приказы военачальников различного уровня. В военных приказах, особенно за 1941 год (с весны 1942 года произошли определенные изменения), использо¬ валась нацистская пропаганда. Таким образом, решающим средством пропаганды для вермахта был приказ. Исторические исследования последних десятилетий внесли некоторую ясность в долгое время считавшийся за¬ претным вопрос — в каких масштабах вермахт, под которым понимаются главным образом высшие военные власти, а также часть воинских соединений на Восточном фронте были вовлечены в расовую политику уничтожения. В настоящее время не осталось сомнений, что имело место «карательное использование вермахта» [81], под ко¬ торым имеется в виду в первую очередь тесное сотрудни¬ чество с «отрядами идеологической войны» [82], т.е. зон- деркомандами СС. Что касается масштабов эмпирической 144
исследовательской работы, то все еще сохраняет силу заме¬ чание Конрада Квита от 1980 г., «что весь комплекс связей между армией и преследованием евреев пока в значитель¬ ной мере остается нераскрытым» [83]. В отношении театра военных действий в Сербии Валь¬ тер Маношек доказал, что в этом балканском регионе вер¬ махт не только создавал силовые и организационные пред¬ посылки для уничтожения евреев, как это было правилом в Советском Союзе, но и сам планировал, а с осени 1941 г. и сам осуществлял их уничтожение под маскировкой «рас¬ стрелов заложников», причем без прямого приказа «сверху», т.е., по крайней мере, насколько это касалось побудитель¬ ных мотивов ответственного за это генерала Франца Беме, из некоего чрезмерного и предупредительного усердия [84]. В Сербии также действовало пропагандистское подразделе¬ ние вермахта. Его публикации, в которых подчеркивалось превосходство германского «народа-господина» над славя- нами-сербами, могут служить образцом того, «насколько сильно нацистская расовая идеология укоренилась и в вер¬ махте» [85]. Кристофер Браунинг в своей работе по изучению дея¬ тельности отдельно взятого 101-го резервного полицейско¬ го батальона, казнившего в Польше в 1942—1943 годах бо¬ лее 38 ООО евреев, весьма подробно рассматривает вопрос, чем объясняется мотивация этих преступников. В отноше¬ нии этих резервистов-полицейских, ставших убийцами, он перечисляет среди прочих следующие факторы: «Оже¬ сточение во время войны, расизм, узко исполнительский подход при нарастании рутины, особый подбор состава, карьеризм, слепая дисциплина и вера в авторитеты, идео¬ логическая обработка и приспособленчество» [86]. Нацистская расовая пропаганда через «главную» пропа¬ ганду распространялась среди всего народа в целом. Реша¬ ющее значение имел тот факт, что пропаганда этих расовых стереотипов подкреплялась авторитетом политического и военного руководства. Когда в условиях войны «расово не¬ полноценные» евреи и славяне были объявлены врагами, эффект многолетней расистской пропаганды сказался пол¬ 145
ностью [87]. Расово-идеологическая война на уничтожение стала возможной. Сам Гитлер никогда не пересматривал своего радикального антисемизма, а в политическом за¬ вещании даже вновь подтвердил его. Свой антиславян- ский расизм, однако, он был вынужден под воздействием хода войны откорректировать. В апреле 1945 г., незадолго до самоубийства, он констатировал, что славянская раса по сравнению с германской оказалась более сильной, и ей поэтому принадлежит будущее; более слабый германский народ неизбежно обречен на гибель [88]. Для этого дикта¬ тора народы Европы были чем-то вроде шахматных фигур, которыми он мог вести свою преступную игру, чтобы затем проверить, были ли его предположения правильными или нет. Однако более значительным для истории, чем осно¬ ванные на расистских представлениях преступные идеи Гитлера, представляется тот факт, что нацистскому режиму удалось столь убедительно обработать этими идеями мил¬ лионы немцев, что они были готовы вести войну на уни¬ чтожение. Примечания 1. Допрос фон дем Бах-Целевски от 7 января 1946 г. в Нюрнберге. От¬ рывок из стенограммы см.: Poliakov L., Wulf J. Das Dritte Reich und seine Diener. N. Y. Q., 1978. S. 512. 2. Данные о личности см.: Wistrich R. W;r war wer im Dritten Reich? Ein bioqraphisches Lexikon. Anhanger, Mitlaufer, Gegner aus Politik, Wirtschaft und Militar, Kunst und Wissenschaft. Frankfurt/M., 1988. S. 16 f. 3. Browning Ch. R. Ganznormale Manner. Das Reserve-Polizeibataillon 101 und die «Endlosung* in Polen. Deutsch von Jurgen Pfeter Krause. Reinbek bei Hamburg, 1993. 4. /ackel E. Hitlers «>\feltanschauung. Entwurf einer Herrschaft. Tubingen, 1969; Hill-gruber A. Die «Endlosung» und das deutsche Ostimperium als Kemstiick des ras-senideologischen Programme des Nationalsozialismus/ Vierteljahreshefte fur Zeitgeschichte 20 (1972). S. 133—153; Hildebrand K. Hitlers ort in der Geschichte des preussisch-deutschen Nationalstaates// Historische Zeitschrift, 217 (1973). S. 584—632. 5. /ackel E. Hitlers Herrschaft. \follzug einer Weltanschauung. Stuttgart, 1986; Wippermann W. Der konsequente >\&hn. Ideologic und Pblitik Adolf Hitlers. Miinchen, 1989. 6. Hilberg R. later, Opfer, «Unbeteiligte*. Die Judenvemichtung 1933— 1945. Aus dem Amerikanischen von Gunter Holl. Frankfurt/M., 1992. Kapitel Hitler. 146
7. По этому вопросу см.: Forschungsbeitrag von >№mer Rohr. Faschismus und Rassismus. Zur Stellung des Rassenantisemitismus in der nationalsozialistischen Ideologic und Folitik//Faschismus und Rassismus. Kontroversen urn Ideololgie und Opfer./Hrsg. von W. Rohr in Zusammenarbeit mit D. Eichholtz, G. Hass und W. Wippermann. Berlin, 1992. S. 23—65, zum allgemeinen Rassismus besonders. S. 30—36. 8. К теории творческого расового ядра ср.: FestJ. Hitler. Eine Biographie. Frankfurt/M., Berlin, Wien, 7. Aufl. 1974. S. 300—305; zur Praxis vgl. Burleigh М., Wippermann W. The Racial State: Germany 1933—1945. Cambridge, 1991. 9. Из выступления в цирке «Кроне» в Мюнхене в мае 1923 г. Zit. nach Fest J. Hitler, wie Anm. 8. S. 303. 10.0 месте партийной канцелярии в нацистской системе см.: Longerich P. Hitlers Stellvertreter. Fiihrung der Partei und Kontrolle des Staatsapparates durch den Stab Hess und die Partei-Kanzlei Bormann. Miinchen, London, New York, Paris, 1992. 11. Памятная записка Бормана от 19 августа 1942 г. Оригинал в ар¬ хиве Международного военного трибунала в Нюрнберге. Dok. — R. 336. Zit. nach Poliakov L., Wulf J. Das Dritte Reich und seine Diener (wie Anm. 1). S. 132. 12. Wippermann W. Der «deutsche Drang nach Osten*. Ideologie und Wirklichkeit eines politischen Schlagwortes. Darmstadt, 1981. 13. Wippermann W. Wie modem war der «Generalplan Ost»? Thesen und Antithesen//Der «Generalplan Ost». Hauptlinien der nationalsozialistischen Planungs-und ^michtungspolitik/Hrsg. von Rossler M. u. Schleiermacher S. Berlin, 1993. S. 125—130; hien S. 128 f. 14. Fischer F. Hitler war kein Betriebsunfall. Aufsatze. Munchen, 1992. S. 178. 15. Подробнее см.: Hillgruber A. DerOstkrieg und die Judenvemichtung// Der deutsche tiberfall auf die Sowjetunion. «Untemehmen Barbarossa* 1941/ Hrsg. von G. R. Ueberscharu. >\fette W. Frankfurt/M., 1991. S. 185—205; hien S. 186 ff. 16. Выступление Гитлера в рейхстаге 30 января 1939 г. см.: Domarus М. Hitler. Reden und Proklamationen 1932—1945. Bd. II: Untergang( 1939—1945). Wiirzbuig, 1963. S. 1958. 17. Wette W. Ideologien, Propaganda und Innenpolitik als Vbraussetzungen der Krieg-spolitik des Dritten Reiches// Deist W., Messerschmidt М., \blkmann H.-E., >\fette W. Ursachen und Vbraussetzungen des Zweiten >№ltkrieges. Frankfurt/M., 1989. S. 151-162. 18. Jansseng К. H. «Die Juden sind am Krieg schuld!»// Menetekel. Das Gesicht des Zweiten >№ltkrieges. Numbeiger Gerprach zum 50. Jahrestag der Entfesselung des Zweiten Wfeltkrieges. Krakow, Niimberg, 1991. S. 369—383; bes. 373 f. 19. Hilberg R. Die \femichtung der europaischen Juden. Berlin 1982. Durchges. u. erw. Ausgabe in 3 Bden., Frankfurt/M., 1990, besonders Bd. 2; Der \femichtungsprozess, abgehandelt nach Landem. >№iterhin: \fel. Jacket E., Rosh L. Der Tod ist ein Meister aus Deutschland. Deportation und Ermordung der Juden. Kollaboration und \ferweigerung in Europa. Hamburg, 1991. 20. Hillgruber A. Der geschichtliche Ort der Judenvemichtung// Jackel E., Rohwer J. (Hrsg.) Der Mord an den Juden im Zweiten Vteltkrieg. 147
Entschlussbildung und \fenvirklichung. Frankfurt/M., 1987. S. 213—224; hier. S. 222. 21. \fel. hierzu den soeben zitierten Tagungsband Jacket E., Rohwer J. Mord an den Juden. 22. Приказ главнокомандующего сухопутных сил генерал- фельдмаршала фон Браухича от 28.04.1941 г. «Порядок использования по¬ лиции безопасности и СД в соединениях сухопутных сил^/Der deutsche Oberfall auf die Sowjetunion./Hrsg. \fon G. R. Ueberschar, W. >\fette (Wie Anm. 15). Dok.N.4. S. 249 f. 23. См., в частности: Hillgruber A. Ostkrieg und Judenvemichtung (wie Anm. 15). S. 191 ff.; sowie Krausnik H., Wilhelm H.-H. DieTruppedes Wsltanschauungskrieges; Mayer A. J. Der Krieg als Kreuzzug. Das deutsche Reich, Hitlers Mfehrmacht und die «Endlosung». Reinbek, 1989. 24. Domarus M. Hitler. Reden und Proklamationen II (Wie Anm. 18). S. 1992. 25. Cm.: Hillgruber A. Ostkrieg und Judenvemichtung (wie Anm. 15). S. 199—205. 26. Goebbels J. Wur?//Das Reich, Nr. 22, \bm 31. Mai 1942. 27. Протокольная запись Бормана об этом совещании 16 июля 1941 г. в штаб-квартире фюрера // Der Prozess gegen die Hauptkriegsverbrecher vor dem Intemationalen Militaigerichtshof in Niimberg (IMT). 42 Bde. Number, 1947—1949. Bd 386. Dok. 221-L. S. 86—94. Daraus auch die folgenden Zitate: S. 87 f. 28. Ibid. S. 88. 29. Cm.: Wette W. Die propagandistische Begleitmusik zum deutsche Uberfall auf die sowjetunion am 22. Juni 1941//Der deutschen Uberfall auf die Sowjetunion/Hrsg. \bn G. R. Ueberschar, W. vlfette (wie Anm. 15). S. 45—66. 30. Из выступления Геббельса на совещании министров 20 февра¬ ля 1943 r.//Boelcke W. A. (Hrsg.). WdIU Ihr den totalen Krieg? Die geheimen Goebbels-Konferenzen 1939—1943. Herrsching, 1989. S. 341. 31. Согласно описанию бывшего руководителя отдела «Ост» в им¬ перском министерстве народного просвещения и пропаганды Эберхарда Тауберта: Der antisowjetische Apparat des deutschen Propagandaministeriums. Manuskript//Bundesarchiv Koblenz, Kleine Erwerbungen, Nr. 617, fol. 1—18. О карьере Тауберта после 1945 г. см.: Кбгпег К. Erst in Goebbels, dann in Adenauers Diensten//Die Zeit, Nr. 35,24. August'1990. S. 37 f. 32. О восточной политике и пропаганде Розенберга см.: Dallin А. Deutsche HerrschaftinRussland 1941—1945. Eine Studie liber Besatzungspolitik. Dusseldorf, 1958. S. 36 ff., 58 ff., 95 ff., 179 ff., 653 ff. 33. Cm.: Wette W. Das Russlandbild in der NS-Propaganda. Ein Problemaufriss//\folkmann H. E. (Hrsg.). Das Russlanbild im Dritten Reich. Wien, 1994. 34. Протокольная запись рейхсляйтера Мартина Бормана о секретных заявлениях Гитлера по вопросу о планах будущей восточной политики от 16 июля 1941 г //Der deutsche Uberfall auf die Sowjetunion/Hrsg. \fon G. R. Ueberschar, W. >№tte (wie Anm., 15). Dok. 15. S. 276 f., Zitat S. 277. 35. SS-Handblatter fur die weltanschauliche Erziehung der Truppe. Herausgeber Der Reichsfuhrer-SS, SS-Hauptamt. O. J.//Bundesarchiv- 148
Militararchiv Freiburg, RSD 4/5. Zitate aus dem Handblatt 12 «Europas Todfeind: Der Bolschewismus*. 36. Ibid. Thema 13 «Das ist der Bolschewismus!» 37. Ibid. Thema 14 «Volkische Lebensordnung gegen bolschewistische Vfermassung*. 38. Der Untermensh: Herausgeber Der Reichsfuhrer-SS, SS-Hauptamt. Berlin O. J. (1942). Kopie in der Bibliotek des Militaigeschichtlichen Forschungsamtes. 39. Dallin A. Herrschaft (wie Anm. 32). S. 82. 40. Als Faksimile veroffentlicht von Reynolds N. Der Fritsch-Brief vom 11. Dezember 1938//Vierteljahreshefte fur Zeitgeschichte 28 (1980). S. 360 ff. Zitat S. 370. 41. Декрет Гитлера от 1 марта 1942 г. См.: Messerschmidt М. Die >№nrmacht im NS-Staat. Zeit der Indoktrination. Hamburg, 1969. S. 535. 42. So schon bei Messerschmidt A. Op. cit. S. 390—422. 43. Приказ генерал-полковника Гепнера о предстоящем ведении войны на Востоке от 2 мая 1941 г Auszugsweiser Abdruck//Der deutsche Uberfall auf die Sowjetunion/Hrsg. 4>n G. R. Ueberschar, W. >№tte (wie Anm. 15), Dok. 5. S. 251. 44. Директива главного командования вермахта о действиях войск в PbccHH//Ibid. Dok. 7. S. 258. 45. Ibid. Dok. 9. S. 261. 46. Приказ главнокомандующего группы армий «Юг» генерал- фельдмаршала фон Рейхенау от 10 октября 1941 г. «О действиях войск на BocTOKe»//Ibid. Dok. 20. S. 285 f. 47. Приказ главнокомандующего 11-й армии генерал-полковника фон Манштейна от 20 ноября 1941 г. //Ibid. Dok. 22. S. 289 f.; zu den praktischen Folgen vgl. Jehuda L. Willach, Feldmarschall Erich von Manstein und die deutsche Judenausrottung in Russland //Jahrbuch des Institute fur deutsche Geschichte 6 (1974). S. 457—472. 48. Cm.: Der deutsche Uberfall auf die Sowjetunion/Hrsg. von G. R. Ueberschar, W. >№tte (wie Anm. 15), Dokumenten-Anhahg, Teil IV. S. 292— 313. 49. Streit Ch. Die Behandlung der sowjetischen Kriegsgefangenen und volkerreehtliche Probleme des Krieges gegen die Sowjetunuion//Ibid. S. 159— 184, ZahlenS. 160. 50. Muller R.-D. Der andere Holocaust. Der Krieg gegen die Sowjetunion: Vieles deutet darauf hin, dass dem russischen \blk ein ahnliches Schicksal zugedacht war wie demjiidischen//DIE ZEIT, Nr. 27, 1. Juli 1988. S. 33 f. 51. По свидетельству Эриха фон дем Бах-Целевски, Гиммлер выска¬ зался таким образом перед началом войны против Советского Союза//А1у G., Heim S. \brdenker der \femichtung. Auschwitz und die deutschen Plane fur eine neue europaische Ordnung. Frankfurt/M., 1993. S. 369 f., Anm. 6. 52. Беседа Геринга с Чиано от 25 ноября 1941 г. Цит. по: Madajczyk Cz. Die okkupationspolitik Nazi-Deutschlands in Polen 1939—1945. Berlin, 1987. S. 92. 53. Aly G., Heim S. Op. cit. (wie Anm. 51), Kapitel «Geplante Hungersnote*. S. 366 ff. 149
54. Dokument in: Prozess (IMT) (Wie Anm. 29), Bd. XXXVI. S. 135—157. Zur Interpretation Aly G., Heim S. Op. cit. (wie Anm. 50). S. 372 ff. 55. \fel. Muller R.-D. Hitlers Ostkrieg und die deutsche Siedlungspolitik. Die Zusammenarbeit von >№hrmacht, Wirtschaft und SS. Frankfurt/M., 1991. S. 83 ff.; sowie neuerdings: Der «Generalplan Ost* (Wie Anm. 13). 56. Тенденция к подобному истолкованию в разделе Бернда Вегнера, обычно ограничивающегося военно-оперативными вопросами «Война против Советского Союза в 1942—1943 n>//Das Deutsche Reich und der Zweite >№ltkrieg. Bd. 6: Derglobale Krieg. Stuttgart, 1990. S. 898 ff. und 989 ff. 57. Aly G., Heim S. Op cit. (wie Anm. 51). S. 411. 58. Попытка внести ясность в этот вопрос содержится в исследова¬ тельском проекте Рюдигера Оверманса, г. Фрайбург. 59. Geschaftsverteilungsplan der Amtsgruppe WPR im OKW, Juni 1944// Bundesarchiv-Militararchiv Freiburg, RW4/v. 149, Bl. 22—27. 60. WedelH. v. Generalmajora. D., Die>\fehrmachtspropaganda 1939/1945// Manuskript. Bundesarchiv-Militararchiv Freiburg, RW4/v, 157, Bl. 77. 61. Ibid. Bl. 85. 62. Ibid. Bl. 48. 63. Dok. bei Poliakov L., Wulf J. Das Dritte Reich und seine Diener (We Anm. 1). S. 421 ff. 64. Wedel H. v. \№hrmachtspropaganda (wie Anm. 60), Bl. 81. 65. Buchbender O. Das tonende Erz. Deutsche Propaganda gegen die Rote Armee im Zweiten >№ltkrieg. Stuttgart, 1978 (Militarpolitische Schriftenreihe 13), >\ferbetext auf dem Ruckumschlag. В послесловии к этой книге некий отставной полковник Ганс-Лео Мартин, который с 1942 г. был началь¬ ником отдела в ведомственной группе пропаганды вермахта, жалуется, что успешно работавшие подразделения пропаганды не были отмечены с похвалой в отчете вермахта. Книгу Бухбендера он, по-видимому, рассма¬ тривает как некую замену этого признания. Поэтому он выражает благо¬ дарность автору «за эту книгу, также и от имени моих павших товарищей» (S. 292). 66. Mitteilungen fur die Truppe Nr. 112, Juni 1941/Hrsg. О. K. W./W. Pr.// Bibliothek des MGFA. 67. Durchgesehen wurden die Nm. 200 vom Mai 1942 bis 390 vom Februar 1945. 68. Mitteilungen ftir die Truppe Nr. 264, Mai 1943, Artikel «\\feshalb kam es zur Juden-frage?» 69. Mitteilungen ftir die Truppe Nr. 241, Januar 1943, Artikel «Freiwillige und Hilfswillige im Osten*. 70. Mitteilungen fur die Truppe Nr. 232, November 1942, Artikel «Jedei Soldat ist drauqen ein Propagandist filr Deutschland*. 71. Mitteilungen fur die Truppe Nr. 321, April 1944, Artikel «Herrenmenschen*. 72. \fel. Messerechmidt A. VVfehrmacht (Wie Anm. 41). S. 338. 73. Письмо инспектора по вопросам военной промышленности на Украине генерал-лейтенанта Ханса Лейкауфа начальнику управления во¬ енной экономики и вооружений OKB генералу пехоты Георгу Томасу от 2 декабря 1941 r.//Der deutsche Uberfall auf die Sowjetunion/Hrsg. \bn G. F Ueberschar., W. vlfette (wie Anm. 15), Dok. 39. S. 338 f. 150
74. Секретный меморандум генерал-фельдмаршала фон Рейхенау по украинскому вопросу от января 1942 г.// Bundesarchiv-Militararchiv Freiburg RW 31/203. Цит. по: Muller R.-D. Hitlers Ostkrieg und die deutsche Siedlungspolitik. Frankfurt/M., 1991. S. 43 f. 75. Muller R. — D. Hitlers Ostkrieg. S. 44. 76. Отдел пропаганды вермахта располагал немецким переводом со¬ ветской пропагандистской брошюры «Гитлер — злейший враг славян», выпущенной Главным политическим управлением Красной Армии, 1941 г.// Bundesarchiv-Militararchiv Freiburg, RW4/v. 330, Bl. 51—57, Zitat Bl. 52. 77. Ibid. S. 53. 78. Abgedruckt bei Buchbender O. Op. cit. (wie Anm. 65). S. 199—201. 79. Предписание рейхсминистра пропаганды д-ра Геббельса от 15 февраля 1943 г. всем рейхсляйтерам и гауляйтерам пропаганды по вопро¬ су обращения с европейскими народами. Dok. in: Bundesarchiv Koblenz, R 6/140, Bl. 36—38. 80. Das Diensttagebuch des deutsche Generalgouvemeurs in Folen 1939— 1945. Stuttgart, 1975. S. 625: Diensttagebuch, Eintrag vom 23. 2. 1943. 81. Petter W. >№hrmacht und Judenvernichtung//Biittner U. (Hrsg.). Die Deutschen und die Judenverfolgung im Dritten Reich, ^femer Jochmann zum 70. Geburtstag. Hamburg, 1992. S. 161—178. 82 Krausnick H., Wilhelm H.-H. Die Truppe des Wfeltanschauungskrieges. Die Ein-satztruppen der Sicherheitspolizei und des SD 1938—1942. Stuttgart, 1981. 83. Kwiet K. Zur historiographischen Behandlung der Judenverfolgung im Dritten Reich//Militan>eschichtliche Mitteilungen 27 (1980). S. 149—192, Zitat S. 166; ibid.. S. 166—169, \forstellung der einschlagigen Forschungen. 84. Manoschek W. «Serbien ist judenfrei*. Militiirische Besatzungspolitik und Judenvemichtung in Serbien 1941/42. Miinchen, 1993. 85. Manoschek W. Serbien. S. 33,mit Belegenausden Akten der Propaganda- Abteilung «S» (-Serbien). 86. Browning Ch. R. Ganz normale Miinner (wie Anm. 3). S. 208. 87. Dies als eine Zusammenfassung der Erwagungen// Brownings R. Ch., ibid. S. 211—247. 88. Siehe: Schramm P. E. (Hrsg.). Kriegstagebuch des Oberkommandos der Wshrmacht Otehrmachtfuhrungsstab) 1940—1945 Bd/ 4. Frankfurt/M., 1964. S. 1581 f.
Кристиан Штрайт СОВЕТСКИЕ ВОЕННОПЛЕННЫЕ В ГЕРМАНИИ Даже среди обилия ужасов и жестокостей, вызванных войной между Германией и Советским Союзом, выделяет¬ ся судьба массы военнопленных обеих сторон. На первый взгляд судьбы обеих групп кажутся очень сходными: с обе¬ их сторон десятки тысяч пленных погибли уже во время го¬ рестного пути в лагеря, с обеих сторон миллионная масса пленных сократилась за счет погибших ужасной смертью от голода и эпидемий. Однако при более точном сравнении можно установить кардинальные различия. Так, в системе советских штрафных лагерей немецкие военнопленные за¬ нимали во многих отношениях «привилегированное» по¬ ложение. Самым ярким подтверждением этого служит многократно засвидетельствованный приказ Сталина от 1946 года, где говорится, что ни один немецкий военно¬ пленный не должен более умереть [1]. На долю же совет¬ ских военнопленных [2], напротив, наряду с евреями, вы¬ пала под нацистским господством наихудшая участь. На основании германских документов, которые, несмо¬ тря на многие пробелы, дают удивительно много статисти¬ ческого материала, создается следующая общая картина: между 22 июня 1941 года и концом войны в германский плен попало около 5,7 млн красноармейцев. Из них 930 ООО человек к началу 1945 года все еще находились в немец¬ ких лагерях. Максимум один миллион был освобожден из плена — большинство в качестве так называемых «добро¬ вольных помощников» для (часто вынужденной) вспо¬ могательной службы в вермахте. Еще 500 ООО человек, по оценке Верховного командования сухопутных сил (ОКХ), бежали из плена или были освобождены Красной Армией. Остальные пленные в количестве около 3 300 000 человек 152
(т.е. 57,7% от общего числа) погибли [3]. В одном из не¬ давних российских исследований как в отношении общего числа советских пленных, так и в отношении числа погиб¬ ших приводятся абсурдно низкие цифры, которые являют¬ ся совершенно несостоятельными перед лицом предельно ясных свидетельств немецких источников [4]. Для сравнения можно указать, что из 232 ООО англий¬ ских и американских солдат, находившихся в руках нем¬ цев, до конца войны умерли 8348 (т.е. 3,5%) [5]. Из 3 155 ООО немецких пленных в Советском Союзе, по оценке одной комиссии историков ФРГ, погибло примерно 1 185 ООО че¬ ловек (37,5%) — цифра, которая энергично оспаривается русскими историками [6]. Пять факторов вызывали массовую гибель советских пленных: голод, совершенно неприемлемые жилищные условия, условия транспортировки, обращение, которому они подвергались, и систематическое уничтожение опре¬ деленных категорий пленных. Конечно, снабжение массы пленных (к концу 1941 го¬ да насчитывалось почти 3,5 млн пленных) поставило перед вермахтом огромные проблемы. Но не это было непосред¬ ственной причиной массовой гибели пленных, а поставлен¬ ные цели войны на Востоке и вытекающие из них решения, принятые еще за много месяцев до нападения Германии на Советский Союз [7]. Полный крах германского рейха в 1918 году, отчасти вследствие голода в Германии, был для Гитлера и его генералов травматическим синдромом. По¬ этому на этот раз беззастенчивая эксплуатация продукто¬ вых ресурсов на Востоке должна была обеспечить питание немецкого народа на довоенном уровне и, таким образом, сохранить высокий дух в течение длительной войны. Пла¬ новикам в германских министерствах уже в мае 1941 года было совершенно ясно, что в итоге, как говорится в одной из документальных записей, «без всякого сомнения, энное количество миллионов людей погибнет от голода» [8]. Со¬ ветские военнопленные должны были стать первыми жерт¬ вами этой политики. 153
Уже перед началом агрессии в военном руководстве су¬ ществовало полное согласие, что пленные должны полу¬ чать «лишь самое необходимое питание». В соответствии с этим выделенный им пищевой рацион с самого начала на¬ ходился намного ниже уровня выживания. Так, например, пленные, которые после первых сражений июля — августа 1941 года выводились из Белоруссии, получали ежедневные рационы в виде «20 граммов пшенной каши и 100 граммов хлеба без мяса» или «100 граммов пшенной каши без хле¬ ба», т.е. рационы, не достигавшие даже четверти миниму¬ ма, необходимого для выживания [9]. В августе 1941 года Верховное командование вермахта установило для всех со¬ ветских военнопленных единые рационы питания. Работа¬ ющие пленные должны были теперь получать 2100 калорий вдень, а неработающие — немного меньше. Из документов ясно видно, что, как правило, пленные не получали даже этих совершенно недостаточных рационов. По целому ряду лагерей документально доказано, что пленные в отчаянии ели траву, листья или древесную кору. Уже в конце августа начали распространяться эпидемии, вызванные голодом: состояние здоровья пленных в лагерях на территории рей¬ ха ухудшилось столь угрожающе, что «во избежание эпи¬ демий» было принято решение о временном улучшении пищевых рационов. В отдельных лагерях на Востоке, на¬ пример в шталаге-307 (Бяла-Подляска) и в дулаге-112 (Мо- лодечно) эпидемии, вызванные голодом, уже в сентябре унесли тысячи жизней. Тем не менее 21 октября 1941 года генерал-квартирмейстер сухопутных сил генерал Эдуард Вагнер приказал резко снизить пищевой рацион для плен¬ ных. Больше всего пострадали неработающие пленные, т.е. те, которые были уже слишком слабы, чтобы работать. Они должны были теперь получать не более 1500 калорий вдень, что составляло менее 2/3 абсолютного минимума, необхо¬ димого для выживания. Вагнер действовал в соответствии с требованием Геринга, который, несмотря на возрастающее количество пленных, любой ценой хотел сохранить посто¬ янный уровень питания немецкого населения [10]. Приказ вышел в то время, когда массовая гибель пленных уже при¬ 154
обрела характер эпидемии. На территории оккупированной Польши до 20 октября 1941 года умерло около 54 ООО совет¬ ских военнопленных; но уже в течение следующих десяти дней умерло еще 45 690 человек, т.е. почти 4600 человек в день [11]. Смертность среди пленных была ускорена насту¬ пившей зимой, от которой они были совершенно не защи¬ щены. На территории рейха и в оккупированной Польше в местах обучения войск было запланировано строительство гигантских лагерных комплексов, рассчитанных на 30—50 тысяч пленных каждый [12]. Так как расходы должны бы¬ ли быть сведены к минимуму, на практике были выделены лишь колючая проволока, котлы для варки пищи, хлорка и рабочие инструменты. Пленные должны были строить свое жилье с помощью примитивнейших средств. На территории рейха пленные во многих лагерях, например в Штукенбро- ке, Берген-Бельзене, Фаллингбостеле и Ламсдорфе в Верх¬ ней Силезии [13], должны были даже зимой укрываться в вырытых ими самими ямах и землянках. Лишь в октябре 1941 года, когда уже ежедневно умирали тысячи, в оккупи¬ рованной Польше приступили к перевозке пленных из ла¬ герей, где они лежали под открытым небом, в импровизи¬ рованные «зимние лагеря» в бывших фабриках и тюрьмах. На оккупированной советской территории условия были скорее еще хуже. Когда начались морозы и снегопады, во многих лагерях в тылу группы армий «Центр» существовали лишь «защитные крыши»: даже в январе 1942 года пленные во многих лагерях все еще укрывались в землянках. Десят¬ ки, если не сотни тысяч пленных погибли на пути с фронта в лагеря. Большинство пленных 1941 года должны были до¬ бираться в тыл пешим маршем за сотни километров. При этом тысячи обессиленных пленных были просто пристре¬ лены. Вновь и вновь поступали сообщения о подобных фак¬ тах, имевших место даже в центре таких больших городов, как Минск и Смоленск. Отдельные командующие издали возмущенные приказы с осуждением подобной практики. Другие же придерживались совершенно иного мнения; в 6-й армии фельдмаршала фон Рейхенау существовал при¬ каз «расстреливать всех пленных-слабаков» [14]. 155
Верховное командование сухопутных сил допускало перевозку пленных по железной дороге только в откры¬ тых товарных вагонах. Это не только ограничивало число используемых вагонов, но и вызвало с наступлением зи¬ мы огромные потери. На участке группы армий «Центр» использование крытых вагонов было разрешено лишь 22 ноября 1941 года, после того как сильные морозы стояли уже в течение свыше трех недель. Непосредственным пово¬ дом для этой уступки было то, что в одном из эшелонов из 5000 пленных 1000 погибла от мороза. Перевозка пленных в крытых, но неотапливаемых вагонах не принесла суще¬ ственного улучшения. Согласно одному из донесений от начала декабря 1941 года, при железнодорожных перевоз¬ ках погибало «от 25 до 70% пленных», в том числе потому, что они иногда целыми днями находились без пищи [15]. У немецких солдат в 1941 г. должно было возникнуть впечатление, что жизнь советских военнопленных или гражданских лиц представляет весьма незначительную ценность. Это было не только следствием создаваемого пропагандой «образа врага» в лице «недочеловека». Также и основополагающие приказы военного руководства долж¬ ны были создавать такое впечатление [16]. Так называемый «декрет «Барбаросса» ограничивал под¬ судность военно-полевым судам только фактов нарушения воинской дисциплины. Любые «враждебные действия» советских гражданских лиц должны были наказываться смертной казнью. Цель заключалась в полном подчине¬ нии населения и подавлении любых попыток сопротив¬ ления. Следовательно, под «враждебными действиями» Верховное командование сухопутных сил понимало даже распространение листовок и неподчинение приказам гер¬ манских властей. Населенные пункты, где немецкие сол¬ даты подверглись нападению со стороны гражданских лиц, должны были быть превращены в пепел, а часть их насе¬ ления — расстреляна. С другой стороны, преступления не¬ мецких солдат против советских граждан с самого начала были объявлены ненаказуемыми, если виновник ссылался на идеологический мотив своих действий. В соответствии с 156
«приказом о комиссарах» от военнослужащих требовалось выявлять среди пленных политработников Красной Ар¬ мии и расстреливать их. После войны замешанные в этом военачальники, как, например, главнокомандующие групп армий «Север» и «Юг» фельдмаршалы фон Лееб, фон Кюх- лер и фон Рундштедт и командующие 2-й и 3-й группами танковых армий генерал-полковники Гудериан и Хот, уве¬ ряли, что вследствие преступного характера они не пере¬ давали в войска этого приказа или запретили его выполне¬ ние. Сегодня, однако, не существует сомнений в том, что это не соответствует истине и что летом и осенью 1941 года этот приказ почти повсеместно выполнялся [17]. Невыпол¬ нение было возможно только там, где командиры в непо¬ средственно подчиненном им подразделении, например в штабе полка, разделяли традиционные солдатские ценно¬ сти и могли быть уверены, что не последует доноса на не¬ выполнение приказа. В мае 1942 года Гитлер под нажимом командующих фронтами отменил этот приказ, так как, по¬ сле того как стало известно о расстрелах, сопротивление Красной Армии на фронте резко возросло. С этого време¬ ни выявление комиссаров производилось специальными командами эсэсовцев в лагерях на территории оккупиро¬ ванной Польши, после чего их замучивали в концлагере Маутхаузен. С самого начала обращение с советскими военноплен¬ ными диктовалось нацистской идеологией [18]. Указы¬ валось, что они «в высшей степени опасны и коварны» и «полностью потеряли право на обращение как с достой¬ ными солдатами». Вновь и вновь выдвигалось требова¬ ние «действовать беспощадно». В принципиально важном приказе Верховного командования вермахта от 8 сентября 1941 года говорилось даже, что применение оружия против этих пленных считается «как правило, законным» — от¬ крытое оправдание убийств. Спустя полгода это предло¬ жение было вычеркнуто, так как было отмечено слишком много произвольных расстрелов, а также потому, что к тому времени осознали, что пленные необходимы как рабочая сила. 157
Имеются многочисленные документальные свидетель¬ ства, что немецкие солдаты и гражданские лица, в преде¬ лах своих возможностей, пытались добиться более гуман¬ ного обращения с пленными. Этому противодействовали, однако, убежденные нацисты в вермахте, администрации и экономике. Если, начиная с весны 1942 года, можно от¬ метить улучшения в практике перевозок, питания, разме¬ щения и обращения с пленными, то они были вызваны ис¬ ключительно соображениями целесообразности. Одну из важнейших попыток добиться принципиальных перемен предпринял граф Гельмут Джеймс фон Мольтке, который, без сомнения, был одним из виднейших представителей немецкого Сопротивления. По его настоянию шеф не¬ мецкой армейской разведки адмирал Канарис потребовал от главнокомандующего вермахта фельдмаршала Кейтеля отмены вышеупомянутого приказа от 8 сентября 1941 го¬ да. При этом он критиковал его не только с точки зрения нарушения международного права, но и выдвигал весомые политические и военные обоснования. Ответ Кейтеля был совершенно однозначным [19]: «Высказанные возражения соответствуют представлениям солдата о рыцарской войне! Но здесь речь идет об уничтожении мировоззрения! Поэто¬ му я одобряю эти меры и покрываю их». Протест Канариса, как и ответ Кейтеля, относился к систематическому уничтожению определенных категорий заключенных. Своими расстрелами комиссаров вермахт уже закрепил свое участие в политике истребления, про¬ водившейся на Востоке. Но вовлеченность вермахта рас¬ пространялась значительно дальше. Еще в середине июля 1941 года Верховное командование вермахта и начальник Главного управления имперской безопасности Рейнхард Гейдрих достигли соглашения, что «специальные команды полиции безопасности и СД» будут выявлять среди совет¬ ских пленных «все неприемлемые в политическом и расо¬ вом отношении элементы» и уничтожать их. При этом чис¬ ло жертв одним махом было увеличено во много раз, так как к подобным «неприемлемым элементам» были при¬ числены не только «все видные функционеры государства 158
и партии», но также, например, «советские интеллигенты», все «фанатичные коммунисты» и «все евреи». Число жертв этих смертоносных акций, проводившихся вплоть до кон¬ ца войны, оценивается как минимум в 140 ООО человек, а по моему мнению, оно значительно выше [20]. При «со¬ ртировке» пленных особый интерес у гестапо вызывали «коммунистические подстрекатели», в особенности после того, как в июне 1943 года была раскрыта подпольная ор¬ ганизация Сопротивления [21]. Даже в малейшей степени подозреваемые были переправлены в концлагеря и немед¬ ленно казнены, если казалось, что они представляют опас¬ ность. Для Гиммлера же пленные не представляли опасно¬ сти только тогда, когда «при малейших мелочах мы будем наносить сильный удар... Каждый малейший огонек будет немедленно затоптан». При этом считалось, что даже по¬ пытка побега является доказательством слишком сильного духа сопротивления. Пойманные вновь пленные отправ¬ лялись в концлагеря, а офицеры, числом более 4000, были уничтожены в концлагере Маутхаузен [22]. Привязка этих массовых убийств к геноциду евреев оче¬ видна [23]. Но я хотел бы указать на еще более отчетливую связь. Концлагеря смерти Освенцим-Биркенау и Майданек первоначально были построены для размещения тех совет¬ ских военнопленных, которых эсэсовская империя Гимм¬ лера должна была сохранить как рабов подневольного труда для гигантских промышленных комплексов, строительство которых планировалось СС совместно с такими концерна¬ ми, как «ИГ Фарбен АГ» [24]. Но так как в Освенциме из первоначально 10 000 советских военнопленных в январе 1942 года содержалось лишь несколько сотен (остальные были зверски уничтожены или умерли от голода), Гиммлер спустя неделю после совещания в Ваннзее приказал депор¬ тировать в концлагеря 150 000 немецких евреев. Таким об¬ разом, с постройкой эсэсовских лагерей для военноплен¬ ных была создана часть инфраструктуры, необходимой для осуществления геноцида. Методы уничтожения людей, применявшиеся при геноциде евреев, также были впервые опробованы при «особом обращении» с советскими плен¬ 159
ными. Летом 1941 года в Освенцим для уничтожения было доставлено несколько партий пленных, отсортированных эсэсовскими спецкомандами как «политически неприем¬ лемые». Первые партии были расстреляны. Чтобы умень¬ шить нервную нагрузку у солдат из расстрельных команд и сэкономить расходы и энергию, палачи вскоре начали поиски более простого метода. В начале сентября 1941 года заместитель коменданта лагеря Фрич опробовал отравляю¬ щее действие пестицида «циклон Б» на примерно 600 таких пленных и 250 неработоспособных узниках концлагеря. После дальнейших «пробных» отравлений газом (уничто¬ жены были как минимум еще два эшелона советских плен¬ ных, в том числе один с числом жертв 900 человек) в январе 1942 года в Освенциме началось затем уничтожение газом евреев [25]. В конце октября 1941 года германскими властями было принято решение, которое поначалу, казалось, позволяло надеяться на кардинальный поворот в отношении к совет¬ ским военнопленным [26]. Первоначально германское ру¬ ководство предполагало покрыть сильную нехватку рабочей силы с помощью расформирования пятидесяти германских дивизий после победы в «блицкриге» над Советским Сою¬ зом, ожидавшейся в конце лета. В октябре 1941 года стало ясно, что до зимы этой победы достигнуть не удастся и что война на Востоке в гораздо большей степени, чем ожида¬ лось, потребует напряжения производственной мощности военной промышленности. Советские пленные — равно как и советское гражданское население — вдруг оказались последним резервом рабочей силы, которым можно было располагать, и следовало как можно быстрее и в наиболь¬ шем возможном количестве их использовать. Даже Гитлер, который из опасения расового и политического «зараже¬ ния» ранее категорически возражал против использования советских пленных в германской промышленности, теперь смирился с этой необходимостью. Он согласился даже с тем, что это предполагает «соответствующее питание». Но вскоре оказалось, что германское руководство было не го¬ тово отказаться от существующих приоритетов. Пищевые 160
рационы хоть и были увеличены, однако и далее остались ниже минимума выживания. Не удалось, правда, осуще¬ ствить замысел Геринга — использовать для питания со¬ ветских пленных «животных, обычно не идущих в пищу» (Геринг имел в виду «кошек, лошадей и т.д.»), в имперском министерстве продовольствия был разработан особый «хлеб для русских», состоявший из 50% ржаных отрубей, 20% измельченной сахарной свеклы, 20% мучной клетчат¬ ки и 10% толченой соломы или листьев [27]. Спустя год пришлось выдавать советским пленным нормальный хлеб, так как «хлеб для русских» вызывал массовые желудочные заболевания. В любом случае пробудившаяся заинтересованность в сохранении жизни пленных привела к тому, что весной 1942 года снизилась массовая смертность, массовые рас¬ стрелы и произвольные убийства были несколько ограниче¬ ны, что в целом делалось больше для того, чтобы сохранить жизнь пленным. Теперь, как выразился Гиммлер в одном из выступлений, «человеческая масса» расценивалась «как сырье, как рабочая сила» [28]. Военное руководство стол¬ кнулось со значительными трудностями в проведении в жизнь измененных весной 1942 года принципов обраще¬ ния с пленными. По крайней мере теперь солдаты с тради¬ ционным образом мышления получили в руки основание, позволявшее им настаивать на более гуманном обращении с пленными. Наряду с этим было много солдат-фанатиков, отрицавших любую гуманность. Например, еще в февра¬ ле 1945 года главнокомандующий группы армий «Центр» фельдмаршал Шернер, один из фанатичных нацистов в ря¬ дах вермахта, хвалил тех солдат, которые не берут пленных вообще [29]. С помощью средств, на которые весной 1942 года было вынуждено пойти нацистское руководство, даже в малой степени было невозможно свести смертность среди совет¬ ских пленных к нормальному уровню. Она все еще много¬ кратно превышала смертность среди военнопленных дру¬ гих союзных держав. Начиная с конца 1943 года ее уровень вновь возрос, так как последствия длительных лишений 6-4868 161
вызвали у пленных заболевания туберкулезом и другие бо¬ лезни внутренних органов [30]. Не осуществилась и надежда восполнить нехватку рабо¬ чей силы с помощью советских пленных. Массовая смерт¬ ность слишком сильно сократила их численность, а из-за оставшихся в живых развернулась конкуренция между военной промышленностью, вермахтом и администраци¬ ей оккупированных территорий. Количество советских пленных, занятых в промышленности рейха, росло крайне медленно и, несмотря на повторные «акции» по добыва¬ нию новой рабочей силы, никогда не превышало 631 ООО человек (август 1944 года), т.е. всего 11% от общего числа, так как пленные постоянно теряли работоспособность или умирали [31]. Так, в угледобывающей промышленности в первой половине 1944 года было зарегистрировано 32 236 «невыходов на работу» вследствие смерти или болезней, что на 1495 человек превышало численность вновь направ¬ ленных на работу за тот же период. Важнейшей причиной этого было все еще недостаточное питание. Действие этого фактора усиливалось еще и тем, что рацион каждого от¬ дельного пленного (как в угледобывающей промышленно¬ сти) был поставлен в зависимость от производительности его труда [32]. Это означало, что и без того обессиленные пленные подвергались процессу всевозрастающего осла¬ бления. Несмотря на негативные последствия этого для военной промышленности, германские власти были не го¬ товы улучшить питание пленных. Это привело бы к сни¬ жению рационов питания немецкого населения, чего Гит¬ лер не желал допустить любой ценой, чтобы не ставить под угрозу «боевой дух». Лишь в конце октября 1944 года, когда положение стало уже совершенно отчаянным, рационы советских военнопленных были приравнены к рационам немецкого гражданского населения [33]. Здесь вновь про¬ является различие в обращении с военнопленными с обеих сторон. В то время как немецкие пленные получали рав¬ ные с советским гражданским населением рационы, т.е. разделяли с ним голод, советские пленные должны были голодать, чтобы обеспечить лучшее снабжение немецкого 162
населения. Фактор недоедания усиливался еще и тем, что в слишком многих случаях предприниматели, действуя из идеологического фанатизма или в неприкрытой погоне за прибылью методами рабовладельцев, пытались добиваться от пленных все более высокой производительности труда. При этом они руководствовались провозглашенным гау- ляйтером Заукелем, генеральным уполномоченным по во¬ просам рабочей силы, «высшим принципом... добиваться от военнопленных с Востока такой производительности труда, какой только возможно» [34]. Почему все это стало возможным? В конце концов, не в традициях германской армии было допускать гибель без¬ защитных пленных, не говоря уже о том, чтобы убивать их. На этот вопрос трудно ответить одной фразой. Верхушка руководства, основываясь на идеологических предпосыл¬ ках, ненависти и презрении, а не на хладнокровно разрабо¬ танной политике, исходила из того, что можно одновремен¬ но преследовать цели истребления и эксплуатации, не давая себе труда задуматься над последствиями. С самого начала можно было предвидеть, что проводимая политика, в осо¬ бенности в области питания, должна была привести к ги¬ бели значительной части пленных. Но в окружении Гитлера сокращение численности славянских масс считалось про¬ возглашенной целью. Очевидно, что он неоднократно давал понять в этом кругу, что гибель от голода советских пленных можно только приветствовать [35]. Но, с другой стороны, он заявил 17 октября 1941 года (когда на территории оккупиро¬ ванной Польши ежедневно погибало уже более одного про¬ цента пленных), что «с помощью трех миллионов пленных» «в течение следующих 20 лет» на завоеванных восточных землях будут построены автострады [36]. К этому времени принципиально важные приказы во¬ енного командования и пропаганда о «недочеловеке» дав¬ но уже создали общее впечатление, что жизнь советских граждан не представляет никакой ценности. Значительная часть вермахта, как офицеры, так и рядовые, подпала под влияние нацистской идеологии и была готова обращаться с «недочеловеками» соответственно. Примечательно, что 163
уже в первые дни войны на Востоке не только подразде¬ ления войск СС, но и солдаты вермахта без приказа или отчасти даже вопреки категорическому приказу не брали пленных. Точно так же в руководстве многих лагерей ца¬ рило мнение, что «чем больше этих пленных погибнет, тем лучше для нас» [37]. Практика истребления из тенденции превратилась в самостоятельно действующий фактор и не нуждалась более ни в каких приказах. Еще один фактор представляла собой, в особенности на начальном этапе войны на Востоке, эйфория победы, со¬ вершенно необъяснимая с точки зрения сегодняшнего дня, под влиянием которой даже те, кто довольно прохладно от¬ носился к нацизму, не задумывались над последствиями собственных решений — например, по вопросу питания пленных [38]. Правда, и это не объясняет, как в проведе¬ ние политики истребления позволили вовлечь себя даже те солдаты, которые отрицательно относились к идеоло¬ гии нацизма или даже однозначно являлись противника¬ ми Гитлера. Более подробный анализ показывает, что тем решающим аргументом, который позволил втянуть солдат различных идеологических взглядов в проведение полити¬ ки истребления, был воинствующий антибольшевизм. По моему мнению, характерно также, что первыми смертонос¬ ными акциями, на осуществление которых требовалось и давалось согласие военных, были меры по уничтожению руководящих кадров коммунистической партии. Руковод¬ ство армии дало согласие на деятельность специальных ко¬ манд СС в первую очередь потому, что они должны были разгромить партийные ячейки ВКП(б) [39]. Один пример показывает, что этот фактор действовал даже на солдат, придерживающихся традиционных ценно¬ стей. 30 июня 1941 года генерал Иоахим Лемельсен резко осудил (кстати, вторично в течение недели) многочислен¬ ные факты расстрела пленных, имевшие место в его тан¬ ковом корпусе: «Это убийство!» Русский солдат, который храбро сражался, имеет право на «достойное, хорошее обращение». Для приказа на Восточном фронте это были весьма необычные слова. Но в том же приказе Лемельсен 164
подтвердил, что «комиссары и партизаны должны быть от¬ ведены в сторону и по приказу офицера расстреляны» [40]. В отношении комиссаров, т.е. коммунистических функ¬ ционеров, традиционный принцип, что сдавшийся про¬ тивник должен быть пощажен, не действовал даже для Ле- мельсена. Проведение германской политики в отношении совет¬ ских пленных не в последнюю очередь облегчалось тем, что международно-правовые обязательства обеих сторон в военной области не были однозначными [41]. К моменту германского нападения СССР окончательно не ратифици¬ ровал Женевскую конвенцию о военнопленных 1929 года и не признал себя связанным Гаагской конвенцией 1907 года о ведении военных действий на суше. Правительство рейха использовало это для утверждения, что в отношении СССР оно вообще ничем не связано в международно-правовом смысле. Это не соответствовало действительности, так как в соответствии с учением о международном праве обязатель¬ ными для обеих сторон являются принципы общего между¬ народного военного права. Это означало, что жизнь военно¬ пленных должна находиться под защитой, что с ними долж¬ ны обращаться гуманно и обеспечивать питанием, одеждой и размещением примерно по тем же нормам, что войска ре¬ зерва интернирующего государства. Кроме того, Советский Союз ратифицировал Женевскую конвенцию 1929 года о раненых, так что в этом вопросе существовала безусловная связь, которая, однако, совершенно сознательно игнориро¬ валась германским руководством [42]. Оно не хотело себя связывать никакими ограничениями ни в вопросах ведения боевых действий, ни в обращении с военнопленными, ни в проведении оккупационной политики. Даже когда в июле 1941 года Советский Союз предложил взаимно придержи¬ ваться принципов Гаагской конвенции, германское руко¬ водство отклонило это предложение, так как ожидало побе¬ ды Германии в самые короткие сроки [43]. Позиция, которую Сталин к моменту нападения Герма¬ нии занимал в отношении собственных военнопленных, до сих пор не вполне ясна, равным образом и то, почему Со¬ 165
ветский Союз не примкнул к Женевской конвенции. Рати¬ фикация им Женевской конвенции о раненых дает понять, что он не отрицал априори обязательств, налагаемых меж¬ дународным правом. Основополагающий приказ об обра¬ щении с немецкими военнопленными от 1 июля 1941 года [44] во многих отношениях даже выходил за рамки Гааг¬ ской конвенции, но не обеспечивал гарантий безопасно¬ сти, требуемых ею. В первые же месяцы войны Советский Союз пошел навстречу усилиям Международного комитета Красного Креста и нейтральных государств, в первую оче¬ редь США, которые стремились обеспечить обращение с военнопленными обеих сторон в соответствии с нормами международного права. Некоторые факты позволяют пред¬ положить, что кремлевское руководство было озабочено в первую очередь политическим воздействием на союзников и нейтралов и на немецких солдат, а не защитой собствен¬ ных солдат. Присоединение к Женевской конвенции оно отклонило под надуманными предлогами [45]. Самое позднее в августе 1941 года в кругах Красной Ар¬ мии стало ясно, что Сталин и руководство армии хотели любой ценой воспрепятствовать тому, чтобы красноармей¬ цы попадали в плен. Уже Устав внутренней службы Красной Армии предусматривал, что советский солдат против своей воли не может быть взят в плен; если же он сдастся, то это является изменой родине. Первые же крупные сражения в котлах под Минском и Смоленском, в ходе которых более 600 ООО советских солдат попали в руки вермахта, усилили у патологически недоверчивого Сталина подозрение, что здесь замешано предательство. 16 августа 1941 года вышел «приказ № 270» [46], в котором, в частности, говорилось, что офицеры и политработники, которые сдаются в плен, должны рассматриваться как дезертиры, а их семьи долж¬ ны быть репрессированы. Семьи же пленных немецких солдат должны были быть лишены государственной под¬ держки. Американское правительство, которое продолжа¬ ло свои усилия по соблюдению обеими сторонами требо¬ ваний Женевской конвенции, вскоре пришло к выводу, что советская сторона была в этом заинтересована не больше, чем германская. 166
Полная ясность в отношении позиции советского пра¬ вительства возникла не позднее августа 1943 года. Чтобы дать понять советским пленным, что они не могут рас¬ считывать ни на какую помощь, Верховное командование вермахта дало указание огласить во всех лагерях заявление, сделанное Кремлем в адрес Международного комитета Красного Креста: «Россия не имеет своих военнопленных во враждебных странах. Русские, попавшие в руки врага, не выполнили своего долга погибнуть в бою. Вследствие этого глава русского государства не заинтересован в том, чтобы способствовать установлению международной переписки с военнопленными». При этом германской стороне не нуж¬ но было прибегать к фальсификации. С подобными заявле¬ ниями выступили тогда советские послы в Анкаре и Сток¬ гольме [47]. Советские пленные, которые, как правило, сдавались лишь после отчаянного сопротивления, должны были чувствовать себя преданными собственным прави¬ тельством, которое не делало ничего, чтобы облегчить их участь. Сознание того, что собственное правительство, ко¬ торое вынудило их к фатальным битвам в окружении и тем самым к плену, а теперь рассматривало их как предателей и не делало ничего, чтобы облегчить их ужасную долю, было для части пленных последним толчком к решению пойти на службу к немцам. Вермахт с самого начала стремился к тому, чтобы при¬ влечь добровольцев для трудовой службы («добровольных помощников») и для полицейской службы в тылу дей¬ ствующей армии («служба поддержания порядка»). Вско¬ ре были сформированы «ост-батальоны» и «ост-легионы», в первую очередь из числа представителей национальных меньшинств. СС, со своей стороны, вербовала пленных для полицейской службы в «охранных командах». Все это часто ошибочно объединяется понятием «власовского дви¬ жения»; в советском понимании все или почти все, сотруд¬ ничавшие с немцами, считались «власовцами». При этом подход здесь должен быть весьма дифференци¬ рованным. Во-первых, власовское движение вначале в зна¬ чительной мере было фантомом германской пропаганды, 167
так как Гитлер и Гиммлер в высшей степени подозрительно относились к созданию русских подразделений. Когда, на¬ конец, осенью 1944 года армия Власова была действительно сформирована, это было отчаянной попыткой предотвра¬ тить поражение с помощью средств, которые ранее катего¬ рически отвергались. Утверждение, что в целом от 800 ООО до 1 ООО ООО советских граждан, которые, в той или иной форме служа немцам, делали это сознательно, по политиче¬ ским убеждениям выступая против советского руководства [48], проходит мимо исторических реальностей. В гораздо большей степени следует подчеркнуть, что существовали весьма различные мотивы, которые заставляли отдельных военнопленных или гражданских лиц (значительная часть «добровольных помощников», служащих полиции по охра¬ не порядка и охранных команд вербовалась также из числа представителей гражданского населения) идти на службу к немцам в качестве добровольцев. Разумеется, были завер¬ бованные, главным образом в «ост-легионах», а позднее — в армии Власова, которые сознательно приняли решение вступить в борьбу со Сталиным — не в последнюю очередь те, кто ранее пострадал в ходе сталинских «чисток» [49]. Но гораздо большая часть «добровольцев» скорее всего видела в этом шаге единственную возможность избежать ужасной участи в лагерях для пленных и выжить. Это относится не только к 1941 году, но и к последующим годам [50]. Многие шли на это с самого начала с намерением воспользоваться первой же представившейся возможностью и перебежать к своим. Это подтверждает целый ряд случаев, когда целые «восточные подразделения» с оружием переходили на сто¬ рону партизан или Красной Армии. К осени 1943 года это достигло таких размеров, что большая часть «восточных подразделений» была передислоцирована в Западную Ев¬ ропу и на Балканы для борьбы с партизанским движени¬ ем [51]. В западной литературе, а также благодаря Сталину (как показывает ожесточенное преследование «власовцев») по¬ литические шансы власовского движения часто сильно переоценивались. Политика истребления на оккупирован¬ 168
ных советских территориях, обращение с советским граж¬ данским населением и военнопленными давно лишили это движение всякой массовой базы, прежде чем оно получило поддержку германского руководства. Не в последнюю оче¬ редь это подтверждается довольно ограниченным откли¬ ком на вербовку в армию Власова [52]. Соединения этой армии насчитывали к концу войны не более 50 ООО чело¬ век, и лишь часть из них вообще использовалась в борьбе с Красной Армией. Как в Советском Союзе обращались с собственными пленными, которые бежали из плена или были освобожде¬ ны или репатриированы после войны, сегодня еще невоз¬ можно достоверно установить. Так как тема военнопленных принадлежала в Советском государстве к числу запретных, почти не существует исследований российских историков по этому вопросу. Насколько известно, обращение с плен¬ ными, которым во время войны удалось бежать к своим, не было одинаковым. Многие были расстреляны, так как их сочли вражескими шпионами, другие посланы в штрафные батальоны, где у них почти не было шансов выжить, а тре¬ тьи, избежав серьезного наказания, были вновь включены в состав частей действующей армии. Следует подчеркнуть, что бежавшие пленные внесли решающий вклад в создание партизанского движения на оккупированной территории, при этом особо нужно отметить, что Сталин, в отличие от позднейшей официальной версии, отнюдь не допускал целенаправленной подготовки к партизанской войне [53]. Для советских военнопленных, которые встретили конец войны в лагерях, с репатриацией на родину страдания не кончились. В других странах пленные были встречены на родине со всеми почестями, были приняты меры, что¬ бы компенсировать им вынесенные лишения и облегчить включение в нормальную жизнь. Национальная лояль¬ ность немецких военнопленных в Советском Союзе никог¬ да не подвергалась сомнению [54]. Вернувшись на родину, они могли рассчитывать на особое сочувствие со стороны немецкого населения. Даже в Японии, где, подобно СССР, сдача в плен считалась тяжелейшим преступлением, пол¬ 169
ное поражение страны привело к переосмыслению отно¬ шения к пленным. Так как без всяких условий капитулиро¬ вала целая нация, индивидуальная капитуляция потеряла свой характер бесчестья. Иначе было в Советском Союзе. Сразу же после ка¬ питуляции Германии Сталин приказал организовать при фронтовых армиях 100 «фильтрационных лагерей», в ко¬ торых бывшие пленные, по 10 ООО в каждом, должны бы¬ ли пройти проверку со стороны контрразведки «Смерш» [55]. У пленных, правда, создавалось впечатление, что они избегнут наказания: «Родина зовет!» — так называлась га¬ зета, издававшаяся для пленных, ожидавших в Германии своей репатриации. «Родина вас простила!» — могли они прочитать там. До 1 октября 1945 года было «профильтро¬ вано» 5,2 млн советских граждан — пленных, рабочих при¬ нудительного труда, но также и жителей оккупированной советской территории [56]. До сих пор неизвестно, каков процент тех, кто был приговорен к наказанию. Приговоры к смертной казни выносились, по-видимому, только выс¬ шим офицерам. Пленные, прошедшие проверку в «филь¬ трационных лагерях», по большей части, как кажется, бы¬ ли приговорены к 10 годам каторжных работ [57]. Тот факт, что вернувшиеся на родину вынесли в германском плену тяжелейшие испытания, ни в малейшей степени не повли¬ ял на решение Сталина. Что при всем этом речь шла не об установлении индивидуальной вины каждого, видно из то¬ го, что те пленные, которые в роли лагерных полицейских сотрудничали с немцами и мучили своих же товарищей по плену, получили ту же меру наказания, что и их жертвы [58]. Но и те, которые избежали приговора и нового заключения в лагере, несли на себе клеймо; они подвергались особой регистрации и находились под подозрением у органов гос¬ безопасности. Весной 1957 года, после XX съезда партии, на котором Хрущев разоблачил преступления Сталина, осужденные были амнистированы и выпущены на свободу. К многим фактам «черной иронии» в их судьбе относится и тот, что еще в 1955 году, в связи с так называемой «аденауэровской 170
амнистией», были амнистированы советские граждане, от¬ бывавшие наказание в каторжных лагерях за сотрудниче¬ ство с немцами [59]. Амнистия весны 1957 года не означа¬ ла, однако, полной реабилитации бывших военнопленных. Вопрос о полной реабилитации рассматривался после XX съезда, но она так и не была осуществлена. Бывшие воен¬ нопленные хотя и вышли на свободу, но продолжали но¬ сить на себе клеймо. Их укоряли в том, что они «отсижива¬ ли время», «ели фашистский хлеб», не имея ни малейшего представления о том, что это означало в действительности. Как и во времена Сталина, пребывание в плену счита¬ лось пороком, который носители его старались скрывать. Вплоть до 80-х годов в официальных анкетах требовалось указывать даже пребывание в плену близких родственни¬ ков [60]. После XX съезда партии некоторые советские историки приступили к пересмотру сталинистской концепции исто¬ рии войны. Александр Некрич и поддерживавший его ге¬ нерал в отставке Петр Григоренко в 1965 году выступили с резкой критикой официальной версии истории войны [61]. Они впервые в неприкрашенном виде показали подлин¬ ные масштабы поражений и потерь первого этапа войны, и впервые немногие читатели, которым удалось ознакомить¬ ся с их материалом, смогли узнать, что у солдат окружен¬ ных армий после героической борьбы не было никакого другого выбора, кроме капитуляции. Эта версия получила значительную поддержку у советских историков, однако вскоре при помощи партийного руководства вновь возоб¬ ладала ортодоксальная линия. Книга Некрича была изъята из библиотек, ее автор и Григоренко были объявлены вра¬ гами общества и в конце концов были вынуждены эмигри¬ ровать. Таким образом, и в брежневское время судьба бывших пленных оставалась запретной темой. Поэтому неудиви¬ тельно, что первое детальное исследование судьбы совет¬ ских военнопленных, вышедшее в свет в 1978 году в ФРГ, хотя и было сразу же переведено на русский язык для вну¬ треннего пользования в Институте военной истории при 171
советском Министерстве обороны, но одновременно под грифом «совершенно секретно» было спрятано под замок [62]. Лишь во времена гласности были вновь использованы те подходы, которым положили начало Некрич и Григоренко. Советские историки, вооруженные новым самосознанием и в совершенно иных условиях работы, вновь обратились к исследованиям сталинизма [63]. Наряду с другими запрет¬ ными темами, в частности — «массовых репрессий» 1936— 1938 годов, пакта Сталина—Гитлера, ошибочных решений начального периода войны и советских военных потерь, в центре всеобщего интереса оказалась и судьба советских военнопленных. Решающий импульс к общественной дис¬ куссии на эту тему дала публикация в правительственной газете «Известия» в августе 1987 года статьи, в которой бы¬ ло выдвинуто требование о принятии закона о полной реа¬ билитации бывших военнопленных. Сам факт, что данная статья была опубликована «Известиями», свидетельствует о том, что это требование поддерживалось и в правительстве. Это не означает, однако, что внутри советского руковод¬ ства существовал консенсус в этом вопросе. Напротив, ста¬ тья «Известий» вызвала резкие протесты в первую очередь со стороны старых военных. Рупором жесткой оппозиции стала армейская газета «Красная Звезда». В начале 1988 го¬ да в статье полковника В. Филатова по вопросу военно¬ пленных говорилось: «Означает ли это, что было ошибкой считать плен позором, бесчестьем и унижением? Означает ли это, что сегодня хотят доказать, что плен — это мужество и героизм? Означает ли это, что нам хотят доказать, что по¬ ля битвы, на котором солдат может завоевать почести или покрыть себя позором, более не существует?» [64]. Цитируя «Войну и мир» Льва Толстого, Филатов утверж¬ дал: «Нельзя никого взять в плен, если только тот, кого бе¬ рут в плен, с этим не согласен, так же как и нельзя поймать ласточку, если только она сама не сядет на ладонь». В этом высказывании отразился взгляд на ситуацию окруженных советских армий летом 1941 года, который хотя и соответствовал принятой со времен Сталина линии 172
советской исторической науки, но не имел ничего обще¬ го с действительностью. Конечно, верно то, что в первые недели войны тысячи советских солдат перебежали на сто¬ рону немцев, то есть, как гласило обвинение в адрес всех бывших военнопленных, «направились в плен». Однако даже при поверхностном ознакомлении с германскими военными документами не остается никакого сомнения в том, что лишь незначительную долю пленных составляли перебежчики. Уже после первых крупных сражений в «кот¬ лах» в августе 1941 года немецкие командиры в войсках потребовали отмены приказа о комиссарах, так как после известий о расстрелах перебежчики исчезли, а советские солдаты стали оказывать ожесточенное сопротивление. За 1942—1944 годы, когда германская пропаганда предпри¬ нимала огромные усилия, чтобы побудить красноармей¬ цев к переходу линии фронта, существуют статистические данные: в 1942 году было 79 769 перебежчиков, в 1943-м — 26 108, а в 1944 году — 9207 [65]. Но за тот же период было взято в плен 2 400 ООО советских солдат. Любой ценой удер¬ жать линию фронта — отвечало целям германского коман¬ дования, которое стремилось уничтожить Красную Армию в ходе сражений в «котлах». Отрезанным от собственного тыла красноармейцам не оставалось иного выбора, как ка¬ питулировать, когда у них иссякли боеприпасы, горючее и провиант. Альтернатива могла состоять лишь в том, чтобы подвергнуть себя массовому уничтожению, без возмож¬ ности оказать сопротивление и без малейшего военного смысла. Распад Советского Союза и огромные экономические и социальные проблемы, вставшие перед населением государств-преемников, привели к тому, что начавшаяся переоценка судьбы советских военнопленных была в зна¬ чительной мере позабыта. Однако полная реабилитация этой группы населения, которая вынесла самые тяжкие ис¬ пытания сначала под гнетом нацизма, а затем сталинизма, все еще отсутствует. 173
Примечания 1. Kurt W. Boh me. Die deutschen Kriegsgefangenen in sowjetischer Hand. Eine Bilanz. (Zur Geschichte der deutschen Kriegsgefangenen im Zweiten >№ltkrieg, Bd. VII). Munchen, 1966. 2. О судьбе советских военнопленных см.: Streit Ch. Keine Kameraden. Die >\fehrmacht und die sowjetischen Kriegsgefangenen 1941—1945. Stuttgart, 1978; новое издание: Bonn, Dietz, 1991. В новом издании на с. 19—23 имеется перечень новых публикаций по этой теме. Кроме того, см.: Streim A. Die Behandlung sowjetischer Kriegsgefangener im «Fall Barbarossa*. Heidelberg, 1981. 3. Cm.: Streit Ch. Op. cit. S. 244—246 с прим. — Число освобожденных пленных оценивается приблизительно. До мая 1944 года из плена было освобождено 816 ООО советских военнопленных. Сколько пленных было освобождено в 1944—1945 годах для службы в армии Власова, установить не представляется возможным. Ввиду отчаянных усилий промышленно¬ сти и вермахта по привлечению дополнительной рабочей силы, представ¬ ляется маловероятным, что их число превысило 100 ООО человек. 4. Книга «Гриф секретности снят», подготовленная комиссией рос¬ сийских военных историков под руководством генерал-полковника Г. Ф. Кривошеева (М., 1993), определяет общее число военнопленных и про¬ павших без вести цифрой 4 559 ООО человек, из которых 1 836 ООО были по¬ сле войны репатриированы, а еще 939 700 освобождены и вновь призваны на военную службу еще до конца войны. 500 000 человек из числа про¬ павших без вести считаются погибшими, так что остается 1 283 000 погиб¬ ших; согласно немецким данным, например одному из исследований без документального подтверждения, погибло 673 000 советских пленных — абсурдно низкая цифра, учитывая, что немецкая документация позволяет весьма точно установить, что счет погибших советских пленных велся на миллионы. Одна лишь неполная справка, составленная отделом по делам военнопленных Верховного командования вермахта (согласно другим источникам), по состоянию на 1 мая 1944 г. называет конкретную цифру погибших 1 981 364 человека при общей численности пленных 5 163 381 (ВА-МА RH 2/v. 2623). Несостоятельный подсчет комиссии может объяс¬ няться тем, что она не пользовалась немецкими документами, а также не учитывала результатов немецких исследований на эту тему, к настоящему времени довольно обширных. Авторы утверждают, что используемая в не¬ мецких исследованиях цифра общего числа пленных —от 5,2 до 5,7 млн — является вымыслом нацистской пропаганды. Однако эти данные основа¬ ны на источниках из первых рук: справка генерал-квартирмейстера сухо¬ путных сил от 8 января 1945 г. называет цифру 5 231 057 человек (ВА-МА RH 2/v. 2623); один из документов ведомства военного хозяйства Вер¬ ховного командования вермахта от 20 января 1945 года приводит оценку руководителя отдела по делам военнопленных: 5,6 млн по состоянию на декабрь 1944 года (ВА-МА Wi VI.82); справка отдела зарубежных армий Востока Верховного командования сухопутных сил от 20 февраля 1945 го¬ да по состоянию на 31 января 1945 года называет цифру 5 734 528 общего числа пленных (ВА-МА НЗ/728). Подсчет комиссии несостоятелен и по другой причине: она хоть и утверждает, что учтены «потери личного соста¬ ва советской стороны», но включает в понятие «военнопленных» только военнослужащих Красной Армии. Таким образом, исключаются бойцы 174
особых формирований гражданских властей, народного ополчения, рабо¬ чих батальонов, милиции и т.д., равно как и мобилизованные, которые попали в плен, находясь в пути к своим воинским частям. Недопустимо, чтобы все они, будучи причислены немецкой стороной, разумеется, к во¬ еннопленным, при подсчете общего числа погибших были просто про¬ игнорированы. 5. StreitCh. Op. cit. S. 293. 6. Kurt W. Op. cit. S. 151 и перечень опечаток. По вопросу советской критики этой цифры ср.: Галицкий В. П. Верните деньги // Военно¬ исторический журнал, 1991, № 4. 7. Ср.: StreitCh. Op. cit. S. 62—66; Muller R.-D. \bn der Wirtschaftsallianz zum kolonialen Ausbeutungskrieg// Horst Boog u.a., Der Angriff auf die Sowjetunion (Das Deutsche Reich und der Zweite Wfeltkrieg, Bd. IV). Stuttgart, 1983. S. 113 и далее. 8. См. документальную запись совещания статс-секретарей различ¬ ных министерств от 2 мая 1941 года// Numb. Dok. 2718—PS. 9. См.: Streit Ch. Op. cit. S. 130, 137—162; а также: Muller R.-D. Das Scheitem der wirtschaftlichen «Blitzkriegsstrategie* // Der Angriff auf die Sowjetunion. S. 1015—1022. 10. Ibid. S. 141—144. 11. Ibid. S. 134; 128 с примечанием. 12. Ibid. S. 171—177. 13. В последние годы немецкие историки выступили с целым рядом исследований, которые помогли вернуть из забвения историю страданий советских пленных. Так, к настоящему времени весьма полно докумен¬ тирована судьба пленных в одном из крупнейших лагерей на территории рейха, шталага 356/VI к в Штукенброке, в котором погибло около 65 ООО пленных: Hiiser К., Otto R. Das Strammlager 326 (VI К) Senne 1941—1945. Bielefeld, 1992. — По шталагам 311/XI С (Берген — Бельзен), 321/XI D (Фаллингбостель — Ганновер) и 310/XI С (Витцендорф) готовит рабо¬ ту Рольф Келлер из Ганновера. В качестве предварительного результата см.: Bergen —Belsen. Begleitheft zur Ausstellung/Hrsg. v.d. Niedersachsischen Landeszentrale fur politische Bildung. Hannover, 1990; Boigsen W., \blland K. Stalag X В Sandbostel. Bremen, 1991; см. список литературы, приведенный в кн.: StreitCh. Op. cit. S. 21. 14. Относительно перевозок см.: Streit Ch. Op. cit. S. 162—171, цитата на стр. 171 (Niimbg. Dok. NOKW-3147). 15. Ibid. S. 166. 16.0 возникновении этого комплекса приказов ср. там же, стр. 33—61; Forster Jb. Das Untemehmen Baibarossa als Erobe rungs-und \femichtungskrieg// Horst Boog u.a., Der Angriff auf die Sowjetunion. S. 413—440. 17. StreitCh. Op. cit. S., 83—89; Forster Ju. Die Sicherungdes «Lebensraumes* // Der Angriff auf die Sowjetunion. S. 1062—1070. 18. Streit Ch. Op. cit. S. 72—74; 180—183. — Приказ от 8 сентября 1941 года (Dok. 1519—PS) опубликован в: Ueberschar G. R., >№tte W. (Hrsg.) Der deutsche Uberfall auf die Sowjetunion. «Untemehmen Barbarossa» 1941. Paderbom, 1984 bzw. Frankfurt, 1991 (Fischer-Taschenbuch). S. 297—300. 19. Numb. Dok. EC-338, gedr. // Uberschar G. R., Wfette W. Op. cit. S. 301 и далее. 175
20. StreitCh. Op. cit. S. 87—105; Streim A. Op. cit. S. 224—244. 21. Cm.: Brodski J. A. Die Lebenden kampfen. Die illegale Organisation Briiderliche Zusammenarbeit der Kriegsgefangenen (BSW), Berlin (Ost), 1968; ders., Im Kampfgegen den Faschismus, Berlin (Ost), 1975. 22. Cm.: StreitCh. Op. cit. S. 255—257. 23. Более подробный анализ этой связи см.: Streit Ch. Ostkrieg, Antibolschewismus und «Endldsung*//Geschichte und GeseUschaft 17 (1991). S. 242—255. 24. Cm.: StreitCh. Keine Kameraden. S. 217—223. 25. Cm.: StreitCh. Ostkrieg, Antibolschewismus und «Endlosung». 26. Cm.: StreitCh. Keine Kameraden. S. 201—216. 27. Ibid. S. 145 и далее; ibid. S. 407. 28. Ibid. S. 105. 29. Ibid. S. 243 и далее. 30. Ibid. S. 244—249. 31. StreitCh. Keine Kameraden. S. 238—288. 32. Ibid. S. 268—273. 33. Ibid. S. 250. 34. Merkblatt des Generalbevollmachtigten fur den Aibeitseinsatz vom Mai 1943, Bundesarchiv NSD 3/16. S. 542 и далее. 35. Ср.: Brautigam О. So hat es sich zugetragen. Wurzburg, 1968. S. 373 и далее, 454; Buchbender О. Das tonende Erz. Deutsche Propaganda gegen die Rote Armee. Stuttgart, 1978. S. 357, прим. 112. 36. См.: StreitCh. Keine Kameraden. S. 196 и далее. 37. Ibid. S. 9, 370, прим. 213. 38. Ярким примером может служить начальник управления военно¬ го хозяйства и вооружений Верховного командования вермахта генерал Томас, который весной 1941 г. внес решающий вклад в разработку по¬ литики эксплуатации. — См.: Ibid. S. 62—66; Muller R.-D. Das Scheitem... S. 989—1029. — Осенью 1941 г. в кругу оппозиционно настроенных друзей он критиковал обращение с советскими пленными, см.: Hassel U. v. Die Hassel-Tagebiicher 1938—1944. Berlin, 1988. S. 280 и далее (1.11.1941). 39. Ibid. S. 31—33; 59—61; 125—127. 40. Приказ Ламельсена в отрывках опубликован в кн.: Buchbender О. Das tonende Erz. S. 104. 41. См.: StreitCh. Keine Kameraden. S. 62—72; 224 и далее. 42. О печальной участи раненых среди советских пленных см.: Ibid. S. 183—187. 43. Streit Ch. Keine Kameraden. S. 226 и далее. 44. Numbg. Dok. USSR-356, gedr. // Uebersch'ir G. R., N\fette W. Op. cit. S. 356—359. 45. Streit Ch. Keine Kameraden. S. 230 и далее. 46. Этот приказ был впервые опубликован в СССР лишь в 1988 году. Текст см.: Osteuropa 39(1989). S. 1035—1038; а также: Wolkogonow D. Stalin. Diisseldorf, 1989. S. 580—583. 47. См.: StreitCh. Keine Kameraden. S. 235 и далее с прим. 48. Такова оценка в советской историографии, когда упоминает¬ ся проблема Власова, подробно см. в кн.: Hoffmann J. Die Geschichte der Wlassow-Armee. Freiburg, 1984. 176
49. См. биографические данные на руководящих деятелей армии Вла¬ сова: Hoffmann J. Op. cit. 50. Этому противоречит Гофман, который придерживается мнения, что в 1942 году положение советских пленных «давно нормализовалось», так что следует исходить из того, что согласие на службу в германских организациях носило бесспорно политический характер. Это опроверга¬ ется тем фактом, что массовую смертность от эпидемий хотя и удалось приглушить весной 1942 г, однако смертность среди советских пленных и далее многократно превышала смертность среди пленных других союз¬ ных держав и что масса советских пленных, как и ранее, была вынужде¬ на существовать и трудиться в тяжелейших условиях. См.: Streit Ch. Keine Kameraden. S. 246—288. 51. Dallin A. Deutsche Herrschaft in Russland 1941—1945. Dusseldorf, 1958. S. 596 и далее. 52. Гофман приходит к своему несостоятельному положительному вы¬ воду, опираясь исключительно на эйфорические сообщения об успехах в газетах власовского движения и не учитывая, что его источники служили в первую очередь целям пропаганды: Hoffman J. Op. cit. S. 156. 53. Wilentschik W. Die Partisanenbewegung in >№issrussland 1941—1944 // Forschungen zur Osteuropaischen Geschichte, 34 (1984). S. 151; Bonwetsch B. Sowjetische Partisanen 1941—1944. Legende und Wirklichkeit des «allgemeinen \folkskrieges» // Schulz G. (Hrsg.) Partisanen und Nblkskrieg. Gottingen, 1985. S. 236 и далее. 54. Когда в конце 1942 года Международный комитет Красного Креста впервые переслал открытки с извещением от немецких военнопленных в СССР, гестапо установило среди 2000 отправителей и получателей лишь 52 «подозрительных». См.: Streit Ch. Keine Kameraden. S. 236 и далее. 55. Wolkogonow D. Op. cit. S. 668. 56. Tepljakow Ju. Die Heimat empfing sie mit Lagerhaft // Moscow News, Juni 1990, Nr. 6. 57. Согласно одному из недавних российских исследований —Земсков В.Н. К вопросу о репатриации советских граждан. 1944—1951 годы// Исто¬ рия СССР, 1990, N 4 цит. по: Bonwetsch В. Die sowjetischen Kriegsgefangenen zwischen Stalin und Hitler//Zettschrifl fur Geschichtewissenschaft, 41 (1993). S. 141 и далее, — к заключению в лагере приговаривались лишь офице¬ ры. Сержанты, старшины и солдаты были помилованы в июле 1945 года. Этому противоречат сообщения Александра Некрича и Петра Григорен- ко в кн.: Nekritsch A., Grigorenko P. Genickschuss. Die Rote Armee am 22. Juni 1941. Wien — Frankfurt, 1969. S. Ill и далее; Льва Копелева: Kopelew L. Troste meinen Trauer. Hamburg, 1981. S. 403; Александра Солженицына: Solschennizyn A. DerArchipel GULAG. Reinbek, 1978. Bd. 1. S. 229, которые единогласно утверждают, что большинство репатриированных было при¬ говорено к каторжным работам. 58. Solschenizyn A. Op. cit. Bd. I. S. 226. 59. Ibid. Bd. 3. S. 416. 60. Bonwetsch B. Die Geschichte des Krieges ist noch nicht geschrieben. Die Repression, das Militar und der «Grosse \feterlandische Krieg» // Osteuropa 39 (1989). S. 1029. 61. Cm.: Nekritsch A., Grigorenko P. Op. cit. 177
62. StreitCh. Keine Kameraden. Ср.: Neue Zeit (Moskau), Nr. 24 (1990). S. 38. 63. Ср.: Bonwetsch B. Die Geschichte des Krieges ist nicht geschrieben, a также: Schroder H. — H. «Wfeisse Flecken» in der Geschichte der Roten Armee. Die sowjetischen Militars diskutieren den Stalinismus // Osteuropa, 39 (1989). S. 459-477. 64. Филатов В. «Белые», «серые», «черные» // Красная Звезда, 1988, 16 января, цит. по: Stalin und der «Grosse \&terlandische Krieg». Ausziige aus der sowjetischen Geschichtsdiskussion// Osteuropa, 39 (1989). S. A199—A204. 65. BuchbenderO. Op. cit. S. 210, 245 и 257.
Себастиан Хаффнер САМОУБИЙСТВО ГЕРМАНСКОЙ ИМПЕРИИ ВСТУПЛЕНИЕ Германская империя больше не значится на политиче¬ ской карте мира. Как ни странно, но отнюдь не так легко определить, когда это произошло. Поражение в 1945 году лишило Германскую империю суверенитета, но не существования. По меньшей мере в течение четырех лет она продолжала призрачно существо¬ вать под эгидой совместного управления четырех держав- победительниц. Даже после создания двух ее государств- правопреемников в 1949 году вопрос о их «воссоединении» еще несколько лет являлся темой международной и нацио¬ нальной политики. Это ушло в прошлое, и нельзя сказать точно, когда вопрос был снят с повестки дня. Еще более странным является то, что в этом катастро¬ фическом процессе истории Германии инициатива на всех решающих этапах исходила от нее самой. Чтобы разорвать Германскую империю, обе крупнейшие державы мира должны были, как два мощных магнита, с Востока и Запада притянуть к себе государственный организм. Но ни Аме¬ рика, ни Советский Союз никогда не планировали объеди¬ ниться против Германии. Тем более они не думали высту¬ пить в союзе с одной частью Германии против другой, что оказалось необходимым, чтобы стереть Германскую импе¬ рию с политической карты. Вину за это несет сама Герма¬ ния, которая не оставила им другого выбора. Германская империя сама покончила с собой. Конечно, в расчеты немцев не входило покончить с Германской империей, когда они шаг за шагом противопо¬ ставляли себя почти всему миру, когда они, потерпев по¬ ражение, старались столкнуть победителей в центре своей 179
страны и когда они, наконец, использовали развал коали¬ ции держав-победительниц, чтобы раздельно объединить¬ ся с одним победителем против другого. Каждый раз они преследовали совершенно иные цели. И все же они сделали все, чтобы привести свою империю к неизбежной гибели. Человеком, направившим Германскую империю по пути гибели, был Адольф Гитлер. И если мы хотим понять, поче¬ му и как все это произошло, следует сначала понять внеш¬ неполитическую концепцию Гитлера. ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ АДОЛЬФА ГИТЛЕРА Идея Гитлера о создании империи, которая представля¬ ла бы собой синтез национализма и империализма, была откровенно сформулирована им на первой странице его книги «Майн кампф». «Лишь после того, как границы им¬ перии будут включать всех до единого немца и не будет больше возможности обеспечить пропитание народа, воз¬ никнет моральное право на захват чужой земли. Тогда плуг превратится в меч, а из слез войны произрастет насущный хлеб для потомства». У большинства немцев 20-х годов такая цель не вызы¬ вала серьезного возражения. Цели национализма и импе¬ риализма были популярны после Первой мировой войны, и не только в Германии. Совпадение государственных и национальных границ воспринималось как своего рода естественное право. Борьба великих держав за расширение своих территорий и создание мировых империй рассматри¬ валась как сама собой разумеющаяся, при этом забывалось, что тем самым более малочисленным и слабым народам вновь отказывалось в праве иметь свои собственные на¬ циональные государства. Немцы, которые поздно создали свое национальное го¬ сударство, с опозданием включились в «мировую полити¬ ку» и в итоге Первой мировой войны чувствовали себя как в национальных, так и в имперских устремлениях обделен¬ ными. Они ничего не имели против создания Великой гер¬ манской империи, границы которой «включали бы всех до 180
единого немца», и не возражали, чтобы эта империя вновь заняла бы свое место в ряду мировых держав. Однако после поражения в Первой мировой войне их планы стали весьма скромными. Они не видели пути, обещающего успех в до¬ стижении этой заветной цели. Но его видел Гитлер. И когда позже этот путь, казалось, стал реальным, в Германии не было почти никого, кто не был бы готов идти по нему. Если сформулировать коротко, то внешнеполитическая концепция Гитлера гласила: прочный длительный союз с Англией и Италией; изоляция, а в случае необходимости ликвидация Франции путем войны, а затем, имея прочный тыл в лице Англии и Италии и союзников в лице Польши, Венгрии и Румынии, завоевание, подчинение и колониза¬ ция Советского Союза. Эту концепцию Гитлер разрабатывал шаг за шагом в 1920—1924 годах. В последующие пятнадцать лет она поч¬ ти не претерпела изменений. В 1933—1938 годах концеп¬ ция составляла прочную основу его первоначально успеш¬ ной внешней политики. Лишь идея о «подготовительной» войне против Франции все больше и больше отходила на задний план. Только в 1939 году оказалось, что эта концеп¬ ция содержала в своем основном пункте, который касался Англии, роковую ошибку. Ядром гитлеровской концепции было завоевание Рос¬ сии, но новый Тройственный союз в составе Германии, Ан¬ глии и Италии также был оригинальным и важным состав¬ ным элементом внешнеполитической конструкции. Гитлер создавал необходимые предпосылки и гарантию для похода на Восток; с другой стороны, удар Германии лишь на Вос¬ ток и отказ от любых других территориальных притязаний должен был сцементировать Тройственный союз. Было бы неверным утверждение, будто эта своеобразная союзническая политика Гитлера объяснялась лишь идеоло¬ гическими симпатиями к фашистской Италии и расовым предпочтением по отношению к «нордической» Англии. Его концепция содержала холодный внешнеполитический расчет. «Судьбы народов прочно сливаются, — писал он, — но только в случае перспективы на общий успех в смысле 181
совместных приобретений, захватов, короче говоря, путем взаимного расширения сферы господства». Англия, Италия и Германия как империалистические державы казались ему естественными партнерами, по¬ скольку их экспансионистские устремления имели различ¬ ные направления: Англия стремилась в заморские края, Италия — на юг, в район Средиземного моря, Германия же (в представлении Гитлера) — исключительно на Восток, в Россию. Нельзя сказать, что такое представление было со¬ вершенно нереальным. Гитлер был также готов пойти на жертвы ради желанной общности интересов между Германией, Англией и Италией и устранить путем «великодушного» отказа от односторон¬ них выгод возможные конфликтные ситуации. «С Итали¬ ей, которая переживает свое национальное возрождение и у которой большое будущее, — писал он, — Германия долж¬ на идти вместе. Для этого необходимо, чтобы Германия в ясной и обязательной форме отказалась от немцев, про¬ живающих в Южном Тироле. Болтовня о Южном Тироле, пустые протесты против приверженцев Муссолини лишь наносят нам ущерб, так как они отдаляют от нас Италию. Политика — это не сантименты, а холодный расчет». В отношении Англии нужно было проявить еще боль¬ шую осмотрительность и сдержанность. «Для осущест¬ вления такой политики (политики «захвата жизненного пространства» за счет России) в Европе был лишь один со¬ юзник: Англия. Для привлечения Англии на свою сторону можно было принести любую жертву, как бы велика она ни была. Нужно было отказаться от колоний и от влияния на море, а также избавить английскую промышленность от конкуренции». Здесь Гитлер изложил свои аргументы в форме критики «мировой политики» кайзеровской Гер¬ мании и сформулировал их в прошедшем времени, хотя говорил о будущем. И после 1933 года он придерживался этой концепции. Гитлер не проявлял интереса к заморским колониям и ограничил германский флот по договору с Ан¬ глией до размера, составлявшего одну треть английского флота [1]. Он даже сдержал промышленную конкуренцию 182
с Англией, направив германскую внешнюю торговлю в Юго-Восточную Европу. Итак, Англия и Италия были для Гитлера партнера¬ ми и друзьями, в которых Германская империя нуждалась для достижения своего империалистического господства. Франция же и Россия являлись, согласно его концепции, неизбежными и предопределенными врагами, которых на¬ до было подчинить и уничтожить военным путем. Однако Гитлер в своих планах отводил этим странам разные места. Завоевание, подчинение и колонизация немцами Рос¬ сии были для Гитлера единственной «незыблемой» целью его политики, которой подчинялось все остальное. «Это единственная акция, которая позволяет оправдать крово¬ пролитие перед богом и нашим немецким потомством». Вокруг этого все вращалось, этому все было подчинено. Для Гитлера будущее Германии находилось в России, по¬ добно тому как для кайзера Вильгельма II оно было связано с морем. Несмотря на значительно превышающую численность населения СССР, известный русский патриотизм и неодно¬ кратно испытанную способность русских воевать, Гитлер не сомневался в успехе своих чудовищных захватнических планов. Для Гитлера Россия была тем самым объектом, той един¬ ственной целью, которую он поставил перед обновленным германским империализмом. Для гитлеровской Германии и для самого Гитлера Россия была врагом не потому, что она ему угрожала или даже мешала, а потому, что он поставил своей целью захватить ее. Другими были планы Гитлера в отношении Франции. Эта страна не была для него будущим «жизненным про¬ странством» для рейха, он не хотел ее заполучить, хотя и говорил об «уничтожении» Франции, и поэтому никог¬ да не было ясности, что он под этим подразумевал. Для Гитлера Франция была врагом потому, что она не могла, исходя из своих насущных интересов, допустить такого огромного усиления мощи Германии, как это планировал Гитлер, и представляла для Германии опасность с тыла при 183
осуществлении намеченного похода на Восток. В отличие от Англии и Италии Гитлер не верил, что от естественной враждебности Франции можно откупиться и сделать из нее партнера и соучастника грабительства. Поэтому он считал войну с Францией неизбежной, хотя и не связывал с нею истинные цели войны. Для Гитлера «эта вечная и сама по себе бесплодная борьба с Францией» имела смысл лишь «при условии, что в ее уничтожении Германия видит един¬ ственное средство, позволяющее наконец создать своему народу условия для возможного распространения в другом месте». Как это ни странно, но война против Франции, да¬ же «война на уничтожение», была для Гитлера якобы мерой обороны. Если бы Франция неожиданно прекратила ме¬ шать осуществлению восточных планов Германии, эта мера была бы излишней. И действительно, представляется со¬ мнительным, хотел ли Гитлер войны против Франции, по¬ скольку перед схваткой с Россией она была развязана лишь для необходимой перестраховки. Когда после 1933 года от¬ пала опасность превентивной войны Франции против во¬ оружения Германии, когда Франция в 1936 году пассивно реагировала на оккупацию Рейнской области, а в 1938 го¬ ду даже активно участвовала в расчленении своего союз¬ ника — Чехословакии, Гитлер начал думать о том, нельзя ли в отношении Франции обойтись без войны. Однако на всякий случай он неизменно готовил и военный вариант. Так или иначе, но нужно было позаботиться о том, чтобы Франция не играла сдерживающей роли в решающей фазе осуществления экспансии Германии на Востоке. По-другому складывались отношения с Польшей. Пер¬ воначально Польша не числилась в гитлеровской концеп¬ ции врагом. Более того, ей, также как Венгрии и Румынии, предопределялась роль вспомогательного народа в походе против России. Из Польши Гитлер также намеревался из¬ влечь скромную выгоду. Все три страны получили бы право в порядке вознаграждения за предоставление плацдарма и помощь оружием расширить свою территорию за счет России на Востоке. Правда, в конечном счете они, будучи включенными в огромную великогерманскую восточную 184
империю, стали бы беспомощными государствами, сател¬ литами Германии, но при соответствующем поведении — с подобием суверенитета и привилегированным статусом со¬ юзников. Польше, которая являлась наиболее крупным из вы¬ шеуказанных государств, Гитлер был даже готов заплатить за партнерство серьезными уступками. Первоначально он обращался с Польшей почти так же, как и с Италией. За¬ ключенный Гитлером в 1934 году со своим восточным со¬ седом пакт о ненападении был наряду с отказом от Южного Тироля единственным моментом в гитлеровской внешней политике, который был встречен в Германии с некоторым ропотом. Еще зимой 1938/39 года, когда обстановка стала сложной, Гитлер потребовал в качестве, так сказать, платы за предложенный им на двадцать пять лет союз с Польшей лишь Данциг и экстерриториальное сообщение по «кори¬ дору» через ставшую польской Западную Пруссию в Вос¬ точную Пруссию [2]. Не вызывает сомнений, что в то вре¬ мя он хотел иметь в лице Польши лучше союзника, нежели врага. Причины, побудившие его изменить свое мнение и избрать войну против Польши как подготовку к агрессии против России, в том числе как подготовку к ранее плани¬ ровавшейся лишь в России колонизации, были не отрица¬ тельная позиция Польши в вопросе о Данциге, а отказ от союза с Германией. Во внешнеполитической концепции Гитлера место каждого государства зависело от того, как оно относилось к его планам в отношении России. Тот, кто их поддерживал, был другом и союзником. Тот, кто мешал, был врагом, если даже первоначально ему отводилась роль союзника. Короче говоря, это была концепция, которая имела свою логику. Мистический бред, которым Гитлер обосно¬ вывал свою концепцию («высшая раса», «кровь и земля», «жизненное пространство»), можно не принимать во вни¬ мание. Гитлер уготовил одной из европейских стран ужас¬ ную судьбу, которая до сих пор предназначалась лишь неев¬ ропейским народам. Грубо говоря, Гитлер побуждал одного из гостей за империалистическим столом съесть самого се¬ 185
бя. С моральной же точки зрения колонизация стран древ¬ ней культуры, таких, как Индия со стороны Англии или Индокитай со стороны Франции, была не лучше, чем пла¬ нировавшаяся Гитлером колонизация России. Планы Гит¬ лера означали полное изменение соотношения сил в мире и тотальную войну. Они не были секретом: они были со всей ясностью изложены в «Майн кампф», и все речи Гит¬ лера, особенно до 1933 года, были полны намеков на это. В разъяснении нуждается лишь один вопрос, а именно, по¬ чему эти планы долгое время не встречали ни в Германии, ни в Европе серьезного возражения и сопротивления? Ведь нельзя отрицать того, что именно внешняя политика Гит¬ лера с самого начала вызвала в Германии восторг и в тече¬ ние шести лет приводила в Европе от успеха к успеху, что, в свою очередь, способствовало еще большему опьянению немецкого народа. Почему это оказалось возможным? Что касается Германии, то некоторые читатели еще и сегодня, может, будут считать этот вопрос странным. Ведь Гитлер хотел сделать Германию великой и могучей как ни¬ когда, и у него были продуманные ясные представления о том, как это осуществить. Разве не было естественным, что подавляющее большинство немцев рукоплескало ему? Однако так уж естественно это не было. Тщеславная концепция Гитлера таила в себе большой риск для Герма¬ нии. Доверившись ей, Германия в случае неудачи (а это можно было предвидеть) впервые ставила свое националь¬ ное существование под вопрос. Направляя свои мысли о за¬ воевании и подчинении на создание великой европейской державы, Гитлер поднял руку на табу. До этого при полном молчаливом согласии для Европы действовали другие, чем для неевропейского мира, критерии: неевропейские на¬ роды можно было колонизировать, европейские же — нет. Внутри Европы принцип национального суверенитета дей¬ ствовал в такой же мере, в какой действовал за ее предела¬ ми имперский принцип. Именно Германия извлекла из этого принципа выгоду после своего поражения в Первой мировой войне. Как ни старались победители унизить ее и ограничить ее силу, они 186
не затронули самого существования Германской империи. На Парижской мирной конференции ни разу не вставал вопрос о ее разделе или длительной оккупации: столь незы¬ блемой в Европе была идея о национальных государствах даже после четырехлетней страшной войны. Нарушение Гитлером этого табу могло привести к ро¬ ковому ответному удару по Германии. Когда колониальная война против России потерпела крах, было вполне есте¬ ственно, что Россия поступит с Германией так же, как это хотела сделать с ней Германия. План Гитлера означал из¬ менение европейских правил игры, которым Германская империя была обязана в 1919 году своим существованием. В случае проигрыша войны, которую Германия вела по но¬ вым, гитлеровским правилам, она не могла надеяться, что выживет. Чрезвычайно важным, даже историческим фактом яв¬ ляется то, что это само собой напрашивающееся соображе¬ ние никогда не играло какой-либо роли в дискуссиях среди немецкой общественности в двадцатые и тридцатые годы. Это объясняет некоторые кажущиеся неясными моменты в истории, а именно: по крайней мере высшие слои Гер¬ мании, а вслед за ними и неизменное большинство народа всегда мыслили не национальными, а имперскими поня¬ тиями. Для них в понятии «Германская империя» «импе¬ рия» всегда была важнее, чем «Германская», возможность расширить империю — важнее национального единства. Если бы для немцев самым важным в Германской импе¬ рии было ее национальное единство, если бы для них речь шла прежде всего о том, чтобы жить как «единый народ» под единой государственной крышей, то в 1919 году по¬ сле сообщения о мирных условиях в Версале по Германии должен был бы пройти вздох облегчения. Ведь было спа¬ сено все, что было потеряно: национальное единство и су¬ ществование империи, за что, как утверждалось, в течение четырех лет шла борьба. Но вместо вздоха облегчения раз¬ дался вопль. Этот вопль объяснялся не потерей погранич¬ ных областей, не ограничениями вооружений, которые, со¬ вершенно очевидно, нельзя было навязать на длительный 187
период, не репарациями, которые выплачивались лишь в течение нескольких лет, не мелкими ограничениями и при¬ дирками, которыми, кстати, был богат Версальский мир¬ ный договор. В конечном счете это были нормальные по¬ следствия проигранной большой войны. Германия взвыла, как бык, которого кастрируют, потому что хотя Версальский договор и оставлял за ней право на национальное существование, но ограничивал ее импер¬ скую карьеру. Германия начала свою имперскую карьеру в Первую мировую войну, в течение четырех лет чувствовала себя победителем и даже в 1918 году не чувствовала себя по¬ бежденной. Возобновление преждевременно проигранной, необъяснимым образом не удавшейся в последний момент серьезной попытки стать мировой державой — таков был лозунг Германской империи, которая в 1920 году вновь вышла целой и невредимой из войны. Те, кто выступал за другое направление, хотели в 1914 году вести лишь нацио¬ нальную оборонительную войну и которые после войны сказали: «Нам еще раз удалось спастись, нельзя допустить новой войны», — после поражения революции 1918 го¬ да оказались бессильными. Задетое имперское тщеславие вновь владело умами и чувствами. Таким было главен¬ ствующее настроение, которое было создано не Гитлером, но которым он воспользовался. Гитлер лишь дополнил его внешнеполитической концепцией, которая обещала из¬ бежать в следующий раз войны на два фронта, приведшей уже однажды к поражению. Сложнее объяснить, почему внешняя политика Гитлера и в период с 1933 по 1939 год почти не встречала сопротив¬ ления в Европе и, как правило, находила понимание и бла¬ гожелательность. Ведь идеи «Майн кампф» были известны и за пределами Германии. Если немцам наряду со странным риском они сулили опьяняющие перспективы, то для ев¬ ропейских соседей Германии огромное расширение сферы ее влияния, к которому с такой очевидностью стремился Гитлер, означало на практике не что иное, как оказаться в состоянии беспомощности, неуверенности и зависимости. Гитлер сумел и за пределами Германии понять и использо¬ 188
вать имевшиеся там настроения умов и душевное состоя¬ ние, приспосабливая свои идеи к соответствующим кругам общественности. Он умел поставить себе на службу господ¬ ствующие тогда в Европе настроения: национализм, страх перед большевизмом и стремление к миру. Национализм и национальная государственность, «пра¬ во на самоопределение народов» и тезис «один народ — од¬ но государство» были в Европе первой половины столетия почти политической религией. Мирные переговоры после Первой мировой войны полностью основывались на этом принципе. Благодаря ему была ликвидирована побеж¬ денная Габсбургская империя, а побежденная Германская империя продолжала свое существование. Выступив с ло¬ зунгом создания Великой германской империи, границы которой «включали бы всех до единого немца», Гитлер на¬ щупал слабое место в Европе. В основе своей здесь не воз¬ ражали против этого лозунга, и поэтому Гитлер опериро¬ вал им в первые годы своего господства. Следует отметить, что, настойчиво выступая у себя в стране с требованием «сбросить цепи Версаля», за пределами Германии он вы¬ ступал как сторонник полного выполнения версальских обязательств, как «сторонник» обеспечения европейского мирного порядка, который только теперь, после закрепле¬ ния версальских принципов о национальных государствах, воспринимался всерьез. Плоды этой тактики Гитлер пожал в 1938 году: без сопротивления, более того, при поддерж¬ ке версальских держав-победительниц он сначала захватил Австрию, а затем Судеты. Конечно, было ясно, что в гитлеровских планах им¬ перия, «границы которой включали бы всех до единого немца», должна была стать лишь трамплином для захвата чужой земли, что Судеты совсем не были «последним тер¬ риториальным требованием» Гитлера и что он готовился к большому захватническому походу против России. В этом вопросе страх перед такой перспективой уравнивался ши¬ роко распространенным страхом перед большевизмом в России. Гитлер повсюду выдавал себя и свой рейх за «ба¬ стион против большевизма». Правда, от бастиона против 189
большевизма и до крестового похода против него был лишь один небольшой шаг, и этот бастион мог легко перейти в колонизацию России немцами, о чем Гитлер говорил со¬ вершенно откровенно. Многие на Западе утешали себя тем, что никогда пищу не едят такой горячей, какой она варит¬ ся. Но могла ли небольшая Германия поглотить большую Россию, не получив по крайней мере расстройства желудка. Если бы Гитлеру однажды удалось уничтожить большевизм во всем мире, капиталистическая Европа не возражала бы против этого. Во всяком случае, успокаивало то, что угроза войны направлялась на Восток. В определенной мере Гит¬ леру были благодарны за то, что он вместо реванша про¬ тив одержавшего победу Запада включил в свою программу захватнический поход против уже однажды побежденного Востока. Ведь прежде всего все хотели мира для самих себя, а Гитлер именно это неустанно обещал. Самым большим парадоксом новейшего времени явля¬ ется то, что, в то время как у западных победителей Первая мировая война оставила глубокую травму, страшное воспо¬ минание и большое желание — «никогда больше», у нем¬ цев, проигравших войну, — лишь гордые воспоминания о ней. В тридцатые годы Германия, в отличие от европейско¬ го Запада, была морально готова к войне. Это был самый крупный внешнеполитический козырь Гитлера, и он знал, как использовать его в полной мере. Гитлер хотел войны лишь против России; другой войны он не хотел. После 1938 года он, видимо, не хотел войны и против Франции и, уж конечно, против Англии. Англия, в свою очередь, тоже не хотела войны против гитлеровской Германии. Напротив, начиная с 1937 года Англия активно стремилась к длительному миру с Германией, в котором нуждался и которого желал Гитлер как важнейшей пред¬ посылки для осуществления своего похода на Восток. Но именно попытка достичь «умиротворения» закончилась войной — войной между Англией и Германией, которой не желала ни Англия, ни Германия и которая была для Гитлера ошибочной войной. Эта почти невероятная трагикомиче¬ ская история до сих пор полна загадок. 190
ВОЙНА ПРОТИВ АНГЛИИ - «ОШИБОЧНАЯ» ВОЙНА Война между Германией и Англией, которая была объ¬ явлена в сентябре 1939 года, но в течение многих месяцев практически не велась, была «странной войной». Ее не хо¬ тели обе стороны; они к ней не готовились; у них не было направленных друг против друга военных планов. Никто из них не имел целей в этой войне. Гитлер был далек от мысли стремиться ликвидировать Британскую империю, хотя на практике это и произошло в результате войны. Напротив, он мечтал о разделе мира между тремя империями, кото¬ рые были бы тесно связаны между собой,— заокеанской Британской империей, средиземноморской итальянской империей и восточной германской империей. Англия, в свою очередь, также не думала о расчленении Германской империи, хотя оно и явилось одним из резуль¬ татов войны. Более того, вначале она весьма активно уча¬ ствовала в создании Великой германской империи путем присоединения Австрии и Судетов и была вполне готова помочь в присоединении Данцига. Оба государства хотели не войны, а партнерства и со¬ трудничества между собой. Однако на условия партнерства и формы сотрудничества у каждого из них были свои соб¬ ственные взгляды, которые оказались затем непримиримы¬ ми. И каждый думал, что он сможет навязать другому свои представления. До последнего момента обе стороны не ве¬ рили, что из-за этого может начаться война, причем война настоящая, война не на жизнь, а на смерть. Обе стороны хотели обмануть друг друга: каждый надеялся, что другой наконец уступит. После объявления войны прошло более полугода, пока блеф стал горькой реальностью. Гитлер хотел и требовал от Англии лишь «свободы рук на Востоке». Он полагал, что три великих партнера — Гер¬ мания, Англия и Италия — не должны вмешиваться в им¬ перские сферы друг друга, но пользоваться так называемым правом полной доверенности. Возможно, что он искренне верил в это и был готов безоговорочно одобрить все, что предпринимала Англия в Индии или Палестине, если бы Англия заняла по отношению к нему такую же позицию в 191
Восточной Европе и Советском Союзе. Но здесь он триж¬ ды просчитался. Первый просчет состоял в том, что, правда, не немецкая, но итальянская «сфера» в значительной степени пересека¬ лась с английской, что ярко показал абиссинский кризис 1935—1936 годов. Встав в этом кризисе на сторону Италии и провозгласив «ось Берлин — Рим», Германия сама ухуд¬ шила отношения с Англией. Еще более серьезным был второй просчет Гитлера: он недоучел того, что Британская империя существовала уже давно и в ней даже начался процесс распада, в то время как Германия и Италия еще только собирались путем за¬ воеваний стать империями. Едва ли есть в политике более глубокое противоречие, чем между сытостью и аппетитом, между защитником статус-кво и агрессором. Со стороны Гитлера было наивно ожидать, чтобы Англия заплатила вы¬ сокую цену за готовность Германии не оспаривать того, что она уже имела. Она была готова на небольшое вознаграж¬ дение. За соглашение о соотношении флотов от 1935 года, по которому Гитлер отказывался от новой гонки вооруже¬ ний на море, Англия проявляла терпение и даже оказыва¬ ла скрытую помощь в освобождении Германии от военных ограничений Версальского договора, в новом вооружении Германии на суше и в воздухе и в ремилитаризации Рейн¬ ской области. Англия считала, что тем самым она достаточ¬ но компенсировала отказ Гитлера от проведения обновлен¬ ной «мировой политики» Вильгельма. Если же Гитлер хотел большего, а именно безмолвного потакания или даже со¬ действия Англии в осуществлении его планов территори¬ альных захватов в Восточной Европе, он должен был за это заплатить больше, по крайней мере предоставить Англии право на участие в решении этих вопросов. Третий просчет в концепции Гитлера состоял в недоо¬ ценке того факта, что Англия, в силу своего географическо¬ го положения, была не только заокеанской империей, но и европейской державой, интересы которой непосредствен¬ но затрагивались при любом изменении соотношения сил в Европе и которая никогда не могла с целью обеспечения 192
своих внешнеполитических интересов и безопасности от¬ казаться от права участия в урегулировании европейских дел. Особенно это касалось положения, когда намеченные изменения, как это со всей очевидностью предусматрива¬ ли планы Гитлера, направлялись на то, чтобы превратить Германию в господствующую державу континента и тем самым потрясти до основания «европейское равновесие», которое для Англии всегда было идеалом. Гитлер в своей второй, неопубликованной, книге указы¬ вал, что «европейское равновесие» не является для Англии непреложной догмой, что Англия уже однажды смирилась с господствующим положением других держав на конти¬ ненте и даже сотрудничала с ними как партнер до тех пор, пока ее не потянуло за океан. Но и в этом случае как мини¬ мум должны были существовать доверительные отношения с этой континентальной державой: Англия никогда и ни¬ кому не давала на континенте «свободу рук», тем более она не могла этого разрешить стране, в которой господствовала необузданная диктатура Гитлера. И все же нельзя утверждать, что намерение Гитлера из¬ бежать войны с Англией и путем отказа от колониальной и морской политики Вильгельма II завоевать «благосклон¬ ность» последней не нашло отклика в Англии. Единствен¬ ным английским политиком, который с самого начала увидел в гитлеровской Германии смертельную опасность, которой необходимо противостоять всеми средствами, был Уинстон Черчилль. Однако в Англии тридцатых годов его голос не был услышан, и своим «подстрекательством к войне» Черчилль скомпрометировал себя. Англия не хоте¬ ла еще одной войны с Германией, она была более чем сыта Первой мировой войной. Влиятельные политики из среды правящих консерва¬ торов Англии знали, что новая большая война, закончись она даже победой, разорит английскую экономику, и де¬ лали соответствующие выводы. Если уже через пятнад¬ цать лет после своего поражения в Первой мировой войне Германская империя вновь стала мощным и даже опасным соперником, то это свидетельствовало о том, что версаль¬ 7-4868 193
ский порядок, который должен был обеспечить д лительное ослабление Германии, уже нельзя сохранить. Поэтому надо было его пересмотреть, по возможности выполнить в той или иной мере обоснованные требования Германии и соз¬ дать определенные доверительные отношения с ней, а если это будет возможно — сделать Германию другом. У Невилла Чемберлена, который в мае 1937 года возгла¬ вил английское правительство, был для этого ясный план: Германия должна быть умиротворена. После провала по¬ литики «умиротворения» Чемберлена часто изображали наивным, доверчивым мечтателем. Но он не был таковым. Чемберлен был хладнокровным и расчетливым полити¬ ком, и у него, как и у Гитлера, была своя хорошо продуман¬ ная внешнеполитическая концепция. «Умиротворение» («Appeasement») было в его глазах не простой вечной бес¬ хребетной уступкой. Дословный перевод этого понятия означает «умиротворение», однако в нем есть что-то и от «укрощения, обуздания». Соска, которую суют в рот крича¬ щему ребенку, по-английски тоже называется «Appeaser» — «успокоитель». Чемберлен считал, что он нашел соску для Гитлера [3]. Чего же хотел Гитлер, по мнению англичан? Конечно, не реванша за поражение Германии на Западе; разве толь¬ ко, если верить всему, что написано в «Майн кампф», ком¬ пенсации за проигранную Германией победу на Востоке. Но прежде всего — создать Великую германскую империю, границы которой включали бы «всех до единого немца», то есть практически присоединения Австрии, Судетов и Дан¬ цига. Чемберлен был готов согласиться с этим. Более того, он был готов активно помочь Гитлеру в достижении этих целей, не прибегая к войне. Чемберлен ожидал от своей политики тройного резуль¬ тата: по меньшей мере временного насыщения Германии; «антанту» с Германией, которая одновременно давала бы Англии право определенного контроля будущих планов Германии, и ясного, всестороннего признания принципа суверенитета национальных государств как основы для ми¬ ра в Европе. Тот факт, что аншлюс нанес бы многим стра¬ 194
нам ущерб, Чемберлен воспринимал совершенно спокой¬ но. Его не тревожил и тот факт, что он сделал бы Герман¬ скую империю еще более могущественной, чем она была. Германия и без того стала в то время вновь самой сильной континентальной державой в Западной Европе. Чемберлен считал, что лучше сытая, удовлетворенная и сильная Гер¬ мания, чем голодная и неудовлетворенная. Политика Чемберлена была в основе своей, как любая английская политика, политикой равновесия сил. Теперь главными центрами тяжести на чашах весов в Европе были для него не Франция и искусственно ослабленная Герма¬ ния, как это было в условиях Версальского мира, а вновь окрепшая Германия и Россия. Основой «умиротворитель¬ ных» расчетов были антибольшевизм Гитлера и его открыто провозглашенные планы завоеваний на Востоке. Они, как рассчитывал Чемберлен, делали невозможными совмест¬ ные действия Германии и России. И пока оба континен¬ тальных гиганта держали друг друга в страхе, Англия вместе с тащившейся в фарватере ее политики Францией могла, как повелось издавна, играть решающую роль. Кроме того, между Германией и Россией по-прежнему существовал ста¬ рый «санитарный кордон» — прибалтийские государства, Польша, Румыния и т.д. Этот кордон мог предупредить или по крайней мере осложнить прямое военное столкновение между Германией и Советским Союзом. Хотел ли Чемберлен такого столкновения? Хотел ли он «отвлечь Гитлера на Восток» и натравить его на Россию? Русские подозревали это тогда. Допустим, что мысль о вой¬ не между Германией и Россией не была чужда для Англии Чемберлена. Сначала война неизбежно связала бы обе вою¬ ющие стороны и ослабила бы их; Англия — вместе с Фран¬ цией — после некоторого выжидания, вооружившись, мог¬ ла бы играть в такой ситуации роль военного посредника, который оберегает проигравшего от уничтожения и мешает победителю чрезвычайно усилить свою мощь. Годы «умиротворения» с самого начала превратились в тихую борьбу между Англией и Германией. Англия хотела «умиротворить» Германию Гитлера, но та не хотела быть 195
«умиротворенной»: Гитлер не хотел отказываться от войны с Россией. На практике дуэль между Гитлером и Чембер¬ леном шла из-за этой войны, и Гитлер рискнул пойти на войну с Англией, чтобы не подвергать опасности свои пла¬ ны войны против СССР. Внешне же речь шла о следующем: хотел ли Гитлер с по¬ мощью ножа и вилки съесть то, что Англия преподнесла ему на тарелке, или он охотнее опорожнил бы кастрюлю руками, бросив кости Англии в лицо. Англия боролась за то, чтобы благодеяниями сдержать Гитлера; Гитлер — за то, чтобы отучить Англию раз и навсегда от «назидательного» вмешательства. В ноябре 1937 года Чемберлен направил своего ближай¬ шего сотрудника лорда Галифакса к Гитлеру в Берхтесгаден и с большим чувством такта сделал ему блестящее пред¬ ложение: англо-германское сотрудничество при мирной, территориальной ревизии Версальского договора. Были названы Австрия, Судеты и Данциг. Гитлер охотно выслу¬ шал это, но воспринял не как приглашение на танец, а как зеленый свет для своих действий. Примерно через полго¬ да, в марте 1938 года, после предъявления ультиматума, исчислявшегося часами, вермахт оккупировал Австрию. Чемберлен понял, что он поставлен перед совершившимся фактом. Такого уговора не было. Английский премьер сделал хорошую мину при плохой игре — так быстро нельзя было заставить его отказаться от своей политической концепции — и решил, что он не даст обвести себя вокруг пальца второй раз. Четырнадцать дней спустя после вступления вермахта в Австрию Чемберлен официально заявил о заинтересованности Англии в вопро¬ се о Судетах. Он был еще готов посредничать в пересмотре границ и улаживании спора, но одностороннее, насиль¬ ственное решение вопроса со стороны Германии имело бы на этот раз серьезные последствия. Пол года спустя, в сентябре 1938 года, это привело к се¬ рьезному кризису в отношениях между Англией и Германи¬ ей, который нашел свое временное завершение в Мюнхен¬ ском соглашении. 196
Фактически в Мюнхене речь шла совсем не о Судетах — с их присоединением к Германии Чемберлен был согласен с самого начала, — речь шла о методе территориальных из¬ менений в Европе, о вопросе, предоставить л и Гитлеру сво¬ боду рук на Востоке или признать право Англии распоря¬ жаться и участвовать в решениях? И в этом вопросе Чем¬ берлен одержал на этот раз верх, хотя и с большим трудом. Когда на следующий день после заключения Мюнхенского соглашения Гитлер подписал составленное Чемберленом расплывчатое англо-германское заявление, по которому Англия и Германия в будущем намеревались пользоваться «методом консультаций», Чемберлен чувствовал себя по¬ бедителем. Но он заблуждался. Спустя полгода Гитлер оккупировал всю Чехословакию, даже не думая прибегать к «методу кон¬ сультаций». Вновь как гром среди ясного неба произошла военная интервенция, причем на этот раз без оправдания задним числом, как это было год назад в Австрии. Кроме того, на этот раз она была совершена не в отношении тер¬ ритории, заранее отданной Гитлеру. Да и по своему харак¬ теру захват был совсем излишним, поскольку беспомощ¬ ный, раздробленный, списанный западными державами в Мюнхене остаток Чехословакии был и без того игрушкой в руках Гитлера. Это была демонстрация в адрес Англии: мы не допустим, чтобы нас опекали, в своей сфере мы делаем все, что хотим! Реакция Англии была соответствующей. На этот раз Чемберлен больше не делал хорошей мины при плохой игре. Через четырнадцать дней после вступления немцев в Прагу он сообщил Польше о гарантиях Англии против любого нападения, которое «она будет рассматривать как угрозу своей неприкосновенности и суверенитету». Если вступление Гитлера в Прагу было демонстрацией в адрес Англии, то гарантии Чемберлена Польше были демонстра¬ цией в адрес Германии. Фактически это был чистый блеф: Англия не могла защитить Польшу в случае нападения на нее Гитлера. И это понимал каждый. Заявление о гарантиях было просто сигналом Гитлеру: если вы сделаете с Поль¬ 197
шей то же самое, что сделали с Чехословакией, то это будет означать войну с нами. Но и это было частично блефом. В 1939 году Англия не была в состоянии вести настоящую войну против Гер¬ мании. Она не хотела и не могла хотеть исходя из своих интересов войны против Германии. Англия стремилась угрозой войны, выраженной в гарантиях Польше, припуг¬ нуть Гитлера и вернуть его на путь консультаций. Если бы Гитлер пошел на это, Англия Чемберлена, видимо, была бы готова к новому «Мюнхену» по вопросу о Данциге. Для Ан¬ глии речь шла не о Данциге и даже не о Польше, а лишь об удержании Гитлера, что сначала планировалось достичь услугами, затем уступками и угрозами и, наконец, в силу необходимости, открытой угрозой. Но Гитлер был полон решимости идти напролом, раз и навсегда заставить Англию отказаться от попыток сдержи¬ вать его. На угрозу он ответил угрозой, на блеф блефом. На гарантию Чемберлена Польше он ответил расторжением англо-германского военно-морского соглашения и пакта о ненападении с Польшей. Гитлер разгадал, конечно, блеф английской угрозы войны, но он и сам не воспринимал все¬ рьез свою угрозу. Учитывая свои интересы, Гитлер не хотел и не мог хотеть войны с Англией. Кстати, в 1939 году он не мог и вести ее, поскольку германскому военно-морскому флоту требовалось еще несколько лет, чтобы подготовиться к войне против Англии. Так, летом 1939 года блеф столкнулся с блефом. Пере¬ говоры о союзе с Россией, которые Англия и Германия, опережая друг друга, начали вести, должны были показать, кто кого обманет. Ведь только в том случае, если бы СССР выступил на стороне того или другого государства, война, которая надвигалась, но еще реально не воспринималась, перешла бы в другую фазу и обозначились бы победа и по¬ ражение. В этой ситуации Гитлер оказался более ловким. Чемберлен вел свои переговоры с Москвой с явным неже¬ ланием. Он ясно давал понять, что не желает союза с Рос¬ сией, а переговоры призваны служить жупелом для Гитле¬ ра. Гитлер же был готов идти до конца. Его не смущало даже 198
то, что в этот момент он поставил с ног на голову свою по¬ литическую концепцию и отказался от того, что он годами проповедовал против «мирового большевистского врага». В это время для него главное состояло в том, чтобы успеш¬ но выстоять в большой игре в покер против Англии и пока¬ зать англичанам, что он может действовать и по-другому. 23 августа Гитлер заключил с Советским Союзом пакт о ненападении. Он думал, судя по всему, что игра выиграна, блеф Англии разоблачен. Она напугана ставшей теперь со¬ вершенно бесперспективной войной против Германии. Однако если все расчеты оказались ошибочными и Гит¬ лер сумел в короткий срок заключить союз с Россией, чтобы обеспечить себе тыл для войны против Запада, то прав был Черчилль, а не Чемберлен. В этом случае гитлеровская им¬ перия не в меньшей мере, чем кайзеровская, становилась для Англии непримиримым и смертельно опасным врагом. Ее надо было обезвредить любой ценой, даже ценой войны, пусть плохо подготовленной, чрезвычайно рискованной и даже в случае победы — разрушительной. На германо-советский пакт о ненападении Англия от¬ ветила тем, что два дня спустя она превратила гарантию Польше в формальный союз. Когда через неделю Гитлер все же напал на Польшу, Англия объявила Германии войну. Объявлением войны, однако, еще не все было решено. Хотя война и была объявлена, но в течение более полугода практически не велась. В первую военную зиму в военном отношении на Западе ничего не произошло, события эти больше походили на последний акт «умиротворения». В своем выступлении по радио Чемберлен все еще вы¬ ражал глубокое сожаление по поводу того, что его надеж¬ ды на мир потерпели крах, а врагом, против которого надо было бороться, он назвал не Германию и Гитлера, а лишь абстрактные понятия: «двуличная игра, грубая сила, пода¬ вление и насилие». За этим скрывался намек, что, может быть, еще можно все поправить, если Германия откажет¬ ся от двуличной игры, грубой силы и т.д. В октябре, когда закончились бои в Польше, Чемберлен, правда, отклонил предложение Гитлера о мире, но выразил готовность начать 199
переговоры «с германским правительством, которому мож¬ но верить». Не Гитлер, а Германия могла бы еще иметь мир, который обеспечивал ей не только существование, но и все захваты последних лет — Австрию, Судетскую область, мо¬ жет быть, даже Чехословакию и Данциг. В эту странную мирную первую военную зиму действи¬ тельно велись зондирующие переговоры между английски¬ ми дипломатами и представителями германских оппози¬ ционных кругов, в ходе которых с большей или меньшей надеждой обсуждались планы заключения мира. Однако отныне предпосылкой для этого мог быть лишь военный государственный переворот в Германии, который поставил бы у власти правительство, «которому можно верить». Но для этого отсутствовали все условия, хотя подобные шат¬ кие планы и вынашивались. Несмотря на все опасения, никто из немецких генералов и консервативных политиков не отважился всерьез высту¬ пить против Гитлера. Он был слишком везучим. Для немец¬ ких обывателей он стал чудотворцем и мессией, наполови¬ ну приемлемым даже для своих критиков и оппонентов. Военного переворота не произошло, и в 1940 году Гитлер развернул войну на Западе. Сначала он захватил Норвегию и Францию; затем начал воздушную войну против Англии, чтобы создать условия для вторжения, и бомбовую войну против Лондона и других английских промышленных го¬ родов, которую англичане окрестили «молнией». Войну объявила Англия, а вела ее отныне Германия. Характерно, что всеми своими наступательными во¬ енными акциями Гитлер по-прежнему стремился в основе своей к тому же, для чего он заключил пакт с Москвой, а именно, отбить у Англии охоту к войне и добиться согласия на «свободу действий на Востоке». Каких-либо военных целей против Англии Гитлер не имел ни сейчас, ни раньше. Он не был заинтересован в захвате и оккупации Англии. Она не была «жизненным пространством» для Германии. Мысль о развале Британской империи, результатами кото¬ рой по положению вещей могли воспользоваться Америка и Япония и, может быть, даже Россия, а не Германия, бы¬ 200
ла для Гитлера совсем неприемлемой. Он не вел и военных приготовлений для войны против Англии. Единственная операция, которая могла обещать ему победное окончание войны, а именно вторжение в Англию, даже в момент ее во¬ енной слабости, когда английская армия была разоружена под Дюнкерком, была неосуществимой. Германский флот был слишком слаб, чтобы обеспечить высадку крупного контингента вооруженных сил, а попытка достичь господ¬ ства в воздухе потерпела крах во время воздушной войны против Англии. Кроме того, план вторжения в Англию был довольно сумасбродной импровизацией, и в той готовно¬ сти, с какой Гитлер через несколько недель вновь отказался от него, чувствовалось, что решение это было для него об¬ легчением. Все, что Гитлер мог предпринимать и предпринимал против Англии, сводилось по-прежнему к косвенной, пси¬ хологической войне. Он выбил из рук Англии «материко¬ вую шпагу» в лице Франции, захватив все побережье от Нордкапа до Пиренеев, и взял ее в морские клещи. Вермахт нагнал страху на Англию возможным вторжением и грозил стереть с лица земли английские города. Действительно, в течение всей зимы была исковеркана ночными бомбарди¬ ровками жизнь жителей Лондона и других крупных горо¬ дов. Теперь Гитлер надеялся, что Англия наконец поймет бесперспективность «навязанной» ему войны, потеряет всякое желание ее вести и согласится предоставить ему «свободу действий на Востоке». Это было все, чего хотел от Англии Гитлер. Но так же как призванный запугать Англию пакт с Мо¬ сквой привел к объявлению войны со стороны Англии, так и все его удары по этой стране имели для Гитлера обратный результат. Войну, которую Англия сначала воспринимала лишь как ошибочный, несчастный случай, почти как не¬ доразумение, теперь она рассматривала как горькую необ¬ ходимость, а Гитлера и гитлеровскую Германию как непри¬ миримых врагов. Выражением такого поворота взглядов и настроений, происшедшего после победы Германии над Норвегией, 201
была замена Чемберлена Черчиллем, человеком, который «уже давно это предвидел». Только теперь объявлялась на¬ стоящая война, только теперь политические силы Англии были готовы поднять наконец брошенную Гитлером пер¬ чатку и направить свои усилия на достижение «победы лю¬ бой ценой» (Черчилль). И только воздушная война сделала войну подлинно народным делом. То, что должно было за¬ ставить английские народные массы требовать мира, при¬ вело к их требованию о возмездии, и когда позже возмез¬ дие стало жестокой реальностью, они приветствовали ее с определенной ненавистью и удовлетворением. 1940 год казался большинству немцев тогда годом самых крупных успехов Гитлера. Фактически же это был год его первого поражения. Именно в этом году война с Англией стала настоящей войной. В конце года ее уже нельзя было избежать. Сама по себе война с Англией не была еще, конечно, концом Германии. Последняя едва ли могла ее выиграть, но и едва ли проиграть. Однако эта война означала, что гитлеровская Германия ввязалась в ошибочную войну. Она вела отныне войну, в которой обе стороны ничего не могли выиграть и которая в лучшем случае после длительного и напрасного кровопролития могла закончиться изнуритель¬ ным миром. Но если эта война еще и не означала конца Германии, все же она была концом широко задуманной концепции Гитлера. План его захватнической войны против России отводил Англии место надежного друга Германии. Даже в этом варианте он был игрой ва-банк. Имея в лице Англии открытого врага, такая война становилась самоубийством. Если Германия, которая к концу 1940 года уже прочно за¬ вязла в войне с Англией, хотела выстоять с меньшими по¬ терями, она должна была отказаться от всех своих даль¬ нейших захватнических планов. Гитлер должен был даже примириться с мыслью, что он может постепенно попасть в определенную зависимость от своего нового партнера — Советского Союза. Но именно эта мысль была для Гитлера невыносимой. 202
Он ринулся вперед. Именно 1940 год, который связал его «ошибочной» войной, укрепил его, несмотря на это, а может быть именно из-за этого, в решении начать все же «правильную» войну. ВОЙНА ПРОТИВ РОССИИ - «ПРАВИЛЬНАЯ» ВОЙНА В 1940 и 1941 годах у Гитлера не было причин бояться Советского Союза или жаловаться на него. Пакт о ненапа¬ дении, заключенный в августе 1939 года, функционировал удовлетворительно. Несмотря на отдельные трения, Совет¬ ский Союз придерживался в отношении Германии исклю¬ чительно оборонительной тактики и был вполне лоялен. Отношение СССР к Англии было более чем холодным. Значительные и осуществлявшиеся в срок поставки сырья и продовольствия с Востока делали Германию неуязвимой на случай блокады. Желание путем доброжелательного ней¬ тралитета по отношению к Германии не дать втянуть себя в войну полностью отвечало также интересам и позиции Со¬ ветского Союза. СССР был еще далек от завершения своей индустриализации, и от войны с Германией он не мог ожи¬ дать ничего хорошего, напротив — лишь опасаться самого худшего. И недаром в августе 1939 года, когда Россию сма¬ нивали обе стороны, она остановилась на Германии. И со¬ вершенно правильно писал генерал-майор Эрих Маркс, который 5 августа 1940 года по заданию Гитлера представил первую разработку Генеральным штабом похода на Восток: «Русские не окажут нам дружеской услуги — они не напа¬ дут на нас». И все же во второй половине 1940 года Гитлер принял решение напасть на Россию. Это решение, оказавшееся са¬ моубийственным, производит совершенно необъяснимое впечатление. Как мог Гитлер, отягощенный войной с Ан¬ глией (и угрозой войны с Америкой), начать без нужды еще войну с Россией? Именно он, который в качестве предпо¬ сылки войны с Россией всегда проповедовал партнерство с Англией? И все же в этих рассуждениях, в которых не¬ избежная война с Англией казалась Гитлеру теперь допол¬ 203
нительным аргументом для войны с Россией, есть опреде¬ ленная парадоксальная логика. Целесообразно со всем бес¬ пристрастием проследить ход мыслей Гитлера. Война с Англией достигла осенью 1940 года мертвой точ¬ ки. Вторжение в Англию с помощью имеющихся средств оказалось неосуществимым. Воздушная война осталась со стратегической точки зрения безрезультатной. По крайней мере в это время Гитлер не мог подступиться к Англии. Но и Англия не могла до поры до времени подобраться к Гер¬ мании. Она отставала от Германии в области вооружения по крайней мере на два года, и даже при полной мобилизации всех ее сил их никогда не хватило бы для успешного втор¬ жения на континент. Она вынуждена была ждать Америку, которая отставала от Германии по вооружению по меньшей мере на три года. Таким образом, война на Западе должна была оставать¬ ся в ближайшие два-три года позиционной войной и со¬ провождаться гонкой вооружения. Однако Германию такая перспектива совсем не устраивала по двум причинам. Во-первых, объединенный англо-американский воен¬ ный потенциал был больше германского и при полном раз¬ вертывании неизбежно превосходил бы его. Германия не могла выиграть гонку вооружений, разве только при усло¬ вии, что она значительно расширила бы свой собственный потенциал. Во-вторых, благодаря своему преимуществу в вооруже¬ нии Германия достигла в то время как раз апогея в военном превосходстве, что даже в лучшем случае не могло больше повториться. Вооружение современного индустриального государ¬ ства — процесс, занимающий четыре года. Когда-то Чер¬ чилль очень образно описал это: «В первый год — почти ничего; во второй — очень мало; в третий — значитель¬ ное количество; начиная с четвертого — столько, сколько нужно». В 1940 году Англия застряла на втором году свое¬ го вооружения («очень мало»), Америка — даже на первом («почти ничего»), Германия же находилась на четвертом («столько, сколько нужно»). 204
Таким образом, Германия по крайней мере еще на два года была гарантирована от крупного наступления Запада и имела свободные руки. Если бы она использовала эти два года для значительного расширения своего собствен¬ ного потенциала, она могла бы надеяться, что и позже не уступит своим западным противникам. Однако Германия не использовала эту возможность и поэтому должна была ожидать, что примерно с 1943 года начнет во все большей степени отставать. Итак, она должна была использовать эти два года. Но как и где? Германия готовилась к войне не против Англии и Аме¬ рики — у нее не было крупного флота и бомбардировщи¬ ков дальнего действия, — а в соответствии с внешнеполи¬ тической концепцией Гитлера — к войне на суше против Франции и России. Ее сила заключалась в армии и авиа¬ ции, которая создавалась как вспомогательное оружие для сухопутных войск, как летающая артиллерия. Однако этот инструмент войны мог быть использован только на конти¬ ненте, а на континенте имелась лишь одна цель — Россия. К Англии Гитлер не мог подступиться (тем более к Аме¬ рике), а к СССР мог. И если бы ему удалось в течение этих двух лет подчинить эту страну своей воле и заставить ее людей и машины работать на Германию, тогда бы он мог надеяться, что в 1943 или 1944 году будет готов к заключи¬ тельной схватке с Англией и Америкой и успешному отра¬ жению попытки англо-американского вторжения. Такова логика, которой руководствовался Гитлер в 1940 году, когда он свою конечную цель, а именно завое¬ вание Советского Союза, превратил в необходимый про¬ межуточный этап для войны с Англией. Если Германия хотела использовать эти два года не нарушаемой никем свободы действий, созданной ее преобладанием в сфере вооружений, то это могло произойти только путем победо¬ носной войны против Советского Союза, даже если СССР не давал ни повода, ни предлога к подобной войне. Другие агрессивные планы, как, например, план командующего флотом Редера о глубоком вторжении на Средний Восток или проникновении в Западную Африку через Испанию, 205
не соответствовали характеру вооружений Германии. По¬ добные планы подвергали германскую армию, заброшен¬ ную за океан, опасности быть отрезанной преобладающим английским флотом и не обещали даже в случае удачи ни¬ каких результатов, могущих оказать решающее влияние на исход войны. Нужно было решать: Россия или ничего. Два других соображения укрепили Гитлера в его реше¬ нии начать войну против СССР, которая всегда была и оста¬ валась его истинным намерением, и не откладывать поход на Восток до окончания войны с Западом. Первый момент носил психологический характер и состоял в том, что в дан¬ ном случае отложить означало, видимо, отказаться вообще. Гитлер неоднократно заявлял, что после победоносной войны с Западом и заключения мира ему едва ли удастся «переутомленный двумя крупными войнами» немецкий на¬ род «поднять еще раз против России». Теперь же все равно шла война, и поэтому заодно можно было решить и эту про¬ блему. Именно для обоснования войны с СССР Гитлер часто прибегал ко лжи, лишь отдельные из его высказываний по этому комплексу вопросов можно принимать за чистую мо¬ нету. Но и они отличаются правдоподобностью лишь пото¬ му, что позволяют разглядеть, что война против Советского Союза всегда оставалась его заветной целью. Вторым моментом была чрезвычайно неприятная мысль о растущей зависимости, в которую Гитлер неизбежно по¬ пал бы от СССР в ходе войны с Западом, если бы он отка¬ зался от своего замысла. Правда, с 1939 года СССР вел себя как вполне лояльный партнер и поставщик, и разница меж¬ ду тем, что эта страна добровольно делала для Германии, и тем, что можно было получить силой от побежденной, раз¬ рушенной войной и озлобленной России, по крайней мере в первые решающие годы войны, была бы совсем не такой уж большой. Не было также оснований считать, что Сталин нанес бы Германии удар в спину, когда она вела решающую битву с западными державами на побережье Атлантики. Сталин не мог серьезно желать поражения Германии, по¬ скольку она была нужна ему как противовес и заграждение 206
от западных держав, которые внушали ему еще больший страх и недоверие, нежели Германия. Однако можно было ожидать, что Сталин станет поднимать политическую цену за свое доброжелательное отношение и поддержку, по мере того как Германия будет попадать в затруднительное поло¬ жение на Западе. Партнерство между Гитлером и Сталиным не было по¬ любовным союзом, в том числе и со стороны Сталина. Ес¬ ли можно было бы превратить своенравного и самовольно¬ го партнера — СССР — в беззащитную и покоренную, по крайней мере уступчивую, Россию, то Гитлер всегда пред¬ почел бы такой вариант. Но было ли это вообще возможно? Как раз в этом месте мы сталкиваемся с ошибкой Гитлера. На войну с Советским Союзом, которую он хотел вести теперь в известной мере лишь как промежуточный этап в войне с Западом, Гитлер перенес без проверки и изменений представления, которые он составил себе с самого начала на этот случай. В то время он надеялся, что сможет вести войну без всяких отклонений и осложнений, в полном со¬ гласии с Англией, с прочным обеспечением тыла и концен¬ трированным использованием всех сил Германской импе¬ рии и будет иметь для этого неограниченное время. Планировавшаяся ранее война должна была стать вой¬ ной колониальной, а это значит — особенно жестокой. Разгром русских вооруженных сил был бы лишь первым актом, за которым должна была последовать тотальная ок¬ купация этой огромной страны, полная ликвидация госу¬ дарственной власти Советского Союза, истребление звена руководящих кадров и интеллигенции, создание подвиж¬ ного германского колониального аппарата и, наконец, порабощение 170-миллионного населения. Сомнительно, был ли вообще выполним подобный план даже при самых благоприятных обстоятельствах. Во всяком случае, это был план, для выполнения которого была необходима жизнь целого поколения. Теперь же Гитлер имел для войны с СССР всего лишь два года. Но даже и в эти два года четверть германской ар¬ 207
мии и треть военно-воздушных сил были связаны на За¬ паде. К концу этого срока Гитлер был бы вынужден вновь перебросить большую часть своих войск на Атлантическое побережье, и Россия, если не считать незначительные ок¬ купационные войска, была бы предоставлена сама себе. В этих изменившихся условиях Гитлер мог, однако, лишь надеяться в лучшем случае выиграть против Советского Союза «европейскую нормальную войну» с ограниченны¬ ми целями — своего рода расширенный вариант блицкрига против Франции. Этому соответствовали и военные пла¬ ны, которые предусматривали наступление лишь до линии Волга — Архангельск. Длительная оккупация также и ази¬ атской части Советского Союза по ту сторону Урала, даже в случае военной победы, полностью истощила бы немец¬ кие силы и сделала невозможным продолжение мировой войны. В условиях ограниченного времени и сил планы Гитлера могли иметь успех только в том случае, если бы русские сде¬ лали ему одолжение и, как французы в 1940 году, вступили бы всей силой своих мобилизованных армий в решающую борьбу вблизи границы, вместо того чтобы использовать просторы русской территории. Только в этом случае можно было бы выиграть решающую битву. Кроме того, должно было найтись русское правительство, которое признало бы такое военное решение неизменным и, как правительство Петена во Франции, предпочло бы длительной отчаянной борьбе быстрое военное перемирие. Но и в этом случае Гитлер должен был бы, как и во Фран¬ ции, проявить готовность выставить для такого перемирия приемлемые, «нормальные» условия. Он должен был бы по крайней мере признать авторитет этого русского прави¬ тельства в своей стране и создать для русского населения в оккупированных областях более или менее нормальные условия жизни. Только в этом случае Гитлер мог надеяться заставить побежденную Россию пойти на «коллаборацию», подобно тому как это было с побежденной Францией. Только в этом случае он мог думать о том, чтобы спустя два, самое большее три года вновь повернуться к побежденной 208
России спиной, не опасаясь немедленного развязывания русскими освободительной войны, которая означала бы войну на два фронта в момент англо-американского втор¬ жения. Это была дилемма, которая вставала перед Гитлером в случае войны с СССР. Даже быстрая военная победа, ко¬ торая была далеко не само собой разумеющейся, грозила скорее ухудшением, нежели улучшением положения Гит¬ лера в решающей фазе мировой войны, если бы не удалось победу на Востоке тотчас же перечеканить в мир — более того, установить дружеские отношения между побежден¬ ной Россией и Германией. Но любая мысль о подобной политике была для Гитлера весьма далекой. Он по-прежнему находился в плену своей идеи фикс о германском жизненном пространстве на Вос¬ токе. Он не признавал или не хотел признавать, что эта идея разрывает теперь рамки его стратегических возможностей. Из-за недостатка времени, который исключал колониаль¬ ную войну с Россией, он уже с первого дня войны пустил в ход колониальные меры истребления и порабощения. Тем самым он с самого начала показал народу и армии против¬ ника, что их ожидает в случае поражения, и вверг их в от¬ чаяние, еще не победив. Даже в европейской, «нормальной» войне Россия оказа¬ лась бы, очевидно, победителем: численность ее населения более чем в два раза превышала население Германии. СССР имел тогда богатые военные традиции, высокую степень вооружения, а для обороны — такое почти непреодолимое оружие, как пространство. Советский Союз совсем не «со¬ зрел для падения» — это было молодое, мощно развиваю¬ щееся государство, которое переживало этап широкой мо¬ дернизации и индустриализации. С того момента как русская боевая мораль не ставилась больше под вопрос, Россия с ее военно-техническим равно¬ весием и ее численным и территориальным превосходством не могла больше проиграть войну, а Германия — выиграть ее. Даже крупные отступления русских на Южном фронте в 1942 военном году никак не меняли положения дел. В ходе 209
этих отступлений не было больше массовых пленений, как это имело место во время крупных поражений в первые ме¬ сяцы войны. В 1942 году Россия сознательно использовала свое пространство как оружие, долгое отступление завер¬ шилось Сталинградом. Война против СССР, начатая в 1941 году, не имела ди¬ пломатической предыстории. В отличие от войны с Ан¬ глией ей не предшествовали ни спор, ни напряженная си¬ туация, ни разногласия, ни ультиматум. Кроме как своим существованием, СССР не давал Гитлеру никакого повода для развязывания войны. Начать войну против СССР и вести ее как колониальную войну было единоличным ре¬ шением Гитлера. Однако следует подчеркнуть, что против этого решения в Германии не было ни малейшего признака сопротивления, как это еще имело место в кризисы, кото¬ рые предшествовали Мюнхенскому соглашению 1938 года, развязыванию войны 1939 года и походу против Франции 1940 года. Никогда еще Гитлер не имел за собой столь спло¬ ченную Германскую империю, как в своей убийственной и самоубийственной войне против Советского Союза. Война с СССР не имеет, несмотря на большое число кровопролитных битв, собственной военной истории. Ни разу в ходе войны ее исход не зависел от лучшего или худ¬ шего плана отдельных операций, смелости проекта битвы, стратегического таланта того или иного ведущего генерала. Имевший место впоследствии спор о решении Гитлера осу¬ ществить в сентябре 1941 года нападение сначала на Киев, а не на Москву является бесполезным. Противоположное решение, даже если бы оно привело к взятию Москвы, не изменило бы ход войны. С того момента, когда русскому народу стали ясны истинные намерения Гитлера, немецкой силе была противопоставлена сила русского народа. С это¬ го момента был ясен также исход: русские были сильнее не только потому, что они превышали численностью, но прежде всего потому, что для них решался вопрос жизни и смерти, а для немцев — нет. Для немцев речь шла лишь о победе или поражении. Победа была проиграна с того момента, когда русские взя¬ 210
ли себя в руки, то есть уже в декабре 1941 года. Однако по¬ ражение от русских не означало для немцев, что их страна будет превращена в то, во что превратилась бы Россия в случае нанесения ей поражения Гитлером. Кроме того, немцы еще могли помешать тому, чтобы русские стали их единственными победителями. После де¬ кабря 1941 года, когда контрнаступлением под Москвой русские доказали свою вновь обретенную волю к борьбе, Германия уже не могла выиграть войну, но она могла затя¬ нуть ее на годы, пока западные державы не были готовы к вступлению в войну. Немцы могли до известной степени выбирать, кем они хотели бы быть побежденными и кому помочь одержать победу — Востоку или Западу. Они могли даже надеяться использовать Восток против Запада или За¬ пад против Востока. С этого момента, правда, они постави¬ ли бы на карту единство своего государства. С этого времени западные державы играли для Герма¬ нии другую роль, и война на Западе изменила свое лицо. Пока Германия боролась на Востоке за победу, она была за¬ интересована по возможности дольше затянуть активиза¬ цию военных действий на Западе, а особенно вступление в войну Америки. Но с тех пор как Германия на Востоке могла бороться лишь за отсрочку поражения, она должна была быть заинтересована по возможности ускорить всту¬ пление западных держав в войну, а значит, и вступление в войну Америки. Ведь лишь активное выступление Англии и Америки на Европейском театре военных действий дава¬ ло Германии шанс заменить поражение на Востоке пора¬ жением на Западе или даже вызвать большую войну между Востоком и Западом как продолжение войны с Советским Союзом, в ходе которой выступить на той или иной сто¬ роне (на какой — сомнений почти не вызывало) и таким образом все же превратить поражение в победу. Это новое положение Гитлер осознал 6 декабря 1941 го¬ да, когда русские начали необычайно мощное контрнасту¬ пление под Москвой. «Когда началась зимняя катастрофа 1941—1942 гг., — говорится в военном дневнике главного штаба вермахта, — фюреру и генерал-полковнику [Йодлю] 211
стало ясно, что кульминационный пункт пройден и... боль¬ ше нельзя достичь победы». Через пять дней, И декабря 1941 года, Гитлер объявил войну Америке. Между этими двумя событиями существует взаимосвязь. ОБЪЯВЛЕНИЕ ВОЙНЫ КАК ЗОВ О ПОМОЩИ Из всех решений Гитлера самым загадочным является объявление войны Америке. На первый взгляд оно выгля¬ дит как чистое безумие. Гитлер всегда недооценивал Совет¬ ский Союз («огромный колосс на Востоке созрел для па¬ дения»). Но недооценивать Соединенные Штаты Америки и их гигантский военный потенциал ему никогда не при¬ ходило в голову. Он знал совершенно точно, что Германия никогда не сможет выиграть войну против Америки. И все же он объявил Америке войну, к тому же в момент, когда Германия уже вела войну с Англией и СССР. Гитлер знал и другое, а именно, что он вообще не мог вести войну против Америки. В то время как для всех дру¬ гих войн у него имелись детально разработанные планы, для войны против Америки ничего подобного не было — ни плана операций, ни анализа Генерального штаба. Объ¬ яснялось это следующей причиной: с оружием, которым обладала Германия, она в еще меньшей мере, чем к Англии, могла подступиться к Америке. О вторжении на терри¬ торию Америки вообще нечего было и думать. Немецкие бомбардировщики также не достигали Америки. Можно было лишь расширить масштабы подводной войны. Объявление войны США было не тем, что обычно по¬ нимают под таким актом: это было сообщение, что Герма¬ ния распространяет войну и на Америку. Через три недели после объявления войны, 3 января 1942 года, Гитлер заявил японскому послу Охима с ошеломляющей прямотой, что он еще не знает, как можно победить США. Как бы странно это ни звучало, однако по своему военно-политическому содержанию объявление войны было не чем иным, как приглашением Америке начать войну против Германии. 212
Два крупных неожиданных события предшествовали объявлению Германией войны Америке: контрнаступле¬ ние русских под Москвой 6 декабря 1941 года и нападение Японии 7 декабря на тихоокеанский американский флот у Пёрл-Харбора. Русское наступление окончательно пока¬ зало Гитлеру, что он недооценил силы Советского Союза и отныне на долгое время будет сильно занят войной на Вос¬ токе, если ему вообще удастся избежать быстрой катастро¬ фы, как это было с Наполеоном в 1812 году. Японское напа¬ дение открывало непредвиденную перспективу, внимание Америки будет привлечено к Азии, у нее длительное время не будет сил, чтобы заняться Германией. Итак, было две причины, которые требовали в этот мо¬ мент самого смирного поведения по отношению к Амери¬ ке. Если Германия еще надеялась выиграть войну против СССР или выстоять хотя бы без тотального поражения, для нее именно в это время было важно избежать вступления в войну Америки или в крайнем случае как можно дальше отодвигать его. Нападение Японии, которое отвлекало си¬ лы Америки от Германии, еще раз предоставило обнадежи¬ вающую возможность для этого. Но именно в этот момент Гитлер и объявил Америке войну, не имея для этого ника¬ кого непосредственного повода. Это решение Гитлера было и остается необъяснимым до сегодняшнего дня. Большинство предпринятых объ¬ яснений — мания величия, долгое время подавлявшая¬ ся и неожиданно прорвавшаяся ярость, нибелунговская преданность Японии, стремление иметь свободу рук для подводной войны в Атлантике — не выдерживают ника¬ кой критики. И все же есть объяснение этому, причем оно проливает одновременно свет и на многое другое, что на первый взгляд кажется необъяснимым: например, одер¬ жимость, с которой Гитлер «до последней минуты» про¬ должал уже проигранную войну, или готовность, с которой послегитлеровская Германия покорно смирилась со своим разделом. С момента объявления Гитлером войны Амери¬ ке начинается в известной степени послевоенная история Германии. Соображения, лежавшие тогда еще в скрытой 213
форме в ее основе, позднее многие годы определяли внеш¬ нюю политику Федеративной Республики Германии. Решение Гитлера добиться давно ожидавшегося, но за¬ тянувшегося вступления Америки в войну было неожи¬ данным, но обдуманным. Между идеей объявить войну и ее осуществлением не прошло и пяти дней. За это время Гитлер полностью пересмотрел политику, которую он про¬ водил в отношении Америки. Чтобы уяснить, почему он это сделал, необходило сначала понять эту политику, а так¬ же политику Америки. Дело в том, что в ходе длительной тайной борьбы, которая предшествовала объявлению Гер¬ манией войны, лишь один раз Гитлер находился в обороне, а не в наступлении. Инициатива принадлежала Америке. Американский президент Рузвельт был единственным из всех противников Гитлера, кто действительно хотел ж>йны с гитлеровской Германией и сознательно искал повода для ее начала. С момента нападения Германии на Францию в мае — июне 1940 года Рузвельт был убежден, что германское господство на Атлантическом побережье Франции и гер¬ манская опасность для Англии являются серьезной угрозой для Америки и ликвидировать ее на длительное время мож¬ но лишь вооруженной интервенцией на стороне Англии. Мотивом для политики Рузвельта, преследовавшей цель начать войну против Германской империи, были не анти¬ патия к Германии и не ненависть к фашизму и нацизму. Это также имело значение, но отнюдь не решающее. Начиная с 5 ноября 1940 года, когда Рузвельт был пере¬ избран на пост президента, он делал все, чтобы поддержать и усилить Англию и шаг за шагом приблизить момент, а затем втянуть Америку в войну. Однако совершенно оче¬ видно, что, несмотря на огромные усилия, ему не удалось до декабря 1941 года достичь своей цели, и нет оснований считать, что в этот период (или позже) он сумел бы это сде¬ лать, если бы Гитлер неожиданно не решил выполнить эту работу за него. В отличие от своего президента Америка не хотела войны. Конечно, она с симпатиями относилась к Англии и сочувствовала ее положению, была готова обеспечить «all 214
aid short of war» (то есть пойти в своей помощи до грани войны), но в войну включиться не хотела; от нее требова¬ ли слишком многого. Америка не хотела вести войну из-за Англии. И конечно, она совсем не хотела воевать за СССР. Когда Гитлер оставил в покое Англию, чтобы летом 1941 года обрушиться на СССР, политике Рузвельта был нанесен на некоторое время тяжелый удар. После того как осенью того же года последствия удара были в определен¬ ной степени преодолены, возникла новая угроза для его политики: война с Японией. Американский президент не был диктатором, он не был всесильным. Рузвельту пришлось проявить все свое боль¬ шое политическое мастерство, чтобы с помощью все новых идей и приемов заставить американскую лошадь подойти к воде. Но заставить ее напиться не удалось даже ему. Чтобы действительно начать войну против Германии, ему нужна была помощь Гитлера. Но Гитлер до декабря 1941 года и пальцем не пошевельнул, чтобы помочь в этом Рузвельту. Более того, он действовал наоборот. Положение Рузвельта было метко определено в записках германского посла в Вашингтоне Ганса Генриха Дикхофа, который 6 июня 1941 года писал: «Президент стоит перед сложной дилеммой. С одной стороны, на него все большее давление оказывает Англия, стремящаяся втянуть США в войну, и он внутренне готов к этому; с другой — он не мо¬ жет пока совершить этого шага, так как: а) до сих пор не ясно положение в Тихом океане (Япония), б) в обществен¬ ном мнении страны по-прежнему преобладают настроения против вступления в войну... Из-за преобладающего мне¬ ния своего народа он не может пойти на войну, которая в соответствии с конституцией может быть объявлена лишь с одобрения конгресса». Гитлер был хорошо информирован о ситуации и поэто¬ му соответственно вел себя. Своей пассивностью, сдержан¬ ностью и подчеркнутой корректностью он делал трудности Рузвельта почти непреодолимыми. Так продолжалось в те¬ чение всего года. Рузвельт неоднократно пытался своими колкостями толкнуть Гитлера на опрометчивые действия, 215
но последний не поддался провокациям. Гитлер был по¬ лон решимости не давать Америке повода для войны по меньшей мере до победного окончания войны с Советским Союзом. Длившаяся тринадцать месяцев (с ноября 1940-го по де¬ кабрь 1941 года) дуэль между Рузвельтом и Гитлером выгля¬ дит забавно, поскольку Гитлер выступил в ней в совершен¬ но необычной роли: полному ярости Рузвельту противосто¬ ял кроткий, почти как овечка, Гитлер. Когда, например, в конце мая 1941 года германская подводная лодка потопила американское судно в южной части Атлантики, Рузвельт в своем послании конгрессу заклеймил этот акт как «между¬ народное правонарушение», блокировал все германские активы в США и потребовал закрыть консульства Герма¬ нии. Гитлер же категорически запретил любые акции гер¬ манских военно-морских сил против американских судов, находящихся вне установленных зон операций. Он сокра¬ щал также район действий немецких подводных лодок по мере того, как Америка расширяла в Атлантике свою зону безопасности. Когда Рузвельт в сентябре отдал приказ стре¬ лять по любой германской подводной лодке, обнаружен¬ ной в западной части Атлантики, Гитлер, по приказу кото¬ рого в это же самое время в Советском Союзе ежедневно проводили широкие операции по массовому уничтожению невинных мирных людей, воспринял и это терпеливо. Он хотел выиграть войну против СССР с целью колонизации и до ее завершения стремился избежать любых осложнений с Америкой. Вполне возможно, что и позже, особенно по¬ сле начала японо-американской войны, ему удалось бы до¬ стичь этой цели, если бы он захотел. Достаточно ясно представить себе положение Америки после 7 декабря 1941 года и попытаться оценить его глазами американцев, чтобы сказать, что страна не была готова на¬ чать неспровоцированную войну против Германии, кото¬ рую ее президент, руководствуясь государственно-полити¬ ческими соображениями, считал необходимой. Гитлер не давал ему для этого ни случая, ни повода. И вот Америке бросается самый серьезный вызов, она чувствует себя уни¬ 216
женной, но не со стороны Германии, а Японии. Не Герма¬ ния, а Япония начала войну с Америкой, уничтожив одним ударом большую часть ее тихоокеанского флота и напав на Филиппины и английские Гонконг и Малайю. Разве не естественно, что Америка собрала после этого все силы, хотя они не были еще полностью мобилизованы, чтобы исправить случившееся и отплатить Японии? Как бы вы¬ глядело, если бы в этой ситуации Рузвельт оставил Японию в покое и развязал войну против Германии? Ни психологи¬ чески, ни политически в период между 7 и 11 декабря это было просто невозможно. Никогда еще Рузвельт и Черчилль так не боялись за свою совместно разработанную стратегию в отношении Герма¬ нии, как в эти дни. Нападение Японии грозило полностью перечеркнуть ее. Своим объявлением войны Америке Гит¬ лер сам спас эту стратегию, в том числе и германо-японский союз. Этот союз в виде Тройственного пакта от 27 сентя¬ бря 1940 года (третьим членом союза была Италия) носил следующий характер. Обязательства по союзу вступали в силу лишь в случае, «если одна из трех договаривающих¬ ся сторон... подвергнется нападению» (статья 3) [4]. Ведь не Америка напала на Японию; та сама была очевидным и признанным агрессором. Таким образом, юридического обязательства начать войну на стороне Японии у Герма¬ нии не было. Тем более не было морального обязательства: Япония не спросила Германию и даже не предупредила ее о нападении на Америку. Германия была поставлена перед совершившимся фактом, так же как, впрочем, и Япония при нападении Германии на СССР. В то время Германия напрасно пыталась уговорить за¬ дним числом Японию принять участие в войне против СССР (кстати, инициатива исходила от Риббентропа, а не от Гитлера, который еще считал, что он один справится с СССР, намеревался один полностью завладеть этой стра¬ ной). Так же безуспешно Германия, в данном случае сам Гитлер, пыталась зимой 1940/41 года побудить Японию напасть на английские владения на Дальнем Востоке, а именно на Сингапур. Японцы всегда были глухи к таким 217
желаниям Германии: они проводили свою собственную по¬ литику. Японцы не могли ожидать и не ожидали, что из-за любви к ним Германия изменит свою сдержанную по ряду серьезных причин политику в отношении Америки. Кро¬ ме того, Германия и не могла оказать им военную помощь: она завязла со своими сухопутными войсками в России, а ее скромные военно-морские силы были полностью заня¬ ты в Атлантическом океане. Между Германией и Японией никогда не было совместных военных планов. Каждая из них проводила свою собственную политику и вела свои собственные войны. Каждая пыталась извлечь выгоду за счет другой стороны. Таким образом, нападение Японии на США не было для Гитлера причиной для самоубийственного пересмотра по¬ литики в отношении Америки. Оно могло послужить лишь поводом для этого. Причину же мы должны искать в другом месте. Для этого нам нужно вернуться на один день назад до японского нападения. Япония нанесла удар по Пёрл- Харбору 7 декабря 1941 года. За день до этого, 6 декабря, Красная Армия начала контрнаступление под Москвой, далеко отбросила передовые германские части и одним разом поставила неподготовленную для зимних боев сухо¬ путную армию Германии под угрозу полной катастрофы. Это обстоятельство, а не Пёрл-Харбор было причиной по¬ спешного объявления Гитлером войны Америке. Оно было скрытым зовом о помощи. Для Гитлера и германского Верховного Командова¬ ния наступление русских было полной неожиданностью. Оно означало полный крах плана войны Германии против СССР, на котором основывалась вся стратегия Гитлера. План войны против Советского Союза был планом мол¬ ниеносной войны. СССР должен был быть не только раз¬ бит, но и разбит в короткий срок, так как Гитлер спешил: он был вынужден считаться с усилением Англии, возможным вступлением в войну Америки и вторжением на Западе в 1943—1944 годах. Однако отныне не было надежды на скорую победу над СССР, хотя в июле, а затем в октябре 1941 года Гитлер счи¬ 218
тал, что победа уже обеспечена. Германские блицпобеды не сломили оборонительную мощь русских. Более того, Советский Союз по-прежнему обладал огромной наступа¬ тельной силой. Немцы же перешагнули апогей своих воз¬ можностей. Лучшее, на что они могли еще надеяться, была длительная, изнурительная, почти предрешенная война на Востоке. Но такая война не могла обеспечить достаточную оборонительную силу на Западе. Кроме того, не была ис¬ ключена быстрая катастрофа, как это было с Наполеоном в 1812 году. Другими словами, начиная с 6 декабря 1941 года Гитлер впервые был вынужден считаться с возможностью герман¬ ского поражения. Теперь он должен был выработать планы, которые обеспечивали бы шанс превратить тотальное пора¬ жение в частичную победу. Для этого нужно было втянуть в войну Америку, чего он, пока речь шла о победе, пытался по возможности избегать или по крайней мере оттягивать. План Гитлера был совершенно ясен: в случае быстрой катастрофы нужно было позаботиться о том, чтобы Герма¬ ния по меньшей мере не полностью попала в руки неверо¬ ятно раздраженной России, с которой так жестоко обраща¬ лась. В случае такой катастрофы Запад должен был стать из противника помощником по необходимости. Для того чтобы он стал таковым, нужно было усилить Англию. Даже в самой благоприятной ситуации Англия не могла соста¬ вить на континенте противовес победоносному Советско¬ му Союзу. Вместе же с Америкой это было возможно, даже если в 1942 году обе западные державы были еще далеки от полного развертывания своих вооруженных сил. Объявле¬ ние Гитлером войны Америке было не чем иным, как зовом о помощи: «Приходите скорее, пока не пришли русские». В этом отношении Гитлер не ошибся в американцах. Правда, они планировали вторжение на континент лишь в 1943 году (позже перенесли даже на 1944 год). Их планы штаба предусматривали, однако, вторжение и при имев¬ шихся недостаточных силах уже в 1942 году в двух крайних случаях: как отвлекающая операция в случае угрозы пора¬ жения России или как операция по ликвидации послед¬ 219
ствий германского поражения на Востоке. Они не желали отдать русским Германию и всю Европу. В это время полного разгрома Германии на Востоке еще не было. Гитлер мог еще надеяться предотвратить его, и зи¬ мой 1941/42 года он действительно сумел это сделать. Но хотя война на Востоке и продолжалась, Гитлер должен был с этого времени учитывать свое поражение в России в пер¬ спективе. СССР не был разбит одним мощным ударом, а поэтому он неизбежно становился сильнее Германии. Его превосходящая численность населения и пространство должны были со временем сказаться на ходе войны. Поскольку у одной Германии не хватало сил победить СССР или хотя бы не давать ему передышки, надо было вве¬ сти в бой другие, более мощные силы, чтобы по крайней ме¬ ре держать СССР под постоянной угрозой, а может быть, кто знает, и даже победить в перспективе. Нужна была Америка. Единственным средством втянуть Америку в европейское силовое поле было в этих условиях объявление ей войны. Конечно, такой шаг означал, что вначале американцы выступят вместе с Англией, а позже и на континенте не против СССР, а против Германии. Изменить это было не¬ возможно. Но американцы и англичане так же не хотели тотальной победы СССР, как и Германии. Непомерный рост мощи СССР неизбежно вызывал у них недоверие и вновь заставлял думать о старой роли Германии как «ба¬ стиона против большевизма». Если бы все развивалось по плану, то противоестествен¬ ный союз, навязанный Гитлером Востоку и Западу, мог еще в ходе войны распасться на враждебные стороны. Герма¬ ния могла стать союзником своего западного противника. Истории известны такие случаи. Даже при самом неблагоприятном исходе поражение Германии силами Востока и Запада должно было приве¬ сти к их прямой конфронтации и спору из-за добычи. Это могло обеспечить Германии, даже в случае поражения, воз¬ можность вновь играть решающую роль. Если бы после поражения Германии удалось продолжить войну между Западом и Востоком, когда Запад только что 220
достиг полного развертывания своих вооруженных сил, а Восток был серьезно ослаблен войной, Германия могла бы, выступая на стороне Запада, все же выиграть задним чис¬ лом свою восточную войну. Все эти планы имели обязательной предпосылкой всту¬ пление в войну Америки. Чтобы заставить ее сделать это, было лишь одно средство: объявить ей войну. Какое дело было до того, что Германия не могла вести войну против Америки и объявление войны было лишь приглашением начать войну против Германии? В пользу наших предположений говорит не только то обстоятельство, что позже многое, хотя и не все, на что на¬ деялся Гитлер, принимая решения, действительно произо¬ шло. За это значительно весомее говорит то, что подобный взгляд вперед полностью отвечает образу мышления и сти¬ лю действий Гитлера. Наконец, за это еще более убедитель¬ но говорит то, что в действиях Гитлера нашла свое отраже¬ ние его прежняя внешнеполитическая концепция. Основная идея гитлеровской концепции всегда носила двойственный характер: главной целью была колонизация Советского Союза; прикрытие тыла с помощью союза с Англией было необходимой предпосылкой для этого. По¬ сле того как это не удалось, Гитлер попытался достичь сво¬ ей цели на Востоке без западного прикрытия с тыла. Тем самым он отклонился от своей основной концепции и по¬ терпел крах. В этой ситуации Гитлер «интуитивно» видел лишь один путь вернуться к своей основной идее — германской коло¬ низации Востока, имея западное прикрытие с тыла. По¬ скольку западные державы не хотели предоставить Гер¬ мании «свободу рук на Востоке», надо было в наказание обходным путем, а именно через войну, втянуть их самих в конфликт с Востоком. Если бы эта конфронтация привела к войне между Востоком и Западом, Запад был бы вынужден превратить Германию, даже побежденную, в свой головной отряд или, соответственно, обеспечить Германии тыл для ее но¬ вой агрессивной войны на Востоке. И если бы Запад, как 221
этого ожидал Гитлер, в союзе с Германией в конце концов выиграл войну, то по своему географическому положению лишь Германия, пусть даже ранее и побежденная, могла в перспективе пожать плоды победы. «С Западом против России» — таковой всегда была идея фикс Гитлера. Это особенно наглядно, хотя и в извращен¬ ном виде, проявилось именно в тот момент, когда он перед лицом грозящей катастрофы на Востоке вызвал Америку на войну против Германии, надеясь в итоге все же органи¬ зовать совместную войну против СССР. средняя ФАЗА войны Начиная с декабря 1941 года Германия не могла выи¬ грать войну военными средствами. Превосходство коали¬ ции в составе Англии — СССР — Америки было подавляю¬ щим, и все военные усилия Германии, в том числе и насту¬ пления, являлись с точки зрения глобальной стратегии не чем иным, как операциями, лишь оттягивающими исход войны. Но война не была еще проиграна. У Германии было два козыря, которые при правильном розыгрыше обеспечи¬ вали пусть не победу, но самоутверждение. Одним из них было завоеванное в начале войны господство над Западной Европой, другим — чрезвычайно высокая чувствитель¬ ность и хрупкость «неестественного» союза между Совет¬ ским Союзом и западными державами. С декабря 1941 го¬ да исход войны зависел исключительно от того, сумеет ли Германия использовать содержавшиеся в этих козырях воз¬ можности. Если бы Гитлеру удалось примирить, умиротворить и привлечь на свою сторону оккупированную Европу, Гер¬ мания не только получила бы значительное материальное подкрепление, но и психологически разоружила и пара¬ лизовала другую сторону, прежде всего западные державы. Если бы удалось, и это было еще важнее, взорвать, как это было в Первую мировую войну, превосходящую коалицию противника путем заключения сепаратного мира с СССР, 222
то стало бы возможным успешно защищаться на Западе. Для обоих вариантов в 1942 году имелись хорошие возмож¬ ности. Эти возможности исчезли зимой 1942/43 года, когда Сталинград, Эль-Аламейн и англо-американский десант в Северной Африке сигнализировали о повороте войны. В Европе это означало поворот от готовности примирить¬ ся — к сопротивлению. Советский Союз не проявлял го¬ товности заключить сепаратный мир с Гитлером; в лучшем случае он мог бы еще пойти на это с другим германским правительством, которое полностью порвало бы с гитле¬ ровским режимом. Однако Германская империя была в это время не в состоянии создать такое правительство, и тем самым она приблизила свой закат. Чтобы предупредить та¬ кую возможность, Америка и Англия сразу же после сво¬ их первых успешных наступательных действий в январе 1943 года выдвинули требование о безоговорочном подчи¬ нении Германской империи своим будущим победителям. Осенью 1943 года, после того как созданный в Москве На¬ циональный комитет «Свободная Германия» не привлек в рейхе внимания, СССР тоже присоединился к этому тре¬ бованию. Считается нормальным, что побежденные и оккупанты остаются врагами. Однако это не совсем нормально, и осо¬ бенно бросается в глаза, когда сравниваешь Европу Гитлера с Европой Наполеона. Наполеон, так же как Гитлер, сна¬ чала силой захватил и подчинил большинство европейских стран. Наполеон, как и Гитлер, считал необходимым ис¬ пользовать завоеванные страны для ведения дальнейших войн. Наполеону удалось это: «его» Европа функциониро¬ вала как система, пока не была разбита извне. Из побеж¬ денного противника он умел как по мановению волшебной палочки делать союзника. В его армиях в 1812 и 1813 го¬ дах сражалось больше немцев, итальянцев и поляков, чем французов, и надо сказать, что сражались они хорошо. В Европе Гитлера ничего подобного не было. Напротив, первоначально союзные страны — Италия, Словакия, Вен¬ грия, Румыния, Болгария, Финляндия — в ходе войны одна 223
за другой отпадали или превращались в оккупированные страны, которые приходилось удерживать силой. Следует сказать, что в 1940—1942 годах почти во всех за¬ хваченных странах, особенно во Франции, имелась широ¬ кая готовность оправиться от поражения и послушно вклю¬ читься в германский «новый порядок» в Европе. В 1940 году фашизм везде имел своих сторонников, а огромное впечат¬ ление от молниеносных побед Германии делало свое дело. Если Германская империя имела бы в 1940 году какие- либо конструктивные идеи для Европы, пусть даже д ля фа¬ шистской Европы, если бы она действительно установила «новый порядок», у нее были бы неплохие возможности в годы ее военной непобедимости объединить под своим ру¬ ководством Европу. Но таких идей не было, и ее «новый по¬ рядок» вскоре оказался пустой пропагандистской фразой. Военный захват Европы не был целью Гитлера. Она ему нужна была в войне против Англии. Его заветной целью было лишь порабощение Советского Союза. Европа его не интересовала. Правда, иногда он говорил с подчеркнутым недовольством, что надо «как можно скорее ликвидировать имеющуюся еще в Европе рухлядь мелких государств». На практике же он сам создал новую «рухлядь мелких госу¬ дарств», как это имело место, например, при разделе Че¬ хословакии и Югославии. В годы германского господства нигде даже не было начальных форм или частичного объ¬ единения Европы. Не думал Гитлер серьезно и о прими¬ рении и мире, не говоря уже о союзе с оккупированными государствами, в том числе и в тех случаях, когда эти госу¬ дарства сами предлагали это победителю, как, например, Франция Петена. Все, что оккупированная Европа получила от победи¬ тельницы — Германской империи, было несколько смяг¬ ченной формой германского колониального господства. В Польше и оккупированных районах Советского Союза был введен ужасающий террор: принудительный угон ра¬ бочих, незаконные аресты, террор гестапо и расстрел за¬ ложников. Единственным «общеевропейским достижени¬ ем» Гитлера было массовое уничтожение евреев, в рамках 224
которого «Европа была прочищена с запада на восток» и от которого Гитлер, кажется, серьезно ожидал пропагандист¬ ского эффекта. «Наш антисемитизм, — заявил он 22 июня 1944 года перед генералами и офицерами, — распростра¬ нится на весь мир, так же как в свое время идеи француз¬ ской революции предшествовали французским армиям и облегчали победы Наполеона. Так же будет и у нас...» Перед лицом такой мешанины безыдейности, эксплуа¬ тации, насилия и преступлений неудивительно, что перво¬ начальная готовность подчиниться и сотрудничать очень скоро остыла во всей Европе и превратилась в сопротив¬ ление и партизанскую войну, когда германская непобеди¬ мость канула в прошлое и приближавшееся поражение Гер¬ мании стало очевидным для всех. На рубеже 1942—1943 го¬ дов такой поворот стал фактом, возможность «развернуть» захваченную Европу окончательно отпала. Примерно в это же время отпала и другая, более реаль¬ ная возможность: досрочный распад большой коалиции. В 1942 году союз между западными державами и Совет¬ ским Союзом не раз подвергался серьезным испытаниям, и нельзя сказать, что в оценке возможности взрыва «проти¬ воестественного» союза между Востоком и Западом Гитлер был так же слеп, как в оценке возможностей проведения конструктивной политики в Европе. Напротив, объявле¬ ние войны Америке как раз и служило достижению стол¬ кновения между Востоком и Западом в Европе и из-за нее, что должно было обеспечить Германии возможность стать арбитром у чаши весов. Если военная политика Гитлера с декабря 1941 года вообще еще имела какую-либо рацио¬ нальную основу, то таковой был расчет на отсутствие един¬ ства среди союзников. Однако Гитлер смотрел, как загип¬ нотизированный, не в ту сторону. Ему мерещилось, что он вынудит западные державы стать союзниками Германии. Но для этого не было ни ма¬ лейшей надежды до тех пор, пока они не могли активно и решительно включиться в войну против Германии. Гитлер не понимал или не хотел понимать, что единственной дер¬ жавой, у которой в 1942 и 1943 годах могла быть причина 8 - 4868 225
выйти из союза, чтобы освободиться от войны, был Совет¬ ский Союз. В 1942 году Советский Союз практически один нес на своих плечах всю тяжесть войны против Германии. Как для Америки, так и в известной степени для Англии 1942 год был скорее годом подготовки к войне, чем годом ведения войны. И в 1943 году СССР продолжал нести основное бремя войны. Англия и Америка участвовали в войне лишь частью своих вооруженных сил, причем больше против Италии и Японии, чем Германии. СССР же в эти годы вел войну на своей территории, по-прежнему напрягая все си¬ лы в борьбе за свою жизнь и истекая кровью. Неудивительно, что все это время Советский Союз громко взывал о помощи, об открытии «второго фронта» в Европе, посредством которого Англия и Америка долж¬ ны были оттянуть германские армии с Восточного фронта и взять на себя часть бремени. Неудивительно также, что половинчатые обещания и неоднократный перенос срока открытия второго фронта в 1942 и 1943 годах вызывали у СССР подозрения. Одни лишь поставки вооружения не могли его удовлетворить. Может быть, западные державы сознательно хотели обе¬ скровить Советский Союз? От такого подозрения до мыс¬ ли, что от скорого мира на основе статус-кво СССР может выиграть больше, чем от борьбы до победного конца, тяго¬ ты которой должны были нести русские и результаты кото¬ рой могли быть зачеркнуты отдохнувшими и непострадав¬ шими западными державами, был лишь один шаг. То, что в эти годы в СССР над этим задумывались, не вы¬ зывает сомнений. В Вашингтоне и Лондоне это учитывали и были озабочены, как предупредить русско-германский сепаратный мир. Основным плодом этих размышлений явилось требование о безоговорочной капитуляции Герма¬ нии. Автор не ставит перед собой задачу показать правиль¬ ность и ошибочность споров по вопросу о втором фронте. (В 1942 году у западных держав были уважительные при¬ чины для сдержанной позиции, в 1943 году, оценивая по¬ 226
ложение с точки зрения русских, причины были менее ува¬ жительные.) Решающим моментом для Германии было то, что взрывчатый материал, который был внесен из-за этих споров в союз, был действенным лишь в России, и поэтому, так же как и в Первую мировую войну, союзников можно было расколоть лишь путем заключения сепаратного мира на Востоке, а не на Западе. В своем известном приказе от 23 февраля 1942 года (из которого по-прежнему любят цитировать фразу, что «гит- леры приходят и уходят, а народ германский, а государство германское остается») Сталин давал ему очередной аванс: Советский Союз не ставит себе целью «уничтожить герман¬ ское государство... Красная Армия имеет своей целью из¬ гнать немецких оккупантов из нашей страны и освободить советскую землю от немецко-фашистских захватчиков». Только это, и не больше. В этом приказе Сталин назвал «вероятным» и «желательным», если война за освобожде¬ ние советской земли приведет также к свержению «клики Гитлера». Тем самым эти задачи не были обязательными целями войны и условием для заключения мира. Еще один человек предлагал Гитлеру в 1942 году (6 дека¬ бря) закончить «главу бессмысленной отныне войны про¬ тив России новым Брест-Литовским миром». Им был Мус¬ солини. Реакция Гитлера была характерной: «Если русские получат хотя бы на полгода перемирие для реорганизации своих сил, возникнет новая русская сила, против которой Германии опять придется выступить». (Именно так, а не наоборот: «которая выступит тогда против Германии»; Гит¬ лер сам не верил в то, что говорил.) Гитлер был и оказался рабом своей бредовой идеи о колонизации Советского Союза. До тех пор, пока на Вос¬ токе от Германии находилось русское государство, Герма¬ ния «должна» была выступить против него, если даже была возможность одновременного удара с Запада и опасность быть раздавленной или разорванной Советским Союзом и западными державами. Гитлера никогда не покидала мысль, что Запад, даже враждебный, всегда является своего рода непроизвольным, 227
невольным союзником Германии. Советский Союз, даже мирный, является неизбежным врагом и его предрешенной жертвой. Это была та идея, которая лишила Германскую империю последнего шанса пережить войну и в конечном счете вычеркнула ее из списка государств. Рузвельт и Чер¬ чилль могли опасаться в 1942—1943 годах сепаратного мира между Германией и Россией. Однако Гитлер сам сделал из¬ лишними такие опасения. Рузвельт и Черчилль не знали этого и, если бы им об этом сказали, не поверили бы. Для них был непостижим и недоступен образ мышления, который скорее ставил на карту существование своей страны, чем отказ от уже явно недостижимой цели завоеваний. Они не только опасались, что из-за затяжки с открытием второго фронта Сталин мо¬ жет пойти на мир, чтобы вырваться из войны, но и предпо¬ лагали, что Гитлер, особенно после Сталинграда, наверня¬ ка ухватится двумя руками за такую возможность спасения. Они не могли и думать, что Германская империя скорее совершит самоубийство, чем откажется от своих планов в отношении СССР Они серьезно думали о том, как преду¬ предить преждевременный распад большой военной коа¬ лиции. Результатом их размышлений явилось требование о безоговорочной капитуляции Германии, которое было провозглашено 23 января 1943 года на совещании в верхах западных держав в Касабланке, приглашение, которое Ста¬ лин отклонил. Это требование исключало любое перемирие или пере¬ говоры о мире со стороны западных держав не только с Гитлером, но и с любым другим германским правитель¬ ством. Оно означало, что война должна вестись до полной победы, что после победы государственная власть в побеж¬ денной Германии перейдет в руки держав-победительниц, что дальнейшее существование Германской империи будет зависеть от воли этих держав. Подобного рода требование в межгосударственных, уже не говоря о гражданских, от¬ ношениях было беспрецедентным. Однако оно явилось результатом определенной вынужденной логики, обуслов¬ ленной положением западных держав в январе 1943 года, которое Германия создала сама. 228
Это положение определялось двумя моментами: выи¬ гранной русскими гигантской битвой на уничтожение под Сталинградом, которая, как это стало ясно каждому, озна¬ чала окончательный поворот войны на Востоке, и приня¬ тием на военном совещании в Касабланке решения вновь отложить высадку англо-американских войск во Франции. По мнению Рузвельта и Черчилля, такая ситуация была чревата двумя опасностями: непосредственной и несколь¬ ко отдаленной, но также вполне зримой. Непосредствен¬ ная опасность состояла в том, что у Сталина окончательно лопнет терпение в отношении своих союзников и он может предложить Германии мир на основе статус-кво, который, как они полагали, Гитлер примет в сложившихся условиях с большим облегчением. Отдаленная опасность состояла в том, что СССР один выиграет войну еще до того, как западные союзники су¬ меют включиться в нее в полную силу, и тогда в Англии и Америке начнется паника и она породит стремление спасти гитлеровскую Германию от поражения, чтобы сохранить ее как «бастион против большевизма». Требование о безоговорочной капитуляции было логич¬ ным ответом на обе опасности. Для СССР оно должно было явиться своего рода моральным эрзацем за второй фронт, а для Англии и Америки — средством отрезать самим себе любой выход из союза и войны. Кроме того, оно содержало еще и ту выгоду, что можно было отложить до конца войны дискуссии о целях войны и условиях мира, которые спо¬ собствовали развитию конфликта среди сюзников. Оглядываясь назад, можно сказать, что требование о безоговорочной капитуляции обеспечивало достижение указанных трех целей. Благодаря ему союз между Востоком и Западом действительно продержался до полной победы над Германией. Нельзя также не признать, что ситуация, которая заставила западные державы прибегнуть к этому радикальному средству для спасения находившегося под угрозой союза, была создана самой Германией. Совершен¬ но очевидно также, что тем самым был окончательно пред¬ решен вопрос о существовании Германской империи. По- 229
еле безоговорочной капитуляции она могла на первом эта¬ пе существовать лишь как империя держав-победительниц. В случае если бы после победы это единство распалось, как это обычно имело место во всех союзах, Германская импе¬ рия распалась бы тоже. Такой представляется картина прошлого в наши дни. Однако в 1943 году еще длительное время было сомнитель¬ ным, спасли ли действительно Рузвельт и Черчилль своей политикой о безоговорочной капитуляции союз и предот¬ вратили ли сепаратный мир между Германией и Советским Союзом. Правда, в своем приказе по случаю 1 мая 1943 го¬ да Сталин совершенно определенно поддержал требование западных держав. Однако в июле, после своей крупной по¬ беды в грандиозной битве под Курском, русские открыто и демонстративно вновь отмежевались от этой политики: они сделали это одновременно с созданием Национально¬ го комитета «Свободная Германия», которое предусматри¬ вало предложение о ведении «нормальных» переговоров о мире, правда — теперь уже не с Гитлером, а с такой Герма¬ нией, которая нашла бы в себе силы и разум освободиться от Гитлера. Позже создание Национального комитета «Свободная Германия» было оценено лишь как пропагандистская ак¬ ция. В условиях 1943 года оно было весьма серьезным по¬ литическим актом, с помощью которого Советский Союз подвергал самой серьезной проверке западный союз. Одо¬ бренный русскими Манифест Национального комитета читается как сплошная полемика против политики «без¬ оговорочной капитуляции»: «Если германский народ по- прежнему безропотно и покорно допустит, чтобы его вели на гибель, то с каждым днем войны не только будут ис¬ тощаться и иссякать его силы, но будет возрастать и вино¬ вность его. Тогда Гитлер будет свергнут лишь силой армии коалиции. Но это будет означать конец нашей националь¬ ной независимости, нашего государственного существова¬ ния, расчленение нашего отечества. И пенять нам придется тогда только на самих себя. Если германский народ вовремя обретет в себе мужество 230
и докажет делом, что он хочет быть свободным народом и что он преисполнен решимости освободить Германию от Гитлера, то он завоюет себе право самому решать свою судьбу и другие народы будут считаться с ним. Это един¬ ственный путь к спасению самого существования, свободы и чести германской нации. Германский народ нуждается в немедленном мире и жаждет его. Но с Гитлером мира никто не заключит... никто с ним и переговоры не станет вести. Поэтому образование под¬ линно национального немецкого правительства является неотложнейшей задачей нашего народа... Верные родине и народу силы в армии должны при этом сыграть решающую роль. Это правительство тотчас же прекратит военные дей¬ ствия, отзовет германские войска на имперские границы и вступит в переговоры о мире, отказавшись от всяких за¬ воеваний. Так оно добьется мира и возвратит Германию в среду равноправных народов. Только оно создаст для гер¬ манского народа возможность свободного волеизъявления в условиях мира и суверенного разрешения вопроса о госу¬ дарственном устройстве». Это была антипрограмма на «unconditional surrender» (на требование о «безоговорочной капитуляции». — Прим. перев.). Она свидетельствовала о готовности России к пе¬ реговорам о мире с теми силами в Германии, которые со¬ трудничали в Национальном комитете: коммунистами и военными, которые, как утверждалось в манифесте, «еще год назад считали бы невозможным такое сотрудничество». Было ясно (в манифесте об этом говорилось совершенно недвусмысленно), что не коммунистам, а военным пред¬ назначалась «решающая роль». Русские были реалистами. Комитет работал под черно-бело-красными знаменами. Таким образом, еще в 1943 году Советский Союз от¬ крыто говорил о мире с Германией, которая избавилась бы от Гитлера, о мире, который оставил бы неприкосновен¬ ными существование и суверенитет Германской империи. Очевидно, что и в июле 1943 года, когда военная победа 231
русских, даже без второго фронта, была лишь вопросом времени, скорый мир с Германией без Гитлера был для них по-прежнему приемлемее достигнутой в результате неис¬ числимых человеческих я^ертв полной победы, которая не¬ избежно столкнула бы их непосредственно с англичанами и американцами и которая таила в себе новые возможности конфликтов. Между тем Манифест Национального комитета не на¬ шел отклика в Германии. И тогда в октябре, после трех месяцев напрасного ожидания, русские присоединились на конференции министров иностранных дел в Москве к требованию о «unconditional surrender». Месяц спустя главы правительств трех держав твердо договорились в Тегеране о высадке западных войск во Франции. Длительный кризис в стане союзников был тем самым окончательно снят. Ничто так отчетливо не свидетельствовало о своеобраз¬ ной внутренней слабости казавшейся внешне такой силь¬ ной Германской империи, как плачевно кончившийся от¬ каз от этого последнего шанса на спасение. Поучительно сравнение с Италией. Она спасла в том же июле 1943 года свое государственное существование с помощью того, что могло бы, возможно, еще позволить и Германии спасти свое существование как государства: путем своевременной сме¬ ны правительства, которая лишила бы власти диктатора и дала бы стране возможность выступать на международных переговорах. Италия тоже была фашистским государством, но она, как показали события в июле 1943 года, была еще государством. Она имела все институты: монархию, фа¬ шистский Большой совет, армию, которые в момент наи¬ высшего кризиса в вопросе о существовании придали ей необходимую внутреннюю функциональную способность. Как ни странно это звучит, в свое последнее десятиле¬ тие (1933—1943) Германская империя прекратила в строгом смысле слова свое существование как государство. На за¬ ключительном этапе ее конституционный правопорядок был больше похож на банду, чем на государство, а Гитлер был больше боссом гангстеров, нежели главой государства или правительства. 232
Смена правительства, слабая или запоздалая попытка осуществить которую была предпринята через год, 20 ию¬ ля 1944 года, была возможна в Германской империи лишь с помощью убийства. После того как кризис в союзе великих держав миновал, началась координация союзнической стратегии и было достигнуто единство Америки, Англии и СССР в вопросе о цели войны в форме безоговорочной капитуляции, Гер¬ мания потеряла осенью 1943 года последний шанс выйти из войны как суверенное государство и хозяин своей соб¬ ственной судьбы. Полгода спустя, в июле 1944 года, три события положили начало финалу: англо-американский прорыв в Нормандии и русский — на Центральном фрон¬ те сухопутных войск, которые приближали превосходящие армии союзников с Запада и Востока к границам Германии; неудача покушения Штауфенберга 20 июля 1944 года, ко¬ торая дала Гитлеру возможность продолжить войну до «по¬ следней минуты». Для Германии это было, конечно, несчастье, а для Гит¬ лера — успех. Ведь лишь такой финал войны, который про¬ исходил на территории Германии и нанес ужасный ущерб стране, создавал наконец ситуацию, на которую начиная с декабря 1941 года была направлена вся стратегия Гитле¬ ра. Именно в это время, когда Германия уже погрузилась в пучину тотального поражения, он ожидал столкновения западных держав и русских на немецкой земле, которого, как он надеялся, ему удалось достичь, втянув в войну Аме¬ рику, и от которого он ожидал воскресения уже погибшей Германии и, наконец, осуществления своей сокровенной и постоянной концепции: покорения СССР в союзе с Запа¬ дом. ФИНАЛ Последние пять месяцев Второй мировой войны при¬ чинили Германии больше страданий и принесли ей страха, чем все предыдущие пять лет. При этом все ужасы заключи¬ тельной фазы войны воспринимались немцами, которым 233
пришлось их пережить, как совершенно бессмысленные, поскольку тотальное поражение было очевидным для всех уже с января 1945 года. Открыто провозглашенное и жестко проводившееся Гитлером решение продолжать борьбу до «последней мину¬ ты» уже тогда было непостижимым для большинства нем¬ цев. Оно осталось непонятым до конца войны. В то время уже казалось, что Гитлер, который за пять лет войны как физически, так и психически сильно сдал, под влиянием приближающейся катастрофы лишился рассудка. Такая точка зрения и ныне еще широко распространена. Но она ошибочна. До последнего вздоха Гитлер оставал¬ ся таким, каким он был всегда. Он всегда с «хладнокров¬ ной» последовательностью, невзирая на потери, доводил все до крайностей, твердо веря в то, что именно этим он опережает любого противника. Его самым сильным ору¬ жием и самой большой гордостью было то, что он никогда не пасовал перед неопределенностью. Если Гитлер и был сумасшедшим — а он, видимо, в определенном смысле им был, — то он был таковым всегда. Его безумие, одна¬ ко, всегда имело метод и никогда, как в последние месяцы своей жизни, когда Гитлер сознательно пошел на тотальное поражение и разрушение Германии (и свое самоубийство) в качестве средства политики, он не планировал и не при¬ менял этот метод сознательно. Если оценивать ситуацию с точки зрения Гитлера, со¬ противление до последней минуты не было бессмыслен¬ ным. Только такое сопротивление могло привести к итогу, к которому начиная с декабря 1941 года была направлена вся его стратегия: фронтальное столкновение западных держав с Советским Союзом. Такое столкновение, которое с само¬ го начала было слабым местом и внутренним противоре¬ чием в расчетах Гитлера, заранее предполагало поражение Германии. До тех пор, пока непобежденная Германия оста¬ валась изоляционным слоем между Востоком и Западом, последние не могли прийти к столкновению. Для политика с нормальным разумом такая логика яви¬ лась бы причиной в корне пересмотреть всю концепцию. 234
Однако Гитлер не был политиком с нормальным разумом. Он обладал не знавшей границ смелостью и упорством, которые в предшествующие годы казались ему самому и большинству его соотечественников высшей формой ге¬ ния. Эти качества он проявил и в этот момент: поскольку поражение Германии являлось предпосылкой для войны между Востоком и Западом, на которую он делал ставку, Германия должна была погибнуть именно в результате по¬ ражения, а затем уже продолжать борьбу. Для достижения окончательной победы ни в коем случае нельзя было укло¬ ниться от подобного болезненного промежуточного этапа, чтобы спасти что-нибудь «второстепенное» — человеческие жизни, культурные и материальные ценности или даже су¬ ществование государства. Надежда Гитлера на столкновение Запада с Востоком была не такой уж необоснованной: весной и ранним летом 1945 года действительно была опасность (или, если хоти¬ те, шанс), что война между победителями могла вспыхнуть сразу же. По крайней мере один из ведущих деятелей коа¬ лиции — Черчилль был, по достоверным источникам, го¬ тов и даже стремился к этому. Да и сама мысль продолжать борьбу после тотального поражения, не имея ни государ¬ ства, ни территории, не была голой фантазией сумасшед¬ шего. Однако у Германской империи Гитлера, которая вела не национальную и революционную, а империалистиче¬ скую, грабительскую войну, не было для этого ни психоло¬ гических, ни социальных предпосылок. Гитлер, как всегда, вел большую игру. Он даже поражение хотел сделать побе¬ дой — конечной победой на Востоке; при этом он проиграл то, что большинству немцев казалось в это время лучшим и еще достижимым — поражение на Западе. В конце 1944 года армии союзников на западе и Крас¬ ная Армия на востоке подошли к границам Германии, но империя была еще стабильной. Для успешной защиты на обоих фронтах сил уже не хватало, но для одного фронта их, видимо, еще хватило бы: Германия, образно говоря, могла еще выбирать, кто ее победит и оккупирует. У Герма¬ нии был еще порох в пороховницах. Гитлер использовал его 235
против Запада: наступление в Арденнах в декабре 1944 года было одной из наиболее важных по последствиям военных операций в период Второй мировой войны. Решение Гитлера нанести еще один удар по Западу ка¬ жется на первый взгляд парадоксальным. Ведь он хотел продолжить войну против Советского Союза на сторо¬ не Запада! Разве не логичнее было сконцентрировать все оставшиеся силы на Востоке и в большей или меньшей степени без сопротивления открыть ворота западным дер¬ жавам? Но это была логика разбитых немцев, а не Гитлера. Он признавал поражение, но желал продолжения войны и лелеял надежду на конечную победу. Если бы Гитлер продолжал войну против СССР и от¬ крыл бы ворота западным державам, они оккупировали бы всю Германию. Немцы с облегчением восприняли бы свою участь, и война была бы закончена. Но это был не тот вариант, к которому стремился Гитлер. Война должна бы¬ ла продолжаться; надо было заставить западные державы продолжить ее против СССР, а для этого они должны были объединиться с Германией, с его, гитлеровской, Германией. Для достижения этой цели война должна была, так сказать, переместиться на Запад — русские на Германию, а немцы — на Бельгию и Францию. Гитлер хотел поставить западные державы перед вы¬ бором: либо в последнюю минуту выступить вместе с ним против Советского Союза, либо остаться у разбитого ко¬ рыта. Он верил, что они скрипя зубами выберут партнер¬ ство с Германией как меньшее зло. Своим наступлением в Арденнах Гитлер хотел им показать, что он не может уже сдержать русских, но их он может и будет сдерживать и да¬ же может отбросить. Либо вы будете вместе со мною стоять на берегах Вислы, либо русские дойдут до Рейна и даже до Ла-Манша. Выбирайте! Но такой замысел не удался. Не хватило сил. После первых успехов наступление в Арденнах захлебнулось, и в конечном итоге пришлось вернуться на исходные рубежи [5]. Русские же прорвали в середине января ослабленный 236
из-за наступления на Западе германский Восточный фронт и неудержимо двигались к Одеру. Сталин сам остановил свои армии на Одере. Он, как и Гитлер, считал, что перед лицом быстро несущейся на За¬ пад русской лавины западные державы впадут в панику и могут пойти на союз с немцами. Сталин был полон реши¬ мости не допустить этого. В отличие от Гитлера Сталин был весьма трезвым, хлад¬ нокровным и осторожным политиком. Он тоже видел опасность столкновения продвинувшихся вперед армий с востока и запада. Ее можно было избежать лишь в результа¬ те предварительно заключенных конкретных соглашений о демаркационной линии и оккупационных зонах. Такие соглашения были для него важнее сенсационных военных успехов, которые, чего доброго, могли напугать западных союзников. Он был готов отказаться от соревнования с за¬ падными союзниками в захвате Германии и использовал благоприятное военное положение, чтобы достичь дого¬ воренности о будущих оккупационных зонах в Германии. Это удалось ему сделать на Ялтинской конференции глав правительств в феврале 1945 года. Проект соглашения о зонах оккупации в Германии был готов еще в сентябре 1944 года, но ни одно из трех союз¬ нических правительств его до этого не подписало. Каждое из них, видимо, еще втайне надеялось, что военная удача может позволить ему получить более крупный кусок Герма¬ нии, чем это было предусмотрено проектом соглашения, и тем самым обеспечить большее влияние на будущее поли¬ тическое урегулирование. К этому времени советские армии уже находились в глу¬ бине Германии, а войска Эйзенхауэра только готовились форсировать Рейн. В такой ситуации Рузвельт и Черчилль должны были быть довольны, что Сталин не добивался из¬ менений в заключенном в сентябре 1944 года проекте согла¬ шения и по-прежнему был готов ограничиться предусмо¬ тренным разделением на зоны. Без длительных дискуссий в Ялте была установлена демаркационная линия. Эта линия 237
судьбы была единственным результатом наступления Гит¬ лера в Арденнах. С самого начала демаркационная линия была границей мира. Какой она будет в конечном итоге, тогда никто еще не знал, но миру между Западом и Востоком она служила с самого начала. Она была призвана предотвратить, чтобы из совместной войны против Германии возникла новая война за Германию, война, которая была бы почти неизбежной, если бы западные и восточные армии, стремясь опередить друг друга, рвались вперед навстречу друг другу с целью включить возможно больший кусок Германии в сферу свое¬ го влияния. В случае честного выполнения Ялтинского соглашения мир между союзниками на первое время был обеспечен, даже если и оставались открытыми почти все политиче¬ ские проблемы, возникшие в результате войны. Если бы оно не выполнялось, противоречивые политические инте¬ ресы России и Запада почти автоматически привели бы к продолжению войны между победителями. На это Гитлер и надеялся все время. Наступление в Арденнах достигло одного: сроки вы¬ полнения планов союзников были сорваны. Координиро¬ ванного весеннего наступления не получилось. В январе русские наносили удар за ударом, в то время как западные союзники были еще заняты тем, что вновь готовились к на¬ ступлению, сорванному битвой в Арденнах. После добро¬ вольной остановки русских в феврале западным союзникам удалось наконец выйти к Рейну. В марте они форсировали Рейн и в первой половине апреля почти неудержимо дви¬ гались широким фронтом по Германии, дальше согласо¬ ванных в Ялте границ зон. В середине апреля американцы были уже в глубине Тюрингии и Саксонии. 13 апреля они переправились под Магдебургом через Эльбу и, так же как русские два с половиной месяца назад, могли теперь дви¬ гаться на Берлин. Однако они не сделали этого, как не сде¬ лали в свое время русские. В первом случае это объяснялось политическим решением Сталина, теперь же речь шла о 238
военном решении Эйзенхауэра, которое он вынужден был осуществить вопреки бурным настояниям Черчилля. За день до этого, 12 апреля, от сердечного приступа умер Рузвельт, политика которого была направлена на сотрудни¬ чество с Советским Союзом и после войны. На несколько недель Черчилль становился самым влиятельным полити¬ ком западного союза. После того как конец гитлеровской Германии стал очевиден, он, в отличие от Рузвельта, видел в СССР уже не незаменимого союзника, а новую опасность и нового противника, которого необходимо подавить и от¬ бросить всеми средствами, вплоть до продолжения или воз¬ обновления войны. Черчилль, который был самым закоре¬ нелым и решительным противником Гитлера, настаивал теперь на том, что могло осуществить его последнюю и в то же время самую давнишнюю надежду: военное столкно¬ вение Запада с Россией и тем самым обеспечить наконец всегда страстно желаемый союз Англии и Германии. Прав¬ да, речь могла идти уже о союзе с побежденной Германией, с Германией без Гитлера. Часто цитируемое изречение, которое Черчилль сделал якобы в конце войны: «Мы закололи не ту свинью», не¬ правдоподобно. Этого он никогда не говорил и даже так не думал. Для Черчилля никогда не вставал вопрос о пак¬ те с Гитлером или, скажем, с Гиммлером, который в конце апреля совершенно наивно предлагал Западу безоговороч¬ ную капитуляцию, продолжая войну на Востоке. Сначала должен был уйти Гитлер. После этого Черчилль был вполне готов начать войну со Сталиным и в этих целях использо¬ вать германские войска, как это он сделал с итальянцами после 1943 года, использовав их в борьбе против Гитлера. В течение всего апреля напряженность в отношениях между Черчиллем и Сталиным заметно обострялась. Чер¬ чилль не ограничился постоянными призывами к запад¬ ным военачальникам продвинуться на восток настолько, насколько это возможно, не обращая внимания на согла¬ сованную в Ялте линию. На фронтах в Италии и Северной Германии, которые находились под английским командо¬ ванием, велись переговоры о сепаратной крупной воен¬ 239
ной капитуляции; позже он сам заявлял, что он отдал рас¬ поряжение собирать и хранить оружие капитулировавших германских армий, чтобы в случае необходимости вновь вскоре передать его в руки тех, кому оно принадлежало. («Не исключено, что все мы однажды будем настоятельно в этом нуждаться».) В последние недели Второй мировой войны ход мыслей Черчилля и Гитлера совпадал. Они оба рассчитывали на столкновение между Востоком и Западом в Германии, и оба работали на это. Они оба были в конечном счете едины даже в том, что Гитлер как личность стоял на пути желаемого ими измене¬ ния союзов и продолжения войны. Решение Гитлера пойти на драматическое самоубийство в имперской канцелярии в Берлине в момент захвата города русскими возникло, как это наглядно видно из его «политического завещания», со¬ всем не в результате лишь личного отчаяния. Это был обду¬ манный политический акт. Гитлер ушел, чтобы освободить Германии путь к продолжению войны на стороне Англии и Америки. Этим же объясняется назначение на пост пре¬ зидента империи и Верховного Главнокомандующего не партийного политика, а относительно не скомпрометиро¬ вавшего себя в глазах Запада «беспартийного» солдата — гросс-адмирала Дёница. Этим же объясняются неодно¬ кратные заверения в завещании, что он, Гитлер, никогда не хотел войны 1939 года, войны «против Англии, тем более Америки» (соответствующее утверждение о войне против СССР отсутствует). Этим же можно объяснить прежде все¬ го и призыв, который красной нитью проходит через за¬ вещание, — ни при каких обстоятельствах не прекращать борьбу, напротив, продолжать ее «не важно где» против «врагов отечества». «Многие самые мужественные мужчи¬ ны и женщины полны решимости связать до конца свою жизнь с моей. Но я их просил, затем приказал не делать этого и принять участие в дальнейшей борьбе нации». В своем последнем послании из бункера имперской кан¬ целярии он приказывал вермахту: «Задача была и остается обеспечить немецкому народу пространство на Востоке». Нет никаких сомнений в том, что Гитлер, уходя из жизни, 240
считал, что война продолжается, и надеялся, что без него она будет вестись лучше, чем с ним. Такие надежды имели под собой основу. Не прошло и недели после смерти Гитлера, еще не была подписана капитуляция, как Черчилль выступил в одном из драматических меморандумов против выполнения Ял¬ тинских соглашений. «Я опасаюсь, — писал он, — что в случае марша русских по Германии вплоть до Эльбы могут разыграться ужасные события. Предполагаемый отход аме¬ риканских войск в границы зон... означает, что волна рус¬ ского превосходства расширилась бы с фронта в пятьсот- шестьсот километров примерно на двести километров. Осуществление этого явилось бы самым мрачным событи¬ ем в мировой истории... Мы имеем в своих руках несколько значительных рычагов... Перед тем как западные державы отойдут с нынешних позиций в предусмотренные границы зон, мы должны получить обязательные заверения по сле¬ дующим пунктам: Польша, временный характер русской оккупации Германии, вводимый в русифицированных или контролируемых Россией странах дунайского бассейна по¬ рядок должен учитывать особые интересы Австрии, Чехос¬ ловакии и Балкан... Наши надежды мы должны возложить на скорую пробу сил и глобальное выяснение отношений с Россией». Он говорил о «незначительных перспективах из¬ бежать третью мировую войну» и «необходимости жесткого языка в каком-либо немецком городе, занятом Америкой и Англией». Это было именно то, на что надеялся и рассчитывал Гит¬ лер. Но из этого ничего не вышло. Черчилль потерпел фиа¬ ско, причем не от немцев, а от американцев и в конце кон¬ цов от самих англичан. Ослабевшие и уставшие от войны немцы, которые начиная с января массами бежали с вос¬ тока на запад, ждали все же со странным смешением фата¬ лизма и злорадства возобновления войны. «Скоро мы вам пригодимся» — такие заявления наиболее часто можно бы¬ ло слышать в беседах между офицерами западных оккупа¬ ционных держав и немецкими военнопленными. 241
Правительство Дёница, которое в течение 14 дней после безоговорочной капитуляции продолжало исполнять свои функции во Фленсбурге под английским покровитель¬ ством, делало все, чтобы как можно больше солдат пере¬ бросить с Восточного фронта в плен к западным державам и сохранить определенную военную дисциплину и боевую готовность. Матросы германских военно-морских сил, ко¬ торые считали, что для них война закончена, и самовольно покидали свой корабль, расстреливались как дезертиры по законам военного времени даже после капитуляции 8 мая. За немцами, видимо, дело не стало бы, если бы западные союзники вручили им отнятое оружие для новой войны против Советского Союза. Но американцы не были к этому готовы. Им предстояла еще главная схватка с Японией, и они стремились разде¬ лить эту работу с русскими. У них не было желания начи¬ нать вместо этого третью, по их мнению излишнюю, войну против СССР. После длительных колебаний и вопреки протестам Черчилля в конце июня состоялся отвод войск за линию, установленную в Ялте, а в обмен за отвод войск западные войска заняли свои сектора в Берлине, догово¬ ренность о которых также была достигнута в Ялте. Тем са¬ мым была снята непосредственная военная напряженность между союзниками и сделан поворот от войны к миру. Че¬ тырнадцать дней спустя главы правительств трех великих держав встретились в Потсдаме, чтобы уладить политиче¬ ские разногласия и выработать принципы обращения с по¬ бежденной Германией. Они делали это с грехом пополам, с некоторым ком¬ промиссом и задней мыслью. Во время конференции в Потсдаме поступило сообщение из Америки об успешном испытании атомной бомбы. У Черчилля вновь появились надежды: имея атомную бомбу, американцы должны бы¬ ли уменьшить интерес к военной помощи СССР против Японии, общее соотношение сил, казалось, изменилось в пользу Запада. Неужели наступила наконец возможность осуществить «пробу сил» и заговорить «жестким языком» с русскими, о чем Черчилль говорил еще в мае? Но еще до 242
того, как это случилось, 27 июля, то есть в разгар работы конференции, поступили результаты состоявшихся за три недели до конференции выборов в Англии. Черчилль был свергнут. Черчилль был нужен Англии, чтобы вести войну против Германии. Однако при всем восхищении и всей благодар¬ ности за то, что он сделал в войне против Германии, она не захотела его услуг для развязывания войны против Совет¬ ского Союза. Тем самым жребий был брошен. Вторая ве¬ ликая война Германии завершилась отныне окончательно. Германия напрасно дралась до последней минуты. Ужас¬ ной ценой человеческих жизней и разрушений заплатила она за то, чтобы Восток и Запад разделили ее для оккупа¬ ции и управления. Германская империя продолжала еще существовать, но призрачно и без собственных политиче¬ ских органов, как своего рода единое образование, находя¬ щееся под верховной властью четырех держав (четвертой оккупационной державой стала Франция), которым она безоговорочно передала свой суверенитет. Государственное существование Германии зависело с этих пор от единства четырех держав, которое совершенно неожиданно продол¬ жалось почти три года. ИМПЕРИЯ ЧЕТЫРЕХ ДЕРЖАВ «Правительства Соединенного королевства, Соединен¬ ных Штатов Америки, Союза Советских Социалистических Республик и Временное Правительство Французской Ре¬ спублики настоящим берут на себя верховную власть в от¬ ношении Германии, включая всю власть, которой распола¬ гает германское правительство, Верховное Командование вермахта и любое земельное, муниципальное или местное правительство или власть. Все германские власти и герман¬ ский народ должны безоговорочно выполнять требования союзных представителей и полностью подчиняться всем воззваниям, приказам, распоряжениям и инструкциям». Указанным Заявлением правительств от 5 июня 1945 го¬ да четыре державы положили начало периоду истории гер- 243
майского государства, который длился четыре года и закон¬ чился в 1949 году образованием Федеративной Республики Германии и Германской Демократической Республики. В этот период Германская империя продолжала еще су¬ ществовать и под иностранным господством. Заявление от 5 июня недвусмысленно констатировало: «Взятие на себя такой власти... не является аннексией Германии». Оно не являлось также разделом Германии. До конца 1947 года четыре державы, которые совместно управляли Германской империей, не намеревались ее делить. Более того, период четырехстороннего управления еще нераз¬ деленной Германии следует рассматривать конечной фа¬ зой истории германского государства. Можно сказать, что империя четырех держав была четвертой империей, если считать, что империя Бисмарка была первой, Веймарская республика — второй и гитлеровская империя — третьей. Всеми силами немцы постарались вытеснить из памяти этот необычный период своей истории. Это было непри¬ ятное время для немца: бедствие, повсеместный голод, неуверенность и огромное внутригерманское перемещение народа. И все же именно это безрадостное время еще раз предоставило немцам неожиданный шанс спасти свое на¬ циональное единство в условиях развала третьей империи. Немцы не любят вспоминать эти годы. Это объясняется, видимо, тем, что они даже не поняли упомянутого шанса, но не хотят в этом признаться. Несмотря на голод и борьбу за существование, другие народы, у которых националь¬ ное чувство развито более сильно, извлекли бы большую пользу из того факта, что по меньшей мере в течение двух лет четыре державы-победительницы серьезно стремились перестроить и сохранить национальное единство Герма¬ нии, которая несла на себе тяжелое бремя ответственности и границы которой, правда, были сужены. Если бы немцы проявили подлинное чувство национальной общности и поддержали это стремление, видимо, дело увенчалось бы успехом. Решение четырех держав управлять Германией как не¬ разделенной национальной единицей было принято уже 244
после победы летом 1945 года и было совсем не простым делом. В ходе войны в центре переговоров союзников на¬ ходились планы расчленения Германии, а на конференции в Ялте уже было достигнуто единство по вопросу о разделе Германии, однако лишь «в принципе». У союзников были путаные и противоречивые представления о том, как сле¬ дует разделить Германию, какие создать новые германские государства и как должны строиться отношения между ни¬ ми и государствами-победителями. План Рузвельта предусматривал создание пяти бес¬ помощных мелких германских государств: максимально уменьшенной Пруссии, несколько расширенных Ганно¬ вера и Гессена, а также Саксонии (с Тюрингией) и южно¬ германского государства в составе Баварии, Вюртемберга и Бадена. Саарская и Рурская области, а также район Киль- ского канала должны были быть интернационализированы и находиться под управлением Объединенных Наций. Черчилль был против возвращения к системе мелких го¬ сударств. Он выступал за великодушный раздел пополам, но не такой, как он произошел позже по вертикальной грани¬ це, а по горизонтальной: на севере — Большая Пруссия со столицей в Берлине (примерно в границах бисмарковского Северогерманского союза), которая была бы обрезана на востоке и западе в пользу Польши и Франции и имела бы статус побежденного противника; на юге — конфедерация дунайских государств со столицей в Вене, в которую входи¬ ли бы Баден, Вюртемберг, Бавария, Австрия, может быть, Венгрия и даже Румыния, в отношении которой он был на¬ строен лучше. В такой конфедерации государств он видел будущего английского союзника и материковый коридор, который явился бы продолжением англо-французской Ан¬ танты в Европе. Сталин последовательно отклонял английский план, ко¬ торый, по его мнению, носил в основе своей антирусский характер. В отношении идеи Рузвельта Сталин не сказал ни да, ни нет. Своего плана расчленения Германии он никогда не предлагал. В конечном счете Сталин был первым, кто открыто отмежевался от всех планов раздела. 245
9 мая 1945 года он заявил: «Советский Союз торжеству¬ ет победу, хотя он и не собирается ни расчленять, ни уни¬ чтожать Германию». Преемники Рузвельта и Черчилля тоже отказались ле¬ том 1945 года от планов расчленения Германии. Все три державы-победительницы были в это время озабочены тем, что раздел Германии может больше проблем создать, чем решить, и скорее увеличить, чем уменьшить, трения между союзниками. Все трое втайне хотели иметь будущую Германию возможным союзником или по крайней мере полезным буферным государством для защиты от другого победителя. Все три державы, как показала Потсдамская конференция и последующие годы, выступали за сохра¬ нение Германии как единого экономического и политиче¬ ского целого, причем каждая из них стремилась, конечно, создать самые благоприятные исходные позиции для реа¬ лизации своих идей и для своих сторонников, а также для оказания максимального влияния на развитие положения в Германии. Франция, которая участвовала в управлении и пере¬ стройке Германии как четвертая держава-победительница, занимала иную позицию. В сознании французов еще глубо¬ ко сидело шоковое состояние 1940 года и печальный опыт многолетней германской оккупации. Франция не желала вновь оказаться лицом к лицу с более мощным и сильным германским соседом. Как минимум Франция стремилась отделить от Германии Саарскую и Рурскую области. Но и в этом случае Германия, по ту сторону Рейна расчлененная, была для нее более желательной, чем единая. Было бы не¬ серьезно ожидать от французов чего-либо другого. И нель¬ зя их упрекать за это. Любой в их положении поступил бы так же. Никто из них не мог тогда искренне желать про¬ должения существования или восстановления Германской империи. Именно Франция во главе с де Голлем безвозвратно перевела в 1945 году стрелки, которые вели к воссозданию будущего общегерманского национального государства. На конференции в Потсдаме было решено сразу же создать 246
под руководством Союзного Контрольного Совета цен¬ тральные общегерманские департаменты по вопросам фи¬ нансов, промышленности, транспорта и внешней торговли во главе с немецкими статс-секретарями, которые явились бы, несомненно, начальными органами нового имперско¬ го правительства. Франция наложила в Контрольном Со¬ вете вето на осуществление этого решения. Другим трем державам не удалось переубедить де Голля. Тем самым бы¬ ло предотвращено «конституирование» дальнейшего су¬ ществования Германской империи. В последующие годы постепенно становилось все яснее, что уже нельзя было вернуть возможность, упущенную в результате наложения Францией вето в 1945 году. Однако в эти годы до марта 1948 года в Берлине продол¬ жало работать правительство Германской империи, хотя оно не было немецким, а правительством четырех держав в лице Союзного Контрольного Совета. Контрольный Со¬ вет правил еще не расчлененной Германией, хотя она и по¬ теряла восточные области по ту сторону Одера — Нейсе и Саарскую область на западе. Надо сказать, что, по крайней мере в первые годы, Контрольный Совет действовал впол¬ не планомерно и эффективно на основе согласованных решений, в которых просматривалась ясная совместная политика. Контрольный Совет осуществил такую реформу империи, какую едва ли лучше сумело бы провести немец¬ кое правительство. Подобно тому, как Наполеон в начале XIX века, четыре державы открыли в середине XX века но¬ вую страницу в истории Германии, ликвидировали нераз¬ бериху и дали Германии то, чего она не имела до этого: со¬ временные, понятные для всех и осязаемые политические институты. Еще в гитлеровское время Германская империя перестала в строгом смысле слова быть государством. У нее не было больше конституции, государственных институтов с четко определенной концепцией, правовой системы и яс¬ но очерченной системы управления. Она состояла из бур¬ но разраставшихся, как раковые метастазы, «государств в государстве», которые перекрывали и подавляли друг друга и существовали рядом друг с другом лишь благодаря еди¬ 247
ному подчинению Гитлеру. Это были нацистская партия, СС, СА, вермахт, «Рабочий фронт», Организация Тодта и т.д. Каждая организация была «империей» для себя, «вот¬ чиной» таких нацистских главарей, как Борман, Гиммлер, Геринг, Лей, Шпеер и других, отношение которых к госу¬ дарству едва ли отличалось от отношения могуществен¬ ных, интриговавших и враждовавших между собой князей к умирающей империи периода барокко. Непреходящей заслугой правительств четырех держав является ликвидация ужасной, нарастающей неразберихи. Персональная денацификация была проведена в различ¬ ных зонах по-разному, в отдельных — это был лишь фарс. Что же касается государственной денацификации, прежде всего ликвидации нацистских организаций и ведомств, и которых Германская империя как государство почти за¬ дыхалась, то она была проведена везде одинаково, основа¬ тельно и надолго [6]. Надо сказать, что правительства четырех держав не только создали пригодную площадку для строительства го¬ сударства, но и строили на ней. В области юстиции и управ¬ ления эта работа носила в основном характер реставрации, в то время как в непосредственно политической области она создавала совершенно новую основу. Ее основным ре¬ зультатом явилась «федерализация» и «демократизация» Германии. Другими словами, была создана новая система земель и партий. Вывод о том, что в первые годы своего совместного го¬ сподства в Германии четыре державы действительно хотели создать единое германское государство с едиными поли¬ тическими институтами, следует также из того, что систе¬ ма земель и партий была вначале одинаковой во всех че¬ тырех зонах. При этом в вопросах федерализации впереди шли западные державы, а демократизации — русские, но те и другие приспособлялись и присоединялись к соответ¬ ствующим мерам. Четвертый рейх являлся федеративной республикой, состоявшей из пятнадцати большей частью вновь созданных земель, пять из которых находились в со¬ ветской зоне. Это была демократическая республика, во 248
всех землях и зонах которой действовали четыре официаль¬ ные партии: коммунистическая, социал-демократическая, либеральная и христианско-демократическая. Русские уже в июне 1945 года решили создать эти партии в своей зоне; западные державы сделали это с некоторым опозданием. В 1945-м, 1946-м и даже в 1947 году совместная, направ¬ ленная на создание нового общегерманского государства политика Контрольного Совета явно превалировала над разногласиями, которые возникали при ее осуществлении в различных зонах по причине противоположных политиче¬ ских принципов, идеологий и интересов четырех держав. Конечно, в Восточной зоне уже в 1945 году начали про¬ водиться радикальная земельная реформа и широкая со¬ циализация, чего не было в западных зонах. Большое зна¬ чение имело слияние КПГ и СДПГ в СЕПГ, которое было осуществлено в советской зоне весной 1946 года. У большинства немцев с самого начала не было жела¬ ния воспользоваться неожиданно появившейся возможно¬ стью. В течение всего времени, пока союзники еще были готовы сохранить единую реконструированную Германию, немцы просто не участвовали в этом процессе. Они вели себя совершенно пассивно и ворчливо и безучастно дела¬ ли лишь то, что им приказывали. Лишь в 1948 году, когда вследствие «холодной войны» Восток и Запад отказались от совместной политики, в том числе и в отношении Герма¬ нии, и перешли к созданию в своих зонах двух раздельных германских государств, немцы вдруг неожиданно вновь проявили рвение. Они вновь неожиданно обнаружили еди¬ ное германское сердце. Для, мягко говоря, сдержанного отношения немцев в вопросе общегерманского сотрудничества по линии пар¬ тий и земель характерными были два примера. 5 октября 1945 года в Веннигсене под Ганновером со¬ стоялась первая имперская конференция вновь созданной СДПГ. На этой конференции, которая проходила под ру¬ ководством Курта Шумахера, партия создала Центральное правление для трех западных зон, отклонив требование От¬ то Гротеволя о создании организации в рамках всех четырех 249
зон во главе с президиумом в Берлине. Тем самым с самого начала самостоятельная СДПГ в советской зоне оккупации во главе с Гротеволем была предоставлена сама себе. Если бы СДПГ конституировалась в то время как общегерман¬ ская партия, едва ли было бы так легко осуществить слия¬ ние с КПГ. Было ясно, что СДПГ Шумахера, если даже она об этом открыто и не говорила, уже в октябре 1945 года дей¬ ствовала по принципу, который был примерно в то же вре¬ мя сформулирован Аденауэром: «Восточная зона потеряна на необозримое время». 6 июня 1947 года в Мюнхене состоялась первая, и един¬ ственная, встреча руководителей пятнадцати немецких зе¬ мель. Конференция лопнула еще до того, как она началась, так как премьер-министры десяти земель западных зон отказались включить в повестку дня требование премьер- министров земель советской зоны оккупации об «образо¬ вании центральной германской администрации». После этого пять министров советской зоны оккупации покинули зал заседаний. Кстати, они представляли земельные прави¬ тельства, которые были избраны на свободных выборах. Тогда еще не было ни единых списков, ни Национального фронта в тогдашней советской зоне. Следует признать, что встреча премьер-министров зе¬ мель была разрешена американскими и французскими во¬ енными губернаторами с колебаниями, различными огра¬ ничениями и оговорками и излишняя самостоятельность была чревата для них неприятностями. Но какой другой народ, который действительно стремится к своему нацио¬ нальному единству, можно было бы удержать от того, чтобы не воспользоваться такой возможностью для достижения общегерманского взаимопонимания? Следует признать также, что 6 июня 1947 года единая по¬ литика четырех держав уже отмирала. За день до этого госу¬ дарственный секретарь США Маршалл в своей известной гарвардской речи провозгласил программу восстановления Европы, так называемый план Маршалла. Не исключено, что премьер-министры германских земель и не смогли бы в июне 1947 года сдержать раскольническую политику ок¬ 250
купационных держав, если бы они даже и захотели этого. Но разве не было причины хотя бы попытаться сделать это, если бы они действительно стремились к единству? И все же совершенно очевидно, что политика четырех держав в 1945—1947 годах, направленная на достижение единства, нашла слабую реакцию у немецких политиков и немецкого народа. Она почти не учитывалась. Немцы не верили в мир. И надо сказать, что, по крайней мере внача¬ ле, они имели на это право. С другой стороны, большин¬ ство немцев вовсе не хотели мира с союзниками. Такой мир с побежденной, урезанной, хотя и продолжавшей су¬ ществовать Германской империей был бы, конечно, тяже¬ лым. Большинство немцев не хотели брать на себя как на «единый народ» такие трудности и сообща нести их. Они не ожидали больше ничего и от развала единства союзни¬ ков, если даже при этом окончательно улетучивалось на¬ циональное единство. Начиная с января 1945 года в Германии непрерывным потоком шло переселение народа с востока на запад, при¬ чем не только с территории восточнее Одера и Нейсе, от¬ куда люди выселялись, но и из русской оккупационной зоны, откуда никого не выгоняли. Этому физическому перемещению с востока на запад соответствовало и духов¬ ное. Немцы бежали от поражения на востоке к поражению на западе. Они хотели быть не побежденными немцами, а побеждать вместе с Западом. Тем самым они отказались от Германской империи, так же как они это сделали в отно¬ шении оставшихся в Восточной зоне соотечественников, которые для них с этих пор стали своего рода «русскими», точно так же как они сами начали чувствовать себя своего рода «американцами». Для объяснения этого массового психоза можно назвать несколько материальных причин, однако они не раскрыва¬ ют содержания проблемы. Конечно, борьба за существова¬ ние в Восточной зоне была более жесткой, чем в Западной зоне. Репарационная политика России была (и, надо ска¬ зать, обоснованно) более беспощадной, чем политика за¬ падных держав. Социалистическая политика в Восточной 251
зоне, подобно которой на Западе ничего не было, сильно затронула интересы «лучших слоев». Но не только экспро¬ приированные помещики и фабриканты бежали на Запад. И в Западных зонах после 1945 года был голод. Причина состояла в другом, в полном проявлении идеи, которую в течение двенадцати лет Гитлер внушал всем немцам, а именно: Россия, что бы она ни делала, остается естествен¬ ным врагом, а Запад, несмотря на соперничество и недо¬ разумения, несмотря на войну и кровопролитие, остается союзником против СССР Когда начал распадаться альянс союзных держав-побе- дительниц, от единства которых в послевоенное время за¬ висело национальное единство немцев, в Германии не про¬ явилась озабоченность и разочарование, а наоборот — удо¬ влетворенность и надежда. Немцы не жалели потерянного национального единства. Они надеялись теперь объеди¬ ниться наконец с Западом против Советского Союза. Что же касается «бедной» Восточной зоны, то она была предо¬ ставлена сама себе. Разразившаяся «холодная война» была именно тем, что предсказывали немцы: они торжествовали и могли теперь, ликуя, заявить своим западным победите¬ лям: «Вот видите, разве мы вам об этом не говорили?» Беззаботно и равнодушно немцы упустили возможность сохранить благодаря неожиданному единству победителей свое национальное государство и свое национальное су¬ ществование. Но как только начался разлад в стане побе¬ дителей, немцы обеими руками ухватились за давно ожи¬ давшуюся возможность добиться союза с Западом против СССР. Тем самым свершилось самоубийство Германской империи. РАСКОЛ Событием, положившим конец существованию Герман¬ ской империи, было не ее поражение и передача правитель¬ ственной власти четырем державам в 1945 году, а создание Федеративной Республики и ГДР в 1949 году. До тех пор, 252
пока четыре державы совместно управляли неразделенной империей, она еще существовала, пусть даже и без права на самоопределение и суверенитет. С созданием двух раздель¬ ных новых германских государств, заменивших империю, она прекратила свое существование. Инициатива создания новых государств исходила от четырех держав, пути которых начиная с 1947 года разо¬ шлись. Точнее сказать, инициатива исходила от двух из этих держав — Америки и России, которые в послевоенное время играли решающую роль. А если быть еще точнее, то она исходила лишь от одной державы — Америки. Итак, как это будет показано ниже, инициатива создания сепа¬ ратных государств в Германии исходила от Америки, СССР же весьма неохотно следовал за ней. Естественно, что создание двух новых государств не могло произойти без участия немцев. Если бы немцы упор¬ но держались за свое национальное единство и выступили бы против создания раздельных государств, союзники не сумели бы их заставить это сделать. В действительности же немцы в большей или меньшей мере послушно, в большей или меньшей мере сдержанно сами осуществили создание двух раздельных государств, причем в этом случае западные немцы шли впереди. Это совсем не означает, что у немцев и союзников были одинаковые мотивы и скрытые мысли по данному вопросу. Конечно, в качестве мотива не приводилось открытое же¬ лание покончить с единством национального государства и жить в двух государствах. В то же время немцы спокойно восприняли конец своего единства, хотя, может быть, они и надеялись, что то, от чего они отказались, можно будет еще вернуть. Это не меняет, однако, ничего в том, что дл