/
Автор: Волошин М.
Теги: художественная литература поэзия стихи стихотворения изобразительное искусство
ISBN: 5-7780-0195-9
Год: 1990
Текст
МАКСИМИЛИАН
волош и н
поэзия
РИСУНКИ
АКВАРЕЛИ
СТАТЬИ
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ
БЕРЕГА
„ТАВРИЯ"
МАКСИМИЛИАН ВОЛОШИН...
Поэт, переводчик, художественный и литературный
критик, художник и архитектор, философ и путешественник,
он открыл волшебную землю, имя которой — Киммерня.
На этой земле нм был построен дом, ставший ие
просто жилищем, приютом для многочисленных гостей —
л итераторов о художников, актеров. Дом Поэта стал
символом духовности, любви, высокого Искусства.
ДОМ ПОЭТА
Под этим названием издательство «Таврия» намерено
выпустить серию книг, в которых предполагается
опубликовать богатейшее литературное наследие Максимилиана
Волошина, произведения тех, кому посчастливилось
быть гостями Дома: Марины Цветаевой. Николая Гумилева,
Алексея Толстого, Ильи Эренбурга и многих других известных и
забытых представителей русской творческой интеллигенции
начала XX века.
Предлагаемая книга «Коктебельские берега» открывает серию.,
ЭТИ ПРЕДЕЛЫ СВЯЩЕННЫ УЖ ТЕМ,
ЧТО ОДНАЖДЫ ПОД ВЕЧЕР
ПУШКИН НА НИХ ПОГЛЯДЕЛ С КОРАБЛЯ,
ПО ДОРОГЕ В ГУРЗУФ...
ДВЕРЬ ОТПЕРТА. ПЕРЕСТУПИ ПОРОГ.
МОЙ ДОМ ОТКРЫТ НАВСТРЕЧУ ВСЕХ ДОРОГ.
ВОЙДИ, МОЙ ГОСТЬ, СТРЯХНИ ЖИТЕЙСКИЙ ПРАХ
И ПЛЕСЕНЬ ДУМ У МОЕГО ПОРОГА...
1
МАКСИМИЛИАН
врлош и н
РИСУНКИ КОКТЕБЕЛЬСКИЕ
АКВАРЕЛИ пгпрпл
статьи ЬЕг Е1А
Симферополь „ТАВРИЯ" 1990
ББК 84Р1
В68
Дом Поэта
Серия основана в 1990 году
Редакционная коллегия серии:
Н. А. Богомолов. А, В- Лавров, Л. А. Озеров,
М- Г, Соколянскин, Р. Д. Тименчик
Составитель, автор вступительной статьи и
комментариев
3. Д. Давыдов
Художник
В. М. Дозорец
Фотографы:
А- В. Левни,
С- Л. Пр и и мак (цв. репродукции)
Редактор
Н. В- Строганова
В сборник вошли избранные стихи Максими-
лиана Волошина, известнейшие циклы «Кимме-
рийские сумерки» и «Киммерийская весна»,
стихотворения, посвященные видным деятелям
русской культуры начала XX века, статьи.
Сборник иллюстрирован редкими фотографи-
ями, рисунками, цветными репродукциями акваре-
лей Волошина.
4702010100—030
В М216(04)-90
Без объяви.
ISBN 5-77800195-9
(£} 3. Д. Давыдов, составление, вступительная статья, коммен-
тарии. 1990
© В- М- Доворец, художественное оформление, 1990
© С. Л. Йриймак, цветные репродукции. 1990
9
ХРАНИТЕЛЬ МЕСТА
ХРАНИТЕЛЬ МЕСТА
Одно из самых известных стихотворе-
ний Максимилиана Волошина называет-
ся «Коктебель».
Как в раковине малой — Океана
Великое дыхание гудит.
Как плоть ее мерцает и горит
Отливами и серебром тумана,
А выгибы ее повторены
В движении и завитке волны,—
1 ак вся душа моя в твоих заливах.
О. Киммерии темная страна,
Заключена и преображена...
Имя поэта, художника, литературного
и художественного критика Максими-
лиана Александровича Волошина нераз-
рывно связано с Крымом, Киммерией,
Коктебелем. Здесь он прожил большую
часть своей жизни, здесь были написаны
его знаменитые акварели, созданы луч-
шие его стихотворения.
Что Коктебель без Волошина и Воло-
шин без Коктебеля?
Можно ли предположить, что Кокте-
бель, «найденный» Волошиным и превра-
щенный им в один «из культурнейших
центров не только России, но и Евро-
пы» *, живший и поныне живущий в
благодарной памяти многих поколений
творческой интеллигенции, самое круп-
ное и с^мое значительное произведение
Волошина — одного из замечательных
।
* Белый Андрей. Дом-музей М. А. Воло-
шина // Воспоминания о Максимилиане Волоши-
не.— М.: Сон. писатель. 1990.
деятелей русской культуры начала XX
века?
Ответы на эти вопросы попытаемся
найти в произведениях Волошина, в его
творческой судьбе, в фактах его биогра-
фии.
Максимилиан Александрович Кири-
енко-Волошин родился в Киеве 16 мая
1877 года в семье юриста:
«Мое родовое имя Кириенко-Воло-
шин и идет оно из Запорожья. Я знаю
из Костомарова, что в XVI веке был
на Украине слепой бандурист Матвей
Волошин, с которого с живого была
содрана кожа поляками за политические
песни, а из воспоминаний Францевой,—
что фамилия того кишиневского молодого
человека, который водил Пушкина в
цыганский табор, была Кириенко-Воло-
шин. Я бы ничего не имел против того,
чтобы они были моими предками.
На своей родине я никогда не жил.
Раннее детство прошло в Таганроге и
Севастополе. Севастополь помню в раз-
валинах. с большими деревьями, расту-
щими из середины домов: одно из самых
первых незабываемых живописных впе-
чатлений.
4-х лет до 16-ти — Москва...
16-ти лет — окончательный переезд в
Крым — в Коктебель...» **
В 1893 году Елена Оттобальдовна
** Автобиография // Лит. обозрение.— 1989.—
№ 2— С. 98.
10
ХРАНИТЕЛЬ МЕСТА
Кириенко-Волошина с сыном (отец Во-
лошина — Александр Максимович умер
в 1881) переезжает в Крым, приобретает
в Коктебеле небольшой участок земли
и переводит Макса в феодосийскую
гимназию. О гимназических годах Воло-
шин рассказал в своих воспоминаниях,
лучшие страницы которых отданы бли-
жайшим друзьям: феодосийской учи-
тельнице и знатоку народного искусства
Крыма Александре Михайловне Петро-
вой и однокашнику (впоследствии
выдающемуся лингвисту) Александру
Пешковскому. Здесь же, в Феодосии,
будущий поэт напечатает первое свое
стихотворение и получит «первую при-
вивку литературной «славы», оказав-
шуюся впоследствии полезной во всех
отношениях: возникает требовательность
к себе».
Через много лет Волошин вспоминал:
«Коктебель не сразу вошел в мою душу:
я постепенно осознал его, как истинную
родину моего дула. И мне понадобилось
много лет блужданий по берегам Среди-
земного моря, чтобы понять его красоту
и единственность.
Я окончил феодосийскую гимназию и
сохранил на всю жизнь нежность и
благодарность к этому городу, который
в те годы мало напоминал русскую
провинцию, а был, скорее, южноитальян-
ским захолустьем...» *
В 1903 году, «на гроши, пешком»
обойдя почти всю Европу, бывший сту-
дент Московского университета (Воло- •
шина исключили из него «за агитацию»,)
возвращается в Коктебель и начинает
строить свой собственный дом. Отныне
он навсегда связан с этим уголком земли,
он всегда будет возвращаться сюда...
Первым, по-настоящему волошинским
стихотворением о Крыме принято счи-
тать написанное в 1904 году стихотворе-
ние «Зеленый вал отпрянул — и пугли-
во...» И это справедливо, ведь только
в 1907 году появится цикл «Киммерий-
* Автобиография // Лит. обозрение.— 1989.
ские сумерки» — 15 стихотворений.—
лучшее, что написано о пейзаже восточ-
ного Крыма в мировой поэзии. Этот
цикл создавался Волошиным во время
больших личных переживаний поэта:
Я иду дорогой скорбной в мой безрадостный
Коктебель...
По нагорьям терн узорный и кустарники в серебре.
11о долинам тонким дымом розовеет внизу миндаль.
И лежит земля страстная в черных ризах н орарях...
В стихах этого цикла впервые перед
читателем возникает скорбная и величе-
ственная Киммерия. Древняя страна,
которую Максимилиан Волошин вывел
из забвения и стал ее певцом. В стихах
Волошина Киммерия жива памятью о
своем прошлом:
Здесь был священный лес. Божественный гонец
Ногой крылатою касался сих прогалин.
На месте городов ни камней, ни развалин.
По склонам бронзовым ползут стада овец.
Безлесны скаты гор. Зубчатый их венец
В зеленых сумерках таинственно печален.
Чьей древнею тоской мой вещий дух ужален?
Кто знает путь богов — начало и конец?..
В этих стихах четко прослеживается
осознанное Волошиным единство исто-
рии и природы, осуществленное в пей-
зажах древней Земли, существующее в ее
«снах»:
Над зыбкой рябью вод встает из глубины
Пустынный кряж земли: хребты скалистых гребней.
Обрывы черные, потоки красных щебней —
Пределы скорбные незнаемой страны.
Я вижу грустные, торжественные сны —
Заливы гулкие земли глухой и древней,
Где в поздних сумерках грустнее и напевней
Звучат пустынные гекзаметры волны.
И поэт становится на многие годы
голосом этой «глухой и древней» Земли
и заставляет всмотреться и вслушаться
в этот мир. Всмотреться в природу его
и вслушаться в историю, говорящую
пейзажами Киммерии.
В 1910 году выходит первый сборник
стихов Максимилиана Волошина. В нем
было много киммерийских стихов, но не
было стихов нового цикла «Киммерий-
ская весна». Стихи этого цикла заметно
отличаются от «Киммерийских сумерек».
Здесь меньше исторических образов
11
ХРАНИТЕЛЬ МЕСТА
Киммерии, а больше реальных пейзаж-
ных образов радостной природы.
Солнце! Твой родник
В недрах бьет по темным жилам...
Воззывающий свои лик
Обрати к земным могилам!..
Солнце! Прикажи
Виться лозам винограда.
Завязь почек развяжи
Властью пристального взгляда!
Сборник Волошина 1910 года был
иллюстрирован рисунками Константина
Федоровича Богаевского — художника,
чье творчество тоже неразрывно связано
с Киммерией. В 1912 году в статье
«Константин Богаевский» Волошин
писал: «Художник, пишущий портрет,
только тогда сможет воссоздать лицо
человека, когда разберет и передаст всю
совокупность внешних и внутренних
знаков, оставленных на нем стилетом
времени. Такой портрет становится
историческим.. Точно так же
исторический пейзаж стремится стать
историческим портретом
земли. Лицо земли складывается геоло-
гически. так же, как человеческое лицо —
анатомически, и точно так же определя-
ется морщинами, шрамами и ранами,
оставленными на нем стихиями и людь-
ми: знаками мгновений. В этом смысл
Исторического Пейзажа... В современной
русской живописи воссоздателем истори-
ческого пейзажа является Константин
Федорович Богаевский, а земля им
изображаемая — Киммерия».
В 1913 году Волошин пристраивает
к дому мастерскую, а сверху дом завер-
шает квадратная «вышка». Дом сразу
становится центром коктебельского пей-
зажа, и отныне Коктебель немыслим
без него...
Этот, уже окончательный вариант
дома стал местом рождения Максими-
лиана Волошина — художника. Худож-
ника Киммерии.
О том, как начал рисовать Волошин,
рассказано в воспоминаниях Елизаветы
Кругликовой, и это было в 1901 году.
Максимилиан Александрович много
рисовал в своих первых заграничных
путешествиях, работал темперой и
карандашом. Но с 1914 года Волошин
переходит на акварель. Именно с этого
времени он начинает свою тему в жи-
вописи — тему киммерийского пейзажа.
Коктебель и его окрестности предста-
ют в этих пейзажах пустынной, еще не
заселенной людьми землей. Море, скалы,
деревья, облака... Но все эти природные
формы сочетаются бесконечно разно-
образно и кажутся одушевленными.
Деревья то сбегаются в кудрявые рощи-
цы, то четкими силуэтами замирают на
фоне морских заливов. Волны бесшумно
ластятся к песчаным берегам, либо вспе-
ненными рядами атакуют скалы. А
Солнце... То победно горит среди бес-
цветного выжженого неба, то кровавит
горизонт закатным огнем, то холодно
меркнет в облачных пеленах. И лишь
одно остается в этих акварелях неизмен-
ным: прозрачность красок и безукориз-
ненно чистый рисунок.
В методе творчества Максимилиан
Волошин следовал Богаевскому,— рабо-
тая не с натуры, а по «воображению»,—
и создавал, по его словам, «музыкально-
красочные композиции на темы кимме-
рийского пейзажа». В своей живописи
Волошин оставался поэтом: часто тему
художественной композиции давала ему
стихотворная строка или строфа, вдруг
зазвучавшая в природе. Он писал худож-
нице Юлии Оболенской: «Представьте
себе, что Вы идете с раннего утра и до
поздней ночи по тропинкам, погружен-
ная в свои мысли и в созерцание, и иногда
в Вас возникает стих или строфа: она не
вполне соответствует тому, на что Вы
смотрите, но она связана с общим настро-
ением пейзажа».
1 акие строчки обычно и подписыва-
лись на акварелях, в чем Волошин следо-
вал «классическим» японским худож-
никам, у которых вообще многому, как
живописец, учился.
В годы революций и гражданской
войны в творчестве Волошина происхо-
дит коренной сдвиг. Среди созерцатель-
ных лирических стихов, певучих и раз-
думчивых, медным голосом набата
зазвучали строки страстной гражданской
поэзии. Но как она отличалась от «граж-
данской поэзии» многих и многих поэ-
тов:
12
ХРАНИТЕЛЬ МЕСТА
Ты соучастник судьбы, раскрывающий замысел драмы.
В дни революции быть Человеком,
а не Гражданином.
Помнить, что знамена, партии и программы
То же, что скорбный лист для врача сумасшедшего
дома.
Быть изгоем при всех царях и
народоустройствах.
Совесть народа — поэт. В государстве нет места
поэту.
(«Доблесть поэта»).
Все «волны гражданской войны» —
в Крыму особенно жестокой — проходят
над головой поэта, но из ее огня он
выносит лишь еще более острую, почти
мучительную любовь к своей Киммерии.
В эти годы Киммерия предстает перед
поэтом совершенно иной: в крови, в
страданиях, в беспощадной борьбе. И в
торжественные видения древней земли
врываются новые тревожные образы, сам
ритм стиха становится из привычно плав-
ного ломаным и напряженным:
Войны, мятежей, свободы
Дул ураган;
В сраженьях гибли народы
Далеких стран;
Шатался и пал великий
Имперский столп;
Росли, приближаясь, клики
Взметенных толп.
Суда бороздили воды,
И, борт о борт.
Заржавленные пароходы
Врывались в порт.
На берег сбегали люди,
Был слышен треск
Винтовок и гул орудий,
И крик, и плеск —
Выламывали ворота,
Вели сквозь строй.
Расстреливали кого-то
Перед зарей...
В водовороте этих ошеломляющих,
небывалых событий поэт чувствует себя
летописцем. Он спешит закрепить в сти-
хах образы этих годин, развертывая
целую вереницу их: «Буржуй», «Спеку-
лянт», «Матрос», «Красногвардеец»,
«На вокзале», «Гражданская война».
В «исступлении усобиц» Волошин все-
ми силами борется против «бессмыслен-
ного уничтожения» художественных
ценностей, мужественно вставая на за-
щиту людей, памятников, книг. В 1918
году он предотвращает разгром имения
Э. А. Юнге, где хранилось множество
произведений искусства, редкая библио-
тека. В 1919-м с мандатом «комисса-
ра по охране памятников древности и
искусств» Волошин неутомимо колесит
по Феодосийскому уезду, оберегая его
художественные и культурные ценности.
Летом этого же 1919 года он спасает
от белогвардейского самосуда генерала
Н. А. Маркса, видного ученого-палео-
графа, составителя «Легенд Крыма»,
участвовавшего в революции на стороне
народной власти. В мае 1920 года, когда
белой контрразведкой был настигнут
подпольный съезд большевиков, собрав-
шийся в Коктебеле, один из делегатов
нашел приют в доме Волошина- В том
же году Волошин помог освобождению
поэта Осипа Мандельштама, арестован-
ного белогвардейцами в Феодосии. А
сколько жизней и судеб спас Волошин в
годы «красного» террора в Крыму!
В эти же годы появился ряд новых
киммерийских стихов Волошина. Обра-
щаясь к неизменной, целительной красо-
те природы, поэт отдыхал от кипевшего
вокруг него «круговорота битв». Тогда
возникали и певучие, классически-стро-
гие строфы:
Сквозь облак тяжелые свитки,
Сквозь ливней косые столбы
Лучей золотистые слитки
На горные падают лбы.
Пройди по лесистым предгорьям.
По бледным полынным лугам
К широким моим плоскогорьям.
К гудящим волной берегам,
Где в дикой и пенной порфире.
Ложась на песок голубой,
Все шире, все шире, все шире
Развертывается прибой!
А летом 1917 года рождается стихотво-
рение «Коктебель», в котором Волошин
особенно проникновенно сказал о своей
кровной связи с этим уголком земли:
С тех пор, как отроком у молчаливых.
Торжественно-пустынных берегов
Очнулся я душа моя разъялась,
И мысль росла, лепилась н ваялась
11о складкам гор, по выгибам холмов...
Моей мечтой с тех пор напоены
11редгорий героические сны
И Коктебеля каменная грива;
Его полынь хмельна моей тоской.
Мой стих поет в волнах его прилива,
И на скале, замкнувшей зыбь залива.
Судьбой и ветрами наваяи профиль мой...
в
ХРАНИ ГЕЛЬ МЕСТА
Кончились «расплавленные года»
гражданской войны — началась мирная
жизнь. С 1923 года Дом Поэта — уже
несколько лет «слепой и запустелый» —
постепенно оживает. Как прежде, начи-
нают приезжать в Коктебель москвичи,
ленинградцы: каждый из них привозит
своих друзей, знакомых — и все они
быстро становятся «подданными» Мак-
симилиана Александровича. Снова в
Доме звучат смех, шутки, читаются
стихи и доклады, отправляются в горы
многолюдные экскурсии, как прежде,
ведомые буйнокудрым «властителем»
Киммерии. Затаив дыхание, ловят каж-
дое слово коктебельского мудреца юные
поэты, ходожники, актрисы — те, кому
суждено стать впоследствии славой и
гордостью молодой советской куль-
туры...
Сколько их перебывало в Доме Поэта
в эти послереволюционные годы! Иногда
лишь на несколько дней заходя в Дом,
чаще — живя здесь неделями и меся-
цами. гостями Волошина в это время
были поэты А. Белый и В. Брюсов,
Г. Шенгели и Вс. Рождественский, писа-
тели Е. Замятин. М. Булгаков, А. Грин,
Л. Леонов, В. Лидин, К. Чуковский.
В Доме отдыхали и работали художники
К. Петров-Водкин, А. Остроумова-Лебе-
дева, М. Шаронов, К. Костенко и многие-
многие другие. Артисты, литературо-
веды, музыканты, археологи, летчики...
«Из любой пятерки московских и ленин-
градских художников кисти и слова один
непременно связан с Коктебелем через
дом Волошина»,— писал в 1933 году
Андрей Белый.
Волошин и создавал свой Дом как
«художественную колонию для поэтов,
ученых и художников». И благодаря
своему хозяину Дом был и духовным
центром Коктебеля, мощным магнитом,
притягивавшим к себе всех творческих,
мыслящих людей, попадавших в его
«силовое поле». Сочетание слов «Дом
Поэта» наполнено особым, двойным,
смыслом. Это не только оригинальной
конструкции, своеобразно задуманное
здание, но и творческое сообщество
людей самых разных интересов и позна-
ний, живших крайне насыщенной духов-
ной жизнью. Возникнуть оно могло
только благодаря человеческим качест-
вам Максимилиана Александровича, глав-
ными из которых были редкая способ-
ность «выслушать собеседника и удиви-
тельно мягкий подход к человеку». По
словам того же А. Белого, Волошин
как никто умел «соединять самые проти-
воречивые устремления» и потому —
«был вдохновитель мудрого отдыха,
обогащающего и творчество и познание».
Всем, приезжавшим к нему, он испод-
воль прививал любовь к Киммерии —
и «деятели культуры, являвшиеся к нему
москвичами, ленинградцами, харьков-
чанами, уезжали патриотами Кокте-
беля».
В декабре 1926 года возникло стихо-
творение «Дом поэта», в котором раз-
думья Волошина о собственном творче-
ском пути слились воедино с многолетни-
ми размышлениями о судьбах Крыма. В
чеканных, торжественных строках раз-
вертывается перед слушателем вся лето-
пись древней Тавриды.
Строки, завершающие стихотворение,
звучат итогом всех жизненных раздумий
поэта, дарованных ему Киммерией, его
завещанием грядущим поколениям:
Будь прост, как ветр, неистощим, как море,
И памятью насыщен, как земля.
Люби далекий парус корабля
И песню воли, шумящих на просторе.
Весь трепет жизни, всех веков и рас
Живет в тебе. Всегда. Теперь. Сейчас.
Привлекательность Волошина-творца
состоит в его высокой духовности,
в широте культуры, в разнообразии его
интересов. Тридцать с лишним лет — с
конца 20-х по начало 60-х — имя Мак-
симилиана Волошина находилось под
фактическим запретом. Стихи не публи-
ковались. о статьях даже не упоминалось,
живопись томилась в запасниках. Только
теперь наследие Волошина возвращается
к нам. Вкратце перечислим это духовное
богатство, завещанное нам:
Волошин — поэт: портретист (цикл
«Облики»), философ (цикл «Путями
Каина»), открыватель Киммерии, певец
Парижа, мастер сонета, пионер верлибра
и «научной поэзии»; переводчик с фран-
цузского (В Гюго, П. Верлен, Э. Вер-
14
ХРАНИТЕЛЬ МЕСТА
харн, С. Малларме, Г. Флобер, П. Кло-
дель, О. Мирбо, П. Де Сен-Виктор,
В. де Лиль Адан и др.) и немецкого
(Уланд, Фрейлигат, Гейне и др.)
Волошин — литературный и художе-
ственный критик: автор более чем 250
опубликованных статей о русской и
французской литературе, искусстве,
театре, танце. Еще около ста статей
осталось ненапечатанными и хранятся в
архиве поэта.
Волошин — художник: мастер аква-
рели (тысячи работ!), офорта, темперы:
участник выставок «Мир искусства»,
«Жар-цвет», одесского общества Костан-
ди и двух прижизненных персональных
выставок в Москве и Ленинграде (1927).
Волошин — мемуарист: воспомина-
ния, дневник «История моей души»
( I904—1932), автобиографическая
проза.
А есть еще Волошин — мастер эписто-
лярного жанра. Среди корреспондентов
Волошина: А. А. Блок и В. Я. Брюсов,
И. Ф. Анненский и А. Н. Толстой,
И. А. Бунин и М. И. Цветаева, К. Ф. Бо-
гаевский, А. П. Остроумова-Лебедева и
многие другие крупнейшие деятели
русской культуры начала XX века. Есть
Волошин-библиофил, Волошин-крымо-
вед, Волошин-философ...
У древних римлян было следующее
определение: genios loci, т. е. ГЕНИЙ
МЕСТА, Дух — хранитель природного
дара, хранитель определенного места или
вещи. Вот таким хранителем был Макси-
милиан Волошин для людей, их дарова-
ний, их судьбы. Но у поэта есть еще
одна функция — «природоохранная».
Андрей Битов как-то заметил: «Сколько
истории, сколько памятников культуры
сохранили они нам одним своим именем.
Но и сколько пейзажей!.. Поэт — пос-
ледний крестьянин. Хозяйство его не
только цельно.— но и цело». Пока цело,
скажем мы.
Максимилиан Волошин был настоящим
хранителем нашей культуры; благодаря
ему, его таланту, его личности сохранен
Дом Поэта, заповедным стал Карадаг,
понемногу к нам возвращается его твор-
ческое наследие.
Сохраним ли мы?..
Захар ДАВЫДОВ,
^R<U0 «foowwdxcW) 6г ШаЬишхг. ПСШ1Ш4. htbckiaue м
&доН“М^«^ю:. й_ \ \n. 0
wca, ajQcUUA e&pcwuii ^^цйлиащ, цилсаоед
иЛ 6х}АахйД;и\-^a^bsi^'UClo^CSioUOcW?: CO^Kfccu&XbRw
£ci1(ZW)V*SO (ДйлаШъц U‘ JUOittu^iWU 5>!Шлк^ЛйЬ0Ш’G«lbol?
J Щшм Gl‘№ ЭДладьо'ЗхФ
(jj&<uu.3.4<qhil ud^uw&iwwca, адд iiz&d ейфоклащ..
фЛаЖ,
ПЛМ.и lLU)
Awb-WHntV-b -COditK. WM Ufe&SpkK KK-iWJ^K»
l имСшыИЯ ~ *Цэоо«р(ю&ц® cao£Otoju<cW,X; задЙШь
MtfmQ Ди>н“сх-^"Ач{г 0&bTl4tu«4 |wZkft,fopL°
Ut hiuajuq. tArt>0|MU4'. 'J л .0 Л
JjuO'^Si^ln. ftHAutu dXiuLj (Л &JW<7>0CUAfiCA6^Uyd-
......,->. .. JUuht (Ьаи^г
’ Ких//Л иоСс^ихш Лдк’-
<1
П"о t% ЛЬ«магцйЖ1 ‘ww U Л14нкгяоj а- дакедаиш {.
исЦиио^Т^<1; >W< ш)сиГ«к4^лж-
ba-iUJib-bwu. ^лллй^^о^^^еЛг.Д.^ Pw ( friuMJCJtau
«Uv^fst и £VboAoxi9u • r >
Jwt: ио&й^ш^ w»4 w
Сй1.Ьад< it v>^w< “(iwc< tifvuiHftbOb'i- _
’ 6rdifj. s.K.al(uut иасл
ило«д&й)Ш';Л йй
^1ило»есФЛаио&й. ЧЧо
СШЛ|€М. “
ш сййдц ^сиииад^ fei ijMKu. Гоjwut (jutcm jib!
шли Jttwb йаде&ашл fl&fcb^awu Uaiubert.
Щй>fo, Ьсцшщ. a b</-uz(C & (АКйхл, еваД №
uociCt TtuUpiUoKHvC. ‘^Uw^ ui ?ptiM5u 8."14Л<!
1 ч!^0^иШ1Д
।
МОЯ ЗЕМЛЯ ХРАНИТ ПОКОЙ,
КАК ЛИК ИКОНЫ ИЗМОЖДЕННЫЙ...
КИММЕРИЯ
* Й
18
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
«...Художник должен перестра-
дать ту землю, которую он пишет.
Он должен пережить историю каж-
дой ее долины, каждого холма,
каждого залива. Опыт сердца, ис-
ходившего тоской в ее сумерках,
и опыт ступней, касавшихся всех
ее тропинок, ему дают не меньше,
чем впечатление глаза».
Максимилиан Волошин.
Культура, искусство,
памятники Крыма.
19
КИММЕРИЯ
КИММЕРИЙСКИЕ
СУМЕРКИ
Константину Федоровичу Богаевскому
1
ПОЛЫНЬ
Костер мой догорал на берегу пустыни.
Шуршали шелесты струистого стекла.
И горькая душа тоскующей полыни
В истомной мгле качалась и текла.
В гранитах скал — надломленные крылья.
Под бременем холмов — изогнутый хребет.
Земли отверженной — застывшие усилья.
Уста Праматери, которым слова нет!
Дитя ночей призывных и пытливых,
Я сам — твои глаза, раскрытые в ночи
К сиянью древних звезд, таких же сиротливых,
Простерших в темноту зовущие лучи.
Я сам — уста твои, безгласные как камень!
Я тоже изнемог в оковах немоты.
Я свет потухших солнц, я слов застывший пламень,
Незрячий и немой, бескрылый как и ты.
О, мать'Невольиица! На грудь твоей пустыни
Склоняюсь я в полночной тишине...
И горький дым костра, и горький дух полыни,
И горечь волн — останутся во мне.
1906
2
Я иду дорогой скорбной в мой безрадостный Коктебель—
По нагорьям терн узорный н кустарники в серебре.
По долинам тонким дымом розовеет внизу минда\ь,
И лежит земля страстная в черных ризах и орарях.
Припаду я к острым щебням, к серым срывам размытых гор,
Причащусь я горькой соли задыхающейся волны,
()бовъю я чобром, мятой и полынью седой чело.
Здравствуй, ты, в весне распятый, мой торжественный
Коктебель!
1907
Коктебель
20
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
Темны лики весны. Замутились влагой долины.
Выткали синюю даль прутья сухих тополей.
Тонкин снежный хрусталь опроврачил дальние горы.
Влажно тучиеют поля.
Свивши тучи в кудель и окутав горные щели,
Ветер, рыдая, прядет тонкие иитн дождя.
Море глухо шумит, развивая древние свитки
Вдоль по пустынным пескам.
/907
Старинным золотом и желчью напитал
Вечерний свет холмы. Зардели красны, буры,
Клоки косматых трав, как пряди рыжей шкуры.
В огне кустарники, н воды как металл.
А груды валунов н глыбы голых скал
В размытых впадинах загадочны и хмуры.
В крылатых сумерках —- намеки и фигуры...
Вог лапа тяжкая, вот челюсти оскал,
Вот холм сомнительный, подобный вздутым ребрам-
Чей согнутый хребет порос, как шерстью, чобром?
Кто этих мест жилец: чудовище? титан?
Здесь душио в тесноте... А там — простор, свобода,
Там дышит тяжело усталый Океан
И веет запахом гниющих трав и йода.
1907
21
КИММЕРИЯ
Здесь был священный лес. Божественный гонец
Ногой крылатою касался сих прогалин.
На месте городов ни камней, ни развалин.
По склонам бронзовым ползут стада овец.
Безлесны скаты гор. Зубчатый их венец
В зеленых сумерках таинственно печален.
Чьей древнею тоской мой вещий дух ужален?
Кто знает путь богов — начало и конец?
Размытых осыпей, как прежде, звонки щебни,
И море древнее, вздымая тяжко гребни.
Кипит по отмелям гудящих берегов.
И ночи звездные в слезах проходят мимо,
И лики темные отвергнутых богов
Глядят и требуют, зовут... неотвратимо.
1907
6
Равнина вод колышется широко,
Обведена серебряной каймой.
Мутится мыс, зубчатою стеной
Ступив на зыбь расплавленного тока.
Туманный день раскрыл златое око,
И бледный луч, расплесканный волной,
Скользит, дробясь над мутной глубиной,—
То колос дня от пажитей востока.
В волокнах льна златится бледный круг
Жемчужных туч, и солнце, как паук,
Дрожит в сетях алмазной паутины.
Вверх обрати ладони тонких рук —
К истоку дня! Стань лилией долины,
Стань стеблем ржи, дитя огня и глины!
1907
22
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
7
Над зыбкой рябью вод встает нз глубины
Пустынный кряж земли: хребты скалистых гребней,
Обрывы черные, потоки красных щебней —
Пределы скорбные незнаемой страны.
Я вижу грустные, торжественные сны —
Заливы гулкие земли глухой и древней,
Где в поздних сумерках грустнее и напевней
Звучат пустынные гекзаметры волны.
И парус в темноте, скользя по бездорожью,
Трепещет древнею, таинственною дрожью
Ветров тоскующих и дышащих зыбей.
Путем назначенным дерзанья и возмездья
Стремит мою ладью глухая дрожь морей,
И в небе теплятся лампады Семизвездья.
1907
8
MARE INTERNUM
Я — солнца древний путь от красных скал Тавриза
До темных врат, где стал Гераклов град — Кадикс-
Мной круг земли омыт, в меня впадает Стикс,
И струйный столб огня на мне сверкает сизо.
Вот рдяный вечер мой: г зубчатого карниза
Ко мне склонился кедр и бледный тамариск.
Широко шелестит фиалковая риза,
Заливы черные сияют, как оникс.
Люби мой долгий гул и зыбких взводней змеи,
И в хорах воли моих напевы Одиссеи.
Вдохну в скитальный дух я власть дерзать и мочь,
И обоймут тебя в глухом моем просторе
И тысячами глаз взирающая Ночь,
И тысячами уст глаголящее Море.
1907
2i
КИММЕРИЯ
ГРОЗА
Див кличет по древию, велит послушати
Волзе, Поморью, Посулъю, Су рожу. .
Запал багровый день. Над тусклою водой
Зарницы синие трепещут беглой дрожью.
Шуршит глухая степь сухим быльем и рожью.
Вся млеет травами, вся дышит душной мглой
И тутнет гулкая. Див кличет пред бедой
Ардавде, Корсуню, Поморью, Посурожью,—
Земле незнаемой разносит весть Стрибожью:
Птиц стоном убудй, и вста звериный вой.
С туч ветр плеснул дождем и мечется с испугом
По бледным заводям, по ярам, по яругам...
Тьма прыщет молнии в зыбучее стекло...
То Землю древнюю тревожа долгим зовом,
Обида вещая раскинула крыло
Над гневным Сурожем и пенистым Азовом.
1907
10
ПОЛДЕНЬ
Травою жесткою, пахучей и седой
Порос бесплодный скат извилистой долины.
Белеет молочай. Пласты размытой глины
Искрятся грифелем и сланцем, и слюдой.
По стенам шифера, источенным водой,
Побеги каперсов; иссохший ствол маслины;
А выше за холмом лиловые вершины
Подъемлет Карадаг зубчатою стеной.
И этот тусклый зной, н горы в дымке мутной,
И запах душных трав, и камней отблеск ртутный.
И злобный крик цикад, и клекот хищных птиц —
Мутят сознание. И зной дрожит от крика...
И там — во впадинах зияющих глазниц
Огромный взгляд растоптанного Лика.
1907
24
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
11
ОБЛАКА
Гряды холмов отусклил марный иней.
Громады туч по сводам синих дней
Ввысь громоздят (все выше, все теснен)
Клубы свинца, седые крылья пиний.
Столбы снегов, и гроздями глициний
Свисают вниз... Зной глуше и тускней.
А по степям несется бег коней.
Как темный лет разгневанных Эрриний.
И сбросил Гнев тяжелый гром с плеча,
И, ярость вод на долы расточа,
Отходит прочь. Равнины медно-буры.
В морях зари чернеет кровь богов.
И дымные встают меж облаков
Сыны огня и сумрака — Ассуры.
1909
КИММЕРИЯ
12
СЕХМЕТ
Влачился день по выжженным лугам.
Струился зной. Хребтов синели стены.
Шли облака, взметая клочья пены
На горный кряж. (Доступный чьим ногам?
Чей голос с гор звенел сквозь знойный гам
Цикад и ос? Кто мыслил перемены?
Кто с узкой грудью, с профилем гиены
Лик обращал навстречу вечерам?
Теперь на дол ночная пала птица,
Край запада лудою распаля.
И персть путей блуждает и томится...
Чу! В теплой мгле (померкиули поля--.)
Далеко ржет и долго кобылица.
И трепетом ответствует земля.
1909
26
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
13
Сочилась желчь шафранного тумана.
Был стоптан стыд* притуплена любовь...
Стихала боль. Дрожала зыбко бровь.
Плыл горизонт. Глаз видел четко, пьяно.
Был в свитках туч на небе явлен вновь
Грозящий стих закатного Корана...
И был наш день — одна большая рана,
И вечер стал — запекшаяся кровь.
В тупой тоске мы отвратили лица.
В пустых сердцах звучало глухо: «Нет!»
И, застонав, как раненая львица,
Вдоль по камням влача кровавый след,
Ты на руках ползла от места боя,
С древком в боку, от боли долго воя...
30 августа 1909
14
ОДИССЕЙ В КИММЕРИИ
Лидии Дм. Зиновьевой А ннибад
Уж много дней рекою Океаном
Навстречу дню, расправив паруса,
Мы бег стремим к неотвратимым странам.
Усталых волн все глуше голоса,
И слепнет день, мерцая оком рдяным.
И вот вдали синеет полоса
Ночной земли и, слитые с туманом,
Излоги гор и скудные леса.
Наш путь ведет к божницам Персефоны,
К глухим ключам, под сеии скорбных рощ
Раин и ив, где папоротник, хвощ
И черный тисс одели *еса склоны...
Туда идем, к закатам темных дней,
Во сретенье тоскующих геней.
17 октября 1907
Коктебель
27
КИММЕРИЯ
28
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
Зеленый вал отпрянул i пугливо
Умчался вдаль, весь пу ,пуром горя...
Над морем разлилась широко и лениво
Певучая заря.
Живая зыбь, как голубой стеклярус.
Лиловых туч карниз.
В стеклянной мгле трепещет серый парус,
И ветр в снастях повис.
Пустыня вод... С тревогою неясной
Толкает челн волна.
И распускается, как папоротник красный,
Зловещая луна.
1904
4е 4е 4с
Вещий крик осеннего ветра в поле,
Завернувшись в складки одежды темной.
Стонет бурный вечер в тоске бездомной,
Стонет от боли.
Раздирая тьму, облака, туманы,
Простирая алые к Ночи руки,
Обнажает Вечер в порыве муки
Рдяные раны.
Плачьте, плачьте, плачьте, безумцы-ветры,
Над горой, над полем глухим, над пашней...
Слышу в голых прутьях, в траве вчерашней,
Вопли Деметры.
1908
29 киммерия
* * * ОСЕНЬЮ
Священных стран
Вечерние экстазы.
Сверканье лат
Поверженного Дня!
В волнах шафран,
Колышатся топазы,
Разлит закат
Озерами огня.
Как волоса,
Волокна тонких дымов.
Припав к земле,
Синеют, лиловеют,
И паруса,
Что крылья серафимов,
В закатной мгле
Над морем пламенеют.
Излом волны
Сияет аметистом,
Струистыми
Смарагдами огней...
О, эти сны
О небе золотистом!
О пристани
Крылатых кораблей!..
1907
Рдяны краски,
Воздух чист;
Вьется в пляске
Красный лист,—
Это осень,
Далей просинь,
Гулы сосен,
Веток свист.
Ветер клонит
Ряд ракит,
Листья гонит
И вихрит
Вихрей рати
И на скате
Перекати-
Поле мчит.
Воды мутит,
Гомит гам,
Рыщет, крутит
Здесь и там —
По нагорьям,
Плоскогорьям,
Лукоморьям
И морям.
Заверть пыли
Чрез поля
Вихри взвили,
Пепеля;
Чьи-то руки
Напружили,
Точно луки,
Тополя^
В море прянет,—
Вир встает,
Воды стянет.
Загудет,
Рвет на части
Лодок снасти.
Дышит в пастн
Пенных вод.
Ввысь, в червленый
Солнца диск —
Миллионы
Алых брызг!
Гребней взвивы,
Струй отливы,
Коней гривы,
Пены взвизг...
1<Ю7
Коктебель
30
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
* * *
Поликсене С. Соловьевой
Над горестной землей — пустынной и огромной —
Больной прерывистым дыханием ветров,
Безумной полднями, облитой кровью темной
Закланных вечеров,—
Свой лик, бессмертною пылающий тоскою,
Сын старший Хаоса, несешь ты в славе дня!
Пустыни времени лучатся под стезею
Всезрящего огня.
Колючий ореол, гудящий в медных сферах,
Слепящий вихрь креста — к закату клонишь ты
И гасишь темный луч в безвыходных пещерах
Вечерней пустоты.
На грани диких гор ты пролил пурпур гневный,
И ветры — сторожа покинутой земли —
Кричат в смятении, и моря вопль напевный
Теперь растет вдали.
И стали видимы средь сумеречной сини
Все знаки скрытые, лежащие окрест:
И письмена дорог, начертанных в пустыне,
И в небе числа звезд.
1909
31
КИММЕРИЯ
АЛТАРИ
В ПУСТЫНЕ
1
Александре Васильевне Голыитейн
Станет солнце в огненном прнтнне,
Струйки темной потекут жары...
Я поставлю жертвенник в пустыне
На широком темени горы.
Дрем ветвей, пропитанных смолою,
Листья, мох и травы я сложу,
И огню, плененному землею,
Золотые крылья развяжу.
Вспыхнут травы пламенем багровым.
Золотисто-темным и седым,
И потянет облаком лиловым
Горький, терпкий н пахучий дым.
Ты, Лнкей! Ты, Фойбос! Здесь ты, близко!
Знойный гнев, Эойос, твой велик!
Отрок-бог! Из солнечного диска
Мне яви сверкающий свой лик.
1909
32
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
2
xAi] rixoi
Вейте, вайи! Флейты, пойте! Стройте, лиры! Бубен, бей!
Быстрый танец, вдоль по лугу белый вихрь одежд развей!
Зарный бог несется к югу в стаях белых лебедей.
Ржут грифоны, клекчут птицы, блещут спицы колесниц,
Плещут воды, вторят долы звонким криком вешних птиц,
В дальних тучах быстро бьются крылья огненных зарниц.
Устья рек, святые рощи, гребни скал н темя гор
Оглашает ликованьем всех зверей велнкий хор —
И луга, и лес, и пашни, гулкий брег н сииь-простор.
У сокрытых вод Дельфузы славят музы бога сил;
Вещнх снов слепые узы бременят сердца Сивилл;
Всходят зелн, встали травы из утроб земных могил.
Ты — целитель! Ты — даятель! Отвратитель тусклых бед!
Гневный мститель! Насылатель черных язв и знойных лет!
Легких Ор святые хоры ты уводишь, Кифаред!
Движешь камни, движешь сферы, строем лиры золотой!
Порожденный в лоие Геры Геи ревностью глухой,
Гад Пифои у врат пещеры поражен твоей стрелой.
Листьем дуба, темным лавром обвивайте алтари,
В белом блеске ярых пол дней пламя алое горн!
Златокудрый, огнеликнй, сребролукий бог зари!
Ликодатель, возвестивший каждой твари: «Ты еси!»
Зорю духа, пламя лика в нас, Ликей,— не угаси!
Севы звезд на влажной ииве в стройный колос всколоси!
Вейте, вайи! Флейты, пойте! Стройте, лиры! Бубей, бей!
Быстрый таиец, вдоль по лугу белый вихрь одежд развей!
Зариын бог несется к югу в стаях белых лебедей!
Весна 1909
Коктебель
33
КИММЕРИЯ
3
ДЭЛОС
Сергею Маковскому
Оком мертвенным Горгоны
Обожженная земля;
Гор зубчатые короны,
Бухт зазубренных края.
Реет в море белый парус...
Как венец с пяти сторон —
Сизый Сирое, синий Парос,
Мнрто, Наксос и Микон.
Гневный Лучник! Вождь мгновений!
Предводитель Мойр и Муз!
Налагатель откровений,
Разрешитель древних уз!
Сам из всех святынь Эллады
Ты своей избрал страной
Каменистые Циклады,
Дэлос знойный и сухой.
Ни священных рощ, ин кладбищ
Здесь не узрят корабли.
Ни лугов, ни тучных пастбищ,
Ни питающей земли.
Только лавр по склонам Цинта
Да в тенистых щелях стен
Влажный стебель гиацинта,
Кустнк белых цикламен.
Но среди безводных кручей
Сердцу бога сладко мил
Терпкий дух земли горючей.
Запах жертв и дым кадил.
Дэлос! Ты престолом Феба
Наг стоишь среди морей,
Воздымая к солнцу — в небо
Дымы черных алтарей.
1909
4
ДЕЛЬФЫ
Стеснили путь хребтов громады.
В долинах тень и дымка мглы.
Горят на солнце Фед риады
И клекчут Зевсовы орлы.
Величье тайн и древней мощи
В душе родит святой испуг.
Безгласны лавровые рощи,
И эхо множит каждый звук.
По руслам рвов, иа дие ущелий
Не молкнет молвь ручьев седых..
Из язв земли, из горных щелей.
Как пар, встает туманный дых.
Сюда, венчанного лозою,—
В долину Дельф, к устам земли
Благочестивою стезею
Меня молитвы привели.
Я плыл по морю за дельфином,
И в полдень белая звезда
Меня по выжженным равнинам
Вела до змиева гнезда.
Но не вольна праматерь Гея
Рожать сынов. Пифон умолк,
И сторожат пещеру змея
Священный лавр, дельфийский волк.
И там, где Гад ползою мрачной
Гемннл полдневный призрак дня,
Струей холодной и прозрачной
Сочится ископыть коня.
И где колчан с угрозой звякал,
И змея бог стрелой язвнл,
Вещает праведный оракул
И горек лавр во рту Сивилл.
И ветвь оливы дикой место
Под сенью милостнои хранит,
Где бог гонимого Ореста
Укрыч от гнева Эвменнд.
В стихийный хаос — строй закона.
На бездны духа — пышность рнз.
И убиенный Дионис —
В гробу пред храмом Аполлона!
/909
34
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
5
ПРИЗЫВ
У излучин бледной Леты,
Где неверный бродит день,
Льются призрачные светы,
Веет трепетная теиь.
В белой мгле, в дали озерной,
Под наметом тонких ив,
Ты. гранатовые зерна
Тихон вечности вкусив,
Позабыла мнр наш будний,
Плен одежд и трепет рук,
Темным золотом полудней
Осмугленный знойный луг.
Но, собрав степные травы —
Мак, шалфей, полынь и чобр,—
Я призывные отравы
Расточу меж горных ребр.
Я солью в сосуде медном
Жизни желчь и смерти мед,
И тебя по рекам бледным
К солнцу горечь повлечет.
Время сетью легких звений
Оплетет твой белый путь,
Беглым золотом мгновений
Опалит земную грудь.
И, припав к родному полю,—
(Все ли травки проросли?) —
Примешь сладкую неволю
Жизни, лика и земли.
1908
35
КИММЕРИЯ
6
ПОЛДЕНЬ
Звонки стебли трав и движенья зноя пахучи»
Горы* как рыжые львы, стали на страже пустынь.
В черно-синем огие расцветают медные тучи.
Горечью дышит полынь.
В ярых горнах долин, упоенных духом лаванды,
Темным золотом смол медленно плавится зион.
Нимбы света, венцы и сияний тяжких гирлянды
Мерно плывут над землей.
«Травы древних могил, мы взросли из камней н праха,
К зною из ночи и тьмы, к солнцу на зов возросли.
К полдням вынесли мы, трепеща от сладкого страха,
Мертвые тайны земли.
В зное полдией глухих мы пьянеем, горькие травы.
Млея по красным холмам, с иссння-серых камней,
Душный шлем фимиам — благовонья сладкой отравы
В море расплавленных дней».
1907
Сердце мира, солнце Алкиана,
Сноп огня в сиянии Плеяд!
Над зеркальной влагой Океана —
Грозди солнц, созвездий виноград.
С тихим звоном, стройно и нескоро,
Возносясь над чуткою водой,
Золотые числа Пифагора
Выпадают мерной чередой.
Как рыбак из малой Галилеи,
Как в степях халдейские волхвы,
Ночь-Фиал, нз уст твоей лнлеи
Пью алмазы влажной синевы!
1907
Коктебель
37
КИММЕРИЯ
8
СОЗВЕЗДИЯ
Так силы небесные нисходят и всходят,
простирая Друг к другу золотые бадьи.
Гете
Звенят весы и клонят коромысла.
Нисходит вниз, возносится бадья...
Часы идут, сменяя в небе числа,
Пути миров чертя вкруг остня.
*
Струится ночь. Журчит и плачет влага.
Ладья скользит вдоль темных берегов,
И чуток сон в водах Архипелага,
Где в море спят созвездья островов.
Гнездо Гиад... и гроздь огней — Плеяды...
Великий Воз и зоркий Волопас...
Свой правя путь чрез темные Цнклады —
Какой пловец в уме не числил вас?
И ваш узор пред взором Одиссея
В иных веках искрился и мерцал,
И ночь текла, златые зерна сея,
Над лоном вод в дрожании зерцал.
И, ставя сеть у древних стен Хавона,
В тиши ночной видали рыбари
Алмазный торс гиганта Ориона
Ловца зверей, любовника зари.
Когда ж земля бессмертными иссякла.
Лишь глубже стал и ярче небосклон.
И Солнцу путь затмила тень Геракла,
И Зевс воздвиг иа небе льдистый Грон.
Все имена, все славы, все победы
Сплетались там в мерцаниях огней.
Над головой жемчужной Андромеды
Чертил круги сверкающий Персей.
В себе тая все летописи мира,
В ночах светясь внемнрной красотой,
Златыми пчелами расшитая порфира
Струилась с плеч Ионии святой.
9
ОНА
В напрасных поисках за иен
Я исследил земные тропы
От Гималайских ступеней
До древних пристаней Европы.
Она забытый сон веков,
В ней несвершенные надежды.
Я шорох знал ее шагов
И шелест чувствовал одежды.
Тревожа древний сон могил,
Я поднимал киркою плиты...
Ее искал, ее любил
В чертах Микенской Афродиты.
Пред нею падал я во прах,
Целуя пламенные ризы
Царевны Солнца — Танах
И покрывало Моны Лизы.
Под гул молитв и дальний звон
Склонялся в сладостном бессильи
Пред ликом восковых Мадонн
На знойных улицах Севильи.
И я читал ее судьбу
В улыбке внутренней зачатья.
В улыбке девушек в гробу,
В улыбке женщин в миг объятья.
Порой в чертах случайных лиц
Ее улыбки пламя тлело,
И кто-то звал со дна темниц,
Из бездны призрачного тела.
Но неизменна и не та
Она сквозит за тканью зыбкой,
И тихо светятся уста
Неотвратимою улыбкой.
Июль 1909
1908
38
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
«Чувство родины неизбежно
связано с пейзажем. Ес ш мы н
упоминаем о «дыме отечества?' или
о тоске родных песен, то только
потому, что они более властно,
чем зрительные ощущения, рас-
крывают перед нами душу пейза-
жа... Пейзаж — атп лик родном
земли, лицо матери» От созерца-
ния этого лица в душе подыма-
ется та тоска, жалость, нежность,
та надрывающая и безысходная
любовь, с которой связано обыч-
но чувство родины».
Максимилиан Волошин.
Чувство родины.
39
КИММЕРИЯ
КИММЕРИЙСКАЯ
ВЕСНА
Моя земля хранит покой,
Как лик иконы изможденной.
Здесь каждый след сожжен тоской,
Здесь каждый холм — порыв стесненный.
Я вновь пришел — к твоим ногам
Сложить дары своей печали.
Бродить по горьким берегам
И вопрошать морские дали.
Все так же пуст Эвксинский понт
И так же рдян закат суровый,
И виден тот же горизонт,
Текучий, гулкий и лиловый.
9 февраля 1910
2
Седым и низким облаком дол повит...
Черннльно-сини кручи лиловых гор.
Горелый, ржавый, бурый цвет трав.
Полосы йода и пятна желчи.
В морщине горной, в складках тисненых кож
Тускнеет сизый блеск чешуи морской.
Скрипят деревья. Вихрь траву рвет.
Треплет кусты и разносит брызги.
Февральский вечер сизой тоской повит.
Нагорной степью путь мой уходит вда\ь.
Жгутами струй сечет глаза дождь.
Северный ветер гуднт в провалах.
Л февраля 1^10
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
Яры, увалы, ширь полей...
К налогам гор душа влекома...
Все так печально, так знакомо...
Сухие прутья тополей,
Из камней низкая ограда.
Быльем поросшая межа,
Нагие лозы винограда
На темных глыбах плантажа,
Лучн дождя и крики птичьи,
И воды тусклые вдали,
И это горькое величье
Весенней вспаханной земли...
12 февраля 1910
4
День молочно~сизь1й расцвел и замер;
Побелело море; целуя отмель,
Всхлипывают волны; роняют брызги
Крылья тумана.
Обнимает сердце покорность. Тихо...
Мысли замирают. В саду маслина
Простирает ветви к слепому небу
Жестом рабыни.
20 февраля 1910
5
Солнце! Твой родник
В недрах бьет по темным жилам...
Воззываюкций свой лик
Обрати к земным могилам!
Солнце! Из земли
Руки черные простерты...
Воды снежные стекли,
Талн в поле ветром стерты.
Солнце! Прикажи
Виться лозам винограда.
Завязь почек развяжи
Властью пристального взгляда!
14 февраля 1910
41
КИММЕРИЯ
Звучит в горах, весну встречая.
Ручьев прерывистая речь;
По сланцам стебли молочая
Встают рядами бледных свеч.
А на полянах влажно-мшистых
Средь сгнивших за зиму листов —
Глухие заросли безлистых
Лилово-дымчатых кустов.
И ветви тянутся к просторам,
Молясь Введению Весны,
Как семисвечиик, на котором
Огни еще не зажжены.
76 февраля 1910
Облака клубятся в безднах зеленых
Лучезарных пустынь восхода,
И сбегают тени с гор обнаженных
Цвета роз и меда.
И звенит, и блещет белый стеклярус
За Киик-Атламои костистой,
Плещет в синем ветре дымчатый парус,
Млеет след струистый...
Отливают волны розовым глянцем,
Влажные выгибая гребни.
Индевеет берег солью и сланцем.
И алеют щебни.
Скрыты горы синью пятен и линий —
Переливами перламутра...
Точно кисть лиловых бледных глициний,
Расцветает утро.
21 февраля 1910
42
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
8
Над синевой зубчатых чащ.
Над буро-глннистымн лбами
Июньских ливней темный плащ
Клубится дымными столбами.
Веселым дождевым вином,
Водами, пьяными, как сусло,
И пенно-илистым руном
Вскипают жаждущие русла.
Под быстрым градом звонких льдин
Стучат на крышах черепицы,
И ветки сизые маслин
В испуге бьют крылом, как птицы.
Дождь, вихрь и град — сечет, бьет, льет
И треплет космы винограда,
И рвется под бичами вод
Кричащая Гамадрнада...
И пресных вод в песке морском
Встал дыбом вал, ярясь и споря,
И желтым ширится пятном
В прозрачной прозелени моря.
13 июня 1913
43
КИМ МЕРИЯ
9
Сквозь облак тяжелые свитки,
Сквозь ливней косые столбы
Лучен золотистые слитки
На горные падают лбы.
Пройди по лесистым предгорьям,
По бледным, полынным лугам,
К широким моим плоскогорьям,
К гудящим волной берегам,
Где в дикой и пенной порфире,
Ложась на песок голубой,
Все шире, все шире, все шире
Развертывается прибой.
78 ноября /979
44
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
10
Опять бреду я босоногий;
По ветру лоснится ковыль;
Что может быть нежней, чем пыль
Степной разъезженной дороги?..
На бурый стелется ковер
Полдневный пламень, сух и ясен.
Хрусталь предгорий так прекрасен,
Так бледны дали серых гор!
Соленый ветер в пальцах вьется...
Ах, жажду счастья, хмель отрав
Не утолит ни горечь трав,
Ни соль овечьего колодца...
16 ноября 1919
КИММЕРИЯ
11
Твоей тоской душа томима,
Земли утерянных богов!
Дул свежий ветр... Мы плыли мимо
Однообразных берегов.
Ныряли чайки в хлябь морскую,
Клубились тучи. Я смотрел,
Как солнце мечет в зыбь стальную
Алмазные потоки стрел.
Как с черноморскою волной
Азова илистые воды
Упорно месит ветр крутой
И, вестник близкой непогоды.
Развертывает свитки туч,
Срывает пену, вихрит смерчи,
И дальних ливней темный луч
Повис над берегами Керчи.
1912
12
Заката алого заржавели лучи
По склонам рыжих гор... и облачной галеры
Погасли паруса. Без края и без меры
Растет ночная тень. Остановись. Молчи.
Каменья зноем дия но мраке горячи.
Луга полынные нагорий тускло-серы...
И низко над холмом дрожакцнй серп Венеры,
Как пламя воздухом колеблемой снечн...
1913
46 КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
13
Ветер с неба клочья облак вытер.
Синим оком светит водоем,
Желтою жемчужиной Юпитер
Над седым возносится холмом.
Искры света в диске наклоненном —
Спутники стремительно бегут,
И заливы в зеркале зеленом
Пламена созвездий берегут.
А вблизи струя звенит о камень,
А внизу полет звенит цикад,
И гудит в душе певучий пламень
В синеве сияющих лампад.
Кто сказал: «Змеею препояшу
И пошлю»?..— Ликуя и скорбя,
Возношу к верховным солнцам чашу
Переполненную светамн,— себя...
20 июня 1917
47
КИММЕРИЯ
14
КАРАДАГ
I
Преградой волнам и ветрам
Стена размытого вулкана.
Как воздымающийся храм,
Встает нз сизого тумана.
По зыбям меркнущих равнин,
Томимым неуемной дрожью,
Направь ладью к ее подножью
Пустынным вечером — одни.
И над живыми зеркалами
Возникнет темная гора,
Как разметавшееся пламя
Окаменелого костра.
Из недр изверженным порывом,
Трагическим и горделивым,
Взметнулись вихри древних сил —
Так в буре складок, в свисте крыл,
В водоворотах снов и бреда,
Прорвавшись сквозь упор веков.
Клубится мрамор всех ветров —
Самофракийская Победа!
14 июня 7918
48
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
II
Над черно-золотым стеклом
Струистым бередя веслом
Узоры зыбкого молчанья,
Беззвучно оплыви кругом
Сторожевые изваянья.
Войди под стрельчатый намет,
И пусть душа твоя поймет
Безвыходность слепых усилий
Титанов, скованных в гробу,
И бред распятых шестикрылнй
Окаменелых К еру бу.
Спустись в базальтовые гроты,
Вглядись в провалы и пустоты,
Похожие на вход в Анд...
Прислушайся, как шелестит
В них голос моря — безысходней,
Чем плач теней... И над кормой
Склонись, тревожный и немой,
Перед богами преисподней...
...Потом плыви скорее прочь.
Ты завтра вспомнишь только ночь,
Столпы базальтовых гигантов.
Однообразный голос вод
И радугами бриллиантов
Переливающийся свод.
/7 июня 1918
КИММЕРИЯ
15
КОКТЕБЕЛЬ
Как в раковине малой — Океана
Великое дыхание гудит,
Как плоть ее мерцает и горит
Отливами и серебром тумана,
А выгибы ее повторены
В движении и завитке волны,—
Так вся душа моя в твоих заливах,
О, Киммерии темная страна,
Заключена и преображена.
С тех пор, как отроком у молчаливых
Торжественно-пустынных берегов
Очнулся я — душа моя раэъялась,
И мысль росла, лепилась и ваялась
По складкам гор, по выгибам холмов.
Огнь древних недр и дождевая влага
Двойным резцом ваяли облик твой —
И сих холмов однообразный строй,
И напряженный пафос Карадага.
Сосредоточенность и теснота
Зубчатых скал, а рядом широта
Степных равнин и мреющие дали
Стиху — разбег, а мысли — меру дали.
Моей мечтой с тех пор напоены
Предгорий героические сны
И Коктебеля каменная грива;
Его полынь хмельна моей тоской,
Мой стих поет в волнах его прилива.
И на скале, замкнувшей зыбь залива,
Судьбой и ветрами изваян профиль мой.
б июня 1918
50
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
16
ГОРОДА В ПУСТЫНЕ
Акрополи в лучах вечерней славы.
Кастилии нищих рыцарский покров.
Троады скорбь среди немых холмов.
Апулии зеркальные оправы.
Безвестных стран разбитые заставы.
Могильники забытых городов.
Размывы, осыпи, развалины и травы
Изглоданных волною берегов.
Озер агатовых колдующие очи.
Сапфирами увлажненные ночи.
Сухие русла, камни и полынь.
Теней Луны по склонам плащ зубчатый.
Монастыри в преддверии пустынь,
И медных солпц гудящие закаты...
24 октября 1916
51
КИММЕРИЯ
17
ПУСТЫНЯ
И я был сослан в глубь степей,
И я изведал мир огромный
В дни страннической и бездомной
Пытливой юности моей.
От изумрудно-сииих взморий,
От перламутровых озер
Вели ступени плоскогорий
К престолам азиатских гор.
Откуда некогда, бушуя.
Людские множества текли,
Орды и царства образуя
Согласно впадинам земли;
И, нисходя по склонам горным.
Селился первый человек
Вдоль по теченьям синих рек,
По топким заводям озерным,
И оставлял на дне степей
Меж чернобыльника и чобра
Быков обугленные ребра
И камни грубых алтарей.
Как незапамятно и строго
Звучал из глубины веков
Глухой пастуший голос рога
И звон верблюжьих бубенцов.
Когда, овеянный туманом,
Сквозь сон миражей и песков,
Я шел с ленивым караваном
К стене непобедимых льдов.
Шел по расплавленным пустыням.
По непротоптанным тропам,
Под небом исступленно-синим
Вослед пылающим столпам.
А по ночам в лучистой дали
Распахивался небосклон,
Миры цвели и отцветали
На звездном дереве времен,
И хоры горних сил хвалили
Творца миров из глубины
Ветвистых пламеней и лилии
Неопалимой купины.
/9 ноября 1919
Коктебель
52 КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
18
Выйди на кровлю. Склонись на четыре
Стороны света, простерши ладонь...
Солнце... Вода... Облака... Огонь. .
Все, что есть прекрасного в мире...
Факел косматый в шафранном тумане...
Влажной парчою расплесканный луч...
К небу из пены простертые длани...
Облачных грамот закатный сургуч...
Гаснут во времени, тонут в пространстве
Мысли, событья, мечты, корабли...
Я ж уношу в свое странствие странствий
Лучшее из наваждений земли.
11 октября 1924
20
Фиалки волн и гиацинты пены
Цветут на взморье около камней.
Цветами пахнет соль... Один из дней,
Когда не жаждет сердце перемены
И не торопит преходящий миг,
Но пьет так жадно златокудрый лик
Янтарных солнц, просвеченных сквозь
просинь.
Такие дни под старость дарит осень...
20 ноября 1926
Коктебель
19
КАЛЛИЕРА
Поев. С. В. Шервинскому
По картам здесь и город был, и порт.
Остатки мола видны под волнами.
Соседний холм насыщен черепками
Амфор и пифосов. Но город стерт,
Как мел с доски, разливом диких орд.
И мысль, читая смытое веками.
Подсказывает ночь, тревогу, пламя
И рдяный блик в зрачках раскосых морд.
Зубец над городищем вознесенный,
Народ зовет «Иссыпаннои короной»,
Как знак того, что сроки истекли,
Что судьб твоих до дна испита мера,
Отроковица эллинской земли
В венецианских бусах — Каллиера!
18 ноября 1926
53
КИММЕРИЯ
ТОМУ, КТО ЗРЯЧ, НО СВЕТОМ ДНЯ ОСЛЕП...
56
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
CORONA
ASTRALIS
Елизавете Ивановне Дмитриевой
1
В мирах любви неверные кометы.
Сквозь горних сфер мерцающий стожар —
Клубы огня, мятущийся пожар,
Вселенских бурь блуждающие светы,—
Мы вдаль несем... Пусть темные планеты
В нас видят меч крозящих миру кар.—
Мы правим путь свой к солнцу, как Икар,
Плащом ветров и пламени одеты.
Но странные,— его коснувшись,— прочь
Стремим свой бег: от солнца снова в ночь —
Вдаль, по путям парабол безвозвратных...
Слепой мятеж наш дерзкий дух стремит
В багровой тьме закатов незакатных...
Закрыт нам путь проверенных орбит!
2
Закрыт нам путь проверенных орбит,
Нарушен лад молитвенного строя...
Земным богам земные храмы строя,
Нас жрец земли земле не причастит.
Безумьем снов скитальный дух повит.
Как пчелы мы, отставшие от роя!..
Мы беглецы, и сзади наша Троя,
И зарево наш парус багрянит.
Дыханьем бурь таинственно влекомы,
По свиткам троп, по росстаням дорог
Стремимся мы. Суров наш путь и строг.
И пусть кругом грохочут глухо громы,
Пусть веет вихрь сомнений и обид,—
Явь наших снов земля не истребит!
57
двойной венок
3
Явь наших снов земля не истребит:
В парче лучей истают тихо зори,
Журчанье утр сольется в дневном хоре,
Ущербный серп истлеет и сгорит,
Седая зыбь в алмазы раздробит
Снопы лучей, рассыпанные в море,
Но тех ночей,— разверстых на Фаворе,—
Блеск близких Солнц в душе не победит.
Нас не слепят полдневные экстазы
Земных пустынь, ни жидкие топазы,
Ни токи смол, ни золото лучей.
Мы шелком душ, как ризами, одеты,
Нам ведом день немеркнущих ночей,—
Полночных солнц к себе нас манят светы.
4
Полночных солнц к себе нас манят светы...
В колодцах труб пытливый тонет взгляд.
Алмазный бег вселенные стремят:
Системы звезд, туманности, планеты,
От Альфы Пса до Веги и от Беты
Медведицы до трепетных плеяд —
Они простор небесный бороздят,
Творя во тьме свершенья и обеты.
О, пыль миров! О, рой священных пчел!
Я исследил, измерил, взвесил, счел,
Дал имена, составил карты, сметы...
Но ужас звезд от знанья не потух.
Мы помним все: наш древний, темный дух,
Ах, не крещен в глубоких водах Леты!
58
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
Ах, не крещен в глубоких водах Леты
Наш звездный дух забвением ночей!
Он не испил от Орковых ключей,
Ои не принес подземные обеты.
Не замкнут круг. Заклятья недопетЪ!...
Когда для всех сапфирами лучей
Сияет день, журчит в полях ручей,—-
Для нас во мгле слепые бродят светы,
Шуршит тростник, мерцает тьма болот,
Напрасный ветр свивает и несет
Осенний рой тенен Персефонеи,
Печальный взор вперяет в ночь Пелид...
Но он еще тоскливей и грустнее,
Наш горький дух... И память нас томит.
6
Наш горький дух... (И память нас томит...)
Наш горький дух пророс из тьмы, как травы,
В нем навий яд, могильные отравы.
В нем время спит, как в недрах пирамид.
Но ни порфир, ни мрамор, ни гранит
Не создадут незыблемой оправы
Для роковой, пролитой в вечность лавы,
Что в нас свой ток невидимо струи г.
Гробница Солнц! Миров погибших У рна!
И труп Луны и мертвый лик Сатурна —
Запомнит мозг и сердце затаит:
В крушеньях звезд рождалась мысль и крепла,
Нс дух устал от свеянного пепла,—
В нас тлеет боль кнежиакенных обид!
двойной ВЕНОК
В нас тлеет боль виежизнсиных обид.
Томит печаль, и глухо точит пламя,
И всех скорбей развернутое знамя
В ветрах тоски уныло шелестит.
Но пусть огонь и жалит и язвит
Певучий дух, задушенный телами.—
Лаокоон, опутанный узлами
Горючих змей, напрягся... и молчит.
И никогда — ни счастье этой боли,
Ни гордость уз, ни радости неволи.
Ни наш экстаз безвыходной тюрьмы
Не отдадим за все забвепья Леты!
Грааль скорбей несем по миру мы,—
Изгнанники, скитальцы и поэты!
Изгнанники, скитальцы и поэты,—
Кто жаждал быть, ио стать ничем не смог...
У птиц — гнездо, у зверя — темный лог,
А посох — нам и нищенства заветы.
Долг ие свершен, не сдержаны обеты,
Не пройден путь, и жребий нас обрек
Мечтам всех троп, сомненьям всех дорог...
Расплескан мед, и песни не допеты.
О, в срывах воль найти, познать себя,
И, горький стыд смиренно возлюбя.
Припасть к земле, искать в пустыне воду,
К чужим шатрам идти просить свой хлеб,
Подобным стать бродячему рапсоду —
Гому, кто зряч, но светом дня ослеп.
60
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
9
Тому, кто зряч, но светом дня ослеп,—
Смысл голосов, звук слов, событий звенья,
И запах тел, и шорохи растенья,—
Весь тайный строй сплетений, швов и скреп
Раскрыт во тьме. Податель света — Феб
Дает слепцам глубинные прозренья.
Скрыт в яслях Бог. Пещера заточенья
Превращена в Рождественский Вертеп.
Праматерь ночь, лелея в темном чреве
Скупым Отцом ей возвращенный плод,
Свои дары избраннику несет —
Тому, кто в тьму был Солнцем ввергнут в гневе,
Кто стал слепым игралищем судеб,
Тому, кто жив и брошен в темный склеп.
10
Тому, кто жив и брошен в темный склеп,
Видны края расписанной гробницы:
И Солнца челн, богов подземных лица,
И строй земли: в полях маис и хлеб,
Быки идут, жнет серп, бьет колос цеп,
В реке плоты, спит зверь, вьют гнезда птицы,—
Так видит он из складок плащаницы
И смену дней, и ход людских судеб.
Без радости, без слез, без сожаленья
Следит людей напрасные волненья,
Без темных дум, без мысли «почему ?>',
Вне бытия, вне воли, вне желанья,
Вкусив покой, неведомый тому,
Кому земля — священный край изгнанья.
61
ДВОЙНОЙ ВЕНОК
Кому земля — священный край изгнанья.
Того простор полей не веселит,
Но каждый шаг, но каждый миг таит
Иных миров в себе напоминанья.
В душе встают неясные мерцанья.
Как будто он на камнях древних плит
Хотел прочесть священный алфавит
И позабыл понятий начертанья.
И бродит он в пыли земных дорог,—
Отступник жрец, себя забывший бог,
Следя в вещах знакомые узоры.
Он тот, кому погибель не дана.
Кто, встретив смерть, в смущенья клонит взоры.
Кто видит сны и помнит имена.
12
Кто видит сны и помнит имена,
Кто слышит трав прерывистые речи,
Кому ясны идущих дней предтечи.
Кому поет влюбленная волна;
Тот, чья душа землей убелена.
Кто бремя дум, как плащ, приял на плечи.
Кто возжигал мистические свечи,
Кого влекла Изиды пелена,
Кто не пошел искать земной услады
Ни в плясках жриц, ни в оргиях Менад,
Кто в чашу не г не выжал виноград,
Кто, как Орфей, нарушив все преграды
Все ж не извел родную тень со дна,—
Тому в любви не радость встреч дана.
62
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
13
Тому в любви не радость встреч дана,
Кто в страсти ждал не сладкого забвенья,
Кто в ласках тел не ведал утоленья,
Кто не испил смертельного вина.
Страшится он принять на рамена
Ярмо надежд и тяжкий груз свершенья,
Не хочет уз и рвет живые звенья,
Которыми связует нас Луна.
Своей тоски — навеки одинокой,
Как зыбь морей пустынной и широкой,
Он не отдаст. Кто оцет жаждал — тот
И в самый миг последнего страданья
Не мирный путь блаженства изберет,
А темные восторги расставанья.
А темные восторги расставанья,
А пепел грез и боль свиданий — нам.
Нам не ступать по синим лунным льнам,
Нам не хранить стыдливого молчанья.
Мы шепчем всем ненужные признанья,
От милых рук бежим к обманным снам.
Не видим лиц и верим именам,
Томясь в путях напрасного скитанья.
Со всех сторон из мглы глядят на нас
Зрачки чужих, всегда враждебных глаз.
Ни светом звезд, ни солнцем не согреты,
Стремя свой путь в пространствах вечной тьмы,—
В себе несем свое изгнанье мы —
В мирах любви неверные кометы!
63
ДВОЙНОЙ ВЕНОК
15
В мирах любви — неверные кометы,—
Закрыт нам путь проверенных орбит!
Явь наших снов земля не истребит,—
Полночных солнц к себе нас манят светы.
Ах, не крещен в глубоких водах Леты
Наш горький дух, и память нас томит.
В нас тлеет боль внежизненных обид —
Изгнанники, скитальцы и поэты!
Тому, кто зряч, но свегом дня ослеп,
Тому, кто жив и брошен в темный склеп,
Кому земля — священный край изгнанья,
Кто видит сны н помнит имена,—
Тому в любви не радость встреч дана,
А темные восторги расставанья!
Август 1909
Коктебель
66
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
LUNARIA
1
Жемчужина небесной тишины
На звездном дне овьюженной лагуны!
В Твоих лучах все лица бледно-юны,
В Тебя цветы дурмана влюблены.
Тоской любви в сердцах повторены
Твоих лучей тоскующие струны,
И прежних лет волнующие луны
В узоры снов навеки вплетены.
Твои влажный свет н матовые тени,
Ложась на стены, на пол, на ступени,
Дают камням оттенок бирюзы.
Платана лист на них еще зубчатей
И тоньше прядь изогнутой лозы...
Лампада снов! Владычица зачатий!
2
Лампада снпв! Владычица зачатий!
Светильник душ! Таинница мечты!
Узывная, изменчивая,— ты
С невинности снимаешь воск печатей,
Внушаешь дрожь лобзаний и объятий,
Томишь тела сознаньем красоты
И к юноше нисходишь с высоты
Селеною, закутанной в гиматий.
От ласк твоих стихает гнев морей,
Богиня мглы и вечного молчанья!
А в недрах недр рождаешь ты качанья.
Вздуваешь воды, чрева матерей,
И пояса развязываешь платин,
Кристалл любви! Алтарь ночных заклятий!
67
ДВОЙНОЙ ВЕНОК
Кристалл любви! Алтарь ночных заклятий!
Хрустальный ключ певучих медных сфер!
На твой ущерб выходят из пещер,
Одна другой страшнее и косматей,
Стада Эмпуз; поют псалмы проклятий,
И душат псов, цедя их кровь в кратер,
Глаза у кошек, пятна у пантер
Становятся длиннее и крылатей.
Плоть призраков есть ткань твоих лучей,
Ты точишь камни, глину кирпичей;
Козел и конь, ягнята и собаки
Ночных мастей тебе посвящены;
Бродя в вине, ты дремлешь в черном маке,
Царица вод! Любовница волны!
4
Царица вод! Любовница волны!
Изгнанница в опаловой короне,
Цветок цветов! Небесный образ Ионн!
Твоим рожденьем женщины больны...
Но не любить тебя мы не вольны:
Стада медуз томятся в мутном лоне,
И океана пенистые кони
Бегут к земле и лижут валуны.
И глубиной таинственных извнвов
Движения приливов н отливов
Внутри меня тобой повторены.
К тебе растут кораллы темной боли
И тянут стебли водоросли воли
С какой тоской из влажной глубины!
68
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
С какой тоской из влажной глубины
Все смертное, усталое, больное,
Ползучее, сочащееся в гное,
Пахучее, как соки белены,
Как опиум волнующее сны,
Все женское, текучее, земное,
Все темное, все злое, вге страстное,
Чему тела людей обречены,
Слепая боль поднятой плугом нови,
Удушливые испаренья крови,
Весь Океан, плененный в руслах жил.
Весь мутный нл задушенных приятии,
Все, чем я жил, но что я не изжил —
К тебе растут сквозь мглу моих распятий.
6
К тебе растут сквозь мглу моих распятий —
Цветы глубин. Ты затеплила страсть
В божнице тел. Дух отдала во власть
Безумью плоти. Круг сестер и братий
Разъяла в станы двух враждебных ратей.
Даров твоих приемлет каждый часть...
О, дай и мне к ногам твоим припасть!
Чем дух сильней, тем глубже боль и ежа геи...
Вот из-за скал кривится лунный рог,
Спускаясь вниз, алея, багровея...
Дву рогая! Трехликая! Афея!
С кладбищ земли, с распут ий трех дорог
Дым черных жертв восходит на закате —
К Диане бледной, к яростной Гекате!
69
ДВОЙНОЙ ВЕНОК
7
К Диане бледной, к яростной Гекате
Я простираю руки и мольбы:
Я так устал от гнева и борьбы —
Яви свой лик на мертвенном агате!
И ты идешь, багровая, в раскате
Подземных гроз, ступая на гробы,
Треглавая, держа ключи судьбы,
Два факела, кинжалы и печати.
Из глаз твоих лучится смерть и мрак,
На перекрестках слышен вой собак
И на могильниках дымят лампады.
И пробуждаются в озерах глубины,
Точа в ночи пурпуровые яды,
Змеиные, непрожитые сны.
8
Змеиные, непрожитые сны
Волнуют нас тоской глухой тревоги.
Словами Змия: «Станете, как боги!»
Сердца людей извечно прожжены.
Тавром греха мы были клеймлены
Крылатым стражем, бдящим на пороге,
И нам, с тех пор бродящим без дороги,
Сопутствует клеймленный лик Луны.
Века веков над нами тяготело
Всетемное и всегтрастное тело
Планеты, сорванной с алмазного венца.
Но тусклый свет глубоких язв и ссадин
Со дна небес глядящего лица
И сладостен, и жутко безотраден.
70
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
И сладостен и жутко безотраден
Безумный сон зияющих долин.
Я был на дне базальтовых теснин.
В провал небес (о, как он емко-жаден!)
Срывался ливень звездных виноградин*
И солнца диск, вступая в свой притин,
Был над столпами пламенных вершин,
Крылатый и расплесканный — громаден.
Ни сумрака, ни воздуха, ни вод —
Лишь острый блеск агатов, сланцев, шпатов.
Ни шлейфы зорь, ни веера закатов
Не озаряют черный небосвод.
Неистово порывист и нескладен
Алмазный бред морщин твоих и впадин.
10
Алмазный бред морщин твоих и впадин
Томит и жжет. Неумолимо жестк
Рисунок скал, базальтов черный лоск,
Строенье арок, стрелок, перекладин,
Вязь рудных жил, как ленты пестрых гадин,
Наплывы лавы бурые, как воск,
И даль равнин, как обнаженный мозг...
Трехдневный полдень твой кошмарно-страден
Пузырчатые оспины огня
Сверкают в нимбе яростного дня,
А по ночам над кратером Гипарха
Бдит «Volva» — неподвижная звезда,
И отливает пепельно** не ярко
Твоих морей блестящая слюда.
71
двойной венок
11
Твоих морей блестящая слюда
Хранит следы борьбы и исступлении.
Застывших мук, безумных дерзновений,
Двойные знаки пламени и льда.
Здесь рухнул смерч вселенских «Нет» и «Да».
От Моря Бурь до Озера Видении,
От призрачных полярных взгроможденийт
Не видевших заката никогда,
До темных цирков Маге Tenebrarum —
Ты вся порыв, застывший в гневе яром,
И страшный шрам на кряже Лунных Альп
Оставила небесная секира.
Ты, как Земля, с которой сорван скальп,—
Айк Ужаса в бесстрастности эфира!
12
Лик У жаса в бесстрастности эфира —
Вне времени, вне памяти, вне мер!
Ты кладбище немыслимых Химер,
Ты иверень разбитого Потира.
Зане из сонма ангельского клира
На Бога Сил, Творца бездушных сфер,
Восстал в веках Денница-Люцифер,
Мятежный князь Зенита и Надира,
Ваяя смертью глыбы бытия
Из статуи плоти огненное «Я»
В нас высек он; дал крылья мысли пленной,
Но в бездну бездн был свергнут навсегда.
И остов недосозданной вселенной —
Ты вопль тоски, застывший глыбой льда!
72
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
13
Ты вопль тоски, застывший глыбой льда!
Сплетенье гнева, гордости и боли,
Бескрылый взмах одной безмерной воли.
Средь судорог погасшая звезда.
На духов воль надетая узда,
Грааль Борьбы с причастьем горькой соли,
Голгофой душ пребудешь ты, доколе
Земных времен не канет череда.
Умершие, познайте слово Ада:
«Я разлагаю с медленностью яда
Тела в земле, а души на луне».
Вокруг земли чертя круги вампира,
И токи жизни пьющая во сие —
Ты жадный труп отвергнутого мира!
14
Ты жадный труп отвергнутого мира,
К живой земле прикованный судьбой.
Мы, связанные бунтом и борьбой,
С вином приемлем соль и с пеплом миро.
Но в день Суда единая порфира
Оденет нас — владычицу с рабой.
И пленных солнц рассыпется прибой
У бледных ног Иошуа Бен-Пандира.
Но тесно нам венчальное кольцо:
К нам обратив тоски своей лицо,
Ты смотришь прочь неведомым нам ликом.
И пред тобой,— пред Тайной глубины,
Склоняюсь я в молчании великом,
Жемчужина небесной гишины!
73
ДВОЙНОЙ ВЕНОК
15
Жемчужина небесной тишины,
Лампада снов, владычица зачатии,
Кристалл любви, алтарь ночных заклятий,
Царица вод, любовница волны.
С какой тоской из влажной глубины
К тебе растут сквозь мглу моих распятий,
К Диане бледной, к яростной Гекате
Змеиные, непрожитые сны.
И сладостен, и жутко безотраден
Алмазный бред морщин твоих и впадин,
Твоих морей блестящая слюда —
Лик Ужаса в бесстрастности эфира,
Ты вопль тоски, застывший глыбой льда,
Ты жадный труп отвергнутого мнра!
15.06.—1.07. 1913
Коктебель
Воспаленные дни гроз и ветра между июньским ущербом
и июльским полнолунием
ПОСВЯЩЕНИЯ
76
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
«Одно из жизненных приз-
вании Макса было сводить люден,
творить встречи и судьбы. Беско-
рыстно, ибо случалось, что двое,
им сведенные, скоро и надолго за-
бывали его, К его собственному
определению себя как коробей-
ника идей могу прибавить и ко-
робейника друзей...»
Марина Цветаева.
Живое о живом
77
ПОСВЯЩЕ11ИЯ
Кругликова Елизавета Сергеевна
( 1865— 1941) — художница.
КАСТАНЬЕТЫ
£. С. Кругликовой
«1901 -и год... Париж... Ателье
Давиденко и Кругликовой... Стре-
мительно появляется толстый юно-
ша с львиной шевелюрой... < Я —
Макс Волошин».— «Милости про-
сим... Садитесь».— «А можно и
мне тоже норнеонать? Я никог-
да нс пробовал»... К концу сеан-
са дружба на всю жизнь...»
Е шзавета Kpyi/ткаеи.
Из воспоминании о Максе
Волошине.
Е, Кругликоязи Дружеский шир%
М. Волошина.
Из страны, где солнца свет
Льется с неба жгуч и ярок,
Я привез тебе в подарок
Пару звонких кастаньет.
Беспокойны, говорливы,
Отбивая звонкий стих,—
Из груди сухой оливы
Сталью вырезали их.
Щедро лентами одеты
С этой южной пестротой;
В ннх живет испанский зной,
В них сокрыт кусочек света.
И когда Париж огромный
Весь оденется в туман,
В мутный вечер, на диван
Лягу я в мансарде темной,
И напомнят мне оне
И волны морской извивы,
И дрожащни луч на дне,
И узлистый ствол оливы,
Вечер в комнате простой,
Силуэт седой колдуньи
И красавицы плясуньи
Стан и гибкий и живой,
Танец быстрый, голос звонкий
Грациозный и простои,
С этой южной, с этой тонкой
Стрекозиной красотой.
И танцоры идут в ряд
Облитые красным светом,
И гитары говорят
В такт трескучим кастаньетам,
Словно щелканье цикад
В жгучий полдень жарким летом.
Июль 1901
Mallorca, Valdemosa
78
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
Муромцева Ольга Сергеевна —-
парижская знакомая Волошина,
дочь известного юриста и полити-
ческого деятеля С. А. Муромце-
ва.
Ол. Сер Муромцевой
Небо запуталось звездными крыльями
В чаще ветвей. Как колонны стволы.
Падают, вьются, ложатся с усильями
По лесу полосы света и мглы.
Чу! По оврагам лесным — буераками
Рвется охота... и топот, и звон.
Ночью по лесу, гонимый собаками,
Мчится влюбленный Олень-Актеон.
Ходит туман над росистой поляною,
Слабо мерцает далекий ледник.
К красной сосне, словно чернью затканою,
Кто-то горячей щекою приник.
Грустная девочка — бледная, страстная,
Складки туники... струн серебра...
Это ли ночи богиня прекрасная —
Гордого Феба сестра?
Топот охоты умолк в отдалении.
Воют собаки, голодны и злы.
Гордость... и жажда любви... и томление...
По лесу полосы света и мглы.
1902
Париж. Allee d'Observatoire
Балтрушайтис Юргис Казимиро-
вич (1873—1944) — поэт.
Ю, Балтрушайтис. Силуэт работы
Е. Кругликовой.
* * *
Балтрушайтису
К твоим стихам меня влечет не новость,
Не яркий блеск огней:
В них чудится унылая суровость
Нахмуренных бровей.
В них чудится седое безразличье.
Стальная дрема вод,
Сырой земли угрюмое величье
И горько сжатый рот.
1903
Москва
79
ПОСВЯЩЕНИЯ
Белый Андрей (наст, имя Борис
Николаевич Бугаев. 1880—1934)—
поэт, прозаик, теоретик символиз-
ма.
А. Белый. Дружеский шарж А. Га-
бричевского. 1924.
В ЦИРКЕ
Андрею Белому
Клоун в огненном кольце...
Хохот мерзкий, как проказа,
И на гипсовом лице
Два горящих болью глаза.
Лязг оркестра; свист и стук,
Точно каждый озабочен
Заглушить позорный звук
Мокро хлещущих пощечин.
Как огонь, подвижный круг...
Люди — звери, люди — гады.
Как стоглазый, злой паук,
Заплетают в кольца взгляды.
Все крикливо, все пестро...
Мне б хотелось вызвать снова
Образ бледного, больного,
Грациозного Пьеро...
В лунном свете с мандолиной
Он поет в своем окне
Песню страсти лебединой
Коломбине и луне.
Хохот мерзкий, как проказа;
Клоун в огненном кольце.
И на гипсовом лице
Два горящих болью глаза...
1903
Москва
80
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
«В 1903 голу встречаюсь с рус-
скими поэтами моего поколения:
старшими Бальмонтом, Вячесла-
вом Ивановым, Брюсовым, Балт-
рушайтисом. и сверстниками: Бе-
лым. Блоком.
Макси ми ли fin Волошин.
Автобиография.
81
посвящения
Брюсов Валерий Яковлевич ( 1873^ -
1 *24) — поэт, прозаик, критик,
переводчик.
««Впервые я увидел Брюсова
R январе 1903 в СПб на заседания
Рсл.-фил. оби^сстна... Средн этих
лгтц выделялись особой, сог ре до-
точенной эн с pi нем лицо человека
с заостренной бородкой н со скре-
щенными на 1рудн руками...»
Маке ими шин Волошин.
В. Я Брюсов.
В. Брюсов. Силуэт работы Е, Кру-
гликовой.
* Л *
е
Валерию Брюсову
По ночам» когда в тумане
Звезды в небе время ткут,
Я ловлю разрывы ткани
В вечном кружеве минут.
Я ловлю в мгновенья эти,
Как свивается покров
Со всего, что в формах, в цвете,
Со всего, что в звуке слов.
Да, я помню мир иной —
Полустертый, непохожий,
В вашем мире я — прохожий,
Близкий всем, всему чужой.
Ряд случайных сочетаний
Мировых путей и сил
В этот мир замкнутых граней
Влил меня и воплотил.
Как ядро к ноге прикован
Шар земной. Свершая путь,
Я не смею, зачарован,
Вниз на звезды заглянуть.
Что одни зовут звериным,
Что одни зовут людским----
Мне, который был единым,
Стать отдельным и мужским!
Вечность с жгучей пустотою
Неразгаданных чудес
Скрыта близкой синевою
Примиряющих небес.
Мне так радостно и ново
Все обычное для вас —
Я люблю обманпость слова
И прозрачность ваших глаз.
Ваши детские понятья
Смерти, зла, любвн, грехов —
Мир души, одетый в платье
Из священных, лживых слов.
Гармонично и поблёкло
В них мерцает мир вещей,
Как узорчатые стекла
В мгле готических церквей...
В вечных поисках истоков
Я люб \ю в себе следить
Жутких мыслей и пороков
Нас связующую нить.
Когда ж уйду я в вечность снова?
И мне раскроется она,
Так ослепительно ясна,
Так беспощадна, так сурова
И звездным ужасом полна!
190 i Коктебель
82 КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
«Во вес времена у поэтов есть
потребность, чтобы сходиться чи-
тать свои стихи друг другу. От-
сюда литературные Салопы. Но
в русском жизни нет «Салонов».
Объединяются, обычно, у кого-
нибудь из старших товарищей. 1 а-
кими сттршимн для моего поко-
ления были: Бальмонт, Брюсов,
Вячеслав Ичанов... У Бальмон-
та собирались н Ваганьковгкпм
переулке... У Брюсова на Цвет-
ном бульваре. Бальмпнт бывал в
Москве временно, у Брюсова был
старый, родительский, пплу-куне-
ческнй дом, где чувствовались
гнездо и ваква« ка...»
Максимилиан Волошин.
В. Я. Брюсов.
83
ПОСВЯШЕ11ИЯ
РОЖДЕНИЕ СТИХА
Бальмонту
Бальмонт Константин Дмитрие-
вич (1867—1942) — поэт, критик,
переводчик.
В душе моей мрак грозовой и пахучий...
Там вьются зарницы, как синие птицы...
Горят освещенные окна...
И тянутся длинны,
Протяжно-певучи
Во мраке волокна...
О, запах цветов, доходящий до крика!
Вот молния в белом излучьн...
И сразу все стало светло и велико...
Как ночь лучезарна!
Танцуют слова, чтобы вспыхнуть попарно
В влюбленном созвучьи...
Из недра сознанья, со дна лабиринта
Теснятся виденья толпой оробелой...
И стнх расцветает цветком гиацинта,
Холодный, душистый и белый.
1904
Париж
«Бальмонт теперь со свонмя
длинными волосами и тонкой бо-
родкой напоминает Вандснковско-
го Карла L Даже в фигуре сеть
нечто общее... Его голое самое
красивое, что в нем есть. Он не-
жен. полон ласки и оттенков. В
нем едва уловимое грассирование.
Он влюбленно произносит нско-
торы с согласные звуки. Он выго-
варивает все звуки четко и неж-
но. Его гласные звучат как стру-
ны, ио ие воют... Его согласные
слегка тянутся. Некоторые звучат
легко и твердо, как легкие удары
о кусок толстого, старого, очень
сухого дерена. Ои умеет сбрасы-
вать звук, но без толчка и нео-
жиданности... Он весь в оттен-
ках голоса, и за голос его можно
полюбить...»
Максимилиин Волошин
Бальмонт в Париже.
К. Бальмонт. Портрет работы
В. Серова. 1905
84
КОК1 ЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
AMORI AMARA SACRUM
Маргарите Васильевне Сабашниковой
* * *
Сабашникова Маргарита Василь-
евна ( 1882—1973) — художница,
первая жена М. Волошина. Па-
риж. 1905. Фото М. Волошина.
Я ждал страданья столько лет
Всей цельностью несознаниого счастья.
И боль пришла, как тихий синий свет,
И обвилась вкруг сердца, как запястье.
Желанный луч с собой принес
Такие жгучие, мучительные ласки.
Сквозь влажную лучистость слез
По миру разлились невиданные краски.
И сердце стало из стекла
И в нем так тонко пела рана:
«О, боль, когда бы ни пришла,
Всегда приходит слишком рано!».
Декабрь 1903
Москва
«Моя тетка, Екатерина Баль-
монт, с радостью сообщила: поэт
и художник Макс Волошин, ее па-
рижский яруг,— только что при-
ехал в Москву. Уже сегодня —
сегодня я унижу его. Вечером —
в картинной галерее Щукина, ку-
да мы все приглашены.
Дом жемчужииа архитекту-
ры XVIII века — вместил собра-
ние лучших работ Моне, Ренуара,
Дега, Тулуз-Лотрека. Целый зал
отведен Г огену, в то время сов-
сем неизвестному мне. Француз-
ская живопись поражает, изумля-
ет. Теперь — все мои мысли —
о Париже- Как хочется поехать
туда, чтобы лучше узнать все это
великолепие красок!
Портрет. Волошина. А ведь я
помню... На выставке он был ря-
дом с моей картиной... Характер-
ный типаж Латинского кварта-
ла — плотная фигура, львиная гри-
ва волос, плащ и широченные по-
ля остроконечной шляпы— В жнз-
пи он. пожалуй, не таков... Хотя,
* * *
О, как чутко, о, как звонко
Здесь шаги мои звучат!
Легкой поступью ребенка
Я вхожу в знакомый сад...
Слышишь, сказки шелестят?
После долгих лет скитанья
Нити темного познанья
Привели меня назад...
1904
* * *
Спустилась иочь. Погасли краски.
Сияет мысль. В душе светло.
С какою силой ожило
Все обаянье детской ласки,
Поблекший мир далеких дней,
Когда в зеленой мгле аллей
Блуждали сны, толпились сказки,
И время тихо, тихо шло,
Дни развивались и свивались,
И все, чего мы ин касались,
Благоухало и цвело.
И тусклый мир, где нас держали,
И стены пасмурной чюрьмы
Одною силой жизни мы
Перед собою раздвигали.
1902
85
ПОСВЯЩЕНИЯ
конечно, нее та же косматая ше-
велюра. неуместные в приличном
обществе укороченные брюки, пу-
ловер... Но глаза глядят так по-
доброму, по-дстеки; такой искрен-
ней энергической восторженнос-
тью лучатся зрачки, что неволь-
но псргстаешь обращать внимание
па эпатирующую экстравагант-
ность обличья... Мы возвраща-
лись вместе, и оп раскрывал мне
мир французских художников,
тогда это был его мир...
О Волошине заговорили... Од-
на из своеобразных черт русско-
го общества того времени: каж-
дое новое лицо встречали с вос-
торженным интересом. Это ни в
коей игре не было провинциаль-
ным любопытством, о нет. люди
просто верили н необходимость
н возможность перемен, жаждали
обновления... А Макс? Ею внеш-
ний облик, парадоксальное пове-
дение и, наконец, удивительная
непредвзятость по отношению к
любой мысли, любому явлению...
И эта ею радостность, бившая
ключом. Он был радостный че-
ловек, для России непривычно ра-
достный...
Ои вернулся в Париж. От него
приходили письма — странно вы-
писанные буквы прямой наклон
строк, парижские впечатления. Я
поспрнннмала все это как что-то
вычурное, парадоксальное. Впро-
чем. нс могу сказать, что Макс
чрезмерно занимал меня: вокруг
искрилась и кипела увлекательная
жизнь!..
Мне хотелось еще более рас-
ширить свой мнр. серьезно учить-
ся живописи, работать. Но отец
н мать... онп не собирались от-
пускать меня.-.
Картина «Убийство царевича
Дмитрия» принесла мне двести
рублей. По закону я уже достигла
совершеннолетия. Однако намере-
ние поехать в Париж родители
приняли враждебно. Ссоры, не-
приятные объяснения. Наконец —
компромисс: — я еду с тетей Таней
(Т. А. Бергенгрнн.— 3. /1-), ей
предназначалась роль опекунши. Но
замкнутая, независимая» она нс
стеснила моей < победы.
И вот старый отель, из окон —
Одеон в Люксембургском саду.
Утро начинается с приходом Мак-
са, а дальше — круговорот музе-
ев. церквей, мастерских художни-
ков, и — набегами — парижские
окрестности: Версаль. Сен-Клу,
Севр, Сеп-Дсни... Мне так радос-
тно! Я все время чего-то жду...
ПОРТРЕТ
Я вся — тона жемчужной акварели,
Я бледный стебель ландыша лесного,
Я легкость стройная обвисшей мягкой ели,
Я изморозь зари, мерцанье дна морского.
Там, где фиалки в бледное золото
Скованы в зори ударами молота,
В старых церквах, где полет тишины
Полон сухим ароматом сосны,—
Я жидкий блеск икон в дрожащих струйках дыма,
Я шелест старины, скользящей мимо,
Я струйки белые угаснувшей метели,
Я бледные тона жемчужной акварели.
1903
Москва
Пройдемте по миру, как дети.
Полюбим шуршанье осок,
И терпкость прошедших столетий,
И едкого знания сок.
Таинственный рой сновидений
Овеял расцвет наших дней.
Ребенок — непризнанный гений
Средь буднично-серых людей.
1903
* * *
Сквозь сеть алмазную зазеленел восток.
Вдаль по земле, таинственной и строгой.
Лучатся тысячи тропинок и дорог.
О, если б нам пройти чрез мир одной дорогой!
Все видеть, все понять, все знать, все пережить,
Все формы, все цвета вобрать в себя глазами.
Пройти по всей земле горящими ступнями,
Все воспринять — и снова воплотить.
1904
86
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
В утрсипей серебристости Парижа
странно перемешиваются ароматы
фиалок, мимоз и угольная копоть...
С жадностью дышу... Сколько сто*
летий складывалась эта атмосфе-
ра, как она пленяет душу, и уно-
сит, влечет... На глазах у тебя
словно бы созидается история во
всем единстве и колебании своих
противоположностей... Но Фран-
ция верна себе, своему ритму. Г ран*
днознын размах города не подав-
ляет. все здесь пронизано какой-
то интимностью, уютом, все соз-
дано людьми и для люден. Пе-
реплетаются традиционное и на-
ступающая новизна. Мчатся эки-
пажи — щелкапье кнутов, колоко-
льчики, стук коныт по мостовой.
Странная гармоничность пронзи-
тельных завывании рыночных тор-
говок. Возбужденно кричат про-
давцы газет. Врезаются мелодич-
ные гудки редких еще автомо-
билей* Все иное, не такое, как н
других городах, во всем откры-
вается удивительный французский
стиль!
Но разве Париж — это толь-
ко Франция? Нет, это весь мир!
Двери музеев и библиотечных за-
лов распахнуты во все страны и
эпохи, ты в самом сердце чело-
вечества, в самом сердце культу-
ры...
Впечатления были сильны и
загадочны, порой подавляли. Бро-
жу по Лувру — из Египта в Гре-
цию — изумление, шок!.. Но ря-
дом со мной Макс,— его меткие
афоризмы быстро — пожалуй, да-
же слишком быстро — развейва*
ют мое настроение. Для него это
уже привычная гимнастика ума:
подбирать, выстраивать точные лег-
кие формулы слов? и я льну к его
почти ребяческой манере; она за-
щищает меня от разверзшихся бездн
минувшего и нынешнего... Он чу-
десный товарищ, он щедро оделя-
ет меня богатством знаний сво-
их — мемуары, хроники, нсторн-
чсскпс сочинения...
Улицы Парижа... Изобилие цве-
тов на сером фоне... Наряды жен-
щин... Дамские шляпы в то время
были фантастически красивы и
разнообразны. Тетя купила мне
большую шляпу — голубая бар-
хатная лента, живописные буке-
тики искусственных васильков...
Макс воспел се в одном из своих
стнхотвор с н ин...
Май и июнь заполняются на-
пряженной работой — этюды у
Коларосси, мастерская Люсьена
Симона, интересного бретэнскпго
ПИСЬМО
1
Я соблюдаю обещанье
И замыкаю в четкий стих
Мое далекое посланье.
Пусть будет он как вечер тих,
Как стих «Онегина» прозрачен,
Порою слаб, порой удачен,
Пусть звук речей журчит ярчей,
Чем быстро шепчущий ручей...
Вот я опять один в Париже
В кругу привычной старины...
Кто видел вместе те же сны,
Становится невольно ближе.
В туманах памяти отсель
Поет знакомый ритурнель.
2
Всю цепь промчавшихся мгновений
Я мог бы снова воссоздать:
И робость медленных движений,
И жест, чтоб ножик иль тетрадь
Сдержать неловкими руками,
И Вашу шляпку с васильками,
Покатость Ваших детских плеч.
И Вашу медленную речь,
И платье цвета эвкалипта,
И ту же линию в губах,
Что у статуи Танах,
Царицы древнего Египта,
И в глубине печальных глаз —
Осенний цвет листвы — топаз.
3
Рассвет. Я только что вернулся.
На веках — ночь- В ушах — слова.
И сон в душе, как кот. свернулся...
Письмо... От Вас?..
Едва-едва
В неясном свете вижу почерк —
Кривых каракуль смелый очерк.
Зажег огонь. При свете свеч
Глазами слышу Вашу речь.
Вы снова здесь? О. говорите ж!
Мие нужен самый звук речей...
В озерах памяти моей
Опять гудит подводный Китеж.
И легкий шелест дальних слов
Певуч, как гул колоколов.
87
ПОСВЯЩЕНИЯ
Гляжу в окно сквозь воздух мглистый.
Прозрачна Сена... Тюильри...
Монмартр и синий, и лучистый.
Как желтый жемчуг — фонари.
Хрустальный хаос серых зданий...
И аромат воспоминаний,
Как запах тлеющих цветов,
Меня пьянит. Чу! Шум шагов...
Вот тяжкой грудью парохода
Разбилось тонкое стекло.
Заволновалось, потекло...
Донесся дальний гул народа;
В провалах улиц мгла и тишь.
То день идет... Гудит Париж.
Любить без слез, без сожаленья,
Любить, не веруя в возврат...
Чтоб было каждое мгновенье
Последним в жизни. Чтоб назад
Нас не влекло неудержимо,
Чтоб жизнь скользнула в кольцах дыма,
Прошла, развеялась... И пусть
Вечерне-радостная грусть
Обнимет нас своим запястьем.
Смотреть, как тают без следа
Остатки грез, и никогда
Не расставаться с грустным счастьем,
И, подойдя к концу пути,
Вздохнуть и радостно уйти.
М. Сабашникова. Автопортрет. 1903.
5 7
Для нас Париж был ряд преддверий
В просторы всех веков и стран,
Легенд, историй и поверий.
Как мутно-серый океан,
Париж властительно и строго
Шумел у нашего порога.
Мы отдавались, как во сне,
Его ласкающей волне.
Мгновенья полные, как годы...
Как жезл сухой, расцвел музеи...
Прохладный мрак больших церквей...
Орган... Готические своды...
Толпа: потоки глаз и лиц...
Припасть к земле... Склониться ниц...
Здесь все теперь воспоминанье.
Здесь все мы видели вдвоем,
Здесь наши мысли, как журчанье
Двух струй, бегущих в водоем.
Я слышу Вашими ушами,
Я вижу Вашими глазами,
Звук Вашей речи на устах,
Ваш робкий жест в моих руках.
Я б из себя все впечатленья
Хотел по-Вашему понять,
Певучей рифмой их связать
И в стих вковатЬ их отраженье.
Но только нет... Продленный миг
Есть ложь... И беден мои язык.
88
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
9
И все мне снится день в Версале,
Тропинка в парке между туй,
Прозрачный холод синей далн,
Безмолвье мраморных статуй,
Фонтан и кони Аполлона,
Затишье парка Трианона,
Шероховатость старых плит,—
(Там мрамор сер и мхом покрыт).
Закат, как отблеск пышной славы
Давно отшедшей красоты,
И в вазах каменных цветы,
И глыбой строй но-величавой —
Дворец: пустынных окон ряд
И в стеклах пурпурный закат.
Я помню также утро в Hal Ге,
Когда у Лувра на мосту
В рассветной дымке мы стояли,
Я помню рынка суету.
Собора слизистые стены,
Капуста, словно сгустки пены,
«Как солнца» — тыквы и морковь,
Густые, черные, как кровь,
Корзины пурпурной клубники,
И океан живых цветов —
Гортензий, лилий, васильков,
И незабудок, и гвоздики,
И серебристо-сизый тон,
Обнявший нас со всех сторон.
художника. Вечера в ателье худож-
ницы Кругликовой, где собирались
люди искусства чуть ли нс из
всех стран мира. Звучали стихи
разноязыких современных поэтов,
блистали испанские н грузинские
танцы...
Осенью снова Париж. На этот
раз мы едем с Нюшей. Она будет
учиться пению, я — живописи. В
душе моей проступают будутцпе
картины. Но у меня еще так мало
опыта, я не знаю, как буду рабо-
тать. Мама хотела, чтобы мы по-
селились в одном пансионе, мы
так и сделали. Крошечная мансар-
дная комната, вид иа Монпарнас,
на собственную мастерскую денег
не хватило.
И Макс, непременный Макс!..
Он журналист, он отыскивает все
самое интересное и интересно опи-
сывает. Он снова водит меня по
бесчисленным мастерским худож-
ников и скульпторов, на выстав-
ки... Случается, мы попадаем в са-
мые неожиданные места. Напри-
мер. на танцевальным вечер рус-
ских парижан, в большинстве сво-
ем это были потомки прежних
известных русских эмигрантов,
борцов за свободу соратников Га-
рибатьди, Кавура, Гервега. Но
меня постигло разочарование, я
попала в обычный кружок эле-
гантных парижан, здесь господ-
ствовали весьма поверхностные
интересы.
Побывали мы и у наших рус-
ских революционеров. В задних
комнатах кафе публика собралась
совсем простая: растрепанные, He-
М. Сабашникова. Автопортрет.
1903.
89
ПОСВЯЩЕНИЯ
10
Я буду помнить Лувра залы,
Картины, золото, паркет.
Статуи, тусклые зеркала,
И шелест ног, и пыльный свет.
Для нас был Грез смешон и сладок,
Но нам так нравился .зато
Скрипучий шелк чеканных складок
Темно-зеленого Ватто.
Буше — изящный, тонкий, лживый,
Шарден — интимный и простой,
Коро — жемчужный и седой,
Милле — закат над желтой нивой,
Веселый лев — Делакруа,
И в Saint-Germain ГАихеггоу —
Vitraux — камней прозрачный слиток:
И аметисты, и агат,
Там ангел держит длинный свиток,
Вперяя долу грустный взгляд.
Vitraux мерцают, точно крылья
Вечерней бабочки во мгле...
Склоняя голову в бессильи,
Святая клонится к земле
В безумье счастья и экстаза...
Tete Inconnue! Когда и кто
Нашел и выразил в ней то
В движении плеч, в разрезе глаза.
Что так меня волнует в ней.
Как и в Джоконде, но сильней?
брежно одетые студенты, курси-
стки. Свежие румяные лица но-
воприбывших из российской про-
винции, а рядом позеленелые от
недоедания физиономии париж-
ских «аборигенов». Мне претили
фанатические интонации и ца-
ривший здесь дух грубой поли-
тической пропаганды. Неужели от
этих люден вавнент спасение Рос-
сии? Чисто выбритые, с тонко
очерченными лицами, парижские
кельнеры бросали иронические
взгляды на этих скифом — мне
сделалось неловко, стыдно...
В ту осень мое восприятие Па-
рижа изменилось. Я уже не была
путешественницей, погруженной в
красоты нового города... Передо
мной внезапно возник страшный,
замкнутый в себе самом ослеп-
ленный мир, безудержно несу-
щийся к пропасти...
Я познакомил ась с Беиуа н
Сомовым, прожившими в Па-
риже уже несколько месяцев. Как
удивительно было входить с их
помощью в утонченную атмосферу
искусства и культуры XVIII ве-
ка...
Вдвоем с Максом я посещала
увеселительные заведения аристо-
кратических и рабочих квартал о в.
Макс повсюду чувствовал себя
«своим»', легкость мысли служила
ему своеобразной опорой. А я.
в свою очередь, опиралась во всем
этом хаосе иа спокойную весе-
лость и уравновешенность своего
спутника. Сначала меня поражала
его терпимость, потом я повяла,
что за этим кроется высокая вре-
М. Сабашникова. Автопортрет.
1905.
90
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
12
В
Леса готической скульптуры!
Как жутко все и близко в ней.
Колонны, строгие фигуры
Сибилл, пророков, королей...
Мир фантастических растений,
Окаменелых привидений,
Драконов, магов и химер.
Здесь все есть символ, знак, пример.
Какую повесть зла и мук вы
Здесь разберете иа стенах?
Как в этих сложных письменах
Понять значенье каждой буквы?
Их взгляд, как взгляд змеи, тягуч...
Закрыта дверь. Потерян ключ.
Мир шел искать себе обитель,
Но на раснутьи всех дорог
Стоял лукавый Соблазнитель.
На нем хитои, на ием венок,
В ием правда мудрости звериной:
С свиной улыбкой взгляд змеиный.
Призывно пальцем щелкнул он,
И мир, как Ева, соблазнен.
И этот мир — Христа Невеста —
Она решилась и идет:
В ней все дрожит, в ней все поет,
В ней робость и бесстыдство жеста,
Желанье, скрытое стыдом,
И упоение грехом.
лость души. И в то же время,
сколько в нем было непосредствен-
ности! Вот он рассказывает что-то
интересное развивает какую-то
оригинальную идею; и так уди-
вительно походит на грациозно-
неуклюжего щенка сенбернара,
озорно покусывающего случайно
попавшую в зубы тряпку...
То было время увлечения Мак-
са различными оккультными уче-
ниями поры Французской рево-
люции. Как-то он рассказал мне
поразительный эпизод: на вели-
косветском собрании один из прн-
сутствовашнх предсказал каждо-
му. а затем самому себе, все по-
дробности трагической гибели.
Предсказание очень скоро сбы-
лось, это подтверждается мему-
арами современников... Но как же
возможность предсказывать бу-
дущее соотносится с понятием че-
ловеческой свободы? Вопрос сво-
боды человека — вот что занима-
ло меня и казалось решающим.
Если нет свободы — все осталь-
ные вопросы — мораль, зло, доб-
ро — ие имеют смысла».
Маргарита Сабашникова.
Зеленая змея
М. Сабашникова и М. Волошин
в день свадьбы. Москва. 12 апреля
1906.
91
ПОСВЯЩЕНИЯ
14
Есть беспощадность в примитивах.
У них для правды нет границ —
Ряды позорно некрасивых,
Разоблаченных кистью лиц.
В них дышит жизнью каждый атом:
Фуке — безжалостный анатом —
Их душу взял и расчленил.
Спокойно взвесил, осудил
И распял их в своих портретах
Его портреты — казнь и месть,
И что-то дьявольское есть
В их окружающих предметах
И в хрящеватости ушей,
В глазах и в линии ноздрей.
15
Им мир Рэдона так созвучен...
В нем крик камней, в нем скорбь земли,
Но саван мысли сер и скучен.
Он змей, свернувшийся в пыли.
Рисунок грубый, неискусный...
Вот «Дьявол» — кроткий, странный,
грустный.
Антоний видит бег планет;
«Но где же цель?»
— «Здесь цели нет»...
Струится мрак и шепчет что-то.
Легло молчанье, как кольцо.
Мерцает бледное лицо
Средь ядовитого болота,
И солнце, черное, как ночь.
Вбирая свет, уходит прочь.
Автограф стихотворения М. t а-
баш ни новой.
92
KOKTEELAbCKHF ЬЕРЕГА
16
Как горек вкус земного лавра...
Родэн навеки заковал
В полубезумный жест Кентавра
Несовместимость двух начал.
В безумьи заломивши руки,
Он бьется в безысходной муке.
Земля и стонет, и гудит
Под тяжкой судоргон копыт.
Но мне понятна беспредельность,
Я в мире знаю только дельность,
Во мне зеркальность тихих вод.
Моя душа как небо звездна,
Кругом поет родная бездна,—
Я весь и ржанье, н полет!
17
Я поклоняюсь вам, кристаллы,
Морские звезды и цветы.
Растенья, раковины, скалы —
(Окаменелые мечты
Безмолвно грезящей природы),—
Стихни мира: Воздух, Воды,
И Мать-Земля, и Царь-Огонь!
Я духом Бог, я телом — конь.
Я чую дрожь предчувствий ве.цих,
Я слышу гул идущих дней,
Я полон ужаса вещей
Враждебных, мертвых и зловещих
И вызывают мой испуг
Скелет, машина и паук.
18
Есть злая власть в душе предметов,
Рождеииыг судоргон машин.
В них грех нарушенных запретов,
В них месть рабов, в них бред стремнин.
Для всех людей одни вериги:
Асфальты, рельсы, платья, книги,
И не спасется ни одни
От власти липких паутин.
Но мы,— свободные кентавры,—
Мы — мудрый и бессмертный род,
В иные дин, у брега вод
Ласкались к нам ихтиозавры.
И мир мельчал. Но мы — росли,
В нас бег плане**, в нас мысъь Земли!
5 июля 1904
Париж
93
ПОСВЯЩЕ11ИЯ
СТАРЫЕ ПИСЬМА
А В. Гольштейн
Я люблю усталый шелест
Старых писем, дальних слов...
В них есть запах, в них есть прелесть
Умнра.ощих цветов.
Я люблю узорный почерк —
В нем есть шорох трав сухих
Быстрых букв знакомый очерк
Тихо шепчет грустный стих.
Мне так близко обаянье
Их усталой красоты...
Это дерева Познанья
Облетевшие цветы.
1904
Париж
Таиах Ателье М Волошина на
Эдгар Кияэ. 16, в Париже Фото
М. Волошина.
ТАИАХ
Тихо, грустно и безгневно
Ты взглянула. Надо ль слов?
Час настал. Прошан. царевна!
Я устал от лунных снов.
Ты живешь в подводной сини
Предрассветной глубины,
Вкруг тебя в твоей пустыне
Расцветают вечно сны.
Много дней с тобою рядом
Я глядел в твое стекло.
Много грез под нашим взглядом
Расцвело н отцвело.
Все, во чго мы в жизни верим,
Претворялось в твой кристалл.
Душен стал мне узкий терем,
Сны увяли, я устал...
Я устал от лунной сказки,
Я устал не видеть дня.
Мне нужны земные ласки.
Пламя алого огня.
Я иду к разгулам будней,
К шумам буйных площадей,
К ярким полымям полудней,
К пестроте живых людей...
Не царевич я! Похожий
На него, я был иной...
Ты ведь знала: я — Прохожий,
Близкий всем, всему Ч}жон.
Тот, кто раз сошел с вершины,
С ледяных престолов гор,
Тот из облачной долины
Не вернется на простор.
Мы друг Друга не забудем.
И, целуя дольний прах,
Отнесу я сказку людям
О царевне Таиах.
Весна 1905
Париж
94
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕ1 А
«...Весной внезапно перестал
бывать Макс Я огорчилась, теря-
лась в догадках. Откуда мне было
знать, что мое ровное, совершенно
дружеское отношение к нему при-
чиняет ему страдания. Нюша уе-
хала в Россию. Я почти приго-
товилась к своему парижскому оди-
ночеству. когда произошла встре-
ча с петербургской приятельни-
цей мадам Бальмонт — Анной Ру-
дольфовной Мннцловон. Она по-
селилась в том же пансионе, что
и мы. Мы были немного знакомы
но Москве, тогда я мучительно
размышляла о материализме. Пом-
ню ее слова на концерте: «У
скрипки есть душа». Я почувство-
вала зависть: человек может ве-
рить в подобное; но одновремен-
но меня захлестнула волна обиды:
почему она не захотела развить,
объяснить свое утверждение! Те-
перь я увидела 45-летнюю жен-
щину с бесформенной фигурой,
чрезмерно широким лбом — такой
можно разглядеть у ангелов на
картинах старогермаискон шко-
лы— Здороваясь, она удержива-
ла протянутую ладонь дольше
обычного и слегка ее покачива-
ла. В Москве эта привычка ка-
залась очень неприятной; да еще
голос, почти шепотом, словно
утишающий сильнейшее волнение
да еще учащенное дыхание отры-
вистость фраз, бессвязность слов,
будто вытолкнутых сознанием.»,
И одежда — вечное5 пюношенное
черное платье...
В Петербурге Минцлова жила
у отца, известного адвоката. Поз-
нания ее бы\и обширны, н опа
утверждала, что черпает их из
хроник разных времен и стран, чи-
таемых ею » подлиннике Она при-
шлась, что называется, «не ко дво-
ру» в том кругу, к которому при-
надлежала по рождению Ее ми-
стические пристрастия восприни-
мались как помешательство* она
казалась чуждой и непонятной*
Ее нс понимал даже отец, человек,
видимо, умный, талантливым, но
настроенный весьма материали-
стически и скептично. Впрочем,
все признавалн ее способности к
хиромантии и графологии Мннц-
лова утверждала, что Екатерина
Алексеевна Бальмонт первая по-
настоящему поняла ее... После
смерти отца она стала своего рода
бездомной, укоренялась то там.
то здесь, и повсюду ее появление
сопровождало* ь бурлящим круго-
воротом люден н событий В этом
круговороте она вовсе пе явля-
* * *
Если сердце горит и тр< пещет,
Если древняя чаша полна...—
Горе! Горе тому, кто расплещет
Эту чашу, не выпив до дна.
В нас весенняя ночь трепетала,
Нам таинственный месяц сверкал...
Не меня ты во сне обнимала,
Не тебя я во тьме целовал.
Нас палящая жажда сдружила,
В нас различное чувство слилось:
Ты кого-то другого любила,
И к другой мое сердце рвалось.
Запрокинулись головы наши,
Опьянялись мы огненным сном,
Расплескали мы древние чаши,
Налитые священным вином.
/965
Париж
* * *
Мы заблудились в этом свете.
Мы в подземельях темнь-х Мы
Один к другому, точно дети.
Прижались робко в безднах тьмы.
По мертвым рекам всплески весел;
Орфей родную тень зовет.
И кто-то нас друг к другу бросил,
И кто-то снова оторвет...
Бессильна скорбь Беззвучны крики.
Рука горит еще в руке.
И влажный камень вдалеке
Лепечет имя Эвридикн.
Весна 1905
Париж
95
ПОСВЯЩЕНИЯ
ласъ точкой опоры, страстность
влекла ее вперед, в неведомое.
И страстность эта многим каза-
лась непривычном, эксдептрнчес-
кон... Да. многие смогли, благо-
даря ей. как бы заглянуть в мир
иной, но в то же время се пове-
ление навлекало всяческие несчас-
тья, н в конце концов привело ее
к гибели...
Однако я забежала вперед. Тог-
да в Париже, она казалась мне
доброй феей, могущей разрешить
все мучительные для меня вопро-
сы. Я предалась ей с полным
довернем. Каким счастьем явилась
для меня ее дружба, как ярко
вспыхнуло все, что лишь слабо
тлело в моей душе! Она гадала
мне по ладони и открыла много
значительного для меня...
У Мннцловон же возобнови-
лась моя дружба с Максом...
Возобновились парижские про-
гулки Но как же меняется город,
когда рядом с нами эта женщина!
Перед внутренним взором ее то и
дело предстают картины прошло-
го, н она псе описывает нам. Как-
то в Пале-Рояле опа с такой уди-
вительной достоверностью гово-
рила о людях, живших перед Фран
ну зеком революцией, что я не удер-
жалась н спросила, откуда ей вес
это известно. Она назвала несколь-
ких писателей, в их числе Гонку-
ров, я прочитала указанные кни-
ги. но там ничего подобного не
было! Запомнился мне один ве-
чер, когда па небе стоял ущерб
ный молодой месяц. Мы шли ми-
мо места казни тамплиеров; вне-
запно на лице ее выразился та-
кой ужас, что я испугалась за нее,
но она ничего нам не объяснила...
А вообще она говорила мно-
го — об оккультных течениях нре-
менн Французской революции, о
средневековых процессах ведьм...
Собственные рассказы увлекали
ее наетолысОв что она сама ис-
пытывала ужас от своего чрез-
мерного яркого восприятия давно
прошедших событий—
Париж одаривал нас своим лет-
ним очарованием. Бросали тень
каштановые аллеи, повозки пол-
нились цветами •— алыми розами,
голубыми васильками. . Завер-
шался целым период моей париж-
ской жизни..
Макс считал, что теперь я не
имею права покидать его, наши
жизни должны соединиться., Ме-
ня все это тронуло и в то же
время — испугало. Значит то. что
мы дружили, было совсем иным.
ЛЕБЕДЬ
Маллармэ
Могучий, девственный, в красе извивных линий,
Безумием крыла ужель не разорвет
Он озеро мечты, где скрыл узорный иней
Полетов скованных прозрачно синий лед?
И Лебедь прежних дней, в порыве гордой муки
Он знает, что ему не взвиться, не запеть:
Не создал в песне он страны, чтоб улететь.
Когда придет зима в сияньи белой скуки.
Он шеей отряхнет смертельное бессилье,
Которым вольного теперь неволит даль,
Но не позор земли, что приморозил крылья.
Он скован белизной земного одеянья,
И стынет в гордых снах ненужного изгнанья.
Окутанный в надменную печаль.
Лето 1904
* * *
Мчллармэ
...О, зеркало,— холодная вода —
Кристали уныния, застывший в льдистой раме!
О, сколько вечеров, в отчаяньи, часами.
Усталая от снов и чая грез былых.
Опавших как листы в провалы вод твоих
Сквозила из тебя я тенью одинокой...
Но — горе! — в сумерки, в воде твоей глубокой
Постигла я тщету своей нагой мечты...
Лето 1904
ЗЕРКАЛО
Я — глаз, лишенный век. Я брошено на землю,
Чтоб этот мир дробить н отражать...
И образы скользят. Я чувствую, я пнемлю,
Но не могу в себе их задержать.
И часто в сумерках, когда дымятся трубы
Над синим городом, а в воздухе гроза —
96
КОКТ1 БЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
не дружбой?.. Тогда я даже нс
подумала о том, что могу ему
дать, сможем лн мы всегда быть
вместе..»
Маргарита Сабашникова
Зеленая змея
В меня глядят бессонные глаза
И черною тоской запекшиеся губы.
И комната во мне. И капает вода.
И тени движутся, отходят, вырастая.
И тикают часы, и капает вода,
Один вопрос другим всегда перебивая.
И чувстве смутное шевелится на дне.
В нем радостная грусть, в нем сладкий страх
разлуки...
И я молю его: «Останься, будь во мне,—
Не прерывай рож дающейся муки...»
И вновь приходит день с обычной суетой,
И бледное лицо лежит на дне — глубоко...
Но время, наконец, застынет надо мной,
И тусклою плевоь мое затянет око!
Лето 1405
Париж
* * *
Мнр закутан плотно
В сизый саван свой —
В тонкие полотна
Влаги дождевой.
В тайниках сознанья
Травки проросли.
Сладко пить дыханье
Дождевой земли.
С грустью принимаю
Тягу древних змей:
Медленную Майю
Торопливых дней.
Затерявшись где-то,
Робко верим мы
В непрозрачность света
И прозрачность тьмы.
Лето 1905
Пари к
* * *
Небо в тонких узорах
Хочет день превозмочь,
А в душе и в озерах
Опрокинулась ночь.
Что-то хочется крикнуть
В эту черную пасть.
Робким сердпем приникнуть,
Чутким ухом припасть.
И идешь н не дышишь—
Холодеют поля.
Нет, послушай... Ты слышишь? —
Это дышит земля-
Я к траве припадаю.
Быть твоим навсегда ..
«Знаю... знаю... все знаю,» —
Шепчет вода.
Ночь темна и беззвездна.
Кто-то плачет во сне,
Опрокинута бездна
На водах и во мне...
Лето
Пари ж
97
ПОСВЯЩЕНИЯ
* * *
Эта светлая аллея
В старом парке — по горе,
Где проходит тень Орфея
Молчаливо на заре.
Весь прозрачный,— утром рано,
В белом пламени тумана
Он проходит, не помяв
Влажных стеблей белых трав.
Час таинственных наитий.
Он уходит в глубь аллен.
Точно струн касаясь нитей
Серебристых тополей.
Кто-то вздрогнул в этом мире.
Щебет птиц. Далекий ключ.
Как струна на чьей-то лнре
Зазвенел по ветке луч.
Все распалось. Мы приидем
Снова в мир, чтоб видеть сны.
И становится невидим
Бог рассветной тишины.
.Лето 1905
Париж
«.. Я выхожу замуж за Mai.
с а, об этом нужпо сказать роди-
телям. Но я боюсь матери, опа,
разумеется, будет сердиться! Вну-
тренне я все еще завишу от нее
н, может быть, именно поэтому
часто поступаю наперекор ен и
своем безудержном стремлении к
самоутверждению. Впечатляют ме-
ня слова Мннцловон, она внуша-
ет мне, что Макс н я созданы
Друг для друга. Однако странно —
я не чувствую себя счастливой.
И все же о своем решении сооб-
щаю родителям с таком твер-
достью. что даже мама ис про-
ТИВНТСЯ-..
Венчание, красота обрядов рус-
ского православия... Нет, это не
я— Все — странный сои».
Тотчас после свадьбы — в Па
рыж».
Мартрита Сабашникова.
Зеленая змея
* * *
В зеленых сумерках, дрожа н вырастая,
Восторг таинственный припал к родной земле,
И прежние слова уносятся во мгле.
Как черных ласточек испуганная стая.
И арки черные и бледные огни
Уходят по реке в лучистую безбрежность.
В душе моей растет такая нежность. .
Как медленно текут расплавленные дни...
И в первый раз к земле я припадаю.
И сердце мертвое, мне данное судьбой,
Из рук твоих смиренно принимаю,
Как птичку серую, согретую тобой.
Лето 1905
Париж
98
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
ВТОРОЕ ПИСЬМО
И были дни, как муть опала,
И был один, как аметист.
Река несла свои зеркала,
Дрожал в лазури бледный лист
Хрустальный день пылал так ярко,
И мы ушли в затишье парка,
Где было сыро на земле,
Где пел фонтан в зеленой мгле,
Где трепетали поминутно
Струн н полосы лучен,
И было в глубине аллен
И величаво и уютно.
Синела даль. Текла река.
Душа, как воды, глубока.
И наших ног касалась влажно
Густая, цепкая трава;
В душе и медленно и важно
Вставали редкие слова.
И полдня вещее молчанье
Таило жгучую печать
Невыразимого страданья.
И смутным оком глядя вдаль.
Ты говорила;
«Смерть сурово
Придет, как синяя гроза.
Приблизит грустные глаза.
И тихе спросит: «Ты готова?»
Что я отвечу в этот день?
Среди живых я только тень...
Какая темная обида
Меня из бездны извлекла?
Я здесь брожу, как тень Анда.
Я не страдала, не жила...
Мне надо снова воплотиться
И кропи жертвенной напиться.
Чтобы понять язык людей.
Печален сон души моей.
Она безрадостна, как Лета...
Кто здесь поставил ей межи?
Я родилась из чьей-то лжи,
Как Калибан из лжи поэта.
Мне не мила земная твердь...
Кто не жил, тех не примет смерть».
Как этот день теперь далеко
С его бескрылою тоской!
Он был, как белый свет востока
Пред наступающей зарей.
Он был как вещий сон незрящей,
Себя незнающей, скорбящей,
Непробуднвшейся души.
И тайны в утренней тиши
Свершались:
«Некий встал с востока
В хитоне бледно-золотом
И чашу с пурпурным вином
Он поднял в небо одиноко.
Земли пустые страшны очи.
Он встретил их и ослепил.
Он в мире чью-то кровь пролил
И затопил ей бездну ночи»
И, трепеща, необычайны,
Горе мы подняли сердца
И причастились страшной Таины
В лучах пылавшего лнца.
И долу, в мир вела дорога —
Исчезнуть, слиться и сгореть.
Земная смерть есть радость Бога:
Он сходит в мир, чтоб умереть.
И мы, как бо1и, мы, как детн,
Должны пройти по всей земле,
Должны запутаться во мгле.
Должны ослепнуть в ярком свете,
Терять друг друга на путн,
Страдать, искать и не найти.
Май 1904— вег на 1905
Париж
99
ПОСВЯЩЕНИЯ
Фрагмент мастерской М Волоши-
на н Париже. Фото М. Волоши-
на.
В МАСТЕРСКОЙ
Ясный вечер, зимний и холодный,
За высоким матовым стеклом.
Там в окне, в зеленой мгле подводной
Бьются зори огненным крылом.
Смутный час... Все линии нерезки.
Все предметы стали далеки.
Бледный луч от алой занавески
Отеняет линию щеки.
Мир теней погасших и поблеклых.
Хризантемы в голубой пыли;
Стебли трав, как кружево, на стеклах...
Мы глаза таинственной земли...
Вглубь растут непрожитые годы.
Чуток сои дрожащего стебля.
В нас молчат всезнающие воды,
Видит сны незрячая земля.
Девочка милая, долгой разлукою
Время не сможет наш сон победить:
Есть между нами незримая нить
Дай я тихонько тебя убаюкаю...
Близко касаются головы наши,
Нет разделений, преграды и дна.
День, опрозраченный тайнами сна,
Станет подобным сапфировой чаше.
Мир, увлекаемый плавным движеньем,
Звездные звенья влача, как змея.
Станет зеркальным, живым отраженьем
Нашего вечного, слитного Я.
Ночь придет. За бархатною мглою
Станут бледны полыньи зеркал.
Я тебя согрею и укрою.
Чтоб никто не видел, чтоб никто не знал.
Свет зажгу. И ровный круг от лампы
Озарит растенья по углам.
На стенах японские эстампы.
На шкафу химеры с Notre-Dame.
Барельефы, ветвн эвкалипта,
Полки книг, бумаги на столах,
И над ними тайну тайн Египта —
Бледный лик царевны Танах...
Осень 1905
Париж
100
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
«...Об интимном говорить не-
приятно» но я не могу миновать
последующий период. Все, что про-
изошло» все мои переживания я
нахожу симптоматичными для
предреволюционной России» ха-
рактерными для той «дюцнфери-
ческой» культуры, что, по моему
мнению, достигла в России наи-
высшего расцвета... Косный само-
державный бюрократизм накры-
вал пути к малейшим переменам
для всех, кроме революционеров...
Оторванные от практической дея-
тельности, погруженные я свой
внутренний, отделенный от реаль-
ном жизни мир, что неминуемо
вело к переоценке собственной
личности,— российские интелли-
генты пускались и ржаного рода
чудачества, красочные и харак-
терные.
Такой была и я. Не призна-
ваясь самой себе» я и глубине
души была уверена в том, что я
выше простои практической жиз-
ни, ведь я так беспомощна, почти
смешна в ней- Беззащитна я и
перед хаотическим миром соб-
ственных чувств, у мешг не хвата-
ет силы воли, и не умею сдер-
живать себя. Гипертрофирован-
ные душевные переживания дур-
но влияют на мое вдорояьс, Макс»
добрый и самоотверженный, ни-
чему не может меня научить в
этом смысле, находит мою сла-
бость трогательной к милой» неж-
но заботятся обо мне. Но я стра-
даю от собственной слабости, ка-
жусь себе какой-то блуждающей
тенью...
«Башня» была центром духов-
ной жняни Петербурга. Иванов»
казалось, заражал других своим
вдохновением. Одному подскажет
тему, другого похвалит, третьего
поругает,— и каждом пробуждает
дремлющие силы, ведет за собой»
как Дионне — своих жрецов...
Мы живем в одной квартире
с Ивановыми — это необыкновен-
но увлекательно для нас» Иывош
теперь и ие помышляют об отъез-
де. Ия Коктебеля приехала мать
Макса, она — питый член нашего
содружества. Вячеслав нриводнт
се в восторг, совершенно юношес-
кий. Большинство внакомых пола-
гает, что Ивановы в Женеве, толь-
ко ближайшие друзья посещают
башню, мы ведем странно уеди-
ненную жизнь...
Однажды вечером Вячеслав
обратился ко мне; «Сегодня я спро-
сил Макса» как он относится к
растущей между мной и тобой
ВОСЛЕД
Мысли поют: «Мы устали... мы стынем...»
Сплю. Но мой дух не спокоен во сне.
Дух мой несется по снежным пустыням
В дальней и жуткой стране.
Дух мой с тобою в качанья вагона.
Мысли поют и поют без конца.
Дух мой в России___ Ведет Антнгонд
Знойной пустыней слепца.
Дух мой несется, к земле припадая
Вдоль по дорогам распятой страны.
Тонкими нитями в сердце врастая,
В мире клубятся кровавые сны.
Дух мой с тобою уносится... Иней
Стекла вагонов ваткал, и к окну,
К снежной луне гиацинтово-синен
Вместе с тобою лицом я прильну.
Дух мой с тобою в качаньи вагона.
Мысли поют и поют без конца...
Горной тропою ведет Антигона
В знойной пустыне слепца...
Феврали 1906
Париж
* * *
Как Млечным Путь любовь твоя
Во мне мерцает влагой звездной,
В зеркальных снах, над водной бездной
Алмазность пытки ватая.
Ты слезный свет во тьме железной.
Ты горький звездный сок. А я —
Я помутневшие края
Зарн слепой и бесполезной.
И жаль мне ночи... Оттого ль,
Что вечных ввезд родная боль
Нам новой смертью сердце скрепит?
Как синий лед — мой день... Смотри!
И меркнет звезд алмазный трепет
В безбольном холоде вари.
Март /907
Петербург
101
ПОСВЯЩЕНИЯ
близости, И ОН ОПМГГЯЛ* ЧТО 8ТО
глубоко радует его». Я паыяль.
что Макс сказал правду* оя лю-
бил и чтил Вячеслава. Но посте-
пенно я зяметнла. что сам Вяче-
слав дурно относится яс моей бли-
зости с Максом. Он все резче
критиковал Макси. Зачастую я
была вынуждена соглашаться, дсн-
ствмтелыю* Макс чрезмерно увле-
кался парадоксальной игрой мыс-
ля. Но душа пыла. Когда я пы-
талась защищать Макса, Вячеслав
утверждал, что Макс и я — су-
щества разной духовной природы,
что брак между вами, кнновер-
цамя»* недействителен. В глубине
души у меня самой назревало та-
кое чувство, Вячеслав лишь об-
лекал его в слова...
Мать Макса принимала горя-
чее участие в нашем жизни* во
весной у нее сделался приступ
меланхолии- Подобные депрессив-
ные состоявши бывали у нее время
от времени. Ио* может быть* сей-
час это было предчувствие беды?..
Она решила вернуться в Кокте-
бель, бливплось лето, и ее при-
сутствие в доне становилась необ-
ходимым. Макс не вахотел отпус-
кать ее одну, они уехали имеете.
Фанатик свободы! — возможно,
он предоставил мне право решать
самой? Но я не чувствовала себя
с ново дном...
Я недоумевала: почему нет пи-
сем? Может быть* Макс хотел
предоставить мне полную свобо-
ду? —Позднее ж у вжала* что все
его письма, посланные мне в Пе-
тербург. переадресовывались в
Берлин на какой-то псинакомыя
адрес. Письма были трогательны,
он звал меня приехать, он стра-
дал, но все они возвращались к
нему ка Берлина. Что это было?
Ошибка? Непостижимая небреж-
ность? Или чья-то сознательная
злая воля разлучала нас?..»
Маргарита Сабашникова.
Зеленая змея
NEL MEZZO DEL CAMMIN
Блуждая в юности извилистой дорогой,
Я в темный Дантов лес вступил в пути своем,
И дух мои радостный охвачен был тревогой.
С безумной девушкой, глядевшей в водоем,
Я встретился в лесу. «Не может быть случайна,—
Сказал я,— встреча здесь. Пойдем теперь вдвоем».
Но, вещим трепетом объят необычайно,
К лесному зеркалу я вместе с ней приник,
И некая меж нас в тот миг возникла тайна.
И вдруг уввдел и со дна встающий лик —
Горящий пламенем лик Солнечного Зверя.
— «Уйдем отсюда прочь!» Она же птичий крик
Вдруг издала и, правде снов поверя,
Скустнлась в зеркало чернеющих пучин...
Смертельной горечью была мне та потеря.
И в зрящем сумраке остался я один.
16 мая 1907
Москва
102
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
«Быть черною землей...» Богда-
новщмна, подмосковное имение
Сабашниковых. 1907 Фото
М Волошина.
«...st принял несколько важных
жизненных решений. Я решил, что
я не должен скявынать планов
своей жизни с Аморянымн (Амо-
ри — М. В. Сабашникова.— 3. Д.)
планами. Что нее лето н проведу
в Коктебеле, а осенью отправлюсь
в Париж- Она же поступит так,
как «и заблагорассудится — по-
едет со мной или останется в Рос-
сии. Что мне рано еще иметь дело
с людьми. Что теперь надо еще
несколько лет сосредоточенной и
одинокой работы...»
Максимилиан Волошин
История моей души (Запись
от 10 марта 1907 г.).
103
ПОСВЯЩЕНИЯ
* * *
Петрова Александра Михайлов-
на( 1871—1921) — педагог.
Александре Михайловне Петровой
Быть червою землей. Раскрыв покорно грудь,
Ослепнуть в пламени сверкающего ока,
И чувствовать, как плуг, вонзившийся глубоко
В живую плоть, ведет священный путь.
Под серым бременем небесного покрова
Пять всеми ранами потоки темных вод.
Быть вспаханной землей__ И долго ждать, что вот
В меня сойдет, во мне распнется Слово.
Быть Матерью-Землей. Внимать, как ночью рожь
Шуршит про таинства возврата и возмездья,
И ввдеть над собой алмазных рун чертеж:
По небу черному плывущие созвездья.
Сентябрь 1906
Бодедооодима
«В развития «оего поэтичес-
кого творчества, рашю как м
раввнтми жшюпнсн творчества
К. Ф- Богаевского А. М. сыграла
важную и глубокую роль. Она
послужила не только связью меж-
ду нами, но определила своим
влиянием наши пути в искусстве».
Mqkcumu tuatt Волошин.
Киммерийская сивилла (Памяти
А. Петровой).
Редон. Одилон (1840—1916) —
французский художник
О. Редон. Автопортрет.
* * *
Одилону Рэдону
Я шел сквозь ночь. И бледной смерти пламя
Лизнуло мне лицо и скрылось без следа...
Лишь вечность выблется ритмичными волнами.
И с грустью, как во сне, я помню иногда
Угасший метеор в пустынях мирозданья.
Седой кристалл в сверкающей пыли,
1 де Ангел, проклятый проклятием всезнанья.
Живет меж складками морщинистой земли.
1904
104
Иванов Вячеслав Иванович (1866—
1949) — поэт, драматург, теоре-
тик символизма
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
КРОВЬ
Посвящение на книге «Эрос».
В моей крови — слепой Двойник.
Он редко кажет дымный лик,—
Тревожный, вещий, сокровенный.
Прмннкнул ухом___Где ты. пленный?
И мысль рванулась... и молчит.
На дне глухая кровь стучит__
Стучит — бежит... Стучит — бежит...
Слепой огонь во мне струят.
Огонь древней, чем пламя звезд,
В ней память темных, старых мест.
В ней пламень черный, пламень древний,
В ней тьма горит, в ней света нет.
Она властительней и гневней.
Чем внхрь сияющих планет.
Слепой Двойник! Мой Пращур пленный!
Властитель мне невнятных грез!
С какой покинутой вселенной
Ты тайны душные принес?
Зачем во тьму кровосмешений,
К соприкасаньям алых жал
Меня — Эдипа, ты послал
Искать зловещих откровений?
/906 Петербург.
Эртель Михаил Александрович —
историк, близки» к кругу сим-
волистов, сын писателя А И Эр-
теля.
САТУРН
М. А. Эртелю
На тверди видимой алмазно и лазурно
Созвездий медленных мерцает бледный свет.
Но я небе времени снопы иных планет
Несутся кольцами и в безднах гибнут бурно.
Пусть темной памяти источенная урна
Их пепел огненный развеяла как бред —
В седмичном круге дней горит их беглый след.
О, пращур Лун и Солнц, вселенная Сатурна!
Где ткало в дымных снах созиаяие-паук
Живые ткани тел, но тело было — звук.
Где лился музыкой, непознанной для слуха,
Творящих числ и воль мерцающий поток.
Где в горьком сердце тьмы сгущался ввевдный сок,
Что темным языком лепечет в венах глухо.
1907 Петербург.
105
ПОСВЯЩЕНИЯ
Лемая Борис Алексеевич (1880—
1945) — поэт и критик (псевдо-
ним Б. Дикс), антропософ.
СОЛНЦЕ
Б. А. Леману
Святое око дня,— тоскующий гигант!
Я сам в своей груди носил твой пламень пленный,
Пронизан зрением, как белый бриллиант,
В багровой тьме рождавшейся вселенной.
«Для унспеиия смысла этих
гткхотжорснжм («Кровь» «Солн-
це».— 3. Д.) должен сказать,
что человек дреппсе земля жнл
pallia не на других планетах я что
крова вовиикла на той планете,
«то была древнее солнца— Кровь
знает больше человека и помнит
сокровенные тайны мирозданья».
Из письме М. Волошина к М. Са-
башниковой в ночь на 1 январи
1907 г.
К Бальыютт. Силузт ptfkmu Е.. Кру-
гл иковой.
Но ты, всснрящее, покинуло меня.
И я внутри ослеп, вернувшись в чресла ночи.
И вот простерли мы к тебе — истоку Дня —
Земля — свои диеты и я — слепые очи.
Невозвратимое! Ты гаснешь в высоте,
Лучи призывные кидая издалека.
Но я в своей душе возжгу иное око
И землю поведу к сияющей мечте!
/907
Петербург
ЛУНА
Бальмонту
Седой кристалл магических заклятий.
Хрустальный труп в покровах тишины,
Алмаз ночей, владычица зачатий.
Царица вод, любовница волны!
С какой тоской из водной глубины
К тебе растут, сквозь мглу моих распятий —
К Диане бледной, к яростной Гекате,
Змеиные, непрожитые сны!
И сладостен, и жутко безотраден
Алмазный бред морщин твоих и впадин,
Твонх морей блестящая слюда —
Как страстный вопль в бесстрастности эфира...
Ты крик тоски, застывший глыбой льда,
Ты мертвый лик отвергнутого мира!
/907
106
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
(1685—-1942) — гоэт-символист.
Соловьев Сергеи Михайлович ГРОТ НИМФ
переводчик Сергею Соловьеву О, странник-человек! Познай Священный Грот И надпись скорбную «Amori et Dolori» * Из бездны хаоса, сквозь огненное море, В пещеры времени влечет водоворот. Но смертным и богам отверст различный вход: Любовь — тропа одним, другим дорога — горе. И каждый припадет к сияющей амфоре, Где тайной Эроса хранится вещий мед. Отмечен вход люден оливою ветвистой — В пещере влажных нимф, таинственной и мглистой, Где вечные ключи рокочут в тайниках, Где пчелы в темноте слагают сотов грани. Наяды вечно ткут на каменных станках Одежды жертвенной пурпуровые ткани. 1907 Коктебель * Любови и страданию (лат.)
107
ПОСВЯЩЕНИЯ
Мнкцлова Анна Рудольфовна
(ок 1860— ок, 1910) — перевод-
чица. теософ-
РУАНСКИЙ СОБОР
Руан 24 июля 1905 года
Анне Рудольфовне Минцдовой
I. НОЧЬ
Вечер аа днем беспокойным.
Город, как уголь, зардел.
Веет прерывистым, знойным.
Рдяным дыханием тел.
Плавны, как пение жора.
Прочь от земли и огнен
Высятся дуги собора
К светлым пространствам ночей.
В тверди сияюще-синей,
В звездной алмазном пыли.
Нити стремительных линии
Серые сети сплели,
В горний простор без усилья
Взвились громады камней...
Птичьи упругие крылья —
Крылья у старых, церквей!
1907
Мы были одном соборе,
где каменные колонны были про-
низаны фнн лотовым светом,..
А. Р. МницаоВЛ шептала: «Если
долго смотреть в этот фиолетовый
св<т» то увидишь все, все». И там,
где фиолетовый переходил в ро-
зеш^золответый.— я видел» я знал»
Я чувствовал вашу душу».
Из письма М. Волошина к
М. Сабашниковой от 24 июля
1905 г.
II.ЛИЛОВЫЕ ЛУЧИ
О, фиолетовые грозы.
Вы — тень алмазной белизны!
Две аметистовые Розы
Сияют с горией вышины.
Дымится кровь огнем багровым.
Рубины рдеют винных лоз,
Но я молюсь лучам лиловым,
Пронзившим сердце вечных Роз.
И я склоняюсь на ступени,
К лиловым пятнам темных плит.
Дождем фиалок и сирени
Во тьме сияющей облит.
И храма древние колонны
Горят фиалковым огнем.
Как аметист, глаза бессонны
И сожжены лиловым днем.
1907
108
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
III. ВЕЧЕРНИЕ СТЕКЛА
IV. СТИГМАТЫ
Гаснет день. В соборе все поблекло.
Дымный камень лиловат и сер.
И цветами отцветают стекла
В глубине готических пещер.
Темным светом вытканные ткани,
Страстных душ венчальная фата,
В них рубив вина, возникший в Кане,
Алость роз, расцветших у креста.
Хризолит осенний и пьянящий.
Мед полудней —- царственный янтарь,
Аметист — молитвенный алтарь,
И сапфир испуганный н зрящий.
В них горит вечерний океан,
В них призыв далекого набата,
В них глухой, торжественный орган,
В них душа стоцветная распята.
Тем, чей путь таинственно суров,
Чья душа тоскою осиянна,
Вы — цветы осенних вечеров.
Поздних зорь далекая Осанна.
/907
Чья рука, летучая как пламень,
По страстным путям меня ведет?
Под ногой не гулкий чую камень,
А журчанье вещих вод...
Дух пронвают острые пилястры.
Мрак ужален пчелами свечей.
О, сердца, расцветшие, как астры,
Золотым сиянием мечей!
Свет страданья, алый свет вечерний
Пронизал ревной, узорный храм.
Ах, как жалят жала алых терний
Бледный лоб, приникший к алтарям!
Вся душа — как своды и порталы,
И, как синий ладан, в ней испуг.
Знаю вас, священные кораллы,
На ладонях распростертых рук!
/907
V. СМЕРТЬ
Вьются ввысь прозрачные ступени.
Дух горит... и дали без границ.
Здесь святых сияющие тени.
Шелест крыл и крики белых птиц.
А внизу, глубоко — в древнем храме
Вздох земли подьемлет литня.
Я иду алмазными путями.
Жгут ступни соборов острия.
Под ногой сияющие грозди —
Пыль миров и пламя белых звезд.
Вы, миры,— вы огненные гвозди.
Вечный дух распявшие на крест-
Раворвись вавеса в темном храме.
Разомкнись лазоревая твердь!
Вот она, как ангел, над мирами.
Факел жизни — огненная Смерть!
/907
109
ПОСВЯЩЕНИЯ
VI. ПОГРЕБЕНЬЕ
VII. ВОСКРЕСЕНЬЕ
Глубь аемлн— Источенные крипты.
Слышно пенье,— погребальный клир.
Ветви пальм. Сухие овкалипты.
Запах воска- Тление и мир...
Здесь соборов каменные корни.
Прахом в прах таинственно сойти.
Здесь истлеть, как семя в темном дерне,
И цветком собора расцвести!
Милон плотью скованное время,
Своды лба к звенья позвонков
Я сложу, как радостное бремя,
Как гирлянды праздничных венков.
Сердце острой радостью ужалено.
Запах трав и колокольный гул.
Чьей рукой плита моя отвалена?
Кто вапор гробницы отомкнул?
Небо в перьях — высится и ясннтся_
Жемчуг дия... Откуда мне сие?
И стоит собор — первопрвчастница
В кружевах и белой кисее.
По речным серебряным излучинам.
По коврам сияющих полей.
По селеньям, сжавшимся я скученным.
По старинным плитам площадей.
Не прндя к конечному пределу
И земной любви не утоля.
Твоему страдающему телу
Причащаюсь, темная вемля.
Свет очей — любовь мою сыновью
Я тебя неврячен отдаю
И своею солнечною кровью
Злое сердце мрака напою.
Вижу я, идут отроковицами,
В светлых ризах, в девственной фате,
В кружевах, с завешанными лицами.
Ряд церквей — невесты во Христе.
Этим камням, сложенным с усильями.
Нет оков и нет земных границ!
Вдруг взмахнут испуганными крыльями
И взовьются стаей голубиц.
1907
1907
110
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
Вячеслав Иванов и его жена писа-
тельница Лидии Дмитриевна Зи-
новьева- Аннибал (1866—1907)
ГНОСТИЧЕСКИЙ гимн
ДЕВЕ МАРИИ
Вячеславу Иванову
Славься, Мария!
Хвалите, хвалите
Крестные тайны
Во тьме естества!
Mula — Pracriti —
Покров Божества.
Дремная греза
Отца Парабрамы,
Сонная Мана,
Праматерь-материя!
Греза из грезы...
Вскрываются храмы.
Жертвы и смерти
Живая мистерия.
Марево-Мара,
Море безмерное.
Amor-Maria —
Звезда над морями!
Мерною рябью
Разбилась вселенная.
В ритме вскрывается
Тайна глубинная....
В пенные крылья
Свои голубиные
Морем овита.
Из влаги рожденная —
Ты Афродита —
Звезда над морями.
Море — Мария!
Майею в мире
Рождается Будда.
В областях звездных
Над миром царит.
Верьте свершителю
Вышнего чуда:
Пламя, угасшее в безднах,—
Горит!
Мана — Мария!
Мана, принявшая
Бога на крест.
Мана зачавшая
Вечер — Гермеса.
С пламени вещих
Сверкающих звезд
Ill
ПОСВЯЩЕНИЯ
Вяч. Иванов. Силуэт работы
Е Кругликовой
«В 20-х числах октября (1W7.—
3. Д-), вернувшись в Москву
из Крыма, мы застали телеграм-
му Вячеслава Иванова о кончине
Лидии Дмитриевны... Осень» на-
раэнкшксь скарлатиной, она сго-
рела в несколько дней. Черев два
дня мы в Петербурге. К Вяч.
Иванову жмутся Дне очень бело-
курые девочки. Поодаль чинная и
высокородная родня — Зиновье-
вы. Ближе, теснее, непритворно
угнетенные лида — Блок, Куи-
нни. Чулков и многие, которых не
знаю. Сотрясаясь, как мальчик,
рыдает Городецкий... А она была
так счастлива в вто лето. Родина,
н снова дети с нею, в полый рас-
цвет близости между нею н Вяч.
Ивановым...
Все, чем сердце обманулось,
Улыбнулось сердцу вновь.
Небо, ммва любовь».
Евгения Герцык.
Воспоминания.
Сорвана дня
Ледяная завеса.
Мана — Мария!
Мы в безднах погасли.
Мы путь совершили.
Мы в темные ясли
Бога сложили—
Ave Maria!
J 907
Петербург
* * *
(Яяч. Иванову)
Я здесь расту один, как пыльная агава,
На голых берегах, среди сожженных гор.
Здесь моря вещего глаголящий простор
И одиночества змеиная отрава.
А там, на севере, крылами плещет слава.
Восходит древний бог на жертвенный костер.
Там в дар ему несут кошницы легких Ор...
Там льды Валерия, там солнца Вячеслава.
Там брызнул Константин певучих саламандр.
Там снежный хмель взрастил и розлил Александр,
Там лидиин «Осел» мечтою осиян
И лаврами увит, там нежные Хариты
Сплетают верески свирельной Маргариты...
О, мудрый Вячеслав, Х«ср?] *! — Максимильян.
1907
Привет (грсч.).
112
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
Иванова Анна Николаевна (1В77—
1939) — двоюродная сестра М. Са-
башниковой.
* * *
Анне Ник. Ивановой
«В вто лето был создан пор-
трет Нюши, имевший в дальней-
шем большой успех и купленный
Музеем. В бабушкином платье нэ
шедкх-сырца е блестящими розо-
выми полосами — мм нашли его
и старом сундуке,— она сидит на
перилах балкона с серой кружев-
ной шллмо на плечах, с букети-
ком васильков в руке: н» заднем
плане золотые березы, сквозь них
светится голубое небо. Возможно,
что впечатление, которое вта кар-
тина производила и, как я слышу»
производит и сейчас, объясняется
тем. что эти краски действитель-
но жили во мне... У нас бывал
известный утонченный художник
Борисов-Мусатов .. Когда он уви-
дел мои работы, ок потребовал,
чтобы я послала портрет Нюшн
в свой автопортрет на выставку
«Московских художников». ж жю-
ри которого ок входил... Портрет
Нюш я стал центром выставки,
был репродуцирован в самых
крупных журналах н позднее вы-
ставлен в Петербурге на дягилев-
ской выставке «Мира искусства*,
а затем Дягилев взял его с собой
на ретроспективную выставку рус-
ского искусства и Париж, где он
был включен в каталог».
Маргарита Сабашникова.
Зеленая змея.
В серо-сиреневом вечере
Радостны сны моя нынче.
В сердце сияние «Вечери»
Леонардо да Винчи.
Между мхом и травою мохнатою
Ключ лепечет невнятно.
Алым трепетом пали на статую
Золотистые пятна.
Ветер веет и вьется украдками
Меж ветвей, над водой наклоненных.
Шевеля тяжелыми складками
Шелков зеленых.
Разбирает блёдные волосы
Плакучей ивы.
По онерам прозелень, полосы
И стальные отливы.
И, одеты мглою и черяяю,
Многострунные сосны
Навевают думу вечернюю
Про минувшие весны.
Облака над лесными гигантами
Перепутаны алою пряжей,
И плывут из аллей бриллиантами
Фонари экипажей.
7205
В Булонском лесу
«Нюша» (А. Н. Иванова). Пор-
трет работы М. Сабашниковой.
113
ПОСВЯЩЕНИЯ
114 КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
Е. Бальмонт. Портрет работы
М Сабашниковой. Масло. 1909
115
ПОСВЯЩЕНИЯ
Екатерина Алексеевна Бальмонт
(урожд. Андреева. 1867—1950) —
переводчица, жена К Бальмонта.
«Леток 1908 г Макс вернулся
уже одни в Париж.. Я энпла,
«тс Мавс оереж'шал тогда о сть
тяжелое для вето мремп Но никто
г >е не вамечал. т. к. он был
uc-сел внимателен к другим, как
nrrrxu. Вообще, 1 никогда не вн-
д<л.| it-sniw-a белее ровного к от*
вошенинх с ЛЮДЬМИ,— и уже нс
говорю о друзьях. После несколь-
ких лет раалукн Макс встречал
Бальмонта и менн так, как будто
мы вплелись вчера. Поссорить
Макса с кем-нибудь было мудре-
но, я думаю — просто негм>эмож-
ио. На пего не действовали им
наговоры, яи интриги. Сплетем
он не терпел, м при мем они умол-
кал и сами собой.. На прогулках
Макс был неутомим. Он воднл
нас — своих гостей — большой
компанией по окрестностям Пари-
жа: Версаль, Фонтенбло и ДР -
которые звал очень хорошо н вс-
ходил вдоль поперек...»
Елотерино Бальмап .
Из восоомкнавнм о
Мвхг имилнанс Волошине
* * *
Ек. Ал. Бальмонт
Возлюби просторы мгновенья,
Всколоси их звонкую степь,
Чтобы мигов легкие звенья
Не спаялись в трудную цепь.
Ах, как тяжко бремя свободы.
Как темны просторы степей!
Кто вернет темничные своды
И запястья милых цепей?
Что рук не свяжете?
Ног не подкосите?
На темной пажити
Меня не бросите?
Не веют крылия
Живых вестей
Здесь на развилин
Слепых путей.
Не зови того, кто уходит,
Не жалей о том, что прошло:
Дарит смерть, а жизнь лишь уводит...
Позабудь и знак и число.
Ах, как дики 8Тя налоги!
Как грустна вечерняя муть!..
Но иди: в полях беа дороги
Пусть неверен будет твой путь.
Кран одиночества.
Земля молчания____
Сбылись пророчества,
Свершились чаянья.
Под синей схимою
Простерла даль
Неотвратимую
Печаль.
/90S
Париж
116
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ. БЕРЕГА
Внттиг, Эдуард (1679—1941) —
польский скульптор
* * *
(Э. Витти гуУ
Ты ни камня вызвал мой лик.
Ты огонь вдохнул в него божий.
Мой двойник —
Он мне чужд, иной и похожий.
«Высокая, просторная мастер-
ская в павлиньих разводах; дне
млн три широкие, почти квадрат -
яыс софы с темными коврами, с
красочными н мягкими подушка-
ми; масса желтых непереплетен-
ных книжек на простых полках
на стенах; огромный стол-бюро
и печь» почти посередине, с не*
эстетической. но доминирующей
здесь трубой, дерзко возвышаю-
щейся, как шея какого-нибудь ска-
зочного жирафа» под самый по-
толок. Здесь» а этой артистичес-
кой комнате, на самом юге Па-
рижа, даже за Монпарнасом, в
Монруже, собирались по вторни-
кам разноязыкие служителя н по-
читатели Красоты и — хозяина,
Максимилиана Волошина, живше-
го н этой мастерской... Из тем-
ного угла на темном постаменте.
смотрела на поэта с загадочной
улыбкой прикрытых век — его ми-
стическая возлюбленная» египет-
ская царевна Таиах. та прекрасная
дама» что ввела в крае сфинксов
культ Крылатого Солнца... Эту
загипнотизированную властным
обаянием царевны Танах голову
поэта скульптор Виттит поставил
на мощную каменную стелу в ин-
де гермы в назвал ее «Поат».
Он дал правдивый портрет Внло-
шш»: гораздо больше» чем обыч-
ное «сходство»»— выявил в пес-
чанике нластнческнн синтез души,
души в паилучшив, а следователь-
но, в наянравдявеяшяй ее момент»
ибо н в скульптуре» как и В Жизни,
судить по душе нужно ио наи-
лучшим се моментам—»
Вацлав Рогович.
Прирученный кентавр и девушка.
Вот стоит он — ясен и строг,
И его безликость страшна мне.
Некий бог
В довременном выявлен камне.
Э. Виттит в работе над бюстом
М Волошина в своей мастерской.
Париж. 1908. ноябрь Фото М Во-
лошина.
1911
117
ПОСВЯЩЕНИЯ
Герцы* Аделаида Казимировна
(Лубны-Герцык. в замужестве
Жуковская, 1674—1925) —
поэтесса и критик
* * *
Адел. Герцъгк
Перепутал карты я пасьянса.
Ключ иссяк, и русло пусто ныне-
Взор пленен садами Иль де-Франса,
А душа тоскует по пустыне.
«Нам с сестрой с первых же
днем довелось униать Волошина
нс таким, каким запомнили, эа-
рнсовалн его другие современна-
км: в цилиндре, на которым гла-
зела петербургская улица, сеюще-
го по литературным салонам своя
парадоксы, нет — праще, тише,
очеловечеипей любовной болью.
В конце мая (1907.— 3. Л )
мы в Судаке, н В один из пер-
вых днем он у нас: пешком через
горы, сокращенными тропами (от
нас до Коктебеля 40 верст), в
длинной по колени кустарного хол-
ста рубахе, подпоясанной таким
Kt поясом. Сапдалнп на босу ногу.
Буйные волосы перевязали жгу-
том, как это делали встарь вих-
растые сапожники. Но жгут этот
сайт нз седой нолынн. Наивный
н горький веночек венчал его Дре-
мучую голову...
Помню, долгие сидения за ут-
ренним чанным столпы на террасе.
Стихи ннвеншпх французов сме-
няются его стихами, потом сестри-
ными, рассказами о его странстви-
ях по Испания, Майорке, эпизо-
дам к из жизни парижской боге-
мы...
Но Волошин умел и слушать.
Вникал в каждую строчку стихов
Аделаиды, с интересом вчитывал-
ся в детские воспоминания се» углу-
бляя, обобщая то. что она едва на-
мечала. Между ними возникла
дружба или подобие ее, не тре-
бовательная м не тревожащая. В
те годы, когда ее наболевшей ду-
ше были тяжелы почти все при-
косновения, Макс Волошин был
ей легок: с ним не нужно ря-
диться напоказ та сложные чув-
ства, с ним можно быть никакая.,.»
Евгения Геодык.
Воспоминания.
А_ К. Герцык, Н. А. Бердяев,
Л. А. Жуковская. Е К. Ггрцык.
М. А. Волошин. Л. Ю. Бердяева.
Судак. 1909.
Бродит осень парками Версаля,
Вся закатным заревом объята...
Мне же снятся рыцари Грааля
На скалах суровых Монсальвата.
Мне, Париж, желанна и знакома
Власть забвеньяF хмель твоей отравы!
Ах! В душе — пустыня Меганома»
Зной, и камни, и сухие травы...
Ноябрь 1908
118
Дмитриева Елизавета Ивановна
(в замужестве Васильева, 1887—
1928) — поэтесса (псевдоним —
Черубина де Габрмак) Коктебель
1909 Фото М Волошина
Толстая (Дыышиц; Софья Иса-
аковна ' 1889—1963) — художки-
ца. вторая жена А Н Толстого
«В 1909 году, летом, мп по
приглашению Максякв-^оана Але-
ксандровича Волошин, поехали »
нему в Коктебель, ма восточный
берег Крыма... Однажды поаты
устроил» творческое соревковшпк.
Они ваставвлв меня облачиться
в еввее платье, надеть на голову
серебристую повязку в «позиро-
вать» п. полулежа на фоне моря
_ голубых гор Пять поотов «со-
ревновались» е капвеапвв моего
«повтическото портрета...»
Софья .Дымшиц-Толстая
Воспоминания об А Н Тслотом
* * *
Ел. Дмитриевой
К этим гулким, морским берегам.
Осиянным холодною синью,
Я пришла по сожженным лугам.
И ступни мои пахнут полынью.
Запах мяты в моих волосах,
И движеньем намяты одежды;
Дикон масличной ветвью в цветах
Я прикрыла усталые вежды.
На ладонь опирая висок
И с тягучею дремой не споря,
Я внимаю, склонясь на песок.
Кликам ветра н голосу моря...
Май 1909
Коктебель
* * *
Графине Софье И. Толстой
Концом иглы на мягком воске
Я напишу твои черты:
И индевеющие блестки
Твоей серебряной фаты,
И взгляд на все ровверстый внове,
И оттененный тонко нос,
И тонко выгнутые брови,
И пряди змеиных, тонких кос.
Извив откинутого стана,
И инти темно-синих бус.
Чувяки синего сафьяна
И синий шелковый бурнус.
А сзади напишу текучий
Сине-зеленый, пенный вал,
И в бирюзовом небе тучи,
И глыбы красно-бурых скал.
1909
Коктебель
119
ПОСВЯЩЕНИЯ
* * *
Толстой Алексей Николаевич
( 1883—1945) — писатель
Алексею Толстому
Дети солнечно-рыжего меда
И коричнево-красной земли —
Мы сквозь плоть в темноте проросли
И огню наша сродна природа.
В звездном улье века и века,
Мы, как пчелы у чресл Афродиты.
Вьемся, солнечной пылью повиты.
Над огнем золотого цветка.
1910
М. А. Волошин. А. Н Толстой
и С И Толстая (крайняя спра-
ва) о Коктебеле 1909
120 КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
«Теперь, когда все личное к НАДПИСИ
Вячеславу у меня исчез АО (нет»
не исчезло — погашено)» теперь я знаю, насколько я ему всему, что от него, враг. Не ему только: враг всем пророкам, насилующим душу истинами. Наш путь лежит через вещество и Через формы его. Те. кто зовут к ду*у. зовут мазал, а ке вперед». Максимилиан Волошин, История моей души (Запись от 2 января 1909 г.) Вячеславу Иванову I Еще не отжиты связавшие нас годы. Еще не пройдены сплетения путей... Вдвоем, руслом одним, не смешивая воды, Любовь и ненависть текут в душе моей. II В горькой купели земли крещены мы огнем и тоскою, Пепел сожженной любви тлеет в кадильнице дня. III Вместе в один водоем поглядим ли мы осенью поздней,— Сблизятся две головы — три отразятся в воде-
Дарственная надпись М. Волоши- на — Вяч. Иванову на книге «Сти- хотворения. 1900—-1910» dh’aS.crii w&> Ucjl, иишаДшЛи, уи«г»|ии, ;о/^ иЖ JasSb- А&ю Тилоа*л«1я В. W. Саьдниа. Мослал Гстрмм.ми-ь ОбиммоЯ, Тглгфо1гъ Ih-U. 1 II ГОДЫ CTPVHCTBIZ ||
ГБЛ
121
ПОСВЯЩЕНИЯ
Кириенко-Волошина Елеиа Отто-
бальдоина (урожд Глазер. 1850—
1923) — мать поэта.
М. Волошин с матерью па веран-
де сноего дома н Коктебеле 1922
МАТЕРИНСТВО
Мрак... Матерь... Смерть— Созвучное единство...
здесь рокот внутренних пещер.
там свист серпа в разрывах материнства:
из мрака — смерч, гуденье дремных сфер.
Из всех узлов и вязей жизни — узел
сыповности и материнства — он
теснее всех и туже напряжен;
дверь к бытию Водитель жизни сузил.
Я узами твоих кровен томим,
а ты, о мать! — Найду ль для чувства слово? —
ты каждый день меня рождаешь снова
и мучима рождением монм.
Кто нас связал и бросил в мир слепыми?
какие судьбы нами расплелись?
как неотступно требуешь ты: «Имя
свое скажи мне! Кто ты? Назовись!..»
Не помню имени... Но знай: не весь я
рожден тобой, и есть иная часть,
и судеб золотые равновесья
блюдет вершительяая власть.
Свобода и любойь в душе неразделимы,
но нет любви, не налагавшей уз.
122
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
«...Мамин сов обо мне... Он
даже не символичен, а вполне реа-
лен Это общая формул* всей на-
шей жнзян в всех наших отно-
шений. Все ее отношение ко хане,
все наши недоразумения в атом
вопросе: «М*кс, скажи мне твое
имя». И может ли быть на этот
вопрос ответ? Рая вс я аваю свое
имя. И разве я не живу на земле
именно для того, чтобы узнать
его? И кто может сказать про
себя виое, чем... «Я есмь лоза
виноградная» ?-- Но маме нужно
твердо произносимое — в дашшх
выявленное имя. Но я ведь иду
путем понимания, а не действия...
Я ввжу совершенно ясно: пойди
я, например, на всйиу — для ма-
мы вто было бы бесконечно тя-
жело, по в этом была бы радо-
сть, ото был бы ответ на вопрос.
В этом было бы уже имя. Но я
не пойду, в если бы нужно было,
то должен был бы отказаться.
И так во всея областях жизни.
Мама, читая мои стихи, говорит:
почему же ато меня не трогает.
Я хочу, чтобы ты меня зажег,
потряс. Но я ведь именно не хочу
ни тронуть, яя зажечь. Я обра-
щаюсь к пониманию, а не к чув-
ству. Я нарочно ставлю грань меж-
ду мной к читателем, чтобы оста-
вить ему свободу, чтобы он не
мог согласиться со мной, во чтобы
нечто от моего осталось, дало бы
вен уже собственный его росток
Мамия сон гениально верен
Он мне раскрывает все необъяс-
нимое и безвыходное. что есть
между нами. Она никогда ваяву
це задавала этого ясного вопроса.
Все скрывалось мелочами жизни.
Но ва всем временным стоял всег-
да он. Поэтову всегда были так
ееоэпечетэеаиы, несоразмерны ее
гнев, ее требовали*, с тема об-
стоятельствами. которыми оия вы-
вывались.»»
Из письма М Волошина к
А Петровой от 16 августа 1915 г
Тягло вемли: двух смертных тел союз,—
Как вихри мы сквозь вечности гонимы.
Кто возлюбил другого для себя,
плоть возжелав для плоти, без возврата,
тому в свершении — расплата:
чрез нас родятся те, кого, любя,
связали мы желаньем неотступным.
Двойным огнем ты очищалась, мать.—
свершая все, что смелось пожелать,
ты вознесла в слиянья целокупном
в себе самой возлюбленную плоть-
Но, как прилив сменяется отливом,—
так с этих пор твои каждый день Господь
отметил огненным разрывом.
Дитя растет и в нем растет иной —
не женщиной рожденный, непокорный,
но связанный твоей тоской упорной,
твоею вявью родовой.
Я знаю, мать, твой каждый час — утрата.
Как ты во мне, так я в тебе распят.
И нет любви твоей награды и возврата,
затем, что в ней самой — расплата и возврат!
5 июля 1917
123
ПОСВЯЩЕНИЯ
Цветаева Марина Ивановка
(1892—1941)
«Звонок. Открываю. На поро-
ге цилиндр. Из-под цилиндра без-
мерное лицо в опраие пьющейся
недлинной бороды.
Внраднмаый голос: — Мож-
но мне видеть Марину Цветае-
ву? — Я.— А н — Макс Воло-
шин. К вам МОЖНО? ----- Очень!
Прошли наверх, в детские ком-
наты— Вы читали мою статью
о вас? — Нет.— Я так н думал
и потому вам ее привес. Она уже
месяц кия появилась...
И вот беседа — о том, что пи-
шу, паж пишу, что люблю, как
люблю — полная отдача другому,
внимание, проявкповение. глаз не
сводя с лица к души другого —
в каких глаз: светлых, почти До-
бела, острый почти до боли (таи
глсаы выступают, когда глядишь
яв сильный свет, только здесь
свет глядит на тебя), не глаз,
а сверл, глав дейстпительио — про-
ворлннмж. И оттого, что же боль-
ших, только больше ниджщмх —
в вндныа...
Под доходом этих глав, я тогда
очень дикая, еще дичаю, не молчу,
а не смолкаю: сплошь — личное
солошь — лишнее., »
* * *
Марине Цветаевой
К Вам душа так радостно влекома!
О. какая веет благодать
От страниц «Вечернего альбома»!
(Почему «альбом», а не «тетрадь»?)
Почему скрывает чепчик черный
Чистый лоб, а на глазах очки?
Я заметил только взгляд покорный
И младенческий овал щеки.
Детский рот и простоту движений,
Связанность спокойно-скромных ПОН...
В Вашей книге столько достижений...
Кто же Вы? Простите мой вопрос.
Я лежу сегодня — невралгия.
Боль, как тихая виолончель...
Ваших слов касания благие
И в стихах крылатый взмах качель
Убаюкивают боль... Скитальцы,
Мы живем для трепета тоски___
(Чьи прахладно-ласковые пальцы
В темноте мне трогают виски?)
Ваша книга странно взволновала —
В ней сокрытое обнажено,
В ней страна, где всех путей начало,
Но куда возврата не дано.
Помню все: рассвет, снявший строго,
Жажду сразу всех земных дорог.
Всех путей... И было все... так много!
Как давно я перешел порог!
Кто Вам дал такую ясность красок?
Кто Вам дал такую точность слов?
Смелость все сказать: от детских ласок
До весенних новолунных снов?
Ваша книга — вто весть «оттуда».
Утренняя благостная весть.
Я давно уж не приемлю чуда,
Но как сладко слышать: «Чудо — есть!
2 декабря 1910
Марина Цветасва.
Живог о живом.
124
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
* * *
М. Цветаева- Силуат работы
Е. Кругликовой
(М. Цветаевой)
Раскрыв ладонь, плечо склонила___
Я не видал еще лица.
Но я уж знал, какая сила
В чертах Венерина кольца...
И раздвоенье линий воли
Сказало мне, что ты, как я.
Что мы в кольце одной неволи —
В двойном потоке бытия.
И если суждены нам встречи...
(Быть может, тойоты погонь),
Я полюблю ие взгляд, не речи,
А только бледную ладонь.
«Кабинет отца с бюстом Зе-
веса на вышке шкафа.
Садах, он на диване, я на
валике (я — выше), гадаем, т. с.
глядим: он мне в ладонь, я ему
в темя, в самый темянной водово-
рот: волосоворот. Из гадания, ие
слукавя, помню только одно:
— Когда вы любите челове-
ка, вам всегда хочется, чтобы он
ушел, чтобы о нем помечтать. Ушел
подальше, чтобы помечтать по-
дольше. Кстати, я должен идти,
до свндавня, спасибо вам.
— Как? Уже?
— А вы икаете, сколько мы
с вами пробеседовала? Пять ча-
сов, я пришел в два, а теперь
семь. Я скоро опять приду.
Пустая передняя, скрип парад-
ного, скрип мостков под шагами,
калитка...
Когда вы любите человека, вам
всегда хочется, чтобы он ушел,
чтобы о нем помечтать...»
Марина Цветаева
Живое о живом.
Марина Цветаева и Сергей Эфрон
с дочкой Ален. Коктебель. 1915.
3 декабря 7970
125
ПОСВЯЩЕНИЯ
СОНЕТЫ
о
КОКТЕБЕЛЕ
1. УТРО
Чуть свет, Андрей приносит ив деревни
Для кофе хлеб. Затем выходит Пра
И варит молоко, ярясь с утра,
И с солнцем становясь к полудню гневней.
Все спят еще, а Макс в одежде древней
Стучится в двери и кричит: «Пора».
Рассказывает сон сестре сестра,
И тухнет самовар, урча напевней.
Марина спит и видит вздор во сне.
A «Dame de Pique» уж на посту в окне.
Меж тем как наверху — мудрец чердачный.
Друг Тобика, предчувствием объят —
Встревоженный, решительный и мрачный.
Исследует открытый в хлебе яд.
«-..16 мая праздновался день
рождения Волошина. К этому дню
Макс собственноручно сколотил
фанерным ярнк — вроде почтово-
го — ж прибил «го в стеке па тер-
расе. Было предложено всем же-
лающим опустить ящик любые
шутливые (а также и серьезные)
стихи и рисунки, карикатуры, сме-
шные пожелания — любые твор-
ческие подарки.
И вот — Маисе, Без подписи^
опустил в BijgHK рукопись... «Кок-
тебельских советов». Подарок се-
бе самому и всем другим.
В них как на ладони можно
различить глатаые особенности
жизни, нравов, характера всех чле-
нов «обормотвнка».
-Леонид Фейнберг.
В Коктебеле
у Максимилиана Волошина.
2. ОБЕД
Горчица, хлеб, солдатская похлебка,
Баран под соусом, битки, салат,
А после чай. «Ах, если б шоколад!» —
С куском во рту вздыхав! Лиля робко.
Кидают кость: грызет Гайтана Тобка;
Мяучит кот, толкает брата брат...
И Миша с чердака — из рая в ад —
Заглянет в дверь и выскочит как пробка.
— Опять уплыл недоенным дельфин?
— Сережа! Ты не принял свой фетин...
Сереже лень. Он отвечает: «Поздно».
Идет убогих сладостей дележ.
Все жадно ждут, лишь Максу невтерпеж.
И медлит Пра, на сына глядя грозно.
126
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
«Наш мк более неврасгетт и.
Новые условии ЖНЗИИ, к которых
оказался человек в теперешние
городах, страшная интенсивность
переживания, постоянное напря-
жение ума и ноли, острота совре-
менной чувственности создали то
ненормальное состояние духа, ко-
торое выражается впвдемиеи само-
убийств, эротикой, подавленное*
тью, бессильными революцион-
ными порывами н смутностью мо-
ральных критериев...
Музыка танец — вто старое
и испытанное религиозно-культур-
ное средство для выявления ду-
шевного хаоса и новый строи...»
Максимилиан Волошин,
О смысле танца.
3. ПЛАСТИКА
Пра, Лиля, Макс, Сергей и близнецы
Берут урок пластического танца.
На них глядят два хмурых оборванца,
Андрен, Гаврила, Марья и жильцы.
Песок н пыль летят во все концы,
Зарделась Вера пламенем румянца,
И бивол-Макс, принявший вид испанца.
Стяжал в толпе за грацию венцы.
Сергей — скептичен, Пра — сурова, Лиля,
Природной скромности не пересиля,
«Ведь я мяла?» — допрашивает всех.
И, утомись показывать примеры.
Теряет Вера шпильки. Общий смех.
Следокопыт же крадет книжку Веры.
4. ФРАНЦУЗ
«.."В начале мая в Коктебеле
появился кригавчнь фраиц*э, mon-
sieur Жюаьа. Его цель была увез-
ти свою Elisabeth (Лялю Эф-
рон.— 3. Д.) и меняться на нем.
У самонадеянного негоцианта да-
же не могла промелькнуть мысль
об отказе. Что же оказалось? ..Не
знаю, верна или ист французский
ясгоцнамтхк всему происходяще-
му перед ним... Так или иначе,
ему ивмего не оставалось, как чс-
р в несколько дней удалиться жз
Коктебеля — навсегда...»
Леонид Фейнберг
В Коктебеле
у Максимилиана Волошина.
Француз — Жулье, ио все ж попал впросак.
Чтоб отучить влюбленного француза.
Решилась Лиля на позор союза:
Макс — Лилин муж: поэт, танцор и маг.
Ах! Сердца русской не понять никак —
Ведь русский муж — тяжелая обуза-
Не снес Жулье надежд разбитых груза:
«J'irai perir tout seul a Kavardalc!»
Все в честь Жулья городят вздор па вздоре.
Макс с Верою в одеждах лезут в море.
Жулье молчит и мрачно крутит ус.
А ночью Лиля будит Веру: «Вера,
Ведь раз я замужем, он, как француз.
Еще останется? Для адюльтера?»
127
ГУЛЯЩЕ НИЯ
чМлил: седые, отброшен! ые
мз**д полосы, ордяиыв 1фОфНЛЬ
с голубым глазок, белып, сере-
бром шмтым длинный кафтан, сл-
аве, по щиколотку, шаровары, жа-
suuacjKve сапоги...
Первое впечатлсинг — осанка.
Царственность осыпем. Двинется —
рублем подарит...
Глубочамшая простота, кос-
тюм ки прирос, в другом немыс-
лима...
Все; самокрутка в серебряном
мундштуке, гпкчечинца на цель-
ного сердолика, серебряным об-
шлаг кяфтама, йога сказочном
казанском ешгожке, серебряпал
прядь отброшенных ветром во-
лос — единство. Это было тело
нжемно ее души».
Марина Цветаева.
?КиВОС О ЖИВОМ
5. ПРА
Я Пра из Прей. Вся жизнь моя есть пря.
Я, неусыпная, слежу за домом.
Оглушена немолкнущим содомом.
Кормлю стада голодного зверья.
Мечась весь день, и жаря, и варя.
Варюсь сама в котле, давно знакомом.
Я Марье раскроила череп ломом
И выгнала жнльцов. живущих зря.
Варить борщи и ставить самовары —
Мне. тридцать лет носящей шаровары,—
И клясть кухарок? — Нет! Благодарю!
Когда же все пред Прою распростерты.
Откинув грнву, гордо я курю.
Стряхая пепл на рыжие ботфорты.
6. МИША
Я с чердака за домом наблюдаю:
Кто вышел, кто пришел, кто встал поздней.
И, с беспокойством думая о ней,
Я черных глаз, бледнея, избегаю.
Мы не встречаемся. И выйти к чаю
Не смею и. И, что всего странней.
Что радости прожитых рядом дней
Я черным знаком в сердце отмечаю.
Волнует чувства розовый капот.
Волнует думы сладко-лживый рот.
Не счесть ее давно-отцветших весен.
На мне полынь, как горький талисман.
Но мне в любви нескромный взгляд несносен,
И я от всех скрываю свой роман.
128
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ СЕРЕГА
129
ПОСВЯЩЕНИЯ
130
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
«На волошинском территории
бегало много собак- Но только
двум разрешался вход на террасу.
Тобнк был довольно большой, не-
приглядным лес. гладкошерстный,
чем-то напоминающий фокстерье-
ра-переростка.
Гайдаи — поменьше. Черная
мохнатая дворняжка с рыжими
подоалянамн-
Тобнк был собственным нсом
несчастного сумасшедшего Ми-
ши — племянника Пра.
Говорили» что Миша, всегда
озабоченный приготовлением про-
тивоядия для мерещившихся ему
в еде отрав, сперва испытывает
свои инъекции на бедном Тобине,
Гайдаи находился под покро
интельством Марины Цветаевой.
Тебин» более сильный пес, быстро
выжил бы соперника с террасы,
если б Марина не защищала сво-
его подопечного. Впрочем, Мари-
на обожала всех собак и всех ко-
шек».
Леонид Фейнберг.
В Коктебеле
у Максимилиана Волошина.
7. ТОБИК
Я фокс-терьер по роду, но батар.
Я думаю, во мне есть кровь гасконца.
Я куплен был всего за полчервонца.
Но кто оценит мой собачин жар.
Всю прелесть битв, всю ярость наших свар.
Во тьме ночей, при ярком свете солнца
Видал лишь он — глядящий из оконца
Мой царь, мой бог — колдун чердачных чар.
Я с ним живу еще не больше году.
Я для него кидаюсь смело в воду.
Он худ, он рыж, он властен, он умен.
Его глаза горят во тьме, как радий.
Я горд, когда испытывает он
На мне эффект своих противоядий.
8. ГАЙДАН
Я их узнал, гуляя вместе с ними.
Их было много. Я же шел с одной.
Она одна спала в пыли со мной.
И я не знал, какое дать ей имя.
Она похожа лохмами своими
На наших женщин. Ночью под луной
Я выл о ней, кусал матрац сенной,
И чуял след ее в табачном дыме.
Я не для всех вполне желанный гость.
Один из псов, когда кидают кость.
Залог любви за пищу принимает.
Мне желтый зрак во мраке богом дан.
Я тот, кто бдит, я тот, кто в полночь лает,
Я черный бес, а имя мне — Гайдаи.
1911
131
ПОСВЯЩЕНИЯ
Денша-Сионнцкая Мария Адрна- & А
новна (1861—1932) — певица.
(М. А. Дейше-Сионицкои)
Из Крокодилы с Дейшей
Не Денша ль будет злейшей?
Чуть что не так —
Проглотит натощак...
У Дейши руки цепки,
У Дейши зубы крепки.
Не взять нам в толк:
Ты бабушка иль волк?
1917
Шарж М. Волошина иа Дейту-
С ио низкую.
«...Никого из обормотов в атом
году, потому что ян Ходасевич,
нм Ася Цветаева не обормоты в
точном смысле, это нс мешает неи-
стовой Дгйше обвинять «обормо-
тов» во всем, что происходит в
Коктебеле, м даже собирать подпи-
си средн крестьян н нормальных
дачников под постановлением о
том. чтобы выселить мае с Пра
на Коктебеля на вечные времена.
Пожалуйста, не думайте, что я
выдумываю. Это все результаты
нового куплета в «Крокодиле»*
который звучит так: Ив Кроко-
дилы с Дейшей,. >
Из письма М Волошина к Ю_
Оболенской от 22 июня 1917 г.
132
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ берега
* * *
(В. Харт}
Милая Вайолет, где ты?
Грустны и пусты холмы.
Песни, что ветром напеты,
Вместе здесь слушали мы.
Каждая рытвина в поле,
Каждый сухой ручеек
Помнят глубоко, до боли.
Поступь отчетливых йог.
Помнят, как ты убегала
В горы с альпийским мешком.
С каждою птицей болтала
Птичьим ее языком.
Помнят, как осенью поздней
Жгли на горах мы костры...
Дни были чутко-остры.
Ночь становилась морозней.
Z9JZ
Харт. Вайолет (в замужестве По-
лунина) — английская художни-
ца.
«Как-то средн лета Волошин
появился в сопровождении невы-
сокой девушки, черноволосой с
серо-снкнмн глазами. Ирландка
Вайолет, с которой он сблизился
в художественных ателье Пари-
жа—
Зта тихая Вайолет так и оста
ласп в России, прижилась здесь,
черев несколько лет вышла замуж
яа русского, яа инженера, и лом-
ню, накануне свадьбы, в волнении
сжимая руки сестры моей, сказала
ей: Max eel uo dieu.
На нашей памяти Вайолет бы-
ла первой в ряду тех многих жен-
щин, депушек, которые дружили
с Волошиным и в судьбы кото-
рых он с таков щедростью вры-
вался? распутывал вастарелые пси-
хологические узлы, напророчивал
ни жизненную удачу, лелеял са-
мые малые ростки творчества...-»
Евгения Гер^ык.
Воспоминания.
Портрет М. Волошина работы
В. Харт. 1907.
133
ПОСВЯЩЕНИЯ
Кудашева Мария Павловна
(урошл. Кювилье, во втором бра-
ке Роллан, 1895—1985) — поэ-
тесса, переводчица.
МАЙЕ
(Кудашевой)
Когда февраль чернит бугор
И талым снег синеет в балке,
У нас в Крыму ио склонам гор
Цветут весенние фиалки.
Они чудесно проросли
Меж влажных камней в снежных лапах,
И смешан с запахом земли
Стеблей зеленых тонкий запах.
И Ваших писем лепестки
Так нежны, тонки и легки.
Так чем-то вещим сердцу жалки.
Как будто бьется в них, дыша.
Темно-лиловая душа
Февральской маленькой фиалки.
28 января 1913
Коктебель
М Кювнлье средн «обормотов».
Крайняя слева — Е. О. Волоши-
на Слева от Кювилье -— Е Эф-
рон, справа С Эфрон и М. Цве-
таева. Коктебель 1913.
134
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
Эфрон Елизавета Яковлевна
(1885—1976) —актриса.
ЛИЛЕ ЭФРОН
Полет ее собачьих глав.
Огромных, грустных и прекрасных,
И сила токов несогласных
Двух близких и враждебных рас.
И звонкий смех, неудержимо
Вскипающий, как сноп огней.
Неволит всех, спешащих мимо,
Шаги замедлить перед ней.
Тяжелый стан бескрылой птицы
Ее гнетет, но властный рот.
Но шеи гордый поворот.
Но глаз крылатые ресницы,
Но осмугленный стройный лоб.
Но музыкальность скорбных линий
Прекрасны. Ей родиться шло б
Цыганкой или герцогиней.
Все платья кажутся иа ней
Одеждой нищенской и сирой,
А рубище ее порфирой
Спадает с царственных плечей.
Все в ней свободно, своенравно,
Обиды, смех и гнев всерьез,
Обман, сплетенный слишком явно,
Хвосты нечесаных волос.
Величие и обормотство,
И мстительность, и доброта...
Но несказанна красота
И нет в моем портрете сходства.
«Необычайно интересна и ха-
рактерна для своего времени
семья н жизнь семьи, в которой
родилась Елизавета Яковлевна.
Мать се — Елизавета Петровна
Дурново,., единственная дочь...
адъютанта Николая I, и будущий
ге муж — Яков Константинович
Эфрон...— были членами партии
«Земля н воля»—.
Семья Эфронов являла собой
удивительное содружество стар-
ших я младших: в ней не было
места принуждению* окрику, на-
казанию... Каждый в втой семье
был наделен редчайшим даром —
любить другого (других) так, как
ото нужно было другому (дру-
гим), а не самому себе: отсюда
присущие н родителям я детям —«
самоотверженность бен жертво-
приношения. щедрость без огляд-
ки, тахт бев равнодушия...
Елизавета — «солнце семьи»,
так назовет се впоследствии Ма-
рина Цветаева...»
Ариадна Эфрон.
Страницы воспоминаний.
29 январи 1913
Москва
135
ПОСВЯЩЕНИЯ
ОБЛИКИ
1
В янтарном забытьи полуденных минут
С тобою схожие проходят мимо жены__
В душе взволнованной торжественно поют
Фанфары Тьеполо и флейты Джорджноне.
И пышный снится сон: и лавры, и акант
По мраморам террас, и водные аркады,
И парков замкнутых душистые ограды
Из горьких буксусов и плющевых гирлянд.
Сменяя тишину веселым звоном пнра,
Проходишь ты. смеясь, средь перьев и мечей,
Средь скорбно-умных лиц и блещущих речей
Шутов Веласкеса и дураков Шекспира__
Но я не вижу их... Твой утомленный лик
Сияет мне один на фоне Ренессанса,
На дымном золоте испанских майолик.
На синен зелени персидского фаянса____
2
Ты живешь в молчанья темных комнат
Средь шелков и тусклой позолоты.
Где твои взгляд таят в себе и помнят
Зеркала, картины и киоты.
Смотрят в душу строгие портреты...
Речи книг звучат темно и разно...
Любишь ты вериги и запреты.
Грех молитв и таинства соблазна.
И тебе мучительно знакомы
Сладкий дым бензоя, запах нарда.
Тонкость рук у юношей Содомы.
Змийность уст у женщин Леонардо...
12 февраля 1910
Коктебель
3
Двойной соблазн — любви н любопытства...
Девичья грудь и голова пажа,
Лукавых уст невинное бесстыдство,
И в быстрых пальцах пламя мятежа...
136
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
В твоих глазах танцуют арлекины...
Ты жалишь нежно-больно, но слегка...
Ты сочетала тонкость андрогины
С безгрешностью порочного цветка.
С тобой мила печаль немного плена
И верности докучливо ярмо...
Тобой звучат напевы Куперена,
Ты грусть огней на празднествах Рамо.
В твоих глазах зубчатый бег химеры;
Но их печаль теперь поймет ли кто?
Так смотрит вдаль на мглистый брег Цитеры
Влюбленный паж на барке у Ватто.
4
Не успокоена в покое,
Ты вся ночная в нимбе дня...
В тебе есть темное и злое.
Как в древнем пламени огня.
Твои негибкие уборы.
Твоих запястии бирюза
И строгих девушек Гоморры
Любовь познавшие глаза,
Г л ухой и травный запах мирры —
В свой душный замыкают круг...
И емлют пальцы тонких рук
Клннок невидимой секиры___
Тебя коснуться и вдохнуть...
Узнать по запаху ладоней.
Что смуглая натерта грудь
Тоскою древних благовоний.
5
Пламенный истлел закат—
Стелющийся дым костра,
Тлеющего у шатра.
Вызовет тебя назад.
Жду тебя, дальний брат,—
Брошенная сестра...
Топот глухих копыт
Чуткий мой ловит слух...
Всадник летит, как дух.
Взмыленный конь храпит...
Дышит в темноте верблюд,
Вздрагивают бубенцы.
Тонкие свои венцы
Звезды на песке плетут...
Мысли мон — гонцы
Вслед за конем бегут.
Июль 1916
В ату ночь я буду лампадой
В нежных твоих руках...
Не разбей, не дыши, не падай
На каменных ступенях.
Неси меня осторожней
Сквозь мрак твоего дворца —
Станут биться тревожней,
Глуше наши сердца...
В пещере твоих ладоней
Маленький огонек,—
Я буду пылать иконней.
Не ты ли меня зажег?
Июль 1916
Коктебель
137 ПОСВЯЩЕНИЯ
Милюкова Наталья Алексеевна — танцовщица. 7 Н. А- М(илюкоеои) То в виде девочки, то в образе старушки, То грустной, то смеясь — ко мне стучалась ты: То требуя стихов, то ласки, то игрушки И мне даря взамен и нежность, и цветы. То горько плакала, уткнувшись мне в колени. То змейкой тонкою плясала на коврах... Я знаю детских глаз мучительные тени И запах ладана в душистых волосах. Огонь какой мечты в тебе горит бесплодно? Лампада ль тайная? Смиренная свеча ль? Ах, все великое, земное,— безысходно... Нет в мире радости светлее, чем печаль! 21 декабря 19} 1 8 А. Р. М(инцловои)
«Анна Рудольфовна Мннцлс- аа. Теософка, мистик, жвнутрн со- трясаемая хаосом душенных сил: она невесть откуда появлялась там, где назревала трагедия, грозила катастрофа. Летучей мышью бесшумно шмыгает в дом. в ум, в сердце — м останется. С копной тускло-рыжих волос, бсзвозрастаая, грузная, с астма- тнческсм одышкой, всегда в чгр- лсм платье, пропитанном пряным нанахом небывалых Каких-то ду- хов, а глаза, глаза! — близоруко- выпуклые, но когда загорались, то каким-то алмазным режущим блеском». Безумья и огня венец Над ней горел. И пламень муки, И ясновидящие руки, И глаз невидящий свинец. Лицо готической сивиллы, И строгость щек, и тяжесть век. Шагов ее неровный бег — Все было полно вещей силы- Се несвязные слова, Ночным мерцающие светом. Звучали зовом н ответом. Таинственная синева
Евгения Герцык. Воспоминания. Ее отметила средь живших ...И к иен бежал с надеждой я От снов дремучих бытия. Меня отвеюду обступивших.
Декабрь 191/
Париж
138
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
139
ПОСВЯЩЕНИЯ
140
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
Новицкая Мария Алексеевна
(1896—1965) — дочь историка
искусств А. П. Новицкого.
9
М. Н(овии,кои)
Альбомы нынче стали редки —
В листках, исписанных пестро,
Чертить случайные виньетки
Отвыкло беглое перо.
О, Пушкинская легкость! Мне ли —
Поэту поздних лет, дерзать
Словами, вместо акварели,
Ваш милый облик написать?
Увы! Улыбчивые щеки,
Веселый взгляд и детский рот
С трудом ложатся в эти строки...
И стих мой не передает
Веснушек, летом осмугленных,
Ни медных пряден в волосах,
Ни блика золота в зеленых,
Слегка расставленных глазах.
Послушливым и своенравным
В зрачках веселым огоньком
Вы схожи и с лесным зверьком,
И с улыбающимся фавном.
Я ваш ли видел беглый взгляд,
И стан, и смуглые колена
Меж хороводами дриад
Во мгле скалистых стран Пуссена?
И мой суровый Коктебель
Созвучен с вашею улыбкой.
Как свод руии с лозою гибкой,
Как с пламенем зари — свирель.
1912
Коктебель
141
ПОСВЯЩЕНИЯ
«...Волошин. в один из наез-
дов в Москву, рассказал, как к
Нему пришла совсем девочка с
нерусским острым личиком м про-
чла ему свои, искусные по форме
французские стихи. Оп пленен ею...
И вот Маня Кювмлье у нас н стала
частой гостьей. Хрупкая детская
фигурка, прямые, падающие иа
глаза волосы, а в глазах — нерус-
ская зрелость женщины. Нс от
того ли вта двойственность в су-
ществе Манн, в уме ее, то пора-
жавшем сухой треявостью. то
фантастически дерзким, что к
французской крови примешалась
в ней русская?»
Евгении Герцык.
Во с и с ми и а нн я.
10
Над головою подымая
Снопы цветов, с горы идет...
Пришла и смотрит...
Кто ты?
— Майя.
Благословляю твой приход.
В твоих глазах безумство. Имя
Звучит, как мира вечный сон...
Я наважденьями твоими
И зноем солнца ослеплен.
Войди и будь.
Я ждал от Рока
Вестен. И вот приносишь ты
Подсолнечник и ветви дрока —
Полудня жаркие цветы.
Дай разглядеть себя_ Волною
Прямых, лоснящихся волос
Прикрыт твои лоб, над головою
Сиянье вихрем завилось.
Твой детский взгляд улыбкой сужен.
Недетской грустью тронут рот,
И цепью маленьких жемчужин
Над бровью выступает пот.
Тень золотистого загара
На разгоревшихся щеках...
Так ты бежала... вся в цветах...
Вся в нимбах белого пожара...
Кто ты? дитя? царевна? паж?
Тебя такой я принимаю:
Земли полуденной мнраж.
Иллюзию, обманность...— майю.
7 шоля J9J4
Коктебель
11
И будут огоньками роз
Цвести шиповники, алея,
И под ногами млеть откос
Лиловым запахом шалфея.
А в глубине мерцать залив
Чешунным блеском хлябей сонных,
В седой оправе пенных грив
И в рыжей раме гор сожженых.
И ты с приподнятой рукой,
Не отрывая взгляд от взморья,
Пойдешь вечернею тропой
С молитвенного плоскогорья.
Минуешь овчнй кош, овраг...
Тебя проводят до ограды
Коров задумчивые взгляды
И грустные глаза собак.
Крылом зубчатым вырастая.
Коснется моря тень вершин,
И ты изннкнешь, млея, тая
В полынном сумраке долин.
14 июня 1913
142
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
12
13
Любовь твоя жаждет так много.
Рыдая, прося, упрекая...
Люби его молча и строго.
Люби его, медленно тая.
Свети ему пламенем белым —
Бездымно, безгрустно, безвольно.
Люби его радостно телом,
А сердцем люби его больно.
Пусть призрак, творимый любовью.
Лица не заслонит иного —
Люби его с плотью и кровью —
Простого, живого, земного...
Я узнаю себя в чертах
Отриколинского кумира
По тайне благостного мира
На этих мраморных устах.
О, вещий голос темной крови!
Я знаю этот лоб и нос,
И тяжкий водопад волос,
И эти сдвинутые брови__
Я влагой ливней нисходил
На грудь природы многолицеи
Плодотворя ее. Я был
Быком и облаком, и птицей...
Храня его знак суеверно,
Не бойся врага в иноверце_____
Люби его метко и верно —
Люби его в самое сердце!
8 июля 1914
Коктебель
В своих неизреченных свах
Я обнимал и обнимаю
Семелу, Леду и Данаю,
Поя бессмертьем смертный прах.
И детский дух. землей томимый.
Уносит царственный орел
На олимпийский мой престол
Для радости неугасимой...
Цетлии Мария Самойловна
(урожд. Тумаркина, 1882—
1976) — доктор философии, жена
поэта и мецената М. О. Цетлина.
Портрет М Цетлин работы
В Серова 1910.
1 феврале 1913
Москва
14
М. С- ЦЕТЛИН
Нет, не склоненной в дверной раме,
На фоне пены и ветров,
Как увидал тебя Серов,
Я сохранил твой лик. Меж нами
Иная Франция легла:
Озер осенних зеркала
В душе с тобой неразделимы;
Булонский лес, печаль аллей,
Узорный переплет ветвей,
Парижа меркнущие дымы
И шеи скорбных лебедей.
В те дни судьба определяла,
Народ кидая на народ,
Чье ядовитей жалит жало
И чей огонь больнее жжет.
В те дни невыразимой грустью
Минуты метил темный рок,
И жизнь стремила свой поток
К еще неведомому устью.
21 мая 1917
143
ПОСВЯЩЕНИЯ
Гольдоаская Рашель Мироновна
(1863—1928) — лксатсльнида
(псевдоним — Хин).
15
Р. м. ХИН
Я мысленно вхожу в ваш кабинет...
Здесь те, кто был, и те, кого уж нет,
Но чья для нас не умерла химера,
И бьется сердце, взятое в их плен...
Бодлера лик, нормандский ус Флобера,
Скептичный Франс, святой сатир — Верлен,
Кузнец — Бальвак, чеканщики Гонкуры_
Их лица терпкие н четкие фигуры
Глядят со стен и спят в сафьянах книг
Их дух. их мысль, их ритм, их бумт, их крик...
Я верен нм... Но более глубоко
Волнует эхо здесь звучавших слов...
К вам приходил Владимир Соловьев,
И голова библейского пророка —
(К ней шел бы крест, верблюжий мег у чресл) —
Склонялась на обшивку этих кресл.
Творец людей, глашатай книг и вкусов,
Принесший нам Флобера, как Коран,
Сюда входил, садился на диван,
И расточал огонь н блеск Урусов.
Как закрепить умолкнувшую речь?
Как дать словам движенье, тембр, оттенки?
Мне памятна больного Стороженки
Седая голова меж низких плеч.
Все, что теперь забыто иль в загоне,—
Весь тайный цвет Европы и Москвы —
Вокруг себя объединили вы —
Брандес и Банг, Танеев, Минцлов, Кони...
Раскройте вновь дневник_ Гляжу на ваш
Чеканный профиль с бронзовой медали_
Рука невольно ищет карандаш,
И мысль плывет в померкнувшие дали.
И в шелесте листаемых страниц,
В напеве фраз, в изгибе интонаций
Мерцают отсветы событий, встреч и лнц...
Погасшие огни былых иллюминаций.
22 декабря /9/3
«Примите, как дар. к нас-
тупающему году этот «Rosaire»
(четки — фр.), сплетенные мною
нз имен Ваших друаен. Он вы-
шел более грустным, чем я хотел».
М. Волошин.— Р. Хин.
144
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
Савинков Борис Викторович
(1879—1925) —писатель и поли-
тический деятель (псевдоним —
Ропшнн)
«Человек рождается дважды:
во плоти в духе... Но годовщи-
ны духовного рождения... усколь-
зают от нас, потону что момент
этого рождения— скрыт даже от
самого человека...
13 марта 1890 г. в полдень
солнечного дня нэ окна гостини-
цы «Лувр» на Тверской бросил-
ся юноша, рано надломленный жи-
знью. а встал с мостовой первый
поэт наступавших времен, ноет
радостного приятия жизни во всей
ее полноте...
25-летке этого события, кото-
рое в то же время есть и 25-ле-
тие всей современном русском по-
вэин, не должно пройти неотме-
ченным в русской литературе...
Но о поэтах можно говорить толь-
ко языком иозэки, поэтому к втой
исторической справке прилагаю
три стихотворения, посвященные
Бальмонту и различные эпохи—»
Максимилиан Волошин
Бальмонт (13.03.1890—
13.03.1915).
16
РОПШИН
Холодный рот. Щеки бесстрастной складки
И взгляд из-под усталых век_
Таким тебя сковал железный век
В страстных огнях и в бреде лихорадки.
В прихожих Лувра, в западнях Блуа.
Карандашом, без тени и без краски
Клу» чертил такие ж точно маски
Времен последних Валуа-
Но сквозь лица пергамент сероватый
Я вяжу дали северных снегов,
И в звездной мгле стоит большой, сохатый
Унылый лось — с крестом между рогов.
Таким ты был. Бесстрастный и мятежный —
В руках кинжал, а в сердце крест;
Судья и меч... с душою снежно-нежной,
На всех путях хранимый волей звезд.
1915
17
БАЛЬМОНТ
Огромный лоб. клейменный шрамом,
Безбровый взгляд зеленых глаз,—
(В часы тоски подобных ямам) —
И хмельных локонов экстаз.
Смесь воли и капризов детских,
И мужеской фигуры стать —
Веласкес мог бы написать —
На тусклом фоне гор Толедских.
Тебе к лицу шелка и меч,
И темный плащ — оттенка сливы;
Узорно-вычурная речь
Таит круженья и отливы.
Как сварка стали па клинке,
Зажатом в замшевой руке-
А голос твой, стихом играя,
Сверкает плавно, напрягая
Упругий и звенящий звук...
Но в нем живет не рокот лиры,
А пенье стали, свист рапиры
И меткость неизбежных рук.
И о твоих испанских предках
Победоносно говорят
Отрывистость рипостов редких
И рифм стремительный парад.
15 февраля 1915
Париж
145
ПОСВЯЩРНИЯ
18 19
НАПУТСТВИЕ БАЛЬМОНТУ
ФАЭТОН
Мы в тюрьме изведанных пространств__
Старый мир давно стал духу тесен,
Жаждущему сказочных убранств.
О, поэт пленительнейших песен,
Ты опять бежишь на край земли...
Но и он — тебе ли неизвестен?
Как ни пенят волны корабля,
Как ни манят нас моря иные,—
Воды всех морей не те же ли?
Но, как ты, уже считаю дни я,
Зная, как торопит твой отъезд
Трижды древняя Океания.
Но не в темном небе Южный Крест,
Не морей пурпурные хламиды
Грезишь ты, не россыпь новых звезд...
Чтоб подслушать древние обиды
В жалобах тоскующей волны.
Ты уж спал на мелях Атлантиды.
А теперь тебе не суждены
Лемурии огненной и древней
Навсокровеннейшне сны.
Голос пламени в тебе напевней.
Чем глухне всхлипы древних вод...
И не ты ль знойнее и полдневией?
Не столетий беглый хоровод —
Пред тобой стена тысячелетий
Из-за океана восстает:
«Эллины, вы перед нами дети»__
Говорил Солону древний жрец.
Но меж нас слова забыты эти...
Ты ж разъял глухую вязь колец,
И, мечту столетий обнимая.
Ты несешь утерянный веиец.
Где вставала ночь времен немая.
Ты раздвинул яркий горизонт.
Лемурии... Атлантида... Майя...
Ты пловец пучин времен, Бальмонт!
22 января 1912
Париж
Бальмонту
Здравствуй, отрок солнцекудрый,
С белой мышью па плече!
Правь твой путь слепой и мудрый,
Как молитва на мече.
Здравствуй, дерзкий, меднолицый,
Возжелавший до конца
Править грозвой колесницей
Пламеносиого отца!
С неба павший, распростертый,
Опаленный Фаэтон,
Грезишь ты, с землею стертый,
Все один и тот же сон-
Быть как Солнце! до зенита
Разъяренных гнать коней!
Пусть алмазная орбита
Прыщет взрывами огней!
И неверною рукою
Не сдержав узду мечты
Со священной четвернею
Рухнуть с горней высоты!
В тесном пафосе паденья,
В дымах жертвенных костров,
Славь любовь и исступленье
Воплями напевных строф!
Жги дома и нивы хлеба,
Жги людей, холма, леса!
Чтоб огонь, упавший с неба,
Взвился снова в небеса!
13 февраля 1914
Коктебель
146 КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
Трапезников Трифон Георгиевич (1882—1926) —искусствовед, ан- тропософ. 20 ДВА ДЕМОНА Поев. Т. Г Трапезникову 1 Я дух механики. Я вещества Во тьме блюду слепые равновесья, Я полюс сфер — небес и поднебесья, Я гений чясл, я счетчик, я глава. Мне важны формулы, а не слова. Я всюду и нигде. Но кликни — здесь я! В сердцах машин клокочет злоба бесья: Я князь земли! Мне знаки и права! Я друг свобод. Создатель педагогии. Я — инженер, теолог, физик, логик. Я призрак истин сплавил в стройный бред. Я в соке конопли. Я в зернах мака. Я тот, кто кинул шарики планет В огромную рулетку Зодиака. 11 На дно мирок пловцом спустился я — Мятежный дух, ослушник высшей воли. Луч радости на семицветность боли Во мне разложен влагой бытия. Во мне звучит всех духов лития, Но семь цветов разъяты в каждой доле Одной симфонии. Не оттого ли Отливами горю я, как змея? Я свят грехом. Я смертью жив. В темнице Свободен я. Бессилием — могуч. Лишенный крыл, в паренье равен птице. Клюй, коршун, печень! Бей, кровавый ключ! Весь хор светил — един в моей цевнице. Как в радуге — един распятый луч.
б февраля 1915
Париж
147
ПОСВЯЩЕНИЯ
«Напнсать перечувствованное,
пережитое — исвозиожио, Мож-
но создать только то, что живет в
нас в виде намека- Тогда это будет
декстшгтельжостъ-.-м
Максимилиан Волошин,
История моем души.
148
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
Автоиллюстрации из сборника
М. Волошина «Демоны глухоне-
мые». 1919.
149
Львова Юлия Федоровна ( 1873—
1950) — композитор, пианистка.
«Мои поэтический символ не-
ры — см, стихотворение «Подма-
стерьс».
М оксил/илиан Волошин.
Автобиография.
ПОСВЯЩЕНИЯ
ПОДМАСТЕРЬЕ
Поев. Ю. Ф. Львовой
Мне было сказано:
Не светлым лирником, что нижет
Широкие и щедрые слова
На вихри струнные, качающие душу,
— Ты будешь подмастерьем
Словесного, святого ремесла,
Ты будешь кузнецом
Упорных слов.
Вкус, запах, цвет и меру выплавляя
Их скрытой сущности,—
Ты будешь
Ковалем н горнилом.
Чеканщиком монет, гранильщиком камней.
Стих создают —- безвыходность, необходимость,
сжатость,
Сосредоточенность...
Нет грани меж провой и стихом:
Речение,
В котором все слова притерты,
Пригнаны и сплавлены
Умом и терпугом, паялом и терпеньем,
Становится лирической строфой,—
Будь то страница
Тацита,
Иль медный текст закона.
Для ремесла н духа — единый путь:
Ограничение себя.
Чтоб научиться чувствовать,
Ты должен отказаться
От радости переживаний жизни.
От чувства отрешиться ради
Сосредоточья воли;
И от воли — для отрешенности сознанья.
Когда же и сознанье внутри себя ты сможешь погасить,—
Тогда
Из глубины молчания родится
Слово,
В себе несущее
Всю полноту сознанья, воли, чувства.
Все трепеты и все сиянья жнанн-
Но знай, что каждым новым
Осуществлением
Ты умерщвляешь часть своей возможной жизни:
Искусство живо —
Живою кровью принесенных жертв.
Ты будешь Странником
По вещим перепутьям Срединной Азии
И западных морей,
Чтоб разум свой ожечь в плавильных горнах знанья.
Чтоб испытать сыновностъ и сиротство,
150
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
И немоту отверженной земли.
Душа твоя пройдет сквозь пытку и крещенье
Страстною влагою.
Сквозь зыбкие обманы
Небесных обликов в зерцалах земных вод.
Твое сознанье будет
Потеряно в лесу противочувств,
Средь черных пламеней, среди пожарищ мира.
Твой дух дерзающий познает притяженье
Созвездии правящих и велящих планет...
Так, высвобождаясь
От власти малого, беспамятного «я»,
Увидишь ты, что все явленья —
Знаки,
По которым ты вспоминаешь самого себя,
И волокно за волокном сбираешь
Ткань духа своего, разодранного миром.
Когда же ты поймешь,
Что ты не сын земле,
Ю Львова н М Волошин на
«вышке» Дома Поэта. 1916.
Но путник по вселенным,
Чтоб солнца и Созвездья возникали
И гибли внутри тебя,
Что всюду — ив тварях и в вещах томится
Божественное Слово,
Их к бытию призвавшее.
Что ты — освободитель божественных имен,
Пришедший изназвать
Всех духов — узников, увязших в веществе.
Когда поймешь, что человек рожден.
Чтоб выплавить из мира
Необходимости и Разума —
Вселенную Свободы и Любви,—
Тогда лишь
Ты станешь Мастером.
24 июня 1917
151
ПОСВЯЩЕНИЯ
Штейнер, Рудольф ( 1861—
1925) — немецкий философ, осно-
ватель Антропософского общес-
тва.
* * *
{Рудольфу Штейнеру)
Снова
Мы встретились в безлюльи. И как прежде,
Черт твоего лица
Различить не могу. Не осужденье,
Но пониманье
В твоих глазах.
Твое уединенье меня пугает.
Твое молчанье говорит во мне;
Ты никогда пн слова
Мне не сказал, но все мои вопросы
В присутствии твоем
Преображались
В ответы...
Ты встречный, ты мной,
Но иногда мне кажется.
Что ты —
Я сам.
Ты приходил в часы.
Когда отчаянье молчаньем просветлялось.
Тебя встречал я ночью, или
На закате... и ветер падал.
Ты живешь в пустынях.
Пути усталости вели всегда к тебе.
О, если б иначе тебя увидеть,
Если б ты пришел
В момент восторга,
Чтоб разглядеть я мог
Твое лицо.
9 августа 1914
«Вот о Штейнере_Я его впер-
вые услыхал н 1905 г... В словах
его меня прежде всего поразило
то. что это было широкое обосно-
вание я обобщение тем отдель-
ным мыслям, убеждениям, к кото-
рым я в то время сам пригнел_
Но потом началась борьба в про-
тест. Протест больше протия штся-
нернстов. в которых я видел лю-
ден, «маиаснловапвых ыстнпамн».
чем против пего самого_ Но и
результате выходило, что я все
же возвращался постоянно к его
к пи гам и к его формулам_»
Из письма М. Волошина
К Ю. Оболенской от 21 октнбря
1913 г.
Строительство храма теософов Ге-
теанума в Дорнахе. 1914. фев-
раль.
152
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
Эренбург Илья Григорьевич
(1691—1967) -— писатель.
с.-С очень длинными и очень
прямыми волосами, свисающими
несуразными космами... сгорблен-
ным, с плечами и ногами, вверну-
тыми внутрь.» Эренбург настоль*
ко «левобережен» н «монпарна-
сен», что ©дно его появление в Дру-
гих кварталах Парижа вызывает
смуту и волнение прохожих...»
Максимилиан Волошин.
Илья Эренбург — поэт.
* * *
Посе. И. Эренбургу
В эти дни великих шумов ратных
И побед, пылающих вдали,
Я пленен в пространствах безвозвратных
Оголтелой, стынущей земли.
В эти дни не спазмой трудных родов
Схвачен дух: внутри разодран он
Яростью сгрудившихся народов,
Ужасом размявшихся времен-
В эти дни нет нн врага, ни брата;
Все во мне, и я во всех; одной
И одна — тоскою плоть объята
И горит сама к себе враждой.
В эти дин безвольно мысль томится,
А молитва стелется, как дым.
В эти дни душа больна одним
Искушением — развоплотиться.
5 февраля 1915- Париж
Силуэт И. Эренбурга работы
Е Кругликовой.
153
ПОСВЯЩЕНИЯ
«Макс приехал а Дорнах. По
пути нз России он всюду попа-
дал на последний поезд. «Все Две-
ри заклепывались ва мной, я. слов-
но последний вверен, спасшийся
в Ноев ковчег.,.»
Между тем, Штенперу нужней
был занавес, отделяющий зрите-
льный элд от сцены. Штейнер
сим выполнил вскна: в центре—
река, па правом берегу — пили-
грим. напоминающий брата Марка
вв гетевских «Тадк^. Позади —
теряется в лесах множество ис-
хоженных им путем. Не левом
берегу, вдали,— здание штенпс-
ровского Храма с его двумя ку-
полами. Над я нм — в облаках —
видение увитого розами креста.
Со стороны здания плывет на-
встречу путнику полускрытая ска-
лой лодка...»»
Маргарита Сабашникова
Зеленая змея.
ПОД ЗНАКОМ ЛЬВА
Поев. М. В. Сабашниковой
Томимый снами, я дремал.
Не чуя близкой непогоды;
Но грянул гром, и ветр упал,
И свет померк, и вздулись воды.
И кто-то для моих шагов
Провел невидимые тропы
По стогнам буйных городов
Объятой пламенем Европы-
Уже в петлях скрипела дверь
И в стены бил прибой с разбега
И я, как запоздалый зверь.
Вошел последним внутрь ковчега.
Август 1914
Дорнох
Эскиз занавеса для Гетеаиумв.
154
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
Богаевский Константин Федоро-
вич (1872—1943) — художник,
друг Волошина.
«Я действительно «таинствен-
ный севец, на берег выброшен
волною»: предвидя возможность
призыва единственных сыновей,
судьба заботливо сломала мне
Правую руку, отняв у вее возмож-
ность стрелять к убивать...»
Из письма М, Волошина к
А. Петровой от 16 августа 1915 г.
ДРУГУ
К. Ф- Богаевскому
А я, таинственный певец.
На берег выброшен волною...
«А рио н»
Мы, столь различные душок,
Единым пламень берегли,
И братски связаны тоскою
Одних камней, одной земли.
Одни сверкали нам вдали
Созвездий пламенные диски;
И где бы ни скитались мы,
Но сердцу безысходно близки
Феодосийские холмы.
Нас тусклый плен земной тюрьмы,
И рдяный угль творящей правды
Привел к могильникам Ардавды,
И там, вверяясь бытию,
Снастили мы одну ладью;
И зорко испытуя дали,
И бег волнистых облаков,
Крылатый парус напрягали
У Киммерийских берегов.
Но ясновидящая сила
Хранила мой беспечный век:
Во сне меня волною смыло
И тихо вынесло иа брег.
А ты, пловец, с душой бессонной
От созерцаний и молитв.
Ушел в круговороты битв
Из мастерской уединенной.
И здесь, у чуждых берегов
В молчанья ночи одинокой
Я слышу звук твоих шагов
Неуловимый и далекий.
Я буду волить и молить.
Чтобы тебя в кипенья битвы
Могли, как облаком, прикрыть
Неотвратимые молитвы.
Да оградит тебя Господь
От Князя огненной печали.
Тоской пытающего плоть,
Да защитит от едкой стали.
От жадной меди, от свинца,
От стерегущего огпива,
От влобы яростного взрыва,
От стрел крылатого гонца.
От ядовитого дыханья,
От проницающих огней.
Да не смутят души твоей
Ня гнева сладостный елей.
155
ПОСВЯЩЕНИЯ
Ни мести жгучее лобзанье.
Да не прервутся нити прях.
Сидящих в пурпурных лоскутьях
На всех победных перепутьях,
На всех погибельных путях.
23 августа 1915
Биарриц
К Богаевский. Рисунок М. Во-
лошина.
156
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
«—Посылаю Вам целую связ-
ку новых стихов: Париж н Баль-
монт вдруг растворили дверь, ко-
торая была много месяцев запер-
том, я стиха прямо просыпались
оттуда.
Тс. что не об воине, были
вапксапы в соревновании с Баль-
монтом. Сонет о Петербурге —
в виде протеста протии переиме-
нования оного, дабы в четырех
(и безвыходных) сонетных риф-
мах закрепить его старое имя.
(Должен сознаться, что ото пере-
именование глубоко возмутило ме-
ня: ведь тогда нельзя употреб-
лять и слова армяк (агш —
jaclce), расшива (reis — schiff),
стамеска (gtannn — meager) н
т. д. И кроме того переимеинвать
в Москву, т. к. это финское слово,
а кроме всего, Петербург — это
ведь не по-немецки, а по-голлапд-
скн — будем тогда лучше говорить
«Пнтерсбург»)...»
ПЕТЕРБУРГ
Поев. К. Бальмонту
Над призрачным и вещим Петербургом
Склоняет ночь кран мертвенных хламид.
В челне их два. И старшин говорит:
«Люблю сей град, открытый зимним пургам,
На топях вод, закованных в гранит.
Он создан был безумным Демиургом.
Вон конь его и змей между копыт:
Конь змею: «Сгинь!», а змей в ответ: «Resurgam!» *
Судьба империи в двойной борьбе:
Здесь бунт,— там строй; здесь бред,—там кляч судьбе.
Но вот сто лет в стране цветут Рифейской
Ликеев мирт н строгий лавр палестр»...
И глядя вверх на шпиль Адмиралтейский,
Сказал другой: «Вы правы, граф де-Местр».
8 февраля 1915 Париж
Из письма М. Волошина
к Ю. Оболенской от 13 февраля
1915 г.
* Восстану, снова поднимусь (лат.).
Портрет К. Бальмонта работы
М. Сабашниковой. 1915.
157
ПОСВЯЩЕНИЯ
Силуэт А. Белого работы Е. Кру-
гликовой.
ПРОЛОГ
Поев. Андрею Белому
Ты держишь мир в простертой длани,
И ныне сроки истекли...
В начальный год Великой Брани
Я был восхищен от земли.
И на замок небесных сводов
Поставлен, слышал, смуты поли.
Растущий вопль земных народов
Подобный реву бурных волн.
И с высоты непостижимой
Низвергся Вестник, оку зримый,
Как вихрь сверлящей синевы.
Огнем и сумраком повитый.
Шестикрылатый и покрытый
Очами с ног до головы.
И сводом потрясая ввездным,
На землю кинул он ключи.
Земным приказывая безднам
Извергнуть тучи саранчи,
Чтоб мир пасти жезлом железным.
А иа вратах земных пещер
Он написал огнем и серой:
«Любовь воздан за меру мерой,
А злом за зло воздай без мер».
И став как млечный вихрь в эфире.
Мне указал Весы:
«Смотри.
В той чаше — мир. В сей чаше — гнри:
Все прорастающее в мире
Давно завершено внутри».
Так был мне внешний мир показан,
И кладезь внутренний разъят.
И, знаньем звездной тайны связан,
Я ввержен был обратно в ад.
Один среди враждебных ратей —
Не их, не ваш, не свой, ничей —
Я — голос внутренних ключей,
Я — семя будущих зачатий.
11 сентября 1915
Биарриц
158
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
Бакст Лее Самойлович (1866—
1924) — художник.
АРМАГЕДДОН
Поев. Л. С. Баксту
...Три муха, имеющие вид жаб.,
соберут царей вселенной для
великой битвы_в место называемое
Армагеддон...
Открой. XVI. 12 — 16.
Положив мне руки на заплечье
(Кто? — не знаю, но пронзил испуг
И упало сердце человечье—)
Взвел на холм и указал вокруг-
Никогда такого запустенья.
И таких невыявленных мук
Я не грезил даже в сновнденьи!
Предо мной, тускла и широка.
Цепенела в мертвом исступленья
Каменная зыбь материка.
И куда б ни кинул смутный взор я —
Расстилались саваны пустынь.
Русла рек иссякших, плоскогорья;
По краям, где индевела синь,
Громоздились снежные нагорья,
И клубились свитками простынь
Облака. Сквозь огненные жерла
Тесных туч багровые мечи
Солнце заходящее простерло...
Так прощально гасли их лучи,
Что тоскою мне сдавило горло
И просил я:
«Вещий, научи:
От каких планетных ураганов
Этих волн гранитная гряда
Взмыта вверх?»
И был ответ:
«Сюда
По иссохшим ложам океанов
Приведут в день Страшного Суда
Трое жаб царей и царства мира
Для последней брани всех времен.
Камни эти жаждут испокон
Хмельной желчи Божьего потира.
Имя этих мест — Армагеддон».
3 октября 1915
Биарриц
159
ПОСВЯЩЕНИЯ
Стебельская (Воробьева) Мария
Брониславовна (1892—1984) —
художница.
«М. Б- Стебельская — девуш-
ка нв хорошей н кебе дном семья,
живет и работает за границей уже
несколько лет. Года 1г/? назад
се отец вастрслндся к она оста-
лась одна без всяких средств...
Я считаю ее очень талантливом н,
узнав се ближе за последнее вре-
мя» почувствовал большое уваже-
ние н к ее характеру — сильному,
оригинальному, и К личности, очень
талантливой, чистой и правиль-
ной...»
Из письма М- Волошина
к М Цетлицу (лето 1915 г.)
М. Стебельская. Автопортрет с
М. Волошиным. X. Сутином.
М. ГОръким. И. Эренбургом и
О Цадкиным.
УСТАЛОСТЬ
Поев. М. Стебелъской
«Трости надломленной не преломить
И льна дымящего не угисить»
Исайя XLII3.
И тогда, как в эти дни, воина
Захлебнется в пламени и лаве.
Будет спор о власти и о праве.
Будут умирать за знамена...
Он придет не в силе и не в славе,
Он пройдет в полях, как тишина;
Ничего не тронет и не сломят.
Тлеющего не погасит льна
И дрожащей трости не преломит.
Не возвысит голоса в горах,
Ни вина, нн хлеба не коснется.—
Только все усталое в сердцах
Вслед Ему с тоскою обернется.
Будет так, как солнце в феврале
Изнутри неволит нежно семя
Дать росток в оттаявшей земле.
И для гнева вдруг иссякнет время.
Братской распри разомкнется круг,
Алый всадник потеряет стремя.
И оружье выпадет из рук.
27 сентября 1915. Биарриц
160
коктебельские берега
Аргутинский-Долгоруков Влади-
мир Николаевич (1874—1941) —
искусствовед, хранитель Эрмита-
жа.
«Сегодня неделя, как я и Па-
риже. и, несмотря на войну, не-
смотря на ожидание цеппелинов,
которые будут, очевидно, на днях
посыпать город бомбами, несмо-
тря на угольную тьму по ночам,
я переполнен радостью. Точно
огромная радость скатилась с плеч
в тот момент, когда я переехал
границу Франции, и охватила ат-
мосфера какого-то общего братства,
довермп» стойкости- Только тут
л понял, как тяжело былп сидеть
в тон точке, па которую опирается
коромысло двух чашек весов и
как невозможно пойти равнове-
сящую справедливость в своей ду-
ше для двух враждующих рас,
которые вовсе не котят ее. Здесь
же все просто и ясли, как всегда
и все во Франции—»
Из письма М. Волошина
к Ю. Оболенской от 25 января
1915 г.
ПАРИЖ В ЯНВАРЕ
Поев. кн. В. Н. Аргутинскому
Все тот же он во дни воины,
В часы тревог, в минуты боли...
Как будто грезят те же сны
И плавит в горнах те же волн.
Все те же крики продавцов
Да гул толпы глухой и дальний.
Лишь голос уличных певцов
Звучит пустынней и печальней.
Да ловит глаз в потоках лиц
Решимость сдвинутых надбровий.
Улыбки маленьких блудниц.
Войной одетых в траур вдовий;
Решетки запертых окон.
Да на фасадах полинялых
Трофеи праздничных знамен,
В дождях и ветре обветшалых.
А по ночам безглазый мрак
В провалах улиц долго бродит.
Напоминая всем, что враг
Не побежден и не отходит.
Да светы небо стерегут,
Да ветр доносит запах пашни.
Да беспокойно-долгий гуд
Идет от Эйфелевой башня.
Она чрез океаны шлет
То бег часов, то весть возмездья,
И сквозь железный переплет
Сверкают зимние созвездья.
79 февраля /975
Париж
161
ПОСВЯЩЕНИЯ
РЕЙМСКАЯ БОГОМАТЕРЬ
Поев. м. с. цетлин
Vue de trois-quarts, la Cathedrale de
Reims evogue une grande figure de femme
agenouilee, en priere.
Rodin
В минуты грусти просветленной
Народы созерцать могли
Ее — коленопреклоненной
Средь виноградников Земли.
И всех, кто сном земли недужен.
Ее целила благодать,
И шли волхвы, чтоб увидать
Ее — жемчужину жемчужин.
Она несла свою печаль,
Одета в каменные ткани
Прозрачно-серые, как даль
Спокойных овидей Шампани.
И соткан был ее покров
Из жемчуга лугов поемных,
Туманных утр и облаков,
Дождей хрустальных, ливней темных.
Одежд ее чудесный сон.
Небесным светом опален.
Горел в сиянья малых радуг.
Сердца мерцали алых роз,
И светотень курчавых складок
Струилась прядями волос.
Земными создана руками,
Она сама была землей —
Ее лугами и реками.
Ее предутренними снами,
Ее венерней тишиной.
...И обнажив, ее распяли...
Огонь лизал, н стрелы рвали
Святую плоть__И по почам.
В порыве безысходной муки,
Ее обугленные руки
Простерты к зимним небесам.
19 февраля 1915
Париж
162 ЛОКТЕВЕ ЧЬСКИЕ БЕРЕГА
ЦЕППЕЛИНЫ НАД ПАРИЖЕМ Почв. А. Н. Ивановой Весь день звучали сверху струны И гуды стерегущих птиц. А после ночь писала руны. И взмахи световых ресниц Чертили небо- От окрестных Полей поднялся мрак и лег. Тогда в ущельях улиц тесных Заголосил тревожно рог... И было видно: осветленный Сияньем бледного венца, Как ствол дорической колонны Висел в созвездии Тельца Корабль. С земли взвивались змеи. Высоко бял фонтан комет И гас средь звезд Кассиопея. Внизу несомый малый свет Строений колыхал громады; Но взрывов гул н ядр поток Ни звездной тиши, ни прохлады Весенней — превозмочь не мог. 22 марта 1915 Париж ВЕСНА
Голыитекн Александра Васильев- на (1850—1937) — переводчица, критик (псевдоним — А. Баулер). Поев. А. В. Гольштейн Мы дни на дни покорно нижем. Даль не светла н не мутна... Над замирающим Парижем Плывет весна... н не весна. В жемчужных утрах, в зорях рдяных Ни радости, нн грусти нет; На зацветающих каштанах И лист — не лист, и цвет — не цвет.
«Мадаи Гольштейн... была ро- дом ив России. но постоянно жж- ла в Париже... Средством для жнаин служили ей литературные заработки. Мадам Гольштейн со- бирала вокруг себя лучших пред- ставителей русской и французской интеллигенции... Этой женщине я обязана знакомством с такими поэтами, как Рене Гмль. Садиа Лсвн. и другими. Передо мной раскрылся чреимерио утонченный мир французской поазни- .» Маргарита Сабашникова. Зеленая змея. Неуловимо-беспокойна, Бессолнеч но-просветлена, Неопьяненно н не стройно Взмывает жданная волна. Душа болит в краю бездомном; Молчит, и слушает, н ждет... Сама природа в этот год Изнемогла в бореньи темном. 26 апреля 1915 Париж
163
ПОСВЯЩЕНИЯ
$tu ^1йЖ tWto mw
<K^C^ С" «W. 'hSw^’U
Q vjitiUh WV, адд,
ty-fottoft. tUWut^ fnwuu^v
^tjbwjui. wfo. бш wHwwuft
(РоккмАЛ. 't't>Ute Л1|(ЙЛ UALA
toi-uji Ь tyiiuyi wcuwh-
ScucjUi^a l4j5eiart<u«] ^ru
1. fiwe iffijw; otLr,KGtckk4j
dipUZK ГиА(|«и€ йлиц*,
|?£Utt tJLcM »^uvw<! ftsdoMAuu
<|УлййЛ Lftw>5^4, WLtbija,
Ц/Мш.
IfiWuWy H/tG.UUil JiZUUUu
К0‘Ш/4^и,
Мощ|гиМ>1^д «ай-пими
Ьи fa^Wrv ЪЧЩСц. , he tyfJttiiL,
fttCUaui —
ФоЛаЪхж^
ПАРИЖУ
Поев. E. С. Кругликовой
Неслись года, как клочья белой лены_
Ты жил во мне, меняя облик свой;
И, уносимый встречною волной,
Я шел опять в твои замкнуться стены.
Но никогда сквозь жизни перемены
Такой пронзенной не любил тоской
Я каждый камень пещей мостовой
И каждый дом на набережных Сены.
И никогда в дин юности моей
Не чувствовал сильнее и больней
Твой древпнй яд отстоенной печали
На дне дворов, под крышами мансард.
Где юный Дант и отрок Бонапарт
Своей мечты миры в себе качала.
Е. Кругликова. Дружеским шарж /{J опреля 1915
М Волошина. Париж
164
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
«—Вернувшись весной 1917 Г-
в Крым, я уже более не поки-
даю его: нн от кого ни спасаюсь»
никуда не эмигрирую — и нее вол-
ны гражданской войны в смснъх
правительств проходят над моей
головой. Стих остается для меня
единственной возможностью вы-
ражения мыслен о совершающем-
ся, Но в 17-м году я не смог на-
писать нв одного стихотворения:
дар речи мне ноаарлщается только
после Октября...»
Максимилиан Волошин.
Автобиография.
165
ПОСВЯЩЕНИЯ
ДВЕ СТУПЕНИ
Марине Цветаевой
I. ВЗЯТИЕ БАСТИЛИИ
14 июля /789.— Ничего.
Дневник Людовикл XVI
Бурлит Сент-Антуан. Шумит Пале-Рояль.
В ушах звенит призыв Камиля Демулена.
Народный гнев растет, взметаясь ввысь, как пена.
Стреляют. Бьют в набат. В дыму сверкает сталь.
Бастилия винта. Предместья торжествуют.
На пиках головы Бертье и Делоней.
И победители, расчистив от камней
Площадку, ставят столб и надпись: «Здесь танцуют».
Король охотился с утра в лесах Марли.
Борзые подняли оленя. Но пришли
Известья, что мятеж в Париже. Помешали...
Сорвали даром лов. К чему? Из-за чего?
Не в духе лег. Не спал. И записал в журнале:
«Четырнадцатого июли; — ни-че-го».
«-.1917 год- Только что от-
гремевший московский Октябрь.
Коктебель. Взлохмаченные седи-
ны моря. Макс. Пра, я н двое,
вчерашнего выпуска, офицеров,
только что живыми выпущенные
большевиками из Московского
Александровского училища» где
отбивались до последнего часа-
Один яэ них тот Сережа, который
с таким рьснягм в ту новогоднюю
ночь заливал пожар дырявым вед-
ром (Сергеи Эфрон.— а. д.).
...Видение Макса на присту-
почке башня, с Тьером на коле-
нях. жарящего лук. И. пока лук
жарится, чтение вслух. Сергею/
в мне. завтрашних н послезав-
трашних судеб России.
— А теперь, Сережа, будет
то-то...
И вкрадчиво» почтя радуясь,
как добрый колдун детям, картину
ва картиной — всю русскую рево-
люцию на пять Лет вперед: тер-
рор. гражданская война, расстре-
лы. аасталы, Вандея, оавсренне,
потеря лика, раскрепощенные ду-
ха стихий, кровь, кровь, кровь...»
Марина Цветаева.
Живое о живом.
11. ВЗЯТИЕ ТЮИЛЬРИ
10 августа 1792 Достаточно двух
батарей, чтобы снести эту сволочь.
Мемуары Бурьенна. Слова Бонапарта
Париж в огне. Король низложен с трона.
Швейцарцы перерезаны. Народ
Изверился в вождях, казнит и жжет,
И Лафайет объявлен вне закона.
Марат в бреду н страшен, как Горгона.
Невидим Робеспьер. Жиронда ждет.
В садах у Тюильри — водоворот
Взметенных толп и львиный зев Дантона.
А офицер, незнаемый никем,
Глядит с презреньем — холоден и нем —
На буйных толп бессмысленную толочь,
И, слушая их исступленный вой.
Досадует, что нету под рукой
Двух батареи — «рассеять вту сволочь».
21 ноября 1917
Коктебель
166
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
Рогозинский Владимир Алексан-
дрович (1882—1951) — архитек-
тор.
Портрет работы Н Хрустачева-
1920.
МОСКВА
(март 1917)
Поев. В. А- Рогозинскому
В Москве на Красной площади
Толпа черным-черна.
Гудит от тяжкой поступи
Кремлевская стена.
На рву у места Лобного —
У церкви Покрова
Возносят неподобные
Нерусские слова.
Ни свечи не засвечены,
К обедне не звонят.
Все груди красным мечены,
И плещет красный плат.
По грязи ноги хлюпают,
Молчат... проходят...ждут...
На папертях слепцы поют
Про кровь, про казнь, про суд.
20 ноября 1917
«Москва переживала револю-
ционную идиллию. Принято было
говорить о «бескровной револю-
ции». Был назначен парад в честь
торжества Революции на Краснов
площади. Я был там. Две вещи
обратили внимание: плакаты с ло-
зунгом «Бея аннексии к кон-
трибуций» — иностр(аиные) сло-
ва, впервые появившиеся п итог
день, слепцы, пришедшие в атот
день в Москву (раньше нт не пу-
скала полиции). Слепцы стояли
у Лобного Места и ив папертях
н пели старинные песни: «Стих
об Алексее — человеке Божием»,
«Стих о Голубиной Кинге».
От атого заунывного пения раз-
верзались незапамятные горизон-
ты души, проваливался революци-
онный парад, и оставались толь-
ко красные лоскуты знамен н
кокард, точно ожтна крови, про-
ступившей иа-под исторических
камней, нагигган ых ею, да глу-
хой шорох вадвагаиодейси тол-
пы (...) В атот день революция
впервые осозналась роковой в
кровавой...»
Максимилиан Волошин.
Революция, проверенная поэзией.
167
ПОСВЯЩЕНИЯ
Эфрон Сергеи Яковлевич ( 1693 —
1941) — литератор, муж М Цве-
таевой.
ПЕТРОГРАД
1917
Поев. Сергею Эфрону
Как злой шаман, гася сознанье
Под бубна мерное бряцанье,
И опоражнивая дух.
Распахивает дверь разрух.—
И духи мерности и блуда
Стремглав кидаются на зов,
Вопя на сотни голосов,
Творя бессмысленные чуда,-—
И враг что друг, и друг что враг —
Мерсчат н двоятся_—
так
Сквозь пустоту державной воли
Когда-то собранной Петром,
Вся нежить хлынула в сей дом.
И на зияющем престоле,
Над зыбким мороком болот
Бесовский правит хоровод.
Народ безумием объятый
О камин бьется головой
И узы рвет, как бесноватый...
Да не смутится сен игрой
Строитель внутреннего Града —
Те бесы шумны и быстры:
Они вошли в свиное стадо
И в бездну ринутся с горы.
9 декабря 1917
Коктебель
С Эфрон Рисунок М Волошина.
168
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
СВЯТАЯ РУСЬ
Поев. А. М. Петровой
Суздаль н Москва не для тебя ли
По уделам землю собирали.
Да тугую золотом суму?
В рундуках приданое копили,
И тебя невестою растили
В расписном да тесном терему?
Не тебе ли на речных истоках
Плотник-Царь построил дом широко —
Окнами на пять земных морей?
Из невест красой, да силой бранной
Не была ль ты самою желанной
Для заморских княжих сыновей?
Но тебе сыздетства были любы —
По лесам глубоких скитов срубы.
По степям — кочевья без дорог.
Вольные раздолья да вериги,
Самозванцы, воры да расстриги.
Соловьиный посвист да острог.
Быть Царевой ты не захотела —
Уж такое подвернулось дело.
Враг шептал: развей да расточи...
Ты отдай казну свою богатым.
Власть — холопам, силу — супостатам,
Смердам — честь, изменникам — ключи.
Поддалась лихому подговору,
Отдалась разбойнику и вору.
Подожгла посады и хлеба.
Разорила древнее жилище,
И пошла поруганной и нищей,
И рабой последнего раба.
Я ль в тебя посмею бросить камень?
Осужу ль страстной и буйный пламень?
В грязь лицом тебе ль не поклонюсь?
След босой ноги благословляя,—
Ты — бездомная, гулящая, хмельная,
Во Христе юродивая Русь!
19 ноября 1917
Коктебель
«В «Святой Руся» есть н иро-
ния (в ммевн), ио надо видеть
сущность народа сквозь текущее».
Из письма М. Волошина к Е. Ор-
ловой от 26 января 1918 г.
169
ПОСВЯЩЕНИЯ
СНЯТАЯ РУСЬ.
Суздаль и Москва не для тебя ли
По удЬламъ землю собирал и.
Да тугую золотом*!. суму —
Въ рундукахъ придано!' копили
И тебя непустою растили
Въ расписномъ да тЬсномт. терему?
Не те№ ли на рФчныхъ истоках*!.
Плотникъ-Царь построить дома.
широко.
Окнами на пять земиыхъ морей?
Изъ невЪсгь красой, да силой
бранной
Не была ль ты самою желанной
Длл заморскихъ княжихт. сыновей?
Нс теб! сыздетства были любы
По л!самъ глубоки хъ скнппп.
срубы.
По степям*!.—кочевья бсзъ дорогъ,
Вольный раздолья, да веригп,
Самозванцы, воры, да разотригп.
Соловьиный посвнстъ, да острогь.
Быть царевой ты но захотела
Ужъ такое поднерпулось дгйло--
Врагь шепталъ: «Развей да расточи.
Ты отдай казну свою—богатымъ.
Власть—холопамъ, силу—су ио-
етатамъ,
Смердамъ— честь, иймТ.яникамп,
— ключи».
Поддалась лихому подговору.
Отдалась разбойнику и нору,
Подожгла усадьбы а хлЪба.
Разорила древнее жилище,
И пошла поруганной и нищей
И рабой пос-ткдняго раба-
Я ль в*ь тебя noc.Mliio бросить
камень.
Осужу ль страстной н буйный
пламень.
Bi. грязь лицом!. тсб*|; ль не по-
клонюсь?
Сл*Ьд*ь босэй ноги благословляя—
Ты—бездомная, гулящая, хмТ.льнал.
Во ХристЪ юродивая Русь!
NueiMuianl Имдешвп^.
170 КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
Новинский Александр Алексан- дрович — капитан 2-го ранга, на- чальник Феодосийского порта. ИЗ БЕЗДНЫ (Октябрь 1917) Поев. А. А. Новинскому Полночные вздулись воды, И ярость взметенных толп Шатает имперский столп И древние рушит своды. Ни выхода, ни огня— Времен исполнилась мера. Отчего же такая вера Переполняет меня? Для разума нет исхода. Но дух ему вопреки И в безднах чует ростки Неведомого всхода. Пусть бесы земных разрух Клубятся смерчем огромным — Ах, в самом косном и темном Пленен мировой дух! Бичами страстей гонимы — Распятые серафимы Заточены в плоть: Их жалит горящим жалом. Торопит гореть Господь, Я вижу в большом и малом Водовороты комет... Из бездны — ео дна паденья, Благословляю цветенье. Твое — всестрастной свет!
/5 января 1918
Коктебель
171 ПОСВЯЩЕНИЯ
ПРЕОСУЩЕСТВЛЕНИЕ
Поев. К. Ф. Богаевскому
Postquam devastationem XL out amplius
dies Roma fuit ita desolata, ut nemo ibi
homvnum, nisi bestiae moriuntur.
Marcellini Commenlarii
В глухую ночь шестого века.
Когда был мир н Рим простерт
Перед лицом Германских орд,
И Гот теснил и грабил Грека,
И грудь земли и мрамор плит
Гудели топотом копыт,
И лишь монах, писавший «Акты
Остготских королей», следил
С высот оснеженной Соракты,
Как на равнине средь могил
Бродил огонь и клубы дыма,
И конницы взметали прах
На желтых Тибрских берегах,—
В те дни — все населенье Рима
Тотила приказал изгнать.
И сорок диен был Рим безлюден.
Лишь зверь бродил средь улиц. Чуден
Был Вечным Град: нп огнь сглодать.
Ни варвар стены разобрать
Его чертогов не успели.
Он был велик, и пуст, и дик.
Как первозданный материк.
В молчанья вещем цепенели.
Столпившись, как безумный бред,
Его камней нагроможденья —
Все вековые отложенья
Завоеваний и побед:
Трофеи и обломки тронов.
Священный путь, где камень стерт
Стопами медных легионов
И торжествующих когорт,
Водопроводы и аркады.
Неимоверные громады
Дворцов и ярусы колонн.
Сжимая и тесня друг друга,
Загромождали небосклон
И окоем земного круга-
11 в этот безысходный час,
Когда последний свет погас
На дне молчанья и забвенья,
И древний Рим исчез во мгле,
Свершилось преосуществленье
Всемирной власти на земле:
Орлиная разжалась лапа
И выпал Рим. И принял Папа
Державу и престол воздвиг.
И новый Рим процвел — велик
И необъятен, как стихия.
Так семя, дабы прорасти,
Должно истлеть...
Истлей, Россия!
И царством духа расцвети!
77 январи 1918
Коктебель
172
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
«Те, кто знали Волошина н
эпоху гражданской воины, сиены
правительств, длившейся в Кры-
му три г лишним года, верно за-
помнили, как чужд он был ме-
танья, перепуга, кратковременных
политических восторгов. На свой
лад, но так же упрямо, как Лев
'Толстом, противостоял он вихрям
истории, бившим о порог сто до-
ма. Изгоем оставался он ирм вся-
ком власти. И когда он с откры-
том душой подходил к чекисту,
на удивление вызывая и в том
доверчивое отношение.— это не
было трусливое подлаживание. И
когда он попеременно укрывал у
себя то красного, то белого, и
вправду нс одного уберег,— нм
руководил не оппортунизм, не
дряблая жалостливость, а твер-
дый внутренний закон».
Евгения Герцык.
Воспоминания.
173 ПОСВЯЩЕНИЯ
Рюмина Варвара -Леонидовна — знакомая Волошина по Коктебе- лю. ЕВРОПА Поев. В. Л. Рюминой Держа в руке живой и влажный шар, Клубящийся и дышащий, как пар, Лоснящийся здесь зеленью, там костью, Струящийся, как жидкий хризолит. Он говорил, указывая тростью: — Пойми земли меняющийся вид: Материков живые сочетанья. Их органы, их формы, их названья Водами Океана рождены. И вот она,— подобная кораллу. Приросшая к Кавказу и к Уралу, Земля морей и полуостровов,— Здесь вздутая, там сдавленная узко, В парче лесов и в панцире хребтов, Жемчужница огромного моллюска, Атлантикой рожденная ив пен,— Опаснейшая из морских сирен. Страстей ее горючие сплетенья Мерцают звездами на токах вод — Извилистых и сложных, как растенья. Она водами дышит и живет. Ее провидели в лучистой сфере Блудницею, сидящею на звере На водах многих с чашею в руке И девушкой, лежащей на быке. Полярным льдам уста ее открыты. У пояса, средн сапфирных влас. Как пчельный рой у чресел Афродиты, Раскинул острова Архипелаг. Сюда ведут страстных желаний тропы. Здесь матерние органы Европы. Здесь, жгучие дрожанья затая, В глубоких влуминах укрытая стихия. Чувствилище и похотник ее,— Безумила народы Византия. И здесь, как муж, поил ее Ислам: Воль Азии вершитель и предстатель— Сквозь Бычий Ход Мехмет Завоеватель Проник к ее заветным берегам. И зачала и понесла во чреве Русь — Третий Рим — слепой и страстный плод,— Да зачатое в пламени и гневе Собой восток и запад сопряжет.
Но роковым охвачен нетерпеньем,
Все исказил неистовый Хирург,
Что кесаревым вылущил сеченьем
174
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
Незрелый плод Славянства — Петербург.
Пойми великое предназначенье
Славянством затаенного огня:
В нем брезжит солнце завтрашнего дня
И крест его — всемирное служенье.
Двойным путем ведет его судьба —
Она и в имени его — двуглава:
Пусть SCLAVUS — раб. но Славия есть СЛАВА:
Победный иимб над головой раба!
В тисках войны сейчас еще томится
Все, что живет, и все, что будет жить:
Как солнца бег нельзя предотвратить,—
Зачатое не может не родиться.
В круженьях царств, в самосожженьях зла
Душа народов ширилась и крепла:
России нет — она себя сожгла.
Но Славия воссветится из пепла!
20 мая 1918
Коктебель
175
ПОСВЯЩЕНИЯ
ДМЕТРИУС-ИМПЕРАТОР
Обилснскоя Юлия Леонидовна
(1889—1945) — художница.
(1591—1613)
Поев. Ю. Л. Оболенской
Убиенный много и восставши
Двадцать лет со славой правил я
Отчею Московскою державой.
И годины более кровавом
Не видала русская земля.
В Угличе, сжимая горсть орешков
Детской окровавленной рукой,
Я лежал, а мать, в сенях замешкав.
Голосила, плача надо мной.
С перерезанным наотмашь горлом
Я лежал в могиле десять лет;
И рука Господняя простерла
Над Москвой полетье лютых бед.
Голод был, какого нс видали.
Хлеб пекли из кала в мезгн.
Землю ели. Бабы продавали
С человечьим мясом пироги.
Проклиная царство Годунова,
В городах без хлеба и без крова
Мерзли у набитых закромов.
И раз-ьялась земная утроба,
И на зов стенящих голосов
Вышел я — замученный — из гроба.
По Руси, что ветер засвистал,
Освещал свой путь двойной луною,
Пасолнцы на небе засвечал.
Шестернею в полночь над Москвою,
Мчал, бичом по маковкам хлестал.
Вихрь-витной гулял я в ратном поле.
На Московском венчанный престоле
Древним Мономаховым венцом,
С белой панной — с лебедью — с Мариной
Я — живой и мертвый,— но единый
Обручался заклятым кольцом.
Но Москва дыхнула дыхом злобным —
Мертвый я лежал на месте Лобном
В черной маске с дудкою в руке,
А вокруг — вблизи и вдалеке —-
Огоньки болотные горели.
Бубны били, плакали сопели.
Песни пел'и бесы на реке...
Не видала Русь такого сраму!
А когда свезли меня на яму,
И сваляли в смрадную дыру,—
Из могилы тело выходило
И лежало цело на юру.
176
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
И река от трупа отливала,
И земля меня не принимала.
На куски разрезали, сожгли,
Пепл собрали, пушку зарядили,
С четырех застав Москвы палили
На четыре стороны земли.
Тут тогда меня уж стало много:
Я пошел из Польши, из Литвы,
Из Путнвля, Астрахани, Пскова,
Из Оскола, Ливен, из Москвы—
Понапрасну в обличенье вора
Царь Василий, не стыдясь позора.
Детский труп из Углича опять
Вез в Москву — народу показать,
Чтобы я на Царском на призоре
Почивал в Архангельском Соборе
Да сидела у могилы мать.
А Марина в Тушино бежала
И меня, живого, обнимала,
И, собрав неслыханную рать,
Подступал я вновь к Москве со славой_
А потом лежал в снегу — безглавый
В городе Калуге над Окой,
Умервщлен татарами и жмудью...
А Марина с обнаженной грудью,
Факелы подняв над головой.
Рыскала над мерзлою рекой,
И, кружась по-над Москвою, в гневе
Воскрешала новых мертвецов,
А меня живым несла во чреве...
И пошли на нас со всех концов,
И неслись мы парой сизых чаек
Вдоль по Волге, Каспию — на Яик,—
Тут и ваяли царские стрелки
Лебеденка с Лебедью в силкн.
Вся Москва собралась, что к обедне.
Как младенца — шел мне третий год —
Да казнили казною последней
Около Серпуховских ворот.
Так, смущая Русь судьбою дивной.
Четверть века — мертвый, неизбывный —
Правил я лихой годиной бед.
И опять приду — чрез триста лет.
19 декабря 1917
Коктебель
177
посвящ* НИЯ
Кпдроп Нинилан FImkuaaei ич
( 1871— 1940) — певец, прифессцр
Петсрбу ргс кпн нинсерват»!»ни
СТЕНЬКИН СУД
Поев. Н. Н. Кедрову
У великого моря Хвалынского,
Заточенный в прибрежный шихан,
Претерпевый от змия горынского.
Жду вестей из полунощных стран.
Все ль как прежде сияет — несглазена
Православных церквей лепота?
Проклинают ли Стеньку в них Разина
В воскресенье в начале поста?
Зажигают ли свечки, да сальные
В них замеето свечей восковых?
Воеводы порядки охальные
Всё ль блюдут в воеводствах своих?
Благолепная да многохрамая_
А из вей хоть святых выноси—
Что-то чую, приходит пора моя
Погулять по Святой по Руси.
Как, бывало, казацкая, дерзкая,
На Царицын, Симбирск, на Хвалынь —
Гребенская, Донская да Терская
Собиралась ватажить сарынь.
Да на первом на струге, на «Соколе»
С полюбовницей — пленной княжной.
Разгулявшись, свистали да цокалн.
Да неслись по-над Волгой стрелой.
Да как кликнешь сподрушных-ириспешников
—«Васька Ус, Шелудяк да Кабан!
Вы ступайте пощупать помещиков,
Воевод да попов, да дворян.
Позанмитесь-ка барскими гнездами.
Припустите к ним псов полютен!
На столбах с перекладиной гроздами
Поразвесьте собачьих детей».
Хорошо па Руси я попраздновал:
Погулял, и поел, и попил,
А за все, что творил неуказного,
Лютой смертью своей заплатил.
Принимали пас с честью и с ласкою.
Выходили хлеб-солью встречать,
Как в свящснньех цепях да с опаскою
Привезли на Москву показать.
Уж по-царски уважили пыткою:
Разымали мне каждый сустав
Да крестили смолой меня жидкою,
У семи хоронили застав.
И как вынес я муку кровавую.
Да не выдал казацкую Русь,
Так аа то на расправу на правую.
178
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
Сам судьей на Москву ворочусь.
Рассужу, развяжу — не помилую —
Кто хлопы, кто попы, кто паны...
Так узнаете: как пред могилою.
Так пред Стенькой все люди равны.
Мне к чему царевать да насиловать,
А чтоб равен был всякому всяк —
Тут пойдут их, голубчиков, миловать.
Приласкают московских собак.
Уж попомнят, как нас но Остоженке
Шельмовали для ихних утех.
Пообрубят ям рученкн-иоженки:
Пусть поползают людям на смех.
И за мною не токмо что драная
Голытьба, а казной расшибусь —
Вся великая, темная, пьяная,
Окаянная двинется Русь.
Мы устроим в стране благолепье вам,—
Как, восставши из мертвых с мечом,—
Три угодника — с Гришкой Отрепьевым,
Да с Емелькой придем Пугачом.
22 декабря /9/7
Коктебель
179
ПОСВЯЩЕНИЯ
Заболоцкая Мария Степановна
(в замужестве Волошина, 1887—
1976).
РУСЬ ГУЛЯЩАЯ
Поев. М. С. Заболоцкой
В деревнях погорелых и страшных.
Где толчется шатущнй народ,
Шленднт пьяная, в лохмах кумашных,
Да бесстыжие песни орет.
Сквернословит, скликает напасти.
Пляшет голая — кто ей заказ?
Кажет людям срамные части.
Непотребства творит напоказ...
А проспавшись, бьется в подклетьях.
Да ревет, завернувшись в платок,
О каких-то расстрелянных детях,
О младенцах, засоленных впрок.
А не то разинет глазища
Да вопьется, вцепившись рукой:
«Полюби меня смрадной и нищей,
Опозоренной и хмельной.
Покручинься моею обидой.
Погорюй по моим мертвецам.
Не продан басурманам, не выдай
На потеку лихим молодцам...
«...Я был вызван в Коктебель
известием, что маме очень плохо.
Застал ее в постели, яадыжаю-
цгнеи и бесконечно слабом. Так
она с постели и вс вставала и,
□о-амднмому. уже м не встанет.
Она отказывается от еды и тихо
угасает. Почти ее говорит, ие уз-
нает, находится в полусознатель-
ном состоянии: жлянь утекает ка
главах с каждым днем—
К великому моему счастью» л
все-таки оказался вс одни; ко мне
приходит на Феодосии, остается
здесь и помогает мне Марья Сте-
пановна Заболоцкая... Это учени-
ца и воспитанница Н. К. Михай-
ловского. Mtx с ней дружны дав-
но. а с ыамом опа очень сдружи-
лась. навещая ее во время моего
отсутствия летом. Без нес нс знаю,
что бы я стал делать.._ю
Вся-то жизнь в теремах под засовом_
Уж натешились вы надо мной!..
Припаскуднли пакостным словом,
Прнпоганилн кличкой срамной!»
Разве можно такую оставить.
Отчураться, избыть, позабыть?
Ни молитвой ее не проплавить.
Ни любовью не растопить.
Расступись же, кровавая бездна!
Чтоб во всей полноте бытия —
Всенародно, всемирно, всезвездно —
Просияла правда твоя!
5 января 1923
Коктебель
Из письма М. Волошина к
В. Вересаеву от 7 января 1923 г.
180
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
Цемах Татьяна Давыдовна
( 1890—- ок. 1943) — поэтесса
(псевдоним Татида).
ПЛАВАНИЕ
(Одесса — Ак-Мечеть, 10—15 мая 1919)
Пасе. Т. Цемах
Мы пятый день плывем, не опуская
Поднятых парусов.
Ночуя в устьях рек. в лиманах, в лукоморьях.
Где полная луна цветет по вечерам.
Днем ветер гонит нас вдоль плоских,
Пустынных отмелей, кипящих белой пеной.
С кормы возвышенной, держась за руль резной
Я вижу.
Как пляшет палуба.
Как влажною парчою
Сверкают груды вод, а дальше
Сквозь переплет снастей: пустынный окоем.
Плеск срезанной волны,
Тугие скрипы мачты.
Журчанье под кормой
И неподвижный парус...
А сзади — город.
Весь в красном исступленья
Расплесканных знамен.
Весь воспаленный гневами И страхом.
Ознобом слухов, дрожью ожиданий.
Томимый голодом, поветриями, кровью.
Где поздняя весна скользит украдкой
В прозрачном кружеве акаций и цветов—
А здесь безветрие, безмолвие, бездонность...
И небо и вода — две створы.
Одной жемчужницы.
В лучистых паутинах застыло солнце.
Корабль повис в пространствах облачных.
В сиянии притупленном и дымном.
Воя виден берег твоей земли —
Иссушенной, полынной, каменистой.
Усталой быть распутьем народов и племен.
Тебя свидетелем безумий их поставлю
И проведу тропою лезвинной
Сквозь пламена войны
Братоубийственной, напрасной, безысходной.
Чтоб ты пронес в себе великое молчанье
Закатного, мерцающего моря.
12 июня 1919
Коктебель
181
ПОСВЯЩЕНИЯ
Мал ван if
(X
4 tUtA SaxLiuCUM ?>сиХ|Гч
Ньл<» t>»miww *e|0TtL4l
~ e*itr
А<щар C J&tc
С4104£ЯМш^ *4ftl*_>UA4 4
fcH5 eftt/ltHi
14 c-flЛ-LU.«J
182
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
БЕГСТВО
Поев, матросам: Врублевскому.
Малишевскому и Борисову
Кто верит в жизнь, тот верит чуду,
И счастье сам в себе несет...
Товарищи, я не забуду
Наш черноморский переход!
Одесский порт, баркасы, боты.
Фелюг пузатые барта.
Снастей живая теснота:
Канаты, мачты, стеньге, шкоты—
Раскраску пестрых их боков,
Линялых, выеденных солью
И солнцем выжженных тонов,
Привыкших к водному раздолью.
Якорь, опертый на бизань,—
Бурый, с клешнями, как у раков.
Покинутая Березапь,
Полуразрушенный Очаков.
Уж видно Тендрову Косу
И скрылись черни рощ Кнн-бурна...
Крепчает ветер, дышит бурно
И треплет кливер на носу.
То было в дни, когда вад морем
Господствовал французский флот
И к Крыму из Одессы ход
Для мореходов был затворен,
К нам миноносец подбегал.
Опрашивал, смотрел бумагу...
Я — «буржуа» изображал,
А вы рыбацкую ватагу.
Когда нас быстрый пулемет
Хлестнул в заливе Ак-Мечетн,
Как помню я минуты эти
И Вашей ругани полет!
Потом поместья Воронцовых,
И ночью резвый бег коней
Среди гниющих Сивашей
В снегах равнин солончаковых.
Мел белых хижин под луной.
Над дальним морем блеск волшебный.
Степных угодий запах хлебный —
Коровин, влажный и парной.
И русые при первом свете
Поля— И на краю полей
Евпаторийские мечети
И мачты пленных кораблей.
Z7 июня 1919
Коктебель
183 ПОСВЯЩЕНИЯ
184
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
Блох Александр Александрович
(1880-1921).
Силуэт работы £. Кругликовой.
НА ДНЕ ПРЕИСПОДНЕЙ
Памяти А. Блока и Н. Гумилева
С каждым днем все диче и все глуше
Мертвенная цепенеет ночь.
Смрадный ветр, как свечи, жизни тушит:
Ни позвать, ни крикнуть, ни помочь.
Темен жребий русского поэта:
Неисповедимый рок ведет
Пушкина под дуло пистолета,
Достоевского на эшафот.
Может быть, такой же жребии выну,
Горькая детоубийца — Русь!
И на дне твоих подвалов сгииу.
Иль в кровавой луже поскользнусь,—
Но твоей Голгофы не покину.
От твоих могил не отрекусь.
Доконает голод или злоба,
Но судьбы не изберу иной:
Умирать, так умирать с тобой
И с тобой, как Лазарь, встать из гроба!
12 января 1922
Коктебель
Гумилев Николай Степанович
(1886-1921)
Силуэт работы Е. Кругликовой.
185
посвящения
А. Блок в гробу. 7 августа 1921.
«Побои, солдатчина, тюрьма,
ссылка, яягиаиве. каторга. пуля
бсзвмботвого дуэлянта, не анаю-
фего. яа что подымает руку, вжвя-
фот петля — вот кратким пере-
чень ляврощ виЕичаямддок кчело»
русского писателя, -и
Владислав Ходасевич
186
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
Дурылин Сергей Николаевич
(1877—1954) — искусствовед, те-
атровед.
ГОТОВНОСТЬ
Поев. С. Дурылину
Я не сам ли выбрал час рожденья,
Век и царство, область и народ,
Чтоб пройти сквозь муки и крещенье
Совести, огня и вод?
Апокалипсическому Зверю
Вверженный в зияющую пасть.
Павший глубже, чем возможно пасть,
В скрежете и в смраде — верю!
Верю в правоту верховных сил.
Расковавших древние стихии,
И из недр обугленной России
Говорю: «Ты прав, что так судил!
Надо до алмазного закала
Прокалить всю толщу бытия,
Если ж дров в плавильной печи мало,
Господи! — вот плоть моя!»
24 октября I92t
Феодосия
Толузаков Сергей Александро-
вич — офицер, знакомым Воло-
шина по Крыму.
МОЛИТВА О ГОРОДЕ
(Феодосия — весной 1918 г.)
С. А. Толузакову
И скуден, и веукрашен
Мой древний град
В венце Генуэзских башен,
В тени аркад;
Среди иссякших фонтанов,
Хранящих герб
То дожей, то крымских ханов:
Звезду и серп;
Под сенью тощих акаций
И тополей.
Средь пыльных галлюцинаций
Седых камней,
В стенах церквей н мечетей
Давно храня
Глухой перегар столетий
И вкус огня;
А в складках холмов охряных —
Великий сон:
Могильники безымянных
Степных племен;
187
ПОСВЯЩЕНИЯ
А дальше — зыбь горизонта
И пенный нал
Негостнпринмного Понта
У желтых скал.
Воины, мятежен, свободы
Дул ураган;
В сраженьях гибли народы
Далеких стран;
Шатался и пал великим
Имперский столп;
Росли, приближаясь, клики
Взметенных толп;
Суда бороздили воды,
И борт о борт
Заржавленные пароходы
Врывались в порт;
На берег сбегали люди.
Был слышен треск
Винтовок и гул орудии,
И крик, и плеск.
Выламывали ворота.
Вели сквозь стром,
Расстреливали кого-то
Перед зарей.
Блуждая по перекресткам,
Я жил и гас
В безумья и в блеске жестком
Враждебных глаз;
Их горечь, их злость, их муку.
Их гнев, их страсть,
И каждый курок и руку
Хотел заклясть.
Мой город, залитый кровью
Внезапных битв,
Покрыть своей любовью.
Кольцом молитв.
Собрать тоску н огонь их
И вознести
На распростертых ладонях:
Пойми— прости!
7978
Коктебель
188
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
Гроссман Леонид Петрович
(1888—1965) — писатель, литера-
туровед.
* * л
Я. П. Гроссману
В слепые дни затменья всех надежд.
Когда ревели грозные буруны
И были ярым пламенем Коммуны
Расплавлены Москва и Будапешт,
ПЛЕЯДА
ЦИКЛЕ < 011 ИТОНЕ
ЙОНЦНГРОКМАНА
ФИМЕТТА IQtp
В толпе убийц, безумцев и невежд.
Где рыскал кат и рыкали тиуны.
Ты обновил кифары строгой струны
И складки белых жреческих одежд.
Душой бродя у вод столицы Невской,
Где Пушкин жил, где бредил Достоевский,
А ныне лишь стреляют н галдят.
Ты раздвигал забытые завесы
И пел в сонетах млечный блеск Плеяд
На стогнах голодающей Одессы.
1919
Обложка книги Л. Гроссмана
•Плеяды» (Одесса. 1919)
* * *
Мар. Сам. Цетлин
Широки окаемы гор
С полета птицы.
Но еще бевбрежней простор
Белой страницы.
Ты дала ине эту тетрадь
В красном сафьяне.
Чтоб отныне в ней собирать
Рифмы и грани.
Каждый поющий мне размер,
Каждое слово —
Отголоски глухих пещер
Мяра земного,—
Вязи созвучий и рифм моих
Я в ней раскрою,
И будет мой каждый стих
Связан с тобою.
14 марта 1919
Одесса
189
ПОСВЯЩЕНИЯ
Кораго Акне Александровна
( 1890—1953) — педагог, перевод-
чица.
АНЧУТКЕ
{А. А. Корто)
ъАмчуп была высокой, яудо-
гцавои. с необыкновенно синнии
глазэиы и прекрасным добрым ли-
цом. . Она была плеыкнннцен Гар-
шнва в выучкой Тютчева: мос-
кавчка. ив дворянского родя...
Когда умирал Волошин, она
дала ему слово, что не покинет
Марусю до самой своей смерть...
Похоронена на сельском кладби-
ще в Коктебеле, рядим с могилой
матери Волошина... Ома были Ду-
шой Дома Поите...»
Нина Бурлеи
Из воспоминании
о М. С. Волошиной
За то» что ты блюла устав законов
И стопы книг на полках и в шкафах;
За то, что делала «наполеонов»
На тезовменитных торжествах;
За то, что ты устраивала сборы
На желтый «гроб», на новые заборы,
И, всех волошинцев объединив,
Ты возглавляла дачный коллектив;
За то, что ты присутствовала скромно
На всех попонках и вносила пай,
И — трезвая — была сестрой приемной
Упившимся бурдою невзначай;
За то, что ты ходила за больными
Поэтами, щенками... и за то,
Что, утаив пророческое имя.
Нимб святости скрывала под пальто;
За то, что соглашалась выйти замуж
За жуткого ветеринара ты.
За то, что как-то признавалась мам уж,
Что хромота есть признак красоты;
За то, что с осиянными очами.
От Белого ты не спала ночами,
В душе качая звездную метель;
За то, что ты была для всех — АНЧУТКОП.
Растрепанной, нелепою и чуткой,—
Тебя благословляет Коктебель!
1 сентября 1924
1 Кругликова Дружеский шарж
М. Волошина.
МИСТЕРУ ХЬЮ
(Е. С. Кругликовой)
Хорошо, когда мы духом юны,
Хоть полвека на земле цветем,
И дрожат серебряные струны
В волосах и в сердце молодом.
Мир любить, веселием согретый.
Вольных гор синеющий уют,
И чертить немые силуэты —
Беглый след несущихся минут.
Знать лишь то, что истинно и вечно,
Красотою мерять жизнь свою
И над жизнью танцевать беспечно.
Как изящный мнетер Хью.
9 сентября 1926
190
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
Цграсский Витольд Карлович
(1849—1925) — астроном, дирек-
тор астрономической обсервато-
рии Московского университета.
ПАМЯТИ В. К. ЦЕРАССКОГО
Он был из тех, в ком правда малых истин
И веденье законов естества
В сердцах не угашает созерцанья
Творца миров во всех его делах.
Сквозь тонкую завесу числ и формул
Он бога выносил лицом к лицу.
Как все первоучители науки:
Пастер и Дарвин. Ньютон и Паскаль,
Его я видел изможденным в кресле,
С дрожащими руками и лицом
Такой прозрачности, что он светился
В молочном нимбе лунной седины.
Обонпол слов таинственно мерцали
Водяные литовские глаза,
Навеки затаившие сиянья
Туманностей и звездных Галактей.
В речах его улавливало ухо
Такую бережность к чужим слонам.
Ко всем явленьям преходящей жизни,
Что умиление сжимало грудь.
Таким он был, когда на Красной Пресне
В стенах Обсерватории — один
Своей наукр неприкосновенность
Он защищал от тех и от других.
Правительство бездарное и злое
Как все правительства, прогнало прочь
Ее зиждителя и воспретило
Творцу — творить, ученому — учить.
Российская усобица застигла
Его в глухом прибрежном городке.
Где он искал безоблачного неба
Ясней, южней в ввезднен, чем в Москве.
Была война, был террор, мор и голод...
Кому был нужен дряхлый звездочет?
Как объяснить уездному Завпроду
Его права на пищевой паек?
Тому, кто первый впряг в работу солнце,
Кто новым звездам вычислил пути,—
По пуду за вселенную, товарищ!
Даешь жиры астроному в паек!
Высокая комедия науки
В руках невежд, армейцев и дельцов!
Разбитым и измученным на север
Уехал он, чтоб дома умирать.
И радостною грустью защемила
Сердца его любивших — весть о том,
Что он вернулся в звездную отчизну
От тесных дней, от душных дел земли.
/0 ноября /925
Коктебель
191
ПОСВЯЩЕНИЯ
А. К. Герцык. Фото 1900-х ГТ
АДЕЛАИДА ГЕРЦЫК
Лгать не могла... но правды никогда
Из уст ее не приходилось слышать —
Захватанной, публичной, тусклой правды.
Которой одурманен человек.
В ее речах суровая основа
Житейской поскоки преображалась
В священную мерцающую ткань —
Покров Изиды. Под ее ногами
Цвели, как луг, побегами мистерий
Паркеты зал и камни мостовых:
Действительность бесследно истлевала
Под пальцами рассеяной руки.
Ей грамота мешала с детства чтенью
И обедняла щедрый смысл пнсьмян.
А физики напрасные законы
Лишали чуда таинства Игры.
Своих стихов прерывистые строки.
Свистящие, как шелест древних трав,
Она шептала с вещим напряженьем.
Как заговор от сглазу и огня-
Слепая — здесь, физически глухая,—
Юродивая, старица, дитя —
Смиренно шла сквозь все обряды жизни:
Хозяйство, брак, детей и пищету.
События житейских повечерий —
(Черёд родин, болезней и смертен) —
В ее душе отображались снами —
Сигналами иного бытия.
Когда ж вся жизнь ощерилась годами
Расстрелов, голода, усобиц и вражды,—
Она, с доверьем протянувши руки,
Пошла за ней на рынок и в тюрьму.
И, нищенствуя долу, литургию
На небе слышала и поняла,
Что хлеб — воистину есть Плоть Христова,
Что кровь и скорбь,— воистину Вино,
И смерть пришла, но смерти не узнала:
Вдруг растворилась в сумраке долин,
В молчании полынных плоскогорий,
В седых камнях Сугдейской старины.
1(1 февраля 1929
К.акте&елъ
192
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
Анисимов Александр Иванович
(1877—1937) — искусствовед и
реставратор.
Портрет работы Б. Кустодиев»
«..-1924 г. Макс н Маруся едут
в Москву. Остаяоылмсъ они у
нового знакомого, начальника
Ярославского вокзала, любезно
предложившего вм комнату в сво-
ей большом квартире над вокза-
лом-.
Бесконечные приглашения для
чтении стюов, просто для зна-
комства и беседы с Волошиным,
ко горы», как магнит, притягивал
к себе всем .. Директор Истори-
ческого музея (кажется, А. И. Ани-
симов) пригласил Волошина по-
смотреть вновь приобретенные
древнерусские иконы. Средн них
была та, ради которой Макс по-
ехал,— икона Владимирской Бо-
жьей Матери. С иге сняли семь
покровов, и она предстала в своем
первоначальном виде- Максу дали
кресло, н он и молчании н оди-
ночестве провел у этой иконы нес-
колько часов... На следующий день
Макс вновь, но уже одий отпра-
вился на свидание с иконок. Это
повторялось несколькв раз. Впо-
следствии появились Стихи —
«Владимирская Богоматерь».
Тахаре Ill мелева.
Навечно н памяти и жизни.
ВЛАДИМИРСКАЯ БОГОМАТЕРЬ
Пасе. А. И. Анисимову
Не на троне — на Ее руке.
Левой ручкой обнимая шею,—
Взор во взор, щекой припав к щеке,
Неотступно требует... Немею —
Нет нн сил, ни слов на языке...
Собранный в зверином напряжении
Львенок-Сфинкс к плечу ее прирос,
К Ней прильнул и замер без движенья
Весь — порыв и воля, н вопрос.
А Она в тревоге и в печали
Через зыбь грядущего глядит
В мировые рдеющие дали,
Где престол пожарами повит.
И такое скорбное волненье
В чистых девичьих чертах, что Анк
В пламени молитвы каждый миг
Как живом меняет выраженье.
Кто разверз озера атих глаз?
Не святой Лука-иконописец,
Как поведал древний летописец,
Не печерский темный богомаз:
В раскаленных горнах Византии,
В злые дни гонения икон
Лик Ее из огненной стихии
Был в земные краски воплощен.
Но из всех высоких откровений,
Явленных искусством,— он один
Уцелел в костре самосожжений
Посреди обломков н руин.
От мозаик, золота, надгробий,
От всего, чем тот кичился век.—
Ты ушла по водам синих рек
В Киев княжеских междуусобий-
И с тех пор в часы народных бед
Образ Твой над Русью вознесенный
В тьме веков указывал нам след
И в темнице — выход потаенный.
Ты напутствовала пред концом
Ратников в сверканья литургии...
Страшная история России
Вся прошла перед Твоим Лицом.
Не погром ли ведая Батыев —
Степь в огне и разоренье сел —
Ты, покинув обреченный Киев,
Унесла великокияжнй стол?
И ушла с Андреем в Боголюбов
В прель и глушь Владимирских лесов,
В тесный мир сухих сосновых срубов.
Под намет шатровых куполов.
А когда Хромец Железный предал
193
ПОСВЯЩЕНИЯ
Окский край мечу и разорил.
Кто в Москву ему прохода не дал
И на Русь дороги заступил?
От лесов, пустынь и побережии
Все к Тебе за Русь молиться шли:
Стража богатырских порубежий...
Цепкие сбнратели земли...
Здесь в Успенском — в сердце стен Кремлевых —
Умилясь на нежный облик Твой,
Сколько глаз жестоких и суровых
Увлажнялись светлою слезой!
Простирались старцы и черницы,
Дымные сияли алтари.
Ниц лежали кроткие царицы.
Преклонялись хмурые цари___
Черной смертью н кровавой битвой
Девичья светилась пелена.
Что осьмнвековою молитвой
Всей Руси в веках озарена.
И Владимирская Богоматерь
Русь вела сквозь мерзость, кровь и срам
На порогах киевским ладьям
Указуя правильный фарватер.
Но слепой народ в годину гнева
Отдал сам ключи своих твердынь,
И ушла Предстательинца-Дева
Ив своих поруганных святынь.
А когда кумашные помосты
Подняли перед церквами крнк,—
Из-под риз и набожной коросты
Ты явила подлинный свой Лик.
Светлый Лик Премудрости-Софии,
Заскорузлый в скаредной Москве,
А в грядущем — Лик самой России —
Вопреки наветам и молве.
Не дрожит от бронзового гуда
Древний Кремль, и не цветут цветы:
Нет в мирах слепнтельнее чуда
Откровенья вечной Красоты!
ПОСЫЛ —А. И. АНИСИМОВУ:
Верный страж и ревностный блюститель
Матушки Владимирской,— тебе —
Два ключа: златой в Ее обитель.
Ржавый — к нашей горестной судьбе.
25 марта 1929
Коктебель
194
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
* «; *
Силуэт М. Волошиной работы
Е Кругликовой.
М. С. Волошиной
Весь жемчужный окоем
Облаков, воды и света
Ясновиденьем поэта
Я прочел в лице твоем.
Все земное — отраженье,
Отсвет веры, блеск мечты__
Анка милого черты —
Всех миров преображенье.
16 июня 1928
ЗАКЛИНАНИЕ
Марусе
(По Куз)
Закрой глаза и разум угаси.
Я обращаюсь только к подсознанью:
К ночному «Я», что правит нашим телом.
Слова мои запечатлятся крепко
И врежутся вне воли, вне сознанья.
Чтобы себя в тебе осуществить.
Творит не воля, а воображенье:
Весь мир таков, каким он создан нами.
Достаточно сказать себе, что ЭТО
СОВСЕМ ЛЕГКО, и ты без напряженья
Создашь миры и с места сдвинешь горы.
Все органы твои работают исправно:
Ход вечности отсчитывает сердце,
Нетленно тлеют легкие, желудок
Причастье плоти превращает в дух
И лишние отбрасывает шлаки.
Яичник, печень, железы и почки —
Сосредоточия и алтари
Высоких иерархии — в музыкальном
Согласии. Нет никаких тревожных
Звонков и болен: руки не болят,
Здоровы уши, рот увлажнен, нервы
Выносливы, отчетливы и чутки...
А если ты, упорствуя в работе,
Физических превысишь меру снл,—
Тебя удержит тотчас подсознанье.
195
ПОСВЯЩЕНИЯ
Устав за день здоровым утомленьем.
Ты вечером заснешь без сновидении
Глубоким сном до самого утра.
А сон сотрет вчерашние тревоги
И восстановят равновесье сил,
И станет радостно и бодро, как бывало
Лишь в юности, когда ты просыпалась
Весенним утром от избытка счастья;
Вокруг тебя любимые друзья.
Любимый дом, любимые предметы.
Журчит волна, вдали сияют горы...
Все, что тебя недавно волновало,
Будило гнев, рождало опасенья.
Все наважденья, страхи и обиды.
Скользят, как тени, в зеркале души.
Глубинно, тишины не нарушая.
Будь благодарной, мудрой и смиренной.
Люби в себе и взлеты и паденья.
Люби приливы и отливы счастья.
Люден и живнь во всем многообразья,
Раскрой глаза и жадно пен от вод
Стихийной жизни — радостной и вечной!
21 марта 1929
М. А Волошин и М. С. Волошина.
196 КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
197
ПОСВЯЩЕНИЯ
ДОБЛЕСТЬ ПОЭТА
Поэту революции
I
Править поэму, как текст заокеанской депеши:
Сухость, ясность, нажим, начеку каждое слово.
Букву за буквой врубать на твердом и тесном камне:
Чем скупее слова, тем напряженней их сила.
Мысли заряд волевой равен замолчанным строфам.
Вытравить ив словаря слова: «Красота», «Вдохновенье» —
Подлый жаргон рифмачей... Творцу же, поэту — понятья:
Правда, конструкция, план, равносильность, сжатость
и точность.
В трезвом, тугом ремесле — вдохновенье и честь поэта.
В глухонемом веществе заострять запредельную зоркость.
II
Творческий ритм от весла, гребущего против теченья,
В смутах усобиц и войн постигать целокупность.
Быть не частью, а всем: не с одной стороны, а с обеих.
Зритель захвачен игрой — ты не актер и не зритель,
Ты соучастник судьбы, раскрывающей замысел драмы.
В дни революции быть Человеком, а не Гражданином:
Помнить, что знамена, партии и программы
То же, то скорбный лист для врача сумасшедшего дома.
Быть изгоем при всех царях и народоустронствах:
Совесть народа — поэт. В государстве нет места поэту.
/925
198
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
ПОЭТУ
1
Горн спой раздуй на горе, в пустынном месте, над
морем
Человеческих множеств, чтоб голос стихни широко
Душу крылил и качал, междометья людей ваглушая.
2
Остерегайся друзей, ученичества, шума и славы.
Ученики развинтят и вывихнут мысли и строфы.
Только противник в борьбе может быть истинным другом.
3
Слава тебя прикует к глыбам твоих же творений.
Солнце мертвых,— живым она намогильный камень.
4
Будь один против всех: молчаливый, тихий и твердый.
Воля утеса ломает развернутый натиск прибоя.
Власть затаенной мечты покрывает смятение множеств!
5
Если тебя невзначай современники встретят успехом,—
Знай, что из них никто твоей не осмыслил правды:
Правду оплатят тебе клеветой, ругательством, камнем.
6
В дни, когда Справедливость ослепшая меч обнажает,
В дни, когда спазмы любви выворачивают народы,
В дни, когда пулемет вещает о сущности братства —
7
Верь в человека. Толпы не уважай и не бойся.
В каждом разбойнике чти распятого в безднах Бога.
1925
ДОМ ПОЭТА
Двера отперта. Переступи порог.
Мой дом раскрыт навстречу всех дорог.
В прохладных кельях, беленных известкой.
Вздыхает ветр, живет глухой раскат
Волны, взмывающей на берег плоский,
Полынный дух н жесткий треск цикад.
199
ПОСВЯЩЕНИЯ
А за окном расплавлепное море
Горит парчой и лазоревом просторе.
Окрестные холмы выверены
Колючим солнцем. Серебро полыни
На шиферных окалинах пустыни
Торчит вихром косматом седины.
Земля могил, молитв и медитации —
Она у дома вырастила мне
Скупом посев айлантов и акаций
В ограде тамарисков. В глубине
За их листвой, разодранной ветрами,
Скалистых гор зубчатый окоем
Замкнул залив Алкеевым стихом.
Асимметрично-строгими строфами.
Здесь стык хребтов Кавказа и Балкан,
И побережьям этих скудных стран
Великий пафос лирики завещан
С первоначальных дней, когда вулкан
Метал огонь из недр глубинных трещин
И дымный факел в небе потрясал.
Вон там — за профилем прибрежных скал.
Запечатлевшим некое подобье
(Мой лоб, мой иос, ощечье и подлобье),—
Как рухнувший готический собор.
Торчащий непокорными зубцами,
Как сказочный базальтовый костер.
Широко вздувший каменное пламя,
Из сизой мглы, над морем вдалеке
Встает стена... Но сказ о Карадаге
Не выцветать ни кистью на бумаге.
Не высловить на скудиом языке.
Я много видел. Дивам мирозданья
Картинами и словом отдал дань...
Но грудь узка для этого дыханья.
Для этих слов тесна моя гортань.
Заклепаны клокочущие пасти.
В остывших недрах мрак и тишина.
Но спазмами я судорогой страсти
Здесь вся земля от века сведена.
И та же страсть, и тот же мрачный гений
В борьбе племен и смене поколений.
Доселе грезят берега мои:
Смоленые ахенские ладьи,
И мертвых кличет голос Одиссея,
И киммерийская глухая мгла
На всех путях и долах залегла,
Провалами беспамятства чернея,
Наносы рек на сажень глубины
Насыщены камнями, черепками.
Могильниками, пеплом, костяками.
В одно русло дождями сметены
И грубые обжиги неолита,
И скорлупа милетских тонких ваз,
И позвонки каких-то пришлых рас,
200
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
Чей облик стерт, а имя позабыто.
Сарматский меч и скифская стрела,
Ольвийский герб, слезница из стекла,
Татарский глет зеленовато-бусыи
Соседствуют с венецианской бусой.
А в кладке стен кордонного поста
Среди булыжников оцепенели
Узорная турецкая плита
И угол византийской капители.
Каких последов в этой почве нет
Для археолога и нумизмата —
От римских блях и эллинских монет
До пуговицы русского солдата!..
Здесь, в этих складках моря и земли,
Людских культур не просыхала плесень —
Простор столетий был для жизни тесен,
Покамест мы — Россия — не пришли.
За полтораста лет — с Екатерины —
Мы вытоптали мусульманский рай,
Свели леса, размыкали руины,
Расхитили и разорили край.
Осиротелые зияют сакли,
По скатам выкорчеваны сады.
Народ ушел, источники иссякли.
Нет в море рыб, в фонтанах нет воды.
Но скорбный лик оцепенелой маски
Идет к холмам Гомеровой страны,
И патетически обнажены
Ее хребты, и мускулы, и связки.
Но тени тех, кого здесь звал Улисс,
Опять вином и кровью напились
В недавние трагические годы.
Усобица, и голод, и война,
Крестя мечом и пламенем народы,
Весь древний Ужас подняла со дна,
В те дни мой дом — слепой и запустелый —
Хранил права убежища, как храм,
И растворялся только беглецам,
Скрывавшимся от петли и расстрела.
И красный вождь, и белый офицер,
Фанатики непримиримых вер —
Искали здесь, под кровлею поэта,
Убежища, защиты и совета.
Я ж делал все, чтоб братьям помешать
Себя губить, друг друга истреблять,
И сам читал — в одном столбце с другими —
В кровавых списках собственное имя.
Но в эти дни допосов и тревог
Счастливый жребий дом мои не оставил:
Ни власть не отняла, ни враг не сжег,
Не предал друг, грабитель не ограбил.
Утихла буря. Догорел пожар.
Я принял жизнь и этот дом, как дар
Нечаянный, мне вверенный судьбою,
201
ПОСВЯЩЕ11ИЯ
Как знак, что я усыновлен землею.
Всей грудью к морю, прямо на восток
Обращена, как церковь, мастерская,
И снова человеческий поток
Сквозь дверь ее течет, не иссякая.
Войди, мой гость, стряхни житейский прах
И плесень дум у моего порога...
Со дна веков тебя приветит строго
Огромный лик царицы Таиах.
Мои кров — убог. И времена — суровы.
Но полки книг возносятся стеной.
Тут по ночам беседуют со мной
Историки, поэты, богословы,
И здесь их голос, властный, как орган,
Глухую речь и самый тихий шепот
Не заглушит ни зимний ураган,
Ни грохот волн, ни Понта мрачный ропот.
Мои ж уста давно замкнуты... Пусть!
Почетней быть твердимым наизусть
И списываться тайно и украдкой,
При жизни быть не книгой, а тетрадкой.
И ты, и я — мы все имели честь
«Мир посетить в минуты роковые»
И стать грустней и зорче, чем мы есть.
Я — не изгой, а пасынок России
И в эти дни — немой ее укор.
Я сам избрал пустынный сей затвор
Землею добровольного изгнанья,
Чтоб в годы лжи, падений и разрух
В уединеиьи выплавить свой дух
И выстрадать великое познанье.
Пойми простой урок моей земли:
Как Греция и Генуя прошли,
Так минет все — Европа и Россия.
Гражданских смут горючая стихия
Развеется... Расставит новый век
В житейских заводях иные мрежи...
Ветшают дни. проходит человек,
Но иебо и земля — извечно те же.
Поэтому живи текущим днем.
Благослови свой синий окоем.
Будь прост, как ветр, неистощим, как море,
И памятью насыщен, как земля.
Люби далекий парус корабля
И песню воли, шумящих на просторе.
Весь трепет жизни всех веков и рас
Живет в тебе. Всегда. Теперь. Сейчас.
79—25 декабря 1926
Коктебель
МОИ ЛЕГКИМ ПУТЬ СКВОЗЬ ЛУННЫЕ ТУМАНЫ..
НАДПИСИ
НА АКВАРЕЛЯХ
204
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
Как быстро осенью трава холмов провяла
Под влажною стопой.
О, эти облака с оливами опала
В оправе золотой!
Зажигая костры по холмам,
Опрозрачила осень долины.
Песчаные холмы, кустарники и воды
Прозрачные... и взмывы облаков.
Над серебристыми холмами
Необагреннымн лучами
Изваянные облака.
Сквозь серебристые туманы
Лилово-дымчатые планы
С японской лягут простотой.
Пурпурных рощ осенние трельяжи...
И над вершинами лилового хребта
Победных облаков султаны и плюмажи.
По пескам деревья-арлекины
Пляшут танец осени и смерти.
На светлом облаке гранитные зубцы
Отчетливым и тонким силуэтом.
Под темно-алыми ветвями
Полузаросшими тропами
Пройди к осенним берегам.
Гряды синеющих холмов
И груды белых облаков
На фойе мраморного неба.
Багряные своды вечерних дерев
И озера синее око.
Сквозь зелень сизую растерзанных
кустов
Стальной клинок воды в оправе гор
сожженных.
Вместе с тропинками,
Вместе с деревьями
К далям, ликуя, стремится душа...
Осенний день по склонам горным
Зажег прощальные костры.
И малахитовые дали
В хитоие ночи голубой.
Моей земли панические полдни.
И к морю меж дубов
Ведут песчаные дороги.
Взбегают тропы по холмам
К зелено-розовым просторам.
В скорбном зо *оъе листов
Гор лиловые молитвы,
И зазубренные бритвы
Дальних снеговых хребтов.
В шафранных сумерках лиловые холмы.
Камень, проникнутый воздухом далей,
Серый и синий...
205
НАДПИСИ НА АКВАРЕЛЯХ
Облака простертые над миром,
Облака над далями земли.
За ветвями синеет река,
А над дымно-лиловыми кручами
Опоясаны тонкими тучами
Белоснежные облака.
Синим пламенем над рыжими холмами
Пламенем дымятся облака!
Волокнистых облак пряжи
И холмов крылатый взмах,
1\ак японские пейзажи
На шелках.
Послеполуденный нагрев
Вздымает облака.
Лазурь над купами дерев
Темна и глубока.
На белых отмелях
Осенние костры.
По траве глухой и бурой
Вяло-желтые листы.
И чудесно возникали
Под крылами облаков
Фиолетовые дали
Аметистовых холмов.
На огненной земле, в экстазе дня и света..
И гиацинты волн...
Пройди по лесистым предгорьям,
По белым песчаным тропам
К широким степным лукоморьям,
К звенящим моим берегам.
И уводит в земные просторы
Легкий шелест незримых шагов.
Над полями — марные горы,
Над горами — гряды облаков.
Молчат в предвечерием покое
Дорога, холмы и кусты...
В туманах потонувшие
Озера и холмы.
Лазурь небес и золото земли...
И прозелень травы, и поросли кустов
Лилово-розовых и розово-пунцовых.
Эти облачные пряжи
И победные плюмажи
На победных шлемах гор.
Лилово-палевые дали
И дремлющие облака...
Над перламутровыми лбами
Клубятся белыми столбами
Предгрозовые облака.
На небе тамарисковые тучи»
У моря призраки дерев.
По холмам бегут к заливам тропы...
Трепещет и плещет
Средь скудных песков
Бессонное водное око...
206
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
Воздушной и дымной вуалью
Ложится вечерний покров.
Над сизо-дождливою далью
Сияют снега облаков.
Мир — чаша, до краев наполненная
темью
И синим сумраком.
Прикрыв крылом края долины
И напоив луга, припал
Вечерний лебедь иа вершины
Лилово-дымчатые скал.
Одна луна луне другой
Глядится в мертвенные очи.
Седым стеклярусом строений
Просеребренная гора.
И бездны вниз сорвались под пятой,
И глубина простерла к небу руки.
В изломах гор сияет тень...
Долина дышит ранним летом,
Как драгоценный камень — день
Проникнут четким синим светом...
Где по весенним половодьям
Скользят скрипучие плоты.
Опорошил зеленый иней
Лилово-серые леса.
И на плече Опук-горы
Остатки стен Киммерикона.
На серо-голубые горы
За дымчатым стеклом дождя.
И дикий виноград под сенью темных
круч
Широко распростер сияющие крылья.
Дпжди лучей с кисейных покрывал.
И низких сыртов известняк
Оснежен тусклым лунным светом.
Вился в ветре прах летучий,
Полдень белый жег костер-
Погромыхивали тучи,
Индивели срывы гор.
Клекот орлий, говор птичий,
А внизу среди камней
Обезглавленный возничий
Гонит каменных коией.
Голубые дали и гулы глубоких аулов. •
И озеро меркнет в оправе холмов
Жемчужиной темной и влажной.
Как молоко свернувшееся, ряби
Жемчужных облаков.
Как Микель-Анджелпвский «День»
Из-за громад полдневных облаков.
И снова увидели мы
Холмов взволнованное море
И вод зыбучие холмы
207
НАДПИСИ НА АКВАРЕЛЯХ
Материки огня, встающие во мраке.
Отвесный взор вперила высота
И глубина простерла к небу руки..
Сквозь блеск зеленого стекла
Сквозят каменья дна,
И голубая тишина
На берег прилегла.
На лучами заката разодранном,
На пурпуровом вретище туч.
Пустынные заливы
Полдневных берегов.
Жемчужные отливы
Волнистых облаков.
Ветр свистит осенними шелками.
Она склонилась над пустыней
В лилово-дымной, дымно-синей
Прозрачной траурной фате.
И льнет душа к твоим излогам,
И слышит шорохи шагов
По бледно-розовым дорогам
В молчаньи рдяных вечеров.
Сквозь желтые смолы полудней
Сквозят бирюзой небеса.
В зелено-палевых туманах
Грустят осенние холмы.
И просвет в глубине аллеи —
Язык лазурного огня.
Мои легкий путь сквозь лунные туманы...
Громады дымных облаков
По Веронезовскому небу.
Сквозь розово-призрачны и свет
Просветились лунные дни.
Грозою осененная земля,
Вся воспаленная от зноя.
И дышит утренняя свежесть
На темной зелени лугов.
Седые груды облаков
Над омраченным Карадагом.
Поляны снежные под изморозью звезд.
Тонкой дымкой прикрытые дали
И залитые солнцем холмы ..
Берега рассказывают сумеречный
сон
Цветенье белых облаков
Над поясами туч лиловых,
Рыжий ветер... радужные дали...
Вянущие вретища земли...
Геральдические корабли
Паруса по небу разметали^
208
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
На дне долин, напитанных полынью,
С утра лежит пустая тишина.
Осенних сумерек лиловые миражи.
И гудит, гудит, гудит прибой
По широким отмелям песчаным,
И кипит под южным ураганом.
В желтых закатах заливы, заливы...
Башни и стены былых городов.
Туманные сиянья и лучи,
Кипенье вод, и ртутный блеск парчи,
И гулкий ропот рушащейся пены.
В лунных зеркалах арабских сказок
Очертанья стен и куполов.
Морская зыбь и водопад холмов.
Вечерняя затеплилась звезда
Над отмелями синего залива.
Сквозь прозелень вечерней тишины
В оправах гор мерцающие воды.
Камни древних городов
Осиянные лучами.
Янтарный свет в зеленой кисее...
И хляби волн, и купол Карадага.
Черной тушью четких теней
Отчеканенная даль.
Тишина от луны, от холмов и от скал
Карадага.
Из померкших далей холм
Рыжим выхвачен закатом.
Безгрустна грусть сквозь утренний
хрусталь-
На грозовом, синем небе
Раскаленный светом холм.
Молчанье, как полная чаша
В оправе вечерних холмов.
Последней ласкою закат
Дарит сожженные предгорья.
Волны земли омываются волнами моря.
И земля, и небо, и заливы
Угасают в желтой тишине.
И волны гор, и зеркало залива,
И тишина небес в безмолвии земли.
Ртутный отблеск и сиянье
Оссиановых ночей.
Медный бубен г$дел
Над взволнпванной хлябью залива.
НАДПИСИ НА АКВАРЕЛЯХ
Хрусталь земли сквозь утрепннй топаз.
Нагроможденье медных скал
На фоне грозового неба.
Зеленый воздух дня и охра берегов.
В какую синюю страну
Ведет цветущее ущелье?
В багровых сумерках
Литавры и фаифары
И взрывы облаков.
Луна восходит в тишине
Благоухающей полынью.
Был влажный вечер, выцветший от зноя,
И дали осмугленных облаков.
Безмерная журчащая равнина,
Бегущая навстречу кораблю.
И розовой жемчужиною день
Лежит в оправе сонного залива.
Осенней четкостью зеленых янтарей,
Морскими далями и окнами развалин
Грустит душа.
Холмы, окованные медью,
Сквозь дымно-розовый янтарь.
Серень у гра и серень прозрачных далей.
Тяжелый шрифт земли и ленты облаков
Глубоко врезаны, как на цветной
гравюре.
Поля из мрамора и горы из стекла,
И к небу взвившийся обледенелый
пламень.
И под дыханием междупланетной стужи
Оцепенелая в отчаяньи земля.
Но отсвет затаенного заката
Лиловую просвечивает мглу.
Над Карадагом мрачные завесы
И арки триумфальных облаков.
Холмы пустынь и синих гор зубцыг
Вечернею увенчанные славой.
Дымится море зыбкими столбами,
С налету ветры бьются грудью оземь.
Будь легка стопам твоим дорога,
А душе — отрадна тишина.
Бледный свет на серые холмы
С головокружительного свода.
Ясен вечер... Облаков громады,
Точно глыбы светлых янтарей-
В вечернем небе буйное смятенье
Янтарных облаков.
Зеркальных утр лучистые кристаллы.
И тусклый свет, как мыльная вода,
Омыл полынные долины.
П«,&.\ЬЬЧМН 'ЛО5ы>4ь *и<н ГЧТГАМЪ
^Uil । AUi^W ^иШШч •
Др^1«^.ии* - ^Ylft/ovoh? ^;vVk.
209
ПОСВЯЩЕНИЯ
*
ь
У ЗВЕРЯ
НИЩЕС1
НИИ ЛОГ,
>АВЕТЫ.
У птиц-ГН
А ПОСОХ-НЛ
СТАТЬИ
212
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
КУЛЬТУРА, ИСКУССТВО,
ПАМЯТНИКИ КРЫМА
Крым, Киммерия, Кермен, Кремль...
Всюду один и тот же основной корень
КМР, который в древнееврейском языке
соответствует понятию неожиданного
мрака, затмения и дает образ крепости,
замкнутого места, угрозы и в то же время
сумрака баснословности.
Остров, отделенный от материка гнию-
щими и зловонными Меотийскими боло-
тами, солончаковыми озерами, узкими
песчаными косами, а море вбирающий в
себя глубокими бухтами, проливами, га-
ванями.
Материк был для него стихией теку-
щей и зыбкой — руслом Великого океа-
на, по которому из глубины Азии в I Евро-
пу текли ледники и лавины человеческих
рас и народов.
Море Ьыло стихией устойчивой, с пос-
тоянной и ровной пульсацией приливов
и отливов средиземноморской культуры.
«Дикое Поле» и «Маре Интернум»
определяли историю Крыма.
Для Дикого Поля он был глухой за-
водью.
Во время человеческих половодий оно
выступало из берегов и затопляло его.
Соседний Кавказ был гребнем, о который
чесались все народы, оставляя на его зуб-
цах клоки руна и шерсти всех мастей —
образцы расы. Это делает Кавказ этно-
графическим музеем.
Крым — не музей. Сюда от избытка
переливались отдельные струи человече-
ских потоков, замирали в тихой и без-
выходной заводи, осаждали свой ил на
мелкое дно, ложились друг на друга сло-
ями, а потом органически смешивались.
Киммерийцы, тавры, скифы, сарматы,
печенеги, хазары, половцы, татары, сла-
вяне...— вот аллювий Дикого Поля.
Греки, армяне, римляне, венецианцы,
генуэзцы — вот торговые и культурные
дрожжи Понта Эвксинскпго.
Сложный конгломерат расовых спла-
вов и гибридных форм — своего рода
человеческая «Аскания Нова», все время
находящаяся под напряженным дейст-
вием очень сильных и выдержанных
культурных токпв.
Отсюда двойственность истории Кры-
ма: глухая, провинциальная, безымян-
ная, огромная, как все, что идет от Азии,
его ро ль степного полуострова, и яркая,
постоянно попадающая в самый фокус
исторических лучей — роль самого край-
него сторожевого поста, выдвинутого
старой средиземноморской Европой на
восток.
Особое значение придавало Крыму то,
что он лежал на скрещении морских до-
рог с древним караванным путем на Ин-
дию.
Если мы поедем по шоссейной доро! е
из Феодосии в Симферополь, то заме-
тим вдоль нее, рядом с торопливыми де-
ревянными телеграфными кривулями,
ряд четких и черных невысоких чугун-
ных столбов.
Это линия Индийского телеграфа
(Лондон — Калькутта), проведенная
Англией по территории Крыма на осно-
вании договора, заключенного после вой-
ны 1856 года.
А если мы свернем с теперешнего шос-
се, придерживаясь линии Индийского
телеграфа, который обходит с севера го-
ру Агармыш по старой почтовой дороге,
то мы пересечем сперва одну, потом дру-
гую долину, которые носят имя Су кого и
Мокрого «Индола».
йол — по-татарски — дорога.
Инд- Иол — дорога в Индию.
Политическое напоминание недалекого
прошлого и древняя филологическая па-
мять встречаются.
Здесь — через крымские степи к Бос-
фору Киммерийскому, а оттуда через
Кавказ и Персию пролегал старый ка-
раванный путь, заглохший после того,
как Оттоманская империя залегла на всех
торговых дорогах, ведших через Перед-
нюю Азию, а Васко де Гама открыл
новые морские направления.
Но нужда в этом сухопутном пути не
погасла.
Больше всех в нем заинтересована
Англия как метрополия Индии-
Отсюда и условие, продиктованное
России пос ле взятия Севастополя.
Отсюда и железная дорога 45 парал-
лели, проект которой был разработан еще
до начала Европейской войны; а во время
нее царское правительство, под давле-
213
СТАТЬИ
нием и по требованию той же Англии,
уже начало осуществлять его.
Направление линии таково:
Бордо — Мон-Сени — Турин (или
Лондон — Париж — Лион — Турин) —
Ломбардия — Венецианская область —
Триест — Югославия — Румыния —
Одесса — Николаев — Перекоп
Джанкой — Владиславовка — Керчь —
мост через Керченский пролив — Таман-
ский полуостров — Кавказское побе-
режье,— и различными вариантами че-
рез Турцию и Персию на Индию.
Во время войны Россия уже закончи-
ла изыскания для моста через Босфор
Киммерийский (причем оказалось, меж-
ду прочим, что все его дно представляет
собой действующую грязевую сопку), и
велись работы на многих других участ-
ках, но гражданская война и новые поли-
тические сочетания прекратили эти рабо-
ты.
Совершенно несомненно, что железно-
дорожная колея рано или поздно прой-
дет по старым караванным путям, и тогда
Крым снова окажется на середине боль-
шого европейского пути в Азию, что со-
вершенно преобразит его торговое и по-
литическое значение.
Его будущее гораздо теснее связано с
его прошлым, чем может показаться, и
эта географическая справка и объясняет
нам характер крымской истории и стиль
его культуры.
В Крыму есть складки земли и моря,
в которых человеческие поселения су-
ществовали беспрерывно с доисториче-
ских времен.
Киммерийцы и тавры, об истории ко-
торых не известно ничего достоверного,
несомненно строили города и крепости
и имели обширные поселения и в глубо-
ких бухтах Трахейского полуострова, и
на берегах Босфора Киммерийского, и в
широкой улитке Феодосийского залива.
Это все может относиться к началу второ-
го тысячелетия до христианской эры.
Несомненно, что роль торгового фермен-
та играли в ту эпоху финикияне.
В начале XIV века до Р. X. Крым на-
водняют скифы, а в VI ив VII веке на-
чинается греческая колонизация, и он
вступает в освещенный круг мировой ис-
тории.
В вышеуказанных удобных заливах по-
являются греческие города Херсонес,
Пантикапея, Феодосия, которые для всей
последующей истории являются пункта-
ми излучения эллинизма.
Индивидуа льная их роль крайне раз-
лична.
Первоначально главной опорой гречес-
кой культуры является Херсонес (вернее
— по дорическому произношению —
Херсонас). Его колониальная родослов-
ная: Гераклея, Мегара. Культурное зна-
чение его громадно для всего Черно-
морья.
Ближе всех отстоящий от малоазиат-
ских колоний, более других отдаленный
от Дикого Поля, пришедшийся как раз
на пересечении черноморских путей с юга
на север, он в силу этого положения легче
других греческих колоний отстаивает
свою по литическую самостояте льность.
Его роль в Крыму та же (соблюдая,
конечно, пропорции размаха, величины
и значения), что Вавилона, Рима, т. е. тех
городов, которые, принимая в себя целые
расы завоевателей, переваривали их в
продолжали свою культурную линию
сквозь ряд мировых катастроф и круше-
ния империй
Являясь только крайним щупальцем
греческой культуры,— он в течение двух
тысяч лет выдерживает весь прибой Ди-
кого Поля и одну за другой эллинизиру-
ет наступающие и оседающие в Крыму
расы.
Скифы, сарматы, алланы, готы, гунны,
угры, варяги, славяне, печенеги, хазары,
половцы, татары, турки.-, все по очереди
веков появляются у его стен со своими
присными. Только у Рима и у Византии
хватало на это выдержки и мускулов. А
перед нами простой торговый вольный
город, слабо связанный со своей мало-
азиатской метрополией, которая и сама
немногим может помочь eMv, не имеющий
ни запасов народонаселения, ни богатой
и обширной территории, на которую
он бы мог опереться, ни неприступных
естественных защит — гор и ущелий,
сплавленный только гражданской при-
сягой Херсонаситов, недавно открытой
и являющейся прекраснейшим образцом
заклинательной и гражданской поэзии:
214
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
Клянусь Солнцем, Землею, Зевсом и Девон.
Богами и богинями олимпийскими и героями,
Которые владеют городом и землей
И укреплениями Херсонаситов:
Буду верен свободе города и граждан...
Не предам ни Херсонаса, ии Керкинитиды,
Ни Прекрасной Гавани,
Ни укреплений, ни области Херсонаситов...
Ничего никому: ии эллину, ни варвару.
Но сохраню народу Херсонаситов...
Буду служить Демиургам и Членам Совета
Как можно лучше и справедливее для города и граждан.
Не предам на словах ничего тайного.
Что может повредить городу, ни эллину, ии варвару.
Хлеб, вывозимый с равнины, продам в Херсонас,
А не в место иное.
Ежели клятву свою соблюду, да благо мне будет и роду.
Если ж нарушу — ни земли плодов не дадут,
Ни море, ии жены...
Судя по тем произведениям искусства,
что найдены среди раскопок Херсонеса
и хранятся в Эрмитаже, Херсонес был
распространителем строгого стиля луч-
шей эпохи.
Он отразил в себе все волны больших
исторических перемен: Древнюю Гре-
цию. эллинизм, Рим и Византию.
Еще в позднейшем византийском пре
ображении он казался сказочно-небыва-
лым киевлянам и новгородцам.
Романтическая слава Корсуня при-
водит к его стенам князя Владимира, и
Херсонес является для него тем же, чем
Константинополь для крестоносцев и
Амстердам для Петра — одновременно.
Отсюда вывозятся на Русь: и религия,
и обстановка, священники и мастера,
монахи и ремесленники, реликвии и това-
ры. иконы и моды, богослужебные книги
и светская роскошь.
На юг же в течение всего своего су-
ществования он вывозит сырье Дикого
Поля: в первую го \ову рабов, хлеб, соле-
ную рыбу, а сверх того лес, шерсть, кожи
и меха.
Первым эллинизированным народом
являются скифы. Они занимают Крым
около 1 */2 тысяч лет и к концу этого пе-
риода находятся в таком же культурном
соотношении к Греции, как Галлия к Ри-
му.
Но намагниченные о Херсонес наро-
ды сами постоянно грозят его самостоя-
тельности, как во втором веке те же ски-
фы времен царей Скилура и Палака, как
Боспорское^ царство времен Митридата
Потом Херсонес входит в сферу рим-
ского влияния, и Рим, сохраняя его само-
управление, помогает ему обороняться от
готов и гуннов. К пятому веку он снова
самое сильное государство в Крыму, рас-
пространитель христианства, огромная
узловая и распределительна я товарная
станция, а для Византии — особо важ-
ный стратегический аванпост в борьбе
с Диким Полем.
Крымские готы под его влиянием при-
нимают христианство, эллинизируются и
растворяются, и весь Южный Берег, за-
селенный греко-готским населением, на-
долго сохраняет имя Готии на всем про-
странстве между Судаком и Балаклавой.
В V и VI вв., когда гунны захватывают
степной Крым, готы в союзе с греками
стойко обороняют горную область.
В VII веке на место гуннов приходят
хазары.
В VIII веке Херсонес принимает горя-
чее участие в междоусобной византий-
ской борьбе иконоборцев с иконодулами.
стоя на стороне иконодулов. К этой эпохе
относится возникновение всех крымских
пещерных монастырей, основанных мона-
хами — почитателями икон, бежавшими
из пределов империи (Инкерман, Успен-
ский скит, Качикален, Черкес-Кермен,
Мангуп-Кале).
В IX веке начинаются налеты на
Херсонес варяжских дружин и Руси
К ним относится и поход князя Влади-
мира на Корсунь.
Вся «Готия» входит в состав херсонес-
ской «фемы». Проходят авары, мадьяры,
печенеги, половцы...
BXIII веке, после взятия Константи-
нополя крестоносцами и основания Ла-
тинской империи, в Крым проникает
итальянское влияние. Генуэзцы утвер-
ждаются в Феодосии, венецианцы в Су-
даке.
В лице их Херсонес встречает более
опасного соперника, чем в лице татар,
которые занимают Крым после битвы
при Калке (1224), К концу века вся «Го-
тия», по договору генуэзцев с татарами,
переходит из-под власти Херсонеса во
владение Генуэзской Каффы, а скоро
и сам Херсонес оказывается вполне в ее
власти.’
К концу XV века, когда сама Каффа
215
СТАТЬИ
падает под напором турок (чтобы воз-
родиться как Малый Стамбул), на месте
Херсонеса уже давно лежат только гру-
ды развалин, так как стены и башни его
срыты по приказу каффского консула.
В то время как Херсонес во все эпохи
своей двухтысячелетней истории является
носителем чистого греческого духа безо
всякой варварской примеси, культура
Боспора является сложнейшим сплавом
многих варварских рас, хотя и с постоян-
ным коэффициентом эллинизма.
Внача \е и Г (антикапея и Феодосия,
основанные, как и Херсонес, в VI веке
(до новой эры), но не дорическими, а
ионическими выходцами, играют нема-
лую роль в судьбе Афин; они снабжают
Аттику хлебом, принимают участие в
Пелопоннесской войне, их имена звучат в
речах Демосфена. Но у них нет сил от-
стоять свою самостоятельность среди во-
доворота варварских племен, извергае-
мых Диким Полем, и они принуждены
работать внутри захлестнувших их наро-
дов и образовывать то греко-сарматские,
то греко-иранские, фракийско-армяно-
гуннские, хазаро-тмутаракано-эллини-
стические сплавы.
Но все-таки Боспорское царство со
своими семью эллинизированными ди-
настиями и блестящим эпизодом Митри-
дата Эвпатора существует 800 лет.
Судьба Феодосии еще более капризна:
после расцвета в IV и V вв. она становит-
ся частью Боспорского царства; в первые
двенадцать веков христианской эры имя
ее почти стирается, а в начале тринад-
цатого она воскресает как Генуэзская
Каффа, для того чтобы сыграть блестя-
щую роль в судьбах Крыма. В течение
двухсот лет, несмотря на татарское за-
воевание, она является фокусом всей
черноморской культуры. Ее мировое тор-
говое значение в эту эпоху так велико,
что ни Херсонес, ни Пантикапея за всю
свою ис горию ни разу не достигали та-
кого.
Турецкое завоевание и падение генуэз-
ских колоний не убивает ее: еще три века
при турках продолжается ее торговый
расцвет.
Турки приходят с моря из Констан-
тинополя, следовательно, являются про-
водниками той же средиземноморской
культуры, правда, пригашенной и уже
нашедшей себе иные пути на Дальний
Восток. Но для Ближнего Востока турец-
кая Кеффе остается Кучук-Стамбулом.
Мы дошли до последних слоев, вы-
ступающих на самую поверхность. Эта
почва, представляющая огромное расовое
напластование всех племен, когда-либо
проходивших через Дикое Поле, и глубо-
ко проработанная эллинскими, римскими
и итальянскими токами, заливается та-
тарским племенем.
Монгольское население оказывается
очень плавким и гибким и быстро при-
нимает в себя и кровь и культуры мес г-
ных рас. Греческая и готская кровь со-
вершенно преображают татарство и про-
никают в него до самой глубины мозго-
вых извилин. Татары дают как бы синтез
всей разнообразно-пестрой истории стра-
ны. Под просторным и терпимым покро-
вом Ислама расцветает собственная под-
линная культура Крыма. Вся страна от
Меотийских болот до южного побережья
превращается в один сплошной сад: сте-
пи цветут фруктовыми деревьями, го-
ры — виноградниками, гавани — фелю-
ками. города журчат фонтанами и бьют
в небо белыми минаретами.
В тенистых улицах с каменными и де-
ревянными аркадами, в архитектуре и в
украшениях домов, в рисунках тканей
и вышивках полотенец догорает вечер-
няя позолота византийских мозаик и об-
летают осенние вязи италийского ор-
намента.
После беспокойного периода татарства
времен Золотой Орды наступает золотой
век Гиреев, под высоким покровом вели-
колепной, могущественной и культурной
Турции времен Солиманов, Селимов и
Ахметов. Никогда — ни раньше, ни поз-
же — эта земля, эти холмы и горы и рав-
нины, эти заливы и плоскогорья не пере-
живали такого вольного растительного
цветения, такого мирного и глубокого
счастья.
Но в XVIII веке Дикое Поле затопля-
ет Крым новой волной варваров. На этот
раз это более серьезно и длительно, так
как эти варвары — русские, за их спиной
не зыбкие и текучие воды кочевого на-
рода, а тяжелые фундаменты Санкт-
Петербургской империи.
216
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
Времена и точки зрения меняются: для
Киевской Руси татары были, конечно,
Диким Полем, а Крымское ханство было
для Москвы грозным разбойничьим
гнездом, донимавшим его неожиданными
набегами. Но для турок — наследников
Византии — и для царства Гиреев, уже
воспринявших и кровью и духом все
сложное наследство Крыма с его грече-
скими, готскими и итальянскими р у д а-
м и, конечно, русские были только новым
взмывом Дикого Поля» И держат они се-
бя так, как обычно держа \и себя при-
шельцы с Дикого Поля: жестоко и разру-
шите иьно.
Еще с первой половины XVIII века,
с походов Миниха и Ласси, начинается
истребление огнем и мечом крымских
садов и селений. После присоединения,
при Екатерине, Крым, отрезанный от
Средиземного моря, без ключей от Бос-
фора, вдали от всяких торговых путей,
задыхается на дне глухого мешка.
Внешней агонии Крыма соответствует
внутренняя. Основа всякого южного хо-
зяйства — вода. Татары и турки были
великими мастерами орошения. Они уме-
ли ловить самую мелкую струйку почвен-
ной воды, направить ее по глиняным тру-
бам в обширные водоемы, умели исполь-
зовать разницу температур, дающую вы-
поты и росы, уме \и как кровеносной сис-
темой оросить сады и виноградники по
склонам гор. Ударьте киркой по любому
шиферному, совершенно бесплодному
скату холма,— вы наткнетесь на обломки
гончарных труб; на вершине плоскогорья
вы найдете воронки с овальными об-
точенными камнями, которыми собира-
лась роса; в любой разросшейся под ска-
лой купе деревьев вы различите одичав-
шую грушу и выродившуюся виноград-
ную лозу. Это значит, что вся эта пус-
тыня еще сто лет назад была цветущим
садом. Весь этот Магометов рай уничто-
жен дочиста- Взамен пышных городов из
Тысячи и Одной Ночи русские построи-
ли несколько убогих уездных городов по
российским трафаретам и частью из по-
темкинского романтизма, частью для
Екатерининской рекламы назвали их
псевдо-классическими именами — Се-
вастополей, Симферополей- Евпатории.
Древняя Готия о г Балаклавы до Алусто-
на застроилась непристойными импера-
торскими виллами в стиле железнодо-
рожных буфетов и публичных домов и оте-
лями в стиле императорских дворцов.
Этот музей дурного вкуса, претендующий
на соперничество с международными ев-
ропейскими вертепами на Ривьере, оче-
видно, так и останется в Крыму единст-
венным монументальным памятником
«Русской эпохи».
Трудно считать приобщением к рус-
ской культ уре то обстоятельство, что
Крым посетило в качестве туристов или
путешественников несколько больших
русских поэтов и что сюда приезжали
умирать от туберкулеза заме чате \ьные
писатели.
Но то, что земли систематически от-
нимались у тех, кто любил и умел их
обрабатывать, а на их место селились те,
кто умел разрушать налаженное; что
трудолюбивое и лояхьное татарское на-
селение было приневолено к ряду тра-
гических эмиграций в Турцию, в благо-
датном климате всероссийской туберку-
лезной здравницы поголовно вымирало,—
именно от туберкулеза,— это показатель
стиля и характера русского культур-
трегерства.
Крымские татары — народ, в котором
к примитивно-жизнеспособному стволу
монголизма были привиты очень крепкие
и отстоянные культурные яды, отчасти
смягченные тем, что они уже были ранее
переработаны другими эллинизирован-
ными варварами. Это вызвало сразу пре-
красное (хозяйственно-эстетическое, но
не интеллектуальное) цветение, которое
совершенно разрушило первобытную
расовую устойчивость и крепость. В лю-
бом татарине сразу чувс гвуется тонкая
наследственная культурность, но беско-
нечно хрупкая и неспособная себя от-
стоять. Полтораста лет грубого импер-
ского владычества над Крымом вырвало
у них почву из-под ног, а пустить новые
корни они уже не могут благодаря своему
греческому, готскому, итальянскому на-
следству-
Татарское искусство: архитектура, ко-
вры, майолик, чекан мет ал *ов — все это
кончилось; остались еще ткани да вышив-
ки. Татарские женщины, по врожден-
ному инстинкту, еще продолжают, как
217
СТАТЬИ
шелковичные черви, сучить из себя дра-
гоценные растительные узоры. Но и эта
способность иссякает.
В Бахчисарае, в Ханском дворце, прев-
ращенном в музей татарского искусства,
вокруг художника Боданинского, тата-
рина по рождению, еще продолжают
тлеть последние искры народного татар-
ского искусства, раздуваемые дыханием
нескольких человек, его охраняющих.
Исчерпывающие собрания татарских
орнаментов были собраны худ. Чепури-
ной в Евпатории и Александрой Михай-
ловной Петровой в Феодосии, но труды
их до сих пор не изданы.
Отношение русских художников к
Крыму было отношением туристов, про-
сматривающих прославленные своей
живописностью места. Этот тон был дан
Пушкиным, и после него, в течение цело-
го столетия поэты и живописцы видели в
Крыму только:
Волшебный край — очей отрада.
И ничего бо \ее. Таковы все русские
стихи и картины, написанные за XIX
век. Все они славят красоты южного бе-
рега, и восклицательных знаков в стихах
так же много, как в картинах тощих ял-
тинских кипарисов Среди этих гостей
бывали, несомненно, и очень талантли-
вые, но совершенно не связанные ни с
землею, ни с прошлым Крымом, а пото-
му слепые и глухие к той трагической
земле, по которой они ступали.
Исключение составляет только одна
область Крыма, внешне наименее живо-
писная и нарядная, и потому реже по-
сещаемая,— Киммерия. Здесь позднее,
чем на западных берегах, были разру-
шены последние очаги средиземномор-
ской культуры, и земля еще не успела
остыть от напряженной жизни итальян-
ских республик.
Пишущий эти строки унес из своего
раннего детства Пиранезиевские видения
деревьев, растущих из глубины севасто-
польских развалин, еще не восстановлен-
ных после осады, а в школьные свои годы
застал Феодосию крошечным городком,
приютившимся в тени огромных генуэз-
ских башен, еще сохранивших собствен-
ные имена — Джулиана, Климентина...
Констанца... на берегу великолепной
дуги широкого залива, напоминавшего
морские захолустья Апулии. Просто-
народье еще называло генуэзцев «жено-
весцами», сохраняя в самом говоре под-
линное ита\ьянское произношение (ge-
novesi). В городе еще оставались генуэз-
ские фамилии. Некоторые из школьных
товарищей ехали кончать образование не
в Одессу, не в Харьков, а в Геную. Были
старики, которые помнили Гарибальди,
плававшего здесь юнгой с Лигурийского
побережья, а в дом приходила продавать
ко чбасу его тетка, которую почему-то звали
по-немецки «фрау Гарибальди». Еще ты-
сячи незаметных нитей соединяли этот
захолустный русский городок со старой
метрополией. Тротуары Итальянской
улицы шли аркадами, как в Падуе и в Пи-
зе, в порту слышался итальянский говор
и попадались итальянские вывески ка-
бачков. За городом начинались холмы,
размытые, облезлые, без признака разва-
лин, но насыщенные какою-то большою
исторической тоской Вот эта опаленная и
неуютная земля, изъеденная щелочью
всех культур и рас, прошедших по ней,
осеянная безымянными камнями засы-
панных фундаментов, нашла в себе силы,
чтобы процвести в русском искусстве са-
мостоятельной — «Киммерийской» шко-
лой пейзажа. Эта школа определяется
такими именами, как Айвазовский, Ку-
инджи, Богаевский, и не столь яркими,
как Феслер, М. Петров, Лагорио, Шерва-
шидзе, Латри... уроженцами Феодосии и
ее окружности.
В этих мастерах не случайно отразился
сплав рас, насытивших своими культура-
ми землю Киммерии: Айвазовский
армянин, Куинджи — грек, Лагорио —
итальянец, Феслер — германец 1lie рва-
шидзе — абхазец, в Богаевском смесь
польско-русская, а в Лат ри — армяно-
английско-греческая.
Всех объединяет романтизм пейзажа.
Айвазовский сыграл крупную роль в
судьбах русской Феодосии. Блестящий
романтик моря, виртуоз облаков и возду-
ха,— «кистью» Айвазове кого было при-
нято восхищаться не менее, чем «кистью»
Брюллова,— он наполнил город, где
мальчиком он разносил ко ре. славой
своего имени и придал ему тот характер
итальянского «маэстризма» не очень вы-
сокого полета, в который сам был влюб лен.
218
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
Айвазовского не следует судить по про-
изведениям второй половины его твор-
чества, когда он фабрично повторял са-
мого себя; славой своей он обязан не этим
олеографиям. Он действительно переда-
вал когда-то живой трепет великолепного
моря, по которому к пьяцетта Догале
его родного города подходили вспарус-
ненные корабли «надменной» и «лука-
вой» Генуи. Врожденное чувство этой
пышности озолотило колорит его ранних
произведений.
Чабанский мальчишка Куинджи, при-
везенный Айвазовским в Шах-Мамай
растирать краски и убежавший от него
через неделю в Петербург, в Академию,
тоже был романтиком южной степи и
облаков, и хотя север увел его навсегда
из Киммерии, но насыщенность его коло-
рита, напряженность красок говорят о
древней южной душе, не забывшей зо-
лота, пурпура и лазури византийских
мозаик.
Но глубже всего Киммерия отражена
и преображена в картинах К. Ф. Богаев-
ского, ставшего воссоздателем историче-
ского пейзажа в России. Никто т ак не по-
чувствовал древности этой оголтелой и
стертой земли, никто так не понял ее сно-
видений и миражей. Искусство Богаев-
ского — это ключ к пониманию пейзажа
Киммерии и к сокровенной душе Крыма,
бывшего и оставшегося «страной, изму-
ченною страстностью судьбы».
Но напрасно гость, приезжающий с се-
вера, станет искать в Крыму произведений
этих художников: в Феодосии он найдет
только галерею Айвазовского, составлен-
ную из произведений художника, не про-
данных им при жизни. А так как тот
распродавал все мало-мальски порядоч-
ное, выходившее из рук, то галерея, сос-
тавленная по такому обратному подбору,
не может дать представления о положи-
тельных сторонах его искусства. Богаев-
ский представлен в Феодосийском музее
несколькими этюдами с натуры, не даю-
щими никакого понятия о его творческих
пейзажах-галлюцинациях. Во всем Кры-
му не найти ни одного мазка кисти Куин-
джи, Чтобы понять киммерийское искус-
ство, его надо разыскивать в галереях
Москвы и Ленинграда. То же касается и
археологических древностей.
все элементы Кр
На местах, в музеях Херсонеса, Кер-
чи, Феодосии, Симферополя он увидит
непонятные для непосвященного облом-
ки мрамора, надписи и монеты; все же
произведения, непосредственно говоря-
щие уму и сердцу, давно находятся в
Эрмитаже, в отделе древностей Босфо-
ра Киммерийского и Херсонеса. Импе-
рия беспощадно увозила сокровища
Крыма.
Но что же тогда является памятника-
ми Крыма?
— Развалины и пейзаж.
Каждая культура, каждый народ несет
с собой свои собственный исторический
пейзаж.
Мне довелось однажды пробродить не-
сколько дней по одной из «Сиерр» Ста-
рой Кастилии, в таком глухом горном
углу, куда никогда не проникали морис-
ки и где сохранился поэтому чистый кас-
тильский, т. е. визиготский т ип. И каково
же было мое изумление, когда я увидел
ымской Яйлы на этой
«Сиерро ди Панкорбо», отделяющей
Старо-Кастильское плоскогорье от доли-
ны Эбро, а в чертах ее населяющей расы
и даже в некоторых подробностях костю-
ма узнал крымских татар области горной
Гот ии.
Ни в одной стране Европы не встре-
тить такого количества пейзажей, разно-
образных по духу и по стилю и так тесно
сосредоточенных на малом пространстве
земли, как в Крыму. Даже в ^рев ии не
найдешь такой сжатости Это вытекает
из расовой и культурной насыщенности
Крыма.
Курганы и сопки унылых берегов Бос-
фора Киммерийского: соленые озера, вы-
ветренные коридоры и каменные корабли
горы Опук; усыпанные точно спелой
пшеницей, оранжевые отмели широких
дуг Феодосийского залива; Феодосия с
черным кремлем генуэзских укреплений.
Коктебель с венецианским городищем
и готическим нагромождением Кара-Да-
га; Меганом с благородно сухими, чис-
то греческими очертаниями; Судак с его
романтической крепостью; Новый Свет
со своими разлитыми можжевельника-
ми— извилистый и глубокий, как внут-
ренность раковины,— вот одно только
побережье Киммерии. А дальше линия
219
СТАТЬИ
берега, развиваясь и меняясь с кажды и
новым мысом и заливом, то со стороже-
выми башнями, выдвинутыми в самое мо-
ре, то с селениями, отступившими в глу-
бину страны, то розово-серая и пустын-
ная, то обремененная каскадами зеле-
ни,— идет вдоль берегов Готии до низ-
ких обрывистых террас, на которых гро-
моздятся развалины Херсонеса. Литания
пейзажей Крыма нескончаема. Вдоль бе-
рега они нанизываются как строфы лири-
ческой поэмы, по северным склонам они
спускаются по руслам горных речек, бе-
гущих у подножья пещерных городов
и фантастических известняков Бахчиса-
рая. Предгорья и степная часто Крыма
не менее насыщены, чем горная область...
Но я не могу и назвать всего Крыма.
Пусть археологи буква за буквой рас-
шифровывают старые камни, занесенные
прахом веков, и постепенно восстанавли-
вают сложную и яркую мозаику истории:
их работа еще долго не даст тех обобще-
ний, которые станут доступны профа-
нам. В нынешнем — русском — Крыму не
осталось от прежних культур ничего,
кроме пейзажа, но в нем можно прочесть
все его прошлое. Это великолепная книга
с рисунками гениального мастера. Юж-
ный Берег — это плохонькие полити-
пажи русской работы: их лучше не гля-
деть, чтобы не нарушить цельности впе-
чатления. Для тех же, кому нравятся
именно они,— подлинный Крым недо-
ступен.
За все время своей истории Крым,
вероятно, не переживал ни разу такого
запустения, как во времена Екатеринин-
ского завоевания, и это вина не только
русской расы и тяжелой имперской поли-
тики, но и его отрезанности от свободных
морских путей, от животворящего дыха-
ния Средиземного моря. Вот уже второе
столетие, как он задыхается, как рыба,
вытащенная на берег.
Толь ко тогда, когда по старым кара-
ванным путям пройдет железная колея
дороги сорок пятой параллели,
он сможет сменить жабры на легкие и
вздохнуть полной грудью.
К. Ф. БОГАЕВСКИЙ —
ХУДОЖНИК КИММЕРИИ
Современность мешает человеку видеть
сны. Но стоит ему остаться наедине
с собой, и его дневная жизнь попол-
няется жизнью сна: разноцветная бах-
рома сновидений волочится за каждым
его душевным жестом.
Земля, как и человек, способна видеть
сны. Не растревоженная суетой совре-
менности, она неторопливо грезит о ми-
нувшем, о несбывшемся и о возможном,
и сновидения ее достигают зрительной
реальности миража.
Безводные степи грезят разливами
рек, затопленными лесами и зеркальны-
ми равнинами вод. Сыпучие пески грезят
пальмами, оазисами и фонтанами. Пусты-
ни, покрывающие саваном могильники
древних культур, грезят призрачны ми
городами, что бродят в галлюционирую-
щем сне предполудней.
Но еще большей выявленности дости-
гают сны земли, если они пре \омляются
в душе художника.
Н~ точно выражаются, когда говорят,
что художник отражает и преображает
пейзаж: не он изображает землю, а зем-
ля себя сознает в нем — его творчеством.
Художник — это фокус сознания ве-
щей и явлений, отраженных в нем.
Гак океан с его гулом, извилинами
волны, с отливами солнца в морских ту-
манах сосредоточивается в единстве ра-
ковины.
Так закаты Римской Кампаньи осоз-
нают себя в Клоде Лоррене, а туманы
английских побережий и шотландских
рек находят свое «я» в Тернере.
Так и Киммерия — страна, опусто-
шенная и печальная, каждый камень
которой насыщен огромны и безымянны м
прошлы м, грезит свои Фата-моргана в
творчестве Богаевского.
«Некрасивая женщина может быть лю-
бима только страстно». Эта максима Де-
ларошфуко применима и к земле. Плох
тот художник, который станет по доброй
воле писать портрет патентованной кра-
савицы, и не много стоит тот пейзажист,
который облюбует красот ы какой-нибудь
прославленной Ривьеры или южного бе-
рега.
220
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
Красотой в просторечии именуется не-
что, напоминающее один из общеприз-
нанных канонов: Венеру ли Медицей-
скую, Лину ли Кавальери — безразлич-
но. Та же красота, которая захватывает
художника,— есть красота живая, в этот
момент им творимая из некрасоты, из
безобразия. «Безобразие» — то, что еще
не обладает образом Раз это явление
нашло подлинный лик в творчест ве ху-
дожника — оно становится из безобра-
зия новой красотой.
Поэтому те страны, которые обладают
пейзажем слишком «живописным» (т. е.
давно запечатленным в живописны х ка-
нонах), неспособны создан ь ни своей шко-
лы живописи, ни своего художника. На-
против, местности скудной природы, как
Аттика, опустошенные — как Римская
Кампанья, туманные — как берега Ан-
глии, плоские — как Голландия — за-
печатлевают в сердцах своих любовни-
ков миражи бессмертной красоты.
К таким некрасивым странам, которые
могут быть любимы только страстно,
принадлежит восточная часть Крыма
и Су рожа до Боспорского Царства —
Киммерия.
Чтобы понять творчество Богаевско-
го — надо почувствовать Киммерию, на-
до узнать, кто такой Богаевский.
Киммерия... Кермен... Кремль...
Крым. Ряд однозначных имен, воз-
никших из древнееврейского корня
«КМР», имеющего значение неожидан-
ного мрака, затмения, замкнутого места,
крепости, угрозы — незапамятного, 6а-
снос\овного.
«Темная область Киммерии» — обыч-
ная 1 омеровская тавтология — перевод
еврейского (т. е. финикийского) имени
греческим эпитетом. Киммерийцы и
тавры — древнейшие племена, насе лив-
шие Крым, оставили свои имена восточ-
ной и западной его части: Киммерия и
Таврида.
О киммерийцах говорит Геродот, а
современные археологи относят на их
счет все то, что не умещается в комплек-
сах последующих культур. Первый луч
истории падает на эти страны в пятом
веке до Р. X. вместе с греческой
колонизацией.
Имена Феодосии и Пантикапеи звучат
в речах Демосфена. Но скоро поток вар-
варских народов заливает эт и города.
Какие-то смутные силуэты здесь еще
можно разглядеть во времена Митри-
дата Понтийского, но день истории на-
ступает для них лишь в XIII, XIV веке,
когда после взятия Константинополя
латинянами сюда проникают венецианцы
и генуэзцы.
Тогда генуэзская Каффа вырастает до
значения крайнего форпоста, выдвинуто-
го Европой на востоке, и турецкая Каф-
фа еще не теряет своего торгового и куль-
турного значения и только русский раз-
гром Екатерининских времен снова пре-
вращает Киммерию и ее города в глухое
провинциальное захолустье.
Таков послужной список Киммерии.
Но за этими офип иальными датами рас-
крываются перспективы еще более глубо-
кой, незапамятной истории. Она бродит
здесь тенями аргонавтов и Одиссея, она
в этих стертых камнях, служивших клад -
кой в фундаментах многих сменявшихся
культур, она в этих размытых дождями
холмах, она в разрытых могильниках
безымянных племен и народов, она в рас-
топтанных складках утомленной земли,
она в этих заливах, где никогда не пере-
водилась торговая суетня и неистребимо
из века в век уже i ретье тысячелетие
цветет жгучая человеческая плесень.
Никакой показной живописности, ни-
чего ласкающего глаз. Леса вырублены,
сады погибли, фонтаны иссякли, водо-
проводы перерыты, камни церквей и кре-
постей пошли на стены обывательских
домов. В стертых очертаниях холмов ог-
ромная историческая усталость. Но лицо
этой земли изваяно чертами глубокими
и едкими, как древняя трагическая маска.
Этой земле есть что вспомнить, и уста ее
сжаты вековым молчанием.
Вглядываясь в ее лицо, этой «страны,
измученной страстностью судьбы», вспо-
минаешь слова поэта: «В сумерках про-
ходят женщины молодые и старые. Пре-
красны молодые, но старые еще прекрас-
нее» (Уолт Уитмен).
В созерцании этого лика, в магической
атмосфере могильников, безымянных
камней и древних пристаней родился
и осознал себя Богаевский.
Сейчас ему за пятьдесят лет. Малень-
221
СТАТЬИ
кого роста, пропорционально сложенный,
стройный, мускулистый и ловкий — он
одет тщательно, с изысканностью. Лоб
обнаженный. Во \осы — соль и перец.
Любит движение, ручную работу, и вся-
кое ремесло спорится у него под руками.
Молчалив. Замкнут. В мастерской безу-
коризненная чистота и порядок. Ни в об-
становке, ни во внешности никаких внеш-
них признаков художника. Только глаза,
усталые и грустные, говорят о беско-
нечных ночах, которые он проводит без
сна, лежа на спине с открытыми гла-
зами, и перед его мысленным оком без
конца и без начала развертываются па-
норамы Киммерии. Не в переносном
смысле, а в буквальном — древняя земля
грезит в нем свои сновидения и целыми
месяцами в требовательной своей неот-
ступности не позволяет ему замкнуть
глаз.
Константин Федорович Богаевский
родился в Феодосии под сенью старых
башен генуэзского Кремля, поныне гос-
подствующих над Карантином. Он рос и
воспитывался в полуитальянской, полу-
немецкой семье Дуранте — генуэзских
негоциантов, не утратившей связи с
метрополией.
Феодосия конца прош \ого века по сво-
ему облику и укладу жизни была больше
захолустным портом Южной Италии,
чем русской провинцией. Бездорожные
степи отделяли ее от России, а море свя-
зывало со Средиземным.
Блаженное затишье крошечного город-
ка, приютившегося на мусорных кучах
пышного исторического прошлого, не
было лишено позолоты художественно-
го творчества: слава Айвазовского пере-
полняла Феодосию и была атмосферой,
которою Богаевский дышал с детства.
Фейерверк ослепительной кисти Айва-
зовского, вся красноречивая и цветистая
романтика моря, неба и облаков кажут-
ся нашему глазу, прошедшему сквозь
импрессионизм, потертой и выцветшей
мишурой, но не такими были они пять-
десят лет назад, и для мальчика, не ви-
давшего иных произведении искусства,
они были окружены ореолом великого
творчества.
Но самое раннее и самое сильное из
впечатлений искусства пришло к Богаев-
скому не от Айвазовского. На соседней
улице был пожар. Детей разбудили, оде-
ли и перенесли к соседям. Там в комнате
висела итальянская олеография, изобра-
жавшая извержение Везувия. От всего
этого эпизода в памяти Богаевского со-
хранилось не впечатление ночной трево-
ги, не зрелище пожара, а впечатление
этой олеографии, которая потрясла его
душу и заранее определила его грядущие
пут и в области земных катаклизмов.
Художественное влияние Айвазовско-
го на местных художников было тлет-
ворно: его слава и авторитет были вне
всяких пропорций с окружающим, а сам
он давно уже оборвал свои живые иска-
ния, из года в год копируя самого себя.
Ниче му иному он не мог научить с \учай-
ных учеников. Писать в Феодосии что-
нибудь иное кроме пенной волны и гибну-
щего корабля было немыслимо. Положе-
ние было безвыходное.
Г рек — чабаненок Куинджи, при-
везенный к Айвазовскому в Шах-Мамай
из глухих степей Приазовья, бежа\ от
него через несколько недель в Петер-
бург. Это был единственный разумный
выход. Куинджи так же, как Айвазов-
ский, так же. как Богаевский, был уро-
женцем Киммерии и унес отсюда свою
романтику степи, высокого неба и обла-
ков. К нему-то впоследствии судьба приве-
ла Богаевского на драматическом рас-
путье его жизни.
Богаевский, скопировав достаточное
количество марин Айвазовского и окон-
чив Феодосийскую гимназию, уехал в
Академию. Перед отъездом Айвазовский
дал ему несколько отеческих советов,
не столько художественного, сколько жи-
тейского характера.
Академия с ее натурным классом ни-
как не соответствовала тем смутным ча-
яниям, что бродили в душе Богаевского
с той самой ночи, когда он увидал изо-
бражение огнедышащей горы. Натур-
щиков он писал скверно, но в тот самый
критический момент, когда ему ввиду
полной «бездарности» было предложено
«взять бумаги», и он собирался махнуть
рукой на Академию и живопись, по-
ступить в университет.— Куинджи, уви-
дав его летние этюды и не считаясь с
постановлениями академического на-
222
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
чальства, зачислил его в свой класс, тог-
да формировавшийся.
Это было для Богаевского воскреше-
нием. Он оказался соучеником Рериха,
Рылова. Пурвита, Рущица, Борисова и
других крупных пейзажистов, проник-
нутых большим творческим напряже-
нием и подъемом.
Куинджи мало учил рисовать. Зато он
учил «видеть». А кроме того, он строго
запрещал писать картины по этюдам.
И этих двух заповедей, надлежаще усво-
енных, было вполне достаточно, чтобы
стать художником.
Летом он увозил учеников в Крым
и писал с ними вместе с натуры, а однаж-
ды повез всю свою группу на собствен-
ный счет за границу — в Мюнхен и в
Париж.
Мюнхенская манера — густая, черная
и красочная наложила свой грузный от-
печаток на ранние полотна Богаевского.
В этот первый период своего творчества,
длящийся приблизительно до 1905 года,
он еще связан видимою природой. Он
позволяет себе только углублять и под-
черкивать в ней черты безвыходности и
трагичности.
Он видит землю тяжелую, обнажен-
ную, с мускулами, сведенными судорогой.
По ее различным сгибам чернеют язвы
разрытых фундаментов. Валуны среди
равнин, циклопические стены по краям
плоскогорий, клубящееся темное небо,
простертые руки деревьев, дома с дверь-
ми, разверстыми до крика, кометы, пере-
полняющие небеса копьями лучей, косма-
тые взрывы апокалиптических солнц —
все это написано густо и тяжело —
сажей и охрами.
Этот период обрывается паузой, вы-
званной японской войной.
Второй период его творчества характе-
ризуется светлыми и звонкими тонами,
молитвенной тишиной и утренней ра-
достью, Несколько композиций того вре-
мени, названных самим художником «го-
беленами», привлекают к нему внимание
большой публики, которая в этом с иовеч-
ке находит тот желанный мост, без кото-
рого популярность художника невозможна.
Этот период длится до 1909 года —
до поездки в Италию, где путешествовал
он не столько по реальной земле, сколько
по пейзажным фонам старых мастеров.
И здесь проводником его явился уже не
Клод Лоррен — руководитель предыду-
щего периода, а суровый Мантенья, ко-
торый пото и уступает место Пуссену.
Лишь в третьем периоде Богаевский
достигает зрелост и и всей полноты коло-
рита. Его краски уже не звенят, а поют,
а композиция говорит о равновесии в на-
пряженности.
Чисто внешние условия, созданные
германской войной и Революцией, вновь
перебили творчество Богаевского как раз
в период наибольшей его плодоносности.
Почти це гое десятилетие вынуто из его
жизни. Но, к счастью, Богаевский при-
надлежит к тем натурам, которые растут
от препятствий, поставленных на их пу-
ти, хотя плодотворность их работы и за-
висит всецело от уединения, молчания и
душевного равновесия.
Искусство знает два рода талантов:
одни — одаренные от природы красноре-
чием и абсолютны м слухом, врожден-
ной техникой Рафаэлевского типа, дру-
гие, которым надо преодолен ь сначала
свое косноязычие, глухоту, красочную
невнятность. В произведениях послед-
них, которых пожалуй какой-нибудь кри-
тик не без скрытой от него самого спра-
ведливой истины обзовет «преодоленной
бездарностью», всегда чувствуется ог-
ромный волевой заряд, невольно подч я-
няющий себе. К ним принадлежат и Де-
мосфены, и Бетховены, и Сезанны. Бо-
гаевский, конечно, от носится к эт ой кате-
гории. Его жизнь, связанная всеми кор-
нями и жизненными нервами с городом,
в котором он родился и от которого ни-
когда не отрывался надолго, является
истинным художественным подвижни-
чеством. простым, строгим и объединен-
ным, как житие древнего мастера. «Каж-
дое утро подхожу к мольберт, как к эша-
фоту».— признавался он однажды
Он действительно является созданием
своей древней и скорбной страны, а кар-
тины его относятся к земле, их вдохнов-
лявшей, совершенно так же, как призрач-
ные разливы рек на горизонте к безвод-
ным степям, а пальмы оазисов на мутя-
щихся океанах предполудней к сыпучим
пескам пустыни.
223
ПРИЛОЖЕНИЯ
ПРИЛОЖЕНИЯ
АВТОБИОГРАФИЯ
Сейчас (1925 г.) мне идет 49-й год. Я
доживаю седьмое семилетье жизни, ко-
торая правильно располагается по этим
циклам:
1-ое семилетье: ДЕТСТВО (1877—1884).
Кириенко-Волошины 1 — казаки из
Запорожья. По материнской линии —
немцы, обрусевшие с XVIII века.
Родился в Киеве 16 мая 1877 г (ода)
в Духов день.
Ранние впечатления: Таганрог, Севас-
тополь. Последний — в развалинах после
осады,2 с Пиранезиевыми деревьями из
разбитых домов, с опрокинутыми тамбу-
рами дорических колонн Петропавлов-
ского собора.
С 4-х лет — Москва из фона «Боярыни
Морозовой». Жили на Новой Слободе у
Подвисков,, там. где она в те годы как раз
и писалась Суриковым в соседнем доме. 3
Первое впечатление русской истории,
подслушанное из разговоров старших —
«1-ое марта*.
Любил декламировать, еще не умея
читать. Для этого всегда становился на
стул: чувство эстрады.
С 5 лет — самостоятельное чтение
книг в пределах материнской библиотеки.
Уже с этой поры постоянными спутни-
ками становятся: Пушкин, Лермонтов и
Некрасов, Гоголь и Достоевский, и нем-
ногим позже — Байрон и Эдгар По.
2-ое семилетье: ОТРОЧЕСТВО (1884-—1891).
Обстановка: окраины Москвы — мас-
терские Брестской ж(елезной) д(оро-
ги >, Ваганьково и Ходынка. Позже —
Звенигородский уезд: от Воробьевых
гор и Кунцева до Голицына и < аввин-
ского монастыря.
Начало учения: кроме обычных грам-
матик, заучиванье латинских стихов,
лекции по истории религии, сочинения на
сложные не по возрасту литературные
темы. Этой разнообразной культурной
подготовкой я обязан своеобразному учи-
телю — тогда студенту Н. В, Т уркину. 5
Общество: книги, взрослые, домаш-
ние звери. Сверстников мало. Конец от-
рочества отравлен гимназией. 1-й класс —
Поливановская, потом, до V-ro,— Ка-
зенная 1-ая/
3-е семилетье: ЮНОСТЬ (1891 —1898).
Г оска и отвращение ко всему, что в
гимназии и от гимназии. Мечтаю о юге и
молюсь о том, чтобы стать поэтом. То и
др(угое) кажется немыслимым. Но
вскоре начинаю писать скверные стихи и
судьба неожиданно приводит меня в
Коктебель (1895).
Феодосийская гимназия. Провин-
циальный городок, жизнь вне родитель-
ского дома сильно облегчают гимнази-
ческий кошмар. Стихи мои нравятся, и я
получаю первую прививку литературной
«славы», оказавшуюся впоследствии по-
лезной во всех отношениях: возникает
требовательность к себе. Историческая
насыщенность Киммерии и строгий пей-
за ж Коктебеля воспитывают дух и
мысль.
В 1897 г (оду) я кончаю гимназию и
поступаю на юридический факультет в
Москве. Ни гимназии, ни университету я
не обязан ни единым знанием, ни единой
мыслью. 10 драгоценнейших лет, начисто
вычеркнутых из жизни.
4-е семилетье: ГОДЫ СТРАНСТВИЙ (18Q8—
1905).
Уже через год я был исключен из уни-
в< рситета за студенческие беспорядки и
выслан в Феодосию. Высылки и поездки
за границу чередуются и завершаются
ссылкой в Ташкент в 1900 году. Перед
этим я уже успел побывать в Париже и
Берлине, в Италии и Греции, путешест-
вуя на гроши пешком, ночуя в ночлежных
домах. 1900-й год, стык двух столетий,
был годом моего духовного рождения. Я хо-
дил с караванами по пустыне. Здесь нас-
тигли меня Ницше и «Три разговора»
Вл(адимира) Соловьева. Они дали мне
возможность взглянуть на всю европей-
скую культуру ретроспективно — с вы-
соты азийских плоскогорий и произвести
переоценку культурных.ценностей.
Отсюда пути ведут меня на запад — в
Париж, на много лет,— учиться: худо
жественной фирме — у Франции, чувст-
ву красок — у Парижа, логике — у готи-
224
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
ческих соборов,8, средневековой лат ы-
ни — у Гастона Париса,9 строю мысли —
у Бергсона,1 1 скептицизму — у Анатоля
Франса, прозе — у Флобера, стиху — у
Готье и Эредиа... В эти годы — я только
впитывающая губка, я весь — глаза,
весь — уши. Странствую по странам, му-
зеям, библиотекам: Рим, Испания, Бале-
ары, Корсика, Сардиния, Андорра...
Лувр, Прадо, Ватикан, Уффицы... На-
циональная библиотека. Кроме техники
слога, овладеваю техникой кисти и ка-
рандаша.
В 1900г(оду> первая моя критическая
статья печатается в «Русской мысли».1 В
1903 г. встречаюсь с русскими поэтами
моего поколения: старшими — Баль-
монтом, Вяч. Ивановым, Брюсовым, Бал-
трушайтисом и со сверстниками —
А. Белым, Блоком.
5-е семилетье: БЛУЖДАНИЯ (1905—1912).
Этапы блуждания духа: буддизм, ка-
толичество, магия, масонство, оккуль-
тизм, теософия, Р. Штейнер. Период
больших личных переживаний романти-
ческого и мистического характера.
К 9-му января 1905 г. судьба привела
меня в Петербург и дала почувствовать
все грядущие перспективы русской рево-
люции. Но я не остался в России, и пер-
вая русская революция прошла мимо ме-
ня. За ее событиями я прозревал смуту
наших дней («Ангел мщенья»).
Я пишу в эти годы статьи о живописи
и литературе. Из Парижа в русские жур-
налы и газеты (в «Весы», в «Золотое ру-
но», в «Русь»). После 1907 г. литератур-
ная деятельность меня постепенно пере-
тягивает сперва в Петербург, ас 1910 г.—
в Москву.
В 1910 г. выходит моя первая книга
стихов.
Более долгое пребывание в России под-
готавливает разрыв с журнальным ми-
ром, который был для меня выносим
только пока я жил в Париже.
6-е семилетье: ВОЙНА (1912^1919)
В 1913 г моя публичная лекция о Ре-
пине вызывает против меня такую газет-
ную травлю, что все редакции для моих
статей закрываются, а книжные магази-
ны объявляют бойкот моим книгам.
Годы перед войной я провожу в кок-
тебельском затворе, и это дает мне воз-
можность сосредоточиться на живописи и
заставить себя снова переучиться с са мых
азов, согласно более зрелому понимав ию
искусства.
Война застает меня в Базеле, куда при-
езжаю работать при постройке Гетеану-
ма. Эта работа, высокая и дружная, бок о
бок с представителями всех враждующих
наций, в нескольких километрах от пол я
первых битв Европейской войны, была
прекрасной и трудной школой человече-
ского и внеполитического отношения к
войне.
В 1915 г. я пишу в Париже свою книгу
стихов о войне «Anno Mundi Ardentis».
В 1916 г. я возвращаюсь в Россию через
Англию и Норвегию.
Февраль 1917 г (ода) застает меня в
Москве и большого энтузиазма во мне не
порождает, т. к. я все время чувствую
интеллигентскую ложь, прикрывающую
подлинную реальность революции.
Редакции периодических изданий,
вновь приоткрывшиеся для меня во вре-
мя войны, захлопываются снова перед
моими статьями о революции, которые я
имею наивность предлагать, забыв, что
там, где начинается свобода печат и —
свобода мысли кончается.
Вернувшись весной 1917 г. в Крым, я
уже более не покидаю его: ни от кого не
спасаюсь, никуда не эмигрирую — и все
волны гражданской войны и смены пра-
вительств проходят над моей головой.
Стих остается для меня единственной
возможностью выражения мыслей о со-
вершающемся. Но в 17-ом году я не смог
написать ни одного стихотворения: дар
речи мне возвращается только после Ок-
тября, ив 1918 г. я заканчиваю книгу
о революции «Демоны !лухонемые» и
поэму «11ротопоп Аввакум».
7-е семилетье РЕВОЛЮЦИЯ (1919—19261
Ни война, ни революция не испугали
меня и ни в чем не разочарован: я их
ожида л давно и в формах еще более
жестоких. Напротив: я почувствовал се-
бя очень приспособленным к условиям
225
ПРИЛОЖЕНИЯ
революционного бытия и действия
Принципы коммунистической экономики
как нельзя лучше отвечали моему отвра-
щению к заработной плате и к купле-
продаже.
19-й год толкнул меня к общественной
деятельности в единственной форме,
возможной при моем отрицательном от-
ношении ко всякой политике и ко всякой
государственности, утвердившемся и
обосновавшемся за эти годы,— к борьбе
с террором, независимо от его окраски.
Это ставит меня в эти годы (1919—
1923) лицом к лицу со всеми ликами и
личинами русской усобицы и дает мне об-
ширный и драгоценнейший революцион-
ный опыт.
Из самых глубоких кругов преиспод-
ней Террора и Голода я вынес свою
веру в человека (стихотворение «Потом-
кам»). Эти же годы являются наиболее
плодотворными* в моей поэзии, как в
смысле качества, так и количества напи-
санного.
Но так как темой моей является Рос-
сия во всем ее историческом единстве,
т. к. дух партийности мне ненавистен, т.к.
всякую борьбу я не могу рассматривать
иначе, как момент духовного единства
борющихся врагов и их сотрудничества в
едином деле,— то отсюда вытекают сле-
дующие особенности литературной судь-
бы моих последних стихотворений: у ме-
ня есть стихи о революции, которые оди-
наково нравились и красным и белым.
Я знаю, например, что мое стихотворе-
ние «Русская революция» было названо
лучшей характеристикой революции
двумя идейными вождями противопо-
ложных лагерей (имена их умолчу).
В 1919 г. белые и красные, беря по
очереди Одессу, свои прокламации к на-
селению начинали одними и теми же
словами моего стихотворения «Брестский
мир». Эти явления — моя литературная
гордость, т. к. они свидетельствуют, что
в моменты высшего разлада мне удава-
лось, говоря о самом спорном и совре-
менном, находить такие слова и такую
перспективу, что ее принимали и те,
и другие. Поэтому же, собранные в кни-
гу, эти стихи не пропускались ни правой,
ни левой цензурой. Поэтому же они
распространяют ся по России в тысячах
списков — вне моей воли и моего веде-
ния. Мне говорили, что в вост (очную)
Сибирь они проникают не из России, а из
Америки, через Китай и Японию.
Сам же я остаюсь все в том же положе-
нии писателя вне литературы, как это
было и до войны.
В 1923 г. я закончил книгу «Неопали-
мая купина». С 1922 года пишу книгу
«Путями Каина» — переоценка матери-
альной и социальной культуры. В 1924 г.
написана поэма «Россия» (петербург-
ский период).
В эти же годы я много работал аква-
релью, принимая участие на выставках
«Мира искусства» и «Жар-цвет». Аква-
рели мои приобретались Третьяковской
галереей и многими провинциальными
музеями.
Согласно моему принципу, что корень
всех социальных зол лежит в институте
заработной платы,— все. что я произ-
вожу, я раздаю безвозмездно. Свой дом я
превратил в приют для писателей и ху-
дожников, а в литературе и в живописи
это выходит само собой, потому что все
равно никто нс платит. Живу на «акобес-
печение» Ц(Е КУБУ 15 —60 р(ублей)
в месяц.
ИКОНОГРАФИЯ
Кошелев, Портрет маслом во весь рост. 1901.15
Е. С Кругликова. Поясной портрет маслом. 1901.
Много карикатур, рисунков и силуэтов раз-
ных годов.
Слевинский. Порт(рет) маслом с книгой. 1902.14
Якимченко- Голова. Масло- 1902.*’
В Харт. Голова углем 1907
А. Я. Головин. Портрет поясной. Темпера. 1909.
Г олова. Литография- 1909
Э. Внттиг. Бюст в виде герма. 1909.
Е. Зак. Голова. Сангина. 1^1 1.”
Диего Ривера. Мал(ый) порт(рет}, вся фигура
1915. Колоссальная голова Масло 1916
Баруздина. Порт(рет) маслом. 1916. Рис(уиокч
головы. 1916?
Бобрицкий. Сангина. 1918?8
Мане-Кац Поясной. Масло. 1918.14
Хрустачек. Сан1 ина 1920 г
Остроумова-Лебедева. Голова акварелью. 1924
11сясной портрет. Масло. 1925.
226
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
Кустодиев. Масло. 1924.
Костенко. Гравюра на лин(олеуме). 1924—25/*
Верейский. Литография.22
НЕОПАЛИМАЯ КУПИНА (1914—1924).
ПУТЯМИ КАИНА
БИБЛИОГРАФИЯ
Вот в каком порядке мои стихи должны быть
изданы:
Две книги лирики:
ГОДЫ СТРАНСТВИЙ (1900—1910).
SELVA OSCURA (1910—1914).
Книга о войне и революции:
Из франц (узскил) поэтов мною переводились:
Анри де Ренье, Верхарна Вилье де Ли \ь Адан
(«Аксель»), Поль Клодель («Отдых седьмого
дня», ода «Музы»), Поль де Сен-Виктор («Боги н
люди»)
Из критических моих статей под названием
«Лики творчества» вышел только первый том о
Франции в изд(ательстве) «Апол \оиа» (Спб.,
1912) 23. Остальные же, посвященные театру,
живописи, русской литературе и Парижу — 4 то-
ма, остались неизданными.
ВЫСТАВКИ, НА КОТОРЫХ ЭК-
СПОНИРОВАЛИСЬ ПРОИЗВЕДЕ-
НИЯ М. А. ВОЛОШИНА (ПРИ-
ЖИЗНЕННЫЕ)
1912. Выставка группы художников
«Т реугольник».
Петербург.
1916- Выставка картин «Мир искусства».
Москва.
1917. То же.
Петроград.
1918. Выставка «Искусство в Крыму»
Ялта. Ноябрь.
1919. Выставка «Лотос».
Ростов-на-Дону
1923. Архитектурно-художественная выставка
«За пять лет. 191? 1923».
Петроград.
1924. Выставка картин «Мир искусства»
Петроград. С 1 июня. В выставочном помещении
музея города.
Выставка картин общества художников «Жар-
цвет». Москва.
1025- Первая государственная передвижная вы-
ставка картин.
Москва. Открыта е апреле. Далее: Саратов, Цари-
цын, Казань, Нижний Новгород
Выставка картин общества художников «Жар-
цвет».
Москва.
Осенняя выставка картин художественного общес-
тва имени К. К. Костанди.
Одесса. 18 октября — 22 ноября. Дсч ученых.
1926. Вторая выставка картин феодосийских худо-
жников.
Феодосия.
Вторая осенняя выставка картин общества
им. К. К. Костанди.
Одесса. С 15 октября.
1927. Персональная выставка произведений
М. А. Волошина.
Москва. 26 февраля 5 марта. Г осу дарственная
акаде чип художественных наук.
То же.
Ленинград. 14—21 апреля.
Клуб журналистов.
Выставка ассоциации севастопольских художников.
Севастополь. Июль—август
227
ПРИЛОЖЕНИЯ
Выставка современного искусства
Симферополь. Центральный музей Тавриды.
Третья выставка картин Феодосийского музея.
Феодосия. Июль—октябрь.
Г ретья Осенняя выставка картин общества
им. К. К Костандн.
Одесса. /5 октября — 21 ноября. Софийский му-
зей.
Выставка «Графическое искусство в СС( Р (1917—
1927)».
Ленинград.
1928. Выставка картин общества художников
«Ж ар-цвет».
М осква.
Выставка севастопольской ассоциации художников.
С евастополь.
Четвертая выставка картин современных русских
художников.
Феодосия. Июль — октябрь.
Четвертая выставка картин общества им. К. К. Кос-
танди.
Одесса.
1929» Выставка картин общества художников
«Жар-цвет».
Москва.
Первая передвижная выставка живописи и графи-
ки.
М осква.
Пятая выставка живописи и графики современ-
ных русских художников.
Феодосия.
Выставка картин секции акварелистов Общества
поощрения художеств
Ленинград. С 3 марта. В залах ОПХ.
Выставка севастопольской ассоциации художников.
Севастополь. Сентябрь.
Пятая Осенняя выставка картин общества им.
К. К. Костаиди.
Одесса.
Выставка русской графики.
Рига. 17 ноября — 31 декабря. В помещении центр,
гостиного ряда.
Выставка «Графика и книжное искусство в СССР».
Амстердам. 21 апреля — 13 июня. Затем—в
крупнейших городах Голландии.
1930. Выставка современной график» и книги.
Лондон. Июнь.
ОСНОВНЫЕ КНИГИ м. А. ВОЛО
ШИНА
Поэзия
Средоточье всех путей. М.: Моск, рабочий 1989.
Стихотворения. 1900—1910 / Обл. А. Арнштама,
фронт, и рис. в тексте К. Богаевского — М.:
Гриф. 1910.
Anno mundi ardentis. 1^15 / Обл. Л. Бакста.—
М.: Зерна. 1916-
Иверни.— М.: 1 ворчество. 1918
Демоны глухонемые.— Харьков: Камена, 1919.
Стихотворения.— Л.: Сов. писатель, 1977
Стихотворения и поэмы* В 2-х томах.— Paris:
YMCA Press, 1982—1984.
Избранные стихотворения.— М.: Сов Россия,
1988
Проза
О Репине.— М.; Оле-Лукойе, 191 3
Лики творчества. Кн. I.— Спб.: Аполлон, Nj4
Верхари—М.: Творчество. 191^
Лики творчества. Л.: Наука» 1988.
Переводы
Ренье де, А. Маркиз д’Амеркср.— М.: Альциона.
1914.
Сен-Виктор де. П Боги и люди.
— М.: М н С. Сабашниковы, 1914
228
КОММЕНТАРИИ
КОММЕНТАРИИ
В 1920-е гт. Волошин подготовил собрание сво-
их стихотворений в четырех книгах: книга 1 —
«Годы странствий» (Стихотворения 1900 -1910),
книга 2 — «Selva oscura», книга 3 — «Неопалимая
Купина. Стихи о войне и революции», книга 4 —
«Путями Каина. Трагедия материальной культу-
ры». Поскольку настоящее издание имеет опреде-
ленную тематическую направленность, т. е. твор-
ческое наследие Волошина отражено под специ-
фическим «крымским» углом зрения,— повторить
состав этих книг не представлялось возможным.
Тексты раздела «Киммерия» расположены ком-
позиционно по первой книге собрания стихотворе-
ний Волошина. Тексты раздела «Двойной венок»
повторяют раздел с тем же названием прижизнен-
ного сборника Волошина «Иверни» (1918). Текс-
ты раздела «Посвящения» располагаются, по пре-
имуществу, в хронологическом порядке, с сохране-
нием стихотворных циклов, являющих собой це-
лостную художественную структуру («Amon ama-
га sacrum», «Руанский собор», «Облики»).
Стихотворения печатаются по текстам, пред-
ставленным в прижизненных сборниках Максими-
лиана Волошина: «Стихотворения. 1900 1910»
(М.: Гриф, 1910), «Anno mundi ardentis. 1915»
(М.: Зерна, 1916), «Демоны глухонемые» (Ха-
рьков: Камеиа, 1919). Стихотворения этого перио-
да, не включенные Волошиным в указанные изда-
ния, и стихотворения более поздних лет печатаются
по текстам книг Максимилиана Волошина: «Из-
бранные стихотворения» (М.: Сов. Россия, 1988)
и «Средоточье всех путей» (М.: Моск, рабочий,
1989) с привлечением фактических сведений из
подробных комментариев к этим изданиям
В. П. Купченко, А. В. Лаврова, 3. Д Давыдова.
Текс гы раздела «Надписи на акварелях» наше-
го издания печатаются впервые по машинописной
копии кни! и стихов Максимилиана Волошина
«Паралипоменон», составленной писателем Л. Е. Ост-
роумовым (1892—1955) после смерти поэта и
включающей в себя стихи Волошина, не вошедшие
в собрание стихотворений в четырех книгах.
Поскольку существует несколько авторизован-
ных машинописных копий и списков стихов Воло-
шина (Дом-музей М. А. Волошина в Коктебеле
(далее — ДМВ) и Институт русской литературы
АН СССР в Ленинграде (далее — ИРЛИ), сопо-
ставление которых позволяет говорить о вариант-
ности текстов,— то в нашем и других изданиях
возможны разночтения отдельн ях слов, строк,
строф, а также графики оформления стиха (крас-
ные строки, деление на строфы, «лесенки» и т д.).
При подготовке текстов и примечаний исполь-
зованы издания стихотворного наследия М, А. Во-
лошина (Стихотворения / Cociподгот. текста и
примеч. Л. А. Евстигнеевой. Л.: Сов писатель
1977; Стихотворения и поэмы: В 2 т. / Общ. ред.
Б А. Филиппова, Г. П. Струве и Н, А. Струве, при
участии А. Н. Тюрина. Paris: 5 MCA-Press 1982—
1984).
Акварели и рисунки Волошина, впервые со-
бранные в нашем издании, хранятся в ДМВ.
Выражаю глубокую признательность В. П Куп-
ченко за помощь в работе над составлением и
комментированием этой книги.
Список условных сокращений книг и периодических изданий, принятых
в комментариях
А — журнал «Аполлон» (Спб )
АМА — Волошин М. Anno mundi ardentis. 1915. М.: Зерна. 1916.
Антология — Антология. М.: Мусагет. 1911
ВРХД — Вестник русского христианского движения (Париж).
ВТ — Вестник теософии (Спб.).
ДГ — Волошин М. Демоны глухонемые. Харьков.: Камена, 1919.
ЗР журнал «Золотое Руно» (Москва).
И — Волошин М. Иверни: Избранные стихотворения. М.: 1 ворче-
ствп, 1918
НН — журнал «Наше наследие» (Москва).
НП — журнал «Новый путь» (Спб ).
НРК — журнал «Новая русская книга» (Берлин),
РМ — журнал «Русская мысль» (Москва)
РА — журнал «Радянське Л1тературознавство» (Киев).
Стих.— Волошин М. Стихотворения. 1900—1910. М.: Грнф, 1910
Стнх-77 — Волошин М. Стихотворения- Л.: Сов писатель, 1977.
СиП-1 — Волошин М. Стихотворения и поэмы. Париж: YMCA Press,
1982. Т. 1
СиП-2 Волошин М. Стихотворения и поэмы, Париж: YMCA-Press,
1984. Т. 2.
СЦ— альманах «Северные цветы» (Москва).
229
КОММЕНТАРИИ
КИММЕРИЯ
В статье «Константин Богаевский» Волошин
писал: «Киммерией я называю восточную область
Крыма от древие»*о Сурожа (Судака) до Босфора
Киммерийского (Керченского пролива), в отличие
от 1 авриды, западной его части (южного берега
и Херсонеса Таврического)».
Киммерийские сумерки
Впервые цикл под таким названием появился в
журнале «Русская мысль» (1907, № 9) и включал
в себя два стихотворения: «Над темной рябью вод
встает из глубины...» и «Запал багровый свет. Над
тусклою водой...» (в нашем издании — «Гроза»).
В этом же году, в книге «Цветник Ор: Кошница
первая» (Спб., 1907) в цикле «Киммерийские сумер-
ки» были напечатаны еще два стихотворения:
«Старинным золотом и желчью напитал...» и
«Здесь был священный лес. Божественный го-
нец...» Окончательно цикл «Киммерийские сумер-
ки» был сформирован Волошиным для собрания
своих стихотворений в четырех книгах в 20-х гг.
Цикл посвящен другу Волошина, художнику
К. Ф= Богаевскому. Рисунками Богаевского иллюс-
трирована первая книга Волошина «Стихотворе-
ния 1900—1910». В 20-е гг. Волошиным и Боу-
евским была задумана книга «Киммерийские су-
мерки», в которой ясе стихи Волошина о Киммерии
должны были быть проиллюстрированы циклом
литографий Богаевского.
1. Полынь. Впервые: Русь: Ил. прил. к
газ. «Русь». 1907. 6 февр. под названием «Кокте-
бель». В рукописи стихотворение называлось
«Звезда Полынь». Под этим же названием в 1907 г.
Богаевский пишет картину.
2. «Я иду дорогой скорбной в мой
безрадостный Коктебель..» Впервые:
ЗР. 1907. № 4 Евгения Герцык вспоминала: «В кон-
це мая ( 1907 г.— 3. Д.) мы в Судаке, и в один из
первых дней он у нас: пешком через горы, сокра-
щенными тропами (от нас до Коктебеля 40 верст),
в длинной по колени кустарного холста рубахе,
подпоясанной таким же поясом. Сандалии на босу
ногу. Буйные волосы перевязаны жгутом, как это
делали встарь вихрастые сапожники. Но жгут этот
свит из седой полыни. Наивный и горький веночек
венчал его дремучую голову.
Из рюкзак» вынимает французские томики и
исписанные листки — последние стихи.
Я иду дпрпгпй скорбной в мой
безрадостный Коктебель...»
(Лит обозрение. 1989. Хе 2. С_ 102) Орлръ
принадлежность облачения дьякона в виде длин-
ной ленты, перекинутой через плечо. Чобр. или
чабрец - душистая трава.
3. «Т емны лики весны. Замути-
лись влагой долин ы...» Впервые: ЗР.
1907 № 4.
4. "С таринным золотом и желчью
напита л...» Впервые: Цветник Ор. Кошница
1-я (Спб., 1907). В стихотворении изображен
Карадаг.
5. «3 десь был священный лес.
Божественный гонец...» Впервые.
Цветник Ор. Кошница I-я (Спб., 190*) Божест-
венный гонец — Гермес (греч. миф.), вестник
богов; изображался с крылышками на ногах.
6. «Ра в н и н а вод колышется ши-
рок о...» Впервые: ЗР. 1907. Хе 4. Стань лилией
долины.,.— Лилия долин — образ из библейской
Книги Песни песней Соломона (II, 1).
7. «Н ад зыбкой рябью вод вста-
ет из глубины...» Впервые: РМ. 1907. Хе 9
8. Mare internum. Впервые: Стих.
Мате internum (лат.)—Средиземное море. Тав-
риз (Тебриз)—город в Персии. Калике (Ка-
дис) — город в Испании на берегу Атлантическо-
го океана: свой десятый подвиг Геракл совершил
около Кадиса —- воздвж один из Геракловых стол-
бов и тем самым создал пролии из Средиземного
моря в океан. Стикс (греч. миф.) — река в царстве
мертвых. Оникс — полудрагоценный камень, раз-
новидность халцедона. Взводни — морское волне-
ние.
9. Гроза. Впервые: РМ 1907 № 9. Эпи-
граф — неточная цитата из «Слова о полку Игоре-
вен («збися Дивъ. кличет връху древа, велить
послушати земли незнаемъ. Вл^ьзь. и Поморию и
Посулию, в Сурожу...»). Див — мифическое суще-
ство в «Слове о полку Игоревен. Тутнуть — гудеть,
шуметь Ар дав да (Ардабда) — название Феодосии в
V веке. Корсунъ — греческая колония Херсонес (близ
современного С евастополя). Поморье — побережье
Азовского и Черного морей. Посурожье — область
в Крыму вокруг нынешнего Судака (Сурожа).
...Весть Стрибожыо...— Стрибог —один из древ-
нерусских богов, языческий бог ветра. Яруг —
овраг. Обида вещая —- образ Девы-Обиды из
«Слова».
10. Полдень. Впервые: ЗР. 1907. Хе 4 В
автобиографическом очерке 1930 г. Волошин писал:
«Я горжусь тем, что первыми ценителями моих
акварелей явились геологи и планеристы, точно так
же, как и тем фактом, что мой сонет «Полдень» был
в свое время перепечатан в Крымском журнале
виноградарства Это указывает на их точность».
(Эта публикация сонета пока не обнаружена —
3. Д.)
11 Облака. Впервые: Стих. Эринии (греч.
миф ) — богини мщения. Ассуры (асуры) — в ве-
дийской и индуистской мифологии высшие демоны,
обладающие колдовской силой и борющиеся с
богами.
12. Се к мет. Впервые: Стих. 1 мая 1909 г.
Е. И Дмитриева (о ней см. с. 118) писала Воло-
шину: «Вяч. Ив(анов) рассказал, что можно напи-
сать сонет и другой должен ответить, повторяя
рифмы, но по возможности избегая в одной и той
же катр(ене) одинаковых слов. На этом, кажется,
все сойдут с ума. 1 умилев прислал мне сонет, и я
ответила: посылаю на Ваш суд. I пришлите и Вы мне
сонет (...) Сонет Гумилева 1-й
Г ебс бродить по солнечным лугам
Зеленых трав. < меясь. раздвинуть стены!
Г ак любят льнуть серебряные плены
К твоим нагим и маленьким нога и.
Весной в лесах звучит веселый гам.
Все чувствует дыханье перемены.
Больны луной, проносятся гиены,
И пляски змей странны по вечерам
230
КОММЕНТАРИИ
Как белая восторженная птица,
В груди огонь желанья распаля.
Проходишь ты, и мысль твоя томится:
Ты ждешь любви, как влаги ждут поля;
Ты ждешь греха, как воли кобылица;
Ты страсти ждешь, как осени земля!
Мой сонет 2-он
Закрыли путь к нескошенным лугам
Гемничиые, незыблемые стены;
Не видеть мне морских опалов пены,
Не мять полей моим больным ногам
За окнами не слышать птичий гам,
Как мелкий дождь все дни без перемены.
Моя душа израненной гиены
Тоскует по нездешним вечерам
По вечерам, когда поет Жар-птица,
Сиянием весь воздух распаля
Когда душа от счастия томится.
Когда во мгле сквозь темные поля.
Как дикая, степная кобылица,
От радости вздыхает вся земля...»
Но получении сонета «Сехмет» Дмитриева пи-
сала Волошину: «Ваш сонет «о гиэне» лучший из
трех». Сехмет — в египетской мифологии богиня
войны и палящего солнца, изображавшаяся в виде
женщины с львиной головой. .Лудо (арх.) — осле-
пительный блеск. Персти — прах.
13. «с очилась желчь шафранно-
го тумана ...» Впервые: Стих.
4. Одиссей в Киммерии. Впервые:
Стих. Стихотворение датировано днем кончины
писательницы, жены Вячеслава Иванова Лидии
Дмитриевны Зиновьевой-Аннибал (1866—1907).
Океан (греч. миф.) — река, за которой находится
потусторонний мир. Персефона (греч миф.)
жена Аида, дочь Зевса и Деметры, владычица
потустороннего мира.
< ’мерть Зиновьевой-Аннибал послужила не-
вольной развязкой сложных взаимоотношений
между обеими супружескими парами (Волошин
и его жена Сабашникова жили в конце 1906—
начале 1907 гг. на «башне» у Вячеслава Иванова).
«3 еленый вал отпрянул и п у г л и-
во ..» Впервые: Русь, 1907. 25 дек.
«Вещий крик осеннего ветра в по-
л е...» Впервые: Остров. 1909. № 1 Вопли Деметры.
Имеется в виду древнегреческий миф о похищении до-
чери богини плодородия Деметры — Перссфоны. По
велению Зевса, Аид стал отпускать Персефону к
матери весной, а осенью Персефона опять должна
была покидать мать и возвращаться в царство
Аида.
«С в я щ е н н ы х стран вечерние эк-
стаз ы...» Впервые: Остров. 1909. № 1. Серафим
(хрнст. миф.) — ангел, особо приближенный к
Божьему престолу и его прославляющий.
Осенью. Впервые: Чтец декламатор. К,
1909. Т 4.— под названием «Осень». Вир
водопорпт, омут.
«Н ад горестной землей — пус-
тынной и огромно й...» Впервые: Русь.
1908 1 янв. Посвящено поэтессе Поликсене Сер-
геевне Соловьевой (1867 —1924), писавшей под
псевдонимом Allegro. С оловьева часто жила в
Коктебеле, где имела свой дом. Хаос (греч.
миф.) — источник жизни мира.
Алтари в пустыне
Первыми опубликованными стихотворениями
этого цикла были: «Дэлос», «Полдень» и «Со-
звездия» (А. 1909. № 1). Полностью цикл был
сформирован Волошиным для первой книги своего
собрания стихотворений. Весь цикл посвящен пере-
водчику и критику (псевдоним — А. Баулер)
Александре Васильевне Гольштейн (по первому
мужу Вебер, 1849—1937). Главный редактор
«Аполлона» вспоминал о Волошине: «С редн со-
трудников «Аполлона» он оставался чужаком по
всему складу мышления, по своему самосознанию
и по универсализму художнических и умозритель-
ных пристрастий (...) поэзия Волошина в то вре-
мя не производила особого впечатления хоть он и
удивлял уже техническим мастерством (...) «Годы
странствий», «Звезда Полынь», «Алтари в пусты-
не» воскрешают средиземноморские века и мифы.
Это — Парнас с уклоном к мистике (в том числе
и посвященный мне «Дзлос»...). Но среди всех
Горгон. Персефон и Гераклов нет-нет и зазвучит
волнующая лирическая нота, пафос, рожденный не
ухом, а сердцем», (Маковский С. Портреты совре-
менников Нью-Йорк. 1955. С. 314—315). (О Ма-
ковском — см. ниже)
1. «С та нет солнце в огненном
п р и т и н с...» Впервые: С тих. П ритин — солнеч-
ный зенит Ликсй, Фойбос. Эойог (греч. миф.)
эпитеты бога Аполлона (светлый, чистый, утрен-
ний).
2. xXqTixol. Впервые: Весы. 1909 № 10.
11 Вайи (греч.) —пальмовые листья. Кифаред —
эпитет Аполлона как мастера игры на кифаре.
3. Д э л о с. Впервые: А 1909. № 1. Програм
иное стихотворение, написанное специально для
первого номера журнала «Аполлон» и посвящен-
ное редактору этого журнала, поэту, художествен-
ному критику Сергею Константиновичу Маков-
скому (1878—1962). Дэлос— остров в Эгейском
море; по преданию — родина олимпийского бога
Аполлона (Феба), стреловержца, губителя, прерн
цателя, блюстителя гармонии космической и зем-
ной, покровителя певцов и музыкантов. Г органы
(греч. миф.) — три сестры (Сфено, Эвриала,
Медуза), чудовища со змеями вместо волос и со
взором, превращающим все живое в камень. Сирое,
Парос, Митро, Наксос. Микон — острова в Эгей-
ском море. Вождь мгновений — Аполлон. Циклалы
(Киклады) группа островов в Эгейском море.
Цинт (Кинт, Кинф) гора на Дэлосе. у подножия
которой находится храм Аполлона.
4. Дельф ы. Впервые: Стих
5- Призыв Впервые: Стих. Г ранетовые
верна — символ брака. В греческом мифе о похище-
нии Персефоны (см. с. 230) рассказывается, что
Аид, отпуская жену на землю, давал проглотить ей
зерно граната.
6. Полдень. Впервые: А. 1909. № 1.
7. «С ердце мира, солнце А л к и-
а н а...» Впервые: Русь. 1907 25 дек.
8- Созвездия Впервые: А 1909 № 1.
9. Она. Впервые: Стих Она — один из жен
ских образов, соотносимых с «подругой вечной»
Вл Соловьева в поэме «Три свидания» (1898)
От Гималайских ступеней ..— С сентября 1900 по
февраль 1901 г Волошин жил в 1 ашкенте и стран
231
КОММЕНТАРИИ
ствовал по Средней Азни. Микенская Афроди-
та — статуя богини любви и красоты Афродиты
(греч. миф.), найденная при раскопках древне-
греческого города Микеиьь Т аиах (см. с. 234).
Мона Лиза — картина Леонардо да Винчи «Джо-
конда». Севилья — испанский город, главный го-
род одноименной испанской провинции; Волошин
там побывал в июле 1901 г.
Киммерийская весна
Впервые цикл под таким названием по-
явился в кн.: Антология и включал в себя семь
стихотворений: «Седым и низким облаком дол по-
вит...»; «Моя земля хранит покой...»; «К налогам
гор душа влекома...»; «День мол'очно-сизый рас-
цвел н замер...»; «Звучит в горах весну встре-
чая...»; «Солнце! Твой родник...»; «Облака клубят-
ся в безднах зеленых,..». Окончательно цикл «Ким-
мерийская весна» был сформирован Волошиным
для второй книги собрания своих стихотворений в
четырех книгах в 20-х гг.
1. «Моя земля хранит покой...»
Впервые: Антология. Эвксинский понт — древне-
греческое название Черного моря
2. «С е д ы м и низким облаком дол
п о в и т...» Впервые: Антология. По свидетельству
самого Волошина — опыт применения античного
размера (алкеевой строфы) в русском стихосло-
жении: «Я, когда уехал из Москвы после вашего
разговора, целый месяц выстукивал в уме строфу
и сделал потом несколько опытов» (Из письма
Волошина к А. М. Пешковскому от 4 мая 1910 г.).
3. «Я ры. увалы, ширь поле и...» Впер-
вые: Антология. Плантаж — глубокая обработка
земли для посадки винограда.
4. «Д ень молочн о-с и з ы й расцвел
и замер..» Впервые: Антология.
5. «С олнце! Твой родни к...» Впервые:
Антология.
6. «3 вучит в горах, весну ветре-
ч а я...» Впервые: Антология. Введение — церков-
ный праздник введения Богородицы в храм.
7. «О блака клубятся в безднах
зелены х...» Впервые: Антология. Кии к-Ат ла-
ма — гористый мыс в Черном море близ Коктебе-
ля.
8. «II а д синевой зубчатых ча щ...»
Впервые: РЛ. 1977. № 3. Гамадриады —сонм дри-
ад, лесных нимф, живущих в ветвях деревьев.
9. «С к в о з ь о б л а к тяжелые с в и т-
ки...» Впервые: Свиток: Альманах. М., 1922. № 2
и в кн.: Возрождение. М_, 1922. Т. I.
10. «О пять бреду я босоноги й...»
Впервые: Возрождение. М., 1922. 1 , I
11. и Г воен тоской душа томим а...»
Впервые: Стремнины. М.. 1918. Кн 2
12. «3 аката алого заржавели л у-
ч и Впервые: ВТ. 1916. № 7 Кн. I.
13. «В етер с неба хлопья облак вы
т е р...» Впервые: Стремнины М , 1918. Кн 2
14. К а р а д а г. Вторая часть стихотворения
впервые: Южный альманах. С имферополь, 1922
Кн I Полностью: Лит. прил. к газ. «Накануне».
1923 28 янв Карадаг — береговой горный массив
вулканического происхождения близ Коктебеля.
Со моф раки иска я Победа — статуя греческой боги
ни победы Нике IV—II вв. до н. э.), иайденнйя на
острове Самофракия в Эгейском море Керубу —
херувимы: имеется в виду причудливая форма скал
Карадага. Похоже на вход в Аид...— Аид (греч
миф.) — царство мертвых: имеется в виду Реву-
щий грот в Карадаге, по дну которого (по легенде)
можно попасть в огромную подводную пещеру
15. К октебель. Впервые: Парус Харьков.
1919. № 1. Изваян профиль мой...— Южная часть
горы Кок-Кая (береговой хребет Карадага). обра-
щенная к морю, при взгляде из Коктебеля очерта-
ниями напоминает профиль Волошина.
16. Г орода в пустыне. Впервые: Мир
искусства: Каталог. М_. 1916 — без названия. Кас-
тилия — одно из феодальных королевств X! —XV вв
в центре Пиренейского полуострова. В современной
Испании — одна из центральных областей. Т роа-
да — древнее название северо-западной части Ма-
лой Азии с главным городом Гроей. Д.пу/шя —
часть древней Япигии, занимавшей юго-восток Ита-
лии.
17. Пустыня. Впервые: Сполохи. Берлин,
1922 № 6. Сослан в глубь степей... (см. с. 223).
18. «В ыйди на к р о в л ю... Склонись
на ч ё т ы р е—» Впервые: Новые стихи. М., 1927
сб. 2.
19. К а л л и е р а. Впервые: Лесина Н. 1 1ланер-
ское. Симферополь: Таврия. 1969 Стихотворение
посвящено поэту, переводчику и литературоведу
Сергею Васильевичу Шервине кому (р. 1892) Кол-
лиера — средневековый город, обнаруженный при
раскопках возле Коктебеля. Амфоры и Пифосы —
древнегреческие глиняные сосуды. В венецианских
бусах...— Каллиера в XIII веке была венецианской
гаванью.
20. «Ф иалки волн и гиацинты пе-
н ы...» Впервые: День поэзии в Крыму Симферо-
поль: Таврия, 1965. Это стихотворение вместе с сти-
хотворением «Выйди на кровлю...» было отправ-
лено Волошиным в письме к художнице А. П. Ост-
роумовой-Лебедевой 9 дек. 1926 г.: «Посылаю два
маленьких стихотворения о Коктебеле, написав-
шихся после стольких лет лирического молчания».
ДВОЙНОЙ BEI ЮК
Раздел с таким названием завершал прижиз-
ненной сборник стихотворений Максимилиана Во-
лошина «Иверни» и включал в себя оба венка сонетов
Волошина — «Corona astralis» i «Lunaria». Печа-
таются по тексту этого издания.
Corona Astralis
Corona Astralis — звездная корона (лат.). Впер-
вые: ( тих.— с ключевым сонетом, стоящим в венке
первым, а не последним (как в «Ивернях») Посвя-
щен поэтессе Е И. Дмитриевой (о ней см. с. 118).
Один из первых в России венков сонетов: цикл из
15 сонетов, сплетенных в единое целое благодаря
повторяющимся строкам, образующим ключевой
сонет-магистра л. R «Corona astralis» выражено
эзотерическое (тайное, понятное лишь посвящен-
ным) восприятие мира, сложившееся у Волошина
вследствие его увлечения оккультизмом.. Другая
сквозная тема — тема призвания и судьбы поэта
Б. А. Леман (о нем см с 105) писал Волошину
о его произведении: «Она в стиле средневековой
232
КОММЕНТАРИИ
энциклопедии какого-нибудь монаха, вроде Беме,
где есть и мифы, и естеств(енные) науки, и искус-
ство, и все пронизано одной мистической нотой».
Стожар, стожары — русское название созвез-
дия Плеяды. Икар (греч. миф ) — сын изобрета-
теля Дедала, слитком близко взлетевший к сол-
нцу на крыльях, скрепленных воском По путям па-
рабол безвозвратных...— Большинство из комет,
приблизившись к солнцу, затем навсегда удаляют-
ся по разомкнутой кривой, параболе. Сзади наша
Троя...— Намек на одного из защитников Грои
Энея, вместе со своими спутниками отплывшего на
поиски нового жизненного пристанища. Роз-
стань — перекресток, распутье. Фавор — гора
близ Назарета, где Христос, согласно Евангелию,
явился своим ученикам в образе Бога, окружен-
ный неземным сиянием. Альфа Пса—Сириус,
звезда в созвездии Большого Пса, самая яркая в
созвездии Лиры. Бета Медведицы — звезда Ме-
рак в созвездии Большой Медведицы. Орк, Оркус
(рим. мнф.) —божество смерти, соответствующее
греческому Аиду. Персефонея (греч. миф) — ца-
рица подземного мира, жена Аида (также Пер-
сефона). Пелид — сын Пелся Ахилл, герой «Или-
ады». Погиб во время осады 1 рои. Наний — яд.
Навь, навье — мертвец. -Лпокосж — жрец бога
Аполлона, задушенный вместе с сыновьями ги-
гантскими змеями. Граалъ скорбей несем по миру
мы...— Г раалъ — священная чаша, наполненная
кровью распятого Христа, собранной Иосифом
Аримфейским. Рапсод — странствующий певец в
древней Греции. Изгнанники. скитальцы и поэ-
ты...— Ср. у Ф И. Тютчева (перевод «Из Шек-
спира»): «Любовники, безумцы и поэты...» (1832)
У птиц — гнездо...— Восходит к тексту Еванге-
лия: «Лисицы имеют норы и птицы гнезда, а сын чело-
веческий не имеет, где преклонить голову» (Матф.
8, 20). Скрыт в яслях Бог..-— намек на евангель-
скую легенду о рождении Христа. Праматерь-
ночь...— У древних греков Никта, персонифика-
ция Ночи, была дочерью Хаоса, одной из форм
первобытия. 7 ому, кто в тьму...— Стрелы Апол-
лона (солнечные лучи) могли быть причиной сле-
поты, но «тьма» — это и подземное царство мерт-
вых. Видны края расписанной гробницы...— Име-
ются в виду росписи гробниц древнего Египта, с
высоким реализмом показывающие все многообра-
зие тогдашней жизни. Волошин видел их в Лув-
ре (зал «Мастаба»). Плащаница — покрывало, ко-
торым обертывали тело усопшего. Себя забыв-
ший Бог...— Цитата из стихотворения В. С. Соло-
вьева, начинающегося словами: «Бескрылый дух,
землею полоненный, Себя забывший и забытый
бог...» ( 1883). Он тот, кому погибель не дана...—
Имеется в виду Агасфер («Вечный Жид»), обре-
ченный скитаться, до второго пришествия Хрис-
та. Изида, Исида — древнеегипетская богиня пло-
дородия, ветра и воды. Пелена Изиды смерть
Менады или вакханки (греч. миф.) — спутницы
бога виноделия Диониса. Рамена — плечи. Оцет
уксус. I 1амек на страдания распятого Христа, кото-
рому вместо воды поднесли губку, смоченную в ук-
сусе.
L u n а г i а
Lunaria (лат.). .Динария. лунник растение се-
мейства красноцветных- его плоские эллиптические
стручки затянуты перламутровой пленкой. Впервые:
Гриф: Альманах. 1903—1913. М., 1914. В этом вен-
ке сонетов Волошин собрал все сведения о луне,
почерпнутые им как из научных трудов, так и из мифо-
логии разных народов. «Мое представление о Луне
в «Венке» — «люциферическое».— писал поэт
А. М Петровой 2 декабря 1913 г. Еще в 1910 г. был
составлен план произведения: «1. Колдовстве Фесса-
лийские колдуньи, средневековье, числа. 2. Смерть.
3. Зачатие. 4. Приливы физич(еские; 5. Приливы
чувств. 6. Мучени(ки) страсти 7. Диана и Геката.
8. Первородный грех. 9. Лунное небо 10. Лунная
география. 11. Трагнческ(ий) финал. 12. Отчая-
ние. 1 3. Ледяной Ад. 14 Космическое проклятие».
1—4 разделы объединены темой «Детство», 5 —6—
«Лирика», 6—7 — «Молитва», 9—11 — «Патети-
ческое описание», 12—14 — «Эзотерическое».
Среди источников названы древне! реческие фило-
софы Анаксагор, Анаксимандр, Фалес, Эмпедокл,
поэты Гесиод и Феокрит, астрономы Джованни
Рнччоли, Иоганн Кеплер, Ян Гевелин (основа-
тель селенографии), Франческо Гримальди, мате-
матик и философ Джероламо Кардано, наконец.
«Тайная доктрина» Е. Блаватской. В творческой
тетради под текстом венка приписано- «Luna-
ria» — начаты 16 июня, окончены I июля 19 Е
Коктебель. Воспаленные дни гроз и ветра между
июньским ущербом и июльским полнолунием».
Последний сонет «Лунарии» был положен на му-
зыку композитором Ю. Ф. Львовой (о ней см. I 49)
Таинница — любимица, доверенное лицо Ги-
матий — широкое верхнее платье женщин в древ-
ней Греции. Эмпузы (греч. мнф.) — чудовища из
окружения Гекаты. Пони — женский половой ор-
ган, в древнеиндийской мифологии — символ боже-
ственной производящей силы. Океан, л пененный
в руслах жил...— Волошин опирается здесь иа тео-
рию французского физиолога Рене Кентона
(1867—1925) о тождестве крови «живых существ»
и морской воды (по химическому составу и т. п )
Афея — эпитет Селены на острове Эгина. Я так
устал от гнева и борьбы...— Отражение «репин
гкой истории» (см. Волошин М Репинская исто-
рия / / Максимилиан Волошин в воспоминаниях
современников М . 1990.) и последующей травли
Волошина в печати. 7 реглава я.— 5 Волошина за
писано: «1 рехголовая — собачья, лошадиная и льви-
ная». (Творческая тетрадь № 2. ИРЛИ. Ф. 562)
«Станьте как боги»...— Слова Змия, соблазнивше-
го Еву (Бытие. 3. 5). Клеймленный лик луны...—
Пятна, различимые на диске полной Луны, по сред-
невековой традиции (Данте) представляют лицо
Каина, получившего от Бога, при изгнании, клей-
мо — «каинову печать». Притин — зенит. Ни воз-
духа, ни вод. .— Поверхность Луны не подвержен-
ная эрозийному воздействию атмосферы, гидро-
сферы и биосферы, хранит следы отдаленнейшие
космогонических катаклизмов. Кратер Гипарха. Г и
парх (ок, 180-190— 125 до и. э.) — древнегрече-
ский ученый, один из оснпнопоаожникпв астроно-
мии. Volva («вращающаяся», лат.) — «имя, данное
селенитами Земле, по Кеплеру»,— объяснял сам
Волошин (в письме к Ю. Оболенской 13. 11. 1914).
Marc Tenebrarum Море мрака (лат ) Иверень
(слав ) — черепок, осколок. Потир чаша с под-
доном. в которой выносят святые дары Деннииа —
в славянской мифологии образ полуденной зари
233
КОММЕНТАРИИ
(или звезды): здесь — синоним Люцифера; Люци-
фер — («утренняя звезда», лат.) — в христианской
традиции одно из обозначений сатаны. Надир —
точка на небесной сфере, находящаяся под го-
ризонтом, противоположная зениту. Г олгофой
душ...— У Волошина записано: «Души разлагают-
ся на Луне, как трупы». (Творческая тетрадь 2.
ИРЛИ.Ф. 562). Иошуа Бен-Пандира (т. е. Иисус
сын Пандира) — наименование в талмудистских
текстах Иисуса Христа.— будто бывшего сыном
некоего солдата (и, следовательно, не Богом, а
человеком).
ПОСВЯЩЕНИЯ
Раздел составлен из стихотворений Максими-
лиана Волошина, написанных на протяжении всей
его творческой деятельности и посвященных как
известным деятелям русской культуры начала
XX в., так и просто знакомым и друзьям.
Справочные сведения о лицах, которым посвя-
щены стихотворения, как правило, даны на полях
книги, под фотографиями. Там же помещены ком-
ментарии, характеризующие того или иного адре-
сата, поясняющие конкретные обстоятельства
общения Волошина и адресата. Комментарии ло-
кальные. имеющие отношение главным образом к
данному стихотворению и способствующие его био-
графическому пониманию.— даны традиционно,
в разделе «Комментарии»
Составителю представляется, что оба вида ком-
ментариев помогут читателю составить свое соб-
ственное представление о главном герое и персо-
нажах этой книги.
Кастаньеты. Впервые: НП. 1903. № 8
под названием «Вальдемоза». 24 июня 1901 г.
Волошин писал матери из Вальдемозы (маленькой
деревушки на острове Майорка, куда он попал во
время своего путешествия с художниками А А. Ки-
селевым, Е С. Кругликовой и Е. Н. Давндеико):
«Здесь чувствуешь себя совсем будто как в ХН1
веке. По вечерам все крестьяне... собираются в де-
ревенском кабачке, и там идут бесконечные
пенье, танцы, гитара и кастаньеты».
ебо запуталось звездными*
крыльям и...» Впервые: HI I. 1903. №8. Яктеон
(греч. миф) — юноша-охотник. превращенный
Дианой (Артемидой) в оленя. Allee d’Observa-
toire — аллея Обсерватории (фр ), правильно
Avenue de I’Observatoire,— аллея. примыкаю-
щая с юга к Люксембургскому саду, на Монпарнасе.
«К твоим стихам меня влечет не
н о вог т ь...» Впервые: Стих.
В цирке. Впервые: XX век. 1906. 6 апр.
«П о ночам, когда в тумане..»
Впервые: CLJ. Входит в состав цикла «Когда время
останавливается». Посылая автограф этого стихо-
творения Валерию Брюсову 1 ноября 1903 г.. Воло-
шин приписал; «Позвольте мне в память наших
весенних разговоров посвятить Вам это стихотво-
рение, первые строфы которого я читал Вам еще в
Москве».
Рождение стиха. Впервые' СЦ,
Amor* a m а г a sacrum
Amori атака sacrum (лат.)—святая горечь
любви. Весь раздел (кроме трех стихотворений)
посвящен М. В. Сабашниковой. В апреле 1906 г.
Сабашникова стала женой Волошина, но уже через
год они расстались. 29 июня 1905 г Волошин за-
писал в дневнике: «Все, что я написал за послед-
ние два года,— все было только обращением к
М(аргаритс) В(асильевне) и часто только ее сло-
вами». («История моей души». ИРЛИ. Ф. 562),
«Я ждал страданья столько ле т...»
Впервые: Стих. Написано по пути из Москвы в Па-
риж, вскоре после знакомства с Сабашниковой.
О. боль, когда бы ни пришла... Цитата из стихо-
творения К. Бальмонта
«О, как чутко, о» как звон к о...» Впер-
вые: ЗР. 1906. Ме 11/12— под названием «Детст-
во». Стихотворение положено на музыку компози
тором Ю Ф. Львовой (о ней см, с. 149).
«Спустилась ночь. Погасли к р а с-
к и...» Впервые: НП. 1903. № 8 Авторская да-
та — 1909 — ошибочна Написано в мае 1902 г.,
связано с Марией Львовной Ауэр ( 1883—1959) —
дочерью известного скрипача, в которую Волошин
был тогда влюблен.
Портрет. Впервые: ЗР. 1906. № 0— без
названия. На автографе стихотворения — поясне
ние Волошина: «К портрету М(аргарнтыч В^а-
сильевны) ». Фиалки и бледное золото — реми-
нисценция корсиканского пейзажа: 3 июля 1902 г
Волошин записал в дневнике: «Горы из бледного
золота и фиалок. Берег розовый и голубой (ИРЛИ
Ф 562)
«П ройдемтс по миру, как дети..»
Впервые: Стих.
«С квозь сеть алмазную зазеле-
нел восто к...» Впервые: ЗР. 1906 X® 10 На
писано, по-видимому, не в 1904. а в конце 1903.
Письмо. Впервые: Перевал. 1907. № 12.
Отправлено 5 июля 1904 г. М. В Сабашниковой как
стихотворное послание из 11арижа. В рукописном
тексте между 7 и 8-й строфами опубликованного
текста — еще одна строфа:
Я буду помнить жизнь вне рамок.
Поездки в лес на целый день.
Фонтеиебло. И парк и замок.
Скамью Фонтан Каштанов тень.
Потом в лесу три старых пушки.
Ущелья. Вечер у опушки
11а диком склоне у сосны.
Леса, как море... Диск луны
Дорога в белом лунном свете.
Внизу сквозь кружево ветвей
Миганье радужных огней.
Я помню их, прогулки эти —
Я четко помню каждый день:
St. Cloud, Мэдон, Венсенн. Сюрснны
М. В. Сабашникова ответила на «Письмо»
Волошина стихотворением (8 июля 1904 г.):
Мне вспоминаются игрушки
Япоискиг (люблю Восток!):
В стакан с водой бросают стружки,
И вот из них растет цветок.
Гак строки Вашего посланья
I орят огнем воспоминанья,
Коснувшися души моей,
И тайно расцветают в ней.
В нем наши дни живут сохранно.
Как бы Ъ ковчеге золотом.
Но здесь мне кажутся лишь сном.
234
КОММЕНТАРИИ
Необычайны, дики, странны,
Они похожи на сирен.
Из вод глубоких взятых в плен.
Нам было радостно в Париже
О дальней родине мечтать.
Она милей, она там ближе...
Глаза невольно закрываю
И вижу милый Montparnasse.
В музеях мысленно гуляя,
Встречаю очень часто Вас
И вижу средь эстамп японских
Младенческий и ясный взор...
Наш вечный слышу разговор,
Как меж подружек пансионских.
Серьезный, важный и живой.
И для других людей смешной...
Шептали там века нам сказки.
Как дети им внимали мы.
Нас волновали мира сны.
Светятся в линиях и красках,
И жизни спутанный узор
Во мгле угадывал наш взор...
Как стих «Онегина» прозрачен.,.— «Письмо»
написано онегинской строфой. Ритурнель — пов-
тор, припев (фр.), трехстишная строфа в итальян-
ской народной поэзии, с рифмующимися 1-м и
3-м стихами. Тюильри — сад в центре Парижа,
между площадью Конкорд и Лувром. Halle
(фр-) — рынок в Париже. Грез Жан-Батист
(1725—1805), Ватто Антуан (1684—1721), Буше
Франсуа (1703—1770), Шарден Жан-Батист
Симеон (1699—1779), Коро Камиль (1796—
1875), Милле Жан-Франсуа ( 18 14—1875), Дела-
круа Эжен (1798—1863) — крупнейшие француз-
ские живописцы, работы которых выставлены в
Лувре. Saint Germaine ГАихегтоу — церковь Сен-
Жермен л’Оксерруа, памятник искусства поздней
готики, основана в II в. Vitraux (фр.) —
большие церковные окна, витражи. Tele Inconnue
(фр) — голова неизвестной Имеется в виду ра-
бота итальянского мастера Франческо Лаураны
(ок. 1430—1502), хранящаяся в Лувре (в Доме-
музее М. А. Волошина в Коктебеле хранится сле-
пок с нее, сделанный по заказу Волошина). Фуке
Жаи (1420 — ок. 1480) — французский живопи-
сец. Редон, Одилон (см. с 103) «Но где же
цель?» — Здесь цели нет...— Волошин описывает
одну из литографий серии «Искушение святого Ан-
тония» (1896) О. Рэдона, иллюстрацию к одно-
именной драме Г. Флобера (подпись под литогра-
фией— цитата из драмы: «Антоний: Где же
цель? —Дьявол: Нет цели»). Литография нахо-
дится в ДМВ.
Старые письма. Впервые* РМ
№ 12— без названия. Посвящено А В. Голь-
штейн. О ней см. с. 230. Имела большое влияние
на Волошина в первые парижские годы.
1 аиах. Впервые: Русь. 1908. 1 янв.— под
названием «Эпилог». Стихотворение обращено к
Сабашниковой, написано во время недолгого
«отхода» от нее. 1 аиах (иначе 1 айа, Тия) —
египетская царица, жена Аменхотепа III. Копию ее
скульптурной головы Волошин увидел в парижском
музее Гимэ 6 нюня 1904 г. и усмотрел в ней сход-
ство с Сабашниковой. Я — прохожий. Близкий
все я. всему чужой...— Ср. у Бальмонта е сонете
«Разлука» (1899): «Есть люди, присужденные к
скитаниям Где б ни был я,— я всем чужой, всегда»
«Если сердце горит и трепещет...»
Впервые: ЗР. 1906. 10- Связано с В. Харт.
«М ы заблудились в этом свете..»
Впервые: Стих. Стихотворение обращено к Сабаш-
никовой. В автографе имело название «Надпись на
античном барельефе». Здесь использован миф об
Орфее, легендарном певце, спустившемся в царство
мертвых за своей женой Эвридикой, но нс сумев-
шем вывести ее оттуда.
Лебедь- Впервые: Вопросы жизни. 1905.
2. Перевод стихотворения «Ее Gygne» (1885)
французского поэта Стефана Малларме (1842—
1898). Включено Волошиным в цикл для собрания
стихотворений в четырех книгах.
«О, зеркало — холодная вод а...»
Впервые: Вопросы жизни- 1905. Ne 2. Включено
Волошиным в цикл Amori Amara Sacrum для
собрания стихотворений в четырех томах. Перевод
стихотворения «Acser! Tiens devente moi се
miroir...» французского поэта Стефана Ма лларме.
Зеркало Впервые: РМ. 1907 № 12. Отра-
жение своеобразного комплекса молодого Волоши-
на — чувства вины за «объективность» своего ума.
«У меня нет непосредственного чувства «добра» и
«зла». Я отношусь к ним с одинаковым интере-
сом»,— писал он в дневнике летом 1 ЭД2 г. 29 сен-
тября 1905 г. Волошин писал Сабашниковой: «Я
сказал себе весной: я зеркало... и я стал зеркалом
трепещущим, вечно отражающим и ничего не за-
держивающим» (ИРЛИ. Ф. 562)
«М ир закутан плоти о—» Впервые:
РМ. 1907. № 12 Майя— иллюзия, видимость ма-
териального мира в дренненидинскол мифологии.
«Н ебо в тонких узора х...» Впервые:
РМ. 1907. № 12. 6 июля 1905 г., посылая стихотво-
рение М Сабашниковой. Волошин писал: «Теперь
идет дождь .. Я слышу за окном, как он стелется
мягко, непрерывно, ровно, ие нарушаясь никаким
звуком города Я хожу по комнате, прислушиваюсь,
и в душе моей складываются и плывут строфы,
которые еще в парке все пели и пели и никак не
могли найти себя».
«Э та светлая алле я...» Впервые: Весы.
1907. № 1 —под названием «St. Cloud» в цикле
«Картины Парижа».
«В зеленых сумерках, дрожа и
в ы р а с т а я...» Впервые: Стих В автографе
стихотворение оза1 лавлено «Resignation» («Сми-
рение»). Послано в письме к Сабашниковой 2о
июня 190^ г. Волошин писал: «Я теперь понимаю
смирение У меня есть один путь, один выход —
забыть о себе».
Второе письмо. Впервые: ЗР. 1906
№ 7—9 — под названием «Amori sacrum». Было
отправлено Сабашниковой 29 июня 1905 г.
В мастерской. Впервые: Русь. 190б. 25
дек. Послано в виде письма Сабашниковой 11 ок-
тября 1905 г. В стихотворении описывается мастер-
ская Волошина на бульваре Э Кннэ, 16,в Пари-
же. Ср. письмо Волошина к А. Ремизову от 12
июля 1908 г • «У меня мастерская светлая, большая
В углу Царевна Танах стоит, ткани индусские и
все мои кни1 и. ».
235
КОММЕН ГАРИИ
Во след. Впервые: Речь: 1906. 25 дек. Анти-
юна (греч. миф.) —дочь фиванского царя Эдипа,
сопровождавшая слепого царя в его скитаниях.
«К ак Млечный Путь любовь
твоя...» Впервые: Белые ночи: Петербургский
альманах. Спб.. 1907.
Nel mezzo del cammi п...— на полови-
не пути (итал.) — «Божественная комедия» Данте.
Впервые: Стих. Датировка стихотворения говорит
о том. что оно написано сразу после разрыва Воло-
шина с Сабашниковой. Из воспоминаний Е. Гер-
цы к «В ту весну седьмого года мы как-то вечером
сидели вчетвером: Волошин, Сабашникова, сестра и
я. Волошин читает терцины, только что написан-
ные. «С безумной девушкой, глядящей в водо-
ем....... Маргарита невесело смеялась, тихо, будто
шелестела. «И все неправда. Макс! Я не в колодец
прыгаю — я же в Богдановщину еду». Это был
канун их отъезда, его — в Коктебель, се — в име-
ние родителей. «И не звал ты меня прочь. И сам
ты не меньше меня впился в Солнечного Зверя
И почему птичий крнк? Г ы лгун, Макс». «Я лгун,
Аморя,— я поэт». Так дружелюбно они расходи-
лись». (Лит. обозрение. I989. № 2).
«Б ыть черною землей. Раскрыв
покорно груд ь...» Впервые: Перевал. 1907.
№ 3. Слово — здесь в значении «Логос»: по еван-
гельскому учению — откровение существа Бога, его
предвечный образ. Руны — древние письмена (у
германцев, скандинавов). Бпгдановигина — имение
Сабашниковых под Москвой. Волошин провел там
середину сентября 1906 г.
«Я шел сквозь ночь. И бледной
смерти п л а м я...» Впервые: CL1. Волошин был
первым пропагандистом творчества О. Редона в
России. В письме к Валерию Брюсову от 26 января
1904 г. Волошин писал: «Рэдон для художников
теперь... занимает то же место, что занимал Мал-
лармэ для поэтов».
Кровь. Впервые: Стих. Авторская дата
1907 — неточна: стихотворение написано 16 декаб-
ря 1906 г. В этот день Волошин писал М. Сабашни-
ковой: «Кровь» я посвящаю Вяч. Иванову... Мне
кажется, что в нем отразилось веянье его духа...».
Книга «Эро&> — сборник стихов Вяч. Иванова
(1907).—В котором есть перекликающееся с
«Кровью» стихотворение «Двойник». Эдип (греч.
миф ) — царь Фив; не зная тайны своего рождения
и женившись на собственной матери, становится
кровосмесителем.
Сатурн. Впервые: В Г. 1908. № 3. В стихо-
творении отражена теософская космогония. 6 апре-
ля 1907 г. А. Р. Минцлова писала Волошину: «Рас-
скажите о Сатурне... о том Сатурне... где витали —
не люди еще, нет! 11о призраки-люди».
С о л и ц е. Впервые: Стих. Б. Леман (Б. Дикс)
был автором первой специальной статьи о творчес-
тве Волошина (см.: Книга о русских поэтах послед-
него десятилетия. Спб.; М.. I 1909]. С. 367—370).
Луна. Впервые: Белые ночи: Петербургский
альманах. Спб., 1907. Сообщая М. Сабашниковой о
замысле стихов планетного цикла, Волошин 12
ноября 1906 г. писал: «При разрыве с каждой
планетой бывает страшная трагедия, которая и за-
ложена в той стихии, которая вырабатывалась на
этой планете. Кровь трагедия Сатурна. Зрение
и ощупь — трагедия Солнца. Пол — трагедия Лу-
ны». Диана — олицетворение Луны в римской
мифологии, была отождествлена с Артемидой и Ге-
катой. Геката (греч. миф.) — богиня мрака и кол-
довства
I рот нимф. Впервые: 31 *. 1907, № 4. Как
писал Волошин А. Миицловой, стихотворение бы-
ло навеяно трактатом античного философа Пор-
фирия (232—между 301 и 304 гг.) «О пещере
нимф» («комментарий к тем строка л «Одиссеи»,
где описывается пещера на Итаке»,— писал Воло-
шин в другом письме).
Руанский Собор
Впервые: Перевал. 1907. № 8—9. В цикле
отражены впечатления Волошина от шедевра фран-
цузской готики. В день осмотра собора Волошин
писал М. Сабашниковой ( 74 июля 1905) «Мы бы-
ли в одном соборе, где каменные колонны были
пронизаны фиолетовым светом... А. Р. Минцлова
шептала: «Если долго смотреть в этот фиолетовый
свет, то увидишь все, все». И там, где фиолетовый
переходил в розово-золотистый.— я видел, я знал,
я чувствовал вашу душу». В журнальной публика-
ции «1 1еревала» между 3 м и 4_м стихотворениями
цикла был помещен фрагмент под названием
«Крестный путь»:
«Семь ступеней крестного пути соответствуют
семи ступеням христианского посвящения, симво-
лически воплощенного в архитектурных кристаллах
готических соборов.
Мистический крестный путь начинается омове-
нием ног — прикосновением к полу храма, ибо пол
храма — это вода. 11оэтому в мозаиках, украшаю-
щих пол древних соборов, часто изображались
сивиллы, сидящие иад водой, или олени, пьющие из
ключа.
Вторая ступень — бичевание. Это ощущение
острой физической боли, сердца Богоматерей,
пронзенные семью мечами скорбей.
Третья — алый свет — ощущение текущей кро-
ви — терновый венец. Четвертая — етигматы —
знаки пригвождения на руках. Пятая ступень —
это смерть на кресте. «Мировая душа распята
на кресте мирового тела». Распятие—это символ
божества, воплощающегося в материи. Символиче-
ски сам человек с распростертыми руками являет со-
бой крест. («Облеченный в крест* тела своею»).
1 мерть — это экстаз, момент высшего восторга
жизни.
Шестая ступень — погребение, причащение
земле. Плоть, себя сознавшая, глаголящая н видя-
щая, возвращается к темной и страдающей пра-
матери.
Седьмая ступень -— воскресение из мертвых».
I. Ночь Утром 25 июля 1905 г., после посе-
щения собора, Волошин писал М Сабашнико-
вой: «Что-то совершилось... Я никогда не испыты-
вал такой радости, силы и уверенности... Ночью ..
Не бы ло земли —- были только уступы, арки, пиля-
стры, тонкие дуги, кружевные стрелки, которые,
как музыка, плавным и властным порывом уноси-
лись в темное звездное иебо. Они были все осыпа-
ны, все сияли звездной пылью. Неподвижно рас-
ширяясь, подымаясь без движения. Точно у этих
каменных i лыб были птичьи крылья ..»
II.Ли левые лучи. В статье «О говрсмен
ном лиризме» (А. 1904 № 2) Иннокентий Ан-
236
КОММЕНТАРИИ
венский писал: «Право, кажется, что нельзя ни
искусней, ни полней исчерпать седьмой полосы
спектра, ласковее изназвать ее, чем Волошин,
воркуя, изназвал своих голубок-сестриц в лиловых
туниках».
III. Вечерние стекла. Кана Галилей-
ская — место, где совершилось первое чудо Иисуса
Христа — претворение воды в вино на брачном
пиршестве (Евангелие от Иоанна, II, I—II).
IV. Стигматы. Стигматы—раны на теле
Христа, следы распятий. Пилястры — четырех-
угольные колонны, одной стороной вдающиеся в
стену.
V. С м е р т ь. 26 июля 1905 г. Волошин писал
М. Сабашниковой: «...мы всходили на башню
Руанского собора... Мы висели в воздухе — совсем
над бездной. Бездна была со всех сторон ничем не за-
крытая и в ступенях были звездчатые пролеты и
сквозь них под ногами на неизмеримой глубине
внизу был виден готический городок. Это было во
вторник 25 июля около полудня».
VI. Погребенье. Крипты -— сводчатые по-
мещения под храмами, предназначенные для погре-
бения.
VII. Воскресенье. И стоит собор — пер-
вопричастница...— Ср. письмо Волошина М. Са-
башниковой от 24 июля 1906 г.: «...снаружи весь
собор светлый и пышный был похож на тринадца-
тилетнюю первопричастницу, которая, осторожно
подобрав кисеи, кружева и ленты своего белого
облака, ступает кончиками ног по черным плитам
запыленного временем города»
Гностический гимн деве Марии.
Впервые: ВТ. 1908. № 2.
«Я здесь расту один, как пыльная
агава...» Впервые: НЖ. 1988. № 168/169
Первая публикация в СССР: НН. 1989. № 1. В
марте 1907 г. Волошин, не желая мешать М. Сабаш-
никовой сделать выбор между ним и Вяч. Ивано-
вым, уезжает из Петербурга в Коктебель. Тоска по
жене сочеталась с неизжитым тяготением к Ива-
нову и его кружку — писателям и художникам, со-
биравшимся на «Башне» у Иванова. И вот, 1 > апре-
ля 1907 г Волошин посылает В. Иванову сонет,
приветствующий вышедшую чуть позже в мае
1907 г. антологию «Цветник Ор», в состав которой
входили стихи поэтов «Башни» (А. Блока, В. Брю-
сова, В, Иванова и др.).
«В сер о-с иреневом вечер е...» Впер-
вые: Весы 1907. № 1. В рукописи имело название
«В Булонском лесу». «Вечеря» — фреска Леонардо
да Винчи «Тайная вечеря» (1495—1497) на стене
трапезной миланского монастыря Санта Мариа
делле Грацие. Осматривая ее 1 июля 1900 г., Воло-
шин записал: «Все н и₽й стройно и соответственно,
как в математической выкладке». Булонский лес
парк в западной части Парижа.
«В о а л ю б и просторы мгновень я...»
Впервые: Стих. Текст стихотворения Волошин по-
слал н письме к матери в январе 1909 г. Он писал:
«Эту осень у меня бывали моменты глубокой грус-
ти. Вот еще одно стихотворение, написанное в эту
же осень».
«Т ы из камня вызвал мой лик »
Впервые СиП-2. Первая публикация в СССР:
НН. 1989. Ne 1. В ноябре 1908 г., в Париже, Э. Вит-
тит вылепил бюст Волошина, который так писал об
этом произведении: «Он лепит меня в венке с
обнаженными плечами и грудью, с наклоненной
головой. Выходит совсем Зевс Отриколийгкий».
«Он удивительно похож,— добавляет Волошин в
другом письме — Я не говорю о сходстве но он сам
по себе будет очень крупным произведением искус-
ства». Впоследствии Виттиг перевел бюст в ка-
мень — и он установлен (и стоит до сих пор!) как
парковая скульптура в одном из парижских скверов
на бульваре Эксельманс, 66
«П ерепутал карты я пасьянса..»
Впервые: Стих. Илъ-дс-Франс — наследственная
область французских королей с Парижем в центре
Рьщари Грааля -— герои средневековых легенд,
рыцари, охраняющие Грааль (См. с. 232) Мон-
сальват — замок, где хранится Грааль. Меганоч —
мыс на юго-восточном берегу Крыма, между Суда-
ком и Коктебелем.
«К этим гулким морским бере-
гам...» Впервые: Стих. Знакомство Волошина с
Е. И. Дмитриевой состоялось в марте 1908 г в Мос-
кве. Летом 1909 г. оиа гостила у Волошина в Кок-
тебеле. С Е. И. Дмитриевой связан один из любо-
пытнейших эпизодов литературной жизни Петер-
бурга начала века См.: Давыдов 3., Купченко В.
Максимилиан Волошин. Рассказ о Черубине де
I абриак. Памятники культуры. Новые открытия.
Ежегодник. 1988. Л., Наука, 1989.
«К онцом иглы на мягком воск е...»
Впервые: Стих.
«Д ети солнечно-рыжего мед а...»
Впервые: Стих-77 Написано под влиянием идей
«Бхагавадгиты» — индийской философской поэ-
мы. части «Махабхараты». Быть всей душой в
борьбе...— из поучения бога Кришны царевичу
Арджуне перед битвой.
Н а д п и с и. Впервые: СиП-1. В СССР печа-
тается впервые по собранию стихотворений в четы-
рех книгах, подготовленных М. Волошиным в
1920-е гг. (ДМВ) См дарственную надпись на
сборнике Волошина «Стихотворения. .» (с. 120).
Еще не отжиты связавшие нас годы,
Еще не пройдены сплетения путей...
Вдвоем руслом одним.— не смешивая воды,
Любовь и ненависть текут в душе моей.
7. 03. 1910.
Материнство. Впервые: Стих-77. Выра-
жение сложных отношений матери и сына, особен-
но обострившихся летом 1914 г «Оно образует
параллель к «Пещере»,— писал Волошин А. М.
Петровой 1/ июля 194 г., посылая ей стихотворе-
ние. 1 олчком к нему послужил сон Е. О Кири-
енко-Волошиной, рассказанный сыну в письме от
27 июня 1915 г. «Она видела, что она будто меня
настойчиво спрашивает: «Макс, скажи мне свое
имя?., имя...» -— писал Волошин 9 сентября 1915 i
Ю. Л. Оболенской.— Спрашивает много раз, с
отчаянием. А я молчу».
«К Вам душа 1 а к радостно вле-
ком а!..» Впервые: Современные записки. Париж.
1933. Nf 52. Первая публикация в СССР: Стих-77.
Послано в письме к Марине Цветаевой. «Вечерний
альбоч» первая книга стихов Цветаевой (1910).
«Р а с к р ы в ладонь. плечо скло-
нил а...» Впервые: Ветвь: Альманах М., 1917.
Стихотворение написано через день после того, как
Цветаева подарила Волошину свой сборник стихов
237
КОММЕНТАРИИ
«Вечерний альбом». Предположение, что стихо-
творение обращено к Цветаевой, принадлежи!
В. П. Купченко.
Сонеты
о Коктебеле
Впервые: ВРХД. 1980. № 131. В СССР пол-
ностью печатается впервые по собранию стихо-
творений (ДМВ). Одно из немногих в русской
литературе пародийных произведений, написанных
в форме цикла сонетов. Для Волошина «Сонеты...»
были, по существу, его первым серьезным опытом
стихотворного портрета
1. Утро. Андрей — видимо, работник Воло-
шиных. Пра — Елена Оттобальдовна Волошина
(так называли ее друзья, так она сама подпи
сывала письма к близким). Макс в одежде древ-
ней...— Имеется в виду пресловутый «хитон» Во
лошина, длинная цветная рубаха. «Dame de Pigue»
(«Пиковая Дама», фр.) — по воспоминаниям ху-
дожника Леонида Фейнберга (1896—1980), зна-
комая Елены Оттобальдовны. На фотографиях,
сохранившихся в Доме Поэта, она снята с двумя
мальчиками-близнецами (упоминаемыми в сонетах
«Обед», «Пластика»),— видимо, ее внуками Муд-
рец чердачный...— родственник Волошиных М. С Ля-
мин. живший на чердаке Дома — достаточно об-
ширном, вроде мансарды. Исследует открытый в
хлебе яд...— М. С. Лямин страдал манией пре-
следования и боялся отравления.
2. Обед. Сонеты «Утро» и «Обед» рисуют
быт волошинского дома — неприхотливый и мате-
риально даже скудный. «В Коктебеле было только
одно блюдо: баран».— писала Марина Цветаева.—
В нем никогда не было жирных сливок, только
худосочное (с ковыля1) и горьковатое (с полыни!)
козье молоко, никогда в нем не было горячих дома-
шних булок, вовсе не было булок, одни только
сухие турецкие бублики, да и то не сколько угод-
но...». Опять уплыл недоенным дельфин...— По
воспоминаниям Л. Фейнберга: «Между другими
обманными придумками был дельфин, который
будто бы приплывал, чтобы его доили,— и его
молоком лечили слабогрудого Сережу Эфрона...».
Лиля — Е. Я. Эфрон, (о ней см. с. 134).
3. п ластика. Весной 1911 г. Волошин
опубликовал статью «О смысле танца», в кото-
рой писал: «Наш век болен неврастенией... Страш-
ная интенсивность переживаний, постоянное напря-
жение ума н волн, острота современной чувствен-
ности создали то ненормальное состояние духа,
которое выражается эпидемией самоубийств, эроти-
кой, подавленностью, бессильными революцион-
ными порывами в смутностью моральных крите-
риев». Убежденный, что импровизационный «плас-
тический танец» — лучшее средство «для выявления
душевного хаоса в новый строй», Волошин в Кокте-
беле старался — не пренебрегая и личным приме-
ром — приобщить к танцу всех, Вера — Вера Яков-
левна Эфрон (1888—1945), сестра С. Я. и Е. Я Эф-
рон, одно время даже посещала танцевальную шко-
лу Е. Рабенек.
4. Ф р а н ц у з. Сонет связан с одной из самых
первых и наиболее памятных мистификаций в Доме
Поэта. В Париже на Лилю Эфрон обратил внима-
ние некий «негоциант», возымевший желание на
ией жениться. «Чтобы отвязаться от него,- пишет
в своих воспоминаниях киноактриса Ольга Алек-
сандровна Ваксель (1903—1932),—она ему сказа-
ла, что замужем и имеет детей. . Он (мсье «Кара-
даг») не поверил и приехал в Коктебель прове-
рить это. Для него была инсценирована грандиоз-
ная выдумка, заключающаяся в том, что все случай-
ные обитатели дачи Волошина превратились в
одну семью, с «Прой» во главе. Пять поколений
жили в полнейшем мире и подчинении, являя обра-
зец матриархального семейства. Вечером, на крыше
дома, перед изумленным гостем... Макс исполнял
танец бабочки. Француз думал, что он попал в
сумасшедший дом, не выдержал и скоро уехал...»
(ДМВ).
5. Пра. Волошиным создан великолепный об-
раз матери. Ср, с Цветаевой: «Седые, отброшенные
назад волосы, орлиный профиль с голубым глазо л,
белый, серебром шитый, длинный кафтан, синие, по
щиколотку, шаровары, казанские сапоги...» («Жи-
вое о живом»). Пря (ст.-сл.) — «раздор», «тяжба»
и «битва».
6. м и ш а. Сонет посвящен двоюродном}' бра-
ту Волошина Михаилу Сергеевичу Лямину. «Иног-
да он отваживался пообедать со всеми нами,—
вспоминает Л. Фейнберг,— но чаще предпочитал
есть у себя, на чердаке дома... где он мог тщательно
обследовать еду, прежде чем решиться ею восполь-
зоваться...».
1. Тоб и к. Батар... Правильно — бастард —
ублюдок, гибрид межвидовых скрещивании живот-
ных.
8 Г а й д а н. Сонеты «Тобин» и «1 ай дан»
написаны от лица собак. О собаках Коктебеля
М. Цветаева писала* «Их было много, когда я при-
ехала. когда я пожила, то есть обжилась, их ста-
ло — стаи ..». По свидетельству Л. Фейнберга,
только двум из иих, удостоенных сонетов, раз-
решался вход на волошинскую террасу. «Тобик
был довольно большой, неприглядный пес, гладко-
шерстный, чем-то напоминавший фокстерьера-
переростка»,— вспоминал он.— «Гайдан был по-
меньше: черная лохматая дворняжка с рыжими
подпалинами...». В сонете впервые был дан портрет
М. Цветаевой в стихах 4 августа 1911 г она
письмом благодарила Волошина. «Спасибо за Ган-
дана».
«Из К рокодилы с Дейте й...» Впер-
вые: НН. 1989. № 1. Бывшая певица Большого
театра М. А. Дейша-Сионнцкая, также имевшая
в Коктебеле дачу,— была оплотом благопристой-
ности курортного поселка и резко отрицательно
относилась к «обормотскому» укладу волошин-
ского дома: песням, танцам, розы! рышам. пляж-
ной обнаженности.
«М илая Вайолет, где т ы?._х Впервые:
РА. 1977. № 3. Художница В. Харт познакоми-
лась с Волошиным в 1905 г в Париже. В 1907 и
1912 гт. была в Коктебеле, написала два портрета
Волошина (один, маслом, остался незаконченны и).
О встречах с Харт Волошин упоминает в своем
дневнике «История моей души».
Майе Впервые: День поэзии в Крыму,
t имферополь: Таврия. 1965.
Лиле Эфрон. Впервые: ВРХД. 1977
№ 12. Первая публикация в СССР в кн Журав
лев Д 11. Жизнь, искусство встречи. М., 1985.
238
КОММЕНТАРИИ
Облики
Этот цикл — одно из выражений пристально-
го внимания Волошина к окружающим его людям,
его стремление увидеть «лик» каждого. Под послед-
ним поэт понимал некий синтетический образ
человека, в котором духовные особенности высту-
пают во внешних проявлениях: во внешности, в
привычках, в событиях жизни. В «Ответе Валерию
Брюсову» («Русь». 1908. 4 янв ) Волошин отмечал,
что «читает душу» поэта не только «по изгибам
его ритмов, по интонации его стиха, по подбору его
рифм», но и по тому, «как» сидит на нем платье,
как застегивает он сюртук, каким жестом он скре-
щивает руки и поднимает голову»... Рекомендуя
художнице Ю. Оболенской летом 1913 г. «сажать
натуру и писать стихотворные портреты», Волошин
опирался на собственную практику.
1. «В янтарном забытьи полуден-
ных минут...» Впервые: A Book of Homage of
Shakespeare. The Colden Book of Poetry. Лондон,
1916.— Под названием «Portia» (Порция — героиня
«Венецианского купца» Шекспира). В русских из-
даниях впервые: Творчество: Альманах. М.; Пг.»
1918. Кн. 2. Тьеполо (1696—1770) и Джорджоне
(1476—1510) — итальянские живописцы. Акант—
род травянистых растений Средиземноморья, ина -
че — медвежья лапа. Изображение листьев и стеб-
лей аканта в стилизованном виде используется на
капителях колонн и в различных видах орнамента.
2. «Т ы живешь в молча н ь и тем-
ных ком и а т...» Впервые* На рассвете: Альма-
нах. Казань, 1910. Кн. 1 — под названием «Черу-
бине де Габрнак». 26 марта Е. Дмитриева писала
Е. Я. Архиппову из Екатеринодара: «Скучаю о моей
комнате в П(етербур)ге, затянутой темно-лиловы-
ми розами, о бюсте Данта из мрамора, о старин-
ной. затканной жемчугом иконе «Всех скорбящих»,
о гравюре XVI в.— св. Терезе, о письменном
столе красного дерева и темном фиалковом кресле».
Киот — поставец для икон. Бснзой и нард — аро-
матические вещества. Содома (Джованни Антонио
Бацци, 1477—1549) — итальянский живописец.
3. «Д войной соблазн — любви и
любопытств а...» Впервые: Творчество. М.;
Пг.. 1918. Кн. 2. В рукописи имело название «Сонет о
Моитичеллн». Монтичелли Адольф ( *824—1886) —
французский художник. В статье «Москва. Выстав-
ки» (Рус. худож. летопись. 1911. № 1) Волошин
назвал творчество Моитичеллн «высочайшим дос-
тижением нашего времени в области пышности кра-
сок». Андрогина, ан дрог ин — двуполые существа.
Куперен Франсуа (1668 —1733) и Рамо Жан Фи-
липп (1683—1764)—французские композиторы,
органисты. (Любимые композиторы Волошина.)
Цитера (Кифера, ныне Китира) остров в < ре ди-
земном море. Здесь впервые установился иа гре-
ческой почве культ Астарты, финикийской богини
любви. На барке у Ватто — имеется в виду карти-
на французского художника Антуана Ватто «Па-
ломничество на остров Цитеру» (1717).
4. «Не успокоена в покое...» Впер
вые. Творчество, М.; Пг., 1918. Кн 2. Возможно,
посвящено Т. Д. Цемах (о ней см. с. 180) I оморра
(библ. )—город, отличавшийся (наряду с Содо-
мом) крайней распущенностью нравов и сожжен-
ный за это Богом. Мирра — благовонная смола
Клинок невидимой секиры.. — Намек на библей-
ское предание о Юдифи, отрубившей голову асси-
рийскому полководцу Олоферну.
5. «П л а м е н н ы й истлел закат...»
Впервые: Творчество. М.; Пг., 1918. Кн. 2.
6. «В эту ночь я буду лампадой...»
Впервые: Ветвь М., 1917. В автографе этого сти-
хотворения есть еще .две строфы:
Тобою в тебе молиться
Молиться в небытие,
Исчезнуть угаснуть, слиться.
Сгореть во имя твое.
Я мир в преходящих годах,
Я пламенник, что погас,
Отразившись в глубоких водах
Слишком печальных глаз.
7. «7' о в виде девочки, то в об-
разе старушки...» Впервые: 7 ворчсство:
М., 1918. Кн. 2. Расшифровать инициалы Н. А. М.
помогает письмо к Волошину танцовщицы
Н. А. Милюковой О'! 22 сентября 1912 г., в котором
она благодарила Волошина за добрые советы
«По крайней мере, в душе «девочки-старушки» они
пустили глубокие корни. И если что выйдет из моих
танцев, из моих попыток создать нечто новое, то
Вам. первому моему учителю и руководителю, буду
я обязана этим».
8. «Б е з у м ь я и огня венец...» Впер-
вые: Т ворчество М.; Пг , 1918. Кн. 2. Портрет
А. Р. Миицловой (о ней см. с. 107). имевшей боль-
шое влияние на Волошина. Будучи близорука,
Минцлова плохо различала лица людей, но. по ее
словам, видела «рядом с ними сияние» разного цве-
та. В декабре 1910 г., сообщая о ее таинственном
исчезновении. М. Сабашникова писала Волошину.
«Она уже часто последнее время при разлуке про-
щалась навсегда, говоря о смерти... Это было очень
большое, очень светлое явление, несмотря на все »
9. «А льбомы нынче стали ред-
к и...» Впервые: Ветвь М-, 1917. Стихотворение
вписано в альбом М. А Новицкой летом 1912 г.
в Коктебеле. Пуссен, Никола (1594—1665)
французский живописец.
10 «Н ад головою подыма я...» Впер-
вые: Гриф. Альманах. 1903—1910. М., 1914.
Майя — здесь: творческая си ла. ассоциирующаяся
с творческим началом Дпок — растение с ярко-
желтыми цветами.
11. «И будут огоньками р о з...»
Впервые: Ветвь. М . 1917.
12. «Л го б о в ь твоя жаждет так мво-
г о...» Впервые: И. Обращено, скорее всего, к
М. 1 I. Кудашевой 1 1 марта 1914 г. Волошин писал
о ней (легко влюблявшейся) «Надо ей помочь
внутри самой себя измениться, надо дать ей другое
понятие о любви, осамой себе, о ценности че поиска,
свободе... Она нс видит, не ценит и не зиает того че-
ловека, которого опа любит Она любит только
свою мечту.» (ИРЛИ.Ф. 562).
В «Я узнаю себя в чертах...» Впер-
вые: И. ОтриколиНекий кумир — оюст Зевса, най-
денный в Отриколи (Италия), римская копия с гре-
ческого оригинала В века до н. э Ныне в Ватикане.
Это же сходство Волошин увидел в своем бюсте ра-
боты Э. Виттита. Быком. и облаком, и опцией——
Зевс являлся в образе быка перед Европой, в обра-
239
КОММЕН ГАРИИ
Эе облака — перед Ио, в образе лебедя — перед
Ледой. Другие его возлюбленные — Семела (мать
Диониса) к Даная (мать Персея)* И детский дух...
Имеется в виду Ганимед, сын троянского царя,
похищенный Зевсом, превратившимся в орла.
14 М. С. Ц е т л и н. Впервые: СиП~1 Пер-
вая публикация в СССР: НН 1989. № 1. Портрет
М. Цетлин В. Серов писал в октябре—ноябре 1910 г.
в Биаррице, на вилле Цетлиных. М. С. Цетлин
писала о получении посвященного ей стихотворения
Волошина: «Стихи «Нет, нс склоненной» — это по-
дарок, лучше которого нет на свете».
15. Р. М. X и н. Впервые: РМ. 1917. № 1 1 —
12. Стихотворение положено на музыку Д. Тухма-
новым (1976). Урусов Александр Иванович
(1843—1900) —адвокат, литературовед. Сторо-
женко Ни колай Ильич ( 1836— 1906) — литерату-
ровед. Брандес Георг (1842—1927)—датский
литературовед. Банг Герман (1857 —1912) —дат-
ский писатель и критик. Танеев Сергей Иванович
(1856—1915) — композитор- Минцлов Рудольф
Иванович (1811—1883) педагог и библиограф.
Кони Анатолий Федорович (1844—1927) —
юрист, писатель.
16. Ропши н. Впервые: РМ. 1917. № 1 1—12.
Знакомство Волошина с Б В. Савинковым состоя-
лось в 1915 г. в Париже. Блуа — старинный горо-
док во Франции. Клуэ Жан (ок. 1475 — ок. 1540)
французский художник эпохи Возрождення.
С крестом между рогов... — Символический олень
с крестом между рогами фигурирует в религиозных
легендах (жития св. Руберта. Евстерия, 11орберта)
и исторических преданиях (об Иоахиме 11 Бранден-
бургском). Судья и леи...— Савинков, один из
руководителей «Боевой организации эсеров», уча-
ствовал в убийствах министра внутренних дел
В. К. Плеве и московского генерал-губернатора ве-
ликого князя Сергея Александровича.
17. Бальмонт. Впервые: РМ. 1917. № 11
12 Посылая это стихотворение матери, Волошин
писал ей 15 февраля 1915 г.: «По-моему, он вы-
шел очень похож, а Бальмонт весьма горд им»
Рипост — в фехтовании ответный удар или укол.
18. И апутствие Бальмонту. Впервые:
СиП-1. Первая публикация в СССР: НН. 1989
№ 1. Написаио к 25-летню литературной деяте-
льности К. Д. Бальмонта, отмечавшемуся 24 января
1912 г. в Париже- 1 февраля Бальмонт отправился
в кругосветное путешествие. Лемурия — мифичес-
кий материк к югу от Азии (между Цейлоном и
Мадагаскаром), затонувший в древности. Солон
(ок. 640—ок. 559 до н. э.) — афинский политический
деятель. Майя—здесь имеется в виду одна из
древнейших цивилизаций в Америке. Стихи, пос-
вящениыс памятникам майя, вошли в сборник Ба-
льмонта «Птицы в воздухе» ( 1908); «Змеиные цве-
ты» (путевые письма из Мексики) изданы в 1910 г.
I9. Ф а э т о и. Впервые. РМ. 1917 № 11—12.
В этом стихотворении Бальмонт уподобляется Фаэ-
тону (греч. миф.) — взявшемуся управлять солнеч-
ной колесницей своего отца, бога солнца Гелиоса, и
испепеленному огнем С белой мышью на плече...
Этот эпизод из жизии Бальмонта Волошин упомя-
нул в статье «Аполлон и мышь». Молитва на jwe-
че...— Имеются в виду слова молитв и девизов на
старинных клинках. Быть как солнце...— Намек
на сборник стихов Бальмонта «Будем как солнце»
(1903). Рухнуть с горней высоты...— Здесь намек
иа попытку самоубийства Бальмонта, в юности выб-
росившегося с третьего этажа на мощеный двор.
20. Два демона. Впервые: АМА Я тот.
кто кинул шарики планет...— В «Творческой тет-
ради» Волошина записано высказывание француз-
ского математика Анри Пуанкаре (1854—1912):
«Мы можем смотреть иа Зодиак, как иа громадную
рулетку, по которой творец разбросал большое чис-
ло шариков, сообщив им различные начальные ско-
рости». В сердцах машин...— В наброске статьи
«Демонизм машины» Волошин писал о машинах:
«Они повинуются нам как рабы... Нс проходит вре-
мя и мы вдруг начинаем сознавать, что совсем не
они рабы, а что мы безвозвратно продали им в раб-
ство свою вольную душу.» (ИРАН. Ф 562).
На дно миров спустился я...— ] Записано в состя-
зании с Бальмонтом (на тему «радуга»). Лития—
общая молитва, совершаемая вне храма или в его
притворе. Клюй, коршун, печень! — Намек на миф
о Прометее. Цевница — свирель
Подмастерье. Впервые: Ипокреиа, Харь-
ков. 1917. ,№ 2. В автобиографии Волошин опреде-
лил зю стихотворение как свой «поэтический сим-
вол веры». Лирник — игрок на лире Словесного,
святого ремесла...— Реминисценция из стихотворе-
ния «Ты, уцелевший в сердце нищем» (185 1) Карс
лииы Павловой («мое святое ремесло»). Ковало —
большой молот. Терпуг — напильник Тацит Кор-
нелий (ок. 58 — после 117) — римский историк.
Медный текст закона...— Имеются в виду «законы
двенадцати таблиц» — нс дошедший до нас первый
кодекс римского права (У в. до н. э ) Ты должен
отказаться.-.— Среди выписок Волошина читаем
«Молчание — власть. Отречение от власти
воля Отречение от воли — чувство. Отречение от
чувства — самосознание». Срединной Азии и за-
падных морей..— Упоминание, переводящее сти-
хотворение в автобиографический план. Созвездий
правящих...— Отражение астрологических пред-
ставлений. Ты вспоминаешь самого себя...— Одно
из положений мастера Януса в «Акселе» Вилье де
Айль Адана: «Познание — это воспоминание. Че-
ловек не учится — ои только находит потерянное:
вселенная лишь предлог для развития этого все-
знания». Слово, их к бытию призвавшее. — В кон-
спекте «Теургии» Порфирия Волошин записал:
«Словом, которое есть земное тело мысли, мы мо-
жем осязать дорогу перед собой, и мгновение,осоз-
нанное словом, становится частью нашего астраль-
ного тела... Слово заклинает будущее»
«С нова мы встретились в безлю-
д ь и...» Впервые. СиГ1-2. Первая публикация в
СССР: НН. 1989. № 1. Стнхотворение не имеет
адресата, но есть все основания предполагать, что
произведение обращено к главе международного
Антропософского общества Р. Штейнеру. Стихо-
творение датировано 9 августа 1914 г В эю время
Волошин участвовал в строительстве 1 етеанума,
антропософского центра в селении Дорнах под Ба-
зелем. С образом человека запечатленного в стихо-
творении, согласуются высказывания Волошина с
Штейнере: «Каждое его слово чувствуешь обра-
щенным лично к себе и всегда о главном»: «То. что
дает Штейнер, хорошо каждому нести в молчании
собственной души»... Волошин в одной из своих
автобиографий назвал Штейнера «человеком кото-
240
КОММЕНТАРИИ
рому я обязан больше чем кому-либо познанием са-
мого себя» (ИРАН. Ф 562).
«В эти дни великих шумов р а т-
н ы х...» Впервые: РМ. 1915. № 4. Из стихов о вой-
не, опубликованных в апреле 4915 г. в «Русской
мысли». Волошин больше других ценил это стихо-
творение— «по точности и искренности» (из
письма к матери от 13 апреля 1915 г.). С Эренбур-
гом Волошин сблизился в Париже в 1915 г.
Под знаком Льва. Впервые: РМ. 1915.
№ 4. Написано по приезде в Дорнах по приглаше-
нию Сабашниковой. Вошел последним внутрь ков-
чега...— Подразумевается ковчег, в котором Ной и
другие праведники спаслись во время всемирного
потопа (Бытие. VII—VIII). Волошин пересек гра-
ницу нейтральной Швейцарии в день начала миро-
вой войны — 31 июля 1914 г.
Другу. Впервые: АМА. Обращено к К. Бо-
гаевскому, который в 1915 г. был призван в армию.
Ардавда— таврское или аланское название Фео-
досии. упоминаемое иеизветным автором в V в.
Крылатый парус напрягали...— Неточная цитата
из стихотворения Пушкина «Арион». Да не прерву-
тся нити прях...— В античной мифологии богини
судьбы Парки изображались в виде прях, пряду-
щих нити человеческих жизней.
Петербург. Впервые: АМА.
Пролог. Впервые: АМА. В начальный год
великой брани...—См. прим, на стр. 224. И, на
замок небесных сводов Поставлен..-— Имеется в
виду Гетеанум. В конце 1914 г. Волошину приходи-
лось сторожить строящееся здание и, выходя на
террасу, он видел «огоньки в Германии по ту сторо-
ну Рейна» (письмо к Ю. Оболенской от 23 дек.
1914). Вестник, оку зримый...— серафим. Тучи са-
ранчи, железный жезл — образы из «Откровения
Иоанна Богослова» (2,27 и 9.3—10). А злом за зло
воздай без мер...— То. что «зло возмещается не
только тому, от кого оно пришло, но и его близким,
и его соплеменникам, и возмещается рукою щедрой,
не считая», Волошин считал одной из «сатаничес-
ких традиций, утвердившихся «в европейской мо-
рали» (письмо к матери от 13 авг. 1915).
Армагеддон. Впервые: АМА. Л. Бакст,
которому посвящено это стихотворение, сделал об-
ложку к сборнику Волошина АМА. Индеветь —
покрываться инеем.
Усталость. Впервые: АМА.
Париж в январе. Впервые: РМ. 1915.
№ 4.
Реймская Богоматерь. Впервые: РМ.
1915. № 4. Написано как отклик на разрушение
Реймского собора во время бомбардировки немец-
кой артиллерией Реймса, города в Шампани. Эпи-
граф (фр )- «Видимый на три четверти. Реймский
собор напоминает фигуру огромной женщины, ко-
ленопреклоненной, в молитве. Роден». Овидь —
кругозор, горизонт.
Цеппелины над Парижем. Впервые:
«L'F.lan» (порыв, фр ) Париж, 15 июня 1915.
Цеппелины — дирижабли, которые применялись
для ночных налетов немцев на Париж. Телец и Кас-
сиопея — созвездия.
Весна. Впервые: Париж накануне войны в мо-
нотипиях Е. Кругликовой. Пг. 1916 Постоянно
жившая в Париже политэмигрантка А. В. I олыиггейн
оказала значительное влияние на духовное форми-
рование Волошина, познакомила его со многими
деятелями французской культуры.
Парижу. Впервые: АМА. Почти одновре-
менно стихотворение было напечатано в книге
«Париж накануне войны в монографиях Е С. Кру-
гликовой» (Пг., 1916). Юный Донг...— Данте
Алигьери ( 1265—1321 ) был в Париже не в юности,
а в зрелые годы. Отрок Бонапарт...— Наполеон I
(1769—1821) учился в Парижской военной школе
в 1784 — 1785 гг.
Две ступени. Впервые: ДГ. Бастилия —
государственная тюрьма в 11ариже. Ее взятие 14
июля 1789 г. послужило началом Великой Француз-
ской революции. Сент-Антуан — предместье Пари-
жа, в котором находилась Бастилия. Пале-Рояль —
дворец в 11ариже ( 1629—1636). В садах этого двор-
ца происходили народные собрания. Демулен Ка-
миль ( I 760—1 794) — деятель Французской рево-
люции, сперва поддерживал Робеспьера затем
выступал против террора, был гильотинирован.
Бартье — Бартье де Савииьи, интендант королев-
ской армии, был убит восставшим народом. Де-Ао-
ней (Аонэ) — комендант Басти кии, убит во время
штурма- Марли ле Руа — замок в лесистой мест-
ности, недалеко от ] 1арижа.
Москва. Впервые: Слову — свобода! 017,
10 дек.— под названием «Март». В статье «Револю-
ция, проверенная поэзией» (1919) Волошин вспоми-
нал: «Это было 12 марта. Москва переживала рево-
люционную идиллию.
Принято было говорить о «бескровной револю-
ции». Бы л назначен парад в честь торжества Рево-
люции иа Красной площади. Я был там Две вещи
обратили внимание: плакаты с лозунгом «Без ан-
нексий и контрибуций» — иностр(аиные) слова,
впервые появившиеся в этот день, и слепцы, при-
шедшие в этот день в Москву Сраньше их не пуска-
ла полиция). Слепцы стояли у Лобного места и на
папертях пели старинные песни: «Стих об Алек-
сее — человеке Божием», «Стих о Голубиной Кни-
ге». От этого заунывного пения разверзались неза
памятные горизонты души, приваливался револю-
ционный парад, и оставались только красные лос-
куты знамен и кокард, точно пятна крови, просту-
пившей из-под исторических камней, напитанных
ею, да глухой шорох надвигающейся толпы, шле-
пающей по грязи, смешанной со снегом... В этот
день революция впервые осозиалась роковой и кро-
вавой... I 1астроение этого стихотворения было так
чуждо общему настроению, что. попро(бо)вав про-
читать его друзьям, я отложил его. (ИРАН. Ф.
562)» (Ср., что писал о параде 12 марта А Тол-
стой: «Этот народ впервые сегодня в первый раз
вышел из подвалов. И вот — величайшее чудо: он
принес из подвалов не злобу, не ненависть, не
месть, а жадное свое умное сердце, горящее такой
любовью, что кажется, мало всей земли, чтобы ее
утолить». Русские ведомости. 191 7. 17 марта)
Петроград. Впервые: ДГ.
Святая Русь. Впервые: Слову — свобода'
N17, 10 дек. Одно из наиболее популярных стихо-
творений Волошина пореволюционной поры.
В письме к Б. Аеману от 25 ноября 1919 г. поэт
выражал свое удовлетворение тем. что «L пятую
Русь» «распространяют большевики и запрещают
местные исправники».В письме к F П Орловой
(26 января 1918) Волошин отмечал: «В «Св. Руси»
241
КОММЕНТАРИИ
есть и ирония (в имени), но надо видеть сущность
народа сквозь текущее».
Из бездны. Впервые: ДГ. 19 января 19 18 г.
Волошин писал IO. Львовой: «Несмотря на все уг-
рожающие беды, у меня почему-то настроение ра-
достное н почти ликующее. См. стихотворение «Из
бездны». Дх, в самом kochojh и темпом...—
Мысль французского философа Леона Влуа
(1846—1917), „е раз повторявшаяся Волошиным:
«Душа каждого — будь это идиот или негр — не-
измеримо драгоценнее всех мыслимых сокровищ».
Преосуществление. Впервые: ДГ.
Эпиграф (лат.): «После разрушения 40 или более
дней Рим оставался настолько опустошенным, что
из людей никто в нем не задерживался, но только
звери. Комментарии Марцеллина». Марцеллин
(VI в.) — автор хроники на латинском языке о со-
бытиях в Византии. Г от теснил и грабил Г река...—
В войне Византии с остготами (536—552) Рим
шесть раз подвергался осаде и переходил из рук
в руки. Монах, писавший «Акты Остготских коро-
лей»— готскнй историк Иордан (VI в.). Сорак-
та — гора в 40 км от Рима. Тотида — остготский
король (541—552). Священный Путь — улица на
Римском форуме, ведущая к Капитолию. Папа —
Григорий I Великий (ок. 540—604). римский папа
(590—604), принявший на себя право высшего
надзора за действиями правителей.
Европа. Впервые: ДГ — под названием
«Ангел времен». О замысле стихотворения Волошин
писал А. М. Петровой 26 января 19 18 г. В нем наш
ли отражения идеи поздних славянофилов
(К. Н. Леонтьева. Н. Я. Данилевского) о восста-
новлении Восточно-византийской империи, долж-
ной объединить всех славян вокруг Константинопо-
ля. Иден эти были очень оживлены с началом вой-
ны России с Турцией,— когда завоевание «проли-
вов» (Босфора и Дарданелл) ставилось одной из
реальных задач русской дипломатии. 29 апреля
1915 г. Волошин писал А. Петровой: «Единствен-
ное желание — определенное и ясное, которое у
меня есть в этой войне,— это, чтобы Константино-
поль стал русским. Что это внесет в Россию
страшно думать. Весь острый яд Византии войдет
в ее кровь... Это перемещение центра тяжести к югу
(и востоку) — самое радостное и желанное».
30 апреля поэт добавлял: «В Константинополе я
вижу прежде всего религиозный центр для Рос-
сии — именно там вижу моральное кипение, из
которого выплавится нравственный облик славян-
ства». Волошин был уверен, что Россия «ро-
диться для мировой своей роли... сможет только
через проливы» (письмо к Петровой от 25 января
1918). Блудница, сидящая на шаре...-— Образ из
«Откровения Иоанна Богослова» ( 17. 3)-. символ
ненавистного иудеям Вавилона. Девушка, лежащая
на быке...— Дочь финикийского царя Европа
(греч. миф.), похищенная Зевсом, принявшим об-
раз быка. Архипелаг — наименование всей сово-
купности островов Эгейского моря. Бычий Ход —
пролив Босфор (от греческого «Бычий брод»),
соединяющий Черное и Мраморное море Мехмет
Завоеватель — Мехмед II Фатих, турецкий султан
( 14*2—1481). в 1453 г. завоевавший Константино-
поль. Русь — третий Рим .— Имеется в виду тео-
рия Филофея, религиозного писателя XVI века,
о Москве, как о третьем Риме (после античного и
византийского), хранительнице правой христианс-
кой веры. Неистовый хирург — Петр I. Но Славия
воссветится из пепла...— В письме к Петровой от
9 декабря 1917 г. Волошин так излагал эту свэю
теорию: «Дионисический оргизм пришел в Грецию
с севера — из южной России, из Скифии... Рим
Восточный Византия — образует тысячелетнее
царство, которое, рассыпаясь, в свою очередь зажи-
гает Ренессанс на западе и Московское царство на
востоке... Дионисов факел возвращается на родину
очищенным, ие как факел, а как православная
лампада (Православие = ПРАВО СЛАВИИ)».
Дметриус-император. Впервые: ДГ.
Историю Смутного времени Волошин изучал по ра-
ботам В. О. Ключевского, Н. И. Костомарова,
П Пирлинга, С Ф. Платонова. 15 января 1918 г
Волошин писал А. Петровой: «Мне, может, удастся
выявить после и лики русских демонов, не только
бесов. Пока у меня единственный русский демон —
«Дмитрий-Император». Он уже историческое вы-
явление демонизма, в свое время распыленного
тоже между тысячами бесов ( «имя ему — легион»).
Ведь Дмитрий вполне реален — так именно он дол-
жен был представляться тем его современникам,
которые шли последовательно за всеми самозван-
цами». В авторизованной машинописи имеется по-
мета Волошина, объясняющая даты, вынесенные
в название стихотворения: «1591 — убиение Дмит-
рия в Угличе: 1613 — казнь сына Дмитрия в Моск-
ве». Царевич Ди читрий (1581—1591) — сын Ива-
на Грозного, погиб 15 мая 1591. Его смерть послу-
жила началом Смутного времени. Голод был ..—
Г ри года подряд — 1601 —1603 — были неурожай-
ными. на Руси начался страшный голод. Лишь
урожайный 1604 год поправил дело. Мезга — раз-
ного рода мякоть: картофельные выжимки, моло-
дая кора. Вышел я...— 15 августа 1604 г. Лжедмит-
рий I с войском двинулся иа Москву. Пасолнца —
побочные солнца, явление атмосферного отраже-
ния. На московском венчанный престоле...— Лже-
дмитрий I венчался на царство 21 июля 1605 ц
принял титул императора, или цезаря. Брак его с
Мариной Мнишек был заключен 8 мая 1606 г в
Москве А в ночь на 17 мая Лжедмитрий был убит
заговорщиками. Сопель — дудка из бузинной па-
лочки, ивовой коры. Я пошел из Полыми, из
Литвы...— R 1607 г. на сцену выступил самозванец
Лжедмитрий II, ставленник польской и литовской
шляхты. Царь Василий — Василий Иванович
Шуйский (1552—1612). царь в 1606—1610 гг
I (риказал перенести тело царевича Дмитрия из Уг-
лича в Москву и торжественно похоронить в Ар-
хангельском соборе. Тушино — село под Москвой,
где находился военный лагерь Лжедмитрия II.
Умервщлен татарами и жмудью..— Лжедмитрий
Н был убит 11 декабря 1610 г. братьями Урусовы-
ми. /Кмудь — древне литовское племя из низовий
Немана. Воскрешала новых мертвецов...— Весной
16И г. объявился Лжедмитрий III. называвший-
ся также Сидоркой, а также «псковским вором».
Арестован летом 1612 г. Да казнили казнен? пос-
ледней. .— Сына Марины Мнишек Ивашка, родив-
шегося в 161 1 году(— удавили в июне 161 4 г.
Стенькин суд Впервые. ДГ. 2Г> декабря
1917 г.. посылая стихотворение А. Петровой, Воло-
шин писал: «I емд ультра-современная. Мне хоте-
лось С в Руси противопоставить Русь грешную и
242
КОММЕНТАРИИ
окаянную О йчас начнется настоящий Стенькин
Суд. Самозванчество, разбойничество... вот основ-
ные элементы всякой русской смуты». «Мой замы-
сел был дать... психологическую картину исконного
русского мятежа»,— пояснял он позднее (1 февра-
ля 1918 г ) Ю. Оболенской. П роклинает ли Стень-
ку в них Разина,..— В архиве Волошина сохрани-
лась также неоконченная статья «Как Стенька Ра-
зин придет русскую землю судить». Там Волошин,
в частности, пересказывает «народное преданье» о
том, что «Стенька не умер, а заточен в горе на бере-
гу Каспийского моря, где с восходом солнца до за-
ката великий змей сосет ему сердце, и что со време-
нем заклятье с него снимется и он снова придет
судить Русскую землю». В священных цепях...—
По-видимому, в смысле освященных (для пре-
дотвращения колдовства) Мне к чему царевать
да насиловать...— Цитата из «прелестных писем»
Разина. I ри угодника...— В письме к А. Петровой
19 января 1918 г. Волошин пояснял: «Я хотел... в
ущерб всему прочему подчеркнуть цинизм, безве-
рие и издевку, в связи с удальством. Социализм
и равенство в тем но-народном преломлении...»
Русь гулящая. Впервые: Литературное
Приложение к газете «Накануне». Берлин. 1923.
18 февр. Первая публикация в СССР: Россия
1924. № 2. Просияет правда твоя...— Ср. письмо
И. С. Шмелева к С. Я. Елпатьевскому от 21 февра-
ля "920 г. (из Алушты): «Россия — мы не будем
свидетелями, перегорит в пламени и очистится
И из иее, на русском языке, раздастся глас взыва-
ющий к очищению... Эх ты, недо-тепа! Сарафанная
запачка-нная* Пьяная от крови баба! Русь! Ничего
не трусь! Будешь.».
Плавание. Впервые: К искусству! Феодо-
сия. 1919. № 2. В стихотворении описана переправа
Волошина и Т. Д. Цемах иа шхуне «Казак» из
Одесгы в Крым через Кинбури и Очаков. Ак Ме-
четь — ныне Черноморское.
Бегство. Впервые: Моряк. Одесса. 1922
8 июля — под названием «Черноморский переход».
Стихотворение посвящено спутникам Волошина по
плаванию на шхуие «Казак» (см. выше) Мали-
шевскому, Врублевскому и Борисову — больше-
викам-чекистам. переправлявшим из Одессы в
Крым, через линию французской морской блокады,
секретные бумаги Особого отдела.
На дне преисподней. Впервые: НРК.
1923. № 2. Первая публикация в СССР: Книга для
чтения по истории новейшей русской литературы.
Л.. 1925. Т. 2. А. А. Блок умер 7 августа 1921 г.
Н. С. Гумилев расстрелян 24 августа 1921 г. Темен
жребий русского поэта...— Ср. у В. Кюхельбекера:
«Горька судьба поэтов всех времен. Тяжеле всех
судьба казнит Россию...» -Лазорь — человек, вос-
крешенный Христом через 4 дия после погребения
(Еванге*ие от Иоанна, 11).
Г отовиость. Впервые: Свиток. М.» 1922.
Кн 2. Еще 17 ноября 1917 г. Волошин писал М. Са-
башниковой: «Я лично готов ко всему. Мне почему-
то уже много лет назад начала мерещиться такая
эпоха, и я с первого же момента революции знал,
что это начинается. И мы еще далеко не достигли
самого худшего... Но разве может быть что-нибудь
страшно, если весь свой мир несешь в себе? Когда
смерть является наименее страшным из возможных
несчастий?» (ИРАН. Ф. 562).
Молитва о городе. Впервые: ДГ.
Понт — Поит Эвксинский — греческое название
Черного моря.
«В слепые дни затменья всех на-
дежд...» Впервые: СиП-2. Первая публикация
в СССР. Вечерняя Одесса. 1988. 12 марта. С
Л. 11. 1 россманом Волошин познакомился в 1919 г.
в Одессе. Сонет Волошина явился ответом иг при-
сылку Гроссманом своей книги сонетов «Плеяды»,
изданной в Одессе. На этой книге Гроссманом бы-
ла сделана надпись: «Дорогому Максимилиану
Александровичу Волошину, изваявшему сонет о
Диане де Пуатье, знак дружбы и ученичества».
«Ш и р о к и окаемы i о р...» Впервые: РЛ.
1975. № 2. Весной 1919 г. Волошин жил на квартире
Цетлиных (о них < м. с. 42) в Одессе. Однажды
Мария С амойловна подарила поэту толстую тет-
радь, переплетенную в кожу. 14 марта 1919 г. Воло-
шин вписал в нее это стихотворение.
А н ч у т к е. Впервые: НН. 1989 № 1. Стихо-
творение посвящено А. А. Кораго — внучке Тют-
чева и племяннице Гаршина, много лет жившей в
Доме Поэта.
Мистеру Хью. Впервые: НЖ. 1988
168/169. Первая публикация в СССР: НН
1989. № 1. Стихотворение обращено к давнему
(с 1901 г ) другу Волошина Е. С. Кругликовой.
Летом 1926 1., в Коктебеле, она участвовала в им-
провизированном спектакле «Путями Макса» (или
«Саша-паша»), исполнив роль американского
туриста «мистера Хью». В 61 год Елизавета Серге-
евна поражала окружающих своим жизнелюбием,
легким отношением к трудностям быта, юмором.
Памяти в. к ц ерассксго. Впервые.
В?ХД. 1977. Лё 120. Первая публикация в СССР:
Волошин Максимилиан. Средоточье всех путей.
М.. 1989. Его я видел...— Волошин встречался г
Церасским в Феодосии, где тот жил с 1917 по
1922 г. В октябре 1920 г. (прн белых) поэт писал
в Бюро Таврического научного с ьезда о Це расе ком:
«Лишенный употребления рук и hoi от нервной бо-
лезни, явившейся следствием его мужественного
поведения в 1905 году, когда он оставался одни иа
Обсерватории, находившейся в центре Пресненско-
го восстания,, и спас ее, но и теперь продолжающий
диктовать свои последние работы, лишенный пен-
сии, не получающий никакой правительственной
субсидии, о которой уже не раз поднимался вопрос,
поддерживаемый только своей женой, тоже далеко
не безызвестным в Европе ученым, которая зара-
батывает на хлеб грошовыми уроками французского
языка, он все-таки не был освобожден от реквизи-
ции половины своей крошечной квартиры». Обои
пол — по другую сторону. Кто первый впряг в ра-
боту солнце...— 16 июня 1922 г. газета «Красный
Крым» сообщала: «Проживающий в Феодосии
В. Церасский закончил работы по утилизации сол-
нечной энергии». В 1903 г астроном одним из пер-
вых определил звездную величину Солнца
Аделаида Г ерцык Впервые- Герцык Е.
Воспоминания. Париж. 1973 Первая публикация в
СССР: В мире книг. 1987. № 9. Стихотворение
было написано в ответ на просьбу Евгении Герцык
написать воспоминания о сестре.
Владимирская Богоматерь. Впер-
вые: ВРХД. 1971. № 100. Первая публикация в
СССР: Вомэгод. комсомолец,. 1988. 15 июня. Воло
243
КОММЕНТАРИИ
шин увидел одну из самых прославленных икон
Древней Руси, вывезенную из Киева и Константи-
нополя в начале XII века, весной 1924 г, в Истори-
ческом музее в Москве. По воспоминаниям племян-
ницы Волошина Тамары Владимировны Шмеле-
вой, он приходил «на свидание с иконой» несколько
дней подряд, проводя перед нею по много ча-
сов. Вернувшись из поездки в Москву и Ленинград
домой, поэт писал: «Лишь два момента подлинной
жизни... я пережил и унес с собой сюда: Лик Вла-
димирской Богоматери и рукопись Аввакума»
(письмо к С. А. I олстой-Есенинон от 24 мая
1924 г.)» Фоторепродукция с иконы стояла, с весны
1925 г., иа рабочем столе Волошина. «Все эти дни
живу в сиянии этого изумительного лицах*,—
писал Волошин С. Федорченко 9 апреля. Лук а-ико-
нописец — Евангелист, один из учеников Христа.
Считался покровителем художников. В злые дни
гонения икон...— Имеется в виду иконоборство —
движение против почитания икон, возникшее в Ви-
зантии в первой половине VIII века и продолжав-
шееся до середины IX века. И ушла с Андреем в
Боголюбов...— Андрей Юрьевич Боголюбский
(ок. 1111—1274) — сын Юрия Долгорукого, поса-
женный отцом княжить в Суздальскую землю,
вывез с собой икону. Конь, везший икону, остано-
вился в 11 верстах от Владимира, это было воспри-
нято как знамение, и Андрей заложил там село Бо-
голюбове. Железный хромей,— Гимурленг (Тамер-
лан, 1336—1405), среднеазиатский полководец В Ус-
пенском...— Успенский собор во Владимире, по-
строенный в 1158—1161 гг.Ты явила подлинный
свой лик...— Икона была расчищена от поздних
наслоений после 1918 г. в Комиссии по сохранению
и раскрытию памятников древней живописи под
руководством И. Э. Грабаря и А. И. Анисимова.
Анисимов в 1921—1929 гг. возглавлял отдел цер-
ковных древностей в Историческом музее. Его мо-
нография «Владимирская икона Божием Матери»
вышла в 1928 г. в Праге иа русском и английском
языках. Осенью 1930 г. ученый был арестован;
расстрелян 2 сентября 1937 г.
«В есь жемчужный окое м...» Впервые:
РЛ. 1972. № 7. «Опа стала самым мне близким
человеком и другом,— писал Волошин М. Сабаш-
никовой о М. С. Волошиной 24 февраля 1923 г.
Ее любовь для меня величайшее счастье и
радость».
Заклинание. Впервые: ВРХД. 1977.
№ 120 В СССР печатается впервые по собра-
нию сочинений в четырех томах (ДМВ). Куч,
Эмиль ( 1857—1926) — французский фармацевт
и психотерапевт. Волошин использовал форму и
отдельные выражения народных заклятий (заго-
воров),— опубликованных в книге А. Ветухова
«Заговоры, заклинания, обереги и другие виды на-
родного врачевания» (Варшава. 1907).
Доблесть поэта. Впервые: ВРХД. 1973-
107. Первая публикация в СССР: Волошин
Максимилиан Средоточье всех путей. М., 1989.
11ервоначальнос название «Поэту революции».
«Оно является моим литературным исповедани-
ем»,— писал Волошин 12 января 1924 г. Б I алю.
В статье «Россия распятая» Волошин писал: «11ет
ничего более трудного, как найти слова, формули-
рующие современность. Художественное слово и
особенно слово ритмическое нс выносит той услов-
ной, поверхностной, газетной правды, разговорной
правды, в которой изживается нами каждый теку-
щий миг. Для того, чтобы увидать такую современ-
ность в связи с общим течением истории, надо суметь
отойти от нее на известное расстояние». В глухоне-
мом веществе..,— В проекте предисловия к первому
сборнику стихов Волошин пояснял: «Во всех вещах
и явлениях мира пленено то божественное слово,
которое их вызвало к бытию Цель поэзии найти
его: угадать подлинное имя каждой вещи изназ-
вать все явления, расколдовать вселенную». От
весла, гребущего против теченья. .— 20 декабря
1924 г. Волошин писал Евгению Ланну: «Столь
популярное средн поэтов нашего времени уловле-
ние «ритма современности» есть не более, как один
из видов малодушного приспособления к непонят-
ным и жутким катаклизмам, пассивная отдача себя
течению времени, которое все1 да уносит назад, в то
время как творческий ритм — это мерное движение
весел, выгребающих против «реки времен». <<Ьыть
Человеком. а не Гражданином»...— Среди записей
Волошина 1900-х гг. есть цитата из Г. Д. 1 оро:
«Мы прежде всего должны быть людьми и пси ле
уже гражданами». В черновике статьи о Всрхарне
( 1916) Волошин отмечал: «Долг гражданина и поэ-
та не совпадают и могут противоречить один друго-
му Гражданин несет долг свой по отношению к
своей стране, в данный исторический момент. Поэт
исполняет долг по отношению к человечеству в дан-
ную историческую эпоху».
Поэту Впервые: ВРХД. 1977 № 120.
Первая публикация в СССР; Волошин Максими-
лиан. Избранные стихотворения. М . 1988. Стихо-
творение — «своего рода программная декларациям
(по определению самого Волошина в письме к
К И. Чуковскому от 20 ноября 1923 г.) Образен
высокой принципиальности поэта, его верности са-
мому себе. «Слава — солнце мертвых» — выраже-
ние Оноре де Бальзака.
Дом Поэта, Впервые: Н2К. 1952. № 31.
Первая публикация в СССР: Стих-77. Дом Воло-
шина в Коктебеле был построен в 1903 г. С 1910-го
стал местом отдыха многих деятелей русской куль-
туры, с. 1923 г. взят под охрану Советской вла-
стью: сейчас — Дом-музей М. А. Волошина.
Айлант — китайский ясень /Злкеев ltux — алкее-
ва строфа, введенная древнегреческим поэтом Ал-
кеем (VII—VI в. до и. э.). ...Когда вулкан Метал
огонь...— Карадаг является древним потухшим
вулканом. Запечатлевшем некое подобье...—
Южная конечность одной из гор Карада-
га. обращенная к морю, напоминает профиль Воло-
шина. Ахейцы — одно из древнегреческих племен
живших в начале II в. до н. э. Неолит последняя
эпоха каменного века Милет — древнегреческий
город. Ольвийский герб ..— Ольвия, греческая ко-
лония в северо-западном Причерноморье Слезни-
ца — у древних сосуд для благовоний, который
ставили в могилу. Г лет — глазурованный сосуд
Бусый — буро-дымчатый ...С Екатерины ..— 11ри
Екатерине II в 1787 г. Крым был официально при-
соединен к России. «Мир посетить в минуты роко-
вые» — Имеются я виду строки и i стихотворения
Ф. И Тютчева «Цицерон» (1830). «Блажей, кто
посетил сей мир В его минуты роковые!»
244
КОММЕНТАРИИ
НАДПИСИ НА АКВАРЕЛЯХ
Известны многие акварели Волошина, сопро-
вождаемые несколькими стихотворными строчка-
ми. Волошин видел в «надписи на акварели» и в
самой акварели .своеобразный дуэт, в котором
рисунок рассматривался как аккомпанемент стиха.
Об этом говорит письмо Волошина к художнице
Ю. Оболенской от 20 октября 1917 г.: «Вы с невер-
ного угла посмотрели на стихи: они вовсе не загла-
вия акварелей. Представьте себе, что Вы идете с
раннего утра до поздней ночи по тропинкам, погру-
женная в свои мысли и в созерцание, и иногда в Вас
возникает стих или строфа: она не вполне со-
ответствует тому, на что Вы смотрите, ио она свя-
зана с общим настроением пейзажа. Их сочетание
не параллельно, а иррационально... Мне кажется,
что это одна из возможностей сочетания слова с
рисунком. Я очень против параллелизма в искусст-
ве. . Надо искать симфонического, а не унисонного
сочетания» (ИРЛИ. Ф. 562).
СТАТЬИ
Культура, искусство, памятки
к и Крыма. Впервые: Крым: Путеводитель. М.:
Л., 1925. Статья была написана Волошиным по
просьбе И. М. Саркизова-Серазини (1887—1964),
под редакцией которого готовился путеводитель по
Крыму, издававшийся Российским физиотерапев-
тическим обществом. Меотийские болота — Меоп н-
да, название Азовского моря у древних греков и
римляи, связанное с названием местных племен
меотов. «Дикое поле» — историческое название
территории между Доном, верхней Окой, левыми
притоками Десны и Днепра, отделявшей русское
государство от Крымского ханства. Аллювий —
отложения водных потоков (гравий, песок и т. д.)
Ангдо-инлийский телеграф — телеграфная линия
от Лондона до Калькутты, сооруженная под руко-
водством берлинской фирмы Сименс-Гальске. От-
крыта в январе 1870 г. Васко да Гама ( 1469—1524)
португальский мореплаватель, завершивший поиски
морского пути из Европы в Индию (1498). Бос-
фор Киммерийский — древнее название Керченс-
кого пролива. Трахейский полуостров — Тархан-
кутский. К его стенам князя Влади чира...—
Киевский князь Владимир Святославич (?
1015) , ок. 988 г. захватил j реческую колонию
Херсонес. Вся эта пустыня... была цветущим
садом...— В. Ф. Нейенкирхен писал: «В годы ту-
рецкого владычества Крым был заселен довольно
густо, даже степной Крым был сплошь покрыт
татарскими селениями... Население занималось
земледелием, садоводством, скотоводством, соля-
ным промыслом, торговлей, ремеслами. I 1о словам
Палласа, татары возделывали сады свои с замечатель-
ным искусством... Некоторые крымские города бук-
вально утопали в зелени садов... сорта винограда
считались десятками...» («Вестник Европы»). При-
неволено к ряду эмиграций Тот же 11ененкир-
кен свидетельствует: «Со времени покорения Кры
ма русскими физиономия края, особенно степной
его части, меняется. Разоренные войной, иеужив-
шиеся с новыми русскими порядками, напуганные
слухами о крещении, о раздаче земель, татары бро-
сили все и массами бежали в Турцию... Число высе-
лившихся татар в 1 Z90 г. достигло, по словам Пал-
ласа, 80.000»... («Вестник Европы») Вторая
эмиграция татар произошла после Крымской
войны- в 1860—1863 гг. выехало в Турцию более
180.000. Следущая вспышка эмиграции — в
1902—1903 гг.: ежедневно уезжало до 600—800
человек. (Крым; Путеводитель. Симферополь. 1914.
С. 287—288). Боданинский Усейн Абдурефиевич
( 1877— ?) — художник, директор Бахчисарайско-
го музея в 1920 е гг. Чепурина Полина Яковлев-
на— художница-прикладник. О А. М. Петровой
см. с, 103 Ее коллекция татарских вышивок опи-
сана Е. Ю. Спасской в статье «3 атарскне вышивки
Старо-Крымского района» (Востоковедение: Сб.
Баку, 1926. Г. I). Фесслер Адольф Иванович
(1826—1885) — художник-феодосиец. Петров
Михаил Митрофанович (1841—1903) — полков-
ник пограничной службы, художник-любитель0
отец А. 11етровой. Лагорио Лев Феликсович
(182/—1905) — художник. Шервашидзе Алек-
сандр Константинович (1867—1968) —художник
Латри Михаил Пелопидович (1875—1935) —ху-
дожник Опук («удод», тюрк ) — гора на южном
берегу Керченского полуострова, у мыса Элькен-
Кая.
К. Ф. Богаевский — художник Ким-
мерии., Впервые: Константин Федорович Бога-
евский: Сб. Казань, 1927. Статья была написа-
на Волошиным специально для этого сборника.
Эта статья была третьей по счету (см.: ЗР. № 10 н
А. 1912. № 6). Волошин не только «открыл» твор-
чество Бо1 аевского для современников, но и дал ряд
основополагающих формулировок для оценки его
творчества. До настоящего времени пишущие о Бо-
гаевском вынуждены или повторять эти оценки или
цитировать самого Волошина. Тернер. Джозеф
Мэлорд Вильям (1775—1851)—английский ху-
дожник. Куинджи Архип Иванович (1841—1910),
Рерих- Николай Константинович (1874—1947),
Рылов Аркадий Александрович (1870—1939),
Борисов Андрей Алексеевич (1866—1934)—ху-
дожники. ученики Куинджи. Рущиц Фердинанд
Эдуардович ( 1870—1936) — польский художник
ученик Куинджи. Манте мп я Андреа (1431—
1506) — итальянский художник, Пуссен, Никола
( 1594—1665) — французский художник.
Приложения
Автобиография. Написана Волошиным
в связи с 30-летием его литературной деятельности
в 1925 г. (от времени первой публикации в печати,
в 1895 г.).
1. Кириенко-Волошины: отец — Александр
Максимович (1838—1881), коллежский советник:
дед — Максим Яковлевич ( ? — умер ок 18ОД)
Мать — урожденная Глазер, ее отец, Оттобальд
Андреевич (1809—187 5), инженер-подполковник
В недатированном письме к М В Сабашниковой
(по контексту — 13 марта 1906 г.) Волошин писал:
«Отец мой никогда предводителем дворянства ие
был. А был сперва мировым посредником, а потом
членом суда в Киеве. У деда было большое имение
в Киевской губернии, а кто он бы л, не знаю и вооб-
ще родственников моего отца совсем ие энаю.(...)
245
КОММЕНТАРИИ
Дед по матери был инженером и начальником теле-
графного округа (что-то важное). Его отец был
синдик (не знаю, что это значит) в каком-то ост-
зейском городе — не то в Риге, не то в Либаве.
А отец бабушки делал Итальянски (й) поход с Суво-
ровым. а его отец был чьим-то лейб-медиком — не
то Елизаветы Петр (овны), не то А(ниы)
Иоанн(овны) (мама перепутала)» Впоследствии
Волошин писал определеннее: «11ранрадед — Зом-
мер. лейб-медик, приехал в Россию при Анне
Иоанновне (письмо к Ю. А. Галабутскому от 30 ап-
реля 1925 г.).
2. Имеется в виду Крымская война 1855—
1856 годов, когда Севастополь был сильно разру-
шен. Пиранези, Джованни Баттиста (1720—
1778) — итальянский гравер и архитектор.
3. 1 (ачало работы над «Боярыней Морозо-
вой» относится к 1881 году: Суриков жил в то время
на Долгоруковской улице, в доме Збук.
4. Имеется в виду убийство народовольцами
Александра И — 1 марта 1881 года.
5. Туркин Никандр Васильевич (1863^—
1919) — впоследствии журналист.
6. «П оливановская» — частная гимназия
Л. И. Поливанова (1838—1899). находилась на
Пречистенке, ныне ул. Кропоткинская, 32. 11ервая
казенная гимназия находилась на углу Волхонки и
I Пречистенского бульвара в собственном доме
(ныне — № 18, Институт Русского языка АН
СССР).
7. Сохранился «Журнал путешествий» 1900 г.,
который вели Волошин и его спутники.
8- Впоследствии Волошин начал работать, по
договоренности с издательством М. и С. Сабашни-
ковых, над книгой «Дух готики», оставшейся нео-
конченной.
9. Паоис, Гастон (1839—1903) — французски»
писатель.
10. Бергсон, Анри (1859—1941) — француз-
ский философ.
11. «В защиту Гауптмана По поводу переводов
г. Бальмонта» (РМ. 1900. № 5).
12. ЦЕКУБУ — Центральная комиссия по
улучшению быта ученых, учреждена в 1921 1.
13. Кошелев Николай Андреевич (1840—
1918) — живописец. Портрет Волошина написан в
1904 г.
14. Словинский, Владислав (1854—1918)
польский живописец.
15. Якимченко Александр Георгиевич (1887—
1928).
16. Зак Евгении Савельевич (1384—1926).
Местонахождение портрета нензвестиОо
17. Баруздина Варвара Матвеевна (1362—
1941).
18. Бобрицкий Владимир Васильевич (1898—
?).
19. Мане-Кац (Мане Лазаревич Кац, 1894
1962). Портрет выполнен пастелью.
20. Хрустачев Николай Иванович (1883—
1962).
21. Костенко Константин Евтихиевич (1879—
1956). Выполни \ не менее четырех портретов
Волошина.
22. Верейский Георгий Семенович (1886—
1962). Известны три портрета Волошина его рабо-
ты (все — 1924 г.)
23. Сборник Волошина «Лики творчества»
(том I) был выпущен в 1914 г.
СОДЕРЖАНИЕ
Давыдов 3. Хранитель места............. 9
КИММЕРИЯ
Киммерийские сумерки
1. Полынь................................... 19
2. «Я иду дорогой скорбной в мой без-
радостный Коктебель...»..................... 19
3. «Темны лики весны. Замутились вла-
гой долины...».............................. 20
4. «Старинным золотом и желчью на-
питал...» ................................ 20
5. «Здесь был священный лес. Боже-
ственный гонец...».......................... 21
6. «Равнина вод колышется широко...» 21
7. «Над зыбкой рябью вод встает из
глубины...».................. 22
8. Маге internum .......................... 22
9. Г роза............................... 23
10. Полдень.............................. 23
11. Облака............................... 24
12. Сехмет............................... 25
13. «Сочилась желчь шафранного тума-
на...» ..................................... 26
14. Одиссей в Киммерии .... 26
«Зеленый вал отпрянул и пугливо ..» ... 28
«Вещий крик осеннего ветра в поле...» . . 28
«Священных стран...»......................... 29
Осенью....................................... 29
«Над горестной землей — пустынной и
огромной...»................................. 30
Алтари в пустыне
1. «Станет солнце в огненном при-
тиие...»............................. 31
2. KXijrixoi......................... 32
3. Дэлос............................. 33
4. Дельфы............................ 33
5. Призыв............................ 34
6. Полдень........................... 35
7. «Сердце мира, солнце Алкиана...» . 35
8. Созвездия......................... 37
9. Она............................... 37
Киммерннская весна
1. «Моя земля хранит покой ..» ... 39
2. «Седым и низким облаком дол
повит...»................................ 39
3 «Яры, увалы, ширь полей...» ... 40
4. «День молочио-сизый расцвел и за-
мер...» .................... ... 40
5. «Солнце! Твой родник...» . . . 40
6. «Звучит в горах, весну встречая...» 41
7. «Облака клубятся в безднах зеле-
ных...» ............................. 41
8. «Над синевой зубчатых чащ.. » . . 42
9. «Сквозь облак тяжелые свитки...» . 43
10. «Опять бреду я босоногий...» ... 44
11. «Твоей тоской душа томима...» . . 45
12. «Заката алого заржавели лучи...» . 45
13. «Ветер с неба клочья облак вы-
тер...» ................................. 46
14 Карада!
I. «Преградой волнам и вет-
рам...» 47
II. «Над черно-золотым стек-
лом. ..»................................. 48
15. Коктебель ....................... 49
16. Города в пустыне................... 50
17. Пустыня........................... 51
18. «Выйди на кровлю. Склонись на
четыре...»............................. 52
19. Каллисра........................... 52
20. «Фиалки волн и гиацинты пены ...» 52
ДВОЙНОЙ ВЕНОК
Corona astralis................................... 56
Lunaria .......................................... 66
ПОСВЯЩЕНИЯ
Кастаньеты ( Е. С. Кругликовой) .... 77
Небо запуталось звездными крыльями ..»
(О. С. Муромцевой)....................... 78
«К твоим стихам меня влечет не новость ..»
(Ю. К. Балтрушайтису) ....... 78
В цирке (А Белому)................. 79
«По ночам, когда в тумане...» (В. Я. Брю-
сову) ................................... 81
Рождение стиха (К. А Бальмонту) ... 83
Amori amara sacrum (МВ. Сабашниковой )
«Я ждал страданья столько лет...» .
«О, как чутко, о, как звонко...» .
«Спустилась ночь. Погасли краски. .» .
Портрет .................................
«Пройдемте по миру, как дети .
«Сквозь сеть алмазную зазеленел вос-
ток...» .............................
11исьмо..............................
Старые письма........................
Таиах ...............................
«Если сердце горит и трепещет...» .
«Мы заблудились в этом свете...» .
Лебедь .........................
«...О, зеркало.— холодная вода...» .
Зеркало .............................
«Мир закз^тан плотно...» ....
«Небо в тонких узорах...» . . ,
«Эта светлая аллея...»............
«В зеленых сумерках, дрожа и вы-
растая...» ....................
Второе письмо .......................
В мастерской.........................
Вослед............................
«Как Млечны и Путь любовь твоя..,» .
Nel mezzo del cammin..............
«Быть черною землей. Раскрыв покорно
грудь...» (А. М. Петровой)...............
«Я шел сквозь ночь. И бледной смерти
пламя...» (О. Рэдону)....................
Кровь (Вяч Иванову)......................
Сатурн (М. А. Эртелю)....................
Солнце (Б. А. Леману).................
Луна (К. А- Бальмонту) ......
Грот нимф (С. М. Соловьеву) ....
Руанский собор (А. Р. Минцловой}
I. Ночь.................
II Лиловые лучи
III. Вечерние стекла
IV. Стигматы
V. С мерть..............
VI. Погребенье...........
VII. Воскресенье ....
84
84
84
85
85
85
86
93
93
94
94
95
95
95
96
96
97
97
98
99
100
100
101
103
103
104
104
<05
105
106
107
107
108
108
108
10Q
109
Гностический гимн деве Марии (Вяч Ива-
нову) ...................................110
«Я здесь расту один, как пыльная агава...»
(Вяч. Иванову).......................... 111
«В серо-сиреневом вечере...» (А. Н. Ивано-
вой) ................................... 112
«Возлюби просторы мгновенья...»
(£. А. Бальмонт).........................115
«Ты из камня вызвал мои лик...» (Э. Вит-
гигу)....................................116
«Перепутал карты я пасьянса...»
(А. К. Герцык).......................... 117
«К этим гулким, морским берегам ..»
(Е. И. Дмитриевой).......................118
«Концом иглы на мягком воске...»
(С. И. Толстой) ......... 118
«Дети солнечно-рыжего меда...»
(А. Н. Толстому) ......... 119
Надписи (Вяч. Иванову).................. 120
Материнство (£. О. Кириенко-Волошиной) . 121
«К Вам душа так радостно влекома!..»
(М- И. Цветаевой)........................123
«Раскрыв ладонь, плечо склонила...»
(М. И цветасвой) ......... 124
Сонеты о Коктебеле
1. Утро............................. 125
2. Обед .............................125
3. Пластика ........................ 126
4. Француз ......................... 126
5. Пра.............................. 127
6. Миша ............................ 127
7. Тобик ........................... 130
8. I айдан...........................130
«Из Крокодилы с Дейшей...» (М А. Дей-
ше-С ионицкой)...........................131
«Милая Вайолет, где ты?..» (В. Харт) . . 132
Майе (М. П. Кудашевой)...................133
Лиле Эфрон ..............................134
Облики
1. «В янтарном забытьи полуденных
минут...» ..............................135
2. «Ты живешь в молчании темных
комнат...».......................135
3. «Двойной соблазн — любви и
любопытства...» ......................135
4 «Не успокоена в покое...» .... 136
5. «Пламенный истлел закат...» . . 136
6. «В эту ночь я буду лампадой...» . 136
7. «То в виде девочки, то в образе
старушки...» (Н. А. Милюковой) . . 137
8. «Безумья и огня венец...»
(А. Р. Миниловой)......................137
9. «Альбомы нынче стали редки
(М. А. Новицкой).......................140
10. «Над головою подымая...» . . 14 I
11. «И будут огоньками роз...» . 141
12. «Любовь твоя жаждет так много...» . 142
13. «Я узнаю себя в чертах...» . . . 142
14. М. С. Цетлин . .................... 142
15. Р. М. Хин ....... 143
16 Ропшин ............................ 144
17. Бальмонт ...........................144
18. 11апутствие Бальмонту...............145
19. Фаэтон (К Д Бальмонту) . 145
20. Два демона (Г. Г. 7 рапезникову)
[ «Я дух механики.
Я вещества...».................146
И. «На дно миров пловцом
спустился я...»..............
Подмастерье (Ю. Ф. Львовой)..........
«Снова мы встретились в безлюдьи ..»
(Р. Штейнеру)........................
«В эти дии великих шумов ратных...»
(И Г. Эренбургу) ...... .
Под знаком Льва (М. В. Сабашниковой) .
ДрУгУ (X. Ф. Богаевскому)............
Петербур! (К. Д Бальмонту)...........
Пролог (т4. Белому) , ... . . . .
Армагеддон (Л. С. Баксту)............
Усталость (М. Б. Сгебельской)........
Париж в январе (В. Н. А ргутинскому) .
Реймская Богоматерь (Л/ С. Цетлин) .
Цеппелины над Парижем
(А. Н. Ивановой) ........
Весна (А. В. Гольштейн) ......
Парижу (Е. С. Кругликовой) ....
Две ступени (М И. Цветаевой)
I. Взятие Бастилии . . . .
II. Взятие Тюильри .
Москва (В. А. Рогозинскому)..........
Петроград (С. Я. Эфрону) ......
Святая Русь (А. М Петровой) . . . .
Из бездны (А. А. Новинскому) .
Преосуществленис (К. Ф. Богаевскому) .
Европа (В. Л. Рюминой)............
Дмстриус-император (Ю -Л. Оболенской)
Стенькин суд (Н. Н. Кедрову) .
Русь гулящая (А/ С. Заболоцкой) . .
Плавание (Т. Д Цемах)................
Бегство (Врублевскому. Малишевскому.
Борисову) ............
На дне преисподней (Памяти А. А. Блока и
Н. С. Гумилева)..........
Готовность (С. Н Дурылину)...........
Молитва о городе (С. А. Т олузакону) .
«В слепые дни затменья всех надежд...»
(-Л. П. Гроссману)...............
«Широки окаемы гор...» (М. С. Цетлин) .
Анчуткс (А. А. Кораго)...............
Мистеру Хью (Е. С Кругликовой) .
Памяти В. К. Церасского..............
Аделаида Герцык.................
Владимирская Богоматерь (А. И Аниси-
мову) ...........
«Весь жемчужный окоем...» (М С. Воло-
шиной) ..........
Заклинание (М С. Волошиной) .
Доблесть поэта....................
11оэту .
Дом поэта . ......................
146
М9
151
152
153
151
156
157
158
159
160
161
162
162
163
165
165
166
167
168
170
171
173
175
177
179
180
182
184
186
186
188
188
189
189
190
191
192
194
194
197
198
198
НАДПИСИ НА АКВАРЕЛЯХ
СТАТЬИ
Культура, искусство, памятники Крыма . 212
К. Ф Богаевский — художник Киммерии 219
Приложения
Автобиография ..........223
Выставки, иа которых экспонировались про-
изведения М А. Волошина............... 226
Основные книги М А. Волошина .... 227
Комментарии ...........................228
Волошин М
В68 Коктебельские берега: Стихи, рисунки, аква-
рели, статьи / Сост. и авт. вступ. ст. и коммент.
3. Д. Давыдов; Худож. В. М. Дозорец; Фот.
А В. Левин, С. Л. Нриймак.— Симферополь:
Гаврия, 1990.— 248 с.: ил., 16 л. ил. (Дом
Поэта) .
ISBN 5-7780-0195-9
В сборник вошли избранные стихи, известнейшие циклы «Киммерий-
ские сумерки» и «Киммерийская весна», стихотворения. посяя|цснныс видным
деятелям русской культуры начала XX века, статьи.
Сборник иллюстрирован редкими фотографиями, рисунками, цветными
репродукциями акварелей М. Волошина.
4702010100—030
В М216(04)—90
Без объяв л.
ББК 84Р1
Литературно-художественное издание
Дом Поэта»
Волошин Максимилиан
КОКТЕБЕЛЬСКИЕ БЕРЕГА
Стихи, рисунки, акваре ли, статьи
Составитель Давыдов Захар Давыдович
Художественный редактор В. В. Купчинский
Технический редактор Н. Д Крупская
Корректоры С А- Павловская, Л- Г Стахурская
ИБ № 1994
Сдано в набор 05.12.89 Подписано в печать 27,08-90-
Форма! 70Xl00/|fi. Бумага офсетная № 1.
Гарнитура академическая. Печать офсетная.
Усл. печ. л. 22О75. Уело кр -отт. 92,30 Уч.-нзд- л. 22.46.
Ти раж 65 000 экз. Заказ 9—4151 = Цеиа 9 р.
Издательство «Таврия», 333000. Симферополь, ул. Горького. 5
Головное предприятие республиканского производствен и ого
объединения «Полиграфкнига», 252057, Киев-57, ул- Довженко, 3
ни от кого не спасаюсь,
волны гражданской войны
- 9 Р-
** *
Вернувшись весною 1917 г. в Коым,
я уже белее не покидаю его:
никуда не эмигрирую—и все
и смены правительств проходят над моей головой.
Стих остается для меня единственной возможностью
выражения мыслей о совершающемся...
Ни война, ни революция
не испугали меня и ни в чем не разочаровали:
я их ожидал давно и в формах, еще более жестких...
19-й год толкнул меня
к общественной деятельности в единственной форме,
возможной при моем отрицательном отношении
ко всякой политике и ко всякой государственности,
утвердившимся и обосновавшимся в эти годы,—
к борьбе с террором, независимо от его окраски...
Из самих глубоких кругов
преисподней Террора и Голода
я вынес свою веру в человека...
Максимилиан ВОЛОШИН
„Автобиография"