/
Текст
И. КЕПЛЕР
О ШЕСТИУГОЛЬНЫХ
СНЕЖИНКАХ
АКАДЕМИЯ НАУК СССР
Серия «Популярные произведения
классиков естествознания»
И. КЕПЛЕР
О ШЕСТИУГОЛЬНЫХ
СНЕЖИНКАХ
Перевод с латинского
Ю. А. ДАНИЛОВА
ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА»
МОСКВА 1983
К 35 Кеплер И. О шестиугольных снежинках. М.; Наука,
198.3*
Книга состоит из четырех небольших произведений
знаменитого немецкого астронома и математика:
«О шестиугольных снежинках», «Разговор с звезд-
ным вестником», «Сон» и отрывок из гороскопа
«О себе». Эти произведения Кеплера являются при-
знанными образцами научно-художественной прозы.
На русском языке публикуются впервые.
17.4.7
Ответственный редактор
доктор физико-математических наук
Я. А. СМОРОДИНСКИЙ
Составитель
10. А. ДАНИЛОВ
ИОГАНН КЕПЛЕР
О ШЕСТИУГОЛЬНЫХ СНЕЖИНКАХ
Утверждено к печати
редколлегией серии научно-популярной литературы АН СССР
Редактор издательства Е. М. Клаус. Художественный редактор
Н. А. Фильчагина. Технический редактор Н. Н Плохова.
Корректоры В. А. Бобров, Л. И. Кириллова
ИБ № 24552
Сдано в набор 14.06.g2. Подписано к печати 12.10.82. Т-16160. Формат 84x1081/31.
Бумага кн,-журнальная Гарнитура обыкновенная. Печать высокая.
Усл. печ. л. 10,08. Усл.-кр. отт. 10,3. Уч.-изд. л. 10,8. Тираж 100 000 экз.
(Допечатка) Тип. зан. 2422. Цена 65 к.
Издательство «Наука» 117864 ГСП-7, Москва, В-485, Профсоюзная ул., 90
2-я типогр. издательства «Наука» 121099, Москва, Г-99, Шубинский пер., 10
1704070000-492 о
К—054(02)-83-----<^-83 НПЛ © Издательство «Наука», 1983 г.
СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие
4
Новогодний подарок,
или
О шестиугольных снежинках
5
Разговор с звездным вестником,
недавно ниспосланным смертным
Галилео Галилеем,
падуанским математиком
33
Сон,
или Посмертное сочинение
о лунной астрономии
69
О себе
170
Краткие комментарии
(Составил Ю. А. Данилов)
188
ПРЕДИСЛОВИЕ
Перед вами четыре различных по жанру произведения.
Изящная миниатюра-шутка «Новогодний подарок, или О
шестиугольных снежинках» поражает безудержной игрой
воображения, отточенностью формы и глубиной идей,
позволяющих автору предугадывать правильные ответы на
многие вопросы геометрии формообразования природных
объектов; «Разговор с звездным вестником, недавно ниспо-
сланным смертным Галилео Галилеем, падуанским
математиком» — написанный за рекордно короткий срок
отзыв на сочинение собрата по едва зарождающемуся
точному естествознанию, необычайно содержательный, бле-
щущий новизной мысли и исполненный редкой благоже-
лательности; «Сон, или Посмертное сочинение о лунной
астрономии» — одно из первых произведений ныне столь
популярной научно-фантастической литературы, изобилую-
щее достоверными астрономическими деталями. Четвертое
произведение, гороскоп, представляет собой автопортрет,
достойный кисти великого мастера, написанный рукой,
беспощадно бичующей пороки оригинала как действитель-
ные, так и мнимые, надуманные или по крайней мере явно
преувеличенные. Все четыре произведения принадлежат
перу великого астронома и естествоиспытателя Иоганна
Кеплера.
Мы надеемся, что наш читатель, знавший Кеплера
лишь как ученого, откроет для себя Кеплера-писателя.
Желая облегчить знакомство с произведениями, написан-
ными более трех веков назад, мы поместили в конце книги
примечания переводчика. В них содержатся сведения о
первоизданиях всех четырех произведений Кеплера, поме-
щенных в данном сборнике, переводах их на новые языки
и объяснения наиболее важных слов и реалий.
Пользуясь случаем, мы хотели бы поблагодарить кан-
дидата философских наук В. П. Визгина, члена-кор-
респондента АН СССР И. И. Гуревича, доктора физико-
математических паук М. Л. Левина за ценные замечания.
Мы искренне признательны профессору К. А. Куликову и
профессору И. И. Шафрановскому, любезпо предоставив-
шим в паше распоряжение редкие и труднодоступные из-
дания, необходимые в работе над переводом.
Ю. Данилов, Я. Смородинский
НОВОГОДНИЙ ПОДАРОК,
или
О ШЕСТИУГОЛЬНЫХ
СНЕЖИНКАХ
Славному придворному советнику
его императорского величества,
господину
ИОГАННУ МАТ ТЕЮ ВАКГЕРУ
фон ВАКЕНФЕЛЬСУ \
золотому рыцарю и пропал, покровителю наук
и философов,
господину моему благодетелю
Поскольку мне доподлинно известно, сколь сильно ты
любишь Ничто не по причине его незначительной ценно-
сти, а скорее как прелестную забаву шаловливо щебечу-
щего воробья, то нетрудно догадаться, что любой дар будет
для тебя тем приятйее и желаннее, чем сильнее он будет
походить на Ничто.
Ведь в любом случае для того, чтобы размышления о
ничтожном доставили тебе удовольствие, оно должно быть
и малым, и почти неощутимым, и малоценным, и наименее
протяженным, то есть быть почти Ничем. В природе встре-
чается великое множество таких вещей, но между ними
имеются различия. Вспомни хотя бы об одном из атомов
Эпикура: такой атом и есть Ничто. Разумеется, тебе и
прежде случалось получать от меня Ничто. Итак, нас бу-
дут интересовать элементы, то есть самое малое из того,
что есть в каждом предмете2.
Прежде всего обратимся к Земле. Не будем грезить о
сокровищах Архимеда, разложившего Землю на мельчай-
шие песчинки, 10 000 которых умещается в одном маковом
зернышке3. Стоит изъять лишь одну-единственную пес-
чинку из великого множества их, как собьется весь его
счет мириадов песчинок. Кроме того, форму песчинок
нельзя увидеть глазом, и Архимед также умалчивает о ней.
Поэтому его песчинки ничего не говорят разуму и не рож-
дают страсть к неизвестным вещам. К тому же мелкие
песчинки обладают протяженностью, поскольку пыль и
труха заполняют старые, насквозь прогнившие балки.
Я подарил бы тебе слишком много, если бы вздумал пода-
рить тебе такую песчинку.
Искры огня, хотя они малы и быстро гаснут, все же
меньше осколков пирита, которые удается отбить, ударив
камень о камень, и не уступают по размерам частицам
копоти от горящих углей, которые я также отношу к пы-
линкам. «Фигурные пирамиды», которые мне никогда не
приходилось видеть, я оставляю Платону4, чтобы он мог
создавать из них огонь.
Я могу подарить тебе ветер и дым, но если они и про-
даются, то не в исландских кожаных мехах, а на бумаге
и словах, причем так происходит по всему земному шару.
Таким образом, дым — вещь ценная, а мне обходится еще
дороже. Для умозрительного рассмотрения он не подхо-
дит, поскольку беспорядочен и бесформен.
Обратимся, наконец, к воде. Приставшую к сосуду кап-
лю священные псалмопевцы почитают весьма важной
вещью. А наши германцы ничто не ценят меньше, чем
капельку вина, которую, опорожнив кубок, стряхивают на
ноготь, чтобы посмотреть, прилипнет ли она. Если бы я
принес такую каплю, то подарил бы тебе меньше, чем
знаменитый перс, предложивший своему царю пригорш-
ню воды из реки Хаосп. Капля вина с ногтя германца
была бы более почетным подарком, чем обкусанный об-
резок ногтя отрицающего такую малость итальянца. На-
конец, шаровидная форма капли наводит на геометриче-
ские размышления, однако я опасаюсь, что опа недоста-
точно мала для тебя, столь любящего Ничто.
А что если нам перейти к животным? Я боюсь их, как
афинских сов. Однако недавно я видел у тебя несколько
томов о вещах удивительных и редких одного из тех
авторов, которые в духе учения древнего Парменида
отвергают движение па том основании, что одна его
часть (а именно прошлое) не совершенна. Поскольку
в этом сочинении шла речь о многих диковинных живот-
ных, то пе думаю, чтобы совсем крохотные твари были
обойдены молчанием. Впрочем, оставим догадки. У тебя
имеются замечания Скалигера5 к работе Кардано6 «О тон-
ких материях». В упражнении CXCIV из раздела 7 ты
встретишь упоминание о крохотном существе — подкож-
ном клеще. Но и клещ слишком велик. Ведь это существо
может ползать и пе лишено души. Стану ли я предлагать
тебе душу, если отказываюсь дарить тебе даже неодушев-
ленную каплю? Вряд ли ты можешь надеяться и на то,
чтобы, разрезав труп бродячего животного, обнаружить
в нем нечто новое, как показал анатом доктор Иессен.
6
IOANNISKE-
PLERI S.C.MAIEST.
MATHEMATICI
STRENA
Sen
<De J\£tue Sexangula.
Cum PriuilegioS. Сг£ Maieft. adannos x v
ГК.ЛNC0FKR ТГ AD ЯИОЕКР M,
ajuid Godefridum Ttmpach.
Anno M. DC.XL
Титульный лист
первого издания сочинения И, Кеплера
«О шестиугольных снежинках», 1611 г^
Погруженный в подобного рода размышления, я пере-
хожу мост, терзаемый стыдом за свою невежливость: ведь
непрестанно играя на одной и той же струне (предлагая
Ничто или находя нечто мало отличающееся от него, но не
дающее пищу твоему острому разуму), я оставил тебя без
новогоднего подарка! И тут мне подворачивается удобный
случай: водяные пары, сгустившись от холода в снег, вы-
падают снежинками на мою одежду, все, как одна, шести-
угольными, с пушистыми лучами7. Клянусь Гераклом,
вот вещь, которая меньше любой капли, имеет форму, мо-
жет служить долгожданным новогодним подарком люби-
телю Ничего и достойна математика, обладающего Ничем
и получающего Ничто, поскольку падает с неба и таит в
себе подобие шестиугольной звезды!
Ее необходимо поскорее передать моему покровителю,
пока мой крохотный подарок еще тверд и не обратился в
Ничто под действием тепла, исходящего от тела.
Что за вещее слово! Что за предмет, столь любезный
Вакгеру, питающему слабость к Ничему! Ведь если спро-
сить у германца, что такое Nix (лат.— снег), то он ответит:
Nihil (лат.-- ничто), если только сумеет сказать на латыни.
Итак, прими сей дар, который очень походит па Нич-
то, и сделай серьезную мину, а если ты благоразумен, то
затаи дыхание, чтобы не оказалось, что ты и впрямь по-
лучаешь Ничто. Подобно Сократу, я вынужден говорить
о блошиных прыжках: о том, почему снежинки, прежде
чем сбиться в крупные хлопья, падают шестиугольниками
и пушистыми, как перышки с шестью лучами.
Прочь убирайся, достойный презрения за свое неве-
жество мужлан и сводник Аристофан! Что мне за дело до
Сократа и до содержания аристофановой комедии8? Луч-
ше я обращу свои помыслы к царственному псалмопевцу,
который, воздавая богу хвалу, упоминает о снеге, падаю-
щем, как пух9. Если я пе ошибаюсь, то здесь речь идет о
моих снежинках с пушистыми лучами. Вероятно, однаж-
ды, когда он сидел усталый или стоял, опершись на пасту-
шеский посох, и охранял свое стадо, ему довелось увидеть,
как эти маленькие звездочки падают на овечыо шерсть и
пристают к ней, и это запомнилось ему.
Снежные звездочки
Но шутки в сторону — займемся делом. Поскольку вся-
кий раз, когда начинает идти снег, первые снежинки
имеют форму шестиугольной звезды, то па то должна быть
8
определенная причина. Ибо если это случайность, то по-
чему не бывает пятиугольных или семиугольных снежи-
нок, почему всегда падают шестиугольные, если только
они от соударений не утрачивают форму, не слипаются во
множестве, а падают редко и порознь?
Когда я недавно рассуждал с кем-то на эту тему, то мы
сошлись прежде всего на том, что причину следует искать
не в веществе, а в действующем начале. Ведь вещество
снега — это пар. Выделяясь под действием какого-то свое-
го тепла из Земли, пар становится сплошным и как бы
жидким. Следовательно, ни на какие звездочки пар не
разделен.
Ты спросишь, откуда мне это известно? Ведь даже
если бы пар состоял из звездочек, то этого нельзя было
бы заметить, поскольку пар прозрачен. Отвечаю: пар возни-
кает при разложении подземной влаги, о чем свидетельст-
вует его легкость и то, что он возносится вверх. Фигуры при
разложении не возникают, поскольку форму имеет лишь
то, что способно само себя ограничить, ибо форму придают
телу его границы. Возникающий при разложении пар по
своим свойствам близок к жидкости п течет, то есть не
может сам себя ограничить, пе имея какой-либо определен-
ной формы, пока пе сгущается в снег или в капли.
Но коль скоро установлено, что причина свойственной
снегу шестиугольной формы кроется в действующем на-
чале, то позволительно спросить, каково это действующее
начало, как оно действует, является ли форма искони при-
сущей телу или приобретается под влиянием внешних воз-
действий, принимает ли материал шестиугольную форму
в силу необходимости или по своей природе и что следует
считать врожденным: воплощенный в шестиугольном архе-
тип красоты или знание цели, к которой приводит эта
форма? Чтобы решить эти вопросы, мы обратимся к нагляд-
ным примерам, но станем рассматривать их геометриче-
ски. Для наших вопросов такой экскурс будет чрезвычай-
но полезен.
Пчелиные соты_____________________________________
Если спросить у математиков, в каком порядке пост-
роены пчелиные соты, то они ответят, что в шестиуголь-
ном. Ответ прост и следует из рассмотрения отверстий,
или входов, и стенок, образующих соты. Любая ячейка
в сотах окружена шестью другими ячейками, каждая из
которых имеет с ней по одной общей стенке. Взглянув
9
на основание ячейки, ты увидишь три плоскости, образую-
щие тупой трехгранный угол. Основание, или, лучше
сказать, донышко ячейки, соединяясь с ее боковыми сто-
ронами, образует шесть других многогранных углов, из
которых три угла, расположенные повыше, имеют по три
ребра и подобны трехгранному углу, лежащему в основа-
нии ячейки, а три угла расположенные пониже, имеют по
четыре ребра. Кроме того, следует иметь в виду, что соты
расположены в два слоя: входы в ячейки одного слоя об-
ращены в сторону, противоположную той, куда направле-
ны входы в ячейки другого слоя, а их плотно закрытые
донышки соприкасаются. Трехграпное донышко одной
ячейки входит между трехгранными донышками трех яче-
ек другого слоя так, что каждая ячейка соприкасается не
только боковыми стенками с шестью примыкающими к
ней ячейками того же рода, но и тремя плоскостями, обра-
зующими ее донышко, с тремя ячейками из другого ряда.
Таким образом, у любой пчелы оказывается по девять со-
седок, от каждой из которых ее отделяет общая стенка.
Все три грани донышка ячейки одинаковы и имеют фор-
му, которую геометры называют ромбом.
Правильные ромбические тела,
Вспомнив о ромбах, я приступил к геометрическим
изысканиям, чтобы выяснить, какое тело, аналогичное
пяти правильным и четырнадцати архимедовым телам,
можно составить из одних ромбов. Я нашел два таких тела,
из которых одно родственно кубу и октаэдру, а другое —
додекаэдру и икосаэдру (третье тело — сам куб — родст-
венное двум тетраэдрам, сложенным своими основаниями).
Первое тело ограничено двенадцатью, второе — тридцатью
ромбами. Первое тело объединяет с кубом следующее
свойство. Подобно тому как восемь пространственных углов
восьми кубов можно расположить вокруг общей верши-
ны так, что они заполнят все пространство, не оставив ни
малейшего зазора, то же делают и правильные ромбиче-
ские тела первого типа, если вокруг одной вершины рас-
положить по четыре пространственных угла с тремя реб-
рами и, аналогично, по шесть пространственных углов с
четырьмя ребрами. Следовательно, все пространство мож-
но заполнить правильными ромбическими телами так, что
одна и та же точка будет служить вершиной четырех
пространственных углов с тремя ребрами, а также шести
пространственных углов с четырьмя ребрами. Подведем
10
итог: если пространство заполнено равными кубами, рас-
положенными в правильном порядке, то одного куба
32 других куба касаются отдельными вершинами и, кро-
ме того, шести кубов касаются его четырьмя вершинами,
что составляет всего 38 кубов. Если же пространство
заполнено равным ромбическими телами, то одного пра-
вильного тела шесть других касаются отдельными вер-
шинами, из которых по четыре ребра, и, кроме того, 12 тел
касаются его четырьмя вершинами. Следовательно, ром-
бического тела касаются всего 18 других тел.
Таким образом, эта геометрическая фигура почти пра-
вильно заполняет пространство, подобно тому как правиль-
ные шестиугольники, квадраты и равносторонние тре-
угольники сплошь заполняют плоскость. Именно такую
форму, как уже говорилось, имеют ячейки пчелиных сот,
если пе считать того, что эти ячейки не имеют крышек,
повторяющих по форме донышки.
Если бы они достроили эти крышки, то каждая пчела
оказалась бы заключенной между 12 или 18 другими пче-
лами, окружающими ее со всех сторон так, что из ячейки
не было бы выхода. Поэтому пчелам не нужна такая
крышка, однако ничто не мешает им построить па ром-
бических гранях крышки шести стенок, подогнав их раз-
меры к своим крохотным тельцам, причем возводить эти
стенки в различных направлениях и неодинаковыми по
форме.
Какую форму имеет зернышко граната?
Разрезав большой плод граната, нетрудно заметить,
что большинство зерен имеет форму той же ромбической
фигуры, если ее пе искажает ряд корешков, подводящих
к зернам питательные соки.
В этих двух примерах хочется спросить: кто же винов-
ник того, что пчелиные соты и зерна граната имеют фор-
му правильной ромбической фигуры? Причина не может
таиться в самом материале. Ведь пчелам негде взять го-
товые ромбические листочки, которые можно было бы соб-
рать, а затем построить из них свои домики. Столь же
маловероятно, чтобы лишь в плодах граната зерна сами
по себе становились ребристыми, в то время как во всех
других плодах зерна остаются круглыми, что отнюдь не
мешает им вздуваться и набухать, если подводимая к ним
влага проникает сквозь жесткую оболочку и перепол-
няет ее.
11
Следовательно, причину формы зерен граната надле-
жит искать в душе растения, пекущейся о его росте. Одна-
ко сама по себе эта причина недостаточна, и действует
она в плоде не по каким-то формальным свойствам, а в
силу необходимости, проистекающей из свойств материа-
ла. Действительно, в начале, пока зернышки малы и им
хватает места внутри кожуры, они круглые. Затем кожу-
ра затвердевает, а зернышки продолжают расти, тесня и
сдавливая друг друга, как горошины внутри своих про-
долговатых стручков. Но горошины не могут двигаться:
Какую форму имеют горошины?
ведь они размещены в продолговатом стручке в опреде-
ленном порядке и испытывают сжатие с двух сторон. Что
же касается круглых зерен в плодах граната, то вначале
у них имеется больше свободного пространства, каждое
зернышко в отдельности легко проникает между трех зер-
нышек соседнего слоя (такое проникновение облегчается
тем, что зерна имеют круглую форму), а жидкость из тес-
ного места заполняет освободившееся пространство. Если
насыпать некоторое количество одинаковых по величине
шариков из мягкого материала в какой-нибудь круглый
сосуд и начать равномерно сдавливать его со всех сторон
обручами, то большинство шариков примет форму ромби-
ческих тел, в особенности если, предварительно встряхнув
сосуд, заставить шарики перекатиться и расположиться
как можно более тесно. Если шарики выстроились вдоль
прямой и их относительное расположение нельзя ничем
нарушить, то после сжатия они превратятся в кубы.
В общем случае одинаковые по величине шары, соб-
ранные в каком-нибудь сосуде, располагаются в нем дву-
мя способами — в соответствии с двумя способами их рас-
положения на каждой плоскости.
Если собрать равные по величине шары, разбросанные
по горизонтальной плоскости, так, чтобы они касались друг
друга, то шары расположатся либо в вершинах равносто-
ронних треугольников, либо в вершинах квадратов. В пер-
вом случае каждый шар окружен шестью другими, во
втором — четырьмя. В обоих случаях характер касания
для всех шаров, кроме наружных, одинаков. Расположе-
ние в вершинах правильного пятиугольника не позволяет
шарам сохранять равновесие, расположение в вершинах
правильного шестиугольника распадается на несколько
12
треугольных. Таким образом, как я и говорил, на плоско-
сти существуют лишь два расположения.
Итак, если ты перейдешь теперь к построению плот-
нейшей пространственной упаковки шаров и для этого
станешь накладывать одно на другое плотнейшие распо-
ложения шаров на плоскости, то возникнут либо квадра-
ты 4, либо треугольники В (рис. 1). Если получились
квадраты, то либо каждый шар верхнего ряда будет
Рис. 1
□qqq
3000
стоять па шаре нижнего ряда, либо, наоборот, шары верх-
него ряда расположатся в углублениях между четырьмя
шарами нижнего ряда. В первом случае каждый шар ка-
сается четырех соседних шаров из того же ряда, одного
шара вверху и одного шара внизу, то есть всего шести ша-
ров. Это — кубическое расположение шаров, п при сжатии
образуются кубы, по оно пе является плотнейшим распо-
ложением. Во втором случае каждый шар, помимо четырех
соседних шаров, расположенных в той же плоскости, ка-
сается еще четырех шаров над ним и четырех шаров под
ним, то есть всего 12 шаров. При сжатии из шаров полу-
чаются ромбические тела. Это расположение очень напо-
минает октаэдр и пирамиды. Эта укладка шаров плотней-
шая: при любом другом расположении в тот же сосуд пе
удается добавить шаров. С другой стороны, если ряды ша-
ров на плоскости расположены в треугольном порядке, то
при построении тела либо каждый шарик верхнего ряда
стоит на шарике нижнего ряда, причем и в этом случае
упаковка не является плотнейшей, либо каждый шарик
верхнего ряда располагается в углублении между четырь-
мя шариками нижнего ряда. В первом случае каждый шар
касается шести соседних шаров, расположенных в той же
плоскостп, одного шара над собой и одного шара под собой,
то есть всего восьми шаров. Расположение напоминает по
внешнему виду призму, и при сжатии шары превращают-
ся в столбики с шестью четырехугольными боковыми гра-
нями и двумя шестиугольными основаниями. Во втором
случае получается то же самое, что получалось ранее при
квадратном расположении шаров. Пусть В (рис. 2) — три
13
попарно соприкасающихся шара. Положим на них сверху
еще один шар А. Пусть С —другая группа из шести ша-
ров, D — еще одна группа из 10 шаров и Е — группа из
15 шаров. Меньшую группу всегда клали на большую, что-
бы получилась пирамида. При таком наложении слоев каж-
дый из верхних слоев располагается между тремя нижни-
ми. Но если извлекать по одному шару из перевернутой
Рис. 2
пирамиды, обращенной вверх не вершиной, а целой гранью,
то четыре шара под ним всякий раз будут располагаться
в квадратном порядке. Кроме того, как и прежде, один
шар касается 12 других: шесть соседних шаров, располо-
женных в той же плоскости, три шара вверху и три внизу.
Таким образом, в плотнейшей пространственной упаковке
треугольное расположение шаров пе может встречаться
без квадратного, и наоборот.
Чем обусловлена форма зерен граната?
Отсюда следует, что зерна граната сдавливаются в
ромбические тела пе только в силу свойств, присущих ма-
териалу, по и вследствие одновременного влияния роста
зерен. Круглые зерна не могут без вреда для себя долго
выдерживать сжатие и, смещаясь, заставляют вытеснен-
ное зерно проникать в промежутки между тремя или че-
тырьмя зернами соседнего слоя.
Пчелиные соты подчиняются иной закономерности.
Ведь пчелы не скапливаются беспорядочно, как зерна в
гранате, а по своему усмотрению выстраиваются рядами
так, что головы всех пчел обращены либо в одну, либо
в другую, противоположную первой сторону, а задними
концами своих тел пчелы упираются друг в друга.
Откуда берет улитка форму своей раковины?
Для того чтобы из скопления такого рода возникла фи-
гура, пчелиные соты должны были бы выделять какое-ни-
будь вещество, подобно тому, как наращивает свою закру-
14
ченную раковину улитка. Однако несомненно, что пчелы
сами строят свои соты, возводя этаж за этажом все здание
от самого основания.
Чем обусловлена форма пчелиных сот?
Таким образом, пчелы от природы наделены инстинк-
том, позволяющим строить соты именно такой, а не другой
формы. Этот архетип заложен в них творцом. Здесь ни
при чем ни материал, ни воск, ни тельца пчел, ни рост.
Установив это, мы вправе спросить о конечной цели,
не той, которую преследует своими действиями пчела, а о
конечной цели, поставленной самим богом, создателем
пчелы, когда он предначертал пчеле свои законы зод-
чества.
И здесь, наконец, при определении конечной цели, мы
приступаем к рассмотрению тел и материала. Относитель-
но конечной цели можно высказать три утверждения. Пер-
вое утверждение общеизвестно среди физиков, рассматри-
вающих лишь шестиугольную форму в том виде, как она
(вместе с отверстиями) выглядит снаружи.
Правильный шестиугольник покрывает наиболь-
шую площадь
Плоскость можно покрыть без зазоров лишь следующи-
ми фигурами: равносторонними треугольниками, квадра-
тами и правильными шестиугольниками. Среди этих фи-
гур правильный шестиугольник покрывает наибольшую
площадь. Пчелы же стремятся строить как можно более
вместительные соты, чтобы запасти побольше меда.
Те же соображения применимы и к трехмерному про-
странству, если воспользоваться ими следующим образом.
Трехмерное пространство можно заполнить, не оставляя
пустых мест, лишь кубами и правильными ромбическими
телами, но ромбическое тело имеет больший объем, чем
куб. Однако одного этого соображения недостаточно. Дей-
ствительно, если пчел интересует лишь емкость сот, то
почему они пе строят себе круглое гнездо, что заставляет
их использовать крохотные участки пространства, как
будто во всем улье не остается свободного места? Наибо-
лее правдоподобна следующая (вторая) причина, хотя,
в силу приведенных выше соображений, ее нельзя счи-
тать достаточной: нежным тельцам пчел удобнее покоить-
ся в ячейке, имеющей форму геометрической фигуры с
15
большим числом затупленных углов, которая приближает-
ся к сфере, чем в кубе с его небольшим числом сильно вы-
ступающих вершин и плоским дном, не соответствующим
форме тельца пчелы.
Наиболее существенная причина, по которой
правильные ромбические формы встречаются в
пчелиных сотах___________________________________
К этому следует добавить третью причину: объем рабо-
ты сократится, если две пчелы всегда будут возводить
одну общую стенку. Кроме того, плоские перегородки об-
ладают большей прочностью и позволяют сотам оставать-
ся в целости, чем отдельные круглые ячейки, которые лег-
ко раздавить. Наконец, между круглыми телами, даже
если они расположены очень близко друг от друга, оста-
ются зазоры, а через эти зазоры может проникнуть холод.
Чтобы позаботиться обо всем этом, пчелы, как гласит стих
Вергилия, «в городах обитают под крышей единой».
Я полагаю, что приведенные соображения избавляют
меня от необходимости пускаться в философствование о
совершенстве, красоте и превосходстве ромбической фигу-
ры. Не стану я беспокоиться и о том, как извлечь сущ-
ность крохотной души, заключенной в пчеле, из созерца-
ния возводимых ею фигур (нечто подобное следовало бы
предпринять, если бы назначение фигуры оставалось не-
ясным).
То же относится и к плоду граната. Свойства, заложен-
ные в материале, проявляются в том, что зерна граната
при последующем росте сдавливаются и принимают фор-
му ромбического тела. Поэтому мы напрасно стали бы раз-
мышлять о сущности души, заложенной в гранатовом де-
реве, которая заранее предопределяет, что зерна примут
форму ромбических тел.
Причина, по которой цветы имеют по пять
лепестков________________________________________
Наоборот, если спросят, почему у всех деревьев и кус-
тарников или по крайней мере у большинства из них цве-
ты, распускаясь, приобретают пятиугольную форму, то
есть имеют по пяти лепестков (у яблонь и груш эта фор-
ма цветков соответствует также строению плода, основан-
ному на числе пять или на родственном числе 10, посколь-
ку внутри плода семена находятся в пяти камерах и за-
16
ключены между 10 перегородками, что также наблюдается
у огурцов и тому подобных овощей и фруктов), то я отве-
чу, что здесь рассуждения о красоте и свойствах фигуры,
в которых проявляется душа растения, были бы вполне
уместны. Свои соображения по этому поводу я изложу
ниже.
Правильные тела, основанные на числе пять, и
их возникновение из божественных пропорций
Существуют два правильных тела, додекаэдр и икоса-
эдр, из которых первое ограничено правильными пяти-
угольниками, а второе — равносторонними треугольника-
ми, но прилегающих друг к другу так, что образуются не-
кие пятигранные пространственные углы. Построение этих
тел и в особенности самого пятиугольника невозможно
без той пропорции, которую современные математики на-
зывают божественной. Устроена она так, что два младших
члена этой нескончаемой пропорции в сумме дают третий
член, а любые два последних члена, если их сложить, дают
следующий член, причем та же пропорция сохраняется до
бесконечности. Привести числовой пример, в котором были
бы выписаны все члены, невозможно. Однако чем дальше
мы будем уходить от единицы, тем более полным будет
наш пример. Пусть оба младших члена будут числами 1
и 1 (ты можешь считать их неравными). Сложив их, мы
получим 2. Прибавив к 2 больший из младших членов, по-
лучим 3, а прибавив к 3 число 2, получим 5. Прибавив
затем к 5 число 3, получим 8, прибавив к 8 число 5, по-
лучим 13, прибавив к 13 число 8, получим 21. Отношение
числа 5 к 8 приближенно равно отношению числа 8 к 13,
а отношение числа 8 к 13 приближенно равно отношению
числа 13 к 21.
По образцу и подобию этой продолжающей саму себя
пропорции сотворена, как я полагаю, производительная
сила, и этой производительной силой запечатлен в цветке
подлинный символ пятиугольной фигуры. Я опускаю все
остальные соображения, которые мог бы привести в под-
тверждение сказанного в этих приятнейших рассуждени-
ях. Для них потребовалось бы особое место. Здесь же я
привел их лишь в качестве примера, чтобы мы были более
сведущими и лучше подготовленными к исследованию
шестиугольной фигуры снега.
17
Можно ли холод считать причиной, по которой
снег имеет шестиугольную форму?_________________
Если бы мы вздумали исследовать, откуда у снега бе-
рется эта фигура, и отделили бы внешние причины от
внутренних, то среди внешних причин нам прежде всего
встретился бы холод. Во всяком случае, сгущение водяных
паров происходит под влиянием холода, а ведь именно при
сгущении пар превращается в звездообразные фигуры.
Следовательно, можно считать, что возникновение звездо-
образных фигур обусловлено холодом. Это, в свою очередь,
наводит на новые размышления о том, не является ли хо-
лод неким природным началом, чем-то вроде тепла меди-
ков? Ведь насколько можно судить, холод — это не просто
отсутствие тепла, поскольку недостающее качество не об-
ладает разумом, создателем шестиугольной формы, и не
способно производить какие-либо действия.
Но, чтобы не смешивать вопросов, оставим сгущение
паров холоду. По-видимому, пар, сгущаясь, естественнее
всего принимает шарообразную форму. Впрочем, если
представить, что холод охватил огромное пространство и
пар соприкасается с холодом вдоль наружной поверхности
последнего, то, сгустившись, пар примет совершенно плос-
кую форму, аналогичную форме поверхности, и границы
его будут соответствовать границам холодного участка.
Представь себе, что весь верхний слой пара сгустился под
действием холода. Сгустившись, он стал весомым, а став
весомым, начал падать и под действием различного рода
случайностей рассыпался на мельчайшие осколки и лис-
точки. Шестиугольники, в особенности шестиугольные
звезды с лучами, испещренными множеством полосок, по-
лучаются не из всех листочков. Из самых маленьких они
заведомо не получаются, а из каких листочков получают-
ся, мне вообще неизвестно.
Почему зимой на окнах образуются морозные
узоры?_______________________________________
Эти полоски напоминают о том, что происходит в пло-
хом гипокаустерии, когда зимний холод проникает сквозь
щели в окнах. Возле этих узких щелей холодный воздух
вступает в противоборство с водяным паром. Всякий раз,
когда они приходят в соприкосновение, тепло устремляет-
ся вверх, а холод опускается вниз. Ведь в тепле вещество
18
расширяется, а на холоде становится более плотным и тя-
желым, и от этого тепло выталкивается вверх. Поэтому,
когда скопившийся внутри пар устремляется наружу, ско-
пившийся снаружи холод, чтобы избежать пустоты, уст-
ремляется внутрь, отчего края открытого окна или щели
становятся особенно холодными. Достигая их, пар будет
непрестанно замерзать, а его вещество — охлаждаться
настолько, что, достигнув его, новая порция пара также
замерзает. Подача пара не прекращается ни на миг, между
тем как прямо внутрь поступает холодный воздух. Дви-
жения пара и воздуха то в одну, то в другую сторону и
создают те полоски и острые лучи. На них и оседает пар.
Однако все это не позволяет высказать какие-либо ут-
верждения относительно формы наших снежинок. О ка-
ком движении то в одну, то в другую сторону может
в этом случае идти речь, о каком отверстии, ведущем
наружу, о каких узких щелях, о каком противоборстве
в необъятных воздушных просторах? Предположим, что
за время падения с высоты во влажном воздухе некая
толика пара осаждается на лучах. Но почему именно в ше-
сти местах, почему непременно по шестиричному прин-
ципу? Кто снабдил утолщенную среднюю часть,
прежде чем опа начала падать, шестью замерзшими рож-
ками? Что за причина определяет на ее поверхности, ко-
торой еще только предстоит сгуститься, те шесть точек,
к которым прикрепляются шесть лучей?
Поскольку внешняя причина — холод — сделать этого
не может, то должна быть какая-то внутренняя причина,
либо сопутствующая пару, либо присущая ему в той или
иной степени.
Размышляя об этом, я удивился тому, что лучи рас-
пределяются не по всей поверхности шара. Ведь если их
виновником следует считать внутреннее тепло, то почему
оно действует лишь в тонком наружном слое, где оно рав-
номерно распределено по всем направлениям, а не только
в плоском слое пара?
Предаваясь этим мучительным размышлениям (ведь
разум требовал, чтобы лучи были распределены по всей
поверхности центрального ядра), я вдруг вспомнил, что
мне не раз случалось с удивлением наблюдать, как звез-
дочки такого рода ложились плашмя не сразу же после
того, как выпадали на землю. Несколько мгновений от-
дельные их части стояли торчком и лишь некоторое вре-
мя спустя опускались на землю.
19
Мое мнение о таком Ничто________________________
Приведенные выше соображения стали как бы отцом,
а это наблюдение — как бы матерью следующего моего
мнения. Шестиугольные звездочки возникают при паде-
нии трех опущенных диаметров, соединенных в одной
точке так, что концы их равномерно распределяются по
окружности, и опускаются на землю лишь тремя опу-
щенными лучами, в то время как три других луча, служа-
щее продолжениями первых, остаются приподнятыми до
тех пор, пока лучи, на которые опирается звездочка, не
разогнутся и другие лучи, торчащие вверх, не опустятся
на ту же плоскость в промежутках между первыми тремя
лучами.
Сначала я рассмотрю это утверждение в целом и лишь
затем проверю, правильно ли оно, чтобы его безоснова-
тельность, если таковая обнаружится, не помешала моему
намерению сказать несколько слов о таком Ничто.
Я исхожу из того, что какова бы ни была причина по-
явления у снежинок шести лучей, она должна действо-
вать одинаково по всем направлениям. Например, если
шесть лучей обусловлены холодом, то холод должен окру-
жать все частицы пара, отстоя от них на одинаковых или
почти одинаковых расстояниях. Если причину их появле-
ния надлежит искать во внутреннем тепле, то оно должно
также действовать из одного и того же центра одинаково
по всем направлениям на сфере.
Однако само по себе это замечание не решает вопрос,
а лишь по-иному ставит его. Ведь оно не объясняет, по-
чему из одного центра всегда возникают не пять и не
семь, а именно шесть пушистых лучей.
Если ты спросишь математика, в какой фигуре три
диаметра пересекаются в одной точке ортогонально, или
в виде двойного креста, то математик ответит: в октаэдре,
противоположные вершины которого соединены. Но ок-
таэдр имеет именно шесть вершин. Как же случается,
что падающий снег, прежде чем стать плоским, тремя
своими опушенными диаметрами, расположенными под
прямыми углами друг к другу, образует остов октаэдра
(если концы соседних лучей соединить 12 отрезками пря-
мых, то получится октаэдр)?
По какой причине на этих трех опушенных лучах пар
сгущается раньше, чем на всей сфере?
20
Я могу предложить некое объяснение, согласно кото-
рому так происходит в силу необходимости, диктуемой
свойствами вещества. Правда, мое объяснение исходит
из некоего предположения, еще более удивительного, чем
то, что подлежит объяснению. Однако я не могу не заме-
тить, что и сравнение многих ошибочных заключений
способно рождать истину. Предположим, что пар, едва
почувствовав проникающий в него холод, замерзает и пре-
вращается в шарики определенной величины. Такое пред-
положение не противоречит здравому смыслу. Ведь кап-
ля — наименьшее естественное количество воды, поэтому
для того, чтобы вода не растекалась под действием своего
веса, ее необходимо разделить на количества, которые
меньше капли. Нетрудно допустить, что взятому в опре-
деленном количестве пару свойственна
некая неподатливость, позволяющая ему х^/т\/т\
сопротивляться холоду. Это количество \~“А"“А“Э
пара мы условимся называть воображаемой
каплей. v <
Предположим далее, что эти вообра- ( )
жаемые шарики соприкасаются в опреде-
ленном порядке, образуя квадратное рас-
положение на плоскости и кубическое рас- ?ис- 3
положение в пространстве, о которых гово-
рилось выше. Каждый шарик касается тогда шести дру-
гих. Мы можем изобразить на плоскости лишь четыре из
них (рис. 3) и мысленно представить себе один шарик
сверху и один шарик снизу. Коль скоро это установлено
и предполагается впредь, холод проникает через проме-
жутки между шарами, и шарики от одной точки касания
до другой, ей противоположной, защищены от холода.
Поэтому сгущение пара происходит лишь по направлению
к центрам шариков, но так, будто оно происходит и по на-
правлению к диаметрам, соединяющим точки касаний, ко-
торые сами защищены от холода.
Однако справедливо будет спросить, какая же сила
располагает шарики в прямоугольном порядке?
Если бы они не могли располагаться иначе под влия-
нием свойств, присущих материалу, то вопрос был бы ис-
черпан. Однако, как говорилось выше, свойства материала
допускают два других расположения шариков. Кроме
того, все три расположения могут перемешиваться, при-
водя к самым различным расположениям.
21
Может быть, причину такого расположения шариков
следует видеть в том, что лишь при нем свойства распо-
ложения одинаковы по всем направлениям и точки каса-
ния распределены равномерно, в то время как при других
расположениях этого не происходит? Ведь если каждый
отдельный шар касается 12 других, то, как показано
выше, промежутки между шарами имеют попеременно то
три, то четыре вершины. Здесь же они все имеют по че-
тыре вершины. Там некие два диаметра, соединяющие
попарно точки касания, пересекаются под прямым углом,
в то время как четыре остальных диаметра этим свой-
ством не обладают. Здесь же все три диаметра пересека-
ются одинаковым образом и любые два из них образуют
прямой угол. Там, если соединить точки касания отрез-
ками прямых, получится кубооктаэдр, здесь же — ок-
таэдр внутри каждого шарика.
Отсюда понятно преимущество, которым прямое рас-
положение шариков обладает перед косым. Однако ос-
тается невыясненной причина, по которой шарики пред-
почитают располагаться именно в этом порядке. Быть
может, их вынуждает к этому холод? Но каким образом?
Ведь, холод либо приводит к сгущению вещества, либо
проникает в него там, где в веществе зияют поры или оно
сопротивляется слабее. Чтобы предоставить более обиль-
ную пищу для размышлений, скажу иначе: холод, опу-
скающийся отвесно к земле, мог бы служить причиной, по
которой шарики располагаются в глубину вдоль прямых,
но что заставляет их располагаться вдоль прямых в попе-
речных направлениях?
Итак, остается лишь предположить, что кубическое
расположение капель, если только оно действительно ку-
бическое, то есть если наше Ничто есть Нечто, обуслов-
лено внутренней теплотой пара.
Однако на той стадии, которой мы достигли в своих
рассуждениях, безразлично, сама ли теплота придает
каждой капле форму октаэдра или она разделяет все ве-
щество на упорядоченные ряды звездочек, а распределе-
ние вещества внутри отдельных шариков определяется
общим внешним порядком. Однако ни в каком другом
случае расположение шаров пе может оставаться неиз-
менным, поскольку различные возмущения могут легко
нарушить его.
Но, как мы и предполагали ранее, имеются основания
считать, что отдельные капли могут выстраиваться в оп-
22
ределенном порядке сами, без прикосновений извне. Ведь
если бы форма отдельных капель определялась бы отно-
сительным расположением и касаниями множества ка-
пель, то все звезды по форме были бы почти одинаковыми,
в то время как в действительности они значительно отли-
чаются по величине. И даже в строении многих звездо-
чек можно заметить много необычного.
Напоминаю тебе о высказанном мною выше ут-
верждении: три пересекающихся накрест диа-
метра должны быть Ничем
Итак, мы не сможем продвинуться дальше, если не
выясним, каким образом внутренняя теплота закрепляет
воображаемые кайли пара вдоль трех диаметров, расстав-
ляя их в октаэдрическом или по крайней мере в шести-
угольном порядке так, что вещество, сгущаясь, скапли-
вается вдоль указанных диаметров.
Может показаться, будто эти крохотные пушинки
летают порознь и, лишь падая на землю, случайно соеди-
няются накрест. В действительности такое мнение ложно.
Ведь пушинки не могли бы всегда собираться по три, сое-
диняться непременно в середине и в одной точке. Сле-
дует также добавить, что все пушинки от центра либо
звездочки, либо двойного креста направлены наружу, как
иголки на еловой ветке. Это свидетельствует о том, что
формообразующая сила сосредоточена в центре и дей-
ствует оттуда одинаково по всем направлениям.
Но, быть может, три избранных диаметра возникают
по той же причине, по которой в телах живых существ
имеются три избранных направления? Разве тела живот-
ных не имеют верха и низа, передней и задней, а также
правой и левой сторон? Если кто-нибудь выскажет нечто
подобное, то его мнение в значительной мере совпадает
с моим, но вопреки ожиданию такое допущение приведет
его к парадоксам. Ведь прежде всего ему необходимо рас-
смотреть природу теплоты, которая обусловливает сход-
ство между строением тела животных и снежинками.
Возникновение шести избранных направлений в
теле животных___________________________________
Затем он должен понять, для чего это и-ужно. Что
общего у животного со снегом? Ведь снегу три выделен-
ных направления нужны не для жизни, поскольку снег
23
не наделен жизнью. Далее ему придется обратить внима-
ние на тог что различные стороны тела животного не
столько сотворены по архетипу геометрических фигур,
а именно куба, первого из тел, сколько предназначены
в силу необходимости для достижения некоей цели. Пер-
вое различие (между верхом и низом) связано с местом
пребывания животных — поверхностью Земли: ноги на-
правлены вниз, чтобы они могли служить опорой весу
животного, голова направлена вверх, чтобы удобнее было
непрестанно наполнять жилы влагой и чтобы глаза и уши,
наиболее удаленные от поверхности Земли, позволяли
животному держать под наблюдением как можно более
широкий круг и избегать препятствий и чтобы, наконец,
пища опускалась на место под действием своего веса,
а питье — в силу своего жидкого состояния, не требуя
(как это происходит у живущих па одном месте растений)
постоянного подсасывания. Вторым различием (между
передней и задней частью тела) животные наделены для
того, чтобы они могли передвигаться по поверхности
Земли от одного места к другому по прямой. Поэтому
два названных мной направления всегда пересекаются под
прямым углом и задают некоторую плоскость. Поскольку
животные не могут быть плоскими, а непременно наде-
лены объемными телами, то третьего выделенного направ-
ления (между правым и левым) требует объемность тел.
Это направление как бы разделяет тела животных на две
половины, чтобы при ходьбе было заметно попеременное
различие между движущим и движимым. Следовательно,
не то, что имеет форму куба, напоминает красотой своей
фигуры человека, а человек уподобляется кубу, словно
искусно собранному из различных потребностей, как из
элементов.
Основания для того, чтобы искать причину
шестиугольной фигуры снега, следуют не из Ни-
чего
Итак, изучив все, что только было возможно, я пришел
к следующему заключению. Шестиугольная форма снега
обусловлена той же причиной, что и правильные фигуры,
а также постоянные числовые соотношения, присущие
растениям. Но поскольку в растениях ничто не происхо-
дит без ведома высшего разума (не того, который прояв-
ляется в логических умозаключениях, а того, что нерво-
24
начально был запечатлен в замысле создателя и сохранен
до наших дней чудесными свойствами природы живот-
ных), то я считаю, что и в снеге столь упорядоченная
форма проявляется отнюдь не случайно.
Следовательно, в теле Земли существует некая фор-
мообразующая сила, носителем которой является пар,
подобно тому, как человеческая душа является носите-
лем духа. Поэтому нигде не встречается пар, ставший,
как принято говорить, тем, что он есть (иначе говоря,
чистым паром), без участия некоей теплоты. Та же теп-
лота поддерживает пар, позволяя ему оставаться паром.
Следовательно, пар пеотделим от некоего формообразую-
щего начала, называемого также творящей теплотой.
Я доведу изложение своих взглядов до конца лишь
после того, как устраню два возражения. Действительно,
ты можешь возразить мне, сославшись на то, что конеч-
ная цель, преследуемая растениями, состоит в создании
некоего природного тела. Отсюда следует, что в любом
веществе заключено формообразующее начало. Ведь там,
где есть средство для достижения определенной цели,
царит порядок, нет места случаю, поскольку там все ре-
шает чистый разум и трезвый расчет. В образовании же
снега нельзя усмотреть никакой цели, а шестиугольная
форма не придает ему прочности и не превращает в при-
родное тело с четкой и незыблемой формой. На это я от-
вечу, что формообразующее начало не только стремится
достичь цели, но и способствует украшению, не только
порождает естественные тела, но и не чуждо мимолетным
забавам, о чем свидетельствуют многочисленные примеры
ископаемых. Из игры (поскольку мы говорим, что природа
забавляется) я извлекаю всеобщее начало и переношу
его в область серьезных намерений. Я считаю, что теп-
лоту, охранявшую до сих пор вещество, одолел холод,
и она как действовала (исполненная формообразующего
начала), соблюдая порядок, и как сражалась, пе нарушая
его, так и в бегство обратилась, сохраняя известный по-
рядок, и отступила.
О Поликсене, принесенной в жертву на могиле Ахилла,
стих Еврипида гласит: «Заботы иной она перед смертью
не знала, как встретить свой час достойно и с честью».
То же сообщает в своих письмах Плиний-младший
о юной весталке, которую Домициан приказал похоронить
заживо.
25
На редких пушинках, выстроенных как бы в боевом
порядке, она задержалась дольше, чем во всем остальном
веществе, боясь (как гласит история об Олимпии) пасть
постыдной и недостойной смертью.
Кто-нибудь другой возразит мне, сославшись на то,
что в каждом растении имеются свои особые жизненные
силы и к тому же тела растений обособлены друг от друга.
Поэтому неудивительно, что каждому растению присуща
своя особая форма. Предполагать же, что каждая сне-
жинка обладает своей неповторимой формой, было бы про-
сто смешно. Следовательно, нельзя выводить формы сне-
жинок из деятельности души так же, как мы делали с рас-
тениями.
На это я отвечу, что оба предмета имеют гораздо боль-
ше сходного между собой, чем полагает тот, кто выдвинул
подобное возражение. Каждому растению действительно
присуща особая сила, но все эти силы являются порожде-
ниями одной и той же общей силы, сосредоточенной в Зем-
ле. К растениям она относится так же, как сила воды —
к рыбам, сила человеческого тела — ко вшам, сила собачь-
его тела — к блохам и сила овечьего тела — ко вшам иного
рода. Ведь не все растения развиваются из семян. Боль-
шинство из них зародились самопроизвольно, хотя в даль-
нейшем они и стали распространяться при помощи семян.
Что же касается силы Земли, то она сама по себе едина
и всюду одна и та же, но разделяется по телам, растет
вместе с телами и в них и в зависимости от внутренних
свойств вещества строит ту или иную внешнюю форму.
То же можно сказать и о паре, над которым безраздельно
властвовала вся душа Земли. Не удивительно, что когда
холод стремится разорвать сплошное вещество, сжимая
одни части его вокруг других, душа Земли придает форму
как отдельным частям, так и всему веществу в целом.
Поистине мертва жизнь без философии! Ведь если бы
прелюбодейка из басни Эзопа знала о формообразующей
силе снега, то она смогла бы убедить мужа в том, будто
зачала от снега, и ее хитрому супругу было бы не так
легко избавиться от незаконнорожденного.
О том, что надлежит считать первопричиной шести-
угольной формы снега, я уже говорил. Изучим теперь
саму фигуру: выясним, состояла ли она из трех пересе-
кающихся диаметров, как предполагалось до сих пор, или
с самого начала была шестиугольной, о чем я скажу
ниже. Будем придерживаться пока того пути, по кото-
26
рому мы начали следовать. Итак, причина, по которой
душа Земли предпочитает подражать расположению вер-
шин октаэдра, может быть следующей.
Душа, как образ создателя
Прежде всего весь род душ родствен геометрически
правильным, или космопоэтическим, фигурам, как в том
убеждают многочисленные примеры. Поскольку душа
сотворена по образу и подобию бога-творца, то в разуме
бога-творца заключена равновечная богу истинная сущ-
ность таких фигур. Поскольку почти достоверно установ-
лено, что души своей глубинной сущностью восприни-
мают количественные величины, лишенные физического
вещества (или, наоборот, наделенные им, спорить не
буду), то ясно, что величины, обладающие формой, ду-
шам воспринимать легче, чем бесформенные величины.
Необходимо еще раз вернуться к моему мнению
о сущности Ничего
Если же количественные величины наделены формой,
то они с необходимостью являются правильными фигу-
рами, причем пространственными, поскольку душам свой-
ственна природа не плоских фигур, а объемных тел. Но
среди правильных тел первым по праву считается куб,
первозданная фигура, отец всех остальных тел. Октаэдр,
имеющий столько же вершин, сколько у куба граней,
является как бы его супругой, а центры граней куба со-
ответствуют вершинам октаэдра.
Итак, мельчайшая частика пара, отделившаяся от об-
щей массы, прежде всего принимает форму куба, если
вообще принимает, о чем мы уже договорились, какую-
нибудь форму, или форму его спутника— октаэдра. Кро-
ме того, начинает действовать необходимость, обусловлен-
ная свойствами сваленных в кучу одинаковых по своим
размерам шариков. Ведь шарики перемешаны и в точках
касания выглядят, как заготовки кубов и октаэдров. По-
чему октаэдры встречаются чаще, чем кубы? Может
быть, потому, что куб возникает при расширении, а ок-
таэдр при сжатии? Ведь и вещество, и согревающая сила
при враждебном нападении холода сжимаются. Откуда
же известно, что одна фигура возникает при расширении,
а другая при сжатии? Это следует из того, что у куба все
его восемь вершин обращены наружу, а у октаэдра во-
27
круг центра имеется такое же число вершин, обращен-
ных внутрь. Ведь если восемь вершин куба отсечь рав-
ными гранями и, перевернув отрезанные части, поме-
стить их внутрь оставшейся части куба, то получится
именно октаэдр. Таким образом, обе фигуры можно раз-
делить так, что число вершин куба возрастет до восьми,
а число вершин октаэдра уменьшится до шести.
Гранильщики драгоценных камней утверждают, что в
алмазах встречаются естественные октаэдры совершенней-
шей и изящнейшей формы. Если это так, то свидетельство
ювелиров существенно подкрепляет сказанное выше. Ведь
жизненная сила, придавшая в недрах Земли алмазам
форму октаэдров, почерпнутую из сокровеннейших глубин
своей природы, выйдя из Земли вместе с паром, придала
образовавшемуся из пара снегу ту же самую форму.
Что же касается трех пересекающихся накрест диа-
метров, то форма октаэдра свойственна им ничуть не
больше, чем форма куба. Три диаметра такого рода сое-
диняют в октаэдре вершины, в кубе центры противо-
положных граней. В октаэдре вершины, совпадающие
с концами трех диаметров, обращены к центру, у куба
вершины завершают его тело и обращены наружу. Сле-
довательно, мы столько хлопочем при выборе целой фи-
гуры там, где предостаточно элементов и одной и другой
фигуры.
Далеко ли я, глупец, ушел, если, намереваясь пода-
рить тебе почти Ничто, почти Ничего не делая, я умуд-
рился из этого почти Ничто сотворить почти целый мир
со всем, что в нем находится? Не я ли, отправляясь затем
от крохотной души самого маленького из живых существ,
трижды обнаруживал душу самого большого из живых
существ — земного шара — в атоме снега?
Итак, я возвращаюсь и принимаюсь ревностно дока-
зывать, что все подаренное и сказанное мной тебе и впрямь
можно считать Ничем. Впрочем, может случиться и так,
что мои хилые умозаключения, сталкиваясь с противопо-
ложными аргументами, будут рассыпаться в прах так же
быстро, как тают мои снежинки.
Наконец, серьезный разговор о шестиугольной
форме снега
Пока я писал эти строки, снова пошел снег, причем
еще пуще прежнего. Я прилежно принялся разглядывать
28
снежинки. Все они были с прямыми лучами, но двух ро-
дов. Одни снежинки были очень маленькими, с различным
числом торчащих кругом лучей, голых, лишенных опушки
и полосочек и очень тонких. В центре лучи сходились
к шарику несколько большей величины. Таких снежинок
было больше всего. Среди них были разбросаны гораздо
более редкие снежинки второго рода — шестиугольные
звездочки, ни одна из них, ни пока она падала, ни после
того, как опускалась на землю, не напоминала по форме
другую. Пушинки у звездочек располагались в одной
плоскости с лучами. Седьмой, более короткий луч торчал
вниз, как корень, на который могли опускаться падающие
снежинки, и, опустившись, держались на нем некоторое
время. Это обстоятельство не ускользнуло от меня во
время предыдущих моих наблюдений, но было неверно
истолковано мной так, будто три диаметра, образующие
остов снежинки, не лежат в одной плоскости. Поэтому то,
о чем я говорил прежде, ничуть не менее близко к Ни-
чему, чем то, о чем я поведал тебе только что.
Снежинки первого рода, напоминающие по форме гра-
дины, как мне кажется, возникают из пара, почти лишен-
ного теплоты и начавшего сгущаться в водяные капли.
Поэтому они круглые, некрасивы с виду, лишены формо-
образующей силы, а их центральные ядра усажены со
всех сторон лучами по той же причине, по которой на
окне образуется иней (о чем говорилось выше).
Что касается снежинок второго рода, имеющих форму
звездочек, то в них нельзя усмотреть ни куба или окта-
эдра, ни соприкосновения капель, поскольку эти звез-
дочки падают плоскими, а не в виду пересекающихся
диаметров, как я предполагал выше.
Хотя и в данном случае формообразующая сила ос-
тается на месте и по-прежнему предопределяет форму
снежинок, снова возникает вопрос о выборе формы. Преж-
де всего, почему снежинки плоские? Может быть, выше
я безосновательно лишил плоскость формообразующей
силы? Ведь все цветы имеют форму правильных плоских
пятиугольников, а не объемного додекаэдра. Причина,
порождающая плоскую фигуру, могла бы состоять в том,
что холод соприкасается с теплым паром вдоль некоторой
плоскости, причем не весь пар оказывается окруженным
холодом равномерно. Тогда образовались бы звездочки,
но выпадали бы градины.
29
Почему возникает шестиугольная форма?
Но почему возникает именно правильный шестиуголь-
ник? Не потому ли, что из всех правильных фигур шести-
угольник является первой, из которой нельзя собрать
объемное тело? Ведь и равносторонний треугольник,
и квадрат, и правильный пятиугольник тела образуют.
Может быть, потому, что правильными шестиугольниками
можно покрыть плоскость без единого зазора? Но тем же
свойством обладают и равносторонний треугольник,
и квадрат. Может быть потому, что из всех правильных
плоских фигур, способных сплошь, без единого зазора
покрывать плоскость, правильный пятиугольник ближе
всего подходит к кругу? Может быть, причину следует
искать в различии между силой, вызывающей бесплодие,
и другой, плодотворящей силой, считая, что первая по-
рождает правильные пятиугольники, а вторая равносто-
ронние треугольники и правильные шестиугольники?
Может быть, наконец, сама формообразующая природа
в своей глубочайшей сущности сопричастна правильному
шестиугольнику?
Из пяти приведенных мною причин первая, вторая
и третья основаны на том, что формообразующие силы
сами держат совет и, сообразуясь с местностью, выстраива-
ют боевые порядки. Поскольку столкновение теплого пара
и холодного воздуха происходит на плоскости, а не в неко-
тором объеме, то и формообразующие силы отдают пред-
почтение скорее плоским, нежели объемным фигурам.
Во второй и в третьей причинах формообразующие силы
принимают во внимание необходимость, диктуемую свой-
ствами вещества. Ведь первая причина учитывает свое-
образие правильного шестиугольника, отмечая, что именно
эта фигура особенно подходит для столкновения пара и хо-
лода. При столкновении на плоскости и действовать долж-
ны плоские фигуры, но отнюдь не обязательно, чтобы это
были фигуры, из которых можно было бы составить объ-
емное тело. Следовательно, фигура должна быть лишь та-
кой, чтобы соответствовала как фигурам физических тел,
заключающих в себе часть пространства, так и фигурам на
плоскости, не ограничивающих никакого объема. Здесь
учитывается лишь формальное свойство, а не необходи-
мость, обусловленная свойствами материала.
Относительно второй и третьей причин надлежало бы
сказать следующее. Формообразующая сила избирает пра-
30
вильный шестиугольник и по необходимости, вызываемой
свойствами вещества, чтобы не оставалось зазоров и чтобы
пару было удобнее сгущаться до консистенции снега.
Для этого удобнее всего было бы воспользоваться кру-
гами, но поскольку между маленькими кружками остаются
промежутки, то формообразующая сила избрала ближай-
шую к кругу фигуру. Правда, этой причине противоречит
упоминавшаяся выше неодинаковость звездочек, часть
которых очень мала, с необычайно тонкими и гладкими
лучами, без пушка. Это свидетельствует о том, что пар не
превращается в снег одновременно на больших поверхно-
стях, а выделяется постепенно на маленьких, неодинаковых
по форме участках поверхности. Не относится к делу и со-
ображение о том, что не должно быть зазоров, поскольку
оно подразумевает лишь разбиение всей поверхности на
равные правильные шестиугольники. Таким образом, вто-
рая и третья причины отпадают, если только их нельзя
свести к первой в такой степени, чтобы формообразующее
начало избирало правильный шестиугольник не в силу
необходимости, обусловленной свойствами вещества и про-
странства, а лишь из-за присущего ему свойства сплошь,
без единого зазора покрывать плоскость и быть наиболее
близкой к кругу из всех фигур, обладающих тем же свой-
ством.
Строение каких цветов связано с числами 6 и 3?
Четвертая причина не может быть истинной в столь
неприкрытом виде. Ведь белые лилии имеют по три и шесть
лепестков и не бесплодны. То же самое можно сказать
и о чашечках многих других цветов, в особенности лесных.
Может быть, в этом и кроется различие, состоящее в том,
что плоды цветов с пятью лепестками, как у яблонь и груш,
сочны или содержат мягкую внутреннюю часть, как у роз
и огурцов, в которой скрыты семена.
На что следует обратить внимание ботаникам
Что же касается цветов с шестью лепестками, то из них
не вырастает ничего, кроме семян в сухой оболочке, и плод
сидит прямо на цветке. Может быть, различие состоит
в том, что цветы с шестью лепестками не встречаются у де-
ревьев и кустарников, а лишь у трав и в особенности у лу-
ковичных растений? Может быть, кто-нибудь другой изу-
чит соки растений, чтобы выяснить, не в них ли кроется
различие между формами цветов?
31
Я этого не знаю и поэтому ограничусь лишь тем, что
напомню другим о четвертой причине.
Минералы с шестиугольными кристаллами__________
В пользу пятой причины свидетельствуют другие про-
изведения все той же формообразующй силы, а именно
кристаллы. Все они имеют шестиугольную форму, хотя
весьма редко встречаются и октаэдрические алмазы. Но
формообразующая сила Земли не только охватывает форму,
но и сведуща в геометрии, непрестанно упражняясь в ней.
В бытность мою в Дрездене мне довелось видеть в королев-
ском дворце, называемом также конюшней, столик, укра-
шенный медью с большим содержанием серебра. В центре
его крышки, до половины выступая наружу, подобно рас-
пускающемуся цветку, сиял додекаэдр величиной с не-
большой орех.
Что следует иметь в виду рудознатцам и химикам
В описаниях Баденских источников Болль упоминает
и о передней части икосаэдра, встретившейся ему среди
минералов. Вполне возможно, что формообразующая сила
действует по-разному в зависимости от различного содер-
жания влаги. В купоросе часто встречаются кристаллы
куборомбической формы, в селитре форма кристаллов иная.
Поэтому химики должны сказать, нет ли в снеге какой-ни-
будь соли, какого рода эта соль и какие фигуры она может
порождать. Постучавшись в дверь химии, я вижу, сколько^
еще мне осталось сказать, чтобы постичь подлинную при-
чину данного явления, и поэтому предпочитаю услышать,
что думаешь по этому поводу ты, проницательнейший из
мужей, нежели утомлять тебя своими догадками.
Вот и все.
Конец.
РАЗГОВОР
с
ЗВЕЗДНЫМ ВЕСТНИКОМ,
НЕДАВНО НИСПОСЛАННЫМ СМЕРТНЫМ
ГАЛИЛЕО ГАЛИЛЕЕМ,
падуанским, математиком,
Кто стремится философствовать, тот
не должен лукавить.
Алкиной
Пресветлому и достопочтенному господину
ДЖУЛИАНУ МЕДИЧИ,
посланнику его светлости
великого герцога Тосканского
при дворе его императорского величества,
господину моему благодетелю
Пресветлый господни! Я подробно изложил здесь свое
письмо к Галилео Галилею, профессору математики в зна-
менитом Падуанском университете, или, лучше сказать, его
книгу, которую тебе, пресветлый господин, не удалось най-
ти. Ты написал мне лишь несколько строк об авторе. Экзем-
пляр «Звездного вестника» мне впервые удалось получить
в шестой день от апрельских ид1 у Томаса Сегета, а в канун
ид он посоветовал мне обратиться к тебе. После того как
из адресованных тебе писем, которые он мне прочитал,
я понял, о чем говорит Галилей, у меня появилось еще боль-
шее стремление раздобыть его сочинение. Сегет обещал пе-
редать мне какую-нибудь рукописную копию в тот день,
когда обычно прибывают гонцы, и сдержал свое обещание.
А совсем недавно, встретив меня, он настоятельно просил
дать тебе на прочтение образчик моего письма, если тако-
вой у меня сохранился,— того самого письма, которое я
давно опубликовал бы, если бы в те дни мне не помешали
неотложные дела. Лишь теперь я излагаю ко всеобщему
сведению то, о чем намеревался рассказать давно. Впрочем,
придумать, а затем напечатать это сочинение тем бо-
лее приятно, что Галилей, которому оно преднаэначено,
находится под покровительством дома Медичи и снискал
мне благосклонность медицейского государственного мужа,
2 Иоганн Кеплер
33
посланника великого герцога Тосканского, который к тому
же сам происходит из рода Медичи. Кроме того, по мнению
автора, предмет, о котором оп пишет (ведь речь идет о том,
чтобы поведать истину), еще более возвеличит имя Медичи.
Так прими же, пресветлый господни, то, что написано
мною для всеобщего сведения, с посвящением тебе (также
доводимым до всеобщего сведения). Из посвященного тебе
труда ты узнаешь, сколь велико мое усердие в утвержде-
нии истины и что вслед за Галилеем я стремился лишь ук-
репить главенство Медичи. Обращаюсь к твоему, пресвет-
лый господин, разуму с покорнейшей просьбой включить и
меня в обширный круг тех лиц, которым ты оказываешь
свое покровительство. Прощай! В пятый день от нон мая2
лета господа Иисуса Христа 1610.
Твой, пресветлый господин,
покорный слуга Иоганн Кеплер,
математик его императорского величества.
Предуведомление читателю
Поскольку многие пожелали узнать мое мнение о «Звезд-
ном вестнике» Галилея, я, чтобы удовлетворить всех и об-
легчить себе работу, решил опубликовать свое письмо к Га-
лилею (которое мне, чтобы поспеть в срок, пришлось писать
в большой спешке, выкраивая время между насущными
делами).
Однако теперь, когда письмо вышло из печати, мне дос-
тавляет удовольствие сознавать, что многие сочли его от-
кровенным. Одни хотели бы, чтобы я вычеркнул начало,
другие охотно смягчили бы некоторые обороты, в то время
как неискушенному читателю могло показаться, будто я
стремлюсь приписать своему оппоненту утверждения, рас-
ходящиеся с общепринятыми в ученом мире. Некоторые
сочли желательным, чтобы я умерил свои восхваления Га-
лилея и уделил больше места изложению его взглядов, по
слухам, столь отличных от моих.
Поэтому я и решил напомнить читателю, что каждому
свое кажется прекрасным и в то время, как другие стремят-
ся разжечь драку, я считаю юмор более приятной припра-
вой к спору. Некоторые люди имеют обыкновение излагать
свою теорию с самым мрачным видом, от чего их утверж-
дения приобретают особый вес, но, сами того не желая, они
довольно часто выглядят смешными. Я же по натуре создан
34
IO A NN1S KEP LERI
Mathematici Cacfarei
DISSERTATIO
Cum
N V N С I О S I D E R E О
nuper ad morales midb
i
QAL1L^OGALIL£O
tfMMmMtice Pahrzrino*
A!c;dcn&
Cum Privilegio Imper atone*
P R A G Л,
TTPIS TMNIELIS SEDESANL
Anno Domini* M.DC.2G
Титульный лист
первого издания сочинения И, Кеплера
«Разговор с звездным вестником», 1610 г.
для того, чтобы облегчать тяжкий труд научной работы,
излагая его в непринужденной выразительной манере.
Что же касается начала, то читателю не следует забы-
вать о том, что мое письмо адресовано человеку, способно-
му до конца понять его, и что он прочитал предисловие к
моему недавно вышедшему из печати сочинению «Коммен-
тарии к движению планеты Марс» (впрочем, цитаты из
этого предисловия он найдет и в моем письме). Выдуман-
ную ради шутки игру с военными терминами3, которую я
использовал в этом сочинении, с тем же основанием можно
привести и здесь, в начале частного письма.
На второе возражение я отвечу так же. Чтобы ожи-
вить изложение, я придумал мнимую борьбу между
участниками спора с открытыми схватками, триумфом по-
бедителя, страшными угрозами, данью, взимаемой с по-
2* 35
бежденного, позором, оковами, узилищем и изгнанием.
Игра эта не лишена и серьезного смысла, поскольку каж-
дому приходится сражаться за свое мнение так, будто он
защищает свой алтарь и домашний очаг. Правда, члену
академии излишне напоминать о необходимости «охра-
нять свои позиции» (по крайней мере, об этом позабо-
тятся другие). Если это сделает противник, то он захва-
тит не только истинное и общеизвестное, но и нелепое,
ложное (в теориях нередко встречается бессмысленное,
порочное и кощунственное) и заявит при случае, что ему
так и кажется, он так считает, именно так себе представ-
ляет, именно это установил, одобрил или доказал, хотя в
действительности противник ни во что не верит меньше,
чем в то, о чем говорит. Делает все это он лишь для того,
чтобы затруднить отстаивание истины другому. Схватка
доставляет еще больше удовольствия, когда вам удается
вырвать у противника неожиданное утверждение, содер-
жащее какое-нибудь наивное замечание об истине или ее
местонахождении, и принудить его к защите тезиса, от-
стаивать который он и не помышлял.
Что же касается третьего пункта возражений, то могу
сказать следующее. О Галилее я никогда не писал ничего
такого, что было бы хотя бы в малой степени приукра-
шено. Я всегда придерживался принципа хвалить то, что
считаю верным, и указывать на то, что, по моему мнению,
ошибочно. Никогда не относился я с презрением к чужим
теориям и не опускался до клеветы па них, если у меня
не было своей теории. Никогда я не заискивал ни перед
кем и не ставил себя в унизительное положение, если соб-
ственными силами мне удавалось найти нечто лучшее или
опередить соперника.
Не думаю, чтобы итальянец Галилей поблагодарил
меня, германца, если бы я, пожертвовав истиной и внутрен-
ним убеждением, вздумал отплатить ему лестью.
Однако никто не верит, что моя откровенность побудит
Галилея с одобрением относиться к тем, кто берет на себя
смелость возражать ему. Я воздал хвалу Галилею, отнюдь
не намереваясь предрешать чье-либо мнение. Если же я
выступил в защиту своей собственной теории, то сделал
это в надежде на то, что она истинна и исполнена серьез-
ного смысла, в силу чего я решительно не намерен отка-
заться от нее до тех пор, пока кто-нибудь, превосходящий
меня своей ученостью, не даст безупречного дока-
зательства ее ошибочности.
ИОГАНН КЕПЛЕР,
математик его христианнейшего императорского величества,
благородному и превосходнейшему господину
ГАЛИЛЕО ГАЛИЛЕЮ,
флорентийскому патрицию,
профессору математики гимназии в Падуе
С наилучшим приветом!
Уже давно сижу я безвыходно у себя дома и размыш-
ляю о тебе и полученном от тебя письме, непревзойден-
ный Галилей. На прошлой ярмарке я выпустил в свет
книгу под названием «Комментарии к движениям Мар-
са», плод многолетней работы, и с тех пор, стяжав себе
славу в самый разгар военных действий, устроил себе пе-
рерыв в работе. Нужно же было случиться, подумал я,
что среди прочих и Галилей, способнейший из всех, взду-
мал в письменном виде обмеляться со мной мнениями по
поводу провозглашенного мной нового рода астрономии,
или физики небес, и тем самым возобновить начавшуюся
за 12 лет до этого, по прервавшуюся затем переписку.
И вот совершенно неожиданно около мартовских ид
из Германии через гонцов пришло известие о том, что
мой Галилей вместо того, чтобы читать чужую книгу, тру-
дится над своим сочинением совершенно необычного со-
держания о четырех неизвестных ранее планетах (о дру-
гих главах его книги я умалчиваю), открытых при помощи
двойной зрительной трубы. Когда преславпый советник
его императорского величества и референдарий священной
имперской консистории господин Иоганн Маттей Вакгер
фон Вакенфельс поведал мне об этом из кареты перед
моим домом, то меня при размышлении о том, насколько
невероятно услышанное мной, охватило такое изумление,
поднялись столь сильные душевные волнения (совер-
шенно неожиданно разрешались кое-какие старинные
разногласия между нами), что, возбужденные новостью,
мы никак не могли успокоиться; он — от радости, я — от
стыда, а мы оба — от смеха. Он все рассказывал и не мог
наговориться, я же все слушал и не мог наслушаться.
Но стоило Вакгеру скрыться из виду, как меня взвол-
новала мысль об авторитете Галилея, завоеванном пра-
вильностью его суждений и остротой ума. Я погрузился
в размышления о том, каким образом число планет мог-
ло бы увеличиться без ущерба для моей «Космографи-
ческой тайны» 4, выпущенной в свет 13 лет назад. В ней
пять евклидовых тел, которые Прокл, следуя Пифагору
и Платону, называет космическими, допускают по более
шести планет вокруг Солнца.
Впрочем, из предисловия к этой книге видно, что и я
пытался установить, не будет ли число планет вокруг
Солнца больше, но тщетно.
Тут в голову мне пришло нечто такое, отчего я отпра-
вился в экипаж к Вакгеру: если Земля (по Копернику)
одна из планет, имеет обращающуюся вокруг нее Луну,
которая не входит в общее число планет, то Галилей впол-
не мог наблюдать еще четыре Луны, обращающиеся на близ-
ких расстояниях вокруг небольших тел Сатурна, Юпи-
тера, Марса и Венеры. Меркурий же, последний из окру-
жения Солнца, настолько погружен в солнечные лучи,
что ничего похожего на Лупу Галилею обнаружить не
удалось.
Вакгер придерживался противоположного мнения и
считал, что новые планеты должны обращаться вокруг
неподвижных звезд (нечто подобное он утверждал и на-
много раньше, основываясь на рассуждениях кардинала
Кузанского 5и Джордано Бруно). Но если там до сих пор
скрывались четыре планеты, то что пам мешает после та-
кого начала надеяться на открытие в будущем бесчис-
ленного множества новых планет? Отсюда следует, что
либо наш мир бесконечен, как о том учат Мелисс и ав-
тор «Теории магнетизма» англичанин Уильям Гилберт,
либо, как считают Демокрит и Левкипп, а из новых авторов
Бруно, а также твой, Галилей, и мой друг Брюс, беско-
нечно много других миров (или Земель, как утверждает
Бруно), похожих на наш.
Таковым было мое мнение и таковым его, покуда мы,
сгорая от нетерпения, с надеждой ждали книгу Галилея.
Первый экземпляр мне удалось с дозволения императо-
ра просмотреть и бегло пролистать. Вижу в ней великие
и в высшей степени удивительные зрелища, предложенные
философам и астрономам и, если пе ошибаюсь, то и мне.
Вижу галилеевы слова «к началу великих созерцаний при-
звать всех жаждущих истинной философии».
Уже тогда пришла мне в голову мысль вмешаться
во все эти дела, поскольку меня к этому как бы призыва-
ли, и к тому же шесть лет назад мне довелось писать о том
же предмете, и вступить с тобой, хитроумнейший Галилей,
в приятнейшего рода переписку по поводу неисчерпаемых
38
сокровищ Юпитера-творца, которые он открывает нам одно
за другим. Кто в силах умолчать, прослышав известия
о столь великих делах? Кого не переполнит с избытком
божественная любовь, щедро изливаемая посредством язы-
ка и пера?
Мои намерения подкрепил приказ августейшего импе-
ратора Рудольфа, спросившего мое мнение об этом пред-
мете. А что сказать о Вакгере? Когда я пришел к нему
без книги и признался, что мне удалось просмотреть ее, он
позавидовал и даже поссорился со мной, пока мы не усло-
вились, что мне надлежит безотлагательно и досконально
разобраться в этих делах.
Покуда я размышлял обо всем этом, спешно пришло
твое письмо к послу светлейшего великого герцога Тоскан-
ского, преисполненное твоей любви ко мне. Я узнал, что ты
оказываешь мне честь и передаешь через сего великого
мужа один экземпляр своей книги, побуждая меня к на-
писанию отзыва на нее. Он охотно и весьма любезно вы-
полнил твою просьбу, благосклонно приняв меня в число
своих клиентов.
Итак, я исполню то, к чему меня побуждает душевная
склонность, желание друзей и о чем настоятельно просишь
ты сам. Льщу себя скромной надеждой помочь тебе этим
письмом, коль скоро ты сочтешь его заслуживающим опу-
бликования, и вооружить тебя более падежным щитом
против ворчливых критиков всего нового, с недоверием
относящихся к неизвестному, и всех, кто считает все, вы-
ходящее за пределы аристотелевой узости, вредным и даже
преступным.
Быть может, ты сочтешь меня излишне опрометчивым
за то, что я с такой готовностью доверяюсь твоим сужде-
ниям, не подкрепляя их собственным опытом? Но почему
мне не верить ученейшему математику, если в правоте его
убеждает самый стиль суждений, если он чужд тщеславия
и не утверждает, будто видел то, чего в действительности
не наблюдал, из одного лишь желания снискать себе все-
общую известность, не боится из любви к истине оспорить
общепринятые мнения и оставляет без внимания упреки
толпы? О том, что такой человек считает возможным пре-
дать гласности, хотя при этом он и наталкивается на пре-
пятствия, отнюдь не следует умалчивать, как о тайне.
Могу ли я отказать в доверии флорентийскому патрицию,
когда он говорит о том, что видел собственными глазами?
Я, со своим слабым зрением,— хитроумнейшему из людей,
располагающему к тому же зрительными инструментами,
в то время как у меня их нет и я вынужден обходиться
невооруженным глазом? Почему я должен не верить тому,
кого все приглашают, чтобы он показал то самое зрелище,
и, главное, просят у него инструмент, чтобы убедить свои
глаза?
Может быть, ему ничего не стоило подшутить над се-
мейством великого герцога Тосканского и по прихоти своей
избрать имя Медичи в качестве ширмы 6, покуда он иссле-
дует настоящие планеты?
Как мне не верить ему, если на основе своего собствен-
ного опыта и других надежных свидетельств я нахожу
часть его книги вполне приемлемой? Что заставляет ду-
мать, будто он один с четырьмя планетами на потеху себе
вздумал провести весь мир?
Вот уже три месяца, как августейший император за-
дает мне различные вопросы о пятнах на Луне, полагая,
что очертания стран и континентов отражаются в Луне,
как в зеркале. При этом он ссылается на то, будто па Луне,
как ему кажется, можно различить изображение Ита-
лии с двумя прилежащими к ней островами. Он предло-
жил мне свое зеркало, чтобы на следующий день я мог
увидеть ту же картину, однако наблюдение пе состоялось.
И в это время ты, Галилей, в чьем имени звучит название
родины господа нашего Христа, состязаешься в своих
роскошествах с монархом христианского мира (побуждае-
мого тем же неугомонным духом, берущим начало в ис-
следовании природы).
Но история о пятнах на Луне восходит к глубокой
древности, опирается на авторитет Пифагора и великого
философа Плутарха, который по существу был среди це-
зарей проконсулом Эпира. Я обойду пока молчанием
Местлина и изданную шесть лет назад мою «Оптику», по-
скольку ниже расскажу о них подробнее.
Но если другие, опираясь па непротиворечивые до-
стоверные свидетельства, утверждают то же, что и ты,
представивший наиболее ясные доказательства, то и я да-
лек от мысли усомниться в твоей правоте в остальной части
книги и там, где речь идет о четырех лунах Юпитера.
Я предпочел бы вместо этого иметь зрительную трубу,
с которой превзошел бы тебя, открыв две (как того требу-
ет, на мой взгляд, пропорция) луны у Марса, шесть или
восемь лун у Сатурна и, быть может, одну или две луны
у Венеры или Меркурия.
40
Для этой охоты, если говорить о Марсе, наиболее под-
ходящим временем следует считать будущий октябрь,
когда Марс окажется в противостоянии с Солнцем, а Зем-
ля (за исключением 1608 г.) будет совсем рядом, с ошиб-
кой вычислений меньше 3°.
Итак, любезный Галилей, я хочу побеседовать с тобой
о вещах, не вызывающих ни малейшего сомнения, кото-
рые я непременно надеюсь увидеть собственными глазами.
При этом я намерен следовать ходу рассуждений твоей
книги, а в заключение пройтись по всем областям филосо-
фии, которые твой «Вестник» угрожает разрушить, под-
крепляет или поясняет, чтобы для читателя, интересую-
щегося философией, не оставалось ничего неясного,
и удержать его и от слепой веры в то, о чем говоришь
ты, и от презрения к принятой ранее философии.
Первая глава тво^й книги посвящена устройству зри-
тельной трубы, столь сильной, что предмет на плоскости
кажется наблюдателю увеличенным в 1000 раз, а это со-
ответствует 32-кратпому увеличению диаметра. Следо-
вательно, если оценивающий орган сохраняет свои
обычные размеры, то ему непременно должно казаться,
что предмет расположен в 32 раза ближе. Как учат оп-
тики, глаз не видит расстояние непосредственно, а лишь
судит о нем. Предположим, например, что человек нахо-
дится от нас на расстоянии 1000 шагов, по виден под уг-
лом, увеличенным в 32 раза. Тогда по своим размерам он
будет сравним с другим человеком, рассматриваемым без
зрительной трубы с расстояния 100 шагов. Следовательно,
если глаз знает, что находящийся на большом удалении
человек имеет обычные размеры, то расстояние до чело-
века, по его оценке, не превышает 100 шагов. Это впечат-
ление еще более усиливается отчетливостью изображения,
создаваемого зрительной трубой.
Многим сама мысль о столь сильной зрительной трубе
кажется невероятной, но такая труба вполне возможна и
мысль о ней отнюдь не нова. Сильные зрительные трубы
уже давно изготовляют в Голландии, а несколько лет на-
зад Джованни Батиста Порта 7 описал действие хрусталь-
ной линзы в главе 10 книги 17 своего сочинения «Нату-
ральная магия». Я приведу слова Порты, из которых со
всей очевидностью следует, что мысль о сложении вогну-
той р[ выпуклой линз также пе нова. Он пишет:
«Если поместить глаз за линзой в ее центре, то далекие
41
предметы кажутся столь близкими, будто их можно кос-
нуться рукой, а лица друзей, находящихся на большом
удалении, становятся вполне различимыми. Буквы пись-
ма, отнесенного на определенное расстояние, выглядят
столь крупными, что их отчетливо можно прочитать. Если
наклонить линзу, чтобы косо взглянуть сквозь нее на
письмо, то буквы будут выглядеть настолько крупными,
что их можно будет читать и с расстояния 20 шагов.
Я уверен, что при надлежащей кратности увеличения
линзы можно прочитать с расстояния 100 шагов самые
мелкие буквы, если те будут увеличиваться от одной
к другой. Слабому зрению в силу его свойств необходимы
очки. Для того, кто умеет правильно подбирать очки,
в этом занятии нет никакого секрета. Вогнутые линзы от-
четливо показывают далекое, выпуклые линзы — близкое,
этим и можно воспользоваться для удобства зрения. Через
вогнутую линзу далекие предметы видны маленькими, но
отчетливо, через выпуклую линзу то, что находится вбли-
зи от нас, выглядит увеличенным, но изображение не-
сколько размыто. Если умело сложить обе линзы, то дале-
кое, так же как и совсем близкое, покажется увеличен-
ным, причем будет видно отчетливо. Немалую услугу
оказал я этим способом многим своим друзьям, неотчет-
ливо видевшим далекое и размытым — близкое. Ныне все
они видят превосходно». Так говорится в главе 10.
В главе 11 Порта вводит новое название и рассказывает
о зрительной трубе, позволяющей видеть невообразимо
далеко, но доказательства умышленно (в чем признается
сам) затемняет настолько, что читатель остается в неведе-
нии относительно того, о чем идет речь: рассматривает ли
Порта, как в предыдущих главах, прозрачные линзы, или
же непрозрачные полированные зеркала. Я имею в виду
ту разновидность зеркал, которые, не меняя расстояний,
показывают далекие предметы в увеличенном виде, как бы
приближая их, и дают в соответствующее число раз увели-
ченное изображение столь яркое, как только можно ожи-
дать от зеркала (которое по необходимости более тускло,
чем предмет).
Усмотрев в этом месте в начале главы 10 из книги Пор-
ты жалобу на то, что никто не создал теорию и не объяснил
действие вогнутых и выпуклых линз и зеркал, столь не-
обходимых для нужд людей, я шесть лет назад взял на
себя этот труд в сочинении «Оптическая часть астроно-
мии», чтобы при помощи подробных геометрических дока-
зательств пояснить суть происходящего в простых очко-
вых стеклах.
Там в главе 5, в которой я рассматриваю процесс зре-
ния, на одном рисунке изображены вместе вогнутая и вы-
пуклая линзы, расположенные именно так, как их принято
ныне соединять в обычных зрительных трубах. Поэтому
если чтение книги Порты не послужило стимулом к созда-
нию такой трубы или если некий голландец, следуя настав-
лениям Порты, не построил такой инструмент своими
руками, а потом, освободившись со смертью Порты от обе-
та молчания, не размножил его во многих экземплярах,
чтобы сделать предметом продажи, то во всяком случае
внимательный читатель может получить полное представ-
ление об устройстве зрительной трубы, взглянув на с. 202
моей книги, в особенности если он сравнит приводимое
мной доказательство с текстом Порты.
Вполне возможно, что какой-нибудь хитроумный и при-
лежный резчик по дереву, которому приходится пользо-
ваться лупой, чтобы разглядывать мелкие детали резьбы,
случайно натолкнется на ту же конструкцию, если при-
мется по-разному складывать выпуклые линзы с вогну-
тыми и выберет ту комбинацию, которая лучше всего под-
ходит для глаз.
Я говорю это не для того, чтобы умалить славу изобре-
тательного механика, кто бы он ни был. Мне хорошо из-
вестно, сколь велико различие между чисто умозритель-
ными построениями и наглядным опытом, между рассуж-
дениями Птолемея об антиподах и открытии Колумбом
Нового Света, а также между широко распространенными
зрительными трубами с двумя линзами и твоим шедевром,
Галилей, которым ты пронзил небеса. Я стремлюсь лишь
упрочить доверие к твоему необычному инструменту.
Должен признаться, что с тех пор, как я приступил
к своей «Оптике», император часто расспрашивал меня об
упомянутых выше устройствах Порты, поскольку те вы-
зывали у него сильное недоверие. В этом нет ничего уди-
вительного, поскольку Порта смешал заведомо невероятное
с правдоподобным. Оптическая нелепость содержится даже
в названии главы 11, гласящем: «О всех соображениях от-
носительно того, как видеть возможно дальше». Порта
считает, будто зрение связано с лучами, исходящими из
глаз, а оптические стекла заостряют лучи, испускаемые
глазом, и тем самым позволяют им проникать дальше, чем
без стекол. Если же зрение обусловлено восприятием света,
43
что Порта также допускает, то оптические стекла якобы
подводят свет к видимым предметам или усиливают его,
в то время как правильнее утверждать, что предметы, ли-
шенные способности посылать в наши глаза световое сия-
ние, которое сделало бы их заметными, невозможно обнару-
жить и при помощи зрительной трубы.
Кроме того, я верю не только в то, что воздух должен
быть плотным и иметь голубоватую окраску, в силу чего
отдельные детали наблюдаемых предметов скрадываются
на большом удалении и становятся неразличимыми. По-
скольку это не вызывает пи малейших сомнений, мне было
ясно, что надеждам тех, кто думает, будто зрительная тру-
ба способна убрать прочь субстанцию воздуха, заполняю-
щего промежутки между видимыми предметами, не сужде-
но сбыться. Даже небесная субстанция наделена, насколь-
ко можно судить, чем-то аналогичным. Еслп мы станем
сильно увеличивать тело Луны до тех пор, покуда оно не
превзойдет все мыслимые размеры, то это свойство может
помешать нам различить мельчайшие детали Луны с абсо-
лютной ясностью, без каких-либо признаков небесной
субстанции. Именно по этим причинам я воздерживаюсь
от попытки построить зрительную трубу (впрочем, име-
ются и другие помехи).
А теперь, хитроумнейший Галилей, я воздам заслужен-
ную хвалу твоему неустанному прилежанию. Ты устранил
все препятствия, проложил прямой путь к опытам со зрени-
ем и (поскольку благодаря твоим открытиям взошло солнце
истины) изгнал все призраки сомнений вместе с матерью
их, ночью, доказав на деле, что можно сделать.
К сильным сторонам твоего доказательства я отношу
необычайную тонкость небесной субстанции, следующей
также и из моей «Оптики» (с. 127), если сравнить отноше-
ние плотностей воздуха и воды с несомненно большим
отношением плотностей эфира и воздуха. Это приводит
к тому, что от наших глаз, когда они вооружены твоим ин-
струментом, не ускользают даже самые мелкие частицы
сферы звезд (не говоря уже о самом низком из светил —
теле Луны) и что в одной-единственной частице линзы
между глазом и предметом втиснуто гораздо больше (и го-
раздо более плотной) материи, чем во всем нескончаемом
пути сквозь эфир, причем материя в линзе вызывает лег-
кое потемнение, а эфир его не вызывает. Поэтому и созда-
ется видимость, будто все необъятное пространство пусто.
Хотя я, любезный Галилей, с нетерпением жду твой
44
инструмент, все же, если мне улыбнется счастье, после
ioro, как будут преодолены все препятствия, я намерен
ваняться им двояким способом. Либо я увеличу число линз
с идеально сферическими поверхностями с обеих сторон,
но с очень малой выпуклостью и помещу их в трубу на
определенных расстояниях друг от друга, причем иаруж-
ние линзы возьму с несколько большими окружностями,
следя за тем, чтобы глаз занял положение между точками,
в которых собираются от всех линз параллельные лучи
(об этих точках см. мою «Оптику», с. 190 и 440). Чтобы
легче было корригировать ошибку отдельной поверхности,
я введу одну линзу, или выпуклость, одна поверхность
которой почти плоская и возвышается до сферической
выпуклости лишь на полградуса, или 30', а другая, обра-
щенная к глазу, пе сферическая. Чтобы часть предмета
не оказалась искаженной и расплывчатой, как показано
на рисунке, приведенном на с. 194 (об этом см. утвержде-
ние XVIII, с. 193), эта поверхность должна по своей фор-
ме приближаться к выпуклости, изображенной на рис. 198,
и напоминать хрусталик человеческого глаза. Границами
последнего служат линии, искривленные в виде гипербол.
Я исследовал эти линии (см. рисунок на с. 106), имея в
виду упоминавшиеся на с. 96 и 109 оптические устройства,
не искажающие зрения, а дающие изображения равномер-
но увеличенных частей предмета, как было подробно изло-
жено на с. 105.
Итак, при установке выпуклых линз я буду следить за
тем, чтобы увеличивать видимые предметы. Глаз я буду
помещать недалеко от точки, в которой сходятся световые
лучи от всех предметов (именно этим свойством обладают
гиперболические выпуклости). Гиперболу я продолжу так
далеко, чтобы луч, проведенный из этой точки, или центра,
образовывал с касательной, проведенной к гиперболе в ее
крайней точке, угол 27° и поэтому претерпевал преломле-
ние примерно на 9°. Тогда наибольший угол преломления
в обе стороны составит ЗОУ^0, а в промежуточных точках
будет соответственно меньше.
Пусть лучи, исходящие из точки очень далекого пред-
мета падают почти параллельно на переднюю поверх-
ность роговой оболочки глаза. От нее они уже в виде схо-
дящегося пучка попадают в глазной хрусталик и, прело-
мившись в нем, сходятся в точке, расположенной за
хрусталиком вблизи его задней поверхности, чтобы снова
рассеяться, до тех пор, пока они, снова сойдясь в почти
Л5
параллельный пучок, не достигнут сетчатой оболочки.
В результате точки поверхности Луны осветят не одну
точку, а целый участок сетчатой оболочки и изображение
Лупы окажется совершенно смазанным. Перед глазом каж-
дого наблюдателя я помещу специально подобранную с
учетом особенностей его зрения линзу. Она воспрепятству-
ет обратному преломлению лучей, исходящих из одной
точки и ставших параллельными, в вогнутой линзе, и те
сохранят параллельность, затем станут сходящимися
и упадут на линзу хрусталика так, будто исходят из близ-
кой точки. На линзе хрусталика они преломятся и собе-
рутся в одной точке, расположенной на сетчатой оболочке,
а именно это и является, как доказано на с. 202 моей «Он-*
тики», определением отчетливого изображения.
Но довольно говорить о самом инструменте. Что же
касается его применения, то тебе принадлежит поистине
остроумное изобретение, позволяющее численно оценивать
даваемое инструментом увеличение предмета и различать
на пебе отдельные минуты и доли минут. Поскольку в
этой области твое усердие можно сравнить с дотошной
точностью наблюдений Тихо Браге, то одно небольшое
замечание в этой связи будет совсем нелишним.
Я хорошо помню, как известный полигистор8 всех
наук Иоганн Писториус9 неоднократно спрашивал меня,
действительно ли наблюдения Тихо Браге столь точны,
что, по моему мнению, не оставляют желать ничего луч-
шего. С большой горячностью я отвечал, что Браге удалось
достичь высочайшего предела и он не оставил ничего,
к чему следовало бы приложить усилия других людей, по-
скольку большей точности пе позволяют достичь ни че-
ловеческие глаза, ни трудности, связанные с рефракцией,
поскольку последняя изменяет положения светил относи-
тельно горизонта. Помню также, как Писториус возражал
мне и упорно утверждал, что найдется человек, который
придумает более точный метод наблюдения при помощи
оптических стекол, я же ссылался на то, будто преломле-
ние света в линзах не позволит производить надежные
наблюдения. Лишь теперь я понял, что Писториус отчасти
оказался провидцем. Наблюдения Браге остаются сами
собой и сохраняют свою славу. Лишь инструменты Браге
позволяли различить на небе и дугу в 60°, и дугу в 34".
Ко то, что Браге удалось измерить с такой точностью на
небе, а мне с моим оптическим устройством на диаметре
Луны, твоя неожиданно появившаяся зрительная труба,
46
Галилей, превосходящая по точности приведенные выше
данные моих и Браге наблюдений, позволяет измерить с
весьма высокой точностью, подразделяя градусы на мину-
ты и доли минут. Она настолько изящно связана с методом
наблюдений Браге, что последний имел бы все основания
радоваться твоему методу наблюдений, а ты, в свою оче-
редь, мог бы поучиться у Браге.
Нужно ли говорить, о чем я мечтаю? Я хотел бы иметь
твой инструмент при наблюдении лунного затмения. Он
был бы мне в высшей степени полезен и послужил бы к
вящему украшению и переработке всего моего «Гиппар-
ха», то есть для доказательства правильности размеров
трех тел — Солнца, Луны и Земли — и расстояний между
ними. Ведь изменяющуюся разность диаметров Солнца и
Луны и ширину затемненной части Луны при лунных
затмениях никто не сможет измерить точнее, чем облада-
тель твоего оптического инструмента, соблюдающего при
наблюдениях необходимую тщательность.
Так встань же, Галилей, рядом с Кеплером. Один,
обратив лицо к небу, будет наблюдать Луну, другой, об-
ратив лицо к экрану (чтобы стекло не сожгло глаз) — Солн-
це, каждый — со своим собственным инструментом, и это
сообщество создало бы великолепную теорию расстояний.
При помощи своего оптического устройства я (помимо
Луны) наблюдал даже прохождение Меркурия по диску
Солнца. См. небольшую книгу, написанную мной на эту
тему. Не менее желательно, если вспыхнет комета, из-
мерить с высокой точностью ее параллаксы (как и в слу-
чае Луны) по многочисленным крохотным звездочкам,
видимым только в твой инструмент. Это позволило бы
определить расстояние до кометы на более надежной ос-
нове, чем ранее.
Таковы мысли, которыми мне, любезный Галилей, за-
хотелось поделиться с тобой по поводу первой главы твоей
небольшой книги.
Далее ты переходишь к рассмотрению явлений па Лу-
не, упоминание о которых пробудило в моей памяти то, что
сказано в «Оптической части астрономии», в главе 6 «О све-
те небесных тел», разделе 9 «О пятнах на Луне» на основа-
нии свидетельств Плутарха, Местлина и моих собствен-
ных наблюдений.
Прежде всего мне приятно отметить, что и я сведущ в
наблюдениях лунных пятен, но во время их взгляд мой
был обращен не к Луне, как у тебя, а в противоположную
47
сторону. Соответствующий рисунок ты найдешь на с. 247
моей книги. Как видно из него, край лунного диска пока-
зался мне очень ярким, и лишь в средней части тела Луны
заметны пятна.
Именно поэтому мной и овладело желание посостязать-
ся с тобой в исследовании мелких пятен, которые ты впер-
вые заметил в более яркой части лунного диска. Я надеюсь
воспользоваться своим методом наблюдений, а именно
обратить свой взор не к Луне, а в противоположную сто-
рону. Для этого я пропускаю лунный свет через отверстие
так, чтобы он падал на экран, поворачиваемый при помо-
щи шеста. Отверстие я закрываю сферической выпуклой
линзой из хрусталя очень большого размера по окружно-
сти, а экран располагаю в той самой точке, в которой схо-
дятся лучи. При длине шеста 12 футов диск Луны имеет
совершенно отчетливое изображение размером с большую
серебряную монету. Свое оптическое устройство я описал
в Утверждении 23 на с. 196 и 211 моей книги. Более про-
стое устройство предложил Порта под первым заголовком
в главе VI «О линзе», я же дал доказательство для полно-
го шара.
Но отправимся дальше, Галилей, чтобы объяснить твои
явления. Ты начинаешь свои наблюдения с фаз Лупы и по-
казываешь прежде всего, чего недостает полумесяцу до
идеального овала. То, что освещенный участок лунного
диска должен иметь форму овала, я показал в разделе 8
на с. 244 моей книги. Ты также излагаешь суть дела кор-
ректно и вполне математично.
При рассмотрении впервые замеченных тобой пятен на
яркой части Луны ты пз чисто оптических соображений,
исходя пз характера освещения, доказываешь, что они
представляют собой своего рода дыры, или глубокие впа-
дины, в теле Луны. Но ты возбуждаешь спор по поводу
того, что представляют собой многочисленные пятна на той
части Луны, которую древние считали светлой. Ты срав-
ниваешь их с долинами на нашей Земле, и я признаю, что
имеется несколько долин такого рода, прежде всего в Шти-
рии, имеющих почти круглую форму. Сверху по очень уз-
кому ущелью в нее втекает река Мур. Внизу долина дает
сток своим водам в Працер, Лейбницер и Драву на Магде-
бургской равнине и далее в другие местности, вокруг кото-
рых вздымаются высокие горные хребгы, в силу чего до-
лины по внешнему виду напоминают котлы. Окружающие
долины стенки достигают значительной высоты, если срав-
43
нивать ее с шириной равнинной части. Со своей стороны
я должен признать, что и на Луне вполне возможны такие
долины с извилистыми углублениями ь горах, прорытых
реками. Однако поскольку, как ты замечаешь, эти пятна
столь многочисленны, что делают светлую часть лунного
диска похожей на павлиний хвост, то напрашивается пред-
положение о том, не имеют ли эти пятна на Луне какого-
нибудь другого значения. У нас на Земле имеется несколь-
ко извилистых долин незначительной глубины, но они так-
же вытянуты по течению рек. Почти сплошной равниной
такого рода служит почти вся Австрия, вытянувшаяся вдоль
Дуная, зажатая, как бы втиснутая, между Моравскими и
Штирийскими горами. Почему же на Луне тебе не удалось
открыть таких вытянутых в длину пятен? Почему тебе по-
падались главным образом круглые пятна? Можно ли вы-
сказать предположение о том, что Луна напоминает кусок
пемзы и вся пронизана бесчисленными крупными порами?
Ты не сочтешь за обиду, если я воспользуюсь случаем и не-
надолго предамся размышлениям, подробно изложенным
в моих «Комментариях к движениям планеты Марс», глава
XXXIV, с. 157. Земля сообщает Луне вдвое более быстрое
движение, чем то, которое совершают наружные части
Земли, расположенные на экваторе. Отсюда я заключаю,
что тело Луны пе столь плотно и, поскольку ему при его
ограниченной массе присуще лишь малое сопротивление,
не может слишком сильно увлекать за собой Землю.
Но все это (я имею в виду настоящие дыры, а не углуб-
ления между горами) имеет не столь большое значение,
чтобы я должен был упорно отстаивать свое мнение, если
оно не вполне согласуется с изложенным в твоем сообще-
нии. Ведь своими совершенно ясными наблюдениями ты
по правилам чистой оптики неопровержимо доказал, что
на теле Луны в ее светлой части, прежде всего в нижней
половине, имеется множество гор, не уступающих по вы-
соте самым высоким горам на нашей Земле. Вершины их
освещаются первыми же лучами восходящего над Луной
Солнца и поэтому видны в зрительную трубу.
Наконец, что сказать о твоих необычайно скрупулезных
и точных наблюдениях давно известных пятен на Луне?
На с. 251 своей книги я привел мнение Плутарха, считав-
шего эти древние пятна на Луне озерами или морями,
а светлые участки лунного диска — сушей. Я не колеблясь
возразил ему и, опираясь на противоположные рассужде-
ния, предположил, что темные пятна представляют собой
49
участки суши, а в светлых усмотрел проявление чистоты
вод, чем снискал аплодисменты у Вакгера. Прошлым ле-
том мы также предавались подобным размышлениям (При-
рода, как мне кажется, намеревалась с нашей помощью
заложить начала того, что она вскоре воздвигла с помощью
Галилея), чтобы в угоду Вакгеру создать новую астроно-
мию, как бы для обитателя Луны, или в известном смысле
вообще географию Луны. К основам ее относилось также
и утверждение о том, что пятна представляют собой участ-
ки суши, а светлые места — моря. Что побудило меня оспо-
рить в этом месте мнение Плутарха, ты найдешь на с. 251
моей книги. Там приведено наблюдение, произведенное
мной с вершины горы Шёкель в Штирии, откуда река, ле-
жавшая глубоко внизу, показалась мне светлой, а берега,
наоборот, темными. Но на слабость такого заключения
указывает пометка на полях следующей же страницы. Дело
в том, что реку освещают не прямые солнечные лучи, па-
дающие на Землю, а отблеск, отбрасываемый освещенным
воздухом. Поэтому моя попытка объяснить причины явле-
ния была неудачной. Вопреки учению Аристотеля (книга
о цветах) я утверждал, что вода вносит в темный цвет
меньший вклад, чем суша. Но как может быть истинным
такое утверждение? Ведь суша, если напоить ее водой,
темнеет. И к чему вообще столько слов? Если предполо-
жить, что Луна, подобно острову Криту, состоит из белых
глыб (ведь называл же Лукиан Луну сыроподобной Зем-
лей), то придется признать, что она отражает солнечные
лучи сильнее, чем море, даже если последнее не наполне-
но чернилами.
Именно поэтому моя книга отнюдь не мешает мне вы-
слушать тебя, когда ты при помощи остроумных и непро-
тиворечивых рассуждений приводишь математические до-
воды в защиту Плутарха и против меня. Светлые участки
действительно зияют множеством дыр; светлые участки
освещены так, что образуют извилистую линию; на свет-
лых участках встречаются значительные выступы, значи-
тельно превосходящие по освещенности соседние участки,
но даже эти возвышенности выглядят яркими лишь на
освещенной Солнцем стороне Луны, а на противоположной
стороне имеют темный цвет, что соответствует сухому,
твердому, находящемуся на значительном возвышении, но
отнюдь не жидкому. Наоборот, известные с древности тем-
ные участки однородны; темные участки освещаются позд-
но и, следовательно, расположены на большей глубине, в то
50
время как соседние возвышенные участки уже давно на-
ходятся на ярком свете и отделены от освещенных темных
участков некоторой темной зоной, как бы отбрасываемой
тенью. Когда Луна находится в первой или последней чет-
верти, линия, отделяющая освещенную часть от неосве-
щенной, имеет форму прямой. Это также соответствует
жидкости, стремящейся уйти вниз, поверхность которой
в состоянии равновесия занимает горизонтальное поло-
жение. Как уже говорилось, этими аргументами ты меня
вполне убедил. Я признаю, что темные пятна представ-
ляют собой моря. Признаю также, что светлые участки
соответствуют суше.
Но твои весьма убедительные аргументы отнюдь не
упраздняют мои собственные свидетельства. На с. 248 мо-
ей «Оптики» ты найдешь ломаную, разделяющую полуша-
рия Луны. Форма ее позволила мне прийти к выводу о
существовании на теле Луны возвышенностей и впадин.
На с. 250 я изобразил Луну во время затмения, имеющую
форму оторванного куска мяса или ломаной монеты, при-
чем светлящиеся полосы проникли в темную часть. Это
наблюдение дало мне, так же как и тебе, еще одно осно-
вание укрепиться во мнении, что участки Луны неодина-
ковы по своему характеру, одни находятся на возвышен-
ности, другие — во впадине. Об этом я судил не столько
по отбрасываемым теням, сколько по тому, что одни участ-
ки Луны на границе затемненной области воспринимают
и отражают ослабленный солнечный свет сильнее, а дру-
гие — слабее. Но это обстоятельство было отмечено мной
довольно неясно и поверхностно, я не указал даже на
различие между густо усеянными пятнами и светлыми
участками. Как упорядочила все твоя обстоятельная ра-
бота! Ты показал даже, что старые пятна усеяны более
мелкими пятнами, тускло светящимися однородным серым
цветом, то есть выглядят как моря с плоскими островами.
Не могу в должной мере выразить удивление относи-
тельно того, что представляет собой колоссальная круглая
дыра в левом, как я имею обыкновение говорить, углу Луны:
произведение ли это природы, или дело чьих-то рук. Все
было бы гораздо понятнее, если бы на Луне находились
живые существа (этой проблемой я занимался в диссерта-
ции, написанной по Пифагору и Плутарху в Тюбингене
еще в 1593 г., затем в моей «Оптике», с. 250, и совсем недав-
но в уже упоминавшейся «Лунной географии»). По внеш-
ности они могли бы подходить к лунным просторам с их
гораздо более высокими горами и более глубокими долина-
ми, чем на Земле, и поэтому обладали бы весьма большим
весом тела и были бы способны возводить гигантские со-
оружения. Поскольку их день длится 15 наших земных су-
ток, то днем на Луне становится невыносимо жарко, тем
более что у ее обитателей нет даже камня, чтобы возвести
защитную стену от Солнца. Наоборот, лунная почва долж-
на напоминать глину и быть вязкой, и она-то и должна
служить обитателям Луны обычным строительным мате-
риалом. Они углубляют свои гигантские равнины, выкапы-
вая круглые котлованы и насыпая вынутый грунт в виде
кольцеобразных валов. Быть может, они роют свои колод-
цы и в поисках глубоко залегающей воды. В таких углуб-
лениях они могут укрыться в тени, отбрасываемой насы-
панными стенами, и, оставаясь на дне колодца, переме-
щаться вслед за тенью по мере движения Солнца. Они
могут даже построить своего рода подземный город: вырыть
в круглом цоколе множество нор, а пашни и пастбища рас-
положить в центре, чтобы, скрываясь от Солнца, им прихо-
дилось не удаляться от своих владений на слишком боль-
шое расстояние.
Но последуем за питью твоего сочинения. Ты спра-
шиваешь, почему кромка лунного диска не выглядит неод-
нородной. Я не знаю, сколь тщательно ты рассмотрел эту
проблему и не поддался ли общему мнению. На с. 249 и 250
своей книги я показал, что в полнолуние диск Луны не-
сколько отличается от идеального круга. Поразмысли над
этим и сообщи мне в следующий раз свое мнение. Я с боль-
шим доверием отношусь к твоему оптическому инстру-
менту. К счастью, на вопрос о том, сколь достоверны на-
блюдавшиеся тобой явления, ты даешь двоякий ответ.
Первый не противоречит моим соображениям. Действи-
тельно, если наружный край видимого полушария Луны,
несмотря на большое число горных вершин и наложение
их друг на друга, имеет форму идеальной окружности,
то это возможно лишь в том случае, если вершины гор
выровнены как по циркулю и отшлифованы, в силу чего
нигде не видно пи вмятины, ни выступа. Такое утвержде-
ние согласовывалось бы с моими наблюдениями.
Другой ответ сводится к тому, что ты допускаешь су-
ществование у Луны воздушной оболочки. В тех местах,
где сферическая поверхность под солнечными лучами и
под направленными с Земли лучами зрения, закругляясь,
отступает назад, эти лучи проникают на определенную
52
глубину в воздушную оболочку Луны. Этим и объясняется
чистый, без единого пятнышка блеск края лунного диска,
в то время как над всей его внутренней частью наш взгляд
проникает в глубь воздушной оболочки не столь глубоко,
и вся центральная часть диска испещрена пятнами.
Быть может, твое внимание привлекли с. 252 и 302 моей
книги. Эти места в значительной мере подкрепляются тво-
ими наблюдениями. Правда, я не могу понять, каким обра-
зом селениты умудряются переносить страшную жару в
наше полнолуние (новолуние для другого, невидимого по-
лушария), когда мы видим их, а на Луне наступает пол-
день, если только взбаламученный воздух не закрывает
часто Солнца и не умеряет тем самым жару, как это неред-
ко случается в Перу. В полнолуние воздух делает цвет пя-
тен еще более темным, как бы впитывая в себя огромное
количество солнечного света и посылая его затем к нам.
А что думаешь ты о том, что Местлин 10 в своей неболь-
шой книге, вышедшей в Тюбингене в 1606 г., сообщает
даже о выпадении дождей, которое ему удалось наблюдать
в окружающем Луну воздухе? Так, тезис 152 гласит: «Во
время лунного затмения вечером на вербное воскресенье
1605 г. на поверхности Луны вблизи ее северного полюса
было видно черноватое пятно, более темное, чем весь
остальной диск, выглядевший как кусок раскаленного до-
бела железа. Так выглядели бы набухшие дождями и гро-
зами тучи, которые закрыли огромное пространство, если
с вершин высоких гор взглянуть вниз, в долины, к чему
нередко представляется удобный случай».
Чтобы я не думал, будто речь шла об одном из давно
известных пятен, сам Местлин показал мне в прошлом году
зарисовку, сделанную им во время наблюдения. По поло-
жению и величине пятно отличалось от всех известных пя-
тен, поскольку занимало примерно четвертую или пятую
часть поверхности Луны и было столь черным, что остава-
лось заметным даже на фоне затемненной Луны.
В этой же книге Местлин, начиная с тезиса 88, излагает
свое учение о сходстве между Луной и Землей прежде все-
го в плотности, отбрасываемых ими тенях, в том, что Луна
и Земля не являются темными телами, в заимствуемом ими
у Солнца свете, обходящем оба шара и показывающем оби-
тателям Земли фазы Луны, которые ничем не отличаются
от фаз Земли, наблюдаемых жителями Луны, в силу чего
оба шара одинаково освещают друг друга. Прослеживание
такого сходства составляет значительную часть моей лун-
55
ной астрономии. Следующую степень сходства обеих тел он
в тезисе 92 считает связанной с шероховатостью их поверх-
ностей, и, что следует отметить, из трех мест у Аверроэса
он цитирует высказывание Аристотеля из книги «О живот-
ных»: «Луне в высокой мере свойственна земная природа».
Воздух, окружающий Луну, Местлин подробно рас-
сматривает в тезисе 145. Слова, которыми он при этом
пользуется,— твои слова, Галилей, столь похожие, что
можно подумать, будто они заимствованы из твоей книги.
«Если тело Луны в некоторой фазе смотрит вправо,— пи-
шет Местлин,— то в ярком и чистом свете отчетливо вид-
но, что край лунного диска покрыт мелкими пятнами, в то
время как в его внутренней части выступает множество
черноватых пятен. Кто после этого скажет, что тот ровный
свет испускает столь тусклый, беспокойный и покрытый
пятнами источник?» Отсюда Местлин делает вывод, что
тело Луны на краю должно быть прозрачным, как стекло,
воздушным, однородным, то есть совершенно походить на
нашу земную атмосферу.
Правда, Местлин становится весьма красноречивым,
когда он, так же как и ты, Галилей, пытается привести до-
казательства существования воздуха, ссылаясь на то бро-
сающееся в глаза обстоятельство, что залитая солнечным
светом часть Луны кажется имеющей больший периметр,
чем остальная, погруженная в темноту часть диска. Это
Местлин доказал многими наблюдениями не только ночно-
го неба (против которых можно было бы возразить, со-
славшись на то, что причина такого явления кроется в осо-
бенностях нашего зрения), но и дневными наблюдениями,
когда Венера скрылась за темной частью Луны, разделен-
ной на две половины. Но да не рассердятся на меня оба,
я хотя и допускаю существование воздуха на Луне, но от-
носительно приведенных аргументов придерживаюсь того
мнения, что днем свет Луны, так же как и свет звезд,
в глазу расширяется, а место, занимаемое темной частью,
суживается, и поэтому темная часть кажется малой,
а светлая — слишком большой. Об этом см. с. 217 моей
«Оптики».
На с. 13 твоей книги приведено остроумное и правиль-
ное доказательство того, что я также рассматривал, хотя
и с иных позиций, на с. 250, но доказать так и не сумел,
а именно: на Луне горы гораздо выше, чем на-Земле, при -
чем не только относительно, по сравнению с размерами
лунного шара, как утверждал я, но и просто по сравнению
54
С нашими горами. Чтобы доказать это, мне недоставало
1воей зрительной трубы и твоей тщательности в наб-
людениях.
С не меньшим остроумием ты на с. 14 подходишь к
наблюдениям лунного диска на начальной стадии образо-
вания рогов и учишь, как закрывать блендой полумесяц
с тем, чтобы стала видна остальная часть диска. К этой
разновидности наблюдений я сам прибегал весьма часто.
Что касается света, испускаемого нашей Землей, то это
было доказано 20 лет назад, причем весьма обстоятельно,
Местлином. Фрагмент его доказательства я дословно вос-
произвел в моей «Оптической части астрономии», гла-
ва VI, раздел 10, с. 252. Там я точно таким же способом,
как и ты, опровергаю ложные мнения (будто этот свет ис-
ходит от Солнца или Венеры), но устраняю последнее, как
оно того и заслуживает, не столь резко, как ты.
На с. 15 ты утверждаешь, что красно-желтый цвет
Луны, приобретаемый ею у наружных границ земной
тени во время затмений, когда остальное тело имеет черно-
ватый оттенок и едва различимо, объясняется светом, от-
брасываемым на Луну прилежащей эфирной субстанцией.
Тем самым ты дополняешь мое объяснение того же
красноватого цвета на с. 271 моей «Оптики». Я свожу его
к преломлению солнечных лучей в нашей атмосфере, а ты,
как сделано мной на с. 301,— к обоснованию того, почему
при полных солнечных затмениях не всегда наступает
непроглядная ночь. Аналогичный довод я повторил на
с. 117 книги «О новой звезде». Я сомневаюсь, Галилей,
в том, что выдвинутая тобой причина позволяет удовлет-
ворительно объяснить красноватый цвет Луны. Это, как
ты его называешь, сияние охватывает тело Луны слиш-
ком равномерно, чтобы придавать ему столь красноватую
окраску, распределенную, как показывают приведенные
на с. 276 мои наблюдения, весьма неоднородно. Думаю,
что если ты учтешь мое замечание в своей системе мира,
то в этой части сможешь более верно судить о первопри-
чинах явлений.
Если Луна погружена в среднюю часть земной тени,
то там, где преломленные солнечные лучи иссякают, цвет
Луны кажется бледным. Учитывая обстоятельства появ-
ления также окраски, я охотно допускаю, что ближайшие
из расположенных вокруг Солнца звезд, которым я на с. 277
приписываю бледный цвет Луны, являются также и основ-
ной причиной твоего «сияния».
55
Завершив разбор второй главы из твоей небольшой
книги о Луне, я перехожу теперь к. третьей главе, трак-»
тующей о всех прочих звездах. Твое первое наблюдение
(сводится к следующему: рассматриваемые в зрительную
трубу звезды по своим видимым размерам значительно
меньше диаметра Луны. Ты перечисляешь также анало-
гичные случаи, когда видимые размеры звезд умень-
шаются. Все эти случаи названы тобой совершенно пра-
вильно, в чем меня убеждает собственный долгий опыт:
наблюдения в сумерки, днем, при облачности, дымке или
сквозь цветное стекло.
Я намерен разобрать лишь твои утверждения о том,
будто угол зрения ограничен не малым телом звезды, а ее
несколько более широкой окрестностью, сияющей ярким
блеском, или, что то же, будто при наблюдении в зри-
тельную трубу звезды не увеличиваются, а блеск их до-
вольно случаен.
Я хочу спросить тебя, Галилей, удовлетворяют ли тебя
причины, приведенные мной на с. 217 и прежде всего на
с. 221 «Оптики», для объяснения того, как воспринимает
эти явления наше зрение. Если же у тебя пет никаких
замечаний, то ты можешь впредь утверждать, что светя-
щаяся точка испускает свой световой конус по направле-
нию к хрусталику и после преломления собирается за
хрусталиком в одну точку. Однако поскольку эта точка не
достигает сетчатой оболочки, то конус снова расходится и
стягивает на поверхности сетчатой оболочки маленькую
площадку, хотя должен был бы пересекаться с ней лишь в
одной точке. При помощи линз мы вводим еще одно пре-
ломление, и точка, о которой говорилось выше, попадает
на сетчатую оболочку. Таким образом, в глаз попадают
не какие-то лучи от светящейся сферы, объемлющей звез-
ду извне, а, наоборот, лучи, испускаемые самим светящим-
ся телом из-за неправильного преломления и расширенно-
го по ночам зрачка, рассеиваются и образуют светлое
мерцающее пятно вокруг точки, долженствующей быть изо-
бражением звезды. Следовательно, неправильно думать,
будто зрительная труба на Земле лишает чего-то звезд на
небе: она лишь отбирает у сетчатой оболочки часть падаю-
щего на нее света.
Особое удовольствие мне доставило еще одно твое на-
блюдение — относительно формы светящихся неподвижных
звезд, отличающейся от круглых фигур планет. Какой еще
вывод можно сделать отсюда, Галилей, как не о том, что
56
неподвижные звезды испускают свет изнутри, а плотные
планеты, наоборот, очерчены снаружи. Иначе говоря, если
воспользоваться словами Брупо, неподвижные звезды — это
Солнца, а планеты — Лупы пли Земли.
А чтобы Бруно не перетянул пас па сторону своего
учения о бесконечно многих мирах (их столько, сколько
существует неподвижных звезд), подобных нашему миру,
нам на помощь приходит твое третье наблюдение о бесчис-
ленном множестве неподвижных звезд над нами, известных
еще с древности. Ты не колеблясь утверждаешь, что число
видимых звезд превышает 10 000. Но чем больше их и чем
плотнее они располагаются па небе, тем правильнее моя
аргументация против неограниченности мира, приведенная
в книге «О новой звезде», глава XXI, с. 104. Там доказыва-
ется, что населенный людьми уголок мира с Солнцем и
планетами занимает особое положение, в силу чего невоз-
можно, чтобы с какой-нибудь неподвижной звезды откры-
валась такая же картина мира, как с нашей Земли или
с Солнца. Ради краткости я не стану приводить здесь соот-
ветствующий отрывок, по для вящей веры полезно прочи-
тать его полностью.
К сказанному следует присовокупить следующие сооб-
ражения. Мпе, с моим слабым зрением, яркая звезда, на-
пример, такая, как Сириус, если считать и ореол из ярких
лучей, кажется лишь немного уступающей по величине
диаметру Лупы. Наоборот, того, кто обладает нормальным
зрением и к тому же пользуется астрономическими инстру-
ментами, в отличие от того, кто наблюдает небо невоору-
женным глазом, такие украшения не вводят в заблужде-
ние, и он приписывает диаметрам звезд их величину с точ-
ностью до минут и долей минуты. Даже если бы лишь
1000 звезд имели бы диаметры не меньше одной минуты
(а большинство из сосчитанных звезд имеют диаметры
больше одной минуты), то и тогда, если свести их в одну
сферическую поверхность, то диаметр ее будет равен диа-
метру Солнца (или даже больше его). Во сколько же раз
будут превосходить по своим видимым размерам Солнце
10 000 малых дисков, слитых воедино? Если это верно и
если те Солнца того же рода, что и наше Солнце, то почему
бы им всем, взятым вместе, не превосходить по блеску
наше Солнце? Как может быть свет, изливаемый всеми да-
лекими Солнцами на открытые пространства, столь слаб,
что паше Солнце, стоит лишь его лучам проникнуть в за-
крытую комнату через отверстие, проколотое кончиком
57
тонкой иглы, по блеску превосходит неподвижные звезды
в том виде, в каком мы видим их на почти безграничном
удалении за стенами комнаты?
Может быть, ты сошлешься на то, что неподвижные
звезды находятся от нас на слишком большом расстоянии?
Однако подобное возражение не относится к существу дела.
Ведь чем больше расстояния, тем больший диаметр имеют
отдельные звезды, если рассматривать их как Солнца. Мо-
жет быть, их затемняет эфир в межзвездном пространстве?
Отнюдь, ведь мы видим, как они мерцают, видим, что они
отличаются по внешнему виду и цвету. Все это было бы
невозможно, если бы плотпость эфира представляла некое
препятствие.
Отсюда с достаточной ясностью следует вывод о том,
что тело нашего Солнца по блеску в не поддающееся оцен-
ке число раз превосходит все неподвижные звезды, вместе
взятые. Следовательно, наш мир — не просто один из чле-
нов стада, содержащего бесконечно много других миров.
Об этом я еще напишу ниже.
Ты привел многие зримые подтверждения неисчислимо-
сти звезд. Утверждают, что раввины насчитывают более
12 000 звезд. Я знаю одного монаха, который в безлунную
ночь насчитывает в щите Ориона более сорока звезд. Мест-
лин обычно насчитывает в Плеядах, если я не ошибаюсь,
четырнадцать звезд не ниже некоторой величины.
Что касается галактик, небольших туманностей и ту-
манных скоплений в Млечном Пути, то ты осчастливил
астрономов и физиков, открыв сущность этих образований
и подтвердив давние предсказания, совпадающие с тем,
о чем говоришь ты сам: Млечный Путь представляет собой
не что иное, как скопление звезд, свет которых из-за недо-
статочной остроты зрения мы видим расплывчатым.
Поэтому в будущем они воздержатся от того, чтобы
вместе с Браге рассматривать кометы и новые звезды как
порождение Млечного Пути, если только они пе желают
говорить нелепости о гибели совершенных и вечных небес-
ных тел.
Наконец, я вместе с тобой перехожу к новым плане-
там — предмету, вызывающему наибольшее восхищение в
твоей книге. Немногое хотелось бы мне обсудить в этой
связи сверх того, что было сказано в начале.
Прежде всего я в восторге от того, что твой труд при-
дал мне новые силы. На тот случай, если бы тебе удалось
обнаружить планеты, обращающиеся вокруг одной из не-
55
подвижных звезд, у меня были приготовлены оковы и узи-
лища в виде бесчисленных миров Бруно, или, лучше ска-
зать, изгнание в безграничное пространство. В единый миг
ты избавил меня от сильного страха, в который поверг
мепя торжествующий крик моих противников при первых
же слухах о твоей книге. Ты же утверждаешь, что четыре
новые планеты прокладывают свои орбиты не вокруг одной
из неподвижных звезд, а вокруг Юпитера.
Поистине безграничное восхищение той чудовищной фи-
лософией опять охватило Вакгера, поскольку то, что Гали-
лей совсем недавно увидел собственными глазами, Вакгер
много лет назад не просто высказал как предположение,
но и подтвердил убедительными доводами. Не без основа-
ний высоко ценят тех людей, которые в родственных об-
ластях науки опережают разумом чувственное восприятие.
Например, кто не оценил бы крупное достижение астроно-
мической теории, использовавшей наблюдения, произведен-
ные лишь в пределах Греции, и все же познавшей свойства
холодной зоны, выше, чем установленный Цезарем опыт-
ным путем при помощи водяных часов факт, состоящий в
том, что па берегах Британии ночи много короче, чем в
Риме, или зимовку голландцев на севере, принесшую им
немало тяжелых испытаний, которая была бы невозможна
без знания той теории? Кто не воздаст хвалу истории Пла-
тона об Атлантиде, Плутарха — о золотоцветных островах
за Туле, пророческим стихам Сенеки об открытии в буду-
щем Нового Света после того, как это было сделано извест-
ным флорентийским аргонавтом? Сам Колумб оставляет
своего читателя в сомнении относительно того, что более
достойно удивления: разум мореплавателя, сумевшего до-
гадаться о существовании Нового Света по направлению
дующих ветров, или отвага путешественника, отваживаю-
щегося пуститься в плавание по неизвестным водам в без-
брежном океане, и счастливое исполнение его желаний?
В близкой мне области почитались за чудо Пифаг*эр,
Платон и Евклид, поскольку они, с доверием относясь к
преимуществам разума, вывели заключение о том, что бог
украсил мир не иначе, как по образу и подобию пяти пра-
вильных тел, хотя при этом они и заблуждались. Всеобщее
одобрение снискал Коперник, сумевший, хотя его подход
отличало необычайное остроумие, построить лишь отчасти
наглядную картину мира, выставляя на свет лишь один
вопрос: «Как?» Далеко ушел от древних Кеплер, когда он,
имея перед глазами коперниканскую систему, поднялся от
59
вопроса «Как?» к ее первопричинам и вопросу «Почему?»
(который так много веков назад Платон со своей высоты
априори провозгласил целью) и показал, что и в копер-
никанской системе появляются соотношения, свойственные
пяти платоновым телам. Это открытие древних нельзя счи-
тать ни нелепым, ни ненавистным — так требует сама при-
рода вещей. Если слава создателя этого мира стоит выше
славы того, кто лишь созерцает мир, сколь бы остроумным
ни был созерцатель, поскольку план творения первый раз-
вил из самого себя, а второй с трудом сумел распознать
соотношения, скрытые в созданном мире, то люди, охватив-
шие разумом первопричины до того, как сами явления ста-
ли доступны чувственному восприятию, несомненно, стоят
ближе к творцу, чем те, кто задумывается о причинах
лишь после того, как увидит явление.
Поэтому, Галилей, ты не должен отказывать в славе
нашим предшественникам. Они задолго предсказали тебе
то, в чем ты лишь теперь убедился своими глазами. И на
твою долю останется достаточно славы: подобно тому, как
Коперник, а после него и я исправили заблуждение древ-
них относительно того, каким образом проявляются в мире
пропорции пяти правильных тел, так ты обосновал заимст-
вованную у Бруно теорию нашего Брюса п отчасти поста-
вил ее под сомнение. Эти двое считают, что вокруг других
небесных тел Луны обращаются так же, как обращается
вокруг пашей Земли ее Луна. Ты же показываешь, что
они высказали некое общее утверждение. Однако они по-
лагали, будто существуют неподвижные звезды, вокруг ко-
торых обращаются Луны, а Бруно даже назвал причину,
по которой это должно непременно происходить: неподвиж-
ные звезды по своей природе подобны Солнцу и огню, в то
время как планеты по своей природе родственны воде, а по
незыблемым законам природы эти различные сущности
должны объединяться, и пи Солнце без своих планет, ни
огонь без воды, ни, наоборот, планеты без Солнца и вода
без огня существовать не могут. Твои открытия показали,
что рассуждения Бруно покоятся па шаткой основе. Даже
если мы предположим, что все неподвижные звезды — это
Солнца, то до сих пор никому не удавалось наблюдать об-
ращающиеся вокруг них Луны. Вопрос о спутниках непо-
движных звезд останется нерешенным до тех пор, пока
кто-нибудь, владеющий искусством производить необычай-
но точные наблюдения, не откроет их. Некоторые считают,
что твой успех позволяет питать такие надежды. Юпитер
60
же принадлежит к числу планет, которые Бруно называл
Землями, а вокруг него обращаются четыре новые планеты!
Это противоречит учению Бруно не о Землях, а о Солнцах.
Не могу удержаться от того, чтобы не высказать некие
смелые догадки, отчасти навеянные твоими открытиями.
Я не считаю более столь уж невероятной мысль о том, что
не только на Луне, но даже и на Юпитере обитают живые
существа, или, как забавно выразился недавно в обществе
некий любитель науки, что те страны еще предстоит от-
крыть. Стоит лишь кому-нибудь выучиться искусству ле-
тать, а недостатка в колонистах из нашего человеческого
рода не будет. Кто поверил бы в прежние времена, что
плавание по безбрежному океану спокойнее и безопаснее,
чем плавание по узкостям Адриатики, Балтийского моря
или пролива Ла-Манш? Дайте лишь корабль и приладьте
парус, способный улавливать небесный воздух, как тотчас
же найдутся люди, которые не побоятся отправиться в та-
кую даль. Словно отважные путешественники завтра стол-
пятся у дверей, спешим мы обосновать для них астроно-
мию: я —астрономию Луны, ты, Галилей,—астрономию
Юпитера.
На этом я прерву отступление занимательного характе-
ра, сделанное для того, чтобы поразить отвагу людей, про-
являющуюся особенно заметно в этом столетии. В мои на-
мерения не входило высмеивать благоговейно почитаемые
мистерии священной истории.
Вместе с тем, сколь бы ни низка была плата, я не счи-
таю за труд при каждом удобном случае дергать за ухо
высокую философию. Ей следует поразмыслить (эту мысль
высказал мимоходом на диспуте наш сотоварищ, муж раз-
носторонне образованный, Томас Сегет) над тем, дает ли
высший, предвидящий все заранее страж заблуждаться че-
ловеческому роду и что заставило его как мудрого прави-
теля ик'енцо теперь решиться приоткрыть перед нами са-
мый сокровенный тайник возведенного им здания. Но если
(таков был мой ответ) бог-творец ведет все человечество,
словно подрастающих, постепенно мужающих мальчишек,
от познания одного к познанию другого (было время, когда
люди не знали различия между планетами и неподвижны-
ми звездами; лишь позднее Пифагор или Парменид заме-
тили, что вечерние звезды не отличаются от утренних, но
ни у Моисея, ни у Иова мы не найдем в псалмах никаких
упоминаний о, планетах), то философия также должна
взвесить и обдумать, сколь далеко продвинулось познание
€1
природы, сколько еще предстоит сделать и чего следует
ожидать человечеству в будущем.
Но вернемся вновь к более простым соображениям, что-
бы завершить начатые было рассуждения. Коль скоро че-
тыре планеты обращаются вокруг Юпитера на неодинако-
вых расстояниях и за неравные промежутки времени, то
возникает вопрос: кому выгодно, если на Юпитере пет
никого, кто мог бы своими глазами с восхищением наблю-
дать все это разнообразие? Что касается живущих па этой
Земле, то вряд ли кто-нибудь сумеет убедить меня в том,
будто лупы Юпитера должны прежде всего служить нам,
пи разу их не видевшим. Не следует возлагать особо боль-
ших надежд и на то, что в будущем их сможет наблюдать
каждый, кто научится обращаться с твоей, Галилей, зри-
тельной трубой.
Думаю, что именно здесь уместно высказать еще одпо
подозрение. И в наше время имеются люди, которые счита-
ют бессмысленной нашу земную астрологию или, как го-
ворят философы, теорию аспектов, до сих пор нам неиз-
вестно число планет, образующих аспекты. Однако эти
люди впадают в следующее заблуждение. Звезды воздей-
ствуют на нас ритмами, в которых их движения передают-
ся нашему земному миру. Они действительно оказывают
свое влияние через аспекты, по аспект представляет собой
угол между звездами с вершиной в центре Земли или глаза.
Это означает, что звезды пе оказывают па нас прямого
влияния, их аспекты являются скорее объектами и стиму-
лами земной деятельности, воспринимаемыми наделенными
разумом живыми существами чисто инстинктивно, без уча-
стия логического мышления. Но четыре новые планеты,
как отчетливо явствует из твоих наблюдений, очень малы
и поэтому удаляются от Юпитера не более чем на 14 уг-
ловых минут. Следовательно, орбита внешней планеты
меньше диска Солнца или Лупы. Предположим, что новые
планеты, если только их ничюжпо малые размеры не пре-
пятствуют этому, через аспекты также приводят в движе-
ние подлунные силы. Но тогда все четыре планеты вместе
с Юпитером, общим центром, вокруг которого они обра-
щаются, из-за величины диаметра оказывают такое же дей-
ствие, как и Солнце (но так бывает не часто), поскольку
аспект в течение некоторого времени сохраняется почти
неизменным.
В этом смысле астрология сохраняет свое значение.
В то же время ясно, что четыре новые планеты, несомнеи-
62
но, сотворены не столько для нас, обитателей Земли, сколь-
ко для живых существ на Юпитере, расселившихся по все-
му его шару.
Тому, кто вместе с тобой, Галилей, и со мной придер-
живается взглядов Коперника па систему мира, сказанное
должно быть особенно ясно. Действительно, как мы видим,
эта Луна, планета, обращающаяся вокруг Земли, устроена
так, что ни с какого другого небесного тела, кроме одной
лишь Земли, вокруг которой она описывает витки, нельзя
разглядеть ее отчетливо и определенно. Диаметр лунной
орбиты составляет Vzo диаметра орбиты, описываемой Зем-
лей вокруг Солнца, я же со своей стороны считаю, что от-
ношение диаметров не превышает 1/30. Следовательно, если
смотреть с Солнца, то диаметр лунной орбиты стягивает
угол менее 3°, а по моей оценке — менее 2°. Но расстояние
до Сатурна в 10, а до Юпитера почти в 5 раз больше, по-
этому, если смотреть с Сатурна, то наша Луна может на-
ходиться от Земли на расстоянии 18' (или соответственно
12'), а если смотреть с Юпитера, то на расстоянии 36'
(или 24'). Таким образом, для обитателей Сатурна и Юпи-
тера наша Луна выглядит точно так же, как для нас,
обитателей Земли, планеты, обращающиеся вокруг Юпи-
тера. Сходятся даже относительные размеры орбит. Пред-
положим, что параллакс Солнца равен 3', хотя я мог бы
выбрать и гораздо меньшее значение. Тогда Земля видна
с Солнца под углом 6', а Луна — под углом 11/2х. (В дейст-
вительности, поскольку Земля значительно меньше, Луна
остается еще меньшей и ее угловые размеры не достигают
и Г.) Если смотреть с Сатурна, то эта величина составит
около 6", а если смотреть с Юпитера, то 12". Итак, для
других планет наша Луна и впрямь не имеет того значе-
ния, какое она имеет для Земли, а крохотные луны Юпи-
тера для пас означают совсем не то, что для него. Наоборот,
каждой шарообразной планете и ее обитателям служат
свои обращающиеся вокруг них спутники. Эти рассужде-
ния позволяют нам с большей вероятностью прийти к та-
кому же выводу относительно обитателей Юпитера, к ка-
ким Тихо Браге пришел, исходя из огромных размеров это-
го шара.
Даже такой вывод позволил Вакгеру весьма остроумно
заметить, что Юпитер, так же как и наша Земля, вращает-
ся вокруг своей оси. Этому вращению и следуют в своих
круговых движениях четыре Луны, так же как вращение
нашей Земли вокруг ее оси вынуждает Луну описывать в
63
том же направлении обороты вокруг Земли. Лишь поэтому
смог Вакгер поверить в теорию магнита, позволившую Мне
в недавно вышедшей книге по физике небес открыть во
вращении Солнца вокруг его оси и полюсов первопричину
движения планет.
Правда (как ты, Галилей, превосходно заметил), если
вокруг Юпитера, один оборот которого вокруг Солнца за-
нимает 12 лет, описывают круги четыре спутника, то сколь
нелепо утверждение Коперника о том, будто годичный пе-
риод обращения Земли вокруг Солнца служит причиной
того, что у нее имеется лишь одна Луна.
А теперь спрошу тебя вот о чем: если на небе сущест-
вуют тела, сходные с нашей Землей, то пе возникнут ли
у нас с их обитателями разногласия относительно того, кто
живет в самом лучшем месте мира? Ведь если встречаются
другие тела более благородного рода, то пе мы являемся
благороднейшими из живых существ, наделенных разумом.
Как может тогда все быть сотворено для человека? Как
можем мы быть господами над божьими тварями?
Развязать эти узлы трудно, поскольку мы исследовали
далеко не все, что к ним относится, а если бы мы стали
здесь много рассуждать на эти темы, то вряд ли избежали
бы упрека в потере необходимой осмотрительности.
И все же я не умолчу о философских аргументах, по-
зволяющих, на мой взгляд, утверждать (причем не только
в общих чертах, как это было выше), что наша планетная
система, в которой обитаем мы, люди, находится в избран-
ном уголке мира вблизи самого его сердца, то есть Солнца,
но и что мы, люди, обитаем на том самом шаре, который
отведен для самых главных и благороднейших из всех (те-
лесных) разумных существ.
Что касается первого утверждения об уголке, располо-
женном в самом сердце мира, то оно подкрепляется приве-
денными выше аргументами, основанными на том, что не-
подвижных звезд очень много и они, как ширмой, закрыва-
ют пространство и на яркости Солнца, сравниваемой с
яркостью неподвижных звезд. К ним в качестве третьего
аргумента я присовокуплю следующие соображения, изло-
женные мне на днях Вакгером и не вызывающие у него,
по-видимому, никаких возражений.
Геометрия едина и вечна, она блистает в божьем духе.
Наша причастность к ней служит одним из оснований, по
которым человек должен быть образом божьим. Но в гео-
метрии имеются пять евклидовых тел, совершеннейший
64
род фигур после сферы. По их образцу и прообразу устрое-
на наша планетная система. Дано, что число иных миров
бесконечно» Они либо не подобны, либо подобны нашему
миру. О подобии говорить не приходится. Что толку от
бесконечно многих миров, если каждый из них в отдельно-
сти наделен совершенством? Иначе обстоит дело с творе-
ниями, чья вечность поддерживается сменой поколений.
И сам Бруно, защитник бесконечности, придерживается
того мнения, что каждый мир должен отличаться от всех
остальных миров соответствующим числом типов движе-
ний. Но если различны движения, то различны и проме-
жутки времени, порождаемые периодами движений, а если
различны промежутки времени, то различны относительное
расположение фигур, определяемых этими промежутками,
их род и степень совершенства. Таким образом, если исхо-
дить из представления о подобных в указанном выше смыс-
ле мирах, то придется сотворить для них и подобных нам
людей, причем Галилеев, наблюдающих новые звезды в
новых мирах, столько же, сколько миров. Но какая от этого
польза? Одним словом, мы должны остерегаться того, чтобы
шагнуть в бесконечность, в гораздо большей степени, чем
это допускают философы. Если мы считаем, что спуск ко
все меньшему имеет свой предел, то почему бы не положить
предел восхождению ко все большему? Рассмотрим, напри-
мер, сферу неподвижных звезд. Примерно 7 зооо ©е состав-
ляет сфера Сатурна, 7ю от нее приходится на долю сферы
Земли. Человек составляет 7зоо ооо диаметра Земли, столь же
малую долю человеческого роста составляет кровеносный
сосудик под кожей. Тут мы останавливаемся, и природа
также не продолжает свое шествие ко все меньшему. Пред-
положим теперь, что имеется бесконечно много миров, не
подобных нашему миру. Следовательно, на других фигурах,
отличных от пяти наших совершенных тел, основана их
красота, и поэтому она уступает красоте нашего мира.
Отсюда мы заключаем, что именно наш мир, если сущест-
вует множество миров,— превосходнейший из всех.
Скажем также, почему Земля как небесное тело превос-
ходит Юпитер и почему опа более достойна быть местом
обитания главенствующего живого существа.
Солнце, находящееся в центре мира, есть сердце мира,
источник света, источник тепла, начало жизни и движения
в мире. С другой стороны, ниспосланный человеку разум
вынуждает его отказаться от этого царственного трона.
Небо принадлежит царю небесному, Солнце — справедли-
3 Иоганн Кеплер
65
вости, Земля же отдана сынам человеческим. Хотя бог
бесплотен и не нуждается в жилище, он проявляет в Солн-
це (или, как гласит священное писание, в небесах) больше
силы, правящей миром, чем в других небесных телах. Че-
ловек сознает убогость своего, пусть даже избранного, жи-
лища и великолепие бога, сознает, что не он сам является
источником и началом красоты мира, а зависит от источни-
ка и истинного начала. Присовокупи к этому и то, что ска-
зано в моей «Оптике»: ради созерцания, для которого че-
ловек сотворен, украшен и наделен глазами, человек не мог
пребывать в состоянии покоя в центре; требовалось, чтобы
он на земном корабле ради вящей возможности проводить
наблюдения в годичном движении переносился в простран-
стве, подобно землемеру, меняющему свое положение отно-
сительно недоступных объектов с тем, чтобы из расстояния
между двумя станциями получить надлежащий базис для
измеряемого треугольника.
После Солнца ни одно небесное тело не обладает столь
возвышенной природой и подходит для людей лучше, чем
Земля. Во-первых, опа занимает среднее положение среди
первичных небесных тел (в данном случае — обращающих-
ся вокруг Солнца, причем в их число, разумеется, не вхо-
дит обращающаяся вокруг Земли Луна), а именно вне ее
лежат Марс, Юпитер и Сатурн, внутри ее замкнутой орби-
ты — быстро бегущие Венера и Меркурий, а в центре вра-
щается Солнце, движущая сила всех орбит, истинный
Аполлон, как часто говаривал Бруно.
Во-вторых, поскольку пять правильных тел распадаются
на два класса — три первичных тела (куб, тетраэдр, доде-
каэдр) и два вторичных (икосаэдр, октаэдр), то сфера Зем-
ли, как ограда, лежит между обоими классами так, что
сверху она проходит через центры 12 граней додекаэдра,
а снизу через 12 вершин соответствующего икосаэдра.
Лишь одно это положение земной сферы выделяет ее из
других сфер.
В-третьих, мы на Земле едва можем различить невоору-
женным глазом Меркурий, последнюю из первичных пла-
нет, из-за близости его к очень яркому Солнцу. Сколь же
слабее виден он с Юпитера или Сатурна! По-видимому, наш
земной шар был высшим промыслом отведен человеку для
того, чтобы тот мог наблюдать все планеты. Но кто тогда
решится отрицать, что Юпитеру взамен планет, скрытых
от его обитателей, но наблюдаемых нами с Земли, ниспо-
сланы четыре другие планеты по числу верхних планет
66
Марса, Земли, Венеры и Меркурия, обращающихся вокруг
Солнца за пределами орбиты Юпитера?
Итак, пусть у существ на Юпитере будет нечто, прино-
сящее им утеху. Я считаю, что свои четыре планеты они
также могут упорядочить по образцу классов трех ромбиче-
ских тел, первым из которых является сам куб (квазиром-
бическое тело), вторым — кубооктаэдр, а третьим — икоса-
эдрододекаэдр с 6, 12 и 30 четырехугольными гранями.
Пусть же, говорю я, существа на Юпитере владеют тем,
что принадлежит им: мы, люди, обитающие на Земле, не
напрасно (такова моя теория) можем восславлять недося-
гаемое превосходство нашего излюбленного места обитания
и должны быть благодарны за это богу-создателю.
Вот что хотел я обсудить с тобой, Галилей, в связи с
философской стороной новых спорных вопросов, подня-
тых твоими открытиями. После того как я неоднократно
приводил строение мира из пяти правильных тел, заимст-
вованное из моей «Космографической тайны», мне хоте-
лось бы сказать несколько слов по поводу возражения,
поднятого в начале письма, и на этом закончить.
Поскольку четыре планеты обращаются вокруг Юпи-
тера по весьма тесно прилежащим к нему орбитам, то не
следует опасаться, будто мой метод введения пифагоровых
тел между планетами будет нарушен лунами Юпитера. Бо-
лее того, я надеюсь, что спутники Юпитера и другие пла-
неты, если таковые существуют, позволят полностью ус-
транить те расхождения, которые еще остались. В том, что
при сотворении небесных тел бог умышленно ввел эти
спутники, нас убеждает спутник Земли Луна, траекторией
которой вокруг Земли я не могу пренебречь, если намере-
ваюсь всерьез подойти к решению задачи. И теперь еще,
производя заново расчеты орбит и движений Марса, Зем-
ли и Венеры по наблюдениям Браге, я обнаруживаю слиш-
ком большие зазоры между сферами, так что если вершины
додекаэдра выходят за перигелий Марса, то центры граней
не достигают Луны в апогее с Землей в афелии, а вершины
икосаэдра не доходят до Луны в апогее с Землей в пери-
гелии, если центры граней не указывают афелий Венеры.
Это доказывает, что между перигелием Марса и вершинами
додекаэдра, а также между центрами граней икосаэдра и
афелием Венеры имеется свободное пространство, и, что
удивительно, там он меньше, чем здесь. В эти малые зазо-
ры я надеюсь без труда поместить луны Марса и Венеры,
если в один прекрасный день ты их обнаружишь.
3* 67
G тебя, Галилей, я начал, с тобой и буду заканчивать.
Недаром удивляешься ты, почему изменения во внешнем
виде Медицейских звезд сопряжены со столь сильными ко-
леоаниями в их величине. Ты с необычайным остроумием
опровергаешь из математических соображений три причи-
ны, которые кто-нибудь мог бы привести. Ты допускаешь
также, что могут существовать и физические причины.
Чего следует придерживаться, покажет время. Вот какая
мысль пришла мне в голову. Если эти четыре планеты в
виде дисков вместе со связанной с Юпитером поверхностью
вращаются вокруг него, то в апогеях они и Солнце нахо-
дятся на одной прямой, в силу чего лучи Солнца в верхнем
и нижнем соединении падают перпендикулярно к их по-
верхности и они кажутся нам большими и, быть может,
имеют в зависимости от различия окраску. Но довольно
размышлять обо всем этом.
Мне остается лишь настойчиво просить тебя, знамени-
тый Галилей, о том, чтобы ты настойчиво продолжал свои
наблюдения и как можно скорее сообщал нам о результа-
тах, а также снисходительно отнесся к моему многословию
и свободной манере моих рассуждений о природе. Привет!
Прага, 19 апреля 1610 г.
Постскриптум
Если бы только настал день, когда мы смогли бы до-
стойно, равным за равное, отблагодарить Галилея. Но но-
вость, которая дошла до нас, ничем не напоминает откры-
тия Галилея. Наоборот, многократно повторяют самые не-
лепые слухи о том, что в каталоге франкфуртской книжной
ярмарки числится книга некоего Фомы Гефиранда, якобы
нашедшего квадратуру круга. Здесь нечего увидеть глазу,
золотой разум одурманен чистейшими слухами.
Другой автор, Вольфганг Сатлер из Базеля, выпустил
в свет «Меркурия» (и сам поверил этому вестнику древних
богов), в котором приписал особое влияние астрологическо-
му знаку — аспекту в 30°. Хорошо, что мне было известно,
где находится истина. Отчасти вестник неверен и снаружи:
ошибочно указан его первый создатель. Напомню, что те-
зисы Местлина о разнообразии движения были изданы в
1606 г. Оттуда я и заимствовал аспекты, начиная с 1603 г.
См. также мое сочинение «Третий вмешивается», упомяну-
тое в том же каталоге. Термин «полусекста» отвечает по-
нятию, которое придает красоту моей «Гармоний».
сон,
или
ПОСМЕРТНОЕ СОЧИНЕНИЕ
О ЛУННОЙ АСТРОНОМИИ,
ИОГАННА КЕПЛЕРА,
покойного математика
его императорского величества,
опубликованное его сыном,
магистром
ЛЮДВИГОМ КЕПЛЕРОМ,
кандидатом медицины
Пресветлому и благороднейшему государю и повелителю
ФИЛЛИППУ,
ландграфу Гессенскому,
графу Катценелленбогена,
Дитца, Цигенхайна, Ниттау и прочая,
моему всемилостивейшему покровителю и так далее
Пресветлый и благороднейший повелитель! Когда отец
мой, Иоганн Кеплер, математик его императорского вели-
чества, изрядно устал от движения Земли, мысли его обра-
тились во сне к лунной астрономии и движению Луны.
Не знаю, что предвещал этот сон. Для нас, детей Иоганна
Кеплера, он, несомненно, стал предвестником весьма пе-
чального события, для отца же столь знаменательный сон
был вполне приятен и даже в высшей степени желателен.
Дело в том, что, когда «Сон» был написан и находился в
печати, отец мой (увы!) впал в сон, который оказался тя-
желым и даже смертельным. Его душа вознеслась над лун-
ным миром в (как мы надеемся) эфирные пространства и
оставила нас не только на произвол всех невзгод военного
времени, обид и притеснений, но и почти без всяких средств
к существованию. Все хлопоты, связанные с печатанием
«Сна», взял на себя муж моей сестры, ученейший и зна-
менитейший Якоб Барч, доктор медицины, назначенный
профессором математики Страсбургского университета, но
и его поразила неизлечимая болезнь, и он умер, так и не
успев завершить начатое дело.
69
Тем временем я вернулся в Германию из путешествия,
совершенного с одним австрийским бароном. На протяже-
нии двух лет я не получал известий о своих близких.
Из Франкфурта я написал им в Лусатию с просьбой сооб-
щить, все ли здоровы и как поживают. И вот моя мачеха,
обедневшая вдова с четырьмя сиротами, является ко мне в
бурное время и в самое неподходящее место, если учесть
высокую стоимость жизни. Она привозит с собой незакон-
ченные экземпляры «Сна» и молит меня о помощи, хотя я
и сам нуждаюсь в помощи и поддержке. В частности, моя
мачеха хочет, чтобы я завершил издание «Сна». Но что
Хорошего могу я ожидать от этого сочинения, ставшего
роковым для моего отца и мужа моей сестры? И все же сын
не должен утаивать знаменитое и почитаемое имя отца.
Если ему не дано приумножить славу отца своим талан-
том, то ему следует по мере своих сил способствовать ее
поддержанию. Поэтому я не смог отказать мачехе и возна-
мерился во что бы то ни стало выполнить ее просьбу.
Для осуществления задуманного мне все еще недостает
покровителя. Тщетно я стал бы искать его среди военных.
Они мало интересуются астрономией лунного шара, по-
скольку их мысли заняты другими шарами и шариками:
военные вынуждены непрестанно озираться, чтобы их не
разорвало на части или не ранило мушкетной пулей или
пушечным ядром. В силу этого я вряд ли мог бы найти ко-
го-нибудь достойнее тебя, пресветлый государь, которому
покровительство задуманному мной изданию могло бы до-
ставить немалую радость. Ты весьма искушен в занятиях
математикой, далек от неистовств войны и не раз оказывал
весьма любезное покровительство моему отцу, когда тот
еще был жив. Поэтому сироты питают твердую надежду,
что ты не откажешь в своем покровительстве ни им, ни это-
му изданию. Через меня они покорно вверяют себя и «Сон»
твоему пресветлому высочеству и возносят самые горячие
молитвы всемогущему богу, чтобы тот хранил телесное и
душевное здоровье твоего светлейшего высочества и твоей
пресветлой супруги и оберегал твои владения от вражеских
нападений и причиняемых войной разрушений.
Процветай же, высокородный государь, долгие годы для
бога и своей страны
Франкфурт-на-Майне Вашего пресветлого высочества
18 сентября 1634 г. преданнейший слуга
Людвиг Кеплер,
магистр, кандидат медицины.
70
сон,
или
ЛУННАЯ АСТРОНОМИЯ
В 1608 г. между императором Рудольфом и братом его
эрцгерцогом Матвеем вспыхнула жестокая ссора. Наблю-
дая за тем, как вели себя противные стороны, многие не-
вольно вспоминали различные случаи из истории Богемии.
Побуждаемый всеобщим интересом, я с головой погрузился
в чтение богемских легенд. Среди прочих встретилась мне
история о деве Либуше, известной своим искусством в
магии. Однажды ночыо, закончив наблюдения звезд и
Луны, я отправился спать и заснул глубоким сном. Во сне
мне привиделось, будто читаю я книгу, принесенную с
ярмарки. Вот что было написано в этой книге.
«Зовут меня Дуракот [I]1. Родипа моя — Исландия [2],
которую древние называли Туле. Моя мать Фиолксильда,
[3] недавно скончалась [4], и теперь я, как того и хотел,
волен писать обо всем, что пожелаю. При жизни моя мать
тщательно следила за тем, чтобы я не вел никаких записей
[5]. „Много злых людей [6] на свете,— говаривала она,—
питающих отвращение к наукам, клевещущих на то, что не
способен постичь их тупой разум, и измышляющих законы,
которые наносят вред всему роду человеческому [7]. Не-
мало людей, осужденных по этим законам [8], нашли свою
гибель в пропастях Геклы [9] “.Мать моя никогда не от-
крывала мне имени отца [10], но с ее слов я знал, что
он был рыбаком и умер в зрелом возрасте ста пятидесяти
лет от роду, когда мне шел лишь третий год, на семиде-
сятом году их совместной жизни [11].
Когда я был совсем маленьким, мать, взяв меня за
руку, а иногда посадив себе на плечи, часто брала меня с
собой на пологие склоны Геклы [12]. Прогулки эти обычно
приурочивались к Иванову дню, когда Солнце видно на
небе круглые сутки и ночь не наступает ни на миг [13].
Собирая с соблюдением множества ритуалов некоторые
травы, мать затем сушила их дома [14]. Она шила ме-
шочки из козлиной шкуры, набивала их травами и носи-
ла на продажу капитанам судов [15] в расположенную
неподалеку от нашего дома гавань.
1 См. примечания на с. 90—150.
71
Титульный лист
первого издания сочинения И, Кеплера
«Сон», 1634 г.
Однажды я из любопытства тайком надрезал один
мешочек. Ни о чем не подозревая, моя мать уже собра-
лась было передать его покупателю, как вдруг Из ме-
шочка на землю выпали травы и полотняная тряпица,
расшитая причудливыми знаками [16]. В гневе от того,
что я лишил ее скромного заработка, моя мать, дабы не
возвращать полученные деньги, отдала капитану вместо
мешочка с травами меня самого. На следующий день
наше судно неожиданно покинуло гавань и, пользуясь
попутным ветром, взяло курс примерно на Берген в Нор-
вегии [17]. После нескольких дней пути поднялся сильный
северный ветер и снес наше судно куда-то между Норве-
гией и Англией [18]. Капитан проложил курс на Данию и
провел судно через проливы, поскольку имел поручение
передать письмо от епископа Исландского датчанину Тихо
Браге [19], жившему на острове Вен. Непрерывная кач-
ка судна и непривычно теплый воздух [20] вызвали у
меня сильнейшую дурноту, поскольку в ту пору мне
едва минуло четырнадцать лет. Наконец наш корабль
достиг берега. Капитан передал меня вместе с письмом
в руки рыбака [21] с острова Вен и, выразив надежду
на скорое возвращение, отплыл.
Когда я вручил письмо, Браге необычайно обрадо-
вался и буквально засыпал меня вопросами [22]. Я не
понимал, о чем он меня спрашивает, поскольку, если
не считать нескольких слов [23], не знал датского язы-
ка. Браге дал своим ученикам, которых у него было
великое множество [24], строгий наказ почаще разгова-
ривать со мной. Так, благодаря великодушию Браге [25],
я после нескольких недель практики мог сносно изъяс-
няться по-датски, и должен сказать, что мое желание
говорить по-датски ничуть не уступало желанию Браге
и его учеников задавать вопросы. Я не мог не восхи-
щаться множеством невиданных мной ранее предметов,
а мои хозяева не переставали удивляться обилию тех
сведений, которые я поведал им о своей родине.
По прошествии некоторого времени капитан вернулся,
чтобы забрать меня с собой. Нужно ли говорить, сколь
велика была моя радость, когда я узнал, что его на-
мерениям не суждено сбыться [26].
Занятия астрономией безмерно восхищали меня, ибо
Браге вместе со своими учениками все ночи напролет
проводил, наблюдая звезды и Луну при помощи совер-
шеннейших инструментов [27]. Это напомнило мне о ма-
73
тери. Она также имела обыкновение по любому поводу
совещаться с Луной [28].
Так счастливая случайность позволила -мне, проис-
ходившему из весьма бедной семьи в полудикой стране,
приобщиться к божественнейшей из наук, а приобретен-
ные познания позволили мне достичь еще большего.
Пробыв несколько лет на острове Вен, я почувствовал,
что мною овладело непреодолимое желание повидать род-
ные края. Поразмыслив, я решил, что мои познания по-
зволят мне без труда занять какой-нибудь важный пост
у себя на родине. Распрощавшись со своим покровителем,
давшим согласие на мой отъезд, я отправился в Копен-
гаген. Поскольку я хорошо знал язык и страну, мне уда-
лось найти попутчиков, с радостью согласившихся взять
меня под защиту. И вот после пятилетней разлуки я
вновь ступил на родную землю.
Первое, что доставило мне несказанную радость по
возвращении: моя мать по-прежнему вела деятельный об-
раз жизни и не оставила своих прежних занятий. Уви-
деть меня живым и к тому же ставшим важной персоной
было для нее великим утешением. Все эти годы опа горе-
вала о сыне, которого лишилась, поддавшись порыву гне-
ва. В ту пору приближалась осень [29], а на смену ей
шли долгие ночи, ибо в наших краях, начиная с того
месяца, в котором родился Христос, Солнце едва встает
в полдень и тотчас же снова садится [30]. Поскольку
в работе наступил вынужденный перерыв, мать не от-
ходила от меня ни на шаг и следовала за мной повсюду,
куда бы я ни направлялся с рекомендательным письмом.
Иногда она расспрашивала меня о странах, в которых
мне довелось побывать, иногда ее больше интересовали
небеса. Мать была вне себя от счастья, что я приобщил-
ся к пауке о небесах. Сравнивая то, что знала она сама,
с моими ответами [31], мать не раз восклицала, что
теперь может спокойно умереть, ибо оставляет после себя
сына, который унаследует единственное ее достояние —
знания [32].
Питая по своей природе особую склонность к приоб-
ретению новых знаний, я в свою очередь расспрашивал
мать о науках, в которых она была сведуща, и об учи-
телях, приобщивших ее к этим наукам у нас — в стране,
столь далекой от всех прочих стран. Однажды, улучив
подходящее время, мать поведала мне всю историю с са-»
мого начала, сообщив примерно следующее.
74
«Дуракот, сын мой! Счастливый жребий выпал не толь-
ко тем странам, в которых довелось побывать тебе, но
и нашему краю. Нет нужды говорить о том, сколь тягост-
ным бременем ложатся на нас холод, тьма и иные лише-
ния, которые я ощущаю лишь теперь, узнав от тебя,
сколь благотворен климат других стран. Но и у нас не-
мало умных людей [33]. На службе у нас состоят муд-
рейшие духи [34], питающие отвращение к яркому солн-
цу других стран и их шумным народам. Им милы наши
сумерки, и они ведут с нами задушевные беседы. Среди
духов имеются девять главных [35]. Одного из них я
знаю особенно хорошо [36]. Чтобы вызвать этого дели-
катнейшего и безобиднейшего из духов [37], необходимо
начертать двадцать один знак [38]. Он не раз помогал
мне в одно мгновенье перенестись на иные берега [39],
стоило мне лишь упомянуть о них. Если же при мысли
о чудовищных расстояниях, отделяющих нас от некото-
рых стран [40], меня охватывал страх, то я путем рас-
спросов получала о них столь же полное представление,
словно сама побывала в них [41]. О многом из того, что
тебе довелось увидеть своими глазами, узнать понаслыш-
ке или почерпнуть из книг, дух рассказал мне в тех же
самых выражениях, как и ты. Мне бы хотелось, чтобы
ты отправился вместе со мной в одну страну, о которой
дух часто упоминал в беседах со мной. Удивительнейшие
вещи рассказывал он об этой стране. Называется она
,,Левания“» [42].
Я тотчас же согласился, что матери следует вызвать
своего учителя, и уселся, с нетерпением ожидая услы-
шать план предполагаемого путешествия и описания
страны. В это время уже наступила весна. Растущая
Луна принималась сиять, стоило лишь Солнцу скрыться
за горизонтом, и находилась в соединении с планетой
Сатурн под знаком Тельца [43]. Мать отошла от меня
[44] к ближайшей развилке дороги [45] и, повысив го-
лос до крика, произнесла несколько слов [46], выражав-
ших ее просьбу. Закончив все церемонии, мать снова по-
дошла ко мне [47]. Предостерегающе простерев правую
руку, она дала мне знак хранить молчание и села рядом
со мной [48]. Едва мы, как было условлено, успели на-
кинуть на головы одежды [49], как послышался запи-
нающийся глухой голос [50]. Без малейшего промедле-
ния он приступил к повествованию и поведал нам сле-
дующее, причем изъяснялся по-исландски.
75
Дух [51} из Левании [52]
Остров Левания лежит в пятидесяти тысячах герман-
ских миль [53] над Землей в эфире [54]. Путь с Земли
на Леванию или с Левании на Землю редко бывает от-
крытым [55]. Если путь открыт, то мы, духи [56], прео-
долеваем его легко. Переносить же по нему людей чрез-
вычайно трудно и опасно для их жизни [57]. Мы не
допускаем в свою компанию людей вялых, тучных или
болезненных [58], но охотно берем с собой тех, кто про-
водит время, непрестанно упражняясь в верховой езде,
или часто совершает плавания в Индии, кто привык пи-
таться сухарями, чесноком, вяленой рыбой и прочей мало-
аппетитной провизией [59]. Особое предпочтение мы от-
даем сухощавым старухам [60], с детских лет разъез-
жающим по ночам верхом на козле, двузубых вилах или
сидя па ветхом плаще и привыкшим на Земле преодоле-
вать огромные расстояния. Ни один германец не приго-
ден для путешествия на Леванию, но мы не отвергаем
крепких телом испанцев [61].
Сколь ни велико расстояние, все путешествие зани-
мает не более четырех часов [62], поскольку мы всегда
поглощены множеством дел и условились отправляться
в путь не раньше, чем начнет меркнуть восточный край
Луны [63]: ведь если бы Луна, вновь засияв в полную
силу, застала нас в пути, то не стоило бы и покидать
Землю. Поскольку удобный случай представляется редко,
мы берем с собой немногих людей, причем лишь тех,
кто особенно предан нам [64]. Окружив такого человека,
мы общими усилиями толкаем его снизу и возносим на
небеса [65]. Всякий раз отправление действует на чело-
века подобно сильнейшему удару [66], поскольку он
ощущает такой толчок, будто им выстрелили из пушки
и он летит через горы и моря [67]. Поэтому прежде чем
отправляться в путешествие, человека необходимо усы-
пить наркотиками и опиумом [68]. Все члены тела над-
лежит расположить так [69], чтобы туловище не отор-
валось от зада, а голова от туловища и удар распределил-
ся по всем членам. Затем возникает новая трудность:
сильный холод [70] и затрудненность дыхания [71].
Холод мы умеряем присущей нам от природы силой [72],
а дыхание облегчаем, прикладывая к ноздрям смоченную
водой губку [73]. После того как завершается первая
часть путешествия, двигаться становится легче [74].
76
Тогда мы выставляем тела людей на открытый воздух
и убираем руки [75]. Тела свертываются в клубки, на-
подобие пауков, и мы влечем их с собой почти одним
лишь усилием воли [76], пока наконец телесная масса
не попадает в предуготованное ей место [77]. Однако
такой полет для нас малопригоден, поскольку происходит
он слишком медленно [78]. Поэтому мы по своей воле
(о чем я уже упоминал) слегка подгоняем человеческие
тела и, обогнав их, летим перед ними, чтобы сильнейший
удар о Луну не причинил им вреда. Пробудившись от
сна, люди обычно жалуются на невероятную слабость во
всем теле, от которой они затем оправляются настолько,
что обретают возможность ходить [79].
Немало возникает и других трудностей. Перечисление
их заняло бы слишком много времени. И все же ничего
плохого с ними не происходит. Все вместе мы обитаем
в тени, отбрасываемой Землей [80], сколь бы длинна та
ни была. Когда тень достигает Левании, мы как бы схо-
дим с судна на берег [81] и быстро прячемся в пещерах
и других темных местах [82], поскольку на открытых
местах Солнце вскоре одолевает нас, изгоняет из вы-
бранных жилищ и вынуждает следовать за отступающей
тенью [83]. На Левании мы располагаем досугом, необ-
ходимым для того, чтобы упражнять ум в соответствии
с нашими наклонностями. Мы общаемся с духами этой
провинции и входим в их общество. Как только место
нашего обитания освобождается от Солнца [84], мы смы-
каем ряды и выходим в тень. Если она, как это обычно
бывает [85], касается вершиной Земли, то мы объеди-
ненными силами устремляемся к Земле. Совершить сов-
местный полет нам удается, лишь когда люди наблюдают
солнечное затмение. Именно поэтому на Земле так боятся
солнечных затмений [86].
Я достаточно рассказал о путешествии на Леванию
[87]. Теперь я намереваюсь поведать Вам о природе са-
мой Левании и по обычаю географов начну с описания
неба над ней.
Неподвижные звезды во всей Левании выглядят так
же, как у нас [87], но движения и размеры планет весь-
ма отличаются от наблюдаемых нами, в силу чего и вся
астрономия в Левании совершенно иная.
Подобно тому как наши географы, исходя из небес-
ных явлений, делят земной шар на пять поясов, Левания
состоит из двух полушарий [88]. Одно Из них называет-
77
ся Субвольва, другое — Привольва [89]. Первое непре-
станно наслаждается видом своей Вольвы, заменяющей
в Левании нашу Луну, второе навечно лишено созерца-
йия Вольвы [90]. Круг, разделяющий полушария, подоб-
но нашему колюру солнцестояний, проходит через полю-
сы мира и называется делителем [91].
Прежде всего я объясню, что общего имеют два по-
лушария. Во всей Левании, так же как и у нас, дни и
ночи чередуются [92], но продолжительность их не под-
вержена тем изменениям, которые происходят у нас не-
прерывно на протяжении всего года [93]. Во всей Лева-
нии продолжительность дня почти в точности равна про-
должительности ночи. В Привольве день короче ночи,
в Субвольве — длиннее, причем разность между продол-
жительностью дня и ночи и в том и в другом случае со-
храняется с завидным постоянством [94]. О том, что под-
вержено изменениям с периодом в пять лет, я поведаю
ниже. Чтобы ночи на полюсах не отличались по продол-
жительности, Солнце, описывая круги вокруг гор, поло-
вину времени прячется, а половину — сияет [95]. Обита-
телям Левании кажется, будто оно покоится среди дви-
жущихся светил, так же как нам, людям, кажется
неподвижной Земля [96]. Сутки на Левании равны на-
шему месяцу, поскольку по утрам при восходе Солнца
каждый день почти полностью открывается новый, еще
невидимый накануне знак зодиака [97]. У нас за один
год Солнце соверщает вокруг Земли 365, а сфера непод-
вижных звезд 366 оборотов или, точнее, за четыре года
Солнце успевает совершить вокруг Земли 1461, а сфера
неподвижных звезд 1465 оборотов. На Левании Солнце
за год совершает вокруг нее 12, а сфера неподвижных
звезд 13 оборотов или, точнее, за восемь лет Солнце со-
вершает вокруг Левании 99, а сфера неподвижных звезд
107 оборотов. Обитателям Левании более привычен де-
вятнадцатилетний цикл, поскольку за это время Солнце
восходит 235, а неподвижные звезды 254 раза [98].
Для обитателей средней, или центральной, Субвольвы
Солнце восходит, когда мы видим Луну в последней чет-
верти, а для обитателей центральной Привольвы, когда
мы видим Луну в первой четверти. Все, что я говорю
о центре, следует относить к полным полуокружностям,
проведенным через полюсы и центр под прямыми углами
к делителю. Эти полуокружности можно назвать меди-
вольванами [99].
На полпути между полюсами лежит окружность, со-
ответствующая нашему земному экватору. Ее я также
буду называть экватором. Она дважды пересекает дели-
тель и медивольваны в противоположных точках. Во всех
точках экватора Солнце в полдень ежедневно проходит
почти точно над головой, а в дни солнцестояний — два
раза в году — проходит точно над головой. Для обитате-
лей всех прочих мест, расположенных ближе к одному
полюсу, чем к другому, Солнце в полдень не достигает
зенита [100].
На Левании, так же как у нас, зимы чередуются с
летом, но в отличие от привычной нам смены времен
года зима и лето в одном и том же месте не всегда
наступают в одно и то же время. По прошествии десяти
лет в любой точке Левании сроки наступления лета будут
отличаться на полгода (сидерического) потому, что за
цикл из 19 сидерических лет, или 235 леванских дней,
вблизи полюсов лето наступит 20 раз (и столько же раз
наступит зима), а на экваторе —40 раз [101]. В леван-
ском году шесть летних и шесть зимних дней, так же
как в земном году шесть летних и шесть зимних месяцев
[102]. Чередования зимы и лета вблизи экватора едва
ощутимы, поскольку в тех местах Солнце отклоняется
не более чем на 5° в любую сторону. Гораздо заметнее
оно у полюсов, где Солнце попеременно то шесть меся-
цев не заходит, то шесть месяцев не восходит, как это
хорошо известно тем из нас, кто живет на Земле у одного
из ее полюсов. Подобно земному, леванский шар под-
разделяют на пять поясов, в общих чертах соответствую-
щих нашим земным поясам. Но тропический пояс Лева-
нии, так же как ее полярные области, едва вмещает 10°.
Все остальное принадлежит зонам, аналогичным нашим
умеренным поясам [103]. Тропический пояс проходит
через центры полушарий, одна половина его лежит в Суб-
вольве, другая — в Привольве.
Пересечения экваториального и зодиакального кругов
порождают четыре главные точки, аналогичные нашим
точкам равноденствий и солнцестояний. Точки пересе-
чения указывают начало зодиака [104]. Неподвижные
звезды быстро перемещаются от начала по зодиакаль-
ному кругу, переходя из одного созвездия в другое. Пол-
ный круг они описывают за 20 тропических лет (тропи-
ческим годом называется одно лето и одна зима), у нас
70
же им потребовалось бы 26 000 лет [105]. Вот то, что я
хотел поведать о первом движении.
Теория второго движения в том виде, как она пред-
ставляется обитателям Левании, не менее отличается от
привычной для нас теории и во много раз превосходит
ее по сложности. Все шесть планет (Сатурн, Юпитер,
Солнце, Венера, Меркурий, Марс) обнаруживают не
только многие неравенства, общие с известными нам, но
и обладают тремя другими неравенствами: двумя в дви-
жении по долготе (одним — суточным, другим — с перио-
дом 8,5 лет) и третьим в движении по широте (с пе-
риодом 19 лет). При прочих равных условиях Солнце
в полдень представляется обитателям Привольвы имею-
щим большие, а обитателям Субвольвы — меньшие раз-
меры, чем при восходе [106]. И те и другие сходятся
во мнении, что Солнце на фоне неподвижных звезд от-
клоняется от эклиптики в обе стороны на несколько гра-
дусов [107]. Как я уже упоминал, каждые 19 лет Солнце
возвращается в исходное положение. Следует заметить,
что для обитателей Привольвы эти колебания длятся не-
сколько дольше, чем для обитателей Субвольвы [108].
Хотя предполагается, будто в первом движении Солнце
и неподвижные звезды равномерно обращаются вокруг
Левании, тем не менее в полдень обитатели Привольвы
видят дневное светило почти застывшим среди непод-
вижных звезд, в то время как перед обитателями Суб-
вольвы оно предстает движущимся особенно быстро.
В полночь наблюдается обратная картина. Таким обра-
зом, Солнце как бы совершает скачки среди неподвиж-
ных звезд, причем каждый день — свой особенный скачок
[109].
Те же утверждения остаются в силе и для Венеры,
Меркурия и Марса. Что же касается Юпитера и Сатур-
на, то для них названные мною неравенства неощутимы
[НО].
Суточное движение неравномерно даже в один и тот
же час дня. Наоборот, иногда оно замедляется не только
для Солнца, но и для всех неподвижных звезд, а спустя
полгода в то же время суток ускоряется [111]. Кроме
того, замедление приходится на разные дни года, поэто-
му иногда оно наступает летом, иногда зимой в тот самый
день, на который в другом году пришлось ускорение.
Полный цикл длится немногим меньше девяти лет (И2].
Таким образом, поочередно становятся длиннее то день
80
(вследствие естественного замедления, а не как у нас
на Земле по причине неравного разбиения естественного
дня), то ночь [ИЗ].
Если для обитателей Привольвы замедление суточного
движения приходится на ночное время, то ночь, которая
и без того длиннее дня, становится еще длиннее. Если же
замедление наступает днем, то продолжительность дня
и ночи становится почти равной, причем строгое равен-
ство достигается один раз в девять лет. Что же касается
Субвольвы, то для нее справедливо обратное утвержде-
ние [114].
Вот что я хотел рассказать вам о явлениях, проис-
ходящих до некоторой степени одинаково в обоих полу-
шариях.
О полушарии Привольве
Если говорить о каждом из полушарий в отдельности,
то нельзя не отметить, что они во многом несхожи. При-
сутствие или отсутствие Вольвы являет весьма различ-
ные зрелища, причем не только само по себе, но и тем,
что одни и те же явления в различных полушариях Ле-
вании приводят к неодинаковым последствиям. Поэтому
полушарие Привольва правильнее было бы называть не-
умеренным, а полушарие Субвольва — умеренным. Для
обитателей Привольвы ночь длится 15 или 16 наших на-
туральных дней, ужасающая своей непроницаемой тем-
нотой, подобной темноте наших безлунных ночей, по-
скольку ни один луч Вольвы никогда не достигает этого
полушария. Все замерзает и покрывается льдом [115]
под действием пе только холода, но и резких порывов
пронизывающего ветра [116]. Затем наступает день, ко-
торый длится 14 наших дней или чуть меньше [117].
В это время и Солнце кажется очень большим [118],
и движется оно медленно относительно неподвижных
звезд [119], и ветер стихает [120]. Становится невыно-
симо жарко. Таким образом, на протяжении нашего ме-
сяца, или леванского дня, одно и то же место подвер-
гается действию то жары, в 15 раз более сильной, чем
в нашей Африке, то холода, более нестерпимого, чем в
Квивире.
Особо следует отметить, что. планета Марс обитателям
центральной Привольвы в полночь кажется вдвое боль-
81
шей, чем нам, а в прочих местах Привольвы такое явле-
ние можно наблюдать в другое время ночи, свое для
каждого места [121].
О полушарии Субвольве
Переходя к повествованию об этом полушарии, я нач-
ну с тех, кто обитает на делителе — окружности, отде-
ляющей одно полушарие от другого. Достойно внимания,
что наблюдаемые ими элонгации Венеры и Меркурия от
Солнца гораздо больше тех, которые видим мы [122]. Кро-
ме того, иногда Венера кажется им гораздо большей, чем
нам [123], в особенности это относится к тем, кто обитает
в приполярных областях Субвольвы [124].
Но самое прекрасное из зрелищ в Левании — вид на
Вольву, дарованную на радость обитателям Левании вме-
сто нашей Луны, созерцания которой лишены как те,
кто живет в Субвольве, так и те, кто населяет Привольву
[125]. Своим название^ Субвольва обязана тому, что
Вольва вечно находится над ней. Другое полушарие Ле-
вании было названо Привольвой, и именно потому, что
его обитатели никогда не могут видеть Вольву.
Нам, обитателям Земли, полная Луна, когда она вос-
ходит, поднимаясь над крышами далеких домов, кажется
размером с днище винной бочки. Когда же Луна оказы-
вается посреди неба, то становится не шире человече-
ского лица. Что же касается обитателей Субвольвы, то
Вольва, висящая посреди неба (именно такое положение
она занимает для тех, кто обитает в самом центре, или
пупе, этого полушария), представляется им имеющей
диаметр лишь немногим меньше учетверенного видимого
диаметра нашей Луны. Следовательно, если сравнивать
диски, то их Вольва в 15 раз больше нашей Луны [126].
Однако тем, для кого Вольва всегда склоняется к гори-
зонту, она всегда кажется горой, объятой пламенем.
Мы различаем области на Земле по большей или
меньшей высоте полюса мира, хотя и не видим его свои-
ми глазами. Обитателям Субвольвы для этих целей слу-
жит высота Вольвы, меняющаяся от места к месту, хотя
сама Вольва видна отовсюду.
Как я уже говорил, в одних местах Вольва стоит
прямо над головой, в других склоняется к горизонту, но
для любого места высота Вольвы остается неизменной
[127].
82
Помимо прочего, у обитателей Левании имеются соб-
ственные полюсы мира (128), расположенные не у тех
звезд, вблизи которых находятся наши полюсы мира
[129], а в окрестности звезд, отмечающих для нас полю-
сы эклиптики. Для обитателей Луны их полюсы мира
описывают за период 19 лет небольшие круги вокруг
полюсов эклиптики [130] в созвездии Дракон и в про-
тивоположных созвездиях Золотая Рыба, Летучая Рыба
и в Большой туманности. Поскольку для обитателей их
полюсы мира отстоят почти на четверть круга от Воль-
вы, области Субвольвы можно описывать либо по высоте
полюса мира, либо по высоте Вольвы [131]. Отсюда ясно,
что обитатели Субвольвы находятся в гораздо более вы-
годном положении, чем мы. Долготу они определяют по
неподвижной Вольве [132], а широту —и по Вольве,
и по полюсам мира [133], в то время как у нас нет
другого средства для определения долготы, кроме чрез-
вычайно медленно изменяющегося и едва ощутимого маг-
нитного склонения [134].
Их Вольва остается недвижимо на своем месте, слов-
но ее прибили к небу гвоздями. Другие небесные тела,
в том числе и Солнце, движутся над ней с востока на
запад [135]. Не проходит ночи, чтобы какие-нибудь из
неподвижных звезд, образующих зодиак, не скрылись за
Вольвой и не возникли вновь по другую сторону от нее
[136]. Так происходит не каждую ночь и не с одними
и теми же неподвижными звездами [137], а лишь с теми
из них, которые расположены на расстоянии 6 или 7° от
эклиптики [138]. Полный цикл завершается за 19 лет,
после чего Вольва вновь покрывает первую звезду [139].
Как и наша Луна, Вольва прибывает и убывает [140].
Причина в обоих случаях одна и та же: соединение с
Солнцем или отход от него. Время, за которое Луна и
Вольва претерпевают полный цикл изменений, если вник-
нуть в природу явления, также одинаково, но обитатели
Субвольвы измеряют его иначе, чем мы. Они считают
сутками промежуток времени, в течение которого их Воль-
ва, прибывая и убывая, успевает пройти все фазы. Мы
же называем такой промежуток времени месяцем. Вслед-
ствие своих размеров и яркости Вольва никогда, даже
в нововольвие, не скрывается от обитателей Субвольвы
[141]. В частности, это относится к тем, кто живет вбли-
зи полюсов и лишен возможности видеть Солнце в но-
вовольвие: для них в этот период Вольва в полдень
83
обращает свои рога вверх [142]. Вообще же для тех, кто
обитает между Вольвой и полюсами на дуге медиволь-
вана, нововольвие знаменует наступление полудня, первая
четверть — вечера, полновольвие — полуночи и последняя
четверть — восход Солнца [ 143]. Для тех же, для кого
Вольва и полюса, расположены на горизонте и кто оби-
тает на пересечении экватора с делителем, утро и вечер
наступают в нововольвие и полновольвие, а полдень и
полночь — в квадратурах. Из этих замечаний можно вы-
вести заключения о том, что видят живущие в осталь-
ных областях Субвольвы [144].
Днем обитатели Субвольвы различают часы по раз-
личным фазам Вольвы: чем ближе подходят друг к другу
Солнце и Вольва, тем ближе полдень , для тех, кто на-
ходится на медивольване, и вечер, или закат Солнца,
для обитающих на экваторе. Но ночью, длящейся обыч-
но 14 наших суток, обитатели Субвольвы располагают
гораздо большими возможностями для измерения време-
ни, чем мы. Помимо последовательных фаз Венеры, о ко-
торых мы сказали, что полновольвие на медивольване
свидетельствует о наступлении полуночи, сама Вольва
в различные часы выглядит неодинаково. Хотя и кажется,
будто она не движется с места [145], тем не менее Воль-
ва, подобно нашей Луне, вращается вокруг своей оси
[146] и открывает взору необычайно разнообразные по
форме пятна по мере того, как эти пятна непрестанно
движутся с востока на запад [147]. Один оборот, за ко-
торый пятно возвращается в исходное положение [148],
обитатели Субвольвы считают равным одному часу [149].
Их час чуть меньше наших суток [150]. Это единствен-
ная неизменяющаяся мера времени [151]. Как упоми-
налось выше, суточное вращение Солнца и звезд вокруг
обитателей Луны то ускоряется, то замедляется. Эта не-
равномерность особенно ясно проявляется во вращении
Вольвы, если его сравнивать с расстояниями от непод-
вижных звезд до Луны [152].
Если рассматривать ее верхнюю, северную часть, то
Вольва, вообще говоря, представляется состоящей из двух
половин [153]. Одна из них более темная и покрыта
пятнами, почти слившимися в одно большое пятно [154],
другая чуть более светлая [155]. Между обеими поло-
винками пролетает разделяющий их яркий пояс, распо-
ложенный несколько к северу. Форма пятна с трудом
поддается описанию [156]. С восточной стороны [157]
84
оно напоминает профиль отсеченной человеческой гото-
вы [158], наклонившейся, чтобы поцеловать девушку
[159] в длинном платье [160], которая, протянув назад
руку [161], манит к себе бегущую кошку [162]. Однако
основная, более обширная часть пятна [163] бесформен-
ная и простирается на запад [164]. На другой половине
Вольвы светлые участки занимают больше места [165],
чем темное пятно [166]. По форме оно напоминает ко-
локол [167], висящий на веревке [168] и отклоненный
к западу [169]. Все, что лежит выше [170] и ниже
[171], по форме не сравнимо ни с чем [172].
Обитателям Субвольвы их Вольва позволяет разли-
чать пе только время суток, но и весьма отчетливо ука-
зывает на смену времен года всякому, не лишенному
наблюдательности или незнакомому с расположением не-
подвижных звезд. Даже когда Солнце вступает в знак
Рака [173], вращение северного полюса Вольвы продол-
жает оставаться хорошо заметным: следить за движением
полюса помогает небольшое темное пятно [174] на свет-
лом участке, расположенном над фигурой девушки [175].
От самой верхней точки на краю диска Вольвы [176]
это пятно движется на восток, затем, спустившись по
диску,—на запад [177], после чего вновь начинает дви-
гаться на восток и поднимается до самой верхней точки
на краю диска Вольвы, все время оставаясь видимым
[178]. Когда же Солнце вступает в знак Козерога, то
пятно перестает быть видимым, поскольку весь описы-
ваемый им круг вместе с полюсом скрывается за телом
Вольвы. В эти два времени года пятна движутся на
запад по прямой [179]. Но в промежуточные времена
года, когда Солнце вступает в знак Овна или Весов,
пятна либо опускаются, либо поднимаются в поперечном
направлении по несколько более сложной кривой. Эти
факты свидетельствуют о том, что полюсы вращения
Вольвы за год описывают вокруг полюса обитателей
Луны полярный круг [180], в то время как центр тела
Вольвы остается неподвижным.
Более внимательный наблюдатель заметит, что Вольва
не всегда бывает одинакова по своим размерам. В то
время суток, когда небесные тела движутся быстро, диа-
метр Вольвы гораздо больше и превосходит учетверен-
ный видимый диаметр нашей Луны [181].
Что сказать о затмениях Солнца и Вольвы? Затмения
происходят на Левании так же, как и у нас, и в то же
85
самое время, когда здесь, на Земле, происходят солнеч-
ные и лунные затмения, хотя, разумеется, по противо-
положным причинам. Когда мы видим полное солнечное
затмение, обитатели Левании наблюдают затмение Воль-
вы. Когда же мы видим лунное затмение, у них проис-
ходит солнечное затмение [182]. Однако соответствие
между моментами наступления затмений у нас и у них
не полное. Им нередко случается наблюдать частные
солнечные затмения, хотя у нас в это время ни одна
часть лунного диска не меркнет [183], и, наоборот, оби-
тателям Левании случается пропускать затмения Воль-
вы, когда мы видим частные солнечные затмения [184].
Затмения Вольвы происходят для них в полновольвия
так же, как наши лунные затмения — в полнолуния. Зат-
мения же Солнца они видят лишь в нововольвия, а мы —
лишь в новолуния [185]. Поскольку дни и ночи у оби-
тателей Левании длятся долго, то затмения Вольвы и
Солнца происходят у них довольно часто. У нас изряд-
ную долю затмений наблюдают наши антиподы, у них
же антиподы, обитающие в Привольве, лишены возмож-
ности созерцать подобные явления, наблюдаемые лишь
обитателями Субвольвы.
Жители Левании никогда не видят полного затмения
Вольвы [186], а лишь небольшое пятно [187], красно-
ватое по краям [188], черное в центре [189], проходя-
щее по телу Вольвы. Пятно появляется с восточного края
Вольвы, а покидает ее с западного края [190], следуя
тем же путем, что и естественные пятна Вольвы, хотя
оно и превосходит их по скорости [191]. Все затмение
длится одну шестую леванского часа, или четыре наших
часа [192].
Причиной солнечных затмений для обитателей Лева-
нии служит их Вольва, так же как у нас причиной сол-
нечных затмений является Луна. На Левании солнечные
затмения неизбежны, поскольку видимый диаметр Воль-
вы в четыре раза превосходит видимый диаметр Солнца.
Когда Солнце проходит позади неподвижной Вольвы с
востока через юг на запад, то оно нередко оказывается
за Вольвой, которая частично или полностью покрывает
тело Солнца. И хотя полное покрытие Солнца происхо-
дит довольно часто, тем не менее оно весьма примеча-
тельно, потому что длится по нескольку наших часов
[193], причем свет Солнца и Вольвы меркнет одновре-
менно. Для обитателей Субвольвы полное солнечное зат-
86
мение представляет редкое зрелище: при всех прочих об-
стоятельствах их ночи лишь немногим темнее наших дней,
поскольку Вольва с ее сильным блеском и большими раз-
мерами никогда не заходит, а во время солнечного
затмения оба светила — Солнце и Вольва — гаснут для
обитателей Субвольвы.
Наблюдаемые в Субвольве солнечные затмения об-
ладают еще одной замечательной особенностью. Стоит
лишь Солнцу скрыться за телом Вольвы, как с проти-
воположной стороны довольно часто появляется яркий
свет, как будто Солнце расширилось и охватило всю
Вольву, хотя в остальное время Солнце по своим види-
мым размерам меньше Вольвы [194]. Таким образом,
полная темнота наступает не всегда, а лишь при почти
полном совмещении центров тел [195] и подходящем
состоянии окружающей прозрачной среды [196]. С дру-
гой стороны, Вольва не может внезапно померкнуть на-
столько, что ее вообще не будет видно [197], даже если
Солнце полностью скрылось за ней. Единственное ис-
ключение составляет середина полного затмения [198].
Но в начале полного солнечного затмения в некоторых
местах на делителе Вольва продолжает сиять, подобно
тлеющим углям, продолжающим светиться после того,
как пламя угасло. Когда же и в этих местах Вольва
перестает сиять, наступает середина полного затмения
(поскольку если затмение неполное, то Вольва не пере-
стает сиять). Когда же Вольва вновь начинает сиять
(в противоположных местах на окружности делителя),
то Солнце также становится видимым. Таким образом,
в середине полного солнечного затмения [199] оба све-
тила как бы одновременно гаснут.
Вот и все, что я хотел поведать о явлениях, про-
исходящих в обоих полушариях Левании — в Субвольве
и в Привольве. Сказанного вполне достаточно, чтобы по-
нять, сколь сильно отличается Субвольва от Привольвы
и во всех других отношениях.
В Субвольве ночь длится 14 наших дней и ночей, но
Вольва освещает1 почву и защищает ее от холода. Столь
большая масса, сияющая сильным блеском, не может
не согревать [200].
С другой стороны, хотя на протяжении дня в Суб-
вольве Солнце упрямо не заходит 15 или 16 наших дней
и ночей, по своим видимым размерам оно меньше на-
шего Солнца и сила его не столь опасна [201]. Находясь
87
в соединении, оба светила притягивают всю воду в полу-
шарие Субвольвы [202]. Все исчезает под водой, и лишь
небольшие островки выступают кое-где над ее поверх-
ностью [203]. Наоборот, в другом полушарии — Приволь-
ве — сухо и холодно, поскольку все его воды извлечены
[204]. Однако когда для Субвольвы начинается ночь,
а для Привольвы день, то полушария делят между собой
светила, деля тем самым и воду. Поля Субвольвы осу-
шаются, в то время как влага приносит обитателям При-
вольвы некоторое облегчение, смягчая жару [205].
Размеры всей Левании по окружности не превышают
четырнадцати сотен германских миль, то есть составляют
лишь четвертую часть окружности нашей Земли [206].
Тем не менее на Левании имеются высокие горы [207],
глубокие и широкие долины [208], она гораздо меньше
напоминает идеальную сферу, чем наша Земля. Кроме
того, вся Левания пронизана порами и, так сказать, по-
всюду изрыта пещерами и гротами [209] (в особенности
в области Привольвы [210]) — главным убежищем ее оби-
тателей от жары и холода [211].
Все, что рождается на суше или передвигается по
суше [212], достигает чудовищных размеров. Рост про-
исходит быстро, но жизнь недолговечна, поскольку все
тела становятся чрезмерно массивными [213]. У обита-
телей Привольвы нет ни определенного жилища, ни по-
стоянного места обитания. В один из леванских дней
они толпами разбредаются по всей своей сфере, причем
каждый избирает способ передвижения в соответствии со
своей природой: обладатели ног, более мощных, чем ноги
наших верблюдов, передвигаются пешком, другие пред-
почитают лететь на крыльях, третьи плывут на лодках,
неотступно следуя за отступающей водой. Если возни-
кает необходимость задержаться на несколько дней, то
обитатели Левании заползают в пещеры. Большинство
обитателей умеют нырять. Поскольку все они ведут ес-
тественный образ жизни, то их дыхание очень замедлен-
но, и поэтому они, помогая искусством природе, могут
долго оставаться на дне под водой [214]. По их словам,
в очень глубоких слоях воды неизменно царит холод,
в то время как волны на поверхности согреваются Солн-
цем [215]. Все, что вынуждено оставаться на поверхно-
сти, в полдень оказывается сваренным на Солнце и ста-
новится пищей для пребывающих там бродячих обитателей
Левании [216]. В общем Субвольву можно сравнить с
88
нашими деревнями, городами и садами, а Привольву —
с нашими полями, лесами и пустынями. Те, для кого
дыхание является особенно необходимым, проводят горя-
чую воду в пещеру по узкому каналу, чтобы вода до-
стигала внутренних помещений йескоро и по пути посте-
пенно остывала. Большую часть дня такие обитатели
Левании проводят взаперти, используя воду для питья,
а когда наступает вечер, выходят на поиски съестного
[217]. Наружные покровы (кора —у растений, шкура
или то, что ее заменит — у животных) составляют основ-
ную часть телесной массы: они пористы и напоминают
губку. Живое существо, вынужденное в течение целого
дня оставаться на открытом месте, обгорает, верхушка
его твердеет, а с наступлением вечера наружные покро-
вы отпадают [218]. Все существа рождаются в почве,
на гребнях гор они встречаются редко и обычно начи-
нают и завершают свою жизнь в один и тот же день, так
что смена поколений происходит ежедневно.
На Левании преобладают существа змееподобной при-
роды. Удивительно, что в полдень они выползают на
солнце, как бы желая понежиться, но все же проделы-
вают это лишь у входов в пещеры, чтобы в любой момент
иметь возможность быстро и без помех скрыться [219].
Многие из них, остающиеся бездыханными [220], и не
подающие никаких признаков жизни днем по причине
жары, ночью вновь оживают, по своему образу жизни
они противоположны нашим мухам. Повсюду на почве
разбросаны предметы, напоминающие по форме сосновые
шишки. Их раковины целый день жарятся на солнцепе-
ке, а по вечерам эти существа, так сказать, раскрывают
свою тайну и вновь обретают жизнь [221].
Спасение от жары в Субвольве приносят постоянная
облачность и непрекращающиеся дожди [222], идущие
иногда на половине или еще большей части полушария
[223].
Едва я досмотрел свой сон до этого места, как под-
нялся ветер, забарабанил дождь, унося не только мой
сон, но и конец книги, купленной во Франкфурте. Так,
покинув посреди повествования духа-рассказчика и его
слушателей, Дуракота-сына и мать Фиолксильду, с голо-
вами, закутанными в одежды, я пришел в себя и обна-
ружил, что голова моя накрыта подушкой, а тело —
одеялом».
89
ПРИМЕЧАНИЯ
[Составлены Иоганном Кеплером
в течение нескольких лет — с 1620 по 1630 г.]
1. Само звучание этого слова было подсказано мне
воспоминанием об аналогично звучащих собственных име-
нах, встречающихся в истории Шотландии — страны, вы-
ходящей к Исландскому морю.
2. На нашем немецком языке слово «Исландия» озна-
чает Ледяная Земля. На этом далеком острове я разыс-
кал местечко, где можно было улечься спать и видеть
сны в подражание философам, подвизающимся в избран-
ном мною жанре литературы. Так, Цицерон перенесся
в Африку, когда он совсем собрался спать. В том же
океане Платон поместил свою Атлантиду, чтобы черпать
из сказки поддержку военной доблести, а Плутарх в своей
небольшой книге «Беседа о лице, видимом на диске
Луны» после долгих рассуждений отправляется в Аме-
риканский океан и приводит описание такого расположе-
ния островов, какое современный географ, вероятно, дал
бы, говоря об Азорских островах, Гренландии и терри-
тории Лабрадора — областях, расположенных вокруг Ис-
ландии. Всякий раз, когда я перечитывал эту щшгу Плу-
тарха, меня поражало, как могло случиться, что наши
сны, или сказки, совпали столь точно. Поскольку я впол-
не могу положиться на свою память, мне не составляет
труда восстановить обстоятельства, при которых были
созданы отдельные части моей книги, ибо не все они
были навеяны чтением книги Плутарха. Я располагаю
весьма старым документом, который ты, достославный
Христофор Безольд, написал собственноручно. В 1593 г.
ты, пользуясь моими заметками, сформулировал около
[20] тезисов о небесных явлениях на Луне и представил
их Вито Мюллеру, непременному председателю на фи-
лософских диспутах, в надежде получить его одобрение
и выступить с тезисами на диспуте. В то время труды
Плутарха еще не были мне известны. Позднее я набрел
на две книги «Правдивых историй» Лукиана на древне-
греческом языке и избрал их в качестве учебников, что-
бы овладеть этим языком. Мою задачу облегчало то удо-
вольствие, которое я получал от чтения смелой сказки,
содержавшей кое-какие топкие замечания о природе Все-
ленной в целом, как утверждал в своем предисловии сам
Лукиан. Он также выходит за Геркулесовы Столбы в
океан и, подхваченный вместе с судном вихрем, перено-
сится на Лупу. Именно здесь и кроются первые следы
моего путешествия на Луну, ставшего в последующие
годы для меня источником вдохновения. В 1595 г. в Граце
я впервые встретил книгу Плутарха, обратив на нее вни-
мание во время чтения комментария Эразма Рейнгольда
к «Теориям» Плутарха, а в 1604 г. в Праге я привел
обширные выдержки из Плутарха в своей книге «Опти-
ческая часть астрономии». И все же не перечисленные
Плутархом острова в океане вокруг Исландии побудили
меня остановить выбор па Исландии в моем воображае-
мом сне. Истинные причины сводились к следующему.
В то время в Праге продавалась небольшая книга Луки-
ана о путешествии на Луну, переведенная на немецкий
язык сыном Ролленхагена, переплетенная вместе с исто-
риями св. Брендана, и о чистилище св. Патрика в глубине
Земли под Геклой, исландским вулканом. Поскольку Плу-
тарх, следуя учению языческой теологии, расположил
чистилище душ на Луне, я решил, что Исландия — наи-
более подходящее место для того, кто жаждет отправить-
ся в путешествие на Луну. Еще более убедительную
рекомендацию этому острову я извлек из сообщения Тихо
Браге, о котором речь пойдет ниже. Известную роль
сыграли также воспоминания о прочитанном некогда
мною отчете одного голландца, зазимовавшего на покры-
той льдом Новой Земле. Из этого отчета я заимствовал
многие упражнения по астрономии, включенные впослед-
ствии (в 1604 г.) в мою книгу «Оптическая часть астро-
номии».
3. На стене квартиры, предоставленной мне с разре-
шения ректора Карлова университета Мартина Бахаче-
ка, висела старинная карта Европы. На ней рядом с
островом Исландия значилось слово «Фиолкс». Что бы
оно ни означало, его страдное звучание понравилось мне,
и я присоединил к нему «Хильда» — известное слово, озна-
чающее на древнегерманском языке «женщина». Именно
от этого слова происходят такие имена, как Брунгильда,
Матильда, Хильдегард, Хильтруда и другие.
4. На мой взгляд, более правдоподобно, чтобы сын
разглашал сведения о тайных занятиях матери после ее
смерти, нежели вел записи при жизни своей родитель-
ницы. Вместе с тем я хотел бы отметить, что бесхитрост-
ный опыт, или, если воспользоваться медицинской тер-
91
микологией, эмпирическую практику, надлежит считать
матерью, давшей жизнь Науке. Покуда Невежество живет
среди людей, для Дуракота (так же, как и для его мате-
ри) небезопасно раскрывать во всеуслышанье тайные
первопричины вещей. В ожидании того времени, когда
Невежество скончается от старости, Дуракот должен по
возможности не задевать эту ведьму, достигшую весьма
преклонного возраста. Цель моего «Сна» состоит в том,
чтобы на примере Луны привести доводы в пользу дви-
жения Земли, или, точнее говоря, контрдоводы против
возражений, проистекающих от всеобщего неприятия ги-
потезы о движении Земли. Я полагал, что эта древняя
разновидность Невежества давно мертва и стерлась из
памяти образованных людей, по она все еще сопротив*
ляется в запутанном клубке с множеством узлов, затя-
гивавшихся на протяжении не одного столетия. Старая
мать влачит существование в наших университетах, но
такое, что смерть кажется ей более желанной, чем жизнь.
5. Примечание утеряно.
6. Во время моего недавнего путешествия со мной,
впрочем не только со мной одним, а с довольно большой
группой приверженцев теории Коперника, приключилось
следующее происшествие. Некий теолог, разделявший
Аугсбургское исповедание, набросился на нас с яростны-
ми нападками в твердом убеждении, будто ему удалось
извлечь из священного писания оружие, способное сразить
нас. Выведенный из себя аргументами, которые члены
нашей группы приводили в свою защиту, он возвысил
голос и, поклявшись всем святым, закричал, что наше
учение «противоречит всем разумным доводам». Тогда
я нарушил упорное молчание (до этого я сидел, безмолв-
но внимая спору) и сказал: «Так вот что отталкивает
даже самых невежественных из числа твоих сторонников!
Да если бы ты своим ограниченным разумом понял по-
лезность, необходимость и допустимость этого учения, то
давно перестал бы полагаться па силу аргументов, заимст-
вованных из священного писания, и нашел бы приемле-
мое толкование, как тебе нередко случалось делать в
иных случаях. Но твой ум бессилен, п ты пе видишь, что
крупица истины есть и в приводимых нами аргументах.
Учение, не противоречащее доводам астрономов и физи-
ков, пе может «противоречить всем разумным доводам».
То, что не дано понять одному, может понять кто-нибудь
другой, более знакомый с предметом.
У2
7. Каждый страдает от какой-нибудь несправедливо-
сти. По отношению к труду Коперника основная неспра-
ведливость исходит от людей, не сведущих в астрономии
(толкующих название книги не в соответствии с замыс-
лом автора, а ошибочно). Они полагают, будто книгу Ко-
перника нельзя читать, не исключив из нее прежде дви-
жение Земли. Разделять подобное мнение — все равно что
утверждать, будто книгу Коперника нельзя читать, не
предав ее сначала огню. Считая, что таким людям следу-
ет возражать не логическими доводами, а смехом, я со-
чинил эпиграмму, которая гласит:
Чтобы не грешил поэт, они готовы кастрировать его.
Гонад лишенный, влачить он станет дни.
Увы, мой Пифагор, чья мысль способна разорвать железные оковы,
Тебе они даруют жизнь, твой разум оскопив.
8. Я надеюсь, что экземпляр этой небольшой книги
попадет в руки автора дерзкой сатиры «Конклав Игна-
тия», который в самом начале своего сочинения, назвав
меня по имени, отпускает в мой адрес язвительное за-
мечание. Затем по ходу действия он заставляет несчаст-
ного Коперника предстать перед судом Плутона. Есл^ я
не ошибаюсь, то проникнуть к Плутону можно через
бездонные пропасти Геклы (см. примечания 2, 5, 9). Вы,
мои друзья, кто хорошо осведомлен и о состоянии моих
дел, и о причине, побудившей меня совершить последнюю
поездку в Швабию, в особенности те из вас, кому прежде
случалось видеть рукопись «Сна», сочтете, что эта не-
большая книга и последовавшие события оказались зло-
вещими для меня и моего семейства. Трудно не согла-
ситься с вами. Страшен призрак смерти, когда заражение
коснулось неизлечимой раны или проглочен яд. Не менее
страшен был призрак нависшего над моим семейством
несчастья, когда рукопись «Сна» пошла по рукам. Слов-
но искра упала на сухой прут! Говоря так, я имею
в виду, что мои слова пали в умы темные, подозреваю-
щие, что и все остальное темно. Первый экземпляр за-
хватили с собой из Праги в Лейпциг, а оттуда в Тюбин-
ген в 1611 г. барон фон Фолькерсдорф и наставники,
следившие за его поведением и занятиями. Кто бы мог
поверить, что в лавке цирюльника (в особенности если
находились люди, которым имя «Фиолксильда» казалось
подозрительным ввиду особого рода занятий матери Ду-
ракота) велись разговоры о сочиненной мною истории?
93
И все же именно из дома цирюльника в Тюбингене в
последующие годы распространялись обо мне самые не-
лепые слухи. Сделавшись достоянием голов, лишенных
разума, эти слухи, раздуваемые невежеством и суевери-
ем, вспыхнули ярким пламенем. Насколько я понимаю,
вы считаете, что мое семейство было бы избавлено от
неприятностей, постигших его за последние 6 лет, а у меня
отпала бы необходимость совершить прошлогоднюю по-
ездку, если бы мне не пришло в голову нарушить за-
прет Фиолксильды из моего «Сна». Взвесив все, я решил
отомстить моему сну за все неприятности, выпавшие на
долю моей семьи, и опубликовать эту книгу, выход ко-
торой явится еще одним наказанием для моих про-
тивников.
9. История вулканической горы Гекла известна из
карт и книг по географии. Размышляя о наказании,
я вспомнил предание об Эмпедокле. Согласно Диогену
Лаэртийскому, Эмпедокл взобрался на Этну, чтобы удо-
стоиться божественных почестей после смерти, бросился
в кратер и заживо сгорел в пламени. Возможно, что в
поисках причин негаснущего пламени он в слепой отваге
забрался так далеко, что не смог вернуться назад. Когда
же под его ногами разверзлась покрытая коркой поверх-
ность раскаленного пепла, он пожалел о своем любопыт-
стве, но было уже поздно. С жизнью он расстался не
потому, что страстно желал своей участи, а против воли,
с горестными стенаниями. Аналогичная судьба постигла
и Гая Плиния, пробравшегося во время сильнейшего из-
вержения Везувия под непрекращающимся потоком пеп-
ла и камней в Помпею, где он намеревался заняться
изучением Природы, и задохнувшегося вонючей серой и
частицами пепла, забившими дыхательные пути. Легенды
рассказывают также, что Гомер и Аристотель расстались
с жизнью в воде, первый — отчаявшись решить загадку
рыбаков, второй — будучи не в силах бороться с течением
в проливе Эврипос во время отлива. Большинство людей
аналогичным образом платят за любовь к науке тем, что
обрекают себя на бедность и вызывают ненависть неве-
жественных богачей.
10. Здесь я позволил себе пошутить над варварскими
нравами необразованного люда. Впрочем, если согласить-
ся со сказанным выше и считать Невежество — матерью,
а Разум — отцом науки, то ясно, что мать либо вообще
не знает отца, либо скрывает его.
94
11. Буханан, автор исторического обзора Шотландии
и Оркнейских островов, упоминает о рыбаке, ставшем в
возрасте 150 лет отцом нескольких детей от моло-
дой жены.
12. Потому что выше лежат снега и высятся скалы,
а на самой вершине, как свидетельствует историк, из
глубин земли вырывается пламя.
13. Так происходит потому, что Исландия расположе-
на вблизи Полярного круга. Об этом я слышал также
от Тихо Браге, который основывался на сообщении епис-
копа Исландии.
14. Медицина и астрономия — науки взаимосвязанные
и происходят из одного и того же источника — стремле-
ния познать явления природы. Практический сбор трав
обычно связан с суевериями.
15. Верно или ошибочно, но географы имеют обыкно-
вение утверждать, будто капитаны судов, плывущих из
Исландии, могут по желанию вызывать ветер, дующий
в любом направлении, стоит лишь им приоткрыть наду-
тые воздухом меха. Если сказанное отнести к румбам
розы ветров, магнитной стрелке и управлению рулем, то
утверждение станет почти верным. Всего имеется 32 вет-
ра. Какой бы из 16 ветров ни дул в одном полушарии,
если к нему добавить искусство кормчего, то, направляе-
мый рулем, он ускорит бег судна по проложенному курсу
в том полушарии. С другой стороны, ветрам, дующим из
другого полушария, кормчий противостоит, заставляя
судно идти вперед то одним, то другим бортом. Этот ма-
невр называется «галсирование». Он как бы позволяет
преобразовать одни ветры в другие, дующие из проти-
воположного полушария.
16. Епископ Исландии сообщил Тихо Браге, что ис-
ландские девушки, внимая слову божьему в церкви, име-
ют обыкновение запечатлять некоторые из услышанных
ими выражений или слов, вышивая их с непостижимой
быстротой разноцветными нитками на холсте.
17. То есть держа курс в Северном море между Шот-
ландией и Оркнейскими островами.
18. Не удивительно, поскольку у капитана не было
обычного мешочка, и он не мог противостоять северному
ветру и привести судно в пункт назначения — в Нор-
вегию.
19. Эти сведения, так же как и те, что приведены
в примечании 13, мне сообщил Тихо Браге.
95
20. Тихо Браге написал как-то ландграфу Гессенско-
му, что северный олень — разновидность оленя, обитаю-
щего в северных краях, не приживется в Дании, посколь-
ку эта страна, как в ней ни холодно, гораздо теплее,
чем Ботния, Финляндия и Лапландия, откуда родом это
животное. Вполне позволительно приписать тот же гра-
дус холода и Исландии, расположенной у Северного
полюса.
21. На этом небольшом острове, бесплодном и скали-
стом, живут только рыбаки (их человек 40).
22. Сей муж, истинный философ, имел обыкновение
непрестанно задавать вопросы, стремясь выяснить инте-
ресующие его сведения, высоко ценил подобные сообще-
ния, неоднократно возвращался к обдумыванию того, что
ему случалось узнать, и стремился применить вновь об-
ретенные познания к законам природы.
23. Хотя оба языка — датский и исландский — принад-
лежат к числу германских, между ними имеется весьма
существенное различие. Как известно, Исландия — ныне
колония Норвегии, установившей свое правление над Ис-
ландией и соседней с ней Гренландией около ста лет
назад. Как явствует из сообщений некоторых венециан-
ских купцов, потерпевших кораблекрушение, двести лет
назад население Оркнейских островов также по языку
и обычаям было германским.
24, 27. Число учеников редко бывало меньше десяти,
а иногда доходило до тридцати. Тихо Браге обычно учил
их, как обращаться с различными инструментами для
наблюдения небесных тел, делать зарисовки, производить
вычисления, ставить химические опыты и многому
другому, необходимому для того, чтобы заниматься
наукой.
25. Располагая собственным состоянием и получив
большое наследство, Тихо Браге не останавливался перед
любыми расходами па научные исследования. Неуклонно
преследуя цели, обычно считавшиеся недостижимыми, оп
пе знал усталости. Примером тому может служить раз-
работанный им высокоточный метод наблюдения, при со-
здании которого Тихо Браге был вынужден вступить в
борьбу с самой природой человеческого зрения и одер-
жал победу.
26. Иногда сей муж находил развлечение в том, что
задерживал гостей, распрощавшихся было с хозяином и
намеревавшихся покинуть остров, под предлогом, будто
96
лодочники неожиданно отказались перевозить тех на бе-
рег. Гостям не оставалось ничего другого как остаться,
разве что кто-нибудь из них умел летать.
27. См. примечание 24.
28. В то время я был поглощен чтением книги Мар-
тина дель Рио об исследованиях магии и знал строку из
Вергилия
Всемощный песни глас Луну сводил с небес.
Небесное пространство особенно подходило для заду-
манного. Действительно, Луна в Исландии часто бывает
не видна в то самое время, когда другие народы наблю-
дают полнолуние. По утверждению различных авторов^
магия распространена среди народов севера, и вполне
вероятно, что пресловутые духи тьмы только и ожидают
наступления долгих ночей. Исландия же находится на
далеком севере. Неоспоримо и другое: досуг, обусловлен-
ный сумеречным светом и непрерывными ночами, благо-
приятствует размышлениям на философские темы. Это
подтверждает и светлейший герцог Вюртембергский Юлий
Фредерик. В достопамятное путешествие он побывал и в
северных странах, где, по его словам, ему доводилось
встречать людей выдающейся учености, которые излагали
свою философию чужестранцам с изяществом, редко
встречающимся среди нас.
29. Это время года я счел наиболее удобным для пу-
тешествия из порта в Датском королевстве в Исландию.
30. Это утверждение в соответствии со сферической
астрономией следует из примечания 13.
31. Вернитесь к примечанию 28.
32. Видит возничий во сне колесницу,
Тяжбу в виденьях ночных зрит судья.
Богатство, что днем обрести тщимся мы,
Ночью приходит во сне.
33. Упомянутый выше епископ уверял Тихо Браге,
что народ Исландии отличается необычайно жи-
вым умом.
34. Мудрые духи — не что иное, как науки, раскры-
вающие первопричины явлений. Эта аллегория навеяна
греческим словом «даэмон», которое происходит от слова
Saiev — знать (дух — 6ccr||xov — как бы всеведущ). Приняв
такое предположение, перечитайте еще раз примечание
28, начиная со слов «неоспоримо и другое».
4 Иоганн Кеплер
07
35. Подлинная причина, по которой я остановил свой
выбор на числе 9, ускользнула из моей памяти. Может
быть, я думал о девяти музах, поскольку по языческим
воззрениям они также являются божествами, то есть
именно тем, что я имел в виду, говоря о «духах»? Или,
быть может, я включил в число 9 следующие предметы:
1) метафизику, 2) медицину, 3) этику, 4) астрономию,
5) астрологию, 6) оптику, 7) музыку, 8) геометрию,
9) арифметику?
36. Я уверен, что имел здесь в виду либо Уранию
среди муз, либо астрономию среди наук. Если бы севе-
ряне не были лишены многого из того, что необходимо
для жизни, из-за холода, то должен сказать, что для за-
нятий астрономией у них были бы преимущества перед
другими, поскольку в северных краях различия между
днем и ночью заметнее, а такие явления весьма способ-
ствуют пробуждению интереса к астрономии.
37. Если имеются в виду музы, то всем прочим музам
свойственна лживость. Если же сказанное относится к
наукам, то медицина не только лечит, но и учит изготов-
лять яды, неосмотрительные занятия ею плодят алхими-
ков; метафизика абсурдно преувеличивает свои цели и
своими чрезмерными и хитроумными тонкостями возму-
щает спокойствие общепринятых учений; этика рекомен-
дует великодушие, а оно не каждому идет на пользу,
астрология поддерживает суеверия, оптика доставляет
иллюзии; музыка способствует кипению страстей, гео-
метрия — несправедливому правлению, арифметика — жад-
ности. Но вот лучшее толкование: хотя все духи Ислан-
дии кротки и безвредны (и, следовательно, не имеют ни-
чего общего с мерзкими и подлыми духами, которые
общаются с магами и колдунами, чьи злодеяния неопро-
вержимо доказаны их же защитником Порфирием), мое
утверждение особенно верно, если применить его к аст-
рономии ввиду особой природы предмета этой науки.
38. Пытаясь пайти причину, побудившую меня из-
брать именно это число, я смог установить лишь, что
столько букв, или знаков, содержат слова «Astronomia
Copernicana» (лат.— коперниканская астрономия) и столь-
ко же существует попарных соединений планет, которых
всего имеется семь. Забавно, что и число различных ис-
ходов бросания двух кубических игральных костей совпа-
дает с названным мной: ведь 21 — треугольное число (ос-
нование треугольника равно 6). Аллегория с вызовом
98
духа заимствована из трактата дель Рио и магии, но не
лишена и некоторого философского смысла. Выражение
«его вызвали» эквивалентно выражению «его назвали по
имени».
39. О чудесной способности северного народа финнов
и их соседей лопарей переносить людей по воздуху упо-
минают Олаф и другие авторы. Я же свел все к учению
о естественных днях, зонах и климатических поясах и к
опыту голландцев, убедившихся во время плавания в Се-
верном Ледовитом океане, что и в местах отдаленных
все происходит так, как давно знаем и учим мы, аст-
рономы.
40. Мое предыдущее замечание относится ко всем до-
ступным для человека уголкам Земли, а сказанное те-
перь — к небесному пространству.
41. Известная шутка гласит: «Лучше я в это поверю,
чем стану подробно разбираться». Многие люди не раз
спрашивают, не свалились ли мы, астрономы, с неба.
Ответ им дал в «Звездном вестнике» Галилей, опирав-
шийся главным образом на свои собственные идеи; еще
сильнее — доводы разума, свидетельство которого, как
обнаружили во время своих зимовок голландцы, превы-
ше всех возражений. См. примечание 39.
42. Луна по-древнееврейски называется «Лебана», или
«Левана». Я мог бы назвать страну Селенитида, но древ-
нееврейские слова, мепее привычные для нашего слуха,
вызывают большее благоговение и особенно приветствуе-
мы в оккультных ремеслах.
43. Здесь еще раз принятые мной исходные допуще-
ния с необходимостью привели к берегу, некогда избран-
ному Плутархом, поскольку этот автор также упоминает
о повторном вступлении Сатурна в знак Тельца. Шаги,
приведшие меня к сделанному мной выбору, сводились
к следующему. Солнце и Луну я поместил в их тронах,
как принято у астрологов. Однако Солнце вступало в свой
дом в знаке Льва прежде, чем Дуракот успевал вер-
нуться на Землю. Если бы не это обстоятельство, Солн-
це можно было бы поместить в знаке Льва, а Луна, убы-
вая и возрастая, также находилась бы в своем доме в
знаке Рака. Теперь же такое расположение светил при-
вело бы к неудобству: мне пришлось поместить Солнце
ниже восточного горизонта, поскольку для задуманного
мной более подходит ночь, чем день. Имея в виду все
эти трудности, я вычеркнул знак Рака и отказался от
4* 99
того года, когда Сатурн находился в знаке Рака, а имен-
но от 1593 г., того самого года, когда ты, Безольд, своей
рукой написал тезисы диспута о Луне. Зачеркнутые
строки я до сих пор нахожу в хранящемся у меня первом
экземпляре. Поразмыслив, я избрал для Дуракота, про-
ведшего зиму у себя на родине, март, когда Солнце на-
ходится в хорошем астрономическом знаке (точнее, ве-
сеннего равноденствия) и готовится достичь экзальтации
в знаке Овна. Следовательно, если требуется, чтобы Луна
возрастала т. е. находилась в соседнем с Солнцем знаке,
то она должна не иметь трона ни в каком другом знаке
и достигать экзальтации именно в знаке Тельца. Чтобы
Луну можно было видеть наряду с другими небесными
светилами, мне пришлось с наступлением ночи опустить
Солнце за западный горизонт. Теперь я достиг желаемо-
го, в особенности в медленно заходящих знаках. Если
Луна находится в них, то ее хорошо видно: все тело
Луны охвачено ярко светящимся полумесяцем. Я описал
это явление в «Оптике», «Разговоре с звездным вестни-
ком Галилея» и, наконец, в «Сокращении коперникан-
ской астрономии». Чтобы Сатурн также находился в со-
единении с Луной, а соединение астрологи считают ос-
новой всех оккультных наук, его следует поместить в знак
Тельца. Так мы приходим к времени, совпадающему с
датой наиболее многочисленных наблюдений Тихо,— ве-
черу 11(21) марта 1589 г., когда, помимо прочего, соеди-
нение происходило в созвездии Плеяды. В своем труде
«О гармонии мира» я отметил, что люди, родившиеся,
когда Плеяды находятся в окрестности Луны, отличаются
особой живостью воображения. Кроме того, астрономиче-
ские соображения позволяют утверждать, что это созвез-
дие благоприятствует наблюдению растущей Луны. Такие
наблюдения от 8 апреля и 27 июля 1598 г. описаны в
моей «Оптике» (глава III, с. 347).
44, 46, 47. Это также магический ритуал. В препода-
вании астрономии ему соответствует то, что изложение
должно быть немногословным и чуждым какой бы то
ни было импровизации. Наоборот, каждый правильный
ответ требует спокойного размышления, восстановления
в памяти соответствующих идей и тщательного выбора
слов. В годы своего пребывания в Праге я, проводя некое
наблюдение, часто придерживался особого ритуала. Когда
зрители или зрительницы собирались, я, покуда они были
увлечены беседой, прятался от них за углом дома, из-
100
бранного для демонстрации, оставляя открытым лишь
окно с очень малым отверстием, гасил дневной свет и
вешал на стену белую простыню. Закончив эти приго-
товления, я сзывал зрителей. Таковы были мои церемо-
нии, мои ритуалы. Вам хочется символов? Крупными
буквами я писал мелом на доске то, что считал наиболее
подходящим для зрителей. Следуя магическому ритуалу,
я чертил буквы от конца к началу, как принято у древ-
них евреев. Затем я выносил испещренную письменами
доску на солнечный свет и, перевернув ее низом вверх,
вывешивал на открытом воздухе. Все написанное на
доске проецировалось на белую стену внутри дома. Если
ветерок снаружи раскачивал доску, то письмена на сте-
не двигались вперед и назад.
45. Те из зрителей, о которых я говорил в предыду-
щем примечании, кто еще жив, освежив свою память,
поймут, какая «развилка дорог» была в моем доме. Но
время от времени «развилки» встречаются и в предпо-
лагаемой схеме движения небесных тел. Эти развилки
бывают двоякого рода. Первая развилка — это положение
Солнца в точке равноденствия, где пересекаются экватор
и эклиптика. В рукописях Браге содержится наблюдение
высоты Солнца, произведенное в точке равноденствия.
Вторая развилка — заходящий узел, или хвост дракона,
Луны, который находится в конце Водолея. Астроном
должен обратить особое внимание на этот хвост, чтобы
знать, когда Луна находится в своих пределах. Напри-
мер, когда Луна находится у южного предела в конце
Тельца, то положение ее приглашает астрономов наблю-
дать широту ее пределов.
46, 47. См. примечание 44.
48. И я, бывало, присоединялся к подобным играм, до-
ставляющим особое удовольствие зрителям, которые по-
нимают, что это игры.
49. Именно этот ритуал (о, сколь он магически маги-
чен!) позволил нам незадолго до того, как у меня сложил-
ся план этой книги, наблюдать солнечное затмение 2 ок-
тября 1605 г. Вы, посланцы пфальцграфа Нейбергского,
должно быть, помните это событие, поскольку присутство-
вали при нем. На балконе павильона в императорских
садах не было камеры обскуры, и, чтобы дневной свет не
мешал наблюдениям, нам пришлось укутать головы своими
одеждами.
50. Не думаю, чтобы при помощи разных инструментов
101
нельзя было воспроизводить отдельные гласные и соглас-
ные и тем самым подражать человеческой речи. Но какой
бы ни была искусственная речь, звучание ее будет напо-
минать скорее скрип и грохот, чем живой голос. Мне ка-
жется, что в подобном механизме таятся ловушки для
суеверных и чрезмерно доверчивых. Внимая искусству,
проделывающему свои магические трюки, они вообразят,
будто с ними беседуют духи. И все же я считаю, что у
других имеются большие основания настаивать на том,
будто такие происшествия случаются в действительности,
чем у меня отрицать их без каких бы то ни было ссылок
на собственный опыт.
В этой связи я с удовольствием вспоминаю своего кол-
легу, блаженной памяти Матиаса Зейффарта, которого
Тихо Браге оставил своим наследником. Зейффарт провел
три месяца, вычисляя по указаниям Тихо Браге эфемериды
Луны для одного года. Он обладал голосом, весьма подхо-
дившим под приведенное выше описание искусственного
голоса. Подавленный меланхолией и умственным расстрой-
ством, Зейффарт нигде не находил покоя и, наконец, умер
от неизлечимой водянки.
51. Под словом «дух», или «даэмон», я подразумеваю
науку о небесных телах, оно происходит от греческого сло-
ва 6aiev, что означает «знать».
52. Это название навеяно Луной, на которую устремлен
наш мысленный взор.
53. На земном шаре 1° дуги большого круга считается
равным 15 германским милям. Например, в Риме высота
Северного полюса мира составляет 41°50', а в Нюрнберге —
49°26', причем оба города лежат почти на одном и том же
меридиане. Следовательно, от Рима до Нюрнберга 114 миль,
а до берегов Дуная — 100 миль. Поскольку высота Север-
ного полюса мира в Ростоке равна 54° 10', то от Нюрнберга
до Ростока 71 миля. Аналогично высота полюса мира в
Линце достигает 48° 16', в Праге — 50°6'. Разность высот
составляет 1°50', или 26 миль. Если 1° содержит 15 миль,
то радиус окружности, то есть полной дуги большого круга
на поверхности Земли, составляет 8600 миль. В «Гиппар-
хе» я доказал, а в «Сокращении коперниковой астрономии»
вывел априори, что Луна в апогее удалена от Земли при-
мерно на 59 земных радиусов. Умножая 59 на 860, полу-
чаем 50 740 миль.
54. Левания не лежит, а скорее плавает, если принять
во внимание ее сходство с островом. Но я довольно часто
102
буду говорить о Левании такой, какой она представляется
наблюдателю. Если бы кому-нибудь удалось попасть на
Луну, то он находился бы в твердом убеждении, что Луна
неподвижно стоит на месте.
55. Имеет ли это шутливое объяснение причины, по ко-
торой солнечные и лунные затмения приносят столько
несчастий, какое-нибудь физическое основание и согласу-
ется ли с ним? Злые духи, несомненно, называются силами
тьмы и воздуха: следовательно, они осуждены и как бы
обречены оставаться в областях, покрытых тенью, в конусе
тени, отбрасываемой Землей. Если этот конус касается
Луны, то злые духи устремляются на ночное светило,
пользуясь конусом тени, как лестницей. С другой стороны,
когда при полных затмениях Солнца конус отбрасываемой
Луной тени касается Земли, духи по конусу возвращаются
на Землю (см. примечание 86). Однако обе возможности
представляются редко. Если в приведенном отрывке под
духом понимать науку астрономию, то утверждение о том,
что разум не имеет иного доступа к Луне, кроме как через
земную тень и другие тесно связанные с ней вещи, не ли-
шено серьезности. См. «Сциаметрию» («измерение теней»),
часть моего сочинения «Гиппарх».
56. Если продолжить аллегорию, то путь нетруден по
той причине, что, измеряя тени, мы познаем небесные яв-
ления. Если же иметь в виду природу тел и духов, то и в
этом случае утверждение имеет ясный смысл. Разумеется,
сказанное — не более чем шутка. Устремясь вперед и со-
средоточив основное внимание на физических рассуждени-
ях, я успевал рассылать по сторонам во всех направлениях
сатирические стрелы, целясь в ничего не подозревавших
зрителей.
57. Эти слова надлежит понимать в физическом смысле,
если тело, обладающее собственным весом, за час забрасы-
вают на высоту 12 000 миль. Присовокупите к этому не-
хватку воздуха (см. примечание 71). Если людей лишить
воздуха, то они погибнут, как вынутая из воды рыба.
К числу утверждений, которые я считаю одобренными луч-
шими физиками, принадлежит утверждение о том, что
граница воздуха проходит по вершинам высочайших гор,
а быть может и ниже.
58. В записках Тихо Браге часто можно встретить хулу,
направленную против такого рода людей, которые беспре-
станно разглагольствуют о философии, в то время как он
готовится к своим трудам и ночным наблюдениям.
103
59. Здесь я имел в виду эпиграмму, в которой шутливо
отозвался о телосложении Местлина, бывшего в ту пору
моим учителем:
Чем меньше плоти вес несет скелет изящный,
Тем легче до небес хозяин воспарит.
Присущее тонкому разуму Местлина изящество обще-
известно. И все же да простят мне те, кого заденет эта
эпиграмма.
60. Здесь я имею в виду Авлиду и союзников, разру-
шивших Трою. В действительности я намеревался лишь
пошутить и провести шуточное рассуждение. Если верно,
как считает большинство судов при рассмотрении дел по
обвинению в колдовстве, будто ведьмы летают по воздуху,
то почему бы какому-нибудь телу не начать двигаться так
сильно, что оно покинет Землю и перенесется на Луну?
61. Измышляя шутки, не следует упускать из виду,
что, надеясь снискать одобрение одного слушателя в при-
сутствии другого, вы можете нанести глубокое оскорбление
последнему и его соседу. Но при всем том Германия сла-
вится дородностью и обжорством, а Испания — остроумием,
проницательностью ума и темпераментом. Следовательно,
если бы германцу и испанцу случилось заняться точными
науками, к которым принадлежит и астрономия (в особен-
ности излагаемая мной в этой книге лунная астрономия,
занимающая несколько необычное положение, поскольку
наблюдатель как бы находится на Луне), то испанец ока-
зался бы впереди. Именно поэтому я предсказал, что эта
книга будет осмеяна германцами, но в известной мере бу-
дет почитаться испанцами.
62. Продолжительность центрального лунного затмения
от начала до конца, когда оба светила находятся в апогеях,
лишь на несколько минут больше, чем названная мной
продолжительность перелета. Поскольку параллакс Солнца
равен 0'59", а параллакс Луны —58'21", то сумма этих
величин равна 59'21". Прибавив к этой величине радиус
Луны, равный 15'0", мы вновь получим сумму 59'21". За
час истинное движение Луны составляет 29'44", Солнца —
2'23", Луны вдали от Солнца — 27'21". Если эту вели-
чину удвоить (за 2 часа) и вычесть, то останется 4'39".
Но 4'33"30'" Луна проходит за 10 минут, а остальные
б'^О'" — за 12 секунд. Следовательно, полное централь-
ное лунное затмение длится 4h20w25*. Однако столь боль-
шая продолжительность встречается очень редко. Следо-
204
вательно, если тело покидает Землю для того, чтобы пере-
нестись на Луну, то оно должно либо много дней возно-
ситься в конусе тени Земли, поворачиваясь вместе с ним,
и оказаться в нужном месте в тот самый момент, когда
Луна войдет в конус тени, либо, если это резко противо-
речит природе тела и не согласуется с ней, совершить
все путешествие с Земли на Луну за тот весьма короткий
промежуток времени, в течение которого Луна остается
в конусе тени. Дополнительную причину указывает тео-
рия магнетизма. Луна представляет собой тело, родствен-
ное Земле. Подобный вывод подкрепляется многими ар-
гументами, приведенными одним из участников беседы
в книге Плутарха «О лице, видимом на диске Луны»,
которая прилагается. Аристотеля также вынудили перейти
в лагерь сторонников этого мнения его арабские толко-
ватели. Если я не ошибаюсь, в этом нас убеждает отры-
вок из книги II, глава 12 «О небе». Относительно него
см. предисловие к книге IV моего сочинения «Сокраще-
ние коперниканской астрономии». Но яснее всего род-
ство между Луной и Землей подтверждается приливами
и отливами, относительно которых см. мои «Комментарии
к движению планеты Марс». Когда Луна находится непо-
средственно над Атлантическим, так называемым Юж-
ным, Восточным или Индийским океаном, то она притя-
гивает воды, омывающие земной шар. Не встречая на
своем пути континентов, воды со всех сторон устремля-
ются к обширному участку, находящемуся прямо под
Луной, а берега при этом обнажаются. Но пока воды
находятся в движении, Луна успевает переместиться и не
располагается более прямо над океаном, в силу чего
масса воды, бьющая в западный берег, перестает испы-
тывать действие лунного притяжения и обрушивается на
восточный берег. В последней главе книги IV сочинения
«О гармонии мира» я рассмотрел еще одну причину при-
ливов и отливов, тесно связанную с названной выше, но
и сказанного пока вполне достаточно. Действительно,
коль скоро духи не живут нигде, кроме конуса тени,
и должны, как говорилось, быстро возносить человече-
ские тела, то, если только Луна не проходит в это самое
время через конус, они заведомо обречены на одиноче-
ство. Надрываясь, обливаясь потом и не получая ни от
кого помощи, они выбиваются из сил. Если же духи при-
нимаются за работу при благоприятном расположении
Луны, то своим присутствием в тени она поможет их
105
усилиям, оказав магнетическое действие на родственное
тело. См. примечание 78.
63. По существу я привожу здесь еще одно объяснение
быстротечности путешествия с Земли на Леванию, ссылаясь
не на продолжительность самого долгого затмения, не на
природу нашего тела, а на мнение путешественников.
64. Всю эту фразу надлежит понимать в аллегориче-
ском смысле. Поскольку выдающиеся и важные затмения
происходят редко и возможность наблюдать их также пред-
ставляется редко, то наука астрономия (один из духов)
становится известной не через затмения. Но существуют
философы, ревностно взращивающие все философские нау-
ки (все семейство духов). В ожидании лунных затмений,
говорю я, эти философы таятся в засаде. Пользуясь земной
тенью, как лестницей, они взбираются на Луну, чтобы ис-
следовать природу и движения небесных тел. Лишь малая
доля рода человеческого состоит из философов. Едва ли
один или двое из числа философов стремятся расширить
границы астрономии.
65. Здесь я снова возвращаюсь к размышлениям о при-
роде человеческого тела, хотя и предаюсь свободному по-
лету фантазии.
66. Я определяю «тяжесть» как силу взаимного при-
тяжения, аналогичную притяжению магнитов. Но когда
тела находятся на малом удалении друг от друга, то сила
их взаимного притяжения больше, чем когда они находят-
ся далеко друг от друга. Следовательно, когда тела распо-
ложены вплотную друг к другу, то они сильнее сопротив-
ляются попытке разделить их.
67. Толчок не столь силен, если толкаемое тело легко
поддается. Следовательно, свинцовый шар испытывает бо-
лее сильное сотрясение, чем каменный, потому что свинцо-
вый шар весит больше и оказывает большее сопротивление.
Таким образом, поскольку человеческие тела тяжелы, то
они будут сопротивляться движению, в силу чего толчок
от приведения их в столь быстрое движение будет чрез-
вычайно сильным.
68. Наркотики и опиум я прописываю, чтобы смягчить
острую боль. Пусть кто-нибудь другой следит за безопас-
ностью путешественника, чтобы его, спящего или бодрст-
вующего, не разорвало на части.
69. В телах округлой формы наибольшей нагрузке под-
вержены ближайшие к источнику толчка части, поскольку
их сжимают своим весом лежащие на них другие части.
106
70. Наши тела согревает тепло испарений, непрестанно
поднимающихся изнутри Земли. В дождливую погоду или
ночью, когда нет теплых солнечных лучей, это испарение
выпадает в виде росы или инея. Если удалить с кожи этот
теплый внешний пар, то она грубеет. Пар, исходящий от
тела, теряет тепло, затраченное на его выделение, и,
отвердевая, превращается в холодную материю. Сгущаясь,
пар начинает двигаться к испустившему его телу и, при-
ходя в соприкосновение с последним, передает ему холод.
Воздух в эфире, лишенный солнечных лучей, без подвода
тепла остается холодным. Поскольку он сильно разрежен,
то передаваемый ему холод, если воздух не движется, не
оказывает сколько-нибудь заметного действия. Если же
воздуху сообщить движение, то тот же самый процесс при-
водит к тому, что холод в известной мере сгущается. Со-
ударения холода с телом или летящего тела с холодом ста-
новятся более сильными, отчего холод сгущается еще боль-
ше и, будучи тонкой материей, проникает еще глубже и
усиливается. Кроме того, холод становится активным аген-
том при конденсации материи. Я считаю, что до конденса-
ции материя обладает лишь скрытым холодом. Объяснение
того, как происходит переход скрытой формы в активную,
я предоставляю другим. См. соответствующие рассуждения
в моей «Оптике», основанные на сравнении света и черного
цвета. Если вы обнаружите ошибку в моих рассуждениях,
то поможете докопаться до истинной причины.
71. См. примечание 57.
72. Это замечание я сделал по формальным соображе-
ниям. Природа покинула меня: не знаю, сколь допустима
шутка посреди серьезного рассуждения. От аллегории так-
же веет холодом. Дух, именуемый астрономией, используя
врожденные способности и неутомимую страсть к умозри-
тельным построениям, не слишком рьяно заботится о по-
полнении запасов всего, что необходимо для жизни.
73. Я не мог не вспомнить подходящий к случаю рас-
сказ Аристотеля о философах, стремившихся побывать на
горе Олимп в Азии, чтобы полюбоваться открывающимся
с горы видом.
74. Это заведомо верно, если тело унесено так далеко
за область действия магнитной силы Земли, что действие
магнитной силы лунного шара становится гораздо заметнее.
75. Когда магнитные силы Земли и Луны, оказывая
противоположно направленные притяжения, взаимно уни-
чтожаются, на тело в любом направлении как бы ничто не
107
действует. Тогда тело как целое движет своими членами,
которые меньше всего тела.
76. Для перемещения тел необходима не только воля,
но и сила. Каждое тело обладает некоей инерцией, пропор-
циональной содержащейся в теле материи, и сопротивляет-
ся движению. Инерция приводит тело в состояние покоя
всюду, где тело находится за пределами досягаемости сил
притяжения. Эту силу, или инерцию, необходимо преодо-
леть каждому, кто намеревается сдвинуть тело с места.
77. Так, происходит, когда область действия магнитной
силы Луны достаточно близка и поэтому доминирует. Пред-
положим, что некоторая часть Земли равна лунному шару
и создает силу притяжения, равную лунной. Тело, располо-
женное между двумя шарами в точке, расстояния от ко-
торой до каждого из них относятся между собой так же,
как сами тела, останется неподвижным, поскольку силы,
тянущие его в противоположные стороны, взаимно уничто-
жаются. Так происходит, если тело находится от Земли на
расстоянии 58759 радиусов Земли и на расстоянии 58/5» ра-
диусов Земли от Луны. Но когда тело двигается ближе к
Лупе, то на него начинает действовать притяжение Луны,
поскольку сила Луны ввиду близости последней домини-
рует.
78. Сначала тяга вверх очень слаба, но в непосредст-
венной близости от поверхности Луны, как нетрудно по-
нять, становится весьма ощутимой. Кроме того, эта тяга
почти бесполезна для тех, кто не прилагает никаких уси-
лий, чтобы вознести тело, и, наоборот, помогает тем, кто
пытается перенести тело, даже если притяжение Земли
сильнее лунного. См. примечание 62.
79. См. примечания 67, 68 и 69. Но путешественнику
надлежит следить за тем, чтобы переносимое им тело было
доставлено в целости и сохранности и человек мог пробу-
диться от сна. Здесь аллегория предлагает великолепное
лекарство для тех, кто связан обетом хранить девствен-
ность и подавляет естественные побуждения: напряжен-
ные, непрестанные и кипучие размышления.
80. Такое, как сказано в примечании 62, «резко про-
тиворечит природе тела и не согласуется с ней». В дей-
ствительности такое невозможно.
81. Мне доставило огромное удовольствие найти почти
эти же самые слова у Плутарха.
82, Поскольку, как сказано в примечании 55, духи, о ко-
торых идет речь, называются духами тьмы. Аллегория
108
сравнивает путешествие через тень Земли с наблюдением
затмений, Солнце — с политикой, темные пещеры Луны —
с уединением и схоластическим невежеством, время, про-
веденное в пещерах,— с непрерывными размышлениями
над наблюдениями затмений. В бытность мою в Йраге мне
довелось жить в доме, где не было более подходящего
места для наблюдения диаметра Солнца, чем глубокий пив-
ной погреб. Со дна погреба я в дни солнцестояний через
отверстие в крыше наводил в полдень астрономическую
трубу, описанную в моей «Оптике», на Солнце. Более
подробно эта часть аллегории рассмотрена в следующем
примечании.
83. (Примечание утеряно).
84. Как указано ниже, это происходит на седьмой или
восьмой день после лунного затмения.
85. Полные солнечные затмения происходят чаще, чем
лунные.
86. Эта шутка объяснена более подробно в примечании
55. Но если перейти к аллегории, то нельзя не припомнить
предсказания солнечных затмений, выведенные из теории,
которая основана на наблюдениях лунных затмений.
87. Так происходит потому, что в книге IV «Сокраще-
ние коперниканской астрономии» я априори вывел, что
радиус Солнца относится к радиусу сферы Сатурна так же,
как последний — к радиусу сферы неподвижных звезд.
Если это предположение верно, то радиус сферы Сатурна
составляет лишь ‘/гооо радиуса сферы неподвижных звезд,
радиус сферы, содержащий Землю и Луну, достигает едва
4/го ооо, а радиус лунной сферы равен 4/59 радиуса сферы,
содержащей Землю и Луну. Следовательно, расстояние от
Земли до неподвижных звезд им изменяется не более чем
на Vioooo. К этой малой вариации около 4/3о добавляют
вариации Луны. Таким образом, с неподвижных звезд пол-
ная вариация Луны едва ощутима.
88. К нам, обитателям Земли, Луна всегда поворачива-
ется одной и той же стороной. Отсюда мы заключаем, что
вокруг Земли она вращается так, будто ее привязали ве-
ревкой, и в то время как верхняя часть Луны никогда не
бывает обращена к Земле, ее нижняя часть, или полу-
шарие, всегда повернута к Земле.
89, 90. Я решил, что обитатели Луны будут называть
Вольвой то, что мы, земляне, называем Землей. По-древне-
еврейски наше ночное светило за его белый цвет называ-
ется Лебана, по-этрусски — Луна (это слово, как мне ка-
109
жется, заимствовано из карфагенского) , по-гречески — Се-
лена от слова оеХа£, что означает «белое одеяние», ибо
такой видим ее мы, живущие на Земле. Аналогичным об-
разом слово, означающее на языке обитателей Луны нашу
Землю, которую они видят вместо Луны, должно быть
произведено от названия того, что напоминает им по виду
наша Земля. Земной шар представляется обитателям Луны
непрестанно вращающимся вокруг своей неподвижной оси.
Как станет ясно из приводимого ниже примечания, в каче-
стве доказательства этого вращения обитатели Луны могут
принять изменчивость пятен, покрывающих земной шар.
Имея в виду это вращение, я назвал ночное светило оби-
тателей Луны — Вольвой (от лат. volvo — вращать). Тех,
кто видят Вольву, я решил назвать обитателями Субвольвы,
тех же, кто лишен возможности созерцать Вольву,—оби-
тателями Привольвы (от лат. privatio — лишение).
91. Находясь здесь, на земном шаре, мы называем по-
люсами мира две противоположные точки, в которых зем-
ная ось, если ее продолжить в обе стороны, пересекает
сферу неподвижных звезд. Первое движение представляет-
ся нам таким, что эти две точки неподвижны. Что же ка-
сается обитателей Луны, то они не считают эти две точки
полюсами мира, поскольку за тот краткий промежуток
времени, за который мы отмеряем 24 наших часа, им не
кажется, будто сфера звезд вращается вокруг наших полю-
сов мира. Наоборот, ось лунного шара перпендикулярна
или почти перпендикулярна плоскости эклиптики. Если
продолжить эту ось, то она пересечет сферу неподвижных
звезд в точках, расположенных в окрестности полюсов
эклиптики. Именно эти полюсы и являются полюсами
мира для обитателей Луны, поскольку им представляется,
что за промежуток времени, который мы называем меся-
цем, неподвижные звезды успевают повернуться вокруг
этой оси. Происходит это потому, что сам лунный шар по-
ворачивается вокруг своей оси так, будто ее концы не-
подвижно закреплены в пространстве. Правда, за месяц
лунный шар и ось внутри него успевают совершить оборот
вокруг земного шара, но ось при любом положении Луны
остается параллельной самой себе. Следовательно, на про-
тяжении всего оборота она направлена почти в одни и те
же точки на сфере неподвижных звезд, поскольку разме-
ры лунной орбиты неразличимо малы по сравнению со
сферой неподвижных звезд. Окружность делителя прохо-
дит через полюсы лунного шара, Это явствует »з того, что
ПО
на протяжении полного оборота, совершаемого за месяц,
к Земле обращены одни и те же пятна по поверхности
Луны. В той степени, в какой мы видим лунный шар не-
подвижным, он в действительности вращается вокруг упо-
мянутых выше точек.
92. Лунный шар вращается вокруг Земли так, что всег-
да обращен к ней одним и тем же полушарием. Это по-
лушарие можно назвать передней стороной лунного шара.
Когда Луна находится между Солнцем и Землей, мы на-
блюдаем новолуние или тонкий серп, при этом Луна обра-
щена задней стороной к Солнцу, а передней —от Солнца.
Когда же мы наблюдаем полнолуние, то есть находимся
между Луной и Солнцем, то задняя часть лунного шара
обращена к неподвижным звездам в сторону, противопо-
ложную Солнцу, а передняя сторона — одновременно к
Солнцу и к Земле. Считается, что во всей Вселенной при-
ход Солнца рождает день, а уход —ночь. Таким образом,
у передней и задней сторон Луны имеются свои дни и ночи.
Но их сутки (промежуток времени, равный одному дню и
одной ночи) не столь коротки, как наши. То, что
мы называем месяцем, для них составляет всего лишь
одни сутки.
93. Если не считать дней равноденствия, то продолжи-
тельность наших дней и ночей изменяется, поскольку наши
полюсы мира далеко отстоят от полюсов эклиптики. Но
наши полюсы мира не совпадают с полюсами мира оби-
тателей Луны. Наоборот, полюсы мира у них совершенно
иные и расположены вблизи полюсов эклиптики. Если кро-
хотное расстояние между лунными полюсами мира и по-
люсами эклиптики и порождает какую-нибудь вариацию
дня и ночи, то эта вариация несравнима с нашей и заве-
домо не столь ощутима. Следовательно, обитатели Луны
в любом месте своего шара почти постоянно наблюдают
равноденствие, в то время как у нас продолжительности
земного дня и ночи становятся равными на всей Земле
лишь в дни равноденствий.
94. В моих «Эфемеридах» фаза полулуния отличается
от квадратуры Луны с Солнцем не более чем на 2 наших
часа и 10 минут. Это расхождение возникает из-за того,
что отношение размеров лунной орбиты к размерам траек-
тории Солнца (или Земли) составляет 1:59 (разумеется,
в апогее). Однако для обитателя центральной Субвольвы
день начинается не с того момента, когда центр лунного
шара окажется в квадратуре с Солнцем, а когда лунный
111
шар вступит в освещенный круг, от которого и зависит
фаза. В обеих фазах Луна подходит к Солнцу ближе, чем
Земля. Следовательно, та часть лунной орбиты, которая
заключена между пределами и обходит Землю извне, по
другую сторону от Солнца, длиннее продолжения орбиты,
проходящего между Землей и Солнцем. Внешняя часть
лунной орбиты служит мерой продолжительности дня для
центральной Субвольвы и ночи — для центральной При-
вольвы. Следовательно, субвольванский день и приволь-
ванская ночь прибавляют около четырех часов к половине
месяца, определяемого по нашим земным меркам, а с дру-
гой стороны такой же промежуток времени вычитается и
из субвольванской ночи и привольванского дня. Кроме того,
то, что говорилось о центральных областях полушарий Ле-
вании, относится и к областям, примыкающим к централь-
ным с востока или запада, с одним лишь различием: на
сколько градусов долготы удалено то или иное место от
середины градусов, на столько лунный шар простирается
за то положение, в котором для центральной области на-
ступает день.
95. Такая же картина должна наблюдаться в дни рав-
ноденствий на полюсе земного шара.
96. В этом — основной тезис всего «Сна», то есть довод
в пользу движения Земли или, скорее, опровержение аргу-
мента против движения Земли, опирающегося на чувствен-
ное восприятие.
97. Если «день» определить как промежуток времени
между восходом и заходом Солнца, то коль скоро какое-ни-
будь место освещено Солнцем, заход там еще не наступил.
Те пятна, которые мы видпм в середине тела Луны, несом-
ненно освещаются Солнцем на протяжении целых 15 дней
без единого перерыва на ночь. Когда Луна для нас опу-
скается за горизонт, ее, вследствие округлости Земли, мо-
гут наблюдать другие. Таким образом, лунный день длится
15 наших дней, а лунная ночь продолжается более 14 на-
ших суток.
98. У нас на Земле (не у всех людей, а только среди
астрономов) принято считать, что в 8 годах 99 месяцев,
или в 19 годах 235 месяцев. Но натуральные лунации не
столь тесно связаны с нашими делами, как дни и ночи.
Что же ожидать от предполагаемых обитателей Луны (если
па ней имеются существа, умеющие считать), как не при-
нятия тех же самых чисел, коль скоро другой день им не-
известен? О завершении девятнадцатилетнего цикла оби-
772
татели Луны узнают, увидев ту же картину звездного
неба, что и прежде.
99. Медивольваны следует понимать как термин, ана-
логичный нашим меридианам. Но у нас меридианов много,
в то время как у обитателей Луны лишь один-единствен-
ный медивольван, поскольку он проходит через две про-
тивоположные точки (других таких точек нет) полушарий,
названных по Вольве. Медивольваны не заменяют наши
меридианы, поскольку у обитателей Луны имеются свои
собственные меридианы, проведенные, подобно нашим, че-
рез полюсы и зенит в месте наблюдения и служащие как
бы партнерами центральному медивольвану. В то время
как наши меридианы не имеют естественного начала отсче-
та, лунные меридианы обладают таким началом: это —
центральный медивольван. Солнце и Вольва проходят его
одновременно, а все остальные меридианы — не вместе,
а порознь.
100. Поскольку Луна — шар, все тяжелые лунные пред-
меты стремятся к ее центру. На поверхность шара тела
давят под прямыми углами, и точку, в которой луч, исхо-
дящий из центра лунного шара и проведенный через ос-
нование тела, пересекает сферу неподвижных звезд, можно
считать зенитом того места, где находится тело. Звезды,
не совпадающие с этой точкой, с точки зрения находяще-
гося на Луне наблюдателя имеют ненулевые зенитные рас-
стояния. Это позволяет вообразить экватор, проходящий
посредине между полюсами, и рассматривать отклонения
Солнца от местного зенита. Предполагается, что для тех,
кто живет на экваторе, Солнце проходит через зенит не
каждый день в году, а лишь в день наступления равноден-
ствия. Следовательно, ось, вокруг которой вращается лун-
ный шар, не параллельна оси эклиптики, а наклонена к
ней под некоторым углом. Иначе говоря, поскольку лунная
ось всегда перпендикулярна плоскости орбиты, пересекаю-
щей тело Луны в любой момент времени, то орбита Луны
наклонена к плоскости эклиптики, а лунная ось образует
некоторый угол с осью эклиптики.
101. Лунные узлы, совершая попятное движение на-
встречу Солнцу, опишут круг за 19 лет. Следовательно,
за то же время опишут круг пределы, а полюсы лунной
орбиты, служащие для обитателей Луны полюсами мира,
опишут небольшой круг диаметром в 5°. Таким образом,
за 19 сидерических лет для обитателей Луны успеют ис-
течь 20 тропических лет. Значит, за 9*/2 сидерических лет,
113
то есть за 10 тропических, для тех, для кого в первое лето
Солнца было в созвездии Рака, десятое лето наступит с
Солнцем в Козероге. Нечто подобное происходит и у нас
на Земле, только гораздо медленнее. Две тысячи лет назад
лето наступало, когда Солнце находилось в созвездии Рака,
а Сириус восходил вместе с Солнцем. Ныне наше лето пе-
реместилось в созвездие Близнецов, хотя знак зодиака со-
храняет древнее название — Рак.
102. Из этих шести дней лишь один или два по-настоя-
щему летние. Продолжительность остальных дней к началу
и к концу лета убывает, стремясь к продолжительности
дня равноденствия.
103. Я не отваживаюсь назвать их умеренными. На
Луне, как станет ясно из дальнейшего, нет умеренности.
104. Зодиак обитателей Луны ничем не отличается от
нашего. Действительно, наш зодиак Земля описывает в
своем годичном движении, совершая оборот вокруг Солн-
ца. Но Луна обращается вокруг Земли, а духи расселены
по всему лунному шару. Таким образом, обитатели обоих
полушарий Луны рисуют в своем воображении зодиак по
одной и той же причине.
105. Это примечание связано с тем, что сказано в при-
мечании 101. У обитателей Луны почтение к тропическому
году если и не столь велико, как у нас, то во всяком случае
больше, чем к сидерическому, что естественно, если мы
вспомним, с каким благоговением они относятся к своему
тропическому году.
Обратившись вновь к основному тезису этой книги, мы
заметим, что все, почитаемое нами характерными особен-
ностями вселенной — двенадцать небесных знаков, солнце-
стояния, равноденствия, тропические годы, сидерические
годы, экватор, колюры, тропики, полярные круги и полюсы
мира,— в действительности ограничено лишь крохотным
земным шаром и существует лишь в воображении обитате-
лей Земли. Следовательно, если перенести наше воображе-
ние на другой шар, то все придется мыслить иначе.
106. Так происходит потому, что лунный шар, или его
наибольшее расстояние от Земли, составляет расстоя-
ния от Земли до Солнца. Следовательно, когда обитатели
Привольвы видят Солнце проходящим через меридиан, то
они подходят к Солнцу на Чы полного расстояния от Земли
до Солнца ближе, чем Земля, а когда прохождение Солнца
через меридиан наблюдают обитатели Субвольвы, то они
находятся от Солнца дальше, чем Земля. В полнолуние
114
Луна находится от Солнца на расстоянии 60 единиц, Зем-
ля — на расстоянии 59 единиц, а в новолуние — на расстоя-
нии 58 единиц. Но по мере того как расстояние убывает,
видимые размеры Солнца становятся все больше. Находясь
в квадратуре, Луна удалена от Солнца на такое же рас-
стояние, как Земля. А когда Луна находится в квадратуре,
Солнце, как сказано, восходит и заходит как для обитате-
лей центральной Привольвы, так и для обитателей цен-
тральной Субвольвы.
107. Луна отклоняется от эклиптики в обе стороны при-
мерно на 5°, если смотреть с Земли. Если смотреть с Солн-
ца, то отклонение составляет примерно столько же угловых
минут, поскольку отношение линейных размеров орбит
чуть больше отношения 60 : 1.
108. В момент прохождения Солнца через меридиан
обитатели Привольвы находятся ближе к Солнцу, чем Зем-
ля, а обитатели Субвольвы в свой полдень находятся даль-
ше от Солнца, чем Земля. В том и в другом случае разность
чуть больше ‘/во расстояния от Земли до Солнца. Следова-
тельно, обитатели Субвольвы отстоят от Солнца на 7зо рас-
стояния от Земли до Солнца дальше, чем их собратья из
Привольвы. Если для обитателей Привольвы Солнце от-
клоняется не более чем на 5'30", то для обитателя Суб-
вольвы оно отклоняется не более чем на 5'20". Эти заме-
чания я сделал не потому, что указанное различие велико
и заслуживает внимания (для нас на Земле угол в 1/в ми-
нуты почти недоступен наблюдению), а лишь с намерением
развеять подозрение, будто от указанного движения Луны
по широте возникают более заметные различия. Если при-
нять отношение линейных размеров орбит таким, как оно
дошло до нас от Птолемея и других древних авторов, то
отклонение возрастет до 15'.
109. Земля и Луна в своем годичном движении обра-
щаются вокруг Солнца, а Луна к тому же обращается еще
и вокруг Земли. Поэтому когда Луна оказывается между
Солнцем и Землей в фазе, называемой нами новолунием,
то она движется в сторону, противоположную той, в кото-
рую движется Земля. Правда, двигаясь в обратную сторо-
ну, Луна успевает пройти не столь большое расстояние,
как Земля в своем прямом движении, поскольку Земля за
сутки проходит 7зв5, а Луна лишь 7зо своей орбиты, причем
орбита Луны лишь чуть больше 7во орбиты Земли. Но 7зо
от этой 7во составляет 7то всего пути, проходимого Землей
за год, или примерно 7s от 7зв5. Следовательно, когда мы
115
наблюдаем полнолуние, Луна проходит за сутки V8, а в но-
волуние 4/5 расстояния, проходимого Землей, и ее движение
в новолуние составляет лишь 2/з движения в полнолуние.
Но читатель не должен забывать о том, что «Сон» был на-
писан до того, как отношение размеров орбит стало извест-
но с абсолютной точностью. В то время я склонен был счи-
тать вместе с древними, что расстояние до Солнца состав-
ляет около 1200, а до Луны — около 60 радиусов Земли,
в силу чего отношение размеров орбит принималось рав-
ным не 60 ; 1, а 20 : 1. Тем самым лунная орбита полагалась
равной ‘/го земной, а ‘/30 от этой ‘/20, то есть суточное дви-
жение Луны составляло ‘/воо земной орбиты, или более по-
ловины расстояния, проходимого Землей за сутки. Следо-
вательно, в новолуние у суточного прямого движения Земли
относительно неподвижных звезд остаток менее половины,
то есть почти ничего, но в полнолуние Луна в полтора раза
ускоряет свой бег. Иначе говоря, в полнолуние Луна дви-
жется более чем в 4 раза быстрее, чем в новолуние. Тем не
менее обитатели Луны считают, что она покоится непод-
вижно. Следовательно, им кажется, будто это движение
совершает Солнце и его прямое движение они видят проис-
ходящим с переменной скоростью. Об этом заключении мы
упомянем еще раз в примечании 152.
110. Само по себе Солнце совсем не движется. Просто
земные жители приписывают Солнцу суточное движение
Земли по «великому кругу», подобно тому, как обитате-
ли Луны приписывают Солнцу движение Луны вокруг
него, состоящее из годичного движения Земли и месяч-
ного движения Луны. Более сложно приписать те же
движения Меркурию, Венере и Марсу, чьи собственные
видимые движения, разумеется, происходят в обратную
сторону. Движения этих планет можно было бы наблю-
дать, даже если бы годичные движения Земли и Луны,
взятые вместе с месячным движением Луны, взаимно
уничтожались: Марс проходил бы весь зодиак очень
быстро, когда он и Солнце находились бы по одну сто-
рону от Земли и Луны, и очень медленно, когда Земля
и Луна разделяли бы Марс и Солнце. Однако Венеру
и Меркурий можно было бы наблюдать не по всему
зодиаку, а лишь в окрестности Солнца, где они двига-
лись бы то назад, то вперед, иногда на несколько гра-
дусов опережая Солнце, иногда отставая от него. Эти
особенности собственных движений планет, смешанные с
движениями, совершаемыми Землей и Луной, и порож-
116
дают ту картину движении,
которую наблюдают обитате-
ли Земли и Луны.
111. Если совершаемые
Луной движения, основыва-
ясь на ложной картине види-
мого движения, приписать
другим небесным телам, то
среди движений Луны най-
дется и такое, которое застав-
ляет Луну замедлять свой
бег в апогее и ускорять его в
перигее. Но случается, что
Луна движется очень медлен-
но в полнолуние, новолуние
в первой и третьей четвертях
и в любой следующей фазе.
Однако когда Луна достигает
фазы полнолуния, обитатели
центральной Субвольвы счи-
тают, что наступил полдень,
а в новолуние — что наступи-
ла полночь. В Привольве все
обстоит наоборот.
112. Столько времени тре-
буется апогею, чтобы описать
зодиак.
113. Предположим (рис. 1) ,
что прямая TR проходит че-
рез центр Земли С и перпен-
дикулярна прямой, соединяющей центры С и S Земли и
Солнца. Прямая TR делит орбиту Луны на дуги. Предпо-
ложим, что дуга TNR соответствует привольванскому дню,
а дуга TPR — привольванской ночи. Наибольшее неравен-
ство Луны в квадратурах и достигает, как известно, 772°,
или, если удвоить, 15°. Следовательно, дугу, середина ко-
торой совпадает с апогеем, Луна проходит за 195° време-
ни, а остальную дугу за 165° времени. Можно также ска-
зать, что наша ночь длится 13 часов, а день — 11 часов,
или выразить то же самое как-нибудь иначе. Однако у оби-
тателей Луны продолжительность дня и ночи иная.
114* Замедление вызвано тем, что Луна находится
в апогее, а для обитателей центральной Привольвы пол-
ночь наступает, когда мы, жители Земли, наблюдаем
полнолуние. Следовательно, если полнолуние совпадает
с моментом прохождения апогея, то ночь в Привольве
длится особенно долго. Если же прохождение апогея при-
ходится на новолуние, то дни в Привольве по своей про-
должительности почти не отличаются от ночей, поскольку
противоположно действующие причины взаимно погаша-
ют друг друга.
115. Если допустить, что Луну населяют живые су-
щества, то для сохранения и поддержания их жизни не-
обходимо допустить существование испарений, поднимаю-
щихся от тела Луны. Но разреженный пар, окруженный
холодом, затвердевает и превращается в снежную пыль,
которая и образует иней.
116. Иногда во сне возникает потребность в свободе
совершать нечто такое, что недоступно чувственному
восприятию. Так, здесь приходится предположить сущест-
вование ветров, поскольку лунный и земной шары стал-
киваются с эфирным воздухом. Припоминаю, что я не
отверг этой причины и при рассмотрении того, почему
утро приятнее и более полезно для здоровья всего жи-
вущего и произрастающего на Земле и почему на вер-
шинах большинства гор даже в тропической зоне лежат
нетающие снега. *
117. Я полагаю продолжительность привольванского
дня равной лишь 15 наших суток, а продолжительность
привольванской ночи — 14 наших суток. Дело в том, что
прямые SL и SV (см. рис. 1), проведенные из центра
Солнца 5 касательно к лунной орбите в точках L и V,
отделяют наружнюю часть LPV этой орбиты от ее внут-
ренней части. При этом в силу соотношения размеров
лунной и земной орбиты наружная часть оказывается
на 4° длиннее внутренней. Но обитатели центральной
Привольвы находятся в тени Луны во всех точках на-
ружной дуги. В L и V — двух точках касания — их осве-
щают первые и последние лучи Солнца, а во всех точках
внутренней дуги LNV они получают солнечные лучи не-
прерывно.
118. С Земли видимые размеры Солнца кажутся рав-
ными 30', В новолуние Луна примерно на ‘Дэ подходит
к Солнцу ближе, чем мы и наша Земля. Следовательно,
на том полушарии Луны, которое освещено Солнцем,
последнее выглядит чуть больше (примерно на полми-
нуты) .
Древние полагали, что отношение размеров орбит
118
гораздо меньше, а именно 1:18. При таком отношении
угловые размеры Солнца увеличились бы менее чем на 27
119. То же, что и в примечании 109. Для обитателей
центральной Привольвы Солнца в их полдень движется
на 73 медленнее, чем для обитателей Субвольвы в их
полдень.
120. При тех предположениях, которые сделаны в при-
мечании 116. Разумеется, в новолуние трение Луны об
эфирный воздух на 7», а в полнолуние — на 7« мягче,
нежели трение Земли.
121. Я говорю «почти вдвое». Наибольшее расстояние
от Земли до Солнца равно 101 800; расстояние от Марса,
находящегося в перигее, до Солнца составляет 138 243.
Следовательно, если Земля в афелии и Марс в перигелии
имели бы одинаковую долготу, то расстояние от Земли
до Марса было бы равно разности, то есть 36443. Сле-
дуя древним, предположим, что лунная орбита состав-
ляет 718 солнечной, если сравнивать их диаметры, и что
наступило полнолуние. Тогда Марс будет находиться на
кратчайшем расстоянии от Луны в тот момент, когда для
обитателей Привольвы наступит полночь, при этом по
сравнению с нами, землянами, они окажутся ближе к
Марсу на 718X101800=5655. Но отношение этого числа
к 36443 меньше 7в. Следовательно, в наше полнолуние,
совпадающее для них с фазой полной Вольвы, обитатели
Субвольвы увидели бы Марс на 7з меньшим, чем обита-
тели Привольвы в наше полнолуние, совпадающее с их
полночью.
При более точном отношении диаметров орбит, ис-
пользованном мной в «Рудольфинских таблицах», эти
величины уменьшаются: Луна подходит к Марсу не более
чем на 7м расстояния от Земли до Солнца. Следователь-
но, видимые размеры Марса будут отличаться для оби-
тателей Привольвы и Субвольвы чуть меньше чем на 7н
всего расстояния от Земли до Солнца.
122. Элонгации Венеры и Меркурия от Солнца могут
наблюдать и обитатели центральной Субвольвы, но при
таком положении Луны, в котором расстояние от Луны
до Солнца не слишком сильно отличается от расстояния
от Земли до Солнца. Для тех, кто живет на делителе,
Солнце появляется на горизонте либо в полнолуние, ког-
да Луна находится на наибольшем расстоянии от Солнца,
либо в новолуние, когда Луна находится на наименьшем
расстоянии от Солнца. Разумеется, элонгации Венеры и
119
Меркурия следует наблюдать сразу же после восхода или
захода Солнца, в особенности это относится к Меркурию.
В силу истинногд отношения размеров орбит вариация
в линейном расстоянии между Луной и Солнцем состав-
ляет примерно 4/30 полного расстояния, поэтому и вариа-
ция элонгаций Венеры и Меркурия немногим больше.
123. Для того чтобы обитателям Луны Венера каза-
лась больше, чем обитателям Земли, Венера находится
на кратчайшем расстоянии от Земли, а Луна — от Солн-
ца. Однако если Луна подходит на кратчайшее расстоя-
ние к Солнцу во время нашего новолуния, то обитатели
центральной Субвольвы не видят ни Солнца, ни Венеры,
поскольку для них наступает полночь. Следовательно, на-
блюдение Венеры доступно лишь тем, кто живет на дели-
теле. Внешний вид Венеры, наблюдаемый обитателями
Субвольвы, подвержен значительно большим вариациям,
чем внешний вид Марса, наблюдаемый обитателями При-
вольвы (хотя те, кто живет на делителе, могут созерцать
обе планеты). Дело в том, что когда Венера и Земля
сближаются особенно сильно, то расстояние между ними
равно 25 300. Поскольку это число меньше 36 433 — при-
веденного выше расстояния между Землей и Марсом, то
большая часть его приходится на диаметр лунной
орбиты.
124. По определению, приведенному выше, круг дели-
теля проходит через полюсы месячного вращения Луны.
Но лунная орбита обладает еще и долготой, в одной об-
ласти — к северу, в другой — к югу. Лунная ось, концы
которой служат полюсами вращения, по предположению,
пересекает плоскость эксцентрической орбиты под пря-
мыми углами. Таким образом, ни один лунный полюс
не подходит к Солнцу ближе, чем другой полюс. Тем
не менее случается, что полюс нашей эклиптики, которую
обитатели Луны рассматривают как среднюю эклиптику,
не совпадает с полюсом лунной орбиты, поскольку лунный
полюс за 19 лет описывает оборот вокруг земного полю-
са. Таким образом, если Венера займет положение между
Землей и Солнцем, то это проявится в ее элонгации не
по долготе, а только по широте. Однако самая южная
точка, до которой доходит Венера, находится в знаке
Рыбы, а ее афелий — несколько впереди, в начале Водо-
лея. В это время Венера видна с Земли и с Луны в про-
тивоположных знаках — в Льве и Деве. Следовательно,
если полюс Луны направлен к этим знакам средней эк-
120
липтики, то он наклонен к северу, а когда так происхо-
дит, то Венеру можно наблюдать под Солнцем более ясно
и отчетливо по ее широте, поскольку широта Венеры в
афелии больше, чем в перигелии.
125. Обитатели Привольвы полностью лишены воз-
можности видеть Луну, то есть наблюдать, как она дви-
жется среди небесных тел. Находясь на Луне, они, как
нам кажется, могут видеть ее лишь так, как мы видим
нашу Землю.
126. Речь идет о видимых, а не об истинных диаметрах.
Если Луна находится на наибольшем расстоянии от Зем-
ли, то ее видимый радиус равен 15', а ее параллакс в
том же положении — 58'22" или чуть меньше 60' (4X15').
Но каким бы ни был параллакс Луны, радиус Земли имел
бы такие же размеры, если бы глаз наблюдателя на-
ходился на Луне. Таким образом, отношение размеров
Земли и Луны чуть меньше чем 4:1. После возведения
в квадрат оно переходит в отношение, которое чуть мень-
ше чем 16:1 или больше чем 15:1, для видимых дисков.
Итак,
58'22" логистический логарифм 2761
15'0" логистический логарифм 138 629
Отношение 135 868
Удвоив его, получим 271 736
Это число, как показывает его логистический лога-
рифм, равно 3'58". Следовательно, если земной диск
имеет видимые размеры 60', то видимые размеры лун-
ного диска равны лишь 3'58". Поскольку 4'0 "^/^ХбО',
то отношение видимых размеров несколько больше.
127. Луна всегда обращена к Земле одной и той же
стороной. Следовательно, прямая, соединяющая центры
Земли и Луны, пересекает лунную поверхность в одном
и том же месте. Наша Земля, или Вольва, всегда стоит
над головой обитателей этого места. Но в любом другом
месте, отстоящем от него на заданное число градусов
большого круга, Вольва будет казаться отклонившейся
от зенита в небе па то же число градусов.
128. Тело Луны совершает оборот вокруг Земли за
месяц. Оно всегда обращено к Земле одной и той же
стороной, что подтверждается неизменностью относитель-
ного расположения и формы пятен на ее видимой по-
121
верхности. Но с точки зрения лунного наблюдателя Зем-
ля, то есть Вольва, за месяц успевает обойти зодиак.
Лицевая сторона Луны также путешествует вслед за
Землей и обращена то к Раку, то к противоположному
знаку — Козерогу. Иначе говоря, Луна вращается вокруг
своей оси, но те, кто обитает на ней, не замечают этого
вращения. Им кажется, будто Луна покоится (так же,
как нам кажется, что покоится Земля). Вместо вращения
Луны наблюдатель, находящийся на ее поверхности, ви-
дит вращающееся в противоположную сторону небо. От-
сюда следует, что на небе также имеются две точки,
вокруг которых, как кажется обитателям Луны, небеса
совершают за месяц полный оборот, причем сами точки
остаются неподвижными. Именно эти точки и принято
называть полюсами.
129. Если бы лунная ось оставалась параллельной
земной оси все время, пока Луна описывает полный обо-
рот вокруг Земли, то вблизи северного и южного края
Луны нам иногда (а именно когда мы наблюдали бы
Луну в противостоянии Солнцу в Раке или в Козероге)
удавалось бы видеть новые пятна. Действительно, луч,
проведенный из центра Земли через границу тропической
зоны и проходящий в зодиаке через одну из точек солн-
цестояния, пересекает земную ось под неравными углами.
Под теми же углами пересекал бы проведенный луч
и лунную ось, если бы та была параллельна земной оси.
Но тогда один из лунных полюсов мы видели бы в одно
время года, а другой — в противоположное время года.
Поскольку ничего подобного не наблюдается, то ось лун-
ного шара не параллельна земной оси, а всегда пересе-
кает под прямыми углами луч, проведенный из центра
Земли. Таким образом, лунная ось направлена не в те
точки, в которые направлена земная ось. Как известно,
земная ось направлена в точки, называемые полюсами
мира. Следовательно, лунная ось направлена не в них.
130. Полюсы месячного вращения лунного шара и ее
вращения вокруг собственной оси не совпадают с полю-
сами эклиптики. Наоборот, первые описывают вокруг по-
следних небольшие круги радиусом 5° и за 19 лет со-
вершают полный оборот в направлении, обратном на-
правлению знаков зодиака. Следовательно, поскольку
лунные полюса удаляются от полюсов эклиптики не бо-
лее чем на 5°, то вполне правильно будет сказать, что
лунные полюсы расположены вокруг полюсов эклиптики,
122
а тем самым и вокруг неподвижных звезд, указывающих
полюса эклиптики.
131. Обращаясь вокруг Земли, Луна описывает ор-
биту, полюсы которой нас сейчас интересуют. Полюсы
любого большого круга на сфере всегда находятся на
расстоянии квадратуры от всех частей его окружности.
Что же касается орбиты Луны, то она не является иде-
альной окружностью: в квадратурах эта орбита увели-
чивает свои широты, то есть удаляется от полюсов, с ко-
торыми согласуется в сизигиях. Таким образом, расстоя-
ние от полюсов до сизигий в это время равно квадранту
не точно, а лишь приближенно. Однако траектория Луны
изгибается вокруг Земли так, будто Землю, неподвижно
покоившуюся в центре вселенной, лунные жители, вооб-
ражающие, что покоится их собственный дом, переносят
на место нашей Земли, то есть их Вольвы.
132. В примечании 127 говорилось о том, что любой
большой круг, проведенный через Вольву, разделяет с
ней все преимущества неподвижности и что градусы
окружностей можно отличать по различной высоте Воль-
вы. Однако среди больших кругов имеется один, прохо-
дящий посредине между полюсами Луны с запада на
восток. Его точки также можно отличить по высоте Воль-
вы к западу или к востоку. Но это и есть разность мери-
дианов, или долгота.
133. Обитателям Луны высота полюса оказывает та-
кую же или мало чем отличающуюся помощь, как и на
Земле. Высота полюса может также служить для опре-
деления широты мест на всех меридианах, поскольку
все меридианы сходятся в точках, называемых обитате-
лями Луны полюсами. Но хотя высота Вольвы чрезвы-
чайно легко доступна наблюдениям, она не на всех ме-
ридианах одинаково хорошо позволяет определять широ-
ту места. Высота Вольвы непосредственно дает широту
места лишь для того центрального меридиана, который
всегда проведен через Вольву, и лишь на той его полу-
окружности, которая делит Субвольву пополам. Вне этого
первичного меридиана для определения широты места
требуется знать не только высоту Вольвы, но и каким-то
образом указать расстояние от интересующего нас места
до первичного меридиана. Аналогичные соображения мы
используем при определении высоты нашего земного по-
люса мира по высоте Солнца, взятой в момент наступле-
ния равноденствия, но вне меридиана.
123
134. Разумеется, мы используем также лунные затме-
ния и покрытия неподвижных звезд, но этот метод чрез-
вычайно трудоемок и малонадежен. Кроме того, в ту
пору, когда я писал свою «Лунную астрономию», все счи-
тали, что отклонение магнита от меридиана позволяет
повсюду определять долготу места. Примерно в то время
некий француз опубликовал сочинение под названием
«Мекометрия». Но теория магнитных явлений Уильяма
Гилберта и многочисленные эксперименты по тщательном
рассмотрении вынуждают отвергнуть ошибочные и бес-
плодные усилия французского автора. На земном шаре
не существует иной неподвижной точки, кроме той, ко-
торая расположена в полюсе (на нее указывает магнит-
ная стрелка), но зато в каждой местности имеются го-
ристые возвышенности, в той или иной мере притяги-
вающие магнитную стрелку.
135. В этих словах содержится полное изложение ос-
новного тезиса всей кнйги. Разумеется, мы, обитатели
Земли, склонны думать, будто плоскость, на которой мы
стоим, покоится вместе с шарами на башнях, а небесные
тела, двигаясь с востока на запад, обращаются вокруг
этих шаров; Подобное суждение ничуть не умаляет исти-
ну и не сковывает ее. Аналогичным образом обитатели
Луны полагают, будто их лунная плоскость и висящая
над ней в, вышине Вольва покоятся на месте, хотя нам
заведомо известно, что Луна — одно из небесных тел, спо-
собных перемещаться.
136. Этр относится не только к очень слабым и неза-
метным звёздам, но и к более ярким светилам. Для оби-
тателей Луны ночь длится 15 наших ночей, и за это
время за Вольвой успевает пройти 725 зодиака, или 14°,
поскольку в году содержатся 25/г натурального месяца.
Но в 14° заведомо встречается какая-нибудь заметная
звезда, ибо яркие звезды рассыпаны по всему небу.
137. Если в некоторый момент времени Луна закры-
вает какую-нибудь звезду от нас, живущих на Земле,
то в противоположный момент времени ту же звезду
закрывает от обитателей Луны их Вольва, то есть наша
Земля. Загляните в мои «Эфемериды», которые я опубли-
ковал для грядущих лет, и в конце вы увидите, в какой
последовательности чередуются неподвижные звезды. Лю-
бая неподвижная звезда однажды оказывается покрытой
Луной на протяжении большей части года, но на сле-
дующий год эта звезда остается видимой, и ее участь
124
разделяет другая неподвижная
звезда.
138. Отклонение центра Луны
от эклиптики достигает самое боль-
шее 5° 18'. Если учесть параллакс,
то к этой дуге необходимо приба-
вить еще 15', поскольку радиус
Луны чуть больше ‘/4 радиуса
Земли. Видимый радиус Вольвы
в 4 раза превышает видимый ра-
диус Луны. Но видимый радиус во
столько же раз больше, во сколько
параллакс меньше, а истинные ра-
диусы относятся между собой так
же, как параллаксы. Следователь-
но, полное отклонение в обе сторо-
ны составляет бУз0.
139. Некоторые звезды возвра-
щаются и раньше, но последова-
тельность их появления повторя-
ется лишь по истечении полного
цикла. Такое чередование звезд
обусловлено тем, что за то же чис-
ло лет лунные узлы успевают
описать полный оборот во встреч-
ном направлении.
140. Причина этого явления
станет понятной, если вы взгляне-
те на рисунок, помещенный на
с. 560 моей книги «Сокращение
коперниканской астрономии».
141. И у нас в новолуние Луну
можно наблюдать днем, едва она
Рис, 2
успевает за несколько часов продвинуться за лучами Солн-
ца. Освещен не только полумесяц, но и весь диск Луны.
Так происходит потому, что Земля освещает лунное полу-
шарие, повернутое от Солнца. В это время обитатели Луны
наблюдают Землю в виде полного круга, освещенного
Солнцем, и Земля отражает солнечный свет на Луну.
Но аналогия учит, что и обитатели Луны наблюдают на
своей Вольве (нашей Земле) явления, не очень отличаю-
щиеся от описанных выше. Предположим, что у них на-
ступило нововольвие. Мы, жители Земли, наблюдаем в это
время полнолуние. Всякий знает, как ярко блистает в пол-
Ш
нолуние Луна над нашей Землей (Вольвой обитателей
Луны), в особенности зимними ночами, когда Луна в Раке
шлет с высоты лучи на нашу Землю. Следовательно, нет
ничего абсурдного в утверждении, что лунный свет, позво-
ляющий нам различать ночью горы и примыкающие к ним
равнины, позволяет обитателям Луны различать равнин-
ные пространства Земли (их Вольвы). Правда, Луна полу-
чает от Солнца и отражает едва ли V15 света, падающего
на Землю. Но, с другой стороны, обитатели Луны видят
диск Земли, который в 15 раз больше видимого нами диска
Луны. Одно уравновешивает другое. Присовокупим к ска-
занному яркий полумесяц, который Вольва, склоненная
к одной части проходимого Солнцем пути больше, чем к
другой, показывает обитателям Луны: они видят его
в 15 раз более ярким, чем мы, живущие на Земле, серн
Луны. Именно к этому полумесяцу Вольвы и относятся
слова «практически никогда». Когда же широта равна
пулю, то исчезает и полумесяц, остающийся видимым в
момент соединения.
142. В остальных местах на Луне Вольва и Солнце
с наступлением нововольвия появляются одновременно.
На Земле, если топкий полумесяц Луны, остающийся
из-за ширины ее диска, становится невидимым, когда
Солнце сияет во всем своем блеске, то это происходит
по причинам, связанным с нашим зрением. Для тех же,
кто живет между полюсами пути Лупы и пути Солнца,
в полдень Солнце заходит за горизонт, а Луна слегка
выступает над горизонтом и потому видима гораздо более
отчетливо.
143. Принято считать, что день начинается, когда
Солнце впервые показывается на горизонте. Пусть Лупа
находится в L (см. рис. 1) в своей первой четверти.
Угол SLC между прямыми, соединяющими центр Солн-
ца S и центр Земли € с центром Луны £,— прямой. Ка-
сательная SG к телу Луны образует почти прямой угол
SGL. Если какой-нибудь луч, например ST, исходящий
из центра Солнца, касается поверхности Земли, то счи-
тается, что Солнце появилось на горизонте в том месте
на Земле, которое отмечено точкой касания Т. По той же
причине считается, что Солнце появилось на горизонте
в том месте на Луне, в котором луч SG касается поверх-
ности Луны (в точке G). Прямая, проведенная из центра
Луны L через точку касания G к Земле, укажет зенит
этого места на Луне. Следовательно, те, кто видят Воль-
126
ву в зените, наблюдают Солнце на горизонте. Иначе гово-
ря, для них в этот момент начинается день.
144. Обитатели Луны, например те, кто находится
в точке О (см. рис. 1), во время квадратуры видят Вольву
на горизонте и населяют область, в которой лучи Вольвы
СО касаются лунного шара. Прямая LO, проведенная из
центра Луны L в точку касания О, образует в точке О
прямой угол. Точки касания заполняют на поверхности
Луны целую окружность, но эта окружность никогда не
бывает окружностью большого круга. Следовательно, на
окружности касания всегда можно найти такую точку,
что луч, выпущенный из центра Луны L и проходящий
через эту точку, пересекает эклиптику. Пусть О — такая
точка. Но для мест, лежащих под эклиптикой, полюсы
эклиптики находятся на горизонте. Следовательно, если
во время квадратуры угол LOC также становится пря-
мым, то в том месте О, где полюсы эклиптики и Вольва
находятся на горизонте, прямая LO должна проходить
очень близко от Солнца. Следовательно, Солнце должно
находиться в зените, и в этом месте должен наступить
полдень.
145. В действительности земной шар перемещается в
пространстве, проходя за год зодиак. Но обитателям Луны
кажется, будто земной шар абсолютно неподвижен в про-
странстве, поскольку их чувства не позволяют им наблю-
дать движение Земли. Обитатели Лупы склонны пола-
гать, будто движется в противоположную сторону, обходя
зодиак за 12‘/2 лунных суток, Солнце. Тех же взглядов
относительно движения того же Солнца случается при-
держиваться и нам, обитателям Земли.
146. Земной шар за сутки также совершает оборот
вокруг своей оси. Именно это движение Земли открыва-
ется глазам обитателей Луны. У них нет видимой причи-
ны предполагать, даже если это не лишено истины, что не
шар Вольвы вращается вокруг своей оси, а вся Все-
ленная (как это принято считать у нас) вместе с их
собственным домом — Луной — вращается вокруг Вольвы,
позволяя обозревать одну за другой все части ее сфери-
ческой поверхности. Возьмем, например, появление пятен
на Солнце. Мы видим, что примерно за 26 дней они об-
ходят тело Солнца. Кому могло прийти в голову, что
пятна на Солнце покоятся на месте, в то время как наш
корабль, называемый Землей, обносит нас за столь корот-
кий промежуток времени вокруг Солнца, открывая перед
127
нами одни за другими различные участки его поверхно-
сти и пятна на ней? Даже коперниканцы, не сомневаю-
щиеся в том, что Земля за год обносит их вокруг Солнца,
убеждены в невозможности совершить это путешествие
за 26 суток, поскольку одно утверждение противоречит
другому. Таким образом, зрение доставляет нам самое
надежное доказательство вращения Солнца вокруг своей
оси. Обитателей Луны зрение убеждает в том, что их
Вольва вращается вокруг своей оси. Вводит ли зрение
в заблуждение или открывает абсолютную истину, исход
будет одним и тем же независимо от того, какую аль-
тернативу вы изберете: имеются веские основания пола-
гать, что обитатели Луны, если таковые существуют,
убеждены во вращении Вольвы вокруг своей оси. Имейно
вто и требовалось доказать. Если обратиться к более со-
кровенной цели этой сказки, то перед нами открывается
восхитительная возможность парировать возражения. Все
вокруг восклицают, что в движении небесных тел вокруг
Земли и в неподвижности Земли нетрудно убедиться
своими глазами. Глаза обитателя Луны, отвечаю я, убеж-
дают его в том, что наша Земля, а их Вольва, вращается
вокруг своей оси, в то время как их Луна покоится.
Если мне возразят, что лунатические чувства вводят в
заблуждение моих обитателей Луны, то я с не меньшим
основанием сошлюсь на обманчивость земных чувств
обитателей Земли.
147. По пятнам на Луне мы судим о природе ее по-
верхности и заключаем, что та состоит из воды и суши.
Такой вывод отнюдь не лишен оснований. Опираясь на
достовернейшие принципы оптики, мы доказываем, что
разнообразие темных и светлых пятен связано с шерохо-
ватостью и гладкостью поверхности: светлые участки вы-
соки и гористы, темные — плоски и низменны. Это раз-
личие тесно связано с различием между сушей и водной
гладью. Так думаем о поверхности Луны мы, обитате-
ли Земли.
С другой стороны, проводя то же рассуждение в об-
ратную сторону, я приписываю его обитателям Луны:
поскольку на поверхности Земли есть и горы, и моря,
то, глядя на Вольву, обитатели Луны должны видеть
темные пятна на светлом фоне (см. примечание 154).
148. В действительности поверхность Земли вращается
вокруг своей оси с запада на восток относительно центра
Земли, но наблюдателям, обитающим на Лупе, кажется,
128
будто часть земного шара, обращенная к Луне, враща-
ется с востока на запад. Это согласуется с аксиомой из
«Механики» Аристотеля, гласящей, что противоположные
части окружности (или сферы) кажутся движущимися
в противоположных направлениях, если на них смотреть
извне окружности.
149. Если промежуток времени от восхода до захода
Солнца назвать «днем», а промежуток времени от захода
до восхода — «ночью», то весьма продолжительное пре-
бывание Солнца над горизонтом в некоторых местах Луны
несомненно приводит к необходимости подразделить лун-
ный день на более мелкие части. Наши сутки составляют
лишь ‘Де и даже еще меньшую долю лунных суток. Если
этот весьма краткий промежуток времени для удобства
делят на 24 части, то тем насущнее необходимость раз-
делить на более мелкие части столь продолжительный
промежуток времени, как лунный день. Кроме того, при-
рода обделила нас, обитателей Земли, различать на глаз
то, что открыто мысленному взору. Нигде мы не найдем
ничего такого, что, совершив за один наш час полный
оборот, возвращалось бы в исходное положение. На Луне
обитатели Субвольвы видят перед собой движение Воль-
вы, вращающейся вокруг своей оси, которое возвращает
в исходное положение пятна на поверхности Вольвы и
проделывает это 14 раз за одну лунную ночь. Маловеро-
ятно, чтобы обитатели Луны проглядели такое наблюде-
ние. Но именно указанное обстоятельство позволяет в
какой-то мере оценить, сколь несчастны и одиноки оби-
татели Привольвы: лишенные возможности созерцать
Вольву, они лишены даже этого средства узнавать время.
150. Необходимо различать три периода во враща-
тельном движении поверхности Земли, или Вольвы. Пер-
вый период — это промежуток времени, за который одно
и то же место на Земле возвращается в исходное поло-
жение под одной и той же неподвижной звездой. Этот
период чуть короче наших натуральных суток. Второй
период — это промежуток времени, за который возвраща-
ется в исходное положение прямая, проведенная через
центры Солнца и Земли из одного и того же участка
земной поверхности. Этот период в точности равен нату-
ральным суткам и в действительности определяет их
продолжительность. Третий период — это промежуток вре-
мени, за который возвращается в исходное положение
прямая, проведенная из центра Земли через центр Луны.
5 Иоганн Кеплер
129
Именно последний период и есть тот промежуток време-
ни, за который пятна на Вольве вновь возвращаются
в поле зрения лунного наблюдателя. Продолжительность
его можно вычислить следующим образом. В 76 годах —
940 лунаций, за которые неподвижные звезды совер-
шают 19X1465=27 835 оборотов, или описывают угол в
10020 600°. Но за это же время успевают пройти 27 759
наших суток. Следовательно, за вычетом 940 лунаций
остается 26819 суток. Столько раз обитатели Луны видят,
что одни и те же пятна на Вольве возвращаются на
исходные места. Разделив полное число градусов на
26 819, получим 3732/з°. Столько градусов экватора про-
ходят, прежде чем обитатели Луны увидят, что пятна
на Вольве заняли исходное расположение. Иначе говоря,
один лунный час длится чуть меньше 1*/зо наших суток,
то есть почти 25 наших часов.
151. Это же самое вращение Земли рождает у нас,
обитателей Земли, представление о первой подвижной
сфере, движения которой все астрономы считают неиз-
менно равномерным.
152. Об этой неравномерности в движении Солнца,
наблюдаемой обитателями Луны, и ее причинах см. при-
мечание 109.
153. Эти две половины — не что иное, как две части
света. Одна из них — Старый Свет — включает в себя Ев-
ропу, Азию и Африку, другая —Новый Свет —состоит из
Америк, Северной и Южной. Я ограничил деление зем-
ного шара на половины севером потому, что Магелланова
область, занимающая значительную часть южного полу-
шария, неизвестна и, как полагают, представляет собой
единый континент, простирающийся в оба полушария,
как в Новый, так и в Старый Свет.
154. Я упомянул об этой ошибке в моем «Разговоре
со звездным вестником» Галилея, который был опубли-
кован в 1610 г. в Праге. Тогда же я внес необходимые
исправления. Галилей научил меня, что горы и неровно-
сти на Луне выглядят не как темные пятна, а как свет-
лые участки, в то время как вода, изливаясь в низины,
темнеет и с Земли выглядит как темные пятна. Следо-
вательно, то же можно сказать и о земном шаре: океаны
и моря, лежащие между участками суши, обитателям
Луны кажутся темными, а континенты и острова при
свете Солнца сияют ослепительным блеском. Ранее я при-
держивался противоположного мнения, поскольку считал,
130
что поверхность Земли окрашена в разнообразные цвета,
в то время как воды должны быть бесцветными. Но каж-
дый цвет (за исключением белого) — эта ступень, веду-
щая к черному цвету. Действительно, отраженный сол-
нечный свет напоминает темный цвет отразившей его
поверхности. Второй довод мне предсказали наблюдения
над водой. Всякий, кто взгляне! на соприкасающиеся по-
верхности суши и воды, заметит, что суша всегда вы-
глядит темнее, а вода сверкает. На с. 251 моей «Оптики»
я описал опыт, который произвел, наблюдая реку Мур
с горы Шёкель в Штирии. Тогда я считал причиной
блеска зеркальную гладкость водной поверхности, столь
отличной от неровной поверхности суши. В главе 1 моей
«Оптики» рассмотрению этих причин уделено достаточ-
но места.
Ныне я вынужден отвергнуть приведенные выше со-
ображения (ранее в краткой форме это было сделано
на с. 15 моего «Разговора») и перечислить аргументы,
подкрепляющие противоположное мнение. В «Разговоре»
эти аргументы изложены в том виде, в каком они при-
ведены у Галилея. Что касается разнообразия в окраске
суши, то правильнее (или по крайней мере с тем же
основанием) было бы утверждать, что все цвета за ис-
ключением черного представляют собой ступени, ведущие
к чистому свету. Бесцветность воды отрицает в своем
небольшом трактате «О цветах» Аристотель, явно защи-
щающий тезис о том, что цвет воды переходит в черный.
Аристотель использует аргумент, основанный на чувстве
зрения: вся суша темнеет, если она увлажнена дождем,
и светлеет, когда солнечное тепло осушает влагу. К это-
му я добавлю еще один опыт из близкой области. Некий
ученый муж, стоя рядом со мной на мосту в Праге, что-
бы опровергнуть утверждение Галилея, обратил мое вни-
мание на яркий блеск воды. Я в свою очередь попросил его
вглядеться в отражение домов в воде и сравнить их с
видом на сами дома. Различие в яркости было неоспо-
римым; отражения в воде оказались темнее. Так был по-
дорван и отвергнут мой первый довод относительно
цвета суши и воды. Второй довод — относительно отра-
жения света — принадлежит к категории аргументов, силу
которых я ослабил в другом месте моей «Оптики», где
речь шла о лунном свете. Сославшись в качестве примера
на рассматриваемую с огромного расстояния воду, кото-
рая вплотную прилегает к круглым телам, мы уклонимся
5* 131
далеко в сторону от истинного пути, поскольку примем
за причину то, что причиной не является. Действитель-
но, если вода, омывающая сушу, сверкает, то Причину
следует искать не в собственном блеске воды, а в блеске
воздуха, освещенного Солнцем, сверкающие лучи которо-
го, падая со всех направлений, отражаются нам в глаза.
Стоит лишь развернуть над водой парус, как блеск на-
ходящегося за полотнищем воздуха прекратится, и вы
сразу увидите, что и блеск воды померкнет. Это опровер-
жение прежнего довода я записал на полях с. 252 моего
сочинения «Оптическая часть астрономии», когда пере-
читывал его. Однако небесные тела, освещенные солнеч-
ным светом и рассматриваемые с огромного расстояния,
делают видимыми не солнечные лучи, отраженные по за-
кону оптики и зеркал, а (как я назвал его в моей «Оп-
тике») переданный Солнцем свет, превращающийся вслед-
ствие неровностей поверхности в собственный свет небес-
ных тел. По самому своему определению этот переданный
свет на суше сильнее, чем па воде. Этого достаточно,
чтобы опровергнуть противоположный довод. Вполне убе-
дительные аргументы, подтверждающие правильность мне-
ния о том, что темные пятна подобны морям и озерам,
а светлые участки — сухим континентам или островам,
вы найдете в «Звездном вестнике» Галилея, на с. 16
моего «Разговора» с ним, на с. 381 книги VI моей «Ко-
перниканской астрономии» и в примечании 147 к
этой книге.
Приведя предыдущие соображения из необходимой
предосторожности, я объясню теперь причины, побудив-
шие меня избрать отдельные детали в описании Вольвы.
Старый Свет я сделал более темным потому, что, как
уже сказал, в то время считал, будто суша темнее воды.
Пятна я назвал «почти слившимися в одно большое пят-
но» потому, что Европа соединяется с Азией в Скифии,
а Азия с Африкой — в той части Аравии, которая лежит
между Египтом и Палестиной.
155. То полушарие, в котором лежит Новый Свет, я опи-
сал как «чуть более светлое» на вид в силу все той же
ошибки. Новый Свет имеет больше морей и отличается
большей протяженностью просторов как внутреннего, так
я внешнего океанов, сдавивших середину Америки в уз-
кий перешеек и как бы удушивших ее.
156. Бразильское море, Атлантический океан, Дуэка-
ледонианское море, Ледовитый океан, простирающийся
132
до Анианского пролива и доходящий до Японского моря,
Филиппин, Молуккских и Соломоновых островов.
157. Относительно так называемого «пояса», или Ат-
лантического океана.
158. Африка.
159. Европа.
160. Сарматия, Фракия, область Черного моря, Мос-
ковия, Татария.
161. Британия.
162. Скандинавия, или Дания, Норвегия и Швеция.
163. Азия, Татария, Китай, Катай, Индия и т. д.
164. Разумеется, Азия простирается к востоку от Ев-
ропы. Но поскольку Луна движется вокруг Земли в том
же направлении, в каком земная поверхность вращается
вокруг своей оси, то обитателям Луны кажется, будто
нижнее полушарие Земли, или Вольвы, движется с восто-
ка на запад.
165. Имеются в виду два океана — в силу все той же
неверной гипотезы.
166. Американский континент.
167. Южная Америка.
168. Никарагуа, Юкатан, Попаян.
169. См. примечание 164. Разумеется, Бразилия об-
ращена к Африке.
170. Бразилия.
171. Северная Америка.
172. Магелланова область.
173. Когда Солнце находится в Раке, то полюс
Земли, или первой подвижной сферы вращения Вольвы,
В (см. рис. 1) повернут в сторону от Солнца только на
6672°, то есть на угол SCR, и на такой же угол — отно
сительно центра собственного диска, который в точке N
обитатели Луны видят вдоль прямой, проходящей через
центры Солнца и Вольвы. Следовательно, диск Вольвы ТВ
продолжается за полюс В на 2372°, видимых с Луны
под некоторым наклоном. Таким образом, если радиус CR
диска принять равным 60', то отрезок CI, проведенный
из центра диска до точки у полюса 5, составит 55'.
174. Туле, или Исландия; здесь я также исходил из
ошибочного предположения о том, что сухие части зем-
ной поверхности темнее влажных.
175. В Северном океане.
176. Вершины диска Вольвы касается Полярный круг.
Но Исландия лежит на Полярном круге. Следовательно,
133
всякий раз, когда Вольва совершает оборот вокруг своей
оси, Исландия оказывается на вершине диска. Солнце
в это время находится в Раке.
177. См. примечания 169 и 164.
178. Поскольку справедливы следующие противопо-
ложные утверждения: если Солнце в Раке остается види-
мым для всех обитателей Полярного круга на протяже-
нии полного оборота первой подвижной сферы, то и По-
лярный круг остается видимым для Солнца или наблю-
дателя, находящегося, подобно обитателям Луны, на пря-
мой, которая проведена через центр Солнца и Земли.
179. Так происходит потому, что проведенная через
центры Луны и Земли плоскость, которая пересекает под
прямыми углами окружность эклиптики, в эти времена
года проходит также и через полюса вращения Вольвы.
Но если Солнце находится в точках равноденствия, то
полюс Вольвы наклонен в сторону от этой плоскости,
в силу чего последняя в указанные времена года пере-
секает экватор Вольвы под косыми углами. Забавно, что
то же самое наблюдается и с пятнами на Солнце, о чем
я упоминал в своем письме к Барчу в 1629 г. по поводу
наблюдений светлейшего князя и господина Филиппа,
ландграфа Гессенского.
180. Обитателям Луны придется приписать полюсам
Вольвы годичное движение, поскольку им неизвестно го-
дичное движение, переносящее их вместе с Вольвой под
неподвижными звездами. Правда, ось Земли в течение
всего года направлена к одним и тем же неподвижным
звездам, но тем не менее полюсы Вольвы находятся на
некотором расстоянии от полюса эклиптики. Обходя вме-
сте с Луной эклиптику, Земля неизменно находится на
одном и том же расстоянии от полюсов эклиптики, но то
приближается к неподвижным звездам вблизи полюса
Вольвы, то удаляется от них. Поэтому и полюс Вольвы
кажется расположенным то ближе к полюсу эклиптики,
то дальше от него и таким образом как бы описывает
круги около полюсов эклиптики.
181. Вариация видимого с Луны диаметра Вольвы в
точности такая, какую мы приписываем параллаксу Луны.
Следовательно, когда Вольва находится в наибольшем
удалении от Луны, то ее радиус составляет 58'22",
а в наименьшем удалении, когда Солнце перемещается
быстро, достигает 63'44". Когда мы находимся в наиболь-
134
шем удалении от Луны, ее видимый радиус равен 15':
4Х15'=60'.
182. Луна скрывает от нас Солнце, в то время йак
тень на Луну отбрасываем мы сами, то есть наш шар,
Земля. Аналогичным образом тень на нашу Землю
(то есть на их Вольву) отбрасывают сами обитатели
Луны, то есть их Луна, в то время как их Вольва, или
наша Земля, закрывает от них Солнце.
183. Однако и у нас, в особенности в областях, при-
мыкающих к тени, Луна в это время несколько блекнет.
184. Так происходит, когда центр пенумбры, обычно
занимаемой подлинной тенью Луны, не заходит на диск
Земли или когда он вторгается на Землю, но при этом
нет тени Луны, а от Солнца остается тонкое кольцо.
В первом случае, хотя обитатели Луны и не видят на
диске своей Вольвы глубокой тени, тем не менее у края
диска, там, где на него заходит пенумбра, они могут за-
метить слабый свет и тьму. Во втором случае, если центр
тени проходит при указанных обстоятельствах по диску
Земли, вокруг центра они видят полутень, как бы отбра-
сываемую легким облаком или прозрачной завесой и йе
имеющую резких границ. Аналогичным образом у нас на
Земле шары на высоких башнях отбрасывают на равнину
не глубокие тени, а как бы разбавленные лучами Солнца.
185. Однако не следует забывать, что наше новолуние
совпадает с их полновольвием, а наше полнолуние — с их
нововольвием.
186. Поскольку радиус диска Земли (или их Вольвы)
изменяется в пределах от 63'41" до 58'22". Но тень
Луны, вызывающая у обитателей Луны затмения их Воль-
вы, из-за размеров Солнца сужается от Луны к диску
Вольвы, поэтому радиус тени никогда не превышает
1'22" и нередко обращается в нуль.
187. Размеры пятна никогда не превышают ‘Де диа-
метра Вольвы.
188. Из-за ослабления солнечных лучей. Я имел здесь
в виду то, что происходит в закрытой комнате, в кото-
рую через крохотное отверстие проникает солнечный
свет. Но в этом случае кайма по краям обычно бывает
красной, поскольку снаружи ее окружает полная темно-
та, а внутри каймы —яркий солнечный свет, в силу чего
контраст очень заметен. На диске Вольвы внутри пятна
едва различима тень Луны, а снаружи весь диск Вольвы
ярко освещен. Краснота диска по краям пятна убывает
135
в зависимости от яркости соседних участков диска; Как
видите, я столь ревностно пекусь о правильности своих
утверждений, будто опасаюсь, как бы недавний наблю-
датель этих явлений не спустился с Луны и не уличил
меня в ошибке.
189. Всякий, кому доводилось в летний полдень гля-
деть с высоты на Землю, знает, как выглядят тени, от-
брасываемые на земную равнину лучами Солнца. Но
Земля одна и та же, только мы, ее обитатели, видим ее
вблизи, а те, кто находится на Луне, разглядывают ее (под
именем Вольвы) издалека. Тем не менее место в тени
будет темнее, когда во время солнечного затмения насту-
пит настоящая ночь, как это иногда происходит при со-
ответствующем состоянии воздуха или небесного эфира
вокруг Солнца. См. мое сочинение «Сокращение копер-
нцканской астрономии», с. 895.
190. См. примечания 164, 169, 177. Так происходит
потому, что и поверхность Земли, и расположенная над
ней против Солнца Луна, и тень, отбрасываемая Луной
на поверхность Земли (ее-то и наблюдают, по нашим
предположениям, обитатели Луны), движутся в одном и
том же направлении.
191. Схемы, на которых всесторонне рассмотрены сол-
нечные затмения, приведены в начале моих «Эфемерид».
Эти схемы вполне пригодны для демонстрации наблю-
даемых обитателями Луны затмений Вольвы, так как при
составлении схем предполагалось, что наблюдатель на-
ходится на Луне, поскольку это было необходимо для
доказательств. За один час земной экватор повернется
на 15° в середине А земного диска. Лунный шар пройдет
за это время ‘/Д а лунная тень покроет на Земле чуть
большую дугу, например PC. Но ‘А на лунном шаре в
силу соотношения между диаметрами Земли и Луны рав-
на примерно 60Х7г на земном шаре. Следовательно, за
один наш час лунная тень PC пересечет более 30° эква-
тора Земли на земном диске, из которых только 15° при-
ходится на вращение поверхности земного шара. Таким
образом, тень СР вдвое превосходит по скорости ближай-
шие к центру диска А части Земли, обращенные прямо
к обитателям Луны. Но лунная тень движется несрав-
ненно быстрее в R и 5 — тех частях, где земной экватор
изгибается к краям F и G видимого диска.
192. В то время, когда я писал эти строки, «Рудоль-
финские таблицы» еще не были составлены. Все же
Ж
Рис. 3
см. примеры почти центральных соединений 8 апреля и
3 октября 1633 г. Продолжительность затмений в точно-
сти соответствует указанной. Однако следует помнить,
что чем дальше от центра проходит лунная тень, тем
меньше времени она остается на диске.
193. Затмение нашей Луны ее обитатели воспринима-
ют как солнечное затмение. Продолжительность лунного
затмения от начала до конца может достигать по нашему
времени четырех часов двадцати минут. С другой сторо-
ны, вся Луна остается погруженной в тень Земли два
часа восемь минут (см. мою книгу «Сокращение копер-
никанской астрономии», с. 868). Следовательно, для оби-
тателей Луны Солнце может оставаться невидимым в те-
чение такого же промежутка времени.
194. В главе о лунных затмениях из моей «Оптики»
приведена схема, на которой я показал рефракцию сол-
нечных лучей в окружающем Землю воздухе, когда пре-
ломленные лучи входят в пределы тени, например с
восточной стороны, продолжаются через всю ширину ко-
нуса тени и покидают его с западной стороны. Таким
образом, если Луна подходит к западной границе тени,
то она встречает преломленные солнечные лучи, идущие
от восточного края Земли. Но эти лучи становятся види-
мыми, и поэтому обитатели Луны думают, что им видна
небольшая часть восточного края Солнца позади их Воль-
вы, хотя одновременно они наблюдают практически весь
солнечный диск перед Вольвой с ее восточного края. Эти
явления происходят в тех областях Луны, которые мы
во время лунного затмения видим совершенно красными.
Краснота вызвана преломленными лучами Солнца.
ш
195. Кроме того, Луна должна находиться в апогее.
Проведенные во время наблюдений опыты показали, что
преломленные лучи Солнца проникают в тень глубже и
пе достигают Луны, когда та находится в апогее.
196. Иногда в самой разреженной материи возникает
чудесный свет, исходящий не от Солнца (ни от его пер-
вичных, ни от его вторичных лучей). Поскольку такое
явление происходит в атмосфере Земли, то оно может
происходить и в атмосфере Луны.
197. Поскольку на Землю, или Вольву, светит полная
Луна, то Земля от этого начинает испускать некое бело-
ватое свечение. Следовательно, Солнце закрыто не для
всей Луны, а лишь для одного из ее краев, то есть для
восточной или западной части окружности делителя, то
Вольва не затмевается полностью вместе с Солнцем. Для
того края Луны, о котором идет речь, Вольва закрывает
все Солнце, но поскольку на нее от Луны падает белый
свет, то обитатели того края Луны могут наблюдать Воль-
ву. Мои записи несколько бессвязны, и относить их
следует не к любому затмению Вольвы, а к ее регуляр-
ным исчезновениям в нововольвия, полностью аналогич-
ным исчезновениям нашей Луны в каждое новолуние.
198. Слово «середина» означает здесь не вполне опре-
деленное место на Луне, а весь промежуток времени,
в течение которого Луна находится в тени Земли, по-
скольку тогда Луна сама не излучает свет и на нее не
падает свет от Земли, или Вольвы, полностью закрываю-
щей от всей Луны.
199. Эти слова допускают также следующее толкова-
ние. Пусть полное и частное солнечные затмения, наблю-
даемые обитателями Луны, соответствуют полному и част-
ному лунным затмениям, наблюдаемым обитателями
Земли. Условимся во всех случаях относить термин «за-
тмение» к Солнцу, а к Вольве применять его лишь в сле-
дующем смысле: поскольку Солнце затмилось, то солнеч-
ный свет, отраженный Луной на Землю, или Вольву, так-
же погас. Таким образом, Вольва лишена не только
первичного солнечного света по случаю обычного нововоль-
вия, но и вторичного лунного света, поскольку для обита-
телей Луны наступило полное солнечное затмение.
200. Тепло от лунного света (составляющего едва
лишь Vis света Вольвы) можно исследовать при помощи
осязания, если на помощь последнему придет искусство.
Действительно, если лучи, исходящие от полной Луны,
138
упадут на вогнутое параболическое или даже сфериче-
ское зеркало, то в фокусе, где сходятся все лучи, вы ощу-
тите как бы теплое дыхание. Так случилось со мной в
Линце, когда я занимался другими опытами с зеркалами
и не думал о тепле от света. Я даже оглянулся, чтобы
посмотреть, не дует ли кто-нибудь мне на руку.
Нет необходимости доказывать, что яркий свет Воль-
вы (то есть нашей Земли, освещенной Солнцем) принад-
лежит к категории производителей тепла. Иногда летом
солнечные лучи палят так сильно, что большие деревья
и деревянные крыши воспламеняются, вызывая у просто-
го люда подозрения в поджоге. Что может сделать это
тепло, если Луна находится от него на расстоянии
50 000 миль и столь большое расстояние позволяет одновре-
менно обозревать ближайшую к Луне часть земного шара,
превышающую целое полушарие?
201. Сама по себе сила солнечных лучей в Субвольве
мала, но и ею не следует пренебрегать в нагромождении
других факторов. В нововольвие Солнце находится от
обитателей Субвольвы на целый диаметр лунной орбиты
дальше, чем от обитателей Привольвы в середине их дня.
202. Это — не более чем правдоподобная гипотеза, но
отнюдь не полное доказательство. Опытные мореплавате-
ли утверждают, что когда светила находятся в сизигиях,
то океанские приливы выше, чем в квадратурах. Но при-
чинами океанских приливов, по-видимому, служат тела
Солнца и Луны, притягивающие океанские воды некоей
силой, аналогичной магнетизму. Тело Земли также при-
тягивает свои воды. Это притяжение мы называем тяго-
тением. Так почему бы нам не сказать, что Земля притя-
гивает лунные воды так же, как Луна притягивает зем-
ные? Наше утверждение можно считать доказанным, если
Солнце и Вольва находятся либо в соединении, либо в
противостоянии: их силы притяжения тогда объединяют-
ся. Но если тела находятся в соединении, то они долго
остаются в зените Субвольвы и не уходят так быстро,
как Солнце и Луна из зенита океана на Земле. По-види-
мому, у них имеется достаточно времени, чтобы перетя-
нуть все воды из одного полушария в другое. Но кое-чего
в моем рассуждении все же недостает. Чтобы воды могли
свободно перемещаться из одного полушария в другое,
вся поверхность Луны должна быть доступна воде. Нигде
не должно быть никаких берегов, служащих для воды
непреодолимым препятствием. Однако взглянув в теле-
133
скоп, мы увидим горы, холмы и высокие берега. Для
того чтобы огромные массы воды могли переливаться из
одного полушария в другое, эти «крепостные валы» долж-
ны быть пронизаны долинами и колодцами, а также очень
глубокими расщелинами. Будем же верить в это до тех
пор, пока какой-нибудь исследователь не займется этим
вопросом.
203. Вершины гор расположены так близко друг к
другу и на такой высоте, что им не угрожает участь
исчезнуть под водой.
204. В это время для обитателей Привольвы насту-
пает полночь и для них Вольва (хотя и невидимая) оста-
ется вместе с Солнцем. Если сравнить эту ситуацию с
наблюдениями земных мореплавателей, то выяснится, что
они утверждают обратное: в полночь, когда светил нет,
океанский прилив так же высок, как и в полдень при
светилах. Следовательно, мое пророчество не сбудется,
если вы не припишете высоту ночных приливов отра-
жению вод от берегов Америки. Луна увлекает за собой
воды и толкает их к берегам Америки. Обратное колеба-
ние океан совершает, когда воды отражаются от берегов
Европы и Африки, Луна же, возвращаясь на следующий
день, умеряет это колебание. Этот стремительный натиск
вод вам придется отнять у Луны, если вы захотите оста-
вить обитателей Привольвы без капли воды в полночь.
205. Говорят, что океанские приливы и отливы почти
неощутимы в квадратурах, словно притяжение восходя-
щего Солнца и притяжение Лупы, покидающей мериди-
ан, пришли в равновесие.
206. Диаметр Земли (а также окружность ее большого
круга) относится к диаметру Луны (соответственно —
к окружности лунного большого круга) как 389: 100
(«Сокращение коперниканской астрономии», с. 483). Сле-
довательно, диаметр Луны чуть больше ‘/4 диаметра
Земли.
207. Эта деталь «Сна» старше голландской зрительной
трубы. Ею я всецело обязан Местлину, моему учителю
астрономии. Она была составной частью тех тезисов,
о которых я упоминал в примечании 2. Я повторил ее
также на с. 250 моей «Оптики». Чудесным образом она
была подтверждена при помощи телескопа и некоторыми
наблюдениями Галилея, приведенными в моем «Разговоре
с звездным вестником» (с. 20), а также моими собствен-
ными наблюдениями: горы, вздымающиеся отвесно на
140
5 миль от поверхности, можно различить с расстояния
в 45 германских миль (см. мое сочинение «Сокращение
коперниканской астрономии», с. 23). Но если вы пере-
листаете все отчеты о плаваниях в океане, то вряд ли
вам встретится большее расстояние, с которого можно
различить землю. Следовательно, ни одна гора не дости-
гает высоты более одной длинной германской мили над
поверхностью воды. См. «Голландский Эратосфен» Спел-
лиуса. О том, сколько гор на Луне, высоки ли они и как
далеко отступают от границы света и тени в сторону
темной части видимой половины Луны те яркие пятна,
которые поднимаются из глубокой тени на свет солнеч-
ных лучей, см. «Пробирных дел мастер», направленный
против Марси, и другие сочинения Галилея. Я наблюдал
солнечное затмение в мае 1612 г. Через зрительную трубу
с двойной линзой пучок лучей был направлен на белый
экран. На окружности лунной тени, то есть на границе
более темного участка, где блеск Солнца ослаблен Луной,
вторгшейся между Землей и Солнцем, повторяю, на этой
вогнутой окружности я увидел два очень ярких бугорка,
простиравшихся за округлость тени, то есть Луны, в вог-
нутую ослепительно яркую область. Не говорите только,
что эти бугорки — порождение линзы или оптической ил-
люзии: они оставались па солнечном диске и перемеща-
лись по нему вслед за движением Луны, один — опережая,
другой — отставая. Если хотите знать отношение высоты
бугорков к диаметру Луны, то следует иметь в виду, что
бугорки были бы незаметны, если бы их высота не дости-
гала по крайней мере Veo диаметра. Пучок лучей был очень
узким, не шире серебряной монеты, имеющей хождение
в империи. Поскольку диаметр Луны равен примерно
500 милям, то высота гор на Луне должна быть не меньше
8 миль.
208. Ниже, в приложении, вы найдете идеально круг-
лый, как бы сделанный рукой человека колодец, диаметр
которого достигает 10 германских миль. В середине его
имеется гигантская изогнутая расщелина. Мне кажется,
что именно так выглядела бы долина Энса, прокладываю-
щего извилистый путь через гору Цециус, или Инна, теку-
щего через Альпы, если бы на заходе Солнца кто-нибудь
взглянул на них с верхнего эфира. Но колодец на Луне
в соответствующее число раз глубже и страшнее. Чтобы
не было недостатка в чудесах, ступени колодца на Луне
соединены полоской более светлой тени — между ними
141
как бы перекинут мост. Однако эти наблюдения произве-
дены позже, чем был написан «Сон». Тем более достойно
восхищения предвидение истины на долгие годы вперед,
сильное не только мыслью, но и формой выражения.
209. Не следует думать, будто это — всего лишь гипо-
теза, исходящая из простого соображения (за долгий день
почва на Луне должна сильно раскаляться) и высказан-
ная с очевидной целью сделать Луну пригодной для оби-
тания живых селенитов. Я располагал также кое-какими
догадками о недостаточной плотности тела Луны. На них
навели меня наблюдения за ее движением. Эти догадки были
изложены в моих «Комментариях о Марсе». На следую-
щий год Галилей опубликовал свой «Звездный вестник».
Он подкрепил мою идею весьма наглядными опытами, упо-
добив Луну с ее многочисленными пустотами павлиньему
хвосту. Об этом см. мой «Разговор» с вестником Галилея,
с. 50. Письмо, помещенное в качестве приложения к
«Сну», вместе с приведенными в нем доказательствами
всецело посвящено этой теме.
210. Никому еще не удавалось увидеть Привольву свои-
ми глазами. Но то, что я говорю о ее обитателях, не лише-
но здравого смысла. Мои рассуждения вне всякого сомне-
ния справедливы для Привольвы — области Луны, которой
свойственны наибольшая неумеренность и сильнейшие пе-
репады от невыносимой жары до леденящего холода,
и наоборот.
211. Это —чисто умозрительное заключение, лишенное
каких бы то ни было наглядных подтверждений. Однако
если бы мне было известно, что на Луне имеется множе-
ство пустот и впадин, обнаруженных телескопом Галилея,
или если бы я прочитал у Плутарха миф о пещере Гекаты,
то при изложении моих теорий перо двигалось бы более
свободно.
212. Под сушей я понимаю здесь лунную почву. Я по-
лагал, что на Луне живые существа напоминают по своим
размерам горы, см. мою «Оптическую часть астрономии»,
с. 250. В той же пропорции, что и размеры тел, изменяются
по сравнению с нашими земными их функции, дыхание,
голод, жажда, бодрствование, сон, работа и отдых. В этом
убеждают значительные размеры построенных обитателя-
ми Луны сооружений, о чем сказано в приложении. То же
доказывают беспрерывные смены сильной жары и не ме-
нее сильного холода, равно как и то, что случаи оживле-
ния необычайно редки. См. книгу Плутарха, с. 1730.
142
213. Это утверждение заимствовано из тюбингенских те-
зисов. Я ввел его с намерением указать на аналогию, при-
влекшую мое внимание еще в юности. Мне кажется, что
очень медленное (с нашей точки зрения) движение не-
подвижных звезд находится в таком же отношении к крат-
ким периодам обращения отдельных планет и к нашим
земным суткам, в каком человеческая жизнь находится к
скромным размерам человеческого тела. Для Луны непо-
движные звезды обращаются быстрее, чем Сатурн, в то
время как лунный день в 30 раз длиннее нашего. Поэтому
я счел необходимым наделить существа, вырастающие до
гигантских размеров, непродолжительной жизнью, с тем
чтобы устойчивое состояние было недостижимым и все
погибало в самом расцвете. В тюбингенских тезисах я за-
трагивал также и политику, высказывая предположение о
том, что общее благосостояние весьма часто подвергалось
сильным переменам, тогда как частные состояния нередко
оставались весьма значительными.
214. Поскольку я лишил обитателей Привольвы воды и
был вынужден оставить им резкие переходы от жары к
холоду и наоборот, следующие один за другим, то мне
пришло в голову, что жить в таких местах, по крайней
мере под открытым небом, невозможно. Я счел удобным,
чтобы в определенное время дня вода заливала Привольву.
Когда вода возвращалась, живые существа следовали за
ней. Чтобы они не отставали от воды, я наделил их длин-
ными ногами и способностью плавать и подолгу оставаться
под водой, оговорив при этом, что они не должны вырож-
даться в рыб. Те, кто читал о человеке-рыбе из Сицилии
по имени Кола, пе сочтут все это неправдоподобным. Кро-
ме того, я полагал, что нет на Земле стихии столь ярост-
ной, чтобы бог не наделил какую-нибудь разновидность
животных способностью противостоять ей. Так, львы стой-
ко переносят голод и африканский зной, верблюды — жаж-
ду и обширные пустыни сирийской Пальмиры, медведи —
холод крайнего севера и т. д.
215. Из этого принципа следует, что всякая материя,
если только она не одушевленная, сама по себе холодная.
Если какая-нибудь внешняя причина приводит к нагрева-
нию материи, то в силу своей природы материя возвраща-
ется в холодное состояние, когда после того, как перестает
действовать причина, исчезает вызванное ею тепло. Разу-
меется, воды Привольвы у поверхности ощущают тепло
143
солнечных лучей, но эти лучи но проникают в слои, рас-
положенные ниже, как мне кажется, из-за глубины.
216. Все предназначено для того или иного употребле-
ния. Вода в Субвольве нагревается из-за очень большой
продолжительности лунного дня. Об этом свидетельствует
опыт чилийской провинции, расположенной у тропика Ко-
зерога, и всей тропической зоны, хотя наш день короток.
Некоторые авторы утверждают, что дожди в тех местах
идут очень теплые.
217. В этом и состоит их основное занятие. Если же
кто-нибудь возразит, что области Субвольвы должны быть
необитаемыми, поскольку вода днем становится очень го-
рячей, то я сошлюсь на наши погреба и глубокие колодцы,
в которых мы даже летом сохраняем напитки холодными.
218. Прототипами послужили кожура и корки наших
овощей и фруктов, видоизменяющиеся в соответствии с
различным назначением, отводимым им природой. Прото-
типами послужили раковины устриц и панцири черепах,
имеющие форму щитов. Прототипами послужили мозоли
на ногах, копыта и подошвы животных.
219. У Арнобия Африканца я прочитал, что среди из-
любленных развлечений его народа был обычай лежать
нагишом на солнцепеке, нежась под его лучами, словно
ящерицы и, если я не ошибаюсь, крокодилы. Полагаю, что
этот же обычай позволяет африканцам понять природу
крокодилов как животных, присущих данной местности.
Нам, европейцам, такая процедура показалась бы пыткой.
220. О людях из Лукоморья, провинции Скифии, лежа-
щей далеко на севере, пишут, что некоторые из них с
наступлением долгой ночи умирают, а с приходом Солнца
вновь воскресают и поэтому стремятся обзавестись надеж-
ными гробами, чтобы, пока душа их не вернется, с ними
не случилось чего-нибудь дурного. Об этом народе повест-
вует в своих «Исследованиях магии» Марио дель Рио.
221. Из смолы, сочащейся из корабельного леса под
действием солнечного тепла и собирающейся в капли,
рождаются утки. Позже всех других частей тела у них
развивается клюв. Когда же и он окончательно сформиру-
ется, утки соскальзывают в воду. Так утверждает в своих
«Экзотерических упражнениях» Скалигер. Известно про-
славленное многими шотландское дерево, приносящее та-
кие же побеги. В засушливое лето 1615 г. мне довелось
видеть в Линце веточку можжевельника, принесенную с
заброшенных полей на берегах озера Траун. Эта веточка
144
породила насекомое неизвестного вида, по цвету напоми-
навшее рогатого жука. Передняя половина тела этого на-
секомого уже отделилась от веточки и медленно шевели-
лась, а его задняя половина, приклеенная к веточке, со-
стояла из смолы можжевельника.
222. Аналогичное утверждение относительно провинций
Нового Света высказал Хосе де Акоста. См. мой «Раз-
говор с звездным вестником», с. 54.
223. Это предположение я заимствовал из диспута, про-
ходившего под председательством Местлина. Содержание
его было опубликовано в 1606 г. под названием «О явлени-
ях планет». Об этой же гипотезе я упоминаю на с. 54
моего «Разговора». Тем не менее этот вопрос, имеющий
непосредственное отношение к интересующей нас теме,
заслуживает, чтобы его подробно рассмотреть еще раз.
Как я уже упоминал, в тезисах 136 и 143 автор приступает
к обсуждению следующего явления. Иногда Луну, когда
она находится в 6 или 7° от Солнца, можно наблюдать в
один и тот же день дважды: утром — как старую, вечером —
как новую. В другой раз для повторного появления Луны
в один и тот же день требуются 12°. Для объяснения при-
чин этого явления Местлин в тезисе 146 предложил новую
теорию, согласно которой Луна окружена некоей воздуш-
ной субстанцией. В тезисе 139 он доказал, что когда Луна
отходит на 12° от Солнца, то солнечные лучи освещают
едва ли 7во ее видимого диаметра. Возникает вопрос: на-
сколько меньше будет освещенная часть, если Луна от-
стоит от Солнца не более чем на 7°? Местлин утверждает,
что весь воздух, простирающийся за край лунного диска,
окрашен солнечными лучами, поскольку те могут прохо-
дить сквозь него, то есть поскольку этот воздух прозрачен.
Следовательно, Луна никогда, даже во время центрально-
го соединения, не исчезает полностью. Свою теорию Мест-
лин подкрепляет пятью аргументами. Прежде всего, когда
луч от затемненного Солнца проходит через малое отвер-
стие, он всегда делает внешнюю выпуклую окружность в
изображении Солнца больше внутренней вогнутой окруж-
ности, то есть границы темной области, отсеченной или
покрытой выпуклым диском Луны. Тем не менее видимый
диаметр полной Луны обычно больше видимого диаметра
Солнца. В соответствии с этим Местлин считает, что, из-
меряя полную Луну, мы измеряем ту часть освещенного
лунного воздуха, которая простирается за края диска вок-
руг него. Но когда Луна закрывает Солнце, то делает это
145
сама, без помощи своей воздушной тупики, сквозь которую
солнечные лучи проходят беспрепятственно, никак с ней
не взаимодействуя.
Этот аргумент, почерпнутый из наблюдения солнеч-
ного затмения, вполне правилен и склонил Тихо Браге к
утверждению о том, что диаметр новой Луны меньше диа-
метра полной Луны. Лонгберг в своей «Датской астроно-
мии» также поддерживает учителя. Много внимания уде-
лил ночной рубашке Луны и астроном из Фризии Давид
Фабрициус, чьи мнения я опубликовал во введении к моим
«Эфемеридам». Правы те, повторяю, кто считает, что когда
изображение затемненного Солнца вводится через малое
отверстие, то выпуклая окружность составляет часть боль-
шего круга, а вогнутая окружность — часть меньшего кру-
га. Но причину этого явления, выдвинутую тем, кто отстаи-
вал на диспуте свои тезисы, нельзя признать удовлетвори-
тельной. Я отнюдь не намерен отрицать, что на Луне есть
воздух. Я принял это предположение и в «Оптике», с. 252
и 302, и в моем «Разговоре», с. 55. Тем не менее оно не
позволяет достичь той цели, к которой стремится автор
тезисов. Это явление допускает иное объяснение, а имен-
но: радиус отверстия, через которое проникают солнечные
лучи. Вокруг всего изображения Солнца, напоминающего
по форме серп, в том числе и вокруг «рогов», имеется яр-
кая кайма шириной в радиус отверстия, которая приводит
к тому, что острия рогов затупляются. Если избавиться от
этой яркой полосы, то остается чистое изображение с более
узкой внешней окружностью и более широкой внутренней,
вогнутой окружностью. Таким образом, если воспользо-
ваться предложенным целительным средством, то оказыва-
ется, что диаметр Луны, когда она покрывает Солнце, сов-
падает с диаметром полной Луны.
Таково мое решение проблемы. Из моей «Оптики», на-
ходившейся тогда в печати, это решение заимствовано че-
ловеком, выступавшим на диспуте оппонентом. В примеча-
нии к тезису 146 он вслед за мной отрицает различие меж-
ду новой Луной и полной Луной, но пе /Исключает первый
аргумент из числа аргументов, подтверждающих наличие
воздуха на Луне. Делает он это, как я полагаю, потому,
что ощущает необходимость предоставить читателю само-
стоятельно решить этот вопрос. Может быть, он сохраняет
первый тезис из других соображений: ему кажется, что
отверстие, через которое проходили солнечные лучи, было
чрезвычайно мало и рога серпа на изображении Солнца
146
оставались достаточно острыми? Что касается меня, то я
ему не верю, потому что расхождение между отношением
диаметров, приведенным автором по наблюдению солнеч-
ного затмения 2 октября 1G05 г., и отношением, получен-
ным мной из аналогичных наблюдений, слишком велико.
Необходимо предостеречь наблюдателей, что бумагу, на ко-
торую падает изображение Солнца, следует оберегать от
всевозможных возмущений и всегда помещать на одном и
том же расстоянии от отверстия и под прямыми углами к
проходящему через отверстие лучу, поскольку если бумага
изогнется, то окружности яркого изображения исказятся
и выродятся из окружностей в эллипсы. Поэтому участни-
ку диспута надлежит проверить, принял ли он все предо-
сторожности, чтобы предотвратить подобный эффект.
Что же касается факта, приводимого в объяснение
уменьшенного диаметра, то я его не отрицаю, и поэтому
мне следует объяснить, почему факт этот не может быть
причиной уменьшения диаметра. Истинная причина, не-
сомненно, заключается в том, что когда прозрачные пред-
меты помещают на солнечный свет, то они также отбра-
сывают тень. Я доказал это утверждение в моей «Оптике»
при помощи опытов со стеклянной сферой, наполненной во-
дой. Такая сфера, с одной стороны, пропускает солнечные
лучи, а с другой — концентрирует их до такой степени, что
они способны поджечь одежду и воспламенить порох. Но
прошедшие сквозь нее лучи сфера отклоняет в сторону,
в то время как края сферы отбрасывают тень вдоль пря-
мых, исходящих от Солнца. С другой стороны, если бы
всюду, где только могут пройти солнечные лучи, никакой
тени не возникало, то как могли бы происходить те лунные
затмения, которые мы часто наблюдаем, когда оба светила
находятся над горизонтом? Солнечный свет, пройдя сквозь
наш воздух, продолжает идти до Лупы. Земля не может
служить препятствием, поскольку оба светила находятся
над ней. Что же обволакивает Луну тенью, как не наш
воздух, задерживающий прямые солнечные лучи? Лучами,
проходящими сквозь воздух и преломившимися в нем, лож-
ное Солнце не в силах разогнать тень земного воздуха и,
следовательно, тень лунного воздуха. Но довольно о пер-
вом доказательстве существования воздуха на Луне.
Второй аргумент, подтверждающий, что Луна окруже-
на воздухом, содержится в тезисе 148. Когда покрытие
звезды половиной Луны начинается с темной стороны лун-
ного диска, то кажется, будто эта сторона находится на
147
меньшем расстоянии от центра Луны, чем противополож-
ный яркий край. Когда же звезды покрывает полная Луна,
то кажется, что сначала она как бы окружает их своей
яркой туникой, сквозь которую они продолжают сиять,
и лишь затем прячет их за своим телом и полностью по-
крывает. Наблюдение такого рода вы найдете в «Рудоль-
финских таблицах» (указание 133, с. 94, относительно со-
единения Луны и Венеры). Такого же рода и четвертый
аргумент, содержащийся в тезисе 150: когда у молодой
Луны мы видим не только яркий полумесяц, или серп,
но и всю остальную часть лунного диска, мерцающую сла-
бым бледным светом, то, повторяю, в это время окружность
яркого полумесяца кажется гораздо более широкой, чем
противоположная окружность лунного у диска. Автор те-
зисов считает, что яркий свет полумесяца происходит от
расширения лунного воздуха, выступающего за диск Луны.
К этому следует присовокупить пятый аргумент, содержа-
щийся в тезисе 151: ширина лунного полумесяца никогда
не бывает меньше ширины одного пальца, хотя иногда
полную и новую Луну можно наблюдать в один и тот же
день, причем освещенная часть новой Луны едва состав-
ляет '/зо ее диаметра. И в этом тезисе автор повторяет еще
раз свое утверждение о том, что воздушная тень прости-
рается за край лунного диска.
Я пе считаю эти три аргумента удовлетворительными,
поскольку все они требуют, чтобы воздушная туника слиш-
ком далеко выступала за края лунного диска. Сам я свя-
зываю причину наблюдаемого явления с природой нашего
зрения. По ночам зрачок расширяется в естественном дви-
жении, и от любой точки видимого источника в глаз попа-
дает более обильный свет, который более широко воздей-
ствует на зрительных духов в сетчатой оболочке. То же
происходит и днем, когда глаз обращен к сильному свету.
При этом изображение наблюдаемых предметов на сетча-
той оболочке портится, поскольку яркие части расширяют-
ся и вторгаются в соседние темные области. Изображение
на вогнутой сетчатой оболочке внутри глаза соответствует
точному и перевернутому образу внешнего наблюдаемого
предмета. В примечании к тезису 151 автор признает пра-
вильность этого решения, не упоминая моего имени, и в
какой-то мере отвергает его на том основании, что то же
происходит и днем. Но явление, которое позволяет мне
опровергнуть объяснение автора, также происходит днем,
хотя ночью оно более заметно.
148
Все же приведенные выше соображения, в особенности
четвертый и пятый аргументы, дают кое-какие подтверж-
дения того, что на Луне имеется воздух. Так, солнечные
лучи проходят сквозь лунный воздух и заставляют его
очень ярко светиться. Следовательно, кайма, хотя она мо^
жет отбрасывать тень, поглощает блеск воздуха и оказы-
вает сильное воздействие на зрение. Эта сила соответствует
степени воздействия на сетчатую оболочку и распростра-
нившемуся по ней возбуждению и тем самым определяет
форму широкой яркой части изображения наблюдаемого
предмета. Преждевременное появление Луны в новолуние
связано именно с формой изображения на сетчатой оболоч-
ке, а пе с ее истинной шириной, но зависит от реальной
силы и блеска Луны. Я отнюдь не утверждаю, будто ре-
альная видимая ширина полумесяца обусловливает его
кажущуюся ширину, хотя обе ширины соизмеримы. Но
реальный блеск Луны, сильно возбуждая сетчатую оболоч-
ку, обусловливает ложную избыточную ширину полумеся-
ца. Мои возражения против аналогичных аргументов Да-
вида Фабрициуса см. во введении к моим «Эфемеридам».
Перехожу к третьему доказательству, приведенному ав-
тором в его тезисе 149. Край сияющей Луны, яркий и чи-
стый, не имеет на себе никаких пятен, в то время как в
центре лунного диска мы видим множество пятен. Причина
этого различия, несомненно, состоит в том, что лунный воз-
дух разрежен в центре диска и слой его у краев диска то-
нок, но нашему глазу кажется глубоким. Аналогичным
образом на равнинах Земли воздух над головой хотя и
освещен Солнцем, но не оказывает сильного воздействия
на зрение и не скрывает более крупные звезды от тех, кто
смотрит на небо из глубокого колодца. Воздух же, окру-
жающий далекие вершины гор, кажется белым, поскольку
лучу зрения приходится пронизывать большую толщу его.
Более далекие вершины воздух окрашивает в лазурный
цвет и даже делает их совершенно темными. Если на небе
нет Солнца, то воздух затмевает при восходе даже самые
яркие звезды. Так, нам обычно не случается наблюдать
облака прямо у себя над головой или облака успевают рас-
сеяться и стать прозрачными, но как бы мало их ни было
над головой, облака всегда скапливаются у горизонта.
Таковы приведенные Местлином доказательства суще-
ствования воздуха на Луне, в этом их сила. Затем он вы-
двигает тезис 152, предпоследний в его небольшой книге,
и сравнивает в этом тезисе воздух на Луне с воздухом,
149
окружающим Землю. Блеск каймы, служащий причиной
наблюдаемого нами чудесного зрелища, Местлин сравни-
вает с нашими зорями. Он заставляет нас направить взгляд
вверх, как я на Луну, чтобы мы могли постичь аналогич-
ные явления на Земле.
В конце своей книги Местлин поместил примечание,
которое гласит: «Вопрос о том, сгущается ли лунный воз-
дух, как наш, в облака, которые вследствие непрозрачности
выглядят извне как самые твердые тела и по этой причине
при восходе или заходе Солнца кажутся нам раскаленными
или охваченными пламенем, я оставил нерешенным. Из
опыта нам достоверно известно, что окружающая Луну яр-
кая кайма в различное время становится более или менее
прозрачной». Затем он приводит еще одно подтверждение,
согласующееся с моей гипотезой: «В 1605 г. накануне
вербного воскресенья на диске затемненной Луны, имев-
шем цвет раскаленного докрасна железа, к северу можно
было заметить черноватое пятно, более темное, чем осталь-
ная часть,диска. Вы бы сказали, что так выглядели бы (для
тех, кто с вершин высоких гор смотрит на более низкие
места в долинах) обложившие огромное пространство тучи
с дождями и шквалистыми ливнями, какие нередко слу-
чаются у нас». Позднее из разговора с Местлином я узнал,
что пятно не имело необычных размеров, но занимало при-
мерно половину диаметра Луны. Воспоминанием об этом
замечании завершается эта последняя часть моего «Сна».
Повторив его, я заканчиваю свои примечания.
ГЕОГРАФИЧЕСКОЕ, ИЛИ, ЕСЛИ УГОДНО,
СЕЛЕНОГРАФИЧЕСКОЕ ПРИЛОЖЕНИЕ
Преподобнейшему отцу
ПАУЛЮ ГУ ЛЬДИНУ,
священнику Общества Иисуса и прочая.
Достопочтенный и ученейший муж, высокочтимый по-
кровитель! Вряд ли найдется сейчас кто-нибудь, с кем я
предпочел бы поговорить при личной встрече о занятиях
астрономией охотнее, чем с тобой, если бы, помимо удо-
вольствия от этой беседы, от моего путешествия в беспо-
койное время, когда весь двор поглощен военными забота-
ми, проистекла еще какая-нибудь польза. Тем большее
удовольствие доставил мне привет от вашего преподобия,
150
переданный мне находящимися здесь членами вашего ор-
дена. В частности, отец Цукки не мог бы вверить свой в
высшей степени необычный подарок (я имею в виду зри-
тельную трубу) никому, чьи труды в этой области достав-
ляли бы мне большее удовольствие, чем твои. Поскольку
ты был первым, от кого я услышал о том, что это сокрови-
ще перейдет во владение ко мне, то кому же, как не тебе,
я предложу первым отведать плод литературной забавы,
поводом к которой послужил опыт с твоим подарком.
Действительно, почему бы мне не рассказать? Если ты
обратишь свой разум к лунным поселениям, то я докажу
тебе, что видел их (I)1. Очертания этих лунных впадин,
впервые замеченных Галилеем, почти совпадают с очерта-
ниями пятен на Луне (2), то есть, как будет показано,
углублений посреди ровных участков лунной поверхности,
напоминающих наши моря (3). Из формы впадин я за-
ключил (4), что эти места могут быть болотистыми (5).
Эндимиониды имеют обыкновение отмерять в них участки
для своих поселений (6), чтобы защитить себя (7) от рож-
дающей плесень сырости (8), от палящих лучей Солнца
(9) и, быть может, даже от неприятеля (10). План их
крепости выглядит так: посреди охраняемого участка они
ставят столб (11) и привязывают к нему веревки (12),
короткие или длинные (13), в зависимости от того, сколь
велико будущее поселение. Самая длинная веревка из тех,
что мне удалось обнаружить, достигала 5 германских миль
(14). Привязав к столбам веревки, они собираются к ок-
ружности будущего вала (15), намечаемой концами вере-
вок (16). Затем все вместе принимаются копать грунт,
чтобы отсыпать из него вал (17). Ширина рва составляет
не менее одной германской мили (18). В одних поселениях
весь выкопанный грунт (19) они выбрасывают на внут-
ренний берег рва (20), в других часть грунта насыпают на
внутреннем, а часть —на внешнем берегу (21), отчего
образуются два вала (22), разделенные глубочайшим рвом
(23). И наружний, и внутренний валы замыкаются так,
будто их вычертили двумя циркулями, придав форму иде-
альных окружностей (24). Столь точной окружности эн-
димиониды достигают, выравнивая длину веревок, привя-
занных к центральному столбу (25). Общими усилиями
они достигают не только того, что ров между валами ста-
новится необычайно глубоким, но и что центр поселения
1 См. примечания на с. 152—169.
751
выглядит, как глубокий провал, нечто вроде пупка надуто-
го живота (26), а края подняты кручей грунта, извлечен-
ного из рва (27). Расстояние от рва до центра слишком
велико, чтобы грунт можно было выбрать на всем его про-
тяжении (28). Следовательно, влага из сырой почвы скап-
ливается во рве (29). Сколь бы ни велик был участок,
ограниченный рвом, ров осушает его (30). Если этот уча-
сток залит глубокой водой, то по нему можно плавать (31).
Если же он сух, то по нему можно ходить пешком (32).
Следовательно, как бы сильно ни палило Солнце, в ту часть
кругового рва, на которую отбрасывает тень наружный вал
(33), отправляются те, кто находится в центре поселения
(34), а те, кто находится за валами, ищут убежище в той
части рва, которая обращена в противоположную Солнцу
сторону и находится в тени, отбрасываемой внутренним
валом (35). Все 15 суток, в течение которых местность
непрерывно находится под палящими лучами Солнца, они
неотступно следуют за тенью, уподобляясь перипатетикам
в подлинном смысле слова, и тем самым умеряют жару
(36). Позволь предложить тебе мои примечания как вопрос,
который надлежит решать по частям на основе явлений
(37), открытых при помощи зрительной трубы, если эти
явления приведены в соответствие с заключениями, вы-
веденными из аксиом оптики, физики и метафизики (38).
Не упускай из виду, что эти примечания носят шутли-
вый характер и т. д.
Примечания
к географическому приложению
1. Именно в этом утверждении содержится суть изла-
гаемых ниже тезисов. В примечании 37 я обещал, что по-
пытаюсь доказать их на основе явлений, а в примечании
38 высказал намерение согласовать явления, опираясь на
аксиомы оптики, физики и метафизики. Ныне в прилагае-
мых ниже примечаниях я привожу в исполнение давнее
обещание.
I. Явление: па поверхности Луны, когда мы видим ее
разделенной на две равные половины, светлые части вы-
ступают или продолжаются за линию раздела в тех местах,
где та проходит по темным пятнам, и вторгаются на дру-
гую половину Луны, лежащую в тени.
II. К этому явлению применимы следующие аксиомы,
не способные рождать никаких сомнений. Солнечные лучи
152
прямолинейны; Луны имеют форму шара; линия раздела
па поверхности Луны представляет собой не что иное, как
границу части, освещаемой Солнцем; на этой границе сол-
нечные лучи падают па Луну так, что более близкая, ос-
вещенная часть Луны обращена к Солнцу, а более далекая,
темная и не освещенная из-за ее выпуклости часть обра-
щена в сторону от Солнца. Следовательно, если бы шар
был ровным и идеальным, то линия раздела в квадратуре
была бы прямой, а до и после квадратуры имела бы форму
идеального эллипса. Отсюда неоспоримо следует, что там,
где линия раздела отличается от идеальной прямой и свет-
лые зубцы как бы вонзаются в темную часть, форма лун-
ного тела не совпадает с идеальной сферой. Светлые зуб-
цы — это участки, вздувающиеся над поверхностью темных
пятен, или, что то же, темные пятна расположены ниже
соседних светлых областей. Поэтому те самые солнечные
лучи, которые не могут достичь пятен, лежащих за линией
раздела (солнечным лучам мешает выпуклость пятен), все
же достигают ярких зубцов так, будто те расположены на
большем удалении от центра лунного шара. Выпуклость
этих участков не уводит их от Солнца (ибо в противном
случае линия раздела проходила бы через них, оставаясь
прямой), но высота их по мере продвижения в темную
часть Луны возрастает.
III . Явление: там, где линия раздела проходит по свет-
лым частям, она становится неровной и выглядит как пила
или трещина в дереве.
IV . Следовательно, в той части, где диск Луны светел
и пе имеет пятен, некоторые участки вблизи линии разде-
ла вздымаются очень высоко вверх. Вблизи той же линии
раздела соседние с ними участки опускаются, причем
подъемы и спуски чередуются. Но это и есть не что иное,
как определение неровной поверхности. Следовательно, на
лунной поверхности части, сияющие ярким светом и не
покрытые пятпами, в действительности неровные.
V. Явление: там, где линия раздела проходит через
пятна па лунной поверхности, опа идеально прямая.
VI. Следовательно, пятна на Луне представляют собой
участки ровной и идеально сферической поверхности.
VII. Явление: когда линия раздела проходит через пят-
на на лунной поверхности, видны темные зазоры, вторгаю-
щиеся из затененной части Луны на ее освещенную часть
и как бы отсекающие пятна от светлых участков.
153
VII I. Следовательно, на освещенной половине солнеч-
ные лучи озаряют и яркие участки, и пятна по обе стороны
этих темных зазоров, но те места, по которым проходят
зазоры, остаются неосвещенными.
IX . Но в силу п. II яркие участки соответствуют воз-
вышенностям, а пятна — низменностям. Следовательно,
темные зазоры представляют собой пе что иное, как тени
от ярких участков (будто от гор или берегов), отбрасывае-
мые на пятна (будто па равпипы или моря).
X. Явление: на затененной части растущей Луны вбли-
зи линии раздела видны светящиеся точки. На протяжении
нескольких часов их яркость все возрастает до тех пор,
пока они не сливаются с ярким участком у линии раздела,
после чего кажется, что эти точки принадлежат ярким
участкам Луны, а не пятпам.
XI. Следовательпо, с той части лунной поверхности, на
которую не падают солнечные лучи, должны вздыматься
какие-то пики, столь высокие, что они находятся в преде-
лах досягаемости солнечных лучей, и, кроме того, области
вокруг таких пиков лежат выше пятен на лунной поверх-
ности.
XII. Явление: то, о чем говорилось в пп. I и VII, кар-
тину, наблюдаемую с весьма незначительными вариациями
в первой и в последней четверти в окрестности одного и
того же места. Обе линии раздела проходят по нему, каж-
дая в свое время, по в различных частях пятпа.
XIII . Следовательно, пятно, представляющее собой низ-
менную (п. II) и ровную (п. VI) местность, окружено со
всех сторон яркими участками, представляющими собой
возвышенную (п. II) и неровную (п. IV) местность.
XIV . Явление: на освещенной половине Луны вблизи
линии раздела видны многочисленные маленькие темные
луны, или полумесяцы, обращенные рогами к линии разде-
ла. К этим темным полумесяцам обращены как бы проти-
воположные полумесяцы (рога тех и других полумесяцев
соприкасаются), которые светятся ярче, чем остальная
часть окружающего пространства.
XV. Следовательно, на освещенной половине Луны име-
ются круглые низменности, или впадины, которых не до-
стигают солнечные лучи на стороне, обращенной к Солнцу.
Остальная часть впадины, повышающаяся по направлению
к линии раздела, более открыта солнечным лучам и осве-
щена сильнее, чем остальная равнина за пределами впа-
дины.
154
XVI. Явление: один из таких ярких полумесяцев имеет
значительные размеры, касается своими рогами линии раз-
дела. Напротив него на освещенной части имеется вогну-
тый темный участок, как бы отсеченный от сегмента пол-
ного круга. Эти контрасты света и тьмы в круге в про-
тивоположных квадратурах изменяются на обратные.
XVII. Следовательно, на затененной половине Луны
имеется гигантская впадина, или колодец, край которого
обращен выпуклостью к Солнцу и отбрасывает тень на дно
впадины. Что же касается половины края, уходящей от
Солнца па затененную половину Луны, то она получает
солнечные лучи, проникающие через просвет или отвер-
стие в противоположном крае.
XVII I. Мы, обитатели Земли, подразделяем причины,
обусловливающие форму земной поверхности, на два ряда.
Ведь формообразование происходит либо сознательно, как
возделывание почвы, прокладывание траншей и отведение
рек в новое русло, либо связано с движением элементов.
В последнем случае свойствами элементов, приводящими
к движению и изменению формы, являются влажность и
сухость, твердость и рыхлость. Например, жидкости текут
сверху вниз, к местам, расположенным ближе к центру
Земли, до тех пор, пока не приходят в состояние общего
равновесия. Среди твердых предметов, находящихся вбли-
зи текущих вод, более твердые сохраняются дольше, в то
время как более мягкие или рыхлые постепенно распадают-
ся. Приведу простой пример. Ты спрашиваешь, кто по-
строил холмы, во множестве рассеянные по полям Богемии,
все пространство которой ограничено узкой полоской, при-
мыкающей к Мейсенским горам. Взглянув на ряды этих
холмов издали, с вершины какой-нибудь высокой горы, ты
скажешь, что перед тобой творения и как бы надгробные
памятники гигантов. Я назову тебе создателя холмов. Это
река Эльба, которая, отыскивая путь между гор, непрестан-
но понижала и углубляла свое русло. На протяжении дол-
гого времени частые дожди, выпадавшие на плодородную
почву открытой долины, постепенно размывали ее и уно-
сили разрушенную почву в Эльбу. Скалы, некогда скрытые
в земле, в конце концов, после того как вся почва была
смыта, оказались на поверхности. Они выдержали потому,
что сложены из твердой породы, в то время как земля во-
круг них давно разрушилась из-за своей рыхлости. Именно
по этой причине на вершинах большинства гор мы находим
груды скал, хотя опрометчивые люди утверждают, будто
155
перед нами развалины древних крепостей. Именно эта при-
чина рассеяла множество скал по песчаным полям Силезии.
Ведь поскольку местность там ровная, то течение рек не
отличается особой стремительностью. Следовательно, не-
престанно струящиеся потоки вымывают лишь небольшие
узкие долины, нечто вроде капав. Лежащие выше равнины
остаются нетронутыми, разве что дожди разрушат край
поля. Когда поток унесет всю почву из промоин, а лежа-
щая выше равнина за очень большой промежуток времени
понизится, скалы, некогда прикрытые землей, окажутся
лежащими на поверхности.
XIX . Если первопричина порядка кроется в разуме, то
ничего из приведенного им в порядок не нарушается и не
смешивается до тех пор, пока разум по своему усмотрению
пе предоставит действовать отличным от себя причинам,
обусловленным свойствами материала. Следовательно, все,
что находится в беспорядке, порождено, поскольку оно на-
ходится в беспорядке, движением элементов и неотъемле-
мыми свойствами вещества.
XX. На поверхности лунного тела, если говорить о тех
ее частях, которые видны лучше других, наблюдается кое-
какой беспорядок: одни участки находятся на возвышенно-
сти, другие в низине, одни гладкие, другие неровные. Сле-
довательно, в теле Луны должно быть нечто аналогичное
нашим элементам и их упомянутым выше свойствам.
Да позволено будет назвать соответствующие свойства
теми же словами: твердое, рыхлое, сухое и влажное.
XXI. Итак, пятна на Луне — это некая жидкость, ко-
торая в силу своего оттенка мягкости приглушает солнеч-
ный свет. Растекаясь гладко вокруг центра лунного шара,
она придает его поверхности гладкость и характер низмен-
ности. Яркими становятся от Солнца горы. Сухие и твер-
дые, они, сверкая, отражают солнечный свет. Горы высоко
вздымаются над поверхностью воды, а их части различа-
ются по высоте и делают лунную поверхность неровной.
XXII. Явление: не все пятна одинаково темные, одни
пятна чернее других. Например, па некотором расстоянии
от центра диска к югу имеется пятно, напоминающее по
своим очертаниям австрийский щит (поскольку он также
окрашен в глубокий черный цвет сверху и снизу). Однако
посредине это пятно разделено полосой постоянной шири-
ны, не столь темной, как остальное пространство, но усту-
пающей по блеску светлым участкам Луны.
XXIII . Следовательно, пятна на Луне, то есть влажные
156
области, отличаются по степени влажности, одни из них
суше, другие более влажные. Таким образом, на Луне су-
ществует нечто вроде наших болот и нечто вроде наших
открытых морей. Ведь и в наших болотах растут травы,
рогоз, тростник и камыш, в то время как повсюду встреча-
ются твердые, сухие и белые почвы, гораздо ярче отра-
жающие солнечные лучи.
XXIV . Явление: через лучшую зрительную трубу пят-
на, расположенные вблизи линии раздела, представляются
глазу как мальчишеское лицо, обезображенное буграми,
если это вздувшееся лицо освещать лучами, падающими на
него то с одной, то с другой стороны. Например, если лучи
падают слева, то лицо выглядит как Луна в первой четвер-
ти, а если справа, то как во второй четверти. Ведь подобно
тому, как на лице все маленькие выступы на угрях осве-
щены со стороны, обращенной к Солнцу, по пятнам на
Луне рассеяны видимые в зрительную трубу небольшие
круглые участки, светлые с одной и темные с другой, про-
тивоположной стороны.
XXV. Если бы солнечный свет падал на эти небольшие
участки и с той стороны, с которой они светлые, то отсюда
следовало бы, что на Луне имеется столько же небольших
выступов, сколько и таких участков. Вздымаясь на некото-
рую высоту, эти выступы получали бы солнечный свет и
отбрасывали бы тени в направлении от Солнца. Но мы
наблюдаем противоположную картину: со стороны, обра-
щенной к Солнцу, маленькие участки темны, а с противо-
положной стороны светлы. Следовательно, этим участкам
необходимо приписать форму, противоположную той, о ко-
торой мы говорили выше: они не вздымаются небольшими
холмами, а опускаются, образуя круглые впадины. Ведь
именно тогда край, обращенный к Солнцу, отбрасывает
тень на дно впадины, в то время как противоположный
край светится ярче, поскольку получает солнечные лучи
под более прямым углом.
XXVI. Если нечто упорядочено и причину порядка
нельзя вывести из движения элементов или свойств веще-
ства, то вполне вероятно, что мы имеем дело с причиной,
к которой причастен разум. Поясним эту аксиому приме-
рами. Свинцовая пуля, которой выстрелили из мушкета,
летит по прямой. Это движение обусловлено не неким ра-
зумом, а свойствами, присущими веществу. Ведь входящая
в состав пороха селитра, придя в соприкосновение с огнем,
взрывается и толкает пулю всюду, где та мешает расшире-
15%
иию. Л поскольку пуля мешает расширению па всей длине
железного ствола, то внутри ствола выталкивание с силой
запечатляет прямую. Движения тяжелых тел также пря-
молинейны, поэтому эта разновидность порядка (я имею
в виду прямую линию) в какой-то мере свойственна тяже-
лым телам и в особенности свету, лучи которого как бы яв-
ляются нематериальным телом и поэтому обладают способ-
ностью мгновенно перемещаться. Аналогичным образом
раковина улитки имеет упорядоченную форму спирали, но
форма эта взята не из разума зодчего, а обусловлена свой-
ствами вещества. Ведь к зиме улитка закручивается в ко-
нус. Приняв эту форму, она начинает покрываться сверху
липкой жидкостью, которая, затвердевая, превращается в
раковину, причем число кольцевых слоев увеличивается в
зависимости от числа витков тела улитки. Шестиугольная
форма пчелиных сот также обусловлена свойствами веще-
ства, поскольку соты располагаются наиболее тесным об-
разом. С другой стороны, цветы с пятью лепестками не
чужды некоторому порядку, но поскольку этот порядок
невозможно вывести из неотъемлемых свойств вещества,
то его надлежит приписать формообразующей силе, каким-
то образом проявляющейся в числе лепестков и тем самым
в форме строения цветка. В своей книге «О новой звезде»
(главы 26 и 27) я подробно исследовал, можно ли припи-
сать слепому случаю близкое совпадение многих вещей в
одной надлежаще выбранной цепочке.
XXVII. Явление: низменные участки — впадины — пят-
на на Луне, насколько можно судить по тому, что мы видим
своими глазами, имеют идеально круглую форму, но все
окружности имеют одинаковые размеры. В одном месте
даже кажется, будто они расположены в определенном, как
бы шахматном порядке.
XXVII I. Применив предыдущую аксиому к этим явле-
ниям, мы придем к следующим заключениям. В общем
случае на поверхности лунного шара, если говорить о
смешении возвышенностей и низменностей, господствует
случай и необходимость, обусловленная свойствами ве-
щества. Почва соскабливается со скрытых в ней скали-
стых ребер, долины уносит поток, поднимаются горы.
Воды стекают в низменности, отмеченные пятнами. Там
она распределяется в состоянии равновесия в силу свой-
ственного всем ее частям стремления прямолинейно дви-
гаться к одному и тому же центру лунного шара. Но в
пятнах на Луне идеально круглая форма углублений и их
158
расположение, или почти точное равенство расстояний
между ними, пе естественны, а порождены неким со-
зидающим разумом. Ведь углубление, имеющее форму
идеальной окружности, невозможно произвести никаким
движением элементов, если только ты не станешь утвер-
ждать, будто поверхность Луны покрыта очень глубоки-
ми песками, а под корой имеются пустоты, в которые
ссыпается песок. Но такое утверждение невозможно в
силу п. XXI. Ведь в пятнах на Луне преобладает влага,
и если бы ей дать выход, то она утекла и осушила бы
местность, в силу чего пятно стало бы белым и сияющим.
Еще в меньшей степени движение элементов может по-
родить относительное расположение большинства пятен.
XXIX. Из предыдущего с необходимостью следует вывод
о том, что на Луне, по-видимому, имеются живые су-
щества, наделенные (судя по тому, что они возводят
столь упорядоченные сооружения) разумом. Правда, раз-
меры их тел несравнимы с размерами гор, чуждых како-
му бы то ни было порядку. Впрочем, и на поверхности
Земли люди не создают ни горы, ни моря (ведь Ксерксы
встречаются редко, и Нероны встречаются редко, и воз-
водимые ими сооружения несравнимы с естественными
горами и морями). Но на Земле люди строят города и
замки, в которых без труда можно распознать порядок
и искусство. Поистине дело обстоит так, будто поверх-
ность лунного и земного шара предоставлены слепому
случаю именно для того, чтобы во внесении порядка и
украшении отдельных ее частей оставался простор для
упражнения разума.
XXX. Явление: если внимательно взглянуть на такие
впадины и мысленно провести прямую от Солнца через
центр впадины, то в ней можно различить шесть обла-
стей, из которых три светлые и такое же количество
темных, будто внутри впадины имеется еще одна впади-
на. Ведь тыльная сторона темной части более широкой
внешней впадины изогнута к Солнцу, а рога светлой час-
ти обращены к Солнцу и к темной части, причем своей
выпуклостью светлая часть направлена в сторону от Солн-
ца. Та же картина наблюдается и в более узкой внут-
ренней части. Снаружи, со стороны, обращенной к Солн-
цу (к Солнцу она повернута своей изогнутой тыльной
стороной), она залита светом, а с противоположной сто-
роны — темная, причем рога обращены к Солнцу. Кроме
того, некое различие наблюдается и в наружпем крае.
У некоторых впадий наружний край видим ничуть не
лучше, чем примыкающая извне область, которая, как я
говорил, принадлежит пятнам и не превосходит ее по
блеску. Он начинается с того же градуса света, которым
сияют пятна, а на стороне, лежащей против Солнца, за
ярким светом стенки, открытой прямым солнечным лучам,
становится менее ярким и продолжается через область,
занятую пятном. Наоборот, у других впадин наружный
край, обращенный к Солнцу, окружен тонкой линией
очень яркого света, а на стороне, обращенной от Солн-
ца,— тонкой линией тени, отделяющей край от остально-
ного пятна.
XXXI. Это доказывает, что на дне впадины в самом
центре возвышается холм, также имеющий выемку в
центре, своего рода пупок, о чем я упоминал в 1625 г.
на с. 124 своего сочинения «Оруженосец Тихо Браге».
Таким образом, данное явление доказывает, что одни впа-
дины являются углублениями в самой равнине, а другие
как бы отгорожены от внешней области высоким валом.
XXXII. Многообразие искусственных сооружений сви-
детельствует о том, что они находят многочисленные при-
менения, используют ли их многие или один и тот же
потребитель, но в разное время. Все же есть основание
полагать, что различные типы сооружений соответствуют
тому, что их используют в различное время. Таким обра-
зом, порядок среди столь многочисленных объектов ука-
зывает на то, что один разум охватывает все.
XXXIII. Из этой аксиомы и из п. XXIX мы сразу
заключаем, что на поверхности Луны имеются некие су-
щества, наделенные разумом, позволяющим им сооружать
эти впадины. Численность их столь велика, что, пока
одна группа строит и заселяет одну впадину, другая груп-
па занимается строительством другой. Ведь между всеми
этими впадинами, насколько позволяют судить наши чув-
ства, имеется сильное сходство, а их относительное рас-
положение подчиняется некоторой закономерности. В этом
проявляется взаимная согласованность создателей раз-
личных впадин.
XXXIV. Добавь к этому наблюдение из моего «Сооб-
щения» о виденных мною спутниках Юпитера, где на-
блюдению предпослан неудачный заголовок «Предисло-
вие к читателю». На с. 17 там говорится следующее:
«Не могу удержаться от того, чтобы не описать ради
забавы еще одно зрелище, которое явила нам, находясь
160
на ушербе, Луна (дело происходило сразу же после
полнолуния). На лике Луны над ее левым глазом, против
нашего правого, имеется маленькое пятнышко, которое,
как хорошо известно, выглядит как очень черная точка.
Я никогда не думал, что она может быть чем-нибудь
иным, кроме глубокой впадины. Когда Луна возрастает,
пятнышко менее заметно, что вполне естественно: ведь
оно находится в том месте, где поверхность Луны идет
под уклон, и, когда Луна находится на ущербе, от-
крыто солнечным лучам в большей мере, чем во время
новолуния. Поскольку в это время солнечные лучи уходят
в сторону, пятнышко оказывается в более глубокой тени.
Вечером 4 сентября 1610 г. увеличенное зрительной тру-
бой пятнышко выглядело очень широким, имело цвет
ржавчины и было окружено ободком очень яркого света,
но утром 5 сентября это кольцо разомкнулось в сторону
темной части Луны. В окрестности пятнышка остатки
освещенного ободка, или граница, проходили весьма при-
чудливым образом, по обе ветви самого яркого ободка
простирались за границу света в области тени. Эти ветви
поворачивали назад и изгибались внутрь, как естествен-
ные волнорезы, образующие гавани Анконы, Мессины,
Генуи и других портов, то есть в виде резко меняющей-
ся кривой. Вся картина весьма походила на озеро, как
бы повторяющее своими очертаниями Каспийское море,
но по своим размерам сравнимое скорее с Черным или
Ионическим морями. Внутри озера с той стороны, где оно
повернуто к телу Луны, был виден несколько более
светлым клочок суши, соединенный перешейком с очень
яркими берегами. Таким образом, наблюдалось как бы
три грации блеска: яркий блеск берегов и гор, темное
пятнышко, или озеро, цвета ржавчины, простирающееся
до самой границы света, и промежуточный оттенок клоч-
ка суши (приближающийся к темному цвету озера).
В 9 часов вечера, когда взошла Луна, свет покинул
все озеро, но оставались видны берега, образующие очень
красивую кругообразную кривую. Казалось, будто на по-
верхности Луны проведен разрез или выкопана траншея.
Лишь полуостров внутри впадины, образуемой берегами,
был освещен.
Перешеек можно было наблюдать весьма отчетливо.
Он выглядел, как Крым на Черном море или, скорее, как
Пелопоннес, отделенный от континента с обеих сторон
6 Иоганн Кеплер
161
темными проливами. Его передняя кромка была протя-
женной и была обращена прямо к озеру в отличие от
полуострова, врезавшегося в озеро под острым углом.
Длина перешейка в три раза превышала его ширину.
Весьма примечательно, что на полуострове, в том
месте, где перешеек соединяет его с гористыми берега-
ми, наблюдалась очень яркая точка. Напротив ее на са-
мом ярком континенте берегов была заметна темная точ-
ка. Возможно, что она означала долину, грунт которой
был насыпан в озеро и образовал полуостров, подобно
тому как, по мнению Геродота, был создан Египет, или
то были следы некоего Иерона, прокладывавшего капал
через перешеек, или Клеомврота, укрепляющего полуост-
ров валами против войска некоего Ксеркса?»
Предыдущий отрывок заимствован из моего «Сооб-
щения», вышедшего в свет в 1611 г. во Франкфурте.
Среди наблюдений от 22 сентября 1622 г. я, несом-
ненно, нахожу аналогичное описание того же самого пят-
на. Луна и на этот раз была на ущербе, и линия разде-
ла отсекала небольшой рог от западного края Луны.
Привожу свою запись:
«К западу от линии раздела на Луне (ясно, что это
была кривая, или эллиптическая, линия) можно было
наблюдать нечто вроде берега и высокой извилистой па-
сыпи, отбрасывавших тени на море (по направлению к
тому рогу Луны, от которого солнечный свет уже ото-
шел). Ведь в тех частях этого моря, которые лежат за
тенью, свет следовал за насыпью посреди узкого залива
и доходил до самой линии раздела. Несколько южнее
находилось образование, напоминающее светящийся пе-
решеек, а на светлой насыпи выступала темная точка, а за
ней в море можно было заметить освещенную гору. Рука-
ва этой насыпи выдавались в море, как два мыса. Там,
где линия раздела проходила по морю, ее как бы пре-
рывала нижняя часть насыпи. В пределах этого выступа
она замыкалась в (эллиптическую, или искривленную)
линию и уходила дальше, к другим пятнам».
Так гласила запись от 22 сентября 1622 г. Мне до-
ставляет удовольствие также привести целиком всю за-
пись, отдельные детали которой были заимствованы мной
для приведенных выше «явлений». Она содержит мно-
жество сведений по самым различным вопросам и кое-
какие фрагменты письма, частично включенного в до-
казательства.
162
«В 1623 г., 17 июля, если считать, что день начина-
ется в полночь, я наблюдал Луну в 1 час и в 2 часа,
используя линзы преподобного отца Никколо Зукки, по-
зволяющие видеть необычайно далеко. Большинство впа-
дин на вид казались круглыми, но в верхней и в нижней
части Луны они по форме приближались к эллипсу, по-
скольку выпуклый шар исчезал там из виду. Тени долин,
напоминающие по форме полумесяцы, в некоторых слу-
чаях явно объяснялись тем, что эллипсы были видны
под косым углом. Таким образом, даже простого наблю-
дения достаточно, чтобы прийти к заключению о выпук-
лости лунного шара. Пятна в нижней половине Луны
были усыпаны яркими кругами, заключавшими внутри
себя впадины и тени. Все же кругов этих было не так
много. Эти пятна можно было бы назвать болотистыми,
либо илистыми, участками Луны, на которых, как ко-
лодцы, воздвигнуты кольцеобразные насыпи, отгоражи-
вающие их от лежащей вокруг воды. Один из таких ко-
лодцев слегка наклонен к верхней части Лупы. Он весь-
ма напоминает расщелину, раскрытую несколько шире
в своей средней части. У всех впадин не наблюдалось
резкого различия между их краем и остальной частью
лунного тела (болотистой или илистой), но сплошное,
однородное свечение было заметно вплоть до разрыва
между тенями. У большинства крупных впадин в центре
находилось нечто, напоминавшее круглые стекла в наших
окнах, то есть из глубины каждой такой впадины один-
единственный холм, хотя и не достигавший высоты на-
сыпей снаружи. Судя по теням, эти холмы в центре
имели вмятины, напоминавшие пупок на надутом живо-
те или, если привести более уместный пример, кратеры
Этны. Ни одна впадина не затеняла соседние и не сли-
валась с ними, каждая впадина стпяла отдельно. Тем не
менее от нижней части линии раздела (на этот раз ис-
кривленной) последовательно отходит ряд выступов
в форме полумесяцев (как уже говорилось, эти полуме-
сяцы пересекаются). В совокупности они выглядят, как
темная дуга эллипса. Таким образом, на небольшом уда-
лении друг от друга образуются две темные извилины.
От линии, разделяющей свет и тень, они, изгибаясь вверх,
проникают в светлую часть. Но их, как я уже говорил,
искажают светлые участки, пересекающие полумесяцы
сплошными полосами. Можно сказать, что перед нами
сильно вытянутая долина, окаймленная с двух сторон
6* 163
извилистыми горными хребтами, которые, если смотреть
па них сбоку, полностью скрывают ее из виду».
Таково было наблюдение от 17 июля 1623 г.
Итак, вот те набюдения и те аксиомы, на основе ко-
торых я приступаю теперь к доказательству отдельных
утверждений моего письма, помеченных номерами.
2. Впадины занимают главным образом пятпа, а не
светлые участки. Это утверждение связано с п. XXIV
и само выведено из наблюдения.
3. Пятна расположены ниже светлых участков (как
доказано в п. XIII).
4, 5. Совершенно черные пятна представляют собой
моря (п. XXI), а менее черные — болота (пп. XXII,
XXIII).
6. Если они отмеряют участки, то между ними долж-
но царить согласие, о котором говорится в п. XXXIII.
7. Стремление к определенной цели — их отличитель-
ная особенность. Правда, иногда, чтобы скоротать время,
разум обращается к забавам, но сооружения, создаваемые
им для развлечения, по своим размерам несравнимы с
сооружениями, возводимыми в целях самосохранения.
Последние же столь велики, что с расстояния в
50 000 миль они не укрылись от наших чувств.
8. Некоторые из впадин снаружи окружены валами.
Впадины расположены там, где находятся пятна, тем-
ные от преобладания в них влаги. Отсюда я заключаю,
что валы воздвигнуты против вод, заполняющих прост-
ранство вне впадин. Методам, позволяющим избавлять-
ся от избытка влаги внутри валов, эндимионидов научи-
ли, должно быть, наши голландцы. В моем «Разговоре»
(на с. 17) я высказал противоположное утверждение,
предположив, что рвы выкопаны, быть может, для того,
чтобы достать воду из глубин. Но в то время я еще не
заметил, что впадины находятся на темных пятнах, а не
на светлых участках.
9. Солнце, несомненно, является их самым завзятым
врагом. В моем «Разговоре» об этом сказано следующее:
«Поскольку их день длится 15 наших земных суток, то
днем они страдают от невыносимой жары. Возможно,
что у них нет даже камня, чтобы возвести защитную
стену от Солнца. Наоборот, лунная почва, должно быть,
вязка, как наша глина. Поэтому они и строят на свой
особый лад: выкапывают обширные котлованы, а выну-
тый грунт насыпают в виде кольцеобразных валов и раз-
104
брасывают. Так они получают возможность укрыться в
тени насыпанных ими холмов. По мере передвижения
Солнца они, оставаясь па дне впадины, переходят с места
па место вслед за тенью. Они могут построить даже свое-
го рода подземный город: вырыть в круглом цоколе мно-
жество нор, а возделанные поля и пастбища расположить
в центре, чтобы, скрываясь от Солнца, им не приходи-
лось удаляться от своих владений на слишком большие
расстояния». Так я думал в то время. Тогда я еще не
успел обнаружить, что из впадин вздымаются холмы с
вмятиной в середине, наподобие пупка, а некоторые впа-
дины обнесены снаружи валами. Ведь по моим рассуж-
дениям обитателям Лупы легче создать более обширную
тень, если они будут пе только копать колодцы, по и на-
сыпать вынутый грунт в валы против Солнца. То, что
как я полагал, им приходится делать по этой весьма
сомнительной причине, обитатели Луны действительно
так и делают, в чем пас убеждают наши глаза и зритель-
ная труба. Однако возводят ли они валы против Солнца,
как утверждает настоящее примечание 9, или для защи-
ты от внешних вод, как утверждает примечание 8, или
против того п другого одновременно, остается нере-
шенным.
10. Коль скоро мы сравниваем население Луны с на-
селением Земли, то и суждения об аналогичных вещах
должны быть одними и теми же. Поскольку мы видим,
что участки Луны, покрытые пятнами, возделаны, то
окружающим их неровным и гористым областям мы при-
пишем дикие и свирепые банды грабителей. Пусть они
будут врагами более цивилизованных эндимионидов, воз-
двигающих для защиты от них свои крепостные соору-
жения. В этой связи нельзя не упомянуть наблюдение,
приведенное в п. XXXIV, которое нельзя объяснить ина-
че, как крепостное сооружение, призванное защищать от
вражеских нападений.
И. Впадины имеют форму круга. Каждый круг опи-
сан из своего центра. Следовательно, центр должен быть
виден и снабжен неким устройством для измерения рас-
стояния от него до точек окружности.
12. При столь больших расстояниях равенства их
можно достичь только при помощи веревки.
13. Потому что диаметры впадин не равны.
14. Мой инструмент позволяет обозревать за один раз
12' из 30', составляющих ширину лунного диска. Диа-
165
метр Луны равен 400 германским милям. Следовательно,
мой инструмент охватывает около 160 миль. Но диаметр
этого пятна составляет около Ve ширины поля зрения
моего инструмента. Это означает, что впадина простира-
ется на 10 германских миль и, таким образом, ее радиус
равен 5 милям.
15. Не станешь же ты утверждать, будто окружность
радиусом в 5 миль проведена одним непрерывным дви-
жением ножки циркуля. Такое возможно лишь в том
случае, если рост того, кто провел окружность, достигает
по крайней мере 20 миль.
16. Для этого недостаточно взять одну веревку и об-
водить наружный конец ее вокруг столба, к которому она
привязана. Ведь под действием своего собственного веса
веревка провиснет до самого грунта и будет задевать
за холмы, скалы и другие предметы, делающие поверх-
ность Луны неровной. Поэтому не остается ничего дру-
гого, как при помощи нескольких веревок, привязанных
к одному и тому же столбу, отметить на окружности,
которую требуется построить, отдельные точки, располо-
женные друг от друга на не слишком больших расстоя-
ниях, чтобы из одной точки можно было видеть другую.
Однако землемеру придется отправиться от столба к окруж-
ности с тяжело груженной повозкой, чтобы веревки хва-
тило на 5 миль.
17. Из п. XXIX явствует, что отдельные представи-
тели лунного племени по росту отнюдь не должны быть
сравнимы с высотой гор на Луне, а из п. XXXIII — что
население Луны многочисленно. Следовательно, посколь-
ку наше зрение убеждает нас в гигантских размерах воз-
водимых ими сооружений, эндимиониды числом дости-
гают того, чго недоступно им из-за размеров их тел.
В качестве различных примеров того же рода сошлемся
на Вавилонскую башню, египетские пирамиды, очень
длинную дорогу, вымощенную камнем, в одной из перу-
анских провинций и стену, защищающую китайцев от
татар.
18. В этой обширной впадине диаметром в 10 гер-
манских миль изрядная доля диаметра приходится на
промежуток между краем и возвышающимся в центре
холмом. Всякий, кто утверждает, что ширина промежут-
ка составляет не менее одной германской мили, не станет
отрицать, что ширина, как о том свидетельствует зрение,
может быть несколько больше. Это позволяет оценить
166
размеры тел эпдимионидов. Они, хотя и несравнимы с
высотой гор на Луне, все же гораздо больше размеров
наших тел, о чем свидетельствуют сооружения обитате-
лей Луны, число которых во много раз превосходит число
наших сооружений. Я отважился открыто высказать по-
добное мнение на с. 250 моей «Оптики», опираясь лишь
на сравнение лунных гор с нашими, в следующих выра-
жениях: «Плутарх правильно утверждает, что Лупа пред-
ставляет собой тело, которое, как и наша Земля, неровно
и гористо, причем отношение высоты лунных гор к раз-
мерам их шара даже превышает отношение высоты наших
гор к диаметру земного шара. Присоединимся к шутке
Плутарха. Случается, что у нас люди и животные соот-
ветствуют природе той земли или провинции, где они
обитают. Следовательно, на Луне должны находиться
живые существа, которые по телосложению гораздо круп-
нее и крепче нас», и так далее.
19. Поскольку рвы доступны наблюдению (п. XXV) и
представляют собой искусственные сооружения (п. XXVII),
то их можно соорудить, лишь роя грунт. Эндимиопидам
негде взять грунт, кроме рвов. Не может быть, чтобы
из вынутого грунта не делали ничего, как не может ис-
кусство произвести нечто из ничего.
20. Пусть это утверждение остается в силе для тех
впадин, которые по наблюдениям не имеют внешних
выемок, охраняемых ярким краем, о которых говорится
в п. XXX и в наблюдении 1623 г., приводимом в п. XXXIV.
О том, что внутри впадин имеется вырытый грунт, сви-
детельствуют зрелище поднимающихся со дна холмов и
метафизическая аксиома, согласно которой ничто не про-
исходит без причины. В данном случае посредине впади-
ны возникает некая высота. Следовательно, на то должна
быть своя причина. Но пи одна причина не превосходит
по правдоподобию рытье грунта, некогда заполнявшего
ров. который отчетливо виден вокруг всей впадины, и при-
думать другую причину нелегко.
21. Следовательно, во впадинах, окруженных ярким
кольцом, часть грунта вынесена наружу. Именно этот
грунт и образует само кольцо. Если бы ров был пуст,
а со дна впадины пе вздымался холм, то мне следовало
бы сказать «весь грунт». Таким образом, там, где внутри
впадины виден холм, часть грунта, по-видимому, внесе-
на внутрь.
22. В таких поселениях существует двойной вал по-
т
тому, что, как я сказал, наружное кольцо является лишь
первым валом. Но грунт, внесенный внутрь впадины, ста-
новится валом, огораживающим не ров (поскольку из-
нутри впадины рву не угрожает никакая опасность),
а углубление па вершине холма.
23. О большой глубине рва свидетельствует избыток
выкопанного грунта. Ведь из него насыпан не только
наружный вал, поднимающийся со всех сторон на зна-
чительную высоту, но и холм внутри впадины, также
вполне различимый.
24. Это утверждение основано на наблюдении, при-
веденном в п. XXVII, и на выведенном ранее методе
построения рва. Ведь если предположить, что отдельные
части рва всюду отстоят на одно и то же расстояние
от столба и ров продолжается, нигде не прерываясь, от
одной выбранной точки до другой, то ров примет форму
идеальной окружности и, следовательно, как я указал
в примечании 25, возникнут наружный и внутренний
валы. Равенство веревок, протянутых во все стороны от
центрального столба, ничем не противоречит предполо-
жению о том, что эндимиониды в определенной мере на-
делены разумом.
25. Примечание утеряно.
26. Разум ничто не делает напрасно. Выкапывать же
на вершине холма углубление, своего рода пупок, па пер-
вый взгляд представляется излишним: ведь от накопле-
ния грунта, вынутого из внутреннего углубления, вверх
поднимается насыпь, а по другую сторону от центра об-
разуется провал, на что я указал в примечании 27.
27. Примечание утеряно.
28. Так поступать рекомендуют нам также наша зем-
ная механика и строительное искусство. В этом заклю-
чается одно из основных правил, поскольку оно оказы-
вает влияние на главную часть операций, в особенности
на закладку фундаментов.
29. На Луне имеются болота (п. XXIII). Следователь-
но, земледелие дает все необходимое для наших умоза-
ключений, а именно позволяет утверждать, что если боло-
тистую местность окружить глубоким рвом, то воды в
него потекут и снаружи, и из обнесенной рвом местности.
30. Если местность не удается осушить достаточно
глубоко, то берут грунт из рва и разбрасывают по всей
местности. Это позволяет поднять поверхность почвы и
уберечь ее от соприкосновения с поверхностью воды.
168
31. Там, где властвует разум, обычно ничто не дела-
ется бесцельно. В данном случае разумные существа,
обитающие, как предполагается в этом письме, на Луне,
выкопали ров для сбора воды, причем ров круговой.
Для чего же еще заставлять воду течь по кругу, как не
для того, чтобы иметь возможность плавать по ней?
32. Большая продолжительность очень жаркого дня
делает весьма правдоподобным предположение о том, что
вода пересыхает почти каждый день. Следовательно, ког-
да это происходит, эндимиониды находят рву иное при-
менение: они ходят пешком по его дну.
33. Цель их пеших прогулок состоит в сохранении
прохлады. Эти прогулки нельзя считать просто развле-
чением или забавой: слишком велики для этого сооруже-
ния на Луне (такова гипотеза, содержащаяся в приня-
тых нами аксиомах). Наоборот, прогулки диктуются стро-
жайшей необходимостью: ведь эндиомидам приходится
защищаться от палящих лучей Солнца в тени, отбрасы-
ваемой валом на дно рва. Чтобы они могли делать это
в любое время, ров должен быть круговым, а эндиомиды
должны перемещаться по мере того, как Солнце пере-
мещается по небу. Так они и поступают, либо плавая (для
чего им не приходится прикладывать никаких усилий),
либо путешествуя пешком (что сопряжено с большими
неудобствами).
34. Для тех, кто находится во рву, холм лежит по одну
сторону, а наружный вал — по другую. Следовательно,
если Солнце находится по ту же сторону от них, что и
наружный вал, то последний отбрасывает на них тень.
35. Если же Солнце находится по ту же сторону от
них или от их противников, что и холм, то эндиомиды
внутри рва прячутся в тени за холмом или внутри вала.
36. Тем, кто находится в углублении на вершине хол-
ма, тень дает не наружный, а внутренний вал. В поисках
тени им не приходится затрачивать много усилий, по-
скольку пространство на дне вокруг центра узко, и, со-
вершив короткое путешествие, они попадают из места,
испепеляемого Солнцем, в тень. Либо, если в полдень,
когда Солнце стоит над головой, вал не отбрасывает тени,
они, поступая вполне разумно, выкапывают пещеры в
крутом валу и прячутся в них, спасаясь от полуденного
Солнца.
37, 38. Примечания утеряны.
169
О СЕБЕ
Человеку этому на роду написано проводить время
главным образом за решением трудных задач, отпугиваю-
щих других. Еще мальчиком он не по возрасту рано
увлекся законами метрического стихосложения. Пробовал
писать комедии, выбирал длиннейшие псалмы и запечат-
левал их в памяти. Пытался выучить наизусть все при-
меры из грамматики Крузиуса1. Свои первые опыты в
стихосложении он посвятил акростихам, загадкам, ана-
граммам, а затем, когда стал более зрело судить об их
истинных достоинствах, обратился к различным трудней-
шим жанрам лирической поэзии, слагая оды в духе Пин-
дара 2, сочинял дифирамбы, проявлял интерес к столь
необычным вопросам, как неподвижность Солнца, проис-
хождение рек, вид Атланта, уходящего головой в облака.
Загадки и хитроумнейшие шутки доставляли ему живей-
шую радость, с аллегориями он забавлялся, прослеживая
их до мельчайших подробностей, и лишь затем «хватал
их за волосы». В подражаниях он стремился всюду, где
только возможно, сохранять слова подлинника, толкуя их
на свой лад. Когда он писал о каких-либо проблемах,
особую радость доставляли ему парадоксы. Он считал,
что французский язык якобы надлежит выучивать рань-
ше, чем греческий, а в научных занятиях усматривал
признаки заката Германии. Выступая оппонентом па дис-
путах 3, он всегда утверждал лишь то, что действительно
думал. Описывая свои открытия, он всегда привносил в
чистовой вариант нечто новое по сравнению с чернови-
ком. Математику любил превыше других ученых занятий.
В философии он прочитал в подлиннике сочинения Ари-
стотеля, составил вопросы к «Физике», пропустил изряд-
ную часть «Этики», а также «Топики», чтобы приняться
за «Аналитики». Комментарии Планера пришлись ему
по душе. При чтении «Физики» он восхищался Скалиге-
ром. Четвертую книгу «О метеорологических явлениях»
он постиг, главным образом участвуя в диспутах. В тео-
логии его внимание с самого начала привлек вопрос о
предопределении, и он самостоятельно пришел к мнению
Лютера об отсутствии свободы воли. Сколь ни удпви-
170
тельно, но еще в возрасте тринадцати лет он послал в
Тюбинген письмо с просьбой выслать ему, если это воз-
можно, какой-нибудь трактат о предопределении, что
позволило оппоненту на одном из диспутов поддеть
его так: «Уж не сомневаешься ли ты, приятель, в бо-
жественном предопределении?» Позднее ему удалось озна-
комиться с мнением Лютера, которое тот изложил в своей
книге, и вместе с Гунниусом он пришел к более разум-
ному толкованию предопределения. Но поскольку он тот-
час же затронул другой спорный вопрос кальвинистов,
то был вынужден остановиться посредине и признать за
богом определенные черты личности, познать которые
нам не дано. Этого он добился, введя соответствующий
гебраизм в слово «вечеря». Если ему и случалось утвер-
ждать, будто до Христа и древнейшим авторам воскре-
сение не было известно, то к первому его побуждали
споры между враждующими партиями, а ко второму —
темные места в священном писании. Размышляя о мило-
сердии божьем, он пришел к заключению, что язычники
отнюдь не обязательно должны быть осуждены на вечное
проклятие. В математике ему неоднократно случалось
ломать голову над многими якобы еще не решенными
проблемами и лишь впоследствии обнаруживать, что те
давно решены. Он придумал небесные часы, разработал
новую теорию, касающуюся главным образом пяти пра-
вильных тел,— предметы поистине трудные.
В истории он предложил новое толкование недель
Даниила4. Написал новую историю ассирийского царства,
предпринял исследование римского календаря. Каким
бы родом ученой деятельности ему ни приходилось за-
ниматься, он всегда с жаром участвовал в диспутах и
составлял извлечения из прочитанного.
Страницы своих рукописей он хранит довольно не-
брежно, зато всякого рода выпрошенные книги стремится
всеми силами подольше не возвращать, будто те могут
ему еще раз понадобиться.
Даже непродолжительное время, проведенное без поль-
зы, причиняет ему страдание. Вместе с тем он далек от
того, чтобы упорно сторониться человеческого общества.
В денежных вопросах он почти скуп, в экономии тверд,
строг к мелочам и ко всему, что приводит к напрасной
потере времени. Вместе с тем он питает к работе непре-
одолимое отвращение, столь сильное, что часто лишь
171
страсть к познанию удерживает его от того, чтобы не
бросить начатое. И все же то, к чему он стремится, пре-
красно, и в большинстве случаев ему удавалось постичь
истину.
Своей добросовестностью он мало чем отличается от
Крузиуса, намного уступает тому в работоспособности и
превосходит того в здравости суждений.
Меркурий в VII доме5 означает торопливость и не-
расположение к работе, хотя сам Меркурий движется
быстро, а Солнце в секстиле6 с Сатурном означает усер-
дие и настойчивость. Таковы два противоположных нача-
ла в этом человеке: он непрестанно испытывает раская-
ние по поводу упущенного времени и все же постоянно
бесцельно расходует время. Меркурий наделяет его склон-
ностью к шутке и забаве, а также к игре ума с более
легковесными предметами. В детстве он с упоением от-
давался игре; став старше, он обрел радость в другом
и потому пристрастился к другому. Следовательно, то,
в чем человек находит удовольствие, зависит от его взгля-
дов. Поскольку упорное нежелание расстаться с деньгами
отвращает его от азартных игр, то он часто играет с самим
собой. Вместе с тем нельзя не заметить, что подобная
скаредность порождена отнюдь не стремлением к богат-
ству, а боязнью нищеты. Впрочем, жадность почти всегда
берет начало от такой обращенной боязни нищеты, но не
только от нее: многие одержимы корыстолюбием. Он
стремится к выгоде и к почету. Возможно, что и здесь
во многом виновна боязнь нищеты. Он не чужд надмен-
ности, прислушивается к мнению толпы и склонен к жес-
токости. У Крузиуса же Меркурий находится в стоянии7
и в противостоянии8 с Сатурном. Я считаю, что чем сво-
боднее Меркурий от лучей других планет, тем менее
свойственно ему, как и асценденту9, означать гибель. На-
пример, в лучах Сатурна Меркурий приносит холод и
способствует вялости духа, в лучах Юпитера рождает вла-
гу и тепло. Там все увлечено страстью к наживе, здесь —
стремлением к почестям. Коснувшись своими лучами
Меркурия, как это происходит в моем случае, Марс силь-
но устрашает того. Меркурий теснит и раздражает дух,
поощряя его к играм и располагая к самым различным
вещам, как то: к истории, войнам, рискованным торговым
сделкам, отваге и разносторонней деятельности (все это
свойственно рожденному), возражениям, враждебным вы-
172
падам, порицанию всяческих порядков, критическому скла-
ду ума. Всего, что этот человек создал в науке, ему
удалось достичь (и это не следует упускать из виду!)
в общении с другими, отличая, высмеивая и браня дур-
ные стороны людей, невзирая на лица. Эту черту с ним
разделяет Ортольф10. По моему мнению, Меркурий, на-
ходясь в соединении с Солнцем, способствует умеренно-
сти во всем, ибо в Солнце заключена середина всего.
По этой причине стояние Меркурия, а также его прямое
и понятное движение сказываются па силе дарования,
а планеты, озаряющие своими лучами Меркурий, пред-
определяют, в чем эта сила. Так, если Меркурий находит-
ся в соединении с Венерой, то та придает ему нечто
венерическое: слабость суждений, любовь к пению, людям
и т. д. В соединении с Луной Меркурий порождает пред-
расположение к влажному, простому и хорошему, как
у Магерлина. В соединении с Юпитером Меркурий на-
деляет склонностью не только к простому, но и к суеве-
рию, а в важных делах — к наивности. Когда же Мерку-
рий свободен от лучей всех других планет, то он придает
характеру человека особую искренность. Заметь: Солнце
оказывает влияние, как и другие планеты, поэтому и
Солнце необходимо принимать во внимание, а также ас-
цендент, поскольку последний сказывается на наружном
виде и телосложении. Поэтому если Юпитер находится
в асценденте, то Луна с Меркурием порождают склон-
ность к простому, как у Магерлина. У моего же деверя
Симона склонность к простому вызвана совместным дей-
ствием Лупы, Венеры, Солнца и Юпитера.
Заметь: человек, думающий о чем-то постороннем и
продолжающий писать, находится под влиянием Мерку-
рия в квадратуре 11 с Марсом. Свободный Меркурий спо-
собствует ясности мышления, но квадратура с Марсом
пересиливает и приводит к тому, что человек не ждет,
покуда его мышление прояснится. Отсюда — частое рас-
каяние, поскольку способность к мышлению остается,
а порыв проходит. Возможно, что Марс вызывает порыв
лишь там, где сам преисполнен порыва. Но этим влияние
Марса отнюдь не исчерпывается. У меня Марс, посколь-
ку он близок к стоянию, означает непрестанно действую-
щую, всепроникающую, неотвратимую силу, у других в
соединении с Солнцем он порождает умеряющую, а в про-
тивостоянии — раздражающую силу.
т
Натура, весьма склонная к лукавству,—из-за живости
ума. Но присущая ему тяга к лукавству, обману и лжи
неодолима. Эти дурные наклонности проистекают из того
же источника, что и любовь к шуткам: их вызывает Мер-
курий, а поощряет Марс. Однако имеются два обстоя-
тельства, мешающие лукавству. Во-первых, боязнь дур-
ной молвы: ведь больше всего он стремится заслужить
истинную хвалу, и всякое умаление чести для него не-
выносимо. От злых сплетен, хотя бы и самого невинного
свойства, он готов откупиться любой ценой, и даже ни-
щета страшит его лишь связанным с ней унижением.
К этому с необходимостью приводит влияние Юпитера.
Осуществляться оно может трояко: 1) если Юпитер за-
нимает благоприятное положение (должно ли это сказы-
ваться па душе или на судьбе?); 2) если Юпитер нахо-
дится в лучах Солнца и Венеры (такое расположение
действительно потому, что, как я уже упоминал, Солнце
оказывает такое же влияние, как и Меркурий); 3) если
Юпитер находится в квадратуре с асцендентом (я скло-
нен думать, что действенно именно это расположение
планет, хотя отклонение от него составляет 6°). Что еще
сдерживает лукавство этого человека, как бы благоприят-
но ни складывались обстоятельства и с какой бы осто-
рожностью он ни действовал, так это его необычайная
неудачливость: «ведь сколь пи хорошо задумана уловка,
все же хитрецу она на ум приходит поздно». Вторая из
названных мной причин неудач по существу сводится к
первой, ибо неудачи вызывают стыд и замешательство.
Вот я и думаю, пе кроются ли причины неудач в самой
природе вещей: не могут же завершаться успешно все
махинации, творимые людьми. И все же кое-кому во
многих случаях удается достичь желаемого.
Выясним теперь причины неудач этого человека. Мер-
курий как показатель пе встречает пе только существен-
ных (если допустимо такое выражение), но и случайных
помех, ибо находится он в VII углу. Следовательно, пре-
бывая в этом доме, Меркурий не способен приносить
неудачи и благоприятствует только удачам. Быть может,
всему виной квадратура с Марсом? Но из нее я вывел
самое лицемерие. Итак, квадратура с Марсом непосред-
ственно не благоприятствует обману, ибо порождает и
самый обман и то, что ему неизбежно сопутствует. Тем
пе менее некоторые умудряются плутовать столь успеш-
но, будто для них не составляет никакого труда обмануть
174
и бога, и людей. Даже если их усилия в конечном счете
оказываются тщетными, мошенничество, успешно твори-
мое на протяжении долгого времени, само по себе надле-
жит считать чудом. В чем же причина того и другого?
(В лучах Сатурна). Разве не они вызывают непостоян-
ство, забывчивость, неумение вовремя остановиться, без-
рассудность речи и объяснение следует искать в чем-то
другом? Во всяком случае этот рожденный столь неудач-
лив в своем искусстве лицемерить, что оно не способно
привести к последствиям более серьезным, нежели вызвать
досаду у него самого. Возможно, что причины неудач,
которыми неизменно заканчивались все его попытки об-
мануть кого-нибудь, кроются не в гороскопе, а в каких-то
других свойствах души. В-третьих, причиной его неудач
может быть Луна в депрессии12, ибо во всех прочих
делах успех не сопутствует ему, так же как и в обмане.
Свойственное ему дружелюбие считают признаком не-
далекого ума, его обходительность принимают за чрез-
мерную доверчивость, набожность — за склонность к суе-
верию, веселый нрав — за глупость, справедливый гнев —
за приступ бешенства.
Итак, я прихожу к следующему заключению. В квад-
ратуре с Марсом, находясь к востоку от него и двигаясь
быстро, Меркурий в VII углу благоприятствует хитрости,
которую он означает, то есть способствует осмотритель-
ности и побуждает вести себя так, чтобы решение, при-
нятое под влиянием отдельной неудачи, не помешало
всему делу (людям часто свойственно совершать именно
эту роковую ошибку). Но, во-первых, по живости ха-
рактера он не слишком далеко заходит в осмотрительно-
сти и так далее. Во-вторых, одной лишь его природы не-
достаточно для того, чтобы приводить к успеху всех мо-
шеннических проделок, поскольку им не благоприятствует
квадратура с Марсом. В-третьих, Луна, находящаяся в
депрессии в XII доме означает, что мошеннические про-
делки не удаются людям, как и все прочее.
Человек, о котором идет речь, достиг ныне, когда я
пишу эти строки, 26 лет, не внимая голосу рассудка,
а скорее, как в юные годы. Затем он занялся необычайно
разносторонней и многообразной деятельностью. В-треть-
их, не все постиг он своими силами. Из этих трех об-
стоятельств проистекают непрестанные сожаления о про-
шлом.
Поговорим сначала о последнем. Даже без особых
№
предзнаменований в гороскопе юности свойственно незна-
ние многого. Следует признать, однако, что ему это не-
знание присуще в меньшей степени, чем другим. Теперь
о втором. Он берется за множество новых дел, пе завер-
шив предыдущих. На то имеются следующие естествен-
ные причины. 1) Нерасположение к непродолжительной
работе или внезапный, быстро угасающий порыв трудо-
любия. Сколь ни велико прилежание этого человека, ра-
бота ему ненавистна. И все же он упорно трудится,
движимый ненасытной жаждой знания и любовью к вы-
думке и фантазии. 2) Другая причина, по которой оп не
доводит начатое до конца, кроется в велении судьбы или,
скорее, в особенностях его натуры: ведь затеянных им
дел слишком много для того, чтобы их можно было дове-
сти до благополучного завершения. Кроме того, в тот
момент, когда его захватывает новая идея, все кажется
ему простым и легко осуществимым, при воплощении же
становится трудным или затягивается на долгое время:
ведь разум этого человека гораздо тоньше, проворнее
и находится в большей готовности к действию, нежели
любая рука. Кроме того, как уже говорилось, вина судь-
бы состоит в том, что исполнение даже тех намерений,
которые он по своей природе мог бы довести до конца,
откладывается или наталкивается на какие-нибудь пре-
пятствия. На мой взгляд, так происходит потому, что
Меркурий находится в квадратуре с Марсом. Здесь не-
обходимо различать два возможных случая. В иных слу-
чаях, чтобы завершить то, начало чему положено разумом
этого человека, потребен другой мастер, но тогда ничего
нового не возникает, разве что этому человеку посчаст-
ливится встретить родственного по духу мастера, что бы-
вает чрезвычайно редко. Найти такого мастера было бы
необычайной удачей. В иных случаях задуманное доводят
до конца другие люди, как бы выступающие в роли вспо-
могательных орудий и действующие этично. Я усматри-
ваю особое невезение в том, что этому человеку необхо-
димо случайно встретить помощника или что вспомога-
тельные орудия редко оказываются у него под рукой.
Впрочем, со всем этим следует подождать до выяснения
вопроса о том, почему этот человек все задуманное вы-
нужден осуществлять при поддержке других, а не своими
силами (что в большей степени способствует удаче). Третья
причина, по которой он затевает множество новых дел,
многогранна; чем больше он страшится оставить незавер-
176
шенным начатое ранее, тем сильнее его стремление при-
ступить к новому. Этому стремлению в значительной мере
способствует образ жизни ученого и кабинетная тишина.
Если бы этот человек нес на себе тяжкое бремя какой-
нибудь службы, то он не мог бы отдаваться своим воз-
вышенным порывам, как, впрочем, и в том случае, если
бы он был задавлен нищетой. Поэтому кормилицей его
стремления к новому надлежит считать образ жизни, не
обремененный ни высокими заботами, но и не задавлен-
пый нищетой. Об отличительных особенностях его образа
смотри ниже. Что же касается самого стремления к но-
вому, то без него невозможно никакое просвещение. При-
родный ум и ученость зависят от Меркурия, ибо я счи-
таю, что на эти дарования указывает быстрый Меркурий
в восточной части VII дома. Возможно также, что на
стремление к новому дурно влияет квадратура с Марсом,
означающим пылкость и скоротечность, и это стремлепие
чинит помехи самому себе.
Но более всего способен разжечь страсть к новому
пример других или трудность предмета, что свойственно
Марсу, как и огонь, присущий природе Марса. Пример
способствует подражанию, это — от Марса. Но пищу и
конечную цель стремлению к новому дает любовь к ис-
тине, прекрасному, почестям, признанию и славе. Откуда
берется стремление ко всему этому — вопрос особый. То-
ропливость и страстность, которую я назвал вредной,
приводят к тому, что этому человеку случается высказы-
вать суждения прежде, чем он успевает их обдумать.
Поэтому в разговоре он часто допускает вздорные заме-
чания, и ему никогда не удавалось экспромтом хорошо
написать письмо. Но стоит лишь внести незначительные
исправления, как все становится превосходным. Он так
складно говорит и хорошо пишет, покуда его ничто не
торопит, будто успел все продумать заранее. Но пока
он говорит и пишет, ему на ум непрестанно приходят
новые соображения либо относительно слов, предметов,
выражений или приводимых им доказательств, либо о
новых планах и о том, не следовало ли бы умолчать
именно о тех вещах, о которых он говорит. Так как дру-
гие, например Скалигер, превосходно пишут экспромтом,
то у них непременно должно быть некоторое предзна-
менование ясного разума в сочетании с предзнаменова-
нием их страсти. Впрочем, чему удивляться, если язык —
своеобразное проявление жизни, как и было задумано
т
с самого начала. И все же некто другой, как тот, у кого
Меркурий находится в VII доме к востоку и движется
быстро и прямо, ничем не отличается от этого человека,
ибо их разум наделен способностью воспринимать мно-
гое одновременно. Эта природная способность, по-види-
мому, связана с Луной и с асцендентом, а также с мно-
гочисленными звездами, отсюда — воображение и удиви-
тельная способность по одному вспоминать другое, хотя
этот человек никогда не отличался хорошей памятью, как
и многим другим, то есть такой памятью, которая бы
удерживала услышанное или прочитанное. Поэтому он
способен хранить в своей памяти лишь столько сведении
и так долго, покуда известное ранее служит причиной
воспоминаний и связывает их с чем-нибудь. В этом —
причина многочисленных отступлений в его речи, по-
скольку все, что только приходит ему на ум из-за силь-
нейшего возбуждения всего хранимого в памяти, он хотел
бы сразу высказать. Поэтому речь его сбивчива или по
крайней мере малопонятна. Впрочем, следует заметить,
что, как я уже говорил, причина этого стремления коре-
нится в праздном образе жизни, хотя не исключено, что
она не исчезла бы бесследно, веди он самый деятельный
образ жизни. Ибо неоднократно случалось, когда он бывал
необычайно занят па протяжении долгого времени (о при-
чинах такой судьбы — в другом месте), то избавлялся от
своей страсти. Он охотно отказывается от насущных забот
о подыскании какого-нибудь в высшей степени почетного
места и следует туда, куда влечет его дух, в силу чего
он не избегает упрека, когда его ученость, всегда нахо-
дящаяся в полной готовности, не позволяет ему с ходу
выполнить какую-нибудь обязанность. Словом, хотя он
о своих служебных обязанностях печется весьма рачи-
тельно, все же исполнение их сопряжено с трудностями,
о которых уже говорилось. Никогда не ощущал он недо-
статка в материале, питающем его страсть, пылкое рвение
и любовь к изучению всего трудного. Ему на ум одно-
временно приходят тысячи вопросов, решение которых,
поскольку он не может ограничить себя во времени, на-
носит больший ущерб его служебным обязанностям, чем
легкомыслие. Нет сомнения в том, что если бы ему выпа-
ла судьба идти на военную службу (о чем — в другом
месте), то он показал бы себя храбрецом. Ибо не тот
лучший солдат, кто растратил все свое состояние и с
отчаяния отправился на военную службу. Ему присущи
178
ярость, хитрость, бдительность, непрестанная готовность
к мгновенному действию и, возможно, удачливость.
Теперь было бы уместно поговорить о первом, если бы
о нем все уже не было сказано. Ни один из тех, в ком
сильна страсть, не следует доводам рассудка; у юности —
юношеские желания. И все же, чтобы до конца разобрать-
ся в этом вопросе, необходимо подробно рассмотреть
разум, способность к суждению и пониманию. Я считаю,
что тот, кто видят истину и добродетель, видит лучше
всех прочих, что способности этой всегда сопутствует спо-
собность рассуждать здраво, и что тот, кто обнаруживает
признак острого ума, способен судить о множестве вещей,
в которых он разбирается, в силу чего суждение чело-
века просвещенного при прочих равных обстоятельствах
всегда ближе к истине, чем суждение невежды. Поэтому
зодчий, воздвигший чудесное здание, лучше судит о раз-
личного рода сооружениях, хотя он и не всегда является
их создателем. Суждение — порождение разума, деяние —
порождение страсти. Именно поэтому и случается иногда,
что ученейшие мужи дают дурные советы государству,
ибо они поддаются страстям и с нечистой совестью от-
стаивают дурное. И все же чем образованней человек,
тем справедливее он по сравнению с человеком неученым
и неопытным. Имеются и другие обстоятельства, мешаю-
щие некоторым установить познаваемую ими истину:
папистам — власть папы, религия древности, одним — суе-
верия, другим — пристрастие к определенному государст-
венному устройству или мнение множества единомыш-
ленников. Поэтому астролог не может заранее предска-
зать, каких взглядов будет придерживаться рожденный
по любому вопросу. Впрочем, тому, кто силен разумом,
как правило, обстоятельства менее всего мешают выно-
сить здравые суждения. Не далек от вершины тот, кого
потрясают вещи, имеющие заурядную форму и потому
ставшие настолько привычными, что люди не могут по-
стичь истину. Те же, кто встречает на пути к истине
препятствия, не отличаются ни истинно высоким духом,
ни особой ученостью. Беллармина отношу к числу уче-
нейших. Ему мешает пе религия, а пристрастность и страх
за свою славу. Сколь многочисленны препятствия, затруд-
няющие познание истины. По-видимому, он не читает
того, что пишут, или не задумывается над доводами, при-
водимыми в защиту нашего дела. Быть может, он наде-
ется, что некие смягчающие обстоятельства позволят ему
179
улучшить свое положение» Он пребывает среди наших
врагов и придерживается того мнения, что не следует вно-
сить необдуманные изменения и что надлежит все испро-
бовать и испытать. Именно так и поступали ученейшие
и достославнейшие мужи до нашего времени. Что мне
сказать о Лютере? Он не похож на других. Чтобы по-
стичь истину, он двигался не по той территории, по кото-
рой прошествовали мудрейшие. По этой причине он и стал
самым мудрым из всех. Но что сказать о его пристрастии
к сквернословию и брани? Подобает ли оно мудрому?
Он поступал так, но не одобрял этого. Он заблуждался
в страсти, а не в суждении. По-видимому, полезнейшим
окажется тот муж, которому присущи не только здравость
суждений, но и пылкость и страстность. Такой муж, если
эти качества проявляются во всех его поступках и согла-
суются с разумом, действует как бы по божьему велению.
В противном случае великие натуры вместе с великими
добродетелями приносят и великие ошибки. Большой
ущерб наносят справедливости те, кто честолюбив, обуре-
ваем жаждой власти или корыстолюбием. В них страсть
одерживает верх над разумом. Это подтверждает то,
о чем я говорил в самом начале: способность к здравому
суждению связана с одаренностью. Если какие-то знаки
свидетельствуют об одном, то они свидетельствуют и о
другом. Но чтобы вызвать все то, о чем я говорю, недо-
статочно быть сильным в свете суждений, воспламеняться
различными страстями, начав многое, продолжать зани-
маться многим, допускать необдуманные высказывания
и в юности видеть не все. К этому надлежит, в-четвертых,
присоединить невероятную любовь к славе, похвалам,
одобрению. Этому человеку так часто случалось совер-
шать нелепые поступки или высказывать бессмысленные
утверждения, что следует опасаться, как бы его не сочли
глупцом. То же суровое суждение он подкреплял и с дру-
гой стороны, решая, что хорошо и что плохо, в зависи-
мости от того, как ответит судьба. До тех пор, пока
начатое не приведет к успеху или к неудаче, он не может
правильно судить об этом. Если он совершил какую-ни-
будь провинность тайно, то обдумывает содеянное почти
спокойно. Во всяком случае он часто проклинает не то,
что свершилось, а всю свою натуру. Особенно заботится
он не о том, как снискать себе пропитание, не об одежде,
не о горе, не о радости и не о своих работах. Его помыс-
лы заняты главным образом тем, что думают о изм люди,
180
которые все кажутся ему великими. Откуда это глупое
стремление «быть замеченным», хотя само по себе то,
чем он занимается, достойно всяческого уважения? Итак,
необходимо рассмотреть два вопроса: 1) почему он любит
лишь подлинную славу? 2) почему он любит ее так
сильно? Выше мы уже выяснили нечто другое: почему
все, к чему он приступает, сначала сопровождается столь
пылкими и бурными восторгами.
Итак, если сила Меркурия кроется в Солнце, то при-
чина проявляется лишь отчасти. Действительно, Солнце
находится в секстиле с Юпитером и в соединении13 с Ве-
нерой, которая есть не что иное, как красота, и, возмож-
но, следует добавить, что квадратура Юпитера предшест-
вует асценденту, Солнце стоит в VII доме, а Луна —
в тригоне14 с Марсом. Кроме того, возможно, что Луна
находится в асценденте с весьма многими звездами. К тому
же Юпитер располагается в глубине неба15. Разве все
это — не многочисленные благоприятные показатели?
Итак, Солнце в секстиле с Сатурном делает подозритель-
ным, беспокойным, боязливым, склонным к ночным бде-
ниям и внимательным к мелким подробностям. Когда
же он исследует собственную жизнь и обнаруживает свои
ошибки, то более всего его огорчает то, что он считает
наихудшим. Но, как мы уже говорили, ему лишь кажет-
ся, что то или иное плохо. В действительности же хуже
всего позор. Впрочем, к чему он скорбит о том, что по-
знано? Не потому ли, что это естественно или является
божественным инстинктом? Напротив! Люди заметней-
шим образом отличаются друг от друга именно тем, что
одним позор причиняет страдания, других оставляет рав-
нодушными, мы различаем их, говоря о «хороших и
дурных природных наклонностях». Откуда проистекает
столь сильное страдание? Может быть, из его большой
любви к славе? Откуда берутся оба? Выше мы уже говори-
ли о его страсти и любви к различного рода забавным вы-
думкам, теперь же настала пора поговорить о морали.
Не потому ли страдание его столь мучительно, что он
остро сознает, сколь плохо то или иное, а плохое, естест-
венно, причиняет страдание? Тогда любую добродетель,
присущую духу, можно было бы вывести из разума.
Итак, лучше всего, когда прилежание сочетается с
дарованием. И здесь замечательно во всех отношениях,
что лишь квадратурные лучи Марса усиливают чрезмер-
ную торопливость и склонность начинать одновременно
т
множество дел. Заметь: у Магерлина Юпитер находится
в асценденте, и Магерлин так заботится о признании
и похвалах. Следовательно, простой характер Юпитера
проявляется в стремлении к почестям. Но одно дело по-
чести, а другое — похвалы. Между тем и другим необхо-
димо проводить различие: похвалы основаны на мнении
людей и на их оценках, почести — на церемониях, при-
ветствиях, титулах, знаках почтения и могут воздаваться
без похвал. Но если почести не лишены смысла, то ис-
ходить они должны из похвал. Достоинство в определен-
ной мере зиждется на почестях, если почести связаны
с похвалами. Превосходство, преимущество служат осно-
вой, и их можно мыслить и без похвал. Авторитет в
конечном счете опирается па мнение других, а в первую
очередь на то, чем мы воздаем за что-нибудь, и присущ
в равной мере благодетелям и покровителям, даже если
те и не удостаиваются похвал, а также людям могущест-
венным и богатым. Добродетель есть нечто более таин-
ственное, чем превосходство, ибо ее принято рассматри-
вать просто, а превосходство — лишь в сравнении. Авто-
ритет — это молчаливое царствование без царских почестей.
Так царствовал Лютер.
С юных лет у этого человека были враги. Первым,
кто сохранился в моей памяти, был Хольп, а также все
соученики: в Маульбронне — Молитор и Виланд, в Тю-
бингене — Кёллин, в Бебенхаузе — Браунбаум, в Мауль-
бронне — Цигельхойзер. Перечисляю лишь тех, кто враж-
довал со мной на протяжении многих лет.
В Тюбингене — Гульденрейх, Зейфферт, Ортольф,
в Адельберге — Лендлин, в Маульбронне — Ребшток, Ху-
зель, в Тюбингене — Даубер, Лорхард. Мой родственник
Егер, Иоганн Региус, Мурр, Шпейдель, Цейлер, брат Ио-
ганна Молитора, А. Крелль, тесть; все это главным обра-
зом сверстники, остальным приходилось по тем или иным
причинам сталкиваться с этим человеком. Итак, все по-
мыслы его были постоянно заняты борьбой с врагами.
Может быть, потому, что те всегда соперничали с ним
в добродетели, преуспеянии, отличиях и удаче? Или пото-
му, что Солнце и Меркурий стоят в XII доме?
Между Хольпом и мной шло тайное соперничество
по ученым вопросам. Он часто ненавидел меня и дважды
дрался со мной: один раз в Монберге и один раз в Ма-
ульбронне. Но после того как первое место досталось
мне, наши отношения снова наладились. Он оставил на-
182
дежду вернуть себе то место, которое он занимал прежде,
и так как всегда опасался потерять это место, то после
того, как его опасения сбылись, его антипатия ко мне
прошла вместе с опасениями. Молитор питал ненависть
ко мне втайне по той же причине, но внешне под благо-
видным предлогом: некогда я совершил предательство по
отношению к нему и к Виланду. Но я молил о проще-
нии и его, и Цигельхойзера. Кёдлин не питал ко мне не-
нависти, скорее я ненавидел его. Он подружился было
со мной, но потом стал непрестанно ссориться. Я никогда
не помышлял о том, чтобы причинить ему зло, но раз-
говоры с ним были для меня невыносимы. Наши отно-
шения были вполне приличными, ибо в том, что касается
чувств, они были более чем дружескими, а в делах —
чистыми, не запятнанными ничем постыдным. Ни с кем
другим у меня не было ни резких споров, ни длительных
размолвок. Мой веселый нрав и склонность к шуткам
привели к тому, что Браунбаум из друга стал моим вра-
гом, из-за чего проистекла несправедливая для обоих
сторон перемена, которуя я переживал очень тяжело.
Гульденрейха отвратили от меня прежде всего не
сдержанное мною слово и необоснованность моих упре-
ков. Ненависть Зейфферта я вызвал сам, так как другие
относились к нему без симпатий, а я вздумал поддраз-
нивать его, хотя он пе давал для этого ни малейшего
повода. Ортольф не выносил меня так же, как я Кёллина,
хотя я любил его, но напряженность охватывала многие
стороны наших взаимоотношений. Я пытался подражать
ему в прилежании, почти завидовал его проницательно-
сти, а его злословие и подозрения заставляли меня пылать
от негодования. Нередко каким-нибудь проступком я вы-
зывал всеобщий гнев: в Адельберге — доносами, в Мауль-
бронне — тем, что я вступился за Гретера, в Тюбингене —
просьбами соблюдать тишину, высказанными в грубой
форме. Лендлин поссорился со мной из-за неуместной
надписи, Шпангенберг — из-за того, что я, не подумав,
поправил его, хотя он был преподавателем. Клебер воз-
ненавидел меня из-за ложного подозрения, как своего
соперника, хотя некогда относился ко мне с большой
приязнью. К этому привели мои несколько рискованные
высказывания и его угрюмый нрав. Он часто задирал
меня и грозил кулаками. Ребштока раздражало, когда
кто-нибудь похвально отзывался о моих способностях,
сказалось и его легкомыслие, ибо он позволил себе дурно
183
отзываться о моем отце. Когда же я хотел отомстить ему
за это, получил побои, так как он был сильнее меня. Ху-
зель также воспротивился моим успехам, хотя я не до-
пустил по отношению к нему никакой несправедливости.
Между Даубером и мной установились молчаливое со-
перничество и вражда, в которых обе стороны приняли
почти равное участие. Однако он охотно наносил обиды.
Лорхард не нашел со мной общего языка. Я пытался
даже подражать ему, но ни он, ни кто-нибудь другой
об этом не знал. Наконец, как и Даубер, страстно желав-
ший вернуть себе занятое мной первое место, он возне-
навидел меня и начал вредить мне, так как занимал более
высокое положение. Позднее своей дерзостью я навлек
на себя гнев одного родственника из Мерингена. Наконец,
когда мой спутник Егер злоупотребил моим доверием,
обманул меня и растратил значительную часть моих де-
нег, то я болел два года и пользовал свою хворь мно-
жеством сердитых писем. Между тем я заполучил еще
одного врага в лице ректора. Причиной его недовольства
явилась моя недостаточная почтительность по отношению
к нему как главе университета и пренебрежительное от-
ношение к отдаваемым им распоряжениям. Поэтому он
преследовал меня поистине удивительным образом. Я не
стал мстить ему, но не обошел молчанием столь оскор-
бительное и несправедливое обращение со мной. С Мур-
ром мы стали врагами потому, что, оказав ему некогда
благодеяния, я взял на себя смелость упрекнуть его, вы-
сказав сомнение в том, были ли у меня какие-нибудь
основания для этого. Шпейдель, во всем доверявший рек-
тору, используя авторитет должностного лица, стал вме-
шиваться в мою судьбу. Позднее он из корыстных сообра-
жений пытался расстроить мой брак; дабы снискать
большую популярность, он вознамерился выдать вдову
замуж по собственному усмотрению за человека, чьим
благоволением ему необходимо было заручиться. Разу-
меется, ему непременно требовалось посоветоваться с
вдовой. Пожалуй, наибольшее раздражение у меня вызы-
вал Цейлер. Причин для этого было множество. Перво-
начально разногласия возникли из-за того, что я вопреки
обычаю растратил приданое жены. За это он вздумал
поколотить меня кулаками. Я имел право расходовать
приданое жены, но, может быть, вел себя не слишком
вежливо, что и вызвало неудовольствие. Он же был не-
прав, ибо отрицал и то и другое. Неумеренность мрих
184
высказываний задела жен, и те почувствовали себя оби-
женными. Впоследствии многому помогло примирение.
Он проявил необычайное своекорыстие, я выказал не-
обычайный гнев. Мои взаимоотношения с Мюллером скла-
дывались так же. Несправедливость, состоявшая в том,
что тот презирал и ругал меня, в моем представлении
была гораздо большей, чем в действительности. Оп хотел
увезти и забрать мою падчерицу. Все это делалось для
того, чтобы уязвить меня, я же своей горечью и злобой
лишь пуще подстрекал его, и он стал угрожать мне наи-
худшим. Причиной ссоры с братом были, во-первых, его
глупая хвастливость, во-вторых, моя страсть к упрекам,
в-третьих, его непомерные требования и, в-четвертых, моя
скупость. С Креллем мы разошлись в конечном счете из-за
религии, к тому же он нарушил уговор. С тех пор я
гневаюсь на него. Дай бог, чтоб этот гнев был последним!
Итак, причины отчасти кроются во мне, отчасти в судь-
бе. Во мне — гнев, нетерпимость по отношению к непри-
ятным мне людям, дерзкая страсть строить насмешки и
потешаться, наконец, неуемное стремление судить обо
всем, ибо я не упускаю случая сделать кому-нибудь за-
мечание. В моей судьбе — неудачи, сопутствующие всему
этому. Причина первого заключается в том, что Мерку-
рий находится в квадратуре с Марсом, Луна — в тригоне
с Марсом, Солнце — в секстиле с Сатурном, причина вто-
рого — в том, что Солнце и Меркурий пребывают в
VII доме.
Этот человек обладает во всех отношениях собачьей
натурой. Он вполне походит на обыкновенную дворнягу.
1) Телом подвижен, сухощав, хорошо сложен. Ест оп
то же, что любят собаки: ему доставляет удовольствие
обгладывать кости и грызть хлебные корки, он прожорлив
и способен проглотить все, что только попадется ему на
глаза. Пьет он мало. Довольствуется самым малым.
2) Прежде всего он непрестанно заискивает перед стар-
шими, как собака перед хозяевами, во всем зависит от
других, стремится услужить им, если его упрекают, не
гневается на них и всячески старается вновь заслужить их
расположение. Испробовал свои силы в простейших видах
деятельности из области науки и политики, а также в
домашних делах. Он находится в непрестанном движе-
нии, и некоторым из тех, кто пытается что-нибудь сде-
лать, он следует, стремясь сделать и придумать то же
самое. Он нетерпелив в обращении и тех, кто имеет
185
обыкновение частенько заглядывать к нему в дом, встре-
чает, как собака. Если кому-нибудь случается вызвать
у него хотя бы малейшее неудовольствие, то он рычит
и приходит в ярость, как собака. У него мертвая хватка,
он преследует тех, кто плохо делает что-нибудь, и лает.
Он кусается, и у него всегда наготове острое словцо.
За это многие его ненавидят и стараются избегать, но
старшие ценят его, как дорожат хорошей собакой хозяева.
Боится купаться, погружаться в воду и мыться, как со-
бака. Итак, ему присуще необычайное легкомыслие, иду-
щее от Меркурия в квадратуре с Марсом и Луны в триго-
не с Марсом. Но при всем том он заботится о своей
жизни. Храбрость в жизни, преисполненной опасностями,
чужда ему, возможно, потому, что эти аспекты не имеют
отношения к Солнцу. Примерно так обстоит дело с лег-
комыслием, отсутствием храбрости, гневливостью, при-
страстиями и всем прочим, в чем его обычно упрекают.
Теперь речь должна идти о сторонах его состояния и ха-
рактера, снискавших ему определенное уважение: о скром-
ности, богобоязненности, верности, честности, изяществе.
Наконец, нельзя не упомянуть и о том, что заложено
в середине или из чего смешивается хорошее и дурное:
например, о его любознательности и тщетном стремлении
ко всему самому возвышенному.
В детстве учителя любили его за добрые задатки, хотя
и в ту пору среди подобных себе он выделялся с худшей
стороны. Достигнув юношеского возраста, он пользуется
репутацией человека набожного, уравновешенного и при-
лежного, за что люди состоятельные благоволят к нему.
Все это относится к судьбе и будет рассмотрено в даль-
нейшем. Что же касается существа дела, то он действи-
тельно набожен до суеверия. Прочитав впервые десяти-
летним мальчиком священное писание, он решил при
вступлении в брак следовать примеру Якова и Ревекки
и хотел придерживаться предписаний закона божьего;
огорчался, что ему, поскольку жизнь его уже запятнана
грехом, не суждено стать пророком; за каждый поступок
налагал на себя епитимью и лишь после того, как вы-
полнял ее, считал себя свободным от наказания. Обычно
епитимья сводилась к повторению какой-нибудь заповеди.
Если вечером, утомленный, он засыпал, не успев произ-
нести вечернюю молитву, то на рассвете он присоединял
ее к утренней молитве. Он взял за правило просить бога
лишь о самом большом и лучшем с тем, чтобы бог, про-
186
явив себя во временной помощи, позволил ему уверовать
в вечную помощь и т. д. Охотно выступал со страстны-
ми речами о религии перед народом. Как уже говорилось
выше, он с необычайным рвением заботился о собствен-
ной добродетели. Поэтому жизнь его не отмечена сколь-
ко-нибудь заметными пятнами, кроме тех, которые про-
истекают от гнева или легкомысленных и необдуманных
забав. От этих пятен он не может избавиться и поныне.
К старикам он относится с любовью и почтением, прояв-
ляет благодарность на словах и на деле и выказывает ее.
Он стремится во всем знать меру, пытаясь познать пер-
вопричины вещей. Если он с чем-нибудь не согласен, то
тотчас же хватается за оружие. По его мнению, язычники
отнюдь не могут считаться осужденными на вечные муки
лишь потому, что они не веруют в Христа; по этой же
причине он призывает к миру между лютеранами и каль-
винистами, он справедлив к папистам и рекомендует им
всем справедливость.
Все это можно вывести из одного и того же источни-
ка, ибо всякий, обладающий здравым рассудком, думает
так, любит бога и ближних; но ко всем его рассужде-
ниям каким-то образом примешивается кротость. Откуда
она исходит? Христианские добродетели исходят от бога.
Почему не только из соединения Юпитера и Венеры с
Солнцем? Несомненно, что Меркурию, находящемуся в
квадратуре с Марсом, это качество не свойственно: кро-
тость, о которой мы говорим, присуща лишь человеку.
Может быть, в этом каким-то образом сказывается влия-
ние асцендента и Луны? Но, с другой стороны, чрезмер-
ная кротость вырождается в глупость так же, как чрез-
мерная набожность — в суеверие. То же относится и к
снам. Откуда они возникают? Может быть, их причину
следует искать в том, что Луна находится в депрессии
в XII доме? И хотя это предположение весьма правдо-
подобно и многими почитается за истину (что он прини-
мает не без возражений), над всем одерживает верх бла-
гоприятное мнение и добрая слава. Почему? Может быть,
потому, что Юпитер находится в X доме, а Солнце и
Венера в VII? Так более сильная экзальтация Юпитера
побеждает депрессию Луны... (На этом рукопись обры-
вается.)
197
КРАТКИЕ КОММЕНТАРИИ
Новогодний подарок,
или О шестиугольных снежинках
Небольшая, но значительная по содержанию работа Кеплера,
впервые опубликованная в 1611 г. [1]. Перевод выполнен по [2,
с. 261—280] и сверен с немецким переводом [3, 4].
И. И. Шафрановский, посвятивший подробному анализу слож-
ного и причудливого сочинения Кеплера работу [5] и третью главу
«Иоганн Кеплер — ранний предшественник структурной кристал-
лографии» [6], назвал его «первым по времени собственно кри-
сталлографическим трактатом, свидетельствующим о приоритете
Кеплера в области теоретической кристаллографии». «Изобилие
глубочайших идей, широта подхода при рассмотрении причин об-
разования снежинок, замечательные геометрические обобщения,
смелость и остроумие высказанных гипотез поражают и сейчас,—
продолжает Шафрановский.— Не всегда ясно, иронизирует автор
над читателем или же преподносит ему под видом шуток резуль-
таты своих сокровеннейших размышлений. Местами кажется, что
Кеплер пишет пародию, высмеивая схоластические построения и
фантастические измышления своих коллег. И здесь же, рядом, нас
изумляют блестящие догадки и гениальные прогнозы, приближаю-
щие его высказывания к современным воззрениям на геометрию
и природу кристаллографических структур» [6, с. 50].
Высокие научные достоинства кеплеровского трактата «О ше-
стиугольных снежинках» отмечает и академик В. И. Вернадский
[7]: «Первой научной работой в кристаллографии явился неболь-
шой труд Кеплера „О снеге“. В нем впервые точно и ясно выражен
закон о сохранении постоянства гранных углов, правда, для одного
вещества — снега. Эта работа явилась следствием увлечения Кеп-
лера гармонией мира, его исканий разнообразных численных и
геометрических соотношений в природных явлениях. Значение ра-
боты заключается в том, что он впервые доказал, что кристаллы
подчиняются законам геометрии».
1 Вакгер фон Вакенфелъс, Иоганн Маттей (1550—1619) — со-
ветник императора Рудольфа II.
2 По воззрениям древнегречских атомистов, в частности Де-
мокрита (460—370 гг. до н. э.) и Эпикура (341—270 гг. до н. э.),
вещество не обладает безграничной делимостью. Мельчайшие не-
делимые частицы вещества, недоступные непосредственному вос-
приятию, получили название атомов (от греч. атомос неделимый).
3 В работе «Псаммит» («Исчисление песчинок») Архимед
(287—212 до н. э.) показал, что число песчинок, вмещаемых сферой
неподвижных звезд, конечно. Если диаметр сферы неподвижных
звезд не превышает 100 000 000 миллионов стадий (примерно 2 све-
товых года), а в одном маковом зернышке умещается мириад пес-
чинок, то число песчинок в сфере неподвижных звезд не превы-
шает 1063.
188
4 Платон (427—347 гг. до н. э.) сопоставил каждому из четы-
рех элементов — земле, огню, воздуху и воде — одно из пяти пра-
вильных (платоновых) тел: земле — куб, огню — тетраэдр, возду-
ху — октаэдр и воде — икосаэдр. Пятое тело (додекаэдр), по мне-
нию Платона, соответствует всему мирозданию.
5 Скалигер, Жюль Сезар (1484—1558) — французский гуманист,
филолог, критик, поэт и врач. Кеплер с юношеских лет восхищал-
ся сочинениями Скалигера «Экзотерические упражнения в 15 кни-
гах» (1557 г.). В одном из примечаний ко второму изданию
(1621 г.) своей первой работы «Тайны мироздания» Кеплер дал
следующий отзыв об «Упражнениях» Скалигера: «Эта книга по-
будила меня к размышлениям о всевозможных вопросах: о небе,
о душах и духах, о стихиях, о природе огня, о происхождении
источников, о морских приливах и отливах, о виде материков и мо-
рей» [8].
6 Кардано Джеронимо (ок. 1501—1576) — итальянский фило-
соф, математик и врач. С именем Кардано связана формула реше-
ния неполного кубического уравнения и «карданов подвес».
7 Первое упоминание о шестиугольной форме снежинок.
8 Имеется в виду комедия Аристофана (445—386 гг. до н. э.)
«Облака».
9 «Дает снег, как волну; сыплет иней, как пепел» — псалом
147, стих 5.
Разговор с звездным вестником
Вышедшая в свет в 1610 г. развернутая рецензия на «Звездный
вестник» Галилея [9], содержащая изложение взглядов Кеплера
по различным вопросам астрономической оптики. Перевод выпол-
нен по [2, с. 283—311]. Подробный анализ оптических работ Кеп-
лера и его вклада в астрономическую оптику можно найти в ра-
ботах [10—12].
«Звездный вестник» содержит отчет об открытиях, совершен-
ных Галилеем с помощью построенной им астрономической трубы:
обнаружение тонких деталей рельефа лунной поверхности, откры-
тие четырех наиболее крупных спутников Юпитера, фаз Венеры,
формы Сатурна. Кеплер получил от Галилея рукопись «Звездного
вестника» 8 апреля 1610 г. (впервые Галилей навел астрономиче-
скую трубу на небо в ночь с 8 на 9 января 1610 г.), к 19 апреля
«Разговор с звездным вестником» был закончен.
1 То есть 8 апреля. В римском календаре счет велся до трех
дат внутри каждого месяца: календ, нон и ид. Отсчет велся в об-
ратную сторону, причем начало отсчета считалось первым днем.
Апрельские иды — 13 апреля, поэтому шестой день от апрельских
ид приходится на 8 апреля.
2 То есть 3 мая. Ноны мая — 7 мая. Пятый день от нон мая
приходится на 3 мая.
3 Речь идет о работе Кеплера «Новая астрономия, или Физика
небес, изложенная причинно в комментариях к движению плане-
ты Марс» (1609 г.), содержащей вывод двух первых законов дви-
жения планет (законов Кеплера). В аллегорическом посвящении
императору Рудольфу II Кеплер излагает историю своих открытий
в виде отчета с театра военных действий, обыгрывая название
«знатного пленника» (Марс — бог войны).
4 «Предвестник космографических исследований, содержащий
тайну мироздания относительно чудесных пропорций между небес-
пыми кругами и истинных причин, числа и размеров небесных
сфер, а также периодических движений, изложенных с помощью
пяти правильных тел Иоганном Кеплером из Вюртемберга, мате-
матиком достославной провинции Штирии», выдержал два прижиз-
ненных издания: первое — в 1596 г. и второе расширенное — в
1621 г. Сопоставив известным тогда планетам (Меркурию, Венере,
Земле, Марсу, Юпитеру и Сатурну) вписанные и описанные сферы
расположенные в определенной последовательности пяти платоно-
вых тел, Кеплер получил довольно хорошее согласие с наблюдаемы-
ми величинами. Подробнее об этой работе Кеплера и о связи ее с
принципом гармонии см. в работах [13, 14]. Открытие Галилеем
четырех спутников Юпитера подрывало соответствие между чис-
лом планет и правильных тел, игравшее существенную роль в
«Тайне мироздания».
* Николай Кузанский (1401—1464) — философ, теолог, один
из предшественников Коперника, кардинал с 1448 г.
6 Четыре открытых им спутника Юпитера Галилей назвал
Медицейскими лунами в честь великого герцога Тосканского Кос-
мы II Медичи.
7 Порта, Джованни Баттиста (ок. 1534—1615) — итальянский
ученый, основатель первой физической академии — Академии тайп
природы (Неаполь, 1560 г.).
8 Полигистор — эрудит, знаток многих наук.
9 Писториус, Иоганн (1546—1608) — исповедник и советник
Рудольфа II.
10 Местлин, Михаил (1550—1630) — астроном, профессор Тю-
бингенского университета, учитель Кеплера.
Сон, или Посмертное сочинение
о лунной астрономии
Научно-фантастическое произведение, над которым Кеплер
работал с 1593 г., опубликованное впервые лишь после его смерти
в 1634 г., но известное в списках. По мнению некоторых историков,
по крайней мере один из списков попал в Вюртемберг и сыграл
определенную ро^ь в обвинении матери Кеплера в колдовстве.
Перевод выполнен по [8, с. 27—123] и сверен с английским пере-
водом [15]. Рукопись «Сна» Кеплер после прочтения «Беседы о
лице, видимом на диске Луны» Плутарха подверг значительной
переработке, а «Беседы» перевел с греческого на латынь, восста-
новив значительные пробелы. На русский язык «Беседы» Плу-
тарха перевел Г. А. Иванов по предложению директора Московской
астрономической обсерватории В. К. Цераского [16]. Первое в исто-
рии астрономии сочинение, в котором явления описываются таки-
ми, какими их видит наблюдатель, находящийся на Лупе.
О себе
Гороскоп, составленный Кеплером предположительно в ноябре-
декабре 1597 г. Перевод выполнен по [8, с. 476—483] и сверен с
немецким переводом Ф. Хаммера [17]. Фрагмент перевода опубли-
кован в журнале «Природа», 1980, № 1, с. 120—128.
Относительно взглядов Кеплера на астрологию, существенно
отличающихся от традиционных, см. [18]. По мнению Кеплера,
«в небесах нет светил, приносящих несчастье», но человеческая
190
душа обладает способностью «резонировать» па определенные уг-
лы (аспекты) между лучами, приходящими па Землю от планет.
Теория аспектов была использована Кеплером в «Гармонии мира»
при выводе третьего закона движения планет.
1 Крузиус Мартин (1526—1607) — профессор Тюбингенского
университета, автор неоднократно переиздававшейся (с 1562 г.)
«Грамматики» древнегреческого языка, принятой в качестве учеб-
ника в семинариях Вюртемберга.
2 Пиндар (ок. 518 г.— 442 до н. э.) — древнегреческий поэт, со-
чинитель хоровой лирики. Большинство произведений Пиндара
(гимны, пэанты, дифирамбы, парфении, энкомии, гипорихемы, про-
содий и т. п.) известны лишь в фрагментах. Полностью сохрани-
лись только четыре книги эпиникиев — славословий в честь побе-
дителей общегреческих состязаний. Во времена Возрождения (и
позднее), когда умение версифицировать на латыни считалось
одним из атрибутов образованности и было принято следовать
античным образцам, произведения Пиндара породили многочислен-
ные подражания.
3 Во времена Кеплера участие в диспутах — научных спорах
на заданную тему —по средневековой традиции считалось необ-
ходимым элементом университетского образования. Выступавший
должен был обосновать выдвинутые им тезисы и опровергнуть до-
воды оппонента.
4 Вопрос об использовании упоминаемых в «Книге пророка
Даниила» семидесяти седьмин (недель) в качестве временной при-
вязки в хронологии рассматривался многими авторами, в частно-
сти Скалигером в трактате «Об исправлении хронологии» (1583 г.).
5 Один из 12 домов гороскопа — 12 равных дуг, на которые при
составлении гороскопа делили эклиптику, считая от точки, восхо-
дящей в момент рождения человека, под горизонт. Каждый из
домов имел специальное название: первый — гороскоп (асцендент),
или дом жизни, второй — дом прибыли и т. д. Для Солнца, Луны
и планет гороскопами назывались также знаки зодиака. Солнце
имело дом в Льве, Луна — в Раке, а каждая из планет имела по
два дома (например, Меркурий — в Близнецах и Деве).
6 Секстиль — угол между направлениями на светила в Ve пол-
ной окружности.
7 Стояние — момент, разделяющий прямое и попятное движе-
ние планеты.
8 Противостояние — положение светил, когда угол между на-
правлениями на них составляет V2 полной окружности.
9 Асцендент — точка эклиптики, восходящая в момент рожде-
ния человека.
10 Ортолъф и упоминаемые ниже — соученики Кеплера по Тю-
бингену и Маульбронну.
11 Квадратура — угол между направлениями на светила в !/4
полной окружности.
12 Депрессия — положение, в котором влияние планеты ослаб-
ляется. Положение, в котором влияние планеты усиливается, на-
зывается экзальтацией.
13 Соединение — положение светил, в котором направления на
них совпадают.
14 Тригоп —угол между направлениями на светила в Уз пол-
ной окружности.
15 Глубина неба — вершина IV дома.
191
ЛИТЕРАТУРА
1. Kepleris J. Strena, seu de nive sexangula. Francofurti ad Mo-
enum: apud Tampach, 1611. 21 p.
2. Kepler J. Gesammelte Werke / Herausgegeben von Caspar M. und
Hammer F. Munchen, 1941, Bd. 4.
3. Kepler J. Uber den hexagonalen Schnee/Aus dem Lateinischen
iibersetzt und bearbeitet von Stunz H. und Borm H. Acta Alberti-
na Ratibonensia, 1956/1958, Bd. 22, S. 7—35.
4. Kepler J. Neujahrsgabe oder vom sechseckigen Schnee / Unter
Mitwirkung von Caspar M. und Neuhart F. iibertragen von Ros-
sman F. Bei W. Keiper, 1943. 64 S.
5. Шафрановский И. И. Кристаллографические представления
И. Кеплера и его трактат «О шестиугольном снеге». М., 1971.
24 с.
6. Шафрановский И, И. История кристаллографии с древнейших
времен до начала XIX столетия. Л.: Наука, 1978, с. 50—64.
7. Вернадский В. И. Основы кристаллографии. М., 1904, ч. 1, вып. 1,
с. 15.
8. Iohannis Kepleri Astronomi Opera Omnia/Ed. Frisch Ch. Fran-
cofurti ad Moenum et Erlangae: Heyder et Zimmer, 1871, vol. 8,
pt 2, p. 673.
9. Галилей Г. Звездный вестник.— В кн.: Галилей Г. Избранные
труды в двух томах. М.: Наука, 1964, т. 1, с. 11—54.
10. Ронки В. Оптика Кеплера и оптика Ньютона.— Вопросы исто-
рии естествознания и техники, 1963, вып. 15, с. 58—66.
11. Линник В. П. Труды Кеплера в области оптики.— Успехи физ.
наук, 1973, т. 109, вып. 1, с. 167—174.
12. Белый Ю. А. Иоганн Кеплер. М.: Наука, 1971. Гл. 5. «Кеплер
и развитие оптики», с. 116—130.
13. Данилов Ю. А., Смородинский Я. А. От «Мистерии» до «Гар-
монии».— Успехи физ. наук, 1973, т. 109, вып. 1, с. 175—209.
14. Данилов Ю. А. Иоганн Кеплер и его «Гармония мира».— В кн.:
Узоры симметрии. М.: Мир, 1980, с. 256—269.
15. Kepler’s Somnium. The dream, or posthumous work on lunar
astronomy / Translated with a commentary by Rosen E. Madison,
Milwaukee, L., 1967, 255 p.
16. Плутарх. Беседа о лице, видимом на диске Луны / Пер.
Г. А. Иванова. Филологическое обозрение, 1894, т. 6. Приложе-
ние к 6-му тому, с. 1—41.
17. Kepler J. Selbstzeugnisse. Stuttgart; Bad Canstatt, 1971.
18. Паули В. Влияние архетипических представлений на формиро-
вание естественнонаучных теорий у Кеплера.— В кн.: Паули В.
Физические очерки. М.: Наука, 1975, с. 137—175.