Борис Николаевич Чичерин о политике, государстве, истории - Искра Л.М.

Автор: Искра Л.М.

Теги: история исторические науки политика

ISBN: 5-7455-0860-4

Год: 1995

Похожие

Внешняя политика стран Изии

Структурная политика государства в механизме экономического роста

Страны мира. Краткий политико-экономический справочник

Политика капиталистических государств в области образования

Текст

Л. М. Искра
БОРИС
НИКОЛАЕВИЧ
ЧИЧЕРИН
о политике,
государстве,
истории
Л. М. ИСКРА
Борис Николаевич
ЧИЧЕРИН
о политике, государстве,
истории
Издательство Воронежского университета
1995
ББК 63'
И 86
Научный редактор—
д-р ист. наук, проф. М. Д. Карпачев
Рецензенты:
д-р ист. наук, проф. В. А. Степынин,
канд. ист. наук, доц. В. И. Чесноков
И 86 Искра Л. М. Борис Николаевич Чичерин о политике,
государстве, истории. — Воронеж: Издательство Воро-
нежского университета, 1995. — 216 с.
ISBN 5-7455-0860-4
Монография посвящена выдающемуся русскому ученому и об-
щественно-политическому деятелю Б. Н. Чичерину (1828—1904).
Впервые исследуются взгляды Б. Н. Чичерина на политические на-
правления в обществе: консерватизм, либерализм, реакцию, ради-
кализм, на политические партии и журналистику, на формы госу-
дарственного устройства. Во многом по-новому рассматриваются
воззрения ученого на государство и государственную политику,
более всесторонне, чем ранее, освещаются его исторические взгляды.
Для специалистов и всех интересующихся русской историей
XIX в.
„ 0502000000-025
И Ml74(03)-95 без объявл-
ББК 63
ISBN 5-7455-0860-4
© Искра Л. М., 1995
© Оформление. Издательство
Воронежского университета, 1995
Предисловие
Борис Николаевич Чичерин (1828—1904) принадлежит к
числу крупнейших русских ученых, труды которых приобре-
ли мировую известность. Он был выдающимся представите-
лем русской общественно-политической мысли и обществен-
но-политического движения, превосходившим большинство
российских общественных деятелей своею дальновидностью,
пониманием государственных потребностей, умением трезво
оценивать обстоятельства и действовать в соответствии
с ними.
К сожалению, если имя его племянника, наркома Г В.
Чичерина, широко известно, то о Б. Н. Чичерине, по суще-
ству, знают лишь специалисты. Между тем его труды, со-
ставляющие громадное наследие, не только представляют со-
бой выдающийся памятник научной и общественно-полити-
ческой мысли, но и актуальны сегодня. Они создавались с
целью оказать влияние на происходившие в стране внутрен-
ние процессы и вооружить государственных деятелей и об-
щественность знаниями, которые имели бы практическое
применение в государственной, общественной, социально-
экономической, политической жизни, опираясь на которые
можно было бы преобразовать Россию в экономически раз-
витую и политически свободную страну. И поскольку Б. Н.
Чичерин обладал и широкой научной эрудицией, и способ-
ностью к практическому ведению дел, и чувством высокой
ответственности за свое печатное слово, ему удалось создать
действительно ценные произведения. Конечно, в его воззре-
ниях немало устаревшего, ошибочного, но изучение даже
ошибок и неудач мыслителей такого масштаба полезно и
поучительно.
Разумеется, исследователи не оставили Б. Н. Чичерина
без внимания. Наиболее весом вклад В. Д. Зорькина, опуб-
3
ликовавшего в 1975 г. книгу «Из истории буржуазно-либе-
ральной политической мысли России второй половины XIX —
начала XX в. (Б. Н. Чичерин)». Тем не менее научное
и общественно-политическое наследие Б. Н. Чичерина изу-
чено явно недостаточно, а некоторые важнейшие проблемы
фактически обойдены. Так, остались в тени воззрения уче-
ного на политические направления в обществе. Но ведь сего-
дня слова «консерватор и либерал», «радикал и реакцио-
нер», «правый и левый», «умеренный и крайний» не сходят
со страниц печати, экрана. Однако лишь немногие разби-
раются в сущности приводимых ими понятий. Вот почему
изучение воззрений выдающегося ученого Б. Н. Чичерина,
специально исследовавшего этот вопрос, представляется не-
обходимым и с научной, и с общественно-политической точ-
ки зрения.
Недостаточно изучены государственная теория Б. Н. Чи-
черина, его воззрения на формы государственного устрой-
ства, на проблемы «нравственность и политика», «личность
и общество». Необходимы и специальные исследования исто-
рических взглядов ученого.
В нашей работе мы и попытаемся осветить обозначенные
выше вопросы.
Глава 1
Б. Н. ЧИЧЕРИН О ПОЛИТИЧЕСКИХ
НАПРАВЛЕНИЯХ В ОБЩЕСТВЕ
§ 1. Проблемы консерватизма и либерализма
в научном и политическом наследии Б. Н. Чичерина
В советской историографии установилось представление
о Б. Н. Чичерине как о правом либерале. Но если В. А. Ки-
таев, М. Г Платонова, Г Б. Кизельштейн полагают, что в
пореформенный период Чичерин занял крайне правый фланг
либерализма, от которого рукой подать до реакции, то
В. Д. Зорькин показал ученого как умеренного либерала и
аргументированно опроверг попытку сблизить Чичерина с
реакцией1. Его точку зрения можно было бы принять, если
бы сам Чичерин не относил себя к консерваторам 2. Консер-
ватор же в советской науке десятилетиями отождествлялся
с реакционером 3
Даже те исследователи, которые понимали, что консер-
ватизм и реакция — не синонимы, сближали эти понятия.
Так, А. А. Галкин и П. Ю. Рахшмир, специально изучавшие
мировой консерватизм, писали: «Консерватизм направлен
против общественного прогресса, противодействуя ему раз-
нообразными методами — от провозглашения готовности к
ограниченным реформам до откровенного насилия...» И да-
лее авторы уточнили: «Понятие «консерватизм» имеет много
общего с понятиями «реакция» и «контрреволюция», но оно
не идентично им, поскольку лагерь реакции и контрреволю-
ции может быть гораздо шире, чем консервативный. Во вре-
мена революционного кризиса в нем оказываются и более уме-
ренные по сравнению с консерваторами элементы либераль-
ного и реформистского толка... Нужно учитывать, что реак-
ция и контрреволюция в отличие от консерватизма в боль-
5
шей степени подвержены ситуационным колебаниям, связа-
ны преимущественно с революционными потрясениями»4.
Думается, что подобным уточнением авторы еще более уси-
лили негативное отношение к консерватизму.
Более того, выделив в консерватизме XX в. экстремист-
ское крыло, А. А. Галкин и П. Ю. Рахшмир настолько сбли-
зили его с правым радикализмом, что сочли возможным
написать: «консерватизм и фашизм демонстрировали свое
духовное и политическое родство»5 Конечно, в истории
можно найти примеры, когда консерваторы блокировались с
реакционерами, оказывали содействие правым радикалам, но
это делалось по тактическим соображениям, с расчетом по-
лучения выгоды прежде всего для себя и чаще всего ради
противодействия левым. Разумеется, такая тактика не всегда
срабатывала и иногда била по самим же консерваторам. Но
подобные методы используются всеми политическими пар-
тиями. Так, кадеты не раз оказывали содействие российско-
му революционному экстремизму, но значит ли это, что они
находились с ним в политическом родстве?
В отечественной науке стал намечаться отход от нега-
тивного отношения к консерватизму, появляются работы, в
которых предпринимаются попытки объективно разобраться
в этом явлении 6. Однако в общественном сознании предубеж-
дение все еще стойко. Отметим парадоксальность нашей об-
щественности, с одной стороны, клеймящей термином «кон-
серватор» партийную номенклатуру, ретроградов и т. д., а с
другой — восхваляющей за прогрессивность и привержен-
ность к демократии Р Рейгана, Д. Буша, М.'Тетчер, кото-
рые, как известно, являются консерваторами, причем весьма
жесткого типа.
Не следует думать, что негативное отношение к консер-
ватизму — это следствие только советской пропаганды. Не-
приязненное отношение к нему было широко распространено
у интеллигенции и в дооктябрьский период. Так, еще в 1862 г.
Б. Н. Чичерин писал, что «консерватор? в России пу-
гало. Консерваторами именуют отставших от жизни стари-
ков, которым противопоставляют «передовую молодежь»,
всерьез решившую, что все старое плохо, а все новое хо-
рошо, и во имя свободы не терпящую чужое мнение. В дей-
ствительности же она не разобралась со старым и не при-
думала ничего нового 7 Суждение Чичерина резковато и не
совсем точно. Если со старым молодежь действительно не
разобралась, то новаций у нее было немало. Другое дело,
что многие из них были негативны. Заметим, что об этом
6
писал не только консерватор Чичерин, но и революционный
демократ А. И. Герцен8.
Кем же на самом деле являются консерваторы, по мне-
нию Чичерина? Это охранительная партия, которая «стоит
на страже... власти, закона, религии, семейства, собствен-
ности. Эти вечные начала составляют для нее святыню... Она
признает и свободу... Но... старается ввести ее в надлежащую
колею, связать ее с высшими требованиями власти и зако-
на. Она не противится и нововведениям, когда они подготов-
лены жизнью... Дальновидные консерваторы сами совершают
необходимые преобразования, зная, что они этим упрочи-
вают здание, которому без того грозит разрушение... Лишь
в случае настоятельной потребности охранительная партия
решается на... радикальные меры. Вообще же она предпочи-
тает медленные и постепенные улучшения, избегая всякой
ломки, щадя упроченные интересы. Даже при разложении
известного общественного строя она дорожит всеми остат-
ками прежнего порядка, которые сохраняют еще жизненную
силу и могут принести пользу государству... Преждевремен-
ные... нововведения или такие, в которых не ощущается на-
стоятельная нужда, встречают в ней самое сильное, иногда
даже чрезмерное противодействие» 9
Характерной особенностью консерваторов является, по
Чичерину, то, что в своей политике они руководствуются
не доктринами и учениями, а запросами жизни, исторически-
ми реалиями своего народа и никакая общественная теория
не может лечь в основу охранительной системы. Консерва-
тизм — гарант стабильности, в этом его главная сила. Ог-
ромное большинство народа инстинктивно держится за тот
порядок вещей, к которому оно привыкло. Нужен страшный
разлад и вопиющая несправедливость, чтобы толкнуть народ
на выступление. Однако чрезмерная склонность консерва-
тизма к практицизму становится его слабостью. Теоретиче-
ское осмысление исторического и общественного процессов
необходимо для выработки правильной политики. Пренебре-
жение этим грозит потерей общественного влияния10 Ду-
мается, что последнее суждение ученого совершенно справед-
ливо. Слепая приверженность даже к самой прекрасной тео-
рии в конечном итоге приводит к отрыву от реальной дей-
ствительности и оборачивается бесплодным принесением в
жертву идее миллионов жизней. Но, с другой стороны, су-
губый практицизм в политике лишает возможности увидеть
более отдаленную перспективу, которая со временем имеет
решающее значение.
7
В отличие от консерваторов либералы, писал Чичерин,
это партия прогресса, которая ратует прежде всего за сво-
боду, за преобразования, но при этом не всегда считается
с возможностями общества, с интересами многих людей и
нередко вольно обращается с законами. Чрезмерная при-
верженность к свободе породила у них недооценку порядка,
в силу чего они постоянно конфликтуют с властями и явля-
ются преимущественно оппозиционной партией. Когда же
власть оказывается в их руках, то они стремятся к немед-
ленной реализации своих теорий, не считаясь с реальностью.
Встретив же неизбежное сопротивление, либералы во имя
свободы насилуют жизнь, превращаясь в бюрократов. Лишь
долговременное пребывание их у власти способствует осозна-
нию ими государственных потребностей11.
Как видим, симпатии Чичерина, несомненно, отданы кон-
серватизму. Однако и либерализм признавался им жизнен-
но необходимым явлением. Общество, в силу своих есте-
ственных законов, писал он, подлежит развитию. Поэтому
ни один общественный строй не вечен. В ходе исторического
процесса складывается определенный порядок вещей, ко-
торый в известную эпоху является основой народной жизни.
Благодаря ему реализуются существенные потребности обще-
ства. Однако дальнейшее развитие порождает новые цели
и требования, которые не находят удовлетворения при дан-
ном строе. В результате существующий порядок начинает
разлагаться, наступает время перемен с неизбежной борь-
бой, которая заканчивается установлением нового порядка 12.
На первый взгляд приоритет должен принадлежать либе-
ралам, которые раньше консерваторов видят новое. Но во-
первых, это новое может оказаться не реальной потребно-
стью, а плодом беспочвенного мудрствования или же не под-
ходить данной стране в силу особенностей исторического и
национального развития ее народа, а во-вторых, даже если
оно действительно необходимо, то это еще не значит, что
его надо вводить немедленно и в полном объеме. Чаще все-
го новое внедряется постепенно, по мере созревания объек-
тивных условий. Легче всего обвинить консерваторов в рет-
роградности за крайне осторожный подход к новациям, но
разве необдуманные действия лучше? Естественно желание
поскорее осуществить заманчивую идею, но разве указание
на подводные камни не помогает в конечном счете ее осу-
ществлению? Либералы же, которым, как правильно ука-
зывал Чичерин, свойственно доктринерство, нередко хотят
8
подхлестнуть события, что всегда приводит к материальным,
духовным и нередко к человеческим потерям.
По нашему мнению, негодовать на тормозящие силы
можно только в том случае, если их сопротивление происте-
кает из-за корыстных расчетов, некомпетентности, догмати-
ческого мышления или же просто из-за жажды покоя. Но
корыстными могут быть и псевдоноваторы, стремящиеся
выделиться любой ценой, занять вожделенное положение,
пренебрегая при этом общественными интересами. Если же
у конкурирующих сторон на первом месте стоит дело, то их
неизбежная борьба в целом плодотворна. Конечно, в каж-
дом отдельном случае она будет оцениваться по-разному.
Иногда глубокое сожаление вызывает долгий и мучительный
путь, который пришлось пройти новатору, но не меньшее
сожаление вызывает неудача охранителя, если новация при-
несла вред.
Поэтому справедливо мнение Чичерина, что для нормаль-
ного функционирования общества необходимо как развитие,
так и торможение. Отсутствие развития обрекает общество на
застой, длительность которого ведет к гниению, заканчивает-
ся гибелью либо революцией. С другой стороны, безудерж-
ное развитие разрывает все связующие нити, все традиции.
Последние же создают устои и, по нашему мнению, делают
осмысленным человеческое существование. Без традиций
(семейных, национальных, религиозных, культурных и т. д.)
человек превращается в изолированный индивид, в перекати-
поле. А если подобная тенденция наберет силу в обществе,
то его гибель неизбежна. Подобный народ в лучшем случае
послужит этнографической массой для других.
Необходимым условием развития, по Чичерину, является
свобода. Сохранение же общественного организма от раз-
рушения поддерживается порядком. Вот почему Чичерин
нередко называл либералов партией свободы, а консерва-
торов партией порядка. Это не значит, что первые игнори-
руют порядок, а вторые — свободу, речь идет лишь о пред-
почтении. Высоко оценивая умение консерваторов опереться
на традиции страны, видя в этом их силу, Чичерин преду-
преждал, что жизнь меняется и некогда могучие устои на-
чинают слабеть. В этих условиях держаться традиции во имя
традиции — «это романтизм, а не охранительство». Приме-
нив здесь щадящий термин, ученый в дальнейшем называл
это явление недальновидным, упорным, рутинным консерва-
тизмом, который рискует сомкнуться с реакцией и обречен
на поражение. Поэтому, подчеркивал он, «если охранитель-
9
ная партия не хочет... ограничиться ролью жертвы... она не
может быть врагом свободы и преобразований». Что же
касается порядка, то его упрочение достигается не произво-
лом, а либеральными законами и гарантиями свободы. Бу-
дучи приверженцем существующих устоев, консерватизм обя-
зан видоизменяться, если под влиянием жизни меняются
сами устои. Неизменным принципом является отстаивание
такого нового, которое прочнее старого13.
Подчеркнем, что не только консерваторы-рутинисты, но и
непоследовательные реформаторы критиковались Чичерийым.
Так, оценивая мысли крупнейшего теоретика консерватизма
Э. Берка, согласно которому все права должны быть наслед-
ственными, а всякая перемена — опираться на предание
и авторитет, Чичерин спрашивал: «Где же тут место для
обновления?»14. Тем не менее терминология, применяемая
Чичериным, может вызвать сомнения относительно консер-
ватизма. В самом деле, если либералы — прогрессивная
партия, то их соперники — регрессивная? Но ведь регресс —
это плохо! Для понимания возникшей дилеммы необходимо
учесть, какое содержание вкладывал Чичерин в выдвигае-
мые им понятия. Говоря о прогрессе в контексте исследуемой
им проблемы политических партий, он имел в виду движе-
ние к новому, к переменам. Но перемены полезны далеко
не все. Конечно, Чичерина можно упрекнуть за слишком
узкое толкование прогресса, но учитывать позицию ученого
при уяснении его воззрений необходимо. Говоря о либера-
лах и консерваторах, он неоднократно уточнял, что пер-
вые — преимущественно прогрессивная, вторые — преиму-
щественно охранительная партия, следовательно, ни те, ни
другие не отказываются ни от охранительства, ни от про-
гресса. Более того, по Чичерину, прогрессивное направление
не исчерпывается либеральным, а охранительное — консер-
вативным. И либералы и консерваторы — это умеренные
партии. Но существуют и крайние — революционеры и реак-
ционеры. Первые не признают никаких традиций, никаких
устоев, несут всеобщее разрушение и жесточайший деспо-
тизм. Вторые отрицают свободу и прогресс, упорно отстаи-
вают отживший порядок. В здоровом обществе крайние не-
опасны, поскольку являются незначительным меньшинством.
Но в кризисные эпохи они способны взять власть, и тогда
страну ждет катастрофа. Поскольку в любом обществе име-
ются предельно односторонние люди, видящие только одно
и не замечающие ничего другого, постольку крайние неиско-
ренимы.
10
Напрашивается мысль, что соединение лучших сторон
консерватизма и либерализма было бы оптимальным вариан-
том. Так считал и Чичерин, справедливо указывая, что
«идеальная цель общежития состоит в том, чтобы сохранять,
улучшая»15 Но он же указал на исключительную сложность
осуществления этого на практике. Люди, как правило, ориен-
тируются на свои ближайшие цели, у них весьма различные
интересы. Поэтому продвижение вперед и совершенствование
происходит в результате борьбы, которая порождает партии
и ведется через них. По Чичерину, наличие такой борьбы не
только неизбежно, но и полезно, ибо монолитное единство
во взглядах — это следствие либо неразвитости общества,
либо тирании. И то и другое ведет к застою.
При нормальном развитии общества, полагал Чичерин,
либералы и консерваторы дополняют друг друга. При ста-
бильном положении чаще всего правят консерваторы. Но с
появлением у общества новых запросов возрастают шансы
либералов, которые их лучше чувствуют. И если у консер-
ваторов не хватит дальновидности самим провести преобра-
зования, либералы приходят к власти. Однако в силу своего
природного стремления забегать вперед, доктринерства, не-
умения учесть должным образом житейский и профессио-
нальный опыт большинства либералы, в свою очередь, те-
ряют правящее положение, уступая его консерваторам.
Последние, находясь в вынужденной оппозиции, извлекают
уроки из поражения, пересматривают свою позицию, нахо-
дят рациональное у соперников и, соединяя его с жизнеспо-
собными элементами старого, упрочивают достигнутые ре-
зультаты.
Важнейшим аспектом проблемы является экономическая
политика. Наблюдая процветание наиболее передовых стран,
вызванное умелым применением рыночной экономики, есте-
ственно, задаешься вопросом, кто же был ее творцом. Из-
вестный современный ученый, нобелевский лауреат Ф. А.
Хайек связывает экономические успехи, гражданские сво-
боды и т. д. с реализацией принципов либерализма. Укло-
нение же от них ведет, по его мнению, к тоталитаризму16.
Но ведь поборником рыночной экономики ранее Хайека был
консерватор Чичерин, а позднее главную ставку на частную
инициативу делали Тетчер и Рейган. Вместе с тем инициа-
торами рыночной экономики и связанных с нею обществен-
ных отношений действительно были либералы. Поэтому, явно
симпатизируя консерватизму и показывая вследствие этого
более рельефно недостатки либерализма, Чичерин в той же
11
самой работе, в разделе, где не нужно было сопоставлять
соперников, указал, что общегражданский строй, т. е. ка-
питалистическое общество, создан главным образом либера-
лизмом 17 Поскольку же капитализм был для ученого вен-
цом общественного развития, постольку его оценка либера-
лизма в этом суждении очень высока. Однако, если бы Чи-
черину указали на это противоречие, он бы заявил, что если
зарождение капитализма связано с либерализмом, то его
становление — с консерватизмом.
На наш взгляд, точка зрения Чичерина на природу кон-
серватизма и либерализма вполне оправдана. Оправдано и
предпочтение, отдаваемое им первому. В конце XX в., наблю-
дая политическую жизнь наиболее развитых стран, мы мо-
жем констатировать, что консерватизм везде оказался *дее-
способнее либерализма. Конечно, современный консерватизм
изменился и продолжает меняться, заимствуя все лучшее
у соперников. Либерализм же существенно потеснен. Его
самостоятельные партии в Западной Европе отодвинуты на
второй план, либеральная же прослойка в партиях США так-
же уступает консерватизму. Последний десятилетиями удер-
живает власть в Японии. Не питающие к консерватизму сим-
патии А. А. Галкин и П. Ю. Рахшмир отмечают его лидер-
ство в 80-х гг. «Консерватизм, — подчеркивают они, — за-
воевал господствующие позиции в официальной обществен-
ной науке. Мода на консерватизм распространилась в мас-
совых интеллектуальных кругах. Консервативные идеи заня-
ли доминирующее место в политических документах бур-
жуазных партий не только правого, но и центристского толка.
Более того, некоторые традиционно консервативные взгляды
стали проникать в систему ценностей той части обществен-
ности, которая издавна тяготела к левому флангу и отвер-
гала консервативные постулаты»18.
Определенный интерес вызывает работа В. Чалидзе, где
ставится вопрос о наличии консервативных механизмов в са-
мой природе19 Конечно, можно оспаривать стремление Ча-
лидзе биологизировать общественные проблемы, но в данном
случае нам хотелось бы подчеркнуть, что признание насущ-
ной необходимости консерватизма все более укрепляется в
науке.
Подлинным конкурентом консерватизму в XX в. стали
социалистические партии. Чичерин предполагал такой ва-
риант. Наблюдая бурный рост рабочего движения и явное
усиление социал-демократии, он испытывал большую трево-
гу. Прорыв же социалистов к власти прогнозировался им
12
именно через либеральный фланг. Легкомысленный либера-
лизм, писал он, называя этим термином безответственных
либералов, «стремится все далее и далее, требуя все новых
перемен... не понимая необходимости остановок. Этим он по-
дает руку примыкающей к либерализму крайней партии —
радикальной и, в свою очередь, вызывает господство другой
крайней партии— реакционной»20. Именно поэтому Чичерин
хотел, чтобы либералы прониклись пониманием государствен-
ных потребностей. История, однако, внесла свои коррективы.
Государственным смыслом прониклись на Западе не только
либералы, что приблизило их к консерватизму, но и социа-
листические партии, что способствовало преодолению по-
следними радикализма. В советской историографии такая
перемена названа ревизионизмом и предательством интере-
сов рабочего класса. В действительности последний от этой
«измены» только выиграл. В России же худшие опасения
Чичерина оправдались. Временное торжество лишенного
государственного смысла либерализма в феврале 1917 г.
проложило дорогу большевикам. А поскольку консерватив-
ные силы в России не сложились в дееспособную партию,
остановить большевиков оказалось некому.
Зарубежный консерватизм сумел оказать достойную кон-
куренцию, казалось бы, неудержимому социалистическому
движению и на сегодняшний день выглядит явным победи-
телем. Подобно тому, как он нашел приемлемое для себя
в либерализме и сумел переиграть соперника на его же по-
ле, так здесь, обратившись к социальным вопросам, он до-
казал, что по крайней мере на сегодня его политика выгля-
дит рациональнее. «Самое, казалось бы, парадоксальное в
нынешнем консервативном ренессансе, — пишет К. С. Гад-
жиев, —состоит в том, что консерваторы выступают инициа-
торами перемен... Они четко уловили настроения широких
масс населения, требующих принять меры против застоя в
экономике, безработице...» 21.
Особого внимания заслуживает предпринятая Чичериным
попытка выявить социальные корни политических направле-
ний. Воззрения на этот счет сложились у него не сразу.
В статьях, написанных в начале 60-х гг., он только подхо-
дил к вопросу. Научная же разработка проблемы дана им
позднее в его фундаментальном труде «Курс государствен-
ной науки». Охранительный дух, по его справедливому мне-
нию, свойственен прежде всего господствующим классам, за-
интересованным в сохранении существующего порядка. Со-
циальную базу консерватизма составляют землевладельцы
13
й йерхушка буржуазии. (Термин «буржуазия» не был свой-
ственен Чичерину, предпочитавшему писать — средние слои.
Тем не менее мы считаем возможным при анализе воззре-
ний ученого использовать более привычную для нас терми-
нологию.) Консервативные убеждения землевладельцев уче-
ный объяснял, во-первых, наличием у них частной собствен-
ности, а во-вторых, особенностями сельскохозяйственного
производства. При этом Чичерин специально подчеркивал,
что общинную собственность-он в расчет не берет. Связь же
собственности с охранительством очевидна. Неимущему не-
чем дорожить, поэтому пролетарии — социальная база ра-
дикализма. В объятиях последнего может оказаться и мало-
имущий крестьянин, ибо его положение неустойчиво. Поэто-
му надлежащей опорой режима могут быть только мелкие
землевладельцы, но лишь при условии защиты последним
их интересов. Решающая же роль в консерватизме при-
надлежит крупным землевладельцам. Располагая гаранти-
рованными доходами, будучи материально независимы и не
имея нужды много времени уделять хозяйству, они тради-
ционно занимались государственными делами и приобрели
богатый опыт и навыки. Немаловажна роль и самого сель-
ского хозяйства в формировании консерватизма. Землевла-
делец зависит от природы, которая приучает его почитать
естественный порядок, отсюда уважение к порядку общест-
венному и государственному. Сельское хозяйство не дает ни
быстрого обогащения, ни быстрого разорения. Прогресс в
нем осуществляется медленно. Отсюда тяготение к стабиль-
ности и постепенности. Общинник — также землевладелец,
поэтому предрасположенность к консерватизму есть и у него.
Но отсутствие частной собственности порождает у него не-
уважение к собственности вообще. Именно последнее обстоя-
тельство дает шанс социалистам 22.
В отличие от сельского хозяйства в промышленности и
коммерции, по Чичерину, предприимчивость, умение понять
новые потребности, стремление к совершенству решают все.
Поэтому все прогрессивные начинания исходят из промыш-
ленно-коммерческих кругов. Основу их составляет буржуа-
зия. Сюда же входит техническая интеллигенция. С ними
связаны адвокаты, врачи, журналисты. Но, подчеркивал
Чичерин, интеллигенция не однородна. В данном случае он
имел в виду высокооплачиваемую интеллигенцию. Именно
она вместе с буржуазией составляет средние слои, которые
и являются социальной базой либерализма. Выше Чичерин
указывал на склонность либералов к непродуманным дей-
14
ствйям, здесь же он подчеркивал, что Материальное благо-
получие и сознание того, что порядок обязателен для нор-
мальной промышленно-коммерческой деятельности, побуж-
дают их к умеренности. Неимущая же интеллигенция являет-
ся естественным носителем радикализма 23.
Представления Чичерина о социальной базе консерватиз-
ма и либерализма заслуживают пристального внимания.
Проще всего заявить, что возникшие после смерти ученого
политические партии имели несколько иной социальный об-
лик. Так, флагман российского либерализма кадетская пар-
тия включала в свой состав не только обеспеченную интелли-
генцию и среднюю торгово-промышленную буржуазию, но и
часть помещиков. Тем не менее важные компоненты социаль-
ной структуры будущих партий Чичерин назвал; кроме того,
ученый имел в виду не конкретные организации, а общест-
венно-политические направления, систему взглядов различ-
ных социальных групп. Весомо, например, выглядят мысли
ученого о крестьянстве. Можно согласиться с мнением и о
предрасположенности крестьян к консерватизму, и о склон-
ности их стать орудием радикалов в случае материальной
необеспеченности и неполноправности. Однако Чичерин оши-
бался, полагая, что общинники не уважали чужую собствен-
ность. Во-первых, моральные нормы не позволяли им брать
чужое. Неуважение к чужому проявлялось тогда, когда они
считали, что оно нажито неправедным путем. Во-вторых, кре-
стьяне не стремились к захватам, пока их потребности в
земле удовлетворялись, хотя бы на скромном уровне.
Не совсем оправданна и довольно жесткая связь кон-
серватизма с сельским хозяйством, а либерализма с торго-
во-промышленной деятельностью. Конечно, она отражала
реалии современного Чичерину мира, но в дальнейшем мно-
гие представители капитала, совместно со связанной с ними
интеллигенцией, «перекочевали» в консерватизм, видоизме-
нив его при этом. Более того, даже значительные слои ра-
бочих стали опорой консерватизма.
Заметим, что и взгляды Чичерина не были неизменными.
Пока в России было крепостное право, ученый рассматривал
себя как либерала: он считал, что нужна капитальная ломка,
и стремление к ней явно преобладало у него над стремле-
нием к сохранению старого. «Либерализм! Это лозунг вся-
кого образованного и здравомыслящего человека в России.
Это знамя, которое может соединить около себя людей всех
сфер, всех сословий, всех направлений... В либерализме вся
будущность России. Да столпятся же около этого знамени
15
и правительство и народ с доверием друг к другу...»24. Так
писал ученый в 1855 г.
Во второй половине 50-х — начале 60-х гг. в стране
стремительно нарастает общественный подъем. Происходит
размежевание антикрепостнических сил. Активную роль в
этих событиях принимал и Чичерин. Будучи горячим сторон-
ником искоренения крепостничества из всех сфер жизни
России, он приобрел себе репутацию передового обществен-
ного деятеля и ученого. Представления о содержании пре-
образований и способах их осуществления у разных обще-
ственных течений были различны. Либералы рассчитывали
на содействие самодержавия, тем более, что оно взяло курс
на реформы. Но единства среди них не было. Гласность, яв-
ная либерализация государственной и общественной жизни
вскружили многие головы. Претензии, сначала робкие и ос-
торожные, стремительно росли. В результате значительная
часть либералов всерьез возомнила, что они могут направ-
лять правительственную политику, решать персональный со-
став администрации и т. д. Демократы, естественно, шли
гораздо дальше. Более же трезвая часть либерализма, заняв-
шая его правый фланг, понимала, что подобного власти не
допустят. Одним из наиболее авторитетных его представи-
телей и был Чичерин. Горячо поддерживая те мероприятия
правительства, которые сулили продвижение вперед, он не
отказывался от критики того, что мешало преобразователь-
ному процессу, но стремился сделать эту критику конструк-
тивной. Чрезмерные же обвинения в адрес правительствен-
ного лагеря его раздражали и расценивались им не как со-
действие обновлению России, а как серьезная помеха. Имен-
но этим можно объяснить его нашумевшее выступление в
1858 г. против находившегося тогда на вершине популяр-
ности А. И. Герцена. Однако не только демократы, но и
либералы, включая К. Д. Кавелина, ранее до этого пытав-
шегося совместно с Чичериным откорректировать позицию
Герцена, выступили в защиту последнего. Заметим, что уче-
ный, несмотря на резкий тон своего послания, хотел не раз-
венчать Герцена, а склонить его к более умеренной позиции,
но успеха не имел. Герцен, кстати сказать, правильнее, разо-
брался в степени противостояния и рассматривал оппонен-
та как врага 25
В том, что Чичерин — враг революционной демократии,
Герцен не ошибался, другое дело, что ученый не относил
к ней издателя «Колокола», переоценивая его либеральные
16
колебания. Однако либералы, поддержавшие Герцена, ошиб-
лись в нем куда больше Чичерина. Последующие события
доказали его революционный демократизм. И Чичерин, ра-
нее других уловивший в Герцене несовместимое с либера-
лизмом начало, проявил большую проницательность. Впо-
следствии, когда начались нападки на либерализм Н. Г Чер-
нышевского, выяснилось, что он и Чичерин занимали край-
ние фланги оппозиционного движения.
Тем не менее вплоть до реформы 1861 г. процесс разме-
жевания либерализма с демократизмом был далек от завер-
шения. Интересы борьбы сглаживали противоречия, и только
немногие, такие как Чичерин, видели их непримиримость.
Реформа 1861 г. не только ускорила размежевание, но и
вызвала раскол либерализма и отделение от него наиболее
правой части. К последней и принадлежал Чичерин. То об-
стоятельство, что до реформы 1861 г. он находился в либе-
ральном лагере, а в пореформенное время его позиция была
прогрессивнее правительственной, побудило советских исто-
риков характеризовать его воззрения как праволиберальные.
Но, разумеется, правый, а тем более, как считали многие
исследователи, крайне правый в приложении к термину «ли-
берал»— это отнюдь не комплимент. Недаром В. Д. Зорькин,
объективнее других подошедший к исследованию Чичерина,
предпочитал писать о нем как об умеренном либерале.
Негативное отношение советской историографии, да и со-
ветской общественности к понятию «правый» понятно. Деся-
тилетиями было принято определять степень прогрессивности
степенью левизны, ведь левыми были большевики. Конечно,
имеются течения и левее последних, но он>и именовались ле-
вацкими, экстремистскими. Подчеркивалось, что, зайдя че-
ресчур влево, придешь вправо. Но есть серьезные основания
сомневаться, что левый — это лучший. Если мы обратимся
к языку, то увидим, что в нем слово «правый» неизменно
несет позитивный смысл. Правый присутствует в таких по-
нятиях, как правильный, правда, правосознание, правопоря-
док, право, праведник, православие. Мусульмане называют
себя правоверными. Можно ли сказать: «вы левы» вместо
«вы правы»? А вот словосочетание «работа налево» стойко
закрепилось в народной речи для Обозначения антиобщест-
венного явления. Конечно, политическая лексика имеет свои
особенности и нередко существенно отличается от обыденной
речи, но игнорировать ее, на наш взгляд, не следует.
В современную эпоху содержание понятий «правый», «ле-
вый», «консерватор», «либерал», «радикал» видоизменилось
2. Заказ № 5224
17
по сравнению с XIX в. Но вряд ли прав К. С. Гаджиев, по-
лагавший, что в настоящее время едва ли возможно «опре-
делить сколько-нибудь четко очерченный идеологический
профиль большинства политических партий» 26. Мы считаем,
что изменились только составные компоненты понятий, но
не их содержание.
Какие же причины побудили Чичерина в пореформенное
время еще более поправеть и стать консерватором? Опреде-
ленную роль сыграло то, что между правым либерализмом
и умеренным или либеральным консерватизмом, позиции
которого разделял Чичерин, немало общего. Но главное в
другом. Реформы 60-х гг заложили основы нового обще-
ственного порядка, к которому стремился Чичерин и который
готов был всемерно поддерживать. Поэтому неудивительно,
что он объявил себя консерватором. Ученый, конечно, рис-
ковал, ибо это слово было непопулярно у поборников преоб-
разований, зато многие крепостники применяли его к себе.
(Заметим, что людей, которые бы прямо признавали себя
реакционерами, немного.) Но для Чичерина было важнее
убедить самодержавие, что он за порядок. Думается, что
упрекать его за это нельзя. Во-первых, правительственный
курс конца 50-х — начала 60-х гг. Чичерина устраивал, по-
этому он его поддерживал. Во-вторых, ученый сознавал, что
другой реальной силы в стране, способной осуществить пре-
образования, кроме самодержавия и так называемой либе-
ральной бюрократии, нет.
Конечно, либеральное движение росло и приобретало
влияние. Однако его социальная база была чересчур узкой
и поэтому принудить правительство к угодным для себя
решениям оно не могло. Что же касается демократов, то
они были ничтожной горстью, умеющей только накалять
общественную атмосферу, но не способной к позитивным
делам. Демократы, конечно, рассчитывали на крестьянство,
запугивая общество мужицким бунтом, но, как показали
дальнейшие события, их надежды были иллюзорны.
В то же время господствующий класс — помещики оста-
вались в большинстве своем крепостниками и их силы явно
превосходили силы прогрессивной общественности. К тому
же они имели многочисленных сторонников в самом госу-
дарственном аппарате. В этой ситуации успех или провал
преобразований зависел от самодержавия. И. К. Пантин,
Е. Г Плимак, В. Г Хорос убедительно показали, что ни
российские революционеры, которые, по определению самого
В. И. Ленина, были слабы до ничтожества, ни крестьянское
18
движение, которое даже в пик своего подъема не охватило
широкие массы, оставшиеся лояльными, не представляли
угрозы режиму. Более того, даже в экономическом плане
крепостническая система еще способна была функциониро-
вать неопределенно долго. Другое дело, что последствия тог-
да были бы для страны неизмеримо более тяжелыми. В ре-
зультате, отвергнув почти все положения о причинах ре-
формы 1861 г. выдвинутые группой по изучению первой
революционной ситуации, руководимой М. В. Нечкиной,
И. К. Пантин, Е. Г Плимак, В. Г Хорос вплотную подошли
к выводу о том, что освобождение дало самодержавие. Од-
нако желание во что бы то ни стало оставить методологи-
ческой основой ленинское положение о том, что реформа —
это побочный продукт революционной борьбы, побудило их
сделать вывод о том, что мировая революция, звеном кото-
рой была российская, принудила царизм к реформе27
Думается, что подобное объяснение недостаточно аргу-
ментированно., Действительно, сам факт существования ка-
питалистических западных стран, лелеющих надежду вытес-
нить. Россию на обочину цивилизации, не мог не учитываться
самодержавием. Но одно дело знать, а другое найти пути
преодоления опасности. И самодержавие второй половины
XIX в. при всех его недостатках в целом, с задачей спра-
вилось, обойдясь при этом без содействия как западных экс-
пертов, так и доморощенных демагогов. Необходимость от-
мены крепостного права была ясна царям задолго до Крым-
ской войны, когда могущество России было неоспоримо.
Достаточно вспомнить, что крепостная Россия разгромила
буржуазную Францию, возглавляемую лучшим в истории
Западной Европы полководцем. Более того, пробный шар
против крепостничества еще до Великой французской рево-
люции попыталась запустить Екатерина II. Однако крепост-
ническая позиция дворянства тогда и многие годы спустя
оказалась неприступной.
В реформах 60-х гг. и особенно в их реализации немало
такого, что заслуживает критики. Но следует учесть, на-
сколько трудны преобразования, меняющие вековой уклад
и затрагивающие интересы практически всех. Ошибки здесь
грозят социальными потрясениями, а то и развалом страны.
Поэтому поклонники реформ 60-х гг. не без основания ука-
зывали на США, где подобное освобождение, проходившее
примерно в то же время, что и в России, вылилось в граж-
данскую войну. Можно сожалеть, что не были реализованы
в полном объеме замыслы такого государственного деятеля,
2*
19
как Н. А. Милютин, предложения ряда общественных дея-
телей, но следует учесть и мощь противостоящих этим лю-
дям сил.
Острая общественно-политическая борьба вокруг реформ
вызывала постоянные колебания в правящих сферах. Отсю-
да и проистекали у людей, подобных Чичерину, опасения
за сохранность реформистского курса Александра II. Этим
во многом и определялась политическая позиция ученого.
Демократов, как таковых, он не боялся. В то, что Н. Г Чер-
нышевский и его последователи смогут по-своему перевер-
нуть Россию, он не верил. Но то, что их действия дают ко-
зыри реакционерам, раздувающим размеры левой опасности
и стремящимся запугать царя и перетянуть его на свою сто-
рону, он видел и этого опасался. Вот почему он смотрел на
демократов как на врагов отечества и ратовал за их беспо-
щадное подавление. В этом плане Чичерин занимал более
жесткую позицию, нежели другие близкие ему общественные
деятели. И дело здесь вовсе не в жестокости или нетерпи-
мости Чичерина. Он яснее их видел, что российские демо-
краты — непримиримые противники того общественного
строя, которому он служил.
Вскоре после публикации манифеста 19 февраля Чиче-
рин приходит к выводу, что и на многих либералов рассчи-
тывать нельзя. Значительная их часть не желала довольство-
ваться полученным и хотела большего, прежде всего в поли-
тической сфере, на что самодержавие заведомо пойти не
могло. Отсюда нарастающий конфликт этой части либера-
лизма с правительством. Будучи сам горячим сторонником
конституционного режима, Чичерин полагал, что вводить
его можно только при наличии соответствующих объектив-
ных условий, которых пока в России нет. Поэтому полити-
ческие поползновения российской общественности ничего,
кроме вреда, не принесут. Более того, они на руку реакции.
Решительно поддержав правительство, курс которого
соответствовал в то время его пожеланиям, и защищая его
не только от нападок демократов и реакционеров, но и мно-
гих либералов, Чичерин не мог не обострить своих отноше-
ний с либеральным лагерем, что и привело его к переходу
на консервативные позиции. В этих условиях особое значе-
ние для него приобрела задача установления прочного союза
с так называемой либеральной бюрократией. Под последней
обычно имеют в виду просвещенных, гуманных, честных,
высококвалифицированных, понимающих дух времени людей.
Как нам представляется, этот термин не совсем точен. Разве
к
20
можно отнести к либералам П. А. Столыпина или А. П. Ер-
молова, а ведь они просвещенные, выдающиеся деятели. Что
касается духа времени, то следует отличать тех, кто ему
следует, от тех, кто на нем паразитирует. Образцовый госу-
дарственный служащий руководствуется интересами дела,
нации и государства. Он не буквоед, умеет проявлять ини-
циативу, брать ответственность на себя и в силу этого спо-
собен воспринимать и внедрять то новое, что действительно
является передовым и полезно для службы. Как и все, он
находится под влиянием общественного мнения, но способен
ему противостоять, если его профессиональный опыт под-
сказывает, что возникшее на его учреждение воззрение внед-
рено в общество влиятельными, но не компетентными
людьми.
К сожалению, среди администраторов, да и не только
среди них, преобладают люди, которые становятся прогрес-
систами тогда, когда это выгодно. Будучи нередко в прош-
лом самыми отъявленными ретроградами, в новых условиях
они делают все, чтобы выглядеть передовыми, жертвуя при
этом интересами дела и государства.
Весьма своеобразным было представление о бюрократи-
ческом гуманизме у определенной части российской обще-
ственности. Под ним фактически понимались снисходитель-
ность к шаловливой молодежи, а особенно заступничество
за притесняемых передовых людей. Между тем далеко не
ко всем проступкам можно быть снисходительным. Конечно,
чрезмерная строгость, неумение, а то и нежелание вникнуть
в мотивы и обстоятельства, мелочность и формализм не ис-
правляют, а усугубляют положение. Но безнаказанность или
символическое наказание развращает людей, а попуститель-
ство явно злонамеренным действиям ведет к пагубным по-
следствиям. Поэтому настоящий руководитель обязан быть
твердым, а иногда и суровым. Однако жестокость и бездушие,
равно как и мягкотелость, перерастающая в попуститель-
ство, здесь неуместны.
В царской администрации были ответственные, компе-
тентные, понимающие государственные потребности люди.
За установление прочного союза с ними трезвомыслящей
общественности и ратовал Чичерин, видя в этом союзе га-
рантию успеха. Вместе с тем он учитывал, что стремление
общества к самостоятельности раздражает многих в прави-
тельственных кругах, включая самого царя. Поэтому он пы-
тался убедить власти в том, что предоставление обществу
определенной самостоятельности — это потребность време-
21
ни. Он уверял царизм, что при наличии сильной власти, про-
водящей либеральные меры, общественная инициатива не
выльется в недозволенные формы. «Либеральные меры и
сильная власть» 28 — вот политическое кредо Чичерина.
Переход на консервативные позиции не снизил у Чиче-
рина интереса к либерализму, тем более, что за его счет
он надеялся пополнить ряды своих сторонников. В своих
исследованиях он стремился не только выявить, классифи-
цировать и изучить различные течения российского либера-
лизма, но и побудить его последователей занять более пра-
вильную (с точки зре.ния Чичерина. — Л. И.) позицию.
Констатируя либеральный настрой русской общественно-
сти, ученый указывал, что такое положение вещей естествен-
но. «Отрицание старого порядка явилось как прямое послед-
ствиеу его несостоятельности. Для всех стало очевидным, что
без известной доли свободы в благоустроенном государстве
нельзя обойтись» 29 Однако, с удовлетворением отмечая на-
личие либерального движения в России, ученый заявил, что
далеко не все его проявления можно одобрить. Пытаясь дать
классификацию, Чичерин выделяет главные, по его мнению,
направления либерализма: уличный, оппозиционный и охра-
нительный. Уличный либерализм, писал Чичерин, это извра-
щение свободы. Его представителям ненавистен любой по-
рядок, а их стихия — волнения ради волнения. Признавая
только собственное своеволие, они нетерпимы к чужому мне-
нию, а своих противников считают подлецами, бороться с ко-
торыми позволительно даже грязными средствами. «Тут .ста-
раются не доказать, а отделать, уязвить или оплевать... Улич-
ный либерал не терпит условий, налагаемых гостиными; он
чувствует себя дома только в кабаке, в грязи, которою он
старается закидать всякого, кто носит чистое платье. Все
должны подойти под один уровень, одинаково низкий и пош-
лый... Уличному либералу наука кажется насилием, нанесен-
ным жизни, искусство — плодом аристократической праздно-
сти. Чуть кто отделился от толпы... как уже в либеральных
болотах слышится шипение пресмыкающихся. Презренные
гады вздымают свои змеиные головы, вертят языком и в
бессильной ярости стараются излить свой яд на ^все, чт^ не
принадлежит к их завистливой семье»30
Нет сомнения, что уличным либерализмом Чичерин име-
новал российских революционных демократов. Чернышевско-
го и его соратников он называл гадами 31 Можно удивлять-
ся, почему Чичерин зачислил радикалов в либералы, пусть
и уличные. Дело в том, что это писалось в то время,
22
когда размежевание демократизма с либерализмом не за-
вершилось и в обществе не различали левых либералов и ра-
дикалов. Не свободен от этого оказался и Чичерин. Следует
учесть и то, что это писалось в разгар общественной борьбы,
и публицистический подход здесь доминирует над научным.
Позднее ученый уже не пользуется понятием «уличный ли-
берализм» и в своих научных работах подчеркивает принад-
лежность либерализма к умеренным политическим направ-
лениям. Вместе с тем он справедливо указывал на опреде-
ленную близость левого либерализма к революционному
движению, а крайнего консерватизма к реакции. Отсюда же
их периодическая поддержка друг друга, а при определен-
ных условиях и объединение. Кто от этого выиграл — это
другой вопрос. Тем не менее принципиальная разница между
этими течениями несомненна.
В какой степени справедлива крайне отрицательная оцен-
ка, данная Чичериным революционной демократии? Десяти-
летиями советская историография рисовала революционно-
демократический лагерь в светлых ризах, отмечая лишь от-
дельные темные пятна, между тем деятелей, в полную меру
подпадающих под чичеринскую характеристику уличного
либерализма, было немало. Другое дело, что среди них на-
ходились люди, действующие из благородных побуждений,
остро реагирующие на произвол, на страдания народа.
Однако, отмечая тенденциозность Чичерина, нельзя не за-
метить, что в целом революционно-демократическое движе-
ние независимо от мотивов его участников принесло большой
вред стране. Так, например, бессмысленный выстрел Д. В.
Каракозова отбросил Россию назад и способствовал дефор-
мации преобразований. Вместе с тем нельзя не отметить, что
анализ российского демократизма подменен здесь Чичери-
ным навешиванием ярлыков.
Другой разновидностью либерализма был, по мнению
ученого, оппозиционный либерализм. По его словам, он пред-
ставлял удивительную смесь людей от помещика, обижен-
ного отменой крепостного права, до потерявшего положение
вельможи, готового броситься назад, если ему вернут былое
влияние. Характерной особенностью этого направления яв-
ляется систематическая оппозиция, которая «не ищет дости-
жения каких-либо положительных требований, а наслаждается
самим блеском оппозиционного положения». Для оппози-
ционного либерализма «верхом благополучия представляется
освобождение от всяких... стеснений. Этот идеал, неосуще-
ствимый в настоящем, он переносит в будущее или же в
23
давно прошедшее... До настоящей истории оппозиционный
либерал не охотник... Он в истории видит только игру про-
извола, случайности, а пожалуй, и человеческого безумия»32.
Все общественные явления оппозиционные либералы, пи-
сал Чичерин, рассматривают через призму навешенных ярлы-
ков. К положительным относятся: община, народ, выборное
начало, самоуправление, гласность, общественное мнение.
К отрицательным: государство, регламентация, бюрократия,
централизация. Последние выполняют роль жупела, кото-
рым шельмуют все неугодное, не допуская возможности разо-
браться в сущности.
Многие оппозиционные либералы, продолжал Чичерин,
делают отличную карьеру, даже служат при дворе и тем
не менее ругают порядок, которому они всем обязаны. «Но
чтобы независимый человек дерзнул сказать слово в пользу
власти, — Боже упаси! ...Это низкопоклонство, честолюбие,
продажность». Вместо исправления реального зла, практи-
ческой деятельности оппозиционные либералы занимаются
агитацией, манифестациями. Их дело «устроить какую-нибудь
штуку кому-нибудь в пику... уличить квартального... что он
прибил извозчика, обойти цензуру статейкою с таинствен-
ными намеками и либеральными эффектами, или же еще
лучше, напечатать какую-нибудь брань за границею... в осо-
бенности же протестовать...» 33
Отметив худшие проявления оппозиционного либерализ-
ма, Чичерин подчеркивал, что в нем имеются и серьзные
деятели. Однако увлечение отрицательным направлением
дорого обходится и им. Правительство, видя в них только
противников, отвергает все их требования, лишая этим воз-
можности оказывать влияние на общественные дела. Постоян-
ная же оппозиция ведет к ограниченности. И когда откры-
вается возможность править, лидеры оказываются к этому
неспособны, а сама партия «по старой привычке, начинает
противодействовать своим собственным вождям, как скоро
они стали министрами»34.
Поэтому, если либеральное направление не собирается
ограничиваться болтовней, оно должно исходить из жизнен-
ных реалий и, не отказываясь от независимости и критики
властей, не предъявлять им безрассудных требований. Это и
есть охранительный либерализм. Систематическая же оппо-
зиция — это проявление незрелости политической мысли.
Подобный этап Чичерин считал неизбежным, ибо, когда че-
ловек вырывается на свободу, он забывает обо всем, кроме
нее. А между тем свобода и порядок неразделимы. «Сущ-
24
ность охранительного либерализма состоит в примирении
начала свободы с началом власти и закона. В политической
жизни лозунг его: либеральные меры и сильная власть...» 35
Выше мы писали, что этот лозунг был политическим кре-
до Чичерина. Почему же он, будучи консерватором, наделил
им и либералов? Дело в том, что, по его концепции, и для
либерального консерватизма, и для охранительного либера-
лизма характерно понимание государственных интересов.
А для каждого государственно мыслящего деятеля эта фор-
мула должна быть аксиомой. Разница же заключается в
способе ее применения. Так, если охранительный либера-
лизм акцентирует внимание на ее первой части либе-
ральные меры, то либеральный консерватизм — на вто-
рой — сильная власть.
Либеральные меры, писал Чичерин, предоставляют обще-
ству самостоятельность, гарантируют права человека, а силь-
ная власть обеспечивает государственное единство, охраняет
порядок и строго следит за соблюдением закона. «Горький
опыт научает народы, что им без сильной власти обойтись
невозможно, и тогда они готовы кинуться в руки первого
деспота. Отсюда то обыкновенное явление, что те же самые
либералы, которые в оппозиции ратовали против власти,
получив правление в свои руки, становятся консерваторами.
Это считается признаком двоедушия... Все это, без сомне-
ния, слишком часто справедливо; но тут есть и более глу-
бокие причины... Необходимость управлять на деле раскры-
вает все те условия власти, которые упускаются из вида
в оппозиции. Тут недостаточно производить агитацию —
надобно делать дело... Либерал, облеченный властью, по-
неволе бывает принужден делать именно то, против чего
он восставал, будучи в оппозиции» 36.
Классификация российского либерализма, предложенная
Чичериным, заслуживает внимания, хотя она и не во всем
удачна. Уличный либерализм в действительности либерализ-
мом не был, что молчаливо признал и сам ученый, отказав-
шись от употребления этого понятия. Оппозиционный либе-
рализм — это несомненная реальность, и острокритическое
отношение к нему ученого, на наш взгляд, заслуженно.
Реальностью был и охранительный или правый либерализм,
но, к сожалению, влиятельным течением в российских усло-
виях он не стал. Вместе с тем существовала значительная
либеральная масса, которую нельзя прямо отнести ни к
оппозиционному, ни тем более к охранительному либерализ-
му. Это были рядовые интеллигенты-труженики, занятые
25
практическим делом. По роду своей деятельности, образу
жизни они тяготели к созиданию, но в идейном плане нахо-
дились под влиянием «передовой» публицистики. Чичерин
знал их, высоко ценил, противопоставлял столичным публи-
цистам, но не исследовал специально.
Как видим, оценка либерализма у Чичерина менялась.
Если при крепостничестве она была сугубо положительной,
то в начале 60-х гг. он выделяет в либерализме течения,
одно из которых приветствует, а другие подвергает резкой
критике. Позднее он, во-первых, уже не смешивал левый
либерализм с демократизмом, а во-вторых, явно предпочи-
тая консерватизм, высказывался о либерализме благожела-
тельнее, чем раньше. К этому его побудило изменение пра-
вительственного курса в сторону контрреформ. Однако рас-
хождения в суждениях были не принципиальны. Заметим, что
в публицистических работах начала 60-х гг. он имел в виду
прежде всего российский либерализм того времени, а в фун-
даментальных сочинениях, написанных позднее, он рассмат-
ривал вопрос с общетеоретических позиций.
Небезынтересно, что при всей расположенности к консер-
ватизму Чичерин не занимался специально классификацией
его внутренних течений. В его работах можно лишь встретить
указания на дальновидных и недальновидных (или упорных)
консерваторов. В статье«Что такое охранительные начала?»
он ставит вопрос о необходимости формирования либерального
консерватизма. На наш взгляд, это объясняется тем, что в
российском образованном обществе консерватизм не полу-
чил развития и поэтому перед Чичериным стояла задача не
классифицировать, а формировать его. Следует подчеркнуть,
что в консерватизме существует течение, которое вообще не
укладывается в чичеринские схемы, а потому игнорируется
им. Ученый мыслил прогресс как поэтапную европеизацию
России. Либеральный консерватизм и был призван стиму-
лировать, развивать, укреплять складывающиеся капитали-
стические устои. Социализм же Чичерин считал извращением
прогресса. Но ведь в русской общественной мысли была
предпринята попытка найти третий путь, в равной мере от-
вергающий и капитализм, и социализм. Эту попытку пред-
приняли славянофилы.
По мнению Чичерина, если правительство в конце 50-х —
начале 60-х гг. проводило в целом правильный курс, то об-
щество оказалось не на высоте. Между тем успех преобра-
зований во многом зависит от совместных усилий власти и
общества. Однако последнее, пробудившись к жизни, обна-
26
ружило безграничные притязания при полном непонимании
государственных задач. Несостоятельны, подчеркивал Чиче-
рин, как реакционеры, так и передовые люди. Последние
обвиняют правительство в медлительности, половинчатости,
хотят получить все и немедленно. А ведь в проведении ре-
форм нужна постепенность и взвешенность. Уже одно осво-
бождение крестьян является переворотом, который случает-
ся за несколько веков один раз. Между тем -на очереди дру-
гие преобразования, которые также затрагивают жизненные
интересы миллионов, ведут к изменению общественного укла-
да и поэтому требуют поэтапной реализации. Нововведению
необходимо дать устояться, и только после этого можно при-
ниматься за другое. С удивительной прозорливостью ученый
разъяснял, что попытка изменить все разом с неизбежностью
вызовет потрясения, с которыми крайне сложно справляться
и которые дорого обойдутся стране. В принципе Чичерин не
исключал возможности тотальной перестройки, но преду-
преждал нетерпеливых реформаторов, что в этом случае
понадобится либо правительственная, либо революционная
диктатура, способная обуздать стихию37 Думается, что эти
мысли ученого не утратили своего значения по сей день и
должны учитываться как политиками, так и учеными.
Прогнозируя возможное развитие событий в России в
начале 60-х гг., Чичерин указывал на возможность поворота
правительства в сторону деспотизма. Российская обществен-
ность, писал он, раздражает власти непрерывными напад-
ками, забывая при этом, что никакой реальной силы у нее
нет. Поэтому при дальнейшем ухудшении ситуации прави-
тельство будет вынуждено твердой рукой наводить порядок.
Подобный вариант оправдан, но не желателен. «Насильно
данное направление, — указывал он, — никогда не может
быть так плодотворно, как самостоятельная мысль. Насилие
производит раздражение или равнодушие» 38
Правительственное насилие Чичерин готов был оправдать
только при одном условии — если не изменится курс преобра-
зований. Но произошло то, чего боялся Чичерин, и начался
процесс деформации реформ, что вынудило его, не меняя
консервативных убеждений, перейти к оппозиции. В совет-
ской историографии в свертывании преобразований неизмен-
но обвинялось самодержавие. При этом подчеркивалось, что
оно вообще было неспособно к ним. Истинных же радетелей
страны и народа, т. е. революционных демократов, оно тра-
вило. Буржуазно-либеральные историки, в целом высоко
оценивая реформы 60-х гг., высказывали сожаление, что
27
правительство не захотело союза с либеральной обществен-
ностью, предпочитая действовать бюрократическими мето-
дами.
Конечно, в политике самодержавия можно найти серьез-
ные изъяны. Обвинения в прямолинейности, пристрастии к
бюрократическим методам справедливы. Но с другой сто-
роны, возможен ли был союз с общественностью, которая
увлекалась обличительством и подвергала критике почти все
действия властей? Разумеется, это было характерно глав-
ным образом для политически активной ее части, но тон
задавала именно она и этот тон все более раздражал пра-
вительство. Поэтому, полагал Чичерин, чтобы приобрести
действительный вес и заставить с собой считаться, необхо-
димо вместо бессмысленного критиканства заняться практи-
ческим делом по реализации реформ. Но такой поворот в
обществе возможен только при появлении в нем здоровых
консервативных сил, борющихся за сохранение порядка и
против безудержной фронды. Если либеральный консерва-
тизм уверенно проявится не только в правительстве, но и в
народе, то за будущее России можно не опасаться 39.
Наличие консервативной партии должно доказать прави-
тельству, что свободная общественная деятельность порож-
дает не только крикунов и демагогов, но и людей, государ-
ственно мыслящих, на которых можно и должно опереться.
По тактическим соображениям Чичерин не выдвинул еще
одного положения, которое явно вытекает из его воззрений.
Русская консервативная партия нужна была и для давления
на само правительство. Чичерин не забывал, что в высшей
администрации немало явных и скрытых противников^ пре-
образований, вследствие чего постоянство правительственного
курса не гарантировано. Консервативная партия и должна
стать общественной опорой реформистской бюрократии.
И если безудержные оппозиционеры вольно или невольно
играют на руку реакции, то консервативная общественность
укрепит позиции просвещенных администраторов и не допу-
стит сползания правительства в сторону крепостников.
Ратуя за создание русского консерватизма, Чичерин со-
знавал трудности поставленной задачи, видя, что обществен-
ное мнение к нему явно не расположено. В этой ситуации
он надеялся, что сама действительность подтолкнет к разум-
ным выводам. Поскольку общественность разбужена и дей-
ствует с возрастающей силой, постольку из общей массы
должны выделиться направления, представляющие зародыш
партий. Появление же этих направлений, по Чичерину, один
28
из показателей зрелости общества. Соглашаясь с последней
мыслью, мы не можем не обратить внимание на редчайшее
в научной практике Чичерина противоречие. В одном месте
его работы выражается пожелание появления политических
направлений, а из другого видно, что они были уже до ре-
формы 1861 г.40.
На какие же основы, по мнению Чичерина, должно опи-
раться охранительное направление в России? Прежде всего
оно должно согласованно действовать с властью. В много-
национальной, находящейся на переломе стране, в которой
общество склонно к крайностям, а классовые интересы про-
тивоположны, нужна сильная власть. К тому же преобла-
дание власти — это вековая особенность России. Русский же
человек отличается жертвенностью, а не самодеятельностью.
Лишь во время смертельной опасности отечеству народ про-
являл активность. Поэтому законное стремление общества к
большей самостоятельности в настоящее время «не должно
становиться в разрез с тысячелетнею историей отечества;
новая сила не должна явиться враждебною той, которая
руководила нами до сих пор. Особенно в настоящем кризи-
се... сильная власть нужнее нежели когда-либо»41.
Но призывая общественность к благоразумию, ученый
требовал, чтобы правительство само вело разумную полити-
ку и прежде всего поняло, что истинное охранительство —
это независимая сила, с которой необходимо считаться. «Оно
не отказывается от свободы суждений и не готово выступить
на защиту каких бы то ни было мер. Общественное мне-
ние — не бюрократия, обязанная исполнять и поддерживать
данные ей предписания... Охранительная партия в обществе
может выражать одобрение только тому, что согласно с ее
собственными началами. В ней не найдут сочувствия ни
реакция, ни заискивание популярности, ни подавление сво-
боды, ни скороспелые нововведения. Но она не станет легко-
мысленно ополчаться на власть, подрывать ее кредит, глу-
миться над мелочами, упуская из виду существенное... Охра-
нительная партия, преимущественно перед другими, должна
быть готова поддержать власть, когда это только возможно,
потому, что сила власти — первое условие общественного
порядка» 42.
Одним из краеугольных камней русского консерватизма
Чичерин считал положения 19 февраля. Именно с их изда-
нием, писал он, у русских просвещенных людей появилась
возможность занять охранительные позиции. Они же откры-
вают и перспективу формирования в будущем консерватив-
29
ной партии, ибо при крепостном строе допускаются только
политические направления. Более того, положения 19 фев-
раля должны стать базой и охранительного либерализма.
Отсюда видно, что, по концепции Чичерина, либерализм и
консерватизм относительно близки.
На основании изложенного выше, мы полагаем, что мыс-
ли Чичерина о консерватизме и либерализме глубоки и в
своей основе справедливы. Уже в наше время А. М. Мигра-
нян писал: «В социально-политической литературе есть са-
мые различные определения консерватизма. Если попытать-
ся вычленить сущностные характеристики социального кон-
серватизма, то их можно свести к следующему: сохранение
древних моральных традиций человечества, уважение к муд-
рости предков, подозрительное отношение к радикальному
отрицанию, будь то ценностей или институтов, понимание
общества как духовной реальности, имеющей свою внутрен-
нюю жизнь и очень хрупкую структуру, уверенность в том,
что общество — это организм и нельзя его перестраивать
как машину!»43. Нетрудно заметить, что тут немало общего
с тем, что сто лет тому назад писал Чичерин.
Есть основания согласиться и с рассуждениями Чичерина
о тесной взаимосвязи порядка и свободы. Свобода, обеспе-
чивающая развитие, и порядок, ограждающий общество от
саморазрушения, необходимы в равной мере. Но, видимо,
прав ученый, считая, что гармония возможна лишь в идеале;
в реальности же люди, не отказываясь ни от первого, ни от
второго, отдают чему-либо предпочтение. Для кого дороже
порядок — тот консерватор, а для кого свобода — тот ли-
берал. Отсутствие свободы дает реакционный порядок, тира-
нию, а безграничная свобода ведет к самоистреблению, раз-
рушению общества и к возникновению на его развалинах
новой тирании. Крайности сходятся.
Свобода, разумеется, звучит заманчивее порядка, но боль-
шинство людей, по нашему убеждению, пусть и не всегда
осознанно, предпочитают порядок. И именно это, а не та или
иная расстановка классовых сил обеспечивает удивительную
жизнеспособность консерватизма. Жажда кардинальных из-
менений — это удел небольшого числа лиц, увлекающих за
собой прежде всего молодежь. Большинство же общества,
состоящее из зрелых людей, стремится прежде всего к ста-
бильности. Причем они склонны поддерживать привычное,
даже если оно их не во всем устраивае!. Еще Н. М. Карам-
зин проницательно писал: «Зло, к которому мы привыкли,
для нас чувствительно менее нового, а новому добру как-то
30
не верится. Перемены сделанные не ручаются за пользу бу-
дущих: ожидают их более со страхом, нежели с надеждой,
ибо к древним государственным зданиям прикасаться
опасно» 44.
Конечно, такой консерватизм является недостатком, но
он глубоко присущ человеческой природе и базируется на
реальном жизненном опыте. Когда же вместо терпеливого
убеждения и постепенных, продуманных мер, дающих ося-
заемое улучшение, начинают ломать человека, то результаты
оказываются плачевными. Сто лет назад Чичерин утверждал,
что в случае необходимости дальновидные консерваторы
способны действовать быстро, решительно и проводить глу-
бокие преобразования, совершенствуя, но не разрушая об-
щество. В самом недавнем времени мы наблюдали деятель-
ность М. Тетчер и Р Рейгана, которая явилась убедительным
подтверждением слов русского мыслителя. Разумеется, не
все консерваторы на это способны. Но недальновидных, твер-
долобых и ограниченных людей можно найти в любой пар-
тии, и когда они руководят ею, ее поражение неизбежно.
Консервативная власть всегда была достаточно жесткой и
противозаконную деятельность пресекала незамедлительно.
Но оправданна ли здесь мягкость, не совсем справедливо
названная народом либеральничанием? Ее проводники объ-
ясняют свою позицию гуманизмом, заботой о правах чело-
века, но от подобной мягкотелости недалеко до попуститель-
ства, и если вместо решительных мер продолжается беско-
нечный поиск консенсуса, то в обществе воцаряется борьба
не желающих считаться ни с чем сил и устанавливается
фактическое безвластие. Расплачиваться за этот хаос при-
ходится народу. Мудрый Карамзин предупреждал, что «без-
началие... ужаснее самого злейшего властителя, подвергая
опасности всех граждан, а тиран казнит только некото-
рых» 45 Разумеется, истинные либералы такого не допус-
кают, но либеральничающие политики, доведя страну до
разва/яа, создают необходимость в таких мерах по наведению
элементарного порядка, какие никогда не применялись при
консервативном режиме.
Представление о святости семьи, национальных и госу-
дарственных интересов, патриотизм, уважение к собственной
истории, традициям своего народа, неуклонное требование
соблюдения этических норм составляют, на наш взгляд,
сильную и привлекательную сторону консерватизма. Плюра-
лизм же в подобных вопросах неуместен. Что же касается
экономических воззрений, то, на наш взгляд, у разных тече-
31
Ний консерватизма они различны. Так, течение, к которому
принадлежал Чичерин, по существу восприняло либеральную
модель, суть которой в рыночном хозяйстве, где единственной
координирующей силой является система законов о конку-
ренции, а краеугольными камнями ее являются свободные
цены, полная свобода купли-продажи, наконец, юридическая
доступность любого к любым отраслям промышленности. Та-
кой принцип сложился в эпоху капиталистической свободной
конкуренции, а в современное время его отстаивал такой
авторитетный теоретик либерализма, как Ф. А. Хайек46.
Но либеральную модель приняли далеко не все консер-
ваторы. Последние выступили за более активное вмешатель-
ство государства в экономику. Если в XIX — начале XX в.
экономический либерализм был действенным, то позднее
необходимость в усилении государственного регулирования
значительно возросла. Либералы, продолжавшие мыслить
старыми категориями, потеряли прежнее влияние. Консер-
ваторы же учли веления времени гораздо лучше. Не допус-
кая огосударствления экономики, отводя решающую роль
частному предпринимательству, они в то же время научились
гибко и рационально применять планирование.
Подводя некоторый итог, следует отметить, что консер-
ватизм жизненно необходим любой стрвне. Не отказываясь
в случае крайней необходимости от кардинальных преобра-
зований, консерватизм в качестве постоянной задачи ставит
ще ломку, а усовершенствование. Поэтому он всегда исходит
не из книжных теорий, а от реальной жизни и полагает, что
надо считаться даже с заблуждениями и предрассудками
людей. В связи с этим надо признать, что факт принадлеж-
ности Чичерина к крупнейшим представителям консерватиз-
ма должен не умалять, а возвышать его в наших глазах.
К великому сожалению, подлинно консервативная партия
в России так и не сложилась. Если бы такая партия воз-
никла, то она, безусловно, оздоровила бы общественно-поли-
тическую атмосферу в стране, а возможно, сумела бы пред-
отвратить великие потрясения. Отметим также, что если
Чичерин подробно описал, каким должен быть консерва-
тизм, то он не дал конкретных указаний, каким образом
осуществить эту идею.
Какие же причины помешали созданию консервативной
партии?
Во-первых, не созрели социальные условия. Самым много-
численным классом России было крестьянство, которое дей-
ствительно было настроено консервативно. Но между кре-
32
стьянским и помещичьим консерватизмом большая разница.
Чичерин правильно рассчитывал на крепких дееспособных
крестьян, но появиться в достаточном количестве они могли
только после завершения столыпинских реформ, однако ис-
тория такой возможности не предоставила.
Во-вторых, громадный духовный разрыв между народом
и европеизированным обществом также стал серьезным пре-
пятствием. Чичеринский консерватизм был западнический и
поэтому не находил отклика в народной среде. Образован-
ное же общество тянулось либо к либерализму, либо к де-
мократизму. Считая, например, что социальная защита тру-
дящихся несовместима со свободой, Чичерин не мог выдви-
нуть приемлемой для народа программы. Народное же со-
знание не признавало формально-юридической справедливо-
сти, свойственной Западу, и не могло примириться с мыслью,
что свобода совместима с нищетой и безработицей. В этой
связи славянофилы, стремившиеся соединить лучшее в пат-
риархальных отношениях с современной цивилизацией, по
нашему мнению, были правы. Япония, Южная Корея и др.
доказали, что подобное соединение не только возможно, но и
весьма перспективно. К сожалению, славянофилов было
слишком мало, а влияние их блокировалось явно превосхо-
дящими силами западников.
В-третьих, русскую консервативную партию можно было
создать только как партию православную и национальную.
Однако просвещенные консерваторы, вроде Чичерина, при
искреннем уважении к православию все же недооценивали
его роль и, более того, были склонны к экуменизму. Что же
касается патриотизма, то он у них был государственным, но
не национальным, и это при том, что сам Чичерин доказы-
вал в своих трудах, что государство создается и держится
на национальной основе. В результате национально-право-
славный фактор, который и без того подвергался нападкам
«передовой» общественности, использовался реакционерами
и главным образом оставался в распыленном, а следователь-
но, бессильном виде.
Отсутствие же организованного, влиятельного консерва-
тизма стало несчастьем для России. Реакционеров и рево-
люционеров в ней было сколько угодно. Среди либералов
было немало полезных для отечества тружеников, но они
не определяли направления движения, и более того, сами
были объектом влияния. Сформировался и охранительный
либерализм, но он явно уступал оппозиционному, деятели
3. Заказ Хе 5224
33
которого не понимали йи государственных, ни националь-
ных интересов.
Самодержавие всегда обвиняли за неумение различать
революционеров и либералов, за недоверие к общественности
и се нередко справедливым требованиям. Действительно, ца-
ризму и его бюрократии часто не хватало гибкости, пони-
мания новых, выдвигаемых жизнью потребностей. Но у него
были основания для недоверия. Ведь конечная цель боль-
шинства российских либералов заключалась в глобальной
перестройке страны на западный лад, где не будет места
традиционным ценностям, а монархия приобретет декора-
тивные формы. Революционеры, естественно, хотели иного
общественного устройства и действовали иными методами,
но в стремлении разрушить существующие устои они сходи-
лись с либералами. Виднейший идеолог монархизма Л. А.
Тихомиров писал, что российская интеллигенция «...не толь-
ко в своих крайних проявлениях, — но и в умеренных ...от-
рицала не частности строения, а самую строющую силу, тре-
бовала от нее не тех или иных мер, а того, чтобы она —
устранила самою себя, отдала Россию им. Но на такой поч-
ве возможна только борьба, полное торжество победителя,
полное уничтожение побежденного» 47 Преувеличение в сло-
вах Тихомирова, безусловно, есть, но в существенном он
прав. Либералы хотели, конечно, не устранения, а перерож-
дения монархии в конституционную по западному образцу.
Но это было бы ликвидацией самодержавия. Согласиться с
этим самодержавие не могло.
В литературе и общественном мнении закрепилось пред-
ставление о либералах как о мягких людях. Певец либера-
лизма Ф. А. Хайек отличительной чертой западной цивили-
зации, начиная с эпохи Возрождения, считал терпимость48.
Последнюю пропагандировали и российские либералы. В дей-
ствительности же либеральная мягкость и терпимость —
это не более чем метод осуществления политических планов.
Если реакционеры и радикалы предпочитали грубую силу,
то их соперники действовали более изощренно. Идея тер-
пимости возникла на Западе, когда у растущей буржуазии
еще не было сил, чтобы справиться с монархией, церковью,
сословным строем. Поэтому применялась длительная осада.
В сознании общества осторожно, шаг за шагом внедрялись
мнения, идеи, действия, которые расшатывали устои. Вот и
призывали быть терпимыми к ним, убеждали, что даже если
они неверны, то в наш век с ними нельзя бороться праде-
довскими, варварскими методами. Одновременно подверга-
34
лись критике, осмеяйию, а при благоприятных условиях и
глумлению традиционные ценности и их защитники. Созда-
валась ситуация, когда подавлять насильственно разлагаю-
щие действия было затруднительно, а подвергать противни-
ков новаций моральному террору сравнительно легко. Когда
же поборники переустройства приходили к власти, то выяс-
нялось, что и они способны на прямое насилие.
Разумеется, подобное не произошло бы, если бы старый
порядок был внутренне крепок, но сторонники перемен ин-
тенсивно ускоряли его распад. Власти, конечно же, пытались
противодействовать, но общественная атмосфера сказывалась
на них и они действовали непоследовательно и непродук-
тивно. А. Токвиль, описывая события накануне Великой
французской революции, писал: «Авторы были преследуемы
лишь в той мере, которая возбуждает жалость, но не в той,
которая заставляет трепетать; они испытывали тот род стес-
нения, который воодушевляет на борьбу, а не тот тяжкий
гнет, который подавляет. Преследования, предметом которых
они были, почти всегда медлительные, шумные и напрасные,
казалось, имели целью не отклонить их от литературной
деятельности, а, напротив, поощрить к ней» 49
Отметим также, что западная цивилизация, которой по-
клонялись российские либералы и которую хотели внедрить
у нас, в действительности, вопреки Хайеку, не только не тер-
пима, но крайне агрессивна по отношению ко всему, что не
соответствует ее стандартам. В настоящее время, не отка-
зываясь от применения грубой силы, она предпочитает эко-
номическое закабаление и порабощение сознания. Но послед-
нее куда опаснее физического. Монголы Чингисхана грабили
и убивали, но не лезли в душу и не пытались переделывать
народы, т. е. были терпимее западных цивилизаторов. По-
этому у самого разграбленного и обессиленного народа со-
хранялись шансы подняться и сбросить чужую узду. Не слу-
чайно Александр Невский предпочел покориться монголо-
татарам, а не Западу.
Самодержавие не могло не видеть, что российские либе-
ралы копируют западные методы, но, во-первых, оно само,
начиная с Петра I, было подвержено европейским влияниям,
а во-вторых, заимствование передовых достижений необхо-
димо было для страны, но без интеллигенции их внедрение
невозможно. Следовательно, надо было учитывать интересы
последней. Однако общего языка с интеллигенцией самодер-
жавие не нашло. Удерживать власть над страной оно пыта-
лось старыми методами, а это было роковой ошибкой. Одной
а*
35
бюрократии недостаточно, а главная социальная база режи-
ма — поместное дворянство, во-первых, в пореформенное
время быстро разорялось и само нуждалось в поддержке, а
во-вторых, в немалой своей части было заражено антипра-
вительственными настроениями. Вот почему так нужно было
влиятельное консервативное движение. Но как правильно
подчеркивал Чичерин, оно обязательно должно быть не пра-
вительственным придатком, а самостоятельной силой. Однако
ни правительство не способствовало ее формированию, ни
русское общество не выдвинуло ее из своей среды. Предо-
ставление обществу ограниченной законом самостоятельности
было велением времени. Поэтому притязания общественности
были справедливы.
К сожалению, неумеренные требования наиболее полити-
зированной ее части порождали недоверие к общественной
и личной самостоятельности вообще. Отсюда стремление при
всяком удобном случае урезать ранее дарованные права, что
вызывало возмущение и у весьма умеренных слоев. Отсюда
нарастание отчуждения образованного общества от самодер-
жавия, переросшее во вражду. Отталкивая от себя не только
хронических оппозиционеров, но и независимых консервато-
ров, правительство, по существу, лишило себя возможности
управлять общественным мнением. Времена подавляющего
авторитета власти прошли, и в новых условиях необходимы
были каналы влияния. Ими и должна была стать консерва-
тивная партия. Но у общества не нашлось сил для ее фор-
мирования, а правительство не думало об этом. В результате
консервативные элементы оставались в распыленном виде,
а антиправительственные консолидировались. Поэтому в кри-
тический для самодержавия момент ему не на кого было
опереться, что и привело к крушению. О том, что в России
не существовало сильной, дееспособной монархической пар-
тии, убедительно писал выдающийся русский мыслитель
И. Л. Ильин50.
Как видим, оппозиционный либерализм представлял
реальную угрозу для существующего строя, причем не толь-
ко сам по себе, но и своей поддержкой революционного дви-
жения, на которую его толкала ненависть к самодержавию.
Разумеется, либералы революционных потрясений не хотели,
но они во многом проложили к ним дорогу. Именно они с
маниакальным упорством занимались дискредитацией вла-
сти, национальных и религиозных устоев страны. Либералы
укрывали революционеров от преследования, оказывали им
финансовую поддержку, обеспечивали заграничными паспор-
36
тами и подвергали моральному террору тех, кто осуждал
экстремистов. Спекулируя на естественном чувстве жалости
к преследуемым, они настраивали общественное мнение про-
тив властей и в пользу политических заключенных, среди
которых нередко были и убийцы. Вспомним, например, зна-
менитый процесс над нечаевцами, где российская адвока-
тура выставила невинными жертвами участников зловещей
организации и добилась минимального наказания. На мате-
риалах процесса Ф. М. Достоевским создан роман «Бесы»,
явившийся грозным предостережением русскому обществу,
но передовая публицистика сделала все, чтобы нейтрализо-
вать влияние гениального произведения. Был создан миф,
поддержанный впоследствии и советскими историками о том,
что С. Г Нечаев — это некий монстр в русском освободи-
тельном движении и что нечаевцы не соучастники, а жертвы
его коварства. В настоящее время мы располагаем серьез-
ным исследованием А. Ю. Минакова, опровергнувшим этот
миф 51. Общественное мнение усиленно и успешно подталки-
валось к давлению на власти, побуждая их к снисходитель-
ности по отношению к революционерам, что развязывало
руки последним.
Сами либералы, разумеется, отрицали, что они потвор-
ствуют революционерам. Так, попытку опровергнуть это мне-
ние предпринял известный ученый и публицист Л. Д. Гра-
довский. Однако полемизировавший с ним К. Н. Леонтьев
показал, что никто не обвиняет всех либералов в сознатель-
ных и преднамеренных действиях в пользу нигилистов. Но
либерализм постоянно переходит за черту легальности дале-
ко налево и этим вредит государству. Стремясь к бесконеч-
ному расширению свободы, либералы не учитывают, что
когда процесс эмансипации дойдет до конца, то понадобится
новое строительство и осуществится оно не в либеральных
формах. Русский мыслитель пророчески писал, что их соз-
дадут в XX в. не на сахаре и воде, а на чем-то страшном.
В то же время существует и откровенно злонамеренный ли-
берализм, добивающийся, например, оправдания террористки
В. И. Засулич 52.
Партийные соображения толкали либералов на действия,
которые наносили прямой ущерб стране и народу, а иногда
были просто предательскими. Так, И. А. Ильин привел ха-
рактерный разговор, состоявшийся в, 1921 г. между ним и
бывшим ректором Московского университета и редактором
«Русских Ведомостей» А. А. Мануйловым: «Конечно, — ска-
зал он мне, — Столыпин был прав и реформа его была
37
спасительна для России...» — «Помилуйте, А. А. — изу-
мился я, — зачем же вы в «Русских Ведомостях» травили
и его, и его реформу?!» — «Видите ли, — отвечал он с доб-
рой, но виноватой улыбкой, — у нас в конституционно-де-
мократической партии была тогда директива — отвергать
все, что идет от правительства» 53
В конце 1927 г. И. А. Ильин задал вопрос выдающемуся
деятелю российского либерализма П. Б. Струве: «Скажите,
пожалуйста, П. Б., какие данные имелись у Милюкова про-
тив Царской семьи, когда он 1 ноября 1916 года произносил
в Государственной Думе свою речь о глупости или измене?
Ведь эта речь прозвучала по всей стране, как призыв к ре-
волюции...»
Ответ был недвусмысленный: «У него не было решитель-
но никаких данных...» — «Но в таком случае его речь была
прямым призывом к измене Государю и Династии!»...
«Видите ли, — объяснил мне П. Б. — ...центральный ко-
митет партии считал тогда, что в борьбе с Троном показует-
ся (т. е. является целесообразной) прямая политическая ин-
синуация» 54.
Еще до свержения самодержавия выяснилось, что пози-
тивная деятельность осуществляется либералами на весьма
низком уровне. Известный русский зарубежный историк
М. Г Катков показал, что если государственный аппарат
царизма был неповоротлив, архаичен, а иногда и не чист на
руку, то общественные организации, созданные для содей-
ствия ведения войны и возникшие после сентября 1915 г
стали главным проводником антиправительственных настрое-
ний, а в выполнении своих прямых обязанностей проявили
недисциплинированность и отсутствие государственного опы-
та. Более того, по коррупции они превзошли администрацию,
почему и противились контролю, на который власти имели
полное право, поскольку финансировали их деятельность.
Правительство же выжидало, когда их можно будет при-
звать к ответу 55
По обоснованному мнению М. Г Каткова, страх перед
приближающимся разоблачением за злоупотребления и кле-
ветническую кампанию стал одной из причин, побудившей
либералов взять курс на свержение самодержавия. Это и
явилось одной из причин Февральской революции. Когда же
либералы в союзе с правосоциалистическими партиями при-
шли к власти, то следствием их правления стал развал тыся-
челетней державы. После этого воссоздать ее могла только
диктатура. А вместе с нею пришел конец и либералам. Лю-
38
бопытнее всего, что революционеры, дорогу которым расчи-
щали либералы, не скрывали ни своего презрения к ним, ни
желания эксплуатировать их в свою пользу. Так, в 1875 г
идеолог революционного народничества П. Н. Ткачев в ка-
честве одного из благоприятных условий для победы ради-
кализма указывал на близорукое стремление либералов опро-
кинуть самодержавие в союзе с революционерами. Послед-
них они не опасались, считая их утопистами, с которыми
можно справиться 56. Но несмотря на это, высокомерные ин-
теллектуалы, вроде П. Н. Милюкова, полагали, что если они
написали десяток научных работ, то они в сто раз умнее
других людей, а тем более крайних. И только, когда они
увидели маузер, наведенный на них куда более логичным
радикалом, они кое-что поняли.
Причин, породивших подобные явления, много, и их выяс-
нение требует специальной обстоятельной работы. Мы уже
указывали на трагическое расхождение самодержавия и об-
разованного общества, на отсутствие подлинно консерватив-
ной партии. Укажем еще на одну. По Чичерину, ведущая
роль в формировании как консерватизма, так и либерализма
принадлежит господствующим классам. Он специально не
акцентирует внимания на этом положении, считая его оче-
видным, между тем на нем стоит остановиться. Класс, как
известно, не создает идеологии, но если он осознает свои
интересы, то делает социальный заказ на нее. Помещики в
лице своих представителей способны справиться с ним и
сами, поскольку имеют для этого достаточно досуга. Пример
Чичерина в этом отношении весьма показателен. Буржуазия
же без содействия интеллигенции обойтись не может. Но
зрелая в политическом отношении буржуазия будет направ-
ляющей силой, отводящей интеллигенции хоть и важную, но
служебную роль. Так было и есть на Западе, но не так в
России. Обратимся к воспоминаниям видного представителя
русской буржуазии начала XX в. П. А. Бурышкина. Он до-
вольно убедительно показал выдающуюся роль купцов и
промышленников в развитии русской экономики и культуры,
писал о купеческой благотворительности, о стремительном
росте высокообразованных людей в буржуазной среде, соз-
дававшем серьезную конкуренцию дворянству. Вместе с тем
он указывал, что разработанной народнохозяйственной поли-
тики у русской буржуазии не было. Вина же царизма, ме-
шавшего широкой общественной работе, по Бурышкину, была
минимальной. «Для крайних левых, — писал он, — вопрос
был решен в марксистской или народнической идеологии,
39
но для русского либерализма экономической программы не
было, и не было потому, что ею просто не занимались»57
По Бурышкину, сама буржуазия не понимала истинного
значения торговли и промышленности, видя в ней лишь сред-
ство сколачивания капиталов. Совесть же свою она успо-
каивала в благотворительности. «Купеческая среда, — под-
черкивал мемуарист, — слишком переплеталась, в особен-
ности в последнее время, с интеллигенцией. Во многих про-
явлениях своей жизни — ив домашнем укладе, и в город-
ской общественной деятельности — среда эта шла часто
«интеллигентским» путем. Развитие культуры и искусства
от этого выигрывало — создавались Третьяковская и Щу-
кинская галереи и Художественный театр, но не выковывалось
не только классовое, но и групповое сознание, не создавались
группы, по-настоящему могущие понять не столько свои пра-
ва, сколько обязанности в связи со своей ролью в народном
хозяйстве. Поэтому, когда случилась «буржуазная» револю-
ция, буржуазии, в сущности, не было, во всяком случае, не
было группы, которая имела бы свою идеологию...» 58
Естественно, что при таких обстоятельствах буржуазия
не способна была к созданию собственных партий. «Правые»
и «левые» настроения в купечестве, — продолжал Бурыш-
кин, — и, очевидно,- невозможность установить единый тор-
гово-промышленный фронт заставили отдельных купцов и
промышленников идти в существующие политические партии
и, в частности, примыкать к «Союзу 17 октября» и к партии
«Народной свободы». В этих партиях они растворялись в
массе и мало влияли на общую позицию, партиями заня-
тую»59. Более того, по свидетельству Бурышкина, даже га-
зеты, издававшиеся на купеческие капиталы, буржуазными
по существу не были.
Все это свидетельствует о незрелости русской буржуазии.
Неудивительно, что ее либерально настроенные слои оказа-
лись под влиянием интеллигенции. В этой связи российский
буржуазный либерализм следовало бы назвать интеллигент-
ским либерализмом. Между тем российская интеллигенция,
как о ней правильно писали веховцы, была безрелигиозной,
безгосударственной и космополитичной. Русское купечество
исконно было православным и монархическим. Однако, по-
лучая европейское образование из рук интеллигенции, оно
попадало под ее влияние и поэтому, участвуя в либеральном
движении, играло в нем подчиненную роль. Отсюда и сла-
бость либерализма. Либеральные политики настолько увлек-
лись обличением и расшатыванием устоев, что на созидание
40
у них не хватало сил. Планы преобразования они строили по
сугубо европейским образцам, но, как выяснилось, все они
не соответствовали реальным потребностям страны и были
сметены революцией.
§ 2. Б. Н. Чичерин о реакционерах
и революционерах, о политических партиях
Рассмотрим теперь мысли Б. Н. Чичерина о крайних по-
литических направлениях. Реакционная партия., писал он,
связана с отжившим порядком. Понимая, что одних воспо-
минаний о нем недостаточно, она ищет в нем существенные,
вечные начала и во имя их отрицает новый порядок. По-
скольку утверждению последнего способствуют свобода и
прогресс, она отрицает их «как уклонение от вечного идеа-
ла»60 Однако для достижения своих целей реакционеры
могут воспользоваться и свободой. Поскольку их пожелания
противоречат потребностям страны и осуществимы только
силой, постольку победа реакционеров^ а Чичерин допускал
это, будет временной. Социальную же базу реакции состав-
ляют господствующие классы старого режима. Последние
способны увлечь за собой народные массы, взывая к их низ-
менным инстинктам. Но такой союз противоестественен и
недолговечен, ибо для реакционной партии «свободная де-
мократия ...столь же противна, как и мещанский либерализм.
Только церковь... представляет ей надежную опору. Поэтому
реакционная партия всегда ищет союза с церковью и ста-
рается вовлечь ее в политическую борьбу»61. Отказ церкви
от роли, уготовленной ей реакцией, подчеркивал ученый, на-
носит последней сильный удар. Почти все приведенные мыс-
ли ученого справедливы. Но его подход к церкви недоста-
точно взвешен. Действительно, ^она нередко поддерживала
реакцию. Чаще всего это происходило потому, что прогрес-
систы покушались на обычаи, освященные церковью, вноси-
ли разложение в религиозное мировоззрение.
Будучи монархистом, Чичерин полагал, что если монар-
хия пала и объективных условий для ее восстановления нет,
то добиваться этого не следует. «Разумная политика требует
держаться установленного порядка, улучшая его по мерс
возможности, а не стремиться к его разрушению во имя нача-
ла, которое не в силах было само себя поддержать... Призна-
ние прав династии, давно лишившейся престола и потеряв-
шей всякие корни в народной жизни, составляет одну из
самых крупных политических ошибок, какие может совер-
шить политическая партия... Еще несообразнее связывать
41
религию с отжившею историческою формой. Для легитими-
стов опора церкви, без сомнения, представляет большую вы-
году, но для церкви такая связь весьма опасна» 62.
Суждение Чичерина в целом правильно, но неточно. Дей-
ствительно, если монархия отжила, то восстановить ее невоз-
можно. Однако история знает примеры восстановления мо-
нархий, когда, казалось бы, монархические чувства народа
заглохли. Вспомним империю Наполеона или современную
Испанию. Гораздо больше возражений вызывают представ-
ления Чичерина об истоках реакционного направления в Рос-
сии. Ученый писал, что дворянство не оказывало сопротив-
ления освобождению крестьян. Недовольные тем, что их по-
ложение пошатнулось, помещики хотели вознаградить себя
конституцией. Казалось, обновления хотят все. Но возникшие
радужные перспективы были перечеркнуты революционерами
и польскими повстанцами. Распространившаяся социалисти-
ческая пропаганда, пожары, убийства ужаснули общество,
вызвали осадное положение и появление реакционной пар-
тии. Польское же восстание укрепило последнюю, ибо дало
возможность М. Н. Каткову эксплуатировать патриотические
чувства. Последствием этого явилась «травля всех подвласт-
ных России народностей, которые обвинялись в сепаратизме
и в измене... Этот реакционный подход возымел свое дей-
ствие и на правительство; он привел к некоторым прискорб-
ным мерам» 63.
Без сомнения, российские демократы и польские повстан-
цы вызвали усиление реакционного направления. Но решаю-
щей роли в его становлении играть не могли, ибо тогда оно
оказалось бы без собственных корней, что невозможно и по
чичеринской концепции формирования политических партий.
Основу же реакции составляли помещики-крепостники. Ра-
зумеется, открыто выступить против царя, взявшего курс на
преобразования, они не могли, но противодействие реформе
оказывали. Они же делали все для того, чтобы реформа
учитывала интересы прежде всего помещиков, а в порефор-
менное время не безуспешно добивались ее деформации.
Среди них были и конституционалисты, но они оказались
едва ли не хуже сторонников абсолютизма, ибо надеялись
использовать конституционный режим исключительно в своих
целях.
В освещении российской реакции Чичерин допустил нс
свойственную ему противоречивость. Если в «Курсе государ-
ственной науки» он фактически не осуждал дворян за кон-
ституционные стремления, то в «Воспоминаниях» делал это
42
и подчеркивал несвоевременность подобных вожделений64.
Поскольку обе работы писались в то время, когда взгляды
ученого полностью сложились, то говорить об эволюции не
приходится. Чичерин не без основания утверждал, что реак-
ция на революционный демократизм, выразившаяся в про-
поведи грубого произвола, в стремлении превратить религию
и государство в орудия притеснения, усугубляла обстановку
в стране и мешала преобразованиям. И все же принадлеж-
ность ученого к помещикам сказалась. Указывая на социаль-
ную базу реакции, он ответственность за ее формирование
и рост возложил на демократов и Каткова. Получается: не
будь последних, не было бы и реакционеров. В результате
подлинного освещения российской реакции он не дал. Уче-
ный более убедителен, когда говорит о ней в общетеорети-
ческом плане, но как только проблема переносится в Россию,
классовое чувство мешает ее выяснению.
Что же касается эксплуатации патриотизма, то здесь не-
обходимо сказать следующее. Повстанцы хотели не только
освобождения Польши, но и восстановления ее в границах
1772 г., т. е. отторжения значительной части российской тер-
ритории. Ситуацию усугубило вмешательство западных дер-
жав, попытавшихся оказать давление на Россию. Все это и
вызвало взрыв русского национализма. Некоторые его прояв-
ления были некорректны, но их породило крайнее возбуж-
дение народа. Любая, не впавшая в апатию, нация ведет
себя в подобной ситуации по меньшей мере так же. Другое
дело, что различные общественные силы пытаются исполь-
зовать патриотическую волну в своих целях. Реакционеры
преуспели, но кто мешал умеренным? Интеллектуалам, вро-
де Чичерина, следовало бы не отворачиваться от проявлений
национального чувства, а постараться скорректировать его.
Что же касается Каткова, то он взывал к нации, а не к од-
ним реакционерам и сам принадлежал не к ним, а к край-
ним консерваторам.
Более обстоятельно Чичерин рассматривал революцион-
ное направление. Указав на соприкосновение последнего с
либерализмом, ученый писал: «Если либералы, стремясь к
улучшениям, нередко покидают практическую почву во имя
теоретических начал, то для радикалов отвлеченная идея,
доведенная до крайних последствий, составляет начало и
конец всех их политических воззрений... Радикализм не при-
знает ни жизни, ни истории» 65 Поскольку осуществить свои
планы радикалы могут только в результате переворота, по-
стольку их партия является революционной, существенно от-
43
личаясь этим от либеральной партии. «Последняя стремится
достигнуть своих целей посредством свободного развития об-
щества, предоставляя последнему все больший и больший
простор; радикализм, напротив, всегда готов прибегнуть к
насилию, без которого он не может осуществить своих пла-
нов. Поэтому, отправляясь от свободы, он в конце концов
становится отъявленным ее противником. Самый жестокий
из всех деспотизмов тот, который установляется радикалами.
Он водворяется во имя идеи, исключительной и нетерпимой;
он взывает к слепым страстям народных масс, которые одни
могут дать ему поддержку в борьбе с существующим поряд-
ком, наконец, он совершенно неразборчив на средства...» 66
Давая общую характеристику политическим направле-
ниям, ученый писал, что если общество здорово, то крайние
неопасны. Непосредственно же рассматривая революционное
движение, он пришел к выводу, что благодушное отношение
к нему недопустимо. При всяком серьезном затруднении в
обществе революционеры дадут о себе знать. Одержимые
своей идеей, они, значительно уступая либералам в числен-
ности, превосходят их в организованности, энергии, готовно-
сти пострадать за свои убеждения. Иногда даже небольшая,
но сплоченная революционная группа заставляет с собой
считаться. В период общественных потрясений революционе-
ры превращаются в несокрушимую силу. В качестве примера
ученый ссылался на Великую французскую революцию. Одна-
ко их государственное господство, продолжал он, недолго-
вечно. Если бы ему довелось жить в конце XX в., он бы внес
коррективы в этот вывод. Опаснее же всего, по Чичерину,
радикализм становится тогда, когда соединяется с социализ-
мом. Рассматривая социализм как худшую форму деспотиз-
ма, он полагал, что даже анархизм является .меньшим злом,
«ибо фантастический идеал свободы все-таки лучше, нежели
фантастический идеал полнейшего рабства»6'
Последнее заявление Чичерина неверно. Анархия превра-
щает жизнь' в полнейший хаос. Не случайно еще античные
мыслители указывали, что, попав в такое положение и дойдя
до отчаяния, люди готовы поддержать диктатора, способного
установить, пусть и жестокий, порядок. Ученый и сам неод-
нократно писал о связи необузданной свободы с тиранией,
но ненависть к социализму пересилила свойственную ему
объективность. Другая же мысль Чичерина о том, что и
социалисты, и анархисты одинаково непримиримы по отно-
шению к существующему строю и открыто стремятся к его
разрушению, справедлива. Опасаясь наказания, писал уче-
44
ный, они могут выдавать себя за приверженцев закона, дей-
ствовать парламентским путем, но их цель от этого не изме-
нится.
Большая неприязнь к социалистам вызывалась у Чичери-
на пониманием того, что они опаснее анархистов. «Органи-
зуясь в сплоченную партию, социализм становится общест-
венной силой, которая тем опаснее, что она увлекает за со-
бою массы, неспособные понять то, что им проповедуют, и
обольщаемые приманками всевозможных благ. Социал-де-
мократия составляет главную язву современных европейских
обществ» 68 Более того, успех в борьбе с социализмом пред-
ставляется Чичерину весьма сомнительным.
Причину подъема социалистического движения Чичерин
справедливо видел в* социально-экономических сдвигах, про-
исходивших на протяжении всего XIX в. Пробудившиеся к
общественной жизни массы потребовали своей доли мате-
риальных и культурных благ. Будучи трезвомыслящим пред-
ставителем господствующего класса, Чичерин считал эти
требования естественными и законными. Правильная их реа-
лизация выгодна самой элите, поскольку создает обширный
слой материально обеспеченных людей, а последние вносят
стабильность в общество. Под правильной реализацией Чи-
черин понимал постепенное накопление богатств и культуры
и приобщение к ним народа. Достичь же этого можно идя
по капиталистическому пути. Неправильная реализация —
это та, которую предлагают социалисты и на которую они
подбивают массы. Она заключается в захвате власти и экс-
проприации богатых в пользу бедных. Ученый подчеркивал,
что последний путь выглядит соблазнительнее и легче, по-
этому его пропагандисты имеют успех. Но он гибелен для
самой массы, которая вместо вожделенного богатства полу-
чит нищету. Вместе с тем Чичерин крайне неохотно и скупо
говорил о цене, которую придется заплатить народу за ка-
питалистическое процветание и совершенно исключал третий
путь.
В отличие от многих представителей господствующего
класса, Чичерин требовал не переловить социалистов, по-
нимая, что это невозможно, а постепенно и неуклонно устра-
нять условия, порождающие питательную среду для вос-
приятия социалистических идей. «Социализм может быть
побежден лишь высшим развитием науки и постепенным рас-
пространением благосостояния в массах»69 Наука, по Чи-
черину, должна вскрыть ложность и пагубность социалисти-
ческих учений. Благосостояние же обеспечивается ростом
45
капиталистического производства. Но, разумеется, Чичерин
не отказывался ни от прямой борьбы с социалистами, вплоть
до репрессий, ни от попыток воздействовать на умы масс.
Поскольку они малообразованны, постольку на них эффек-
тивнее всего воздействие церкви. Но религиозная проповедь
должна быть свободна от правительственного воздействия.
Иначе она будет восприниматься с недоверием и не только
не достигнет цели, но и нанесет ущерб как церкви, так и
правительству. Чичерин учитывал и степень влияния церкви
на различные слои населения. Если на селе оно велико не
только на крестьян, но и на сельский пролетариат, то у го-
родских рабочих оно ослаблено.
В последние годы в литературе, особенно в публицистике,
распространилась идея о том, что классовая борьба чуть ли
не выдумка марксистов и что в цивилизованном обществе
политические партии не имеют классового характера. Как
смотрел на эту проблему убежденный враг марксизма Чи-
черин? По его мнению, политические направления только
тогда приобретают реальную силу, когда их теории опирают-
ся на общественные классы. Более того, последние видоиз-
меняют характер направлений. «Чем более интерес извест-
ной общественной группы преобладает над общими взгляда-
ми, чем более он старается оградить или улучшить свое по-
ложение, тем более отношения- партий получают характер
борьбы классов» 70.
Социальная борьба, указывал ученый, — вещь неизбежная.
Для предпринимателей естественно стремление понизить, а
для рабочих повысить заработную плату. И пока эта борь-
ба ведется в рамках государственного порядка, она полезна,
ибо, как и всякая конкуренция, способствует развитию. Ее
устранение означало бы ликвидацию свободы. Однако рабо-
чие, и это Чичерин хорошо понимал, не удовлетворяются сво-
бодой, а стремятся к перераспределению богатства. Социаль-
ные контрасты города — полюсы нищеты и роскоши — тол-
кают рабочих в объятия радикалов, которые внушают им,
что они производители всех материальных благ, а их оби-
рают и эксплуатируют. Как уже отмечалось, бедных и не-
полноправных крестьян Чичерин также считал питательной
средой для революции, но особое значение придавал рабо-
чим и необеспеченным интеллигентным и полуинтеллигент-
ным слоям, так называемому умственному пролетариату. Пер-
вые рассматривались им как основная ударная сила, вто-
рые — как вдохновители и организаторы, на них же лежала
и главная ответственность за революционные потрясения.
46
Чичерин в полной мере сознавал опасность рабочей пар-
тии для существующего строя. Введение всеобщего избира-
тельного права сделало ее, писал он, грозной силой, которая
даже при отсутствии перевеса в парламенте вынуждает счи-
таться с собой. Отсюда появление законодательства, направ-
ленного, по мнению ученого, исключительно на пользу масс:
введение прогрессивного налога с избавлением от него бед-
ных, принудительное отчуждение земли и т. д. Как видим,
солидарность с имущими классами неизменно сказывалась
v Чичерина. Но и это, продолжал он, не удовлетворит мас-
сы. Поскольку же в самых демократических странах имуще-
ственная и интеллектуальная элита удерживает власть, не-
смотря на всеобщее избирательное право, то появляется и
растет мысль о низвержении всего существующего строя.
В теоретическом плане идея переворота дается в социалисти-
ческих учениях, а их носителем стали рабочие партии. «Пока
сплотившийся пролетариат сдерживается страхом, он, в лице
своих вожаков, может прикидываться политическою партией;
как скоро он получит силу в руки, он становится чистым ору-
дием разрушения» 71.
Для подтверждения своих слов Чичерин ссылается на ис-
торию Парижской Коммуны и террор 1793 г. Эта аргумен-
тация не совсем корректна. Якобинцы не пролетарии, а ужа-
сы Парижской Коммуны, на которые указывал Чичерин,
были преувеличены буржуазной пропагандой. «Рабочий про-
летариат, — продолжал ученый, — руководимый пролета-
риатом умственным, теоретически является носителем самых
безумных учений, а переходя в действие, становится зверем.
Таким он показал себя в самых образованных странах ми-
ра, чего же можно ожидать в остальных?» 72. Предчувствие
катастрофы, которой может обернуться для народа социа-
листическая революция, не обмануло ученого. Достаточно
вспомнить нашу гражданскую войну, чтобы убедиться в
справедливости его опасений. Но обвинение в зверстве всего
рабочего класса неправомерно. Действительно, часть рабо-
чих повинна в них, но все же это часть и притом наихудшая.
Не забудем, что репрессиям во имя революции подвергались
и рабочие, а Октябрьская революция была следствием Фев-
ральской, которую свершили не большевики.
Чичерин не выступал за запрещение легальных социали-
стических партий. Однако к политическим союзам, занимаю-
щимся внепарламентской деятельностью, у него было не-
гативное отношение. Допустимы, по его мнению, лишь неко-
торые из них, вроде английской лиги для отмены хлебных
47
законов. Что же касается революционных клубов, тайных
обществ и т. д., то они должны быть запрещены. Исключение
Чичерин делал для масонства. Последнее, по его мнению,
носило невинный характер и было создано во имя нравствен-
ных начал. Оно возникло «в те времена, когда и нравы и
законодательства не допускали свободного выражения своих
убеждений... В прежние времена эти союзы могли принести
значительную пользу, как для смягчения нравов, так и для
распространения образования»73 Ученый явно был несве-
дущ в данном вопросе. Исследования последнего времени
свидетельствуют, что масоны были отнюдь не теми, за кого
они себя выдавали 74.
Само возникновение тайных обществ представляется Чи-
черину закономерным. Они «образуются тогда, когда в об-
ществе пробудилась политическая мысль, а между тем вся-
кая политическая деятельность для него закрыта, или же
когда часть общества, принципиально враждебная сущест-
вующему порядку, готовит оружие для его разрушения... од-
нако... серьезных результатов они нигде не достигли и вооб-
ще принесли несравненно более вреда, нежели пользы»75
Считая, что политическая жизнь народа осуществляется явно,
а не тайно, что перевороты вызываются общенародным не-
довольством, а малочисленность тайного общества делает
его бессильным перед государством, Чичерин совершенно не
учитывал возможность проникновения заговорщиков в выс-
шие сферы. В этом случае силы тайного общества становят-
ся несоизмеримы с его численностью.
Перейдя непосредственно к русской истории, Чичерин
пишет о декабристах. Их появление он объяснял противо-
речием между аракчеевщиной и либеральными началами,
провозглашенными Александром I. Считая декабристов луч-
шими людьми своего времени, Чичерин полагал, что их мечты
о политической свободе в условиях крепостничества были
безумием. Видимо, ученый не располагал сведениями о про-
ектах декабристов, материалами следственного дела. Ду-
мается, что если бы он знал их содержание, то его оценка
декабризма была бы еще критичнее.
Если разгром декабризма вызвал у ученого сожаление,
то революционные организации 60—70-х гг. характеризова-
лись им с нескрываемой враждой. По его словам, они фор-
мировались из отребья — «юношами, доведенными до фа-
натизма проповедью социалистических и радикальных жур-
налистов, которых поныне еще превозносят, как великих дея-
телей на поприще русской мысли» 76. Идя на любые, самые
48
преступные средства в борьбе с правительством, проводящим
необходимые для России преобразования, они помогли вос-
торжествовать реакции. «Правильное гражданское развитие
русского общества было нарушено... Против терроризма сни-
зу пришлось действовать террором сверху. Русская земля
была поставлена в осадное положение; вместо закона снова
водворился произвол»77
Реролюционное движение 60-х — начала 80-х гг. действи-
тельно представляло кучку радикальной интеллигенции. Оче-
видно, что несколько тысяч разночинцев, не имевших опоры
в народе, не могли победить. Верно и то, что их деятельность
пришлась на руку реакции, добивавшейся деформации пре-
образований. В полной мере последствия этого выяснились
годы спустя. Деформация реформ усугубила и без того
сложное развитие России, а противостояние интеллигенции
с властью переросло во вражду, немало способствовавшую
крушению державы.
Какие же причины вызвали революционное движение? По
Чичерину, это связано с переходом от деспотизма к свобо-
де, который всегда протекает болезненно. Свобода имеет
свои недостатки, предоставляя поле деятельности не только
лучшим, но и худшим элементам общества. Отбросы послед-
него и всплыли наверх. Просвещенные люди вместо того,
чтобы дать им отпор, продолжали по привычке конфликто-
вать с правительством. Но и правительство виновато, по
Чичерину, в подобном положении. Угнетая долгие годы рус-
скую мысль, оно породило страшное раздражение против
себя. Другое дело, что протест выразился в безобразных
формах. «Нет ничего ужаснее взбунтовавшихся холопов, —
писал ученый, а таковы именно русские нигилисты»78.
Превзойдя в дерзости своих европейских собратьев, они нс
внесли ничего позитивного. Великая реформа открывала бле-
стящие перспективы для взвешенной общественной деятель-
ности, они же сделали все возможное, чтобы ей помешать.
Доля истины в суждениях Чичерина есть, но проблема
в целом им не раскрыта. Капиталистическая эволюция стра-
ны была мучительным процессом. И помещики, и крестьяне
испытывали большие затруднения. И те и другие разорялись,
не умея приспособиться к капиталистическому производству,
крестьяне к тому же — и вследствие потери части своих
наделов, высоких платежей, перевода на худшие земли. Дво-
ряне, кроме того, были недовольны утратой личной власти
над крепостными. Люди, подобные Чичерину, могли гово-
рить, что это временные трудности и что разорение части
4. Заказ № 5224 49
Помещиков и крестьян неизбежная плата за грядущее про-
цветание. Однако ни первые,, ни вторые не обольщались та-
кой перспективой, опасаясь, что в числе недееспособных ока-
жутся именно они.
Усугубляла ситуацию оторванность образованного обще-
ства от национальной почвы и народа. В переломный период
она дала о себе знать с удесятеренной силой. Если же к это-
му добавить, что эпоха преобразований, возбудив у обще-
ства большие надежды, дала меньше ожидаемого, то неуди-
вительно, что недовольство было широко распространено.
Крайняя же его степень вылилась в революционный демок-
ратизм.
Отметим также, что если бы все революционеры были
подонками и негодяями, как это представлялось Чичерину,
то они не могли бы вызвать сочувствие у определенной части
общества. Конечно, тяга к запретному плоду, целенаправ-
ленно проводимая революционная мифология в сочетании с
неприятием окружающей действительности создавали почву
для восприятия таинственных подпольщиков в ореоле роман-
тических героев. Безусловно, среди революционеров было
много людей, в полной мере соответствующих чнчеринским
представлениям о них. Но именно наличие бескорыстных, го-
товых на самопожертвование деятелей давало нравственный
авторитет подполью. Далеко не все защитники существовав-
шего строя в России' походили в моральном отношении на
Чичерина. И этот факт, безусловно, облегчал революцион-
ную пропаганду. Наконец, российские революционеры были
гонимы, а таким всегда сочувствуют. Представить же, на что
они способны в качестве гонителей, было дано только таким
умам, как Ф. М. Достоевский или Б. Н; Чичерин.
Небезынтересен вопрос: равнозначны ли в понимании
Чичерина понятия радикал и революционер? Прямого выска-
зывания у него нет. Но анализируя его сочинения, можно
сделать вывод, что, по его представлениям, радикал — это
крайне левый, действующий в мирное время. Когда же он
непосредственно переходит к попытке захватить власть, то
становится революционером. Совершенно однозначно ученый
считал социалистов революционерами, поскольку осуществ-
ление их планов невозможно без насильственного ниспровер-
жения существующего строя: Последнее утверждение дискус-
сионно. Уже при жизни Чичерина в западноевропейской со-
циал-демократии прочные корни пустил ревизионизм, а он
отверг революцию.
Что же такое социализм? Если под ним понимать строй,
50
обеспечивающий социальную справедливость, то тогда дей-
ствительно возможен эволюционный путь, который принес
немалые успехи современной социал-демократии. Но если
социализм не мыслим без ликвидации частной собственности,
а именно так его понимал Чичерин, то без революции он не
осуществим. В. И. Ленин писал: «...есть только одно сред-
ство положить конец эксплуатации труда капиталом, именно:
уничтожить частную собственность на орудия труда, пере-
дать все фабрики, заводы, рудники, а также все крупные
имения и т. п. в руки всего общества и вести общее социа-
листическое производство, направляемое самими рабочи-
ми» 79 И. Р. Шафаревич, специально исследовавший почти
все известные социалистические учения, убедительно пока?
зал, что ликвидация частной собственности составляет один
из краеугольных камней социализма 80
В этой связи нам представляется, что современные евро-
пейские социалистические и социал-демократические партии
к подлинному социализму отношения не имеют и представ-
ляют собой разновидность левого либерализма. Неоконсер-
ваторы доказали, что и задачу социальной справедливости
они в состоянии решать. Учитывая все это, мы полагаем, что
Чичерин, считавший, что построение социализма невозможно
без насилия, был прав.
Особое место в своих трудах Чичерин отвел вопросу о по-
литических партиях. Их он отличал от политических направ-
лений. У людей, сходных друг с другом по уровню образова-
ния, положения и интересов, писал он, при сближении воз-
никают общие взгляды, «которые в приложении к государ-
ственной жизни становятся политическими направлениями,
когда же общество призывается к участию в государственных
делах,* из этих направлений образуются партии с определен-
ною программой и организацией» 81. Другими словами, поли-
тическое направление — это совокупность близких по взгля-
дам людей, а партия — это организация, созданная на оп-
ределенной идейной основе. Однако в этом вопросе Чичерин
непоследователен и нередко употребляет понятие партии
там, где речь идет о политическом направлении. Это объяс-
няется тем, что в XIX в. в России понятие партия толкова-
лось очень широко. Так, демократы могли говорить о народ-
ной партии, включая в нее себя и простонародье. Подобного
Чичерин не допускал, понимая, что инертная масса не может
быть партией и что необходимо как минимум пробуждение
интереса к политическим вопросам. Политические направле-
ния, указывал далее ученый, предшествуют появлению пар-
4*
51
тий, без них последние не могут организоваться. Отсутствие
же первых — свидетельство умственного застоя общества.
Возникшее же самостоятельное политическое мышление не-
искоренимо. Даже деспотическое правительство неспособно
подавить его. Организация же партий из политических на-
правлений, по Чичерину, — показатель зрелости общества.
При жизни ученого само существование партий вызывало
критику. Так, их убежденным противником был К. П. Побе-
доносцев, писавший, что главный мотив деятельности партий
заключается в стремлении захватить власть. Фактическим
влиянием в ней пользуются только предводители, низведшие
ее членов до своих послушных орудий. Внутреннее согласие
подменяется партийной дисциплиной, а разговоры об общем
благе служат прикрытием своекорыстных, чуждых обществу
интересов 82 Заметим, что вплоть до смерти Чичерина пар-
тии в России были официально запрещены. Но и годы спу-
стя антипартийных высказываний немало. <Гак, после второй
мировой войны И. А. Ильин писал, что демократия вырож-
дается именно через партии. В условиях их свободного обра-
зования никто не помешает созданию партии, стремящейся
к монополии. Подчеркнув, что партия — это союз граждан
для захвата власти, Ильин указал, что- разница между де-
мократическими и антидемократическими партиями в том,
что первые — за соблюдение конституции, а вторые пренеб-
регают ею. Словесно демократы за честную политическую
игру, но соблюдается это в виде редкого исключения. «Так,
демагогические обещания, партийное кумовство, непрозрач-
ное или просто темное финансирование, инсинуации протшз
честных людей чужой партии, при покрывании собственных
безобразий, лишение противников свободного слова в собра-
ниях и все махинации мировой закулисы — никак не состав-
ляют «честной» игры, но практикуются более или менее
везде в демократических государствах. И вот, демократиче-
ские партии рвутся к захвату власти позволенными и полу-
позволенными путями, а антидемократические — позволен-
ными и непозволенными средствами. Первые — с тем, чтобы
спустя некоторое время возобновить «игру», т. е. борьбу, а
вторые — с тем, чтобы уничтожить другие партии и оставить
власть за собою...» 83.
Партия, продолжал Ильин, — это малая часть граждан.
Даже термин, произошедший от латинского слова «парс» —
часть, свидетельствует об этом. «Но посягает она на гораздо
большее, на целое... Она стремится навязать государству
свою частную (партийную) программу всю целиком, вопре-
52
и сочувствию и желанию всех остальных граждан, которые
пли совсем не высказались... или же высказались не в ее
пользу. В силу... этого каждая партия представляет из себя
меньшинство, навязывающее свою волю большинству»34.
Партийность, подчеркивал Ильин, препятствует отбору
лучших, ибо протаскиваются только своп, умеющие угождать
партии. Поэтому умнейшие и честнейшие люди, не желаю-
щие повторять партийные догмы и партийные инсинуации,
оказываются вне политики, следовательно, вне власти. Во
имя партийных интересов поносится все непартийное, неза-
висимо от реальных государственных нужд. Так, если стране
нужна сильная ар’мия, но это противоречит партийной про-
грамме, то провозглашается лозунг: долой армию85 Де-
нежные средства партии, без которых немыслима ее работа,
собираются отнюдь не членскими взносами, а из таинствен-
ных источников, раскрыть которые, например в США, не
может никто, ибо в этом не заинтересованы ни сами партии,
ни деньгодатели. Финансовая же зависимость партии— не-
редко от коррумпированных структур, а то и врага—порож-
дает кризис демократии 86
Со многими критическими положениями Ильина Чичерин
согласился бы. В .его трудах можно обнаружить немало сход-
ных мыслей. Тем не менее он был убежден в необходимости
партий, правильно считая, что без организации успех в поли-
тике невозможен. Люди, близкие друг другу по положениям,
привычкам, убеждениям, писал он, стремятся к постоянной
связи. Раньше она была сословной, а в современную эпоху
стала партийной. Не отрицая мнения противников партий,
что последние стремятся навязать свою волю всему обществу,
будучи только его частью, Чичерин указывал на значитель-
ную нейтральную массу, которая, примыкая то к одной, то
к другой партии, удерживает’их от односторонности, побуж-
дая учитывать общие интересы. Вместе с тем ученый полагал,
что на большее масса неспособна. Допускал Чичерин и воз-
можность существования только вредных для общества пар-
тий, видя единственный выход в этом случае в организации
честными людьми новых партий. Но предупреждал, что ор-
ганизация, а также борьба с опытными противниками де-
ло нелегкое 87 Идеального же выхода, по Чичерину, нет.
Выгоды от существования партий он видел во всесторон-
нем обсуждении политических вопросов, неизбежном в усло-
виях межпартийного соперничества, в наличии оппозиции,
•как силы, сдерживающей бюрократический произвол, в пар-
тийной дисциплине и выдвижении талантов. Последние два
53
обстоятельства следствие партийного соперничества. Не-
выгоды заключаются в формировании партийного, а значит,
и одностороннего взгляда, в предпочтении партийного блага
общественному, в ожесточенной борьбе, заменяющей спокой-
ное обсуждение государственных вопросов бурной агитацией
и разжиганием ненависти, которая при отсутствии сильной
влас,ти способна вылиться в междоусобицы, в неразборчи-
вость средств для достижения цели, в ослабление правитель-
ственной власти как слёдствис межпартийной борьбы 8S.
Остановился Чичерин и на организации партий. Но это
исследование неполно, поскольку не затронуло рабочие пар-
тии, существовавшие в его время. Более того, концепция
ученого не предусматривала формирование массовых партий.
По Чичерину, создание партии необходимо для достижения
парламентского большинства. Даже на постоянные местные
комитеты партии Чичерин смотрел негативно, подчеркивая,
что в США они превратились в сплоченные шайки грабите-
лей. Указав на необходимость партийных вождей, без кото-
рых невозможна крепкая организация, на значение денег
для избирательной кампании, Чичерин не упустил случая
показать ущербность демократии. При ней, писал он, выдви-
жение кандидатов формально происходит на собраниях из-
бирателей, но фактически оно осуществляется дельцами, пре-
следующими личные цели. Наиболее яркий пример тому
США, где вся администрация «не что иное, как система хи-
щения общественных должностей ввиду частных выгод... Кто
воображает, что демократическая республика ведет к гос-
подству народной воли, тот может убедиться, что предпола-
гаемая народная воля в конце концов приводит к господ-
ству организованных шаек грабителей общественного иму-
щества». Терпят же американцы такой порядок потому, что
государственная деятельность в их стране значительно усту-
пает промышленной. Поэтому «люди занятые не считают
нужным бросать свои частные дела, чтоб участвовать в этой
грязной борьбе...»89.
Верно указав на наиболее темные стороны американской
политической жизни, ученый все же не вполне прав. Во-пер-
вых, наличие оппозиции в условиях демократии способствует
сокращению хищений. Во-вторых, в конце XIX в. в Америке
происходит сращивание монополистического капитала с го-
сударственным аппаратом. Следовательно, деловые люди не
могли отстраниться от политики. Другое дело, что они пред-
почитали действовать из-за кулис.
Наилучшими из политических партий Чичерин считал
54
партии английских консерваторов и либералов. Причина
симпатии ученого к ним заключалась в том, что они были
созданы и направлялись верхушкой английского дворянства,
превосходившего своих европейских собратьев по умению
найти общий язык с средними слоями и обеспечить стабиль-
ное положение в стране. Английская аристократия, писал он,
поняла, что для народа нужно и спокойствие; и движение.
Разделившись на охранителей и поборников движения, она
постоянно оставалась во главе политической жизни. Новые
потребности не заставали ее врасплох90 Чичерину следова-
ло бы указать на то, что задача тори и вигов была облегчена
возможностью подкармливать свой народ за счет колониаль-
ного грабежа, но он об этом не говорил.
Подводя некоторый итог, можно сказать, что партийность
действительно несет массу негативных явлений, но она яв-
ляется фактом, и у Чичерина были веские основания пола-
гать, что она порождена самим общественным развитием
на определенном его этапе. Думается, что если в стране
появляется партия независимо от ее состава и целей, то про-
тивовесом ей может быть только другая партия. Иначе она
рано или поздно монопольно захватит власть. В последнее
время в качестве альтернативы выдвинут принцип соборно-
сти. Безусловно, он выглядит гораздо привлекательнее, по-
скольку не формально, а фактически учитывает интересы
всех социальных групп и всего общества в целом. Но отве-
тить на вопрос, как воплотить его в жизнь, мы не беремся.
В свое время большевики провозгласили, что беспартий-
ной печати не бывает. В настоящее время широко распро-
странен тезис о том, что пресса должна быть независимой.
В этой связи любопытна позиция страстного поборника сво-
боды слова Чичерина, который тем не менее полагал, что
партийное руководство журналистикой полезно. Но, разу-
меется, он имел в циду руководство парламентской партией.
Ревнители независимой прессы, прежде всего сами журнали-
сты, полагают, что она выразительница общественного мне-
ния. По Чичерину же, независимая журналистика выражает
мнение редакции, но никак не общества. И если это происхо-
дит в стране, лишь недавно освободившейся от деспотизма,
где накопилось сильное раздражение против него, то воз-
буждающая страсти, ставящая вопросы, решать которые
должны кто угодно, только не журналисты, и не отвечающая
за свои наставления пресса просто вредна.
В разное время Чичерин предлагал различные рецепты
исправления положения, В начале 60-х гг. он полагал, что
55
зло проистекает из-за отсутствия гласности. В результате
создалась почва для широкого распространения эзоповского
языка, который понятен любому постоянному читателю. Та-
кая ситуация оказалась на руку «передовой» публицистике.
Протаскивая разрушительные идеи, она подвергала мораль-
ному террору любого, кто пытался ей противодействовать,
обвиняя его в нападках на людей, не имеющих возможности
открыто высказывать свои убеждения. Бойких и развязных
публицистов рисовали гонимыми, обеспечивая им надежное
прикрытие, поскольку естественные человеческие чувства
всегда на стороне слабых и обиженных. А если учесть, что
преподносимый ими плод был запретным, то удивляться их
успеху не приходится. В результате люди, могущие выдви-
нуть разумное предложение, предостеречь от опасных увле-
чений, вынуждены были молчать 91.
Чичерин затронул здесь сложную и важную проблему.
Действительно, во время широкого общественного недоволь-
ства властью негативные материалы жадно читаются и при-
нимаются на веру. Пример дешевого успеха одного публи-
циста завораживающе действует на других, вызывая стрем-
ление пожать легкие лавры и получить солидное материаль-
ное вознаграждение. В этих условиях трезвомыслящим лю-
дям, не желающим ни скатываться в болото реакции, ни
примыкать к либерально-радикальным демагогам, очень тя-
жело.
Позднее, когда пореформенное развитие создало предпо-
сылки для конституционных учреждений в стране, Чичерин
заявлял, что независимая пресса при отсутствии парламент-
ского правления, а следовательно, при невозможности про-
верить слово делом несет разрушение. «Во всех странах ми-
ра масса газет представляет довольно безотрадное явление;
это можно сказать, оборотная сторона свободы. И чем необ-
разованнее общество, чем менее оно привыкло к политиче-
ской жизни, тем зло представляется в худшем виде... Но
там, где существуют представительные учреждения, обыкно-
венно из общей массы выделяется несколько органов, кото-
рые получают высшее значение. Они становятся глашатаями
политических партий, получают направление от их вождей
и сами собирают вокруг себя общественные силы. В пред-
ставительных государствах... на первый план выдвигаются
выборные люди, которые не только разглагольствуют о го-
сударственных делах, но сами принимают в них участие...
Где этого нет, там всякий самозванец, обладающий доста-
точной смелостью и несколько бойким пером, становится не
56
только представителем общественного мнения^ но и воспи-
тателем общества»92 В результате, продолжал Чичерин,
люди привыкают верить в то, что им твердят ничему не учив-
шиеся и ничего не знающие фельетонисты.
Высоко оценивая значение печати в разоблачении зло-
употреблений, ученый тем не менее указывал, что наивно
думать, будто при гласном обсуждении всегда торжествует
истина. Чаще побеждает неразборчивый в средствах. По-
скольку газеты финансируются партиями, промышленными
предприятиями, правительством, а в 'соответствии с этим
действуют в их пользу, то говорить о независимом мнении
прессы нельзя. «Реклама и шантаж посредством газет ста-
новятся господствующим явлением современного мира»93
Еще более резкая оценка периодической печати содер-
жится в трудах К. П. Победоносцева. Назвав ее страшной
властью, он подчеркнул, что положение прессы противоречит
всем началам либерализма, ратующего за всеобщую выбор-
ность, ибо власть журналиста никем не санкционирована и
потому самая безответственная в мире. «Мало ли было лег-
комысленных и бессовестных журналистов, по милости коих
подготовлялись революции, закипало раздражение до нена-
висти между сословиями и народами, переходившее в опусто-
шительную войну. Иной монарх за действия этого рода по-
терял бы престол свой; министр подвергся бы позору, уго-
ловному преследованию и суду; но журналист выходит сух
из воды, из всей заведенной им смуты, из всякого погрома
и общественного бедствия, коего был причиною...» 94
При немалой близости взглядов Чичерина и Победонос-
цева по затронутому вопросу следует отметить и существен-
ные различия. Первый считал, что представительные учреж-
дения, парламентские партии способствуют переходу прессы
на конструктивный путь, второй уповал на запретительные
меры. Оба мыслителя, особенно Победоносцев, были излиш-
не суровы, но в немалой степени правы. Определяющее воз-
действие на их позицию оказали события эпохи преобразо-
ваний, когда демократическая журналистика развернула
психологическую войну против правительства. Десятилетия-
ми мы превозносили ее, не желая понять, что самодержавие
тогда являлось единственной силой, способной без потрясе-
ний провести реформы. Разумеется, многое в его политике
заслуживало осуждения. Однако вместо конструктивной кри-
тики в журналистике воцарилось обличительство, сладо-
страстное описание действительных и мнимых болячек, про-
поведь заведомо нереализуемых прожектов, безумное стрем-
57
ление вызвать бурю в наивной надежде на то, что она по-
разит только врагов прогресса, и, наконец, подталкивание
неопытной молодежи на конфронтацию с властями, в резуль-
тате которой ломались ее судьбы, усиливалась реакция и
нарастало ожесточение с обеих сторон.
Конечно, журналистика, вопреки словам Победоносцева,
подвергалась преследованиям. Некоторые ее деятели оказы-
вались за решеткой. Однако чаще и суровее карали нс пи-
шущих, а пытающихся реализовать сумасбродные идеи.
Свою лепту в нагнетание обстановки вносила реакционная
пресса. Все это й отразилось на позиции Чичерина. Была
еще одна причина. Академическому складу ума ученого
претил бойкий, но поверхностный подход к проблемам. Ко-
нечно, он понимал, что от журналистики нельзя требовать
обстоятельного знания предмета и соответствующих этому
выводов. Но его пожелание, чтобы она шла вслед за свети-
лами науки, не совсем верно, ибо в этом случае пресса поте-
ряет самостоятельное значение, а оно необходимо. Во-первых,
журналистика действительно способна поставить обществен-
но значимую проблему. Во-вторых, люди, не имея специаль-
ных познаний в медицине, образовании, экономике и т. д.,
тем не менее судят об этих вещах, поскольку они непосред-
ственно касаются их жизненных интересов. Пресса и должна
выразить их в печати. Думается, что раздражение помешало
Чичерину учесть эти обстоятельства.
Неверно полагать, что Чичерин не видел журналистики,
сочетающей популярность изложения с глубоким анализом,
но он справедливо утверждал, что она является редкостью.
Небесспорной, но отчасти верной представляется мысль уче-
ного, что для крупных дарований журналистика служит пе-
реходной ступенью к более высоким поприщам. И еще один
немаловажный аспект. На протяжении своей жизни Чичерин
неоднократно жаловался на низкий умственный уровень раз-
вития общества, которое предпочитает черпать сведения и
идеи не из серьезных сочинений, а из газет. Но ведь научные
произведения и никогда не будут достоянием широких слоев.
Чтобы научные идеи проникли в общество, нужна их попу-
ляризация с неизбежным при этом упрощением. Популяри-
зация же сочинений, затрагивающих жизненно важные ин-
тересы общества, неизбежно порождала полемику, которая
протекала не в академическом русле. Во всем этом ведущую
роль играла журналистика. Но далеко не все ученые способ-
ны к популяризации и журнальной полемике.
Сомнителен и вывод Чичерина о том, что партийное ру-
58
ководство способно улучшить состояние печати. Оппозицион-
ная журналистика 60—70-х гг XIX в. действительно отра-
жала мнение прежде всего редакции. Ее объем, .казавшийся
тогда огромным, в начале XX в. выглядел бы ничтожным.
Тем не менее громадную роль в расшатывании устоев она
сыграла. Когда же антиправительственная печать получила
мощное финансовое вливание от сил, заинтересованных в
крушении империи, то ее возможности неизмеримо возросли.
Чичерин правильно считал, что партийное руководство унич-
тожает независимость прессы. Но если на Западе пресса не
покушается на режим, то это потому, что она и ведущие
партии находятся в руках правящей элиты, умеющей охра-
нять свое положение. Ученый понимал это, но переоценивал
способности российских господствующих классов. Если бы
он дожил хотя бы до революции 1905—1907 гг., то убедился
бы, что в России тон задавали антиправительственные пар-
тии, превратившие и прессу, и Государственную Думу в свое
орудие. Следовательно, при определенных условиях партии
и парламентаризм не ослабляют, а усиливают разрушитель-
ные тенденции прессы.
Пропагандисты неограниченной свободы печати утверж-
дают, что она осуществляет неотъемлемое право человека на
получение информации, на знакомство с различными точка-
ми зрения. На самом же деле вместо свободного выбора про-
исходит манипулирование сознанием людей. История пока-
зывает, как часто люди поддаются чуждому им влиянию и в
результате несут и духовные и материальные потери. Осо-
бенно это проявляется в переломные эпохи, когда, как пра-
вило, воспринимаются идеи, отвечающие страстям, а не ра-
зуму. Заметим, что разрушительные идеи внушить гораздо
легче, чем созидательные. Последствия же от печатного сло-
ва громадны, поэтому необходима предельная ответствен-
ность тех, кто их произносит. Стремление же писателей и
публицистов к свободе творчества естественно, но естествен-
на и желание общества обезопасить себя от потрясений. Ко-
нечно, при этом возникает опасность подавить полезную
мысль, но идеальное состояние невозможно. По нашему убеж-
дению, подобно тому как военные не имеют права применять
по своему усмотрению оружие против сограждан, так и сред-
ства массовой информации не должны использовать духовное
оружие против большинства в угоду меньшинству.
Это не означает непременное введение цензуры, хотя в
критические минуты ею не брезгует самая демократическая
страна. Обычно же в ней неугоднее издания доводятся до
59
банкротства экономическим путем. Считая, что контроль
общества за средствами массовой информации необходим,
мы полагаем, что он возможен лишь при условии реального,
а не формального влияния всех социальных слоев на госу-
дарственные дела. Свобода мнений при этом не подавляется,
но пропаганде антинациональных, антигосударственных и
аморальных идей ставится барьер.
Обязательным элементом деятельности политических пар-
тий Чичерин считал публичные выступления перед избирате-
лями ее ведущих деятелей. Эта мысль бесспорна. Прав уче-
ный, полагая, что общение избирателей с видными парла-
ментариями расширяет кругозор первых. Однако его утверж-
дение, что этим собрания снижают вредные последствия
журналистики, выглядит уже навязчивой идеей. Сам же
Чичерин утверждал, что немало политиков прибегают к де-
магогии, а в странах, не привыкших уважать строгий поря-
док, на собраниях разгораются страсти. «Во Франции со-
циалисты в публичных собраниях не только постоянно ста-
раются заглушить голос противников, но и зачастую дерутся
между собой» 95
По Чичерину, межпартийная борьба не только крайних,
но и умеренных партий может поставить страну на грань
потрясений. Поэтому последние не должны заходить в борьбе
за определенные рамки. «Государственный смысл партий, —
писал ученый, — состоит в умении понимать истинную сто-
рону в мнениях противников. При такой постановке вопроса,
очевидно, все сводится к своевременности принимаемых мер.
Это и есть основной вопрос политики... Это ...называется оп-
портунизмом. Крайние партии видят в этом отречение от
своих начал, но в сущности оппортунизм есть не что иное,
как. политика, которая имеет дело не с теоретическими прин-
ципами, а с изменяющимися потребностями и условиями
практической жизни»96.
Эти мысли Чичерина звучат весомо и злободневно. Но
отождествление трезвой и дальновидной политики с оппор-
тунизмом не оправданно. Последний, на наш взгляд, харак-
теризуется способностью к беспринципному соглашательству.
Сам же Чичерин никогда не проявлял уступчивости в вопро-
сах: нужен ли порядок в условиях свободы, что эффектив-
нее — частное или государственное производство и т. д.
Другое дело, безоглядная верность доктрине. Наша история
не раз наглядно показывала, к каким страшным послед-
ствиям это приводит.
Важное место в чичеринской схеме занимал вопрос о свое-
60
временности преобразований. При нормальном ходе обще-
ственного развития, подчеркивал Чичерин, господствуют уме-
ренные партии, последовательно сменяющие друг друга.
Однако упорный консерватизм вызывает необходимость в
радикальных переменах, и тогда очень важно, чтобы они осу-
ществлялись сильной властью. Бессильная же власть даст
полный простор партийным столкновениям, и тогда у край-
них появятся шансы. Последние, верно считал ученый, лучше
приспособлены для борьбы, нежели умеренные. Доктриналь-
ная односторонность мешает видеть многообразие предмета,
но зато способствует сплочению и воодушевлению. Поэтому
в условиях бесконечных споров умеренных друг с другом
крайние могут взять власть. Современник Чичерина К. Н. Ле-
онтьев указал еще на одну предпосылку для торжества
последних. Существование крайнего идеала, писал он, вызы-
вает неодолимое желание испытать его на практике. Поэто-
му «нововводителн, рано или поздно, всегда торжествуют,
хотя и не совсем в том смысле, которого они сознательно
искали. Положительная сторона их идеала часто остается
воздушным замком, но их деятельность разрушительная,
ниспровергающая прежнее, к несчастью, слишком часто бы-
вает практична, достигает своей отрицательной цели» 97.
Высоко оценивая способность радикалов бороться, Чиче-
рин полагал, что на созидание они неспособны и поэтому
господство их недолговечно. Представление ученого о ради-
калах, как о партиях борьбы, справедливо, но их способ-
ность к созиданию (другое дело, к какому) и длительному
господству он недооценил. Мысли же Чичерина о необходи-
мости сильной и разумной власти при проведении коренных
преобразований представляются нам бесспорными. Разделял
их и такой выдающийся ученый, как С. М. Соловьев 9S.
Чичерин уДелил внимание также взаимоотношениям уме-
ренных и крайних партий. Политическая жизнь, указывал он,
знает и сближение их между собой. Приемлемо же оно тог-
да, когда крайние являются лишь крылом умеренных пар-
тий. Но если они имеют собственную организацию, то уме-
ренные от союза с ними, как правило, проигрывают. Наи-
худший £т<е вариант, по Чичерину, это объединение крайних
во имя свержения умеренных. Назвав такой союз безнрав-
ственным, Чичерин подчеркнул, что он ведет к диктатуре.
Инициаторами его чаще всего являются реакционеры, кото-
рые, рассчитывая, что торжество радикализма приведет к
реакции, «усугубляют смуту и всячески противодействуют
установлению сносного порядка вещей» ".
61
Радикальная же партия, продолжал ученый, стремится Ие
упустить даже призрачного шанса для революционного пере-
ворота, который становится бедствием для страны. Даже
если радикалы имели временный успех, в обществе воцаряет-
ся революционный дух. «Уважение к закону ...исчезает; на-
силие и возмущение становятся обычными орудиями дей-
ствия... С своей стороны правительства привыкают видеть
во всяком либеральном движении революционное начало.
Они становятся на сторону реакции, и тогда возгорается
борьба, которая приводит к новым потрясениям» 10°.
Наблюдая в конце XIX в. резкое обострение классовой
борьбы, констатируя быстрый рост социалистического влия-
ния, а вместе с этим и ожесточение межпартийной борьбы,
Чичерин ясно осознавал надвигающуюся угрозу существую-
щим устоям. Выход из положения он видел, во-первых, в со-
хранении наследственной монархии, а во-вторых, в смягче-
нии социальной борьбы до безопасного для существующего
строя предела. Ратуя за обязательную надпартийность и над-
классовость монарха, Чичерин был безусловно прав, ибо
только при этом условии царь мог играть роль социального
арбитра. Проблема смягчения социальной напряженности,
по Чичерину, связана с появлением и ростом средних слоев
населения. Если их нет или они невелики, то общество, со-
стоящее из противоположных классов, неустойчиво, и с появ-
лением политических партий, отражающих антагонистиче-
ские интересы, революционные потрясения неизбежны. Соз-
дать же умеренные партии, способные смягчить остроту до
появления средних классов, невозможно. Численное же пре-
обладание последних обеспечит стабильность. Их высшие
слои примкнут к охранителям, а низшие — к прогрессистам,
трансформируя и тех и других в сторону умеренности. В ре-
зультате вместо ожесточенной борьбы появится возможность
соглашения. Таким образом, признавая реальность классо-
вой борьбы и классовой политики, Чичерин считал возмож-
ным ослабить социальные противоречия до неантагонистиче-
ского уровня. Ключ к этому он видел в достижении мате-
риального и культурного благосостояния средних классов,
т. е. большинства населения, и был уверен, что именно такой
вариант общественного развития оптимален. С позиции се-
годняшнего дня можно сказать, что ученый был прав.
На основании изложенного выше можно сделать следую-
щие выводы. Деление общественного движения на четыре
политических направления: консерватизм, либерализм, ради-
62
кализм и реакцию, при всей его условности и неполноте, от-
ражает, на наш взгляд, реальную действительность. Ученый
не ставил перед собой задачу конкретного изучения суще-
ствовавших в его время партий, а пытался выявить наибо-
лее характерные черты политических направлений, в рамках
каждого из которых могли возникнуть различные партии.
Он вскрыл социальные корни, способы действия и методы
организации политических партий, указал на возможность
перемещения социальных слоев от одного политического на-
правления к другому и на существование течений внутри пар-
тий. Большинство высказанных им мыслей вполне убеди-
тельно. Но не все политические направления изучены Чи-
чериным одинаково. Лучше всего им исследовано либе-
ральное и консервативное, хуже радикальное и реакционное.
Изменение общественно-политической ситуации в стране
сказывалось на эволюции, воззрений Чичерина. Будучи горя-
чим сторонником либерализма при крепостничестве, он рас-
сматривал его тогда в сугубо позитивном ключе. Перейдя
затем на консервативные позиции в эпоху преобразований,
он весьма критически оценивал российский либерализм, уп-
рекая его в неумении найти общий язык с правительством.
Позднее изменение правительственного курса в сторону
контрреформ побудило Чичерина более благожелательно вы-
сказываться о либерализме: подчеркивал его необходимость
для нормального развития общества, но явное предпочтение
отдавал консерватизму. Однако расхождения в суждениях
были непринципиальны. Учтем, что в публицистических ра-
ботах начала 60-х гг он имел в виду прежде всего россий-
ский либерализм того времени, а в капитальных сочинениях
рассматривал вопрос с общетеоретических позиций. Разде-
ление либерализма ученым на оппозиционный и охранитель-
ный справедливо. Отметим и роковую роль первого для Рос-
сии. Введенное же Чичериным понятие «уличный либера-
лизм» было неудачно, и он сам от него отказался.
Выдающимся вкладом ученого в науку и общественную
мысль является его исследование консерватизма. Чичерин
опроверг представление о нем, как об отжившем, реакцион-
ном течении, и показал его истинную сущность, а его при-
зыв к созданию в России сильной, независимой консерватив-
ной партии — свидетельство глубокого понимания им госу-
дарственных и общественных задач. Жизнеспособность кон-
серватизма подтвердила мировая история, а современность
свидетельствует, что в настоящее время он наиболее влия-
тельная и дееспособная сила в самых передовых странах.
63
Перейдя на позиции консерватизма, Чичерин не менял воз-
зрений, и разницы между его высказываниями начала
60-х гг. и более позднего времени по существу нет. Вместе
с тем внутренние течения консерватизма исследованы нм
неполно. Так, показав сущность либерального и рутинного
консерватизма, Чичерин неверно оставил в пренебрежении
славянофильство и почвенничество. Свои представления о
политических направлениях он черпал из западной литера-
туры. 'Между тем создание русского консерватизма, равно
как и охранительного либерализма, невозможно было без
национального и православного фактора. Конечно, были об-
щие для всех стран компоненты, которые блестяще осветил
Чичерин, но этого недостаточно. Заметим, что справедливо
нелюбимый им оппозиционный либерализм был таковым не
только потому, что не имел опыта государственного управ-
ления, но и в силу своего деправославия и космополитизма.
Революционное направление было подвергнуто ученым
резкой и чаще всего справедливой критике. Верно опреде-
лив его социальную базу, указав на условия, благоприят-
ствующие взятию революционерами власти, на рабочие пар-
тии как на главную опасность для существующих режимов,
Чичерин, по существу, не раскрыл структуру последних и
вскрыл далеко не все методы действий революционеров.
Явно упрощает ученый причины революционного движения.
Однако его мнение о том, что оно принесло огромный вред
России, справедливо. Верным представляется и его мнение
о социалистах как о революционерах, о том, что социализм
означает ликвидацию частной собственности.
Реакционное направление исследовано им скупо. Отрица-
тельным его отношение к нему было всегда. Но принадлеж-
ность к помещикам сдерживала его.
Утвердилось мнение, что политические направления, о ко-
торых писал Чичерин, это порождение эпохи Просвещения,
революции 1789 г., борьбы капитализма с феодализмом, воз-
никли вместе с государством и, видоизменяясь в зависимости
от эпохи и национальных особенностей, будут существовать
всегда. Думается, такое толкование имеет право на существо-
вание. Конечно, чпчеринская классификация условна, но уме-
ренные и крайние как правого., так и левого толка в различ-
ных сочетаниях существовали всегда. Мигранян и другие ис-
следователи, говоря о консерватизме, либерализме, радика-
лизме, добавляют слово «современный». Следовательно, не-
что подобное было и до эпохи Просвещения.
64
Глава II
Б. Н. ЧИЧЕРИН О ГОСУДАРСТВЕ
§ 1. Б. Н. Чичерин о сущности государства
и его составных элементах.
Проблема власти. Государство и общество.
Государство и общественный строй.
Вопрос о правах и обязанностях граждан.
Проблемы государственной политики.
Вопрос о размерах государства
Б. Н. Чичерин известен прежде всего как выдающийся
государственник. Почти во всех его работах присутствует
проблема государства, через призму которой он фактически
рассматривал остальные вопросы. Не случайно его фунда-
ментальные труды, представляющие собой синтез всех об-
щественных наук, называются «Курс государственной науки»,
«Собственность и государство». Гегель, оказавший на Чиче-
рина большое влияние, считал государство не только выс-
шей формой общественного развития, но и божественной
идеей, осуществленной на земле1. Всесторонне проблемы
государства были впервые разработаны ученым в его лек-
ционном курсе, который он читал в Московском университе-
те с 1861 по 1868 г. 25 лет спустя он решил издать их, внеся
туда небольшие изменения, ибо, по его мнению, за это время
государственное право не продвинулось вперед. Разница, по
его словам, была в том, что раньше ему приходилось высту-
пать против антигосударственных тенденций, а позднее —
бороться с социализмом, стремящимся поглотить личность
в государстве 2.
В начале 80-х гг. государству была посвящена 3-я книга
его сочинения «Собственность и государство». Содержащие-
ся там суждения были сходны с тем, что он писал в 60-е
5. Заказ № 5224
65
и 90-е гг. Проблема государства и непосредственно связан-
ные с нею проблемы личности и общества освещались уче-
ным в «Философии права» (1900 г.), а также в его извест-
ном сочинении «История политических учений». Государству
отведено центральное место в исследовании русской истории.
Неизменно присутствует оно и в публицистических работах
ученого.
По определению Чичерина, «государство есть союз наро-
да, связанного законом в одно юридическое целое, управ-
ляемое верховною властью для общего блага» 3 Составные
элементы, из которых слагается государство: власть, закон,
?вобода, общая цель, входят и в другие человеческие союзы:
кровнородственный, гражданский, церковный и, следова-
тельно, подчеркивал Чичерин, являются основными элемен-
тами всякого общежития, но в каждом из союзов один из
этих элементов преобладает и этим определяется специфика
союза. Так, в кров,ном союзе преобладает общая цель, в
1ражданском — личность с ее частными правами и интере-
сами (заметим, что на одной и той же странице Чичерин
дважды определял составные элементы человеческих обще-
житий и в первом случае назвал свободу, а во втором
личность; в этом нет противоречия, ибо свобода для Чиче-
рина неотделима от личности), в церковном союзе — рели-
гиозно-нравственный закон, а в государстве — власть. Госу-
дарство, продолжал ученый, отличается от других союзов
прежде всего тем, что последние ему юридически, подчинены.
Следовательно, «можно вкратце определить государство...
как союз народа, живущего под верховной властью» 4.
Однако краткие определения, привлекательные своею до-
ступностью и выразительностью, имеют существенный недо-
статок: они не охватывают предмет всесторонне и могут
быть превратно истолкованы. Понимая это, Чичерин тут же
уточняет свою позицию. Государственное единство, писал он,
создается не физиологическим происхождением, ибо люди
одной национальности могут оказаться в разных государ-
ствах, не общими интересами, ибо они существуют и между
государствами, имеющими постоянные торговые отношения
или общих врагов. Недостаточно и единства мыслей и веро-
ваний. Государственное единство создается только общей
для всех властью6
Многие, продолжал он, понимают государство как учреж-
дение, но это неверно. Есть учреждения, представляющие
собой систему должностных мест и занимающих их лиц.
Если государство построить по такому принципу, то оно
66
становится над народом, а граждане превращаются в управ-
ляемых подданных, а между тем они должны быть членами
государства. Подчеркнув еще раз, что государство есть союз
народа, он останавливается на самом понятии народ и ука-
зывает, что оно имеет два значения этнографическое и
юридическое. Этнос это совокупность людей, имеющих
общее происхождение, язык и духовное единство. Но он мо-
жет входить в разные государства. «В юридическом же смыс-
ле народ... образуется именно соединением людей в госу-
дарство» 6
Юридическое понимание слова «народ» несет, по Чиче-
рину, двоякий смысл — .народ как единство и народ как
множество. В первом случае народ отождествляется с госу-
дарством, ибо входит в него наряду с правительством, во
втором рассматривается как совокупность граждан, подчи-
няющихся правительству. Но, подчеркивал Чичерин, подчи-
нение не абсолютно, ибо у граждан, как у свободных лиц,
есть права, вплоть до права участия в верховной власти7
Другими словами, по Чичерину, человек в государстве
и управляемый, и соуправитель. Соуправление выражается
в участии в выборах, а если есть соответствующие способ-
ности, то непосредственным участием. Нарушение этой двой-
ственности ведет либо к тирании, либо к анархии. По наше-
му мнению, ученый прав. Заметим, что и обыденное созна-
ние зафиксировало эту двойственность. В зависимости от
конкретной ситуации каждый человек то отождествляет себя
с государством, то противопоставляет себя ему. В. И. Ленин
рассматривал досоциалистическое государство именно как
учреждение, точнее, как орудие угнетения в руках эксплуа-
таторского класса4 И. А. Ильин же полагал, что государ-
ство как учреждение — это свойство тоталитаризма, как
левого, так и правого. Однако нельзя строить государство
исключительно на началах самоуправления. Оно должно со-
четать в себе черты корпорации с чертами учреждения.
«Есть государственные дела, в которых уместно и полезно
корпоративное самоуправление; и ...такие ...в которых оно...
недопустимо» 9 Думается, что Ильин, равно как и Чичерин,
прав. Что же касается российского государства, то оно име-
ло корпоративные элементы, но учреждение преобладало.
Большевистское же государство не только не выправило
дисбаланс, а, напротив, ужесточило бюрократизацию.
Наряду с народом и правительственными учреждениями
к неотъемлемым элементам государства Чичерин относил
также территорию и общий закон. Юридический закон, пи-
5*
67
сал он, определяет права и обязанности граждан. И пови-
новение последних властям, и их свобода основаны не на
произволе, а на законе. Он определяет устройство и компе-
тенцию властей, «ибо власть может повелевать только во
имя законного права». Закон же «связывает народ в единое
юридическое целое» 10
Дав определение государству, Чичерин в дальнейших
своих рассуждениях вносит дополнения: государство — это
единый союз, постоянный, самостоятельный, имеющий на-
циональную специфику. Единый союз характерен для уни-
тарных государств. Здесь наличествуют единое юридическое
тело, единая цель и единая верховная власть. В сложных,
т. е. федеративных и конфедеративных, государствах власть
распределяется между целым и частями. Постоянство союза
заключается в том, что государство при всех изменениях не
меняет своей сути. Самостоятельность государственного сою-
за это опять-таки особенность унитарной державы.
В сложных же государствах образуются полусамостоятельные
образования. И, наконец, в любом государстве выражаются
национальные особенности ее народа. В этом смысле «госу-
дарство есть организованное отечество»11.
Ключевым элементом государства Чичерин считал вер-
ховную власть. Определяя ее сущность, он писал, что «власть
есть воля, имеющая право повелевать»12. Обратим внимание
на терминологию, она очень характерна. Наиболее общее
определение власти — это управление. Чичерин неоднократ-
но употреблял его. Но термин «управление» несет много от-
тенков. Управление может быть мягкое, а то и слабое —
это когда речь идет о направлении или координации. Жесткое
управление — приказное. Это повеление. Именно им Чиче-
рин наделял власть, не забывая подчеркнуть, что повелевать
можно только в рамках закона.
Рассуждая о целях государства, ученый первой назвал
осуществление безопасности. Эта цель, по Чичерину, носит
чисто отрицательный характер и выражается в применении
силы против правонарушителей. Поскольку зло устраняется
только насилием, постольку власть и государство «не что
иное, как неизбежное зло, установленное для избежания зла
еще большего. Если бы все люди были добродетельны, то
государства были бы вовсе не нужны... Софизм... в том, что
отрицание зла не есть зло, а добро. Насилие только тогда
есть зло, когда оно является нарушением права... Частному
лицу воспрещается самоуправство, ибо оно не может быть
судьею собственного права, но в обществе необходим орган,
68
охраняющий и восстанавливающий право, и таковым являет-
ся государство» 13.
Сегодня чичеринские рассуждения могут вызвать негатив-
ную реакцию. Но при непредвзятом взгляде на проблему они
выглядят правомерными. Ученый называл вещи их настоя-
щими именами. Весь человеческий опыт свидетельствует,
что увещеваниями нарушителей не остановить, что мягкость
только усугубляет положение. Если же государственное уп-
равление действительно сводится к направлению и коорди-
нации, а правом повелевать не располагает, то оно в крити-
ческой ситуации бессильно. Конечно, можно, реальное госу-
дарственное повеление прикрыть более благозвучной терми-
нологией, тем более что XX в. в этом отношении достиг вир-
туозности, .но суть от этого не изменится.
Необходимость государственного насилия признавалась
многими выдающимися мыслителями. Так, Гегель прямо при-
зывал к расправе над теми, кто вредит государству 14 Вслед
за Гегелем и Чичериным авторитетный сегодня М. Вебер пи-
сал, что государство «является таким союзом, который обла-
дает монополией на легитимное насилие...» Там, где невоз-
можно осуществление права, пусть даже и силой, нет госу-
дарства 15
Но, подчеркивал Чичерин, люди покоряются государствен-
ной власти не только потому, что она обладает силой, но и
по нравственным соображениям. Высшей целью государства
является общее благо, и во имя его оно и требует подчине-
ния частных интересов общественному. Человек же вне об-
щества и государства не может осуществить свои личные
цели, но соединение в общежитие требует отказа от части
притязаний. В результате, поступаясь эгоистическими инс-
тинктами, человек совершает нравственный поступок. Одна-
ко вслед за Тегелем, полагавшим, что государственные за-
коны не распространяются на убеждения 16, Чичерин писал,
что покушаться на внутренний мир нельзя и нравственными
являются только продиктованные совестью поступки. Прину-
дительная же нравственность — безнравственна. Воздейство-
вать на совесть может только церковь. «Государство же
имеет целью исполнение нравственного закона, насколько
он осуществляется в общественной жизни. Нравственный
закон исполняется установлением прочного законного поряд-
ка и справедливых норм жизни»17 Конечно, есть немало
примеров, когда государство только прикрывается общим
благом и высасывает все соки из граждан, но такое госу-
дарство, по Чичерину, безнравственно и обречено на гибель.
69
Одним из самых злободневных вопросов является сейчас
вопрос о правах человека. Широко распространена идея о
том, что право личности выше права государства и народа.
Чичерин же думал иначе и подчеркивал, что при необходи-
мости государство имеет право требовать от граждан само-
пожертвования. Крайние индивидуалисты, писал он, пола-
гали, что человек живет только для себя. Но если бы это
было так, то он остался бы на низшей ступени развития.
Только служение другим пробуждает и развивает высшие
способности. Крайние индивидуалисты допускают свободные
объединения, вроде товариществ, но человек всесторонне
проявит себя, лишь являясь членом союза, воплощающего в
себе высшие цели, т. е. государства. Оно олицетворяет идею
отечества, которое «для человека дороже, нежели те мелкие
гражданские союзы, к которым он примыкает, как-то сосло-
вия и общины» 18.Но не всякое государство вызывает к себе
возвышенные мысли. Если его роль свести до роли полицей-
ского, как желают индивидуалисты, то за него добровольно
умирать никто не будет, ибо благоговение перед полицией
невозможно. Только государство, которое в глазах граждан
является выражением национальных интересов, вправе тре-
бовать самоотверженного служения19 Государственные же
беззакония оправдывают народные восстания 20
На наш взгляд, интересы отечества, безусловно, выше
интересов самой гениальной личности. Что же касается го-
сударства, то оно является организованным отечеством толь-
ко тогда, когда действует в национальных интересах. Если же
оно проводит антинациональный курс, причем речь идет не
об отдельных ошибках, пусть и многочисленных и тяжелых,
а о системе, то оно антинародно и содействие ему есть из-
мена, а восстание — долг перед отечеством.
Несовпадение реальной власти с идеалом неизбежно. Учи-
тывая это, Чичерин считал, что сокращение разрыва осу-
ществляется постепенно в ходе исторического процесса. Под-
черкивая, например, что цель государства — гармоническое
сочетание порядка и свободы, он писал, что осуществить на
практике эту гармонию непросто. Каждый народ решает ее
по-своему и в соответствии со своими особенностями выдви-
гает на первый план то порядок, то свободу. Более того,
даже один народ в разную эпоху поступает по-разному в
зависимости от степени развития и практической потребно-
сти данного времени. Велика роль объективных условий и
национальных особенностей. Так, огражденная морем от вра-
жеских вторжений Англия и в еще большей степени США
70
могли обходиться без мощного государственного аппарата.
Большое значение имела высокая самодеятельность англи-
чан и американцев, а чем предприимчивее народ, тем огра-
ниченнее деятельность его государства. Поэтому, подчерки-
вал Чичерин, делать из Англии или США идеал для других
стран нельзя. Более того, даже там, при всей нелюбви на-
селения к государственному вмешательству, практическая
необходимость последних десятилетий вызвала расширение
государственной сферы21. Это наблюдение соответствовало
действительности. Данные суждения сходны и с высказыва-
ниями Гегеля о том, что каждый народ имеет соответствую-
щее именно ему государственное устройство 22
Высоко оценивая деловитость американцев, Чичерин по-
лагал, что она имеет и оборотную сторону, порождая преоб-
ладание материальных стремлений над духовными. Отсюда
довольно низкий умственный и нравственный уровень аме-
риканцев, что сказывается и на политической области 23
Как уже было сказано, основная цель государства, по Чи-
черину, общее благо. Она состоит из специальных целей, пер-
вой из которых является обеспечение безопасности. Вторая
заключается в «определении и охранении свободы и прав
лица»24. Наконец, свобода в государстве подчинена нрав-
ственному порядку, а его осуществление составляет еще одну
цель государства.
Наибольшее влияние на государственное устройство ока-
зывает, по Чичерину, общественный строй. Представление
о роли последнего он заимствовал у Л. Штейна. По Штейну,
писал ученый, каждый общественный строй стремится соз-
дать соответствующий ему политический порядок. Конкрет-
но же влияние общества на государство проявляется в стрем-
лении господствующих классов к преобладанию в последнем.
Такое стремление, считал Чичерин, отвечает государственным
потребностям, ибо предоставляет власть наиболее образован-
ным и зажиточным. Вместе с тем государство устанавливает
предел преобладания и происходит это потому, что, в отли-
чие от общества, оно подчинено принципу единства. Обще-
ство же, напротив, стремится к разнообразию 25 Его элемен-
ты живут для себя, и если их не ввести в определенные рам-
ки, то государства не будет. В свое время Гегель писал, что
распространенное представление о том, что государство дер-
жится на силе, неверно, в действительности основой является
присущее всем чувство порядка 26.
Вслед за ним и Чичерин подчеркивал, что стремление
к единству, рождающее госоударство, имеет не материаль-
71
ную, а духовную природу. Люди соединяются в государство
и подчиняются власти во имя высших потребностей: свобо-
ды, правды, порядка и т. д. Государственное единство свя-
зывает людей всех поколений, и такая связь может быть
только духовной. Таким образом, государство является воп-
лощением высшей идеи и именно это делает его священным
в глазах граждан27 Конечно, преувеличение духовной сущ-
ности государства у Чичерина имеется, но несомненно, что
она действительно есть. Без нее государство было бы просто
машиной. А между тем даже самые жестокие режимы поль-
зовались поддержкой не только господствующего класса,
но и достаточно широких слоев населения. Объяснить это
страхом по меньшей мере наивно. Вспомним крепостных, гро-
мивших захватчиков в 1812 г. Они сражались не только за
отечество, но и за царя, который был в их глазах воплоще-
нием государства.
Конечно, отечество выше государства, ибо оно категория
вечная и неизменная, а государство меняется от эпохи к
эпохе и далеко не всегда вызывает симпатии. Однако тезис
Чичерина о том, что государство — это организованное оте-
чество, обоснован. Начальство ругают всегда, но государ-
ственная идея, цементирующая общество, отвергается только
в революционные эпохи. Те же крестьяне, так не любившие
начальников, смотрели на царя как на своего защитника,
устроителя правды, добра и справедливости. С марксистской
точки зрения это следствие темноты и невежества, но если
взглянуть на вещи непредвзято, то увидим, что' царь, лично
заинтересованный в благополучии всего государства, не мог
не учитывать интересы народа. Нередко он был плохим за-
щитником, но лучшего не было. Поэтому не стоит абсолю-
тизировать наивность крестьян, верящих царю. Благодаря
этой вере российская держава стояла веками. С потерей же
веры рухнуло не только самодержавие, но и фактически го-
сударство. Восстановить его удалось большевикам, сумевшим
внедрить в народное сознание вместо самодержавной свою
идею. Что это за идея и какими методами она внедрялась —
это другой вопрос. Но чем же советские люди, десятилетиями
ругавшие генсеков, местные и центральные власти, но при-
нявшие коммунистическую идею, просвещеннее дореволю-
ционных мужичков?
Проще всего назвать тех и других слепцами, а бескорыст-
ных энтузиастов вообще осудить за облагораживание и ук-
репление режимов. Но, видимо, и в той и другой идее было
нечто такое, что побуждало людей служить нм, нередко воп-
79
реки действительности. При желании можно назвать такую
духовность извращенной, но сути дела это не меняет. Думает-
ся, что краеугольным камнем ни государства, ни семьи мате-
риальный фактор при всем его громадном значении не может
быть. Он неотделим от выгоды, но выгода изменчива, и если
сегодня она побуждает к единству, то завтра к разде-
лению.
Признание приоритета за духовным фактором в государ-
стве ведет к выводу о его надклассовости. Марксистская тео-
рия настаивает на противоположном, но и она признает от-
носительную самостоятельность абсолютной монархии по
отношению к любому классу. Правда, К. Маркс и Ф. Энгельс,
анализируя западноевропейский абсолютизм, сочли его ут-
верждение следствием равновесия сил буржуазии и дворян-
ства, позволившего монархической власти стать кажущейся
посредницей между ними 28 Оставляя в стороне вопрос о том,
была ли последняя кажущейся или действительной посред-
ницей, мы полагаем, что природу русского абсолютизма этим
не объяснить, ибо русская буржуазия вплоть до пореформен-
ного времени не могла конкурировать с дворянством. Это
понимали и многие советские ученые. Отсюда острые дискус-
сии о природе русского абсолютизма 29 Однако стремление
непременно сохранить марксистскую позицию делало выводы
неубедительными. Если сравнить, например, аргументы
А. М. Давидовича и С. А. Покровского с аргументами Н. И.
Павленко, то можно сказать, что первые ближе к класси-
кам марксизма, но дальше от русской действительности, по-
следний наоборот.
Чичеринская концепция — государство, имея собственные
законы возникновения и развития, допускает классовое пре-
обладание, тГо не полное господство. Основания для такого
подхода есть. Вспомним, ;что и реформы Петра I, и отмена
крепостного права были проведены вопреки желанию широ-
ких помещичьих слоев. Можно, конечно, сказать, что рефор-
мы учитывали долговременные интересы помещиков, но по-
следние осознали это не скоро и, будь их воля, они бы про-
вели их по-другому. Видимо, государство все-таки стоит над
всеми, но защищает интересы прежде всего господствующего
класса и опирается преимущественно на него.
Наиболее полно надклассовая природа государства соот-
ветствует, по Чичерину, капитализму, или, как он его пред-
почитал называть, общегражданскому строю. Рассматривая
последний как венец общественного развития, Чичерин пи-
сал, что ему предшествуют переходные ступени — родовой
73
и сословный строй. Эта периодизация была заимствована
им у Щтейна 30.
Родовой строй, отмечал Чичерин, порождает крепкое, но
маленькое государство, зависимое от общества более, чем
при любом другом строе. Власть же принадлежит знатным
родам. Однако вследствие завоеваний происходит расшире-
ние государства, а следовательно, и прилив инородцев, ве-
дущий к разложению кровнородственных связей и разру-
шению единства. Последнее восстанавливается в конце древ-
него мира введением абсолютной монархии, ставшей над об-
ществом. Причина же ее появления в том, что и государство,
и общество одинаково необходимы и незаменимы. Но если
общественные силы недостаточны или односторонни, то не-
достаток восполняется государством. Отсюда закон, «опре-
деляющий взаимодействие обоих союзов... чем меньше един-
ства в обществе, тем больше должцо быть единства в госу-
дарстве...» 31.
Государство, продолжал ученый, не только восполняет
недостатки общественного строя, но и преобразует его в соот-
ветствии со своими требованиями. Неизбежная^ социальная
борьба разделяет общество. Поэтому необходима независи-
мая сила, не допускающая перерастания этой борьбы в вой-
ну. Ею и является государство. Удерживает оно не только
силой, ибо тогда единство абыло бы внешним, но и обеспе-
чением социальной .справедливости. При своем появлении
государство опирается прежде всего на сильнейшие классы,
подчиняя им остальные. Подобное положение сохраняется и
при упадке государственности и разложении общественного
порядка. Но отличительным свойством государства является
представительство всех общественных интересов. Реализуя
его, окрепшее государство сохраняет господствующее положе-
ние элиты и ограждает низших от притеснений высших. Чем
независимее государство от общества, тем более оно стре-
мится защищать слабых 32
Именно государство, по Чичерину, переводит один обще-
ственный порядок в другой. В родовом строе для инородцев
нет места. Но если они остаются свободными, то государство
их защищает, поскольку они, видя в нем свою единственную
опору, поддерживают его, создавая ему этим независимое
положение. С усилением же инороднического элемента воз-
растают его требования, что ведет к разложению родового
строя, а следовательно, и к утрате единства 33
Дальнейшее изложение выглядит у Чичерина противоре-
чиво. Так, он утверждал, что государство воздействует на
74
общество, стремясь заменить кровные связи новыми. В ре-
зультате под влиянием государства раздробленные интересы
группируются в союзы и родовой порядок заменяется сослов-
ным 34. Однако далее ученый подчеркивает, что такое было
в античности, но не на Древнем Востоке. В античности об-
ширные завоевания создали многочисленный класс рабов,
удовлетворявших все хозяйственные нужды. Это дало наро-
дам-завоевателям возможность заняться политической и ду-
ховной деятельностью. Разложение родовых отношений со-
провождалась борьбой аристократов с плебеями, завершив-
шейся уравнением политических прав. Но это не привело к
уничтожению классовых различий, ибо теперь в их основу
лег экономический фактор. При родовой строе имуществен-
ные различия были невелики. Но завоевания сосредоточили
богатства в руках рабовладельцев, что вызвало резкую со-
циальную дифференциацию и породило не имевшую для
древнего мира позитивного исхода борьбу богачей и бедня-
ков. Свободные земледельцы, составлявшие главную силу
античных республик, не могли конкурировать с латифунди-
стами и исчезли. В результате остались рабовладельцы и
враждебная им неработающая, но имеющая право голоса
и желающая жить за их и государства счет чернь. Посколь-
ку промежуточного звена в виде среднего класса не суще-
ствовало, ибо отсутствовал свободный труд, то невозможна
была и общественная свобода. Единственным выходом оказа-
лось создание деспотического государства, ставшего над клас-
сами и отведшего каждому из них определенное место. От-
сюда начало перехода к сословному строю. Но и эта система
не могла стать улойчивой, подчеркивал Чичерин, поскольку,
оторвавшись от общества, государство повисало в воздухе,
обрекая себя этим на неизбежное падение. На Востоке же,
по словам Чичерина, переход от чисто родового строя вс;
не к гражданскому обществу, как в античностй, а к рели-
гиозному союзу, следствием чего было возвышение теокра-
тического государства над продолжавшей жить родовыми
обычаями массой 35
Однако на вопрос, чем была вызвана восточная специфи-
ка, учелый убедительного ответа не дает. Вопрос же о приро-
де восточных деспотий дискуссионен. Не берясь за его реше-
ние, отметим только, что мнение Чичерина о принципиальном
отличии Древнего Востока не лишено основания, поскольку
многие ученые считают, что там было не рабовладение, а
азиатский способ производства. По мнению же И. Р Шафа-
ревича, восточные деспотии имели социалистические тенден-
75
ции 36. Но мысль Чичерина о существовании государств, ос-
нованных на родовом строе, неверна, ибо последние возни-
кают только при его разложении.
Гибель древних государств, продолжал ученый, не при-
вела к падению сословного строя, напротив, он еще более
укрепился, ибо с исчезновением сдерживающей власти каж-
дая социальная группа замкнулась и преследовала только
свои личные интересы. «Так установился средневековый по-
рядок...» 37 Будучи необходимой ступенью развития, он нес
всеобщую рознь и порабощение слабых сильными, что приве-
ло к установлению частной зависимости, т. е. крепостного
права, явившегося его характерной особенностью. Другими
словами, после крушения древних государств длительное
время существовали сложившиеся самостоятельно безгосу-
дарственные общества. Но это положение Чичерина проти-
воречит другому его положению, согласно которому именно
государство переводит один общественный строй в другой.
После разрушения государства, созданного на родовом на-
чале, писал Чичерин, оно вторично возникает на определен-
ном этапе сословного строя, но уже не на физиологической,
а на сознательной основе. Но ведь, судя по исследованиям
самого Чичерина, абсолютные монархии древности тоже
возникли на сознательной основе. Получается логическая
неувязка.
Сословное государство, возникшее в средневековье, сыг-
рало, по Чичерину, выдающуюся роль. Оно постепенно спла-
чивало общество, направляло частные союзы к общей цели,
регламентировало экономические отношения внутри обще-
ственных корпораций, создавало цехи там, где их не было,
соединяло рассеянные экономические силы. Опираясь на
первоначальном этапе на высшие сословия, оно расширило
крепостное право, ибо материальное обеспечение за службу
мог тогда дать только подневольный труд. Однако сословный
порядок и связанное с ним крепостничество противоречат как
личной свободе, так и надклассовой природе государства.
Последнее, укрепившись, перестает терпеть феодальный про-
извол и обращается за поддержкой к городскому сословию.
В отличие от древности в средневековье принудительный
труд не захватил все производство, которое сохранило свобо-
ду в городах. Поэтому, когда регламентация, ранее способ-
ствовавшая подъему производительных сил, стала тормозить
их развитие, они пришли в противоречие с общественным
строем. Городское сословие, накопив силы и капитал, под-
держало государство против феодалов. На стороне горожан
7R
была и развивающаяся бюрократия, выступившая во имя
государственных интересов за постепенную отмену привиле-
гий. Поскольку же силы, соединившиеся против сословного
строя, несли в себе и богатства и образование, то они его
сокрушили36 В результате установился общегражданский
порядок, при котором всеобщее юридическое (но не мате-
риальное) равноправие сочеталось с экономической свобо-
дой. Отличительной особенностью его стало разделение
гражданских и политических сфер. В первой было формаль-
ное равенство, во второй права зависели от способности по-
нимать и решать государственные задачи.
Резюмируя свои мысли, ученый писал: «На низшей ступе-
ни и государство и гражданское общество находятся под
влиянием физиологических союзов; на средней... государ-
ство поглощается гражданским обществом или состоит под
его влиянием; на ...высшей... оно выделяется и образует свой
собственный строй, который... воздействует на гражданское
общество, полагая предел господству частных сил и пора-
бощению одних другими... На первой ступени... единство фи-
зиологическое... на второй... распадение... Свобода человека
заменяется сословной свободой или сословною зависимо-
стью... на третьей ...с выделением политического союза, как
целого владычествующего над частями, восстановляется
...единство, но... уже не физиологическое, а духовное. Оно не
поглощает лица, а господствует над ним, оставляя ему в
гражданской области собственную сферу деятельности, пре-
граждая только насильственные захваты и приходя на по-
мощь там, где это требует общий интерес» 39.
Общегражданский, т. е. капиталистический, строй пред-
ставлялся Чичерину венцом развития, и он подчеркивал, что
о новом общественном строе не может быть речи. Однако
наилучшее устройство общества и государства не дает, по
Чичерину, ни покоя, ни всеобщего благополучия. Более того,
социальная борьба приобретает опасные формы. Поскольку
представительное правление, свойственное общегражданскому
строю, позволяет влиять на государственное управление всем
слоям общества, постольку эта борьба распространяется на
политическую область, создавая возможность захвата власти
народными массами. Опасность тем более велика, что ситуа-
цией стремятся воспользоваться социал-демократы. Поэтому
важнейшую задачу государства он видел в предотвращении
подобного исхода. Надежнее всего это, по Чичерину, осу-
ществляется в монархии, ибо монархическая власть наибо-
лее независима от общества. При общегражданском строе
77
высшее призвание монархии «заключается в том, чтобы в
живом общении с общественными элементами держать меж-
ду ними весы и привести их к гармоническому соглашению,
составляющему конечную цель человеческого совершенство-
вания» 40
Чичеринская концепция не раз критиковалась. До рево-
люции наиболее глубоко это делал Л. А. Тихомиров, счи-
тавший, однако, ученого выдающимся исследователем. По
его мнению, Чичерин лучше других сформулировал получив-
шую всеобщее признание общегражданскую теорию государ-
ства. Ее ошибки легче всего обнаружить именно в чичерин-
ском изложении. Главная же ошибка заключается в юриди-
ческом подходе к общественным явлениям. Конечно, изуче-
ние последних с юридической точки зрения необходимо. «Но
объяснять общественность и государственность, наблюдая на
самом деле только юридическое их строение — совершенно
невозможно... Даже идея экономического материализма
(Маркса — Энгельса) несравненно глубже и правильнее
объясняет строение общественности и государственности, не-
жели идея юридическая» 41
Поскольку юридический крен у Чичерина был, то доля
истины в такой оценке есть. Но анализ всей совокупности его
высказываний показывает, что они не укладываются в юри-
дическую схему. Нетрудно найти такие, на основе которых
можно сделать вывод, аналогичный выводу Тихомирова.
Однако когда Чичерин переходил к социально-экономическо-
му фактору, то он выдвигал его на передний план. По на-
шему мнению, первоначально государственная теория Чиче-
рина формировалась под влиянием отвлеченных философских
идей. Позднее он серьезно занялся изучением социально-эко-
номических проблем и новые данные наложились на старые
представления. В результате теория получилась недостаточ-
но сбалансированной. Тем не менее политический аспект при
всем учете социально-экономического в ней превалирует.
Из сочинений Чичерина следует, что государство — не
только представитель всех социальных слоев, но и самостоя-
тельный организм, развивающийся в соответствии со своей
природой. В силу этого оно может регулировать социальные
отношения и преобразовывать общественный строй. С этим
можно согласиться. Но мысль о решающей роли государства
при переходе от одного общественного строя к другому не-
верна. Сам же Чичерин выделил в истории безгосударствен-
ный период. А могло ли государство перевести общество из
капитализма в социализм? Конечно, примеров, когда госу-
78
дарство действительно переводит один общественный строй
в другой, немало. Вспомним реформу 1861 г. Но далеко не
всегда правители оказываются на высоте положения, и тогда
новый строй утверждается в результате ниспровержения ста-
рого. Чичерин об этом знал, но подчеркивал, что утвержде-
ние нового порядка осуществляется именно государством.
В качестве доказательства он ссылается на французскую ре-
волюцию. Она, писал ученый, уничтожила сословный поря-
док вместе с монархией. Однако разрушительная деятель-
ность третьего сословия породила всеобщий хаос, который
вызвал потребность в наполеоновском деспотизме, утвердив-
шем новый строй42 Но ведь наполеоновское государство
было качественно иным, нежели государство Людовика XVI.
Однако Чичерин этого в расчет не брал. Мысль же о том,
что слабое государство более зависимо от верхушки обще-
ства, нежели сильное, правильна.
Что же касается представления Чичерина об общеграж-
данском строе как о венце развития и невозможности нового,
то еще Л. А. Тихомиров писал, что не успел общеграждан-
ский строй укрепиться, как появилось учение Маркса и Эн-
гельса, его отрицающее, и с которым пришлось бороться са-
мому Чичерину. Последний полагал, что социализм — это
фантазия, но сам же признавал усиление фактического нера-
венства при излюбленных им порядках, однако оно-то и от-
крывает дорогу социалистам43. Тихомиров упрощал Чиче-
рина, ибо последний признавал возможность победы социа-
листов, но только временно. В целом же замечания право-
мерны.
Основной проблемой науки о государстве Чичерин считал
вопрос о различии последнего с обществом. Государство це-
ленаправленно связывает людей в единый союз во имя об-
щей цели. Отношения же людей между собой устанавли-
ваются ими самостоятельно. Это частные отношения. Они
могут быть экономическими, юридическими, духовными и
нравственными. «Совокупность частных отношений между
людьми, подчиняющимися общей политической власти, и есть
то, что называется обществом, С юридической стороны, на-
сколько оно управляется нормами частного права, оно по-
лучает название гражданского общества»44 Частные отно-
шения, продолжал Чичерин, могут распространяться за пре-
делы государства, и это составляет важный аспект их жизне-
деятельности. Государство осуществляет общенациональные
задачи, но в личной деятельности, как материальной, так и
духовной, человек свободен. Здесь влияние государства мо-
79
жет быть только косвенным и только во имя общих интере-
сов. Государство не может заботиться о частном благе своих
граждан. Частное благо — это цель гражданского общества.
Каждый человек, по Чичерину, преследует личные цели.
Поскольку их реализация возможна только в обществе, по-
стольку они приобретают общественный характер. Частное
хозяйство зависит от уровня экономики страны, а «личное
образование — от состояния народного просвещения». Поэто-
му государство обязано создавать условия для промышлен-
ного развития, образования, ввести частную деятельность в
законные рамки и т. д., но, как этим воспользуется частное
лицо, это его личное дело. Социалисты же, писал Чичерин,
хотят невозможного — чтобы государство осуществляло лич-
ные интересы граждан, но если оно возьмет на себя такие
функции, то личность будет поглощена им. Между тем лич-
ные и общественные элементы, будучи связанными, не долж-
ны поглощать друг друга 45
Бесспорно, чрезмерное расширение государственных функ-
ций ведет, с одной стороны, к порабощению, а с другой —
к социальному иждивенчеству. Но Чичерин явно преувели-
чивал позитивные возможности свободной конкуренции. От-
сутствие социальной защиты порождает социальную нена-
висть, неизбежно ведущую к великим потрясениям. Ни науку,
ни культуру, ни образование, ни здравоохранение, ни многое
другое нельзя переводить на рыночные отношения. Государ-
ство, если оно действительно выражает национальные инте-
ресы, обязано в этой области главные материальные тяготы
брать на себя. Конечно, аппетиты наиболее удачливых со-
граждан будут урезаны. Чичерин считал это несправедливым
и губительным для общества в целом. Однако именно неог-
раниченная конкуренция и породила социалистические рево-
люции. В так называемых цивилизованных странах это дав-
но поняли.
Как уже отмечалось, по Чичерину, первоначальная связь
между людьми носила кровнородственный характер. С рас-
падом родовых отношений образуется бесформенная масса,
и только государство способно установить в ней единство,
превращая ее этим в общество. Как видим, согласно чиче-
ринской концепции, не общество создает государство, а го-
сударство — общество. Государственное же строительство
начинается с появления власти. Думается, что это двухсто-
ронний процесс, и мы бы однозначно не дали приоритета ни
обществу, ни государству. Когда последнее прочно, то, на
наш взгляд, преобладает оно, но с ослаблением государ-
80
ственности на передний план выходят жаждущие коренных
перемен общественные силы. При этом для большинства от-
сутствие государственной стабильности оборачивается на-
стоящим бедствием. Чичерин же указывал на взаимовлияние
общества и государства4б, но первенство отдавал послед-
нему.
Указав далее на то, что государство налагает на общество
чисто внешнее единство, Чичерин подчеркивал, что постоян-
ные общения людей в рамках этого единства ведут к уста-
новлению внутренних связей. Многие исследователи, изучая
их, писал Чичерин, сочли общество организмом. Подобный,
взгляд был действительно широко распространен в XIX в.
Его носителями были такие корифеи философии, как, напри-
мер, Г Спенсер47 Отдадим должное русскому мыслителю,
и разделявшему эту, казалось бы, убедительную теорию.
Сходство общества с организмом, по его мнению, есть, по-
скольку каждая социальная группа имеет свою функцию, но
оно поверхностно. Органическая клетка не самостоятельна,
ибо служит целому/ Человек же — центр жизни и в сущ-
ности «составляет цель, для которой существует... обще-
ственный организм. Он по собственному изволению может
переходить не тойько из одной части организма в другую,
но и из одного организма в другой»48. Самоценность чело-
века признавал и Спенсер, но он считал, что сходство обще-
ства с организмом значительно превышает различия.
В политической жизни обычным приемом являются ссыл-
ки на общественное мнение, требование общества и т. д.
Чичерин заявлял, что это не более чем фигуральное выра-
жение, ибо у общества нет ни единого разума, ни единой
воли. В реальности же под видом общественного мнения и
требования общества скрываются вожделения различных со-
циальных слоев. Некоторые из них становятся господствую-
щими, но это доказательство силы их носителей, а не того,
что они всеобщие. Наиболее последовательны в проведении
иллюзорных идей, по Чичерину, социалисты 49. Думается, что
мысль о фигуральности общественного мнения не лишена
основания, но в мифотворчестве буржуазная идеология не
уступает социалистической.
Как видим, в чичеринской концепции человек, безусловно
подчинись государству, в то же время стоит выше обще-
ства. Определяя государство как организованное отечество,
ученый ставил ‘его выше личности, оговариваясь, что госу-
дарственная власть, пренебрегающая общим благом, теряет
право на повиновение со стороны граждан. Нам эти сужде-
6. Заказ № 5224
81
ния представляются правомерными. Но если государство
понимать как учреждение, то принимать их нельзя. Посколь-
ку частные дела, по Чичерину, движутся благодаря деятель-
ности личности, постольку общество как совокупность част-^'
ных отношений не может быть выше ее.
Представления Чичерина о личности и обществе в полной
мере вписываются в систему свободного предприниматель-
ства, доказавшую свою эффективность на Западе. С марк-
систской точки зрения, взгляды Чичерина индивидуалистичны.
Во многом это верно. Правда, сегодня многие воспринимают
индивидуализм позитивно. Так, современный философ Ю. А.
Замошкин пишет: «Индивидуализм у нас было принято
схематически изображать как тотальную противоположность
коллективизму. И хотя некоторые типы и варианты индиви-
дуалистической ориентации подходят под эту схему, изуче-
ние и истории и современных реалий Соединенных Штатов
Америки убедило меня в следующем: именно личность... об-
ладающая чувством своей значимости и своего достоинства,
часто проявляет и гораздо большую способность к коллек-
тивно организованным действиям» 50
Однако исследователь С. Г Кара-Мурза указывает, что
насаждение индивидуализма, ставшего основным рычагом
западной индустриализации, осуществилось на Западе за
счет разрушения традиционнь/х общественных структур. Это
был невероятно мучительный и длительный процесс, принес-
ший тяжелые потери и давший множество негативных яв-
лений, которым еще предстоит проявиться. В то же время
Япония, поражающая нас своим динамизмом, осуществила
экономическое чудо, не разрушая, а умело используя свои
традиции и привычные структуры 51. Если к Японии добавить
Южную Корею, Тайвань, Сингапур, Таиланд, поступающих
так же, то очевидно, что западный путь не является этало-
ном.
Традиционные структуры, вроде общины, патриархальной
семьи и т. д., безусловно, противостоят индивидуализму, за-
ставляя личность подчиняться принятым нормам поведения.
Ревнители независимости личности видят в этом только по-
рабощение. Однако патриархальный коллектив не только
берет, но и многое дает. Человек находится под его защитой
и ощущает его заботу. Но поддерживая слабых, он лишает
их инициативы и предприимчивости, а сильным связывает
руки, возразят ревнители независимости. Так же думал и
Чичерин, выступая против крестьянской общины. Но, види-
мо, это справедливо, если традиционные структуры остают-
82
Сь неизменными. Однако дальневосточные народы доказали
возможность совершенствования, казалось б>ы, отживших
средневековых институтов. Ю. М. Бородай справедливо пи-
сал, что в Японии не город возобладал над деревней, а «де-
ревня перенесла свои обычаи и законы в город» 52. В резуль-
тате японские, фирмы, организованные по принципу больших
семей, обеспечили расцвет страны. Патерналистнческий прин-
цип смягчает социальные коллизии и, по убеждению Боро-
дая, закладывает фундамент грядущего превосходства Во-
стока, поскольку внедрение новейших технологий невоз-
можно без высочайшей добросовестности работников, кото-
рая присуща именно семейному коллективу. Отметим, что
исконные традиции русского народа также противоречат ин-
дивидуализму. Предпосылки для развития в чем-то похоже-
го на развитие передовых дальневосточных стран в России
были. О. Платонов, специально исследовавший трудовые, бы-
товые, мировоззренческие основы русской народной жизни
и показавший их дееспособность, а также отличие русского
менталитета от западного, хотя и не ставил вопрос в такой
плоскости, но дал материал, подкрепляющий наш вывод53.
Говоря об отношении государства к гражданскому обще-
ству, Чичерин писал, что, предоставленное себе, последнее
«противоречит собственному основному началу — свободе
лица», ибо, расширяя свободу до произвола, оно подчиняет
ему слабых. Поэтому существование свободы и правды не-
возможно без государственной охраны, а отсюда подчинение
гражданского общества государству.. Но подчинение имеет
предел, и «если общие нормы права установляются государ-
ством, то действительные права» отдельных лиц «приобре-
таются и отчуждаются частными актами, совершаемыми за-
конным порядком». Вмешательство в эту область государ-
ства было бы деспотизмом, а потому недопустимо. Однако
разграничительной линии между государством и граждан-
ским обществом, продолжал ученый, с резкой определен-
ностью не* провести, ибо тут две взаимосвязанные стороны
народного союза. Так, государство не может ограничиться
лишь верховным надзором, ибо общие и частные интересы
переплетаются. Поэтому «государство имеет право ограни-
чивать деятельность частных лиц в видах общей пользы»54.
Отсюда его право накладывать подати, повинности, а при
крайней нужде и право экспроприации.
Если общество, по мнению Чичерина, не является орга-
низмом, то государство является таковым. Отводя главную
роль в государстве верховной власти, Чичерин пишет, что
6*
83
она не может действовать одна, ей необходимы органы, т. е.
бюрократия. Но кроме органического элемента в государ-
стве есть неорганические. Последние порождены человече-
ской свободой, которая сама явление неорганическое. Лич-
ность, повинуясь власти, сохраняет право на самостоятель-
ность. Поэтому, несмотря на органический характер госу-
дарства, в нем существует и неорганическая область, где
частное преобладает над общим. Это относится и к политике.
«Влияние общественного мнения, газеты, политические соб-
рания, партии — все это явления неорганической стороны по-
литического порядка». Однако доминировать должно органи-
ческое начало, ибо на нем держится государственное един-
ство. Объем же свободы зависит от ее способности «сочетаться
с органическим началом». Только во время революций неорга-
нический элемент доминирует, но революции — это пере-
ходный и непродолжительный момент развития55
Ученый прав. Негосударственные политические силы долж-
ны иметь определенный простор деятельности, ибо через
них осуществляется влияние общества на государственные
институты. В противном случае последние либо окостенеют,
либо превратятся в орудие деспотизма. Но приоритет всег-
да должен оставаться за властью. И если журналистская
статья или демонстрация способна парализовать государ-
ственный механизм, то люди, отвечающие за 'его ход, должны
уйти и быть заменены такими, которые умеют прислушивать-
ся к народному мнению, но которые не позволят крутить го-
сударственный руль дилетантам.
Таким образом, по Чичерину, помимо гражданского об-
щества существует и политическое. Последнее представляет
собой неорганические элементы государства или, иначе, лю-
дей, занимающихся политической деятельностью, но не вхо-
дящих в государственные структуры. Вслед за Гегелем, на
которого он прямо ссылается, Чичерин полагал, что челове-
ческое общество слагается из трех ступеней. Первая —
семья, обнимающая всю человеческую жизнь. На второй сту-
пени развития находятся церковь и гражданское общество.
Церковь стремится к мировому единению, а гражданское
общество — к дроблению на мелкие единицы. На высшей
ступени находится государство, подчиняющее себе все чело-
веческие союзы, но не поглощающее их, а предоставляющее
им самостоятельное развитие 56.
Именно на такой основе строятся отношения государства
с наукой, искусством, религией. Наука и искусство в теоре-
тической области, по мнению ученого, совершенно самостоя-
84
тельны, и здесь государственное вмешательство недопустимо.
Но как только встанет вопрос о практическом применении
теории, так понадобится содействие государства. В свою
очередь оно зависит «от разлитых в обществе мыслей и
убеждений, от степени его образования...» 57
Обязанностью государства является содействие просвеще-
нию, но поскольку последнее независимо в силу своей при-
роды, то направлять его власти не в состоянии. Чем более
мысль становится самостоятельной, тем менее она поддается
руководству. Во всей Европе раздраженные этим власти по-
пытались преградить просвещению путь — и везде неудачно.
Наибольшая реакция была в России, особенно после 1848 г.
Следствием ее стала ненависть образованных людей к пра-
вительству, что содействовало успеху крайних течений. Но
признание независимости науки, литературы и искусства,
продолжал Чичерин, не абсолютно и меры пресечения необ-
ходимы. Их формы и методы зависят от состояния общества.
Чем оно свободно* и просвещеннее, тем меньше стеснений.
Предварительная цензура необходима для журналистики, но
не для теоретических сочинений, не для книг. Последние соз-
даются в результате кропотливого труда и по мере углуб-
ления в предмет радикализм, если он был у автора, рассеи-
вается под воздействием многообразных фактов. Именно со-
лидные сочинения должны питать идеями и общество, и го-
сударственных деятелей. Если же они содержат вредные
мысли, то наказывать за них может только суд. Зная зара-
нее, чего нельзя делать, писатель не примется «за долголет-
нюю работу, рискуя тем, что ее плод будет уничтожен...» 58
Чичерин во многом прав. В СССР на общественные нау-
ки, по существу, возлагалась задача подбора фактического
материала под уже сделанные незыблемые выводы. Истин-
ная же наука начинается тогда, когда выводы делаются сво-
бодно, на основе изученного материала, причем не выбороч-
ного, а всего. При оценке выводов следует исходить из того,
обоснованны они или нет. Иначе рождается псевдонаука, не
дающая государству правильной информации и наносящая
вред стране.
Однако государство, вопреки мнению Чичерина, не огра-
ничивается защитой от вредных идей и не отказывается от
направляющей роли. Если же оно уходит в тень, то это озна-
чает, что господствующая элита предпочитает негосударст-
венные методы воздействия. В противном случае утрата фак-
тического контроля означает потерю влияния на общество,
а следовательно, и грядущую потерю власти. Отвергая пря-
85
мое вмешательство, свойственное деспотизму, демократия
снимает юридические запреты. Но нежелательное направле-
ние блокируется, замалчивается, лишается финансовой под-
держки. Желательное же всемерно поощряется. Чем богаче
страна, тем большие возможности у ее хозяев для подкупа
интеллектуалов. В результате немногие правдоискатели спо-
собны вынести сравнение своего материального положения
с положением бездарных, но удачливых коллег. К тому же
'на Западе отсутствие преуспевания давно является свиде-
тельством несостоятельности человека. Он воспринимается
как неудачник, и таких там презирают.
В бедных странах за невозможностью финансового воз-
действия прибегают к административному. Отсутствие же его
чаще всего вызывается не приверженностью к демократии,
а зависимостью правительств этих стран от господствующих
держав, интересам которых выгодно существование там ан-
типравительственных течений. Что же касается свободомыс-
лящей общественности, то, вопреки ее заявлениям, в подав-
лении инакомыслия она не уступает, а иногда превосходит
государство. Клановость, амбиции, вознесение до небес угод-
ных и травля неугодных ученых, писателей, деятелей куль-
туры, использование связей с властями в своде пользу и
против .конкурентов — факт общеизвестный.
Власть государства, по Чичерину, распространяется так-
же на семью и церковь. Семья содержит в себе, по его мне-
нию, как юридический, так и .нравственный элемент, в силу
чего она подчиняется и церкви, и государству. В советском
обществе приоритет за государством, ибо семейные законы
находятся в его ведении, но оно согласует их с религией.
Церковь же самостоятельна в своем внутреннем устройстве.
Но поскольку религиозный закон действует в пределах госу-
дарства и касается граждан, то оно не остается безучастным.
Государство «одно может дать ему юридическую силу и оно
же властно отвергнуть то, что несовместно с основами граж-
данского строя. Отсюда право государства не терпеть внутри
себя сект и учений, действующих разрушительно на обще-
ственный быт». Степень религиозной свободы в разных го-
сударствах различна, но устанавливается только властью,
причем вопрос «решается не правом, а политикою». Задача
состоит в согласовании права совести с правом государства
на поддержание общественного порядка 59
Поскольку церковь нуждается в материальных средствах,
постольку она и в этом зависит от государства, ибо имуще-
ственные отношения регулируются последним. Оно же дает
86
льготы и пособия, определяет политическое положение церк-
ви, которая бывает и единственной, и господствующей, и рав-
ноправной, и неполноправной, и просто терпимой. Но и го-
сударство нуждается в церкви. Политический порядок дер-
жится не только силой, но и нравственным духом граждан,
который проистекает из человеческой совести, подвластной
лишь религии. Если учесть, подчеркивал ученый, что только
в ней нравственная опора народа и без нее философии не-
достаточно даже для образованных, то необходимость церк-
ви для государства очевидна. Не без основания ученый по-
лагал, что классовая борьба доходит до предела там, где
пало религиозное влияние60.
Выгоднее всего, писал Чичерин, когда церковь господ-
ствующая, тогда она связана со всей исторической жизнью
народа и является опорой государственного порядка. Вер-
ховная власть, освященная ею, священна для народа. Но
если в стране*разноверие, то покровительство одной в ущерб
другим порождает конфликты. Хуже всего, если сама гос-
подствующая церковь станет притеснительницей. Этим она
вызовет не только ненависть у угнетенных, но и негодование
своих наиболее благородных приверженцев. Использование
объединенных сил церкви и государства может обернуться
против них же. Так, по мнению Чичерина, гонения во Фран-
ции на гугенотов не только закончились изгнанием их из
страны, но и вызвали литературное движение, направленное
против церковно-государственного союза. Оно и привело к
революции 61.
Данное утверждение ученого противоречит его же выска-
зываниям о том, что французская революция произошла
вследствие нежелания монархии удовлетворить притязания
третьего сословия. Просветительская же литература, духовно
подготовившая революцию, была выразительницей интересов
последнего. Безусловно, такие просветители, как Вольтер,
сыграли выдающуюся роль в борьбе за веротерпимость, но
это был лишь один аспект их деятельности. Учтем, что судь-
ба гугенотов волновала просветителей лишь постольку, по-
скольку создавалась возможность протестовать и расшаты-
вать общественный строй. Не будь их, нашелся бы другой
повод. Не забудем, что благодаря вольтерианской веротер-
пимости были подорваны религиозные основы вообще.
По Чичерину, привилегированное положение ослабляет
способность церкви к соревнованию, что ведет к потере при-
верженцев. Отсюда обращение за помощью к государству,
вызывающее полную зависимость от него. Но это невыгодно
87
и государству, ибо нуждающаяся в опоре церковь укрепить
его не может62.
Чичерин не совсем прав. Привилегированное положение
церкви не всегда снижает ее энергию. Сошлемся для приме-
ра на современные исламские страны. На Западе же церкви
'свободно соревнуются, а их реальное влияние падает. Уче-
ный, подчеркивая зависимость церкви от государства, все же
не пошел вслед за Гегелем, который, признавая важность
религии, тем не менее полагал, что современная ему госу-
дарственная власть окрепла настолько, что не нуждается в
церкви 63.
Большое место в концепции Чичерина занимал вопрос
о соотношении нравственного и юридического законов. Пер-
вый, писал ученый, основан на свободном сознании долга, он
обязывает, но не принуждает. Второй и обязывает, и при-
нуждает. Государственный закон не может основываться на
чисто нравственном законе, поскольку люди не идеальны.
От него можно требовать только учета интересов всех 64.
Перейдя затем к поистине вечному вопросу о том, как
должен решаться конфликт между нравственным и госу-
дарственным законом, Чичерин отмечает, что гражданин
обязан подчиняться последнему, даже если считает его не-
справедливым и безнравственным. Необходимость этого уче-
ный объяснял по-разному. По первому объяснению личная
совесть может быть судьею только в вопросах отвлеченной
нравственности. Закон же выражает не личное, а обществен-
ное мнение, следовательно, подчинение ему — нравственный
долг. Славянофилы, как известно, не принимали подобной
казуистики и считали, что русский человек в отличие от за-
падного предпочтет не подчиниться юридическому закону,
если считает его не праведным. Второе объяснение Чичерина
чисто прагматическое. Нарушение закона ведет к произволу
и анархии, поэтому, пока он не отменен, его соблюдение обя-
зательно. Но есть и предел терпению. Если государство само
начнет творить беззаконие, то повйновение ему прекращает-
ся. Но это крайность, которую следует избегать65. Много-
кратно подчеркивая, что власть обязана действовать только
на основе закона, Чичерин, однако, считал верховную власть
«выше положительного закона»66. Противоречия тут нет.
Верховная власть не может нарушить закон, но может его
изменить. Следовательно, она выше. Более того, в чрезвы-
чайных обстоятельствах верховная власть имеет право на-
рушить законный порядок. Но это должно быть исключе-
88
нием, ибо иначе неизбежен произвол. Думается, что Чиче-
рин прав.
Как юрист, ученый знал, что нередко правовые нормы
вызывают разночтение. Это дает возможность использовать
юридические тонкости в политической игре. Такой метод он
считал недопустимым, а для государства — опасным. Лжи-
вым толкованием закона ради своей пользы власть способна
вызвать всеобщее негодование вплоть до восстания. Суще-
ствует, писал Чичерин, разница в оценке переворота с юри-
дической и с политической точки зрения. Согласно первой
его оправдать нельзя. Вторая требует конкретного учета как
пользы, так и вреда от него. Если же власть попирает соб-
ственные законы, то восстание оправданно даже с юриди-
ческой точки зрения 67
Политика и нравственность несовместимы. Этим древним
как мир принципом руководствуются многие. По существу
это признавал и Гегель, взявший под защиту макиавеллизм.
Он же полагал, что удовлетворяются только интересы, за
которым^ стоит сила, а право юридически оформляет проис-
шедшее68. Чичерин тоже разграничивал политику и нрав-
ственность, но считал, что существует и определенная связь
между ними, игнорирование которой оборачивается крахом.
Так, Наполеон, по его мнению, правильно разогнал дирек-
торию и много сделал для благосостояния Франции. Но в
проведении внешней политики он не признавал никаких
нравственных'норм. В результате обиженные народы объеди-
нились и разгромили его. На Венском конгрессе народы
делились как стадо, и кончилась эта политика крахом. По
Чичерину, очень важно, чтобы преследуемая цель была нрав-
ственная. Но если она проводится безнравственно, то этого
нельзя оправдать. Так, позитивно оценивая объединение
Германии, Чичерин осуждал методы Бисмарка, а также
установленный им режим. Вместе с тем если от человека,
полагал ученый, можно требовать соблюдения нравственно-
сти, ибо его цель — личное счастье, то благоденствие наро-
да нельзя приносить в жертву моральным принципам. По-
этому во имя общего блага позволительно уклониться от
этики. Следовательно, в политике нравственность должна
соблюдаться по возможности. Будет ли нравственность воз-
растать или убывать в политике? Прогноз Чичерина проти-
воречив. Так, он отмечал исчезновение влияния королевских
любовниц, фаворитов, роль гласности в сдерживании вла-
стей. Считал, что в современную эпоху безнравственная по-
литика отталкивает людей. Меры Макиавелли, во имя бла-
89
гой цели, допустимы только в грубом и развращенном об-
ществе. Однако рост демократии, по Чичерину, ведет к амо-
рализму в политике, примером чего служит партийная борь-
ба в США и Франции. Ученый даже говорил о перемещении
политической безнравственности из высших сфер в низ-
шие69.
Будучи сторонником конституционной монархии, он ука-
зывал на нее как на наиболее приемлемый выход. Но если
проследить на йротяжении XX в. политику монархической
Англии и республиканской Америки, то разве можно кому-
либо отдать предпочтение? Что же касается тенденции
к повышению‘морального облика коронованных особ, то тут
Чичерин прав. Так, поведение современных монархов и чле-
нов их семей сравнительно редко вызывает нарекания. Но
это относится и к главам нелюбимого Чичериным демокра-
тического большинства. Политическая конкуренция застав-
ляет их держаться в рамках. Что же касается повышения
нравственности в политике, то, видимо, это иллюзия. XX век
дал такие примеры безнравственности, какие и не снились
в XIX веке.
Думается, что подчинение политике нравственности не-
оправданно. Такое допустимо лишь при соблюдении этики
обеими сторонами, но история подобного не знала. Особенно
опасно благодушие в международных отношениях. Попытки
беспристрастия, уступчивости партнеру во имя взаимопони-
мания или во искупление мнимых или действительных гре-
хов оканчивались материальным и стратегическим ущер-
бом народа, правители которого забыли азы политики. В ре-
зультате неизбежная жажда отмщения и возвращение к без-
нравственной политике. Поэтому разумное соблюдение на-
циональных интересов и является лучшей политикой. Своя
страна, благополучие и безопасность ее граждан — это пер-
вичные ценности. Можно ли национальные интересы пред-
почесть общечеловеческим, которые не соблюдаются никем?
Но предпочтение собственных интересов не означает их
полное противопоставление другим. Разве мать, любящая
своего ребенка больше всего на свете и желающая видеть
его самым счастливым на земле, учит его грабить, убивать
ради своей корысти? Она знает, что это не только аморально,
но за это карают и, кто пожелает получить все за счет дру-
гих, потеряет и то, что имел. То же самое и в государствен-
ной политике. Поэтому искусной следует считать, ту поли-
тику, которая создает благоприятные условия для своей
страны, но не превращает ее во врага другим. Циничное же
90
попрание чужих интересов дает лишь временный успех, но
конец всегда печален.
Еще одно замечание. Любовь к дальнему никогда не вы-
зывает ответной любви. Если человек заботится о чужих, но
оставляет свою семью, то уважаем он не будет. Если руко-
водители страны предпочитают приобрести авторитет за счет
заботы о чужих странах, нанося при этом ущерб своей, то
престижа они не получат нигде. Одариваемые будут, конеч-
но, льстить, но лишь до тех пор, пока идут дары. С их пре-
кращением они первые же забросают дарителей грязью. Не-
возможно приобрести расположение соперника за счет усту-
пок. Они не только не вызывают благодарности, но и рас-
сматриваются как слабость и увеличивают притязания.
Как уже Говорилось, согласно концепции Чичерина, на-
род — это составная часть государства, а сам он складывает-
ся из отдельных граждан. Граждан Чичерин отличал от под-
данных, а разницу видел в том, что у подданных преобладают
обязанности, а у граждан — права. Гражданин — свобод-
ный1 человек, и государство слагается из свободных людей
для общего блага. Но свобода небезгранична и человек под-
чиняется гражданскому порядку. Примечательно, что Чиче-
рин категорически отрицал созданное просветителями
XVIII в. учение о естественных правах человека, нашедшее
практическое применение в американской и французской ре-
волюциях. Человеку, писал ученый, приписываются прирож-
денные права, которые неподвластны обществу, а государ-
ство призвано только охранять их. Само оно образуется в
силу договора, и от воли граждан зависит его соблюдение
или расторжение. Власть также рождается из договора и
находится в зависимости от народа, его составившего. В ре-
зультате государство оказывается договорным соединением
лиц, наподобие товарищества. А поскольку все люди сохра-
няют свои права и являются их судьями, то такой союз не-
минуемо разрушится 70
Естественен вопрос: как же сохраняется государство, объ-
явившее права человека краеугольным камнем общества?
Ответ один: провозглашенная декларация далека от реаль-
ности. На самом деле все держится на правящей элите, уме-
ло манипулирующей общественным мнением. Несостоятель-
ность теории «общественного договора» показал И. А. Ильин,
писавший, что государство не создается на его основе и не
одно из них не допускает произвольного выхода из него
граждан, а тем более областей. Отказ от гражданства соз-
дает статус беженца или эмигранта, а попытки территориаль-
91
ного отделения либо подавляются силой, либо вызывают
гражданскую войну. В XX в. теория «общественного догово-
ра» служит расчленению России 71
Чичерин отрицал и наличие неотъемлемых прав человека.
Любое из них, подчеркивал он, в реальной жизни может
быть ограничено законом и даже отменено. Существование
смертной казни и экспроприации означает право государства
на жизнь человека и его имущество. Небезгранична и сво-
бода совести, ибо секты, признаваемые вредными, запре-
щаются. Мысль совершенно свободна, но как только она
приобретает внешние проявления, так появляются ограни-
чения 72.
Верно в теории «общественного договора», считал Чиче-
рин, только то, что государство держится не только силой.
В признании же власти господствует идея обязанности. Она
может быть и не выражена. Достаточно молчаливого подчи-
нения. Сходные мысли годы спустя можно найти и у М. Ве-
бера 73
Думается, что оба мыслителя правы. Отвергая теории
«естественных прав человека», «общественного договора»
как неверные в научном отношении, Чичерин отдавал им
должное в политическом и историческом плане. Действитель-
но, их возникновение было связано с появлением притязаний
западноевропейской буржуазии на изменение общественно-
политического строя, под предлогом нарушения монархами
договора с народом и попрания высшими сословиями при-
рожденных прав человека. В крушении старых монархий и
утверждении буржуазных демократий роль этих теорий ве-
лика. По Чичерину, декларация прав человека служит также
оплотом против социализма. Подчеркнув, что признание че-
ловека свободным было величайшим шагом вперед, ученый
полагал, что Россия, сделавшая это позднее других, показа-
ла свою умственную и гражданскую отсталость. Новая эра
в ней началась только с царствования Александра II 74. Го-
воря это, Чичерин не брал во внимание, что крепостное пра-
во в России оформилось сравнительно поздно, а до этого
веками основная масса была свободна.
Гражданскую свободу Чичерин подразделял на собствен-
но гражданскую, регулирующую отношения людей в частной
сфере, и политическую. Политическая принадлежит челове-
ку как члену государства. Ученый специально выделил лич-
ные права, к которым относил личную свободу, т. е. свободу
от частной зависимости и государственного произвола, сво-
боду совести, печати, преподавания, собраний, экономиче-
92
скои деятельности, неприкосновенности дома и переписки,'
права прошений. Личные и политические права, по его мне-
нию, относятся к государственному праву. От произвола
граждане защищаются законом, но поскольку он исполняет-
ся властью, гарантом является не он, а суд. Полная же
гарантия дается только участием в управлении государством,
которое обеспечивается политическими правами. Последние
делятся на пассивные, принадлежащие всем свободным граж-
данам, и активные, для получения которых нужна политиче-
ская способность. Под нею ученый понимал умение «созна-
вать потребности порядка и государства и действовать сооб-
разно с этим сознанием» 75.
Государство же и устанавливает наличие или отсутствие
политических способностей, которые определяются перемен-
ными и постоянными условиями. К первым Чичерин относил
пол, возраст, здравие ума, ко вторым — происхождение, род
занятий, независимость общественного положения, образо-
вательный и имущественный цензы, оседлость76. Суммируя
все это, ученый полагал, что править должны богатые и об-
разованные. Причем если, первые, как правило, образованны,
то вторые обязательно должны иметь материальный доста-
ток, в противном случае они используют свое образование
против существующего строя. Соединение же озлобленной
бедности с образованием ведет к катастрофе. Но народные
массы не исключаются из общественной жизни. Их участие
необходимо для создания противовеса богатым и образован-
ным, иначе последние не будут считаться с народом, что кон-
чится взрывом. Однако доминирующее положение должно
оставаться за элитой. Массы, по мнению Чичерина, не долж-
ны считать себя ущемленными, поскольку в личной свободе
все равны, а именно она является наивысшей. Политическая
же свобода служит ее гарантом, а для реализации этой га-
рантии более подготовлена элита. Поэтому, подчеркивал уче-
ный, гражданская свобода должна быть шире свободы поли-
тической.
Идеи Чичерина родились на реальной основе. И в его
время, и сейчас в капиталистических странах при всем учете
требований' народа правит имущественно-интеллектуальная
элита. Другое дело, что это реальное правление тщательно
закамуфлировано. Чичерин же выступал открыто. Коммуни-
сты, считая, что в буржуазных странах утвердилась не
подлинная, а буржуазная демократия, правы. Но и их соб-
ственная демократия подлинной не стала. Заметим, что де-
мократии, понимаемой в буквальном смысле слова как на-
93
родовластие, нет нигде. Вспомним также, что Аристотель
вообще считал демократию неправильной формой правле-
ния, противопоставляя ей политию 77 И если соблюдать тер-
минологическую точность, то Чичерин был сторонником
именно политии, которая под видом демократии и укрепи-
лась в конце концов в развитых странах. Что же касается
элиты, то она, по нашему мнению, имеет право на управле-
ние только в том случае, если она действительно лучшая
часть общества, умеющая проводить национальную политику,
выражать общегосударственные интересы и, не забывая о
себе, учитывать потребности других.
Обязанности граждан Чичерин разделил на личные и по-
литические. Личные заключаются в повиновении власти, в
уплате налогов и в верности государству. Все законные тре-
бования власти и даже незаконные, но вызванные исключи-
тельными обстоятельствами, для гражданина обязательны.
Проблему Чичерин видел только в одном — если толкования
законности гражданина расходятся с толкованиями власти.
Тогда возможен либо отказ в повиновении, ведущий к отдаче
под суд, либо подчинение с последующей жалобой в соот-
ветствующие инстанции. Что более правильно, Чичерин не
говорил, ограничиваясь указание^ на то, что разные законо-
дательства решают этот вопрос по-разному.
Уплата податей должна, по Чичерину, осуществляться
соразмерно с имуществом граждан. Причем налогоплатель-
щики вправе не только знать, куда идут их деньги, но и
участвовать в их распределении. Но и здесь Чичерин вводил
ограничения. Для малосведущего большинства, по его мне-
нию, достаточно участия в распределении местных средств 78
Личной обязанностью граждан, причем не только юриди-
ческой, но и нравственной, Чичерин считал верность, пони-
мая под нею «образ мыслей и действий, клонящийся к со-
хранению государства и поддержанию существующей вла-
сти». Поэтому сношение с неприятелем, подчеркивал он, есть
измена. Весьма осторожно подошел Чичерин к вопросу о
содействии граждан по пресечению антигосударственной
деятельности. Характерно, что он не употреблял обтекаемых
терминов вроде информировать, сигнализировать, а называл
это доносительством. По его словам, «донос есть нарушение
частного доверия, нередко сопровождаемое даже обманом,
ибо трудно узнать что-нибудь достоверное, не притворись
участником. Поэтому правительство, которое не может обой-
тись без тайных агентов, принуждено употреблять для этдго
людей весьма низкого свойства, сопоставление с которыми
94
унижает человека в глазах общества... На политические пре-
ступления вообще смотрят весьма снисходительно. Они не-
редко бывают следствием благородного увлечения, а потому
доносчики осуждаются» 79
Ратуя за строгое наказание политических преступников и
понимая, что без доносчиков не обойтись, Чичерин призывал
к снисходительности к тем, кто не желает ими быть. Делая
свои выводы, Чичерин ссылается на общественное мнение
по этому поводу, и оно действительно было таковым до
1917 г Общественное мнение сказывалось даже на верных
слугах самодержавия. Показательны в этом отношении сви-
детельств жандармского генерала А. Спиридовича. Пре-
красно понимая необходимость тайных агентов для своей
службы, он без обиняков называл их предателями своих то-
варищей и считал, что такой путь они избрали по самым
низменным побуждениям. Спиридович полагал, что их по-
рождает сама революционная среда с ее беспринципностью
и жестокостью. Это, конечно, односторонний подход. Лишь
единицы, по компетентному свидетельству генерала, стояли
на идейных позициях, и только их он уважал. Более того,
многие сотрудники не выдерживали груза предательства,
ломались и тогда, по сущестствующим в жандармерии прави-
лам, их выводили из игры. В противном случае они могли
совершить и совершали покушения на своих начальников 80
Думается, что присущая русскому обществу ненависть к
фискальству была доведена до крайности и, как и всякая
крайность, имела оборотную сторону: ею беззастенчиво поль-
зовались отъявленные враги державы.
Вопрос о причинах возникновения государства в разных
работах Чичерина решается не совсем одинаково. Так, в
«Собственности и государстве» он заявил, что почти все го-
сударства основаны на завоевании, а в «Курсе государствен-
ной науки» — иногда на завоевании, иногда в результате
смешения племен, когда племя выходит за пределы своей
ограниченности. Но в последнем случае неясно, как рождает-
ся власть, а ведь именно она, по Чичерину, главный компо-
нент государственности. В первом же все просто. Господ-
ствующее племя приобретает власть, а вместе с нею и поли-
тическое /сознание. Первый вариант явно доминирует у Чи-
черина. Он неоднократно подчеркивал, что власть — это
прежде всего сила. Даже там, писал он, где государство воз-
никло не в результате завоевания, а по внутренней потреб-
ности общества, упрочивается оно лишь насилием. Так, пре-
одоление средневековой анархии стало возможно только на-
95
сильственным подчинением противоборствующих элемен-
тов 8I. Впоследствии государство, покончившее с личным про-
изволом, создает условия для подлинной свободы.
Верховная власть, являющаяся, по Чичерину, стержнем
государства, имеет такие признаки: она единая, постоянная,
безответственная, независимая ни от кого, священная, нена-
рушимая, т. е. требующая полного повиновения, повсеместная,
т. е. действующая на всей территории. Наконец, она источ-
ник любой власти 82. Из всех этих пунктов явное возражение
вызывает положение о безответственности верховной власти.
Ученый понимал, что это ведет к произволу, но, указав на
то, что злоупотреблять способен не только монарх, но и ка-
кое угодно большинство, он заявил, что искоренение этого
зла невозможно. Остается бороться с ним по возможности,
в соответствии с уровнем общественного развития. По наше-
му мнению, следовало бы сказать не по возможности, а с
максимальной возможностью. Признание же власти безот-
ветственной недопустимо. Заметим, что противозаконные дей-
ствия власти Чичерин именовал злоупотреблением, а восста-
ние против власти — преступлением. Думается, что здесь он
не объективен.
Говоря о независимости верховной власти, 'Чичерин ука-
зывает, что она держится прежде всего на собственной силе.
Она не верховная, если не преобладает над всеми. Поэтому
власть, которая не в силах установить в государстве поря-
док и заставить исполнять свои распоряжения, будучи юри-
дически правомочной, фиктивна и подчиняться ей никто не
обязан. Фактическая же власть, не имеющая законного ти-
тула, но обладающая силой, вынуждает к повиновению83
В нормальных же условиях кфидическое и фактическое по-
ложение власти сохраняется.
Верховная власть, по Чичерину, разделяется на законо-
дательную, правительственную и судебную. Для нас более
привычен термин «исполнительная власть», но Чичерин счи-
тал его неточным, поскольку управление хотя и ограничи-
вается законами, но действует самостоятельно. Более того,
правительство «издает обязательные нормы, определяющие
способы действия в пределах закона...»84.
Выдающимся вкладом в науку было разработанное Чи-
чериным положение о национальной основе государства и
национальной государственной политике. Выше мы писали,
что ученый различал народ в юридическом и народ в этно-
графическом смысле. Нередко он первый именовал просто
народом, а второй — народностью. Народность, по Чичерину,
96
вырастает из племени или же образуется в результате сме-
шения племен при доминирующем влиянии одного из них.
Разница же между племенем и народностью в том, что в
племени преобладает связь, основанная на единстве проис-
хождения, а в народности — на сознании духовного един-
ства. Когда у последней появляется стремление иметь общую
волю и общую организацию, т. е. стремление образовать
государство, она превращается в народ. В свою очередь го-
сударство побуждает граждан к сознанию своего единства.
Поскольку «субъект государства есть народ», постольку оно
«не может бЙть основано на отвлеченно-нравственном или
общечеловеческом начале. Общечеловеческим союзом может
быть только церковь». Общие интересы и выражающая их
единая воля возможны только в народе. «Поэтому государ-
ства, далеко заходящие за пределы народности, естественно
стремятся к распадению»85.
В учении Гегеля есть положение об исторических и не-
исторических народах. К последним философ относил наро-
ды, не способные, по его мнению, создать государство86.
Чичерин воспринял эту идею. По какому же признаку мож-
но определить способность народа к государственной жизни?
По Чичерину, это проявляется прежде всего в уважении к
законному порядку. «Народ, который неспособен разумно
и добровольно подчиняться верховной власти и поддержи-
вать ее всеми силами, никогда не образует государство...»87
Если даже он и создаст нечто похожее на него, прочным оно
не будет. Революционные стремления в народе, подчеркивал
ученый, признак его неспособности к государственному строи-
тельству.
Помимо уважения к власти нужна еще и сила, ибо иначе
невозможно отстоять самостоятельность. Неспособные к го-
сударственности народы вынуждены войти в чужие государ-
ства и подчиняться их порядкам. Так образуются многона-
циональные государства, прочность которых обеспечивается
опорой на преобладающую народность. Если этого нет, то
в государстве не будет духовного единства и сепаратизм не-
избежен. Но преобладание — это не угнетение. Ученый всег-
да выступал за равенство граждан независимо от националь-
ности и вероисповедания, был противником какого-либо
ущемления национальной культуры, традиций, языка. Более
того, он полагал недопустимым использование языка преоб-
ладающего народа в официальных учреждениях края, насе-
ленного другим народом. Это неверно, ибо оптимальный ва-
риант — двуязычие. Преобладание, по Чичерину, заключает-
7. Заказ № 5224
97
ся в прямой ответственности доминирующего народа за со-
стояние и судьбу государства. Другие народы мирятся с
приоритетом господствующего только в том случае, если им
с ним лучше, чем без него. Что же касается ассимиляции,
то она может быть добровольной, если ассимилируемый на-
род стоит на низкой ступени. Но если он уже располагает
высокой культурой, то уважение к его особенностям необ-
ходимо. Если же имеет место не преобладание, а угнетение,
то такие государства непрочны и рано или поздно разва-
лятся. Поддержание единства в них возможно только силой,
что и осуществляется абсолютизмом. Установление же поли-
тической свободы порождает многонациональную борьбу,
устранение которой требует большого искусства, но и оно
ненадежно. Всякое потрясение оборачивается опасностью
распада. В качестве поучительного примера Чичерин привел
австрийскую монархию. Предвидя ее судьбу, он писал, что
ее распад более чем вероятен 88. Однако держаться за абсо-
лютизм ради сохранения державы, по его мнению, беспо-
лезно, ибо он обречен самой историей.
Мнение Чичерина о том, что слабые народы неспособны
к государственному строительству, не является шовинизмом.
Оно отражало реалии его времени. И годы спустя после его
смерти» положение не изменилось. Конечно, есть и малень-
кие государства. Но чаще всего их существование обеспечи-
валось противоречиями больших стран. Немало было наро-
дов, которые из-за малочисленности, низкого экономического
и культурного уровня не могли создать государства. Нако-
нец, в создании непременно своего государства нет необхо-
димости. Во-первых, если этого захотят все народы, то кро-
вопролитие невиданных масштабов неизбежно; во-вторых, ре-
альной независимости все равно не получить. В настоящее
время сильные мира сего не стремятся к открытому господ-
ству. Куда надежнее формально оставить все атрибуты су-
веренитета, но фактически управлять зависимой страной.
Мысль же Чичерина о необходимости доминирующей, но не
угнетающей нации в многонациональном государстве спра-
ведлива. Именно такова была роль русских в российской
империи, которая никогда не была тюрьмой народов. Об
этом убедительно писали И. А. Ильин, И. Л. Солоневич и
другие мыслители 89
Вместе с тем из концепции Чичерина неясно, как быть,
если некогда негосударственные народы приобретут необхо-
димые качества. Отметим, что Чичерин при всем влиянии на
него Гегеля отнюдь не был его компилятором и соглашался
98
Далеко йе со всеми его мыслями. Так, он не разделял шови-
нистическую идею философа о том, что новая история явля-
ется плодом германского духа 90.
Отводя власти, главным образом монархической, веду-
щую роль в создании государства и подчеркивая, что в ходе
объединения формируется и сам народ, Чичерин указывал
на важность содействия последнего. Связанная духовно на-
родность, писал ^)н, естественно стремится к политическому
объединению. Но если в ней возобладают областнические
тенденции, то единого государства не получится. Тем не ме-
нее на протяжении истории, особенно при абсолютизме, глав-
ным аргументом оставалась сила. Однако с развитием сво-
боды он слабеет. Великая Французская революция, провоз-
гласившая право каждого народа на самоопределение, ока-
зала огромное влияние на рост национального самосознания,
и хотя сама Франция постоянно нарушала его, эта идея по-
лучила распространение и во второй половине XIX в. ока-
залась в центре европейской политики, вследствие чего была
изменена карта Европы91.
Но как уже говорилось, далеко не каждый народ спосо-
бен реализовать право на самоопределение. В XIX в. для
достижения независимости, по Чичерину, помимо умения
подчиняться своим руководителям и силы, необходимо также
общенациональное стремление к освобождению и благо-
приятные географические условия. Народу, живущему впе-
ремешку с другими, выделиться трудно. Редкий народ мо-
жет при освобождении обойтись без иностранной помощи.
На нее же он может рассчитывать лишь тогда, когда его не-
зависимость будет выгодна помогающим державам. Играет
роль и симпатия, которую он может вызвать героической
борьбой, но она ле решающий фактор, ибо политика дви-
жется не сентиментами92. Отсутствие же трезвого расчета
приносит только вред. В качестве примера Чичерин привел
освобождение Болгарии. Ради нее Россия понесла матери-
альные и человеческие жертвы, а спасенная страна отблаго-
дарила разрывом. Но Чичерин не осуждал болгарское пра-
вительство. Если оно, по его мнению, и действовало не сов-
сем этично, но зато сумело соблюсти свои государственные
интересы. Россия же, сделав болгар независимыми, должна
была понять, что теперь с ними надо считаться как с само-
стоятельными партнерами и вместо расчета на благодар-
ность следовало направить их интересы в выгодное для себя
русло93.
Доля истины в рассуждениях Чичерина есть. Царское
7*
99
правительство проявило прямолинейность й амбициозность,
но его расположение к Болгарии было искренним. Послед-
няя же в конечном счете поплатилась за антирусскую поли-
тику. Германия и Австро-Венгрия были гибче, но гораздо
своекорыстнее, а союз с ними привел Болгарию к разгрому
в первую мировую войну. Думается, что причину конфликта
глубже других русских ученых и политиков определил
К. Н. Леонтьев, рассмотревший его в социальной плоскости.
Для не знавшей дворянства мещански-буржуазной Болга-
рии, писал он, естественно было тяготение к западному бур-
жуазно-либеральному укладу, но не к российской дворянско-
монархической традиции 94.
Выступая за национальную независимость славян, Чиче-
рин в отличие от славянофилов правомерно утверждал, что
в состав России они не войдут. Будущее славян, по его мне-
нию, в создании мелких самостоятельных государств, соеди-
ненных в федерацию и находящихся под покровительством
сильной державы. Последней должна быть Россия, но до тех
пор, пока у нее сохраняется абсолютизм, преимущество бу-
дет за Австро-Венгрией, парламент которой дает возмож-
ность бороться за самобытное развитие. Россия же не только
не предоставляет ничего подобного, но, угнетая Польшу,
подрывает представление о себе как об освободительнице
славянства 95
Сопоставление Австрии с Россией имело для Чичерина
как научное, так и в еще большей степени политическое
значение. Уж если старинный враг славян Австрия, став
конституционной монархией, лучше удовлетворяет их чая-
ния, нежели искренне любящая Россия, то вывод напраши-
вается сам собой. Может показаться, что Чичерин противо-
речит самому себе, ибо выше он писал, что политическая
свобода ведет Австро-Венгрию к разрушению. Но из даль-
нейшего изложения видно, что первопричиной грядущего
краха является малочисленность господствующего народа.
Поэтому искусство австрийских политиков, удерживающих
политической равновесие в империи, способно только отсро-
чить падение. Военного испытания, когда понадобится не
только изворотливость, но и сила, Австрия не выдержит.
Русские же в отличие от австрийцев многочисленны и родст-
венны славянам. Поэтому конституционный режим укрепит
как саму Россию, так и ее влияние на славян.
В рассуждениях Чичерина немало верного, но не все ас-
пекты проблемы им выявлены. Действительно, малочислен-
ность австрийцев создавала большие затруднения, однако
100
главное было в национальном неравноправии, которое ужи-,
валось в лоскутной монархии с парламентаризмом. Чиче-
рин видел это, но не акцентировал на нем внимание, вероят-
но, не желая лишний раз критиковать конституционную мо-
нархию. Не оценил он и того, что экономический центр на-
ходился не непосредственно в Австрии, а в Чехии. Недооце-
нивал он и политику самодержавия, ведь конституцию Бол-
гарии дало именно оно. Средняя Азия, Финляндия и т. д.
пользовались особым положением, несмотря на отсутствие
парламентаризма. Самобытному развитию народов царской
России препятствий не чинилось, а русские не только не
имели привилегий, но и несли дополнительные обязанности.
Так, военная служба почти целиком лежала на великору-
сах, украинцах и белорусах.
Конечно, русификация в отдельных районах была. Было
и ущемление отдельных наций. Чичерин неоднократно под-
черкивал угнетенное положение Польши, выражал надежду,
что появится новый Александр I, который залечит ее раны.
Вместе с тем он упрекал поляков в отсутствии политическо-
го смысла, который не дал им воспользоваться великоду-
шием Александра I и привел к двум безумным восстаниям.
Сочувствие к полякам Чичерин выражал не только в общих,
но и в специальных, посвященных польскому вопросу, ра-
ботах 96. Это вызвало горячую признательность к нему поль-
ской интеллигенции. Так, К. Моравский подчеркивал, что
никто из немецких мыслителей в отличие от Чичерина не
выступил за поляков; М. Страшевский предпочел ученого
Л. Н. Толстому и В. С. Соловьеву; А. Соколовский утверж-
дал, что обрусительный национализм захватил русское об-
щество и поэтому противодействовавший этому Чичерин за-
служивает особой любви и уважения. Дань признательности
ученому отдали также Ю. Мошинский, А. Шарловский,
М. Здзеховский и др.97 Заметим, что поляки оценили работы
Чичерина гораздо выше, нежели его критик Г В. Плеханов,
считавший, что они не имели практического значения98
Сочувственное отношение к полякам вообще было свой-
ственно русской интеллигенции. Правда, степень сочувствия
была различной. Так, если Чичерин осуждал польские вос-
стания, то Герцен был их горячим сторонником. Удивитель-
но то, что российскую общественность не волновала судьба
украинских и белорусских крестьян, находившихся под пя-
той польских панов. Получается, что она находила их суще-
ствование под панским ярмом небольшой компенсацией за
угнетение Польши. Чичерин хвалит Александра I за спра-
101
ведливость по отношению к Польше, сожалеет, что поляки,
не имея, по его мнению, политического смысла, не оценили
дара царя. Между тем Н. Я- Данилевский показал отсут-
ствие у царя понимания национальных интересов99 Уже в
XX в. видный русский историк, работавший в США, Н. И.
Ульянов более убедительно обосновал это же положение 100
В. О. Ключевский вскрыл истоки воззрений Александра I,
коренившиеся в полученном им воспитании. Будущему само-
держцу привили отвлеченные республиканские, просветитель-
ские идеи и презрение к русской действительности как к яв-
лению низшего порядка 101.
И действительно, воспитанный в космополитических прин-
ципах, Александр I решил восстановить большую часть
Речи Посполитой, правда, под своим скипетром. Царь испы-
тывал стыд за раздел Польши, в котором приняла участие
его бабка Екатерина II. Но ему не пришло в голову, что
если бы Польша не аннексировала в свое время Юго-Запад-
ную Русь, то не пришлось бы делить ее саму. Хваля Алек-
сандра I, Чичерин не заметил, что это противоречит его же
научной концепции, согласно которой не следует включать
в свое государство чуждые ему элементы, а Польша и была
ими. Поразительны ссылки Чичерина на вечный мир с Поль-
шей, заключенный в XVII в., нарушать который Россия, по
его мнению, не могла. Он восхвалял Петра I, который его
соблюдал, и заявлял, что Екатерина II без всякого повода
захватила древнерусские области, чем возмутила душу юно-
го Александра 102.
Но тот же Чичерин утверждал, что. Франция, несмотря
ни на какие трактаты, не может отказаться от Эльзаса и
Лотарингии. Примирение с германским захватом означало
бы для нее отречение «от того, что составляет нравственную
силу народа... Это может сделать только народ, совершенно
утративший нравственное сознание и погрязший в матери-
альных интересах» 103. Выходит, что для России недопустимо
и безнравственно, то естественно для всего мира. Пожалуй,
нигде несостоятельность западничества не проявлялась наг-
ляднее, чем здесь.
Запад во многом превосходил Россию, прежде всего в
материальной сфере. Естественно стремление взяты оттуда
все ценное. Лучшие из западников, включая Чичерина, ко-
торые не скатились до охаивания отечества, искренне счи-
тали себя патриотами, но патриотами просвещенными, стре-
мящимися приобщить Россию к более высокой цивилизации.
Однако непомерно увлекаясь западной культурой, они через
102
ее призму смотрели на собственную страну и поэтому не ви-
дели агрессивности Запада по отношению к другим культу-
рам, не замечали, что Россия имеет свои преимущества, и в
ряде случаев служили проводниками русофобии. Можно спо-
рить с Н. Я. Данилевским, считавшим Европу вечным вра-
гом России, но его мысли о том, что Запад рассматривает
Россию не просто как чуждую стихию вроде Китая, Индии
или Африки, но как опасного конкурента, которого следует
устранить, не брезгуя ничем, представляются обоснованны-
ми. Поэтому россияне, полагавшие, что негативное отноше-
ние к их стране происходит из-за ее нелиберальности, не
понимали, что Западу нужна не либеральная, а слабая,
еще лучше распавшаяся Россия. Либеральная политика, ли-
беральные реформы второй половины XIX в., справедливо
писал Данилевский, не изменили отношения Европы к Рос-
сии, поскольку она избежала смуты и осталась сильной104.
Чичерин, указавший на угнетение Польши, опирался на
реальные факты, но учитывал далеко не все. Тот же Алек-
сандр I простил польским помещикам участие в войне про-
тив него на стороне Наполеона. М. И. Кутузов же, требо-
вавший конфискации у них за это имений, был логичнее
царя, оставившего украинских и белорусских крестьян в
руках польской шляхты. Заметим, что к Наполеону паны
уходили не одни, а уводили своих православных крепост-
ных. Российская демократия пролила немало слез по поль-
ским повстанцам 1830—1831 гг. и ни словом не обмолвилась
об участи крестьян, которые оказывали содействие прави-
тельственным войскам и были оставлены на произвол шлях-
ты, жестоко мстившей за своих родственников. Наиболее
усердных в защите целостности империи после зверских из-
биений в кандалах отправляли в Сибирь. Об этом с возму-
щением напоминал Ю. Ф. Самарин, но его голос остался
^гласом вопиющего в пустыне. Он же писал, что, как только
было произнесено «автономия Польши», причем не полити-
ческая, а административная, русские чиновники были уво-
лены, в то же время в Киеве, Житомире, Каменце адми-
нистрация была заполнена поляками 105
Н. И. Ульянов, исследовавший происхождение украин-
ского сепаратизма, показал, что он в немалой степени был
сфабрикован поляками. Будучи благодаря неумному велико-
душию Александра I самой богатой, а следовательно, и са-
мой влиятельной силой Правобережной Украины и поль-
зуясь беспечностью российских властей, они доминировали
в ее культуре. Ими контролировался Киевский и даже Харь-
103
ковский университеты. Они же сумели внедрить в украин-
ский национализм ряд абсурдных идей, вроде мысли о ко-
ренном этническом различии великорусов и малорусов 106
Помимо польской проблемы Чичерин ставил также еврей-
скую, остзейскую и финскую. Выступая последовательным
защитником евреев, он ратовал за их равноправие, осуждал
все обвинения в их адрес и утверждал, что их деятельность
полезна для страны107 Защищая остзейских немцев, он
осуждал ту часть русской печати, которая выступала против
них. Чичерин счел крупным грехом Ю. Ф. Самарина публи-
кацию книги, посвященную критике порядков в остзейских
губерниях 108. Ученый явно не вник в суть проблемы. Навер-
ное, у Самарина были спорные мысли, но он требовал не
русификации края, а пресечения антирусской политики ба-
ронов, которая во многом облегчалась потворством россий-
ских властей, отстаивал права эстонцев и латышей109. На
последнее обстоятельство Чичерин вообще не обратил вни-
мания. Его не смутил и тот факт, что Самарин вынужден
был опубликовать свою книгу за границей и подвергался
из-за нее преследованиям. Это наглядно свидетельствует
о том, что угроза русского национализма была мифом. Столь
же безоговорочно выступил Чичерин и в защиту Финлян-
дии110.
Вместе с тем Чичерин был несогласен с В. С. Соловье-
вым, призывавшим любить другие народы, как свой. Поле-
мизируя с ним, Чичерин писал, что это не согласуется с обя-
занностями гражданина по отношению к отечеству, жертво-
вать которым он не вправе. Будучи обязанным защищать
его, он не имеет подобного обязательства по отношению к
другим. Но, разумеется, «любовь к своему не требует враж-
ды к чужому» ш.
Как государственник Чичерин не мог пройти мимо тер-
риториальной политики. Важнейшей задачей здесь, по его
мнению» является достижение государством своих естествен-
ных границ. На ее решение, писал он, иногда тратятся сто-
летия. Она в значительной степени определяет как внешнюю,
так и внутреннюю политику. Лучшими естественными гра-
ницами являются горы и море, причем морские предпочти-
тельнее. Горы не остановили Наполеона, а море защитило
от него Англию. Только владение морским побережьем де-
лает государство независимым от соседей, ибо благодаря
ему оно может сноситься со всем миром. Поэтому государ-
ства, 'не имеющие выхода к морю, не могут играть всемир-
ной роли и гений Петра I проявился прежде всего в решении
104
этой задачи. Екатерина II довела Россию до естественных
границ и с этого времени русский рарод мог «заняться
своим внутренним благоустройством, не подчиняя всей внут-
ренней жизни целям внешней политики»112 Вслед за Чиче-
риным сходные мысли развивал и видный историк эпохи
империализма А. А. Корнилов113 Думается, что ученый не
преувеличил ни значения естественных границ, ни роли мор-
ского побережья. И хотя даже после завоеваний Екатери-
ны II далеко не все геополитические задачи были решены,
но безопасность, а следовательно, и возможность переклю-
читься на внутренние проблемы появилась.
Важное геополитическое значение имеют, по Чичерину, и
реки. Народ, населяющий равнину и не имеющий естествен-
ных границ, писал он, всегда стремится распространиться до
широкой реки. Отсюда вечное стремление Франции к Рейну,
но немцы были против. В результате территориальная поли-
тика сталкивалась с национальной. А поскольку в настоящее
время на первый план выдвинулся национальный принцип,
постольку территориальные расчеты малоперспектцвны114.
Как известно, стремления Франции остались безуспешными.
Большие реки, продолжал ученый, текут в море, и поэтому
сильные народы пытаются их заселить и обязательно овла-
деть устьем. В этой связи польское дворянство, рвавшееся
не к устью Вислы, а на Восток, представляется Чичерину
лишенным политического смысла. Десятилетия спустя И. Л.
Солоневич писал, что Польша, столетиями пренебрегавшая
морем, но не оставлявшая надежды покорить Восток, прояв-
ляла политический идиотизм 115 Важное место в территори-
альной политике Чичерин отводил роли железных дорог.
С их сооружением, писал он, значение рек отодвинулось на
второй план.
Живя в эпоху завоеваний, Чичерин не обошел и эту проб-
лему. По его мнению, завоевывать нужно только то, что мож-
но удержать. Легче удержать ближнюю область, нежели
дальнюю, полудикую и дикую, нежели цивилизованную. Но
это правило не абсолютно, подчеркивал Чичерин. Иногда
полудикие племена способны на неожиданное сопротивле-
ние. Удержать же цивилизованную страну, да еще привык-
шую к самостоятельности, невероятно сложно. Наконец, и
это главное, завоевывать следует ту область, население ко-
торой либо заинтересовано в этом, как например Остзейский
край, либо, по крайней мере, не сопротивляется. Но расши-
рение территории имеет пределы. Недопустимо растворение
господствующего народа среди других. Государство тогда
105
становится пестрым смешением народов, связанных лишь
общим правительством, «а правительство, которое не опи-
рается на народный дух, лишается главной своей под-
держки» 116.
Свойственный для Чичерина поиск позитивных и нега-
тивных сторон предмета проявился и в сравнении больших
государств с маленькими. Преимущество первых он видел
1) в силе; 2) в большей исторической и политической роли;
3) в больших материальных возможностях для внутренней
жизни; 4) в большем числе способных людей; это преиму-
щество порождено не только большим выбором, но и тем,
что выдающимся людям нужно широкое поприще, а оно воз-
можно лишь в крупной стране; 5) в обилии выбора возмож-
ностей для талантов; 6) в отдаленности власти. «При самом
суровом деспотизме можно в отдаленных от центра местно-
стях жить привольно» 117 Невыгоды: 1) в трудностях управ-
ления; 2) в том, что в крупных государствах от граждан тре-
буется больше жертв, нежели в малых. Чем ниже матери-
альный и культурный уровень страны, тем больше нужно
жертв. В России они приобрели колоссальный размер. На-
роды, не желающие их нести, обречены на бессилие. Выгоды
маленьких государств: 1) в преимущественном внимании к
внутреннему благоустройству; 2) в возможности извлекать
больше пользы из меньших средств; 3) в более простом ад-
министративном устройстве; 4) в доступности общих инте-
ресов для граждан; 5) в большей устойчивости политиче-
ской жизни; 6) в более благоприятных условиях для поли-
тической свободы. Подводя итог, Чичерин писал, что обще-
ственный быт лучше устроен в малых государствах, но выс-
шие задачи разрешимы в больших118.
Для своего времени рассуждения Чичерина о выгодах
и невыгодах, связанных с размерами государства, в целом
справедливы. Им обойден лишь вопрос о безопасности, ко-
торую малым государствам поддерживать труднее, чем боль-
шим. С точки зрения международных отношений, по Чиче-
рину, необходимы как большие, так и малые государства.
Развивая эту мысль, он пришел к выводу, что ликвидация
мелких германских государств и создание мощной Герман-
ской империи породили угрозу для Европы, вынудившую
все страны тратить средства не на благосостояние, а на
оборону. Признав такое положение ненормальным, Чичерин
писал, что более достойный человека порядок наступит в
Европе лишь с ниспровержения Германии с ее теперешней
высоты. Предвидя неизбежность новой войны Германии с
106
Францией, он полагал, что гибель последней была бы не-
счастьем для человечества, а гегемония первой низвела бы
до второстепенного уровня не только Францию, но и Россию,
которая обязана этого не допустить. Предсказывая большое
кровопролитие, Чичерин предвидел участие России в миро-
вой войне. Прочный же мир в Европе, по его мнению, насту-
пит лишь с поражением Германии, причем пользу от этого
получит не только человечество, но и сами немцы, дарования
которых будут использоваться не на милитаризм, а на мир-
ные задачи. Но расчленение Германии Чичерин считал недо-
пустимым 119
Наблюдая сегодняшнее процветание ФРГ, невольно при-
ходишь к мысли, что военный разгром пошел Германии на
пользу, по крайней мере, в материальной сфере. В духов-
ной же области и у Германии, и у Запада в целом серьез-
нейшие проблемы. Чичерин предвидел многое, но далеко не
все. Прежде всего он це предусмотрел Октябрьской револю-
ции, внесшей огромные изменения в международные отно-
шения. Отметим, что двойной разгром немцев не избавил
человечество от опасности. Не исчезла она и с окончанием
холодной войны. Тем не менее Чичерин был дальновиднее
многих политиков. Видя в Германии потенциального агрес-
сора, он стремился к обузданию немецкого милитаризма, но
не к унижению немцев. Унижение же их версальской систе-
мой стало одной из причин появления нацизма. Однако се-
тования Чичерина по поводу ликвидации мелких немецких
государств Бисмарком противоречат его же высказываниям
о пробуждении национального самосознания в XIX в. Совер-
шенно очевидно, что следствием его явилось стремление
немцев к объединению, осуществленное Бисмарком. Это про-
тиворечие можно объяснить тем, что Чичерин исключительно
важное значение придавал необходимости поддержания по-
литического равновесия в Европе, а возникновение Герман-
ской империи нарушило его. Ученый не был одинок в заботе
о европейском равновесии. Его разделяли государственные
деятели России XIX — начала XX в., а корни этой традиции
уходили в XVIII в. В противоречие с нею Н. Я. Данилевский
считал, что, во-первых, участие России в поддержании евро-
пейского равновесия не соответствует ее интересам; во-вто-
рых, Европа* придет к нему сама, ибо это ее органическая
потребность; в-третьих, европейское равновесие создает уг-
розу другим странам и прежде всего России. Разобщенная
Европа, ищет дружбы с Россией, объединенная выступает
против нее120.
107
В словах Н. Я. Данилевского есть резон. Заметим, что и
СССР достиг пика своего международного влияния именно
в период раскола Запада. Объединившись же, последний
победил СССР в холодной войне. По Данилевскому, участие
России в европейской войне на чьей бы то ни было стороне
недопустимо. Десятилетня спустя Н. И. Ульянов доказывал,
что и семилетняя, и мировая, и войны с Наполеоном велись
Россией, по существу, в защиту чуждых ей интересов, исто-
щали ее силы, не давая возможности сосредоточиться на
внутренних проблемах121. Ошибочность вступления России
в семилетнюю войну признавал еще Н. М. Карамзин122.
Действительно, войны с Наполеоном, например, прославили
русское оружие, но стоили огромных жертв, привели к при-
соединению к России враждебной ей Польши, к вступлению
в Священный союз, что противоречило русским интересам.
Данилевский справедливо полагал, что именно в период
наполеоновских войн Россия, не участвуя в них, могла бы
прорваться на Балканы. Владычество же Наполеона, по на-
шему мнению, не могло быть долговечным. Европейские на-
роды, если не при жизни, то после смерти завоевателя, все
равно бы сбросили французское иго. Что же касается напа-
дения Наполеона на Россию, то Данилевский и Ульянов
полагали, что оно было вызвано политикой Александра I.
Солидную долю вины за нашествие возлагал на царя и со-
ветский историк Н. А. Троицкий 123. Вообще же в советской
историографии позицию Александра I объясняют классовой
солидарностью с феодальными монархиями. Отчасти это
справедливо. Но почему же тогда буржуазная Англия была
злейшим врагом буржуазной Франции? Потому, что это от-
вечало национальным интересам Англии.
Проблемы геополитики не ставились Чичериным специ-
ально, поэтому нет оснований говорить о его большом вкла-
де в эту науку. Тем не менее идеи, выдвинутые им в этой
области, заслуживают внимания. Ученый не случайно ото-
двинул этический аспект проблемы на задний план, ибо
здесь несомненно доминирует целесообразность. Ни один
народ не может пренебречь своею безопасностью, а она
невозможна без защищенных границ. В этой связи огром-
ность России объясняется не мифической агрессивностью
русского народа, а стремлением обезопасить себя, что дости-
галось только овладением евразийским пространством. Без
этого русский народ, брошенный исторической судьбой на
открытую равнину и окруженный врагами, просто погиб бы.
Чичерин это понимал. Немало рационального и в его мыс-
108
j'inx об особенностях больших й малых государств, но они
приложимы главным образом к его времени. Высказывания
Чичерина о проблемах международных отношений свиде-
тельствуют, что он был их глубоким знатоком. Но отсутствие
национального подхода сказалось на ряде его положений.
Это прежде всего относится к пресловутому европейскому
равновесию.
§ 2. Б. Н. Чичерин о формах государственного
устройства
Солидное место в сочинениях Чичерина занял вопрос о
формах государственного устройства. Рассмотрим сначала
общие определения. По его мнению, значение образов прав-
ления относительно. Теоретически та или иная политическая
форма может обладать преимуществами, но необходимы
объективные условия для их проявления, иначе она останет-
ся либо фантазией, либо источником смуты. Каждый из об-
разов правления, по Чичерину, имеет свои выгоды и невы-
годы, а принимается тот, который в большей степени отве-
чает общественным потребностям и национальным особен-
ностям данного народа. Но и один народ на протяжении
своей истории может менять образы правления, поэтому
никакой из них нельзя вводить в религиозный догмат. Уче-
ный, которого обвиняли в апологетике самодержавия, писал,
что если монархия низвергнута революцией, то ее рестав-
рация возможна лишь вследствие пожелания народа. Но
если ход событий явно против этого, то мечта о прошлом
является политическим безумием. В той же степени не мо-
гут быть фетишем ни республика, ни конституционная мо-
нархия 124.
Изучение форм государственного устройства Чичерин на-
чал с теократии. Она, по его мнению, сложилась на Востоке
и характерна подчинением всех сфер человеческой деятель-
ности религии и строжайшей регламентацией. Дальше всех
в последнем зашла империя инков. Более того, «Перу пред-
ставляет наибольшее приближение к социалистическому
государству, какое встречается во всемирной истории»125.
Но если теократия сродни социализму, то его элементы надо
искать и в Ватикане, но Чичерин этого не делал, а потому
его суждения неубедительны. Ошибочно отнес Чичерин к
теократии и все исламские государства. Вопрос же об инк-
ской империи заслуживает серьезного изучения, и мы за
109
'йего не беремся. Отметим только, что И. Р. Шафаревич
прямо назвал инкское государство социалистическим. Он же
напомнил курьезный эпизод, когда один из членов француз-
ской академии поднял вопрос о влиянии инкских порядков
на сочинения Т. Мора, так много было обнаружено сход-
ного. Курьез же в том, что во времена Мора инкская импе-
рия не была еще открыта 126
Следующую форму государственного устройства Чичерин
назвал чистой монархией, подразумевая под нею абсолютизм,
который он не отличал от самодержавия, расходясь в этом
как со славянофилами, так и с такими идеологами монар-
хизма, как Л. А. Тихомиров. Сущность чистой монархии Чи-
черин видел в принадлежности верховной власти монарху,
подчеркивая, что при других образах правления она распре-
деляется между разными лицами, а единство поддерживает-
ся искусственным путем. Преимущества абсолютизма, по
Чичерину, заключаются 1) в единстве власти; 2) в силе вла-
сти; 3) в ее прочности; 4) в надпартийности; 5) в способно-
стях охранять в обществе внешний порядок; 6) в особой при-
способленности для свершения крупных преобразований;
7) в неограниченных возможностях для гения. В последнем
случае ученый имел в виду Петра I. В силу своей надпар-
тийности, продолжал он, монархия является защитником
низших классов от высших, и, только опираясь на низшие
классы, монархи в борьбе с аристократией достигли неогра-
ниченной власти. Лишь забывая свое призвание, «они стано-
вились исключительными защитниками привилегий»127 Не-
достатки же неограниченной монархии, по Чичерину, в том,
что 1) по наследственному принципу престол может быть
отдан недостойному, а то и злодею; 2) полная власть портит
человека; 3) порождает доступность любых соблазнов;
4) способствует окружению монарха раболепием; 5) создает
возможность произвола; 6) предпочтения внешнего порядка
внутреннему; 7) отсутствия правовых гарантий против про-
извола; 8) подавления личной и общественной самодеятель-
ности в условиях произвола.
Преимущества и недостатки неограниченной монархии,
продолжал Чичерин, по-разному проявляются в различных
исторических условиях. При создании государства, при росте
его сил, при переводе одного общественного порядка в дру-
гой все выгоды абсолютного правления проявляются осо-
бенно ярко. Ученому следовало бы добавить, что в такой
ситуации монарху необходимо быть на высоте положения,
что не всегда бывает, но он этого не сделал. По мере упро-
НО
чения внутреннего благоустройства, подчеркивал Чичерин,
на первый план начинают выходить отрицательные стороны
абсолютизма. Постепенно он перестает удовлетворять обще-
ственность, стремящуюся к самодеятельности. Происходят
столкновения, рост антагонизма, завершившегося в XIX в.
в З.ападной Европе падением абсолютных монархий. «Не
столько влияние новых идей, сколько развитие новых обще-
ственных потребностей привело к этому результату» 128
Главной опорой монарха, отмечал ученый, является лю-
бовь к нему народа, который может долго возлагать вину
за свои страдания на администрацию. ,Но если его привязан-
ность исчезает, то восстановить ее будет практически невоз-
можно. Как видим, Чичерин принадлежал к числу трезвых
монархистов, которые понимали, что существование царской
власти зависит от отношения к ней народа и что она может
исчезнуть. Допускал подобное и такой горячий поборник мо-
нархии, как И. А. Ильин. Подчеркивая необходимость любви
подданных к монарху, Чичерин затронул психологическую
подоснову монархизма, имеющую большое значение. К со-
жалению, он не развил выдвинутое здесь положение, но это
сделали другие мыслители. Так, по Ильину, для монархи-
ческого сознания характерна персонификация власти и го-
сударства в лице монарха. В свою очередь монарх отож-
дествляет себя со своим народом и отечеством. Громадную
роль играют религиозные чувства, вследствие которых мис-
тическое начало в восприятии монархической власти играет
основную роль. Монархия невозможна без любви и верности
к монарху, ибо он олицетворение отечества. Президент же
на подобные чувства рассчитывать не может. Ослабление
мистического начала ведет либо к гибели государства, либо
к изменению его устройства. Возрождение же монархии
связано с возрождением персонификации власти, что может
вызвать удачливый полководец, ставший национальным ге-
роем 129
С И. А. Ильиным можно согласиться, но с учетом того,
что иррациональная вера распространяется не только на
монархов. По М. Веберу, она вызывается харизматическими
лидерами. Последними же могут быть и пророки, и полко-
водцы, и политические деятели 130
По мнению Чичерина, орудиями монарха являются по-
стоянная армия и бюрократия, причем первая непременно
должна быть национальной с высоко развитым чувством
чести. «Независимость войска от народа, — подчеркивал уче-
ный, — ведет к полному разобщению между верховной вла-
111
стью и подданными. Оно показывает, что монарх держится не
внутреннею, а внешнею силой»131. Заметим, что независимой
от народа может быть только наемная армия. Указав на не-
обходимость бюрократии, Чичерин писал, что она способна из
орудия власти превратиться в самостоятельную силу и стать
между народом и монархом. Подобные обвинения в адрес
бюрократии характерны и для либералов, и для многих кон-
серваторов. Полагая, что Россия в силу естественного хода
вещей идет к изменению политического устройства, Чичерин
выступал за уменьшение влияния бюрократии и за постепен-
ное предоставление обществу определенной самостоятельно-
сти. Последнее же рано или поздно приведет к представи-
тельным учреждениям.
Надпартийность монарха, по Чичерину, побуждает его
защищать народные массы и заниматься преобразованием
общественного строя, что задевает привилегированное со-
словие, которое является опорой монархии. Это порождает
двойственность положения и задач последней. Справиться
с ними нелегко и поэтому преобразования, подобные кре-
стьянской реформе в России, редко происходят без внешнего
толчка, вроде Крымской войны132. Кроме того, монархия,
подчеркивал Чичерин, обязана Привязывать к себе таланты.
Если способный человек не найдет себе надлежащего места
в правительственной сфере, то обязательно окажется в оп-
позиции. Талант невозможен без собственных убеждений,
а последние требуют независимости. Поэтому способный
человек не может быть слепым орудием, он неудобен осо-
бенно для монарха, привыкшего к беспрекословному пови-
новению. Отсюда нередкое удаление таких людей, но оно
лишает престол опоры, ибо раболепные придворные ею быть
не могут. В обществе же распространяется дух оппозиции.
Короче говоря, существование неограниченной монархии в
новое время, по мнению Чичерина, возможно лишь при на-
личии незаурядных, а еще лучше гениальных способностей
монарха. Можно, конечно, довериться какому-нибудь талан-
ту, но для государя передача власти в чужие руки опасна.
Думается, что вывод, к которому подводил ученый ца-
ризм, ясен: в новое время бремя неограниченной монархии
способен нести разве что Петр Великий. Возникнув вслед-
ствие неспособности общества к самоуправлению, вызванно-
му раздорами, перешедшими в кровопролитие, абсолютизм
дал людям мир и порядок. Объединяя общество, уничтожая
средневековые привилегии, содействуя развитию средних
классов, он способствовал появлению условий, необходимых
112
для политической свободы. Упразднение сословного строя
ведет к общегражданскому, основанному на личной свободе
и равенстве всех граждан. Но гражданская свобода в свою
очередь требует свободы политической. «Воображать, что
можно оставаться при старом политическом порядке, когда
весь гражданский быт изменился, значит, вовсе не понимать
государственной жизни...»133. Как видим, будучи сторонни-
ком конституционной монархии, Чичерин различными путями
пытался убедить царизм в .неизбежности ее водворения в Рос-
сии, в том, что она является логическим завершением само-
державного же развития, и противоречить этому — значит
зачеркивать собственную историю и становиться поперек
прогресса, что чревато революцией.
Но и общественности необходимо благоразумие и терпе-
ние. Ибо «установление общегражданской свободы не ведет
непосредственно к свободе политической». Более того, «ког-
да обе перемены совершаются зараз, они могут даже произ-
вести такие глубокие потрясения, которые отдаляют самую
возможность политической свободы». Первым условием по-
литической свободы, по Чичерину, является материальное
благосостояние. Именно на нем держатся независимые силы
общества. В противном случае обществу не избавиться от
заснлия бюрократии. «Относительно больших государств в
особенности, можно признать общим правилом, что народ
бедный есть всегда народ порабощенный»134 Вторым усло-
вием политической свободы Чичерин считал умственное раз-
витие, полагая, что оно важнее материального благополучия.
Третьим и самым важным — материальное и умственное
преуспевание средних классов. Они связующий элемент об-
щества, обеспечивают промышленное и интеллектуальное
развитие. Наконец, необходим союз средних классов с выс-
Щими, который гарантирует как политическую свободу, так
и нереволюционное развитие страны135. История Запада
подтвердила это мнение Чичерина.
На протяжении XIX в. русские общественные деятели
создали немало проектов, доказывавших совместимость само-
державия с совещательными учреждениями, но последнее
видело в этом скрытое желание конституционного режима и
соответственно этому реагировало. По мнению Чичерина,
совещательные учреждения своими корнями уходят в средне-
вековье и наиболее характерными из них являются сослов-
ные собрания. Таковыми были Земский собор и французские
Генеральные штаты. Но далеко не все сословные собрания
были чисто совещательными. Там, где сословия образовали
8. Заказ № 5224
113
самостоятельные корпорации с полудержавными правами,
там устанавливалась ограниченная монархия. Главное же
право сословий заключалось в согласии на уплату податей.
Преимущество сословного представительства, по Чичери-
ну, заключалось: 1) в твердом ограждении прав сословий от
произвола; 2) в учете интересов всех общественных групп;
3) в сохранении единства власти; 4) в живой связи прави-
тельства и общества. Однако недостатки были существен-
нее, ибо 1) каждое сословие является судьею своих прав,
что противоречит государственному принципу — подчинению
части целому; 2) выборные одного сословия неспособны
проникнуться интересами других, а менее всего интересами
государства; 3) следствием этого является сословная вражда;
4) забота только о сословных правах порождает большую
свободу для королевской власти, нежели при конституцион-
ном режиме; 5) «сословные собрания часто не ограничивают-
ся охранением своих прав, а стремятся захватить всю госу-
дарственную власть...» 136 Последнее, как правило, следствие
преобладания аристократии. Но аристократическое правле-
ние, соперничающее с монархом, это наихудшее правление.
Полновластная аристократия еще может соблюдать госу-
дарственные интересы, но полумонархия, полуаристократия
способны только к раздорам. При таких условиях монархи-
ческая власть сохраняет силу либо при опоре на низшие
сословия, но тогда монархия меняет образ правления, либо
при передаче верховной власти могучему иностранному мо-
нарху. Последний исход, по Чичерину, является лучшим.
Выходит, что предпочтительнее покориться чужеземцам, чем
допустить чрезмерное, по мнению Чичерина, влияние трудя-
щихся на государство. Думается, что здесь сказались худшие
качества элитарного мышления.
Сословная организация общества, продолжал ученый, не
допускает иного представительства, кроме сословного. По-
лезным же оно будет только при сохранении за монархом
преобладания, ибо сословия представляют сословную рознь,
а монархия единство. Возвращаясь к сословным собра-
ниям, имевшим чисто совещательный характер, Чичерин дает
им невысокую оценку, считая, что польза от них ограничен-
на, а сами они временны. Они нужны во времена государ-
ственного неустройства, когда отсутствие дорог, почты и т. д.
делало необходимым созывы земских соборов. Без них пра-
вительство не знало бы ни положения в стране, ни собствен-
ных средств 137
Однако в новое время низводить сословные собрания до
114
совещательных органов нельзя. Некоторые полагают, писал
Чичерин, имея в виду прежде всего славянофилов, что на-
род имеет право выражать свои мысли, а правительство —
принимать решения. Назвав эту идею детской, он подчерк-
нул, что общественная мысль обязательно попытается пе-
рейти в дело и остановить ее .невозможно. Совещательные
собрания не обеспечивают охраны права, а ведь в этом
назначение представительства. Созванное же со всей страны
собрание является бесправной, но громадной общественной
силой. Располагая только нравственными средствами, что
недостаточно для государственной жизни, протекающей в
юридических формах^ собрание ради восполнения этого не-
достатка «будет стараться преувеличивать свое значение,
выдавать себя за непреложный орган общественной мысли,
возбуждать агитацию, производить внешнее давление на
правительство. Это оно может делать тем безопаснее, что
ответственности на нем не лежит никакой. Оно будет играть
на народных чувствах, предоставляя правительству прини-
мать. хотя необходимые, .но непопулярные меры. Особа мо-
нарха, конечно, останется в стороне, но советники будут пред-
метом ожесточенных нападений». Поэтому, если только соб-
рание из-за тщетности усилий не погрузится в апатию, оно
«непременно будет стремиться к приобретению прав, и это
будет вполне разумно, ибо производить всенародные выборы,
организовать такую великую общественную силу для того,
чтобы правительство окончательно могло действовать как
ему угодно, есть способ действия, противоречащий здравому
пониманию общественных отношений» 138
Тем не менее ученый не отвергал совещательного собра-
ния, полагая, что оно может стать переходной мерой к на-
стоящему представительству. Полезным признавал он и его
созыв в случае государственной необходимости. Но постоян-
ным государственным органом совещательное собрание, по
его мнению, быть нс может: «Лучше дать выборным людям
более тесный круг действий, но с определенными правами
и ответственностью, нежели созывать крупное учреждение,
служащее органом народной мысли и воли, но лишенное
всяких прав» 139
Переход же сословного представительства в народное не-
избежен, ибо неизбежен переход от сословного строя к об-
щегражданскому. Формы же, в которых произойдет этот
переход, будут порождены состоянием общества. Ясно одно,
подчеркивал ученый, что высшее сословие будет мешать, сле-
довательно, инициатором должен стать монарх. В противном
8*
115
случае представительство осуществится через революцию,
что дорого обойдется, стране. Справедливо не желая России
такого, он убеждал царизм, что рано или поздно его преро-
гативы изменятся и лучше заранее к этому готовиться.
Анализируя воззрения Чичерина на абсолютную монар-
хию, следует сказать, что им был высказан ряд глубоких
мыслей, но далеко не со всеми его суждениями можно согла-
ситься. Возникновение абсолютизма он связывал с неспо-
собностью общества преодолевать распри. Но из такого
объяснения следует, что он может появиться в любую эпоху,
что не соответствует воззрениям самого ученого, считавшего,
что из средневекового хаоса может возникнуть как ограни-
ченная, так и неограниченная монархия. В другие эпохи .воз-
можны и иные варианты, вроде республиканской диктатуры.
По Чичерину, если монарх юридически неограничен, то его
власть абсолютна. Но ведь фактическое положение может
быть иным. Думается, что здесь сказался юридический крен,
свойственный ученому. Вместе с тем он же показал, что не-
ограниченной монархия становится при опоре на заинтере-
сованные в ней социальные слои. Как видим, несбалансиро-
ванность юридических и социально-экономических компонен-
тов в концепции Чичерина проявилась в его высказываниях
об абсолютизме, порождая их противоречивость.
Однако представления ученого о том, что абсолютизм сам
способствует появлению объективных условий для изменения
политического строя, справедливы. В этой связи он и пытал-
ся убедить царизм осознать необходимость его постепенной
трансформации в сторону конституционной монархии, не
дожидаясь насильственного решения проблемы, которое чре-
вато ликвидацией монархии вообще. Призывы же к обще-
ственности проявить благоразумие и показать способность к
пониманию государственных потребностей — свидетельство
не трусости, а трезвого политического расчета. Ученый пони-
мал, что царю трудно поступиться даже частью власти. И ес-
ли общество даст повод думать, что оно употребит свободу
во вред стране, то он на уступки не пойдет, тогда перемены
произойдут только насильственным путем со всеми вытекаю-
щими отсюда последствиями.
Ученый не разделял самодержавие и абсолютизм, что не-
верно, поскольку первое в разные исторические периоды
имело разные формы. Возникнув при Алексее Михайловиче и
утвердившись при Петре I, абсолютизм в том виде, в ка-
ком он существовал при жизни Чичерина, не устраивал не
только прямых противников, но и дальновидных монархи-
116
стрв. Либералы и подобные Чичерину консерваторы ориен-
тировались на конституционную монархию, но поскольку
консервативной партии не было, то, учитывая глубину про-
пасти, разделявшую образованную общественность и русскую
государственность, полагаем, что шансы избежать потрясе-
ний у России на пути к конституционализму практически
отсутствовали. Поэтому попытки ряда русских мыслителей
найти иное решение заслуживают внимания и изучения.
Объединяло их воззрение, согласно которому истинное само-
державие отлично от абсолютизма.
Так, славянофил К. С. Аксаков считал, что царь ограни-
чен верой, обычаями страны и не может покушаться на внут-
реннюю жизнь народа. Самодержавие совместимо со свобо-
дой, ибо если за царем сохраняется вся полнота власти, то
за народом — право мнения, которое он доносит до престола
через имеющий совещательные функции Земский собор140.
Признание права народа на самостоятельное развитие яв-
ляется сильной стороной воззрений Аксакова, но разделение
народной и государственной жизни не только неверно, но и
не осуществимо. У Чичерина были основания отрицательно
относиться к подобным идеям.
Гораздо весомее выглядят воззрения Л. А. Тихомирова.
Он относил абсолютизм к искаженной, а самодержавие к
истинной форме монархии. Самодержавие руководствуется
религиозным началом, видит свою миссию в осуществлении
воли Бога. Отсюда его нравственный характер. Абсолютизм
же — это власть, зависящая только от себя. Его отличитель-
ной особенностью является бюрократизация всей государ-
ственной жизни, следствием чего монарх сведен до уровня
высшего администратора, а фактическая власть находится
у бюрократии. Как видим, Тихомиров не усматривал соци-
альных корней абсолютизма, ибо при всей надклассовости
последнего они все же имеются. Но думается, что власть
бюрократии действительно его отличительный признак.
Правда, с не меньшим успехом подобное всевластие бывает
и в республике, на что указывал и Тихомиров. Монополизм
бюрократии, считал он, порождает застой, оторванность чи-
новников от общества, привычку к повиновению, убиваю-
щую способность к самостоятельности. В критике бюрокра-
тии Тихомиров шел за Чичериным, на которого он ссылался,
но полагал, что тот не исчерпал предмета.
Помимо всего сказанного чиновники утратили еще и
гражданственность, что оборачивается хищничеством и рав-
нодушием к национально-государственным интересам. Поэто-
117
му даже партийное правление при всех его пороках лучше
бюрократического. Энергичный мошенник, хотя бы ради соб-
ственных выгод, способен сохранить государство. Бюрокра-
тический же режим ведет к вырождению власти, которая
в критический момент остается бессильной. Поэтому разви-
тое самоуправление, способное своей конкуренцией подтя-
нуть и дополнить бюрократию, не только не исключается,
но и жизненно необходимо в монархии 141.
В последнем вопросе взгляды Тихомирова и Чичерина
совпадали. Но в остальных они существенно расходились. По
Чичерину, самодержавие несовместимо с политической сво-
бодой. Тихомиров признавал это только для абсолютизма.
При самодержавии же, считал он, для политической свободы
есть место, только сфера ее приложения уже, чем при де-
мократии. Но зато монархия лучше обеспечивает личную
свободу, ибо не позволяет большинству господствовать над
меньшинством. Подавление же личности разрушительно
действует на само государство, ибо никакая организация
не способна компенсировать безынициативность и неса-
мостоятельность ее граждан. Такие проявления полити-
ческой свободы, как народное представительство, ответствен-
ное перед ним министерство, независимый суд, право граж-
дан на участие в политической жизни, могут быть и даже
необходимы при самодержавии. Разница же с конституцион-
ной монархией в том, что, во-первых, самодержец сохраняет
всю полноту власти, а во-вторых, народное представитель-
ство формируется не по партийному, а по социально-сослов-
ному принципу. .Самодержец должен не подменять собою
министров, а привлечь к управлению лучшие силы страны,
направлять, контролировать государственный аппарат, ме-
нять его персональный состав и устройство. В случае необ-
ходимости он может взять в свои руки любую отрасль управ-
ления, но это должно быть не правилом, а исключением.
Государственный механизм надо устроить так, чтобы сла-
бость монарха не имела пагубных последствий. Особая роль
в этом отводится сословному представительству. Оно должно
привлечь к управлению лучшие силы нации и обеспечить
интересы всех социальных групп. Характерно, что Тихоми-
ров предусматривал 4ie только создание законодательного
органа, но и регулярные созывы земских соборов. Роль же
социального арбитра принадлежит монарху. Партийное же
представительство, считал Тихомиров, обеспечивает интере-
сы только партии 14,2.
Не следует думать, что Тихомиров хотел восстановить
118
средневековую сословно-представительную монархию. В по-
следней не было равноправия подданных, за которое он ра-
товал. Его систему правильнее было бы назвать корпоратив-
ным представительством. Чичерин к подобным проектам от-
носился отрицательно, считая, что представительство со-
циальных интересов разобщает людей, не позволяет выра-
ботать общей линии, на что способна только политическая
партия. Право голоса в представительном собрании «может
быть предоставлено единственно тем, которые понимают об-
щие интересы, а отнюдь не всем гражданам без различия.
Исключенные классы могут быть внакладе, но при широком
развитии политической свободы они всегда найдут своих
представителей. Во всяком случае, это — гораздо меньшее
зло, нежели приобщение к верховной власти классов, неспо-
собных понимать политические вопросы» 143.
Чичеринская критика корпоративного представительства
не лишена основания. Действительно, определить общий ин-
терес при такой системе нелегко, а решение проблемы ло-
жится на монарха. Поэтому с Чичериным можно было бы
согласиться, если бы не ряд обстоятельств. В общественно-
политическом движении России преобладали либеральные и
революционные направления. Консервативное не сложилось,
а реакционное не укрепляло, а компрометировало монархию,.
Поэтому формирование законодательного органа по партий-
ному принципу рано или поздно дало бы перевес антисамо-
державным силам. Либералы были за монархию конститу-
ционную, и на западный манер. Между тем в конце XIX —
начале XX в. быстрое развитие капитализма в стране сопро-
вождалось разрастающимся социальным кризисом. Шири-
лось революционное и сепаратистское движение. Колоссаль-
ные усилия по разрушению России прилагали ее загранич-
ные враги. Отсюда необходимость сильной и дееспособной
власти. Путь назад, куда тянули монарха реакционеры, вел
в тупик. Углубление и ускорение капиталистического раз-
вития страны, создание конституционного режима, на чем
настаивали либералы, было бы приемлемым вариантом,
если бы не угроза социального взрыва. Такая опасность су-
ществовала в любой капиталистической стране того времени,
но в России она приобрела особые размеры.
Корпоративное представительство, предложенное Тихо-
мировым, было попыткой сохранить империю. Он явно стре-
мился вызвать к политической жизни социальные силы, спо-
собные нейтрализовать как революционеров, так и либера-
лов-западников. Но для осуществления его системы необ-
U9
холимо, чтобы царь не декларативно, а на самом деле, в
равной мере учел интересы и бедных, и богатых. А это не-
возможно без ущемления последних, привыкших к преиму-
ществу. Отсюда неизбежный конфликт с ними. Обуздать же
их можно, только опираясь на народные массы. Уступка
господам здесь недопустима, ибо она ведет к утрате веры
народа в царя. Другими словами, самодержавный царь дол-
жен быть народным царем. Сочинение Тихомирова позво-
ляет если не утверждать, для этого недостаточно данных,
то предполагать, что он предусматривал такой вариант.
Годы спустя И. Л. Солоневич прямо назвал самодержав-
ную монархию народной. По его мнению, она существовала
в Московской Руси и благодаря ей возвысилось русское
государство. Московские государи смогли подавить феода-
лов, собрать русские земли и отразить бесчисленных агрес-
соров именно потому, что опирались на народные массы,
имевшие реальное влияние на государственные дела 144. За-
метим, что Тихомирова Солоневич предпочитал и В. О. Клю-
чевскому, и С. Ф. Платонову, и другим известным исто-
рикам.
Оставим в стороне дискуссионный вопрос о Московской
Руси и посмотрим, были ли условия для претворения в жизнь
идей народной монархии в конце XIX — начале XX в. Тео-
ретически это было возможно. Сама она являлась одним из
вариантов авторитарного правления, допускающего эконо-
мическую и ограниченную политическую свободу. Но для ее
установления, на наш взгляд, необходима была радикальная
чистка господствующего класса от реакционеров, с одной
стороны, и от поборников вестернизации любой ценой —
с другой. Большая же часть господствующего класса под-
чинилась бы монарху и приспособилась бы к новым усло-
виям. Обузданию подлежала и интеллигенция, как демокра-
тическая, так и либеральная. Наконец, необходимо было
формирование новой, национально мыслящей монархической
элиты. Таким образом, установление народной монархии
невозможно без монархичёской революции сверху, способ-
ной предотвратить как социалистический переворот, так и
либеральный развал.
Помещики и капиталисты в народной монархии остались
бы и продолжали занимать ведущие позиции. Однако им
пришлось бы серьезно сократить аппетиты и примириться
с неизбежным перераспределением части материальных благ
в пользу трудящихся, а также с принятием законов, обеспе-
чивающих социальную гарантию последним. Уменьшилось бы
120
и их политическое влияние. Несомненно, усилилась бы роль
православия на общество и государственную политику Со-
лоневич не придавал особого, значения религиозному факто-
ру, но Тихомиров, Ильин, славянофилы не мыслили без него
самодержавной монархии, Они были правы. Однако монар-
ха, способного осуществить подобное, не было. Ни Нико-
лай II, ни никто другой из Романовых того времени на это
не был способен. Что же касается корпоративного предста-
вительства, то, думается, в чистом виде вряд ли оно просу-
ществовало бы долго. Мы уже писали, что появление хотя бы
одной партии порождает .другие. Можно, конечно, запретить
партии вообще, но раз есть государственные выборные уч-
реждения, то они в той или иной форме все равно возникнут.
В конечном итоге сложилась бы смешанная партийно-корпо-
ративная система.
Вслед за самодержавной Чичерин анализирует аристо-
кратическую форму правления. «Аристократия, — писал
он, — в буквальном смысле, есть правление лучших людей,
или способнейшей части общества» 145. Аристократия делит-
ся на естественную и искусственную. Первая основана на
естественном превосходстве одних людей над другими, вто-
рая — на привилегиях. Фактическое равенство было лишь
в первобытную эпоху. Развитие породило неравенство. Оно
вечно, ибо потребность в огромном количестве физического
труда сохранится, а занятие умственным, к которому отно-
сится и политическая деятельность, останется уделом мень-
шинства. Ценя естественную аристократию, ученый отрица-
тельно относился к искусственной, поскольку последняя не
могла предъявить ничего, кроме происхождения. Ее приви-
легии, отмечал он, вызывают в народе озлобление, а сама
она, напыщенная и пустая, «составляет одно из самых про-
тивных явлений общественного быта» 146. Но даже если юри-
дические привилегии совпадают с естественным превосход-
ством, то и в этом случае аристократическое правление —
историческая редкость, ибо массы охотнее подчиняются
стоящему над всеми монарху, нежели привилегированному
сословию, положение которого вызывает зависть и нередко
справедливое недовольство. Распространение же образова-
ния и материального достатка на другие сословия «ведет
к падению аристократии или к смешению ее с другими эле-
ментами» 147.
Подробно остановившись на достоинствах и недостатках
аристократического правления, Чичерин показал последние
намного рельефнее и убедительнее первых. Более того,
121
заявив, что при аристократическом господстве почти невоз-
можны переме.ны, ученый фактически перечеркнул его до-
стоинства 148 Отметим, что взгляды ученого на роль аристо-
кратии менялись в зависимости от общественно-политической
ситуации в стране.
Во второй половине 50-х гг XIX в. его позиция была
жесткой, что было вызвано появлением возглавляемой
знатью крепостнической оппозиции, направленной против
готовящихся реформ и стремящейся к усилению роли дво-
рянской верхушки в государственных делах. В опубликован-
ной в герценовском издании статье Чичерин, сделав исклю-
чение для английской аристократии и указав, что ее время
уходит, доказывал вредность любой другой, а особенно
русской 149.
Однако в пореформенный период подход Чичерина пере-
менился. Упрочение преобразований, стабилизацию положе-
ния в России он не мыслил без содействия поместного дво-
рянства, ибо, во-первых, прежде всего в нем видел социаль-
ную базу консерватизма, а во-вторых, учитывал его навыки
управления страной, чего не было у других сословий. Высоко
ценя преемственность, традиции в государственной и обще-
ственной жизни, Чичерин писал, что массы более склонны
к новизне, ибо от нее ждут изменения своего материального
положения. Причем чем оно хуже, тем негативнее отноше-
ние к традициям. Еще менее дорожат ими средние классы,
отличительной чертой которых является стремление вперед.
Аристократия же, находящаяся на высоте положения, идет
на постепенные уступки, не разрывая традиций, и развитие*
осуществляется без скачков и революций. Однако единствен-
ным примером такой аристократии Чичерин считал англий-
скую аристократию. По его мнению, она деятельно участво-
вала в экономической жизни, умела понять дух времени,
а в -период конфликта с абсолютизмом заключила союз со
средними классами, победила монархию и возглавила управ-
ление. Позднее, в эпоху демократического развития, она
сумела своевременными уступками удержать господствующее
положение150 Конечно, идеализация английской аристокра-
тии ученым несомненна. Но в умении править, в способности
к компромиссам ей отказать нельзя. Недаром и в XX в. она
была политической силой.
И французская, и немецкая аристократии оказались, по
Чичерину, исторически несостоятельными. Что же касается
русской знати, то, смягчив к ней отношение, Чичерин в целом
считал ее малоспособной, Однако поместное дворянство Рос-
122
сии, куда входила и знать, могло, по его мнению, решить
стоявшие перед страной задачи.
Деление аристократии на естественную и искусственную
не было новым в политической литературе. Еще в XVIII в.
Э. Берк к естественной относил не только дворян, но и бо-
гатых коммерсантов, а также верхушку интеллигенции. По
Берку, невозможность для французской буржуазии, сравняв-
шейся и даже превзошедшей дворянство, по богатству и
образованию занять с последним равное общественное по-
ложение была едва ли не главной причиной революции151.
Отмеченные Берком социальные слои и Чичерин относил
к элите общества. Но хотя он и употреблял выражения
«умственная, денежная, служебная аристократия», все-таки
подлинной аристократией считал только родовую. Вместе
с тем он полагал, что последняя, даже если она стоит на
высоте положения, не удержит Господства, ибо ему положит
конец естественное развитие средних классов. В результате
новая элита составится из лучших представителей дворян-
ства, крупной буржуазии, высшей интеллигенции. По Чиче-
рину, это оптимальный вариант и для общества, и для са-
мой аристократии.. «Мы видели, — писал он, — что лучшие
ее качества развиваются не там, где она владычествует
безгранично, а там, где она встречает сдержки со стороны
других. И в свою очередь, как независимый политический
элемент, она служит самою сильною сдержкой как монар-
хии, стремящейся к неограниченной власти, так и демокра-
тии...» 152.
Определяющим признаком высшего дворянства в России
Чичерин считал не родословную, а крупное землевладение.
Отнюдь не пренебрегая родословной, ученый считал, что при
отсутствии личных достоинств, включая умение поддержи-
вать свое состояние в пореформенный период, она мало что
значила. Что же касается собственно аристократического
правления, то для России, по Чичерину, оно никогда не под-
ходило. В этом ученый следовал традициям русской науки.
Противниками аристократического правления были не толь-
ко В. Н. Татищев и Н. М. Карамзин, но даже такой аполо-
гет аристократии, как М. М. Щербатов 153.
Перейдя затем к изучению демократии, Чичерин пишет,
что эта политическая форма базируется на свободе и ра-
венстве, но поскольку без подчинения закону невозможно
существование государства, то он вводит свободу в опреде-
ленные рамки. При демократии это проявляется в безуслов-
ном подчинении меньшинства большинству, которое является
123
выражением государственной воли. Разделив демократию на
непосредственную, существовавшую в общинах и маленьких
государствах, и представительную, Чичерин перешел к выяс-
нению плюсов и минусов последней. Преимущества демокра-
тии, по Чичерину, заключаются в следующем: 1) она дает
наивысшее обеспечение свободы и права; при ней интересы
всех граждан представлены в законодательном органе;
2) свобода рождает уверенность, энергию, дает возможность
человеку проявить все способности, обеспечивает наивысшую
производительность; 3) участие в верховной власти возвы-
шает человека, он преклоняется только перед общей волей;
это поднимает и нравственный уровень общества; 4) участие
в правлении каждого способствует всеобщему политическому
образованию; 5) вопросы обсуждаются и решаются заинте-
ресованными лицами; 6) поскольку правительство Ьышло из
общества, постольку его разрыв с ним невозможен; 7) де-
мократия, как политический строй, естественное завершение
общегражданского порядка, «составляющего... венец граж-
данского развития человечества» 154.
Гораздо подробнее Чичерин писал о недостатках демокра-
тии. При ней, подчеркивал он, смешиваются гражданский и
политический порядки. Между тем в гражданской сфере че-
ловек занимается собственными делами, которые касаются
только его. В политической же области решаются обществен-
ные вопросы, и заниматься ими должны наиболее способные
и образованные. Последовательное же проведение принципа
равенства отдает верховную власть наименее способным.
По Чичерину, при демократии отрицается значение обра-
зования для верховной власти. Это суждение выглядит со-
вершенно надуманным, поскольку ни одна демократическая
конституция не имеет подобного положения. Но дело в том,
что ученый настолько высоко поднимал планку истинного
образования, что к полуобразованным относил многие слои
современной ему интеллигенции, а народные массы самых
развитых стран называл полуграмотными. Будучи несомнен-
ным сторонником повышения культурного уровня народа,
ученый считал, что образовательный разрыв между ним и
интеллектуальной элитой ликвидировать невозможно. В этом
он был прав. Однако формирование власти из элитарно
образованных людей означает фактическую ее передачу вер-
хушке господствующего класса. Чичерин этого и хотел, но
согласиться*с ним, по нашему мнению, нельзя.
Другой недостаток демократии, по Чичерину, заключает-
ся в безудержной, не брезгующей никакими средствами, борь-
124
бе партий за власть. Из-за этого от активной политической
жизни устраняются лучшие и образованные люди, что харак-
терно для США. В таких странах успех имеют потерявшие
нравственное достоинство политиканы, демагоги, умеющие
льстить толпе, потакать ее страстям и низменным влечениям.
Поэтому из всех аристократий при демократическом прав-
лении влияние имеет только денежная, т. е. худшая, по сло-
вам Чичерина, из всех. (Последняя мысль Чичерина была
одобрительно отмечена А. И. Солженицыным155.) Однако
и она не оберегает богатых от поборов. Под давлением масс
государство, изменяя своей природе, превращается в благо-
творительное учреждение. Демагоги в своих корыстных це-
лях науськивают «толпу на все, что над нею возвышается,
возбуждают бедных против богатых... Социалистическая про-
паганда идет на всех парах, и политическое право служит
ей самым сильным орудием. Известно, какое страшное раз-
витие получил социализм в Германской империи с введе-
нием всеобщего права голоса» 156.
Демократический произвол, по мнению Чичерина, хуже
монархического, царь боится возбудить недовольство. Де-
мократия же, имея большинство, не боится ничего, причем
она не ограничивается политической областью. «Монарх и
аристократия стоят на вершине здания; от самого сильного
гнета сверху подданные могут укрьЛься в частную жизнь.
Народ же везде присущ; он все видит и все знает. Всякий,
кто не примыкает к общему течению или осмеливается под-
нять голос против решения большинства, рискует поплатить-
ся и имуществом, и даже самокТ жизнью, ибо разъяренная
толпа способна ,на все». И далее Чичерин писал: «Токвиль
<...> изучая Соединенные Штаты в самую лучшую их пору...
пришел к заключению, что демократия представляет господ-
ство посредственности: возвышая массу, она понижает верх-
ние слои и все подводит к однообразному, пошлому
уровню» 15'
Следующий недостаток демократии, по Чичерину, — это
неустойчивость общественных отношений, ибо массы, достиг-
шие власти, не дорожат прошлым, в котором было угнете-
ние, а стремятся к постоянным изменениям, забывая, что
благосостояние достигается медленным, естественным путем,
а не государственными мерами. Наконец, использование пар-
тией власти для удовлетворения своих приверженцев, что
тоже характерно для демократии, ведет к нарушению закона,
диктатуре демагогов и даже к тирании, если диктатор сумеет
захватить военную власть.
125
Как видим, отдав должное демократии за пробуждение
предприимчивости, чувства собственного достоинства, связы-
вая с нею повышение производительности труда, политиче-
ского и культурного уровня народа, ученый негативные сто-
роны демократии рисует куда рельефнее, нежели позитив-
ные. Фраза о том, что безоговорочное осуждение демократии
было бы неверно158, убедительно свидетельствует о том, что
Чичерин ей не симпатизировал, но как ученый, стремясь к
объективности, постарался отметить все хорошее, что, по его
мнению, демократия имела. Если бы она ограничилась пере-
формированием и расширением элиты, ростом среднего слоя,
то Чичерин счел бы ее наилучшим политическим устрой-
ством, ведь заявлял же он, что демократия — естественное
завершение общегражданского порядка, который является
венцом человеческого развития. Но она вызвала к полити-*
ческой жизни народные массы, ставшие ее весомым факто-
ром, и именно это вызвало негативизм Чичерина. Народ
действительно не раз увлекался демагогами и помогал уста-
навливать тиранию, от которой сам же страдал. Это наглядг-
но доказано XX веком. Предсказывая такую возможность,
Чичерин писал, что она следствие необузданной демократии,
являющейся худшей формой правления. У Чичерина хватило
объективности не обвинять народные массы, ибо он понимал,
что хотя ответственность с них не снимается, но ни вдохно-
вителем, ни организатором тирании они не являются. Одна-
ко представление ученого о том, что политическое равно-
правие всех граждан чревато диктатурой, неверно.
Опасения Чичерина вызывались стремительным ростом
социалистического движения, но последнее было порождено
не равноправием, а острейшими противоречиями капитали-
стического общества. Недооценил ученый и способность де-
нежной олигархии удерживать власть, хотя и знал о роли
денег в буржуазном обществе. Отметим, что к гегемонии
денежных воротил Чичерин относился отрицательно, спра-
ведливо полагая, что без политических махинаций она не
обходится. Отвергая полную, по его словам, демократию,
Чичерин полагал, что, ограниченная при правильной органи-
зации, она может стать хорошей политической формой и что
она подходит для маленьких стран или союзных государств
вроде США, где не было монархических традиций. Если же
они были, как, например, во Франции, но исчезли, то воз-
рождать их бессмысленно.
Правильная организация демократии, по Чичерину, долж-
на иметь систему юридических и нравственных сдержек про-
126
тйв властей, которые от имени большинства могут творить
произвол. Поскольку демократия требует от граждан близ-
кого знакомства народа с государственными вопросами, а
это легче в маленьких государствах, то необходимо союзное
устройство больших. В числе юридических сдержек Чичерин
назвал также референдумы и разделение властей. Законо-
дательное собрание, писал он, должно быть двухпалатным,
так как единое стремится к произволу, примером чего яв-
ляется французский конвент. Верхней палате необходимо
иметь преимущественно охранительный характер, а ниж-
ней — инициативный. Во главе исполнительной власти мо-
жет быть либо президент, либо избираемый палатами
премьер-министр. Преимущество президентства в том, что
всенародный избранник обладает сильной властью, но он
может ею злоупотребить. Премьер-министр осуществляет
парламентское правление, которое исключает диктатуру, но
это власть слабая. Идеал же невозможен. Слабость прави-
тельственной власти, по Чичерину, должна компенсировать
максимальная независимость суда 159
К нравственным сдержкам ученый относил религию и
патриотизм, причем считал, что они важнее юридических, ибо
демократия невозможна без самодеятельности граждан. Осо-
бое место Чичерин отводил религии, полагая, что демократии
более свойственен протестантизм, нежели католицизм, кото-
рый требует беспрекословного повиновения, «считая терпи-
мость, свободу п равенство началами революционными, он
является естественным врагом основанного на них порядка
вещей, тогда как личное начало, составляющее самый ко-
рень протестантизма, есть вместе и основное начало демо-
кратии» 160
Последнее суждение содержит в себе как сильные, так и
слабые стороны. Роль протестантизма в установлении бур-
жуазной демократии действительно велика. Ее отмечал еще
Гегель. Он же указывал на значение протестантизма в подъ-
еме экономики161. Однако Гегель, а вслед за ним и Чичерин
не хотели видеть оборотной стороны протестантской демокра-
тизации, которая принесла неисчислимы^ страдания миллио-
нам. Гегель полагал, что католическая церковь поощряла
лодырничество, тунеядство и мешала деловым людям. Ду-
мается, что запрещение ростовщичества, требование помощи
бедным, напротив, говорит в пользу церкви. Конечно, сред-
невековое общество имело мало стимулов для развития и
поэтому перемены были необходимы. Буржуазия добилась
их, достигнув впечатляющих успехов. Но игнорировать запла-
127
чеййую за них цену Нельзя. К тому же были и неоправдан-
ные потери. И если М. Вебер, аргументированно доказавший,
что западный капитализм порожден протестантизмом, рас-
сматривал его в сугубо позитивном плане, то Ю. М. Боро-
дай, обратив внимание прежде всего на негативные явления,
показал хищническую, агрессивную природу протестантского
капитализма, сгонявшего крестьян с земли, разрушившего
традиционные ценности, повинного в геноциде коренного
населения Северной Америки и т. д.162. \
Что же касается католической церкви, то она действи-
тельно долгое время была врагом демократии, но Чичерин
явно недооценил ее возможности приспосабливаться к но-
вым условиям. Вряд ли можно назвать объективными и его
суждения о том, что нравственные сдержки необходимы
прежде всего, чтобы не допустить обирания богатых бедными.
Вместе с тем он понимал, что бедняки всегда будут стре-
миться к перераспределению материальных благ. Поэтому
главный противовес этому справедливо видел не в нравствен-
ности, а в создании многочисленного и обеспеченного сред-
него слоя. Именно он должен придать устойчивость демокра-
тическому строю и стать главным оплотом против социали-
стической пропаганды.
Неожиданным является заявление Чичерина о том, что
бюрократия — важное орудие демократии. Однако аргумен-
ты ученого весомы. Ратуя за самоуправление, он в то же
время отмечает, что без контроля оно порождает хищения.
В центре хищения осуществляются в пользу правящей пар-
тии. Силой, сдерживающей как частные, так и партийные
интересы, и является, по Чичерину, бюрократия, призванная
служить общегосударственным целям. В свою очередь вы-
борные органы удерживают ее от кастовости и пренебреже-
ния к частным интересам. Ученый прав. Государственное
управление требует профессиональных навыков, преемствен-
ности, й без квалифицированных, надпартийных чиновников
оно невозможно. Поэтому в развитых странах чиновники —
объект уважения, а не поношения. Там стало нормой, что
старший чиновник осуществляет профессиональное управ-
ление, а его начальник представляет ведомство перед обще-
ственностью и дает ему общее направление. К тому же чи-
новники несменяемы, а официальные руководители меняют-
ся в зависимости от победы или поражения партии.
Способы действия демократии, писал Чичерин, те же,
что и в любом правлении: «нужна сила в чрезвычайных
обстоятельствах ц умеренность в обычном течении жиз-
128
ни»1б3. Но влияние необразованной массы усложняет зада*
чу, чем пользуются революционеры. Правда, опирающееся
на большинство демократическое правительство может вос-
препятствовать этому, но только если проявит твердость.
Однако современные демократии, продолжал ученый, склон-
ны уступать революционным стремлениям, а они величайшая
помеха умеренной политике даже в спокойные годы. Жела-
ние задобрить малоимущих избирателей ведет к уступкам
революционерам. Последние, почувствовав силу, становят-
ся дерзкими, беззастенчивыми и, пользуясь своей сплочен-
ностью, берут верх. Будучи не в состоянии это сделать сра-
зу, они, вырывая уступку за уступкой, готовят почву для
своей победы. Положение усугубляется, если охранители
являются врагами существующего порядка, побуждая этим
умеренных демократов к союзу с радикалами164.
Серьезным противодействием революционерам может
стать, по Чичерину, внешняя опасность, пробуждающая пат-
риотические чувства. Без нее демократия может разложить-
ся. Пример этому Чичерин видел в современных ему США.
При Д. Вашингтоне и нравственность, и гражданский поря-
док были на высоте. Но затем, писал ученый, громадное
экономическое преуспевание стало сопровождаться падением
нравственности. Для политиков общественная деятельность
стала средством наживы. Журналистика потеряла всякую
совесть. Пока экономическое благополучие ставит в США
надежный барьер социализму, но нравственное падение об-
щества дает ему шансы. Однако у американцев есть еще
один противовес. «Главная сила североамериканской демо-
кратии... в изумительной самодеятельности народа, для ко-
торой полная свобода составляет первое и необходимое усло-
вие; социализм же весь направлен на подавление свободы
и самодеятельности и на замену их действием государства.
Нет сомнения, что именно в американском обществе он встре-
тит сильнейший отпор, ибо нет направления, которое было
бы более противно духу американского народа; но в минуту
экономического кризиса, когда лишенные работы массы, не
знающие никаких сдержек и стремящиеся исключительно к
материальному удовлетворению, восстанут... что помешает им
захватить власть...» 165.
Социалистический исход, как следствие экономического
кризиса, казался ученому маловероятным, ибо американцы,
подчеркивал он, доказали умение находить выход из любо-
го материального затруднения. Сложнее положение в духов-
ной сфере, а без ее возрождения будущее демократии, счи-
9. Заказ № 5224
129
тал Чичерин, проблематично. Но именно американскому духу
и нравам она более всего свойственна. Читая почти сто лет
спустя эти высказывания, мы убеждаемся в дальновидности
Чичерина. Действительно, трудно найти большего антипода
бюрократического социализма, нежели США. В 1929 г. во
время великой депрессии устои США зашатались. Но как и
предсказывал Чичерин, американцы преодолели кризис. Не-
беспочвенны были и сомнения ученого относительно духов-
ного возрождения США. Конечно, определенные успехи у
Америки есть и здесь, но думается, что всемирная мода на
американский образ жизни — не доказательство его превос-
ходства над другими. Разнузданная эротика, культ денег,
вседозволенность не представляются нам достижениями че-
ловеческого духа.
Не симпатизируя демократии, Чичерин находил полезным,
чтобы она полностью развилась там, где для нее есть подхо-
дящие условия, а ее опыт, как негативный, так и позитив-
ный, стал поучителен для других. История свидетельствует,
писал ученый, что новое обычно растет, достигает преобла-
дания, а затем обнаруживает односторонность и самой
жизнью вводится в должные пределы. Так, приверженцы
демократии ждали от нее невиданных благ, но скоро разоча-
ровались. Выяснилось, что демократическим путем можно
избрать тирана. Если первоначально демократия привела
к власти средние классы, проявившие яркие дарования, то
затем на арену вышли низшие классы, которые не только
не дали талантов," но стимулировали социалистов. Социа-
лизм же — самый опасный враг демократии, «...доведя до
крайности все присущие ей недостатки, он тем самым под-
рывает ее основы и обнаруживает ее несостоятельность».
И если XIX в. был периодом роста демократии, то «...буду-
щий без сомнения представит нам картину ее упадка». Та-
ким образом, демократия является не венцом человеческо-
го прогресса, а «переходною ступенью политического разви-
тия» 166.
Мысль о грядущем упадке демократии небезоснователь-
на. И дело не только во взлете тоталитаризма в XX в., что,
несомненно, является аргументом в пользу концепции Чиче-
рина. Тоталитаризм рухнул, но какая демократия победила?
Думается, та, в которой фактически властвует меньшинство,
т. е. псевдодемократия. Конечно, чем шире демократия, тем
больше властвующее меньшинство считается с большинством.
Но переоценивать этого нельзя. Еще К. П. Победоносцев
показал, что народные избранники претворяют не народную,
130
а партийную волю. Фактически, писал он, избиратели «в
самом акте избрания отказываются от всех своих прав в
пользу избранного представителя»167 Весьма ограничен и
выбор избирателей, ибо кандидатов избирают не они, а пар-
тийные комитеты. К сказанному Победоносцевым необходи-
мо внести два существенных уточнения. Во-первых, в бур-
жуазной демократии главную роль играют не партии, а фи-
нансовая олигархия, которая их финансирует. Во-вторых, уг-
роза поражения на следующих выборах заставляет учитывать
интересы народа. В этом несомненное достоинство демокра-
тии. Но если в стране не существует влиятельной партии, ко-
торую местная плутократия не может купить, то выборы во
многом превращаются в фарс. Исключение бывает только
в том случае, если господствующий класс расколот и отдель-
ные его группировки, а соответственно этому и выражающие
их интересы политические партии ведут ожесточенную борьбу.
Существование на политической арене в XIX—XX вв. со-
циалистических партий, независимо от их целей, способство-
вало расширению демократии, ибо в условиях политической
конкуренции народ получил возможность влиять на государ-
ственную политику. Эта борьба нередко выливалась в кро-
вавые столкновения, уносившие миллионы жизней. Но если
говорить о демократии, то главная угроза ей, на наш взгляд,
таилась в решительной победе одного из конкурентов и в
устранении соперника. Можно, конечно, заявлять, что побе-
да коммунистов привела к тоталитаризму, но ведь и гегемо-
ния буржуазии не везде давала расцвет. Если последний
был в Европе, Северной Америке (причем во многом за счет
ограбления других стран), то в третьем мире нередко к вла-
сти приходили компрадоры, ввергавшие свои страны в хро-
ническую отсталость, нищету, голод, унизительную зависи-
мость от иноземцев, в разгул эскадронов смерти, уничтожав-
ших. людей без суда. Вряд ли подобные режимы предпочти-
тельнее социализма.
Поскольку широта представительной демократии зависит
от остроты партийной борьбы, постольку возникает сомнение
в целесообразности такой политической системы. Если социа-
лизм не принес народовластия, то последнего нет и на бла-
гополучном Западе, где правит умело манипулирующая об-
щественным сознанием элита. Другое дело, что она пока на
высоте положения: обеспечила своим странам процветание
и победила многолетнего соперника. Конечно, главную роль
сыграла большая эффективность капиталистического произ-
водства, но угроза социализма во многом подхлестывала
9*
131
буржуазию, побуждала создавать высокий жизненный уро-
вень, давать социальные гарантии. Да и позитивные черты
социалистического хозяйствования были усвоены и усовер-
шенствованы.
В какой мере верна разделяемая Чичериным мысль
А. Токвиля о том, что демократия порождает посредствен-
ность? Думается, в отношении политических деятелей она
небеспочвенна, но фактические властители, стоящие у них
за спиной, это не посредственность. На вершину финансово-
экономического Олимпа они взошли, выдержав беспощадную
конкуренцию, и постоянно отстаивают свое положение. Од-
нако крах социализма делает их неограниченными монополи-
стами. к тому же, консолидировавшись, мировая плутокра-
тия по существу избавила себя даже от капиталистической
конкуренции. Но монополизм, как свидетельствует история,
вреден. Поэтому есть основания предполагать сокращение
влияния трудящихся, т. е. свертывание ограниченной демок-
ратии. Полной же не существует.
Итак, по Чичерину, демократическая форма правления
имела достоинства и была необходимым элементом развития.
Однако, установив всеобщее политическое равноправие, она
создала угрозу поглощения качества количеством. И до Чи-
черина, и после него многие мыслители задавали сакрамен-
тальный вопрос: как из тысячи глупых мнений создать одно
умное? Чичерин тем не менее основную угрозу видел не в
массе, а в радикалах, стремящихся повести ее за собой.
Мыслителей же, готовых обвинить прежде всего народ, не-
мало. Так, один из виднейших философов XX в. X. Ортега-
и-Гассет утверждал, что хотя господство масс и содейство-
вало подъему среднего жизненного уровня, но негативных
последствий больше. Считая вслед за Чичериным, что де-
мократия немыслима без закона, он утверждал, что массы,
установив гипердемократию, действуют помимо закона и
навязывают обществу свои вкусы и свою волю. Если раньше
массы полагали, что профессиональные политики разбира-
ются в государственных делах лучше их, то теперь они при-
своили это право себе. Массы же низвели культуру до вуль-
гарного уровня и преследуют все, что пытается возвыситься
над этим. Они получили жизненные условия, которые ранее
были доступны единицам, но не испытывают и тени благо-
дарности. Наконец, массы, по словам философа, во все ле-
зут и непременно с насилием168. Подчеркнем, что масса в
понимании Ортеги-и-Гассета включает в ce6rt не только ра-
бочих и крестьян, но и немалые слон интеллигенции. Ей он
132
противопоставлял элиту, которая, по его мнению, отличается
прежде всего повышенным требованием к себе, посвящает
жизнь высшим целям и формируется не по наследственному
принципу, а по результатам личных усилий.
Философ отразил целый ряд действительных явлений. Это
засилие низкопробной маскультуры, вспышки насилия и т. д.
Но можно ли считать, что в этом повинны массы? Уродли-
вые явления, о которых писал испанский философ, создаются
прежде всего заинтересованными в них политическими и эко-
номическими силами, внедряются при помощи средств мас-
совой информации и государственно-политических структур,
а ответственность сваливают на простого человека, объявляя,
что все это совершается в угоду его вкусам и желаниям.
Последний действительно виновен, но виновен в том, что дает
себя дурачить и паразитировать на его низменных инстинк-
тах. Чичерин в отличие от Ортеги-и-Гассета понимал, что
возлагать главную ответственность на народ нельзя. Но, по
его мнению, всеобщее политическое равенство создает пред-
посылки для злоупотреблений. Даже если бы не было социа-
листов, то и тогда политики, зависящие от голосов некомпе-
тентных избирателей, вынуждены были бы угождать толпе,
прибегая к всевозможным трюкам, а это глубоко претило
Чичерину, считавшему, что предпочтительнее система, кото-
рая учитывает народное мнение, но не позволяет решать го-
сударственные ‘вопросы арифметическим большинством.
Из сочинений Чичерина следует, что необузданная демо-
кратия способна привести к таким страшным явлениям, ка-
ких не зйала самая деспотичная монархия. В качестве при-
мера он приводил Великую французскую революцию, кото-
рая дала, по его словам, образцы нечеловеческих зверств.
Оставим специалистам выяснять вопрос, сопоставимы ли
деяния якобинцев с деяниями Филиппа II или Надир-шаха,
но совершенно очевидно, что ни один европейский монарх во
времена Чичерина, а тем более позднее, не рискнул бы по-
вторить ничего подобного. Что же касается русских само-
держцев, то им было далеко до борцов за свободу. Правда,
Ивана Грозного обвиняли в массовом терроре, но не все
исследователи согласны с этим. Так, митрополит Иоанн счи-
тает подобные обвинения клеветой иностранцев, некритиче-
ски принятой рядом отечественных историков169
Оптимальным политическим устройством, по Чичерину,
является такое, которое соединяет аристократический и де-
мократический принципы с сохранением ведущей роли пер-
вого. Поскольку демократия неразрывно связана с респуб-
133
ликой, а последняя могла быть и аристократической, то есте-
ственно появление смешанной республики. Формы, в кото-
рых может существовать смешанная республика, различны.
Аристократия и демократия, писал ученый, могут заседать
в различных народных собраниях,1 как это было в древне-
римских куриях, но возможен и цензовый принцип 17°.
Коренной недостаток этой системы ученый усматривал в
разделении властей, порождающем распри. Причем имеющие
противоположные интересы массы и аристократия борются
не только за власть, но и за общественные и материальные
блага. Примиряющей их силы нет. Поэтому «смешанная рес-
публика есть не что иное, как узаконение общественной борь-
бы», и управление в ней очень сложно. Ее граждане должны
обладать государственной мудростью, способностью к комп-
ромиссам, патриотизмом, побуждающим жертвовать личными
интересами. Неподражаемым образцом в этом смысле была
древнеримская республика. Но поскольку раздоры, способ-
ные довести страну до распада, опаснее в большой стране,
постольку смешанная республика должна быть невелика.
Чрезмерные завоевания Рима способствовали ее падению.
Но главным злом оказалась разросшаяся демократия, вслед-
ствие чего центр управления переместился из сената, оплота
аристократии, в народные собрания171.
Увлечение Чичерина идеей, согласно которой народ имеет
право влиять на государственные дела, но преобладать долж-
на элита, иногда приводило его к забвению собственных же
выводов. Ведь писал же он, что ахиллесова пята Рима —
это пролетаризация народа и отсутствие среднего слоя. Осо-
бое внимание Чичерин уделил такому римскому институту,
как диктатура. В ней римляне, писал он, нашли противо-
ядие против обострения социальной борьбы. Когда она до-
ходила до опасной черты, власть на шесть месяцев переда-
валась диктатору, вносившему успокоение. Однако сама
потребность в диктатуре свидетельствует о внутренней сла-
бости республики и необходимости замены ее монархией.
И именно ограниченная монархия, по Чичерину, наилучшим
образом обеспечит соглашение аристократии с демократией.
Но последняя не уступит добровольно. Лишь чрезвычайные
обстоятельства, связанные либо с войнами, либо с перево-
ротами, могут ее к этому принудить.
Таким образом, рассмотрев различные формы государст-
венного устройства, Чичерин подвел читателя к мысли, что для
России наилучшая — это конституционная монархия. «Ог-
раяиченная монархия, — писал он, — представляет сочетание
134
монархического начала с аристократическим и демократиче-
ским... Монархия представляет начало власти, народ или его
представители, начало свободы, аристократическое собрание,
постоянство закона, сдерживающего, с одной стороны, произ-
вол власти, с другой стороны, необузданность свободы, и
все эти элементы, входя в общую организацию, должны дей-
ствовать согласно для достижения общей цели. Идея госу-
дарства достигает здесь высшего развития, но возможность
осуществления идеи зависит не от теоретических соображе-
ний, а от жизненных условий, которые могут быть весьма
разнообразны и далеко не всегда налицо» 172
По Чичерину, конституционная монархия — это одна из
форм ограниченной монархии. Вначале была племенная мо-
нархия, где монарх ограничивался законами и обычаями.
Затем появилась сословно-представительная. Новому же вре-
мени свойственна конституционная монархия. Если сословно-
представительная монархия является ограниченной вслед-
ствие сословных привилегий, то конституционная — вслед-
ствие участия всего народа в верховной власти. Каждый вы-
борный, подчеркивал ученый, как носитель власти есть пред-
ставитель народа, а не уполномоченный избирателей, дей-
ствующий по их инструкции. Последнее характерно для со-
словных собраний. Выборное лицо в конституционной монар-
хии не ответственно за свои действия, ему вверяется не ох-
рана привилегий, а известная отрасль верховной власти.
Ученый понимал, что политические партии имеют соци-
альные корни, следовательно, даже если парламентарии юри-
дически безответственны, то их фактическая зависимость
существует. Безусловно, наибольшую безответственность при
такой системе можно проявить по отношению к народным
массам, право на государственное управление которых све-
дется к праву выбирать себе господ. Разумеется, Чичерин
не согласился бы с подобным выводом и разъяснил, что пред-
ставители учитывают все интересы, принимают решения, от-
вечающие общему благу. Думается, что это разъяснение
неубедительно. Характерно, что, отмечая преимущество кон-
ституционной демократии, Чичерин подчеркивал отсутствие
в ней владычества масс и передачу управления способным.
Одним из методов достижения этого является избирательная
система, ограждающая способных либо цензом, либо двой-
ным, а то и тройным правом голоса. Вместе с тем ученый
указывал на наличие демократических элементов, удержи-
вающих аристократию от несправедливости по отношению
к народу. Преимущества конституционной монархии заклю-
135
чаются также в недопущении ожесточения партийной борь-
бы вследствие наличия высшей примиряющей силы, а также
в способности приспосабливаться к меняющимся условиям
без коренных изменений173.
Говоря о верховной власти в конституционной монархии,
Чичерин подчеркивал, что в больших государствах она со-
стоит из короля и непременно двух палат, это необходимо
для предотвращения столкновения монарха с представитель-
ством. Народные представители составляют нижнюю палату,
аристократия — верхнюю. Последняя задерживает все вред-
ные законы, исходящие от первой, и принимает на себя кри-
тику, давая возможность монарху остаться в тени174. Однако
именно разделение верховной власти составляет главный не-
достаток конституционной монархии. И монарх, и обе пала-
ты, писал Чичерин, способны выйти за пределы своих преро-
гатив, что может привести к тяжелым последствиям. Гаран-
тий же против этого нет. Как видим, оставаясь реалистом,
ученый ни при каком государственном устройстве не обещал
безмятежной жизни.
Одним из средств уменьшить вредное разделение властей
Чичерин считал передачу управления вождям победившей
партии, имеющей большинство в парламенте. Перечисляя
многие выгоды этой меры, он особо выделил необходимость
чередования партий в государственном управлении, что
позволяет бывшим оппозиционерам приобрести государствен-
ный опыт, а бывшим правителям лучше понять потребности
страны и избавиться от односторонности175.
Но даже дееспособная партия может, по Чичерину, навре-
дить, ибо, пробиваясь к власти, не брезгуя средствами, она,
получив ее, везде расставляет своих людей, а далеко не все
они соответствуют занятой должности. При демократии,
писал ученый, преграды этому нет, но конституционная мо-
нархия ее дает. Хотя /Правительство опирается на большин-
ство, но поскольку и назначение, и отставка министров зави-
сят от монарха, то они получают определенную самостоя-
тельность. Монарх может назначать, министров и помимо
большинства. Конечно, парламент, прежде всего нижняя па-
лата, могут лишить правительство поддержки, но это вызо-
вет ее роспуск и новые выборы. Неверно думать, что Чиче-
рина привлекала политическая система кайзеровской Герма-
нии. Ратуя за определенную независимость министерств от
парламентского большинства, он подчеркивал, что в Герма-
нии это стало нормой, которую выдают за монархический
принцип. Но полновластие монарха несовместимо с парла-
136
ментаризмом. Такая система ведет к вечному несогласию на-
рода с правительством. Монарх не может упорствовать в
проведении своих взглядов, а должен согласовывать их с об'
ществом. И если, например, повторные выборы дали тоже
большинствд, то он обязан уступить176.
Влияние монарха при конституционном режиме различно
в каждой стране и зависит от данных условий. «Там, где
общество слабо, корона естественно имеет перевес». Но по
мере созревания общества роль монарха сокращается и
появляется парламентское правление. «Монарх перестает
быть руководителем политики; он остается умерителем дви-
жения. Отсюда ясно, что парламентское правление можно
рассматривать как высший цвет конституционного порядка,
но отнюдь не как всеобщую панацею...» 177
Российские либералы жаждали парламентского правле-
ния. Чичерин, желая в перспективе того же, предупреждал,
что, пока в обществе не возобладают умеренные течения,
пока оно не проникнется сознанием государственных инте-
ресов, о парламентском правлении не может быть и речи.
Ближайшая же перспектива, по Чичерину, — это ограничен-
ная, но сильная царская власть. Однако для этого необхо-
димо содействие последней. То, что между царизмом и об-
щественностью нарастал антагонизм, воспринималось Чиче-
риным как трагедия, но изменить ситуацию он не мог.
Подведем итог. Политические симпатии Чичерина были
на стороне конституционной монархии. Ее совместимость с
политической свободой и высоким уровнем жизни доказана
сегодня опытом таких стран, как Великобритания, Голлан-
дия, Испания, Норвегия, Швеция, Япония. Чичерин видел
и недостатки монархического правления, не считал его фор-
мой, пригодной для всех народов. Но его прогноз, согласно
которому конституционная монархия будет доминировать в
XX в., не оправдался. Более того, она трансформировалась
в форму, не предусмотренную Чичериным. В образцовой для
него Англии палата лордов потеряла былое значение и бур-
жуазная демократия одержала победу. Думается, что само
понятие буржуазная демократия, которое так не нравится
современным западникам, оправданно, ибо реальная власть
принадлежит буржуазии. Как правило, финансовые магнаты
не выходят на открытую политическую арену, предпочитая,
чтобы там боролись профессиональные политики, находящие-
ся у них на содержании. Выиграв выборы, последние прини-
мают на себя ответственность за положение в стране, а на-
стоящие хозяева остаются в тени. Однопартийная система
137
в таких условиях просто невыгодна. Поэтому не только бур-
жуазные, но и псевдосоциалистические партии, не покушаю-
щиеся на могущество финансовых магнатов, вполне вписы-
ваются в этот порядок.
Чичерин, несомненно, хотел элитарного правления, кор-
ректируемого, но не более того, народом. Но гегемонии де-
нежной аристократии он не желал. Ценя последнюю, он не
мыслил правящей элиты без видных ученых и администра-
торов, причем в качестве не интеллектуальной и служебной
обслуги, а равноправных партнеров. Ведущее же место он
отводил крупным землевладельцам. Подчеркнем, что Чиче-
рин был за открытое господство элиты, надеясь убедить об-
щество, что это естественно. Он также считал, что именно
конституционная монархия позволяет талантам занимать вы-
сокое положение в государстве, не участвуя в грязных фор-
мах политической борьбы. Не будь верхней палаты с ее по-
стоянным представительством, они оказались бы вне поли-
тики. Считая эту палату органом родовой аристократии, он
указывал, что если последняя утратила свое значение, то ее
место должны занять крупные землевладельцы и промышлен-
ники, видные ученые и администраторы. Последние три
группы, по Чичерину, несомненные таланты, а крупные зем-
левладельцы носители традиций. Если же учесть, что луч-
шие политические партии, по его мнению, созданы и руково-
дятся аристократией, то очевидно, что и нижняя палата, за
которую они борются, при всей ее связи с народом, должна
контролироваться элитой.
Однако расчеты Чичерина не оправдались. Для консти-
туционной монархии, которую он хотел видеть, был необхо-
дим сильный монарх. Но он мог быть таковым только при
наличии серьезной опоры. Пока крупные землевладельцы
конкурировали с буржуазией, мог сохранять реальное влия-
ние и монарх. Однако с достижением финансовой олигархией
полного превосходства роль монарха во многом стала деко-
ративной. Отметим, что открытое элитарное правление, даже
если оно способно лучше обеспечить интересы граждан, не-
жели скрытое, не привлекательно для большинства. Недаром
в XX в. элитные государственные структуры либо исчезли,
либо потеряли реальное значение.
Конечно, ни одно общество не существует без элиты и
дееспособность первого во многом зависит от дееспособности
последней. Но чрезмерное сосредоточение власти в руках
элиты, на наш взгляд, недопустимо. Разумеется, рядовые
граждане не могут командовать армиями, управлять фабри-
138
ками и, банками, вести дипломатические переговоры. Они не
разбираются в хитросплетениях законодательства, но очень
остро ощущают на себе действие государственной системы
и могут судить о том, плох или хорош закон, который их
непосредственно касается. Мысль о том, что кто-то более
компетентный знает, что им нужно, верна лишь отчасти и в
немалой степени связана в лучшем случае с элитарным вы-
сокомерием, в худшем с лицемерием. Если же плохо рядо-
вым гражданам, то плохо и государству, неотъемлемой
частью которого они, как правильно считал Чичерин, являют-
ся. Поэтому непосредственное участие трудящихся в высшем
законодательном органе страны, на наш взгляд, необходимо.
Безусловно, приоритет все равно останется за профессио-
нальными политиками, которые действительно лучше пони-
мают общие интересы, а государственная деятельность яв-
ляется для них специальностью. Однако история знает при-
меры, когда во имя большой политики пренебрегаются на-
сущные нужды простых людей, а общенародные интересы
приносятся в жертву элитным интересам. Ответить же на
вопрос, как конкретно может осуществиться непосредствен-
ное участие трудящихся в государственном управлении: по-
требуется ли Земский собор народной монархии, или Вер-
ховный Совет народной республики, или что иное, мы не
беремся, ибо его решение не входит в цель нашего исследо-
вания.
Последняя государственная форма, которую рассматри-
вал Чичерин, — это союзные или федеративные государства.
По его мнению, они более присущи демократической, нежели
монархической, форме правления. Им был поднят актуаль-
ный сегодня вопрос о федерации народов. Его решение не-
гативно. Даже федерация государств близких народов будет
неустойчива. Державное положение субъектов федерации
неизбежно ослабит центральную власть. Только когда одно
государство явно сильнее других, федерация сохраняется,
но при малейшей неудаче подчиненные стремятся к само-
стоятельности. Хуже всего, если в федерацию входит враж-
дебный народ. Врагов выгодно держать особо, нежели вклю-
чать их в собственный государственный организм178.
Что же касается федерации по территориальному прин-
ципу, наподобие США, то ее Чичерин считал совершенно оп-
равданной. Аргументы ученого убедительны, но он не мог
предвидеть появления федераций, удерживаемых надгосу-
дарственными структурами. Так, в СССР цементирующей
силой была КПСС, которая фактически осуществляла госу-
139
дарственные функции. С ее падением сразу же рухнуло и
союзное государство. Другим примером является Европей-
ское экономическое сообщество, состоящее из формально не-
зависимых государств, но объединенных властью междуна-
родного капитала. Если пошатнётся последний, то развал
сообщества неминуем.
В заключение подчеркнем, что есть все основания считать
Чичерина одним из крупнейших специалистов в области го-
сударственной теории. Будучи гегельянцем, он не стал ком-
пилятором философа, а пошел дальше его. Гегелевские схе-
мы носили умозрительный характер, что подчеркивал и
Чичерин, который сам высоко ценил умозрение, но не огра-
ничивался им, а изучал реальные политические процессы и
солидное место отвел в своей концепции социально-экономи-
ческому фактору. Поэтому обвинения Чичерина в сугубо
юридическом подходе не состоятельны, хотя юридический
крен у него, безусловно, есть, а политический фактор преоб-
ладает над социально-экономическим. Слабостью его кон-
цепции является недостаточная сбалансированность ее со-
ставных компонентов, следствием чего социально-экономиче-
ский фактор оказался несколько органически вплетенным в
нее, а скорее наложенным сверху на философскую схему.
Помимо Гегеля, Чичерин испытал влияние и других мыс-
лителей, например Л. Штейна. Но к каждому из них он
подходил избирательно и впитывал только те мысли, кото-
рые соответствовали его воззрениям, отвергая при этом дру-
гие и оставаясь всегда самостоятельным. Того же Штейна
он критиковал за представление об обществе, как об орга-
низме.
Представление Чичерина о надклассовости государства,
на наш взгляд, верно. Государство, по его мнению, не просто
представитель всех социальных слоев, но и самостоятельный
организм. Это так, ибо в противном случае государство не
смогло бы выражать общенациональные интересы и быть
социальным регулятором. Господствующее положение в нем
Чичерин отводил элите. Правда, элита общегражданского
строя, по Чичерину, не господствует, а преобладает, посколь-
ку ее власть относительна, а народные массы имеют влияние
на государственные дела, но думается, что и тут нужно го-
ворить именно о господстве. Но оно, конечно, неполно, ибо в
противном случае превращается в диктатуру, при которой го-
сударство утрачивает надклассовый характер, а это ведет его
к краху. Каждый класс, естественно, преследует собственные
интересы, но когда его представители попадают в государ-
140
ственный аппарат, то, помня прежде всего о себе й своих,
они вынуждены считаться с элементарными требованиями
государственности, заключающимися в поддержании един-
ства. А оно невозможно без соблюдения интересов других
слоев. Если же последние откажут государству хотя бы в
косвенной поддержке, то никакая элита не сохранит его.
Думается, что мысль Чичерина о том, что народ — составная
часть государства, а государство — не учреждение, а (как
удачно названо Ильиным) совокупность учреждения и кор-
порации, верна.
Правильно и представление Чичерина о преобладании ду-
ховного единства в государстве над материальным. Но уче-
ный понимал и огромное значение материального фактора,
недооценка которого оборачивается разрушением государ-
ства. Главным элементом последнего Чичерин считал власть,
способную силой принудить все социальные слои и обще-
ственные союзы к повиновению. Но делается это не ради
самой власти, а во имя общего блага, и подчиняются ей не
толькр потому, что она сила, а и потому, что только она спо-
собна установить порядок, антиподом которого является
война всех против всех.
Народ в свете такой теории выглядит ведомым. Думает-
ся, что это соответствует реальности. Сам по себе народ —
неорганизованная масса, не способная к совместным дей-
ствиям. Поэтому решает не он, а его политически активная
часть, верхушка, которую и составляет власть. Разумеется,
она может быть и антинародной, но опрокинуть ее народ
сможет только тогда, когда из его среды выделится другая
организация, способная конкурировать с господствующей.
Неорганизованный же народ не способен даже к самоза-
щите. Однако если государство станет классовым, то в его
защите не заинтересованы все остальные слои. Поэтому, даже
если не найдется сил сопротивления внутри общества, оно
будет уничтожено внешним врагом. Есть масса примеров,
когда прославленные государства падали под ударом кучки
завоевателей, сопротивляться которым народ не желал, ибо
не считал это государство своим. Отсюда видно, что чем
больше власти отдалены от народа, чем меньше у него воз-
можностей оказать влияние на ход дел, тем обреченнее та-
кое государство.
Чичерин убедительно показал научную несостоятельность,
но политическую значимость теории «общественного догово-
ра». Однако его собственные представления о происхожде-
нии власти, а следовательно, и государства наименее убе-
141
дительная часть его концепции. Если одна сторона вопроса
получила пусть и спорное объяснение: власть рождается из
завоевания, из княжеской дружины и т. д., то вторая: при
каких обстоятельствах желание порядка у парода переходит
в целенаправленное стремление к нему — не выяснена.
Можно согласиться с Чичериным, что чем меньше един-
ства в обществе, тем сильнее должна быть власть, что госу-
дарство восполняет недостатки общественного строя и даже
преобразует его. Но мысль о том, что государство переводит
один общественный строй в другой, не только неверна, но и
противоречит высказываниям самого Чичерина об отсутствии
государства в средневековье. Тем не менее доля истины в
ней есть. Так, русское государство в 1861 г. действительно
перевело один общественный строй в другой, но возводить
в закономерность подобные явления нет оснований. Вместе
с тем выдвинутое Чичериным вслед за Штейном положение
о наибольшем влиянии на государство общественного строя
свидетельствует о глубине проникновения ученого в изучае-
мый им предмет.
Исключительно важна мысль Чичерина о роли произво-
дительных сил в изменении общественных отношений. Одна-
ко роль государства в этом показана им не совсем верно.
Он понимал, что государство может тормозить развитие про-
изводительных сил, но в конечном итоге, по его мнению, оно
соединяется с социальными носителями экономического rtpo-
гресса и во имя общего блага производит изменение обще-
ственного строя. Ученый не учитывал, что государство спо-
собно вплоть до крушения поддерживать регрессивные силы.
Тем не менее концепция Чичерина предпочтительнее распро-
страненных в конце его жизни идей экономических материа-
листов, считавших, что государство автоматически, без клас-
совой борьбы, переводит один экономический порядок в дру-
гой. Чичерин же рассматривал классовую борьбу как неотъ-
емлемую часть общественной жизни, но стремился не допу-
стить ее перерастания в классовую войну.
Видя в государстве организованное отечество, ученый
справедливо ставил его интересы выше интересов личности.
Но человек, по его концепции, выше общества потому, что
общество является совокупностью частных интересов и в нем
каждый сам за себя. Эти взгляды соответствуют западному
буржуазному индивидуализму и, на наш взгляд, противоре-
чат интересам трудящихся. Атомизация общества во имя
личной свободы выгодна прежде всего сильным мира сего.
Одиночку, оторванную от коллектива, подчинить легко. И ес-
142
ли на Западе верхи за счет ограбления чужих народов могли
хорошо подкормить свои, то в,других странах индивидуализм
для трудящихся гибелен. Конечно, индивидуализм способ-
ствовал пробуждению творческих возможностей личности, но
Запад заплатил за это великими потрясениями. К тому же
исторические условия благоприятствовали там именно такой
модели, но на Востоке и в России она неприемлема.
Мысли Чичерина о правах и обязанностях граждан прог-
рессивны и для его времени, их осуществление способство-
вало бы заметному шагу вперед в развитии страны. Но не
во всем с ним можно согласиться. Так, он неправомерно
исключал социальные гарантии, т. е. право на труд, социаль-
ное обеспечение, здравоохранение и т. д. Верно считал, что
сохранение прав граждан надежно обеспечивается только
участием в управлении государством, но допускал его для
масс лишь в пассивной форме.
Поставив поистине вечный вопрос о нравственности в по-
литике, Чичерин правильно решил, что политика не исклю-
чает нравственность, но не может определяться ею. Выдаю-
щимся вкладом в науку является обоснование Чичериным
положения о национальной основе государства. Не отвлечен-
ные идеи, не общечеловеческие, а име,нно национальные
интересы создают государство. Многонациональные государ-
ства существуют благодаря доминирующей, но не угнетаю-
щей нации, которая берет на себя ответственность за суще-
ствование государства. К сожалению, Чичерин, будучи за-
падником, нередко пренебрегал национальными интересами,
что сказалось в его оценках внутренней и внешней политики
России. Неудивительно, что он не мог предвидеть и возмож-
ности ущемления доминирующего народа. Подобное проис-
ходит тогда, когда правящие круги утрачивают связь с ним
и либо космополитизируются, либо представляют сочетание
космополитов и скрытых до времени националистов. Причем
последние являются представителями не доминирующего на-
рода. Этим создается то, что Л. Н. Гумилев назвал полити-
ческой химерой. В результате народ-державоносец облагает-
ся основными тяготами, да еще держит ответ за все неудачи
и недостатки режима. Рано или поздно этому народу на-
доедает нести такую ношу, и тогда государство рушится.
Поэтому, поддерживая национальное равноправие, необхо-
димо заботиться о сохранении сил доминирующего народа,
от которого зависит судьба государства.
Видное место в научном наследии Чичерина занимает
вопрос о формах государственного устройства. Думается, что
143
исследование ученого в этой области до сих пор не потеряло
своего научного значения и привлекает как богатым факти-
ческим материалом, так и обоснованностью многих выводов.
Чичерин убедительно показал, что идеального политическо-
го устройства не существует, а недостатки и преимущества
свойственны любой государственной форме. Поэтому в го-
сударственном строительстве необходимо руководствоваться
не отвлеченными теоретическими соображениями, а объек-
тивными условиями и учитывать прежде всего общественные
потребности и национальные особенности. Более того, даже
правильно выбранная государственная форма не может
возводиться в догмат, ибо в процессе исторического разви-
тия общественные потребности меняются, что вызывает не-
обходимость в изменении государственного устройства.
Чичерин исследовал известные ему формы государствен-
ного устройства, стремясь сохранить максимальную объектив-
ность. И научные изыскания, и политические расчеты приве-
ли ученого к выводу о предпочтительности конституционной
монархии. Что же касается абсолютизма, то, показав истори-
ческую .необходимость его возникновения и его заслуги перед
страной, он подчеркивал, что абсолютизм исчерпал себя и что
если не произойдет постепенная трансформация монархии в
конституционную, то она погибнет, чего ученый боялся, ибо
понимал, что в России это вызовет катастрофические послед-
ствия. Жизнеспособность конституционной монархии'подтвер-
дил опыт современных развитых стран. Но шансы для ее
утверждения в России были мизерды. Возможным выходом
была бы самодержавная, понимаемая как народная, монар-
хия, но Чичерин, неверно отождествив абсолютизм с само-
державием, такой проблемы даже не ставил.
Демократическая форма правления, по Чичерину, способ-
ствовала как развитию личности и экономики, так и повы-
шению благосостояния и культурного уровня масс. Но она
же создала угрозу подчинения образованного меньшинства
малообразованному большинству, породила беспринципную
партийную борьбу и дала шансы на успех социалистам. Про-
тивореча самому себе, ученый, рассматривал демократию и
как естественное завершение* общегражданского порядка,
являющегося венцом гражданского развития человека, и как
переходную ступень этого развития, предсказывая закат де-
мократии. Вместо нее, • по Чичерину, должна утвердиться
политическая система, которая бы открыто предоставила
власть естественной элите, но ограничила ее народным вли-
янием. История не подтвердила прогнозы ученого.
144
Глава III
РУССКИЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ ПРОЦЕСС
В КОНЦЕПЦИИ Б. Н. ЧИЧЕРИНА
§ 1. Теоретические принципы,
исторических воззрений Б. Н. Чичерина
В отечественной историографии XIX в. ведущее место
принадлежит государственной школе, влияние которой сохра-
нилось и в эпоху империализма. Такие колоритные фигуры,
как П. Н. Милюков, А. А. Корнилов, С. Ф. Платонрв и др.,
при всем их расхождении с государственниками восприняли
целый ряд их идей. Если же учесть, что Платонов оказал
определенное влияние на советскую историографию, то оче-
видно, что изучение исторических воззрений государственни-
ков всегда будет актуальным. Особое место в государствен-
ной школе занимают ее родоначальник К- Д. Кавелин, круп-
нейший ее историк С. М. Соловьев и ведущий теоретик
Б. Н. Чичерин. Отношение к государственникам в советской
историографии было двойственным. С одной стороны, отме-
чались их заслуги, особенно Соловьева, а с другой — обви-
няли их в антидемократизме, апологии государства. Подчер-
кивалось, что для государственников характерна формально-
юридическая трактовка исторического процесса, вследствие
чего они не смогли вскрыть подлинные закономерности и дви-
жущие силы истории. Указывалось, что в меньшей степени
формально-юридический подход был свойственен Соловьеву,
занимавшему в государственной школе особое место1.
А. М. Сахаров вообще отделял Соловьева от государствен-
ников, находя немало общего между ними2 Конечно, раз-
личия между Соловьевым, с одной стороны, и Кавелиным
с Чичериным с другой, были. Однако методологические
принципы всех троих сходны, что и позволяет отнести их к
10. Заказ № 5224 145
одной школе. Заметим, что в дореволюционной историогра-
фии государственников не разделяли. В последние годы пред-
принята попытка расширить рамки государственной школы.
Так, А. Н. Медушевский, хотя и с оговорками, включил в ее
состав не только П. Н. Милюкова, но и В. О. Ключевского 3.
Согласиться с этим мы не можем.
Отмечая возникновение государственной школы в 40-е гг
XIX в., советские историки полагали, что окончательно она
сложилась во второй половине 50-х гг., когда ее основные
принципы сформулировал Чичерин. Более того, последний,
будучи учеником Кавелина и Соловьева, стал в это время
«лидером своих учителей», возглавив школу4. Вместе с тем
его влияние нерёдко оценивалось негативно. Так, видный
ученый А. Н. Цамутали писал: «В отличие от Соловьева
Чичерин не пытался выйти за рамки изучения истории юри-
дических институтов и правовых норм». Эволюционировав от
критики николаевских порядков к апологии самодержавия и
к утверждению, что Россия исторически не подготовлена к
свободным формам государственного устройства, Чичерин от-
рицательно влиял на развитие государственной школы 5.
Оба утверждения Цамутали неверны. Не претендуя на
новаторство, он также подчеркивал, что еще Ю. Ф. Самарин
упрекал Чичерина за неполное использование источников, за
пристрастие к юридическим памятникам и игнорирование
других 6 При написании работ по русской истории Чичерин
действительно черпал сведения из юридических памятников
и летописей, но это происходило не потому, что он не пони-
мал значения других источников, а потому, что они не были
еще открыты. Позднее, когда ученый создал фундаменталь-
ные труды «Курс государственной науки», Собственность и
государство», целые разделы он посвятил осмыслению эко-
номического фактора, классам и классовым интересам, клас-
совой борьбе и т. д. Следовательно, упреки в том, что он не
хотел выйти за рамки изучения юридических институтов, не
обоснованны. Другое дело, что теоретический потенциал
Чичерина во многом не был реализован при изучении рус-
ской истории. Мои<но сожалеть, что в пореформенную эпоху,
когда им были написаны наиболее зрелые работы, он по
существу отошел (со второй половины 60-х гг.) от занятий
отечественной историей, но это другой вопрос.
Говоря о заслугах буржуазной историографии, советские
ученые не раз подчеркивали, что, признав наличие законо-
мерностей в историческом процессе и попытавшись, пусть и
не на подлинно научной методологической основе, вскрыть
146
их, она сделала большой шаг вперед. Поэтому представле-
ние о том, что Чичерин фактически упразднил закономер-
ность исторического процесса, является серьезным обвине-
нием. Одним из тех, кто выдвигал его, был известный исто-
рик Н. Л. Рубинштейн 7 Фундаментальные сочинения Чиче-
рина опровергают эти утверждения. Более того, и в ранних
работах Чичерина, непосредственно посвященных русской
истории, власть у ученого не единственный творец истори-
ческого процесса.
Так, полемизируя с Н. И. Крыловым в 1857 г., Чичерин
писал,- что органическое развитие не совершается иначе, как
через действие лиц, служащих проводниками новых идей и
потребностей, зародившихся в обществе. «Человек, — про-
должал ученый, — стоящий на вершине общества, может
иногда ускорить или замедлить движение, дать развитию
мирный или насильственный ход... Но лицо никогда не может
действовать отрешенно от окружающей среды... Лицо только
тогда может действовать с успехом, когда оно опирается на
какой-нибудь существенный элемент в обществе; плоды его
усилий тогда только водворяются прочным образом, когда те
элементы, против которых оно действует, до такой степени
слабы, что не могут дать ему прочного отпора и уступают
влиянию элементов противоположных. Таким образом, за
деятельностью лиц скрывается борьба различных элементов
общества, борьба, в которой победа, разумеется, остается
всегда, на стороне сильнейшего, ибо самое величие действую-
щих лиц выражает силу тех начал, во имя которых они вы-
ступают. Эти сокровенные пружины развития открываются
перед наблюдателем, особенно, когда он от политических со-
бытий обращает взор свой к самой народной жизни: к раз-
витию права, науки, литературы, экономического быта, нра-
вов, понятий. Прежние историки, наблюдая преимуществен-
но за политическою жизнью, давали действиям лиц слишком
много простора; везде у них являлась хитрость и сила, как
главные двигатели событий... Но чем глубже стали прони-
кать во внутреннюю историю общества, тем менее представ-
лялось в них произвола, тем более самые политические со-
бытия начали ставиться в зависимость от внутренних сил,
действующих в обществе. Таким образом,, за деятельностью
лиц стал открываться внутренний процесс народной
жизни, который при всем разнообразии характеров, действий,
стремлений является как верховная сила, которая владыче-
ствует над всем ходом событий и сама управляется внутрен-
ним законом, истекающим из народного естества»8.
10*
147
Но необходимо признать, что изложенные здесь положе-
ния при конкретном изучении русской истории не были реа-
лизованы. Причина же, как мы уже'говорили, в узости Источ-
никовой базы. Выдающимся достижением буржуазной исто-
риографии XIX в. было выдвижение принципа историзма.
Это было характерно и для государственной школы вооб-
ще, и для Чичерина в частности. Так, он писал: «Истинная
историческая метода ...состоит в том, что каждое явление
должно обсуждаться не с точки зрения отвлеченных начал,
а в связи с условиями времени и среды, с предыдущим и
последующим» 9.
Признание закономерности исторического процесса вело
к постановке вопроса об объективности научного исследова-
ния. Поскольку же его решение затрагивало общественно-
политические проблемы, то неудивительно, что он вызвал
острую полемику, которая особенно усилилась во второй по-
ловине 50-х гг. когда выбирались пути преобразования
России. Чичерин не мог остаться в стороне. Полемизируя со
славянофилом Самариным, заявившим, что Чичерин не стоит
на национальной почве,'в силу чего не способен понять древ-
нюю русскую жизнь, а его попытка в вопросе о народности
опереться на естественные науки бесцельна10, ученый, по-
лагая, что национальный подход противоречит объективности,
отстаивал естественнонаучный, прежде всего математический
метод, как безнациональный, утверждая, что «...величайшие
современные ученые признают методу естественных наук за
единственный путь, которому -должно следовать в изучении
наук духовного мира» и.
Причина, по которой естественные науки заняли столь
высокое место, заключается в следующем. Науки появляются,
писал Чичерин, «только у тех .народов, у которых разум раз-
вился До способности действовать отвлеченно. Восточные на-
роды потому... мало принесли пользы науке, что у них обык-
новенно с разумом смешивается воображение, они большею
частью не в состоянии бывают проследить чистую нить мыс-
ли, а наука этого-то и требует». Степень достоверности науки,
подчеркивал Чичерин, «определяется степенью отвлечения
разумной деятельности от субъективных требований и убежде-
ний. Поэтому науки математические и естественные достигли
наибольшей точности и достоверности; здесь отношение пред-
мета к жизненным убеждениям ученого слишком далеко».
В науках, изучающих нравственный мир, продолжал Чиче-
рин, отрешиться от преследования субъективных убеждений
нелегко, но стремиться к этому надо. Этого же требует и сов-
14Я
ременная историография. Поэтому сегодня «тот не историк,
кто не способен отрешиться от своей субъективной точ-
ки зрения, кто не в состоянии понять сущность и значение
даже тех исторических явлений, которые менее всего прихо-
дятся ему по сердцу. Поэтому он не должен измерять степень
развития той или другой эпохи, того или другого народа, боль-
шим пли меньшим соответствием с собственным идеалом;
но он обязан в качестве наблюдателя следить за постепен-
ным раскрытием в истории сил человеческого духа». Это не
значит, указывал ученый, что исследователь не может выра-
зить своего отношения к изучаемым явлениям, но сделать это
он вправе лишь тогда, «когда результат уже добыт, когда
познание совершилось действием чистого разума»12
В этих рассуждениях немало справедливого, но в целом
мы с ним несогласны. Конечно, наука не мыслима без
трезвого, непредвзятого анализа, но полное устранение эмо-
ций невозможно. Эмоции присущи человеку и являются про-
явлением его духовного мира. Сам же Чичерин духовное
начало ставил выше материального. Но если нелегко устра-
нить эмоции из политэкономии, социологии, то тем более это
трудно сделать в исторической науке, которая напрямую за-
трагивает национальные чувства. Более того, убирать эмо-
ции и не нужно, ибо тогда исследователь превратится в ма-
шину, исследующую живых людей. Если во всем положиться
на чистый разум, то он может привести к непредсказуемым
результатам. Неразумными могут тогда оказаться и защита
отечества против сильного врага, и забота о слабых и т. д.
Чичерин подобного не говорил, но ведь голый рациона-
лизм способен порождать такие выводы. Конечно, естествен-
нонаучный метод необходимо использовать в исторических
исследованиях, но только как вспомогательный. Отстранен-
ное же воззрение на отечественную историю, которое отстаи-
вал ,Чичерин, не приближает, а удаляет от истины. Страна
созидается любящими, страдающими, а нередко и умираю-
щими за нее людьми. Поэтому бесстрастный исследователь
никогда не раскроет всей глубины этого созидания. Но, разу-
меется, освещение национальной истории с позиции слепой
любви или казенного патриотизма приносит вред, ибо при-
крытие недостатков и раздувание достоинств создают мифи-
ческую историю, руководствоваться уроками которой нельзя.
С другой стороны, оторванность от национальных интересов
создает предпосылки для разработки и восприятия фальси-
фицированной историографии, служащей разрушению отече-
149
ства. Делается ли это умышленно или невольно, роли не иг-
рает.
В этой связи справедливо мненйе Ю. Ф. Самарина о том,
что предъявляемые к историку требования абстрагироваться
от религиозных, политических, философских убеждений, а
также от своей национальности неверны. Усвоившие настав-
нический тон по отношению к своему народу люди, продол-
жал Самарин, думают, что стали беспристрастны, на самом
деле «под этим мнимым беспристрастием скрывается не-
вольное пристрастие к чужому и неумение сочувствовать
своему» 13 Это верно по отношению к западничеству в целом,
но применительно к Чичерину резковато, ибо тот уважал
историю России. Однако боязнь, что национальные традиции
помешают европеизации, побудила его выдвинуть требование
к ученым, занимающимся отечественной историей,, воздер-
живаться от возвеличивания .родины. Научный же уровень
их работ, по его мнению, определяется степенью признания
зарубежной историографией 14.
Если согласиться с этим, то занижение, а то и очернение
собственной истории неизбежно. Чичерин не замечал, что под
громогласные заявления об объективности, служению истине
у западных историков более чем достаточно и национализма,
и пристрастия, а нередко и скрытой ненависти к России.
Полемизировал с Чичериным по поводу объективности в ис-
торической науке и Н. Г Чернышевский. Если первый рато-
вал за полное беспристрастие, то последний утверждал, что
оно невозможно, подчеркивая, что тот, кто его декларирует
в теории, на практике объявляет пристрастными мнения
своих противников. В действительности «ни один сколько-
нибудь сносный историк не писал иначе, как для того, что-
бы проводить в своей истории свои политические и общест-
венные убеждения» 15 Вопрос только в том, прогрессивны они
или нет. Думается, что уязвимы обе точки зрения. Чернышев-
ский, по существу, стирал грань между наукой и политикой,
а Чичерин выдвигал неосуществимое требование.
Отечественная историография(1знает и сочетание антина-
ционального подхода с псевдоклассовым, давшим преднаме-
ренную фальсификацию. Вспомним М. Н. Покровского, ’от-
рицавшего освободительный и народный характер Отечест-
венной войны 1812 г., объяснявшего гибель наполеоновской
армии ее недостаточной организованностью, поставившего
знак равенства между патриотизмом и национализмом в его
худшем понимании 16.'«Достижения» Покровского можно пе-
речислять до бесконечности.
150
Отношение Чичерина к естественнонаучному методу не
было неизменным. Если во второй половине 50-х гг. он ра-
товал за него, то позднее пришел к выводу, что распростра-
нение этого метода на гуманитарные науки чревато отрица-
нием свободы, поскольку в природе, которую изучают есте-
ственные науки, ее нет, там властвуют неизменные законы.
То обстоятельство, что многие социалисты поднимали на щит
естественнонаучный метод, усилило негативное отношение к
нему Чичерина. Полемизируя с В. Е. Чешпхиным-Ветринским,
упрекавшим Т. Н. Грановского в непонимании научного и
воспитательного значения естествознания и даже утверждав-
шего, что Д. И. Писарев высмеял бы его взгляды, Чичерин
писал, что насмешки последнего были бы проявлением его
невежества. Грановский же более прав. Он уважал естествен-
ные науки, но считал, что для истории они могут быть толь-
ко' вспомогательным средством, и упрекать его можно только
за то, что он переоценивал их значение для своей науки.
«В действительности, изумительные успехи естествознания
в' новейшее время ровно ничего не дали для истории. И это
понятно, ибо область ее совершенно другая... К истории не
приложимы ни математика, ни опытные изыскания. Предме-
том истории являются не механические движения природы,
а сознательные и целесообразные действия человека...»17
Более того, одностороннее увлечение естествознанием даже
вредит изучению истории, ибо способствует переносу мето-
дов одной науки на другую, совершенно несходную с нею.
Разумеется, далеко не все социалисты рассматривали об-
щественные явления через призму естествознания. Немало
было и противников такого метода. В то же время имелись
влиятельные его сторонники в несоциалистической филосо-
фии. К их числу относился и О. Конт. Критике его воззре-
ний Чичерин посвятил целую книгу. В ней, в частности, он
писал, что духовная жизнь человека отлична от материаль-
ного мира. сРелигия, философия, право, нравственность, на-
полняющие своим содержанием историю, суть явления мета-
физические». И поскольку человек существо метафизическое,
то понять проявления человеческого духа можно только с по-
мощью метафизики 18 Не удовлетворившись критикой Конта,
Чичерин написал еще одну книгу, где изложил свое понима-
ние метафизики 19
Выше отмечалось, что Чичерин не смог реализовать свой
теоретический потенциал в конкретных исторических иссле-
дованиях. И поскольку узость Источниковой базы помешала
ему всерьез проанализировать социально-экономические от-
151
ношения, он особое внимание уделил географическому фак-
тору и национальным особенностям. Подобный подход был
свойственен государственной школе, включая С. М. Соловье-
ва. Повышенное внимание к географическому фактору про-
явилось и у многих историков других направлений, например
у В. О. Ключевского. Чичерин обращался к географическому
фактору как в конкретных работах, так и в теоретических
сочинениях. По его мнению, влияние природы велико, но не
беспредельно. Во-первых, человек как духовное существо
внутренне свободен. Во-вторых, он преобразовывает приро-
ду, развивает производство и чем более успевает на этом
поприще, тем менее зависит от окружающей среды. Геогра-
фическая среда слагается, по Чичерину, из ряда факторов,
первым из которых он назвал строение почвы. Горы раз-
деляют народы, писал ученый, море и равнины соединяют.
Равнины способствуют образованию обширных государств.
А чем обширнее страна, тем Меньше свободы между людьми.
Отсюда необходимость сильной власти. Небольшие размеры
государства способствуют развитию политической свободы.
Последняя мысль не нова. О связи 'размеров государства с
политическим строем писали античные мыслители, а в рус-
ской историографии еще в XVIII в. на это указывал В. Н. Та-
тищев 20.
В отличие от многих своих предшественников Чичерин не
абсолютизировал размеры страны, указывал, что обществен-
ное развитие может привести к распаду единой державы,
как это было, например, в средние века. Но подобный рас-
пад представлялся Чичерину все-таки' противоестественным,
в силу чего, по его мнению, единство возвращается. Геогра-
фический фактор отнюдь не является главным при воссоеди-
нении, но он облегчает его. Эти представления Чичерина,
несомненно, складывались под влиянием его учителя Со-
ловьева, еще в 1851 г. писавшего, что «равнина, как бы ни
была обширна, как бы ни было вначале разноплеменно ее
население, рано или поздно станет областью одного госу-
дарства: отсюда понятна обширность русской государствен-
ной области...»21. Более чем столетие спустя Л. Н. Гумилев,
прибегая к иной аргументации, нежели государственники,
писал о естественности возникновения на громадной евр-
азийской равнине единого государства 22
Вторым природным фактором Чичерин назвал климат.
В духе многолетних традиций он писал, что жаркий климат
способствует более физическому развитию, нежели духовно-
му. Он не содействует выработке личности и, следовательно,
152
делает человека малоспособным к свободе. Роскошная природа
не побуждает к упорному труду. Отсюда необходимость при-
нуждения, породившая рабство. Климатом Чичерин объяснял
и порабощение негров. Суровая природа, по его словам, яв-
ляется другой крайностью. Тяга к труду возникает тогда,
когда препятствия не слишком велики и есть надежда на
успех. Отсутствие же этих условий приучает обходиться не-
многим, вырабатывает терпеливость, а все это порождает
склонность подчиняться власти. К тому же сильный холод,
как и сильная жара, препятствует умственному развитию.
Умеренный климат способствует как выработке трудолюбия,
так и формированию личности, благоприятствует зарождению
и развитию свободы. Россия же, по Чичерину, находится в зо-
не умеренного климата и поэтому способна, к высшему раз-
витию. Но расположенность в самой крайней части этой зоны
затруднила ее прогресс23. Как уже говорилось, высказыва-
ния Чичерина чо климате опирались на многолетнюю тради-
цию, но особо следует подчеркнуть влияние Гегеля. Расист-
ские рассуждения Чичерина о неграх также шли от Ге-
геля 24.
Третьим фактором географической среды Чичерин считал
естественные природные богатства или, как он выражался,
произведения почвы. Последние, писал он, влияют на направ-
ление хозяйственной деятельности. Лес порождает охоту,
степь — скотоводство, железные руды и каменный уголь
побуждают к промышленности. Направление хозяйства
влияет на образ жизни народа и весь его общественный быт.
Так, государства земледельческих и торгово-промышленных
народов различны. Особенно велико значение экономической
взаимосвязи народов. Обособленное хозяйство, указывал
ученый, обречено на низкий уровень 25.
В советской историографии долгое время роль географи-
ческого фактора недооценивалась, а пристальное внимание
к нему дореволюционных историков расценивалось как про-
явление немарксистской методологии, не способной понять
решающее значение производства. Между тем естественные
богатства, выгодность или невыгодность географического
положения страны, климат и рельеф местности играли гро-
мадную роль, нередко определяя судьбу страны и народа.
Безусловно, с ростом производительных сил влияние природ-
ной среды сокращалось. Чичерин это понимал и совершенно
определенно указывал на это. Географический фактор и сего-
дня имеет значение, а пренебрежение к нему обернулось ря-
дом серьезных потерь. Более того, он выдвинул новые аспек-
153
ты, которые ранее не учитывались, а некоторые не были
известны. Современные ученые Б. Н. Зимин и В. А. Шупер
убедительно показали необходимость географического ренес-
санса 26
Чичерин считал роль географической среды одним из фак-
торов, влияющих на развитие страны, но отнюдь нс един-
ственным. Но определенное преувеличение влияния этого
фактора особенно прослеживается, когда Чичерин вольно
пли невольно пытается оправдать колониальное угнетение.
Если воздействие географического фактора на производ-
ство, культуру ученый проанализировал достаточно подроб-
но, то проблема воздействия человека на природу им только
поставлена.
Огромную роль в развитии страны играет, по Чичерину,
ее население. Его значение слагается, отмечал он, из коли-
чества и качества. От количества зависит государственная
сила. Правда, этот фактор Чичерин считал относительным,
указывая на примеры побед небольших стран над крупными
державами. Однако новое время, считал он, благоприятно
именно державам. Велика роль плотности населения. Она
создает более прочные внутренние связи, способствует хо-
зяйственному подъему. Поэтому планы заселения Сибири
оценивались ученым отрицательно: отлив населения вызовет
застой в Европейской, России. То, что освоение новых терри-
торий консервирует экстенсивные методы ведения хозяйства,
это верно. Но, во-первых,’ освоение необходимо с экономиче-
ской и стратегической точек зрения, а во-вторых, сама по
себе плотность не порождает интенсификации. Признав бо-
лее важной категорией качество населения, Чичерин вслед
за Гегелем высказал ряд мыслей, которые страдают европо-
центризмом и даже расизмом. Белые европейцы, по его
мнению, стоят во главе человеческого развития и только
Япония является исключением 27
Конечно, на Чичерина повлияли реалии его времени, ког-
да евро- и североамериканская гегемония была неоспорима.
Представить изменение ситуации он не мог. Он, разумеется,
знал, что некогда Китай, например, превосходил Запад, но
полагал, что цветные способны подняться только до опреде-
ленного уровня., превзойти' который им не дано. Заметим, что
расовая проблема мало интересовала Чичерина. О ней он
писал скупо, не вникая в ее суть. Видимо, это было вызвано
тем, что национальным особенностям он придавал неизме-
римо большую роль, нежели расовым.
Важнейшими элементами, консолидирующими людей в
154
нацию, он считал единство языка, принадлежность к одному
государству, чувство духовного родства, сознание общности
истории. Что же касается религии, то она, по Чичерину, не
играет определяющей роли в национальном строительстве.
В Германии, писал он, есть католики и протестанты, но те и
другие немцы. Русскими являются и староверы, и православ-
ные. В то же время греки и румыны не имеют общего с рус-
скими, хотя и являются православными. Живи Чичерин в
наше’время, он указал бы и на миллионы неверующих рус-
ских. Учитывая это, приходится констатировать, что религия
не определяет национальность. Тем не менее Чичерин ее роль
явно недооценивал. Публицисты и политики от славянофилов
до официальных лиц любили ссылаться на то, что составляв-
шие подавляющее большинство населения крестьяне назы-
вали себя не русскими, а православными. Что же касается
староверов, то они особая ветвь православия. Отметим, что
переходившие в православие татары, немцы и др. станови-
лись русскими. Многолетний опыт эмиграции показал также,
что русскость сохраняли те, кто сохранял православие. Ука-
жем на непоследовательность Чичерина. Так, протестантизм,
по его мнению, это «форма понимания христианства», имею-
щая «более или менее национальный характер». Но посколь-
ку в нем преобладало общечеловеческое начало — свобода
мысли и совести, то он утвердился не только у германских
народов. Своеобразие же русского народа, по Чичерину, вы-
разилось не в православии, а в старообрядчестве и других
сектах. Наложение на старообрядчество «проклятия собором
1667 года было знаменательным актом, которым отвергалась
чисто национальная форма и утверждалась связь с общече-
ловеческим началом» 28.
Получается, что германские народы имеют религию, от-
вечающую их национальным особенностям, но для русских
национальное восприятие христианства недопустимо. Харак-
терно, что Чичерин не пытался разобраться в сути религиоз-
ного конфликта XVII в., сведя церковную реформу к изгна-
нию национального своеобразия. Он не учитывал ни того, что
православие всегда было общечеловеческой религией, ни того,
что и после реформы Никона теснейшая связь православия
с русским национальным сознанием осталась. В этой связи
заявление К- С. Аксакова о том, что «русский народ имеет
прямое право как народ, на общечеловеческое, а не через
посредство и не с позволения Западной Европы», совершен-
но оправданно. Общечеловеческое, подчеркивал он, осуществ-
ляется через народное, и поэтому европеизм имеет не только
155
общечеловеческое, но и очень сильное национальное начало.
Западники же принимают все европейское за общечеловече-
ское и в результате ратуют не за него, а за национальное,
но не за свое, а за чужое29 Основания для такого вывода
у Аксакова были. Славянофилы, продолжал он, не отвергают
Европу, но берут из нее только то, что действительно являет-
ся общечеловеческим, не принимая национального.
Отстаивая общечеловеческое, Чичерин не считал его уни-
фицированным, подчеркивая, что оно охватывает разные
стороны духовной жизни и в одном народе могут преобладать
одни, а в другом — другие. Не призывал ученый и заимство-
вать все без разбора, указывая, что особая осторожность
нужна в политической области, где необходимо учитывать
объективные условия страны30. Русский же народ, будучи,
по его мнению, поставленным историей на обочину цивили-
зации, отстал от передовых народов и поэтому должен заим-
ствовать их лучшие достижения. Проявив незаурядные спо-
собности к созданию в крайне неблагоприятных условиях
государства, русские не обогатили человеческую сокровищ-
ницу. Отсюда необходимость для них ходить в учениках.
Фактов, противоречащих последнему суждению, немало.
Хваля протестантов за обогащение человечества свободой
совести и мысли, Чичерин забывал, что они вторгались в чу-
жие земли и истребляли целые йароды, которые были по-
винны только в том, что обладали богатствами, которые за-
хватчики жаждали присвоить себе. Русские же, одолев та-
тар, которые веками разоряли их земли, убивали, уводили в
рабство, не только не прибегли к геноциду или, по крайней
мере, к сгону татар с земли, а предоставили им равноправие
в своей державе. Не есть ли это наш вклад в общечеловече-
ские ценности?
Обратим внимание еще на одно высказывание Чичерина.
«Народность, как носитель общечеловеческих начал, имеет
великое историческое значение, но народность, оторванная
от общечеловеческой почвы, является врагом человечества» 31
Эта мысль была реакцией на политику бисмарковской Герма-
нии. Думается, что она неверна. Экспансионизм Германии
был вызван стремлением к переделу мира. Но принципиаль-
ной разницы ее действий с действиями Англии и Франции,
ранее осуществившими территориальные захваты, мы не ви-
дим.* Сама формулировка Чичерина навеяна западной лите-
ратурой. Но ученый не учитывал, каким образом она может
быть использована. А ведь она давала индульгенцию на бес-
человечное отношение к народам, которые объявлялись за-
156
падйыми властителями врагами свободы, прогресса, прав че-
ловека.
Западничество породило и промелькнувшую в сочинениях
Чичерина мысль о неизбежности появления новой религии,
религии духа, которая, не отменяя прежние, восполнит их32.
Можно сожалеть, что ученый, посвятивший религиозным
проблемам целую монографию33, оказался бессознательным
орудием антинациональных сил. Проповедники экуменизма
апеллируют к общечеловеческим интересам, но, как мы уже
не раз убеждались, под последними скрываются вполне опре-
деленные своекорыстные интересы. Западники же вольно
или невольно оказывали им содействие. Правда, идеи экуме-
низма не занимали заметного места в чичеринском наследии,
но тем не менее они были и оценивать их можно только от-
рицательно. Экуменизм укреплял и без того распространен-
ное у российской интеллигенции скептическое отношение к
православию, что в сочетании с растущим атеизмом расша-
тывало национальное самосознание и приближало крушение
российской государственности.
Обратим внимание на приведенные И. С. Аксаковым рас-
суждения одного из чиновников-западников, названного Ак-
саковым господином Ж., который считал, что русский пат-
риотизм и православие мешают европеизации России и за-
держивают цивилизацию. В отличие от Чичерина Ж. не ду-
мал о новой религии, но полагал, что русский народ надо
довести до того, чтобы крестьяне с одинаковым чувством
шли и в кирху, и в костел, и в православную церковь. Рус-
ское духовенство должно походить на европейское, у него
необходимо изъять воспитание народа и добиться, чтобы
«могли существовать рядом и танцкласс, и канкан, и молит-
ва» 34 Людей, подобных Ж., было немало. i
Видимо, недаром Феодосий Печерский завещал: «Не по-
добает... хвалить чужую веру. Кто хвалит чужую веру, тот
все равно, что свою хулит. Если же кто будет хвалить свою
и чужую, то он двоеверец, близок ереси». Это не означает,
что надо ненавидеть иноверцев. Напротив, Феодосий учил:
«Твори милостыню не своим только по Вере, но и чужевер-
ным. Если увидишь нагого или голодного, или в беду попав-
шего, — будет ли то жид, или турок, или латынянин, ко
всякому будь милосерд, избавь его от беды, как можешь,—
и не лишен будешь награды от Бога...»35.
На протяжении XIX в. шли споры по вопросу о нацио-
нальном единстве в свете взаимоотношений образованного
меньшинства с народом. Еще Н. М. Карамзин писал, что
157
«со времен Петровых высшие степени отделились от ниж-
них, и русский земледелец, мещанин, купец увидел немцев
в русских дворянах, ко вреду братского, народного едино-
душия государственных состояний»36. И Карамзин, и позд-
нее славянофилы не отрицали необходимости усвоения полез-
ных для России достижений Европы. По они желали, чтобы
такие заимствования органически вплетались в националь-
ную жизнь, чтобы образованные русские оставались прежде
всего русскими.
Позднее появились общественные деятели, идеализировав-
шие народный быт, который противопоставлялся ими дво-
рянской культуре. Особенно характерны в этом отношении
народники типа Юзова (И. И. Каблица). За опрощение гос-
подствующего класса выступал Л. Н. Толстой. Чичерин же
писал, что образованные люди разных наций легче понимают
друг друга, нежели свое простонародье. Однако требование
принять народные верования, предъявляемое образованному
меньшинству, он считал недопустимым, подчеркивая при
этом, что умственное развитие не препятствует национально-
му единству.
Думается, что славянофилы, несмотря на некоторые их
крайности, вроде требования отказа от европейской одежды,
были более правы. Неумеренная европеизация привела к
денационализации немалой части образованного общества,
которая оказалась готова на любые, даже самые чудовищ-
ные эксперименты над Россией, ради перестройки ее по на-
думанным схемам. Западничество притупило национальное
чувство у Чичерина, который, будучи патриотом, не заметил
опасности космополитизма. О подобных патриотах И. С. Ак-
саков с большой долей справедливости писал: «...патриотизм»,
в котором никогда в России не было недостатка, именно-то
в России вовсе не означал ни уважения, ни даже простого
сочувствия к русской народности. Отстаивая с беспримерным
мужеством политическое существование русского государ-
ства, патриотизм не выдерживал столкновения с нравствен-
ным натиском Западной Европы и, охраняя целость внешних
пределов, трусливо пасовал и поступался русской националь-
ностью в области бытовой и духовной» 37
Уделял внимание Чичерин и национальному характеру.
По его мнению, в основных чертах он оставался неизмен-
ным. Исторические условия, в которых формировался рус-
ский народ, породили у него привычку к беспрекословному
повиновению, сделали его терпеливым. Терпение русского
человека способствовало установлению сильной власти.
158
К свободе же тяготеют народы, обладающие личной пред-
приимчивостью. Но терпение не обязательно является сла-
бостью. Слабы те народы, которые неспособны отстоять свою
независимость. Сильные же, терпеливые, хотя и малосамо-
стоятельны, но при руководстве сверху способны на многое.
«Поэтому, в одинаковых внешних условиях народы с проти-
воположным характером установляют у себя совершенно
различные государственные формы»38
Русские, по Чичерину, от природы способные, но не на-
стойчивые и делающие все на авось люди. Они более пас-
сивны, нежели деятельны. Поэтому если их выбить из колеи,
они, при всей их привязанности к обычаям, легко перенимают
чужое и подчиняются ему 39 Представление о способном, но
делающем все на ацось русском народе было широко распро-
странено в господствующем классе. Чичерин не первый и не
последний высказывал эти мысли. Но они неверны. Сошлем-
ся на такого знатока проблемы, как А. Н. Энгельгардт, по-
казавшего, что русский народ в трудолюбии и добросовест-
ности не уступает европейцам, но, чтобы его работа дала
максимальную отдачу, она должна быть правильно органи-
зована. При этом обязателен учет национальной трудовой
специфики 40
Заслуживает внимания тезис Чичерина о пассивности
славянской натуры. Нетрудно приписать его классовой по-
зиции ученого, тем более что положение о пассивности на-
родной массы и активной, созидательной роли государства
красной нитью проходит через сочинения Чичерина. Не от-
рицая социальных пристрастий ученого, мьь полагаем, что
такое объяснение неполно и неточно. Во-первых, Чичерин
видел здесь прежде всего национальную проблему. Во-вто-
рых, о пассивности нашего народа писали не только бур-
жуазные историки вроде Чичерина или официальные ученые
вроде М. П. Погодина, но и их антиподы из революционной
демократии. Так, А. И. Герцен утверждал, что «восприимчи-
вый характер славян, их женственность, недостаток самодея-
тельности и большая способность усвоения и пластицизма
делают их по преимуществу народом, нуждающимся в дру-
гих народах, они не вполне довлеют себе <...>
Чтобы сложиться в княжество, России были нужны ва-
ряги.
Чтобы сделаться государством — монголы»41.
Разумеется, не все революционные демократы разделяли
взгляды Герцена. Тем ’Це менее представления о женствен-
ности и несамостоятельности русских были широко распро-
159
странены в отечественной историографии, а их истоки шли
от норманнской теории, которая в том или ином виде глубоко
проникла в сознание российских историков и публицистов.
Есть и социально-политическая подоплека подобного под-
хода. Для правящего класса Тезис, об извечной пассивности
парода был удобен, ибо санкционировал его право на управ-
ление кассами. Западники, кроме того, рассчитывали на пол-
ную европеизацию России. Ведь заявлял же Чичерин, что
выбитый из колеи русский народ легко примет новое. Жен-
ственная натура устраивала и многих демократов, полагав-
ших, что природная восприимчивость народа благоприят-
ствует усвоению их идей. По нашему мнению, рассуждения
о женственности русского народа были не безобидны, ибо
порождали стремление переиначить жизнь народа в соот-
ветствии с придуманными проектами; когда же неожиданно
для прожектеров народ оказывал сопрртивление, то их охва-
тывало озлобление. Н. И. Ульянов обратил внимание на то,
что Н. П. Огарев, потерпев неудачу со своими эксперимен-
тами в деревне, разразился в стихах проклятиями по адресу
родного края, заявляя, что уходит в чужую страну, откуда
каждое мгновение будет казнить свою, в которой больно
жить42 Если вообще можно оперировать понятием женская
натура в том смысле, какой ей придал Герцен, то ее следует
искать не у народа, а у той части российской общественно-
сти, которая стала проводником чужих идей.
К национальным особенностям Чичерин относил наклон-
ность к созерцательности и идеализму, рассматривая ее как
одну из предпосылок подчинения общества государству. На-
род с практическим складом ума, писал он, не фантазирует,
а действует исходя из реальности. «Практический смысл рож-
дает и политический смысл, который умеряет крайности и
удерживает людей в пределах благоразумия. А так как по-
литика составляет область практической деятельности, то
сюда постоянно устремляются высшие силы общества; через
это приобретается вековой опыт в государственной жизни» 43
Идеальные же стремления, преследующие достижение всеоб-
щей гармонии, с неизбежностью ведут к подчинению людей
государству. То обстоятельство, что образованные слои наро-
да с идеалистическим уклоном чаще всего чураются действи-
тельности и предаются умозрениям, не противоречит данному
выводу. Рано или поздно, подчеркивал ученый, появляется
желание осуществить идеи на практике, а поскольку они яв-
ляются плодом сугубо теоретического размышления, то, есте-
160
ственно, они вызовут сопротивление, преодолеть которое спо*
собно только государство.
Имеют ли нации с практической направленностью харак-
тера преимущество перед нациями, склонными к идеализму?
По Чичерину, такое противопоставление неправомерно, по-
скольку минусы и плюсы есть у тех и у других. Практикам
плохо даются радикальные перемены, а необходимость в них
появляется. Теоретики способны быстро двинуть дело вперед,
но ошибки в расчетах всегда стоят дорого. Однако личные
симпатии Чичерина склоняются к практикам. Думается, что
это проистекало из-за существования столь ненавистной Чи-
черину социалистической теории, к которой нельзя прийти
практическим путем. Типичными практиками Чичерин считал
англичан. Идеалистическое направление, по его словам, долго
господствовало у немцев. Каковы же русские, по Чичерину?
В допетровскую эпоху они не знали теории. В какой степени
изменилось положение после Петра I, из сочинений ученого
не ясно.
Думается, затронутая проблема, вопреки мнению Чиче-
рина, является не национальной, а социальной. Ученые и
публицисты, которые считают носителями отвлеченных идей
интеллигенцию, по нашему мнению, правы. Так, И. Л. Соло-
невич писал, что «русский мужик есть деловой человек...
Дело русского крестьянина, — дело маленькое, иногда и ни-
щее. Но это есть дело. Оно требует знания людей и вещей,
коров и климата, оно требует самостоятельных решений и
оно не допускает применения никаких дедуктивных методов,
никакой философии. Любая отсебятина, — и корова по-
дохла, урожай погиб и мужик голодает. Это Бердяевы могут
менять вехи, убеждения, богов и издателей, мужик этого не
может. Бердяевская ошибка в предвидении не означает ни-
чего — по крайней мере, в рассуждении гонорара. Мужицкая
ошибка в предвидении означает голод. Поэтому мужик
вынужден быть умнее Бердяевых. Поэтому же капитан про-
мышленности вынужден быть умнее философов. Оба этих
деловых человека вынуждены быть честнее философов,
историков, социологов и прочих: они сталкиваются с миром
реальных вещей и реальных отношений...»44.
Конечно, отношение Солоневича к творческой интеллиген-
ции чрезмерно резко, ибо духовные ценности во многом соз-
даются ею, но верно и то, что завиральные, а то и опасные
для общества идеи порождаются ею же. Однако концентра-
ция внимания на последних не способствует объективному
анализу. Что же касается утверждения о практической на-
11. Заказ 5224
161
Цравленности подавляющего большинства народа, то оно
справедливо. Народ, разумеется, способен зажигаться идея-
ми, но лишь в том случае, если надеется извлечь из них
практическую пользу для себя.
Что же касается умозрительного конструирования, то оно
полезно, если мыслитель находится на реальной почве. Но
если он ее покинул, то она может стать либо бесплодной
фантазией, либо разрушительной идеей. И чем больше в ней
утопизма, тем больше насилия требуется для ее реализации.
Зарождение же беспочвенных идеалистов в России весьма
рельефно показал В. О. Ключевский. Русское дворянство,
писал он, в середине XVIII в. избавившись от обязательной
службы, избавилось и от всякого серьезного дела. Вместо
занятия политикой или хозяйством оно увлеклось француз-
ским просветительством, а ранее перениманием обычаев и
нравов французского света. В результате оно полностью ото-
рвалось от русской действительности. Однако и французами
русские дворяне не стали. Просветительство вытекало из
реальных социальных потребностей Франции. Русские же
дворяне, не имея настоящего дела и представляя нелепый
симбиоз крепостника-вольтерианца, восприняли сугубо отвле-
ченные идеи просвещения и в результате перестали понимать
не только русскую, но и какую-либо действительность45.
В первой трети XIX в. лучшая часть дворянства попыталась
повернуться лицом к русской действительности и преобразо-
вать ее, но груз прошлых традиций сделал «одних нетерпели-
выми новаторами, хотевшими все перестроить разом, других
нерешительными пессимистами, не знавшими, что делать, а
третьих повергло в настроение, лишившее их способности
и охоты делать что-либо» 46.
Конечно, не со всеми мыслями историка можно согла-
ситься. Среди дворян было немало людей, не терявших чув-
ства реальности и приносивших отечеству большую пользу.
Но именно дворянская среда порождала людей, живущих
в. мире грез. Здесь росла ненависть к проклятой действи-
тельности, не соответствующей идеалам. Наследниками бес-
почвенного барства стала российская радикальная интел-
лигенция, в значительной степени сама состоявшая из дво-
рян. Безусловно, у нее были иное мировоззрение, иные пред-
ставления об идеальном общественном устройстве, но жела-
ние смести ненавистную действительность было у тех и у
других. Но если дворяне — по преимуществу созерцатели,
то радикальные интеллигенты — деятели. О духовной связи
последних с первыми, о неумении и нежелании интеллиген-
162
Ций считаться с объективными условиями, о стремлении всё
принести в жертву своей идее достаточно подробно писалось
в «Вехах» 47
Заканчивая исследование национальных характеров, Чи-
черин указывал на такие их свойства, как подвижность и по-
стоянство. Последнему он отдавал предпочтение, считая, что
оно способствует установлению прочного порядка, основан-
ного как на свободе, так и на власти. Подвижный характер
народа также имеет свои преимущества, обеспечивая его
носителю первенство в общественном развитии. Таковы, по
Чичерину, французы. Но недостатки существеннее, ибо ничего
прочного такой народ не создает. Вряд ли можно согласить-
ся с такими суждениями. В истории любого народа есть
примеры и подвижности, и постоянства. Не отрицая того, что
национальные черты меняются, Чичерин полагал, что и здесь
последнее слово за государством, которое в своей внутрен-
ней политике должно и учитывать национальные особенности
своего народа, и исправлять присущие ему недостатки. Так,
если у народа не хватает самодеятельности, то государство
не должно брать все на себя, а поставить народ в такие
условия, чтобы она возникла 48
Главное место в чичеринской теории занимал вопрос о го-
сударстве, но поскольку воззрения на него мы анализировали
выше, то здесь подчеркнем лишь, что признание принципа
историзма, наличия закономерности в историческом процес-
се, стремление к объективности, пусть и не всегда правильно
понимаемой, признание великой личностью не той, которая
действует наперекор общественному развитию, а той, которая
ему содействует, которая лучше других понимает обществен-
ные потребности и энергичнее других их отстаивает, пони-
мание зависимости политики от социально-экономических
отношений свидетельствуют, что Чичерин был выдающимся
представителем историографии своего времени. Вместе с тем
оторванность целого ряда теоретических принципов ученого
от его конкретно-исторических исследований, пусть и вызван-
ная объективными причинами, безусловно, снижала ценность
его работ и затрудняла выяснение его исторических взглядов.
Невозможность реализации всего теоретического потенциала
привела к переоценке географического фактора, хотя сам по
себе последний действительно имел большое значение. Спор-
ны многие суждения Чичерина о национальном характере.
Самым же слабым местом у Чичерина, на наш взгляд, был
западнический подход к проблемам национальной истории.
И
163
§ 2. Б. Н. Чичерин о русской историй
Рассмотрим теперь схему русской истории, предложенную
Чичериным. Первоначально славяне, писал ученый, как и дру-
гие европейские народы, жили маленькими союзами: пле-
менными, родовыми и общинными. И управление, и быт
были у них патриархальными. При столкновении с чужими
племенами родовые связи рушились и поскольку для госу-
дарственных время еще не пришло, то каждый человек обо-
собился. Призвание варягов, которые, будучи чуждым эле-
ментом, не вмещались в родовые отношения, ускоряет этот
процесс, и эпоха родового права сменяется эпохой частного
права 49 Последняя, по Чичерину, характерна тем, что люди
не сознают себя членами общества как единого целого и
преследуют исключительно личные, частные цели. Связь
между людьми такжё носила частный характер и основыва-
лась «на договоре свободных лиц или на личной зависимо-
сти от того или другого лица» 50
И договоры свободных людей, и степень зависимости не-
свободных ничем не регламентировались. Поскольку договор-
ные отношения возникли в дружине, а дружинники вместе
с князем стали господами на покоренных землях, то первый
этап частноправового строя Чичерин называл дружинным,
который, по его мнению, существовал до появления крупной
земельной собственности. Последняя же породила на Руси
вотчинный этап, а на Западе феодализм. Но западный
исторический процесс, шедший, по Чичерину, аналогично рус-
скому, имел существенные отличия. На Западе скоро воз-
никли частные союзы, временно заменившие государственный
союз. У нас же, по словам ученого, было одинокое блуждаю-
щее лицо, неспособное создать «ни науку, ни искусство, ни
прочную гражданственность»51.
Объясняется это тем, что громадная территория, лишен-
ная, в отличие от Европы, даже следов цивилизации, скудная
и однообразная природа не рождали привязанности к месту.
Разбросанные на громадном расстоянии друг от друга села
и города не имели взаимной связи, но в силу отсутствия
естественных преград не могли обособиться. Поэтому не было
сосредоточения и все расплывалось вширь. Естественные ус-
ловия способствовали созданию великого государства, но
препятствовали общественным связям. Поэтому государство
могло строиться только сверху, действием власти. Нигде в
Европе, подчеркивал Чичерин, не было народа, обществен-
ный дух которого был столь неразвит, как у русских. Сама
164
русская история в силу географической среды, народного
характера и оторванности от древнего образованного мира
была беднее великими явлениями, нежели история западная.
«Но, — продолжал Чичерин, — русский народ способен к
развитию, он принадлежит к семье народов европейских и
при всех своих особенностях, при всей скудности историче-
ского содержания он развивался параллельно с ними, по
одним и тем же началам жизни. Патриархальный быт, осно-
ванный на кровном единстве, господствовал первоначально
как на Западе, так и на Востоке». Но именно славяне под-
чинились ему прочнее других племен, сохранив его остатки
до сих пор. Они же оказались менее всех «способны выйти
из него путем внутреннего развития и выработать из себя
новые формы общественного быта... на Западе, дружинное
начало, начало личности и добровольного союза, разрушаю-
щее естественные связи, вытекало из самой жизни народ-
ной, у нас оно было элементом пришлым».
Отсутствие способностей к созданию новых гражданских
форм вызвало необходимость внешней власти. Отсюда при-
звание варягов, что явилось ярким проявлением пассивности
славянской натуры. Варяжская дружина, окончательно раз-
рушившая кровные связи, заменила их добровольным сою-
зом. Но он оказался непрочным. Поскольку предшествующая
жизнь не выработала общественных интересов, постольку
личность, вырвавшись «из-под влияния естественных свя-
зей... предалась безграничному разгулу ...и тогда началось
то бессмысленное брожение народных элементов, которое
обозначается именем удельного периода. Все предались ко-
чевому стремлению — и князья, и бояре, и слуги, и торгов-
цы, и поселяне» 52.
Как видим, вопреки солидным традициям норманнской
теории в отечественной историографии, Чичерин не считал
варягов создателями русской государственности, но полагал,’
что они положили начало власти. Однако она оказалась, по
его мнению, слишком слабой, ибо воспрепятствовать воца-
рившемуся бессмысленному брожению варяги не только не
смогли, но, напротив, сами, включая князей, приняли в нем
участие. Как и местное население, утверждал он, ничто не
привязывало варягов к месту, а отсутствие естественной за-
щиты не позволяло боярам строить, подобно западным фео-
далам, замки, ставшие опорой их могущества. Таким обра-
зом, хотя Чичерин и утверждал, что географический фактор
не определяет общественное развитие, но в первые века рус-
ской истории он сыграл у него решающую роль, помешав
165
формированию общественных интересов и созданию частных
союзов. Если на Западе феодалы консолидировались в союз,
сыгравший выдающуюся роль в истории, то на Руси он не
сложился, и привилегированные лица остались одиночками,
как и все население. Что же касается причины исчезновения
варягов, то Чичерин этот вопрос, по существу, обошел.
Из историков XIX в. ближе других к Чичерину в оценке
варяжского вопроса К. Д. Кавелин. Разумеется, разногласия
между ними были, но в советской историографии они преуве-
личены. Так, Н. Л. Рубинштейн полагал, что Кавелин, после-
довательно применяя теорию органического развития, устра-
нил роль варягов и татар из русского исторического процес-
са. Чичерин же, напротив, сделал их главной силой русской
истории53. На самом же деле Чичерин не раздувал роль
варягов и хотя преувеличил роль татар, но главной силой
русской истории их не считал. Поверхностно осветил Рубин-
штейн и взгляды Кавелина, который, считая определяющими
внутренние процессы, вовсе не исключал внешние факторы,
допуская, что иногда они могут иметь решающее значение.
Правда, по его утверждению, этого не было в русской исто-
рии. Так, родовой быт укрепился у восточных славян потому,
что они не испытывали ни завоевания, ни смешения. Другие
славянские народы через это прошли, и он у них рухнул.
Татары управляли Русью издали, и поэтому их влияние нич-
тожно. Однако варяжский период, по Кавелину, был. При-
званные несколькими племенами, писал он, варяги с «дру-
жиной поселяются между ними, из призванных властителей
становятся завоевателями... и основывают обширное, как ка-
жется, феодальное государство. Но... замечательное явление!
Тогда как в других землях они надолго придают свой харак-
тер быту страны, ими покоренной, у нас, напротив, они скоро
подчиняются влиянию туземного элемента и, наконец, совер-
шенно в нем исчезают, завещав нам надолго мысль о госу-
дарственном единстве всей русской земли, дружинное начало
и систему областного правления. Впрочем, и эти следы се-
верной дружины так переродились на русской почве, так про-
никлись национальным элементом, что в них невозможно
узнать их не славянского первообраза» 54.
Кавелин здесь не совсем последователен. Из его же тек-
ста следует, что варяги оказали некоторое влияние на рус-
ский исторический процесс и были завоевателями. Именно
таковыми их считал Чичерин. Несколько большей была роль
варягов, по С. М. Соловьеву: «Призвание первых князей
имеет великое значение в нашей истории, есть событие все-
166
российское, и с него справедливо начинают русскую историю.
Главное, начальное явление в основании государства — это
соединение разрозненных племен чрез появление среди них
сосредоточивающего начала, власти»55 Но и Соловьев не
усматривал в варягах создателей русского государства, по-
лагая, что оно результат длительного общественного разви-
тия. То же думал и Чичерин.
Думается, что в варяжском вопросе Чичерин был на уров-
не науки своего времени. Его и Соловьева можно отнести к
умеренным норманнистам, а Кавелина — к непоследователь-
ным антинорманнистам. Что же касается самой норманнской
теории, то отвергавшие ее русские ученые и публицисты, на-
чиная с М. В. Ломоносова, если и ошибались в деталях, то
были правы по существу.
Несомненной заслугой Чичерина перед отечественной ис-
ториографией было установление связи между разложением
родовых отношений и возникновением Киевской! Руси. В этом
отношении и Соловьев; и Кавелин, считавшие древнерусский
строй родовым, уступали Чичерину. Правда, у Кавелина
мелькнула мысль о том, что незадолго до прихода варягов
у славян произошло выделение особо богатых и знатных се-
мей 56, но ученый, зафиксировав социальное расслоение, не
придал этому значения й продолжал настаивать на господ-
стве родовых отношений. Вспомним и общеизвестную схему
русской истории Соловьева: родовой период, период борьбы
государственных отношений с родовыми, государственный
период. Чичерин же полагал, что исследователи, видевшие
«главный отличительный признак исторического развития
древней России» 57 в родовых отношениях, неправы. Послед-
ние, действительно, сохранялись долго, вплоть до местниче-
ства, а остатки патриархальных отношений проявляются до
сих пор, но определяющей роли они не играли. Ученый особо
подчеркивал, что родовые отношения — это общечеловече-
ское, а не исключительно русское явление и что с их распа-
дом род не исчез, а остался одним «из составных элементов
гражданского общества» 58.
Не отличались родовые отношения на Руси, по мнению
Чичерина, и большей прочностью, нежели в других странах.
Княжеский род, который был всегда в центре внимания исто-
риков, писал ученый, отнюдь не представлял примера кре-
пости родственных чувств. «Напротив, история его откры-
вается несколькими братоубийствами, за которыми следует
беспрерывный ряд междоусобий. Если в роде устанавливает-
ся иногда что-то похожее на единство, то это делается благо-
167
даря сильному князю, который личным своим могуществом
умеет сдержать остальных». Князья много говорили о род-
ственной любви и братском согласии, но это осталось поже-
ланием, не существующим в действительности. Историческое
же развитие вело к еще большему ослаблению сознания ро-
дового единства. Поэтому отношения князей определялись
«не столько правилами родства, сколько добровольным, боль-
шею частью временным их согласием, договорами» 59
Но если в понимании роли родовых отношений Чичерин
превосходил других государственников, то в целом истори-
ческая концепция Соловьева предпочтительнее концепции
Чичерина. Соловьев не только подкрепил ее более богатым
фактическим материалом, но и глубже разобрался в ряде
проблем. Как и Чичерин, он преувеличивал подвижность на-
селения, но если у Чичерйна она носила бессмысленный
характер, то Соловьев ее увязал с колонизацией России и
борьбой леса со степью. Под ударами кочевников-степняков
русские, по Соловьеву, отступали в леса, представлявшие для
них единственную защиту. Там, окрепнув, они переходили в
наступление, вытесняя кочевников из степи. Поскольку судь-
ба дала русскому народу огромные неосвоенные простран-
ства, то их колонизация стала его уделом в течение веков.
Представление о бродячем образе жизни русских людей,
закладываемое Чичериным и с определенными оговорками
Соловьевым, надолго закрепилось в отечественной историо-
графии, но оно неверно. Тем не менее даже после серьезного
удара, нанесенного в начале XX в. по этой концепции Н. П.
Павловым-Сильванским, весьма характерно назвавшим один
из разделов своей книги «Мнимые странствования бояр и
крестьян»60, это представление разделялось рядом дорево-
люционных историков.
Бессмысленное брожение всего населения, продолжал Чи-
черин, не могло быть вечным. Первыми осели князья и сде-
лались строителями русской земли. Они покорили кочующие
элементы и принудили их подчиняться государственному по-
рядку. Активного сопротивления князья не встретили, так
как неорганизованная масса не была на это способна, но зато
бегство приобрело всеобщий характер, и на борьбу с ним
власти потратили много сил и энергии 61.
Из работ ученого, посвященных отечественной истории,
неясно, какие причины побудили князей осесть и заняться
устроением русской земли. Из более поздних, фундаменталь-
ных, сочинений мы знаем, что, по Чичерину, стремление к
порядку органически присуще человеку. Именно оно и по-
168
могло в государственном строительстве. Но если на Западе
власть могла опереться на определенные общественные слои,
то в России в силу ее географической среды общественные
связи отсутствовали и власть вынуждена была все взять на
себя и в течение столетий гоняться за * убегавшими от нее
подданными, ловить их, налагать на них повинности, приучая
тем самым к порядку и создавая само общество. Однако на
естественный вопрос, каким образом князья и почему только
они преодолели влияние географической среды, а не остались
такими же бродягами, как и все, у Чичерина ответа нет.
Отношения же самих Рюриковичей, по Чичерину, опреде-
лялись не столько степенью родства, сколько договорами,
которые свидетельствовали об отсутствии государства и гос-
подстве частного права. Анализ такого важного источника,
как духовные и договорные грамоты великих и удельных кня-
зей, укрепил Чичерина в мысли о правильности его вывода.
Договоры, писал он, могут заключаться только между неза-
висимыми друг от друга сторонами. Поэтому наличие дого-
вора между великим князем и удельным свидетельство того,
«что великий князь — не государь, а удельные — не под-
данные. Это свободные лица, соединенные довольно шаткой
родственной связью и вступающие в добровольные взаимные
обязательства». Иногда, продолжал ученый, удельные кня-
зья называли великого князя господином, но это не более
чем проявление уважения. Само содержание договоров, по-
лагал ученый, исключает мысль о «государственном подчи-
нении удельных князей великому... Возможно ли вообразить,
чтобы верховная власть отказалась от всякого влияния на
владения подданного, чтоб она обязалась ни под каким видом
не посылать туда своих чиновников, не покупать там земель,
не держать закладчиков, не судить, не собирать податей?
И заметьте, это даже не льгота, а обоюдное обязательство
на совершенно равных правах»62.
Исследователи чичеринского наследия непременно указы-
вали на его ошибочное представление о длительном безгосу-
дарственном периоде в истории России и оставляли без
должного внимания мысли Чичерина о междукняжеских от-
ношениях. Если Соловьев рассматривал их как родовые, ко-
торые постепенно вытеснялись государственными, то Чиче-
рин, не отрицая родовых счетов, в основу брал договорный
принцип и оказался прав. В свете изысканий выдающегося
советского историка Л. В. Черепнина видно, насколько
серьезным был вклад в науку Чичерина. «Историки правы,—
писал Черепнин, — говоря о смене государственных форм,
169
время до XVI в. обычно рассматривали как период господ-
ства в России строя монархии, сначала раннефеодальной,
затем периода раздробленности. Эта прямолинейная схема
давно уже подвергается сомнению со стороны общеграждан-
ских историков. Лишь для отдельных этапов политического
прошлого Древней Руси можно говорить о раннефеодальной
монархии... Форма эта неустойчива, и с ее распадом Русь
представляет собой средневековую федерацию — союз кня-
зей, оформленный договорными отношениями на началах
сюзеренитета — вассалитета» 63.
Будучи далеки от того, чтобы проводить аналогию между
учеными, стоявшими на принципиально различных методо-
логических принципах, мы хотели лишь подчеркнуть, что
установленный Чичериным договорный принцип междукня-
жеских отношений действительно существовал и играл боль-
шую роль.
Духовные грамоты, по мнению Чичерина, еще более под-
тверждают его выводы. Так, проанализировав завещание
Ивана Калиты, он заявил, что оно полностью лишено госу-
дарственной мысли и является частновладельческим распо-
ряжением. То же самое и у других князей. Ни представления
о единстве земли, ни отделения государственного имущества
от частного княжеского тогда не знали. Поэтому в завеща-
нии перечислялись на одинаковом основании не только об-
ласти и города, но и скот, холопы и т. д. Поскольку же
князь получил владения как имения, то и распоряжался в них
не как правитель, исполняющий общественную должность,
а как частный владелец. Первые признаки государственного
порядка, по мнению Чичерина, появляются при Василии Тем-
ном, когда старшему сыну достается наследство, превышаю-
щее владения удельных князей, вследствие чего последние
теряют возможность сопротивления. Еще дальше идет
Иван III, но у него государственность не утверждается пол-
ностью, а переплетается со старыми формами. Только ду-
ховная Ивана IV, дающая старшему сыну, по существу, всю
державу, свидетельствует об окончательном торжестве госу-
дарства 64.
Отметим, что и Соловьев высоко оценивал роль духовной
Василия Темного, а победу государственного начала связы-
вал с Иваном Грозным65. Но в отличие от Чичерина указы-
вал на проявление государственности задолго до Василия
Темного. Что же касается самого стремления к государствен-
ности, то .оно, по Чичерину, возникает тогда, когда безгосу-
дарственный хаос достигает крайних пределов. В этом уче-
170
ный видел диалектику истории и полагал, что замена уста-
ревшей общественной формы более совершенной происходит
не ранее того, чем она разовьется полностью и на практике
выявит все свои недостатки 66.
На Руси, по его мнению, события складывались следую-
щим образом. Пока князья не были оседлыми, для них важ-
нее были не земельные владения, а положение в родовой
иерархии. Но с ослаблением родовых связей на первый план
выдвинулись имущественные интересы, а фактическое поло-
жение в иерархии стало зависеть от количества владений. Это
и привело к распадению Руси на мелкие княжества. Каж-
дый князь стремился к умножению собственных сил, а уве-
личить их можно было только за счет других. Но частновла-
дельческие порядки этому мешали, ибо, усилившись, князь,
как частный владелец, делил наследство между сыновьями
и могущество исчезало. В конце концов поняли, что сохра-
нение могущества невозможно без усиления старшего сына.
Однако, получив превосходство, он начал покорять осталь-
ных князей. В результате единство Руси было восстановле-
но, а единодержавец превратился из вотчинника в госу-
даря 67
Сходные мысли ранее были высказаны К. Д. Кавелиным.
Разница лишь в том, что, во-первых, по Кавелину, родовые от-
ношения веками господствовали на Руси, а во-вторых, Древ-
няя Русь не знала личности, без которой, как полагал Ка-
велин, невозможно государство. «Степени развития... лично-
сти, — писал он, — и совпадающие с ними степени упадка
исключительно родственного быта определяют периоды и
эпохи русской истории» 68. Чичерин же полагал, что личность
была и в безгосударственный период, но она тогда не содей-
ствовала, а препятствовала объединению общества и государ-
ственность зарождалась как реакция на ее необузданность69.
Особое место в русской истории Чичерин отвел XV в., по-
лагая, что именно тогда появились государственные стрем-
ления. Зародившись в Москве, они стали «распространяться
к окружности... Образование государства... вот поворотная
точка русской истории. Отсюда она неудержимым потоком...
движется до настоящего времени... Каждая позднейшая эпо-
ха является последовательным развитием предыдущей, пред-
ставляет ответ на сделанный вопрос. Все они имеют одну
цель... устройство государства. Вот главная... черта русской
истории с XV века, вот результат деятельности русского на-
рода и заслуга его перед человечеством. Другая черта, столь
же резко характеризующая весь этот период, состоит в том,
171
что государство организовалось сверху, действием правитель-
ства, а не самостоятельными усилиями граждан. В этом ис-
торическом значении власти мы находим ключ к уразумлению
всего нашего общественного быта» 70
Мнение Чичерина о том, что XV в. поворотная точка
отечественной истории, справедливо, поскольку в это время
возникло русское централизованное государство. Его ошибка
в том, что до этого он не видел никакой государственности.
Неверно и представление ученого о том, что княжеская
власть была единственным двигателем русского историческо-
го процесса. Бесспорно, степень государственного влияния в
России была выше, чем в Европе. Об этом свидетельствует
тот факт, что в отличие от Запада у нас политическое объ-
единение предшествовало экономическому. Несомненно, что
сословия на Западе были более консолидированы и влиятель-
ны, чем в России. Наконец, непосредственная роль москов-
ских государей как организаторов объединения и укрепления
страны действительно велика. Объективные условия сами
по себе не решают проблемы. Московские государи ими бле-
стяще воспользовались.
Как видим, представление Чичерина о всесилии русской
монархии опиралось на определенные факты, но, во-первых,
он их абсолютизировал, а во-вторых, не учитывал, что к объ-
единению страны стремились не только монархи, но и кре-
стьяне, посадские, широкие слои господствующего класса.
Без их активного содействия объединения не было бы. Н. Л.
Рубинштейн, цитируя известнейшее высказывание Чичерина:
«Князья собрали воедино разрозненные славянские племена,
князья по частному праву наследования раздробили это при-
обретенное ими достояние, князья же впоследствии соедини-
ли в одно тело разрозненные части», — неправ, полагая, что
«таков итог философии русской истории по Чичерину»71.
В представлении последнего всесильное русское государ-
ство это историческая, но отнюдь не вечная категория.
Сравнивая развитие русской истории с западной, Чичерин
полагал, что при всем своеобразии первой в принципе она
сходна со второй. И у нас, и в Европе первоначально гер-
манские дружины покоряют местное население. Затем крат-
ковременный дружинный период сменяется эпохой частного
или вотчинного права. И в России, и на Западе рядом с вот-
чинами возникают вольные общины и почти одновременно,
во второй половине XV в., те и другие уступают место едино-
державию. Наконец, Россия, как и Запад, пережила период
сословно-представительных учреждений, который сменился
172
абсолютизмом. Подобный параллелизм, подчеркивал ученый,
свойственен только западной и русской истории. Следова-
тельно, «Россия — страна европейская, которая не выраба-
тывает неведомых миру начал, а развивается, как и другие,
под влиянием сил, владычествующих в новом человечестве...
Но если у каждого европейского народа... есть свои особен-
ности, то тем более имеет их Россия, которая долго стояла
поодаль, почти не принимая участия в общем развитии» 72.
Из государственников ближе всех к чичеринской была
позиция Соловьева, писавшего, что «пора бросить старые
толки о различии наших и западных общественных отноше-
ний...» 73 Будучи едины в признании общности историческо-
го развития Запада и России, оба ученых полагали, что боль-
шее отличие последней, нежели 'отличие друг от друга запад-
ноевропейских народов, проистекает от неблагоприятных ус-
ловий, задержавших развитие России. Последнее представ-
ление создавало предпосылки для воззрения на русское на-
циональное своеобразие, как на отсталость, подлежащую
европейскому исправлению. В этом наглядно проявился за-
паднический подход. Правда, Соловьев считал неправомер-
ным употребление по отношению к России понятия отсталость
и предпочитал говорить о задержанности в развитии. Но
суть от этого мало менялась. Во многом иной была позиция
Кавелина. В 40-е гг. он писал, что до XVIII в. Россия раз-
вивалась настолько отлично от Запада, что и сравнивать их
нельзя. Однако ее собственный путь шел к той же цели, что
и западный, а с эпохи Петра I и путь стал общим. Будучи
европейцами, русские оказались способны к развитию и со-
вершенствованию и не повторяли старые формы, как восточ-
ные народы. Однако 20 лет спустя Кавелин утверждал, что
пореформенная Россия, оставаясь европейской страной и обо-
гатившись западными достижениями, будет развиваться са-
мостоятельно 74. Западнической историографии эпохи импе-
риализма точка зрения Чичерина оказалась не только ближе,
но и была доведена П. Н. Милюковым, писавшим, что прош-
лое России связано с ее настоящим, «как балласт... тянущий
нас книзу, хотя с каждым днем все слабее и слабее» 75, до
крайних пределов.
Посмотрим, как шел процесс государственного строитель-
ства по Чичерину. Осев еще в удельный период на землю,
князья хотя и превратились только в вотчинников, а не в
государственных деятелей, но благодаря оседлости получили
преимущество перед всеми и стали центром общества и со-
бирателями земли. Бояре и рядовые дружинники остались
173
кочевыми наемниками, ибо в отличие от западных собратий
вплоть до XV в. заключали не постоянные, а случайные и
временные договоры. Если последние имели наследственные
права, закрепленные поземельной собственностью, то рус-
ские служилые люди к этому даже не стремились. Не имея
оседлости, они не могли и собрать вокруг себя зависимое
население, тем более что и крестьяне кочевали так же, как и
господа. Не было ft сословной связи. В результате единствен-
ным правом служилых людей была личная свобода, право
отъезда 76.
И если западный феодал стал оседлым землевладельцем,
построил замок и возглавил собственное маленькое обще-
ство, то русские служилые люди, не имея этого, остались
обособленными и боролись только за право отъезда. Заро-
дившаяся государственность не могла мириться со своево-
лием феодалов и бояр. Но если первые, опираясь на фео-
дальные союзы, оказали упорное сопротивление королям, то
справиться со вторыми, действовавшими в одиночку, было
легче. Позднее Н. П. Павлов-Сцльванский писал, что Чиче-
рин, введенный в заблуждение немецким историком Г. Вай-
цем, ошибался, считая, что на Западе в отличие от России
вассальные договоры были прочными. Последующее разви-
тие европейской историографии опровергло выводы Вайца 77
Принимая во внимание это суждение, следует учесть, что
сам Павлов-Сильванский преувеличивал сходство западного
и русского исторического процессов.
Как частные владельцы, кнлзья, писал Чичерин, облага-
ли податями подвластное население в свою пользу и на со-
держание своих слуг. С появлением государства повинности
распространились на всех и стали основанием всего обще-
ственного быта. Нигде в мире повинности не были тяжелы
так, как в России. К таким жертвам вынуждала бедность
страны, а поскольку кочевые привычки населения препят-
ствовали усилиям власти, то «тем сильнее нужно было госу-
дарству сдерживать расходящиеся массы, связывать их в
прочные союзы, заставлять служить общественным целям» 78.
Поэтому, продолжал ученый, розыск беглых был одной из
главных правительственных задач. Однако вплоть до конца
XVII в. население стремилось разбежаться.
В работах дореформенного периода Чичерин исключал
участие народа в государственном строительстве, но в поре-
форменное время он видоизменил свою точку зрения. По-
прежнему, оставляя всю инициативную роль за монархией,
он указывал, что народ помогал ей всеми силами, но прояв-
174
лялось это в покорном несении возложенных на него повин-
ностей во имя общего блага 79. Думается, что изменение
вызвано политическими расчетами. В 1866 г. была опублико-
вана книга Чичерина «О народном представительстве», ко-
торая в осторожной форме подводила читателя к мысли о
том, что будущее России за представительным правлением.
Ожидая преобразований от самодержавия, ученый стремил-
ся внушить ему, что вековая покорность народа монарху
является надежной гарантией сохранения порядка и в новых
условиях. Однако отказываться от тезиса о пассивности на-
рода и о власти как единственной творческой силе Чичерин
не собирался.
Исключив активное участие народа в государственном
строительстве, ученый обратился к поиску иных факторов,
способствовавших укреплению власти, который привел его
к повторению старой ошибки Н. М. Карамзина, полагавше-
го, что татары, пусть и невольно, способствовали укреплению
единодержавия в русских землях, а следовательно, и их объ-
единению 80. Специально татарской проблемой Чичерин не
занимался. Тем не менее он утверждал, что татары приучили
русский народ к покорности. Указывая на отрицательные по-
следствия jToro явления, выразившиеся в усвоении рабских
привычек, в развитии государственного подданства в форме
холопства, в уничтожении элементов политической свободы,
имевшихся в Древней Руси, Чичерин полагал, что преимуще-
ства были весомее, ибо в результате установилась единая,
сильная, централизованная власть 8I.
Ученый не учитывал, что голая сила, вынуждающая к по-
виновению и забирающая плоды труда покоренных, способ-
на вызвать к себе только ненависть. Откуда здесь может
родиться стремление помогать власти, принося в жертву свои
интересы? Рабы на это не способны. С другой стороны, от-
куда у самой власти появится сознание общественных инте-
ресов, если управляемый ею народ ее раб? Русский народ
действительно нес непомерные тяготы и благодаря его вели-
кому терпению и самоотречению поднялась Российская дер-
жава. Чичерин отмечал это, но не в должной мере. Народ же
проявлял терпение не потому, что его к этому приучили та-
тары, а во имя веры православной и отечества. Доверие же
его к московским государям объяснялось тем, что они учи-
тывали его интересы лучше других князей.
Продолжая осмысление процесса становления русской го-
сударственности, Чичерин писал, что, возникнув в одно вре-
мя вместе с западной, она имела иные задачи. Последняя
175
боролась с организованными силами и поэтому шла на комп-
ромисс с ними, допуская их участие в общественных делах,
вследствие чего даже установление абсолютизма не вело на
Западе к полному подавлению свободы. В России государ-
ство должно было создать само общество и восполнить не-
достаток самодеятельности в народе избытком правитель-
ственной деятельности. Необходимо было создать сословия и
прежде всего господствующее, без которого невозможно пол-
ноценное управление. Поскольку только закрепощением мож-
но было собрать и организовать своевольную и распыленную
массу, постольку было уничтожено право отъезда. Вольные
бояре и слуги стали государственными холопами, получив-
шими наряду с постоянными обязанностями и земли, сделав-
шие их оседлыми. Дав обязанности и другим слоям населе-
ния, государство обеспечило им сословное единство, превра-
тив их из собрания лиц в государственные союзы. Постепен-
но принудив все сословия служить ему пожизненно, государ-
ство установило этим крепостное право. Таким образом, «в
основании всего государственного быта легло начало обя-
занности, подчинения, в гораздо более обширных размерах,
нежели в кдкой-либо другой европейской стране» 82. Поэтому
в России в отличие от Запада отсутствовало обеспеченное
политическими правами представительство, ибо крепостные
имели не права, а льготы, которые могли быть отняты.
Служилые люди, продолжал ученый, несли военные и
гражданские обязанности, посадские и крестьяне были обло-
жены податями и повинностями, вотчинные крестьяне сверх
того работали на вотчинника, обеспечивая ему средства, не-
обходимые для службы государству. Когда же государство
окрепло, оно перестало нуждаться в таком тяжелом служе-
нии и раскрепостило сначала дворян, потом городское сосло-
вие, затем крестьян 83.
Объявив все сословия крепостными, Чичерин видел раз-
личия между ними. Занятия торговлей или промышленностью,
писал он, требуют свободы в действиях. Тем более она не-
обходима привилегированным сословиям. Но принципиаль-
ным моментом Чичерин считал не сословное неравноправие,
а обязательность службы. Советские историки видели в тео-
рии закрепощения и раскрепощения сословий прежде всего
классовую подоплеку84? Конечно, социальные пристрастия
Чичерина проявились и в этой концепции. Но исследователи
не приняли в расчет одно важное обстоятельство. Ученый
весьма расширительно толковал понятие крепостничества.
Для него любая обязанность, взятая не добровольно, — это
176
проявление крепостничества. Так, если дворянина отказ от
службы лишал имения, то выбора у него практически не
было, а это и есть крепостничество.
Думается, что отчасти на позицию Чичерина повлияли
политические соображения. Ратуя за постепенное уничтоже-
ние сословий и наделений всех равными гражданскими пра-
вами, Чичерин учитывал, что дворяне не хотели об этом и
слышать. Теория же, согласно которой их предки были при-
вилегированными крепостными, показывала беспочвенность
сословной спеси. Тем не менее господствующий класс, как бы
он ни зависел от монарха, не может быть крепостным. По-
этому, отмечая большое влияние теории закрепощения и
раскрепощения сословий на отечественную историографию
вплоть до 1917 г., мы полагаем, что она неверна. Чичерин
не учел и различия в положении вотчинников и помещиков,
а ведь первые не теряли земли в случае прекращения служ-
бы. Видимо, ученый исходил из того, что бояре не отказы-
вались, как правило, от нее, ибо служба влияла на их поло-
жение в иерархии.
Работы Чичерина по русской истории появились тогда,
когда в литературе бушевали споры об общине, и ученый
естественно не мог обойти этот вопрос. Если славянофилы
утверждали, что община существовала в неизменном виде,
что она наша национальная особенность, то Чичерин попы-
тался показать ее эволюцию и утверждал, что община была
у всех народов. Этим он сделал шаг вперед в развитии
историографии, хотя не со всеми его выводами можно согла-
ситься. Общине ученый посвятил специальные статьи и не
раз касался ее в монографиях. Выработав однажды опреде-
ленный взгляд на проблему, Чичерин уже не менял его,
а лишь развивал и дополнял.
Первой формой общины, по Чичерину, была кровнород-
ственная община, распавшаяся еще при варягах. Ее сменили
вольная и владельческая. Вольная характерна для городов,
но укрепилась она только в Новгороде и Пскове. Поскольку
при частноправовом строе отношения свободных людей ре-
гулировались договорами, то и вольные общины были дого-
ворные. В селах вольная община установилась на черных
землях. «Существенное ее значение... — писал Чичерин,
заключалось в платеже тягла с земли; это одно составляло
ей единство и придавало ей Характер общины^ 85 Во владель-
ческих же общинах единство поддерживалось лишь обязан-
ностями крестьян к землевладельцу. Договорные общины,
продолжал Чичерин, оказались не жизнеспособны. Основан-
12. Заказ 52.24
177
ные на личном согласии, они испытывали постоянные раздо-
ры. Даже Новгород не мог самоуправляться и звал посред-
ника извне 86.
Если в дореформенных работах Чичерин акцентировал
внимание на несостоятельности вольной общины, то, не
отказываясь от этой тенденции и позднее, ученый в книге
«О народном представительстве» подчеркивал, что история
Новгорода и Пскова доказывает, что политическая свобода
была присуща русскому народу как народу европейскому.
Но внутренняя слабость и отсутствие самоорганизации рус-
ского общества сделали Новгород и Псков обособленными
явлениями. Борьба же этих городов с великокняжеской
властью была заведомо бесперспективной, ибо вольная об-
щина нс способна не только объединить землю, но даже вы-
работать элементы государственности. Для этого необходимо
сильное городское сословие, чего в России, в отличие от
Запада, не было. В результате «жизнь Новгорода и Пскова
...прешла в русской истории совершенно бесследно, не оста-
вив по себе ни преданий, ни общественных сил, ни каких-либо
учреждений в государстве»87 Этому, продолжал ученый,
способствовала и природная податливость русского человека,
который легко, забывает прошлое и, подчиняясь указаниям
сверху, быстро приспосабливается к настоящему.
Ранее Чичерин писал, что на Западе городские общины
давали своим членам право гражданства, имели законы, по-
стоянные учреждения и самостоятельную власть. Призвание
же последней извне — свидетельство низкой степени город-
ского быта, проявившейся в виде исключения во время упад-
ка итальянских городов. В Новгороде же призвание было
правилом. Не было в нем и постоянных юридических пра-
вил, а были только временные постановления, принятые не-
редко после кровавых драк. Не было и цехового устройства
со своими уставами и самоуправлением, а были лишь за-
чатки корпораций 88 Чичерин не отрицал существования го-
родских общин и помимо Новгорода и Пскова, но полагал,
что в остальной Руси они были лишь остатками патриархаль-
ных отношений и с усилением княжеской власти потеряли
свое значение.
Точка зрения Чичерина на древнерусские города отража-
ла уровень развития науки в его время. Советские историки,
обобщив лучшие достижения дореволюционных и введя массу
нового фактического материала, пришли к иным выводам.
Так, М. Н. Тихомиров показал, что хотя цеховое устройство
и было в зачаточном состоянии, но существовали купеческие
178
объединения, городское управление, а по уровню развития
ремесла и торговли древнерусские города домонгольского
периода не уступали западным 89 Что же касается новгород-
ской свободы, то как только верхушка республики узурпиро-
вала ее в свою пользу, так народ потерял к ней интерес. Это,
вопреки мнению Чичерина, и предопределило победу Москвы.
Если русские городские общины, писал Чичерин, не имели
прочного общественного устройства, то тем более на это не-
способны были сельские. Сравнивая русские и западные вла-
дельческие общины, ученый находил последние более креп-
кими. Русские же вольные общины, расположенные на чер-
ных землях, были неорганизованнее владельческих, посколь-
ку, по мнению Чичерина, их члены были связаны только
взаимной уплатой податей 90.
Ни последняя мысль ученого, ни его мнение о большей проч-
ности западной общины не убедительны. Позиция Чичерина
объясняется его чрезмерным пристрастием к документально-
му обоснованию. Поскольку письменных источников, свиде-
тельствовавших о наличии общинных земель, самоуправления,
обычного права, регулировавшего отношения общинников,
он не обнаружил, постольку ничего этого, по его мнению, не
было. Не отрицая выборного управления в общинах, Чиче-
рин полагал, что функции выборных заключались не в уп-
равлении делами самой общины, а в исполнении распоряже-
ний землевладельцев. Если последние обходились своими
приказчиками, то выборных не было вообще. Отсутствие же
стремления самих крестьян к объединению, писал ученый,
объясняется их склонностью к бродяжничеству. Он не учи-
тывал, что в одиночку, без взаимовыручки, в России того
времени, да и многие годы спустя в силу ее природных усло-
вий, невозможно было выжить.
Говоря о средневековой России, Чичерин указывал, что
она выработала две общественные формы: вотчину и общи-
ну. Прогрессивную роль сыграла первая, ибо из княжеской
вотчины развилось государство. Община же получила раз-
витие только при прямом воздействии власти. На первом эта-
пе государство не располагало достаточным для управления
аппаратом и поэтому нуждалось в содействии общества. Бли-
жайшим орудием государства было боярство, но полагаться
только на него было нельзя, поскольку бояре скорбели об
утраченной независимости и стремились использовать госу-
дарство в своих корыстных целях. Поэтому необходимо было
привлечь силы всей земли. Указывая на злоупотребления
бояр-кормленщиков, Чичерин в то же время подчеркивал, что
12*
179
нельзя преувеличивать происходивший от них вред, ибо при
частноправовом строе только личная заинтересованность
могла побудить заниматься общественными делами. Так,
если бы судьи не получали дохода от суда, то в отсутствие
государства преступления оставались бы безнаказанными.
То же было и на Западе. Но когда произвол дошел до край-
ности, появилась необходимость перемен.
Поднимавшееся государство этого терпеть не могло, и
земские выборные были допущены к участию в суде и сборе
податей. Но, подчеркивал ученый, расширение функций об-
щины (вольной, разумеется, общины. — Л. И.), особенно
проявившееся при Иване Грозном, было не привилегией,
а обязанностью, причем тяжелой, ибо ответственность за
сбор податей, например, падала на выборных. Недоимки они
вынуждены были покрывать собственными средствами, а ес-
ли их не хватало, то средствами избирателей. «Это было не
управление общины собственными делами, а выбор людей
«к Государеву делу», на царскую службу. Таким образом
общинное начало получило значительное участие в земском
управлении; это было явление новое, создание Московских
государей»91. В отличие от русских-западные средневековые
общины были лишены державных прав, но им было остав-
лено самоуправление во внутренних делах. *
Другими словами, по Чичерину, выборное управление в
западных общинах рождалось изнутри и служило самим об-
щинам, а в России — извне и служило либо вотчинникам,
либо государству. К общественной самодеятельности русские
крестьяне и торгово-посадское население были неспособны
и нуждались в длительном государственном воспитании для
приобретения этой способности. Согласиться с этим нельзя
Но то, что русская монархия в указанное Чичериным время
действительно стремилась расширить социальную опору, ук-
репить центральную власть и подчинить строптивых бояр
с помощью земских сил, несомненно.
Однако участие общин в государственном управлении,
писал Чичерин, было временным явлением. Если кормлен-
щики не соответствовали новому порядку, то и общинное
управление нс могло стать в его основе. Разрозненное и ма-
лозависимое от центральной власти, оно по мере укрепления
последней заменялось правлением приказных людей, которое
было органом самого государства. Этот процесс шел медлен-
но и бессистемно. Все «три элемента областного правле-
ния — кормленщики, общины и приказные люди — существо-
вали рядом...»92 Постоянно такое продолжаться не могло.
180
А поскольку и приказное правление, не имевшее военной
власти, оказалось недостаточным для управления, то оно
было заменено воеводским, при котором тьяки стали помощ-
никами воевод. Земские же выборные были в XVII в. вытес-
нены приказными людьми из управления, сохранив за собой
только его низшую ступень.
Поскольку в XVII в. не существовало разграничения функ-
ций в управлении, продолжал Чичерин, то сильные элементы
подавили слабые. Воеводы не только фактически отстранили
выборных от государственных дел, но и вмешивались в су-
губо общинные дела. Но к концу XVII в. общинное управле-
ние начало возрождаться в городах. Одним из проявлений
средневековья, по мнению ученого, было отсутствие админи-
стративного разделения городов и сел. Только при Федоре
Алексеевиче, писал он, начали понимать, что городская об-
щина отличается от сельской и именно в ней необходимы
выборные учреждения. Поэтому города были отделены от
сел и в них было восстановлено самоуправление93
Причина, вызывавшая коренные изменения, отмечал Чи-
черин, заключалась в закрепощении. До него и вольные и
владельческие общины были поземельные, поскольку подати
платили с земли. С закрепощением основой государства ста-
ла не земля, а народ. Независимо от местожительства под-
данные получили постоянные обязанности, что привело сна-
чала к подворной, а затем к подушной подати. Полемизиро-
вавший с Чичериным Ю. Ф. Самарин упрекал его в том, что
он принял во внимание только юридическую сторону вопро-
са, суть же в экономической сфере94 Отвечая Самарину,
Чичерин подчеркивал, что право и экономика взаимосвязаны
и в данном случае первое оказало решающее влияние на
второе. Если люди не имеют права уходить с земли, а ее
рано или поздно станет мало, то изменения экономических
и общественных отношений неизбежны. Малоземелье порож-
дает переделы, а вместо поземельной вводится подушная по-
дать 95
Меняется и характер общины. Ранее владельческая и по-
земельная, она являлась союзом свободно поселившихся на
землях одного владельца людей, временно соединенных об-
щими к нему обязанностями. Теперь община стала сословной
и государственной, объединив cboimx членов постоянными обя-
занностями к государству, которые накладывались на каж-
дого, а земля давалась для их исполнения. Прикрепление
сословий к определенному тяглу вызвало различия в поло-
жении крестьян и горожан. Пока повинности неслись с зем-
181
ли, разницы не было, ибо в городах были те же владельцы,
что и в селах, но с появлением сословных общин выявились
особенности городского населения, занятия которого были
направлены на добывание денег и нуждались хотя бы в от-,
носительной свободе. Труд крестьян требовал оседлости, а
землевладелец, на которого они непосредственно работали,
был посредником между ними и государством. С изъятием
городов из частных рук посредники исчезли, а повинности
горожан ограничились уплатой денег и службой государству,
вследствие чего города образовали свободные общины, а с
учреждением магистратов Петром I были постепенно отде-
лены от уездов. Крестьянские же общины стали чисто кре-
постными. Правда, крестьяне в черносошных волостях имели
права, схожие с правами горожан, но государство в своем
развитии нуждалось в увеличении собственных средств, а опи-
ралось преимущественно на землевладельцев. Поэтому чер-
носошные села сливались с дворцовыми и вследствие этого
теряли самостоятельность. С развитием поместной системы
они раздавались помещикам. В результате при Петре I сво-
бодные общины сохранились только на окраинах. Причем,
подчеркивал Чичерин, существенной разницы между госу-
дарственными и крепостными крестьянами в поземельном
отношении не было. И те и другие были прикреплены к зем-
ле и платили подушную подать96
Таким образом, община в России, по Чичерину, сначала
была родовой, потом поземельной и, наконец, сословной.
Естественно, что он не мог согласиться ни со славянофила-
ми, ни с А. Гакстгаузеном, отстаивавшими неизменность
общины. Подводя итог, Чичерин писал: 1) община, сохранив-
шаяся до XIX в., — это не родовая, не патриархальная, а го-
сударственная, которая возникла не самостоятельно, а была
создана правительством; 2) она не сходна с общинами дру-
гих славянских народов; 3) она создана так же, как и весь
государственный и общественный быт России; средневековая
община не имеет общего с современной; 4) государственная
община создана прикреплением к земле и введением подуш-
ной подати97
Воззрения Чичерина не могли не вызвать полемики. Так,
еще в 1856 г. К. Д. Кавелин опубликовал отзыв на «Област-
ные учреждения России в XVII веке». Давая высокую оценку
труду бывшего ученика и заявляя о своей солидарности с его
взглядами на историю XVII в., он оспаривал ряд положений
Чичерина, посвященных предшествующему времени. Разде-
ляя его мнение о служебном характере сословий, Кавелин
182
не согласился с тем, что они созданы государством. Зароды
ши сословий были, писал он, до образования государства.
Общины же тогда имели большое значение: они сменяли и
приглашали князей, а при благоприятных условиях добива-
лись политической самостоятельности. Лишь усиление Мос-
ковского государства ликвидировало постепенно политиче-
скую роль общин. Но и тогда общинный дух не угас. «Минин
был результатом этой спасительной и патриотической дея-
тельности общин...»98.
Возможно ли, спрашивал Кавелин, чтобы Иван IV, при-
влекая общины к местному управлению, не опирался на пре-
дыдущий опыт, чтобы выборное начало, неотделимое от об-
щины, было ранее неизвестно и создано распоряжением
монарха? Думается, что эти рассуждения убедительнее чиче-
ринских. После 1612 г., продолжал Кавелин, государственная
роль общин прекратилась, а сами они распались на отдель-
ные сословия, сохранив только слабые следы былого в низ-
ших классах. Окончательно сословия были сформированы
обложением каждого из них определенными повинностями.
По мере развития государства служебный характер сосло-
вий стал исчезать". Как видим, теорию закрепощения и
раскрепощения сословий, пусть и в измененном виде, Каве-
лин принял. Что же касается его представления о распаде
общины на сословия, то оно неверно.
Последняя работа по русской истории, написанная Ка-
велиным десять лет спустя после его отзыва на монографию
Чичерина, отразила возросшее научное влияние ученика на
учителя. И это несмотря на разрыв личных отношений. Ка-
велин писал, что вплоть до XVII в. городское и сельское на-
селение «жило вполне под частным правом или под произво-
лом княжеских слуг и кормленщиков... Переходы с места
на место, договоры не с обществом, а с владельцем делали
маловероятным существование самостоятельной жизни город-
ских и сельских общин. «Таким образом, до XVII века мы
не имеем никаких известий об общинной жизни великорус-
ского народа, а те сведения, которые дошли до нас, делают
существование прочного общинного быта невероятным.../
Складываться же он начал под влиянием крепостного права.
«Профессор Чичерин, — подчеркнул Кавелин, первый
указал на податное, финансовое, * тягловое происхождение
наших городских и казенных сельских общин» 100
Главным критиком воззрений Чичерина на общину был
историк-славянофил И. Д. Беляев. Полемика этих ученых
вызвала большой научный и общественный резонанс. Она
183
оказалась в поле зрения В. И. Ленина, который, по воспо-
минаниям члена Петербургского «Союза борьбы за освобож-
дение рабочего класса» М. А. Сильвина, «высоко ценил
(Чичерина. — Л. И.) как реалиста, чуждого всякой роман-
тики в вопросах научного исследования»101. Не прошел мимо
дискуссии и К- Маркс, негативно оценивший воззрения Чиче-
рина на общину102. Однако корреспондент Маркса Н. Ф. Да-
ниельсон признал правоту теоретика государственной шко-
лы 103
И. Д. Беляев, отстаивая неизменность общины, утверждал,
что в основе соединения людей в нее лежит народный дух,
склад русского ума104 Отвечая Беляеву, Чичерин, в сущ-
ности, ничего не сказал нового по сравнению с высказанным
им ранее. Возвращаясь к вопросу об основных чертах общин-
ного быта XIX в., он писал, что главное его отличие от быта
других народов в отсутствии собственной земли, а его сущ-
ность заключается: 1) в уравнительном землепользовании
всех членов общины, которое поддерживается переделами
земли; «2) в отсутствии права свободного распоряжения как
отдельными участками, так и всею общинною землею». Ни
первого, ни второго в древности, по мнению Чичерина, не
было. Организация же внутреннего устройства общины была
осуществлена лишь при Екатерине II и продолжается по сей
день. В заключение, в пику Беляеву, Чичерин писал, что наша
община не товарищеская, не мирская, ка'к полагают славяно-
филы, а государственная. Что же касается русского духа, то
он выразился не в общинности, а .«преимущественно в соз-
дании государства» 105.
Если в решении главной проблемы дискуссии: была ли
община неизменной или нет, прав оказался Чичерин, то в
ряде вопросов обоснованнее была позиция Беляева. Так, он
справедливо отстаивал способность крестьянства к самоуп-
равлению. Отрицая господство частноправовых отношений
в средневековой Руси, он верно считал русских князей госу-
дарями, а не частновладельцами, не соглашался с тем, что
суд кормленщиков был их частным делом. На эту же ошиб-
ку Чичерина указывал и 10. Ф. Самарин, писавший, что в
современной Англии военные чины продаются и покупаются,
но это не означает, что англичане не понимают обществен-
ного значения военной службы. Вместе с тем оппоненты
Чичерина не всегда внимательно изучали выдвигаемые им
положения, на что ученый неоднократно обращал внимание.
Так, Беляев необоснованно приписал ему непонимание того,
что Иван IV привлек к местному управлению выборных от
184
общин с целью ослабления боярства. В некоторых вопросах
Беляев и Чичерин были правы только частично. Первый, на-
пример, полагал, что русский менталитет определяется об-
щинностью, а второй — государственностью 106 Если под об-
щинностью в данном случае понимать коллективизм и стрем-
ление к социальной справедливости, то Беляев прав, но прав
и Чичерин, ибо государственность тоже свойственна русскому
национальному самосознанию.
Ответ Чичерина на замечания Беляева побудил последнего
опубликовать еще одну статью, где он оспаривал аргументы
соперника, но принципиально новых положений не внес.
Споры с Чичериным ускорили работу Беляева над его глав-
ным произведением, ставшим первым монографическим ис-
следованием истории крестьянства и положившим начало
систематическому изучению этой важнейшей проблемы107
Но ни новая статья, ни монография Чичерина не убедили.
Н. И. Цимбаев показал, что во время этой дискуссии вы-
ходят несколько историко-публицистических статей С. М. Со-
ловьева, направленных против славянофильства. Естественно,
что в вопросе об общине он поддержал Чичерина108. До
крайности довел положения Чичерина шедший вслед за ним
историк-государственник В. И.-Сергеевич, который не только
считал, что община была создана правительством для обес-
печения круговой порукой своевременной уплаты податей,
но и доказывал, что в Древней Руси ее вообще не было. Воз-
никла же она по распоряжению Ивана III, а ее первые за-
родыши можно обнаружить лишь в XIV в.109 Академик
Б. Д. Греков не без основания усмотрел в концепции Сер-
геевича политическую подоплеку: поскольку община в пред-
ставлении многих революционеров была ячейкой социализма,
то Сергеевич, отрицавший ее существование в древности,
стремился нанести удар по социалистическим теориям 110.
Сторонником позднего происхождения общины был П. Н.
Милюков111. Несколько иной была точка зрения А. Д. Гра-
довского. Он полагал, что общины, возникли самостоятельно,
для собственных экономических нужд, но позднее ими вос-
пользовалось государство. С установлением всеобщего закре-
пощения изменились и общины. Выполнение же ими государ-
ственных функций не укрепило, а лишило их самостоятель-
ности112. Н. П. Павлов-Сильванский, отметив в современной
ему общине два составных элемента — мирское самоуправ-
ление и общинное землевладение с переделами земли, ука-
зывал, что историки сосредоточили внимание на втором эле-
менте, вокруг которого и вели споры. Сторонники исконности
185
переделов, прежде всего Беляев, были опровергнуты, по-
скольку было доказано, что переделы впервые появились в
XV—XVI вв. в результате помещичьего и государственного
влияния, но оппоненты сочли, что раз переделы позднего
происхождения, то такова же и община113. Указав в числе
оппонентов Милюкова, Павлов-Сильванский обошел Чиче-
рина, который первым доказал различие между новой и древ-
ней общиной, но не отрицал существования последней.
Таким образом, в изучении общины Чичерин оставил за-
метный след в историографии. Во-первых, он доказал, что
община не существовала в неизменном виде, а эволюциони-
ровала, пройдя ряд этапов. Во-вторых, он оказал серьезное
влияние не только на историков государственной школы, но
и на другие направления в историографии. В-третьих, внут-
ренняя жизнь общины осталась для Чичерина недоступной.
Если Беляев ошибался, полагая, что общинный дух, само-
управление не менялись, то Чичерин ошибался еще больше,
игнорируя этот дух, а крестьянское самоуправление сводя
до инструмента для собирания податей, выполнения распо-
ряжений барина и государства.
Особое место среди критиков Чичерина занимал Н. Г Чер-
нышевский. Рассматривая общину как предпосылку социализ-
ма, он, естественно, не мог согласиться с идеей ее государ-
ственного происхождения. Доводы Чернышевского, в отличие
от Беляева, были чисто умозрительные, не подкрепленные
источниками, но анализ выдвинутых Чичериным положений
и вывод о невозможности создания общины правительствен-
ными распоряжениями выглядят вполне логично. Однако
политические расчеты побудили Чернышевского отрицать
эволюцию общины. Полемизируя с Чичериным, полагавшим,
что неподвижность общин возможна только в неразвитом
обществе, он утверждал, что подобный довод не доказатель-
ство. Историческое развитие начинается «с передовых клас-
сов» и очень медленно «достигает низших слоев народа...
Факты доказывают, что историческими деятелями у нас до-
селе были только высшие сословия и, отчасти, города; о на-
роде история упоминает редко...»114. Как видим, вопреки
утверждениям советских историков, Чернышевский далеко
не всегда рассматривал народ как созидательную силу на
протяжении всей русской истории.
Критиковавший воззрения Чичерина на общину Черны-
шевский (заметим, что критика носила доброжелательный
характер) обратил внимание и на общеисторическую кон-
цепцию ученого, наиболее полно изложенную в его магистер-
186
ской диссертации. В советской историографии позиция Чер-
нышевского освещалась через призму борьбы с буржуазной
наукой. Так, А. Н. Цамутали утверждает, что Чернышевский
«написал резкую и обстоятельную рецензию на книгу Чиче-
рина об областных учреждениях...». Он также ссылается на
выводы В. Е. Иллерицкого, согласно которым Чернышевский
показал антинародный характер самодержавия, а итогом
его борьбы против либеральных историков, прежде всего
против Чичерина, было разоблачение их представления о над-
классовой природе самодержавия, на основе документально-
го материала, содержащегося в их же книгах115. Но ни рез-
кой, ни обстоятельной рецензия не была. Цамутали и Илле-
рицкий не учли, что в ней Чернышевский боролся не против
Чичерина, а за него. Он заметил незаурядный талант учено-
го уже в первой его статье об общине. Диссертация оконча-
тельно убедила Чернышевского в правильности своего вы-
вода. Ему было известно, что охранители рассматривали ра-
боту Чичерина как попытку дискредитировать допетровскую
администрацию и долго препятствовали защите. Учтя все
это, Чернышевский попытался привлечь ученого в свой ла-
герь. Отсюда многочисленные комплименты, указания на за-
мечательный талант Чичерина, на то, что он в течение не-
скольких месяцев добился известности, которую другие да-
рования приобретают за несколько лет, что он сразу занял
первые ряды в науке. «В его сочинениях обнаруживается
светлый и сильный ум, обширное и основательное знание,
верный взгляд на науку, редкая любовь к истине, благород-
нейший жар души; он имеет дар прекрасного изложения.
Если, при таких силах, он не сделается в скором времени
одним из корифеев наших, то разве в том случае, когда по-
кинет ученую деятельность. Если же он будет продолжать
трудиться для науки с тою ревностью, как начал, то, без со-
мнения, деятельность его составит эпоху в развитии науки, ко-
торую он избрал главным предметом своих занятий»116.
Единомышленники Чичерина были сдержаннее в компли-
ментах. Заметим, что Чернышевский принял основное содер-
жание монографии, но не согласился с общими выводами
автора и в рецензии подчеркивал, что ученый безупречен в
собственных изысканиях, посвященных специальным вопро-
сам, но общей концепцией истории России не занимался и
поэтому заимствовал существующую, ошибочность которой
проявилась в его выводах. Под нею Чернышевский явно под-
разумевал официальную концепцию. Однако если другие,
указывал он, под ее влиянием ошибались и в частных вопро-
187
сах, то Чичерин решал их самостоятельно. Отсюда его блес-
тящий успех. Дело остается за тем, чтобы проявить само-
стоятельность и в общеконцептуальном плане. Конечно, Чер-
нышевский приветствовал не любую самостоятельность, а
только ту, которая подрывала устои. Будучи достаточно то-
нок, чтобы не призывать прямо Чичерина стать на его сто-
рону, он «всего лишь» брался «разъяснить» ему, где его
истинный путь. Однако общие выводы Чичерина вытекали из
его специальных исследований.
Весьма уязвимы и выдвинутые положения самого Черны-
шевского. Он писал, что удельная система была создана
князьями, народ же им только подчинялся, но сам желал
единства. С объединением вокруг Москвы жители вновь при-
соединенных земель тут же забывали, что когда-то жили
врозь, и помнили только то, что они русские117 Но ведь
тезис Чичерина о князьях как о единственно созидающей
силе этим не был поколеблен. К тому же мнение Чернышев-
ского о том, что желал народ, не подкреплялось в его работе
никакими данными.
Надежды Чернышевского на демократизацию Чичерина
не оправдались. Его столкновение с Герценом, появление
новой книги наглядно свидетельствовали, что он враг ради-
кальной ломки общественных устоев, и тон Чернышевского
кардинально меняется. Талант Чичерина не вызывал у него
сомнения, но раз Чичерин оказался в другом лагере, то вождь
демократов решил уничтожить противника и как ученого,
и как публициста. Он представил его как человека, возом-
нившего себя непогрешимым мудрецом, высокомерно при-
своившим себе право оценивать убеждения других и выносить
им приговор. Между тем он несостоятелен как публицист,
ибо совершенно не знает общества, к которому обращается.
Кажется, он «готов доказывать готтентотам вред односто-
роннего увлечения учеными занятиями, доказывать рыбам
опасность излишней болтливости, предостерегать белого мед-
ведя от пристрастия к тропическому климату»118 Можно пе-
речислять и другие эпитеты. Несостоятелен Чичерин, по Чер-
нышевскому, и как ученый, ибо нс разбирается в вопросах,
ставших главным .предметом его исследования, — демокра-
тии, централизации и бюрократии. Тем не менее Чернышев-
ский оставлял Чичерину шанс на исправление, заявляя, что
источник его заблуждения в некритически воспринятой реак-
ционной литературе. Однако надежды на благоприятный ис-
ход Чернышевский не питал119.
В дореволюционной демократической литературе утверди;
.188
лась мысль о превосходстве Чернышевского над его против-
никами, включая, разумеется, и Чичерина. Так, Н. Ф. Да-
ниельсон, обращая внимание К. Маркса на статью вождя
революционной демократии «Г Чичерин как публицист»,
писал: «Это блестящая критическая работа, в которой
автор с едким юмором опровергает главные мысли Чичери-
на»120 Советские историки восприняли этот подход, и в соот-
ветствии с ним Цамутали вслед за Иллерицким подчерки-
вал, что Чернышевский раскрыл антидемократическую сущ-
ность Чичерина 121.
Однако говорить о победе Чернышевского над Чичериным
нет оснований. Во-первых, победителем он мог казаться в
глазах «прогрессивной» общественности, но непрогрессивная
видела его неприкрытую необъективность. Во-вторых, сущ-
ность своих взглядов Чичерин раскрыл сам и сделал это
основате^Тьнее, чем кто-либо. Так что заслуги Чернышевско-
го в этом нет. В-третьих, Цамутали и Иллерицкий полагали,
что признание Чичерина антидемократом — это убийствен-
ная оценка. Мы же считаем, что именно демократы нанесли
тогда ущерб стране.
Солидное место в наследии Чичерина заняла проблема
представительных учреждений. Тщательно изучая зарубеж-
ные учреждения, ученый, естественно,не мог обойти зем-
ские соборы, которые, по его мнению, больше всего похо-
дили на французские Генеральные штаты. Но, подчеркивал
он, в условиях самодержавия и закрепощения сословий зем-
ские соборы имели гораздо меньшее значение, чем сходные
учреждения на Западе. Были исключения вроде собора, из-
биравшего новую династию, но они были редки. На соборах,
в отличие от Запада, не было и речи о политическах правах
или вмешательстве в государственные дела. Они оставались
чисто совещательными и созывались, когда правительство
находило это нужным. Ни инструкций избирателей, ни за-
конодательной деятельности, только ответы различных чинов
на заданные правительством вопросы, да и то ответы были
нередко внушены правительством. Бедность содержания со-
боров наглядно ^свидетельствовала, что они не играли суще-
ственной роли в государстве 122
Дважды, продолжал Чичерин, верховная власть оказы-
валась в руках народа. Сначала — после пресечения дина-
стии Рюриковичей, затем — на Земском соборе 1613 г. При-
чем на последнем она в буквальном смысле принадлежала
народу, поскольку среди выборных были крестьяне. Однако
народные избранники не считали себя верховной властью и
189
«созывались как будто единственно для того, чтобы угадать
назначенного Богом царя»123 Ни об ограничении царских
прерогатив, ни об обеспечении гражданских прав они не
думали. Лишь немногочисленные бояре желали ограничения
от произвола, но земля справедливо предпочитала самодер-
жавие олигархии. Ограничения вводились только при Васи-
лии Шуйском, а по договору об избрании на престол Влади-
слава предусматривалось их расширение. Но все эти попыт-
ки провалились, поскольку в первом случае сказалось недо-
верие к боярам народа, а во втором — нежелание послед-
него иметь царем поляка. Есть сведения, указывал Чичерин,
что ограничительная запись была взята с Михаила, но даже
если это и было, то никакого влияния на государственные
дела она не оказала и никто на нее не ссылался. Однако
неограниченная царская власть нуждалась в содействии зем-
ли, поэтому земские соборы при Михаиле были бесправны
и вышли за совещательные рамки124.
Но это продолжалось недолго, и они сначала вновь стали
совещательными собраниями, а затем были отменены. При-
чина этого, разъяснял Чичерин, заключалась в чрезвычайной
слабости общественных связей, в силу чего сословное пред-
ставительство возникло не вследствие внутреннего развития
общества, как на Западе, а было создано сверху государ-
ством для правительственных нужд. Более того, фактически
на соборах была представлена не земля, а московские чины
с добавлением иногородних дворян и детей боярских, нахо-
дившихся на службе в Москве. Горожане также были пред-
ставлены москвичами. Следовательно, Москва заменяла со-
бою государство, что свидетельствовало об отсутствии поня-
тий о правильной организации. В период Смутного времени
нависшая над страной смертельная опасность пробудила
общественную самодеятельность, но по мере стабилизации
положения она стала угасать. Государство же, напротив, ук-
реплялось и с накоплением собственных сил все менее нуж-
далось в соборах. В середине XVII в. одновременно с лик-
видацией сословно-представительных учреждений в Европе
они исчезли и в России. В последней это осуществилось лег-
че, чем на Западе, ибо русская монархия была сильнее за-
падной, а представительство — слабее. Поэтому «земские
соборы исчезли не вследствие сословной розни или опасений
монархов, а просто вследствие внутреннего ничтожества»125.
Правда, продолжал ученый, от отдельных сословий соб-
рания выборных созывались и позднее, но они носили дру-
гой характер. Последним из них была Уложенная комиссия
190
Екатерины II. Но в развитии законодательства эти собра-
ния никакой роли не сыграли, поскольку выборные были
способны обсуждать готовые проекты, но не составлять за-
коны. Поэтому такие учреждения имели меньшее значение,
нежели земские соборы. И те и другие — свидетельство
чрезвычайной слабости русского представительства, что есте-
ственно при крепостном строе. «Царь совещался с поддан-
ными, как помещик с своими крепостными, но государствен-
ного учреждения из этого не могло образоваться» 126.
Лишь с раскрепощением дворянства в русском государ-
стве появляются понятия «свобода» и «право». Пока же
огромное большинство населения — крестьянство было за-
крепощено, они не могли развиваться. Только освобождение
крестьян, подчеркивал Чичерин, создало предпосылки для
появления представительных учреждений. Но политическая
свобода не вытекает непосредственно из личной. Меньше все-
го к ней готов народ, только что вышедший из крепостной
зависимости. Поэтому необходимо медленное и постепенное
создание условий, «без которых введение представительно-
го устройства может породить только смуту» 127
Как видим, работа Чичерина органически содержала в
себе как научный, так и политические аспекты. Она появи-
лась в период общественной борьбы по вопросу о будущем
политическом устройстве России. Ученый не соглашался ни
с поборниками сохранения абсолютизма на вечные времена,
ни с жаждавшими его скорейшей замены. Первым он дока-
зывал, что элементы представительства у нас были, следо-
вательно, Россия — европейская страна и рано или поздно
придет к конституционному режиму. Вторым говорил, что
историческое представительство было ничтожно по своему
содержанию, а поэтому все придется создавать практически
на пустом месте. Отсюда неизбежен долгий и трудный про-
цесс, подстегивать который опасно.
Научная и политическая актуальность истории земских
соборов породила обширную историографию проблемы. По-
скольку она глубоко освещена Л. В. Черепниным 128, то мы
ограничимся выяснением роли в ней Чичерина.
В. О. Ключевский, также исследовавший проблему зем-
ских соборов, посвятил свою работу Чичерину, в которой
писал, что тому «принадлежит едва ли не первое по времени
цельное и превосходное изображение устройства, деятель-
ности и значения земских соборов, основанное на изучении
актов этого учреждения, какие были известны в то время.
После этого образцового опыта ряд других исследователей
191
продолжал изучение земских соборов, оспаривал, поправлял
пли подтверждал взгляд на них, высказанный г Чичериным,
пересматривая те же самые акты» 129
В исследовании самого Ключевского были учтены новые,
не известные его предшественнику источники, однако выво-
ды и суждения были в немалой степени схожи с чичерин-
скпми. Но он ошибался, полагая, что научная постановка
проблемы принадлежит Чичерину. Мы разделяем мнение
Черепнина о приоритете здесь Соловьева. Чичерин, подчер-
кивал Черепнин, первый «поставил изучение земских собо-
ров на почву сравнительно-исторического метода <...> С по-
явлением труда Чичерина вопрос о сходстве или различии
между русскими земскими соборами и западными сословно-
представительными учреждениями стал предметом оживлен-
ной дискуссии в исторических трудах» 130
По обоснованному мнению Черепнина, дореволюционная
историография делилась на два направления. Для первого
характерно изучение земских соборов на основе их сопо-
ставления с западными сословно-представительными учреж-
дениями, для второго — рассмотрение соборов как самобыт-
ного института, отличного от западных131. Чичерин был ро-
доначальником первого направления. Этим и определяется
его роль в историографии проблемы. Первоначально оно
состояло из ученых, настаивавших на слабости представи-
тельного начала в России. Позднее возникла другая разно-
видность направления, сторонники которого максимально
сближали земские соборы и сословно-представительные уч-
реждения Запада. Отсюда неизбежность полемики.
Пожалуй, наиболее острым критиком Чичерина был
Н. П. Павлов-Сильванский, опиравшийся на'предшествовав-
шие ему исследования о земских соборах В. И. Сергеевича,
В. Н. Латкина и С. Ф. Платонова. По его мнению, устрой-
ство и полномочия земских соборов были сходны с анало-
гичными учреждениями Запада, за исключением английско-
го парламента, да и то в более поздний период. В отличие
от последнего Земский собор не имел конституционных га-
рантий, но их не имели и французские Генеральные штаты,
и немецкие ландтаги. Представление же Чичерина о бедном
содержании соборов, подчеркивал историк, проистекало от
незнания острой социальной борьбы на них, вскрытой Пла-
тоновым 132.
Решительно отрицавший мнение Чичерина о внутреннем
ничтожестве соборов, Павлов-Сильванский был прав. Конеч-
но, его рассуждения о социальном аспекте проблемы имели
192
уязвимые стороны, но Чичерин, связавший происхождение
земских соборов только с правительственными нуждами,
ошибался больше. Вместе с тем Павлов-Сильванский чрез-
мерно сближал русские и западные представительные уч-
реждения и практически оставлял без внимания различия.
Диаметрально противоположным был подход к земским
соборам славянофилов, видевших в них союз царя с наро-
дом, проявление русского национального бытия. В рассуж-
дениях таких славянофилов, как К. С. Аксаков, было немало
наивного, а выдвигаемые ими положения нередко не имели
достаточного обоснования 133. Это облегчало их критику. Но
рациональное зерно в рассуждениях славянофилов было.
Подводя итог, скажем, что со времени появления работы
Чичерина наука в изучении истории земских соборов сдела-
ла огромный шаг вперед, но спорных и нерешенных вопро-
сов немало. Однако в любом случае труд Чичерина остается
важной вехой в историографии.
Накануне петровских преобразований процесс формиро-
вания органов управления, по мнению Чичерина, зашел в
тупик. Отсутствие системы в законодательстве привело к
административному хаосу. Более того, российское государ-
ство управлялось не на основании законов, а распоряже-
ниями, которые отдавались отдельным должностным лицам.
В результате случайная практическая потребность вызывала
в одном месте одно распоряжение, а в другом другое. Такое
положение, по Чичерину, отнюдь не свидетельство недомыс-
лия царей. Оно порождено господством частного права. Но
если в частном хозяйстве такой порядок уместен, ибо в нем
все держится на личном контроле хозяина, то в обширном
государстве такое управление несостоятельно. Необходимо
было законодательство, учитывающее общегосударственные
потребности, но возникнуть эмпирическим путем оно не мог-
ло. Нужна была теория, способная «дать ключ к система-
тическому устройству государственного организма...» По-
скольку же русское государство образовалось не в резуль-
тате соглашения различных общественных слоев, а создано
одной властью, постольку все в нем необходимо было стро-
ить на теоретической основе. Но именно теоретического
образования и не хватало государству, а возникнуть само-
стоятельно оно не могло. Отсюда необходимость заимство-
вания. Западные народы взяли его из римского права, мы
же должны были взять его у них134.
Возникшую проблему решил Петр I, и в этом его вели-
чие. Чичерин особо подчеркивал, что Петр не только не был
13. Заказ 5224
193
разрушителем традиций, но, напротив, продолжал дело мос-
ковских государей. Не вследствие внешнего влияния, а в
результате внутреннего развития Россия дошла до необхо-
димости просвещения, что и осознал Петр I. «Да, велика
была древняя Россия, ибо она могла произвести Петра!» Он
был призван «к осуществлению тех идеалов государства,
которые смутно носились в голове московских царей»135
Приведенные здесь высказывания Чичерина свидетель-
ствуют, что ученый отстаивал закономерность петровских
преобразований и в этом смысле превосходил тех своих
предшественников, которые видели в них дело одного Петра.
Но сосредоточение всего внимания на функционировании и
эволюции административного механизма было серьезным
недостатком. Однако-неверно судить о воззрениях Чичерина
только по этим высказываниям и не, учитывать их дальней-
шую эволюцию.
В? Е. Иллерицкий, освещая в «Очерках истории истори-
ческой науки в СССР» воззрения Соловьева на петровские
преобразования, писал, что первоначально он расценивал их
как крутой поворот в истории, как революцию сверху. Позд-
нее, в связи с поправением политических взглядов, подчер-
кивал эволюционный характер деятельности Петра, поддер-
живал общую всем государственникам формулу: «Народы
в своей истории не делают прыжков». Аналогичные мыс^и,
по мнению Иллерицкого, были высказаны Чичериным в
письме к Герцену в 1856 г.136.
Действительно, там было такое, но в том же письме Чи-
черин указывал на революцию, как на следствие упорной
охранительной системы137 Позднее он снял имевшиеся у
него противоречия. И, ратуя за эволюционный путь разви-
тия, указывал, что он возможен лишь при способности обще-
ства к обновлению. Но, писал ученый, «чаще всего господ-
ствует неразумный застой, за которым следуют внезапные
скачки»138 Будучи диалектиком, он полагал, что•историче-
ское развитие идет не путем органического роста, а через
борьбу старого с новым. Однако признание скачков не озна-
чает, что их надо ждать с покорностью обреченных. За эво-
люционный путь, как за самый выгодный, надо бороться.
Проводниками назревшего нового должны быть, считал уче-
ный, сами власти. Но, к сожалению, они редко проявляют
прозорливость. И дело не в интеллектуальной слабости, а в
связи личных интересов законодателей со старым порядком.
Отсюда защита старого до проявления его полной несостоя-
тельности.
194
Поскольку изменение старого уклада всегда задевает
чьи-то интересы, порождая сопротивление, постольку только
сильное правительство способно проводить преобразования и
усмирять волнения. Наибольшую сложность представляют
преобразования, ведущие к изменениям общественного
строя. Их время составляет критическую эпоху в народной
жизни. Менее глубоки преобразования, «имеющие в виду
умножение государственных сил», но поскольку они зависят
от состояния общества, то их быстрый рост невозможен без
побуждения его к напряженной деятельности. Следователь-
но, «и эти реформы могут, при известных условиях, дать
народной жизни совершенно новый толчок. Таково... было
значение реформ Петра Великого» 139
Цель Петра, считал Чичерин, заключалась в создании
сильного государства, не уступающего европейским. Для
этого надо, было получить выход в море, но первое же сра-
жение показало неподготовленность России. Нужны были
войско, флот, а на них требовались деньги и люди,- Однако
из-за татарского ига Россия была бедна и тем, и другим.
Поэтому, напрягая же силы страны, Петр насаждал про-
мышленность, торговлю, просвещение. Прошлое России дало
закрепощение сословий. Петр сумел использовать достав-
шийся ему покорный материал на пользу отечества, разбил
его косность и просветил его светом науки. Тем самым Петр
подготовил соотечественников к будущему восприятию сво-
боды 140.
Критики Петра, продолжал Чичерин, не решаясь опро-
вергнуть свершенного им дела, считают, что оно могло бы
совершиться не так круто и без насилия. Чичерин допускал
такую возможность, но полагал, что в таком случае опутан-
ному холопскими отношениями русскому государству пона-
добились бы века для сближения с Европой, а его полу-
азиатский быт сохранился бы навсегда.
Как видим, Чичерин показал экономическую, культурную
и военную обусловленность петровских преобразований. Од-
нако, как и другие государственники, оставил в тени цену,
которую пришлось уплатить за них народу, наличие целого
ряда вредных мероприятий, грубого насилия, нередко не ус-
корявшего, а замедлявшего введение действительно нужного.
Нежелание всерьезч вникнуть в теневые стороны петровского
правления вело к тому, что в 'данном вопросе государствен-
ники уступали даже тем ученым, которых они превосходили
на целый порядок. Тот же Н. М. Карамзин во многом спра-
ведливо упрекал Петра I за чрезмерное подражание Европе,
13*
195
за высмеивание русских обычаев, ведущее к утрате нацио-
нального самоуважения, за неоправданное гонение на рус-
ское платье и бороды, которые не мешали усвоению просве-
щения, за ущемление церкви. Карамзин понимал необходи-
мость заимствования лучших европейских достижений, но,
наблюдая современное ему общество, не без основания опа-
сался, что увлечение Европой зашло за черту благоразумия.
«Некогда называли мы всех иных европейцев неверными,
теперь называем братьями; спрашиваю: кому бы легче было
покорить Россию — неверным или братьям?»141. Чи-
черин же считал европейцев старшими братьями.
Дело, начатое Петром, по мнению Чичерина, было завер-
шено Екатериной II. Ее завоевания превратили Россию в ве-
ликую державу. Царица проявляла заботу и о внутреннем
благоустройстве, а теоретические знания умело сочетала с
государственной предусмотрительностью. Поэтому, прежде
чем претворять теорию в жизнь, она решила изучить потреб-
ности страны, созвав для этого Уложенную комиссию. Зна-
комство с ее членами, с их дебатами убедило царицу в том,
что об изменении общественного строя не может быть и речи.
Оно было бы возможно при наличии средних классов. В Рос-
сии же полностью преобладали дворяне. На них царица и
сделала ставку 142.
В советской историографии подчеркивалось лицемерие
Екатерины II в социальной политике, прикрытие продворян-
ского курса мнимопросветительской демагогией. Конечно, ли-
цемерие было присуще императрице, но преувеличивать его
нельзя. Если бы она обнаружила в стране реальную силу
помимо дворянства, то она бы ею воспользовалась, но, по-
скольку ее не оказалось, Екатерина II ради укрепления соб-
ственной власти удовлетворила все чаяния дворянства. С тео-
ретической точки зрения, писал Чичерин, вслед за Жало-
ванными грамотами дворянству и городам следовало бы
освободить крестьян. Но, понимая это, императрица видела
практическую неосуществимость этой задачи. Государствен-
ный строй держался на дворянстве, следовательно, ослаблять
материальную базу последнего, основанную на прикрепле-
нии крестьян, было нельзя. Проявив государственную муд-
рость, она, напротив, «распространила крепостное право и
на Малороссию, с целью теснее слить ее с Россией. Мало-
российские помещики охотно отдали свои местные привиле-
гии взамен полученного им крепостного права» 143.
Последнее высказывание не согласуется с исторической
концепцией самого же Чичерина. Если Россия вступила в
196
полосу постепенного раскрепощения сословий, то ввиду не-
возможности освобождения крестьян, по политическим сооб-
ражениям, по крайней мере, не следовало расширять кре-
постничество. Оно же не только расширялось, но и ужесто-
чалось, о чем Чичерин не писал. Несомненный рост могу-
щества русского государства заслонил от него оборотную
сторону успехов. Екатерина II действительно сумела пре-
вратить дворянство в свою опору. Добилась она и необхо-
димой консолидации украинского дворянства с великорус-
ским. Но достигалось это за счет народа. Подчеркнем, что
царица не ввела крепостное право на Украине, а только
завершила процесс его оформления, который шел задолго
до нее144, и, как убедительно показал Н. И. Ульянов, ре-
шающую роль в нем сыграли украинские помещики 145.
Чичерин не обратил внимание на это обстоятельство, а
оно очень важно. Его современник Н. И. Костомаров писал,
что дворянство, и крепостничество, расколовшие некогда еди-
ную украинскую нацию, были искусственно созданы русским
правительством ради укрепления своего господства над Ук-
раиной 146 Позднее эту идею довели до крайности шовини-
сты-самостийники. Большинство из них были выходцами из
украинского дворянства, но обвинять предков за крепостни-
чество они не собирались. Учтем, что отношения центра с
украинской верхушкой складывались непросто, и оконча-
тельно решить эту проблему Екатерине II, вопреки мнению
Чичерина, не удалось. Если трудящимся Великой и Малой
Руси нечего было делить между собой, то позиция украин-
ского дворянства была двойственной. В своем большинстве
оно было потомками казацкой старшины, сформировавшей-
ся в период польского владычества. Старшины ненавидели
польских панов, но хотели жить, как оли, — самовольно и
самовластно. Заслуги казачества, включая старшину, в борь-
бе за освобождение Украины несомненны, но полуанархист-
ская вольница не могла создать прочного общественного
быта и мешала обретению независимости.
Понимая недостаток собственных сил, наиболее дально-
видные старшины, прежде всего Б. Хмельницкий, стремцлись
к воссоединению с Россией. Но оно не могло быть безбо-
лезненным, ибо старшины хотели московской помощи, но
не желали московского правления, а этого не потерпело бы
ни одно централизованное государство. Конечно, увидеть в
этом конфликт деспотизма с демократией, особенно если это
отвечает политическим расчетам, соблазнительно, но это
антиисторический подход. Великорусия была окружена не
197
менее могущественными врагами, нежели Украина, но бла-
годаря концентрации сил, готовности народа жертвовать
личными интересами сумела выстоять и создать могучее го-
сударство, которое при всех его недостатках обеспечило на-
циональную и религиозную независимость. Без него и Малая
и Белая Русь остались бы в вечной кабале. Старшины же
и реестровые казаки готовы были отдать жизнь за родину,
но поступиться волей, выдаваемой ими за свободу Украины
и бывшую нд самом деле присвоенным ими правом на свое-
волие и буйство, они не хотели.
Положение усугублялось тем, что в отличие от донских
казаков украинские на протяжении длительного времени
имели дело не со своим, а с польским государством, что
порождало у них антигосударственные настроения, преодо-
леть которые было нелегко. Во многом из-за них Польша,
не превосходившая Украину ни материальными, ни людски-
ми ресурсами, держала ее в подчинении, несмотря на воен-
ную доблесть казаков. Гипотетически можно предположить,
что старшинам при благоприятных обстоятельствах удалось
бы создать свое государство, но оно напоминало бы Речь
Посполитую, а этот тип государственности был обречен.
Н. И. Ульянов убедительно показал, что идеализация каза-
ков беспочвенна, а представление об установлении ими де-
мократии на Украине является мифом147 Историка стоит
упрекнуть за преувеличение теневых сторон казачества и
недооценку его заслуг, но его мнение о том, что именно на-
род стремился к воссоединению, а старшины занимали двой-
ственную политику и что угли сепаратизма тлели среди их
потомков, справедливо.
Еще С. М. Соловьев, анализируя ситуацию на Украине
после смерти Б. Хмельницкого, писал: «Присоединение к
Москве было делом народного большинства, и большинство
это до сих пор не имело никакой причины раскаяться в
своем деле». Старшину же и украинская шляхта, тяготив-
шиеся подчинением Москве, опять потянулись к Польше148.
Это во многом предопределило потерю Правобережной Ук-
раины И Белоруссии. Опиравшиеся на чужеземцев предатели
сумели увлечь за собой и часть казаков. Расплачиваться за
это пришлось народу. Польша не знала централизованного
деспотизма, но царившая там воля была панской, обрекав-
шей простого человека на бесправие, на перспективу в лю-
бую минуту оказаться на колу. Учтя все это, украинский
народ не пошел позднее за Мазепой, предпочтя власть Пет-
198
pa I, а ведь его рука была тяжелее руки Алексея Михайло-
вича, при котором Украина воссоединилась с Россией,
В потере Правобережной Украины и Белоруссии отчасти
повинно и российское правительство, в ряде случаев навлек-
шее на себя справедливое недовольство. Однако обоюдовы-
годный компромисс был вообще невозможен, ибо самодер-
жавная власть и казачий суверенитет несовместимы. Поэто-
му уничтожение Екатериной II гетманского правления было
естественным и исторически оправданным завершением про-
цесса укрепления центральной власти. Но часть потомков
старшины не примирилась с этим и тлеющий сепаратизм
находил в них почву. Мы уже писали о близорукой политике
правительства, оставившей на Украине и Белоруссии поль-
ских помещиков. Пользуясь снисходительностью русских вла-
стей, последние вели целенаправленную русофобскую про-
паганду и всячески способствовали вызреванию украинского
сепаратизма. Н. И. Ульянов отмечал большую роль в ста-
новлении сепаратизма польских идеологов. Из их работ
самостийники почерпнули многие идеи и аргументы 149.
Логика поляков понятна. Развал единой Руси открывал
возможность для восстановления Польши. Главное усилие
поляки и сепаратисты направляли, по словам Ульянова, на
внедрение общественное сознание мысли о том, что укра-
инцы не русские. Сначала появилось представление о двух
ветвях русского народа, потом — об отдельных народах,
наконец, об их противоположности. Русские же власти либо
безучастно наблюдали за происходящим, либо пытались про-
тиводействовать, но крайне непоследовательно и неудачно.
С марксистской точки зрения такая политика объясняется
классовыми соображениями, по нашему же мнению, она
следствие утраты национальных ориентиров. Никакая клас-
совая солидарность не помешала Ивану III выселить нов-
городскую элиту и этим покончить с вековым новгородским
сепаратизмом. Жестокость такой акции несомненна, но она
отвечала интересам отечества, включая и интересы трудо-
вого населения Новгорода. Если бы Екатерина II или ее на-
следники, вместо того чтобы искать подходы к перманент-
ным смутьянам, поступили бы так же, то поколебать един-
ство России стало бы невозможно.
К сожалению, Чичерин никогда, в отличие от Соловьева,
не занимался историей Украины, и это отрицательно сказа-
лось на его общерусской концепции.
Завершая рассмотрение исторических взглядов Чичерина,
необходимо сказать следующее. Ему принадлежит видное
199
место в отечественной историографии, и определяется оно
прежде всего тем, что ученый был главным теоретиком го-
сударственной школы. Отличительной особенностью Чиче-
рина как историка было то, что его суждения основывались
на источниках. Это признавали и его научные противники.
Однако его приверженность к документальному обоснованию
имела и слабую сторону. Исследователь такого уровня- не
мог не понимать недостаточность источниковой базы науки
того времени. Отсюда должна бы вытекать осторожность
в выводах. Чичерин же нередко проявлял безапелляцион-
ность в выводах, полагая, что раз нет письменного свиде-
тельства, то нет и явления. Это порождало нередкие рас-
хождения между теорией общественного развития Чичерина
И его суждениями о русской истории. Ученый объяснял это
своеобразием России, а само своеобразие рассматривал как
следствие географической обездоленности страны и отсут-
ствия у нее цивилизованного наследства.
Фактически русское своеобразие выглядит у Чичерина
отсталостью. Величие же страны заключалось в преодоле-
нии трудностей, реализации заложенных в нее европейских
потенций и добровольном сближении с Западом, превосход-
ство которого для Чичерина было несомненно. Именно за-
паднический подход к проблемам национальной истории са-
мое слабое место Чичерина. Однако признание принципа
историзма, наличия закономерностей в историческом про-
цессе, стремление к объективности, пусть и не всегда пра-
вильно понимаемой, установление зависимости политики от
социально-экономических отношений свидетельствуют о том,
что Чичерин был выдающимся представителем историогра-
фии своего времени.
Схема русской истории, созданная Чичериным, оказала
большое влияние на развитие исторической науки. У ученого
было немало весомых .достижений. Так, он установил связь
между разложением родовых отношений и возникновением
Киевской Руси, не считал варягов создателями русской го-
сударственности, хотя и писал, что они положили начало
власти. Велика роль Чичерина в изучении духовных и до-
говорных грамот князей. Правда, в научный оборот их
ввел еще в XVIII в. М. М. Щербатов. Но именно Чичерин
доказал, что междукняжеские отношения в удельный пе-
риод определялись не столько степенью родства, сколько
договорными отношениями. Другое дело, что он считал их
частными. В понимании же роли родовых отношений в исто-
рии России Чичерин превосходил и Кавелина, и Соловьева.
200
Ученый правомерно рассматривал XV в. как поворотную
точку в истории России, поскольку в это время возникло
централизованное государство. Ошибка его состояла в том,
что нецентрализованное он це считал государством. Несом-
ненным вкладом Чичерина в науку были его исследования,
посвященные общине. Он первым доказал, что, вопреки сло-
жившемуся мнению, она не была неизменной и не являлась
сугубо славянским явлением. Но внутренний мир общины
остался для ученого недоступен. Преувеличивал он и сте-
пень правительственного влияния на нее. Ученый также по-
казал закономерность реформ Петра I, но, будучи запад-
ником, непомерно идеализировал преобразователя.
Вместе с тем представления Чичерина о бродячей Руси,
будто бы существовавшей до закрепощения сословий, сама
теория закрепощения и раскрепощения сословий, получив-
шие широкое распространение fe историографии вплоть до
эпохи империализма, неверны. По Чичерину, княжеская, а
затем царская власть была демиургом русского историче-
ского процесса на протяжении веков. Действительно, власть
играла в России большую роль, нежели в любой другой
европейской стране. Тем не менее ее преувеличение у Чиче-
рина несомненно. Исключив активное участие народа из
государственного строительства, ученый фактически превра-
тил татар в позитивный фактор русской истории, утверж-
дая, что, приучив народ к покорности, они тем самым об-
легчили создание нашей государственности. Чичерин право-
мерно считал терпеливость русского народа его характер-
ной чертой, но интерпретировал это терпение неверно, по-
скольку фактически отождествлял его с покорностью. Вольно
или невольно, но он приближался к выводу о том, что в
основе русского терпения лежит холопье чувство. Русофобы
именно так и говорят. Правда, Чичерин указывал на созна-
тельное служение государству, но из покорности грсудар-
ственное сознание не рождается. Терпение же — это*не по-
корность из страха перед силой, а добровольное перенесе-
ние тягот, нередко и жертвенность во имя высших целей.
Русский человек терпел ради сохранения своего рода и
во имя веры и отечества. В последнем случае обязательным
условием терпения было убеждение в том, что принцип, на
котором основана власть, справедлив. И хотя непосредствен-
ное общение с носителями власти чаще всего рождало нега-
тивное к ним отношение, но пока сохранялась вера, что где-
то на самом верху, прежде всего в лице царя правда жива,
терпение не иссякало.
201
Тезис Чичерина об активной роли государства и пассив-
ности народа получил широкое распространение в историо-
графии и удерживался вплоть до 1917 г. В демократической,
а затем в советской литературе Чичерина сурово упрекали
за него. Но если Чичерин преувеличивал роль русского го-
сударства, то его критики, во-первых, преуменьшали ее, а
во-вторых, не учитывали, что ученый никогда не был аполо-
гетом государства и полагал, что в пореформенной России
государственное влияние должно быть сокращено, а лично-
сти и обществу предоставлена определенная самостоятель-
ность.
Мнение же Чичерина о пассивности русского народа не-
верно. Конечно, самостоятельные действия народа разроз-
ненны и ограниченны. Для решения крупномасштабных за-
дач нужна организация, а самой мощной организацией яв-
ляется государство. Особенность России в том, что в силу
объективных обстоятельств организатором было» постоянно
именно оно. Отсюда вывод Чичерина: вплоть до середины
XIX в. в России все делалось государством. Доля истины в
этом есть. Одна-ко влияние русского народа на свое государ-
ство было. Безусловно, в эпоху дворянской гегемонии это
влияние практически исчезло. Усиление позиции буржуазии
не изменило ситуацию, и это имело трагические последствия.
В критическую минуту народ не захотел защищать государ-
ство, и оно рухнуло.
* * *
Завершая изучение наследия Б. Н. Чичерина, мы прихо-
дим к выводу, что его труды — не только выдающийся вклад
в науку и замечательный памятник общественно-политиче-
ской мысли, но и актуальны по сей день. Успешное строи-
тельство новой России — могучей, процветающей, свобод-
ной, опирающейся на отечественные культурно-исторические
традиции, — возможно только при тщательном изучении
представителей «золотого фодда» русской мысли. К их числу
несомненно относится Чичерин. Это не значит, что Россию
надо строить непосредственно по Чичерину. Последний не
мыслил ее процветания без всесторонней вестернизации. Но
утрата нациояальной самобытности обернется для страны,
не принадлежащей к западной цивилизации, тяжелыми по-
следствиями. Однако у Чичерина было немало мыслей и
идей, правильность которых подтвердила жизнь. Даже ошиб-
ки мыслителя такого масштаба весьма поучительны, а их
анализ обогащает и науку, и практику.
202
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЕ ССЫЛКИ И ПРИМЕЧАНИЯ
Глава I
1 См. Китаев В. А. От фронды к охранительству: Из истории рус-
ской либеральной мысли 50—60-х годов XIX века. М.» 1972; Плато-
нова М. Г Философско-социологическая концепция Б. Н. Чичерина:
Автореф. дис. канд. филос. наук. М., 1979. С. 9; Кизелыитейн
Г. Б. Политические взгляды Б. Н. Чичерина в 1848—1867 годах: Авто-
реф. дис. канд. ист. наук. М., 1966. С. 12; Зорькин В. Д. Из исто-
рии буржуазно-либеральной политической мысли России второй поло-
вины XIX — начала XX в. (Б. Н. Чичерин). М., 1975. С. 8, 149.
2 См. Чичерин Б. Н. Еще несколько слов о современном поло-
жении русского дворянства//Чичерин Б. Н. Вопросы политики. М., 1903.
С. 31; Воспоминания Бориса Николаевича Чичерина: Московский уни-
верситет. М., 1929. С. 221.
3 См. Краткий политический словарь. М., 1988. С. 184.
4 Галкин А. А., Рахшмир П. Ю. Консерватизм в прошлом и
настоящем: О социальных корнях консервативной волны. М. 1987.
С. 5, 10.
5 Там же. С. 94.
6 См. Гаджиев К. С. Современный консерватизм: Опыт типоло-
гизации//Новая и новейшая история. 1991. № 1. С. 55—74.
7 См. Чичерин Б. Н. Что такое охранительные начала?//Чиче-
рин Б. Н. Несколько современных вопросов. М„ 1862. С. 145—146.
8 См. Герцен А. И. Былое и думы. М., 1973. Т. 3. С. 313—315.
9Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. М.» 1898. Ч. 3.
С. 507—508.
10 См. Там же. С. 508; Чичерин Б. Н. Что такое охранительные
начала? С. 151 — 154.
11 См. Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 3. С. 508.
12 См. Там же. С. 506.
18 См. Чичерин Б. Н. Что такое охранительные начала? С. 154—157.
14 Чичерин Б. Н. История политических учений. М., 1874. Ч. 3.
С. 237.
15 Чичерин Б. Й. Курс государственной науки. Ч. 3. С. 507.
16 См. Хайек Ф. А. Дорога к рабству//Вопросы философии. 1990.
№ 10. С. 113—151.
17 См. Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. М.» 1896.
Ч. 2. С. 214.
18 Галкин А. А., Рахшмир П. Ю. Указ. соч. С. 132—133.
203
19 См. Ча л и д зе В. Иерархический человек: Социобиологические за-
метки. М.., 1991. С. 129.
20 Чи чери н Б.. Н. Курс государственной науки. Ч. 3. С. 509.
21 Г а д ж и е в К. С. Указ. соч. С. 64.
22 См. Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 2. С. 206,
210—211; Там же. Ч. 3. С. 518—520.
23 См. Там же. Ч. 2. С. 216-217; Ч. 3. С. 520.
24 [Чичерин Б. Н.] Современные задачи русской жизнн//Голоса
из России. М., 1975. Вып. 2, кн. 4. С. 111 — 112.
25 См. Герцен А. И. Указ. соч. С. 267
26 Гаджиев К. С. Указ. соч. С. 73.
27 См. Па нт ин И. К., Плимак Е. Г., Хорос В. Г Револю-
ционная традиция в России. 1783—1883 гг. М., 1986. С. 35, 160—182;
Ленин В. И. «Крестьянская реформа» и пролетарско-крестьянская рево-
люция//Полн. собр. соч. Т. 20. С. 172, 179.
28 Воспоминания Бориса Николаевича Чичерина. С. 24.
29 Чичерин Б. Н. Различные виды либерализма//Чичерин Б. Н.
Несколько современных вопросов. М., 1862. С. 185.
30 Там же. С. 190—191.
31 См. Воспоминания Бориса Николаевича Чичерина. С. 22.
32 Чичерин Б. Н. Различные виды либерализма. С. 193—194.
33 Там же. С. 195—196.
34 Там же. С. 196.
35 Там же. С. 199—200.
36 Там же. С. 200—201.
37 См. Чичерин Б. Н. Что такое охранительные начала? С. 158.
38 Там же. С. 162.
39 См. Там же.
40 Там же. С. 163, 180.
41 Там же. С. 167.
42 Там же. С. 168—169.
43 М и г р а н я н А. М. Переосмысливая консерватизм//Вопросыч.фи-
лософии. 1990. № 11. С. 115.
44 К а р а м з и н Н. М. Записка о древней и новой России в ее
политическом и гражданском отношениях. М. 1991. С. 63.
45 Там же. С. 46.
46 См. Хайек Ф. А. Указ. соч. С. 132—133.
47 Т и х о м и р о в Л. А. Монархическая государственность. Спб.,
1992. С. 383.
48 См. Хайек Ф. А. Указ. соч. С. 121.
49 Токвиль А. Старый порядок и революция. М., 1896. С. 172.
50 См. Ильин И. А. Почему сокрушился в России монархический
строй?//Ильин И. А. Наши задачи. Историческая судьба и будущее
России. М. 1992. Т 2. С. 81—86.
51 См. Минаков А. Ю. История общества «Народная расправа»:
Дис. канд. ист. наук. Воронеж, 1993.
52 См. Леонтьев К. Н. Чем и как либерализм наш вреден?//Ле-
онтьев К. Н. Записки отшельника. М., 1992. С. 319—350.
53 И л ь и н И. А. Что дает и что отнимает политическая партий-
ность?//Ильин И. А. Наши задачи. Т. 2. С. 38.
54 Там же. С. 39—40.
55 См. Катков Г М. Февральская революция. Париж, 1984.
С. 185-188.
204
56 См. Ткачев П. Н. «Набат> (Программа журнала)//Ткачев
П. Н. Соч.; В 2 т. М., 1976. Т. 2. С. 90.
57 Бур ыш кин П. А. Москва купеческая. М., 1991. С. 260.
58 Там же. С. 261.
59 Там же. С. 264.
60 Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 3. С. 510.
61 Там же.
62 Там же. С. 511.
63 Там же. С. 513.
64 См. Воспоминания Бориса Николаевича Чичерина. С. 90, 114.
65 Ч и ч е р и н Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 3. С. 514.
66 Там же. С. 514—515.
67 Там же. С. 516.
68 Там же.
69 Там же. С. 518.
70 Там же.
71 Там же. Ч. 2. С. 223.
72 Там же.
73 Там же. Ч. 3. С. 536.
74 См. Назаров М. Мир, в котором оказалась эмиграция, или чего
боялись правые//Наш современник. 1991. № 12. С. 145—160; Яков-
лев Н. Н. 1 августа' 1914. М., 1974; Соловьев О. Ф. Масонство в
России//Вопросы истории. 1988. № 10. С. 3—25.
75 Чичерин Б. Н. -Курс государственной науки. Ч. 3. С. 536.
76 Там же. С. 538.
77 Там же.
78 Там же. Ч. 2. С. 218.
79 Л е н и н В. И. Проект и объяснение программы социал-демокра-
тической партии//Полн. собр. соч. Т. 2. С. 96—97.
80 См. Шафаревич И. Р Социализм как явление мировой исто-
рии//Шафаревич И. Р. Есть ли у России будущее? М., 1991. С. 5—387
81 Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 3. С. 505.
82 См. Победоносцев К. П. Великая ложь нашего време-
ни//Победоносцев К. П. Великая ложь нашего времени. М., 1993. С. 35,
43-44, 51-53.
83 И л ь и н И. А. Партийное строение государства//Ильин И. А.
Наши задачи. Историческая судьба и будущее России. М., 1992. Т 1.
С. 203.
84 Там же. С. 203—204.
85 См. Ильин И. А. Что дает и что отнимает политическая пар-
тийность?//Ильин И. А. Наши задачи. Т. 2. С. 38—39.
86 Ильин И. А. Кризис демократии обостряется//Там же. С. 155—
156.
87 См. Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 3.
С. 525-527.
88 См. Там же. С. 541—543.
89 Там же. С. 529.
90 См. Чичерин Б. Н- О политической будущности Англии. Со-
чинения графа Монталамбера//Русский Вестник. 11856. Т. 5. С. 652—653.
91 См. Чичерин Б. Н. Что такое охранительные начала? С. 163—
16,4.
92 Ч и ч е р и н Б. Н. Конституционный вопрос в России. Спб., 1906.
С. 28-29.
93 Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 2. С. 325.
205
94 Победоносцев К- П. Печать//Победоносцев К. П. Великая
ложь нашего времени. С. 129—130.
95 Ч и ч е р и н Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 3. С. 535.
96 Там же. С. 544—545.
97 Леонтьев К. Н. Византизм и славянство//Леонтьев К. Н. За-
писки отшельника. С. 180.
98 См. Соловьев С. М. Мои записки для детей моих, а если
можно, и для других//Соловьев С. М. Избр. тр.: Записки. М., 1983.
С. 346.
"Чи черин Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 3. С. 549.
100 Там же. С. 550.
101 М и г р а н я н А. М. Указ. соч. С. 115.
Глава II
1 См. Гегель Г В. Ф. Философия истории: Соч. М. Л., 1935. Т. 8.
С. 38.
2 См. Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. М., 1894. Ч. 1.
С. Ill—IV.
3 Там же. С. 3.
4 Там же. С. 4.
5 Чичерин Б. Н. Собственность и государство. М., 1883. Ч. 2.
С. 176-177.
6 Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 1. С. 4.
7 См. Там же. С. 5.
8 См. Ленин В. И. О государстве//Полн. собр. соч. Т. 39.
С. 72-73.
9 И л ь и н И. А. Что есть государство — корпорация или учрежде-
ние?//Ильин И. А. Наши задачи. Историческая судьба и будущее Рос-
сии. М., 1992. Т. 1. С. 87.
10 Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 1. С. 5—6.
11 Там же, С. 9.
12 Там же. С. 6.
13 Там же. С. 11.
14 См. Гегель Г. В. Ф. Конституция в Германии//Гегель Г В. Ф.
Политические произведения. М., 1978. С. 153.
15 См. Вебер М. Теория ступеней и направлений религиозного не-
приятия мира//Вебер М. Избр. произв. М., 1990. С. 318.
16 См. Гегель Г. В. Ф. Философия права. М., 1990. С. 143.
17 Ч и ч е р и н Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 1. С. 12.
18 Чичерин Б. Н. Собственность и государство. Ч. 2. С. 208.
19 См. Там же. С. 199—200.
20 См. Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 1. С. 27,
64-65.
21 См. Чичерин Б. Н. Собственность и государство. Ч. 2.
С. 201—204; Он же. Курс государственной науки. Ч. 1. С. 14.
22 См. Гегель Г. В. Ф. Философия права. С. 315.
23 См. Чичерин Б. Н. Собственность и государство. Ч. 2. С. 203.
24 Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 1. С. 11.
25 См. Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. М., 1896. Ч. 2.
С. 34-35.
26 См. Гегель Г. В. Ф. Философия права. С. 293.
27 См. Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 2. С. 8—9.
28 См. Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности
и государства//Маркс К., Энгельс Ф, Соч. 2-е цзд. Т. 21. С. 172.
206
29 См. Давидович А. М., Покровский С. А. О классовой сущ-
ности и этапах развития русского абсолютизма//История СССР 1969.
№ 1. С. 58—78;'П а в л е н к о Н. И. К вопросу о генезисе абсолютизма
в России//История СССР 1970. X? 4. С. 54—74.
30 См. Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 2. С. 24—25.
3/ 1 Там же. С. 36.
32 См. Там же. С. 38—39.
33 См. Там же. С. 39.
34 См. Там же.
35 См. Там же. С. 197—199.
36 См. Шафаревич И. Р Социализм как явление мировой исто-
рии//Шафаревич И. Р. Есть ли у России будущее? М., 1991. С. 200—245.
37 Ч и ч е р и н Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 2. С. 200.
38 См. Там же. С. 27, 102, 200.
39 Там же. С. 28—29.
40 Там же. С. 42.
41 Тихомиров Л. А. Монархическая государственность. Спб., 1992.
С. 505.
42 См. Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 2. С. 40.
43 См. Тихомиров Л. А. Указ. соч. С. 507—508.
44 Ч и ч е р и н Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 2. С. 2.
45 См. Там же. Ч. 1. С. 12—13.
46 Чичерин Б. Н. Философия права. М., 1900. С. 309, 317
47 См. Спенсер Г Опыты научные, философские и политнче-
ские//Соч. Спб., 1899. Т. 1. С. 152—153.
48 Ч и ч е р и н Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 2. С. 5.
149 См. Там же. С. 6.
50 3 а м о ш к и н Ю. А. За новый подход проблемам индивндуа-
лизма//Вопросы философии. 1989. № 6. С. 13.
51 См. Кара-Мурза С. Г. Размышления об экономике и наро-
де//Наш современник. 1992. № 1. С. 155—156.
52 Бородай Ю. М. Третий путь//Там же. 1991. № 9. С. 145.
53 См. Платонов О. Русский труд. М., 1991; Он же. Русская
цивилизацня//Русский Вестник. 1993. № 18—20. С. 1—32.
54 Ч и ч е р и н Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 1. С. 85—87
55 См. Чичерин Б. Н. Собственность и государство. Ч. 2. С. 182.
56 См. Там же. С. 190, 194.
57 Ч и ч е р и н Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 1. С. 10.
58 Там же. Ч. 3. С. 476.
59 Чичерин Б. Н. Собственность и государство. Ч. 2. С. 217—218.
60 См. там же. С. 219^—220; Чичерин Б. Н. Философия права.
С. 274.
61 См. Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. М., 1898.
Ч. 3. С. 453—455.
62 См. Там же. С. 456—458.
63 См. Гегель Г В. Ф. Конституция в Германии. С. 81.
64 См. Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 1. С. 24—25.
65 См. Там же. С. 26—27; Чичерин Б. Н. Вступительная лекция
по государственному праву, читанная в Московском университете 28 ок-
тября 1861 года//Чичерин Б. Н. Несколько современных вопросов. М.,
1862. С. 34.
66 Ч и ч е р и н Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 1. С. 29.
87 См. Там же. Ч. 3. С. 17—19, 21.
68 См. Гегель Г. В. Ф. Конституция в Германии. С. 139—154.
207
69 См. Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 3. С. 31—39;
Он же. История политических учений. М. 1869. Ч. 1. С. 313- 314.
70 См. Чичерин Б. Н. Собственность и государство. Ч. 2. С. 164—
165.
71 См. Ильин И. А. Фанатики «Общественного договора>//Ильин
И. А. Наши задачи. Историческая судьба и будущее России. Т. 1.
С. 179—1182.
72 См. Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 1.
С. 34—35.
78 См. Чичерин Б. Н. История политических учений. М., 1877.
Ч. 4. С. 453—454; В е б е р М. О некоторых категориях понимающей
социологии//Вебер М. Избр. произв. С. 536—542.
74 См. Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 1. С. 35;
Он же. Философия права. С. 107.
75 Ч и ч е р и н Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 1. С. 37.
76 См. Там же. С. 39—42.
77 См. Аристотель. Политика//Соч.: В 4 т. М'. 1984. Т. 4.
С. 462—463, 488, 502—503.
78 См. Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 1
С. 46—50, 235.
79 Там же. С. 237.
80 См. Спиридович А. Записки жандарма. М. 1991. С. 44—47,
193-195.
81 См. Чичерин Б. Н. Собственность и государство. М., 1882.
Ч. 1. С. 22; Он же. Курс государственной науки. Ч. 1. С. 82>.
82 См. Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 1. С. 60—62.
83 См. Там же. С. 73.
84 Там же. С. 77.
88 Там же. С. 81.
86 См. Гегель Г. В. Ф. Философия истории. С. 37—38.
87 Ч и ч е р и н Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 1. С. 82—83.
88 См. Там же. Ч. 2. С. 71; Ч. 3. С. 342—346.
89 См. Ильин И. А. Что сулит миру расчленение России?//Ильин
И. А. Наши задачи. Историческая судьба и будущее России. Т. 1.
С. 256—258; Он же. Отповедь расчленителям//Ильин И. А. Наши за-
дачи. М., 1992. Т. 2. С. 46—47; Солоневич И. Л. Народная монар-
хия. М., 1991. С. 125—128, 150-151.
90 См. Чичерин Б. Н. История политических учений. Ч. 4. С. 604.
91 См. Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 3. С. 80—82.
92 См. Там же. С. 83—85.
93 См. Там же. С. 87.
94 См. Леонтьев К. Н. Византизм и славянство//Леонтьев К- Н.
Записки отшельника. М„ 1992. С. 86—96.
95 См. Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 3. С. 99—101.
96 См. Чичерин Б. Н. Польский и еврейские вопросы: Ответ на
открытые письма Н. К. Ренненкампфа. Берлин, 1899. С. 3—36.
97 См. Чествование памяти Б. Н. Чичерина в славянском клубе в
Кракове 28 февраля 1904 года. Краков, 1905. С. 1—30.
98 См. Плеханов Г. В. Две рецензии о книгах Б. Чичери-
на//Соч.: В 24 т. М., 1925. Т. 12. С. 186-187.
99 См. Данилевский Н. Я. Россия и Европа. М., 1991. С. 34—37,
40—43.
100 См. Ульянов Н. И. Северный Тальма//Ульянов Н. И. Скрипты,
Б. м.: Эрмитаж. 1981. С. 176—199,
208
101 См Ключевский В. О. Курс русской истории. Ч. 5//Соч:
В 9 т. М., 1989. Т. 5. С. 188-190.
102 См. Чичерин Б. Н. Польский и еврейские вопросы. С. 11—14.
103 Чичерин Б. Н. Философия права. С. 334.
104 См. Данилевский Н. Я. Указ. соч. С. 48—52.
105 См. Самарин Ю. Ф. По поводу защиты Киевской админист-
рации г. Вл. Юзефо'вичем//Самарин Ю Ф. Соч. М.,-1877 Т 1. С. 312—313,
3201-321.
106 См. Ульянов Н. И. Происхождение украинского сепаратизма.
Нью-Йорк, 1966. С. 4—7.
107 См. Чичерин Б. Н. О польском и еврейском вопросе. М., 1909.
С. 1 — 12; Он же. Польский и еврейские вопросы. С. 37—56.
108 См. Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 3. С. 102;
Он же. Россия накануне двадцатого столетия. Берлин, 1900. С. 75—77.
109 См. Самарин Ю. Ф. Окраины России'/уСамарин Ю. Ф. Соч.
М., 1890. Т. 8. С. 1-299; М., 1898. Т. 9. С. 1-437; Он же. Письма
из Риги//Самарин Ю. Ф. Соч. М., 1889. Т. 7. С. 3—160.
110 См. Чичерин Б. Н. Россия накануне двадцатого столетия.
С. 124—156. /
111 Чичерин Б. Н. О началах этики//Чичерин Б. Н. Вопросы
философии. М., 1904. С. 289.
112 Ч и ч е р и н Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 3. С. 56.
113 См. Корнилов А. А. Курс истории России XIX века. М., 1993.
С. 18-23.
114 См. Чичерин Б. Ц. Курс государственной науки. Ч. 3.
С. 59.
115 См. С о л о н е в и ч-И. Л. Народная монархия. М., 1991. С. 171 — 172.
116 Ч и ч е р и н. Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 3. С. 73.
117 Там же. С. 64.
118 См. Там же. С. 64—67
119 См. Там же. С. 68, 97—98.
120 См. Данилевский Н. Я. Указ. соч. С. 415—425, 441—448.
121 См. Ульянов Н. И. Роковые войны Росси и//Улья нов Н. И.
Скрипты. С. 163—175.
122 См. Карамзин Н. М. Записка о древней и новой России в ее
политическом и гражданском отношениях. М., 1991. С. 39.
123 См. Троицкий Н. А. 1812: Великий год России. М., 1988.
124 См. Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 3.
С. 106—109.
125 Там же. Ч. 1. С. 130.
128 См. Шафаревич И. Р. Указ. соч. С. 188—189.
127 Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 3. С. 127.
128 Там же. С. 135.
129 См. И л ь и н И. А. О монархии и республике//Вопросы филосо-
фии. 1991. № 4. С. 133—135; № 5. С. 95—96, 99—103.
130 См. Вебер М. Политика как призвание и профессия//Вебер М.
Избр. произв. С. 647.
131 Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 3. С. 140.
132 См. Там же. С. 145—146.
1331 Там же. С. 113.
134 Там же. С. 114-115.
135 См. Там же. С. 115.
136 Там же. С. 226.
13,7 См. Там же. С. 120—121.
14. Заказ 5224
209
138 Там же. С. 230.
130 Там же.
140 См. Аксаков К- С. Краткий исторический очерк земских со-
боров//Полн. собр. соч. М., 1889. Т. 1. С. 283—287
141 См. Тихомиров Л. А. Указ. соч. С. 95—100, 206, 548—559.
142 См. Там же. С. 541-546, 575-582, 584-595, 602-603.
148 Ч и ч е р и н Б. Н. История политических учений. М., 1902. Ч. 5.
С. 376.
144 См. Солоневич И. Л. Указ. соч. С. 284—296, 302—311,
402—414.
145 Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 1. С. 141.
146 Там же. Ч. 3. С. -164.
147 Там же. Ч. 1. С. 142.
148 См. Там же. Ч. 3. С. 161-163.
149 См. [Чичерин Б. H.J. Об аристократии, в особенности рус-
ской// Голоса из России. М., 1974. Вып. 1, кн. 3. С. 1 — 113.
150 См. Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 3. С. 167—
168.
151 См. Галкин А. А., Р а х ш м и р П. Ю. Консерватизм в прош-
лом и .настоящем: О социальных корнях консервативной волны. М.,
1987. С. 13.
152 Ч и ч е р и н Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 3. С. 174.
153 См. Шапиро А. Л. Историография с древнейших времен по
XVIII век: Курс лекций. Л., 1982. С. 185—186.
154 Ч и ч е р и н Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 3. С. 177.
155 См. Солженицын А. И. Как нам обустроить Россию? По-
сильные соображения//Комсомольская правда. 1990. 18 сент. С. 12.
156 Чичерин Б.. Н. Курс государственной науки. Ч. 3. С. 182.
157 Там же. С. 182—183.
158 См. Там же. С. 177—185.
159 См. Там же. С. 193-198.
160 Там же. С. 199.
161 См. Гегель Г. В. Ф. Философия истории. С. 394.
162 См. Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма//Ве-
бер М. Избр. произв. С. 61—272; Бородай Ю. М. Почему православ-
ным не годится протестантский капитализм//Наш современник. 1990.
№ 10. С. 5-16.
163 Ч и ч е р и н Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 3. С. 203.
184 См. Там же. С. 204.
185 Там же. С. 206—207.
188 Там же. С. 209—210; Ч. 1. С. 148.
187 Победоносцев К. П. Великая ложь нашего времени//Побе-
доносцев К- П. Великая ложь нашего времени. М., 1993. С. 35—36.
168 См. Ортега-и-Гассет X. Восстание масс//Вопросы филосо-
фии. 1989. № 3. С. 122—126, 133—142.
189 См. Высокопреосвященнейший Иоанн, митрополит Санкт-Петер-
бургский и Ладожский. Торжество православия: (Очерки русского са-
мосознания)//Наш современник. 1993. № 6. С. 114—122.
170 См. Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Ч. С. 156—
159; Ч. 3. С. 211.
171 См. Там же. Ч. 3. С. 212—217.
172 Там же. Ч. 1. С. 161.
173 См. Там же. С. 168; Ч. 3. С. 232—234.
174 См. Там же. Ч. 1. С. 169-171,
210
175 См. Там же. Ч. 3. С. 236-239.
176 См. Там же. Ч. 1. С. 178—180.
177 Там же. Ч. 3. С. 242.
178 См. Там же. С. 269—291.
Глава III
1 См. Историография истории СССР: С древнейших времен до Ве-
ликой Октябрьской социалистической революции. М., 1971. С. 257—270;
Очерки истории исторической науки в СССР. М., 1960. Т. 2. С. 121.
2 См. Сахаров А. М. Историография истории СССР. Досоветский
период. М., 1978. С. 136.
4 См. Медушевский А. Н. История русской социологии. М.,
1993. С. И.
4 Историография истории СССР С. 260.
5 См. Цамутали А. Н. Борьба течений в русской историографии
во второй половине XIX века. Л., 1977. С. 247.
6 См. Там же. С. 155.
7 Рубинштейн Н. Л. Русская историография. М., 1941. С. 311.
8 Чичери н Б. Н. Критика г. Крылова и способ исследования
«Русской Беседы>//Русский Вестник. 1857 Т. 10. С. 748—749.
’Чичерин Б. Н. Положительная философия и единство науки.
М., 1892. С. 223—224.
10 См. Самарин. Ю. Ф. Несколько слов по поводу исторических
трудов г. Чичерина//Самарин Ю. Ф Соч. Б. т. л. Т. 1. С. 197, 204.
11 Чичерин Б. Н. Критика г. Крылова. С. 756.
12 Там же. С. 764—765.
13 Самарин Ю. Ф. Два слова о народности в науке//Самарин
Ю. Ф. Соч. Т. 1. С. 113; Он же. О народном образовании//Там же.
С. 123.
14 См. Чичерин Б. Н. О народности в науке//Русский Вестник.
1856. Т. 3, кн. 1. С. 64.
15 Чернышевский Н. Г Г Чичерин как публицист: (Очерки
Англии и Франции. Б. Чичерин. Москва, 1858)//Поли. собр. соч. М.,
1950. Т. 5. С. 661.
16 См. Покровский М. Н. Русская история с древнейших времен.
Т. 3, 4//Избр. произв.: В 4 кн М., 1965. Кн. 2. С. 229—231.
17 Ч и ч е р и н Б. Н. Несколько слов о философско-исторических воз-
зрениях Грановского//Чичерин Б. Н. Вопросы философии. М. 1904.
С. 382—383. >
18 Ч и ч е р и н Б. Н. Положительная философия и единство науки.
М., 1892. С. 316.
См. Чичерин Б. Н. Основания логики и метафизики. М., 1894.
20 Ск. Татищев В. Н. Произвольное и согласное рассуждение и
мнение собравшегося шляхетства русского о правлении государствен-
ном//Избр. произв. Л., 1979. С. 147.
21 С о л о в ь е в С. М. История России с древнейших времен. М.,
1962. Кн. 1, т. 1. С. 60—61.
22 См. Гумилев Л. Н. От Руси к России. М., 1992. С. 297—300.
23 См. Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. М., 1896.
Ч. 2. С. 51-54.
24 См. Гегел^Г В. Ф. Философия истории: Соч. М.; Л., 1935. Т. 8.
С. 76, 77, 93.
25 См. Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 2. С. 55—57
26 См. Зимин Б. Н., Ш у п е р В. А. Забытая наука?//Вопросы
философии. .1989. № 6. С. 159—-*1*69.
И* 211
27 См. Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 2. С. 58—68.
28 Там же. С. 362, 364.
29 Аксаков К. С. О русском воззрении//Аксаков К. С., Акса-
ков И. С. Литературная критика. М., 1981. С. 197—198.
30 См. Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 2.
С. 369—372.
31 Чичерин Б. Н. Положительная философия и единство науки.
С. 293.
32 См. Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 2. С. 417—
418.
33 См. Чичерин Б. Н. Наука и религия. М., 1879.
34 Аксаков И. С. Славянофильство и западничество. 1860—1886.
Спб., 1891. Т. 2. С. 122.
35 Цит. по кн.: Нечволодов А. Сказание о русской земле:
В 4 кн. [Кемерово] 1991. Кн. 1. С. 291.
36 Карамзин Н. М. Записка о древней и новой России в ее
политическом и гражданском отношениях. М., 1991. С. 33.
37 Аксаков И. С. Федор Иванович Тютчев//Аксаков К. С. Акса-
ков И. С. Литературная критика. С. 306.
38 Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Ч. *2. С. 74.
39 См. [Чичерин Б. Н.] Современные задачи русской жиз-
ни//Голоса из России. М., 1975. Кн. 4, вып. 2. С. 56—57
40 См. Энгельгардт А. Н. Из деревни: 12 писем. 1872—1887
М., 1960. С. 119—121.
41 Герцен А. И. Былое и думы. М., 1973. Т. 2. С. 135.
42 См. Ульянов Н. И. Диптих. Нью-Йорк, 1967. С. 190.
43 Ч и ч е р и н Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 2. С. 74.
44 Солоневич И. Л. Народная монархия. М., 1991. С. 185.
45 См. Ключевский В. О. Курс русской истории. Ч. 5//Соч.:
В 9 т. М., 1989. Т. 5. С. 148—160, 166—168.
46 Ключевский В. О. Евгений Онегин и его предки//Там же.
Т. 9. С. 101.
47 См. Вехи//Вехи. Интеллигенция в России: Сб. 1909—1910. М.,
1991. С. 22—208.
48 См. Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 2.
С. 75—76.
49 См. Чичерин Б. Н. Областные учреждения России в XVII веке.
М., 1856. С. 1.
50 Ч и ч е р и н Б. Н. Холопы и крестьяне в России до XVI ве-
ка//Чичерин Б. Н. Опыты по истории русского права. М., 1858. С. 163.
51 Ч и ч е р и н Б. Н. О развитии древнерусской администра-
ции//Там же. С. 379.
52 [Ч и ч е р и н Б. Н.] Современные задачи русской жизни.
С. 58—60.
53 См. Рубинштейн Н. Л. Указ. соч. С. 295, 297, 304.*
54 К а в е л и н К. Д. Взгляд на юридический быт древней Рос-
сии//Кавелин К. Д. Наш умственный строй: Статьи по философии рус-
ской истории и культуры. М., 1989. С. 18.
55 Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Т. 1,
кн. 1. с. 130.
56 См. Кавелин К. Д. Взгляд на юридический быт древней Рос-
сии. С. 27.
57 Ч и ч е р и н Б. Н. Духовные и договорные грамоты великих и
212
удельных князей//Чичерин Б. Н. Опыты по истории русского права
С. 293.
58 Там же.
59 Там же. С. 298.
60 См. Павлов-Сильванский Н. П. Феодализм в древней
Руси//Павлов-Сильванский Н. П. Феодализм в России. М., 1988.
С. 66-68.
61 См. [Чичерин Б. Н.] Современные задачи русской жизни.
С. 61.
62 Ч и ч е р и н Б. Н. Духовные договорные грамоты великих и
удельных князей. С. 299, 324.
63 Ч е р е п н и н Л. В. Земские соборы русского государства в XVI—
XVII вв. М., 1978. С. 55.
64 См. Чичерин Б. Н. Духовные и договорные грамоты великих
удельных князей. ,С. 237-241, 253—254, 258-260, 276-277, 284.
65 См. Соловьев С. М. История России с древнейших времен.
М., 1960. Кн. 2, т. 4*. С. 445-446, 458; кн. 3, т. 6. С. 563—564.
66 См. Чичерин Б. Н. Областные учреждения России в XVIII веке.
С. 21—22.
67 См. Чичерин Б. Н. Духовные и договорные грамоты великих
и удельных князей. С. 335—336.
68 Кавелин К. Д. Взгляд на юридический быт. С. 23.
69 См. Чичерин Б. Н. Духовные и договорные грамоты великих
и удельных князей. С. 336.
70 Ч и ч е р и н Б. Н. О развитии древнерусской администрации.
С. 380-381.
71 Рубинштейн Н. Л. Указ. соч. С. 305.
72 Ч и ч е р и н Б. Н. О народном представительстве. М., 1866.
С. 355-356.
73 Соловьев С. М. Исторические письма//Собр. соч. Спб., Б. г
Стлб. 870.
74 См. Кавелин К. Д. Взгляд на юридический быт. С. 12—13,
23, 66—67; Он же. Мысли и заметки о русской истории//Кавелин
К. Д. Наш умственный строй. С. 172—173.
75 М и л ю к о в П. Н. Очерки по истории русской культуры. М.,
1918. Ч. 1 С. 297
76 См. Чичерин Б. Н. О народном представительстве. С. 357—358.
77 См. Павлов-Сильванский Н. П. Указ. соч. С. 100.
78 Ч и ч е р и н Б. Н. О развитии древнерусской администрации.
С. 382.
79 См. Чичерин Б. Н. .О народном представительстве. С. 356.
80 См. Карамзин Н. М. История государства Российского. М.,
1989. Кн. 2, т. 5. Стлб. 220-223.
81 См. Чичерин Б. Н. О народном представительстве. С. 360—361.
82 Там же. С 362.
88 См. Чичерин Б. Н. Холопы и крестьяне в России до XVI века.
С. 1190—2311.
84 См. Рубинштейн Н. Л. Указ. соч. С. 306—307
85 Ч и ч е р и н Б. Н. Обзор исторического развития сельской общи-
ны в России//Чичерин Б. Н. Опыты по истории русского права. С. 13.
88 См. Чичерин Б. Н. Областные учреждения России в XVII веке.
С. 23—24.
87 Ч и ч е р и н Б. Н. О народном представительстве. С. 359.
213
88 См. Чичерин Б. Н. Областные учреждения России в XVII веке.
С. 33.
89 См. Тихомиров М. Н. Древнерусские города. М., 1956.
С. 66-67, 114-137, 225-231. '
90 См. Чичерин Б. Н. Областные учреждения России в VIII веке.
С. 30-32.
91 Там же. С. 47.
92 Там же. С. 51.
93 См. Чичерин Б. Н. Обзор исторического развития сельской
общины в России. С. 28—31.
94 См. Самарин Ю. Ф. Несколько слов по поводу исторических
трудов г. Чичерина. С. 194.
95 См. Чичерин Б. Н. Критика г. Крылова и способ исследования
«Русской Беседы>//Русский Вестник. 1857. Т. 11. С. 201—202.
96 См. Чичерин Б. Н. Обзор исторического развития сельской
общины в России. С. 32—35, 38—41.
97 См. Там же. С. 57.
98 Кавелин К. Д. Собр. соч. Спб., 1897. Т. 1. Стлб. 550.
99 См. Там же. Стлб. 550—552.
100 К а в е л и н К. Д. Мысли и заметки о русской истории. С. 218—
219.
101 См. Сильвин М. А. Ленин в период зарождения партии. Л.,
1958. С. 52-53.
102 См. К. Маркс, Ф. Энгельс и революционная Россия. М'., 1967.
С. 288.
103 См. Там же. С. 296.
104 См. Беляев И. Д. [Обзор исторического развития сельской об-
щины в России. Соч. Б. Чичерина]//Русская Беседа. 1856. Т. 1. С. 101 —
115.
105 Ч и ч е р и н Б. Н. Еще о сельской общине (ответ г. Беляе-
ву) //Чичерин Б. Н. Опыты по истории русского права. С. 96, 139.
106 См. Беляев И. Д. [Обзор исторического развития сельской об-
щины в России. Соч. Б. Чичерина]. С. 114—117, 121 — 126; Самарин
Ю. Ф. Указ. соч. С. 192; Чичерин Б. Н. Еще о сельской общине.
С. 139.
107 См. Беляев И. Д. Еще о сельской общине (на ответ г. Чи-
черина)//Русская Беседа. 1856. Т. 2. С. 114—141; Он же. Крестьяне
на Руси. М., 1903.
108 См. Ц и м баев Н. И. Сергей Соловьев. М., 1990. С. 293—294.
109 См. Сергеевич В. И. Древности русского права. Спб., 1911.
Т. 3. С. 30-35, 123-125.
110 См. Греков Б. Д. Ленин и историческая наука//Избр. труды.
М., 1960. Т. 3. С. 372—373.
111 См. Милюков П. Н. Очерки по истории русской культуры.
М., 1918. Ч. 1. С. 254-256.
112 Г р а д о в с к и й А. Д. Собр. соч. Спб., 1899. Т 2. С. 201, 209,
219, 224-226, 238-239.
113 Павлов-Сильванский Н. П. Указ. соч. С. 50.
114 Ч е р н ы ш е в с к и й Н. Г. Заметки о журналах. Апрель 1856 го-
да//Полн. собр. соч. М.» 1947. Т. 3. С. 645.
115 Цамутали А. Н. Указ. соч. С. 159—160; Иллерицкий
В. Е. История России в освещении революционных демократов. М.»
1963. С. 217—219.
214
116 Чернышевский Н. Г Поли. собр. соч. М., 1947. Т. 3
С. 568—569.
117 См. Там же. С. 570.
118 Ч е р н ы ш е в с к и й Н. Г. Г. Чичерин как публицист. С. 648.
119 См. Там же. С. 651-654, 657, 667—669.
120 К. Маркс, Ф. Энгельс и революционная Россия. С. 284.
121 См. Цамутали А. Н. Указ. соч. С. 160.
122 См. Чичерин Б. Н. О народном представительстве. С. 363—365.
123 Там же. С. 366.
124 См. Там же. С. 368—370.
125 Там же. С. 380.
126 Там же. С. 381.
127 Там же. С. 382.
128 См. Черепнин Л. В. Указ. соч. С. 3—47.
129 К л ю ч е в с к и й В. О. Состав представительства на земских со-
борах Древней Руси (Посвящается Б. Чичерину//Соч.: В 9 т. М. 1990.
Т. 8. С. 277
130 Черепнин Л. В. Указ. соч. С. 13—14.
131 См. Там же. С. 7.
132 См. Павлов-Сильванский Н. П. Указ. соч. С. 133—142.
133 См. Аксаков К. С. Краткий исторический очерк земских со-
боров//Полн. собр. соч. М., 1889. Т. 1. С. 283—284.
134 См. Чичерин Б. Н. Областные учреждения России в XVII веке.
С. 588-590.
135 Ч и ч е р и н Б. Н. О развитии древнерусской администрации.
С. 38^7
136 Очерки истории исторической науки в СССР. Т. 2. С. 117—118.
137 См. [Чичерин Б. Н.] Письмо к издателю//Голоса из России. М.,
1974. Кн. 1, бып. 1. С. 26.
138 Ч и ч е р и н Б. Н. Курс государственной науки. М., 1898. Ч. 3.
С. 301.
139 Там же. С. 303.
140 См. Там же.
141 Карамзин Н. М. Записка о древней и новой России в ее по-
литическом и гражданском отношениях. С. 34.
142 См. Чичерин Б. Н. Курс государственной науки. Ч. 3. С. 305—
306.
143 Там же. С. 306.
144 См. История СССР с древнейших времен до наших дней. М.,
1967 Т. 3. С. 433.
145 См. Ульянов Н. И. Происхождение украинского сепаратизма.
Нью-Йорк, 1966. С. 91—93.
146 См. Костомаров Н. И. Мазепа. М., 1992. С. 323.
147 См. Ульянов Н. И. Указ. соч. С. 16—62.
148 С о л о в ь е в С. М. История России с древнейших времен. М.,
1961. Т. 11, кн. 6. С. 13.
149 См. Ульянов Н. И. Указ. соч. С. 4—7.
ОГЛАВЛЕНИЕ
Предисловие 3
Глава 1. Б. Н. Чичерин о политических направлениях в обществе 5
§ 1. Проблемы консерватизма и либерализма в науч-
ном и политическом наследии Б. Н. Чичерина 5
§ 2. Б. Н. Чичерин о реакционерах и революционерах,
о политических партиях 41
Глава П. Б. Н. Чичерин о государстве 65
§ 1. Б. Н. Чичерин о сущности государства и его со-
ставных элементах. Проблема власти. Государство
и общество. Государство и общественный строй.
Вопрос о правах и обязанностях граждан. Пробле-
мы государственной политики. Вопрос о размерах
государства 65
§ 2. Б. Н. Чичерин о формах государственного устрой-
ства 109
Глава III. Русский исторический процесс в концепции Б. Н. Чи-
черина 145
§ 1. Теоретические принципы исторических воззрений
Б. Н. Чичерина 145
§ 2. Б. Н. Чичерин о русской истории 164
Библиографические ссылки и примечания 203
Научное издание
Искра Леонид Михайлович
БОРИС НИКОЛАЕВИЧ ЧИЧЕРИН
О ПОЛИТИКЕ, ГОСУДАРСТВЕ, ИСТОРИИ
Редактор 3. С. Фоменко
Художественный редактор Л. А. Клочков
Технический редактор О. В. Нагаева
Корректоры Г И. Старухина, Н. Г Щпгрова
ИБ № 2305
ЛР № 040088 от 17.09.91. Сдано в набор 14.06.95. Подп. в печ. 24.08.95.
Форм. бум. 60X84/16. Бумага типографская № 2. Литературная гарни-
тура. Высокая печать. Усл. п. л. 12,6. Уч-изд. л. 13,3. Тираж 1000.
Заказ 5224.
Издательство Воронежского университета
394000 Воронеж, ул. Ф. Энгельса, 8
Издательско-полиграфическая фирма «Воронеж»
394000 Воронеж, пр. Революции, 39