Этика - Скрипник А.П.

Тема 2. РЕЛИГИОЗНЫЕ НРАВСТВЕННЫЕ СИСТЕМЫ

Нравственное содержание индуизма и буддизма

Тема 4. ОНТОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ НРАВСТВЕННОСТИ

Тема 5. СУЩНОСТЬ И ОБЩЕЕ СТРОЕНИЕ НРАВСТВЕННОСТИ

Тема 6. ПРОИСХОЖДЕНИЕ И ИСТОРИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ НРАВСТВЕННОСТИ

Узловые моменты исторического развития морали

Тенденции нравственного развития человечества

Тема 7. ДОБРО И ЗЛО В НРАВСТВЕННОЙ ЖИЗНИ

Проблема морального выбора и оценки поступков

Тема 8. HPABСТBEHHOE СОДЕРЖАНИЕ СПРАВЕДЛИВОСТИ

Проблемы справедливости в современном обществе

Автор: Скрипник А.П.

Теги: этика учение о морали практическая философия учебники и научные пособия по этике

Год: 2004

Похожие

Этика. Учебник для вузов.

Этика бизнеса

Этика

Этика. Энциклопедический словарь

Текст

Α.Π. Скрипник
ЭТИКА
— у ч е 6 н и к —

А.П. Скрипник
ЭТИКА
—учебник —
Издательство «ПРОЕКТ»
Москва
2004

УДК 17(075.8)
ББК87.7Я73
С 45
Скрипник А.П.
С 45 Этика. Учебник. — М.: Проект, 2004. С. 352.
Извечные проблемы морального выбора,
справедливости, свободы, смысла жизни, счастья и любви рассматриваются
в системном единстве, на историческом и современном
жизненном материале. Основу курса составляет понимание
нравственности как диалога между человеком и миром.
Предназначается для студентов вузов и всех желающих приобщиться
к этической культуре.
Без объявления ББК 87.7я73
© А.П. Скрипник, 2004

СОДЕРЖАНИЕ
Тема 1. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ЭТИКИ
У истоков этики 7
Этика и другие практические науки 13
Этика как система знаний 17
Литература 21
Тема 2. РЕЛИГИОЗНЫЕ НРАВСТВЕННЫЕ СИСТЕМЫ
Нравственность и религия 22
Нравственное содержание индуизма и буддизма 25
Этика конфуцианства и даосизма 39
Иудейская этика 48
Мораль Нового Завета 54
Исламская этика 61
Литература 69
Тема 3. ОЧЕРК ИСТОРИИ ЭТИКИ
Античная этика 70
Средневековая этика 90
Этика Нового и Новейшего времени 102
Литература 116
Тема 4. ОНТОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ НРАВСТВЕННОСТИ
Мораль и неорганическое бытие 118
Мораль и общие тенденции жизни 121
Душевные основы нравственности 125
Культурные основы нравственности 134
Литература 138
Тема 5. СУЩНОСТЬ И ОБЩЕЕ СТРОЕНИЕ НРАВСТВЕННОСТИ
Основные функции нравственности 139
Мораль и целесообразная деятельность 145
Уровни и виды мотивации поведения 153
Литература 161
Тема 6. ПРОИСХОЖДЕНИЕ И ИСТОРИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ
НРАВСТВЕННОСТИ
Проблема генезиса нравственности 162
Узловые моменты исторического развития морали 174
Тенденции нравственного развития человечества 179
Литература 188
Тема 7. ДОБРО И ЗЛО В НРАВСТВЕННОЙ ЖИЗНИ
Благо, добро и зло 189
Добродетели и пороки 197
Проблема морального выбора и оценки поступков 204
Литература 210
5

Тема 8. HPABQBEHHOE СОДЕРЖАНИЕ СПРАВЕДЛИВОСТИ
Понятие справедливости 211
Виды справедливости 216
Проблемы справедливости в современном обществе 226
Литература 232
Тема 9. ДОЛГ И ОТВЕТСТВЕННОСТЬ
Понятие долга; виды обязанностей 233
Ответственность личности и свобода воли 241
Виды и уровни ответственности 245
Литература 251
Тема 10. НРАВСТВЕННЫЙ САМОКОНТРОЛЬ
Основные уровни самоконтроля 252
Стыд 254
Совесть, вина, раскаяние 261
Литература 269
Тема 11. ЧЕСТЬ И ДОСТОИНСТВО ЧЕЛОВЕКА
Мораль как основание человеческой ценности 270
Социальный престиж и понятие чести 273
Достоинство как внесословная ценность 279
Литература 286
Тема 12. ВЫСШИЕ ЖИЗНЕННЫЕ ЦЕННОСТИ
Удовольствие, радость и счастье 287
Боль, страдание и смерть 298
Смысл и абсурдность жизни 302
Литература 306
Тема 13. НРАВСТВЕННОЕ ЗНАЧЕНИЕ ЛЮБВИ
Пол и нравственность 307
Сущность любви 311
Основные виды любви 321
Нравственное значение семьи 325
Литература 327
Тема 14. ПРОБЛЕМЫ ПРИКЛАДНОЙ ЭТИКИ
Этика бизнеса 329
Биомедицинская этика 334
Криминологическая этика 339
Нравственная педагогика 342
Литература 347
РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА 348

Тема 1.
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА
ЭТИКИ
У истоков этики
Этика — одна из наиболее древних форм духовной
деятельности. Потребность в осмыслении отношения человека
к человеку появилась очень давно, на самой заре
цивилизации. Характерные этические рассуждения содержатся
уже в первых письменных свидетельствах человечества.
В древнеегипетском папирусе Присса (IV тыс. до н.э.)
неизвестный автор сетует по поводу извечной проблемы:
«Жизнь теперь не та, что была прежде; дети не
слушаются родителей». В этих немногих словах формулируется
основной круг этических представлений о том, что
1) люди могут вести себя хорошо или плохо;
2) хорошая, или правильная, жизнь заключается в
послушании, т.е. в готовности услышать и принять в себя
верное слово;
3) действия отдельных людей могут влиять на течение
общественной жизни в целом, делать ее не такой, «какая
была прежде».
Таково содержание первой известной нам этической
проблемы.
Но одна проблема еще не составляет этики. Необходима
система более или менее взаимосвязанных проблем и
соответствующих понятий. В качестве подобной системы
этика возникает значительно позже — в I тыс. до н.э. В
первой половине тысячелетия греки начинают употреблять
слово «ήθος» («этос»), от которого был образован
впоследствии термин «этика». Греческое происхождение
термина не является свидетельством того, что и сам феномен
возник в одном единственном культурном центре. Этика
появилась практически одновременно, по крайней мере,
в четырех независимых друг от друга культурах:
Тема 1. Общая характеристика этики
7

1) в Палестине VTEI-IV вв. до н.э. — в учениях иудейских
пророков Исайи, Илии, Осии и др. о том, что чистота
сердца важнее следования закону;
2) в Древней Индии VI-V вв. до н.э. — в брахманических
и буддийских идеях дхармы и кармы, согласно которым
каждый поступок человека, как добрый, так и дурной,
не проходит бесследно, но влияет даже на последующие
рождения;
3) в Древнем Китае V-IV вв. до н.э. — в виде
конфуцианского учения о «дэ» как свойстве, отличающем
«благородного мужа» от «подлых людишек», и даосского учения
о «дао» — законе, определяющем путь движения всех
вещей во вселенной;
4) в Древней Греции V-IV вв. до н.э. — как одна из трех
составных частей философии («любви к мудрости»),
рассматривающая связь между нравом, словом и природой.
Несмотря на различное происхождение идеи, лежащие в
основании этических систем, очень близки друг другу.
Более того, не лишено правдоподобия мнение, будто в
основе всякой этики лежит одна общая идея о том, что
отношением человека к миру определяется ответное отношение
мира к человеку. Успех или неудача в жизни зависит от
того, как ведет себя человек: от строя его действий,
намерений и чувств.
Основу этики образует осмысление противоположности
между добром и злом. В общении друг с другом люди
постоянно прибегают к оценкам. Какие-то явления и
действия воспринимаются ими как положительные:
приятные, полезные, достойные, — другие, наоборот, как
отрицательные: отвратительные, вредные, позорные.
Способность к таким оценкам — это еще не этика, но без них
никакая этика невозможна. Этическая мысль начинается
с различения оттенков положительного, с догадки о том,
что приятное и привлекательное может не быть
хорошим. Этика позволяет видеть то, что незримо очами,
по крайней мере, не замечается с первого взгляда —
сущность людей и поступков. Она интересуется отнюдь
не всякими объектами, а только такими, которые
являются либо хорошими, либо плохими, пытаясь выяснить,
на чем основана разница между ними.
8 Тема 1. Общая характеристика этики

Данная особенность этического объекта вытекает уже
из того спектра значений, которым исторически
обладало слово «ήθος». До возникновения собственно
этики, в эпических поэмах Гомера «Илиада» и «Одиссея»,
датируемых VIII в. до н.э., оно употреблялось в
значении привычного места обитания скота. Самым древним
автором, использовавшим данное слово в нравственном
смысле, был Гесиод (VII в. до н.э.). В поэмах «Теогония»
и «Труды и дни» он ведет речь о жилище, а также
нравах богов и людей. Излагая миф о прекрасной
Пандоре, созданной богами как возмездие людям за то, что
они воспользовались украденным огнем, Гесиод
напоминает о том, что внутрь этого «подарка» вложен
коварный нрав.
Заглядывая во мглу древности, некоторые авторы
предполагают, что первоначально слово «ήθος» имело
пространственное значение. Оно обозначало стойбище,
жилище, логово. В подобных местах, очевидно, люди и
животные могут быть самими собою, в отличие, например,
от тех мест, где они подвергаются опасности или
приближаются к сверхчеловеческим существам.
Постепенно акцент сместился с пространственного значения
слова на поведенческое. Этосом стали называть действия
людей в соответствующих местах, способ поведения, а
потом и образ мыслей и чувств, вызывающий
специфическое поведение. Осознание различий в нравах
предполагало, прежде всего, положительную или отрицательную
их оценку. Сопоставляя нравы, древние мудрецы
пытались в краткой, легко запоминающейся форме провести
грань между добрым и злым складом души.
Примерно в конце VII в. до н.э. десять различных женских
нравов, в основном отрицательных, описал в шуточной
форме поэт Семонид Аморгосский. Правда, слово «ήθος»
он еще не употреблял, прибегая к близкому ему по
смыслу понятию о складе ума. Такой склад уподоблен
определенному виду животных или природной стихии (воде,
земле). 9 из 10 типичных нравов отрицательны. Худшим
провозглашается «обезьяний». Но мы приведем для
наглядности более сдержанное описание. Вот какова
женщина «лошадиного» нрава:
Тема 1. Общая характеристика этики
9

Лишенья не по ней, претит ей черный труд.
До мельницы она рукою не коснется,
И сита не возьмет, и сора из жилья
Не вынесет сама, и к очагу не сядет,
Чтоб сажи избежать...
В день раза два иль три она привыкла мыться,
И миром мазаться; расчесаны у ней
Густые волосы, затенены цветами.
Достойный женский нрав, как считает поэт, подобен
пчелиному:
В ее руках цветет, растет достаток.
Ей мил ее супруг, она мила ему
До старости. У ней красивы, славны дети.
Всех жен она затмит приятностью своей,
И прелесть тихая вокруг нее витает,
И там, где женщины, собравшись в круг, ведут
Беседу про любовь, она сидеть не любит.
(Пер. Г. Церетели).
Здесь еще не проводится отчетливое различие между
природными свойствами человека и теми качествами,
которые являются собственно нравственными. Подобные
нравоописания пока нельзя считать этикой, хотя в них
определенным образом осмыслялась противоположность
между добром и злом, делалась попытка по отдельным
видимым признакам угадать сущность того или иного нрава.
В период возникновения этика черпала основной
материал из устного и письменного слова. По общему
признанию, у нее было два главных источника:
— миф и система мифов;
— пословицы и поговорки, правила житейской мудрости,
выросшие из культовой практики предсказания будущего.
В мифах давались положительные и отрицательные образцы
поведения в виде эпизодов из жизни богов, героев и
антигероев («трикстеров»), а также своеобразные
объяснения происхождения тех или иных нравов и общественных
учреждений. Неслучайно древнейшие этические системы
сложились в тех культурах, которые придали особое
значение сохранению священных и канонических текстов:
Вед, эпических поэм «Махабхарата» и «Рамаяна» в Индии;
10 Тема 1. Общая характеристика этики

«Книги песен» и «Книги преданий» в Китае; «Торы» в
Иудее, эпических поэм Гомера и Гесиода у эллинов. На
протяжении многих веков эти тексты переписывались,
заучивались и служили важнейшими нравственными ориентирами.
Попытка приоткрыть завесу, отделяющую настоящее от
будущего, положила начало разнообразным правилам
житейской мудрости. Из этой практики возник феномен
пророчества, или профетизма (от греч. «προφήτης» —
«пророк»). В красочной, а иногда туманной форме пророки
(в Греции — оракулы, жрецы Аполлонова культа)
прочерчивали связь между возможными действиями людей и
вероятными последствиями этих действий. По
практическому смыслу эти пророчества были советами —
словесными указаниями, какой выбор стоит сделать в определенной
жизненной ситуации. Типизация и обобщение таких
советов породили особый речевой жанр пословиц и
поговорок. Особенно много нравоучительных изречений
традиция приписывает «семи греческим мудрецам», жившим
в VI в. до н.э., а также Пифагору, который стал называть
себя не мудрецом, а «философом», т.е. любителем
мудрости. По содержанию данных правил можно составить
представление о спектре этических проблем. Советы
практической мудрости касались отношений:
1) к самому себе:
«Из молодости в старость бери припасом мудрость, ибо нет
достояния надежнее» (Биант);
2) к другим существам, которые разделялись по степени
совершенства на а) богов и демонов, более
могущественных и совершенных, чем человек; б) людей, в) животных
и растения.
Пифагор предписывал «богов чтить выше демонов, героев
выше людей, и из людей выше всего родителей».
Наибольшее внимание в древности уделялось отношениям
к другим людям. Причем эти отношения, в свою очередь,
подразделялись на разные виды. По отношению к равным
себе — друзьям или врагам — рекомендовалось:
«Не злословь о ближнем, чтобы не услышать такое, чему сам
не порадуешься» (Хилон).
Были правила, касающиеся отношения между
поколениями, главным образом, родителями и детьми:
Тема 1. Общая характеристика этики

«Чем поддержал ты своих родителей, такой поддержки жди
и от детей» (Фалес).
В отношении между правителем и подданными
советовалось:
«Наказывай не только за проступок, но и за намерение»
(Периандр).
По части отношения между мужчиной и женщиной, мужем
и женой сохранилось такое наставление:
«С женой при чужих не ласкайся и не ссорься: первое —
знак глупости, второе — бешенства» (Клеобул).
Во всех культурах подобные правила житейской мудрости
получили соответствующее название. На основе
греческого языка сложился термин «канон». Сначала этим
словом обозначалась прямая тростниковая палка, которая
использовалась для выравнивания тех или иных
сооружений. Позже — всякий образец и правило вообще.
Словесная формулировка такого образца или правила
получила название афоризма (от греч. «αφορίζω» —
«устанавливать границу», «определять»). В латинском языке
аналогичное значение приобрел термин «norma».
Движение от частных правил к общим вызвало к жизни
термин «максима» как словесное выражение высшей, самой
общей нормы, устанавливаемой человеком для самого
себя. Римская культура впоследствии довела умение
кратко формулировать максимы до совершенства.
Тенденция к обобщению правила житейской мудрости
породила так называемое «золотое правило
нравственности», которое является квинтэссенцией нравственного
отношения к другому человеку вообще. Следы этого
правила мы находим в каждом из четырех центров становления
этики. Одна из самых древних его формулировок
приписывается Фалесу: «Самая лучшая жизнь, когда мы не
делаем сами того, что осуждаем в других». В Китае
аналогичное правило высказывает ученик Конфуция Цзы гун:
«Чего я не желаю, чтобы другие делали мне, того же я желаю
не делать и другим» («Лунь-юй», V, 12). В книге
иудейского пророка Товита утверждается практически то же
самое: «Что ненавистно тебе самому, того не делай никому»
(Тов. 4,15). В несколько ином ракурсе требование
нравственного равенства людей высвечивает буддийская «Дхам-
мапада»: «Как он поучает другого, так пусть поступает
12 Тема 1. Общая характеристика этики

и сам» (ХП, 159). Простота, ясность и убедительность
«золотого правила нравственности» побудила многих этиков
(в том числе Л.Н. Толстого) придать ему уникальное
значение — сделать его универсальным этическим принципом
(от лат. «principium» — «начало») — таким положением,
из которого, как некоего начала, можно вывести
содержание всех остальных. Такое истолкование роли
«золотого правила нравственности» встретило возражения, что
практическая жизнь человека не перекрывается
отношениями между равными существами, она включает в
себя то, в чем люди изначально не равны. В отношении же
к самому себе равенство вообще не применимо. Другие
этики, не удовлетворившись ни одной из перечисленных
формулировок, пытались предложить свой собственный
принцип. Немецкий философ XVIII в. М. Мендельсон
придал ему следующую форму: «Делай свое собственное
внутреннее и внешнее состояние, а также состояние своего
ближнего, в соответствующей пропорции, настолько
совершенным, насколько можешь». И. Кант назвал высший
принцип нравственности категорическим императивом:
«Поступай так, чтобы максима твоей воли имела силу
всеобщего закона». А. Шопенгауэр нашел более простую
формулу: «Никому не вреди и помогай всем, насколько
можешь». Т. Липпс сосредоточил внимание не на другом
человеке, а на отношении к самому себе: «Внутренне всегда
поступай так, чтобы оставаться верным самому себе».
Однако ни один из названных и многих других принципов
не охватывает всех возможных правил поведения.
Нравы, даже положительные, настолько разнообразны, что
едва ли когда-нибудь удастся свести их к какому-то
одному формальному положению. Одной общей формулы,
которая подходила бы для всех случаев жизни, этика
пока не нашла и едва ли найдет в будущем.
Этика и другие практические науки
Этика возникла как встречное движение мифологических
образов богов и героев, с одной стороны, и советов,
касающихся коренных жизненных ситуаций, с другой.
Научный статус она обретала путем восхождения от
частного к общему:
Тема 1. Общая характеристика этики
13

— от единичного образа к целостной картине мира, в
которой множество образов связано друг с другом;
— от отдельного совета (или еще более простого запрета
и приказания) к универсальному принципу или к
системе взаимосвязанных правил — кодексу,
В Древней Греции особую роль в систематизации
мифологического материала сыграл Гесиод, который в
«Теогонии» попытался соединить пеструю мозаику мифических
персонажей и эпизодов в целостную картину всеобщей
связи богов через их родство, происхождение от
первого существа — Хаоса. Установление родственных связей
между богами было одновременно уточнением
преобладающего характера их деятельности, своеобразного
божественного нрава. Кроме Гесиода были и другие
систематизаторы мифов, но плоды их усилий дошли до нас
только в виде осколков.
Аналогичный путь избрала философия. Первые философы
от Фалеса до Демокрита занимались физикой: стремились
понять единство природы (греч. «φύσις» — «природа»)
как происхождение всех вещей и явлений от общего
первоначала. Архаическая философия связала в один узел
все ранее выделенные нами движения мысли:
— от множества божественных сущностей к общему
прародителю;
— от разнообразия природных явлений к «αρχή»,
первоначалу всего сущего;
— от многообразия советов к единому этическому
принципу.
К этим трем со временем добавилось четвертое — движение
мысли, посредством которого она постигает самое себя:
связь слов в предложении, предложений в речи и мыслей
в суждении. Так постепенно сложились три основные
части греческой философии: физика, этика к логика
(диалектика). Отдельные авторы, в частности Платон и его
последователи, считали самостоятельной и четвертую часть —
теологию как учение о божественных силах.
Единство всех частей философии было обусловлено тем, что
законы природы и правила; жизни осознавались по
аналогии с грамматическими правилами языка. Это ясно видно
на примере греческого слова ряд, член ряда — «στοιχεΓον»,
14 Тема 1. Общая характеристика этики

которое сначала относилось к буквам, а потом к
стихиям — элементам, из которых состоят все природные
вещи (земля, вода, воздух и огонь). Стало быть, природные
элементы связаны друг с другом так же, как буквы в
словах и предложениях, а поступки в нравах. Единство
природы и этоса столь же очевидно обнаруживается,
например, в философии Эмпедокла, который учил о том, что все
на свете — от мельчайших частиц до небесных тел —
подчиняется периодическим колебаниям любви и вражды.
Превращению этики в науку способствовало ее отделение
от других наук. Сначала она существовала в нерасчленен-
ном единстве эллинской и всякой иной мудрости.
Исходная ее спецификация началась с обособления физики,
логики и этики внутри целостного философского знания.
Практически одновременно с этим происходит
разделение этики и риторики. Чтобы обрести самостоятельность,
этике понадобилось осознать коренное отличие этоса от
природы (φύσις) и осмысленного слова (λόγος).
Отделению нрава от природы заметно способствовали греческие
софисты V в. до н.э.; размежевание нрава и умения
говорить (риторики) стало возможным во многом благодаря
усилиям Сократа и Платона. Само слово «этика» как
прилагательное, образованное от «ήθος», ввел в оборот в IV в.
до н.э. Аристотель. Этика как практическая наука о
достижимом добре и зле отличается у него от
теоретических (созерцательных) наук физики и метафизики, с одной
стороны, и от поэтических наук грамматики, риторики
и диалектики — с другой. Теоретические науки
изучают то, что существует независимо от человеческой
деятельности или, как выражается Аристотель, не может
быть иным, нежели оно есть. Поэтические и
практические науки направлены на то, что может изменяться
усилиями человека. При этом поэтические науки изучают то,
что человек создает вне себя: вещи, сооружения,
художественные произведения, — практические — то, что
он создает в себе самом и в своей жизни. Главное
отличие поведения, которым занимается практическая наука,
от творчества состоит в том, что вещи создаются людьми
не ради самих этих вещей, а ради чего-то другого;
нравственные же поступки имеют ценность сами по себе.
Тема 1. Общая характеристика этики
15

Зодчий строит дом не ради самого дома, а для того,
чтобы в нем можно было жить. Нравственный человек
совершает добрый поступок не ради чего-то другого, а ради
самого этого поступка, поскольку именно в нем
выражается человеческое стремление к добру. Основными видами
поведения Аристотель считал управление своими
страстями, управление хозяйством, управление государством.
Следовательно, к практическим наукам относятся
собственно этика, экономика (от «οίκος» — «дом»,
«хозяйство») и политика (от «πόλις» — «город-государство»).
У Аристотеля экономика и политика еще тесно
переплетены с этикой, но в дальнейшем развитии европейской
культуры под сильным влиянием христианства и —
менее ощутимым — других идейных течений осознается
существенная разница между нравственностью,
экономикой и политикой. Христианская этика открыла то
обстоятельство, что стяжание богатства и погоня за властью
трудно совместимы с сохранением душевной чистоты.
Новое время (XVII-XIX вв.) в европейской культуре
повернуло этику обратно к экономической и политической
проблематике, но усилило ее стремление к отделению от
религии. Своего апогея процесс обособления этики от других
наук достиг в критической философии И. Канта, которая
провела резкие разграничительные линии между этикой
и теологией, этикой и психологией и даже наметила
линию размежевания между этикой и философией права.
В XX в., когда процесс дифференциации наук приобрел
особенно бурный характер, самым значительным стало
обособление двух наук об этосе: этики и этологии. За этикой
осталась та область поведения, которая связана со
специфически человеческой способностью свободы воли. К
новой науке этологии отошли те формы поведения, которые
являются общими для человека и животных.
Отношения этики с другими науками не являются
статичными, раз и навсегда данными. Они существенно
изменяются во времени и в пространстве, с переходом от одной
культуры к другой. Растет не только степень
самостоятельности этической мысли, но и ее связь с остальными
видами научной деятельности, а также ненаучными
формами культуры: религией, искусством и т.п.
16 Тема 1. Общая характеристика этики

Этика как система знаний
Свой предмет этика не получает готовым и полностью
определенным, но создает его для себя во взаимодействии
с другими науками: завоевывая себе какую-то
территорию или защищая приобретенную область от чужих
посягательств. Предметом этики выступает нравственность,
или, что практически одно и то же, мораль. Все эти
термины имеют одинаковое происхождение, восходя
корнями к слову «ήθος». Разница только в том, что термин
«нравственность» образован от русского корня «нрав»,
тогда как термин «мораль» возник через латинское
посредничество. На латинский язык «ήθος» был переведен
как «mos», а от него римский философ Марк Туллий
Цицерон образовал слово «moralis» («моральный»,
«нравственный»), назвав этику «моральной философией».
В большинстве случаев понятия «нравственность» и
«мораль» употребляются как взаимозаменяемые. Некоторое
различие в их содержании связано с тем, что этика
определяла свой предмет во взаимодействии с физикой и
логикой. По данной причине в естественном языке сложилась
тенденция называть то содержание, которое
располагается ближе к природе человека, нравственностью, а то,
какое более тесно связано со словом, логосом — моралью.
Для словесного наставления больше подходит выражение
«читать мораль»; для способов поведения, закрепившихся
в жизни и совершаемых «по зову сердца», более точным
является термин «нравственность». В целом же
нравственность или мораль можно определить как особую форму
регуляции человеческого поведения, а этику, то есть
философию морали или нравственную философию, — как
учение о нравственности, как форму теоретического
осознания моральной жизни. Отношение между этикой
и нравственностью примерно такое же, как отношение
между языкознанием и языком, правоведением и правом.
Традиция различать «этику» и «этос» возникла в связи с
распространением убеждения, что подлинная или высшая
нравственность доступна только мудрецам, в крайнем
случае, людям, возлюбившим мудрость и посвятившим всю
жизнь ее обретению. В Элладе такие люди назывались
словами «σόφος» («мудрец») или «φιλόσοφος» («философ»),
Тема ι. Общая характеристика этики
17

в Индии — «риши» («мудрец») и «гуру» («учитель»), в
Китае — «цзы» («мудрец») или «жу» («ученый»), в
Палестине — «наби» (пророк, воодушевляемый божественным
духом). Простые люди обладают только «этосом», а «этика»,
как просветленный и преображенный этос, доступна
только тем, кто сумел максимально развить и
усовершенствовать собственный разум. Фактически вопрос о различии
нравственности и этики сводится к вопросу, насколько
нравственность осознается как система. Этика возникает
тогда, когда уясняется тот факт, что нравственному
противоположно не только безнравственное, но и вненравст-
венное — то, что не является ни добром, ни злом, вообще
безразлично с нравственной точки зрения. Лишь с этого
момента мораль выделяется как особое измерение
человеческой жизни, как особая система ориентации в мире,
что и составляет почву для образования этики. Этик
отличается от обычного нравственного человека
целенаправленным поиском связей между различными
элементами морального сознания и поведения. Отсюда, конечно,
не следует, что каждый этик в своем образе жизни будет
превосходить обычного нравственного человека. Знание
того, как устроена и как действует мораль, само по себе не
обеспечивает высоконравственного поведения. Но в
гармонии с возвышенной устремленностью души оно
существенно помогает собственному совершенствованию.
Превращению нрава в этику способствовало одно важное,
но не всегда замечаемое обстоятельство: особое
напряжение моральной мысли. Такое напряжение
складывается благодаря столкновению, как правило, двух, а иногда
большего количества различных, точнее сказать,
противоборствующих подходов к нравственной жизни.
Для возникновения этики необходима борьба
противоположных нравственных позиций. Критически отражаясь
друг в друге, противоположные нравственные позиции
осознают себя до такой степени, что выясняют свои
собственные основания и системные связи. Этика появляется
на изломах нравственной жизни, когда родовой уклад
сменяется государством и единой для всех племен религией.
Если обратиться к четырем культурным центрам, в
которых возникла этика, мы легко обнаружим там названное
противостояние. В Древней Индии — это борьба между
18 Тема 1. Общая характеристика этики

астикой и настикой: течениями, признающими
священный авторитет Вед (брахманизм, индуизм) и
отрицающими его (джайнизм, буддизм). В Древнем Китае —
конфуцианство, делающее акцент на искусственных, культурных
формах поведения, и даосизм, зовущий к естественному
пути вещей. В Палестине — это конфликт между мозаиз-
мом с его любовью к «законничеству», ритуальной
строгости и профетизмом, уповающим на чистоту сердца.
На земле эллинов этика как часть философии возникла
в полемике между софистами, отстаивавшими
относительность блага и зла, и Сократом, утвердившим
объективность и непреложность границ между тем и
другим. В полемической сущности этики выражается могучая
творческая сила нравственности: способность подняться
над своими собственными установлениями, подвергнуть
их критике и найти более совершенные формы
поведения. В XX в. Т. Адорно назвал этику «неспокойной
совестью морали», моралью, которая «стыдится самой себя
за свой морализм».
В самом общем плане этика делится на теоретическую и
прикладную. В истории культуры, как мы видели,
практические рекомендации предшествовали теоретическим
разработкам. Теоретическая этика направлена на
исследование системы нравственности вообще. Она включает
в себя учение о сущности, специфике и функциях
морали, о ее связи с другими сторонами человеческого бытия,
об отдельных элементах нравственного сознания и
поведения (справедливости, долге, ответственности,
совести, достоинстве и т.п.), о происхождении и
историческом развитии морали и т.д. Самостоятельными
составными частями теоретической этики являются:
— история нравственности,
— история этических учений.
Прикладная этика изучает функционирование
нравственности в отдельных сферах человеческой жизни.
Современными ее разновидностями являются:
— биомедицинская этика,
— предпринимательская этика (этика бизнеса),
— этика науки,
— педагогическая этика,
— политическая этика и т.п.
Тема 1. Общая характеристика этики
19

Появление прикладной этики обусловлено тем, что в
некоторых сферах общества нравственная жизнь приобретает
особую «плотность» и интенсивность. Это происходит по
разным причинам. Во-первых, характер нравственных
отношений может существенно меняться из-за чрезмерного
усиления каких-то других, внеморальных факторов. В
хозяйственной деятельности, например, особую роль
приобретают соображения материальной пользы, прибыли,
рентабельности и т.п. Это вмешательство меркантильных
(от лат. «mercatio» — «торговля», «рынок») соображений
вынуждает проводить грань между добром и злом как-то
иначе, чем принято, скажем, для дружеских или бытовых
отношений. То же касается и политической сферы. В
период войны, к примеру, резко возрастает значение
эффективности тех или иных действий, поскольку цена успеха
или провала военных операций выражается множеством
человеческих жизней, не говоря уже о разрушении
материальных ценностей. В этих условиях преобладающую
роль получает государственный интерес и
государственная целесообразность, тогда как интересы отдельно
взятого человека оттесняется на второй план. Поэтому
конфликты решаются иначе, чем в мирное время.
Во-вторых, характер нравственных отношений может
существенно обостряться в связи с изменением субъектов
и объектов этих отношений. Люди, которые
оказываются в пограничных ситуациях, на узкой полосе,
отделяющей жизнь от смерти, чувствуют и ведут себя иначе, чем
в повседневной жизни. Поэтому возникает необходимость
особых нравственных ограничений в отношениях между
врачами и пациентами, здоровыми и больными людьми.
На этой основе сложилась биомедицинская этика,
исследующая проблемы эвтаназии (искусственного
прекращения жизни неизлечимо больного, испытывающего
непереносимые страдания), трансплантации органов,
врачебной тайны и т.п.
В-третъих, содержание нравственной жизни кардинально
меняется в тех точках социального пространства, где
происходит соприкосновение людей высокого или среднего
морального развития с людьми, моральный уровень
которых крайне низок. Преступная среда, например, создает
20 Тема 1. Общая характеристика этики

особую «субкультуру» с нормами и ценностями,
отличными от норм и ценностей всего общества. Конструктивный
диалог с подобными лицами возможен только в том случае,
если, по крайней мере, одна из сторон —
представляющая интересы всего общества — свободно ориентируется
в нравах другой стороны и ведет себя с учетом
имеющейся информации. Отсюда необходимость в разработке
особой отрасли прикладной этики — криминологической.
В-четвертых, исходное неравенство субъектов
нравственных отношений бывает обусловлено тем, что одна из
сторон находится на стадии становления и поэтому
обладает нравственностью лишь в зачаточной форме. Такими
являются отношения между воспитателями и
воспитанниками. Особую трудность для воспитательной практики
представляет проблема оптимального соотношения между
самостоятельностью и внешней
регламентированностью в поведении воспитуемых. Степень
оптимальности зависит от возрастных и индивидуальных
особенностей ребенка. Широкий спектр подобных проблем
изучается педагогической этикой.
В процессе исторического развития этика прошла долгий
путь от описания разницы между хорошим и дурным
нравом и житейского совета до сложной, многоуровневой
системы гуманитарного знания. Она сочетает
теоретическое исследование роли нравственности в культуре
и практические рекомендации, как вести себя в разных
социальных нишах.
ЛИТЕРАТУРА:
Адорно Т.В. Проблемы философии морали. М.: Республика, 2000,
с. 5-28.
Гусейнов A.A. Этика и мораль в современном мире // Этическая
мысль. Ежегодник. М.: ИФРАН, 2000.
Дробницкий О.Г. Этика // Проблемы нравственности. М.:
Наука, 1977.
Что такое мораль. М.: Политиздат, 1988.
Ясперс К. Истоки истории и ее цель // Смысл и назначение
истории. М.: Политиздат, 1991, с. 32-37.

Тема 2.
РЕЛИГИОЗНЫЕ
НРАВСТВЕННЫЕ СИСТЕМЫ
Нравственность и религия
И у своих истоков, и на зрелых стадиях нравственность
тесно связана с религией. Сущность религии составляет вера
в сверхчеловеческие существа, к коим относятся боги,
духи и герои (святые). Они превосходят обычного человека
по силе, уму и другим способностям. Русское слово «Бог»
восходит к древнеиранскому «Baga», а то, в свою очередь,
к древнеиндийскому «Bhaga», что означает «господин»,
«тот, кто обладает властью». Бог как Господь — только
часть содержания понятия о более совершенном
существе, хотя и самая значительная. В некоторых религиях
возникли идеи сверхчеловеческих существ, которые не
являются богами в этом смысле, т.е. не стремятся властвовать
над людьми и воздействуют на человека только фактом
своего наличия.
Вера содержит мощный нравственный заряд. Убежденность
в том, что имеется кто-то более совершенный, чем я,
побуждает меня двигаться в направлении этого
совершенства. Такое движение бывает в основном двояким:
во-первых, человек подчиняет свое поведение воле более
совершенных существ, т.е. приучает себя к повиновению;
во-вторых, собственными действиями, внешним обликом
и внутренними способностями он стремиться
уподобиться этим существам и в какой-то степени преображается.
По одной из версий, латинское слово «religio» происходит
от глагола «religare», означающего «связывать»,
«прикреплять». Если эта версия верна, то в религии речь идет
о связи людей со сверхчеловеческими существами и друг
с другом. Поскольку «сверхчеловеческое» — это то, что
выше и совершеннее человека, главной функцией
религии выступает ценностная ориентация. Религия уста-
22 Тема 2. Религиозные нравственные системы

навливает или открывает святыни — высшие ценности.
Метафорически выражаясь, она указывает человеку
дорогу туда, где он становится более совершенным.
Роль религии в нравственной жизни людей столь
значительна, что с нею можно сопоставить только роль языка, без
которого мораль вообще была бы не возможна. Переживание
священного не совпадает с представлением о
нравственном добре. Иначе религия и нравственность слились бы
в неразличимое целое. Но в процессе исторического
развития культуры религия и мораль сближаются
настолько, что священный трепет превращается в благоговение,
а божественные силы наделяются абсолютным
нравственным совершенством. Однако такое сближение
происходит не во всех, а только в наиболее развитых
религиозных системах, и к нему ведет долгий исторический путь.
Понятие священного неотделимо от понятия тайны.
Неискоренимая таинственность священного обусловлена тем,
что человеческий ум приспособлен к пониманию
равного себя и более простого по организации, но
неизбежно сталкивается с серьезнейшими трудностями,
встречаясь с более высоким и совершенным. Сверхчеловеческое,
опыт общения с которым представляет собой всякая
религия, никогда не может быть вполне прозрачным для
человека. Оно содержит в себе еще неизвестные стороны и
поэтому загадочно. Совершенно рациональная религия
невозможна. В качестве таковой она была бы не религией,
а системой прикладного знания, совокупностью точных
правил поведения. Зов, исходящий от Бога, никогда не
бывает понятен человеку до конца. Поэтому он
взращивает не только послушание, но и свободу.
Существенным свойством тайны является интимность
(от лат. «intimus» — «самый внутренний», «тайный»).
Сверхчеловеческое открывает свою глубину
избирательно: не каждому человеку и не всем в одинаковой степени.
Для человеческого духа нет предмета более
привлекательного, чем тайна. Общение с высшей силой поднимает
индивида, делает его более совершенным не только в
сравнении с его прежним состоянием, но и с другими людьми,
для которых подобное общение недоступно.
Центральной в религии является противоположность сакрального
Тема 2. Религиозные нравственные системы
23

(священного) и профанного (мирского, светского). Про-
фанное (от греч. «προφανής» — «явный», «открытый»)
может обладать обыкновенной ценностью, быть вредным
или просто безразличным для людей. Сакральное
наделено особой ценностью, которая открывается только
избранным и тем полнее, чем ближе они связаны со
сверхъестественным. Исключительная сила притяжения,
которая исходит от тайны, способствует не только единению
людей, но и обособлению: избранию отшельнического
образа жизни или созданию сект (лат. «secta» — «образ
мыслей, действия, жизни») — замкнутых групп единоверцев.
Та чрезвычайно важная сторона религии, которая
связана с феноменом тайны, называется мистической (от греч.
«μυω» — «закрываться»). Если тайна начинает
культивироваться целенаправленно, если важнейшие религиозные
обряды намеренно скрываются от всех «непосвященных»
людей, то нравы становятся эзотерическими
(направленными внутрь, закрытыми) в отличие от экзотерических
(направленных вовне, открытых, общедоступных).
Поскольку религия не мыслима без мистического
содержания, во всех религиозных системах мы находим
экзотерические и эзотерические слои. Их наличие придает
религиозной нравственности ступенчатый характер.
Обретение нравственного совершенства выражается в
переходе с более низкой ступени на более высокую. Самым
общим в этом отношении является разделение
нравственной жизни на три ступени: 1) мирян, обычных
верующих; 2) священнослужителей, живущих в миру; 3)
монахов — аскетов и отшельников.
Наиболее развитые формы религии оказывают
многоплановое позитивное воздействие на моральную жизнь
человека:
— они создают целостную картину мира, в которой на
основе взаимодействия между естественными и
сверхъестественными силами определенному деянию
соответствует определенное воздаяние; таким образом
обосновывается преимущество нравственного образа жизни
над безнравственным: утверждается вера в то, что
моральное добро в конечном счете вознаграждается, а зло
и грех подвергаются каре;
24 Тема 2. Религиозные нравственные системы

— в образе Бога формируют понятие идеала как высшего
нравственного образца, приближение к которому
должно определять жизнь верующего;
— формулируют и кодифицируют важнейшие
нравственные требования к человеку;
— через понятие высшего блага и счастья объединяют
ценности в иерархическую систему;
— определяют перечень основных положительных и
отрицательных качеств личности — добродетелей и
пороков, — разрабатывают аскетическую практику
обретения первых и искоренения последних;
— устанавливают особо интимные отношения между
людьми и соответствующие им нравы в церковной общине,
монашеском ордене или иных религиозных организациях,
интерпретируя нравственную жизнь как ступенчатое
восхождение к идеалу.
Эти разнообразные линии влияния религии на
нравственность можно свести к одной важнейшей: религия
формирует духовность как стремление к совершенству,
пределом которого является Бог.
Продуктом взаимодействия религии и морали являются
религиозные нравственные системы, исторически
возникающие в каждом культурном организме. Число таких
систем соответствует числу религий, когда-либо
существовавших в истории человечества и существующих в
настоящее время. Каждая религия с общечеловеческой
точки зрения является самоценной, как всякий народ, язык
и даже биологический вид. В рассмотрении мы
ограничимся только теми, которые приобрели наибольшее
число приверженцев и оказали наибольшее влияние на
моральное развитие человечества.
Нравственное содержание индуизма и буддизма
В Древней Индии этика в отрыве от религии не
существовала. Корнем индийской культуры является ведизм —
религия Вед. Из этой религии возникли в середине I
тысячелетия до н.э. две важнейшие
религиозно-нравственные системы: брахманизм (позднее
трансформировавшийся в индуизм) и буддизм.
Тема 2. Религиозные нравственные системы
25

Индуизм. Религия начинается со священного слова, степень
ценности которого определяется древностью.
Последующие слова представляют собой комментарий к исходным.
В четырех древнейших книгах Вед, которые называются
самхитами — «Ригведе», «Самаведе», «Яджурведе» и «Ат-
харваведе», — появились термины и символы,
составляющие каркас индийской этики.
Индийская этика как система возникла на одном из этапов
комментирования самхит и комментариев к самхитам,
самыми значительными из которых являются Упанишады —
философские тексты эзотерического характера.
Древнегреческому «этосу» в Индии соответствовал термин «svadha».
Правда, он не имел столь большого значения, как в
античной этике, потому что индийская нравственная мысль
была глубоко религиозной и светская «свадха» уступила
место «дхарме». Соединение этих двух ключевых терминов
образует «свадхарму», то есть «свою дхарму» —
совокупность обязанностей индивида, вытекающих из его места
в обществе и мире в целом, что и составляет ядро этики.
По языковому статусу дхарма представляет собой приказ
или запрет, исходящий от высших существ к низшим.
Источниками дхармы считаются священные тексты Вед,
более поздние предания («смрити»), поведение мудрецов
и добродетельных людей.
Первым предварительным шагом к становлению этики
является оценка — различение добра и зла вообще, «кушала»
и «акушала», «пунья» и «папа». К благам относятся
чувственные удовольствия, в том числе эротические («кама»)
и материальная польза («артха»), но они носят
второстепенный, подчиненный, мимолетный характер.
Основополагающей для индийской этики стала негативная
оценка жизни как таковой. Почему возникло убеждение, что
обычная жизнь есть зло, объяснить трудно. Возможно, оно
является необходимым на каком-то уровне развития
сознания — как следствие исконного для человека
стремления к совершенству. Это стремление не дает
удовлетворяться наличным состоянием и, стало быть, оценивать это
состояние положительно. Путем обобщения негативное
отношение к наличному состоянию переносится на жизнь
в целом. Самым ярким проявлением негативности жизни
26 Тема 2. Религиозные нравственные системы

выступает склонность живых существ к пожиранию друг
друга. Преодоление этой склонности определило
особенный облик индийской культуры вплоть до нынешнего дня.
Ее коренным принципом стала ахимса — неучастие в
жизни как взаимном истреблении и пожирании,
следовательно, непричинение ущерба живым существам вообще.
Иной стороной негативного восприятия жизни оказалось
ее отождествление со сном. Стремление к
взаимоистреблению вызвано появлением различий и
множественности. Одно может обращаться против другого только в том
случае, если они различны. Единое, тождественное
себе не может изменяться, следовательно, и вредить себе.
Но в жизни люди и прочие живые существа противостоят
друг другу. Из этого очевидного факта индийцы сделали
вывод, что жизнь является неподлинным состоянием.
Она подобна кошмарному сновидению, миражу, иллюзии
чувственного восприятия. Преображение, обретение
более совершенного и подлинного состояния мыслится в
ведизме, а потом и в последующих
религиозно-философских системах индуизма и буддизма как пробуждение,
переход от смутного сознания к ясному.
Из всех видов нравственных отношений в индуизме самым
важным оказалось отношение к самому себе. Выдвижение
на передний план именно этого отношения обусловлено
коренной особенностью индийского религиозного
мировоззрения — утверждением принципиального
тождества между человеческой индивидуальностью и Абсолютом.
«Я» — это только иллюзорная оболочка, за которой
находится Бог. «Ты есть То» и «Атман есть Брахман» — две
разные формулировки единого исходного принципа
этого мировоззрения. Конечной целью человеческих
усилий, высшим и последним благом выступает освобождение
(«мокша» или «кайвалья»). В этом состоянии
окончательно сбрасывается призрачная пелена земного
существования, человек открывает в себе бога и преодолевает грань,
отделяющую единичное от общего, человеческое от
божественного.
«Дхарма» (санскр. «порядок», «правило») — это путь к
пробуждению и освобождению, от жизни — к тому, что выше
жизни. Содержание дхармы многослойно, поскольку к со-
Тема 2. Религиозные нравственные системы
27

вершенству нет прямого и короткого пути. Добровольная
смерть не освобождает и не делает богом. Надо
последовательно пройти через все уровни существования,
выполняя обязанности, свойственные каждому из них.
Наличие различных слоев обусловлено различной природой
существ и их местом в мире (согласно индуизму, в трех
«локах» — мирах). Во-первых, содержание дхармы
зависит от того, кому она адресована: богам, людям или асу-
рам (демонам). Три высших рода живых существ
отличаются друг от друга тремя заповедями, которым
подчинено их поведение, тремя «da»:
— для богов — «дамьята» («сдерживайте себя»);
— для людей — «датта» («давайте, дарите»);
— для асуров — «даядхвам» («будьте милосердны»)1.
Во-вторых, в него включены религиозно-нравственные
предписания для всякого верующего человека:
— «ахимса» — отказ от насилия,
— правдивость,
— чистота,
— независтливость,
— незлобивость,
— прощение,
— терпение.
В-третьих, дхарма включает в себя разные правила для
четырех индийских варн (замкнутых кастовых группировок,
каждой из которых соответствует символический цвет):
— для брахманов (священнослужителей, ассоциирующихся
с чистейшим белым цветом) — учение, обучение,
жертвоприношения для себя и других, раздача даров и их
получение;
— для кшатриев (воинов, образ жизни которых связан
с цветом крови) — добыча пропитания оружием и
охрана живых существ;
— для вайшьев (цвет коих — желтый) — земледелие,
скотоводство и торговля;
— для черных шудр — послушание, услужение, ремесло
и актерство.
В-четвертых, дхарма конкретизируется в связи с четырьмя
этапами человеческой жизни:
1 См.: Брихадараньяка-упанишада,\/, 2-4.
28 Тема 2. Религиозные нравственные системы

— для ученика — учение, обет нищеты, служение
учителю до конца его жизни, а потом его сыну;
— домохозяина — добывание средств жизни трудом, брак,
исполнение супружеских обязанностей в строго
установленное время;
— лесного отшельника — отказ от благ внешней
цивилизации (земля в качестве постели, шкура антилопы как
одежда, лесная пища);
— для странствующего аскета — обуздание чувств,
прекращение активных действий и общения с людьми,
принятие милостыни, постоянная перемена мест2.
Одним словом, дхарма предписывала основной род
деятельности, стиль отношения к другим людям и живым
существам вообще, характер отношения к самому себе,
собственным потребностям и страстям. Особый упор индуистская
этика делала на выполнении своей дхармы,
руководствуясь в данном отношении принципом, что лучше плохо
выполненная своя дхарма, чем хорошо выполненная чужая.
Нарушение дхармы уничтожает мировой порядок и даже
может привести к гибели мира в хаосе. Ценность
иерархического порядка ставится намного выше, чем равенство.
Делению людей на варны придается столь большое
значение, что трудно избавиться от подозрения, не является ли
разница между брахманом и шудрой более значительной,
чем разница между шудрой и каким-нибудь животным,
например, священной коровой или обезьяной.
Представители трех высших варн называются «дважды
рожденными» в отличие от «единожды рожденных» шудр, каковые
не проходят посвящения, не получают образования и,
стало быть, не считаются людьми в полном смысле. Браки
между различными варнами строго запрещены, а
потомство от нечистых, смешанных связей сбрасывается на
самое дно общественной жизни.
Поскольку в системе индийских ценностей жизнь не имеет
положительного значения, смерть сама по себе не
является ни благом, ни злом. Она — всего лишь точка
перехода из одного состояния в другое. Сплошная цепь таких
переходов называется «сансарой» или «колесом санса-
ры», которое имеет шесть спиц: праведность и неправед-
2 См.: Артхашастра, I, 3.
Тема 2. Религиозные нравственные системы
29

ность, счастье и страдание, влечение и вражду. Вращение
в этом колесе подобно перемещению из одного
сновидения в другое. В данной жизни человек видит себя,
например, кшатрием, в следующей он окажется брахманом
или вайшьей, а в перспективе может заново родиться
богом, асуром, свиньей, шакалом или даже деревом или
дурной травой. Свой «будущий сон» люди отчасти создают
собственными усилиями. Собирательным термином для
этих усилий является карма (санскрит, «обряд»,
«действие»). Характерной особенностью всей индийской этики
выступает убеждение в том, что возможен
непосредственный переход действия в состояние и наоборот. «Закон
кармы» — это закон такого перехода.
Понятие о карме родилось, вероятно, в ритуальной
практике. Еще в религии Вед ритуалу, особенно жертвенному,
придавалось космическое значение. Действия жреца
рассматривались как необходимое средство поддержания
мирового порядка — «риты». Постепенно представление
о серьезнейших, хотя и не ощутимых в настоящий момент
последствиях распространилось с ритуалов и на те
действия, которые не были ритуалами в собственном
смысле. Положительные и отрицательные поступки человека
и любого другого живого существа определенным
образом запечатлеваются в его состоянии: увеличивают его
знание или незнание, усиливают или ослабляют контроль
над самим собой. Для обычного человека карма не
видима, ее могут узреть только мудрецы-риши.
Различаются четыре вида кармы:
— черная,
— бело-черная,
— белая,
— не белая и не черная3.
У обычных живых существ присутствуют только первые три
вида. Худшая из всех, черная карма бывает у злодеев.
Лучшая карма — белая — имеется у тех, кто посвятил себя
подвижничеству, изучению священных текстов и
созерцанию. Белой она становится потому, что ее обладатель не
причиняет зла другим существам. Бело-черная карма
слагается из суммы добрых и дурных действий по отношению
3 См.: Классическая йога. М.: Наука, 1992, с. 184.
30 Тема 2. Религиозные нравственные системы

к другим. Четвертый вид кармы — не белая и не черная —
наблюдается только у странствующих отшельников,
которые поднялись над обычным человеческим уровнем,
отказавшись от благих действий по отношению к другим и
повернувших свои органы чувств внутрь, от внешних вещей
к собственной духовной сущности.
Взаимопереход поступков и состояний объясняется в
учении о «гунах» — основных состояниях сознания.
Согласно этому учению, которое впервые было изложено в
эпической поэме «Махабхарата», существуют три гуны —
эмоциональных настроя сознания:
— саттва,
— раджас,
— тамас.
Преобладающим чувством для первой гуны является ра-
достъ, для второй — страдание, для третьей —
безразличие. С радостью связаны наслаждение, счастье,
спокойствие. Страдание выражается в неудовлетворенности,
расстройстве, печали, алчности, беспокойстве. Безразличию
сопутствуют ослепление, сонливость, небрежность,
инертность. Нрав человека определяется преобладанием
той или иной гуны. Если в сознании человека или
другого существа на первое место выходит саттва, он
совершает бескорыстные аскетические подвиги; если раджас —
действует ради славы, признания со стороны других;
если тамас — причиняет вред другим людям или (и)
самому себе. Распределением гун определяются и
последующие рождения: радость — это дорога к рождению в
образе бога или асура; страдание — в человеческом облике;
безразличие — в животном или растительном виде.
Движение к единству и свободе осуществляется в
аскетической практике, основу которой составляет отречение от
всяких внешних привязанностей посредством
сосредоточения. Индуистская аскетическая практика получила
название йоги, или брахмачаръи. Ее целью стал полный
контроль над телесными, душевными и духовными
функциями. Эта цель достигалась специальными упражнениями,
связанными с телесными позами, дыханием и собственно
сосредоточением как уничтожением аффектов и любых
других внешних зависимостей. Особая роль в медитатив-
Тема 2. Религиозные нравственные системы
31

ной практике отводится контролю над эротическими
переживаниями. В своих крайних формах эта практика
запрещает смотреть на женщину, слушать ее голос и
прикасаться к ней, рекомендует брачное сожительство без
половой связи. В целом индуистская этика базируется на
— подчинении высшим существам и служении им,
— незыблемости сословного деления людей,
— непричинении ущерба живому существу вообще,
— стремлении к внутреннему совершенству через
избавление от иллюзий и контроля над страстями.
Буддизм. Религия буддизма возникла как идейный
протест против варнового устройства общества,
увековечивающего исходное неравенство людей. Для буддиста
люди отличаются по степени совершенства, но эти отличия
безразличны по отношению к варнам. Суть не в том,
какая варна уготована человеку от рождения, но в том,
каким он сделает себя сам.
Буддийская этика, подобно индуизму, вырастает из
осознания негативных сторон человеческой жизни. По
преданию, переворот в мировоззрении принца Сиддхартхи Гау-
тамы, первого Будды и основателя буддизма, произошел
благодаря четырем встречам: с похоронной процессией,
прокаженным, стариком и аскетом. Три первые встречи
открыли беззаботному принцу глаза на зло,
существующее в мире. Многообразные проявления этого зла буддизм
обобщает в понятии «духкха» («страдание», «несчастье»).
Своеобразие данной религиозно-этической системы
заключается в утверждении о том, что жизнь не отделима от
страдания, что между ними существует прямо
пропорциональная зависимость: чем интенсивнее жизнь, тем выше
уровень страдания. «Жить — значит страдать». Страдают
не только люди, но все пять видов живых существ, правда,
в разной степени. Невыносимыми страданиями заполнена
жизнь обитателей ада — траков. Они только
претерпевают муку, не имея ни малейшей возможности на что-то
влиять. Небесные боги испытывают наслаждения (даже
эротические) и покой, но эти ощущения, с точки зрения
буддизма, также являются разновидностями страдания —
в том смысле, что существа пассивно испытывают их,
а не активно производят.
32 Тема 2. Религиозные нравственные системы

Отождествление жизни и страдания основано на
центральной буддийской идее о карме как всеобщей причинно-
следственной зависимости. Из нее вытекает, что все живые
существа обрекают себя на страдания и гибель
собственной совокупной активностью. Целью буддиста выступает
спасение — переход из сансары в нирвану — состояние,
в котором он перестает быть не только человеческим, но
и всяким другим живым существом: животным, демоном,
даже богом. На образном уровне сансара — это огонь,
бушующее пламя, перекидывающееся с одного объекта
на другой, а нирвана — полное угасание огня. На
понятийном уровне нирвана — это состояние живого
существа, в котором прекращается деятельность, вызывающая
изменения в других существах, что означает вместе с тем
прекращение страдания.
Человек — и только он один — обладает способностью
выходить из цепи причинно-следственных зависимостей.
Чтобы реализовать эту способность, надо осознать, где
находится корень зависимости вообще. В противовес брах-
манистам буддисты видят источник страданий в том, что
первые называли атманом — скрытой сердцевиной
человеческой души, глубинным «Я». Такая сердцевина
попросту не существует. Призрачен не только внешний мир,
но и сам субъект, который его воспринимает. «Я» — это
только словесная метафора, возникающая из множества
разнообразных переживаний. Ничего вечного и
неизменного за этими переживаниями нет. Более того, ложная
идея о существовании «Я» и является радикальной
причиной искажения и замутнения сознания. Действительные
вещи и события воспринимаются не такими, каковы они
на самом деле, а как бы сквозь призму этого
воображаемого «Я», окрашенными «моими» заботами, желаниями и
надеждами. Выражаясь языком европейской этики, ложная
вера в вечное и неизменное «Я» выступает
мировоззренческой основой эгоизма — такой установки сознания,
при которой субъект оценивает окружающую его
действительность и других людей с точки зрения их значения
для него лично — для его собственной пользы или
удовольствия. Именно это воображаемое «Я» образует
последнюю опору всякого обособления — отделения «сво-
Тема 2. Религиозные нравственные системы
33

его» от «чужого». Согласно буддийской философии,
такой эгоизм может быть как осознанным, так и
бессознательным, но в обеих формах он производит негативное
действие.
Жизнь — это всепожирающий огонь, а ложная идея о том, что
есть некое обособленное «Я», ради которого надо что-то
совершать, к чему-то стремиться, и является искрой,
воспламеняющей его, причиной вовлечения в непрерывный
поток перерождений. Человек как бы сам себе
измышляет цепи и потом в действительности надевает их на себя.
Стремление упрочить, расширить и умножить то, что
считается моим, выступает причиной нового рождения, совсем
не обязательно лучшего, чем сейчас, скорее — наоборот.
Цепями, привязывающими человека к «колесу сансары»
являются страсти («клеша») — то, что приводит организм
и сознание в возбужденное состояние, субъективные
переживания негативного или позитивного характера: страх,
страстное влечение, надежда, разочарование и т.п.
Освободиться от этих цепей можно только коренной
перестройкой собственного сознания. Практическое
содержание буддизма направлено на преодоление человеческого
в человеке через устранение привязанностей. «Я
называю брахманом того, кто, оставив привязанность к
человеческому, преодолел и небесные привязанности, кто
отрешился от всех привязанностей»4, — изрек сам Будда.
Буддийская этика выдвигает на передний план не пользу,
не удовольствие и не счастье, а свободу. Она
устанавливает серию продуманных и последовательных отказов.
Обрывая одну за другой эгоистические привязанности,
буддист становится более совершенным. Переход с одной
ступени совершенства на другую предполагает рост
объема соблюдаемых запретов.
Буддийская дисциплина — йога — предполагает
подавление страстей. Моральный кодекс буддистов «Пратимок-
ша» трактует нравственность как систему
концентрических кругов. Внешним экзотерическим кругом является
негативное содержание нравственности, понимаемое как
преодоление безнравственности. Во внутренний,
эзотерический круг включается обретение совершенств — ос-
4 Дхаммапада, XXVI, 417.
34 Тема 2. Религиозные нравственные системы

новных буддийских добродетелей. В самом центре круга
для того, кто достиг абсолютного совершенства,
различие между добром и злом теряет значение.
Вхождение во внешний круг предполагает отказ от
безнравственных (греховных) действий. Эти действия
подразделяются на телесные (убийство живого существа,
воровство, прелюбодеяние); словесные (ложь, клевета,
оскорбление, пустая болтовня) и ментальные — те,
которые человек совершает, выражаясь христианской
лексикой, «в сердце своем» (упорное нежелание
отказываться от веры в значимость собственного «Я» и т.п.). Отказ
от телесных и словесных действий достигается легче,
чем искоренение ментальных действий, поэтому процесс
совершенствования должен начинаться именно с этого
отказа. Для буддистов-мирян начальная стадия состоит
в изживании пяти грехов:
— убийства,
— воровства,
— лжи,
— прелюбодеяния,
— употребления опьяняющих продуктов.
Крайним проявлением безнравственности считается
совершение действий, названных смертными грехами. Самым
страшным из них выступает намеренный развал
буддийской общины проповедью ложных учений или
искажением ритуала. За ним следуют убийство архата,
злонамеренное пролитие крови Будды, убийство матери и отца.
Возможность совершения подобных действий обусловлена
полным нравственным разложением человека. Минуя
всякие промежуточные состояния, лицо, виновное в смертном
грехе, возрождается в аду, где интенсивность его мучений
будет определяться числом совершенных злодеяний.
Переход на следующий уровень нравственного
совершенства предусматривает добавление к пяти вышеназванным
обетам еще трех: воздержания от косметических средств
(благовоний, цветочных гирлянд и умащения), от чисто
развлекательных видов искусства (танцев, пения, игры
на музыкальных инструментах), от сна и пищи
исключительно ради наслаждения (на мягкой постели, в
неурочное время). Запрещаемые действия принадлежат к так на-
Тема 2. Религиозные нравственные системы
35

зываемым «благам цивилизации». Они не наносят вреда
другим людям, но способствуют «размягчению»,
внутренней распущенности тех, кто им предается. Выполнение
данных обетов должно разрушить чувственную
установку сознания — присущее живому существу стремление
к приятному и избегание неприятного.
В переходном статусе между мирянином и монахом
количество обетов увеличивается до десяти. Кроме всего
перечисленного ограничения налагаются на право
получать дары. Из их числа исключаются предметы роскоши:
изделия из серебра и золота. К совершенству человека,
таким образом, относится способность обходиться
только самым необходимым.
Наконец, наиболее детальным ограничениям подвергается
жизнь монахов и монахинь. В сравнении с послушниками
число запретов возрастает в десятки раз и переваливает
за две сотни. Все эти запреты объединены в «Пратимок-
шу», текст которой два раза в месяц зачитывался в
общине, и монахи добровольно признавались в собственных
нарушениях. Такая «нравственная чистка» служила
одним из средств дальнейшего совершенствования.
Отказ от безнравственности — это, как было отмечено,
внешний круг требования своего рода приготовление к
совершению добра. Внутренний круг образован шестью так
называемыми «парамитами» (совершенствами), под коими
имеются в виду основные буддийские добродетели. К ним
относятся «дана» — готовность к бескорыстному дарению;
«кшантпи» — терпение; «виръя» — твердость,
настойчивость в достижении достойной цели; «праджня» —
мудрость и т.д. Из содержания этих добродетелей явствует,
что, хотя главным в буддизме остается нравственное
отношение к себе, которое в перспективе обеспечивает личное
спасение, отказ от субстанциальности «Я», резко повышает
удельный вес нравственности как отношения к другому
человеку и живому существу вообще.
Эта тенденция способствовала разделению буддизма на два
течения: Хинаяну и Махаяну. Более радикальная
Хинаяна (иначе Тхеравада) сохранила склонность к эзотерич-
ности. «Хинаяна» буквально означает «малая колесница»
или «узкий путь спасения» — йогическую аскезу. Всего
36 Тема 2. Религиозные нравственные системы

комплекса совершенств и нирваны может достичь далеко
не каждый человек, а только образованный монах,
сумевший порвать все связи с варной и семьей, вполне
отказаться от собственности. Он называется архатом.
Более умеренная Махаяна («большая колесница»)
допускает «широкий путь спасения», собственно говоря, три
пути: аскетическое сосредоточение, обретение мудрости
и взращивание добродетелей. Третий их этих путей —
«шила» — доступен даже для представителей низшей
варны, не могущих получить образования. Тот, кто
достиг абсолютного совершенства в Махаяне называется
бодхисаттвой. Он не уходит в нирвану, а стремится
освободить все живые существа. Искоренение страстей
позволяет бодхисаттве питать «великое сострадание» к ним
и обретать радость в делах, приносящим им пользу.
Махаяна делает особый упор на положительной
нравственной связи между людьми. Единение людей
осуществляется через чувства «каруна» (сострадание) и «майтри»
(сорадование). Олицетворением сострадательной заботы
обо всем живом выступает Авалокитешвара — бодхисатт-
ва, достигший просветления, но оставшийся в «колесе сан-
сары», чтобы спасти от блужданий все живые существа.
Если обычные люди, не принадлежащие к буддийской
общине, стремятся к собственному счастью, средние
(миряне и монахи) — к освобождению от страданий, то бодхи-
саттва нацелен только на освобождение других. «Великое
сострадание» — это не пассивная страсть, но активное
участие в судьбе всего мира и даже многих других
миров, с одной стороны, и самых малых обитателей мира —
с другой. В буддийской литературе приводится
поразительный пример сострадания, переходящего в
самоотверженность. Однажды, когда Будда был бодхисаттвой, он
увидел молодую тигрицу, которая обессилела от родов
и проголодалась до такой степени, что готова была
сожрать свое едва появившееся на свет потомство.
Задрожав от сострадания, бодхисаттва предпочел
пожертвовать своим телом, чтобы избавить тигрицу от поедания
детей, а тех — от столь ужасной смерти. Он умертвил
себя, бросившись вниз с утеса. «Ведь бренно, тленно и
бессильно наше тело; оно является источником страданий,
Тема 2. Религиозные нравственные системы
37

оно неблагодарно и всегда нечисто. И кто не рад его
употребить на благо ближних, тот не достоин называться
мудрым»5. Как активный принцип сострадание считается
в буддизме мужским началом и противопоставляется
мудрости как началу пассивному и женскому.
Этика буддизма покоится на двух основаниях: искоренении
себялюбивой жажды жизни и сострадании ко всему
живому. Правда, эти основания нелегко согласовать друг с
другом. Если мое «Я» иллюзорно, то стоит ли самозабвенно
заботиться о чужом «Я»? В мире призраков сама
нравственность приобретает призрачные очертания. «Великое
сострадание» направлено на всех без исключения. Оно
не различает великих и ничтожных, своих и чужих,
жестоких и кротких, добрых и злых. Доведенная до
логического предела нравственность перестает быть сама собою.
Она становится каким-то совершенно особым видением
мира и отношением к нему, когда исчезают все
ценностные различия и предпочтения, даже отличие между санса-
рой и нирваной. Эта возможность выхода «по ту сторону
добра и зла» стала особенно культивироваться в
дзэн-буддизме, который вырос из Махаяны и утвердился сначала
в Китае (чань-буддизм), а потом в Японии.
Исторические судьбы индуизма и буддизма сложились по-
разному. Индуизм остался национальной религии Индии
и некоторых других стран, связанных с ней генетически
(Непал, Индонезия). Со временем он разделился на
шиваизм и вишнуизм. Нравственное содержание первого
сдвинулось в сторону йогической аскезы, второй (особенно
в религии Кришны, выделившейся из вишнуизма) сделал
акцент на любви и утонченных чувственных
наслаждениях, составивших часть ритуальной практики в
эзотерическом течении тантризма. Буддизм, вытесненный из Индии
после IX в., приобрел статус мировой религии. Хинаяна
распространилась в Шри Ланке и странах Юго-Восточной
Азии: Кампучии, Мьянме, Лаосе и др. Махаяна через Китай
проникла в Монголию, Корею и т.д. На основе Махаяны
сложился тибетский ламаизм, который исповедуется
коренным населением трех республик Российской
Федерации: Калмыкии, Бурятии и Тывы.
5 Арья Шура. Гирлянда джатак. I, 22.
38 Тема 2. Религиозные нравственные системы

Главная нравственная особенность, отличающая мировую
религию от национальной, заключается в том, что
первая ослабляет значение традиционной ритуальной
практики и заменяет сложившуюся иерархическую
организацию общества особым рангом морального
совершенства. «Аристократизм нравственной заслуги», пришедший
на смену наследственному аристократизму, делает
религию весьма привлекательной в глазах иных народов
и тех слоев своего народа, которые испытывают на себе
тяжесть гнета устоявшегося распределения социальных
статусов.
Этика конфуцианства и даосизма
Конфуцианство. В Древнем Китае этика начинается с
первого «цзяо» — религиозно-философского учения. Его
основоположником стал Кун Фуцзы (Великий учитель Кун),
живший около 551-479 гг. до н.э. В Европе его назвали
Конфуцием, а учение — конфуцианством. Сами китайцы
именовали это учение «жу-цзяо». В состав священных
текстов — так называемое «конфуцианское пятикнижие» —
были включены «Ши-цзин» («Книга песен»), «Шу-цзин»
(«Книга преданий»), «Ли-цзы» («Книга ритуалов»), «Чунь-
цю» («Весны и осени») и «И-цзин» («Книга перемен»).
К этим каноническим книгам следует добавить «Лунь-юй»
(«Беседы и суждения») — записи разговоров Конфуция
с его учениками.
Сословие «жу», к которому принадлежал Конфуций и
которое дало название его учению, состояло из знатоков
ритуала, календаря и исторических преданий. Образованный
человек в Китае того времени должен был владеть шестью
искусствами: ритуалом, музыкой, стрельбой из лука,
управлением колесницей, чтением и счетом. Нравственная
культура связывалась преимущественно с первым,
отчасти со вторым искусством.
Подобно индийскому брахманизму, конфуцианство кладет
в основу своей этики идею иерархического
общественного порядка, соответствующего порядку мироздания.
Человек должен занимать в обществе именно то место,
которое соответствует его сущности. Люди низменного ду-
Тема 2. Религиозные нравственные системы
39

шевного склада, неспособные к великим делам, должны
находиться на дне общества, людям благородного склада
подобает располагаться наверху.
Главным средством поддержания общественной иерархии
выступает ритуал («ли»). В «Книге песен»
утверждается, что человек не знающий ритуала, хуже крысы:
Посмотри-ка: все слажено в теле крысином.
Ты — не знаешь обряда и не славен ты чином.
Коль ни чина нет у тебя, ни обряда,
Что же, ранняя смерть для тебя — не награда?
(I,IV,8. Пер. А. Штукина).
В исходном значении «ли» — строгое исполнение древних
предписаний у священного алтаря с жертвенными
сосудами. Из жертвенной практики этот термин был
перенесен на жизнь в целом и призван регулировать все виды
отношений: между людьми и богами-первопредками («ди»),
живыми и душами покойников, а также людей друг с
другом. Ритуал распространяется на пять видов социальных
отношений:
— правителя и подданного,
— отца и сына,
— мужа и жены,
— «преждерожденного» и «послерожденного», высшего
и низшего по положению,
— старшего и младшего друга.
Необходимость подчинения жизни ритуальным правилам
обосновывалась на разных этапах становления
конфуцианства по-разному. Самим Конфуцием и Мэн-цзы ритуал
понимался как обязательное дополнение к естественным
задаткам человека, как совершенствование того, что в
людях уже заложено природой. В дальнейшем, благодаря
стараниям Сюнь-цзы, утвердилась идея об изначальной
испорченности человеческой природы. Человек от
рождения зол: в нем присутствуют стремление к наживе,
завистливость и злобность. Его уши и глаза увлекаются
красивыми звуками и очертаниями, отчего возникает
распущенность. Нравственность, таким образом, не естественна,
а культурна. Она восполняет в человеке природное
несовершенство, как бы доводит его до кондиции. Наиболее
характерно для конфуцианства требование гармоничес-
40 Тема 2. Религиозные нравственные системы

кого единства природного и культурного в
нравственности. «Если естественность превосходит культуру, то
это дикость. Если культура превосходит естественность,
то это книжничество. Когда культура и естественность
составляют внутренне-внешнюю целостность, вот тогда
получается качество благородного мужа» (Лунь-юй, 6,17).
Древность ритуала служила гарантией его связи с мировым
порядком. Благодаря ритуалу каждый знал свое место
и своим бестактным поведением не оскорблял тех, кто
располагался выше него. Худшим состоянием общества
в Китае считалась смутаг всеобщее смешение ролей,
обязанностей и привилегий, а забвение ритуала неизбежно
вело к ней. Нет ничего опаснее, с точки зрения
традиционной китайской культуры, чем произвольное
изменение ритуала. Этой своей неизменностью и незыблемостью
ритуальные правила отличаются от государственных
законов «фа», которые вводятся по воле правителей и
направлены на достижение временной и, стало быть,
суетной пользы. Осуществление ритуала — это поддержание
вечности в постоянно изменяющемся жизненном потоке.
В соответствии с пафосом культа предков
внутригосударственные отношения выстраиваются по модели
патриархальной семьи. Процветает то государство, которое не
распадается на отдельные семьи, преследующие собственные
выгоды, но являет собой одну большую семью, где четко
распределены все роли. Ритуал как раз и есть средство
установления и поддержания этой модели. С помощью
ритуала полагаются границы удовлетворения потребностей
и желаний каждого человека. Желания нельзя
удовлетворить полностью, но можно стремиться к их максимально
возможному удовлетворению. Желания нельзя полностью
подавить, но стремление к их удовлетворению можно
ограничить. «Правильный путь состоит в том, чтобы
стремиться получить сполна, когда дают, и уметь умерить свои
желания, когда приходиться отказываться от чего-либо»6.
Пожалуй, ни одна культура мира не стремилась с такой
тщательностью определить объем благ, подобающих тому
или иному социальному статусу. Здесь точно устанавли-
6 Сюнь-цзы, XXII // Древнекитайская философия в двух томах. Т. 2.
М.: Мысль, 1973, с. 197.
Тема 2. Религиозные нравственные системы
41

вались допустимое количество жен, скота и рабов, число
поколений предков, которым можно поклоняться, высота
дома, форма колесницы и лодки, покрой и цвет одежды,
материал, из которого она изготовлена, размеры гроба
и погребального савана, характер пищи, особенно
доступность различных видов мяса. Это то, что касается
внешнего поведенческого плана, где ритуал призван обеспечить
правильное соотношение пышности и скромности.
Вместе с тем ритуал задавал и чувства, которые необходимо
проявлять человеку в зависимости от его статуса. С его
помощью семь чувств, которые являются естественными
и врожденными для человека: радость, гнев, скорбь, страх,
любовь, отвращение и вожделение, — удерживаются от
крайних проявлений и превращаются в десять качеств
«и» — в конкретное содержание долга, зависящее от
места личности в семейно-государственной структуре:
отец должен проявлять родительские чувства,
сын — почтительность («сяо»),
старший брат — покровительственную доброту,
младший брат — смиренное дружелюбие,
муж — справедливость, как точное воздаяние за вину и
заслугу,
жена — послушание,
старшие — милосердие,
младшие — покорность,
государь — человечность («жэнь»),
подданные — преданность («чжун»)7.
Вера в способность ритуала облагораживать человеческие
чувства стала предпосылкой убеждения о колоссальном
значении музыки («юэ») для нравственного
совершенствования. Музыкальная гармония отражает
глубочайшие связи космоса, поэтому точное исполнение
«правильных» музыкальных произведений в рамках
ритуала позволяет органически включить семью и государство
в мировой строй. Насколько нам известно, ни одна
культура мира не относилась к канонической музыке так
трепетно и не предусматривала искоренения всего рода как
наказание за создание или исполнение
«безнравственной» музыки одним из его представителей.
7 См.: Ли-цзы, 1Х//Древнекитайская философия в двух томах. Т. 2, с. 105.
42 Тема 2. Религиозные нравственные системы

Наряду с ритуалом конфуцианство включило в свою
религиозно-нравственную систему еще четыре взаимно
уравновешивающие и поддерживающие ценности:
«жэнъ» — человечность, человеколюбие;
«чжун» — преданность, верность старшим по положению;
«и» — должную справедливость;
«сяо» — сыновнюю почтительность.
Высшим цветом конфуцианской нравственности выступает
«жэнъ». В полной мере это качество может быть
представлено у правителей государства. Точнее всего это «жэнь»
можно перевести как «человеческое в человеке» — то,
что определяет достоинство человека в сравнении с
другими живыми существами. Оно не дано от рождения, но
взращивается кропотливыми усилиями, долгой
практикой самоисправления. Китайская культура, которая
неравнодушна ко всяческим сопоставлениям и аналогиям,
уподобляет ритуал сохе, которой вспахивается поле
человеческих чувств, а человеколюбие уборке урожая.
Стало быть, эти ценности относятся друг к другу как
средство к цели. Основное содержание человеколюбия
совпадает с «золотым правилом нравственности»: «Не делай
людям того, чего не желаешь себе, и тогда в государстве
и семье к тебе не будут чувствовать вражды». Тот, кто
обладает этой добродетелью, вне своего дома относится
к людям так, словно принимает дорогих гостей.
«Подлому человеку» это качество вообще недоступно.
Очень характерна для конфуцианского Китая добродетель
«сяо» — сыновняя почтительность. Патриархальная
модель нравственных отношений выражается в ней самым
непосредственным образом: «Недостоин имени сына тот,
кто любит другого человека больше, чем отца». Быть
почтительным, значит следовать линии поведения своего
отца и при его жизни, и после смерти. Составной частью
конфуцианской культуры стал сборник «24 примера сяо».
Вот самые примечательные из них. Чтобы накормить
голодного отца, сын тайком от него отрезает кусок
собственного тела и варит из него похлебку. Маленький
мальчик ночью не сгоняет с себя комаров, чтобы они не
беспокоили его родителей. Даже если отец — вор и убийца, сын
имеет право только мягко увещевать его, но не осуждать
и тем более не доносить на него властям.
Тема 2. Религиозные нравственные системы
43

Образ человека, обладающего всеми конфуцианскими
добродетелями в совершенстве, получил статус нравственного
идеала. Такой идеальный человек назывался «цзюнь-цзы»
(«благородный муж»). Сначала этим термином именовала
себя родовитая знать чжоусской эпохи. Конфуций придал
ему нравственное значение, превратив идеализированные
образы прошлых правителей Шуня, Яо и др. в образец для
подражания. В связи с этим в китайской этике сложился
культ учителя «цзы», придающий сакральный статус
сначала правителям-первопредкам, а потом и самому Конфуцию.
«Цзюнь-цзы» избегает трех утех: в юности, когда организм
еще не окреп, — любовных наслаждений; в зрелости, когда
появляются силы, — драк; в старости, когда организм
слабеет, — жадности. Важнейшим путем воспитания такой
личности в ханьском конфуцианстве с I в. до н.э. считалась
книжная культура — изучение канонических текстов.
Противоположность «благородному мужу» составляет «сяо
жэнь» («подлый человек», «ничтожество»). Основные
добродетели в его сердце отсутствуют вовсе или даны
только в самой рудиментарной форме. По Конфуцию,
благородный муж участлив, но лишен пристрастности,
а низкий человек пристрастен, но лишен участливости
(Лунь-юй, 2,14). Это может быть понято двояко, но оба
эти смысла очень важны для понимания нравственности.
С одной стороны, всякий человек заинтересован в других
людях, но для ничтожного основу заинтересованности
составляет личная выгода, а для благородного —
благополучие и достоинство этих других людей. С другой
стороны, благородный муж относится ко всем с одинаковой
заинтересованностью (потому что они — люди), а
низкий человек делит их на «своих» и «чужих», «близких»
и «дальних». Оба эти смысла заложены в различении двух
сортов людей, но своеобразие конфуцианства полнее
выражается в первом. Нравственность, с его точки зрения,
есть искусственное и постоянное воспроизведение
небесного порядка на земле: в семье и государстве.
Даосизм. Иной нравственный пафос присущ даосизму —
второму ведущему религиозно-философскому учению,
которое сами китайцы называют «дао цзяо». Отношение
даосизма к конфуцианству имеет ряд аналогий с отношени-
44 Тема 2. Религиозные нравственные системы

ем буддизма к индуизму. Если конфуцианство стремилось
максимально привязать человека к семье-государству, то
учение Лао-цзы (VI-V вв. до н.э.) и его последователей,
наоборот, было направлено на освобождение человека от
иерархической структуры и всех обслуживающих ее
культурных средств. Конфуцианское двуединство ритуала и долга
воспитывало умение достойно играть свою роль в любых
жизненных ситуациях и держало человека в напряжении
перед опасностью «потерять свое лицо». Даосизм
попытался вернуть нравственности ее естественную основу.
Основы даосской этики изложены в трактатах «Дао дэ цзин»,
«Ли-цзы» и «Чжуан-цзы». Собрание даосских текстов
продолжалось несколько веков и завершилось созданием
антологии «Дао цзан», включающей более тысячи книг.
Центральное место в этом учении отводится
общекитайскому понятию «дао» («путь»), а также понятиям «дэ»
(«добродетель» — позитивная внутренняя сила в человеке),
«цзы жанъ» («самоестественность») и «у-вэй»
(«недеяние»). Антиконфуцианская направленность даосизма
обнаружилась, прежде всего, в критике ритуала и других
иерархических ценностей. Конфуцианская культура
способствует не возвышению, а деградации человеческого
естества. Негативная роль такой культуры состоит
именно в том, что она представляет собой произвольное
вмешательство в ход естественных процессов. Ошибочно
считать, утверждают даосы, что порядок всегда лучше хаоса.
В хаосе есть собственная ценность — ничем не
стесненное самовыражение. Практически все виды культурной
утонченности действуют или могут действовать во вред
человеку. Наслаждаясь острым зрением, предаются
излишеству в чувствах, наслаждаясь тонким слухом — в
звуках. Наслаждаясь милосердием, нарушают естественные
свойства людей, а справедливостью — законы природы.
Удовольствия от обрядов помогают извращениям, от
музыки — разврату, от мудрости — искусственности, от
знаний — порокам. Погоня за этими восемью видами
культурных наслаждений приводит к тому, что люди
начинают резать друг друга на куски и скручивать в клубок8.
Отрицание всех конфуцианских ценностей и устоев осно-
8 См.: Чжуан-цзы, 11//Дао. Гармония мира. М.: ЭКСМО-ПРЕСС, 1999, с. 210.
Тема 2. Религиозные нравственные системы
45

вано на вере в самовоспроизводящуюся гармонию
природы как целого и отдельных вещей. Согласно принципу
«цзы жань», каждая вещь в своих изменениях следует
собственной природе, а не давлению других вещей. Если все
сущее будет следовать своим путем, а не становиться на
путях других существ, то в мире восстановится
изначальный порядок. Высший принцип нравственности по
версии «Чжуан-цзы» звучит так: «Береги и храни самого себя,
а вещи созреют сами по себе»9. Такое отношение к миру
конкретизируется в принципе «недеяния» («у-вэй»).
Ценность его в том, что человек достигает своей цели, не чиня
насилия над вещами: «Совершенномудрый благодаря
тому, что следует за вещами, может овладеть ими». Недеяние
предполагает отказ от противодействия злу силою, ибо зло
не укоренено в Дао и обречено на уничтожение. «Сильные
и жестокие не умирают своей смертью», потому что
жестокая сила вызывает естественное сопротивление вещей.
Требование недеяния не означает прекращения всяких
усилий. Мир уже испорчен, люди сбились с истинного пути,
и поэтому необходимы усилия для того, чтобы вернуться
к нему. Конечной целью человеческих усилий является
обретение личного совершенства («сянь») в виде
бессмертия или состояния близкого к нему. Это состояние
доступно отнюдь не для всех, но только для «настоящего
человека» («чжэнь жэнь»). Казалось бы, стремление к естеству
и стремление к совершенству противоположны друг
другу. Но даосизм, для которого всякие противоположности
условны и возникают из первоначальной гармонии «инь»
и «ян», находит возможность соединить и эти стремления.
Бессмертным становится тот, кто не цепляется за жизнь.
Небо, земля и вода вечны, по рассуждению Лао-цзы,
потому что они существуют не для себя.
Совершенномудрый человек пренебрегает своей жизнью, и тем самым его
жизнь сохраняется; он ставит себя позади других и
поэтому оказывается впереди10.
Это положение прямо противоречит тому принципу,
который предложен «Чжуан-цзы». Но на поверку и это
противоречие оказывается условным. Когда Лао-цзы говорит
9См.: Чжуан-цзы, 11//Дао. Гармония мира. М.: ЭКСМ0-ПРЕСС, 1999, с. 213.
10 См.: Дао дэ цзин, 7//Дао. Гармония мира, с. 11.
46 Тема 2. Религиозные нравственные системы

о необходимости пренебрегать собой, он имеет в виду
только поверхностные человеческие интересы,
вытекающие из разобщенности сущего. Когда «Чжуан-цзы»
призывает беречь себя, он подразумевает не эти
поверхностные интересы, а то, что скрыто в глубине
человеческой души и соответствует Дао. Эта сокровенная сущность
человека во всей китайской этике называется «дэ», что
приблизительно можно перевести как «добродетель».
«Дэ» подобна воде, которая приносит пользу всем
существам и не борется с ними, т.е. не стремится сохранить
свою определенность, растворяется во всем и только
потому одерживает победу. Путь к совершенству ведет не
через отгораживание от другого, а через осознание
сущностного единства с ним, через растворение во всем.
Такое совершенство, в конечном счете, совпадает со
счастьем: «Я имею великое несчастье, потому что я дорожу
самим собой. Когда я не буду дорожить самим собой,
тогда у меня не будет и несчастья»11. Даосская добродетель
«дэ» понимается как внутренняя сила, качество вещи,
делающее ее такой, а не иной. В человеке она представляет
собой некое единство телесных и духовных способностей.
Обладание «дэ» отнюдь не означает умерщвления плоти,
а наоборот, гармонию духа и тела, возможность владеть
своими телесными органами в совершенстве. «Кто
содержит в себе совершенную дэ, тот похож на
новорожденного. Ядовитые насекомые и змеи его не ужалят, свирепые
звери его не схватят, хищные птицы его не заклюют.
Кости у него мягкие, мышцы слабые, но он держит дао
крепко. Не зная союза двух полов, он обладает животворящей
способностью. Он очень чуток. Он кричит весь день, и его
голос не изменяется. Он совершенно гармоничен»12.
Совершенствование человека понимается в даосизме как
процесс обратного движения к изначальному хаосу,
простоте и поною. Младенческое состояние лучше
взрослого, а пребывание в материнской утробе лучше
младенчества. В социальном плане это движение предполагает
уменьшение иерархических различий и насильственной
власти. Совершенствованию как движению вспять слу-
11 Дао дэ цзин, 13, с. 12.
12 Дао дэ цзин, 55, с. 26.
Тема 2. Религиозные нравственные системы
47

жит даосская внешняя и внутренняя алхимия: создание
вещественного «эликсира бессмертия» и преображение
себя посредством особой дыхательной, сексуальной («се-
мясберегающей») и медитативной практики.
Кардинальное отличие конфуцианства и даосизма от
индийской религиозной этики заключено в положительном
восприятии мира. Мир в своей основе гармоничен, в нем
нет явно выраженной оппозиции «сансары» и
«нирваны». Общая нравственная установка — слиться с миром,
а не вырваться из него. Жизнь как таковая обладает
ценностью. В этом мировоззренческом контексте
моральному осуждению или, по крайней мере, неодобрению
подвергаются суровый аскетизм, целомудрие и безбрачие.
И конфуцианство, и даосизм оказали определенное
влияние на духовно-нравственную жизнь Кореи, Лаоса,
Вьетнама и Японии. Но мировой религией ни одно из этих
течений не стало. Первое было слишком привязано к
традиционной структуре распределения статусов, а второй
в своем существенном содержании отличался явной эзо-
теричностью, обещая спасение только отдельным, самым
верным своим последователям.
Иудейская этика
Этическое содержание иудаизма — первой в истории
монотеистической религии — изложено в Танахе
(христиане назвали его Ветхим Заветом), в Талмуде и более
поздних сочинениях священников-раввинов. Основные
нравственные требования содержатся в Торе — Пятикнижии
Моисея, включающем в себя книги «В начале», «Имена»,
«И воззвал», «В пустыне» и «Слова», которые
соответствуют первым пяти книгам христианской Библии. Талмуд
состоит из двух частей. В первой — Мишне —
излагаются законы и обычаи евреев, во второй — Гемаре —
дается комментарий к ним.
Нравственность понимается как праведность —
безусловное повиновение Божественному закону, изложенному
в Торе. Благодаря могуществу бога Яхве (иначе —
Иеговы), праведные действия ведут к житейскому
благополучию и счастью, а неправедные (грехи) — к внутреннему
48 Тема 2. Религиозные нравственные системы

разложению человека и преждевременной смерти.
Ключевое значение в этике иудаизма изначально
приобрела фигура отца. В допророческом иудействе XIII-IX вв.,
которое иногда называют мозаизмом (по имени
Мозеса, т.е. Моисея — вождя еврейского народа), праведность
отождествлялась с беспрекословным подчинением
отцовской воле. Моральное зло в соответствии с этим
толковалось как ослушание. Исходным образцом греховности, так
называемым «первородным грехом» послужили действия
змея, Евы и Адама, которые нарушили Божественный
запрет и вкусили плоды с Дерева познания добра и зла.
Ближайшим следствием грехопадения первых людей стало
их собственное видение ценностного содержания
действительности. О том, что такое хорошо и что такое плохо,
они стали судить не по слову Божьему, а по
собственному разумению. Это и было утратой состояния невинности
или, говоря современным языком, невменяемости. Тот, кто
своим усмотрением различает между добром и злом,
несет ответственность за свои действия. Более
отдаленными следствиями первородного греха оказались потеря
бессмертия, необходимость поддерживать собственную
жизнь, трудясь «в поте лица», и создавать новую «в
болезни». Ева как женщина, поскольку была более виновна
в грехопадении, чем Адам, дополнительно наказана
необходимостью впредь подчиняться мужу. Грех первых
людей отозвался в ближайшем потомстве. Их сын
земледелец Каин совершил первое преступление, убив из зависти
своего брата скотовода Авеля. И в дальнейшем
первородный грех проявлялся во все новых актах непослушания.
Положительным нравственным образцом служило
поведение прародителя евреев Авраама, который безропотно
изъявил готовность принести в жертву богу то, что было
для него самым ценным — единственного и
долгожданного сына Исаака. Тому, кто является Абсолютным Добром
и источником всякого прочего добра, должны быть
безусловно подчинены все относительные ценности.
Требованием «люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим и
всею душою твоею и всем силами твоими» (Втор. 6; 5) в
основу нравственности кладется идея абсолютного
единства побуждений. Любовь евреев к Богу является ответом
Тема 2. Религиозные нравственные системы
49

на его любовь к ним и одновременно условием того, что
эта божественная любовь не превратится в
испепеляющий гнев.
Патриархальная модель господства и подчинения, на
которой выстраивается иудейская мораль, предполагает
сыновнюю почтительность и отеческую заботу. Евреи
считали себя возлюбленными детьми Божьими, на коих
Небесный отец обращает как свой гнев, так и милость.
Распределение того и другого осуществляется на
основе договора (ивр. «брит», ст.-слав. «завет»). «Завет» —
это своего рода взаимное обещание (кстати сказать, одна
из исходных форм нравственного установления вообще),
в котором одна сторона предъявляет другой
определенные требования («заповеди»), обещая какое-то
вознаграждение за их выполнение и наказание за невыполнение;
другая же сторона обязуется эти требования выполнять.
Заповеди даны в форме безусловных повелений,
поскольку наследие первородного греха продолжает жить в
сердце человеческом. Эта врожденная греховность состоит
в «жестоковыйности»: в склонности «держать шею
упруго» и не подчиняться Божественным требованиям.
В первой части так называемого «Десятисловия» (десяти
заповедей Моисея, содержащихся в ветхозаветных книгах
«Исход» и «Второзаконие») сформулированы требования,
касающиеся отношения человека к Богу: не признавать
других богов и не поклоняться им, не произносить имя
Господне напрасно, посвящать Богу день субботний и т.д.
Во второй части даны требования, затрагивающие
отношения между людьми. Здесь запрещаются непочитание
родителей, убийство невинного соотечественника,
воровство, прелюбодеяние, лжесвидетельство, корыстное
вожделение (зависть). Заповеди отнюдь не равнозначны.
Первая из них имеет безусловно приоритетное значение,
все остальные подчинены ей. Например, шестая заповедь
«не убий» не распространяется на тех, кто склоняет к
нарушению первой: в вопросах веры нельзя жалеть ни
брата, ни сына, ни жену, ни друга. Всех их предписывается
бить камнями до смерти; полному уничтожению
подлежит весь город, если в нем завелась нечестивость.
Заповедь «не убий» не распространяется и на сына, который
50 Тема 2. Религиозные нравственные системы

нарушает пятую заповедь: не повинуется «голосу отца
своего и матери своей». С ним следует поступить так же,
как с вероотступниками.
В целом же завет — это торжество нравственной нормы
над магическим ритуалом. По содержанию нравственных
запретов можно предположить, что иудейская мораль
того времени была распространением семейных
отношений на еврейский этнос. Категорическому осуждению
подвергались те формы поведения, которые разрушают
единство семьи и народа. Евреям запрещалось
размывать границы своего этноса, вступая в брак с
чужеземцами и иноверцами. Такой же смысл имеют и многие
другие нравственные установления, не попавшие в Деся-
тисловие, но обязанные не только своим появлением, но
даже и названием Ветхому Завету. К ним относятся
осуждение хамства, содомии, онанизма и др. Во Второзаконии
устами Моисея отвергаются человеческие
жертвоприношения и проклинаются люди, кто нарушает межи
ближнего своего, сбивает слепого с пути, превратно судит
беззащитных пришельца, сироту и вдову, совершает
кровосмешение, берет подкуп и т.п. В основу отношений
между соплеменниками кладется уравнивающая
справедливость, которая выражается принципом талиона
(от лат. «talio» — «возмездие») — равного воздаяния:
«Кто сделает повреждение на теле ближнего своего,
тому должно сделать то же, что он сделал: перелом за
перелом, око за око, зуб за зуб» (Лев. 24,19-20). Этот принцип,
очевидно, заимствован из первобытного обычая
кровной мести. Новым в иудаизме является его
распространение с рода на народ в целом. Жесткость требований
талиона смягчается, однако, выделением городов, которые
предоставляют убежище для лиц, совершивших
убийство неумышленно, обязательством оказывать помощь
нищим, прощать долги и отпускать на волю
рабов-соотечественников в каждый седьмой год.
Зло и грех понимаются как нарушение евреями завета с
Богом и определяются как «ошибка», «разрыв отношений»,
«мятеж». Несостоятельной объявляется общая позиция
грешника в отношении собственных действий и своей
судьбы: «я буду счастлив, несмотря на то, что буду хо-
Тема ?.. Религиозные нравственные системы
51

дить по произволу сердца моего» (Втор. 29,19). Бог
лишает отступившего от него грешника не только счастья,
но и самой жизни.
При своей абсолютной ориентации на Бога иудейская
мораль предусматривала награды и наказания уже на
земле. Добро вознаграждается длительностью и
благополучием жизни, как индивидуальной, так и общенародной;
зло карается ее сокращением, а также болезнями,
нищетой, угнетением и рассеянием между другими народами.
Заповеданная нравственность трактовалась как
правильный путь, малейшее уклонение от коего означает гибель:
засухи, бесплодие, болезни и смерть.
Появление 10 заповедей иудаизма — существенный этап
в становлении этики. Впервые в мировой истории
ритуальные предписания были заменены нравственными
требованиями, и последние выражены в обобщенной
форме. Однако иудаизм трудно считать этикой в полном
смысле слова, т.е. нравственной философией. Нравственность
толкуется в нем как нечто навязанное людям извне и
поддерживаемое наградами и наказаниями. Любовь к Богу
в такой интерпретации слишком сближается с
подобострастием и желанием выслужиться. Ее трудно отличить
от рабской покорности. Ущербность такого отношения
наглядно показало развитие иудаизма после смерти
Моисея. Заповедь любить Бога и ближнего как самого себя
уступила место педантичному следованию «букве» закона.
Сугубо этическую направленность придали иудаизму «на-
би» — склонные к экстатическому общению с Богом
пророки IX-V вв. до н.э.: Амос, Осия, Исайя, Иеремия и др.
В их страстных моральных призывах ритуальное
жертвоприношение и законничество уступают место духовной
самоотдаче. Структура патриархального
господства-подчинения дополняется моделью брачного союза,
основанного на справедливости («седек»). Бог в своем отношении
к людям сочетает гнев и любовь-милосердие («хесед»),
сострадательную, бескорыстную и активную. «Сейте в себе
правду, и пожнете милость» (Ос. 11,12). 1кев Божий
является оборотной стороной такой любви: он падает на тех,
кого приблизил к себе Господь и кто жизнью своей не
отвечает этому приближению, кто обращается к другим бо-
52 Тема 2. Религиозные нравственные системы

гам и обирает нищих. У Бога как бы две руки и две
меры, которыми он направляет человеческую жизнь. Время
от времени одна из этих мер берет верх над другою. Но
никогда справедливость не осуществляется без милосердия,
а милосердие без справедливости. К тому же правая рука,
какою дается милосердие, сильнее левой.
Пророки придали идее богоизбранничества евреев новый
смысл. Главное в ней, с их точки зрения, не превосходство
перед другими народами, гарантированное божественной
любовью, а внутреннее соответствие своему избранию,
необходимость заслужить и оправдать особое отношение
к себе. Богоизбранность может толковаться вполне
безнравственно: как право распоряжаться другими,
«неизбранными» народами по своему усмотрению, допустим,
поголовно истреблять их. Нечто подобное, очевидно,
имело место после исхода евреев из Египта. До подлинной
нравственной высоты иудеи поднялись не в момент
заселения «земли обетованной», а в период вавилонского'пле-
нения. Только тогда было осознано, что усилия надо
направлять не на внешние условия жизни, а на свою душу.
Земная история евреев была понята как прелюдия к
Царству Божию (Малкут Элохим). К нему надо готовиться не
граждански, а духовно, через общину, а не государство.
Через Иеремию и последующих пророков произошло
осознание того, что нравственное совершенство и
жизненное благополучие не совпадают друг с другом. Путь к
совершенству пролегает через бедствия и страдания.
Подобная ориентированность религиозной морали создала
духовное поле высокого напряжения, в котором взошли
ростки подвижничества, граничащего с фанатизмом.
В полной мере начавшуюся переориентацию этики
совершило христианство, возникшее в I в. н.э. Иудейская
этика пошла путем педантичной регламентации поведения
в отношениях человека к соплеменникам и единоверцам.
В последующем произошла тщательная, даже мелочная
детализация закона. Фарисейство — ведущее течение в
иудаизме — понимало справедливость исключительно как
исполнение воли Яхве, выраженной в священных текстах.
В Талмуде, составленном в III—V вв. н.э., расписываются
требования закона практически во всех областях чело-
Тема 2. Религиозные нравственные системы
53

веческой жизни, формулируются 613 предписаний и
запретов. Правоверным иудеям нужно утверждать свое
достоинство неукоснительным исполнением закона ради
него самого.
Иную религиозно-нравственную направленность принял
хасидизм, возникший в Польше в XVIH в. Хасиды, вождем
которых стал Израиль Бешт, сместили акцент с
исполнения религиозной обрядности на образ мыслей,
предваряющий культовую и всякую иную деятельность. Главным,
с их точки зрения, является «каввана» — «святой
умысел», с которым человек совершает поступки. Именно этот
умысел помогает высвободиться и соединиться частичкам
божественного света, которые при сотворении мира
погрузились в вещи и существа. Таким образом, своими
нравственными действиями человек соучаствует в
божественном творении мира, точнее, в его преобразовании.
Иудаизм не стал мировой религией и не мог ею стать в
принципе, потому что не придавал значения возможности
обратить в свою веру другие народы. Сама идея
исключительности завета между Богом и одним народом, идея
богоизбранности евреев, даже если толковать ее в чисто
нравственном плане как особую взыскательность и
требовательность, неприемлема для других. Иудаизм остался
этноцентрической религией, но сыграл огромную роль в
становлении мировой религии христианства.
Мораль Нового Завета
Неизмеримое богатство христианских нравственных идей
содержится в 27 книгах Нового завета. Наиболее
значительны из них два круга источников: во-первых, так
называемые синоптические Евангелия от Матфея, Марка и
Луки; во-вторых, послания апостола Павла. Христианство
возникло внутри иудаизма — из идеи о страдании и
унижении как пути к спасению. Еврейские пророки,
предвещавшие, что нарастание горя и бедствий завершится
приходом машшиаха — божественного помазанника — с
последующим избавлением, подготовили почву для явления
Христа («Христос» — это перевод на греческий
еврейского слова «машшиах»).
54 Тема 2. Религиозные нравственные системы

По своему нравственному пафосу христианство радикально
отличалось от иудаизма и всех прочих религий
универсальностью общечеловеческого содержания. Оно
обратилось с Евангелиями (греч. «εΰανγέλιον» — «благовесть»)
к тем слоям населения, которые для многих других
религиозных нравственных систем выступали образцом
социально-моральной деградации — живым примером того,
что бывает с существом, не выполняющим нравственных
требований.
Христианство решительно отказалось от этноцентризма.
Оно начало учить о равенстве всех людей перед Богом,
стало быть, и по отношению друг к другу. В самом себе
надо преодолеть этническую и социальную
обособленность, чтобы выйти на новый уровень человечности, «где
нет ни Еллина, :ти Иудея, ни обрезания, ни необрезания,
варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем
Христос» (Кол. 3,11). Опираясь на новое видение человека,
апостол Павел прямо призывает любить чужеродцев как
братьев по вере: «Братолюбие между вами да пребудет,
страннолюбия не забывайте» (Евр. 13,1-2). Сущность
обновленного человека не в этнической принадлежности,
а в настрое души по отношению к Богу и другому
человеку. Универсальность христианства обусловила
поворот от ритуальности, сильно различающейся у разных
народов, к собственно нравственному поведению,
которое покоится на единых для всех людей устоях.
Новая религия обратилась к униженным и оскорбленным,
отвергнутым и угнетаемым: к тем, кто занимал в
иерархии низшие места — к чужакам, рабам и изгоям. Это был
коренной переворот в понимании нравственности. До
того, включая иудаизм, стержнем морали было поощрение
лучшего, т.е. более совершенного — даже если это
лучшее не совпадало с устоявшимися общественными
рангами, а поощрение толковалось очень специфически —
как в учениях пророков — в форме предельных
испытаний. В христианстве высокое и низкое меняются местами:
«Больший из вас да будет вам слуга: ибо кто возвышает
себя, тот унижен будет, а кто унижает себя, тот
возвысится» (Мф. 23,11-12). Радикальная переоценка
ценностей предлагает ориентацию на «нового человека». Вме-
Тема 2. Религиозные нравственные системы
55

сто традиционной мудрости появляется совершенно
новая добродетель — смиренномудрие — склонность
почитать другого высшим себя.
Этот переворот не был «восстанием рабов», как пытался
уверить в конце XIX в. Ницше. Христова проповедь не
звала к насильственному преобразованию земного
общественного устройства, к превращению рабов в господ,
а господ в рабов, каковыми всегда были рабские
восстания. Она обещала Царство Божие, в котором нет ни
рабов, ни господ, но все друг другу братья, а всякое
насилие уступает место справедливости, милосердию и любви.
Это царство обозначается как высшее сокровище,
драгоценная жемчужина, которую человек может найти только
в своем сердце. Учение Христа — это выстраивание
нравственной системы снизу и из глубины — от людей,
обделенных обычными жизненными благами, но зато
свободных от чрезмерной привязанности к ним. Христос со всей
полнотой прочувствовал и осознал, что они — тоже
люди, и нравственность должна выставлять свои
обетования с расчетом на них.
Сын Божий намного ближе к людям, чем иудейский Яхве.
Он воплощает в себе всю полноту и божественной, и
человеческой природы: он всемогущ и премудр, но может
испытывать человеческие чувства, т.е. страдать. Он тоже
является сыном и поэтому может быть для людей не
только недостижимым идеалом, но и образцом для
подражания. В христианстве нравственность понимается как
встречное движение Бога и человека. Бог совершает ке-
носис — нисходящее движение, выход из своей
божественной сущности к человеку, чтобы своими страданиями
и смертью принять на себя грехи людей и вызвать у них
духовный подъем, движение к Богу. Апостол Павел
установил параллель между первородным грехом Адама,
посредством коего все люди сделались причастными греху,
и подвигом Христа — его добровольной смертью, через
которую у людей появилась возможность приобщиться
праведности и благодати. Нравственный идеал задается
через слово Христа и его деяния: земную жизнь, смерть
на кресте и воскресение. Быть нравственным — значит
слышать Христово слово и подражать Ему.
56 Тема 2. Религиозные нравственные системы

В учении Павла огромное значение приобретает идея о
грядущем преображении человека. Душа человеческая
освободится от греховности, и закон утратит для нее
значение, ибо где закон, там и грех как отступление от
него. Закон необходим для человеческой натуры, которая
не может творить добра без принуждения и наказания.
Жертвенная смерть Иисуса на кресте и воскресение стали
залогом благодати, которая выше закона, rjpex
преодолевается не исполнением закона, а любовью, верой и
надеждой, которые суть дары Святого Духа. В противовес
иудаизму апостол Павел стал учить об оправдании «только
верой», но не делами.
На этой основе существенно изменился акцент в
нравственном отношении человека к человеку. Главным становится
не буквальное соответствие поступка закону, а
намерение, мотив, по которому совершается поступок. Не
повиновение закону и его педантичное исполнение, а
любовь — вот этический пафос христианства. «Не
оставайтесь должными никому ничем, кроме взаимной любви; ибо
любящий другого исполнил закон. Ибо заповеди: не
прелюбодействуй, не убивай, не кради, не лжесвидетельствуй,
не пожелай чужого и все другие заключаются в сем слове:
люби ближнего твоего, как самого себя. Любовь не
делает ближнему зла; итак любовь есть исполнение закона»
(Рим. 13,8-10). Преображение человека происходит за
пределами земной жизни, но начинается уже на земле
и начинается с чувства любви. Любовь знаменует
начало Царства Божия в сердце верующего. «Бог есть любовь,
и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем»
(1 Иоан. 4,16), — гласит одно из вероисповедных
положений христианства. Гимном любви звучат слова
апостола Павла: «Если я говорю языками человеческими и
ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая, или
кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все
тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что
могу и горы переставлять, а не имею любви, то я — ничто.
И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на
сожжение, а любви не имею, — нет мне в том никакой
пользы» (1 Кор. 13,1-3). Эта христианская любовь «αγάπη» —
братское чувство, равно распространяющееся на всех лю-
Тема г. Религиозные нравственные системы
57

дей, независимо от их этнической принадлежности и
социального статуса. Как видно из слов апостола, любви
подчинены две другие высшие христианские ценности: вера
и надежда. Точнее сказать, эти три добродетели вместе
составляют нераздельное и неслиянное единство, ибо
надежда и любовь не возможны без веры во Христа как
победителя мира, а любовь и вера неотделимы от надежды.
Любовь собирает в себя все содержание нравственности,
в том числе то, которое было дано в Моисеевых заповедях.
На ней основаны положительные добродетели
христианства, занимающие важное место в системе
нравственности. Эта система поддерживается идеей Нового Завета —
договора между Христом и всем человечеством. Согласно
ему нравственное отношение распространяется на всех
людей без исключения: «Вы слышали, что сказано:
«люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего». А я
говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте
проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь
за обижающих вас и гонящих вас» (Мф. 5,43-44), — ибо
перед богом все равны. Если ветхозаветная этика была
этикой талиона, справедливости, понятой как равное
воздаяние, то христианство становится этикой благодати
или милости, даруемой каждому человеку просто потому,
что он человек.
Негативные добродетели вытекают из христианского
понимания отношения человека к миру, к посюсторонней
жизни. Оценка мира в целом делается более суровой, чем
в иудаизме. «Не любите мира, ни того, что в мире: кто
любит мир, в том нет любви Отчей» (1 Иоан. 2,15) — такова
позиция апостола Иоанна, одна из самых крайних,
категоричных в Священном Писании. В соответствии с этой
позицией преобразуется понятие о цели и смысле жизни.
Иудаизм провозгласил улучшение земного
существования целью человеческих усилий, а нравственность —
средством, необходимым для этой цели. Человек должен
выполнять заповеди, чтобы продлились дни его, и чтобы
ему было хорошо на земле. С точки зрения христиан,
целью жизни должно быть не земное благополучие, а
спасение души для жизни потусторонней и вечной. Под
спасением подразумевается избавление от зла морального —
58 Тема 2. Религиозные нравственные системы

греха, и физического — страданий и смерти. Земная жизнь
рассматривается только как подготовительная ступень
к переходу в вечность.
В связи с такой переориентацией особое значение
приобрело отношение к самому себе. Праведный человек, как по
латают христиане, ведет непрестанную борьбу не столько
с внешними, сколько с внутренними врагами: соблазнами
и похотями, — в числе коих «похоть плоти, похоть очей
и гордость житейская» (1 Иоан. 2,16). Для того чтобы
одолеть внутреннего врага, нужны готовность к покаянию
и душевная стойкость. Это и есть негативные добродетели.
Христианство открыло новые глубинные пласты
нравственности. Внутри обычного круга моральных требований оно
установило иной круг. Вступление в него означает
обретение более высокой степени совершенства. Христианское
отношение к иудаизму должно быть образцом отношения
более совершенного нравственного состояния к менее
совершенному. Нагорная проповедь Иисуса не отменяет
Моисеева Декалога, но включает его как частный момент в
более широкую систему требований. Ветхозаветное «не
убивай» расширяется до осуждения враждебности как таковой
во всех ее проявлениях: в гневе, оскорблениях, ссорах.
Осуждается не только самый факт прелюбодейства, но даже
внутреннее потворство соблазну. Если верность клятве,
т.е. подкрепленному обращением к божественным силам
обету, является первым кругом праведности, то второй
круг, очерчиваемый Христом, требует отказа от
клятвенных обещаний вообще, стало быть, верности всякому
собственному слову. Неотъемлемым элементом обычной
нравственной жизни является оценка поведения других людей.
Но Иисус такую оценку отвергает: «Не судите, да не
судимы будете» (Мф. 7,1). По заслугам чужие деяния может
оценить только Всевышний, а человеческий суд
пристрастен и своекорыстен, ибо людям свойственно скорее видеть
чужие недостатки, чем собственные: сучок в глазу брата,
чем бревно в своем глазу. Тем более, воздаяние по заслугам,
в особенности наказание зла должно исходить от Бога,
а не от людей. Добро созидательно, а зло разрушительно.
В глубине каждого сердца пробиваются ростки добра, 1кев
и злоба могут, в крайней случае, уничтожить врага; смире-
Тема 2. Религиозные нравственные системы
59

ние, прощение и любовь способны превратить его в друга.
Вместо иудейского талиона Христос предписывает
«золотое правило нравственности»: «Во всем, как хотите,
чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними»
(Мф. 7,12). Он показывает нам, какой должна быть
нравственность в последней своей глубине — там, где
человеческое сливается с божественным, а всеблагое с всемогущим.
Нравственный идеал — это соединение несоединимого.
Противоположные определения морали образуют в нем
неслиянную и нераздельную гармонию. Неоценимым
достоинством христианской нравственной системы является
ее антиномичность. С одной стороны, Евангелие
призывает к аскетическому отвержению мира и естественных
привязанностей: «если же правый глаз твой соблазняет тебя,
вырви его и брось от себя» (Мф. 5, 29). С другой стороны,
заповедь любви к ближнему и забота о грешниках,
каковые ведь тоже составляют часть «мира сего». С одной
стороны, проповедь обращена ко всем без исключения:
сирым, страждущим, нищим духом, грешникам, т.е.
проявляет максимальную открытость. С другой стороны, в ней
дается категорическое наставление: «Не давайте святыни
псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями,
чтобы они не попрали его ногами своими и, оборотившись, не
растерзали вас» (Мф. 7,6). С одной стороны, заповедь
всеобщего примирения; с другой, разъяснение: «Не мир
пришел я принести, но меч, ибо пришел я разделить человека
с отцом его и дочь с матерью ее» (Мф. 10,34-35).
Подлинная нравственность вмещает в себя и ту, и другую
стороны. Она зовет одновременно и ввысь и вглубь, потому что
Царство Божие находится и за пределами мира, и в
человеческой душе. Духовная узость способна видеть здесь
только логические противоречия и поэтому вынуждена
метаться из одной крайности в другую. Задача же состоит
в том, чтобы удержать обе стороны. Вся европейская
этика, поднявшаяся на христианском фундаменте, и по сей
день решает эту задачу. Важнейшие идеи,
унаследованные ею из Нового завета:
— праведность есть дар Святого Духа,
— она даруется всякому человеку независимо от его
социальной и этнической принадлежности,
60 Тема 2. Религиозные нравственные системы

— она поднимает его с низшего слоя бытия («сего мира»)
на высший (Царство Божие),
— ее основное содержание составляет любовь к Богу и
людям.
Исламская этика
На арабском Востоке под влиянием иудаизма и
христианства развилась исламская этика. Основное ее
содержание запечатлено в Коране — священной книге
мусульман, хадисах — сборниках высказываний и наставлений
пророка Мухаммада — основателя ислама (570-632),
сочинениях арабоязычных философов аль Кинди, аль Фа-
раби, аль Газали, ибн Рушда и др.
В исламе резко акцентирована идея единобожия, что
повлекло за собой определенное изменение
нравственного пафоса. Этот пафос выразился уже в названии религии
и тех, кто ее исповедует: «ислам» в переводе с арабского
означает «покорность»; «муслим» (мусульманин) — «тот,
кто покоряется». Отношение между Аллахом и людьми
основано не на договоре и не на любви, а на повелении, с
одной стороны, и покорности — с другой. Частью данного
отношения является и то, что в европейской традиции
называется нравственностью. Из 99 имен Аллаха, данных
в Коране, примерно половина имеет отчетливое
нравственное содержание, а остальные тоже могут быть
истолкованы как относящиеся к нравственности.
Конечной целью земной жизни мусульманина является
внутреннее преображение «исхан». Достигнув его, человек
как бы рождается заново, становится более совершенным.
К этому состоянию ведут вера и нравственность, причем
вторая всецело подчинена первой.
От иудаизма ислам заимствовал свое центральное понятие
«иман». Оно точно соответствует ивритскому слову «эму-
на», означавшему веру как доверие. В иудаизме «эмуна»
понималась как решающая причина внешней и
внутренней устойчивости человека, его постоянства13. Прочность
человека — в его открытости Богу, в том, что он вверяет
себя Богу. Это понимание сохранено и в исламе. Вера от-
13 См.: Бубер М. Два образа веры. М.: Республика, 1995, с. 247.
Тема 2. Религиозные нравственные системы
61

носится только к человеческому бытию. «Небесам,
земле, горам, — говорится от имени Аллаха в Коране, — мы
предложили залог веры [«амана»], но они отказались
принять его, устрашились его; а человек принял его, потому
что он дерзок, безрассуден» (Коран, 33, 72). «Амана»
имеет тот же корень, что и слова «иман» и «эмуна», и
означает «безопасность», «надежность», «прочность».
Небеса, земля и горы отказались от божьего дара, потому что
они прочны сами по себе; человек его принял,
поскольку он внутренне неустойчив, выходит за свои пределы
и не представляет последствий своих действий.
Принятие аманы со стороны человека означает, что он вверил
себя Аллаху, принял божественные понятия о добре и зле
как свои собственные.
Самыми общими понятиями исламской этики стали
понятия «хасан» («хорошее») и «кабих» («дурное»). Пользуясь
ими, она стремится создать точную градацию
человеческих действий. Различие между хорошим и дурным
определяется на основе указаний, содержащихся в священных
текстах. Сакральное слово получено от Аллаха через
посредничество пророка Мухаммада. Из тщательного
сопоставления положений Корана и сунны (собрания хадисов)
сложилось мусульманской право «фикх». В нем
выстроена система хороших и дурных поступков. Действия
делятся на 5 разрядов:
1) фард или ваджиб — то, что подлежит обязательному
и беспрекословному исполнению;
2) харам — то, что абсолютно запрещено;
3) манду б или мустахаб — рекомендованные, но не
обязательные действия;
4) макрух — не запрещенные, но и не поощряемые
действия;
5) муба — действия, по поводу которых нет ясных указаний
ни в Коране, ни в хадисах, ни в шариате (исламском
кодексе поведения); такие действия предоставляются суду
собственной совести.
Это деление призвано облегчить нравственный выбор
мусульманина в конфликтных ситуациях: «фард» следует
предпочесть тому, что считается «мандуб», важнее
воздержаться от «харам», чем от «макрух».
62 Тема 2. Религиозные нравственные системы

К абсолютно обязательному относится соблюдение так
называемых «столпов ислама». В суннизме — одном из двух
основных течений мусульманства — признается пять
столпов. Каждому из них соответствует определенная
нравственная добродетель «фатпила»:
1. Символ веры «шахада», выраженный словами «Нет Бога,
кроме Аллаха, и Мухаммад — пророк его», порождает
добродетель искренности — «сидк». 2. Молитва «салят»,
произносимая ежедневно 5 раз в определенное время суток,
дает верующему близость к Богу — «курба». 3.
Обязательная материальная помощь нуждающимся «закят», строго
соответствующая размерам дохода, воспитывает щедрость —
«саха». 4. Соблюдение поста «саум» в месяце рамадан —
воздержание от пищи, воды, табака, половых сношений в то
время суток, пока можно отличить белую нитку от черной —
способствует формированию непорочности — «иффа».
5. Хадж (паломничество в Мекку) — своеобразный символ
приближения к недостижимому Аллаху укрепляет в душе
стремление к загробной жизни — «шавк». Таким
образом, основные суннитские добродетели определяются
степенью готовности выполнять обязательные предписания.
Приверженцы шиизма — второго, более радикального
течения в исламе — считают шестым столпом «джихад» (букв,
«усердие») — постоянную борьбу против греха и
несправедливости во всех проявлениях. К нему относится
добродетель мужества — «шуджа'а». Однако и в целом ислам
занимает иную позицию, чем Новый завет Христа, в
отношении того, что объявляется злом. К непререкаемому
авторитету священного слова добавляется упование на силу,
в том числе, на вооруженное действие против тех, кто
угрожает вере: «Сражайтесь на пути Божием с теми, которые
сражаются с вами; но не будьте несправедливы, потому что
Бог не любит несправедливых. Убивайте их, где ни
застигнете их; изгоняйте их, откуда вас они изгнали: искушение
губительнее убийства» (Коран, 2,184-187). Зло подлежит
физическому уничтожению, милость по отношению к
нему неуместна.
Отсюда вытекает беспощадное отношение к нарушителям
запретов. К запрещенным действиям принадлежат грехи,
самые большие из которых многобожие, вероотступни-
Тема 2. Религиозные нравственные системы
63

чество, детоубийство, прелюбодеяние, воровство и др.
Первые четыре наказываются в мусульманских странах
смертной казнью, а посягательство на чужую
собственность — отрубанием руки. Грех, заключающийся в
разрушении первого столпа ислама, считается самым
страшным и не подлежащим прощению: «Истинно, Бог не
простит того, что ему приписываются соучастники, тогда как
он прощает все, что делается кроме этого, всякому, кому
захочет» (Коран, 4,116). Но это прощение последует
только в день окончательного Божьего суда, человеческим же
судом перечисленные грехи должны быть осуждены
безусловно.
Примером рекомендуемых действий считается
сверхобязательная благотворительность, нерекомендуемых —
употребление табака. Худшим в разряде нерекомендуемых
действий почитается развод. Расторжение брака
разрешено в исламе и для мужей, и для жен, но на разных
условиях. Если инициатива развода принадлежит мужу, то
жена сохраняет за собой приданое, какое он ей
преподнес при заключении брака, и имеет право на полное
содержание и даже на продолжение жизни в доме своего
бывшего мужа. Если брак расторгается по инициативе
жены (что случается намного реже), она обязана вернуть
мужу стоимость приданого.
Примером действий, которые относятся к разряду «муба»,
является образование полигамной семьи, т.е.
заключение брака со второй, третьей и четвертой женой при
сохранении первой. Ислам сложился в недрах арабской
культуры, где многоженство было привычным явлением.
В результате исторического компромисса установилась
тетрагамия — ограничение многоженства не более чем
четырьмя женами. Коран предоставляет вопрос в
количестве жен нравственному выбору мужчины.
Многоженство подвергается не только количественным, но и
моральным ограничениям. Для обзаведения новой женой
необходимо согласие первой, а в дальнейшем
пропорциональное распределение внимания, заботы, ласки,
супружеских и домашних обязанностей. Принцип
уравнивающей справедливости требует строгой очередности
восхождения на супружеское ложе.
64 Тема 2. Религиозные нравственные системы

Религиозно-нравственные предписания ислама соотнесены
с пользой и вредом определенных действий для человека,
но главным образом для «уммы» — общины мусульман.
При всей своей заинтересованности в скрупулезной
градации поступков, исламская этика не безразлична к
соотношению между намерением (ниййа) и действием (фи'л).
Само по себе предметное действие не имеет цены, если
оно не мотивировано помыслами об Аллахе.
Предпринимательская деятельность, в том числе торговля, не
заключает в себе ничего предосудительного, если жажда
наживы не вытесняет из души сознание своей вверенности
Богу. Наилучшим состоянием человеческой души
является богобоязненность, стеснительность и стыдливость,
наихудшим — нечестивость, заносчивость и гордыня.
Мусульманин должен стремиться не столько к нравственному
совершенству, сколько к справедливости, к неустанному
преодолению любых отступлений от нее. «Тот из вас, —
говорится в хадисе Муслима, — кто видит нечто
непотребное, должен исправить это с помощью руки своей;
если же у него не хватит сил на это, тогда он должен
постараться исправить это словом уст своих; но если и на это
у него не хватит сил, то он, по меньшей мере, должен
ужаснуться тому всем сердцем своим». Именно на этом пути
достижимо земное счастье и загробное блаженство.
Строжайший монотеизм ислама не исключает его
внутренней антиномичности. «Нет бога, кроме Аллаха» означает,
что Аллах является источником всего добра и всего зла,
происходящего в мире. Добро имеет свой исток в
божественной милости, а зло в его гневе. Всемогущество Аллаха
распространяется на все, вплоть до движения
мельчайших пылинок и самых неуловимых человеческих
движений. Аллаху ведомы не только деяния каждого человека,
но и его помыслы. Нравственный мир человеческой души
полностью открыт Богу, и все его изменения
предопределены заранее. Какой же смысл тогда в утонченных
различиях фикха? Какая разница между запрещенными и
обязательными действиями, если и те и другие
предопределены Аллахом? Коран и хадисы оставляют эти вопросы
открытыми. Вера в предопределение нужна для того,
чтобы у грешника не оставалось надежды на то, что злодеяние
Тема 2. Религиозные нравственные системы
65

останется безнаказанным, а у праведника — сомнений
в том, что его праведность когда-либо будет
вознаграждена. Предопределение и свобода выбора между добром
и злом остается в исламе антиномией, которая должна быть
разрешена каждым верующим, в каждом конкретном
случае. Эта антиномия стала одним из мощнейших стимулов
развития арабо-мусульманской теологии и философии.
Эзотерическим углублением ислама стало течение
суфизма, первые поборники которого появились в VII в.,
письменные источники в X в. В нем произошло значительное
смещение акцентов с внешнего действия на намерение
и внутреннее состояние. Представителей этого течения
назвали «суфиями» от арабского слова «суф»,
означавшего шерсть, из которой ткалась грубая одежда
ближневосточных аскетов. В самой этой одежде и слове,
которым она именовалась, содержался намек на аскетический
образ жизни основателя ислама. На арабском Востоке
суфийское течение называется «тасаввуф». Самыми
видными его представителями считаются святая
подвижница, бывшая рабыня Рабиа аль Адавийа, ибн Араби, Санайи,
Аттар, Руми, Омар Хайям, Алишер Навои.
Систематический характер суфизму придал аль Кушайри (986-1084).
Наиболее характерным отличием суфизма от
ортодоксального ислама стало отношение к мирской жизни.
Материальный успех и политическая власть над людьми способны
только отвратить человека от его истинного
предназначения, от правильного пути. Этот путь и предназначение
ведут к Аллаху через самосовершенствование,
освобождение души от всех земных уз. По аль Кушайри, «суфизм есть
состояние, при коем исчезает все, что свойственно
состоянию человеческому»14. Рабиа аль Адавийа учила о том, что
единственным отношением к Аллаху может быть только
всепоглощающая любовь «махабба». Любить Аллаха
можно только ради него самого, а не из страха перед адом или
из надежды на райское блаженство: «0 Господи, если я
служу Тебе из страха перед адом, то спали меня в нем, а если
служу я Тебе из надежды на рай, изгони меня из него».
Подобная любовь предполагает полную искренность и
выражается в абсолютном приятии божественной воли, ста-
14 Эрнст К.В. Суфизм. М.: Гранд, 2002, с. 47.
66 Тема 2. Религиозные нравственные системы

ло быть, в совершенном отказе от воли собственной.
Полагаясь на волю Аллаха, человек отказывается от заботы
о внешней жизни: о пропитании и тем более, накоплении
богатств. Абсолютное предание себя Аллаху делает
нравственно сомнительной даже просьбу. Просить что-либо
у людей или других существ — значит изменять вере в
Аллаха. Просить что-то у Аллаха — значит отступать от
безоговорочного приятия его воли.
Свое отношение к ортодоксальному исламу суфии
объясняют как развитие и углубление его содержания. Их путь
мистического самосовершенствования включает три
этапа: шариат, тарикат и хакикат. Первый этап в основном
совпадает с общеисламским и предполагает
неукоснительное выполнение закона, возвещенного в Коране и сунне.
Своеобразное нравственное содержание суфизма
разворачивается на втором этапе — тарикате. Сущность пути
заключается в последовательном обретении более
совершенных состояний. Эти состояния делятся на два вида:
1) сравнительно постоянные и обретаемые
собственными усилиями называются «макамат» — «стоянки в пути»;
2) кратковременное состояние «хал», которое, подобно
вспышке света, вызывается и удаляется исключительно
милостью Аллаха.
Среди лидеров суфизма нет единого мнения о количестве
стоянок-состояний. Аль Кушайри называет 50, начиная
от раскаяния («тауба») и заканчивая томлением («ша-
ук»); Ансари — 100; Рузбихан Бакли — 1001! Во всех
этих вариациях общими являются конечная цель,
достигаемая только на третьем, последнем этапе — состояние
«фана» — полное растворение в Аллахе, обретение
истинной сущности в единении с ним; и некоторые
промежуточные состояния: «зухд» — воздержание от
греховных действий, всяких желаний и душевных движений
вообще; «факр» — нищету, отказ от всего лишнего, от
того, без чего можно обойтись; «сабр» — терпение как
способность глотать горечь без выражения неудовольствия;
«таввакул» — отбрасывание заботы о завтрашнем дне.
Суфийский путь проходился учеником-мюридом под
руководством учителя-шейха. Первый полностью
подчинялся воле второго, должен был вести себя как «покой-
Твма 2. Религиозные нравственные системы
67

ник в руках обмывателя трупов», т.е. не проявлять ни
малейшей инициативы. После того, как учитель
замечал, что больше ничему не может научить ученика, он
отпускал его в самостоятельную жизнь. Суфийские
ученики, жившие в общине, назывались факирами или
дервишами, что на арабском и персидском языках
означало «нищий».
Жесткость аскетической практики в чем-то роднит суфизм
с буддизмом Хинаяны. В противоположность
ортодоксальному исламу нравственность резко перемещается
от права к личному самосовершенствованию. Эта
переориентация делает суфизм мировоззрением не широких
масс, а узкого круга духовных подвижников.
Завершая обзор религиозных нравственных систем,
следует подчеркнуть, что одним из важнейших нравственно-
правовых завоеваний современной цивилизации
является свобода совести. Как записано в ст. 18 Всеобщей
декларации прав человека: «Каждый человек имеет право
на свободу мысли, совести и религии; это право
включает свободу менять свою религию или убеждения и
свободу исповедовать свою религию или убеждения как
единолично, так и сообща с другими, публичным или частным
порядком в учении, богослужении и выполнении
религиозных и ритуальных обрядов». Свобода совести
требует уважительного отношения к святыням других
народов, как бы резко они ни отличались от собственных. Этот
принцип, однако, не следует понимать как
провозглашение безразличия в выборе исповедуемой религии. Даже
если все религии в нравственном отношении
равноценны, поскольку все они по-своему учат добру и осуждают
зло, тем не менее для каждого человека безусловно
приоритетной является одна религия — религия его
родителей, его Родины, его народа. Принятие иной, чужой
веры, которое всегда означает острейшую нравственную
драму, может быть оправдано только крайними
жизненными обстоятельствами. Есть вещи, которые выбору не
подлежат, а должны быть приняты как данность. Есть узы,
которые нельзя рвать, не перерождаясь при этом внутренне
или не оставляя рубцов на сердце. Именно к таким
основам бытия относятся родители, Родина и религия.
68 Тема 2. Религиозные нравственные системы

ЛИТЕРАТУРА:
Бертельс Ε. Происхождение суфизма и зарождение суфийской
литературы // Суфии. Собрание притч и афоризмов. М.: ЭКСМО-
Пресс, 2001, с. 477-488, 507-517.
Библия. Книги Священного писания Ветхого и Нового Завета. М.:
Издание московской патриархии, 1976.
Бубер М. Хасидские предания. М.: Республика, 1997.
Введение в буддизм. СПб.: Лань, 1999, с. 6-64,194-264.
Вебер М. Социология религии (Виды религиозных сообществ) //
Избранное. Образ общества. М.: Юрист, 1994, с. 101-280.
Гарнак А. Сущность христианства // Раннее христианство: В 2 т.
Т.1. М.: ACT, Харьков: ФОЛИО, 2001, с. 38-66.
Гусейнов A.A. Великие моралисты. М.: Республика, 1995.
Дао дэ цзин // Дао. Гармония мира. М.: ЭКСМО-Пресс, Харьков:
Фолио, 1999.
Дхаммапада // Будда. История прошлых рождений. Гирлянда джа-
так. М.: ЭКСМО-Пресс, Харьков: Око, 2001.
Конфуций. Беседы и суждения. СПб.: Кристалл, 1999.
Коран. Перевод и комментарии И.Ю. Крачковского. М., 1990.
Максуд Р. Ислам. М.: Гранд, 1999, с. 44-122,156-242.
Смирнов A.B. Нравственная природа человека: арабо-мусульман-
ская традиция //Этическая мысль. М.: ИФРАН, 2000.
Ткаченко Г.А. Формирование этических идей в Китае //
Этическая мысль. М.: ИФРАН, 2000.
Торчинов Е.А. Даосизм. Опыт историко-религиозного описания.
СПб.: Лань, 1998, с. 128-157.
Чжуанцзы // Дао. Гармония мира. М.: ЭКСМО-Пресс, Харьков:
Фолио, 1999.
Шах Идрис. Суфии. М.: Локид-Пресс, 2001, с. 36-83.
Швейцер А. Мистика апостола Павла // Жизнь и мысли. М.:
Республика, 1996, с. 403-433.
Шохин В.К. Нравственное и этическое в индийских
мировоззренческих текстах//Этическая мысль. М.: ИФРАН, 2000
Эрнст К.В. Суфизм. М.: Гранд, 2002, с.19-57, 88-159.

Тема 3.
ОЧЕРК ИСТОРИИ этики
Античная этика
Самостоятельной формой культуры этика стала только в
Древней Греции. В античном обществе этическая мысль
приобрела качественное своеобразие и как часть философии
активно включилась в процесс формирования человека.
Пышное цветение античной этики обусловлено тем, что,
начиная с софистов и Сократа, эллины осознали, что
верный путь в жизни человек может определить сам,
собственным разумом. Необходимо только научить его
пользоваться этим разумом, рассуждать, доходя в каждом
вопросе до последней сути, до самых первоначал. Политический
демократизм эллинской культуры оказался
плодотворной почвой для свободного самоопределения
человеческого духа, критически настроенного по отношению ко всем
внешним авторитетам и подчиняющегося лишь одной
силе — логической убедительности и доказательности.
Человеческий дух — подлинная основа нравственности —
сместил фокус своего внимания с внешнего мира на себя.
Этика ведь и является самоотражением деятельного духа,
теоретической формой самосознания нравственности.
Предметом античной этики является этос, понимаемый как
определенное сочетание добродетелей (αρετή) и пороков
(κακία), положительных и отрицательных качеств
человека. Цэеки поняли нрав как то, во что превращается
человеческая природа, возделанная логосом.
Добродетельными могут быть только существа, одаренные словом.
Бессловесным добродетель недоступна. Наилучшим является
нрав, в котором преобладает мудрость как знание
сокровенного слова.
Софисты и Сократ. Собственно этика начинается с
полемики между софистами и Сократом о том, что
составляет основание добродетели. Софистами называли
платных учителей мудрости и добродетели V-IV вв. до н.э.:
70 Тема 3. Очерк истории этики

Протагора, Горгия, Гиппия, Крития, Фрасимаха.
Софистика считала добродетелью те приобретенные
способности человека, которые позволяют ему уживаться с
другими людьми и хорошо управлять ими, т.е. жить в полисе.
Эта идея ясно выражена в мифе о Прометее и Эпиметее,
рассказанном Протагором в одноименном диалоге
Платона. Согласно этому мифу, боги сотворили людей
беззащитными в сравнении с бессловесными тварями: без острых
когтей и зубов, твердого панциря и крыльев. Для жизни
в одиночку люди оказались совершенно
неприспособленными и потому были обречены на гибель. Прометей
выкрал у Гефеста и Афины их искусства, дающие защиту от
природных бедствий: умение пользоваться огнем, строить
и шить одежду. Но этого оказалось мало. Как только
люди «собирались вместе, так сейчас же начинали обижать
друг друга, потому что у них не было умения жить
сообща: и снова приходилось им расселяться и гибнуть»15.
Чтобы спасти человека, Зевс даровал ему искусство жить
в обществе. Люди были наделены стыдом и
справедливостью с условием, что каждый, кто окажется им не при-
частен, подлежит смерти. Эти дары и составляют основу
добродетели.
Исходя из предпосылки, что добродетель не дана человеку
от рождения, но каждый должен быть ей причастен,
софисты развернули активную деятельность по
целенаправленному научению добродетели. Главным инструментом
софистов как «учителей мудрости» стало ораторское
искусство, риторика. Ведущей добродетелью почиталось
искусство убеждать. По Горгию, это искусство выше всех
остальных, ибо оно делает всех своими рабами по доброй
воле, а не по принуждению. Такое добровольное рабство
и было, по всей видимости, пассивной формой
добродетели, тогда как активною считалось умение говорить.
В вопросе о содержании добродетели софистьт склонялись
к релятивизму, т.е. к убеждению, что все относительно.
Человек является мерой всех вещей не только в плане
их существования, но особенно их значимости. Различие
между добром и злом относительно: то, что один человек
считает благом, для другого может быть злом, и наобо-
15 Платон. Протагор// Соч. в трех томах. Т.1. М.: Мысль, 1968, с. 204.
Тема 3. Очерк истории этики
71

рот. Неизвестный ученик Протагора в коротком
сочинении «Двойные речи» приходит к выводу, что разные
люди называют одни и те же вещи то прекрасными, то
безобразными; не найдется совершенно ничего такого, о чем
бы все без исключения согласились в том, что оно
прекрасно или безобразно. Даже такое негативное действие,
как убийство и поедание собственных родителей, у мас-
сагетов считается прекрасным.
К такому выводу софистов, очевидно, подвигло
сравнительное изучение нравов различных эллинских полисов и
неэллинских государств. Они сделали принципиальное по
своим последствиям открытие, что правила поведения, как
и правила грамматики, устанавливаются людьми и ими же
могут быть отменены. По Гиппию, например,
государственные законы — это то, «что граждане по общему
соглашению написали, установив, что должно делать и от чего
надо воздерживаться»16. Но этим законам слишком
серьезного значения придавать нельзя, потому что сами
творцы их часто отменяют. Если справедливость совпадает
с этими законами, то она не может быть одной для всех
и всегда. На страже таких установлений не стоит
природа с ее строго определенным порядком. Они
поддерживаются в государстве главным образом наказанием и силою
слова. Однако наряду с писаными законами и основанной
на них справедливостью, софисты — в частности тот же
Гиппий — признавали справедливость природную,
основу которой составляют неписаные законы,
признаваемые одинаково в каждой стране. Они установлены богами,
и поэтому в первую очередь требуют почитать богов.
Сюда же относятся запреты на браки между родителями и
детьми и обязанность платить за добро добром. Люди
могут отступать и от естественной справедливости, но в этом
случае не нужны ни наказания, ни словесные
увещевания, потому что нарушение божественного закона
содержит наказание в самом себе: в рождении дурного
потомства, болезни, преждевременной смерти.
С особенной силой релятивистское понимание
справедливости проявилось в дальнейшем развитии софистики. Фра-
симах обратил внимание на то, что власть, пользуясь за-
16 Ксенофонт. Воспоминания о Сократе. М.: Наука, 1993, с. 134.
72 Тема 3. Очерк истории этики

конами, как орудиями, выставляет в качестве
справедливого то, что полезно для нее. В справедливости, с его
точки зрения, есть нечто такое, что существенно отличает ее
от заботы о житейской выгоде, так что искренне
справедливый человек больше похож на простачка, чем на того,
кто способен ловко проворачивать свои дела.
Критий усмотрел в справедливости, которая
устанавливается обычаем и поддерживается законами государства, путы
и оковы для сильного человека. Люди слабые и
ничтожные, не будучи в состоянии открыто противостоять
сильным, придумали справедливость, чтобы с детства опутать
сильных по рукам и ногам. Этой «смирительной»
справедливости противоположно право сильного открыто и
свободно взять все, что ему хочется, у того, кто не может
оказать сопротивление.
В релятивистской этике софистов было и положительное
содержание. Они посмотрели на отдельные вещи и мир
в целом с точки зрения их индивидуальной человеческой
значимости. Конечно, нравственность не исчерпывается
способностью видеть в вещах их пользу для отдельного
человека, но без этого видения, как одной из
составляющих, нравственности быть не может. Нравственность —
это не только логос, но и диалог между относительно
равноценными существами. Другую ее составляющую
усмотрел своим умственным взором Сократ (469-399).
Сократовская философия по праву считается первой
последовательной формой этического рационализма.
Добродетель понимается как положительное состояние
человека, как благо, воплощенное в нем. Важнейшим, а
может быть, и единственным путем обучения добродетели
является познание самого себя. Сократ отождествил
понимание того, что такое добродетель, с обладанием этой
добродетелью. Он представил дело так, будто человек,
знающий сущность справедливости, мужества и
воздержанности, уже благодаря одному этому является
справедливым, мужественным и воздержанным. В понятии
логоса Сократ перенес акцент со слова на то, что
выражается в этом слове и стоит за ним.
Сущность сократовской этики сводится к четырем
ключевым положениям:
Тема 3. Очерк истории этики
73

1) добродетель есть знание;
2) только справедливый человек может быть
по-настоящему счастлив;
3) самопознание является высшей задачей человека;
4) самосовершенствование важнее всякой заботы о
внешних благах.
К этим положениям для полноты картины следует
добавить также, что добродетель человека представляет
собой систему взаимосвязанных качеств: мудрости,
мужества, справедливости, благочестия и рассудительности.
Мудрость — это знание самого себя, вплоть до последних
оснований блага и зла; мужество — способность
противостоять страху; рассудительность — умение находить
меру в отношении собственных страстей, господствовать
над ними; справедливость — понимание как обходиться
с людьми в полисе; благочестие — должное отношение
к богам. Вот, собственно, круг основных отношений в
античной нравственности.
Главное, в чем Сократ выгодно отличается от софистов, это
убеждение, что всякая добродетель имеет объективное,
независящее от той или иной точки зрения содержание.
Только в этом случае философия может быть делом
предельной серьезности: таким, которому можно посвятить
всю свою жизнь и даже отдать ее, выпив по приговору
неправедного суда чашу с ядом. Прежде чем управлять
государством и уговаривать других с помощью красноречия,
надо выяснить, в чем состоит добро и зло. Если понимать,
например, справедливость как готовность делать добро
друзьям и вредить врагам, то ничего справедливого самого
по себе не будет: ведь у каждого и друзья и враги разные,
тот, кто является другом для одного, может быть врагом
для другого. Сократ, связывая справедливость с
деятельностью правителя, считал, что она выражается в готовности
заботиться о благе подданных, а не о своем собственном
благе. Справедлива не всякая власть, а только та, которая
осуществляется лучшими, т.е. самыми мудрыми людьми,
ибо они яснее, чем все остальные граждане, знают, что
нужно подданным. Справедливо в целом такое положение,
при котором лучшее управляет худшим, более
совершенное менее совершенным. Так понимаемую справедливость
74 Тема 3. Очерк истории этики

Сократ считает непременным условием счастья.
Несправедливость же разрушительна не только для тех, против
кого она направлена, но и для творящего ее — для
последнего даже в большей степени. По заключению Сократа, лучше
терпеть несправедливость, чем творить ее, ибо совершать
несправедливое — значит портить не только среду
существования, но и собственную душу, вносить в нее сумятицу и
хаос. Наказанная справедливость лучше ненаказанной,
поскольку кара, как болезненное хирургическое
вмешательство, есть первый шаг к исправлению души. Коренное
преимущество справедливости Сократ усматривает в том, что
она вносит во всякое целое единодушие и дружбу, тогда
как несправедливость непременно ведет к развалу. Для
отдельного человека несправедливость страшнее смерти.
При таком подходе этика становится наукой о наилучшей
жизни. Основное отличие философии от софистической
риторики Сократ видел в том, что первая стремится дать
человеку лучшее; последняя — приятное. Но при этом
в этическом рационализме была утрачена диалогическая
сущность слова. Многочисленные беседы Сократа не
являются диалогом в нравственном смысле. В спорах
Сократ стремился поймать собеседника на ошибке, а не
выяснить его правду. Правда, по его убеждению, существует
не в другом человеке и не в диалоге между людьми, а где-
то независимо от них. Сократовский рационализм не
имеет представления о свободе воли и потому слишком
сближает людей с вещами.
Платон и неоплатонизм. В этике самого великого из
сократовских учеников Платона (427-347) центральное место
занимает учение о благе. Благо — это то, к чему
стремится всякая вещь и что делает ее хорошей. Добродетель
является максимально возможным воплощением в данном
индивиде видовой и родовой сущности. Человек
добродетелен ровно настолько, насколько он устремлен от
единичного, изменяющегося и преходящего к общему,
неизменному и вечному. Если отличие богов от людей в том, что они
бессмертны, то добродетель ведет от человека к богу.
Платон дал учению о добродетели человека прочную
онтологическую и психологическую основу. Онтологической
(т.е. бытийной) основой является причастность души ис-
Тема 3. Очерк истории этики
75

тинно сущему бытию: миру идей, в том числе идеям
Блага, Истины, Красоты. Согласно платоновской психологии,
тремя важнейшими способностями души являются
вожделение (επιθυμία), страсть (θυμός) и словесное
мышление (λόγος). Наиболее примитивно вожделение —
ощущение пустоты в себе и стремление ее наполнить.
Таковы голод и жажда, а также низменное половое влечение,
которое направлено на то, чтобы «покрыть и
оплодотворить». Вожделения присущи всем животным. Что
касается страсти, то предметом античной этики является этос,
понимаемый как определенное сочетание добродетелей
(αρετή) и пороков (κακία), положительных и
отрицательных качеств человека. Платон связывает страсть с гневом
и яростью, подразумевая здесь способность остро
воспринимать, проворно преследовать и упорно сражаться. Речь,
стало быть, идет не о желании вообще, а о желании
нападать, сражаться, побеждать и господствовать. Иными
словами, в человеке присутствуют некоторые свойства
хищного животного. Третья душевная способность, именуемая
многозначным словом «логос», тоже не лишена
стремления, но она — особое, свойственное только людям и богам
стремление к истине. В зависимости от преобладания
того или иного вида души существуют три породы людей:
золотая, серебряная и медная или железная. Каждая
порода изначально предрасположена к определенной
добродетели. Душевное золото отождествляется с мудростью.
Мудрым людям больше подходят по складу занятия
философией, но они должны принести себя в жертву
общественным интересам, ради блага целого править
государством. Серебро души — это могучий θυμός, укрощенный
и послушный разуму, порождающий мужество. Его
обладателям подобает быть воинами. Душа медного или
железного состава жаждет телесных удовольствий и
богатства. Что-нибудь стоящее из нее получится, если ее
вожделения будут укрощены добродетелью рассудительности
(σωφροσύνη). Люди такого нрава могут быть
добропорядочными ремесленниками и земледельцами.
Золотой склад души, по Платону, встречается только у
эллинов, серебряный — у воинственных скифов и фракийцев,
а «неблагородные металлы» — у египтян и финикийцев.
76 Тема 3. Очерк истории этики

Человеческую порочность он объясняет
разнузданностью какого-либо из двух низших видов души.
Неподвластная логосу страсть проявляет пороки хищнического
типа: несправедливость, жестокость, властолюбие. Души
таких людей после смерти перейдут в породу волков,
ястребов и коршунов. Неукрощенное вожделение
выражается в чревоугодии, беспутстве и пьянстве, обеспечивая
своему носителю новое рождение в облике осла или
иного нехищного животного. Душа «чистого золота»,
увлекаемая любовным порывом к благу, может вернуться на свою
занебесную родину через ряд перерождений.
В таком распределении ролей и судеб Платон усматривал
высшую космическую справедливость. Земная
справедливость состоит в том, чтобы каждый занимал в государстве
то место, к которому его предназначила порода: философ
познавал истину и управлял людьми, воин защищал город
от врагов, земледелец и ремесленник обеспечивали всех
средствами существования. Подобная справедливость
возможна только в идеальном аристократическом
государстве. При отступлении от идеала наступает
возрастающая нравственная порча. В тимократии, где
правителями становятся на основе военных заслуг, господствуют
властолюбие и честолюбие. В олигархии, где властвуют
богатые, самыми распространенными качествами
становятся стяжательство и корыстолюбие. В демократии
снимаются всякие сословные различия, и граждане
устраивают жизнь по собственному вкусу, лишая ее порядка и
гармонии. Не только люди, но даже ослы и прочие скоты при
демократических порядках приобретают важность,
надменность и сознание собственного достоинства. В самой
худшей государственной системе — тирании —
устанавливается поголовное рабство, подданные превращаются
в жалких трусов, а у правителей высвобождаются
звероподобные влечения, которые обычно дают о себе знать
только во сне: к убийству, кровосмешению, самым
бесстыдным удовольствиям.
У своих истоков античная этика носила
эвдемонистический характер, тесно связывая добродетель и земное
счастье (эвдемонию). По Сократу, добро совпадает с
прекрасным и полезным, а добродетельные люди являются са-
Тема 3. Очерк истории этики
77

мыми счастливыми. Платон придает эвдемонизму особый
смысл. Он вводит мотив бегства от мира, в котором зло
окружает человека со всех сторон. Таким бегством
является «теосис» — уподобление богу. У неоплатоников
Плотина, Порфирия, Прокла и др. (III—VI вв.) центр
внимания переносится с полиса на внутренний мир
человека, на восхождение души к Единому как высшему благу.
Это восхождение есть именно бегство от мирского зла,
мистический уход в себя. Сообразно ступеням
восхождения или самоуглубления выстраивается иерархия
добродетелей. В основании иерархии находятся практические
или политические добродетели, наличие которых
необходимо для жизни в государстве. Одной ступенью выше
располагаются катартические добродетели, которые
направлены на очищение души от телесных влечений и
страстей, на переход от телесной жизни к душевной.
Третью ступень образуют теоретические (созерцательные)
добродетели, которые позволяют подняться от души к уму
через созерцание идей. На последней, четвертой ступени
находятся мистические добродетели, благодаря которым
совершается переход от ума к Единому, экстатическое
слияние с ним. Человек становится не только подобным
богу, но самим богом, открывает тайну божественного
света в самом себе. Высший принцип плотиновской
этики звучит так: «Очищай и формируй себя, пока не
станешь достойным вместилищем божественного блеска»17.
В экстазе человек созерцает бога и себя, ставшего богом.
Стремление человеческой души к единению
проявляется как эрос. Человек, созерцающий божественную
красоту, забывает о чарах искусства и земной любви. Он
впадает в священное безумие, в котором устранены преграды
между его умом и Единым, испытывая блаженство, выше
коего быть ничего не может.
Аристотель. Подлинной жемчужиной античной мысли
является учение Аристотеля (384-322), дошедшее до нас
в книгах «Никомахова этика», «Эвдемова этика», «Большая
этика», «Риторика», отчасти «Политика». В основе этики
лежит различие между высшим или абсолютным благом,
с одной стороны, и низшими или относительными блага-
17 Плотин. Эннеады, I, б, 6-9.
78 Тема 3. Очерк истории этики

ми, с другой. Главной этической проблемой является
отношение между счастьем, как доступной для человека
мерой обретения высшего блага, и добродетелью.
Благо вообще Аристотель вслед за Платоном понимает как
совершенство. Всякое живое, т.е. одушевленное существо
по своей природе стремится к благу, а именно, к
возможной для него степени совершенства. Она называется
формой, идеей или эйдосом. Высшим совершенством
обладает бог как «форма всех форм». Он пребывает за
пределами космоса в неподвижности и неизменности, но одним
фактом своего существования приводит в движение весь
космос. Мир и все в мире движется, потому что стремится
уподобиться богу в его совершенстве. Такую же роль
играют и низшие формы: только потому, что они существуют,
они приводят в движение всякую материю, и все
материальное стремится уподобиться им. Живое существо будет
причастно благу, если в нем реализована
соответствующая форма; оно лишено блага, если формирование не
состоялось. Следовательно, различие блага и зла, хорошего
и плохого определяется отношением между формой и
материей, в котором ведущую роль играет форма.
Счастье в аристотелевском понимании представляет собой
совокупность внешних и внутренних, телесных и
душевных благ. Оно складывается из множества факторов:
благородного происхождения, обилия друзей, в особенности
достойных, богатства, хорошего и многочисленного
потомства, здоровья, красоты, силы, почета и т.д. Но
удельный вес этих факторов неодинаков. Главное для
счастья — деятельность, сообразная добродетели. В этом
Аристотель вполне следует Сократу. Счастливый человек,
по его мнению, в своих поступках и мыслях, насколько
возможно, всегда сообразуется с добродетелью, а
неизбежные превратности судьбы переносит спокойно и
достойно. Благодаря учению и усердию счастье может
принадлежать всем, кто не безнадежен для добродетели.
Подобный подход к решению проблемы добродетели и
счастья является синтетическим. Во всей полноте он
представлен только у самого Аристотеля. Последующая
античная этика характеризовалась акцентированием
каких-либо отдельных сторон и факторов блаженной человеческой
жизни.
Тема 3. Очерк истории этики
79

Учение о добродетелях, так же как у Платона, связано со
строением души. Разумная человеческая душа включает
в себя высшую и низшую части. Высшая обладает логосом
в собственном смысле и сама по себе, а низшая только
послушна логосу, как ребенок отцу. Именно с этими двумя
частями связаны добродетели. Добродетели высшей
«повелевающей» части души Аристотель назвал
мыслительными, поскольку они прямо зависят от силы ума, и отнес
к ним мудрость, сообразительность и разумение (фроне-
сис). Добродетели, связанные с «послушной» частью,
получили наименование нравственных. К ним принадлежат
щедрость, великодушие, мужество, справедливость и т.д.
Ни одна добродетель не дана человеку от рождения.
Мыслительные добродетели возникают благодаря изучению
философии и других наук; нравственные обретаются
через соответствующую деятельность, а именно,
формирование привычек повторением одинаковых поступков.
Мыслительные добродетели выше нравственных, потому что
в их наращивании нет предела, за которым они
превращались бы в порок. Чем совершеннее фронесис, тем
ближе человек к божественному совершенству. Для
Аристотеля, как и для Платона, созерцание выше всякого
действия. Созерцание божественного совершенства уже есть
приобщение к нему.
Сущность нравственных добродетелей иная. Каждая из них
является «золотой серединой» между двумя пороками,
один из которых — «эллиптический» — состоит в
недостатке, а другой — «гиперболический» — в избытке
некоторого качества. Щедрость, например, Аристотель
толкует как добродетель, располагающуюся посредине
между пороками скупости (недостаток) и
расточительства (избыток). По такой же схеме в «Никомаховой
этике» анализируются еще 9 качеств: мужество,
рассудительность, великодушие и т.д. Характерной
особенностью человеческого действия, стало быть, и добродетели
Аристотель объявил возможность выбора или свободу
воли. По-гречески такая способность называлась προαίρεσις
(от αίρεω — «брать», «принимать», «выбирать»). К
области нравов были отнесены те действия человека, которые
связаны с выбором. Нравственные добродетели и поро-
80 Тема 3. Очерк истории этики

ки — это не страсти, данные нам от природы, а склад
души, основанный на свободном выборе. Добродетельным
быть трудно, потому что трудно найти середину.
Учитывая эту трудность, следует избирать как можно менее
дурной путь. Наибольшего осуждения заслуживает не тот,
кто немного отступает от середины, а тот, кто уходит
далеко на край. Надо подальше держаться от экстремальных
действий. Для этого важно узнать, к чему мы по природе
склонны, и увлечь себя в противоположную сторону.
Обобщая свое учение о нравственных добродетелях,
Аристотель делает сомнительный вывод, что благо
единообразно, а зло многолико. Этот вывод кажется убедительным,
если считать точной аристотелевскую схему отношения
между добродетелями и пороками: на каждую добродетель
приходится как минимум по два порока. Но схема неверна.
В ней почему-то не обращается внимания на то, что
между двумя противоположными пороками
располагаются две разные добродетели, а не одна. Между
скупостью и расточительством находится не только щедрость,
но и бережливость. То же, как легко убедиться, относится
и ко всем прочим качествам. Многоликость
характеризует не только зло, но и добро. Благо как таковое и
совершенство имеют более сложную структуру, чем
представлялось Аристотелю и его последователям-перипатетикам.
В своем учении Аристотель сделал слишком сильный упор
на количественную сторону дела. Порочность состоит
не столько в чрезмерности или недостаточности
действий, сколько в их односторонности· Стремясь к
какой-то одной ценности, порочное лицо совершенно
игнорирует противоположную ценность. Разврат, например,
как подмечал сам Аристотель, порочен не потому, что его
много, а в любом случае. Ради собственного наслаждения
развратник пренебрегает ценностью целомудрия.
Туманная завеса количественных различий мешает разглядеть
качественное различие благ. В итоге, поскольку благо
было истолковано как нечто единообразное, произошло
резкое сужение горизонтов произвольного выбора. Реальный
выбор мог производиться между благом и злом или между
двумя противоположными видами зла, в крайнем случае —
между большим и меньшим благом, и тогда это меньшее
Тема 3. Очерк истории этики
81

благо понималось как зло. Из такой ошибочной
интерпретации вытекала идея о том, что в свободе воли
проявляется ущербность человека, ибо существо, способное
выбирать между благом и злом, хуже существа, которое
способно выбирать только благо. У самого Аристотеля эта
возможность не была осознана как проблема, но со всей
остротой она выявилась позднее — в ожесточенных
спорах европейских философов о свободе или рабстве
человеческой воли. Аристотелевское учение о добродетелях
оказало огромное влияние не только на европейскую, но
и на арабо-мусульманскую этику. Учение о «золотой
середине» стало краеугольным камнем средневековой
нравственной философии, и от него, как от «раковины» в
металле, распространилась трещина по всему ее зданию.
Сама эта «раковина» состояла в поверхностном понимании
формы. Аристотель не придал должного значения тому,
что всякая форма представляет собой единство
противоположностей и потому не может быть статичной:
неподвижной и неизменной. Совершенство — это не точечное
состояние, а более или менее обширный диапазон, в
котором противоположности образуют единство, допустим,
щедрость совмещается с бережливостью, а мужество с
осторожностью. Свобода воли необходима человеку не для
того, чтобы выбирать между добром и злом (для этого
достаточно одного ума), но для выбора между двумя
равнозначными ценностями. Благо, даже самое высшее, всегда
альтернативно, всегда имеет две стороны, для выбора
которых и нужна особая способность. Аристотель,
патетически заявлявший о том, что Платон ему друг, но истина
дороже, был, однако, слишком зачарован платоновской
теорией идей, чтобы заметить, например, что практика
не менее ценна, чем созерцание.
Гедонизм и кинизм. Реакцией на возвышение
созерцательной мудрости стало движение, призывавшее
возвратить этос обратно к природе. В Северной Африке, в Кире-
нах расцвела сократическая школа киренаиков, которая
явила собой образец последовательного гедонизма. Ари-
стипп, основатель этой школы, протестуя против культа
добродетели в нравах, сделал вывод, что наслаждение
(ηδονή) выступает высшей целью человеческого су-
82 Тема 3. Очерк истории этики

ществования. Все остальное, в том числе и добродетель,
по отношению к этой цели служит только средством.
Самообладание и рассудительность, например, необходимы
человеку для того, чтобы сделать себя способным к
удовольствию и сохранить эту способность.
Счастье как остаточный результат многих отдельных
удовольствий тоже имеет значение, но оно не должно быть
целью жизни, потому что приходит само к тому, кто
нашел удовольствие. Общественное суждение об
удовольствиях не имеет ни малейшего значения: «Наслаждение
является благом, даже если оно порождается
безобразнейшими вещами...именно даже если поступок будет
недостойным, все же наслаждение остается благом, и к
нему надо стремиться ради него самого»18. Представления
о прекрасном и безобразном поддерживаются в обществе
для того, чтобы удерживать в рамках поведение низких
и неразумных людей. Для мудреца, который знает
истинную правду о человеке, в том числе о самом себе, нет
разницы между рабством и свободой, знатностью и безродно-
стью, честью и бесчестием, своим и чужим государством.
Трудно вообще найти такое действие, которое было бы
порочно с естественной точки зрения. Ни кража, ни блуд,
ни осквернение святынь сами по себе не противоречат
природе и могут быть совершены, если это кому-то
доставит удовольствие и есть надежда избежать наказания.
Учение киников Антисфена, Диогена Синопского, Кратета
и др. традиционно противопоставляется учению киренаи-
ков на том основании, что первые заявляли о своем
презрении к удовольствиям. Однако противоположные
позиции обосновываются одинаковой идеей о том, что слово
может отдалять человеческий нрав от природы.
Добродетельна для киников только та жизнь, которая является
максимально естественной, свободной от условностей,
ограничений и забот цивилизации. В обществе люди окружили
себя, как сетями, массою бессмысленных запретов и
предписаний, наделили ценностью те вещи, которые для
естественных потребностей человека совершенно безразличны,
и тем до крайности усложнили себе жизнь, извратили ее.
18 Диоген Лаэртский. 0 жизни, учениях и изречениях знаменитых
философов. М.: Мысль, 1979, с. 131.
Тема 3. Очерк истории этики
83

Прозвание киников (от «κύων» — «собака», в переносном
смысле «бесстыдный», «наглый») было дано
представителям этой школы за исповедуемый ими образ жизни. В нем
было много такого, что бросало вызов общественным
приличиям: подчеркнутая нищета убранства (грубый плащ,
надетый на голое тело, нищенская сума и посох),
проживание в бочке, готовность открыто удовлетворять
естественные надобности и т.п. Самым противоестественным
человеческим чувством, по их теории, является стыд.
Отсюда следует, что мудрость должна заключаться в
свободе от этого чувства, в презрении к публичному мнению.
Мудрец должен заботиться о том, чтобы быть, а не
казаться сильным. Толпа преимущественно состоит из негодяев
и распутников, поэтому киник, будучи добродетельным
человеком, должен отличаться от нее и одеждой, и
манерами. Именно эта составляющая кинического
мировоззрения послужила причиной для появления термина
«цинизм», обозначающего намеренное бесстыдство,
пренебрежение мнением окружающих.
Идеалом для киников выступал мифологический герой
Геракл, сочетавший в себе огромную физическую силу,
выносливость и житейскую непритязательность, умение
переносить любые тяготы и ограничиваться только самым
необходимым. Внешние факторы, такие как богатство и
слава, для счастья безразличны. «Достаточно быть
добродетельным, чтобы быть счастливым»19, — заявлял Анти-
сфен, признаваясь, что в кинической свободе от общества
(от семейных уз, отечества и т.д.) стремление к счастью
как полноте жизни заменяется самодостаточностью.
Стоицизм. Смещение акцента со счастья на добродетель,
которое наметилось в кинизме, достигло наивысшего
выражения в этике стоиков Хрисиппа, Зенона Китийского,
Эпиктета, Марка Аврелия, Сенеки. Эта школа, получившая
название от Пестрого портика (зала в Афинах), места
своих традиционных сборов, придала особое значение
органическому единству физики, логики и этики. Если
философию в целом уподобить яйцу, то этика будет желтком,
т.е. внутренней и самой главной частью. Законы челове-
19 Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых
философов. М.: Мысль, 1979, с. 237.
84 Тема 3. Очерк истории этики

ческого поведения соответствуют законам логики и
законам мироздания, потому что в основе всего пребывает
Логос, божественный разум.
Одной из центральных идей Стой было разграничение того,
«что в нашей власти», от того, «что вне нашей власти».
Есть ценности относительные и абсолютные, внешние и
внутренние. Здоровье, богатство и слава зависят не
столько от человека, сколько от внешних обстоятельств: от
того, кем были родители, в каком полисе выпало жить, какие
люди его окружают. Все эти вещи «вне нашей власти»,
по крайней мере, частично. В природе и обществе
господствует судьба. Ее предписаний отменить нельзя.
Невозможно сбросить с себя бремя, возложенное судьбой, но
нести его можно по-разному. Суть в том, чтобы «стойко
переносить все превратности случая, не споря с природой»20.
Такие вещи, как смерть, болезнь, бедность и позор,
являются внешним злом. Боль плоха не сама по себе. Как таковая
она просто естественна (стоики, пожалуй, первыми в
истории этики обратили внимание на это обстоятельство).
Порок возникает в личном отношении к боли. Если боль
лишает человека способности разумно действовать, то он
перестает быть человеком. Злом может быть только то, что
исходит от самого человека, но не то, что обрушивается
на него извне. В соответствии с этим целью жизни для
мудреца является свобода от зла, достигаемая в состоянии
апатии (бесстрастия) — полного контроля над своими
чувствами, как отрицательными, так и положительными.
Стоицизм внес значительный вклад в понимание
специфики нравственности тем, что сделал добродетель
практически единственным благом, а порок — единственным
злом. Благодаря стоикам в этике было осмыслено то
содержание нравственности, которое совпадает с должным.
Они первыми разделили обязанности на совершенные, или
прямые (κατόρθωμα), и обычные, или «средние» (κατήκον).
Обычные обязанности вытекают из организации
всякого живого существа. В них включается то, что
относится не к добродетели и не к пороку, а к вещам
безразличным: заботиться о собственном здоровье, обеспечивать
20 Сенека Л.А. Нравственные письма к Луцилию. Трагедии. М.: Худ.
лит., 1986, с. 228.
Тема 3. Очерк истории этики
85

себя средствами существования, чтить родителей, братьев,
отечество, любить друзей. Мировой разум добивается их
исполнения, вложив соответствующие стремления в
природу человека. Они могут быть выполнены любым
человеком, поэтому и называются средними или обычными.
Совершенные обязанности связаны с добродетелью и могут
быть исполнены только мудрецом. Руководящим
принципом его действий являются не естественные побуждения,
а разум, который способен постичь судьбу, необходимость
или божественное провидение в чистом виде.
Единственной добродетелью выступает фронесис — практическая
мудрость как знание добра, зла и безразличного. Все
остальные добродетели возникают только из нее.
Обязанностью мудреца является забота о собственном
совершенстве, а именно, о максимально возможном соответствии
своего поведения мировому закону, божественному
мироустройству. Он должен следовать этому долгу в любой
ситуации, а если обстоятельства не позволяют ему поступать
разумно — добровольно уйти из жизни, «как из
полного дымом помещения».
Стоическая этика стала одной из первых форм гуманизма,
выдвинув положение, что все плоды земные произрастают
ради человека, а люди существуют для людей, чтобы
оказывать друг другу взаимную пользу. Платон и Аристотель
в своей этике говорили о греках, стоики впервые
поставили в основание добродетели понятие человека вообще.
Эпикурейство. Противоположным стоицизму
направлением античной этики стало учение Эпикура (341-270),
изложенное позднее в поэме его римского
последователя Тита Лукреция Кара «О природе вещей». Эпикурейская
этика определяется как гедонистический эвдемонизм.
Лучшим состоянием для людей является безмятежный
покой — атараксия (от «ταραχή» — «волнение», «тревога»,
«страх»). Сделать жизнь безмятежной — значит
освободить ее от страданий и страха.
Возрождая идеи киренаиков, эпикурейцы полностью
подчинили добродетель достижению счастья. Добродетель,
с их точки зрения, является не целью самой по себе, а
средством, позволяющим наполнить жизнь прочными и
продолжительными наслаждениями. «Красоту, добродетель
86 Тема 3. Очерк истории этики

и тому подобное следует ценить, если они доставляют
удовольствие, если же не доставляют, то с ними следует
распрощаться»21. В соответствии с этим Эпикур считал,
что несправедливость не является безусловным злом. Она
плоха тем, что человек, поступивший несправедливо,
испытывает страх, будто его действия не останутся
скрытыми от тех, кто поставлен наказывать за них. Не следует
допускать несправедливости, чтобы не терзаться от
страха, а также ради того, чтобы не страдать самому,
претерпевая вред от других людей.
Главной добродетелью Эпикур назвал благоразумие, ценя
его выше, чем даже философию. От него происходят все
остальные добродетели. Благоразумие учит, что
«нельзя жить приятно, не живя разумно, нравственно и
справедливо, и наоборот, нельзя жить разумно, нравственно
и справедливо, не живя приятно»22. Быть
благоразумным — значит выбирать свои желания так, чтобы
избежать страданий. Желания бывают
— естественные и необходимые,
— естественные, но не необходимые,
— не необходимые и не естественные («вздорные»).
Первым, которые увлекают человека к пище, питью, покою,
нужно следовать всегда; вторым, например, любовным —
если они не влекут за собой значительных страданий;
а от последних (жажды известности, славы, власти и т.п.)
лучше вообще отказаться.
Самыми распространенными видами страха — второго
возмущающего фактора — выступают
— богобоязненность,
— боязнь смерти,
— страх перед неотвратимостью судьбы.
Страх перед богами, по Эпикуру, основан на суеверии —
ложной вере в то, что боги оказывают влияние на
человеческую жизнь. Это было бы верно, если бы боги
нуждались в людях, их жертвоприношениях и молитвах. Но они
самодостаточны, живут за пределами мира в
совершенном блаженстве и не испытывают потребности ни в
почитании со стороны людей, ни в их дарах. Для людей бла-
21 Материалисты Древней Греции. М.: ГИПЛ, 1955, с. 226.
22 Там же, с. 212.
Тема 3. Очерк истории этики
87

женная и самодостаточная жизнь богов может быть
только образцом подражания. Мудрец может уподобиться
богу, если он сделает себя независимым от других людей
и обстоятельств.
Не менее иллюзорна боязнь смерти: «Самое страшное из зол,
смерть, не имеет к нам никакого отношения, так как
когда мы существуем, смерть еще не присутствует; а когда
смерть присутствует, тогда мы не существуем»23. Она есть
не что иное, как разъединение атомов, составляющих
душу и тело. С разъединением прекращается всякое
ощущение, всякое и удовольствие, и страдание. Поэтому для
человека смерть — только вечный покой.
Судьбы тоже не следует страшиться, потому что она не
является неминуемой. В мире кроме необходимых событий,
какова смерть, бывают случайные и те, которые зависят
от нас. За необходимое человек не несет
ответственности, случай не постоянен, а главное внимание надо уделить
тому, что в нашей власти. Всякий человек может сделать
себя счастливым, если укроется от мирских потрясений
в кругу друзей и единомышленников. Удары судьбы
обрушиваются на тех, кто сам активно вторгается в
политическую жизнь. Чтобы оградиться от них, надо следовать
принципу: «Живи незаметно».
Эпикурейская атараксия нашла себе приверженцев не
только в Греции, но и в Риме, пользуясь определенным
влияниям до конца античной цивилизации. Новую жизнь она
обрела в эпоху Возрождения как оппозиционная линия
в развитии европейской этики. Ее эвдемонистический дух
противостоял стоическому и платоническому пафосу
христианства.
Скептицизм. Иную форму оппозиции явил собой античный
скептицизм, возникший в Ш в. до н.э. Скептиков Пиррона,
Энесидема, Секста Эмпирика и др., которые были
наследниками софистов, отличало недоверие к попыткам
практически всех философов связать добродетель с природой.
Греческое «σκέψις» означает «рассматривание»,
«исследование», «обсуждение»; в русском языке слово «скепсис»
утвердилось со значением «сомнение». Результатом
радикального сомнения названных философов стало убежде-
23 Материалисты Древней Греции. М.: ГИПЛ, 1955, с. 209
88 Тема 3. Очерк истории этики

ние, что различие между добром и злом, добродетелью и
пороком, справедливым и несправедливым существует не
по природе, а только во мнении людей. Стало быть,
нравственность является чисто человеческим установлением.
Энесидем составил десять «тропов» — доказательств
относительности всех наших представлений. Согласно
последнему тропу нравственная жизнь определяется пятью
самостоятельными факторами: индивидуальным
поведением, обычаями, законами, мифами и философскими
учениями. Ни один из этих факторов недостаточен для того,
чтобы провести четкую грань между добродетелью и
пороком. Нравы разных народов различны: «одно и то же
для одних справедливо, для других несправедливо, для
одних добро, для других зло»24. У египтян, например,
фараоны женятся на своих сестрах, у эллинов это запрещено.
Персы носят длинную до пят и пеструю одежду, эллины
признают ее неприличной. У тавроскифов закон
требует приносить чужеземцев в жертву, в Элладе
запрещается убивать человека вблизи святыни. Поведение и
философия могут противоречить друг другу даже у одного
народа. Киник Диоген, ночующий в бочке и
ограничивающийся только самым необходимым, призывает к
иному образу жизни, чем киренаик Аристипп, ратующий за
разнообразие чувственных удовольствий. Одни
философы признают человеческую душу смертной, другие
бессмертной. Большинство считает, что боги пекутся о
человеческой жизни, эпикурейцы же учат, что им нет дела
до людей.
Миф противоречит мифу, стоическая философия
эпикурейской, а в отношениях между законом и обычаем, мифом
и философией совпадение бывает как исключение.
Природа повсюду одна, а понятия о хорошем и дурном
различны. Следовательно, вопрос о том, что есть благо и зло,
надо решать совершенно независимо от того, как
устроен мир, и какова логика мышления. В жизни нужно
руководствоваться обычаями и законами своего государства
либо собственными чувствами и потребностями.
Значение практической философии исчерпывается разруше-
24 Диоген Лаэртский. 0 жизни, учениях и изречениях знаменитых
философов, с. 386.
Тема 3. Очерк истории этики
89

нием чрезмерного пристрастия к чему-либо,
предостережением от всякой односторонности. Для этого и
полезен скепсис. Он позволяет сохранить спокойствие души —
атараксию. Непреходящее этическое значение
скептицизма состоит в осуждении нравственной нетерпимости и
ограниченности. Данную позицию можно считать
исторически первым призывом к толерантности —
терпимому отношению к чужим ценностям.
Тем не менее, эпикурейство и скептицизм остались
периферийными явлениями культуры. Симпатии христианства
обратились к неоплатонизму и стоицизму, а ближе к осени
Средневековья популярность обрела этика Аристотеля.
Средневековая этика
Западноевропейское Средневековье· В раннем
Средневековье, вплоть до XII в., этика не была самостоятельной
сферой мысли. Ключевые этические проблемы
появлялись и решались внутри христианской теологии и
философии. Это не говорит, однако, об их периферийном
значении. Две сквозные для Средневековья теологико-фи-
лософские проблемы были одновременно и этическими
проблемами, по крайней мере, имели для этики
принципиальное значение. Это, во-первых, проблема
соотношения бытия и блага; во-вторых, взаимосвязи провидения
и благодати со свободой человеческой воли. Неизменным
вниманием пользовалось также учение о добродетелях
и пороках.
Коренному преобразованию античного учения о
нравственности способствовало добавление Иеронима, автора
латинского перевода Библии («Вульгаты»). В
комментариях на книгу пророка Иезекииля он добавил к трем
платоновским составляющим души: разумной, страстной
и вожделеющей, — четвертую, которую он назвал «syn-
teresis». Термин возник в результате описки: неверной
латинской транскрипции греческого слова «συνείδησις»,
которое употреблялось в Новом завете для обозначения
совести. «Синдересисом» (совестью) была названа та
способность человеческой души, которая является
«искрой сознания», озаряющей собственный греховный по-
90 Тема 3. Очерк истории этики

ступок. Благодаря этой способности человек осознает
определенное действие как грех: чувствует свою
вину и мучается от его совершения· Христианское
наследие позволило средневековой этике стать
«философией совести».
У истоков средневековой этики стоял Аврелий Августин
(354-430). Наиболее богаты этической проблематикой его
книги «Исповедь», «0 благодати и свободном
произволении», «0 граде Божием». В них переводится на язык
новозаветной философии любви неоплатоническая идея о том,
что бытие совпадает с благом. Бог, по Августину, не
только творит все сущее, включая человека, из ничего, но и
непрерывно поддерживает его существование.
Совершенство всякой вещи полностью совпадает с прочностью ее
бытия. Наилучшим является то, что обладает наибольшим
бытием; наихудшим — то, в чем содержится минимум
бытия. В благе выражается близость к Богу, а в зле — к
ничто, из которого Бог сотворил мир. Зло не имеет своего
собственного источника. Оно возникает только из-за
умаления vom лишения блага, т.е. бытия. В человеческом
поведении зло проявляется как грех. Грешником становится
тот, кто по своему произволу отступается от Бога,
теряет его поддержку и таким образом обрекает себя на
гибель, в последнем итоге — на адские мучения. Бог
является единственной причиной добра в мире и человеке,
но не является виновником зла.
Конечной целью человеческой жизни является спасение —
освобождение от морального зла (греха) и физического
зла (смерти). Те, кто будет спасен, получат жизнь вечную
и блаженную. Единственным путем спасения является
духовная любовь к Богу («Caritas»), доведенная, как
подчеркивает Августин, «до презрения к самому себе».
Спасение может быть только предметом веры и надежды,
поскольку своими собственными стараниями ни один
человек спастись не в состоянии. Для спасения необходима
божественная благодать — прямая помощь от Господа.
Она дается не всем, а только очень немногим избранным.
Причем, Божественным провидением изначально
предопределено, кто будет спасен, а кто погибнет.
Предназначенные к погибели не имеют любви и потому не смогут
Тема 3. Очерк истории этики
91

преодолеть своих греховных помыслов. Их природа
испорчена настолько, что грех опрокинет любые их благие
намерения, если бы таковые у них появились Избранных
к спасению Бог сам освобождает от греха и ведет к
блаженству, но не без усилий с их стороны. Этика,
собственно, и учит человека, предопределенного к спасению,
сотрудничеству с божественной благодатью.
Сотрудничество требует от него напряжения всех сил. Совершенствуясь,
он проходит один за другим следующие этапы: страх —
благочестие — знание — мужество — общительность —
очищение сердца — мудрость. Люди, избранные к
спасению, создают внутри земных государств духовное
сообщество — «град Божий». После явления Христа мировая
история представляет собой постепенное развитие этого
сообщества в борьбе с эгоистическим и греховным
окружением.
Учение Августина, будучи крайней формой религиозного
фатализма, с чрезвычайной остротой ставило проблему
свободы человеческой воли. Эта проблема в
христианском мировоззрении должна была возникнуть
неизбежно, поскольку оно ставило перед собой трудную задачу
осмыслить божественное всемогущество и всеблагость
в их единстве. Идея всемогущества предполагала, что все
в мире сотворено Богом, по крайней мере, ни одно
событие не может происходить без божественного согласия.
Идея всеблагости, т.е. Бога как абсолютного блага
исключала возможность возложить на него ответственность
за несчастья, пороки и преступления людей. От того, кто
есть высшее благо, не может исходить зла. Понятие о
свободе человеческой воли необходимо христианской
теологии для того, чтобы объяснить, откуда в человеческом
поведении появляется грех и порочные наклонности.
Неоплатоники, например, объясняли происхождение зла
материей, в которую, как в «темную грязь»,
погружаются совершенные идеи. Враждебные христианам манихеи
возводили грех и порок к злому богу, который
вмешивается в мирские дела наравне с добрым богом.
Христианские богословы, в том числе и Августин,
воспользовались для объяснения происхождения зла понятием
«liberum arbitrium» (свободного выбора). Человек, кото-
92 Тема 3. Очерк истории этики

рыи знает, что такое хорошо и что такое плохо, располагая
божественными заповедями, тем не менее способен
выбрать плохое. Эта способность и есть свобода воли.
Иными словами, это возможность слышать, но не
слушаться. Человек постоянно нуждается в божественном
руководстве, но может пренебрегать им. В отношении к Богу
люди подобны детям: по своей воле они способны
проказничать и шалить, а что-либо хорошее могут сделать
только под руководством того, кто разумнее и добрее их.
Исходная добродетель заключается в послушании, а
собственная воля может вести только к греху. «Как не в нашей
власти продолжать жить во плоти без надлежащего ее
питания, но не жить в ней в нашей власти, так же и жить
хорошо без помощи Божией, хотя бы и в раю, не было во
власти, но было во власти жить дурно»25. По своему
произволу, отказавшись от пищи, человек может перестать жить,
но не может сохранить жизни, если питания нет. Без
божественной благодати он может впасть в грех, но не в
состоянии творить добро. Таким образом, свобода воли
является отблеском божественного всемогущества, однако
настолько слабым, что самого по себе его хватает только
для греха, но не для добродетели.
Такое понимание свободы воли призвано создать
нравственный настрой самой высокой пробы. Верующий
человек отдается божественному зову безоглядно. Он творит
добро не для того, чтобы получить за него
вознаграждение в виде вечного блаженства, но со смирением в
сердце, допуская только надежду на то, что любовь к Богу,
вспыхнувшая в его душе, может быть свидетельством
незаслуженной благодати и его включения в число
избранных. Августин решительно протестует против
связи между благодатью и нравственными заслугами
человека. Веру нельзя превращать в торг между людьми
и Богом, что характерно для язычества с его принципом
«do ut des» («даю, чтобы ты дал»). Свободная воля Бога
не может быть связана никакими обязательствами,
даже нравственными. Божественная любовь к
конкретному лицу совершенно не зависит от морального поведе-
25 Августин Аврелий. 0 граде Божием. Минск: Харвест; М.: ACT,
2000, с. 702
Тема 3. Очерк истории этики
93

ния этого лица. Бог может возлюбить последнего
грешника, воспламенить веру и любовь в его сердце, и тогда
он отречется от своих грехов и обратится к Богу.
Однако, подобное учение о свободе и благодати не смогло
вполне согласовать друг с другом веру и нравственность.
Тщательно спрятанное в нем логическое противоречие
между признанием человеческой вины и отрицанием
заслуги вызывало протест нравственного сознания,
который вновь и вновь облекался в форму еретических
учений. Вина и заслуга органически связаны друг с другом.
Если праведная жизнь невозможна без божественной
благодати, то конечной причиной существования греха
выступает то, что Бог кому-то отказывает в своей
милости. Нравственности противопоказана любая
односторонность. Она теряет основу там, где разорвана связь между
деянием и воздаянием. Осознание такого разрыва
вылилось в еретическое движение пелагианцев. Ирландский
священник Пелагий стал страстным противником авгу-
стиновского фатализма как учения об отсутствии связи
между нравственным поведением человека и его
божественным избранием. По его аргументации,
божественная благодать дана человеку двояко: как знание
нравственного закона, с одной стороны, и как разумная
способность его природы делать выбор между добром и злом —
с другой. Но она не исключает его морального
самоопределения. Человек сам может выбрать для себя как вечные
муки, так и спасение. Свобода воли имеет не только
отрицательное, о чем учил Августин, но и положительное
значение. Первородный грех Адама не испортил
окончательно человеческой природы. В людях сохраняется
способность к добру, и если они не отказываются от нее, то могут
спасти себя своими силами.
Католическая церковь предпочла августиновское учение
о свободе воли, осудив пелагианство как защиту
человеческой гордыни и самонадеянности. Но проблема
согласования божественного руководства и самостоятельности
человека осталась болевой точкой теологии на
протяжении всего Средневековья. К ХШ в. отношение к
нравственным заслугам человека в католицизме существенно
изменилось. Оказалось возможным использовать их не только
94 Тема 3. Очерк истории этики

для своего собственного спасения, но даже предоставлять
их в виде «индульгенций» другим верующим для
облегчения из загробной участи.
По наследству от античной этики Средневековье получило
учение о добродетелях и пороках. В IV в. Евагрий Пон-
тийский на основе новозаветных текстов и под
стоическим влиянием выделил восемь основных пороков:
— чревоугодие (gula),
— блуд, или похоть (luxuria),
— алчность (avaritia),
— печаль (tristitia),
— гнев (ira),
— уныние (acedia),
— тщеславие (vana gloria),
— гордыня (superbia).
Последовательное преодоление этих пороков в «подвигах»,
начиная от поста и заканчивая смирением, составляло
восемь ступеней совершенствования верующего.
Августин раскрыл внутреннее содержание порока: те
сдвиги в душе человека, которые ведут к греховным
действиям. Алчность, по его рассуждению, это порок не золота,
а человека, любящего золото больше правды. Похоть —
это порок не красивых тел, а души, которая
предпочитает телесные наслаждения духовному соединению с тем,
что обладает непреходящей красотой. Тщеславие состоит
не в человеческих похвалах, а в такой любви к ним,
которая пренебрегает голосом собственной совести. Гордыня
коренится не в самой власти, а в душе, которая, страстно
стремясь господствовать над другими, презирает
справедливую власть мудрейшего.
В VI в. Григорий I Великий создал стандартную
католическую схему «семи смертных грехов», названную по
первым буквам соответствующих терминов «SALIGIA»:
— Superbia,
— Avaritia,
— Luxuria,
— Invidia (зависть),
— Gula,
— Ira,
— Acedia.
Тема 3. Очерк истории этики

Смертными грехами перечисленные пороки были названы
в отличие от обычных, или простительных, грехов, таких
как лень, нестойкость, малодушие и т.п. Подразумевалось,
что укоренение подобных отрицательных побуждений
в человеческом сердце лишает вечной жизни, если
положение не будет исправлено Божественной благодатью.
Таким порокам противостоят семь добродетелей, которые
в средневековой этике получили наименование основных:
— гордыне — смирение,
— алчности — щедрость,
— похоти — целомудрие,
— зависти — довольствование своим,
— чревоугодию — воздержание,
— гневу — спокойствие,
— унынию — упование (надежда).
Окончательную форму система добродетелей нашла в
средневековой схоластике. Добродетели были объединены
в группы на основе христианской числовой символики
(3 — 4 — 7). Первую и высшую группу образовали
богословские добродетели:
— вера,
— надежда,
— любовь.
В группу кардинальных добродетелей вошли:
— практическая мудрость,
— справедливость,
— мужество,
— умеренность.
Последнюю группу составляют семь названных выше
основных добродетелей.
Добродетель в целом была истолкована как качество души,
ведущей правильную жизнь, как результат устойчивого
взаимодействия божественной благодати с разумной
человеческой волей. Поскольку богословские добродетели
считались высшими, решающая роль в структуре
добродетели и нравственного поведения вообще была
отведена интенции — определенному душевному настрою на
повиновение господу или, наоборот, на удаление от
него. В оценке поступков намерение получило
определяющее значение.
96 Тема 3. Очерк истории этики

В своих трудах «Сумма теологии», «Сумма против
язычников», «Комментарии на Никомахову этику» Фома Ак-
винский (1225-1274) систематизировал этическую мысль
Средневековья, существенно усилив перипатетические
моменты. Моральная философия была разделена на три
части: монастику (учение о поведении отдельного
человека), экономику (учение о добродетелях домашней
жизни) и политику (учение о гражданских добродетелях).
На основе этих частей были упорядочены основные виды
нравственных обязанностей. Этические идеи Аквината
образуют фундамент современной католической этики.
Православное учение о нравственности. Восточная
версия христианства обнаружила особую склонность к
неоплатоническому кругу идей и потому на передний план
в ней вышло мистическое восхождение к Богу, а не
борьба с грехом. Фундамент православной этики заложили
Иоанн Хрисостом (347-407), Псевдо-Дионисий Ареопа-
гит (V-начало VI в.), Максим Исповедник (ок. 580-662),
Иоанн Дамаскин (ок. 675-753) и др. Христианскому
учению о благодати православные отцы церкви придали
форму синергизма — творческого взаимодействия
Божественных и человеческих сил. Центральным в этом
учение стало понятие Божественных энергий. Таковыми
выступают силы, посредством которых Бог, как
абсолютное благо, являет себя в мире и в человеке. Имена
энергий — 'Αγαθόν (Благо), Σοφία (Мудрость), 'Αλήθεια
(Истина), Αγάπη (Любовь) и т.д. Действие этих энергий в себе
верующий открывает посредством созерцания, к
которому ведет возвышающая аскетическая практика.
Необходимость аскетизма обусловлена тем, что Бог
противоположен всему сотворенному, и к созерцанию его
можно приблизиться только через отрицание тварного
в себе. Через отвлечение от всех чувственных и
умственных образов можно открыть в своей душе Божественный
образ. Он отличается от всех прочих тем, что одно его
появление в душе вызывает ее преображение. В процессе
созерцания происходит движение от низшего к
высшему — постепенное уподобление Богу. Между
человеком, чуждым христианской вере, и Богом
Псевдо-Дионисий располагает 15 ступеней, различающихся по ведению
Тема 3. Очерк истории этики
97

и совершенству: 6 человеческих и 9 ангельских. Низшие
существа могут общаться с Богом только через
посредничество высших.
В дальнейшем развитии православного учения о
нравственности процесс обожения человека, его соединения с
Богом был истолкован как единство трех моментов:
— метпанойи (покаяния),
— катарсиса (очищения души),
— апатии (обретения бесстрастия).
Метанойя — это процесс коренного обращения ума от
греховности к праведности, от гордыни к смирению. В него
включались возобновление крещения, очищение совести,
завет с Богом об исправлении жизни, примирение с
Господом через совершение благих дел, противоположных
прежним грехам, решительное самоосуждение и т.п.
Чтобы повернуть от зла к добру, необходимо открыть
наличие греха в самом себе, осудить, признаться в нем
духовному отцу или всенародно. Осознание греха есть первый
шаг к освобождению от него. Как и в католической этике,
в православии важнейшей нравственной способностью
человека считается совесть. Она понимается как
предостерегающий и обличающий голос ангела-хранителя,
данного человеку при крещении.
Катарсис представлял собой «упрощение» души —
освобождение ее от всевозможных примесей. Отвлекаясь от
множества побуждений и образов, душа как бы собирает себя
и возвращается к своему изначальному образу. В
борьбе со страстями, важнейшими из которых считались те
восемь, которые были выделены Евагрием Понтийским
(тщеславие, алчность, чревоугодие; а также блуд, гнев,
печаль, уныние, гордыня), обреталось совершенное
душевное состояние апатии, в котором соблазны теряли свою
действенную силу.
В центр внимания православия выходит любовь-агапе. В
отличие от западного христианства эта любовь не
противопоставляется познанию, но рассматривается в
органическом единстве с ним. Под любовью понимается такое
состояние человеческой души, когда из существующего ей
всего дороже познание Бога. Созерцание Бога предстает
как филокалия — любовь к божественной красоте.
98 Тема 3. Очерк истории этики

Как Божественная энергия, любовь является необоримой
возвышающей и связующей силой. Движимые ею высшие
существа заботятся о низших, равные сердечно
общаются между собой, а младшие устремляются к старшим
и вышестоящим, стараются уподобиться им. Спасение как
высшая цель жизни не может быть чисто индивидуальным
актом. Стремясь к соединению с Богом, человек собирает
своей любовью весь раздробленный грехом мир, чтобы
и он был преображен благодатью.
Божественная благодать не уничтожает природу, но
возвышает ее. Природу души православие понимает
платонически: как взаимодействие вожделеющей, яростной и
мыслительной частей. Каждой части присущи свои страсти —
выходящие из-под контроля душевные движения.
Вожделеющая душа подвластна чревоугодию и плотским похо-
тям, сластолюбию и алчности; раздражительная — гневу
и ненависти, мыслительная — забвению (тому, что
противоположно истине) и невежеству. Особой страстью
является уныние. Оно касается не отдельных частей души,
но охватывает все ее силы в целом и поэтому
излечивается труднее, чем все прочие страсти. Из них хуже
поддаются преодолению гнев и ненависть.
Страсть, предоставленная самой себе, становится пороком.
Порок возникает из того же материала, что и добродетель,
в том случае, когда ум человеческий не заботится о
возделывании собственной душевной природы. Плоха не пища
сама по себе, но состояние чревоугодия, когда влечение
к ней господствует над всеми остальными побуждениями.
Греховно не рождение детей, но похоть и блуд,
возобладавшие над всею душою. Не деньги и слава суть зло, но
алчность и гордыня. Согласно Максиму Исповеднику, все
душевные страсти могут быть возвышены на основе веры
в Бога. Первым действием веры является преображение
страха. Боязнь земных бедствий и лишений должна
превратиться в страх Божий. Боясь адских мучений,
верующий воздерживается от неистовых желаний. Воздержание
научает терпеливо переносить скорби и печали.
Способный терпеть уповает на Господа. Упование позволяет
отрешиться от всех земных пристрастий. Отрешение дает
чистую любовь к Богу.
Тема 3. Очерк истории этики
99

Двумя важнейшими средствами духовного преображения
человека служат Божественные заповеди и догматы
христианской церкви. С помощью заповедей производится
врачевание страстей, посредством догматов душа
озаряется светом Божественного знания. Толкованию догматов
в православии были посвящены «Филокалии» —
собрания святоотческих текстов. Первую «Филокалию»
составили в IV в. Григорий Богослов и Василий Великий на
основе текстов Оригена.
Духовное преображение представляет долгий и трудный
многоступенчатый процесс. В христианском платонизме
Максима Исповедника на первом этапе через исполнение
заповедей дух освобождается от страстей. На втором —
духовным созерцанием видимого освобождается от
страстных помыслов о земных вещах. На третьем происходит
освобождение от созерцания видимых вещей через
познание невидимого. Наконец, на последнем этапе
познанием Святой Троицы достигается освобождение от
знания невидимых вещей.
Восхождение на высшие ступени доступно не всем.
Сообразуясь с возможностями человеческой природы,
православное нравственное богословие выделило два круга
требований к человеку:
1) мирской, или светский, который менее суров и
доступен каждому верующему;
2) иноческий, или монашеский, который доступен только
для избранных и включает в себя обеты затворничества
(полного уединения), столпничества
(продолжительного стояния на священном камне — «столпе»),
постничества (жестких пищевых ограничений), молчания и др.
Монашеский образ жизни имел две разновидности:
общежитие и отшельничество. Первая разновидность
уподоблялась «белильне души», т.е. предполагала некую
предварительную нравственную ее обработку: стирание всякой
скверны, грубости, безобразия души. Монахи, живущие
в общине, побуждают друг друга к состязанию в подвигах.
Вторая разновидность подобна «красильне души», в
которой наедине с Богом совершенствовали себя те, кто уже
очистился от вожделения, злопамятности и
раздражительности, кто не испытывает нужды в помощи братьев.
100 Тема 3. Очерк истории этики

Характерным для православия является выделение трех
ступеней нравственного совершенства. Они
представляют собой своеобразный переход от должного к
«сверхдолжному». В творении добра, например, достигший
низшей ступени дает всякому просящему, средней — дает
и не просящему, высшей — не требует возвращения
долга, даже когда есть возможность вернуть. По
отношению к греховным помыслам сначала молятся об их
ослаблении, потом противоборствуют им, наконец,
стоят настолько выше их, что не испытывают с их стороны
никакого давления.
В отличие от августиновского предустановленного деления
на избранных и осужденных, православие не исключало
возможности спасения ни для кого. Дверь Царства Божия
открыта для всех, кто в нее постучится. Црехи и страсти
не укоренены в природе человека. Наоборот, ей
изначально дарованы определенные добродетели:
сострадание, любовь, вера, надежда. Другие добродетели выше
человеческой природы: чистота, безгневие,
смиренномудрие и т.п., — но они могут быть обретены в
сотрудничестве между верующим и Богом. «Всякому духовному
деланию, видимому или умственному, предшествует
собственное произволение и искреннейшее желание, которые
при содействии Божием приводятся в дело. Ибо если
первые не предварять, то не последует и второе»26. Восточное
христианство толковало свободу воли шире, чем западное.
На Руси первым опытом самостоятельного осмысления
православной этики стало «Слово о законе и благодати»
киевского митрополита Илариона (XI в.). Огромной
популярностью на протяжении нескольких веков пользовались
жития святых и мучеников, сначала переводные, потом и
оригинальные. Составленная во второй половине XVIII в.
«Φιλοκαλία» была переведена на церковнославянский
язык под названием «Добротолюбие». В XIX в. Феофан
Затворник создал ее русский перевод. Идеал
нравственного совершенства, явленный в личности Иисуса
Христа, постигается в своих различных аспектах через
личности святых подвижников. В том же XIX столетии идеи
26 Иоанн Лествичник. Лествица // Добротолюбие. М.: Фолио, 2001,
с. 221-222.
Тема 3. Очерк истории этики
101

православного учения о морали легли в основу русской
религиозно-нравственной философии — одного из
наиболее интересных явлений мировой этической мысли.
Этика Нового и Новейшего времени
Общие тенденции и проблемы новоевропейской
этики. В эпоху Возрождения этика приобрела особый статус
на основе переориентации с теоцентризма на
антропоцентризм. В ренессансном гуманизме отношение
человека к человеку выходит на передний план.
Как и в Средние века, в человеке превыше всего ценится бо-
гоподобие, но теперь оно понимается не как бесстрастие
и смиренномудрие, а как свобода и способность к
творчеству. Человек — это мастер, созидающий собственную
сущность. Путь к Богу лежит не через аскетическое
укрощение страстей, а через гармоническое развитие души
и тела. Возрождение культивирует идеал «всестороннего
человека»: физически развитого, энциклопедически
образованного, художественно утонченного, нравственно
совершенного. Важнейшие этические ориентиры
возрожденческого гуманизма — не уход от мира, а умение
преобразовать его так, чтобы он стал лучше для всех;
развитие собственных талантов в состязании с другими, чтобы
превзойти их в деятельности на общее благо. В
подобных ориентациях соединяются стоическая и
эпикурейская традиции античной этики: учение о том, что
нравственность самодостаточна, не нуждается во внешних
наградах, с одной стороны, и прославление блаженной
земной жизни, полной творческих радостей, — с другой.
Мишель Монтень добавил к эпикурейским и стоическим
мотивам здоровый античный скептицизм, который
рекомендует строить жизнь не по философским
спекуляциям, а так, как подсказывает живое чувство и интуиция,
не пренебрегая при этом соображениями личной пользы
и удовольствием. В дальнейшем эта линия развивалась
Ф. де Ларошфуко, Ж. Лабрюйером, П. Бейлем и др.
Таким образом произошел переход от универсальной тео-
номной этики к широкому спектру конкурирующих
систем, сводящим нравственность либо к природе, либо к ра-
102 Тема 3. Очерк истории этики

зуму, либо к гармонии той и другого. Наибольшее
теоретическое значение в данном спектре приобрели линии
противостояния между:
1) монизмом и плюрализмом,
2) рационализмом и эмпиризмом,
3) натурализмом и антинатурализмом,
4) деонтологическим и аксиологическим подходами и т.д.
Монизм и плюрализм в этике. Размежевание этических
систем начинается с онтологии — учения о бытии.
Одной из важнейших в этике Нового и Новейшего
времени стала линия противостояния монизма и плюрализма.
Самым последовательным защитником монистической
линии (от греч. μόνος — «один») оказался Б. Спиноза
(1632-1677). В дальнейшем ее продолжили Ф.Й. Шеллинг,
Г.В.Ф. Гегель, А. Шопенгауэр, Э. фон Гкртман, Г. Лотце и др.
В России фундамент монистической этики был заложен
«философией всеединства» B.C. Соловьева.
Мыслители данного ряда, исходя из субстанциального
единства мира, основывали нравственность на этом единстве.
Нравственные отношения между людьми толкуются в
монистической этике как безусловное подчинение отдельных
лиц «субстанции», «абсолютной идее», «мировой воле» или
«Всеединому». По исходной предпосылке, самым
совершенным бытием обладает только единое, а всякое
множество и раздельность являются неподлинными,
иллюзорными. В «Этике» Спинозы человек — частное и преходящее
состояние субстанции, его мысли и чувства — это то, что
думает о себе и чувствует сама субстанция, т.е. Бог.
Поскольку в Боге все одинаково необходимо и благостно,
«в природе нет ни добра, ни зла»27. Понятия о хорошем
и дурном возникают только в человеческом уме
вследствие его ограниченности и неспособности охватить все
в целом. Отдельная человеческая личность не может быть
самоценной, поскольку она составляет всего лишь момент
субстанциального единства. Наиболее совершенным в ней
является разумное постижение своей связи с целым, а
всякие мысли и особенно страсти, влекущие к изоляции и
самостоятельности — это признаки несовершенства. Самы-
27 Спиноза Б. Краткий трактат о Боге, человеке и его счастье // 06
усовершенствовании разума. М.: ЭКСМО-ПРЕСС, Харьков: ФОЛИО, 1998, с. 65.
Тема 3. Очерк истории этики
103

ми явными проявлениями несовершенства выступают
отрицательные чувства ненависти и презрения, а также
производные от них печаль, зависть и т.п. Но и такое
нейтральное чувство, как удивление, тоже должно быть
преодолено, поскольку оно вызывается неполнотой нашего
познания. Более того, Спиноза считает дурными и
вредными собственно нравственные чувства: угрызения совести,
раскаяние, честь и стыд, ибо они характеризуются не
активным отношением к жизни, а пассивным
претерпеванием. Самым совершенным чувством, с его точки зрения,
является «интеллектуальная любовь к Богу», которая
«составляет часть бесконечной любви, которой Бог любит
самого себя»28. По сути своей это даже не чувство, а
разумное стремление к единению со всем сущим. Высший
принцип спинозовской этики рекомендует: «Не смеяться,
не плакать, а понимать», т.е. подчинять все страсти разуму.
В последующем развитии монистической этики крайности
спинозизма были осознаны и частично устранены. Гегель
усмотрел в морали (субъективных понятиях о добре и зле)
и нравственности (общественных учреждениях,
регулирующих отношения между людьми) две следующие друг
за другом промежуточные стадии развития
объективного духа, иными словами, возвращения Бога к самому
себе. Корифей русской нравственной философии B.C.
Соловьев (1853-1900) в книге «Оправдание добра.
Нравственная философия» и др. работах о «всеединстве» обосновал
идею о гармонии всеобщего и единичного.
Нравственность, по его теории имеет глубокие бытийные корни,
опирается на «добрый смысл бытия». Бытие есть единство
Истины, Добра и Красоты, в котором Добру принадлежит
ведущая роль. Добро — это направление, в котором Абсолют
(Бог) развивается в мире: в природе и истории. В
человеке добро проявляется трояко, в зависимости от того, куда
направлено отношение. В отношении к тому, что ниже
человека, оно принимает облик стыда, к тому, что равно
ему, — жалости; к тому, что выше его, — благоговения.
Общим чувством, выражающим все эти виды отношений,
является любовь как отрицание себя ради другого или
утверждение себя в другом.
28 Спиноза Б. Этика// Усовершенствование разума, с. 838.
104 Тема 3. Очерк истории этики

Как целое монистическая этика характеризуется тем, что
ставит ценность единства или «соборности» (говоря
языком православия) на порядок выше ценностей
самостоятельности и свободы.
Онтологическим фундаментом плюралистической этики (от
лат. pluralis — «множественный») стало учение Г.В.
Лейбница о монадах — духовных единицах, которые в
совокупности образуют мироздание. Этика самого Лейбница с
плюралистической идеей связана слабо. В полной мере его
монадологию использовали И. Кант в учении о нравственной
автономии личности и самоценности человека, а также
И.Ф. Гербарт, который, основываясь на идее множества
«реалий» — простых нематериальных сущностей,
стремящихся к сохранению собственного своеобразия, — понимал
нравственность как взаимодействие уникальных
человеческих индивидуальностей. Идея множества свободных
субъектов ставит во главу угла этики понятие человеческого
достоинства. Дальнейшее развитие плюралистическая
линия получила, во-первых, в индивидуализме М. Штирнера
и Ф. Ницше; во-вторых, в этике диалога, основание которой
заложил Л. Фейербах своим учением о «Я» и «Ты». В XX в.
плюралистическая этика развивалась в рамках
персонализма (Н.О. Лосский, Э. Мунье, П. Рикер, М. Недонселъ и др.),
феноменологии (М. Шелер, Н. Еартман, Г. Райнер),
экзистенциализма (Ж.-П. Сартр, А. Камю, Н.И. Бердяев, Л.
Шестов и др.), «философии диалога» М. Бубера и М.М. Бахтина.
Наиболее резко плюралистический подход выражен в
экзистенциалистской этике. Существование человека
радикально отличается от бытия любой вещи осознанием
собственной конечности, смертности. Сокровенное
человеческое «Я» стремится не просто быть, но быть самим собой,
освободиться от тех неподлинных форм, которые ему
навязывает животная природа и общество, стригущее всех
под одну гребенку. В своей глубинной основе
нравственность совпадает со свободой как отрицанием всякого
внешнего и внутреннего диктата, бунтом против всего, что
связывает и ограничивает человеческую индивидуальность.
Рубеж прошлого и нынешнего столетий характеризуется
нарастанием плюралистических ориентации в этике,
которые особенно заметны в постмодернизме.
Тема 3. Очерк истории этики
105

Этический рационализм и эмпиризм* В теории познания
нового времени движение мысли определяла борьба
между рационализмом (от лат. ratio — «разум») и
эмпиризмом (от греч. εμπειρία — «опыт»). Она нашла свое
продолжение и в этике. С XVII в. европейская нравственная
философия пошла противоположными путями. Яснее всего
противоположность рационализма и эмпиризма
обнаружилась в полемике Г.В. Лейбница с Дж. Локком в книге
первого «Новые опыты о человеческом разуме» (1704).
Рационалистическая линия в этике, представленная также
Р. Декартом, Б. Спинозой, Н. Мальбраншем, А. Гейлинксом
и др., сделала акцент на общезначимости нравственных
требований и внеопытном их происхождении. Подлинно
моральные поступки люди совершают только тогда, когда
они руководствуются разумными правилами, так
называемыми «принципами» и «максимами». Ключевые
моральные понятия и суждения заложены в Божественном и
человеческом разуме как врожденные идеи или
предрасположенность к образованию подобных идей. Поэтому они
остаются неизменными у всех народов, во все времена,
если к ним не приписывать различных заблуждений и пред-
взятостей, проистекающих от особенностей человеческой
природы. Рационалисты считали разум источником
добродетелей, а возникновение страстей и пороков
связывали с деятельностью воображения.
Эмпиризм Ф. Бекона, Т. Гоббса, Д. Юма и др. взял курс на
выведение морали (правил и принципов поведения,
основных добродетелей и пороков, понятий о смысле жизни и
идеале) из природы человека, раскрывающейся в
опыте повседневной жизни. Осознавая существенные
различия в нравах, эмпирики учитывали известную
относительность моральных установлений и призывали к
терпимости по отношению к чужим ценностям.
Окончательному размежеванию рационализма и
эмпиризма в этике способствовал шотландский философ Д. Юм.
В книге «Трактат о человеческой природе» (1748) им был
высказан тезис о том, что из того, что «есть»,
никакими логическими средствами нельзя вывести то, что
«должно быть». Этика должна быть только психологией
морали, т.е. описанием нравственных переживаний лю-
106 Тема 3. Очерк истории этики

дей в реальной жизни. Ее задача — не выведение
разумных, общезначимых правил поведения, а анализ
человеческих эмоций и чувств. Вслед за своими
предшественниками А. Шефтсбери, Ф. Хатчесоном и др. Юм считал, что
в основе долженствования лежат особые чувства, или
аффекты. Они бывают положительными (приятными) или
отрицательными (неприятными) и возникают в отношении
либо к самому себе, либо к другому человеку. Коренное
положительное чувство в отношении к себе — гордость,
в отношении к другому — любовь. Соответственно,
основными отрицательными чувствами будут униженность
и ненависть. Из этой «тетрады» чувств происходит весь
остальной спектр положительных и отрицательных
нравственных переживаний. Положительные чувства в
морали играют более важную роль, чем отрицательные. Мораль
в целом вырастает из симпатии — естественной
склонности человека делать переживания других людей своими
собственными переживаниями.
В XIX в. методология этического эмпиризма развивалась
в утилитаризме и эволюционной этике Г. Спенсера. Идеи
эволюционной этики были популярны и в XX в. (Дж.
Хаксли и др.). Логический и лингвистический анализ
основных моральных чувств и соответствующих им терминов
стал предметом эмотивизма — этической
разновидности неопозитивизма (А. Айер, Ч. Стивенсон и др.). Мораль
как результат взаимодействия сознательных и
бессознательных структур личности стала предметом
рассмотрения в психоанализе 3. Фрейда и его последователей:
К.Г. Юнга, А. Адлера, Э. Фромма, К. Хорни и др.
Натурализм и антинатурализм. В плоскости
антропологии — учения о человеке — наибольшее значение для
этики приобрел вопрос о взаимосвязи морали и
врожденных качеств человека. От Средневековья
новоевропейская этика унаследовала проблему главного источника
нравственных способностей. В христианстве она
ставилась как проблема соотношения Божественной
благодати и свободного произволения человека. Августиновская
линия в решении этой проблемы была связана с крайне
негативной оценкой возможностей человеческой
природы, как испорченной первородным грехом. Достойное
Тема 3. Очерк истории этики
107

нравственное поведение, с такой точки зрения, не может
быть естественным результатом свободного развития
человека. Для него необходимо продолжающееся
воздействие сверхъестественной силы — благодати. Сущность
морали является всецело супранатуралистической.
Пелагианская линия, а также, в существенной степени,
восточное нравственное богословие усматривали действие
благодати в изначально добрых свойствах человеческой
природы, что в новое время дало возможность
утверждения натуралистической позиции в этике. Натуралисты
трактовали мораль как продукт человеческой природы,
выражение ее фундаментальных свойств. Наиболее
последовательным защитником этой позиции оказался
французский просветитель Ж.-Ж. Руссо (1712-1778). По его
основной посылке, человек рождается свободным и
предрасположенным к добру. Основанием добра в человеческой
природе выступает любовь к самому себе и другим
людям. Важнейшие нравственные качества представляют
собой развитие этого основания в подходящих условиях.
Из любви к другим людям вырастают сострадание,
жалость, милосердие, альтруизм как готовность к
самопожертвованию. Врожденным является голос совести,
безошибочно указывающий человеку на то зло, которое он
причинил другим. Рабство и порочность в общественной
жизни возникают из-за непрерывно продолжающегося
грехопадения — введения общественного
неравенства и государственно-правовых средств его защиты.
Неравенство побуждает людей соперничать друг с другом
и превращает их во врагов.
Восстанавливая в правах киническую этику, Руссо
попытался показать разрушительное воздействие на нравы и
государства, и науки, и искусства, т.е., всего того, что
именуется цивилизацией и культурой. Культура
распространяет среди людей лицемерие, побуждая их надевать маски.
В результате люди, особенно представители «света»
теряют свое настоящее лицо и вместе с ним искреннюю
дружбу, уважение и доверие. Кроме того, культура несет ре-
флектированное отношение к нравственным правилам,
а рефлексия подрывает незыблемость этих правил.
Люди, развив свой ум и чувственность, окунулись в роскошь,
108 Тема 3. Очерк истории этики

извращенность, рабское служение страстям и
многочисленные пороки. Парадоксальный вывод Руссо утверждает,
что степень просвещенности и культуры обратно
пропорциональна нравственному совершенству. В России
близкую позицию занимали Л.Н. Толстой и его последова-
тели-«толстовцы», взявшие курс на «нравственное
опрощение». Но такая позиция не только утопична и
реакционна. Она ставит под сомнение всякое образование и
воспитание, а при последовательном проведении обещает
превратить людей в новую породу животных.
На противоположном полюсе находилась точка зрения,
защищаемая в эпоху Возрождения Н. Макиавелли, а после
него Т. Гоббсом (1588-1679). Естественное состояние
человека, с этой точки зрения, находится на максимальном
удалении от нравственности. Лучшей, самой емкой
характеристикой природных отношений между людьми
является афоризм римского комедиографа Плавта: «Человек
человеку — волк». От рождения люди стремятся завладеть
всем, что им нравится; под влиянием страха — убежать
от опасных объектов; под воздействием гнева —
отстранить или уничтожить то, что им мешает. Явственнее всего
истинная природа человека проявляется в младенческом
состоянии. Ребенок, если не дать ему то, чего он захотел,
плачет, сердится и даже пытается бить своих родителей.
В принципе таким же, по Гоббсу, является и поведение
дикарей, не знающих государственного устройства и
законов. Только возможностей для удовлетворения своих
стремлений и проявления гнева у них намного больше.
Поэтому взаимодействие между двумя существами
сводится, как правило, к нанесению ущерба друг другу. В тех
границах, которые полагаются способностью
передвижения, совокупность дикарей находится в состоянии
«войны всех против всех». Постоянным поводом этой войны
служит одинаковое желание двоих завладеть вещью,
которая может быть потреблена только одним, и примерное
равенство их сил. По своей природе человек стремится
к выгоде и почету, а любовь и другие нравственные
чувства возникают только благодаря образованию различных
сообществ и воспитанию. Нравственность во всех своих
проявлениях выступает искусственным продуктом. Ус-
Тема 3. Очерк истории этики
109

ловие ее возможности составляет договор между людьми.
Для заключения подобного договора необходим язык как
элементарная знаковая система. Договор создает в
отношениях между людьми заведомое неравенство, так как он
основан на отказе участников от существенной части
своих прав, прежде всего от права посягательства на жизнь
другого человека. Вместо естественной свободы действий
устанавливаются обязательные ограничения, из которых
постепенно и вырастает мораль.
Основой, на которой покоятся эти ограничения, является
разумное представление о том, что исходное благо для
людей — мир, а коренное зло — война. Для реализации
стремления к миру необходимо придерживаться
соглашений. Это есть, собственно говоря, первая нравственная
норма. Мораль начинается с верности данному
обещанию, с отказа от обмана« Ее первым понятием
является справедливость, а общим принципом,
охватывающим все ее содержание, — «золотое правило
нравственности» («не делай другому того, чего ты не хочешь,
чтобы сделали тебе»).
Особый смысл антинатуралистическому пониманию
нравственности придал в конце XIX в. Ф. Ницше.
Искусственность морали он истолковал как причину ее пагубности
для жизни. Идея общественного договора превратилась
у него в идею «заговора». В духе греческих софистов
Ницше усмотрел в моральных ограничениях средство
обуздания здоровой человеческой природы, которым хитро
воспользовались люди выродившиеся, больные и слабые.
«Воля к власти» — неотъемлемое свойство всякой жизни —
в них подавлена болезнью и замещена «рессентиментом» —
бессильной завистью и злорадством, тайной ненавистью
неудачников к людям сильным и счастливым. Не будучи
в состоянии одержать победу в открытой жизненной
борьбе, люди с рабскими душами тайным соглашением
приняли и навязали всем правила игры, которые выгодны
только для них и вредны для «расы господ». Таким образом
возникла сначала рационалистическая этика Сократа, а
потом и христианское учение о нравственности. Подлинная
нравственность, как заявлял Ницше, должна быть не
человеческой, а «сверхчеловеческой» и пониматься «по ту сто-
110 Тема 3. Очерк истории этики

рону добра и зла». В XX в. договорно-искусственное
происхождение нравственности отстаивала фрейдистская
этика, прежде всего, сам основатель психоанализа. «Сверх-Я»,
как главная нравственная инстанция, возникает в
результате перемещения во внутренний план договорных
ограничений, установленных доисторическими братьями после
бунта и свержения праотца. Будучи продуктом культуры,
мораль служит своего рода «намордником»,
сдерживающим животные порывы человеческого естества.
Особняком по отношению к дилемме натурализма и
антинатурализма стоит супранатуралитическая этика, которая
выводит мораль их сверхъестественного источника. В
различных вариантах теономной этики (неотомизм,
неопротестантизм и т.д.) акцентируется либо благодатный
характер нравственных качеств, либо личные заслуги человека
в исполнении Божественных заповедей.
Должное и ценности· В учении о духе (пневматологии)
этическая мысль пошла по пути противопоставления
принципов и ценностей как важнейших детерминирующих
факторов. Что является решающим в становлении
человека как духовно-нравственного существа: подчинение
стоящим выше него заповедям или стремление к тому,
что он сам воспринимает как благо? Различные ответы
на этот вопрос обусловили противостояние деонтологиче-
ского и аксиологического подходов. За первым стояла
традиция стоицизма и ветхозаветной морали. Ее защитником
выступил немецкий философ Иммануил Кант (1724-1804),
который внес самый значительный вклад в развитие этики
Нового и Новейшего времени. В книгах «Основание
метафизики нравов», «Критика практического разума»,
«Метафизика нравов» и др. Канту в определенной степени
удалось решить ту задачу, которую поставил Юм, — свести
воедино все существовавшие ранее способы объяснения
нравственности и таким образом совершить в этике
переворот, подобный коперниканскому. У рационализма Кант
заимствовал идею о том, что нравственные требования
должны иметь единый для всех, общезначимый характер
и быть продуктом разума, ибо только разум может
обеспечить истинную всеобщность. Более того, основоположник
немецкой классической философии попытался свести все
Тема 3. Очерк истории этики

нравственные требования к одному высшему принципу.
Этот принцип был назван грамматическим термином
«категорический императив» (безусловное повеление) и
развернут в трех основных формулировках:
1. «...Поступай только согласно такой максиме,
руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать,
чтобы она стала всеобщим законом»29.
2. «...Поступай так чтобы ты всегда относился к
человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого также
как к цели и никогда не относился бы к нему только как
к средству»30.
3. «Поступай «исходя из максимы своей воли как такой,
которая могла бы также иметь предметом самое себя
как волю, устанавливающую всеобщие законы»31.
Эти формулировки категорического императива являются
дальнейшим развитием «золотого правила
нравственности», выдвигаемого практически всеми этическими
системами прошлого, как религиозными, так и светскими.
Правда, сам Кант отрицал эту связь и уверял, что они
выводятся чисто логическим путем из понятия «разумного
существа вообще». Отмежевываясь от эмпиризма, он
считал, что высший принцип нравственности нельзя
вывести из реальных нравов, а предметом этики является не то,
как люди поступают, а как они должны поступать.
Кантовское учение о категорическом императиве внушает
подозрение об обратной переориентации с христианской
этики любви на иудейскую этику закона и послушания.
Единственным по-настоящему нравственным мотивом
Кант провозглашает не любовь, симпатию или
благожелательность, а чувство долга, уважения к закону. Однако
глубинный смысл кантовской критики практического
разума не в законническом раболепии. Суть морали состоит
не в подчинении человека каким-то внешним по
отношению к нему силам, а в установлении своего собственного
закона, одинакового для всех. Кантовская этика
представляет собой специфическую форму гуманизма. Благодаря
29 Кант И. Основы метафизики нравственности. М.: Мысль, 1999, с. 196.
30 Там же, с. 206.
31 Там же, с. 210.
112 Тема 3. Очерк истории этики

способности к универсальному законодательству человек
сам придает себе высшую ценность (достоинство),
которая ни при каких обстоятельствах не допускает
использовать его только как средство для чьих-либо целей, т.е.
безусловно запрещает обман и насилие в отношении к нему.
В основе человеческого достоинства находятся
принадлежность к особому порядку бытия и свобода воли, как
способность подчиняться законам, установленным
самому себе. За моралью признается ее метафизическая
глубина — голос непостижимого внутреннего Я,
относящегося к воспринимаемому Я как сущность к явлению.
Кант возвеличил мораль долга, безусловных правил и
принципов, которым люди должны следовать независимо от
того, к каким практическим последствиям приведет их
поведение. Последующая нравственная философия осознала
известную односторонность такой позиции. В противовес
деонтологической этике стала развиваться
аксиологическая этика, которая отдавала приоритет не должному, а
ценностям, не обязанностям человека, а его благу. В самой
решительной оппозиции к кантовской этике долга
оказался утилитаризм И. Бентама (1748-1832) и Дж.С. Милля
(1806-1873), для которых высшим основанием
приемлемости поступков стали их практические следствия.
Конечной целью морали, с их точки зрения, может быть только
«наибольшее счастье для наибольшего числа людей».
Мораль не является сверхъестественной силой, но
возникает во взаимодействии людей и призвана сделать их
максимально полезными друг для друга. Живя в обществе,
человек не должен отказываться ни от собственной пользы,
ни от удовольствий, если они не влекут за собой
значительных страданий и не строятся на несчастье других
людей. Наилучшим в нравственном отношении будет тот
поступок, который в наибольшей степени удовлетворяет
потребности всех причастных к делу людей и в наименьшей
степени вредит кому-либо. Нравственность представляет
собой своеобразную калькуляцию выгод и потерь,
удовольствий и страданий, чтобы итог всегда оказывался
положительным. Утилитаристская этика вполне соответствовала
«духу капитализма», что обеспечило ей непреходящую
популярность, особенно в прикладной этике бизнеса.
Тема 3. Очерк истории этики
113

Ближе к кантовскои этике долга располагается другой,
неутилитаристский вариант аксиологической этики. Его
представили философы феноменологической
ориентации М. Шелер (1874-1928) и Н. Гартман (1882-1950).
Сущность нравственности составляет ориентация на
мир объективных ценностей, который возвышается
над повседневной жизнью» Эти ценности
иерархически организованы, имеют абсолютный смысл, лежащий вне
времени и пространства, и даны человеку в особом «ин-
тенциональном чувствовании», в акте нравственной
интуиции. Иными словами, человеческий дух представляет
собой систему, неразрывно связанную с этими
ценностями. Они являются кодом, записанным в структуру
духа, особыми силами, которые приводят духовность в
движение. Нравственное достоинство действия никак не
зависит от предметных результатов, к которым оно ведет,
а всецело определяется соответствием или
несоответствием этим ценностям. Поступок может не давать ни
пользы, ни удовольствия, но он останется совершенным,
если мотивом его выполнения послужила объективная
ценность.
Этика в России. Самобытная этическая мысль
складывается в России с XIX в. на основе плодотворного контакта
между философией и православием. Наибольший вклад
в ее развитие внесли B.C. Соловьев, H.A. Бердяев, Н.О. Лос-
ский, С.Л. Франк, П.А. Флоренский, С.Н. Булгаков, Б.П.
Вышеславцев и др. Центральными в русской религиозно-
нравственной философии стали понятия «всеединство»
и «София». На их основе произошло соединение
онтологии, гносеологии, пневматологии и этики. Итогом
явился комплекс идей:
— мир — это живое целое, идеальной основой которого
является София — Премудрость Божия;
— человеческий дух имеет глубокую внутреннюю связь
с этой основой;
— данная связь выражается в свободной творческой
активности человека;
— основу общественных связей составляет всеединство,
проявленное как соборность — «слитность
человеческих душ в Боге».
114 Тема 3. Очерк истории этики

В СССР этика долгое время воспринималась как придаток
политики. Общечеловеческое содержание морали и ее
религиозные основы отрицались. Мораль понималась как
духовное оружие, используемое классами и партиями в
борьбе друг с другом. Идеология марксизма-ленинизма,
утвердившаяся в качестве единственно допустимой после
победы социалистической революции, отличалась
двойственным отношением к этике. С одной стороны, она
широко использовала традиционный набор нравственных
понятий о справедливости, долге, совести и т.п., а с
другой — пыталась отделить научное понимание общества
от этики. Активно и умело прибегая к моральной
риторике, В.И. Ленин, например, признавал правильным
утверждение В. Зомбарта о том, что «в самом марксизме от
начала до конца нет ни грана этики»32. Это, разумеется, не так.
Главное содержание марксизма — нравственный протест
против эксплуатации человека человеком.
Только в 60-70-е гг. усилиями A.A. Гусейнова, О.Г. Дробниц-
кого, А.И. Титаренко и др. было развито учение о
нравственности как относительно самостоятельной форме
общественного сознания, выполняющей уникальные
функции, отличные от права, обычая, экономики, политики
и других способов регуляции поведения людей в
обществе. В условиях жесткого идеологического диктата,
когда область свободных исследований была
ограничена отдаленными эпохами и частной жизнью человека,
советские ученые, проявляя личное мужество,
находили возможности творчески развивать этические
проблемы. В постсоциалистический период российской истории
этика развивается, во-первых, путем восстановления
искусственно разорванных религиозно-философских
корней, во-вторых, посредством активных международных
и межконфессиональных контактов. Результаты
исследований ведущих этиков современной России A.A.
Гусейнова, Р.Г. Апресяна, В.Н. Назарова, Е.Л. Дубко, Ю.В. Со-
гомонова, В.И. Бакштановского, A.B. Разина, Б.О. Нико-
лаичева и др. вошли в содержание теоретической части
данного учебного пособия.
32 Ленин В.И. Экономическое содержание народничества // Поли,
собр. соч. Т. 1, с. 440.
ТемаЗ. Очерк истории этики
115

ЛИТЕРАТУРА:
Августин А. О граде Божием. М.: ACT, Минск: Харвест, 2000, с.
635-704.
Аристотель. Никомахова этика // Соч. в 4 т. Т. 4. М.: Мысль, 1983.
Гоббс Т. О гражданине. // Избранные произведения в 2 т. Т. 1. М.:
Мысль, 1964, с. 298-342.
Гусейнов A.A. Античная этика. М.: Гардарики, 2003.
Гусейнов A.A., Иррлитц Г. Краткая история этики. М.: Мысль,
1987.
Иванов В.Г. История этики древнего мира. Л.: Изд-во ЛГУ, 1980.
Иоанн Лествичник. Лествица // Добротолюбие. М.: ACT, Харьков:
ФОЛИО, 2001.
Кант И. Основание метафизики нравов // Лекции по этике. М.:
Республика, 2000.
Лейбниц Г.В. Новые опыты о человеческом разумении // Соч.
в 4 т. Т. 2. М.: Мысль, 1983, с. 90-108.
Лосский Н.О. Условия абсолютного добра. Основы этики. М.:
Политиздат, 1991.
Максим Исповедник. Четыре сотни глав о любви //
Добротолюбие. М.: ACT, Харьков: ФОЛИО, 2001.
Мунье Э. Персонализм // Манифест персонализма. М.:
Республика, 1999, с. 468-523.
Ницше Ф. По ту сторону добра и зла // Соч. в 2 т. Т.1. М.: Мысль,
1990, с. 306-358.
Платон. Государство. Кн. I, IV, VIII, IX // Соч. в 3 т. Т.З. 4.1. М.:
Мысль, 1972.
Платон. Протагор // Соч. в 3 т. Т. 1. М.: Мысль, 1968.
Секст Эмпирик. Против ученых. // Соч. в 2 т. Т. 2. М.: Мысль, 1976,
с. 7-50.
Соловьев B.C. Оправдание добра. Нравственная философия//
Соч. в 2 т. Т. 1. М.: Мысль, 1988.
Спиноза Б. Этика. М.: ЭКСМ0-ПРЕСС, Харьков: ФОЛИО, 1998, с.
681-844.
Цицерон М.Т. Об обязанностях // 0 старости. О дружбе. Об
обязанностях. М.: Наука, 1975.

Тема 4.
ОНТОЛОГИЧЕСКИЕ
ОСНОВАНИЯ
НРАВСТВЕННОСТИ
Теоретическую часть этики целесообразно начинать с
самой общей философской проблемы — отношения морали
к бытию. Опираясь на прочную онтологическую
традицию, мы будем исходить из предпосылки, что
нравственность укоренена в бытии и является его
закономерным продуктом· Правда, она относится скорее не к
бытию, а к становлению — переходу от небытия к бытию,
от менее совершенного к более совершенному. Бытие
содержит в себе нравственность как возможность и даже
более чем возможность. Силы и тенденции, действующие
в нем, закономерно ведут к рождению морали. Образно эту
закономерность можно представить как движение
путников к вершине поросшей лесом горы. Друг друга они
не видят и на встречу не надеются, избирая каждый для
себя особый путь, сообразно своим желаниям. Но
встреча произойдет обязательно, если только они, выбившись
из сил, не остановятся в пути или не повернут обратно.
Мораль необходимо появляется там, где бытие,
развиваясь, достигает определенной степени совершенства.
Бытие качественно не однородно. В нем наличествуют
более высокие и более низкие уровни, а нравственность
вырастает из этой неоднородности, представляя собой
движение от низших уровней к высшим. Рассматривая
это движение, мы будем опираться на онтологию
немецкого философа Н. Гартмана. Он выделил четыре уровня,
или слоя бытия:
— неорганическое бытие, а именно, мир физических тел
и процессов;
Тема 4. Онтологические основания нравственности
117

— органическое, т.е. жизнедеятельность растительных и
животных организмов;
— душевное — психическая жизнь животных и человека;
— духовное — мир математических объектов и идеальных
ценностей.
Каждый из этих уровней обладает спецификой, которая
определяется характером основных действующих сил.
Нравственность возникает, очевидно, на переходе от
душевного уровня к духовному, но предпосылки ее возникновения,
движение по направлению к ней проявляются уже на
самом первом, низшем уровне.
Мораль и неорганическое бытие
Неорганическое бытие максимально удалено от
нравственной жизни. Обходиться с человеком как с вещью — значит
проявлять крайнюю степень безнравственности. Во
взаимодействии вещей и протекании физических процессов
нравственность представлена лишь как чрезвычайно
абстрактная и отдаленная возможность. Но если бы такая
возможность отсутствовала совсем, возникновение
нравственности являлось бы ничем не детерминированным
преобразованием материи. Очевидно, в неорганическом
бытии присутствуют силы, согласованное действие
которых образует, через несколько промежуточных звеньев,
основу последующей моральной регуляции. Важнейшими
из таких сил являются притяжение и инерция.
Благодаря притяжению происходит объединение отдельных тел
друг с другом и образование сложных систем, благодаря
инерции тела остаются самими собой, сохраняют некую
устойчивую структуру.
Тяготение и инерция действуют в противоположных
направлениях. В том физическом явлении, которое
называется «гравитационным коллапсом» или «черной дырой»,
границы между отдельными телами снимаются, и эти тела
становятся как бы одним телом столь невероятной
плотности, что даже световое излучение не может преодолеть сил
тяготения. В зависимости от массы тела притяжение
действует в активной или пассивной форме. Более массивные
тела притягивают к себе меньшие по массе; те, соответст-
118 Тема 4. Онтологические основания нравственности

венно, притягиваются к большим. Инерционные силы,
открытые впервые Г. Галилеем, в своем предельном
выражении, т.е. в абстракции от сил притяжения,
представляют собой тенденцию к сохранению наличного состояния,
будь то состояние движения или покоя (который всегда
относителен). Если тяготение представляет собой
взаимодействие и непосредственно выражается в нем, то
инерция — это сила, которая направлена против
взаимодействия и выражается опосредованно в сопротивлении,
отталкивании, вязкости, прочности, затухании колебаний и т.п.
Неорганический мир — это противоречивое сочетание
притяжения и инерции, неоднородности и однородности,
непрерывности и дискретности. Он имеет системную
организацию, т.е. являет собой бесконечную совокупность
относительно открытых и относительно замкнутых систем.
Открытость системы — в ее способности включать в свой
состав другие системы как элементы или включаться в
более сложные системы в качестве элемента. Закрытость
системы обусловлена тем, что ее наличные элементы
связаны между собою более прочно, чем с элементами других
систем. Возможно, инерционность является частным
случаем относительной закрытости системы или, наоборот,
закрытость системы есть следствие сил инерции. Быть
для неорганической системы значит: 1) вступать во
взаимодействие с другими системами, 2) сохранять
качественную определенность. Процесс перехода от небытия к
бытию называется, как известно, возникновением, обратный
процесс — уничтожением.
Вследствие системной организации бытия в нем
присутствуют существенные и несущественные связи, происходят
положительные и отрицательные изменения.
Положительно такое изменение, когда определенная система
включается в другую, более объемную систему, не утрачивая
при этом своей относительной закрытости, т.е.
продолжая пребывать тем, чем она была до включения.
Отрицательное изменение — это разрушение какой-то
системы: либо ее распад на не связанные друг с другом, более
простые элементы, либо поглощение другою системой,
ведущее опять-таки к уничтожению прежних
внутренних связей.
Тема 4. Онтологические основания нравственности
119

Различие существенных и несущественных связей
полагается пространственно-временными границами системы.
Быть существенным — значит иметь определенное
значение для системы, в конечном счете, влиять на ее
существование или несуществование. Самое существенное
негативное значение для системы имеют те изменения,
которые нарушают равновесие действующих сил. Силы,
которые поддерживают внутренние связи системы, не
выдерживают напора внешних воздействий, и система
разрушается. Однако степень совершенства системы
определяется не только ее прочностью, но некоторым сочетанием
прочности и подвижности. Наряду с инерцией в
неорганическом бытии действует притяжение, наряду с
относительной замкнутостью системы существует ее
относительная открытость. Более совершенна та система, которая
способна не только сохранять устойчивость, но и включаться
в более обширные системы. Плазма и твердое состояние
вещества образуют как бы два полюса, между которыми —
посередине или близко от середины — находится
оптимальное сочетание устойчивости и подвижности.
Для сравнения неорганических систем по степени
совершенства в естествознании используются понятия хаоса
и порядка. Мерой хаотичности состояния системы в
термодинамике выступает энтропия. Согласно второму
началу термодинамики, в закрытых системах энтропия
возрастает. Иными словами, в них происходит структурное
упрощение, нарастание однородности элементов и
случайности связей между ними. В пределе система
достигает абсолютного равновесия. Порядок, как
противоположность хаосу, выражается в том, что элементы системы
действуют согласованно друг с другом, например, каждый из
них изменяет характер движения одновременно со всеми
остальными. Различие между хаосом и порядком
является объективным, но относительным. При определенных
условиях на уровне неорганического бытия из хаоса
возникает порядок, т.е. наблюдается переход из менее
совершенного состояния в более совершенное.
Возможности такого перехода изучаются синергетикой — наукой
о самоорганизующихся системах, возникшей в XX в. на
стыке различных отраслей (И. Пригожий и другие предста-
120 Тема 4. Онтологические основания нравственности

вители Брюссельской школы, СП. Курдюмов и его
последователи в Москве и др.). В синергетических
исследованиях была обнаружена и описана способность к
самоорганизации в некоторых неорганических системах. Примером
самоорганизующихся процессов являются химические
реакции автокатализа. В таких процессах будущее
состояние системы воздействует на ее настоящее
состояние, как бы притягивает его к себе. Отдельные элементы
внезапно начинают действовать как согласованный
ансамбль, приобретают загадочную способность
реагировать друг на друга, причем на весьма значительных
расстояниях. Скопление частиц в таком состоянии
становится системой в собственном смысле.
Наиболее общую основу нравственности составляет
способность к самоорганизации, к превращению хаоса
в порядок. Коренным отличием этой способности в
моральной жизни выступает то, что противодействие
энтропии приобретает осознанный и целенаправленный
характер. Роль силы притяжения играет идея высшего блага,
вернее, то, что составляет ее предмет, а состояние
равновесия приобретает форму душевной устойчивости и
покоя: апатии или атараксии, удерживающих от падения
на более низкий уровень бытия. Мораль есть
своеобразный компромисс между притяжением и инерцией. С одной
стороны, она делает человека открытым миру,
вовлекает его в водоворот жизненных связей и событий
(иногда почти «турбулентного» характера); с другой —
закрывает и обособляет его, побуждает остаться
«наедине с собой» и в самом себе.
Мораль и общие тенденции жизни
Более близким основанием морали является
функционирование живых организмов. В самой организации
жизни, в формах разрешения противоречий между жизнью
и смертью тоже есть нечто такое, что ведет к
возникновению нравственности, хотя, разумеется, не прямо.
Жизнь — это специфическая форма обмена вещества,
энергии и информации. Организм представляет собой такую
систему, которая способна целенаправленно усваивать
Тема 4. Онтологические основания нравственности
121

материальные компоненты окружающего мира и
использовать их. Целенаправленность в данном случае
означает, что организм обладает своеобразными фильтрами,
через которые проходит то, что ему необходимо, и
задерживается вредное, а иногда и безразличное. Жизнь, если
и не включает стремление к совершенству в собственном
смысле, предполагает наличие каких-то иных, более
простых механизмов, которые в сумме дают тот же результат.
В их число входит стремление к достижению цели
возможно наименьшими средствами. Этот принцип
«естественной экономии» основан на том, что вещественный,
энергетический и информационный ресурс любого организма
ограничен. Элементы этого ресурса надо комбинировать так,
чтобы комбинация давала максимальный эффект. Жизнь
организована так, что самые роскошные цветы растут из
ни чем не примечательного «вещества земли».
В благоприятных условиях происходит усложнение жизни,
которое идет по трем основным направлениям:
во-первых, живой организм движется в сторону наращивания
разнообразия своих органов и функций; во-вторых,
усиливается координация между этими органами; в-третьих,
общее функционирование организмов в возрастающей
степени детерминируется будущим — уже не их
собственным будущим, а будущим их потомства. Дерево растет
для того, чтобы дать плод, внутри которого находится
семя будущей жизни.
Фундаментальным отличием органического бытия от
неорганического выступает то, что на этом уровне элементарное
взаимодействие приобретает форму господства и
подчинения. Организмом можно считать такую систему,
элементы которой распределяются между центром и периферией
и характеризуются отношениями субординации, т.е.
различаются по степени совершенства, и самый
совершенный элемент занимает доминирующее положение.
Аналогом доминирования и подчинения в неорганическом мире
может считаться количественное соотношение масс: более
массивное тело притягивает к себе менее массивное.
Доминирование и подчинение устанавливается через
борьбу. Борьбой является негативное взаимодействие двух
или большего числа организмов, в ходе которого каждый
122 Тема 4. Онтологические основания нравственности

из участников ограничивает активность другого вплоть
до полного ее прекращения. Двумя основными
разновидностями негативного взаимодействия в растительном
и животном мире выступают межвидовая и
внутривидовая борьба. Межвидовая борьба характеризуется
изначальным антагонизмом, т.е. принципиальным
различием природы участников, к тому же, не просто различием,
но именно враждебностью — нацеленностью на
разрушение одного организма другим. Непрекращающуюся
борьбу между собой ведут те виды, один из которых может
существовать только за счет другого. Двумя
разновидностями межвидовой борьбы являются: а) хищничество —
отношение между охотниками и их жертвами, б)
паразитизм — отношение между паразитом и
организмом-носителем. Всякая борьба между видами на органическом
уровне бытия подчинена известным ограничениям.
Между волками и зайцами, паразитами и их кормильцами
существует особая зависимость. Истребление вторых влечет
за собой гибель первых. Доминирующая сторона самой
логикой жизни вынуждается к самоограничению в пользу
подчиненной стороны. Это самоограничение
осуществляется в том числе через перенесение акцента на
внутривидовую борьбу.
Внутривидовая борьба представляет собой конкуренцию.
Она возникает, когда два организма вследствие
одинаковости природы стремятся завладеть одним и тем же
объектом: средством питания, размножения, светом,
территорией. Подобная борьба завершается, как правило,
победой более совершенного, т.е. более приспособленного
к жизни организма. Основными аргументами в борьбе
выступают сила, координированность движений, у высших
животных — предусмотрительность как способность
видеть наперед действия своего соперника. Внутривидовая
борьба подвержена еще большим ограничениям, чем
межвидовая. Она особенно развита в тех формах жизни, где
присутствует способность распознавания вида, т.е. на
следующем уровне бытия.
Биологический паразитизм понимается как
односторонняя форма сотрудничества, при которой определенный
организм присваивает себе средства существования бо-
Тема 4. Онтологические основания нравственности
123

лее высокого или равного ему организма.
Организм-носитель и паразит образуют своеобразную систему,
причем феномен паразитизма может возникнуть не только
в результате соединения двух однородных или
разнородных организмов, но и внутри каждого отдельного
организма, как результат обособления некоторой его части.
Такой паразитизм является оборотной стороной
стремления к индивидуации, т.е. к обретению самостоятельности.
Начиная с того момента, когда функционирование этой
обособившейся части перестает быть полезным для
других частей организма, она становится паразитирующей.
Ее дальнейшее развитие наносит организму в целом вред
либо просто через одностороннее присвоение
принадлежащей этому организму энергии, либо через
разрушительное воздействие на другие части.
В биосфере наблюдается стремление отдельных
организмов и частей организма к дифференциации и
обособлению, с одной стороны, и защитная реакция других
элементов биосферы на это обособление, с другой. Жизнь
устремлена к множественной самостоятельности и
образованию биоценозов, в которых отдельные особи и
виды тесно связаны друг с другом, оказывая позитивное
взаимовлияние. Уничтожение какого-то одного вида
организмов может повлечь за собой уничтожение всей
цепи. Эти две стороны взаимно уравновешены.
В органическом бытии своеобразно преломляются силы
притяжения и инерции. Стремление к развитию
сочетается в нем со стремлением к сохранению того, что уже
возникло. С одной стороны, живое движется к тому, что
для него наиболее благоприятно: к свету и питательным
веществам, с другой — оно сопротивляется
превращению в мертвое тело. Притяжение поднимает его на
более высокий уровень бытия, инерция удерживает от
падения вниз. Если бы жизнь направлялась только в одну
сторону — к созданию все более совершенных
организмов, то самый развитый и жизнеспособный вид давно бы
уже вытеснил все остальные виды, в особенности те,
которые наносят какой-либо ущерб его существованию.
Однако на Земле этого не происходит. Наряду с
высокоорганизованными видами функционируют простейшие,
124 Тема 4. Онтологические основания нравственности

рядом со сравнительно молодыми уживаются те, что
возникли чуть ли не с появления жизни. Чтобы развиваться
дальше, высшее нуждается в низшем, хотя бы в качестве
простого продукта питания, поэтому оно вынуждено
заботиться о его сохранении. Органическая природа
представляет собой целостную систему, низшие уровни
которой столь же необходимы, как и высшие. Развитие этой
системы и ведет в перспективе к возникновению
нравственности.
Специфической формой разрешения противоречия
между жизнью и смертью является порождение одним
организмом другого, сходного по основным свойствам. Уже
на уровне органического бытия одно существо
объективно живет ради другого, по крайней мере, пока они
составляют единое целое.
Феномен родительства лежит уже на границе между
органическим и душевным бытием, поскольку естественным
его продолжением является забота предшествующего
поколения о последующем. Растительному миру такая
забота неведома. Когда дерево украшает себя пышным цветом
и сладостным ароматом, оно предвосхищает акт
перекрестного опыления. Когда семя облекается сочной и
красочной мякотью плода, закладываются основы его
будущего перемещения на значительное расстояние. Но о том,
на какую почву упадет семя: около дороги, на камень,
в терние или на добрую землю, — растение заботиться
не может, ибо оно корнями прикреплено к своему
месту. Органическая связь родителя с отпрыском существует
только до момента отделения. Продолжение этой связи
после физического разъединения возможно только там,
где реальная связь заменяется идеальной
представленностью, т.е. там, где формируется психика.
Душевные основы нравственности
Непосредственно примыкает к нравственности душевное
или психическое бытие. Этот уровень включает в себя
деятельность животных, обладающих психикой, а также
частично поведение человека, насколько оно
определяется бессознательными психическими механизмами. Тер-
Тема 4. Онтологические основания нравственности
125

мин «психика» образован от греческого «ψυχή» —
«душа»; латинским его эквивалентом является «anima».
Психические субъекты отличаются неукорененностъю —
самостоятельным перемещением в пространстве на
основе информации о позитивном или негативном значении
объектов окружающего мира. Благодаря психике живые
существа способны удаляться от разрушительных
факторов среды на такую дистанцию, где факторы теряют
свою отрицательную силу, и активно искать объекты
положительного значения. Психикой называется
способность живого существа ориентироваться в мире с
помощью влечений и образов. Влечения — это сигналы,
поступающие из центра психики и направленные на
организацию действия, т.е. на скоординированную работу
мышц, вызывающую определенное движение.
Современная психология выделяет четыре основных влечения
(«четыре F» в соответствии с их английскими
наименованиями: «fight», «flight», «food» и т.д.): к нападению, бегству,
пище и спариванию. Большинство поведенческих актов
можно объяснить действием какого-либо из этих
органических влечений. Немаловажную роль играют они и в
поведении человека.
Образами являются сигналы, поступающие из внешнего
мира через органы зрения, осязания, обоняния, слуха,
вкуса и содержащие информацию о действительности.
По степени сложности психические образы делятся на
ощущения, восприятия и представления. В ощущениях
даны отдельные свойства предметов, в восприятиях —
предметы как комплексы ощущений, в представлениях
воспроизводится информация об отсутствующих
предметах.
Влечения и образы действуют в единстве друг с другом.
Влечение к бегству, например, неразрывно связано с
образом того, кто его вызывает. В психике животных
изначально содержится схема объектов, представляющих
опасность для их жизни. Цыпленок, никогда не имевший
опыта общения с коршуном (такой опыт бывает
одноразовым), в панике ищет укрытия, если в поле его зрения
оказывается этот или сходный по контурам объект. Значит,
в его психике имеется соответствующая схема. То же от-
126 Тема 4. Онтологические основания нравственности

носится и к другим базовым влечениям. Особь
безразлична к объектам, не имеющим признаков пищи или
партнера для спаривания. Повышение интенсивности влечения
ведет к тому, что соответствие объекта внутреннему
психическому образу становится менее значимым. При
сильном голоде интерес вызывает то, что имеет крайне
отдаленное сходство с пищей. Бывалые рыбаки уверяют, что
голодная рыба клюет даже на пустой крючок.
Связующим звеном между влечениями и образами служат
эмоции (от лат. «emoveo» — «потрясать», «волновать»).
К ним относятся движения души, которые преобразуют
информацию о внешней действительности или
состоянии организма в разнообразные побуждения к
специализированным действиям. Биологической основой эмоций
выступает ощущение боли на одном полюсе и
удовлетворенности на другом. Боль вызывается разрушением
каких-либо элементов или связей организма, т.е. движением
от бытия к небытию, с более высокого уровня
существования на более низкий. Удовлетворенность вызывается
восстановлением или поддержанием таких элементов,
движением вверх по ступеням бытия. Боль — душевный
аналог инерции, удовлетворенность — притяжения.
Основные эмоции вырастают из четырех базовых
влечений: гнев (ярость), страх (ужас, трепет), голод и
удовольствие от насыщения, эрос (как самая простая форма
любви, переживание, которое простирается от беспокойства
разлуки до приподнятости соединения). Первые два
влечения в точном смысле являются отвращениями. В
психике появляется сигнал о негативном значении какого-
то объекта или ситуации. Количественная оценка этой
негативной значимости служит основанием для
различия между гневом и страхом. Страшным кажется
превосходящее собственные силы субъекта. Предельный ужас
вызывает реакцию оцепенения, полное прекращение
активности. 1^ев настраивает организм на действия,
противоположные бегству. Он побуждает не удаляться от
негативного объекта, а, наоборот, удалять его от себя, снимать
его отрицательную значимость, разрушая и
обезвреживая его. Такое отношение возможно к внешним объектам,
потенциал которых соизмерим с собственными силами.
Тема 4. Онтологические основания нравственности
127

Резкое снижение негативной значимости объекта
вызывает эмоции пренебрежения или презрения. По
некоторым внешним признакам можно догадаться, что
подобные чувства испытывает слон, взирая свысока на
облаивающую его моську.
Влечения к пище и спариванию связываются с
соответствующими образами через более сложную гамму чувств.
Высокая интенсивность данных влечений выражается в
неприятных переживаниях голода и возбуждения.
Важнейшее их поведенческое преимущество состоит в том, что
они стимулируют сближение с определенными
объектами, а не удаление от них. Следовательно, они дают
большую полноту бытия, чем влечения к агрессии и бегству.
Первые два влечения направлены на то, чтобы отделить
«свое» от «чужого», оба последних — чтобы сделать
чужое своим. Благодаря последним, мир обретает
привлекательность, в нем выделяется класс объектов, которые
доставляют удовольствие. Отраженный свет от них
падает и на смежные с ними объекты. В канву нравственной
жизни будут вплетены все четыре влечения, но
положительные в большей степени определят ее колорит.
Кроме того, половое влечение онтологически более
совершенно, чем питание, поскольку оно, во-первых, создает
новую жизнь, а не просто сохраняет уже существующую;
во-вторых, не предполагает разрушения объекта
влечения, что совершенно обязательно для пищи. Оно
открывает возможность подлинного диалога субъектов.
На основе влечений и образов разворачиваются разные
поведенческие акты, в том числе сон, поддержка чистоты
тела, ориентировочно-исследовательская деятельность,
игра, репродуктивное и общественное поведение. Две
последние формы наиболее близки к нравственности.
Репродуктивное поведение животных носит более
целесообразный характер, чем размножение растений.
Перекрестное опыление цветов, осуществляемое при посредстве
насекомых или воздушных потоков, не предусматривает
никакой избирательности. Выбор здесь вообще
невозможен из-за прикрепленности к определенному месту.
Комбинирование генной информации производится только
внешними и случайными факторами. Репродуктивная ак-
128 Тема 4. Онтологические основания нравственности

тивность растения прекращается, когда семя отделяется
от родительского организма. У животных целесообразен
выбор полового партнера. Целью репродукции
выступает не просто сохранение вида, но поиск наиболее
оптимальных форм будущего развития в его рамках.
На приближение к этой цели направлены три стадии
репродуктивного поведения: ухаживание, спаривание и
забота о потомстве. Все они подчинены конечному
продукту — максимально жизнеспособному потомству.
Действия приурочены к тому, чтобы потомство появилось на
свет в самое благоприятное время года. Ухаживание
разворачивается как бы в предвидении срока вынашивания
плода. В самой его процедуре наиболее активную роль
играют представители того пола (как правило, самцы),
который после рождения потомства не будет нести на
себе основной груз заботы о нем. Именно они наиболее
радикально меняют свой внешний облик: обретают особо
привлекательные и даже величественные черты,
пользуются необычными звуковыми, обонятельными или
зрительными эффектами (зазывное пение или рев, яркая
окраска оперения, вспышки света у светлячков и мн. др.).
Психическая жизнь в этот период особенно отчетливо
сдвигается в сторону нравственности, хотя, разумеется,
не вступает в ее пределы. Особь противоположного
пола становится предметом интенсивного
положительного внимания. Она явно выделяется из множества других
особей и получает своеобразные «привилегии» в плане
доступа к пище и некоторым другим удобствам. Пик
интереса, что особенно показательно, приходится на
период наибольшей вероятности оплодотворения. У
шимпанзе, например, самец старается «увести» свою
партнершу в «брачное путешествие», чтобы исключить ее связь
с другими33. Вероятно, через такое поведение природа
заботится о сохранении всякой однажды сложившейся
генетической комбинации, одновременно умножая
разнообразие возможностей.
Еще большее сближение с нравственностью происходит
на третьей стадии репродуктивного поведения — в
непосредственной заботе о потомстве. Родительское пове-
33 См.: Гудолл Дж. Шимпанзе в природе. М.: Мир, 1992, с. 472-473.
Тема 4. Онтологические основания нравственности
129

дение у большинства животных осуществляется
преимущественно самками. Мать обеспечивает кормление,
согревание, поддержание чистоты, защиту от внешних
опасностей, обучение навыкам в игре и т.д. Связь между
матерью и детенышем — самая длительная и прочная из всех,
какие представлены на душевном уровне бытия.
Материнство и есть, по всей видимости, подлинный венец в
развитии душевности.
Репродуктивное поведение, правда, не является
единственным биопсихическим источником нравственности.
Многие виды животных создают упорядоченные
сообщества со сложной структурой. Взаимодействие
психических субъектов в такой структуре также составляет базис,
на котором при определенных условиях может развиться
нравственная жизнь. Основные разновидности
общественного поведения животных:
а) коммуникация — общение с целью обмена
информацией (сигналами о наличии пищи, опасности, призывы к
спариванию и т.п.);
б) агон — взаимная борьба в конфликтных ситуациях;
в) подражание — устойчивое повторение действий одной
особи другою особью;
г) кооперация — объединение усилий нескольких особей
для решения общей задачи и др.
Взаимоотношения особей в этих видах поведения
определяются механизмами доминирования и
территориальности. Животное доминирование было впервые
описано зоопсихологом Т. Шьельдерупом-Эббе на примере
домашних кур, почему и названо «peck order» («порядок
клевания»). В животном сообществе складывается
ранговая структура позиций, которая определяет порядок
доступа к ограниченному ресурсу: пище, подходящему
участку, половому партнеру. Возникая первоначально
в конфликтных ситуациях, эта структура постепенно
закрепляется и становится не ситуативной, а
относительно стабильной. В завершенном виде она носит линейный
характер. Особи, прежде всего самцы, ранжируются в
зависимости от качеств. Ранг принято обозначать буквами
греческого алфавита «α», «β», «γ» и т.д. Он
определяется посредством особой формы агона — ритуальных по-
130 Тема 4. Онтологические основания нравственности

единков. Решающую роль играют физическая сила,
ловкость, у самых высокоразвитых животных — способность
предвидеть ход будущих событий, открывать новые
значения вещей и неявные связи между ними.
Впечатляющий пример подобной карьеры описала Дж. Гудолл.
Шимпанзе Майк сумел завоевать и поддерживать в
течение нескольких лет статус «α-самца» благодаря тому,
что нашел пустые металлические канистры и ввергал
в панический ужас своих соперников, время от
времени в случае надобности производя ими оглушительный
грохот.
Ранговая структура оказывает существенное влияние на
многие формы общественного поведения. В частности она
определяет характер коммуникации. При обмене
«приветствиями» подчиненный самец ведет себя иначе, нежели
доминирующий: своими позами демонстрирует
пассивность и приниженность. Подражание обычно
направлено на особей высших рангов, те же почти никогда не
обращают внимания на нижестоящих. В кооперативных
действиях доминирующие особи направляют действия
подчиненных, используя угрозы и наказания.
Кооперация может быть использована животными для того,
чтобы повысить свой ранг. Проявляя постоянную
угодливость по отношению к «α-самцу», «γ-самец», например,
может нейтрализовать свое подчиненное положение
перед «ß-самцом». Благодаря доминированию в
наиболее развитых его формах вся структура
животного сообщества представлена в психике каждого его
члена.
Структура среды обитания представлена в психике
животных через механизм территориальности.
Пространство животных популяций не изотропно. В нем
различаются «свои» и «чужие» участки. На своей территории
особь пользуется первенством доступа к ресурсам. В
более резких формах этот механизм проявляется в
стремлении защищать свою территорию от внешних
вторжений. Этолог К. Лоренц описал поведение нильского гуся,
который вдали от собственного гнезда «без всяких
комплексов» может спариться с посторонней и
малознакомой ему гусыней. Но если потом она будет иметь нео-
Тема 4. Онтологические основания нравственности
131

сторожность сблизиться с ним возле его гнезда, где сидит
на яйцах его «законная супруга», т.е. на его территории,
эта попытка будет пресечена самым решительным
образом. Положение в пространстве, таким образом, влияет
на действие сил «притяжения» и «отталкивания», но
только в пропорции, обратной по отношению к той, которая
установлена законом всемирного тяготения. Чем ближе
к центру территории оказывается посторонний
субъект, тем интенсивнее действуют силы агрессивного
отталкивания. Граница своей территории пролегает там,
где силы притяжения и отталкивания уравновешивают
друг друга.
Эта особенность освоения пространства свидетельствует
о том, что стремление к самосохранению на душевном
уровне бытия имеет значительно больший диапазон
действия. Растения, даже такие высокочувствительные, как
стыдливая мимоза, используют защитные действия только
при непосредственно контакте. Благодаря психике
значимость мира становится шире и разнообразнее.
Поведенческим противовесом к доминированию и
территориальности, которые разделяют популяцию на
множество рангов и устанавливают дистанцию, выступает
психическая представленность популяции как целого.
Она выражается в негативной и позитивной формах.
Негативно целостность популяции поддерживается
противодействием вторжению «чужаков» — особей из
других популяций; позитивной — когезией и аффилиацией:
стремлением членов сообща держаться вместе и своего
рода симпатией, которую вызывают члены собственной
популяции в силу простого знакомства.
Некоторые ученые не без оснований видели главный
источник морали в способности многих животных к
альтруизму. Альтруистическим (от лат. «alter» — «другой»)
считается поведение, которое направлено на улучшение
условий существования другой особи за счет ухудшения
собственных условий. Крайней формой альтруизма
является спасение другой особи ценою жизни. Вероятность
альтруистического поведения повышается в отношении
к особям, находящимся в близком кровном родстве.
Наиболее часто жертвуют собой матери ради своих детей,
132 Тема 4. Онтологические основания нравственности

реже жертва производится ради представителей своей
популяции, еще реже — своего вида. Это
свидетельствует о том, что альтруистическое поведение регулируется
генетическими программами и связано с другими
поведенческими структурами.
Резюмируя вопрос о душевных основах морали, следует
подчеркнуть, что, хотя альтруизм имеет самую тесную
связь с нравственным поведением, для перехода на
новый уровень регуляции важен весь массив
усложняющихся психических механизмов: и репродуктивное
поведение, и доминирование, и территориальность.
Психическая жизнь двигалась к духу не одним единственным,
а множеством путей, поскольку в ассоциировании
нуждались и внешние, и внутренние условия жизни.
Причем становлению морали способствовало усложнение
не только позитивных, но и негативных форм поведения.
Высокоразвитые животные способны не только к
альтруизму, но и к явной дезориентации, обману. Дж. 1Удолл
приводит немало случаев, когда шимпанзе намеренно
утаивают полезную информацию о местонахождении пищи,
чтобы воспользоваться ею в одиночку, и даже способны
предоставлять ложную и губительную информацию,
например, подставить высохшую ветку, которая обломится
от прыжка, обеспечив падение доверчивого «сородича»
под ноги разъяренного кабана. Подобное «коварство»,
существенно расширяя поведенческий спектр, ставит
проблему и провоцирует возникновение моральных
побуждений не в меньшей степени, чем самоотверженность,
хотя и другим способом. Кто поручится, что первые
проблески нравственного сознания забрезжили в душе
нашего далекого предка как чувство благодарности за
спасение, а не как обида на того, кто вместо помощи
подтолкнул к гибели? Только ли тогда нравственно прозревает
ребенок, когда видит, как родной ему человек ради него
жертвует своим интересом, а не тогда, когда вдруг
обнаруживает камень, завернутый в конфетную обертку?
Душа развивается в единстве позитивного и негативного
опыта, но только разными своими сторонами. Она
притягивается к духовному единству и удерживается от
падения в неподвижность и бесчувственность.
Тема 4. Онтологические основания нравственности
133

Культурные основы нравственности
Дух — высшая форма бытия. Духовное существо строит свое
поведение на основе идей и ценностей. Идеи рождаются
из образов путем обобщения. Реальные связи вещей
переносятся во внутренний мир и развиваются в нем как
постоянно усложняющиеся комплексы. Сначала обобщаются
наиболее значимые объекты: основные источники
опасности, плоды, пригодные в пищу, и т.п. Процесс образования
идей идет параллельно формированию ценностей. Таким
путем развиваются сознание и самосознание —
важнейшие способности существ, которые являются
носителями духовного бытия. Решающим моментом в переходе
с душевного уровня на духовный является
семиотическая деятельность — создание и использование
знаков, прежде всего, языковых.
Идеи возникают из представлений благодаря языку.
Словесный знак дает возможность произвольного
оперирования представлениями, что являет собой колоссальный
шаг к развитию свободы воли. Во-первых, предъявление
знака — это способ намеренного вызывания
определенных представлений и соответствующих действий.
Воспринятый знак как бы в опережение обычных сенсорных
механизмов дает субъекту значимую информацию и
настраивает на необходимое действие. Предостерегающие
крики, вероятно, развивались от констатации опасности
вообще (возможно, даже любой боли) до указания на ее
конкретный источник. Эротическая семиотика прошла
путь от простой зазывности соловьиных трелей или
крокодильего рева до утонченных рыцарских серенад, в
которых детально описаны многочисленные достоинства
возлюбленной и те чувства, которые они вызывают.
Во-вторых, знак, возникая в процессе коммуникации,
связывал адресанта и адресата. Через знак значимое для
одного становилось значимым для другого. По природе
знак диалогичен. Слово (логос) возможно только в
диалоге — коммуникации между людьми. Диалог
предполагает не просто обмен словами, но взаимное согласование
смыслов и значений. Использование слова, связывая
одного человека с другим, способствовало росту их
относительной независимости от власти собственных влечений.
134 Тема 4. Онтологические основания нравственности

Животному мир дан сквозь призму его влечений. Все эти
влечения есть и у человека. Но его связь с миром
намного разнообразнее и богаче, поскольку кроме того,
что воспринимается собственными органами чувств,
человек узнает о мире то, что ему рассказывают другие.
Через диалог его собственный кругозор расширяется
чужими точками зрениями. На определенном этапе диалог
между людьми превращается в диалог человека с миром.
Слияние различных точек зрения порождает понятие
объективного значения. На этом этапе представление
становится идеей, а влечение — стремлением к ценности.
Человек постигает мир как организованное целое и
оценивает события не только в плане их соответствия
собственным влечениям, но и в плане их значимости для
целого, элементом которого является и он сам. Свободой
воли называется способность совершать действие
на основе его объективного значения, на основе
познания его роли в универсальных мировых связях.
Эта способность позволяет вести полноправный диалог
с миром.
Человеческому сознанию предельное или запредельное
единство мира открывается как Бог. Только в
отношении к Богу строит себя духовность. За рамками религии
пробуждение духа невозможно. Поэтому в истории не
было культур, которые зарождались бы на безрелигиозной
основе. Сущность духа составляет вера в
сверхчеловеческое существо, которое не только превосходит человека
своей мощью, но и способно слышать обращенное к
нему слово. Религиозная вера является закономерным
продолжением знакового и диалогического отношения к
миру. Диалог возможен только с тем, кому ведомо значение
знака, кто может пользоваться словом. В сознании людей
Бог с необходимостью становится источником всякого
знака и слова. Смысл термина «дух» раскрывается через
его этимологию. Это русское слово, так же как греческое
«πνεύμα» и латинское «Spiritus», указывает на способность
дыхания. Дышать — значит принимать в себя невидимую,
но необходимую для жизни субстанцию. Воздуху
физического дыхания соответствует то, что связывает человека
с богом — слово. Духом является та сторона внутрен-
Тема 4. Онтологические основания нравственности
135

него мира человека, которая открыта единству
внешнего мира и ведет диалог с высшей силой,
представляющей это единство. Дух — это вдыхание и
выдыхание Логоса, восприятие и творение смыслов.
Человеческая душа поднимается на духовный уровень
бытия, когда она переходит от простых знаков к символам.
Специфической для духа выступает способность
создавать и воспринимать символы, строить поведение,
руководствуясь ими. Символ призывает к определенному
поведению. Через него мир, лежащий по ту сторону
влечений и ощущений, не просто открывается человеку, но
захватывает всю его душу и увлекает к переустройству
себя. Такие слова, как «Бог», «добро», «правда»,
«справедливость», — не простые знаки, безразличные к тому
содержанию, которое они обозначают. Сквозь их
звуковой строй и графическое начертание просвечивает
особая реальность, те становящиеся связи мира, которые
имеют большее значение, чем все, что видится и слышится.
Духовным является то существо, которое нуждается не
только в органической пище, питье, воздухе и всех
других материальных предметах влечений, но и в том,
чтобы быть активным соучастником мирового процесса.
Способность руководствоваться символами есть высшее
проявление свободы воли. В отношении к символу
проявляется творческий характер человеческого духа.
Единство мира может быть представлено в субъекте только
через единство его духовных структур. Призывая к
совершенствованию, символы собирают отдельные
душевные движения в целостный поток.
Человек в отличие от всех прочих живых существ
рождается в основном без готовых поведенческих механизмов.
Большинство мозговых связей и структур формируется
уже после рождения. Поскольку человеческий индивид
появляется на свет незавершенным, в его организацию
генетически вложено стремление к обретению
совершенства. Это и есть самая кардинальная духовная
способность. Совершенствование человека происходит в форме
творчества новых форм жизни на основе символов.
Объективацией духа является культура — мир вещей и знаков.
136 Тема 4. Онтологические основания нравственности

Важнейшими средствами культурной деятельности
выступают идеи и ценности, высший синтез которых
называется идеалом. На уровне духовного бытия
инстинктивное побуждение к развитию превращается в
сознательное стремление к совершенству.
Христианство осознало и ясно выразило ту мысль, что
верхними опорами нравственности служат Дух и Логос.
Свобода, вера и любовь образуют культурно-духовные
основы морали. Свобода заключается в наращивании
внутреннего самоопределения через символы и смыслы; вера —
в открытости внешнему и предельному совершенству;
любовь — в притягательной и обещающей силе
совершенства, воплощенного в другом человеке.
В мире, где существуют только атомы и пустота,
нравственность невозможна. Она возникает там, где бытие
поднялось на уровень духовной жизни, где появились
существа, действующие не в силу притяжении и инерции, но
согласно идеям и ценностям.
Переход с более низкого уровня бытия на более высокий
влечет за собой ряд антиномичных тенденций:
1) рост активности и самостоятельности отдельных систем,
превращение организации в самоорганизацию;
2) усложнение их внутренней организации, увеличение
числа и разнообразия подсистем (органов) и связей
между ними;
3) появление и расширение способности свободно
перемещаться в пространстве и предвосхищать будущее,
накапливать информацию о прошлом;
4) перемещение акцента с обмена веществом и энергией
на обмен информацией между субъектами
взаимодействия;
5) расширение идеальной представленности внешнего
мира во внутреннем мире субъектов;
6) совершенствование диалога между высшими и низшими
слоями бытия, а также внутри высшего слоя между его
отдельными носителями, появление способности
существовать ради другого существа;
7) рост индивидуации как стремления воспроизводить
себя в данном конкретном качестве и т.д.
Тема 4. Онтологические основания нравственности
137

Подъем бытия обостряет противоречие между высшим и
низшим слоями, между совершенным и просто
существующим. Для разрешения этого противоречия и возникает
нравственность. Она притягивает человека к
божественному единству и удерживает от возвращения к зверю.
ЛИТЕРАТУРА:
Вернадский В.И. Биосфера// Биосфера и ноосфера. М.: Рольф,
2002, с. 38-101.
Гудолл Дж. Шимпанзе в природе: поведение. М.: Мир, 1992, с.
370-401,424-545,577-597.
Дьюсбери Д. Поведение животных. Сравнительные аспекты. М.:
Мир, 1981, с. 84-129.
Лангер С. Философия в новом ключе. М.: Республика, 2000, с.
28-72.
Лоренц К. Так называемое зло. К естественной истории агрессии //
Оборотная сторона зеркала. М.: Республика, 1998, с. 101-167.
Лосский Н.О. Условия абсолютного добра. Основы этики. М.:
Политиздат, 1991, с. 74-85.
Лосский Н.О. Ценность и бытие. М.: ACT, Харьков: ФОЛИО, 2000,
с. 34-60.
Пригожий И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог
человека с природой. М.: Прогресс, 1986, с. 236-272.

Тема 5.
СУЩНОСТЬ
И ОБЩЕЕ СТРОЕНИЕ
НРАВСТВЕННОСТИ
Основные функции нравственности
Сущность морали раскрывается через те функции, которые
она выполняет в мире. В своем самом общем
предназначении мораль призвана обеспечить развитие человека
как духовного существа, а именно, как субъекта,
объединяющего на качественно новом уровне все
предшествующие уровни бытия: неорганическое, органическое
и душевное. Происхождение нравственности, каковое мы
рассмотрим в следующей теме, является ответом бытия
на возникновение духа и те проблемы, которые он с
собою несет. В первую очередь, нравственность
регулирует отношение духовного субъекта к самому себе и
другим духовным субъектам. Во вторую очередь, уже как бы
отраженным светом, она освещает отношения к
существам, которые принадлежат к иным уровням бытия. Таким
образом, важнейшим для нравственности является
отношение человека к человеку: как к другому, так и к
самому себе. В форме нравственности человечество, как
особый вид живых, чувствующих и разумных существ,
разрешает свои собственные проблемы.
Из названного общего предназначения вытекают более
частные функции морали. Первая из них — оценочная.
Мораль рассматривает жизнь сквозь призму добра и зла. Свои
собственные и чужие поступки оцениваются как добрые
или дурные, нравственные или безнравственные,
моральные или аморальные. Конечное назначение моральной
оценки — устранение негативных поступков и
вызываема 5. Сущность и общее строение нравственности
139

ние позитивных. Кроме поступков моральная оценка
касается всего того, что с ними каким-то образом связано:
намерений, характеров, обстоятельств и т.п.
Вторая функция морали —регулятивная. Смысл этой
функции заключен уже в самом термине. Слово «régula» в
латинском языке означало прямую палку или дощечку, с
помощью которой производилось выправление изделий либо
сооружений. Иначе говоря, оно имеет значение,
аналогичное понятиям «норма» или «канон». Выполняя
регулятивную функцию, мораль устанавливает правила поведения,
обязательные для всех людей или только для
определенных групп и ситуаций. Обобщенным понятием для всех
вводимых нравственностью (и государством) правил
поведения является справедливость. Это же понятие
используется для характеристики меры соответствия поведения
установленным правилам.
Третья функция нравственности — внешне-интегратив-
ная. Мораль направлена на установление и поддержание
связей между людьми. С ее помощью индивид
включается в определенные социальные общности и
осуществляет поведение, для этих общностей необходимое.
Важнейшими понятиями, выражающими включение личности
в общность, являются долг, обязанность,
ответственность и т.п.
Четвертой функцией морали является контроль и
самоконтроль. Поскольку духовный субъект представляет
собой одну из наиболее совершенных
самоорганизующихся систем, соответствие между желаемым и фактическим
его поведением приобретает особую важность.
Специальные контролирующие механизмы морального
самосознания называются стыдом и совестью. Интенсивность
и утонченность соответствующих чувств является одним
из самых достоверных показателей нравственного
совершенства личности.
Пятую функцию морали можно условно назвать аксиоте-
тической, или ценностнополагающей. Она редко
выделяется специалистами-этиками, но ее роль в
общественной жизни достаточно весома. Посредством этой
функции мораль поддерживает ценность людей, приводя ее
в соответствие с местом в обществе, способностями и ак-
140 Тема 5. Сущность и общее строение нравственности

тивностью. Речь идет здесь о полагании видовых,
сословных и индивидуальных различий, об установлении
границ, внутри которых должны отличаться друг от друга
поведение, облик, качества разных людей. Наиболее
тесно с этой функцией связаны понятия социального
престижа, чести и достоинства.
Шестую функцию морали мы обозначим как внутренне-ин-
тегративную, подразумевая здесь обеспечение
цельности внутреннего мира личности, органичной связи
между отдельными духовными структурами. По своей природе
дух тяготеет к единству, и это тяготение
обнаруживается в обращении к тому, что называется высшими
жизненными ценностями, к проблемам счастья и смысла
жизни.
Выделение перечисленных функций морали отличается
известной условностью. В других учебных пособиях и
монографиях приводятся иные перечни. Многие
авторы — и не без веских оснований — выделяют в
качестве самостоятельных функций воспитательную,
мировоззренческую и т.д. Этот «разнобой» в подходах
обусловлен тем, что мораль представляет собой относительно
целостную систему, в которой нет жестко
отгороженных друг от друга отсеков, каждый из которых
выполняет однозначно определенную функцию.
Нравственность — это единство взаимосвязанных и
взаимообусловленных сторон, следовательно, ни одна сторона и ни одна
функция не может проявляться вполне изолированно от
остальных. Функциональное единство нравственности
выражается в том, что все многообразие ее ролей
подчинено одной, ведущей. Таковою большинство авторов
считает регулятивную функцию. Именно она позволяет
с наибольшей полнотой понять сущность и своеобразие
нравственности.
Мораль не является единственным регулятором поведения
людей. Аналогичную функцию выполняют религия,
предписывая определенные ритуалы; право, устанавливая
законы и поддерживая их совокупной силой государства;
политика, экономика и др. Как особая регулятивная
система, мораль преследует специфические цели и
располагает уникальными средствами.
Тема 5. Сущность и общее строение нравственности
141

Поскольку нравственность возникает на духовном уровне
бытия, уместно предположить, что ее целью является
максимальное развитие духа, т.е. свободы, творчества, веры,
любви. Это действительно так, но мы сделаем роковую
ошибку, если допустим, что эта цель является для
нравственности единственной и, тем более, что ее регулятивное
воздействие исчерпывается поощрением духовного
совершенствования. Тогда бы нравственность была просто
средством, которое изобрели духовные существа для
покорения всех остальных. Но она не оставляет без своего
попечения тех, кто в Евангелии назван «нищими духом».
Глобальной целью морального регулирования
является превращение того, что значимо для человека
вообще, в то, что имеет значение для каждого данного
индивида. Добывание пищи, обработку вещей, накопление
знаний о мире мораль делает личной потребностью.
Подобное превращение возможно только при условии, что
индивид становится органической частью целого, с
которым соотнесена значимость того или иного объекта,
явления или действия. Нравственность собирает мир в
органическое целое, а не только подчиняет худшее лучшему.
По отношению к субъектам, которые обладают
способностью духовного самоопределения (свободой воли),
объективное значение может быть связано с индивидуальным
только через наделение этих субъектов специфической
ценностью. Мораль достигает своей цели — превращает
общечеловеческое значение в индивидуальное — двумя
родами средств. Во-первых, она стремится создать
невыносимые условия существования для тех субъектов,
которые противопоставляют индивидуально значимое
общезначимому. Это совокупность средств негативного
стимулирования, куда включаются, например, социальный
бойкот — отказ от общения с нарушителями
каких-либо особо важных правил, телесные наказания и лишение
жизни. Во-вторых, мораль осуществляет положительное
стимулирование, т.е. обеспечивает наиболее
благоприятные условия жизни для тех, кто в наибольшей
степени своими действиями соответствует тому, что является
общезначимым. К средствам позитивного
стимулирования относятся похвала, уважение, предоставление более
142 Тема 5. Сущность и общее строение нравственности

высоких позиций в социальной иерархии. Подобно тому,
как в животном сообществе «порядок клевания»
дополняется аффилиацией и альтруизмом, на духовном уровне
бытия нравственность сочетает положительное
стимулирование лучшего и отрицательное худшего с
признанием и защитой некой базовой ценности любого
человеческого существа.
Названные средства противоположны по действию.
Негативное стимулирование в логическом пределе должно
вести к полному прекращению активности субъекта,
который разрушает то, что обладает положительной
общественной значимостью. Парализовать активность проще
всего лишением жизни, умышленным убийством. Но
данная санкция — это очень важно осознать — лежит уже
за рамками нравственности. Когда человека умышленно
лишают жизни, пусть даже и по приговору общества, с ним
поступают не как с человеком, а как с животным или
вещью, не признают за ним никакой специфически
человеческой ценности. В подобных случаях нравственная
регуляция поведения, исчерпав свои возможности,
отключается и уступает место другим регулятивным средствам:
праву, обычаю кровной мести и т.п. Мораль действует
только до тех пор, пока с человеком обращаются именно
как с человеком: пытаются договориться с ним, найти
общий язык. За этими пределами власть морали
заканчивается, и начинается действие сил биологической,
физической или какой-то иной необходимости, потому что там
общезначимое уже не может быть индивидуально
значимым. Даже если сам индивид по каким-либо
экстремальным причинам желает, чтобы его умертвили, то ни его
желание, ни чужое действие, удовлетворяющее это желание,
не могут быть моральными, так как здесь идет речь о
превращении человека в вещь, и не важно, сам ли он
делает это с собою или за него делает это кто-нибудь другой.
Нравственность сохраняет свою силу только там, где
общезначимое может превратиться в лично значимое,
потому что это превращение есть ее системообразующая цель.
Стало быть, в нравственности негативное стимулирование
никогда не может быть полностью отделено от
позитивного. Божественный гнев, если вспомнить иудаизм, хри-
Тема 5. Сущность и общее строение нравственности
143

стианство и ислам, неотделим от божественной
милости. По своей сущности нравственность является
компромиссом между общечеловеческой и индивидуальной,
«твоей» и «моей» значимостью. В своих практических
требованиях она призывает к компромиссу —
обязательному совмещению использования человека и
служения ему. В совокупности негативные и позитивные
санкции сохраняют и поднимают ценность данного человека,
одновременно делая его полезным для других людей:
пресекая его разрушительную активность, одобряя
творческую.
Идеи о сущности морали заключены и в «золотом правиле
нравственности», и в различных формулировках кантов-
ского категорического императива, и во многих других
вариантах высшего принципа моральности. Что
предписывается в евангельском «Во всем, как хотите, чтобы
с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними»
(Мф. 7,12)? Оно указывает на то, что если человек
желает, чтобы другие ценили его, относились к нему как
к ценности, то он сам должен ценить их и относиться
соответствующим образом. Только тот, кто сам готов
служить другим людям, может рассчитывать на то, что они
будут служить ему. Признание общечеловеческой
значимости является обязательным условием утверждения
значимости личной.
Примерно о том же, но другими словами говорится у И.
Канта во второй формулировке категорического императива.
Относиться к человеку «не только как к средству», но
«всегда также как к цели» вовсе не означает, что мораль
вообще запрещает использовать другого человека для
своих целей. Наоборот, именно благодаря морали люди
оказываются способными приносить пользу или доставлять
радость друг другу. Мораль не обязывает человека
относиться к другому только как к цели, т.е. служить ему
всецело, отказываясь от того, что имеет индивидуальную
значимость. Такое отношение было бы равнозначным
рабству, превращению себя в вещь. Мораль способствует тому,
что люди друг для друга являются одновременно и
целями, и средствами. Значимое для всех оказывается
значимым и для каждого из них лично.
144 Тема 5. Сущность и общее строение нравственности

Резюмируя, мы можем отметить, что если регулятивная
функция морали и является ведущей, то она может быть
выполнена только через осуществление всех остальных
функций: оценочной, интегративной, ценностнополага-
ющей и пр. Эта взаимосвязь функций и позволяет
говорить о нравственности как целостной системе,
относительно инвариантной во всех исторических условиях.
Мораль и целесообразная деятельность
Непосредственным выражением морали являются
поступки. В подавляющем большинстве случаев поступки суть
действия, но иногда они представляют собой
воздержание от действия. Речь идет о тех случаях, когда человеку
намного труднее отказаться от действия, чем совершить
его. Но далеко не всякое действие есть поступок.
Принятие пищи, прогулка, сон и т.д. к морали, как правило,
отношения не имеют. Поступками в собственном смысле
называются только такие действия человека, которые
он совершает как существо, принадлежащее к
духовному уровню бытия, т.е. руководствуясь
определенными идеями и ценностями.
Для выяснения внутреннего состава нравственности и
взаимоотношения ее элементов мы обратимся к анализу
целесообразной человеческой деятельности. Общая
структура этой деятельности выглядит так:

потребность
->-
мотив
->■
цель
—>■

средства
-►

действие
-►

результат
В реальном времени перечисленные моменты следуют друг
за другом примерно в том же порядке, в каком они здесь
даны. Потребность в пище, например, заявляет о себе
сознанию в виде чувства голода, которое играет роль
мотива, т.е. движущей силы поведения. Цель как идеальная
модель потребного будущего — это представление о том,
какого рода состояние может способствовать
прекращению голода. Средства даны сознанию в виде
представлений о том, какие действия ведут к достижению цели. Само
действие — серия моторных или речевых актов, направ-
Тема 5. Сущность и общее строение нравственности
145

ленных на организацию средств и приведение их в
движение. Результат — достигнутое состояние, в котором
наступает полное или частичное удовлетворение исходной
потребности, а также возникают разного рода побочные
эффекты. Элементарная целесообразная деятельность
основана на обратной связи, поскольку характер
результата влияет на предшествующую цепь, изменяя содержание
и мотива, и цели, и средств, и самого действия.
Для успешного осуществления целесообразной
деятельности, которая не имеет принципиальных отличий от
соответствующего поведения животных, человеку
необходимы две психические способности: практический
интеллект и воля. Воля нужна для того, чтобы начать действие
в том случае, если ему препятствуют другие
побудительные мотивы, и довести его до конца, т.е. до результата,
соответствующего цели, если опять-таки на этом пути
встречаются препятствия.
Практический интеллект («пруденция» — рассудительность,
благоразумие) — это способность решать задачи,
возникающие в процессе жизнедеятельности, главным образом,
находить средства для целей, т.е. определять, какие
действия подходят для данной цели, какие нет, какие больше,
какие меньше. Отсутствие или недостаточное развитие
практического интеллекта у человека именуется
глупостью. Этим качеством характеризуются люди с
коэффициентом интеллекта (IQ), равным или меньшим 90 единиц
по шкале Г.Ю. Айзенка. Глупость не всегда прямо
коррелирует с безнравственностью, хотя прямая связь в среднем
встречается чаще, чем обратная.
Немецкий социолог XX в. М. Вебер разделил
целесообразные действия на целерациональные и
ценностно-рациональные. Это различие имеет важное значение для
понимания специфики нравственности. Чтобы действовать
целерационально, субъекту надо сосредоточить все свое
внимание на цели, например, на приобретении и
потреблении какого-либо пищевого продукта;
проанализировать, какой расклад внешних обстоятельств наверняка
приведет к желаемому состоянию, и какого рода действия
необходимо совершить ему самому. Речь не идет о том,
что, подбирая средства для своей цели, субъект не при-
146 Тема 5. Сущность и общее строение нравственности

нимает во внимание других людей. Не считаться с ними
было бы как раз глупо, а не рационально. Все дело в том,
как он с ними считается. Если действие является строго
целерациональным, то другие люди учитываются в нем
только как возможные помехи или содействующие
факторы. Иными, кантовскими, словами в целерациональ-
ном действии другой человек воспринимается только как
средство — в позитивном или негативном смысле.
Субъект устремляется к собственному жизненному успеху,
используя все средства, которые являются доступными,
легкими и эффективными. Глупость отличается от
благоразумия тем, что она не может найти подходящих средств,
хотя они лежат на поверхности.
Ценностно-рациональные действия, по Веберу, имеют
совершенно иную структуру. Главное в них — не
достижение определенной, заранее поставленной цели —
жизненного успеха, — а сохранение ценностей, которые
считаются более высокими, чем жизненный успех, и вообще
абсолютными. Другой человек или сверхчеловеческое
существо в структуре ценностно-рационального
поведения приобретает особую, вполне самостоятельную роль.
Русский ученый A.A. Ухтомский назвал практическое
мышление, разворачивающееся таким способом, «другодо-
минантным», подразумевая «способность переключения
в жизнь другого человека, способность понимания
ближайшего встреченного человека как конкретного, ничем
не заменимого в природе, самобытного существа»34.
Самыми элементарными проявлениями
ценностно-рационального поведения выступают действия, направленные
на выполнения чужого приказания или просьбы.
Разумеется, речь идет о тех случаях, когда субъект не
расценивает выполнение приказа или просьбы как действие,
полезное для него самого. Тогда это соответствовало бы
структуре целерационального поведения. Просьба или приказ
должны превратиться в основание собственного
поведения из уважения к тому, кем они предъявлены. Подобное
поведение основано на вере в безусловную ценность
поступка, независимо от того, к каким результатам
он приведет.
34 Ухтомский A.A. Доминанта. СПб.: Питер, 2002, с. 150.
Тема 5. Сущность и общее строение нравственности
147

Определяющим в последнем типе поведения является
отношение к ценностям. Это отношение может быть
двояким. Во-первых, ценность может оказывать на
деятельность человека ограничительное влияние. Благодаря
представлению о другом человеке как ценности,
голодный субъект не станет употреблять в пищу своего
соплеменника или рвать кусок мяса у него изо рта. В этом
случае состав целесообразной деятельности выглядит
следующим образом:
ценность
ι

потребность
-►
мотив
-►
цель
—>>

средства
-►

действие
-►

результат
Во-вторых, ценность способна оказывать и
стимулирующее воздействие. В таком случае она сама становится
мотивом поведения и на основе подобного
превращения формирует особые, вторичные, специфически
человеческие потребности, например, потребность любить
и быть любимым. Это ведет к следующему
преобразованию структуры целесообразной деятельности:
потреб-1
ность |
вторичная
потребность
-►
t -
ί
мотив
->-
цель

средства
-►

действие
-►

результат
Таким образом, в структуре нравственности
представлены два уровня: поверхностный, который ограничивает
человеческую активность, удерживает от посягательства
на объективные ценности; и глубинный, который
ориентирует на служение другим людям.
Нравственность невозможна без целерационального
поведения, но специфическим для нее является поведение
ценностно-рациональное. Важнейшее, хотя и не
единственное, предназначение нравственности заключается в
сохранении и развитии человека как духовного существа.
148 Тема 5. Сущность и общее строение нравственности

Для решения этой задачи мораль устанавливает
ценностное отношение к человеку вообще. Благодаря морали
человек становится субъектом, который имеет ценность сам
по себе, а не только инструментальное значение для
потребностей и влечений других людей. Соединяя
поверхностный и глубинный уровни, мораль находит
компромисс между использованием человека и служением ему.
Ценностное отношение к другому человеку представлено
тремя основными формами:
— симпатией (что в переводе с греческого буквально
означает «сочувствие»),
— уважением,
— любовью.
Переход от одной формы к другой связан с возрастанием
ценности человека и глубины вызываемых им
переживаний. В дальнейшем мы рассмотрим эти формы
подробно, а сейчас ограничимся самым общим разъяснением,
что в основе ценностного отношения лежит способность
воспринимать чужие чувства, суждения и
стремления как свои собственные. В ценностном отношении
к миру объективное значение становится субъективным,
социальное — личным, общественное —
индивидуальным, внешнее — внутренним, трансцендентное —
имманентным.
В зависимости от ценностной соотнесенности
современная этика делит действия людей на три вида:
1) Простые предметные операции — действия, которые
имеют только субъективное значение, т.е. не оказывают
ни положительного, ни отрицательного влияния на
других (проспать большую часть ночи на правом, а не на
левом боку; начинать свой обед с первого, а не со второго
блюда и т.п.). Общим для этого вида действий является
направленность на вещи или на самого себя. Они не
касаются отношений между людьми, а совершаются
человеком независимо от его ценностных ориентации.
2) Объективно значимые действия — те, которые имеют
положительное или отрицательное значение для других
людей, но это значение в момент совершения действия
не представлено в сознании субъекта, т.е. не
осознается, как бы остается за кадром. Иными словами, объектив-
Тема 5. Сущность и общее строение нравственности
149

ное значение действия не становится субъективным
и не оказывает влияния на его совершение (например,
сослуживец рассказывает о мучительной смерти солдата,
не зная, что среди слушающих находится его мать; или
путник, внезапно провалившийся в канализационный
люк, невольным криком ужаса предупреждает других
людей об опасности).
3) Поступки — действия, которые не только имеют
объективное значение, но и мотивируются им. Это относится
к деяниям, совершаемым вполне сознательно, с ясным
пониманием их значения кради этого значения, а не для
чего-то другого. Поступок совершается потому, что его
объективное значение становится субъективным (к примеру,
совершить поступок, значит, выручить из беды близкого
человека из любви или уважения к нему, наконец, просто
потому, что он человек; и, наоборот, пристрелить· его,
оправдываясь словами: «Мне жаль, что твоя Гнедая сломала
ногу; Боливар не вывезет двоих»).
Между перечисленными видами действий нет
непреодолимой грани. При определенных условиях они могут
переходить друг в друга. Принятие пищи, допустим, в
подавляющем большинстве случаев является простой
операцией, не имеющей никакого значения для других людей.
Но даже это элементарное действие при известных
обстоятельствах может стать значимым и даже превратиться
в поступок. Если некий субъект в Великий Пост ест
мясную пищу в присутствии верующих, которые от подобной
пищи отказываются, его действие будет значимым —
когда он удовлетворяет свой аппетит, не вдумываясь в смысл
ситуации; и аморальным поступком — когда он делает
это нарочно, чтобы своим вызовом оскорбить
религиозные чувства.
Анализ видов человеческих действий со всей
наглядностью показывает нам, какую объемную работу
выполняет мораль в регуляции поведения и какие сложные
задачи она перед человеком ставит. В процессе
исторического развития она стремится обобщить все многообразие
жизненных ситуаций с точки зрения баланса между
объективной и субъективной значимостью, найти для
каждой конкретной ситуации оптимальное соотношение той
150 Тема 5. Сущность и общее строение нравственности

и другой. Продуктом ее усилий служат нормы —
обобщенные правила поведения. В нормах сконцентрирован
исторический опыт длинной череды предшествующих
поколений, и поэтому они представляют собой
подлинное социальное богатство. Таковым же они являются и
для каждой отдельной личности, причем сокровищем,
которое не надо искать где-то «за тридевять земель»,
потому что оно лежит рядом, под рукою — для тех, кто
способен им воспользоваться. Освоить нравственную
норму — значит научиться вести себя так, чтобы другие
относились к тебе как к ценности. Но самым прямым
путем к такому отношению является готовность
действительно быть ценным для других.
М.М. Бахтин, анализируя сущность человеческого
поступка, выделил в качестве его важнейшей черты
уникальность, т.е. единственность и неповторимость. Сама по
себе норма носит обобщенный характер: она
устанавливает границы, за которыми действие теряет свое
положительное значение и приобретает отрицательное.
Даже такая конкретная норма, как «выполняй обещания»,
относится к великому множеству ситуаций, каждая из
которых характеризуется разным уровнем значимости
этой нормы и, стало быть, имеет разные границы ее
обязательности. Границы значимости каждой нормы
полагаются не столько ситуацией, сколько отношением к
другим нормам. Если бы все зависело только от ситуации,
то в морали не было бы никакого абсолютного
содержания, и люди выполняли бы обещания или отрекались
от них по своему произволу, в зависимости от выгоды.
Однако при таком раскладе обещания вообще бы не
могли существовать, поскольку никто, кроме, может быть,
самых наивных людей, не стал им верить. Норма
выполнять обещания является абсолютной, потому что она
поддерживается другими нормами и, в свою очередь,
поддерживает их. Она сохраняет свою силу до тех пор,
пока не вступает в противоречие с более высокой нормой,
например, той, которая предписывает защищать жизнь
другого человека. Уникальность поступков обусловлена
неповторимой конфигурацией норм и лиц,
затрагиваемых ими.
Тема 5. Сущность и общее строение нравственности
151

Благодаря своему абсолютному содержанию
нравственные нормы ценны сами по себе, независимо от пользы,
которую приносит их исполнение в том или ином
конкретном случае. Моральный человек стремится
выполнять данное им обещание даже в том случае, когда
верность слову не приносит пользы ни ему, ни другим, —
только для того, чтобы сохранилась норма.
Нравственность не сможет выполнять свои функции и
разрушится как система, если ее требования не будут иметь
абсолютного значения. Иными словами, для поддержания
нравственности необходимы не только целерациональ-
ные, но и ценностно-рациональные действия. Именно
в последних заключена ее специфика. На это
обстоятельство с помощью разных понятий указывали
Аристотель, Кант, М. Вебер, Дж. Э. Мур и другие ученые, в той
или иной степени защищавшие автономное значение
нравственности, порою даже преувеличивая его.
Нравственность способна функционировать только
добиваясь относительной самостоятельности своих
требований, делаясь неким «становящимся Абсолютом».
Утверждая нравственность своими помыслами и действиями,
отдельная человеческая личность выполняет свое
уникальное предназначение: превращает бытие в
духовное бытие.
В системе нравственности социальное значение
поступков оказывается двойственным: реальным и знаково-
символическим. Реальное значение поступков состоит
в материальной пользе или материальном ущербе,
который причиняется другим людям. Знаково-символичес-
кая сторона поступка выражается в его связи с
идеальным миром ценностей, с его способностью разрушать
или, наоборот, создавать и укреплять целостность
этого мира. Следовательно, нравственные поступки
представляют собой акты материального и духовного
творчества либо совмещают и ту, и другую стороны. Последнее
для морали наиболее характерно.
Двойственной природой социального значения поступков
объясняются факты, когда поведение, не приносящее
никакой конкретной выгоды ни тому, кто его совершил, ни
тем, на кого оно было направлено, встречает признание,
152 Тема 5. Сущность и общее строение нравственности

одобрение и восхищение. Если кто-то гибнет в огне,
безуспешно пытаясь спасти ребенка, он совершает подвиг
во имя торжества духа.
Существует определенное различие между знаковым и
символическим содержанием поступка, обусловленное
разницей между простым знаком и символом. Знаковым
поступком можно считать рукопожатие как форму
приветствия. Протянутая рука, как известно, является знаком
отсутствия враждебных намерений. Примером
символических действий служат религиозные ритуалы, такие,
как христианское причащение или мусульманский хадж.
В подобных действиях личность с помощью символов
соотносится со сверхчеловеческими существами и
трансцендентными аспектами реальности. В знаковых и
символических действиях мораль граничит с этикетом и
религией.
В заключение отметим, что наиболее существенными
свойствами нравственного поступка являются:
а) объективная значимость,
б) мотивированность объективным значением, т.е.
соединение объективного и субъективного значения;
в) уникальность, творческое содержание.
Встраиваясь в целесообразную деятельность человека,
мораль меняет ее логику, но не делает ее ни
нецелесообразной, ни, тем более, антицелесообразной. Она придает
поведению высшую духовную целесообразность, основу
которой составляет не приспособление к наличным
условиям, а творчество новой реальности, осуществление
таких возможностей, которые возникают на
предшествующих уровнях бытия, но без человеческого участия
соединиться не способны.
Уровни и виды мотивации поведения
Проблема мотивации нравственного поведения
заслуживает особого внимания. Термин «мотивация» (от лат.
«moveo» — «двигать»), введенный А. Шопенгауэром,
многозначен. Под мотивацией в самом широком смысле в
психологии понимается совокупность внутренних факторов,
вызывающих переход субъекта из пассивного в активное
Тема 5. Сущность и общее строение нравственности
153

состояние, побуждающих к деятельности. В этом смысле
действие мотивировано, если в его совершении
принимает участие психика субъекта, и, соответственно, не
мотивировано, если субъект действует только как организм
или физическое тело. Внешние факторы приобретают
значение мотивации только тогда, когда они
воспринимаются психикой и приводятся в связь с внутренними. В более
узком смысле мотивацией называются психические
механизмы, которые придают действиям определенную
направленность — интенцию, на которую обратил особое
внимание в конце XIX в. Ф. Брентано. Именно в этом,
более узком, значении мотивация представляет для нас
непосредственный интерес. Мотивами мы будем называть
те элементы внутреннего мира личности (ее психики),
которые вызывают и направляют определенное действие.
Поскольку психика человека функционирует на
бессознательном и сознательном уровнях, то и мотивация,
соответственно, имеет бессознательный и сознательный
режимы. Существуют многочисленные бессознательные
восприятия объектов (образы), которые остаются
неосознаваемыми вообще или переходят порог сознания
только при определенной интенсивности. Если мы не
замечаем какого-то намека, сделанного словом или интонацией,
с какою произносятся обычные слова, то это не значит,
что мы вообще не восприняли информацию. Она могла
проникнуть в душу незамеченной и осесть в ней,
сделаться ее частью и однажды открыться во всей ясности.
Далеко не все влечения, вызывая и направляя
поведение, приобретают осознанный характер. Да и степень
осознанности бывает разной. От смутных, совершенно
не определенных желаний, когда субъекту хочется
пойти «туда, не знаю куда», и найти «то, не знаю что», до
обдуманных, твердых намерений — огромная дистанция.
Не вполне ясно, функционирует ли нравственность
только на сознательном уровне психической деятельности
или же возможно ее проявление и на бессознательном
уровне. Традиционным для отечественной этики
является выделение в нравственности трех подсистем:
морального сознания, моральной деятельности и
моральных отношений. Эта традиция молчаливо предполага-
154 Тема 5. Сущность и общее строение нравственности

ет, что осознанность является необходимым признаком
включения в сферу морали. Следовательно, нравственным
или безнравственным может быть лишь то поведение,
которое совершается сознательно, а в своем
бессознательном психическом содержании человек совпадает с
животным. Так ли это? Здесь необходимо разобраться.
Если человек совершает объективно значимые действия,
не осознавая их значения для других, следует ли
отсюда, что его действия вообще никакого отношение к
нравственности не имеют? Где вообще пролегает та черта,
которая отделяет неосознавание отрицательного
значения своих действий от нежелания его осознавать? Если
молодой человек после полуночи включает на полную
громкость музыкальный центр или в порыве
внезапного восторга разражается ликующим пением, можно ли
вполне уподобить его поведение животному, например,
призывному реву крокодила или воплю
обрадовавшегося чему-то идиота? При тщательном сопоставлении
ситуаций мы убедимся, что определенная разница здесь
все же есть. Она заключается в том, что ни крокодил,
ни идиот (если использовать этот последний термин как
медицинский диагноз) не способны в принципе осознать
отрицательное значение своих действий, а нормальный
человек, тот, кому адресованы все моральные регуляти-
вы, — даже если он в данный момент и не осознает
значимости своего поведения, может и должен ее осознавать.
Почему же все-таки не осознает? Дело вовсе не в том, что
ему для этого не хватает ума. Чтобы осознать вред
подобных действий для окружающих, не нужен интеллект,
превышающий 90 единиц по Айзенку. Говорят, что в
некоторых нестандартных ситуациях люди заметно
глупеют. Однако это не означает, что они необратимо теряют
способность решать обычные жизненные задачи.
Очевидно, где-то под порогом сознания психика, действуя
по собственным законам, отключает способность
соединять объективное значение поступков с их
субъективным значением.
Исторически нравственность не может появиться до того,
как сформировалось сознание, иными словами, до того,
как на поведение людей стали оказывать влияние знаки
Тема 5. Сущность и общее строение нравственности
155

и символы. От новорожденного младенца бессмысленно
ждать нравственных поступков, например, готовности
уступать материнскую грудь своему молочному брату до
того, как насытился он сам. Но после того как сознание
возникло и вызвало к жизни моральную регуляцию,
последняя проникает и в область бессознательного психического
и начинает воздействовать на поведение индивида уже
оттуда. Формирование сознания существенно меняет
содержание бессознательного.
Важнейшие бессознательные механизмы, влияющие на
моральное поведение, были намечены в «философии
бессознательного» Э. фон Еартмана и детально описаны в
психоанализе 3. Фрейда. К ним относятся:
— вытеснение — устранение из сознания определенной
информации, по каким-либо причинам неустраивающей
субъекта;
— проекция — перенесение вытесненных влечений на
внешние обстоятельства;
— регрессия — возвращение к более ранним стадиям
душевного развития;
— реакция полярной направленности — замена
вытесненного влечения другим, противоположным ему по
характеру (например, страха гневом и т.п.);
— вымещение — перенесение негативного влечения с
одного объекта на другой, более подходящий по каким-то
параметрам;
— сублимация — преобразование вытесненного влечения
в более сложные и возвышенные мотивы и т.д.
Перечисленные механизмы носят защитный характер. Они
оберегают внутренний мир личности от конфликтов и
связанных с ними перегрузок. По аналогии с
неорганическим бытием их действие можно уподобить инерционным
силам, обеспечивающим устойчивость системы. Само их
существование обусловлено наличием сознания и
нравственности. Что-либо вытесняться, проецироваться,
регрессировать и т.п. может только в том случае, если есть
сила, которая препятствует его прямому,
непосредственному выражению. Но если эта сила действует извне,
если она не имеет внутреннего источника, где искать
гарантию, что эта сила не является чуждой и враждебной
156 Тема 5. Сущность и общее строение нравственности

по отношению к человеку? Может быть, правы младшие
софисты, М. Штирнер и Ф. Ницше, что мораль — это
приманка и ловушка, которую придумали хитрые люди или
сверхчеловеческие существа для того, чтобы одурачить
и подчинить себе всех остальных? Опровергнуть
подобные предположения можно лишь в том случае, если мы
найдем внутренний бессознательный источник
нравственности.
В XX в. такой источник был найден с помощью
платоновского учения об архетипах. Архетипами (άρχέτυπον —
«первообраз», «начальный знак») Платон назвал свои
идеи, которые запечатлеваются в душе в тот момент,
когда она созерцает их в занебесной стране, и хранятся в ней
неосознаваемыми до тех пор, пока человек не воспримет
нечто подобное им. Платоновские архетипы — это
первообразы, на основе которых психика человека
собирает из отдельных ощущений образы вещей. Швейцарский
психолог К.Г. Юнг развил учение об «архетипах
коллективного бессознательного» — душевных структурах,
общих для всех людей без исключения и
приоткрывающихся в сновидениях, невротических фантазиях,
видениях наркоманов («глюках») и мифах — в таких режимах
работы души, когда контроль сознания является
минимальным. Определенные врожденные схемы,
соединяющие влечения и образы, имеются, как мы уже отмечали,
у многих животных. Юнговские архетипы
коллективного бессознательного вырастают из подобных схем, но они
принадлежат иному, более высокому уровню душевной
организации. Душа, какой бы невозделанной они ни
была, не является совершенно беспорядочным
скоплением отдельных влечений и образов. Какие-то из них
связаны более тесно, иные почти не имеют связи. Влечения
и образы нематериальны, поэтому они сами по себе не
могут притягивать или отталкивать друг друга. Существуют
душевные силы, которые связывают одни влечения и
образы в комплексы, а другие оставляют разрозненными.
Именно эти силы К.Г. Юнг и назвал архетипами.
Составить определенное впечатление о подобных силах можно
только по продуктам их деятельности — эмоционально
насыщенным образам. Число архетипов равно числу ти-
Тема 5. Сущность и общее строение нравственности
157

пичных жизненных ситуаций, но самыми важными из них
являются архетипы Матери, Ребенка, Старого Мудреца,
Самости, Трикстера и др.
Если нравственность происходит из архетипов, то она
имеет глубокие онтологические корни, поскольку в
архетипах духовное бытие соединяется с душевным и
органическим. Опыт многих поколений людей, а может быть, и их
животных предков, как считает Юнг, запечатлелся в
генетической информации, воспроизводится в связной
последовательности образов-переживаний и оказывает
глубочайшее влияние на поведение. Важнейшим для
становления нравственного сознания является архетип Самости,
который действует как бессознательная сила, собирая
воедино все элементы внутреннего мира: репродуктивные
установки и доминирование, территориальность и аффи-
лиацию.
Никакая сознательная внешняя дрессура не была бы
способна сделать человека нравственным, если бы у него
не было уже бессознательной предпосылки
нравственности во внутреннем мире. Конечно, с помощью негативных
и позитивных подкреплений, наказаний и наград
можно добиться, чтобы его поведение оставалось в
социально приемлемых рамках, но таким путем объективно
значимое никогда не станет субъективно ценным. Мотивом
положительных действий всегда будет в таком случае
ожидание награды, а мотивом воздержания от
негативных — страх перед наказанием. Моральное сознание
вырастает на другой почве. К нему ведут внутренние
процессы интеграции души, превращения ее в дух.
Нравственная жизнь развертывается в поле ясного сознания, но
корнями она уходит глубоко в бессознательное.
Понимание того, что такое человек, идет к свету из его темных
глубин.
Показателем духовной зрелости личности является
формирование специфически нравственной мотивации
поведения. Исходную мотивационную основу
человеческого поведения образуют влечения к нападению, бегству,
пище и половому соединению. На сознательный уровень
эти влечения выходят в виде эмоций гнева, страха, голода
и элементарных эротических переживаний. Ничего нрав-
158 Тема 5. Сущность и общее строение нравственности

ственного ни во влечениях, ни в эмоциях нет.
Нравственное содержание появляется в них только благодаря
соединению объективного значения с субъективным через
слово и символ. Когда влечение к нападению
мотивируется не только субъективным, но и объективным значением,
оно становится стремлением к возмездию, а переживание
гнева трансформируется в чувство морального
негодования. Влечение к бегству под влиянием объективного
значения преобразуется в стремление закрыть себя от
недоброжелательных взоров, а эмоция страха становится
чувством стыда. Нравственным аналогом влечения к пище
является стремление к собственному совершенству,
которое переживается как жажда добра или чувство
моральной удовлетворенности, а преображенный
объективным значением эрос становится любовью —
переживанием другого человека как имеющего ценность в самом
себе и способностью испытывать радость от одного
пребывания рядом с ним. Таким образом, негодование, стыд,
стремление к добру и любовь являются самыми
элементарными моральными мотивами. К ним добавляют
также сопереживание в его отрицательной и положительной
формах сострадания и со-радования, но здесь у нас нет
полной уверенности в том, присущи ли такие
переживания только человеку и только в отношении другого
человека или же они доступны и другим существам с
высокоразвитой психикой. Во втором случае они будут не
собственно моральными мотивами, но некоей их душевной
предпосылкой. К тому же следует отметить, что по
своему объективному смыслу сострадание и со-радование,
если они приобретают активный, деятельный характер,
т.е. становятся собственно мотивами, являются
разновидностями стремления к добру.
Нравственная мотивация специфична тем, что главным
мотивирующим фактором становится объективное
значение ситуации и предполагаемых действий субъекта.
Предметом негодования выступает не переживание
собственного ущерба, причиненного другим лицом, а попрание
справедливости, неписаных правил поведения, значимых
для всех. Чувство стыда предполагает объективное
существование должного образа действий и внешнего облика,
Тема 5. Сущность и общее строение нравственности
159

временная потеря коих подлежит немедленному
восстановлению. Стремление к лучшему опирается на
объективное различие более и менее совершенного состояния;
любовь побуждает отречься от себя ради любимого человека.
Мотивы человеческого поведения разнообразны. Человек
может делать что-то ради собственного удовольствия:
пить, есть, любоваться природой, предаваться эротике.
Он может в своих действиях стремиться к обретению
пользы, делая то, что ему неприятно или безразлично,
например, соблюдать диету или готовиться к экзаменам.
Он способен также совершать поступки ради внешнего
признания, похвалы и славы, делая при этом то, что не
очень приятно и не очень полезно. Нравственная
мотивация не исключает ни удовольствия, ни пользы, ни
славы, но не сводится ни к одному из этих мотивов.
Наиболее отчетливо она видна как раз тогда, когда человек
совершает поступок не ради наслаждения, не для пользы
и не во имя славы, а только потому, что он не может
поступить иначе, потому что иной способ поведения не
совместим с его собственным человеческим образом.
Соответствие между моим человеческим образом и образом
других людей и есть та сила, которую пробуждает
мораль и на которой она зиждется. Действие ее
превосходно описал Андрей Платонов. В рассказе «Возращение»
советский офицер приезжает с войны домой и
обнаруживает, что его жена и дети не совсем такие, какими они
сохранились в его памяти и рисовались в мечтах.
Оказывается, у них была своя жизнь, наполненная, конечно,
ожиданием его возращения, но не сводящаяся к нему
без остатка, целиком. Он сам не безгрешен и не может
сказать про себя, что всю войну жил только мыслью о
возвращении домой. С ним бывало всякое, в том числе и в самое
последнее время, уже на пути к дому. Но человек
устроен так, что собственная неверность не переживается им
так остро, как неверность другого, близкого ему
человека. И вот, он не может простить родным, что без него они
жили своею жизнью, имели и продолжают сохранять
другие привязанности. Острая обида, с которой он не может
и не хочет справиться, побуждает его рано утром уйти
из дома не попрощавшись, чтобы больше никогда не воз-
160 Тема 5. Сущность и общее строение нравственности

вращаться. Он уже едет в поезде и, бросив последний
взгляд на дом, где прошла его довоенная жизнь, которую,
как ему кажется, больше нельзя вернуть, видит двух
маленьких детей, бегущих из последних сил за
набирающим скорость составом. И тогда с его души спадает
пелена. «Иванов закрыл глаза, не желая видеть и чувствовать
боли упавших обессилевших детей, и сам почувствовал,
как жарко у него стало в груди, будто сердце,
заключенное и томившееся в нем, билось долго и напрасно всю
его жизнь и лишь теперь оно пробилось на свободу,
заполнив все его существо теплом и содроганием. Он
узнал вдруг все, что знал прежде, гораздо точнее и
действительней. Прежде он чувствовал другую жизнь через
преграду самолюбия и собственного интереса, а теперь
внезапно коснулся ее обнажившимся сердцем».
Способность чувствовать чужую жизнь, как она есть на самом
деле, прощать ее и идти навстречу — это и есть
нравственность.
ЛИТЕРАТУРА:
Бахтин М.М. Архитектоника поступка // Социологические
исследования, 1986, № 2.
Вебер М. Основные социологические понятия // Избранные
произведения. М.: Прогресс, 1990.
Гусейнов A.A. Цели и ценности: как возможен моральный
поступок? // Этическая мысль. Вып. 3. М.: ИФРАН, 2001.
Дробницкий О.Г. Понятие морали. М.: Наука, 1974, с. 214-329.
Дробницкий О.Г. Природа морального сознания // Проблемы
нравственности. М.: Наука, 1977.
Дробницкий О.Г. Структура морального сознания // Проблемы
нравственности. М.: Наука, 1977.
Ильин Е.П. Мотивация и мотивы. СПб.: ПИТЕР, 2000, с. 115-163.
Лосский Н.О. Ценность и бытие. М.: ACT, Харьков: ФОЛИО, 2000,
с. 61-102.
6-Этика

Тема б.
ПРОИСХОЖДЕНИЕ
И ИСТОРИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ
НРАВСТВЕННОСТИ
Существенная особенность морали заключена в ее
историчности. Мораль — такая система регуляции
поведения, которая открыта истории, т.е. включает в себя время
как фундаментальное свойство. Время и вечность не
являются внеположенными в отношении друг к другу и
существующими независимо: вечность — это внутренний
момент времени, то, в чем оно снимает свою текучесть
и сиюминутность. Этика имеет историю, поскольку
исторична сама нравственность. Сохраняя неизменной некую
исходную основу, она развивает конкретное содержание
своих требований.
Проблема генезиса нравственности
Этический историзм как таковой признает факт
возникновения нравственности и ее качественного изменения,
иными словами, понимает нравственность не как
статическую, раз и навсегда данную систему, а как
эволюционный творческий процесс, который имеет необходимое
начало и, весьма вероятно, конец. Проблема
происхождения нравственности вызвала живой интерес с
появлением эволюционной теории Ч. Дарвина и с конца XIX в.
стала традиционной для этики.
В отечественной науке после работ П.А. Кропоткина к
проблеме генезиса морали обращались многие: О.Г. Дробниц-
кий, A.A. iyceitHOB, А.И. Титаренко, Д.Ж. Валеев, Ю.И.
Семенов, А.Г. Спиркин и др. Осознание сложности морали
выразилось в постепенном приближении времени появления
морали к стадии цивилизации. Если П.А. Кропоткин был
162 Тема 6. Происхождение и историческое развитие нравственности

убежден, что нравственность присутствует в поведении
многих животных, что у них имеется «начало и даже
развитое чувство равноправности и справедливости»35; то
О.Г. Дробницкий относил формирование специфических
нравственных механизмов — противопоставления
должного и сущего — к периоду разложения родового строя.
Наиболее убедительна гипотеза о том, что мораль как
особый культурный феномен складывается в эпоху верхнего
палеолита, в промежутке от 35 до 12 тыс. лет назад. В этот
период завершается формирование вида Homo sapiens,
способного быть ее носителем. Верхнепалеолитический
человек, по косвенным данным, обладал речью,
сознанием, ритуальной организацией жизни. Гипотеза о том, что
нравственность возникает уже в поведении животных,
не учитывает качественного различия между душевным
и духовным уровнем бытия. Она пытается разглядеть
моральную мотивацию там, где нет еще и первых
проблесков духа. Гипотеза о сравнительно позднем
происхождении нравственности затушевывает то обстоятельство,
что способность к нравственной регуляции является
сущностной характеристикой человека. Если следовать
подобной логике, то придется согласиться с тем, что
существо, жившее многие тысячелетия до разложения
родового строя, не было человеком в полном смысле слова, ибо
не знало нравственности.
Качественное различие между поведением животных и
человека неоспоримо. Так же, как и человек, животные
способны и к насилию, и к обману, но они не могут сделать
отказ от насилия или обмана правилом своих действий.
Они вообще лишены возможности устанавливать какие бы
то ни было правила, а поступают сообразно своей
природе. Нравственность создает в отношениях между людьми
особый порядок, отличный от
естественно-биологического. Она возникает на основе животных механизмов
поведения, использует их в своем функционировании, но к ним
ни в коей мере не сводится.
Но они — только материал, из которого нравственность
строит свою сложную систему в ходе длительного
развития. Очень важно уяснить, что из этого материала нрав-
35 Кропоткин П.А. Этика. М.: Политиздат, 1991, с. 47.
Тема 6. Происхождение и историческое развитие нравственности 163

ственность не возникает сама собою. Опыты Л. Пастера
в XIX в. показали, что живое в обычных условиях не
возникает из неживого. Жизнь рождается только от другой
жизни. XX век открыл нам, что и дух возникает только
от другого духа, только в диалоге — как ответ на призыв,
идущий извне. Для формирования нравственных
способностей необходимо актуальное взаимодействие людей,
жизнь в обществе. Развитие вне общества делает
человеческого ребенка внеморальным существом, т.е.
особого вида животным. Люди, воспитанные животными,
приобретают повадки именно этих животных. От рождения
у них есть все необходимое для духовной жизни, но в
виде разрозненных компонентов, которые сами по себе
соединиться не могут. Необходимо внешнее воздействие,
которое связало бы их. Нравственным существом делает
человека сообщество, в котором он растет, и культура,
которую он усваивает.
Нравственность возникает в человеческом обществе
одновременно с появлением духа: сознания и слова.
Исходными формами нравственного поведения являются
словесные контакты между людьми, обмен информацией
в форме приказа, просьбы, совета и обещания. Все
предшествующие способы поведения, сколь бы сложными они
ни были, могут считаться только движением в сторону
нравственности, но не ею самой. Нравственное
поведение строится на основе правил и принципов, а они
невозможны без соглашений между людьми.
Неудовлетворительность многих попыток решить проблему
происхождения нравственности объясняется именно недооценкой
роли языка в этом процессе. Разумеется, не язык сам по
себе вызывает к жизни нравственную регуляцию.
Разворачивающаяся на его основе семиотическая деятельность
ведет к развитию религии и особой общественной
организации.
Начало диалогу, в котором из «сырого» психического
материала кристаллизуется духовный субъект, дают
отношения к родным. Поэтому важнейшим социокультурным
основанием, на котором формируется нравственность,
выступает родовой строй. Ключевым для возникновения
нравственности стало представление о родственных свя-
164 Тема 6. Происхождение и историческое развитие нравственности

зях, позволяющее различать «свое» и «чужое».
Нравственность начинается с того момента, когда один человек
признает ценность другого человека, пусть пока только
кровного родственника или брачного партнера. Ее
формирование протекает одновременно с образованием
таких социальных структур, как род (клан), семья и
территориальная община. Первая из них является
общественной организацией совершенно нового типа, не имеющей
аналогов в животном мире. Существование рода
возможно только благодаря знаковой деятельности, которая
фиксирует родственные отношения. Исторически
нравственность формируется не раньше, чем объективное значение
поведения становится его мотивирующим основанием.
Чтобы возникла мораль, другой человек должен
приобрести значимость, которая не исчерпывается его
принадлежностью к одному виду. Исходной формой такой
ценности и является место определенного лица в
системе родственных и брачных отношений. Точкой
отсчета для возникновения нравственности можно считать
момент, когда дополнением иерархической организации
животного сообщества становится родовой строй с
соответствующим ему распределением статусов, ролей и
обязанностей.
Чтобы установить значение рода в генезисе
нравственности, надо понять, что род, или клан, является не реальной,
а идеальной или знаковой общностью людей. Он не
может существовать как самодостаточная социальная
группа. Отличие человеческого рода от любого животного
сообщества состоит в том, что он возможен только в
соотнесении с другим родом. Он не может совпадать с общиной,
с любой формой территориально обособленной
общности, потому что для общины необходимы как минимум
два рода, члены которых могли бы вступать в брак друг
с другом. Родство держится на обязательных правилах
брака, социальной и территориальной принадлежности
рождающегося потомства. Чем элементарнее культура,
тем с большим рвением ее представители
устанавливают, сохраняют в памяти и извлекают из нее информацию
о том, кто с кем в каких родственных связях состоит. Ма-
ориец чувствует себя неловко, если не может (а он того
Тема 6. Происхождение и историческое развитие нравственности 165

желает) до мельчайших деталей очертить родственные
связи, соединяющие его с рыбами океана, либо с
путешественником, которому он оказывает гостеприимство36.
В подобном рвении нет ничего удивительного, ибо
родство образует фундамент этой культуры. Степень родства
определяет характер отношений между лицами: чем
ближе родство, тем больше круг обязанностей и тем более
они непреложны. Наиболее близкой является связь
между матерью и детьми. Именно в этом отношении следует
искать исходное ядро нравственности, по крайней мере,
одно из таковых.
3. Фрейд и его последователи обратили внимание на ту
огромную роль, которую сыграл в становлении культуры
запрет на инцест. Латинское слово «incestum»
образовано путем отрицания из прилагательного «castus»
(«чистый», «невинный») и означает «кровосмешение» — брак
или половую связь ближайших кровных родственников:
матери и сына, брата и сестры, отца и дочери и т.п. В
расширительном смысле инцестом называется всякий
интимный союз лиц противоположного пола, слишком
близких друг другу по принятой классификации родства.
Запрещение инцеста небезосновательно считается одним
из древнейших культурных правил. С него начинается
деление половых связей на «чистые» и «нечистые»,
дозволенные и запрещенные.
Возникновение и повсеместное распространение запрета
на инцест связано с тем, что феномен родства при
наличии инцестуозных связей невозможен, поскольку тогда
происходит смешение, т.е. устраняется различие между
«своей» и «чужой» кровью. Инцест вреден
биологически. Он уменьшает генетическое разнообразие и через
несколько поколений ведет к вырождению замкнутых
популяций. У некоторых высших животных, но только у
самок, наблюдается инстинктивное отвращение к половой
связи с сыновьями и братьями. Сама природа ищет
альтернативу инцесту, вызывая повышенный сексуальный
интерес к чужим, незнакомым особям. Но культурный вред
кровосмешения многократно превышает биологический,
36 См.: Леви-Строс К. Первобытное мышление. М.: Республика, 1999, с. 58.
166 Тема 6. Происхождение и историческое развитие нравственности

ибо оно разрушает основание, на котором возводится
человеческое общество. С запретом на инцест как-то связана
экзогамия — социокультурное установление,
предписывающее выбирать брачного партнера за рамками
собственной группы. Благодаря экзогамии род четко
очерчивает и сохраняет свои границы.
В силу естественных причин исходным стало матрилиней-
ное родство. Феномен материнства намного глубже и
прочнее укоренен в бытии, чем отцовство, и поэтому
первоначально родство отсчитывалось по матери. Осознание
огромной важности матрилинейного родства вылилось
в ту роль, какую приобрел архетип Матери в системе
бессознательных устоев нравственности. Этот архетип
прочно связал друг с другом образы рождения и кормления
(заботы). На протяжении многих веков он питал
ключевые символы материнского лона и земных недр, откуда
появляется на свет все живое. Греческий образ Антея, вся
сила которого заключена в связи с Матерью-Землею —
одна из множества вариаций этого мифологического
символа. В высокой сакральное™ материнского образа
сконцентрировались многие аспекты родового уклада, в том
числе запрет на инцест. Половая связь с матерью, даже
неосознанная, обрела форму величайшего морального зла.
Фиванский царь Эдип, убивший своего отца и
женившийся на своей матери, стал символом вынужденного
разрыва всех нравственных связей.
Осознание культурной роли материнства произвело в XIX в.
столь ошеломляющее воздействие, что благодаря
усилиям швейцарского ученого Й. Бахофена широко
распространилась идея матриархата — такого периода в
истории человечества, когда власть в обществе
принадлежала женщине-матери. Очарованию этой идеи поддались
очень многие ученые и в XX в., хотя ни одной реальной
культуры и ни одного общества с такой властной
структурой обнаружено не было. Гипотеза о матриархате
основана на недоразумении: на смешении идеальной
родовой структуры с реальным первобытным социумом,
рода—с территориальной общиной. Ни в одном реально
функционирующем обществе родственные отношения
не вытесняют и не могут вытеснить иерархической ор-
Тема 6. Происхождение и историческое развитие нравственности

ганизации. Родство является дополнением к властной
иерархии, а не заменой ее. Нравственность возникает
из необходимости разрешать противоречие между
иерархической системой распределения статусов, главным
механизмом которой было состязание личных качеств
членов сообщества: силы, агрессивности,
практического интеллекта, умения пользоваться словом
(приказывать, запрещать и советовать), с одной стороны, и
системой родственных отношений, где место каждого
члена не зависело от его личных качеств, но определялось
исключительно классификационными принципами —
с другой. Иерархический порядок определял
конкретный объем привилегий: количество и качество жен,
характер жилища, долю в общей добыче и т.д. Через
родственные отношения шло распределение взаимных
обязанностей. Нравственность стала своеобразным синтезом
той и другой стороны: иерархии и родства, привилегий
и обязанностей.
О том, что подобный синтез был необходим, говорит
повсеместное распространение обряда кувады. Этот
экзотический по своему оформлению обычай состоял в том, что
непосредственно во время родов будущий отец, находясь
в соседнем помещении, совершал действия, подражающие
акту рождения: корчился, издавал душераздирающие
крики и т.п. Такое странное его поведение носило знаковый
характер: подражанием он демонстрировал свое участие
в рождении, чтобы в дальнейшем между ним и
родившимся ребенком устанавливалась родственная связь. Только
в этом случае у него появлялась возможность и
обязанность заботиться о своих детях, а не о детях своей
сестры. Через обряд кувады родственные отношения
приобрели, наряду с матрилинейным, также и патрилинейный
классификационный принцип, т.е. стали отсчитываться
не только по матери, но и по отцу. Эти культурные
трансформации, в конечном счете, ведут к такому синтезу
иерархической организации и родственных отношений,
когда какой-то один патрилинейный род приобретает
доминирующее положение и закрепляет его за собой через
принцип наследования сыновьями ранга и властных
полномочий своих отцов.
168 Тема 6. Происхождение и историческое развитие нравственности

Соединение родства и ранговой структуры придает
поведению знаковый характер. Символическим выражением
структуры первобытного общества является тотемизм.
На языке североамериканских индейцев оджибве слово
«ототеман», от которого было образовано понятие
«тотем», означает «он принадлежит моей родне»37. Каждая
социальная группа внутри племени и даже союза племен
ассоциируется с каким-то видом животных (журавлем,
орлом, медведем, лосем — у индейцев), реже — растений
(ямсом, кокосовым орехом, хлебным деревом — у
аборигенов Полинезии), еще реже — с природным или
социальным явлением (громом, приливом и т.п. — у
австралийцев).
В этом виде символической деятельности различия и
сходства, которые существуют в природе, используются для
обозначения различий и сходств, необходимых для
функционирования человеческого сообщества. Тотемические
обозначения, с точки зрения К. Леви-Строса, необходимы
для того, чтобы установить различные режимы
отношения к конкретным лицам. С помощью тотемных
классификаций каждый отдельный индивид становится
носителем некоторого социального значения, определяемого
отнюдь не его личными качествами, но исключительно
принадлежностью к группе. Некоторые исследователи
пытались выявить связи между тотемной эмблемой
группы и этосом ее членов. Имеется в виду, что у людей, чьим
тотемом является, например, волк, должны
обнаруживаться в поведении какие-то волчьи повадки. Если бы
подобная связь существовала, тотемная эмблема была бы
своеобразным коллективным прозвищем. Однако связи
между тотемным названием группы и поведением ее
членов в подавляющем большинстве случаев являются чисто
случайными и произвольными, т.е. мы имеем здесь дело
с простыми знаками, а не символами. Но в самом
классификационном принципе есть тенденция к символизации.
В ряде случаев принадлежность к определенному
тотему специально подчеркивалась характерными чертами
внешнего облика и даже поведения. Например, у
индейцев осэдж и омаха для этого использовалась стрижка во-
37 См.: Леви-Строс К. Тотемизм сегодня // Первобытное мышление, с. 49.
Тема 6. Происхождение и историческое развитие нравственности 169

лос у детей, напоминающая внешние признаки (контуры)
тотема; у индейцев саук члены одной группы обязаны
были доводить всякое начатое дело до конца, а члены
другой группы имели право отказаться от каких-то своих
начатых действий38. Основная роль тотемных
классификаций в становлении нравственности сводится к тому, что
на их основе складывается взаимная значимость
различных групп. Не только позиция в системе родственных
отношений, но и место лица в более общей структуре родов,
кланов, фратрий, признающих данную классификацию,
влияет на отношение к нему других людей. Ценность
отдельного человека с этого момента включает в себя как
составную часть значение его группы в каком-либо
религиозном ритуале или общественном разделении труда.
Тотемная классификация является не природным, а чисто
культурным продуктом. Она вводит значимые различия
между людьми там, где они по природе не существуют.
Кланы — это не естественные, а искусственно
сконструированные виды. Для того чтобы различия между ними
сохранялись при переходе от поколения к поколению,
необходимы специальные средства: особые ритуалы как
ценности, воплощенные в действиях, и мифы как идейное
обеспечение этих ритуалов. Следовательно, влияние
данных различий на поведение принадлежит уже
собственно духовному уровню бытия и может быть истолковано
как начальная форма функционирования
нравственности. Важно добавить, что эта форма возникает не после
родства, но одновременно с ним, потому что родство как
таковое может быть осознано только через свою
противоположность: через отношения, которые родством не
являются. Не может быть так, чтобы люди сначала осознали
свою принадлежность к роду, а после уже научились
распознавать другие роды. Всякое единство познается
только через различия.
Идея родства составляет смысловой принцип мифологии.
Мифы, по крайней мере, в своей тенденции,
представляют мир как единое целое, отыскивая и конструируя
родственные отношения между различными существами
38 См.: Леви-Строс К. Неприрученная мысль// Первобытное
мышление, с. 247-248.
170 Тема 6. Происхождение и историческое развитие нравственности

и явлениями. В пределе все живое выводится от одного
прародителя. Стало быть, монотеизм — это
закономерный итог развития мифологии.
Одной из самых бесспорных линий водораздела между
человеком и животным выступает культ предков.
Насколько известно, ни один из животных видов не
обнаруживает какой-либо заботы о своих умерших представителях.
По афористическому замечанию, «человек начинается
со страха перед покойником»39, — и в этой констатации
заключен глубокий смысл. Животные могут испытывать
испуг при агонии особей своего вида, но они никогда
не предпринимают активных действий для того, чтобы
укрыть или как-то иначе изолировать уже бездыханное
тело. У людей, даже самых древних, дело обстояло иначе.
Значимость человека, его способность оказывать
влияние на поведение близких не исчезает после его смерти.
Сама смерть воспринимается не как окончательное
исчезновение субъекта, а как переход из одного состояния
в другое. Поскольку приближение смерти и факт ее
наступления у другого человека вызывает инстинктивный
страх, первоначально переход в другое состояние
переживался как нисхождение, как изменение от лучшего
к худшему. В представлении первобытных людей те, кто
уже совершил такой переход, становились менее
доброжелательными и потому более опасными для близких.
Идея смерти как метаморфозы — перехода в другое
состояние — повлекла за собой необходимость
пространственного обособления мира живых и мира мертвых,
проведения границы между ними. Наряду с родственными
отношениями и клановыми структурами человеческий
социум обогатился еще одним видом отношений, теперь
уже чисто символическим — между живыми и
умершими. Он стал существенной частью ритуальной практики.
Вероятно, сначала она сводилась только к поддержанию
незыблемости границы: все ритуальные действия были
направлены на то, чтобы сделать невозможным
возвращение умерших в пространственную область живых. Культ
предков, скорее всего, начинался с системы табу — кате-
39 Назаретян А.П. Архетип восставшего покойника как фактор
социальной самоорганизации// Вопросы философии, 2002, № 11, с. 74.
Тема 6. Происхождение и историческое развитие нравственности 171

горических запретов на действия, которые могут повлечь
за собой возвращение покойников. Следы подобных табу
сохранились во многих культурах. Например, в течение
некоторого времени запрещается произносить имя
покойного, а иногда это имя даже выводится из оборота
вообще. Аналогичный запрет налагается на личные вещи
покойника. На заре древнегреческой этики спартанский
мудрец Хилон выставляет правило житейской мудрости
«Не хули мертвых», подразумевая, что недобрые слова
об умерших могут стать причиной их обиды и
возвращения в мир живых ради отмщения.
Таким образом, первоначально между живыми и мертвыми
существует только негативная корреляция:
максимально возможное разъединение реального и воображаемого
миров. Развитие морали и религии ведет к построению
такой картины мира, в которой царство живых и царство
мертвых не просто обособлены, но сосуществуют,
дополняя друг друга. Мифологическое сознание объясняет,
например, захоронение как возвращение в лоно
Матери-Земли с тем, чтобы умершие проросли потом новыми
человеческими душами. Кремация понимается как поглощение
стихией огня — самой активной и совершенной из
материальных стихий, стало быть, как переход в более высокое
состояние. Смерть как центральное событие
человеческой жизни теряет прежнюю однозначность. Она
предстает в образе развилки, разделяющей «путь вверх» и «путь
вниз», улучшение и ухудшение состояния. Единого
содержательного архетипа, определяющего отношение к
мертвым, в человеческой душе нет, существует только
неопределенная направленность души на размежевание и
интеграцию различных групп людей и отношений между
ними. Но тенденция везде наблюдается одна: жизнь
человека объясняется как серия ключевых переходов из
худшего состояния в лучшее, из менее совершенного в более
совершенное и наоборот.
Эволюционное движение мифологии идет параллельно
становлению и развитию нравственности, поскольку
стремление к самосовершенствованию как целенаправленному
преображению посредством свободы возникает на
основе наблюдений за естественными перевоплощениями жи-
172 Тема 6. Происхождение и историческое развитие нравственности

вых существ (гусеница — бабочка, ребенок — взрослый)
и опыта ручной обработки вещей — способности
придавать им иную, более совершенную форму. Во всех
культурах, при их бесконечном многообразии, представлена
общая схема человеческой жизни, включающая три стадии:
детство — от рождения до инициации, зрелость —
бытие человеком в собственном смысле, загробное
существование в более или менее совершенном виде. Обычаи
и ритуалы, обрамляющие эти стадии и переходы,
становятся осевыми линиями нравственности. Рождение,
инициация, брак (как прелюдия к рождению новой жизни),
смерть и уход за умершими приобретают значение
узловых моментов в отношениях между людьми. Собственным
вкладом нравственности в эту общую
мировоззренческую схему жизни является идея о том, что во власти
человека определять собственное движение по линии жизни,
в крайнем случае, в двух переходных пунктах: от детства
к зрелости и от зрелого состояния к загробному. Эта идея,
в той или иной форме представленная во всех развитых
религиозных системах, знаменует собой высшую ступень
союза между религией и нравственностью. Она внушает
личности веру в то, что моральное ее поведение будет
непременно вознаграждено, а аморальное наказано, если
не в земной, то в последующей жизни. К последнему
поворотному пункту надо готовиться заранее — с первых
самостоятельных жизненных шагов.
Итак, нравственность возникает в процессе перехода от
естественно-биологической регуляции к
культурно-духовной, от поведения на основе психических механизмов
к деятельности на основе рациональных правил,
распространяемых в пространстве и времени традицией —
изустной или наглядно-миметической передачей.
Разумеется, она складывается задолго до того, как появляются
афористические правила житейской мудрости. Язык ведь
тоже появляется намного раньше, чем происходит
осознание грамматических правил. Фундаментом морали
выступают родственные отношения и все те символические
формы, которые устанавливают и поддерживают их:
экзогамия, культ предков, тотемическая классификация,
инициация и т.п. Разрушение этого фундамента, например,
Тема 6. Происхождение и историческое развитие нравственности 173

в результате замены естественного рождения
клонированием, очевидно, приведет к трансформации
нравственности в какую-то иную, неизвестную нам пока форму
регуляции поведения. Инвариантное содержание
нравственности составляет взаимосвязь между единством рода
человеческого и культурно-историческими различиями
людей.
Узловые моменты
исторического развития морали
Проблема стадий исторического развития нравственности
характеризуется ничуть не меньшей пестротой решений,
чем проблема ее происхождения. За исключением тех
этических теорий, которые признают неизменность
нравственности, каждый новый вариант философии истории
несет с собою новую концепцию исторического развития
нравственности. Августин усматривал узловые моменты
нравственного развития в ключевых событиях
священной истории: состояние невинности до грехопадения Евы
и Адама, нравственная деградация до явления Христа,
разделение Божьего града и царства сатаны после
пришествия, радикальное преображение спасенного
человечества и окончательное разделение добра и зла после второго
пришествия. 0. Конт находил нравственное
своеобразие каждой из трех последовательных фаз общественного
развития: теологической, метафизической и позитивной.
В теории независимых культур 0. Шпенглера стадии
нравственного развития уподоблялись основным фазам в
жизни организма: детству, юности, зрелости и старости.
Марксистская этика привязывала этапы нравственного
развития человечества к смене общественно-экономических
формаций, выделив в качестве особых образований
первобытную, рабовладельческую, феодальную, буржуазную
и коммунистическую мораль. Советский этик А.И. Тита-
ренко, работавший в рамках марксистского подхода,
конкретизировал и уточнил эту схему. В его концепции
человечество проходит четыре основные стадии
нравственного развития, соответствующие господствующему типу
общественных отношений. Естественно-родовым, кров-
174 Тема 6. Происхождение и историческое развитие нравственности

но-племенным отношениям соответствует
первобытнообщинная мораль; отношениям личной зависимости —
рабовладельческая и феодальная; отношениям «вещной»,
или экономической, зависимости — буржуазная;
«свободной общественной связи ассоциированных
индивидов» — коммунистическая мораль40.
Эта концепция стала последним словом советской этики
по данной проблеме. Исторические преобразования,
прошедшие в нашей стране и мире, начиная с 90-х годов XX в.,
ставят перед необходимостью внести некоторые
коррективы в изложенную концепцию. Не оправдались
упования на то, что мы достигли высшей
общественно-экономической формации и, соответственно, коммунистическая
мораль является высшей стадией нравственного развития
человечества. Такого рода представления оказались
следствием идеологической иллюзии.
В своем нравственном развитии человечество прошло не
четыре, а три основные стадии: 1) стадию первобытной
нравственности, основанной на отношениях родства и
экзогамии; 2) нравственности древних цивилизаций, основанной
на государственной власти и наследственно
воспроизводящихся общественных сословиях; 3) нравственности
техногенных, или промышленных, цивилизаций, в
которых государственная власть сочетается с внесословным
принципом организации общества. Различия между
этими моральными стадиями более существенны, чем
различия между нравственными системами, находящимися
на одной стадии.
Коренной особенностью первобытной морали был
непосредственный характер нравственных отношений.
Отношения между двумя лицами в рамках такой морали
определялись их конкретным местом в системе родства
(дядя-племянник, старший брат-младший брат) или
взаимным отношением тех групп, к которым они
принадлежали (фратрия, секция, подсекция внутри племени).
Лица, выпадающие из этой сетки, не могли быть субъектами
нравственных отношений вообще. «Чужой» исключался
из первобытной системы морального регулирования, по-
40 См.: Титаренко А.И. Структуры нравственного сознания. Опыт эти-
ко-философского исследования. М.: Мысль, 1974, с. 154.
Тема 6. Происхождение и историческое развитие нравственности 175

скольку эта система не предусматривала ответа на вопрос,
как надо вести себя с ним. В отношениях к нему
руководствовались либо соображениями элементарной пользы,
либо предосторожности. Находясь вне морали, не под
защитой обычая и закона, чужие люди могли даже быть
объектом охоты, как бывало у воинственных американских
индейцев и у многих других народов до цивилизации.
Переход к государственной жизни был резким скачком в
развитии нравственности, потому что государство закрепило
определенный уровень ценности за каждым своим
гражданином и таким образом распространило нравственную
регуляцию на все социальное пространство, объемлемое
его границами. Типичным примером этой нравственной
системы является древнегреческая добродетель (αρετή) —
совокупность качеств, необходимых для нормальной
жизни в полисе. Подобная нравственная система зиждется на
двух стержневых принципах. С одной стороны, она
предписывает любить своих соотечественников и ненавидеть
чужеземцев, а для менее воинственных государств —
относиться к чужеземному безразлично. С другой
стороны, полисная мораль предписывает поведение, полностью
соответствующее тому месту, которое человек
занимает в жизни по праву рождения. Эту особенность морали
очень тонко почувствовал Платон, распределивший
роли граждан идеального государства в соответствии с
золотом, серебром или железом их породы. Благородство
в буквальном значении термина является в
рассматриваемой системе важнейшим основанием человеческой
ценности. Родство здесь сохраняет важную роль, но
становится сильно дифференцированным. У истоков государства,
вероятно, случилось резкое возрастание социальной
роли какой-то одной патрилинейной родственной группы,
которая закрепила за собой всю власть и сделала ее
наследственной. В дальнейшем различные властные,
управленческие функции были разделены между
несколькими родственными группами, в результате чего сложилось
правящее сословие. Первобытная система тотемных групп
заменяется системой классов и сословий, принадлежность
к коим, кроме отдельных редких фактов социальной
динамики, определяется рождением. Предельной формой такой
176 Тема 6. Происхождение и историческое развитие нравственности

организации общества явилась индийская варновая
система, предусматривающая образование эндогамных групп,
непреложное распределение функций и не допускающая
прижизненного перехода из одной группы в другую.
Самой подходящей идеологической опорой данного
исторического типа нравственности выступает религия
язычества в исконном смысле слова («языки» = «этносы»,
т.е. народы), или религия одного народа. Классическим
образцом таковой являются религия Вед, а впоследствии
брахманизм в Индии, конфуцианство в Китае, допророче-
ский иудаизм в Палестине, верования арабов до Мухам-
мада. Мировые религии буддизма, христианства, ислама
не соответствуют анализируемому типу нравственности.
Они возникают с огромным опережением времени и в
течение нескольких столетий живут в чуждой им
нравственной среде. Равенство всех людей перед Богом, а
стало быть, и в отношении друг к другу, провозглашаемое
этими религиями, соответствует духу совершенно иного,
следующего исторического типа нравственности, для
которого они постепенно готовят почву.
Таким образом, новый исторический тип нравственных
отношений созревает в недрах старого типа и,
распространяясь на другие сферы и сегменты общества,
становится доминирующим. Государственно-корпоративная
мораль формируется в рамках родоплеменной, а несословная
нравственность техногенного общества — в рамках
государственно-корпоративной. Каждый из этих
исторических типов выражает определенные потенции
нравственного сознания или духовности вообще, поэтому в том
или ином объеме предшествующие нравственные типы
сохраняются в последующих. Мораль техногенного
типа, стало быть, не исключает ни родства, ни наследуемых
привилегий, а просто отодвигает их на периферию
общественной жизни.
Особенности исторических типов морали исследованы в
работах М. Вебера «Протестантская этика и дух
капитализма», М. Оссовской «Рыцарь и буржуа», А.И. Титаренко
«Структуры нравственного сознания» и др. На основе этих
исследований можно дать обобщенную характеристику
типов. Первобытную мораль отличают:
Тема 6. Происхождение и историческое развитие нравственности 177

— отношения родства и свойства как исходная основа
нравственных связей;
— незыблемость правил, обеспечивающих целостность
рода;
— принадлежность к клану как основная мера ценности
лица;
— татуировка, одежда, особенности поведения как знак
клановой принадлежности;
— различение «посвященных» и «непосвященных»
внутри клана, безусловное повиновение первым;
— талион как преобладающая форма справедливости,
обязательность кровной мести;
— способность принимать решения и мужество как
важнейшие добродетели и т.д.
Основными особенностями сословного типа
нравственности выступают:
— распространение модели патриархальной семьи на
отношения между правителем и подданными,
господствующими и подчиненными сословиями;
— сословная принадлежность как важнейшая мера
человеческой ценности, высокий удельный вес знатности
и благородства, преобладание сословной чести над
общечеловеческим достоинством;
— особая важность знаковых форм выражения сословной
принадлежности (социальной дистанции, ритуала и
этикета);
— ярко выраженный этноцентризм, размежевание
цивилизованного «своего» и варварского «чужого»;
— личная преданность и верность как главенствующий
принцип связи нижестоящего с вышестоящим;
— преобладание ранжирующего начала над
уравнивающим в понимании справедливости;
— возвышение щедрости над бережливостью в
отношении к собственности, приоритет расходования богатств
над их приобретением;
— распространенность поединков как способов
разрешения нравственных конфликтов между представителями
высших сословий и т.д.
Внесословная мораль противоположна корпоративной
практически по всем перечисленным показателям:
178 Тема 6. Происхождение и историческое развитие нравственности

— отношениями между вышестоящими и нижестоящими
определяются строго функциональными принципами
(должностными инструкциями) или авторитетом рациональной
организации;
— важнейшей мерой человеческой ценности становятся
личные заслуги, определяемые способностями,
активностью и капиталом; способность сделать себя своими
руками («self maid-man») —- важнейший показатель
человеческого достоинства;
— преобладание упрощенного, максимально
рационализированного поведения над светской изысканностью,
учтивостью и церемонностью;
— углубляющаяся тенденция к стиранию этнических
различий между людьми, оценка личностей по деловым
качествам, а не национальной принадлежности;
— взаимная выгода или удовольствие как ведущий
принцип связи между людьми, высокая ценность честности
и верности слову;
— перемещение уравнивающей справедливости в сферу
исходных возможностей, понимание ранжирующей
справедливости как воздаяния по заслугам;
— выдвижение бережливости в круг важнейших
нравственных добродетелей и т.д.
Содержательное сопоставление типов нравственности
ставит нас перед проблемой их оценки. Что совершеннее
в нравственном отношении: идеал благородного
рыцаря или преуспевающего бизнесмена? Здесь мы
переходим к следующему вопросу темы.
Тенденции нравственного развития человечества
Переход от одного исторического типа к другому являет
собой развитие нравственности. Разновидностями развития
выступают:
1) прогресс — движение от простого к сложному, от
низшего к высшему;
2) регресс — движение в обратном направлении;
3) простые качественные изменения, происходящие в
«горизонтальной плоскости» — изменения структур, не
связанные с их упрощением или усложнением.
Тема 6. Происхождение и историческое развитие нравственности 179

В истории человечества представлены все три
разновидности развития. Свою предельную заостренность
проблема исторического развития нравственности приобретает
в виде вопроса: реален ли моральный прогресс
человечества в целом, и что может служить его критерием?
Отвечая на этот вопрос, мы будем исходить из предпосылки,
что развитие нравственности связано с ее
системными свойствами·
Если в истории человечества нравственность развивается
прогрессивно, это значит, что она как система
становится более сложной и дифференцированной.
Нравственный упадок, соответственно, означает, что происходит
примитивизация, т.е. упрощение ее структуры и
нарастание однородности составляющих ее элементов.
Нравственность как система регуляция поведения имеет две
стороны: внешнюю и внутреннюю. Внешнюю сторону
образует совокупность реальных связей и отношений
между действующими субъектами. Степень сложности
системы определяется суммой таких связей и их
интенсивностью. Более высокой степенью сложности обладает та
система, элементы которой имеют большее число связей
и оказывают друг на друга более значительное влияние.
Степень дифференцированности системы
определяется разнообразием ее элементов, следовательно, их
способностью оказывать друг на друга различное
воздействие.
Специфика морали заключается в идеальной
представленности других субъектов связи в психике данного
субъекта. Иными словами, любая реальная связь или
отношение между двумя субъектами отражается во
внутреннем мире каждого из них, более того, создает какой-то
новый элемент этого мира. Если кто-то, например,
влюбляется, проникается ненавистью или просто
воспринимает страдания другого человека, в его душе возникает
соответствующее чувство, появляется своего рода
«информационный отсек», связанный именно с этим
отношением. Чем больше реальных отношений имеет данный
субъект, тем больше информационных отсеков
представлено во внутреннем мире его души. Чем разнообразнее
субъекты, с которыми устанавливаются реальные отноше-
180 Тема 6. Происхождение и историческое развитие нравственности

ния, тем разнообразнее упомянутые информационные
отсеки и, стало быть, тем более дифференцированным
оказывается внутренний мир личности. Ограниченными
называются те люди, которые имеют очень скудный круг
связей с другими людьми и, соответственно, очень узкие
горизонты внутреннего мира, мизерное количество и
однородность информационных отсеков.
К этому элементарному рассуждению следует добавить еще
одно важное обстоятельство. Агенты внешнего мира
каким-то образом связаны между собой. Их общая связь
составляет то, что в философии называется «единством
мира». Это единство проявляется во всеобщей причинной
связи, взаимообусловленности существ, вещей и явлений.
Оно определенным образом представлено во внутреннем
мире человека — как его цельность, взаимосвязь и
гармония различных информационных отсеков, т.е.
переживаний, побуждений, идей и ценностей. Степень
гармоничности системы, согласованность элементов также
свидетельствует о прогрессе или регрессе. Более того, этот
показатель, в сравнении со сложностью и дифференци-
рованностью особенно важен. Без него первые два — это
только условия.
В процессе исторического развития нравственная жизнь,
безусловно, усложняется. Благодаря ряду цивилизацион-
ных факторов количество реальных связей между
людьми неуклонно растет. На основе роста связей
раздвигаются горизонты нравственного сознания. «Таежные
тупики» становятся анахроничной редкостью. Это имеет
принципиальное значение для нравственных
требований. Положительное отношение возможно к тому
объекту, который представлен в сознании. Условием
нравственности является наличие значения, а именно,
реального или хотя бы потенциального воздействия на интересы
данного лица. Развитие общественных связей ведет к
тому, что статус «своих», т.е. наделенных нормальными
человеческими свойствами, приобретает все большее
число людей. От кровного родства нравственность
возвышается до идеи человечества как единой семьи народов,
а в фантазии — даже до межпланетного братства
разумных существ.
Тема 6. Происхождение и историческое развитие нравственности 181

Появление множества новых видов деятельности и
социальных ролей ведет к неуклонному повышению
разнообразия поведенческих и душевных складов.
Параллельно этому происходит обогащение палитры человеческих
чувств. Переживания даже самых обыкновенных людей
(так называемого «массового потребителя») становятся
более разнообразными и утонченными.
Латиноамериканская чувственная экзотика сделалась, например,
достоянием как среднерусской деревни, так и чукотского
оленеводческого стойбища.
Расширение и дифференциация внутреннего мира далеко
не всегда означает его глубину, но и здесь можно
обнаружить явные признаки поступательного развития. С
ростом образовательного и культурного уровня
увеличивается роль рациональных, сознательных факторов в
нравственном поведении человека. Большее разнообразие
переживаний увеличивает внутреннюю свободу
человека, повышает его сопротивляемость разрушительным
внешним воздействиям. Рационализация поведения —
это движение в сторону интеграции внутреннего мира.
В нем осуществляется учет большего числа факторов
и, соответственно, согласуется большее число
внутренних побуждений.
Поскольку свобода органически связана с творчеством,
расширение первой ведет к возрастанию второго во многих
сферах человеческой жизнедеятельности. Для большего
числа людей сама жизнь становится не предписанной от
рождения колеей, а выбором в широком спектре
возможностей. Рост творческих моментов в отношении к
жизни способствует повышению ценности человека,
подъему его достоинства. Если в примитивном обществе мера
ценности человека порою приравнивается к сумме его
телесных свойств, и поэтому дикари без сожаления
лишают жизни тех, кто для них становится обузой, или
даже превращают их в дополнительный источник питания,
то по мере наращивания внутренних и внешних
способностей человека, растет объективная потребность в нем,
и в общественном мнении утверждается представление
о его незаменимости, уникальности. Достаточно
надежным показателем нравственного прогресса общества яв-
182 Тема 6. Происхождение и историческое развитие нравственности

ляется сокращение числа фактов, когда жизнь
какого-либо человека специально приносится в жертву
интересам общества. Отмена смертной казни может
рассматриваться как показатель улучшения нравов в том случае,
если она сопровождается сокращением числа
умышленных убийств или преступлений, на которые она ранее
распространялась.
Итак, показателями прогресса морали являются:
— рост количества и интенсивности нравственных связей
между людьми;
— расширение внутреннего мира личности;
— усиление его цельности и рациональности;
— расширение спектра жизненных возможностей и
творческого отношения к жизни;
— повышение ценности человека вообще, сокращение сфер
общества, где единение людей обеспечивается ценой
превращения лиц в простые средства и т.д.
Нравственное развитие человечества в целом
прогрессивно, но медленность и противоречивость поступательного
движения обусловлены тем, что возрастание сложности
и дифференцированное™ нравственной жизни намного
опережает гармонизацию моральных отношений и
внутреннего мира личности. Для того чтобы диспропорция
между этими процессами не оборачивалась против
человека, необходимы дополнительные усилия. Решение этой
задачи — дело всего общества, но определяющая роль
здесь принадлежит государственным учреждениям
образования и культуры. Одним из количественных
показателей нравственного прогресса выступает удельный вес
бюджетных расходов государства на социальные нужды,
т.е. здравоохранение, образование и культуру в общей
массе расходов.
Прогрессивное развитие человечества не исключает
нравственных кризисов и движения вспять. Опыт XX в.
показал, что состояние общественных нравов существенно
зависит от идеологии и внутренней политики государства,
от силы или слабости государственной власти,
развитости или неразвитости институтов гражданского общества
и множества других политических факторов. Резкое
падение нравов происходит вследствие ослабления власт-
Тема 6. Происхождение и историческое развитие нравственности 183

ных структур и коррупции правоохранительных органов,
крутой смены основных идеологических ориентиров,
радикального преобразования хозяйственного уклада и т.п.
Главной причиной нравственной деградации общества
выступает дисбаланс между изменяющимися условиями
жизни и сложившейся системой ценностей, разрыв между
преемственностью и обновлением в ее структуре. В
России моральный кризис 90-х годов прошлого века и
сопутствующее ему падение нравов возникли именно на этой
основе.
Русскому этосу и менталитету присуща склонность к
консерватизму. Суть ее в том, что, полагаясь на «авось», наше
национальное сознание не предпринимает никаких
действий по изменению сложившегося уклада, пока не
обнаружится его полная обветшалость. Когда прежние
ценностные ориентиры теряют привлекательность в глазах
ведущего общественного сословия или даже широких масс,
они вырываются с корнями и решительно
отбрасываются, чтобы освободить место для противоположных по
направленности. Коренная переоценка ценностей
неизбежно сопровождается тем, что из активной общественной
жизни насильственно исторгаются или добровольно
уходят люди, нравственный уровень которых значительно
превосходит средние показатели. И наоборот, более
высокий социальный статус и возможность влиять на
общественную жизнь приобретают лица, прежде бывшие
нравственными «аутсайдерами»: ловкачи, карьеристы, подчас
даже прямо криминальные субъекты.
В период кризиса существенно нарушается соответствие
между деянием и воздаянием. Рвутся ткани социального
организма, поэтому стремительно повышаются шансы,
например, совершить преступление и не понести за
него наказание; в считанные мгновения нажить огромное
состояние и на следующий день потерять его; сделать
молниеносную карьеру и завершить ее за тюремной
решеткой и т.п.
Самым распространенным выражением нравственного
кризиса служит ослабление моральной мотивации
поведения. Оно проявляется в том, что в действиях большей час-
184 Тема 6. Происхождение и историческое развитие нравственности

ти людей начинают преобладать более простые
утилитарные или гедонистические побуждения, стало быть,
сужаются временные и пространственные перспективы.
Прямым путем измерить силу нравственной мотивации
нельзя, но о ее ослаблении можно судить по ряду косвенных
связей. Например, резкое снижение рождаемости,
повторных вступлений в брак и рост проституции
свидетельствуют о том, что молодые люди предпочитают заботе о
потомстве не обремененное хлопотами существование. Рост
пьянства и наркомании, особенно среди молодежи,
указывает на преобладание гедонистических побуждений
над утилитарными.
Предельное выражение нравственный кризис общества
находит в росте фактов дегуманизации человека, т.е.
утраты отдельными индивидами человеческого достоинства.
Такое происходит тогда, когда ткани общественного
организма разрываются полностью. Наихудшим состоянием
общества является гражданская война. Если общество
расколото на две враждебные половины, каждая из которых
утверждается путем уничтожения другой, то в нем теряют
доминирующее значение даже утилитарные и
гедонистические мотивы. Определяющими жизненными
побуждениями становятся элементарные влечения гнева и
страха, а голод и половое влечение удовлетворяются без
всяких нравственных ограничений. В таких нечеловеческих
условиях разрушается святость даже родственных
отношений, составляющих глубинную основу
нравственности: дети восстают против родителей, любящие
превращаются в смертельных врагов. Потерявшие человеческий
облик люди не останавливаются даже перед
каннибализмом. В гражданскую войну нравственность утрачивает
свое значение настолько, что в дальнейшем требуются
годы политического террора, чтобы вернуть общественные
нравы в нормальную колею.
В кризисные периоды общество приближается к сильно
неравновесному состоянию, в котором заметно возрастает
число невинных жертв и незаслуженных взлетов. Из
подобного состояния оно может выйти обновленным или
погибнуть в огне гражданской войны. Одним из неоспо-
Тема 6. Происхождение и историческое развитие нравственности 185

римых свидетельств поступательного нравственного
развития человечества служит то, что при возрастающей
частоте кризисов летальные исходы для народов, государств
и культур становятся все менее вероятными. В
масштабах человечества растет не только средняя
продолжительность жизни отдельного человека, но и устойчивость
культурных организмов. Нравственные основы
международных отношений укрепились настолько, что, по
крайней мере, в последние 50 лет ни одна война не велась с
целью геноцида, полного истребления враждебного народа
и ни одна война к такому результату не привела.
Гибельный исход нравственного кризиса общества отнюдь
не является фатальной неизбежностью. Более того,
наше историческое прошлое свидетельствует о том, что
даже в самых тяжелых потрясениях страна и народ
находила в себе силы для последующего нового подъема.
Определенные признаки такого подъема обнаруживаются
и сейчас. Важно только помнить и учитывать, что
поступательное развитие — это не просто замена прежних
ценностных ориентиров новыми, но такое их
возвышение, в котором прежнее сохранялось бы в качестве
подчиненного момента. Если же новая нравственность
понимается как полная отмена всего того, что было между
1917 и 1991 годами и, более того, как возвращение к
средневековой Московской Руси, то такое преобразование
уместнее будет назвать не прогрессом, а целенаправленной
нравственной деградацией.
В завершение можно констатировать, что термин
«развитие» по отношению к тем преобразованиям, которые
претерпевает нравственная жизнь человечества,
недостаточен. Развитие как таковое предполагает
разворачивание того, что уже пребывало в свернутом виде, например,
растения из семени. Метафора, положенная в основание
этого понятия, навязывает нам представление об
одностороннем процессе и активности. Но изменения
нравственности являются результатом двустороннего процесса —
встречного движения человечества со всеми изначально
заложенными в нем возможностями во всех его
конкретно-исторических проявлениях (племенах, народах, стра-
186 Тема 6. Происхождение и историческое развитие нравственности

нах, цивилизациях), с одной стороны, и жизни в целом,
биосферы Земли, Вселенной как единой системы — с другой.
Английский историк А. Тойнби сделал верную догадку
о том, что отдельные культуры развиваются и гибнут в
динамике Вызовов и Ответов. История человечества, в том
числе и нравственная, — это диалог между имманентным
и трансцендентным, внутренним и внешним,
человечеством и тем, что ему противостоит. В самом Вызове —
резком изменении условий существования — присутствует
основа для движения вперед. Задача состоит в том, чтобы
эту основу освоить. Общество, которое не в состоянии
решить эту задачу, погибает. Нравственный прогресс
заключается в гармонизации отношений между
человеческим духом и космосом.
Возможно ли в будущем достижение такого состояния,
когда нравственность исчерпает свое историческое
предназначение и отомрет, уступив место какой-то иной форме
регуляции поведения? Такой исход пока маловероятен,
но полностью исключить его нельзя. Можно
предположить такую ситуацию, когда нравственность изменит
свою субстанциальную основу и поэтому перейдет в иное
качество. Например, она может отказаться от своей
исключительной соотнесенности с человеком, утвердив
равноценность человеку каких-либо иных существ.
Такая ситуация неоднократно моделировалась в
фантастической литературе, ярче всего, на наш взгляд, в
романе Клиффорда Саймака «Все живое» и некоторых других.
Прямой контакт с внеземными цивилизациями,
существами совершенно иной природы может радикально
изменить представления о добре и зле, а вслед за этим и всю
систему нравственности. Такая перспектива является
возможной, но слишком отдаленной, чтобы к ней обращаться
всерьез.
Радикальные изменения морали могут произойти также
в связи с развитием биотехнологии. Возможность
производить людей с заранее заданными свойствами, а
потом еще и менять их по своему желанию способна
раздвинуть горизонты свободы воли и преобразовать
основы характера.
Тема 6. Происхождение и историческое развитие нравственности 187

ЛИТЕРАТУРА:
Апресян Р.Г. Идея морали и базовые нормативно-этические
программы. М.: ИФРАН, 1995, с. 32-61.
Валеев Д.Ж. Происхождение морали. Саратов: Изд-во
Саратовского ун-та, 1981, с. 65-104.
Гусейнов A.A. Социальная природа нравственности. М.: Изд-во
МГУ, 1974, с. 63-86.
Кропоткин П.А. Этика. М.: Политиздат, 1991, с. 45-81.
Леви-Строс К. Неприрученная мысль// Первобытное мышление.
М.: Республика, 1999.
Леви-Строс К. Тотемизм сегодня // Первобытное мышление. М.:
Республика, 1999.
Назаретян А.П. Историческая эволюция морали: прогресс или
регресс// Вопросы философии, 1992, № 3.
Оссовская М. Рыцарь и буржуа. Исследования по истории
морали. М.: Прогресс, 1987.
Титаренко А.И. Структуры нравственного сознания. Опыт этико-
философского исследования. М.: Мысль, 1974, с. 36-153.
Хейзинга Й. Осень Средневековья. Исследование форм
жизненного уклада в XIV и XV веках во Франции и Нидерландах. М.:
Наука, 1988, с. 70-138.

Тема 7.
ДОБРО И ЗЛО
В НРАВСТВЕННОЙ ЖИЗНИ
Благо, добро и зло
Всякая нравственная система начинается с оценки
субъектом окружающей действительности и самого себя.
Оценка распределяет объекты по категориям добра и зла,
называя не относящееся ни к тому, ни к другому
безразличным. Моральная оценка является особым видом оценки
вообще как одной из важнейших функций
человеческого сознания.
Общую структуру оценки образует соотнесение некоего
объекта с представленной во внутреннем мире
субъекта пирамидальной структурой ценностей (значимостей),
т.е. объективного и субъективного содержания.
Элементами структуры служат субъект, объект, характер и
основание. Подлинная оценка появляется только на душевном
и духовном уровнях бытия. Для нее необходима
известная степень внутренней активности и самостоятельности,
а именно, та, которая характеризуется наличием эмоций
как связующих элементов между влечениями и образами.
Субъектами оценки могут быть только существа,
обладающие психикой и сознанием. Объектами оценки
выступают различные фрагменты жизненного мира: вещи,
явления, существа, их отдельные действия. В собственном
смысле всегда оценивается отношение объекта к
субъекту, что и есть значение. По характеру оценки бывают
абсолютными: «хорошее», «плохое», «безразличное» или
сравнительными: «лучше», «хуже», «равноценно».
Основанием оценки служат потребности или ценности,
выработанные культурой.
Тема 7. Добро и зло в нравственной жизни
189

На рубеже между нейтральными восприятиями и
эмоциональными оценками лежат приятные или неприятные
вкусовые, осязательные, обонятельные, слуховые и
зрительные ощущения. Они являются самой простой
разновидностью оценки, поскольку здесь внешние объекты
непосредственно воздействуют на органы чувств. Объекты,
которые соответствуют схемам влечений к бегству и
нападению, вызывают отрицательную (негативную)
оценку; те же, которые соответствуют схемам пищевого и
полового влечения — положительную (позитивную). Люди
самой примитивной душевной организации определяют,
хорош или безразличен неизвестный им объект,
спрашивая: «А это едят?». Для обозначения объектов
отрицательной значимости они используют терминологию из сферы,
противоположной принятию пищи.
Родовыми для понятий добра и зла выступают понятия по-
ложителъного и отрицательного. В основе этих слов
русского языка находятся человеческие действия
разного плана. «Положить что-либо» значит, найти для
вещи определенное место. «Отрицать нечто» — означает
отказать вещи в праве на существование. Но сама
оценка является не предметным действием, а некоторым его
идеальным предварением или сопровождением.
Исходными эмоциями, в форме которых производится
негативная оценка внешних объектов, служат гнев и страх;
для позитивной таковыми бывают удовольствия от
пищи и полового поведения. В переживании страха
фиксируется отрицательная значимость какого-то объекта или
ситуации и производится настройка организма на
сохранение или увеличение дистанции между субъектом
и данным объектом. Субъект либо прекращает
приближение к тому, что вызвало страх, либо убегает от него. Через
страх негативным субъекту представляется то, что может
оказать на него разрушительное воздействие. Через
переживание гнева происходит оценка какого-то фактора
действительности как ограничивающего свободу
собственных движений, как препятствующего их
осуществлению41. Гнев настраивает организм на активные
действия, направленные на разрушение ограничивающего
41 См.: Изард К. Психология эмоций. СПб.: Питер, с. 241.
190 Тема 7. Добро и зло в нравственной жизни

фактора или какую-либо иную форму его нейтрализации.
Негативным представляется всякое препятствие на пути
к цели, если его сила не настолько велика, чтобы вызвать
страх. Правда, эти две эмоции не исключают друг друга,
могут разворачиваться в сознании параллельно или
переходить одна в другую по мере оценки количественных
параметров негативного объекта. Третья
фундаментальная эмоция, точнее сказать, гамма эмоций включает в
себя достаточно широкий спектр неприятных переживаний,
именуемых неудовольствием. Эти переживания
сигнализируют о том, что субъект уже совершил действие либо
оказался в состоянии, вредном для его организма или
психики. Спектр различных видов неудовольствия
располагается между страданием и отвращением.
В элементарных негативных оценках выражается
относительная независимость субъекта от внешнего мира, его
способность существовать самостоятельно по отношению
к различным сторонам объективной действительности.
Элементарные позитивные оценки, напротив,
обозначают те стороны и факторы бытия, без которых субъект
не может существовать или выполнить свое
предназначение в качестве связующего звена в неразрывной
жизненной цепи — в серии поколений. Положительно
оценивается то, что притягивает к себе субъекта, что он
стремится сделать частью самого себя (поглотить) или
осознает как нераздельное целое, с которым можно
соединиться. Пространственное или временное сближение
с такими объектами вызывает чувство удовольствия,
которое, как и неудовольствие, является оценкой по самой
своей сути.
Благом называется иерархическая совокупность
объектов — внешних явлений и внутренних состояний, —
которые оцениваются положительно на том основании,
что они имеют какую-либо ценность. Кроме вещей,
вызывающих приятные ощущения, в эту совокупность
включаются объекты, которые не оказывают
непосредственного воздействия на органы чувств, но способны оказать
подобное воздействие в будущем. Человеческая душа
окрашивает положительными красками не только то, что
является целью, но и то, что ведет к цели или расположено
Тема 7. Добро и зло в нравственной жизни
191

вблизи от нее. К благу относятся не только то, что
вызывает удовольствие, но и то, с чем связано ожидание
удовольствия и надежда на него. Свет, исходящий от
влечений, озаряет множество фрагментов действительности,
смежных или сходных с тем, что может дать
удовлетворение. В процессе обобщения подобных связей
кристаллизуется идея особого мира, где царит счастье, особого
времени («золотого века») и существа, которое
является источником всего положительного. Таким образом,
на вершине иерархии оказывается идея высшего блага,
или Бога. Высшее благо — это конечная цель, которая
не может быть средством ни для чего другого.
Злом в широком смысле слова является то, что
противоположно благу, т.е. оценивается негативно. Сюда
относятся, во-первых, все объекты, которые непосредственно
вызывают неприятные ощущения: отвратительные на вкус,
дурно пахнущие, вызывающие боль при
соприкосновении, раздражающие слух и зрение диссонансами или
дисгармонией; во-вторых, существа и явления, которые
вызывают неприятные переживания опосредованно, через
эмоции гнева и страха; в-третьих, все то, что связывается
с неприятными переживаниями по смежности и
сходству; заканчивая идеей существа, которое является
олицетворением зла вообще (образы Люцифера в
христианстве, Мары в буддизме, Иблиса в исламе и т.п.).
В поведенческом плане благом представляется все то, к
чему следует приближаться, или сохранять, если оно уже
существует, и создавать, если его пока нет в наличии.
Злом, наоборот, является то, от чего необходимо
удаляться или активно бороться с ним: уничтожать или
нейтрализовать, если уже присутствует, противодействовать
возникновению в случае отсутствия.
Основными составляющими блага являются удовольствие,
истина, польза, красота и добро. Зло как его
противоположность объединяет в себе страдание, ложь, вред,
безобразие и безнравственность (моральное зло).
Этому делению соответствуют особые виды оценки.
Видовые различия связаны с характером оцениваемых
объектов, с одной стороны, и образцов, эталонов или
стандартов, на основании которых производится оценка, —
192 Тема 7. Добро и зло в нравственной жизни

с другой. Основными видами являются чувственная,
познавательная, утилитарная, эстетическая и
нравственная оценка.
В нравственной оценке — одобрении или осуждении —
применяется противоположность добра и зла,
справедливого и несправедливого, честного и бесчестного,
достойного и недостойного и т.п. Объектами этой оценки
выступают поступки, намерения, качества и характеры
людей, межличностные отношения. Общим свойством
таких объектов является чувствительность к самому
факту оценивания, способность осознавать оценку и
целенаправленно изменяться, реагируя на нее. Все прочие
виды оценок односторонни. Они помогают субъекту занять
позицию по отношению к объекту. Нравственная оценка
диалектична: она направлена на то, чтобы под ее
влиянием объект изменился сам. Можно сколько угодно
называть соль сахаром, она от этого не станет сладкой.
Человек же под воздействием одобрения или осуждения
может стать лучше. Моральная оценка — это выявление
степени готовности к диалогу — согласованию
интересов оцениваемого человека с интересами других
людей, в том числе тех, кто производит оценку.
С одной стороны, моральная оценка более интегральна
в сравнении с другими видами, поскольку она
включает в себя и чувственные, и познавательные, и
утилитарные, и эстетические моменты как подчиненные. С
другой стороны, она более специализирована, так как
направлена только на то, что каким-либо образом связано
с человеком.
Основанием, по которому производится данная оценка,
служат нормы — обобщенные и закрепленные
традицией правила поведения. Они представляют собой
различные схемы совмещения объективного и
субъективного значения, иначе говоря, границы внутри которых
индивидуальное значение поступков не противоречит
социальному значению и, наоборот, значение для
других совместимо со значением лично для себя. Все, что
находится в этих границах, есть нравственное добро;
то, что выходит за них — зло. Двумя ипостасями добра
являются, с одной стороны, способность воспринимать
Тема 7. Добро и зло в нравственной жизни
193

объективную значимость как полностью совпадающую
с субъективной, чужой интерес как свой собственный;
с другой стороны, стремление к личному
совершенствованию — к усложнению и дифференциации
собственных способностей и качеств, к гармонизации
внутреннего мира. Олицетворением добра выступают на одном
полюсе филантроп (тот, кто относится к людям с
любовью), а на другом аскет, упражняющийся в
совершенстве. Добрый нрав проявляется, во-первых, в сострадании
и со-радовании; во-вторых, в чувстве собственного
достоинства и своего рода нравственном вкусе, который
не допускает делать то, что представляется
несовершенным и низким. В своей глубине эти стороны добра едины;
потому что раскрытие своей души другим людям — это
и есть высшая форма самосовершенствования. Не в
обособлении, а в единении с людьми состоит путь наверх.
Двумя фундаментальными видами морального зла
выступают, соответственно, отказ от плодотворного диалога
в форме открытого или тайного посягательства на чужие
интересы (насилия или обмана), во-первых, и
безразличие к собственному достоинству, душевная
неразборчивость, отсутствие стремления к совершенству,
во-вторых. Различие этих видов зла отчетливо осознавалось
еще в древности. В качестве схемы для него
использовалось поведение животных. Среди них были выделены
хищники: львы, волки, ястребы, которые питаются за счет
чужой жизни, разрушая ее своими когтями и зубами; и те,
кто питается падалью и чужими объедками: шакалы,
гиены и т.п. Сообразно различию между ними, в поведении
людей были разведены наглость, с одной стороны, и
подлость — с другой. Первая стала характеристикой той
стороны нравственного зла, которая выражается в
откровенном посягательстве на интересы и права другого
человека, в самоутверждении за чужой счет посредством
собственной силы или других способностей. Греки, как
известно, называли этот вид зла ϋβρις. Его можно считать
своего рода аристократической безнравственностью,
аморализмом социальных «верхов». Подлость стала
обозначением для той категории людей, которые оказались в
самом низу общественной иерархии. Не имея достаточных
194 Тема 7. Добро и зло в нравственной жизни

сил и средств, чтобы обеспечить свое существование, эти
люди питаются тем, что упало с чужого стола, стало быть,
больше ни для кого не представляет ценности.
Этимология слова «подлец» не вполне ясна, но не исключено
(В. Даль, например, однажды допускает такую
возможность), что оно родственно слову «падаль». В греческой
этике данный вид зла назывался словом πονηρία. К
нему принадлежат многообразные проявления
паразитизма: распущенность, лень, угодничество, лесть,
подхалимство и т.п.
На эмоциональном уровне два основных вида зла
воспринимаются, главным образом, в чувствах возмущения и
презрения.
Между добром и злом находятся объекты, которые
являются нравственно нейтральными или безразличными.
Нравственность не одобряет и не осуждает определенные
действия, потому что они лежат вне сферы ее регуляции.
Это — либо действия, вовсе не имеющие социального
значения, не затрагивающие ничьих интересов и не
изменяющие внутреннего мира субъекта; либо
поведенческие акты значимые, но совершаемые субъектами, которые
по своей природе или в силу каких-то крайних
обстоятельств не способны к диалогу, не могут действовать как
духовные существа. Понятия добра и зла относятся
только к существам, обладающим сознанием и волей, и лишь
к таким их действиям, которые производят значимые
изменения во внешнем мире или в самом себе. Морально
нейтральным является поведение животных,
новорожденных младенцев, идиотов, какие бы драматические
последствия оно ни имело, и всякое простое движение,
типа почесывания за ухом или прищуривания глаз.
Особую позицию по данному вопросу занимает этический
ригоризм (от лат. «rigor» — «жесткость», «строгость»).
Его сторонники: немецкие пиетисты, И. Кант, И.Г.
Фихте и др., — утверждали, что между добрыми и дурными
поступками и характерами вообще не должно быть
ничего среднего, что нравственно безразличных действий
как таковых не существует. Определенные резоны в
такой позиции есть. Нравственность, появившись для
регуляции отношения человека к человеку, стала распро-
Тема 7. Добро и зло в нравственной жизни
195

страняться на всё более широкие области объектов.
Жестокое обращение с животными, истязание их ради
собственного извращенного удовольствия, бессмысленное
истребление диких зверей и порча растений, варварское
отношение к неживой природе не могут быть морально
нейтральными действиями даже в том случае, если тот,
кто их совершает, в силу особенностей своего
интеллектуального развития, не вполне осознает их
разрушительное значение. Культурный прогресс неуклонно
ведет к расширенному и углубленному осознанию
природных и общественных связей. Но одновременно с этим
происходит и другое: все более точное различение
существенных и несущественных связей, обратимых и
необратимых изменений. Морально нейтральных
действий не было бы в том случае, если бы все было
связано со всем в одинаковой степени. Ригористическая
позиция неявно предполагает, что для человека все
важно в равной мере, но это, разумеется, не так. Добро и зло
обладают количественными характеристиками, они
могут быть большими или меньшими, и по этой причине
существуют границы, за которыми уменьшение добра и зла
делает их равными друг другу, т.е. безразличными.
Нравственная оценка может быть не только абсолютной,
но и сравнительной. Добро представлено, с одной
стороны, менее активной и совершенной, но более
обязательной формой воздержания от негативных действий;
с другой стороны, более совершенной, но менее
обязательной формой активного творения позитивных.
Хорош человек, который не совершает аморальных
поступков, например, не ворует и не убивает; но еще лучше тот,
кто, избегая зла, активно творит добро. Такое же
количественное различие касается и зла. Менее сильную
сторону зла образует пассивное уклонение от того, что
предписывается нравственными нормами; более сильную —
намеренное совершение того, на что нравственность
наложила свои категорические запреты: посягательство на
интересы, здоровье и жизнь другого человека, на
святыни. С одной стороны, зло является недостатком,
лишенностью добра, а с другой — активным
противостоянием ему, своеобразным избытком. А. Шопенгауэр провел
196 Тема 7. Добро и зло в нравственной жизни

грань между этими двумя формами зла как между
эгоизмом и злобностью. Законченный эгоист действует,
не принимая в расчет интересов другого человека,
поскольку он направляется исключительно субъективной
значимостью. Злобный человек (в христианской
лексике для него использовалось именование «сатанинское
отродье») творит зло ради самого зла, например,
вредит другому человеку или мучает его из принципа,
потому что объективное отрицательное значение
выступает мотивом его поведения. Э. Фромм подробно описал
данную форму зла в явлениях садизма и некрофилии,
каковые можно считать последним пределом в развитии
аморальности.
Добродетели и пороки
Нравственная оценка распространяется не только на
отдельные поступки людей, но и на их устойчивые
качества. В отечественной традиции положительные
качества человека принято называть добродетелями, а
отрицательные пороками. В «Толковом словаре» В. Даля
добродетель определяется как «всякое похвальное
свойство души, деятельное стремление к добру, к
избежанию зла». В русском языке это слово создано на
основе греческого «αρετή» и латинского «virtus». К числу
добродетелей относятся гуманность, милосердие,
честность, целеустремленность, мужество и др. Порок (греч.
«κακία», лат. «vitium») представляет собой активную
нацеленность на зло или, в более мягкой форме,
нежелание и неспособность совершать добрые поступки.
Пороками считаются наглость, жестокость, подлость,
лживость, трусость и т.п.
Добродетели и пороки находятся в отношении оппозиции,
поэтому фактически каждой конкретной добродетели
противоположен определенный порок; стало быть, число
их одинаково. Но обыденный язык демонстрирует
большую чувствительность по отношению к отрицательным
сторонам жизни, вследствие чего слов, обозначающих
негативные свойства людей, обычно бывает больше, чем
тех, которые используются для похвалы и одобрения.
Тема 7. Добро и зло в нравственной жизни
197

Если верно античное соображение, что зло располагается
по краям, а добро тяготеет к середине, то добродетели
находятся между родственными им по содержанию
пороками. На одном краю будет пребывать зло как
недостаток способности к диалогу с внешним миром, на
другом — зло как отсутствие заботы о себе, стремления к
самосовершенствованию. Между ними окажется добро как
забота о собственном совершенстве, с одной стороны, и
как активное движение к миру — с другой. Признаком,
по которому добродетели и пороки объединяются в
родственную группу, служит отношение к какой-то отдельной
стороне действительности и, соответственно, конкретной
разновидности блага и зла вообще. Если мы возьмем в
качестве подобного признака отношение к собственности
как материализованному благу (богатству), то
соответствующие добродетели и пороки расположатся
следующим образом:
скупость — бережливость — щедрость — расточительность.
Жирным шрифтом здесь обозначены добродетели,
курсивом пороки. Скупость представляет собой нежелание
использовать собственность для связей с другими людьми.
Порок расточительности, наоборот, есть недостаток
заботы о своей собственности как о благе. Щедрость
можно истолковать как готовность использовать свое
богатство на благо другим; тогда бережливость будет заботой
о приобретенных богатствах. Добродетели
бережливости и щедрости относятся друг к другу как
взаимодополняющие и уравновешивающие противоположности.
Разрыв их единства ведет к превращению добродетели
в порок. Если щедрость не дополняется и не
уравновешивается бережливостью, она становится
расточительностью. Точно так же и бережливость в отрыве от
щедрости вырождается в скупость с пестрым букетом ее
многочисленных вариаций: алчности, жадности, крохоборства
и т.п. В этом смысле верна пословица, что наши пороки
являются продолжением наших добродетелей.
Перерождению добродетели в порок препятствует
противоположная ей добродетель. Ее утрата делает этот процесс
неизбежным.
198 Тема 7. Добро и зло в нравственной жизни

Взаимоотношения добродетелей и пороков внутри группы
можно представить в виде так называемого «логического
квадрата», изобретенного византийским философом
Михаилом Пселлом для иллюстрации отношений между
противоположностями вообще.
Щ — щедрость,
В — бережливость,
Ρ — расточительность,
С С — скупость.
Таким образом, всякая нравственная добродетель
основана на единстве противоположностей. Она
представляет собою устойчивый принцип или способ совмещения
двух противоположных видов деятельности. В
рассмотренном случае это сохранение и расходование
материальных ценностей. Различие между добродетелями
обусловлено акцентированием одной из противоположных
сторон. Щедрость — это умение расходовать средства
с пользой для других; бережливость — способность
сохранять их. Нарушение некоторого баланса между
этими видами, состоит ли оно в избытке какого-то одного
вида или в недостатке другого, превращает добродетель
в порок. Встает вопрос, все ли добродетели и пороки
подчинены такой динамике, или же существуют
исключения, а именно, такие качества, которые ни при каких
обстоятельствах не могут стать пороками, следовательно,
не нуждаются в ограничении противоположными
качествами? Ответ на этот вопрос не лежит на поверхности,
но и не является неразрешимым.
Если рассматривать справедливость как моральное
качество личности, то, очевидно, оно будет таким, которое
не имеет верхнего предела. Иначе говоря, нельзя быть
чересчур или излишне справедливым: как бы велика ни
была справедливость, она всегда останется
добродетелью. К другим же качествам это не относится. Слишком
осторожный человек, например, становится трусом, а
слишком прямолинейный — простофилей. Разница между
качествами, по нашему убеждению, обусловлена тем, что
Тема 7. Добро и зло в нравственной жизни
199

они принадлежат различным уровням нравственной
организации личность. Простые или элементарные
качества непременно нуждаются в дополнении и ограничении
со стороны противоположных качеств. Сложные
качества, принадлежащие более высоким уровням
нравственной организации, уже включают в свой состав
противоположно направленные структуры, поэтому имеют
уравновешивающий принцип в самих себе и не нуждаются
в дополнительных ограничителях. Справедливость, как
мы увидим в следующей теме, содержит в себе
противоположные моменты. Количественный ее рост
представляет собой согласованное развитие этих моментов, чем
и обусловлено то, что справедливости никогда не
бывает слишком много. Не в меньшей степени это
относится и к такому интегральному моральному качеству, как
доброта.
Следовательно, нравственные качества личности
образуют иерархическую структуру — пирамиду. В ее
основании лежат элементарные добродетели и пороки,
вплотную примыкающие к простейшим положительным и
отрицательным моральным чувствам. Они образуют четыре
исходных звена качеств, группирующихся вокруг
базовых поведенческих структур.
Качества первой группы связаны со структурой «влечение
к нападению — гнев — негодование». Они
представляют собой разного рода устойчивые реакции на зло,
проявляющееся в другом человеке. Ключевыми пороками
здесь выступают жестокость и попустительство.
Первая есть постоянная предрасположенность беспощадно
расправляться с теми, кто оценивается негативно,
воспринимается как источник и носитель зла. Второе —
склонность оставлять без внимания внешнее посягательство
на интересы, воздерживаться от активного
противостояния злу, идти на примирение с ним. Между этими
пороками располагаются противоположные добродетели
нравственной воинственности и терпимости. Люди,
обладающие данными добродетелями, становятся страстными
поборниками справедливости или вдохновенными
миротворцами. Своеобразие христианской этики
проявилось в том, что уже сам гнев был отнесен к числу «смерт-
200 Тема 7. Добро и зло в нравственной жизни

ных грехов», что сделало возможным выстраивать
гнездо пороков и добродетелей вокруг него. Гневу была
противопоставлена добродетель смирения. Но это не
качества в собственном смысле, а только характерные
эмоциональные проявления обозначенных выше качеств.
О том, что христианское смирение не совпадает с
попустительством, легко догадаться, вспомнив отношение
к язычеству.
Другая группа концентрируется вокруг комплекса
«влечение к бегству — страх — стыд». Античная этика
сочла возможным группировать добродетели и пороки уже
вокруг страха. Если продолжить аристотелевскую
интерпретацию, то соответствующую группу можно
представить как цепь: безрассудная отважность — мужество —
осторожность — трусость. Стыд образует собственную
группу качеств. Осевой в ней будет противоположность
между застенчивостью и бесстыдством. Два прочих
качества не получили в русском языке привязки к
какому-то определенному слову, но понятно, что речь идет,
с одной стороны, о чрезмерной стыдливости, когда
некое лицо заливается краской при малейшем
упоминании о нем и не может произнести ни слова, постоянно
опасаясь сказать или сделать что-либо «не то»; с другой
стороны, об особой нравственной смелости или
бесшабашности, которая позволяет высказываться и
действовать без оглядки на общественное мнение.
Следующие группы качеств собираются вокруг комплекса
«влечение к пище — голод — стремление к лучшему».
Ригористические нравственные системы вводят
ценностную дифференциацию уже на первой стадии, определяя
как порок чревоугодия бесконтрольный аппетит и как
добродетель — способность воздерживаться от пищи.
В особенности это характерно для тех уровней развития
цивилизации, когда запас продуктов питания резко
ограничен и пищевые излишества для одних оборачиваются
голодом для других. Смысловым дополнением этих двух
качеств выступают прекрасный аппетит — способность
есть много и с удовольствием — и полное безразличие
к пище. Намного ближе к нравственности находятся те
качества, которые формируются не на отношении к чув-
Тема 7. Добро и зло в нравственной жизни
201

ству голода, а на более сложной основе: на стремлениях
к удовольствиям, пользе, славе и совершенству.
Установку на удовольствие анализировал Аристотель, выделив
здесь в качестве пороков распущенность и
бесчувственность, а в качестве добродетели — одно только
благоразумие. Это ограничение возможно, как мы уже
объяснили, благодаря тому, что на самом деле данная добродетель
мыслится как соединение двух противоположных
позитивных качеств: способности воздерживаться от
дурных удовольствий и умения наслаждаться
достойными (зрительными, слуховыми и т.п.). Качества, связанные
с материальными ценностями (богатством), мы уже
разобрали. Стремление к славе порождает следующую цепь
качеств: тщеславие — честолюбие —
непритязательность — безразличие к общественному мнению. Из
стремления к собственному совершенству вырастают качества
напыщенности («гордыни») — душевного величия —
скромности — приниженности.
Последняя и наиболее тесно связанная с нравственностью
группа качеств непосредственно характеризует
отношение человека к человеку, силы притяжения и
отталкивания, действующие между двумя людьми. Не касаясь здесь
сферы эротических отношения выделим в качестве
осевой противоположность между человеколюбием и
мизантропией (человеконенавистничеством). Основой для
этой противоположности выступает ценностное
отношение к человеку вообще. Человеколюбие представляет
собой установку на положительную значимость человека,
мизантропия — на отрицательную. Существование двух
других качеств обусловлено тем, что в реальном человеке
наблюдается соединение положительной и
отрицательной сторон. Дополнительной по отношению к гуманности
является добродетель требовательности
(взыскательности) как склонности активно бороться с отрицательными
проявлениями. Неспособность или нежелание
реагировать на негативные моменты в других людях, на различия
в их нравственных позициях образует порок моральной
неразборчивости, «всеядности», попустительства и все-
прощенчества. Любить одинаково всех — значит не
любить ни кого конкретно.
202 Тема 7. Добро и зло в нравственной жизни

Этим перечнем массив нравственных качеств личности
далеко не исчерпывается. Специалисты-этики (например,
В.А. Блюмкин) насчитывали более сотни различных
добродетелей и пороков. И действительно, основанием для их
выделения может служить ценностное отношение к
любому аспекту действительности и жизнедеятельности
людей (к природе, тем или иным общественным группам
и институтам, к труду, досугу и пр.). Чем дальше отходят
качества от базовых влечений, тем сложнее их
структура. На вершине пирамиды находятся такие интегральные
качества, которые характеризуют отношение к
нравственности вообще: к ее требованиям и различию между
добром и злом. Специфика конкретной нравственной
системы определяется во многом очерчиваемой ею
конфигурацией добродетелей и пороков. В каждой
отдельной личности эта система никогда не воплощена во всей
своей полноте. Специфический синтез всех
положительных нравственных качеств данной системы
называется идеалом. Ни в одном реальном человеческом
существе идеал не может быть осуществлен. Это
обстоятельство отчетливо осознано и выражено в
христианской идее Богочеловека, который соединяет в себе
полноту и божественной и человеческой природы:
всемогущество и всеблагость, с одной стороны, и способность
страдать и сострадать — с другой. Идеал — это самый
общий и отдаленный ориентир, по которому
производится оценка своей собственной и чужой жизни. Отдельный
человек представляет собой неповторимую
конфигурацию добродетелей и пороков, более или менее
приближающуюся к недостижимому идеалу. Некоторые
типичные конфигурации, обусловленные преобладанием той
или иной группы нравственных качеств или отдельного
качества, называются характерами. Исследованием
характеров занимается не столько этика, сколько
психология. Весьма популярна в современной науке типология
характеров К. Леонгарда, выделяющая демонстративный,
педантичный, застревающий, возбудимый, а также
некоторые другие личностные типы42. В основе каждого ха-
42 См.: Леонгард К. Акцентуированные личности. Р/Д.: Феникс, 1997.
Тема 7. Добро и зло в нравственной жизни
203

рактера лежит какой-либо типичный способ отношения
к базовым влечениям. Этическую интерпретацию
характеров дал Эрих Фромм в своей работе «Человек для
самого себя».
Проблема морального выбора
и оценки поступков
Умение определять, что такое хорошо и что такое плохо,
используется в ситуациях выбора и оценки действий
другого человека. В реальной поведенческой практике
чаще всего производится оценка не качеств, а отдельных
поступков.
Люди сплошь и рядом оценивают поступки, не задумываясь
о критериях, по которым они одобряют или осуждают
конкретное действие. Во многих случаях нравственная
оценка не представляет проблемы, потому что в
сознании и подсознании субъекта содержатся нормы,
позволяющие безошибочно определять поступок как «хороший»
или «плохой». Проблема выбора и оценки поступков
возникает тогда, когда объективное значение поступка не
согласуется с его субъективной значимостью, или когда
в одной и той же ситуации две нравственные нормы
сталкиваются друг с другом. Самый драматический характер
эта проблема приобретает в том случае, если субъекту
приходится выбирать не между добром и злом, а между
двумя исключающими друг друга вариантами добра или
зла. Знаменитый «Буриданов осел» оказывается в
неразрешимой ситуации только тогда, когда пребывает
посредине между двумя одинаковыми охапками сена, но не
в том случае, если с одной стороны находится охапка
сена, а с другой — хозяин с палкой.
Поступки совершаются ради определенного результата и
по этому результату — по его объективному и
субъективному значению — главным образом оцениваются.
Действия, приносящие зримую пользу людям или
доставляющие удовольствие всем, безоговорочно оцениваются как
добро. Столь же очевидна и проста оценка действий,
несущих материальное разрушение и страдания людей. Труд-
204 Тема 7. Добро и зло в нравственной жизни

ности моральной оценки обусловлены тем, что многие
действия ведут к неоднозначным результатам. Кому-то
они несут пользу, кому-то причиняют вред, одних радуют,
других заставляют страдать. В предельном случае
спасение одной жизни может приобретаться умышленным
отнятием другой — как в фильме «Контракт со смертью»,
где откармливают людей, опустившихся на социальное
дно, для того чтобы сделать их донорами внутренних
органов для богатых и влиятельных клиентов. На какие
критерии могут полагаться нравственная оценка и выбор
в тех обстоятельствах, когда одно и то же действие для
кого-то имеет положительное значение, а для кого-то
отрицательное?
Для подобных обстоятельств нравственность
предусматривает учет двух дополнительных параметров поведения:
цепей, т.е. намерений, с которыми совершается данный
поступок, и средств, используемых для реализации
намерения. Смысл введения этих параметров заключается
в том, что, во-первых, в случае выбора нельзя опираться
на результат действия, потому что его еще нет.
Во-вторых, результат действия определяется не только
собственными усилиями субъектами, но и внешними
факторами, каковые могут иметь непредсказуемый характер.
Незначительное деяние может стать толчком к цепной
реакции чрезвычайно значительных событий, в том
числе и противоположной направленности. В силу
неучтенных или непредсказуемых обстоятельств чисто
негативное намерение может привести к весомым
положительным результатам и, наоборот, как в басне И.А. Крылова,
безобидное желание сохранить чужой покой обернется
смертью оберегаемого лица: «Услужливый дурак опаснее
врага». Принимая во внимание такие возможности,
нравственность оценивает поступки уже по одному только
намерению, если оно негативно, т.е. направлено на
причинение вреда людям; и по соответствию между
намерением и результатом, если негативен результат.
В-третьих, что ясно из второго, поступок человека может
иметь не только прямой, но и побочный результат.
Производимое действие способно затрагивать интересы лиц,
Тема 7. Добро и зло в нравственной жизни
205

актуально не присутствующих в данной ситуации и
даже вообще пока не существующих. Можно, например,
нанести окружающей среде такой ущерб, который реально
скажется не сейчас, а через одно или несколько
поколений. Допустимо ли считать нравственно
положительными действия, польза которых представлена сейчас, а вред
обнаружится только в отдаленном будущем? Это весьма
сомнительно. Возможность отдаленных последствий
существенно обостряет проблему качества используемых
средств. Нравственность стремится предотвратить
действия, которые имеют не только актуальное, но и
потенциальное негативное значение. Она ориентирует
субъекта на учет максимального количества связей, которые
могут быть изменены его действием. Рельефнее всего эта
моральная тенденция выразилась в даосизме с его
принципом минимального вмешательства в ход естественных
процессов.
Итоговая оценка поступка учитывает не только его
предметную эффективность, но и нравственную чистоту,
безупречность в плане используемых средств. Первая
выражается в реальном значении действия для интересов
других людей, его способности приносить прямую
материальную пользу. Поступок, конструктивно влияющий
на жизнедеятельность людей, получает положительную
нравственную оценку и тем большую по степени, чем
выше его созидательная роль. Такую же оценку вызывают
поступки, которые представляют собой устранение или
нейтрализацию какого-либо зла: материальных потерь,
болезни, смерти и т.п. Нравственная чистота поступка
представляет собой отсутствие или минимальную
значимость негативных побочных эффектов:
ненамеренного ущемления чьих-либо интересов, дискредитации
каких-то других ценностей, не связанных
непосредственно с совершаемым действием, и т.д.
Таким образом, объективная, беспристрастная моральная
оценка проступков учитывает не только их предметный
результат (операциональную эффективность), но и
намерение, понимаемое как диалектическое единство цели
и средств. Абсолютизация роли эффективности как кри-
206 Тема 7. Добро и зло в нравственной жизни

терия оценки вызвала к жизни пресловутый принцип
«Цель оправдывает средства», впервые открыто
сформулированный основателем католического ордена
иезуитов Игнасио Лойолой. По этому принципу, благородная
цель, например, упрочение позиций церкви в
политической жизни, оправдывает применение любых средств,
в том числе обмана, подкупа, предательства и убийства.
Более близкую нам вариацию этого принципа изложил
инспектор Жеглов в фильме «Место встречи изменить
нельзя»: «Вор должен сидеть в тюрьме, и неважно, как я
его туда посажу». Подобная аргументация, кем бы она
ни использовалась, неверна. Главный ее порок состоит
в отрицании органической связи между целью и
средствами в нравственности. Использование «нечистых» средств
деформирует цель, чаще всего подменяет борьбу со злом
заботой о собственном эгоистическом самоутверждении.
Абсолютизация чистоты намерений и средств менее
опасна, чем гипертрофия эффективности, но также не
лишена негативной значимости. В пределе такая позиция
ведет к совершенному невмешательству в ход социальных
процессов, к превращению себя в простого наблюдателя.
Однако мораль осуждает не только активные действия,
направленные на разрушение ценностей, но и
бездействие в той ситуации, когда субъект в состоянии
предотвратить их разрушение, но, пользуясь евангельским
выражением, «умывает руки» и остается в стороне. Малая
эффективность действия или вообще отсутствие таковой
не предопределяет негативной оценки. Мораль, будучи
диалогом духовных существ, ценит, в первую очередь,
настроенность на диалог: не только умение, но и
готовность действовать во благо другому человеку.
Например, тот, кто бросается спасать ребенка, уносимого
стремительной горной рекою, может утонуть вместе с ним.
Эффективность действия в данном случае будет
отрицательной, но поступок в целом, бесспорно, вызовет
положительную нравственную оценку, потому что
субъект сделал все от него зависящее, чтобы предотвратить
смерть, и негативность результата возникла не по его
вине, вопреки его усилиям.
Тема 7. Добро и зло в нравственной жизни
207

Общие принципы действия нравственного сознания в
оценке поступков можно представить следующей примерной
схемой:
№
1
2
3
4
5
6
7
8
Цель
+
-
+
-
+
+
-
-
Средства
+
-
-
-
+
-
+
+
Результат
+
-
+
+
-
-
-
+
Оценка
+
-
-
-
+
-
-
-
Первые два варианта оценки не представляют проблемы.
В 3-м варианте для достойной цели подбираются
недостойные средства (вроде тех, которые использовал для
борьбы со злом Деточкин в фильме «Берегись
автомобиля!»). В 4-м варианте отрицательная цель вместе с
отрицательными средствами в силу непредвиденного
стечения обстоятельств дает положительный результат, но он
не может оправдать действий, скажем, грабителя,
который, ввергнув в шок свою жертву, исцелил ее от
заикания. 5-й вариант иллюстрирует обратная ситуация,
когда благородную цель и достойные средства сводит на
нет стечение обстоятельств. Оценка бывает
положительной, если субъект в борьбе с обстоятельствами сделал
все от него зависящее, например, пытаясь вынести
ребенка из горящего дома. В 6-м варианте достойная цель
не достигается из-за того, что субъект выбрал
совершенно не подходящие средства, как крыловский Медведь по
отношению к Пустыннику. 7-й вариант демонстрирует,
что сами по себе средства не могут оправдать поступка,
совершаемого со злодейской целью. Если кто-то
умышленно разоряет своего конкурента снижением цен на
производимую продукцию, то средство будет законным
208 Тема 7. Добро и зло в нравственной жизни

и достойным само по себе, но смысл действия в данном
случае четко определяется целью. Согласно 8-му
варианту, не может служить оправданием дурной цели и
неумение подобрать соответствующие средства.
Добиваясь противоположного тому, что было задумано,
например, обогащения конкурента, субъект просто ставит себя
в смешное положение.
В ситуации, когда средства крайне ограничены, и в их
числе нет таких, которые имели бы положительное
значение, допустимо ли прибегать к действиям, которые
являются злом, для того, чтобы избежать еще большего зла?
Можно ли, к примеру, ради спасения чьей-либо жизни
использовать насилие или обман, нравственная
негативность коих очевидна? Эта практическая проблема
выводит нас на теоретическую проблему количественного
сопоставления добра и зла. Единого критерия, с
помощью которого можно было бы сравнить зло по степени,
ни одна нравственная система не дает. В поведенческой
практике обычно используется комплекс различных
критериев. Во-первых, одним из критериев служит место той
ценности, которой угрожает разрушение, в общей
иерархии ценностей и соответственно, место нарушаемой
нормы в нормативной системе. Насилие, как правило,
считается большим злом, чем обман, и во всех уголовных
законодательствах грабеж наказывается строже, чем кража
или мошенничество. В первом деянии происходит
посягательство не только на собственность, но и на
свободу и достоинство личности. Во-вторых, основанием для
сравнения может служить величина социального
значения. Лишение жизни — большее зло, чем лишение
собственности. В-третьих, учитывается число лиц, понесших
урон от негативного действия. Убийство многих людей
обычно оценивается более сурово, чем убийство одного
человека. В-четвертых, количественная оценка зла
существенно зависит от нравственного облика того, на кого
направлено данное действие. Обман или насилие более
допустимы в отношении злоумышленника, чем
невинного и непричастного человека. Используются и другие
частные критерии. Осознание всего их комплекса особенно
важно в судейской практике. В реальной нравственной
Тема 7. Добро и зло в нравственной жизни
209

жизни люди склонны пренебрегать детальным
понятийным анализом, полагаясь в основном на моральную
интуицию или на собственную совесть. Но размышления
об основаниях и последствиях поступков являются
условием реализации свободы.
ЛИТЕРАТУРА:
Анисимов С.Ф. Мораль и поведение. М.: Мысль, 1979, с. 35-75.
Апресян Р.Г. Идея морали и базовые нормативно-этические
программы. М.: ИФРАН, 1995, с. 128-155.
Ивин A.A. Основания логики оценок. М.: Изд-во МГУ, 1970, с.
7-34.
Леонгард К. Акцентуированные личности. Ростов/Д.: Феникс,
1997, с. 70-156.
Николаичев Б.О. Осознаваемое и неосознаваемое в
нравственном поведении личности. М.: Изд-во МГУ, 1976, с. 44-52.
Фромм Э. Человек для себя. Исследование психологических
основ этики. Минск: Коллегиум, 1992, с. 44-115.

Тема 8.
НРАВСТВЕННОЕ
СОДЕРЖАНИЕ
СПРАВЕДЛИВОСТИ
Понятие справедливости
Регулятивная функция нравственности осуществляется
в основном через справедливость. Проблема
справедливости встает всюду, где происходит взаимодействие
людей, обмен деятельностью и ее продуктами. Основными
сферами ее проявления выступают отношения
распределения, обмена и воздаяния. Ценность справедливости
для человека в чем-то сродни ценности чистого
воздуха. Наличие его практически не осознается, зато
отсутствие делает жизнь невозможной. Примерно так же
обстоит дело и со справедливостью: о ее существовании люди
узнают обычно тогда, когда она нарушается, и это
нарушение касается их непосредственно. Говорят, что дети
сильнее и горше плачут не от боли, а от обиды. Бедность
сама по себе, даже нищета так тяжко не угнетает
человека, как сознание того, что этот горький удел не
заслужен, что он достался волею случая или, того хуже, виною
других людей, которые на его нищете строят
собственное благополучие.
Понятие справедливости вырастает из нескольких
относительно самостоятельных источников: чувства
негодования, стремления к возмездию, территориальности,
иерархической структуры сообщества с распределением
ролей и статусов и т.д. Русское слово «справедливость» или
его синоним «правда» имеет иной корень, чем греческое
«δίκη» и латинское «jus». Классические термины
предполагают в качестве своей основы «обычай» — то, что
связывает и обязывает человека; в нашем термине
отражено 8. Нравственное содержание справедливости
211

на характеристика движения и действия: «правое»,
«правильное», т.е. «прямое». Представление о справедливом
как прямом и правильном, бесспорно, формируется через
чувства обиды и негодования. Оно связано с
представлением о правильном порядке связи между субъектами
и фиксацией отступлений от этого порядка. На любые
проявления несправедливости люди, как правило,
реагируют бурными отрицательными эмоциями: обидой — если
несправедливость затрагивает их самих; негодованием —
если она направлена против кого-то другого. Теневыми
спутниками этих эмоций являются зависть и
злорадство. Зависть обычно испытывают к чужому успеху,
особенно, если считают его незаслуженным. Злорадство
вызывается чужою неудачей, особенно, когда она
воспринимается как справедливое наказание.
Чувство справедливости коренится в потребности
защищать свои интересы от внешних посягательств. Эта
укорененность проявляется в том, что русское слово
«право» в качестве одного из базовых значений
предусматривает возможность пользоваться чем-либо. В данном
значении «право» противопоставляется «обязанности»
как необходимости совершать определенные действия.
Справедливость — это определенный порядок
удовлетворения интересов взаимосвязанных индивидов
и групп· Главное содержание справедливости отмечено
еще Аристотелем: обуздание стремления одного
индивида получить то, что принадлежит другому.
Центральной в этом социально-нравственном механизме
является противоположность «своего» и «чужого».
Одной из самых примитивных реакций на проявление
несправедливости выступает месть. Этот термин
русского языка также имеет явное пространственное значение,
связан с местом: месть — это возмещение, совершение
какого-то действия вместо действия, совершенного
другим. В поведенческом акте мести, вероятно, произошла
ассоциация двух прежде независимых актов: ответа
укусом на укус и ударом на удар, т.е. болью на боль, с одной
стороны, и изгнание особи, преступившей границы чужой
территории, — с другой. Внутреннее родство данных
поведенческих актов, позволившее им ассоциироваться, за-
212 Тема 8. Нравственное содержание справедливости

ключено в том, что первоначально единственным
средством обуздания внешних посягательств могла быть
только сила. Зло, которое проявляется как наглость, не очень
чувствительно к другим способам ограничения. Месть —
это и есть ответ силой на силу, насилием на насилие.
Отсюда понятно, почему в первобытном обществе
придавалось такое колоссальное значение обычаю кровной
мести. Там, где сила является почти единственным способом
пресечь посягательство, мщение становится священной
обязанностью. Оно служит символом готовности рода
постоять за себя. Не только в средневековой Вероне или
на Корсике, но даже в современных или близких к
современности культурах, если родственным связям
отводится ведущая роль, кровная месть сохраняется и
считается справедливой, несмотря на преследования со
стороны государства. Обязательное возмездие — первый этап
становления справедливости.
Однако месть уместна лишь там, где наблюдается
примерное равенство сил. Но даже здесь она имеет
взрывоопасный характер, потому что может развиваться по типу
цепной реакции, втягивая в свое разрушительное движение
все новых и новых индивидов. Древний талион —
принцип эквивалентности взаимного воздаяния — был
направлен на то, чтобы максимально подчинить мщение
требованиям равенства. Эти требования явственно
звучат в термине, который образован от латинского «talis» —
«такой же». Чтобы удержать вражду к инородцам в
допустимых рамках, приходилось педантично следить за
точным соответствием между деянием и воздаянием. За
нанесенную рану надо было мстить такой же, но никак не
большей раной, и к выбитому глазу, например, ни в
коем случае не разрешался «довесок» в виде оторванного
уха. Сохранение равенства в актах мщения
обеспечивалось за счет подчинения единым правилам. Введение их
можно считать вторым важнейшим этапом в становлении
справедливости. Месть как средство пресечения
враждебных посягательств и восстановления нарушенной
справедливости подвергалась ограничению, дабы, преступая
меру, она не становилась новым нарушением
справедливости.
Тема 8. Нравственное содержание справедливости
213

Третьим этапом в развитии этого социально-нравственного
механизма стал отказ от личного мщения через
апелляцию к высшей силе или к авторитету. Определенные
предпосылки подобного перехода имеются в поведении
высокоразвитых животных. Подчиненный γ-самец, как мы
помним, может частично нейтрализовать посягательства
со стороны ß-самца, заручившись поддержкою того, кто
занимает самую высокую позицию в социальной
иерархии. Здесь мы находим психической прообраз роли
власти как института, пресекающего посягательства одних
индивидов на то, что принадлежит другим. В
первобытном обществе такой опорой справедливости был
авторитет вождя или старейшины рода. Вероятнее всего, словом
«δίκη» первоначально назывались действия таких
авторитетных людей по разрешению конфликта. В
цивилизованном обществе опорой справедливости стало государство.
Справедливым на этом этапе считается все то, что исходит
от власти и подкреплено ее силой и авторитетом. Мщение
при такой трансформации справедливости не исчезает,
а отчасти превращается в групповое или государственно-
правовое наказание, отчасти перемещается в сферы
межплеменных, межгосударственных и межличностных
отношений, где прекращается действие институтов власти.
Четвертый этап в развитии справедливости связан с
нравственной оценкой деятельности властей. Эта деятельность
в плане осуществления справедливости никогда не
бывает и не может быть идеальной. Главною заботой власти
является не справедливость, а самосохранение. По своей
природе власть заинтересована в поощрении тех, кто ее
поддерживает, и склонна объявлять самым крайним злом
посягательства на нее. Поэтому она делит граждан на
лучших и худших в зависимости от их лояльности. Только
вполне наивные граждане могут сохранять веру в то, что
правители направляют все усилия на защиту их
интересов. Но более или менее развитая рефлексия тотчас
ставит под сомнение моральную безупречность
деятельности правителей и даже законов, на которую она опирается.
На этой основе реальному общественному порядку
противопоставляется идеальный высший порядок, который
создан не людьми, но сверхчеловеческим существом, бес-
214 Тема 8. Нравственное содержание справедливости

конечно превосходящим земных правителей и по силе,
и по мудрости, и по благости. Именно в нем, в
божественном суде усматривается высшая и последняя опора
справедливости.
Но для нас сейчас важно выделить другое. Негативная
нравственная оценка власти идет из двух разных социальных
слоев. Ущемленными и обиженными чувствуют себя, с
одной стороны, социальные низы, потому что они остаются
низами, т.е. обделены основными жизненными благами.
Никакая власть не может отменить иерархическую
организацию общества и поэтому не способна вполне
устроить тех, кто оказался в основании пирамиды или,
выражаясь более жестко, «на дне». С другой стороны, заботясь
о своей прочности, власть может опираться или делать
вид, что опирается, на тех, кто занимает подчиненное
положение в обществе, на обездоленных. Уже для Платона
и Аристотеля было ясно, что тираны являются
одновременно демагогами и поэтому вызывают ненависть тех,
кто возвышается над толпой, — аристократов. Последние
также оценивают власть как несправедливую, но по
другому основанию. С их точки зрения, правители ущемляют
интересы лучших граждан, ради удовлетворения
интересов худших, а в конечном счете, ради собственных
интересов. Если продолжить аналогию с иерархическим
поведением животных, аристократия оказывается в
положении ß-самца, которому α-самец не позволяет в полной
мере подавлять всех нижестоящих.
На четвертой стадии развития справедливости со всей
ясностью обнаруживается ее антиномический, внутренне
противоречивый характер. Питаясь из разных
источников, она постоянно стремится соединить
противоположные моменты, но не может этого сделать вполне.
Справедливость — это такое социально-нравственное
установление, которое по своей сущности предназначено
для защиты интересов всех людей от взаимных
посягательств, но не способно сделать это для всех
одинаково. Она направлена на защиту интересов каждого
конкретного человека, но с учетом того, что кроме него
существуют и другие люди, интересы которых тоже должны
быть защищены. Справедливость требует удовлетворять
Тема S. Нравственное содержание справедливости
215

интересы людей не абстрактно, а с учетом того, что они
существуют во взаимоотношениях друг с другом, что
каждый из них является элементом в системе
общества. В этом коренное отличие справедливости от доброты,
благожелательности или милосердия. Для них имеет
значение только один этот конкретный человек, а остальные
как бы выносятся за скобки, не принимаются во
внимание. Справедливость возникла из необходимости
разрешить конфликт между двумя субъектами, рассудить их;
поэтому она обязательно учитывает все стороны, т.е.
подходит к делу системно. Следовательно, понять сущность
справедливости можно только на основе общих свойств
системы с относительно самостоятельными элементами.
Внутреннее противоречие справедливости разрешается
через более полную защиту интересов тех людей,
которые проявляют наибольшую готовность признавать
законность интересов каждого. Удовлетворение интересов
каждого индивида она стремится поставить в зависимость
от его активной позиции по отношению к другим.
Иными словами, более широкие возможности для обретения
субъективных ценностей раскрываются перед теми, кто
признает в качестве «своих» объективные ценности.
Виды справедливости
В этике внутренняя противоречивость справедливости
издавна осознавалась и выражалась в ее делении на
различные виды. Самым общим является разделение ее как
характеристики социальной системы и как
нравственного качества человека, как добродетели. Эти два вида
справедливости мы и рассмотрим детально.
Принципиальное значение для понимания справедливости
как системного свойства имеет отличие между
уравнивающей аранжирующей справедливостью. Первая
базируется на идее равенства людей и требует удовлетворять
интересы каждого одинаково, не учитывая никаких
различий, которые между людьми существуют. Такое
равенство обусловлено либо принадлежностью людей к одной
социальной группе, либо, на более высоком уровне, их
видовой принадлежностью. Без этой основы не возмож-
216 Тема 8. Нравственное содержание справедливости

на никакая кооперация, если речь идет о психических
субъектах вообще, и никакой диалог, если дело касается
людей. Под равенством здесь имеется в виду очень
простая вещь: совмещение значений. Равными двух
субъектов делает то обстоятельство, что значимое для одного
является одновременно значимым и для другого.
Онтологическим основанием равенства выступает способность
двух объектов объединиться, стать элементами одной
системы. Очевидно, для объединения необходима какая-то
степень сходства между ними, но тождество при этом
совсем не обязательно. За исключением тех случаев, когда от
взаимодействия ожидается простое сложение сил, в
систему целесообразно объединяться тем субъектам, которые
имеют разные способности и могут выполнять
разнообразные операции. Системы с гетерогенными элементами
более совершенны, чем те, которые состоят из
одинаковых элементов.
Равенство, выступая условием добровольного соединения
независимых субъектов, служит одновременно средством,
предотвращающим развал системы. Включение в систему
обязательно предполагает самоограничение элементов,
постоянную их готовность к взаимному приспособлению,
подобно тому, как в машине отдельные механизмы
«притираются» друг к другу. Там, где этого нет в достаточной
степени, может осуществляться только насильственная
уравнительность. В известной греческой притче
повествуется о тиране, который вместо ответа на вопрос, как ему
удается сохранять покой в своем государстве, привел
вопрошавшего на поле и начал сбивать палкой те колосья,
которые возвышались над общим уровнем.
О таком равенстве мечтали не только тираны, но и
утопические социалисты. Понимая, что имущественные
различия всегда питают зависть, взаимное
недоброжелательство и раздоры, они мечтали одеть граждан своих
идеальных государств в одежды одинакового материала, покроя
и цвета, кормить их одною и той же пищей, обобщить
жен и детей, чтобы вырвать всякий корень
неравенства и обособленности. Уже самые первые пробы
построить общество на началах одного только равенства
обнаружили иллюзорность и пагубность чистого эгалитариз-
Тема 8. Нравственное содержание справедливости
217

ма (от франц. «égalité» — «равенство»). В генетическую
программу человека встроено стремление к
совершенствованию, и для его реализации индивид стремится
выделиться на фоне всех других, в чем-то превзойти их,
одержать верх в разнообразных формах состязательности.
Удержать людей в рамках абсолютного социального
равенства можно только насильно, с помощью палки, о
которой говорилось в притче. Да и тогда это будет не
равенство, а карикатура на него, поскольку те, кто вооружен
палками, не вполне равны тем, на чью голову они
обрушатся. Отсутствие собственности не обеспечивает
равенства, поскольку стремление выделиться пойдет в этом
случае по другому каналу: через власть или духовное
влияние. Зато почти наверняка в такой общественной
организации исчезнут всякие стимулы к дальнейшему
развитию материальных условий жизни. Кто решится
назвать справедливым общество граждан, равных в нищете
и бесправии?
Следовательно, равенство является хотя и необходимым
моментом справедливости, но только моментом, а не всем ее
содержанием. Принцип «всем поровну» выражает лишь
одну сторону дела, а всякая односторонность — это
свойство порока, но не добродетели. Другая сторона
справедливости связана с различием достоинств.
Справедливость, акцентирующая и стимулирующая различия между
людьми, является ранжирующей, иными словами,
«справедливостью ранга». Ее смысловые нюансы в разных
социальных контекстах иллюстрируются целой серией
афоризмов: «Каждому — свое»; «Quod licet Jovi, non licet bovi»
(«Что подобает Юпитеру, не подобает быку»);
«Отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мф. 22, 21); «По
мощам и миро» (патриарх Тихон) и т.п. Без этой стороны
также невозможна никакая кооперация, потому что
тогда будет отсутствовать механизм разрешения
конфликтов, с необходимостью возникающих во всяком
взаимодействии. Поводом для конфликтов может служить уже
различие представлений о том, что должен делать в
конкретной ситуации каждый субъект, какие его движения
наиболее целесообразны. Самым элементарным
способом разрешения конфликтов служит применение силы,
218 Тема 8. Нравственное содержание справедливости

принуждение к определенному действию. Но данный
способ предполагает силовое неравенство субъектов.
Если конфликты возникают между субъектами примерно
одинаковой силы, то применение насилия окажется
бесполезным и даже вредным. Взаимный вред от него
может быть больше, чем польза от последующей
кооперации. Такого рода конфликты остаются неразрешимыми
до тех пор, пока в системе отсутствует центральное
звено, которое делает выбор между конкурирующими
представлениями или находит какое-то промежуточное,
усредненное решение. Это и есть основание для
ранжирующей справедливости. Решение о способе действий
должен принимать тот элемент системы, который к
этому наиболее приспособлен, т.е. обладает наибольшими
возможностями в плане предвидения и обеспечения
будущих результатов.
Поскольку целесообразные действия совершаются ради
результата, то и результат этот распределяется
неодинаково. Если какой-то элемент системы имеет возможность
решающим образом влиять на действия другого элемента
в процессе выбора и реализации средств, то в такой же,
если не в большей, степени он способен повлиять на
потребление результатов действия. В том случае, когда речь
идет о кооперации двух субъектов, один из них
присваивает себе большую долю продукта на том основании,
что положительный результат в большей степени
зависел от его решения. Когда какой-то субъект играет роль
центрального звена в системе с множеством элементов,
он уделяет большую долю не только себе, но и тем
элементам, которые, по его усмотрению, внесли больший вклад
в достижение результата или, по крайней мере,
оказывали меньшее побочное сопротивление, чинили меньше
помех на пути к цели.
Прибегая к неравенству, ранжирующая справедливость
пользуется различными критериями. С одной стороны,
она стремится учесть реальный вклад субъекта в
достижение положительного результата, если речь идет о
вознаграждении, и, соответственно, степень его
сознательного участия в результате отрицательном — когда
устанавливается наказание. В данном аспекте справедливость
Тема 8. Нравственное содержание справедливости
219

представляет собой воздаяние по заслугам.
Несправедливым считается все то, в чем заметно несоответствие
между деянием и воздаянием, деятельностью и
потреблением ее продукта. Констатация несправедливости
звучит, например, в доисторической жалобе: «Ра-ундр-ундр
не охотился, а печенку ест!». Подобную же реакцию
вызывает факт чьей-то безнаказанности или несения
наказания за чужую вину. Важно подчеркнуть, что идея
воздаяния по заслугам не упраздняет равенства, но только
пытается переместить его в другую плоскость.
Неравенство долей каждого из участников как бы является
оборотной стороной равенства между произведенным и
полученным, долей и вкладом. Эта сторона
справедливости уходит корнями в глубокое прошлое. Иллюстрируя ее,
Аристотель приводит древний стих: «Терпишь когда что
содеял, то правда прямая родится».
С другой стороны, справедливость учитывает
неравенство исходных социальных позиций. Она базируется на идее
о том, что участники взаимодействия могут быть
неравны по статусу, по воплощенной в них или приписанной
им степени совершенства. В данном аспекте
справедливость принимает форму воздаяния по достоинству (или
статусу). Своими корнями этот аспект восходит к
животному доминированию, а юридически закрепленный
характер получает в сословном обществе. От равенства эта
сторона справедливости удалена максимально, так как
опирается, в конечном счете, на миф о различии
человеческих «пород». Несправедливой, под соответствующим
углом зрения, будет возможность для «низших» людей
пользоваться теми благами, которые подобают «высшим»:
рабам, например, принимать самостоятельные решения,
крепостным — по своей воле избирать брачного
партнера, получать образование и т.п.
Уже этих примеров достаточно для понимания
односторонности ранжирующей справедливости. Ее главная
теневая сторона заключена в тенденции превращать заслугу
в достоинство, а достоинство — в пожизненный и
наследуемый статус. Если система делает чрезмерный
акцент на стимулирование лучшего, то из нее постепенно
220 Тема 8. Нравственное содержание справедливости

выпадают элементы с минимальной степенью
совершенства. В такой системе происходит усиление негативной
динамики вследствие того, что предприимчивые и
активные субъекты из социальных низов, не имея
возможности получить статус, соответствующий их способностям,
периодически поднимают массу на борьбу со всей
системой, прежде всего, с ее привилегированными
элементами. Сословно-корпоративное государство
сотрясается восстаниями рабов или крестьян, «бессмысленными
и беспощадными бунтами». К чему ведет абсолютизация
рангового начала в обществе, красочно показал Герберт
Уэллс в романе «Машина времени». Отправившись в
будущее, герой повествования обнаруживает превращение
человечества в две совершено чуждые друг другу расы:
элоев и морлоков. Первые закрепили за собой
пожизненно статус привилегированного слоя и способны только
к беззаботному паразитическому существованию. Вторые
обречены на нескончаемый, безрадостный труд в
подземельях, а недовольство своим положением могут
выразить только периодической охотой на бывших «собратьев
по разуму» и пожиранием их.
Социальная система может нормально функционировать
лишь тогда, когда она соединяет уравнивающую и
ранжирующую справедливость в определенной пропорции.
Абсолютная справедливость является идеалом. Она не
достижима в том смысле, что нет пределов
совершенствованию названной пропорции. Реальная степень
справедливости устанавливается через взаимодействие элементов
и подсистем общества. Условие ее максимально
возможного осуществления состоит, во-первых, в том, чтобы
каждая подсистема и каждый элемент имели «право голоса»,
т.е. реальную возможность заявить о своих интересах
и влиять на принятие решений. Во-вторых, каждый
элемент системы должен иметь возможность, развивая в
себе соответствующие качества, войти в любую
подсистему и занять любую позицию.
Всякая система больше/чем сумма ее элементов. Но
свойства системы так или иначе выражаются в свойствах ее
элементов. Справедливость как характеристика СОЦИаль-
Гелш 8. Нравственное содержание справедливости
221

ной системы не может быть реализована, если
определенное отношение к ней не будет представлено в
отдельных личностях. Отсюда возникает проблема
справедливости как нравственного качества человека.
Предшествующий анализ справедливости как системы
вынуждает нас предполагать, что она является не простым,
а интегральным нравственным качеством. Важнейшими
ее составными частями являются объективность и
честность. Объективность, или непредвзятость, — это
способность и готовность воспринимать других людей, их
действия и качества независимо от тех чувств, которые
они у нас вызывают, от симпатии или антипатии к ним.
Еще Сократ протестовал против отождествления
справедливости со склонностью приносить пользу друзьям и
вредить врагам. Фемиду — богиню правосудия —
скульпторы изображали с завязанными глазами, чтобы, верша
суд, она не могла видеть, кто перед нею: друг или враг.
Ибо судья может быть вполне справедливым только в том
случае, если личные пристрастия не оказывают влияния
на его решение. Непредвзятость — это особая форма
реализации равенства, поскольку действия обеих сторон
оцениваются на основе равных, одинаковых критериев.
В экзаменационных испытаниях, например, с этой целью
производится шифровка письменных работ — чтобы
освободить проверяющего преподавателя от давления
личных связей.
Быть непредвзятым очень непросто. Склонность судить
о действиях другого человека сквозь призму
собственных симпатий и антипатий имеет глубокие психические
корни, от которых, по большому счету, вполне не
свободен никто. Представьте, что вы являетесь очевидцами
того, как на так называемом «лохотроне» мошенники
обманывают некоего гражданина. Ваша оценка
происходящего будет наверняка зависеть от характера ваших
отношений с обманываемым субъектом. Если он вам
совершенно незнаком, то вы, скорее всего, осудите
действия мошенников, правда, степень осуждения будет
колебаться в зависимости от того, насколько вам
симпатична или несимпатична жертва обмана. Степень осуждения
безусловно и резко возрастет, если обманутым окажется
222 Тема 8. Нравственное содержание справедливости

очень близкий и дорогой вам человек. Но если на ваших
глазах обманут вашего заклятого врага, субъекта,
который вам давно и глубоко неприятен, нет никакой
гарантии, что вы не почувствуете некоторого, возможно,
даже сильного морального удовлетворения. Однако
справедливость как непредвзятость требует подавить в себе
все личные пристрастия и оценивать поступки и
ситуации одинаково.
В этой связи некоторые философы, не соглашаясь с
античной мифологией, защищали очень спорное мнение о том,
что у справедливости — «не женское лицо». Женщинам
якобы труднее, чем мужчинам, сохранить непредвзятость,
поскольку по своей психической организации они более
эмоциональны. Однако этот аргумент не является
решающим. Эмоциональность, конечно, представляет известную
трудность для принятия объективного решения. В
состоянии аффекта человек — независимо от пола — бывает
просто не способен оценить обстановку беспристрастно.
Но развитая эмоциональность отнюдь не исключает
контроля над чувствами, так же, как и бесстрастие совсем
не совпадает с беспристрастием. Экспериментальным
путем значимых корреляций между полом и степенью
справедливости пока не обнаружено.
Вторым необходимым компонентом справедливости как
нравственного качества является честность. Она
выражается, прежде всего, в открытой демонстрации своих
намерений в любой форме взаимодействия. Феномен чести,
с которым генетически связано это качество, мы
рассмотрим позднее. Здесь же обратим внимание на то, что,
кроме открытости, в честности проявляется готовность
«играть по принятым правилам», не делая выгодных для
себя отступлений от них. Это качество как добродетель
противополагается лицемерию, с одной стороны, и
цинизму — с другой. Лицемерие представляет собой
поведенческую тактику, основанную на стремлении скрыть
от партнера или соперника свои действительные
намерения и таким образом добиться для себя односторонней
выгоды. Основным орудием лицемера служит обман.
Действие, выгодное для него одного, выставляется как
взаимовыгодное. В результате другой участник взаимодейст-
Тема 8. Нравственное содержание справедливости
223

вия используется только как средство, т.е.
эксплуатируется. До уровня виртуозности лицемерие доходит у
мошенников, играющих на доверии. Один из самых
безотказных мошеннических приемов описан американским
психологом Э. Берном в виде игры «Давай надуем Джо».
Общая схема этого приема состоит в том, что некоему
средне доверчивому гражданину предлагается соучастие
в обмане другого гражданина, а в итоге обманывают его
самого43.
Цинизм в противоположность лицемерию открыто
декларирует свое нежелание играть по общепринятым
правилам и ориентируется на одностороннюю выгоду. Он не
скрывает своекорыстных намерений, так как
рассчитывает принудить других людей к сотрудничеству,
полагаясь на собственную недосягаемость, власть и силу.
Циничное проявление несправедливости, которое можно
истолковать как прямое наследие животного «порядка
клевания», является вопиющим нарушением равенства.
В поведенческом плане оно примитивнее лицемерия и
сопряжено обычно с низким интеллектуальным уровнем,
хотя и тщится обосновать себя идеями расового,
национального или индивидуального превосходства.
Классическими литературными образцами циничного нарушения
уравнивающей справедливости являются реализованный
лисой Алисой способ дележа 4 золотых монет между
собой и котом Базилио или аналогичная процедура,
произведенная М.С. Паниковским в романе Ильфа и Петрова
«Золотой теленок». Поскольку подобный способ
совмещения интересов восходит к самым архаическим способам
организации сообщества, то и типовая реакция на него
уподобляется ритуальным боям, направленным на
подтверждение ранга.
Особую проблему составляет количественное
сопоставление различных проявлений справедливости и ее
антипода. Оригинальное решение этой проблемы предложил
А. Шопенгауэр. Понимая справедливость как
деятельное отношение одного субъекта к другому, он положил
43 См. об этом подробнее: Берн Э. Игры, в которые играют люди.
Люди, которые играют в игры. СПб.— М.: Университетская книга, 1998,
с. 116-117.
224 Тема 8. Нравственное содержание справедливости

в основу сопоставления размеры пользы и вреда,
которые приносит оцениваемое действие тому, кто его
совершает, и тому, на кого оно направлено. В результате были
выведены две формулы:
Несправедливость =
вред для другого
польза для себя
польза для себя
Справедливость =
вред для другого
По первой формуле величина несправедливости
определенного действия прямо пропорциональна размеру
вреда, который причиняется этим действием другому
человеку, и обратно пропорциональна величине пользы,
которая следует из данного действия для себя. Предельным
проявлением несправедливости, по Шопенгауэру, было бы
причинение огромного ущерба другому лицу ради
собственной ничтожной выгоды, например, убийство
человека только ради того, чтобы его жиром смазать себе
сапоги. Ясно, что здесь речь идет только о том содержании
несправедливости, которое совпадает с бесчестным
своекорыстием. Несправедливости как предвзятости эта
формула не затрагивает, ибо последняя может
производиться без всякой пользы для себя.
Вторая формула свидетельствует о том, что величина
справедливости прямо пропорциональна размерам пользы
определенного действия для самого агента и обратно
пропорциональна его ущербу для другого лица. Самыми
справедливыми будут такие действия, которые сочетают в себе
максимальное положительное значение для агента с
минимальным отрицательным значением для тех, на кого
оно направлено. Справедливость настраивает человека
на поиск собственной выгоды без ущемления интересов
других людей. Это, разумеется, очень важная, но только
одна сторона справедливости. Данное качество, как мы
помним, не только побуждает субъекта к
самоограничению, но и склоняет его к активной поддержке чужой
конструктивной деятельности. На самом деле
количественное сопоставление различных актов справедливости
требует учета намного большего числа параметров.
Тема 8. Нравственное содержание справедливости
225

Проблемы справедливости
в современном обществе
Проблема справедливости с древнейших времен вызывала
множество страстей, но особую значимость приобрела
начиная с XIX в. в связи с социалистическим движением.
Социализм усмотрел главный корень несправедливости
в эксплуатации человека человеком, а К. Маркс в
«Капитале» развернул доказательство того, что
количественным показателем эксплуатации является величина
прибавочной стоимости. Она равна разнице между
стоимостью продукта, произведенного наемным работником,
и стоимостью рабочей силы. Существующее общество, по
Марксу, несправедливо в своей основе, потому одни
люди на совершеннобавочной стоимости результаты
труда других людей. Устранить данную несправедливость
можно только путем радикального преобразования
общественного строя, а именно, устранения частной
собственности как решающего условия эксплуатации. В
обществе, свободном от эксплуатации, будет реализована
высшая справедливость, выражаемая коммунистическим
принципом «От каждого — по способностям, каждому —
по потребностям».
Попытка осуществить этот принцип справедливости в
России после Октябрьской революции 1917 г. вызвала
значительные трудности. Замена товарно-денежных
отношений прямым продуктообменом очень скоро обнаружила,
что для гармонии между свободой потребления и полным
применением индивидуальных способностей нужен
совершенно особый уровень сознательности. Снятие
внешних ограничителей при отсутствии ограничителей
внутренних привело к тому, что в первых коммунах
свободные граждане стремительно потребляли все, что имелось
в наличии, демонстрируя появление прежде не
существовавших потребностей. В коммуне, например, получившей
в свое распоряжение мешок табака, начали курить все
поголовно, включая женщин и детей. Недостаток
сознательности пришлось компенсировать избытком внешнего
принуждения и контроля — со всеми далеко, вплоть до 1937 г.,
идущими следствиями.
226 Тема 8. Нравственное содержание справедливости

После неудач с прямым продуктообменом
коммунистический принцип справедливости был отодвинут в будущее,
уступив место более реалистическому «От каждого —
по способностям, каждому — по труду». Это был
определенный компромисс между уравнивающей и
ранжирующей справедливостью в пользу последней. Различия
имущественного положения ставились в зависимость от
производительной активности. При этом был сохранен
ключевой момент коммунистического понимания
справедливости — недопустимость эксплуатации человека
человеком, т.е. запрещение использовать человека
только как средство наживы.
Однако и социалистический принцип справедливости в
своей реализации встретился с непреодолимыми
трудностями. Во-первых, практически неразрешимой оказалась
задача количественного сопоставления трудового вклада.
Внедрения разного рода нормативов привело к
бюрократизации экономики, к появлению в ее организме
паразитических структур. Их существование, как легко понять,
не устраняет эксплуатацию, а только преобразует ее
форму. Во-вторых, там, где эксплуатацию действительно
удалось устранить, обнаружилось, что ее отсутствие имеет
свою теневую сторону — невостребованность творческих
сил и способностей человека. «Эксплуатация»
буквально означает «использование». В ее отсутствии заключена
возможность безразличного отношения к полезным
качествам. Если какой-то человек не используется, вполне
возможно, что он никому не нужен. Невостребованность
творческих возможностей человека ведет не только к
застойным явлениям в экономике, но и к появлению более
или менее значительного слоя людей, которые не могут
найти достойного применения своим способностям. В
нашей стране на закате социалистической субцивилизации
этот слой был по численности, возможно, не очень велик,
но к нему принадлежали энергичные, образованные,
нестандартно мыслящие личности. Они и стали социальной
опорой преобразований 1991 г., положивших конец
социализму. Парадоксально, что реформационное
движение начиналось под лозунгом уравнительной
справедливости, конкретнее, борьбы с привилегиями так назы-
Тема 8. Нравственное содержание справедливости
227

ваемой «номенклатуры». Именно эти лозунги
обеспечили движению массовую поддержку. Реальный социальный
смысл был, конечно, совершенно иным, и только в 1993 г.
выяснилось, что вся уравнительность сводится к
«ваучерному» распределению государственной собственности,
т.е. к акции чисто камуфляжного характера. Печальный
парадокс борьбы за справедливость заключается в том,
что нередко такая борьба завершается торжеством самых
примитивных форм распределения: по родству и личной
преданности.
Наш собственный и мировой опыт наглядно показывает,
как сложна проблема справедливости в ее практическом
аспекте. Самую большую сложность представляет как раз
совмещение уравнивающего и ранжирующего ее
аспектов. В современной общественно-политической мысли
на противоположных полюсах располагаются
эгалитаристские и меритократические концепции
справедливости. Разница между ними определяется расстановкой
акцентов.
Самой популярной версией умеренного эгалитаризма
является концепция американского ученого Джона Ролза,
автора книги «Теория справедливости» (1971). Равенство
в его понятии справедливости выступает исходной
основой, с которой должны постоянно соотноситься
различия в правовом, социальном, имущественном положении
граждан. Поддержание равенства в обществе
обеспечивается выполнением одинаковых для всех правил и
принципов. Эти правила должны быть самоценными примерно
в том смысле, в каком это относится к категорическому
императиву И. Канта или к «ценностно-рациональному
поведению» М. Вебера. Иначе говоря, справедливость в
обществе должна соблюдаться не ради пользы, которую она
доставляет тому или гражданину, но ради нее самой.
Важнейшее содержание справедливости составляет честность,
как согласие играть по одинаковым правилам, не делая
исключений для себя. Критерием пригодности того или
иного правила как принципа справедливости может служить,
по Ролзу, своеобразная процедура общественного
договора. Основными договорными условиями являются
непредвзятость и рациональность. Роль повязки на глазах Фе-
228 Тема 8. Нравственное содержание справедливости

миды играет «завеса незнания». Чтобы соображения
личной выгоды не влияли на выбор принципа общественной
организации, участники договора не должны знать, какое
место в обществе они будут занимать: высокое или
низкое. Смысл этого условия мы поясним с помощью
следующей искусственной ситуации. Допустим, что
какие-нибудь высшие животные, например шимпанзе, заключают
договор о принципах организации своего сообщества.
Организация заведомо не будет справедливой в том случае,
если она устанавливается особями, которые занимают
высшие ранги, ибо они создадут ее «под себя», такою,
какая будет максимально выгодна им, а подчиненные
особи окажутся перед необходимостью подбирать лишь то,
что не представляет интереса для доминирующих. Так
оно по большей части и происходит в природе. Чтобы
организация получилась справедливой, ее создатели не
должны знать, какой ранг: «а» или «ω», — достанется
им самим. Если два боксера, возьмем другой пример,
договариваются о распределении денежного приза,
равного 1 млн. долларов, то справедливым договор будет
только тогда, когда они совершенно не знают, кто
одержит победу. В этом случае они согласятся разделить
вознаграждение в пропорции 600 тыс. для победителя
и 400 тыс. для проигравшего, или близко к тому. Но тот,
кто по каким-то причинам знает, что победа достанется
ему, предложит, чтобы вся сумма принадлежала
победителю. Вот такие ситуации как раз и хочет исключить
Дж. Ролз, вводя понятие «завеса неведения». Понятно,
почему это необходимо: если организация создается
исключительно ради ее высших элементов, то низшим нет
смысла в ней участвовать, их можно принудить к
участию »только силою.
Но если организацию выстраивать только «снизу», исходя
из интересов тех, кто находится в основании пирамиды,
она также не будет справедливой. Если принципы
организации будет выбирать Шариков, человек с «собачьим
сердцем», то восторжествует позиция «всех уравнять»,
и ущемленными окажутся те, кто способен на большее.
Кроме непредвзятости для установления
справедливости требуется рациональность как способность просчи-
Тема 8. Нравственное содержание справедливости
229

тывать лучшие и худшие варианты. Такую рациональность
Ролз строит на математической теории игр, заимствуя из
нее «принцип максимина». По этому принципу, в
выборе основ организации человек должен руководствоваться
не только незнанием свое будущего места, но и умением
из всех возможных вариантов выбрать такой, наихудшие
последствия которого для него лично лучше наихудших
последствий любого другого варианта. Почему боксеру,
который не знает победит он или проиграет, не выбрать
распределение 500 на 500 тыс.? Потому что тогда
поединок теряет смысл и превращается в показательные
выступления. Когда исчезают стимулы борьбы, она
становится имитацией деятельности. Поэтому элементарный
рациональный расчет требует сохранить иерархию. Вот
здесь и заключена главная идея Ролза. Условием
иерархии в обществе должна быть ее полезность для
наименее преуспевающих членов. В любом сообществе
может допускаться только такое неравенство, которое
выгодно самым обездоленным слоям. Что это означает
конкретно? В первую очередь то, что повышенные доходы,
получаемые наиболее активными и преуспевающими
членами общества, должны перераспределяться
государством в пользу самых неимущих, для того, чтобы они
имели возможность подняться на более высокие уровни.
Государство не должно сковывать предпринимательскую
инициативу, но обязано использовать ее плоды для
улучшения положения социальных низов. В теории Дж. Ролза
неравенство в имуществе, влиянии и престиже
подчинено равенству возможностей.
Меритократический (от лат. «meritus» — «заслуженный»,
«достойный») подход к справедливости представлен в
концепциях Д. Белла («Культурные противоречия
капитализма», 1976) и др. Основное требование подобных
концепций состоит в максимальном стимулировании
лучшего. Суть справедливости выражается принципом:
«Каждому в зависимости от его вклада и в соответствии
с полномочиями и привилегиями, присущими сфере его
деятельности». Распределение по заслугам не может быть
ограничено требования равенства, ибо такое
ограничение несправедливо. В этом, по мнению сторонников этой
230 Тема 8. Нравственное содержание справедливости

позиции, главный недостаток теории Дж. Ролза. По Д.
Беллу, неравенство различных социальных и
профессиональных групп неустранимо. Социальные дистанции не могут
быть искусственно уменьшены. Заботиться о равенстве
можно только внутри группы или сословия, да и здесь
речь должна идти об устранении лишь «нерелевантных»,
как выражается Белл, различий, а именно, тех, которые
не обусловлены размерами вклада в благосостояние
общества. В постиндустриальном обществе должна
существовать своя элита, которой принадлежат ключевые
позиции в экономике, политике, культуре. Труд
представителей элиты должен быть самым оплачиваемым. Изменению
подлежат только критерии отбора. Основаниями для
получения привилегированных позиций должны стать
образование, высокая квалификация и положительные
моральные качества.
В целом плюралистический характер современной
цивилизации исключает выбор какой-то одной модели
справедливости в качестве пригодной для всех стран и всех
уровней общественной жизни. То, что подходит для
высокоразвитых стран Европы и Америки, мало пригодно
для неразвитой экономики и традиционалистского
уклада. Государство, очевидно, не может основываться на
тех же принципах справедливости, что и частная фирма.
Конкретное совмещение уравнивающей и ранжирующей
справедливости должно быть соотнесено со всем
комплексом объективных условий.
В итоге отметим, что наиболее пагубное воздействие на
состояние общественной справедливости оказывают
деспотическое правление и ослабление государственной
власти. В деспотическом государстве гипертрофированное
значение приобретает ранжирование по родству и
личной преданности. Распад государства, который
выражается в утрате властных полномочий и коррупции органов
власти, порождает безнаказанность и как следствие
массовую потерю веры в воздаяние по заслугам. Ослабленное
государство, как правило, решает социальные проблемы
по «остаточному принципу»: бессистемно, под
давлением текущего момента, делая упор то на уравнительные,
то на ранжирующие меры, то на эгалитаристское, то на
Тема 8. Нравственное содержание справедливости
231

меритократическое понимание справедливости. В таких
условиях справедливость реализуется через стихийное
взаимодействие различных социальных сил, путем
компромисса.
ЛИТЕРАТУРА:
Аристотель. Никомахова этика. Кн. V//Соч. в 4 т. Т. 4. М.: Мысль,
1983, с. 145-171.
Ролз Дж. Теория справедливости. Новосибирск: Изд-во
Новосибирского ун-та, 1995.
Шопенгауэр А. Об основе морали // Свобода воли и
нравственность. М.: Республика, 1992, с. 208-220.
Шрейдер Ю.А. Лекции по этике. М.: МИРОС, 1994, с. 69-76.

Тема 9.
ДОЛГ И ОТВЕТСТВЕННОСТЬ
Понятие долга; виды обязанностей
Среди нравственных поступков бывают такие, которые в
большей степени обусловлены интересами других
людей и групп, чем интересами самого субъекта. В таких
поступках нравственное добро принимает облик долга.
Долг — это осознание принадлежности лица к
какому-то более обширному, высокому целому и
необходимости вести себя как элемент данного целого.
Через долг мораль осуществляет интеграцию индивидов,
создает и поддерживает общности разных уровней.
Нравственные нормы, которые существуют в данном
обществе, не зависят от воли и желания каждого отдельного
его члена. Человек вступает в жизнь, находя эти нормы
уже готовыми. С того момента, когда у него появляется
способность к самостоятельным действиям, он
обнаруживает границы, которые ему нельзя преступать. Его
поведение направляется родительскими установлениями и
разворачивается в пространстве между «можно» и
«нельзя», «нужно» и «ненужно». Самой элементарной формой
проявления чувства долга выступает послушание.
Поведенческие рамки устанавливаются посредством усвоения
слова: запрета, приказания, разрешения.
Подкрепляются ли эти слова телесными санкциями (типа шлепка или
подзатыльника), для морали случайно: если вербальный
запрет опирается на физическое наказание, то при этом
ослабляется действенность самого слова. Нравственное
воздействие в чистом виде вполне удовлетворяется
обменом словами или иными знаками. Однако послушание,
взятое само по себе, еще не дает нравственного долга.
Не очень сложной дрессировкой и собак можно приучить
выполнять словесные команды «Фас», «Апорт» и др.
Повиновение чужому слову — это только начальная стадия
Тема 9. Долг и ответственность
233

формирования долга, на которой прививается готовность
выполнить социально значимое действие по внешнему
сигналу. Послушание превращается в долг лишь тогда,
когда субъект обретает способность совершить
объективно значимое действие по собственной инициативе,
не дожидаясь внешнего стимулирующего сигнала.
Таким образом, долг служит средством преобразования
социального и объективного значения действий в
индивидуальное и субъективное. Через него мир как бы
постоянно заявляет личности о том, что он существует и с ним
необходимо считаться. Но эта необходимость особого рода.
В русском языке особенность выражается не очень
отчетливо, а в других европейских языках она видна
достаточно хорошо. Например, слова «müssen» и «sollen» в
немецком языке означают, с одной стороны, необходимость
в физическом смысле, то, что вытекает из законов
природы; и нравственную необходимость, обусловленную
духовными связями людей, с другой. Физическая
необходимость действует на всех уровнях бытия, ей в равной
степени подчинены тела и организмы, психические и
духовные субъекты. Моральная необходимость действует
только на духовном уровне бытия, вследствие того, что
духовные существа создают для себя над природным
порядком особый идеальный порядок. Принудительное
действие такого порядка и выражается в феномене долга или,
что то же самое, обязанности. Долг — это особый
моральный мотив, который состоит в готовности
совершать действия на основе идентификации с
идеальным порядком. Такая идентификация осуществляется
через осознание своей сопричастности какой-то
общественной группе. Ценности группы становятся при этом
ориентирами для поведения отдельных членов, более
обязательными, чем их личные предпочтения. У конкретной
личности подобных идентификаций может быть
несколько, так как она включается одновременно в разные
общности. В первобытном строе, например, личность может
быть в одно и то же время членом семьи, локальной и
родственной группы, племени. Современный человек
включен в семью, трудовой или учебный коллектив,
какую-нибудь политическую или религиозную организацию, яв-
234 Тема 9. Долг и ответственность

ляется гражданином государства, принадлежит
человечеству как единой семье народов. Как правило, одна из
подобных идентификаций является для конкретной
личности доминирующей, в большей степени
определяющей отношение к другим, чем определяемой ими. Какая
именно идентификация для данного лица наиболее
важна, можно узнать из его ответа на абстрактный вопрос:
«Кто ты такой?».
Серией идентификаций определяется общее содержание
долга данного лица. Человек осознает себя обязанным
только перед теми субъектами, которых он считает в
каком-то смысле своими. Обязанность возможна лишь там,
где существует реальная или идеальная связь. Если,
допустим, в древнем обществе между двумя группами не
существовало реальных родственных связей, они
устанавливались искусственно, через обычай взаимных дарений.
Локальная группа, живущая на морском побережье,
поставляла дары моря соседям, обитающим в лесу, получая
от них взамен дичь и лесные ягоды. Такого рода
обязательные дарения существовали наряду с обменом
брачными партнерами и служили его дополнением. Богатство
внешних связей, их разнообразие и прочность
способствуют внутреннему богатству личности. Поэтому
культура всегда ориентировалась на то, чтобы восполнить
собою природные недостатки. Нравственность стремится
связать друг с другом как можно большее число
отдельных людей и групп, в конечном счете, сделать
человечество единым организмом. Морально совершенным
является не тот субъект, который ничего и никому не должен,
но тот, кто считает себя обязанным всем за все.
Важнейшими показателями нравственного развития личности
выступают, во-первых, количество и гармоничность
социальных идентификаций, во-вторых, их интенсивность
и глубина.
В механизме долга самым непосредственным образом
выражается принудительный, ограничивающий характер
морали. Будучи членом той или иной общности,
индивид принужден вести себя не так, как хочется ему
самому, а так, как того требуют интересы этой общности.
Нетрудно вообразить, что получилось бы, если какая-нибудь
Тема 9. Долг и ответственность
235

шестеренка в машине вдруг возымела желание
вертеться с большей или меньшей скоростью либо в
противоположном направлении. Любой механизм может
нормально функционировать только-в том случае, когда каждая
из его отдельных частей подчинена целому и
производит строго определенное по силе и направлению
действие. Общество, разумеется, не механизм, но и в нем
действует закон соподчинения элементов. Нравственный долг
в известном смысле лишает личность самостоятельности
и свободы, делает ее «шестеренкой» в общественной
системе, т.е. вводит ее поведение в более или менее
жесткие рамки социальных функций и ролей. Поэтому
обязанности скорее бывают тягостными, чем приятными.
Осознание того, что всякое общество, привязывая к себе,
существенно меняет внутренний строй и образ жизни
человека, даже принижает и ухудшает его, породило
религиозное стремление к отшельничеству,
максимально возможному уходу из мирской жизни. Это движение,
начавшееся в буддизме, с IV в. н.э. распространилось и
в христианстве как монашество. Его центральная идея
предполагала разрыв всех социальных связей как
необходимое условие устранения рассеяния души и, стало
быть, как путь к предельному сосредоточению и связи
с Богом. Такой разрыв, однако, означал не освобождение
от нравственного долга, а его коренную
переориентацию. Монах-отшельник освобождал себя от низших
связей, чтобы сделать более интенсивною и прочною связь
с высшим.
В этике ограничительное значение долга было осознано как
проблема соотношения долга и склонности. Поступать по
склонности — значит делать то, к чему расположена
душа, совершать действие охотно: без всякого принуждения
и самопринуждения. Иными словами, поступок по
склонности обусловлен субъективным значением и, в первую
очередь, желанием получить удовольствие. Многие
действия, совершаемые ради личной пользы, не являются
действиями по склонности, так как субъект принуждает себя
делать то, к чему он не испытывает непосредственного
влечения, или воздерживаться от того, что ему чрезвычайно
хочется сделать. Пить горькое лекарство, обливаться ле-
236 Тема 9. Долг и ответственность

дяной водой, отказываться от лишней порции любимого
блюда или лишней рюмки — все это примеры действий,
противоположных склонности. В подобном случае
можно говорить о том, что личность выполняет долг перед
собою. Долг и склонность представляют собой такую
противоположность, которая не исключает
взаимодополнительности. Построить свою жизнь исключительно на одной
из этих сторон невозможно.
Противоположность между долгом и склонностью
означает, что для долга нет врожденных поведенческих
программ. Должное призывает личность возвыситься над
сущим, подняться над ее наличным состоянием. Это очень
важное обстоятельство показывает нам, что в следовании
долгу проявляется не только принуждение, но и
свобода человека. В силу характерной иллюзии сознания
личность воспринимает как свободные те собственные
действия, которые идут изнутри, совершаются охотно, на
основе внутренней предрасположенности к ним. Но всякая
предрасположенность, в конечном счете, восходит к
базовым влечениям, а когда субъект определяется к
действию влечением, он скорее страдает, чем действует. Чем
ближе мотивация действия к какому-либо
элементарному влечению, тем менее оно свободно. Особенно
это заметно в отношении негативных влечений к
бегству и нападению. Едва ли у кого-нибудь повернется язык
назвать свободными действия человека,
испытывающего безотчетный, всепоглощающий страх или
находящегося в приступе бешеной ярости. Но и положительные
влечения, когда нет под рукой средств их
удовлетворения, делают человека рабом. Страдающий от голода
порою не способен думать ни о чем, кроме пищи. Какая же
тут свобода?
Путь к свободе лежит через опосредование. Ослабить
притягательную силу какого-то одного объекта можно
благодаря тяготению к другому. Его влияние тогда окажется
посредником между влечением и действием. Чем
больше промежуточных звеньев между влечением и
действием, тем свободнее это действие. Долг, привязывая
личность к той или иной социальной общности,
освобождает ее от непосредственного подчинения внутренним
Тема 9. Долг и ответственность
237

влечениям. Пьяница, например, совершенно не свободен.
Освободить его от порочного пристрастия можно только
через более активное включение в семейную или
трудовую жизнь.
Следование долгу представляет собой большую степень
свободы, чем действие по склонности. Исполняя долг
перед другими людьми, я превращаю их в своих
союзников. На страже моих интересов оказывается все
сообщество, а в конечном счете, и человечество. В своей жизни
я отныне опираюсь не только на собственные силы, но и
на силы человечества, а в этом и состоит свобода.
Отдельные виды нравственного долга различаются по
обязующей силе. Самым употребительным является
разделение совершенного и несовершенного долга. Совершенный
долг имеет безусловный характер, т.е. включает в себя
обязанности, которые необходимо выполнять при любых
обстоятельствах. Общая формула таких обязанностей:
«Всегда нужно делать (или не делать) X». Например,
каковы бы ни были обстоятельства, всякий человек обязан
сохранять верность данному слову; возвратить то, что он
получил от другого, в буквальном смысле «отдать долг»;
устранить ущерб, нанесенный ближнему; проявлять
благодарность по отношению к тому, кто оказал ему
благодеяние и т.д. Несовершенный долг имеет условный
характер. Соответствующие обязанности следует выполнять
только при определенных обстоятельствах. Их формула:
«Нужно делать (или не делать) X по мере возможности».
К несовершенным обязанностям принадлежит, например,
доставление радости другому человеку или оказание
какого-то иного благодеяния, совершенствование
собственных качеств и т.п.
Принципиальная разница между совершенными и
несовершенными обязанностями состоит с том, что первые
охватывают такие действия, без которых данная общность не
может функционировать как целое. Никакое сообщество
невозможно, если его члены не будут соблюдать
определенный минимум правил, например, выполнять
приказания верховных инстанций. Несовершенные обязанности
имеют несколько иное значение: невыполнение их не
ведет к разрушению сообщества, зато выполнение способст-
238 Тема 9. Долг и ответственность

вует повышению его качества. Иначе говоря,
совершенный долг направлен на сохранение сообщества,
несовершенный — на его развитие.
В деловой этике аналогом совершенного и
несовершенного долга являются:
а) прямые, или непосредственные, обязанности;
б) дискреционные (от лат. «discretio» — «разделение»,
«разница») обязанности.
К прямым обязанностям относятся те, которые закреплены
в должностной инструкции или трудовом договоре:
пребывание в рабочее время на своем месте, выполнение
определенных функций, производство продукции
соответствующего качества и ассортимента, соблюдение правил
техники безопасности и т.д. Исполнение этих
обязанностей подлежит строгому контролю со стороны
администрации или специальных служб. По отношению к работнику,
не выполняющему своих прямых обязанностей,
предусмотрен широкий спектр негативных санкций, вплоть до
увольнения и привлечения к административной или
уголовной ответственности. Прямые обязанности студента
предписаны уставом высшего учебного заведения и
включают в себя посещение занятий, выполнение
самостоятельных задания соблюдение правил внутреннего распорядка.
К дискреционным обязанностям относятся действия, которые
благоприятно влияют на общее положение дел, но не могут
быть жестко регламентированы и поэтому осуществляются
по собственному усмотрению работника:
совершенствование используемой техники, улучшение
санитарно-гигиенических условий труда, поддержание нормальной
морально-психологической обстановки в коллективе,
взаимопомощь в тех или иных производственных операциях и т.д.
Студенческие дискреционные обязанности предполагают
участие в научно-исследовательской работе,
самоуправлении, общественной жизни вуза и прочих формах
совершенствования деловой и творческой атмосферы.
В случае конфликта между прямыми и дискреционными
обязанностями приоритетом обладают первые. Для
удовлетворительного исполнения прямых обязанностей
требуется качество исполнительности; для дискреционных —
инициативность.
Тема 9. Долг и ответственность
239

Иным основанием для деления обязанностей выступает
различие обязующих субъектов. В этой связи различаются:
— обязанности перед самим собой (забота о
самосовершенствовании);
— семейные обязанности;
— обязанности перед трудовым или учебным коллективом;
— обязанности перед своим народом и страной
(патриотический долг);
— обязанности перед человечеством (мировой
цивилизацией);
— обязанности перед Богом (общиной верующих).
Существование различных видов долга может быть
причиной острейших конфликтных ситуаций. В отличие от
прямых и дискреционных обязанностей выбор того или
иного долга по обязующему субъекту не допускает простых
и автоматических решений. При столкновении, например,
семейного и трудового долга во многих случаях
предпочтение отдается более общему долгу (необходимость
выполнять супружеские обязанности не может быть
оправданием нарушения трудовой дисциплины), но нередко
нравственность предписывает и обратный тип
поведения. Важную роль здесь играют количественные
характеристики последствий, и решать, в конечном счете,
приходится самому индивиду, полагаясь на риск и собственную
совесть. Универсальных рецептов предпочтения в
нравственности быть не может, иначе она не предоставляла бы
свободы и не требовала творческого отношения.
Конфликты между различными обязанностями
рассматриваются особой отраслью прикладной этики —
моральной казуистикой.
То поведение, которое предписывается долгом, является
нравственно положительным и справедливым. Но не все,
что считается добром и справедливостью, попадает в
разряд должного. Как важнейшее понятие морального
сознания долг соотнесен с возможностями личности и ее
местом в общественной жизни. В понятие
нравственного добра наряду с должным включается сверхдолжное.
Сверхдолжным по отношению к конкретной личности
выступает то, что превышает ее реальные силы и
возможности. Приобрести знания в объеме, необходимом для буду-
240 Тема 9. Долг и ответственность

щей профессии, — долг каждого студента; знать все в
своей научной области — это весьма желательно, но
невозможно и потому не является долгом. В сфере собственно
нравственности сверхдолжное соприкасается с идеалом.
Ответственность личности и свобода воли
Соотнесенность между «я должен» и «я могу» указывает
нам на то, что понятие долга тесно связано со свободой
человеческой воли. Связующим звеном между двумя
этими способностями выступает ответственность.
Ответственностью называется возлагаемое на кого-либо или
взятое кем-то обязательство давать себе отчет в своих
действиях и принимать на себя вину за их последствия.
Корневым термином здесь является «ответ». Быть
ответственным значит иметь способность отвечать.
Исходною, вероятно, была процедура разбирательства, в которой
данное лицо должно было ответить на вопросы
авторитетных судей: вождя или старейшин рода, — о мотивах
и обстоятельствах совершения им определенного
действия. Всякая ответственность представляет собой
систему, состоящую из трех элементов: 1) субъекта — лица,
несущего ответственность; 2) объекта — того, за что он
отвечает; 3) инстанции — лица или учреждения, перед
которым держат ответ.
Общая схема ответственного отношения выглядит так:
^Х Субъект ]
Инстанция
Объект
Субъектами ответственности могут быть люди или
общественные организации, объектом являются их
обязанности, инстанция представляет собой социальную или внут-
Тема 9. Долг и ответственность
241

риличностную систему, по крайней мере, на один
порядок более высокую, чем субъект ответственности. О вну-
триличностной системе мы говорим потому, что субъект
может нести ответственность и перед самим собой:
перед той частью своего «Я», которая является самой
интегральной.
Взаимоотношения между этими элементами, по Р. Ингар-
дену, проявляются в четырех основных формах: 1)
субъект несет ответственность за что-либо, иными словами,
за что-либо отвечает; 2) он принимает или берет на
себя ответственность за что-либо; 3) субъект привлекается
к ответственности; 4) он действует ответственно. В
первой форме инстанция возложила на субъект
определенные обязанности, хотя он, возможно, и не взял их на себя,
не чувствует их груза, что предполагается второй
формой. Третья форма представляет собой реальные или
идеальные санкции, применяемые инстанцией по отношению
к субъекту. Четвертая характеризует отношение
субъекта к своим обязанностям, его способность действовать со
всей серьезностью. Нормальное функционирование
морали требует согласованности этих форм, в реальности же
они могут противоречить друг другу.
Первая роль в ответственном отношении принадлежит
инстанции. Именно она устанавливает круг обязанностей
субъекта (или просто приказывает ему) и контролирует
их исполнение. От правильного установления круга
обязанностей существенно зависит нормальное
функционирование системы в целом. Важнейшим условием
правильности обязывания выступает соответствие между
обязанностями, с одной стороны, и физическими возможностями,
а также правами субъекта, с другой. Нельзя возложить на
субъекта ответственность за то, что превышает его силы,
и требовать от него действия на той территории, которая
является для него запретной. Бессмысленно обязывать те
действия, которые субъект совершил бы и без внешних
указаний, под давлением своих естественных влечений.
Возложение ответственности является творческим
актом. Представленные в субъекте способности оно
соединяет таким образом, каким они сами без внешнего
воздействия соединиться не могут, разве что случайно, хаотично
242 Тема 9. Долг и ответственность

и кратковременно. Вместе с возложением
ответственности человеку предоставляется свобода. Эту тайну
нравственной свободы впервые раскрыл И. Кант,
указывавший на то, что, если ты должен, значит, ты можешь.
Приказ кажется прямо противоположным свободе
личности, но на самом деле только с приказа и начинается
свобода. Ибо он разрывает цепь детерминации
человеческих действий влечениями и склонностями, соединяя друг
с другом те внутриличностные силы, которые прежде
проявлялись только обособленно. Категорический
императив, безусловная повелевающая сила нравственного
закона, по Канту, не превращает человека в раба, а, наоборот,
освобождает его, выводит из рабского подчинения
склонностям. Но приказ — это, разумеется, только самая
начальная фаза свободы. Она заключается в том, что
человек способен слушаться, т.е. приостановить давление
собственных внутренних побуждений и повернуть свое
естественное движение в другом направлении.
Например, он может, не видя и вообще никак не ощущая
опасности, только по чьему-то приказу остановиться и
повернуть обратно. Приказ предоставляет чрезвычайно узкие
рамки для выбора, дает только две возможности:
совершать действие или не совершать его. Но это уже
альтернатива, без каковой не может быть речи о свободе воли.
Подчиняясь приказу, субъект несет ответственность
только за то, что он его не выполнил, а выполнение приказа
снимает с него эту ответственность. «Я выполнил приказ»
в такой ситуации — вполне достаточный ответ.
Следующий этап в реализации свободы воли — это совет.
В греческом языке, который стал исходной
лингвистической базой для этики, воля, совет к решение
обозначаются одним словом «βουλή». Это свидетельствует о глубокой
связи всех перечисленных моментов. Свобода воли
представляет собой внутреннюю реакцию на внешний совет
в виде решения, какой из открывающихся возможностей
следует отдать предпочтение. Решение есть акт,
переходящий из внешнего плана во внутренний. Совет
прелагает решение, но не навязывает его, по характерному
выражению Г.В. Лейбница, «склоняет, не принуждая». Он как
бы только указывает на возможность интеграции между
Тема 9. Долг и ответственность
243

какими-то поведенческими механизмами, предоставляя
самому субъекту осуществление этой интеграции. На
стадии совета нравственное добро утрачивает абсолютное
тождество с должным, оно становится просто добром,
желательным или предпочтительным. Обязанность
приобретает форму внутреннего решения.
На третьей стадии развития свободы воли субъект больше не
нуждается во внешних советах, а совершает выбор,
руководствуясь собственными критериями добра и зла.
Советчиком личности становится ее собственный разум. Это
свидетельствует об уже свершившейся интеграции
определенных элементов его внутреннего мира, например, ролевых
обязанностей члена семьи и гражданина страны и т.п.
Субъектом свободного волеизъявления выступает дух как
инстанция, ориентирующаяся в мире с помощью идей и
ценностей. Ответственность в этом случае воспринимается
как идущий изнутри призыв собственной совести.
Николай Гартман, сделавший шаг вперед по сравнению с
Кантом в понимании нравственной свободы, обратил
внимание на то, что ее основу образует не только
возможность следовать или не следовать моральному закону, но
и возможность выбора между двумя равно обязующими
нормами или между двумя равноценными, но
противоположными видами добра. Мораль является такой формой
регуляции поведения, которая оставляет на усмотрение
личности решение вопроса о том, какую из
альтернативных ценностей следует предпочесть: собственность или
благодарность ближнего, свое доброе имя или
материальный успех, любовь или душевный покой. Но, совершая
выбор, личность отвечает перед своей совестью за то, что
пренебрегла другой стороной противоположности.
Добродетели, как мы убедились ранее, расположены парами,
и эта их «спаренность» побуждает личность к самому
глубокому проявлению собственной активности: к выбору
своего нравственного облика, характера. Основания
такого выбора часто залегают так глубоко, что недоступны
ни внешнему наблюдению, ни самонаблюдению. По
точному замечанию A.A. Гусейнова, основания свободной
воли теряются в ней самой. Дело в том, что фактическая
принадлежность к тем или иным социальным группам не пре-
244 Тема 9. Долг и ответственность

допределяет нравственного характера личности. Когда
К. Маркс констатировал, что сущность человека есть
совокупность его общественных отношений, это была правда,
но не вся правда. Реальные общности, в которые включен
индивид, определяют круг его основных ролей и
обязанностей. Но благодаря морали у индивида есть
возможность подняться над этим кругом. Он может
идентифицировать себя не с реальными общностями, в которые он
включен, а с идеальными, каковые создаются культурой.
Он может ощущать себя принадлежащим царству, которое
«не от мира сего», и на этом основании противопоставлять
себя «царству Кесаря», быть свободным от каких-то его
требований. Свобода совести — это высшая форма
внутренней активности, за которую человек отвечает перед
Богом и перед самим собой.
Проблема свободы воли вызывала такие непреодолимые
трудности в истории этики потому, что ее считали
предпосылкой нравственности, тогда как на самом деле она
является ее продуктом. Свобода человека растет из того
же корня, что и рабство. Способность к саморегуляции
поведения возникает только на основе того, что сначала
поведение индивида регулируют извне. Человек
вырабатывает в себе способность отвечать из-за того, что его
призывают к ответу. Роковую ошибку, пожалуй, совершили
бы те родители или педагоги, которые воздерживались бы
от наложения ответственности на ребенка до того
момента, когда у него появится способность к самостоятельному
выбору линии поведения. Ответственность создает
свободу воли, а не предполагает ее. Свобода воли —
показатель внутренней цельности личности, возникшей на
основе внешней интеграции.
Виды и уровни ответственности
Ответственность за отрицательные действия принято
называть виной, за положительные — заслугой. «Быть
виновным за какое-либо действие» в самом общем смысле
значит «быть причиной этого действия». В праве
ответственность в основном трактуется как вина; в морали
важна и заслуга.
Тема 9. Долг и ответственность
245

Вменяемость — это способность субъекта нести
ответственность за свои действия. Она определяется
интеллектуальным и волевым критерием. Интеллектуальный критерий
устанавливает способность давать отчет в своих
действиях, понимать их объективное значение. Волевой критерий
касается способности руководить своими действиями,
держать их под контролем. Разница между этими двумя
критериями обусловлена тем, что субъект может отчетливо
понимать значение совершаемого действия, но по каким-
либо психическим причинам (усталости, болезни и т.п.)
утрачивать контроль над определенными его фазами.
Уровень ответственности субъекта зависит от степени его
активности и самостоятельности. По этим критериям
определяется различная степень вины и различные
способы привлечения к ответственности. Наиболее
отчетливыми являются следующие уровни, выделяемые в
психологии:
1) ассоциативная ответственность — за действия,
совершаемые не самим субъектом, а другими лицами,
определенным образом связанными с ним (речь идет, как правило,
о связях между начальником и подчиненными,
родителями и детьми); особо заметную роль такая ответственность
играет в иерархически жестко организованных
обществах, например, в Древнем Китае, где за определенные
преступления казнили не только виновника, но и его
ближайших родственников: отца и мать, жену, братьев, детей;
2) причинная ответственность — за действия, которые
субъект совершил сам, но без осознания их последствий;
например, в состоянии сильнейшего аффекта или полного
отсутствия информации; степень ответственности здесь
существенно зависит от того, мог ли индивид в принципе
предвидеть негативные последствия, или они объективно
оказались непредсказуемыми (в первом случае уровень
ответственности будет несколько выше);
3) предвидимая ответственность — за собственные
действия, возможные последствия которых субъект осознавал,
но не ставил своей прямой целью; к этому уровню,
например, в уголовном праве относятся так называемые
«преступления по неосторожности»: дорожно-транспортные
аварии и т.п.;
Тема 9. Долг и ответственность

4) намеренная ответственность — за действия, негативные
последствия которых были прямой целью субъекта,
совпадали с его намерением; к таковым принадлежит
большинство преступлений и административных
правонарушений44.
Размеры негативной ответственности возрастают при
переходе с одного уровня на другой, достигая максимума
на последнем. Это вполне соответствует логике
отношения между ответственностью и свободой. Такой же
логике подчинена и заслуга.
Принятие ответственности, а вслед за ним и ответственное
действие включает в себя проведение отчетливой
границы между собственным участием в совершении действия
и ролью внешних, объективных факторов. В зависимости
от того, какая тенденция преобладает в установлении
названной границы, психология разделяет людей на два
основных типа: лиц с экстерналъным (внешним) и интер-
налъным (внутренним) локусом контроля45. Под локусом
контроля имеется в виду место, где расположен источник
управления жизнедеятельностью: в самом субъекте или
во внешней среде. Так называемые «экстерналы» имеют
устойчивую, характерологическую склонность
перекладывать негативную ответственность на внешние
факторы: на других людей или на объективные
обстоятельства. Собственные жизненные неудачи они объясняют
кознями недругов и недоброжелателей, а в тех случаях, если
совершенно нет «подходящей кандидатуры» на такое
перекладывание ответственности, ссылаются на судьбу или
случай, на «плохую погоду» и даже неблагоприятное
расположение планет. Древний обычай находить «козла
отпущения», чтобы взвалить на него все бедствия и грехи,
является следствием именно такой склонности.
Феномен «перекладывания ответственности»
способствует формированию фаталистической жизненной позиции
и соответствующего мировоззрения. Фатализм (от лат.
«fatum» — «судьба», «рок») коренится в стремлении снять
с себя или уменьшить негативную ответственность. Это
44 См.: Муздыбаев К. Психология ответственности. Л.: Наука, 1983,
с. 96-98.
45 См.: там же, с. 44-45.
Тема 9. Долг и ответственность
247

стремление порождается необходимостью оправдания
перед другими и самим собой. Смягчение карательных
общественных санкций издавна обеспечивалось публичной
процедурой символического отстранения от активного
соучастия в ситуации. Ссылаясь на высшие, более
могущественные силы, которые определили исход его действия,
субъект отводил от себя предъявленные ему обвинения.
Сверхчеловеческие существа представляют собой более
удобный объект для перенесения ответственности,
поскольку они, как правило, безответны. Попытка
переложить вину на других людей редко вызывает другое
чувство, кроме ненависти. Потребность в самооправдании
оказалась настолько сильной, что все логические несуразицы,
вытекающие из фаталистической установки, не смогли
и не могут и по сей день поставить ее под сомнение.
Многие люди продолжают верить в непреложность судьбы не
потому, что они находят подтверждающие факторы
(подтверждений обычно бывает столько же, сколько и
опровержений), но потому, что эта вера притупляет сознание
собственной виновности.
Лица с противоположным локусом контроля, условно
называемые «интерналами», более склонны принимать
вину на себя, подчас даже чужую. В жизни они больше
полагаются на собственные силы и не испытывают
потребности в могущественных покровителях, с одной стороны,
и «козлах отпущения» — с другой. Правда, в крайних
формах такой ориентации возникает феномен волюнтаризма
(от лат. «voluntas» — «воля»). В этом случае граница
между тем, что «в нашей власти», и тем, что «вне нашей
власти», сдвигается далеко на территорию внешних
определяющих факторов. Главным пороком волюнтаризма является
самонадеянность. Вера в то, что жизни можно придавать
любые желаемые формы, не считаясь с ее собственными
закономерностями, коренится в древней магической
практике и проистекает из стремления завысить свою
позитивную ответственность, т.е. заслугу. Магия, к которой
обычно прибегали в ситуациях с заранее
непредсказуемым исходом, была основана на убеждении, что
сверхъестественные силы можно поставить под свой контроль
совершением определенных действий или произнесени-
248 Тема 9. Долг и ответственность

ем определенных слов («заклинаний»). Сознание власти
над этими силами позволяло надеяться на
благоприятный исход практически всех начинаний. Из такой
надежды и рождалась типичная волюнтаристская
установка: «Главное ввязаться в бой, а потом разберемся».
Весьма показательно, что волюнтаризм в отношении к
позитивной ответственности легко уживается с фатализмом
по отношению к ответственности негативной. Некоторые
люди, будучи «интерналами» по отношению к заслугам,
умудряются становиться «экстерналами» по отношению
к вине. Здесь речь идет уже не о различии «локусов
контроля», а об открытой безнравственности.
Завышенное сознание собственной ответственности может
выступать и фактором, снижающим активность,
парализующим деятельность. Особенно это относится к ситуациям
риска. Личность, склонная со всей серьезностью брать
вину на себя, предпочитает такие виды деятельности, в
которых каждая операция полностью подконтрольна. В тех
занятиях, где исход во многом зависит от случая, от
стечения внешних обстоятельств, от степени соучастия
других людей, подобные личности чувствуют себя неуютно,
«не в своей тарелке». В случае неудачи сознание
собственной вины становится для них источником нескончаемых
кошмаров. В патологической форме гипертрофированное
чувство вины выливается в мазохизм — безжалостно
агрессивную позицию по отношению к собственному Я.
Эта своеобразная диалектика внешнего и внутреннего,
определяющая степень принятия ответственности, в
реальной жизни ведет к серьезным нравственным коллизиям.
Одной из них является эффект диффузии
ответственности. Суть его состоит в том, что степень принятия
персональной ответственности за конкретное
действие обратно пропорциональна числу лиц,
участвующих в данной ситуации. Чем больше лиц участвует
в каком-либо деле, тем слабее каждый из них чувствует
собственную ответственность, и наоборот.
Ответственность за ситуацию как бы перераспределяется между
всеми членами группы и уменьшается для каждого в
отдельности. Поручение, данное сразу группе людей, без
назначения персонально ответственного, скорее всего, будет
Тема 9. Долг и ответственность
249

провалено; особенно, если оно обременительно.
Диффузия ответственности способствует тому, что подростки,
сбившиеся в «шайку», могут решиться на куда более
дерзкие преступления, чем каждый из них решается в
отдельности. Вина, перераспределенная на всех, меньше давит
на каждого отдельно. Уголовное право учитывает
диффузию ответственности и борется с ней, увеличивая
меру наказания за групповые преступления.
Уровень ответственного поведения существенно зависит от
степени самостоятельности субъекта, в конечном счете,
от иерархии статусов. Один из парадоксов
ответственности состоит в том, что жесткий и детальный внешний
контроль не повышает качества деятельности, а, наоборот,
снижает его. Такой контроль вполне эффективен только
там, где субъект в абсолютно неизменных условиях
выполняет простейшие операции, не требующие от него
выбора и инициативы. Жесткий контроль может
интенсифицировать ответственность, но за счет резкого сужения ее
поля. Субъект отвечает только за то, что от него требуют,
проявляя полное безразличие по отношению к
деятельности в целом и ее конечному результату. Эту
закономерность легко обнаружить по фактам, когда родители
контролируют успеваемость детей по оценкам. Учеба тогда
превращается не в обретение знаний, а в выбивание
оценок из преподавателя любой ценой: обманом, слезными
мольбами, измором и т.п.
Исполнение приказа является самой простой формой
реализации ответственного отношения, поэтому ссылка на
приказ — распространенный способ снятия с себя
персональной ответственности за конечный результат.
Выполнением того или иного «священного» долга в истории
не раз оправдывались самые гнусные злодеяния.
Наиболее совершенной формой контроля выступает
самоконтроль. Именно тогда зона ответственности становится
максимальной. Уровень ответственности прямо
пропорционален степени самостоятельности субъекта в выборе
способов действия и его осуществлении«
По мере исторического развития человечества степень
персональной ответственности людей неуклонно возрастает.
Это связано как с расширением свободы, так и с повыше-
250 Тема 9. Долг и ответственность

нием объективной значимости действий отдельного
работника и гражданина. Высокотехнологичное
производство, растущий энергетический потенциал,
совершенствование оружия массового поражения, расширяющиеся
возможности вмешательства в ход биологических
процессов, даже в генетический код человека и т.д. все
больше сдвигают человечество к «сильно неравновесному
состоянию», при котором малейшее действие, типа нажатия
кнопки, может вызвать катастрофическую цепную
реакцию событий. Проблема заведомо не может быть решена
только увеличением числа контролирующих инстанций
и ужесточением их санкций. Основные надежды
возлагаются на активность общественных организаций и
развитие самоконтроля.
ЛИТЕРАТУРА:
Гусейнов A.A. Свобода воли и ответственность. Курс лекций.
Саранск, 2001, с. 4-16, 64-90, 114-121.
Кант И. Метафизика нравов//Основы метафизики
нравственности. М.: Мысль, 1999, с. 768-789.
Кант И. Основы метафизики нравственности. М.: Мысль, 1999,
с. 168-172,225-245.
Муздыбаев К. Психология ответственности. Л.: Наука, 1983, с.
5-66,89-111.

Тема 10.
НРАВСТВЕННЫЙ
САМОКОНТРОЛЬ
Основные уровни самоконтроля
Самую совершенную форму регуляции представляет собой
саморегуляция. Ее необходимым элементом выступает
самоконтроль. Способность к нему любая система
приобретает на основе внешнего контроля. Термин «контроль»
(«проверка») восходит к французскому «contre-role»,
который означает нечто вроде «противоположного списка»,
по которому проверяется правильность данного. Его
можно понять и как «роль», противоположную какой-то
другой роли. Всякий контроль как особый вид деятельности
предполагает две противоположные системы:
контролирующую и контролируемую. При относительной
равнозначности этих систем они взаимно контролируют друг
друга. Но контроль в собственном смысле является
несимметричным отношением. Контролирующей
инстанции придается ведущее значение, а противоположная
сторона взаимодействия подчиняется ей. Деятельность
контроля заключается в отслеживании соответствия между
фактическим состоянием системы и необходимым или
желательным состоянием. Отслеживающая инстанция
посылает сигналы тем элементам системы, которые дают сбои,
отклоняются от заданного состояния. Эти сигналы
аналогичны санкциям, действующим в механизме
ответственности, с тем, однако, отличием, что они носят
исключительно идеальный, информационный характер, а именно,
только информируют об отклонениях, но не устраняют их.
В случае самоконтроля речь может идти о двух
подсистемах внутри единой системы. Следовательно, эта
функция возможна только тогда, когда система, о которой идет
речь, приобрела иерархическую организацию, устроена
на принципе доминирования-подчинения.
252 Тема 10. Нравственный самоконтроль

На уровне духовного бытия данную функцию выполняет
самосознание — способность сознания обращаться на себя,
рефлектировать свою собственную деятельность. Скорее
всего, самосознание возникло в процессе антропогенеза
именно как средство контроля над собственной
деятельностью. Наиболее убедительной представляется версия,
что способность контролировать свои действия и
отправления человек приобретает путем постепенного
перенесения во внутренний план контроля со стороны значимых
для него окружающих людей: тех, кто обладает
авторитетом, в первую очередь, конечно, родителей. Детально эта
версия разработана 3. Фрейдом и его последователями.
«Сверх-Я», которое выполняет функцию высшего
внутреннего контролера и во многом совпадает с совестью,
формируется, согласно психоанализу, на основе
родительских запретов. Фрейд, правда, окутал свою версию
рядом фантастических гипотез вроде убийства и съедения
праотца, комплекса кастрации и т.д., но рациональное
зерно в его построениях присутствует бесспорно. Вряд ли
можно усомниться в том, что исходные элементы
самоконтроля возникли из предметных манипуляций,
производимых под контролем взрослых сородичей, и
простейших гигиенических процедур, необходимость которых
обеспечивалась подобным же образом. Многим
действиям человек научается через подражание, но более
сложному и важному поведению его учат целенаправленно,
под пристальным наблюдением и с отчетливой
сигнализацией о неправильности, а в некоторых случаях, хотя
и реже, даже о правильности движений. Самоконтроль
даже в своих наиболее развитых формах сохраняет связь
с внешним контролем. Одним из источников способности
пристально следить за каждым своим движением
являются подзатыльники и одобрительные реплики «молодец!»
со стороны более опытных наставников. Чтобы избежать
одних и заслужить другие, развивающийся человек
держит сам свою деятельность в определенном русле.
Внешний контроль может трансформироваться в
самоконтроль только при соединении с чувством
удовлетворенности или неудовлетворенности разворачиванием
собственных действий. Лишь тогда внешняя оценка СЛИВа-
Гема 10. Нравственный самоконтроль
253

ется с самооценкой. Поскольку всякий контроль
предполагает оценку степени соответствия между фактическим
и потребным состоянием, мы вправе надеяться, что виды
самоконтроля будут соответствовать видам оценки
вообще. И это действительно так. Пяти видам оценки
соответствуют пять видов самоконтроля:
1) гедонистический самоконтроль выражается в смутном
ощущении беспокойства и тревоги при совершении
определенных действий, какой-то мышечной
неудовлетворенности, неловкости, заторможенности, смущения и страха
по поводу того, будто что-то делается не так;
2) утилитарный — в чувстве досады по поводу
собственной оплошности, в осознании неправильности и
неэффективности каких-либо действий;
3) когнитивный — в осознании ложности сообщаемой
кому-то информации, в ощущении внутренней фальши,
в страдании от собственной неискренности;
4) эстетический — совпадает со вкусом, который
нетерпим к любым проявлениям собственной пошлости;
5) нравственный — выражается в чувствах стыда и
совести, существенно отличающихся друг от друга.
Эта последняя форма самоконтроля будет рассмотрена
подробно.
Стыд
Самым элементарным проявлением нравственного
самоконтроля считается стыд. Среди специалистов по поведению
нет единого мнения о том, является ли стыд чисто
человеческим чувством или его могут испытывать и
животные. Ч. Дарвин и его последователи, например,
допускали возможность стыда в частности у собак. Если запертая
в квартире собака не дождется запоздалого
освобождения, то в ее поведении будут наблюдаться черты,
имеющие внешнее сходство с манерами пристыженного или
смущенного ребенка. Но с точки зрения современной
этологии, отождествление подобных поведенческих актов
неосновательно. Многие животные испытывают
негативные переживания после неудавшихся действий, но это еще
не стыд в собственном смысле слова. Определенное сход-
254 Тема 10. Нравственный самоконтроль

ство с поведением человека обусловлено тем, что здесь
имеет место дрессура, т.е. поведение, преобразованное
целенаправленным человеческим воздействием. Однако
стыд имеет еще более сложную структуру, чем заученные
способы поведения. Хотя способность стыдиться, в том
числе ее характерная физиологическая составляющая —
так называемая «краска стыда», — является врожденной,
встроенной в генетическую программу человека,
реализация этой способности обязательно предполагает
систему социальных отношений и межличностное общение.
По своему содержанию эмоция стыда теснее всего связана
с влечением к бегству. Метафорически стыд можно
назвать «бегством в самого себя». Это явствует из
некоторых характерных проявлений данной эмоции.
Стыдящийся человек стремится как бы сделаться как можно
меньшим, незаметным, укрыться от посторонних пристальных
глаз. Русское слово «стыд» этимологически связано с
ощущением холода. Слова «постыдный» и «студеный»
являются однокоренными, различие между ними обусловлено
чередованием коренных гласных. Холод сковывает
движения живого существа, делает их стесненными.
Аналогичное действие производит страх, когда он достигает
высокого уровня, становится «леденящим». В этой связи
стыд можно понять как своеобразную разновидность
страха, модифицированного условиями общения.
Если страх является реакцией на условия, угрожающие
существованию субъекта, то стыд представляет собой
аналогичную реакцию на угрозу утратить социальный
престиж, уважительное отношение со стороны окружающих.
Стыд есть нравственно-психологическая надстройка
над страхом и другими естественными влечениями,
обусловленная потребностями общения и
сохранения ранговой социальной структуры.
Через переживание стыда выражается максимальная
зависимость индивида от общества. Неслучайно «стыдливый
румянец» возникает именно на лице, а не на пятках или
каких-либо иных «укромных» участках тела. Лицо
обращено к другим людям, и они концентрируют свое
внимание как раз на нем, пытаясь выяснить чувства и
намерения участника общения. Стыд является первым свидетель-
Тема 10. Нравственный самоконтроль
255

ством причастности субъекта к культуре вообще, правда,
свидетельством негативным: покрывшееся краской лицо
делает невольное признание в своей недостаточной, не
устоявшейся «окультуренности». Чувство стыда — это
внутренняя негативная санкция «сбившегося», временно
утраченного самоконтроля. Краснея, субъект наказывает
себя за проявленную слабость и бессознательно призывает
окружающих присоединиться к наказанию, обрушить на
него град насмешек.
Стыд, несомненно, производен от реакций ближайшего
окружения. Внутренние негативные санкции
складываются на основе внешних. В процессе индивидуального
развития человек научается осуждать себя только под
воздействием осуждения со стороны его ближайших и самых
авторитетных для него родственников (в первую, очередь,
конечно, родителей). Исходными формами обнаружения
стыда можно считать образовавшиеся под влиянием
отрицательных родительских оценок реакции на проблемы
с контролем над естественными отправлениями. Именно
в них отчетливее всего видна базовая структура стыда:
необходимость сдерживания естественных желаний,
задаваемая словесными требованиями родителей или иных
носителей авторитета, — сбой в таком сдерживании,
временная неспособность противостоять напору влечения —
реакция авторитетных лиц на этот сбой — собственный
негативный ответ на эту реакцию. Не всякая собственная
ошибка вызывает переживание стыда, и не перед всеми
людьми стыдятся. Постыдной считается неспособность
удержаться на той незримой ступени социальной
иерархии, какую обещает овладение естественными
влечениями, сохранить за собой ту ценность, которая
приписывается носителями авторитета как награда за выполнение их
требований. Стыдятся, как правило, авторитетных людей,
от кого исходят или могут исходить требования
сдерживать свои влечения. В состав стыда входит операция
социального сравнения: свои способности и статус
сопоставляются со способностями и статусом других лиц,
присутствующих в данной ситуации. Поведенческий смысл
стыда заключается в предохранении от падения на более
низкий статусный уровень или даже слой бытия.
256 Тема 10. Нравственный самоконтроль

Самым мощным внешним стимулом стыда выступает
презрение окружающих, в особенности тех, чье мнение
значимо для данного индивида. На высоких ступенях
индивидуального развития возможность вызвать презрение
пробуждает стыд одним своим осознанием, т.е. до
отчетливо выраженной публичной реакции и даже до
фактического совершения действия. Но первоначально стыд
проявлялся не как предваряющая, а как сопутствующая
эмоция: как прямое следствие словесного поношения,
посрамления и высмеивания. В период возникновения
нравственности стыд, пожалуй, выражался в
переживаниях допустившего промах человека, которого окружила
со всех сторон и преследует, не позволяя скрыться, толпа
«улюлюкающих» сородичей. Происхождение стыда
невозможно понять без этого презрительного,
издевательского смеха, который является чисто человеческим
изобретением. Смех как насмешка и высмеивание — это
вербализованная и идеализированная форма ритуального
поединка, направленного на оспаривание высокого
места индивида в социальной иерархии. Срамят и
высмеивают, как правило, те формы поведения и личностные
особенности, в которых человек обнаруживает
собственную слабость: неловкость движений, нескладность
фигуры, неопрятность внешнего вида (включая одежду),
речевые недостатки (косноязычие, заикание, оговорки) и т.п.
Боязнь высмеивания побуждает человека избегать
собственной открытости, заковывать себя в броню
самообладания.
Таким образом, способность испытывать стыд является
универсальным человеческим свойством, хотя ее
интенсивность подвержена существенным индивидуальным
различиям. Совершенным бесстыдством могло бы обладать либо
лицо, абсолютно безразличное, нечувствительное к
мнению окружающих, либо обладающие всеми человеческими
способностями в максимальной степени, по крайней мере,
в большей, чем все остальные. Однако такое существо
было бы ближе к «сверхчеловеку», чем к человеку. С
возрастом люди научаются быть более сдержанными в
проявлении стыда, но способность испытывать это чувство
сохраняется до самой смерти.
Тема 10. Нравственный самоконтроль
257

Существенным вариациям подвержено и конкретное
содержание стыда — то, что именно считается постыдным.
В традиционных культурах считается постыдным
открыто демонстрировать влечение к пище. Выпрашивание еды
и даже чересчур заинтересованное присматривание к
чужой трапезе зачастую трактуется как унизительное
деяние. Интересно, что на жажду такое отношение не
распространяется. Попросить у кого-нибудь воды допустимо
даже в тех обществах, которые ставят
попрошайничество ниже кражи. Может быть, все дело в том, что, в отличие
от добываемой «в поте лица» пищи, вода по своей
ценности приравнивается к воздуху и другим абсолютно
доступным благам. Постыдным во многих культурах считалось
открытое выражение полового влечения, в
особенности для женщины. В обществах с ярко выраженной
милитаристской направленностью самым постыдным
качеством становится трусость — неспособность противостоять
страху. Определенная мера сдержанности по отношению
к естественным влечениям является как бы минимальной
степенью человечности во всех культурах, а те
индивиды, которые опускаются ниже этого уровня,
выставляются на позор как слишком близкие к животным. Особенно
сильный стыд вызывает несостоятельность в тех
способностях, которые, с одной стороны, предписываются
обществом как необходимые для каждого, а с другой
стороны, обладают наивысшей индивидуальной значимостью,
т.е. входят в комплекс представлений о собственной
ценности. В современном цивилизованном обществе таковой
является, например, элементарная грамотность; поэтому
индивид, не умеющий читать и писать, будет испытывать
острейший стыд во всех ситуациях, когда это его
неумение откроется окружающим.
Социально-историческая изменчивость стыда стала
причиной того, что и сущность этого нравственного
механизма в этике долгое время понималась превратно. Исходя
из верной предпосылки, что чувство стыда вызывается
осознанием в себе присутствия каких-то более низких
побуждений, нежели те, которые представлены в
центральном «Я», выдающийся русский философ B.C.
Соловьев высказывал предположение, что основу стыда состав-
258 Тема 10. Нравственный самоконтроль

ляет наличие телесного в духовном. По его мнению,
человек, будучи существом духовным, стыдится своей
материальной природы, естественных влечений и функций
организма46. Разумеется, конкретный человек может
испытывать стыд и по этому поводу, но только в том случае,
если мировоззренчески сориентирован на
противопоставление духа и тела, если он считает все телесное
низменным и греховным. Однако это относится далеко не ко всем
людям, а только к тем, для кого ценности аскетического
подавления плоти являются приоритетными, к тому же
в соответствующей среде, среди лиц, кто подобные
ценности воплотил в собственном поведении. Для
подавляющего большинства людей постыдным является не само
удовлетворение естественных побуждений, и не
необходимость подчиняться им, а только большая, чем то
свойственно культурно.му человеку, зависимость от них,
неспособность противостоять их напору там, где
большинство людей успешно справляется с этим.
Идея о связи стыда с человеческой телесностью опирается
на тот факт, что во многих цивилизованных обществах
постыдным считалось обнажение тела, в особенности тех
его частей, которые имеют эротическое значение. На этом
основании утверждали, что тем народам, у которых
одежда сведена к минимуму фигового листка, стыд неведом
вообще. На самом деле, это глубокое заблуждение.
Члены подобных сообществ испытывают стыд, нередко более
интенсивный, чем цивилизованные люди. Просто он
связан не с наготой, а с иными ситуациями. Позорность
наготы обусловлена не самим фактом обнажения тела, а либо
тем, что она свидетельствует о крайней нищете, либо тем,
что выражает неприкрытое и несдержанное половое
влечение. Чтобы вызывать стыд, нагота тоже должна иметь
социальный смысл. Римские матроны, например, стыдясь
появляться обнаженными перед мужчинами своего
сословия, не видели ничего зазорного в обнажении в
присутствии рабов, потому что в отношении к рабам, которые
лишены человеческого достоинства, не может быть и
речи ни о сравнении статусов, ни о любовном увлечении.
46 См.: Соловьев B.C. Оправдание добра. Нравственная философия //
Соч. в 2 т. Т. 1. М.: Мысль, 1988, с. 123.
Тема 10. Нравственный самоконтроль
259

В содержании стыда своеобразно преломляется
индивидуальное нравственное сознание в целом. То, чего стыдится
данная личность, определяется ее представлениями о
добре и зле, долге и т.д. Болезненные переживания стыда
предназначены для того, чтобы удержать личность от
впадения в ту форму зла, которая проявляется в слабости,
ничтожности, неспособности отвечать общественным
требованиям; одним словом, от подлости. Бесстыдство
представляет собой отсутствие страха перед нравственным
падением, следовательно, внутреннюю готовность к
любой подлости.
Стыд можно испытывать не только по поводу собственных
действий, но и в связи с действиями других людей,
находящихся в той или иной степени близости. Чаще всего,
чувство стыда возникает у детей за поведение их
родителей, у родителей — по поводу детей, у педагогов — в
отношении их учеников, а также у друзей и влюбленных.
Способность испытывать стыд не за себя, а за другого, так
же как ассоциативная ответственность, обусловлена
наличием прочных, эмоционально насыщенных связей
между людьми. Те лица, за которых стыдятся,
рассматриваются как продолжение собственного лица. В основе здесь
лежит представление о некоем собирательном
социальном статусе, который принадлежит не только мне лично,
но и моему непосредственному окружению. В
корпоративной морали, для которой стыд особенно характерен,
это чувство может распространяться на все сословие, а
наиболее чувствительные граждане способны испытывать
стыд за действия правителей своего государства.
Стыд относится к числу таких структур индивидуального
нравственного сознания, в наличии которых
заинтересован не столько сам индивид, сколько окружающие его
люди. Для индивида выгоды от собственной стыдливости
и стеснительности весьма проблематичны. B.C. Соловьев
прямо заключал, что стыд не приносит никакой
материальной пользы ни для особи, ни для рода в их борьбе за
существование. Пожалуй, верно даже обратное:
умеренное бесстыдство дает определенные преимущества в
конкурентной борьбе, особенно в политике. Но о
практическом смысле отдельных нравственных феноменов нельзя
260 Тема 10. Нравственный самоконтроль

судить, отрывая их от целостности моральной жизни.
Конечно, в индивидуальном сознании стыд может играть
роль мадридской «пятой колонны»: выдавать
действительные намерения и «болевые точки», стеснять свободу
собственных действий. Но в системе нравственного сознания
стыд — это только симптом, даже один из симптомов,
указывающих на сбои в работе. Чувствительность к
общественному мнению, которая стоит за непослушной «краской
стыда», свидетельствует о более высоком совершенстве
души, чем полная бесчувственность и безразличие к
мнению окружающих. Уже для софиста Протагора было ясно,
что без стыда и связанных с ним самоограничений
общественная жизнь невозможна. По современным
представлениям, практический смысл стыда состоит:
а) в повышении социальной сплоченности;
б) обеспечении интимности в отношениях между полами;
в) развитии социально значимых навыков и умения
обуздывать собственные страсти, в конечном счете —
стремления к самосовершенствованию.
Совесть, вина, раскаяние
Стыд не является единственной формой нравственного
самоконтроля. Отличную от него форму представляет
совесть. Поставить знак равенства между чувством стыда
и угрызениями совести могут только те, кто лишен
элементарных навыков рефлексии и самоанализа. В чем-то
эти чувства могут совпадать, но их различия не менее
существенны, чем сходства. Во-первых, они возникают в
разных ситуациях. Если кто-то по ошибке наденет пиджак
или юбку с внушительной прорехой по шву и вызовет
тем самым всеобщий смех, то он будет испытывать
только стыд, но не угрызения совести. И наоборот, тщательно
продуманное и осуществленное, а потому никем не
замеченное и не наказанное преступление, например
ограбление квартиры, может сопровождаться угрызениями
совести (особенно, если через какое-то время преступник
познакомится с ограбленным и узнает, какой трагедией
для того обернулось ограбление), но к этим угрызениям
не будет примешано ни малейшей доли стыда.
Тема 10. Нравственный самоконтроль
261

Во-вторых, переживания стыда и совести по-разному
проявляются внешне и оказывают различное воздействие
на внутреннее состояние субъекта. Стыд имеет хорошо
узнаваемое внешнее выражение. Покрывшееся румянцем
лицо, вплоть до кончиков ушей, опущенные вниз или
отведенные в сторону глаза едва ли можно принять за
проявление страха, гнева или презрения. Если к этому
добавить еще и внутреннее замешательство, утрату
способности адекватно реагировать словами и действиями, то
стыд следует признать однозначно проявляющейся
эмоцией. Угрызения совести отличаются от нее в этом
плане самым радикальным образом. Внешне человек,
терзаемый муками совести ничем не отличим от
опечаленного, расстроенного какими-то неурядицами человека. Если
стыд как бы стремится мгновенно излиться вовне, то
совесть, наоборот, уходит вглубь души, вершит свой суд в ее
невидной глубине.
В-третьих, названные чувства существенно отличаются
временем протекания. Стыд характеризуется мгновенным
появлением и быстрым прекращением. Трудно
представить себе человека с краской стыда на лице,
сохраняющейся целый день или хотя бы час. Негативное
переживание длится почти столько же, сколько и вызвавшая его
ситуация, и появляется вновь только тогда, когда об этой
ситуации напоминают, или когда субъект воспоминает
о ней сам, представляя ее во всех деталях. Совесть
обладает намного большими временными характеристиками.
Она может предшествовать совершению поступка,
предостерегая от него как «демон Сократа», который всегда
удерживал его от опрометчивых действий; может
сопутствовать поступку от первого движения до последнего
как внутреннее отвращение к тому, что совершается;
наконец, может быть последующей, подавать свой голос уже
после того, как поступок совершен, и напоминать о нем,
вплоть до последней минуты существования.
Перечисленные отличия свидетельствуют о том, что стыд
и совесть отражают разные уровни проявления
нравственности во внутреннем мире человека. Стыд затрагивает
поверхностные слои личности, а именно, то, что совпадает
с исходным значением термина «личность». Это русское
262 Тема 10. Нравственный самоконтроль

слово, так же как тождественное ему латинское «persona»,
произошло от маски, которую надевали актеры в
античном театре. Маска позволяла скрыть свое действительное
лицо под тем, что предназначено для зрителей. Осознание
того, что в социальной жизни присутствует значительный
игровой момент, стало причиной перенесения
театральной терминологии на общение между людьми.
Принадлежность человека к различным социальным общностям
была понята как исполнение определенных ролей и
ношение соответствующих им масок. Постыдным стало
считаться то поведение, в котором человек-актер допускает
фальшь, вследствие недостаточно старания, по
оплошности позволяет, чтобы из-под маски выглянуло его
настоящее лицо; открыто показывает то, что допустимо не на
сцене общественной жизни, а где-нибудь в приватном
кругу, в котором можно быть самим собой, не играя никаких
ролей. Маска, или личина, включала в себя всю
совокупность положительных качеств, которые субъект должен
выставлять напоказ, символизируя свою принадлежность
к данной общности или иерархии общностей. Поэтому для
переживания стыда совершенно необходимо присутствие
зрителей, т.е. носителей общественного мнения, для
которого и по требованию которого надевается маска. Все
прочие отличительные особенности стыда: и внешнее
выражение, и скоротечность, — объясняются этим же
«феноменом театра».
Совесть имеет несколько иную природу. На это намекает
уже этимология. Русское слово «со-весть» является
точной копией греческого «συν-είδησις» и латинского «соп-
scientia». Во всех случаях речь идет о совместном
ведении, совместном знании, точнее, о единстве знания,
мыслей и чувств у разных людей. Исходную генетическую
основу совести составляет сопереживание, а
поскольку она выражается преимущественно в негативном
режиме — сострадание. Яснее всего этот корень
совести показал немецкий философ Л. Фейербах: «Голос моей
совести не самостоятельный голос, это не голос,
раздающийся из голубого эфира неба или чудесным путем
самозарождения...возникший из самого себя; он лишь эхо
болезненного крика человека, ущербленного мной, и обви-
Тема 10. Нравственный самоконтроль
263

нительного приговора человека, который, обижая другого,
обижает самого себя»47. Сострадание говорит голосом
совести, когда его внушает человек, обиженный мною.
Таким образом, совесть возникает в синтезе сострадания
и вины как негативной ответственности. Определяя
отношение совести к другим феноменам нравственного
сознания, можно отметить также, что она представляет собой
особую чувствительность к проявлению зла в
собственном поведении, главным образом, зла в его «хищнической»
форме: как надменности, наглости и несправедливости,
допущенной по отношению к другому человеку.
Первостепенную важность имеет то обстоятельство, что
сострадание, составляющее исходную основу совести, не
является внушенным, навязанным извне чувством. В нем,
как ярко и убедительно показал А. Шопенгауэр,
непосредственно выражается подлинная сущность
человека. Сострадания нельзя воспитать, наоборот, оно само
является той основой, на которой воспитание выстраивает
многие более сложные нравственные системы. Через
сострадание заявляет о себе фундаментальное единство
человеческого рода и даже жизни вообще — не всякой,
правда, но одушевленной, — поскольку сострадать можно не
только человеку, но и животному, испытывающему боль.
Самое значительное отличие совести от стыда
заключается в том, что она связана не с «маской», не с
поверхностным слоем личности, но с тем, что находится
в самой глубине внутреннего мира, — с сокровенным
«Я», истинным ядром человечности. Наиболее
объемно это содержание совести развернул немецкий философ,
один из самых крупных мыслителей XX в., Мартин Хайдег-
гер. Совесть, по его догадке, возвещает человеку о том, что
он отступает от своего подлинного бытия, уходит в сферу
неподлинности, подменяет жизнь театральной игрой.
Таким образом, совесть представляет собой более сложную,
чем стыд, систему нравственного самоконтроля. В нее
включены:
1) переживание вины как обиды, нанесенной другому
человеку или группе людей;
47 Фейербах Л. Избранные философские произведения. В 2 т. Т.1. М.,
1955, с. 630.
264 Тема 10. Нравственный самоконтроль

2) сострадание обиженным, потерпевшим от меня
несправедливость;
3) раскаяние по поводу совершенного поступка, осознание
того, что он несовместим с моей подлинной сущностью;
4) готовность противостоять соблазну, т.е.
воздерживаться впредь от совершения подобных поступков, каким бы
мощным ни было давление внешних обстоятельств и
внутренних влечений.
Действие этой системы проявляется в двух
противоположных «режимах»: в состояниях чистой и нечистой
совести. Чистая совесть — это такое состояние нравственного
сознания, когда субъект не чувствует за собой вины в
совершении каких-либо аморальных действий,
соответственно, не имеет повода для сострадания обиженным им
людям, не испытывает раскаяния и не знает сомнений
в борьбе с искушениями. Люди испытывают потребность
в чистой совести, но постоянно обладать таким
состоянием, конечно, не могут. Преднамеренная «очистка» совести
путем произвольного отстранения от будоражащих
переживаний и воспоминаний ведет к деморализации —
регрессивному индивидуальному развитию. Песня про
голубой вагон в этом плане дает не вполне взвешенный совет:
Если ты кого-нибудь обидел зря —
Календарь закроет этот лист.
Можно закрыть глаза и не видеть свидетельств совести, но
ход, прибавленный машинистом-сознанием, чтобы
унестись подальше от неприятных впечатлений, способен
завести очень далеко. Не случайно известный
христианский афоризм объявляет совершенно чистую совесть
изобретением дьявола.
Нечистая совесть и раскаяние в содеянном, при всей своей
тягости, играют намного более конструктивную
поведенческую роль. Это состояние представляет собой жесткое
внутреннее размежевание. «Я» как бы разделяет себя на
две неравноценные части: ту, которая виновна в
совершении поступка, нанесении обиды кому-нибудь, и ту, которая
судит первую и наказывает ее. Конструктивность данного
состояния заключается именно в размежевании низшего
и высшего. Его можно понять как условие и первый шаг
Тема 10. Нравственный самоконтроль
265

к тому, чтобы подняться выше, стать совершеннее.
Раскаяние и более действенная его форма, покаяние — это
не отказ от совершенной несправедливости, не
самоотстранение от нее, а признание того, что во мне живет и
действует худшее начало, которой я должен победить и
нейтрализовать. Каяться — значит признаваться себе и другим,
что поступок является дурным, безнравственным,
сожалеть о случившемся и отказываться от совершения
подобного поступка в будущем. Состояние нечистой совести
препятствует тому, чтобы совершившееся исчезло
навсегда, чтобы оно стерлось из памяти. Угрызения совести
выражают собой наказание, которое возлагает на себя «Я»,
осознавшее несправедливость поступка, не дожидаясь,
пока наступит внешнее возмездие: ответ обиженного или
поддерживающих его сил. Раскаяние способствует
очищению нечистой совести. Тот, кто раскаялся, уже
наказал себя сам и поэтому может освободиться от ожидания
внешнего возмездия.
Кара нечистой совести соответствует тяжести проступка
и может быть крайне жестокой. Есть великая
художественная правда в образах злодеев, которых муки совести
доводят до безумия. Больное сознание, которое не в силах
оторваться от мыслей о прошлых ненаказанных
преступлениях, карает себя бредовыми видениями душераздирающего
содержания. Леди Макбет в трагедии Шекспира видятся
несмываемые следы крови на собственных руках как
напоминание о соучастии в давнем убийстве: «Ах ты,
проклятое пятно! Ну когда же ты сойдешь?.. И рука все еще
пахнет кровью. Никакие ароматы Аравии не отобьют
этого запаха у этой маленькой ручки!». То же у пушкинского
Бориса Годунова, подозреваемого в убийстве юного
царевича Димитрия: «И мальчики кровавые в глазах!». Эти
образы потрясающей глубины и силы убеждают нас, что зло,
ускользнувшее от внешней кары, карается судом
собственной совести. Но всегда ли? Нет ли в этих
художественных творениях мифологической веры в то, что на
каждого убийцу найдутся мстительные чудовища Эринии или,
по крайней мере, Ивиковы журавли, которые вынудят его
к саморазоблачению? В жизни все обстоит более сложно
и не так красиво, как в мифе или трагедии. Муки совес-
266 Тема 10. Нравственный самоконтроль

ти могут достаточно наказать только того, у кого она есть.
Для натур менее развитых в нравственном отношении
значение имеет не совесть сама по себе в ее чистом виде,
но некая смесь вины и страха. Родство совести со
стыдом заключается в том, что оба они генетически связаны
с элементарной эмоцией страха. Угрызения совести
исторически формировались не только на основе сострадания,
но и страха перед будущим неотвратимым возмездием.
Если бы каким-то образом возмездие можно было
полностью исключить, многие злодеи совершенно избавились бы
от терзаний совести, потому что, во-первых, способность
к состраданию развита у них очень слабо, а во-вторых,
всякое сострадание по своей продолжительности не
превосходит страдания: чужие страдания воздействуют на
поведение до тех пор, пока их видят, а в дальнейшем все
забывается. Если сострадание не смогло удержать
преступника в момент совершения преступления, то еще меньше
шансов, что оно произведет на него положительное
влияние в последующем. К счастью, полностью отвести от себя
угрозу возмездия не может ни один, даже самый хитрый,
искусный и могущественный преступник. Наряду с
человеческим, земным судом всегда сохраняется вероятность
Божьего суда, который «не доступен звону злата» и все
мысли и дела, говоря словами великого русского поэта,
«знает наперед». Во всех культурах «страх Божий»,
«богобоязненность» служили мощным дополнительным
средством для воспитания совестливого отношения к жизни.
Но ни одна культура не смогла обойтись одним этим
страхом. В повседневной нравственной жизни очень велика
роль наказания, получаемого от людей. При этом важна
не столько кара сама по себе, сколько реальная
возможность понести ее, неотвратимость наказания. В
условиях безнаказанности выходит из строя и такая
глубинная моральная система, как совесть. Следовательно, даже
в самой совершенной своей форме самоконтроль
органически связан с внешним контролем, и разрушение
последнего неминуемо выводит из строя первый. Это, однако, не
означает, что лучшим способом воспитания
совестливости является суровая карательная практика: использование
наказаний и угрозы наказаний. Кары необходимы и целе-
Тема 10. Нравственный самоконтроль
267

сообразны там, где уже сложились серьезные порочные
наклонности. На самых первых шагах основной упор,
безусловно, должен быть сделан на формирование
способности к сопереживанию. Совесть эффективно действует
только в единстве со всеми остальными нравственными
системами, в том числе стыдом.
Американская исследовательница Р. Бенедикт в книге
«Хризантема и меч. Образцы японской культуры» (1946)
обозначила разницу между «культурами стыда» и
«культурами вины». По ее рассуждению, стыд является более
действенным в небольших общностях, где каждый знает
каждого и имеет строго определенное место в социальной
иерархии. Вина характерна для цивилизованных обществ
с высокой степенью мобильности и анонимностью
социальных отношений. В таком разграничении есть большой
резон, если учитывать при этом, что в традиционных
обществах наряду со стыдом обязательно действует и
совесть, а переход к техногенной цивилизации не
вытесняет стыд совестью. Иными словами, речь может идти
только о расстановке акцентов. Если в какой-то культуре нет
термина, означающего определенный нравственный
механизм, из этого не следует автоматически, что данный
механизм совершенно отсутствует, но с достаточно высокой
степенью вероятности можно заключить, что он не играет
ведущей роли. Греческая этика, как известно, обходилась
без термина «совесть», который получил жизнь и широкое
распространение только благодаря христианству. Греки
вполне довольствовались понятиями «стыд» и
«справедливость». Но это отнюдь не значит, что эллинство было
исключительно «культурой стыда». Названные понятия, как
видно по многим контекстам, мыслились очень широко,
включали в себя и вину, и ответственность перед самим
собой.
Вообще, существо, абсолютно лишенное совести, не может
считаться человеком, даже если у него имеются многие
другие специфически человеческие свойства: 46-хромо-
сомный генетический код, прямохождение и мягкая
мочка уха. По всей видимости, совершенно отсутствует
совесть у новорожденных младенцев и идиотов, но они
относятся к виду Homo sapiens только по биологическим
268 Тема Ю. Нравственный самоконтроль

признакам. Бессовестностью принято называть такое
состояние индивидуального нравственного сознания,
когда субъект слышит предостерегающий и осуждающий
голос, но не прислушивается к нему, т.е. не придает ему
значения. Свойством характера бессовестность
становится у лиц истерического и эпилептоидного типа. В первом
случае чрезвычайно сильная способность к вытеснению
позволяет легко и прочно забыть о том, «чего они не
желают знать»48: о собственной вине, о страданиях
причиненных другому человеку, данных обещаниях и т.п. Во
втором случае наблюдается бесконтрольная, деспотическая
власть простейших влечений при полном или почти
полном отсутствии способности сдерживать и обуздывать их49.
В поведении лиц данного типа совесть не оказывает ни
сдерживающего, ни предупреждающего воздействия,
потому что у них не развита способность к самоконтролю
вообще. Это как раз та ситуация, когда наказание
является единственно возможным способом удержать поведение
в приемлемых рамках.
Непременным условием эффективного самоконтроля
выступает, как мы убедились, дифференцированная самооценка.
И для стыда, и для совести необходимо, чтобы субъект
различал в самом себе более ценное и менее ценное
содержание, стремился к большему совершенству. Вследствие
этого функция самоконтроля тесно связана с
аксиоматической функцией морали, которую мы рассмотрим в
следующей теме.
ЛИТЕРАТУРА:
Дробницкий О.Г. Проблема совести в моральной философии //
Проблемы нравственности. М.: Наука, 1977.
Изард К.Э. Психология эмоций. СПб.: Питер, 2000, с. 326-409.
Малахов В.А. Стыд. М.: Знание, 1989.
Соловьев B.C. Оправдание добра. Нравственная философия //
Соч. в 2 т. Т. 1. М.: Мысль, 1988, с. 119-135.
Юнг К.Г. Совесть с психологической точки зрения //
Аналитическая психология. Прошлое и настоящее. М.: Мартис, 1995.
48 Леонгард К. Акцентуированные личности, с. 71.
49 См.: там же, с. 139-140.

Тема 11.
честь и достоинство
ЧЕЛОВЕКА
Мораль как основание человеческой ценности
Поскольку нравственность представляет собой единство де-
онтологического и аксиологического содержания, она не
только что-то требует от человека, но и нечто дает ему.
Эта вторая сторона нравственности выражается главным
образом в том, что с ее помощью сам человек становится
ценностью в глазах других людей и в собственных глазах.
Любая нравственная система устанавливает и защищает
ценностный статус своих носителей. Значимость человека
поднимается или падает в зависимости от того, насколько
нравственные требования усвоены им, стали или не стали
частью его внутреннего мира и внешнего поведения.
Генетической основой для этой функции нравственности
послужил иерархический «порядок клевания». В
человеческом обществе существенно расширяется диапазон
способностей, которые влияют на распределение рангов,
а связь между рангом и доступностью важнейших
жизненных благ становится менее определенной. Это
обусловлено тем, что умножается число жизненных благ, и они
приобретают альтернативный, взаимно компенсирующий
характер. Место ритуальных поединков занимают
различные формы состязательности, носящие игровой характер,
впрочем, и прямая борьба за благоприятное «место под
солнцем» тоже не исключается. Принадлежность к
определенным ранговым позициям: к тем, что располагаются
в верхней части шкалы, — осознается как ценность.
Следует отметить, что в большинстве организованных
сообществ под действием неких статистических
закономерностей статусы распределяются на три неравные группы.
Первую из них образуют индивиды, занимающие самое
высокое, привилегированное положение. В животных со-
270 Тема П. Честь и достоинство человека

обществах они выполняют доминирующую роль, в
человеческих — осуществляют светскую и духовную власть.
Вторую группу составляют индивиды, опустившиеся или
опущенные в самый низ иерархии: разного рода «изгои»,
«люмпены», «козлы отпущения». Наконец, в третью
группу — самую многочисленную — входят индивиды, не
имеющие никаких властных полномочий, но и не
маркированные как «аутсайдеры», не носящие на себе позорного
социального клейма.
Решающим фактором изменения в ранговой структуре
человеческого общества выступает язык. Там, где
иерархическая организация не имеет наследственного характера,
главным основанием для занятия самых высоких позиций
становится умение дать правильный совет, т.е.
словесное определение самого оптимального способа действий.
Во многих традиционных культурах наличие
подобного умения связывалось с возрастом. Продолжительность
жизни расценивалась как показатель широты кругозора
и, стало быть, как способность знать наперед течение
событий и осведомлять о нем всех остальных членов
сообщества.
Но язык важен для ранговой структуры и в другом
отношении — для процедуры клеймения. Там, где еще не
додумались до нанесения неистребимых знаков на лице или
других видных частях тела, закрепление статуса
аутсайдера осуществляется чисто словесными средствами. К
тому имени, которое дается индивиду от рождения и обычно
представляет собой благоприятный прогноз относительно
его будущей жизни, добавляется второе имя — прозвище
(«кличка»), которое маркирует его социальный статус, как
правило, выделяет для всеобщего осведомления его
недостатки.
В поддержании ранговой структуры общества
заинтересованы, прежде всего, те лица, которые занимают места
в верхней части шкалы. Для этой цели они используют все
имеющиеся в их распоряжении средства. Начиная с
какого-то исторического момента, физических сил
оказывается недостаточно, и тогда все большую роль в сохранении
статусов играет сила словесного убеждения. Суть его
сводится к тому, что носители высших статусов якобы имеют
большую ценность для общества, чем социальные низы.
Тема 11. Честь и достоинство человека
271

В какой-то степени эта идея соответствует
действительности, ибо сообщество испытывает потребность в
управлении, и определенные люди обладают большими
способностями его осуществлять. Однако вокруг этого
рационального ядра раскручивается целый клубок мистификаций,
обычно связанных с приписыванием себе
«паранормальных», сверхчеловеческих способностей. Эти способности
объявляются врожденными, передающимися по
наследству, и таким образом, иерархическая структура статусов
закрепляется механизмом наследования. Ценность
представителей высших слоев толкуется как присущая им от
рождения в виде благородства, т.е. принадлежности к
более совершенной породе, вплоть до строения черепа и
даже цвета крови.
Ценность человека выражается не столько в способе его
поведения, манере держаться, сколько в отношении к нему
других людей. Во все времена мерой внешнего
выражения ценности того или иного лица была степень уважения
к нему. Зачаточной формой уважения в поведении
животных является готовность уступить без боя какой-либо
лакомый объект. Собственно человеческим выражением
этого отношения становится готовность слушать и
повиноваться. От страха уважение отличается тем, что лицо,
которое вызывает это чувство, воспринимается не как
источник потенциальных опасностей, а как причина
прошлых и будущих благ. Уважать — значит оценивать
положительно, воспринимать как ценность, причем именно
такую, которая содержит в себе указание правильного пути.
Высокая степень уважения, которая выходит за рамки
непосредственного окружения и распространяется даже на
последующие поколения, называется славой. Она
представляет собой одну из основных жизненных ценностей.
Прямо противоположно уважению чувство презрения.
В нем устанавливается ничтожная значимость
соответствующего лица, отсутствие или чрезвычайно слабая
выраженность положительных качеств с добавлением того,
что и отрицательные качества его тоже не значительны, т.е.
не представляют реальной угрозы. Русское слово
«презирать» буквально означает «смотреть и не видеть»,
воспринимать кого-то как «пустое место», как ничто. Люди,
которые внушают презрение, общественным мнением, а ино-
272 Тема 11. Честь и достоинство человека

гда и реальными социальными действиями
перемещаются в самый низ иерархической структуры. Такие лица не
могут ничего советовать, их суждения не заслуживают
и не удостаиваются внимания. Их ценность не выходит за
пределы позитивной значимости орудий или вещей,
поскольку считается, что они не способны к
самоопределению, а могут только выполнять чужую волю.
Общественный механизм наделения ценностью играет в
жизни людей огромную роль, даже если он действует в чисто
идеальном плане — на уровне слов и взглядов, без
физического клеймения и аналогичных процедур. На основе
внешних оценок и санкций в сознании личности
формируется самооценка — представление о собственной
значимости. Эта самооценка проявляется в двух основных
формах: в чувствах чести и достоинства.
Социальный престиж и понятие чести
Честь — это самооценка, складывающаяся в условиях со-
словно-статусной структуры общества и направленная на
ее поддержание. Чувство чести возникает в тех
общественных укладах, где существуют строго фиксированные
социальные различия, и общество напрямую
заинтересовано в сохранении этих различий. Иными словами, честь
является прямой наследницей иерархической
организации общества, которая в животном мире действует как
«порядок клевания». Чем более жесткие формы имеет
ранговая структура общества, чем выше и прочнее
барьеры, отделяющие одно сословие или слой от
другого, тем большую роль в его нравах играет честь.
Своего максимального расцвета честь достигает в том
общественно-политическом укладе, который называется
феодализмом. Самыми характерными культурно-историческими
феноменами чести можно считать рыцарство в
западноевропейском Средневековье, русское дворянство, сословие
самураев в Японии и т.п. В полных своих формах честь
включает в себя посвящение, своеобразные виды агона
и другие символические процедуры.
Честь — это сложное структурное образование,
важнейшими сторонами которого являются объективная, или
внешняя, честь и субъективная (внутренняя) честь. Под объек-
Тема 11. Честь и достоинство человека
273

тивной честью имеется в виду та ценность, которой
наделяет человека определенная общность; под
субъективной — та, которой наделяет себя он сам. Наделение
объективной ценностью, т.е. положительная оценка, в свою
очередь, включает в себя два уровня. Во-первых, личность
оценивается тем слоем или сословием, к которому она
принадлежит. Честь рыцаря, к примеру, определяется,
прежде всего, другими рыцарями. Именно они принимают
решение, достоин или не достоин данный молодой человек
быть в их числе. Во-вторых, личность оценивается также
представителями других сословий, у которых есть
определенное мнение о том, какое поведение должно
соответствовать тому статусу, на который претендует
оцениваемый субъект. Следовательно, оценка производится еще
и неким интегральным общественным мнением. Первый
уровень, а именно, оценка со стороны собственного
сословия, в феномене чести является преобладающим, но он
в какой-то мере вынужден считаться и со вторым
уровнем. И на том, и на другом уровне оценка производится
непосредственным окружением, обычно в лице наиболее
авторитетных его представителей.
Объективная честь делится на привативную и неприватив-
ную. Привативной честью считается та ценность человека,
которой его наделяют изначально — просто за
принадлежность к определенному сословию, совершенно
независимо от его достижений и заслуг. В феодальном
обществе человек может стать дворянином по праву рождения
и по этому же праву он наделяется каким-то базовым
уровнем ценности. К числу привативных относят те виды
чести, которые можно потерять, но нельзя приобрести. К ним
принадлежит, например, девичья честь, имеющая огромное,
подчас даже катастрофическое значение в традиционных
культурах. Назначение привативной чести по
преимуществу ограничительно: она призвана удерживать личность
от определенных поступков, дискредитирующих ее в
глазах окружающих. В своей исходной основе привативная
честь направлена против чрезмерного сближения с тем,
что считается более низким или просто чужеродным для
данного социального статуса. Следствием утраты
привативной чести является позор. Это появившееся еще у древ-
274 Тема 11. Честь и достоинство человека

них славян слово указывает на процедуру, с помощью
которой провинившегося индивида лишали чести: его
выставляли на всеобщее обозрение вместе с реальными или
знаковыми свидетельствами его вины. Воров, например,
водили по всему селению с украденной вещью, блудниц
мазали грязью или нечистотами, возили на осле, посадив
лицом к хвосту. Широко распространенным знаковым
действием на Руси было выставление «к позорному столбу».
Непривативная честь не дается индивиду от рождения, а
приобретается его собственными усилиями, точнее, благодаря
сочетанию собственных усилий и внешних обстоятельств.
Это та ценность личности в глазах общественного мнения,
которая составляется из его заслуг, т.е. действий,
имеющих положительное социальное значение, и
положительных качеств: ума, воли, нравственных добродетелей,
телесных свойств. Общее название для такой чести — почет,
наиболее весомые ее формы именуются, как уже
отмечалось, славой. Лица, обладающие почетом, вызывают
уважение к себе, пользуются авторитетом. Внешним
выражением уважения к тому или иному лицу являются формы
поведения, предписываемые этикетом. Чем большую роль
в какой-либо исторической общности людей играет честь,
тем более значимы и детально разработаны этикетные
правила и церемонии. Особенно показательны в данном
отношении конфуцианский Китай и средневековая Испания.
Поскольку в мировой культуре нет обществ, в которых бы
честь не играла никакой роли, соответственно, нет и таких,
где отсутствовал бы этикет. Знаками непривативной чести
служат воинские звания и ученые степени, ордена и
медали, многочисленные формы морального стимулирования,
получившие какое-либо предметное выражение. Этими
знаками личность наделяется не вследствие
принадлежности к определенной группе, а за проявленную активность
в соответствующем статусе или ранге. Овладение
непривативной честью доставляет индивиду большее
удовлетворение, чем это имеет место в случае с привативной честью,
а отсутствие ее не является столь значительной трагедией.
Субъективная честь выражается в самооценке личности.
Она включает в себя два важнейших момента, две
операции самосознания. Во-первых, самосознание личности,
Тема 11. Честь и достоинство человека
275

«Я» производит оценку объективной чести, т.е. оценку
оценки его ценности другими. Иными словами, каждая
личность на достаточно ранней стадии своего развития
начинает критически относиться к позору или почету,
которыми наделяет ее непосредственное окружение.
Субъект устанавливает, присутствует ли реальная вина в
позоре и действительная заслуга в почете, заслуживает ли он
на самом деле презрения или уважения со стороны
окружающих. Во-вторых, на этой основе формируется
способность давать оценку самому себе. Необходимость
подобной самооценки возникает из сознания того, что не
может быть абсолютно безошибочного общественного
мнения· В процессе индивидуального развития первым
и наиболее значимым суждением является родительское.
Сначала сознание ребенка полагается на него безусловно
и в оценочном плане воспринимает себя исключительно
родительскими глазами. Но очень скоро ребенок
обнаруживает, что родительское мнение о нем расходится. Отец,
к примеру, более суров в своих оценках, чем мать. Кроме
того, вскрывается гораздо более вопиющая вещь:
родители в иных случаях оценивают его поведение, не зная всех
обстоятельств дела и не понимая его побудительных
мотивов. Первый же опыт подобной нравственной коллизии
формирует потребность в коррекции внешней оценки
самооценкою.
Соотношение между внешней оценкой и самооценкой
может быть трояким. Во-первых, они могут совпадать друг
с другом. Так и происходит в значительном числе
случаев. Существо, которого все презирают, и само начинает
осознавать себя ничтожеством. Во-вторых, самооценка
в сравнении с внешней оценкой оказывается выше,
наблюдается тенденция к завышению самооценки. Сплошь и
рядом встречаются люди, которые убеждены, что
окружающие недооценивают их. Наконец, в-третьих, бывает, хотя
и реже, что человек ценит себя ниже, чем его ближние,
очень критически настроен по отношению к своим
возможностям и достижениям. Первый вариант
соотношения объективной и субъективной чести, вероятно,
оптимален, по крайней мере, он дает достаточно прочную основу
для удовлетворенности жизнью. Если высокая самооценка
276 Тема 11. Честь и достоинство человека

совпадает с высокой внешней оценкой, возникает чувство
гордости. Совпадение умеренной положительной
самооценки с оценкою выражается в скромности и смирении.
Завышенное представление о собственной ценности,
переоценка себя называется высокомерием, чванством или
тщеславием. Недооценка себя проявляется в состоянии
приниженности, «забитости», которое в XX в. под
влиянием психоанализа А. Адлера стало именоваться
«комплексом неполноценности». Классическими художественными
образцами подобной самооценки являются Акакий
Акакиевич Башмачкин в «Шинели» Н.В. Гоголя, Макар Девуш-
кин в «Бедных людях» Ф.М. Достоевского, главное
действующее лицо в рассказе АЛ. Чехова «Смерть чиновника».
Различие между привативнои и непривативной честью в
субъективном плане обозначается понятиями «чувство
чести» и «честолюбие». Первое проявляется в тех
ситуациях, когда личность воспринимает, что окружающие
подвергают ее незаслуженной травле; осознает, что
«задета ее честь». Соответствующее переживание бывает
настолько болезненным, что человек навсегда выбивается
из жизненной колеи, даже не видит перед собой
возможности нормального продолжения жизни. У японских
самураев чувство чести было развито до такой степени, что
в случае несмываемого оскорбления они совершали
«харакири» — самоубийство по нравственным мотивам как
единственный способ избавиться от пятна. В культуре
русского дворянства оскорбленная честь восстанавливалась
посредством дуэли.
Честолюбие — субъективное переживание, которое
возводит почет в разряд основных жизненных ценностей и
ориентирует собственное поведение на активное обретение
этой ценности. Как таковое оно является одной из самых
мощных движущих сил человеческого развития, порою
даже более значительной, чем жажда наживы или любовь.
Особую значимость честолюбие приобретает в тех видах
жизнедеятельности, где отсутствует ее
материализованный продукт, способный удовлетворить потребности
многих других людей. В этом случае проблема определения
качества собственной деятельности становится
особенно сложной. Человек утверждается в том, что находится
Тема 11. Честь и достоинство человека
277

на правильном пути преимущественно на основе
общественного признания результатов его деятельности.
Похвала как бы становится важнейшим критерием успеха.
Хлебороб, строитель, предприниматель тоже могут быть
честолюбивыми, и стремление к признанию тоже способно
оказывать существенное воздействие на их
производительную деятельность. Но они могут добиваться
выдающихся результатов, не встречая признания вообще,
поскольку успех их активности виден воочию. Совсем иная
ситуация складывается в политической либо
художественной и вообще во всякой такой деятельности, которая
не имеет овеществленного продукта, которая направлена
на регулирование отношений между людьми или на
изменение их душевных состояний. Качество своей
деятельности представители подобных профессий могут
определить почти исключительно по тому, какой отклик в
сознании других она вызывает. Без честолюбивых побуждений
подобные виды деятельности невозможны в принципе,
и нравственные санкции, связанные с честью, играют в их
стимулировании преобладающую роль. Именно в таких
видах деятельности честолюбие приобретает характер
страсти, в которой насыщение только усиливает голод.
Объективных пределов насыщения честолюбия не
существует: приобретенная слава вызывает потребность в еще
большей славе — и так далее до бесконечности.
Чрезмерное честолюбие становится тщеславием.
Тщеславные люди доходят до такого состояния, когда чужой успех,
даже небольшая слава тех, кто работает с ними на одном
поприще, вызывает мучительнейшие страдания. Черная
зависть оказывается неразлучной спутницей
неудовлетворенного тщеславия. В перспективе оно может
приобрести патологические размеры, перерасти в
психическую болезнь, симптомом которой выступает так
называемая «мания величия». Если крайне тщеславная натура
не получает достаточной положительной оценки извне,
она восполняет этот недостаток собственным
воображением. Тщеславие способно быть сильнейшим ядом,
отравляющим человеческую жизнь.
Для всякого яда имеется свое противоядие. В случае с
честолюбием таковым служит поглощенность своим де-
278 Тема il. Честь и достоинство человека

лом — ориентация на внутреннее содержание
деятельности, а не на ее внешнее одобрение. Об этом писал, к
слову, Борис Пастернак:
Цель творчества — самоотдача,
А не шумиха, неуспех.
Позорно, ничего не знача,
Выть притчей на устах у всех.
Речь идет не о полном безразличии к славе — такое
невозможно ни для поэта, ни для любого другого творца,
воздействующего на умы и сердца людей, — но о
расстановке акцентов. Внутренняя логика духовного делания,
а не желание вызвать удовольствие и, соответственно,
похвалу потребителя должно стоять на первом плане.
Однако здесь надо видеть грань, отделяющую суету от
вечности, что станет предметом анализа только в следующей
теме, в проблеме смысла жизни.
Достоинство как внесословная ценность
Честь — весьма важная, но ограниченная поведенческая
система. Ее границы полагаются рамками сословий,
статусов, профессий и другими социальными различиями.
Требования чести могут быть очень жесткими, но это не
освобождает их от возможной абсурдности, поскольку элемент
абсурда бывает присущ самим социальным различиям.
Чтобы снять эту ограниченность чести, культура возводит
над нею систему достоинства. Достоинство — это
внутренняя ценность человека, обусловленная не его
принадлежностью к определенной социальной группе,
сословию и статусу, а связью с человечеством вообще,
с видом Homo sapiens. Для возникновения понятия о
человеческом достоинстве необходимо осознание
принципиального отличия человека от любого другого живого
существа и, соответственно, единства человеческого рода,
наличия или хотя бы возможности братского отношения
между всеми людьми.
Элементарная логика требует признать, что чувство
человеческого достоинства возникает позже, чем честь,
поскольку оно представляет собой надстройку над нею. Любое
сообщество людей, сколь древнюю и примитивную форму
Тема 11. Честь и достоинство человека
279

оно бы ни имело, уже иерархически организовано.
Различие статусов дано в нем изначально вместе с животным
«порядком клевания». Для того чтобы появилось чувство
достоинства, существующая ранговая структура должна
подвергнуться критической рефлексии и известному
самоотрицанию. Должна пробить себе дорогу идея, что
конструктивное взаимодействие возможно со всяким
человеком, независимо от его места в иерархии и родовой
принадлежности. Чтобы сознание человечности оказывало
побуждающее или ограничивающее влияние на
нравственное поведение, необходимо устранение границ между
«своими» и «чужими», а этот процесс в культуре протекал
очень медленно и постепенно.
Правда, до того, как появилось чувство достоинства,
говорить о существовании чувства чести можно только с
известной долей условности. Точнее вести речь о
первоначальном состоянии нравственности, в котором иерархические
тенденции преобладали над общечеловеческим
равенством. В этом смысле достоинство возникает позже чести.
По своему составу оно более сложно и совершенно,
затрагивает более глубокие пласты внутреннего мира
личности и связывает друг с другом большие массы людей.
Во всех известных нам культурах достоинство уже
является органическим дополнением чести, хотя удельный вес
каждой из этих форм поддержания человеческой
ценности бывает разным. Даже в такой приверженной
иерархическому порядку идеологической системе, как китайское
конфуцианство, требования ритуала и долга
уравновешиваются человечностью («жэнь»), которая встречается
очень редко, зато направлена на всех людей без
исключения. Вот эта обращенность ко всем и указывает на
присутствие в каждом человеке чего-то такого, что требует к
себе уважительного отношения. Таковым и является
достоинство.
Вопрос о том, что служит основанием достоинства человека,
т.е. его изначальной ценности, представляет собой
большую философскую проблему. Иудаизм и христианство
усматривали исходное достоинство человека в том, что он
создан по образу и подобию Божию. Буддизм возвышал
человека над всеми живыми существами, приписывая ему
возможность освободиться от всеобщей причинно-след-
280 Тема П. Честь и достоинство человека

ственной зависимости. Возрожденческий гуманизм, резко
поднявший ценность человека, связывал ее со
способностью к творчеству, соучастию в божественном творении;
Ж.-Ж. Руссо — с тем, что человек рождается свободным;
И. Кант — с тем, что он способен к нравственному
самоопределению, созданию всеобщего закона для самого себя
и всех разумных существ. По большому счету, во всех этих
подходах речь идет об одном и том же. Достоинство
человека связано с его отличием от других существ, и это
отличие понимается как превосходство. Основанием
достоинства выступает наличие человеческого в человеке.
Это специфически человеческое качество в истории этики
мыслилось по-разному. Античная культура называла его
Логосом — способностью произносить и слышать
осмысленное слово. Позднее его стали именовать разумностью,
духовностью, еще позднее — сознанием, сознательностью.
Под разными именами скрывается одна суть —
способность к совершенствованию через расширение связей
с миром (другими людьми) и обретение
самостоятельности. Изначальная ценность человека состоит в том, что
он от рождения, благодаря заложенной в нем
генетической программе, предрасположен к тому, чтобы приносить
в будущем пользу и радость людям, с одной стороны, и
поддерживать себя в таком состоянии, когда он может
обойтись без посторонней помощи, — с другой. Именно эти два
момента: полезность для других и самодостаточность, —
образуют границы достоинства. Утратить достоинство —
значит погубить в себе свойство быть полезным другому
человеку и возможность самостоятельно поддерживать
собственную жизнь. Человеческое в человеке по своей
сути просто: будь полезен другим, совершенствуя себя
всеми доступными средствами. Первый опыт
переживания собственного достоинства ребенок получает в
ролевой игре, когда он успешно подражает действиям
какого-либо существа, значимого для него. В дальнейшем
основанием достоинства становится заслуга.
Поскольку достоинство надстроено над честью, оно
соответствует ей по своим элементам. Во-первых, в нем
представлено единство объективной и субъективной сторон.
Объективным достоинством является ценность, которой
наделяют данную личность другие люди; субъективным —
Тема 11. Честь и достоинство человека
281

та, которая полагается ею самой. В отличие от чести
внешняя оценка дается не «своим кругом», но представителями
разных кругов; соответственно, внутренняя оценка
требует участия гораздо большего числа элементов психики
и более самостоятельна по отношению к внешней оценке.
По наблюдению Л.Н. Толстого, настоящая ценность
человека выражается дробью, в числителе которой находится
то, что о нем думают другие (объективное достоинство),
а в знаменателе — то, что он думает о себе сам
(субъективное достоинство).
Завышенное притязание на достоинство называется
гордыней или самомнением. Нормальное стремление к
независимости превращается в этом случае в жажду
превосходства или господства над другими людьми. Христианство
не без оснований считает гордыню первым из смертных
грехов и главным свойством дьявола. По священному
преданию, дьяволом стал совершеннейший из ангелов
Божьих. Здесь раскрывается самое существенное в гордыне:
момент, когда стремление к совершенству отделяется от
связи с целым. Качеством, удерживающим сознание
собственной ценности от трансформации в гордыню,
является скромность. Она трудно достижима и особенно
ценится тогда, когда речь идет о способном и талантливом
человеке.
Во-вторых, достоинство имеет привативное и неприватив-
ное содержание. Под привативным достоинством
подразумевается ценность, которую личность может потерять;
под непривативным — та, которую желательно
приобрести. Первым индивид обладает от рождения, а последнее
является продуктом его собственных усилий, его
нравственной деятельности.
Достоинство человека существует как динамическое
единство объективной и субъективной, привативной и непри-
вативной сторон. Внутренняя ценность личности
существенно зависит от того, насколько ее ценят окружающие.
В первобытных культурах, например, ценность человека
практически не выходила за уровень его актуальной
полезности или опасности для окружающих. Если индивид
переставал быть полезным (в старости или в случае
тяжелого заболевания), его оставляли на произвол судьбы или
даже намеренно лишали жизни. Примерно так же обстоя-
282 Тема 11. Честь и достоинство человека

ло дело с детьми, потенциальная полезность которых
могла проявиться только в отдаленном будущем или вообще
вызывала сомнение (если они рождались с физическими
недостатками, в неблагоприятное время года, или тогда,
когда уже наблюдался избыток населения). Этими фак
торами объясняется засвидетельствованная этнографами
практика ритуального убийства стариков и детоубийства.
Если внешняя оценка человека находится на столь низком
уровне, то и внутренняя, соответственно, падает до
минимума, поэтому названные действия почти не вызывали
внутреннего протеста. Культура начиналась с минимального
признания исходной человеческой ценности и постепенно
двигалась к идее абсолютного достоинства человека,
впервые выраженной в универсальном запрете на убийство.
Умышленное посягательство на достоинство личности
называется унижением, в унижении другого кто-то может
видеть средство возвышения своего достоинства. Унизить
человека — значит сделать его на какое-то время послушным
орудием чужой воли, заставить вести себя не как
разумное, самоопределяющееся лицо, а как животное и даже
хуже, чем животное: ползать на четвереньках, ожесточенно
драться с ближним за пищу и т.п. В теневых нишах
культуры изобретено немало способов оскорбления и унижения
человека. Самыми распространенными в этом арсенале
являются вербальные средства — так называемая «инвектив-
ная лексика» (от лат. «invectivus» — «ругательный»,
«оскорбительный»). По своему происхождению
ругательства были разновидностью вредоносной магии, ритуальной
практики проклятий. Их смысл сводится к двум моментам:
во-первых, к уподоблению обзываемого лица животным
или неживым вещам; во-вторых, к осквернению того, что
является высшими ценностями (самых близких и дорогих
людей, святынь и т.д.). В современном обществе эти слова
и словосочетания могут употребляться в своем прямом,
оскорбительном значении или использоваться в
экспрессивном плане — для усиления выразительности
высказываний, без привязки к конкретному лицу. Но и в этом
последнем употреблении они не лишены нравственно
негативного значения: деструктивное воздействие на людей,
произносящих или слышащих данные выражения,
оказывает заключенное в них осквернение высших ценностей.
Тема 11. Честь и достоинство человека
283

Разрушительная сила инвективной лексики существенно
возрастает, если она прямо направлена на унижение
чьего-то достоинства или используется в культурной среде,
особо чувствительной к ценностным аспектам жизни.
В целенаправленном унижении человека инвективная
лексика образует самый поверхностный слой. Там, где она
оказывается недостаточной, обычно используется прямое
физическое насилие: избиение, нанесение телесных
повреждений, намеренное мучительство. Смысл подобных
действий состоит в том, чтобы запугать жертву и сломить
ее волю к сопротивлению. Эти усилия достигают своей
цели в том случае, если унижаемое лицо не находит в себе
силы внутренне сопротивляться унижению. Способность
сохранить достоинство в подобных ситуациях —
показатель моральности высшей пробы. Непривативное
достоинство человека органически связано с его способностью
отстоять свое привативное достоинство.
В свое время И. Кант сделал верное наблюдение, что
человек, который «сам превратил себя в червя, не должен потом
жаловаться, что его топчут ногами»50. Утрата привативно-
го достоинства бывает обусловлена не только и не
столько внешними обстоятельствами и действиями каких-то
посторонних субъектов, сколько отношением к самому себе.
Еще от римских стоиков этика наследовала проблему,
возможно ли и как сохранить человеческое достоинство в
нечеловеческих обстоятельствах. Иными словами,
существует ли такой предел унижения, перейдя который личность
теряет достоинство необратимо, или такого предела нет,
и из любой ситуации можно найти морально приемлемый
выход? Стоики, как известно, решали эту проблему
утвердительно, в том числе, что особенно важно, на примере
своей собственной жизни. Луций Анней Сенека, например,
полагал, что даже перед лицом безжалостного всевластного
тирана мудрец может сохранить свободу, а стало быть, и
достоинство, избрав добровольный уход из жизни. На этот
шаг, конечно, способен не каждый. Стоическому мудрецу
в этом смысле легче, потому что он заранее «обрубил» те
душевные связи, которые делают его зависимым от мира.
А как быть человеку, которому далеко до самодостаточно-
50 Кант И. Метафизика нравов в двух частях // Основы метафизики
нравственности. М.: Мысль, 1999, с. 832.
284 Тема 11. Честь и достоинство человека

ста, который сердцем привязан к другим людям, особенно
к кому-то одному из них? Предельной формой унижения
личности, после которой сохранить человеческое
достоинство не возможно, является принуждение к отречению от
того, что является для нее высшей ценностью: от веры или
самого близкого человека. В романе-антиутопии Джорджа
Оруэлла «1984» спецслужбы тоталитарного государства,
издевательски именуемые «министерством любви»,
проведя свою жертву через массу унижений и мук, вынуждают
ее к последнему шагу: выбору между собственной
мучительной смертью и смертью любимой женщины. Уступив
инстинкту самосохранения, герой остается жить, но в
моральном смысле перестает быть человеком.
Психоаналитик Э. Коэн, обратившись к исследованию
нравственной сопротивляемости заключенных в фашистских
концлагерях, обнаружил статистически значимые
свидетельства того, что наибольшую моральную стойкость в
нечеловеческих условиях проявляли люди с высоким
уровнем религиозного сознания. «Обычно человек живет в
царстве жизни; в концлагере же люди жили в царстве смерти.
В царстве жизни можно уйти из жизни, совершив
самоубийство; в концлагере можно было уйти только в
духовную жизнь. Только те могли уйти из царства смерти, кто мог
вести духовную жизнь. Если кто-то переставал ценить
духовное, спасения не было, и ему приходил конец. Сильное
влечение к жизни при отсутствии духовной жизни
приводило лишь к самоубийству»51. Наиболее способны
сохранить человеческое достоинство в невыносимых условиях
не те, кто привык плыть по течению жизни, изменяя свое
внутреннее содержание в зависимости от характера
внешнего окружения; но те, кто имеет прочный внутренний
стержень. Основанием, на котором прочно
удерживается человеческое достоинство, служит духовность — вера
в причастность к миру более высоких ценностей. Она
позволяет не уронить себя ни в огне, ни в клетке с
голодными крысами, ни в камере пыток.
Русский писатель Михаил Булгаков, отношение которого
с властями складывалось отнюдь не идиллически, в
романе «Мастер и Маргарита» устами Воланда высказал одно
категорическое наставление: «Никогда и ничего не про-
51 Франкл В. Человек в поисках смысла. М.: Прогресс, 1990, с. 153.
Тема п. Честь и достоинство человека 285

сите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее
вас. Сами предложат и сами все дадут!». Конечно,
«сильные мира сего» не всегда предложат и, тем более, не
всегда дадут. Однако, в этом совете, хотя он исходит от
крайне сомнительного авторитета, присутствует рациональное
зерно. Сильный обычно не просит, а требует или просто
берет. Просить — значит наносить какой-то, пусть даже
совсем незначительный, урон своему достоинству. Просит
обычно слабый у сильного. Во всякой просьбе есть момент
самоуничижения, поскольку проситель как бы
демонстрирует свою зависимость от того, к кому обращена
просьба. Если бы человек мог целиком и полностью полагаться
на собственные силы, не испытывая потребности в
помощи других людей и никогда не пользуясь ею, то его
достоинством было бы безграничным. Но в таком случае это,
вероятно, был бы уже не человек, а сверхчеловеческое
существо. Реальные же люди зависят от других в большей или
меньшей степени, и их достоинство ограничено. Во всякой
просьбе есть момент самоумаления, однако любая
просьба как готовность к диалогу свидетельствует о более
высоком достоинстве, чем тайное или насильственное
присвоение того, что принадлежит другому. В этих последних
формах поведения никакого диалога уже нет.
Достоинство теряет не только тот, кто превращает себя в червя,
но и тот, кто пытается сделать червем другого человека.
ЛИТЕРАТУРА:
Бенедикт Р. Хризантема и меч // Мир по-японски. Эстетические
и этические ценности японской культуры. СПб.: Северо-Запад,
2000.
Кант И. Метафизика нравов//Основы метафизики
нравственности. М.: Мысль, 1999, с. 828-832.
Кант И. Основы метафизики нравственности. М.: Мысль, 1999,
с. 211-219.
Титаренко А.И. Структуры нравственного сознания. Опытэтико-фи-
лософского исследования. М.: Мысль, 1974, с. 76-86.
Хейзинга Й. Осень Средневековья. Исследование форм
жизненного уклада в XIV и XV веках во Франции и Нидерландах. М.:
Наука, 1988, с. 61-81.
Шопенгауэр А. Афоризмы житейской мудрости // Свобода воли
и нравственность. М.: Республика, 1992, с. 294-339.

Тема 12.
ВЫСШИЕ ЖИЗНЕННЫЕ
ЦЕННОСТИ
Удовольствие, радость и счастье
Нравственность складывается по большей части из действий,
но цель ее в обретении определенных состояний. Высшим
из них является счастье. Понятие счастья возникло в
религиозном мировоззрении. В русском языке эта связь
просматривается уже с трудом, но очень ясно видна в греческом.
Слово «ευδαιμονία» («эвдемония») буквально означает
«хорошее отношение с демоном». Качество жизни в
представлении древних греков, да и всех прочих народов,
определяется отношением между человеком и сверхчеловеческими
существами. У того, кто водит дружбу с высшими
существами, все идет хорошо: и на охоте, и в бою, и в семейных
отношениях. Жизненные неудачи, напротив, возникают
из-за того, что высшие силы чинят препятствия человеку
или просто оставляют его без своего попечения. Русское
слово «счастье» можно понять как «соучастие», т.е.
причастность данного индивида высшей мироуправляющей
силе, как божественное участие в его судьбе. Счастье — это
благоприятное течение человеческой жизни и
глубокое субъективное удовлетворение этим течением.
Таким образом, в понятии счастья мыслятся
одновременно определенное качество жизни (обязательно высокое)
и определенное (но только сугубо положительное)
отношение к ней. Первое мы будем считать объективным
содержанием счастья, второе — субъективным.
Поскольку счастье характеризует качество и отношение
к жизни в целом, оно не может быть простым чувством.
Гораздо точнее определить его как сложную гамму чувств,
в которой положительные переживания каким-то
образом преобладают над отрицательными. Отдельными эле-
Тема 12. Высшие жизненные ценности
287

ментами этой сложной гаммы будут удовольствия.
Удовольствие, или наслаждение, — это элементарное
психическое переживание, в котором осуществляется
непосредственная положительная оценка какого-либо
объекта, действия, явления или ситуации.
Совершать действия исключительно ради удовольствия
способны и животные. В головном мозгу имеются центры,
раздражение которых вызывает ощущение удовольствия.
В одном опыте крысам были вживлены в мозг
электроды так, чтобы они могли сами вызывать возбуждение
соответствующих участков мозга, прикасаясь своим телом
к источнику электроэнергии. Открыв для себя этот
источник наслаждения, своего рода «сверхценное место»,
некоторые подопытные крысы забывали о питании и сне,
доводя себя до полного изнеможения и смерти. Уже
одного этого примера достаточно, чтобы убедиться в
ненадежности удовольствия как жизненного ориентира.
Недостаток чувства удовольствия как регулятора
жизнедеятельности состоит в том, что оно связано с очень
ограниченными моментами реальности и слишком
сильно зависит от функционирования физиологических
механизмов.
В человеческой психике над переживаниями
удовольствия надстраиваются более сложные системы. Ближайшей
из них является чувство радости. Радость можно
определить как душевное состояние промежуточное между
удовольствием и счастьем. Существует несколько
отличий радости от удовольствия. Во-первых, они
различаются по длительности переживания. Радость обычно более
продолжительна, чем удовольствие. Она является
положительной оценкой не только актуального воздействия,
которое происходит в настоящем, но также сохранением
прошлых и предвосхищением будущих положительных
воздействий. Чувство радости теснее связано с будущим, чем
с прошлым. Надежда больше радует сердце человека, чем
воспоминание. Поэтому детство и юность более радостны,
чем старость. Присущее человеку стремление к
совершенствованию выступает причиной того, что всякое
изменение от худшего к лучшему вызывает радость, а обратное
движение — печаль.
288 Тема 12. Высшие жизненные ценности

Во-вторых, радость отличается от удовольствия степенью
вовлеченности сознания или, шире, души. Удовольствие,
особенно если оно слабое, можно испытывать одним
краешком сердца. Поле человеческого сознания обладает
известной широтой, и то, что находится в его центре, может
быть по качеству противоположным находящемуся на
периферии. Можно испытывать удовольствие от пищи,
пребывая в состоянии печали. Печаль в этом случае занимает
доминирующее положение в сознании, а удовольствие —
подчиненное. Она находится в центре и способна
окрашивать многие другие содержания сознания, в том
числе и удовольствие, находящееся на периферии, своими
мрачными красками. И наоборот, можно сохранять
радостное состояние души, испытывая одновременно какое-то
незначительное неудовольствие, например, легкую боль
в мизинце левой ноги. Уместно вспомнить, что
средневековое христианство положительно оценивало
страдания человека, но уныние (acedia) считало смертным
грехом. В этом заключен большой смысл. Человеку нельзя
не страдать, но недостойно человека страданием
заполнять все свое сердце. Та христианская добродетель,
которая противоположна смертному греху уныния,
называется, как мы помним,упованием. Основное ее содержание
составляет радование жизнью и надежда на благостное
будущее.
В-третьих, радость возвышается над удовольствием
степенью активности субъекта. Удовольствие является чисто
пассивным переживанием, даже если оно возникает как
результат активной деятельности человека. Чтобы
испытать удовольствие в полной мере человеку надо
совершенно расслабиться, отключить сознательный контроль.
Самые сильные удовольствия возникают тогда, когда
напряженное сосредоточение сменяется полной
расслабленностью. Состояние радости не может исключить
определенной активности субъекта в принципе, потому что
оно не является мгновенным точечным переживанием,
а затрагивает прошлое и будущее, распространяется на
многие «участки» сознания. Радость не ослабляет
душевные и физические силы человека, а, наоборот,
мобилизует, хотя, чаще всего, и без прямого волевого участия.
Тема 12. Высшие жизненные ценности
289

Суммируя эти отличия радости от удовольствия, мы можем
сделать вывод, что первая предполагает образование в
сознании человека более сложной и совершенной
оценочной системы, а именно, отнесения к ценностям. Эта
система направлена не на тот или иной конкретный объект
действительности, а на определенную сторону
человеческой жизнедеятельности вообще. Жизненными
ценностями называются те внутренние и внешние стороны
человеческой активности, наличие которых дает чувство
радости, т.е. обобщенную положительную оценку.
К основным жизненным ценностям традиционно относят:
— здоровье,
— имущественный достаток (богатство),
— свободу,
— социальный престиж (уважение окружающих).
Перечисленные жизненные ценности принято называть
привативными. Под этим имеется в виду, что их
значимость осознается скорее через отсутствие, чем
присутствие. Чтобы картина была более полной, к этому перечню
следует добавить непривативные ценности:
— любовь,
— творчество,
— благоговение — радостное сознание причастности
Божественной силе и благодати, что, собственно, и
составляет исходное значение слова «эвдемония».
Различие между привативными и непривативными
ценностями относительно, поскольку момент привативно-
сти наличествует во всякой ценности. В сознание
ценности какого бы то ни было объекта обязательно входит
представление о том, что данный объект можно потерять.
В противном случае люди бы не заботились о сохранении
и защите того, что они считают ценностью. Кроме того,
количественный рост привативной ценности может вести
к превращению ее в непривативную. Уважение
окружающих, например, до известного предела остается приватив-
ным, т.е. воспринимается болезненно в случае отсутствия
(привативная честь или достоинство), но высокая степень
уважения — слава, широкое общественное признание —
это то, без чего подавляющее большинство людей вполне
может обойтись. Если обладание привативными ценнос-
290 Тема 12. Высшие жизненные ценности

тями предохраняет человека от падения вниз по
ступеням бытия, то обретение непривативных совпадает с
движением вверх.
Особый статус непривативных ценностей связан с тем, что
их отсутствие не вызывает страданий у человека, который
никогда прежде не испытывал соответствующих
состояний. Чтобы понять радости любви, творчества или
благодати, надо их пережить. Жизнь может быть простой и
безыскусной, протекать спокойно и плавно. Но в ней
бывают периоды, когда личность стремится стать лучше, чем
она есть, подняться над своим обычным, средним или
нормальным уровнем. Чувствовать потребность в таком
преображенном состоянии может только тот, кто в нем уже
когда-то находился. Отсутствие любви, творчества и
религиозной веры не делает жизнь невыносимой, но зато
их наличие обогащает и внутреннее состояние личности,
и ее удовлетворенность жизнью. Более того,
самозабвенное сосредоточение на одной из этих поистине великих
ценностей может вполне компенсировать собою
отсутствие других, даже такой фундаментальной, как свобода.
Мигель Сервантес, как отмечал Шопенгауэр, переживал
счастье, сочиняя своего «Дон Кихота» в затхлой
тюремной камере; а русский ученый Александр Чижевский
просил, чтобы его оставили в лагере после освобождения, для
того чтобы завершить научный эксперимент.
Счастье — это состояние, возникающее в процессе
непривативных обретения и сохранения привативных
жизненных ценностей.
Одной из важнейших этических проблем, связанных с
понятием счастья, выступает соотношение собственных
усилий и объективного стечения обстоятельств в
достижении этого состояния. Является ли счастье даром высших
сил и случая, независящим от поведения человека, или
оно может быть только продуктом его собственной
активности, его заслуги!
Жизненный путь отчасти направляется и контролируется
самим человеком, отчасти определяется внешними
обстоятельствами, в первую очередь, отношением других
людей. Поставить течение жизни под свой полный контроль
никогда невозможно: нельзя исключить вторжения не-
Тема 12. Высшие жизненные ценности
291

предвиденных обстоятельств. Так же, если не более того,
не разумно полагаться исключительно на благоприятный
расклад внешних событий. Человека, который полностью
отдал себя течению воды, река непременно куда-либо
вынесет, но не обязательно живым: она может разбить его
о подводные камни. Пословицей «Береженого Бог
бережет» народная мудрость указывает на то, что в обретении
счастья не следует пренебрегать собственной
активностью. Трудное достижение счастья и сравнительная
редкость вполне счастливых людей на этой земле
обусловлены как раз необходимостью точной дозировки
настойчивости и везения на жизненном пути.
Вторая важнейшая проблема счастья, вытекающая из
первой, касается связи между счастьем и добродетелью.
Какая зависимость существует между нравственным
совершенством человека и его счастьем: прямо
пропорциональная, обратно пропорциональная, — или же
зависимости никакой нет? Для человечества эта проблема
является одной из самых злободневных и мучительных.
Пословица «Наглость — второе счастье» говорит о том,
что зависимость является обратно пропорциональной.
Безнравственность, понимаемая, прежде всего, как
отсутствие совести, дает определенные преимущества в
борьбе за жизненные блага, особенно, если они ограниченны,
как, например, богатство. Человек, который испытывает
слабые угрызения совести или вообще не испытывает
никаких, легче идет к цели окольными путями и
завладевает желанным объектом с помощью насилия и обмана.
Его более нравственный соперник, потерпев поражение
в борьбе за искомую цель, испытывает страдание.
Трудно представить счастливым того, кто проигрывает, даже
если ставки были не очень велики, а там, где речь идет
о жизненных ценностях, и вообще невозможно.
Вместе с тем, верить в обратно пропорциональную
зависимость между добродетелью и счастьем не позволяет весь
опыт нравственного развития человечества,
аккумулированный в пословице «На чужом несчастье своего
счастья не построишь». Аморальным образом действий можно
обеспечить себе то или иное жизненное благо, но не ту их
систему, которая называется счастьем.
292 Тема 12. Высшие жизненные ценности

Еще одна проблема счастья была поднята иудейскими
мудрецами, отметившими, что «во многой мудрости
много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь»
(Еккл., 1,18). Иными словами, интеллектуальное
совершенствование не гарантирует удовлетворенности
жизнью: быть умным и быть счастливым — не одно и то же.
После Екклезиаста к этой проблеме обращались многие.
В хоре разнообразных мнений слышались и такие, смысл
которых сводился к противоположности и
несовместимости ума и наслаждения жизнью. Попробуем разобраться,
насколько они оправданны.
Совершенно очевидно, что между коэффициентом
интеллекта и «коэффициентом счастья» — если бы такой можно
было рассчитать — нельзя будет поставить не только знак
равенства, но даже знак приблизительного соответствия.
Затруднительно выяснить, бывают ли счастливьте глупцы
или идиоты, но факт существования умных, но
несчастных людей неоспорим. Конечно, речь может вестись
только о практическом уме, а не интеллектуальных
способностях вообще. Важнейшим свойством практического ума
является способность предвидеть ближайшие и
отдаленные последствия различных действий, в том числе и
нестереотипных. Индивид обладает тем большим
практическим умом, чем более отдаленные последствия разного
рода действий он способен предвидеть. Для этого требуется
учет как можно большего числа факторов, значимых для
данной ситуации, и точное знание индивидуальных и
универсальных свойств действующих субъектов,
осведомленность в вероятных способах их поведения. Если принять
за достоверное положение о том, что счастье является
производной от суммы целей, достигаемых и недостижимых
в индивидуальной человеческой жизни, то мы вынуждены
будем признать, что практический ум дает больше шансов
на счастье, чем его отсутствие. Ибо он, во-первых,
позволяет достичь большего числа целей и, во-вторых, ставить
перед собой такие це^и, достижимость которых вероятна.
Вывод о том, что счастью благоприятствует умственная
ограниченность, очень отраден для людей, которые
чувствуют за собой этот «грех» и не желают избавляться от него.
Но фактически он несостоятелен. Познание не умножает
Тема 12. Высшие жизненные ценности
293

скорби. Оно и возникло-то как средство смягчить скорбь,
хотя бы частично освободить себя от ее гнета.
Деятельность ума по сути своей представляет освобождение от
непосредственного подчинения чувственным
побуждениям, удовольствиям и страданиям. Нравственность
подняла себя до уровня этики, чисто разумной рефлексии если
и не для того, чтобы поднять интенсивность счастливого
переживания, то, наверняка, ради того, чтобы справиться
с ситуациями, которые делают людей несчастными.
Счастье нельзя понимать как простое арифметическое
преобладание удовольствий над страданиями. Человек
устроен так, что отрицательные переживания для него более
значимы, чем положительные. Поэтому они, как правило,
более длительны и интенсивны. Счастье — это особым
образом организованная жизнь, в которой
отрицательные моменты поставлены под максимально возможный
контроль и подчинены положительным. Стало быть, в
подобной жизни страдания не могут остановить движения
к коренным целям.
Ключевая проблема счастья касается его достижимости.
Существуют ли вполне счастливые люди или счастье
подобно миражу в пустыне, цветущему оазису, который
отодвигается все дальше и дальше по мере того как мы
движемся по направлению к нему? В решении этой проблемы
моральные философы делятся на оптимистов и
пессимистов. Оптимизмом (от лат. «optimus» —- «лучший»)
называется мировоззренческая позиция, которая признает
реальность и достижимость счастья в посюсторонней
человеческой жизни. Термин «пессимизм» (от лат. «pessimus» —
«наихудший») был введен немецким философом А.
Шопенгауэром. Он обозначает такой взгляд на мир, который
считает счастье иллюзией человеческого воображения
и подчеркивает преобладание отрицательных
переживаний над положительными в жизни людей.
Разумеется, в крайних своих выражениях и та, и другая
позиция встречаются нечасто и не свободны от
существенных недостатков. Рассуждая реалистически, — это два
полюса, между которыми располагается все многообразие
жизненных позиций. В мировых религиях спасения,
особенно в буддизме, как мы помним, преобладал пессимис-
294 Тема 12. Высшие жизненные ценности

тический взгляд на земную жизнь. Спасение как
освобождение от физического и морального зла допускалось
только для небольшого круга существ, способных уничтожить
в себе все корни страстей, как отрицательных, так и
положительных. Но и это спасение нельзя назвать счастьем,
так как, по определению, счастье невозможно без
положительных переживаний.
В европейской этике, по крайней мере, начиная с эпохи
Возрождения, доминировал оптимистический подход, хотя
христианство, лежащее в основе европейской этики,
может быть охарактеризовано как умеренно
пессимистическая система. Крайнее выражение оптимистическая
позиция приобрела у Г.В. Лейбница, выдвинувшего тезис о том,
что наш мир — лучший из возможных. Исключительность
нашего мира обусловлена тем, что физическое и
моральное зло в нем — это только недостаток или очень малая
степень блага. По такой логике, страдание — это крайне
низкая степень удовольствия, а порок — самая мизерная
крупица добродетели. Через 120 лет А. Шопенгауэр
выступил с противоположным тезисом. По его заявлению, наш
мир — худший из возможных, и счастье в нем не мыслимо
в принципе, потому что непосредственной реальностью
обладают только страдания и боль, а удовольствие
существует лишь опосредованно: как временное прекращение или
уменьшение страдания. Человеческая жизнь, в мрачной
интерпретации Шопенгауэра, — это непрерывное
движение от страдания к скуке и обратно. Человечество
подобно стаду дикобразов в студеную зимнюю ночь. Холод
вынуждает их сбиваться в кучу и прижиматься друг к другу,
но своими иглами они причиняют взаимную боль, что
вынуждает их отдаляться на такую дистанцию, где они вновь
начинают мерзнуть. Разъединенность людей,
соответственно, вызывает скуку; сближаясь, люди обижают друг
друга и обрекают себя на страдания. Счастье невозможно
ни для людей, ни для живых существ вообще, потому что
обособившееся не может вернуться к исходному единству.
Обе эти мировоззренческие позиции — и лейбницевская,
и шопенгауэровская — заведомо односторонни.
Рассуждения о том, лучшей или худшей из возможных является
наша земная жизнь, — плоды чистейшей спекуляции: нам
Тема 12. Высшие жизненные ценности
295

просто не с чем сравнивать, поскольку ни о каких других
мирах нам неизвестно ничего достоверного. Но даже если
пуститься в такого рода спекуляции, намного вероятнее
предположение, что есть и худшие и лучшие миры в
сравнении с нашим. Азы теории вероятностей
свидетельствуют о том, что крайности случаются намного реже, чем
средние значения. Частота выпадения 7 или 8 очков на
двух игральных костях выше, чем 2 или 12. Но дело
даже не в вероятности. Удовольствия и страдания обладают
одинаковой реальностью. Человеческое бытие
организовано так, что оба полюса переживания равно необходимы.
Жизнь как таковая стремится поддерживать
определенный баланс того и другого. Если чье-то индивидуальное
существование сдвигается в сторону неприятностей,
препятствий, разочарований и т.д., то происходит повышение
его чувствительности к положительным сторонам
жизни: он острее и тоньше реагирует на самые мелкие
удачи. А когда реальных успехов совсем нет, когда внешняя
жизнь растягивается в монотонно серую вереницу
будней, тогда яркими и эмоционально насыщенными
становятся сновидения или мечты — своеобразные сны наяву.
Эмоциональную скудость реальной действительности
человек может восполнить воображаемым миром искусства.
С другой стороны, если внешняя жизнь входит в крайне
благополучное русло, если исчезают объективные поводы
для серьезных негативных переживаний, психика
становится более чувствительной к мелким неприятностям и то,
что остается незамеченным для привыкшего к
превратностям судьбы человека, — какая-нибудь горошина под
мягкою периной, — воспринимается как настоящая трагедия.
Даже если где-то есть другая, лучшая жизнь — не следует
пренебрегать той, которая дана нам здесь и сейчас. Даже
если нет во вселенной миров, лучших, чем наш, не
следует отказываться от попыток улучшить его. Счастье —
не где-то за горизонтом или вообще за пределами
видимого мира. Оно внутри человека: в его отношении к миру,
к своей способности воспринимать и переживать
действительность. Можно сделать себя счастливым. Для этого
надо научиться радоваться чужой радости и смягчать
чужую боль. Во всякой ли жизненной.ситуации можно сде-
296 Тема 12. Высшие жизненные ценности

лать себя счастливым или в жизни бывают
обстоятельства, напрочь исключающие возможность счастья? Правы ли
философы-экзистенциалисты, считающие, что человек
абсолютно свободен, и потому счастливым может быть даже
Сизиф, ежедневно толкающий в гору камень, чтобы
вечером он свалился опять? А. Камю утверждает, что может:
«Каждая крупица камня, каждый отблеск руды на
полночной горе составляет для него целый мир. Одной борьбы
за вершину достаточно, чтобы заполнить сердце человека.
Сизифа следует представлять счастливым»52. Достаточно
ли для счастья одной борьбы за вершину или нужно еще
нечто другое, а именно, возможность победить в этой
борьбе, хотя бы малое изменить к лучшему? Даже если
счастье обретается в борьбе, для него необходим
внутренний мир, покой души. Об этом свидетельствует мудрость
Востока: «Если сердце в смятении и беспокойстве, то пусть
даже во рту будет мясо домашнего животного, человек не
почувствует его прекрасного вкуса; пусть даже его уши
услышат звуки колокола, они не в состоянии будут познать
всю прелесть их звука; пусть даже глаза увидят платье
с вышитыми узорами, они не познают их красоты; пусть
даже на человеке будет надета мягкая и теплая одежда,
а перед ним постлана мягкая циновка, тело человека все
равно не почувствует их удобства»53.
Итогом рассмотрения проблемы взаимоотношения между
удовольствием, радостью и счастьем является вывод о
несостоятельности гедонизма как жизненной позиции.
Во-первых, удовольствие не может быть ни
единственной, ни даже преобладающей целью человеческой
жизни. Последовательный гедонист уподобляет себя крысе
с электродами в мозгу, которая научилась замыкать
электрическую цепь и доводит себя до изнеможения
непрерывным наслаждением. Удовольствие не может служить
жизненным ориентиром, поскольку оно даже не является
ценностью. Приятными на вкус бывают не только
питательные вещества, но и смертельные яды. Удовольствие
представляет в сознании слишком малый и поверхност-
52 Камю А. Миф о Сизифе// Бунтующий человек. Философия.
Политика. Искусство. М.: Политиздат, 1990, с. 92.
53 Сюнь-цзы, XXII // Древнекитайская философия. Т. 2, с. 198-199.
Тема 12. Высшие жизненные ценности
297

ный фрагмент действительности, чтобы служить
достоверным сигналом того, что жизнь разворачивается в
оптимальном направлении.
Во-вторых, ни продолжительность, ни интенсивность, ни
качественное разнообразие удовольствий не имеют прямой
связи с состоянием счастья. Продолжительное
удовольствие вызывает чувство пресыщения, наращивание
интенсивности превращает удовольствие в страдание, а погоня
за переменой удовольствий лишает человека внутренней
устойчивости.
В счастливой жизни наслаждение выступает не целью, но
одним из многочисленных сигналов о том, что
происходит приближение к более высоким жизненным целям.
Боль, страдание и смерть
Человек не появляется на свет с радостным криком или
блаженной улыбкой на лице. Первым переживанием бывает
боль, страдание. Наслаждение жизнью возникает потом,
когда будут устранены основные факторы, угрожающие
существованию. В психопатологической практике чаще
встречаются пациенты с аномальной болевой
чувствительностью, со способностью чувствовать боль там, где ее
не ощущает нормальный человек; чем те, кто аномально
чувствителен к удовольствиям. Страдания, которые
переживает наркоман в процессе так называемой «ломки» или
пьяница при действии «синдрома абстиненции», т.е. в
состоянии тяжелого похмелья, значительно превышают те
удовольствия, которые дает наркотическое или
алкогольное опьянение. Жизнь привязывает к себе и
удовольствием, и болью, но последняя действует вернее.
Боль — это элементарное психическое переживание, в
котором производится негативная оценка состояния
какого-либо органа или участка в организме. По своему
физиологическому содержанию боль вызывается разрушением
органических тканей, главным образом, нервных клеток.
Метафорически термин «боль» распространяется на
большой класс отрицательных переживаний, откуда
возникло выражение «душевная боль» или «боль сердца». Этот
более широкий класс отрицательных переживаний на-
298 Тема 12. Высшие жизненные ценности

зывается также «неудовольствиями» или «страданиями».
Различие между двумя последними терминами
определяется степенью интенсивности обозначаемых ими
переживаний. К неудовольствиям относят более слабые
отрицательные ощущения: усталость, раздраженность,
скука и т.п., — к страданиям — более сильные, такие, как
тоска, обида и др. Между удовольствием и
неудовольствием, радостью и страданием располагаются душевные
состояния, не имеющие ни положительной, ни
отрицательной окраски. Они характеризуются эмоциональным
безразличием или отсутствием эмоций.
В истории этики были попытки представить это
промежуточное состояние между удовольствием и
неудовольствием как наилучшее для человека, т.е. как совпадающее
со счастьем. Собирательным названием для подобных
попыток является квиетизм (от лат. «quies» — «покой»,
«спокойствие»). Самыми известными вариантами квие-
тистской позиции выступают буддизм, стоицизм и
скептицизм. Согласно такому подходу, все душевные
переживания, как удовольствия, так и страдания, имеют
негативное значение для человеческой жизни, хотя, может быть,
в разной степени. Переживая, душа человека пребывает
не в активном, а пассивном состоянии: она не действует,
а страдает. Русское слово «страдать», как уже
отмечалось, имеет два значения: «чувствовать боль» и
«испытывать внешнее воздействие». Во втором, более широком
значении испытывать наслаждение, например, от
чужого прикосновения — это тоже страдать, ибо
соответствующее наслаждению душевное движение вызывается
внешним воздействием. На основании этого тождества
сторонники квиетизма отвергают ценность для
человека как страдания, так и удовольствия, а Спиноза считал
не вполне соответствующим человеческому достоинству
даже удивление. Счастья либо вообще не существует,
либо оно заключается в абсолютном душевном покое,
невозмутимости и неподвластности переживаниям.
Душевный покой, разумеется, для человека очень важен. Но
это не значит, что вся жизнедеятельность должна быть
направлена на обретение и сохранение покоя. Если так, то
самым целесообразным будет вообще ничем не занимать-
Тема 12. Высшие жизненные ценности
299

ся, ни. к чему не привязываться сердцем. Превращение
покоя в цель противоречит самой идее активности,
положенной в основу отрицательного отношения к удовольствиям
и страданиям. Покой хорош как перерыв в
деятельности, пауза, необходимая для того, чтобы собраться с
силами. Абсолютный покой равнозначен смерти. Не
испытывая никаких удовольствий и страданий, человек
прекратит не только действовать, но и мыслить, поскольку мысль
возникает не сама по себе, но как средство возвыситься
над переживаниями, приостановить их непосредственное
воздействие на поведение.
Квиетистская жизненная позиция не достаточна потому, что
сущность человека не только в независимости от мира,
но и в связи с ним, а удержаться от падения можно
только двигаясь вверх. Нельзя избегать удовольствий только
на том основании, что они ведут к страданиям. Страдание
само по себе не есть абсолютное зло. Конструктивная роль
боли и страданий в поведении живых существ огромна.
Через эти сигналы жизнь сохраняет самое себя: она
сдерживает организм от активности, которая имеет
разрушительные для него последствия, и побуждает к выходу из
состояний, имеющих такое же значение. В менее
интенсивных отрицательных переживаниях отражается
недостаток вещества, энергии или информации в организме;
в более интенсивных чувствах боли и страдания —
появление чужеродного состава, оказывающего
разрушительное воздействие. Страдание — это предчувствие
смерти, отдаляющее от нее.
Конструктивное воздействие негативных переживаний на
поведение людей касается и их нравственного поведения,
поскольку отношение к самому себе составляет
значительную часть всего содержания нравственности.
Испытывая боль или боясь усилить ее, люди ведут себя иначе,
нежели тогда, когда они наслаждаются жизнью или не
испытывают ничего. Но самое прямое влияние на
моральное поведение человека оказывает сострадание —
способность испытывать боль только от того, что ее
испытывает другое живое существо. По А. Шопенгауэру, это
чувство составляет единственную основу
нравственности. Не будем в данном случае спорить с ним, хотя, конеч-
300 Тема 12. Высшие жизненные ценности

но, у нравственности есть и другие, в том числе
положительные основания. Безусловно согласиться с ним можно
в том, что люди, начисто лишенные сострадания, не могут
быть, мягко говоря, нравственно полноценными
существами, а если говорить прямо, являются монстрами.
Для животных, даже самых высокоразвитых, негативным
поведенческим стимулом служат только боль и
страдания. Смерть не дана им как непосредственное
психическое содержание. Это значит, что осознание смерти не
оказывает конструктивного воздействия на их
поведение. Животные не могут изменить формы собственной
жизнедеятельности, руководствуясь сознанием, что они
когда-либо умрут. Только у людей, благодаря культуре
и освоению времени, появляется сознание смерти как
неизбежного события и мысль о необходимости
соотносить собственный нрав, свой образ мыслей и действий
с этим событием. Латинский афоризм «Memento mori»
(«Помни о смерти») предостерегает от бессмысленной
траты ускользающих мгновений жизни. По
длительности своего воздействия на нравственное отношение
личности к самой себе сознание собственной смертности
не может сравниться ни с какой другой разновидностью
боли и страдания. Неизбежность утраты побуждает
ценить каждое мгновение жизни, а в соединении с заботой
о самосохранении она создает чисто нравственную
потребность утверждаться в других людях и вещах,
нужных для людей. Из факта неизбежной смерти разум
делает два противоположных практических вывода: «После
меня хоть потоп» и «Надо продлить свое бытие и после
смерти». Духовной сущности человека вполне отвечает
только второй из этих выводов. Следуя зову своего духа,
человек задолго до ухода из этого мира заботится о том,
чтобы оставить след в нем. Оставлять след, значит,
сопротивляться забвению. «Кто умер, но не забыт, тот
бессмертен» (Дао дэ цзин, 33). Оборотной стороной
сознания смертности выступает осознание собственной жизни
как непреходящей ценности, как некоего целого, которое
может быть устремлено к совершенству. Здесь мы
выходим к последнему вопросу темы — к вопросу о смысле
жизни.
Тема 12. Высшие жизненные ценности
301

Смысл и абсурдность жизни
Проблема смысла жизни встает в связи с осознанием
собственной ограниченности и конечности. Неизбежность
смерти придает земной жизни необратимый и
неповторимый характер. Если бы люди могли бесконечно кочевать
из мира в мир, меняя свои тела и судьбы, проблема
смысла жизни не имела бы для них особой остроты. Но
убеждение, что жизнь на земле предоставлена только
однажды, заставляет относиться к ней со всей серьезностью.
У любого живого существа действует инстинкт
самосохранения. Но как всякий инстинкт он проявляется
ситуативно: в тех обстоятельствах, где возникает реальная или
воображаемая опасность для жизни. Осознание смертности
оказывает принципиально иное воздействие на
поведение. Оно побуждает соединить разрозненные
фрагменты жизни в более или менее согласованное целое. Вопрос
о том, что должно быть фокусом или центром, вокруг
которого целенаправленно группируются отдельные
жизненные эпизоды, и выливается, в конечном счете, в
проблему смысла жизни.
Определенное решение этой проблемы появляется
одновременно с возникновением религии, так как именно
религия выступает той формой культуры, в которой
ставится вопрос об интеграции ценностей. Но как особое
понятие «смысл жизни» вводится только европейской этикой
Нового времени под существенным влиянием
христианства. Противоположным понятием, обеспечивающим
большую определенность и конкретность исходного,
является «абсурд» (от лат. «absurdus» — «нелепый»,
«несообразный»). Конкретная единичная жизнь
понимается как уникальное сочетание осмысленности и абсурда.
Возникшая в рамках религиозной этики проблема смысла
жизни сохраняет свое значение и в этике нерелигиозной,
даже атеистической, поскольку вопрос о систематизации
человеческой жизни не связан напрямую с вопросом о
наличии или отсутствии сверхчеловеческого существа.
Различные подходы к вопросу о смысле жизни делятся на
две группы: имманентные и трансцендентные,
посюсторонние и потусторонние. С точки зрения имманентных
концепций, смысл жизни заключен внутри нее, т.е. жизнь
302 Тема 12. Высшие жизненные ценности

может быть ценной сама по себе, если она отвечает
определенным условиям. Для трансцендентных концепций
смысл человеческой жизни располагается за ее
пределами, как правило, в каком-либо сверхчеловеческом
состоянии, для коего наша земная жизнь является только
приготовлением.
У каждого из этих подходов есть свои достоинства и
недостатки, поэтому сделать правильный выбор между ними
трудно. Имманентный подход отличается приземленно-
стью и не дает человеку полного примирения с фактом
смерти. Трансцендентный подход такую возможность
дает, объясняя смерть точкой перехода в иное, возможно,
более совершенное состояние, но он всегда остается
гипотетическим, потому что переход в другое состояние
не дан человеку в его опыте: что будет после смерти
никому достоверно неизвестно.
Общим для противоположных подходов является различение
суеты и вечности. Суетными, т.е. пустыми и напрасными,
представляются действия человека, направленные на
достижение того, что ему не нужно или недостижимо в
принципе, а также на сохранение того, что обречено погибнуть.
С вечностью сопряжены те поступки, значение которых
непреходяще, т.е. не подвержено разрушительному влиянию
времени. Идеи о вечности и суете связаны с творчеством
и производны от представлений о более и менее прочных
сооружениях. Внутренняя логика творчества побуждает
стремиться к максимально возможной прочности и
порождает веру, что существует абсолютная прочность — то, что
принадлежит вечности, а не времени. В земном
существовании человеку не нужна абсолютная прочность: ему
потребна лишь такая, которая соразмерна силе
разрушительных воздействий. Они ведь тоже не всемогущи. В своей
жизни человек не может создать ничего абсолютно
прочного, но в его силах обеспечить такую прочность которой
хватит для преодоления напора неблагоприятной судьбы.
Но если существуют объекты абсолютной прочности, то
отсюда не следует необходимость ради их обеспечения
пренебрегать всем тем, прочность чего только
относительна. Если существует абсолютная, высшая ценность, отнюдь
не значит, что нужно отбросить остальные, относительные
Тема 12. Высшие жизненные ценности

жизненные ценности. Так уж ли желанна и необходима
человеку прочность? Не вернее ли для него больше
заботиться о хрупком, могущем ускользнуть в любой момент
и больше не вернуться вновь. Смысл жизни человека
заключается в предпочтении действий, которые
соответствуют его сущности. Но сущность человека антиномична,
соткана из противоречащих друг другу побуждений и
качеств. Следовательно, обретение жизненного смысла
происходит через постоянное разрешение этих
противоречий, через своеобразную диалектику
трансцендентного и имманентного, вечного и
преходящего, прочного и ускользающего. Попытки связать смысл
жизни только с одной стороной этих
противоположностей, неизбежно ведут к утрате смысла.
В человеке бытие поднимается на уровень духа,
обретает способность гармонически сочетать стремления к
индивидуальному совершенству и содружеству с другими
людьми. Каждая человеческая жизнь — уникальное
сочетание возможностей. Максимально осуществить их,
сохранить осуществленное и передать для дальнейшего
развития будущим поколениям — в этом и заключается смысл
жизни. Наполнить жизнь смыслом — значит вкладывать
все свои духовные способности в каждую ситуацию,
постоянно делать суетное вечным, находить в
относительных ценностях абсолютное содержание.
Крайними и потому ошибочными способами решения
проблемы смысла жизни являются индифферентизм и
фанатизм. Индифферентизм — это мировоззренческая
позиция, которая утверждает суетность всех человеческих
побуждений и действий. Применительно к земной жизни
такая позиция выражена в ветхозаветной книге
Экклезиаста: «И понял я, что все суета и томление духа». Но это
лишь частичный индифферентизм, поскольку он не
распространяется на потусторонний («надлунный») мир и
трансцендентные ценности. Выражением тотального
безразличия является позиция людей, для которых вообще
нет ничего святого и ценного. Они движутся в жизненном
потоке, ничему всерьез не радуясь, не испытывая
глубокой печали, ни к чему не привязываясь сердцем, без веры,
надежды и любви.
304 Тема 12. Высшие жизненные ценности

Противоположная мировоззренческая позиция —
фанатизм (лат. «fanaticus» от «fanum» — «святилище»,
«святыня») — представляет собой решительный отказ от
всего, что имеет только относительную ценность, ради
ценности абсолютной. Человек с такой позицией способен
принести в жертву тому, что он считает сверхценностью,
все, включая свою собственную, но чаще чужую жизнь.
Характерной особенностью фанатика является
исключительная узость сознания.
Писатель Бруно Ясенский когда-то выступил со страстным
обвинением в адрес индифферентизма: «Не бойся
врагов — в крайнем случае они могут убить тебя. Не бойся
друзей: они в крайнем случае предадут тебя. Бойся
равнодушных: они не убивают и не предают, но только с их
молчаливого согласия творятся на земле убийства и
предательства». Все это верно, но не следует забывать, что
фанатическая позиция ничуть не лучше безразличия,
ибо она не просто позволяет существовать
предательству и убийству, но во все века обильно питает их.
Не следует обольщаться, что фанатизм остался в прошлом
вместе со Средневековьем. Сегодняшний международный
терроризм, прокладывающий себе дорогу в никуда
убийством сотен и тысяч невинных жертв — это реальность,
на которую не закроешь глаз. Та чудовищная смесь
жажды убийства и готовности к самоубийству, которую являет
собой фанатическое извращение религиозного и
национального чувства, особенно опасна тем, что дает какую-то
видимость нравственного оправдания разрушительных
действий. В глазах сподвижников и собственных глазах
террористы выглядят как самоотверженные борцы за
веру, справедливость и народ. Скрытым от многих
остается то обстоятельство, что никакая цель, даже абсолютно
совершенная, безупречная, не может оправдать
умышленного убийства невинных людей ни с нравственной,
ни с религиозной точки зрения. Никакой Бог, если он
воплощает в себе добро и правду, не может не только
одобрить, но даже и простить подобного злодеяния.
Глубоко заблуждаются те, кто считает фанатизм
проявлением чрезвычайно сильной веры. Еще в первой
половине XX в. обнаружилось, что фанатическая позиция — это
Тема 12. Высшие жизненные ценности
305

«сверхкомпенсированное сомнение». Фанатиками
становятся люди, не сделавшие окончательного выбора между
добром и злом: те, кто ставит себя на службу Богу, не
разорвав связи с дьяволом. Вот эта двойственность
положения, колебание между верой и неверием побуждает их
искать прибежища в ненависти к тем, кого они считают
своими врагами. Фанатизм — не просто вера без любви,
о которой говорил апостол Павел, но вера, слившаяся с
ненавистью. Если индифферентизм можно сравнить с
поклонением абсурду, то фанатизм — это безумие,
возведенное в жизненный принцип.
Осмысленной является жизнь, свободная от крайностей
безразличия и фанатизма. Жить со смыслом значит
относиться к жизни активно и творчески, сохранять и наращивать
силу духа, использовать каждый вызов судьбы для
возвышения себя через улучшение жизни других людей.
ЛИТЕРАТУРА:
Дубко Е.Л., Титов В.А. Идеал, справедливость, счастье. М.: Изд-во
МГУ, 1989, с. 56-142.
Изард К.Э. Психология эмоций. СПб.: Питер, 2000, с. 146-188,
196-238.
Камю А. Миф о Сизифе. Эссе об абсурде. М.: Политиздат, 1990,
с. 24-92.
Льюис К.С. Страдание//Любовь. Страдание. Надежда: Притчи.
Трактаты. М.: Республика, 1992, с. 157-179.
Татаркевич В. О счастье и совершенстве человека. М.: Прогресс,
1981.
Трубецкой Е. Смысл жизни. Ростов/Д.: Феникс, 1998.

Тема 13.
НРАВСТВЕННОЕ ЗНАЧЕНИЕ
ЛЮБВИ
Самой притягательной нравственной силой на
протяжении всей истории была любовь. Могущество этой силы,
которая с большим правом, чем любая другая,
считается божественной, заключается не только в том, что она
прочными узами привязывает одного человека к
другому, но и в том, что она радикально преображает его,
побуждает всеми силами души устремляться к
совершенству. В любви нравственность выходит за свои
собственные пределы: возвращается к истокам жизни и
возносится к сверхчеловеческому идеалу красоты. Исходные
противоположности в ней приходят к состоянию единства
и гармонии.
Пол и нравственность
В любой культуре широко представлена
противоположность мужского и женского полов. Половая
дифференциация специфична для развитой жизни. Существо, которое
для собственного воспроизводства нуждается в другом
существе, не может быть самодостаточным,
следовательно, оно с самого начала нацелено на связь с
противоположным ему существом. Интерес к другому полу
коренится в изначальной дифференциации телесного
устройства, способностей и качеств. Взаимное тяготение полов,
которое иногда приобретает силу бешеной страсти,
обусловлено потребностью восполнить собственную
недостаточность теми качествами, какими располагает другое
существо. Притягивают друг друга противоположности,
которые могут взаимно дополниться и составить
органическое единство.
Тема 13. Нравственное значение любви
307

Структурная и функциональная дифференциация полов
на уровне духовного бытия проявляется в различии
нравов. Архаический опыт осмысления этих различий не был
свободен от тенденциозности, от «андроцентризма» —
приписывания мужчине более высокой нравственной
ценности. Гесиодовский миф о Пандоре с ее сосудом, где
спрятаны все виды зла и бедствий, отличается заведомой
односторонностью и предвзятостью, так же, как уже
упомянутые нами в начале поэтические упражнения Семо-
нида Аморгосского по поводу женских характеров.
Смутное осознание этой односторонности сквозит в цикле
мифов об амазонках — племени женщин-воительниц,
которые практически не уступали мужчинам ни в
боевом искусстве, ни в жестокости, ни в умении твердо
править государством.
В античной этике мужество, о чем говорит само слово,
считалось исключительно мужской добродетелью. То же, хотя,
может быть, и не в столь выраженной форме, относилось
и к таким добродетелям, как мудрость и справедливость.
Вопрос об их наличии у женщин просто не
обсуждался. Добродетель считалась качеством, необходимым для
полисной жизни, а женщина была совершенно
отстранена от таковой. Поэтому на ее долю оставались
скромность, заботливость и трудолюбие пчелы. Только Плутарх
(I—II вв. н.э.) сделал признание, что у мужчин и женщин
может быть одна и та же добродетель, а имя «мужество»,
стало быть, присвоено ей не по праву.
Тенденция к выравниванию нравственного достоинства
мужчин и женщин была усилена в христианстве,
которое сделало особый акцент на ценностях любви,
сострадания и милосердия. В отношении этих чувств женщина
не уступает мужчине, а порою и превосходит его.
Первые века христианства, когда оно развивалось во
враждебном окружении языческого государства, явили
пример святых великомучениц, непоколебимо стойких в
гонениях и страданиях за веру.
Особенно бурные дискуссии о нравственных достоинствах
полов развернулись в Новое и Новейшее время вместе
с процессом эмансипации, под коим имелось в виду
установление политического и социального равноправия
308 Тема 13. Нравственное значение любви

мужчин и женщин. Активное включение женщин в
общественную жизнь развеяло множество предрассудков
об интеллектуальном и моральном превосходстве
мужчин, расчистив почву для новых. Скандальную
известность приобрела книга юного австрийского философа
Otto Вайнингера «Пол и характер» (1903). Основной идеей
этой книги является отождествление
противоположности мужского и женского полов с антитезой духа и плоти.
Мужчина является существом по преимуществу духовным,
а в женщине безраздельно господствует телесное начало.
Поскольку дух служит бытийным основанием
нравственности, мужчина является подлинным творцом
нравственных ценностей, тогда как женщина, в лучшем случае,
способна только воспринимать их от него. По своей природе
женщина лишена самостоятельности и внутренней
устойчивости, которые необходимы для морали. «Прекрасный
пол» даже не обладает характером как устойчивым
ансамблем положительных и отрицательных качеств. «Нет
такого женского качества, которое не могло бы с течением
времени под действием мужской воли измениться, отойти
на задний план или совсем исчезнуть»54. Все
поведенческое разнообразие женщин укладывается, с точки зрения
Вайнингера, в диапазоне между двумя полярными
типами: «матери», все чувства которой сосредоточены на
рождении и воспитании детей, и «проститутки», внутренняя
жизнь которой исчерпывается сексом.
К подобным теориям можно относиться только как к
ребяческой шалости или философскому курьезу. С такой же
степенью основательности можно было бы утверждать,
например, что все поведенческое многообразие мужчин
заключено между полюсами «господина» и «раба» или
«α-самца» и «ω-самца». В наши дни активистки
«феминизма» преуспели в остроумных (но не более чем
остроумных) доказательствах нравственных преимуществ
собственного пола. Пол и нравственность связаны друг с
другом намного сложнее, чем это представлялось не только
скороспелому «женоненавистнику» 0. Вайнингеру и
нынешним «мужененавистницам», но и многим вполне
серьезным философам Нового и Новейшего времени.
54 Вайнингер 0. Пол и характер. Р/Д.: Феникс, 1998, с. 305.
Тема 13. Нравственное значение любви
309

В XX в. эта проблема стала предметом изучения так
называемой «гендерной психологии» (Ш.М. Берн, К. Гиллиген,
К. До, Р.К. Унгер и др.). Понятие тендера предназначено
для того, чтобы отделить те половые особенности,
которые создаются и поддерживаются культурой общества,
от обусловленных биологической организацией.
Совокупность первых называется гендером, вторых — полом.
Разное строение гениталий, например, образует пол,
различия в одежде относится к тендеру. Самые
существенные различия мужских и женских нравов определяются
различием ролей в общественной жизни. В подавляющем
большинстве культур мужчины исполняют
инструментальную роль, а женщины — экспрессивную.
Представители «сильного пола» в большей степени обеспечивают
техническую и экономическую сторону жизни, являются
«добытчиками» и «кормильцами»; а «слабый пол»
обладает преимуществами в поддержке групповой
солидарности и эмоционального тепла.
Вопрос о том, кто нравственнее, мужчина или женщина,
не имеет смысла. Нравственность призвана регулировать
все сферы человеческой жизнедеятельности и поэтому
располагает набором различных и даже
противоположных по характеру средств. Инструментальная роль мужчин
способствует формированию у них добродетелей
воинственно-делового плана (предприимчивости, напористости,
решительности, твердости) и, соответственно, для них
более характерна склонность к ранговому порядку и тем
формам зла, которые ближе к агрессивности,
враждебности. Экспрессивная роль женщин благоприятствует
добродетелям общения (чувствительности, отзывчивости,
тактичности, внимательности); они более расположены к
равенству и предпочитают пассивные формы зла. Большая
готовность мужчины к насилию уравновешивается
большей склонностью женщины к обману. Но в целом нет
такого мужского порока, который не мог бы развиться в
сильнейшей степени у какой-либо из женщин, и наоборот,
женская слабость порою достигает максимального
выражения как раз у мужчины. То же относится и к
добродетелям. Обратимость социальных ролей выступает причиной
перехода нравственных качеств от одного пола к другому.
310 Тема 13. Нравственное значение любви

Если говорить о перспективах, то нельзя не упомянуть о
негативных сторонах эмансипации. Важнейшей из них
является стирание различий между женскими и мужскими
ролями, а как следствие — между нравами. Вникнув в
сложную проблему справедливости, мы убедились, что между
различиями и дискриминацией нельзя ставить знак
равенства. К тем, кто имеет разную природу, нельзя относиться
одинаково. Искусственное стирание различий совпадает
с регрессом, ибо движение вперед — это достижение все
большего единства в многообразии. Равенство
социальных и политических возможностей, которое
соответствует требованиям справедливости, не должно перерастать
в одинаковость поведения, внешнего облика и духовного
склада. Трудно без некоторого внутреннего содрогания
представить общество, где нравственно-психологическая
грань между полами снята вообще, где дружба и любовь
сделались неразличимыми; где «менее прекрасный пол»
присваивает себе все функции более прекрасного, а
последний заполняет высвободившееся время
насильственными преступлениями.
Сущность любви
Самым глубоким и эмоционально насыщенным
отношением между полами является любовь — одна из
важнейших жизненных ценностей. Парадокс любви
заключается в том, что это одновременно самое распространенное,
практически всем известное чувство и вместе с тем,
самое загадочное, таинственное, не поддающееся
разумному объяснению. С одной стороны, признаками любви
выступают достаточно простые и понятные чувства. Любить
кого-то — значит:
— выделять его из массы всех остальных людей, быть
убежденным в том, что он (или она) является самым лучшим;
— радоваться близости к нему, т.е. находить удовольствия
в тех мгновениях, когда он находится рядом, сожалеть,
когда он уходит, и с нетерпением ждать новой встречи;
— оживляться при упоминаниях или воспоминаниях о нем,
а также о людях, событиях и вещах, как-то с ним
связанных;
Тема 13. Нравственное значение любви
311

— испытывать страдание в тех случаях, когда его интерес
переключается на кого-то или даже на что-то другое;
— радоваться от его радости и печалиться, когда он
печален и т.д.
Загадочность любви выражается, прежде всего, вопросами:
«Почему именно он (или она)?» и «Что в нем (или в ней)
такого?». Почему из великого множества людей
противоположного пола любовь выбирает только этого
конкретного человека и привязывает все чувства и помыслы
к нему, когда, как скоро выясняется, есть на свете и более
совершенные люди?
Пожалуй, никакое другое из человеческих чувств, включая
такие важные, как справедливость и совесть, не породило
столько разнообразных попыток объяснения, как любовь.
В языческой древности возникновение любовной
страсти объясняли божественной или демонической
одержимостью: Афродита или Эрос у греков, Кама у индусов
разжигают огонь любви в сердце человека, не считаясь
с его желаниями и волей, в основном как наказание за
непочтительность. Такая любовь-мания равносильна
тяжелой болезни или порче, с трудом и далеко не всегда
поддающейся исцелению. Греческий философ Эмпедокл
положил начало толкованию любви как могущественной
космической силы, которая побуждает все живое
устремляться к подобному себе и пребывать в связи. Аристофан
в платоновском «Пире», подчеркивая сугубую
избирательность любовного чувства, объясняет ее мифом о «му-
же-женщинах» — двойных существах, которых боги в
наказание за их дерзость разрезали пополам и
разбросали по земле. Стремление такого «обрезка» соединиться
со «своей половиной» и есть любовь. Сам Платон
понимал любовь как страстное стремление души к своей зане-
бесной родине, к божественной Красоте, отсвет которой
отразился в любимом человеке. Отсюда произошло
понятие «платонической любви» как возвышенной
привязанности, свободной от телесного влечения. Христианская
«философия любви» истолковала это чувство как
божественное отношение к человеку. Псевдо-Дионисий Арео-
пагит, заложивший основы православного учения о
нравственности, определил любовь как способность жить чув-
312 Тема 13. Нравственное значение любви

ствами и помыслами другого существа: «Истинно
любящий живет не собственной жизнью, а жизнью
возлюбленного». В западном христианстве аналогичное понимание
развивал мистик Майстер Экхарт: «Природа любви
такова, что она превращает человека в тот объект, который
он любит».
Из множества близких к нам по времени наибольший
интерес представляют теории любви А. Шопенгауэра, B.C.
Соловьева и Э. Фромма. Шопенгауэр сделал ряд важных
догадок о связи половой любви с продолжением рода.
Он акцентировал внимание на том, что преобладающим
критерием индивидуального выбора любовного объекта
является облик будущего ребенка. Выбор производится
бессознательно, но целенаправленно: мужчина
влюбляется не в самую красивую женщину, а в ту, которая может
родить от него наиболее совершенного ребенка. Вообще
красивым в существе противоположного пола индивиду
кажется то, что является органическим дополнением его
собственных качеств. Самая страстная любовь, по
Шопенгауэру, вспыхивает между теми лицами, которые более
всего уравновешивают друг друга в плане характера,
интеллекта и телесных свойств. Выбор возлюбленных
осуществляется в собственном смысле не самими
субъектами, но «гением рода человеческого», который руководит
их поступками.
B.C. Соловьев возражал Шопенгауэру, что смысл любви
заключен не в размножении, а в «восстановлении целости
человеческого существа». Сила любовной страсти, по его
наблюдению, никак не связана с качеством потомства:
от сильной любви великое потомство рождается очень
редко55. Шопенгауэр явно недооценивал значение любви
для самих влюбленных. Считая врожденный
человеческий характер неизменным, он игнорировал то, что
любовь преображает людей. Соловьев подчеркивает
огромную нравственную силу любви — ее способность
искоренять человеческий эгоизм. Любящий начинает жить
не только в себе, но и в другом, следовательно, то, что
значимо для другого, приобретает значимость для него лич-
55 См.: Соловьев B.C. Смысл любви // Соч. в 2 томах. Τ 2. M.: Мысль,
1989, с. 498.
Тема 13. Нравственное значение любви
313

но, причем более высокую, нежели другие его
интересы. Любовь разрушает барьеры, отделяющие людей друг
от друга, и таким образом способствует восстановлению
целостного образа Божия в человеке.
Психоаналитик Э. Фромм истолковал любовь как
творческое, жизнеутверждающее отношение человека к
человеку. «Искусство любить», по его мнению, включает в себя
четыре основных компонента: заботу о любимом
человеке — восприятие его нужд как своих собственных;
ответственность за него; уважение к нему; знание о нем56.
Таким образом, в любви одного человека к другому
концентрированно выражается практически вся его
нравственность и культура в целом.
Ни в каком ином отношении личность не раскрывается столь
полно, как в любви, хотя всеми сознательными и
бессознательными силами она пытается подать себя в более
совершенном, приукрашенном виде. В глубине любовного
чувства лежит тайна, так как таинственна сама способность
творчества и свобода.
Отчасти таинственность любви вызвана совмещением
иллюзии и реальности, воображения и восприятия.
Подлинная любовь неотделима от поэзии, точнее, от искусства
вообще. Всякий влюбленный человек становится поэтом,
даже если до этого и после этого он являет собой самое
прозаическое существо. Обыкновеннейших людей, когда
они влюбляются, тянет писать стихи. И, наоборот, для
настоящих поэтов любовь является самой главной темой,
«темой тем». Едва ли это случайно. Есть нечто такое, что
объединяет любовь и творчество, позволяет им
находиться в одном классе непривативных жизненных ценностей.
Общим для любви и искусства является переживание
красоты, которое не менее таинственно. Красота — это
чувственная форма совершенства. Природными прототипами
красоты бывают цветение растений, пение птиц и
изменяющаяся окраска животных в брачный период. Только
такая красота может считаться первичной, потому что
она целенаправленна: в ней звучит призыв соединиться
и стать лучше. Все остальное: и краски рассвета, и сияю-
56 См.: Фромм Э. Искусство любить // Душа человека. М.: Республика,
1992, с. 124-125.
314 Тема 13. Нравственное значение любви

щие вершины гор, и чудо северного сияния, — красиво
только метафорически, только для человека, как намек
на возможность совершенных жизненных состояний,
своеобразных «праздников жизни».
Сущность художественной и любовной иллюзии
заключена в способности соединять наличный материал таким
образом, что из самых обыкновенных, ничем не
примечательных элементов складывается целое, заключающее
в себе совершенство. В любви и поэзии действует эффект
калейдоскопа. Какое разочарование постигает малыша,
который для того, чтобы разобраться, откуда возникает
красота, разбивает игрушечный калейдоскоп и находит
кучку невзрачных камешков. Но оказывается, что их
можно осветить так, что взору открываются дивные,
постоянно меняющиеся узоры. То же происходит и с
обычными словами в поэзии, как поведала Анна Ахматова:
Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда...
Если в игрушечном калейдоскопе камешки складываются
в узоры на основе особенностей восприятия, то в
«калейдоскопе любви» ту же работу выполняет воображение
как бессознательная психическая способность.
Влюбленный находит в том, кого он любит, совершенство, тогда
как для других в нем видится только горстка обычных
камешков-качеств. Любящее воображение соединяет эти
качества так, что они составляют прекрасный и
волнующий образ. Красота сверкает красками,
заимствованными из глубин души влюбленного. Она подает ему надежду
на то, что способности, скрытые в нем самом, проявятся
и получат завершение. Первостепенную важность в
генезисе любви имеет то обстоятельство, что данное
чувство возникает между представителями противоположных
полов. Тождественные по своему органическому и
нравственному складу существа никогда не смогут полюбить
друг друга. Они друг другу не нужны, поскольку все, чем
располагает один, имеется и у другого.
Совершенствование предполагает расширение разнообразия, а две
тождественные системы, соединившись вместе, расширить
разнообразие не могут.
Тема 13. Нравственное значение любви
315

Для любви важны не различия и противоположности
сами по себе, но возможность гармонизировать их,
т.е. найти в одном органическое продолжение и
дополнение другого. Когда юноша и девушка влюбляются
друг в друга, происходит встреча двух сознаний и миров,
каждый из которых открывает в другом свою
противоположность и возможность взаимного сближения
противоположностей. Более того, именно в другом и
благодаря другому каждый их них открывает смысл своих
собственных качеств. Такая встреча является центральным
событием в любви. Внутренние миры соприкасаются друг
с другом, когда вдруг между ними снимаются границы,
и они на какое-то мгновение становятся одним миром
с общими мыслями и чувствами. Ради этой встречи стоит
идти на риск сделать пространство и время источниками
страданий. Дальнейшее развитие любви — это
своеобразная игра, в которой происходит гармонизация нравов,
последовательность испытаний и уступок, побед и
компромиссов. Когда из диалога двух сознаний не
рождается больше ничего нового, тогда пропадает интерес к этой
игре, и любовь угасает. Любовь — это поэма, которую
создают вместе два человека. Поэма превращается в
трагедию или фарс, когда один из партнеров отказывается
от сотрудничества, теряя к нему интерес.
С глубокой древности известна внутренняя
противоречивость любви, из-за которой она граничит с ненавистью
и сравнительно легко переходит в нее. Это противоречие
выражается в диалектике свободы и несвободы,
господства и подчинения. Любовь связывает двух людей настолько
тесно, что малейшее движение одного из них вызывает
отклик в душе другого: отзывается радостью или
страданием. Она не совместима с безразличием. Две
противоположные стороны любви образуют, как это было
отмечено еще Августином, вожделение и благожелательность.
Первое проявляется в стремлении сблизиться с желанным
объектом и овладеть им. Если объект любви представить
в виде некоего центра, вокруг которого вращаются мысли
и чувства влюбленного, то можно утверждать, что всякое
центростремительное движение вызывает радость, а
центробежное — страдание. Приблизиться и удержать — тако-
316 Тема 13. Нравственное значение любви

вы преобладающие намерения того, кто испытывает
вожделение. Всякое сокращение дистанции воспринимается
в этом случае как осуществление ценности. Любовь как
вожделение мало чем отличается от обычного
стремления к господству. Она обычно совершенно исчезает, как
только реализована цель: произошло сближение, и объект
не обнаруживает ни малейшей готовности выйти из-под
контроля. Чтобы восстановить вожделение, нужны
игровые действия, обозначающие «убегание».
Противоположная сторона любви — благожелательность —
связана с тем, что радость влюбленному доставляют не
столько его собственные действия, сколько переживания
и активность того, кого он любит. Глубинную основу
благожелательности составляет способность сопереживания.
Радость, испытываемая другим, любимым существом,
вызывает собственную радость, тогда как чужие страдания
заставляют страдать его самого. Рост такой способности
является естественным следствием сближения: чем
короче-дистанция, тем сильнее связь переживаний. Но само
сближение происходит в этом случае на иной почве:
любящий не подчиняет себе объект любви, а подчиняется
ему; ставит свой настрой в зависимость от его настроя.
Благожелательность выступает органическим
дополнением вожделения, если объектом его является существо,
способное радоваться и страдать, а вожделеющий субъект не
лишен способности сопереживания. Разрыв между этими
двумя сторонами любви происходит тогда, когда
вожделение приобретает деструктивный характер, когда на
передний план выходит стремление субъекта подчинить
объект своей воле любой ценой, даже путем его
разрушения. Любовь превращается в ненависть вследствие того,
что благожелательность и вытекающая из нее готовность
подчиняться и помогать не находят адекватной ответной
реакции. Взаимное вожделение может сохраняться еще
некоторое время и даже «подогреваться» периодически
вспыхивающими и затухающими конфликтами, но более
хрупкая благожелательность исчезает бесследно, и
трещина, образовавшаяся между двумя любящими
сердцами, под давлением этих конфликтов все больше и
больше расширяется.
Тема 13. Нравственное значение любви
317

Нравственную сущность любви нельзя понять без
уяснения причин, по которым так тяжело, глубоко и остро
переживается ее неизменная теневая спутница — измена.
Почему так страдает человек от такого, казалось бы,
незначительного обстоятельства, как сближение
любимого им существа с другим? Боль вызывается разрушением
чего-то жизненно важного. Что разрушается фактом
измены, интимной близости любимого человека с другим?
Ответ на эти вопросы заключается в том, что любовь —
это не просто положительная связь между двумя
субъектами, но связь исключительная, не допускающая
возможности замены одного человека другим. В половой
любви нравственность достигает максимума своей
избирательности. Она ориентирует субъекта не на связь
с человеком вообще, а на связь только с данным
конкретным лицом и никаким другим. Испытывая любовь другого
человека к себе, субъект осознает собственную
уникальность. Таким образом, измена представляет собой
самоотрицание любви и поэтому воспринимается как симптом
ее умирания.
Поскольку своей максимальной силы любовь достигает в
отношениях между двумя людьми противоположного пола,
она, очевидно, связана с половым влечением, но едва ли
только с ним одним. Половое влечение является
моментом более фундаментального жизненного отношения,
частью которого выступает половая дифференциация
вообще. Гамма любовных чувств надстраивается не над
половым влечением, которое греки назвали словом «эрос»,
а над всей репродуктивной деятельностью, включая
заботу о потомстве, может быть, даже и над
творческой деятельностью вообще. В истории культуры
любовь начинает развиваться с завершающей стадии этой
деятельности, а не с ее предваряющих этапов. Сначала
она проявляется по отношению к ребенку и только потом
распространяется на брачного или полового партнера.
Тайна любви долго не поддавалась разгадке именно
потому, что все внимание было сосредоточено на
отношении между влюбленными, тогда как суть дела
сосредоточена в том, кого пока еще нет — в грядущем
потомстве. Женщина любит в мужчине отца своих будущих
318 Тема 13. Нравственное значение любви

детей, а он, соответственно, мать, хотя, может быть, и не
в столь значительной степени. Как мы помним,
ограничение инцеста начинается у высших животных с
негативной реакции самок. Склонность к убеганию и
сопротивлению, присущая от природы женскому полу, есть самая
элементарная форма избирательности, нацеленная, в
конечном счете, на качество будущего потомства. Именно
из нее в ходе культурного развития постепенно
вырастает чувство любви. Любовь к конкретному предста-
вителю противоположного пола является синтезом
диффузного полового влечения и стремления к
совершенству. В результате подобного синтеза половое
влечение становится избирательным. Стремление к
совершенству проявляется в форме сексуальной
привлекательности — в том притяжении, которое испытывает
человек к определенному лицу противоположного пола.
В своей исходной основе привлекательно биологическое
совершенство, воспринимаемое на чувственном уровне
как красота или очарование. Человеческая красота
сначала основана на признаках видового совершенства: на
тех качествах, которые в наибольшей степени отвечают
развитию вида. Как отметил этнограф Б. Малиновский
на примере туземцев Меланезии, универсальными
признаками красоты выступают пышные волосы, здоровые,
крепкие зубы, гладкая кожа. Уродливыми считаются
отвисшая нижняя губа, чересчур длинный и острый нос,
«лопоухость», распространение буйного волосяного
покрова по всему телу и т.д. В чисто функциональном плане
подобные признаки не несут с собою какого-либо
ощутимого вреда ни для индивида, ни для вида, но они
являются слишком заметным отступлением от типичного
образа человека.
Культура, которая на известных этапах и в определенных
срезах придает огромное значение отношению между
полами, предоставляет индивидам множество средств
подчеркивания и повышения их собственной
привлекательности: танцы, пение, одежду и украшения. Роль этих
искусственных средств может быть столь велика, что они
способны нейтрализовать и перевесить значение
исходных биологических преимуществ. На более поздних эта-
Тема 13. Нравственное значение любви
319

пах культурного развития арсенал привлекающих средств
пополняется тем, что римский поэт Овидий назвал «ars
amatoria» — «искусством любви», которое на самом
деле представляет собой искусство соблазна, а именно,
возбуждения любви или полового влечения у другого
человека. Любовь как форма отношений между полами
становится предметом игры, в первую очередь, тех ее видов,
которые основаны на состязании и подражании, умении
вести борьбу и вживаться в различные роли. Победу в этой
игре одерживает тот, кто способен внести в игру
максимальный момент серьезности, подлинной увлеченности,
не потеряв контроля над ситуацией. Но первостепенную
важность здесь имеют не победы и поражения, хотя для
кого-то они оборачиваются подлинной трагедией, а
напряжение сил и мобилизация способностей, которых требует
логика игры. В любовной игре происходит преображение
человека, как правило, в лучшую сторону. То, что
начинается в игре и как игра, постепенно либо сходит «на нет»,
либо переходит в серьезное жизненное отношение.
Таким образом, любовь является культурной надстройкой
над стремлением жизни к самовоспроизводству.
Привязывая индивида к его будущему потомству, она
добивается величайшей концентрации сил и способностей, по
большей части бессознательной, так как, полюбив,
человек всей душою, а не только сознательным намерением,
стремится понравиться другому человеку. Уже в одной
серьезной готовности казаться лучше — пусть только
распрямлять плечи и поднимать голову — заключено
движение к совершенству. Даже неразделенная, безответная
любовь облагораживает человека, делает его более
совершенным. В отсутствие реального диалога с любимым
существом он отдается воображаемому диалогу. Почти как
для Сизифа у Камю, каждое случайно оброненное слово,
рассеянный взгляд, не ему адресованная улыбка
приобретают глубочайший, почти сакральный смысл, дают повод
для разнообразных переживаний. Но наличие встречного
движения намного повышает творческий потенциал
любви, поскольку реальный диалог богаче воображаемого.
В первом случае субъект открывает чужой внутренний
мир по скупым, нечаянно подсмотренным или услышан-
320 Тема 13. Нравственное значение любви

ным деталям — как бы против воли объекта своей любви.
Во втором случае этот внутренний мир раскрывается сам,
точнее сказать, сам определяет меру собственной
открытости и закрытости, что и составляет содержание игры. Самое
важное здесь то, что открытие миров является взаимным:
две души, отражаясь одна в другой, обнаруживают
собственную глубину. Однако здесь же заключена и главная
опасность любви: кто слишком открывается, тот идет на
риск. Открытость оборачивается ранимостью и рабством.
Таким образом, любовь является продуктом культурного
развития человека, а именно, интеграции нескольких
фундаментальных душевных и духовных структур:
родительского чувства, полового влечения, дружеской привязанности,
отношений господства и подчинения, способности к
сопереживанию, игре и художественному творчеству. В ее
конкретных проявлениях какие-то составляющие
доминируют, другие играют роли второго плана. В целом стиль
любви той или иной личности служит достаточно надежным
показателем ее культурно-нравственного уровня.
Основные виды любви
Представление о коренном различии отдельных любовных
проявлений подкрепляется тем лингвистическим
фактом, что исходно они обозначались разными словами.
Для чувств, характеризующих отношение к своему
ребенку, близкому человеку, лицу противоположного
пола, какому-то предмету или явлению, в древнегреческом
языке, например, употреблялись разные термины.
Анализ этих терминов в свое время произвел русский
философ Павел Флоренский в книге «Столп и утверждение
истины» (1914). Данный анализ важен для понимания
своеобразия отдельных видов любви.
Из четырех греческих слов, употребляемых для
обозначения того, что в русском языке называется одним словом
«любовь», наиболее употребительными были:
1) στόργη — материнская любовъ-забота, которая имеет
инстинктивное основание и характеризуется
безусловным преобладанием благожелательности над
вожделением;
Тема 13. Нравственное значение любви
321

2) φιλία — любовь-дружба, дружелюбие как чувство
симпатии и привязанности, возникающее между двумя
людьми чаще всего одинакового пола и социального статуса,
полностью исключающее возможность вожделения;
3) έρως — любовь-вожделение, страстное желание
обладать существом противоположного пола (для греков,
правда, не исключался и свой пол), не обязательно
включающее благожелательность, но и не отрицающее ее.
Эти три вида любви, как легко увидеть, вырастают на трех
разных душевных основах: материнском инстинкте, аф-
филиации и половом влечении. Культура, развивая их,
стремится сохранить чистоту каждого из них и осуждает
явное их смешение как отклонение или извращение.
Христианство добавило к ним четвертый вид, возникающий
на чисто культурной, духовной основе и называемый
греческим словом αγάπη. Эта высшая форма любовного
отношения — любовь-самоотдача — есть проявление
образа и подобия Божьего в человеке. «Бог есть любовь», он
любит человека как свое творение и своего сына, от
полноты сердца, самоотверженно и бескорыстно.
Различие видов любви определяется преобладанием того
или иного из ее необходимых компонентов. Поскольку
в ней непременно присутствует игровой момент, с самых
первых шагов своего развертывания любовь представляет
собой состязание, поединок по определенным
устанавливаемым культурой правилам. Освободить любовь от этого
момента — значит убить ее. Чтобы любовь продолжалась,
надо уметь играть и находить в игре удовольствие. Но
если игровой момент становится доминирующим, то
возникает пятый, самый поверхностный вид, или стиль любви —
любовь-игра, любовь-забава, любовь-приключение. Тот,
кто предпочитает подобный стиль, стремится вызвать
вожделение у своего партнера по игре и разного рода
искусными приемами поставить его под свой полный контроль.
Термин «кокетство», наиболее емко характеризующий этот
вид любви, происходит от франц. «coquet», относящегося
к репродуктивному поведению петуха и «курочки».
Особую, чисто европейскую разновидность игровой
любви представляла собой рыцарская куртуазная (от франц.
«cortois» — «учтивый», «любезный», «галантный»)
любовь. Это была одна из самых оригинальных попыток под-
Тема 13. Нравственное значение любви

чинить человеческую страсть непреложным правилам,
составленным провансальскими трубадурами под влиянием
арабо-мусульманской любовной поэзии. В трактате
Андрея Капеллана «О любви» формулируется 31 такое
правило: «Супружество не есть причина к отказу в любви»; «Что
берет любовник против воли солюбовника, в том вкусу
нет»; «Всегда любовь далека обителей корысти»; «Не
пристало любить тех, с кем зазорно добиваться брака»;
«Любовь разглашенная редко долговечна»; «Легким достигно-
вением обесценена бывает любовь, трудным входит в
цену»; «Любовь любви ни в чем не отказывает»; «Истинные
солюбовники воображением никогда друг друга не
покидают» и т.д.57 Рыцарское культивирование утонченной
эротики привело к насыщению ее моральным
содержанием. Любовное отношение стало своеобразным
служением «даме сердца» и мощным средством воспитания
рыцарских добродетелей. Рыцарь тщательно выбирал
объект поклонения (как правило, благородную замужнюю
женщину) и тайно «поступал к ней на службу», как бы
становился ее вассалом. Он обязан был выдержать
любые испытания, назначенные дамой, порою рискованные
и мучительные. Каждое успешно выполненное
испытание сближало возлюбленных и таким образом
способствовало совершенствованию влюбленного. Вот
характерное рассуждение на этот счет: «Как стать
добродетельным? — Люби и достигнешь совершенства, так как, дабы
понравиться той, кого любишь, ты будешь всем служить
и угождать, чтобы слух ее преисполнился твоею славой».
Влияние куртуазной любви на европейские нравы
оказалось столь значительным, что некоторые мыслители,
среди них Ф. Ницше, заявляли, будто только с нее и
начинается любовь в собственном смысле. Это, конечно,
преувеличение. Любовь как страсть не изобретена
провансальскими трубадурами. Она существовала во всех
культурах, приобретая, правда, в каждой из них своеобразный
эмоциональный колорит.
Шестой вид — «любовь по расчету» — сходен с пятым
в сознательном и целенаправленном выборе объекта.
Привязанность к другому человеку в этом случае возникает
на основе выгод, ожидаемых от него («мне будет хорошо
57 См., подробнее: Жизнеописания трубадуров. М.: Наука, 1993, с. 400-401.
Тема 13. Нравственное значение любви

с ним»). Чувственное содержание в такой любви сведено
к минимуму, поэтому она легко подчиняется
сознательному контролю. Минимальным является и ее
нравственное содержание. Оно практически полностью
поглощается утилитарным.
Полную противоположность ей являет седьмой вид —
любовь-одержимость, страстный характер которой
достигает степени мании и граничит с душевной болезнью.
Такая любовь в наибольшей степени соответствует древним
магическим представлениям о демонической силе и
колдовских чарах, превращающих влюбленного в раба
своей страсти и того, кем она вызвана. В отличие от любви
по расчету сознательный контроль здесь бывает
минимальным, и субъект ради любимого существа готов
пойти на любые жертвы и даже на преступления. Подобная
любовь легче, чем другие виды, переходит в ненависть,
по крайней мере, скрытую. В маниакальной любви может
присутствовать значительный элемент мазохизма —
патологического подчинения чужой воле.
Перечисленные виды любви различаются по степени
интенсивности, глубины, серьезности и совершенства. Во
многих культурах возвышенность любовных отношений
связывается с их свободой от прямого полового влечения.
В буддизме Махаяны, например, любви как эротическому
влечению мужчины и женщины друг к другу
предшествовало более совершенное состояние, в котором люди
испытывали радость от одной встречи друг с другом.
Любят друг друга не только люди, но и боги. В зависимости
от их совершенства они могут получать эротическое
наслаждение пятью разными способами. Для богов
низшего ранга необходимо физическое соединение, подобное
тому, что бывает у людей. Боги, стоящие одной ступенью
выше, наслаждаются объятиями. Еще более совершенным
богам достаточно одних только прикосновений. Боги
следующей ступени находят высшую радость в обмене
улыбками. Наконец, на последней ступени боги испытывают
блаженство, когда встречаются взглядами.
В этой иерархии показаны в обратном порядке основные
стадии вызревания взаимного любовного чувства.
Любовь начинается с едва заметного встречного движения,
324 Тема 13. Нравственное значение любви

но может перерасти в страсть, которая объемлет всю
полноту человеческой натуры. В ценностном ранжировании
различных любовных проявлений культура пользовалась
двумя основными методами. С одной стороны, она
противопоставляла возвышенную любовь низменной, стремясь
свести к минимуму или полностью исключить плотское,
телесное содержание любви — то, что происходит из
элементарного полового влечения. Такова позиция
буддизма, греческого платонизма, в дальнейшем, христианства.
Платон, например, ссылался на то, что небесная и поищая
любовь возникает из разных божественных источников,
от двух разных богинь: Афродиты Урании и Афродиты
Пандемос. Тот, кто любит возвышенной любовью,
заботится об уме и добродетели предмета своей любви,
стремится сделать его лучше. Низменная любовь не
интересуется ничем, кроме собственного удовольствия.
С другой стороны, культура, оценивая различные формы
любви, стремилась к интеграции отдельных побуждений.
В древнеиндуистском эротическом трактате «Кама-сутра»,
например, подлинная любовь понимается как единство
более простых и более сложных побуждений: влечений
тепа, души и ума. Европейская культура XX в. отдала
предпочтение именно этому интегрирующему пониманию
любви, правда, настоящее единство влечений остается в ней
трудно достижимым идеалом, а в реальной практике
отношений между полами эротика и духовная любовь удалены
друг от друга на значительное расстояние. Самой
пагубной для любви выступает тенденция «коммерциализации
секса». Ради чьих-то прибылей, в рекламных целях
современная цивилизация разрушает тайну любви, упрощая
и обездушивая тем самым отношения между полами. Как
показывает практика последних десяти лет, государство
и общественность бессильны противостоять
меркантильным интересам.
Нравственное значение семьи
Важнейшим институтом, созданным культурой для
регуляции отношений между полами, является семья.
Именно в ней человек получает первый опыт любви, и от то-
Тема 13. Нравственное значение любви
325

го, каким насыщенным и плодотворным он будет,
существенно зависит его собственная способность любить.
Зоологическим прототипом семьи выступает соединение
животных особей противоположного пола для
производства и выращивания потомства. Мировая культура
создала на этой основе три формы семьи, функции которой
далеко не ограничиваются репродукцией, но охватывают
почти весь спектр человеческих потребностей и
интересов. Этими тремя формами являются моногамия,
полигамия и полиандрия.
Самая распространенная форма — моногамия
(единобрачие). Для европейской морали, основанной на
христианстве, эта форма семьи в наибольшей степени
способствует равенству, справедливости и любовным отношениям
между полами. В странах исламской цивилизации, а также
в большинстве аборигенных первобытных культур
широко представлена полигамия (многоженство). При такой
форме семьи практически отсутствуют одинокие
женщины, но не может быть речи даже об относительном
равенстве между мужчиной и женщиной, справедливость может
быть реализована только в ранговой своей «ипостаси»,
а любовь между супругами приобретает специфический,
несимметричный характер. Полиандрия (многомужество)
существует в крайне незначительном числе культур
(например, в тибетском королевстве Мустанг) и
обусловлена факторами демографического и хозяйственного
плана, прежде всего, необходимостью сдерживать рост
народонаселения. В данной системе обездолено большинство
женщин, которые лишены возможности быть любимыми,
вступить в брак и родить детей.
В нравственном отношении моногамия более
предпочтительна, чем другие формы семьи. Она более соответствует
человеческой природе. Однако далеко не каждые два
человека, даже искренне и страстно влюбленные, могут
образовать нравственно полноценную семью, да и сам этот
процесс требует длительных, порою очень тяжелых
усилий по взаимной гармонизации.
Нравственную основу семьи составляет специфический
расклад ценностей. Ее ядро образуют два человека,
соединяющихся из-за того, что для каждого из них другой пред-
326 Тема 13. Нравственное значение любви

ставляется самым ценным. Распад семьи происходит
вследствие разрушения этого сугубо избирательного
ценностного отношения. Даже если супруги продолжают
сидеть за одним столом и спать в одной постели, но
потеряли друг для друга всякую ценность, семьи больше нет,
она продолжает существовать чисто номинально, не
выполняя своего главного нравственного предназначения.
Супружеская жизнь едва ли может держаться на страсти
маниакального характера, и не каждый человек способен
к божественной любви-самоотдаче. С годами эмоции
протекают более спокойно. Для семьи нужна готовность
принимать другого человека таким, каков он есть, не
пытаясь переделать его на свой лад; радоваться его успехам,
поддерживать в кризисные моменты. Устойчивость к
неизбежным потрясениям приобретает та семья, где
сложилось ясное распределение обязанностей, четко
установлены прямые обязанности и определены негласные
правила, позволяющие воздержаться от исполнения
неосновных обязанностей; выработан механизм принятия
решений с учетом интересов всех членов. Будучи
ячейкой общества, семья вбирает в себя все механизмы
нравственной регуляции поведения, но усиливает их
действие, поскольку связи в ней носят непосредственный,
интимный характер.
Кризис современной семьи, выразившийся в росте разводов
и одиноких людей, снижении рождаемости и обособлении
поколений, уменьшает нравственную защищенность
человека и уровень его удовлетворенности жизнью.
Перспективы его преодоления пока достаточно призрачны.
Осторожные надежды внушает общая стабилизация
жизни, целенаправленная социальная политика, укрепление
духовных устоев.
ЛИТЕРАТУРА:
Альберони Ф. Любовь // Дружба и любовь. М.: Прогресс, 1991.
Кон И.С. Введение в сексологию. М.: Медицина, 1988, с. 245-256.
Мантегацца П. Любовь рода человеческого. М.: КРОН-ПРЕСС, 1999.
Платон. Пир // Соч. в 3 т. Т.2. М.: Мысль, 1970.
Тема 13. Нравственное значение любви
327

Рюриков Ю.Б. Мед и яд любви. М.: Мол. Гвардия, 1989.
Соловьев B.C. Смысл любви // Соч. в 2 т. Т. 2. М.: Мысль, 1989.
Флоренский П.А. Столп и утверждение истины. Т. 1. М.: Изд-во
«Правда», 1990, с. 393-463.
Фромм Э. Искусство любить//Душа человека. М.: Республика,
1992.
Шопенгауэр А. Мир как воля и представление. Т. 2. Минск:
Попурри, 1999, с. 673-716.

Тема 14.
ПРОБЛЕМЫ ПРИКЛАДНОЙ
ЭТИКИ
Прикладная этика акцентирует внимание не на морали в
целом, а на тех специфических изменениях, которые
происходят с нею в различных сферах общественной жизни.
Как правило, это области, где общие нравственные
ценности и нормы соприкасаются с другими ценностями и
нормами, которые связаны с определенной профессией,
родом деятельности, социальным положением и состоянием.
Прикладная этика интересуется особенным и
специальным содержанием нравственности. Поскольку число
профессий и статусов в современном обществе трудно
обозримо, мы ограничимся только четырьмя основными
блоками. Критерием отбора именно этих блоков являются
острота и важность проблем, а также степень
насыщенности нравственным содержанием.
Этика бизнеса
В последнее десятилетие XX в. наше общество начало
радикально изменяться. Одним из совершенно новых для нас
явлений стало предпринимательство: производство,
торговля, банковские операции, страхование, брокерская
деятельность и др. Сейчас оно прочно вплелось в ткань
общественной жизни. Примерно 20 % всего работающего
населения страны задействовано в сфере частного бизнеса.
Эти изменения способствовали заметному росту
интереса к предпринимательской этике, изучающей
специфические нравственные коллизии в сфере бизнеса и
вырабатывающей наиболее перспективные
нормативно-ценностные ориентиры.
Основы этики бизнеса заложило фундаментальное
исследование Макса Вебера «Протестантская этика и дух
капитализма» (1904). В нем рассмотрены духовные сдвиги,
Тема 14. Проблемы прикладной этики
329

сопутствующие капиталистическому способу
хозяйствования. До эпохи Возрождения этика относилась к
предпринимательской активности с известной
настороженностью. Материальная сфера жизни, особенно торговля и
ростовщичество, считались не вполне достойным поприщем
для человека. Страсть к наживе, накоплению богатств
неизменно осуждалась религиозной моралью, а
корыстолюбие считалось одним из наиболее низменных пороков.
Реформация католической церкви, произведенная
Мартином Лютером и Жаном Кальвином, существенно
расширила понятие служения. Предпринимательство,
поставленное в определенные условия, тоже может быть достойным
призванием человека, а успех в деловой активности —
свидетельствовать о его избранности. На этой основе
возникла центральная идея этики бизнеса — идея
подчинения предпринимательства возвышенным мотивам и
ограничения его правилами «честной игры». Стремление
к максимальной эффективности и рентабельности может
быть совмещено с требованиями справедливости и
ответственности перед другими людьми.
Как особая научная дисциплина этика бизнеса начала
развиваться в США и Западной Европе с шестидесятых годов
XX в. Одной из причин ее бурного развития стали
изменения в системе рыночной экономики, приведшие к
исчезновению того «духа капитализма», который был обнаружен
М. Вебером. Появление крупных корпораций,
собственниками которых являются многочисленные акционеры, а
управление осуществляется наемными менеджерами,
способствовало бюрократизации хозяйства. Руководители фирм
и корпораций стали ориентироваться не на традиционные
ценности предприимчивости, бережливости и честности,
а исключительно на правовые ограничения.
Рентабельность и легальность оказались для многих предприятий
единственными критериями положительной
деятельности. Хозяйственная жизнь выходила из-под влияния
нравственной регуляции. На этом фоне и развернулось
движение за внедрение этики бизнеса. Оно развивалось по трем
основным каналам. Во-первых, необходимость
нравственных регулятивов в бизнесе отстаивали общественные
организации, главным образом, экологической направленно-
330 Тема 14. Проблемы прикладной этики

сти и защищающие права потребителей. Во-вторых, сами
фирмы и корпорации начали разрабатывать и внедрять
нравственные кодексы собственной деятельности.
В-третьих, этика бизнеса стала предметом научных
исследований и преподавания в колледжах и университетах.
Наиболее авторитетными специалистами в этой отрасли
считаются Р.Т. де Джордж, Дж. Нестара, Д. Брейбрук и др.
Согласно выводам этики бизнеса, руководители фирм и
корпораций, которые в своей деятельности исходят только
из утилитарного расчета, могут добиваться
краткосрочного успеха, но в длительной перспективе такая
хозяйственная деятельность оказывается неэффективной. Чем более
цивилизованный характер приобретают свободные
рыночные отношения, тем большее значение приобретают
нравственные ориентиры. Но морализация бизнеса
происходит не сама собой, не спонтанно, а только в условиях
заинтересованного внимания общественности и средств
массовой коммуникации.
Предпринимательство — особая разновидность
целесообразной деятельности. Его специфика проявляется во всех
элементах: в потребностях, мотивах, целях, средствах и
в характере самих действий. Специфична для
бизнесмена, во-первых, иерархия, т.е. порядок соподчинения
потребностей. Бизнес может стать делом жизни,
всепоглощающей страстью, если ведущая роль в иерархии будет
принадлежать потребности быть органической частью
постоянно расширяющегося производственного
процесса, создавать что-то новое, делать это мастерски.
Во-вторых, мотив цивилизованного бизнеса —
стремление обрести независимость, стать хозяином своей жизни.
Именно он побуждает к переходу из статуса наемного
работника к организации собственного дела.
Предприниматель имеет возможность планировать и контролировать
каждую деталь хозяйственного процесса, он является его
инициатором и творцом, участником большой и серьезной
игры, которая вызывает самый живой интерес.
В-третьих, цель цивилизованного бизнеса — не богатство,
не нажива, не прибыль сама по себе, а рентабельность
как непрерывно возрастающая прибыль. Бизнесмен
добивается того, чтобы при каждом составлении баланса
Тема 14. Проблемы прикладной этики
331

доход превышал стоимость использованных средств. Эта
цель является постоянно возобновляемой, поэтому
предпринимательская деятельность принципиально не
завершаема. В начале для предприятия важна не прибыльность,
а надежность.
В-четвертых, средства, используемые в
предпринимательской деятельности, отбираются на основе иерархического
комплекса критериев. Самым важным показателем служит
эффективность средств. Из двух возможных сделок
бизнесмен выбирает ту, которая обещает ему наибольшую
выгоду. Далее, используемые средства должны соизмеряться
с фактором риска. Чрезмерная осторожность
существенно снижает шансы в конкурентной борьбе. Наконец,
средства должны избираться по правилам «честной игры».
В-пятых, характерной чертой предпринимательства
является высокий удельный вес нестандартных действий.
В среднем, по подсчетам специалистов, бизнес на 80%
состоит из рутинных операций и на 20% — из творческих
действий.
Интегральной характеристикой бизнесмена принято
считать то, что это новатор, действующий в условиях риска
и использующий любую возможность с максимальным
эффектом.
Нравственной регуляцией охватывается широкий круг
деловых отношений:
отношения между физическими лицами — этика бизнеса
предписывает в деловом сотрудничестве не только
соблюдать правовые нормы, но и воздерживаться от
извлечения дополнительной прибыли в ущерб партнеру;
отношения физического лица к чужому предприятию —
безличность фирмы не должна служить средством,
облегчающим недобросовестные действия по отношению к ней;
отношения предприятий к потребителям продукции —
качество продукции должно в полной мере
соответствовать рекламируемым параметрам; принцип «Потребитель,
будь бдителен!» нравственно неприемлем;
отношения предприятий к своим работникам — оплата
труда должна быть справедливой и честной, работники
должны иметь возможность влиять на принятие
тактических и стратегических решений;
332 Тема 14. Проблемы прикладной этики

отношения работников к руководству предприятия и друг
к другу — этика бизнеса устанавливает методы и приемы
оптимального разрешения конфликтов;
отношения между различными предприятиями — она
определяет нравственно допустимые средства и приемы
конкурентной борьбы;
отношениями между предприятиями и государством —
предписывает открытость хозяйственной деятельности
предприятий финансовому и налоговому контролю,
честность и непредвзятость государственных служб по
отношению к различным фирмам и т.д.
Во всех перечисленных видах отношений нравственность
заботится об интересах каждой из сторон. Как
свидетельствует этическая теория, мораль встраивает в
человеческое поведение ценностные механизмы. Под ее влиянием
субъект не только преследует утилитарные цели, но и
защищает определенные ценности. В главном своем
предназначении мораль обеспечивает отношение к человеку
как к ценности. В бизнесе целью морали выступает
нахождение компромисса между эксплуатацией человека,
максимальным использованием его сил и способностей
для производительной деятельности и предоставлением
ему средств, необходимых для его собственного развития,
для приложения уже сформированных его качеств.
Выработка оптимальных способов совмещения этих сторон
является одной из главных задач этики бизнеса. Для нее
необходимы:
— открытый и честный диалог предпринимателя и
работников,
— готовность сторон к конструктивному сотрудничеству,
— взаимные уступки.
Предпринимательство является типичной разновидностью
целерационального поведения, по классификации М. Ве-
бера. Но оно не может быть безразличным к тем
принципам, на которых строится ценностно-рациональное
поведение. Если хозяйственная жизнь делает слишком
сильный крен в какую-то одну из названных сторон, это ведет
к негативным последствиям и для нее, и для общества в
целом. Абсолютизация целерационального поведения
порождает состояние «аномии» (динамического беззакония).
Тема 14. Проблемы прикладной этики
333

Оно характеризуется стремительными взлетами и
разорениями, чудовищной нормой прибыли, преобладанием
криминальных приемов в бизнесе. В таком состоянии
большинство предпринимателей исповедует иезуитский
принцип «Цель оправдывает средства», имея в виду под целью
собственное обогащение. Аномия является родимым
пятном дикого или авантюристического капитализма.
Если общество делает слишком большую ставку на
ценностно-рациональное поведение, т.е. абсолютизирует роль
нравственных и правовых норм, принципов и идеалов;
если деятельность предприятий «спутывается»
множеством различных мелочных регламентации, тогда
хозяйство застывает в тисках бюрократического ритпуализма,
а деловые способности людей остаются
невостребованными. Отечественный бизнес переходного периода
характеризуется небывалой смесью аномии и ритуализма:
широким распространением криминальных структур и приемов,
с одной стороны, и сохранением элементов мелочного
государственного вмешательства — с другой. На попытки
государства сохранить контроль над хозяйственной
жизнью российское предпринимательство ответило
массовым сокрытием доходов и уклонением от уплаты налогов.
Подобное состояние стало следствием
волюнтаристского и бессистемного внедрения новых экономических
отношений в начале девяностых годов XX в. Общественное
движение в поддержку этики бизнеса в таких условиях
является особенно актуальным.
Биомедицинская этика
На противоположном полюсе прикладных исследований
находится врачебная или, шире, биомедицинская этика.
В самостоятельную отрасль она выделилась еще раньше,
чем этика бизнеса^ Если в предпринимательстве
нравственный момент играет заведомо подчиненную роль, и
задачей этики является недопущение его полного
исключения, то в области врачевания, наоборот, моральные
нормы имеют большую обязывающую силу, чем в обычном
поведении. Это обусловлено тем, что данная профессия
связана с сохранением жизни и здоровья как ключевых
334 Тема 14. Проблемы прикладной этики

жизненных ценностей. Врач является человеком,
которому вверена жизнь другого человека, стало быть,
возложена особая ответственность.
Начальные формы врачебной этики восходят к знаменитой
«клятве Гиппократа» — древнегреческого врача V-IV вв.
до н.э. На рубеже XIX-XX столетий в профессиональную
подготовку врача было включено преподавание
медицинской деонтологии — дисциплины, специально
рассматривающей обязанности работников здравоохранения и
моральные проблемы, которые возникают в их деятельности.
Мощным импульсом к осознанию нравственных проблем
медицины стали факты ее бесчеловечного использования
в нацистской Германии. Поставив себя «по ту сторону
добра и зла», т.е. вне общечеловеческой нравственности,
фашистские медики занимались массовым
уничтожением «расово неполноценных элементов» (душевнобольных,
детей с тяжелыми физическими уродствами, лиц, впавших
в состояние старческого маразма, а заодно и
представителей «неполноценных», «враждебных» рас), искусственной
стерилизацией, фармакологическими и хирургическими
опытами над живыми людьми. Отдельные факты
аморального использования психиатрии для расправы с
противниками режима имели место в СССР. Возможность подобных
злоупотреблений побудила мировую общественность
поставить вопрос о нравственном статусе здравоохранения.
Современная форма биомедицинской этики, которую
называют также «биоэтикой», сложилась в шестидесятые годы
XX в. на основе бурного развития медицины и биологии,
существенных изменений в общественном сознании. Она
включает в себя врачебную и фармацевтическую этику,
этику сестринского дела и вообще обширный круг
нравственных проблем, связанных с болезнью, страданиями,
смертью и рождением новой жизни. К числу наиболее
острых и актуальных проблем биомедицинской этики
относятся проблема эвтаназии, пересадки человеческих
органов, клонирования человека, врачебной тайны и др.
Центральным в биомедицинской этике является
принцип информированного согласия. Его окончательное
внедрение в начале девяностых годов стало следствием
перехода от патерналистской модели отношения между
Тема 14. Проблемы прикладной этики

врачом и пациентом к модели равноправного
сотрудничества. Патерналистская модель уподобляла врачевание
отношению между отцом и сыном. Начиная с
Гиппократа, во врачебном деле господствовало убеждение, что
отношение между врачом и больным не может основываться
на равенстве. Какое лечение нужно больному, знает
только врач, и поэтому он, не считаясь с мнением больного, как
явно некомпетентным, имеет право лично определять
способ лечения. Принцип информированного согласия
исходит из того, что жизнь и здоровье являются неотъемлемым
достоянием каждого индивида, поэтому он не может быть
лишен права выбора в вопросе о том, какое лечение
следует применить, и следует ли вообще его применять. Если
врач решает эти вопросы «за пациента», то он не
считается с его человеческим достоинством, поступает с ним как
с существом неразумным и несамостоятельным. Медицина
^ имеет более широкую цель, чем восстановление здоровья:
% она должна помогать благополучию больных.
Биомедицинская этика разрешает предпринимать любое
медицинское вмешательство только при добровольном согласии
пациента, если последний обладает необходимой и
достаточной компетентностью, а именно, в состоянии оценить
и выбрать наиболее приемлемый для него путь. Для
обеспечения такого выбора врач обязан предоставить
больному всю необходимую информацию о характере
болезни и ее дальнейшем течении, о возможных последствиях
предлагаемого способа лечения и степени риска,
связанного с ним, а также о последствиях других возможных
методов лечения. Трудную проблему представляет
критерий компетентности, т.е. вопрос о том, какого
именно пациента следует считать достаточно компетентным,
чтобы принять разумное решение о собственном лечении.
В случае явной некомпетентности (маленькие дети,
душевнобольные) согласие перепоручается семье или иным
заместителям пациента. Для определения степени
компетентности больных и для решения множества других
сложнейших нравственных проблем сначала в США, а
потом и в других странах мира организованы этические
комитеты, состоящие из профессионалов и
непрофессионалов с равным правом голоса.
336 Тема 14. Проблемы прикладной этики

Одной из наиболее бурно обсуждаемых в современной
биомедицинской этике является проблема эвтаназии.
Термин «эвтаназия» образован от имени древнегреческого
бога смерти Танатоса по той же схеме, что и термин «эв-
демония». Речь идет о «благой смерти», т.е. о ситуации,
когда смерть воспринимается как благо — как
избавление от бессмысленных, непереносимо тяжких страданий.
Проблема эвтаназии касается отношения к безнадежно
больным людям: допустимо ли с нравственной точки
зрения способствовать смерти неизлечимо больного
пациента, если дальнейшее его существование не сулит ему
ничего, кроме мук или полной бессознательности? Поскольку
и смерть, и невыносимые страдания являются злом, в
решении данной проблемы речь идет о выборе «меньшего
зла». Необходимость такого выбора возникает в трех
типичных ситуациях:
— когда сознание пациента необратимо утрачено,
— он испытывает такие сильные боли, что врачи
вынуждены с помощью медикаментов держать его в
полубессознательном состоянии,
— это новорожденный с неустранимыми анатомическими
дефектами, исключающими возможность сознательного
существования в будущем.
Особую остроту проблема эвтаназии приобрела в
современной культуре, что, кстати, является одним из очевидных
признаков нравственного прогресса. В первобытном
обществе искусственное прерывание жизни на
определенном ее этапе не вызывало сложностей вообще. В
некоторых культурах практиковалось детоубийство:
умерщвление или оставление на погибель новорожденных детей,
если они имели физические недостатки или грозили стать
обузой. В других культурах, наоборот, дети обеспечивали
«эвтаназию» своим родителям по достижении ими
определенного возраста, даже не придавая значения их здоровью
и не слишком заботясь о «легкости» смерти. Сейчас
проблема допустимости эвтаназии решается в зависимости
от того, о каком ее виде идет речь. Во-первых, по наличию
или отсутствию согласия пациента эвтаназия
подразделяется на добровольную и принудительную. Во-вторых,
различаются эвтаназия активная (когда жизнь больного
Тема 14. Проблемы прикладной этики
337

пресекается предоставлением или введением ему
мгновенно убивающего препарата) и пассивная (когда врач
отключает искусственное приспособление, поддерживающее
жизнь пациента: искусственное питание, дыхание и т.п.).
Принудительная активная эвтаназия для биомедицинской
этики не составляет проблемы. Она осуждается в равной
степени и профессиональными медиками, и
общественностью, поскольку почти не отличается от умышленного
убийства. Принудительная пассивная эвтаназия по
нравственному смыслу близко примыкает к первой.
Поведение в этих случаях отличается не по намерению, а только
по содержанию действий, тогда как намерения в
ситуациях подобного типа имеют больший вес для оценки.
Самые ожесточенные споры вызывает допустимость
добровольной эвтаназии. С1992 г. добровольная активная
эвтаназия разрешена в Голландии, позже в некоторых (очень
немногих) административных единицах других стран.
Более терпимым является отношение к добровольной
пассивной эвтаназии, напр., отключению искусственной
вентиляции легких. Но некоторые специалисты
подчеркивают относительность нравственного различия между этими
формами. Дж. Рейчелс, например, указывает на тот
случай, когда младенцу с явными признаками болезни
Дауна, страдающему вдобавок к этому закупоркой кишечника,
не произвели хирургическую операцию, которая легко
устранила бы этот дефект. Врач не вмешивался в течение
болезни, и младенец был обречен на долгое, мучительное
умирание. («Дело младенца Доу», США, 1982). По сути, это
принудительная пассивная эвтаназия. На каком основании
подобное поведение врача может считаться более
нравственным, нежели применение в этом же случае
активной эвтаназии, совершенно освобождающей от страданий?
Многие специалисты по биомедицинской этике сходятся
во мнении, что эвтаназия в любой форме остается
нравственным злом, и считают более перспективным развитие
хосписов — учреждений, берущих на себя заботу о
смягчении страданий безнадежно больных. Единственно
верного решения, подходящего для всех случаев жизни, в столь
сложных коллизиях быть не может, так как нравственные
ценности альтернативны: ценность сохранения жизни мо-
338 Тема 14. Проблемы прикладной этики

жет противоречить ценности человеческого достоинства.
Не каждый человек, будучи в ясном сознании, предпочтет
смерти существование долгие годы в качестве «овоща».
Криминологическая этика
Особую отрасль прикладной этики образуют проблемы
нравственных изменений личности, возникающих в
связи с включением в «криминальную субкультуру»,
избранием преступного образа жизни. Эти изменения носят
регрессивный характер и являются в большинстве
случаев нравственной деградацией, иногда необратимой.
Потребность в самоорганизации свойственна
человеческому бытию в целом, поэтому в тех нишах, где
дискредитируются официальные общественные институты,
обязательно возникают какие-то особые структуры, а также
необходимые для их функционирования нормы и ценности,
Их совокупность и принято называть «криминальной
субкультурой», частью которой являются уголовные нравы.
Основными очагами такой субкультуры выступают
преступные группы (шайки и банды), сообщества,
складывающиеся в исправительных учреждениях, в некоторых
армейских подразделениях и даже общежитиях учебных
заведений.
Криминальная субкультура изначально враждебна по
отношению к культуре в целом, но вынуждена пользоваться ее
средствами как материалом для собственных построений.
Некоторые нормы и ценности этой субкультуры
противоположны легальным или официальным установлениям,
но далеко не все. Преступники не являются новым видом
живых существ, какими-то «сверхчеловеками» или
«нелюдями», хотя некоторые из них могут приближаться к
последней категории. Преступное сообщество не может
создать оригинальной нравственной или религиозной
системы. Оно модифицирует обычную мораль, существенно
огрубляя и упрощая ее содержание. Основу этой
модификации составляет регрессия к животному
«порядку клевания». В любом преступном сообществе
устанавливается жесткая ранговая структура, поддерживаемая
регулярными ритуальными боями. От аналогичных струк-
Тема 14. Проблемы прикладной этики
339

тур в сообществах шимпанзе она отличается немногим:
своеобразными обрядами посвящения и несколько
большей изобретательностью в средствах поддержания
статуса, возможностью его пожизненного закрепления.
Если бы шимпанзе Майка, знакомого нам по исследованиям
Дж. 1Удолл, одеть в тюремную робу, украсить
татуировкой «Кент» (максимой криминального жизненного
опыта), вооружить папиросой и научить звериному оскалу, он
мог бы, наверное, сойти на какого-нибудь «вора в законе».
В местах заключения, например, ранг новичка во многом
зависит от его поведения во время процедуры знакомства,
когда ему устраивается «посвящение», по степени
мучительности сближенное с первобытными обрядами, но
насыщенное откровенно унизительными процедурами.
(Содержание подобной инициации в колонии для
несовершеннолетних ярко описано в книге Л. Габышева «Одлян,
или воздух свободы».) Лицо, не выдержавшее испытаний
и оказавшееся в низшей категории «опущенных»,
подняться хотя бы на один ранг выше не сможет никогда. Его честь
утрачивается окончательно и бесповоротно. Поскольку
нет возможности опуститься еще ниже, то никакое
поведение такого несчастного существа не является
постыдным, другим же зазорно даже разговаривать или сидеть
рядом с ним. Для остальных категорий криминального
сообщества оно служит живым примером и
напоминанием того, во что можно превратиться, если утратить
способность силой противиться унижениям или, по крайней
мере, терпеть их. Коренной «добродетелью» в подобных
нравах является готовность к отпору в любой ситуации
и умение «вырубить» другого человека. Другой человек
воспринимается либо как враг, если он силен и опасен,
либо как вещь — если безобиден и беспомощен.
Криминальная субкультура — это не «культура вины» и даже
не «культура стыда», а «культура страха»,
поддерживаемая насилием, угодливостью и обманом. Она
развивает личность только в плане противостояния открытому
миру, а остальные планы устраняет или выхолащивает.
Общечеловеческие связи, основанные на сопереживании
и любви, в ней целенаправленно разрушаются,
освобождая место для примитивного господства-подчинения, зем-
340 Тема 14. Проблемы прикладной этики

лячества и т.п. Поддержка, которую криминальное
сообщество предоставляет лицам, сбившимся с
нормального пути, на самом деле является средством их
закабаления. Всеми доступными средствами это сообщество
стремится противопоставить вербуемых в свои ряды
членов остальному миру, чтобы в полной мере использовать
их способности для себя, точнее сказать, для тех, кто
располагается на верхних ступенях его иерархии. Уголовный
«этос» есть своеобразная форма рабства, в которой одни
люди владеют другими людьми как вещами, пользуясь их
оторванностью от нормальных социальных связей.
Особый комплекс проблем криминологической этики
составляют отношения между работниками
правоохранительных органов и представителями криминального
мира. Насколько допустимо сотрудничество между ними?
Самые уродливые формы преступные нравы приобретают
в случае симбиоза криминальных «авторитетов» и
работников правоохранительных органов. Он возникает из-за
того, что в местах лишения свободы администрация
бывает заинтересована в сотрудничестве ради сохранения
относительного порядка. С помощью тюремных лидеров
она иногда расправляется с теми, кто ей не угоден. В
тоталитарных режимах власть, осознавая рабскую сущность
преступных образований, фактически уравнивала
принудительный труд заключенных с трудом рабов. Для этого
широко использовались «авторитеты» уголовного мира
и исповедуемые ими принципы организации.
Заключенные легко превращались в рабов власти именно потому,
что они сами для себя создавали типично рабские
способы взаимоотношений.
Структуры, возникшие для борьбы с правом, по своей
сущности не могут служить улучшению правопорядка. Они
предназначены для того, чтобы создать наилучшие
условия существования для тех, кто в наибольшей степени
противостоит закону. Попытка использовать
криминальные нравы в легальных целях «выворачивает наизнанку»
принципы справедливости. В наихудших условиях
оказывается тот, кто в наименьшей степени предрасположен
к преступному образу жизни, а лица, полностью
порвавшие с общечеловеческой моралью, получают власть и при-
Твма 14. Проблемы прикладной этики
341

вилегии. Лишение свободы для последних не очень
обременительно, так как и за лагерными вышками они
остаются хозяевами жизни. Мировая общественная мысль
давно осознала тот факт, что места коллективного отбывания
наказания служат мощными «кузницами кадров» для
преступности, но эффективные средства противоборства
«криминальной субкультуре» все еще не найдены. Попытки
искоренить тюремные нравы уничтожением форм
самоорганизации, например, «опусканием» авторитетов, как
правило, не дают положительных результатов, а, наоборот,
ведут к тому, что среди заключенных растет число
самоубийств и снижается способность к элементарному
самоконтролю: они «тупеют» и перестают следить за собой58.
Самыми перспективными способами борьбы с нормами
и ценностями «блатного мира» является смягчение
враждебности к тем, кто оказался втянутым в его орбиту,
поощрение всякого встречного движения, стало быть,
справедливость как соответствие между реальным
поведением и условиями содержания.
Существование преступной субкультуры оказывает
негативное влияние на нравственную жизнь общества в целом.
Дело не только в том, что эта культура стремится к
пополнению числа своих приверженцев. Менее заметно, но не
менее опасно проникновение ее поведенческих стереотипов
в законопослушную среду, особенно молодежную. На фоне
этого проникновения происходит примитивизация
духовности, что следует считать одной из самых пагубных
тенденций развития нашего общества на современном этапе.
Нравственная педагогика
Одной из важнейших особенностей нравственности
выступает ее принципиальная незавершенность и незавер-
щаемость. Моральность личности — это не готовое, раз
и навсегда данное состояние, а процесс. Процессуаль-
ность нравственной жизни отчетливее всего
проявляется в нравственном воспитании — целенаправленной
деятельности по формированию определенных качеств,
их дифференциации и интеграции.
58 См.: Хохряков Г.Ф. Парадоксы тюрьмы. М.: Юрид. лит., 1991, с. 147.
342 Тема 14. Проблемы прикладной этики

В Древней Греции обучение, образование и воспитание
детей называлось словом пайдейя (от «παϊς» — «ребенок»,
«мальчик»). Термин «педагогика» получил свое название
от «педагогов» — рабов, которые водили детей свободных
граждан в школу, а позже сами осуществляли их обучение.
Нравственная педагогика является одной из старейших
и важнейших отраслей прикладной этики. С ее проблем
начиналось развитие этической теории у софистов.
Стратегия и тактика нравственного воспитания тесно
связана с решением проблемы врожденности или приобре-
тенности нравственных свойств человека. Если все
моральные характеристики индивида приобретаются в его
реальной жизнедеятельности, то перед воспитателями
открываются практически безграничные возможности.
Пользуясь эффективными методами, они могут
сформировать личность с любыми свойствами, разумеется, при
том условии, что будут использованы все имеющиеся в их
распоряжении средства, и их усилия не будут
блокированы какими-либо другими лицами или группами. Если же
нравственный облик индивида заложен в нем от
рождения, то деятельность воспитателя может заключаться
только в коррекции имеющихся свойств, а его возможности
заранее ограничены наличным материалом.
Врожденность нравственных свойств тоже можно мыслить
по-разному. В человеке может преобладать врожденное
влечение к добру, и тогда задача воспитателя будет состоять
в устранении всех препятствий, могущих возникнуть
в процессе развертывания внутренних способностей
воспитанника. Но в человеке могут господствовать и
негативные влечения к агрессии и разрушению. В таком случае
сущность нравственного воспитания сведется к
обузданию человеческой природы, к подавлению естественных
влечений ребенка.
Основным недостатком названных противоположных
подходов является односторонность. Если бы новые
человеческие индивидуальности создавались из ничего в
буквальном смысле, то можно было рассчитывать, что
возможности воспитателя беспредельны, и он в силах записать
в душах воспитуемых самые прекрасные и
величественные слова. Однако новорожденные дети уже имеют опре-
Тема 14. Проблемы прикладной этики
343

деленный генетический код, и их будущее развитие
возможно только в рамках — хотя и очень широких — этого
кода. Родители, приступающие к нравственному
воспитанию новорожденного младенца, должны считаться с его
индивидуальными особенностями, хотя эти особенности
еще совершенно не ясны.
Если бы, с другой стороны, ребенок рождался с готовым
нравственным характером, то усилия по его воспитанию
были бы не только безнадежными, но и
бессмысленными. А. Шопенгауэр патетически заявлял, что
нравственный характер человека дан ему от рождения, и «никакие
воспитательные приемы Песталоцци никогда не в силах
из природного олуха сделать мыслящего человека:
олухом он родился, олухом и умрет»59.
Избежать односторонности обеих воспитательных
стратегий можно только в том случае, если воспитатели не
будут закрывать глаза на врожденные поведенческие
свойства, но при этом учитывать, что они — не готовые,
завершенные способы поведения, а только диспозиции —
предрасположенности к избранию того или иного
образа действий. Современная нравственная педагогика
исходит из предпосылки, что воспитательная деятельность
должна развивать и укреплять врожденные диспозиции
к добру, одновременно подавляя и устраняя низменные
и агрессивные наклонности. Отечественный журналист
В. Овчинников в книге «Дуб и сакура» сравнивает
английскую и японскую системы нравственного воспитания.
Первая, по его мнению, исходит из идеи о том, что
естественные наклонности ребенка порочны, и старается
максимально ограничить их проявления. С раннего детства
мальчик буквально опутан множеством запретов и
подвергается систематическим наказаниям. Этим
обусловлена некоторая чопорность и скованность в поведении
взрослых англичан. Японцы, наоборот, стараются
предоставить своим детям максимальную свободу,
предпочитая стимулировать только позитивную их активность,
редко и неохотно пользуясь наказаниями. Основу такой
воспитательной стратегии составляет вера в преобла-
59 Шопенгауэр А. Афоризмы житейской мудрости // Свобода воли
и нравственность. М.: Республика, 1992, с. 404.
344 Тема 14. Проблемы прикладной этики

дание естественных диспозиций к добру. В этом
наблюдении присутствует небольшое преувеличение. На деле
ни та, ни другая воспитательная практика не
пренебрегает мерами как эмансипирующего, так и
ограничительного характера. Укрепление добра и преодоление зла — это
не две самостоятельные, изолированные задачи, а
взаимосвязанные стороны одного и того же целенаправленного
процесса. Преодоление негативных диспозиций воспи-
туемого представляет собой их включение в более
сложные и совершенные поведенческие системы, в которых
они играют конструктивную роль.
Поощрительные меры воспитательного воздействия в
целом более плодотворны, чем наказания. Злоупотребления
наказаниями порождают негативный
нравственно-психологический тип «обиженного ребенка» — забитого,
безвольного и безынициативного. Но и
противоположная крайность — отсутствие реакции на негативные
проявления — ведет к аномалиям характера. В этом случае
складывается тип «избалованного ребенка», для которого
лишены значения слова «нельзя» и «надо». Применение
негативных воспитательных средств неизбежно. В
практике семейного воспитания обычно пользуются тремя
основными типами воздействий:
1) физическими наказаниями,
2) угрозой лишения родительской любви,
3) формированием способности к сочувствию и
состраданию, позволяющей осознать, что определенное поведение
является причиной огорчений для другого человека.
С точки зрения специалистов по нравственной педагогике,
второй тип дает больший эффект, чем первый, а третий
является самым эффективным.
Устранить уже сложившееся свойство намного труднее, чем
сформировать новое. Обычно считается, что разрушать
легче, чем строить. Но эта ходячая мудрость далеко не
всегда применима по отношению к человеку. Всякие
попытки «хирургического» вмешательства в человеческую
душу вызывают боль и сопротивление. Один из ключевых
принципов педагогики утверждает, что целенаправленное
нравственное воспитание должно начинаться как можно
раньше, буквально с первых дней жизни ребенка, пока его
Тема 14. Проблемы прикладной этики
345

поведенческие свойства максимально пластичны,
изменчивы, приспособлены к самым разным сочетаниям. В
первые пять лет жизни происходит бурный, стремительный
рост внутреннего мира. Если этот наиболее благодатный
для внешнего воздействия период упущен, и
поведенческие механизмы сформировались стихийно, под влиянием
каких-то случайных и неблагоприятных факторов, то
разрушить их потом будет чрезвычайно трудно. Пока
отдельные поведенческие элементы не объединились, пока они
представлены в душе ребенка изолированно друг от друга,
создать из них позитивные ансамбли значительно легче.
Если объединение уже произошло, то попыткам
преобразования сопротивляется не только один изменяемый
элемент, но и все остальные, которые успели с ним
соединиться. Попытки воспитателя искоренить какое-то уже
сформировавшееся свойство расцениваются воспитанником
как посягательство на его целостность, нанесение
ущерба его достоинству, и подобная реакция снижает шансы
на успех воспитательного действия.
Коренной специфической особенностью нравственного
воспитания является его неотделимость от самовоспитания.
Воспитательная деятельность становится вполне
эффективной только в том случае, если ее цели сделались
целями самого воспитуемого, если объект воспитания хотя бы
частично становится его субъектом. Выражаясь просто,
сделать человека трудолюбивым можно только тогда,
когда он сам захочет стать таковым. Данная особенность
морального воспитания обусловлена своеобразием самой
нравственности —- ее нерасторжимой связью со
свободным волеизъявлением. По этой причине самой
эффективной формой воспитания является диалог или
сотрудничество между учителем и учеником. Нравственный облик
личности складывается во встречном движении
воспитателя, который
— любит своего подопечного,
— чувствует ответственность за него,
— понимает его внутренний мир,
— поэтому умеет соединить в нем те системы, какие уже
сложились, но еще не приобрели связей;
и воспитанника, который
346 Тема 14. Проблемы прикладной этики

— уважает своего наставника,
— доверяет ему,
— стремится с его помощью стать лучше.
Системность нравственного воспитания обеспечивается
диалектическим единством противоположностей:
1) индивидуального подхода к каждому воспитаннику и
включения его в систему связей с другими;
2) формирования внешней стороны поведения («этикета»)
и глубинных моральных основ, вплоть до личного идеала;
3) информирования посредством запретов и предписаний
и путем личного примера;
4) поощрения желательного поведения и наказания
негативной активности;
5) воспитания и самовоспитания и т.д.
Нравственное воспитание основано на исходном
неравенстве участников, но его эффективность в огромной
степени зависит от последовательного выравнивания позиций.
Важнейшая мудрость педагогики заключается в том, что
первоначальная односторонность должна превратиться
во взаимность: ситуация, когда один воспитывает другого,
должна переходить в ситуацию обоюдного воспитания.
Только тогда между двумя людьми устанавливается
подлинно нравственное отношение.
ЛИТЕРАТУРА:
Бакштановский В.И., Согомонов Ю.В. Деонтология и праксиология
воспитания. Проблемы становления. Тюмень: ИПОС, 1989, с. 5-25.
Биоэтика: принципы, правила, проблемы. М.: Эдиториал УРСС, 1998.
Введение в биоэтику. М.: Прогресс-Традиция, 1998.
Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма // Избранные
произведения. М.: Прогресс, 1990.
Джордж де Р.Т. Деловая этика. Учебный курс для колледжей и
университетов. М.: ИГ «Прогресс», ИД «Рипол», 2003.
Карпец И.И. Уголовное право и этика. М.: Юрид. лит., 1985.
Снегов С.А. Язык, который ненавидит. М.: Просвет, 1991, с. 192-201.
Фредерике Р., Петри Э. Деловая этика и философский прагматизм //
Вопросы философии, 1996, № 3.
Хохряков Г.Ф. Парадоксы тюрьмы. М.: Юрид. лит., 1991, с. 69-131.
Шварцман К.А. Философия и воспитание. М.: Мысль, 1989.

РЕКОМЕНДУЕМАЯ ЛИТЕРАТУРА
Гусейнов A.A., Апресян Р.Г. Этика. М.: Гардарика, 1998.
Жямайтис В. Этика. Библиографический справочник. Вильнюс,
1990.
Этика // Под общ. ред. A.A. Гусейнова и Е.Л. Дубко. М.: Гарда-
рики, 1999.
Этика. Энциклопедический словарь // Под ред. Р.Г. Апресяна
и A.A. Гусейнова. М.: Гардарики, 2001.

Анатолий Петрович Скрипник
ЭТИКА
учебник
Издательство «ПРОЕКТ»
Гл. редактор — Д.А. Замилов
Редактор — О.П. Зеленова
Корректор — Е.И. Шеина
Макет — Т.С. Аберберг
Макет обложки — A.A. Аузин
Верстка — Ю.А. Каленик, О.Г. Попонова
Подписано в печать 09.02.2004 г.
Формат 84X108/32
Бумага книжно-журнальная
Печать офсетная
Печатных листов 11
Тираж 1500 экземпляров
Заказ № 2044
Отпечатано с готовых диапозитивов
на Книжной фабрике № 1 МПТР России
144003, Московская область, г. Электросталь, ул. Тевосяна, д. 25